Дети пошли на маленький рынок. Они были настоящими знатоками рынков, и этот им очень не понравился.

— Никаких горячих закусок, — проворчал Гасси. — На рынке должна быть горячая еда, ее запах привлекает людей.

— Но тут продают одежду, — сказал Франческо, кивнув на лоток, весь увешанный одеждой на вешалках.

Они подошли к лотку, и Анна указала пальцем на куртку.

— Но не такую хорошую, как та, что нам купил с'Уильям.

— Что вы хотите? — прозвучал вопрос.

Дети осмотрелись, но никого не увидели. И вдруг из-за лотка вышел мальчик с ярко-рыжими волосами, на вид ровесник Франческо:

— Это лоток мамы, а я смотрю за ним.

Гасси мальчик понравился.

— Мы ничего не покупаем, мы хотели узнать, как можно получить небольшой лоток, — сказал он.

Мальчик уставился на Гасси.

— Ты странно говоришь. Вы — иностранцы?

— Нет, — ответил Франческо, — мы — англичане, но мы здесь до вчерашнего дня не жили.

— А где же вы тогда жили? — спросил мальчик.

— Последнее время в Турции, но я родился в Иране, — объяснил Франческо.

— А я родился в Индии, — сказал Гасси.

Все это напомнило им о том, что они так хотели забыть. Голос Анны сорвался на шепот, а глаза наполнились слезами.

— Я была единственной, кто не родился в доме на колесах.

Мальчик был в недоумении. Если ребята жили в доме на колесах, то это, должно быть, цыгане, но они не похожи на цыган.

— Как вас зовут? Меня — Уолли, ну, то есть на самом деле Уолтер, но все зовут меня Уолли.

Франческо представил всех по очереди.

— Я — Франческо, это Гасси, а это Анна.

— И где вы теперь живете?

— На улице Кресент, — сказал Гасси. — Дом называется Данроамин, и нам нужен лоток, чтобы продать кое-какие вещи.

— И три чемодана, — напомнила Анна.

— Хорошие вещи: синее платье Анны и наши фланелевые шорты и две рубашки, — объяснил Франческо.

Уолли казалось, что эти ребята беспомощны, как младенцы. Он знал улицу Кресент. Там были хорошие дома. Не такие, чтобы люди, живущие в них, одалживали лоток для продажи одежды.

— Так, — сказал он тоном, каким обращаются к маленьким детям, — мама скоро вернется, а она не любит, когда тут люди толпятся, если они ничего не покупают. Постойте пока в стороне, может, я что-нибудь придумаю.

Уолли не заставил их долго ждать, примчавшись на грохочущем велосипеде.

— Мама вернулась, — сказал он, придерживая велосипед за сиденье. Потом он сел между Франческо и Анной. — Теперь давайте во всем разберемся. Почему, если вы живете на улице Кресент, вы хотите продавать одежду?

Анна сказала:

— Из-за меня. Я должна учиться танцам.

— Жардек, наш дедушка, был знаменитым учителем танцев в Варшаве, и он говорил, что у Анны есть особенный огонь, — объяснил Франческо.

Гасси добавил:

— Когда есть большой талант, не учиться — это грех. Но дядя, с которым мы теперь живем, говорит, что танцы — это глупость.

У Уолли было такое ощущение, что эти ребята с какой-то другой планеты. Он был просто очарован ими и в то же время чувствовал, что им нужна защита. Он должен о них позаботиться.

— Вам нужно понять одну вещь. Это Англия, а в Англии дети вашего возраста не могут работать. Это противозаконно. Если вы попробуете поставить лоток, то вас заберут в полицию. Вы даже не можете работать разносчиками газет или еще кем-то.

Франческо изучал Уолли. Тот был крепче сложен и выше ростом, но не казался старше.

— Но ты же работаешь. Тебе сколько лет?

Уолли грустно покачал головой над его недогадливостью.

— Мне десять, но я не работаю, я только стою вместо мамы, пока она выпьет чашку чая. Нас полисмены знают, они знают, что это только потому, что сейчас школьные каникулы. Они пришли бы сюда, если бы был учебный семестр.

Анне пришла в голову идея.

— Как ты думаешь, можно попросить твою маму продать наши вещи?

Уолли задумался.

— Я поговорю с мамой. Понимаете, ваш дядя может думать, что ваши вещи как бы его вещи, и назовет это воровством. Мама не захочет с этим связываться. Сколько вам нужно денег?

— У нас есть немного, — Франческо показал Уолли две монеты по десять пенсов, — но нам нужно больше, потому что надо купить туфельки для танцев.

— Мои, — объяснила Анна, — пропали во время землетрясения, как и все остальное!

В этот момент городские часы пробили 12.30. Дети встали.

— Мы должны идти, — сказал Франческо. — Мы должны быть очень пунктуальными, а то дядя разозлится.

Уолли не мог просто так их отпустить. Они заинтересовали его своим рассказом, но теперь, после слов Анны про землетрясение, он вспомнил историю, рассказанную по телевизору.

— Слушайте, — сказал он, — мне нужно время, чтобы обдумать, как нам лучше поступить. Вы можете вернуться сюда к половине третьего?

Для детей, привыкших гулять когда им вздумается, это не представляло никаких трудностей.

— Конечно, — сказал Гасси, — у нас нет никаких дел.

Уолли провожал их взглядом. Ему так не хотелось с ними расставаться.

— Смотрите, — крикнул он им вслед, — увидимся в 2.30.

Сэр Уильям очень переживал, что ему пришлось оставить детей в Фитоне. Ему сразу же не понравился Сесил, он показался ему чопорным и неприветливым. За короткое время, которое сэр Уильям провел с детьми, он очень привязался к ним. Но что он мог поделать? Сесил Докси был единственным братом Кристофера Докси, а значит законным попечителем детей. Нельзя было сказать, что он слишком радушно встретил их в аэропорту, но, с другой стороны, он ничем не показал, что не хочет их принять. Но если окажется, что дети несчастливы со своим дядей, что тогда делать?

Сэр Уильям так нервничал из-за детей, что пригласил старого друга-адвоката на обед и поделился с ним своими переживаниями.

Адвокат с интересом его выслушал — он знал и очень любил творчество Кристофера Докси.

— Я бы на твоем месте как можно чаще с ними встречался, чтобы понять, не пренебрегают ли их правами в семье.

— Но ведь есть же и другие способы пренебрежения, кроме тех, которые подразумеваются под юридическим термином «пренебрегать», так ведь? — спросил сэр Уильям. — Они потеряли все, что любили, им нужна хоть какая-то замена.

— Тут ты попадаешь в довольно щекотливое положение. Все, что ты можешь делать, — это поддерживать с ними связь. Ты же можешь встречаться с ними, когда находишься в Англии, и писать им письма, когда уезжаешь. Дети очень любят получать письма.

Сэр Уильям никогда в жизни не писал писем детям. Он изумленно посмотрел на друга.

— Написать им — о чем?

Адвокат, который воспитал четверых детей, а сейчас у него было уже девять внуков, засмеялся.

— Ах ты, старый холостяк. Дети провели с тобой больше недели, ты же должен представлять, что им интересно.

Тогда сэр Уильям вспомнил их разговоры в Стамбуле.

— Анна хочет учиться танцам.

— Все девочки проходят через это, — сказал адвокат. — Это ненадолго.

Сэр Уильям попытался объяснить своему другу особенность этих детей.

— Это необычные дети. Их воспитали с глубоким уважением к искусству в любом его проявлении. Кажется, их дедушка по матери преподавал танцы в Варшаве. Он учил девочку, у которой, по словам ребят, действительно талант.

— Ну, неплохое начало для письма. Спроси, нашли ли они учителя танцев.

— А если нет, кто самый лучший?

Адвокат задумался.

— Никто из моих не добрался до особых вершин в этом деле, но я помню какой-то разговор. Есть такая мадам Скарлетти, она уже очень старенькая, но, по-моему, еще преподает. Можно посмотреть ее адрес в телефонном справочнике.