Полковник обернулся к Илоне Васнецовой и прошипел:
– Принеси…, – Михаил Федосович закашлялся и повертел сложенными в щепотку пальцами в воздухе.
Секретарша догадалась, что шеф требует кофе, и опрометью кинулась из кабинета в приемную. Выражение лица Багрова настораживало: красное, потное, с узкими глазами-бойницами, совсем как у барсука, загнанного псом в угол норы. Однажды видела тренировку молодых такс. Бр-р-р-р… Мерзость.
Считанные секунды потребовались Илоне для приготовления кофе, и дымящаяся чашка возникла на столе Михаила Федосовича стремительно, словно в детском мультике.
Васнецова застыла, ожидая дальнейших указаний. Багров, казалось, забыл об Илоне и она вернулась в приемную.
Последнюю неделю бывшую путану терзали дурные предчувствия. Секретаршу не пугали безумные глаза Михаила Федосовича, мгновенное изменение цвета и выражения лица шефа. Скорей забавляло, будто злодей в комиксе или осьминог какой-то. За годы совместной работы Илона неплохо изучила клиента.
Но сегодня утром Васнецова с трудом выдавила из себя приветливую улыбку, увидев шефа: лицевые мускулы полковника стали существовать в автономном режиме. Федосович кривлялся, как местная театральная знаменитость. Только у артиста в момент выхода на сцену кривлянье пропадало, а Багров гримасничал постоянно, едва начинал говорить.
Целый час ушел на попытки восстановить координацию лицевых мышц, но удалось лишь сбить ритм появления гримас. Некоторое время шеф беседовал с Илоной, сохраняя привычное выражение лица, затем принимался гримасничать.
Невероятным усилием воли Михаил Федосович восстанавливал фейсконтроль, но проходила минута-другая и все повторялось. Васнецова пошутила, дескать, толпы почитательниц теперь будут брать автографы, путая с артистом, Шеф юмора не воспринял, помрачнел, водрузил на переносицу темные очки и схохлился над бумагами.
Все оставшееся время Илона старалась не попадаться на глаза полковнику, а тот скачал из интернета комплекс упражнений для лица и старательно корчил рожи.
Всерьез, по-настоящему тревожило лейтенанта Васнецову другое: неделю назад, бросив взгляд на открытый ежедневник шефа, она обнаружила, что Багров стал делать пометки на немецком языке. И ладно бы на нормальном немецком, а то буквы латинские, а слова русские, да еще сокращенные. Сначала шифр Михаила Федосовича только развеселил Илону, но настроение секретарши резко изменилось, когда она увидела схему с пометками Sh.Pr.Korinf. Невинный чертеж в некоторых местах украшали аббревиатуры, и среди них внимание любознательной Васнецовой приковала – Il. Порывшись в памяти, девушка не обнаружила ни одного знакомого Ильи. Следовательно, за таинственным Il стояла она сама.
Окончательно утвердилась в своих мрачных прогнозах секретарша, прочитав краткую биографию упомянутого Багровым правителя Коринфа. Тот прославился универсальной системой уничтожения свидетелей. Ясно, шеф решил воспользоваться методом коринфянина. В офисе Илона держалась великолепно, но страх оказаться в числе слитых толкнул Васнецову на разговор с матерью. Произошло это неожиданно для обеих, особенно для дочери. Давно привыкла сама решать все проблемы, а тут вдруг истерика, слезы, «мамочка, увези меня отсюда…».
Еще удивительней оказалась реакция матери. Ни слова упрека, задала несколько сухих вопросов, все по делу, потом попросила дождаться ее и ушла из дома.
Вернулась довольно скоро и подчеркнуто безразличным тоном объявила:
– Работай спокойно, с твоей головы не упадет ни один волос.
Илона не слишком поверила услышанному, но страх отчего-то пропал. Может из-за характера матери. Та жила в своем мире, далеком от сферы интересов дочери. Уже несколько лет они практически не общались, казалось, книги и пластинки вполне заменяют Кире Яновне живых людей.
Илона не пыталась проникнуть в причины, заставившие маму уйти с работы и влачить полунищенское существование на скромную пенсию. Прекрасный специалист, долгие годы читавшая лекции по цветоведению, Кира Яновна категорически отказывалась брать учеников, часы, вообще зарабатывать деньги.
Дочь догадывалась, в поступках матери присутствует неумолимая логика, хотя внешне она (логика) проявлялось только в одном: Кира Яновна никогда не бросала на ветер слов.
Сегодня в обеденном перерыве, убирая кабинет, Васнецова прочла свежую запись, «выйти из игры». И на нее опять напал страх: «Кому? И что сие означает для Илоны?».
Сидя в своем предбаннике, секретарша томилась в неведении.
В этот момент полковник в кабинете достраивал окончательную, завершающую схему своей игры.
Васнецова хитрая, может расколоться, вот тут-то и пригодится аналитик, Берегов Герман Вадимович, владелец фирмы «Айсберг» и учредитель «Института ресурсосоздающих технологий». Тут-то профессор и найдет себе достойное применение. Багров нетерпеливо нажал кнопку вызова секретарши, Илона возникла в дверях.
– Пригласи в гостиницу Берегова Германа Вадимовича. Данные в папке «Айс». Стол скромный, но солидный. На 19 часов.
Васнецова, приученная не задавать лишних вопросов, уточнила:
– Две персоны?
– Нет, ты тоже.
Полковник склонился над ежедневником, давая понять, что у него нет времени на пустяки.
Васнецова исчезла, а Михаил Федосович потянулся и сладко зевнул. Ему с трудом удавалось сохранять выражение равнодушия на лице во время разговора с Илоной.
Предчувствие удачи распирало грудь. Профессор Берегов давно попал в поле зрения Багрова. В тот день, когда Виталий в слезах и соплях прибежал к полковнику, вопя о наезде на «ЛИЛА» неизвестной бригады. Истерика была не показная, и Михаил Федосович заинтересовался, кто так лихо разводит бизнесмена. Виталию ничего не оставалось делать, как пошагово изложить алгоритм создания фирмы, рассекретив имя «гуру». Багров попросил взволнованного бизнесмена изложить на бумаге суть происшедшего, а по ходу дела продиктовал несколько фраз. Смысл их, в сущности невинный, при определенных обстоятельствах мог оказаться основанием для проведения следственных мероприятий. Проще говоря, позволял обвинить Берегова в организации преступной группировки. Понятно, что Михаил Федосович не собирался бороться ни с мафией, ни с коррупцией. Но поставить в зависимое положение еще одного умника, сделать из него послушное орудие – святое дело. Багров не переваривал высоколобых. Тупицы, корчащие из себя невесть что. И вот сейчас, на взгляд полковника, настало время вернуться к той давней истории.
Конспиративная гостиница находилась недалеко от ресторана «Палермо». Езды туда несколько минут и Багров прилег на диван. Сон не шел, и полковник стал проигрывать предстоящий разговор с хозяином «Айсберга». Впрочем, фигура самого Германа Вадимовича мало интересовала гэбэшника. Он не сомневался, что сломает доморощенного стратега за несколько минут. Вопрос как использовать беловоротничкового.
Михаил Федосович хихикнул, представив необратимые изменения в лице и манере держаться, которые неизбежно произойдут в ходе встречи. Полковнику доставляло удовольствие наблюдать за респектабельными холеными господами, превращающимися за четверть часа в трясущихся стариков, готовых на все лишь бы избежать тюремных нар.
Итак, как эффективней использовать Германа Берегова? Можно заставить профессора сделать подробный отчет о деятельности подшефных фирм. Указать реальные доходы, основные источники финансирования, схемы уклонения от налогов. А можно… Михаил Федосович опять захихикал, воображение рисовало Берегова в роли наемного убийцы. Багров живо представил профессора в роли мокрушника: потное лицо, трясущиеся руки, страх в безумных глазах… Картинка понравилась Михаилу Федосовичу. А почему нет? Как соплячек на верную смерть посылать, товарищ ученый, Герман Вадимович, так можно? А самому, не теоретически, а практически душегубом заделаться западло?
Злое мстительное чувство полыхнуло в груди полковника. В самом деле, какого черта всю грязную работу должен выполнять он, боевой офицер, герой войны? Рисковать жизнью, положением, добрым именем? В то время как мерзавцы в белых рубашках и выутюженных костюмчиках преспокойно набивают карманы, цинично разглагольствуя о «достойной цели».
Михаил Федосович вскочил и забегал по кабинету. Состояние ярости довольно быстро перешло в чувство, близкое к эйфории. Отдавая отчет, что им овладевает охотничий азарт, полковник сурово одернул себя, спокойней, спокойней.
Багров никогда не стремился понять причину, истоки эйфории, всегда охватывавшей его при виде раболепствующих жертв, цепляющихся за любой шанс в надежде спасти свою шкуру. Но сегодня, внезапно задумавшись над этим, сделал открытие: Михаил Федосович испытывал наслаждение, наблюдая, как торжествует справедливость.
Остается сущий пустяк: аккуратно выйти из игры. Соскользнуть.
Столь радикально настроение полковника изменилось ночью, а точней утром. Он получил информацию, заставившую действовать в режиме форс-мажора…
Ранний телефонный звонок застал полковника в постели. Подняв трубку, Михаил Федосович суховато осведомился, кто собеседник и услышал:
– Угадай с трех раз.
Он догадался с первого, звонил Ермоха. Только у Дениса в четыре утра может быть такой радостный голос. Сидит в аэропорту, обеспечивает безопасность своего московского хозяина. Приглашает разделить общество «позитивно настроенных антиглобалисток». У Багрова потеплело на сердце, Ермоха ему как младший брат.
Веселый, улыбчивый красавец Денис Ермаков везде и всюду мгновенно становился центром притяжения, душой компании. Познакомились они в Афгане и по закону притяжения противоположностей стали друзьями. Ермоха излучал такую энергию, что казалось, мог один заменить собой Саяно-Шушенскую ГЭС. Даже Михаил Федосович, одно появление которого наводило смертельную скуку на всю роту, начинал улыбаться при виде Дениса. А когда приятеля ранило, то Багров, с осколком в руке, на своих плечах дотащил Ермакова в санчасть, и не успокоился, пока не убедился, что Денис окружен должным вниманием персонала.
Шутливая интонация Ермохи не обманула полковника, наоборот, заставило Багрова мгновенно отреагировать на приглашение. Он вскочил с кровати как ужаленный.
По дороге в аэропорт полковником овладело гнусное настроение, почему так отвратительно устроена жизнь? Вот Ермоха, раздолбай из раздолбаев. В каждом городе по гарему. Только и делает, что выпивает и закусывает. И уже генерал?! Стоит только Денису вкатиться в какой-нибудь офис, как окружающие начинают испытывать прилив стыда: в доли секунды нарезается колбаса, открываются бутылки, появляются длинноногие красотки и бутерброды с икрой. Угрюмые самцы со свинцовыми взглядами превращаются в пылких донжуанов. Всю жизнь с банкета на фуршет, с юбилея на прием. И голова не болит ни о каких правительственных переворотах, оппозиционерах, интригах. Голову на отсечение: на своих поминках, стервец, умудрится коньячку хлебнуть и телку трахнуть. А работяга Багров до пенсии пятый угол искать будет. Жена ненавидит, враги день и ночь копают под Михаила Федосовича, начальство угрожает. Одно осталось, паспорт сжечь и в бомжи податься.
Тут Багров загнул, на зарубежные счетах лежат десятки тысяч долларов. Разумеется, фамилия полковника там не фигурирует, но молочный коржик и стакан компота пенсионеру гарантирован.
Михаил Федосович ностальгически вздохнул, вспомнив советское детство. Каким вкусным был на школьном обеде этот самый коржик.…
Да, изменилось все, в том числе и решение по вопросу Берегова, в ходе утренней встречи с московским гостем. Денис прямо объявил однополчанину: в Белокаменной Багрова уже считают выбывшим из игры. Героя Афгана минские товарищи решили упечь на зону, предварительно объявив «оборотнем в погонах».
Через несколько дней в центральной прессе появится ряд разоблачительных материалов, общество узнает об иностранных счетах и подставных фирмах: «Фактически, ты – труп», – завершил свое оптимистичное сообщение московский гость. При этом выражение глаз Ермохи вызвало у полковника картину ночного глиняного склона после дождя, вступив на который неизбежно грохнешься и полетишь в бездонную темноту.
Друзья стояли на балконе аэрофлотовской гостиницы и, опершись о металлическое ограждение, наблюдали за веселящимися в номере стюардессами. Одна из них, темноволосая стройная Дина, пела, аккомпанируя себе на гитаре: «Когда она павой, павою, павой, с рыжим норвежцем шла в ресторан, муж ее падал, падал, падал, на вертолете своем в океан».
Слова песенки попадали прямо в сердце сантиментальных красоток, и обе слушательницы с энтузиазмом подхватили: «О чем она думала, дура, дура. Кто был действительно ею любим? Туфли из Гавра, бюстгальтер из Дувра и комбинация с Филиппин».
Багров почувствовал что вот-вот разрыдается, так жалко стало ему неизвестного гибнущего парня. Простого честного парня, жена которого такая же дрянь, как и супруга Михаила Федосовича. А парень погиб. И главное, из-за кого?!
– В общем, смотрите сами, – Ермоха бросил окурок, целясь в клумбу. – Недолет, – хохотнул Денис, повернувшись к Багрову. – Денек-другой у тебя еще есть.
Михаил Федосович глубоко затянулся и прочел фразу на страничке блокнота, извлеченного Денисом из внутреннего кармана своего пиджака. Фраза состояла из двух слов: «Приезжай. Помогу». Значит, Ермаков, считая положение крайне опасным, допускает возможность панического бегства. Это говорит о многом.
– Девочки, не грустите! – крикнул Денис стюардессам, – пойдем, а то водка киснет.
Ермоха ринулся в номер и завопил:
– Дамы! Не грустить! Любовь слишком серьезное дело, чтобы доверять его мужьям!
Взрыв хохота, последовавший, за шуткой Дениса, немного отрезвил Багрова. Он потянулся и глянул вверх, надеясь увидеть облака, освещенные солнцем. И окаменел: сварщик, глядевший с края крыши вниз, следил за ним. Михаил Федосович уловил это шестым чувством, за маской невозможно было разглядеть выражение лица рабочего. Через мгновенье строитель исчез, полковник почувствовал себя неуютно и вернулся в номер, на его появление компания не обратила никакого внимания.
– Итак, девчонки, вопрос на засыпку. Почему состояние невинности заключает в себе зародыши всех будущих грехов?
Ермоха был прирожденным тамадой.
Полковнику неожиданно вспомнилась отвратительная лысина дирижера из театра Оперы и балета, и плечи мэтра, густо усыпанные снежком перхоти.
Руки Дениса, вооруженные фужером и вилкой, летали как руки дирижера, а взволнованные личики стюардесс только усиливали сходство друга с плешивым маэстро.
Сразу после свадьбы, супруга Багрова, пытаясь развить у мужа чувство прекрасного, таскала беднягу на все премьеры театра Оперы и балета. Усилия жены не оказались напрасными – Михаил Федосович возненавидел высокое искусство. Причем, оперу особенно люто.
Михаил Федосович с тоской отметил, что и в театре, и здесь он лишний на празднике жизни.
– …Поэтому выпьем за дам, умеющих прощать. Ведь мужчины отличаются от мальчиков только стоимостью игрушек.
– И размеров гениталий, – дополнила Ермоху рыженькая Вероника, самая молодая из девушек.
– Сгрудились, – скомандовала Дина.
Видимо это был ритуал: девушки не чокались, а, захватив фужеры сверху, стукались ими словно камушками.
То ли от предложенной Денисом помощи, то ли от веселья, царившего в номере, Багрову вдруг сделалось удивительно легко. Почудилось даже, что сейчас раздастся бой курантов, стюардессы начнут поздравлять друг друга с Новым Годом, а все неприятности растают как дым. Михаил Федосович приблизился к столу, взял фужер и хотел сказать тост о дружбе, но вовремя заметил, что никто не обращает на него внимания. Денис нашептывал на ухо Веронике очередную глупость, а Дина с подружкой занялись бутербродами с бужениной.
Михаил Федосович наткнулся на абсолютно трезвый взгляд Ермакова и, чуть приподняв фужер, одним махом выпил коньяк.
– Пора. Спасибо за чудесное утро.
Полковник взял плащ и шляпу, выдавил улыбку, в ответ на «рады были познакомиться», «ждем на нашем борту». Быстро пожал руку Денису, дав понять, что не хочет отвлекать друга от сексапильной Вероники, и вышел.
Садясь в машину, незаметно покосился на крышу – никого. Нервы ни к черту. Так и в ящик сыграть можно. И пенсия не потребуется.
Он гнал по шоссе, размышляя о предстоящих переменах. Жизнь милосердна и, если посылает испытания, то всегда дает силы их преодолеть. Еще несколько десятков часов и полный релакс. Пусть Ермоха держит Багрова за болвана. Тем радостней будет победа. Игра вошла в фазу эндшпиля.
Беспечность за рулем опасна, Багров не обратил внимания на вылетевший из-за поворота трактор с прицепом и едва не протаранил его. Покрывшись холодным потом, вывернул руль, вылетел на встречную полосу, и только реакция водителя маршрутки спасла полковника от ДТП. Оставшуюся часть пути Михаил Федосович находился в состоянии, близком к помешательству…
«Аккуратно выйти из игры, соскользнуть», – повторил установку Багров. Полковник открыл дверь и метнулся в дальнюю комнату. Там достал из стенного шкафа светло-серый твидовый костюм. Примерил строгий галстук, но, поколебавшись, заменил его игривой бабочкой.
Отражение в зеркальной створке шкафа вызывало ассоциацию с каким-то бесполым романтиком, сторонником вегетарианства и платонических отношений с женщинами. Багрова это вполне устраивало.
Он несколько раз стянул и растянул губы в улыбке, вроде получилось. Как ни странно, упражнения помогли снять настроение мрачной безнадеги. Но чувство, что сделали укол, и все лицо подверглось длительной заморозке, не покидало.
Апатия сменилась желанием действовать. Такие моменты полковник стремился использовать по максимуму. Михаил Федосович выбежал из кабинета и, не встретив никого в коридоре, очутился в холле. Вызвал лифт, но не стал дожидаться появления кабины, а спустился по лестнице. Инстинкт подсказывал Багрову – настал момент истины, пора ускорить ход событий.