Отель мафиози

Они явились за ней ранним утром. Прошло несколько часов с того времени, как Полетта уехала на такси, а Мириам плюхнулась на кровать с желудком набитым курятиной под лимонным соусом и головой забитой планами. Они подкрались незаметно, в черных фургонах, вооруженные автоматами «Мак-10». Они знать не знали о её планах, либо плевать на них хотели. То были солдаты. Они выполняли приказ. Именно с этим домом соотносился мокрый коричневый стул, следовательно цель была здесь. Вот и всё, что им положено знать.

Мириам не разбудило вышибание стеклянной двери, потому что два бойца из команды взлома сняли фомками сетку, отмотали прозрачную уретановую ленту, наклеили её на стекло, обработали резиновыми колотушками и вынули усеянное осколками полотно из рамы. Телефонный провод обрезали раньше, а в саду за домом разместили глушилку сотовой связи.

Два бойца из команды проникновения приникли к прицелам, вкатились в каморку и заняли позиции по обе стороны от двери. Замерев, они настороженно прислушивались нет ли признаков активности. Свет исходивший от индикаторов стереосистемы и компьютера тускло отсвечивал от очков ночного видения и оптических прицелов.

Со двора передали на пальцах, что Координатор не засек за шторами спальни каких-либо перемещений. Его коротковолновый радиолокатор позволял видеть то, что не улавливалось очками ночного видения: возможно цель локализована — справа, за гипсовой стеной, зарегистрирована тепловая пульсация. Еще два солдата в очках, шлемах и бронежилетах бросились в пролом и вошли в прихожую. Осторожно выдвинув зеркальца на телескопических держателях, убедились, что в помещениях за раскрытыми дверьми никого нет. За тридцать секунд полностью прочесали первый этаж. Тотчас же в дом занесли тепловизор. Координатор методично прочесал потолки, после чего остановился в гостиной и покрутил указательным пальцем, осветив его таким образом, чтобы все могли видеть. Одно тело в состоянии сна вверху справа.

Четыре фигуры в черных доспехах призраками взвились по лестнице: двое с оружием, следом двое со спецснаряжением. Дверь спальни открывалась наружу, на маленькую площадку наверху лестницы. План таков: стремительная атака и немедленная нейтрализация жильца.

Однако они не учли несостоятельность Мириам как домохозяйки. Поскольку жила она одна и работала по шестьдесят часов в неделю, на заботы по хозяйству катастрофически не хватало времени, а свою одержимость аккуратностью она каждый вечер забывала на работе. На захламленной площадке стояла переполненная корзина с грязным бельем, ожидавшая спуска в подвал, а два книжных шкафа сужали проход настолько, что бойцам пришлось подниматься гуськом. И это еще цветочки. В доме у Мириам полно книг. И в данный момент на самой верхней ступеньке покоился лицом вниз зачитанный томик "Манифеста пути". Ничуть не теплее коврика, на котором лежал, он был невидим сквозь очки ночного видения. Первые три незванных гостя переступили его даже не заметив, зато четвертый поставил правую ногу прямо на него и последствия оказались столь же плачевными, как если бы на месте книги находилась банановая кожура.

Мириам в ужасе проснулась от несусветного грохота на площадке. В голове ни мысли, одно лишь мигавшее неоном слово «грабитель», набранное кеглем газетных заголовков. Она села в кровати, натянутая как тетива, и нащупала на туалетном столике пистолет, перекочевавший туда после того, как выяснилось, что он ощутим сквозь подушку. Раздался ужасающий треск выламываемой двери и она тряхнула пистолетом, пытаясь сбросить с него простынь…

В глаза ударил слепящий луч. «Бросьте оружие, леди!» — велел фонарик.

Мириам нащупала пальцем предохранитель…

— Оружие на пол! — Свет приблизился и бил прямо в лицо. — Немедленно!

Что-то локомотивом вынырнуло из тьмы и врезалось ей в правую руку. Свет погас.

— Ч-чёрт, — в сердцах выругался кто-то и чудовищная масса навалилась ей на живот. Не чувствуя правой руки, Мириам попыталась набрать воздуха и закричать, но к лицу что-то прижали. Она задыхалась. Воздух стал густым и сладковато-едким — приторно-цветочный запах, как в аптеке. Мириам резко дернулась, ноги запутались в одеяле, глубоко в горле застрял придушенный зловонием крик и перед глазами всё поплыло.

Она не двигалась. "Хреново", — сказал кто-то по ту сторону длинного темного туннеля. Вновь зажглись огни, но тьма не рассеялась. Её окружали темные силуэты, а рука была как не своя. Мириам не могла пошевелиться. Связана. И что-то во рту. "Скорая помощь"? — удивилась она. Свет погас.

Вся свора потихоньку сползла с кровати и встала на ноги. Спец А занялся депрессором языка и трубками, подготавливая объект к вентиляции легких. Лежавший на подушке едкий нахлороформленный комок только мешал — для дальнейшей транспортировки требовалось нечто подейственней и побезопасней. Тем временем, Спец Б подсунул под Мириам раскладную каталку и затянул ремни на икрах, бедрах, плечах и запястьях.

— Чуть все дело не завалили, мать вашу, — досадовал Координатор, подбирая маленький короткоствольный револьвер. — Еще повезло, что на предохранителе. Кто облажался на площадке?

— Сэр. — Подал голос Штурмовик Б. — Там лежала книга. На лестнице.

— Черт знает что! Ладно, пакуйте эту грозную дамочку и готовьтесь к отходу. Бэ, приступить к обыску. Мне нужен её личный архив, где бы он ни был. И ещё: компьютер и все её диски. Далее, кто бы там ни был с ней этим вечером, хочу знать кто это и откуда. Цэ, уложи её вещи в сумки, будто она собралась уехать на отдых… на длительный отдых. Шмотье, всякую дребедень из ванной. Смотри не напутай. И чтобы через двадцать минут все были готовы к эвакуации.

— Сэр. Есть, сэр. — Координатор кивнул. По возвращении, Штурмовику Б светит кича, но недисциплинированность на задании длится до тех пор, пока тебя самого не вздрючат по полной программе девятимиллиметровой штучкой-дрючкой. А Штурмовика Б не вздрючили. Теперь он месяц будет драить сортиры — достаточно времени для того, чтобы поразмыслить почему сонная женщина едва не завалила его из револьвера тридцать восьмого калибра.

Спец А почти управился. Покряхтывая, они со Спецом Б подняли с кровати гробоподобную конструкцию с Мириам внутри. Она была без сознания, связанная по рукам и ногам, словно индюшка, перед приготовлением в пищу.

— Выдержит? — лениво спросил Координатор.

— Думаю, да, — ответил Спец А. — Сильный ушиб на правой руке, вероятно, сотрясение мозга, но вряд ли будут какие-то осложнения. Худшее, что может случится — она блюет во сне и захлебывается собственной рвотой. Но с этим мы справимся, — самоуверенно сказал он. Спец А прошел медицинскую подготовку, а Фургон Два оборудован как «скорая помощь».

— Тогда уносите. Мы подъедем через полчаса, как только всё здесь перероем.

— Да, босс. Доставим её в лучшем виде.

Координатор глянул на туалетный столик, заваленный нижним бельем, журналами месячной давности и полуиспользованными туалетными принадлежностями. При мысли о том, что придется копаться в груде грязного белья его передернуло от отвращения. — Небесный отец, ну и срач!

* * *

Неподалеку от Мириамовой камеры находился кабинет. В тихой и спокойной обстановке кабинета, отделанного панелями из красильного дуба и устланного персидскими коврами было что-то от весьма престижного клуба джентльменов викторианской эпохи. У оконной ниши располагался широкий красновато-коричневый письменный стол. Столешницу украшала амбарная книга в сафьяновом переплете, поверх которой лежал банковский пенал набитый документами и вещественными доказательствами.

Хозяин кабинета сидел у стола и просматривал ворох фотокопий и документов с горой заполнявших пенал. Чуть старше пятидесяти, с брюшком, которое успешно компенсировалось высоким ростом, одетый в консервативный костюм, он мог быть отставным генералом или же председателем совета директоров. Не сказать, что оба эти предположения неверны, как и не сказать, что они полностью соответствуют действительности. Похоже, что в данный момент, угрюмо вчитываясь в пожелтевшие газетные вырезки, он изнемогал от головной боли.

— Бред какой-то, — ворчал он. — Сам черт ногу сломит…

В дверь, находившуюся слева от него, позвонили.

Вельможа уставился на дверь сердитым взглядом.

— Войдите, — распорядился он и снова вернулся к бумагам.

Послышался стук шагов по паркету — мужская обувь с кожаными подошвами — внезапно оборвавшийся, когда посетитель достиг устланной коврами святая святых.

— Вызывали, дядя? Неужели наметились какие-то сдвиги касательно внесенного мною предложения? Ежели кому-то угодно, чтобы я…

Ангбард Лофстром отвлекся от бумаг и вперился в племянника глазами-ледышками. Тот поник и стушевался — высокий, светловолосый юноша в костюме вполне уместном в офисе рекламного агенства.

— Потерпи, — сказал дядя по-английски.

— Но я…

— Сказано тебе, потерпи. — Ангбард разложил на столе газетные вырезки и посмотрел на племянника. — Сейчас не время обсуждать твое предложение. О котором, кстати, и сказать толком нечего. Не торопи события, научись выбирать время, ежели хочешь добиться успеха, ведь те перемены, на кои ты нас подбиваешь, чреваты политическими осложнениями.

— Сколько же можно ждать? — вспылил молодой человек.

— Столько, сколько я посчитаю нужным, — взгляд Ангбарда посуровел. — И попрошу не забываться.

— Я… Слушаюсь, милорд. Благоволите принять мои извинения…

— А как там наша узница? — неожиданно спросил Ангбард.

— О, последний раз, когда я проверял, то бишь пятнадцать минут назад, она все еще была без чувств, но сон в норме. Она в одной из доппельгангерных камер. Я изъял мнемосхему, которая была у нее при себе и велел одной из служанок осмотреть узницу на предмет татуировок. В её камере нет зеркал и бритвенных принадлежностей. Я распорядился, чтобы мне доложили, когда она проснется.

— Гм. — Ангбард пожевал губами с выражением крайнего неодобрения. — А что говорит лекарь?

— Лекарь говорит, что позже наложит ей на руку шину — у неё ушиб, однако никаких серьезных повреждений во время спецоперации она не получила.

— Добро. — Ангбард махнул рукой в сторону стульев, расставленных перед столом: — Сядь. — Его племянник с готовностью сел и приосанился. — Всё ли мы довели до ума, граф Роланд?

— Не всё, сэр, впрочем, ничего страшного. Мы раздобыли документы, фотоаппарат, магнитофон, персональный компьютер и все прочее имущество, которое только смогли найти. В её доме царил беспорядок, но мы совершенно уверены, что обнаружили всё, что можно — свою канцелярию она содержала в должном порядке. Окна мы вставили, а соседям косвенным образом сообщили, что она в длительной командировке. Она незамужняя, близких немного. — По лицу Роланда скользнуло легкое неодобрение. — Упоминается её одинокая пожилая мать. В отчете подрядчика значится единственная возможная проблема. Очевидно, что при её последнем перемещении присутствовала некая женщина, личность которой не установлена. Она привезла её на место, затем отогнала машину, а впоследствии, когда та вернулась, приехала за ней и отвезла домой. Предположительно, подруга. Проблема в том, что в период наблюдения она скрылась на такси никем не замеченная — рискну предположить, что она вызвала его посредством мобильного телефона, — а личный состав команды нашего подрядчика был ограничен, поэтому организовать слежку не представлялось возможным. Поэтому я распорядился, чтобы они продолжали наблюдение за домом и вышли на связь в случае если подруга объявится. А рано или поздно она объявится, и тогда…

Роланд пожал плечами.

— Ты знаешь, что делать… Я хочу, чтобы их взяли под стражу и чем быстрее, тем лучше. — Ангбард прочистил горло. — Что же касается положения узницы… — он помолчал, чуть склонив голову набок.

— Сэр? — Роланд был сама предупредительность.

— С узницей велю обращаться учтиво и рассматривать её как равную тебе по происхождению и даже более того, как вышестоящего члена Клана. Как почетный гость, она переходит под твою личную опеку.

— Сэр! — Роланд не смог совладать с потрясением.

Ангбард впился в него взглядом.

— Вы что-то хотели сказать, любезный граф? — холодно спросил он.

Роланд сглотнул.

— Слушаю и… и, разумеется, повинуюсь, — сказал он. — Позвольте лишь сказать, что это просто… это вызывает удивление…

— Твоё удивление зафиксировано, — холодно констатировал Ангбард. — Тем не менее, до поры до времени я намерен хранить свои соображения при себе. А тебе ныне положено знать лишь одно: с узницей, как говорят в народе, носится как с писаной торбой. — Ангбард внимательно посмотрел на юного подчиненного, но не обнаружив никаких признаков неповиновения несколько смягчился. — Это, — он жестом указал на лежавший перед ним пенал, — чревато сильнейшими потрясениями. — Он ткнул пальцем в верхний лист бумажной стопки. — Или же ты сталкивался и прежде с кем-то не из Клана, обладающим фамильным даром?

— Н-нет, сэр, не сталкивался. — Роланд, похоже, впал в задумчивость. — Каковы же ваши соображения?

— Позже, — отрезал Ангбард. — Главное проследи, чтобы её переместили в комфортабельный и безопасный доппельгангерный номер. Будь вежлив и гостеприимен, завоюй её доверие и относись к её особе с величайшим почтением. И дай мне знать когда она будет готова ответить на мои вопросы.

— Слушаю и повинуюсь, — откликнулся Роланд, уже не столь озадаченный, сколь погруженный в размышления.

— Ты знаешь, что делать, — громыхнул Ангбард. — Ступай.

Племянник герцога поднялся, одернул пиджак и направился строевым шагом к двери; по ноге сбоку хлопала шпага. После его ухода Ангбард с минуту молча смотрел на дверь, затем снова перевел глаза на предметы, находившиеся в ящичке. Среди них был медальон, который он видел и раньше — почти треть века назад.

— Патриция, — прошептал он с придыханием. — Что же они с тобой сделали?

* * *

Дневной свет. Это было первое, что заметила Мириам. Второе же, что её похмелье — всем похмельям похмелье. Голову словно ватой укутали, правая рука зверски болела и всё вокруг было какое-то неправильное. На всякий случай она прищурилась. Её голову действительно укутали ватой… либо перебинтовали. И одета она во что-то чужое. Она легла спать как всегда в маечке, но сейчас на ней была ночная рубашка… а ведь у неё сроду не было ночных рубашек! Что случилось?

Дневной свет. Перед глазами всё плыло, мысли путались, а голова раскалывалась. Мучила жажда. Она повернулась на бок и обескураженно глянула туда, где полагалось стоять ночной тумбочке. В шести дюймах от её носа белела стена. Как странно, прямо как в том бессмысленном кошмарном сне с ярким светом и аптечной вонью…

Кошмарном сне?

Она перекатилась на другой бок, ноги запутались в ночной рубашке и она едва не упала с кровати, оказавшейся довольно узкой. Это не её кровать. На миг ею овладела паника, а потом она задумалась: интересно, что же всё-таки произошло. И тут всё встало на свои места. «Гангстеры или федералы? Должно быть федералы», — прошептала она вслух. «Должно быть за мной следили. Или за Поли. Или-или».

Внутри у неё все похолодело. Они зароют тебя так глубоко, — вспомнила она, — так глубоко, что…

Горло драло, словно она всю ночь кричала. Странно это всё. Может это первое предупреждение?

Она умудрилась свесить ноги с чужой кровати. Слишком уж скоро они коснулись пола и она села, отбросив тонкое одеяльце в сторону. Дальняя стена находилась чересчур близко, а окно слишком высоко. В общем-то вся комнатка была размером со шкаф. Никакой иной мебели кроме маленького умывальника из нержавейки, прикрепленного к стене напротив двери. Сама же дверь — неприметная древесная панель с глазком. С унылым чувством она отметила, что дверь идеально гладкая, без ручек или замков на идеально ровной поверхности: вероятно, древесный шпон поверх металла.

Рука поднялась к горлу. Медальон исчез.

Мириам встала на ноги, пошатнулась и чтобы не упасть прислонилась к стене. В голове стучал пульс, а правая рука невыносимо болела. Она повернулась и посмотрела на окно. Слишком высоко, не выглянуть даже если она найдет в себе силы влезть на кровать. Высокое, маленькое, незашторенное окно до жути напоминало слуховое окошко тюремной камеры. Это как же понимать, подумала она, я в тюряге?

От этой мысли, Мириам потеряла остатки спокойствия. Прижавшись к двери, она принялась колотить по ней левой рукой, но только зря нашумела, однако остановилась лишь когда заболела рука и волна удушающего страха, с пузырившейся на её гребне злостью, сошла на нет. Мириам села, спрятала лицо в руки и тихонько заплакала, да так и сидела, пока дверь не щелкнула и не открылась наружу.

Мириам подняла глаза.

— Вашу мать, кто вы такие? — требовательно спросила она.

В дверях стоял молодой человек лет тридцати в изысканно-строгом костюме. Его бесстрастное лицо было чисто выбрито, да и весь он — от носков кожаных туфель до кончиков искусно уложенных светлых волос — выглядел изрядно холеным. Такой вид мог иметь и мормонский проповедник, и агент ФБР.

— Мисс Бекстайн, не будете ли вы столь любезны пройти со мной?

— Кто вы такие? — повторила она. — Разве вы не обязаны зачитать мне всякие там права?

Что-то с ним было не так, но она никак не могла понять что именно. За его плечом смутно виднелся темный коридор… И тут она поняла, что именно не давало ей покоя. Он при шпаге! Уму непостижимо!

— Видимо вы заблуждаетесь. — Он улыбнулся, причем довольно приветливо. — Мы не обязаны зачитывать вам права. Однако если вы пройдете со мной, то мы отправимся в другое, более подходящее для разговора место и обсудим возникшую ситуацию. Впрочем, может быть вас вполне устраивают и здешние санитарно-гигиенические условия?

Мириам вскользь оглянулась, внезапно остро осознав, что её мочевой пузырь готов лопнуть, а желудок вывернуться наизнанку.

— Кто вы? — нерешительно спросила она.

— Если пройдете со мной, узнаете, — успокаивающе сказал он.

Он отступил в коридор, а у Мириам вдруг возникло подозрение, что в его последней фразе либо таится какой-то подвох, либо он что-то недоговаривает. Она с трудом поднялась на ноги, пошатнулась и он взял её под руку. Она инстинктивно оттпрянула, избегая физического контакта, но наткнулась на кровать, потеряла равновесие и с размаху плюхнулась на спину, ударившись головой о стену.

— О, господи, — произнес он. Она уставилась на него затуманненным болью взором. — Я привезу коляску, прошу вас, не двигайтесь.

Перед глазами Мириам медленно вращался потолок. Накатила слабость, а вслед за ней тошнота. Голова раскалывалась. «Интересно, это мигрень или отходняк после анестезии?» — подумала она. Франт со шпагой, нелепо торчавшей из-под полы пиджака, вернулся с креслом-коляской и еще одним мужчиной в зеленой санитарской робе. Сообща, они подняли Мириам и перенесли в кресло, скинув её, словно мешок с картошкой.

— Ой-ё! — еле слышно простонала она.

— Неслабо вы бахнулись, — сказал посетитель. Он шел рядом с креслом. Над головой проносились световые полосы, по обеим сторонам коридора — закрытые двери. — Как вы себя чувствуете?

— Паршиво, — выдавила она. Её правая рука спелась с черепом. — Кто вы?

— А вы настырная, да? — заметил он. Коляска завернула за угол, впереди простирался еще один коридор. — Я Роланд, лорд Лофстром. В настоящий момент я несу ответственность за ваше благополучие. — Кресло остановилось перед полированными панелями из нержавеющей стали — лифт.

За створками заурчали механизмы.

— Вы не должны были проснуться в изоляторе. Вас поместили туда по халатности административного персонала. Виновный уже понес наказание.

У Мириам по спине пробежал холодок, продрав болезненную оторопь.

— Меня не интересует как вас зовут, — пробормотала она. — Я хочу знать кто вы такие, ребята. Имею право, черт подери.

Створки лифта раздвинулись и санитар подтолкнул её внутрь. Роланд шагнул следом и взмахом руки отослал того прочь. Затем нажал на кнопку, находившуюся у неё за головой, вне поля зрения. Створки сошлись и лифт пошел наверх, но не прошло и несколько секунд, как остановился.

— Нет, ну вы явно заблуждаетесь, — повторил он. — Без конца твердите о каких-то ваших правах. Вы про эту… как её там… декларацию Миранды, что ли?

Она попыталась на него взглянуть.

— Ну да, а что?

— А то, что она здесь не действует. Видите ли, иная юрисдикция, — последовавшая за этим улыбка заставила Мириам сильно занервничать.

Створки лифта раскрылись и мужчина выкатил её в тихий, застеленный ковровой дорожкой коридор без окон — лишь двери по обе стороны, но расположенные весьма далеко друг от друга, как это бывает в шикарном отеле. Он остановился у третьей двери по левую сторону, распахнул её, затем повернул кресло и вкатил внутрь.

— Здесь. Правда ведь удобнее той комнатушки внизу?

Мириам хлопнула ладонями по подлокотникам и сморщилась от боли в правой руке.

— Черт. — Она огляделась. — Это не федералы.

— Не возражаете? — Он взял её под руку и на этот раз она не отпрянула. Его хватка была крепкой, но не болезненной. — Это гостиная вашего номера. Возможно вы удивитесь, что окна не открываются и сделаны из прочного стекла, но это для вашей же безопасности. Ванная — там, спальня — там. — Он указал рукой. — Если вам что-нибудь понадобится, просто снимите трубку белого телефона и распорядитесь. Можете вызвать дежурного врача. Предлагаю вам часок отдохнуть, а затем привести себя в порядок и одеться. Предстоит допрос.

— Где я нахожусь? Кто вы такие?

В конце концов, Роланд посмотрел на неё сердито.

— Хватит уже притворяться будто не знаете, — сказал он. — Вам не удастся никого одурачить. — Задержавшись в дверях, он добавил: — Да поймите же вы наконец, что война закончилась двадцать лет назад. И мы победили.

Дверь за ним закрылась с отчетливым щелчком, поэтому Мириам не удивилась, когда схватившись за дверную ручку, она обнаружила, что та лишь беспомощно трепыхается в её руке. Она снова под замком.

* * *

Мириам доковыляла до белокафельной ванной, сощурилась в ярком свете и тяжело опустилась на унитаз. «Плохи дела» — огорченно пробормотала она. С виду шикарный отель, безумно шикарный, предназначенный для шейхов, дипломатов и миллионеров. Пол гладкий — итальянский мрамор высшего сорта, впрочем, она мало что смыслила в облицовке. Раковина из цельного куска толстого зеленого стекла, а краны блестят насыщенным блеском, гораздо более насыщенным, чем бывает при обычной позолоте. Ванна — огромная фестончатая ракушка, утопленная в полу, белая, полированная, с вмонтированными голубыми и зелеными лампочками вокруг хромированных водометов. Целый акр белых пушистых полотенец и подобранных по её фигуре банных халатов ждали её, развешанные над корзиной с туалетными принадлежностями. Иные из торговых марок были ей знакомы, она даже приобретала рекламные образцы, когда накатывала жажда расточительства. Один лишь шампунь несколько штук баксов за флакон.

«Это определенно не имеет никакого отношения к правительству, — поняла она. — Я знаю людей, которые отдали бы немалые деньги за то, чтобы их сюда упекли!»

Она села на край ванны, сползла на одно из сидений, расположенных по ободу, и провела несколько минут, экспериментируя с панелью управления. В конце концов, путем увещеваний ей удалось запустить с полдюжины водометов аэрированной воды. «Это тюрьма», — непрерывно напоминала она себе. Её преследовали слова Роланда: видите ли, иная юрисдикция. Куда она попала? Они отобрали медальон. Значит, они знали о нем… и о ней. Но всё это никак не вяжется с тем, что она видела в лесу — первозданная природа, крестьянский поселок.

Столь же вопиюще роскошной как ванная оказалась и спальня, в которой доминировала огромная дубовая кровать в традиционном скандинавском стиле, с целой кучей одеял и подушечек. Прочая обстановка в том же духе: гигантские дубовый шифоньер и комод, туалетный столик с зеркалом, кресло и нечто напоминавшее стародавнюю прялку. Каждый предмет мебели выглядел антикварным. В целом, эффект был ошеломляющим, как будто предстояло спать в выставочном зале аукциона.

— Ух ты! — Она огляделась и заметила окна, затем подошла поближе. Наружный балкон закрывал лишь то, что находилось непосредственно снизу, зато открывшийся перед ней вид захватывал дух: протяженный лесистый склон переходил в неглубокую долину с гордо высившимися на другой её стороне голыми каменными утесами. Все такое же нетронутое цивилизацией как и в месте дислокации её экспедиционного лагеря. В смятении, она отвернулась. Что-то в ней кричало «не верю!» сложившейся полной картине, но она никак не могла понять что же здесь не так.

Комод содержал неприятный сюрприз. Она выдвинула первый ящик, почти ожидая, что тот окажется пуст. Однако внутри оказалось нижнее белье. Её нижнее белье. Она узнала его по дыркам в некоторых носках, которые всё ленилась выкинуть.

— Подонки. — Она уставилась на одежду, мысли в голове бешено кружились. «Какие-то конченые, кем бы они там ни были». Она присмотрелась к мебели. Письменный стол выглядел как настоящий георгианский, если не старше — чудовищно ценная антикварная вещь. А стулья времен королевы Анны, либо их искусные копии — ошеломительно дорогие. «Возможно в номерах отеля репродукции», — рассудила она. Упор на практичность и комфорт, а не на аутентичность. Если и есть оригиналы, то они выставлены в фойе.

Это напомнило ей о чем-то уже виденном, чём-то засевшим в памяти, но упорно не желавшим вылезать наружу.

Она раскрыла шифоньер и её опасения оправдались — внутри находилась вся её одежда. Еще одни слова всплыли в памяти, чтобы мучить её: предстоит допрос.

— Я не в камере, — сказала она себе. — Но могу туда попасть. Они явно дали это понять. Значит пытаются запугать. Хотят поиграть в кнут-и-пряник. Но тогда выходит и у меня есть какие-то рычаги воздействия, не так ли?

«Узнай чего они от тебя хотят, а затем сматывайся отсюда, да поскорее», — решила она.

Спустя полчаса она была готова. Она выбрала блузу цвета свежей крови, черный деловой костюм, освежитель губ и высокие каблуки. Мириам всегда использовала минимум макияжа, но на этот раз решила: гулять так гулять. Обычно она предпочитала не особо наряжаться, однако что-то в Роланде и здешней обстановке указывало на то, что эти люди помешаны на показухе даже сильнее, чем владельцы интернет-компаний и свежеиспеченные кривляки Масспайк-коридора, с которыми она привыкла иметь дело. Из крайности в крайность…

Бренькнул колокольчик. Она напряглась и повернулась к открывшейся двери. «Начинается», — нервозно подумала она.

* * *

Это был всё тот же Роланд, доставивший её сюда из камеры. Сейчас она видела его при свете дня, исходившего из окон, причем на свежую голову, и от этого её смятение лишь усилилось. «Выглядит как секретный агент», — подумала она. Его едва уловимая военная выправка и короткая стрижка наводили на мысль, что он получил приказ надеть этот костюм взамен камуфляжа.

— Ага. Вижу, вы освоились. — Он кивнул. — Как себя чувствуете?

— Получше, — ответила она. — Вижу, вы обчистили мой дом.

— Всё ваше имущество инвентаризировано, — сказал он как будто оправдываясь. — Или же вы предпочитаете носить тюремную робу? Нет? — он смерил её взглядом. — Итак, мне поручено сопроводить вас к одному человеку.

— О, чудесно. — Дальнейшее вырвалось прежде, чем она смогла подавить сарказм: — К начальнику охранки, я полагаю?

Его глаза немного расширились.

— Лучше так не шутить, — пробормотал он.

— Ох. — У Мириам пересохло в горле. — Что ж, ладно, мы ведь не хотим, чтобы он нас заждался, верно?

— Совершенно верно, — серьезно сказал Роланд. Он открыл дверь, придержал её и сказал: — Кстати. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы измучили себя попытками к бегству. Здесь действует защита.

— Понимаю, — сказала Мириам, ничего толком не поняв — она и так уже сделала для себя вывод, что было бы глупостью просто взять ноги в руки и рвануть напролом. Эти люди похитили её прямо из кровати. Что может быть убедительнее.

Она осторожно подошла к двери, стараясь держаться от Роланда подальше.

— Куда?

— По коридору.

Он стремительно зашагал вперед, а она следом, утопая каблуками в глушившем звуки ковре. Ей пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать. «Когда выберусь из этой передряги, куплю себе новый деловой костюм… Удобный для бега», — пообещала она себе.

— Будьте добры, не спешите так.

Мириам догнала Роланда и замерла за его широкой спиной из-за которой виднелась двустворчатая дубовая дверь, изысканно отделанная и отполированная. «Как странно, — подумала она, — а где же все?» Она бросила быстрый взгляд через плечо и заметила скрытую камеру, направленную ей в затылок. Они миновали два поворота — видимо коридор замыкался в прямоугольник, — прошли мимо широкой лестницы, ведущей вниз, затем мимо лифта… Разве повсюду не должны сновать люди?

— А с кем я…

Роланд обернулся.

— Слушайте, вам что, не терпится? — спросил он. — Видите, идет проверка.

Она только сейчас заметила, что он прижимает внутреннюю сторону запястья к малозаметной коробочке на стене.

— Проверка?

— Биометрия. Кажется это так называется, — пояснил он. Дверь щелкнула и он неспеша её приоткрыл. — Маттиас? Иш хаф гефауфт дез’ушер дез Ангбард?

Мириам прищурилась — она не могла определить что это за язык. По звучанию немного напоминал немецкий, но не настолько, чтобы догадаться о чем речь. Впрочем, её школьный немецкий сильно хромал.

— Иннен гекомн, денн.

Дверь открылась, Роланд схватил Мириам за правую руку и втянул за собой, позволив двери захлопнуться. Она вырвала руку и, потирая больное место, огляделась.

— А неплохо тут у вас, — сказала она. По обе стороны окна ниспадали складками толстые шторы, стены изысканно отделаны темным деревом, а основной мебелью служил стол, стоявший рядом с дверью внутреннего кабинета. За столом выжидающе стоял широкоплечий мужчина в темном костюме, белой сорочке и красном галстуке. Единственная особенность, отличавшая место действия от юридической конторы высшего разряда — пистолет-пулемет, покоившийся у его правой руки.

— Она шпрех де хох’шпрах?

— Нет, — сказал Роланд. — Извольте изъясняться по-английски.

— Окей, — сказал вооруженный мужчина. Он глянул на Мириам и у нее возникло неприятное ощущение, что он сфотографировал её лицо на память. У него были вьющиеся черные волосы, зачесанные назад, отчего обнажались залысины; крючковатый нос и взгляд посаженного в клетку ястреба. — Я Маттиас, секретарь босса и хранитель его секретов. Это дверь его кабинета. Вы можете войти внутрь без разрешения только через мой труп. Это не… э-э… как бы это сказать? — Он глянул на Роланда.

— Метафора, — подсказал Роланд.

— Метафора. — Маттиас глянул на неё снова. Он не улыбался. — Босс ожидает вас. Теперь можете войти.

Роланд подошел к двери, приоткрыл её и жестом пригласил Мириам войти. Всё это время она искоса наблюдала за Маттиасом, который также не спускал с неё глаз — его правая рука покоилась рядом с оружием. Мириам двинулась к двери, невольно стараясь держаться от Маттиаса подальше, словно имела дело с гремучей змеёй. Не то чтобы он выглядел угрожающе — вежливый, свежевыбритый мужчина в костюме в тонкую полоску, — однако что-то в его манерах… Она уже видела такие раньше, у одного юноши из DEA с которым встречалась пару месяцев, пока не узнала его получше. Майк Флеминг понемногу погружался в пучины безумия, так что она предпочла слинять прежде, чем он утянет её за собой. Совершенно неспособный увидеть стены той камеры в которую сам же себя заточил, он был готов положить жизнь во имя своего дела или же принести любую другую несоизмеримую жертву. Он был из тех, кто мог запросто арестовать больного рассеянным склерозом, курившего «травку», чтобы приглушить боль.

Совладав с дрожью, Мириам вошла во внутренний кабинет.

Внутренний кабинет оказался таким же напыщенным, как и номер в котором её поселили — мафия-люкс с дверьми-шлюзами и целым выставочным залом антиквариата. На полу паркет ручной работы из лиственных пород дерева, частично покрытый ковром, возможно, равным по цене её дому. Стены обшиты потемневшими от времени панелями и увешаны неброскими писаными маслом полотнами, на которых в полный рост были изображены краснолицые люди, позировавшие на фоне замка — кто в средневековых на вид доспехах, кто в костюмах классического покроя. Над столом, на вбитых в стену подпорках, висела пара скрещенных мечей. Огромный ореховый стол располагался у оконной ниши — перед ним два пододвинутых стула; всё размещено так, чтобы посетитель не мог рассмотреть хозяина кабинета из-за света, бьющего из окна прямо в лицо.

Роланд остановился у стола, привлек к себе внимание и отдал честь.

— Милорд, имею удовольствие представить вам Мириам Бекстайн.

Сидевший в кресле загадочный вельможа склонил голову в знак благодарности.

— Достаточно и её присутствия, все равно имя не настоящее. Располагайтесь.

Мириам прищурилась, пытаясь сквозь ореол рассмотреть его лицо. Должно быть он принял её выражение за враждебность, поскольку взмахнул рукой и сказал:

— Пожалуйста, присаживайтесь, оба. Ежели вам… э-э… Мириам, угодно, чтобы вас именовали именно так, я не буду возражать.

Роланд удивил её, выдвинув стул и предложив ей сесть. Затем она удивила саму себя тем, что села, впрочем, судорожно сведя колени и чопорно выпрямив спину.

— Да кто же вы такие? — прошептала она.

Её глаза начали привыкать к свету и она увидела, что человек, сидевший в кресле с высокой спинкой, слегка улыбается. Пожилой, возможно, того же возраста что и Моррис Бекстайн, живи он сейчас. Строгий костюм (эти люди одевались как гробовщики) сидел отменно — должно быть шили на заказ. Волосы седые, лицо же неприметное, если не считать длинного вздувшегося шрама на левой щеке.

— Хороший вопрос, — пробормотал он. — Роланд, сядь я сказал! — Судя по тону, этот человек привык повелевать. — Я есмь Великий Герцог Ангбард Третий из династии Лофстромов, куратор содружества гильдий, поборник королевской чести, почетный гражданин города Ньехвейна, начальник охраны Воссоединенного Клана, принц негоциантов, владелец сего поместья и обладатель еще великого множества титулов, помимо вышеупомянутых… Впрочем, принципиально важные я перечислил. — Его свинцово-голубые глаза были до того блеклыми, что она с трудом их различала даже когда он смотрел на неё в упор. — А еще, судя по всему, я ваш дядя.

Мириам потрясенно отшатнулась.

— Что? — В унисон ей воскликнул и второй голос. Она повернулась и увидела, что Роланд смотрит на неё в изумлении. И куда только подевалась вся его невозмутимость.

— Мой отец никогда бы… — начал Роланд.

— Молчать! — велел Ангбард. В его голосе зазвенела леденящая сталь. — Я имею в виду не твоего отца, юноша, а твою двоюродную тетю Патрицию.

— Не могли бы вы толком объяснить, что это вы мне тут рассказываете? — потребовала Мириам, злость наконец-то взяла над ней верх. Она склонилась вперед. — Вы, ребята, похитили меня, обчистили мой дом, насильно удерживаете здесь и всё лишь на том основании, что воображаете будто я какая-то ваша пропавшая родственница?

Ангбард задумчиво кивнул.

— Нет. Мы абсолютно уверены, что вы наша пропавшая родственница. — Он посмотрел на племянника. — И тому есть неопровержимые доказательства.

Роланд откинулся на стуле и присвистнул — вся его показная манерность исчезла без следа. Он пялился на неё широко раскрытыми глазами, будто узрел привидение.

— А ты чего рассвистелся? — требовательно спросила она.

— Вы просили разъяснений, — напомнил ей Ангбард. — Прибытие неизвестного мироходца — это всегда повод для беспокойства. Со времен войны… Скажем так, появись вы здесь в те дни, в отношении вас приняли бы крайние меры. Когда неделю назад вы наткнулись на старую прибрежную дорогу и по вам открыл огонь патруль, они понятия не имели кто вы такая. Это стало очевидным лишь позже — кажется, вы потеряли пару розовых тапочек? — когда вы спровоцировали повсеместную облаву. Однако вы явно не были связаны с группировкой перебежчиков, а тщательное расследование выявило любопытные факты. Полагаю, вы были приемным ребенком?

— Так и есть. — Сердце Мириам едва не выскакивало из груди — шок и постижение неприятного факта слились воедино. — Так говорите, вы мои пропавшие родственники?

— Да. — Ангбард выдержал паузу, затем выдвинул один из ящиков стола. — Кажется, это ваше.

Мириам протянула руку и взяла медальон. Потускневший от времени, слегка потертый — хоть что-то здесь родное.

— Да.

— Но не этот. — Ангбард разжал ладонь и пустил что-то к ней по столу.

— Ё-моё, — Мириам не хватало слов. Это был брат-близнец её медальона, правда блестевший вовсю и менее исцарапанный. Она взяла его и нажала на фиксатор…

— Ай! — Она уставилась на Роланда, выбившего медальон у неё из руки. Но тот уже склонился и спустя миг Мириам увидела, что он поднял его и, опасливо удерживая раскрытыми створками вниз, перенес на герцогский стол.

— Мы обучим вас безопасному обращению с этими предметами, — мягко сказал Ангбард. — А пока держите при себе тот, что принадлежал моей сестре.

— Вашей сестре, — тупо повторила она, зажав медальон в руке.

— Тридцать два года назад моя сестра бесследно исчезла, — произнес Ангбард, стараясь говорить бесстрастно. — На её караван напали, лишив жизни её мужа и перебив охрану, но тело моей сестры так и не было найдено. Также исчезла её шестимесячная дочь. Сестра направлялась ко двору верховного короля почтить его своим присутствием, поскольку настал её черед стать заложницей от Клана. Дикие земли в районе Чесапикского залива, как его называют по вашу сторону, в этом мире практически не заселены. Поиски велись несколько месяцев, но, как видите, малоэффективно.

— Вы нашли коробку с документами, — сказала Мириам. Это речевое усилие имело оглушительные последствия: сердце бешено заколотилось, молотом отдаваясь в ушах.

— Да, это достаточно веские улики… Пусть косвенные, зато достоверные. Пока вы были без сознания, мы взяли у вас кровь для… э-э… анализа ДНК. Результаты будут завтра, но у меня и без того нет никаких сомнений. У вас фамильные черты лица и семейный талант — не думаете же вы, что перемещаться между мирами может любой? — а ваш возраст вполне согласуется с документальными свидетельствами. Вы — дочь Хельге, рожденная моей старшей сестрой Патрицией Торольд-Хьорт от её мужа, западного магистрат-принца Альфредо Ву и как только разнесется молва о том, что вы живы, между курочками Клана пробежит лис. — Он едва заметно улыбнулся. — Именно поэтому я и предпринял меры предосторожности, отослав младших членов семьи по женской линии и почти всех слуг, прежде чем поприветствовать вас. Лучше младшим членам Клана не ведать о вашем существовании, пока я не позабочусь о вашей безопасности. Иные из них будут весьма озабочены нарушением порядка наследования в родосплетении, ваше величество.

— Величество? О чем это вы? — Мириам услышала как повысился её голос, выйдя из-под контроля, но ничего не могла с этим поделать. — На что вы намекаете? Я бизнес-журналистка, освещающая деятельность Масспайк-коридора, а не какая-то там феодальная знать! Я ничего в этом не понимаю! — Она вскочила на ноги. — Что еще за мироходство и с чем его едят..?

— Ваше величество, — жестко сказал Ангбард, — вы были бизнес-журналисткой по ту сторону стены миров. А мироходство — это способ каким вы сюда преправились. Это отличительная особенность нашего Клана, состоящего из семей, основавших Клан. Это в крови и вы одна из нас, хотите вы того или нет. Так что здесь вы первейшая наследница титула графини и магистрат-принцесса внешнего королевства — обеих его династий, — и хотя вы предпочитаете уйти от этого факта, он будет преследовать вас повсеместно. Даже если вы вернетесь обратно.

Не обращая внимания на её ошеломленное молчание, он повернулся к Роланду.

— Граф Роланд, соблаговолите сопроводить свою кузину в её покои. Я возлагаю на вас ответственность за её благополучие и безопасность вплоть до моих дальнейших распоряжений. Ваше величество, этим вечером я даю в своем зале званный ужин для нескольких достойных доверия гостей, во время которого я скажу вам гораздо больше. Роланд обеспечит вам прислугу и гардероб. Надеюсь, он ответит и на возникшие у вас вопросы. На этом пока всё, вы оба можете идти.

Мириам, не говоря ни слова, пристально на него смотрела.

— Я всем сердцем желаю вам лишь добра, — мягко сказал герцог. — Роланд.

— Сэр, — Роланд взял её под руку.

— Выполняй.

Роланд развернулся и строевым шагом вышел из кабинета, увлекая за собой разъяренную и сбитую с толку, но старавшуюся этого не показать Мириам. «Каков наглец!» — подумала она.

— Ты сделал мне больно, — прошипела она в коридоре, стараясь не споткнуться. — Сбавь обороты.

Роланд замедлил шаг и — милейшей души человек — отпустил её руку. Он оглянулся и словно невидимый камень свалился с его плеч. — Прошу прощения, — сказал он.

— Прощения? — повторила она, не веря своим ушам. — Ты мне чуть руку не оторвал! — Она потерла локоть и поморщилась.

— Я ведь сказал: прошу прощения. Ангбард не привык к неповиновению. Я еще ни разу не видел, чтобы хоть кто-нибудь допускал в общении с ним такие вольности, избежав при этом наказания!

— Наказания… — она умолкла. — Так значит ты не шутил, когда сказал, что он начальник тайной полиции?

— У него намного больше титулов, чем он тебе перечислил. Он ответственный за безопасность всего Клана. Если угодно, думай о нем как о здешнем главе ФБР. Еще до нашего с тобой рождения здесь началась междоусобная война. Возможно, он подписал больше приказов о повешении, чем мы с тобой счетов за обед.

Мириам споткнулась.

— Вот дерьмо! — Она прислонилась к стене. — Выходит, мне следует держать ухо востро. — Она глянула на него. — Хочешь сказать, я была недостаточно предупредительна?

— Все у тебя будет хорошо, — спокойно произнес Роланд, — если сможешь здесь адаптироваться. Представляю каким это должно быть потрясением, вот так с бухты-барахты вступить в права наследства.

— Вот как? — она тщательно осмотрела его сверху до низу, ломая голову как интерперетировать взметнувшуюся бровь… он пытается мне что-то сказать или же просто издевается надо мной?… затем в голову пришла еще одна мысль. — Думаю, я что-то недопоняла, — сказала она как бы невзначай.

— Здесь всё не то, чем кажется, — сказал Роланд слегка пожав плечами. У него был настороженный вид. — Но если герцог прав и ты действительно пропавшая наследница Патриции…

Мириам по глазам видела — верит. «Он действительно верит, что я типа сказочная принцесса, — осознала она с зарождавшимся ужасом. — Во что ж это я вляпалась?»

— Ты должен мне всё рассказать. В моем номере.

 

Золушка 2.0

Роланд проводил Мириам в её покои и зашел вслед за ней в просторную гостиную. Он подошел к окну и остановился там, сцепив руки за спиной. Мириам сняла туфли и села напротив, на зачехленный кожаный диван необъятных размеров.

— Когда ты обнаружила медальон? — спросил он.

Она удивленно на него взглянула.

— Не прошло и недели.

— И до тех пор пребывала в неведении относительно своей семьи, — сказал он. — С ума сойти! — Он повернулся к ней с задумчивым выражением лица.

— Так и будешь там стоять? — спросила она.

— Было бы дерзостью сесть без приглашения, — ответил он. — Я знаю, что это в порядке вещей по ту сторону, однако здесь взрослые люди стремятся соблюдать этикет.

— Что ж… — она сощурилась. — Садись, если хочешь. Ты действуешь мне на нервы. И не смотри на меня так, я не кусаюсь.

— Гм. — Он неуклюже пристроился на быльце стоявшего напротив кресла. — Понимаешь, мне нельзя здесь находиться, поскольку это, мягко говоря, безнравственно. Ты ведь незамужняя.

— И что здесь такого? — отрезала она. — Я разведена. Или у вас, ребята, и на этот счет какие-то предрассудки?

— Разведена? — Он уставился на её руку, словно проверяя есть ли кольцо. — Не знал. — Он вдруг задумался. — Здешние обычаи совершенно отличны от бытующих по ту сторону. Здесь не поклоняются Христу. — Его осенила еще одна мысль. — А ты… как бы это…?

— А как по-твоему, Мириам Бекстайн — это христианское имя?

— Как же порою сложно разговаривать с потусторонними людьми. Здесь христопоклонство не религия, — серьезно сказал он. — Но ты разведена. И ты мироходец. — Он наклонился вперед. — И вот что это значит: ты автоматически становишься пайщицей Клана, ты имеешь все права, ты не замужем, так что к тебе переходят доли, принадлежащие, возможно, дюжине мелких дальних родственников, полагающих, что их паям в Клане ничего не угрожает. Также твои дети сместят их детей. Знаешь ли ты о том, что, возможно, уже являешься пратетей?

Мириам это доконало.

— Да не нужна мне эта орава феодальных кузенов, предков и потомков! Мне и одной хорошо.

— Не все так просто. — Наружу прорвалась кратковременная вспышка раздражения. — Наше личное счастье не имеет ничего общего с тем, какое место в жизни отводится нам Кланом. Мне это тоже не нравится, но ты должна понимать, что за стенами этой комнаты есть люди, чьи планы будут разрушены одним лишь фактом твоего существования, а кроме того есть другие люди, которые строят планы относительно тебя, независимо от твоих желаний!

— Я… — она умолкла. — Послушай, давай напрямоту. Может я и связана с вашей семьей генетически, но я не одна из вас. Я не знаю как вы, черт побери, мыслите и что там у вас за этикет, и мне побоку, что я осиротевшая дочь графини. Для меня это не имеет ни малейшего значения. — Она вздохнула. — Это какая-то чудовищная ошибка и чем скорее мы с этим покончим, чтобы я могла вернуться к своей журналистской карьере, тем лучше.

— Что ж, если хочешь пойти этим путем… — С минуту он размышлял, уставившись в пол. Она закинула ногу на ногу и попыталась расслабиться настолько, чтобы облокотиться на спинку дивана. — Ты протянешь недель шесть, — наконец сказал он.

— Что-о?

Опустив глаза, он хмуро рассматривал паркет.

— Ты можешь игнорировать своих родственников, но они не будут игнорировать тебя. Для них ты неизвестная величина. Все пайщики Клана имеют способность к мирохождению, так что они смогут преследовать тебя и тут и там. Здесь они богаты и могущественны, однако твоё нынешнее положение делает их беззащитными, поскольку ты непредсказуема. Если ты сделаешь то, чего от тебя ждут, ты попросту лишишь нескольких наследников баронского титула. Если попытаешься уйти, они подумают, что ты собираешься сформировать новое семейство раскольников, может даже заманишь семейных отщепенцев, для того, чтобы основать собственный Клан и соперничать с нами. Как, по-твоему, богатые и могущественные поступают с теми, кто угрожает их существованию? — Вид у него был суровый. — Не хотелось бы мне снимать с тебя мерку для гроба сразу же после того, как я с тобой познакомился. Не каждый день натыкаешься на пропавшую двоюродную сестру, особенно такую образованную и интеллигентную как ты. Видишь ли, здесь у нас недостаток хороших собеседников.

— Ох, — Мириам чувствовала себя опустошенной и запуганной. «Чем чреват бизнес при неограниченной ответственности да еще при том, когда единственными твоими сотрудниками являются кровные родственники?» Инстинктивно, она сменила тему. — Что там твой дядя говорил насчет сегодняшнего вечера? И прислуги, вернее слуг?

— А, это. — Роланд, в конце концов, немного расслабился и плюхнулся в кресло. — Нас пригласили на званый ужин в приватной обстановке с главой одного из семейств. К тому же, наиболее могущественного семейства Клана. Официальная встреча. Что касается слуг, ты вправе рассчитывать где-то на полдюжины фрейлин, собственную стражу и всех иных прочих. Мой дядя-герцог отослал младших членов семейства прочь, но между тем, внизу еще осталась прислуга, которая может о тебе позаботиться. Вообще-то я мог бы прислать их и раньше, как только перевез тебя сюда, но дядя настаивал на крайней секретности и я подумал… — он замолчал. — Ты и вправду выросла там, да? Среди среднего класса?

Она кивнула, в точности не зная как реагировать на его внезапный приступ снобизма. То он казался дружелюбным и открытым, то она попадала в «мертвую зону» и он становился ярко выраженным и отталкивающим Сэром Средневековым Аристократом.

— Я не из высшего общества, — сказала она. — Ну, может из буржуазии…

— Что ж, ты больше не в Америке. Со временем ты привыкнешь к нашему образу жизни. — Он помолчал. — Я сказал что-то не то?

* * *

Да, он сказал что-то не то, но она не знала как это выразить. Вот почему пару часов спустя она сидела в чем мать родила в ванной и наговаривала на диктофон, пытаясь совладать с царившим снаружи безумием и не поддаваться истерике, делая вид, что всё это командировка, о которой следовало составить отчет.

— Теперь я знаю как чувствовала себя Алиса в Зазеркалье, — бормотала она, удерживая диктофон у самых губ. — Они безумны. Я не имею в виду шизофрению, психопатию или что-нибудь вроде того. Просто они не от мира сего, таких я еще не встречала.

Не от мира сего — вот так каламбур. До боли закусив губу, она зашлась про себя истерическим хохотом.

— Они чокнутые. И они настаивают, чтобы я присоединилась к ним и стала играть в их игру по установленным ими же правилам.

В главной комнате номера что-то стучало и громыхало. Видимо горничные двигали мебель. Мириам нажала на паузу, подбирая слова.

— Милый дневник. Сорок восемь часов назад я шлялась по лесу, рада-радешенька оттого, что наделала фоток якобы средневековой крестьянской деревни. Я была первопроходцем, первооткрывателем и это было здорово, у меня в загашнике имелась загадочная реальность, материал для новой статьи. И вот я обнаружила, что владею этой деревней и сотней ей подобных, причем в буквальном смысле могу распоряжаться жизнью и смертью всех её обитателей. Я могу приказать солдатам войти в деревню и перебить там всех до одного, чисто из прихоти. Надо только, чтобы Клан признал меня официально на ежегодном съезде, вот и все. И уповать, как говорит Роланд, на то, что меня не убьют.

— Принцесса Бекстайн для журнала «Синоптик», или же для «Бизнес 2.0». Господи, кто бы мог подумать, что я заблистаю в главной роли в каком-то извращенном римейке «Золушки»? Да и вообще, что все обернется таким неожиданным образом?

«И напечатаю статью, в которой назову Крейга Вентера и Ларри Эллисона баронами-разбойниками», — ехидно подумала она, снова нажав на паузу.

— Казалось бы звучит прекрасно, но это не так. Сначала я подумала, что ко мне вломились, схватив меня, федералы и чертовски испугалась, что начнется вся эта возня: Федеральное агенство по чрезвычайным обстоятельствам, тайные судебные процессы с разбором дела за закрытыми дверьми. Впрочем, это могла быть братва, правда братва с закосом под агентов ФБР. Но на самом деле все оказалось гораздо хуже. Эти парни носят деловые костюмы, но это лишь оболочка. Они словно шейхи из какого-нибудь богатого эмирата в районе Персидского залива. Они не одеваются по-средневековому, они мыслят по-средневековому, хоть и покупают в Англии дорогие костюмы.

В голову пришла мысль: «Надеюсь Полетта надежно спрятала камеру. И залегла на дно». У неё было противное и ужасное ощущение, что герцог Ангбард видит её насквозь. Он пугал её — она уже сталкивалась с подобными субъектами и надо сказать они действовали грубо, настолько грубо, что расплакался бы и дон мафии. Она почти боялась, что проснувшись, выглянет в окно спальни и узреет голову Полетты наколотую на пику. «И зачем только мама дала мне этот проклятый медальон…»

Предупредительный стук в дверь.

— Госпожа? Вы готовы выйти?

— Десять минут, — откликнулась Мириам. Она сжала диктофон и помотала головой. Четыре служанки явились час назад и она ретировалась в ванную. Одна из них, которую вроде как звали Иона, попыталась зайти вслед за ней. Оказывается графиням непозволительно принимать ванну в отсутствие слуг. Именно тогда Мириам и заперла дверь, да еще и придвинула к ней бельевой сундук.

— Черт, — выругалась она и перевела дыхание. Затем смирилась с неизбежным.

Они уже ждали её появления: четыре женщины в строгих черных платьях с белыми передниками, волосы покрыты голубыми чепцами. Пока она в смятении озиралась, они присели перед ней в реверансе.

— Ваше величество, меня зовут Мэг и я к вашим услугам. Мы здесь, чтобы нарядить вас, — сказала старшая из них с мягким, едва уловимым немецким акцентом — средних лет, эдакая мамочка, она бы выглядела уместнее на кухне мормонской фермы, нежели в замке.

— Ох, так ведь только четыре часа, — обратила внимание Мириам.

Мег выглядела малость шокированной.

— Но вас ждут к семи! — заметила она. — Как же мы успеем нарядить вас за такое короткое время?

— Ну… — Мириам оглядела остальных — все стояли с потупленным взором. «Мне это не нравится», — подумала она. — А как насчет моих вещей… Точно, они ведь любезно перенесли сюда все мои вещи… Не надеть ли мне что-то свое?

— Г-госпожа, — осмелилась возразить еще одна служанка постарше. — Я видела ваши наряды. Прошу меня простить, но вашенские не придворные. Вашенские не годятся.

«Придворные наряды? Еще одна долбанная формальность».

— Тогда что вы предлагаете? — раздраженно спросила Мириам.

— Мадам Розейн может подогнать под вас что-нибудь из старых нарядов, — сказала старшая из них. — Ваше высочество позволит снять мерку? — Она держала в руке весьма современную на вид рулетку.

— Было бы неплохо, — сказала Мириам и подняла руки. «И почему это я никогда не пользовалась подобным сервисом в «Гапе»? — поразилась она.

Спустя три часа Мириам была готова к ужину, а также в точности поняла почему она никогда не пользовалась подобным сервисом ни в одном из розничных магазинов. А еще: зачем Ангбарду так много слуг. Она была голодна и если корсаж, в который её затянули, позволит ей добраться куда следует и покушать, она, пожалуй, простит Ангбарду это его приглашение.

Самая молоденькая из горничных все еще колдовала над её волосами — а также перьями и нитями жемчуга, которые она вплетала под непрерывные стенания о том, что волосы-де несусветно короткие, — когда открылась дверь. То был, разумеется, Роланд, но на этот раз в сопровождении еще одного юноши помоложе и Мириам понемногу стала понимать в какой такой формальный ужин её втянули.

— Милая кузина! — приветствовал её Роланд. Мириам осторожно встретилась с ним взглядом и склонила голову настолько, насколько смогла. — Позволь мне представить твоего двоюродного племянника Винченце. — Юноша склонился в низком поклоне, его красный мундир с галунами натянулся на широких плечах. — Ты неотразима, моя дорогая.

— Правда? — Мириам покачала головой. — Я чувствую себя безделушкой в изящной упаковке, — с чувством сказала она.

— Оч-чарован, с-сударыня, — заикаясь сказал Винченце.

— Не составите ли мне компанию? — Роланд предложил ей руку и она с готовностью её приняла.

— Не спеши, — прошипела она, глядя мимо него на младшего родственника, выглядевшего столь юным, что вряд ли нуждался в регулярном бритье.

— Само собой, — кивнул Роланд.

Мириам сделала пробный шаг вперед. Служанки потратили больше часа, чтобы напялить на неё этот наряд. «Такое чувство, будто меня втянули в костюмированную драму из жизни средних веков», — подумала она. Высокий льняной воротник и панталоны Роланда так же не казались особо удобными — в общем-то, оба хороши.

— И по каким же случаям принято так наряжаться? — спросила она.

— О, на любое официальное мероприятие, на котором присутствуют люди нашего класса, — отметил Роланд, — кроме того, тебе положно выходить на люди с покрытой головой и со свитой. Тебе бы полагалось носить на себе намного больше украшений, но твое наследство… — он предпринял попытку пожать плечами, — большей частью находится в сокровищнице Ньехвейна. — Мириам потрогала стеснявшее шею жемчужное ожерелье.

— Сегодня ты носил… э-э … американскую одежду, — напомнила она.

— Ну, а эта чем не американская? Просто иного периода. Напоминает нам откуда взялось наше благосостояние.

— Ясно. — Она кивнула. «Деловые костюмы — неформальная одежда средневековых аристократов?» А официальная одежда — нечто напоминающее костюмы из кинофильма об эпохе Возрождения. «Всё сводится к внешнему виду», — мысленно добавила она запись в заметки о семейных нравах.

Роланд сопроводил её вверх по широкой лестнице, затем подвел к высоким двустворчатым дверям. Два стражника в черных костюмах и солнцезащитных очках доложили об их прибытии и ввели внутрь.

В удивительно небольшом помещении столовой, сразу за герцогской приемной, их ждал длинный дубовый стол. Со стен свисали на бронзовых черенках старинные шары-светильники, тускло освещая стол, мерцавший серебром и хрусталем. Позади каждого стула застыли в ожидании одетые в черное слуги. Их уже ждал герцог Ангбард, облаченный в столь же архаичный наряд. Мириам заметила шпагу, висевшую у него на ремне. «Интересно, — подумала она, — шпаги здесь тоже обязательный компонент мужского официального костюма?»

— Моя дорогая племянница, — нараспев произнес Ангбард, — вы изумительно выглядите! Добро пожаловать к моему столу. — Взмахом руки он указал на место у главы стола — черное деревянное кресло с высокой спинкой и довольно замысловатым резным узором.

— С превеликим удовольствием, — Мириам выдавила сухую улыбку, пытаясь взять правильный тон. «Эти головорезы могуть убить тебя и глазом не моргнув», — напомнила она себе. За воротами ждало средневековое убожество, а в подвале полицейские казематы — может это и в порядке вещей за пределами западного мира, но для неё такое было в новинку. Она приподняла юбки и осторожно села в отодвинутое слугой кресло. Утонченный резной орнамент не имел никакого отношения к удобству — сидение было ровным и чрезвычайно твердым.

— Роланд, и ты, юный Винченце! Садитесь же рядом, небесный отец вас побери.

— Р-рад принять… — с дрожью в голосе произнес Винченце.

Вновь открылась внешняя дверь, избавив его от риска впасть в крайнее замешательство, и лакей объявил низким голосом:

— Её превосходительство кастелянша Маргит Пражская и её кузина леди Ольга Торольд.

Вошли шесть женщин и тут Мириам поняла, что сама она чуть ли не в нижнем белье в сравнении с теми двумя представительницами знати, кои были разодеты в столь пышные наряды, каких она в жизни не видела — шлейфам каждой из них требовалось по две фрейлины, дабы их поддерживать, а прически были до того наворочены, раззолочены и осыпаны рубинами, что напоминали сорочьи гнезда. Они смахивали на див из оперы Вагнера — толстая леди и стройная дева. Маргит Пражской было, пожалуй, за сорок, волосы уже начинали седеть, а щеки слегка обвисать. Вид у неё был такой, как будто при иных обстоятельствах она не прочь повеселиться, однако сейчас её лицо застыло в угрюмой гримасе. Ольга Торольд, напротив, едва достигшая совершеннолетия, игривая молодая девушка в золотисто-малиновом платье и ожерелье, сплетенном из драгоценных камней, которые вспыхивали огнем, стоило ей пошевелиться. Похоже, Ольгу немного смутил холодный оценивающий взгляд Мириам.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Ангбард. Ольга застенчиво улыбнулась и склонила шею в поклоне. Маргит, её дуэнья, уселась едва кивнув. — Уверен, до вас уже донеслись слухи о возвращении нашей блудной родственницы, — сказал он. — Питр, будь добр, плесни вина. Мэдок.

— Ах каких только небылиц я за сегодня не наслушалась, — сообщила Маргит на английском, но с каким-то необычно резким, брюзжащим акцентом. — Сия пташка по твою левую руку — дочь твоей сестры утраченной, это так?

— Истинно так, — подтвердил Ангбард. Слуга поставил перед Мириам изящный хрустальный бокал с вином. Она уже было потянулась к нему но остановилась, заметив, что никто другой не предпринял подобной попытки.

— Её наследственность не вызывает сомнений — врожденное свойство, а также анализ крови, результаты которого стали мне известны около часа назад, служат тому подтверждением. Она из нашего рода и у нас имеется достаточно оснований, дабы, к превеликому сожалению, констатировать смерть её родительницы Патриции Торольд-Хьорт. Позвольте представить вам Хельге, также известную как Мириам, из клана Торольд-Хьортов, уцелевшую прямую наследницу.

— Очаровательно! — Ольга жеманно улыбнулась Мириам, но та удосужилась лишь молча кивнуть в ответ.

Напротив каждого материализовались тарелки с первым блюдом — какая-то жареная домашняя птица, столь крохотная, что поместилась бы у Мириам в руке. Никто не пошевелился, пока Ангбард не воздел руки.

— Во имя небесного отца…

Мириам обомлела, изумившись настолько, что пропустила и монотонное продолжение его молитвы, и орошение стола вином и вторящий герцогу бубнеж Роланда, Ольги и Маргит, и заикающийся респонсорий Винченце. «Он ведь говорил, что это не христианский край», — напомнила она себе и беззвучно зашевелила губами, словно вторя молитве, дабы не выделяться. Завершив короткую молитву, Ангбард поднял бокал.

— Ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома, — сказал он, после чего отпил вина. Таким образом прием начался.

У Мириам заурчало в желудке. Она взяла нож, вилку и опасливо набросилась на пищу.

— Поговаривают о жутких вещах, дорогая. — Мириам застыла и посмотрела через стол на Маргит, которая с симпатией ей улыбалась. — Вы так долго пропадали, должно быть это было ужасно!

— Возможно, — Мирам рассеянно кивнула и отложила вилку. — А может и нет. — Она задумалась. — А что вы слышали?

— Много чего, — затаив дыханье начала Ольга. — Вы осиротели от рук дикарей и росли как чернь в работном доме, так ведь, бабуся? Ночью вы были вынуждены спать в золе! Затем кузен Роланд спас вас и…

— Довольно, дорогая, — снисходительно сказала Маргит, воздев руку в перчатке. — Это её история и пусть она сама её расскажет. — Она глянула на Мириам, подняв бровь. Мириам сверкнула глазами в ответ, скорее изумленная простодушием девочки, нежели глупостью её дуэньи.

— Я бы и сам не отказался послушать как проистекало ваше воспитание, — громыхнул Ангбард.

— О, вот как. — Мириам посмотрела на стол, осознав, что пока они болтали, её бокал заменили тарелкой супа — во всяком случае, каким-то бульоном. — Что ж. Не хотелось бы вас разочаровывать… — она улыбнулась Ольге, — …но я росла в совершенно нормальных условиях. Вы ведь знаете, что моя родная мать исчезла? Когда её нашли в… э-э… на той стороне, меня забрали в приют и в скором времени меня удочерила молодая бездетная пара. «Студенты-радикалы, швырявшие в полицейских камнями, а впоследствии — профессура», — не сказала она. Ольга ловила каждое её слово, как будто Мириам описывала какие-то приключения с пиратами и странствиями по дальним странам. Либо девушка идиотка, либо настолько зашоренная, что все это звучало для неё экзотично. Скорее, последнее.

— Университетский преподаватель и его жена — критик и обозреватель. Кажется возникли какие-то проблемы с расследованием убийства моей… убийства Патриции, поскольку агенство, через которое меня удочерили, передало моим приемным родителям её вещи и не отвечало на запросы обо мне, откуда бы они не исходили. Так распорядились в полиции — всё-таки нераскрытое убийство, неопознанная жертва и тому подобное.

— Только что ты поделаешь, дабы уберечься от подрывника-смертника, — сказал Ангбард с обманчивой мягкостью. — Здесь же мы не подвержены прямой угрозе, — добавил он, улыбаясь Мириам, чем выражал очевидное намерение её успокоить. — Я принял соответствующие меры, дабы гарантировать нашу безопасность.

— Вы образованная, — сказала Ольга, — у вас был гувернер?

Мириам нахмурилась, не понимая к чему она клонит. — Нет, я ходила в колледж, как и все, — сказала она. — Медучилище и история экономических отношений, затем мединститут. Потом, ну, вместо того, чтобы стать врачом, я снова пошла в колледж, избрав иную специальность. Медицина не для меня.

— У тебя двойная специализация? — перебил Роланд.

— Вроде того. — Мириам отложила вилку. Она уже не могла есть, желудок был переполнен, а спина болела. Она откинулась на спинку кресла, но все равно не могла расслабиться. — Я переключилась на журналистику. Получила степень магистра. — Руки в перчатках взмокли и зудели. Это напомнило ей долгие смены в гериатрическом отделении, а также иной вид перчаток, которые она не снимала часами, ликвидируя закупорки. «Грибок, — рассеяно подумала она. — Нужно раздобыть присыпку». — Я взялась разрабатывать биотехнологический сектор, но вскоре поняла, что заниматься говнюками из сферы информационных технологий гораздо интереснее. — Она замолчала. На лице Ольги застыло выражение вежливого непонимания, как если бы Мириам вдруг перешла на беглый японский. — А ты?

— О, у меня был гувернер! — восторженно выпалила Ольга. — Поскольку папочка не хотел отсылать меня в школу на ту сторону. Мы живем в горячей точке и он посчитал, что мне потребуется слишком много телохранителей.

Ангбард вновь улыбнулся, как показалось Мириам, смущенной улыбкой покровителя.

— Последние два года у них в Чорте постоянная угроза восстаний, — объяснил он, кивнув головой в направлении Мириам. — Вашему отцу необходимы войска. Возможно, в следующем году мы сможем отправить вас в Швей-Царию?

— О, да! — Ольга сдержанно хлопнула в ладоши. — Мне это нравится.

— А что вам нравилось изучать больше всего? — вежливо спросила Мириам.

— О, всё-всё! Манеры, этикет, менеджмент семейных мероприятий — балы и банкеты. Очень важно уделять внимание всем мелочам, иначе как за всем уследить, ежели не знаешь, чем занимается твой распорядитель? — Она издала смешок. — Впрочем, я надеюсь, что мне снова позволят брать уроки игры на скрипке.

Мириам усиленно пыталась сохранять бесстрастное выражение лица.

— Как я вижу, вы очень хорошо подготовились к браку, — сказала она нейтральным тоном. Всё это последовательно складывалось в одну жуткую картину: старшая женщина в роли дуэньи, рвение с каким Ольга охарактеризовала своё воспитание и образование, горячее желание получить место в дорогом пансионе благородных девиц. «Это может стать проблемой, — бесстрастно подумала Мириам. — Если они и от меня ожидают подобного поведения, то кое-кто будет весьма разочарован. И этим кое-кто буду не я…»

— Уверена, она удачно выйдет замуж, — сказала Маргит, впервые отважившись высказать прямое суждение. Винченце что-то прошептал Роланду, который понимающе хихикнул. — И возраст у неё подобающий. — Маргит с сомнением глянула на Мириам. — Надеюсь, и вы… — она умолкла.

— Дискуссию о намерениях графини Хельге считаю преждевременной, — холодно сказал Ангбард. Несомненно, она желает заключить крепкий брачный союз, дабы оградить себя от опасности. Уверен, у неё есть голова на плечах и желание, чтобы она там осталась. — Он слабо улыбнулся с выражением человека лишенного чувства юмора.

Мириам сглотнула. «Ах ты старый пердун, вздумал мне угрожать!» Слуги прибрали её тарелку и наполнили бокал вином. Мириам же наполнял гнев. Она поспешно отпила, чтобы скрыть выражение лица, оставив на хрустале следы губной помады. Сердце бешено колотилось и ей казалось, что она вот-вот задохнется.

— Позволь тебя утешить, дорогая, пока ты здесь — ты в полной безопасности, — сказал Ангбард. — Это доппельгангерный дом, с секретным сооружением по ту сторону, которое защищается столь же тщательно, как и здесь… Но если ты осмелишься выйти отсюда, можешь оказаться в опасности. Я осведомлен о твоих иных родственниках, равно как и семья Экслов, и твои младшие наследники по отцовской линии из семьи Ву с крайнего запада. Крепкий брачный союз поможет далеко продвинуться в деле обеспечения твоей безопасности.

— Брачный союз, — сипло сказала она. В столовой стало невыносимо жарко. Чтобы выиграть время, она осушила бокал. — С-сдается мне, вы считаете само собой разумеющимся, что я адаптируюсь к вашим условиям и смогу жить на ваш манер.

— А разве может быть иначе? — смущенно спросила Ольга. Возник десерт — каждому по тарелке шоколадных трюфелей взбрызнутых сиропом, но в Мириам уже ничего не лезло — она и так едва не лопалась от съеденного.

— Да, может, — лаконично ответила Мириам. Она подняла наполненный до краев бокал, затем нахмурилась, припоминая: сколько же выпито без этого — два, три? — и поставила его обратно, чуть небрежнее, чем хотелось бы. Роланд снисходительно ей улыбнулся. Все они, заметила Мириам, слишком уж часто ей улыбаются. Как будто так и ждут, что она разрыдается и бросится благодарить их за то, что они спасли её от нищенской жизни, полной невзгод и лишений. Она с трудом расправила плечи и скупо отпила из бокала, стараясь не обращать внимания на растущую боль в пояснице. Если она больше не притронется к оставшейся пище, то будет все хорошо. — Но мы начинаем беспокоится о чем-либо только, когда грянет гром, верно? — Она изобразила страдальческую ухмылку и все сделали вид, что она ничего не сказала. «Бестактность кузины-чужестранки», — подумала она, в то время как Винченце уже расспрашивал Роланда о каких-то там кавалерийских маневрах.

Прошло несколько минут и Ангбард постучал серебрянной ложечкой по своему бокалу.

— Ежели вы насытились, то с вашего позволения начнем послеобеденные развлечения, — объявил он.

Слуги вкатили высокую тумбу на колесиках и Мириам заморгала от неожиданности. Блокируя вход, огромным, плоским, тридцатидюймовым стеклянным глазом на них смотрел телевизор «Сони». На полочку под него поставили черный видеомагнитофон, подключили шнуры. Лакей в белых перчатках подал герцогу пульт на серебрянном подносе. Поклонившись, отошел, как только Ангбард взял пульт и направил на телевизор.

У Мириам едва не отвисла челюсть, когда она услышала знакомую увертюру, хлынувшую из развешанных в банкетном зале скрытых динамиков. На крышу, рядом с пентхаузом, сел вертолет: знаменитый злодей в ковбойской шляпе затевал очередную семейную интригу. Мириам залпом, даже не задохнувшись, выпила вино и потянулась за неминуемой, неразличимой на вкус добавкой — уже не до смакования. Нос онемел — верный признак, которым она обычно себе же во вред пренебрегала, правда на этот раз ну никак нельзя оставаться трезвой, ибо происходило нечто несусветное. «Даллас!» — произнесла она про себя так, будто это слово ругательное. Подходящий видеовыбор для послеобеденного развлечения. Выходит, она ошибалась насчет того, что самое суровое испытание позади. Трапеза — это только начало.

* * *

При выходе из Ангбардова зала, Роланд попытался ей что-то сказать.

— Ш-шш, — предостерегла она и когда они стали спускаться по парадной лестнице, оперлась на его руку. Спина болела, ноги подкашивались. — Просто доведи меня до моей комнаты.

— Думаю, нам следует поговорить, — настаивал он.

— Потом. — Когда они добрались до коридора, она поморщилась. «Семени потихоньку», — твердила она про себя. Сильнее всего спина болела в районе почек. Она явно перепила. — Завтра.

Он придержал для нее дверь.

— Прошу…

Мириам посмотрела ему в глаза. Широко распахнутые и умоляющие: искренне галантный, исполненный благих намерений молодой человек — «молодой? да он всего лишь на пару лет моложе меня» — с классной задницей, но именно таким она инстинктивно не доверяет.

— Завтра, — твердо сказала она и поморщилась. — Я устала. Может после завтрака?

— Как тебе угодно. — Он отступил назад и когда Мириам повернулась, чтобы закрыть дверь, она увидела, что перед ней стоит Мэг, старшая служанка.

— А, Мэг, — Мириам на всякий случай улыбнулась. Мельком глянула в сторону ванной. — У меня выдался тяжелый денек, так что я скоро лягу. Ничего, если я попрошу тебя уйти?

— Но как вы разденетесь? — смущенно спросила Мэг. — И что если вам ночью что-то понадобится?

— А каков обычный расклад? — спросила Мириам.

— Так это… здесь и ночуем, дабы угодить вам ежели что. — Она понурила голову.

— Боже мой, — вздохнула Мириам и осела бы, но не позволил наряд, словно призванный держать её по струнке. — О, боже. — Она шагнула в сторону ванной, но застряла в дверях, зацепившись рукой за раму. — Ладно. Начинай меня раздевать. Потребовалось десять минут, чтобы совместными усилиями двух служанок раздеть Мириам до нижнего белья. В итоге что-то подалось и её ребра снова задвигались. — Ох. Ох! — Мирам сделала глубокий вдох, затем сглотнула. — Пр-стите. — Она головокружительно метнулась в ванную, заскользила по кафельному полу и закрыла дверь на защелку. — Черт, черт… — она прикипела к унитазу.

Через минуту она издала вздох облегчения. Взгляд упал на диктофон, она взяла его и включила.

— Себе на заметку, — пробормотала Мириам. — Во время официального банкета поясница может болеть из-за стула, но, опять же, это возможно и потому, что поднялись почки. — Четыре, нет — пять бокалов вина. Она покачала головой, её по-прежнему шатало, она сделала еще один глубокий вздох. — И с дыханием проблемы. Ну их в задницу! Когда в следующий раз закатят официальный банкет, пусть мирятся с тем, что я оденусь во что-нибудь купленное в бостонских магазинах. Я не собираюсь во имя местной моды превращаться в ортопедическую немощь. — Мириам еще раз глубоко вздохнула. — Так-с. Еще заметка. Маргит Пражская, средних лет, вроде как дуэнья Ольги Торольд, которая, похоже, вышестоящая. Ольга — дура дурой. Считает, что швейцарский пансион благородных девиц — это высшее образование. Заветное желание — удачно выйти замуж. Похоже, Ангбард продемонстрировал мне её как ролевую модель, хрен его знает зачем — может быть здесь все женщины знатного происхождения такие как она. Винченце просто жуть до чего стеснительный. Может здесь парней этому учат, например, есть что-то вроде пансиона благородных парней. У мужчин английский лучше, чем у женщин. Интересно, не значит ли это, что они переправляются на другую сторону чаще.

Она нажала на кнопку паузы и встала с толчка. Раздевшись догола, насладилась отсутствием контакта чего бы то ни было с кожей.

Вдруг её осенило.

— Я приму ванну, — крикнула она через дверь. — Не ждите меня. Помощь мне не понадобится.

Она принимала ванну третий раз за день, но излишеством тут и не пахло — она вся чесалась. Мириам безжалостно набухала в ванну дорогостоящих банных солей и ароматизированных масел, после чего скользнула в море пены.

— На заметку: ванна явно оттуда. Значит существует способ переносить громоздкие вещи. Нужно выяснить как. Раз уж какие-то придурочные кузены горят желанием угрохать меня из-за моего происхождения, мне бы хотелось знать что мне угрожает — пистолет или бомбардировщик Б-52. — Еще одна мысль стукнула ей в голову. — Похоже они попали в эволюционную ловушку, подобно странам Персидского залива. Высший класс баснословно богат, может импортировать всё, что им заблагорассудится, любые предметы роскоши и отсылать детей учиться за границу, но они не могут импортировать достаточно, э-э… вещей, чтобы развивались низшие слои населения. Затеять индустриальную революцию. Типа того. — Она откинулась назад, чувствуя как расслабляется спина. — Хотелось бы мне знать побольше об экономике развивающихся стран. Потому что если всё сводится к этому, мне придется изменить порядок вещей.

Она отложила диктофон и хорошенько намылилась, стараясь снять с себя пот и напряжение.

— Личное дело: Роланд. Чертовски привлекательный. — Она помедлила, пожевала губами и продолжила: — Напоминает мне спортивных парней из колледжа, эдакий симпатяга, первый парень на районе, единственно что крайне вежлив и не смердит табачищем и пивом. А еще он что-то скрывает. Троюродный брат, а значит, э-э… В общем, понятия не имею что это значит в контексте этой разветвленной кланово-родовой структуры, знаю лишь, что он носится со мной так, будто я сделана из яичной скорлупы и мыльных пузырей. Великосветский, ведет себя как настоящий джентльмен, но опять же, возможно под привлекательной внешностью скрывается распоследний подлец. Или же дядя Ангбард зачем-то пытается свести нас вместе. А он тертый калач, этот дядя. Вылитый крестный отец из кино. Принимай его предложения, пока не сможешь от них отказаться.

Она поглубже погрузилась в ванну.

— Следующий раздел: сексуальная политика. По сути, это люди средневековой эпохи, рядящиеся в современные одежды. Ольга случайно дала об этом знать, хотя всё и так прекрасно видно. Лучше не рассказывать им о Бене, разводе или ребенке — могут неправильно понять. Может я сойду за старую деву, важную тетку, с которой лучше не связываться и они оставят меня в покое. Но если они ожидают, что я сдамся и начну вести себя как… как графиня, кому-то станет несладко. — «Возможно именно мне», — признала она. Застрять в чужом краю с его странными, угнетающими обычаями и находится под постоянным надзором…

— Заметка на память: медальон не уникален. У Ангбарда есть точно такой же. Он отдал мне мой и рассказал о доппельгангерном доме. И о врожденном семейном даре. Значит они знают о нем всё — и о том как он действует и о том как им пользоваться. Гм. Выяснить всё, что им известно, чтобы случайно не наломать дров.

Есть над чем подумать.

— Многие дети порою воображают, что они на самом деле потерявшиеся принцы или принцессы волшебного королевства. Но отнюдь не этой шизанутой Руритании со слугами-дегустаторами, вооруженными стражами и сеансами какой-нибудь «Династии» под видом утонченного послеобеденного развлечения. — Она едва слышно хмыкнула. — Интересно, где они берут деньги на все эти цацки? — В голове крутилось что-то сказанное Полеттой, но Мириам так и не смогла вспомнить что.

Ванна опустела, а Мириам, вытираясь насухо, начала зевать.

— Может утром этот мираж рассеется, — обнадежила она саму себя.

 

Урок экономики

Мириам подскочила во сне и открыла глаза. Страшно аж жуть. Всю ночь её донимали бессвязные, но неприятные сны: силуэты очкастых солдат над её кроватью, руки-ноги увязающие в патоке: медленно, ну очень мед-лен-но…

Кровать была велика, даже слишком велика. Она пыталась нащупать край, барахтаясь в холодных белых простынях, словно участница полярной экспедиции.

— Уф-ф. — Когда Мириам выбралась на воздух, оказалось, что она смотрит на пол с непривычной высоты. Рука ныла, во рту мерзкий привкус, будто дохлятины наелась; болело всё, особенно лоб, который словно обручем стянуло. «Блин, ну и утро!» В комнате жуткий колотун. Трясясь от озноба, она отбросила одеяло, села и тут же подскочила на месте.

— Что вы тут делате?! — взвизгнула она, натягивая на себя одеяло.

— Простите, госпожа… велеть нам обслужить? — Служанкино произношение было столь невнятным, что с трудом удавалось хоть что-нибудь разобрать — ясно, что английский не был её родным языком, к тому же она выглядела потрясенной, правда неясно чем: наготой Мириам или же её реакцией на присутствие посторонних.

— Что ж… — Мириам на миг задержала дыхание, стараясь унять колотившееся сердце. — Можешь просто подождать за дверью. Я скоро встану.

— Но как же вам будет одеться? — спросила женщина приунывшим голосом.

— Я сама об этом позабочусь. — Мириам опять села, на этот раз обвернувшись простынью. — Вон. То есть вон из моих покоев, сейчас же, все до одной, очистите помещение! Можете вернуться через полчаса. И закройте дверь.

Она встала как только захлопнулась дверь, сердце все еще выпрыгивало из груди.

— Как же, черт побери, себя с ними вести? — поинтересовалась она вслух. — Господи, да царственно! — Это прозвучало как ругательство. Раньше ей и в голову бы не пришло посочувствовать английской королеве, но при мысли о лакейском окружении, ловящем каждый её вздох, у неё похолодело внутри.

«Надо хоть ненадолго укрыться от всего этого, — поняла она. — Я ведь не смогу постоянно их избегать и они сведут меня с ума, если только я не смогу хоть ненадолго оставаться наедине с собой». Челядь ушла из жизни американского среднего класса несколько поколений назад. При одной лишь мысли о том, что ей придется иметь с ними дело, Мириам чувствовала себя так, будто собиралась разворошить осиное гнездо.

«Ладно. Мне нужно ненадолго скрыться. Как? Куда?» — Мириам глянула на ночной столик и увидела лежавшее рядом с диктофоном средство для временного ухода от реальности. Ага. Есть план! Она кинулась к огромному комоду и прошлась по ящикам, выискивая одежду. Прошло десять минут и вот она уже в обычном городском прикиде: джинсы, кроссовки, свитер, кожаная куртка. Кто-то заботливо расставил её сумки на дне пещероподобного шифоньера, где и нашлась её репортерская барсетка с желтым блокнотом, ручками, запасными кассетами и батарейками.

Она осторожно высунула нос за дверь спальни. Засады не было. Сработало! — сказала она себе. Стремительный рывок в ванную и она готова привести план в действие. Готова избавиться от неприятного чувства пустоты в желудке. «Проклятье. Мне нужны деньги». Она спешно обшарила гостиную, разыскивая свои личные вещи и нашла их в закрытом бюро ручной работы: бумажник, водительские права, кредитные карточки и ключи от дома. Либо слуги не осмелились прибрать к рукам личное имущество родственницы герцога, либо не знали для чего это все предназначено. В том же бюро она нашла еще некоторые свои вещи, что несказанно её потрясло, а именно: короткоствольный пистолет и коробку с патронами, причем она не помнила, чтобы её покупала. «Это еще что?» — спросила она себя, прежде чем сунуть пистолет в карман куртки. Она задержала на нем руку. Если её план провалится… что ж, она возьмет этот барьер, если он возникнет у неё на пути.

«Они относятся ко мне как к родной, — поняла она. — Я взрослая, зрелая, благоразумная родня, не дурёха вроде Ольги. Кругом одни слуги и враги — этот мир в корне отличен от моего. Вот, блин».

Стараясь не слишком зацикливаться на мыслях о возможных последствиях своих действий, Мириам остановилась в центре гостиной, между диваном и камином, щелчком открыла левой рукой медальон и сосредоточилась на внутреннем орнаменте.

— Уффф! — Она чуть оступилась и потерла лоб. Перед глазами все плыло и колыхалось. — Черт! — Она часто-часто заморгала, превозмогая резко нараставшую головную боль. Комната никуда не делась — бюро, стулья, камин…

— А я всё думал, как долго ты продержишься, — сказал позади неё Роланд.

Она крутанулась, вынимая и наводя пистолет, затем остановилась.

— Господи, не делай этого!

Роланд смотрел на неё с дивана — в одной руке карманные часы, другая — вдоль мягкой спинки. На нем была спортивная куртка, брюки из хлопчатобумажного твила и рубашка с открытым воротом — типичный пятничный прикид биржевого маклера.

Диван — вылитая копия незанятого, оставшегося в номере, который она только что покинула, во всяком случае очень похож. Однако Роланд не был единственным отличием в этой комнате. Из окна лился неуловимо иной по по своей структуре свет, на ночном столике лежали совсем другие вещи, а дверь в спальню была прикрыта. — Это не те же самые апартаменты, — медленно сказала она, превозмогая клубившийся в голове болезненный туман. — Это доппельгангер, да? И мы на другой стороне. Моей стороне.

Роланд кивнул.

— Так ты будешь в меня стрелять или нет? — спросил он. — Потому что если нет, то лучше отведи-ка пушку в сторону.

— Тьфу ты. Прости. — Она осторожно опустила пистолет, направив его в пол. — Ты меня напугал.

Роланду явно полегчало.

— Думаю, не лишним будет сказать, что ты напугала меня не меньше. Ты всегда шныряешь по своему дому с пистолетом в руке?

— Надеюсь, ты меня простишь, — осторожно сказала она, — но если дважды за то же количество дней просыпаешься в окружении незнакомых людей, приходится предпринимать небольшие меры предосторожности. Кроме того, мне не известно, как герцог отреагирует на то, что я решила прошвырнуться.

— Чё, в натуре? — он приподнял брови.

— Без балды. — Она огляделась. Дверь в ванную закрыта… Не помешало бы немного тайленола или какого-нибудь другого мощного болеутоляющего. — На этой стороне тоже околачивается вездесущая челядь?

— Есть немного. Повар и несколько приходящих уборщиков, но поскольку в основном это место предназначено для Тайных Операций, мы уделяем больше внимания секретности. Здесь у нас не дворец, а… э-э, солидная контора, думаю, ты бы так это назвала. Насколько я понял, ты еще не ела… Могу я пригласить тебя позавтракать со мной?

— При условии, что мне не придется наряжаться, — сказала она, проверяя пистолет, а затем засовывая его в карман. Она взяла барсетку. — Лекцию о том, что мне никуда не спрятаться я выучила назубок и, надеюсь, ты поймешь меня правильно: сегодня мне действительно необходимо поездить по городу и уладить кое-какие дела. Я ведь не под домашним арестом?

Роланд пожал плечами.

— Не вижу причин для отказа, — сказал он. — Как бы там ни было, именно я отвечаю за твою безопасность. Сможешь уладить свои дела в моем присутствии?

Мириам выглянула в окно и глубоко вздохнула.

— Ну… — Она снова перевела на него взгляд. — Думаю, да. — «Черт, вот и упущена возможность предостеречь Поли». — А что и впрямь всё так опасно?

— Сперва завтрак. — Он уже дошел до двери, но обернулся и добавил: — К этому времени, известие о твоем появлении уже, возможно, просочилось, а значит юные члены как минимум двух семей впали в отчаяние, в полнейшее отчаяние. Но они еще не знают как ты выглядишь, поэтому постоянный телохранитель тебе, пожалуй, пока ни к чему. А вскоре твоё положение упрочится и они вообще не смогут тебя тронуть.

— Сперва, — сказала она, — завтрак.

* * *

На первом этаже располагалась кухня, причем в ней не было ничего средневекового. Она вполне могла сойти за служебное помещение ресторана — утварь из нержавейки, громоздкий холодильник, микроволновые и газовые печки. Совмещенная с ней столовая даже близко не походила на ту, что была в личных покоях Ангбарда. Мириам она скорее напоминала служебное помещение фешенебельной консалтинговой фирмы. Двое парней в черных костюмах кивнули Роланду из-за столика, но поскольку они уже допивали свой кофе, то и ушли прежде чем Роланд предложил ей сесть.

— Скажи-ка, что ты думаешь об, э-э, Ольге? — спросил он.

Пока она пыталась разгадать что таится за этим вопросом, возникла официантка с раскрытым блокнотом.

— Что у вас в утреннем меню? — спросила Мириам.

— О, есть всё, что пожелаете, — живо улыбнулась та. — Кофе в ассортименте. Яйца, бекон, сосиски, гранола, молочное, соки всякие.

— Мне двойной эспрессо, — сказал Роланд. — Тост из ржаного хлеба, передержанный, с толстым слоем повидла и несоленого масла. Глазунью из двух яиц.

— Гм. Мне большой капуччино, пожалуй, — сказала Мириам. — А нельзя ли приготовить испанский омлет?

— Конечно можно! — улыбнулась ей мисс Живчик. — Буду через пять минут.

Мириам удивленно посмотрела в её удаляющуюся спину.

— Вот это я называю обслуживанием.

— Мы здесь серьезно к этому относимся, — сухо сказал Роланд. — Поэтому тщательно подбираем персонал.

— Вы ведете домашнее хозяйство так, будто управляете компанией. — Мириам нахмурилась. — В сущности, это семейный бизнес, не так ли? Вот, значит, чем вы занимаетесь. — Она помолчала. — Межсветовой импорт-экспорт. Верно?

— Верно, — кивнул он.

— И вы занимаетесь этим сотни лет.

— Снова в точку, — ободряюще сказал он. — Надо же, сама додумалась.

— Делов-то. — Услыхав специфический шум кофейника, она подняла голову. — А как по-твоему прошел вчерашний вечер?

— По-моему… — Он обратил внимание на то, что она его изучает. — А ты знаешь, что от твоего взгляда становится не по себе?

— Знаю. — Она улыбнулась. — Я тренируюсь перед зеркалом прежде чем брать интервью. Иногда он вынуждает мои жертвы выболтать лишнее. Бывает даже, что впоследствии они видят его в кошмарных снах.

— Ух ты. Не хотел бы я стать твоим врагом, мисс Бекстайн.

— Для тебя — Миц.

Вернулась официантка, неся перед собой поднос с кофе, молоком и сахарницей.

— Если пожелаете еще что-нибудь, зовите, — сказала она и вновь испарилась.

Роланд, сузив глаза, смотрел на Мириам.

— Гляжу на тебя и вспоминаю колледж, — сказал он.

— Ты ходил в колледж? — спросила она. — В смысле, здесь?

— Само собой, — Он положил в эспрессо ложечку желтого сахара.

— А вашим девушкам, судя по всему, это не доступно, — жестко подметила она.

— О, некоторым доступно, — ответил он и подул на кофе. — Во всяком случае, в наши дни, нынешнему поколению. Ольга — ретроградка… Вернее, её отец. Трудно сказать чего добивался герцог, пригласив тебя отобедать с нами, но намедни он что-то там талдычил про культурный шок. Старик проницателен и восприимчив, хватается за самые неожиданные идеи и не дает им развития. Не очень-то удивлюсь, если он тебя просто испытывал. Приглядывался не прорвется ли что наружу под воздействием стресса, или же как ты держишься на людях, используя при этом публику, которую он мог заставить как заткнутся, так и взбелениться, если ему это понадобится.

— Поня-ятно. — Она впервые отхлебнула кофе. — Так что ты изучал?

— На начальной стадии экономику и историю. До Гарварда родители послали меня в Дартмут, — спокойно сказал он. — Первые годы я попросту сходил с ума. Здесь всё совершенно иначе. Старшее поколение просто не может поверить как здесь всё изменилось года этак с 1910-го. Раньше они еще могли прикидываться, что на другой стороне, в этой Америке, просто всё иначе, но не лучше. Как будто ничего не изменилось с тех пор, как в 1720 году наш первый предок ненароком переместился в некий городок в Новой Англии. Однако сейчас они страшатся, что если мы вырастем здесь или же будем проводить здесь слишком много времени, то ни за что не захотим вернуться обратно.

— Станете перебежчиками, вроде как в прежние времена дипломаты и спортсмены из стран коммунистического блока, — подколола Мириам.

— Приблизительно, — кивнул он. — В Клане штаты решают все. Возвращаясь обратно, нам с тобой придется прихватить с собой кое-какие вещички. При каждом пересечении мы переносим всякую всячину — туда-сюда. Таков закон и у тебя должна быть очень веская причина, чтобы его не соблюдать. Здесь есть отдел доставки; ты можешь здесь появляться и исчезать когда пожелаешь, но лишь при одном условии — с каждым визитом ты переносишь туда и обратно почтовый багаж.

— Отдел доставки, — повторила она.

— Да, в подвале. Я покажу тебе после… ох, еды.

Следующие несколько минут они были слишком заняты, чтобы болтать. Мириам признала, что заказанный ею омлет исключительно хорош. Когда она уже допивала свой кофе, Роланд вновь заговорил.

— Мне сегодня нужно выполнить кое-какие поручения босса. Надеюсь, ты не против если я отниму у тебя несколько минут времени, которое ты рассчитывала потратить на свои личные дела?

— Нет, в смысле, не против, ради бога… — Мириам растерялась. — Я не уверена, — медленно добавила она. — У меня не так уж и много дел… Начнем с того, что… ну, я просто хотела понять что мне дозволено и всё такое, понимаешь о чем я?

— У тебя есть какие-то конкретные планы? — поинтересовался Роланд.

— Ну… — Она откинулась назад и задумалась. — У меня есть… была, до того как всё это на меня свалилось, договоренность насчет написания статьи в журнал. Ничего сложного, но для этого нужен мой iMac. И я обязана её написать, если не хочу исчезнуть с лица земли в профессиональном отношении. — Она попыталась улыбнуться. — Пока что не будем зацикливаться на этом вопросе. Я девушка работящая.

Роланд кивнул.

— Ладно. Что кроме этого?

— Ну, подумываю съездить домой. Проверить автоответчик, убедиться, что там всё в порядке, заверить соседей, что со мной всё хорошо, ну и всё такое. — «Убедиться, что они не нашли записанный Поли компакт-диск. Попытаться предупредить её, чтобы не высовывалась». — Я ненадолго, — поспешно добавила она. — Я не подумываю смыться, если ты об этом беспокоишься.

Роланд задумчиво нахмурил брови.

— Слушай, почта и телефон это всё, что тебе нужно? Потому что, если так, то гораздо безопаснее получить всё это по другим каналам. У нас в подвале есть телефонный коммутатор, где мы запросто можем подключиться к твоей линии. Короче, в ближайшее время тебе лучше не появляться у себя дома. Если тебе необходимо что-то забрать, я могу кого-нибудь туда послать, но… — Он пожал плечами.

— Почему? — спросила она.

— Потому. — Он отложил нож, которым намазывал масло. — Мы, э-э… когда внутри Клана наследственный кризис или война, всё обделывается крайне грубо и наскоро. — Он ненадолго замолчал, затем выпалил: — Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из производящих зачистку ненароком тебя пристрелил.

Мириам так и застыла, в ушах застучала кровь.

— Это то, о чем я подумала? — спросила она.

— Да… Твой дом — мишень. Мы его поставили под наблюдение, но ведь всякое может произойти: кто-то зазевается и ты взлетишь на воздух. Внутри, сразу за дверью, растяжка. Дом не может быть безопасным, пока мы не оборудуем доппельгангер, а это займет какое-то время, поскольку выход из него в захолустье, а значит на той стороне понадобится соорудить укрепление, дабы никто не мог переместиться в твою гостиную. У нас ушло несколько дней, чтобы найти тебя, даже имея стул в лесу в качестве указателя. Но если вчера повезло, завтра — может быть нет.

— Вон оно что, — кивнула сама себе Мириам, поглощенная этим новым неприятным обстоятельством. «Значит меня вычислили по стулу?» — А как насчет моей матери?

Вид у Роланда был ошарашенный.

— Но ведь твоя мать…

— Нет, я имею в виду мою приемную мать, — Мириам стиснула зубы. — Женщину, которая вырастила меня как свою собственную дочь, понимаешь? Женщину, которая теперь осталась совсем одна, прикованная к инвалидному креслу. Ей грозит опасность? Потому что если да, то… — она осознала, что почти кричит.

— Сейчас разберемся, — решительно сказал Роланд и достал мобильный телефон. Очевидно, ему и в голову не приходило, что Айрис имеет какое-то значение.

— Действуй, — сказала как отрезала Мириам. — А то я перестану с тобой разговаривать.

— Это ты зря, — серьезно сказал Роланд. — Есть еще кто-нибудь о ком я должен знать? — спросил он её чуть погодя.

Мириам глубоко вздохнула. "Приступим", — подумала она.

— Мой бывший муж снова женился, у него жена и ребенок, — сказала она. — Он в опасности?

Роланд с минуту поразмыслил.

— Он человек простой, — наконец сказал он. — Вы разведены, детей у вас не было. Так что, полагаю, он остается за кадром.

Детей не было. Мириам покачала головой.

— Ты должен рассказать мне всё о ваших правах наследования, — осторожно сказала она. «Ох, час от часу не легче!» Живет в Америке одна двенадцатилетняя девочка (Мириам не знает где именно, а о семье, удочерившей её, знает лишь в общих чертах), которая вполне может унаследовать текущую Мириамову проблему. "Она ведь еще маленькая, — инстинктивно подумала Мириам. — И у нее нет медальона". Правда записи об удочерении хранятся за семью печатями и никто кроме Бена и Айрис не знал о беременности Мириам. Если Семья её не разыщет, то…

— О, всё очень просто, — сказал Роланд с некоторой долей горечи. — В смысле, наследования, э-э, семейного дара? Породистый приплод дают лишь чистокровки. Это уже давно известно. Рецессивное наследование, как выражаются биологи. На той стороне иные, э-э, брачные обычаи, к примеру, позволяются браки между двоюродными братом и сестрой, но, опять же, дети лишенные дара не являются частью Клана. Однако их оставляют в семьях. Они не в доле и формируют внешнюю часть Клана, потому как если двое из них поженятся, кто-то из их детей может унаследовать дар.

Всё это и хорошо, и плохо. С одной стороны, её дочь (которую она не видела с тех пор как родила) ограждена от внимания Семьи и может жить спокойно до тех пор, пока Мириам не привлечет к ней внимание. Если, конечно, Семья, продолжая свои изыскания, не копнет чуть поглубже. С другой стороны…

— Ты хочешь сказать, что мои родители — двоюродные брат и сестра?

— Троюродные племянники, насколько мне известно, — ответил Роланд. — Да, кстати. По законам и обычаям семьи, браки на стороне запрещены. Тебе лучше всегда об этом помнить, ибо это ключевое табу. — Он бросил нервозный взгляд в сторону. — Но ты, возможно, вне опасности, поскольку никто не знает, что ты была здесь замужем и развелась.

Он уставился в стену, но Мириам поняла, что он ни на что не смотрит, просто старается избежать её взгляда. Неприятные воспоминания?

— Иначе возможны последствия. Неприятные последствия.

— Да что ты говоришь. — Она заметила, что её пальцы, сжимавшие кофейную чашечку, побелели. — Итак, подобьем итог: если я попытаюсь слинять, то дядя Ангбард не даст мне житья и, очевидно, он хочет выдать меня замуж за какого-нибудь не слишком близкого родственника.

— Это еще не самое страшное. — Роланд почесал щеку. — Это если Совет не навяжет ему какие-то иные варианты, — пробормотал он.

— Что еще? — спросила Мириам, когда пауза затянулась так, что стало неловко.

— Значит так! — Роланд встряхнулся, выпрямился и принялся возбужденно, ловкими выверенными движениями загибать пальцы. — Мы обязаны подчиняться следующим правилам: во-первых, когда ты прибываешь сюда, ты заходишь в отдел доставки и переносишь в каждом направлении всё, что тебя там ждет. На сей раз тебе выдан бесплатный билет, но больше такое не повторится. Во-вторых, прежде, чем куда-то отправиться, согласовываешь маршрут со Службой безопасности. Возможно, они потребуют, чтобы при тебе был мобильный, пейджер, либо охранник, кроме тех случаев, когда уровень безопасности синий… Синий означает «ниже нуля». Ага, и в-третьих, — он залез во внутренний карман, — герцог предвидел, что ты наверное захочешь скупиться, поэтому попросил меня передать тебе вот это. — С трудом сдерживая улыбку, он протянул ей конверт.

— Гм. — Мириам вскрыла конверт. Внутри лежала неподписанная серебристая карточка «Visa» на её имя. — Это еще что такое?

— Распишись, — он протянул ручку, после чего, довольный собой, наблюдал, как она выводит на обороте завитушки. — Всё твое имущество сейчас на условном депонировании, но ты можешь рассматривать это как ссуду под наследство, которое, надо сказать, довольно велико — Его лицо расплылось в улыбке. — Может Семья и вставляет палки в колеса, но что-что, а деньги можно транжирить беспрепятственно.

— Вот как, — Мириам сунула кредитку в сумочку. — Нет ли еще каких-нибудь посланий от герцога?

— Есть. — Роланд сделал строгое лицо. — Он сказал: передай ей, что кредит ограничен двумя миллионами долларов, так что пусть постарается не спустить всё за раз.

Мириам не по-дамски выругалась.

Он хохотнул.

— Это твои деньги, Мириам… Деньги графини Хельге. Внешнеторговые операции — весьма прибыльное занятие, а твои предки — пионеры в этом деле, да и ты определенно сможешь зарабатывать себе этим на хлеб. Теперь как насчет того, чтобы зайти в отдел доставки, дабы я смог уладить свои дела, после чего, быть может, и ты сможешь сделать всё, что намечала?

* * *

Отдел доставки — полуподвал с бетонной облицовкой и приемными окошками соизмеримыми с большими алюминиевыми чемоданами на колесиках, каковые Семья использовала для почтовых отправлений. Роланд снял со стены планшетку и пробежал глазами.

— Чемоданы. — Она смотрела на них с сомнением, перебирая в уме всевозможные виды контрабанды.

— Да. Помоги мне, возьми один. Ручка зафиксируется, как только он выпустит шасси.

Немного повозившись, Мириам перетянула здоровенный чемодан из помещения в стоявший неподалеку грузовой лифт. Роланд нажал на кнопку, лифт встрепенулся и пополз вверх.

— Что там внутри чемоданов? — спросила она. — Только не говори, что это не мое дело. «Пожалуй, лучше об этом не знать» — подумалось ей — она и так не в силах была избавиться от воспоминаний о происшедшем в кабинете Джо и телефонных угрозах.

— О, ничего противозаконного, — заверил её Роланд. — Всякая всячина, ничего не стоящая в Грюйнмаркте, Соффмаркте и прочих прибрежных королевствах, зато весьма желанная во Внешнем Королевстве — здесь это Калифорния и Орегон. На той стороне отсутствуют железные дороги и аэропорты, а грузоперевозки осуществляются караванами мулов через великие равнины и Скалистые горы, в которых немеренно всевозможных диких племен. Поэтому перевозки занимают несколько месяцев и крайне опасны. Так что мы переправляем товары на эту сторону, тщательно упаковываем и пересылаем экспресс-почтой «Федэкс». Наиболее ценное — послания со штампом Семейной Почты. За то, что мы перевозим их через весь континент всего лишь за неделю, мы оцениваем пересылку на вес золота, во много раз превосходящий их собственный вес. Также мы переправляем разведданые. Члены нашего Клана на западе — семья Ву, ранее известная как Арнесены, породнившаяся с восточными семьями — обменивается с нами сведениями. Координируя наши усилия, мы защищаем наши традиционные торговые пути от крупных разбойных племен вроде апачей. К тому же это помогает нам задействовать бесчисленные рычаги для достижения политических целей. К примеру, если император Внешнего умер и там разгорается борьба за престолонаследство, мы можем дать семье Ву ссуду, которая гарантирует благоприятный исход еще задолго до того, как сама новость о смерти императора дойдет до нас через весь континент.

Выпучив глаза, Мириам пыталась постигнуть смысл сказанного.

— Ты хочешь сказать, что там нет телеграфа? — спросила она.

— Телеграф — это мы, — сообщил он. — Что же касается прочего содержимого этих чемоданов, это, преимущественно, вещи с востока, представляющие ценность на западе. К примеру, индийские алмазы. Они и в Грюйнмаркте довольно дорого стоят, а уж во Внешнем Королевстве их и вовсе не достать — гораздо дешевле перевезти их на барке по Бореальному океану, нежели на джонке — по западному, особенно с тех пор, как монголы отказались торговать с востоком. Опять же пенициллин. Гарантия того, что жена принца не умрет из-за послеродовой горячки стоит дороже горы драгоценных камней.

— А оттуда…

— Все те же послания, дипломатическая переписка. Специи, рубины и гранаты, золото из копален Внешнего Королевства.

Мириам кивнула. Двери лифта раскрылись на площадке подземного гаража и она вышла вслед за Роландом в бетонный лабиринт. На стоянке было припарковано несколько машин, включая длинный черный лимузин «мерседес» и… её собственный заезженный «сатурн». Роланд направился к «мерсу».

— Если хочешь, можешь ездить на своей машине, но только после того, как мы её немного дооборудуем, — сказал он. — Впрочем, ты всегда можешь взять любую из стоящих здесь машин.

Мириам повращала головой и положила глаз на блестящий «ягуар», примостившийся за бетонной колонной. — Просто не верится, — пробормотала она. «Как же это отразится на моей независимости?» — думала она, наблюдая за тем, как Роланд открывает багажник «мерседеса» и грузит в него чемоданы. Кредитка на два миллиона, лежавшая в её сумочке, пьянила сильнее вчерашнего вина, однако казалась нереальной. «Нужно попробовать, — решила она. — Но что если я на это подсяду?»

* * *

Огромный черный «Мерседес» нес в себе тонну брони, встроенной в конструкцию его блестевшего полировкой кузова. Мириам поняла это лишь когда попыталась открыть дверь с пассажирской стороны — тяжеленная; когда же она распахнула её, то увидела, что стекло едва ли не в два дюйма толщиной и с зеленоватым отливом. Она села, пристегнула ремень безопасности и потянула на себя дверь. Та с глухим звуком встала на место, впритирку, словно дверца банковского сейфа.

— Вы и впрямь серьезно опасаетесь нападений, — сдержанно сказала она.

— Не хотелось бы тебя пугать, — сказал Роланд, — но стоимость содержимого этих чемоданов на той стороне эквивалентна двадцати миллионам долларов за каждый. Нам известно о существовании нескольких сотен активных членов семей и, вероятно, есть неизвестные нам, глубоко засекреченные старейшинами с целью иметь превосходство над соперниками в ведущейся внутри Клана конкурентной борьбе. Ты исключение из правил, поскольку засекречена ненароком. Семьи нападают исподтишка, так что если не поостеречься, нас могут взять голыми руками. Молодые люди вроде Винченце… — он пожал плечами — ну, может чуть повзрослее. Притаившись в подворотне. Еще могут установить бомбу или идти за тобой по пятам, пристрелить, а потом ищи ветра в поле. Если на той стороне нет доппельгангера или, скажем, холма на здешнем ровном месте, то их никак не остановишь.

— Двадцать миллионов.

— По очень приблизительному обменному курсу, — сказал Роланд и включил зажигание. Наверху, на выездном пандусе, появился яркий дневной свет, шедший от ворот с электроприводным управлением. Роланд нажал на педаль сцепления и бережно повел «мерседес» вперед. — Впрочем, мы чудесно защищены. Этот автомобиль переоборудовали люди, делавшие машину Эдуарду Шеварнадзе. Президенту Грузии.

— Это должно мне о чем-то сказать? — спросила Мириам.

— Два РПГ-7, противотанковая мина, восемьдесят попаданий из тяжелого пулемета. Пассажиры выжили.

— Надеюсь, мы не столкнемся с таким обращением, — с чувством сказала она, пододвинувшись, чтобы пожать его пальцы.

— Не столкнемся. — Он ответил коротким пожатием, затем дал газу и въехал на пандус. — Но предосторожность не повредит.

Они вынырнули из под земли около Бельмонта и Роланд беспрепятственно выехал на Кембриджскую магистраль, затем свернул на И-95 и въехал в туннель. Они покинули трассу близ «Логан Интернэшнл» и Роланд взял курс на грузовой терминал. Мириам откинулась на черной коже сидения, уперевшись коленями в деревянный приборный щиток. Пахло как в роскошном частном клубе, пьяняще разило деньгами. Ей и раньше доводилось находиться в одном помещении с миллиардерами, не говоря уж о хищной стае венчурных капиталистов, но на этот раз всё было иначе. Большинство известных ей миллиардеров были управленцами, выбившимися из грязи в князи, либо работоголиками, одержимыми и закомплексованными. Роланд же, в отличие от них, был изначально богат — потомственный аристократ, беззастенчивый и выдержанный, как марочное вино. Он никогда не знал каково это быть бедным или даже представителем верхушки среднего класса. На какой-то миг её ослепила черная зависть, но потом она вспомнила о двухмиллионном балласте в её сумочке.

— Роланд, я очень богата? — нервозно спросила она.

— О, непомерно, — вырвалось у него. Он свернул на автостоянку — шлагбаум автоматически поднялся — и остановил машину перед безликим учреждением с вывеской «Федэкс». — Точно не знаю, — добавил он, — но думаю, что твоя доля составляет почти процент от всего кланового имущества. Безусловно, это много-много миллионов.

— О, чудесно, — съязвила она. Затем вдумчивей: — Я смогу разом оплатить все медицинские счета Айрис. Смогу ведь?

— Да. Поможешь мне с чемоданами?

— Если поможешь мне разобраться с медицинскими счетами Айрис. Серьезно.

— Серьезно? Да, я помогу.

Она встала и потянулась, затем подождала пока Роланд выгрузит тяжелые кейсы из багажника. Взяв один, она пошла вслед за Роландом, который подкатил свой к двери, сунул в прорезь магнитную карточку и вошел под бдительным оком камеры наблюдения.

Они прошли в небольшой офис, в котором их ждал мужчина средних лет в белой сорочке и черном галстуке.

— Сегодняшняя партия, — сказал Роланд. — Позвольте представить вам Мириам. Если пройдет нормально, в будущем она сама будет доставлять товар. Мириам, это Джек. В этих краях он заведует пересылкой и таможней.

— Спасибо, сэр, — сказал Джек, вручая Роланду на подпись заполненную ведомость в трех экземплярах. — Обычная формальность, подтверждающая, что я всё получил, — добавил он, поясняя Мириам. С тех пор, как она с головой увязла в этом аристократическом кошмаре, ей еще не попадались такие родные и домашние на вид люди, как лысый, толстый, краснолицый Джек. Мириам ему улыбнулась.

— Так-с, готово, — сказал он, забирая у Роланда бумаги. — Ну, желаю приятно провести время!

— Передавайте привет супруге, — ответил Роланд. — Пойдем, Мириам. Нам пора.

— Пора так пора. — Она вернулась с ним в машину, он завел двигатель и неспеша выехал со стоянки, влившись в транспортное движение промышленного района. — Куда теперь?

— О, заберем чемоданы на обратную ходку и свободны, — сказал он. — Я думал, ты хотела пройтись по магазинам? И уладить какие-то дела? Как насчет провести пару часов на Копли-Плэйс, послоняться в Бэк-Бэй, а потом пообедать?

— Звучит неплохо, — одобрила она.

— Отлично, — Он заехал на очередную стоянку. — Подсобишь мне еще раз?

— А как же.

Они вышли из машины и прошли в очередную контору. Процедура та же, только в обратном порядке: Роланд подписал ворох бумаг и ему выдали два одноликих чемодана из рифленного алюминия, настолько тяжелые, что Мириам свой едва дотащила.

— А теперь в город, — сказал он, после того как погрузил их в багажник. — Почти десять. Тебе хватит времени, чтобы скупиться и вернуться к пяти?

— Конечно же хватит, — она улыбнулась. — Вообще-то, кое в чем мне потребуется твоя помощь. Не желаешь прогуляться?

— С превеликим удовольствием.

* * *

Магазины на Копли-Плэйс не совсем то, что надо, однако все они под одной крышей и в них достаточно всякой всячины для того, чтобы занять Мириам на пару часов. Платиновая карточка не сгорела синим пламенем и даже не перегрелась после того, как Мириам накупила в «Ниман Маркусе» и нескольких менее крикливых магазинах вечерних нарядов и дорогущую сумку на роликах.

После первого получаса Роланд вел себя как все воспитанные гетеросексуальные мужчины — вошел в ступор и лишь улыбался да кивал ей на все, что бы она ему ни показала, прося оценить. На это Мириам и рассчитывала, поскольку на самом деле она вовсе не собиралась набивать свой шифоньер вечерними платьями и дорогостоящим нижним бельем (впрочем, это был приятный побочный эффект), а хотела обналичить кучу денег и потратить их на определенные устройства. Такие как предоплаченный мобильный телефон и крохотный портативный компьютер «Сони» с пакетом программного обеспечения. («Раз уж я не могу вернуться домой, мне теперь понабится что-то для написания статей», — сказала она Роланду, надеясь, что он не сообразит, что здесь полно уцененных товаров вполне для этого пригодных). Её потребительский задор иссяк в магазине спорттоваров, где она приобрела кое-какие инструменты, карманный компас со спутниковой системой местоопределения и аккуратненькую солнечную батарею, которая могла питать её портативный компьютер — она быстренько прикупила её, пока Роланд расхаживал в сторонке, рассматривая дорогое охотничье снаряжение.

Она еще не совсем понимала что будет делать с этой кучей всего, но идеи у нее были. В частности, компакт-диски с подробными картами континентальной части Соединенных Штатов и прочие программы, которые она незаметно прикупила прямо у него под носом, обязательно пригодятся. А даже если и нет… Она решила, что раз уж Ангбард вообразил, будто она бросится скупать всё подряд, словно ошалевший подросток, то ей же будет лучше приучить его к тому, что она скупает все подряд, словно ошалевший подросток. «Таким образом, когда я уймусь, он потеряет одну из ниточек контроля надо мной», — с легким самодовольством подумала она.

После покупки ноутбуков «Сони» двенадцати тысяч долларов как не бывало. Еще быстрее деньги стали улетучиваться когда она переключилась на «Гермес», «Эскада» и менее широкоизвестные бутики. Казалось, что все это не взаправду, а просто какая-то игра с фишками. Одни наряды придется подогнать, другие и вовсе кому-то отдать, но она всё равно их брала. — Кажется это можно подогнать на другой стороне, — нашептывала она Роланду, как бы разъясняя. Он восторженно кивал и она умудрилась на несколько минут оставить его в книжном магазине, чтобы сбегать в расположенный по соседству — куда она и стремилась на самом деле — театральный сэконд-хэнд. Там она приобрела старомодную длинную юбку и английскую блузку, походившие на одежду служанки. «Театралы хреновы, — подумала она. — Как же вы меня выручили!»

Около двух часов дня она смилостивилась над приунывшим Роландом, который каждые десять минут посматривал на часы и плелся за ней следом, словно брошенный пес.

— Порядок, — утешила его она. — Я, считай, уже закончила. Может, как ты и говорил, сначала пообедаем, а уж потом вернемся обратно? Иные из этих нарядов придется перешить, так что мне сперва надо будет заскочить к мадам Розейн, ну а потом мне придется посидеть пару часиков за компом.

— Отлично, — искренне обрадовался Роланд. — Как насчет супа из моллюсков?

Вообще-то Мириам не жаловала морепродукты, но чем приятнее ему, тем выгодней ей.

— Сойдет, — сказала она, буксируя за собой сумку со спасательным набором. — Давайте будем жрать!

Чем и занялись. За едой она внимательно рассматривала Роланда. «На вид лет двадцать восемь, — думала она. — Профиль классический. Дартмут, Гарвард. «Лига плюща», не больше, не меньше». — Она осторожно смерила его взглядом. Гладко выбрит. Отлично выглядит. Вредных привычек не наблюдается, донельзя учтив. «Если бы дело не ограничивалось чисто дружескими отношениями, я бы втюрилась. А может и нет, — думала она. — Собственно, может всё это неспроста? Может Ангбард намеренно свел нас вместе. А может и нет. Надо бы выяснить побольше о скелетах в шкафу Клана и диковинных фруктах, гниющих на ветвях фамильного древа».

И лучше всего сделать это болтая с Роландом за едой.

— Почему дядя заставил тебя морочиться со мной? — в конце концов, спросила она за десертом — восхитительным крем-брюле. — В смысле, какова подноготная? Ты говорил, что он всегда прикидывает на шаг вперед. Почему именно ты?

— Хм-м. — Роланд размешал ложечкой кофе, затем глянул на неё невинными голубыми глазами. — Думаю, ты понимаешь это не хуже меня.

— Ты холост. — Она тут же мысленно пожурила себя: «ах, какая проницательность, мисс Холмс».

— О, если бы только это. — Он невесело улыбнулся. — У нас не сложились отношения.

— Да ну? — Она наклонилась вперед.

— Скажем так: Ангбард держит меня под колпаком. Когда мне исполнилось восемнадцать, меня отдали в колледж, — угрюмо сказал он. — Это было… ну, прямо какое-то откровение. Я проучился там четыре года, затем сразу же в Гарвард. Экономика и история. Я думал, что смогу изменить порядок вещей у себя дома. Но потом решил не возвращаться. Проучившись год с небольшим, я понял, что не могу оставаться здесь полагаясь лишь на свое происхождение: я должен найти работу. Так я и сделал. Учась в колледже я не особо интересовался девушками. — Он поймал её пытливый взгляд. — А равно и парнями.

— И? — «В личное дело: выяснить их отношение к сексу вне брака. Порою секс и брак неотделимы друг от друга». — Что дальше?

— Дальше? — он неуклюже пожал плечами. — Я решил остаться здесь. Поступил в аспирантуру, изучал историю экономического развития Нидерландов. Однажды встретил девушку по имени Джанис. Ну и, как это обычно бывает, одно повлекло за собой другое…

— Ты хотел на ней жениться? — спросила Мириам.

— Небесный отец, нет! — Он выглядел шокированным. — Совет Клана ни за что бы такое не одобрил! Даже если б это был брак лишь для этого мира. Все что я мог, так это купить дом для нас двоих и притворяться, что… — он замолчал, отпил кофе, затем снова отставил чашку. Все это время он избегал пристального взгляда Мириам.

— … ты не хочешь возвращаться, — заключила она.

— Можно совершать переход дважды в день, даже в час, если принимаешь бета-блокаторы, — спокойно сказал он. — Кстати… — Он достал из внутреннего кармана блестящую упаковку с таблетками и подтолкнул к ней по столу. — Они спасают от головной боли. Таким образом можно постоянно передвигаться туда-сюда, пренебрегая своим долгом перед Кланом и семьей, и прожить девять десятых жизни независимо от… от… от…

Мириам терпеливо ждала, пока он овладеет языком.

— Мы с Джан были вместе два года, — успокоившись, сказал он. — Потом нас разлучили.

— Клан. — У неё пересохло во рту. Она беспрерывно вертела упаковкой таблеток, снова и снова перечитывая надпись. — Неужели они…

— Косвенным образом, — осмотрительно перебил он, затем допил кофе. — Понимаешь, она постоянно задавала вопросы. Вопросы, на которые я не мог ответить. Запрещено. Мне велели вернуться домой и жениться на ком-то из высокопоставленных членов Клана, дабы продолжился род. Пусть не сразу, ведь я мужчина и мне дозволено потратить какое-то время на то, чтобы остепениться. В конце концов, если мы будем заключать браки вне Клана, то вымрем за два-три поколения. И деньги быстро иссякнут, потому что вся наша мощь зиждется на положительном рыночном внешнем эффекте… Понимаешь о чем я?

— Да, — ответила она — во рту у неё пересохло, несмотря на кофе, впрочем, она глотала его даже не чувствуя вкуса. — Чем больше вас, тем больше торговых зон между мирами и тем эффективней действует ваша импортно-экспортная система, верно?

— Верно. Мы в популяционной ловушке, поэтому требуется особое разрешение на смешанные браки. Наша позиция довольно неустойчива из-за старинных аристократических родов: многие из них считают нас грязными выскочками, бесправной чернью, потому что мы не можем проследить родословную ни к одному из хетменов норвежского флота, отвоевавшего Грюйнмаркт у осландских племен примерно четыреста-пятьсот столетий назад. Мы снискали расположение Короны, поскольку мы богаты, но и тут мы в тупике — нельзя преуспевать и становиться влиятельными настолько, чтобы представлять угрозу престолу. Разве что кому-то повезет породниться с членом королевской семьи Грюйнмаркта или какого-нибудь соседнего королевства — это единственный путь добиться одобрения Совета на брак с человеком не из нашего Клана.

— Что? Есть и другие королевства? А у них какое происхождение? Я бы сказала, что там средневековые…

— Почти, — кивнул Роланд. — Я изучал этот вопрос. Тебе ведь известно, что в вашем мире феодальный порядок западной Европы, возникший вследствие развала Римской империи, в значительной степени установлен норманнами — натурализовавшимися поселенцами-викингами? Я не совсем уверен, но кажется почти то же самое происхождение объясняет и нашу тамошнюю ситуацию. По этому берегу разбросано несколько королевств. Постепенно эмигранты из бывших стран Священной Империи завоевали старые прибрежные королевства и насадили военную иерархию, дабы защититься от туземных племен. Викинги, но викинги ассимилировавшие Римскую церковь — поклонение священной группе богов, — и кроме того наученные всему тому, что могла предложить раздробленная после падения империи Европа. Лет тридцать назад мы послали на тот берег Атлантики агентов, дабы они исследовали Рим нашего мира: он изнемогал под игом Великого Хана, однако на церковных кострах по-прежнему воздавались жертвы богам. Может, когда нас станет больше мы и откроем торговые пути в Европу, но только не сейчас.

— Э-э, м-да, — кивнула Мириам, онемевшая из-за острого приступа культурной изжоги. «Бред какой-то!» — Ну, а вы? В смысле, Клан. Каким образом вы… мы… вписываемся в эту картину?

— Семьи Клана преимущественно базируются в Грюйнмаркте — здесь это территории штатов Массачусетс, Нью-Йорк и Мэн. Но нам, семьям Клана, жаловали дворянство всего шесть поколений назад и старые землевладельцы никогда не позволяют об этом забыть. Совет Клана уполномочен признать детей любого королевского союза полноправными членами — таким образом третье поколение будет королевским, по крайней мере, титулованным, и одаренным. Но пока еще никому не удалось породниться с королевской семьей — ни в Грюйнмаркте, ни в северных, ни в южных землях.

— На западе же, во Внешнем Королевстве, иная ситуация — там гражданские выборы. И опять шаткое положение. Впрочем, образование-то мы получаем здесь, так что фальсифицировать выборы умеем. Но я, кажется, уже говорил о популяционной ловушке? У Совета длинные руки. От них никуда не денешься. Чтобы всё изменить, одного активного члена в их рядах недостаточно. И лично мне это всё надоело. Я подготовил всеобъемлющую программу реформ, которая смогла бы положить конец их зависимости и начать развитие Грюйнмаркта, однако Совет отверг проект даже не читая. Лишь герцог Ангбард удержал их от того, чтобы они не пошли дальше и не объявили меня ренегатом.

— Проясни, — сказала Мириам, наклонившись вперед. — Ты жил с Джанис до тех пор, пока она не перестала мириться с тем, что ты не рассказываешь ей чем занимаешься по два часа на дню, и с тем, что не знает твоего прошлого, а твои предки, вдобавок, не припугнули тебя женитьбой. Верно?

— Неверно, — сказал он. — Я сказал дяде Ангбарду куда он может засунуть свой ультиматум. — Он ссутулился — воплощенное страдание. — Но она бы ушла в любом случае. Она сама пришла к выводу, что я какой-то гангстер или наркобарон, в общем, какой-то мерзавец. Я пытался, непрестанно пытался, получить разрешение остаться здесь навсегда, постараться загладить свою вину перед ней, чтобы всё вошло в нормальное русло. Но её сбила машина. В полиции сказали, что это несчастный случай, а водитель скрылся с места происшествия.

Он погрузился в молчание — рассказ окончен.

«Ну и дела», — подумала она. Нужные слова никак не приходили на ум.

— Между этими двумя событиями есть связь? Я имею в виду — причинно-следственная?

— Ты имеешь в виду, не убил ли её Клан? — резко спросил он. — Не знаю. Я не проводил расследования. Ежегодно водители, скрывшиеся с места происшествия, сбивают тысячи пешеходов. Она бросила бы меня в любом случае и скорее всего мы никогда бы больше не сошлись. Ну, и, предположим, я бы выяснил, что кто-то из моих родственников в ответе за ее смерть. Тогда что? Мне бы следовало их убить, да? Просто ты не жила в состоянии войны. Поверь мне, когда за спиной, буквально из ниоткуда, появляются наемники, устраняющие людей, приятного мало. Гораздо лучше оставить все как есть.

— Такое впечатление, что заговорил совсем другой человек, — уязвила она.

— Да, так и есть, — он криво улыбнулся. — Наполовину я хладнокровный внешнеторгагент, наполовину заблуждающийся романтик-реформист, полагающий, что Грюйнмаркт можно индустриализировать и развить менее чем за полвека, стоит лишь Клану бросить все свои силы на этот проект. Надеюсь, что герцог прислушается…

— Ладно, он старается держать тебя под колпаком. — Мириам замолчала. — Как он считает, ради твоего же блага.

— Политика, — бросил Роланд, словно ругательство. — Покуда всё на мази, хоть трава не расти! — Он растерянно покачал головой. — В том-то и проблема. Слишком много имущественных прав затрагивается, слишком много напуганных людишек, которые воспринимают любое прогрессивное начинание, нарушающее устоявшиеся схемы семейного бизнеса, как выпад, направленный лично против них. Я уж не говорю о старой аристократии, с которой нас вообще ничто не связывает.

— Он манипулирует тобой, пока решает как тебя приструнить, — предположила Мириам. — Возможно, желает связать определенными узами?

— Вот этого я и боюсь. — Он огляделся, пытаясь пересечься взглядом с официанткой. — Надеюсь, ты понимаешь о чем я, — сказал он.

— Догадываюсь, — сказала она с сожалением. — И если он собирается поступить так с тобой, то что уж говорить обо мне?

* * *

Обратно в пригородный дом они ехали в дружном молчании. С улицы доппельгангерный особняк казался респектабельным филиалом какой-нибудь компании по разработке программного обеспечения или бухгалтерской фирмой. Когда они въехали на пандус, Роланд подал сигнал на пульт дистанционного управления и барьер ушел в потолок. Лишь теперь Мириам заметила насколько он массивен. — Бомбоубежище, да?

— Ну да. — Он проехал по пандусу не останавливаясь, барьер уже опускался. — Мы не можем позволить себе роскошь оказаться здесь в зоне поражения.

— Вот как. — Её пробрал озноб. — Угрозы. Значит все это правда.

— А ты дкмала я тебе очки втирал? — Он припарковался на стоянке рядом с "ягуаром", выключил двигатель, тщательно осмотрелся и открыл дверь.

— Трудно сказать. — Она вышла и потянулась, оглядываясь вокруг. — Гаражная дверь. Вот что нужно, чтобы чувствовать себя как дома.

— Для людей вроде нас дом — это крепость, — сказал он не без горечи. — Помнишь как было с ребенком Линдберг? У нас в сто раз хуже. Нельзя забываться, нельзя расслабляться, нельзя жить нормальной жизнью.

— Я не… — Она глубоко вздохнула. — Я не думаю, что сумею освоится с такой жизнью.

— Хельге… Мириам… — Он замолчал и участливо на неё посмотрел. — Все не так плохо как кажется.

Она молча покачала головой.

— В самом деле. — Он обошел машину и подошел к ней. — Ты ведь не одна. И не одной тебе с этим жить.

— Это как-то… — Она замолчала. — Стесняет. — Он подошел к ней поближе. Мириам шагнула к нему и он довольно сдержанно её обнял.

— Я буду тебе помогать, буду делать все, что смогу, — прошептал он. — Все что захочешь. Только попроси… Все что тебе нужно. — Она ощутила как напряглись мышцы на его спине.

Мириам приникла к нему. Без слов, лишь мысли кипели, бурлили в её голове, ища выражения: «спасибо, — прошептала она, — мне это необходимо». Разнялись.

Роланд тут же шагнул назад и повернулся к багажнику, как будто ничего и не было.

— Всё получится, я гарантирую. — Он открыл багажник. — А пока не поможешь мне с этим? О, да у тебя уже руки заняты.

— Я вот думаю, сможем мы забрать всё за раз?

— Бери что донесешь, — сказал он. — Даже если это какая-то мелочь.

— Что донесу, — сказала она, нагнувшись, чтобы поднять один из вездесущих серебристо-алюминиевых чемоданов на колесиках и собственную здоровенную сумку с покупками.

— Вниз и на ту сторону? — спросил он.

— Хм, — она пожала плечами. — А что, герцог ожидает нас к ужину этим вечером?

— Не слышал ничего подобного.

- Вот и чудненько, — она задумалась. — Тогда нам не обязательно возвращаться сейчас же.

— Н-ну, — он открыл лифтовой затвор. — Боюсь, что обязательно. Видишь ли, мы должны обеспечивать непрерывность почтовых доставок. Две поездки в день — пять дней работаешь, пять отдыхаешь. Таковы правила. — Он жестом пригласил её в лифт, они стали рядышком и лифт стал опускаться.

— Ну ладно, — кивнула она. — Я-то думала, что…

— А не будешь ли ты столь любезна и не отужинаешь ли сегодня со мной? — с внезапной горячностью спросил он. — В неформальной обстановке, естественно, но если пожелаешь, пригласим кого-то еще: думаю, Винченце все равно дурью мается…

Она неопределенно ему улыбнулась, сама себе удивляясь. Закусив губу, постаралась не показать страстного желания.

— Я бы с удовольствием с тобой отобедала, — сказала она. — Но сегодня вечером я занята. Может завтра?

— Хорошо, как скажешь.

На дне шахты он повел её в отдел доставки.

— Что дальше? — спросила она.

— Туда. — Он указал на желтую метку на полу, квадрат примерно три на три фута. — Становись в него, лицом к стене.

— Стала. Что теперь?

— Подними оба чемодана… да-да, знаю — тяжелые, просто ненадолго приподними их над полом, сможешь? Сосредоточься на том шкафчике на стене. Я отвернусь и нажму на кнопку, а ты просто смотри — всё произойдет само собой. Потом выходи из квадрата, да поторопливайся, а я преправлюсь через пару минут: мне еще нужно кое-что забрать.

— А… Ох!

Она увидела как поднялась моторизованная ширма, а за ней появился подсвеченный клубящийся узор от которого у неё всё поплыло перед глазами. Узор будто бы из медальона. Вообще-то, он был в точности таким, как в медальоне и ей почудилось, что она в него проваливается. А потом заболела голова, дико заболела, и она резко осела под весом чемоданов. Вспомнив Роландовы инструкции, она катнула их вперед, заметив, что помещение выглядит совершенно таким же, разве что шкафчик закрыт ширмой, а на стене кое-где виднелись трещины.

— Гм. — Она огляделась. Роланда пока не видно. «Ну-ну», — подумала она.

Мирам задумчиво уставилась на только что доставленные чемоданы, затем подошла к стене с окошком, за которым дожидался еще один, ей не предназначавшийся. Она наклонилась, щелкнула замками, положила его плашмя и подняла крышку. Дыханье сперло. Она сама не знала, что ожидала увидеть. Мириам предполагала, что там золото, бриллианты, свитки, ну, может, антибиотики и компьютеры. Но там было именно то, чего она боялась. Мириам закрыла чемодан и вновь поставила его вертикально, затем вернулась к тем, что принесла и сосредоточилась, стараясь унять лихорадочное сердцебиение и сформировать на лице доброжелательную, слегка застенчивую улыбку, прежде чем этот блестящий реформатор Роланд, этот отзывчивый дружище Роланд, этот лживый паскудный ублюдок Роланд, объявится со своими чемоданами.

«Ну и кого ты хотела обмануть? — горько недоумевала она. — Ты прекрасно понимала, что все это слишком здорово, чтобы быть правдой». Как будто с самого начала не было ясно что где-то кроется подвох.

По иронии судьбы, суть подвоха была прямо перед глазами, как табличка в кабинете окулиста, и поразмыслив, она поняла, что Роланд вовсе ей и не врал. Просто она не спрашивала напрямоту.

Что подпитывает огромное семейное состояние на другой, на её, стороне континента? Ясно, что это не скоростные почтовые доставки — никто ж там не водит по шесть недель караваны мулов через запруженные варварами дикие земли. Нет, это оказание услуг иного рода — предельно высокая стоимость за доставку, малый товарный вес и серьезные сложности с транзитом в урбанистической Америке. Нечто такое, что Семья беспрепятственно может перевозить через свои королевства, перемещаясь по территории континента как заблагорассудится. В Грюйнмаркте они зарабатывают деньги быстро развозя товары по Америке, а в Америке они зарабатывают деньги развозя товары по Грюйнмаркту — пусть очень медленно, зато беспрепятственно. Чемодан содержал запечатанные полиэтиленовые пакеты общим весом около двадцати килограмм и не нужно быть гением с журналистским и медицинским дипломами, чтобы понять: они набиты боливийским порошком.

Мириам вспомнила о её совместном с Поли расследовании и теперь не знала плакать ей или смеяться. Она выбрала третий вариант: подняла свой чемодан и направилась к лифту, насвистывая песню Брехта «Спрос и предложение».

«Мало того, что моя вновь обретенная семья средневековые мироходцы, так они еще и наркобароны, — осознала она. — Что же мне теперь делать, черт побери?»

 

Прибавка в семействе

Запершись в покоях наедине с собой, Мириам принялась распаковывать набитый покупками чемодан. По прибытии она обнаружила, что служанки находятся в состоянии близком к истерике: «Госпожа! Герцог! Он желает вас видеть завтра с утра!» Кончилось тем, что Мириам выгнала всех, кроме Мэг, самой старшей, которую усадила, дабы потолковать с ней в спокойной обстановке.

— Я не привыкла к тому, что вокруг да около постоянно шныряют слуги, — без обиняков начала она. — Я понимаю, что никуда от вас не денешься, но я хочу, чтобы вы не попадались мне на глаза. Попросите электрика, чтобы провел мне звонок, дабы в случае надобности я могла вас вызвать. Я не возражаю если челядь будет прибирать покои в мое отсутствие, но я не желаю все время находиться в вашем окружении. Это выполнимо? — Мэг кивнула, но вид у не был озадаченный. — Вопросы есть? — спросила Мириам.

— Нет, мэм, — ответила Мэг. Но весь её вид говорил о том, что поведение Мириам кажется ей весьма необычным.

Мириам вздохнула и указала на дверь. «Может следует обходиться с ними как с отельной прислугой…»

— Я бы хотела, чтобы часа через три мне принесли что-нибудь поесть: достаточно подноса с холодными закусками и чайничка с заваркой. Далее, мне бы не хотелось снова увидеть здесь кого-нибудь ночью и вообще попрошу меня не беспокоить. Всё ясно?

— Да-с. — Мэг быстро поклонилась и дала дёру.

«Отлично, значит вот как надо», — подумала Мириам. Это весьма кстати, потому что ей как раз нужно провернуть одно дельце подальше от чужих глаз.

Через пятнадцать минут Мириам расставила по местам всю свою поклажу. Новый портативный компьютер, подключенный к батарее, примостился на трюмо, рядом со стопкой запечатанных дисков с программами. Новые наряды висели ожидая швеи, на тот случай, если у Мириам найдется время на подгонку. А спасательный набор — как она его окрестила — затасован в чемодан, который она задвинула в дальний угол шифоньера.

— На заметку. — Она достала диктофон и побрела в ванную. Там ей думалось лучше всего. По крайней мере холодный белый кафель и мелкозернистый мрамор не усугубляли невыносимую головную боль, мучившую её всю последнюю неделю. Плюс душ — его можно открутить, чтоб шумело. — Когда в следующий раз выберусь на ту сторону, прикуплю прибор для выявления «жучков». Также следует попробовать бета-блокаторы. Глянуть в справочнике какие бывают побочные эффекты. Интересно, у них тут есть опытный доктор? Или какая-нибудь поликлиника? Впрочем, неважно.

Она сглотнула. — Новая запись. Нужно приобрести и установить на комп программу голосового распознавания текста, чтобы можно было транскрибировать этот дневник. Э-э… Роланд и семейный бизнес натолкнули меня на одну мысль. — «Это преуменьшение века», — сказала она себе. — Они… вот черт! Они не медельинский картель, но возможно перевозят немало их продукции. Это семейный бизнес, вернее, дело целой грядки семей, переопылившихся между собой ввиду наследственного фактора и образовавших Клан — деловую всеорганизующую структуру. Допускаю, что до наркотических веществ они занимались контрабандой золота или драгоценных камней. Куча доводов против смешанных браков — настоящая омерта, кодекс молчания как побочный эффект их социального статуса. В этом мире они дворяне с большими перспективами, негоцианты, стремящиеся породниться с королевской семьей. В моем же мире они гангстеры. Мафиозные семьи, но без сицилийской родни.

Она нажала на паузу.

«Итак, я принцесса мафии. К слову о том, что с братвой лучше не связываться! И что мне теперь делать?»

Она сняла с паузы и поймала себя на том, что в смятении ходит взад-вперед. — Это грязные деньги. Но так ли это? Если у этого народа есть правительство, которое считает контрабанду кокаина и героина вполне легальным занятием, значит ли это что всё это законно? Сам черт ногу сломит. Даже если вынести за рамки проблемы этический вопрос, даже если считать тотальную борьбу с наркотиками перегибом, вроде сухого закона двадцатых годов — все равно сплошная головная боль. — Она помассировала пульсирующий лоб. — Мне и впрямь следует поговорить с Айрис. Она направит меня на путь истинный…

Она прислонилась лбом к прохладному кафелю, рядом с зеркалом, висевшим над умывальником. — Проблема в том, что я не могу от них отвязаться. Не могу вот так вот взять и уйти — хлопнуть дверью и вернуться к своей жизни в Кембридже. Не поможет и правительство, даже если спрячет меня так глубоко, куда и солнце не заглянет. Клан не будет подвергать себя риску и надеяться, что я не проболтаюсь. Теперь, когда я об этом подумала, мне даже удивительно, что они оставили в покое Роланда несмотря на то, что он сделал. Но есть одно но. Если верить ему, то Ангбард держит его на коротком поводке. В таком случае, что уготовано мне: короткий поводок или же строгий ошейник?

Она вполне могла себе представить как и в какой последовательности будут разворачиваться события, если она пойдет в ФБР и покажет им все, что у нее имеется — можно еще и с мешком кокаина вдобавок, а можно и без. «Еще можно с Полиным компакт-диском, на котором записаны результаты наших совместных изысканий, — пришло Мириам в голову и она выпрямилась. — Вот черт!». Наклевывалось предположение: шайке наркоторговцев приходится как-то отмывать доходы, не так ли? А деятельность «Бифэйз» и «Протеом» вполне законна, и Клан определенно искушен в такого рода делах… А значит, если интуиция её не подводит — Поли нарыла сведения о капиталовложениях вновь обретенной семейки Мириам.

Поначалу она столкнется с недоверием. Постепенно фэбээровцы поймут, что журналистка преподносит им наркоторговцев столетия. Стремительное обострение ситуации, предложение программы защиты свидетелей, плюс ко всему, их реакция на продемонстрированную ею способность проходить сквозь стены. Из побочных сценариев: как только в ФБР поймут, что они не в состоянии защитить от убийц из другого мира не то что её, а даже себя — слепая паника и принятие скоропалительных решений.

— Если семьи вздумают атаковать Соединенные Штаты изнутри, то "Эль-Каида" в сравнении с ними покажется кучкой дилетантов, — пораженно бубнела она в диктофон. — Они могут использовать в своих целях админресурс, потому что на этой стороне они заправляют всем. Но делает ли их это правительством? Или же они настолько ему подобны, что и разницы никакой нет? Они богаты и могуществены и на той стороне. Еще одно поколение и, глядишь, они запустят свои пальцы в пирог Белого дома. Вполне возможно. Они зарабатывают на контрабанде и у них врожденный иммунитет к тюремному заключению. Единственное, что может нанести им ущерб, это решение Конгресса легализовать все виды наркотиков. Тогда цены резко упадут и наркотики можно будет провозить законно. А может именно семьи и развязали антинаркотическую кампанию? Продажные политики потребовали организовать приграничные патрули и ввести ряд жестких ограничений, направленных против рядовых контрабандистов? Уничтожив конкурентов, семьи взвинтили цены — всё по закону спроса и предложения. Проклятье.

Содрогаясь, она выключила диктофон и отложила в сторону. Все это действительно имело смысл. «Я сижу на новостном сюжете, по сравнению с которым атака на башни Всемирного Торгового Центра покажется пятиминутным развлечением, — поняла она, ощутив внезапную слабость. — Вернее, я нахожусь в самом сердце сюжета. Что же мне делать?»

В этот самый момент в гостиной зазвонил телефон.

Трудно изжить старые привычки, поэтому Мириам моментально вылетела из ванной — выработанный годами журналистский рефлекс на редакторский звонок. Она подняла трубку не сразу заметив, что на аппарате нет кнопок и не было никаких явных свидетельств тому, что возможен звонок извне.

— Да?

— Мириам?

Она разочарованно застыла.

— Роланд, — холодно сказала она.

— Ты заперла дверь и отослала горничных. Я хотел удостовериться, что у тебя всё хорошо.

— Всё хорошо. — Она тщательно взвешивала каждое слово. — Нет, не всё, Роланд. Я заглянула в чемодан. Другой, уже стоявший в почтовом отделении. — Её грудь сдавило. Он лгал ей, но, с другой стороны, она и сама немало утаивала…

Пауза.

— Я знаю. Это было испытание. Вопрос был лишь в том, какой именно чемодан ты откроешь. Не знаю в чем разница, но мне велели предоставить тебе такую возможность. Чтобы ты сама всё выяснила. «Как веревочке не виться…» — сказал герцог. Что ж, вот ты и в курсе дела.

— В курсе какого дела? — прямо спросила она. — В курсе того, что Ангбард коварный интриган или в курсе вашей мерзкой семейной тайны?

— И то и другое. — Роланд ждал ее реакции.

— Такое чувство, что меня поимели, — спокойно сказала она. — И меня это бесит. Собственно, я пока не знаю что и думать. Дело вовсе не в наркотиках: уж на этот счет я никогда не заблуждалась. Я достаточно смыслю в фармакологии, чтобы видеть разницу между пропагандой и реальностью. На медпрактике я навидалась как жертв передозировки, так и запойных пьяниц и людей, выкашливающих пораженные раком легкие, поэтому прекрасно знаю, что дело вовсе не в том легальны наркотики или нет, а в том что последствия от них одинаковы. Но вот это манипулирование… Есть на той стороне кино, называется «Крестный отец». Смотрел?

— Да. Прямо в яблочко. — В его тоне сквозил юморок. — Кстати, дон Корлеоне просил меня передать, что завтра ровно в десять он ждет тебя в своем кабинете. — Его тон внезапно посерьезнел: — Пожалуйста, не кричи на него. Думаю, это еще одно испытание, но я не знаю в чем его суть… Как бы там ни было, он может быть крайне опасным. Я бы не хотел, чтобы ты пострадала, Мириам. Или Хельге, как он тебя величает. Но для меня ты — Мириам. Слушайся его, это для твоего же блага, не обсуждай прямой приказ. Ангбард гораздо опаснее, чем кажется и если он решит, что ты ему мешаешь, он может пренебречь верностью семье, поскольку прежде всего он предан Клану и только ему. Ты близкая родственница, но Клан, по закону семей, на первом месте. Просто соберись и помни, что у тебя гораздо больше влияния, чем ты себе представляешь. Он захочет устроить тебе надежный брачный союз, как для твоей же безопасности — в память о своей сводной сестре, — так и для того, чтобы упрочить свою собственную позицию. Если не выйдет, он будет делать вид, что не замечает тебя, но лишь до тех пор, пока ты подчиняешься приказам. Ты понимаешь о чем я?

— Да. — Её сердце заколотилось. — Что ж, этого следовало ожидать.

— Чего?

— Золушка хренова. Ладно, это я так. Роланд, я ведь не дура. Мне нужно время поразмыслить, вот и всё. Я зла на тебя, но не за что-то конкретно, а в общем. Я не из тех зверушек, которых можно приручить. Я поняла всё, что ты сказал. Но и ты меня пойми.

— Да. — Пауза. — Кажется, я тебя понимаю. Я тоже зол.

— Ах неужели? — полуехидно спросила она.

— Да. — На этот раз длительная пауза. — Мне нравится твое чувство юмора, но если ты его не попридержишь, оно доведет тебя до беды. Здешние люди на сарказм отвечают гарротой. Пытаться изменить Клан изнутри — непосильно.

— Счастливо. — Она спешно повесила трубку и надолго застыла у телефона — за ребрами глухо стучало сердце, в такт ему пульсировала головная боль. В носу засел запах кожаных автомобильных сидений, в голове — Роландова ухмылочка за ланчем. «Герцогские приказы, — подумала она. — Чья бы корова мычала».

Ей удалось оторваться от телефона и вернуться в спальню, где на тумбочке, рядом со стопкой дисков и внешним ДВД-приводом, гнездился крохотный компьютер-пикчербук. Программ для установки хватало. Она перетасовала диски, содержавшие рельефные карты Северной Америки, электронную фармацевтическую энциклопедию и мультимедийную историю династии Медичи. Мириам положила их рядом с книгой по истории средних веков и прочими относящимися к делу учебниками.

Едва сделав черновой набросок заказанной Стивом статьи, она принялась за установку программ. После чего провела ночь за зубрежкой, пичкая себя сведениями о династиях великих средневековых негоциантов. Чем быстрее она справится со сложившейся ситуацией, тем лучше…

* * *

Забрезжило новое утро — воскресное, погожее и холодное. Мириам устало протерла глаза и откинула простыни, напустив холодного воздуху. «Похоже, я к этому привыкаю, — сонно подумала она. — Охо-хо».

Она глянула на часы и обнаружила, что намеченная на десять часов встреча с герцогом Ангбардом тревожно близка. — Черт! — воскликнула она и с удовольствием отметила, что на это восклицание не сбежались служанки. Более того, во внешних покоях тоже никого, лишь кружка крепкого кофе, испускавшя пар, и лоток с грудой круассанов — всё как она и просила. «Привычный уровень гостиничного обслуживания», — тихо пробормотала она и ринулась в ванную. Компьютер с ночи оставался включенным, на экране мелькала заставка.

Мириам прикидывала что надеть на встречу с герцогом. После минутного размышления она оделась консервативно, выбрав костюм с жакетом без воротника, застегивавшимся под самое горло. «Думай по-средневековому, — твердила она себе. — Скромно, по-женски, непровокативно». Цветовой штрих — яркий шелковый шарф вокруг шеи. «Скрытничай». И помни, что сказал Роланд, не перечь старому пердуну открыто. Во всяком случае — пока что. Где и как найти рычаги воздействия — вопрос вопросов и ему наступает на пятки следующий, дополнительный вопрос: как и когда применить их, чтобы припереть его к стенке; впрочем она сомневалась, что отыщет такие инструменты, живя в его доме как гостья, если не сказать: ценная узница. Оттого, что она чем-то обязана влиятельному человеку, стало гадко во рту.

Однако у нее была одна вещь, при помощи которой запросто можно сравнять счет — очень мощный уравнитель. В завершение ансамбля Мириам выбрала маленькую черную косметичку, явно слишком малую для ношения пистолета или чего-либо угрожающего. Внутрь она положила немного: тюбик губной помады, несколько салфеток и поставленный на запись диктофон.

Выйдя в коридор, Мириам отметила, что сегодня дверь номера с ней заодно. Дорогу в герцогские покои она помнила. Мириам миновала двух прилежных служанок, полировавших медные ручки дверей и лакея, возникшего, дабы заменить цветы на одном из декоративных столиков. Все они с поклоном посторонились и Мириам, кивнув им в ответ, быстро прошмыгнула мимо. Казалось, весь дворец отходил ото сна, как будто внезапно вернули к жизни его намедни усыпленных обитателей.

Она подошла к внешней двери герцогской канцелярии и остановилась. Две большие сомкнутые створки, а за ними комната. Она перевела дыхание и нажала на кнопку.

— Вер их? — донесся сквозь небольшие помехи голос — видимо где-то отошел проводок.

— Это Мириам… Хельге. Кажется герцог хотел со мной побеседовать, — сказала она в переговорное устройство.

— Войдите. — Замок отрывисто клацнул и Мириам толкнула дверь. Поразительно тяжелая, словно обшитая листовой сталью дверь плавно за ней захлопнулась.

Зловещий секретарь ожидал за большим письменным столом. В одной лишь рубашке — пиджак напялен на спинку стула. На сей раз Мириам заметила на столе стопку бумаг. Некоторые походили на квитанции почты «Федэкс», другие — на обычные письма.

— Хельге. Мириам. — Маттиас почти что дружелюбно кивнул.

— Да.

«Почему он меня так нервирует?» — удивилась она. Может это из-за выставленной напоказ наплечной кобуры? А может из-за его манеры не смотреть прямо в глаза, а постоянно шарить ими по тебе и по сторонам?

— Вам назначено, — сказал он. — Однако прежде чем выйти, вам следовало позвонить. Мы бы выслали вам свиту.

— Свиту? — переспросила Мириам. — На что мне свита?

Его брови взметнулись от удивления.

— Как это на что? Вы ведь дама с положением и заслуживаете свиту. Показываться без таковой на людях — манкировка. Опять же, кто угодно может воспользоваться отсутствием свиты и приблизиться к вам.

— Угу. Я над этим подумаю. — Она кивнула на дверь кабинета. — Он у себя?

— Минуточку. — Маттиас встал и постучал в дверь. Последовал неразборчивый обмен репликами. Маттиас приоткрыл дверь и пригласил Мириам внутрь. — Можете войти, — сказал он с бесстрастным выражением лица. По мере того как она проходила мимо его стола, он передвигался, прикрывая телом лежавшие там бумаги.

Мириам, сделав вид, что ничего не заметила, вошла в львиное логово. Как и в прошлый раз, герцог Ангбард сидел за своим письменным столом у окна, так что глядя на него ей приходилось щуриться. Однако на этот раз в кабинете больше никого не было и он поднялся, дабы её поприветствовать.

— Ах, Мириам, драгоценная моя племянница. Добро пожаловать.

«Старается играть роль доброго дядюшки», — решила она и, подойдя к столу, тепло улыбнулась в ответ.

— Дядя. Ой, я не знакома с надлежащей формой обращения. Надеюсь, вы не против если я буду называть вас Ангбард?

— Не буду, если мы общаемся с глазу на глаз, — снизошел он до благожелательной улыбки. — Но на публике вам подобает обращаться ко мне «ваше превосходительство» или «дядя», в зависимости от обстановки: официальной или неформальной. Садитесь, пожалуйста.

— Благодарю. — Она села напротив него, после чего сел и он. На этот раз он был в другом первоклассном костюме консервативного покроя и — как тут не заметишь — со шпагой. Какой-то изогнутой, видимо саблей. Что касается режущих предметов, то Мириам была на короткой ноге лишь со скальпелями. — Так о чем вы хотели со мной побеседовать?

— Да много о чем. — Широким жестом он обвел с полмира. — Здесь не принято, начав беседу, тут же переходить к делу, но насколько я осведомлен, вы привыкли к стремительному темпу жизни. — Он откинулся в кресле, на лицо легла тень. — Роланд сказал, что вы вскрыли второй чемодан, — быстро произнес он. — Что вы на это скажете?

«Вот он момент истины», — подумала Мириам откинувшись на спинку стула, тем самым сознательно копируя позу герцога. — Скажу, что лишь идиот позволит втянуть себя в деловую структуру не поинтересовавшись чем та занимается, — медленно произнесла она. — К тому же никто не запрещал мне заглядывать. Кстати, если вы заметили, мы беседуем о том, что известно лишь Роланду. Как это, по-вашему, называется?

— Это называется высокий уровень безопасности, — ответил он по минутному размышлению. — Итак. Что вы думаете об этом бизнесе? И своем положении?

— Что ж, это логичное занятие для семей, оказавшихся в том положении, в котором, очевидно, и пребывают наши, — сказала она, вовсю стараясь не говорить двусмысленно. — И я прекрасно понимаю зачем понадобилось испытывать нового… э-э… члена семьи. Что касается бизнеса — он хорошо поставлен и ведется эффективно. — Она пожала плечами и поборола соблазн добавить: «хотя как для семейного концерна восемнадцатого столетия — состояние дел все еще на уровне средних веков…» — И вряд ли мне стоит у вас спрашивать откуда взялась платиновая карточка, верно?

— Разумеется, — отрезал герцог. — Однако вы, я вижу, четко осознаете свое положение. — Внезапно кожа вокруг его глаз натянулась. — Вы употребляете наркотики? — спросил он.

— Я? — Она рассмеялась, мысленно сложив пальцы крестиком. — Нет! Даже не пробовала.

«Во всяком случае, — подумала она, — ни героин, ни крэк. Господи, лишь бы он не спросил о каких-то других». Как и многие студенты она баловалась марихуаной — но когда это было! Опять же вряд ли он из тех, кто считает кофе, сигареты и виски наркотиками.

— Одобряю, — серьезно сказал он. — Большинство наркоманов неосторожны и не в состоянии хранить тайны. Плохо для дела.

— Трезвость — залог здоровья, — заявила она и, раззадорившись, кивнула, но тут же спохватилась — не перестаралась ли? — ибо поймала на себе его неодобрительный взгляд. «Оп-па, пять стаканов вина», — вспомнила она и самоосуждающе пожала плечами. Взгляд Ангбарда чуть смягчился.

— У вас лукавый язык вашей матери, — заметил он. — Однако я вызвал вас не для того, чтобы выслушивать ваши соображения о деловых качествах нашей семьи. Уверен, что Роланд заполнил некоторые лакуны в вашем образовании, однако вам предстоит еще многому научиться, например, овладеть высоким штилем. На исправление изъянов речи уйдет немало времени. Полагаю, в равной степени он не вдавался и в подробности относительно вашего текущего положения в Клане. Сие верно?

Мириам наморщила лоб.

— Он сказал, что я богата и занимаю очень высокое положение. Но да, в подробности не вдавался. А почему?

— Что ж, — сказал герцог, — похоже, мне следует всё объяснить, пока не поздно. Видите ли, вы в уникальном положении, я бы сказал: вдвойне уникальном.

— Да вы что? А именно? — живо спросила она. «В положении «женщина снизу», что ли?..»

— Вы уже знаете, что Клан состоит из пяти семей, — начал Ангбард. — Это Лофстромы — старейшая семья, Торольды, Хьорты, Ву, Арнесены и Хьялмары. Да-да, я знаю, выходит что шесть. Фамилия не обязательно указывает на родословную. Все семьи — потомки детей Ангмара Лофстрома, нашего патриарха. У него было много детей, но в их жилах текла разреженная кровь — лишь после того как их дети переженились и у его праправнуков проявился фамильный дар, мы смогли объединиться и основать Клан.

Он прочистил горло.

— Имя Ву не родовое. Его принял второй сын по линии Арнесенов, который около ста двадцати лет назад переселился во Внешнее Королевство, за две тысячи миль на запад. Смысл был в том, чтобы члены семьи Ву стали нашими поверенными на западе и торговали с нами на взаимовыгодных условиях посредством железнодорожного пути «Юнион Пасифик». Кстати, то была не первая попытка. Марк, младший сын Ангмара Старейшего, пытался пересечь дикие земли и раньше, но это ни к чему не привело — Марк бесследно исчез. Таким образом, у нас имеются филиалы на противоположных берегах континента. Перейдем к истории других династий. Итак, первоначально было семь родов… но что-то я отклонился от темы.

— Но как эта система функционирует? — спросила Мириам. — Этот возникший в итоге Клан?

— Клан — это не то, что вы бы назвали компанией с ограниченной ответственностью. Клан — это товарищество. Семейная фирма, если хотите. Понимаете, все наши земли, богатства и титулы находятся под опекой Клана, каковой и управляет их совокупностью, получая доход от всех наших предприятий. Клан использует тех, у кого есть мироходческий дар, то бишь членов внутренних семей. Клан устраивает либо одобряет браки, сочетая семьи на протяжении поколений, при этом остерегаясь как вырождения, так и супружеских отношений между близкими родственниками. Он также контролирует внешние семьи — людей обделенных талантом, способных, однако, явить на свет одаренное потомство — и подыскивает для них работу здесь. Например, Маттиас никак не сможет попасть в Бостон без посторонней помощи, зато у него талант к обеспечению безопасности и упарвлению наиболее совершенным и сокрушительным военным потенциалом. Мы насчитываем около пятисот мироходцев и около двух тысяч полукровок низшего ранга во внешних семьях.

Он кашлянул.

— Одно железное правило — члены одной родословной линии обязаны сочетаться браком с членами другой, иначе за одно лишь поколение кровь разредится. Исключения допускаются лишь с заблаговременного дозволения Совета, например, он может одобрить внеклановый альянс цель которого породниться со знатью. Второе железное правило — наследство принадлежит всем пайщикам Клана, а не отдельной семье или родословной линии. Если ты умираешь, твои дети наследуют то, что выделит им Клан, ибо все имущество, которым ты обладаешь — клановое, оно не принадлежит лично тебе, поскольку без Клана ты бы ничего не достиг. Эта система предполагает поощрение сотрудничества и как правило функционирует успешно, однако есть исключения. Шестьдесят лет назад Клан расколола межродовая война — Ву и Хьорты против Торольдов, Лофстромов, Арнесенов и Хьялмаров. С чего все началось неизвестно — те, кто знал погибли в самом начале — но мое личное предположение таково: семью Ву, стремившуюся воцариться во Внешнем Королевстве и ввязавшуюся в придворные интриги, дворец рассматривал как угрозу и обратил против нас. В любом случае, то был кровавый период истории. За время войны численность отмеченных даром упала примерно с тысячи до менее чем двухсот. Война завершилась тридцать пять лет назад договором о заключении брака между Патрицией Лофстром-Торольд и Альфредом Ву. Патриция была моей сводной сестрой и я унаследовал имущество Лофстромов.

Он замолчал, чтобы прочистить горло.

— Теперь смерть твоей матери подтверждена, хотя ни её, ни Альфредова тела не нашли. Поскольку с тех самых пор претендентов на долю Торольдов и Хьортов не было, всё их имущество перешло под опеку Короны.

— Короны?

— Да, королевской семьи, — раздраженно сказал он. — Знаю, знаю, у вас там нет ничего подобного, а вот мы здесь вынуждены с ними мириться, а от них только и жди всяких неприятностей!

— Ага, кажется я начинаю понимать. — Она скрестила лодыжки. — Короче так. Немалая доля клановых активов находится под контролем внешней стороны, которой известно кто вы и что вы. И тут возникаю я, отличное средство для возвращения всего состояния в распоряжение семьи. Правильно?

— Правильно, но при одном условии: если прежде вас никто не убьет, — сказал он.

— Минуточку! Отсюда поподробнее, — она наклонилась вперед. — Кто это может сделать? И почему?

— О, заинтересованных сторон много, — сказал Ангбард с явным удовольствием, отчего Мириам стало не по себе. — Корона, дабы удержать в своих лапах чуть ли не десятую часть наших предприятий и доходов от них, при этом не вступая в открытую войну со своей наиболее влиятельной знатью. Те, кто убил Патрицию и по той же причине. Кто-нибудь из младших членов семей Хьортов и Торольдов, питающих надежду на то, что в случае отсутствия претендента их семьи восстановят в праве наследования и они получат причитающиеся им доли выморочного имущества. И, наконец, Администрация по контролю за применением законов о наркотиках.

— А они что здесь делают?

— Они — ничего. Просто я упомянул их как еще одну сторону, которая тотчас же проникнется к вам неприязнью, едва лишь они поймут во что им выльется ваше существование. — Он грустно улыбнулся. — Если желаете, считайте это испытанием.

— Ясненько, — она сглотнула. «Спасибо, я и сама давно догадалась». — Кажется я понимаю куда вы клоните. Дядя, один вопрос.

— Задавайте, не стесняйтесь.

— Роланд. У него есть мотив?

Мириам аж вздрогнула, так громко рассмеялся Ангбард.

— Роланд-мечтатель? — Он откинулся в кресле. — Роланд, пытавшийся уговорить всех нас отписать свои земли крестьянам и основать банковскую систему, дабы ссужать им деньги? Мятежный Роланд? Он потерял все возможное доверие, отказавшись играть по заведенным правилам. Думаю, Роланд Лофстром подходящая пара для Ольги Торольд. Она станет ему славной женой, остудит его пыл, что весьма необходимо, ввиду его склонности к разрушению. Раз уж он впрягся в клановую упряжку, пройдет время и он пересмотрит какие-то свои идеи, но даже когда он остепенится, Совет не станет воспринимать его всерьез, ибо ввиду его мальчишеских бунтов, любые представленные им реформистские идеи, насколько бы обоснованными они ни были, автоматически квалифицируются как ничего не стоящие. Позорная участь. Меж тем, вы — моя прямая племянница. Ваша мать Патриция — дочь первой жены моего отца. Роланд же, напротив, сын моего сводного брата, от третьей жены моего отца. Он вам не кровный родственник, по крайней мере, в пределах четырех поколений. Три жены, три ребенка, три скандала! Да, отец сделал всё, дабы усложнить нам жизнь…

— Как бы там ни было, Роланд создаст еще одно родосплетение — Торольд-Лофстромов, с которым придется считаться любому из моих наследников, однако сам по себе Роланд никакой роли не играет и ваша смерть ему не корысть. Собственно, он и узнал о вашем существовании раньше всех, поскольку это совершенно безопасно.

Мириам помотала головой. Генеалогическая куролесица совершенно её запутала, а из разговора она не вынесла ничего, кроме смутного впечатления о кровосмешениях и браках по расчету.

— А вы интересовались мнением Ольги? — спросила она.

— Зачем же? Во благо Клана она сделает всё, что ей велят. Непорочное дитя.

— А, ну тогда все в порядке, — сказала Мириам слегка кивнув и закусив щеку, дабы сохранить невозмутимое выражение лица.

— Что опять же наводит на мысли о вас, — кивнул Ангбард. — Безусловно, вас непорочным дитятей не назовешь. Я бы сказал, что вы дама искушенная и весьма смышленная. К этому я отношусь с одобрением. Однако, надеюсь, я достаточно ясно дал вам понять, что ваше будущее неразрывно связано с Кланом. Уйти в тень на той стороне вам не удастся — ваши враги найдут вас, хотите вы того или нет. А равно вам не удастся найти покровителя, не став на чью-либо сторону.

— Я поняла, — изрекла она, чеканя каждое слово.

— Думаю, прежде, чем продолжать эту дискуссию, вам следует ознакомиться с другими семьями, — сказал Ангбард, не обращая внимания на холодность её тона. — Так уж совпало, что Ольгу высылают сроком на три месяца засвидетельствовать своим присутствием почтение одной королевской особе, каковая — снова-таки совпадение — нашим родственником не является. В общем, на данном этапе весьма кстати, что вы вместе с Ольгой дебютируете при королевском дворе и перед той частью Клана, каковая базируется в столице. Наверняка ваше присутствие выманит затаившуюся шваль, причем этот, э-э, процесс будет подконтрольным. Между тем, вы не будете предоставлены сами себе и без поддержки не останетесь, зато весть о вас разнесется среди знати еще за семь месяцев до ежегодного великого собора в Белтайгне. Ольга сможет ответить на все вопросы касательно родственных уз, участия в доле и соблюдения этикета и начнет вас учить языку. До тех пор, пока вы полностью не освоитесь, я не возлагаю на вас обязательств по заключению немедленного брака.

— Ясно. Короче, выезд в свет, ко двору короля, с целью подыскать себе муженька, который придется вам по душе. И сколько мне отводится времени? — спросила Мириам с деланной веселостью, маскировавшей нарастающий гнев. — Я так понимаю, вы намерены широко меня экспонировать?

— Экипаж с Ольгой отбывает утром, — сообщил Ангбард. — Вы едете с ней, а по прибытии ко двору Ньехвейна, она поможет вам подобрать фрейлин; то будут не обычные служанки, вроде здешних, а члены семьи, но из низшего сословия. К слову, горничные уже пакуют ваши чемоданы. — Он посмотрел на неё с неприятной ледяной ухмылкой. — Если угодно, считайте это испытанием. Вы ведь понимаете, что сие для вашего же блага? — спросил он.

— О, я понимаю, — сказала Мириам и ответила ему сладенькой, словно карамель с цианидом, улыбочкой. — Отлично всё понимаю, где уж тут не понять.

* * *

Мириам вежливо отклонила герцогское предложение отобедать и, едва сдерживая гнев, вернулась в свои покои. Её настроение отнюдь не улучшилось, когда она обнаружила, что служанки упаковали почти всю её одежду в тяжеленные деревянные сундуки.

— Гадство! — рыкнула она в зеркало в ванной. — Сие для вашего же блага, вы ведь понимаете? — вполголоса пробурчала она. — Ах, какие же мы заботливые… Ублюдок.

«Убойный ублюдок», — напомнил ей слабенький внутренний голос. По словам Роланда, герцог Ангбард изрядно преуспел в человекоубийстве. Неотвязно крутились в голове Полины слова: «Хоть разок им уступишь и ты у них на крючке. Как пить дать». И что это был за жуткий намек насчет выманивания затаившейся швали? Она мгновенно пришла в себя. «Нужно посоветоваться», — решила она. И тут её осенило — мысль настолько хулиганская и вместе с тем приятная, что губы растянулись в улыбке. Вот так интрига, зашибись: и ей даст то, что надо и герцог получит недвусмысленный намек. Если, конечно, ей удастся пойти до конца. Она выставила средний палец и победоносно прошептала: «Засунь себе и прокрутись!» Да, всё получится!

Она вышла из ванной, выгнала служанок, заперла дверь и подняла телефонную трубку.

— Соедините меня с графом Роландом, — распорядилась она, избрав самый что ни на есть повелительный тон.

— Да, мэм, — отозвался оператор. — Минуточку.

— Роланд? — спросила она, враз растеряв всю свою решимость. Роланд-мечтатель, как называет его дядя. Мятежный Роланд, который слишком хорошо выглядит, чтобы это было правдой. А справится ли она, если одно лишь снятие трубки заронило в неё смутное чувство вины? Наряду с трепетным предвкушением нарушения запретов.

— Мириам! Что я могу для тебя сделать?

— Послушай, — сказала она, облизывая внезапно пересохшие губы. — Насчет вчерашнего. Ты приглашал меня… отужинать? Приглашение еще в силе?

— Ты виделась со стариком?

— Да.

— А, ну да, приглашение в силе. Желаешь прийти?

— При условии, что будем лишь ты и я. Никаких слуг, никаких сотрапезников, вообще никого.

— О! — удивился он. — Мириам, знаешь ли ты как быстро разлетаются вести, особенно сейчас, когда во дворце снова полно народу. Понимаешь, здесь так не принято. Нельзя без слуг.

— Ничего страшного, мне просто необходимо посоветоваться с тобой в конфиденциальной обстановке, — она понизила голос, — они ведь должны знать, что я более тридцати лет жила на другой стороне. Неужто я не могу провести наедине с тобой пару часов, чтобы при этом никто не шпионил?

— Гм. — Он чуток помолчал. — Ну, разве что ты умудришься стать невидимкой. Послушай, мои покои этажом выше, вторые по той же стороне. К шести накроют к ужину, после чего я отошлю слуг. Тем не менее, было бы лучше, чтобы тебя никто не видел. Не то пойдут кривотолки, каковыми не замедлят воспользоваться твои враги.

— Что-нибудь придумаю, — пообещала она. — Открой вино и приоденься, я скоро буду.