На следующее утро весь иностранный и китайский Шанхай был взбудоражен новыми сенсационными известиями, поданными публике под жирными заголовками газет. Долготерпеливые репортеры, не получавшие никаких вестей о ходе дела синьора Толедоса и «золотой дамы», получили теперь столько сногсшибательных сенсаций, что в их запасе не хватало восклицательных знаков. Во всех газетах красовались портреты доктора Шмидта, Прайса, Грога, миссис Робинзон и синьора Толедоса. Политический оттенок этих преступлений взбудоражил умы обывателей. Прайс и Грог стали героями дня. Полковник Гойер обещал им повышение по службе и даже денежную награду. Знакомые ахали и наперерыв звали обедать. Барышни и дамы делали при их появлении томные глаза.

Но Прайс и Грог не были довольны.

Главная дичь сумела ускользнуть из сети.

Отвезя доктора Шмидта в главное полицейское управление и удостоверившись, что он сидит за крепким замком, Прайс, Грог и дежурный наряд полиции помчались на автомобилях на Бабблинг Вэлл род, в таинственный дом, где Грог пробыл невольным гостем около суток.

Как они опасались, дом стоял уже темный и пустой.

Разбив замок у калитки и открыв дверь в дом при помощи отмычки, Прайс и Грог, с револьверами в руках, ворвались в дом. Скоро во всех комнатах загорелись огни. Детективы переходили из комнаты в комнату, выискивая что-либо достойное внимания. Но все было тщетно. Дом стоял необитаем и уныл, как будто в нем уже несколько лет не было ни одной живой души.

Только в гостиной второго этажа непрошенные посетители нашли непотухший еще камин с массой нагоревшей золы. С первого взгляда Прайс верно оценил положение.

— Здесь жгли какие-то бумаги и, несомненно, интересные для нас, — мрачно указал он на камин Грогу.

Тот флегматично покачал в знак согласия головой.

Обыск дома не дал никаких следов. Но удача сегодня, видно, не совсем покидала детективов.

Они выходили уже из дома, утомленные долгим бесцельный обыском, как вдруг в кустах, у крыльца, Грог заметил какую-то скомканную бумагу. Он быстро поднял ее, разгладил на руке, а потом молча протянул остановившемуся Прайсу. Скомканная бумага являлась не чем иным, как рекламным проспектом американского пароходства «Императриц», крейсирующих по всему свету.

Одна и та же мысль вспыхнула в головах детективов.

— Кто-то решил предпринять путешествие на «Императрице Канады», — быстро заметил Прайс. — Я знаю, что она должна была отойти сегодня же вечером. Но неужели они знали, что им придется бежать и они запаслись билетами заранее?

— Завтра узнаем, — спокойно ответил Грог.

На другой день в конторе пароходства они узнали, что два места были резервированы до Гонконга на «Императрице Канады» еще два дня тому назад.

— Один в дамской каюте и другой в мужской, — любезно сообщил управляющий пароходством.

— На чье имя записаны эти места? — нетерпеливо спросил Прайс.

— Одну минуту.

Управляющий порылся в лежавших перед ним бумагах и сейчас же сообщил:

— Дамское место оставлено за португальской подданной госпожой Перейро. Мужской оставлен за английским подданным господином Уоллесом.

— Благодарю вас, — вскочил на ноги Прайс, хватаясь за шляпу.

Через час, после совещания с полковником Гойером и телефонными звонками в португальское и английское консульства, Прайс отправлял следующую телеграмму гонконгской полиции:

— «Задержите на „Императрице Канады“ мадам Перейро и мистера Уоллеса. Завтра выезжаю сам. По инструкциям властей. Детектив Прайс».

На другое утро Прайс и Грог прежде всего присутствовали в суде, где начался процесс доктора Шмидта. Заседание суда вышло неинтересным. Доктор Шмидт отрицал, что он предлагал взятки чинам полиции. После опроса Прайса и Грога, судья перенес слушанье дела на будущую неделю. Адвокат доктора Шмидта, известный в городе защитник по делам подданных «известной» державы, внес просьбу о передаче его подзащитного на поруки.

Прайс помрачнел, услышав это заявление.

— Неужели его выпустят на поруки? — раздражительно пробормотал он Грогу. — Ведь это будет огромной глупостью. Разве можно пускать медведя в лес?

Грог юмористически вздохнул и поднял глаза к небу.

— Высшая политика, — равнодушно ответил он. — Высшие соображения. У меня есть предчувствие, что мы не увидим конца этого интересного процесса.

— У меня тоже, — мрачно сознался Прайс.

Суд удовлетворил просьбу адвоката и выпустил доктора Шмидта под залог в десять тысяч долларов. Выходя из зала суда, Прайс чувствовал на себе злобно-торжествующий взгляд доктора Шмидта.

Вечером того же дня Прайс и Грог, вооруженные приказами об арестах Перейро и Уоллеса с печатями английского и португальского консульств, уже сидели в баре парохода «Шенан», направлявшегося ночью в Гонконг.

Новые неожиданности, впрочем, до некоторой степени предчувствовавшиеся детективами, ожидали Прайса и Грога.

На третий день их пути, почти у самого Гонконга, вечером в баре они услышали следующую последнюю новость из Шанхая, переданную по радио:

— Арестованный по делу убийства синьора Толедоса и миссис Робинзон доктор Иоганн Шмидт, выпущенный на поруки под залог десяти тысяч долларов, вчера скрылся из Шанхая. Полиция принимает меры к его розыску, но по всем данным, обвиняемый успел скрыться из города.

Грог рассмеялся чистосердечно и громко.

— Разве можно было ожидать что-либо иное? — успокоительно заметил он разозленному Прайсу.

Тот хотел было выругаться в ответ, но потом передумал.

— Конечно, — более спокойный тоном согласился он.

— Впрочем, дело не в нем. Это дичь второго сорта в нашей охоте. Посмотрим, что представляет собой эта пара, за которой мы едем в Гонконг. Может быть, и здесь мы идем по ложному следу. Если да, то всем нам придется умыть руки в этой истории.

— И это будет самое мудрое для наших скромных шанхайских властей, — серьезно отозвался Грог.

Вечером того же дня Прайс получил на пароходе радиограмму от гонконгской полиции:

«Перейра и Уоллес задержаны под домашним арестом до вашего прибытия».

Прайс повеселел, прочитав эту радиограмму.

— На этот раз судьба снова, как будто, улыбается нам, — заявил он приятелю, показывая полученную радиограмму.

Грог скептически пожал плечами.

— Боюсь, — равнодушно произнес он, — что смерти Толедоса и миссис Робинзон останутся неотомщенными.

На другой день «Шенан» пришвартовался в гавани Гонконга. Детективов уже ждали на пристани представители гонконгской полиции. Капитан Кларк — представитель «Интеллидженс Сервис» — высокий мужчина с открытым, приятным лицом. Детектив политического отдела Симпсон — огромный детина с красным лицом и громким раскатистым хохотом. И инспектор Спатс от наружной полиции — сухой, застегнутый на все пуговицы, молчаливый человек, немного похожий на Грога. Прибывшие обменялись крепкими рукопожатиями со встречавшими их, после чего вся компания проехала в отель, где для Прайса и Грога была заготовлена комната.

— Когда вы, джентльмены, отдохнете и оправитесь с дороги, я буду очень рад сопровождать вас к задержанным, — любезно произнес инспектор Спатс.

Приятели не заставили себя долго ждать. Они приняли ванну, позавтракали и вместе с инспектором Спатсом проехали в главное полицейское управление.

Там их встретил начальник гонконгской полиции майор Томсон.

— Я не знаю, господа, насколько сильны ваши причины для задержания этой пары, — начал он, обменявшись сначала шаблонными фразами о здоровье и о погоде, — но, во всяком случае, они произвели здесь достаточно много шума при их задержании. Мадам Перейро грозила обратиться с жалобой через португальского посланника в Китае непосредственно в совет министров. И только когда она узнала, что ее задержание произведено с ведома португальского посланника, она успокоилась.

— А этот Уоллес? — полюбопытствовал Грог.

— Он принял неприятное для него известие более спокойно. Он почти не разговаривал с нами, — пояснил майор Томсон. — А теперь, джентльмены, — добавил он, глядя на двух приятелей, — вы, конечно, хотите посмотреть на вашу дичь?

— Мы сгораем от нетерпения, — заверил его Прайс.

Майор Томсон провел их по широкому, просторному коридору, затем поднялся с ними на шестой этаж и, наконец, остановился перед одной дверью.

— Здесь находится г-жа Перейро, — слегка пониженным тоном пояснил он.

Он вытащил ключ из кармана, щелкнул замком и Прайс с Грогом вошли в комнату.

Это было большое, светлое помещение, обставленное просто, но в достаточной степени комфортабельно. Большая софа, легкая плетеная мебель. Большой круглый стол посредине. В глубине комнаты, у окна, выходящего в гавань, сидела молодая женщина. При звуке открытой двери она медленно поднялась на ноги и повернулась к вошедшим.

Прайс невольно вздрогнул. Перед ним стояла красивая женщина с оливковой кожей лица, с большими темными глазами и красивыми темными волосами, уложенными в обычную для португалок прическу «бандо». Сдвинув тонкие брови, женщина неподвижно смотрела на вошедших. Прайс молчал, не зная, с чего начать разговор. Тишину нарушил приветливо усмехнувшийся Грог.

— Вы не забыли меня, миссис Перейро? — вежливо спросил он.

В темных глазах госпожи Перейро вспыхнул зловещий огонек. Но силой воли она сдержала себя.

— Я не имею чести знать вас, — холодно ответила она.

Грог юмористически поднял вверх брови.

— Неужели я произвел на вас так мало впечатления, что вы так скоро забыли меня? — фальшиво удивился он. — Как жаль, как жаль! А вы оставили самое глубокое и незабываемое впечатление о себе в моей памяти.

Госпожа Перейро не сводила с него своего загадочного взора, продолжая хранить глубокое молчание.

— Разрешите задать вам несколько вопросов, — вмешался Прайс, не желая терять даром времени.

— Пожалуйста, — величественно уронила молодая женщина.

— Для того, чтобы мне и вам не терять напрасно времени, — продолжал Прайс самым деловым тоном, — я задам вам основной вопрос: желаете ли вы отвечать на мои вопросы или же вы предпочитаете играть в прятки? В последней случае, нам не о чем разговаривать.

Госпожа Перейро согласно кивнула головой.

— Я не знаю, о чем вы будете спрашивать, — наконец произнесла она ровным голосом. — Я знаю лишь то, что меня лишили свободы самым возмутительным образом, в то время, как я не чувствую никакой вины перед властями. Это возмутительное самоуправство.

— Итак, вы настаиваете, что вас задержали совершенно беспричинно?

— Да.

— И вы ничего не знаете о таких вещах, как, например, об убийстве синьора Толедоса, об удушении миссис Робинзон, о нападении на меня, о заключении моего приятеля Грога в вашем доме на Бабблинг Вэлл род? — продолжал спрашивать Прайс.

Чуть заметная усмешка тронула губы госпожи Перейро.

— О смерти синьора Толедоса и госпожи Робинзон я знаю то, что сообщали газеты, — готовно ответила она. — Что касается нападения на вас и на мистера Грога, то… я не могу быть ответственной за все ваши похождения.

Прайс досадливо махнул рукой. Еще несколько вопросов выяснили для него с совершенно ясной очевидностью, что госпожа Перейро заняла позицию полного отпирательства. Продолжать допрос было бессмысленно.

— Хорошо, — произнес он, вставая. — Если вы не хотите говорить, нам не о чем разговаривать. Но ваше молчание не спасает вас. Пока что вам предъявляется обвинение в участии в убийстве синьора Толедоса, на основании вашего образа, застывшего в глазах убитого, — а также в нападении на Грога, что подтверждается его свидетельскими показаниями и частично показаниями постового-индуса на Нанкин род. Теперь мы осмотрим ваши вещи и допросим вашего приятеля. Может быть, это принесет более благоприятные результаты.

— Ваше дело, — сухо ответила молодая женщина, поворачиваясь к детективам спиной.

Приятели вышли в коридор, где к ним быстро подошел майор Томсон.

— Пока вы разговаривали с нашей очаровательной пленницей, — быстро сообщил он, — я получил новую радиограмму от шанхайской муниципальной полиции. Вот она.

Он протянул лист бумаги Прайсу. Последний прочел следующее:

После наведения справок, местное английское консульство довело до нашего сведения, что английский подданный Ричард Уоллес, 43 лет, с приметами, указанными вами, не зарегистрирован в консульстве и, таким образом, не может пользоваться защитой английских консульских властей, как непризнанный английский подданный.

— Ого! — присвистнул Прайс. — Это нам еще более развязывает руки и заставляет меньше церемониться. Разрешите пройти теперь к этому непризнанному мистеру Уоллесу.

Майор Томсон провел детективов в другую комнату в верхнем этаже. У дверей этой комнаты стоял дежурный полисмен-китаец, вытянувшийся при появлении майора Томсона. Последний отдал краткое распоряжение, полисмен повозился с ключом и дверь в комнату распахнулась. Приятели вошли в нее.

Эта комната была приблизительно обставлена так же, как комната госпожи Перейро. В глубоком кресле у стола сидел высокий, грузный человек с седеющей шевелюрой и серыми глазами навыкате. Он не шевельнулся при появлении в комнате детективов, продолжая смотреть на них с видом полнейшего спокойствия.

— Господин Уоллес? — без церемоний приступил к допросу Прайс.

Незнакомец наклонил голову.

— Ричард Уоллес? — повторил Прайс.

Тот снова кивнул головой.

— Ричард Уоллес, мы только что получили телеграмму, что, во-первых, вы не английский подданный, а во-вторых, не Ричард Уоллес, — резко заявил Прайс.

Незнакомец пожал плечами.

— Может быть, — ответил он.

— Может быть, вы скажете нам свое настоящее имя? — в упор спросил Прайс.

— Не имею ни малейшего желания облегчать вашу работу, — медленно ответил незнакомец.

Грог нагнулся к уху Прайса.

— Я узнал его, — шепнул он.

— То есть? — не понял Прайс.

— Я узнал его голос. Это один из трех, навестивших вас, а потом захвативших меня. Я слышал его голос, когда он говорил о необходимости выждать инструкций из Москвы.

Прайс сел на стул напротив незнакомца.

— Как же вы разрешите обращаться к вам? — снова спросил он.

— Вы можете звать меня мистер Немо. По-латыни это будет «никто», — ответил тот.

— Хорошо, господин Немо, — продолжал Прайс. — А теперь, может быть, вы скажете нам, в чем состояли ваши последние инструкции из Москвы?

Удар был силен и неожидан. Лицо Немо вздрогнуло, а губы нервно сдвинулись. Но в следующий момент он снова овладел собой.

— Я предоставляю вам выяснить и это обстоятельство, — с легкой усмешкой произнес он.

— Мы так и сделаем, — сердито заявил Прайс.

Господин Немо задумчиво устремил на него свои большие серые глаза.

— Вы пошли неправильным ищем, господин Прайс, — медленно произнес он, подчеркивая свое каждое слово. — Вам давался в руки большой шанс. Вы могли получить на руки приличную сумму денег, стать свободным и независимым. Сознаюсь, что я переоценил ваши умственные способности, когда направил к вам нашего общего приятеля…

— Доктора Шмидта, — поставил точку над «и» молодой детектив.

— Не нужно имен, — слегка поморщился Немо. — Откуда вы знаете, что его имя именно таково? Не знаю этого и я. Но вы отвлекли меня. Скажу откровенно, вы мне нравились, Прайс, своей энергией, молодостью и упорством. Нравился и ваш приятель, хладнокровный мистер Грог.

Грог молча поклонился, благодаря за комплимент, но Немо не обратил на него ни малейшего внимания.

— И мне было жаль, — невозмутимо продолжал он, — что вы встретили на пути такую силу, которую вам никогда не побороть со всеми ресурсами вашей шанхайской полиции. Смерти синьора Толедоса и миссис Робинзон были досадными мелкими явлениями на общем фоне величественной картины нашей работы в Китае.

— Чьей работы? — быстро переспросил Прайс.

— Это вас не касается, — строго ответил Немо. — Я хочу только повторить вам, что вы никогда не обнаружите убийц синьора Толедоса и миссис Робинзон. Корни этих «преступлений» нужно искать очень далеко от Москвы. Что касается миссис Робинзон, то ее смерть вообще несчастная случайность. Никто не желал ее смерти. Но исполнитель некого поручения… слишком вошел в свою роль. Вот и все. Могу еще добавить, что ее смерть спасла мистера Робинзона от очень многих и более печальных для него разоблачений.

— Вы хотите сказать, что миссис Робинзон была любовницей Толедоса? — задал вопрос Прайс.

Немо пожал плечами.

— Может быть. Помните, что я ничего не утверждаю и ничего не показываю на вашем официальном допросе. Я только высказываю предположения, которые волен строить всякий и каждый, — многозначительно подчеркнул Немо.

— Хорошо, расскажите нам ваши предположения, — согласился Прайс.

— Я делаю это для того, чтобы избавить вас от лишней суеты и хлопот по сбору так называемых вещественных доказательств, — пояснил Немо. — Поверьте мне, что ни я, ни миссис Перейро не будем фигурировать на скамье подсудимых в качестве обвиняемых по этому делу. У вас нет и не будет улик. Если даже мне придется предстать перед вашим судом, я докажу свое алиби дюжиной свидетелей. То же самое сделает и миссис Перейро. Таким образом, все ваши нити останутся нераспутанными. Но для вашего душевного спокойствия, я готов высказать вам ряд предположений, каким образом погибли тот и другая.

— Я вас слушаю, — покорно произнес Прайс, невольно подчиняясь странной энергии и самоуверенной наглости этого непонятного человека.

— Эдит Робинзон совершила, по-моему, первую ошибку, связав свою судьбу с Толедосом, — начал Немо. — Правда, она не знала, что за его спиной стоит большая сила, в руках которой он сам является жалкой игрушкой. Могу сказать, что, пожалуй, сам синьор Толедос тяготился своим подчиненным положением. Но он ничего не мог сделать. Его жизнь, честь и положение в обществе зависели не от него. Лет пять-шесть тому назад он нечаянно попал в неприятную беду. Знаете, как это часто бывает с молодыми людьми. Азарт, игра, неправильно вынутая карта. Молодого человека громогласно называют шулером. Он наносит удар своему обидчику, к несчастью, слишком сильный, и жертва прощается с этим миром. Молодому человеку удается ускользнуть от властей и вернуться на Дальний Восток. Но какая-то сила знает о нем и грозит выдать его, если он не будет выполнять некие поручения политического характера. Он становится секретным сотрудником. Получает деньги. Но стремится снова стать свободным. Потом встречает на своем пути прекрасную женщину с золотыми волосами. Решение уйти от всего старого мира крепнет в его душе. Он решает придержать некоторые документы, чтобы иметь силы для контрудара. Бедняга не соображает, что ему нельзя бороться с этой ужасной силой. Между прочим, он успевает запутать в эту игру и «золотую даму». Она также во власти этой силы, благодаря связи с Толедосом. Они уговариваются бежать в Новый Свет. Они не знают, что руки их хозяев длинны. Обоим делаются предупреждения. Они наружно подчиняются, но втайне готовятся к побегу. Это не входит в расчеты их хозяев. И вот, в один прекрасный день, власти города Шанхая находят труп убитого синьора Толедоса. Молодой, энергичный сыщик Прайс нападает на след «золотой дамы». Он упорствует и почти вырывает у нее признание. В ту же ночь она умирает. Конец. Точка. Молодого Прайса спасает то, что он работает не один, а со своим товарищем Грогом. Устраивать массовые избиения не входит в программу действий. Они остаются жить. Им даже предлагают деньги и свободу за самый малейший пустяк. Кроме того, здесь произошла роковая ошибка. Часть пропавших у миссис Робинзон бумаг как будто бы попала в руки Прайса. На самом деле, ничего подобного. У него нет ни одного листка. Никакого документа. Никакой улики. Он все же ловко пользуется ошибкой и в результате получается маленькая неприятность. Одному господину приходится бежать из-под ареста. А мне, мирному коммерсанту, и прекрасной госпоже Перейро приходится сидеть под домашним арестам у гонконгских властей. Впрочем, это не приведет ни к чему серьезному. Ошибка досадна, но не непоправима. Кажется, я рассказал вам все. Больше вы не узнаете ничего нового.

Немо замолчал и даже закрыл глаза, как бы утомленный своим длинным повествованием.

Прайс молча взглянул на Грога. Тот пожал плечами и даже слегка полуразвел руками, показывая всем видом своим полную покорность перед судьбой.

Прайс поднялся на ноги.

— Благодарю вас, господин Немо. — произнес он. — Я очень обязан вам за ваш рассказ. Теперь мы приступим к осмотру ваших вещей и встретимся с вами только уже в зале суда.

— Всегда рад встретиться с вами, — любезно ответил Немо, как будто речь шла о будущей встрече на великосветском балу.

Прайс и Грог поднялись со своих мест, готовясь к выходу из комнаты. Немо задумчиво и внимательно провожал их глазами, рассеянно покачивая головой.

— Жаль, очень жаль, — негромко повторял он. — Из вас вышли бы чудесные агенты.

Тщательный осмотр вещей господина Немо и госпожи Перейро открыл много сенсационных улик, но совершенно в иной отрасли. В двойном отделении чемодана зоркий глаз Прайса и чуткий нюх Грога уловили ряд важных документов, написанных шифром на шелковых носовых платках.

Когда эти платки были найдены и на них оказался ряд непонятных цифр, Прайс только улыбнулся и полез в свой собственный чемодан, где у него лежала книга «Робинзон Крузо», найденная им в вещах «золотой дамы».

Догадка его оказалась верна. Эта книга была ключом и здесь, очевидно, опять-таки потому, что в документах упоминалось имя Робинзон.

Эти документы, несмотря на свой сенсационный характер, но имеют прямого отношения к данному правдивому повествованию и поэтому не будут приведены на этих страницах. Вкратце можно упомянуть, что все они касались работы агентов Коминтерна в Китае, с рядом инструкций, указаний, наставлений и т. д. Самое важное было то, что властям стало понятно, что господин Немо, хотя и является видной фигурой среди работников Коминтерна, тем не менее, не является главным начальством. В документах все время говорилось о главном штабе и назвались какие-то вымышленные фамилии, вернее — клички партийных работников, которые должны передать требуемые инструкции. Упоминалось там и имя Немо. Очевидно, это была его партийная кличка. В одном месте он был назван «начальник оперативной особой группы».

— Очевидно, террористическая группировка, проводящая убийства по приказу центра, — пояснил Грог Прайсу. — В общем, мы захватили жирного карася.

Прайс гневно притопнул ногой.

— Меня возмущает, что при всех наших разоблачениях мы ровно ничего не можем поделать с ним. Улик в отношении синьора Толедоса не имеется. В отношении «золотой дамы» — также… То же самое можно сказать и о Перейро. Ее образ слишком туманен и неясен, чтобы убедить португальский консульский суд, который будет судить ее. И меня бесит, что они выйдут, как ни в чем не бывало, на свободу и будут снова работать в Шанхае, посмеиваясь над памп.

— Этого, конечно, не будет, — решительно возразил Грог. — Они все же провалились в качестве тайных агентов и их начальство отзовет их обратно. Такой провал перед собственным начальством для них страшнее наших буржуазных судов и арестов. Только подумайте, с какой физиономией они должны будут ехать обратно в Москву… И с какими физиономиями их встретят там… Уверяю вас, я не хотел бы быть на их месте. Перед нами они бравируют. Но в глубине их душ дарит смертельный ужас и страх, если не перед нами, то перед своими же.

— Пожалуй, вы правы, — раздумчиво согласился Прайс.

Предсказания Грога оправдались полностью.

Господин Немо и госпожа Перейро были возвращены в Шанхай со всеми захваченными при них документами. Госпожа Перейро предстала перед португальским консульским судом и, несмотря на сенсационные показания Прайса и Грога, фигурирование рокового снимка и так далее, она была оправдана судом по недостатку улик. Выходя из зала, она успела бросить злобно-торжествующий взгляд на Грога и Прайса.

Грог комически развел руками и поклонился ей глубоким поклоном истого джентльмена. Прайс только гневно закусил губу.

Ввиду того, что английское консульство не признало господина Немо английским подданным, он судился в смешанном суде, который не признал его виновным в участии в убийстве Толедоса и миссис Робинзон и приговорил его к двум годам тюрьмы за ведение коммунистической пропаганды на территории Китайской республики. Немо выслушал приговор так же спокойно, с полузакрытыми глазами. Спокойно он дал увести себя из зала суда обратно в тюремную камеру.

В тот же вечер Прайс и Грог, празднуя свою моральную победу, пили виски-сода на квартире Прайса.

— Я глубоко уверен, — произнес после второго бокала Грог, комфортабельно складывая ноги на спинку кресла, — что многоуважаемый господин Немо будет освобожден властями провинциальной тюрьмы месяцев через шесть, когда вся эта шумиха притихнет и публика начнет забывать о его существовании. И господин Немо, исчезнув из Китая, вынырнет где-нибудь в Афганистане, Персии или в Германии, уже на другом амплуа. Но прежде всего, в Москве его ожидает разнос за провал дела в Шанхае. Они вели себя здесь самым: неуклюжим образом. А наш милейший доктор Шмидт… Что-то он делает сейчас? И вспоминает ли он нас?

— Я думаю, что мы остались самым сильным воспоминанием в его жизни, — сухо заметил Прайс.

— Мы забыли еще одного из героев дома по Бабблинг Вэлл род, — продолжал Грог. — Впрочем, вам простительно забыть его, так как вы никогда не встречались с ним. Но я имел эту честь и меня страшно интересует его судьба.

— О ком вы говорите? — поинтересовался Прайс.

— О том русском страже, который охранял меня в гостиной дома по Бабблинг Вэлл род, — пояснил Грог. — Если Немо был мозгом этой интересной компании, то этот страж был, несомненно, рукой, наносящей удары. Я не удивлюсь, если именно он является фактическим убийцей Толедоса и миссис Робинзон. Парень обладает колоссальной силой. И я видел в его глазах жажду крови.

Он может еще появиться снова на горизонте и попытаться отомстить нам за провал его начальника. Он будет действовать сам, по личной инициативе, без какого-либо распоряжения свыше. В этом отношении мы с вами в замечательно хорошем положении. Они готовы были бы утопить нас в ложке воды, но не рискуют сделать это только потому, что наша гибель вызвала бы слишком большую бурю. Но для этого стража все эти рассуждения могут показаться несущественными. И я искренне советую вам, Прайс, некоторое время держать револьвер у своей постели наготове.

— Вы правы, — лениво согласился Прайс, протягивая руку к бутылке.

Опасения Грога на этот раз не оправдались. Но о судьбе своего стража он узнал через несколько лет самым неожиданным образом.

Стоял 1928 год. В Шанхае жизнь текла по-старому. Прайс и Грог, уже в чинах субинспекторов, давно забыли о своем приключении с домом по Бабблинг Вэлл род. Политические события неслись одно за другим. Только что отгремело кровопролитное восстание в Кантоне, где вместе с восставшими коммунистами были расстреляны чины советского консульства. Между Китаем и СССР произошел разрыв. В Шанхае появились снимки каких-то смелых фотографов с кровавых событий в Кантоне. На одной из таких фотографий с мрачным реализмом можно было видеть трупы трех или четырех европейцев, лежавших в одних носках, навзничь, у знаменитой «стенки».

— Прайс, — неожиданно позвал Грог, рассматривавший этот снимок у окна главного полицейского управления.

Проходивший мимо ленивой походкой Прайс остановился.

— В чем дело? — справился он.

Грог поднял на него загадочный взор.

— Вы помните наше милое прошлое с домом по Бабблинг Вэлл род? — ответил он вопросом на вопрос.

— Помню, — равнодушно ответил Прайс. — Что ж из этого?

— Вы помните, я рассказывал вам о русском страже, охранявшем меня в гостиной этого дома, которого я считал фактическим убийцей Толедоса и миссис Робинзон?

— Ну? — нетерпеливо прервал Прайс.

— Он исчез тогда без следа и мы нигде не могли найти его, — невозмутимо продолжал Грог.

— Да.

— Теперь я нашел его, — торжественно произнес Грог.

— Где? — заинтересовался Прайс.

— Вот на этой карточке, — заявил Грог, указывая на мрачную фотографию в своей руке.

Прайс взглянул на крупную фигуру лежащего человека с откинутой головой и большой всклокоченной шевелюрой.

— Вы уверены в этом? — заинтересованно переспросил он.

— Как я могу забыть это милое лицо, — задумчиво и мечтательно произнес Грог. — Как часто я видел его среди ночного мрака, просыпаясь от малейшего шороха и сжимая в руке револьвер. Как часто оно чудилось мне за моей спиной, когда я шел по темным улицам города, возвращаясь домой. Я узнал бы его среди тысячи лиц.

Прайс долго смотрел на мрачную карточку в руках приятеля.

— Что ж, — наконец произнес он, поднимая голову. — Старушка Немезида все же напомнила о своем существовании. Гибель синьора Толедоса и миссис Робинзон отомщена. И это дело можно считать исчерпанным.

— Мертвый в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий, — продекламировал Грог, беря под руку старого приятеля. — Кстати, Прайс, что вы скажете, если мы сегодня вечером съездим в «Дель Монте»? А?