1. Интерьер первый

Интерьер первый установлен еще до начала действия. За небольшим, но кажущимся чрезвычайно тяжелым круглым столиком с чаем в глубоких креслах Тенина и Павлуша. Ольга Витальевна в чем — нибудь восхитительном под стать интерьеру первому, возможно в халате, быть может с полотенцем на голове, сушит волосы.

Много важнее одеяние Павлуши. Что — нибудь не соответствующее интерьеру. Сирое что — нибудь и неподходящее. Нелепое, непременно. Скажем, плащ. Да, именно, плащ. Мокрый плащ. После прогулки под дождем. У Тениной — мокрые волосы после приема ванной, а у него мокрый плащ, после прогулки под дождем. Без зонта. И мокрые же волосы, аккуратно причесанные, а оттого, что мокрые, кажущиеся прилизанными. Как будто он любит пробор. Быть может, на самом деле он вовсе и не любит пробор, быть может он совсем другой человек, но вот, после того как попал под дождь причесался. И вышла такая вот маленькая прилизанная головка с пробором. Головы обыкновенно кажутся меньше, нежели они есть на самом деле, после того, как они попали под дождь. Да еще воротник рубашки застегнут наглухо. Шарфа нет. Кашне нет. А воротник рубашки, уже пожилой воротник, но чистый, застегнут наглухо. Прилизанная головка, наглухо застегнутый воротник и свободный, не по размеру, с чьих — то плеч плащ в темных пятнах. В желтоватых темных пятнах. Павлуша, вымокший под дождем.

И Ольга Витальевна Тенина, хозяйка, после ванной. Ознакомившемуся с интерьером легко представить себе, что в этом доме должна быть за ванная! Тенина только что из этой как раз ванной. Но лицо — не разрумянившееся. Бледное лицо. И мокрые волосы. Можно даже снять полотенце, чтобы убедиться в том, что они мокрые. Да, она снимает полотенце и мы видим, волосы, действительно еще мокрые, только что после ванной. Несколько растрепанные. Растрепанные. (У Павлуши волосы, как вы помните, напротив, тщательно уложены) . У Тениной — растрепанные, мокрые, а потому выглядят мелкими, как у овечки, мокрыми такими кудряшками. Просто детские такие кудряшки и неожиданно бледное лицо совсем взрослой уже женщины. И темные волосы. Не факт, что она брюнетка, но оттого, что волосы мокрые, они кажутся темными. На деле же они могут быть вовсе и не темными, а, напротив, светлыми, или рыжими, все зависит от того, в каких интонациях художник решил интерьер первый. Важно, чтобы волосы гармонировали с интерьером первым. Так же, как своей влажностью они гармонируют с волосами Павлуши.

У обоих до того была ночь. Была ночь и был сон. Или бессонница. Или же, напротив, был скомканный день, а вот теперь наступает ясная ночь, которая все расставит по своим местам. Не важно. До того все было совсем по другому. Еще недавно. Буквально несколько часов назад. Это знаем мы, не они. Два одинаково мокрых человека.

В остальном, как вы, наверное, уже подметили, Тенина и Павлуша совсем разные. Совсем разные, а с чего бы им походить друг на друга? Она — Тенина Ольга Витальевна, хозяйка дома, зрелая женщина, он — Павлуша, юноша лет двадцати, быть может и меньше. Конечно же они разные, не стоило и времени тратить на пояснения очевидного, разные, но, все же, все же на фоне пусть некоторой, но гармонии.

Павлуша с жадностью поедает малиновое варенье.

Тенина смотрит на него долгим, немигающим взглядом. Скорее всего она погружена в свои мысли. Ее не интересует процесс поглощения варенья, а смотрит на Павлушу она из вежливости, как и подобает смотреть на визитера гостеприимной хозяйке. А может статься, просто, взгляд ее остановился на нем, блуждал, блуждал, и, наконец, остановился на чем — то, на ком — то. Этим кем — то оказался Павлуша, поедающий малиновое варенье, что, впрочем, нисколько его не смущает. К чаю юноша не прикасается. Должно быть он и позабыл про чай. А может статься, дело в том, что чайный сервиз кричит о своей необыкновенной ценности, исключительности и изысканности, в то время как малиновое варенье довольно уютно расположилось в обычной стеклянной банке, и выглядит в интерьере первом досадной случайностью. Так или иначе, Павлуша позабыл и про чай, и про Тенину. Он всецело погружен в варенье. Вероятно варенье отменное. А может быть он просто голоден. При таких — то одеждах, очень может быть.

Подле Павлуши располагается большая дорожная сумка, наполненная всевозможными железками. Павлуша не расстается с этой сумкой, и когда перемещается, непременно прихватывает ее с собой, при этом железки позвякивают, чтобы мы не могли усомниться в том, что сумка набита именно железками, а ни чем либо иным. Любопытство зрителя всегда привлекают детали. Предположим сумка. Если сумка закрыта, может случиться, что зритель на протяжении всего спектакля будет размышлять над тем, что в ней, вместо того, чтобы следить за происходящим на сцене, в данном случае сменой интерьеров. А потому, в нашем случае железки из сумки торчат, а при перемещении позвякивают. Любопытство удовлетворено сразу же, еще до его проявления.

Хотя… хотя, может возникнуть справедливый вопрос, — А что эти железки? Но этот вопрос допустим, ибо по ходу действия будет разрешен.

Итак, интерьер первый уже установлен. Герои на месте…

Тенина. Тишина мерцает. (Пауза). Она мерцает. (Пауза). Мерцание тишины. Вот именно. Мерцание. (Пауза). У тебя еще будет время услышать это. (Пауза). Когда ты услышишь это мерцание, ты поймешь, что другого слова к этой тишине не подобрать. Именно «мерцающая тишина». И никакая другая. (Пауза). Это не трудно услышать, когда заранее знаешь второе слово. (Пауза). Просто «тишина» в данном случае не подходит. Именно мерцание. Именно мерцание именно тишины. Ты поймешь. Ты, Павлуша, мальчик смышленый. По всему видно, что ты — смышленый. (Пауза). Сейчас не отвлекайся. Сейчас — малиновое варенье. У меня еще много малинового варенья. Осталось от покойницы бабушки. Твоей бабушки. Сейчас никто малиновое варенье не ест, а оно так полезно, так полезно! (Пауза). У меня на малиновое варенье аллергия. Я бы, наверное, с удовольствием выкушала с тобой за компанию ложечку, другую. А может быть и на двух ложечках не остановилась. Но… Увы, аллергия. Хотя я и не промерзла как ты под дождем. Но, малиновое варенье полезно не только когда промерзнешь. Оно вообще полезно. И после горячей ванны полезно. (Пауза). Наверное. (Пауза). Что уж полезно, то всегда полезно. При всяких обстоятельствах. (Пауза. Доверительно). Хоть выговорюсь с тобой. Мне так иногда хочется поговорить. (Пауза). Прежде я и вовсе болтушкой была, а теперь вот, совсем другая. (Пауза). Совсем не та, что прежде. (Пауза). Все больше тишину слушаю. Целыми днями слушаю тишину. (Пауза). Это тоже полезно. (Пауза). Наверное. (Пауза). Раньше не обращала на нее внимания. Даже не думала о том, что где — то, в каких — то Богу угодных местах она существует. А теперь вот жить без нее не могу. Сутками слушаю. И испытываю истинное наслаждение. (Пауза). Наконец нашла свое высокое предназначение. (Пауза). Знаешь, тишине тоже нужно, чтобы кто — нибудь ее выслушал. Она — живая. Ты поймешь это позже. (Пауза). Никак не могла подобрать к ней слово, а теперь, кажется подобрала. Мерцание. Мне думается, очень походит. Несколько литературно, но чего уж мы так боимся литературы, матери нашей. (Пауза). Мерцание. (Пауза). Мерцание тишины. (Пауза). Ты потом мне скажешь, вот поешь варенье и скажешь, подходит или нет. (Пауза). Поешь варенье, прислушаешься, обещай мне… прислушаешься и скажешь, подходит или нет. (Пауза). Мне так кажется, очень подходит. (Пауза). Более подходящего слова просто и нет. (Пауза). Так мне кажется. Теперь мне так кажется. (Пауза). Не знаю, может быть позже и другое какое — нибудь слово придет на ум, но пока — «мерцание». (Пауза). Самое удачное. (Спохватившись). Но ты не отвлекайся. Сейчас самое главное для тебя — варенье. Малиновое варенье. Бабушка покойница готовила. Твоя бабушка готовила. (Пауза). Какого черта она наготовила целую пропасть этого варенья, не знаю?! Что — то же думала себе, когда готовила? На полк! На целый полк! (Пауза). На века!

Павлуша отрывается от варенья и недоуменно смотрит на Тенину.

Тенина(Спохватившись). И слава Богу. Видишь вот, пригодилось. Вкусное варенье?

Павлуша вновь принимается за варенье.

Тенина. Кушай, кушай. (Пауза). Варенья много. (Пауза). Бабушка приготовила. Царствие ей небесное. (Пауза). Спасибо ей за все. (Пауза). Не только за варенье, вообще, за все спасибо ей большое! (Пауза). Не дожила. Порадовалась бы глядя как ее варенье полюбилось внучку. Мне кажется ей так и не довелось увидеть, чтобы кто — нибудь этим вареньем интересовался. (Пауза). Я не могу его потреблять, потому что у меня аллергия. Впрочем, я, как — будто уже говорила тебе об этом. (Пауза). Повторяюсь. Терпеть не могу когда повторяются. И сама не люблю повторяться. (Пауза). Иные, бывает, застрянут на одном и том же и талдычат, и талдычат, как механизм какой — то. Не переношу. (Пауза). А сама вот повторилась. (Пауза). Это потому что взволнована. Так рада тебе! Так рада, что варенье бабушкино тебе нравится. Кушай, кушай на здоровье. (Пауза). Это бабушкино варенье…

Павлуша(Насытившись). Вы — болеете, Ольга Витальевна?

Пауза.

Тенина. С чего ты взял, почему ты так решил, Павлуша, кто тебе сказал, тебе дядя сказал, не иначе дядя тебе сказал? Ты его разве уже видел? (Пауза). Да нет. (Пауза). А может быть кто — то другой? (Пауза). Ты ответь, Павлуша, почему ты так решил? Почему пришел к такому заключению? Почему ты?..

Павлуша. Вы бледная, Ольга Витальевна.

Пауза.

Тенина. Бледная?

Павлуша. Да, бледная, Ольга Витальевна.

Пауза.

Тенина. Ну что же, почему бы мне и не быть бледной, ты же знаешь, что есть румяные, краснощекие люди, они, обыкновенно краснеют когда волнуются, или после физической работы. И после горячей ванны краснеют. Такие люди обыкновенно…

Павлуша. Бледная, Ольга Витальевна. (Пауза). Вы, наверное, редко на воздухе бываете.

Тенина(Радуясь найденному объяснению). Совсем не бываю. Павлуша, совсем не бываю. Я, Павлуша, сутками не выхожу из комнаты, слушаю тишину. Знаешь, здесь удивительная тишина. Павел Анисимович спускается редко.

Павлуша. Дядя Павел?

Пауза.

Тенина. Дядя? Да, дядя… дядя Павел. Павел Анисимович. «Дядя Павел» — чудно звучит. Как — то запанибратски, прости, Павлуша. (Пауза). Ну, да, ну, да, ты же его так долго не видел…

Павлуша. Я его никогда не видел.

Тенина(Прикладывает палец к губам). Тише. (Пауза). Прислушайся. (Пауза). Слышишь?

В тишине слышен скрип половиц под тяжелыми стопами, вздохи, чье — то бормотание. Вероятно эти звуки обнаруживались и прежде, просто мы не обращали на них внимания. С этого момента мы, вместе с Павлушей уже будем слышать Павла Анисимовича.

Тенина. Это он. Живет там. Работает. Он сильно изменился. Очень, очень изменился. (Пауза). Я уже и не помню его прежним. Я, вообще, потихоньку начинаю его забывать, так редко он спускается ко мне. (Пауза). Но уважение, уважение мое к нему, Павлуша, уважение мое к нему, что есть в моем понимании, Павлуша, любовь, Павлуша, достигло таких высот! (Пауза). Таких высот!!! (Пауза). Случается, что он спустится, подойдет тихонько, подкрадется и кашлянет. Негромко, но кашлянет. (Сверху кашель). Вот. Слышишь? А у меня уже и сердце — в пятки. «Незнакомый мужчина!» А уж потом вспомню, — да это же Павел Анисимович! (Пауза). Рассмотрю, сколько новой седины у него! (Пауза). Подумаю, — А курит он еще или бросил? Я его все уговаривала бросить! Прежде. В той жизни. Кашляет. (Пауза). Бывает, спустится, подойдет тихонько, подкрадется и кашлянет. Ах да, это я уже докладывала тебе. (Пауза). Всего — то кашлянет, а я рада — радешенька, такой человек! (Пауза). Спустился! (Пауза). Кашлянул! (Пауза. Мечтательно). Уважаемый человек, любимый человек, Павел Анисимович. (Пауза). Он, мне кажется и выше стал и солиднее. Люди обыкновенно в почтенном возрасте не растут, а Павел Анисимович растет. (Пауза). Просто каланчей стал. (Пауза). Снизу смотришь, голова у него где — то там, наверху, маленькая, лица не разобрать. (Пауза). Такая вот каланча. (Пауза). Может быть потому я и пугаюсь, когда он бывало…Он все хлопочет. Занят очень. Собиранием денег. Он деньги собирает. Там, (указывает на лестницу). наверху. (Пауза). Или уходит куда — нибудь. Тогда в других местах собирает. (Пауза). А может быть в других только местах и собирает, а там (указывает на лестницу). складывает. (Пауза). Какое мне дело до всего этого? Привяжется же какая — нибудь зряшная мысль и не отпускает. (Пауза). Памятником стал. Истинно мраморной глыбой. Как это случилось? Зачем ему таким большим быть? Уважаем и любим он и без того. (Пауза). Страшно. (Пауза). Иногда делается страшно, Павлуша. (Пауза). Вот почему «тишина», Павлуша, а не какой — нибудь лес с птицами и волками. (Пауза). Начинал так, помаленьку, на жизнь, а потом полюбил их, деньги, я о деньгах Павлуша. (Пауза). Это я уже, Павлуша о деньгах толкую. И они его, Павлуша, Павла Анисимовича полюбили, деньги. (Вздыхает). У него — коллекция. (Пауза). Так что я, главным образом одна, в одиночестве, я называю себя одинокой женой, Павлуша. Но я счастлива. Не обижаюсь. Хорошо. Хорошо! Очень хорошо! У меня совсем нет обязанностей по дому. Никаких обязанностей. Ни одной. Мне даже хочется иногда поухаживать за кем — нибудь. Кому — нибудь что — нибудь поднести. (Пауза). У нас теперь прислуга. Да, мы очень богато живем. Очень — очень богато живем!

Пауза.

Павлуша. В таком случае может получиться, что я стесню вас?

Пауза.

Тенина(Кажется в первый раз обращает внимание на нелепый вид своего визави). Павлуша, мы очень, очень богато живем.

Павлуша. Я услышал, Ольга Витальевна. Слух — это, наверное, единственное, что у меня не страдает (Неприятно, как — то по старчески, немного заикаясь, смеется). остальное все страдает. (Пауза). Болен, изволите видеть. (Пауза). А слух — отменный. Отменный слух. Как у птиц. (Пауза). Я же потому и сказал. (Пауза). Я Павла Анисимовича уже давно слышу. Как только порог ваш переступил, так и услышал. (Пауза). Только я и представить себе не мог, что это Павел Анисимович. (Пауза). Мне подумалось, быть может у вас там, наверху, животное какое — нибудь.

Тенина. Помилуй Бог, Павлуша, да какое же это может быть животное?

Павлуша. Ну, не знаю, крупное какое — нибудь. Медведь, скажем. А что, медведи очень полезны. Я медведей люблю. (Пауза). Или экзотическое какое — нибудь. Теперь много экзотических животных для охраны приобретать стали. Их названия я плохо знаю. Мне ближе медведь. Медведя я у цыган видел. Медведица. Мадлен. Но близко сойтись мне с ней не дали. (Пауза). И вообще, по части женского пола мне не очень везет. (Пауза). А то что там, наверху — с самого начала слышу как оно ходит там, дышит.

Тенина. Павел Анисимович?

Павлуша. Да, Павел Анисимович. (Пауза). Или другой кто.

Пауза.

Тенина(С заговорщическим видом и сумасшедшинкой в глазах, полушепотом, произнося каждое слово раздельно). Я… очень… рада… что… твой… слух… в порядке. (Сияет). Мы… вместе… будем… ее… любить!

Пауза.

Павлуша. Кого?

Пауза.

Тенина. Тишину.

Пауза.

Павлуша. Вы покажете мне ее?

Пауза.

Тенина. Что покажу?

Павлуша. Тишину.

Тенина. Да, да, тишину. (Пауза). Ты смышленый мальчик. Ты, Павлуша, очень смышленый мальчик. (Пауза). Видишь ли, ее невозможно показать…

Павлуша. Но вы же говорите, что она мерцает.

Тенина. Да, мерцает, но это как бы…

Павлуша. Мерцает, значит ее можно увидеть. И вы мне ее покажете. (Пауза). Я расстроил вас?

Тенина. Нет, нет, что ты, Павлуша.

Павлуша. Если вы против, вы скажите, не стесняйтесь, я пойму.

Тенина. Просто я не готова…

Павлуша. Скажите, скажите мне, я пойму…

Тенина. Просто очень долго нас было двое, тишина и я. Двое, понимаешь. Больше не было никого. То — наверху, не в счет. К тому, когда привыкаешь, — не слышишь. (Пауза). Когда нас было двое, все получалось. А когда будет кто — то третий, я не знаю. Все может случиться. Может быть, все пропадет. Она спрячется или изменится как — то. Не знаю.(Пауза). А если, не дай Бог, это случится, как же тогда я… Хотя, ты, Павлуша, смышленый…

Павлуша. Так вы хотите, чтобы я остался у вас? (Пауза). Подольше? (Пауза). Хотите приблизить? (Пауза). Хотите, чтобы я остался?

Пауза.

Тенина. Чтобы ты?..

Павлуша. Чтобы вы привыкли ко мне.

Пауза.

Тенина. А ты хочешь… стать… ближе… мне?

Павлуша. Вам и тишине.

Пауза.

Тенина. Но зачем?

Павлуша. Что бы я тоже смог увидеть…

Пауза.

Тенина. Да, но…

Павлуша(Взрывается). Боже мой, да вы же ничего не знаете, я же вам ничегошеньки и не рассказал, Ольга Витальевна, милая, милая Ольга Витальевна. Да если я увижу ее, я смогу ее сфотографировать. И у вас будет ее снимок.

Пауза.

Тенина.?

Павлуша. Вы сможет не расставаться с ним никогда. (Пауза). Вы сможете быть с ним всегда. Вы и когда спать ложитесь, можете брать его с собой. И до самой смерти и после…

Тенина. Да зачем же, когда вот она, тишина.

Павлуша. И после, и в той жизни…

Тенина. Да, зачем же, когда…

Павлуша. А цыгане?

Пауза.

Тенина. А что цыгане?

Павлуша. Что если к вам заявятся цыгане?

Тенина. А почему ко мне, вдруг явятся цыгане?

Павлуша. А почему бы и нет? Что же они ко всем являются, а вас обойдут стороной?

Пауза.

Тенина. Я не думала об этом. Но почему цыгане?

Павлуша. Раздастся стук в дверь, вы не будете знать, вы, разумеется, не будете знать, что это они, а это они, их будет не удержать, никому еще не удавалось их удержать, и все, тишины как не бывало. (Шепотом). Если они уже не здесь. (Показывает на потолок).

Тенина. Да что ты, о чем ты…

Павлуша. Цыгане, медведи…

Тенина. Да о чем ты.

Павлуша. Хорошо, пусть не теперь, пусть позже…

Пауза.

Тенина. Признаться, я не думала об этом.

Павлуша. Конечно, вы не сталкивались с ними так часто как я сталкивался. У нас в богадельне во дворе целый табор стоял.

Тенина. Где?

Павлуша. В богадельне. Я ведь к вам прямиком из богадельни.

Тенина. Из богадельни? Что это?

Павлуша. Большой розовый дом с садом. Там племянники живут. Много. А во дворе как раз…

Тенина. Подожди, какие племянники.

Павлуша. Другие. Тоже пострадавшие от инфекций, разрухи… и просто пострадавшие… чрезвычайные положения и прочее, это неинтересно. Я же о цыганах хотел…

Тенина. Чьи племянники, Павлуша? Павла Анисимовича племянники?

Пауза.

Павлуша. Я не задумывался над этим вопросом. А надо было спросить?

Тенина. Нет, нет, это обыкновенное любопытство. (Пауза). Это так, к слову.

Павлуша. А что? Очень может быть. Действительно, может быть я жил с родней и не знал об этом?

Тенина. Нет, нет, у Павла Анисимовича единственный племянник, который погиб в раннем детстве, это — ты, и больше нет никого.

Павлуша(Задумчиво). Так много погибает людей. Инфекции. Разруха…

Тенина. Но ты хотел что — то о цыганах?

Павлуша. …просто кирпич на голову упал, как это не банально, и, кажется, смешно. Кажется. Уж сколько анекдотов об этом. Но, представьте себе, Ольга Витальевна, среди нас, а нас там не так уж много, по сравнению с населением города Москва, скажем, это чтобы проще было сравнивать, так вот, среди нас четыре, вдумайтесь, дорогая Ольга Витальевна, не два, не три, а сразу четыре племянника, которым на голову упали кирпичи. Спроста ли это? (Пауза). А вы говорите, что у Павла Анисимовича в нашей богадельне больше и не может быть никого из родственников. (Переходит на шепот). Я не удивлюсь, если у него там и более близкие, чем я родственники имеются.

Тенина(Машет на него руками). Да что ты, Павлуша, Христос с тобой.

Пауза.

Павлуша(Долго смотрит на потолок, прислушивается, затем обращается к Тениной). А не можете вы сказать, не было ли у дяди Павла цыган среди родственников?

Тенина. Нет, это я знаю точно.

Павлуша. Никто ничего точно не знает. Это уже я знаю точно. (Пауза). А цыгане, что же, цыгане, цыгане, это, доложу я вам… Утром проснешься, выглянешь в окно, они тут как тут, стоят. Костры жгут. (Пауза). Стоят — это иносказательно, разумеется. На самом деле они лежат, сидят, но очень громко, очень громко. Жгут костры. Улыбаются. Смеются. Громко. И строят планы. Всевозможных посещений. Визитов всевозможных. Тишины, практически не бывает. (Пауза). И у меня в голове практически не бывает тишины. Цыгане, медведи, женщины. (Пауза). А так бы я смог настроиться. Посмотрел на фотографическую пластинку и настроился. (Пауза). Я умею настраиваться. Почти что как фотоаппарат. (Пауза). И так, хотя бы иногда, наступал бы покой. (Пауза). А то ходят, кашляют. Смеются, строят какие — то планы…

Пауза.

Тенина. Строят планы? Это так опасно?

Павлуша. Сами посудите. Много людей, сразу. (Пауза). Кстати, они могут быть и не цыганами. Кем угодно могут быть. Рано или поздно, при том чем занят Павел Анисимович, они будут здесь. Они или другие. Придут. Приведут медведей. Или принесут шампанского, что одно и то же.

Пауза.

Тенина. Павел Анисимович не пьет.

Павлуша. Тогда — водки.

Тенина. Павел Анисимович не пьет.

Павлуша. Это временно. При том чем занят Павел Анисимович, рано или поздно ему захочется напиться. Кстати, медведи очень любят водку.

Пауза.

Тенина. Нет.

Павлуша. Да.

Пауза.

Тенина. Нет.

Павлуша. Да.

Пауза.

Тенина. Нет.

Павлуша. Да.

Тенина. Нет. Ему не захочется напиться. Он утешается другим. (Пауза). Он любит женщин. (Пауза). Молоденьких.

Павлуша внезапно принимается смеяться. Вот смех обрывается. Пауза.

Павлуша. Плохо.

Тенина. Что?

Павлуша. Много хуже прочего.

Тенина. Что, хуже того?

Павлуша. Много хуже. Уж лучше бы он пил водку и водил дружбу с цыганами.

Тенина. Почему?

Павлуша. Они иногда спят. (Пауза). В тишине. (Пауза). Другое дело, что я этого не слышу, но вы могли бы услышать. Мне показалось, что вы настроены на тишину.

Тенина. Но я рассчитывала…

Павлуша. Да что вы! У нас в богадельне жила одна молоденькая…

Тенина. Не нужно, не рассказывайте мне подробностей. Я и Павла Анисимвича всегда прошу не рассказывать мне подробностей. Он порывается, а я умоляю его не делать этого…

Павлуша. Ясно, что порывается. Про молоденьких женщин всегда интересно рассказывать. Они такие забавные. (Пауза). Вот, к примеру, та, что жила у нас в богадельне… (Закатывается от смеха).

Тенина. И тебя прошу, не нужно.

Павлуша(Смеется, пытается что — то рассказать, но связной речи у него не выходит. Сквозь смех пробиваются отдельные фразы). …как собачка… без ничего… то есть совсем…посреди двора…

Тенина. Я прошу, не нужно.

Смех обрывается. Пауза.

Павлуша. Я с вами согласен. (Пауза). Это скорее грустно. (Пауза). Тем более, что она в детстве тоже перенесла инфекцию. (Пауза). А что, Павел Анисимович ни одну из них не приводил сюда?

Тенина. Нет.

Павлуша. Я не стану больше называть его дядей Павлом.

Тенина. Почему?

Павлуша. У той женщины тоже был дядя. (Пауза). Он умер. (Пауза). Они так и не смогли увидеться. (Пауза). Она где — то раздобыла его телефон. Долго искала, нашла наконец, позвонила ему. И он сразу же умер. Ей сказали, — Только что, как только раздался ваш звонок, он отчего то напугался и упал замертво. Упал и умер. Сердце разорвалось на кусочки, как лампа дневного освещения. Вам когда — нибудь приходилось видеть как разрываются лампы дневного освещения? На кусочки, как гранаты. (Пауза). Хотя у них, наверное, совсем другое предназначение. (Пауза). Она спросила, — Дядю Павла можно к телефону? И все. Ей сказали… «только что» (Плачет)

Тенина. Успокойся, успокойся, Павлуша.

Павлуша(Сквозь слезы). Может быть, не позвони она…

Тенина. Успокойся, Павлуша, тебе, наверное нельзя расстраиваться.

Павлуша(Сквозь слезы). Ни в коем случае.

Тенина. Ну вот, видишь?

Павлуша(Враз прекращая плакать. Вытирая слезы). Мы отвлеклись.

Тенина. Я испугалась за тебя.

Пауза.

Павлуша(Смеется). Нет, придумывать истории у меня определенно не получается.

Тенина(С облегчением). Так ты все придумал?

Павлуша. Да. Мне хотелось немного развлечь вас. Хоть как — то отблагодарить.

Тенина. Ты напугал меня.

Павлуша. Плохой выдумщик, не правда ли?

Тенина. Нет, вовсе не плохой. Я поверила.

Павлуша. Правда?

Тенина. Да.

Павлуша. Это приятно. (Пауза). На самом деле его звали дядя Сережа.

Тенина. Кого?

Павлуша. Ее дядю.

Тенина. Чьего дядю?

Павлуша. Ну, той молодой женщины, что жила у нас в богадельне. (Пауза). И теперь поверили?

Тенина. Да.

Павлуша. Вот, вы еще больше побледнели. Плохи дела.

Тенина. Вечереет. Такое освещение.

Павлуша. О, разговор об освещении? Я знаю в нем толк. Я знаю об освещении все. Или почти все. Так говорят, когда хотят подчеркнуть свою скромность, — все, или почти все. Когда я открою вам свой секрет, вы сразу же поймете, откуда мне все известно об освещении. (Пауза). Никогда не получалось выдумывать. А с вами, вот — получилось. Спасибо. (Пауза). Секрет чуть позже. (Пауза). Спасибо. Так что, вы говорите, Ольга Витальевна, Павел Анисимович ни одну из молоденьких женщин не приводил сюда?

Тенина. Не хочет. Хотя я просила его об этом.

Павлуша. Что?! Вы просили его об этом?!

Тенина. Конечно. Я, хотя и занята другим делом, остаюсь его женой. Глубоко уважающей его женой. И мне не безразлично как он будет выглядеть на стороне. Ему уже не двадцать. У него есть свой дом. Приличный дом. Сам видишь. Свои комнаты. Он должен чувствовать себя хозяином.

Пауза.

Павлуша. А вы хотели увидеть ее?

Тенина. Можно и не видеть…

Павлуша. Хотели. Признайтесь, хотели…

Тенина. Я гоню эти мысли от себя.

Павлуша. Ага, значит, эти мысли все же посещали вас?!

Тенина. Я гнала их…

Павлуша. Значит, вы хотели заманить ее в ловушку?

Тенина. Нет, я не хотела заманить ее в ловушку. Я хотела чтобы она сама…

Павлуша. А последствия? О последствиях вы думали?

Тенина. А какие последствия?

Павлуша. Которые не замедлят…

Тенина. Что за последствия?

Павлуша. Не думаете же вы, что она, эта молоденькая женщина, одна на белом свете, как вы, да я…

Тенина. Я — не одна.

Павлуша. Хорошо, пусть, как я…

Тенина. Да, наверное, вероятнее всего…

Павлуша. Вот вам и цыгане. И конец тишине.(Пауза). Все! Тишине конец! Прекрасной мерцающей тишины как не бывало!

Пауза.

Тенина. Ты меня понимаешь? Ты сочувствуешь мне, Павлуша?

Павлуша(Вновь принимается за малиновое варенье). Конечно.

Пауза.

Тенина(Растрогана до слез). Но почему? Ведь Павел Анисимович твой родной дядя. А я, я — всего лишь, всего лишь его последняя жена.

Павлуша. Вы угостили меня малиновым вареньем. Я никогда не ел так много малинового варенья сразу. Сладкого малинового варенья в мягкой комнате.

Тенина(Грустно). И всего лишь?

Павлуша. Вы оценили мои способности выдумщика.

Тенина. И только?

Павлуша смеется. Смех обрывается. Каждый раз его смех обрывается внезапно.

Павлуша(Серьезно). Мы с вами, последняя жена, оба больны. Только вы одеты не должным образом. Больного человека может понять и поддержать только такой же больной, как и он сам. Больше никто, поверьте, кто бы что не говорил. Я это знаю наверное.

Тенина. Да, но я…

Павлуша. Была бы моя воля, простите меня, конечно, Ольга Витальевна, милая моему сердцу тетушка моя, более родная, чем нежели родная, забрал бы я вас в охапку и увел к нам, в богадельню. Когда был бы физически и морально крепче. И решительнее был бы когда.

Тенина. Да, но я…

Павлуша. Раздел бы вас, подвел к зеркалу и сказал, — вот вы, Ольга Витальевна. Вот это, теперь, вы. (Пауза). И увидел бы улыбку вашу. Уж это — не сомневайтесь. И другие улыбки, пусть не такие значительные, как у ваших знакомцев, но искренние и сердечные. А сердечности то вам как раз здесь и не достает. Оттого и аллергия, и прочий страх.

Тенина. Да, но я…

Павлуша. Я знаю, что вы хотите мне сказать. Не нужно скрывать от меня болезнь. Мне будет казаться, что вы сомневаетесь во мне, а я пришел к вам с чистым сердцем.

Тенина. Да, но я, действительно…

Павлуша. Хорошо. Открываю секрет. (Пауза). Представляю себе, как, хотя вы и не подаете вида, вам не терпится узнать. Я, действительно, фотограф. Я настоящий фотограф. (Выставляет на обозрение сумку с железками, единственной узнаваемой из которых является сложенная тренога). Настоящий фотограф. Именно. В отличие от многих других. Милостью Божией, как говорят о таких людях. Сам не знаю, как у меня это выходит. (Пауза). Самый лучший фотограф из тех, кто на сегодняшний день называет себя фотографом. (Пауза). Удивлены? Не похож я на фотографа? (Смеется). Просто мне не на что купить костюм фотографа с помочами, чернильным беретом и красным шарфом. Чернильный берет — главное. Как видите, я в курсе даже и таких деталей. Удивлены? Сам не знаю, кто дал мне все эти знания. Вернее, я догадываюсь, кто, но не упоминаю, как многие, этого имени всуе. Удивлены? Да. Мне удается делать снимки того, чего, как бы это лучше объяснить… чего вроде бы и нет на самом деле. Понимаете?

Тенина. Не очень.

Павлуша. Настоящие снимки. Не те, что в каждом ателье вам предоставят за час. Другие. Настоящие. Снимки, на которых изображена суть. Вот почему еще я заинтересовался вашей тишиной. (Переходит на шепот). У тишины могут оказаться вполне реальные черты. Да, и если честно, я заинтересовался ею даже больше, чем малиновым вареньем. Хотя в богадельне нам малинового варенья не давали никогда. Понимаете?

Тенина. Не совсем.

Павлуша. Примеры? Вам хотелось бы примеров?

Тенина. Не знаю.

Павлуша. Вот вам пример. Все же мне никак не получается обойтись без той самой молоденькой женщины из нашей богадельни. Вы простите меня, Ольга Витальевна, я в последний раз упомяну о ней. Разумеется, меня подмывало сфотографировать ее. Еще бы. Молоденькая женщина. А надобно сказать, что, не взирая на обилие лекарств, обеспечивающих мою жизнедеятельность, волнение при виде женщин, все же посещает меня. Я так думаю, что это связано с некоторой задержкой развития, подтверждаемой документально, а стало быть, хронической юношеской сексуальностью. Отвлекся. Так вот. Молоденькая женщина. Не урод. Она исполняла всяческие вольности, вовсе не стесняясь нас, племянников. Бывало… не буду, не буду. Так или иначе, я решился сфотографировать ее. На этот раз она что — то надолго задержалась во дворе. Занята она была, кажется, разглядыванием окон. Мы все там, в богадельне, любим разглядывать окна. Это у нас любимейшее занятие. И она любила разглядывать наши окна, таким образом, обращена она была прямо ко мне, в свою очередь разглядывающему ее из окна. Мы по — дружески, демонстрировали друг другу языки. Как я уже заметил вам, продолжалось это достаточно долго, так что я, между тем, смог установить камеру, что тоже не десятиминутное дело и, не спеша сделать несколько снимков. При этом я размышлял о ней. Когда я делаю снимки, я размышляю. Иногда фантазия уводит меня далеко. Фотографирование сути — длительный процесс. Но не буду утомлять вас деталями. Резюме. На проявленных мною, особым, разумеется, составом пластинках оказалась, кто бы вы думали? (Пауза). Девочка лет пяти с леденцом в виде петушка. Теперь таких леденцов не продают, а прежде, когда я был маленьким, продавали и много. Девочка, лет пяти, в платьице, тоже из прошлых времен с леденцом. (Пауза). Теперь таких леденцов не делают. (Пауза). Да и девочек таких теперь нет.

Пауза.

Тенина. А ты не показал ей снимки?

Павлуша. Нет. Этого нельзя.

Тенина. Почему?

Павлуша. Это могло ее расстроить.

Тенина. Что же здесь такого, что может расстроить?

Павлуша. Каждый человек видит себя по — своему. И не желает, чтобы кто — то увидел его другим. Где гарантия, что она не представляла себе, будто бы она, скажем, сиамская кошка. Кстати у нее — голубые глаза. И некоторые повадки… но это детали. (Пауза). Уж во всяком случае она представляла себе, что она — взрослая женщина. Пусть молоденькая, но все же — взрослая женщина. (Пауза. Смеется). Доктор (Смех). Наш доктор получился на фотографии с мокрыми штанами. (Смех прерывается). Простите, Ольга Витальевна. Это было лишним. Но из песни слов не выбросишь. (Пауза). Вообще я редко снимаю людей.

Тенина. Почему? Ты их не любишь?

Павлуша. Не в этом дело. Люди, после того, как я делаю эти снимки, меняются. Постепенно, не сразу, они становятся другими.

Тенина. Лучше?

Павлуша. Не знаю, лучше или хуже. Да и как нам узнать, что нам лучше, а что хуже. Другими. Не сразу. Постепенно. Например, наш доктор бросил пить. Этому никто, и он, в том числе, не может дать сколько — нибудь вразумительного объяснения. Никаких причин тому не было. Все шло как всегда удачно и сходило с рук. И вдруг, этот счастливейший из смертных, как — то посерьезнел и бросил пить. Некоторое время злился, а затем успокоился и, теперь, увлекся астрономией. Я ему построил подзорную трубу из подручного материала. Теперь он рассматривает звезды и угадывает их имена. Так что съемки людей, как видите, накладывают на меня определенную ответственность. Но это не главное. Не так уж я, признаться, и боюсь ответственности. Тем более, что думаю я о людях, как правило, только хорошее. Во всем и всяком угадываю прелесть какую — нибудь, так что не это — главное. Просто — напросто, чаще всего, когда я снимаю людей, у меня получаются интерьеры. Да, да, интерьеры. Скажем, сидит себе человек в кресле, вот так же, как и мы с вами. А на снимке оказывается только кресло. Да еще и другого цвета. Другая обивка. А случается, что и вовсе без обивки. Грубая деревянная конструкция с клоками поролона, или какими то перьями. Неприятные снимки. Или вот еще, стены с обоями, которые были прежде новых, или вовсе газеты на стене, или какая — нибудь надпись, хорошо, если приличная. (Пауза). Но, зато, если я снимаю интерьеры! (Закатывает в удовольствии глаза). Ах, интерьеры, любовь моя и страсть моя! Какие расчудесные чудеса происходят! Выбрав по своему усмотрению интерьер, я населяю его такими людьми! Необыкновенными, чистыми. Случается, Ольга Витальевна, что и в эполетах. (Пауза). Любите вы военных тех времен? Однажды в складском помещении мне удалось сфотографировать Михаила Васильевича Ломоносова. Только он был с бородой. Но я очень просто объяснил себе это. Попробуйте — ка угадать, дорогая Ольга Витальевна? (Пауза). Где тут закавыка? (Пауза). Не знаете. А задайтесь простым вопросом, да и ответьте на него, — Сколько уже времени он не имел возможности бриться?..

Пауза.

Тенина. Павлуша, милый! Сфотографируй Павла Анисимовича!

Пауза.

Павлуша(Делая вид, что не расслышал слов Ольги Витальевны). Когда я снимаю интерьер…

Тенина. Сфотографируй Павла Анисимовича!

Пауза.

Павлуша. Зачем вам это?

Тенина. Мне надобно! (Пауза). Надобно и все! (Пауза. Краснея от того, что пытается солгать). Просто, мне хочется иметь его фотографию. И все.

Павлуша. И все?

Тенина. И все.

Павлуша. И мне не надобно делать его другим? (Пауза). Что же вы молчите?

Пауза.

Тенина. Нет. Он и так хорош. Он — лучше всех.

Павлуша. А если у нас выйдет интерьер?

Пауза.

Тенина. А он после этого не пострадает?

Павлуша. Да как же он может пострадать, когда, как выяснится, его просто нет.

Пауза.

Тенина. А разве такое может быть?

Павлуша. Но это же фотография. Когда бы я был художником, и мог бы изображать все, что придет мне в голову, любые вольности, это был бы другой разговор. Но когда речь идет о фотографической пластинке, практически, документе, всякая самодеятельность, Ольга Витальевна, исключается. А потому, когда Павел Анисимович существует, как мы ощущаем его в звуках, производимых с верхнего этажа, если это, конечно, не медведь, и не экзотическое животное, он не замедлит проступить сквозь глянец бумаги. Но уж, коль скоро его нет, — не обессудьте.

Пауза.

Тенина. Да как же это может быть? Разве такое бывает? Я его знаю… мы с ним знакомы уже… Мы с ним прожили…

Павлуша. Ничего особенного. Михаила Васильевича Ломоносова вы тоже знаете с детских лет. Да что уж о Ломоносове говорить. Вы знаете, что я, племянник ваш, погиб в раннем детстве, а я вот он, перед вами, с фотографическим аппаратом, ем бабушкино малиновое варенье в ласковой комнате. А ведь я, как вы изволили выразиться, погиб в раннем детстве, что, кстати, не далеко от истины…

Тенина. Но то — счастливая случайность. То — находка

Павлуша. А кто сказал вам, что если Павла Анисимовича не окажется на самом деле, это не станет для вас счастливой случайностью? Находкой не станет?

Пауза.

Тенина. А вы можете такое сделать?

Павлуша. Нет. Это, разумеется, вне меня. И все, что происходит в процессе моего фотографирования, произошло бы все равно, и вне меня, только позже. Быть может значительно позже, уже после нашей жизни. Однако, получается что я, как бы это лучше обозначить, я как бы запускаю некий механизм. Механизм. Как мне кажется, связанный с двумя категориями, временем и… и справедливостью. Высшей справедливостью. (Пауза). Вам, как последней жене, слышащей мерцание тишины, по — моему, это должно быть понятно.

Пауза.

Тенина. Вовсе нет. (Пауза). Мне страшно.

Павлуша. Вот вы вновь побледнели. Забудем об этом. Забудем и все. (Пауза). А что, и вправду, Ольга Витальевна, поедемте к нам в богадельню. Там хорошо. Там ласточки случаются. Вы любите ласточек?

Тенина. Да оставь ты эту странную идею! До того ли мне теперь, когда ты такое рассказал.

Павлуша. Вы и теперь верите мне?

Тенина. Да разве можно такому не поверить?

Павлуша. И вам не страшно?

Пауза.

Тенина. Мне страшно, но меня влечет к этому.

Павлуша. К чему?

Тенина. К фотографированию.

Пауза.

Павлуша. Но я должен вас предупредить, может оказаться, что он есть. (Прислушивается. Шаги сверху). И эти шаги…

Тенина. Нет.

Павлуша. Нет?

Тенина. Нет. Я ничего не слышу. Я не желаю ничего слышать. (Пауза). Нет. Не знаю. Не хочу об этом.

Затемнение

2. Интерьер второй

Идет перемонтировка интерьера первого в интерьер второй. Рабочие сцены. Пока мы видим только двух мужчин. Иногда они негромко переговариваются между собой, нисколько не мешая действию, так как слов их разобрать невозможно. Можно уловить только скандальные и недовольные нотки, неожиданно перемежающиеся малоосмысленным смехом.

Павлуша заканчивает сборку своего фотографического аппарата. Когда бы изначально мы не знали, что это — фотографический аппарат, когда бы не характерная тренога в его основании, нам бы и в голову не пришло, что нагромождение очень и не очень ржавых, легких и тяжелых, сверкающих и тусклых металлических деталей, невообразимо складываемых Павлушей в единую конструкцию, может выполнять такую, с детских лет знакомую нам функцию.

Одним словом, на сцене происходит движение, преображение, жизнь.

Тенина погружена в свои мысли, но внешне это выглядит так, будто она несколько растерянно наблюдает за всем происходящим. Она встревожена, но, в беседе, старается не подать вида.

Павлуша(Копается в аппарате. Радостно). Не жаль будет интерьерчика? (Пауза). Ласковый был интерьерчик. (Смеется. Смех обрывается). Вот, Ольга Витальевна, назад пути уже нет. Сперва Павел Анисимович, коль скоро обещал, но зато потом… потом тишина. Вы мне обещали. Не передумали, Ольга Витальевна? Что — то вы бледненькая какая — то, как будто встревожены чем — то? Не болеете?

Тенина. Нет, нет, ничего, Павлуша. (Пауза). Мне нисколько не тревожно. (Пауза). Ни капельки тревоги. (Пауза). Никакого волнения не осталось. (Пауза). Я уже смирилась. В конце концов, не я ли сама первая попросила тебя об этом? (Пауза). Теперь я… теперь я… я наблюдаю.

Павлуша(Копается в аппарате). Ах, какое хорошее слово вы вспомнили, Ольга Витальевна! (Пауза). Ах, какое хорошее слово, «наблюдаю»! (Пауза). Редко кто теперь умеет употребить такое слово. (Пауза). Такое слово теперь только в минувшей литературе встретить можно. (Пауза). Да вот, доктор наш в богадельне, я вам про него рассказывал, иногда это слово использует. По роду новой своей деятельности. (Пауза). А еще мне нравится слово «созерцание». Вам нравится слово «созерцание», Ольга Витальевна?

Тенина(Думая о своем). Хорошее слово.

Павлуша(Копается в аппарате). Редко кто теперь умеет употребить такое слово. (Пауза). Такое слово теперь…

Тенина. Тоже хорошее слово.

Пауза.

Павлуша(Копается в аппарате). Мне, Ольга Витальевна, вот какая мысль сейчас на ум пришла, — созерцание возвышает человека над.

Тенина. Как?

Павлуша. Созерцание, Ольга Витальевна, возвышает человека, Ольга Витальевна, над.

Пауза.

Тенина. Человека над?

Павлуша. Именно. Человека над.

Пауза.

Тенина. Да хорошо ли это?

Павлуша. А вот этого я вам не могу сказать с уверенностью. Могу только что передать свои ощущения. А мои, Ольга Витальевна, ощущения таковы. По мне уже лучше оказаться человеком над, нежели… нежели, скажем, взобраться по этой вот лестнице, да и оставаться там часами, неизвестно чем занимаясь и носа не казать… пусть хоть и племянник приехал.

Пауза.

Тенина. Это… это — противопоставление?

Павлуша. Безусловно.

Пауза.

Тенина. В таком случае… По твоему выходит… Что же по твоему выходит, что Павел Анисимович выступает теперь в качестве своего рода человека под?

Павлуша. Точно. Мы с вами, Ольга Витальевна, понимаем друг — друга с полуслова. Я редко встречаю людей, с которыми мы находим понимание с полуслова. (Пауза). Мне кажется, что и из вас мог бы получиться неплохой фотограф. (Пауза). Хотя, хотя мне это и невыгодно. Вы тогда сами смогли бы запечатлеть тишину, а я вам, получается, оказался бы и не нужен.

Тенина. Ну зачем же ты так, Павлуша?

Павлуша. Шучу, шучу, Ольга Витальевна. (Пауза). Вот, знаете ли, не смотря на скудное житье свое, люблю иногда, ненароком, пошутить. (Пауза). Из шуток, подчас вырождаются совершенно неожиданные вещи. Вещи, совсем, казалось бы к шуткам этим дурацким не имеющие отношения. (Пауза). Однажды вот так шутя, я раскрыл, Ольга Витальевна, преступление.

Пауза.

Тенина. Преступление?

Павлуша. Да, самое настоящее преступление. Однажды я, с тем, чтобы несколько оживить осеннюю обстановку, осенью у нас в богадельне, довольно скучно, полез на чердак, чтобы пожечь немного бумаги… ну, там, бумаги, пластмассы… такая старинная шутка… пожар… шутка — пожар, все кричат, в окна выбрасываются, оживление одним словом… А у вас, случаем, нет берета? Но, сразу же оговорюсь, берет должен быть чернильного цвета, непременно чернильного цвета.

Пауза.

Тенина. Нет. Так ты не закончил.

Павлуша. Не закончил?

Тенина. Ну да, ты начал рассказывать о том, что раскрыл преступление. (Пауза). Ненароком.

Пауза.

Павлуша. А, это когда я на чердак лазил?

Тенина. Не знаю, наверное.

Пауза.

Павлуша. Да зачем вам все это, вы и так бледненькая? Что вам в моем рассказе показалось интересным?

Тенина. Да нет, ничего. (Пауза). Просто ты начал, ну, думаю, может быть, закончишь…

Павлуша. Чердак?

Тенина. Что «чердак»?

Павлуша. Чердак вас заинтересовал? (Пауза). Вас заинтересовало то, что действие происходило на чердаке?

Тенина. Да нет же, при чем здесь…

Пауза.

Павлуша. Так нет у вас чернильного берета?

Тенина. Нет.

Пауза.

Тенина. Не помню.

Павлуша. Вы даже не слышите вопроса. Вы думаете о чем — то много дальше чернильного берета… который мне так нужен.

Пауза.

Тенина. Нет.

Павлуша. Нет?

Тенина. Нет.

Павлуша. Что «нет»?

Тенина. Нет. Павел Анисимович не может, не может быть человеком под.

Пауза.

Павлуша. Ах, вот о чем вы думали? (Пауза). Или все же о другом?

Тенина. Не может. Нет.

Пауза.

Павлуша. А может быть, может быть все же под? Может быть вы… как бы это лучше сказать, может быть вы выдаете желаемое за действительное?

Тенина. Если бы так!

Пауза.

Павлуша. Но почему? Почему так?

Тенина. Но по — другому не получается!.

Павлуша. Отчего же, отчего, Ольга Витальевна, отчего, позвольте вас спросить?

Пауза.

Тенина. Ну как же, на деле — то…

Павлуша. Что «на деле то»? Что, что «на деле то»?

Тенина. На деле то…

Павлуша. Что?!

Тенина. Ну как же? Мы внизу, а он — наверху. (Пауза). Ведь, фактически, Павлуша мы — внизу. (Пауза). Чего нельзя сказать о Павле Анисимовиче. Когда бы Павел Анисимович был человеком под, он, а не мы должен был бы находиться внизу. Но это не так. Внизу мы. А он, Павел Анисимович, наверху. (Пауза). Если бы он был внизу, мы бы с тобой видели его перед собой. Но мы его не видим. Мы только слышим его шаги и его дыхание. Над нами, но не под нами, что, согласись, Павлуша, далеко не одно и то же.

Долгая пауза.

Павлуша. С точки зрения человека под.

Тенина. Но физика…

Павлуша(С негодованием). Физика?!

Тенина. Физика…

Павлуша. Физика?! Вы упомянули понятие «физика»?! Я не ослышался?! Вы, человек, способный слышать?..

Тенина. С перспективы нижнего этажа…

Павлуша. И это — перспектива?

Тенина. С точки зрения…

Павлуша. С точки зрения человека под! И больше ни с какой. Если вы способны так мыслить, что же, мне остается только развести руками! (Пауза). С точки зрения человека под! (Пауза). А с точки зрения человека над, все обстоит совсем по — другому. (Бросается к Тениной и сжимает ее в своих объятиях). Дорогая, дорогая моя Ольга Витальевна. Вам нужно, вам просто необходимо взглянуть на вещи иначе. Ведь до чего вы дошли в своих умозаключениях?! Вы дошли до того, что нам, вместо созерцания, или же как объект созерцания нужен сам Павел Анисимович? Но это же нелепость! Этак вы можете договориться до того, простите, простите меня великодушно, забудьте тотчас же мои слова, если они вас больно ранят, этак вы можете договориться до того, что Павел Анисимович для вас значим в не меньшей степени, чем созерцание?! (Пауза). Что у вас Павел Анисимович и все остальное, имеющее первостепенное значение взаимосвязаны?! (Пауза). Этак вы можете договориться до того, простите, простите, простите, что Павел Анисимович, а точнее его отсутствие и есть тишина?! (Пауза). Самое «мерцающая тишина»?! (Пауза). А вот я сниму и тишину, и Павла Анисимовича. И вы увидите. (Пауза). Если мне удастся…

Пауза.

Тенина(Плачет). Боже мой! Я совсем запуталась! Я ничего не понимаю.

Пауза.

Павлуша. Это прекрасное, светлое чувство, когда человек ничего не понимает. Когда человек ничего не понимает и не стесняется признаться в этом, он прекрасен! А человек должен быть прекрасен. Как… как дивная музыка! Как… как произведение искусства! Как мы с вами, Ольга Витальевна!

Тенина. Да что ты, я уже давно не та…

Павлуша. Та, та, вы только не видите себя! Вы… вы лучше всех, кого я видел! Вы прекрасны! (Пауза). И я прекрасен. И не стесняюсь в этом признаться. Я часто стою перед зеркалом и рассматриваю себя. Мне нравится всматриваться в себя. И я не вижу в этом ничего зазорного. (Пауза). Как вы полагаете, Ольга Витальевна, есть ли что — нибудь предосудительное в том, что человек рассматривает себя в зеркале? Не с тем, простите, чтобы выдавить прыщ, а с тем, чтобы узнать себя поглубже. Чтобы в очередной раз удивиться себе, и не столько себе, сколько Создателю. (Пауза). Я никогда не забываю его поблагодарить. Благодарю и удивляюсь. И вот в этот самый момент, в тот момент, когда знак вопроса обозначен в моих глазах, знак непонимания, я и ощущаю, — я прекрасен! (Пауза). И не в том дело, что я как — то уж особенно сложен, или имею пышную шевелюру, или нос с горбинкой, а именно в том, что в глазах моих непонимание. Как у вас сейчас. И прекраснее вас теперь нет никого.

Пауза.

Тенина. Даже и не знаю как отнестись к твоим словам, Павлуша… Как расценивать твои слова? Мне показалось, Павлуша, прости, что ты сейчас объяснился…

Пауза.

Павлуша. А видели ли вы, Ольга Витальевна, не побоюсь этого слова, идиотов?

Тенина. Ты смеешься?

Павлуша. Ничуть не бывало. В вопросе моем нет и намека на смех. Так отвечайте же, только оговорюсь, речь идет не о тех идиотах, которых мы по — привычке и незнанию называем идиотами тридцать семь раз на дню. (Про себя). Вот число «тридцать семь», казалось бы случайно выскочившее у меня число, а ведь и оно что — нибудь, да значит? (Пауза). Как думаете, Ольга Витальевна? (Пауза). Извиняюсь, отвлекся. Нет, не об иносказательных идиотах речь, а о настоящих, самых, что ни на есть клинических идиотах?! Встречали ли вы их, Ольга Витальевна? Не спешите с ответом.

Пауза.

Тенина. Нет. Думаю, что нет. Вероятнее всего, нет.

Павлуша. Они прекрасны! У них чистые, светлые глаза, крылья их носа вдохновенны, они, вам будет трудно поверить, но они источают аромат. Да. да, настоящий аромат, как будто жасмин или пионы. Ольга Витальевна, это — правда. Это- чистая правда. Я видел их. Я много раз видел их, поверьте мне.

Пауза.

Тенина. Вот ты говорил сейчас, Павлуша, так трепетно, так сердечно, а я вспомнила твоего дядю. (Пауза). Напрасно, Павлуша, сердишься ты на Павла Анисимовича.

Пауза.

Павлуша. И вовсе я не сержусь на Павла Анисимовича.

Тенина. Нет, ты сердишься, а это плохое.

Пауза.

Павлуша. И вовсе я ни на кого не сержусь. Я лишен этого.

Тенина. А это плохое.

Пауза.

Павлуша. Потому и лишен…

Тенина. Ведь ты, Павлуша, наверное и не знаешь, какой он трудолюб.

Павлуша. Это он — то трудолюб? И это говорите вы, женщина, созерцающая мерцание тишины? (Пауза). Это тишина трудится, Ольга Витальевна, и вы вместе с нею. (Пауза). Это вы, с позволения сказать, трудолюбы!

Тенина. Ты сердишься. (Пауза). А это плохое.

Павлуша. Нет, нет.

Тенина. Он трудолюб. Он великий трудолюб. В своей любви к труду он дошел неизвестно до чего. (Пауза). Он высох. (Пауза). Мне кажется, он болеет, только не говорит об этом. У него нет времени на разговоры. (Пауза). Он совсем высох. (Пауза). Он стал таким маленьким, Павлуша, ты даже и представить себе не можешь! (Появляются слезы на глазах). Мне думается, что мы и на людях не стали бывать потому, что он стесняется находиться рядом со мной. Люди могут подумать, что он — мой ребенок. (Пауза). Если наблюдать нас с ним издалека, складывается впечатление, что идет женщина, а с ней ребенок лет шести, не больше. (Пауза). Лет шести, семи, не больше. (Пауза). А знаешь, Павлуша, почему он никак не может закончить ремонт?..

Рабочие сцены усаживаются на пол, извлекают вино, снедь, принимаются обедать. Прежде и в дальнейшем, за исключением нескольких, представляющихся автору важными для союза с персонажами, моментов, они (рабочие сцены) . находятся в полном распоряжении режиссера и художника, а может статься, и хореографа, если режиссером будет угадано, что по большому — то счету, все, происходящее в пьесе, есть ни что иное, как балет. Рабочие сцены при этом вовсе не обязательно находятся все время на площадке. По воле вышеупомянутых кудесников театра они могут уходить и возвращаться, возвращаться и снова уходить .

Тенина. … Он не может закончить его по той простой причине, что уже не дотягивается и до середины стены. Даже когда подставляет табурет. (Пауза). А денег, чтобы нанять работников, у него нет. У него совсем нет свободных денег. Они все — в коллекции. (Пауза). У нас даже не на что купить покушать. Если бы не малиновое варенье, которое осталось от бабушки, твоей бабушки, я и не знаю, чтобы мы делали. (Пауза). Мы бы просто умерли с голоду. (Пауза). Не нужно на него сердиться…

Пауза.

Павлуша(Испытывает неловкость). Вовсе я не сержусь на него.

Тенина. Да разве мог он знать, что ты приедешь? Ведь ты, признаться, — как снег на голову.

Пауза.

Павлуша(Испытывает неловкость. Копается в аппарате). Я не сержусь. Я сейчас и не могу сердиться. Когда я готовлю себя к творчеству, чувства оставляют меня. Я немею и цепенею. (Пауза). Вам знакомо это, Ольга Витальевна?

Тенина. А если ты будешь так относиться к нему во время фотографирования, ты и сам знаешь, что может получиться. (Пауза). И что я с тем, что выйдет изо всего этого, буду потом делать? (Пауза. Плачет). И вообще, имеешь ли ты представление о том, какие чувства испытывает женщина при виде маленького? (Плачет). Не важно, маленького ребенка ли, Павла ли Анисимовича?

Долгая пауза.

Павлуша. Я не сержусь на дядю Пашу… на Павла Анисимовича. (Пауза). Прежде, признаться, сердился, а вот вспомнил идиотов и все прошло. (Пауза). Я о нем теперь только хорошо думаю. (Пауза). Почему, не знаю, но думаю как — то по — доброму. (Пауза). Наверное, начинает устанавливаться контакт.

Тенина. Контакт? С кем контакт?

Павлуша. С ним, с ним, конечно, Ольга Витальевна. Вы затронули во мне что — то такое… Кажется я начинаю его чувствовать. (Пауза). Его или его отсутствие. Пока не знаю. (Пауза). Хотя, конечно, за вас, Ольга Витальевна, очень обидно! (Пауза). За ваше одиночество. (Пауза). И за тишину, вместо которой вы предпочли фотографирование пусть и живого, но человека.

Тенина. Нет, нет, одно другому не мешает.

Павлуша. Да я так, пошутил. У меня, признаться и у самого нет ни одной фотографии родственника. Кроме племянников, разумеется. Уж их то я наснимал. Там и кролики и свиньи. (Смеется. Смех обрывается). И опять я шучу. Нет там никаких кроликов, конечно. (Пауза). Только птицы. Что — то наподобие голубей, но не голуби. (Пауза). Экзотические птицы. Кроме нашей богадельни они больше нигде не обитают.

Тенина. Ты же понимаешь, почему я хочу, чтобы ты снял Павла Анисимовича.

Павлуша. Нет. Я чувствую, а как это выражается в словах — не знаю.

Тенина. Я, Павлуша, жить с ним хочу. (Пауза). С твоим дядей.

Павлуша. Жить с ним?

Тенина. Да.

Павлуша. Странное желание.

Тенина. Ну вот, ты сердишься. (Пауза). Не нужно ничего фотографировать. Просто отдыхай. Отдыхай, ешь малиновое варенье…

Пауза.

Павлуша. Нет, нет, я не сержусь. (Пауза). Да я сейчас и не могу сердиться. (Пауза). Когда я готовлю себя к творчеству, чувства оставляют меня. Я немею и цепенею. (Пауза). Вам знакомо это, Ольга Витальевна? (Пауза). Не молчите, а не то я подумаю, что вы разлюбили меня.

Пауза.

Тенина. Да. Это напоминает мне состояние перед тишиной. Это созерцание…

Пауза.

Павлуша. Созерцание. Вот уж воистину благородное занятие. Без созерцания (делает ударение на «я»). не вынешь и рыбку из пруда. (Смех. Резкий обрыв смеха). Это я не над тем, что вы мне сейчас наговорили про Павла Анисимовича, это я над «рыбкой в пруду», Ольга Витальевна. (Пауза). Рыбкой над. (Смех. Обрыв смеха. Пауза). А не напоминают ли вам, Ольга Витальевна, наши деяния нечто подобное рыбной ловле?

Пауза.

Тенина. Я не понимаю…

Павлуша. Вы прекрасны! (Вновь принимается копаться в аппарате). Ну как же? Мы с вами как будто рыбаки. Только прорубь не внизу, как обыкновенно бывает, а наверху. (Смех. Обрыв смеха). Судя по звукам рыба крупная. (Смех. Обрыв смеха). А если исходить из вашего последнего монолога, последнего монолога последней жены, напротив — мелкая. Стоит ли трудов?

Пауза.

Тенина. Как грубо. Опять ты за свое, Павлуша. А знаешь ли ты, что Павел Анисимович — девственник?

Павлуша.?

Пауза.

Тенина. Это, конечно, должно остаться между нами, но тебе как единственному близкому родственнику, я скажу. Он девственник. (Пауза). И дело не в том, что он робеет перед женщинами. Нет, дело вовсе не в этом. Мало того, он большой поклонник их красоты и замечательный кавалер. Но…Он, Павлуша, боготворит их. (Пауза). И меня, Павлуша, боготворит. (Пауза). По этой причине у нас нет детей. (Пауза). И знаешь ли ты еще примеры такого отношения к женщинам? (Пауза). Известны ли тебе подобные примеры среди взрослых людей, Павлуша?

Пауза.

Павлуша(Бормочет про себя). Это, наверное, наследственное…

Тенина. Что?

Павлуша(Про себя). Наверное, передается по наследству?

Тенина. Что?

Павлуша(Про себя). Потрясающее совпадение.

Тенина. Да что ты бормочешь?

Павлуша(Громко). Потрясающее совпадение, Ольга Витальевна! Я — тоже девственник!

Пауза.

Тенина(Несколько ошарашено бормочет, как будто первые попавшиеся фразы наугад, как — будто пытается сформулировать мысль). Пусть и наследственное, почему бы и не быть наследственному, когда уж случилось, что родственники, а родственники обыкновенно похожи друг на друга, даже если им того и не хотелось бы, но еще, есть ли примеры еще?.. (Наконец может сформулировать). И ты — девственник?!

Пауза.

Павлуша. Да. Но это тоже между нами.

Пауза.

Павлуша. Так вот, возвращаясь к нашему делу. Судя по звукам, производимым сверху, там, наверху, некто крупный. Крупный некто. (Пауза). Вы слышите меня, Ольга Витальевна? (Пауза). А если исходить из последнего вашего монолога, Павел Анисимович таких звуков производить не может, в силу своей миниатюрности. (Пауза). Вы слышите? (Пауза). Несоответствие, Ольга Витальевна! (Пауза). Да очнитесь же вы! Несоответствие! Опасность!

Тенина. Опасность?! Где опасность?!

Павлуша. Посудите сами, Ольга Витальевна! Коль скоро имеет место такое несоответствие, возникает вопрос, — Кто тот человек под, или, если вам так угодно, человек над, что наверху? Ведь, согласитесь, Ольга Витальевна, измельчавший Павел Анисимович не может издавать таких звуков? (Пауза). Что вы на это скажете? (Пауза). О чем следует думать мне, фотографу? (Пауза). К чему готовиться? (Пауза). Какой фокус — покус ждет моих птичек?

Тенина. Каких птичек? (Пауза). Племянников? (Пауза). Но при чем здесь племянники?

Павлуша. Да нет же, других, тех, которые обыкновенно вылетают из объектива? Как, я вам еще не докладывал об этих своих птичках?! Это вы меня своей тишиной взволновали. Птички, вот — истинная моя гордость и слава! У иных фотографов птички вылетают по одной и мелкие, невзрачные, прямо скажу, птички. У меня же вылетают целыми стаями. Жирные, как голуби у церкви. Но не голуби. (Пауза). Кстати, я никогда не задумывался над тем, что эти и те птички, которых вы вспомнили, за что я вам бесконечно признателен, очень и очень похожи между собой. (Пауза). Как странно. (Пауза). Извиняюсь, отвлекся. Много мыслей сразу. Простите. Своими фотографическими птичками я, Ольга Витальевна, дорожу. Очень дорожу! В большей, Ольга Витальевна, степени, нежели даже собой, Ольга Витальевна! Я их кормлю. Холю и лелею. И дорожу каждой, не всеми сразу, как знаете, бывает дорожат всеми сразу, всей богадельней, а каждой дорожу, по — отдельности. У каждой есть имя и свой каприз. И свой испуг у каждой. Так что, прежде чем заняться съемкой, в не меньшей степени чем аппарат, или интерьер, я на съемку настраиваю птичек. Чтобы испуга, как вы правильно понимаете, не было. (Пауза). Так что фокусов — покусов никаких нам не надо.(Пауза). А Павел Анисимович, насколько я успел его узнать, с ваших слов, узнать и полюбить, не так как вас, но все же, в силу обозначенной вами теперь миниатюрности, не может издавать подобных звуков.

Пауза.

Тенина(Неуверенно). Да, если не брать во внимание его значительность… (Увереннее). Да, если не брать во внимание его значительность, которую никуда не денешь… (Уверенно). Да, если не брать во внимание его значительность, которую никуда не денешь даже и со смертию его!.. (Убежденно). Конечно, если не брать во внимание его значительность, которая присутствовала всегда, присутствует, и будет присутствовать, что бы с ним не происходило физически! (Пауза). Шаги — это в известной степени положение. Разве не так? (Пауза). Лежащий человек, Павлуша, шагов производить не станет. Разве не так, Павлуша?

Наверху раздается невообразимый грохот. Фотоаппарат искрит, из него выскакивают языки пламени, вместе с едким дымом. Звуки взлетающей птичьей стаи, самих птиц не видно. Тенина кричит от неожиданности. Павлуша кричит в восторге. С лестницы, под дружный хохот рабочих сцены, рискуя упасть, почти что скатывается с великой небрежностью в одежде, если не сказать больше, не то плачущая, не то смеющаяся молодая женщина, внешне очень напоминающая цыганку. Рабочая сцены. Она прижимает к себе ворох тряпья.

Павлуша. Контакт! Есть контакт!

Тенина. Что это, Павлуша? Я смертельно напугана!

Павлуша. Контакт! Есть контакт! Зачатие! Зачатие, Ольга Витальевна! (Пауза). Жизнь человеческая, Ольга Витальевна! Только что вам было явлено ничто иное как сама человеческая жизнь, с момента зачатия, до самой смерти! Дым — это смерть! (Пауза). Есть первый пробный снимок! (Пауза). Не стану объяснять, это долго, а у нас с вами дело теперь пойдет быстро, скажу одно, — есть контакт. И есть первый пробный снимок. (Пауза).

Тенина. А можно ли его посмотреть?

Павлуша. Нет. Ни в коем случае. Это пробный снимок. Для служебного пользования. (Подходит к аппарату, прикладывает ухо, прислушивается). Что, устали, бедные мои, бедные? (Раздается нечто, напоминающее воркование). Устали. Тяжелая работа. (Пауза). У меня что — то тоже голова заболела, несмотря на малиновое варенье. (Обращаясь к Тениной). У нас теперь с вами все получится, Ольга Витальевна! Непременно получится! Это столь редкое везение, чтобы такой вот контакт! (Пауза). Это потому что вы хорошая, Ольга Витальевна!.. А Павел Анисимович?! Вот каков выходит Павел Анисимович?! Совсем не то! Совсем не это! Девственный Павел Анисимович! Мы с вами не ошиблись! Вы не ошиблись, Ольга Витальевна! Его надобно снимать, непременно, и в не меньшей степени, чем саму тишину! Дорогой, девственный Павел Анисимович!..

Пауза.

Тенина. Девственный Павел Анисимович? (Пауза). Девственный, ты сказал? Да ты смеешься что ли надо мной?

Рабочая сцены подходит к Тениной и начинает переодевать ее в платье соответствующее интерьеру второму. Точнее в робу, такую же, что и у рабочих сцены, только более ветхую, всю в пятнах краски. Сцена предельно откровенная, что требуется для нижеследующего диалога. В какой — то момент к переодеванию Тениной подключаются, прервав свою трапезу, и мужчины рабочие сцены.

Павлуша(В растерянности). Да как же… вы же только что… наследственность и прочее?

Тенина. А попадали тебе в руки, Павлуша, когда — нибудь, открытки непристойного содержания?

Пауза.

Павлуша. Не знаю что и ответить вам, Ольга Витальевна. На мой вкус, так все открытки непристойны по своему содержанию.

Тенина. Нет — нет, не уходи в слова, я имею в виду те самые, те открытки, с мужчинами и женщинами, которые…

Павлуша. Не нужно об этом.

Тенина. …которые.

Павлуша. Я не хотел бы об этом!

Тенина. Ты уже взрослый.

Павлуша. Но я же открылся вам! И не поленюсь повториться, в этой сфере я унаследовал от своих родственников… Я удивлен тому обстоятельству, что вообще каким — то невообразимым способом произведен на свет…

Тенина. Довольно молоть чепуху, Павлуша…

Павлуша. … и та неловкость с которой…

Тенина. Не играй со мной!

Павлуша. … да если бы мне и показали…

Тенина. Павел!

Павлуша. Да, я рассматривал их! (Закрывает лицо руками). Да. да, да, я рассматривал их! (Пауза. Открывает лицо). Но я ничего не понял.

Пауза.

Тенина. Да как же ты можешь?! Как можешь ты, в таком случае, подумывать о том, чтобы сделать снимок Павла Анисимовича, когда…

Павлуша. Я все понял! Вы хотите сказать, что это неизбежно?! Для вас! Для меня! Для нас с вами неизбежно?! (Пауза). Но этого не может быть! (Пауза). Это может быть, но не с нами! (Пауза). Это может когда — нибудь случиться и с нами, да, мы можем оказаться там, но как вернуться оттуда? (Пауза). Ведь эти мужчины и женщины, эти женщины и мужчины, они там навсегда! Навсегда! И Павел Анисимович…

Тенина. Он… он, Павлуша…он — это те открытки.

Павлуша снимает с себя пальто и накрывает им аппарат, накрывает аппарат и затыкает пальцами уши.

Тенина(Кричит). Нет, нет, не затыкай уши! Ты должен знать все! Ты — моя надежда, а потому ты должен знать все!

Павлуша отнимает пальцы от ушей. На его глазах слезы.

Тенина. Знаешь, что он сказал мне однажды? Знаешь, что он сказал мне однажды, затащив в свою комнату?! Знаешь, что он сказал, затащив в свою комнату, где зеркала, зеркала, и еще зеркала и он, и еще темно, не совсем темно, но темнее чем обычно?! И он. И я. И мы в этих зеркалах смотрим в разные стороны, как будто каждого из нас много и каждый из нас нехорош собой, потому что каждый из нас стыдится, потому что каждый из нас знает, что произойдет через несколько минут, всего лишь через несколько минут?! Знаешь, что он сказал мне?!

Павлуша. Нет!

Тенина. Да!

Павлуша. Нет!

Тенина. Да! Да! (Пауза). Он сказал мне, — «А вот теперь фантазируй! (Пауза). А вот теперь фантазируй, и все твои фантазии станут реальностью!» (Пауза). Понимаешь ты, Павлуша, что это значит для меня?! (Пауза). Все! (Пауза). Любая фантазия! (Пауза). «Любая фантазия из тех, что приходит тебе в голову, когда ты одна, когда ты и не хочешь, чтобы они приходили тебе в голову! Особенно когда ты не хочешь, чтобы они приходили к тебе в голову!» (Пауза). Сказал так! «И выйти из этой комнаты нельзя», — сказал. (Пауза). «И ты не выйдешь из этой комнаты», — сказал он, — «Пока все — все не исполнится.» Сказал. (Пауза). «И пока двери не откроются сами. (Пауза). Вспомни все! — сказал, — И всех, кто был там, в твоих фантазиях! И ты встретишься с ними! Сейчас! (Пауза). Безотлагательно! (Пауза). Ты не готова к этому, тем лучше!» (Пауза). Он сказал это так, что я услышала его. (Переходит на шепот). И все, все, Павлуша, случилось так, как он сказал!

Павлуша. Нет!

Тенина. И фантазии явились. Это было так громко, так громко, никогда я не слышала таких громких звуков. Я думала, что у меня ушами хлынет кровь! Кровь должна была хлынуть, но ее все не было.

Павлуша. Нет!

Тенина. Я видела все. Мне хотелось закрыть глаза, но чьи — то руки, чьи — то влажные холодные пальцы держали мои веки, и веки дрожали, и это была боль, ни в какое сравнение не идущая с той болью, что я испытывала во всем теле!

Павлуша. Нет!

Тенина. И дыхание. Горячее дыхание. Как будто ко мне подносили газовые горелки. Я так думаю, что это и были газовые горелки. И по телу моему путешествовали голубоватые язычки пламени, оставляя за собой красные следы, багровые следы, и запах, запах, запах, как будто жарят рыбу. Почему рыбу? Но это был именно тот запах! «Не порви мне ремень, — шептал он где — то очень близко, — Смотри, не порви мне ремень, это память об армии, память об эскадрильи! Смотри, не порви мне ремень, животное!» Кто знает, наверное, в тот момент я и вправду была похожа на животное? Да, я была животным в тот момент.

Павлуша. Нет!

Тенина. Но потом кровь все же хлынула. Все стало покрываться кровью, от этого даже в комнате, как будто сделалось светлее. Не просто светлее, комната наполнилась ярким светом, как будто кто — то направил в окно прожектор. Вот именно, как будто прожектор, столько было крови. И тогда твой дядя, Павел Анисимович закричал. Он кричал громче всех. Он кричал от радости. Я никогда не видела человека, который бы так радовался виду крови. Он вытирал свои руки о трикотажные свои кальсоны и кричал. Твой дядя, Павел Анисимович.

Павлуша. Нет!

Тенина. Да!

Павлуша. Нет!

Обряд переодевания завершен. Без чувств Ольга Витальевна падает на пол. И Павлуша оседает на пол без чувств. Долгая пауза. Наконец, Ольга Витальевна собирается с силами, встает, подходит к столу с чайными принадлежностями, понемногу успокаивается, даже пытается улыбнуться Павлуше.

Павлуша. Боже мой! Бедная, бедная моя! (Пауза). И после всего этого вы остались живы?! (Пауза). Я бы умер, Ольга Витальевна, я бы, честное слово, умер.

Тенина(Очень спокойно). А кто тебе сказал, что я не умерла?

Пауза.

Павлуша. Бедная, бедная Ольга Витальевна.

Тенина(Втайне любуясь произведенным эффектом). Довольно, Павлуша, ты слишком впечатлителен. Довольно. Давай, расчехляй своих птичек…

Павлуша(Одевает пальто). Как хорошо, что я накрыл их.

Тенина. Вот, теперь ты знаешь все. Или почти все.

Павлуша. Да! Пройти через все это, умереть, и после этого спокойно хлопотать с чаем?!

Тенина. У меня есть малиновое варенье. Ты любишь, Павлуша, малиновое варенье?

Пауза.

Павлуша. Я и не знаю, Ольга Витальевна, полезет ли в меня после всего, что я услышал, малиновое варенье. Но ваш муж?! Нет, Ольга Витальевна, это — не муж, это…

Тенина. Это — муж. И это, Павлуша, семейная жизнь. Ты должен быть готовым к этому.

Павлуша. Нет, что вы…

Тенина. Не зарекайся. Я знаю, что ты уже был влюблен.

Павлуша. Откуда вам это известно?

Тенина. Да ты же сам и рассказал.

Павлуша. Разве?

Тенина. Конечно. Эта молоденькая женщина…

Павлуша. Ни слова, ни слова больше!

Пауза.

Тенина. Ты слишком робок. Так нельзя…

Павлуша. Не в робости дело.

Тенина. А что такое?

Пауза.

Павлуша. Она еще совсем маленькая. Она еще сосет этих, как их… петушков.

Пауза.

Тенина. Может быть тебе попытаться еще раз?

Павлуша. Попытаться еще раз?

Тенина. Ну да, попытаться еще раз, сфотографировать ее?

Пауза.

Павлуша. Теперь уже получится только интерьер.

Пауза.

Тенина. Давай пить чай. (Пауза). С малиновым вареньем.

Немая сцена.

Затемнение

3. Интерьер третий

Идет перемонтировка интерьера второго в интерьер третий. На сцене муляжи диковинных птиц, чем — то напоминающих голубей, но несколько большего размера. Около каждого из них — блюдечко с малиновым вареньем. На Тениной что — то очень будничное, может быть брюки, свитер. На Павлуше чернильный берет. Он счастлив. Он попивает чай. Допустима легкая, беззаботная музыка.

О рабочих сцены. Довольно скоро справившись с задачей перемонтировки интерьера, так скоро, что у зрителя может сложиться ложное впечатление, будто спецификой его является не философская простота, а небрежность, эти милые люди вдохновенно и живописно отдыхают, играя в игры, в которые, как справедливо подметил доктор Э.Берн, играют люди, в игры двусмысленные, и, далеко не целомудренные.

Павлуша. Я знал! Я чувствовал, когда направлялся к вам, я знал, у вас не может не быть этого берета! С этим беретом… да что тут говорить, с этим беретом, теперь, все пойдет совсем по — другому! Да знаете ли вы, Ольга Витальевна, что с этим беретом… теперь, когда настроение мое совершенно переменилось, и все, все переменится. И дело даже не в том, что вы подарили мне его, а не просто уступили на время съемок, а в том вообще, что он явился на свет Божий, так сказать, уже по назначению. И когда я буду подле своих птичек в таком вот берете, любой поймет и оценит, что это за птички, любой поймет, что это не просто птички, а особые птички, так сказать, судьбоносные птички. (Пауза). И у вас теперь начнется совсем другая жизнь. И все, буквально все, поверьте мне, Ольга Витальвна произойдет само собой. Знаете, как это бывает, когда дело заладится? Уж если дело заладилось, все. Буквально все складывается одно к другому, одно к другому, одно к другому… (Пауза). Но вы и в самом деле с легким сердцем расстались с ним?

Тенина. Да, конечно. Я его не разу и не надела.

Павлуша. А зачем же тогда покупали?

Тенина. Я и сама не знаю. (Пауза). Почему — то остановилась около витрины. Смотрела, смотрела на него, а потом, взяла, да и купила. (Пауза). Да мне его не с чем и надеть. (Пауза). А вот захотелось купить, взяла и купила. Сама не знаю, зачем. (Пауза). Я даже и не задумывалась, пригодится он мне или не пригодится когда — нибудь. Взяла и купила. (Пауза). Странно даже. (Пауза). Теперь — то я знаю зачем, а тогда и в мыслях не было. (Пауза). Так, какая — то легкомысленность вдруг напала. И все. И удержаться никаких сил не было. (Пауза). Я еще подумала тогда, с чего бы это легкомысленность мне такая? Никогда легкомысленной себя не считала, а тут — на тебе. (Пауза). И Павел Анисимович меня легкомысленной не считал никогда. Да я ему и повода не давала. Если уж мною приобреталась какая — либо вещица, то и он, и я прекрасно знали, с какой целью она приобретается. Я всегда старалась советоваться с ним, прежде чем купить что — нибудь. (Пауза). Даже малость какую — нибудь, такую малость, что другой бы просто и голову ломать не стал бы, стоит покупать или нет, взял бы, да и купил, если конечно есть свободные деньги. (Пауза). Это если есть свободные деньги, а когда их нет? Когда их нет вовсе? (Пауза). И вдруг берет! (Пауза). Вот я сейчас смотрю на него и размышляю про себя, я ли это была, когда покупала его?! (Павлуша несколько растерян. Снимает берет). Но зато теперь, когда я вижу, что он просто необходим, что ему так рады, я просто счастлива. (Павлуша вновь надевает берет. Он вновь улыбается).

Пауза.

Павлуша. А вы рады, что я вытащил вас на прогулку?

Тенина. А ты вытащил меня на прогулку?

Павлуша. А вы и не обратили внимания?

Тенина. Это было очень незаметно.

Павлуша. А так и должно быть. Что же хорошего в прогулке, если к ней готовишься, настраиваешь себя, подбираешь соответствующее лицо? При такой подготовке сама прогулка уже не может быть изящной. Вот именно, изящной, когда не хочется ни о чем думать, когда тела своего не чувствуешь, малиновое варенье, чай, птицы, и мы с вами, дорогая, дорогая Ольга Витальевна. Итальянский дворик. Не хватает фонтанчика. У нас в богадельне был фонтанчик в итальянском дворике. Но я не любил хаживать туда. Угадайте, почему? (Пауза). Угадайте, почему? (Пауза). Угадайте, угадайте, угадайте, угадайте, угадайте почему?

Тенина. Ну, откуда же мне знать о таких вещах?

Павлуша. Но это же очень просто. Вам совсем не понадобится думать. Скажите первое, что придет вам в голову.

Тенина. Первое, что придет в голову?

Павлуша. Ну да, первое, что придет в голову, не задумываясь.

Тенина. Павел Анисимович.

Пауза.

Павлуша. При чем здесь Павел Анисимович?

Тенина. Я сказала первое, что пришло мне в голову.

Пауза.

Павлуша. А кто это, Павел Анисимович?

Пауза.

Тенина(Показывая Павлуше, что принимает предлагаемую им игру). Да так, один человек.

Павлуша(Серьезно). Один человек. Кто он?

Тенина(Игриво). Один человек. Что же к этому можно добавить?

Павлуша. Да много что. Сказать запросто «один человек» — это не сказать ничего. Это означает безразличие. Но может ли быть безразличен человек, который первым спешит явиться вам в голову в итальянском дворике, на изящной прогулке?

Тенина. Да мне и вправду, нечего добавить.

Пауза.

Павлуша(Обиженно). Я не любил хаживать в итальянский дворик потому что у меня не было такого берета.

Тенина. Но теперь — то он у тебя есть. Теперь ты сколько угодно можешь гулять в итальянских двориках.

Пауза.

Павлуша. Кто он?

Тенина. Так, летчик один.

Пауза.

Павлуша. Ничего себе! И вы молчали?! Вы знакомы с настоящим летчиком?! Уф! (Утирает пот). Даже в жар бросило.

Тенина. Бывший летчик.

Павлуша. Летчики, как и алкоголики, по определению, Ольга Витальевна, не бывают бывшими. Это люди над. Вы, наверное, думаете, Ольга Витальевна, что они однажды прекращают свои полеты? Вы думаете, что полет — это тот ритуал с ревом и сутолокой окружающих, с крутыми пике и одинокими холмиками могилок? Ничего подобного. Полет — это навсегда. И конкретный человек, с его головной болью и элегантностью на старте, имеет к этому весьма опосредованное отношение. (Пауза). Где он теперь?

Тенина(Указывает на потолок). Там.

Павлуша. Верно. (Пауза). Однако же, как мы понимаем друг друга?! Он там! И будет там всегда!

Тенина. Нет. Не всегда. Он обещал мне спуститься. Ему хочется чаю.

Пауза.

Павлуша. Он говорил вам об этом?

Тенина. Да.

Пауза.

Павлуша. Когда?

Тенина. Да вот, совсем недавно.

Пауза.

Павлуша. Но я ничего не слышал. Ни одного слова.

Тенина. Я понимаю его по шагам.

Пауза.

Павлуша. Он разговаривает с вами посредством шагов?

Тенина. Шагов, дыхания.

Пауза.

Павлуша. И что он вам сказал?

Тенина. Скоро спущусь. Хочется чаю.

Пауза.

Павлуша. Так просто? Такой человек и так просто изъясняется?

Тенина. Да. Иногда он кажется простым человеком. Таким как все.

Павлуша. А какие все? Что значит «такие как все»? Я никогда не мог понять?

Тенина. У тебя философское настроение, Павлуша, или ты опять сердишься?

Павлуша. Не знаю. Я уже ничего не знаю. (Пауза). Так что он сказал?

Тенина. Скоро спущусь. Хочется чаю.

Пауза.

Павлуша(Задумчиво). Может быть. Может быть и так. Может быть и проза, почему обязательно лирика, даже если и такой человек, летчик, — просто хочется чаю, просто хочется простого чаю. (Пауза). А быть может он и спустится? (Пауза). Но вы то знаете, спустится, если, конечно, спустится, нечто, символ, оболочка. (Пауза). Сам он всегда будет там, не так ли?

Пауза.

Тенина. Между прочим, Павлуша, это может случиться в любую минуту.

Павлуша. И что? Что в связи с этим я должен сделать? (Пауза). Мне уйти?! Я помеха вашему свиданию?! (Пауза). Я могу пойти поискать себе другой итальянский дворик? (Пауза). Лучше всего тот, в богадельне, с фонтанчиком. (Пауза). С тем самым фонтанчиком, в котором… (слезы). в котором одна из моих птичек… конечно, я понимаю, вы не могли этого знать, (истерика). но мне то, мне то от этого не легче… с фонтанчиком, в котором одна из моих птичек… из любопытства, на беду свойственного фотографическим птичкам, утонула навсегда! (Пауза). Быть может и мне полюбопытствовать, что же это за фонтанчик, и как его без дна угораздило образоваться в богадельне? (Пауза). В таком неблагородном месте? В лежбище идиотов?!

Тенина. Прости, я не знала.

Павлуша. Да чего уж там.

Тенина. Прости, я не знала.

Павлуша. Да этого никто не знает. Это никому и не интересно!

Тенина(Прижимает Павлушу к себе, как маленького ребенка). Успокойся, успокойся, не нужно расстраиваться, тебе вредно расстраиваться.

Павлуша(Всхлипывает). После всего, что вы наговорили мне про Павла Анисимовича?!

Тенина. Успокойся, маленький, не нужно сердиться.

Павлуша(Всхлипывая). Это он — маленький. Это он — такой маленький, что его можно положить в рот. (Пауза). А я большой, большой и глупый!

Тенина. И он маленький, и ты — маленький.

Павлуша. Прежде чем рассказывать мне такое, вы хотя бы должны были подумать о том, что мы родственники?! (Пауза). Мы ведь похожи! (Пауза). Мы не можем не быть похожими, понимаете вы?! (Пауза). Даже если я и хуже, даже если я всего лишь карикатура на Павла Анисимовича, злая, нехорошая карикатура… даже если я и не так значителен, но я ведь еще молод…

Тенина(Гладит его по голове). Все будет хорошо.

Павлуша. Да как же может быть хорошо после того, что вы рассказали?

Тенина. Но ты же все переменишь? Ты же будешь фотографировать его? Его, потом тишину. Ты уже забыл?

Павлуша. Боюсь, что из этого ничего не выйдет. (Пауза). Боюсь, что после всего, что вы мне рассказали, рука у меня может дрогнуть. (Пауза). Боюсь, что после всего, что вы мне рассказали, я сделался другим.

Тенина. Другим?

Павлуша. Ну да, ну да, другим.

Тенина. И в чем же это заключается?

Павлуша. Не знаю, не знаю как и сказать… Мне кажется. Мне кажется, что я пропустил все это через себя.

Тенина. Все? Что пропустил ты через себя?

Павлуша. Все, и всех. И Павла Анисимовича, дядю — летчика.

Тенина. И что? (Пауза). Ты стал взрослее?

Павлуша. Не то, чтобы я стал взрослее, я… я, кажется я понял его. (Пауза). И полюбил. (Пауза). И мне жаль потерять его таким, каков он есть. (Пауза). Это кровь? Это родная кровь? (Пауза). Это взыграла родная кровь?

Тенина. Ты пугаешь меня.

Павлуша. Вот и на вас я смотрю теперь немножечко другими глазами.

Тенина. Не пугай меня.

Павлуша. И вот какая мысль посетила меня. А не стану — ка я на этот раз рушить мир. Откажусь — ка я от фотографирования. (Пауза). Чернильный берет у меня теперь есть. (Пауза). И дядю жалко.

Пауза.

Тенина. Что?!

Павлуша. Дядю Павла жалко! Павла Анисимовича, летчика, вашего мужа.

Пауза.

Тенина. И ты сможешь предать меня?

Павлуша. Очень жалко.

Пауза.

Тенина. Нет, ты не можешь предать меня. (Пауза). Нет, ты не можешь предать меня. (Пауза). Нет, ты не можешь предать меня. (Осторожно забирается к Павлуше на колени). Нет, ты не можешь предать меня. (С наигранной страстью целует его в губы).

Павлуша(Вырывается из ее объятий). Что вы делаете?

Тенина. А как же кровь? (Вновь целует его в губы).

Павлуша(Вырывается из ее объятий, уже с некоторой заминкой). Но…

Долгий поцелуй. Без борьбы. Тенина сама прерывает его. Пауза.

Павлуша. И что же это вы сделали надо мной, Ольга Витальевна?

Тенина. Ничего.

Пауза.

Павлуша. И что же это вы сделали надо мной, Ольга Витальевна?

Тенина. Ничего.

Пауза.

Павлуша. И что же это вы сделали надо мной, Ольга Витальевна?

Тенина. Ты сфотографируешь Павла Анисимовича?

Пауза.

Павлуша. Голова ватная, как будто после качелей. (Пауза). Вы любите качаться на качелях, Ольга Витальевна?

Тенина. Ты сфотографируешь Павла Анисимовича?

Пауза.

Павлуша. Да что же это со мной?

Пауза.

Тенина. Ты расслабился, Павлуша. Ты всего лишь немного расслабился.

Пауза.

Павлуша(В состоянии счастливого транса). Это есть. (Пауза). У меня теперь философское настроение. (Пауза). Целиком принимаю ваше наблюдение. (Пауза). А виной всему мой новый берет. (Пауза). Теперь, подумалось мне, теперь мне не нужно, совсем не нужно выпрыгивать из штанов, чтобы доказывать свою гениальность. Теперь, когда этот прекрасный берет у меня на голове, каждому видно, с кем и с чем, под «чем» я подразумеваю уже себя как явление, ему придется иметь дело. (Пауза). Если честно, если быть совсем искренним, я уже и вовсе не вижу смысла в самом фотографировании, Ольга Витальевна, вы ведь имели в виду фотографирование, Ольга Витальевна, когда намекали на то, что я расслабился?

Тенина(Улыбается). И это тоже, Павлуша.

Павлуша. Когда человек расслабляется, Ольга Витальевна, когда он сбрасывает с себя обузу запретов и обязанностей он становится столь же изящным, как прогулка по итальянскому дворику. (Пауза). Он по — другому видит мир, видит его прекрасным, и мир отвечает ему безнаказанностью. Вы не замечали этого, Ольга Витальевна? Вы никогда не задумывались над тем, почему говорят, Создатель хранит поэтов и пьяниц? Да, так говорят, я слышал. И не раз. Да потому лишь, что при виде их удивительного благодушия и доброжелательности ему, Создателю, тоже хочется улыбнуться. (Пауза). Здесь еще раз уместно вспомнить идиотов. В то время, когда умники пыжась делают карьеру, набивают свои кошельки, первоначально уродуя, а затем и сокращая себе и без того короткую жизнь, я уж не говорю о Геенне огненной, эти милые создания пьют и источают радость. Радость, которую далеко не все видят и слышат, добровольно ослепив себя и оглушив себя добровольно.

Тенина(Улыбается). Говори, говори, Павлуша.

Павлуша. Но увы, Ольга Витальевна, это пройдет. (Пауза). На меня, случается, находит, но потом проходит. Те, кто подпустил меня к себе поближе, племянники, например, знают эту мою особенность. (Пауза). Там, в богадельне, я могу не выходить из своей комнаты двое, трое суток, неделю. В это время я лежу и смотрю в потолок. Иногда позволяю себе выпить глоток воды, но больше ничего. Никакой пищи, никакого умывания и так дальше. (Пауза). Однако в это время со мной весьма полезно побеседовать. Очень полезно, Ольга Витальевна. В это время у меня открывается ясновидение. Я угадываю такие точные вещи… ну, например, я угадывал запои доктора, когда он пил, а это не так просто было сделать. У доктора никогда не было точной системы. Да, то что он пил, знали все, но когда именно у него случится запой, точно предсказать мог только я. (Пауза). Я же предсказал, что у цыганской медведицы Мадлен, которая была нашей гордостью, ввиду врожденного косоглазия, как раз в день почитаемого у нас католического святого Валентина родится медвежонок с пятью лапами, символизирующими пять континентов. (Пауза). Комета Галлея приближается, сказал я однажды, хотя и представления не имел, что есть такая комета, и называется она комета Галлея, и что она действительно приближается. Через пару дней об этом уже говорили все. (Пауза). А что такое любовь? (Пауза). Я не знаю. Не похоже ли это, Ольга Витальевна на то, чем вы одарили меня?

Тенина(Улыбается. Игриво). И я не знаю.

Павлуша. Но я то, к сожалению, не идиот?

Тенина(Улыбается). Нет. Ты фотограф. Ты самый лучший фотограф, и сделаешь мне снимок.

Пауза.

Павлуша(Очень грустно). Зачем вы меня просите об этом, Ольга Витальевна?

Тенина(Серьезно). Ты знаешь?

Павлуша. Нет. Не знаю. (Пауза). Разве вы, так же как и я не знаете, что эта просьба бессмысленна?

Пауза.

Тенина. Не понимаю тебя.

Павлуша. Да чего уж тут понимать — то уж тут?!

Пауза.

Тенина. Ты уж как — нибудь объяснил, что ли? (Пауза). О чем ты, Павлуша?

Павлуша(Довольно жестко). А может быть не стоит, Ольга Витальевна?! А вдруг да мы с вами не одни? Все же место прогулочное, итальянский дворик, как ни как?! Птички, эвона, прогуливаются. Умные птички, понимающие.

Пауза.

Тенина. Зато я ничего не понимаю.

Павлуша. Ой ли, Ольга Витальевна?! (Пауза). Я же вас упредил о своем ясновидении? Давайте не будемте попадать в неловкое положение?

Пауза.

Тенина. Да о чем ты?!

Павлуша. О, как жесток мир!

Пауза.

Тенина. Я ничего не могу понять!

Павлуша. Нет, вы не можете быть столь лицемерной. (Пауза). Нет. (Пауза). Вероятнее всего вы вычеркнули все из своей памяти. (Пауза). Оно само по себе вычеркнулось. Так случается при больших потрясениях. А то, что это явилось для вас большим потрясением я нисколько, ни на минуту не сомневаюсь.

Тенина. Что с тобой? О чем ты говоришь?

Павлуша. Это с вами что, женщина?! Молоденькая женщина! Да, вы все еще молоденькая женщина, хотя, хотя и годитесь мне в тетки! (Пауза). Хороша! Удивительно хороша собой! (Пауза). И теперь, когда так страшно лжете, хороша! (Пауза). Что, не ожидали увидеть меня таким?! Думали, что если прикормили малиновым вареньем, я так и останусь скудоумным племянником? Так думали вы?! Отвечайте! (Пауза). Или я не догадаюсь о каком летчике идет речь?! (Пауза). Или я не догадаюсь о каком полете этого летчика идет речь?! (Пауза). Что же вы молчите?! (Пауза). Целовали меня! (Пауза). Не по родственному целовали! (Пауза). Или по родственному?! (Пауза). Как вы целовали меня?! (Пауза). Отвечайте! (Пауза). Сейчас же отвечайте, у меня кончаются силы! (Пауза). Сейчас у меня начнется припадок и я не услышу ответа. (Пауза). Ну же?

Тенина(Очень тихо). Я не знаю.

Павлуша. Что?! Я ничего не слышу!

Пауза.

Тенина(Тихо). Я не знаю.

Павлуша. Не слышу!

Тенина(Кричит). Не знаю.

Павлуша(Кричит). Вы убили его?!

Пауза.

Тенина. Кого?

Павлуша. Дядю Павла, кого же еще?!

Пауза.

Тенина. Павла Анисимовича?

Павлуша. Да, да, да, да, Павла Анисимовича! Кого же еще!

Пауза.

Тенина. А я разве убила его?

Павлуша. Не знаю! Убили?

Пауза.

Тенина. А его следовало убить?!

Павлуша. Безусловно!

Пауза.

Тенина. А зачем?

Павлуша. Из ненависти!

Пауза.

Тенина. А разве можно его убить?

Павлуша. Его нельзя не убить!

Пауза.

Тенина. Да? А я разве не любила его?

Павлуша. Вы не могли любить такого человека!

Пауза.

Тенина. Да? А мне казалось…

Павлуша. Вам только казалось! Вы сделали это? Отвечайте, отвечайте. Пока я сам не убил вас!

Пауза.

Тенина. Да? А ты разве не любишь меня?

Павлуша. Люблю, из любви и убью!

Пауза.

Тенина. Да? А разве можно меня убить?

Павлуша. Нет. Но я убью!

Пауза.

Тенина. Да? А если я скажу тебе, ты простишь меня?

Паза.

Павлуша. Если вы раскаетесь!

Пауза.

Тенина. Да? А если я только сделаю вид, что раскаялась, а на самом деле нет?

Пауза.

Павлуша. Я сфотографирую вас, и все станет ясно! (Пауза). Не уводите меня в сторону! Отвечайте!

Пауза.

Тенина. Да? А Павла Анисимовича ты сфотографируешь, как обещал?

Пауза.

Павлуша. Да! (Пауза). Если вы покажете, где он лежит! (Пауза). Только после того как вы расскажете и потом покаетесь! (Пауза). Не думайте, я внимательно слежу за мыслью!

Пауза.

Тенина. Да? А если он не лежит?!

Павлуша. Все равно!

Пауза.

Тенина. А если он сидит, висит, пускает пузыри, остывает?!

Павлуша. Боже мой, какой это труд быть родственником!

Пауза.

Тенина. Тебе все равно, что с твоим дядей?!

Павлуша. Мне важно знать, убили ли вы его?!

Пауза.

Тенина. А если мне хочется рассказать тебе все в деталях?

Павлуша. Нет! Только убили или нет!

Пауза.

Тенина. Нет!

Павлуша. Да!

Пауза.

Тенина. Нет!

Павлуша. Да! (Пауза). Да! (Пауза). Отравила! (Пауза). Малиновым вином! (Пауза). Исполнилась моя мечта! (Пауза). Убила! (Пауза). Мой ответ — да! Тысячу раз да! (Пауза. Спокойно). Да вот он и сам.

Комната наполняется особенным голубоватым свечением, что наблюдается в поездах, после того, как отключают большой свет. Явственно слышны тяжелые шаги. Все ближе и ближе. Фотоаппарат искрит. Муляжи фотографических птиц, совершая однообразные механические движения, принимаются клевать из блюдец малиновое варенье.

Затемнение

Занавес