Торжественно украшенный зал. Одетые в белые рубашки десятилетки. Горят глаза, сердца колотятся в груди. У всех предвкушение чего–то значимого и особенного. Чувство настолько сильно, что обычно непоседливые дети стоят не переговариваясь. Вот раздаются звуки горна, и под барабанную дробь вносится красное знамя…

Затем гулким эхом разносятся по залу слова клятвы: «перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться…» И уже не помнишь, когда и как перед тобой появляется пионервожатая. Зачастую девчонка–студентка, но тогда казавшаяся такой взрослой и основательной, чтобы повязать отутюженный красный галстук. Так в жизнь каждого советского мальчишки и каждой советской девчонки приходила пионерия.

Спросите любого, чье детство прошло в 1960–70 годы: день принятия в пионеры много памятнее даже торжественных выпускных вечеров! Как бы смешно и наивно не показалось это сегодня, но тогда «принятие в ряды пионерской организации» было событием действительно волнующим …

Теперь, спустя десятилетия, одни вспоминают свое пионерское детство как бесконечную круговерть формальных мероприятий, простиравшихся от торжественных линеек до нескончаемого сбора металлолома. Другие говорят о незабываемых возможностях испытать себя, почувствовать взрослыми и значимыми, например, проявляя заботу о пожилых людях в отряде тимуровцев. Или рассказывают, как обнаружили свои таланты, возясь с «подшефными» малышами или выпуская стенгазету. Третьи ностальгируют о пионерских лагерях, фантастически насыщенная «дневная и сумеречная» жизнь которых подчас дала бы фору хваленому Хогвартсу вкупе с Гарри Поттером & Ко.

Вот и получается, несмотря на некоторую обезличенность самой пионерской организации, похожие воспоминания о том, как «был в пионерах» вряд ли сыщешь. Может это происходит потому, что одинаковым детство было только внешне, да на поверку люди оказались разными, оттого так неодинаково и видится прошлое. Впрочем, именно воспоминания самые беспристрастные оценщики и судьи человека. То, что мы старательно прячем внутри, со временем обязательно выходит наружу…

Так чем же была пионерия, если опустить проговоренные много–много раз байки из нашего детства? Почему мы вспоминаем ее до сих пор, что она привнесла в нас, многие из которых сегодня уже сами стали дедушками и бабушками?

Тот, кто до сих пор считает, что пионерия была лишь инструментом политического воспитания детей, безнадежно застрял в постперестроечном времени. И повторяющие, словно мантру, ироничное «взвейтесь до развейтесь», недалеко ушли от булгаковского дурачка Иванушки Бездомного. Если бы это было действительно так, то большинство бывших советских детей оставались бы убежденными коммунистами до сей поры.

Пионерия в СССР была куда больше, чем детская политическая организация, она переросла и своих создателей, и пришедших им на смену идеологов, потому что незаметно для себя самой превратилась в настоящую школу жизни. Причем в самую первую, в которой все было исключительно всерьез.

Детей в пионеры принимали десяти лет от роду, в возрасте, когда и самые нечуткие сердца еще не покрылись коркой цинизма и лицемерия. Когда человечек только становится человеком и все еще смотрит на мир, как на чудо.

Как убеждала и вдохновляла нас тогда искренность и самоотверженность взрослых! Как оглушал формализм, как отталкивало начетничество!

Каждый выносил из своей пионерии то, что оказалось ему по силам, проявляя в себе те качества, которые более всего были свойственны его природе.

Юный барабанщик, юный барабанщик,

Он стучит, как сердце, — тук–тук–тук,

Поднимает флаги пионерский лагерь,

Юный барабанщик на посту.

Дальние дороги, близкие тревоги,

Заклубились тучи впереди.

Ты уже не мальчик, храбрый барабанщик,

Сверстников на подвиг выводи!

А вокруг кликуши, маленькие души,

И кричат и шепчут все они:

— Барабанщик старый, запасись гитарой,

Барабан не моден в наши дни…

Пионерская жизнь, занимавшая изрядную долю детского организованного времени, становилась и учебником, и семинаром, и практическим руководством постижения себя и других людей. Только оказавшись лицом к лицу, не спрячешь от пристальных глаз ни хорошее, ни дурное, потому что коллектив просвечивает нутро как рентген.

Пионерский возраст длился всего ничего, с 10 до 14 лет, но за это время учил многому: быть неравнодушным, честным, открытым для людей. Бороться за правое дело. Понимать, что тебе все по силам. И быть достойным светлой памяти героев своей Родины.