Октябрь 1990 г.

— Сколько умерших?

Вопрос прозвучал из уст президента Соединенных Штатов.

— По последним сведениям, двести, — ответил начальник медицинского управления. — А заболевших, по официальным отчетам, насчитывается почти три тысячи, господин президент. На наш взгляд, половина из них обречена, если нынешняя тенденция сохранится.

В резком свете настольной лампы лицо президента казалось восковым, на верхней губе отчетливо проступили капельки пота.

— И все были на Суперкубке?

— Да, сэр. Еще те, кто живет поблизости.

— Больницы справляются?

Врач неопределенно покачал головой.

— Переполнены. Во всем штате нет ни одной свободной койки. Мы отменили все, кроме срочных операций, и всех, кроме тяжелобольных, отправили по домам. Нам нужен дополнительный транспорт для перевозки новых пациентов в соседние штаты.

Собравшиеся за круглым столом члены Комитета по чрезвычайным ситуациям могли дать любую справку и любую рекомендацию. Президент повернулся к директору Бюро национальной гвардии.

— Проследите, чтоб ваши люди удовлетворяли каждую просьбу губернатора и его сотрудников, обеспечивая все виды транспорта — машины «Скорой помощи», вертолеты, все, что потребуется, — и снова обратился к начальнику медицинского управления: — Известно, что это за штука?

— По мнению Центра медицинского контроля, какой-то очень опасный вид туляремии — бактериального происхождения.

— А точнее?

— Они не могут его идентифицировать, господин президент. Противоядие неизвестно. Центр связался с Британской службой химической и биологической защиты в Портон-Дауне.

— И что?

— Подтверждается сходство с веществом, примененным на прошлой неделе в Лондоне на стадионе Уэмбли.

Президент снял очки для чтения и потер глаза руками.

— А там сколько умерло с тех пор?

— На сегодня почти две тысячи.

Губы президента безмолвно прошептали проклятие.

— А в Париже? На скачках на приз Триумфальной арки?

— Пока семьдесят, господин президент, но это открытый ипподром, а не замкнутое пространство.

Теперь президент допрашивал генерального прокурора.

— Что нового о способе проведения этой акции? ФБР уже отвергло версию с гамбургерами?

Прокурор беспокойно заерзал в кресле.

— Это было всего лишь одно из первых предположений, господин президент. Сегодня мы с уверенностью можем сказать, что бактерии распылялись с легкого самолета, который нес рекламные щиты. Похоже, в Париже и Лондоне дело обстояло примерно таким же образом.

Настал черед директора ЦРУ.

— Я правильно понимаю, кто за этим стоит? — спросил президент.

— Увы, сэр, сомнений быть не может. Саддам Хусейн, Ирак.

— У нас есть официальное подтверждение из Багдада?

— Нет, господин президент. Но «Нью-Йорк таймс» перед самым Суперкубком получила предупреждение от группы, которая называет себя «Друзьями девятнадцатой провинции» — так иракцы именуют Кувейт. И я опасаюсь, что догадки прессы по этому поводу недалеки от истины.

В этот момент в луче света возник доктор Мелвилл Мейс и протянул государственному секретарю США листок бумаги.

Президент терпеливо ждал, пока секретарь прочтет записку, поднимет глаза и прокашляется.

— У меня два сообщения. Одно от президента Франции Миттерана. Он сожалеет, что должен последовать совету министра обороны и отказаться от намерения послать сухопутные войска для участия в операции «Щит в пустыне». Он выражает уверенность, что мира можно достичь только в ходе дальнейших переговоров под эгидой Организации Объединенных Наций.

— А другое?

— От премьер-министра Тэтчер. Она подтверждает, что поддерживает операцию в пустыне и не отказывается от своих обязательств. Однако реакция общественности, парламента и средств массовой информации на террористическую акцию в Уэмбли заставляет ее занять более взвешенную позицию. Британия предлагает на мирной конференции по Ближнему Востоку связать вторжение в Кувейт с палестинской проблемой и Израилем.

— Понятно, — медленно произнес президент. — И что конкретно это означает для операции «Щит в пустыне»?

— Это означает, господин президент, — вмешался министр обороны, — что Саддам Хусейн остается в Кувейте. Он выиграл.

Настольная лампа погасла, сверкнули люминесцентные трубки, заливая конференц-зал ровным светом.

— Хорошо, — объявил доктор Мелвилл Мейс. — На этом прервемся и выпьем кофе.

Медленно, но заметно спадало напряжение, охватывавшее собравшихся за покрытыми зеленым сукном столами экспертов и политиков с Капитолийского холма, каждому из которых была отведена своя роль в сценарии кризисной ситуации.

Два иракских диссидента-эмигранта и психолог из Гарварда изображали Саддама Хусейна. От имени премьер-министра Маргарет Тэтчер выступали бывший британский посол в Соединенных Штатах и один из чиновников британского МИДа.

В образе президента Соединенных Штатов предстал бывший советник по национальной безопасности, а роли членов Комитета по чрезвычайным ситуациям играли специалисты-консультанты и бывшие руководители правительственных исполнительных структур.

«Президент» спрятал очки в нагрудный карман, благословляя судьбу, что ему не надо принимать решений, с которыми сегодня сталкивался настоящий президент, Джордж Буш, в связи с последствиями иракской оккупации Кувейта. Он встал, разминая ноги, пока доктор Мейс шел к нему от стола, за которым сидела группа, контролирующая ход эксперимента.

— Здорово сыграно, Мел. Мне даже жутко стало.

Не привыкший к комплиментам Мейс вспыхнул от смущения.

— Да, похоже на правду.

— Слава Богу, что на самом деле всего этого быть не может.

— Вы уверены?

— Надеюсь, черт побери! Я хочу сказать, что с той самой минуты, как Саддам занял Кувейт, ЦРУ и службы безопасности союзников следуют буквально по пятам за каждым известным иракским агентом и за всеми террористическими группами на Ближнем Востоке. — Он помолчал, подумал немного и вдруг добавил: — Но какой же дьявол применил биологическое оружие на Суперкубке и на стадионе Уэмбли? Как он это сделал?

Мейс, не желая касаться еще не обсуждавшихся в сценарии вопросов, передал собеседнику чашку кофе с подноса.

— Может быть, узнаете на следующем прогоне.

«Президент» кивнул, улыбнулся и пошел поговорить с другими, смеясь и шутя после исполнения трудной роли.

Но доктор Мелвилл Мейс не смеялся и не шутил.

Он знал, как это было сделано.

Он знал, как это можно сделать.

Он точно знал, как это сделает Саддам Хусейн.

И это будет уже не игра.