Для Эвери все это было сплошным кошмаром. Прикрыв глаза, он пытался не думать о летящих с земли снарядах, о вспышках разрывов позади рыщущего по сторонам вертолета, который вилял и петлял, минуя препятствия и уклоняясь от вражеских радаров.

Для майора Рейнхарта в пилотской кабине все это было очередным учебным полетом, когда надо использовать весь опыт и знания, полученные во всех предыдущих учебных полетах, проделывая сразу все, чему тебя научили, только раз в десять быстрее, точнее и аккуратнее. По крайней мере, так он шутливо разъяснял Эвери.

На практике все это было совсем иначе. От вертолетчика требовалась максимальная сосредоточенность, он летел, руководствуясь исключительно показаниями приборов. Формирователь инфракрасных видеосигналов указывал, что находится в темноте впереди, радары Допплера — то, что вверху и внизу, кольцевой лазерный генератор, связанный со спутниковой навигационной системой, передавал на дисплей непрерывно перемещающееся изображение местности и отмечал, где находится сам вертолет, обеспечивая точность курса, черные электронные глушилки создавали помехи для всех вражеских противовоздушных и противоракетных локаторов в пределах досягаемости.

Задачей второго пилота было замечать все, чего не заметит электроника. Легко сказать — по его мнению, наблюдать через прикрепленные к шлему очки ночного видения все равно что глядеть в «рулон туалетной бумаги с зелененьким стеклышком».

Стремительный маленький воздушный караван снова и снова менял направление, облетал города, деревушки, шоссе, огибал иракские позиции. Спутники «Лакросс», «Кейхоул» и «Сайнет» вели его педантично и даже дважды сворачивали вертолеты с пути, чтобы миновать бедуинские лагеря в пустыне, только вчера обнаруженные кружившим в стратосфере сверхсекретным американским разведывательным самолетом «Аврора».

— Подходим к объекту «Небраска», сержант, — прохрипел в интеркоме Ханта голос Рейнхарта. — Расчетное время прибытия — пять минут. «Зеленые» на земле подтверждают, заправщик сел.

Командир вздохнул с большим облегчением. Его все еще мучил провал спасательной операции «Пустыня-один» в Иране в 1980 году, отчасти связанный с проблемой заправки. Сброшенные заранее канистры с горючим то ли взорвались, то ли затерялись, и восьми членам отряда пришлось тащить на себе тяжеленные баллоны с авиационным бензином. Теперь, наученные горьким опытом, решили послать заправщик «Геркулес», который «зеленые» — английские десантники, несколько месяцев назад заброшенные в пустыню, — приняли и укрыли в надежном месте.

Шасси не успели коснуться земли на объекте «Небраска», как к топливным бакам вертолетов уже потянулись шланги. Объект стерегли грязные бородатые личности в потрепанном пустынном камуфляже.

Достаточное для последнего броска к объекту «Манхэттен» количество горючего было залито во все шесть вертолетов за считанные минуты, но экипажам они показались часами. Точно по расписанию воздушный караван вновь поднялся в воздух и взял курс назад вдоль границы Саудовской Аравии на пылающий на горизонте огненно-желтым пятном Багдад.

Пятнадцать минут они непрестанно петляли, ныряя в каждую тень, под каждую купу деревьев, прячась от радаров и человеческих глаз.

Тщательно выбранное место высадки — объект «Манхэттен» — находилось ровно в двух милях от последней перед окраинами Багдада деревушки. С севера его замыкала речка в крутых берегах, через которую по древнему каменному мосту из столицы на юг тянулось шоссе. Речушка служила естественной преградой для транспорта на случай, если иракцы пойдут по горячим следам. В центре зоны зияла глубокая воронка, словно от падения метеорита, где можно укрыть вертолеты, которым придется ждать возвращения штурмовой группы — даст Бог, вместе с Лу Корриганом — и переправлять ее на север.

Как только шасси зависли над землей, гидравлика открыла люк и «синие», к радости охраняющих место высадки «красных», высыпались из вертолета и начали карабкаться по крутым склонам воронки.

С одной стороны стоял ряд автомобилей: три представляли собой просто платформу на колесах, на одной высилась артиллерийская установка, на двух других — чудовищные автоматические гранатометы «Мк-19». За ними приткнулся бронированный пикап цвета хаки с иракскими опознавательными знаками.

В группе встречающих был и Брайан Хант в синем комбинезоне.

— Как долетели, Макс?

— Честно, я предпочел бы прыгать из стратосферы на дальность. Всю душу вымотало! Ну а у вас как дела?

— По крайней мере, все здесь. Слушай, я думаю послать тебя с «красными». Наш солдатик сказал, что Лу здорово досталось. Возможно, он не в себе, пусть увидит знакомое лицо, к тому же ты лучше поймешь, что он скажет, если не потерял рассудок.

— Считай, что я уже «красный», — ответил Эвери.

— Решай сам. Дело опасное. Не гарантирую, что кто-то из нас вернется живым.

Эвери кивнул.

— Что надо делать?

— Возьми в пикапе иракскую форму, надень поверх своей и садись в первую машину. Помнишь, как обращаться с «хоклером»?

Разве можно забыть штурмовой девятимиллиметровый автомат «хеклер-и-кох» со снимающимся прикладом, в просторечии «хоклер»?

Эвери с интересом рассматривал автомобиль «лонглайн» — новую модель, которая появилась уже после его ухода из полка. Монк образно окрестил эту машину «пляжным автобусом на стероидах».

Автомобиль весом в тонну не имел ничего, достойного называться кузовом, — клетка на остове, покоющемся на четырех массивных песочных шинах, с запасным колесом на тупорылом капоте. В кабине рядом с Монком сидел водитель из группы Бастера Брауна в очках ночного видения. Больше сидеть было не на чем, и Эвери пришлось стоять на платформе, держась за перекладину.

Первым выбрался из воронки пикап. Вперед отправился патруль, включающий Ханта, Рэна Рейда, Брэда Карвера и Вильерса в синих комбинезонах — они указывали дорогу к бункеру. Машину вел невозмутимый Тафф, сбоку сидел Бастер Браун. Они свободно говорили по-арабски и хорошо знали обстановку в Багдаде.

За ними пошли «лонглайны» с группой «Бейкер» из четырех человек, которым вместе с Эвери предстояло освобождать пленника. Когда последний автомобиль прогрохотал по горбатому мосту, оставшиеся «синие» из «Дельты» принялись готовить точечные заряды на случай, если вдруг придется уничтожать спрятанную в воронке технику.

Впереди с непрерывным грохотом с пылающего неба на крыши домов на окраинах города сыпались бомбы, мелькали вспышки взрывов.

Караван «лонглайнов» прибавил скорость и свернул на боковую дорогу, чтобы прибыть на место раньше пикапа. Точно в расчетное время первый автомобиль выехал на пустое место, изрытое снарядами и усеянное обломками.

Перед ними в плотном тумане кордита стоял бункер NZ-2.

Одноэтажное строение с плоской крышей осветилось фонтаном огня, когда пущенная с установленного на иракском грузовике зенитного орудия ракета, едва не попав в него, улетела в небо. Восьмифутовая стена окружала гражданское бомбоубежище, но охраны в воротах не было — все попрятались до окончания налета.

Ровно в два часа должны произойти два события — взрыв бомбы с часовым механизмом в подвале бункера и несколько бомбовых ударов с истребителей поблизости от него. Все прошло по плану.

Поднялся ужасный разноголосый грохот, от мерного постукивания вражеских зениток до сотрясающих землю мощных подземных взрывов. Осознав происходящее, Эвери ощутил, как его начинает трясти от страха. Хотя авиация союзников координировала свои действия и знала об их присутствии, малейшая оплошность грозила неминуемой гибелью.

Джим Бакли орал изо всех сил, чтобы его было слышно сквозь разрывы бомб, предупреждая по рации патруль о подошедших иракских зенитках и докладывая Ханту о ситуации вокруг бункера.

Только он смолк, на перекрестке появился пикап, виляя под самым носом у вражеского грузовика. Но команда артиллеристов, занятая своим делом, не обратила на него никакого внимания. Пикап подкатил к воротам в стене, и четверо в синих комбинезонах инженеров-ремонтников выбрались из машины, держа в руках тяжелые сумки с инструментами. Первый толкнул ворота. Они отворились.

Эвери уловил движение в темном проеме, и палец его инстинктивно лег на спусковой крючок «хоклера». Солдат в зеленой форме нерешительно шагнул вперед.

— Не пристрели дурачка, Макс, — шепнул ему в ухо Бакли, — это наш осведомитель, Низар.

Хант прямо через дорогу спросил молодого солдата, что происходит внизу, в бункере, — момент был критический, надо молниеносно решать, идти на прорыв или отступать.

— Бомба сработала, — быстро дрожащим голосом проговорил Низар, глаза его бегали из стороны в сторону, словно он ждал, что его вот-вот схватят. — Небольшой толчок и огонь. Свет погас, началась паника. Ремонтники потушили пожар и пустили запасной генератор.

— А разрушения? — торопил Хант, сейчас главное — время.

— Очень большие. Ремонтники исправить не могут. Нужны инженеры.

«Проклятье! — подумал Хант. — Еще вызовут настоящих инженеров!» Слишком много взрывчатки. Слишком поздно. Утекают драгоценные секунды. И он принял решение.

— Давай, Низар, пошли. Все, как договаривались.

— Я боюсь, мистер Брайан. — Парень, казалось, прирос к месту.

— Я тоже. Вперед.

Бакли услышал по радио сигнал, подтверждающий начало операции, и включил глушитель, который на два часа должен прервать подачу всяких сигналов из бункера.

Хант подтолкнул Низара к двери убежища.

Первое, что поразило десантника, — запах. Невыносимая вонь от множества теснящихся здесь немытых тел, мочи и фекалий тех, кто не смог утерпеть, сладкий запах детской рвоты. Присевшие на ступеньках трое охранников даже не повернули головы в сторону незнакомцев, следующих за Низаром.

Истинный ад. Городская электростанция выведена из строя действиями союзников, и убежище освещалось свечами. Кругом люди: солдаты, милиционеры, старики, женщины, матери с грудными младенцами и плачущими детишками постарше. На всех лицах выражение покорности и равнодушия, отчаяния и безнадежности.

Низар шел впереди, перешагивая через лежащих на полу жителей Багдада, направляясь к выкрашенной в серый цвет стальной двери с табличкой: «Вход только для обслуживающего персонала». Над притолокой горела красная лампа. Он сунул в щель охранного устройства пластиковую идентификационную карточку и набрал код.

Загорелся зеленый, раздался громкий металлический щелчок. Низар толкнул дверь. Открылись крутые, ведущие вниз ступеньки бетонной лестницы, залитой ярким светом. Хант глубоко вздохнул — как бы там ни было, они сумели проникнуть внутрь.

Однако радоваться рано. Хант знал, что спускаться предстоит на тридцать футов и двумя пролетами ниже их поджидает охрана. Трое — один сидит, двое стоят за серой металлической стойкой.

Старший охранник узнал Низара.

— А я думал, ты сменился.

— Не слышишь, что наверху бомбят? Тут поспокойней.

— А это кто?

— Инженеры, идут к генератору.

Сидящий солдат удивился.

— Как быстро, хвала Аллаху! Прошло всего десять минут. — Он хмуро взглянул на Низара. — Но ты не должен был их впускать. Бумаги проверил?

Низар побелел.

— Конечно.

Вмешался другой солдат:

— Я здесь старший, это мое дело.

— Давайте не будем терять время, — быстро заговорил Хант по-арабски. — Нас послали по прямому распоряжению революционного совета. Сам президент может наведаться в бункер сегодня ночью.

Произношение у старшего сержанта было не идеальным, но Тафф его несколько поднатаскал, научил кое-каким оборотам речи.

— Вы же понимаете, мы должны следовать правилам безопасности. — У солдата не было особого желания вступать в конфликт с руководящими чинами партии Баас.

Промышляя несколько месяцев в пригородах Багдада, команда десантников собрала неплохую коллекцию иракских документов, пропусков и разрешений. Четверо членов группы Ханта помахали в воздухе самыми подходящими бумажками, и их командир решительно шагнул вперед.

— Пошли, Низар, — сердито сказал он, — показывай дорогу.

— Минуту! — остановил их дежурный. — Хотите, чтоб вас пристрелили? — Он снял телефонную трубку и набрал номер. — Говорят с проходной. Спускаются солдат и четыре инженера. Пропустить.

И он кивком разрешил Ханту пройти.

В конце следующего пролета стоял пост с пулеметом. Смертоносное орудие торчало из иссеченной пулями ниши в глухой бетонной стене, которая надежно защищала тех, кто находился внутри, держа под наблюдением через небольшие перископические линзы оба пролета лестницы.

— Им приказано стрелять в каждого, о ком не доложат сначала по телефону, — шепнул Низар. — На прошлой неделе один пьяный солдат позабыл, и — бах!

Хант переглянулся с Брэдом Карвером. Выйти назад будет непросто.

Еще через два пролета лежала двухфутовая, способная выдержать прямое ракетное попадание детонационная плита. Теперь они вышли на уровень верхнего этажа бункера и остановились перед стальной дверью. Низар снова вытащил свою идентификационную карточку и нажал на кнопку. Зашипела гидравлика, дверь отворилась ровно настолько, чтобы люди могли протиснуться в тамбур, в дальнем конце которого виднелась еще одна стальная дверь.

За ней находилась камера дегазации и душевые кабинки. Два иракца, игравших за маленьким столиком в домино, подняли головы и вопросительно посмотрели на незнакомцев.

— Инженеры, — коротко пояснил Низар.

Солдаты вновь принялись за игру. Проходя мимо них, Хант заметил по углам два выходных люка, площадью не больше двадцати восьми дюймов, запертых на большие висячие замки.

Выход вел в коридор, где на стуле сидел часовой, вытянув ноги, скрестив руки, покачивая головой в дремоте. Он охранял двойные двери, за которыми были спальни обслуживающего персонала, столовые и кухня. А также камера для допросов и помещение, в котором держат Лу Корригана.

Но сюда они возвратятся попозже. Пока спуск продолжался. Еще этаж, еще коридор. На этот раз часовой не спал и поднялся, прикрывая вход в пункты связи, офисы и залы заседаний высшего военного начальства. Здесь располагалась и спальня, где иногда ночевал сам Саддам Хусейн, постоянно менявший свои резиденции в городе.

Их опять пропустили, и они зашагали по последнему перед цокольным этажом пролету. Здесь в воздухе до сих пор стоял кисловатый запах пороховой гари. Вошедших встретили несколько солдат в грязных формах с нашивками технического персонала.

— Это специалисты, — сказал Низар. — Покажите им, что случилось.

Человек постарше, лет сорока, покачал головой.

— Генератор нельзя починить. Надо новый.

— Посмотрим, — сказал Хант.

Он полез следом за этим человеком и еще одним, помоложе, в проход между цистернами с водой, канализационными трубами и воздухоочистительными установками к главному генератору. Обшивка пробита и искорежена, задняя стенка обгорела.

— Не понимаю, как это случилось, — сказал старший.

Хант взял себя в руки, стараясь не выдавать своих чувств.

Спокойно плюхнул на кафельный пол сумку с инструментами, расстегнул «молнию», засунул внутрь руку, нащупал толстый цилиндрический глушитель «хоклера». Оба иракца равнодушно смотрели на него и даже не всполошились, когда этот глушитель показался на свет. Может быть, слишком устали и засыпали на ходу, может быть, сразу не распознали в тупой кочерыжке деталь автомата, приняв ее за нужный для дела инструмент.

Только в самый последний момент брови того, что помоложе, удивленно поползли вверх, рот раскрылся, но было уже поздно.

Три пули вонзились в его грудь с такой силой, что тело отбросило к генератору. Дуло мгновенно метнулось в сторону второго солдата, постарше. Он, ошарашенный, даже не попытался вытащить из кобуры собственный пистолет, а сразу поднял руки вверх.

«Извини, приятель», — прошептал Хант, оружие дрогнуло и подпрыгнуло, неслышно послав смертоносный заряд. Жертву швырнуло назад, оттолкнуло, солдат полетел вперед и упал на колени к ногам десантника.

Хант почувствовал себя неважно и отвернулся. Плохо, когда живой молит о пощаде, коленопреклоненный труп — это уж слишком.

И остальные завершали свой скорбный труд: четыре иракца лежали мертвыми под дымящимися дулами пистолетов Карвера, Рейда и Вильерса.

Низар, не веря своим глазам, схватил Ханта за руку:

— И тех двоих, и старика, вы их тоже убили? Моих друзей?

Вильерс угрюмо буркнул:

— А ты как думал, черт тебя подери? Это война.

Хант бросил на него умоляющий взгляд и тихо сказал убитому горем парню:

— Нам пришлось это сделать. Другого выхода нет.

— Я заряд заложил, — с отвращением сообщил Вильерс. — Рванет через пять минут.

Он скрылся в поисках запасного генератора, Рейд и Брэд Карвер заняли позицию, охраняя лестницу, Хант снова полез в сумку, вытащил два респиратора с встроенными наушниками, один протянул Низару.

— Возьми надень и не разговаривай, мне нужен чистый эфир. Только слушай, что я буду говорить. Когда я назову тебя по имени, сразу же выполняй все мои указания и не задавай вопросов. Когда выйдем наверх, ты знаешь, что надо делать…

Молодой солдат тупо взглянул на незнакомое приспособление, натянул маску на голову, следуя примеру Ханта, расправил провода переговорного устройства и нажал кнопку.

Теперь Хант думал о том, как бегут минуты отведенного им времени. Резиновая маска душила его, пульс зачастил, начинался приступ клаустрофобии. Снова критический момент. Если что-то сейчас сорвется, у них, находящихся в бункере на глубине трех этажей, остается одна дорога — в Царствие Небесное. Замурует, как мумию в фараоновой гробнице. Связи с группой «Бейкер» нет, радиосигналы с нижнего этажа не доходят. И точного графика тоже нет, поскольку никто не знал, когда они проберутся в бункер. Группа «Бейкер» должна ждать, укрывшись в выходных туннелях. Ждать и надеяться. Рискуя быть обнаруженной.

Вильерс возвращался от запасного генератора не спеша, черт его побери, прогулочным шагом. «У парня стальные нервы», — с досадой подумал Хант. Потом поправил себя. У Вильерса вообще никаких нервов нет.

— Порядок? — спросил Хант, придерживая Низара за руку. Ему вовсе не улыбалось, чтоб парень на полпути передумал.

— Порядок, — подтвердил Вильерс. — Чуть не забыл про запасные батареи, вовремя вспомнил. — Он взглянул на часы. — Три минуты.

Вильерсу хватило времени натянуть маску и проверить оружие.

Хант кивнул. Они пошли вверх по лестнице, держась у стенки. Трясущийся Низар двигался следом.

Дойдя до следующего пролета, услышали взрыв двух зарядов, чудовищную глухую отрыжку. Ступеньки дрогнули под ногами. С потолка полетели куски штукатурки. Свет погас.

Умолк шум кондиционеров, наступила полная тишина.

Четыре мощных фонаря, прикрепленных к автоматам, вонзили в темноту алмазные пучки света.

Первым мчался Брэд Карвер, преодолевая оставшиеся ступеньки, за ним Хант, оба с «хоклерами». Вильерс с автоматом прикрывал их сзади, последним бежал Рэн Рейд с двенадцатизарядным помповым винчестером.

Ворвались в коридор, где сидел дремлющий часовой, ослепив его пляшущими лучами фонарей. Он забеспокоился, услышав взрыв, потом решил, что это ремонтники пытаются погасить пожар на нижнем этаже, и, разумеется, не ожидал выстрела Брэда Карвера, который свалил его с ног.

План этажа приблизительно ясен. Площадь около тысячи футов, за двойными дверями пункт связи с прилегающими к нему небольшими офисами, дальше спальня президента. Карвер согнулся, бросился к двери, вышиб ее ногой. Луч света упал на консоли с компьютерами и радиоаппаратурой, высветил застывших на месте изумленных солдат. Хант швырнул оглушающую гранату. Грохнула ртуть, круша барабанные перепонки с силой в шестьдесят децибел, быстрой дробью рванули еще семь ударов, послышались вопли ужаса. Полыхнул магний, и вспышка в три миллиона свечей ослепила иракских солдат.

В этот момент общего оцепенения Хант и Карвер вытащили взрывные гранаты. Словно на тренировках на макетах в Рияде, они метнули снаряды в противоположную Стену и мгновенно выскочили из комнаты. Попав в цель, гранаты пробили проход в конференц-зал, офисы, спальню. В воздух взлетели обломки стали, рухнули стены, повалились тела, бетонные осколки шрапнелью застучали по деревянным дверям.

Гранаты, брошенные Рэном Рейдом и Вильерсом, добили тех, кто еще корчился за консолями, обливаясь кровью, или ползал по полу в поисках спасения. В полном хаосе, среди обломков и дыма прозвучал двойной взрыв, воздушная волна бешеным ураганом вырвалась в коридор.

Оставив Рейда и Вильерса расправляться с оставшимися в живых, Хант ринулся за Брэдом Карвером и Низаром, которые уже бежали на верхний этаж, туда, где держали Лу Корригана. Дело предстояло нелегкое.

Бесшумный «хоклер» Карвера двойным выстрелом снял с лестницы часового, подошедшего посмотреть, что там внизу за шум. Растерявшийся, сбитый с толку Низар остановился на верхних ступеньках, а оба десантника кинулись к двойной двери.

— Низар, давай! — заорал Хант в микрофон, одновременно вышибая дверь, куда Карвер метнул две оглушающие гранаты.

В грохоте и вспышках огня они влетели внутрь, выпустив две очереди из своих «хоклеров».

Тем временем Низар подобрался к одному из запасных выходных люков и начал сбивать замок.

С той стороны, зажатые в темной бетонной шахте, которая тянулась на сорок футов вглубь от воздуховодов в полу гражданского бомбоубежища, ждали, съежившись, люди из группы «Бейкер» вместе с Максом Эвери.

Хуже всего была теснота и опасность свернуть не туда, куда нужно, в этой бетонной кроличьей норе, предназначенной только для аварийного выхода. Они двигались медленно, не имея возможности сгибать ноги, стараясь не натыкаться на твердые выступы трапа, которые больно царапали бедра и спину.

Теперь же Джим Бакли висел напротив нижнего люка, касаясь коленями потолка шахты, уткнув подбородок в грудь. Рядом с ним примостился Эвери, дальше Лютер Дикс с Монком. Все напряженно прислушивались к звукам из бункера, но два фута бетона и стали были абсолютно звуконепроницаемыми.

Казалось, прошла вечность, прежде чем послышался скрежет замка, проворачивающегося в ржавых петлях. Напряжение достигло высшей точки.

Вдруг зашипел газ в баллонах — заработала гидравлика. Медленно-медленно, словно в кошмарном сне, гигантский железобетонный блок сдвинулся, и открылась щель в бункер.

Беспорядочно метавшийся луч фонаря Низара ударил в глаза, какофония выстрелов загремела с невиданной силой после мертвой тишины шахты.

В коридор вылез Бакли, за ним Эвери и остальные. Американец толкнул Низара назад. Хант и Карвер исчезли за двойной дверью, откуда валили дым и газ. Им предстояла опасная операция по методичной очистке одного помещения за другим.

Окутанный дымом Бакли кивнул двум членам своей группы:

— Идите по коридору в другую сторону. — И, когда они отправились на помощь Ханту и Карверу, повернулся к Эвери: — Ты со мной, Макс. Наша цель — Лу, и ничего больше.

Дело пошло с поразительной быстротой. Действуя парами, десантники обрабатывали по две крохотные спаленки разом. Их обитатели, уже ошеломленные неожиданностью, задыхающиеся от клубов слезоточивого газа, валились под осколками гранат и автоматными очередями.

Десантники заскочили в столовую и на кухню, перестреляли нырнувших под столы поваров. Потом сбавили скорость, опасаясь нечаянно пристрелить Лу Корригана, если он вдруг окажется не там, где они думают. В результате несколько иракцев ускользнули, двое раненых в одной из спален начали отстреливаться, укрывшись за перевернутым металлическим столом.

Эвери с Бакли ждали, пока их товарищи очистят место действия, и вдруг услышали в наушниках голос Ханта:

— Группа захвата, вперед!

Старший сержант не мог больше ждать. Эвери понесся по коридору вниз, перескакивая через мертвые тела, прорываясь в сорванные, повисшие на петлях двери. Кругом свистели пули, уцелевшие иракцы стреляли короткими очередями.

Эвери завернул за угол, луч его фонаря упал на дверь, которую он искал. Слезоточивый газ сюда не проник, надо быть крайне осторожным. Бакли ударил в створку, рванул, распахнул ее, Эвери влетел в проем, наставляя «хоклер», оглядываясь в поисках друга или врага…

— О, черт! Не то, — выдохнул он.

Бакли заглянул сзади через его плечо. В пустой комнате стоят и висят орудия пыток. Дыба, стул с ремнями и электродами, инструменты, аккуратно развешанные на крючках, естественно и привычно, как в гараже. Весь джентльменский набор: щипцы для вырывания ногтей, клещи для вытягивания языка, долота и плоскогубцы, шланги и электроприборы. На полу пятна засохшей крови.

Эвери круто повернулся, выскочил из проклятого места и побежал дальше. Прорвались во вторую дверь. За ней камера — незапертая, пустая. Эвери похолодел от страха. Неужели Лу увезли и они опоздали?

Последняя дверь. Стальная, с глазком, за ней явно еще одна камера. Удар, и она широко распахнулась.

— Берегись! — прокричал вдруг голос с американским акцентом.

Эвери заморгал. Это был голос Корригана.

За ним послышалась арабская ругань, затем английская речь:

— Назад! Все назад, или я убью американца! Слышите? Я держу его здесь!

Замешкавшись в нерешительности, спасатели переглянулись. Бакли выхватил гранату. Самую сильную, самую яркую из всех спецгранат. Эвери кивнул. Бакли упал на колени, выдернул чеку и мягко закатил снаряд в дверь.

Эффект потрясающий, грохот взорвавшейся ртути достиг восьмидесяти децибел, вспышка магнезии в пятьдесят миллионов свечей напомнила о Втором пришествии и Страшном Суде.

Десантники кинулись вперед и увидели леденящую душу картину. Мужчина средних лет в черепаховых очках держал Лу Корригана за горло, приставляя к его виску пистолет. Ослепленные и оглушенные, они оба на миг отшатнулись назад.

Воспользовавшись моментом, Бакли прыгнул, схватил иракца за руку, в которой было зажато оружие, закрутил ее мертвой хваткой, пока не услышал хруст рвущихся связок. Колени мужчины подогнулись, и он рухнул на бетонный пол. Эвери подхватил Корригана.

Американцу понадобилось несколько секунд, чтобы оправиться от шока. Под десятидневной щетиной показалась знакомая грубоватая ухмылка.

— Макс! Ты живой, парень?

Он зашелся сухим резким кашлем — теперь сюда дополз газ.

Эвери сунул ему респиратор.

— Надень.

Американец пока еще плохо слышал и плохо соображал. Наконец понял и натянул маску.

Голос англичанина назойливо забубнил у него в голове через наушник:

— Что с рукой, Лу? Почему перевязана?

— Спроси этого ублюдка, доктора Хассана. Он повыдирал у меня ногти себе на память.

— Можешь идти?

— Вполне.

— У нас есть носилки.

— К черту! Я справлюсь.

Эвери взял американца под руку, подставил ему плечо.

— Давай, солдат, вперед!

За спиной прозвучал короткий выстрел из кольта 45-го калибра, и Бакли сказал:

— Это так, на прощанье.

Они двинулись в обратный путь по своим следам, Корриган ковылял между ними. По засыпанным обломками коридорам между спальнями, где только что шел бой, мимо остальных членов группы, которые, готовясь пробиваться наверх, сходились вместе, выбираясь из заваленных трупами помещений.

На площадке торчали Вильерс и Рэн Рейд, охраняя ведущую вниз лестницу. И тут Эвери услышал вой сигнальной сирены.

— Кто-то начал палить снизу, — заметил Вильерс, как будто это не имело к нему ни малейшего отношения.

В этот момент из двойной двери последним выскочил Хант.

— Через люк не пройти, — сказал Бакли. — Лу покалечен. Надо к главному выходу.

Хант кивнул и махнул потрясенному происходящими событиями Низару:

— Звони на пулеметный пост. Они слышат сигнал тревоги. Скажи, все эвакуируются, пусть тоже бегут.

Парень схватил трубку висящего у двери телефона. Через пару секунд он взглянул на Ханта и широко улыбнулся.

— Не отвечают. Уже удрали!

Несмотря на протесты Корригана, четверо коммандос уложили его на носилки и заспешили по лестнице вверх к выходу. В гражданском убежище раздались негодующие крики, когда бегущие запрыгали через спящих на полу.

Они выскочили наверх, глотая холодный ночной воздух, забыв о продолжающейся бомбежке. Неподалеку пылали несколько правительственных зданий.

Тафф терпеливо ждал у ворот в пикапе, иракский грузовик с зениткой упорно палил в небеса с ближайшего перекрестка.

Кому-то в «лонглайне», приткнувшемся на пустыре через дорогу, надоела эта пальба, и без предупреждения заговорил гранатомет. Полдюжины сорокамиллиметровых противотанковых снарядов поразили противовоздушную установку на грузовике, и он исчез в клубах пламени.

Когда последний спасатель забрался в пикап, «лонглайны» выстроились в ряд и тронулись к югу по горящим багдадским улицам.

— Господи, как же я счастлив! — с чувством произнес Корриган.

— Жалко, что мы не освободили тебя пораньше, — сказал Эвери. — Но шансов практически не было, пока Низар не согласился помочь.

Корриган улыбнулся сидящему напротив растерянному и мрачному иракцу.

— «Большое яблоко», вот куда мы поедем, правда? — Он посмотрел на Эвери. — Парень делал все, чтобы скрасить мне жизнь, только палачи не прислушивались к его мнению. Богом клянусь, одна нога у меня стала короче другой.

— У нас здесь врачи есть и все, что нужно.

— Боюсь, поздновато, — печально улыбнулся Корриган. — Есть вещи, которые уже не исправишь. — Он не стал вдаваться в детали. — Ну а с тобой что случилось? Они мне сказали, что тоже послали тебя в Иорданию. Я все ждал, что встречу тебя в этом чертовом бункере.

— Мне повезло, — ответил Эвери, — ребята висели у меня на хвосте и здорово пособили. Мы думали найти тебя там. Почти всех взяли.

— Ну и отлично. Жалко, что я не видел. Наверное, в это время меня уже везли сюда.

— Лу, а где, черт возьми, Мегги и Кон Мойлан?

Неожиданно пикап замер на месте, скрипнув тормозами.

Головной «лонглайн» остановился. Эвери вскочил посмотреть, что случилось.

— Вот так штука, — сказал Рейд.

На перекресток узких улиц выползал старый иракский танк «Т-55» из резерва. Массивные гусеницы лязгнули, башня медленно повернулась, дуло орудия уставилось прямо на караван машин. Из-за танка вывернул командный джип, из него выпрыгнули солдаты, перегораживая дорогу.

Рэн Рейд инстинктивно схватил цилиндрический девяносточетырехмиллиметровый миномет, входивший в их запасное снаряжение, снял заглушку с новейшего противотанкового орудия, стянул чехол со ствола, навел на цель длинное дуло и удобно уперся локтями в крышу кабины водителя. Остальные молча выстроились рядом, с оружием наизготовку.

Сдвинув предохранитель, Рейд мягко нажал на спусковой крючок. Последовал удар, и трассирующие снаряды понеслись к орудийной башне. Иракцы в цепи заползали в поисках укрытия.

— Огонь! — завопил Хант.

Все принялись стрелять сразу. Прикрывающий «лонглайн» выпустил очередь сорокамиллиметровых гранат в сопровождении града огня крупнокалиберных пулеметов и «хоклеров». Рейд взял пониже, увидев, что пулеметные и автоматные пули отскакивают от гусениц танка. Поймав цель, он выпустил боеголовку. В шуме и пламени, в общем хаосе и смятении он едва успел проследить за полетом снаряда, который попал в бок танка, броню не пробил, но нанес смертельный удар, залетев внутрь башни.

Тафф дал газ, и конвой рванулся вперед сквозь стену огня.

Они снова выскочили на пустую дорогу и помчались к объекту «Манхэттен». Но всего через пять минут из-под решетки на капоте пикапа стали пробиваться клубы пара и мотор заглох. Иракские пули сделали свое черное дело — машина безжизненно замерла на грязной горбатой улочке предместья среди запертых магазинов.

Бакли немедленно связался по радио с «синими» на объекте «Манхэттен», до которого оставалось миль десять. Тем временем Карвер налаживал портативную глобальную координационную систему «Магеллан», которая давала трехмерное изображение, принимая сигналы от трех круживших над ними спутников, и с абсолютной точностью указывала координаты. С математической точки зрения — простая геометрия, с технологической — настоящее чудо.

Карвер наставил в небо гибкую коленчатую антенну и нажал кнопку. Мини-компьютер немедленно принялся за свои сложные расчеты.

Бакли сообщал «Манхэттену» открытым текстом:

— Машина встала. Пускай «кузнечики» сейчас же подбирают нас вместе со снаряжением.

Новость не доставила особого удовольствия майору Рейнхарту, который, однако, постарался сдержать свои чувства.

— Вылетаем, «красные». Где вы?

Компьютер уже выдавал результаты, называя координаты с точностью до шестидесяти метров. Теперь дело за «Манхэттеном».

— Держите, ребята, хвост пистолетом. «Зеленые» идут.

Бакли поморщился, услышав эту хвастливую фразу. Просто поразительно, как некоторые все умудряются играть в игрушки!

Кто-то из «лонглайнов» вышел на связь.

— Кажется, нашего полку прибывает, друзья. Вижу огни на дороге.

И точно, ниже на дороге, ведущей к Багдаду, показались автомобильные фары. Они быстро приближались.

— Разгружаем этот чертов грузовик, — решил Бакли. — Спрячемся здесь.

Брайан Хант поднялся в кузове в полный рост.

— Занимаем оборонительную позицию, держим улицу, — прокричал он.

Водители тронулись, с шумом разворачивая машины, двигаясь к тротуарам, укрываясь за бетонными стенами. Хант приказал всем занять командные высоты, а Эвери с Бакли помогли Корригану спрятаться за надежной дверью магазина.

На главной улице показался бронированный иракский автомобиль, за ним шел отряд пехоты. Прихватив «хоклер», Эвери залег за порожком двери. На кабине бронированной машины крутился фонарь, тускло освещая одну сторону улицы.

— Дай автомат, — попросил Корриган.

— У тебя сил совсем нет, — возразил Эвери.

— Давай, парень. Обойдусь без левой руки. Если придется погибнуть, прихвачу с собой пару этих подонков.

Смягчившись, Эвери протянул ему другой «хоклер». Американец трижды перевернулся, устраиваясь поудобнее рядом с другом. Попробовал справиться с автоматом одной рукой.

— Вот так, — поправил Эвери, взял у него оружие, зарядил и отдал обратно. Корриган уложил ствол на забинтованную руку и приготовился.

Прикрывающий «лонглайн» неожиданно открыл стрельбу. Дробная очередь гранатомета загрохотала в ночной тишине, поражая солдат в цепи одного за другим. Цепь рассыпалась, одни попадали, другие кинулись в стороны, ища укрытия. С разных сторон слышались залпы. Эвери с Корриганом тоже вели огонь.

Потом все смолкло. Дым немного рассеялся, и оказалось, что бронемашина целехонька, гранаты почти не причинили ей вреда.

Иракский командир, должно быть, понял, что враги сделали все, что могли, и не добились результатов. Машина взвизгнула и поползла вперед, осторожно, словно принюхиваясь к опасности, как доисторическое чудовище.

Эвери вопросительно посмотрел на скорчившегося рядом Бакли. Американец понял и мрачно покачал головой. Противотанковых снарядов больше нет. Они были вынуждены путешествовать налегке, единственной боеголовкой Рейду пришлось подбить танк.

Раздался громовой удар. Тяжелый семидесятипятимиллиметровый снаряд вылетел из броневика и попал в дверь магазина на противоположной стороне улицы, где укрылись несколько человек из «Дельты». Послышались крики, стена рухнула, по улице понеслись клубы пыли.

— Что-то мне это не нравится, — вслух подумал Эвери.

Бакли услышал и навалился на него всей тяжестью.

— Еще не конец, Макс. Слышишь, «толстушка» поет?

— Что?

— Слушай. — Американец навострил уши, стараясь поймать уже раз услышанный звук. Ровная грозная песнь «апачей», воинственное биение тамтама, далекое, но приближающееся с каждой секундой. Теперь, когда орудийный огонь затих, его слышали все члены группы. Звуки выстрелов сменились сотрясающим землю рокотом, который накатывался из темноты.

— Господи, он налетит на телефонные провода! — прошептал Рейд.

Беспокоиться было не о чем. В боевом угаре пилот первого вертолета пронесся вдоль главной улицы, словно чудовищное адское насекомое, едва не касаясь земли шасси и торчащими дулами орудий. Гигантские винты крутились в опасной близости от стоящих по бокам зданий. Все скрылось в клубах жуткой пыли.

Моторы запели другим тоном, огромная туша вертолета присела за брошенным пикапом. Лазерный наводчик нашел цель, и две ракеты «Хеллфайр» одновременно вырвались из боковых орудий. Метеорами промелькнули огненные хвосты, попали в бронемашину. Полетели искры, вырвался столб белого пламени, когда взорвался бак с горючим и боеприпасы. Взрывные волны сотрясали улицу. Тридцатимиллиметровые пулеметы «апачей» ворочались, поливая огнем позиции иракцев. Стены дома начали опадать, рушились балконы и колонны.

— Вы двое, вперед! — прокричал голос Бакли в наушниках Эвери.

Корригану помогли подняться, и они побежали сквозь ураган, поднятый винтами, к черной громаде садившегося рядом вертолета «Сикорски».

Бросив последний взгляд на кошмарную сцену, Эвери увидел, как три «лонглайна» быстро мчатся по улице и скрываются в ночи.

Им предстоит еще много работы, прежде чем они доберутся до линии обороны.

На обратном пути в Саудовскую Аравию Эвери повернулся к Корригану.

— Вернемся к тому, на чем остановились, Лу, где, черт побери, Мегги и Кон Мойлан?

— На Крите.

Эвери застыл в изумлении.

— Вот уж никогда бы не догадался… Что он замышляет?

— Обстрелять тамошнюю американскую базу снарядами с сибирской язвой. Мы приехали на остров под видом сборщиков апельсинов. На Крите можно скрываться в любое время года, ну и, конечно, у «Семнадцатого ноября» там хорошие связи.

— Когда намечена акция?

— Ты хочешь сказать, она еще не состоялась?

— Насколько я знаю, нет.

Корриган не поверил.

— Я думал, вы поэтому и решили меня вытаскивать. Чтобы остановить другие операции.

— Какие другие?

Вот так дела!

— Мойлан хочет одновременно нанести удар в Лондоне и Вашингтоне, только детали мне неизвестны. Первая цель — Сауда-бей на Крите. Все зависит от того, когда на заправку прибудет частный греческий корабль. Он нагружен оружием и боеприпасами для американских войск в Саудовской Аравии, и у Мойлана свои соображения на этот счет.

Эвери никак не мог переварить поразительную новость.

— Корабль с боеприпасами…

Корриган кивнул.

— Если его подорвать, он уничтожит все в радиусе нескольких миль. Мойлан должен заснять это на видео для иракцев. Они передадут материалы Си-эн-эн, чтобы Вашингтон не смог утаить происшедшее. Но истинная цель операции — рассеять над авиабазой бациллы сибирской язвы. Иракцы считают, что угроза повторения акции в Лондоне и Вашингтоне заставит Буша отступить. — Он помолчал. — Только Кон все равно это сделает, даже если Буш не пойдет на попятный. Как тебе это нравится?

— Иисусе, — сказал Эвери. — Кажется, мы все недооценили этого ублюдка.

Он оглядел остальных членов группы, которые понемногу приходили в себя, начинали смеяться, шутить, считая, что миссия их подходит к концу, не подозревая, что меч Саддама повис над американской базой на Крите, над Лондоном и Вашингтоном. Всем уже ясно, что Саддаму плевать на остальной мир. Все уже видели потоки горящей нефти и пылающие нефтяные разработки в Кувейте. Он способен на все. Теперь он угрожает жизни сотен, может быть, тысяч невинных людей.

— А Мегги, Лу? Что с Мегги?

— С ней все в порядке, Макс. — Но голос его звучал холодновато.

Эвери уловил этот оттенок.

— Что ты имеешь в виду? Она не пострадала? Зачем он держит ее при себе?

— Чтобы ты не пустил его под откос.

— Но ведь Мойлан уже знает о нас обоих правду! Значит, теперь она стала заложницей!

Не зная, как открыть ему глаза, американец тихо сказал:

— Я так не думаю, Макс.