Утро вышло совсем не таким, как мне мечталось. Для начала мы проспали. Каждый понадеялся в этом деле на другого, и в результате никто никого и не думал будить. Я за время суда и того, что случилось после, устала как собака, скорее не физически, а эмоционально. Гиаллен же не полностью еще восстановился, хоть и уверяет, что здоров и полон сил.

Мы проснулись от того, что кто-то колотил во входную дверь. За нами пришли из Совета, а мы так и валяемся под одеялом.

Ал встал, беззлобно ругнулся, натянул штаны и босиком пошлепал открывать. Мне ничего не оставалось делать, как вылезти, схватить вещи и бежать в ванную умываться и одеваться.

Когда мой муж наговорился с пришедшим, я уже ставила чайник и вынимала из стазиса булочки и ветчину. Ал зашел на кухню, чмокнул меня в висок и распорядился:

— Мели, завтрак давай на троих. Там Ари за нами пришел.

— С добрым утром, дорогой!

— И тебя, моя сладкая. Слушай, мы здорово проспали, придется поторапливаться. Совет начнется уже через час.

Удивил. Я в Университете всегда просыпалась за четверть часа до начала занятий, и не было случая, чтобы опоздала или осталась без завтрака. Только надо все делать быстро и организованно, а не тереться вокруг меня, как кот вокруг хозяйских ног, особенно когда у меня в руках чайник горячий.

— Ал, ты пока иди, оденься, умойся, а я на стол накрою. Целоваться после будем.

— Обещаешь? Ну, я пошел.

Он удалился в ванную, а я вышла к Аристарху, неся перед собой блюдо с выпечкой. Тот меня весьма церемонно приветствовал.

— Доброе утро, уважаемая Мелисента. Прошу извинить, что так нагло напросился к вам на завтрак.

Получив в ответ лучезарную улыбку и приглашение присоединиться к нашему скромному столу, Аристарх сел и начал пристально меня рассматривать. Я машинально изображала любезную хозяйку, потчевала Аристарха, а сама лихорадочно ворочала мозгами: зачем он пришел? По какой такой надобности? Мог бы за нами мальчишку прислать, так нет, сам явился. Неспроста это.

Я бы лопнула от любопытства, но тут из ванной вышел Ал при полном параде и сходу задал вопрос:

— Ари, зачем ты пришел? Просто на мою жену полюбоваться, или у тебя дело есть?

Маг замялся:

— Хотел бы я сказать, что мечтал попробовать знаменитые булочки мистрис Мелисенты, но… Ал, королева Эника вчера прислала Совету просьбу принять ее и выслушать. Она будет у нас в полдень. Ты что-нибудь знаешь о том, что ей может быть надо? Или хотя бы догадываешься?

Гиаллен усмехнулся:

— Знаменитые булочки? У тебя губа не дура. Ты ешь давай, а я с женой посоветуюсь. Мели, ты думаешь то же, что и я?

— Что Эника решила претворить в жизнь свой план? Подозреваю, это так и есть. Но прежде всего ей нужен эликсир, причем срочно.

— За эликсиром к Совету обращаться бесполезно.

— Это точно.

Аристарх заинтересовался:

— О каком эликсире речь? Королева хочет получить что-то запрещенное?

Ал придвинулся ко мне вместе со стулом и обнял за плечи:

— Ари, как ты можешь так говорить? Моя жена никогда бы не стала делать то, что могут запретить. Это самая законопослушная магичка на свете. Никакой страшной волшбы, все в пределах закона. Но ее Эликсир Молодости и Красоты — это бомба, говорю тебе. Все дамы, сколько их ни на есть, очень скоро готовы будут за него передраться. Эника хочет быть первой, а по возможности и единственной, вот и торопится.

— А о каком плане ты говоришь?

— Она планирует дать Мели графский титул и выдать замуж за своего племянника, чтобы обеспечить права на ее изобретение за кортальской королевской семьей.

Аристарх захохотал:

— О, Ал, как она обломается! Ты вовремя успел жениться, поздравляю. Если бы зазевался, Мелисенту бы увезли в Кортал как пить дать! А теперь она жена архимага, и ее в лучшем случае можно просить и умолять, но нельзя заставить.

Я задумалась.

— Знаешь, Ал, я возьму с собой оставшийся флакончик с моим эликсиром. Он, конечно, недоработанный, но неплохой. Магали вон как помолодела. Отдам его Энике и при всех подпишу с ней договор о пожизненной поставке по хорошей цене.

Почему-то у Аристарха стали вдруг квадратные глаза.

— Ал, мне никто не говорил, что ты сочетался браком со вторым изданием себя. Чертовски практичная девушка, а ведь по виду не скажешь. Этот скромный вид, ласковая улыбка и любезные манеры, а пуще того вкусные пироги и пышки… Можно подумать, что она вся такая кроткая, тихая, домашняя.

Тут уже заржал мой муж.

— Ари, ты даже вообразить себе не можешь, какое она сокровище. Вот представь, что ее злодеи выбросили в болото, где живут одни ядовитые змеи. Через полгода смотришь: болото осушено, вместо него сады цветут, а посередине сидит моя Мели и пьет чай с плюшками.

— А змеи?

— Все в ней души не чают и верно служат. Регулярно добровольно приползают сцеживать яд на зелья. А которые были против, тех давно уже продали в виде кошельков и сумочек. И все это тихо-мирно, с улыбкой и ласковым словом.

Теперь уже смеялись оба. А я сидела все красная от смущения и не знала, куда глаза девать. Представила себя на острове среди змей, чем-то напоминавших Теодолинду, и тихонечко захихикала. Затем Ал спросил друга:

— Ну, хорошо, Эника будет в Совете в полдень. А от нас в связи с этим что требуется?

— От тебя — присутствовать на встрече, а от Мелисенты — находиться рядом, так, чтобы ее можно было позвать в любую минуту. Пусть сидит со своим мэтром Игерраном в комнате для свидетелей, например.

— Понял, так и сделаем. Но до полудня еще больше трех часов.

— Ты хочешь знать, будем ли мы расследовать то, что против тебя учинили? Будем, но когда королева уедет. Не торопись.

— То есть, ты нас разбудил чтобы сказать, что мы могли бы спокойно спать еще часа два? Ну ты и гад, Ари! Мели, он просто решил нас объесть, для этого и приперся с утра пораньше.

Они пикировались так еще минут пять, затем Аристрах ушел, а я насела на своего мужа:

— Ал, все-таки, что ты углядел в моих каляках-маляках? Кто наш злодей и где это нарисовано?

Он потащил меня обратно в спальню, там на тумбочке у кровати лежали мои рисунки. В четыре руки мы все постелили и разложили листки на покрывале.

— Смотри. Вот тут, тут и еще вот здесь. Все очень понятно. Есть про это и на других листках, но на этих видно лучше всего.

Он сунул мне под нос три бумажки. Самое интересное, что угадал: черкая на них, я думала как раз о нашем деле. Но оно было для меня все той же загадкой. Где сказано, кто наш злодей?

Я села на кровать, подобрав под себя ноги, Ал устроился рядом лежа на животе.

— Мели, ты, как и я, с самого начала подозревала Мартонию. — Он ткнул пальцем в какую-то темную круглую фиговину. — Правильно?

— Совершенно верно. Но потом засомневалась. Во-первых, она в то время здесь не работала и не имела круглосуточного доступа в здание, во-вторых, она не некромант, и в-третьих, не такая уж сильная магичка, а ритуал был проведен сложнейший, требующий просто моря силы.

Пока я говорила, Ал тыкал кончиком карандаша в какие-то линии на бумаге. Он и впрямь увязывает одно с другим!

— Тут я полностью с тобой согласен. Только чем больше ты узнавала, тем крепче становилась твоя уверенность в вине Мартонии. Ты искала не столько другого злодея, сколько тех, кто мог ей помочь: провести в здание, научить ритуалу и поделиться силой. Кстати, силы ей действительно не хватило: второй ритуал так и не смогла провести.

— Тут ты ей подгадил со своим стазисом и невидимостью…

Ал лукаво улыбнулся:

— Тебе же это не помешало? Все было готово, активировано, оставалось взять бумажку, капнуть кровью и прочитать заклинание. Но она не сумела преодолеть мой запрет и открыть закрывшуюся тягу.

— Я поначалу тоже не могла, думаю, пока ты не дал разрешение. Да и никто не мог из тех, кого в твою квартиру селили.

— В принципе маг уже пятого уровня способен преодолеть мою защиту, если сообразит, что к чему. Хотя это не так просто, у меня среди охранок есть фишка под названием «Панический синдром», он вызывает панику и напрочь лишает связного мышления.

Так вот от чего все маги деру давали! А меня это счастье с его легкой руки обошло, вот я и прижилась. Ал тем временем продолжал:

— Но в момент ритуала паника не действовала, я уже потом активировал ее, когда пришел в себя и осознал свою оторванность от тела. Выходит, Мартонии примитивно силы не достало на то, чтобы сломать не такие уж сложные чары.

— Ты не сомневаешься, что это она?

— Да и у тебя сомнений нет, моя девочка.

И ведь прав, поганец, я твердо знаю, что орудовала жаба лично. А вот кто еще? Кто ей помог?

— Ал, ты правильно сказал, одна она бы не справилась. Кто ей помогал, ты понял?

— Ты тоже поняла. Мели. Во-первых, Теодолинда. Наши дамы работали в дружном тандеме.

— А Сосипатра, Эдилиен?

— Смотри, ты сама их поместила во внешний круг. Они помогали и служили связью с заказчиком.

То есть, Ала заказали? Не то, чтобы я это начисто отрицала, но не мешает уточнить:

— С заказчиком? Мне представляется, Мартония действовала на свой страх и риск.

— Думаю, она тоже была в этом уверена. Но существования заказчика это не исключает, и, мне думается, ты его прекрасно знаешь.

Волнистые линии, похожие на кудри, нечто вроде глаза с длиннющими ресницами: Кориолан? Я его изобразила? Переспросила у Ала?

— Ты имеешь в виду лорда-дознавателя?

— А кого же еще?

— Она с ним, похоже, незнакома, да и к Корталу не имеет отношения. Жаба, если ты не в курсе, моя соотечественница. У нас нет ничего, чтобы привязать к ней Кориолана.

— Неужели? Зато он очень хорошо знает ее подруженьку Сосипатру, да и с Эдилиеном их многое связывает. Тебе это неизвестно, но Эдилиен много лет трудился в Кортальской Академии, преподавал там, а потом его обвинили в измене. Он бежал сюда, на Остров Магов, откуда с удовольствием выдадут вора и убийцу, но на обвинение в государственной измене не обратят внимания.

— Он был виновен?

— Думаю, нет. Не такой человек. А вот подставить, спровадить его сюда и потом играть на чувстве вины и желании вернуться на родину, заставляя шпионить — это вполне в духе лорда-дознавателя.

Насколько я знаю Кориолана, так оно и было.

— Думаешь, он таким же макаром держит в руках Сосипатру?

— Она действительно была мошенницей и, я уверен, ею и осталась. Не сомневаюсь, где-то в анналах кортальских судов лежит на нее приговор. Как мошенницу ее давно бы выдали. Просто дар некромантский — он редкий и ценный. Поднять покойника и упокоить нежить тяжело, обычному магу нужны огромные силы. А некроманту достаточно глазом моргнуть. Я, конечно, преувеличиваю, но ты понимаешь.

— То есть, она этим приговором практически заперта на Острове?

— Именно так. А если у нее кто-то или что-то дорогое осталось там, в Кортале, или в ее родной Мангре, откуда там она? Этим ее можно держать и заставлять делать практически все, кроме, пожалуй, убийства.

Почему Ал так говорит? Некромантку как раз логично использовать для убийства.

— А почему ты исключаешь убийство?

— Ты ее видела? Нет? Посмотришь — поймешь. Она, хоть и некромантка, но по большому счету курица. Обобрать богатого любовника — на это много мозгов не требуется, а силы духа — и того меньше, только хитрость и подлость. Сосипатра трусиха. Она до сих пор боится покойников, которых поднимает.

Я представила тетеньку в черной мантии, удирающую от зомбиков. Смешно.

— Ал, я все поняла про Сосипатру. Но ты так и не объяснил, как дело было. Где оно тут нарисовано?

Он взял очередной листочек, где были совсем уж непонятные замкнутые загогулины, пронзенные, как стрелами, абсолютно прямыми линиями.

— Гляди. Внутрь вошли по-очереди: сперва Теодолинда, за ней, часа на два попозже, Мартония. У Теодолинды был какой-то повод, и я сам открыл ей дверь. Это видел рабочий. Впустил и усадил чай пить.

Я удивилась.

— У тебя было обыкновение поить чаем сотрудников в своей квартире?

— Правильный вопрос. Нет, не было. Это могло случиться только если разговор предстоял долгий и непростой. Например об увольнении.

— Почему ты уверен, что это была Теодолинда? Это мог быть и мужчина. Эдилиен.

— Ну, во-первых, ты нарисовала женщину. А во-вторых… Я всегда уважал магистра Эдилиена, он человек умный и порядочный, но близкими друзьями мы не были, так что если мне надо было о чем-то с ним поговорить, я бы пригласил его в рабочий кабинет в рабочее же время. Увольнять его я не собирался.

— А Теодолинду за каким лешим мог позвать к себе домой?

— Ты знаешь, моя кошечка, с женщинами я всегда стараюсь проявить деликатность. Думаю, у тебя нет сомнений в том, как я относился и отношусь к этой сушеной мегере. Вероятно, я нашел, за что уволить пиявку, или придумал, как от нее избавиться другим способом и решил ей об этом сообщить в приватной атмосфере. Плохо, что я не помню никаких подробностей.

Подробности, подробности… Вот почему он не помнит ничего? Побочный эффект заклинаний? Или его опоили чем-то кроме синеоки?

— Ты же не собирался ее отравить?

Ал развеселился:

— Такой выход не пришел мне в голову, а зря. Всем бы было легче. Но вот она меня, не отравила, нет. Усыпила. Думаю, про синеоку ты правильно догадалась. А пока я спал, на меня можно было стазис наложить или попросту связать, тоже вариант. Над обездвиженным магом провести любой ритуал ничего не стоит.

— А как ты смог воспользоваться эликсиром невидимости? Мы можем считать установленным, что ты его выпил.

— Мели, мой эликсир не надо пить, им достаточно намазаться или облиться, не обязательно целиком: у него потрясающая проникающая способность..

Вот как? Раньше он мне этого не говорил. Недостаточно доверял или к слову не пришлось?

— То есть? Если, например, перед появлением Теодолинды ты работал с эликсиром и, услышав стук в дверь, сунул флакон с ним в карман… Он мог самопроизвольно разбиться? Или ты сумел его на себя вылить специально?

— Не могу сказать, не помню, но одно из двух. То ли специально, то ли случайно, но я стал невидимым, вернее, прозрачным. Скорее всего это произошло, когда ритуал уже шел и прервать его было невозможно. Мартония — магичка слабая, но опытная. Должна была понимать, что наложение столь разных заклинаний может дать совершенно неожиданный результат.

Так, мы, кажется, перескочили через несколько ступенек в нашем рассуждении. Надо возвращаться. Ал тоже это сообразил.

— Но мы с тобой еще не дошли до Мартонии. Думаю, задачей Теодолинды было меня надежно обездвижить и открыть двери второй участнице. Я даже не уверен, что Теодолинда осталась там на время проведения обряда. Но вот нарисованную заранее пентаграмму принесла она. Рулон бумаги длиной в четыре локтя она могла перегнуть пополам и спрятать под мантией, с ее ростом и комплекцией это было бы незаметно. Мартония, которая по всем измерениям одинаковая, кроме своей персоны ничего под мантией спрятать не могла.

Тут бы я поспорила, такая кубышка как жаба может протащить в лифчике половину золотого запаса Элидианы, никто и не заметит, но насчет рулона Ал прав.

— А какую роль, по-твоему, во всей этой истории сыграл Эдилиен?

— Его использовали втемную. Думаю, делала это Сосипатра, не оглашая, против кого будет совершено противоправное действо.

Не поняла. Недоумение настолько ярко выразилось на моей моське, что Ал бросился объяснять:

— Смотри. Что было нужно для проведения ритуала? Сила. Эдилиен сильный маг и мог зарядить для своей пассии кучу накопителей. Это раз. Во-вторых, мне помнится, Кориолан говорил, что магию творили двое, женщина и мужчина.

— Но мы с тобой решили, что Эдилиен к тебе не входил.

— Правильно. Зато он участвовал в ритуале первичной активации пентаграммы, влил в нее свою энергию. После этого достаточно было положить на нее жертву, пустить кровь и произнести заключительную часть заклинания, подкрепив это вливанием силы из накопителей.

Что-то тут не сходится. Как можно использовать профессионального мага так, чтобы он не разобрался, что творит?

— Как он мог это сделать и не понять, какое именно волшебство он активирует?

— Ты у нас в некромантии разбираешься? Хоть чуть-чуть?

Ага, в пределах ознакомительного курса. Ноль без палочки.

— Ни капельки.

— Я тоже не слишком в ней подкован, а Эдилиен о ней знает только то, что ему рассказывала его любовница Сосипатра. Он ведь эликсирщик и рунный маг, но никаким боком не некромант. Кориолан ошибся, волшбу творили не двое, а трое. Что стоило некромантке попросить своего хахаля помочь с пентаграммой? Сама-то она силой не отличается, зато правильно нарисовать и начальный вектор задать может. А зачем ей это…

Придумала бы, что соврать. Знаю я таких дамочек.

— По глазам вижу, что ты все поняла. А вот когда Эдилиен заподозрил, на что пошли его труды…

— Он не захотел сдавать свою женщину. Ты это хотел сказать?

— Да. Но в то же время совесть у него есть и не может мужика не глодать. На этом мы сыграем во время допроса. Я, как пострадавший, имею право задавать вопросы, и я их задам! Мели, а можно я тебя спрошу?

— Спрашивай.

О чем только? Я сейчас как из-за угла мешком прибитая. Действительно, такая картина преступления полностью вписывается в известные мне факты. Не очень понятны мотивы дам, как одной, так и другой. Но в остальном… Все же, почему у Ала отсутствуют воспоминания о том, что тогда произошло? И нельзя ли их как-нибудь вернуть?

— Ну вот, опять задумалась. Расслабься, Мели, у тебя еще будет для этого время. Я вот о чем: ты сказала, что не хочешь здесь оставаться. А где бы ты хотела жить?

Вот уж спросил так спросил. Откуда я знаю?

— Я понял, ты об этом пока не думала. Тогда слушай. Остров Магов мы покидаем. Кортал по понятным причинам отпадает. Хотела бы ты вернуться в Элидиану? Мы могли бы поселиться в столице или в твоем родном городке, Арнере.

Я задумалась. Хочу ли я вернуться? Пожалуй, нет. В Арнере у меня никого не осталось, да и нет желания снова пережить то, что я столько лет старалась стереть из памяти. В столице у меня тоже никого, если не считать преподавателей университета. Но это не друзья, а коллеги.

— Ал, я думаю, нет смысла возвращаться туда, где меня никто не ждет.

— Тогда… Мы с тобой бросили вызов самому сильному из девяти королевств, это ты понимаешь?

Демоны его раздери, он прав! Но по-другому я бы все равно действовать не смогла. Начнись все сначала, поступила бы так же. С другой стороны. С этим надо что-то делать. Примерно так я ответила своему мужу.

— Мели, а если я тебе предложу переехать в независимый город-государство?

Неожиданное предложение, но более чем интересное.

Есть у нас на континенте такие, пять или шесть. Небольшие торговые республики, через которые идут основные денежные потоки. Их никто не трогает и не пытается подмять под себя, потому что подмявший больше проиграет, нежели выиграет. Кстати, Валариэтан — именно такой город. В остальных маги тоже живут, но не управляют. Думаю, поселиться в таком месте — это хорошая мысль.

— В принципе у меня возражений нет. О каком городе идет речь?

— Об Афросилайе или Кармелле, я еще не решил. Когда мы закончим здесь, то съездим и посмотрим. Выберем на месте.

Вроде оба на море находятся. В Афросилайю мои родители ездили в свадебное путешествие и оба были от нее в восторге. Думаю, Кармелла не хуже. Надо будет в атласе посмотреть и прочитать про каждый заранее. Если я планирую организовать производство и сбыт моего эликсира, то лучше такого города-государства не найти. Насколько я помню, товары оттуда во всех королевствах не облагаются таможенными пошлинами. Ох, мы с Алом и развернемся!

Он заметил хищный блеск в моих глазах.

— Мели, ты уже начала считать будущие прибыли? Я тоже об этом подумал. Давай мы сейчас прикинем, как будем вести дело с Эникой.

— Ал, у меня есть еще флакончик эликсира, даже два, но один я Магали обещала.

— Плюнь. Магали перед отъездом отдашь хоть десять, а эти два бери с собой и вручай королеве при всех. Пусть не говорит, что ты ее обманула.

Да, хорошо ему говорить, а я боюсь.

— А если все же…

— Да она только их увидит, от радости забудет обо всем на свете. Гарантируй ей пожизненное получение этого счастья, и все обойдется. Мстить тебе она не станет. Мне может, но… У меня есть чем ее припугнуть.

— Эликсир Манор?

— Конечно.

— Ал, это опасно, если она будет бояться разоблачения, может натравить на тебя не только Кориолана.

— Она знает, что если она попытается меня убить, о том, что она принимала запрещенный эликсир, напечатают в газетах всех девяти королевств. Огласка сама по себе неприятна, но эликсир Манор имеет очень неприятный побочный эффект. Ты вряд ли это знаешь, информация секретная, но любой мало-мальски грамотный некромант тебе скажет, что теперь Энику легко и просто можно превратить в умертвие, достаточно дать ей любое средство, куда входит сок черноягодника волчьего.

Ого! Черноягодник — ядовитое растение, но понемногу его добавляют в самые разные зелья. Значит, после того, как королева много лет принимала запрещенный эликсир, отравить ее — пара пустяков. Думаю, желающие это сделать найдутся. Не зря эту гадость запрещают, ох, не зря. Надо взять у Ала книжку, где об этом написано, и почитать. Кстати…

— Ал, я все думаю и не могу понять: почему ты ничего не помнишь про то, что с тобой сделали? Это было побочное действие ритуала или тебя чем-то опоили специально?

Мой муж лениво махнул рукой.

— Да какая теперь разница?

— Очень большая. Если это из-за ритуала, то после снятия первичного заклинания память тоже должна была разблокироваться. Раз этого не произошло, значит, тебя опоили. Только зелье могло дать такой эффект без проявлений в магическом поле. Знать бы еще чем…

Он заинтересовался, но, по-моему, чисто для проформы:

— Думаешь, можно снять эффект антидотом? После такого продолжительного времени? Сомневаюсь.

Сама сомневаюсь, но показать нельзя, а то отмахнется. Шанс отличный от нуля есть, а попытка не пытка.

— Это зависит… Эх, была не была. Антидоты к наиболее популярным оглушающим зельям у меня есть готовые. Возьму с собой и постараюсь во время допроса Теодолинды и Мартонии вызнать, чем они тебя шарахнули. Если все так, как я думаю, ничто не мешает нам попробовать. Вдруг сработает?

— Мели, да зачем?

— Чтоб было! У нас нет железных доказательств на этих сучек, но если ты все вспомнишь, то появятся! Они не должны уйти от ответа.

Ал перевернулся на спину и дернул меня за рукав так, что я оказалась на нем сверху. Что можно делать в таком положении? Целоваться? Вот этим мы и занялись. Когда он наконец расстегнул и потянул с меня платье, раздался стук в дверь. Этот Совет достал уже! Пришлось вставать и идти на встречу с Эникой. В моем кармане звякали два флакона, украшенных буквами «ЭМ».

На входе в зал Совета нас разделили: Гиаллен прошел внутрь, а меня отвели по запутанным коридорам в комнату для свидетелей.

Здесь я уже была с Игерраном. Маленькая комнатушка, ничего лишнего: скамьи, столик, и все. Я устроилась в уголке и приготовилась ждать, когда за мной придут. Дверь плотно закрывать не стала, оставила щелочку. Так я смогу услышать, что происходит в зале. Не в подробностях, но все же… А если выступать станет Аристарх, то будет слышно каждое слово. Объявлений герольда тоже не пропущу. Эх, мне бы подслушку сплести! Из чего только? Нитки нужны или веревки.

Пошарив по карманам мантии, я ничего не нашла, но сообразила, что на мне вязаная кофточка. День выдался еще более холодным и ветреным, чем вчерашний, и Ал заставил меня утеплиться. Если распустить пару рядов… Кофточка старая, еще институтских времен, не жалко.

Так я и сделала. Подслушка отправилась под дверь зала Совета, а я приготовилась внимать.

Прошло, может, минут двадцать, и раздалось: «Ее Величество королева Кортала Эника»!

Зазвучал голос королевы, нежный и ласковый, как будто медовый. Со мной она иначе разговаривала.

— Уважаемые маги, я пришла к вам, чтобы защитить от обвинений и забрать свою подданную и невесту моего племянника Мелисенту графиню Рискор.

Хвала богам, я сидела, а то упала бы. Как она с места в карьер!

Ответил ей кто-то из магов:

— Кого Вы имеете в виду, Ваше Величество?

Я уже приготовилась выслушать ее ответ, как вдруг дверь в комнату распахнулась и на пороге появился Юстин. Увидев меня, вздрогнул, затем одним движением оказался рядом и схватил меня за руки:

— Мели!