— Черт побери, — вскричал пораженный и обрадованный Прайс, немедленно вскакивая с кресла. — Вы еще живы?

— По-видимому, жив, — последовая невозмутимый ответ Грога. — Хотя нельзя сказать, что я был очень далек от такого приятного явления, как небытие или нирвана.

— Ну, садитесь и рассказывайте, — нетерпеливо прервал его Прайс. — Виски стоит на камине. Вам, наверное, нужно подкрепиться.

— Блестящая мысль, — так же лениво отозвался Грог, проходя к камину и наливая себе из графина солидную порцию виски в стакан.

Он не торопясь долил стакан содой, посмотрел на смесь одобрительным взглядом, уютно расположился в кресле против Прайса и принялся смаковать напиток.

— Ну, говорите же, — не выдержал Прайс. — Я весь нетерпение.

— Хорошо, — сейчас же согласился Грог, прихлебывая виски.

Сухими и краткими фразами он передал Прайсу свои приключения, начиная с того момента, когда он устроился на запасной шине таинственного автомобиля, вплоть до того момента, когда в гостиной дома на Бабблинг Вэлл он столкнулся лицом к лицу с роковой незнакомкой, образ которой застыл в мертвых зрачках синьора Толедоса.

— Прелестная незнакомка, очевидно, заметила мое волнение, — нетерпеливо продолжал Грог, — потому что она нахмурилась, приветливая улыбка или, вернее, усмешка исчезла с ее лица и она сказала мне сухим тоном:

— Перестаньте делать изумленные мины, господин Грог, и лучше выслушайте то, что я хочу сказать вам.

— Я всегда в распоряжении прекрасных дам, — галантно ответил я.

— Перестаньте паясничать, — нетерпеливо стукнула она ногой. — Мы не в светской гостиной и не забывайте, что ваше положение не из веселых.

Она многозначительно сдвинула брови, темные глаза ее сверкнули странным огоньком и, поверьте, что я почувствовал себя довольно некомфортабельно, вспомнив кровавое горло синьора Толедоса и задушенную «золотую даму».

— Я вас слушаю, — сухо повторил я.

— Так-то вот лучше, — усмехнулась она.

Таинственная незнакомка уселась в кресло и устремила на меня свой огненный взгляд:

— По мере сил моих я буду кратка, — начала она, обращаясь ко мне, — Откровенно говоря, ни мне, ни моим друзьям не улыбалось вести с вами какие бы то ни было разговоры, но… что ж поделаешь. В наши планы, к сожалению, не входит поднимать на ноги весь Шанхай из-за такой персоны, как ваша.

— Благодарю за откровенность, — саркастически заметил я.

Она снова топнула ногой.

— Если вы не хотите слушать меня серьезно, то я уйду и вместо меня придет разговаривать другой человек, присутствие которого едва ли придется вам по вкусу, — зловеще пообещала она. — Но я продолжаю. Слушайте и не перебивайте.

Она задумчиво посмотрела на затухающий огонь в камине.

— Итак, дело обстоит следующим образом, — продолжала она. — По некоторым весьма веским причинам, мне и моим друзьям помешал синьор Толедос, который и скончался не совсем тихой христианской кончиной. Затем та же участь постигла и мадам Робинзон, которая, не будучи профессиональной агентшей, выказала признаки слабости и уже была готова рассказать вашему приятелю Прайсу кое-что, что не предназначается для ушей местных властей. Говорю вам откровенно, что эти две смерти неприятны нам в большей степени, чем даже вам — представителям властей. Мы привыкли проводить свои цели более тихим и деликатным образом. Но опять-таки, обстоятельства заставили прибегнуть к ненужным и довольно кровавым мелодрамам. После этого дело осложнилось тем, что ваш приятель Прайс и вы, господин Грог, пожелали всунуть ваши носы в те дела, которые вас абсолютно не касаются. Нам было бы легко разделаться с вами тем же сакраментальным путем, но… наши инструкции самым решительным образом запретили нам это. Поэтому, несмотря на то, что вы лично находитесь в данное время всецело в нашей власти, я пришла к вам для откровенных и чистосердечных переговоров, чтобы найти выход из создавшегося неприятного, как для нас, так и для вас, положения…

Она замолкла, выжидательно глядя на меня, как бы ожидая реплики. Я не замедлил воспользоваться этим молчаливым предложением:

— Вы все время повторяете местоимение «мы». Разрешите полюбопытствовать, кто это «мы»? Тогда мне будет легче разговаривать с вами, — сказал я.

Незнакомка усмехнулась.

— Вы слишком прытки, господин Грог, — заявила она. — Достаточно, если я вам скажу, что «мы» — это… группа лиц, которая ведет работу здесь, в Шанхае, для своих личных целей и по определенным заданиям, которые выходят всецело из компетенции шанхайских полицейских властей, — сухо пояснила она. — Но я перейду теперь прямо к цели моего разговора с вами. Мы знаем, что Прайс успел захватить среди вещей госпожи Робинзон кое-какие бумаги. Мы знаем, что они у него, несмотря на то, что в похищенном нами портфеле оказались одни газетные листы. Дело в том, что мы точно знаем, какие именно бумаги хранились у нее. Часть этих бумаг мы вернули в шкатулке, которую потерял по пути домой ваш Прайс. Но часть, и самая важная, исчезла и, очевидно, находится у Прайса. Таким образом, он знает слишком много. Вы тоже довольно глубоко завязли в этом деле. В общем, вы оба стоите на нашем пути. Повторяю, что мы могли избавиться от вас самым простым способом, но, снова повторяю, что мы решили пойти иным путем. Мы предлагаем вам и вашему приятелю Прайсу чрезвычайно выгодную сделку.

— А именно? — поинтересовался я.

— Вы должны забыть все это дело самым решительным образом, — сухо и твердо заявила роковая брюнетка. — Вы должны доложить вашему начальству, что у нас нет никаких улик и вы отказываетесь продолжать расследование этого дела. Прайс должен вернуть те бумаги, которые находятся в его распоряжении. Это все.

— Очень немного, — сухо усмехнулся я. — Но вы забываете, что после такого заявления нас не продержат в полиции больше двадцати четырех минут и наша карьера в Шанхае закончится самым блистательным образом.

— Мы предусмотрели эту возможность, — разделяя слова, сказала португалка. — И могу довести до вашего сведения, что, выполнив все наши требования, вы и Прайс получите от нас по двадцать тысяч американских долларов. Таких денет вы не получите, пожалуй, за двадцать пять лет пребывания на шанхайской почве. Кроме того, мы предлагаем вам проездной билет в любую страну, где бы вы могли начать новую жизнь и новую карьеру со своими долларами. Понятно? Что вы скажете на это?

Она замолчала и устремила на меня свой мрачный, выжидательный взгляд.

Я быстро соображал, стремясь в эти несколько секунд обдумать положение и вырешить свой ответ. Затем я пожал плечами и произнес самым ленивым и равнодушным тоном:

— Ваше предложение довольно интересно и заслуживает самого внимательного размышления. Но прежде всего, разрешите сказать, что мне нужно обсудить ваше интересное предложение с моим другом Прайсом. Каким образом вы предполагаете сделать это?

— Мы обдумали и это положение, — твердо ответила она, — и мы решили освободить вас, если вы дадите честное слово, что вы не приведете полицию в этот дом. Впрочем, я думаю, что вы не сделаете этого и сами. Вы, конечно, понимаете, что, выпустив вас, мы в тот же момент покинем и этот дом. Нас или наших следов вы здесь не найдете. Тем не менее, если вы оставите этот дом в покое, мы будем знать, что вы согласились не вести смертельной борьбы. Но если с вашей стороны, после того, как мы так великодушно и смело отпустим вас на свободу, последуют какие-нибудь… не совсем этичные меры, то берегитесь. Наши руки длинны и вам не избежать смерти.

Я вопросительно поднял брови:

— Вы запугиваете?!

— Совсем нет, — хладнокровно ответила португалка. — Я говорю самым деловым тоном. Синьор Толедос и миссис Робинзон могли бы подтвердить вам, что мы всегда выполняем наши обещания.

Мы поговорили с ней еще минут пять-десять. Я согласился на предложение передать вам ее слова. После этого она встала и, любезно улыбнувшись, добавила:

— Я боюсь, все же, что эту ночь и часть завтрашнего дня вам придется еще воспользоваться нашим гостеприимством здесь. Дело в том, что окончательное слово для вашего освобождения принадлежит не мне, а… одному господину, который должен вернуться только завтра к вечеру. Надеюсь, бы не посетуете на нас за это.

Она мило улыбнулась и ушла, оставив меня в самом глубочайшем раздумье.

Выкурив две трубки, я прислушался. В доме царила полная тишина. Я встал с кресла, намереваясь сделать некоторый осмотр дома, в который меня забросила судьба. Я не собирался бежать. Нет. Я был уверен, что меня выпустят на свободу без всяких мелодраматических сцен. Португалка была права. Третье преступление за такой короткий срок могло бы поднять шума больше, чем этого хотелось бы «им», кто бы ни были эти таинственные «они». Я осмотрел комнату, но не нашел в ней ничего интересного. Самая простая, мещанская гостиная. Тогда я подошел к двери в коридор и нажал ручку.

К моему удивлению, ручка повернулась и дверь, тихо скрипнув, отворилась. Я сделал шаг вперед и остановился на пороге.

Коридор был смутно освещен фонариком, горевшим у лестницы. Пол коридора был устлан толстым ковром, скрадывавшим шаги. Поэтому я не слышал, как кто-то подошел ко мне с другой стороны, и только когда этот «кто-то» дотронулся до моего плеча, я быстро обернулся.

Передо мной стоял высокий, здоровый парень в синей фуфайке, четко обрисовывавшей могучие плечи. Низкий лоб гориллы, сильно выдвинутая вперед челюсть. Маленькие глазки, свирепо смотревшие на меня. Уверяю вас, что я почувствовал себя очень некомфортабельно.

— Идите назад в комнату, — хрипло произнес счастливый обладатель низкого звериного лба с самым ужасным акцентом. Я немедленно узнал в нем русского.

— Что я должен делать там? — иронически переспросил я.

— Спать, — лаконически ответил он. — Там есть диван.

— А если мне не хочется спать? — продолжал поддразнивать я.

Парень слегка усмехнулся и пожал плечами.

— Делайте, что хотите, но выхода из комнаты вам нет, решительно заметил он. — Таковы мои инструкции. Идите…

И он довольно сильно подтолкнул меня в спину.

Я решил не спорить и нехотя вернулся в комнату, причем дверь снова была тщательно захлопнута за моей спиной. Очевидно, этот страж был поставлен специально для меня. Делать было нечего, и я, растянувшись на диване, скоро уснул самым спокойным образом.

Полная приключений ночь заставила меня спать очень долго. Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко на небе. Было не менее 8–9 часов утра. Проснулся я с каким-то странным, неприятным чувством. Мне чудилось, что кто-то смотрит на меня, не спуская пристального взора. Я поднял голову и убедился, что я был прав. Вчерашний парень из коридора сидел теперь в кресле и, действительно, внимательно смотрел на меня. Увидев, что я проснулся, он мрачно спросил:

— Хотите чаю?

Я сказал, что хочу. Он так же мрачно ушел и вернулся с тазом боды для умыванья и полотенцем. Затем он принес мне чайник с жидким чаем, тост, масло и молоко.

Я умылся, напился чаю, после чего парень, продолжавший следить за каждым моим движением, унес поднос и больше уже не вернулся. Пробродив с час по комнате, я наконец нашел на одном из столиков книжку рассказов и спокойно углубился в чтение, решив запастись терпением на будущее.

Меня не тревожили до двенадцати часов, когда тот же мрачный парень принес мне завтрак. С аппетитом уничтожая завтрак, я попытался задать несколько вопросов моему стражу, но получал односложные ответы «да» или «нет». Очевидно, в его инструкции не входил разговор со мной и, кроме того, я сомневаюсь, чтобы он мог вообще много разговаривать по-английски.

После завтрака я снова принялся за чтение и так незаметно скоротал день. За окном уже начало темнеть и я зажег в комнате электричество, когда за дверями послышался какой-то шум и, прежде чем я успел вскочить с дивана, дверь быстро распахнулась и в нее влетел маленький, толстый человечек с большой лысой головой, в круглых черепаховых очках на толстом носу. Вслед за этим посетителем в комнате появилась вчерашняя португалка. Сзади них в коридоре виднелась могучая фигура моего стража.

Я продолжал сидеть на диване, глядя на вошедших. Человечек так же внимательно смотрел на меня. Португалка стояла сзади с самым равнодушным видом, изредка поправляя свою прекрасную темную прическу.

— Мистер Грог, — вдруг быстро произнес человечек.

— К вашим услугам, — немедленно и очень любезно ответил я.

— Эта дама, — мотнул он небрежно головой назад, — уже передавала вам наше решение по поводу вас и вашего приятеля Прайса?

— Совершенно верно, — подтвердил я.

— Сейчас вы будете свободны. Предлагаю вам сейчас же проехать к Прайсу и передать ему о ваших приключениях. Я думаю, что вам потребуется день или два, чтобы вырешить ваш курс действия. Мне терпеливы. Мы можем ждать.

Человечек облизнул свои толстые губы и продолжал дальше:

— Если вы будете благоразумны и поймете, что требуется для вашей прямой выгоды, то вы можете сообщить нам об этом при помощи объявления, которое вы поместите в «Норт Чайна Дэйли Ньюз» в отделе «Личное». Вы можете написать всего несколько слов, хотя бы так: «Согласны встретиться с вами». Вот и все. После этого, на следующий день, взгляните в ту же газету и мы поместим там час и место встречи. Понятно?

Я медленно наклонил голову.

— Вот и прекрасно, — обрадовался человечек. — А теперь…

Он отступил на шаг назад и театрально развел руками:

— Вы совершенно свободны, господин Грог.

Я не заставил повторять этого приглашения и немедленно поднялся с места. Мрачный парень провел меня по коридору. Перед тем, как спускаться по лестнице, я невольно оглянулся назад. Таинственная португалка к толстенький человечек стояли в дверях гостиной, глядя мне вслед. И вместе с ними стоял кто-то третий. Это был высокий мужчина с большой лысиной. Широкоплечий. Бритое длинное лицо. Это все, что я успел запомнить. Я не мог оставаться дольше и разглядывать, так как все они трое смотрели прямо на меня. И мой спутник также нетерпеливо повернул ко мне голову.

— Идем, идем, — буркнул он. — Вам здесь не театр.

Мы спустились вниз, открыли выходную дверь, очутились в парке, по которому я бродил прошлой ночью. Парк и двор были пусты. Парень довел меня до ворот, открыл калитку и выпустил наружу. Я кивнул ему головой и только что хотел быстрыми шагами направиться к остановке трамвая, как парень слегка задержал меня за плечо. Я вопросительно взглянул на него.

— Я не знаю, почему вас выпускают так легко, — пробормотал он, глядя мне в лицо с плохо скрытой ненавистью. — Очевидно, они нашли путь заставить вас молчать. Я же могу только повторить: если вы еще раз когда-либо попадетесь лично мне в руки, вам несдобровать. Я душил таких господ десятками, как вы, в России.

— Счастливая Россия, — вызывающе возразил я, глядя ему в упор в глаза. Я не боялся его, несмотря на его огромные руки и широкие плечи. Кроме того, я знал теперь, что он простое оружие в руках более могущественных темных сил.

Он искривился от злобы, хотел что-то сказать еще, но потом только махнул рукой и резко захлопнул калитку перед моим носом.

Я был свободен.

Если бы вы знали, Прайс, как хорошо чувствовать себя свободным после того, как проведешь сутки в таком прекрасном гостеприимном доме. Я шел по Бабблинг Вэлл род, чуть ли не танцуя по панели. В душе моей пели птицы. Я дошел до первого гаража; взял машину и поехал прямо к вам. Вот и все.

Утомленный долгим рассказом, Грог повалился в кресло и вытащил трубку. В комнате воцарилось длительное, напряженное молчание. Пораженный Прайс, закусив губу, лихорадочно обдумывал все то, что рассказал ему Грог. Тот раскурил трубку и теперь наслаждался покоем и комфортом, закрыв глаза.

— Хорошо, — наконец произнес Прайс. — Что же вы думаете по этому поводу?

Грог открыл глаза и удивленно пожал плечами.

— Думаю? Я ничего не думаю. Дело ясно, как апельсин.

Он поднялся на ноги и на лице его появилось серьезное выражение.

— Для меня ясно, что из чисто уголовного поля действия мы перешли в обширное поле так называемой международной политики. Разве вам не понятно, кто и что кроется под этими двумя убийствами и моим пленением? Здесь действует Коминтерн.

— Коминтерн? — повторил Прайс, пожимая плечами. — Может быть, вы поясните мне, что такое Коминтерн. Я плохо разбираюсь в русских делах.

Грог немного усмехнулся.

— Это не русское дело, — возразил он. — Коминтерн — это сокращенное «Коммунистический Интернационал». Это великолепное учреждение усиленно работает по проведению мировой революции. Агенты его рассыпаны по всему свету. Имеются они, разумеется, и в Шанхае. Я не знаю и не могу сказать точно в данный момент, что именно преследовали агенты Коминтерна в нашем городе, но во всяком случае ясно одно, что синьор Толедос и миссис Робинзон были связаны какими-то странными нитями с этими агентами. Может быть, они сами были агентами Коминтерна и навлекли на себя гнев власть имущих. Может быть, агентом был только синьор Толедос, а миссис Робинзон погибла, так как случайно знала слишком много. Может быть, наоборот, Толедос неожиданно попал в скверную историю, познакомившись и влюбившись в миссис Робинзон. Все это пока гадательно и трудно объяснимо. Но во всяком случае, мы значительно продвинулись вперед в наших розысках. Еще третьего дня мы не знали, кто и что такое наши враги. Теперь мы знаем их в лицо, знаем их адрес и имеем даже самое деловое предложение от них. Разве это не прекрасно?

— Это великолепно, — быстро согласился Прайс. — И всем этим мы обязаны только вашему мужеству и находчивости, Грог. Поистине счастлив тот час, когда вас прикомандировали ко мне для разбора этого дела. Но теперь мы должны обсудить: что же нам делать дальше? Сделать рапорт в полицию? Или… устраивать деловое свидание?

Грог удивленно пожал плечами.

— Я думаю, что здесь вопросы бесполезны. Курс действий ясен без слов. Конечно, мы должны поместить это объявление в «Норт Чайна Дэйли Ньюз». И, конечно, мы должны вести переговоры.

Прайс взволнованно вскочил на ноги.

— Черт возьми, конечно, вы правы. Это дело оказалось значительно больше, чем мы предполагали даже после второго убийства. Нас ожидают великие почести, Грог.

— Или пуля в спину, — лениво-добродушно предостерег Грог.

Прайс пожал плечами и махнул рукой. Потом протянул руку Грогу:

— Итак, едем в контору газеты давать объявление.

— Едем, — флегматично ответил Грог, пожимая руку, протянутую ему его приятелем.