Месть женщины-невидимки

В устье реки Фолл-Ривер, в дне езды к югу от Форта Лофстром, примостился на морском берегу городишко Сварлберг. Ютящийся за стенами огромной, хотя и несколько поосыпавшейся каменной крепости, возведенной по романскому образцу, завезенному на западные земли уцелевшими в римско-готской войне за оккупированный тюрками Константинополь, а в настоящее время служившей бастионом против угрозы вторжения с моря, Сварлберг являлся средоточием преуспевающей рыболовецкой общины и его гаванью вовсю пользовались курсировавшие вдоль побережья купцы.

Однако в это время года купцы в гавань заходили нечасто. Разве что прибьется несколько поотставших суденышек из попавших в ледяную ловушку северных колоний, или же какой запоздалый корабль, пользуясь последней возможностью перемещения между Ледяными Островами и западной цивилизацией, бросит вызов североатлантической зиме; впрочем, зима уже вступает в свои права и помериться силами с жестокими арктическими штормами могут лишь богатые дурни или же те, кому совсем уж нечего терять.

У портового трактира осадил утомленного скакуна и устало спешился всадник. Он прождал целую минуту, пока на его стук не выглянул, приоткрыв окошко, хозяин.

— Чего надо? — грубо спросил тот.

— Пиво, харч и стойло, — всадник покрутил у хозяйской хари монетой. — Иль может с последнего раза как мы виделись, Андру, ты впал в зимнюю спячку, аки разжиревший на лососине медведь?

— А-а! Заходите, — Андру, хозяин постоялого двора, отпер массивную дверь и крикнул через плечо: — Маркус! Маркус! Да где же этот мальчишка? — От стояния на сквозняке его пробрала дрожь. — Холод собачий. А вы нынче к нам надолго, сэр?

Из кухни выскочил худенький мальчик.

— А мама сказала, чтобы я… — начал он.

— Лошадь, — распорядился Андру. — Стойло, щетка, овес. Ты знаешь, что делать.

— Да, хозяин, — мальчик подобострастно поклонился и, дождавшись пока всадник отцепит седельную сумку, повел мерина на конюшню.

— Ишь нахлебник, в тепле отсидеться надумал, — сказал Андру, покачивая головой и оглядывая улицу в тщетной надежде обнаружить парочку потенциальных клиентов в придачу. Однако смеркалось и всяк находившийся в здравом уме уж давно лежал в теплой кровати. Он посторонился, пропуская постояльца, и захлопнул за ним дверь. — Чего изволите для начала?

— Да хоть что, — над толстенным шарфом блеснул полуоскал улыбки. — Я не сегодня-завтра жду гостя и если у тебя найдется свободный угол и винный бочонок, я задержусь.

— Располагайтесь, сэр, а я мигом всё устрою, — и хозяин метнулся куда-то, взывая: — Райя! Райя! Есть подобающая придворному почивальня?

Внутри стояла мертвая тишина — сказывалось время суток и года, лишь похрапывал, забившись в угол, пьяный матрос, а за одним из столов что-то мямлил в чарку подогретого вина писарь, временами обращаясь и к перьям, каковые перебирал и чинил готовясь к следующей рабочей неделе. По всему видать, постоялый двор переживал не лучшие времена, что было лишь на руку наезднику, ибо чем меньше людей его увидит, тем лучше.

Спустя какую-то минуту хозяин суетливо — «сюда, достопочтенный, будьте любезны, сюда, сэр» — провел всадника через боковую дверь. — Мы приискали вам почивальню, сэр, и вот не угодно ли отборных закусок и южного вина… Довольно ли сего? Нынче конец сезона, но коль скоро вы остаётесь, назавтра зажарим ягненка…

— Да, да…

Хозяин, суетясь, удалился, а всадник упал в стоявшее у стола кресло, вытянул ноги и набрюзжал на прислужницу, недостаточно быстро стянувшую с него сапоги.

Двумя часами позднее он клевал носом над вторым кубком вина — комната была сносно протоплена, а в набитом колбасою и маринованным языком брюхе ощущалась приятная тяжесть, — как вдруг послышался робкий стук в дверь. Он мигом вскочил на ноги и выхватил пистолет.

— Кто там? — тихо спросил он.

— Когда ревет дракон арктического ветра… блин, ну и хрень. Иаков, ты?

— Здорово, Исав. — Свободной рукой Иаков распахнул дверь. Револьвер исчез как не бывало.

— Подмораживает, — сказал человек по имени Исав, подышал на пальцы, потряс головой, после чего принялся стаскивать перчатки.

Иаков махом закрыл дверь.

— Тебе надлежит с бóльшим тщанием блюсти правила безопасности, — сказал он.

— Да обрыдло уже, сколько можно? — Исав пожал плечами. — Все эти вздорные христопоклоннические имена с того света, дурословие паролей, рукопожатия украдкой.

— Ежели я заболею и пришлю доверенного, то ты узнаешь его лишь по сему дурословию, — отметил Иаков.

— Ежели ты заболеешь, то сперва мне радируешь, дескать, встреча отменяется. Это чего там в бутылке? Местное рвотное? Я бы глотнул.

— Садись, угощайся. — Иаков налил. — Принес что?

Исав пожал плечами:

— Держи. — Кожаная сумочка возникла таким же чудесным образом, как и пистолет Иакова. — Полкило. Чистота фармацевтическая.

— Годится. — Иаков бесстрастно сунул её в висевшую на ремне мошну. — Что-нибудь еще?

— Ну, — Исав умостился поудобнее и поднял наполненный вином кубок, — скажем так, определенные круги никак не могут успокоиться из-за пресловутых розовых тапочек. Уж, поди, прояснилось что да как, со дня уведомления о находке? Нет ли у тебя свежих данных?

— Есть, — кивнул Иаков и поднял свой кубок. — Хорошего мало. Зафиксировали еще парочку появлений, после чего развернули широкомасштабные поиски. В лесу близ Форта Лофстром наткнулись на промокший стул. Иносторонний. Нужно ли объяснять что было потом? Факт проникновения налицо, так что пришлось старику заслать на ту сторону группу захвата, каковая и повязала там женщину. Тридцать два года, профессиональный журналист и, ясен-пень, давно пропавшая родственница.

— Баба-журналист? До чего ж своеобычен тот мир!

— И не говори. Изредка бываю там по делам. Диковина почище узкоглазых овцеёбов с западного побережья. — Иаков громыхнул пустым кубком по столу. — Ну почему именно мне всегда доводится разгребать такое вот дерьмо?

— Потому что ты хорошо с этим справляешься, — польстил Исав. — Не волнуйся, мы всё уладим, а то еще, глядишь, и награду от… э-э… руководства получим. Ведь случилось именно то, о чем мы так мечтали все эти годы. — Он улыбнулся Иакову и поднял свой кубок. — За удачу.

— Ха! — Однако Иаков все же поднял свой (пустой) кубок и налил в него и в Исавов вина. — В общем, старый хрыч приставил к ней этого беглого, однако та и сама не пальцем делана. Она, стало быть, внучка Великой Вдовицы. И бой-баба в придачу. Ведь на той стороне, понимаешь, все бабы такие, это там в порядке вещей. Повсюду сует свой нос. Раз уж старый пердун признал её официально, то политическому равновесию в клановом Совете настанет полный капут. Однако у меня есть план как сему воспрепятствовать. Если мне удастся её привадить, эта баба может нам весьма пригодиться.

Исав подался вперед:

— А что с её матерью?

— Мертва. — Иаков пожал плечами. — Ребенка удочерили на той стороне. Потому-то она и пропадала так долго. Мы взяли приемную мать под наблюдение, однако… — Он покачал головой. — Дело тридцатилетней давности. А чего ты ожидал?

— Ожидал, что её… — Исав нахмурился. — В общем, раз такое дело я, пожалуй, выйду из тени, чтобы получить дальнейшие инструкции от вышестоящих органов. Может статься, что на случай возникновения такой ситуации уже существуют какие-то предписания, ну а ежели нет, действуй сам как посчитаешь нужным. Покамест что-то не позволяет Клану поставить вопрос ребром и нам это на руку. Пожалуй, я не буду пользоваться этими твоими магическими радиоштучками, а то мало ли — вдруг где-то есть каморка для прослушивания. Ты здесь заночуешь?

— Да, — кивнул Иаков, — здесь заночую. Поскачу с утра пораньше.

— Отлично. Я перейду на ту сторону и испрошу наставлений. Если что-то выясню, то поставлю тебя в известность до того, как ускачешь. — Он в нетерпеньи потер лоб и не заметил, что Иаков буквально вспыхнул от зависти, впрочем, тут же овладев собой. — Ну а коли не дам о себе знать, что ж, придумай что-нибудь. Не хотелось бы, чтобы Клану открылись факты…

— … свидетельствующие о существовании вашей группировки.

— Вот-вот!

* * *

Все слуги — невидимки, поняла Мириам, направляясь к лестнице по узкому коридору с необлицованными стенами. Взять к примеру эту конкретную горничную. На ней длинная черная юбка, белая блузка и накрахмаленный передник — служанка служанкой, спешащая куда-то с кофейником на подносе. Никто не глянул бы на неё дважды. И напрасно, думала Мириам, осторожно перебирая ногами. Нарядец-то не подлинный, фабричного производства, а приглядеться повнимательней, так и вовсе неправильный, к тому же топорщится во все стороны что-то под собою тая. Но во дворце по-прежнему переполох, отдельные слуги не привлекают внимания знати, а штат персонала настолько велик, что вряд ли её узнают настоящие горничные. «Всё это как нельзя кстати», — подумала она, взбираясь по лестнице и старательно удерживая поднос в равновесии.

Тесные ступени спиральной лестницы — серьезное испытание, но все же Мириам наматывала круги не наступая себе на подол. Разок вжалась в стену дабы пропустить конюшего — он глянул на неё с легким отвращением и пошел своей дорогой. «Один ноль в пользу женщины-невидимки», — сказала она себе. По коридору брела вся на нервах. Ну да, она всё это хладнокровно спланировала, но всё-таки ни за что бы не пошла на такое, если бы от мысли о тайном запретном свидании с Роландом её сердце не вырывалось из груди. И вот на финишной прямой хладнокровия как не бывало.

Мириам нашла нужную дверь и вошла не постучав. То были еще одни личные покои, на первый взгляд пустые. Она поставила поднос у двери на тумбочку и огляделась. Одна из боковых дверей открылась: «Я не заказывал… О!»

— Вот и встретились, — она нервозно ему улыбнулась и опустила дверную щеколду. — На всякий пожарный, — пояснила она.

Роланд недоверчиво оглядел её сверху донизу.

— Искусная притворщица? Хорошо, что я загодя здесь прибрался.

И добавил, заметив как взметнулись её брови:

— Искал «жучки».

— Что ж, весьма благоразумно. Ты тоже отлично выглядишь. — Она с облегчением отметила, что на нем черный смокинг. Всё-таки он воспринимает её всерьез, так что напрасно она так нервничала. — Где у тебя ванная?

— Вон там. — Вид у него был опасливый.

— Я мигом, — заверила она и скрылась за дверью.

Закрывшись, она поспешно сняла передник, взбила волосы, примятые позаимствованным чепцом, и долго-долго возилась с корсетом. Сняв маскировочную одежду прислуги, застыла перед зеркалом. «Давай, подруга, срази их», — сказала она себе. Мириам ловко нанесла на губы бесцветную помаду, надела серьги и жемчужную пронизь. Натянув черные перчатки, крутанулась на пробу, дабы посмотреть как оно — кружиться в вечернем платье за две штуки баксов; чмокнула своё отражение и вышла.

Снаружи с протянутой рукой стоял Роланд. Он протягивал Мириам бокал вина, однако узрев её, едва его не выронил.

— Какое преображение! — наконец сказал он. — И как это тебе удалось?

— Тю, дело нехитрое, — она пожала плечами. Обнаженными. — Служанка под одеждой может целый арсенал пронести. — «Знаю, проверено». Она приняла от него бокал, затем взяла его за руку и подвела к дивану. — Садись. — Села сама и похлопала по кожаной обивке рядом. — Нам нужно поговорить.

— Верно. — Будто в ослеплении он последовал за ней.

Она ощутила укол нежности, смешанной с сожалением и внезапной тревогой. «Что я тут делаю?» — недоумевала она, но тут же внутренне собралась.

— Давай. Садись же. — Он сел в противоположном конце огромного кожаного дивана, примостив одну руку на спинку, а другой сжимая бокал, почти скрыв его из виду. — Сегодня у меня состоялась беседа с Ангбардом.

— А-а, — произнес он с таким видом, будто защищался.

Она отпила вина и улыбнулась. Вино очень даже ничего, превосходное вино, насыщенное, ароматное, выдержанное, с послевкусием напомнившим ей клубнику и запах свежескошенной травы. Она подогрела Роланда еще одной улыбкой и он дрогнул — глотнул вина и попытался улыбнуться в ответ.

— Роланд, мне кажется герцог нам врет и беседуя с нами порознь, говорит нам разные вещи. Или же просто экономно расходует правду.

— Э-э, врет? — Казалось, он ушел в глухую оборону.

— Врет, — вздохнула она, затем продолжила, искоса на него поглядывая. — Давай так: я расскажу, что он говорил мне, а потом, если можно, подтвердишь то же самое ли он говорил тебе. Если можно, конечно, а то вдруг еще выдашь какую-то тайну.

— Тайну, — эхом повторил он. По его лицу скользнула тень. — Мириам, есть вещи, о которых мне не дозволено тебе рассказывать, пусть мне это и не по душе. Потому что… ну, в общем, скорее всего в них скрытый подвох.

— Подвох?

— Испытание… Проверяют умею ли я хранить тайны. — он глотнул каберне. — Там может быть такое, узнав о чем, ты наверняка совершишь нечто предсказуемое и таким образом герцог догадается, что я проболтался. Понимаешь? Ведь я не заслуживаю доверия. Я снова взялся за старое, ну, пытаюсь изменить существующий порядок вещей. Герцогу я вроде бы нравлюсь, во всяком случае он наверное считает, что какие-то из моих идей на что-то да и сгодятся, но он мне явно не доверяет. Поэтому и держит меня на коротком поводке.

— Да, — она задумчиво кивнула. Он еще больше вырос в её глазах: не обманывается на свой счет. — Я об этом догадывалась. Именно поэтому и собираюсь рассказать тебе всё, что он мне сказал, а уж ты сам решай стоит ли подтверждать что из сказанного им правда.

— А, ну ладно. — Он напряженно на неё уставился. «Отлично», — подумала она, ощутив легкий трепет. Она закинула ногу на ногу, выставив напоказ икру, затянутую в черный чулок. — «Мяч в игре», — подумала она и тут же заметила как он отреагировал, отчего у неё аж дух захватило. — «С другой стороны, может это что-то большее, чем игра».

— Ладно, значит, рассказываю что он мне наговорил. По его словам, я нынче в опасном положении и уязвима для атак, меня запросто могут убить, а значит мне следует как можно скорее влиться в клановую структуру. Он сказал, что я обязана заключить внутрисемейный брак, да побыстрее, правда, при этом у меня есть некоторая свобода выбора. По-моему, чушь собачья, но я прикинулась, что он меня убедил. В общем, он посылает меня вместе с Ольгой ко двору короля — выезд в свет, официальная презентация, называй как хочешь. Отбываем завтра.

При слове «завтра» Роланд помрачнел.

— Твой ход. — Она допила вино и отставила пустой стакан. Стало тепло и покойно. Мириам встретилась с Роландом взглядом. — Ну, что он говорил тебе? Тоже делился ожиданиями, что я подыщу себе чистокровного муженька?

— Да. — Роланд кивнул. — Правда я не знал, что вы отправляетесь завтра, — сказал он слегка разочарованно.

Мириам выпрямилась и наклонилась к нему.

— Да, между прочим, он и тебя обсуждал, — сказала она. — Дескать, собирается женить тебя на Ольге.

— Мерзавец… — Роланд поднес ко рту свой бокал, дабы скрыть выражение лица, но тут же залпом его осушил.

— Что, без комментариев? — спросила Мириам с колотящимся сердцем. Наступил критический момент…

— Прости. Ты тут ни при чем, — сипло ответил он. — Я знал, он что-то замышляет, дабы меня приструнить, но чтобы так грубо, так… тупо. — Он расстроенно покачал головой и глубоко вздохнул, зримо силясь взять себя в руки.

— Насколько я понимаю, это для тебя новость.

Он поставил бокал на стоявший у дивана низенький столик. Когда он выпрямился, Мириам положила руку ему на плечо.

— Как ты давеча мне говорил, он хочет пригвоздить тебя. Чтобы ты торчал эдакой послушной веточкой на стволе фамильного древа, — наставительно сказала она. — Ангбард хочет связать тебя супружескими узами и получить большой приплод торольд-лофстромчиков, которые присмотрят за ним на старости лет. Стреножить тебя брачными узами с Ольгой.

— Нет. — Роланд покачал головой. Казалось, он не замечал, что её рука лежит у него на плече. — Не думаю, во всяком случае, он еще должен быть заинтересован в… Черт! Ольгиной лояльности. Значит он все это время попросту морочил мне голову этими своими отговорками, дескать, не спеши, идет политическая игра. — Он вскочил и принялся взволнованно мерить комнату шагами. — Он попросту мариновал меня тут, дабы я не рыпался на ту сторону. — Он дошел до камина, остановился и впечатал кулак в ладонь. — Негодяй!

— Стало быть дядюшка Ангбард пудрил тебе мозги?

— Дядюшка… — Он покачал головой. — Скорее уж он твой дядюшка, нежели мой. Знаешь как образуются родосплетения? Все эти родовые союзы — мешанина смертей и повторных браков.

Мириам встала. «Не дай ему расстроиться, отступать уже поздно, — осознала она. — Но так уж ли я хочу идти до конца?» Что ж, всплывший в уме ответ был отнюдь не отрицательным. Она набралась мужества и подошла к нему.

— Ольга тебя запрет, а ключик выкинет.

— Кто, она? Нет, сознательно — нет. Впрочем, последствия будут теми же.

Мириам стояла к нему впритык и Роланд наверняка должен был ощущать её дыхание на своей щеке. Однако он, казалось, не замечал её вовсе. «Он что, ослеп? Или у него от ярости помутилось в глазах?» — удивлялась Мириам. Она стояла вполоборота к нему, выпятив грудь ровно настолько, чтоб не показаться совсем уж вульгарной. Кстати, это требовало немалых усилий, учитывая что на ней было надето.

— Он хочет обуздать меня семьей, детьми, чтобы я впредь задумывался не подставлю ли я их под удар, если предприму то-то и то-то.

«Переоценила…» — подумала Мириам, но тут он глянул ей в глаза; всё он прекрасно видел.

— Это ведь не единственная возможность, — промурлыкала она. — Ты не обязан подчиняться Ангбарду.

— Я не… — он запнулся.

Она подалась вперед и обхватила его вокруг талии.

— Помнишь, что ты мне говорил? — пыталась растолковать Мириам. — Говорил, что поможешь. — Она неотрывно смотрела ему в глаза. — Ты ведь не врал? — прошептала она.

Он задумчиво моргнул и тут Мириам поняла, что он раздевает её взглядом, отчего ей стало немного не по себе. Она внезапно смутилась, как будто привселюдно попала впросак.

— Это было бы неблагоразумно, — медленно произнес он. Затем обнял её и сильно прижал к себе. — Ты уверена, что хочешь этого?

И тут она в самом деле что-то почувствовала, причем вовсе не то, чего ожидала, когда у неё возникла идея спутать планы Ангбарда относительно Ольги.

— Дверь заперта, никто не узнает. Прислуга вошла, прислуга вышла, а я у себя в спальне, работаю, никто ничего не докажет. — Она прижалась подбородком к его плечу. — Я хочу, чтобы ты взял меня на руки, отнес в свою спальню и там раздел меня… медленно, — прошептала она ему на ушко.

— Ага, — сказал он.

Она чуть повернула голову и легонько коснулась его губ своими. И он повелся: его челюсть подалась, и они слились в поцелуе. Мириам упала ему на руки, Роланд приподнял её, затем вновь поставил на ноги.

Его рука скользнула ниже, на её талию, и он слегка подтолкнул Мириам:

— Сюда.

Обстановка их спален разнилась. В его опочивальне доминировала большая дубовая кровать, оснащенная красным расшитым золотом пологом, да и вся прочая мебель была не такой. Мириам увлекла его к кровати, задержалась на краю.

— Поцелуй меня, — сказала она.

Он склонил голову и Мириам приникла к нему, при этом опустив руку вниз и теребя непривычные запонки его штанов. Когда она приласкала его, Роланд издал стон. И вот его пиджак на полу, галстук-бабочка развязан, штаны спущены. Мириам буквально изнемогала от страсти.

* * *

Прошло несколько часов и вот они оба лежат в чем мать родила: она — спиной к Роланду, а он — покровительственно обвивая её руками. «Это не входило в расчет», — ошеломленно думала она. Её пробрала дрожь. Ух ты! Как бы там ни было, её план — затащить Роланда в постель и подложить свинью Ангбарду, прикинувшись эдакой оторвой, — сработал. Однако случилось непредвиденное: она запала на Роланда, а этого в сценарии не было.

— Плохо дело, — прошептал он, уткнувшись ей в шевелюру.

Она напряглась.

— О чем ты?

— Твой дядя. Он меня убьет, если заподозрит.

— Он тебя… — она тотчас покрылась мурашками. — Ты это серьезно?

— Ты неприкасаема, — утешил он дрогнувшим голосом. — У тебя есть мощный рычаг воздействия, а у Ангбарда нет на твой счет определенных планов. Мне же предопределено жениться на Ольге, впрочем, дело не в этом. Открытое неповиновение — вот что плохо. Он, видать, несколько лет устраивал этот брак.

— Да, но… А я… Я гожусь взамен? — спросила она сама себе удивляясь, ведь когда она сюда поднималась, у неё и в мыслях этого не было. Впрочем, её подсознание по-прежнему непрерывно разрабатывало стратегические планы расстройства Ангбардовых замыслов.

— Понимаешь, дело не в этом, не в разведении одаренных отпрысков. Ты самая неподходящая замена Ольге, какую только можно вообразить. Выдав за меня Ольгу, Ангбард породнится с её отцом и навесит на меня обузу. А от нашего с тобой союза ему не то что никакой пользы, так он еще и потеряет контроль над нами. — Роланд перевел дыхание. — Помимо брака на стороне, худшим кошмаром Совета является раскольничество — отколовшиеся мироходцы становятся конкурентами. Мы с тобой типичные потенциальные раскольники: зрелые, независимые, недовольные положением дел бунтари. Мой проект… э-э… реформ предусматривает поэтапное развитие изнутри, иначе они будут выглядеть как угроза. Поэтому я и надеялся, что герцог по-прежнему прислушивается ко мне. Суть вовсе не во внутриклановых брачных союзах, Мириам. Даже если добрый дядюшка Ангбард позволит нам остаться вместе, герцогу Ангбарду придется ответить за эту слабость перед Советом… Нет, он не пойдет на такой риск, он разлучит нас.

— Я ничего не знала о конкуренции, — пробормотала она. — Ну и дела. «Даже думать об этом не хочу».

— Слушай, а это… это у нас… ну, это не просто случайная связь? — спросил он.

— Надеюсь, что нет. — Она опять поглубже зарылась в его руки. — А ты что скажешь? Чего ты хочешь?

— Мне редко доводится получать то, чего я хочу, — сказал он с некоторой горечью. — Хотя… — он тихонько пихнул её в бок.

— У нас проблема, — сообщила Мириам. — Завтра меня и Ольгу посадят в карету и отвезут ко Двору. Её, дабы уважить короля, а меня чтобы выставить напоказ, словно какую-то призовую корову. Ты же останешься здесь, под зорким оком Ангбарда. Здорово, правда?

Она ощутила его кивок: по спине пробежали мурашки.

— Это испытание, — шептал Роланд. — Он испытывает тебя, хочет узнать на что ты способна, а заодно посмотреть не выманит ли твое присутствие неких темных личностей.

— Мы можем устроить иной исход. Попытаться, ну, как-то вывести из игры Ольгу.

Он напрягся.

— Уж не хочешь ли ты…

— Нет. — Она ощутила как он расслабился. — Я не собираюсь начинать убивать женщин, дабы умыкнуть их мужей. — Она подавила смешок — вырвись он, прозвучало бы так, будто Мириам на грани истерики. — Но прежде, чем что-то случится у нас есть несколько месяцев, вся зима, если не ошибаюсь. Лучше чтобы Ольга ни о чем не знала. Прямо у тебя под носом я купила предоплаченный сотовый. Я оставлю тебе номер и постараюсь устроить всё так, чтобы мы могли поговорить с тобой, когда оба будем на той стороне. Фиг его знает… Как говорится, и то бывает, что кошка собаку съедает.

— В смысле?

— Вдруг там возникнет эпидемия оспы. Или же крон-принц по самое нехочу влюбится в восемнадцатилетнюю глупышку, единственным достоинством которой является умение играть на скрипке, и тем самым снимет тебя с крючка.

— Верно. — Его голос обрел уверенность. — Мне нужен этот номер.

— Или же мой дядя свалится с лестницы, — развивала тему она.

— Тоже верно. — Он замолчал.

— О чем ты подумал? — спросила она.

— Вот о чем. — И она ощутила как его губы коснулись её чуть повыше спины. — Тебе бы лучше поскорее вернуться в свои покои, потому что уже три часа утра, а нам нельзя нарываться на неприятности. Но я хочу, чтобы ты знала одну вещь. В своё время мне следовало сказать об этом Джанис, да все как-то не получалось… ну, а теперь слишком поздно.

— Что же это? — сонно спросила она.

— Я понимаю, что это глупо и опасно, но я вроде как люблю тебя.

* * *

Чудесным образом Мириам удалось вернуться к себе не привлекая внимания. Видимо зрелище растрепанных, полупьяных служанок, вываливающихся ночами из графских покоев и бредущих по коридору, не возбуждало ни у кого особого интереса. Она разделась и аккуратно сложила одежду, засунула дешевый театральный костюм служанки, а равно и свое модельное вечернее платье в чемодан. Приняла душ, при этом стараясь избежать чрезмерного бульканья и гула в трубах. После чего, совершенно голая, уселась за ноутбук. «Лучше проверить до того как в кровать», — сумбурно подумала она. Вызвав соответствующую программу, она запустила обратную перемотку дневной съемки, вплоть до того момента, как она, в аккуратном сером костюме, вышла, направляясь на встречу с герцогом.

Камера снимала в режиме один кадр в секунду. Мириам выбрала ускоренный просмотр — тридцать кадров в секунду: две секунды — минута, две минуты — час. Спустя девяносто секунд она увидела как открывается дверь. Нажав на паузу, она вернулась назад, после чего запустила покадровый просмотр. Расплывчатая клякса метнулась от входной двери в её спальню. Затем эта серая размазня вплотную придвинулась к ноутбуку и пропала. У Мириам сложилось смутное представление о темном костюме и мужском телосложении. То был не Роланд и осознав это Мириам ужаснулась.

Однако в спальне её никто не поджидал. Никто не рылся в алюминиевом чемодане и сундуках с одеждой, уже выставленных в гостиную. Тем не менее, Мириам побоялась сразу же лечь спать и провела безрадостные полчаса перетряхивая спальню сверху донизу, заглядывая под кровать, приподнимая матрацы и отодвигая занавески.

Ничего. Всё это наводило на определенные тревожные мысли. «Не пытайся путешествовать между мирами в своей спальне, — строго-настрого предостерегла она саму себя. — А завтра обязательно проверь компьютер на предмет брешей в системе защиты». Она упаковала компьютер со всеми прибамбасами и пистолет в чемодан, после чего забралась в постель и погрузилась в сон. А во сне её мучили неизведанным и недостижимым эротические фантазии, полные неожиданных мельчайших подробностей.

Мириам проснулась в предрассветных сумерках от стука столовых приборов — служанки.

— В чем дело? — пробурчала она, поднимая руку и морщась от похмелья. — Кажется, я велела…

— Распоряжение герцога, госпожа, — извиняющимся тоном произнесла Мэг. — Нам велено облачить вас в поездку.

— О господи, — застонала Мириам. — Что, так и сказал?

Так и сказал. Так что пришлось ей отходить ото сна в компании трех женщин-хлопотушек, кое-как запихнувших её в деловой костюм — наиболее неподходящее облачение для путешествия, каковое она только могла себе представить. Потом они притащили откуда-то здоровенную шубу от одного только вида которой можно получить тепловой удар, и это при том, что Мириам и так уже была едва ли не при смерти от перегрева.

— Это лишнее, — сказала она сквозь зубы.

— Госпожа, на улице зябко, — твердо сказала Мэг. — К вечеру она вам понадобится. — Она сунула в руки Мириам шляпу. Недоверчиво её оглядев, Мириам попыталась закрепить это недоразумение на голове. — Это делается так, — сказала Мэг и мигом закрепила шляпу, обмотав её шарфом, отчего Мириам окончательно почувствовала себя отрезанной от всего мира. «Замаскировать меня решили, что ли?» — недоумевала она, обеспокоенная неясным смыслом происходящего.

Мириам повели вниз по лестнице. За ней топали, кряхтя, носильщики, тащившие сундуки и казавшийся совершенно здесь неуместным металлический чемодан. Пройдя сквозь высоченные двустворчатые ворота, Мириам вышла наружу. Мэг оказалась права: за прошедшую неделю погода резко изменилась — несмотря на то, что на дворе стояла осень, с первым же дуновением арктического ветра пришла зимняя стужа и теперь при дыхании лицо заволакивал пар. У ворот Мириам ждала огромная, гораздо выше неё, карета из черного дерева, с восемью лошадьми в упряжке. К её распахнутой дверце вели сходни, рядом с которыми, к удивлению Мириам, стоял герцог Ангбард, одетый в абсолютно несообразный эпохе болоньевый плащ.

— Моя дорогая! — приветствовал её он. — Не соблаговолите ли выслушать заключительную напутственную речь.

Она кивнула, затем глянула вверх, на то как носильщики водружают её сундуки на крышу и небольшую платформу позади экипажа.

— Возможно вы считаете, что я отправляю вас ко двору чересчур поспешно, — неторопливо говорил он, — однако мои агенты перехватили несколько сообщений о готовящемся на вас покушении. Поэтому вам необходимо уехать отсюда и, к тому же, мне кажется, что вам лучше пожить среди вашей ровни. Вы остановитесь во дворце Торольд, столичной резиденции глав семей. Этот дворец доппельгангерный и, уверяю вас, изрядно охраняется. Так что существует вероятность того, что вы к нам еще вернетесь.

— Ах, вы меня утешили, — парировала Мириам.

— Вот именно. — Он как-то странно на неё посмотрел. — Что ж, не премину заметить, что вы прекрасно выглядите. Всячески рекомендую вам Ольгу. Она не так глупа, как кажется. К тому же вам обязательно следует выучиться высокому штилю, и чем скорее, тем лучше, поскольку на английском у нас говорят только в аристократической среде.

— Да, да, хорошо, — нервно поддакивала она. — Постараюсь не нарываться на убийц и даже подыскать подходящего мужа. — Она глянула на карету как раз в тот момент, когда одна из лошадей фыкнула и затрясла головой, звеня сбруей. Мириам стало совсем уж не по себе, когда она вдруг поняла, что в общем-то и не врет. Ведь если выйти за Роланда — а может даже и родить от него еще одного ребенка, — то можно будет регулярно с ним спать! По крайней мере, стоит над этим поразмыслить. Ей ведь нужен тут союзник. И друг. Так вот именно он вполне может стать ей и союзником, и другом и… кое-кем еще.

— Вот именно. — Герцог кивнул ей и она впервые заметила, что кожа у него какая-то полупрозрачная, словно со здоровьем у него не ахти. — Успешных поисков.

Сказав это, он повернулся и зашагал прочь, а Мириам залезла в карету и стала ждать отправления.

 

Выезд в свет

В карете Мириам столкнулась с неприятными сюрпризами. Первый, — помимо того, что весь тайленол засунули в какой-то сундук, а значит он был недоступен, — экипаж необогреваемый, а кожаные сидения жесткие. А уже после того, как Мириам, дрожа от холода, попыталась забиться в уголок, свернувшись калачиком и укутавшись в толстое одеяло, подоспел и второй — следом за Ольгой, которая, поднявшись по сходням, уселась прямо напротив. Её светлые волосы были собраны кверху, скрываясь под шарфом и шляпой, а под шерстяным манто виднелся костюм, благодаря которому она смахивала на барышню из маклерской конторы.

— Ну разве это не изумительно? — проворковала она, в то время как в карету, пыхтя и отдуваясь, втискивалась дородная леди Маргит. Она была одета в однотонные кофту и свитер, украшенные повседневными бусами. Маргит хлюпнулась на сиденье рядом с Мириам и растеклась на две его трети.

— Изумительно, — согласилась Мириам и вяло улыбнулась. В тот же миг кучер щелкнул кнутом и отпустил тормоза. Карета, скрипя и раскачиваясь, тронулась, деревянные колеса застучали по булыжной мостовой, усугубляя шумом и тряской и без того невыносимое похмелье.

Ольга склонилась к Мириам.

— Ах, на вас же просто лица нет! — воскликнула она и пристально, с близкого расстояния, посмотрела Мириам в глаза. — Отчего же такое случается?

— От того, что выпивается, — буркнула Мириам и отвернулась. Желудок выворачивало, голова раскалывалась, плюс ко всему она буквально запарилась. — Сколько нам ехать?

— О, совсем недолго! — Ольга оживленно хлопнула в ладоши, после чего потерла руки, дабы их согреть. — Во владениях герцога мы можем регулярно менять упряжку. Если сегодня нам повезет и мы будем ехать весь день до вечера, то завтра до наступления темноты мы будем в Одемарке, а уже послезавтра после обеда — в Ньехвейне! Целых двести миль и всего за три дня! — Она украдкой взглянула на Мириам. — А правду говорят, что у вас на той стороне есть волшебные экипажи, которые могут преодолеть такое расстояние гораздо быстрее?

— Ну что ты, Ольга, — насмешливо буркнула Маргит.

— Угу, — кивнула Мириам и сморщилась от боли. «Двести миль за три дня, — думала она, — даже дорожный каток преодолеет это расстояние быстрее!» — Правда не думаю, что они смогут так же эффективно работать здесь. — Мириам охнула, так как они попали в какую-то совсем уж скверную выбоину и её швырнуло на обитую стенку кареты.

— Ничего страшного, — ответила Ольга. — Зато подольше покатаемся. — Она ткнула пальцем в открытое дверное окошко: — О, глядите, там на вязе белочка!

Тут-то Мириам и поняла со всей гнетущей определенностью, что в этом мире поездка в столицу в таком вот драндулете — это своего рода увеселительный круиз для аристократии, хотя по части удобств он может сравниться разве что с местом эконом-класса на самолете с турбовинтовым двигателем и неисправным кондиционером, летящим в Новую Зеландию. И вот она сидит, мучаясь похмельем, болтает с попутчицей, а сама даже забыла упаковать ручной багаж.

— О, боже, — тихонько простонала Мириам.

— О! Вы мне напомнили! — Ольга выпрямилась на сидении. — Чуть не забыла!

Она вынула из какого-то потайного кармашка небольшой, аккуратно свернутый бумажный пакетик. Развернув, взяла из него щепотку порошкообразного вещества и запустила в окошко, приговаривая: «Во рекло Гуммельвата, да Блицкин и да Гешес дез’ришес, и сия экспедишн ваще, зе мифим риш’н». Тут Ольга заметила, что Мириам смотрит на неё непонимающе. — А вы не вознесете? — спросила она.

— Как это? — Мириам покачала головой. — Не понимаю…

— Молитвы! Ах да, я и забыла, душка Роланд ведь рассказывал, что на обратной стороне сплошь одни язычники. Вы поклоняетесь какому-то мертвому богу на палочке, с которым сотворили что-то мерзкое, посадили на кол, что ли, ну а молитесь вы на английском, — смакуя произнесла она.

— Ольга, — пожурила её Маргит. — Ты никогда там не бывала. Возможно Роланд наврал с три короба, дабы запудрить тебе мозги.

— Все верно, — откликнулась Мириам. «А что, Маргит не мироходец? — удивилась она. — Ясно тогда почему её приставили повсюду сопровождать Ольгу». — Мы не говорим на… э-э… напомните, как называется этот язык?

— Хох’шпрех?

— Вот-вот. Другая сторона совпадает с этой лишь географически, а люди там совсем иные — они по-другому одеваются, живут и говорят иначе.

— Да, я об этом слышала, — сказала Ольга. Она задумчиво откинулась на спинку сидения. — Вы хотите сказать, что они знать не знают о Небесном Отце?

— Ну… — Откровенное замешательство Мириам похоже было красноречивее всяких слов, потому что Ольга широко и радушно ей улыбнулась.

— О, ясно-ясно! Мне придется рассказать вам всё-всё-всё про Небесного Отца и церковь! — Ольга нагнулась к Мириам. — Вы ведь не верите, да? — тихонько спросила она.

Мириам аж выпрямилась. «Что-о-о?» — подумала она в крайнем изумлении.

— Вы это о чем? — спросила она Ольгу.

— О Небесном Отце. — Ольга покосилась на Маргит, которая вроде как задремала. — Я лично в него не верю, — сказала она с некоторым вызовом. — Я постигла это когда мне было двенадцать. Но вы ни в коем случае, никогда, не должны вести себя так, будто не верите. По крайней мере, на людях.

— Гм. — Мириам попыталась это обдумать, однако головная боль мешала мыслить связно. — А в чем проблема-то? Там, откуда я родом, меня воспитали беззаботные евреи… Евреи или иудеи — это, ну, вроде религиозного меньшинства — но я ведь не еврейка, я даже не их дочь, ведь всё это дано от рождения. «Лучше не развивать вопрос о том во что я действительно верю, а не то весь день будем топтаться на месте». — А где же там… а какая из себя церковь? В герцогском замке я ничего подобного не видела.

— Вы не видели часовни, потому что, как сказал нам герцог, вы еще не готовы, — пояснила Ольга тихим, едва перекрывавшим дорожный шум, голосом. — Но он велел мне всё вам разъяснить, прежде чем мы прибудем ко Двору. Так что вы не дадите своим врагам ничего такого, что они могли бы использовать против вас.

— Вот как. — Мириам взглянула на Ольгу с растущим уважением. «Дурёха самостоятельно стала атеисткой? А семьи религиозны?» — Да, думаю, он прав, — невозмутимо сказала она. — А насколько влиятельна Церковь? — спросила она, приготовившись услышать наихудшее.

— Чрезвычайно! — воскликнула Ольга еще восторженней. — Месса совершается ежедневно, дабы на нас снизошло благословение Небесного Отца и Огнеструйного Чада. У каждого из них — равно как и у Матери Карги — есть свои жрецы и монашеские ордена, и всё это под началом Римской Церкви, во главе которой стоит Вобожествленный Император, который управляет Церковью во имя Небесного Отца и трактует пожелания Небесного Отца. Вообще-то нам мало что известно о Риме — он уже несколько десятилетий подвластен Великому Хану, а пересечение океана дело трудное и опасное. В следующем месяце — джульфмесса, мы чествуем Огнеструйное Чадо, вырвавшее солнце из пасти Северного Ледовитого Волка. Повсеместно будут проводится торжества и развлекательные мероприятия с большим стечением народа — именно в это время официально объявляются помолвки и сплетаются родовые союзы! Это так волнующе! Они скрепляют отношения в Белтайгне, когда весна сменяется летом, сразу же после того, как Клан созывает…

— Расскажи мне о джульфмессе, — навела на тему Мириам. — Что там происходит? На что это похоже и что мне следует об этом знать?

* * *

Через десять миль к ним присоединился конный эскорт. Матерые с виду мужики на конях — металлические доспехи поверх кожаных одежд. У большинства из них были мечи и пики, но двое во главе отряда, как заметила Мириам, имели предусмотрительно зачехленные М-16, что, несомненно, говорило о том, что они кавалеристы Клана.

— Халле сум фаггон, — выкрикнул охранник и кучер ответил: — фаллен ши инэн зейен зи вэлком, миф’нш.

Мириам помотала головой. Всадники спереди, всадники сзади.

— Они дружественные? — спросила она Ольгу, стараясь перекричать вовсю храпевшую Маргит.

— О, да! — Ольга зашлась своим коронным хохотком глуповатой школьницы и Мириам терпеливо дожидалась пока та не прекратит ржать. «Либо она выросла в полной изоляции от мужчин, либо я в этом ничего не понимаю, — рассудила она. — Неудивительно, что её так прёт каждый раз, когда неподалеку возникает какая-нибудь небритая рожа». — Пограничная стража твоего дяди. Ну разве не красавцы?

— Пф-ф. — Мириам закатила глаза. «Красавцы!» Внезапно её огнем опалило воспоминание о вчерашней ночи, о ласковых руках Роланда, дразнивших её раздвинутые ноги во время продолжительной любовной игры, увенчавшейся обоюдной потной негой и полным упадком сил. И тут Мириам пронялась ольгиной невинностью, её счастливым личиком и резко упала духом — возникло гадливое чувство, как будто она украла у ребенка игрушку. «Это не входило в мои планы», — удрученно подумала она.

— Стражники как стражники, — устало вымолвила Мириам. — Они все на одно лицо. Вот что мне сейчас действительно нужно, так это добраться до моего чемодана.

Ночью она засунула в него пистолет, вместе с ноутбуком и своим «спасательным набором».

— Зачем это? — спросила Ольга.

— Ну… — Мириам умолкла. Как бы выразить это помягче? — А что если они захотят нас поиметь? — спросила она, подыскав альтернативу предположению о возможной неэффективности Ангбардовой гвардии.

— А, ну это нам не грозит, — просияла Ольга. Она повозилась под пледом, кое-что вытащила и показала Мириам. Та ошарашенно заморгала.

— Ты поосторожнее этим размахивай, — предупредила она.

— Да не бойтесь вы! Я научилась обращению с оружием еще когда вот такая была, — и она показала свой былой рост зажатым в руке автоматическим пистолетом. — А вы там у себя научились стрелять?

— Ох… — Мириам мельком взглянула на Ольгу. — Нет, но у нас и условия жизни несколько иные.

— А-а, — Ольга выглядела немного озадаченной. — У вас возбраняется самозащита?

— У нас есть такая штука как правительство, — сухо сказала Мириам. — Вот оно-то нас и защищает. Во всяком случае, теоретически.

— Ха! Когда началась междоусобица, никто так и не позаботился о наших бабушках. Многие из них погибли прежде, чем… да что там говорить, мне, вон, даже папочка говорил, что я должна научиться стрелять, а ведь он ужасно косный! Вы ведь знаете, что нас, одаренных, немного, но в наши дни мы все вынуждены трудиться как обычные люди. Когда я выйду замуж, то даже мне придется заняться семейным промыслом, представляете?

— Такая, э-э, мысль не приходила мне в голову, — произнесла Мириам, стараясь говорить уклончиво. Смешно и подумать: Ольга рассекает по Кембриджу с автоматическим пистолетом, платиновой кредитной карточкой и чемоданом полным кокаина — да, смешно, если б это не было так страшно.

— Очень надеюсь, что так оно и будет, — задумчиво сказала Ольга. — Хотелось бы глянуть… как оно там. — Она выпрямилась. — Но вы спрашивали о бандитах! Вряд ли мы их встретим на нашем пути, во всяком случае, если не допутешествуемся до весенней оттепели. Они прекрасно знают с чем столкнутся, напав на почтовую карету Клана. Зато после суровой зимы иные из них готовы на всё.

— Ясно. — Мириам старалась не выдать своей обеспокоенности, но на какую-то минуту эта наивная, восторженная, эмоциональная и отнюдь не глупая девчонка жутко её испугала. Мириам вытянула ноги и попыталась потянуться. Впереди долгий и скучный денек. — Расскажи мне еще о Церкви…

* * *

Прошли два дня смертельной тоски и дискомфорта. Первую ночь они провели на извозчичьем дворе. Мириам настояла на том, чтобы сгрузили её чемодан и сундук. На следующий день она шокировала Маргит и Ольгу: первую, надев джинсы, куртку с начесом из искусственного меха и лыжные ботинки, вторую же тем, что целый день запоем читала книгу.

— Вы бы переоделись назавтра, — осуждающе сказала Маргит, когда они остановились вечером на очередной почтовой станции. — Ведь нам предстоит торжественный выход, должный произвести благоприятное впечатление и засвидетельствовать наше почтение, понимаете? Надеюсь, вы захватили какой-нибудь подобающий наряд?

— Вот черт, — обронила Мириам, несколько смутив дуэнью (ведь Чорт — это провинция, которой управлял ольгин отец). — А не могли бы вы мне помочь подобрать какой-нибудь подобающий наряд?

Дорогой формальный костюм в западном стиле — от Армани, Гивенчи и прочих из этой грядки — считался в Клане уместным лишь в приватной обстановке, а публично в Грюйнмаркте они носили пышное великосветское убранство, пряча всё своё своеобразие за закрытыми дверьми собственных домов.

Герцогская швея упаковала в один из сундуков Мириам подходящие по размеру наряды и на рассвете третьего дня Маргит втиснула её в одно из считавшихся пригодным для придворного дебюта платьев — на этот раз куда более замысловатое, чем то, что ей подобрали на ужин с герцогом. Это было с кринолинами, шнуровками под горло и на манжетах, и с прорезями на слоистых накладных рукавах, сквозь которые виднелся обтягивающий исподний слой. Мириам возненавидела всё, что говорило о статусе женщины в этом обществе. Впрочем, и Ольга надела нечто подобное, даже похлеще — максимально зауженная талия, а позади преувеличенный розовый турнюр, напоминавший Мириам не что иное, как задницу самки бабуина в период течки. Маргит признала, что Мириам упакована как следует.

— Сама элегантность! — заявила она. — Ладно, не будем терять время, ибо в нашем положении промедление смерти подобно.

— Тьфу-ты, — фыркнула Мириам, приподняла свои юбки над слякотью внутреннего дворика и, стараясь не споткнуться, посеменила к карете. «Нет, ну это вообще! — думала она. — Сдуреть можно! Надо сейчас же перейти на ту сторону и сесть на первый же попавшийся поезд». Однако Ангбард предупредил строго-настрого и она даже могла предвидеть какие он дал распоряжения на её счет: «При езде избегайте узких мест, чтобы её никто не перехватил… Ну и следите, чтоб не сбежала».

Мириам казалось, что за три дня пути она провонялась так, что и душ не спасет. Меньше всего она сейчас нуждалась в новом платье, не говоря уж о таком расфуфыренном как это. Лишь непреклонная решимость не раскрывать свои карты прежде времени, вынуждала её со всем этим мириться. Шелестя ворохом темно-зеленого бархата, она забилась в знакомый уголок и попыталась устроиться поудобнее, однако спина не гнулась, платье не повиновалось, к тому же одни части её тела потели, другие же, наоборот, мерзли. Зато Ольга озирала её с победоносным видом.

— Выглядите вы просто изумительно! — заверила она, наклонившись к Мириам и положив свою ручку ей на коленку. — Уверена, что ваше появление произведет настоящий фурор при дворе! Не пройдет и минуты, как от кавалеров не будет отбоя, даже несмотря на ваш возраст!

— Точно, — вяло откликнулась Мириам. «Дай мне терпения! — молилась она богине страданий, переносимых во имя красоты и (или) соответствия общепринятым нормам. — А иначе, клянусь, я кого-нибудь удавлю…»

Маргит настояла на том, чтобы на окнах закрыли ставни. Сквозняков поубавилось, но в замкнутом пространстве кареты Мириам стало тесно и душно. Ольга взялась нарумянить Мириам щеки, накрасить брови и губы, раз за разом повторяя всю процедуру, поскольку карета постоянно раскачивалась и подскакивала на отменно вымощенной булыжной мостовой. Мимо с грохотом проносились другие экипажи, движение оживилось и они уже слышали приветственные возгласы толпы и предупредительные окрики.

— Застава, — с придыханием произнесла Ольга. — Застава!

Мириам, тайком приоткрыв ставню, выглядывала наружу до тех пор, пока Маргит не заметила и не накричала на неё. Здание заставы, с находившимся в нем подъемно-опускным механизмом, было каменным, высотой, примерно, с четырехэтажный дом. Мириам видела нечто подобное в Англии, когда давным-давно ездила туда на каникулы. Сами стены были из камня, но спереди обвалованы утрамбованной землей, а за рвом высились огромные холмы грязевых наносов.

«Это как-то связано с артиллерией?» — озадачилась она, вспомнив один из документальных фильмов, который она когда-то смотрела на телеканале «История».

— Закройте сейчас же, я сказала! — потребовала Маргит. — Или вы хотите, чтобы вас все видели?

Мириам захлопнула ставню.

— А что, нельзя? — спросила она.

— Ни в коем случае! — Маргит явно была шокирована. — Вы что, ведь пищи для сплетен хватит на несколько месяцев!

— А-а, — равнодушно произнесла Мириам. Ольга подмигнула ей. «Так вот как оно всё тут работает, — поняла Мириам. — Давление со стороны своих. Если они решат, что я неуправляема, я так никогда и не узнаю, чем это всё закончится». И Ольга далеко не основная её проблема, а как раз наоборот. Похоже, она становится её союзницей.

* * *

Впервые их явили свету при дворце Торольд — здоровенном каменном сооружении, замыкавшем Римский проспект — широкую булыжную мостовую на которую выходили фасады особняков. Экипаж подъехал прямо ко входу, сопровождавшие их гвардейцы выстроились позади, подбежали слуги, установили сходни и открыли дверцу кареты. Маргит, сотрясая карету, вылезла первой, за нею протиснулась в дверь Ольга, затем щурясь в дневном свете, словно освобожденный из темницы узник, вышла Мириам.

Дворецкий в каком-то замысловато-неказистом обмундировании — китель, бриджи и сапоги с отворотами — громко зачитал собравшейся толпе зевак текст послания.

— Его превосходительство герцог соизволил препоручить вашим заботам леди Маргит, кастеляншу Пражскую, а также её превосходительство баронессу Ольгу Торольд и её превосходительство графиню Хельге Торольд-Хьорт, дочь Патриции из того же родосплетения. — Он склонился в нижайшем поклоне и дал слово стоявшему позади него мужчине. — Ваше превосходительство.

— Я приветствую вас в своем доме, беру под своё покровительство и радушно прошу вас принять мои хлеб да соль, — сказал человек.

— Граф Оливер Хьорт, — вполголоса сказала Ольга, обращаясь к Мириам, которая, утвердив на лице деланную улыбку, последовала ольгиному примеру: приподняла свои юбки и присела в реверансе. — Благодарю вас, милорд, — четко и ясно произнесла Ольга, — и принимаю ваше покровительство.

Мириам повторила за ней слово в слово. Вроде как английский и здесь был языком знати. Её знание хох’шпреха пока что сводилось лишь к парочке вежливых ничего не значащих фраз.

— Очень приятно, чудесные мои, — сказал граф, даже не потрудившись изобразить улыбку. Это был высокий, худой и мертвенно бледный мужчина, особой приметой которого были поразительные очки в черной оправе, балансировавшие на кончике его костистого носа. Запылившиеся черные брюки и красный мундир колоколом, накинутый поверх зашнурованной под горло рубахи, завершали его наряд. Признаться, вид у него был затрапезный, а ещё Мириам заметила, что он не носит шпагу. — С вашего позволения, Бортис покажет вам ваши покои, ведь, если я не ошибаюсь, в ближайшие два часа вас ожидают при Дворе.

Он повернулся и угрюмо двинулся прочь, не проронив больше ни слова.

— Какое бесстыдство! — Ольга крепко вцепилась в руку Мириам.

— Что такое?

— Он вами побрезговал, — в ярости прошипела Ольга, — и мною, дабы окончательно вас унизить! Какая неслыханная наглость! О да, пойдемте, пусть слуга покажет нам наши покои, а вам — ваши. Нам еще нужно надлежащим образом подготовить вас к дворцовому приему.

* * *

Спустя час, после того как для Мириам подобрали двух фрейлин и она перенесла острый приступ головокружения, её всерьез стали беспокоить, во-первых, все прелести этой внушавшей ужас каменной громады, как оказалось, напрочь лишенной таких удобств как проточная вода и электричество, а во-вторых, онемение шеи, на которую навесили массу всевозможных побрякушек. Фрейлины, как и Маргит, являлись членами семьи не имевшими ярко выраженной фамильной особенности, позволявшей им перемещаться между мирами. Барышни Бриллиана Остская и Кара Пражская — блондинка и брюнетка — выглядели как смиренные девицы, стоявшие в очереди на выданье, хотя после двух дней тесного общения с Ольгой, Мириам относилась к этому с изрядной долей скептицизма.

— Вы и вправду выросли на той стороне? — спросила Кара, сделав большие глаза.

— Вправду, — кивнула Мириам. — Зато мне еще не доводилось присутствовать на дворцовом приеме.

— Мы об этом позаботимся, — уверенно сказала Бриллиана. — Вы отлично выглядите! Уверена, все пройдет как по маслу.

— Во сколько нам нужно выдвигаться? — спросила Мириам.

— О, да хоть сейчас, — беззаботно сказала Бриллиана.

Внутри кареты, в которую набилось шесть разодетых в пух и прах женщин, нечем было дышать. В то время как экипаж дребезжал и трясся на дорожных ухабах, Бриллиана с Карой возбужденно переговаривались с ольгиными компаньонками Сфетланой и Эйрис. Зажатая между ними Ольга поймала Мириамов взгляд и подмигнула. Мириам хотела было пожать плечами, но её так сильно сдавили с обеих сторон, что она едва могла дышать, не говоря уж о том, чтобы пошевелиться. «Хорошо хоть не страдаю клаустрофобией», — язвительно подумала она, стараясь найти хоть что-нибудь хорошее в сложившейся ситуации.

После часовой тряски, экипаж свернул на подъездную дорогу. Когда он рывком остановился, Мириам услышала доносившийся снаружи звон стеклянной посуды, смех и необычную музыкальную мелодию. Ольга встрепенулась.

— Слышите? Это же скрипки! — воскликнула она.

— Да, похоже на то.

Дверь открылась, появились сходни, а вместе с ними два лакея в раззолоченных ливреях, не менее напыщенных и вычурных, чем женские платья. Они резво бросились к спускавшимся пассажиркам.

— Спасибо, — поблагодарила Мириам, немало удивив лакея, подавшего ей руку. Она огляделась. Прямо перед ними зияли распахнутые двери гигантского дворца, из застекленных окон которого на лужайку изливались потоки света. Внутри расхаживали мужчины в коротких мундирах и бриджах с оттопыренными коленками, и женщины в замысловатых платьях: комната была столь огромна, что оркестр играл на балконе, над головами придворных.

Мириам почти сразу же впала в состояние культурного шока, позволив двум барышням — Бриллиане и Каре — вести её как галеон под полными парусами. Кто-то проорал её имя, вернее перечислил странные титулы, под которыми она была здесь известна. Мириам передернуло как только она заметила, что все головы повернулись в её сторону и все стали на неё пялиться: одни пытливо, другие изумленно, третьи надменно, а кое-кто и с неприязнью; имена смотревших ей ни о чем не говорили. Все её мысли были заняты тем как бы не споткнуться — ибо пальцы ног саднило, — и как бы с напряженно застывшего лица не сошла противная деланная улыбка. «Я — не я», — мелькнула смутная мысль, когда её представляли толпе расфуфыренных кретинов и жеманных дам, кутавшихся в шелка и меха. «Это всего лишь скверный сон», — твердила она себе. Она сторонилась мысли о том, что все эти люди — её семья, и что она может провести остаток своей жизни посещая такого рода мероприятия.

Мириам и раньше доводилось присутствовать на официальных приемах и церемониях награждения, званых обедах и коктейль-вечеринках, но всё это не шло ни в какое сравнение с королевским балом. Если судить по ольгиным туманным, но восторженным землеописаниям, Ньехвейн был маленьким княжеством, чуть больше штата Массачусетс и до того убогим, что большинство населения существовало за счет ведения натурального хозяйства, однако несмотря на это члены правящей королевской семьи устраивали торжественные церемонии когда заблагорассудится, причем с таким размахом, какой главам демократических стран и не снился. Это было величественное празднество, имитируемое школьными выпускными балами, а также их вариантом для взрослых — танцевальными вечерами знакомств. Кто-то сунул в руку Мириам наполненный бокал — отвратительно приторное плодово-ягодное вино. К тому же она, вежливо, но безоговорочно, отвергла столько приглашений к танцу, что начала терять счет. «Господи, когда же это все закончится», — ныла она про себя, в то время как Бриллиана-и-Кара пристраивали её в очередь, растянувшуюся на подозрительно красной ковровой дорожке, ведущей к некоему коротышке в нелепо жаркой на вид белой меховой мантии.

— Её превосходительство Хельге Торольд-Хьорт, дочь и наследница Патриции из рода Торольдов, вернувшаяся из изгнания, дабы отдать дань почтения его величеству Алексису Николау Третьему, правящему от имени Небесного Отца, будь велико и благословено имя его на землях Грюйнмаркта и прилегающих территорий!

Мириам удалось из последних сил присесть в глубоком реверансе и при этом не шлепнуться, к тому же закусив губу, дабы не ляпнуть что-нибудь лишнее или неуместное.

— Очаровательна, да-а, очаровательна! — высказался Алексис Николау Третий, правитель и всякое такое Грюйнмаркта (по благорасположению Клана). — Моя дорогая, все слухи о вашей красоте блекнут пред тем, что предстало моим очам! Какая изысканная манера держаться! Новое лицо при дворе, да-а, до чего ж очаровательна. Напомните мне, чтобы я представил вас своим сыновьям, только попозже. — Он слегка покачивался, сидя на своем троне и Мириам заметила в его руке пустую чашу. Монарх был слабосильным мужчиной с клочковатой рыжей бороденкой, окантовывавшей его подбородок и с преждевременной плешью на макушке. Корону он не носил, зато символизирующая власть золотая цепь была до того массивной, что, казалось, его спина не выдержит и король вот-вот сложится вдвое. Оценив симптомы, Мириам прониклась сочувствием к страдальцу.

— Рада была познакомиться, — благоразумно и с внезапной искренностью ответила она подгулявшему монарху. И тут же Мириам ощутила как её, не менее благоразумно, — приседая в реверансе и всем своим видом изображая радость от королевского присутствия, — оттаскивают прочь Бриллиана-и-Кара.

Мириам отпила из своего бокала, с трудом проглотила, затем отпила еще. А что, король подкинул неплохую идейку, подумалось ей. Буксировавшие её Бриллиана-и-Кара бросили якорь неподалеку от трона.

— Ну разве он не прелесть? — тихонько взвизгнула Кара.

— Кто? — в растерянности спросила Мириам.

— Эгон, разумеется!

— Эгон… — Мириам старалась подыскать более-менее вежливый словесный оборот.

— А, ну да, вы же нездешняя, — сказала Бриллиана — олицетворенная практичность. Тихонечко, на ушко, она продолжила: — Видели тех двух молодцев позади его величества? Тот, что повыше и есть Эгон. Старший сын и вероятный наследник, в том случае, если совет избирателей продлит правление династии после того как его величество — долгих ему лет жизни — преставится. А косоглазый коротышка — это Креон, второй его сын. Оба холостяки, причем Креон, скорее всего, таковым и останется. А ежели нет, то девице не позавидуешь.

— А почему не позавидуешь, если, конечно, можно о таком спрашивать?

— Он с отклонениями, — сухо сказала Бриллиана. — Настолько глуп, что… — Она заметила пустующий Мириамов бокал и заоборачивалась в поисках замены.

— Только, если можно, чего-нибудь не слишком сладкого, — взмолилась Мириам. Её донимала жара. — Как долго мы тут должны находиться? — спросила она.

— Ой, да сколько угодно! — радостно сообщила Кара. — Пир горой от заката до рассвета!

Бриллиана сунула в руку Мириам бокал.

— Изумительно, правда? — восторженно поинтересовалась Кара.

— По-моему, Кара, наша госпожа подустала, — тактично выразилась Бриллиана. — Она ведь больше трех дней провела в дороге.

Мириам шатало. Спина опять занемела, болели почки, к тому же она натерла ноги и с трудом переводила дыхание.

— Нет сил, — пробормотала она. — Надо поспать. Просто отведите меня домой, а потом можете вернуться и поразвлечься… Чесслово. Ноги не держат.

— Хм, — Бриллиана оглядела её изучающим взглядом. — Кара, если тебя не затруднит, не могла бы ты послать кого-нибудь за нашей каретой? А я пока помогу нашей госпоже достойно уйти. Моя госпожа, прежде, чем уйти, вам необходимо представиться еще нескольким людям, ибо не сделав этого вы нанесете обиду… Впрочем, послезавтра будет еще один прием и если вы так сильно устали, то вовсе необязательно вести долгую беседу с каждой знатной особой. Думаю, за то время, что мы проведем вместе до следующего приема, мы все узнаем нашу госпожу несколько лучше. — Она улыбнулась. — Последний бокал вина, моя госпожа?

 

Томительное ожидание

Свет.

Мириам заморгала, дернулась спросонья, окончательно развеяв сон, полный тягостных, но неудовлетворенных вожделений. Кто-то вздохнул и пошевелился у неё за спиной и Мириам рванулась прочь, мигом осознав где находится и не на шутку перепугавшись: в одной ночнушке? В бескрайней холодной постели? Что происходит?

Она откатилась в сторону и встала на ноги, уткнувшись лицом в тяжелую занавесь. Обернувшись, она увидела Кару, спавшую на бескрайней кровати под пологом — лицо спокойное и безмятежное. Мириам, съежившись, пошевелила мозгами. «Так-так, интересно, и как далеко я зашла прошлой ночью?» — ошеломленно подумала она. И тут же заметила неподалеку от Кары второе спящее тело и пустую бутылку вина. Раздвинув занавески и глянув на пол, она увидела три бокала и еще одну валявшуюся пустую бутылку. Она смутно припомнила разговор в этой каменной пещере размером с ангар, считавшейся достойной графини опочивальней. В этом огромном, открытом всем сквознякам помещении было довольно зябко, поэтому Кара предложила переместиться под полог кровати, стоявшей посреди комнаты эдаким павильоном. Мириам присмотрелась и увидела, что Кара по-прежнему в исподнем. А Бриллиана даже не сняла корсет.

— Ночной девичник, — догадалась Мириам. Последний раз она участвовала в чем-то подобном еще в колледже. «Бедные девочки. Мало того, что я увела их с дискотеки, так у них еще и не было возможности отмазаться, сказав, что уже поздно и пора домой». Каре было всего семнадцать, Бриллиана же была старой девой — двадцать два года. У Мириам отлегло от сердца и ей стало их немного жаль.

Больше такое не повторится. Она соскользнула с кровати и поежилась от холода. «Плыву по течению», — подумала она и обернулась. Кровать была огромна, примерно с комнату в её доме. «Пора задуматься о своем будущем».

Остро ощутив под ногами теплопоглощающую каменную лещадь, она на цыпочках пересекла комнату, добравшись до шторки, заменявшей дверь в уборную. Современными удобствами там и не пахло — горшок с сухими листьями и очко десяти футов глубиной. Что есть, то есть и слуги здесь не помогут. Условия жизни в столице, даже у аристократов, прямо-таки первобытные.

С минуту поморозив задницу, она избавилась от выпитого ночью вина и вернулась в парадную комнату, чтобы порыться в оставленных здесь вчера сундуках. В одном из них… «О, да, — решила она. — То, что надо».

Оделась она быстро и тихо, натянув джинсы, свитер и куртку с начесом — то, в чем ходят на той стороне. Она даже и не подумала будить фрейлин — неизвестно как они отреагируют, а у неё каждая минута на счету. Где-то в чемодане была её наплечная сумка. Она мигом ее нашла, а заодно и ноутбук «Sony», телефон и компас со спутниковой системой местоопределения. Минута ушла на то, чтобы просканировать комнату встроенной в ноутбук камерой, после чего Мириам вырвала листок из репортерского блокнота и наскоро черкнула шариковой ручкой записку:

Дорогие К и Б,

Отправилась на ту сторону. Вернусь вечером. Посмотрите, пожалуйста, за моими вещами и приготовьте ужин на троих — поедим вместе, когда я вернусь (часа через два после того как стемнеет). Всего хорошего, Мириам.

Она примостила записку на подушке у Кариной головы, раскрыла медальон и переместилась в доппельгангерное здание на другой стороне.

* * *

Головная боль усилилась, в глазах помутилось; Мириам огляделась. Помещение соотносящееся с её комнатой во дворце — или замке, или что оно там — в Ньехвейне, отнюдь не было дворцом в её родном мире. Двести миль на юго-запад от Бостона… Нью-Йорк! — возбужденно подумала она. Однако темно здесь, очень темно, совсем ничего не видно, кроме аварийной подсветки. Сильный запах опилок и пронизывающий холод. Она стояла на металлической платформе, расчерченной желтыми линиями. «Вот вам и план замка из другого мира, — догадалась она. — Лучше делать ноги, пока меня никто не заметил».

Она вытащила компас, подождала, пока он поймает сигнал, ввела в его память свое нынешнее местоположение и бросилась вниз по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз. И вот Мириам на первом этаже какого-то заброшенного пакгауза. Желтые проходы окаймляли штабеля деревянных ящиков, видимо, оконтуривая стены замка. Она вышла в фойе и увидела ворота. Те были открыты, а вместо конторы стоял подклиненный трейлер. Из его окон исходил желтоватый свет.

«Да уж», — подумала Мириам и, сунув руку в карман куртки, нащупала пистолет. Голова раскалывалась от боли — холодный воздух поражал воспаленные похмельем пазухи. «Пора завязывать с выпивкой», — отвлеченно подумала она и постучала в дверь левой рукой.

— Кто там?

Дверь открылась, высунулось искаженное гримасой старческое лицо.

— Я Мириам, кембриджский отдел, — сказала она. — В ближайшие несколько дней буду здесь время от времени появляться. Инспекция.

— Мэриан чего? — обеспокоенно заморгал тот.

— Нет, Мириам, — терпеливо повторила она. — У вас имеется список людей, которым позволено здесь появляться?

— А, да, — рассеяно сказал он, шмыгнул внутрь и вернулся с запылившейся планшеткой. В будке воняло застоявшимся табачным дымом и вареной капустой.

— Мириам Бекстайн, — терпеливо повторила она и произнесла свое имя по буквам. — Из Кембриджа, Массачусетс.

— Вашего имени тута нет, — озадачился старик.

— Я работаю на Ангбарда Лофстрома, — ввернула она.

И правильно сделала, ибо старик тут же вытянулся в струнку.

— Да, мэм! Всё хорошо, порядок… Как, говорите, вас кличут?

Мириам повторила.

— Покажите на городской карте где мы находимся и сообщите мне каков здесь порядок прибытия и отбытия, — попросила она.

— Порядок? — произнес он растерянно. — Входите, стукаете, открываем. Тута ж ничё нема. Во всяком случае, ничё такого, что можно стащить.

— Ясно, — кивнув, она развернулась и направилась к воротам на волю. По пути мобильный трижды пикнул, попав в зону покрытия, и уведомил, что пришли сообщения.

Вышедши, она оказалась в захламленном проулке, повсюду топорщились пожарные лестницы. Она прошла его до конца и огляделась. Странно это всё, подумала Мириам. Не ожидала такого уровня обеспечения безопасности. Слишком просто можно войти и выйти. Может она попала в какую-то малоохраняемую зону? Мириам вышла на какую-то широкую улицу с транспортным движением и витринами. Записав название, она остановила первое попавшееся такси.

— Куда? — спросил с едва заметным акцентом водитель.

— Вокзал Пенн-стейшн, — ответила Мириам, в надежде, что он работает таксистом достаточно долго и имеет представление о том, где сейчас находится. С таксистом, похоже, повезло: он кивнул пару раз, затем развернулся и поддал газу.

Мириам, откинувшись на спинку, созерцала проносившийся мимо реальный мир, пребывая в радостном изумлении, лишь немного подпорченном болезненной пульсацией в голове. «Ух-ты! Я действительно здесь! — думала она, остро ощущая качение пневматических шин по асфальту и теплый ветерок из печки, дувший ей в ноги. «До чего ж здорово!» Так бы ехать и ехать всю жизнь, подумалось ей с огоньком разгоравшейся ностальгии. За оболочкой её теплого кокона проносились огни, знакомые рекламные щиты и люди, которые не казались массовкой из какой-то исторической киношки. Это был её мир, родная урбанистическая реальность, в которой реальные люди носили удобную одежду, не задумываясь пользовались удобствами вроде электричества и водопровода и не играли в смертельные династические игры, распоряжаясь будущим детей, которых Мириам не желала иметь.

«Погоди, вот еще расскажу об этом маме, — подумала она. — А потом Поли». Следующая мысль: «вот чёрт, тут еще надо подумать о том, что мне можно им рассказывать», и следующая мысль: «блин, на крайняк, я могу поговорить с Роландом…»

Она глянула на дисплей мобильного. «У вас есть голосовое сообщение», — прочитала она и набрала номер своего ящика голосовой почты.

— Мириам? — Аж сердце биться перестало, когда она услышала его далекий, искаженный помехами голос. — Надеюсь, ты получила это сообщение. Слушай, я бываю здесь по курьерским делам каждые два дня, с десяти до четырех. По-моему, твой дядя что-то заподозрил и приставил ко мне Маттиаса. Прошлой ночью пришло известие, что ты добралась до столицы. И как тебе тамошнее житье-бытье? Да, кстати, не доверяй никому по имени Хьорт — они многое теряют. И повнимательнее с принцем Креоном — он умственно отсталый и славится тем, что не терпит, когда ему говорят «нет». Появится возможность, звони».

От звука его голоса зрение затуманилось. «Блин, это не входило в мои планы». В процессе уличного движения такси то трогалось, то останавливалось, водитель стучал пальцами по баранке, вторя мелодии из радиоприемника.

Первое, что сделала Мириам по прибытии на вокзал, нашла банкомат и опробовала карточку. Сработало. Она вытащила пятьсот долларов в хрустящих зеленых банкнотах и засунула их в карман. «Это не скажет им ни о чем, кроме того, где я нахожусь», — решила она. Затем она взяла в кассе билеты в Бостон и обратно на ближайший скоростной поезд. Это ударило по карману, зато когда Мириам нашла поезд и разместилась, она не пожалела, что столько потратила. Дорога займет всего три часа, а значит до обратного поезда она сможет провести целых четыре часа в городе.

Мириам откинулась на спинку, раскрыла перед собой ноутбук и положила рядом с ним телефон. «А нужно ли вообще возвращаться? — угрюмо спросила она сама у себя. Она провела на той стороне всего неделю и этой недели ей хватит по гроб жизни. И тут она ощутила жесткие края платиновой кредитки, так словно на самом деле держала её в руке. Это были грязные деньги, а эта проклятая «кровосмесительная» доктрина может затянуть её в это навсегда. «Мою родную мать не затянула, — подумала она. — Правда её убили». Еще лучше. Вероятнее всего, смойся она сейчас, именно так с ней и поступят — раз убежала, значит неблагонадежна. Второго шанса она от них не получит. Даже если не убьют, чтоб не разбазаривать генофонд, могут как-то сковать, например, ослепить. Она сомневалась, что это входит в их обычные методы, однако они запросто могут это использовать как особую меру пресечения, стоит им лишь заподозрить измену. Мириам ужаснулась подобной перспективе.

Но опять же, одна лишь мысль о добровольном возвращении в этот промозглый замок и к этим нездоровым семейным отношениям угнетала. Чтобы не думать об этом, она взяла телефон и набрала Роландов номер.

— Алло? — Он ответил после первого же гудка и Мириам сразу же воспряла духом.

— Это я, — тихо сказала она. — Можешь говорить?

— Да. — Молчание. — Сейчас его нет поблизости, но обычно он далеко не отходит.

— Мой дом по-прежнему под наблюдением?

— Да, вроде бы. А ты где?

— В поезде на полпути между Нью-Йорком и Бостоном.

— Только не говори мне, что ты сбежала…

— Нет, что ты, — поспешно сказала она. — Просто у меня кое-какие незавершенные дела. У меня ведь и помимо тебя есть с кем встретиться. Хочу повидать маму и еще кое-кого. Ничего? Лучше не задавай лишних вопросов. Я вовсе не собираюсь скрываться, просто я не хочу, чтобы на моих знакомых обратили внимание. В общем, слушай, ты можешь как-нибудь выбраться на денек? Скажем, в Нью-Йорк?

— Тебя поселили в той каменистой громадине? — спросил он.

— Ага. Значит, знаешь каково там?

— И ты выжила, проведя три дня с Ольгой? — в его голосе сквозило недоверие.

— Удобства там, ну, как в подворотне, и я торчу там бок о бок с двумя ольгиными компаньонками, только меньшей весовой категории, — сказала она, и завертелась флюгером, рассматривая ближайших пассажиров. Чисто — нет никого ближе, чем за два места от неё. Она тихонько продолжила:

— Фрейлины. Что-то вроде надзирателей, только покрасивее, если ты понимаешь о чем я. Прилипалы еще те. Просыпаюсь, а они, блин, спят рядом со мной, в моей кровати. Думаешь, Ангбард приставил их просто прислуживать мне? Если честно, у меня уже крыша едет. Сегодня вечером я вернусь, но если в ближайшее время ты не появишься, чтобы меня спасти, клянусь, я кого-то убью. К тому же я до сих пор не написала ту зубодробительную статью для интернет-издания, которую обещала Стиву.

— Ах ты моя бедняжечка, — с легкой грустью засмеялся Роланд. — Не сладко тебе пришлось. Может организуем клуб?

— Испытавших культурный шок и повредившихся умом?

— А что, идея. — Он помолчал. — Вернуться туда после восьми лет отсутствия — хуже некуда. Мириам, ты вернешься обратно?

— Да, — спокойно сказала она. Если не вернусь, то впредь тебя никогда не увижу, так?

— Как и сегодня. Я вернусь сюда послезавтра, — сказал он. — Значит, Нью-Йорк?

— Да. — Она ненадолго задумалась. — Сними номер на двоих в «Маркизе Марриотте» на Таймс-сквер. Заурядно и пошло, но ведь у тебя больше времени, чем у меня. Оставишь мне голосовое сообщение с номером комнаты и именем, под которым зарегистрировался, и я приеду, как только смогу выбраться. — Она затрепетала от этой мысли и заерзала на сидении.

— Буду тебя там ждать. Обещаю.

— Купи парочку предоплаченных телефонов, только за наличные и не привлекая внимания. Они нам понадобятся. Я скучаю по тебе, — тихонько добавила она и нажала отбой.

Плюс еще сорок восемь часов. Уже и так прошло целых четыре дня с момента разлуки.

По салону ходил кондуктор и Мириам еще раз огляделась, дабы убедиться, что вокруг неё места пустуют. Вагон был полузаполнен — ей посчастивилось избежать давки часа пик. Теперь она набрала другой номер, тот, что держала в памяти, побоявшись вносить его в телефонную записную книжку.

— Приветик, вы дозвонились до автоответчика Полетты Милан. Простите, что не могу подойти к телефону прям щас, но…

— Поли, заглуши эту тарахтелку и возьми трубку прям щас.

На линии клацнуло.

— Мириам! Ну что за херня, заинька?

— Какая херня? Ты о чем?

— Да о том что взяла и куда-то пропала! Боже мой, я вся испереживалась!

— Это ты-то испереживалась? Ты, случаем, не звонила мне домой, а? — быстро перевела разговор Мириам.

— Конечно звонила, а поскольку ты не ответила, оставила сообщение насчет бридж-клуба. Первое, что пришло в голову. Я так переживала…

— Слушай, Поли, ты больше ничего не упоминала? А сама ко мне не заходила?

— Что я дура, что ли? — спокойно ответила Полетта, словно и не кипятилась вовсе.

— Хорошо… Ты это, прости меня. Давай попробуем заново. — Мириам прикрыла глаза. — Приветик, это Мириам Бекстайн, и я на собственной шкуре испытала насколько долгая у моих давно утраченных родственников память и насколько длинные у них руки, ведь они пригласили меня погостить. Оказывается, они занимаются импортно-экспортными операциями, причем с таким размахом, что та статья, над которой мы работали, возможно, задевает их интересы. Будем надеяться, что они считают тебя всего лишь чувихой, с которой я играю в бридж, потому что если они так не считают, то тебе вряд ли понравится их компания. Усекла?

— Ох, ну и дерьмо! Мириам, прости! Слушай, ты как, в порядке?

— Ну да. Уж я-то и не в порядке? Я сейчас на поезде, который прибудет на вокзал Бэк-Бэй через… — Мириам сверилась с часами, — примерно через полтора часа. Я ненадолго, на денёк, в четыре у меня обратный поезд. Так что, если ты встретишь меня на вокзале, мы пойдем перекусим и я тебе всё выложу, всё-всё, понимаешь? Лады?

— Лады. — Судя по голосу, Полетта немного остыла. — Мириам?

— Да?

— А что они из себя представляют? Что они с тобой делают?

Мириам прикрыла глаза.

— Смотрела фильм «Замужем за мафией»?

— Ни фига себе! А что этот твой медальон? Хочешь сказать, что они…

— Скажу тебе прямо: не звони мне домой, не приходи ко мне домой, не звони моей матери, не встречайся с ней и не делай ничего такого, что выбивалось бы из сложившегося у них образа глупой девицы, с которой я едва знакома по работе. Именно поэтому я и позвонила тебе с телефона, номера которого ты не знаешь и больше никогда не увидишь. Встретишь меня в полдень у южного выхода вокзала?

— Ладно, встречу. И смотри, чтоб твой рассказ и впрямь был интересен!

Полетта повесила трубку, а Мириам устроилась поудобнее и принялась созерцать проплывавший за окном загородный пейзаж.

* * *

По прибытии на вокзал, Мириам тут же его покинула. В торговых рядах через дорогу был банкомат и она сняла еще две тысячи долларов наличными. Казалось, копилка бездонная и можно вытащить из нее сколько влезет, если, конечно, не беспокоиться, что могут отследить. Но на этот раз она отметилась умышленно. Бостонский штемпель подскажет герцогу Ангбарду где и во сколько она была. С самого начала она решила держать его в курсе своих передвижений. Пусть знает, что она открыта и честна во всем.

Мириам возвращалась на вокзал пребывая в том же состоянии, что и в такси. Здесь она дома, здесь она бывала и раньше, место хорошо знакомое, но в то же время здесь ты неприметная и безликая. Её потрясло то облегчение, которое она испытала вернувшись. Учитывая все обстоятельства, ей уже не казалось ужасным, что её выгнали с работы, а бывший работодатель грозился очернить её имя. Она едва не прошла мимо Полетты, ничем не выделявшейся из пассажиропотока, но в последний момент Мириам крутанулась и удивленно заморгала.

— Поли!

— Мириам! — Полетта кинулась её обнимать, затем отодвинулась на расстояние вытянутой руки и внимательно вгляделась в лицо. — Вижу, похудела. Несладко пришлось, малышка?

— Несладко? — Мириам покачала головой, не зная с чего начать. — Господи, это было неслыханно. Отчасти хуже некуда, отчасти, ну, не так уж и плохо. В целом, не сказать что хреново. Впрочем, на этом еще ничего не закончилось. Слушай, давай куда-нибудь сходим похаваем, а то я еще не завтракала, и я расскажу тебе все по порядку.

В огромном торговом зале они нашли закуток, где подавали приличную пиццу. Окружающий шум обеспечивал им конфиденциальность. Мириам с жадностью накинулась на калифорнийскую пиццу с подслащенной медом мучной основой, увенчанную кусочками маринованной курятины. Жуя, она вкратце вводила Полетту в курс последних событий.

— После того как ты ушла, меня похитили прямо из дому, целый, блин, отряд особого назначения. Затем меня перевезли в роскошные хоромы, в самый настоящий дворец и, бог свидетель, представили самому настоящему герцогу. Помнишь всю ту средневековую муть, о которой я рассказывала в прошлый раз? Так вот, всё это правда. Только я тогда не знала, что моя семья, вернее мои родичи, типа аристократы и всем там заправляют.

— Они там правят… — Вилка Полетты застыла на полпути ко рту. — А ты не гонишь? Они что, и вправду короли и всё такое?

— Нет, это разветвленный торговый клан, под крышей которого ходит третья часть знати восточного побережья. По сути шайка параноиков, выбившихся из грязи в князи. Наподобие Медичи. Там у них несколько государств — враждующие феодальные княжества. То, что расположено на этих землях называется Грюйнмаркт и говорят там по-английски, правда лишь правящий класс, типа как в Англии средних веков знать говорила по-французски. Короче, слушай дальше. Грюйнмарктом правит монарх, однако всё находится в руках Клана, состоящего из семей, члены которых имеют врожденную способность перемещаться между мирами. И, короче, этот король хочет женить одного из своих сыновей на ком-то из Клана, дабы упрочить свою власть.

Мириам сделала паузу, чтобы доесть пиццу и поймала на себе задумчивый взгляд Полетты.

— Ну, а ты как во все это вписываешься? — спросила та.

— Я? — Мириам отложила вилку. — Я исчезнувшая дочь одной знатной дамы, на карету которой напали разбойники. Либо наемники, поскольку в то время Клан раздирала междоусобная война. Дама сбежала в наш мир, но погибла не дождавшись подмоги. — Мириам посмотрела Полетте прямо в глаза. — Ты, случаем, не мечтала в детстве о том, что, возможно, тебя подменили в роддоме, а твои настоящие родители богатые и могущественные люди?

— Ну ты даешь! — вспыхнула Полетта. — Как будто в детстве об этом не мечтают все поголовно? Как будто «Маттель» не на этом сколотил себе состояние, заняв лидирующую позицию во всем мире?

— Да, но когда тебе тридцать два, ты разведена и у тебя есть своя жизнь, а тут вдруг откуда ни возьмись появляются родственники, утверждающие, что ты графиня, то всё уже видится в несколько ином свете, не так ли?

Полетта выглядела слегка озадаченной.

— Не хочешь ли ты сказать, что…

— Хочу сказать, что подберут какого-нибудь подходящего муженька, поскольку независимые женщины у них отсутствуют как класс. Впрочем, есть выбор: пункт «а» означает, что жить придется в открытом всем сквознякам замке без электричества и водопровода, да еще и с кучей детишек от муженька, которого тебе навязали, а пункт «б» означает, что… ну, что выбора попросту нет. Сопротивление бесполезно, придется ассимилироваться. Дошло наконец?

— Господи боже мой! Неудивительно, что ты выглядишь такой изможденной! — Полетта медленно покачала головой.

— Еще бы. Проторчав там неделю, я стала бояться, что если срочно не выберусь, то напрочь свихнусь. Вот это, пожалуй, действительно хреново. — Мириам пожевала губами и продолжила. — Ты прямо в точку попала, рассуждая о том, каким образом такие как они могли бы наживаться. Уж не знаю проникли они в «Протеом Дайнэмикс» и «Бифэйз Текнолоджис» или нет, но я убеждена, что они повсюду. Мне выдали дебетную карточку, сказали, что кредитный лимит составляет два миллиона и попросили его не превышать. Так что черта с два они меня отпустят. А больше всего меня пугает то, что я вроде как не уверена на все сто процентов хочу ли я, чтоб меня отпустили.

Поли очень внимательно, изучающе на неё посмотрела.

— Есть что-то еще? — спросила она.

— Ну да… ну да… — Мириам ненадолго погрузилась в молчание. — Но о нем поговорим в другой раз.

— Он подонок? Он тебя…

— Я же сказала: в другой раз! — отрезала она. И тут же добавила: — Прости. Нет, он не подонок. Понимаешь, обычно, когда мы говорим о мужчинах, ты не можешь удержаться от того, чтобы не настропалить меня против них, а мне это сейчас ни к чему. Зачем всё усложнять, когда и так облом на обломе и то ли еще будет.

— Мило, — скривилась Полетта. — Ладно, не буду я выспрашивать о твоем загадочном хахале. Ничего, если я разложу всё по полочкам? Значит, эти твои родственники считают тебя пропавшей наследницей и хотят обращаться с тобой надлежащим образом, каковой, надо сказать, не имеет ни черта общего с тем, что известен нам по детским сказочкам. Ты бы с радостью послала их на хер, но, во-первых, они туда не пойдут, во-вторых, у них куча денег, и, в-третьих, ты встретила мужчину, которому уже через пять минут не захотелось тебя удавить…

— Поли…

— …прости, и который во всё это замешан. Исчерпывающе?

— В общем-то да. — Мириам махнула рукой, чтобы принесли счет. — Именно поэтому я могу смыться оттуда лишь на денек. Я не эта… не узница. Просто меня рассматривают как определенную ценность или типа того. — Она нахмурилась. — Это дурдом какой-то. Даже то как у них поставлено дело! Совершенно по-средневековому. Уровень модернизации трехсолетней давности, я уж не говорю об элементарной культуре. Чистой воды меркантилизм, закон джунглей, и все это в среде, где едва только придумали банковское дело, я уж молчу о компаниях с ограниченной ответственностью. Полная жопа во всем, если не сказать разбазаривание ресурсов, но они упорно стоят на своем. Я уже видала такие компании раньше — рано или поздно кто-то является откуда ни возьмись и подминает их под себя. Можно, конечно, подыскать им какое-нибудь занятие поумнее и как только я до этого додумаюсь…

— Хо-ро-шо. Дерзай, Мириам.

Принесли счет и Мириам выложила полусотенную, прежде чем Полетта успела воспротивиться.

— Пойдем.

Она поднялась, следом поспешила Полетта.

— Глазам своим не верю! Не верю и всё тут! Мириам Бекстайн оставила тридцатипроцентные чаевые? Что у меня с глазами?

— Хочу отсюда уйти, — решительно сказала Мириам, и живо продолжила: — деньги уже ничего не значат, Поли, неужто ты еще не поняла? Я столь богата, что могла бы купить «Синоптика», если б захотела… только лучше мне от этого не станет, поскольку все мои проблемы не имеют ни малейшего отношения к деньгам. Среди семей есть несколько группировок. Одна из них желает моей смерти. Им принадлежит изрядный кусок пая моей матери, а я, появившись, разрушила множество планов. Другая группировка желает выдать меня замуж. Второй сын короля — умственно отсталый, Поли, и знаешь, мне кажется, что этот старый козел дядя собирается выдать меня за него.

— Ах ты бедняжка. А как у них обстоит дело с поправкой о равноправии в браке?

— Ах я бедняжка, у этих ребят нет даже конституции, — с чувством сказала Мириам. — Это абсолютно другой мир, и женщинам вроде меня остается лишь… остается… блин, ну вот возьмем арабов. Саудовскую королевскую семью. Здесь они ходят в дорогих костюмах, разъезжают на лимузинах, делают крупные приобретения и скупают массу всяческих безделушек, но они не мыслят по-нашему, они возвращаются домой прямиком в средневековье. Как бы ты себя чувствовала, проснись в одно прекрасное утро саудовской принцессой?

— Не очень здорово, — отметила Полетта, — особенно учитывая, что я наполовину итальянка, наполовину армянка и стопроцентная простолюдинка, и что я чертовски счастлива жить в Штатах, поскольку здесь даже крестьяне — это средний класс и могут подняться до параюриста или менеджера. В общем да, я понимаю к чему ты клонишь. — Полетта мрачно на неё глянула. — У тебя проблемы, — сказала она. — Хотя меня больше беспокоят бандюки, которые хотят прибрать тебя с дороги, нежели риск выйти замуж за Прекрасного Принца. По крайней мере у них есть деньги. — Поли поморщилась. — Вот если бы я обрела утраченную семейку, то, зная мою удачу, первое, что бы они сделали, это попросили занять сто баксов до получки. После чего стали бы угрожать физической расправой.

— Что ж, может хочешь заново обдумать все то, что наговорила мне в прошлый раз о контрабанде? — отметила Мириам. — Лично я не хочу быть вовлеченной в такое дерьмо. И я чертовски обеспокоена из-за тайных пружин, на которые мы надавили на прошлой неделе. Не было ли еще каких инцидентов?

— Инцидентов? — Поли, казалось, рассвирепела. — Зависит от того, что именно ты называешь инцидентами. Позавчера кто-то вломился в мою квартиру.

— О черт! — Мириам так и обомлела. — Сожалею, Поли. Сильно досталось?

— Могло бы, — натянуто сказала Полетта. — Только меня дома не было. Сержант сказал, что работали профи. Обрезали телефонный провод, рассверлили замок на двери, вошли и перевернули все вверх дном. Забрали мой комп и все диски, какие только смогли найти. Ошмонали книжные полки, покопались в моем белье…и не тронули мою кредитку и пачку наличных. Им не деньги были нужны, Мириам. Что скажешь?

— А что мне сказать? — Мириам остановилась посреди тротуара. Полетта ждала. — Ну, ты все еще жива, — неторопливо сказала Мириам.

— Жива… — Полетта так и уставилась на неё.

— Поли, эти ребята играют жестко. Они оставляют растяжки. Заходишь в квартиру, в которой они порылись, открываешь дверь, а тебе шар-рах прямо в лицо. Или же какой-нибудь чувак подкараулит тебя с пушкой, а потом покинет место происшествия просто всмотревшись в тату на своем запястье. Тут уж либо я просчиталась с тем, что гаденыш Джо Диксон замешан в дела Клана, либо они не рассматривают нас как угрозу — просто послали пару качков попугать тебя и все дела.

— Ах, мне сильно полегчало. Нет.

— Успокойся. Я на полном серьезе. Раз ты все еще жива, значит они не рассматривают тебя как угрозу. Они не нашли диск, а значит, скорее всего, на этом и успокоятся. Короче, если хочешь сейчас же со всем этим покончить, то так и скажи. Я найду компакт, сожгу его и ты вне игры.

Полетта зашагала вперед.

— Не искушай меня, — натянуто сказала она. Затем остановилась и обернулась к Мириам. — Кстати, а что ты собираешься делать? — без обиняков спросила она.

— Я надеялась, что ты мне поможешь. — Мириам помолчала, затем продолжила: — Ты уже нашла работу?

— Как параюрист? — Полетта пожала плечами. — Такую — нет, но сегодня в полдень у меня еще одно собеседование, — смущенно добавила она.

— Что ж, — Мириам запнулась. — А не желаешь ли еще одну работу? Начиная с сегодняшнего дня?

— В качестве кого? — осторожно спросила Полетта.

— В качестве моего самоходного и совершенно легального страхового полиса, — сказала Мириам. — Мне нужен агент, кто-то работающий на меня на этой стороне, когда я играю роль принцессы Лютик, запертая во дворце с уборными, оборудованными зияющими в стене дырами. Ты чиста, у них на тебя ничего нет, а сейчас, когда мы знаем с кем мы, черт бы их побрал, имеем дело, мы можем быть уверены, что тебе ничего не угрожает. Что я имею в виду под работой? Транспортировка неворованных, легальных товаров, которые я буду продавать, соблюдая учет и платя налоги; короче, я хочу заниматься легитимной внешнеторговой деятельностью. Однако кроме того, работа включает в себя припрятывание кое-каких записей, весьма откровенных записей туда, куда семьям до них не добраться, не попавшись при этом. — Мириам замолчала и задумалась. — Могу и платить, — добавила она. — Я ведь теперь вроде как невероятно богатая.

Полетта ухмыльнулась.

— А не связано ли это как-то с тем придурком, который выгнал нас обеих с работы, а?

— Может и связано, — Мириам засунула руки глубоко в карманы и постаралась разыграть святую невинность.

— Когда приступаем и сколько платишь?

— Уже приступили пятнадцать минут назад, а если ты желаешь обсудить зарплату и условия труда, то давай заглянем в «Старбакс» и обговорим это за чашечкой кофе…

* * *

Чем ближе поезд подъезжал к Нью-Йорку, тем тоскливее становилось на сердце у Мириам. Год подходил к концу и на проносившиеся за окном унылые просторы Новой Англии уже опустилась тьма. Наверное скоро все заметет снегом, под обволакивающим слоем которого замрут голые ветви. Она выдавила одну из тех таблеток атенолола, которые дал ей Роланд, затем парочку таблеток тайленола и проглотила их все, запив кока-колой из мини-бара. Она и себя отождествляла с осенью: поезд несет её на юг, в унылый мир, где её окутают снега… в общем, пока Мириам разворачивала эту метафору, душевный кризис миновал. «Всего лишь через сорок восемь часов я снова увижу Роланда», — подумала она. Сорок восемь часов? На миг она воспряла духом, но тут же погрузилась в гораздо более глубокую печаль. Сорок восемь часов, сорок из которых придется провести в компании с… с…

Чувствуя слабость и головокружение, как это бывает от голода, она поймала в привокзальной сутолоке такси. Доехала до того самого квартала близ Чайнатауна, где утром вышла наружу. В вечерних сумерках, в час, когда все магазины уже закрыты, эта местность выглядела чертовски неприветливой. Мириам ссутулилась и побрела вдоль улицы. Сверяясь с зеленоватым дисплеем компаса, она искала проулок, ведущий к пакгаузу.

Выйдя на последнюю прямую, Мириам замешкалась — в проулке было темно и страшно, отличный сборный пункт для гопников, насильников и наркоманов. Но тут, вспомнив что она теперь из себя представляет, Мириам сунула правую руку в карман и зажала в ней рукоятку короткоствольного пистолета, который весь день таскала с собой. «Арестовать они тебя арестуют, а вот удержать не смогут», — напомнила она себе, ощутив мимолетный восторг. Не эти ли чувства испытывает любой одаренный, воспитанный на той стороне, когда впервые оказывается в этом мире и вдруг осознает, что может натворить здесь всё, что угодно, а затем бесследно раствориться в ночи? Мириам поежилась.

Проулок оказался пустынным, из-под двери пакгауза пробивалась полоска света. Мириам вошла внутрь, миновала трейлер. Никто её не окликнул. Она следовала показаниям компаса, пока координаты не сошлись на нуле и увидела перед собой металлическую аварийную лестницу. Забравшись наверх, она осмотрелась. Не было никаких явных признаков охранной сигнализации, видимо, ничто не могло остановить любого, кто зайдет сюда с улицы. «Хм. Не нравится мне все это», — подумала она. В тридцати футах от неё была прочная кирпичная стена. «Я, конечно, не уверена, но вроде бы львиная доля дворца находится за этой стеной». Странно, впрочем сейчас у неё не было времени на проверку. Спрятав компас, она, потянув за цепочку, извлекла из под свитера медальон, который носила на шее. Сконцентрировавшись на рисунке, она почувствовала…

— Госпожа! Надо же… — Мириам споткнулась, в глазах потемнело, она ощутила как чьи-то руки ощупывают её рюкзачок, затем её взяли за плечи и подтолкнули к усыпанной подушками оттоманке. — Вы нас напугали! Что это такое на вас надето? Ой, какая вы холодная!

Темные пятна перед глазами постепенно исчезали и она ощутила какие-то намеки на отдаленную, сильно приглушенную головную боль. Огромный камин в гостиной — в него как в гараж мог поместиться её автомобиль — пылал вовсю, исторгая свет и тепло. Кара взяла её под руку и помогла ей удержаться на ногах.

— Вы такого страху на нас нагнали! — укоряла она.

— Погоди, дай прийти в себя, — устало сказала Мириам. — Есть что-нибудь выпить? Безалкогольное?

— Найдется, — сказала Бриллиана, самая толковая из двух фрейлин. — Не изволит ли миледи испить чашечку чая?

— Было бы здорово. — На этот раз Мириам не сильно тошнило, зато казалось, что она вот-вот грохнется в обморок. «Да, бета-блокаторы, похоже, действуют», — подумала она. — И прекращайте с этим «миледи»… Зовите меня Мириам. Надеюсь, вы никого не отправили на мои поиски?

— Нет, ми… Мириам, — ответила Кара. — Я было хотела, но…

— И правильно сделала. — Мириам закрыла глаза, затем снова открыла и уперлась взглядом в девочку с косичкой, одетую в костюм от Диора и золотисто-желтую блузу. Лицо у неё было обеспокоенное. — Не стоит волноваться, — доверительно сказала Мириам. — Вот выпью чайку и всё пройдет. Обычное дело. А пока меня не было, не произошло ничего необычного?

— Мы занимались тем, что вместе со слугами разбирали ваш гардероб и багаж! — восторженно отозвалась Кара. — А леди Ольга прислала вам приглашение на встречу — завтра утром в оранжерее! Сегодня вечером не будет никаких развлечений, зато завтра еще один дворцовый прием в честь принца Креона и вы приглашены! — Мириам вяло кивала, мысленно умоляя, чтобы Кара перестала восклицать в конце каждой фразы. Ей уже казалось, что девушка вот-вот застонет от возбуждения. — А Сфетлана-то прямо на седьмом небе от счастья!

— С чего бы это? — равнодушно спросила Мириам.

— Её просят в жены! Через посредника, конечно! Леди Ольга сосватала! До чего же волнующе, правда?

— А что это такое на вас надето? — спросила Бриллиана, вернувшаяся от очага с серебрянным чайничком. Только сейчас Мириам заметила рядом с оттоманкой длинный узкий столик с фарфоровыми чашками и блюдцами и расставленными вокруг него стульями. Фрейлины явно вели хозяйство придерживаясь более изысканного стиля, нежели слуги.

— Нечто соответствующее погодным условиям, — отделалась Мириам. Бриллиана носила одно из тех черных платьев, которые мелькали на любой коктейль-вечеринке, начиная с шестидесятых и заканчивая девяностыми годами двадцатого века. Зато в этом холодном неблагоустроенном замке оно выглядело довольно сюрреалистично. — Слушай, кажется, огня там с лихвой. — Она покрылась гусиной кожей. — А нельзя ли подогреть много воды? Скажем, чтобы принять ванну? Я бы искупалась, а потом чего-нибудь поела. — Она ненадолго задумалась. — Позднее можете подобрать мне на завтрашнюю встречу с леди Ольгой какой-нибудь наряд. Ну, и для вечернего приема тоже. Но сейчас я готова убить за возможность вымыть голову.

 

Брандмауэр

В её покоях обнаружилась ванна! В комнате за камином, которую Мириам сразу и не заметила, стоял, раскорячив лапищи, здоровенный чугунный бегемот. Имелись даже специальные слуги для наполнения монстра — три служанки и ворчливый косоглазый юноша, который, казалось, всегда бил баклуши. Его работа, видимо, заключалась в том, чтобы не путаться под ногами и тихонько сидеть в закутке, откуда, если понадобится, его вытурят за очередной порцией пенсильванского угля.

Подготовка к купанию заключалась в суматошной беготне и кипячении воды в размещенных на камине медных котлах. Пока суть да дело, Мириам накинула на себя шубу и отправилась исследовать территорию, захватив с собой в качестве сопроводительного лица и экскурсовода Бриллиану. По прибытии Мириам чувствовала себя слишком измотаной дорогой, а после приема во дворце и вовсе уморилась до чертиков. Зато теперь она решила хорошенько осмотреться. И представшее взору не очень-то ей понравилось.

— Расскажи-ка мне об этом дворце, — попросила она.

— Об этом крыле? Это Новая Башня. — Бриллиана держалась позади неё на расстоянии шага. — Ей всего лишь двести восемьдесят лет.

Они вошли в бальный зал и Мириам, задрав голову, рассматривала потолок. Отделка представляла собой головокружительно-замысловатые наслоения фестончатых фриз и лепных букетов из фруктов и цветов, перескакивавших через скрытые балки и игриво извивающихся вокруг громадного крюка, с которого свисала гигантская люстра. Дверные и оконные створки были нечеловеческих размеров, а лавки, расставленные вдоль каждой стены, выглядели одиноко и сиротливо.

— А чье это все? — спросила Мириам.

— Как это чье? Клана! — Бриллиана посмотрела на неё с удивлением. — А, ну да, верно. — Она кивнула. — Вы про семьи и родосплетения… Вы в них разбираетесь?

— Не очень-то, — призналась Мириам.

— Хм, и я, пожалуй, не больше вашего. — Бриллиана шагнула к самой дальней двери, затем остановилась. — Вы уже посещали светлицу?

— Нет, — Мириам последовала за ней.

— Наш прародитель, Ангбард Лукавый, перемещаясь между мирами накопил огромное состояние. Его дети были лишены этой способности — пятеро сыновей, которые женились и завели семьи, и шесть дочерей. И в этом поколении некоторые женились на своих двоюродных сестрах, как это было заведено в те дни, дабы избежать потери вдовьего наследства, и у их детей этот дар проявился вновь. Это было весьма кстати, поскольку они в ту пору переживали упадок и были низведены до уровня рядовых негоциантов. С тех пор мы подпитываем фамильное древо браками между двоюродными братьями и сестрами из разных родословных линий: три семьи сплетаются вместе в одно родосплетение, по два на каждое поколение, дабы перестраховаться и избежать брачных союзов между близкими родственниками. Родственники обладающие даром — коллективные совладельцы Клана, каковому всё и принадлежит. Те же, кто лишен дара, но чьи дети или внуки могут его обрести, также являются членами семей, но без своей доли в Клане.

Она подождала Мириам у двери, затем подняла двумя руками тяжелую задвижку и потянула на себя створки.

— Да, ошеломляет, — сказала Мириам, вглядываясь во мрак необозримой катакомбы.

— Ошеломляет? Правда? — повторила Бриллиана, протискиваясь между полуоткрытыми створками, которые Мириам для нее придержала. Затем Мириам протиснулась сама.

— Говорят, фрески работы самого Глаза.

Мириам удивлено моргала среди всей этой запылившейся роскоши — красные шерстяные ковры и стены воспроизводили обстановку возмутительно напоминавшую — и не менее возмутительно искажавшую — традиционные религиозные фрески знаменитых европейских соборов. (Вот свисает с древа одноглазый бог, его руки простерты, дабы поделиться своей мудростью с коленопреклоненными королями-чадами Рима. А вон пророк склонился пред зевом пещеры, внутри которой затаилось нечто неописуемое.)

— Дворец используется Кланом как общежитие. Им пользуются те члены семей у которых нет собственного дома в столице. Каждая семья владеет одной пятой его частью — по башне на семью, — а Оливер Хьорт занимает Главную Башню, осуществляя всеобщий надзор и заведуя хозяйством. Думаю, он такой злой, потому что восемь лет назад Главная Башня сгорела дотла, а её восстановление признали излишне расточительным, — задумчиво добавила она.

— Весьма любопытно, — пробормотала Мириам и подумала: «так, в длину будет футов пятьдесят». Значит у этой части дворца имеется надежный доппельгангер, если стена, которую она видела в пакгаузе находится именно там, где она думает. И получается, что покои, в которых её разместили, отнюдь не так хорошо защищены как уверял её Ангбард. — А почему меня разместили именно в этой башне?

— Известно почему! Потому что Оливер отказал вам в гостеприимстве! — сказала Бриллиана с натянутой улыбкой. Сначала эта улыбка озадачила Мириам, но потом она вспомнила, что уже замечала за девушкой подобное выражение, свидетельствующее о том, что Бриллиана вот-вот рассердится. — Просто бессовестно с его стороны! Столь мелочная мстительность!

— Я уж к этому привыкла, — сухо сказала Мириам. Она огляделась в этой огромной, запыленной зале для приемов, затем поежилась от холода, исходившего от её каменных стен. Оконные ставни были закрыты, масляные лампы тускло коптили в своих канделябрах, но несмотря на все это, в зале было не теплее, чем в холодильнике. — И чем же я ему не угодила?

— Не вы лично, а ваше родосплетение. Ваша матушка была замужем за его старшим братом. Вы унаследуете доли Хьортов и Торольдов. Также, само собой, вы унаследуете башню, на восстановление которой он сильно потратился. Герцог Ангбард долгие годы вынашивал планы ослабления Оливера Хьорта и, возможно, он решил использовать вас, дабы спровоцировать барона на демонстрацию непростительной неверности.

— Вот черт… — Мириам повернулась и глянула девушке прямо в глаза. — А ты? — требовательно спросила она.

— Я? — Бриллиана прикрыла рот изящной ладошкой, словно подавляя смешок. — Я с недавних пор в немилости за то, что назвала Падрига, младшего сыночка барона, пупырчатой жабой! — Она смущенно пожала плечами. — Матушка выгнала меня из дому, отдав на иждивение герцогу, а потом барону, полагая, что в подобном обществе девушка получит хорошее воспитание. — На какой-то миг её лицо молнией расчертила злобная гримаса. — Думаю, порол бы он меня кнутом, и то было бы лучше.

— Ага. — Кивнула Мириам. — Значит, мое прибытие…

— Вы — графиня! — подчеркнула Бриллиана. — Передвижение без сопровождающих лиц! Это издевательство, это пренебрежительное отношение! Сэр Хьорт подселил меня к вам в эти промозглые развалины с протекающей крышей, дабы наказать меня и оскорбить вас. Видать, он сейчас безмерно счастлив — как же, отвесил такую оплеуху, да только он понятия не имеет, чем ему аукнется подобное оскорбление.

— Ну-ка, ну-ка, продолжай. — К собственному удивлению, Мириам взяла Бриллиану под руку, однако девушка лишь слабо улыбнулась и зашагала рядом — они как раз подошли к небольшой, неприметной боковой двери. — И как же ты намерена досадить барону?

— Хочу перейти на ту сторону, — сухо сказала Бриллиана. — Я уже познала все премудрости, радости и прелести этого мира. Да, лично у меня нет семейного дара, но ведь кто-нибудь может взять меня с собой? Разве я о многом прошу? Моя мать в молодости видела все эти чудеса своими глазами: летающие повозки, корабли, плывущие против ветра, дороги шириной в королевскую милю и в целую державу длиной, ящики, которые показывают то, что в это самое время творится в дальних странах. Так почему нельзя мне? Неужели только потому, что я не в того уродилась? — В ней закипала злость и вот-вот готова была вырваться наружу. Мириам ощущала это даже по дрожи в ее руке.

Она помедлила у маленькой двери и посмотрела Бриллиане в глаза.

— Поверь, если бы я могла отдать тебе свой дар, я бы так и сделала, да еще б и спасибо сказала за то, что ты его взяла.

— Ну что вы! Я ведь вовсе не о том… — Бриллиана залилась краской.

Мириам криво ухмыльнулась.

— А, случаем, не потому ли твоя мать тебя выгнала? Может ты слишком часто донимала её просьбами взять тебя на ту сторону? А может и Оливер приставил тебя ко мне всё по той же причине?

— Так и есть, — кивнула Бриллиана, соглашаясь. — Леди из тех, кто никогда умышленно не причинит боли другим, — сказала она тихо. — Но как насчет самоистязаний?

— По-моему… — Мириам посмотрела на неё, словно впервые: двадцать один-двадцать два года, молочно-белая кожа и черные волосы, темные глаза, недоуменное, слегка сердитое лицо, дорожка мелких оспин на идеальной в остальном челюсти. Одета в облегающее черое платье, волосы обвязаны шарфом, на шее серебрянное ожерелье с жемчугами. Похоже, что здесь ей было слишком… тесно, подыскала Мириам подходящее слово. Однако надень на неё жакет, дай в руку кейс и в центре города в час пик никто не глянет на неё дважды. — По-моему, у тебя занижена самооценка, Брилл, — медленно сказала Мириам. — Ты знаешь что за этой дверью?

— Наверно лестница на крышу. — Она озадаченно насупилась. — Заперто, конечно.

— Конечно. — Эта дверь запиралась более совершенным способом — виднелась замочная скважина. Но когда Мириам подергала за ручку и потянула, та открылась и в щель дунуло студеным затхлым воздухом. — Похоже, ты права насчет крыши, — сказала Мириам, но все-таки мне бы хотелось знать точно куда ведет эта незапертая дверь. Ты со мной?

— Бррр, — Брилиану передернуло. И впрямь, она ведь не одета, отметила Мириам.

— Жди здесь, — проинструктировала Мириам и не мешкая переступила порог. Тугая спираль каменных ступеней раскручивалась вверх и вела во тьму. Мириам, где не видно, там ощупью, поднялась. «Похоже, это место выше крыши доппельгангерного пакгауза», — предположила она. На самом верху в лицо ударил холодный ветер. Она обернулась и оглядела крутые скаты крыш и, насколько было видно за бойницами, раскинувшиеся далеко внизу сады. А потом и сам город; в своем мире она никогда не видела ничего подобного — узкие улочки, повсюду куда ни глянь покатые крыши и тусклое мерцание фонарей. «Интересно, какое у них тут горючее?» — подумала она. А высоко-высоко над всем этим пейзажем, над разлохмаченным ковром быстро несущихся облаков, висела луна в третьей четверти. «Кто-то здесь был и совсем недавно», — поняла она и содрогнулась. Было ужасно холодно, темно и сыро. Ползать по скату крыши ей не улыбалось, поэтому она повернулась и осторожно спустилась в относительно теплую прихожую запущенного бального зала.

Когда она вынырнула на свет, Бриллиана аж подпрыгнула.

— Ой! Прямо душа в пятки. До чего ж вы меня напугали, миледи. Я так за вас беспокоилась!

— Кажется, я и сама себя напугала, — выдавила, дрожа всем телом, Мириам. Она захлопнула дверь. — Давай скорее вернемся в обогреваемые помещения, — сказала она. — И запрем дверь… изнутри. Идем. Может там уже и ванну приготовили?

* * *

Ванна и в самом деле была готова, хотя прежде чем раздеться и залезть в чан, Мириам пришлось покопаться в своем багаже в поисках туалетных принадлежностей и выгнать из комнаты двух фрейлин и трех служанок. В любом случае, хорошенько откиснуть ей не удастся, ибо вода остывала слишком быстро. Похоже с помывкой в здешних краях сплошная морока и если она не сможет регулярно переходить на ту сторону, придется ей привыкать к банному дню один раз в неделю. Хорошо хоть ей не нужно мириться с той невероятной гадостью, какая у них вместо мыла.

Она обсыхала, закинув ноги на заднюю стенку камина — удивительно, однако сквозь каменную кладку пробивалось тепло — и размышляя о том, насколько она продвинулась. «Бриллиана не пропадет, — думала она. — Не пристроить ли её к Поли на побегушки?» Если, конечно, переживет культурный шок. «Не шути так», — пожурила она себя. В детстве Мириам ходила в музеи, смотрела фильмы о прошлых эпохах, но насколько тяжелее пришлось бы ей, попади она в эквивалент двадцать шестого века, да еще и не имея никакой возможности самостоятельно вернуться домой? Она была бы совершенно беспомощна. Видела ли когда-нибудь Бриллиана выключатель? А телефон? Может и видела, но скорее всего — нет. «Ты снова забыла, что нельзя судить по одежке, — сделала себе выговор Мириам. — А уж здесь так заблуждаться тем более нельзя, иначе мало не покажется».

Нахмурившись — «могла бы и попросить Кару что-нибудь принести» — она опять влезла в джинсы, натянула свитер и вышла в гостиную. Слуги приволокли откуда-то небольшой обеденный стол, расставили серебряную посуду, а посреди водрузили массивный канделябр.

— Отлично! — воскликнула она. Кара и Брилл стояли у стола, причем Кара непрестанно скалила зубы. — Ладно, садимся. Кто-нибудь додумался распорядиться насчет вина?

Брилл додумалась, а пища, которую по её распоряжению принесли из пещеристых кухонных подвалов, оказалась вполне съедобной. К тому времени как они уговорили две бутылки довольно сносного красного, Мириам чувствовала себя совсем разбитой и даже Кара потеряла склонность к визгу, ору и восклицательным фразам.

— Думаю, пора спать, — сказала Мириам, нарочито выдворила всех из покоев, после чего опустила полог над кроватью, вытащила из неё грелку с горячими угольями и зарылась в перины.

Утром Мириам проснулась быстро и — о, чудо из чудес! — без малейших признаков похмелья. «Я отлично себя чувствую», — с удивлением осознала она. Откинув полог, она села и обнаружила рядом с кроватью кланяющуюся служанку. «Ох. Я отлично себя чувствовала», — поправилась она.

— Можешь всех созвать, — сказала Мириам, стараясь, чтобы это не прозвучало как уступка. — Я готова облачиться.

Тут же влетела Кара.

— Вы сегодня идете на встречу с леди Ольгой! — восторженно напомнила она. — Посмотрите, что я для вас приготовила!

Мириам посмотрела и едва сдержала стон. Каре приглянулся один из её рабочих костюмов, а к нему — серебристый топ.

— Нет, — сказала Мириам, соскакивая с кровати. — Принеси мне то, в чем я ходила вчера. Думаю, оно еще чистое. Потом подай мне нижнее белье и уходи.

— Но! Но…

— Мне тридцать два года, из них двадцать восемь я одевалась самостоятельно, — объяснила Мириам, спокойно развернула Кару лицом к двери и легонько подтолкнула её в спину.

Оставшись наедине, она ненадолго прислонилась к холодной стене и прикрыла глаза. «Молодежный задор!» Прозвучало как ругательство.

Мириам, не теряя времени зря и не делая лишних движений, оделась, затем вышла из комнаты и увидела, что Кара и парочка слуг выстроились у обеденного стола накрытого на одну персону. Мириам вознамерилась было протестовать, но тут её взгляд упал на Кару и она прикусила язык. Просто молча села за стол.

— Кофе, там, чай, мне без разницы, — сказала она служанке. — Кара. Присядь. Посиди со мной. Выскажись.

— Мне поручено вас наряжать, — жалобно сказала та. — Это моя работа.

— Ну ладно, ладно. — Мириам повращала глазами. — Ты ведь знаешь, что я прибыла с другой стороны? — Кара кивнула. — В общем, если тебе станет от этого легче, считай, что я шизанутая вредина, и что я еще пожалею, что пренебрегала тобой. — У Кары был обескураженный вид и Мириам это рассмешило. — В общем, хочу кое-что прояснить на свой счет: я не люблю головотяпства.

— Не любите… оттяпывать головы?

«О господи!»

— Если мне кажется, что человек оплошал, я говорю ему об этом прямо. Но это вовсе не значит, что я втайне его ненавижу или что я задалась целью всячески ему вредить. А все потому, что у меня и своих проблем хватает, и мне некогда страдать подобной хернёй. — Она увидела как расширились карины глаза. «В чем дело, даже и посквернословить нельзя?» — Понимаешь о чем я?

Кара молча помотала головой.

— Ну, тогда не бери в голову. Я на тебя не сержусь. Выпей чайку. — Мириам похлопала её по руке. — Всё утрясется. Ты говорила, что сегодня вечером будет прием и я на него приглашена. Ты хочешь туда пойти?

Кара не спуская глаз с Мириам медленно кивнула.

— Чудесно. Значит пойдешь. Но если не хочешь, я не буду тебя заставлять. Понимаешь? Все что от тебя требуется, это как следует выполнять работу, которую я тебе поручаю, а в остальном ты вольна делать все что тебе заблагорассудится. Я тебе не мама. Понимаешь?

Кара опять кивнула, но при этом удивленно вытаращив глаза и всем своим видом выражая молчаливый протест. «Блин, до неё совсем не доходит», — подумала Мириам и вздохнула.

— Ладно, давай позавтракаем. — Гренок уже остыл. — А Брилл идет на вечеринку?

— Да, госпожа. — Кара все же обрела дар речи, однако голос дрожал. «Ей же всего семнадцать, — напомнила себе Мириам. — Подросток. Но где же дух подросткового бунтарства? Выбивают его тут из них, что ли?»

— Хорошо, слушай сюда. После того как поешь, найди Бриллиану. Мне нужно, чтобы кто-то сопровождал меня к леди Ольге. Когда Брилл вернется, займетесь тем, что подберете мне какой-нибудь наряд на сегодняшний вечер. А когда вернусь я, вы оденете меня, расскажете кто есть кто, какие тут подводные течения и каких тем я должна избегать в разговорах. Плюс краткий курс придворного этикета, дабы я была уверена, что правильно приветствую ту или иную особу, не нанося при этом оскорбления. Справишься?

Кара выразила согласие резко клюнув подбородком.

— Да, это я сделать сумею. — Она хотела сказать что-то еще, но подавила желание. — С вашего позволения… — Она поднялась.

— Да, конечно. Ступай.

Кара, повернулась и стремглав вылетела из комнаты, натянутая как тетива.

— Не понимаю я эту девушку, — пробормотала про себя Мириам. «С Брилл мне всё ясно, а вот с Карой…» Она помотала головой, внезапно осознав, что она еще много чего не знает, при этом вскользь подумав насколько же разрушителен потенциал, заключенный в быстрой смене настроений этой обидчивой отроковицы.

Едва Мириам допила свой кофе, как явилась Бриллиана, одетая для прогулки на свежем воздухе. «Стоп, уж не я ли ввела здесь моду на брюки?» — подумала Мириам, приподнимаясь.

— Доброе утро! — Она улыбнулась. — Как спалось после вчерашнего?

— Ох. — Бриллиана потерла лоб. — Вы накачали нас вином, как ухажер своим… Ну, вроде как жива. — Она подождала, пока Мириам выйдет из-за стола. — Не изволите ли сразу же пойти к леди Ольге? Её Эйрис говорит, мол, она примет вас в оранжерее, а затем пригласит к себе выпить чаю.

— Думаю, что… гм. — Мириам удивленно подняла брови, но затем, увидев выражение бриллианиного лица, кивнула. «Ни газет, ни телефонов, ни электричества. Выходит, что если какая-то из местных шишек не затевает очередную вечеринку, единственное развлечение, которое им всем остается, это ходить друг к дружке в гости». — Как скажешь, так и сделаем, — сказала Мириам. — Где там мое пальто…

Бриллиана провела её через обширный бальный зал, который они посещали вчера вечером, только теперь освещенный ярко-белым светом дня, отраженным от заоконных снежных просторов. Они свернули в широкий, покрытый каменной лещадью коридор. Он был пуст, если не считать потемневших масляных портретов прежних обитателей замка и пожилого слуги, неторопливо полирующего рыцарские доспехи, которые показались еще не пообвыкшейся здесь Мириам какими-то не такими: все эти пластины и сочленения не имели ничего общего с теми, что она видела в музеях своего мира.

— Леди Эйрис сказала, что с самого утра её превосходительство в паршивом настроении, — тихонько сообщила Бриллиана. — Она не знает из-за чего.

— Уф-ф. — У Мириам имелись мысли на сей счет. — По пути сюда я много общалась с Ольгой. Она… ну, скажем так, положение в Клане и полноценное обладание даром не решает всех проблем.

— Правда? — Бриллиана выглядела несколько разочарованной. Она указала Мириам на широкую лестницу, покрытую синим ковром. Внизу стояли на страже два лакея в малиновых ливреях, стояли навытяжку и даже не глянули на проходивших мимо женщин. Их отполированные до блеска мечи, на взгляд Мириам, смотрелись более неуместно, чем взятые на ремень автоматы. Если какая-нибудь шайка попытается штурмовать клановую твердыню, то нарвется на такое, что им и не снилось.

Впереди еще один коридор. Вереницы служанок и сомнительных с виду слуг; уборщики, отскакивающие прочь, пропуская их. На этот раз Мириам чувствовала провожавшие их взгляды.

— У Ольги проблемы в личной жизни, — тихо сказала она. — Знаешь герцога Лофстрома?

— Лично не знакома, — глаза Бриллианы удивленно расширились. — Он ведь ваш дядя?

— Он пытаеться выдать Ольгу замуж, — прошептала Мириам. — Самое забавное, и мне только сейчас это пришло в голову, что за все три дня, что мы ехали с ней в одном экипаже, я не слыхала от Ольги ни одного доброго слова в адрес её будущего мужа.

— Миледи?

Они подошли к другой лестнице, на этот раз ведущей в другое крыло этого непомерно большого дворца. Миновали еще один пост — на этот раз стража носила те же цвета, что и дворецкий Оливера Хьорта. Мириам спиной чуяла их неприветливые, враждебные взгляды, но старалась не подавать виду.

— Мне померещилось или..? — промямлила Мириам, когда они оказались в последнем коридоре.

— Им могли показать миниатюры с вашим изображением, — подсказала Бриллиана. Поколебавшись, она искоса глянула на Мириам. — На вашем месте, я бы не ходила здесь без сопровождения, миледи. Раз уж вы почуяли недоброе.

— А что? Чем это грозит?

Вид у Бриллианы был несчастный.

— Известно чем. Люди, у которых есть враги, внезапно оскальзываются на лестнице. Нечасто, но бывает. В неспокойные времена.

Мириам вздрогнула.

— Что ж, возьму на заметку. Спасибо за дельную мысль.

Впереди зияла распахнутая дверь — огромные дубовые створки. Прихожую скрывал занавес, подрагивавший на холодном ветру. Бриллиана отодвинула его в сторону и пропустила Мириам, которая вдруг оказалась в глухой галерее, огороженной с четырех сторон В центре, посреди моря белого снега высился замерзший фонтан. Все звуки глушились естественным шумоподавителем зимы. Мириам тут же пожалела, что не захватила перчатки.

— Холодрыга! — сказала Бриллиана и присвистнула. Мириам повернулась к ней и спросила:

— Куда?

— Туда.

Мириам, увязая в сугробах, заметила полузанесеные снегом следы. В ватном небе беспорядочно кружились огромные хлопья.

— Это и есть оранжерея? — спросила она, остановившись у двери в протяженной стене.

— Да. — Бриллиана открыла дверь и пропустила вперед Мириам. — Теперь сюда, — сказала она и повела Мириам к маячившей вдали серой стене, едва различимой за валившим снегом.

У подножия холмообразного строения была дверь. Бриллиана открыла её, выпустив жаркие клубы пара.

— С подогревом, — сказала она.

— С подогревом? — Мириам нырнула внутрь. — О-о!

Она оказалась в теплице, которая наверняка была одним из чудес Грюйнмаркта. Тонкие чугунные опоры тянулись на двадцать футов вверх, подпирая потолок, состоявший из пластин зеркального листового стекла, взятых в железные, слегка позеленевшие от мха рамы. Пахло цитрусами, что и неудивительно, ибо повсюду были грядки и грядки на которых росли деревья, причем немаленькие. Бриллиана вошла следом и закрыла за собой дверь.

— Да, ошеломляет! — сказала Мириам.

— Ошеломляет, правда? — спросила Бриллиана. — Это построил дед графа Хьорта. Каждую стеклянную пластину приходилось переносить между мирами; здесь и по сию пору не научились производить листы такого размера.

— Оно и неудивительно, — кивнула Мириам. Эффект был потрясающий. В самом конце прохода виднелся спуск, фута на три с чем-то, ведущий в нижний коридор. Мириам заметила стоявшую там скамью. — Как ты думаешь, где может быть леди Ольга?

— Она просто сказала, что будет в оранжерее, — нахмурив лоб, ответила Бриллиана. — Не удивлюсь, если она где-то рядом с котельной. Там теплее всего. Кто-то мне рассказывал, что мастеровые построили там сауну, но тут я вам не помощница. Я сама здесь впервые, — сказала она с какой-то тоской в голосе.

— Ясно. — Мириам двинулась в сторону скамеек. — Если хочешь, подожди меня здесь, походи, погуляй. Я тебя кликну, когда буду уходить.

Подойдя к чугунной скамейке, Мириам оглянулась и посмотрела вдоль обсаженной апельсиновыми деревьями дорожки. Бриллиана, явно чем-то увлекшись, не ответила на её взгляд. «Ладно, оно и к лучшему», — беспечно подумала Мириам. Ступени из белого кирпича спускались к открытой двери на нижний уровень. Мириам миновала водяные баки, каждый размером со склеп. Потолок спускался все ниже и ниже, а дальше — еще одна дорожка среди буйной зеленой растительности и апельсино-лимонное благоухание. Каменную лещадь прохода негусто покрывали хлопья ссыпавшейся с опор ржавчины. Время от времени Мириам попадались на глаза тянувшиеся вдоль стен паровые трубы. Ветви деревьев почти сплетались над головой, образуя темный зеленый туннель, в конце кторого виднелась еще одна скамейка. Там кто-то сидел, уткнувшись взглядом себе под ноги. Мириам спокойно двинулась вперед.

— Ольга? — позвала она.

Ольга выпрямилась, когда Мириам была в двадцати шагах от нее. Она куталась в темный плащ. Волосы были распущены, глаза покраснели.

— Ольга! Что стряслось? — встревоженно спросила Мириам.

Ольга поднялась.

— Не подходи ко мне, — сказала она натянутым голосом.

— В чем дело? — растерянно спросила Мириам.

Ольга вытащила из-под плаща обе руки и очень медленно нацелила в лицо Мириам автоматический пистолет.

— Слышь, ты, — произнесла она дрожащим от волнения голосом. — Если у тебя есть про запас еще какая-то ложь, не тяни, выкладывай, пока я тебя не убила и не покончила со всем этим, шлюха.