Через день после возвращения Грога из плена дома на Бабблинг Вэлл род, в местной английской газете «Норт Чайна Дэйли Ньюз» появилось маленькое, скромное объявление, которое, конечно, не привлекло ничьего постороннего внимания. Объявление гласило:

«Согласны встретиться с вами».

И на следующий день в той же газете появилось еще одно скромное объявление:

«Ждем. Кафе „Голубой Дракон“, Сечуен род, завтра в 8 часов вечера».

Грог торжествующе взглянул на Прайса, отведя взор от газеты:

— Как по расписанию, — произнес он.

Прайс покачал головой, зевая и потягиваясь. Был седьмой час утра. Нетерпение обоих детективов было настолько велико, что они, проведя эту ночь вместе на квартире Прайса, проснулись с зарею и сидели в халатах, ожидая, когда развозчик привезет газету.

Теперь, держа газету перед собой и найдя роковое объявление, они сидели молча, сознавая, что наступает следующий акт происходящей драмы.

Время от семи утра до семи вечера тянулось для них невероятно долго. Они съездили по привычке в главное полицейское управление, донесли, что «пока ничего нового не имеется», позавтракали, а потом устроились у горящего камина с книжками легких романов. Но через каждые полчаса они поднимали глаза на часы на стене и, вздыхая, снова принимались за чтение.

Но вот прошел короткий осенний шанхайский день. Зажглись фонари. На улице дул сердитый тайфунный ветер. Мелкий дождик заливал асфальт мостовой.

Стрелка часов перешла цифру семь, когда детективы, натянув дождевики и заботливо сунув в карманы пистолеты, вышли из дома и отправились пешком, несмотря на дождь, к Сечуен род.

Недалеко от Рэйндж род, известной обилием различных кабачков, трактирчиков и притонов, помещался «Голубой Дракон».

Это было маленькое, довольно уютное японское кафе, где грациозные японки «мусме-сан», подавая пиво или «скияки», низко приседали перед посетителем, приветливо поблескивая своими лукавыми черными глазками.

На этот раз в кафе-ресторане сидел только один мрачный старый японец, в сером кимоно, над остывшим стаканом чая, задумчиво вычеркивая что-то на листке бумаги, лежащем перед ним.

К вошедшим Прайсу и Грогу мигом подбежала хорошенькая «мусме».

— Добрый день, — приветливо поздоровалась она.

— Добрый день, — равнодушно ответил Грог, быстро ориентируясь в помещении и направляясь к самому дальнему столику в глубине ресторана. Прайс молча следовал за ним.

Заказав пива приседавшей перед ними «мусме», приятели закурили. В ресторане царила тишина. Слышно было, как дождь на улице усилился и шумел, сбегая в водосточные трубы.

Никогда еще в жизни не волновались так приятели-детективы, даже на любовных свиданьях, как на этот раз, поджидая неизвестно кого. Они начинали тонкую и опасную игру. Для них было ясно теперь, что таинственные преступники не постесняются теперь прикончить их обоих, если выяснят их предательство. Их не остановит теперь размер скандала в Шанхае. Детективы знали слишком много. И если они пойдут войной, их нужно будет уничтожить.

— На войне, как на войне, — пробормотал, отвечая сам на свои мысли, Прайс.

Грог понял, тряхнул головой, снова заказал пива.

Так просидели они с четверть часа, и в их души уже начало закрадываться смутное опасение, что их обманули и никто не собирается прийти на этот раз, как дверь в ресторан неожиданно распахнулась и на пороге появилась небольшая, плотная фигура в мокром дождевике и нахлобученной кепке.

Грог с силой сжал руку Прайса под столом.

Вошедший снял кепку, стряхнул с нее брызги и не торопясь огляделся вокруг. Перед ним уже приседала очередная «мусме», приглашая присесть за столик. Увидев детективов в дальнем углу комнаты, вошедший приветливо помахал рукой и крупными шагами направился прямо к ним.

— Здравствуйте, джентльмены, — спокойно приветствовал он.

Это был невысокий, плотный человечек с лысой головой и маленькими, заплывшими глазками, зорко вглядывавшимися из-под припухших век. Говорил он по-английски с большим акцентом, временами останавливаясь, как бы подбирая нужные слова.

Детективы вежливо приподнялись из-за столика. Человек махнул рукой.

— Садитесь, пожалуйста. Пива, мусме-сан, — заказал он подошедшей за ним японке. Затем развязно сел за столик детективов и сейчас же вытащил огромную сигару из кармана. Повозившись с нею и тщательно раскурив ее, человечек одобрительно взглянул на своих собеседников.

— Прежде всего, будем знакомы, — начал он. — Моя фамилия Шмидт. Доктор Шмидт. Вы можете не представляться. Я знаю ваши имена. Как вы чувствуете себя, Грог, после того, как вы погостили у наших общих знакомых на Бабблинг Вэлл род? — лукаво спросил он.

— Благодарю вас, — весело ответил Грог. — Я чувствую себя самым превосходным образом. Очевидно, атмосфера в этом доме влияет самым благодетельным образом на здоровье.

— Не для всех, господин Грог, не для всех, — немного загадочно и довольно-таки зловеще возразил доктор Шмидт.

— Но впрочем, оставим эти разговоры. Перейдем прямо к делу. И вы, и я слишком занятые люди, чтобы зря тратить время по пустякам. Не правда ли?

— Вы совершенно правы, — впервые нарушил тишину до сих пор молчавший Прайс.

Доктор Шмидт зорко взглянул на него.

— Вы мне нравитесь, господин Прайс, — развязно произнес он. — Я рад, что вижу в вас благоразумного человека, сознающего, где находятся его собственные интересы. Итак, я обращаюсь в вам с самым простым и откровенным вопросом. Вы сделали ваше решение?

— По-моему, вы слишком торопитесь, доктор Шмидт, — ответил Прайс, пытливо глядя в лицо собеседника. — Вы слишком упрощаете нее это дело. В настоящий момент я могу лишь сказать, что я выслушал все, что передал мне Грог и теперь я хотел бы услышать из ваших уст подтверждение всему сказанному, а также более детальное объяснение.

Доктор Шмидт одобрительно кивнул головой.

— Правильно. Деловой человек должен встретить наше предложение именно таким образам. Вы рассудительны и осторожны, господин Прайс. Это делает вам честь…

— Итак, я жду ваших объяснений, — прервал словоохотливого доктора Прайс.

— С удовольствием. Я буду краток. Волею судеб вы узнали слишком много из того, что не предназначается для… широкого круга публики. Я подразумеваю те бумаги, которые остались у вас от миссис Робинзон, а также адрес дома на Бабблинг Вэлл род. Мои друзья решили, что как с вами, так и с вашим приятелем Грогом нужно заключить одно деловое соглашение. Мы готовы поступиться немаленькой суммой денег, чтобы только быть уверенными, что все пройдет гладко. Конечно, мы могли покончить вопрос с вами… более дешевым, но зато более мелодраматическим образом. Второй исход еще вероятен в случае, если вы откажетесь от нашего первого предложения. Но подумайте, как это было бы печально для вас. Молодая, блестящая карьера, прерванная таким трагическим образом. Почетный караул. Оркестр с похоронным маршем. Все это очень печально, не правда ли?..

Доктор Шмидт отпил из бокала пива и даже смахнул рукой невидимую слезинку с правого глаза. Прайс и Грог переглянулись, после чего Прайс снова прервал доктора самым сухим тоном:

— Не увлекайтесь этими мелодраматическими деталями, доктор Шмидт. Мы пришли говорить о деле, о том, что будет, а не о том, что может быть.

Доктор Шмидт потрепал его по плечу.

— Опять-таки, правильно, — воскликнул он. — Я вижу, что мы сговоримся с вами очень скоро. В таком случае, я сразу передам вам наше ясное и простое предложение.

— Говорите.

— Господин Прайс, если вы передадите мне из рук в руки несколько документов, оставленных вами из портфеля миссис Робинзон, и забудете все о ваших следствиях по делу синьора Толедоса и миссис Робинзон, то я передам вам и господину Грогу, также из рук в руки, по двадцать тысяч долларов. Сорок тысяч долларов чистоганом. Никаких чеков или векселей. Что вы скажете по этому поводу?

Доктор уставил на Прайса свой пытливый взор. Прайс пожал плечами.

— Ваше предложение, безусловно, носит очень заманчивый и интересный характер, — медленно произнес он. — Судя по тому, что ни я, ни Грог еще не делали доклада по начальству о наших переживаниях за последние дни, и судя по тому, что мы вступили с вами и переписку при помощи «Норт Чайна Дэйли Ньюз», вы могли уже догадаться, что ваше предложение заинтересовало и в принципе является приемлемым для нас. Но есть еще ряд мелких деталей, ради которых мы и встретились, чтобы выяснить их, прежде, чем сказать наше окончательное «да».

— Разумеется. Вы говорите логично. Я весь к вашим услугам, — любезно поклонился доктор Шмидт.

— Итак, прежде всего, скажите мне: какие именно документы вы хотите получить от меня? — невозмутимо спросил Прайс.

Доктор Шмидт бросил на него быстрый, пытливый взгляд.

— Я уже сказал вам. Документы, которые вы нашли в портфеле миссис Робинзон, — коротко пояснил он.

— Это слишком туманно, — пожал плечами Прайс. — Вы платите сорок тысяч долларов за какие-то документы. Вы должны знать их содержание. Я хочу, чтобы вы перечислили точно, что я должен передать вам.

Наступило легкое молчание. Доктор Шмидт внимательно смотрел на Прайса, как бы стараясь выведать, что кроется за этими простыми словами. Потом он снова отпил из бокала пиво.

— Я не совсем понимаю ваш ход мыслей, — наконец признался он, шевеля толстыми пальцами. — По-моему, это так просто. Передайте то, что вы нашли в портфеле. Но вы хотите устраивать какую-то проверку моей осведомленности в этих бумагах. Имейте в виду, что мы не потерпим вторичного шантажа. Заплатив такую крупную сумму денег, мы ожидаем, что вы вернете все документы. Понимаете — все.

— Назовите эти документы, — твердо произнес Прайс. — Пусть это будет моя блажь, но я хочу услышать от вас точный перечень этих бумаг.

Доктор Шмидт раздраженно повел плечами.

— Хорошо, — сухо произнес он. — Это походит на какой-то экзамен, но я подчиняюсь вашей блажи. Вы должны вернуть нам: во первых — письмо, адресованное миссис Робинзон и подписанное «Андрэ Латур». Письмо говорит о ее малой энергии в смысле проведения заданного урока. Вы понимаете, о чем я говорю?

Прайс ничего не понимал, так как не видел этого письма в глаза, но все же многозначительно кивнул головой.

— Во-вторых, — продолжал доктор Шмидт, — вы должны передать мне «Инструкции низовых работников осведомительно-иностранного отдела» на английском и русском языках. В-третьих — фотографическую карточку, на которой миссис Робинзон изображена в группе… наших друзей, в саду уже известного вам дома по Бабблинг Вэлл род. В-четвертых — письмо самого синьора Толедоса к «золотой даме». В пятых — текст воззвания к китайским рабочим на английском языке, предназначенного для перевода на китайский. В-шестых — небольшой список неких адресов, которые вам все равно ничего не скажут. И в-седьмых — передайте циркулярное письмо с пометкой «совершенно секретно», адресованное из Москвы на имя Андрэ Латура. Это все, что мы хотим получить от вас взамен сорока тысяч долларов. Как видите, сделка имеет пользу всецело для вас и вашего друга.

Доктор Шмидт замолчал и пытливо уставился на Прайса.

Ни один мускул не дрогнул на лице молодого сыщика, хотя каждое слово доктора Шмидта являлось для него откровением. Тайна Бабблинг Вэлл род была разрешена. Завеса таинственности сорвана. Перед Прайсом и Грогом сидел агент Коминтерна, выполнявшего здесь в Шанхае какие-то серьезные для себя задачи и ради этих задач не стесняющегося убирать с лица земли всех неугодных ему лиц.

В ресторане «Голубой Дракон» наступило длительное молчание. Прайс сидел, опустив голову вниз и как будто находясь под влиянием самых разноречивых дум. Грог курил трубку и на его бесстрастном лице нельзя было прочесть ничего. Лицо было деревянным, спокойным, невозмутимым. Доктор Шмидт вертелся на стуле, пил пиво, закуривал сигарету, сейчас же бросал ее в пепельницу и быстро переводил глазки с опущенной головы Прайса на неподвижную физиономию Грога и обратно. Момент был ответственный и чреватый многими последствиями.

Дождь лил еще сильнее. В дальнем углу японец в сером халате ссорился с кельнершей и быстро говорил ей что-то тонким раздраженным голосом. Мусме-сан почтительно кланялась ему, но в то же время неуклонно подсовывала листок какой-то бумаги перед его носом. Очевидно, ссора шла из-за счета.

Наконец, Прайс медленно поднял голову. На лице его была написана серьезная решимость.

— Хорошо, — произнес он и доктор Шмидт довольно подпрыгнул на своем стуле. — Хорошо. Я согласен на ваше предложение. Я передам вам эти документы и забуду обо веем проклятом деле. А как вы, Грог?

Он перевел глаза на невозмутимого Грога.

— Как вы, Прайс, — сухо ответил тот, не вынимая трубки изо рта. — Я уже дал вам мое слово, что поступлю точно так же, как поступите вы.

— Но, господин доктор, — продолжал дальше Прайс, остановив движением руки хотевшего что-то сказать доктора Шмидта. — Принимая ваше предложение и отказываясь вести это дело, вы сами понимаете, что мы кончаем вашу карьеру в шанхайской муниципальной полиции. Нам нужно будет уехать отсюда и начинать какую-то новую жизнь в другой части света. Поэтому я считаю, что ваши друзья могли бы несколько округлить названную вами цифру, скажем… до пятидесяти тысяч долларов, то есть по двадцать пять тысяч долларов на брата.

Доктор Шмидт шумно вздохнул.

— Я вполне понимаю вашу точку зрения, — весело заявил он, — и я передам о вашем ответе моим друзьям. Я думаю, что мы в конце концов сговоримся к общему удовлетворению. Теперь, последний вопрос: когда мы можем встретиться и закончить нашу сделку? Скажем, завтра. А?

Прайс равнодушно мотнул головой.

— Как хотите. Можно завтра.

— Скажем, здесь, в «Голубом Драконе». Завтра, в это же время, — продолжал уговариваться доктор Шмидт.

— Завтра, здесь, в это же время, — эхом подтвердил Прайс.

Доктор Шмидт поднялся с места.

— Благодарю вас, джентльмены, — произнес он, протягивая руку Прайсу. — Я так и знал, что вы будете благоразумны. Завтра в восемь часов вечера я буду здесь с деньгами и ожидаю, что вы принесете все перечисленные мною документы. Дело будет сделано.

Прайс, преодолев чувство отвращения, пожал пухлую ручку доктора. Грог деревянно кивнул головой, не выказав никакого желания протягивать руку. Доктор Шмидт окинул их последним пытливым взглядом и засеменил к выходу, нахлобучивая шляпу и поднимая воротник дождевика. Б дверях он столкнулся со старым японцем, также выходившим из ресторана, закончив свою ссору с кельнершей. Они оба скрылись на улице и дверь гулко хлопнула им вслед.

Прайс поднял глаза на Грога. Тот продолжал курить с самым невозмутимым видом.

— Чертовская погода, не так ли? — заметил он, увидев устремленный на него взгляд Прайса.

— Отвратительная, — согласился тот.

— Нет лучше места, чем дом, родимый дом, — добавил Грог.

Прайс улыбнулся, вставая с места.

— Я понял ваш толстый намек, дружище. Действительно, меня тянет посидеть у моего камина. А вы?

— Я уже сказал вам, — сентенциозно ответил Грог, поднимаясь из-за стола, — что я всегда как вы. Куда вы — туда и я.

Они расплатились и вышли на улицу.