С Бисквитом творилось что-то необъяснимое. Обычно рвущийся на вечернюю прогулку стаф, не поднялся с коврика, когда Валерка взял поводок с ошейником и скомандовал:

– Гулять.

Не веря глазам, Лакмус двинулся к двери. Стаф всегда мчался в коридор за хозяином, но в этот раз Гоблин подлетел к хозяину и, подпрыгнув, ударил его передними лапами в грудь. Натиск был столь мощным, что Писюн отлетел к стене, а собака уселась у двери, внимательно наблюдая за хозяином.

Атака пса вначале разозлила, а потом насторожила Лакмуса. Он решил поэкспериментировать. Подошел к собаке, погладил, и снова негромко произнес:

– Гулять.

Бисквит не шелохнулся.

Тогда Валерка взялся за дверную ручку, но пес вцепился зубами в правую штанину Лакмуса и потащил хозяина в комнату. Только полный болван мог не понять действий стафа – собака удерживала хозяина в квартире.

В детстве Писюн запоем читал Бианки и Лондона, а «Лесная газета» и «Рассказы о животных» Томпсона были настольными книгами.

Поэтому он вернулся в зал и улегся на тахте, ожидая новых действий Бисквита.

С минуту пес продолжал сидеть неподвижно, потом повернул голову к двери. Валерке стало ясно, что Гоблин вслушивается в происходящее на лестничной площадке. Лакмус тоже попытался уловить хоть какой-нибудь шорох. Но тщетно. В подъезде стояла тишина. Только аккордеон соседской девочки свирепо выводил «Жили у бабуси».

Пес встал и направился в ванную. Писюн давно приучил Гоблина пользоваться благами цивилизации, чтобы не тащить щенка на улицу в ненастье. Стаф лапой нажимал ручку унитаза, хоть в цирке показывай.

Выйдя из ванной, Бисквит опять вернулся к двери и лег.

Медленно текли минуты ожидания. Наконец собака подняла голову. Валерке стало казаться, что за дверью и в самом деле кто-то есть. Боясь ошибки, он соскользнул с дивана и в одних носках прошел в коридор. К двери Лакмус приблизился сбоку, опасаясь выстрела. И тут же уловил звук удаляющихся шагов.

Валерка на цыпочках двинулся на кухню. Там в щелку между стеной и шторой оглядел двор. Из подъезда вышла квадратная мужская фигура в кожаном полупальто и джинсах, неторопливо направилась к соседней многоэтажке. Писюн обратил внимание на джинсы парня, старые, напоминающие морские брюки клеш. Квадратный господин уселся в джип и, развернувшись, машина исчезла за углом дома.

Мужик, как мужик. Укорил Валерка себя за чрезмерную мнительность и, схватив Бисквита за уши, грозно приказал:

– Гулять! Собака!

Тот вскочил и завилял хвостом, демонстрируя готовность совершить любой подвиг ради хозяина.

Нервы надо лечить, размышлял Валерка, направляясь на выгул. Неожиданно повалил снег с дождем, и Лакмус обрадовался: Валерка любил контрасты, в них есть что-то волшебное.

Арчи и Бисквит, едва встретившись, принялись гоняться друг за другом, а Вероника устроила праздник, пришла с мужем, дочуркой и тортом. Оказалось у очкарика Стаса – день рождения. Святое дело, по такому случаю даже собаки получили по куску орехового торта, а хозяева выпили шампанского. Счастливая супруга прочла тост в стихах.

Писюн даже расчувствовался, услышав в свой адрес теплые слова. Уже привык считать себя никчемным, ненужным, а тут – угощают, благодарят за общение…

Вероника аккуратно уложила бокалы в пакет, и вся семья, во главе с Арчи, направилась домой.

Валерка поднял с земли довольно тяжелую ветку и затеял с Бисквитом войну. Борьба шла с переменным успехом, и Лакмус с каждой минутой убеждался в возросшей силе питомца. Гоблин то яростно вырывал ветку, таща за собой хозяина, то носился кругами, то разгонялся и прыгал на Валерку, норовя сбить с ног. И только хорошая боевая выучка спасала хозяина. Но, уходя с линии атаки, и ловко отбрасывая собаку, Лакмус не сомневался: через год, пройдя курс дрессуры, Бисквит превратится в грозного соперника. Наконец оба подустали, и Валерка решил, что пора домой.

На крыльце он перчатками стряхнул снег с плеч, а потом, шутливо «выбив», взял Бисквита на поводок. Писюн всегда делал это, зная, что соседи побаиваются стафа, слишком много страшных историй ходит о собаках бойцовых пород.

Едва они вошли в подъезд, как пес зарычал и рванулся наверх. Валерка удержался на ногах по чистой случайности – успел схватиться рукой за перила. В то же мгновенье Лакмус ощутил волны страха и ненависти, идущие откуда-то сверху. Он резким рывком осадил Бисквита и стал подниматься по лестнице, пытаясь сообразить, где находиться источник опасности.

Собака опять с рычаньем бросилась вперед, но Валерка был начеку и снова резко дернул поводок.

– Рядом.

Лакмус уже увидел светлую женскую шубку и рыжую копну волос над ней. Толстые выгнутые ножки дамы, обутые в короткие белые сапожки, дымок сигареты, зажатой в левой руке, и бутылка вина на подоконнике развеселили Валерку – снегурочка потерялась, блин.

Женщина стояла к ним спиной, но на рычанье пса обернулась. Решив, что она может испугаться, Лакмус предупредил:

– Не беспокойтесь, собака не кусается.

Дама ничего не ответила, только дружелюбно улыбнулась, продолжая курить. Правой рукой она прижимала к груди большой букет желтых хризантем, и Валерка подумал, что сегодня какие-то сплошные праздники.

Ощущение опасности почему-то усилилось, но теперь Лакмус знал причину – женщина боится собаки и в ответ транслирует агрессию.

Валерка еще раз обернул поводок вокруг запястья, он не выносил хозяев, радующихся, что их собака наводит ужас на окружающих.

Поравнявшись с незнакомкой, Ламус отметил вульгарный грим дамы, чрезмерно накрашенные губы, накладные ресницы. И тут раздался негромкий хлопок. Выстрел совпал с мощным рывком, развернувшим Валерку: Бисквит успел выпрыгнуть ровно настолько, насколько позволил поводок, и разрывная пуля снесла собаке полчерепа.

Второй выстрел прозвучал сразу вслед за первым, но Лакмус успел хлопнуть ладонью по запястью стрелявшей, и пуля прошла мимо.

Дальнейшее Валерка воспринял, как нечто происходившее не с ним, нереальное. Лакмус лишь наблюдал, как внезапно изменилось лицо, обильно покрытое пудрой и помадой: увидел нос, съезжающий влево и вниз, глаза и губы, превращающиеся в одно сплошное скользкое месиво…

А потом Лакмус остановился, догадавшись, что мужик – мертв. Он был убит первым ударом в висок. Остальные, нанесенные уже в беспамятстве, ничего не меняли.

Легкий свист заставил Валерку обернуться: прямо в лоб Писюну уткнулся глушитель пистолета. Конец, пронеслось в голове.

Раздался негромкий хлопок, голова второго киллера дернулась вверх, правая сторона лица полыхнула красным и труп покатился вниз по лестнице.

Валерке показалось, что реальность исчезла, что он очутился в каком-то ином измерении, но тихий голос снизу вернул Писюна на землю.

– Сынок, не делай лишних движений.

Кто-то быстро выбежал из подъезда, Валерка услышал, как стукнула входная дверь.

Несколько мгновений он стоял в оцепенении, потом схватил валявшийся пистолет киллера и двумя выстрелами погасил лампочки на втором и первом этажах.

Достав из кармана светлого полушубка ключи от машины, Писюн взвалил тело мужика на плечи и потащил к стоящему во дворе джипу. Открыл переднюю дверцу, усадил труп рядом с местом водителя и, не мешкая, побежал за вторым киллером.

Напарник оказался значительно легче. Захлопнув дверцы машины, Лакмус, отогнал джип в соседний двор и, наконец, смог заняться тем, кто еще несколько минут назад был радостным и шумным Бисквитом.

Валерка вернулся в подъезд, снял с себя куртку, укутал ею пса и на руках отнес к высокой березе в сквере. Возле этого дерева они с Бисквитом частенько устраивали привал, когда щенок, совсем еще маленький, не мог без отдыха осилить дорогу домой.

Оставив стафа, Писюн сходил в гараж за саперной лопаткой и ломиком. Скоро рядом с березой чернела яма около метра глубиной. Валерка поднялся в квартиру и притащил верблюжье одеяло. Застелил им дно ямы, и опустил тело пса. Засыпал землей. Иногда по щекам Валерки начинали бежать слезы, и Лакмус старался делать глубокие плавные вдохи и выдохи. Стыдно. Взрослый мужик и слезы. Когда относил ломик и лопатку в гараж, почувствовал, как сильно защемило сердце. Магазин находился неподалеку, метрах в двухстах. Накинул штормовку, а то пялиться будут, подумают пьяный, раз в одном свитере.

Зайдя в универсам, купил бутылку водки и, вернувшись к могиле четвероного друга, открутил пробку. Выпил прямо из горлышка. Было такое ощущение, что пьет воду. Когда в бутылке осталось меньше трети, Валерка остановился и, прошептав:

– Вот так, березка, нету больше нашего Бисквита, – вылил оставшуюся водку на землю.

Он погладил кору дерева ладонью и на мгновенье прислонился к стволу разгоряченной щекой. Спешить домой было незачем, да и не к кому. Водка немного сняла напряжение и Лакмус решил отогнать машину с киллерами подальше. Не разбирая дороги, двинулся в соседний двор.

Возле джипа стояло четверо мужиков в гражданском, но Валерка необъяснимым чутьем сразу угадал в них группу захвата. Один из них, в светлом кашемировом пальто, говорил с кем-то по мобильнику.

Прошагав метров сто, Валерка оглянулся, к джипу подъехали еще две машины, скорая и ауди.

Примерно через час ходьбы до Лакмуса дошло, что он стоит на остановке, где покупал у Ани Бельчиковой семечки. Киоски уже закрылись, и кроме пассажиров поблизости никого не было.

Валерка покрутился на остановке и заметил метрах в сорока еще одну пластиковую крышу. На этой, новой остановке, сидела компания подростков, бренчала гитара и какая-то девица выводила:

– Ты меня не понял, ты меня не понял…

Он направился к молодняку.

Едва Лакмус подошел, гитара смолкла.

– Привет ребята.

– Здорово, здравствуйте, привет старшему поколению, – нестройно, с некоторым вызовом откликнулось несколько голосов.

– Я знакомую ищу. Она у киоска семечками торговала.

Сидевший в углу здоровяк в красной куртке процедил:

– Ты не мент, дядя?

В тоне, каким был задан вопрос, слышалась угроза.

– А ты что, мальчик, самый блатной в районе? – дружелюбно уточнил Лакмус.

– Не обращайте, пожалуйста, внимания, – поднялась со скамейки девица с гитарой. – Колян ко всем цепляется.

Девушка приблизилась к Валерке.

– Вам какая торговка нужна, постарше или помоложе?

– Аня. Анна, – произнес Лакмус, стараясь не упускать из поля зрения надвигавшегося Коляна.

– Вы ее нескоро увидите, – пискнула худенькая девчонка, – Арнольд сильно побил тетю Аню, руку и ключицу поломал. Врача вызывали.

– Это правда, тете Ане гипс положили, – подтвердила гитаристка.

– Адрес не подскажете? – стараясь говорить, как можно мягче, попросил Валерка.

– Вы не найдете, там темно, – с сомнением протянула девица с гитарой и предложила, – давайте я вам покажу.

Она повернулась к здоровяку в красной куртке, нависшему над Лакмусом, и тоскливо повторила:

– Колька, ну чего ты цепляешься.

Валерку нельзя было отнести к тщедушным хлюпикам, но рядом с двухметровым Коляном он выглядел неконкурентоспособным.

Сверля Лакмуса темными злыми глазками, амбал протянул пятерню и, тыча в лицо чужака средним пальцем, пророкотал:

– Слышь, ты, козел…

Гигант не закончил фразы. Не вынимая руки из кармана штормовки, Валерка отпустил пинок, заставивший парня скрючиться в три погибели.

Видимо здоровяка не любили, так как единственной реакцией на плачевное положение Коляна был смех девиц.

Добровольный гид Лакмуса поблагодарила какого-то Леньку, отдала подростку гитару, и они зашагали к видневшимся неподалеку многоэтажкам.

– Как вас звать? – поинтересовалась девушка и, не дожидаясь ответа, сообщила, – меня – Лера. Полное – Валерия.

– Наши имена отличаются на одну букву, – откликнулся Лакмус.

Девушка засмеялась.

– Жаль, третьего никого нет, можно желание загадывать.

Проплутав темными дворам, они вышли к угловому дому. Открыв таблеткой дверь восьмого подъезда, Лера остановилась и, понизив голос, сообщила:

– Первый этаж, налево. Звонка нет. Дверь – первая справа. Только не говорите, что это я вас привела.

Девушка протянула руку и Лакмус, крепко пожав узкую ладошку, пообещал:

– Ни слова.

– Я не боюсь, просто живу здесь, – не слишком уверенно добавила Лера. Она стала подниматься вверх по лестнице на второй этаж, а Валерка прошел в коридор и постучал в окрашенную серой краской металлическую дверь. Подождав с минуту, он постучал сильней. На этот раз, судя по убавленной громкости телевизора, стук услышали. Дверь открылась. На пороге стояла Аня.

– Здравствуй, Валера, – тихо произнесла она, опираясь рукой о стену.

– Я за тобой, – выдохнул Лакмус. Он обрадовался, увидев, что выражение глаз у Бельчиковой ясное и спокойное.

Кудрявая голова с большой плешью, торчавшая над спинкой кресла-качалки, принадлежала Арнольду. Хозяин смотрел футбольный матч. Дверь в смежную комнату была приоткрыта. В центре ее висела боксерская груша, а в углу стоял тренажер.

– С кем ты там базаришь, старая? – просипел кудряш, не отрываясь от телевизора.

– Уходи, – покачала головой Бельчикова, – Арнольд тебя убьет. Видишь, что со мной сделал?

Только тут Лакмус заметил гипсовую повязку. У него потемнело в глазах, и Валерка испугался, что может произойти непоправимое.

– Этот вопрос мы решим, – тихо произнес Лакмус и шагнул в квартиру.

Аня отступила, с тревогой глядя на мужчину в кресле.

– Да с кем ты п…, – выругался сидевший в кресле и, оторвавшись от экрана, повернул голову.

Увидев гостя, Арнольд вскочил как ужаленный. К удивлению Лакмуса, на нем по-прежнему была все та же атласная жилетка, одетая на голое тело, и оранжевые спортивные трусы.

– Ах ты, гнида! Ромео хренов! – заорал толстяк и с неожиданной прытью подлетел к Валерке.

Короткий прямой в челюсть заставил Арнольда быстренько улечься на пол, между грязными кроссовками и новеньким японским мотороллером.

Лакмус взглянул на Аню, по-прежнему стоявшую у двери, ее лицо заметно побледнело.

– Телефон, надеюсь, в порядке, – Валерка пытался говорить спокойно, стараясь помочь женщине обрести уверенность и справиться с эмоциями.

– Пусть болельщик пока отдохнет, а ты возьми самое необходимое и накинь что-нибудь теплое.

Он набрал номер вызова такси.

– Какой тут адрес?

– Жукова девять, двести пятнадцать.

Анна вышла на кухню, а Валерка дождался ответа и заказал «на сейчас».

Лежавший Арнольд проявил первые признаки жизни.

– Щас я тебя урою. Ты – труп, – просипел он, делая попытку подняться.

Вернулась Анна и неестественно громко попросила, – Арнольд, верни, пожалуйста, мой паспорт.

Лакмус понял, что Бельчикова панически боится своего сожителя.

Арнольд, забыв про гостя, двинулся к женщине. Его лицо толстяка побагровело, дыхание стало хриплым, ноздри раздувались.

Валерка хлестко заехал ногой в солнечное сплетение хозяина. Тот покачнулся, но удержался на ногах.

Понимая, что какое-то время Арнольд не будет представлять опасности, Лакмус вежливо поинтересовался:

– Паспорт Анин, где хранишь?

Тот качнулся, сделал шаг к Валерке, будто собираясь упасть, но вдруг ударил гостя кулаком, целясь в пах.

Лакмус перехватил кисть и, рванув руку Арнольда вверх, повернулся к противнику спиной. Классическое выполнение этого приема приводит к болевому шоку и надолго выведенной из строя руке нападавшего.

Хруст локтевого сустава и вопль Арнольда прозвучали почти одновременно. Продолжая контролировать кисть, Валерка уложил хозяина лицом на коврик и мягко повторил:

– Паспорт Ани, где хранишь?

Расширенные от боли и страха глаза Арнольда потухли и он прохрипел:

– В нижней шуфлядке. Ключик на полке, за барсом. – Губы хозяина задрожали, по щекам побежали слезы, и он промычал, – за что? Фашисты!

– Поднимайся и смотри свой голубой экран – великодушно разрешил Лакмус.

Арнольд медленно принял вертикальное положение и послушно сел в качалку. Было заметно, что случившееся толстяка ошеломило.

Валерка отодвинул мраморную статуэтку белого барса, взял ключ и открыл шуфлядку. Паспорт Ани действительно лежал там, в целлофановом пакете вместе с дипломом, свидетельством о рождении и другими документами. Лакмус сунул все найденное во внутренний карман куртки.

Зазвонил телефон.

Валерка поднял трубку и услышал: «Такси заказывали? Выходите…». Он не расслышал номер машины, но не стал переспрашивать.

Повесив трубку, Лакмус обратил внимание, что Аня стоит у двери, в накинутом на плечи плаще, держа в руках большой продуктовый пакет.

– Выходи. Такси ждет. Я догоню.

Арнольд осторожно повернул голову в сторону Лакмуса, но не проронил ни звука.

Дождавшись, пока за Анной закрылась дверь, Валерка подошел к хозяину.

– Болит? Участливо осведомился он, поправив складку на кацавейке сидящего.

– Еще спрашивает?! – возмутился цинизму гостя Арнольд.

Сочувственно покачав головой, Лакмус расчетливым ударом каблука проломил хозяину ключицу.

Тот не закричал, только скорчился и жалобно застонал. Толстяк напоминал ночное животное, оказавшееся на свету. Круглыми от ужаса и ненависти глазами, Арнольд, уставился на гостя, не понимая, что надо этому страшному типу? А главное, откуда такая ненависть и такой цинизм по отношению к невинному человеку?!

– Жить хочешь? – с той же участливой интонацией поинтересовался Лакмус, но на этот раз доброжелательный тон не мог ввести хозяина в заблуждение относительно намерений гостя. Арнольд задрожал, ожидая очередного удара.

– Тогда забудь, – посоветовал Лакмус.

Хозяин утвердительно закивал головой, не в силах сообразить, о чем идет речь. Желая подчеркнуть свою готовность исполнить любое пожелание, Арнольд замычал:

– Угу, угу.

– Ничего не было. И – никого. И Ани тут не было.

Валерка помедлил и добавил:

– Второго предупреждения не будет.

Лакмус повернулся и вышел.

Аня стояла во дворе рядом с такси.

Валерка открыл заднюю дверцу, помог ей сесть. Устроившись рядом, назвал свой адрес.

– Только осторожно, а то мы недавно после травмы.

Машина тронулась. Замелькали огни светофоров, пролетали знакомые улицы.

Валерка отрешенно и безучастно подвел итог: ничего у тебя с этими стратагемами не стыкуется. Утром решил придерживаться «Золотой цикады», а сам черти что наворочал.