Да это не барон, а баран какой‑то. Да, он дворянин, а я простолюдинка, но это не повод так со мной разговаривать. Или он пришел меня покупать? С товаром обычно не церемонятся, если он не какой‑нибудь редкий и ценный.

Ну, если он думает, что я простой бытовой маг, пусть и остается в этом заблуждении. Только вот… При герцоге я была сама воспитанность, а с этим господином церемониться незачем. Я уже решила для себя, что он тут лицо временное, значит так тому и быть.

Погасила зеркало и спокойно спустилась в гостиную.

— Ну что ты орешь? Я уже иду. Кстати, нормальную еду принес?

Барон, который стоял посреди комнаты и в нетерпении барабанил пальцами по столешнице, от таких моих заявлений совершенно очумел и неловко плюхнулся, к счастью для себя, на стул. Я даже пожалела, что этих предметов мебели у мага в гостиной так много. С удовольствием полюбовалась бы, как он ползает по полу.

Что за человек такой? При взгляде на него вся моя ведьминская вредность просто лезет из всех щелей.

— Ты о чем, красотка?

— Как о чем? Если ты убедил бедняжку герцога, что он должен отказаться от еды, то я тут ни при чем. Я привыкла хорошо питаться и рассчитываю, что стол в замке будет достойным. А нет — контракт аннулируется и я дальше пошла.

— А почему ты с этим ко мне пристаешь?

— Ну милый, это же очевидно. Дурачок Мануэль слушает тебя как оракула, верит каждому твоему слову. Значит, это ты внушил пареньку глупые мысли. Но сам ты выглядишь холеным. Вывод: это только герцог валяет дурака, а ты отлично питаешься. Знаешь, где в этом доме водится еда. Я тоже хочу. Официальный ужин меня не удовлетворил.

Мужчина вдруг рассмеялся:

— Ты хочешь получить удовлетворение от меня, крошка?

Вскочил и попытался обнять. Разбежался! Губищи раскатал! Я оставила в его руках легкий фантом, а сама отступила вглубь комнаты. Где‑то тут есть черная лестница, которая ведет в угольный подвал. Еще утром ее нашла. Если гад попытается меня преследовать, лететь ему с нее головой вперед и я не обещаю мягкого приземления.

— Я говорю о еде. Если хочешь поговорить, цена — нормальный ужин. Кусок мяса, овощи, хлеб, сыр, вино. Понятно?

Фантом, развеявшийся прямо в руках, впечатлил мужика лучше всяких слов. Он стал смотреть на меня иначе: как на нечто могущее быть весьма полезным. Надо дать ему понять, что он имеет дело с меркантильной особой. Такой, которую он захочет купить ради своих целей.

Кажется, проняло.

— Хорошо, как там тебя, Летиция, уговорила. Принесу тебе поесть. Заодно и все обсудим.

Он встал и ушел, а я лихорадочно бросилась доставать амулеты, раскладывать их и развешивать.

И от яда, и от магии, и от физического воздействия. Мало ли что этот тип задумал. Колдовать напрямую я не рискну, это противозаконно, но теперь он не сможет причинить мне вреда даже если захочет. Вернее, не захочет. Нет магию, которая блокировала бы удар, но есть магия, которая блокирует ударяющего. А у меня на кресле, куда я усажу дорогого гостя, подушечка с иероглифами, напрочь отключающая все агрессивные мысли.

Успела до его прихода, да еще и свой походный чайный набор установила: чайник для воды, чайник для заварки, спиртовка, чашечки и куча мешочков с чаем и специями.

Барон вернулся с корзиной, полной всяких вкусностей. Ветчина, жареные колбаски, рулетики с паштетом, сыры нескольких сортов, горячие лепешки масло, сметана, мед! Есть же у них тут нормальная еда!

А еще две бутылки красного вина. Он меня споить решил? Поблагодарила, разложила припасы и зажгла спиртовку, намереваясь приготовить глинтвейн. Если в вино что‑то добавлено, то этим способом я сумею его попутно очистить.

Барон не стал меня отговаривать, наоборот. Порадовался, что холодным вечером у нас будет горячее питье. Выходит, вино настоящее, без фокусов. Ну хорошо, тогда фокусы добавлю я. Щепотку коры ясмии и пару лепестков миртиллы. Чтобы клиент расслабился, чувствовал себя как дома, проникся доверием и развязал язык. А я раздавлю во рту коробочку звездчатого бадьяна. После этого зелье на меня не подействует, можно пить спокойно.

В начале ужина Годфруа пытался меня разговорить. Расспрашивал о том, откуда я родом, о том, как живется магам в Кортале, о моем учителе… У меня все ответы были давно готовы, они быстренько сворачивали спрашивающего на его собственную жизнь.

Мы еще не прикончили колбаски и едва отпили глинтвейн, как он мне уже излагал в подробностях историю своей жизни.

На самом деле Годфруа был не барон, а третий сын барона из герцогства Ливерн. Не имея ни средств, ни желания содержать взрослого отпрыска, барон услал его ко двору своего сюзерена, где тот сумел себя проявить и сделать карьеру: из помощника письмоводителя стал доверенным секретарем старого герцога.

Это давало ему широкие возможности: герцог Ливерн был родственником короля, каким‑то номером в очереди на престол. Старику это было неинтересно, он довольствовался широким влиянием в обществе, но в дела государственные лез с неохотой.

Зато его сын с детства мечтал о короне. Близкий ему по возрасту барон постарался сдружиться с сыном своего благодетеля и быстро понял, что лучше всего на юного наследника действуют песни про его права и великое будущее. Тот приблизил к себе Годфруа, а его отец, свято веривший, что его доверенный секретарь — разумный и скромный молодой человек, стал поощрять эту дружбу.

Наконец практически друг за другом произошло важное событие: умер старый герцог Ливерн. Его сын принял титул и земли и отправился в столицу, чтобы присягнуть трону, и там задержался. Очень скоро барон узнал, что его друг связался с заговорщиками, которые были готовы способствовать его амбициозным планам.

Молодому Ливерну давно пора было отбыть в свой домен, но он все торчал в столице, болтался в свите короля, которого на людях называл дорогим дядюшкой, которого на самом деле презирал и ненавидел. Он желал быть как можно ближе к месту события, чтобы, когда трон освободится, успеть утвердить на нем свою задницу.

Время шло, король продолжал жить и здравствовать, зато в отдаленном герцогстве Верканском разразилась эпидемия, которая унесла тысячи жизней, а в их числе и практически весь герцогский род. Узнав об этом, король отдал два приказа: отыскать, поелику возможно, хоть какого‑нибудь наследника и послать в герцогство эмиссара, чтобы тот присмотрел за делами, пока наследник не отыщется.

Годфруа, которому уже надоело болтаться в столице без толку, упросил Ливерна замолвить за него словечко, пообещав, что в случае чего голос герцога Верканского будет на его стороне. Ливерн не возражал, а король проявил милость и прислушался к рекомендации троюродного племянника. Вскоре барон уже находился в Оджалисском замке, принимая дела в качестве королевского посланника.

Он собирался сдержать данное Ливерну обещание и обеспечить ему поддержку герцога, когда сам им станет. План его был прост и разумен. Никого из наследников, кроме трех старых дев (очень старых), в герцогстве обнаружено не было. Если подать королю правильно написанное прошение, то он может разрешить брак одной из древних дев и передачу счастливому молодожену герцогского титула, дабы фамилия не угасла.

Верканские герцоги никогда не были сильными магами, поэтому отсутствие у Годфруа дара не могло послужить препятствием.

Но пока он составлял прошение и выбирал, на какой старушке остановить свой выбор, в Кортале внезапно нашелся законный наследник.

Все труды барона шли прахом. Он радовался только тому, что не успел связать свою судьбу с одной из престарелых дам. Получить в его цветущих летах жену — старушку, но не получить герцогства было бы слишком.

Но… Он все еще являлся королевским эмиссаром. Ему следовало оставаться в Веркане, встретить наследника и ввести его в курс дела. Годфруа верил в себя. Он уже очаровал одного герцога, почему нельзя проделать того же с другим? А уж от того, что он за птица, этот наследник, будет зависеть дальнейшее. Вариантов масса. Извести доверчивого юношу ядом и все же жениться на его престарелой родственнице, но уже с благословения этого самого изведенного. Стать ему лучшим другом, найти невесту, женить, дождаться ее беременности, а затем опять таки извести и жениться на вдове. И так далее, и тому подобное.

Все это барон излагал мне без малейшей попытки скрыть, утаить то, что тянуло на несколько смертных приговоров. Расслабился. Зелье мое оказалось очень эффективным. Главное, чтобы он завтра обо всем не вспомнил и не попытался исправить собственные ошибки.

Ой, придется его заставить забыть, как он сам забылся передо мной, а то, неровен час, захочет и меня извести как нежелательного свидетеля своего душевного обнажения.

Я улыбнулась развалившемуся в кресле мужчине и влила в чайник очередную порцию вина. Задумалась на минутку: сейчас варить зелье забвения или погодить?

Да, наговорил он много, но главного не сказал: что он тут ищет и зачем ему маг. Ну что ж, пусть пока продолжает. А у меня травка лесной чупихи и корень марнии уже под рукой, добавить их в последний момент не составит труда.

Наводящими вопросами я заставила‑таки барона сказать, что ему от меня нужно.

Оказывается, когда он приехал в Оджалис, то нашел сокровищницу пустой. Хотел проверить по расходным книгам, куда все подевалось, Верканские герцоги не были нищими, это заметно по их замку. Но книги пропали вместе с богатствами. В кабинете герцога нашлись лишь текущие записи прихода — расхода на совершенно смешные суммы.

Одной из причин, почему он не попытался извести Мануэля до того, как тот доберется до Веркана, была надежда, что сокровищница заговорена на кровь герцогов и откроется настоящему наследнику. Фигушки! Помогло как мертвому припарки.

Он жалел лишь об одном: что рассказал юному герцогу про поиски сокровищ Веркана. Это пришлось сделать, потому что он надеялся на успех с родовыми амулетами, которые реагируют лишь на кровь. Сейчас ясно, что это было бесполезно, но Мануэль уже заинтересовался и тоже ищет.

Молодой герцог в детстве хорошо знал здешнего мага Берракана и уверен, что если кто и спрятал сокровища от чужих, так это он. А то, что один маг спрятал другой всегда сможет найти, надо только выбрать подходящего. Сильного и умелого.

И вот теперь он пытался меня уговорить ему помочь. Найти сокровища и убрать с дороги надоедливого юнца, как он назвал бедняжку Мануэля. Естественно, обещал мне золотые горы. Я буду жить в замке как придворный маг, он станет моим покровителем и осыпет меня золотом.

Ха! Так я и повелась, нашел дуру. Он ни с кем делиться не собирается. Использует и выбросит, да не на улицу даже, а в мир иной. Кто ему помешает извести сообщницу? Только я ею становиться не собираюсь.

Барон все пел мне про то, как мы с ним отлично заживем, когда избавимся ото всех конкурентов. Строил великие планы: на старухе герцогских кровей он женится, а любить будет меня, ведь мы и так повязаны. При этом глаза у него делались масляными, как блинчики моей бабушки Клотильды. Он еще и спать со мной планирует? А не жирно будет? Меня от его баронской морды с души воротит.

Я не дам обижать милашку Мануэля. Он честный мальчик и сделает все как обещал бедной ведьме, а обещания и даже клятвы этого баронишки — вода, причем болотная.

В конце концов, когда я наконец узнала все, что хотела, мне удалось подсыпать нужные травки красавчику в глинтвейн прямо перед носом. Ведьма должна иметь ловкие пальчики, мне это еще бабушка говорила. И не просто говорила, а учила, как ими надо правильно и быстро шевелить.

Ловкостью и подвижностью моих пальцев еще учитель восхищался. Я мигом научилась в два — три касания рисовать самые сложные иероглифы, чему сами хотейцы учатся годами. Им бы к моей бабушке: в течение одной минуты пять травок в нужной последовательности в кипящую воду добавить: одна резаная, другая толченая, третья в виде порошка, четвертая в виде настойки и пятой три листика, еще правильные пассы рукой сделать и заклинание прочитать. После этого все остальное легким кажется.

Когда барон выпил приправленный глинтвейн, то сначала ничего не произошло. Я знала, что у меня есть двадцать минут на то, чтобы выставить его из башни и постараться отправить в его личные апартаменты, поэтому действовала с выдумкой и напором. Намекнула, что неплохо бы нам нашу договоренность скрепить в постели. А когда он, обрадованный, захотел потащить меня на второй этаж, намекнула. что там не убрано. Вроде как у меня сил не хватило на такие подвиги.

Барон довольно усмехнулся и предложил мне на эту ночь свою спальню. Встал, правда, с трудом, ноги заплетались, чего не могло быть от того количества глинтвейна, который он выпил. Но мужик до того размяк морально и физически, что не обратил на это внимания. Повис на мне, как белье на заборе, и пришлось его тащить практически на себе. Пожалела, что нет рядом моей безразмерной сумки: в ней было бы легче перемещать этакого кабанчика. Но это неважно, главное я сделала: доставила его по адресу и сгрузила на кровать.

Отлично рассчитала время. Он только и успел сказать:

— Иди же ко мне, моя лапочка.

И тут же провалился… Куда? Сие мне неведомо. Это был не сон и не забытье, а что‑то среднее. Утром проснется и не будет помнить ничего из прошлого вечера. Но есть способ навести по пустому месту нужные мне воспоминания. Например, что он поужинал, пошел к себе, лег, взял книжку и читал, пока не заснул.

Ага, вот и книжечка. Подложим под руку для создания правильного антуража. А воспоминания… Их придется создавать во сне. Только спать я пойду в башню, уж больно мне там спальня понравилась.

Пока шла, придумала, какие грезы навеять барону Годфруа. Поцжинал и лег спать — это слишком просто и не в его духе. Пусть будет так: он пошел к магичке сумел ее обмануть, заручиться помощью и поддержкой. Только истинных своих мотивов не выдал, и эта дурочка пребывает в убеждении, что благородный барон старается для юного Мануэля.

Отлично! Это даст мне возможность искать клад, и при этом держать Годфруа подальше, а Мануэля поближе. Все по легенде.

Я легла спать в пахнущую вербеной постель и в первый раз за все время изменила своему обыкновению призывать Армандо. Сегодня мне предстояло значительно более сложное дело. Какое счастье, что дедушка Вэнь меня этому обучил!

А Армандо… Я уже потеряла надежду. Если бы действительно была ему нужна, да даже если бы он просто обо мне помнил, давно бы со мной связался. Но я положила себе крайний срок до дня летнего солнцестояния. Если до этих пор он не объявится, похороню в душе всякую мысль о нем и буду жить с чистого листа. Плюну на Кармеллу и поеду, как и предполагала с самого начала, в Афросилайю.

* * *

Все на галере радовались, что удалось ускользнуть от брига, пожалуй, кроме графа и его сообщников, но кто же их будет спрашивать? Стоило парусу исчезнуть на горизонте, как гребцы повскакали с мест и так бурно выражали свои чувства, что чуть не потопили галеру. Капитану с трудом удалось их утихомирить.

Еще около получаса галера двигалась под прикрытием незаметности, но постепенно все стало приходить в обычный вид, что снова вызвало бурю восторга. Всем уже надоело сливаться с окружающей действительностью по цвету и фактуре.

Поставили парус и освободили всех, кто сидел на веслах от этой нудной и тяжелой обязанности. Уставшие от неволи и принуждения люди нуждались в отдыхе, скорее моральном, чем даже физическом, душа жаждала праздника.

И капитан, и Армандо это отлично понимали, поэтому организовали небольшой пир по случаю освобождения. Небольшой — потому что все: и еду, и воду, приходилось экономить. Никто не мог сказать, когда удастся пополнить запасы и удастся ли вообще. Но угощение — это было все, что они могли предложить спасшимся.

Женщины на камбузе под руководством Лапунды приготовили еду, Жоану поручили выставить вино в разумном количестве, капитан лично все проверил и бывшие рабы вольно расположились там, куда еще вчера и глянуть не смели.

Пару голосов, требовавших открыть трюмы с вином и разделить женщин между всеми, Армандо заткнул доступным ему способом: просто лишил крикунов на время дара речи. Остальные, которые готовы были их поддержать, при виде такого побоялись связываться с магом.

Капитан сказал речь:

— Друзья мои! Братья! После того, что всем нам было дано пережить, я могу вас так называть! Поздравляю — благодаря хитроумию и силе мага Армандо Бастиана мы стали свободными! Для меня, уже немолодого человека это как второе рождение, и им я обязан совершенно мне незнакомому человеку, которого теперь могу лишь почитать как старшего.

Он низко поклонился Армандо, на что тот ответил таким же поклоном.

— Но не думайте, что все наши испытания в прошлом! Враг, желающий лишить нас свободы и самой жизни, идет по пятам. Сейчас мы его на короткое время обманули, но не стоит расслабляться. На моей памяти много примеров, когда победившие слишком рано начинали праздновать победу и она ускользала у них между пальцев. Сейчас мы с вами просто поедим нормальной еды и вспомним вкус вина, чтобы почувствовать себя свободными и понять, за что мы страдаем, ради чего трудимся.

Мужчины согласно загудели, это им было близко и понятно. Но капитан на этом не остановился.

— Завтра нам предстоит сложнейший маневр, и только от ваших совместных усилий и ответственности будет зависеть, останемся мы живы и свободны, или погибнем жалкою смертью. Завтра мы подойдем к знаменитым островам Кружева королевы, где не одно судно нашло свою гибель.

Народ зароптал. Здесь были по большей части моряки, которые хорошо знали, что такое Кружево королевы и не собирались соваться туда без особой нужды. Раздались голоса:

— Что мы там потеряли?!

— Мы же шли в Мирель?!

— Зачем лезть демонам в зубы?!

— Все сказали? — рявкнул на них старый моряк, — Всю свою глупость показали? Или вы думаете, нас не будут искать? Нам надо пересидеть самое опасное время. У нас Дешерн на борту!

— В море его! Пусть подохнет! — снова закричали матросы.

— Да? А вы собираетесь начать новую жизнь без гроша в кармане ради удовольствия прикончить эту гадину? Ну давайте, я на вас посмотрю. Лысые, тощие, нищие — да вас первый же патруль заберет и все начнется сначала.

— А Дешерн тут при чем?

— Как при чем? Да это самый богатый человек в Элидиане, богаче даже короля. Если мы вытрясем из него хоть десятую часть его золота, то каждому их нас хватит на безбедную жизнь. А мы с Армандо на такой малости мириться не собираемся, хотим выбить из этого скота хоть половину.

Мысль о золоте заставила всех собраться. Перед магом был уже не сброд, а команда, готовая за своего капитана в огонь и в воду. Поздравив себя еще раз с правильным выбором, Армандо облегченно выдохнул.

И тут же задохнулся снова, когда услышал наглый голос:

— Эй, капитан, а бабы? Баб‑то нам выдай! Мы тоже хотим поразвлечься. Чем мы хуже графских гостей?

К мерзавцу одновременно рванулись Армандо и Лапунда. Бывший интендант готов был грудью закрыть своем маленькое камбузное воинство, а Армандо… Он представил себе на месте любой из этих несчастных Дину и почувствовал, что сейчас не сдержит свою магию.

Он уже готов испепелить убить скотину на месте, но капитан остановил его и тяжелым взглядом пригвоздил к месту говорившего, молодого, нахального парня из самых свежих, явно пирата:

— Ты, козел! Ты хоть понимаешь, что сказал? Бабы? Это тебе не вино и не жратва! Это же женщины! Сестры наши! Они от графа, может быть, больше всех пострадали!

— Ну да, пострадали они… Чай, не на веслах под кнутом сидели. Одним местом работали…

— Завидуешь? — зашипел капитан, — не стоит. Я дам тебе возможность сравнить. Ты тоже теперь не на веслах сидеть будешь, а одним местом отрабатывать. Немного не тем, того у тебя в заводе нет, но, думаю, невелика разница. Ты молодой, желающие найдутся. Или как?

Пират оглянулся вокруг, ища поддержки товарищей, но капитан хорошо знал людей и правильно расставил акценты: вокруг мерзавца образовалась пустота. Никто не хотел стоять рядом, а некоторые нехорошо усмехались.

— Да я, да я…, — залепетал парень, — Да я вообще не это хотел сказать. Когда идем к Кружеву королевы? Я готов!

Но до опасной гряды островов было еще довольно далеко. Только утром на горизонте показались не облака, а темные, мрачные скалы и разбивающиеся о них белые буруны. Капитан приказал спустить парус и идти на веслах. Хоть и далеко еще, а осторожность не помешает.

Мало кто бывал здесь, корабли старались обходить это место стороной, поэтому все приставали к капитану с расспросами как только поняли, что для него Кружево королевы не в новинку.

Для начала он рассказал легенду: некая королева бежала от своего мужа — тирана, а он за ней гнался. Пытаясь задержать погоню, она сначала бросила за спину гребень и возникла горная гряда на суше, затем швырнула зеркало и разлилось море, а когда неуемный муж и по воде продолжал ее преследовать, сбросила с головы кружевную накидку, которая и превратилась в это вечно пенящееся кружевной пеной место. Тут корабль ее мужа потерпел крушение, он погиб, а прекрасная королева спаслась вместе с возлюбленным.

— Поэтому, — заключил капитан, — Кружево королевы вечно будет благосклонно к жаждущим свободы и жестоко к тем, кто хочет ее отнять. Но рот разевать и полагаться на удачу все же не стоит. Видите вон тот остров? Тот, на котором растут деревья? Мы попытаемся к нему пристать. Он большой, на нем есть лес, живность и пресная вода. Таких в Кружеве королевы пять, все в разных местах, но не каждый мы смогли бы высадиться. Я привел вас к самому удобному, где можно найти причал для нашей спасительной галеры. Хотя все равно: добраться до него непросто. Когда подойдем, слушайте меня как божественное откровение и выполняйте каждое слово без единой минут промедления, иначе нам хана, все пойдем на дно.

Матросы обещали слушаться, да и как им было не обещать? Знания капитана были в этот миг их единственной надеждой. В открытом море рано или поздно их поймали бы корабли флотилии Дешерна, а пробраться без мудрого руководства в единственное недоступное парусникам место можно было и не мечтать.

Еще часа четыре шли они на веслах по спокойной воде, пока не приблизились к островной гряде настолько, что буруны вскипали прямо рядом с галерой.

Армандо хотел присоединиться к гребцам, но капитан остановил его.

— Ты маг. Ты сможешь увидеть, где здесь свободная вода, без подводных острых скал? Сможешь проложить курс среди камней? Я примерно представляю, как надо здесь вести галеру, но… лучше подстраховаться.

Армандо согласился. Магическое зрение позволяло видеть сквозь пенные буруны Кружева королевы. Еще бы опыт мореходства сюда…

Сначала капитан осторожно повел галеру вдоль внешней гряды скал, пытаясь найти в ней безопасный проход. В одном месте волны кипели особенно яростно, но магическое зрение Армандо не показало там ни камней, ни острых скал. Зато тонкие нити золотистого цвета сплетали среди волн тонкую паутину. Родная магия иллюзий. Он указал это место капитану.

Тот сначала не поверил:

— Не может быть! А отчего кипит вода?

— Древнее охранное заклинание. Иллюзия для тех, кого Кружево не хочет пускать внутрь. Знаете., есть что‑то в этой древней легенде. Такое заклятие могла бы оставить очень сильная ведьма, но никак не маг.

— Королева? Думаете, она существовала?

— Кто знает. Но в основе любой легенды лежит какой‑нибудь факт, я в этом убежден.

Совершив сложный маневр, галера преодолела первый рубеж Кружева в месте, указанном Армандо и пошла в обратном направлении, приближаясь к желанному острову. Но до него надо был преодолеть еще одну гряду, а далее круглые камни и острые скалы шли в хаотичном порядке, между ними пришлось бы лавировать с большим искусством.

Им пришлось пройти мимо острова и прилично от него отдалиться, пока Армандо не увидел второй проход, очень похожий на первый. Только…

— Прежде чем мы туда войдем, по крайней мере трое из нас должны будут принести в жертву свою кровь и поклясться, что являются гонимыми, а не гонителями.

— Крови много надо?

— Несколько капель.

Капитан пожал плечами:

— За чем дело стало? У нас каждый с удовольствием пожертвует хоть пинтой ради такого дела!

— Есть одна загвоздка. Условие: Преследуемые, а не преследователи. Мне для этого нужны добропорядочные моряки с купеческих судов. Пираты не подойдут.

Рядом с ним вдруг появился Жоан Сертан:

— Моя кровь сгодится? Тогда мы с ребятами с "Филомены" готовы хоть сейчас. Все же купцы, а не пираты. А ты проводи свой ритуал. Нечего тебе уродоваться, да и капитана нашего пожалей, вы и так слишком много для всех делаете, дайте и другим себя проявить.

Армандо пожал другу руку и согласился с его предложением. Быстро сбегал, нашел на камбузе подходящий нож и провел обряд. Морские волки только посмеивались: это же просто царапина, а не рана, заживет как на собаке. Но от смешения нескольких капель крови, которую дали трое, вода вдруг перестала кипеть, волнение улеглось и галера прошла второй барьер.

А дальше… дальше магических ловушек не было, по крайней мере Армандо их не видел. Все зависело от опытности капитана. До острова оставалось не более полутора морских миль.

Вот он, красавец покрытый лесом, среди других, более каменистых и лишенных растительности. На той стороне, которая была обращена к галере, удобной бухты видно не было.

— Она там есть, — прошептал капитан, — Есть! Надо пройти между этим островом и вон тем, и мы туда попадем!

Все шло неплохо. Остров приближался, галера уверенно огибала препятствия, гребцы и рулевые беспрекословно выполняли распоряжения капитана и слаженно маневрировали среди камней и скал.

Капитан вел судно в проход между островами, туда, где, по его словам, скрывалась безопасная бухта. Там море казалось спокойным и Армандо на мгновение отвлекся.

Этого оказалось достаточно. Внезапно раздался громкий треск и всех весел по левому борту как не бывало. Затем море вздыбилось и несчастная галера начала разламываться пополам. Капитан еще пытался что‑то кричать, но было поздно. Вскоре все было кончено: на поверхности тихой, приветливой бухты плавали одни обломки.

Почти вся команда уцелела и добралась до широкого песчаного пляжа. Армандо с облегчением увидел, что все три женщины спаслись благодаря Лапунде, который умудрился погрузить их на большой обломок и отбуксировать к берегу. Никто даже представить себе не мог, что сухопутный капитан такой отличный пловец.

Погиб тот парень, что требовал себе бабу, и еще пара пиратов из самых оголтелых. Почти бездыханного Дешерна и двух его сообщников с трудом выловили и привели в чувство. Только после этого Армандо просмотрел то место, где погибла галера, чертыхнулся и сплюнул себе под ноги. Последняя ловушка. Там нужно было принести жертву посерьезнее, чем пара капель крови. Они этого не сделали и вот результат: магия взяла свое сторицей.

Утешать себя мыслью, что все живы, было глупо. Армандо понимал, что им теперь отсюда не выбраться. Никак! Строить лодку из обломков галеры? Пожалуй, это вполне реальный путь. Но сколько на это уйдет времени?

Он рухнул на песок, раскинул руки и открыл свое сознание. Больше прятаться от Армандины не имело смысла. Наоборот, это была единственная надежда: она услышит, она поможет. Придумает, что им делать.