УЧЕНЫЙ СОВЕТ

Заседание комитета шло третий час, когда король, не в силах более сдерживаться, наконец чихнул.

Несмотря на монарший спазм, его превосходительство сэр Родерик не прервал речь. Стоя у дальнего конца стола, перед занавесом из красного бархата, что закрывал окна и царивший снаружи холод, стоявший в этот зимний полдень, сэр Родерик слегка подался вперед, прижимая к тощей груди бумаги и покачиваясь вперед-назад в ходе своего выступления. Невыразительность его манер была под стать вызывающему удивление отсутствию всякой пигментации кожи и волос; потупив глаза, он изливал бесконечный поток слов: выдержки из отчетов разных полицейских чинов, сотрудников разведки и внештатных агентов — всех тех, кто держал на должной высоте его уровень информированности.

— Прошу прощения. — Слуга развернул чистый льняной носовой платок перед самым монаршим носом. Джон Фредерик моргнул, морщась от неприятного ощущения. — Ап-чхи-и! — Хотя король еще не достиг среднего возраста, нездоровый цвет лица и растущий объем талии уже давали повод для беспокойства его терапевтам и аптекарям.

Сэр Родерик умолк, ожидая королевского кивка. Воздух в комнате был спертым, пропахшим мебельной мастикой и с легким запахом горения негромко шипящих газовых ламп.

— Ваше величество?

— Минуту. — Джон Фредерик, милостью Божьей император Новой Британии, а значит и правитель зависимых территорий и стран, взял свежий платок и дал знак конюшему удалиться. На лицах присутствующих отразилось беспокойство. Король глубоко вздохнул, стараясь победить зуд в носоглотке. — A-а. Так на чем мы остановились? Сэр Родерик, вы уже достаточно долго занимаете наше внимание… Садитесь, мы еще вернемся к вашим сообщениям. Лорд Дуглас, упомянутые вами беспокойные настроения среди народных масс очень тревожат меня. Если с последствиями неурожая зерна не удастся справиться за лето, как предсказывают ваши достопочтенные коллеги, — последовал кивок в сторону лорда Скоци, министра сельского хозяйства, — то осенью это даст сильные козыри всякого рода болтунам и эмансипированным особам. Есть ли вообще риск внутреннего кризиса?

Лорд Дуглас пригладил морщинистой рукой редеющие волосы, обдумывая ответ.

— Как ваше величество, вне всяких сомнений, осведомлены… — Он сделал паузу. — Я надеялся обсудить это после того, как мы выслушаем соответствующее сообщение сэра Родерика. Позволено ли мне будет испросить вашего снисхождения? — И, получив королевский кивок, он повернулся. — Сэр Родерик, могу я просить вас очень коротко охарактеризовать внутреннюю ситуацию?

— Разрешите, ваше величество? — Сэр Родерик откашлялся и обратился к собранию. — Ваше величество! Мои достопочтенные друзья! Внутренняя ситуация довольно стабильная, но число оппозиционных выступлений в провинциях растет. Только за последний месяц королевская полиция раскрыла и задержала две группы этих уравнителей и выявила три нелегальные типографии — одну в Массачусетсе, одну в Новых Провинциях вашего величества и одну в самом Нью-Лондоне. При этом выведем за скобки обычное недовольство в колониях и доминионах. — Над столом пробежал шепот: уже давно ни для кого не было секретом, что при полном попустительстве властей подпольная пресса в столице способна печатать все, что заблагорассудится, — разумеется, кроме наиболее грязных клеветнических слухов и подстрекательских воззваний уравнителей с призывами к мятежу. Однако до проведения рейдов и облав пока не дошло: обстановка должна была всерьез ухудшиться, чтобы полиция получила соответствующие полномочия. — Довожу до вашего сведения, что благодаря успешно проведенной полицейской операции предотвращен взрыв в Западном летнем дворце в Монтеррее… Я предпочел бы не обсуждать это на открытом заседании кабинета, пока мы не приняли решения относительно общей ситуации. Кто-то или что-то побуждает уравнителей к активности, и ходят слухи, что смазывают колеса измены и предательства французские ливры. Несомненно, для устройства ведущих подрывную деятельность типографий или покупки взрывчатых веществ требуются немалые деньги, и они должны откуда-то поступать.

Сэр Родерик сел, а со своего места поднялся лорд Дуглас.

— Ваше величество, должен заметить, что, если эта подрывная деятельность направляется из-за моря, то на фоне повышения цены на хлеб и введения новых налогов и пошлин, усугубляемых вспышками новых истерических разглагольствований уравнителей, последствия могут оказаться непредсказуемыми. Необходим доступ к финансовым резервам Форта Виктория, для использования их на любом из побережий. Кроме того, следует заручиться поддержкой воинских частей в каждом парламентском округе.

— Ну хорошо. — Король нахмурился, наморщил лоб, будто вновь готовился чихнуть. — Так мы должны быть готовы применять подобные меры или нет? — Он наклонился вперед в своем кресле. — Впрочем, я хочу услышать больше мнений по этому вопросу, особенно насчет того, откуда эти доморощенные язвители нашей власти получают финансирование. Мне кажется, что, если бы нам удалось отрезать этот источник, а также, к удовлетворению нашей элиты, продемонстрировать участие дофина в решении текущих проблем, это определенно послужило бы ко благу. Лорд Дуглас?

— Безусловно, ваше величество. — Премьер-министр бросил взгляд на своего министра по особым поручениям. — Сэр Родерик, если не возражаете, вы могли бы взять это под свой контроль?

— Разумеется, милорд. — Министр поклонился монарху. — Как только у нас будет нечто более весомое, чем слухи и подозрения, я немедленно доложу вашему величеству.

— А теперь не могли бы мы вернуться к плану мероприятий? — предложил премьер-министр.

— Непременно. — Король кивнул в знак согласия, и лорд Дуглас откашлялся, прежде чем зачитать следующий вопрос повестки дня затянувшегося послеобеденного заседания. Это собрание во всех отношениях, помимо приступов чихания, выглядело как вполне обыденное заседание Имперского комитета по делам разведки под надзором его императорского величества Джона IV, короля Новой Британии и доминионов, во дворце Брансвик, на Лонг-Айленде, на заре двадцать первого века.

Время распорядится иначе…

По другую сторону бурных финансовых потоков, в двухстах милях и словно бы в двух тысячах лет от двора короля Джона, если пользоваться критериями исторической дивергенции, в некоем офисе шло другое заседание.

— Перестрелка? — Герцог слегка возвысил голос, обычно холодно-расчетливый, покинул кресло и начал мерить шагами пространство своего кабинета. Из-за коротко подстриженных седых волос и безукоризненно скроенного темного костюма его можно было ошибочно принять за банкира-инвестора или владельца дорогого похоронного бюро — но внешность всегда чрезвычайно обманчива. Герцог, глава службы безопасности Клана, был каким угодно, но только не безобидным. Он задержался под двумя палашами, подвешенными на стене над круглым, сильно побитым щитом. — В летнем дворце? — Его тон становился все жестче. — Трудно поверить, что там могли допустить подобное. — Он перевел взгляд на палаши. — Кто официально был ответствен за ее охрану?

Секретарь герцога — хранитель всех его секретов — откашлялся.

— Разумеется, Оливер, барон Хъёрт. Он отвечает за благополучие всех находящихся под его кровом. Согласно вашим указаниям я обратился к нему с просьбой обеспечить безопасность леди Хельги. — Минутная пауза, чтобы смысл сказанного был полностью понят. — Что именно он сделал и как выполнил ваши распоряжения, требует отдельного расследования.

Герцог перестал расхаживать и остановился перед широкими венецианскими окнами, которые смотрели на долину, раскинувшуюся под замком. Густо заросшая лесами и, как казалось, почти лишенная людских поселений, долина, обрамлявшая реку, тянулась до самого побережья, определяя северную границу раскинувшегося здесь, по соседству с Нордмарктом, королевства Грюнмаркт.

— А леди Ольга?

— Протестует в самых энергичных выражениях, милорд. — Секретарь слегка пожал плечами, его лицо оставалось бесстрастным. — Я послал Роланда сопровождать ее лично, чтобы гарантировать должную защиту. Но что еще хуже, на телах нападавших нет никаких идентифицирующих их признаков. Ни татуировок, ни каких-либо указаний на то, кем они были. И это не Клан. Но оружие и оборудование у них было явно с той стороны, и я… потрясен, что леди Ольга всего лишь с помощью нашей беглянки сумела пережить этот инцидент.

— Наша беглянка — моя племянница, Матиас, — напомнил герцог секретарю. — Женщина довольно незаурядная. — Его лицо напряглось. — Я хочу получить образцы ткани, фотографии — все, что ты можешь разыскать. Для оперативной бригады. Поручи им поработать на той стороне, пусть просмотрят базы данных ФБР по разыскиваемым лицам. Потяни за все нити, какие только найдешь, но я хочу знать, кем они были и на кого работали. И как проникли туда. Ведь предполагается, что дворец надежно защищен безопасным «двойником». Почему на поверку вышло иначе?

— A-а. Я уже разобрался с этим. — Матиас ждал.

— Ну и что же? — Герцог сцепил руки.

— Около трех лет назад баронесса Хильдегарда приказала нашим агентам на другой стороне — обычная холдинговая компания — освободить часть этого безопасного сооружения-двойника для принадлежащей Клану второстепенной транспортной компании, которую сама же и учредила. Все это было сделано открыто и гласно, об этом сообщили на очередном собрании в честь праздника Белтейн — и получили одобрение полного состава комитета, но год спустя транспортная компания переехала в более подходящее помещение и, в свою очередь, сдала помещение в субаренду. Его отделили от исходного таможенного склада стеной и преобразовали в склад краткосрочной аренды, при этом открытый для широкого доступа. Часть этого склада совпадала с Новой Башней, и в результате некоторые комнаты западного крыла дворца остались без защиты. Хельге недоставало знаний, чтобы распознать необычность этого места, и большая часть отведенных ей покоев была практически открыта с другой стороны для нападения «путешественников между мирами».

— А где же был Оливер, барон Хъёрт, пока все это происходило? — с обманчивой мягкостью спросил герцог. Оплошность при защите с помощью здания-двойника, гарантирующей, что дворец физически сопоставлен в другом мире безопасной территории, куда не имеют доступ посторонние путешественники между мирами, как, например, враждующие члены Клана, — не была случайной. Особенно принимая во внимание кровную вражду и гражданскую войну, унесшей всего несколько десятилетий назад трех из каждых четверых членов шести семей.

— На мой взгляд, он был чрезмерно озабочен расходами на восстановление крыши. — Матиас вновь пожал плечами, на этот раз едва заметно. — Возможно, даже знал. В конце концов, какое значение имеет безопасность, если здание проседает?

— Возможно? — Герцог нахмурился. — Этот скользкий проныра Оливер — в кармане у баронессы Хильдегарды, поверь мне. По-твоему, то, что они оба могут отрицать свою причастность к покушению, и то, что Хельга — Мириам, как она называет себя, — оказалась лицом к лицу с убийцами, неудачное совпадение? Как удобно, почти оскорбительно. Баронесса теряет бдительность, становится слишком небрежной… Нам следует преподать ей урок.

— А каковы распоряжения относительно вашей племянницы, милорд? Поскольку она, похоже, сбежала, как когда-то ее мать, на нее можно возложить главную вину в связи с нарушением договора…

— Нет, в настоящий момент в этом нет нужды. — Герцог медленно вернулся к столу, его лицо кривилось от ломоты во всех суставах. — Пусть пока делает что хочет. — Он опустился в кресло и уставился на Матиаса. — Я ожидаю скорых вестей о ее передвижениях. Она не пыталась войти в контакт?

— С нами? Я о таком ничего не слышал, милорд. — Матиас поднял руку и почесал нос. — А как вы думаете, что она станет делать?

— Что я думаю? — Герцог открыл рот, будто собрался рассмеяться. — Она ведь не тренированный профессионал из службы безопасности, сынок. Она может делать что угодно! Но она вполне подготовленный журналист, специалист по расследованиям, и, если верна своим инстинктам, начнет «копать». — Он заулыбался. — И мне действительно интересно, что она обнаружит.

Тем временем в городе под названием Бостон, в стране под названием Соединенные Штаты Америки происходило нечто любопытное.

— Знаешь что? — спросила Полетт. — Когда я советовала тебе обзавестись оружием, я, говоря откровенно, не ожидала, что ты именно так и сделаешь. — Она поставила полупустую кофейную чашку. Под глазами у Полетт темные круги, но в остальном она, как всегда, опрятна и подтянута, ни один волосок не выбивался из прически. Что, как отметила Мириам, по-прежнему делало ее чуть-чуть похожей на помощника юриста: невысокая, темная, напоминавшая итальянку.

Мириам покачала головой. «Научиться бы собирать все воедино так, как это умеет она», — подумалось ей.

— Ты сказала… цитирую: «Как твой юрисконсульт, предлагаю тебе запастись оружием и уматывать». Верно? — Мириам устало улыбнулась Полетт. Сама она к кофе не притронулась. Когда она появилась в доме у этой женщины с Бриллианой д’Ост на буксире, спад напряжения погнал ее в туалет. Остро та Полетт была неудачной — менее суток назад Мириам действительно убила человека в целях самообороны, и теперь все окружающее начинало казаться ей на самом деле грязными и безнравственными.

— Что значит «твой юрисконсульт»? — спросила с дивана настороженная и внимательная Брилл, блондинка лет девятнадцати-двадцати, все еще ошеломленная своим присутствием в другом мире.

— Ну, я-то всего лишь юрист без диплома. Просто на тот случай, если ты забыла, Мириам. Мне еще предстоит пару лет учиться, прежде чем меня допустят к экзамену на адвоката.

— Но ты записалась на курс, как я просила? Это хорошо.

— Да, хорошо. — Полетт поставила пустую чашку. — Тебе обязательно вновь куда-то соваться? Просто хотелось бы знать, в чем я участвую.

— На самом деле нет, но… — Мириам бросила взгляд на Брилл. — Послушай, есть вещи поважнее. Вот эта молодая леди — Бриллиана д’Ост. Она вроде как нелегальная иммигрантка: ни документов, ни свидетельства о рождении, ни биографии. Ей нужно где-то остановиться, пока мы не закончим кое-какие дела там, откуда она родом. Она не вполне уверенно чувствует себя здесь… Вчера вечером она впервые в жизни увидела лифт, сегодня утром — поезд.

Полетт вскинула бровь.

— Та-ак, — протянула она. — Пожалуй, я могу понять, какие это может создавать трудности.

— Я умею читать и писать, — вмешалась по собственной инициативе Брилл. — И говорю по-английски. И смотрела «Династию» и «Роб Роя». — Она с восхищением добавила: — А еще «Крестного отца» — любимое кино герцога! Его я смотрела три раза.

— Гм-м. — Полетт оглядела ее с ног до головы, а затем посмотрела на Мириам. — Это твоя проблема?

— Да, — сказала Мириам. — Плюс ее семья. Они хотят вернуть ее обратно. И могут проявить большую жестокость, если найдут, так что ей требуется некоторая анонимность. Все ее имущество — то, что на ней. И вот это. — Она протянула Полетт листочек бумаги. Та бросила на него взгляд, затем подняла вторую бровь и посмотрела более внимательно.

— А он действителен? — Она придержала чек.

— Без ограничений. — Мириам кивнула. — По крайней мере до тех пор, пока герцог Энгбард не закроет предоставленную мне кредитную линию. У тебя все бумаги готовы на подпись? Прекрасно. Вот что мы сделаем: откроем для нашей компании банковский счет. Я внесу в уставный фонд эти пятьдесят тысяч. Мы зачислим тебя в штат как наемного служащего, ты подпишешь контракт, я выпишу тебе чек на первую зарплату — восемь тысяч, которые покроют только первый месяц — и премию, дополнительные десять тысяч. После чего ты возвращаешь в компанию подписанный чек на те же самые десять тысяч, выкупая долю, и я делаю тебя управляющим компании. Улавливаешь?

— Ты хочешь видеть меня директором? — Полетт внимательно наблюдала за ней. — Ты уверена?

— Я вполне доверяю тебе, — просто сказала Мириам. — И мне действительно нужен по эту сторону «стены» кто-то, имеющий право подписывать документы и ведущий дела в мое отсутствие. Я вовсе не шутила, когда рассказывала тебе об основании этого предприятия, Поли. Оно, вероятно, будет очень крупным.

Полетт с сомнением уставилась на банковский чек на сумму пятьдесят тысяч долларов.

— Деньги, на которых кровь.

— Кровь гуще воды, — заметила Брилл. — Почему вы не хотите взять их?

Полетт вздохнула.

— Сказать ей? — спросила она Мириам.

— Пока не надо. — У Мириам был задумчивый вид. — Но несколько дней назад я пообещала себе, что любое мое начинание будет чистым. Этого достаточно?

— Да. — Полетт направилась к кухонной двери, затем задержалась. — Бриллиана? Будет прилично, если я стану называть тебя Брилл?

— Наверняка! — Девушка лучезарно улыбнулась.

— Ага. Ну, гм, вот это кухня. Я собиралась сварить свежий кофе, но подумала, раз ты поживешь здесь некоторое время, следует показать тебе, что к чему и как не… — Она взглянула на Мириам. — У них есть электричество? — Мириам выразительно покрутила головой. — О боже мой! Ну хорошо, Брилл. Первое, что тебе необходимо усвоить по поводу кухни, это как остаться невредимой. Понимаешь, здесь все работает от электричества. Это нечто вроде…

Мириам достала пачку официальных бланков и ручку и отправилась в холл. «Похоже, все движется в нужном направлении, — сказала она про себя. — Полетт квохчет над ней, как курица-наседка». Пройдет пара дней, и Брилл будет знать, как безопасно переходить улицу, спускать воду в туалете и управляться со стиральной машиной. Две недели — и, если Поли не прибьет девчонку, та начнет возвращаться домой из ночных клубов под утро, страдая от похмелья. Если только не решит, что двадцать первый век непомерно тяжел для нее, и не спрячется под гостевой кроватью. Что, поскольку Брилл выросла в мире, который недалеко ушел от позднего средневековья, вовсе не исключено. «Во всяком случае, ничего удивительного в этом не будет; временами этот мир кажется тяжеловатым даже для меня», — с упавшим сердцем подумала Мириам, рассматривая пачку отпечатанных типографским способом бланков для постановки на налоговый учет компании с ограниченной ответственностью в Массачусетсе.

Вечером, после того как Полетт и Мириам посетили банк и открыли счет фирмы и внесли на депозит чек, они уселись за стол на кухне Поли. Пара бутылок красного и запеченный цыпленок довершили программу этого дня и помогли Брилл окончательно успокоиться. Она даже пересилила нервный страх перед электричеством, о котором Поли рассказывала ей в полдень, и смогла освоить выключатели и управление нагревом в электрической духовке.

— Просто удивительно! — сказала она Мириам. — Нет нужды в каменном угле, печка остается горячей столько, сколько нужно, и никакой грязи! А что же делают целыми днями слуги, чтобы зарабатывать на жизнь? Они что, бьют баклуши?

— Гм, — заметила Полетт. Мириам с одного взгляда поняла, что та уже получила самую большую дозу «культурного шока», какой выпадает на долю молодого каторжника, — плечи у нее мелко тряслись. — Здесь, так сказать, есть изъян, Брилл. Где, по-твоему, спали бы слуги в таком доме, как этот?

— Ну, несколько человек могли бы устроиться в той спальне, что ты так любезно предоставила… о-ох. Я должна отработать, как каторжная, свое содержание?

— Нет, — Мириам вмешалась раньше, чем Полетт успела ответить. — Брилл, здесь обычные люди не держат в домах слуг.

— Обычные? Да неужто это… — Глаза Брилл округлились.

Полетт кивнула ей.

— Я и есть этот самый обычный человек, заурядный как дерьмо! — с восторгом заявила она. — Послушай, это хозяйство управляется по такому принципу: устроила бардак — убери сама. Ты видела посудомоечную машину? — Брилл с нескрываемым восторгом кивнула. — Есть и другие «штучки». Даже такой большой дом не нуждается в прислуге. Завтра мы сходим и купим тебе кое-что из одежды… — Она, ища одобрения, взглянула на Мириам. — Потом наберем продуктов на следующий месяц, и я покажу тебе, где все это хранится. Гм, Мириам, это, похоже, затормозит процесс…

— Не имеет значения. — Мириам положила нож и вилку. Полетт, на ее взгляд, не просто перетрудилась, но была на грани изнурения. — Не принимай это слишком близко. Брилл просто необходимо знать, как все здесь функционирует, потому что, если наши дела пойдут так, как я надеюсь, ей предстоит регулярно здесь бывать и заниматься делом. И, надеюсь, она будет работать с тобой. — Она подняла стакан. — Завтра я собираюсь навестить родственника.

— Ты исчезнешь? — спросила Брилл, осторожно опуская стакан.

— Вероятно. — Мириам кивнула. — Но не сразу. Послушай, все, что я говорила раньше, остается в силе — ты можешь отправиться домой, как только захочешь, если срочно потребуется. Для этого нужно только поймать такси, добраться до ближайшего принадлежащего Клану безопасного дома и постучать в дверь. Они должны вернуть тебя назад. Если ты скажешь, что я похитила тебя, там, вероятнее всего, поверят… Я, похоже, уже притча во языцех. — Она устало улыбнулась. — Утром я дам тебе адрес, хорошо? — Улыбка погасла. — Только одно условие. Не вздумай дезертировать, не предупредив об этом прежде всего Поли. Там ничего не знают о ней, а если узнают, могут обойтись с ней неласково… ведь могут? Или нет?

Брилл замялась.

— Понимаю, — сказала она.

— Уверена, что понимаешь. — Мириам осознала, что Полетт наблюдает за ней, прищурив глаза. — Брилл видела, как мой несчастный зад едва не разнесли на куски. Она знает истинное положение вещей.

— Ну тогда ладно. Я имела в виду, что тоже хотела бы поговорить с тобой об этом. — Полетт смотрела уныло. — Что, черт возьми, там случилось?

— Запутанная история. — Мириам покачала головой. — Ну, во-первых, Ольга собиралась убить меня. К счастью, она дала мне шанс объяснить свое поведение — а затем кто-то пытался устроить мне западню, когда я прошлый раз навещала тебя. Возникли нежелательные последствия. Вчера ночью я обнаружила, что мои комнаты нельзя считать безопасными — тяжелый случай. Потом какие-то неизвестные группы пытались уничтожить и Ольгу, и меня, то есть обеих. Причем действовали независимо друг от друга. Есть по меньшей мере две замешанные в этом фракции, а я понятия не имею, что это за новая группа, по чьей милости я оказалась здесь и притащила за собой Брилл… Ведь она слишком много видела.

— Вторая банда? Бог мой, Мириам, ты притягиваешь их, как магнит! Что происходит?

— Если б я только знала! — Она опустошила стакан. — Гм-м. В этом стакане определенно пусто. Дай-ка я это исправлю. — Прежде чем она дотянулась до бутылки, Полетт схватила ее и начала разливать. Ее рука слегка подрагивала. — Я замучилась добираться сюда, вот что я скажу. Едва не свернула шею, переправляя Брилл, потом обнаружила, что какой-то сукин сын заложил на складе мину-ловушку. Перед этим я звонила Роланду, чтобы произвели зачистку — кто-то убил местного сторожа, — но вместо того туда подложили мину.

— Я говорила тебе, что этот проныра в итоге окажется подонком, — констатировала Полетт. — Ведь это его работа, не так ли?

— Нет, не похоже. — Мириам покачала головой. — Все очень запутано, очень. Мы столкнулись в поезде с одним из курьеров Энгбарда, и я передала ему сообщение, которое должно устроить изрядный переполох в курятнике, если это орудует кто-то из его подчиненных. А теперь… ладно. — Из левого кармана она извлекла два медальона. — Найдите разницу.

Полетт шумно выдохнула, наклоняясь вперед, чтобы получше рассмотреть.

— Черт возьми. Вот этот, слева, чуть потускнел… Это твой, верно? Но другой…

— Возьми с полки пирожок. Я сняла его прошлой ночью с первого наемного убийцы. Ему он больше не понадобится.

— Не возражаешь, если я?.. — Полетт взяла в руки два медальона и открыла защелки. Она нахмурилась, созерцая их нутро, затем со щелчком закрыла крышки. — Рисунки отличаются.

— Так я и думала. — Мириам прикрыла глаза.

Брилл уставилась на два серебряных диска так, будто это были бриллианты или самоцветы неизмеримой ценности. Наконец, очень робко, спросила:

— Как же они могут быть разными? Все медальоны Клана одинаковы, разве не так?

— А кто сказал, что этот медальон Клана? — Мириам вновь сгребла их в карман. — Послушайте, сначала я собираюсь хорошенько выспаться. И сильно подозреваю, что зам это тоже необходимо. А утром возьму напрокат машину. Мне бы очень хотелось заглянуть домой, хотя бы ненадолго, чтобы попытаться найти диск, но…

— Нет, не стоит, — сказала Полетт.

Мириам взглянула на нее.

— Я же не дура. Я понимаю, что скорее всего они следят за домом на случай, если я там появлюсь. Это просто минутный порыв. — Она пожала плечами.

— В общем, все не так уж и плохо, — выразила вполне прагматическое предположение Полетт. — Или они забрали диск сразу, когда похитили тебя, — или они его не забрали, и в таком случае ты совершенно точно знаешь, где он. Так почему бы там его и не оставить?

— Я тоже так думаю, — устало согласилась Мириам. — Да, ты права. Там, где он лежит, вполне безопасно. — Она взглянула на Брилл, которая изображала непонимание, пока не заставила себя улыбнуться. — Тем не менее завтра я проведу некоторое время в музее. Затем… — Она взглянула на Полетт.

— О нет. Ты больше не возьмешься за это, — начала та.

— О да. Возьмусь. — Мириам сухо улыбнулась. — Это единственный способ обнародовать эту историю, — ее глаза округлились. — Черт возьми! Совершенно забыла! Мне же нужно сделать статью для Стива… для «Геральда»! Срок сдачи уже приближается! Если я проволындаю, то колонка мне не светит…

— Мириам!

— Да, Поли?

— Почему ты все еще беспокоишься об этом?

— Я… — На минуту Мириам оцепенела. — Наверное, я все еще надеюсь вернуться к прежней жизни, — медленно сказала она. — Это что-то такое, что дает мне силы и что я стараюсь сохранить.

— Верно. — Полетт кивнула. — А теперь ответь: сколько денег на той платиновой карте?

Небольшая пауза.

— Там осталось миллион девятьсот тысяч долларов.

— Мириам?

— Да, Поли?

— Как твой юрисконсульт, я советую: бросай маяться дурью и ложись спать. Завтра можешь думать, писать эту статью или нет, — но я советую: завязывай. Ну, скажем, у тебя грипп или что-то еще. Тогда появится дополнительный день на подготовку к путешествию. Уловила?

— Да, Поли.

— А остальное?

— Что?..

— Допивай вино и закрой рот, дорогая, потому что ты уже как сонная тетеря.

На следующий день Мириам извлекла свой ноутбук, на котором уже появились царапины, и уселась стучать по клавиатуре, а Полетт увела Брилл за покупками. Работа была несложной, к тому же Мириам знала, что собирается написать, а статья отвлекала ее от слишком тяжелых раздумий о будущем. Сильная головная боль не могла повлиять ни на ее компьютер, ни на сеть внешних связей. Поли, несмотря на то, что была на короткой ноге с руководством многих интернет-компаний, не видела смысла тратить деньги на пользование электронной почтой. В конце концов Мириам извлекла свой мобильный и набрала номер дежурного в «Геральде».

— Стива Бло, пожалуйста, — сказала она и принялась ждать.

— Стив. Кто это?

— Стив? Это Мириам. — Она сделала глубокий вдох. — Я по поводу статьи.

— Крайний срок — этот четверг, — пророкотал он. — Нужна отсрочка?

Она резко выдохнула, едва не кашлянув в трубку.

— Нет, нет, я готова отправить тебе электронное письмо с предварительным наброском, посмотри, то ли это, чего ты ожидаешь. Гм, у меня тут начинается интересная жизнь, и я оставляю тебе новый телефонный номер.

— Что-то случилось? — Она так и видела, как он поднимает брови.

— Да. Семейные дела, просто караул. — Она импровизировала на ходу. — Мне нужно присматривать за матерью. Бедняжка — сломала бедро. Тебе нужны мои новые координаты?

— Разумеется. Подожди минуту… Порядок, диктуй.

Мириам передала ему новый адрес электронной почты и телефонные номера.

— Послушай, я перешлю вариант статьи примерно в течение часа. Тебя еще что-нибудь интересует?

— Не сейчас. — В его голосе звучало удивление. — Как раз после нашего последнего разговора нам предложили значительную реорганизацию с последующей полнейшей реконструкцией постраничного плана; но, похоже, та колонка для постоянного обозревателя, о которой я говорил, вполне просматривается. Каждую неделю — обзорная статья по поводу медико-биотехнических инвестиций и о положении дел с венчурным капиталом, как раз твой формат. Могу я подписать тебя на эту работу?

Мысли Мириам бешено метались.

— Сейчас я занята больше, чем когда покинула «Прогнозы инвесторам», однако полагаю, что смогу поучаствовать. Только одно «но»: мне понадобится уведомление за месяц, чтобы я избавилась от прочих дел, и хотелось бы держать в загашнике пару обзорных статей общего характера на случай, если меня отзовут по делу. Я собираюсь в следующем году сделать массу общих материалов. Это не отвлечет меня от работы над текстом, но может привести к срыву сроков, хотя это лишь в крайнем случае. Ты способен пережить такое?

— Подумаю, — сказал он. — Во всяком случае, учту. Но ты ведь профессионал. И сумеешь предупредить меня, если, конечно, это будет возможно, верно?

— Разумеется, Стив.

— Хорошо. Тогда пересылай статью. Пока.

Она на минуту отложила телефон. Глаза застилал туман. «У меня все еще есть настоящая жизнь, — сказала она себе. — Это дерьмо не в состоянии заполонить все вокруг». Она подумала о Брилл, жертве семейных надежд и воспитания. «Если мне удастся расцепить их когтистые лапы, я смогу вернуться, чтобы снова быть настоящей, как прежде. Взаправду. На самом деле». Затем она подумала об остальных. О номере в отеле «Мариотт» и о том, что произошло там. О Роланде и о себе. Может быть.

Она вновь взялась за телефон. Это было легче, чем думать.

Айрис ответила почти моментально.

— Мириам, дорогая? Где ты была?

— Ма? — Весь груз ее тревог и волнений обрушился на нее. — Ты не поверишь, если я расскажу! Послушай, я тут разбираюсь с одной статьей. Это… — Некоторое время она судорожно подбирала подходящую метафору. — Это крупное дело, вроде Уотергейта. Даже, может быть, серьезнее. Но люди, вовлеченные в него, следят за мной. Мне хотелось бы провести какое-то время с тобой, но не знаю, не опасно ли это.

— Интересно. — Она почти слышала, как на другом конце линии скрипят колесики в мозгу ее приемной матери. — Стало быть, ты не заскочишь ко мне?

— Помнишь, что ты говорила мне по поводу «Коинтел-про», ма?

— Да, вот было время! Когда я была молодой смутьянкой… Боже мой…

— Как отправляли по многим адресам конверты шестого января, перед крахом Второй Коммуны, про пикеты и сидячие забастовки… Разве я не рассказывала тебе, как ФБР прослушивало наши телефонные разговоры? И как мы это обходили?

— Ма. — Мириам вздохнула. — Нет, правда! Весь этот студенческий радикализм уже устарел, разве не понятно?

— Не нужно старить меня, девочка! — Айрис заговорила снисходительным тоном. — Твои неприятности, случаем, не федерального уровня?

— Хотелось бы знать. — Мириам вновь вздохнула.

— Ну тогда ладно. Встречаемся на детской площадке, после бриджа, за час до закрытия. — Щелчок.

Айрис дала отбой, осознала Мириам, уставившись на телефон.

— Ох, боже мой, — пробормотала она. Никогда не пытайся подвергать сомнению способности бывшего активиста «Студентов за демократию» отделаться от слежки. Она негромко хихикнула, скорее самой себе, во власти весьма причудливой комбинации веселья и ощущения вины… веселья при мысли о том, как пожилая еврейка, пятидесяти с лишним лет, страдающая рассеянным склерозом, ускользает от «топтунов» Клана, и вины — шокирующей при мысли, что она могла неумышленно втянуть Айрис во все это. Мириам уже потянулась к телефону, чтобы попросить прощения, сказать, чтобы ни о чем не беспокоилась… но это будет все равно, что размахивать красной тряпкой перед быком. Если Айрис собралась что-то сделать, ни у ФБР, ни даже у федерального правительства нет шанса остановить ее.

Детская площадка. Так Мириам в детстве называла музей. «А можем мы пойти на детскую площадку?» — спрашивала она, второклассница, уже прочитавшая столько, что библиотечные абонементные карточки родителей обрели вкладыши, а Айрис снисходительно улыбалась и водила ее туда, бегать среди витрин с экспонатами и, как правило, раздражать пожилых посетителей, читающих надписи под этими экспонатами, пока Мириам, выбившись из сил, не засыпала под крылом у динозавра. Мгновенно.

И бридж. Айрис никогда не играла в карты. Это должно означать… да. Мост над Чарлз-ривер. Еще одно доказательство, что она имела в виду Музей истории и науки, за час до закрытия. Верно. Мириам радостно улыбнулась, вспоминая вечерние, на сон грядущий, рассказы Айрис о тревожных годах бесконечных преследований ФБР, о временах, когда их с Моррисом вызывали туда для допросов — но при этом ни в чем не обвиняли. Позже, когда Мириам подросла, она поняла, что родители оказались достаточно благоразумны: бросили работу на книжном складе радикалов и стали помогать бездомным еще до того, как твердолобые идиоты начали делать бомбы и объявлять войну Системе. Системе, которая давно уже устала от их рисовки и лишь ворочалась во сне, давя их, как клопов.

Мириам беззвучно присвистнула сквозь зубы и вставила в ноутбук модемную карту сотовой связи, собираясь отправить статью. Возможно, Айрис сможет научить ее некоторым полезным приемам. Учитывая развитие событий, важна любая помощь.

Общий пейзаж — бетон и сталь, уныние и серость под грязно-оранжевым небом. Отблески уличных фонарей отражались от облаков, отяжелевших от обещаний завтрашнего мокрого снега или дождя. Мириам развернула арендованный автомобиль к стоянке и опустила окно, чтобы взять парковочный талон, а затем продолжила движение уже в поисках свободного места. Снаружи было сыро, к ночи похолодало. В конечном счете она нашла свободное место и остановилась. Автомобиль, отметила она, был точно того же серебристо-серого оттенка, что и волосы Айрис.

Мириам завернула за угол и спустилась на пару лестничных пролетов, затем прошла через входные двери прямо в музей. На пешеходную дорожку, рассеивая мрачное настроение Мириам, лился теплый свет. Сегодня, вскоре после полудня, Полетт привела Брилл домой, слегка вздрагивающую. Усовершенствованная цветовая рыночная стратегия современной розничной торговли наконец-то довела Брилл до приступа «культурного шока» — в полном соответствии с ожиданиями Мириам. Они оставили съежившуюся Брилл перед телевизором — по кабелю шли мультфильмы, — и Полетт воодушевила Мириам посетить ближайшую стоянку компании «Эйвис» по прокату автомобилей. И вот теперь…

Мириам толчком распахнула двери и огляделась. Стол дежурного, система безопасности при входе-выходе; с потолка над турникетами свисал огромный управляемый человеком планер, служащие занимались за своими столами… К ней, жужжа моторчиком кресла, подкатила маленькая пожилая дама. Не такая уж и маленькая, не такая уж и пожилая.

— Ты опаздываешь! На тебя не похоже, — проворчала Айрис. — Где ты была?

— Новое? — сказала Мириам, указывая на кресло.

— Да, новое. — Айрис ехидно улыбнулась. — Если хочешь знать, в нем можно обогнать двухлетний грузовой «додж». Если, конечно, знать все пешеходные дорожки в парке и не дать шпикам времени выскочить и догнать тебя на своих двоих. — Она перестала смеяться. — Мириам, у тебя неприятности. А что я тебе говорила по этому поводу?

Мириам вздохнула.

— Прежде всего, не влезай в них и — особенно! — не притаскивай их в дом, — прочитала она по памяти, — никогда не веди войну на два фронта и не начинай сухопутной войны в Азии. Да, я помню. Но проблема в том, что неприятности сами ищут меня. Послушай, а нет ли здесь кофейни за углом, за сувенирной лавочкой?

— Полагаю, я смогла бы тебе помочь — если бы ты рассказала мне, что происходит.

Мириам пошла следом за креслом матери по гулкому коридору, увернувшись от странной семейной группы. Потребовалось лишь несколько минут — и Мириам договорилась насчет кофе и места за столиком достаточно далеко от всех остальных.

— Это все та обувная коробка, — призналась Мириам. Айрис отдала ей обувную коробку, в которой хранились вещи и материалы, имевшие отношение к ее загадочной родной матери, найденной в парке убитой почти тридцать лет назад. Собиравший все эти долгие годы чердачную пыль медальон исправно сработал, «забросив» Мириам в мир, ничуть не похожий на ее собственный. — Если бы ты не отдала ее мне, они не стали бы следить за твоим домом.

— Кто такие, по твоему мнению, эти «они»?

Мириам сосредоточилась.

— Они называют себя Кланом. Существует шесть семей, входящих в этот Клан, и все они связаны вот так. — Она переплела пальцы в своего рода узел и попробовала их расцепить, подкрепляя картину экспериментом. — Оказывается, я… гм… как бы это выразить? Я не еврейская принцесса. А…

— Она была непростой женщиной, — перебила ее Айрис. — Кем-то вроде аристократки, верно? Мириам, чем занимается этот Клан таким секретным, что ты не можешь рассказать, и таким важным, что ты до сих пор нужна им живой?

— Они… — Мириам замолчала. — Если я скажу, тебя могут убить.

Айрис вскинула бровь.

— Думаю, мне лучше знать, — негромко сказала она.

— Но…

— Прекрати оберегать меня! — Айрис махнула рукой на всякие попытки оправдаться. — Ты же всегда плохо относилась к моей постоянной опеке. — Так что, у нас теперь неделя взаимной вежливости? Ты все еще жива, то есть — насколько я тебя знаю — у тебя на них что-то есть. Отсюда следует, что ты можешь позаботиться о своей старой матери. Верно?

— Все не так просто. — Мириам взглянула на мать и вздохнула. — Будь я уверена, что ты в безопасности…

— Помолчи и послушай, девочка. — Мириам осеклась и уставилась на мать. Айрис изучала ее с необычной напряженностью. — Тебе, черт возьми, придется рассказать мне все. Особенно кто тебя преследует, с тем чтобы я знала, кого мне поджидать. Потому что всякого, кто попробует добраться до тебя через меня, разумеется, ждет весьма неприятный сюрприз, золотко. — На минуту глаза Айрис стали холодными как лед и такими же неприятными, как у убийцы в оранжерее двумя днями раньше. Затем ее взгляд смягчился. — Ты — все, что у меня осталось, — тихо сказала она. — Потакаешь капризам старой матери, да? Прошло очень много времени с тех пор, как со мной происходило что-то интересное — во всяком случае, интересное в том смысле, в какой в это вкладывает китайская пословица.

— Ты всегда говорила мне: пустой болтовне не предавайся, — попыталась упрекнуть ее Мириам.

— Болтовня как болтовня. — Айрис улыбнулась. — Держи порох сухим, а союзников — в курсе дела.

— Буду… — Мириам отпила кофе. — Хорошо, — сказала она, облизывая пересохшие губы. — Пересказ займет много времени, но вкратце случилось следующее: я забрала ту самую обувную коробку домой и до позднего вечера даже не прикасалась к ней. Что, скорее всего, было не очень-то верно, поскольку…

Она говорила еще долго, а Айрис слушала, изредка уточняя детали, но по большей части лишь пристально вглядываясь в ее лицо с выражением, представлявшим нечто среднее между сильной заинтересованностью и недоверием.

Наконец Мириам остановилась.

— Вот и все, пожалуй, — сказала она. — Я оставила Брилл у Поли, она присматривает за ней. Завтра я собираюсь взять второй медальон и проверить, работает ли он. Здесь или там. — Она ловила взгляд Айрис. — Ты веришь мне? — почти жалобно спросила она.

— Конечно, верю, детка. — Айрис потянулась вперед и накрыла ее руку своей: старой, хрупкой и бесконечно знакомой. — Я… — Она примолкла. — Я не до конца была честна с тобой, — призналась она. — Я подозревала, что произойдет нечто странное и непонятное, еще до того, как дала тебе эту коробку, но ничего подобного и представить не могла. Похоже, что лучшие времена закончились в ту минуту, как ты начала «обнюхивать» их территорию. Отмывание огромных денег — это как раз подходящий род занятий для этого Клана, и я подозревала… Ну хорошо. Я ожидала, что ты сперва вернешься и расспросишь меня, а уж потом ввяжешься во все это. Может быть, мне следовало предупредить тебя. — Она остро взглянула на Мириам.

— Все в порядке, ма. — Мириам накрыла ладонь Айрис своей.

— Нет, не все, — настаивала Айрис. — Я поступила неправильно! Мне следовало…

— Ма, прекрати.

— Если ты настаиваешь. — Айрис наблюдала за ней со странной полуулыбкой. — Этот второй шнуровой орнамент… Я хотела бы взглянуть на него. Можешь показать мне его как-нибудь?

— Непременно. — Мириам кивнула. — Хотя я не взяла его с собой.

Мать кивнула.

— Что ты собираешься делать дальше?

— Я… — Мириам вздохнула. — Я предупредила Энгбарда, что, если с твоей головы упадет хоть волос, у них будут проблемы. Но теперь объявилась вторая банда, охотящаяся за мной, а у меня нет прямого телефона к их боссу. Я даже не знаю, кто их босс.

— Вот и Патриция тоже так этого и не узнала, — пробормотала Айрис.

— Что ты сказала?

— Подумала, что это очевидно, — попыталась объяснить Айрис. — Если бы она знала, к ней бы не подобрались. — Она покачала головой. — Действительно, дело дрянь, вот что. — На минуту у нее сделался раздраженный и решительный вид — то же выражение Мириам совсем недавно заметила в зеркале. — И оно не закончилось. — Она фыркнула. — Дай мне тот твой секретный номер, девочка.

— Мой секрет… что?

Айрис в ответ усмехнулась.

— Хорошо, адрес до востребования. С тем чтобы мы могли связаться, когда ты отправишься в свои странствия. Ведь ты же хочешь держать мамулю в курсе того, что затевают враги свободы и цивилизации?

— Ма! — Мириам улыбнулась в ответ. — Хорошо, так и быть, — сказала она, записывая свой новый, не разглашаемый, номер мобильного телефона на клочке бумаги и плавно подталкивая его в сторону Айрис.

— Замечательно. — Айрис быстро убрала бумажку. — Этот медальон, который ты нашла… Ты думаешь, он ведет куда-то еще, правда?

— Да. Другого объяснения я не вижу.

— В другой мир, где все, разумеется, будет совершенно иначе. — Айрис покачала головой. — Как будто двух миров недостаточно.

— И эти загадочные убийцы. Не забывай про загадочных убийц.

— Не забываю, — сказала мать. — Из всего, что ты мне наговорила… — Она прищурилась. — Не доверяй там никому. Не только Клану, но и тому, с кем ты спишь. Они все… они похожи… на клубок змей. И тут же скрутят тебя, как только ты вообразишь, что в безопасности.

— Ма. — Мириам начала краснеть от смущения. — Да я и так им не верю. По крайней мере ничего не принимаю близко к сердцу.

— Тогда ты хитрее, чем я была в твои годы. — Айрис натянула перчатки. — Поможешь старухе добраться до дому? Или хотя бы обратно до леса? Ночь холодная, пугающая. Заметь, я могу забыть напялить красную шапочку, но любому волку, который попытается наложить лапы на эту старую дуру, предстоит тяжелое испытание.

 

РОСТОВЩИК

— Пустой номер, — сказала Мириам, потирая лоб. — На выходе только косоглазие и головная боль, и перед глазами все плывет. Он не работает.

— Может быть, он не работает здесь, — предположила Брилл. — Ведь это другой рисунок?

— Может быть. — Мириам кивнула. — Или, опять же, это другой рисунок и проник сюда с другой стороны. Как знать, куда бы меня занесло, если бы я привела его в действие здесь? — Она помолчала, затем вновь взглянула на медальон. — Может быть, не совсем разумно пытаться «включить» его именно тут, — медленно сказала она. — Мне действительно лучше перейти на другую сторону, прежде чем я попытаюсь воспользоваться им в очередной раз. Если третий мир и впрямь существует, откуда нам знать, что не существует четвертый? Или больше? Откуда нам знать, что, успешно воспользовавшись медальоном дважды, окажешься на том же месте, откуда «отправился в путь»… что при этом начальная и конечная области путешествия остаются неизменными? Здесь возникает больше вопросов, чем ответов, разве не так?

— Да… — Брилл умолкла.

— Ты что-нибудь знаешь? — спросила Мириам.

— Нет. — Девушка медленно покачала головой. — Не знаю… Никто никогда не говорил о такой возможности. Да и зачем она? Это почти как путешествовать между этим миром и другим, не вызывая духов. А проверка нового орнамента-символа не опасна? А если этот рисунок случайно перенесет тебя в другой мир, где подкарауливают дикие животные или бури…

— Кто-то должен испытать его. — Мириам нахмурилась. — Или не должен?

— Тебе следует поговорить со старшими, — предложила Брилл. — Я могу рассказать только то, что слышала от других.

— Ну хорошо. — Мириам вновь потерла лоб. Если медальон работает, то все равно годится как рычаг, чтобы нажать на Энгбарда. — Итак, я просто возьму этот медальон и перейду на знакомую мне другую сторону, а уж потом попробую отправиться туда, откуда пришел его настоящий владелец. И уже там начну испытания.

— А получится? — спросила Брилл.

— Да. От одного перехода у меня раскалывается голова, если не принять таблетки. Полагаю, что сумею сделать два перехода с перерывом в час. Но на той, самой дальней стороне — куда бы этот медальон ни занес меня, я вляпаюсь во что-нибудь сложное, — я окажусь в большой опасности, если потребуется срочно убираться оттуда.

Приступ гипертонии — не тема для обсуждений с Брилл, но Мириам видела, что эта болезнь творит с людьми.

В особенности она запомнила мужчину средних лет, который не давал себе труда следовать диете, назначенной врачом, прописавшим ему древний и весьма сомнительный ингибитор моноаминоксидазы. Он свалился на дне рождения — над сырной доской, со стаканом игристого белого в руке. Мириам была в палате реанимации, когда его доставила скорая помощь: кровь текла у него из носа и глаз. Она все еще была там, когда выключили приборы и выписали справку о смерти.

Она покачала головой.

— Все это требует тщательной подготовки.

Мириам бросила взгляд в окно. С неба цвета разбитой мечты медленно падал снег. Снаружи стоял жгучий холод.

— Что мне необходимо сделать: пересечь «границу», где-то укрыться, отоспаться, а на следующий день предпринять очередной переход, с тем чтобы иметь возможность сбежать обратно, если что-то пойдет не так. Трудность в том, что на той стороне так же холодно, как здесь. И если мне понадобится «бежать» назад, то придется пару дней провести в лесном лагере, да еще зимой, с острой головной болью. Едва ли это удачная мысль. Вдобавок я не все могу взять с собой.

«Когда же вернется Поли? — подумала она. — Поли могла бы помочь».

— Как насчет каретного или почтового двора? — спросила Брилл, как всегда блеснув практической сметкой.

— Каретный… — Мириам смолкла, оцепенев. — Но я не могу…

— Примерно в двух милях по дороге от Форт-Лофстрома есть каретный двор. — Брилл смотрела задумчиво. — Мы оденем тебя, как… э-э… как жену проповедника, приглашенную в деревню на побережье встретиться с мужем в его новом приходе. У твоей двуколки сломалось колесо, и… — Она умолкла. — О-ох. Ты не говоришь на hoh’sprashe.

— Да. — Мириам кивнула. — Не получится, не так ли?

— Нет. — Брилл наморщила нос. — Вот досада! Мы могли бы отправиться вместе, — нерешительно добавила она.

— Думаю, так мы и поступим, — сказала Мириам. — По всей видимости, я играю немую мать, а ты — дочь. Я постараюсь выглядеть старше, а ты, соответственно, моложе. Подумай, может это у нас получиться?

По тому, как медленно кивнула Бриллиана, стало понятно, о чем подумала девушка — и что она не в восторге.

— Могло бы.

— При этом, если я не вернусь, ты останешься одна, близ этого Хеслхолма, понимаешь? — подчеркнула Мириам. — С другой стороны, ты будешь в нужном месте. Сможешь добраться до Форт-Лофстрома и рассказать Энгбарду, что случилось. А он позаботится о тебе, — добавила она. — Просто скажешь, что я приказала тебе уйти вместе со мной. Он это скушает.

— Не хочу обратно, — спокойно сказала Бриллиана. — По крайней мере до тех пор, пока не узнаю больше о вашем удивительном и прекрасном мире.

Мириам так же спокойно кивнула.

— Я тоже не хочу, крошка. А значит, не будем закладывать в условия мое невозвращение, так? Лучше обдумаем путешествие вдвоем, с ночевкой на каретном дворе, а затем пеший переход по дороге до следующего. Только ведь эти дворы стоят в двадцати милях один от другого — довольно длинная прогулка, но ничего. Где-то на этом пути я исчезну, а затем, позже, «догоню» тебя. Мы проводим там ночь, поворачиваем назад — а потом переходим сюда. Как тебе это?

— Три дня? — Брилл выглядела задумчивой. — И ты снова переправишь меня сюда?

— Разумеется. — Мириам с минуту раздумывала. — Пожалуй, я выпила бы еще чаю, — решила она. — А ты?

— О да! — Бриллиана энергично выпрямилась. — Есть бергамотовый «Эрл Грей»?

— Сейчас проверю. — Мириам отправилась на кухню Полетт, передачи и шестеренки в ее голове крутились, как у автомобиля на нейтралке. Она налила в чайник воды, поставила его на плиту, чтобы вскипятить, и начала поиски чая. «Существует же какой-то способ выполнить эту задачу лучше», — думала она. Подлинная проблема заключалась в мобильности. Если бы только придумать, как встретиться с Брилл пятнадцатью милями дальше на той же дороге, не проходя самой этого расстояния… — О-ох, — только и сказала она, когда чайник закипел.

— В чем дело? — спросила Брилл, обнаружившаяся позади нее.

— Это же так очевидно! — сказала Мириам, снимая чайник. — Следовало бы просчитать это раньше.

— Просчитать? Что с тобой?

Мириам залила заварку кипятком.

— Просто фигура речи. Я придумала, что нужно сделать. — Она накрыла чайник крышкой, переставила на поднос и понесла в гостиную. — Проходи.

— У тебя появился план?

— Да. — Мириам пинком захлопнула за собой дверь кухни. — Это просто как апельсин. Меня все время беспокоило, как устроить лагерь в лесу зимой… Точнее, я все заставляла себя думать, как же нам осуществить переход вместе с тобой. И напрасно. Мне следовало думать о том, как я сама могу переместиться туда, где есть убежище, и больше никого не вовлекать в это. Верно?

— Да, в этом есть смысл. — Бриллиана явно сомневалась. — Но как же, если не пешком? Ведь ты не можешь взять с собой лошадь? Давай подумаем… Я, правда, не видела здесь никаких лошадей…

Мириам глубоко вздохнула.

— Брилл, когда вернется Поли, то мы, пожалуй, отправимся за покупками. За горным велосипедом, очками ночного видения, швейной машинкой и кое-какой тканью…

Больше всего всегда досаждали мелочи. В итоге на покупку велосипеда у Мириам ушло два дня. Один день она потратила, засев дома, прочесывая сети Интернета и изучая телевизионные передачи про экстремальный спорт. На второй день она предала себя в руки продавцов самых дорогих спортивных магазинов, в руки людей, одетых в облегающие, кислотно-яркие костюмы — майки и трусы из лайкры (к великому возмущению и удивлению Брилл). Велосипед, который наконец устроил Мириам, оказался складным горным фирмы «Дегон», из хромированных алюминиевых труб. Он был не очень-то легкий, но тридцать фунтов — включая чехол для переноски и набор инструментов — Мириам могла вполне легко перенести через «границу». При этом он не был игрушечным. Это был самый настоящий велосипед для путешествий по горам, который складывался в нечто, помещавшееся в рюкзаке, и, что еще важнее, это нечто само могло не хуже лошади нести ее с полной выкладкой по грязной дороге.

— Что это такое? — спросила Бриллиана, когда Мириам закончила раскладывать байк на застеленном газетами ковре в гостиной Полетт. — Похоже на орудие пытки.

— Да уж. — Мириам, кривясь и морщась, пыталась ключом закрепить седло на удобной высоте. — Я уже много лет не каталась на велосипеде. Надеюсь, что не забыла, как это делается.

— Когда ты сядешь на эту штуку, вероятно, о скромности придется забыть.

— Ну нет, — не согласилась Мириам. — Я буду ездить подальше от чужих взглядов. — Она разобралась с седлом и принялась искать место, предназначенное для инструментов. — Швейцарская армия формировала из людей, которые ездили на этих штуках, полки горной пехоты… а не кавалерию. Они покрывали в день двести миль по дорогам и семьдесят миль по горам. Я не солдат, но считаю, что он позволит мне передвигаться быстрее, чем пешком.

— Тебе еще понадобится одежда, — напомнила Брилл. — И мне. В том, в чем я заявилась сюда, не станешь топать по лесам, да еще зимой! И потом, нельзя допустить, чтобы нас увидели в твоем туристском снаряжении, вздумай мы остановиться, как решили с самого начала, на постоялом дворе.

— Да. Одежда там же, откуда появится и наша машинка. — Мириам указала на другую, тоже большую коробку, занимавшую значительную часть пола. — Думаю, ты вряд ли уже знаешь, как пользоваться оверлоком?

Возня со швейной машинкой заняла остальную часть дня, и Полетт едва не рехнулась, когда, выполнив все поручения и вернувшись, обнаружила в холле Мириам, смазывающую велосипед, и Брилл, ломающую голову над руководством по использованию промышленной швейной машины и кучей выкроек, купленных Мириам.

— Ишь, развели бардак! — упрекнула она их, сбрасывая туфли.

— Да уж. Как «охота» на офис?

— Плохо, — выпалила Полетт. Ее голос изменился: — Офисы! О, у нас такие офисы! Нужно видеть наши офисы, такие прекрасные, что и представить нельзя! Между прочим, давно ты занимаешься бизнесом? Придется заплатить еще и минимальный взнос, если не менее двух лет.

— Гм-м. — Мириам кивнула. — Много?

— Сумму полугодовой ренты, — сдержанно заметила Поли. — За две тысячи квадратных футов вспомогательных помещений, включая погрузочную площадку, и тысячу футов самого офиса, что составляет около тридцати тысяч долларов. Плюс муниципальный налог, канализация, электричество и газ. И за широкополосную сеть связи по твоему выбору.

— Гм-м. — Мириам кивнула своим мыслям и ударила по болтам быстрой фиксации. Велосипед сложился, словно затейливая фигура-оригами, она зафиксировала его в таком наиболее компактном состоянии и зачехлила.

— Какая прелесть, ей-богу, — восхитилась Полетт. — Ты еще не утратила вкус к этим штучкам, в твоем-то преклонном возрасте?

— Не увиливай от темы. — Мириам хмыкнула, перевернула чехол вверх ногами и застегнула молнию. В сложенном виде велосипед тоже создавал трудности. Она могла вполне удобно носить его на спине, но, в общем, только его. Гм-м. — Вернусь через минуту. — Она взгромоздила на плечи чехол с велосипедом, прошла к двери черного хода, открыла ее и оказалась во дворе дома Полетт. — Ну что ж, ничего не поделаешь, — пробормотала она и достала свой медальон.

Спустя полчаса она вернулась в дом уже без велосипеда, плохо держась на ногах, вздрагивая от холода и потирая раскалывающийся от боли лоб.

— Ох, действительно не стоило так спешить, — простонала она.

— Если ты не будешь пить таблетки… — язвительно начала Полетт.

— Нет, нет. — Мириам отмахнулась. — Я взяла с собой таблетки, босс, клянусь. Просто на улице действительно страшный холод.

— Где же ты припрятала велик? — со знанием дела спросила Поли.

— Там, где проходит твоя задняя стена, только на другой стороне, где в этом месте нет ничего, кроме глухого леса. Брр. И вырезала знак на дереве напротив. — Она угрожающе взмахнула ножом. — Его будет нетрудно найти, если мы отправимся прямо отсюда: главной задачей будет добраться до дороги. До ближайшей приблизительно полмили. Лучше всего отправиться утром.

— Это верно, — скептически заметила Полетт. — А теперь относительно аренды…

— Да. — Мириам кивнула. — Послушай, дай мне минут пятнадцать, прийти в себя, и я смогу надеть пальто. Затем мы пойдем и взглянем на это здание. Если с ним все в порядке, мы отправимся прямо в банк и проведем очередную сделку с наличными, с тем чтобы ты могла помахать квитанцией у них перед носом. — Она выпрямилась. — Брилл возьмем с собой. Там рядом магазин театральных костюмов, который полезно посетить: это может чуть-чуть ускорить нашу подготовку. — Ее лицо стало более жестким. — Мне надоело ждать. Чем дольше все это тянется, тем труднее будет объясняться с Энгбардом. Если я не свяжусь с ним в ближайшее время, он может аннулировать мою кредитную карту, чтобы выманить меня на поверхность. Пора отправляться в путь.

Два дня спустя холодное скучное утро застало Мириам в прерывистой дреме, на округлом матрасе, с негромко посапывавшим слева от нее каким-то комком. Она открыла глаза. «Где это я?» — с минуту выясняла она, затем память оживила события предыдущего дня. О-ох. Куча брезентовых мешков перед ее носом образовывала «горб», поднимавшийся около грубой стены из некрашеных досок. Посапывающий комок перевернулся, сталкивая ее ближе к краю. Сквозь маленькое окно из неровных пузырчатых, треугольных стеклянных секций струился свет. Она спала полностью одетой, только без ботинок и плаща, и чувствовала себя отвратительно. В довершение всех бед что-то укусило ее ночью, распробовало и пригласило всю свою семью и друзей на День благодарения.

— А-ах. — Она села и свесила ноги к полу. Даже сквозь шерстяные носки доски обжигали ледяным холодом. Горшок под кроватью, когда она решила воспользоваться им, был затянут ледком. В действительности воздух был таким холодным, что вытягивал все тепло из любой части ее тела, стоило выставить ее наружу. Она быстренько закончила все свои дела и задвинула горшок поглубже под кровать, замерзать дальше.

— Просыпайся, — негромко окликнула она Бриллиану. — Подъем! Впереди насыщенный день!

— О-хо-хо. Моя голова. — Из-под стеганого одеяла появилась Брилл, взъерошенная, с заспанными глазами. — Ваши гостиницы мало похожи на эту.

— Ну, именно эта недолго останется такой, если я добьюсь своего, — отозвалась Мириам. — У меня во рту привкус какой-то гнили. Позволь, я достану свои ботинки и хоть немного отогрею пальцы.

— Ха. — Лицо у Бриллианы было унылым. — Я бы сказала, что они отнимут остатки тепла. — Она нашарила горшок. Мириам кивнула и отвернулась. «Это вместо совмещенного санузла», — с сарказмом подумала она. — Теперь можешь вставать, — сообщила через минуту Брилл.

— Хорошо. Как я выгляжу? — спросила Мириам.

— Гм-м. Думаю, сойдет. Хотя лучше не причесывайся, пока мы не скроемся из виду. Они привлекут днем слишком много внимания из-за всех тех удивительных сортов мыла, которыми пользуются на той стороне, а ведь мы не хотим привлекать внимание. Хм! Итак, что мы делаем сегодня, миледи?

— Ну, я думаю, для начала мы съедим какой-нибудь завтрак и заплатим доброму человеку. — Эпитет «добрый» Мириам обычно не применяла к таким хозяевам гостиниц, как тот, кто только что скрылся на нижнем этаже, — дома она была более расположена так называть полицию, — но требования к обслуживанию в Грюнмаркте нелепо менялись. — Давай пойдем по дороге на Хеслхолм. А как только мы скроемся из вида, я постараюсь исчезнуть. Ты помнишь про свой пистолет?

Брилл кивнула.

— Хорошо, тогда я за тебя спокойна. Для тебя это должна быть всего лишь мирная дневная прогулка. Если же попадешь в неприятности, то прежде всего постарайся свернуть с дороги, а затем уж стреляй — не хочу, чтобы ты хоть как-то рисковала, даже если в этих краях зимой бандиты затихают. К счастью, ты вооружена более основательно, чем любой, кого ты можешь встретить здесь, за исключением караванов Клана.

— Это верно. — Брилл с сомнением кивнула. — Ты уверена, что эта хитрая штуковина будет работать?

Мириам кивнула.

— Точно.

Завтрак, поданный внизу, — две выщербленные деревянные плошки овсяной каши, сильно соленой, — был съеден на кухне под неотрывным (если бы не косоглазие) взглядом жены хозяина трактира, отчего Мириам было сложно прятать в руке таблетки. Та произнесла над плошками какие-то ничего не значащие слова, заменившие некую разновидность благодарственной молитвы. Мириам терпеливо ждала, невпопад двигая губами… Ее немоту и непонимание объяснила Брилл (на положении многострадальной дочери).

Только полтора часа спустя Мириам и Брилл вновь оказались на дороге, направляясь в сторону побережья; от их дыхания в утреннем холодном воздухе стоял пар. Воздух был обжигающе сухой, как в ледяной пустыне. Ночью ударил сильный мороз, но снега было очень мало. Мириам сгорбилась под тяжелым брезентовым рюкзаком, где лежали ее велосипед и дополнительные припасы. Брилл тоже несла тяжелый багаж, потому что Мириам сделала еще две ходки, чтобы спрятать эти чрезвычайно необходимые им продукты еще до начала их совместного путешествия. Хотя они и отошли от дома Полетт всего на две мили, они оказались дальше на многие века, самым странным образом. Здесь, в «чистом поле», даже малейшая травма, например вывих лодыжки, могла обернуться настоящим бедствием. Но были и определенные преимущества, которыми обычно мог похвастать только Клан и слагающие его семьи, начиная от современных туристических ботинок до тяжелого автоматического пистолета, что Брилл несла в кобуре, скрытой под утепленным тинсулейтовым плащом.

— Лучше бы оно сработало. — Зубы у Мириам слегка постукивали, когда она говорила. — Я буду настоящей дурой, если окажется, что этот медальон и здесь не работает.

Брилл ответила очень прагматично:

— Матушка всегда учила: лучше исходить из худших предположений. Ты хоть раз смотрела на этот медальон с тех пор, как мы перешли сюда?

— Нет. — Мириам неловко пошарила в сумке, отыскивая его. — Черт возьми. Он будет работать как положено, если со мной все будет в порядке. Его воздействие грубее и жестче, чем у другого. — Остовы замерзших листьев поскрипывали под ногами. Почтовая станция вскоре скрылась из вида, дорога в это холодное время года была пустынна и почти не наезжена. Голые деревья склоняли над путниками свои ветви, унылые и бесплодные в резком утреннем свете. — Так нас никто не видит? — спросила Мириам.

— Да. — Брилл остановилась. — Ждать не стоит. Можно начать пораньше.

Мириам остановилась рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу.

— Долго не жди. Если через пять минут я не вернусь, считай, что все в порядке. И просто иди дальше, а я присоединюсь к тебе у почтовой станции. Если услышишь, что кто-то появился на дороге, спрячься. Если я задержусь, жди один день, затем купи мула или лошадь, отправляйся в Форт-Лофстром и попроси, чтобы тебя проводили к Энгбарду. Ясно?

— Ясно. — На минуту Брилл застыла, затем подалась вперед и обняла Мириам. — Небесный Отец защитит тебя, — прошептала она.

— И тебя, — произнесла в ответ Мириам, скорее удивленная, нежели охваченная каким-то иным чувством. Ока внезапно крепко сжала Брилл в объятиях. — Будь осторожна. — Затем отошла, достала медальон убийцы, встала посреди дороги и пристально вгляделась в его рифленые глубины.

Было двенадцать часов, и все церковные колокола Бостона вызванивали полдень.

Проходя вдоль улицы Мэлл и поводя глазами по сторонам, странная женщина замечала лишь брошенные украдкой взгляды. И впрямь — она несла тяжелый рюкзак, нечто необычное для женщины, а еще на ней была нелепейшая шляпа и одежда, весьма далекая от какой-либо моды. Хорошо еще, что никто не ставил ей в вину ее, возможно, вызывающий вид. Но она шла, полная твердой решимости, которая предвещала несчастье любому, кто оказался бы на ее пути.

Транспорта было немного, но двигался он с довольно большой скоростью, поэтому женщина выглядела вполне естественно, когда быстро посмотрела по сторонам, прежде чем прейти улицу. Позади нее прогрохотал открытый четырехместный автомобиль, его железные колеса выбивали искры из булыжной мостовой. Раздался взрыв хохота — в машине сидели матросы, возвращавшиеся к Северному вокзалу, чтобы продолжить путешествие к королевским верфям. Она проворно увернулась и обрела безопасность на тротуаре.

Поток пешеходов становился более плотным возле рыбного базара, бакалейных лавок и торговцев другими товарами. Женщина бросила взгляд на продавце каштанов, задрав нос, обошла дряхлеющего сборщика мусора, склонившегося над мешком всякого барахла, а затем остановилась на углу Мэлл и Джефферсон-стрит, бросила короткий взгляд через плечо и что-то пробормотала в свой шарф.

— Для памяти: это не Бостон. Во всяком случае, не тот Бостон, который я знаю. Все названия улиц «неправильные», а здания из камня или кирпича, а не из дерева или бетона. Движение происходит по левой стороне, а у автомобилей — их не так много — дымовые трубы, как у паровозов. Но все надписи сделаны на английском языке, а дороги покрыты булыжником или асфальтом, и ощущение как от Бостона. Сверхъестественно и странно, действительно странно. Как бы то ни было, это место больше напоминает Америку, чем Ниджвейн.

Она продолжала идти по улице, бормоча в приколотый под шарфом микрофон. Порывистый ветер со свистом проносился по улице, угрожая сорвать шарф с ее головы, и женщина отчаянно боролась, стараясь удержать его на месте.

— Я видела на улицах и мужчин, и женщин. Мужчин все-таки больше. Одеты в стиле… гм-м… если сказать «викторианской эпохи», это будет не вполне точно. Может быть, поствикторианской? Мужчины носят галстуки или шарфы поверх воротничков, двубортные костюмы и пальто, чаще всего без воротника. Вокруг одни шляпы, множество шляп, а еще я видела пиджаки в желтую и синюю полоску и даже более сложных рисунков. — Она прошла мимо вычурного пожарного гидранта в виде чугунных китайских драконов, готовых изрыгнуть поток воды. — Женская верхняя одежда — как правило, тесно скроенные жакеты и пальто длиной чуть не до земли. Только некоторые молодые носят под юбками брюки до колен. Нечто в восточном стиле. — Мимо нее быстро проехала женщина на велосипеде, очень прямо держа спину. Велосипед черного цвета и сильно помятый. — Гм-м. Для «велоспорта» используются мешковатые брюки и что-то вроде пакистанского сарафана спортивного покроя. И все в шляпах или шарфах. — Она бросила взгляд влево. — Цены обозначены прямо в витринах магазинов. Я только что прошла мимо лавки сапожника, в витрине целый ряд металлических колодок, образцов кожи и… Господи.

Она остановилась и вернулась назад, чтобы заглянуть в маленькие, закопченные окна лавчонки, которую только что миновала. До ее ушей донеслось отдаленное жужжание.

— Механический арифмометр с электрическим приводом и с индикатором на лампах тлеющего разряда. Это делительный ключ… что-то из техники 1930-х годов? Перфокарты? Сороковые годы? Мне следовало быть более внимательной в музеях. Эти парни здорово обскакали Грюнмаркт. Эй, да это очень напоминает фонограф Эдисона, только нет рупора и трубок сзади. И громкоговорителя. — Она вгляделась пристальнее. — Цена… в фунтах, шиллингах и пенни, — выдохнула она в свой микрофон.

Мириам остановилась, охваченная благоговейным трепетом. «Это не Бостон, — осознала она. — Это опять что-то новое». Целый новый мир, мир, где есть вакуумные лампы, арифмометры и автомобили с паровыми двигателями… Тут ее накрыла какая-то тень. Она подняла глаза, и у нее перехватило дыхание. «И дирижабли», — подумала она.

— Дирижабль! — пробормотала она в микрофон. Он был прекрасен, неправдоподобно обтекаемый, цвета старого золота в зимнем солнечном свете; его двигатели заставляли дрожать оконные стекла, пока он грохотал вверху, двигаясь против ветра. «Я правда могу здесь работать», — с восторгом решила она и продолжала стоять, разглядывая витрину агентства по перевозкам «Гринбаум и Пти»: «Ворота в мир».

— Прошу прощения, мадам. Не могу ли я помочь?

Она поспешно потупилась. Огромный краснолицый человек с пушистыми усами и в мундире, включавшем и синий шлем с плоским верхом… «У-ух ты», — только и подумала она.

— Надеюсь, да, — неуверенно сказала она. Нервное глотательное движение. Ну что? Попытаться имитировать французский акцент? — Я только что прибыла сюда… э-э… в этот город. Не будете ли вы так любезны, сэр, указать мне порядочного и честного ростовщика?

— Только что прибыли? — Полицейский с сомнением оглядел ее с головы до ног, но ни намека на попытку взяться за полицейскую дубинку или за латунный свисток, свисавший на цепочке с его шеи. Что-то во внешнем виде Мириам, очевидно, заставило его передумать. Может быть, отсутствие заплат или грязи на ее одежде или признаков обычного недоедания. — Гм… ростовщик… не хотите остаться в городе на ночь без всяких средств? А ночлежка сейчас, в такое время года, почти переполнена, и вы наверняка не захотите ввязываться в ссору из-за скамьи, верно?

Мириам энергично кивнула.

— Очень благодарна вам за сочувствие, сэр, но я сумею о себе позаботиться, если раздобуду достаточно денег, чтобы добраться до своей сестры. Она и ее муж… они послали за мной, чтобы я помогала им с детьми.

— Тогда ладно. — Он кивнул. — Ступайте по Джефферсон-стрит, а затем сверните на Хайгейт. Она приведет вас на Холмс-элли. Только не забредите в Блэкшафт — это отвратительные трущобы, и вы никогда не выберетесь назад. На Холмс-элли вы найдете ломбард. Хозяин, Эрасмус Бергесон, наилучшим образом устроит ваши дела.

— О, благодарю вас, — с чувством сказала Мириам, но полицейский уже отвернулся — вероятно, чтобы продолжить охоту на бродяг.

Она торопливо прошла квартал, затем, вспомнив указания полицейского, последовала им. Движение на дорогах и в воздухе становилось все оживленнее. Трактора тащили по четыре, а то и по шесть тяжелых прицепов, периодически перегораживавших улицу, а мимо прогрохотал неприлично желтый автомобиль. Очевидно, желтый был универсальным цветом для автомобилей всех миров, хотя Мириам не могла сообразить, что сделали бы в Бостоне защитники окружающей среды с теми, кто топит каменным углем. Здесь тоже были магазины, десятки магазинов, но ни универмагов, ни супермаркетов, или автомобилей на бензине, или цветных фотографий. Рекламы на стенах зданий были рисованные и содержали простые призывы, например: ПОКУПАЙТЕ МЫЛО ЭДИСОНА ИЗ ЛЕПЕСТКОВ РОЗ, И ВАША КОЖА БУДЕТ КАК РАСПУСТИВШИЙСЯ ЦВЕТОК. И еще здесь нет (а она уже знала, что следует искать) ни нищих, ни попрошаек.

Едва только Мириам проскользнула в дверь магазина Эрасмуса Бергесона под тремя золотыми шарами, свидетельством рода его занятий, звякнул колокольчик. Лавка была темной и пыльной, полки доверху завалены туалетными принадлежностями и столовым серебром, шкаф полон револьверов и других, менее узнаваемых вещей. В другой части помещения тянулись полка за полкой, полные пропылившейся одежды. Кассовый аппарат, украшенный херувимами и позолотой, определенно имел свою историю. И находившийся рядом прилавок, как она решила, представлял собой стеклянную крышку над бархатной тканью, выложенной драгоценными камнями. Казалось, в ломбарде никого нет. Мириам с беспокойством оглядывалась, пытаясь разобраться в окружающем. «Здесь собрано то, что живущие в этом мире люди считают ценным, — подумала она. — Самое лучше место для ознакомления».

В глубине сдвинулась занавеска, и в помещение юркнула худая, долговязая фигура. Человек неуклюже прошел за прилавок, повернулся и уставился на гостью.

— Вы здесь уже бывали? — чуть насмешливо спросил он.

— Гм, нет. — Мириам переступила с ноги на ногу. — Вы мистер Бергесон? — спросила она.

— Он самый. — Человек не улыбнулся. Он был одет во все черное. И рукава пиджака, и штанины напоминали ершики трубочиста; ему недоставало только черного цилиндра, чтобы выглядеть призраком времен гражданской войны. — А вы кто будете?

— Меня зовут Мириам… э-э… Флетчер. — Она поджала губы. — Мне сказали, вы даете деньги под залог.

— А чем еще я могу заниматься в такой-то лавочке? — Он вскинул голову, слегка склонив ее на сторону, как попугай; его большие темные глаза прощупывали Мириам в полутьме.

— Хорошо. Я уже давно оказалась в этих местах. — Она откашлялась. — И осталась бы без гроша, не будь у меня кое-чего, что можно выгодно продать. Вот я и надеялась, что вы в состоянии помочь мне устроить это.

— Пожитки. — Бергесон уселся — скорее взгромоздился — на высокий деревянный табурет, отчего его колени поднялись почти вровень с прилавком. — Смотря о чем речь. Сейчас я не могу покупать старье, никаким образом.

— Хорошо. Начнем с того, что у меня есть пара драгоценных камней. — Он ободряюще кивнул, и Мириам продолжила. — Но, с другой стороны, я имела в виду нечто более солидное. Понимаете, там, откуда я родом, я располагаю весьма значительными средствами — и при этом я не полностью порвала со своей родиной.

— Что же это за страна? — спросил Бергесон. — Я задаю этот вопрос только ввиду требований закона об иностранцах и мятеже, — торопливо добавил он.

— Это… — Мириам облизнула губы. — Шотландия.

— Шотландия. — Он уставился на нее. — И с таким-то акцентом, — заметил он с нескрываемой иронией. — Ну, ну, хорошо. Пусть будет Шотландия. Тогда покажите ваши камни.

— Одну минуту. — Мириам прошла вперед и начала разглядывать прилавок. — Гм-м. Эти вещи вызывают некоторое разочарование. И это все, с чем вы имеете дело?

— Мэм. — Он спрыгнул с табурета. — За кого вы меня принимаете? Это дюженные вещи, выставленные на общее обозрение, поскольку любой шарлатан может вдребезги разбить стекло и ограбить меня. Все лучшее я храню вовсе не тут.

— О-о. — Она потянулась к своей сумке, с минуту неловко рылась в ней и наконец извлекла то, что искала. Это была маленькая деревянная коробочка (купленная в табачной лавке в Кембридже, поскольку на рынке существовал некоторый дефицит дешевых деревянных коробочек для драгоценных камней), а в ней две жемчужные сережки. Жемчужины были самые настоящие. Очень большие. — Для начала я предложила бы вам оценить вот это.

— Гм-м. — Бергесон взял в руки коробочку, покусывая нижнюю губу. — Прошу прощения. — Он выхватил увеличительное стекло и несколько минут изучал жемчужины. — Мне потребуется проверить их, — пробормотал он, — но если это настоящий жемчуг, вы получите хорошие деньги. Где вы их взяли?

— Мне знать, а вам догадываться. — Она вся подобралась.

— Ха. — Он осклабился. — В следующий раз, когда захотите продать их, придумайте историю получше. Я не суну голову в петлю из-за вашей хозяйки, если она пошлет за вами охотников за похитителями.

— Гм-м. А с чего вы взяли, будто я нечистая на руку служанка? — спросила Мириам.

— Хорошо. — Он взглянул на нее свысока. — То, что на вас, не стала бы носить модница, или светская дама, или даже дама со средствами…

— Я только что сошла с корабля, — заметила Мириам.

— Эти сережки — из разряда безделушек, наиболее притягательных для тех, кто падок на блестящее, точно галка или ворона, — добавил он.

— И нуждаются в комплекте одежды, в которой не выделялись бы как чужестранцы, — прокомментировала Мириам.

— Кроме того, — добавил он с некоторой строгостью, — Шотландии не существует вот уже сто семьдесят лет. Она целиком часть Большой Британии.

— Ого… — Мириам прикусила язык. Черт возьми! — Итак. — Она собралась с силами на слабую улыбку. — Как насчет этого?

Четверть килограммовый брусок чистого золота около дюйма шириной, два дюйма длиной и полдюйма толщиной пристроился на витрине, подобно пришельцу из другого мира, обещая своим блеском благополучие, власть и богатство.

— Что ж, — выдохнул Бергесон, — если это то самое, чем обеспеченные дамы расплачиваются в Шотландии, я готов поверить, что она существует.

Мириам кивнула. «Надеюсь, все это не впустую, — подумала она. — Эта чертова штука обошлась мне почти в три тысячи долларов».

— Все зависит от того, насколько вы честны, — оживленно заметила она. — Там, откуда появился этот, есть и еще — и немало. Я собираюсь кое-что прикупить, включая и то, что стоит не только денег. Мне нужно обжиться. Меня не заботит, мошенничаете ли вы с налогами и обманываете ли правительство. Мне важно одно: честны ли вы с клиентами. Вы не знаете меня и, если не захотите знать, то больше никогда не увидите. С другой стороны, если вы скажете «да»… — она встретила его взгляд, — то нет причин полагать, что это последняя наша сделка. Она будет первой… на очень долгом пути.

— Гм-м. — Бергесон в ответ уставился на нее. — Вы не французам служите? — спросил он.

— Что?

Казалось, растущее недоумение Мириам убедила его.

— Ну, это хорошо, — добродушно заметил он. — Извините, схожу за царской водкой: если слиток чистый, я немедленно уплачу вам… э-э… десять фунтов, а остальные, до полной цены… — Он взял золотой слиток и положил на весы перед собой, — шестьдесят два фунта восемь шиллингов, завтра в полдень.

— Я думаю несколько иначе. — Мириам покачала головой. — Я возьму десять сегодня, а шестьдесят завтра, плюс пятифунтовый кредит в вашем магазине, здесь и сейчас, на некоторые из ваших товаров. — Она уже просмотрела ярлыки с ценами. Шиллинг, двадцатая часть фунта, похоже, играл здесь ту же роль, что и доллар у нее дома, вот только дома они ушли в своем развитии значительно дальше. Фунты были большой денежной единицей.

— Смешно. — Он уставился на нее. — Три фунта.

— Четыре.

— Договорились, — сказал он нервно и быстро. У Мириам возникло чувство, что ее перехитрили, но она кивнула. Хозяин направился к двери и перевернул табличку в окне, теперь она сообщала: ЗАКРЫТО. — Ну-с, как бы то ни было, позвольте мне проверить этот брусок. Проведу несложный тест, вот смотрите… — Он поспешил в заднюю комнату, а минуту спустя появился вновь со стеклянным мерным цилиндром, наполненным водой, в которую он опустил золотой слиток. Последовала процедура подсчета и описания размера. Наконец он кивнул. — О, лучше не бывает, — пробормотал он себе под нос, прежде чем взглянуть на Мириам. — Ваш образец вполне приемлемой чистоты, — сказал он, глядя почти удивленно. Сунув руку во внутренний карман, он извлек потертый бумажник, оттуда вытащил невероятно большие банкноты. — Девять фунтовых билетов, миледи, составляют эквивалентную сумму серебряных монет с примесью меди. Надеюсь, вас они устроят; банк через улицу с радостью обменяет их, уверяю вас. — Он достал авторучку, гроссбух, кусок воска, свечу и металлический штамп. — Выпишу вам долговую расписку на шестьдесят фунтов. Не хотели бы вы выбрать что-нибудь из моих товаров. А я бы мог работать, пока вы сами себя обслужите.

— У вас есть сантиметр? — спросила она.

— Разумеется. — Он снял сантиметр с крючка за прилавком. — Если требуется какая-то подгонка, то через дорогу есть миссис Борисевич, замечательная швея, она все сделает при вас. Ее дочь — тоже прекрасная модистка.

Больше часа Мириам подвергала изучению ломбард. Вереница одежд, висящих вперемежку с нафталиновыми шариками от моли, подвешенными к перекладинам, тянувшимся на высоте двадцати футов под самым потолком и вызывавшим головокружение, была громадной и странной. Но Мириам знала, что именно ей нужно: нечто не слишком «иностранное», на время, пока она не реализует свои ликвидные средства и не встретит настоящую портниху, которая бы экипировала ее в соответствии с тем родом деятельности, которым она намерена заняться. И который почти наверняка требует официальной деловой одежды, как обычно ответственная финансовая и юридическая работа у нее дома. Каким-то чудом Мириам обнаружила пригодные для этой цели жакет, блузку и длинную юбку, в приличном состоянии и достаточно подходящего размера. Пока Бергесон вновь открывал лавку, она переоделась в тесном, пропахшем сыростью подвале. Требовалась небольшая подгонка (жакет был слишком простого покроя, у блузки был слишком высокий и жесткий воротник), но в пыльном зеркале ростовщика Мириам увидела особу, почти не отличающуюся от тех женщин, которых она видела в городе.

— Ага. — Бергесон кивнул. — Хороший выбор. Однако это будет стоить вам фунт четырнадцать шиллингов шесть пенсов.

— Безусловно. — Мириам кивнула. — И вот еще что. Мне нужна книга по истории.

— Книга по истории. — Он странно взглянул на нее. — Что-то определенное?

Она слабо улыбнулась.

— Книга, охватывающая последние триста лет и желательно с подробностями.

— Гм-м. — Бергесон вновь нырнул вглубь магазина. Пока его не было, Мириам отыскала пару лайковых перчаток и вполне приличное пальто. Все шляпы, на ее взгляд, выглядели весьма нелепо, но в конце концов она выбрала нечто с широкими обвисающими полями и легкой меховой оторочкой. Он вернулся и выгрузил на стеклянный прилавок-витрину солидный том в твердом переплете. — Можно ли придумать что-нибудь хуже, чем начать вот с этого? Альфред, «Анналы Новой Британии».

— Я бы придумала. — Она уставилась на книгу. — Что-нибудь еще?

— Или… — Он держал другую книгу, в простом коричневом бумажном переплете, без названия, гораздо более тонкую и легкую. — С этого. — Он повернул книгу лицом к ней, открыв форзац.

— «Критика конца Ганноверской династии»… — Мириам прикусила губу, увидев имя автора. — Карл Маркс. Гм-м. Держите это на самой нижней полке, не так ли?

— Из чистого благоразумия, — сказал он, виновато закрывая книгу и заталкивая под первую. — Хотя я весьма настойчиво рекомендовал бы ее, — добавил он. — Маркс беспощадный критик.

— Это верно. Сколько они стоят?

— Шесть шиллингов за Альфреда и фунт за Маркса… Вы же понимаете, сам факт поимки с экземпляром этой книги может стоить вам телесного наказания, а то и пяти лет высылки в Канаду.

— Не знала. — Она улыбнулась, подавляя дрожь. — Я возьму обе. И еще шляпу, перчатки и пальто.

— Как приятно вести дела именно с вами, мадам, — с жаром заметил он. — Когда я снова увижу вас?

— Гм-м. — Она прищурилась. — Нет нужды отдавать деньги завтра. Я не вернусь сюда по меньшей мере еще пять дней. Но если вы хотите получить еще один такой слиток…

— Сколько вы можете доставить? — спросил он небрежно.

— Столько, сколько вам нужно, — ответила она. — Но в следующий визит не больше двух.

— Ну хорошо. — Он пожевал нижнюю губу. — За два, исходя из того, что этот показал нужное качество, а следующие будут такими же, я заплачу в целом двести фунтов. — Он оглянулся через плечо. — Но не все сразу. Это слишком опасно.

— А нельзя попросить вас о некоторых услугах вместо денег? — спросила она.

— Смотря о чем речь. — Он поднял бровь. — Я не желаю связываться со шпионажем, подстрекательством к мятежу или папизмом.

— Я не связана ни с чем таким, — сказала она. — Но я действительно издалека, в полном смысле этого слова. Мне необходимо устроить здесь своего рода представительство, которое позволит наладить импортно-экспортный бизнес. А это будет означать… гм-м… Например, ведь чтобы переезжать с места на место, нужны удостоверяющие личность бумаги? Паспорта? Или для того, чтобы открыть счет в банке, учредить компанию, нанять адвоката, представляющего мои интересы?

Он покачал головой.

— Слишком далек от этих дел, — пробормотал он. — Хвала Господу, далек.

— Ну хорошо. — Мириам взглянула на него. — Мне нужны документы. Хорошие документы, предпочтительно настоящие, от реальных людей, которым они больше не потребуются… Только не от убитых — скажем, обычное свидетельство о рождении ребенка, который умер, не дожив до года, — торопливо добавила она.

— Вы радуете мое сердце. — Он медленно кивнул. — Слава Богу, вы, похоже, охвачены сомнениями. Вы уверены, что не хотите сказать мне, откуда появились?

Она приложила палец к губам.

— Пока нет. Может быть, когда буду вам доверять.

— Хорошо. — Он поклонился. — Прежде чем вы уйдете, могу я предложить вам стакан портвейна? Просто пригубить — в залог наших будущих деловых отношений?

— Конечно. — Она улыбнулась, отгибая перчатку, чтобы взглянуть на часы. — Надеюсь, у меня есть в запасе полчаса, прежде чем придется покинуть вас. Моя карета превратится в тыкву ровно в полночь.

 

УРОК ИСТОРИИ

— И ты говоришь, что не знаешь, где она?

Мужчина, стоявший около застекленной витрины, весь излучал недоверие, от напряженных плеч и до перекошенного лица. Обычно содержимое этой витрины — драгоценные реликвии Клана, немыслимо ценные, — вызывало в нем восхищение. Но сейчас его внимание было сосредоточено на стоявшем перед ним человеке, принесшем плохие вести.

— Я говорил тебе, что с ней будет трудно. — Секретарь герцога не считал нужным оправдываться. Он не выказывал явного пренебрежения ни в жестах, ни в улыбке, но весь его облик выражал одно: плохо скрываемое нетерпение. — Ты имеешь дело с женщиной, которая родилась и выросла на другой стороне; с самого начала было совершенно ясно, что она источник проблем. Я говорил тебе, что лучший способ заниматься ею — это «ассимилировать» ее, приблизить к себе и подтолкнуть в ту сторону, куда она уже и так шла, но ты не стал меня слушать. А после еще этот наемный убийца…

— Этот наемный убийца был со мной одной крови, будь добр, не забывай. — В голосе Исо появились низкие угрожающие нотки.

— Мне плевать, будь он хоть принц-магистрат провинции Сян-Чжу! Он свалял дурака! А теперь ты сообщил людям Энгбарда, что кто-то вне Клана пытается убить ее, и таким образом загнал ее в подполье и тем самым свел на нет всю пользу, какую она могла принести. Я опекал ее и использовал, пока ты не устроил нападение на нее. А затем отправиться за ней и по ошибке убить другую женщину, когда у меня все было в руках!..

— Ты не известил нас, что она путешествует не одна. И что прячется в комнатах леди Ольги. Мы также не ожидали, что придворная дама леди Ольги окажется столь любопытна и попадется на чужой крючок. Мы не единственные, у кого есть проблемы. Ты сказал, что держишь ее под контролем? — Исо повернулся, чтобы пристально взглянуть на Матиаса. Сегодня секретарь был одет в прогулочный наряд захудалого аристократа с Дикого Востока: сюртук из парчи, шерстяные рейтузы, шляпа с павлиньими перьями и сапоги для верховой езды. — Ты думаешь, что сможешь повлиять на старика, чтобы он изменил свое завещание в пользу кого-то еще? Ты теряешь хватку?

— Нет. — Матиас лениво опустил руку на рукоятку меча. — А тебе не приходило в голову, что в качестве наследницы Энгбарда она была бы куда более открыта для советов и внушений? Богатство не обязательно преобразуется в безопасность, тебе это хорошо известно, а она вполне отчетливо осознает свою изоляцию. Я пытался взять ее под контроль или по крайней мере запугать, склоняя к взаимодействию, настраивая против нее малые семьи и выступая в роли ее защитника. Но ты перепугал ее, прежде чем я смог завершить тайную работу. Ты напугал ее слишком быстро и слишком сильно, а итогом стали наши общие потери. Тем более что с тех пор кто-то — кто угодно — пытался поссорить ее с леди Ольгой.

— И чья же ошибка, что она сбежала? — негромко прорычал Исо. — Чей маленький фокус с натянутой веревкой провалился?

— Мой, не отрицаю. — Матиас вновь пожал плечами. — Но я здесь не один ощупью блуждаю впотьмах. Я действительно хотел привлечь ее на нашу сторону. Добровольно или нет — не имеет значения. Прибрав к рукам столь привилегированную наследницу, мы могли бы получить достаточное число голосов, чтобы, освободившись от Энгбарда… ну, понятно. В случае провала нам не стало бы хуже от ее смерти, но это вряд ли можно считать желаемой целью. Тебе повезло, что у меня всегда есть несколько решений на всякий случай.

— Если баланс сил в верхушке Клана сдвинется в сторону оси Лофстром — Торолд-Хъёрт, мы рискуем потерять тот рычаг, что есть у нас сейчас, — предупредил Исо. — Не говоря уже о силовой игре этой старой крысы. Она думает, что ей все по плечу? Если совет уже начал подозревать… — Он покачал головой. — Тебе нужно держать этот фланг под контролем. Отыщи ее и нейтрализуй, иначе мы рискуем потерять все, чего добились за последние два года.

— Я рискую потерять нечто большее, — многозначительно напомнил Матиас. — Зачем твои люди пытались убить ее? Она диссидентка по природе. От нее живой нам больше пользы, чем от мертвой.

— Не тебе подвергать сомнению наши цели. — Исо вспыхнул.

Матиас лишь сильнее сжал рукоять меча и медленно повернулся в сторону, продолжая следить за Исо.

— Возьми свои слова обратно, — решительно сказал он.

— Я… — Исо перехватил его взгляд. Последовал короткий кивок. — Извини.

— Мы партнеры в этом деле, — негромко сказал Матиас, — в том смысле, что оба сломаем шею, если о нашем рискованном предприятии станет известно. Если дело обстоит именно так, необходимо, чтобы я знал не только о намечаемых действиях твоей организации, но и о том, почему вы поступаете именно таким образом — с тем чтобы предупреждать будущие конфликты интересов. Понимаешь?

Исо вновь кивнул.

— Я говорил тебе, что еще могли действовать предшествующие приказы. Разумеется, такой приказ был, — с явной неохотой сказал он. — Требовалось время, чтобы выяснить это, вот и все.

— Что? Ты имеешь в виду приказ… о боги преисподней, вы до сих пор пытаетесь убить мать и младенца? Спустя столько лет, через треть столетия?

Теперь пришла очередь Исо пожимать плечами.

— Наш посвященный старший никогда не отменяет свои распоряжения, и у нас нет причин оспаривать его слово. Раз мои кузены узнали о том, что ребенок жив, они считают своим долгом выполнить приказ.

— Такая же глупость, как и то, что я всегда слышу от совета Клана, — сухо прокомментировал Матиас. — Ведь времена меняются, и ты это знаешь.

— Я знаю! Но чего бы мы стоили без преданности предкам? — На минуту Исо словно бы расстроился. Затем указал на стеклянную витрину. — Неразрывность. Чем без этого стал бы Клан? Или скрытые семьи?

— Без… чего? — Матиас прищурился, как против яркого света. Кожаный пояс с искусно сработанной бронзовой пряжкой, нож, комплект одежды, книга в кожаном переплете. — Это не Клан, что бы ты ни думал. Это то, с чего Клан начинался.

— И, как ты знаешь, еще и мой предок.

Матиас покачал головой.

— Не очень умно встречаться здесь, — пробормотал он.

— Мы в достаточной безопасности. — Исо повернулся спиной к реликвиям Основателя. — Вопрос — что делать теперь?

— Если ты уговоришь своих родственников отказаться от попыток убить ее, можно попробовать прижать на шантаже других, — отметил Матиас. — В настоящее время объявилась пара кандидатов, главным образом потому, что они пытались убить ее. В этом случае мы вновь сможем вернуться к плану «А», с которым ты обязательно согласишься, потому что он наиболее выгоден в сложившихся обстоятельствах.

— Это невозможно. — Исо чиркнул пальцем по горлу. — Наши, из старшего поколения, сказали об этом еще тридцать три года назад.

Матиас вздохнул.

— Хорошо, если ты настаиваешь, можно вести игру по твоему сценарию. Но теперь, похоже, это будет куда труднее. Полагаю, что, если смогу добраться до ее приемной матери, это, вероятнее всего, и послужит приманкой. Однако это будет стоить тебе…

— Уверен, что смогу добиться наградных, если ты позаботишься об этом нашем незавершенном деле. Может быть, размах будет не тот, что у твоей графини-марионетки, но вполне достойное признание твоих усилий обещаю.

— Вот и отлично. Я опишу приметы и растормошу своих агентов. По крайней мере, мы договорились хоть о чем-то.

— Разумеется.

Матиас открыл дверь во внешнее помещение прихожей тесного купеческого дома.

— Выходим.

Исо следом за Матиасом покинул маленькую кладовую по узкой лестнице, ведущий прямо во двор.

— Итак, что ты намереваешься делать, как только с ней будет покончено?

— Делать? — Матиас остановился и уставился на связного. Выражение его лица было неопределенным. — Я собираюсь понять, смогу ли спасти ситуацию и дальше делать все точно так же, как раньше. А ты чего ожидал?

Исо напрягся.

— Ты действительно думаешь, что сможешь удерживать контроль над системой безопасности Клана — даже со своих теперешних позиций, — не становясь членом внутренней семьи и держателем акций Клана?

Матиас коротко улыбнулся.

— Понаблюдай за мной.

Смеркалось. Мириам ушла с дороги и спряталась за буреломом, наполовину занесенным снегом, чтобы снять верхнюю одежду. У нее стучали от холода зубы, пока она натягивала обжигающе холодные джинсы. Она тщательно свернула свою экипировку и уложила ее в рюкзак, а затем свернула «маскировку», которую надела сверху, отправляясь утром в путь. После этого она собрала велосипед. И, наконец, закрепила, прикрыв часть лица, очки ночного видения… «Пожалуй, это похоже на телескоп перед каждым глазом», — подумалось ей. Мириам застегнула молнию на рюкзаке, превратив его в нечто, напоминавшее двухсекционный контейнер, который она перекинула через велосипед.

Дорога летела под колеса, треск гравия и ломающихся сухих сучьев наполнял звуками окружавший ее лесной мрак. Белое покрывало, раскинувшееся вокруг, казалось, впитывало и ослабляло всякий шум, а облака над головой, огромные и темные, обещали насыпать очередной слой превосходного мягкого снега еще до наступления утра.

Ездит на велосипеде Мириам не особенно нравилось, но при отсутствии других средств передвижения это было самым простым и доступным способом перемещения. Современные механизмы можно было использовать с легкостью, и даже долгие подъемы становились по крайней мере приемлемыми. «Сапоги-скороходы», — мечтательно подумала она. Тот, другой город, как бы он ни назывался, не Бостон, был построен для пешеходов и велосипедистов. Она собиралась в следующее посещение, когда бы это ни произошло, купить велосипед местного производства. Несмотря на ее тост за дальнейшее процветание совместного с Бергесоном бизнеса, у нее оставались сомнения. Законы о неимущих, законы о мятеже и полицейский, который весьма любезно дал адрес откровенно нечистого на руку ростовщика, — все это добавлялось к картине, которая заставляла ее серьезно нервничать. Это все так сложно! Как понимать утверждение, что Шотландии нет? Пока я не узнаю, что представляют их законы и обычаи, возвращаться очень опасно.

А мили продолжали «накручиваться». Спустя полтора часа преодоленное расстояние уже давало о себе знать — поскольку икры начинали болеть при каждом нажатии на педали… Но она набрала приличную скорость, а когда окончательно стемнело, дорога уже начала спускаться к побережью, протянувшись параллельно Чарлз-ривер. Наконец Мириам преодолела поворот, за которым увидела сгорбленную фигуру, присевшую в стороне от дороги.

Мириам с силой нажала на тормоза и спрыгнула с велосипеда.

— Брилл? — окликнула она.

— Мириам? — Лицо Брилл казалось ярко-зеленой «лужей», обнаруженной очками ночного видения. — Это ты?

— Да. — Мириам подошла ближе, затем резко подняла очки на лоб и достала карманный фонарь. — С тобой все в порядке?

— Замерзла почти до смерти. — Брилл улыбалась, вздрагивая. — Но в остальном все нормально.

Мириам окатила волна облегчения.

— Ну если это все…

— У этого плаща просто удивительная подкладка, — добавила Брилл. — Постоялый двор — как раз за следующим поворотом. Я ждала всего час. Мы можем идти?

— Конечно. — Мириам огляделась. — Но сначала мне лучше переодеться. — Это заняло несколько минут: разобрать велосипед, скрыть брюки под необходимой верхней одеждой и вернуть велосипед и чехол в рюкзак, прикрытый сверху для маскировки брезентом. — Давай попробуем получить какой-нибудь обед, — предложила Мириам.

— Твои волшебные очки и фонарь. — Брилл деликатно кашлянула.

— О-о. Разумеется.

Они вместе неуклюже побрели в темноте туда, где им обещали еду и постель, хотя весьма скудную и непритязательную.

Почти ровно через двадцать четыре часа у дверей Полетт прозвенел звонок.

— Кто там? — спросила она из-за закрытой двери.

— Это мы! Впусти нас! — Она открыла. Брилл проковыляла первой, за ней Мириам. — Кошелек или жизнь?

— Кошелек. — Полетт отошла назад. — Привет, ведьмы!

— И это есть, как не быть. — Мириам закрыла дверь. — А еще чесотка. Не знаю, как бы выразиться поделикатней… Нет ли у тебя аэрозоля от блох?

— Блохи! Пусть убираются с вами! — Полетт зажала нос. — Как все прошло?

— Расскажу через несколько минут. После кофе, как только приму ванну… ах, черт возьми. — Мириам уставилась на лестницу, глядя на исчезающие наверху ноги Бриллианы. — Ну, хотя бы с этим справились. — Она сбросила свою ношу с плеч на ковер. Та приземлилась с глухим тяжелым ударом. — Извини, но я собираюсь раздеться. Это крайне необходимо.

— Жди здесь, — велела Полетт и побежала вверх по ступенькам.

К тому времени как она вернулась с футболкой и парой хлопчатобумажных рубашек, Мириам уже сняла сапоги и занялась верхней одеждой.

— Черт возьми, центральное отопление, — сказала она с удивлением. — Ничто не заставит тебя ценить это, кроме трех зимних дней в Массачусетсе без тепла. Ну хорошо, двух с половиной.

— Так ты добралась, куда собиралась? — спросила Полетт после паузы.

— Да-а. — Мириам с трудом выдала широкую усталую улыбку.

— Дай пять, малышка!

Шлепок ладони о ладонь — это прекрасно, но, когда Мириам вздрогнула, Полетт поняла.

— Воспользуйся гостиной, — сказала она. — Вылезай из этих лохмотьев, а затем поднимайся в мою спальню, хорошо? Можешь воспользоваться моим душем.

— Ну ты просто золотко, просто лапочка. — Мириам кивнула. Затем состроила рожицу. — Черт возьми. Похоже, я делаю успехи.

— Это не смешно. Послушай, иди. А позже я разберу всю эту свалку, лады?

Еще через час Мириам — досконально согревшаяся и отмывшаяся, с накрученными на бигуди волосами — сидела в гостиной Полетт на одном краю дивана, держа в руках кружку с крепким чаем, а Брилл, закутанная в одолженный ей купальный халат, — на другом.

— Ну расскажите, как прогулялись по лесам? — попросила Полетт. — Встретили медведей?

— Медведей? — не поняла Брилл. — Нет, но и ничего хорошего… — Она поймала взгляд Мириам. — О нет. Все было обычным, то есть нормальным.

— Это хорошо. — Поли переключила внимание на Мириам. — Ну, а тебе, наверное, повезло больше? Не просто прогулка в лесу?

— Если не считать того, что Брилл едва не замерзла до смерти, пока я старалась не попасть под арест, все было замечательно.

— Приехали! Аресты. — Поли взяла чайник и налила себе чаю. — Ты никогда не расстанешься с этим, Бекштейн. Разве там не приняли во внимание твой журналистский пропуск или что-нибудь этакое?

— Это Бостон, но не тот, который мы знаем, — пояснила Мириам. — М-м… примерно в двух милях к северо-востоку от нашего дома я обнаружила, что нахожусь на краю города. Они говорят по-английски и ездят на автомобилях, но это что касается сходства.

Она достала диктофон и включила его, прибавив громкость.

«Над моей головой дирижабль, а на нем британский флаг! Гм, четыре пропеллера и звук как от дизельных двигателей. А вот еще один паровой автомобиль. Похоже, они сознательно делают их большими — не думаю, что видела хоть что-то мельче „кадиллака“ пятьдесят восьмого года».

Полетт с заметным усилием закрыла рот.

— А ты не делала фотографий? — спросила она.

— Ага. — Мириам усмехнулась и выставила запястье. — Ты получишь их, как только я подключу к компьютеру моего тайного агента фирмы Casio — шпионские часы. Я давно знала, что все эти штучки инспектора Гаджета рано или поздно придутся кстати.

— Штучки. — Полетт выпучила глаза.

— Ну, а теперь у нас есть целый новый мир, который совершенно непонятен, — сказала Мириам. — Какие-нибудь конструктивные соображения?

— Да. — Полетт поставила кружку. — Прежде чем ты отправишься туда вновь, девочка, выясним, что ты собираешься делать. Тебе там нужен адвокат или поверенный в делах, верно? И еще тебе понадобятся деньги и жилье, а нам потребуется найти в том мире, где жила Брилл, тихое место, которое мы могли бы арендовать здесь на нашей стороне. Верно? А еще нам нужно понять, во что ты ввязалась перед тем, как тебя пытались арестовать! Так что выкладывай!

Мириам полезла в сумку, достала книги и с глухим стуком водрузила их на стол.

— Настало время для урока истории. Обратите внимание на ту, что в обложке из коричневой бумаги, — предупредила она. — Она кусается.

Полетт открыла ее первой, посмотрела на форзац и засопела.

— Коммунист? — спросила она.

— Нет, это даже более фантастично. — Мириам взяла в руки вторую книгу. — Я начну с этой, а ты с той, потом поменяемся.

Полетт взглянула в окно.

— Сейчас уже почти одиннадцать, ради Бога! Мне что, не ложиться спать?

— Нет, в подобной крайности нет необходимости. — Мириам отложила книгу и взглянула на нее. — Я имела в виду — почитай не спеша. Пока я остаюсь здесь, но я не собиралась зависнуть у тебя. Я действительно благодарна тебе, что ты приютила Брилл, но два гостя — слишком много и…

— Замолчи, — с досадой оборвала Полетт. — Ты останешься здесь, пока не расскажешь, что видела, и не подготовишься как следует, чтобы съехать отсюда надлежащим образом! И успеть к назначенному сроку, — пробормотала она еле слышно.

— Назначенный срок? — Мириам вскинула бровь.

— Собрание Клана, — без выражения пояснила Брилл и зевнула. — Я рассказала Поли.

— Ты не можешь этого допустить! — настаивала Полетт.

— Чего? — Мириам прищурила глаза.

— Объявить тебя недееспособной и сдать под постоянную опеку тому, кого Клан сочтет подходящим, — озадаченно пояснила Брилл. — Разве ты не знаешь? Вот на что, по словам Ольги, намекал барон Оливер.

Айрис поднесла кофейную чашку ко рту, удерживая ее двумя руками. Сегодня она выглядела неважно, но Мириам хватило ума не поднимать суеты.

— И что же ты сделала потом? — спросила Айрис.

— Отправилась спать. — Мириам откинулась на спинку стула, затем оглянулась по сторонам. В кафе музея было довольно шумно, и казалось, что все их соседи заняты. — А что я могла сделать? До Белтейна пять месяцев, и я не позволю этим ублюдкам запугать меня.

— Ну а это новое место… — Голос Айрис звучал смущенно и встревоженно. — Разве дорога туда и обратно не отнимает у тебя целый день, даже если есть где остановиться на другой стороне?

— Нет смысла пороть горячку, ма. — Мириам не торопясь открыла упаковку с сахаром, высыпала его в кофе и размешала. — Послушай, если барон Хъёрт хочет объявить меня недееспособной, то он должен представить факты или свидетельства. Он мог бы добиться своего, будь я не в состоянии защититься, но я считаю, что самая сильная доступная мне защита только докажет, что существует заговор… заговор, приведший к убийству моей родной матери и также к попыткам убить меня, — и что не только барон, засранец, и моя… бабка… копают под меня. Вторая линия сильной защиты состоит в том, что я, пусть эксцентричная особа, столкнулась с чем-то чрезвычайно важным. Когда медальон этого убийцы перенес меня в тот, другой мир — назовем его третьим миром, — я очень удивилась. Означает ли это, что они не являются ни частью Клана, ни частью семей? Они работают на другой стороне в третьем мире, а Клан — на другой стороне здесь. Здесь — это мир номер два, а Ниджвейн — часть мира номер один. Я, насколько я понимаю, первый из членов Клана, кто фактически начал осознавать существование третьего мира и сумел добраться туда. А это означает, что я могу узнать, кто посылает убийц — отыскать ту первую линию защиты, о которой говорила, — или обнаружить возможности для новой торговой деятельности — так я называю вторую линию защиты. Я собираюсь преподнести им эту историю на блюдечке. И поломать всю игру барона Хъёрта по поводу торговой сделки. — Она скатала пустую упаковку от сахара в маленький плотный комок и бросила в заднюю стенку кабины.

— Вот теперь я слышу свою дочь, — задумчиво сказала Айрис. Она усмехнулась. — Не позволяй этим ублюдкам догадаться, что у тебя есть преимущество перед ними, до тех пор, пока они уже не смогут увернуться. — Она убрала улыбку. — Моррис гордился бы тобой.

— Гм. — Мириам кивнула, не доверяя собственному языку. — А что у тебя? Как ты отделалась от них прошлой ночью?

— Ну, ты же знаешь, в последнее время у меня не было заметных неприятностей, связанных с негласным надзором. — Айрис отпила кофе. — Смешно, как это они не в состоянии отличить одну старую женщину в передвижном синем кресле от другой, правда?

— Ма, ты не должна этого делать!

— Что, лишить кое-кого из старых друзей возможности пережить небольшое приключение? — Айрис фыркнула и сдвинула бифокальные очки на нос. И хитро продолжила: — И только потому, что моя дочь воображает, будто может скакать как заяц по другим мирам, прибегая назад со своими проблемами…

— Здесь источник всех моих проклятых проблем, а не их решение, — перебила ее Мириам.

— Ну хорошо, допустим, ты понимаешь это. — Айрис встретила ее взгляд с холодным, малопонятным выражением, которое медленно смягчилось, сменяясь теплотой и расположением. — Теперь ты выросла, и я мало чему могу научить тебя. А факты таковы, что однажды меня не окажется рядом, чтобы дать тебе очередной урок, и это будет своего рода трудность…

— …Мама!

— Не мамкай! Послушай, я вырастила тебя и научила смотреть в лицо фактам, и иметь дело с реальным миром, с таким, какой он есть, и не притворяться, что если сунуть голову в песок, проблемы исчезнут сами собой. Я уже довольно стара, и будь я проклята, если не сумею всучить свою заработанную тяжким трудом мудрость единственной дочери. — Похоже, ей самой было немного противно. — Если подумать, жаль, что никто не вбил это в мою голову, когда я была еще ребенком. Тьфу. Ну да ладно. Ты играешь с огнем, и я даже думать не хочу о том, что ты обожжешься. Ты надумала выследить этих убийц из другого мира, угадала? Как ты думаешь, кто они?

— Думаю… — Мириам умокла. — Они похожи на Клан и на семьи, — сказала она наконец. — Только перемещаются между первым и третьим миром, а Клан — между первым и вторым, то есть нашим. По-моему, они очень давно решили, что Клан представляет для них угрозу и что это нельзя так оставить, вот почему пытались схватить мою мать. Все эти долгие годы. И еще: их явно меньше и они слабее, чем Клан, так что я, вполне возможно, и смогу обосноваться в этом третьем мире, в их цитадели, прежде чем меня заметят. Я так думаю.

— Самонадеянно. — Айрис на этот раз обошлась без улыбки. — Помнишь, что я говорила тебе когда-то? Не стоит делать поспешные заключения.

— Гм. Пожалуй, тебе лучше знать. Ведь наверняка ты мне не все сказала?

Айрис резко кивнула.

— Может, разрешишь матери оставить кое-что и для себя?

— Думаю, да. — Мириам пожала плечами, чувствуя неловкость. — Может, хоть намекнешь своей дочери?

— Вот что. — Айрис твердо выдержала ее взгляд. — Во-первых, ты действительно думаешь, что все эти годы скрывалась от семей без того, что кто-то прикрывал тебя?

— Ма…

— Не могу утверждать с уверенностью, — добавила Айрис, — но, думаю, кто-то присматривал за тобой. Кто-то, кто не хотел, чтобы тебя втянули во все это — по крайней мере до тех пор, пока ты не будешь вполне способна и готова сама заботиться о себе.

Мириам покачала головой.

— И все? Думаешь, у меня есть фея-крестная?

— Не совсем так. — Айрис допила кофе. — Есть и «во-вторых», чтобы тебе было над чем подумать. Вскоре после того, как ты «всплыла», за тобой начали охоту неизвестные убийцы. Не говоря уже о второй банде, которая пыталась стереть в порошок эту Ольгу. Разве это ни о чем не говорит? Как насчет гражданской войны, про которую ты рассказывала?

— Ты намекаешь, что это часть непримиримой вражды шестидесятилетней давности? — требовательно спросила Мириам. — Или она еще не кончилась?

— Не совсем так. Меня интересует, не связана ли эта застарелая вражда с нынешними событиями, если ты следишь за моими рассуждениями. Вероятно, начатая посторонними, сунувшимися туда ради собственных интересов.

— То есть… — Мириам примолкла, раздумывая. — Паранойя! Я хочу сказать, зачем…

— А разве есть лучший способ ослабить сильного врага, чем позволить ему самому истощить свои силы? — спросила Айрис.

— О-о. — Некоторое время Мириам молчала. — Ты говоришь, что единственная причина — мое происхождение, ничего больше, лишь то, кем были мои родители, поэтому я оказалась в фокусе гражданской войны?

— Возможно. И, возможно, разожгла ее снова, выбравшись из щели на свет божий. — Айрис задумалась. — У тебя есть лучшие соображения? Может быть, ты ввязалась во что-то еще, что объясняло бы происходящее?

— Роланд… — Мириам остановилась. Айрис пристально смотрела на нее. — Ты сказала, не следует доверять никому из них, — медленно продолжила Мириам, — но я думаю, что могу доверять ему. Всем сердцем. Во всем.

Айрис посмотрела ей в глаза.

— Люди ради денег и любви творят бог знает что, — сказала она, и на ее лице вновь появилось странное выражение. — Уж кому знать, как не мне. — Она сухо хихикнула. — Охраняй свой тыл, дорогая. И… позвони, если я понадоблюсь. Не обещаю помочь — с моим здоровьем это было бы безрассудно, — но сделаю все, что смогу.

На следующее утро Полетт вернулась домой около полудня, бойко насвистывая.

— Я таки сделала это! — заявила она, отрывая Мириам от книги по истории, которую та разглядывала, превозмогая головную боль. — Завтра въезжаем!

— Въезжаем? — Мириам покачала головой. Вслед за Поли появилась Брилл и закрыла дверь, осторожно стряхивая снег с сапог на коврик.

— Въезжаем! — Полетт что-то швырнула в сторону Мириам; машинально подавшись вперед, та подхватила связку ключей.

— И куда?

— В офис твоей мечты, мадам — глава корпорации!

— Ты нашла? — Мириам встала.

— Не только нашла, но и сняла его, уплатив вперед за полгода аренды. — Полетт бросила на стол в гостиной пачку бумаг. — Вот смотри. Тысяча квадратных футов не идеального офисного пространства, совсем рядом с Кембриджпортом. Главное достоинство в том, что в нижней части здания есть вход, задний двор окружен высокой стеной, есть въезд. Стоянка машин на улице — это минус. Зато недорого… во всяком случае, такой же можно найти где-нибудь в районе порта или просто на побережье. — Полетт скорчила гримасу. — Раньше он принадлежал небольшой и не очень успешной архитектурной мастерской, потом они то ли съехали, то ли вообще закрылись — типа того. А я подсуетилась и арендовала помещеньице на три года.

— Хорошо. — Мириам вздохнула. — И каков же финансовый урон?

— Депозит на десять тысяч долларов аванса, еще десять тысяч — арендная плата. Около восьми тысяч забирают газ и электричество, а в течение двух месяцев мы получим от занимающейся этой сделкой фирмы очень неплохой счетчик, такое кровопускание, что рискуем заработать малокровие на манер Дракулы. Короче, можно перебраться туда прямо завтра. Не помешали бы новый ковер и косметический ремонт, но это дом со свободной планировкой, и место для кухни там выделено.

— Задний двор кажется очень удобным, — нерешительно сказала Брилл.

— Поли брала тебя с собой, чтобы посмотреть на все это?

— Угу. — Брилл кивнула. Где она этому научилась? Мириам было просто интересно: может быть, девочка в конце концов начинает привыкать?

— И что ты думаешь об этом? — спросила Мириам, как только Полетт повесила пальто и зачем-то поднялась наверх.

— Насчет того места, где работают обычные люди? Оно абсолютно не приспособлено для содержания племенных животных, и там слишком мало света, чтобы шить, прясть или ткать гобелены, и очень мало воздуха для покраски или дубления, да и воды для пивоварни не хватит… — Она пожала плечами. — Но с виду очень приятно. Мне доводилось спать и в худших дворцах.

— Породистый скот, дубление и выделка тканей — все это требует в нашем мире особых зданий, — сказала Мириам. — А здесь будет офис. Свободной планировки. Для людей, работающих с бумагами… Гм-м. Задний двор. Что ты думаешь об этом?

— Ну… Сначала мы вошли через дверь и поднялись по лестнице, примерно по такой, как здесь, очень узкой… Очень внушительный риелтор — я правильно называю? — провел нас туда. Наверху была комната с окном, выходящим на лестницу, — приемная секретаря. Я подумала, что она небольшая и там совсем нет места для охраны, но Поли сказала, что это вполне подходит. Затем там был короткий проход мимо крошечной кухни к большой конторе, находящейся в глубине здания. Окна там выходят во двор, на них нет ставней, но внутри подвешены странные пластиковые перекладины. И там довольно темно. Хотя на потолке лампы, такие, как здесь на кухне.

— Длинные светящиеся трубки. — Мириам кивнула. — А что в задней части?

— Черный ход открывается в коридор, ведущий к металлической пожарной лестнице. Она спускается во двор. Мы прошли туда и обнаружили, что высота стены около десяти футов. Там были и большие ворота, у подъездной дороги, но они заперты. Дверь под пожарной лестницей ведет в большую кладовую. Я не могла заглянуть в другие окна из внутреннего двора. Это все, что ты хотела знать?

Мириам кивнула.

— Думаю, Поли молодец. Похоже на то. — «Надеюсь, на самой дальней стороне, в мире номер три, найдется что-то соответствующее этому месту», — подумала она. — Хорошо, тогда я буду составлять полный список того, что нам нужно купить и перевезти туда. Когда это будет сделано, я начну «отправку» вещей на другую сторону, а затем предприму путешествие на дальнюю сторону, чтобы посмотреть, в нужном ли мы месте. — Она усмехнулась. — Если получится и это, я буду очень довольна.

«И не придется раскошеливаться на второй депозит ради чего-то более подходящего», — мысленно добавила она.

— Как читается? — спросила Полетт, вновь спускаясь.

— Сплошная путаница. — Мириам потерла лоб. — Этот исторический труд… — она похлопала по обложке «легальной» книги, — сводит меня с ума.

— Сводит с ума? А что там не так?

— Все! — Мириам раздраженно вскинула руки. — Вот взгляни. Я не слишком много знаю об истории Англии, но у них точно была гражданская война 1640-х годов и этот малый, лорд-протектор… ну, Кромвель. Я поискала его в энциклопедии «Энкарта», и да, он там есть. Я подозревала, что здесь в Англии тоже была гражданская война, но дальше — больше: у них тоже был переворот и тоже в 1688 году! Ты это знала? Я точно не знала, и «Энкарта» про это молчит — но я не поверила и воспользовалась «Британникой», и там все оказалось на месте. Ну ладно, пусть Англия с длинной и пестрой историей, но все это так перетасовано…

Она присела на диван.

— Затем я обратилась к 1740-м годам, и все пошло вкривь и вкось.

— Вкривь и вкось? Как будто кто-то изобрел машину времени, вернулся в прошлое и грохнул их дедушку?

— Могло быть и так. — Мириам закатила глаза. — Молодой претендент, внук Иакова Второго — ей-богу, я не выдумываю эти имена, — приплывает из Франции в 1745 году и вторгается в Шотландию. А в этой книге он короновался в Эдинбурге.

— Молодой претендент… На что же он претендовал?

— На трон. Послушай, в нашем мире он сделал то же самое — а затем отправился в Лондон и дал себя «отшлепать», достаточно сильно, королю Георгу. То есть Георгу Первому, а не королю Георгу, или как там его, который проиграл Войну за независимость.

— Думаю, мне уже требуется аспирин, — сказала Полетт.

— А это означает лишь одно: Англия, находящаяся на той, дальней стороне, фактически потеряла в 1745 году Шотландию. В 1746 году англичане воевали с шотландцами, но тут в войну вступила Франция и разбила их флот в проливе Ла-Манш. Они в ответ побили французов на Карибах, а ввязавшиеся в драку голландцы разбили испанцев — сводя старые счеты, — а затем и бриттов, пока те стояли к ним спиной. И все это безумно запутано. А где-то в самой середине и обстоятельства и события меняют ход и идут не так, как следует, неверно, неверно, неверно. Согласно «Британнике» Великобритания была втянута в нечто под названием Семилетняя война с Францией и в 1763 году подписала мирный договор. Бритты продолжали владеть Канадой, но вернули Гваделупу и потрепали немцев, то есть пруссаков. В общем, разница есть. Но согласно вот этой «вывернутой наизнанку» истории, всякий раз, как англичане — а не бритты, поскольку нет такой страны «Британия» — начинали чего-то добиваться, король Шотландии нападал на них… в связи с чем произошло три сражения за сколько-то там лет, в каком-то местечке под названием Ньюкасл. А затем примерно в середине этого периода король Георг, второй король Георг, дал ухлопать себя на поле боя где-то в Германии и после него пришел король Фридрих, и тут я обалдела, потому что в «Британнике» нет никакого короля Фридриха.

Мириам смолкла. Полетт глядела с весельем и восхищением — и так, словно была за миллионы миль от всего этого.

— Это когда в дело вступила Франция, — добавила Мириам.

— Что? — Поли покачала головой. — Франция? Куда вторглась Франция?

— В Англию. Вот послушай. Фридрих был кронпринцем, верно? Его отправили сюда, в колонии, в качестве наместника короля, вроде губернатора — Принц Американских континентов, — потому что его мачеха-королева терпеть его не могла. Так что, когда умер его отец, Фридрих был здесь, в Северной Америке… а французы и шотландцы одновременно напали на Англию. Чью армию и предыдущего короля только что разбили. И они преуспели.

— И что? — озадачилась Полетт.

— Ну разве ты не понимаешь? — настаивала Мириам. — Там, на самой дальней стороне, в мире номер три, нет никаких Соединенных Штатов Америки: вместо этого там есть Новая Британия во главе с королем-императором! И они в контрах с Французской империей — то ли холодная война, то ли что-то еще. Около двухсот пятидесяти лет назад Франция захватила Британские острова и с тех пор удерживает их, а британская королевская семья перебралась в Северную Америку. Я пока пытаюсь сложить картину. Вероятно, когда у нас был созван конституционный конгресс и провозглашена Декларация независимости, у них были так называемые Новые Владения и учрежден континентальный парламент под надзором короля и палаты лордов. — Она нахмурилась. — По крайней мере столько я поняла.

— Ха. — Полетт потянулась и взяла у нее книгу. — Ага, такой я тебя однажды уже видела, — сказала она. — Когда Билл Гейтс вдруг заговорил об электронных нервных системах и сетях. А не отдохнуть ли тебе? Может быть, утром ты перестанешь на этом клиниться.

— Нет, нет, — рассеянно сказала Мириам. — Послушай, я пытаюсь просчитать, чего там нет. Вероятно, они пережили две мировые войны — но сражения шли между деревянными парусными судами и воздушными кораблями. В конце книги есть раздел относительно «чуда корпускулярного превращения вещества» — думаю, они имеют в виду атомную энергию, но не уверена. У них есть начала теории дизельных и паровых движителей, но я не видела никаких признаков летательных аппаратов тяжелее воздуха, или антибиотиков, или бензиновых двигателей. Вся промышленная революция у них отстает… В области электроники они где-то на уровне 1930-х годов. Их общественное устройство странно и непонятно. У ростовщика я видела трубку для курения опиума и проходила мимо бара, торгующего алкоголем, но при этом все носят шляпы и не показывают ноги. Это не то, что наши двадцатые — так, легкое сходство. И еще я никак не могу взять в толк, в чем там дело, — разочарованно добавила она. — Просто мне нужно отправиться туда снова и постараться не попасть в каталажку.

— Гм-м. — Полетт подняла хозяйственную сумку и со стуком водрузила ее на стол. — Я тут уже немного подумала…

— Ты? О чем?

— Ну, — осторожно начала Поли, — во-первых, никто не сможет арестовать тебя и задержать, если у тебя есть один из этих медальонов, ага? Или рисунок, что внутри него. Брилл…

— Это узор, — неожиданно отозвалась Бриллиана. — То есть семейный рисунок. — Она бросила взгляд на Полетт. — Я вообще ничего не понимаю в истории, — жалобно сказала она. — Кое у кого… — Она смолкла.

— У кого и что? — спросила Мириам.

— Этот рисунок вытатуирован у них на руках, — застенчиво сказала девушка. — Во всяком случае, так говорят. Поэтому они могут удрать, если опасность велика. Помню, как однажды об этом рассказывал мой дядя. И они даже выбривают головы и делают там татуировку наоборот, потом вновь отращивают волосы… а если их сажают в тюрьму, они могут побриться перед зеркалом и использовать его для побега.

Мириам уставилась на нее, как говорится, разинув рот от удивления.

— Блестяще! — сказала она. — Да, но подождите… — Ее руки инстинктивно потянулись к голове. — Гм-м.

— Не надо брить голову, — вмешалась Поли, — я точно знаю, что делать. Ты же слышала о временных татуировках хной. Они доступны. Ведь есть такие интернет-компании, которые принимают рисунки, которые ты загружаешь им на сайт, делают по ним накладные татуировки и отсылают тебе по почте. Предположительно это занимает несколько дней. Я считаю, что если ты нанесешь на каждое запястье по рисунку, на внутреннюю сторону, и прикроешь длинными рукавами…

— Какая гадость. — Мириам невольно бросила взгляд на внутреннюю сторону левого запястья, гладкого, без волос, безупречного, если не считать маленького шрама, полученного в детстве. — Но ты говорила, что придумала что-то еще.

— Да. — Полетт перевернула сумку вверх дном. — Вот: пара цифровых портативных раций, вполне пригодных для частной беседы в зоне радиусом десять миль! И еще — подумать только! — с автоматическим набором.

— Кажется, это подойдет, — сказала Мириам; странная неподвижная улыбка, незаметно подкравшись, задержалась на ее лице. — Нет, наверняка. — Она подняла глаза. — Хорошо. Итак, скажи мне, Поли, что ты знаешь об истории патентного права?

Весь следующий день Мириам пыталась набраться храбрости, чтобы позвонить Роланду. Перед тем как вновь вернуться в Ниджвейн, к полной ужасающих заговоров и контрзаговоров жизни двора, вступление в которую завершилось двумя, в одну и ту же ночь, попытками ее убить, они обменялись анонимными мобильными номерами. Если она находилась «снаружи», то могла звонить ему — или на голосовую почту, или непосредственно, в самое настоящее ухо, — и выплакивать все нежелательные сложности новой жизни в сочувствующую жилетку. Он должен признать: притяжение, которое разжигало их бурную связь, наполовину заключалось именно в этом. Вероятно, он лучше многих, включая и Брилл, понимал те проблемы, с которыми она сталкивалась. Брилл все же была беззаботным подростком. А Роланд знал, как отвратительно устроена жизнь. «Доверяю ли я ему?» — с тоской и сожалением думала она. Кто-то же убил сторожа и установил бомбу в помещении склада. Она сказала Роланду про это место, а затем… «После того не означает вследствие того», — напомнила она себе.

В конце концов она пошла на компромисс: взяла такси до города и, прежде чем включить телефон и позвонить, подыскала ресторан с подходящим расположением выходов. Таким образом, даже если кто-то схватил Роланда и отслеживал звонок, ее не найдут раньше, чем она даст отбой. Шел дождь, и Мириам, выбрав место у окна, наблюдала, как медленно стекали по стеклу капли воды. Тем временем ее кофе остывал, а она пыталась набраться храбрости, чтобы позвонить.

Когда она набрала номер, Роланд взял трубку только на шестом звонке — почти целая вечность, за которую она успела несколько раз поменять мнение по поводу разумности этого звонка. Но было поздно: все равно вызов уже сделан.

— Алло? — отозвался он.

— Роланд. Это я.

— Привет. — Беспокойство огрубляло его голос. — Я ведь правда беспокоился о тебе. Где ты…

— Подожди. — Она поняла, что дышит слишком часто, мелко и ей не хватает кислорода. — Ты на этой стороне. Занят делами?

— Нет, у меня сегодня выходной. Даже твой дядя порой дает своим войскам передохнуть. Тем не менее он спрашивал о тебе. Как будто уверен, что у меня есть какой-то канал для связи с тобой. Когда ты собираешься появиться? И что делаешь? Ольга попала в безумнейшую историю…

— Если ты про тот случай в ее апартаментах, все чистая правда. — Мириам замолчала и искоса взглянула в окно, проверяя отражение. Вблизи никого, только на другом конце комнаты, за стойкой, кто-то чистит автоматическую кофеварку. — А нет ли поблизости Эдсгера? Не пропал ли он, например, без вести?

— Эдсгер? — Голос Роланда звучал неуверенно. — Что тебе известно о…

— Эдсгер. Курьер на линии Бостон — Нью-Йорк. — Мириам вкратце изложила историю своего побега из помещений Клана, арендованных в столичном городе Ниджвейне, и неожиданной встречи с курьером на экспрессе «Аксела». — Он прибыл и с ним все в порядке?

— Да. Вероятно. — Роланд выдержал паузу. — Итак, ты говоришь, что к тому же кто-то пытался тебя убить на складе? — В его голос начинали проникать нотки ярости. — Когда я найду, кто…

— Ты ничего не будешь делать, — перебила Мириам. — И пожалуйста, не рассказывай мне, что ты в силах обеспечить мою безопасность. Роланд, в организации есть тайный агент или шпион. И он работает рядом с тобой… Я же обнаружила кое-что более интересное. Существует целая группа «путешественников между мирами», о которых ты ничего не знаешь, и, однако, они приходят из другого мира, где все устроено по-другому. То, о чем мы говорили, полную технологическую трансформацию, можно провести и там. Фактически я этим и занимаюсь вместе с Брилл. Что касается политики — тебе что-нибудь известно об интересах баронессы Хильдегарды? Ольга говорила, что именно она собирается объявить на собрании Клана о моей недееспособности. И прежде чем это произойдет, я сама хочу выставить ее идиоткой. Я работаю на другой стороне, Роланд, в мире номер три, создаю там компанию-прикрытие. Так что я надолго останусь без связи с тобой.

— Разумно. Я могу увидеть тебя? — спросил он. Пауза. — Я действительно считаю, что у нас много работы. А я ничего не знаю о тебе. — Очередная пауза. — Надеюсь, мы могли бы…

Это была самая грудная часть разговора.

— Вряд ли, — услышала Мириам собственный голос. — Мне бы очень хотелось провести с тобой хоть какое-то время, но у меня масса дел. А времени закончить их не хватает. Вдруг за тобой установят слежку или Энгбард решит слишком быстро «изъять» меня из игры. Я бы хотела, но…

— Ясно. — Его голос звучал отчужденно.

— Я не пытаюсь дать тебе отставку! Просто мне… Мне нужно время. — Она вновь дышала слишком часто. — Позже. Дай мне неделю, чтобы кое-что утрясти, а затем мы увидимся.

— О-ох. Неделю? — Отчуждение в голосе исчезло. — Хорошо, пусть будет неделя. Как-нибудь дождусь. Ты сможешь позаботиться о себе? Ты уверена, что там, где ты находишься, безопасно?

— Сейчас да, — соврала Мириам, скрестив пальцы. — А тогда у меня тем более будет что рассказать тебе, и понадобится твой совет. — И не только. Порыв махнуть рукой на собственные намерения и ухватиться за любую возможность увидеть его был так силен, что она с трудом сопротивлялась. Пока лучше отнестись к этому по-деловому. — Я люблю тебя, — порывисто сказала она.

— Я тоже. Тоже люблю тебя.

— Пожалуй, мне пора, — сказала она наконец.

— Гм. Тогда считаем, что все в порядке.

— Пока. — Они закончила разговор и уныло уставилась на непрекращавшийся дождь за окном. Кофе остывал. Вот зачем, зачем я это сказала? Она продолжала ломать голову. Я что, действительно имела это в виду? Она говорила такие слова и раньше, своему мужу — теперь бывшему, — и тогда тоже имела в виду именно это. Но почему это ощущалось иначе?

— Вот проклятье, какая же я дура, — мрачно напомнила она себе, еле слышно бормоча, так что официант в другом конце зала едва удерживался от того, чтобы уставиться на нее. Я глупею от любви, и если не вспомню об осторожности, то окажусь круглой дурой. Проклятье! Зачем мне вообще надо было брать этот медальон?

Капли дождя ничего не отвечали, поэтому она торопливо допила кофе и вышла.

Следующие три дня они потратили на то, что — весьма осмотрительно — проделали ряд упражнений с волшебной кредитной карточкой Мириам. Энгбард так и не блокировал ее. Очевидно, сообщение дошло по адресу: не надоедайте мне, я изо всех сил стараюсь остаться в живых. Разборный садовый сарай, отличный большой походный рюкзак и изрядное количество газового оборудования, которым вполне можно было оснастить небольшую ферму, исчезли в багажнике взятого Мириам напрокат автомобиля во время многочисленных челночных переездов между Хоум-Депот, Костко и новым офисом близ Кембриджпорта. Мириам не была от офиса в восторге. В нем держался застарелый запах табачного дыма и на ковре какие-то странные бурые пятна, которые не удалось устранить даже с помощью средств для промышленной чистки ковров, — но она вынуждена была признать, что это не помешает делу.

Они передвинули в дальнюю часть офиса пару диванов-кроватей и оплатили вызванному мастеру укрепление дверной рамы замками-засовами и установку охранной сигнализации и системы телевизионных камер для наблюдения за двором и обоими входами. Небольшой холодильник и микроволновая печь заняли свое место на кухне, а телевизор и видеосистема — в «главном» офисе. Полетт и Мириам то и дело кряхтели и ворчали, жалуясь друг другу на тяжелую физическую нагрузку, и даже Брилл робко примкнула к непрерывному потоку этих стенаний, после того как они доставили плоский контейнер с садовым сараем.

— Это стоило усилий, — сказала Мириам на третий день, принимая вместо ланча таблетку тенолола и запивая ибупрофеном.

— Ты собираешься «перейти» сегодня в полдень? — спросила Поли.

— Через полчаса, — поправила Мириам. — Первое путешествие, чтобы проверить, все ли там в порядке. А дальше столько коротких «переходов», сколько я смогу выдержать, чтобы переправить туда принадлежности и припасы.

— Я возьму Брилл, пусть поможет поставить сарай и замаскировать его, а затем вернусь, чтобы составить план первой экспедиции. Ты довольна списком покупок?

— Думаю, да. — Полетт вздохнула. — Это несколько не то, чего я ожидала, когда мы начинали.

— Знаю. — Мириам усмехнулась. — Но думаю, в итоге все получится. Послушай, ты уже на грани помешательства, ведь мы обе живем у тебя «на голове» последние несколько дней. Но как только мы исчезнем, мы оставим тебя в покое по меньшей мере дней на пять. Почему бы тебе тоже не поехать расслабиться? Познакомься с одной из тех компаний, из-за отсутствия которых ты так стонешь!

— Без вас это будет не то же самое! Я собиралась показать вам кое-что из настоящей жизни. Во всяком случае, познакомить тебя с кем-нибудь.

Мириам успокоилась, приходя в чувство.

— Сейчас мне не нужно ни знакомств, ни встреч, ни свиданий, — сказала она с несколько обеспокоенным и отчасти тоскливым видом.

— Ты… — Полетт вскинула бровь. — Ты все еще цепляешься за него?

Мириам кивнула.

— Это не прошло. Мы говорили вчера. Я по-прежнему хочу его видеть.

Полетт схватила ее за руку.

— Послушайся меня: не делай этого. Я имею в виду, на самом деле не делай. Если у него это достаточно серьезно, он будет ждать тебя. Если нет, ты избежишь огромного риска…

Мириам молча кивнула.

— Я так поняла, что на твое отношение к нему события не повлияли, — мягко сказала Поли. — Ты хочешь его независимо от того, связан он или нет с попытками убить тебя или лишить наследства, да?

— Думаю, у него были свои причины, — неохотно сказала Мириам. — Что бы он ни делал. И я не думаю, что он работает на них. Но…

— Послушай, никто не заслуживает того, что эти негодяи хотят сделать с тобой. Поняла?

— Но если он не связан… — Это вышло жалобнее, чем Мириам хотелось. Она покачала головой.

— Тогда все уляжется само, разве нет? — сказала Полетт. — В конечном счете.

— Может быть.

Они оборвали разговор, как только до них донесся шум открываемой внизу двери. Две пары глаз смотрели на монитор камеры наблюдения. Это явилась с холода Брилл: она ходила за покупками пешком, все увереннее ориентируясь в бытовых основах повседневной жизни двадцать первого века.

— Смотрю на нее и думаю, что она будет такой же, как ты, когда подрастет, — негромко прокомментировала Полетт.

— Может быть. — Мириам встала. — Что нашла? — крикнула она в лестничный колодец.

— Продукты для путешествия. — Брилл рассмеялась. Затем ее улыбка сменилась задумчивостью. — У тебя есть запасной карабин? — спросила она.

— А? Зачем?

— На холмах близ Хеслхолма водится много диких животных, — сказала она как само собой разумеющееся.

— О-ох. — Мириам нахмурилась. — Думаешь, это проблема?

— Да. — Брилл кивнула. — Но я умею стрелять. Мой отец очень консервативен и настоял на том, чтобы мне привили все женские добродетели — хорошие манеры, умение танцевать, вышивать и искусство стрельбы. Там водятся волки, и я предпочла бы иметь с ними дело при наличии дальнобойного оружия.

У Полетт округлились глаза.

— Хорошо. Тогда, пожалуй, нам следует как можно быстрее подыскать тебе охотничье ружье. А кстати, есть пистолет, который я отобрала у курьера. Где ты припрятала его?

— В доме у Полетт. Но я правда могла бы использовать что-то более крупное на случай волков или медведей, — очень серьезно сказала Брилл. Она отбросила назад мешающие ей волосы и фыркнула. — По крайней мере, пистолет защитит меня от проблем с людьми.

— Большая радость. Постарайся не подстрелить кого-нибудь из курьеров Клана, ладно?

— Не такая я дура. — Брилл в очередной раз фыркнула.

— Я знаю, я просто не хочу, чтобы ты лишний раз рисковала, — добавила Мириам. — Ну ладно, дети, пора трогаться в путь. Пока я просто не беру тебя с собой, Брилл. — Она потянулась за своей туристской курткой, натянула ее и похлопала по правому карману, проверяя, на месте ли ее собственный пистолет. — Пожелайте мне удачи, — сказала она, направляясь к задней двери, а затем и во двор.

 

УСТРАНЕНИЕ НЕДОРАЗУМЕНИЙ

Мириам пришла в себя, балансируя на краю пропасти, и инстинктивно шарахнулась в сторону, пытаясь ухватиться за ветку дерева, поймала ее, сделала два отчаянных шага — земля под ее ногами начала осыпаться, — а затем почувствовала, что прочно стоит на твердой почве, которая больше не ускользает из-под ног.

— Чертовщина. — Она посмотрела влево. Большой участок голой топкой земли лежал посреди снежного ландшафта, выделяясь на краю крутого обрыва, уходящего вниз на глубину десять футов, к наполовину замерзшему руслу ручья, выходившему футов на двадцать за пределы ее двора. — Вот чертовщина. — Она задыхалась, леденящий ужас принуждал ее жадно глотать обжигающе холодный воздух. Перепуганная, она бросила взгляд вниз, на ручей. Если бы мы арендовали следующий объект или как раз сейчас я переносила бы с собой Брилл… Нырок с такого склона мог бы оказаться фатальным. Или я просто не смогла бы переместиться? Она подняла глаза. Ей повезло, что здесь оказалось это дерево, молодой вяз, который первые свои шесть футов рос высоко и прямо. Лес поблизости был редкий. «Нужно спросить у Брилл, что еще она не догадалась рассказать мне про „путешествующих между мирами“», — решила Мириам. Возможно, мать была права насчет ее избыточной самоуверенности. Откуда-то сами по себе всплывали туманные воспоминания о том, что вроде бы большая часть Бостона была построена на мусорной свалке, отвоеванной у залива. «А что если я приземлилась бы где-нибудь в открытом море?» — подумала она и наклонилась на минуту или две в сторону дерева, чтобы перевести дух. Вдруг воображаемые детали ее перехода, когда ноги то врезались в стену, то парили в десяти футах над поверхностью озера, вовсе не показались ей смешными.

Она закрыла медальон и осторожно положила его в карман, а затем огляделась.

— Обойдется, — пробормотала она себе под нос. — Пока что я с этого обрыва не сверзилась. — Мириам пристально и внимательно разглядывала его. — Гм-м. — Она отправилась в путешествие примерно в футе от стены, окружавшей двор слева: крутой склон обрыва уходил под стену. Двор был шириной почти двенадцать футов, что означало…

— Вот здесь. — Она вытащила нож и вырезала на дереве белую отметину, примерно на уровне головы. Затем сбросила рюкзак и повернулась, очень медленно, пытаясь осмотреть ландшафт.

Ручей бежал вдоль холма к реке, протекавшей в стороне, в четверти мили, но она была почти невидима за лесом, даже при том, что голые зимние ветви закрывали обзор гораздо меньше, чем летнее изобилие зелени. В другой стороне деревья виднелись насколько хватал глаз.

— Я могла бы тут бродить кругами целые мили, — заметила себе Мириам. — Гм-м.

Она сделала на дереве следующую зарубку, затем начала осторожно исследовать лес, помечая деревья на своем пути. Спустя час она установила, что на двести ярдов в обе стороны от ее маленького двора ландшафт почти не меняется. По чистейшей случайности Мириам угодила чуть ли не в самое худшее из возможных место.

— Хорошо, — сказала она себе, нажимая рукой на лоб, будто могла втиснуть головную боль назад в кости черепа. — Ну, начали. — На этот раз она завернула левый рукав и взглянула на озябшую кожу на внутренней стороне запястья — бледную, почти посиневшую от холода, за исключением темного зеленовато-коричневого рисунка, нанесенного тонким пунктиром чуть ниже точки, где бился пульс.

Рисунок сделал свое дело.

Ночью Мириам спалось неважно. Ее мучила раскалывающая головная боль, слабость в желудке и тошнота, незнакомая тому, кто никогда не страдал мигренями. Но она справилась и со вторым путешествием, сразу как стемнело, всего через четыре часа после первого, и вернулась почти через час, с болью в руках и спине (от переноса набитого всякой всячиной походного рюкзака), сотрясаемая крупной дрожью.

Бриллиана носилась с ней, закармливая мусакой и приготовленным на гриле осьминогом из греческого ресторана с обедами на вынос, который она где-то обнаружила сама (Брилл взялась за исследование чужеземных кухонь с восторгом неожиданно обретшего свободу гастронома), и теперь готовила ее следующую отправку с грузом.

— Чувствую себя проклятым мулом, — жаловалась Мириам за бутылкой вина. — Будь нас хотя бы двое!

— Я бы помогала, если б могла, — охотно заявляла Брилл. — Ты же знаешь, я бы помогала!

— Да, да… извини. Я не хотела сказать ничего такого. Просто… Я едва утаскиваю на спине восемьдесят фунтов. А сто двадцать? Столько я даже приподнять не могу. Хотелось бы нести больше. Нужно заняться тяжелой атлетикой…

— Как всем курьерам. А почему ты не пользуешься ходильной рамой? — спросила Брилл.

— Ходильная… Это что-то такое, что использует Клан и о чем я не знаю?

Брилл покачала головой.

— Точно не скажу. Я никогда не видела, как управляются на почтовой службе. Но наверняка… если мы приготовим очень тяжелую упаковку и поднимем ее, хотя бы просто оторвем от земли и в этот момент переместимся? Вдруг получится?

— Не исключено. — Мириам скорчила гримасу. — Но таким же успехом я могу и вывихнуть лодыжку. Что и само по себе будет плохо, а уж окажись я в незнакомом месте…

— А что если ты попытаешься «переправиться» с чем-то, что просто стоит на земле? — спросила Брилл.

— Не знаю. — Мириам вновь наполнила стакан. — Это я попробовала первым делом. Если ты запрыгиваешь мне на спину, я смогу нести тебя всего примерно тридцать секунд, а потом свалюсь… Кстати, это достаточно долго. Но некоторое время назад я пыталась проделать такой эксперимент с диваном. И получила только острую головную боль и рвоту в туалете. Не знаю, как я справилась в первый раз, сидя на вращающемся стуле, разве что кресло как-то повлияло на процесс своими колесами… у кресла не было большого сцепления с полом.

— О, верно.

— Что наводит нас на очень интересные мысли по поводу семейной торговли, — добавила Мириам. — Их ограничивают вес и объем того, что можно перевезти. Две с половиной тонны в неделю. Если мы расчистим для торговли мир номер три, это приведет к падению доходов, весьма стремительному, хотя трехсторонняя торговля будет представлять большую ценность. Нам нужно найти способ вести импорт-экспорт так, чтобы не попасть в меркантильную ловушку нулевой выгоды.

— Это что? — Брилл недоумевала.

Мириам вздохнула.

— Очень старая теория. Идея в том, что существует ограниченное количество товаров, имеющих фиксированную стоимость, так что, если ты перевозишь их из одного места в другое, их источник должен обходиться без них. Люди чаще всего полагают, что вся торговля работает именно таким образом. Что происходит, если перевозить некоторое количество товара туда, где его не хватает? Рано или поздно цена на эти товары начинает падать… снижаться… а ты между тем закупаешь этих товаров столько, что их цена начинает расти уже у производителя.

— А разве так бывает не всегда? — спросила Брилл.

— Нет. — Мириам сделала глоток вина. — Да, я слишком регулярно и слишком много потребляю этого продукта.

Гм-м. Так на чем я остановилась? Один малый по имени Адам Смит — это уже в нашем мире — около двухсот лет тому назад выяснил, что, оказывается, можно создавать стоимость за счет работы людей над улучшением товара или за счет предоставления услуг. Другой малый, по имени Маркс, столетием позже доработал идеи Смита, и хотя множество людей относится с неприязнью к его «рецептам», его анализ механизмов капитализма чрезвычайно хорош. Труд — тот, что затрачивают люди, — увеличивает стоимость сырья. Например, вот этот стол стоит дороже, чем бревно, из которого он сделан. Мы можем создавать стоимость, богатство и так далее, и тому подобное, если можем перемещать материалы туда, где труд максимально увеличивает их стоимость. — Она покинула свое место и уставилась в телевизор: показывали ток-шоу, звук был приглушен. (Брилл говорила, в этих передачах есть большой смысл.) — Самый очевидный объект для перемещения — патенты, — пробормотала она. — Коммерчески ценные идеи.

— Ты думаешь, что можешь использовать «талант», чтобы создавать богатство, вместо того чтобы перемещать его? — Брилл выглядела озадаченной.

— Да, именно так. — Мириам поставила стакан. — Большой золотой самородок совершенно бесполезен для человека, который умирает от жажды в пустыне. Но тот же самый золотой самородок может представлять куда большую ценность для ювелира, который может превратить его во что-то ценное и продаваемое, чем для того, кто хочет просто переплавить его в монеты. Драгоценности обычно продают дороже, чем стоит исходное сырье, разве не так? Это потому, что туда вложен труд. Ценится дефицитный конечный продукт или уникальное произведение искусства. Клан, похоже, помешан на перевозке сырьевых материалов как способе зарабатывать деньги. Я же вместо этого собираюсь «перевозить» идеи — такие идеи, которые люди могут использовать для создания ценностей на месте, в каждом из миров, — фактически, скорее создавать богатства, чем просто снимать комиссионные за их транспортировку.

— И в конечном счете ты хочешь превратить мой мир вот в такой, — без видимого волнения заметила Бриллиана.

— Да. — Мириам в ответ взглянула на нее. — Это хорошо или плохо, как ты думаешь?

Брилл ткнула рукой в сторону телевизора.

— Поставить один из этих, показывающих вот это, в каждую крестьянскую избу? Ты шутишь? Думаю, это самая поразительная, замечательная вещь, о которой я когда-либо слышала! — Она нахмурилась. — Мать сказала бы — «в этом ты вся!», а отец рассердился бы и, возможно, выпорол меня за это. Но я права, а они неправы.

— Э, самоуверенность молодости. — Мириам вновь подняла свой стакан. — А разве тебя не беспокоит полное уничтожение культуры твоего собственного народа? Я вот о чем: большая часть того, что мы имеем здесь, на самом деле такая законченная чертовщина… — Она замолчала. Глаза Брилл сверкали — от гнева, а не от удивления.

— Ты действительно так думаешь? Тогда отправляйся и поживи пару лет в избе, нарожай неграмотных сопляков, половина которых умрет, не дожив до пяти лет! Без причудливого туалета или даже без поганого ведра, куда можно мочиться каждое утро. Отправляйся туда, где единственное развлечение — это поход раз в неделю в храм, где толстый дурак-священник молит Небесного Отца и его суд пролить благословение на ваши головы. И чтобы жатва была удачней, чем пять лет назад, когда двое твоих детей умерли от голода прямо на твоих глазах. А уж потом говори мне, что твоя культура дерьмо!

Мириам попыталась перебить ее:

— Эй, а как насчет…

Но Брилл лишь раздухарилась.

— Помолчи. Даже дети состоятельных людей — как я — растут вчетвером в одной комнате и донашивают старые платья. Мы выходим замуж за любого, кто, по мнению наших родителей, даст лучший выкуп за невесту. Потому что мы члены «внешних» семей, мы не умираем от послеродовой инфекции — не умираем с тех пор, как Клан милостиво предоставляет нам таблетки пенициллина и морфий, чтобы пережить боль, — но при этом мы должны приносить ребенка за ребенком, ведь таков наш долг перед Кланом! Вы что, сошли с ума, миледи? Или слепы? А ведь у нас положение женщины в семье гораздо лучше, чем в обычных, гораздо лучше. Вы заметили, что внутри Клана у вас есть права? Или что за пределами Клана, среди обычных аристократов, у вас никаких прав нет? Мы по крайней мере имеем преимущество, такое же важное и даже более важное, как то, что у нас между ног: другой источник нашего статуса. Но это не относится к тем обыкновенным крестьянам, за которых ты так переживаешь. Ничего подобного. И есть другая жизнь, та, что ожидает меня, скромную нелегальную иммигрантку, в этом мире, вместо участи быть придворной дамой у титулованной знати в мире моем. Неужели ты думаешь, что я хоть когда-то вернусь туда по какой-либо иной причине, чем чтобы помочь тебе изменить его?

Ошеломленная Мириам слегка отшатнулась.

— Ой, — вырвалось у нее. — Мне это и в голову не приходило… Нет. — Она вновь взялась за стакан. — Мне кажется, это постколониальный синдром вины, — добавила она в качестве пояснения. — У нас здесь очень насыщенная история, и некоторые ее моменты весьма неприглядны. В частности, давняя традиция завоевывать другие народы, нарушая их жизненный уклад. Идея подчинения себе других людей и управление ими для их собственного блага принесла нам около шестидесяти лет назад дурную славу… Кто-нибудь рассказывал тебе про Вторую мировую войну? Так что у многих из нас в крови низкопоклонство перед этой идеей.

— Да нет. Если ты осуществишь то, что запланировала, ты никак не окажешься ни завоевательницей, ни посягательницей. А скольким людям ты сможешь помочь! Ты способна убедить людей устроить свою жизнь лучшим образом — это единственное, что ни семьи, ни Клан никогда не давали себе труда сделать, поскольку безрассудно плывут против течения, стремясь поддерживать лишь собственное благополучие. Нужен взгляд со стороны, чтобы понять: начав строить у себя столь же потрясающие здания и машины, как здесь, они перестанут зависеть от ввоза предметов роскоши из мира, находящегося за соседней дверью. И они никогда… — у нее даже поднялась грудь, — не позволят нам зайти настолько далеко, чтобы понять это. Потому что, оказавшись далеко, мы могли бы не вернуться оттуда.

Вид у нее был подавленный.

— И ты не хочешь возвращаться? — спросила Мириам. — Даже чтобы навестить семью, повидать друзей?

— Честно? Нет. — Это была констатация факта. — Здесь лучше. Я могу найти здесь новых друзей. Если же я вернусь туда, а ты проиграешь… — Она перехватила взгляд Мириам. — Я могу никогда не вернуться сюда.

Мириам с минуту глядела на эту молодую женщину — достаточно молодую, чтобы учиться в университете, но со взглядом, преждевременно умудренным цинизмом и свойственной Клану алчной тягой к богатству, — взвешивая все еще раз. Та связь, которой семьи удерживали свою молодежь, была хрупкой, как яичная скорлупа, и постоянно грозила разорваться. Как только в головы западет мысль, что можно просто взять свои медальоны или воспользоваться татуировками или обрывками бумаги и покинуть свой мир, Клан распадется через поколение. «Так я что, собираюсь усилить эту семейную тиранию? — удивилась она. — Потому что если так, не следует ли мне теперь отказаться?..»

— Я не подведу, — услышала она свой ответ. — Мы загоним их в угол.

Брилл кивнула.

— Я знаю, что ты сделаешь это, — сказала она. И Мириам кивнула в ответ, а в голове у нее теснились мысли о других детях из семей Клана, ее дальних родственниках — двоюродных и еще более далеких братьях и сестрах. Которых она никогда не видела, не знала и могла никогда не узнать; которые жили и умерли бы в позолоченной нищете, если бы она проиграла.

Из зимних сумерек вынырнула женщина в черном.

Она с любопытством огляделась, прикрывая рот рукой.

— Я в чьем-то саду, если судить по внешнему виду. Слева от меня изгородь, прямо передо мной обветшалый сарай — а позади дом. Точно не знаю, но все это выглядит крайне запущенным. Изгородь сильно заросла, а окна забиты досками.

Она еще раз посмотрела вокруг, но так и не смогла заглянуть в соседние сады.

— С виду весьма дорогое место. — Она украдкой нацарапала на стене сарая стрелку-указатель, направленную к точке своего появления здесь, и вздрогнула. — Этот свет… от него болит голова. Ох… — Полы ее пальто волочились по сероватому снегу, пока она, глубоко проваливаясь, пробиралась к дому, стараясь пригибаться ниже окон.

Вскоре она остановилась.

— Похоже, пусто, — пробормотала она в диктофон. — Тогда вперед. — Она обошла дом, направляясь к главному входу, где перед дверьми и перед плотными деревянными ставнями на окнах намело глубокие сугробы. Никто много дней не входил сюда и не выходил отсюда. Это было ясно. Неподалеку короткий, с подъемом, проезд вел к дороге с видневшимися впереди внушительными железными воротами, запертыми на цепь. — Вот проклятье. Как же я выйду отсюда? — Ей пришлось еще раз оглядеться. И тогда она увидела на фронтоне дома что-то вроде пластины с названием: БЛЭКСТОУНС, 1923. Узкая деревянная калитка рядом со столбом, поддерживавшим одну створку железных ворот, была заперта изнутри. Мириам устремилась к ней, не разбирая дороги, вздрагивая от холодного снега. Она откинула засов и бросила последний взгляд на дом.

Он был большой. Не такой, как дворец в Ниджвейне или крепость Энгбарда, но больше всего, в чем ей когда-либо доводилось жить. И явно заперт на замок, ставни на тех окнах, что не забиты досками, закреплены гвоздями, ворота прочно заперты на цепь. Она усмехнулась, стуча зубами от холода.

— Вот тебя я и заберу.

Она выскользнула через деревянную калитку на тротуар. Улица здесь была кое-где подметена. По другую ее сторону раскинулось чистое поле, в центре которого в мире номер один рос густой лес, а в мире номер два был почти центр Кембриджа. Она едва могла разглядеть другие большие дома за полем, но это не имело значения. Она повернула налево и направилась к перекрестку, который углядела у дальнего угла здания.

К тому времени, как она наконец-то добралась до башни с часами на странной транспортной развязке около перекрестка, ее зубы безудержно стучали. В это очень холодное утро движения почти не было. Мимо прогромыхала миниатюрная двуколка, но единственным средством передвижения, напоминавшим автомобиль, были странные двухэтажные трамваи; их токоприемники время от времени искрили, когда вагоны с шумом проносились по краю дальней стороны поля и останавливались у стойки с табличкой посередине все той же транспортной развязки. Мириам удержалась от невольного побуждения посмотреть на часы. «Какой сегодня день?» — удивленно раздумывала она. Надпись крупными каноническими буквами на пустой трамвайной остановке тут же ответила на ее вопрос: «Только по выходным». О-ох. Еще ниже помещалось расписание, такое же ошеломляюще подробное, как дома в аэропорту — очевидно, трамваи от этой остановки шли в сторону побережья через что-то под названием Дерибридж каждые полчаса по воскресеньям, по цене 3d, что бы это ни означало. Она вздрогнула еще и еще и прошла внутрь деревянного ограждения, а затем беспокойно зашарила в поисках оставшейся у нее пригоршни медных монет. В голову мало-помалу начинали закрадываться и другие мысли. Нормально ли, что одинокая женщина без всякого сопровождения утром в воскресенье садится на трамвай? А что если магазин Бергесона по воскресеньям закрыт? А что если…

Мучительно завизжали стальные колеса: около деревянного ограждения остановился трамвай. Мириам собралась с духом и забралась в вагон. Вожатый кивнул ей и затем без предупреждения тронулся с места. Мириам споткнулась и едва не упала, вошла в пассажирскую кабину и села, даже не оглядевшись. Деревянная скамья была холодной, но, похоже, где-то работал нагреватель. Она тайком исследовала собратьев-пассажиров, изучая их отражения в окнах, когда не могла смотреть на них прямо. Странное собрание… Полная женщина в нелепой дамской шляпе без полей, похожая на сборщицу из Армии спасения. Пара худых мужчин в непривычно скроенных мешковатых костюмах и в шляпах, натянутых на самые уши. Мамаша двадцати с чем-то лет (мешки под глазами и два ссорящихся ребенка рядом с ней)… Тут к Мириам подошел мужчина, одетый в нечто вроде мундира времен Гражданской войны, с устройством для продажи билетов, висевшим на груди. Она сделала глубокий вдох: «Мне придется справиться с этим».

— Я еду в Хайгейт, в Холмс-элли. Пожалуйста, скажите, сколько стоит билет и какая ближайшая остановка? И как называется вот эта остановка?

— Это будет стоить четыре пенса, мисс, а когда будет ваша остановка, я вам скажу. А эта называется Раундгейт-Пересадочная. — Он как-то странно посмотрел на нее, когда она протянула ему шесть пенсов, но отмотал билетов на четыре пенса и дал какую-то сдачу. После чего отошел. — Билеты попрошу.

Ой-ой. Мириам исследовала билеты, что держала в руке. «Нет ничего проще?» — удивилась она. Даже покупка трамвайных билетов оказалась испытанием, принесшим ожидание и удивление. «Брилл очень хорошо показала себя, — начала осознавать Мириам. — Может быть, слишком хорошо. Гм-м. Это вполне объясняет, почему Энгбард позволил мне сбежать…»

Трамвай катил вдоль холма никак не быстрее, чем шел бы пешеход, время от времени водитель включал электрический звонок и останавливался около посадочной платформы. В этих местах дома стояли значительно ближе друг к другу за счет террас, которые плотно смыкались стена к стене для сохранения тепла и были сложены из дешевого красного кирпича, почерневшего от дыма. В воздухе стоял зловещий запах непрогоревшего угля, с каждой крыши вверх устремлялись дымоходы. Она не заметила ничего такого среди «аристократического» района, где располагался Блэкстоунс, но весь город пропах продуктами сгорания, будто где-то в соседнем квартале горел дом. Воздух был почти едким, с отвратительным кислым привкусом, который, обостренный холодом, обволакивал горло, когда Мириам пыталась дышать. Даже облака над ее головой были желтого оттенка. Трамвай свернул на главную дорогу, с грохотом описал широкий круг, внутри которого стояла занесенная снегом скульптура, человек на коне, затем повернул вдоль внушающего опасения тощего скелета коробчатого моста, протянувшегося над рекой. Мириам, наблюдая за водной поверхностью в просветы между выкрашенными в серый цвет балками, ощутила особенно тревожную волну клаустрофобии… Как будто ее забрали для полицейского допроса в связи с преступлением, которого она не совершала. Она заставила себя не обращать на это внимания. «Все будет хорошо», — заверила она себя.

Центр города казался почти пустым по сравнению с ее последним посещением. Сильно пахло дымом (дымовые трубы виднелись по обеим сторонам улиц, у жильцов верхних этажей), но окна магазинов были темными, а двери заперты. Вдали глухо звонили церковные колокола. Тощие голуби вразвалочку бродили около сточной канавы, исследуя кучу конского навоза. Кондуктор похлопал Мириам по плечу, и она вздрогнула.

— Вам сходить на следующей остановке, — объяснил он.

— Спасибо, — ответила она, сопроводив это слово слабой улыбкой. Она поднялась с места и теперь, стоя на открытой площадке, ожидала, когда покажется остановка. Затем потянула за тесьму, продернутую через бронзовое ушко, как, она видела, делали другие пассажиры. Где-то позади нее, в водительской зоне, раздался звонок, и вагоновожатый нажал на тормоза. Мириам спрыгнула с площадки, отряхнула пальто, перебросила сумку через плечо и пошла прочь от трамвая, назад, а он двинулся вперед, с громким жужжанием и разгоняя лужи талого снега. После этого Мириам внимательно огляделась.

В холодном мраке воскресного утра все выглядело по-иному. Фасады магазинов, в меру плотно украшенные вывесками, какими она видела их в свое последнее появление здесь, сейчас напоминали пустые глазницы. Исчезли и уличные торговцы жареными каштанами. «Может быть, у них здесь есть закон о воскресной торговле?» — смутно подумала она. Это было бы досадно…

Магазин Бергесона тоже был закрыт, деревянный ставень на витрине заперт на висячий замок. Но Мириам заметила кое-что, чего не замечала прежде: прочную деревянную дверь по соседству с магазином, с целым рядом шнурков, ведущих к колокольчикам, помеченным декоративными пластинами. Она внимательно разглядела их. «Э. Бергесон, эсквайр».

— Ага, — пробормотала она и потянула за шнурок.

Ничего не произошло. Мириам ждала на деревянных ступенях. Пальцы ног мерзли, все больше отсыревая, и она не переставала проклинать собственную глупость. Она взялась за шнурок и снова дернула. На этот раз наградой ей было отдаленное бренчание. Затем дверь заскрипела и подалась внутрь коридора с голыми стенами.

— Да?

— Мистер Бергесон? — Она с надеждой улыбнулась ему. — Я вернулась.

— О-ох. — Он был одет точно так же, как и в магазине, за исключением пары ядовито-лиловых тапочек ка босу ногу. — Опять вы. — Уголок его рта чуть скривился. — Полагаю, вы можете подождать внутри, пока я открою магазин?

— Если это удобно.

Он фыркнул.

— Нет, неудобно. Это скорее против правил — хотя что-то подсказывает мне, что вы не слишком их придерживаетесь. И все же не будете ли любезны осчастливить мое скромное жилище своим присутствием и подождать, пока я разыщу галоши…

— Непременно.

Она последовала за ним вверх по туго закрученной спирали сложенной из каменных плиток винтовой лестницы, которая в итоге развернулась в площадку с четырьмя на вид очень прочными дверьми. В одну из них, открытую, он вошел, не дожидаясь Мириам. Она пошла было следом, но на пороге остановилась.

— Входите, входите, — с легким раздражением поторопил он. — Только не оставляйте дверь открытой, напустите холода в комнату. Тогда мне придется тащиться за углем в подвал. — Что вас удерживает?

— О, ровным счетом, ничего, — сказала она, делая шаг вперед и закрывая за собой дверь. Вероятно, холл когда-то был достаточно широк, чтобы в нем могли стоять рядом два человека, высота его составляла около десяти футов, но сейчас он казался каньоном, заставленным от пола до потолка книжными шкафами, набитыми до отказа. Бергесон удалился на кухню — по крайней мере, Мириам сочла это кухней, — где на чугунной печке кипел чайник, а сама печка была, на ее взгляд, чем-то явно музейным. Освещение замерцало, когда она закрыла дверь, из чего стало понятно, что в доме нет электричества. — Вижу, здесь у вас книг гораздо больше, чем внизу, в магазине.

— То работа, а это удовольствие, — сказал он. — С чем вы пришли на этот раз, чтобы нарушить мое воскресное богослужение?

— Воскресное богослужение? Что-то я не вижу особых его признаков, — сорвалось у Мириам при ее явном попустительстве. Она торопливо дала «задний ход». — Прошу прощения. Надеюсь, я не причинила вам никаких неприятностей?

— Неприятностей? Нет, никаких неприятностей, если только не брать в расчет беседу с сыщиком с Кинг-стрит, задававшим провокационные вопросы про тех, кто посетил меня вчера утром. — Он стоял к ней спиной, и Мириам не могла видеть его лица, но крепче сжала сумочку, как только (неожиданно) обнаружила, что ей бы очень хотелось, чтобы карманы ее пальто были достаточно глубокими, чтобы прятать в них пистолет.

— Я здесь ни при чем, — спокойно сказала она.

— Знаю, что ни при чем. — Он повернулся к ней лицом, и она увидела, что он держит в руках потускневший серебряный чайник. — А еще вы взяли Маркса, и тем самым избавили меня от его наличия здесь, хотя и без того нельзя было сказать, чтобы он открыто лежал и о него можно было споткнуться, не так ли? За что, я полагаю, мне следует благодарить вас — это искупает все превратности, связанные с тем неприятным визитом. — Он по-прежнему держал чайник. — Могу я предложить вам легкий завтрак, пока вы объясняете, зачем вы здесь?

— Конечно. — Она взглянула в другую сторону. — Туда?

— Прошу! Это маленькая столовая. Я буду через несколько минут.

Мириам вошла в маленькую столовую Бергесона и удивилась. Комната была почти идеально круглой. Даже оконные рамы и дверь изгибались, продолжая кривизну стен, а лепнина, обрамлявшая потолок, образовывала правильную окружность диаметром около двенадцати футов. В комнате царил ужасный беспорядок. Огромный и сомнительного свойства диван «Честерфилд» с торчащей из продранных подлокотников набивкой, занимал одну сторону комнаты и был наполовину завален горой рукописей и книг. Странного вида пианино, ободранная крышка которого удерживала на себе небольшую библиотеку, будто «спьяну» прислонившееся к стене. Еще здесь был камин, но угли в нем едва согревали воздух даже возле него, и в комнате царил ледяной холод. Рядом с камином стоял поднос с остатками холодного ланча. Мириам осторожно присела на край дивана. Диван тоже был холодный, так что, казалось, «высасывал» тепло прямо через слой толстой одежды.

— Как вы пьете чай? — окликнул ее Бергесон. — Молоко, сахар?

Он двигался где-то в холле. Она сунула руку в сумочку и вытащила свой козырь, протягивая его корешком в его сторону.

— С молоком и без сахара, — ответила она.

— Очень хорошо. — Он прошел вперед, с подносом в руках, и поставил его перед камином. Она заметила под глазами у Бергесона мешки. Он выглядел усталым, а возможно, больным. — Что это? — спросил он, уставившись на ее руку.

— Одна историческая книга стоит другой, — спокойно сказала она.

— О Боже мой. — Он хрипло, сдавленно рассмеялся. — Понимаете, я не могу предложить вам что-нибудь взамен. Только не в воскресенье. Если полиция…

— Возьмите, это подарок, — раздраженно сказала она.

— Подарок? — По выражению его лица Мириам заключила, что подарки Эрасмус Бергесон получал редко — он не сделал ни единого движения, чтобы взять ее первый козырь. — Весьма тронут, моя дорогая. Не возражаете, если я спрошу, что подвигло вас на столь неожиданную щедрость? — Он осторожно поглядывал на нее, будто ожидал, что она вот-вот распустит крылья, как летучая мышь, и укусит его.

— Разумеется, — с легкостью ответила она. — Может быть, нальете чаю, пока он не остыл? А здесь, как ни зови этот город, всегда так холодно?

На минуту он замер, затем сел и начал наливать чай из чайника в две слегка потрескавшиеся чашки делфтского фаянса.

— Бостон.

— Ах, это Бостон. — Она кивнула, скорее себе. — Холодно?

— Только когда действуют вместе туман и дым. — Бергесон указал на камин. — Вновь срезают нормы на проклятое бездымное топливо. В период туманов позволяется жечь определенную норму, или у вас иссякнут запасы и тогда беда. Особенно если прорвет трубы. Но когда старина смог окутывает Бэк-Бей, эти чертовы трубы начинают взрываться одна за другой. — Для выразительности он кашлянул и потер грудь. — Для человека, который не знает этих проклятых вещей, вы замечательно говорите на безукоризненном английском. Так откуда же вы на самом деле?

Она положила книгу на кучу, обосновавшуюся на диване.

— По моим прикидкам, это около десяти миль расстояния и около двухсот лет времени, — сказала она, понимая, что ведет себя неосмотрительно, сообщая ему даже это.

— Не из Франции? Вы уверены, что не работаете на департамент дофина? — Он склонил голову набок, как попугай.

— Не из Франции. Там, откуда я пришла, ему уже давным-давно отрубили голову. — Она внимательно изучала его.

— Напрочь отрубили голову? Очаровательно… — Он привстал, опираясь коленом на сиденье, и протянул Мириам чашку.

— Спасибо. — Она приняла ее.

— Если это безумие, то удивительнейшее, — сказал он. — Не будете ли добры рассказать мне чуточку больше?

— В свое время. Однако у меня есть пара вопросов и к вам. — Она сделала приличествующий моменту глоток чая. — А именно — если считать, что вы поверили мне на слово, — вы могли бы обдумать, с какими затруднениями мог бы столкнуться в процессе идентификации «собственной личности» в этом мире путешественник из… гм… другого мира? Особенно при покупке дома и организации своего дела, если этот путешественник всего лишь одинокая женщина, оказавшаяся в незнакомой стране. Я мало что знаю о законах, определяющих положение женщин именно здесь, кроме того, что это положение существенно отличается от обычаев моих родных мест. И думаю, что мне, скорее всего, понадобится адвокат, а возможно и доверенное лицо. Вот, собственно, почему я и подумала о вас.

— Понимаю. — Глаза Бергесона судорожно бегали, он едва сдерживался, стараясь не перебивать ее. — Умоляю, скажите, почему я?

— Потому что вас рекомендовал мне служитель закона. — Она усмехнулась. — Я просто прикинула, что скупщик краденого, который в то же время ходит в информаторах у полиции, будет, вероятнее всего, более безопасным вариантом, чем такой растяпа, который не дорос даже до того, чтобы приспособиться к работе с фараонами. — Были, разумеется, и другие причины, причины, связанные с родителями Мириам и ее воспитанием, но она не собиралась посвящать его в эти подробности своего прошлого. Доверие, в конце концов, распространялось лишь до определенных границ.

— Скупщик краденого… — Он фыркнул. — Меня нельзя назвать нечестным или неэтичным, мадам.

— Вы только что продали книги, которые председатель военно-полевого суда предписывает сжечь, — сказала она, удивленно. — Полиция рекомендовала вам это. Следует ли мне и дальше набрасывать схему?

Он вздохнул.

— Обвинен без права на оправдание. Если вы не от французов, то наверняка и не агент Тайного кабинета, ведущий двойную игру?

— Что за Тайный кабинет?

— О-ох. — Он внезапно помрачнел. — Полагаю, мне следовало продать вам еще и справочник.

— Недурная мысль, — согласилась она.

— Теперь да. — Он сбросил газеты со стула около пианино и сел напротив нее, его чашка с чаем опасно балансировала на костлявом колене. — Предположим, я не стану говорить ничего, что могло бы бросить тень на меня. И предположим, что мы примем на веру ваше не лезущее ни в какие ворота заявление, что вы обитатель другого… э-э… мира. Похожего на этот, но другого. И, разумеется, не приспешница французского короля. Но тогда что за нужда могла бы возникнуть у вас в таком, как я, скромном дилере и брокере, торгующем подержанными товарами и произведениями искусства?

— Связи. — Мириам слегка расслабилась. — Мне нужно создать себе здесь прочную репутацию добропорядочной женщины. У меня есть некоторые средства для вложения… Вы видели, в какой форме… но большей частью… гм-м… Там, откуда я прибыла, ведут дела по-другому. И хотя мы, несомненно, пока делаем некоторые вещи недостаточно хорошо, все, что я видела до сих пор, убеждает меня, что мы добились значительно, значительно лучших успехов в определенных технических областях. Я намерена, мистер Бергесон, основать здесь компанию такого рода, каких до сих пор, насколько я могу судить, здесь не существовало. Набор вещей, которые я могу переносить туда-сюда физически, весьма ограничен, грубо говоря, только то, что можно перенести на собственной спине — но идеи сами по себе, и очень часто, намного ценнее, чем бруски золота. — Она усмехнулась. — Я сказала, что мне нужен адвокат, а возможно, и поверенный в делах, чтобы подписать документы, касающиеся моего предприятия. Я забыла упомянуть, что, скорее всего, мне понадобятся и патентный поверенный, и подставное лицо для лицензирования моих изобретений.

— Изобретений? Как, например? — В его голосе звучали сомнения.

— О, куча всего. — Она пожала плечами. — Главным образом мелочевка. Машинки для скрепления многостраничных документов, удобные для работы в конторе, которыми выгодно пользоваться, маленькие и эффективные — настолько, что там, откуда я, они обычны, как ручки. Улучшенные тормозные системы для автомобилей. Улучшенные виды шурупов для дерева, улучшенные образцы химических источников электрического тока. Но, кроме того, речь может идти об одной или двух серьезных разработках. Лекарство, которое вылечивает наиболее тяжелые инфекции, быстро и успешно, без побочных действий. А еще более эффективные двигатели для авиации.

Бергесон уставился на нее.

— Невероятно, — резко сказал он. — Наверняка у вас есть какие-то доказательства, что вы можете придумать все эти чудеса?

Мириам потянулась к сумке и достала оттуда свой второй козырь — то, что дома обошлось ей в стоимость собственного веса в золоте: миниатюрную, работающую от батареек техническую новинку с четырехдюймовым цветным экраном.

— Когда я уйду, можете для начала просмотреть ту книгу. Тем временем вот игрушка, которую мы используем у себя, чтобы угомонить детей, увлекая их далекими путешествиями. Так как насчет легкого воскресного развлечения? — И она нажала кнопку «старт» на DVD-проигрывателе.

Спустя три часа и как минимум пол-литра чая Мириам вышла из наемного экипажа перед внушительными вращающимися дверями отеля «Брайтон». Позади нее водитель крякнул, снимая с багажного места ее небольшой дорожный сундук. «Если хотите получить доступ в изысканное общество, вам обязательно понадобится хотя бы один: дамы из общества не путешествуют без смены платья для обеда, — убеждал ее Бергесон, выдавая ей этот сундук. — А еще вам понадобится самое малое достаточно респектабельный вид, чтобы забронировать номер». Даже если этот сундук был заложен по причине безденежья каким-нибудь беженцем и около двух лет просто загромождал подвал ростовщика, он все равно выглядел как багаж.

— Благодарю вас, — сказала Мириам как можно любезнее и дала водителю на чай шесть пенсов. Затем повернулась обратно к двери и увидела, что посыльный уже поднимает ее сундук на ручную тележку. — Послушайте! Вы, там!

Портье за центральным столом даже не пробовал задирать нос перед женщиной, путешествующей в одиночку. Мрачный, весьма смахивающий на похоронный, комплект одежды, который раздобыл для нее Бергесон, казалось, исключал все вопросы, особенно после того, как она заменила шляпу другой, строгой, черной, с вуалью.

— Что угодно миледи? — вежливо спросил он.

— Я хотела бы снять один из ваших лучших номеров. Для себя. Я путешествую без слуг, так что мне потребуется обслуживание в номере. Я остановлюсь по меньшей мере на неделю или даже больше, пока не подыщу для покупки дом и не приведу в порядок дела моего последнего мужа. — «Надеюсь, Эрасмус не обманул меня, когда обещал приобрести удостоверение личности», — подумала она.

— О, безусловно. Думаю, номер четырнадцать сейчас свободен, миледи. Возможно, вы хотели бы взглянуть на него? И если он вас устроит…

— Не сомневаюсь, — легко сказала она. — А если он не подойдет, я уверена, что вы позаботитесь об этом, не так ли? Сколько это будет стоить?

Он поскучнел.

— Плата составляет два фунта одиннадцать шиллингов за ночь, за комнату и полный пансион, мэм, — сурово произнес он.

— Гм-м. — Она посасывала нижнюю губу. — А за неделю? Или дольше?

— Я уверен, мы могли бы немного снизить цену, — сказал он менее воинственно. — Особенно если договор был бы заключен вперед.

— Два фунта за ночь. — Мириам положила на стол, прикрывая ладонью, огромную, великолепно раскрашенную десятифунтовую купюру и сделала паузу. — Шесть пенсов сверху за обслуживание.

Портье улыбнулся и кивнул.

— Тогда это первоначальный взнос за четыре ночи? — спросил он.

— Я уплачу авансом, если сочту необходимым возобновить заказ, — сказала Мириам спокойным невыразительным тоном. «Вот сукин сын», — с яростью подумала она. Эрасмус заранее снабдил ее сведениями о тарифах в отелях. Два фунта за комнату была нормальная цена для номера-люкс. Этот же человек пытался облапошить ее. — Если это меня устроит, — подчеркнула она.

— Я позабочусь об этом. — Он поклонился, вышел из-за стола. — Могу ли я сам показать вам ваш номер, миледи?

Как только Мириам осталась в номере одна, она заперла дверь изнутри, сняла пальто и повесила его сушиться в нишу рядом с дверью.

— Потрясающе, — сказала она вслух. — Грандиозно. — Она стянула перчатки и повесила их на латунный радиатор, который булькал и журчал под прикрытыми ставнями окнами, затем расстегнула жакет и воротник и присела, чтобы расшнуровать короткие, до щиколотки, ботинки… Ноги уже начинали казаться ей ошметками сырой холодной кожи. «Обморожение как профессиональный риск для исследователей других миров?» — со странным чувством подумала Мириам. Она сбросила ботинки, затем отнесла и их на радиатор. Ноги в чулках ощущались почти босыми даже на толстой поверхности шерстяного ковра.

Наконец, обсохнув, она прошла к буфету и огромному серебряному самовару, тихо кипевшему на газовой горелке, вмонтированной в стену. Она налила полный стакан горячей воды и опустила туда пакетик «Эрл Грея». Наконец она блаженно шлепнулась в чересчур туго набитое кресло напротив двери в спальню, достала диктофон и приступила к составлению отчета для личного пользования.

— Итак, я в четырнадцатом номере отеля «Брайтон». Портье пытался вымогать у меня деньги. Установить соотношение цен очень трудно… Фунт, похоже, гм, эквивалентен почти двумстам долларам? Примерно. Это очень дорогой номер, по-видимому с центральным отоплением, электрическим освещением — от ламп накаливания, которых очень много, и все они довольно тусклые, потому что можно смотреть прямо на них, — и шелковыми занавесками. — Она посмотрела через открытую дверь ванной. — Ванная выглядит так, будто кругом одна латунь, фарфоровые муфты и проточный туалет. Гм-м. Следует проверить, на что похожа их система распределения мощности. Может быть, появится возможность продать им электрический душ.

Она вздохнула.

— Завтра Эрасмус устроит мне встречу со своим поверенным и начнет разведку по поводу того дома. Он также сказал, что заглянет к патентному поверенному и проведет меня в центральную библиотеку-читальню. Похоже, их система интеллектуальной собственности довольно примитивна. Скоро мне потребуется переправить несколько большее количество взаимозаменяемых в процессе купли-продажи товаров. Золото — это очень хорошо, но я не уверена, что оно здесь дороже, чем у нас. Странно, что кухни здесь очень маленькие, — добавила она, продолжая размышлять. — Проклятье. Жаль, не с кем поговорить.

Она выключила маленький аппарат и положила его на буфет, продолжая хмуриться. Самый интересный вопрос заключался в том, заслуживал или нет доверия Эрасмус Бергесон. Вероятно, заслуживал, следует специально подчеркнуть это… до тех пор, пока мог пренебрегать тем, что должен доносить полицейским, принуждавшим его к сотрудничеству. Но он, по всей видимости, жил холостяком, и в нем было что-то вызывавшее неловкость, что-то слегка странное. «Он не привык иметь дело с женщинами, только в качестве клиенток в своем ломбарде, — решила она. — Вероятнее всего, в этом все дело».

В любом случае, голова у нее раскалывалась от боли, и она чувствовала усталость. «Думаю, что оставлю столовую до завтра», — решила она. Кровать, казалось, так и манит. Завтра все начнется сначала…

 

«ЗОЛОТЫЕ ЖУКИ»

[3]

На следующее утро Мириам проснулась рано. За окном еще стояла полутьма. Причесываясь, она зевала в лицо собственному отражению в зеркале ванной.

— Гм-м. Здесь носят длинные волосы, не так ли? Отрастить их просто необходимо, — решила она, снова надевая вчерашнюю одежду. Она тщательно разобрала и проверила свою наплечную сумку, желая убедиться, что в ней нет чего-либо явно «чуждого», затем надела башмаки.

Она задержалась у подножия главной лестницы, с достоинством застыв на полированном мраморном полу рядом с конторкой портье.

— Могу ли я помочь, мэм? — энергично поинтересовался рассыльный.

Она слабо улыбнулась.

— Завтрак. Где его можно найти? — Осознание того, что она накануне пропустила и ланч и обед, тут же обрушилось на нее. Она внезапно ощутила едва ли не слабость от голода.

— Сюда, пожалуйста! — Он подвел ее к огромной двустворчатой двери из красного дерева и стекла по одной стороне вестибюля и проводил к небольшому столику, покрытому чистой льняной скатертью. — Теперь остается пригласить официанта.

Мириам развернула свой стул под таким углом, чтобы как можно осторожнее рассматривать других занятых едой людей. Это похоже на историческое кино! Кино, начинавшееся в самом настоящем фешенебельном отеле викторианской эпохи — вот только у викторианцев в помине не было ничего похожего на такие ярко-бирюзовые и пурпурные обои. Местная одежда тоже ничего из этой эпохи не напоминала. Мужчины в костюмах в духе Неру, с закругленными полами, женщины в длинных юбках или брюках и в блузках с воротниками, напоминающими крылья. Официанты в белых фартуках, разносящие тарелки… что там, рыба? И булочки? Единственным знакомым предметом здесь была газета.

— Не могли бы вы принести мне газету? — справилась она у посыльного.

— Несомненно, мэм! — ответил тот и пулей сорвался с места. Через секунду он появился вновь, и Мириам некоторое время неуклюже рылась в сумке в поисках чаевых, прежде чем начала методически изучать первую страницу.

Заголовки в «Лондонском информаторе» были до странного знакомы и в то же время с налетом экзотики. «Спикер: палата парламента может объявить импичмент монарху за супружескую измену»… но нет, здесь не было короля по имени Клинтон, только незнакомые имена и внесение предложений о поправках к Конституции с целью добавить набор дополнительных «обвинений», позволявших сместить монарха — супружеская измена, обман и некомпетентность, каковы бы они ни были по масштабу. Тут могут объявить импичмент королю? Мириам покачала головой, переходя к другой публикации. «Моррис и Стокс отправляются на виселицу», заметка о паре похитителей драгоценностей, которые убили владельца магазина. Чем дальше она продвигалась по странице, тем больше сверхъестественного попадалось ей на глаза: список капитанов торговых судов, кому были дарованы каперские свидетельства, репрессии против «сил и агентов континентального врага» и список эфирных излучателей, установленных в порядке эксперимента компанией «Телоптик Радио» Новой Британии.

Когда она уже готовилась перевернуть страницу, у ее плеча возник официант.

— Могу я обслужить вас, мэм?

— О, разумеется. Что у вас сегодня хорошего?

Он широко улыбнулся.

— Копченая селедка с маслом, пожалуй, самое пикантное блюдо, и если позволите порекомендовать, то — клубничный джем от миссис Уилсон. Мэм предпочитает чай или кофе?

— Кофе. Крепкий. С молоком. — Она кивнула. — Я последую вашим рекомендациям. Этого будет достаточно.

Он энергично удалился, оставив ее недоумевать по поводу смысла заметки относительно налоговых возможностей, предоставленных королевской законодательной властью высшему сословию, и принуждения соблюдать утвержденные правила Королевского акцизного управления. Даже добавочная мощная доза кофе и тарелка с копченой рыбой — не так она обычно начинала день, но пустой желудок еду очень одобрил, — все равно ничего не прояснили. Этот мир такой сложный! Удастся ли мне понять его? Она не переставала удивляться.

Кофе в ее чашке уже заканчивался, когда появился другой посыльный, с серебряным подносом в руках.

— Каблограмма вдове Флетчер, — объявил он, используя тот псевдоним, которым подписывалась Мириам.

— Это я. — Мириам взяла с подноса записку — кусочек открытки с приклеенными к ней полосками печатной ленты. ВСТРЕЧАЙТЕ НОМЕР 54 ПО ГРИТ-МОРИС-СТРИТ 10 УТРА. УВИДИТЕ БЕЙТСА. ТЧК. ЭБ. КОНЕЦ. — О-о, хорошо. — Она взглянула на часы, висевшие над цветисто украшенным входом. — Не могли бы вы нанять для меня кеб? До Грит-Морис-стрит. Отъезд в течение двадцати минут.

Сложив газету, она поднялась с места и вернулась в комнату за шляпой и пальто. «Игра начинается», — с восторгом подумала она.

Пока кеб добирался до Грит-Морис-стрит, она немного успокоилась и, быстро приведя в порядок мысли, начала обдумывать, что говорить и делать. Кроме того, она еще раз убедилась, что перчатка на правой руке достаточно натянута, чтобы закрывать запястье, а рукав блузки закатан почти до локтя. Не то чтобы это был идеальный способ скрыться (разумеется, если бы ей пришлось «бежать», использовав временную татуировку с изображением вполне определенного замысловатого узелкового узора, это была бы катастрофа, полное крушение ее планов), но, коль скоро Эрасмус решил сдать ее в полицию, он пожалеет об этом.

Грит-Морис-стрит являла собой кривоватый мощенный булыжником проспект, окаймленный с обеих сторон богатыми каменными, типично городскими домами. Небольшие каменные мостки были перекинуты от тротуаров к широким входным дверям особняков, стоящих в углублениях, так что два ряда окон располагались ниже уровня улицы. Снег с улицы и тротуаров был выметен, хотя огромные сугробы стояли через определенные интервалы, дожидаясь вывоза. Мириам вышла из кеба, расплатилась и решительно зашагала по тротуару, пока не обнаружила дом под номером 54.

— «Чартерис, Бейтс и Чартерис», — пробормотала она скорее для себя. — Звучит вполне благонадежно. — Она подошла к двери и потянула за шнурок колокольчика.

Дверь открыл невысокий сердитый клерк.

— Кто вы? — требовательно спросил он.

Мириам с легким пренебрежением уставилась на него.

— Я пришла встретиться с мистером Бейтсом, — сказала она.

— Кто вы, как вы сказали? — Он приложил к уху ладонь, и Мириам поняла, что он глуховат.

— Миссис Флетчер, по поводу встречи с мистером Бейтсом, — громко повторила она.

— О-о. Тогда, прошу вас, входите, я доложу.

Разница между адвокатскими конторами здесь и в ее мире была невелика, как уяснила для себя Мириам. Здесь стояли громоздкая черная пишущая машинка с клавиатурой, напоминавшей церковный орган, который сел после стирки, и древний телефонный аппарат с отдельным переговорным рожком, но во всем остальном единственным отличием служила одежда. В этом месте и в это время для юриста-секретаря (худого беспокойного мужчины) она включала пудреный парик, короткие бриджи и визитку.

— Пожалуйста, присаживайтесь… а-ах нет, — сказал явно ошеломленный секретарь, как только высокий, одетый во все черное человек открыл дверь внутренней конторы и поманил пальцем Мириам. — Это их честь мистер Бейтс, — объяснил секретарь. — А вы?..

— А я миссис Флетчер, — терпеливо повторила Мириам. — У меня назначена встреча с мистером Бейтсом. Правильно?

— О да. — Бейтс вежливо кивнул ей. — В таком случае, не угодно ли пройти сюда? Прошу.

Внутри его конторы отличия от ее собственного мира начали понемногу исчезать, возможно потому, что множество юристов у нее дома старательно стремились создать традиционную обстановку. Мириам огляделась.

— Как я понимаю, Бергесона пока еще нет, — с явным неодобрением заметила она.

— Он задерживается, — сказал Бейтс. — Не хотите присесть?

— Да. — Мириам села. — Достаточно ли Эрасмус рассказал вам?

Бейтс взял со стола очки в форме полумесяцев и водрузил их на кончик носа. Его усы резко дернулись, как у моржа.

— Полагаю, он рассказал мне вполне достаточно, — нараспев, сочным голосом произнес он. — Женщина, оказавшаяся в трудном положении: муж умер за границей, документы потеряны при чрезвычайных обстоятельствах — полагаю, он имеет в виду затонувший «Светоч Гринбаума», выражаю свое сочувствие по поводу этого неприятного происшествия, — и поэтому требуются смягченные процедуры подтверждения идентификации личности, верно? Он описал ваше положение самым горестным образом. И еще упоминал что-то относительно уцелевшего заморского богатства, к которому вы имеете ограниченный доступ.

— Да, все правильно, — с жаром подтвердила Мириам. — Мне действительно требуются новые документы… и еще кое-какие услуги юриста.

— Хорошо. Я могу с первого взгляда сказать, что вы не француженка, — заметил он, кивнув. — И не могу сказать ничего плохого о ваших знакомых. Потребуется всего час, чтобы отобрать нужные факты и отправить их в четыре школы барристеров, чтобы признать вашу личность беспристрастно и прямо. Эрасмус говорил, что вы родились в Шривпорте… э-э… если я могу быть столь неделикатен, семнадцатого сентября, в год 1969 Господней эры. Это верно?

Мириам кивнула. «Почти правильно», — подумала она.

— О да.

— Очень хорошо. Если бы теперь вы изучили и подписали это… — он протянул ей большой, внушительный лист пергамента, — и это… — он протянул ей еще один, — мы привели бы в движение колеса правосудия.

Мириам быстро ознакомилась с документами. Один из них был своего рода декларацией, указывающей ее имя, возраст, место рождения и отличительные черты, другой — ходатайством о восстановлении от имени отсутствующих властей свидетельства о рождении, пропавшего в море…

— А почему сюда не включены непосредственно власти Шривпорта? — спросила она.

Бейтс как-то странно посмотрел на нее.

— После войны у Шривпорта не осталось никакой вообще власти, — мрачно пробормотал он.

— О-о. — Она продолжила чтение. Следующая бумага была прошением о выдаче на ее имя паспорта с особым статусом — полноправного взрослого. — Я вижу, что упомянута здесь в качестве полноправного взрослого. Не могли бы вы точно пояснить мне, что это влечет за собой?

— Непременно. — Бейтс наклонился вперед в кресле. — Вы взрослый человек тридцати лет, вдова; не существует ни одного мужчины, под чьим покровительством осуществляются ваши права и независимость, и вы признаны законом вполне взрослой, чтобы быть самостоятельной. Как взрослый человек, вы можете заключать контракты на «свой страх и риск», до тех пор пока вновь не выйдете замуж, и какие угодно контракты, в случае, если уже будете иметь обязательства о будущем замужестве.

— О-о, — едва слышно произнесла она и подписала в указанном месте. При этом раскладе лучше ни за кого не выходить. Она положила бумаги ему на стол и откашлялась. — Есть еще кое-какие дела, которые я также хотела бы поручить вашим заботам, — добавила она.

— Что же это? — Он любезно улыбнулся. В конце концов, его время — ее деньги.

— Первое. — Мириам подняла палец. — Есть некий дом, который мне понравился; он находится по адресу Бридж-Парк-лейн, 46, и, похоже, пустует. Если я права в своих рассуждениях, вы могли бы навести от моего имени справки относительно перспектив? Если он сдается в аренду или продается, я буду чрезвычайно заинтересована в том, чтобы приобрести его, и хочу переехать туда как можно скорее.

Бейтс выпрямился и кивнул, почти не скрывая воодушевления.

— О, разумеется, разумеется, — сказал он, что-то записывая нетвердым почерком в желтом блокноте. — Есть что-то еще? — спросил он.

— Второе. — Она подняла второй палец. — В следующем месяце я собираюсь создать или приобрести компанию с ограниченной ответственностью. Потребуется процедура учреждения. Вдобавок я получу ряд заявок на патенты, которые понадобится провести через Королевское патентное бюро… Мне придется подыскать и нанять патентного поверенного для моей компании.

— Компания и патентный поверенный. — Он вскинул бровь, но продолжал писать. — И наверняка что-то сверх того? — по-прежнему любезно спросил он.

— Разумеется. Третье: я располагаю некоторым количеством — должна добавить, за границей, — золота в слитках. Можете ли вы проконсультировать меня по поводу его легальной продажи здесь?

— О, без труда. — Он отложил ручку. — Она невозможна, ибо здесь законно владеет золотыми слитками исключительно монарх. — Он указал на золотое кольцо у себя на левой руке. — Разумеется, нет никакого запрета на драгоценности в тех случаях, когда их вес не превышает фунта. Но слиток? — Он фыркнул. — Возможно, вы можете обратиться в монетный двор за лицензией на ввоз и сами продадите его властям — однако там вам представят чудовищные расценки, которые наверняка вас не устроят: всего десять фунтов за унцию. Но с ними не поторгуешься. Монетный двор хронически беден. На вашем месте я бы продал золото за границей и обратил бы вырученное в долговые расписки.

— Благодарю вас. — Мириам лучезарно улыбнулась, выражая расположение и признательность, чтобы скрыть скрежет зубовный. «Десять фунтов за унцию? Ну, Эрасмус, у нас определенно назрел серьезный разговор, — подумала она. — Хотя это всего лишь случайно найденная альтернатива». — Сколько времени это займет? — спросила она.

— Подготовка документов? Я пошлю с ними мальчика сейчас же. Ваш паспорт и свидетельство о рождении будут готовы завтра, вы можете прислать кого-нибудь за ними в мою контору. Компания… — Он потер подбородок. — Заплатив специалисту по парламентским инициативам, мы получим акт об учреждении, прошедший как частный документ на сегодняшнем заседании, и я уверен, что скорость прохождения документов станет очень быстрой благодаря нынешним военным требованиям к законодательному собранию. Но будет гораздо дешевле купить уже существующую компанию, без долгов. Могу навести справки на этот счет, но уверен, что будет очень трудно найти что-то подходящее дешевле чем за семьдесят фунтов.

— Ай-ай. — Мириам скорчила гримасу. — Так, значит, автоматического процесса для учреждения компании нет?

— Увы, нет. — Бейтс покачал головой. — Каждая компания требует парламентского акта; круглая печать кормит большинство членов парламента, потому что это идеальный повод запросить пятьдесят фунтов или больше за то, чтобы протолкнуть в палате общин, как бывало раньше, законопроект-однодневку. Время от времени кто-нибудь вносит предложение касательно регистрации компаний и регламента их создания, но рядовые члены парламента даже не высказываются по этому поводу — ибо это отхватит изрядный кусок их жизненных благ.

— Хм! — Мириам кивнула. — Хорошо, мы будем действовать по вашей методике. Патентный поверенный?

Бейтс утвердительно кивнул.

— Наш младший клерк, Хинчлиф, как раз подходит. Он уже и раньше имел дело с патентами и, несомненно, вновь займется ими. Когда он понадобится вам?

Мириам посмотрела в глаза Бейтсу.

— Не ранее, чем у меня появится компания, чтобы нанять его, компания, которую я капитализирую исключительно законными средствами, что не потребует вашего участия. — Адвокат вновь кивнул, глазами выражая понимание. — Затем… давайте скажем так: я неожиданно натолкнулась за границей ка несколько гениальных изобретений, которые наверняка можно удачно использовать, запатентовав здесь, отдавая права на патенты местным фабрикантам. Улавливаете?

— Да, пожалуй. — Бейтс кивнул, скорее себе, и по-крокодильи улыбнулся. — Я предвкушаю наше дельнейшее сотрудничество, миссис Флетчер. Очень приятно будет вести дела со столь проницательной представительницей слабого пола. Даже если я не верю ни одному вашему слову.

Остаток утра Мириам потратила на покупку одежды. Это было выматывающее, утомительное мероприятие. Здесь не было ни универмагов, ни розничных фирменных магазинов: каждый предмет одежды следовало покупать у отдельного поставщика, и большая часть платья требовала подгонки и переделки. Нельзя сказать, что Мириам была в восторге от своих находок.

— Почему модную одежду неизменно разрабатывают таким образом, что люди в ней отвратительно выглядят или неуютно чувствуют себя? — пробормотала она в свой микрофон после похода к многочисленным модисткам и корсетницам. — Придется перейти на спортивные бюстгальтеры и шорты, если только я смогу переправить сюда все это, — проворчала она. Тем не менее она все-таки сумела найти пару вполне приличных костюмов для выхода и полный вечерний комплект.

В шесть вечера она в сгущающемся мраке добралась до лавки Бергесона и нырнула туда. Магазин был открыт, но пуст. Она потратила добрую минуту, постукивая носком ботинка и почти беззвучно насвистывая, прежде чем из глубины появился Эрасмус.

— А, это вы, — встревоженно сказал он. — Вот. — Он протянул ей конверт.

Мириам взяла его, открыла — и перестала свистеть.

— Чем это вызвано? — спросила она, крепко сжимая бумагу.

У Бергесона дернулась щека.

— Я получил лучшую цену, чем рассчитывал вначале, — сказал он. — На мой взгляд, лучше сейчас предоставить вам больше выгоду — в расчете на дальнейшее сотрудничество.

Мириам слегка расслабилась.

— Понимаю. — Она аккуратно убрала конверт в карман жакета. Пять десятифунтовых бумажек было больше, чем она надеялась выколотить из него страхом. — А ваш посредник в состоянии реализовать большее количество слитков? — спросила она, неожиданно меняя планы.

— Полагаю, что да. — Его лицо было унылым и усталым. — У меня появилось несколько мыслей для обсуждения.

— Я могу понять и это, — негромко сказала она. Пятьдесят фунтов здесь были эквивалентны сумме примерно между тремя и семью тысячами долларов у нее дома. Золото было дорогим, это признак наличия спроса, и что это подсказывало ей? Ничего хорошего. — Так какова же каша ситуация? Вы доверяете Бейтсу?

— Почти — до тех пор, пока могу поставить его в тупик, — признался Эрасмус. — Он мне не попутчик.

— Попутчик. — Она кивнула, как бы в ответ собственным мыслям. — Вы марксист?

— Да, он был величайшим толкователем моих убеждений, этот Маркс, — сказал Бергесон негромко, но со страстью. — Я верю в естественные права человека, перед которыми равны все, и мужчины, и женщины; в демократию; в свободу. Свободу действий, свободу коммерции, свободу веры, точно так же, как старина Карл. За что его и повесили.

— Там, откуда явилась я, он пришел к совершенно другим выводам, — сухо заметила Мириам, — впрочем, его начальные условия были иными. Так вы собираетесь закрыть магазин и рассказать мне, что вас беспокоит?

— Да. — Он сходил и перевернул табличку на дверях, затем запер дверь на засов. — Сюда, в заднюю часть, если не возражаете.

— После вас. — Мириам последовала за ним по узкому коридору, стены которого были сплошь в небольших нишах, как для корреспонденции на почте. В каждой нише пылились пакеты из коричневой бумаги, все с печальными ярлыками с датой выкупа из залога — кладбище мемориальных досок-закладок в катакомбах ростовщичества. Она опустила руку в правый карман и судорожно сжала небольшой пистолет, а сердце колотилось так, что от напряжения готово было выпрыгнуть из груди.

— Вы не можете быть провокатором из полиции, — бросил он через плечо. — С одной стороны, вы не слишком торговались из-за слитка. А с другой, допустили слишком много непростительных промахов. Но я не был уверен, что вы в своем уме, пока вы не показали мне тот сложный механизм и не оставили книгу. — Он сделал шаг в сторону, в нишу с пролетом деревянных ступеней, ведущих вниз. — Такую историю не придумал бы человек с больным рассудком — уж очень дорого. Даже заметки издателя! А качество бумаги! И шрифт. — Он остановился у подножия лестницы и глуповато уставился на нее снизу вверх, одной рукой держась за опорный столбик. — А вдобавок карманный киномограф. И вот я думаю: или вы настоящая, или я сумасшедший, — произнес он загробным голосом.

— Вы не сумасшедший. — Мириам осторожно спустилась по ступеням. — Итак?

— Итак, мне надлежит изучить тот захватывающий мир, из которого вы пришли, и спросить вас, как такое происходит. — Эрасмус вновь двинулся вперед. Подвал от пола до потолка был заставлен коробками и деревянными ящиками. — Это увлекательно, это захватывает. А принципы просвещения, что заложены вашей республикой… Вы понимаете, что они были задушены в зародыше в ходе той истории, с которой знаком я? Да, безусловно, достижение парламентского соглашения и ссылка были великими новшествами в свое время… но идея республики! Отделение церкви от государства, «Билль о правах» и всеобщее избирательное право! После Второй революции уравнителей требования подобных прав стали здесь чем-то вроде мертвой темы, подчеркиваю — мертвой, если вы следите за мной… гм.

Он остановился на свободном пространстве между тремя «стенами» из нагромождения деревянных ящиков; с балки свисала керосиновая лампа.

— Это довольно большой магазин, — заметила Мириам, крепче сжимая пистолет.

— Так и должно быть. — Он взглянул на нее, заметил руку, опущенную в карман. — Вы решили застрелить меня?

— С чего бы? — Она напряглась.

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Очевидно, у вас есть какой-то план, один из тех, что не обещают кое-кому ничего хорошего, что бы вы здесь ни делали. А я, возможно, слишком много знаю.

Мириам наконец-то решилась и вынула из кармана руку… пустую.

— Я и сам не безгрешен, — добавил Эрасмус, указывая на деревянные ящики. — Я рад, что вы раздумали стрелять. Нитроглицерин при неожиданных «ударах» ведет себя очень плохо.

Мириам глубоко вздохнула и замерла, пытаясь взять себя в руки. Она ощутила неожиданный приступ страха: ставки в игре были гораздо выше, чем ей казалось раньше. Это полицейское государство, а Эрасмус не просто безобидный торговец, продающий запрещенную литературу.

— Послушайте, у меня нет намерения убивать, если я могу избежать этого. И меня совершенно не заботит, что вы «квартирмейстер» уравнителей и хозяин подвала, набитого взрывчаткой, — по крайней мере до тех пор, пока я не живу непосредственно рядом с вами. Этот проклятый бизнес не представляет для меня интереса, и, что бы вы ни думали, я пришла сюда не для того, чтобы включаться в ваши политические игры. Даже если это звучит лучше, чем сейчас выглядит. С другой стороны, у меня есть собственные, гм, «политические» проблемы.

Эрасмус поднял бровь.

— Итак, кто же ваши враги?

Мириам прикусила губу. Можно ли настолько доверять ему? Она не видела здесь большого выбора, но, если даже так, посвятить его в ее личные секреты было бы значительным шагом.

— Не знаю, — с неохотой сказала она. — Вероятнее всего, они весьма состоятельны. Как и я, они могут путешествовать между мирами — но не между этим и тем, откуда я принесла вам ту книгу. Там мой родной мир. А им открыта дорога в мир, который гораздо беднее и пребывает в средневековье. Это мир, в котором никогда не было христианства как религии Рима. Средневековье там слишком затянулось, то побережье, на котором находимся мы, там было заселено выходцами из Скандинавии до самых Аппалачей, а западные территории держит Китайская империя. Люди, о которых я говорю, скорее всего, занимаются торговлей, отсюда — туда… в чем я далеко не уверена. Но если это так, она основана на различиях в праве собственности на золото в том и другом мире. Вероятно, они — большая преуспевающая семья, возможно, даже возведены в дворянское достоинство в течение последних одного или двух столетий, и должны быть богатыми и консервативными. И не обязательно сочувствующими.

— Чем же они осложняют вам жизнь?

— Снова и снова пытаются убить меня. — Да, она это сказала и, доверившись ему, почувствовала облегчение. — Они приходят отсюда. Здесь, Эрасмус, их логово. Я уверена, что они воспринимают меня как угрозу себе. Я хочу найти их, прежде чем они найдут меня, и уладить дела более удовлетворительным для меня образом.

— Думаю, что понимаю. — Он сложил пальцы пирамидкой. — Вы хотите их смерти?

— Не обязательно, — нерешительно сказала Мириам. — Но я хочу знать, кто они и откуда появились здесь, а также остановить их агентов, пытающихся убить меня. У меня есть свои подозрения на тот счет, кто они, но это мне еще предстоит проверить. Если я права, то смогу прекратить попытки убийства.

— Полагаю, теперь вы рассказали мне свою историю, — сказал Эрасмус. — Посмотрим, можно ли что-то сделать для вас. — Он повысил голос, заставив ее вздрогнуть. — Обри! Можешь больше не прятаться. Если ты соизволишь достать бутылку портвейна и три стакана, можешь считать себя участником очень долгой истории. — Он сухо улыбнулся. — Вы пользуетесь нашим нераздельным вниманием и заботой, мэм. И, полагаю, очень мудро распорядитесь этим…

Вернувшись в отель пару часов спустя, Мириам переоделась в вечернее платье и без сопровождения спустилась вниз, к позднему ужину. Официант был с ней недружелюбен, но отыскал для нее уединенный столик в темном углу обеденного зала. Суп оказался вполне сносным, хотя и слегка остывшим, а холодному ростбифу с овощами успешно удалось заполнить все пустоты ее желудка. Она наблюдала со своего очень выгодно уединенного места за хорошо одетыми мужчинами и несколькими женщинами из этого же отеля и неожиданно почувствовала себя одиноко. «Возможно, это обычная ностальгия? — удивилась она. — Или культурный шок?» Один или два взгляда украдкой «прошли» и в ее сторону, но она избегала встречаться с незнакомцами глазами и воздержалась от всяких попыток завязать беседу. «Будто я невидима», — подумалось ей.

Она не стала дожидаться десерта, вернулась в свою комнату и нашла утешение в продолжительной ванне и раннем сне.

На следующее утро она предупредила портье, что отъезжает на несколько дней и комната ей будет не нужна, но хотелось бы оставить в отеле багаж. После этого она наняла машину, чтобы отправиться в контору адвоката.

— Ваши бумаги уже здесь, мэм, — сказал ей секретарь Бейтса.

— А сам мистер Бейтс свободен? — поинтересовалась она. — Я отниму у него только минуту.

— Я немедленно проверю. — Прошла минута ожидания. — Да, пройдите, пожалуйста.

— Ну, мистер Бейтс? — Она улыбнулась. — Есть ли какой-то прогресс в ваших поисках?

Он кивнул.

— Рассчитываю услышать новости о доме завтра, — сказал он. — Проживавший в этом доме мистер Соме покинул наш мир месяца три назад, и дом свободен, оставаясь частью его имущества. Поскольку его сын живет в Эльдорадо, я предполагаю, что предложение относительно дома примут с большой признательностью. Что же касается компании… — Он пожал плечами. — К какому виду деятельности мне следует отнести ее?

С минуту Мириам раздумывала.

— Назовите ее конструкторским бюро, — сказала она. — Или инженерной компанией.

— Прекрасно. — Бейтс кивнул. — Еще есть какие-то дела?

— Я собираюсь отбыть примерно на неделю, — сказала она. — Должна ли я оставить залог в обеспечение дома?

— Уверен, что вашего слова будет вполне достаточно, — любезно сказал он. — До какого уровня я могу делать предложения?

— Если стоимость превысит тысячу фунтов, мне потребуются дополнительные действия, чтобы перевести необходимые суммы.

— Очень хорошо. — Он встал. — А теперь, с вашего позволения…

В последнюю очередь Мириам посетила центральную библиотеку. Она провела там два часа, расспрашивая услужливого библиотекаря о книгах по патентному праву. В конце концов она взяла с собой три из них, оставив в качестве адреса номер своей комнаты в отеле. Тщательно уложив книги в сумку, которую привыкла носить через плечо, она отправилась к ближайшей дороге и махнула проезжавшему такси-кебу.

— Раундгейт-Пересадочная, — сказала она. «Ведь я собираюсь домой, — подумала она. — Наконец-то!» Паровой автомобиль медленно проехал мимо них, обгоняя по правой стороне. Назад, к чистому воздуху, быстрым автомобилям и повсеместному электричеству.

Она пристально вглядывалась в окно кеба: из дымки кислотного смога, который, казалось, сегодня был просто повсюду, появлялось открытое поле. Интересно, как там Брилл и Поли? Она задумалась. Будет здорово вновь увидеться с ними.

Вечерело, и, похоже, никто не заметил, как Мириам проникла через боковую калитку на территорию владения. Она проскользнула в сад, быстрым шагом прошла мимо изгороди и обветшалой теплицы и отыскала точку, где оставила на стене метку. Падал мелкий снег. Она вытащила второй медальон и с помощью карманного фонаря с головой «окунулась» в него.

И слегка качнулась, как только знакомая боль вернулась к ней с удвоенной силой, но быстрый взгляд сказал ей, что в этом месте никого не было по меньшей мере несколько дней. Свежий снежный покров превратил оставленный здесь рюкзак в безликий сугроб в паре деревьев от нее. Она прямо по снегу направилась к нему. От дерева отделилась темная тень и наставила на нее пистолет.

— Брилл? — неуверенно спросила она.

— Мириам! — Ствол опустился, Брилл метнулась вперед и обняла ее. — Я так беспокоилась! Ну как ты?

— Не так уж плохо! — Мириам рассмеялась, едва слышно. — Идем в укрытие, и там я расскажу тебе обо всем.

Брилл не сидела без работы; сугроб скрывал под собой не только походный рюкзак, но фактически целую лачугу шесть на восемь футов — нечто не вполне надежно прикрепленное к твердой как камень земле, под толщей снега.

— Входи, входи, — сказала девушка. Мириам вошла внутрь, а Брилл закрыла дверь и задвинула засов. Практически все пространство занимали две койки, и оставалось немного места для керосинового обогревателя, дававшего достаточно тепла, чтобы уберечь лачугу от промерзания. — Ночью было ужасно холодно, и я боялась, что сожгла весь керосин, — сказала Брилл. — Тебе действительно придется покупать дровяную печь!

— Уверена, что придется, — задумчиво сказала Мириам, думая об угольном дыме и желтом серном смоге, который делал воздух таким, что на вдохе он царапал, как битое стекло. — Прошло… м-м… три дня. Неприятности были?

— Скука, — мигом ответила Бриллиана. — Но следует заметить, что иногда скука бывает очень приятной. Я много лет не бывала в таком уединении! — Она выглядела слегка задумчивой. — Не хочешь какао? Мне ужасно хочется услышать про твои приключения!

Ночью Мириам спала неспокойно и однажды проснулась от далекого воя, который заставлял шевелиться волосы на голове. «Волки?» — подумала она, перевернулась на другой бок и вновь задремала. Хотя керосиновый нагреватель продолжал бороться с холодом, к утру мороз пробирался в их стены.

Мириам проснулась первая, села и повернула регулятор тепла на максимум, а затем, все еще кутаясь в спальный мешок, повесила джинсы и туристскую куртку на крючок в крыше над обогревателем. И вновь задремала. Проснувшись же, увидела Брилл: она сидела около обогревателя и читала.

— Что такое? — сонно спросила Мириам.

— Это дала мне Поли. — Девушка выглядела слегка виноватой. Мириам вгляделась в корешок: «Женщина-евнух». Сидя на полке рядом с дверью, Брилл была занята художественным историческим романом. Она явно старалась расширить горизонты.

— Гм-м. — Мириам достала из сумки одежду, воспользовалась ночным горшком, затем торопливо натянула уже согревшиеся джинсы и толстый свитер. Ботинки промерзли (она оставила их слишком близко к двери), и теперь она передвинула их поближе к нагревателю. — Наверное, ты много думала.

— Да. — Бриллиана отложила книгу. — Я выросла среди книг. В библиотеке батюшки было пять книг на hoh’sprashe и около тридцати на английском. Но эта… такой странный стиль! И о чем она рассказывает!

Мириам лишь покачала головой. Слишком много материала для усвоения.

— Скоро нас ждет переход, — сказала она, отбрасывая вопросы, готовые сорваться с кончика языка… ядовитые вопросы — вопросы о вере и доверии. Казалось, Брилл миновала стадию расспросов обо всем и обо всех, и это было приятно Мириам. Это означало, что Брилл вряд ли подчинится, если Энгбард или кто-то еще, стоящий за ней, прикажут ей взять Мириам на мушку. Мириам нашарила в сумке свои таблетки, проглотила их без воды, огляделась. — Есть попить?

— Конечно. — Брилл протянула ей бутылку с водой. На зубах похрустывало, но большая часть содержимого была жидкой. — Никогда не думала, что мир такой большой, — негромко добавила Брилл.

— Я знаю, что ты чувствуешь, — искренне сказала Мириам, пробежав пальцами по волосам — да, их следует хорошо вымыть, теперь у нее есть время подумать и об этом… по крайней мере подровнять — все эти четыре недели она была так занята другими делами, что волосы отросли и торчали в разные стороны. — Та, дальняя сторона показалась странной и мне. Я думаю, что там удастся наладить бизнес, но… — Она неловко пожала плечами. Частное владение золотом там незаконно, и поэтому существует черный рынок, но опиум и кокаин свободно продаются в аптеках. Для создания компании требуется постановление Парламента, но при этом они могут объявить импичмент королю. — Скажу одно: это не совсем то, чего я ожидала. Айда домой.

— Хорошо.

Мириам и Брилл натянули ботинки и пальто. Брилл выключила нагреватель и аккуратно свернула спальные мешки, а затем вышла наружу, вылить ночной горшок. Мириам подхватила сумку и вышла следом за Брилл, догнав ее в той точке местности, которую отметила в свое последнее путешествие. Она глубоко вздохнула, вытащила левой рукой медальон, приняла всю тяжесть Брилл на правое бедро (из-за раскачивающего момента, который грозил опрокинуть ее) и сосредоточила внимание…

…на ужасающей головной боли и бетонной стене. Ее хватка ослабла, и Брилл рухнула на ледяной грунт двора.

— А-а-а! — Брилл встала, потирая зад. — Не очень-то деликатно.

— Могло быть и хуже. — Мириам вздрогнула от боли в висках, огляделась вокруг и встряхнула головой в попытке убрать черные разводы от границ поля зрения. Никаких признаков появления незваных гостей не наблюдалось, но, судя по коробкам, сваленным под пожарной лестницей и прикрытым от непогоды листами полиэтилена, Полетт была занята. — Идем внутрь, выпьем кофе, послушаем новости.

Открыв дверь ключом, который у нее был, Мириам торопливо набрала код, чтобы отключить сигнализацию. А затем ощутила тепло, удушающее тепло, которое окутало ее, как горячее банное полотенце.

— Вот это да, — сказала она, — иди, погреемся.

— Вхожу! Уже вхожу! — Брилл закрыла и заперла за собой дверь. Затем огляделась. — О-ох, в таком тепле я не была уже много дней! — Она торопливо расстегнула куртку и развязала ботинки: лучший способ позволить этому удивительному теплу от нагревателей под полом добраться до кожи.

— Дальше тебе понадобится душ, — сказала Мириам. — Я тоже не прочь воспользоваться им, так что не занимай его слишком долго. — Душ в офисной ванной был тесным и дешевым, но гораздо лучше той древней сантехники, с которой ей пришлось столкнуться на «дальней стороне». — А я сварю кофе.

В передней комнате Мириам отыскала свой мобильный телефон. Аккумуляторы уже подсели, и она поставила его на зарядку. Кроме того, она обнаружила кучу других полезных вещей: за время ее отсутствия Полетт установила новый настольный телефон и модемную линию — и еще натащила море бумажной работы от городских властей.

Мириам пила кофе на кухне, когда открылась входная дверь. Мириам нырнула в коридор, и ее рука потянулась к пустому карману куртки, прежде чем она сообразила, что означает эта ее реакция.

— Поли! — воскликнула она.

— Мириам! Как я рада тебя видеть! — Поли чуть удар не хватил, когда она увидела Мириам, но теперь она только широко улыбалась. — Ого! Ты выглядишь так, будто неделю провела в лесной глуши!

— Вот именно. Кофе?

— С удовольствием, спасибо. — За Поли стоял кто-то еще. — В главном офисе, Майк, надо сделать ввод из-под окна, — сказала она через плечо. — Мы проводим сюда линию цифровой связи, — сказала она Мириам. — Надеюсь, ты не возражаешь?

— Нет, нет, здорово. — Она вновь удалилась в маленькую кухню, озадаченная очередными делами. Она думала о том, что следует обменяться информацией с Поли и Брилл, затем прогуляться в соседний универсам, затем съесть хороший ланч — но никак не в присутствии монтажника из телефонной компании, сверлившего дыры в стене.

Безусловно, Полетт с успехом вела здесь дела, и у Мириам не было никаких причин не отправиться в душ. С минуту она пристально и мрачно разглядывала кофемашину. «Может, пойти и повидать Айрис? — задумалась она. — Или… гм-м. Пора в очередной раз позвонить Роланду?»

— Мириам, ты хотела рассказать мне, как идут дела. — Полетт поджидала ее в дверях кухни.

— В свое время. — Мириам удалось выдавить улыбку. — Успех, но не тотальный. — Она быстро пришла в себя. — А у тебя?

— Деньги кончаются… Сжираются как в стартапе на начальной стадии, — пожаловалась Полетт. — Мне потребуется очередная сотня тысяч, чтобы обеспечить все те материалы и вещи, которые ты внесла в закупочный список.

— И не забудь про зарплату. — Мириам кивнула. — Послушай, я обнаружила одну интересную вещь относительно «дальней стороны». Золото там легально не более, чем героин здесь, и наоборот. Я получила на черном рынке около двухсот фунтов за брусок весом в шестнадцать тройских унций, который здесь стоит около трех тысяч трехсот пятидесяти долларов. Фунт идет гораздо выше, чем доллар, то есть приблизительно по двести долларов. Таким образом, три с половиной тысячи здешних долларов покупают мне около сорока тысяч там. Реальные цены на недвижимость тоже ниже. Дом, который я покупаю там, на дальней стороне, очень большой, но должен стоить порядка тысячи фунтов; назовем это эквивалентом двухсот тысяч долларов здесь. В нашем родном Бостоне цена запросто приблизилась бы к миллиону. Но золото ценится так высоко, что я могу заплатить за дом всего пятью брусками этого металла — то есть около восемнадцати тысяч наших долларов. Я нашла… э-э… на черном рынке дельца, который доказал, что заслуживает доверия в операциях с золотом… У него есть свои «острые углы», но мне хорошо известно, что они представляют. А еще там удивительно легко получить новую личность! Во всяком случае, если я правильно поведу игру, я могу жить под следующим прикрытием: богатая вдова, вернувшаяся на родину из империи, причем с приличным состоянием. А потом запущу денежный насос на «дальней стороне».

— А что ты собираешься переправлять обратно? — резко спросила Полетт.

— Пока не знаю. — Мириам потерла виски. — Там все странно и непонятно. Они продают кокаин и морфий в аптеках, без рецепта. Летают на цеппелинах. А Новая Британия ведет войну с Французской империей, и тамошний Карл Маркс был казнен за проповедь ереси — за речи о демократии и равных правах. В отсутствие промышленной революции он оказался идеологом уравнителей, вместо того чтобы стать экономистом-социалистом. Вообще удивительно, что он там родился, — большая часть имен в их исторических книгах после восемнадцатого века остается незнакомой. Совершенно другое дерево истории; я постоянно задаюсь вопросом, где, в каком месте и в каком времени к нему примыкает Ниджвейн… ну да бог с ним. О чем мне действительно следует поразмышлять, так это о том, что мы можем импортировать оттуда. — Она задумалась. — И соображать надо быстро. Если Клан догадается, что их нарко-денежный насос способен работать с той же эффективностью, они наводнят Новую Британию дешевым золотом, и его цена упадет вдвое. Нужно найти другой товар широкого потребления, имеющий здесь ценность, который мы могли бы использовать, чтобы вернуть свои доходы.

— Старые мастера, — быстро сказала Полетт.

— Что?

— Старые мастера. — Она поставила кружку. — Послушай, ведь у них не было мировой войны?

— Нет, боюсь, были обе. — Мириам посмотрела на часы, чтобы узнать, нельзя ли принять очередную таблетку болеутоляющего. — На самом деле у них было две таких войны. Одна, в 1890-е годы, стоила им Индии. Вторая в 1950-е, во время которой, по существу, Новая Британия была выбита из Африки. Африка представляет собой мешанину французских и испанских колоний. Но при этом они поддерживают прочный союз с Японией и Нидерландами, которые правят и большей частью северо-западной Германии. А еще они управляют Южной Америкой, Австралией и почти всей Восточной Азией.

— И никаких танков? Никаких водородных бомб? Никаких стратегических бомбардировщиков?

— Ничего и никаких. — Мириам сделала паузу. — Ты говоришь…

— О музейных каталогах! — взволнованно сказала Поли. — Я довольно много раздумывала об этом, пока тебя не было. Сделаем вот что: найдем произведения искусства, датированные периодами, когда, гм, ход истории менялся. В том, другом месте. Работы, которые хранились в музеях Европы и попали под бомбежку во время Второй мировой войны, работы, которые исчезли и которых никто с тех пор не видел. В общем понятно? Всего один утерянный набросок Леонардо…

— А если они смогут увидеть разницу? — Мириам нахмурилась. — Мне кажется, эксперты могли бы… — Она умолкла.

— Так ведь полотна будут нужного возраста! — по-прежнему взволнованно сказала Полетт. — Они ведь будут подлинные, верно? Не обман и не подделка. Вот что ты делаешь: отправляешься туда с несколькими каталогами по изобразительному искусству, а затем зарабатываешь там Деньги, подыскиваешь скупщика-специалиста и с его помощью приобретаешь картины, или скульптуры из мрамора, или что-то еще для личной коллекции. Затем переправляешь их сюда. Мало что еще весит так немного, что ты легко сумеешь нести, но стоит миллионы и допускает законное владение.

— Их будет труднее продать, — заметила Мириам. — Намного труднее.

— Да, зато это законно, — сказала Поли и после минутного колебания добавила: — Но, может быть, ты хочешь войти в боливийский бизнес перевозки дури, как твои давно потерянные родственники?

— Гм. — Мириам вновь наполнила свою кружку кофе. — Хорошо, я взгляну на это со стороны. — «Мириам Бекштейн, покупка и продажа произведений искусства», — подумала она. Тут нужен особый круг знакомств, но это лучше, чем «Мириам Бекштейн, контрабанда наркотиков». — Гм-м. А что тогда с легендой? В следующем году я лечу в Европу, неделями путешествую по Франции и Германии или по другим местам, где пропадали картины. Верно? Я действую тайно и объясняю всем только что веду какое-то расследование. Это обмазка насчет моего отсутствия. А на самом деле я отправлюсь на дальнюю сторону, а затем вновь вернусь в Новую Британию на воздушном корабле. Может быть, я тем временем вернусь домой, может быть, смогу работать там. Но, что бы я ни делала, будет зарегистрирован факт моего выезда из страны с целью отыскать потерянные произведения искусства. Я же использую время пути, чтобы изучать историю искусств. Когда я вернусь сюда и появлюсь на публике, это будет смена карьеры. Я отправлюсь на поиски потерянных произведений искусства, а еще займусь проведением соответствующих аукционов. Что-то смахивает на капиталистическую версию Индианы Джонса, а?

— Нравится, не нравится… — Поли подмигнула. — А лучше подожди, пока я не запатентую эту бизнес-практику как «метод извлечения денег путем контрабанды золота в параллельный мир и его обмена на утерянные шедевры»!

— Ты рискуешь… — Мириам хихикнула. — Хотя я не уверена, что таким образом мы в состоянии извлекать соответствующий доход. Я даже не уверена, что мы хотим получить в свое распоряжение хорошо обжитой цивилизованный мир, где мы вполне богаты и где в последние несколько десятилетий так и не заработали славу шайки преступников, хотя это было бы совсем не плохо. Короче, давай к делу. Как идет поиск патентов?

— Я уже подобрала для тебя около дюжины, — оживилась Поли. — Пара электромоторов разных типов на случай, если какой-то не подойдет. Малоинерционные котлы для паровых автомобилей — вдруг там их еще нет. Их названия звучат не вполне современно, но по названиям трудно судить. Настольный степлер… ты уже видела какой-то? Хорошо. Я просмотрела первоначальный перечень запрошенных тобой предметов, но веритайперный механизм оказался на удивление сложным, его не так-то просто изготовить. Щелочные батареи тоже потребуют больших производственных мощностей и материального снабжения, а кроме того, еще и ряда необычных материалов для запуска изготовления. Самое многообещающее — по-прежнему дисковые тормоза и тормозные колодки на основе асбеста и резины. Но я пришла к тебе с другим: парашют.

— Парашют… — У Мириам округлились глаза. — Нужно проверить, не изобрели ли их там. Я знаю, что Леонардо делал что-то подобное, но модель оказалась неудачной. — Она разлила содержимое кофейника по кружкам — себе и Полетт, — размешала сахар. — Это хорошая мысль. Долго будет возиться с кабелями этот малый?

— Да он уже ушел, — сказала Полетт. — А подключить этот «ящик» я могу и сама, разве ты не знаешь?

— Замечательно. — Мириам вновь принялась за свой кофе. — Тогда я спокойно проверю свою голосовую почту.

Она отправилась в главный офис. Брилл как раз выходила из душа, завернутая в полотенце, распаренная. Под окном торчала только что установленная розетка. Мириам тяжело опустилась на стул у стола, в первый раз замечая боль от того, что спала на жесткой поверхности. Она взяла свой телефон и ввела код. Полетт перехватила Брилл и взялась расспрашивать ее о чем-то по дороге в большое служебное помещение, которое начали переделывать под гостиную.

«Для вас есть два сообщения», — уведомил ее телефон.

— Да, да. — Мириам нажала еще пару кнопок.

«Первое сообщение получено вчера, в одиннадцать сорок две: „Мириам? Ох, Отец Небесный! Послушай, с тобой все в порядке? Пожалуйста, позвони“». Это был Роланд, судя по голосу, расстроенный. У Мириам заныло в груди. Роланд… она не допустила, чтобы мысль облеклась в слова. «Это очень срочно», — добавил он, прежде чем последовал щелчок разъединения.

«Второе сообщение получено вчера, в девять двенадцать: „Мириам, дорогая? Это я“». Айрис, она сразу поняла это. Последовала пауза. «Я понимаю, что была не вполне откровенна с тобой, и хочу, чтобы ты знала: я горько сожалею об этом». Новая, еще более продолжительная пауза и тяжелое дыхание. Мириам прижала телефон к уху, старательно вслушиваясь. «Я… случилось кое-что неожиданное. Мне придется отправиться в далекое путешествие. Мириам, пойми — со мной все в порядке. Я точно знаю, что делаю, и это мне следовало сделать еще много лет назад. Но не совсем честно взваливать все это на тебя. Я еще попытаюсь позвонить тебе или оставить сообщение, но тебе не следует приближаться к моему дому или пытаться следить за мной. Помни, я люблю тебя». Щелчок.

— Чертовщина! — Мириам швырнула телефон через всю комнату, охваченная слепой яростью пополам с нарастающей паникой. Она сорвалась со стула, бросилась в глубину дома, схватила свою куртку и уже собралась обуться, когда Полетт высунула голову из дверей комнаты отдыха.

— Что происходит?

— Что-то с Айрис. Проведаю ее.

— Не смей! — Полетт уже стояла перед ней, перепуганная.

— Проследи за мной, — велела Мириам.

— Но ведь там на…

— К черту наблюдение! — Она уже рылась в сумке, отыскивая револьвер. — Если Клан решил охотиться за моей матерью, то кое-кому не жить.

— Мириам… — Это была Брилл. — Мы с Поли не можем ускользнуть так, как ты.

— Так что лучше будь поосторожней и порассудительней с убийствами, — заметила Полетт, не сводя с Мириам обеспокоенного взгляда. — Можешь подождать две минуты? Я возьму машину.

— Я… да. — Мириам заставила себя разжать кулаки и дышать глубоко и ровно.

— Хорошо. Если это Клан, то они от тебя ждут именно такого стремительного броска. А если нет, если это те, другие, то, опять-таки, они захотят заставить тебя сделать именно это. — Она сдержалась. — Бомбы и все прочее. Вот почему я отправляюсь с тобой. Сечешь?

— Я… — Мириам заставила себя думать. — Хорошо. — Она встала. — Идем.

Они вышли.

Полетт дважды проехала по улице, где жила Айрис, выдерживая пятиминутный интервал, прежде чем поставить взятый напрокат автомобиль на стоянку рядом с ее домом.

— Ничего заметного, — пробормотала она. — Ты что-нибудь видишь, детка?

— Ничего, — сказала Мириам. — Все автомобили кажутся мне похожими, — призналась она.

— Замечательно… Мириам, если хочешь обследовать входную дверь, то я буду сидеть здесь с включенным двигателем, пока ты не дашь отбой. Брилл…

— Я не подведу.

Она прижала к груди взятую напрокат легкую дамскую сумочку, пряча в ней правую руку. Вид у нее был как у хитроватой девицы-студентки, готовой свалиться в виде неожиданного подарка на голову приятелю.

Мириам выпрыгнула из машины и быстро направилась к входной двери Айрис, так и не заметив ничего подозрительного. Видимых повреждений вокруг замка не было, как не было разбитых окон, вообще ничего, что казалось бы необычным для этого района. Когда она, оглядываясь через плечо, вставляла ключ и поворачивала его левой рукой (правая была занята), не обнаружилось и прячущихся «доджей»-пикапов.

Дверь открылась, и Мириам быстро нырнула внутрь, Брилл следовала за ней по пятам. В доме было пусто и холодно — не морозно, как бывает, когда в доме никто не живет, а казалось, что просто отключено отопление. Мириам медленно ступала по ковру и при этом очень тщательно осматривала комнаты первого этажа через открытые двери — в последнюю очередь гостиную Айрис…

Кресла-каталки нигде нет. Приставной столик аккуратно сложен и убран. Засохшие цветы на покрывале.

Вернувшись в холл, Мириам подняла палец, стремительно бросилась вверх по лестнице и пинками открыла дверь за дверью… хозяйская спальня, гостевая спальня, гардеробная, ванная.

— Ничего, — простонала она, тяжело дыша. В гостевой спальне она открыла люк на чердак, сдернула вниз лестницу… но, понятно, у Айрис не было никакой возможности забраться туда без посторонней помощи. Мириам все равно вскарабкалась по лестнице, отчаянно вглядываясь в пыльный сумрак. — Ее здесь нет.

Спустившись на первый этаж, она столкнулась с Полетт. Та была мрачнее тучи.

— Брилл говорит, Айрис исчезла?

Мириам кивнула, неспособная произнести ни слова. Произошедшее воспринималось как кощунство, слишком чудовищное, чтобы о нем говорить. Стоя на лестнице, она прислонилась к стене, часто дыша.

— Я потеряла мать. — Она прикрыла глаза.

— Сюда! — Это была Брилл, с кухни.

— Что это…

Они застали Брилл за осмотром участка пола около двери черного хода.

— Взгляните, — сказала она, указывая вниз.

Пол был деревянный, лакированный, местами потертый. Однако пятна на нем были свежие. На ступенях, ведущих к черному ходу, было разлито что-то темное. Кто-то старался вытереть это, но очень неаккуратно, и пятно уже въелось в слои дерева.

— Наружу. Проверим помойку. — Мириам неуклюже завозилась с замком, но дверь все-таки открылась. — Идем! — Она первая бросилась к контейнерам на заднем дворе, заранее боясь того, что могла в них обнаружить. Баки были большие, рассчитанные на обитателей двух домов, и мусор, похоже, не вывозили со времени последнего снегопада. Снег на крышке ближайшего бака был высотой около фута. Ей понадобилось полминуты, чтобы разгрести снег, снять крышку и заглянуть внутрь.

Оттуда на нее смотрел мертвый мужчина. Лицо его посинело, а в глазах застыло удивление. Она уронила крышку.

— Что там? — спросила Полетт.

— Это не Айрис. — Мириам прислонилась к стене, стараясь дышать глубже, голова шла кругом. Кто он? — Проверьте… остальные баки…

— Другие баки? Хорошо. — Полетт осторожно подняла крышки, одну за другой — но нигде не обнаружила ничего хуже набитых мусором мешков, которые, если их разорвать, предъявили бы свое содержимое — кухонные отходы. — Мириам, здесь ее нет.

— Слава богу.

— И что теперь? — спросила Поли, вскинув голову, будто прислушивалась к звукам сирен.

— Я осмотрю все еще раз, а вы с Брилл последите за подозрительными незнакомцами. — Набравшись храбрости, Мириам подняла крышку на баке с жутким содержимым. — Гм-м. — Она перегнулась внутрь и коснулась рукой ледяной щеки — мертв по меньшей мере двенадцать часов, а вероятнее, сутки. Замерзшая черная масса перед телом напоминала кучу полотенец с кухни Айрис, впитавших невообразимое количество застывшей крови. Она решительно столкнула их в сторону и увидела, откуда столько крови. — У него громадная рана в верхней части грудной клетки, дюймов на шесть ниже шеи. Боже мой, как будто в него стреляли из охотничьего ружья. Я видела парочку таких в пункте скорой помощи, еще в то время, когда… гм… Судя по величине раны, стреляли из обреза. Или в него стреляли с расстояния более двадцати ярдов, то есть убили за порогом, что, в свою очередь, предполагает свидетелей. Его грудь была буквально разорвана, и умер он мгновенно. — Она вновь свалила гору полотенец на мертвеца. На нем, заметила Мириам, был черный комбинезон и натянутая на голову черная маска-шапочка. Чисто выбритый, лет двадцати от роду, военной вправки. Напоминал полицейского или солдата. Или боевика Клана.

Она повернулась и взглянула на заднюю дверь дома. С ней было что-то не так; понадобилась еще минута внимательного осмотра, чтобы Мириам поняла…

— Они заменили дверь, — сказала она. — Эту чертову дверь заменили!

— Давай уйдем отсюда, — нервно сказала Полетт. — Может, прямо сейчас? Куда угодно, лишь бы подальше! От всего этого мурашки бегут.

— Еще минуту. — Мириам опустила крышку, закрывая бак, и прошла обратно в дом. «Айрис звонила мне, когда уже вляпалась в это дерьмо, — сдержанно рассудила она. — Она была все еще жива и свободна, но ей пришлось скрыться. Уйти в подполье, как в далекие шестидесятые. Когда ФБР прослушивало ее телефон». Мириам перегнулась через любимый стул Айрис в небольшой столовой. Пошарила рукой в трещине за сиденьем; ничего. — Так что, никаких сообщений? — Она подняла глаза, внимательно оглядывая комнату. На покрывале: засохшие цветы, несколько открыток… открытки «с днем рождения». В одной из них сказано СЕГОДНЯ 32. Мириам медленно подалась вперед и взяла открытку, не веря себе. Глаза наполнились слезами, как только она раскрыла ее. Внутри было корявым почерком, но явно почерком Айрис, написано полуграмотное посвящение. «Благодарю за поиски сокровищ и зеленые вечерние туфли», — говорилось там. — Зеленые вечерние туфли?

Мириам бросилась наверх, в спальню Айрис. Открыв гардероб, она почувствовала запах нафталина и увидела одежду, развешанную над целым рядом туфель… Пара зеленых лодочек на высоком каблуке была втиснута неподалеку. Она взяла их, проверила внутри и нащупала бумагу, набитую в носок правой туфли.

Она вытащила комок, чувствуя, как потрескивает старая бумага, уже тронутая временем. Туго скрученная газета небольшого формата. Мириам бросилась вниз, где в холле ее нетерпеливо дожидалась Брилл.

— Нашла, — сообщила она.

— Нашла что? — спросила Брилл без любопытства.

— Пока не знаю. — Мириам, хмурясь, заперла дверь, они уселись на заднее сиденье машины, и Полетт, не теряя ни минуты, торопливо отъехала, слегка притормаживая на обледеневшей дороге.

— Когда мать звонила тебе, — нетерпеливо спросила Полетт, — что она сказала? «Дорогая дочурка, я тут кое-кого убила?» Или: «Твоя порочная семья пришла, чтобы похитить меня, о-ля-ля»! Или еще что-то?

— Она сказала, — Мириам прикрыла глаза, — что была не до конца откровенна со мной. Что ей вдруг пришлось отправиться в путешествие.

— Кто-то умер, — сказала Брилл. — Кто-то, кто стоял либо снаружи за задней дверью, либо просто внутри, в дверном проеме. А кто-то другой застрелил его из короткоствольного ружья с раструбом. — Она превратила свои рассуждения в импровизированный концерт, произнося слова нараспев, что действовало Мириам на нервы. «Стресс, — подумала она. — Ведь Брилл до прошлой недели не видела убитых. А теперь ей показывают пару за раз, или не так?» — Итак, кто-то сунул жертву в помойку вместо Айрис, вышел и заказал новую дверь. Люди Энгбарда наверняка видели, как она покидала дом. Вероятно, они даже следили за ней. Так почему бы тебе не позвонить ему и не спросить об этом прямо?

— Позвоню. Как только мы вернем этот автомобиль и арендуем новый, в другом прокате. — Она бросила взгляд в сторону Брилл. — Осмотрись и скажи, если заметишь какие-нибудь машины, на твой взгляд, преследующие нас.

Мириам осторожно развернула бумагу. Это было, увидела она, сообщение о том роковом дне, почти такое же, как те, сделанные на ксероксе, которые она впервые увидела в зелено-розовой обувной коробке. Но это была не ксерокопия, а подлинный газетный оттиск, моментальный снимок из глубин времени. Большая часть текста не имела значения, но в конце второй страницы была заметка, которая заставила Мириам вчитаться более пристально. В ней говорилось, что в городском парке найдены молодая мать с ребенком, мать — с тяжелой колотой раной в нижней части спины. Молодая женщина была одета как хиппи, и было очень трудно определить, находилась ли она в неясном сознании или это было следствие действия наркотиков. Полиция отправила ее вместе с ребенком в госпиталь, и помощник редактора отправился туда, чтобы тенденциозно рассказать в позитивной манере Хогарта обо всех пороках асоциального поведения и следствиях домашнего насилия. «Нет, — подумала Мириам, — они наверняка ошибались. Ее убили, так говорила ма! А не отправили в госпиталь с тяжелой колотой раной!» Она покачала головой, озадаченная и травмированная.

— Ладно. Но сначала мне нужно кое-что забрать из дома, — сказала она, — только я не уверена, что отважусь туда отправиться.

— Что ты хочешь забрать? — спросила Поли. Мириам отчетливо видела, как побелели ее пальцы на руле.

— Бумаги. — Она помолчала, взвешивая относительные достоинства душевного покоя и рану, оставленную охотничьим ружьем в груди. — К черту, — коротко сказала она. — Мне нужно домой. Всего на пять минут. Поли, отвези меня домой.

— Тпру-у! Это и на самом деле умно? — спросила Полетт, еще сильнее впиваясь пальцами в руль.

— Нет. — Мириам скорчила гримасу. — Это на самом деле не умно. Но мне нужно забрать там одну вещь, тот проклятый диск с твоими расследованиями. Я вернусь через полминуты. И после этого мы можем бросить этот автомобиль. Ты готова ждать?

— А разве ты не говорила, что за тобой следят?

— Что это значит? — спросила смущенная Брилл. — О чем вы?

Мириам вздохнула.

— Мой дом, — сказала она. — Я не возвращалась туда с тех пор, как мой дорогой любитель шуток, дядюшка, выкрал меня. Роланд говорил, что дом был под наблюдением, и я поняла, что это было бы рискованно. Теперь…

— Сейчас это еще более рискованно, — с горячностью сказала Полетт. — Собственно, я полагаю, это просто глупо.

— Да. — Мириам оскалилась; ее мучили беспокойство и нарастающая злоба. — Но пойми, Поли, мне нужен этот диск. Может быть, это лучший рычаг из всего, что у меня есть. Нам некогда делать миллионы в мире номер три.

— Вот проклятье. Думаешь, и то и другое может быть связано?

— Да, именно «вот проклятье».

— А что это за диск? — жалобно спросила Брилл.

— Не беспокойся. Просто жди внутри машины. — Мириам сосредоточила все внимание на том, как Полетт вела автомобиль. «Ответ должен быть где-то в обувной коробке, — с отчаянием подумала она. — И если Энгбард похитил мать, я заставлю его заплатить!»

Мимо них уже проносился знакомый пейзаж, а еще через пару минут они свернули на населенную улицу, которую Мириам знала так хорошо, что могла проехать по ней с завязанными глазами. Скудная волна ностальгии пыталась пробиться сквозь ярость и беспокойство, охватившие ее. Дом был частью ее самой, и ей вообще не следовало покидать его. Это ее дом, черт возьми! Он остался слева от них. Полетт продолжала гнать машину.

— Поли? — с беспокойством спросила Мириам.

— Проверка на наличие подозрительных машин, — коротко ответила та.

— О-ох. — Мириам оглянулась по сторонам. — Ма говорила, что за ней следил целый грузовик, набитый людьми.

— Угу. Грузовик твоя мать заметила. А что она пропустила?

— Да, верно. — Мириам уделяла внимание и пешеходным дорожкам. Брилл крутила головой, как вентилятор лопастями, но выражение ее лица было скорее равнодушным и безучастным. Будто ей было бесконечно скучно. — Хочешь проехать через квартал еще раз? Когда вернешься к дому, остановись ровно настолько, чтобы выпустить меня, а потом езжай дальше. А через три минуты возвращайся и забери меня. Только не ставь машину на стоянку.

— Гм. Ты уверена, что хочешь сделать это?

— Нет, не уверена, но знаю, что должна.

Поли завернула за угол, подъехала к тротуару и остановилась. Мириам мигом выскочила из машины; Полетт поехала дальше. Вокруг практически никого не было — ни припаркованных автомобилей-фургонов с пассажирами, ни бегунов трусцой. Она быстро перебежала через дорогу, подошла к входной двери — и с кристальной ясностью вспомнила сразу две вещи. Во-первых, что она понятия не имеет, где ее ключи от дома, и, во-вторых, что если снаружи нет наблюдателей, то это, возможно, потому…

«М-м-м», — подумала она и сошла со ступеней крыльца, с преувеличенным вниманием следя за тем, куда ступает. Холодный пот стекал по пояснице. Мириам резко вздрагивала. Но страх перед незаметно натянутой веревкой, которая могла обнаружиться где угодно, не помешал ей осторожно открыть ворота и прокрасться за дом к сараю, где хранился запасной ключ от тыльного французского окна.

Завладев ключом, Мириам почти целую минуту стояла у стеклянных дверей, пытаясь унять молотом бухающее сердце. Она задумчиво вглядывалась сквозь занавески. «Они должны ожидать, что я войду через парадную дверь, — решила она. — Но все равно…» Она отперла дверь и приоткрыла ее на толщину пальца. Затем потянулась вверх, насколько могла, и провела указательным пальцем по открытому пространству, ощупью отыскивая слабо натянутую смертоносную преграду. Ничего не найдя, она открыла дверь шире, затем повторила то же упражнение с занавесками. Вновь ничего. Вот таким образом Мириам вернулась домой.

Ее кабинет обыскали, весьма деятельно и грубо. Компьютер «Эппл» исчез, как исчезли CD-диски и ZIP-дисковод и его диски с ее стола. Каждую книгу в книжном шкафу явно вынули, страницы перелистали, и все свалили в кучу на полу. Это была большая куча.

— Вот ублюдки, — негромко сказала она. Разумеется, розовая обувная коробка тоже исчезла. Опасаясь худшего, она прошла в свой собственный холл на цыпочках, словно пугливый грабитель; сердце выскакивало из груди.

В главном холле было то же самое. Обыскали даже телефонные книги. Повсюду белели сугробы бумаг, некоторые были затоптаны. Выдернутые с мест ящики валялись где попало, их содержимое было разбросано. Мебель, сдвинутая со своих мест, стояла беспорядочно, так что были видны задние стенки, а один из книжных шкафов, словно пьяный, привалился обратно к стене. Ка первый взгляд ей показалось, что гостиная отделалась меньшей кровью, но, оказалось, что общие повреждения там даже больше… Вся ее музыкальная коллекция разбросана по полу, диски свалены на опустевший стеллаж.

— Черт возьми. — Во рту у Мириам стоял привкус пепла. Ощущение надругательства было почти невыносимым, но таким же был и страх, что незваные гости забрали ее мать и «исследовательский» диск Поли. Ключ к отмыванию денег попал в руки тех, кто втравил ее во все это. Кем бы они ни были, они наверняка знали про Клан, что означало: они хорошо понимают, что находится на диске. Его содержимое было дымящимся пистолетом, явной уликой, которая почти безошибочно указывала ка операции Клана в районе восточного побережья. Ока присела на корточки над разбросанными коробочками от дисков, с минуту искала… и нашла пустую коробку из-под «Трехгрошовой оперы». CD-ROM был похищен.

Она вернулась в прихожую и чудом протиснулась мимо поваленного книжного шкафа, просто чтобы подтвердить свои худшие опасения. Провод натянули за парадной дверью, присоединив один его конец к ручке. Не забудь Мириам в отчаянной спешке ключи, зеленая «коробочка», грубо прилепленная к стене, превратила бы ее в грязное месиво на пешеходной дорожке. «Убийца номер два — любитель противопехотных мин», — нетерпеливо напомнила ока себе. Холодный страх был невыносим, и она не выдержала: ощупью выбралась через французское окно, не остановившись, чтобы запереть его, обогнула дом и пошла по дорожке дожидаться Поли.

Секундой позже она уже сидела на заднем сиденье, сгорбившись и вздрагивая.

— Не вижу никаких признаков того, что здесь что-то происходит, — негромко сказала Поли. Казалось, она немного успокоилась после выбившего их из колеи визита в дом Айрис. — Что ты собираешься делать теперь? Может, найдем «Старбакс», выпьем кофе, а затем ты расскажешь нам, что нашла?

— Не стоит. — Мириам закрыла глаза.

— С тобой все в порядке? — спросила Брилл, в ее голосе звучали участие и интерес.

— Нет, не все, — тихо ответила Мириам. — Сейчас нам следует отделаться от этого автомобиля. Они перевернули дом вверх дном и оставили сюрприз с натянутой проволокой прямо за входной дверью. Поли, коробка, которую мне дала мать, исчезла. То же самое произошло с диском.

— О… черт возьми. И что же дальше?

— Я… — Мириам осеклась. — Поговорю с Энгбардом. Но не раньше, чем перекинусь парой слов с Роландом. — Выражение ее лица тот, кто недостаточно знал ее, мог бы ошибочно принять за улыбку. — Он тот, кто сказал про слежку за домом. Пришло время почистить воздух, которым мы вместе дышим.

 

ВОПРОСЫ… ВОПРОСЫ… ВОПРОСЫ

Город Айронгейт удобно пристроился у подножия Аппалачей. Перепачканный сажей и наполненный дымом днем, ночью он был прикрыт небесной чашей, которая отражала красноватое свечение доменных печей, протянувшихся вдоль судоходного канала. Ответвление Большой Северо-Восточной железной дороги вело из центра города прямо к побережью, распадаясь на Бостонскую и Нью-Лондонскую ветки. Западные части портовых складов и северные границы бастионов Форт-Вобана «перетекали» в склоны крутого холма, застроенные домами мелкой знати. У его подножия рядами теснились участки рабочих.

Айронгейт, превратившийся в транспортный узел, где пересекались канал и железные дороги, сам вырос в расползшийся как попало крупный промышленный город. Канал и обслуживающая его система шлюзов доставляли грузы к самым Великим озерам — а в другом времени и в другом мире здесь стояла фактория, или торговый пост, на границе с великой Страной Ирокезов, которая господствовала в этом диком внутреннем пространстве континента между Грюнмарктом и Западной империей.

Внизу, в долине, целый район заселяли те, кто имел дело как с обитателями трущоб, так и с обладателями богатых, деловых участков, отчего возникало затруднение с определением, кто же они, собственно, такие. Некоторые из этих людей располагали деньгами, но ничего не значили для избранного общества: ни титулов, ни перспектив продвижения по социальной лестнице. Здесь собрались все, самые разные: купцы-китайцы и брокеры-евреи, богатые владельцы веселых домов — и все вели себя крайне осторожно, чтобы, пока законы Новой Британии применимы одинаково ко всем, исполнители этих законов были по отношению к людям человечнее.

Исо медленно шел по Ганновер-стрит, и при каждом его шаге по булыжникам мостовой постукивала трость. Был ранний вечер, очень холодный, но дворники уже были за работой, а электрические фонари заливали тротуар теплым светом. Исо медленно шел пешком (хотя легко мог бы воспользоваться кебом), потому что хотел дать себе время подумать. Было жизненно важно подготовиться к предстоящей встрече, как эмоционально, так и интеллектуально.

Улица была почти пустая, редкие пешеходы торопливо шагали, глубоко засунув руки в карманы и низко надвинув шляпы. Исо миновал паб; неприятные звуки духовых инструментов и вонючий табачный дым вырвались из дверей, как только они распахнулись, чтобы выпустить парочку спотыкающихся пьяниц.

— Привет, косоглазый! — проревел один из них ему вслед. Исо продолжал идти твердым шагом, но сердце у него учащенно забилось, и он осторожно сжал в кармане рукоятку небольшого пистолета. «Только не реагируй, — внушал он себе. — Ты вполне можешь убить его, если он нападет на тебя. Но не раньше». Не то чтобы Исо выглядел уж слишком по-восточному, но у таких подонков в Айронгейте любой не похожий на них считался иностранцем. К тому же донесение об убийстве белых китайцем разбередит общество — и без того настроенное на возвращение суровой зимы известиями о поражениях в королевстве Сиам. Последнее, в чем нуждались те, кто стоял над Исо, — это погром у дверей их штаб-квартиры на восточном побережье.

Тотализаторы и конторы букмекеров были закрыты, закрылись и лавки ростовщиков, но между двумя такими лавчонками Исо тем не менее задержался. Дверь густонаселенного дома выглядела очень простой, но была хорошо покрашена и плотно подогнана. Рядом с медными пластинками, где были написаны имена жильцов и семей, которые десятилетиями не появлялись здесь, «бежал» целый ряд шнурков от колокольчиков. Исо потянул за самый нижний, затем за второй сверху, затем за следующий, ниже, и напоследок за шнурок под ним. Раздался скрип петель, и он протиснулся в образовавшийся проем во внутренний затененный вестибюль. Он аккуратно закрыл за собой дверь и поднял глаза к потолку.

— Esh'sh icht, — сказал он.

— Проходи, — ответил мужской голос на ломаном английском. Открылась внутренняя дверь, являя свет и пышность убранства. Стены вдоль лестницы были завешаны богатыми коврами ручной работы, а перила из красного дерева освещали позолоченные светильники в форме голых девиц. Керамическая кошка, талисман удачи, сидела сбоку от лестницы, как раз напротив охранника. Охранник сдержанно поклонился, увидев лицо Исо. — Вас ожидают, господин, — сказал он.

Исо не ответил и поднялся по лестнице. Квартиры над двумя магазинами, очень хитро «расчищенные» и перестроенные, были превращены во дворец. Комнаты за окнами фасада, видные с улицы как обыкновенные спальни или кухни, были специально устроенными комнатушками едва ли не три фута глубиной, где пол, стены и мебель были нарочно «скошены», чтобы создать эффект глубины, когда смотришь снаружи. Семья уже давным-давно усвоила: необходимо соблюдать осторожность. Сказочное богатство не было для общества Новой Британии противоядием от узкого разреза глаз и темной кожи, и если толпа не любила что-то больше китайцев, так это богатые семьи китайцев, занятые преступными делами.

«Паразиты, — подумал Исо о двух пьяницах, которые оскорбили его возле паба. — Не обращай внимания». На самом верху лестницы он сразу поклонился налево — там в лакированном шкафу хранились семейные реликвии. Затем снял пальто, шляпу и ботинки и положил все это перед дверью прислуги, справа от лестницы. Наконец он приблизился к двери перед самой лестницей и один раз постучал набалдашником трости.

Дверь распахнулась.

— Кто там? — спросил дворецкий.

— Это я. — Дворецкий низко поклонился, придерживая для него дверь, Исо прошел вперед. Как и охранник внизу, дворецкий был вооружен неизменным пистолетом. Если сюда ворвется толпа, их задача — задержать ее настолько, чтобы семья смогла спастись бегством. — Где я могу найти старейшину былых времен?

— Он пьет чай в Желтой комнате, — сказал дворецкий, по-прежнему глядя в пол.

— Поднимись, доложи обо мне.

Исо последовал за дворецким по деревянному полу перехода, где стены были увешаны древними картинами. Часть их была наследием дома, у других, в стиле европейского ренессанса, были полузабытые названия. Дворецкий остановился у двери, сразу за полотном Караваджо, и постучал. После переговоров, которые велись в основном шепотом, появились двое охранников, на этот раз в форме, принятой в семье, а не в той одежде, что носят на улицах новой Британии. Их костюмы, помимо парных мечей (в стиле, который этот теневой мир именовал «японским» в честь нации, которой не существовало на исторической родине семьи Исо), дополняли угловатые автоматические карабины.

— Его светлость, — доложил дворецкий. Оба «солдата» приняли положение «смирно». — Следуйте за мной.

Дворецкий и охрана шествовали впереди Исо, прибавляя шагу и собирая все новых участников процессии сообразно его рангу: писец, несущий свои свитки и чернила, специалист по церемониалу, чей помощник причитал над костюмом Исо, следуя за ним по пятам с охапкой халатов, и еще целая орава посланцев. К тому времени как они оказались около Желтой комнаты, появление Исо превратилось в настоящий торжественный выход. У самых дверей они остановились. Исо вытянул руки, чтобы слуги надели поверх его костюма халат, а дворецкий негромко постучал в дверь церемониальным жезлом.

— Внимание! Его светлость Джеймс Ли, второй в родословной линии, оказывает старейшине былых времен уважение своим посещением!

— Входите, — прозвучал из комнаты высокий пронзительный голос.

Исо вошел в Желтую комнату и низко поклонился. Позади него слуги опустились на колени и пали ниц.

— Поднимись, внучатый племянник, — сказал старейшина. — Подойди ко мне.

Исо — Джеймс Ли — приблизился к двоюродному дедушке. Старейшина сидел, поджав ноги, на выложенном подушками возвышении, растрепанная борода скрывала грудь. У него не было экстравагантных ногтей или длинных, заплетенных в косу волос — ничего, что популярная мифология этой земли так рьяно выдает за принадлежность к сословию мандаринов. Если бы не борода, шелковый халат и определенный угол, под которым были срезаны его скулы, он мог сойти за любого потребляющего бифштекс новоангличанина. Семейное сходство было очевидным. «Вот так я буду выглядеть в пятьдесят лет, — думал Джеймс Ли всякий раз, когда видел старейшину. — Если враги позволят мне прожить так долго».

Он задержался перед возвышением и вновь низко поклонился, затем еще раз, налево, и еще раз, направо, где в полном молчании сидели компаньоны его двоюродного дедушки.

— Вот прекрасный молодой человек, — заметил дед, обращаясь к сидевшим слева. — Сильная и верная рука для семьи.

— Что толку в верной и сильной руке, если лезвие меча, что она держит, очень хрупко? — резко оборвал старейшину сосед. Джеймс затаил дыхание, потрясенный дерзостью старика… Это был младший брат его дедушки, Хон, в последние тридцать лет ревизор восточных областей. Подобная критика была допустима в приватной беседе, на публике же это могло означать только две вещи: открытое выступление против авторитета старейшего или первое предупреждение о том, что дела идут настолько из рук вон, что репутация под угрозой.

— Ты волнуешь нашего юного слугу, — очень мягко сказал Старейший. — Джеймс, присядь, пожалуйста. А вы ступайте, — добавил он, обращаясь к слугам.

Слуги поклонились и удалились с глаз хозяина. Джеймс осторожно опустился на пол перед старейшинами рода. Они сидели с полным безразличием, пока двери за его спиной не захлопнулись.

— Что нам делать с этими отчетами? — спросил Старейший, внимательно наблюдая за ним.

— Отчетами?.. — С минуту Исо раздумывал, озадаченный. Все развивалось с непривычной быстротой. — Вы имеете в виду отчеты нашего агента влияния или…

— Агента. — Старейший поерзал на своем «троне». — Чашку чая моему племяннику, — бросил он через плечо. Слуга, чье присутствие Исо поначалу не заметил, вышел вперед и поставил перед ним небольшой поднос.

— Ситуация довольно запутанная, — согласился Исо. — Когда он впервые уведомил меня о возобновлении западной союзной линии, я, выполняя ваше поручение, проконсультировался у дяди Сторка. Дядя отправил сообщение, что приказы вашего прославленного отца были исполнены неудовлетворительно и вследствие этого дело должно быть доведено до конца. К несчастью, к этому времени о существовании женщины стало широко известно среди «захватчиков», и старший ее рода перехитрил нас, навязав ей общество других женщин, так что посланные мной слуги по ошибке приняли одну за другую. Сейчас она исчезла, и наш агент говорит, что не знает куда.

— А-ах, — вырвалось у одной из старух, сидевшей по правую руку от Старейшего. Он посмотрел на нее, но она больше ничего не сказала.

— Наш агент надеется, что старейшина Энгбард ведет игру внутри враждебного нам клана, — добавил Исо. — Наш агент намерен дать этой женщине влиятельное положение, но управлять ею будет он сам. Его цель состояла в том, чтобы сместить Энгбарда. Теперь эта цель недостижима, и он готов работать с учетом нашего выбора.

— Разумеется, — эхом отозвался двоюродный дедушка Хон, — мне это кажется самым мудрым решением вопроса.

— Глупо! — Исо даже вздрогнул — кулак Старейшего опустился на бесценный лакированный поднос. — Рвение нашего отца связало нас по рукам и ногам, поставив под их удар, вынуждая отдать нашего младшего сына их страже и вручить свою судьбу наемнику…

— А-ах, — вздохнула старуха.

Старейший немедля замолчал.

— Так что же тогда делать? — спросил Хон, почти жалобно.

— Другой вопрос, — сказал двоюродный дедушка, наклоняясь вперед, в сторону Исо. — Когда ты послал братьев Кима и By за этой женщиной, ни один из них не вернулся. А что стало с их талисманами?

Джеймс Ли понурил голову.

— У меня нет новостей на этот счет, Старейший. — Он прикрыл глаза, боясь столкнуться с теми гневом и яростью, которые, как он чувствовал, кипели прямо перед ним на помосте под балдахином. — В донесении, которое я получил от нашего агента по имени Джекоб, сообщалось, что ни на одном из них не был найден медальон. И что эта женщина, Мириам, исчезла почти в то же самое время. Что заставляет предположить… — Его голос оборвался. — А она не могла принадлежать и к нашей родовой линии? — спросил он.

— Неслыханное дело, — дрожащим голосом заявила престарелая женщина, сидевшая рядом со Старейшим.

Тот повернулся и уставился на нее.

— Это не вопрос, тетя, — сказал он почти мягко. — А не могла эта давно потерянная дочь западного альянса появиться здесь? — спросил он у Исо. — Никто из них никогда не делал такого раньше. По крайней мере со времен отказа.

Джеймс Ли глубоко вздохнул.

— Думаю, такое возможно, — сказал он. — Семью разделил этот отказ. Мы пришли сюда, а они отправились… куда бы ни отправились они, там был их источник силы. Они отказались от нас раз и навсегда. Никто из них никогда не появлялся здесь.

— Но мы можем узнать, возможно ли такое? — спросил Хон, бросая косой взгляд на Исо. — Наши «таланты» сохраняются в истощающейся крови семьи. То же происходит и у них. Я не вижу выхода…

— Ты делаешь необоснованные предположения, — прервал Старейший. Он перевел взгляд на Исо. — Талисман исчез, то же самое произошло и с женщиной. Я нахожу это в высшей степени подозрительным. И тревожным. — Он в смятении теребил пальцами бороду. — Племянник, тебе нужно и дальше следить за судьбой этой женщины. Ищи ее не потому, что это приказ моего отца, а потому, что она знает наши секреты. Ищи ее в варварских дворцах Ниджвейна, ищи здесь, в прибрежных городах северо-востока. Ты охотишься за загадочной в полном смысле этого слова женщиной, неожиданно появившейся ниоткуда, чтобы устроиться здесь. Ты знаешь, что делать. И ты также должен… — он помолчал, сделал глоток чая, — получить талисман у клана захватчиков. Когда ты получишь его — любой ценой, — сравни его со своим. Если они отличаются, я поручаю тебе использовать его и здесь, и в мире наших предков. Посмотри, куда он перенесет тебя, если вообще перенесет куда-нибудь! Если это окажется знакомая территория, мы можем вздохнуть спокойно. Но если талант заключен в рисунке, а не в носителе, то мы все окажемся в ужасной опасности.

Он бросил взгляд на внутренний «храм», на запечатанный шкаф в левой части Желтой комнаты.

— Наш предок, хотя мы глубоко чтим его, возможно, допустил ужасную ошибку в деле с отказом. Хотя это и немыслимо, мы должны обнаружить правду. А затем нам нужно найти способ добиться победы.

— Привет. Голосовая почта для Роланда. Если это еще безопасно, встреть меня в снятом тобою номере отеля «Мариотт» сегодня, в шесть вечера. Пока. — Она с силой ударила по клавише отключения телефона и заметила в пространство: — Будь там, или превратишься в проблему.

Полетт склонилась к экрану своего компьютера, перелопачивая кучу сайтов, посвященных произведениям искусства. Окно просмотра показывало громадный книжный магазин:

— Ты уверена, что имела в виду именно это? — пробормотала она.

— Не знаю. — Мириам была мрачнее тучи, руки воинственно скрещены на груди. — Дай мне ключи от машины, я съезжу кой-куда. Вернусь поздно.

Пребывание за рулем автомобиля удивительно прояснило мысли Мириам. Простая монотонность вождения, сосредоточенность на дорожной обстановке и на том, чтобы не съехать с обледенелого покрытия дороги, отвлекли ее от беспокойства, точившего ее изнутри. У склада Хоум-Депот она энергично взялась за тележку и замедлила движение только тогда, когда две двадцатилитровые канистры с керосином превратили ее в медленно бредущего бегемота. После этого она быстро отъехала и направилась к автостраде, соединяющей два штата.

Мириам находилась почти в ста тридцати милях от Бостона, двигаясь с приличной скоростью и преследуемая ужасными мыслями, когда зазвонил телефон. Она поднесла его к уху, не прерывая движения.

— Да?

— Мириам?

У нее перехватило горло.

— Роланд? Где ты?

— Сейчас в номере отеля. Послушай, мне ужасно жаль.

«Ты еще не так пожалеешь, если я узнаю, что это твоя работа», — подумала Мириам.

— Я буду приблизительно через час, час двадцать, — сказала она. — Ты один?

— Да. Я никому не говорил об этом номере.

— Хорошо. Я тоже не говорила. — Для личных встреч они снимали в Нью-Йорке номер в качестве безопасного места, где могли обсуждать общие планы и страхи… и для других целей. Но сейчас она могла думать только о человеке в мусорном баке во дворе ее матери и его застывшие глаза, устремленные на нее. — Не знаешь, получил Энгбард мое сообщение?

— Какое сообщение? — судя по голосу, он был озадачен. — Курьер…

— Сообщение по поводу моей матери.

— Думаю, да, — неуверенно сказал он. — Ты точно не сможешь приехать быстрее?

Она сухо усмехнулась.

— Я на шоссе между штатами.

— Гм, хорошо. Я не смогу ждать слишком долго — мне необходимо вернуться. Но если ты окажешься здесь в течение часа, мы можем еще час провести вместе.

— Может быть, — сдержанно сказала она. — Я застану тебя.

Она отключила телефон и прибавила скорость.

Ей понадобилось всего час десять, чтобы проехать последние шестьдесят миль, пересечь город и найти место на стоянке неподалеку от отеля. Выйдя из автомобиля, она задержалась сначала для того, чтобы похлопать себя по карману куртки, а затем, чтобы сделать повторный осмотр. «Похоже на безумие, — подумала она, — куда бы я ни отправлялась, я не расстаюсь с пистолетом! И без всякой лицензии, не говоря уже о просто разрешении на ношение оружия. Тогда лучше всего не останавливаться». Быстрый переход (на другую сторону) был бы весьма болезненным и потенциально опасным. Временная татуировка на ее запястьях, казалось, зудела, когда Миркам проходила через двери в вестибюль гостиницы.

Лифт, похоже, вознамерился тащиться на двадцать второй этаж целую вечность, но в конце концов она все-таки оказалась в устланном толстыми коврами холле перед самым номером. И дважды постучала. Дверь открылась, явив ей Роланда в безукоризненном деловом костюме, но весьма обеспокоенного. Его облик был полон значительности и даже более. Ей захотелось сорвать с него всю одежду и облизать с головы до ног — но она не сделала ничего, чтобы подобное намерение осуществилось.

Его лицо засветилось, когда он увидел ее.

— Мириам! Прекрасно выглядишь. — Он махнул рукой, приглашая ее в комнату.

— Выгляжу я не очень-то хорошо, — машинально ответила она, сгорбив плечи. — Я в полном расстройстве. — Она огляделась. Комната выглядела как обычно, безликой и «нетронутой», если не считать большого алюминиевого чемодана на туалетном столике. Она прошла ближе к ряду больших закрытых окон с видом на город. — Я уже давно живу без чемодана. Зачем ты звонил мне вчера? — Она силой заставила себя свыкнуться с неизбежностью, чтобы его следующие слова гарантированно прозвучали сюрпризом.

— Это… — Он выглядел подавленным. — Это по поводу Ольги. В нее стреляли. Ее состояние стабильно, но…

— Из дробовика? — перебила его Мириам и вздрогнула от такого сопоставления.

— Из дробовика? — Он нахмурился. — Нет, из пистолета, с близкого расстояния. После того как ты исчезла, сбежала или что-то в этом роде, она повела себя очень странно. Отказалась подпускать кого-либо к своим комнатам, затем перебралась в твои апартаменты в доме Хъёртов, глубоко озадачив этим барона Оливера… Думаю, она сделала это намеренно, чтобы досадить ему. — Он покачал головой. — А потом кто-то стрелял в нее. Слуги были в коридоре, перед ее комнатой, они слышали звуки борьбы и выстрелы — она защищалась. Когда они вошли, в комнате были следы крови, но не видно убийц.

Мириам, слабея, прислонилась к стене, охваченная ощущением, что события выходят из-под контроля.

— После того как я сбежала. А насчет трупа в оранжерее что-нибудь известно? Или о той паре в апартаментах Ольги? Мы наверняка оставили в тех стенах немало отверстий от пуль…

— Что? — Роланд встал, явно взволнованный. — Я ничего не слышал об этом! Я получил сообщение о твоем бегстве, но не…

— Было два покушения. — Мириам задернула шторы. «Мало ли что», — холодея, подумала она: даже если высотки считались теоретически недоступными из других миров, снайперы, нанятые Кланом и размещенные в соседних офисных зданиях, могли сделать свой выстрел, а затем исчезнуть, едва опустившись на землю. — Первый из нападавших хотел разделаться со мной в саду. К несчастью, там вместо меня оказалась компаньонка Ольги, Маргит. Я отправилась обратно, сказать Ольге, и натолкнулась на двух людей с автоматами.

— Но… — Роланд закрыл рот, явно прикусив язык, как только Мириам пристально взглянула на него.

— Не думаю, что они работали вместе, — добавила Мириам после короткой паузы. — Вот почему я… сбежала.

— Нужно немедленно отправить тебя в безопасный дом, — сказал Роланд. — Этого и должен ожидать Энгбард. Нельзя позволить, чтобы какие-то незнакомцы убивали наследников Клана. То, что они хотели застрелить Ольгу, достаточно плохо, но остальное лежит за пределами всего известного мне об этом деле. — Он быстро взглянул на нее. — Похоже, меня вполне преднамеренно вынули из петли.

— Расскажи про Ольгу, — попросила Мириам. Ну, мы уже знаем, как тебе доверяет Энгбард. — Как за ней присматривают? Как лечат?

— Тпру! Помедленнее! Барону Оливеру не удалось притвориться, будто он не заметил нападения, произошедшего под его крышей. Он лично «переправил» ее в приемное отделение больницы в Нью-Йорке и, пока стабилизировали ее состояние, уведомил герцога. Энгбард на вертолете доставил ее в медицинский центр в Бостон, как только она была готова к переезду: сейчас она в отдельной палате, под охраной. — Похоже, Роланд был доволен ее удивлением. — У нее круглосуточная охрана и постоянно меняющиеся сиделки. Энгбард не хочет никаких случайных рисков в том, что касается ее безопасности. Мы могли бы организовать охрану и для тебя, если бы ты хотела…

— Сейчас это не обсуждается. Но я хотела бы навестить Ольгу. — Мириам бросила сумку на кровать. — Сегодня вечером.

— Нельзя. Ее состояние стабильно, но это не значит, что она принимает посетителей. Ока под капельницей и держится на болеутоляющих. Ранение в руку, повреждена голова. Шок, потеря крови… Нам потребовалось около двух часов, чтобы доставить ее в отделение скорой помощи. Может быть, через пару дней, когда она будет чувствовать себя лучше, ты сможешь увидеть ее.

— Ты говоришь, у нее повреждена голова?

— Да. Этот малый использовал допотопное мелкокалиберное оружие, вот почему она все еще жива. — Он взглянул на нее. — А у тебя…

Мириам вытащила пистолет.

— Такое, как это? — сухо спросила она. — Черт возьми, Роланд, если бы я собиралась убить Ольгу, я бы не болталась здесь поблизости. Ты чертовски хорошо знаешь, что они до сих пор надеются прижать меня к ногтю.

— Знаю, знаю. — Он выглядел раздраженным и мрачным. — Разумеется, это не ты. Никто, даже самый последний дурак, не скажет, что это ты, а дурни, которые скажут, не имеют веса при Здоре. Но твой побег вызвал много разговоров и болтовни, такого здесь не бывало долгие годы; настоящий скандал, по словам этих идиотов. Сбежать с придворной дамой — это просто распаляет воображение. И приключившаяся вскоре после этого стрельба, с их точки зрения, ни о чем хорошем не говорит.

— Ну, меня мало интересует, как я выгляжу в глазах Клана, хорошо или плохо. — Мириам уставилась на него сквозь прищуренные глаза. — А что насчет моей матери? — спросила она.

— Твоей матери? А что с ней? — Он удивился. — Разве она…

— Я была там утром. Она звонила мне прошлой ночью, когда меня не было на месте. Говорила что-то о необходимости отправиться в долгое путешествие. Сегодня на ее кухне появилась новая задняя дверь, а в мусорном баке за домом — труп мужчины, и никаких признаков ее самой. Я говорила Энгбарду: если с ней что-то случится, полетят головы, и я имею в виду именно это.

Роланд тяжело опустился в кресло.

— Твоя мать? — Он побледнел. — Впервые слышу об этом.

Мириам скривила губы.

— Энгбард не обмолвился, не собирается ли отдать приказ о ее похищении?

— Похищении… — Роланд начал проявлять беспокойство. — Кого-то застрелили у ее двери?

— Угадал. Застрелили. Из обреза. И она, это чертовски ясно, определенно не могла свалить его в мусорный бак и заменить кухонную дверь, перед тем как исчезнуть, или отмыть пятно крови ка полу. На тот случай, если ты не в курсе, у нее рассеянный склероз. Сейчас она пользуется инвалидным креслом, и даже когда болезнь ослабевает, передвигается на костылях.

Мириам наблюдала, как на его лице сменяют друг друга удивление, протест, ярость и тревога на фоне мрачного удовлетворения.

— Чушь! — решительно заявил он. — Энгбард просто взял ее под наблюдение и обеспечил защиту! Если бы кто-то вознамерился приблизиться к ней, я бы знал!

— Не будь столь уверен на свой счет.

— Но этого не может быть! — Он был в ярости.

— Послушай, Роланд, я знаю, как выглядят раны, нанесенные выстрелом из обреза. Я сунулась туда и кое-что рассмотрела. И знаешь что? Либо это был обрез, либо парня убили по меньшей мере с пятидесяти футов, а я выяснила, что при этом он наверняка привлек бы внимание. Тут сам черт ногу сломит. Под чьей опекой сейчас Ольга? Я должна повидать ее. Какого черта Энгбард устраивает эти игры?

— Не знаю, — медленно сказал Роланд. — Он не очень-то доверяет мне в последнее время. — Он помрачнел еще больше.

Мириам глубоко вздохнула.

— Я ездила к себе домой, — негромко сказала она.

— О-ох! — Роланд выглядел слегка оторопелым, но это не было то выражение, какое появляется у убийцы при виде неожиданно ожившей жертвы: скорее он выглядел так, как она надеялась.

— Кто-то очень умело обыскал его. А еще они оставили, гм, сюрприз. За входной дверью. Не уверена, какого именно типа, знаю только, что это, вероятнее всего, было взрывчатое вещество с проводом к дверной ручке. Единственная причина, по которой я еще здесь, заключается в том, что я забыла ключи и поэтому мне пришлось воспользоваться дверью черного хода.

— О, чертовщина… — Он встал, инстинктивно сунув руки в карманы. — Так с тобой все в порядке?

— Не хочу переживать по поводу покушения, — сухо сказала она. — Мне кажется, теперь у нас есть некая схема.

Сначала кто-то пытается убить меня или поссорить с Ольгой. Затем они все настойчивее пытаются убить меня и в итоге добиваются лишь убийства компаньонки Ольги. Я застрелила одного убийцу и убежала, захватив с собой Брилл. Ольга переезжает в мою комнату во дворце, и кто-то стреляет в нее. Тем временем люди, которым надлежит знать, куда я делась, не знают этого, а моя мать исчезает. И везде, куда бы я ни отправилась на этой стороне, начинают «вырастать» бомбы. Можешь ты сказать мне, что за разновидность этой чертовой схемы я наблюдаю здесь, Роланд? Можешь?

— Кто-то хочет добраться до тебя, — сказал он, скрипя зубами. — И, судя по всему, здесь дело пахнет не одним заговором. А Ольгу они зацепили по ошибке. Повторно. По какой-то неизвестной причине. Мне они тоже врут. А Энгбард относится ко мне как к потенциальному источнику утечки информации, держит меня в неведении и гонит мне пургу.

— Верно. — Она отрывисто кивнула. — Итак, что делать? — Она наблюдала за ним, как хищная птица.

— Думаю… — Он пришел к какому-то решению, потому что сделал шаг в ее сторону. — Думаю, тебе лучше пойти со мной. Я лично провожу тебя к Энгбарду, и мы в приватной обстановке уладим это… Он сейчас здесь, занят личной инспекцией. Мы можем поместить тебя в Форт-Лофстром, в совершенно безопасные апартаменты, с круглосуточной охраной…

Она оттолкнула его руку.

— Не думаю.

— Что это значит, не думаешь? — Он не скрывал удивления.

— Спасибо, я сама могу позаботиться о себе, — невозмутимо ответила Мириам. — Я принимаю меры. И буду разбираться с происходящим на Белтейн. Последний вопрос. У тебя есть хоть какие-то соображения, кто мог бы пытаться убить меня?

— Множество подозрений с четкими мотивами, но никаких доказательств. — Замешательство и тревога отразились на его лице. С минуту казалось, будто он готов сказать нечто большее, но он лишь покачал головой.

— Ну, в таком случае, значит, я добралась до сути, потому что я-то приблизительно знаю, кто пытается меня прикончить, — сообщила она с мрачным торжеством. — И собираюсь выманить их из их прикрытия. Доказательство для тебя: они не часть Клана, а дом-двойник на той стороне не безопасен… Но они не могут добраться до меня, пока я здесь.

— Мириам, — он вытаращил глаза. — У тебя развивается паранойя. Я немедленно проверю дом твоей матери, но ты будешь в большей безопасности, если вокруг будет дюжина вооруженных охранников…

— В большей безопасности от чего? От кровной вражды, которая началась еще до моего рождения? Или от тех идиотов, которые думают, что им удастся наследовать имущество моей матери, если в мае меня объявят недееспособной прямо перед советом Клана? Будь реалистом, Роланд, Клан чуть ли не такая же угроза моей свободе, как и те путешествующие между мирами придурки, которые подстрелили Ольгу и наставили мин-ловушек в помещении склада!

— Мины-ловушки… — У него округлились глаза.

— Да, противопехотная мина на натянутом в дверном проеме проводе. И никто так и не убрал тело убитого ночного сторожа. Начинаешь соображать? — Она двинулась к двери. — Кто-то установил бомбу, кто-то внутри службы и всех секретных операций Энгбарда! И при этом, — продолжала она приглушенно, — ты всегда находился в нужном месте и в нужное время.

Теперь Роланд разозлился.

— Мириам, ты не можешь так думать! — Он беспокойно ходил по комнате. — Ну выслушай же меня, позволь мне все выяснить, и все утрясется, согласна? Я проверю, как тебя охраняют…

— Роланд. — Она покачала головой, злясь на него, злясь на себя за то, что уступила и вынудила его сделать предложение, которое означало куда больше и вело куда дальше, чем выражали слова: — Меня нет. Если ты будешь знать, куда я отправляюсь, то «плохие парни» вычислят меня… Если только ты не один из них. — Она продолжала держать руку в кармане, просто на всякий случай, но сама мысль выстрелить в него наполнила ее мистическим чувством страха.

Он выглядел потрясенным.

— А нельзя нам просто…

— Просто что? — Поцеловаться и помириться? Боже мой, Роланд, не будь наивным!

— Чертовщина. — Он уставился на нее. — Ты действительно так думаешь.

— Через минуту я выйду за эту дверь, — напряженно сказала Мириам, ненавидя себя за собственную решительность, — и мы не увидимся, скорее всего, до мая. Во всяком случае, не увидимся в следующие несколько дней или недель. Нам обоим нужна передышка. Мне необходимо хорошенько подумать и понять, смогу ли я спугнуть и вывести на чистую воду подонков, которые пытаются убить меня. А тебе необходимо подумать о том, кто ты и кто я и какова наша отправная точка, прежде чем мы предпримем дальнейшие действия… а еще тебе необходимо вычислить, кто втерся в доверие к Энгбарду и кто стрелял в Ольгу.

— Мне нет никакого дела до Ольги! Я беспокоюсь о тебе! — торопливо выпалил он.

— Это часть общей проблемы, которой я вместе с тобой сейчас занимаюсь, — холодно сказала она и направилась к двери.

Как только она потянула за ручку, ее осенило.

— Роланд?

— Да? — В его голосе звучало холодное раздражение.

— Завтра я вновь исчезну, вероятно, до самого Белтейна. Продолжай проверять свою голосовую почту… а этот номер больше нет смысла держать.

— Жаль, что ты отказалась, — сказал он негромко. Она закрыла за собой дверь и ушла, ее сердце колотилось еще сильнее, чем перед тем, как она пришла сюда.

Два гудка. Дул легкий ветерок, в парке было очень холодно; Мириам съежилась на краю скамейки.

— Алло? «Лофстром Ассошиэйтс», чем могу помочь?

— Это Мириам. Я хочу поговорить с Энгбардом.

— Очень жаль, но мистер Лофстром в данную минуту недоступен…

— Я сказала, это Мириам. Если вам незнакомо это имя, справьтесь у кого-нибудь, кто знает. У вас есть пять минут, чтобы Энгбард оказался на линии, прежде чем всем все станет известно.

— Я посмотрю, что я смогу сделать. Пожалуйста, подождите…

Би-ип… Би-ип… Би-ип…

— Алло? — Теперь на линии был уже другой голос, но не Энгбард.

— С кем я говорю? — спокойно спросила Мириам.

— Матиас. А вы?

— Мириам Бекштейн. Я хочу поговорить с Энгбардом. Немедленно. Этот звонок зарегистрирован у дежурного.

— Мне очень жаль, но у него встреча. Если…

— Если я не услышу его на линии прямо сейчас, то нисколько не сомневайтесь, что «Бостон Глоуб» получит полный пакет материалов, который засветит всю вашу цепочку курьеров на восточном побережье. У вас есть шестьдесят секунд. — Ее пальцы напряженно стискивали телефонный аппарат.

— Одну минуту.

Щелчок.

— Энгбард слушает. В чем дело?

— Это я, — сказала Мириам. — Извини, мне пришлось применить силу против твоих мандаринов, но это срочно.

— Срочно? — Она поняла по голосу, что его брови поползли вверх. — Я не видел Матиаса настолько выведенным из равновесия с тех пор… ну, хорошо. Малоприятные события. Что ты сказала ему?

— О, не так много. — Мириам откинулась назад. Холодная скамья обожгла ее через пальто, и она снова выпрямилась. — Послушай. Ведь я предупреждала тебя насчет моей матери. Что если с ней что-то случится, я приду в отчаяние и ярость.

— Да? — Голос Энгбарда окрасился вежливым интересом.

— Так вот я действительно в ярости и отчаянии. По-настоящему, по-настоящему в ярости и отчаянии.

— Что случилось? — спросил он.

— Она исчезла. А за ее домом в мусорном баке оказался труп человека. Убитого из охотничьего ружья. У нее нашлось время позвонить мне вчера и сказать, что она отправляется в путешествие… Не знаю, не под дулом ли пистолета… Роланд ничего не знал об этом. По-видимому, это случилось в то же самое время, когда стреляли в Ольгу. И когда вломились ко мне в дом. Когда оттуда кое-что похитили и когда кто-то установил мину-ловушку у входной двери.

— Немедленно приезжай. Или скажи, где находишься, и я пришлю машину с охраной…

— Нет, Энгбард, не выйдет. — Она сдержалась. — Послушай. Я ухожу на дно еще «глубже», чем в последний раз. Не беспокойся за Бриллиану, с ней все в порядке. Я хочу лишь… чтобы ты поискал мою мать. Всеми доступными средствами. Перерой все, от земли до неба. Завтра я навещу Ольгу и не рассчитываю, что меня остановят. Если я не выйду после встречи с ней и не доберусь беспрепятственно до определенного места, то завтра же, но чуть позже по почте отправятся весьма малоприятные письма. Я говорю очень серьезно, я в ярости и организую собственную опорную базу, потому что уверена — та гражданская война, о которой ты говорил, не закончилась, и та фракция, что начала ее, пытается вновь ее развязать, на этот раз через меня.

— Но, Хельга, эта фракция… — В его голосе слышалась ледяная ярость. — Они принадлежат к отцовской линии твоей семьи!

— Я не их имею в виду, — сухо сказала она. — Люди, которых я имею в виду, никогда не подписывали никаких соглашений о прекращении огня. Послушай, я появлюсь перед советом на Белтейн. И преподнесу вам всем несколько по-настоящему больших сюрпризов, в том числе… Ну, короче, кое-кого, кто пытается выставить меня недееспособной, ждет действительно неприятный шок. Я собираюсь держать связь через Роланда, но он не будет знать, где я прячусь. Итак, если найдешь мою мать, скажи об этом Роланду. И, что более существенно, не доверяй своим сотрудникам. Кто-то явно сообщает тебе не обо всем происходящем «в полевой обстановке». Думаю, у тебя просто-напросто завелся шпион.

— Поясни. — Чем короче он говорил, тем лучше Мириам чувствовала себя.

С минуту она раздумывала. Сказать про Роланда? Нет, но…

— Спроси у Роланда про склад, о котором я говорила. Выясни, почему, вместо того чтобы после моего звонка «вычистить» помещение, кто-то внезапно появился там и заминировали это место. Очень похоже на то, как потом заминировал входную дверь моего дома. Разве ты не знаешь об этом? Спроси Матиаса о курьере, которого я перехватила в поезде. Спроси Ольгу о предыдущих попытках убийства. Между прочим, если я сочту, что ее жизни что-либо угрожает, я оставляю за собой право переправить ее в безопасное место. Как только она окажется в непосредственной опасности.

— Ты просишь чек на предъявителя, — сказал он. — Я обратил внимание на расходы. Они большие.

— Я запускаю предприятие, связанное с импортом-экспортом. — Мириам глубоко вздохнула. — И собираюсь объявить о нем Клану на Белтейн. К тому времени я намерена вернуть вложения и, гм, оправдать твое доверие. — Очередной глубокий вздох. — Хотя я бы хотела получить еще миллион долларов. Это позволило бы упростить определенный ход вещей.

— Ты уверена? — спросил Энгбард. Теперь его голос звучал почти удивленно. — Миллион туда, миллион сюда, ты с большой легкостью говоришь об очень крупных деньгах.

— Да, я уверена. Это новая возможность внести свой вклад в семейный бизнес. Как я уже сказала, я начинаю не соревнование… Считай, что это создание новой сферы интересов, где Клан может приложить свою деятельность. И еще это способ заставить барона Оливера Хъёрта и его приверженцев выглядеть круглыми дураками, если тебе интересно.

— Хорошо. Если ты настаиваешь, я поверю тебе на слово. — Он вновь перешел на снисходительный тон главы семейства. — Деньги будут переведены на твой счет послезавтра. На этот раз из центрального фонда, а не из моего личного. — И значительно более холодным тоном: — Пожалуйста, не разочаровывай меня своими инвестициями. Совет очень быстро разбирается с растратами чужого имущества, и даже твое положение не защитит тебя.

— Я поняла. Еще одно, дядя.

— Да?

— Почему ты ничего не сказал мне о другой ветви Клана? О той, которая случайно затерялась около двух сотен лет назад и теперь блуждает в темноте, убивая людей?

— Э-э… — Он замолчал. — Кто сказал тебе о них?

— Хороших тебе снов, — ответила она и отключилась, невероятно довольная. Она взглянула на небо и только тут заметила, что ночь давно вступила в свои права. Пора было забирать Брилл и ехать в больницу. Она надеялась, что Ольга в состоянии разговаривать с посетителями. Все, что ей было нужно, это информация по одному маленькому пункту, а затем она могла отправляться в путь, на дальнюю сторону, к той бизнес-империи, которую планировала основать.

Бостонский медицинский центр был очень похож на все крупные больницы и госпитали: лабиринт коридоров и отделений с синими указателями. Привратники в мундирах, регистраторы, обслуживающий персонал и множество озадаченных родственников, жужжащих как улей. Как только они вошли, Мириам пробормотала, обращаясь к Брилл:

— …обычное тренировочное упражнение: делай как я. Договорились?

— Хорошо. — Они подошли к столу регистрации, и Мириам улыбнулась. — Здравствуйте, я хочу узнать, можно ли навестить пациента? Ольгу… Хъёрт…

Скучающий дежурный заправил прядь волос за прицепленный к уху наушник.

— Сейчас проверю. Как, вы сказали, ваше имя?

— Мириам Бекштейн. С подругой.

— Да, вас ожидают, проходите прямо наверх. Вы найдете ее в четырнадцатой палате. Желаю удачи!

— В этом месте очень странно пахнет, — пробормотала Брилл, пока Мириам отыскивала лифты.

— Это же госпиталь. Полный больных людей. Поэтому здесь используют дезинфицирующие средства, чтобы бороться с инфекцией.

— Больница? — вид у Брилл был явно скептический. — Непохоже, по крайней мере на мой взгляд!

Мириам попробовала представить, как должна выглядеть больница в Грюнмаркте, и потерпела неудачу. «Когда же все-таки появились больницы?» — задумалась она, как только двери лифта раскрылись и вышла толпа посетителей.

— Идем, — сказала она.

Палата номер четырнадцать находилась на третьем этаже, достаточно далеко. Как только они миновали открытые двери, Брилл примялась оглядываться по сторонам: здесь лаборатория гематологии, там холл следующей палаты. Наконец они нашли стол дежурного.

— Здравствуйте, — сказала Мириам.

— И вам здоровья. — Сидевшая за столом сестра подняла глаза. — Время посещений до восьми, — напомнила она. — У вас есть час. Кого вы пришли навестить?

— Ольгу Хъёрт. Нас ждут.

— Гм-м. — Сестра нахмурилась, посмотрела в бумагу и ее суровость начала рассеиваться. — О да, вы в списке. Прошу прощения, — у нее был виноватый вид. — Она принимает лишь нескольких посетителей. Нам строго приказали не пускать незнакомцев. И она пока ничего не ест, так что, если вы принесли еду или питье, лучше оставьте здесь, на столе.

— Нет, с этим все в порядке, — сказала Мириам. — А не могли бы вы спросить, не хочет ли она повидать мою подругу, Брилл?

— Это я, — сказала Брилл, неправильно поняв вопрос Мириам.

— Ну хорошо — вы есть в списке. — Сестра пожала плечами. — Похоже, в нее просто кто-то стрелял. — Она вновь нахмурилась. — И теперь она под охраной. Спецподразделение, если вы понимаете, о чем я.

Мириам наградила ее приятной улыбкой.

— Конечно. Они знакомы с нами обеими.

— Вот сюда. — Сестра указала дорогу. — Вторая дверь направо. Сначала постучите.

Мириам постучала. Дверь немедленно распахнулась. Огромный малый, одетый в черное и в черных очках, заполнил весь проем.

— Да? — требовательно спросил он с неотчетливым среднеевропейским акцентом.

— Мириам Бекштейн и Брилл ван Остен хотят навестить Ольгу. Нас должны ожидать.

— Одну минуту. — Дверь закрылась, затем открылась снова, на этот раз во всю ширь, гостеприимно. — Она сказала, чтобы вы вошли.

За дверью была небольшая передняя, а в ней — не один, а целых три здоровяка в подозрительно плохо сидящих пиджаках и с серьезнейшими лицами. Один сидел и читал журнал «Оружие и боеприпасы», но двое других были на ногах и внимательно изучили Мириам, прежде чем открыть внутреннюю дверь.

— Ольга! — воскликнула Брилл, бросаясь вперед. — Что они с тобой сделали?

— Осторожнее, — предупредила Мириам, идя за ней.

— Привет, — сказала Ольга. Она чуть улыбнулась и пошевелилась на кровати.

— Прошу прощения, — раздраженно сказала молодая сестра. — Я сейчас закончу, а уж потом вы будете волновать и тревожить ее. Не возражаете?

— О-ох, — сказала Брилл.

— Я не возражаю, — сказал Мириам, уставившись на Ольгу. — Ну как ты? — с волнением и тревогой спросила она.

— Плохо. — Улыбка Ольги слегка потеплела. — Усталая, вся в синяках, но живая. — Ее взгляд переместился к сестре, которая возилась с капельницей у края кровати, а Мириам лишь ежеминутно кивала. Спинка кровати поднята, поверх правого плеча Ольги — громоздкая повязка. Из нее тянулись отводные трубки. Еще целая связка проводов шла из-под воротника больничной рубашки к мобильному монитору на передвижном столике. Время от времени он попискивал. — Проклятье. — Часть волос с головы Ольги исчезла, половину ее занимала вторая, тоже громоздкая, повязка, но уже без отводных трубок — что, предположила Мириам, было добрым знаком. — Все ощущается очень странно.

— Да уж, — с чувством сказала Мириам. «Вот это да, — подумала она, вспоминая первую реакцию Брилл на Нью-Йорк, — она прекрасно справляется со всем этим». — Так они нашли, кто это сделал?

— Мне сказали нет. — Ольга опять взглянула на медсестру. Та угрюмо оглянулась и выпрямилась.

— Я сейчас оставлю вас, — оживленно объявила она. — Но запомните: никакой еды, никакого питья! И не утомляйте ее. Я вернусь через пятнадцать минут, если понадоблюсь раньше — позвоните.

Мириам, Брилл и Ольга следили за ее уходом с облегчением.

— Странные здесь порядки, — пробормотала Ольга. — Странные здания. Все странное.

— Да, это так. — Мириам бросила взгляд на капельницу, на контрольное оборудование, на все остальное. Кабельное телевидение, отдельная ванная, в ней ваза с цветами. По сравнению с теми удобствами, которые Ольга получила бы на другой стороне, полная роскошь. — Так что случилось?

— Акх. — Ольга закашлялась. — Я была в твоей… в твоей комнате. Спала. Он появился неизвестно откуда и выстрелил… ну вот. — Она слегка подвинулась. — Почему больше не болит? — спросила она, в ее голосе было замешательство. — Он выстрелил в меня, но я сплю очень чутко. Я уже сидела. И сплю я всегда с пистолетом под подушкой. — Ее улыбка стала шире.

Мириам покачала головой.

— Он улизнул? — спросила она. — А если нет, ты заполучила его медальон?

— Я ждала, когда ты спросишь. — Ольга прикрыла глаза. — Сумела забрать, прежде чем меня нашли. Он здесь, в ящике.

Она не смогла указать на небольшой комод, но Мириам поняла. И не успела моргнуть, как Брилл открыла верхний ящик и вытянула цепочку с висящим на ней диском.

— Дай-ка мне, — сказала Мириам.

— Да-а? — Брилл подняла бровь, но все равно протянула ей медальон.

— Гм-м. — Мириам взглянула на него, ощутила знакомое предупреждающее головокружение и отвернулась. Затем она отогнула манжету и взглянула на свое правое запястье. Точно такой же. — Такой же, как у подонка, что убил Маргит. Точно такой же. А у другой банды разбойников, которая одновременно пытается свалить нас, нет никаких медальонов. Вообще.

— Я так и думала, — пробормотала Ольга.

— Послушай, охотятся за нами обеими, — сказала Мириам. — Ольга?

— Я слушаю, — сонно ответила та. — Не беспокойся.

— Охотятся за нами обеими, — настаивала Мириам. — Ольга, это очень важно. Ты, скорее всего, проведешь здесь как минимум еще два или три дня, и пройдут недели, прежде чем ты почувствуешь себя хорошо… Но как только ты сможешь двигаться, Энгбард захочет забрать тебя на другую сторону, в свою крепость. Очень важно, чтобы ты не отправилась туда. Я хочу сказать, жизненно важно. На другой стороне убийцы могут добраться до тебя и в Форт-Лофстроме, и даже в безопасной комнате. Но не смогут добраться до тебя здесь. Послушай, здесь у меня есть подруга, которая работает на меня. Здесь же и Брилл. Если хочешь, можешь остаться с нами. Или поговорить с Роландом и попросить его помочь. Я просто уверена, что он заслуживает доверия — по отношению к тебе, во всяком случае. Если ты остановишься в здешних безопасных комнатах Энгбарда, то есть на этой стороне, в тех комнатах, которые он использует для встреч с членами семьи, тебе не будут угрожать ни потерянная семья из мира под номером три, ни другие заговорщики. А вот внедрившийся к Энгбарду агент — да. А если ты вернешься в Ниджвейн, заговорщики попытаются убить тебя.

— Подожди! — Было видно, как Ольга старается понять услышанное. — Потерянная семья? Мир номер три? Что это…

— Убийца, который напал на Маргит. — Мириам испытывала неимоверное напряжение. — Это долгая история. Думаю, теперь они охотятся за тобой из-за меня.

Ольга покачала головой.

— Но почему? Я имею в виду, каким целям это могло бы служить?

— Это вызовет недоверие ко мне или послужит началом гражданской войны, и я совершенно уверена, что банда из «третьего» мира, эти давным-давно потерянные родственники, намерены добиться успеха. Если я умру и таким образом удастся возложить вину на одну из половин Клана, то война может возникнуть вновь. Если умрешь ты и это будет выглядеть так, будто я сговорилась с Роландом убрать тебя с дороги, с тем чтобы выйти за него, то война начнется по другой причине. Понимаешь?

— Туманно. — Ольга открыла глаза и взглянула ка Мириам. — Ты объяснишь мне это еще раз, позже. Как ты думаешь, мне позволят остаться здесь?

— Гм-м. — Мириам с минуту раздумывала. — Ты можешь оставаться здесь до выздоровления. Не думаю, что Энгбард настолько уж глуп, чтобы перемещать тебя, пока ты больна. Ты можешь довериться ему и попросить оста вить тебя здесь чуть дольше, чтобы посмотреть, что к чему. Это может сработать. Если у него есть хоть капля здравого смысла, я сделаю то, о чем предупредила его. Но он и сам не в полной безопасности, Ольга.

Брилл обернулась в их сторону.

— Они похитили — или убили — приемную мать Мириам, миледи. Вчера, в то самое время, когда стреляли в тебя.

— О-ох! — Ольга задумалась. — Ну так что вы предлагаете?

— Думаю, сейчас тебе следует оставаться здесь. Когда тебе станет лучше, я хочу… — Мириам перехватила взгляд Брилл, — представить тебя своей подруге Полетт. А потом посмотрим. — Она облизнула губы. — У меня созрело деловое предложение. Из тех, что заставит выползти из тени ублюдков, которые хотят нашей смерти, и сделает каждого из участников невообразимо богатыми. — Она улыбнулась Ольге. — Интересует?

 

СОГЛАШЕНИЯ

Почти две недели спустя Мириам сидела перед зеркалом в отеле «Брайтон», расчесывая волосы и строя рожицы. «Растут, растут, никак не вырастут, — подумала она. — Черт бы побрал этого парикмахера!» Она подровняла волосы «под пажа», но даже доходившие до плеч, они все равно считалась неприлично короткими для изысканного общества Бостона, а репутацию эксцентричной особы Мириам никоим образом не собиралась культивировать… Этого все равно было не миновать, так или иначе, но ей хотелось, чтобы это произошло по другим причинам. Она никогда не отпускала волосы длиннее, чем сейчас, даже когда еще училась в школе. «Вот досада, — притворно подумала она и фыркнула от удивления. — Это место в печенки въелось! Даже их манера говорить!»

Покупка дома продвигалась, составление бумаг и хождение по инстанциям было под контролем. Эрасмус принял очередную доставку, включавшую не менее десяти фунтов двадцатитрехкаратного золота, по любым стандартам огромное количество (в Кембридже это равнялось бы почти годовому жалованью Мириам в «Прогнозах инвесторам»). И предупредил своих теневых земляков, что следует ожидать еще больших поступлений «из очень симпатичного источника». Его резерв возрос. Тем временем Мириам постаралась незаметно просочиться как минимум на два заседания Квакерской партии, чтобы следить за тем, куда идут средства. Когда она оставляла деньги на подносе для сборов, у нее было чувство, что она права как никогда.

Уравнители, несмотря на преследование властей (их вожаков бросили в тюрьму за подстрекательство), следовали политической программе, которую, как казалось Мириам, она понимала, программе, не слишком далеко отстоящей от ее собственной. Ее главной целью считался Билль о правах; всеобщее право голоса (в виде новшества — избирательное право для женщин); равные права независимо от возраста, расы и пола и отделение церкви от государства. То, что имперское правительство явно не примет таких вещей, не требовало доказательств и обеспечивало Мириам источник определенных удобств; если она собиралась начинать свою деятельность с контрабандной поставки золота для снабжения радикалов, то по крайней мере радикалов-демократов. Ирония некой общности между ее действиями и деловой моделью собственно Клана не оставляла ее в покое. Она утешала себя двумя соображениями: контрабанда золота для подрыва деспотической монархии с нравственной точки зрения вовсе не то же самое, что героиновые связи по восточному побережью, и к тому же она намеревалась при первой возможности переключиться на другую бизнес-модель.

Мириам еще раз придирчиво оглядела себя в зеркале. Серьги, короткое жемчужное ожерелье, ровно подрезанные волосы и платье, в котором она едва могла пошевелиться… но ей по-прежнему казалось, что в попытках поддержать надлежащую внешность она на грани провала. Оказалось, что в Новой Британии все относятся к классовому сознанию почти так же серьезно, как феодальная знать в Грюнмаркте. Это угнетало, а необходимость вникать в мельчайшие детали местного бизнеса не оставляла ни минуты на то, чтобы завести дружеские связи. Когда ей выпадало время подумать об этом, она понимала, что одинока. Не беда: за ней хотя бы оставалось право отправиться домой и подольше побыть там. У Брилл, например, и того не было. И у Айрис, где бы она ни была.

Едва она заперла шкатулку с драгоценностями, раздался стук в дверь. Снаружи дожидался посыльный.

— Прошу прощения, мэм, к вам посетитель. — Он протянул Мириам карточку на серебряном подносе. Мириам кивнула.

— Пожалуйста, укажите сэру Альфреду Дюрану мой столик в обеденном зале. Я ожидала его и вскоре присоединюсь к нему. Я ожидаю еще мистера Хамфри Бейтса. Позаботьтесь, чтобы им подали аперитив.

Мириам вышла из комнаты и направилась вниз по лестнице, внешне спокойная, но внутренне испытывая сильное напряжение. Как ни парадоксально, некоторые вещи было куда легче делать здесь. Примитивность акционирования позволяла относительно легко перейти в наступление по всему фронту на капитанов индустрии, чему она была крайне рада. (Утвержденная Комиссией по ценным бумагам надлежащая тщательная проверка, с которой она столкнулась бы дома, разбила бы в пух и прах ее придуманную для властей личность, как если бы та была из мокрого картона.) Но зато сфальсифицировать другие вещи было труднее. Люди судили о кредитоспособности по целому ряду светских «индикаторов», по классовому происхождению и по тому, как человек говорил и одевался. Эквивалент темного костюма и мощной презентации ничего не дали бы без членства в нескольких правильных клубах или без окончания правильной школы. Постороннему требовалось особое преимущество — и следовало быть по меньшей мере вдвое лучше.

Она потратила большую часть дня, проигрывая ход этой встречи по разным сценариям, начиная от самого плохого до неожиданно удачного. Она придумала свою историю, приготовила ответы, подключила адвоката, сделала практически все… вот только волосы, на удивление прямые… Теперь ей оставалось только проверить, будет ли «кусаться» господин Дюран… кем он окажется: закоренелым снобом или олухом, чей бизнес ведут скромные техники из среднего класса?

Она зарезервировала Ганноверский зал, позади резной лестницы. Рестораны в этом городе по преимуществу размещались в отелях. Поужинать в отеле «Брайтон» было очень дорого и престижно. Как только она появилась в дверях, с мест поднялись двое мужчин. Один из них был адвокат Бейтс, а другой… Она улыбнулась ему и коротко наклонила голову.

— Вы, должно быть, и есть сэр Альфред Дюран? — спросила она. — Я так ждала встречи с вами!

— Рад доставить вам удовольствие, мэм, — сказал он хриплым глуховатым голосом. Дюран был худой и высокий, внушительный, но с долей высокомерия, что говорило скорее о самоуверенности, чем о самонадеянности. У него были мягкие карие глаза, обманчиво усталые. — Можете называть меня Альфред. Мистер Бейтс прожужжал мне все уши, рассказывая о вас.

— Несомненно. — Мириам с застывшим лицом слегка кивнула адвокату. — Ну, надеюсь, вы в добром здравии? Кто-нибудь предложил вам выпить? Официант…

Тот торопливо явился на зов.

— Да, миледи?

Дюран поднял бровь.

— Джин с тоником для меня, — произнес он очень медленно (или это была меланхолия?). «Ему нравится, чтобы люди думали, что он незаметно заправляет всем, — отметила Мириам. — Последим за этим».

— А мне сладкий мартини, — добавил Бейтс. Рядом с сэром Альфредом он казался невысоким, пухлым и беспокойным.

— Безусловно. — Мириам немного расслабилась. — Шерри, пожалуйста, — добавила она. — Если вы не спешите, я уверена, наш стол подождет…

Скандальные намеки на то, что одинокая женщина развлекает за обедом в закрытом помещении двоих мужчин, отчасти укротило бы ее черное платье и известное по слухам вдовство. Бейтс подтвердил, что о личной жизни Дюрана не ходит никаких слухов — по крайней мере, ей не о чем беспокоиться. Мириам сосредоточилась на своей роли превосходной хозяйки, между тем «качая» из Дюрана информацию о нем самом и удерживая Бейтса то от излишней молчаливости, то от безудержной словоохотливости. Дюран не относился к весьма общительным, с точки зрения интервью, объектам, но после супа Мириам обнаружила чрезвычайно полезную кнопку для давления и тут же разразилась десятиминутным монологом о гоночных автомобилях.

— Трек, без сомнения, деревянный, что и делает это таким захватывающим, — прогудел Дюран над стейком из лосося (расточительно доставленного по воздуху прямо с севера), — как и ограждение трассы, а вдобавок пневматические колеса, которые увеличивают и без того ошеломляющие скорости. Было время, когда старые тормоза Тимми Уотсона отказывали на внутренней прямой перед финишем в Йовилтоне…

Спустя почти два часа оба, и Бейтс и сэр Альфред, сидели, откинувшись на спинки своих стульев. Мириам, которой обед тяжко давил на желудок, молча проклинала этикет, не позволявший ей ни на минуту оставить стол, но добавленный в последнюю минуту стакан превосходного марочного портвейна, похоже, помог развязать Альфреду язык. Особенно после того, как Мириам задала пару существенных вопросов относительно производства материалов для тормозов — вопросов, опасно близких к обсуждаемой проблеме.

— Вы, мне кажется, проявляете очень необычный интересе к тормозам, — сказал сэр Альфред, держа стакан в руке и глядя на Мириам через стол с выражением сытого и в заметной степени циничного стервятника. — Если вы простите мне мои слова, это напоминает своеобразный интерес к прекрасной представительнице слабого пола.

— Мне нравится думать, что у меня множество своеобразных интересов. — Мириам улыбнулась. Пытается поучать, старый шельмец. — Большую часть времени я трачу на путешествия по дальним странам и боюсь, что моя осведомленность в более «дамских» искусствах может иметь небольшие «пробелы». Однако бизнес — совсем другое дело.

— О, бизнес. — Бейтс понимающе кивнул, и Мириам с трудом подавила желание пнуть его под столом.

— Бизнес. — Дюран тоже кивнул. — Я с большим интересом отметил, что вы купили тут компанию… это, случайно, не «Далкейт, Сидни и Флеминг»?.. Когда-то было смелое инженерное предприятие.

Мириам кивнула.

— Я не боюсь испачкать руки и люблю повозиться с железками. Или поручать это кому-то, — добавила она, глядя на Бейтса. — Это что-то вроде хобби. Отец учил меня ничего не считать само собой разумеющимся, и я распространила этот урок на все механизмы в его мастерской.

— Понимаю. — Дюран кивнул. — Я нашел, что… э-э… образцы, присланные вами, представляют немалый интерес.

— Приятно слышать. — Когда Мириам улыбалась так широко, на ее щеках появлялись ямочки. Она терпеть не могла, когда ей напоминали об этом, но здесь не было никакой возможности не видеть огромного зеркала в золоченой раме у буфета напротив. И вот эта мегера в черном платье действительно я? — Это лишь идея.

— Мои люди приспособили один из образцов к двигателю, чтобы испытать тормоза. Результаты оказались именно теми, какие были обещаны в вашем письме.

— Разумеется. — Мириам поставила стакан. — Я не хочу попусту тратить ничье время. И не люблю многословия. Я все делаю с легкостью и охотно и хочу привлечь ваше внимание.

— Можете вы прислать больше образцов? — Взгляд его был проницательным.

— Да. Хотя потребуется приблизительно месяц, чтобы произвести существенное их количество. И еще специальный стенд для их испытания. — Неделя уйдет на то, чтобы — первым делом — получить образцы из переливчатого асбеста, и еще больше времени на то, чтобы запустить мастерскую, измельчить асбест в порошок, а затем перевести в форму соответствующей пластмассы. Эпоксидная смола здесь была известна, но применялась очень ограниченно, лишь в мебельном производстве. Точно так же и асбест, пусть ввозимый из Канады, по сути использовался только для изоляции печей. Молодой химик-производственник, которого Мириам наняла через конторы Бейтса, и трое других рабочих из ее кустарной исследовательской лаборатории сперва были напуганы ее предложением, но потом поддержали его. Полученные в результате сероватые куски выглядели не слишком внушительно, и их качество могло бы быть выше, но важен был принцип, а он был правильным. И она не собиралась останавливаться на асбестовых тормозах — она намеревалась отказаться от них в первые же несколько лет после их внедрения, как только проведет свои исследования, а отдел развития наладит устойчивую поставку новых прогрессивных материалов из другого мира. — Патенты тоже совершенствуются, это касается как тормозных материалов, так и тех механических устройств, которые обеспечат их использование. — Она улыбнулась и на этот раз рискнула показать зубы. — Ленточные тормоза и дисковые тормоза за пару лет превратятся в историческую древность.

— Мне хотелось бы знать, как вы предполагаете производить достаточное для этих целей количество материала, — сказал сэр Альфред Дюран. — Ведь существует огромная разница между лабораторным экспериментом и…

— Я не собираюсь заходить так далеко, — бесцеремонно оборвала его Мириам. — Это ваша задача. — Она перестала улыбаться. — Собственно, это и есть предмет нашей встречи.

— А если я не согласен? — Он поднял свой стакан. Мириам краем глаза заметила, как Бейтс сжался на стуле.

— Но ведь вы не единственная крупная рыба в этой заводи. — Мириам откинулась на спинку стула и подавила зевок. — Извините, мне кажется, здесь довольно жарко. — Она поймала пристальный взгляд Дюрана. — Альфред, если человеку нужно быстро ездить, то в первую очередь ему требуется возможность успешно останавливаться во избежание аварий. Вы сделали свое состояние на продаже пневматических колес… — покрышек, поправила она про себя. — Если вы задержитесь, чтобы обсудить и обдумать это дело, то, уверена, согласитесь с тем, что автомобили, которые ездят быстрее и более резко останавливаются, будут требовать все более и более совершенной пневматики. Я готова предложить вам ограниченную монополию на новые материалы для тормозов и систему, которая позволит более эффективно использовать их по сравнению с ленточными или дисковыми тормозами — в обмен на долю в доходах. Я собираюсь вложить эти доходы в дальнейшие исследования в сфере совершенствования автомобильного транспорта. Здесь и сейчас… — она пристукнула пальцем по столу, подчеркивая собственную мысль, — в Новой Британии на тридцать два человека приходится один автомобиль. Если мы сумеем сделать моторный транспорт более популярным, доведя соотношение до одного автомобиля на двух человек… — Она умолкла.

— Не слишком ли честолюбиво, а? — не задумываясь спросил господин Дюран. Глаза у него горели. На другой стороне стола Бейтс смотрел на нее, разинув рот и растеряв все слова.

В этот миг в голове Мириам роилось множество мыслей, громоздилась многомерная груда автомобилей самых разных характеристик. Но единственная мысль, что нашла дорогу к ее устам, звучала примерно так:

— Ничуть! — Она взяла свой стакан, отметив, что он почти пуст, и подняла его. — Я хотела бы предложить тост за будущее автомобиля: машину в каждый дом!

Помещения для своей механической мастерской Мириам удалось снять в дальней части города. Ожидая окончания бумажной волокиты с покупкой дома, которой занимался Бейтс, она ездила туда, нанимая кеб от самого отеля. Она отчетливо сознавала, как быстро подобные роскошества съедают ее бюджет, но, казалось, никакой разумной альтернативы нет… Нет, если хотеть представляться богатой вдовой, способной устраивать для возможных инвесторов и деловых партнеров приемы и развлечения, приличествующие их положению. В конечном счете она подозревала, что придется купить паровой автомобиль — правда, не последней модели.

На следующее утро она быстро приняла душ, облачилась в черный костюм и строгое пальто, а затем, не задерживаясь на завтрак, подозвала кеб. Воздух был холодный, даже морозный, но, к счастью, чистый, без смога. Как только кеб переехал трамвайные пути и свернул в сторону Нью-Хайгейта, она прикрыла глаза, пытаясь упорядочить мысли.

— Две недели, — сказала себе Мириам, сыпля проклятиями. — Она провела здесь всего шесть ночей, а казалось, целую вечность. Жить в этих номерах и дальше означало быстро состариться, и в мечтах она уже возвращалась назад, после того как закончит устройство здесь торговых аукционов и удобных роскошных гостиных. Сейчас это было просто утомительно, и даже дорогой номер в отеле не очень-то помогал. Здесь отсутствовал целый набор составляющих комфорта: уединение, безопасность, ощущение того, что не все время находишься на публике. Она начинала привыкать к странной одежде и непонятным манерам, но сомневалась, что когда-нибудь сможет чувствовать себя здесь в своей тарелке. И, кроме того, она теряла Роланда и просыпалась иногда по ночам от неясных чувственных снов, чтобы обнаружить, что одна в незнакомом городе. — Еще семь дней — и можно отправиться домой! — Домой, в собственный чертов дом, если бы только удалось чуть посильнее надавить на Энгбарда… а за неимением дома — в офис, где она сможет запереть дверь, включить телевизор и по крайней мере понимать все, что видит.

Кеб прибыл на место, Мириам расплатилась и вышла. Дверь мастерской была уже отперта, так что она вошла и открыла дверь в контору. Та была небольшой, но современной, обставленной деревянной мебелью, и освещалась электрическими лампами. Там был телефон и удивительная, но типичная здесь струнная пишущая машинка, сохранявшая шаткое равновесие на высокой покатой конторке. Еще там было очень холодно, пока Мириам не зажгла газовый камин. И только когда он «засверкал», она просмотрела почту, а затем отправилась в лабораторию.

Лаборатория располагалась в бывшей деревообрабатывающей мастерской, и сейчас в ней царил неимоверный беспорядок. Роджер сдвинул ряд скамеек к стене, установил на них застекленные шкафы и с энтузиазмом бросился оправдывать ее доверие, обустраивая инструментальную мастерскую. Итоги были таковы: небольшая гончарная печь (превращенная в кустарный горн) и дыра в потолке, где вызванный на завтра плотник будет сооружать вытяжной шкаф. Роджер уже ковырялся у деревянного ящика, который он вытащил на середину пола.

— Доброе утро, — сказала Мириам. — Как идут дела?

— Скажу, когда толком разберусь со всем этим, — проворчал Роджер. Ему было под тридцать. Этот неряшливый (даже в костюме с жилетом) субъект был лишен каких бы то ни было добродетелей, которые позволили бы ему удержаться на службе, когда месяца три назад «Сэйлисбери-Уоркс» уволила треть персонала. Грубость Роджера скрывала стеснительность; Мириам с самого начала привела его в полное замешательство, и он по-прежнему неловко чувствовал себя в ее присутствии.

— Это будет асбест из Квебекского союза, — сказала она. — Правильно?

— Да, полагаю. Если они снова не отправили нам по ошибке каменную соль. — Он отложил инструмент и выпрямился, тяжело дыша, выдыхая в холодный воздух пар.

— Пусть только попробуют. — Она усмехнулась. — Иди завари себе чай, а то, чего доброго, до смерти замерзнешь на работе, а мне бы этого не хотелось.

— Кх-м… да, мэм. — Роджер отправился в другую заднюю комнату, ту, которую Мириам планировала превратить в некий предмет роскоши — кухню и домашний туалет для рабочих, — и где пока были только чугунная дровяная печь, груда распиленных досок и чайник. Роджер держался поодаль, как будто женщина на производстве была равносильна инфекции. Мириам посмотрела ему в удаляющуюся спину, а уж тогда решила поднять ломик-фомку и заняться крышкой деревянного ящика — выдернуть последние гвозди. Мужчины. Она положила ломик на пол, отряхнула юбку, и тут вернулся Роджер со щербатой кружкой с какой-то темной жидкостью, напоминавшей кофе.

— Думаю, теперь это легко будет открыть, — заметила Мириам, опуская руку на ящик. — Какие у тебя соображения по поводу работ со смолой на этой неделе?

— Я думал о вулканизации, — пробормотал Роджер. — Хочу посмотреть, как действует изменение концентрации сульфатов на жесткость конечной смеси.

— Я спрашивала о смолах, — подчеркнула Мириам. — Особенно об образцах эпоксидной смолы, которой ты занимался в четверг. Ты что-нибудь сделал с ней?

— Ну… немного повозился. — Роджер взглянул на нее и застенчиво отвернулся.

— Вот почему я и предлагала завести график работ, — сказала Мириам. — Ты можешь оценить, сколько времени требуется для выработки каждой партии; ты уже делал это для себя, верно? Вывеси график на доску, и мне не придется задавать тебе одни и те же вопросы.

— Ага. Ладно. — Он кивнул.

— Я хочу получить образцы эпоксидной смолы как можно раньше, потому что у нас намечается заказчик, — добавила она.

— Заказчик? — Он заметно повеселел.

— Да, заказчик. — Мириам старалась сохранить спокойное лицо. — Но он может уйти, если мы не приготовим отвечающий требованиям продукт, разве не так? Они намерены получить большую линейку образцов в течение четырех недель. Их люди, занятые проверкой материалов, будут испытывать эти образцы. Вот почему я хочу, чтобы ты закончил с эпоксидными образцами как можно скорее. Если правильно рассчитаешь время обжига, то, вполне возможно, заодно сможешь проводить и свои эксперименты с сульфатами. До тех пор, пока они не будут замедлять работу с эпоксидными смолами.

— Это хорошо. Так я и сделаю, — сказал он почти беззаботно. Наверняка так и будет. Она встречала людей вроде Роджера и раньше, в интернет-компаниях во времена доткомовских стартапов. Он проработает всю ночь, если должен что-то сделать, даже без понуканий, просто стараясь выдать продукт к установленному сроку — до тех пор, пока перед ним стоит цель. Вся эта проработка из-за резины и процессов вулканизации была просто развлечением.

— Сегодня я собираюсь быть в конторе, — добавила она. — У меня есть мысль поработать. Плотник придет заниматься вытяжным шкафом, а затем кухней, только завтра. Кстати, ты не знаешь какого-нибудь инженера-проектировщика, который ищет работу? Есть несколько механических узлов для сборки.

— Механических… — Он покосился на нее с подозрением. — Зачем?

— Это лучший способ изучить применение этих замечательных высокофрикционных материалов для остановки движущегося автотранспорта, — уточнила она. — Ты думаешь, этот материал будет хорошо работать, если его просто закрепить на пневматической системе? Да, будет… все верно, он будет работать до тех пор, пока резиновая поверхность колеса не протрется и не лопнет. А нам нужен укрепленный на ступице колеса диск вместе с тормозными колодками с каждой его стороны, которые можно прижать или высвободить с помощью гидравлических захватов, отрегулированных для равномерного приложения силы. Пока ты со мной согласен?

— Гм, думаю, что так. — Он выглядел задумчивым. — Нет, к сожалению, я не знаю никаких таких механиков. Но уверен, что вы кого-нибудь обязательно найдете.

— Да, разумеется, найду. — Она отправилась назад в контору, оставив Роджера возиться у верстака с десятикилограммовым куском высококачественного асбеста.

День пролетел незаметно, оставив лишь смазанное воспоминание. Мириам запустила переносной преобразователь напряжения для своего ноутбука, который хранила в запирающемся ящике стола вместе со струйным принтером и небольшим цифровым планшетом. Программное обеспечение по САПР очень трудно использовать при таких малых размерах экрана, но это гораздо лучше, чем огромная чертежная доска, занимавшая место в дальнем углу комнаты, перья и тушь. Между звонками Мириам полностью погрузилась в процесс реализации трехмерной модели тормозного узла — собственного изобретения, еще сырого и недоработанного, в котором, однако, уже можно было узнать предка дисковых тормозов двадцатого века. Дожидался ее внимания и другой файл — стальные поперечные ленты для усиления покрышек. Идея была вполне здравой, но Мириам продолжала отвлекаться на книги по физике и технике. Ее расчеты были значительно хуже, чем ей хотелось, и она находила определенную часть этой работы весьма трудной.

Но безупречность и своего рода совершенство в данном случае не имели большого значения. Важно было добиться первого успеха. Оказаться впереди и сделать все просто достаточно прилично, а тогда уже нанять специалистов, которые позже доведут этот замысел до совершенства. Этот урок Мириам усвоила, наблюдая украдкой за своими коллегами из Силиконовой долины, а еще за бесчисленным множеством падений и подъемов биотехнических компаний. Вот этот урок она и намеревалась преподать промышленникам Новой Британии, с тем чтобы устроить среди них фурор.

Час дня. Мириам прищурилась, неожиданно ощутив головокружение. Она отсидела на жестком стуле зад, проголодалась и хотела в туалет. Она встала, убрала ноутбук и отправилась в туалет — на задний двор. После этого выскользнула через центральную дверь на поиски ланча. Вот из таких элементов складывался рабочий день.

В отеле или в лаборатории она выделялась — эксцентричная, возможно даже скандальная фигура. На улицах она становилась просто женщиной, одетой гораздо лучше большинства и явно спешащей по делам. Что-то вроде анонимности. «Постарайся продержаться еще, — говорила она себе, срезая угол на улице, где помощник пекаря устанавливал прилавок для рулетов с беконом. — Недолго осталось».

Она вернулась в контору и еще час занималась делами: звонила адвокату, вызывала коммерческого агента для найма дома. Вдруг в боковое окно властно постучали.

— Кто там? — спросила она, поднимаясь, чтобы открыть створку.

— Полиция. Инспектор Смит к вашим услугам. — За внушительным удостоверением с короной и геральдическими зверями, скачущими над ней, которые теперь словно гнались за Мириам в открытом окне, виднелись густые усы и недоверчивое мясистое лицо. — Национальная служба безопасности. Так вы и есть миссис Флетчер?

— Гм, да. — Охваченная волнением, Мириам пыталась взять себя в руки. — Чем могу быть полезна?

— Хотелось бы перекинуться с вами парой слов.

— Тогда входите. — Мириам поспешила открыть дверь. «Вот чертовщина, что еще я сделала не так?» — не переставала она недоумевать. Внутри образовалась обширная леденящая пустота. Тем не менее, продолжая обворожительно улыбаться, она открывала. — Так что я могу сделать для вас, офицер? — спросила она, возвращаясь от двери за свой стол.

— Ну ладно. — Он кивнул, затем, вспомнив о хороших манерах, снял шляпу.

«Очень странно», — подумала Мириам, цепенея, как кролик при виде удава. К своему удивлению, она осознала, что совершенно не боится за себя, только за собственные планы, успех которых зависел от непрерывности и легальности.

— Давно занимаетесь бизнесом? — спросил инспектор.

— Нет, — односложно ответила она. — Это совершенно новое предприятие.

— А-а-а.

Он не спеша огляделся. К счастью, Мириам убрала компьютер еще до ланча, а все остальное было так, как и следовало в конторе. Он направился было к двери, чтобы толчком прикрыть ее.

— Не нужно, — выпалила Мириам.

— Хорошо. — Он выбрал самый удобный стул в конторе — деревянный, вращающийся, слишком низкий, чтобы работать за письменным столом, — и посмотрел ей в глаза. — Давно вы знаете Эрасмуса Бергесона?

— Что? — Мириам прищурилась. — М-м… не очень давно. Несколько недель.

— Понимаю. — Смит зловеще кивнул. — Как же вы познакомились с ним?

— Это официальное расследование?

— Я просто задаю вопросы. Как вы познакомились с ним?

— Гм. — Мириам обдумывала варианты ответа. «То есть все это неофициально», — решила она. — Но если расследование неофициальное, почему я должна вам отвечать?

— Потому. — Он пришел в раздражение. — Если вы, дамочка, не хотите сотрудничать неофициально, я могу уйти и потратить время на то, чтобы это расследование стало официальным. А тогда вам придется сотрудничать, и это будет для вас гораздо хуже, потому что тогда я не стану вежливо стучаться в двери. Я высказался достаточно ясно?

— Куда уж яснее. — Теперь она не улыбалась. — Первый раз я встретились с Эрасмусом Бергесоном, когда один из ваших офицеров указал мне на него. Я спросила тогда, где бы найти ростовщика. Вы это хотели знать?

— А-а-а. — Теперь Смит был раздосадован еще больше, но, похоже, не из-за нее. — А вы случаем не знаете, что это был за офицер?

— Гм-м. Он дежурил у Хайгейт-Клоуз… э-э… утром в субботу, шестнадцатого числа. Думаю, он посчитал, что я могу заблудиться. Этого должно быть достаточно, чтобы поднять его записи.

— Хм. Итак, вы спросили полисмена о ростовщике, и он направил вас прямо к Бергесону. И все? А зачем вам вообще понадобился ростовщик?

Грубоватые манеры инспектора начинали раздражать Мириам. «Но ведь именно этого он и добивается, — неожиданно осознала она. — Хочет, чтобы я совершила ошибку. Гм-м».

— В то утро я прибыла с Цейлона на корабле «Веспасиан» компании «Индия-лайн», через океан, — сказала она, весьма обдуманно придерживаясь своей истории. В тот день «Веспасиан» действительно прибыл с несколькими пассажирами на борту, но сейчас он уже вновь пересекал Атлантику в обратном направлении. — Я так увлеклась сборами и высадкой на берег, что забыла попросить стюарда поменять мои сертификаты на местную валюту. А сверх того одежда, вполне подходящая для Цейлона, оказалась вовсе непригодной здесь. Так что я сочла первым разумным шагом поиски ростовщика и обмен пары серег и небольшого жемчужного ожерелья на приличный шерстяной костюм и кое-какие деньги, чтобы найти номер в гостинице и связаться с моим банкиром.

Все рассказанное было отдаленно правдоподобным… и, разумеется, Эрасмус договорился через знакомого единомышленника, чтобы стюард на корабле «Веспасиан» за определенное вознаграждение обязательно нашел в списке пассажиров ее имя, прояви кто-нибудь к этому определенный интерес… Но только под скептическим взглядом инспектора Смита Мириам осознала, насколько хрупка эта выдуманная история. Но инспектор лишь кивнул.

— Понятно, — сказал он. — Муж оставил вам достаточное состояние, не так ли?

Мириам кивнула.

— Разумеется. — Постарайся закончить на этом. Пусть сам копает далее.

— И вот теперь вы от нечего делать занялись производством. — Это прозвучало не как прямой вопрос, поэтому отвечать Мириам не собиралась. Она просто напряженно сидела с вежливым заинтересованным выражением, отчаянно желая, чтобы зазвонил телефон или кто-нибудь нарушил неловкую тишину, которая тянулась и тянулась.

— Я сказал, что от нечего делать вы ударились в производство.

— Я ни во что не «ударялась», да еще «от нечего делать», мистер Смит, — сказала наконец Мириам самым ледяным тоном. — Вы офицер полиции. Вы можете отправиться в патентное бюро и задавать свои вопросы там… Я уверена, что мистер Сейджтри вполне в силах ответить вам, есть ли определенные достоинства в тех заявках на изобретение, которые я зарегистрировала на прошлой неделе. Первые три, инспектор, из многих, которые есть у меня в голове.

— О! Признаю свою ошибку. — Смит откинулся на стуле. — Ну а можно тогда я изменю формулировку? Сложилось ли у вас мнение по поводу дел, которыми занимается Бергесон? Вас не удивили некоторые странности его бизнеса?

Мириам покачала головой и даже позволила себе выразить легкую досаду.

— Он ростовщик, — сказала она. — И весьма начитанный ростовщик, с хорошей эрудицией, заметной в беседе, — но, насколько я себе представляю, долгое сидение в лавке дает ему массу времени для чтения, не так ли?

— Интеллигентный ростовщик. Стало быть, этим вы объясняете то, что три раза посетили его хозяйство?

Чертовщина, чертовщина, чертовщина…

— В первый раз, как я уже сказала, мне были нужны деньги и подходящая одежда. Во второй раз… Постойте-ка, да, я приглядела в свой первый визит шляпу, которую не смогла забрать. И вернулась узнать, есть ли еще она, а также чтобы выкупить серьги и ожерелье. А третье посещение… м-м… он показывал мне антикварные книги, которые у него закладывали владельцы, переживая тяжелые времена. Должна признаться, что купила парочку. — Она выдавила улыбку. — Это преступление?

— Нет. — Инспектор Смит неторопливо поднялся, выпрямившись во весь рост, полные шесть футов. Он был массивным импозантным мужчиной, но скроен как игрок в регби, и теперь она заметила, что нос у него сломан, хотя и вполне прилично вправлен. — Нужно проявлять осторожность, общаясь с ним, миссис Флетчер. Кое-кто подвергает сомнению патриотизм мистера Бергесона и его преданность властям… Вы понимаете, что я имею в виду? У него странные знакомства, и очень не хотелось бы, чтобы вас принимали за одну из этой компании.

— Странные знакомства? — Она подняла глаза на инспектора.

— Иностранцы. — У него появилось напряженное самодовольное выражение лица. — В том числе французы. И паписты. А еще беспардонные суфражистки.

Мириам взглянула за его плечо и быстро отвела взгляд. Роджер прислонился к дверям лаборатории, спрятав одну руку за спиной. «Нет, это мне совершенно не нужно», — мысленно сказала она себе.

— Пока он не сделал ничего такого, чтобы отправиться на виселицу, — продолжил Смит, — но все и всегда бывает в первый раз. — Он кивнул в подтверждение своих слов. — Я рассматриваю свою работу как гарантию того, что второго раза не будет, если вы понимаете мою мысль. И что первый наступит по возможности быстро.

Теперь Мириам смотрела мимо него.

— Роджер, возвращайся к верстаку, — резко приказала она.

Роджер повернулся и поплелся назад, все так же робко и застенчиво. Инспектор встряхнулся, чары развеялись, и он бросил взгляд через плечо.

— Ха. Еще один испорченный малый, и я даже не удивлен. — Смит самодовольно ухмыльнулся, глядя на Мириам. — Вы же не хотите, чтобы с ним что-нибудь случилось? Я, ей-ей, не понимаю, куда катится мир: одинокая женщина заправляет предприятием, полным энергичных молодых людей. Ха. Ну посмотрим. Остается последний вопрос: вы благонадежны?

— О, разумеется! Весьма благонадежна! — напрягшись, заверила Мириам, скрестив на груди руки. — И я правда не понимаю, что вы имеете в виду.

— Если вы добропорядочная гражданка, вы должны что-то знать об определенных личных особенностях и привычках вполне определенного ростовщика… — Инспектор примолк и наморщил лоб, как будто поймал себя на внутренних противоречиях. — Что не бросит никакой тени на вашу репутацию, если вы следите за ходом моих мыслей, мэм. — Новая пауза. — Но если вы случайно узнаете что-то, представляющее интерес, я уверен, что вы поделитесь с полицией…

— У меня есть дело, которому я отдаю все свое время, инспектор, — довольно прохладно напомнила Мириам. — И плачу налоги, то есть в конечном итоге пополняю источник, из которого вам выплачивают жалованье. Я законопослушная женщина, и если обнаружу что-то, о чем вам необходимо знать, вы первый услышите об этом. Я достаточно понятно излагаю?

— О… да. — Смит бросил в ее сторону короткий, но коварный взгляд. — Вы непременно сообщите… неужели? Ха. — Он задержался в дверном проеме. — Если не сообщите, вам придется очень и очень пожалеть, — прошипел он и испарился, словно дурной запах.

— Вот чертовщина, — прошептала Мириам и тяжело опустилась на вращающийся стул, который только что освободил инспектор. Теперь, когда непосредственная угроза миновала, она ощутила невероятную слабость. Вот ублюдок!

— Гм, мэм?

— Да, Роджер? — Она устало кивнула. — Послушай. Я знаю, что у тебя были добрые намерения, но в следующий раз — если следующий раз возможен — держись подальше от этого. Оставь все переговоры мне.

— Гм, да. — Он неуверенно втянул голову. — Я хочу сказать…

— И оставь эту чертову фомку там, где она должна быть. Ты имеешь хоть какое-то представление о том, что с тобой сделают, если ты с ломиком нападешь на полицейского инспектора?

— Мэм! — У него округлились глаза — и не от содержания разговора, а скорее от выбора слов и тона, каким это было сказано.

— Вот дерьмо. — Она прищурилась. — Роджер, если ты собираешься достаточно долго работать у меня, тебе следует привыкнуть к тому, что я ругаюсь как солдат. По крайней мере, тебе придется это слышать, когда на меня будут наезжать такие вот ублюдки. — Она перехватила его взгляд. — Я не леди. Будь я леди, я вряд ли оказалась бы здесь, правда? — добавила она почти с грустью. И уж это наверняка больше, чем тебе следует знать.

— Мэм. — Он откашлялся, затем тщательно притворился, что не слышал ни единого слова. — Я насчет этой печи для обжига. Я только что получил первую эпоксидную смесь. Это то, что вы хотели?

— Да! — воскликнула она, испытывая облегчение, излившееся в этом ее крике. — Это то самое, чего я хотела. — Она начала успокаиваться. Неожиданная мысль пришла ей в голову. — Роджер. Когда ты вечером пойдешь домой, я бы хотела, чтобы ты отправил мое письмо. Но только не через уличный почтовый ящик. Опусти его непосредственно в ящик адресата. Сделаешь?

— Гм. — Он прищурился. — Это связанно с так называемым «служителем закона», который только что был здесь?

— Возможно. А возможно, и нет. Сделаешь?

— Да, — твердо сказал он. — Не люблю это племя. Терпеть не могу.

Он удалился к своему верстаку, а Мириам уселась за пишущую машинку, вставила в нее лист бумаги — и остановилась. «Они могут опознать машинку по отпечаткам литер, разве нет? — вспомнила она. — Что-то вроде отпечатков пальцев. И еще могут восстановить тексты по использованной ленте». Она достала ноутбук и быстро напечатала записку, а затем вывела текст на принесенном ею струйном принтере, питающемся от батарей. Пусть попробуют идентифицировать это .

Она даже не поленилась надеть перчатки, прежде чем взять в руки бумагу, свернуть ее и вложить в конверт, не оставив, таким образом, никаких отпечатков пальцев на случай возможного обвинения. Затем она написала адрес и запечатала конверт. Если Роджера выследили или ведут наблюдение за магазином Бергесона, это будет очень нехорошо — и она ничего не может с этим поделать, — но если они по-прежнему лишь собирают сведения, то вряд ли дело могло зайти так далеко. Вот только Эрасмус согласился навести справки от ее имени: если бы инспектор прихватил его на подстрекательстве к мятежу, появилась бы наиболее удобная линия расследования, погоня за тайными врагами, которые убили ее родную мать и пытались убить ее.

И только по пути домой, передав Роджеру письмо с анонимным предупреждением, она отчетливо поняла, что перешагнула черту, за которой начинается деятельность, квалифицируемая как прямое сотрудничество с бунтовщиками.

 

ОХОТА НА ЧУДОВИЩЕ

Целую неделю одна, а чуть позже с двумя новыми наемными служащими (не говоря о времени, потраченном на оформление бумаг, связанных с арендой), Мириам совершенствовала свои способности к «взлому с проникновением» (как любят выражаться юристы) на абсолютно голом месте, что, как она надеялась, происходило в последний раз. Проведя пару определенно неприятных часов с рюкзаком на плечах, она отчетливо ощутила тягу рискнуть и осуществить «досрочный переход».

Полетт в задней части офиса занималась факсом, когда в дверях появилась Мириам.

— Что такое… — Она оглядела ее с ног до головы. — Боже, что это на тебе?

— Это повседневный костюм конторской служащей в Бостоне на другой стороне. — Мириам сбросила с плеча сумку, сняла шляпу и пальто, сопроводив это гримасой. — Что-нибудь слышно о моей матери? — спросила она.

— Ничего нового, — сказала Поли. — Я по твоей просьбе насела на телефон. Но пока никаких ответов. — Она с беспокойством взглянула на Мириам. — Может быть, с ней все в порядке, — сказала она.

— Может быть. — Черная меланхолия поглотила Мириам. Ей удавалось сдерживать эти приступы на другой, «дальней» стороне, где было множество тревог совершенно иного свойства, но теперь, оказавшись дома, она больше не могла сопротивляться. — Я в ванную. Может быть, немного задержусь там. Снять все это — весьма непростая инженерная задача.

— Хочешь, сварю кофе? — крикнула Полетт уже в закрытую дверь.

— Да! Заранее спасибо!

— Так, стало быть, тебе нужно все время ходить расфуфыренной? — спросила Полетт, стоя около двери.

— Ага, а для того, чтобы «принарядиться», нужно время, и хорошо, если уложишься в пару часов, — заметила Мириам, выходя из ванной и запахивая халат. Она взяла из рук Полетт кружку с кофе. — За такую одежку, как на тебе, там немедленно арестовывают за непристойный вид. — Полетт была в джинсах и клетчатой рубашке, наброшенной поверх черной футболки.

— Похоже, я поняла общую картину. Напоминает «мешок смеха». — Полетт задумчиво разглядывала ее. — Я тут кое о чем подумала. Во-первых, пришла куча счетов из химчистки. Во-вторых, ты не хочешь включить в свой рабочий список изделия из искусственного волокна?

— Да. — Мириам оживленно кивнула. — Начиная с искусственного шелка, который появился первым, по-моему. Затем оверлок, нейлон и туфли на микропоре. — Она зевнула, вздрагивая от головной боли, и размешала сахар в кофе. — Итак, расскажи, как шли дела, пока меня не было?

— Хорошо. — Поли уселась на стол рядом с факсом. — Тебя дожидается очередная партия золота. Брилл прекрасно справляется, ну а что касается тех, гм, подозрительных расследований… — У нее сделался вороватый вид. — Давай просто скажем, что она заявилась из Канады. Верно?

— Верно, — эхом повторила Мириам. — Что еще с ней произошло?

— Она навестила в больнице твою подругу Ольгу. Потом заметила, что кто-то пытается преследовать ее на той территории, но очень быстро избавилась от хвоста. Ольгу уже перевели из реанимации, она успешно поправляется, но у нее остался шрам ниже линии волос и одна рука все еще на перевязи. Охрана… — Поли пожала плечами. — Что это за парни?

— А что такое?

— Последний раз, когда Брилл приходила туда, один, по ее словам, заметил, что Ольге пора отправляться домой. Что это могло бы значить?

— А, да. Вероятно, он один из ее родственников. Ты говоришь, что сейчас Брилл пошла к Ольге?

— Ну, наверняка. — Полетт нахмурилась. — У меня просто возникло странное чувство на ее счет. Большой ребенок, но при этом что-то скрывает. Так я думаю.

— Если бы она хотела убрать меня с дороги, для этого у нее была уйма самых разных возможностей, и она могла сделать это очень тихо.

— Да, — согласилась Полетт. — Не думаю, что она охотится за тобой. Мне кажется, здесь что-то еще.

— Я тоже так думаю. Мне просто хочется знать наверняка, что именно она скрывает. Учитывая, каким образом их с Карой подослала ко мне служба Энгбарда, она, вероятнее всего, просто доносит обо всем ему… Но если она работает на кого-то еще… — Факс издал «бип-бип» и начал выпускать очередную страницу скручивающейся бумаги. — Гм-м. Может быть, мне следует проверить голосовую почту.

Но она так и не стала этого делать. Вместо общения с телефоном она вернулась в ванную и почти час провела в тесной душевой кабине, где сначала помылась и как следует промыла волосы, используя моющие средства в таких количествах, какие в Новой Британии не снились даже богачам… а затем просто стояла, уставившись на собственные ноги, под дождем, горячим как кровь, удивляясь, действительно ли она вновь чистая. И раздумывая при этом о выражения на лице Роджера, когда тот готовился убить ради нее тайного агента полиции, о добродушном лице Бергесона, о высоких материях и о немногих друзьях. О друзьях, горячо веривших в политические идеи, которые Мириам считала само собой разумеющимися, о друзьях, которым не место на обещанной Смитом виселице. Виселицы ждали тех, кто похитил или убил Айрис — это, в свою очередь, привело Мириам к раздумьям о матери, о том, как мало времени она проводила с ней в последний год и как много вопросов так и не задала ей. Еще больше вопросов было к Роланду. А еще она вспоминала его лицо, когда он отвернулся, опечаленный ее отказом. Отказом, которого не понял, потому что в нем не было ничего личного. Это скорее был отказ тому миру, в котором он без всякого умысла хотел запереть ее, чем ему самому.

У Мириам было много пищи для размышлений — и в основном вещи малоприятные.

Она вышла из-под душа почти в таком же мрачном настроении, в каком пребывала в тот роковой вечер, когда впервые открыла медальон и «растворила врата разума», ведущие в мир, где все оказалось парадоксально худшим. «Откуда беспокойство? — задумалась она. — И почему я не брошу все это?» Главным ответом могла бы стать истинная любовь, если бы Мириам верила в нее. Но она была большой реалисткой: пока что ей нравилось обнаруживать Роланда в собственной постели и доводить его до изнеможения (тяга к нему иногда заставляла ее просыпаться, вырываясь из некрепкого сна в короткие часы затишья); однако в конце этой тропы наслаждений не было никакого уютного коттеджа на двоих. Мириам лишь раз, двенадцать лет назад, подержала на руках собственную дочь, поцеловала ее в голову и отказалась от нее. В течение следующих нескольких лет она ночи напролет сокрушалась по поводу этого решения, пытаясь предугадать будущее и решить, насколько оправданным был ее поступок.

Мысль завести другого ребенка, особенно дочь, в условиях удушающей политики Клана наполняла ее ужасом. Теперь она была большой девочкой, и идея рассчитывать на мужчину как на защитника не казалась ей привлекательной. Вряд ли она прошла через подготовительные медицинские курсы и колледж, развод, медицинскую школу и курсы усовершенствования, только чтобы попасть в такой переплет. Но опыт столкновения со всем этим был до того пугающим, что временами Мириам лежала без сна и пыталась отыскать в окружающем мире хоть какой-то здравый смысл.

Она прошла в спальню и присела в углу, на футон, что был ниже уровня кровати. Ее телефон по-прежнему лежал поблизости, на полу, подключенный к зарядному устройству, но не работал. Она подняла его, включила, дождалась регистрации в сети и вошла в «почтовый ящик».

«Для вас есть сообщения. Первое…» Далее послышался сиплый голос: звонок, записанный около десяти дней назад.

«Мириам?» Она выпрямилась: Энгбард! «Я все очень тщательно продумал и пришел к выводу, что ты права».

У нее отвисла челюсть.

— Вот чертовщина, — прошептала она.

«То, что ты говорила о моей службе безопасности, абсолютно верно. Ольга явно под угрозой. Пока она остается в больнице, но после твоего возвращения я поручу ее твоим заботам вплоть до Белтейна, когда я ожидаю, что вы обе появитесь перед советом Клана, чтобы доложить обо всех преследованиях».

Мириам обнаружила, что ее трясет.

— Есть что-то еще?

«Относительно твоей матери никаких новостей. Я буду продолжать поиски. Если найду что-то положительное, извещу вас. Очень жаль, что не могу рассказать ничего больше по поводу ее исчезновения. А в остальном будь уверена, что от тех, кто напал на нее, не останется камня на камне. Можешь звонить мне в любое время, но всегда помни, что мой коммутатор могут — если ты права — прослушивать. До свидания».

Щелчок. «Сообщение второе…» Мириам тряхнула головой.

«Привет! С вами говорят из „Кленморт Байнтри инвестмент“! Беспокоитесь ли вы о своей пенсии? Вы слишком…» — Мириам нажала на кнопку, удаляя запись.

«Сообщение третье…». «Позвони мне. Постараешься?» Это был Роланд, очень грустный. Она вновь нажала на «удаление», ощущая слабость в желудке. «Сообщение четвертое…» «Мириам? Ты на месте? Это Стив из „Геральд“. Позвони. Есть работа».

Это было последнее сообщение. Мириам несколько секунд разглядывала телефон, прежде чем передвинуть большой палец на кнопку «удалить». Перемещение на миллиметры казалось преодолением целых миль. Она отключила телефон.

— Неужели я только что сделала это? — обратилась она к пустой комнате. — Я только что отклонила предложение «Геральд»?

Она покачала головой и начала рыться в своем блестящем чемодане, подыскивая, что бы надеть. Чувствовала она себя очень странно, и, уже одетой, ей чудилось, будто она забыла что-то, но по крайней мере одежда была удобной и не стесняла движений.

— Странно, — пробормотала она и вышла в коридор в тот самый момент, когда наружная дверь распахнулась, запуская внутрь порыв холодного воздуха.

— Мириам! — Некто, облаченный в зимнее пальто, бросился вперед и обнял ее.

— Брилл! — Позади девушки был еще кто-то… — Ольга! Что ты делаешь здесь?

— А как ты думаешь? — Ольга с любопытством огляделась. — Как ты называешь это место? Что это за дом?

— Не знаю. Хотя предположительно это защищенный почтовый офис-«двойник». Брилл, проходи, что же ты там мерзнешь?

— Ох, извини, — сказала та очень серьезно. — Герцог… он передал тебе сообщение с леди Ольгой…

— Ну! Кофе? — Поли бросила на них один короткий взгляд и нырнула на кухню.

— Проходите. Садитесь. А потом расскажете обо всем, — распорядилась Мириам.

Они вошли, сбрасывая по пути теплую одежду: Ольга где-то купила выглядевший слишком официально костюм, который никак не вязался с ее рукой, все еще висевшей на перевязи. Она слегка вздрагивала.

— Как странно, — заметила Ольга, вновь оглядываясь. — Очаровательно: необычно и оригинально! Что это?

— Факс. Тебе все здесь кажется странным? — Мириам взглянула на нее с благожелательным сочувствием. — Мне хорошо знакомо это чувство. Много раз испытывала его в последнее время.

— Нет, напротив — как это все знакомо! Я уже давно видела подобное во время наших послеобеденных развлечений, но не совсем такое, как здесь.

— Некоторые из тех лент с записями безнадежно устарели, — заметила Мириам. — Модели здесь меняются очень быстро.

— Ну да. — Ольга попыталась пожать плечами, затем вздрогнула. — О, кофе! — Она, не благодаря, взяла предложенную ей кружку. Поли наградила ее мрачным взглядом.

— Гм, Ольга… — Мириам перехватила взгляд Полетт.

— Что?

— Это Полетт. Она мой администратор и управляющая делами, а еще партнер на этой стороне.

— Ох! — Ольга встала. — Пожалуйста, простите меня! Я думала, вы…

— Здесь нет слуг, — терпеливо объяснила Брилл.

— Ах, какая я невежа! Мне не следовало…

— Ничего, — сказала Полетт. Она взглянула на Мириам. — И вот так всякий раз? Это быстро надоест.

— Надеюсь, что нет. — Мириам скорчила гримасу. — Все в порядке, Ольга. Какие выводы должен был сделать для себя дядя?

— Он навестил меня вскоре после твоего исчезновения. У меня было время подумать над твоими объяснениями, и они произвели сильное впечатление. Все действительно так очевидно, что я обрушила это на него самым прямым и решительным образом.

Брилл лопалась со смеха.

— Ты что, при этом была? — осторожно спросила Мириам.

— Ой, это было так весело! — Брилл с минуту старалась отдышаться, но вновь глупо захихикала. — Она сказала ему, она сказала…

Ольга старательно сохраняла нейтральное выражение.

— Я подчеркнула, что мое образование было неполным и что мне в любом случае необходимо провести здесь некоторое время.

— Она подчеркнула…

— Гм. — Мириам уставилась на Ольгу. — А ты, случаем, не упомянула ни о каких целях своих требований?

— В этом не было нужды, он получил сообщение, — спокойно объяснила Ольга. — И еще он сказал, что отчаянные времена требуют отчаянных мер и следует гордиться твоим успехом в стремлении избежать… — она бросила взгляд на Полетт, — возобновления разногласий и ссор между фракциями.

— Ты имеешь в виду гражданскую войну. Ладно. — Мириам кивнула. — Давно ты выписалась?

— Но, Мириам, только сегодня, — сказала Бриллиана.

— Ох, — глухо произнесла она. — Похоже, я упускаю ход событий. — Она потерла лоб. — Слишком много дел, и некоторые из них срочные. — Она оглядела слушательниц: Поли наблюдала за ними почти с восхищением. — Ольга, ты сохранила тот медальон, что забрала у вооруженного бандита?

— Да. — Ольга выглядела сбитой с толку.

— Хорошо. — Мириам улыбалась. — В таком случае ты можешь помочь мне заработать гораздо больше, чем тот дополнительный миллион долларов, что я одолжила в прошлом месяце у Энгбарда. — Она притворилась, что не обращает внимания на резкий вздох Полетт. — Медальон в этом мире не работает, — объяснила она, — но если ты воспользуешься им на другой стороне, он перенесет тебя в совершенно иное место — более похожее на этот мир, чем на твой родной, но по-своему отличающийся.

Она сделала большой глоток кофе.

— Я разворачиваю бизнес… э-э… в этом третьем мире, — сказала она Ольге. — Это предполагает создать коллективное мнение Клана, когда все станет известно. Кроме того, это дает возможность вспугнуть наших загадочных убийц, обосновавшихся в этом третьем мире. Вспугнуть их прямо там, где бы они ни прятались. Проблема в том, что мне приходится целыми днями метаться между мирами туда-сюда, пересекая несколько «границ». А управление бизнесом отнимает все мое время.

— Ты хочешь, чтобы я была курьером? — спросила Ольга.

— Да. — Мириам наблюдала за ней. — Через неделю, может быть, через две я покупаю дом в третьем мире. Дом стоит на том же месте, что и офис. И мы уже приступили к строительству лагеря в первом мире, в лесу к северу от Ниджвейна, в этой же самой точке. Как только я закреплю за собой тот дом, мы получим возможность отправляться прямо отсюда туда, исключив долгое путешествие по неизвестному городу да еще без знания местных обычаев и других деталей быта…

— Ты хочешь сказать, что я не заслуживаю разрешения выйти в тот мир. — Глаза Ольги сверкали.

— Э-э нет! Нет! — Мириам опешила, потом заметила, что Брилл еле сдерживает смех. — Э-э… Только в том случае, если ты захочешь. Ты хотя бы с Кембриджем хорошо знакома? Может, тебе стоит сначала оглядеться здесь, прежде чем отправиться в тот, другой мир?

— Если захочу… — Ольга, казалось, готова вспылить. — Да! — решительно объявила она. — Я хочу и то и это! Где расписаться? Хочешь, чтобы я подписалась кровью?

Ранний вечер. Скромный ресторан на берегу реки. Стеклянные окна, выходящие к открытой воде. Темнота, блеск далеких огней. Ровно половина седьмого. Мириам нервно поправила бретельку лифчика и вздрогнула, а затем размеренным шагом подошла к столу дежурного.

— Могу ли я помочь? — спросил администратор.

— Да. — Она улыбнулась. — Я Мириам Бекштейн. Столик на двоих. Я уверена, что тот, с кем я встречаюсь, уже здесь. Фамилия Лофстром.

— О, одну минуту… да, да, пожалуйста, проходите. Он за столиком у окна. Если вы пройдете вон туда…

Мириам вошла внутрь полупустого ресторана, где заканчивали ужинать представители местной элиты, и направилась в глубину зала. После недель, проведенных в Новой Британии, она чувствовала себя до странного незащищенной в коротком черном платье и жакете типа смокинга. Но здесь никто не обратил на нее внимания.

— Роланд?

Он изучал меню, но теперь буквально вскочил на ноги, на лице отразилось смущение.

— Мириам… — Он вспомнил и положил меню на стол. — О-ох. Ты просто…

— Присядь, — сказала она без обиды. — Я не хочу, чтобы ты предлагал мне сесть или распахивал передо мной дверь, когда мне проще сделать это самой.

— Гм. — Он сел, слегка взволнованный. Она ощутила неожиданный прилив желания. Он был в вечернем костюме, как и в тот, первый, раз. Вместе они, вероятнее всего, выглядели так, будто собрались в оперу. То есть как пара.

— Сколько это продолжается? — спросила она.

— Четыре недели и три дня, — быстро ответил он. — Хочешь уточнить еще и количество часов?

— Не помешало бы… — Она замолчала и бросила взгляд на официанта, который только что материализовался у ее локтя. — Да?

— Не угодно ли господам взглянуть на карту вин? — простуженным голосом спросил он.

— Ты первый, — сказала она Роланду.

— Конечно. Пожалуй, «Шато Лафит» 93 года, — немедленно выбрал он. Официант стремительно удалился.

— Часто бываешь здесь? — спросила она, удивленная вопреки в целом рассудительному настроению.

— Один мудрец сказал: когда планируешь кампанию, готовься ко всему. — Он криво усмехнулся.

— Здесь-то мы по крайней мере в безопасности? — спросила она. — На самом деле?

— Гм-м. — Улыбка исчезла. — Пришло сообщение от Энгбарда. Твой дом, похоже, «чист», но в то же время попытка ночевать в нем может закончиться плачевно. Он не «двойник», но и в противном случае Энгбард не мог бы поручиться за его безопасность. Но здесь… — Он со значением взглянул на нее. — Я абсолютно уверен, что в нашем офисе никто не знает, где я сегодня вечером. И «хвост» я сюда не привел.

Появился официант с вином. Они потратили еще минуту, добродушно споря об относительных достоинствах подогретой американской похлебки в сравнении с приготовленными шеф-поваром по фирменному рецепту грибами с чесноком.

— А что поручил тебе Энгбард? — спросила она.

— Ну… — Он уныло посмотрел в окно. — С момента нашей последней встречи ему будто кто-то бросил в окно осиное гнездо. Известно ли тебе, что теперь каждый должен бродить по снегу вокруг центра Кембриджа, отыскивая пропавшую старую леди в самоходном инвалидном кресле? Я и сам потратил неделю, присматривая за частной охранной фирмой, которую мы наняли. Не найдено ничего, за исключением нескольких «раздутых» расходных счетов. Затем Энгбард начал осторожно расставлять и перемещать людей по округе — и вновь ничего, кроме пары пойманных на взятках охранников. Так что в итоге он вернул меня на место регулярного курьера, к дежурству в почтовом отделении с одним или двумя охранниками, а сам отбыл в высотный дом в Нью-Йорке — реальная недвижимость выше тридцатого этажа дешевеет в эти дни, — оставив Матиаса управлять в Форт-Лофстроме, а Энгуса в Карлсшевне, и заявил, что поиск твоей приемной матери больше продолжаться не может. Он… э-э… выяснил, что за столько времени нам не удалось найти ничего нового. Вот так. — Он пожал плечами. — Я не могу рассказать тебе о подробностях моих текущих заданий, но его светлость заявил мне, что если ты выйдешь со мной на связь, я должен… — Он замолчал.

— Думаю, что вполне могу догадаться, — сухо заметила она.

— Нет, я обещаю! Энгбард ничего не знает о нас, — уверенно сказал он. — Он думает, мы просто друзья.

Тем временем прибыли закуски. Мириам проглотила ложку рыбной похлебки, сдобренной свининой, овощами и сухариками. Новости о поисках Айрис расстроили ее, но в общем не удивили.

— Энгбард. Не знает. Что мы… гм… ну… — Эта мысль почему-то заставила ее ощутить себя свободной и греховной, скрывающей личные секреты (а также и стратегическую информацию относительно третьего мира), чтобы всесильный глава службы безопасности ничего не знал. Она помолчала с минуту, изучая макушку Роланда, стараясь запомнить каждый волосок.

— Я никогда не говорил ему, — сказал Роланд, откладывая в сторону ложку. — А ты думаешь, говорил?

— Ты хранишь секреты, когда это тебе удобно, — заметила Мириам.

Он поднял глаза.

— Я твой покорный слуга, действующий в твоих лучших интересах, — негромко сказал он. — Если Энгбард узнает, он убьет нас. Если хочешь, чтобы я извинился за то, что не дал ему оснований сделать это, я прошу прощения.

Она встретила его взгляд.

— Извинение принято. — Она вернулась к своему супу. Он был восхитительно свежим и слегка острым, и Мириам испытывала настоящее наслаждение, поглощая его. Она вытянула ноги и, внезапно ощутив касание лодыжки Роланда, едва не разлила суп. Или… или это она его коснулась? Неважно. Почти двухмесячная череда проведенных в полном одиночестве ночей вылилась во внутреннее кипучее волнение. — И что бы ты сделал ради меня? — прошептала она, покончив с остатками закуски.

— Все, что угодно. — Он посмотрел ей в глаза. — Почти.

— Ну, мне кое-что хотелось бы. Сегодня ночью. При одном условии. — Официант заменил их тарелки, благоразумно избегая пересекать линию взглядов между ними — пары, ведущие себя подобным образом, были для него хорошо изученным, понятным явлением.

— Что именно?

— Нет, в любом случае поговорим об этом завтра, — сказала она.

— Хорошо, обещаю. — Вот так просто! Сдался он перед главным блюдом — стейком из вырезки, который заказывал он, и котлетой из лосося для нее, и Мириам ощутила, как внутри ее развернулось что-то тугое и жесткое, какое-то подсознательное, оглушающее напряжение, которое нарастало, пока не начало ощущаться как нечто вечное. Она едва ощущала вкус еды и не заметила, как опустела бутылка. Роланд расплатился, но она не обратила внимания и на это. — Куда теперь? — спросил он.

— Ты по-прежнему снимаешь здесь номер? — ответа она вопросом на вопрос.

— Да. — Она уловила короткое придыхание в его словах.

— И он вполне безопасен? Ты уверен, что никто, гм…

— Я сплю там. Никаких мин-ловушек. А ты хотела бы…

— Да. — Она понимала, что это не вполне удачная мысль, но ее это не заботило — по крайней мере сейчас. Что ее волновало, когда она накинула жакет и позволила Роланду взять ее под руку, так это ощущение тепла где-то у копчика и уверенное сознание того, что она может рассчитывать лишь на эту ночь. Дальше начиналась область призрачных возможностей.

Назад к своим апартаментам в перестроенном складе, не слишком далеко от ресторана, он ехал очень осторожно. Мириам откинулась на спинку сиденья «ягуара», продолжая искоса наблюдать за ним с пассажирского места.

— Вот мы и приехали, — сказал он, медленно въезжая в подземный гараж. — Ты уверена? — спросил он, выключая двигатель.

Она наклонилась вперед и осторожно прикусила его нижнюю губу.

— А-ай… — Их губы сомкнулись. — Не здесь, — задыхаясь пробормотал он.

— Хорошо. Наверху.

Они проделали путь к лифту, сумев не внести серьезного беспорядка в одежду. Лифт остановился на аккуратной площадке с тремя дверьми. Роланд высвободил руку, чтобы отпереть одну из них, и ввел код в систему охранной сигнализации. Затем они вошли. Он закрыл дверь, набросил цепочку, запер… И тут Мириам энергично занялась им.

— Не здесь!

— Тогда где?

— Там! — Он указал через открытую дверь на гостиную, тускло освещенную старым, семидесятых годов, гелевым светильником, который разукрашивал движущимися узорами оранжевого и красного света диван перед незанавешенным окном.

— Будет исполнено. — Она потащила его туда, и они оба свалились на диван. Фактически Роланд был готов, и Мириам оставалось только заставить себя развернуть презерватив, прежде чем она с жаром набросилась на мужчину. У нее даже не было времени снять с него одежду. Раздвинув ноги, она оседлала его, ощутив его руки у себя под платьем, а затем…

…Час спустя, сидя на унитазе и неудержимо хихикая, она наблюдала, как он принимает душ. Оба были голые, как лягушки, и потные.

— Мы должны прекратить эти эпизодические приключения!

— Что ты сказала?

Она бросила в него рулоном туалетной бумаги.

— Ты слишком несдержанна и агрессивна, — пожаловался он. — Этого нет в «Правилах».

— Ты и это читал?

— У старшей сестры Ольги есть экземпляр. Я украдкой заглянул в него.

— Ах так! — Мириам слезла с унитаза. — Подвинься, ты все делаешь неправильно!

— Я пользуюсь душем многие годы…

— Да, то есть неправильно. Встань. — Она забралась в ванну, оказавшись рядом с ним, и задернула занавеску.

— Эй, послушай, этого в правилах нет!

— А где мыло?

— Оно… нет — ой!

Утро запаздывало. Мириам двигалась вяло, дремотно, ощущая тепло и безопасность и чувствуя себя необъяснимо разбитой. Похоже, что-то было не в порядке с подушкой: она дергалась. Ее охватило напряжение. Оружие! Я взяла его или?..

Память вернулась стремительным броском.

— Твои апартаменты слишком большие, — сказала она.

— То есть?

— Слишком много комнат.

— Что ты имеешь в виду?

Она слегка подвинулась назад и ощутила его ягодицами.

— Нам вполне хватило бы гостиной, ванной и спальни. Но ведь у тебя есть еще и кухня, не забыл? А как насчет черного хода?

— Я… ну… — Он громко зевнул. Она ощутила, как он напрягся. — Нужно сходить в туалет.

— Ох, черт. — Она перевернулась и с некоторой нежностью наблюдала, как он встает. «Ну разве они не забавны по утрам? — подумала она. — Если только…» Затем цепенящее страдание вновь вернулось, поглотив ее. Завтра уже наступило.

«Вот проклятье, — подумала она. — Нельзя провести толком даже одну ночь! Может быть, со мной что-то не так?»

— Ты не против кофе? — спросил он через открытую дверь.

— Да, будь добр, налей. — Она зевнула. Проснуться в постели рядом с ним? Это должно казаться исключительно важной, высшей ценностью, словно первый день ее новой жизни. Но этого не было, и Мириам испугалась — и испытала сильное, горячее желание плюнуть в лицо безымянным сукиным детям, которые делают все это. Она хотела Роланда. Она хотела вечно просыпаться вот таким образом. Она даже подумывала о замужестве и детях, если это касалось его. Но это было неосуществимо; она никогда не пожертвовала бы ребенком, принеся его на алтарь династических предложений Клана. Ромео и Джульетта были просто глупыми, бестолковыми подростками. Меня не проведешь. Не так ли?

Она встала, оделась и отправилась на небольшую кухню Роланда. Он улыбнулся.

— Завтрак? — спросил он.

— Да. — Она улыбнулась в ответ, ее мозг яростно набирал обороты. «Хорошо. А почему бы тебе не дать ему шанс? — спросила она себя. — Если он что-то скрывает, посмотрим, сумеет ли он облегчить свою душу. Именно сейчас». Она прекрасно знала, почему ей не хочется спрашивать, но не это «знание» пугало ее. Особенно когда Айрис по-прежнему числилась «пропавшей без вести». С другой стороны, правдоподобное вранье могло заставить его рассказать ей кое-что, и, если бы это касалось Айрис, это имело бы значение. Или нет? Итак, вот что я могу использовать… О-ох. Это очевидно. — Послушай, — негромко сказала она. — Я знаю, ты что-то скрываешь от меня. Не нужно быть гением, чтобы вычислить это. Ты ничего не говорил Энгбарду. Тогда кто же знает про нас?

Она не знала точно, чего именно ожидала: может быть, отрицания или веселой усмешки. Но его лицо, смятое, как обломки автомобиля, в ее прогнозах отсутствовало.

— Вот проклятье, — тихо произнес он. — Чертовщина.

Во рту у нее пересохло.

— Кто? — спросила она.

Роланд отвернулся.

— Он показал мне снимки, — все так же тихо произнес он. — Снимки нас двоих. Представляешь?

— Кто? О ком ты говоришь? — Мириам отступила на шаг, неожиданно ощутив себя голой. Ищите и обрыщете.

Роланд тяжело опустился на кухонный стул.

— Матиас.

— Боже мой, Роланд, ты мог бы сказать мне! — Гнев придавал ее словам силу выстрелов: он содрогнулся под ее натиском. — Что…

— Камеры. Все камеры в Форт-Лофстроме. Не только обычные камеры службы безопасности… Он наставил в ряде комнат «жучков», скрытых «жучков», подключенных к общей сети наблюдения. Их невозможно убрать, они незаметны, и, предположительно, их вообще там нет. Он самый настоящий паук, Мириам. И мы попали в его сети, — Роланд повернул к ней лицо, бледное и перекошенное. — Если он скажет старику…

— Проклятье. — Мириам с отвращением покачала головой. — Когда?

— После твоего исчезновения. Клянусь. Мириам, он шантажирует меня. Не тебя, ты сможешь пережить это. Меня Энгбард убил бы. Он ведь тоже связан понятиями чести. Если наша связь выплывет наружу…

Мириам пристально смотрела на него.

— Ну? О чем он просил? Что он просил тебя сделать?

— Ничего! — почти выкрикнул Роланд, уже на грани нервного срыва. «Я перепугала его», — решила она, и эхо мрачного удовлетворения нарушило охватившее ее оцепенение. Хорошо. — По крайней мере, пока ничего. Говорит, что хочет убрать тебя со сцены. Нет, не убить, просто отстранить от участия в политических играх Клана. Сделать «невидимой». И то, как ты поступаешь сейчас, — он рассматривает как мою режиссерскую работу.

— Ну, давай этот свой кофе, — потребовала Мириам.

— Когда ты позвонила с сообщением о трупе на складе, я передал это Матиасу, потому что он отвечает за внешнюю безопасность, — объяснил Роланд, пока наливал кофе из кофеварки. — Затем, когда ты сказала, что там еще и бомба, я не мог ничего понять. Потому что, если он хочет шантажировать меня, ты ему необходима живая, разве не ясно? Так что я не могу понять, почему он устраивает такие штуки, но в то же время…

— Роланд.

— Да?

— Помолчи. Я пытаюсь думать.

Черт возьми. Матиас. Камеры… повсюду. Она вспомнила лестницу для прислуги. Спальню Роланда. Стало быть, это Матиас хочет убрать нас с дороги? Заманчиво.

— Два миллиона долларов.

— Что?

— Мы могли бы далеко уйти с двумя миллионами долларов, — услышала она собственный голос. — Но недостаточно далеко, чтобы навсегда убежать от Клана.

— Ты хочешь…

— Помолчи. — Она пристально взглянула на Роланда. Он все скрывал от нее. Нет, конечно, это подавалось как хороший предлог, но… от подобной мысли у нее стыла кровь. Роланд не рыцарь в сверкающих доспехах. Клан давно сломал его. И нужен был только Матиас, нажимавший на свои кнопки, чтобы заставить его делать все, что им угодно. Ей хотелось возненавидеть его за это, но она не могла. Идея выступить против организации, владеющей миллиардами долларов и сотнями рук, устрашала. Роланд однажды сделал нечто подобное и поплатился. «Хорошо. Итак, он недостаточно смел, — подумала она. — А что же тогда я? Смелая или сумасшедшая?» — Ты скрываешь от меня что-то еще? — спросила она.

Роланд глубоко вздохнул.

— Нет, — сказал он. — Честно. Единственный, у кого на меня хоть что-то есть, это Матиас. — Он горько усмехнулся и закашлялся. — А у меня больше никого нет. Ни подружек, ни даже приятелей. Только ты.

— Если Матиас начал тебя шантажировать, значит добивался чего-то, что ты мог бы сделать для него, — отметила она. — Он знает, что мог бы отделаться от нас обоих, просто предложив нам кучу денег и заметя наш след. А если за попытками убить меня стоит он, я уже давно была бы убита, верно? Выходит, его намерения и то, что он практически хочет сделать, распространяются на меня и требуют твоего участия… и, по его расчетам, ему нужен рычаг, чтобы шантажировать тебя?

— Я… не знаю. — Роланд приходил в себя, и было видно, как он изо всех сил старается сосредоточиться на возникшей проблеме. — Я ощущаю себя полным дураком. Я просто не пытался достаточно серьезно подумать над этим.

— Да. Тогда лучше начни сейчас. — Мириам отпила большой глоток кофе и взглянула на Роланда. — Так чего же все-таки хочет Матиас?

— Продвижения. Влияния. Власти. — Ответ прозвучал незамедлительно.

— Которых он не может получить, потому что?..

— Входит лишь во «внешнюю» семью.

— Верно. — Мириам пристально смотрела на него. — А ты не видишь здесь никакой схемы? — спросила она.

— Он не сможет получить этого от Клана. По крайней мере сейчас, когда все устроено так, как устроено.

— То-то! — Мириам встала. — Мы были дураками, Роланд. Абсолютно близорукими.

— Что? — Он непонимающе взглянул на нее, погруженный в недовольство самим собой.

— Его цель — не ты, не я. Его цель — Энгбард.

— О, чертовщина. — Он выпрямился. — Ты хочешь сказать, что Матиас задумал прибрать к рукам всю службу безопасности Клана? А?

Мириам решительно кивнула.

— Вместе со своими, кем бы они ни были, таинственными сообщниками. Это группа людей, которые убили мою мать и больше тридцати лет длили кровавую вражду, сопровождавшуюся умышленными убийствами. Это люди из мира номер три. Оставим в стороне Оливера и эту ядовитую вдовствующую бабку, да и остальных, кто хотел бы моей смерти. Матиас напрямую связан с убийцами. И прежде чем сделает свой ход…

— Он донесет на нас с тобой Энгбарду, что бы мы ни делали. Чтобы вывести нас из игры прежде, чем «свалит» герцога. Мириам, я был дураком. Но мы не можем пойти с этим к Энгбарду… Ведь тогда оказалось бы, что мы откровенно признаемся в прошлом предательстве, в сокрытии от него самых разных вещей. Так что же нам делать?

 

ИНФОРМАЦИЯ НЕ ДЛЯ РАЗГЛАШЕНИЯ

Утро пятницы, конец января. Комната для инструктивных совещаний в главной цитадели полиции была целиком заполнена собравшимися, когда там появился инспектор. Загрохотали отодвигаемые стулья: дюжина констеблей вскочила на ноги. Смит на минуту остановился, будто наслаждаясь проявлением подобного внимания с их стороны.

— Будьте непринужденней, господа, — сказал он и продолжил движение в переднюю часть комнаты. — Вижу, нынче утром вы все великолепно выглядите и полны энергии. Садитесь, пусть ноги отдохнут. Впереди долгий день, и я не хочу, чтобы вы стонали из-за волдырей раньше, чем последний из наших «голубков» окажется в тюрьме.

Волна одобрительных кивков или едва заметных покачиваний головой прокатилась по комнате. Сержант вскочил с места, чуть сдвинувшись в сторону, чтобы не спускать глаз со своих людей.

— Вас всех, видимо, интересует, о чем речь, — начал Смит. — Думаю, что до некоторых из вас уже дошли определенные слухи. — Он оглядел помещение, стараясь заметить, не выглядит ли кто из присутствующих не в меру удивленным. В конце концов, слухи были обычным инструментом и «товаром» опытного констебля. — И если некоторые из них окажутся близки к правде, я хочу знать об этом, поскольку, если вы слышали что-то о том, что я сейчас говорю вам, есть вероятность, что слышали и эти «голубки». Как раз сегодня мы и собираемся раздавить гнездо с этими гнилыми яйцами.

Он вновь внимательно осмотрел аудиторию, на этот раз с целью отыскать признаки тревоги или недовольства: то тут, то там люди серьезно кивали головами, но никто не позволял себе резких выражений непонимания.

— Название этой игры — «Контрабанда», — сухо заметил он. — На тот случай, если вас интересует, почему этим занимаемся мы, а не Королевское акцизное управление, сообщаю: эти контрабандисты имеют еще и второе название: Годвинова нечисть. Нелегальную газетенку, которую мы придавили на прошлой неделе, финансировали отсюда, из моего округа, через «квартирмейстера» уравнителей. Мы не знаем точно, откуда приходит золото, но вот мое мнение: в городе недавно появилась женщина, от которой попахивает, опять-таки на мой взгляд, как от агента «лягушатников». И даже если она не имеет дела с французами, к ней есть много серьезных вопросов.

Смит резко хлопнул руками, будто согреваясь.

— Итак, господа, ваша работа состоит в том, чтобы помочь мне дать нашей дамочке важный стимул запеть соловьем. Мы собираемся провести эту операцию с помощью уловок и разных коварных приемов, и ваша задача прилипнуть к ней как клей. Два хвоста, если она выходит, два на территории, четыре часа работы, четыре часа отдыха, но отряд на отдыхе должен быть готов к очередному заданию, если я того потребую. Мы продолжаем это до тех пор, пока она не выйдет на контакт с известным нам мятежником или, наоборот, не совершит ошибку, или пока мы не получим сведений о прибытии новой партии золота. Затем нам остается лишь арестовать ее и выяснить, кто ее сообщники. Когда это произойдет, мы возьмем их здесь, заставим говорить и таким образом покончим с заразой, которая точит Бостон последние несколько лет. Многие предатели и противники власти отправятся в долгий путь к Гудзонову заливу, еще одной компании, побольше, предстоит забраться на пресловутое «никогда не зеленевшее» дерево, а вы… ну а вы станете любимцами города. — Смит скучно усмехнулся. — А теперь, сержант, если вы не против уточнения деталей, мы можем начать…

Несколькими часами позже из-за изгороди быстро вышла женщина; постукивая ногой о ногу, стряхнула снег с сапог и оглядела запущенный сад и огород.

— Гм-м. — Она бросила взгляд на разрушенную теплицу, где отверстия в наброшенном поверх белом покрывале обозначали выпавшие прямоугольники стекол. Затем она увидела дом, большая часть его окон была погружена в темноту. — Ха!

Она уверенным шагом смело зашагала по садовой дорожке; за плечами у женщины был тяжелый рюкзак. Подойдя к боковой двери, она так же уверенно постучала в нее кулаком.

— Есть кто дома? — окликнула она.

— Одну минуту! — Дверь скрипнула и чуть приоткрылась. — Кто вы и что вам надо, зачем вы бродите в нашем саду?..

— Довольно, Джейн, ее ждут. — Дверь открылась шире. — Ольга, входи!

Служанка удалилась, подозрительно поглядывая на вновь прибывшую, пока та входила и закрывала дверь.

— Подожди! — остановила прислугу Мириам.

— Да, мэм?

— Джейн, это Ольга, моя младшая кузина. Она будет останавливаться здесь время от времени, и тебе следует относиться к ней как к гостье. Даже если она… гм… несколько необычным способом объявит о своем прибытии. Это понятно?

— Да, мэм. — Судомойка неуклюже присела в реверансе и бросила на Ольгу сердитый взгляд. Ольга никак не прореагировала. Она привыкла к слугам.

— Проходи, отогревайся, — сказала Мириам. Они миновали судомойню и кухню и оказались в коротком коридоре, который вел в большой, отделанный деревом холл у главного входа. — Путешествие прошло удачно? Давай пока уберем твой груз. Идем, я покажу тебе верхний этаж. — В доме была всего одна лестница, а перед ней — громадное окно с видом на короткую подъездную дорожку и на часть сада между дорожкой и домом. Мириам уверенно поднялась по лестнице, указывая Ольге путь к двери, находящейся почти у самой верхней ступеньки. — Занимай главную спальню для гостей. Извини, если она сейчас выглядит недостаточно обставленной… Я и сама еще только «переезжаю» сюда.

Спальня была громадной, без ковра, из мебели — платяной шкаф и кровать под высоким балдахином. Такая спальня могла бы появиться здесь прямо из «Дома Хъёртов», исключение представляли булькающие латунные радиаторы под огромными окнами и тусклые электрические «свечи», поблескивавшие вверху.

— Просто удивительно, — с чувством произнесла Ольга. Она улыбнулась Мириам. — А ты хорошо выглядишь.

— М-м-м. — Мириам пожала плечами. — Я провожу один день вне конторы и лентяйничаю здесь за бумажной работой с патентами. — Она была в брюках и мешковатом свитере. — Боюсь, я шокирую Джейн. Приходится говорить ей, что я занята реформацией одежды.

— Да при чем здесь общее мнение? Я говорю, что ты выглядишь прекрасно, — сказала Ольга, выскальзывая из-под своего груза и принимаясь расстегивать пальто. — У тебя есть что-нибудь от головной боли?

— Да, разумеется, в ванной. Я покажу. — Мириам остановилась. — А как насчет экскурсии по городу? — спросила она.

— С удовольствием, когда пройдет головная боль. — Ольга потерла лоб. — Этот груз должен ее стоить, — сказала она, когда Мириам опустилась на колени и начала заниматься тюком. — Я ощущаю себя вьючным мулом.

— Оно того стоит, поверь. — Мириам извлекла из верхней части упаковки большую узкую коробку. — Этот неплохой плоский монитор устранит все недостатки при работе с системой САПР, честно. И лекарства, и одежда, и, гм, кое-что еще. — Кое-что еще прибыло в бархатной сумке и по тяжести превосходило свинец: почти десять килограммов золота объемом с пинту молока. — Как только я получше спрячу это и переоденусь, мы сможем выйти. Нам нужно купить тебе другой комплект одежды на то время, пока ты здесь.

— Это может подождать. — Ольга сунула руку в карман пальто, и, вытащив пистолет, протянула его Мириам. — Между прочим, я все время носила это с собой. А леди Бриллиана ожидает меня на другой стороне.

— Как она, в порядке? — Мириам грустно улыбнулась. — Хорошо. Она захватила с собой эту свою «пушку»?

— Да. — Ольга кивнула.

— Лучше убери, — предупредила Мириам. — Здесь, за исключением полиции, не носят оружия. Ты же не собираешься привлекать к себе внимание?

— Да. Я заметила это еще в вашем мире. — Ольга отыскала внутренний карман пальто и тщательно упрятала туда пистолет. — А кто же тебя охраняет?

— Теоретически, отдел по сыску мошенников и констебли. Обычные сыщики в большинстве своем безопасны, но констебли, из полиции, — это нечто иное… Здесь их работа состоит в том, чтобы защищать государство от его же собственных подданных. — Мириам взяла двумя руками плотную бархатную сумку и понесла к дверям, стараясь ничего не задеть по пути, а затем исчезла в соседней комнате.

— Это твоя спальня? — спросила Ольга.

— Да, — проворчала Мириам. — Вот помоги-ка сдвинуть кровать. — В плинтусе позади кровати была съемная панель. Мириам толкнула ее; появился небольшой сейф, который она отперла. Упаковка со слитками с трудом вошла туда, потому что сейф был уже и так почти полон, но ей в конце концов удалось закрыть его и поставить на место деревянную заслонку, прежде чем придвинуть к ней кровать. — Этих десяти тысяч фунтов, — прокомментировала Мириам, — вполне хватило бы, чтобы девять раз купить вот этот дом.

Ольга лишь оценивающе присвистнула.

— Ты умеешь все делать с размахом.

— Да… в смысле, как только я смогу реализовать их, я собираюсь эти деньги инвестировать. — Мириам пожала плечами. — Ты уверена, что с Брилл все в порядке?

— Бриллиана — она просто золотко, — не задумываясь сказала Ольга. — Вряд ли у тебя есть причины беспокоиться на ее счет.

— Я не верю, что она представляет хоть какую-то угрозу. — Мириам покачала головой. — Но ищейка, внедренная Энгбардом, — совсем другое дело.

— Гм-м. — Лицо Ольги выражало сомнение. — Понимаю.

— Даешь мне десять минут? Приведу себя в порядок.

— Разумеется. — Ольга удалилась в ванную напротив гостевой комнаты — развлечься с экзотической сантехникой. Она не была столь успешно действующей, как в офисе у Мириам или в Форт-Лофстроме, но тем не менее.

Мириам встретила ее на площадке, одетая для выхода на публику, в дамской шляпке без полей, самого нелепого вида.

— Значит, идем на трамвайную остановку, — сказала она. — Поедем в контору, представлю тебя людям. Затем есть еще человек, с которым я хочу познакомить тебя.

Мириам не удержалась и отметила, что Ольга вертит головой из стороны в сторону, словно крестьянка, впервые оказавшаяся в большом городе.

— Не похоже на Бостон, верно? — сказала она. Трамвай между тем вывернул из-за угла Брод-стрит и едва избежал столкновения с тележкой уличного торговца овощами, что сопровождалось визгом тормозов и обменом проклятиями.

— Тут… — Ольга глубоко вдохнула, — дурно пахнет, — заявила она. И, оглядевшись по сторонам, добавила: — И все мельче. А на улицах гораздо больше людей. Здесь холоднее. Все одеты строже, чем дома, но одежда хорошо скроена и сшита фабричным способом. Ткани темные.

— Да, — согласилась Мириам. — Одежда здесь стоит значительно дороже, чем в мире номер два, потому что система массового производства просто недоразвита. Люди носят дешевую и подержанную одежду, предпочитают более темные и более толстые ткани, которые дольше служат, и поэтому фасоны меняются медленнее. Это как было у нас: в 1900 году пара брюк обошлась бы мне около ста долларов по курсу 2000 года, но фабрики одежды изменили эту ситуацию. Одним из пунктов в моем списке намеченных дел стоит представление новых машин для обработки ткани и новых типов тканей, раз я уже получила некоторую точку опоры. Но не нужно считать, что здесь все примитивно — это не так. Я столкнулась с рядом весьма неприятных сюрпризов, когда только появилась здесь.

Вдруг что-то привлекло ее внимание.

— Посмотри. — Она указала рукой наверх, где маневрировал, направляясь к аэродрому в дальней части города, далекий ромбовидный аппарат, несущий почту из экзотической Европы.

— Ух ты! Какое же оно, должно быть, огромное! А почему же у вас нет подобных вещей?

Мириам сделала иронически-насмешливое лицо.

— Мы давным-давно отказались строить таких монстров. Эти машины очень тихоходные. И не могут поднимать действительно большой груз. Но что на самом деле «угробило» их, так это политика. Здесь же достаточно широко и грамотно поддерживают их развитие… Если хочешь сравнить воздушные корабли здесь с воздушными кораблями дома, то они без труда «обставят» Соединенные Штаты. Ведь правда, какое впечатляющее зрелище, а?

— Да.

Мириам встала, потянула за шнурок колокольчика, и трамвай притормозил у остановки.

— Идем, — заторопилась она. Они сошли с платформы в неглубокий грязный талый снег, покрывавший улицу, застроенную в основном складами, где суетливо передвигалось вперед-назад небольшое число людей. — Вот сюда.

Ольга последовала за Мириам, которая поджидала ее, чтобы препроводить к открытому входу. Мириам вошла и быстро повернула направо, к очередной двери.

— Смотри, вот это и есть контора, — сказала она. — Деслан? Это мисс Хъёрт. Ольга, познакомься, это Деслан Мак-Хаг.

— Рад видеть вас, мэм. — Деслан был письмоводителем: бледный, с усеянным прыщами лицом, далеко за двадцать. Он сдержанно разглядывал Ольгу из-за чертежной доски: Ольга мило улыбалась и хлопала ресницами, явно переигрывая. Позади Деслана еще двое молодых людей продолжали внимательно работать со светокопиями чертежей. — Вы еще зайдете позже, мэм? — спросил он у Мириам. — Мы получили запрос от заводов О’Рейли по поводу заказа на асбест.

— Я буду завтра, — задумчиво ответила Мириам. — Я показываю Ольге все, что здесь есть, поскольку в следующие несколько месяцев ей предстоит часто приезжать сюда. Она доставляет для меня документы и ведет переговоры с людьми, с которыми мне необходимо встречаться в моих собственных интересах. Это ясно?

— Э-э, да. — Деслан качнул головой. — Вы хотите, чтобы копии чертежей тормозной колодки были готовы завтра?

— Да. Если сможешь подготовить две копии и проследить, чтобы одна из них попала к мистеру Сомсу, будет замечательно. В пятницу нам понадобятся первые расчеты.

— Я подготовлю. — Он вернулся к чертежной доске, а Мириам вышла.

— Это, — негромко объясняла она, — и есть контора. Есть еще и лаборатория, где работают Роджер и Мартин; они образуют группу химических технологий. Вот за этим углом предполагается мастерская по металлу. Сейчас ее вместе готовят Соме и Освальд, а плотник занят на кухне. Но это будет несколько позже, после того как все придет в норму. Этаж над нами до сих пор полузаброшен, а я собираюсь превратить пару комнат в склад для бумаг и сделать больше чертежных, прежде чем мы переместим конторскую работу в новые помещения. Постоянно у меня работают восемь человек, полный рабочий день. Лучше всего представить тебя им всем.

Она провела Ольгу по множеству комнат — комнат, заполненных печами для обжига, стеклянными кувшинами и банками, токарными и сверлильными станками, газовыми горелками. И везде были люди. Люди в костюмах, люди в рубашках и жилетах, люди румяные и бледные, усатые или гладко выбритые; люди которые вставали при ее появлении; люди, которые зависели от Мириам, будто она была особой королевской крови, или директором-управляющим, или и тем и другим сразу.

Ольга лишь покачала головой, когда они вышли из здания.

— Никогда не поверила бы, — негромко сказала она. — У тебя получилось! Все эти люди, последователи и сторонники, уважительно исполняют твои распоряжения. Как тебе это удалось?

У Мириам дернулась щека.

— Деньги, — пробормотала она. — И правильные решения, но в основном деньги. До тех пор, пока я обеспечиваю приток денег и, по-видимому, правильно общаюсь и поступаю, они служат мне. Эй, кеб! Кеб! — Она махнула рукой вверх и вниз, кебмен натянул поводья и остановил кобылу.

— Грик-стрит, пожалуйста, — сказала Мириам, усаживаясь рядом с Ольгой.

Ольга поглядывала на нее, не скрывая удивления.

— Я припоминаю, как ты впервые увидела дилижанс, — сказала она.

— Да, в самом деле. — Мириам состроила гримасу. — У этих система подвески лучше. А кроме того, здесь есть еще поезда для долгих путешествий и паровые автомобили, если ты можешь позволить себе такие расходы и мириться с ненадежностью и шумом.

Кеб высадил их на Грик-стрит, заполненной в это время дня множеством покупателей. Мириам натянула шляпку, скрыв под ней волосы.

— Идем, дорогая, — сказала она громче обычного, стараясь взять Ольгу под руку. — О, кеб! Кеб… эй! — Второй кеб тут же приблизился и подобрал их. — Холмс-элли, пожалуйста.

Во время поездки Мириам то и дело оглядывалась через плечо.

— Признаков слежки не видно, — пробормотала она, как только кеб остановился. — Идем. — И не успела Ольга глазом моргнуть, они уже стояли перед дверью магазина ростовщика, а Мириам сняла шляпку и распустила волосы. — Эрасмус?

— Входите, входите… — Приступ мокрого кашля прервал его. — Прошу прощения. Ах, Мириам, друг мой. Как приятно вас видеть. А это кто будет?

— Ольга, познакомься с Эрасмусом Бергесоном. — Мириам указала на занавес за спиной, который слегка колыхался: Эрасмус старался унять кашель, прежде чем выйти к ним. — Эрасмус, познакомьтесь с моей подругой Ольгой.

— Очарован, нет слов, — сказал он, появляясь из-за занавеса. — Да, да, очарован и абсолютно уверен в этом, моя дорогая. — Он сдержанно поклонился. — Чем обязан такой оказии?

Мириам повернулась и перевернула на двери табличку, которая теперь указывала «ЗАКРЫТО», а затем заперла дверь на задвижку. И прошла вглубь магазина.

— Вы получили мое письмо?

— Оно было самым дорогим для меня. — Бергесон кивнул. — Сам факт его появления, не говоря уж о содержании, должен заметить. Но в любом случае спасибо.

— Не думаю, что за нами следили, — сообщила Мириам, — но мне кажется, нам лучше уйти отсюда через подвал.

— Вы доверяете ей? — Бергесон поднял бровь.

— Безоговорочно. — Мириам посмотрела ему в глаза. — Ольга — один из партнеров по бизнесу. И мой телохранитель. Ольга, покажи!

Ольга достала пистолет. У Бергесона поднялась вторая бровь. Ольга убрала оружие.

— Гм-м, — сказал он. — Прелестная пара амазонок! — Он слабо улыбнулся. — Тем не менее, надеюсь, вам не придется использовать его. Мой опыт подсказывает, что, к сожалению, сколько бы оружия вы ни использовали для сопротивления, власти всегда найдут возможность применить его в еще большем объеме. Фокус в том, чтобы, прежде всего, избежать необходимости его применения.

— Это твой агент? — с интересом спросила Ольга у Мириам.

— Да, точно. — Мириам повернулась к Бергесону. — Я привела ее сюда потому, что, мне кажется, в будущем я не смогу встречаться с вами здесь лично. В особенности я хочу представить ее вам в качестве альтернативного контакта к тому времени, когда нам понадобится видеться на людях и в самых разных местах. Если вы улавливаете мою мысль.

— Понимаю. — Бергесон кивнул. — Это более чем благоразумно. Что-нибудь еще?

— Да. Груз, о котором мы говорили, прибыл. Если вы сообщите, где и как хотите получить его, я позабочусь, чтобы он оказался у вас.

— Довольно трудно сказать. — Бергесон выглядел мрачным. — Вы знаете, что есть множество возможностей его использовать, но очень трудно организовать свободный денежный поток и остаться незамеченными.

— Да, это ни к чему, — согласилась Мириам. Ольга отвернулась, а затем перешла в другую часть магазина и начала рыться в развешанной там одежде, продолжая прислушиваться к разговору. — Но я могу дать вам скидку за объем: скажем, еще пятнадцать процентов, считайте это пожертвованием на общее дело, если хотите.

— Если хочу. — Бергесон сухо хихикнул, за этим последовал резкий хрип. — Вчера повесили Оскара, не слыхали?

— Оскара?

— Это независимый библиотекарь, он продал мне Маркса, которого вы купили. За два дня до того, как инспектор Смит обыскивал мой дом.

— Боже мой. — Мириам с минуту молчала. Ольга сняла с вешалки комплект одежды, чтобы поближе рассмотреть его.

— Все было бы не так плохо, если бы в прошлом году Рассел не застрелил лорда Делглиша, — задумчиво пробормотал Бергесон. — Вам-то об этом знать неоткуда. Революция в той исторической книге, что вы мне дали, та революция, что произошла в Русском царстве, все ее описание очень похоже, до того, что оторопь берет. В особенности этот министр Столыпин и его плачевный конец. — Он приглушенно откашлялся.

Ольга тоже.

— Где можно примерить это? — спросила она.

— Там, в задней половине, — сказал Бергесон. — Осторожнее, там на пути печь. — Он сделал паузу, чтобы отдышаться, пока Ольга проходила мимо.

— Она достаточно серьезна? — негромко спросил он у Мириам.

— Она достаточно серьезна по отношению ко мне и ко всем, кто меня поддерживает. — Мириам нахмурилась. — Она нисколько не политизирована, если вы это хотите знать, судя по вашему вопросу. При этом безбедная жизнь и соответствующее воспитание. Но она предана друзьям и ничего не извлекает из возникшей здесь сложной ситуации. А еще она умеет стрелять.

— Хорошо. — Эрасмус серьезно кивнул. — Я бы не хотел, чтобы вы доверили свою жизнь взбалмошному ребенку.

— Доверила мою… что?

— Два незнакомца. Нет, не констебли и не переодетые в гражданское платье сыщики. Один из них походил на китайца. Они выпивали в неподходящем месте здесь, на прошлой неделе. Задавали вопросы. Некоторые болваны — не те, кто связан с политикой… Эти болваны брали у них деньги! И кто-то наверняка заговорил, я уверен в этом. Упоминалось слово «Блэкстоунс» и что-то по поводу сегодняшней ночи. Я написал вам об этом, но письмо, видимо, еще не дошло. — Он пристально смотрел на нее. — Вы заплыли в очень глубокую воду.

— Эрасмус. — Она в ответ пристально взглянула на него. — Я собираюсь сделать этот мир чрезвычайно удобным для жизни, воспользовавшись всеми средствами, какими располагаю. Поверьте, пара гангстеров, корчащих из себя взломщиков, не остановят меня.

Занавес колыхнулся и зашелестел. Вошла Ольга, одетая в зеленый женский костюм-двойку.

— Как я выгляжу? — спросила она, делая оборот.

— Прекрасно, — сказала Мириам. — На мой вкус. Вообще-то спрашивать у меня по поводу моды — это не по адресу.

— Вы выглядите изумительно, дорогая, — галантно предложил добровольную помощь Эрасмус. — С небольшой помощью белошвейки этот жакет будет сидеть просто превосходно. А при дополнительном старании штопка и заплаты могут стать совершенно незаметными.

— Как раз об этом я и подумала. — Ольга кивнула. — Хотя, наверное, не подумала. — Она озорно рассмеялась. — Что ты говоришь?

— Это чудесно, — сказала Мириам. Она вновь повернулась к Бергесону. — От кого новости?

— Я и сам хочу это выяснить. — Вид у него был решительный.

— Напишите мне, как я писала вам, и позаботьтесь об этом человеке. — Она чиркнула на обрывке открытки адрес Роджера. — Он работает на меня, и ему можно доверять.

— Хорошо. — Эрасмус с минуту пристально разглядывал открытку, беззвучно шевеля губами, и сунул ее в древнюю чугунную печку, которая тщилась согреть магазин. — Вес пятьдесят фунтов. Это ужасно много.

— Можно переправить по частям, если необходимо.

— Это не понадобится, — сказал он с отсутствующим выражением, будто думал о чем-то другом.

— Мириам, дорогая, тебе обязательно следует примерить вот это, — заявила Ольга.

— Да, в самом деле. — Мириам закатила глаза. — Не можешь ли ты…

— Полагаю, ты непритворно отказываешься считать свою компаньонку ребенком? — негромко спросила Ольга. — Если да, то делай, как я говорю. Пока мы внутри, один и тот же человек уже три раза прошел мимо лавки. Возможно, у нас есть минут пять, чтобы уйти. А может, и меньше.

— О-ох. — Она с удивлением взглянула на Ольгу. — Хорошо, давай сюда. — Она повернулась к Бергесону. — Прошу прощения, но мне не следует злоупотреблять вашим гостеприимством. Надеюсь, у вас нет ничего незаконного для передачи?

— Нет. Не сейчас и не у меня. — Он болезненно улыбнулся. — Легкие вновь начинают меня беспокоить, вот почему я закрыл магазин. А вам лучше пройти вглубь дома.

Ольга бросила Мириам фартук.

— Быстро снимай жакет и надевай вот это, прямо поверх платья. Так, правильно. И убери эту свою шляпу без полей. — Она протянула Мириам соломенную шляпу, ни коим образом не подходящую для такой погоды и местами рваную. — Идем. Набрось сверху это пальто. Вы не возражаете? — Обратилась она к Бергесону.

— Дорогая, в определенном смысле поучительно так неожиданно встретить двух столь разных женщин. — Он мрачно улыбнулся. — Положите-ка свою прежнюю одежду вот сюда. — Он протянул Мириам кожаный саквояж.

— Но ведь мы ничего не оплатили…

— Дьявол заплатит, если вы не покинете мою лавку — через подвал и как можно быстрее, — настойчиво прошипел Бергесон, а затем вновь зашелся мучительным кашлем. Мириам прикрыла глаза. «Ему нужны антибиотики», — отстраненно подумала она.

— До свидания! — сказала она и повела Ольгу — все еще заталкивающую ее дорогой жакет в кожаную сумку — вниз, по шатким ступеням в подвал, как раз когда у входных дверей раздался настойчивый трезвон колокольчика. — Идем, — прошипела она. Приглядевшись, Мириам заметила, что Ольга переложила саквояж в левую руку. Правая ее рука была скрыта в тени. — Идем, сюда.

Они шли по узкому туннелю, выложенному вдоль стен покрытыми плесенью книгами, мимо рядов «почтовых» ячеек, прямо к пианино, знававшему лучшие дни. Тут Мириам остановилась, сделала Ольге знак держаться сзади и отодвинула пианино от стены. За ним, в открывшейся части кирпичной стены, обнаружилось отверстие около ярда диаметром, тускло освещенное изнутри.

— Лезь, — приказала она.

— Но…

— Делай, что говорю! — Мириам уже слышала шаги над головой. Ольга осторожно проползла в отверстие. — Продолжай двигаться вперед, — сказала Мириам, затем присела и торопливо последовала за ней. Она задержалась, только чтобы вернуть пианино в исходное положение, напрягаясь и сопя от усилий, затем выпрямилась.

— Где мы? — прошептала Ольга.

— Пока еще не в безопасности. Идем. — Помещение наполняли ледяной холод, запах сырости и старого угля. Мириам провела Ольгу вверх по ступеням, а затем через распахнутую дверь в больший подвал, а затем тут же ввернулась. Возле открытого дверного проема был еще один, закрытый. А напротив еще два. Мириам открыла выбранную дверь и поманила Ольгу за собой. Затем закрыла дверь.

— Где…

— Иди за мной.

В подвале было темно, пока Мириам не достала небольшой электрический фонарь. Помещение было наполовину завалено досками и прочим хламом, но в противоположной стене виднелась неправильной формы брешь — проход, ведущий в обратном направлении параллельно подвалу Бергесона. Она нырнула в него и обнаружила новый туннель, начинавшийся в стене под поленницей.

— Ты поняла, куда мы направляемся? Идем.

Туннель тянулся и тянулся, повернув в одном месте направо. Мириам удерживала фонарь зубами, продолжая двигаться вперед на четвереньках, стараясь не порвать одежду. Она решила, оказавшись на поверхности, изображать исключительно неряшливую прислугу. Она искренне надеялась, что Ольга ошиблась насчет посетителя, но у нее было неприятное предчувствие, что она опять некоторое время не увидит Бергесона.

Туннель выходил в очередной подвал, скрытый позади обветшалого, развалившегося дома: остатки разбитого платяного шкафа, обгоревший остов кровати с голыми металлическими стяжками, напоминавшими ребра скелета. Мириам встала на ноги и, как могла, отряхнула мусор и пыль, затем подвинулась, давая место Ольге. Ольга состроила гримасу.

— И-их! Какая грязь. С тобой все в порядке?

— Да, — негромко сказала Мириам.

— Это был один человек, — добавила Ольга. — Почти шести с половиной футов роста, здоровый как бык, с густыми усами. А позади него двое одинаково одетых в синее. Королевская стража?

— Вероятно. Судя по описанию, мне сдается, что это инспектор Смит. Гм-м. Держи. — Мириам протянула ей фонарь и продолжила счищать со своего фартука грязь и паутину: он постепенно становился белым, но к тому времени, как она выбралась бы наверх, скорее стал бы серым. — Ну что ж, думаю, мы как раз готовы к выходу.

— Куда?

— Во двор, на соседнюю улицу. — Мириам толчком открыла дверь, за которой обнаружились деревянные ступени, ведущие наверх, к дневному свету. — Идем. Убери фонарь и, ради бога, спрячь пистолет.

Они вынырнули на поверхность между двумя кирпичными стенами, над которыми виднелось небо цвета шиферной крыши. Мириам отперла ворота, и они выскользнули наружу, две женщины с суровыми лицами, одна в одежде прислуги, а другая в зеленом заплатанном костюме, который явно знавал и лучшие времена. Ничто в них не напоминало о полной достоинства вдове и ее молодой компаньонке, что посетили «универмаг» Бергесона двадцатью минутами раньше.

— Быстро. — Мириам посадила Ольгу в первый же подошедший трамвай. Он должен был подвезти их ближе к дому. — Два билета по четыре пенни, пожалуйста. — Она заплатила кондуктору и села, ощущая слабость. Затем огляделась вокруг, но, похоже, никто не сидел в пределах слышимости от них. — Похоже, все обошлось чересчур уж благополучно, — прошептала она.

— Ты о чем? — негромко спросила сидевшая рядом с ней Ольга.

— Мы не задержались там, вот о чем. Они не смогут ничего доказать. У Эрасмуса нет никаких слитков для передачи, а сам он больной человек. Иначе бы нас преследовали от самой работы до этой лавки… — Мириам смолкла. — Он сказал, что какие-то грабители собираются напасть на нас сегодня ночью, — медленно проговорила она. — Малоприятная новость.

— Грабители. — Лицо Ольги напоминало маску ожидания. — Я правильно понимаю, что ты хочешь сказать? Мерзавцы, вооруженные ножами?

— Не обязательно. Он говорил, что два человека подыскивали в пивной головорезов, готовых взять у них деньги. Один из этих людей был похож на азиата.

Ольга напряглась.

— Понимаю, — негромко сказала она.

— Разумеется. — Мириам кивнула. — Думаю, сегодня ночью мы, возможно, получим ответы на часть своих вопросов. Азиаты, ха? — Она гневно усмехнулась. — Пришло время оказать гостеприимство давно потерянным родственникам…

Прямо за поворотом дороги стоял большой каменный дом, обнесенный плотной изгородью и невысокой каменной стеной. Ближайшие его соседи находились на расстоянии почти пятидесяти ярдов и также были укрыты за каменной стеной и изгородью. Из двух труб струился дым, огни в главном холле ярко светились в окрестной темноте, но слуг нигде не было видно. Наконец-то добравшись домой, Мириам срочно отослала Джейн и ее мужа, садовника Рональда, в дешевую гостиницу, дав им серебряную гинею и взамен получив от второго из них обещание помалкивать.

— Я хочу, чтобы не было ни вопросов, ни ответов, — твердо сказала Мириам. — Понятно?

— Да, мэм, — сказала Джейн, скептически покачивая головой. Было ясно, что она затаила самые мрачные подозрения относительно Ольги и гадала, не предрасположена ли ее хозяйка к извращениям: подозрение, которое Мириам была рада поддержать для маскировки правды.

— Так и сделаем, — негромко сказала Мириам, наблюдая с лестницы, как слуги устало плетутся к трамвайной остановке на шестичасовой рейс до города. — Ни слуг, ни свидетелей. Верно?

— Верно, — эхом ответила Ольга. — А ты уверена, что хочешь, чтобы я участвовала во всем этом?

— Да, хочу. Только давай быстро, я не хочу оставаться одна дольше, чем необходимо. Как твои временные татуировки?

— Прекрасно чувствуют себя. Послушай, помнишь, что ты говорила мне насчет Матиаса? Если Брилл работает на…

— Она… нет, — твердо сказала Мириам. — Если бы она хотела убить меня, я давно уже была бы мертва, ясно? Отправляйся. Если она и скрывает что-то, то это наверняка что-то другое… и вероятнее всего — Энгбард. «Приведи» ее сюда, и, если эти плохиши здесь так и не покажутся, мы просто достанем бутылку вина и проваляемся в постели все завтрашнее утро, договорились?

— Хорошо, — все еще сомневаясь, сказала Ольга. Она прошла вниз по лестнице к дверям кухни и дальше, к той точке рядом с теплицей, где Мириам расчистила снег.

Мириам наблюдала за ней даже с большим наслаждением, чем согласилась бы признать. Одна в доме в зимний вечер; каждый треск и каждый скрип казались ей предупреждением: «вор в ночи». Отопление зловеще булькало. Мириам прошла в свою спальню и переоделась в комплект, который захватила с собой во время последнего путешествия. Ремни на «липучках» доставляли некоторое неудобство, жали под мышками, но ботинки были в самый раз, а в бронежилете она почувствовала себя более уверенно. С маской, напоминавшей лыжную шапочку, в руках, с заряженным револьвером на боку и в очках ночного видения на лбу она еще больше ощущала себя самозванкой, чем в тот миг, когда ее разодели в пух и прах перед встречей со знатью. «Только до тех пор, пока они принимают меня так серьезно», — угрюмо подумала она, взяла диктофон и в последний раз проверила аккумуляторы и ленту: полностью заряжены, полностью перемотана, все готово к работе. Надеюсь, все получится.

Без присутствия слуг и Ольги дом казался ужасающе пустым. «Обычно вокруг меня бывали другие люди, — осознала Мириам. — Как же так?»

Она медленно спустилась по лестнице, задержавшись на площадке, чтобы послушать: нет ли чего-то, не соответствующего обстановке. Внизу она открыла дверь, ведущую под лестницу, и нырнула внутрь. Система тревоги была готова к работе. Рональд, садовник, жаловался и ворчал, когда она велела ему проложить в футе под землей вплотную вдоль стен индукционный провод, но в итоге сделал так, как она велела, припомнив, кто платит ему за работу. Панель управления — явление в этом мире в высшей степени «инопланетное» — была установлена за фальшивой доской в нижнем холле. Мириам включила свой приемник, пристроила на место наушник, освобождавший руки, и продолжила свое одиночное патрулирование.

Разумеется, все теперь зависело от Брилл. И от Роланда, если исходить из предположения, что он на уровне и не из тех, кто ведет слишком жесткую и скрытую игру против нее. Кем бы они ни были. Она вполне обоснованно считала, что он не из них — потому что иначе у него было бы множество возможностей избавиться от нее безнаказанно и ни у кого не вызвав подозрений, — но по-прежнему оставалась неясность с Брилл. Однако какую бы игру девушка ни вела, эта игра точно была не враждебной, вот почему Ольга и была отправлена назад за рюкзаком, чтобы доставить его сюда. Предположение, что не верить еще и Ольге, доводило Мириам до головной боли. «Тебе следует с чего-то начать, не правда ли?» — спрашивала она себя. Если, считая, что Ольга на ее стороне, она ошибалась, то изменить что-либо уже не могла. А Ольга ручалась за Брилл. Втроем они могли бы извлечь гораздо больше пользы, чем вдвоем, когда все станет известно — если это действительно скоро произойдет.

Большие часы на площадке медленно отмеряли секунды. Мириам прошла на кухню, открыла дверцу большой чугунной кухонной плиты, стоявшей у внутренней стены, и подбросила туда угля. Затем повернула заслонку. Ночь обещала быть чрезвычайно холодной, и хотя в «прогулочном» снаряжении и пуленепробиваемом жилете должно было быть тепло, Мириам ощущала, как мороз пробирает ее до костей.

Два человека, один из них похожий на китайца, замечены в «неподходящих» пабах. Она тряхнула головой, припоминая распустившийся в темноте «кровавый цветок» и длинный кривой нож. Ощущение рук Роланда, прикасавшихся к ее обнаженной коже, бросало ее в жар и холод одновременно. Айрис поглядывала на нее с осторожным, испуганным выражением, с такой же не подобающей матери надменной черствостью, как у Энгбарда. А вот мои самые любимые вещи, похожие на бруски масла брикеты мягкого металла, ярко светящиеся в сумраке лавки, принадлежащей квартирмейстеру революционеров: автоматический пистолет «Глок» и кольца с бриллиантами…

Мириам встряхнулась.

— Вот проклятье, если ждать здесь, я просплю все на свете. — Она встала, зажгла конфорку на плите и поставила чайник. Чашка кофе приведет ее в чувство. Она взяла диктофон, перемотала пленку и прослушала записи, сделанные днем раньше.

«У основателя семьи было шестеро сыновей. Пятеро из них обзавелись семьями, в результате их совместной деятельности и возник Клан. Шестой… что же случилось с ним? Энгбард говорил, что он отправился на запад и исчез. Предположим… предположим, исчез. То есть добрался до Западной империи, но обеднел, попал в нужду, счастье ему изменило. В странствиях он потерял свой талисман, медальон с узелковым рисунком. Если ему пришлось воссоздавать его по памяти, для того чтобы путешествовать между мирами, добился ли он успеха? А я добилась бы? Я знаю, что происходит, когда смотрю на этот узор, но точно ли я помню все его фрагменты, достаточно ли хорошо, чтобы нарисовать? А ну попробуем!»

Шум перемотки. Щелчок. Новая запись.

«Нет. Я потратила десять минут, и все, что я нарисовала, не возымело никакого действия. Гм-м. Итак, теперь известно, что не так-то просто воссоздать рисунок по памяти, и я знаю, что если смотрю на другие изображения, то попадаю сюда, а не домой. Гм-м. И вновь сомнения».

Шум перемотки. Щелчок. Новая запись.

«Я попробовала просто взглянуть на оба медальона. Следовало бы сделать это раньше, но на них трудно смотреть без того, чтобы не выйти из своей зоны и не переместиться в другой мир. На узелковом рисунке в другом медальоне есть дуга рядом с левой верхней точкой, эта дуга тянется поверх наружной петли, а не под ней, как в том медальоне, что мне дала Айрис. Похоже, медальон убийцы — да, да — является искажением первоначального рисунка. Таким образом, гипотеза о потерянной семье правильна».

Шум перемотки. Щелчок. Новая запись.

«А почему они не испытывали рисунки до тех пор, пока не нашли тот, который работал бы? Тот, который позволил бы им встретиться с остальными семьями?»

Шум перемотки. Щелчок. Новая запись.

«Это все связано с родословной. Если вам известно, что существует только одна „другая вселенная“, и если известно, что возможность отправиться туда означает встречу с семьей, станете ли вы рассуждать о множественности миров? Будете ли вы думать о том, что просто ошиблись в рисунке медальона? Или просто стали бы предполагать — западное побережье должно выглядеть одинаковым в обеих версиях, в этом мире и моем собственном, — что попросту отвергнуты старшими братьями? Подонками».

Шум перемотки. Щелчок. Новая запись.

«Почему я? Почему Патриция? Было ли в ее родословной что-то такое, что угрожало им? Что мешало и еще кому-то в самом Клане? Хотели они просто убить ее, чтобы развязать кровавую вражду, или здесь было что-то еще?»

Шум перемотки. Щелчок. Новая запись.

«Чего они хотят? И как можно превратить их в рычаг, чтобы получить от Клана то, чего я хочу?»

Дверь со стороны судомойни заскрипела, открываясь.

Мириам, мгновенно оказавшись на ногах, прижалась спиной к стене рядом с плитой, держа пистолет в правой руке. Чертовщина, вот чертовщина… Она застыла, затаив дыхание и прислушиваясь.

— Мириам? — окликнул знакомый голос. — Ты там?

Она опустила оружие.

— Да!

Вошла Ольга, с трудом передвигая ноги. Постаревшая на много лет по сравнению с тем, как выглядела час назад.

— Ох, голова, — простонала она. — Дай наркотик, дай сильное лекарство, дай костную пилу! — Она провела пальцем поперек горла, затем взглянула на Мириам. — Что на тебе надето? — спросила она.

— Привет, — тонким голосом пропищала Бриллиана позади нее. — Можно войти? — Она с сомнением огляделась. — А ты уверена, что это «другой» мир? — спросила она.

— Да, — коротко ответила Мириам. — Вот. Держи две. А когда подойдет время, я дам тебе еще две. — Она протянула Ольге две капсулы, и та проглотила их без воды, скривившись. — Хорошо бы стакан воды. — Мириам взглянула на Брилл. — А ты захватила…

Брилл усмехнулась.

— Это? — спросила она, поднимая похожее на обрубок полицейское ружье.

— Гм, да, именно. — На минуту Мириам, казалось, застыла изнутри, затем ей удалось расслабиться. Она не сводила с Брилл поблескивающих, словно бусинки, глаз. — Ты понимаешь, что объяснение несколько запаздывает?

— Объяснение… о-ох.

— Это все неубедительно, Брилл, — спокойно сказала она. — Я знаю, что ты работаешь на кого-то из службы безопасности Клана. Или ты надумала сказать, что нашла эту пушку где-то в старом чулане?

Ольга сделала шаг назад. Мириам заметила, как ее правая рука начала сгибаться.

— Почему бы тебе не пройти наверх и не переодеться к приему? — предложила Мириам.

— Ну если ты считаешь… — Ольга с недоверием поглядела на нее.

— Да, именно так. — Мириам продолжала смотреть на Брилл, которая, в свою очередь, не дрогнув, пристально смотрела на нее, пока Ольга проходила мимо, направляясь к лестнице. — Ну?

— Я заранее получила указание ожидать тебя в течение двух дней, прежде чем ты появилась в Ниджвейне, — призналась Брилл. — Ты ведь не ожидала, что Энгбард откроет тебе правду? Он сказал, а я цитирую: «Пристанешь к ней как банный лист, не выпускай ее ни на минуту из виду на территории семьи, и особенно не дай барону Оливеру возможности спустить ее с лестницы». Вот я и делала, что он сказал, — добавила она, явно довольная собой.

— Кто еще участвовал в этом? — спросила Мириам.

— Ольга. — Брилл пожала плечами. — Но не явно. Она не агент, но… Не думаешь же ты, что она появилась случайно? Герцог отправил тебя в Ниджвейн вместе с ней, в расчете на то, что так будет безопаснее для тебя. И добавит путаницы. Заговорщики и убийцы склонны недооценивать ее из-за видимого легкомыслия. — Она пожала плечами.

— Итак, кому же ты отчитываешься? — спросила Мириам.

— Зигбарду. Лично.

— А не Роланду?

— Роланд? — Брилл фыркнула. — Роланд совершенно бесполезен в делах такого рода…

— Стало быть, ты тоже путешествуешь между мирами? А почему ты скрывала это от меня?

— Разумеется, потому, что так велел Энгбард. Это было нетрудно: ведь тебе мало известно о структуре Клана и о том, кто, вероятнее всего, входит во внешние семьи, а кто действительно обладает «семейным талантом». — Она глубоко вздохнула. — Я всегда считалась немного сорвиголовой. Когда мне исполнилось восемнадцать, я пыталась поступить на службу в морскую пехоту. — Она нахмурилась. — Хотя не прошла медкомиссию. Мать едва не хватил удар, когда она услышала об этом. Она упросила Энгбарда вразумить меня, и он оплатил мое обучение в школе телохранителей и курсы каратэ, пока я раздумывала, что делать дальше. Вернуться ко двору, к своей работе… — Она сдержалась. — Если бы нам пришлось прибить Алексиса, то это была бы именно моя задача. Вне Клана никто не воспринимает придворную даму как угрозу, разве не ясно? Но вне Клана никто не ожидает и другого — что дамы высокого происхождения склонны ввязываться в войну. В любом случае, именно поэтому Энгбард приставил меня к тебе нянькой. Если бы ты во что-то ввязалась, ты могла бы и не справиться…

— Э-э. — Мириам тряхнула головой, отягощенной избытком информации. Моя придворная дама собиралась стать морским пехотинцем? Чайник засвистел. — Хочешь кофе?

— Да. Пожалуйста. Эй, а ты знаешь, что бываешь очень похожа на Айрис, когда хмуришься?

Мириам замерла на месте.

— Ты видела ее? — требовательно спросила она.

— Эй, эй, успокойся! — Бриллиана подняла руки в знак капитуляции. — Да, видела, в последние два дня, и она чувствует себя хорошо. Просто ей еще некоторое время придется провести в «подполье». Так же, как тебе, понимаешь? Я встречалась с ней, когда ты оставила меня в Бостоне с Полетт и мне нечем было заняться. После того как ты что-то болтала про Энгбарда, я решила, что ему необходимо знать, что именно раздражает тебя. Он проявил глубочайший интерес к здоровью и благополучию твоей матушки, и не просто потому, что ты угрожала убить его, если он не сделает этого. Так что, разумеется, я отправилась повидать ее. Фактически, я навещала ее каждые два дня, чтобы присматривать за ней. И была там, когда… — Брилл замолчала.

— Так это ты была с ружьем, — поторопила Мириам.

— На самом деле нет. — Брилл выглядела чуточку бледной. — Она держала его приклеенным под своим креслом, под тем, что с высокой спинкой, в гостиной. Я же только вызвала чистильщиков Клана, но уже позже. Это было во время твоего первого путешествия сюда, когда она… ну… когда с ней это произошло. Она звонила тебе в офис, а я была там и поэтому взяла трубку. Как только ты оказалась здесь, я отправилась туда, чтобы все уладить. Я обнаружила… — Она вздрогнула. — Убирать пришлось очень много. Они были из службы безопасности Клана, из нью-йоркского филиала, ты знаешь. Она же была очень спокойна на этот счет.

— Позволь мне разобраться. — Мириам вылила содержимое чайника в кофеварку. Рука у нее дрожала. — Ты хочешь сказать, что это Айрис застрелила из ружья двух нападавших?

— Что? — Брилл выглядела озадаченной. — Ах, Айрис. Д-да. Как «Мириам». Послушай, она сказала: «…после третьей попытки убийства это входит в привычку. Как у тараканов-убийц».

— Э-э. — Мириам тяжело опустилась на стул и ждала, пока землетрясение в ее сознании уляжется. Она не сводила с Брилл того взгляда, что держала в резерве: пронизывающего капитанов индустрии, которых готова была обвинить в должностных преступлениях или растратах. — Хорошо, позволь мне все-таки кое-что прояснить. Ты говоришь, моя мать просто на всякий случай держала у себя под креслом обрез, чтобы отпугивать штурмовые отряды, и каким-то образом скрывала от меня эту привычку все мое детство, пока была политической активисткой, а затем женой книжника-радикала…

— Нет! — раздражение Брилл, похоже, нарастало. — Да как ты не понимаешь? Это была первая попытка покушения на ее жизнь за тридцать лет…

Приемник, который все это время был у Мириам, настойчиво напомнил о себе короткими бип-бип.

— Ну вот, явились гости. — Мириам смотрела на приемник так, будто тот мог взорваться. «Моя мама инопланетянка», — подумала она. И, должно быть, в «подполье» или где-то еще. Но времени на беспокойство и раздумья не оставалось. — Твоя пушка заряжена?

— Да.

— Хорошо. Тогда оставайся здесь и жди. Если кто-то войдет через дверь из сада, стреляй. Если кто-то войдет через другую дверь, это буду или я, или Ольга, или «плохие парни». Но сначала я постучу. Вернусь через секунду.

Мириам бросилась в холл и по лестнице сразу через две ступеньки. «Нарушение в зоне два», — прощебетала ей в ухо охранная система. Зона два, восточная стена сада.

— Ольга? — окликнула она.

— Я здесь. — Ольга вышла на площадку. Очки ночного видения делали ее похожей на высокое угловатое насекомое… возможно, на богомола.

— Идем. У нас посетители.

— Где ты собираешься держать оборону?

— В проходе к судомойке и кухне — единственный прямой путь сюда только через центральное окно, к тому же и в гостиной и в столовой их ожидают забавные сюрпризы.

— Хорошо. — Ольга заторопилась вниз, сжимая в одной руке автомат.

— Брилл, — окликнула Мириам, — мы заходим. — Она вспомнила, что надо постучать.

Оказавшись на кухне, она передала Брилл портативный приемник с приспособлениями, высвобождающими руки.

— Положи это в карман, а здесь закрепи наушник. Хорошо. Ольга? Ты тоже. — Она нажала кнопку передатчика. — Вы обе слышите меня?

Последовало два кивка.

— Отлично. Мы…

«Внимание. Нарушение в зоне четыре».

— …а это гостиная. Подождем, черт возьми!

«Внимание. Нарушение в зоне пять».

— Столовая, — прошептала Мириам. — Хорошо. Начинаем.

— Начинаем… что?

Она переключила свое устройство на отдельный канал и нажала кнопку передатчика.

«Внимание. Четвертая зона: дымовая завеса». «Внимание. Пятая зона: дымовая завеса». «Внимание. Шестая зона: дымовая завеса».

— Что?

— Дымовые шашки. Идем, двери в холл заперты, а на окнах усиленные рамы. Мы «запечатали» их как в бутылке, если только у них нет подрывных зарядов. Вот. — Мириам протянула Брилл наручники. — Идем. Помните, нужно захватить главаря живым… но я не хочу, чтобы вы хоть сколько-то рисковали.

Мириам провела их в вестибюль восьмиугольной формы. Из-за двери гостиной доносились глухие удары и кашель. Она махнула рукой, веля Ольге отойти в сторону, и приготовилась открыть дверь.

— Включайте очки ночного видения, — сказала она и погасила свет.

Сквозь очки комната выглядела темным пугающим месивом самых разных силуэтов. Мириам четко различала две светящиеся зеленые тени, движущиеся около нее… Брилл и Ольга. Одна из них подбадривала ее, другая поднимала что-то напоминавшее по форме оружие.

— По моему знаку! Я сейчас открою дверь… Три, два, один, марш. — Мириам отперла и распахнула дверь. Дым вырвался наружу, и в темный холл заковыляла кашляющая фигура. Рука Ольги поднялась и опустилась. Стон, падение. — Я внутри. — Мириам, перешагнув через лежащую ничком фигуру, вошла в наполненную дымом комнату. Внутри было холодно, под ногами хрустело битое стекло. «Ублюдки», — в ярости подумала она. Что-то неясное, зеленоватое светилось сквозь дым в самом дальнем углу, затаившись между пианино и занавесками. — Бросай оружие и ложись на пол! — крикнула Мириам и нырнула в сторону.

Бип-бип! Глухой звук пуль, ударивших по кирпичной кладке стены позади нее, нельзя было не узнать. Мириам сплюнула, опустилась на колено и неторопливо прицелилась в стрелка. Смогу ли я… Ярость переполняла ее. Ты пытался убить мою мать! Она нажала на спуск. Раздался крик, и зеленое пятно сначала вытянулось, а затем свалилось. Она застыла, готовая выстрелить вновь, затем выпрямилась.

— Стой! Полиция! — В саду надрывались свистки. «Внимание. Нарушение в зоне три».

— Это южная сторона! Что за чертовщина? — прошептала Мириам. Она включила приемник. — Общее положение!

— Один лежит. — Брилл тяжело дышала. — Ольга достала еще одного в холле. Они пытались стрелять в меня.

— Слушайте. — В саду усиливались свистки, сквозь дым едва виднелись отблески ручных фонарей. — Всем в холл! Брилл, можешь дотащить этого негодяя? Поднять? Тогда бери его и помоги Ольге.

В кухне зазвенело бьющееся стекло. Мириам метнулась назад через дверной проем и едва не столкнулась с Ольгой.

— Быстрее! — крикнула Ольга. — Я не могу, у меня раскалывается голова. Лучше ты…

— Прекратить истерику. — Мириам сдвинула очки на лоб, подхватила Ольгу за талию и шлепком включила свет. Затем неловко подтянула манжет, минуту отчетливо смотрела в расплывающиеся очертания рисунка на левой руке, стараясь сосредоточить на них все внимание, и еще крепче обхватила Ольгу. — Брилл?

— Готова! — Голос у Брилл был резким, полным напряжения и страха. Новые полицейские свистки, крики и новые выстрелы, все приглушенное стеной.

Мириам напряглась, выпрямилась, чувствуя, как Ольга вцепилась в ее плечи, и продолжала неотрывно смотреть на свое запястье. Колени начали сгибаться под тяжестью груза. «Смогу ли я удерживать ее достаточно долго?» — отчаянно думала она. Позади раздался дробящий, раскалывающий звук, и бесконечная змеевидная лента узелкового узора, хватавшая собственный хвост, свернулась кольцом в темноте перед тем, как ринуться вперед, чтобы укусить ее между глаз. Она ощутила, как проваливается в снег и темноту, а в ее руках тяжелым бременем застыла Ольга.

 

РАСПЛАТА

Мириам замерзала. У нее было смутное впечатление, что с залива несется масса льда, снега и ветра, которая за считанные секунды остудила бы печь. Она спотыкалась, пытаясь удержаться на ногах, и заскулила, как только боль пронзила лоб.

— Ой-ой. — Ольга присела. — Мириам, с тобой все в порядке?

Мириам пыталась избавиться от остаточного послесвечения зеленых фигур, движущихся в дальнем конце помещения. Она вспомнила о своей решимости, не смогла сдержать крика боли, со стоном согнулась пополам, и ее тут же вырвало в снег.

— Где же эта лачуга? — паническим голосом спросила Ольга. — Где…

— Очки, — задыхаясь проговорила Миркам. Очередная спазма скрутила ее желудок. «Мы могли бы погибнуть», — подумала она сквозь горячие и холодные волны дрожи, вызванные по-настоящему тяжелым переходом «границы» между мирами. — Надень очки.

— О-ох. — Ольга переместила их на глаза. — О-ох!

— Мириам? — Голос Брилл доносился из-за соседнего дерева. — Помоги!

— А-а-ах, а-а-ах…

Мириам заковыляла туда, сучки и ветки царапали ей лицо. Снегопад был густой, хлопья размером с ноготь, кружась, падали на лицо и больно жалили, касаясь кожи. Брилл стояла на коленях поверх чего-то, отчаянно молотившего ногами.

— Помоги! — звала она.

— Хорошо. — Мириам грузно опустилась на колени прямо перед Брилл (желудок все еще пытался заявлять протесты) и взялась неуклюже отыскивать пояс, чтобы еще более ограничить свободу «языка». Брилл раньше уже удалось надеть на своего пленника наручники, но теперь он начал брыкаться, и ей пришлось сесть ему на ноги, что нельзя было назвать удачной позицией ни для кого. — Я здесь.

— Лежи тихо, черт бы тебя побрал…

— Нам нужно заставить его идти. Или придется нести его, — прокомментировала Ольга. — Он большой?

— Просто ребенок. Паршивый сопляк.

— Будь начеку, у него здесь могут быть друзья!

Мириам встала и опустила на глаза очки ночного видения. Брилл и их пленник теперь походили на облака яркого зеленого пламени, а Ольга была сгорбленной фигурой в нескольких футах в стороне. — Идем. В убежище. — Вместе с Брилл они подняли на ноги пленника — бессвязно стонавшего, что, в общем, говорило о скрытой панике, — и почти поволокли его к охотничьей заимке, которая все еще излучала тусклое зеленое свечение. Тепла от керосинового нагревателя было вполне достаточно, чтобы «высвечивать» на холодном фоне их убежище, словно улицу.

На то, чтобы добраться туда, ушло минут десять, при этом снег повалил еще гуще, на глазах заметая их следы.

Пленник, очевидно усвоивший, что альтернатива — возможность медленно замерзнуть в снегу, затих и начал сам передвигать ноги. Мириам казалось, будто кто-то наносит молотком по голове сильные звонкие удары, а желудок все еще восставал против предыдущего недостойного обращения с ним. Ольга «прокралась» вперед и теперь рыскала вокруг в потемках, отыскивая признаки постороннего присутствия, но, насколько могла видеть Мириам, они были одни в ночной темноте.

Их лачуга была пустой, но теплой, это они определили сразу, едва перетащили свою ношу через порог. Последним неимоверным усилием они положили его на матрас и закрыли за собой дверь, чтобы сохранить оставшееся тепло.

— Удачно, — сказала Мириам (ее голос подрагивал от изнеможения), — а теперь давайте посмотрим, что мы здесь имеем. — Она потянулась и включила питавшийся от батареек фонарь, свисавший с потолочной балки.

— Пожалуйста, не надо… — Он лежал, трясясь и подрагивая, пытаясь «зарыться» в угол между стеной и матрасами.

— «Оно» говорит, — заметила Брилл.

— Разумеется, говорит, — сказала Мириам. Пленник был ниже ее ростом, хилого сложения, с темными волосами и разрезом глаз слегка напоминал азиата. На вид ему было не больше восемнадцати лет.

— Проверь, есть ли у него талисман, — сказала Мириам.

— Твоя правда… есть! — Еще минута борьбы, и Брилл выпрямилась, протягивая кулак, из которого свисала цепочка. — Какая же это версия?

Мириам рассмотрела медальон, затем отвернулась.

— Это второй вариант. Для третьего мира. — Она сунула его в карман вместе с другим. — Ты. — Она уставилась вниз, на пленника. — Как тебя зовут?

— Лин… Лин.

— Угм. У тебя есть снаружи друзья, шатающиеся в такую бурю, мистер Лин Лин? — Мириам бросила взгляд на дверь. — Прежде чем ответить, может быть, тебе захочется подумать о том, что они сделают с тобой, если найдут нас здесь. Вероятно, сначала будут стрелять, а потом задавать вопросы.

— Нет. — Он успокоился. — Это Ли.

— Так Лин или Ли?

— Я Лин. Из Ли.

— Неплохое начало, — сказала Брилл. Она со злобой смотрела на юношу. — Зачем ты ворвался в наш дом?

Лин пристально смотрел на нее, не говоря ни слова.

— Позволь мне, — пробормотала Мириам. Головная боль начала отступать. Она порылась в жакете, вытащила пугающе истощившуюся упаковку таблеток, вылущила одну и проглотила без воды. Горькая таблетка застряла в горле, и глотать ее совсем не хотелось.

— Послушай, Лин. Ты напал на мой дом. Не очень-то удачно, по меньшей мере одного из твоих приятелей мы пристрелили. У меня есть друзья, которые очень хотели бы задать тебе несколько вопросов, и они не будут такими добрячками, как я. Примерно через час мы отправимся в другой мир и намерены взять тебя с собой. Это тот мир, в который ваша семья не может попасть, потому что даже не знает о его существовании. Как только ты окажешься там, твое положение станет очень сложным, я бы сказала, тяжелым. Мои друзья порвут тебя на куски, чтобы получить нужные им ответы, а после, скорее всего, просто убьют тебя, потому что они такие.

Мириам поднялась.

— У тебя есть час, чтобы решить: ты будешь говорить со мной или беседовать с дознавателями из Клана. Если ты будешь говорить со мной, то у меня нет нужды причинять тебе вред и я, может быть, даже оставлю тебе жизнь. Выбор за тобой.

Она взглянула на Брилл.

— Не спускай с него глаз. Хочу проведать Ольгу.

Как только она открыла дверь, пленник тихо завыл. И Мириам торопливо закрыла ее за собой.

Она включила приемник.

— Кто-нибудь здесь есть? Прием.

— Только я, — ответила Ольга. — Эй, эта беспроводная штука… высший класс, правда?

— Видишь кого-нибудь?

— Ни души. Я делаю обход по кругу, на удалении ярдов в пятьдесят. И сейчас вижу тебя на пороге.

— Хорошо. — Мириам помахала рукой. — Я только что зачитала этому маленькому домушнику закон об охране общественного порядка.

— Хочешь, чтобы я помогла повесить его?

— Нет. — Мириам все еще чувствовала острый прилив ярости при виде стоявшего перед ней налетчика и ощущение облегчения, нахлынувшее, когда она нажала на спуск. Но теперь ее гнев остывал, сменяясь тошнотой и слабостью. Когда она в первый раз застрелила человека, убийцу в оранжерее, она ничего такого, в общем, не почувствовала. Тогда обстоятельства требовали от нее действий — например, встать на пути мчавшейся на нее безжалостной колесницы войны: тот тип только что убил Маргит и собирался броситься с ножом на нее. Но этот, лежащий в ожидании, и горячая волна праведного гнева оставили у нее чувство ужасающей вины, нарастающее по мере того, как она думала о происходящем. Ведь этого можно было избежать, разве нет? — Наш маленький налетчик всего лишь птенец. И уже кричит и зовет маму. Думаю, он запоет как птичка, едва только мы заберем его на ту сторону.

— Как ты чувствуешь себя? — спросила Ольга. — У тебя был трудный переход.

— Рассказывай! — Мириам вздрогнула. — Похоже, от холода у меня в голове проясняется. Примерно через час я собираюсь отправиться вновь. А ты?

— Я бы хотела. — Ольга постучала пальцами по голове. — Но я так и не обзавелась этими таблетками от головной боли.

— Тогда идем, — сказала Мириам. — У меня есть.

— Хорошо.

Они встретились у дерева, ярдах в пяти от лачуги. Мириам стянула перчатку и отыскала в кармане пачку бета-блокаторов и пузырек с ибупрофепом.

— Вот. Каждой по одной. Хорошо бы запить, да?

— Определенно. — Мириам ждала в приветливой тишине. Ольга проглотила таблетки, достала из кармана маленькую фляжку и сделала глоток.

— Что это?

— Настоянная на пряностях охотничья водка. Чтобы согреться. Хочешь?

— Спасибо, лучше не надо. — Мириам бросила взгляд через плечо на их убежище. — Даю ему час. Бедный ублюдок думает, я собираюсь сдать его Энгбарду, чтобы тот подверг его страшным пыткам, если он немедленно не скажет мне того, что я хочу знать.

— Но ведь ты этого не сделаешь? — Выражение лица Ольги невозможно было понять из-за громоздких очков.

— Зависит от того, насколько он разозлит меня. И так произошло слишком много убийств, и, похоже, это будет тянуться еще долго. Мы же намерены остановить процесс рано или поздно, или нам придется отказаться от родни.

— Что значит «от родни»? Он же враг…

— Ты еще не поняла? — нетерпеливо сказала Мириам. — Эти парни, те незнакомцы, что «врываются» неизвестно откуда и убивают, — они, возможно, наши кровные родственники по какой-то из линий. Они тоже путешествуют между мирами, и единственно, почему они перемещаются только между этим миром и Новой Британией, а не между этим миром и США, — из-за рисунка, который используют. Думаю, они потомки потерянной ветви первой семьи, того брата, который ушел на запад и исчез вскоре после смерти основателя.

Ольга выглядела озадаченной.

— Ты думаешь, они — шестая семья? — спросила она.

— Не уверена и пока еще не знаю, почему они пытаются вновь развязать гражданскую войну. А ты не думаешь, что нам следует ради самих себя узнать, что происходит, прежде чем отдавать этого сопляка отделу по сыску мошенников для повешения?

Ольга потерла голову.

— Похоже, намечается самый захватывающий совет Клана из тех, что помнят ныне живущие, — заметила она.

— Идем. — Мириам махнула рукой в сторону их лачуги. — Давай готовиться к переходу. Думаю, самое время привлечь к этому делу и Роланда.

Час ночи. Дзинь-дзинь…

— Алло?

Голос Роланда был все еще сонным.

— Роланд? Это я.

— Мириам, ты хоть когда-нибудь смотришь на часы…

— Не сейчас. Требуется семейная «неотложка».

— «Неотложка»? А что случилось? — Теперь она слышала: он в ту же секунду проснулся.

— Возьми пару «бойцов», которым доверяешь. Еще понадобится безопасный дом. Не Форт-Лофстром и не его двойник. Это должно быть безликое помещение, но безопасное и на этой стороне. Оно должно быть на этой стороне. У нас есть пленник для допроса.

— Пленник? Что за…

— Один из убийц. Живой, перепуганный. Сейчас он с Ольгой, колется. — Ольга в дальнем офисе с Лином и диктофоном, который ей дала Мириам, изображала «хорошего копа». Лин что-то щебетал, явно бредовое, безрассудно желая рассказать ей все, что она хотела. Ему нет и восемнадцати! Мириам даже было стыдно — пока она не вспомнила, во что, собственно, он вовлечен. Мальчики-солдаты, с горящими глазами и «распущенными хвостами», призванные защищать честь семьи от детей враждебных старших братьев… старших братьев, много поколений назад укравших их права по рождению, отвергнувшие их и бросившие на произвол судьбы в не знающей жалости Западной империи.

— Ему требуется сохранить жизнь, а значит, его следует держать подальше от той «утечки», что объявилась в службе безопасности Энгбарда. И, гм, наш маленький друг предполагает, что это не какое-то конкретное и единственное лицо. Агент связан с «родственниками» этого парня. А отсюда вытекает еще одно: я хочу провести полный анализ образца его крови и сравнить этот образец с образцами крови членов Клана — всех членов, от кого ты только сумеешь получить биоматериал. Я хочу знать, родственник ли он, и если так, далеко ли назад тянется эта нить.

«А еще я хочу убрать его отсюда как можно скорее, прежде чем утром появится Полетт», — подумала Мириам. Поли была добрым другом и к тому же надежным, но кое в чем ее участие ни к чему. Например, в похищении.

— Хорошо, я разберусь с этим. Куда приехать?

— Сюда. — Мириам единым духом отбарабанила адрес, мысленно скрестив пальцы. — У меня есть для тебя новый амулет, один из тех, что перенесет тебя с другой стороны прямо в мир номер три, мой беглец. Только будь осторожен, тот мир слишком особый и во всем отличается от этого мира.

— Хорошо… но тебе все-таки лучше бы объяснить почему, если герцог начнет задавать вопросы. Сейчас я вытащу Ксавье и Морта из постели и буду на месте примерно через час. Они не проговорятся. Нужно еще что-нибудь?

— Да. — Мириам облизнула губы. — Энгбард еще здесь?

— Думаю, да.

— Я позвоню ему прямо сейчас. Затем, вероятно, я отправлюсь на дальнюю сторону, раньше чем ты прибудешь сюда, чтобы «зачистить» беспорядок, который учинил этот маленький мошенник, когда проник в мой дом.

— Он проник в… Эй! С тобой все в порядке?

— Я жива. Ольга и Брилл могут обо всем рассказать. Отправляйся. И будь осторожен. — Она отключилась, прежде чем сломается и начнет рассказывать ему, как хотела бы его увидеть. Жестокая судьба… следующий номер тоже был запрограммирован.

— Алло? — вежливый, заинтересованный голос.

— Это Хельга Лофстром-Хъёрт. Дайте Энгбарда. Срочно.

— Пожалуйста, подождите. — На этот раз без всякой неразберихи и волокиты, отметила Мириам. Кто-то не спал на коммутаторе.

— Здесь Энгбард. — Его голос звучал скорее удивленно, чем устало. — В чем дело, Мириам? Плохо спишь?

— Возможно. Послушай, до совещания Клана на Белтейн остается три месяца. Нет ли какой-нибудь процедуры, чтобы ускорить его… ну… созвать чрезвычайную генеральную встречу?

— Есть, но это в высшей степени необычно. Никто не делал этого в последние сорок лет. А ты уверена, что хочешь от меня именно этого? Если не выдвинуть «уважительной» причины, всегда найдутся люди, которые используют это как первейшую возможность обвинить тебя во всех смертных грехах.

— Да. — Мириам сделала глубокий вдох. — Послушай. Я знаю, что моя мать у тебя. — На линии установилась мертвая тишина. Она продолжила: — Не понимаю, по какой причине ты удерживаешь ее, но собираюсь даровать тебе презумпцию невиновности — прямо сейчас. Однако мне нужно это совещание, эта встреча. И мать должна быть на ней. Иначе ты окажешься в большом дерьме. Я тоже собираюсь там быть, и встреча должна состояться сейчас, в течение пары дней, а не в течение двух месяцев, потому что у нас на руках пленник и если ты так и не найдешь своего «крота», то этот пленник, вероятнее всего, не доживет до Белтейна.

— Пленник… — прошипел он.

— Ты говорил мне о еще одном сыне основателя, который ушел на запад, — очень осторожно и обдуманно сказала Мириам. — Так вот, я отыскала его потомков. Именно они охотились за Ольгой и за мной. Полагаю, что они могут быть «запачканы» связью с тайным агентом в твоей секретной службе. Поэтому ты захочешь собрать этот экстренный «съезд», Энгбард, на самом деле захочешь.

— Я верю тебе, — сказал он после минутной паузы и тоном, который говорил, что делает он это неохотно. — Как ни странно.

— Когда все будет готово?

— Гм-м. — Последовала пауза. — Отсчитай от этого дня… четыре. Во дворце Хъёртов. Никакой более ранний срок не обсуждается. Я должен отложить в сторону всю несущественную почту, чтобы вовремя объявить об этом… съезд потребует от нас готовности и расходов. Можешь ты гарантировать, что непременно будешь там? Если нет, тогда я не знаю, какие резолюции будут выдвинуты и приняты собравшимися партнерами. У тебя есть враги.

— Я буду. — С минуту она колебалась. — А если нет, значит, я или мертва, или недееспособна.

— Но сейчас-то ты жива и здорова.

— Спасибо Бриллиане и Ольге, — сказала она. — Что касается их, это был хороший выбор.

— Мои валькирии. — Его голос звучал удивленно.

— Итак, увидимся через четыре дня, — коротко сказала Мириам. — Если хочешь знать больше, то спроси у Ольги, она знает, что я делаю. — Затем она прервала связь.

Два дня спустя Мириам отвлек от бухгалтерской книги и пачки официальных документов стук, раздавшийся у окна офиса.

— Продолжай, — сказала она Деслану, который оторвал взгляд от чертежной доски. — Кто там? — спросила она.

— Полиция, мэм.

Мириам поднялась и открыла дверь.

— Вам лучше войти. — Она помолчала. — Ах, инспектор Смит из Национальной службы безопасности! Пришли сообщить, что мои грабители — дело национальной безопасности? — Она весело улыбнулась.

— О да. — Смит протиснулся в комнату и стоял у двери спиной к шкафу, где она держала бумагу и канцелярские принадлежности. Констебль позади него ожидал в наружном холле. — Это было необычайное ограбление, не так ли?

— Вы поймали кого-то из этих воров? — резко спросила она.

— Вы были все это время в Нью-Лондоне? — обвиняюще спросил он. — Остановились в отеле «Гранд-Мот». В котором зарегистрировались в четыре часа утра, после инцидента.

— Да, так я и сказала сержанту из отдела по сыску мошенников. Я пообедала в городе, затем успела на последний поезд, а мой кеб по дороге от станции сломал колесо. И я оставалась в нем, потому что в два часа ночи кебы попадаются очень редко.

— Хм! — Смит к ее восторгу выглядел разочарованным. «Вот так-то, понял!» — подумала Мириам. Она отправилась в путь из своего офиса в Кембридже в полночь и всю дорогу по полупустому шоссе давила на газ, и чудом не нарвалась штраф за превышение скорости. В Новой Британии нет ни красных глазков светофоров, ни автомагистралей, по которым можно гнать со скоростью сто пять миль в час, держа одной рукой руль, а другой сжимая горячую кружку кофе. На деле самым быстрым средством наземного передвижения был поезд — и, как Мириам с радостью была готова указать инспектору, последний поезд, каким она могла прибыть из Бостона в Нью-Лондон около четырех утра, отбывал около восьми часов накануне вечером.

Это была та еще гонка. Она припарковалась в неположенном месте в Нью-Йорке (в ее Нью-Йорке, а не в Нью-Лондоне, который был так хорошо известен инспектору) и переоделась в привычный костюм вдовы прямо в тесном салоне автомобиля. Затем «пересекла границу» и в предрассветный час постучала у дверей отеля. Подкрепить свое алиби она могла не только чудом, но и превышением всех рекордов скорости Новой Британии, поскольку в империи короля Джона Четвертого не существовало автострад.

— Мы так и не смогли опознать того китайца, который расспрашивал о вас, — признал Смит. — И того неизвестного нападавшего, который убежал… Его мы разыскиваем с подозрением на убийство, — добавил он с некоторым удовольствием.

Мириам слегка поникла.

— Ужас, какой ужас, — негромко сказала она. — Почему я?

— Если вы, внезапно появившись в городе, начинаете сорить деньгами, то следует ожидать появления весьма неприятных посетителей, — не без сарказма заметил Смит. — Особенно если вы охотно вращаетесь среди опустившихся людей и уравнителей.

— Уравнители? — Мириам уставилась на него. — Кого вы имеете в виду?

— Пожалуй, я затруднюсь ответить на этот вопрос. — Смит глядел самодовольно. — Но в конце концов мы переловим их всех, вот увидите. Сейчас мне необходимо уйти, но я хочу представить вам офицера Фитча из отдела по сыску мошенников. Полагаю, у него немало вопросов по поводу вашего ограбления.

Вопросы Фитча были занудными, но не столь надоедливыми, как те, которыми пестрела городская пресса. Два ее представителя уже появлялись здесь. Мириам демонстративно отослала их к своей адвокатской конторе и отказывалась говорить хоть что-то, пока Деслан и Роджер не выставили писак за дверь с угрозами заявить о нарушении границ частного владения.

— Мы сообщим вам, если арестуем кого-нибудь, — напыщенно заявил Фитч, — или обнаружим что-то из похищенного. — Он громко захлопнул записную книжку. — Всего доброго, мисс. — И, неуклюже ступая, он покинул ее контору.

Мириам повернулась к Деслану и вытаращила глаза.

— Я спокойно обошлась бы без этих помех. Как идут дела с самонатяжным механизмом?

Деслан, слегка испуганный, тут же показал ей набросок на своей чертежной доске.

— Я пока работаю над ним…

Мириам покинула контору далеко за полдень, но раньше обычного, но в те часы, позже которых продуктивность ее работы падала. Она поймала кеб, доставивший ее к дому, сама же не могла избавиться от негативных ощущений, которые испытывала из-за происходящего — и возмущение, и гнев, и слабость в желудке из-за всего, что она сделала… только не вину. В гостиной был холод, грязь и беспорядок, стекольщики еще занимались разбитыми оконными рамами. Старший, пока она очень вежливо заглядывала ему через плечо, тряхнул чубом в ее сторону, выразив то ли нетерпение, то ли недовольство ее несоответствия его мысленному образу домовитой хозяйки, стойко переносящей одно из мелких жизненных унижений.

Джейн она нашла на кухне.

— Как думаешь, столовая будет готова к вечеру? — спросила она.

— Нет, мэм. — Джейн пожала плечами. — Там ужасный беспорядок. Они разбили два стула и поцарапали обеденный стол!

— Ну, по крайней мере никто не пострадал. Редкая удача, что тебя услали подальше отсюда, не правда ли? — Мириам покачала головой. Она и забыла про столовую. Окна были закрыты досками, но вот мебель… — Я подумываю, Джейн, нанять дворецкого.

— Господи, хорошо-то как, — сказала Джейн, поразив Мириам.

— Ну разумеется. — Мириам покинула кухню и уже собралась подняться по лестнице наверх, но в холле раздался звонок. Это был телефон. Она осторожно подобралась к нему, взяла в руки наушник, а затем склонилась к сетчатому барабану и сказала: — Алло?

— Резиденция миссис Флетчер? — Голос оператора на коммутаторе был с металлическим оттенком, но вполне внятным. — Звонок с номера 87492, желаете принять?

— Да, — сказала Мириам. Кто это мог быть? Она недоумевала.

— Говорите.

— О, прошу прощения, не ожидал услышать вас так быстро. Это Дюран. Надеюсь, с вами все в порядке? Я прочитал о ваших небольших неприятностях…

— Со мной действительно все в порядке, — удалось ей сказать, скрипя зубами. Сердце внезапно подскочило так, что едва не оказалось в самом горле, угрожая вырваться наружу. — Грабители попортили кое-какую мебель, а затем, похоже, перессорились между собой. Вег это чрезвычайно огорчительно, однако мне повезло — в тот самый уикенд я навещала свою сестру в Нью-Лондоне. Но я держусь.

— Прекрасно. Уверен, что сыщики оказали вам все возможное содействие. Если у вас вообще есть какие-то трудности, я могу переговорить с главным магистратом.

— Думаю, в этом не будет необходимости, но очень вам благодарна, — тепло сказала Мириам. — Не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом, если можно?

— Несомненно, несомненно. Я звонил вам, чтобы сказать… — о, такая внезапность… немного странная ситуация!.. — что я тщательно рассмотрел ваше предложение. И мне хотелось бы продолжить его обсуждение.

Мириам прищурилась. Затем осторожно присела на стул у телефона. Голова плыла и кружилась.

— Продолжить? — переспросила она.

— Да, да. Именно это я и сказал. Мои парни со всех сторон рассмотрели посланный вами тормозной комплект и объявили, что это нечто удивительное. Когда прибудут три остальных, мы поставим их для испытаний на раму «Марк IV», но они говорят, что это, несомненно, будет огромный шаг вперед. Тем не менее позвольте спросить: вы уже пришли к решению?

— Женская интуиция, — начала отговариваться Мириам. «О, вот это да, — думала она при этом. — И так близко к успеху…» — Каким образом вы предполагаете действовать?

— Ну… — Дюран умолк.

— Аренда? Или прямая покупка прав? Исключительные права или нет?

Он слегка присвистнул в сторону от сетчатого барабана.

— Думаю, можно производить отчисления с каждой продажи, — сказал он. — И хочу эксклюзивные права на первые несколько лет. Но скажу вам и еще кое-что. Мне бы хотелось инвестировать средства в ваш бизнес, если вам не претит подобная мысль. Что скажете?

— Я скажу… — Она осторожно прикусила кончик языка, раздумывая. — Думаю, нам следует обсудить это позже. Я не говорю «да», разумеется, но в принципе принимаю идею. О каких размерах вложений вы подумываете?

— Порядка сотен тысяч фунтов или около того, — почти беззаботно сказал сэр Альфред Дюран. Мириам произвела в уме пересчет, получила сумму и два раза недоверчиво перепроверила ее. Так это же тридцать миллионов долларов настоящих денег!

— Я хочу сохранить контроль над своей компанией, — сказала она.

— Это вполне можно устроить. — Голос Дюрана звучал весело и довольно. — Могу я пригласить вас на обед, ну, скажем, в Ганноверский зал отеля «Брайтон», допустим, в пятницу? А тем временем мы могли бы обменяться письмами о намерениях.

— Это было бы превосходно, — с чувством сказала Мириам.

С минуту они вели светскую беседу, затем Дюран вежливо распрощался. Мириам, оглушенная и изумленная, еще несколько минут сидела на стуле около телефона, прежде чем смогла взять себя в руки.

«Он действительно это сказал, — осознала она. — И действительно собирается купить разработки!» Дома, в той, другой жизни, это было событие такого сорта, что она обязательно осветила бы в «Прогнозах инвесторам». Трехмесячное предприятие получает многомиллионное вливание и подписывает сделку с крупной корпорацией. Теперь я не освещаю новости в печати, я сама делаю их. Она встала и медленно поднялась по лестнице в спальню. «Пройдет еще два дня, — вспомнила она. — Интересно, как дела у Ольги и Брилл?»

На следующее утро Мириам позвонила своему адвокату.

— Я собираюсь отбыть на неделю, считая с завтрашнего дня, — предупредила она Бейтса. — На это время мне потребуется человек, чтобы заниматься выдачей заработной платы и другими статьями расходов. Не порекомендуете ли клерка, на которого я смогу оставить эти дела?

— Несомненно. — Бейтс пробормотал что-то, потом добавил: — Могу предоставить вам своего человека, Уильямса. Он присмотрит за всем в ваше отсутствие. Это устроит?

— Да, при условии, что он надежен.

Они поспорили насчет цены, затем договорились, что Уильямс появится у нее в полдень и она введет его в курс дела.

Тем же утром, но значительно позже, у дверей постучал мальчик-почтальон.

— Бандероль для Флетчер, — пропищал он, увидев Джейн, которая взяла у него посылку и понесла ее Мириам, но задержалась, чтобы вскрыть.

— Любопытство, — многозначительно заметила Мириам, — не то, за что я плачу тебе. — Джейн ушла, а Мириам пристально смотрела в ее удалявшуюся спину, и лишь потом потянулась к своему столу за ножом для бумаги и разрезала упаковку. «Если я собираюсь держать слуг, то нужны неболтливые, — мрачно подумала она. — Это тебе не Брилл с Карой». Бандероль явила книгу в кожаном переплете, определенно очень старую. Мириам раскрыла ее. «Истинная и самая точная история колонии Новая Британия». Имя автора ничего не говорило ей. Между странницами притулилась открытка. Мириам взяла ее и, увидев имя, едва сдержала слезы облегчения. — С тобой все в порядке, — пробормотала она. — Они ничего не смогли тебе пришить. — Ей внезапно показалось, что очень важно знать, в безопасности ли Бергесон и избежал ли он когтей политической полиции. На минуту в мире все стало прекрасно.

Новый звонок в дверь раздался уже во время ланча.

— О, мэм, это, должно быть, торговец, — сказала Джейн, спешившая куда-то из кухни мимо Мириам, которая сидела в столовой в полном одиночестве, лениво возя ложкой в тарелке супа и просматривая присланную Эрасмусом книгу, в то время как мысли ее были далеко — за многие мили. — Я отправлю его…

Послышались шаги.

— Мириам?

Мириам уронила ложку в суп и встала.

— Ольга?

Разумеется, это была Ольга, одетая в зеленый костюм, который купила у Бергесона для маскировки. Она широко улыбнулась, войдя в столовую, и Мириам встретила ее, готовая заключить в объятья.

— С тобой все в порядке?

— Да. Ты ела?

— Нет. — Ольга потерла лоб.

— Джейн, прибор для моей кузины! Как хорошо, что ты пришла навестить меня. — Как только Джейн заспешила на кухню, Мириам добавила: — Мы можем поговорить наверху, пока она будет мыть посуду. — И громче: — Я готовлюсь к завтрашней поездке в Нью-Лондон. У тебя есть дела или предполагаешь тоже отправиться в дорогу?

— Вот почему я и явилась, — сказала Ольга, усаживаясь и откидываясь на спинку стула, как только служанка поспешно поставила перед ней прибор. — Ведь не думаешь же ты, что я позволю тебе отправиться туда без присмотра, женщина? — Джейн выскочила из комнаты, и Ольга подмигнула Мириам. — Тебе не удастся так легко отвертеться. Что ты такого сказала, что Железный Герцог впал в подобное настроение?

— Предположительно завтра вечером там соберется оч-чень большая компания! — с энтузиазмом заметила Мириам и подождала, пока Джейн поставит перед Ольгой тарелку с супом и удалится в судомойню. И тихо продолжила: — Я сказала ему, что его маленькому мошенничеству пришел конец. Почему ты не призналась?

— В чем? — Ольга сделала паузу, дуя на ложку, полную горячего мясного бульона.

— Что Энгбард «подсадил» тебя ко мне. В качестве охраны.

— Это как? — Ольга покачала головой. — Это удивительные способности, очень редкого и фантастического свойства. Только не у меня, Хельга. Не у меня. — Она усмехнулась. — Кто наплел тебе это?

— Энгбард. — Мириам покачала головой. — Ты уверена, что не работаешь на него?

— Уверена? — Ольга нахмурилась. — Уверена так же, как в том, что солнце всходит на востоке. Если не… — Она, кажется, злилась. — Если ты не хочешь сказать, что он попросту использовал меня?

— Видимо, я не смогу это прокомментировать, — сказала Мириам и поспешила сменить тему. Давайте просто считать, что определение Энгбарда, касающееся тех, кто работает на него, необязательно совпадает с определением понятия «наемный служащий» федерального закона о найме. — Надеюсь, ты знаешь о чрезвычайной встрече?

— Знаю, что он один из приглашенных. — Ольга подозрительно взглянула на Мириам. — Это из ряда вон выходящее событие. Уж не твоими молитвами?

— Да. Ты захватила диктофон?

— Это что? А, твой записывающий «ангел»? Да, он в моем багажнике. Мне дала его Поли вместе с батарей… бата… штучками, которые он поедает. А мальчик такой славный, — добавила она. — Какая жалость, что нам придется его повесить.

— Нам… — Мириам «поймала» себя. — Кому, Клану? Лина, или Ли, или как там его? Не думаю, что это будет правильно.

— Он знает о нас слишком много, — очень спокойно подчеркнула Ольга. — Даже то, что мы проводим здесь свои операции. Даже если он из потерянной семьи, этого недостаточно, чтобы сохранить ему жизнь. Ведь они пытались убить тебя, Мириам, и десятилетиями ускользали от нас. Они убили Маргит, и я никогда не прощу им этого.

— Лин в этом не виноват. Он всего лишь ребенок, которого взрослые очень рано втянули в семейные политические интриги. Он выполнял приказы. Тот, кто убил Маргит, уже мертв, а если кто-то еще и заслуживает петли, так это те старцы, которые послали ребенка делать «взрослую» работу. Если ты считаешь, что Клан должен казнить его, тогда первым соображением его семьи будет точно такое же право убить тебя. Так?

— Гм-м. — Мириам заметила тень неуверенности, скользнувшую по лицу Ольги. — Тебя прямо-таки заразило милосердие. Откуда оно?

— Помнишь, я как-то говорила тебе, что происходит слишком много убийств, — напомнила Мириам. — Семья А убивает члена семьи В, и тогда семья В убивает в ответ члена семьи А. Каждое последнее убийство становится оправданием для следующего и тут и там. Это необходимо остановить, и я бы предпочла, чтобы конец этому положило никак не истребление всех семей. Неужели никому не приходило в голову, что польза от перемещения между мирами, если вам необходимо добыть богатство и власть, пропорциональна квадрату от числа людей, которые могут это делать? Внешняя сеть…

Ольга не понимая смотрела на нее.

— О чем ты? — спросила она.

Мириам вздохнула.

— В Кембридже у каждого есть мобильный телефон. Ты видела, как я пользовалась им?

— О да, конечно! — У Ольги загорелись глаза. — Что-то такое, что может выдернуть Энгбарда из постели посреди ночи…

— Представь себе, что мобильный телефон сейчас при мне, вот здесь, на этом столе. — Она указала на солонку с дырочками. — Насколько он будет полезен?

— Ну как же. Ты можешь позвонить… о-ох. — Она заметно приуныла. — Он не будет работать?

— Ты можешь позвонить только тому, у кого есть такой же телефон, — сказала Мириам. — А если твой телефон единственный в мире, пользы от него столько же, сколько вот от этой солонки. Если телефоны есть у меня и у тебя, мы можем звонить только друг другу и больше никому. А вот если телефон есть у каждого, то все становится возможным. Без него ты не можешь заниматься бизнесом, без него ты жить не можешь. Ты оказалась без ключей на улице у собственного запертого дома? Звонишь слесарю, и он впускает тебя домой. Или ты хочешь пойти в ресторан? Звонишь друзьям и договариваешься о встрече. И так далее. Полезность телефона определяется не тем, у скольких людей он есть, а тем, сколько линий связи ты можешь установить между ними. И единственный настоящий талант Клана заключается… — она пожала плечами, — в том, чтобы забыть о грузе, который мы не можем перенести за день, большем количестве, чем помещается в перевозимой волом телеге. Реальное же преимущество Клана — это его способность передавать сообщения.

— Как телефоны.

Мириам буквально увидела, как над ее головой включилась электрическая лампа.

— Да. Если бы мы только могли разорвать этот порочный круг убийств, даже притом, что это чего-то стоило бы нам… если бы только мы могли просто начать торговать… подумай! Нет больше никаких поручений по перевозке, нет беспокойства о том, какой вес мы можем перевезти. И больше никто не пытается убить нас, что я назвала бы немаловажным достижением… разве не так?

— Очень мило, — сказала Ольга. — Действительно, для другой стороны самый настоящий позор просто убить тебя, вместо того чтобы выслушать.

— Разве это не капитулянтство?

— Они пытались продолжать гражданскую войну, — подчеркнула Ольга. — А главное, ты уверена, что не они плетут интриги? Ложь здесь, перерезанное горло там, а их грозные конкуренты — наши семьи — радостно убивают друг друга. Разве не так все начинается?

— Вероятно, так и было. — Мириам была согласна с ней. — Итак? Каково твое мнение? Люди, которые виноваты, давным-давно мертвы. И долго ты собираешься резать их потомков?

— Но… — Ольга осеклась. — Ты действительно хочешь, чтобы именно он остался жив, — медленно закончила она.

— Не совсем так. Я не хочу его смерти, разжигающей вражду между семьями. В качестве трупа он никому не нужен. Живой он может быть посредником, или источником информации, или заложником, или чем угодно еще.

Мириам покончила с супом.

— Послушай, сейчас мне нужно в контору, но завтра вечером необходимо быть в Ниджвейне. В Замке Хъёртов. Лин, кем бы он ни был, «вывезен» из этого города. Есть шансы, что мы можем попасть туда прямо отсюда и нас не заметит никто в этом мире, кроме, пожалуй, инспектора Смита. В полдень я собираюсь быть в конторе. Думаю, завтра с утра мы отправимся поездом в Нью-Лондон. А фактически, в Нью-Йорк, в мой мир. Когда мы окажемся там… Хорошо ты знаешь Ниджвейн? За пределами дворцов и домов?

— Не очень хорошо, — призналась Ольга. — Но ведь он не такой большой, как эти огромные города.

— Прекрасно. Мы отправимся к железнодорожному терминалу, пересечем «границу» и нагло ввалимся туда. Нас будет двое, и мы сможем прикрывать друг друга? Верно?

Ольга кивнула.

— Мы вернемся в мои апартаменты около полудня. Нас ждет небольшое приключение. — Она отложила ложку. — Совет собирается завтра, не так ли? Я не знаю, хорошо или плохо он пройдет.

— Наверняка хорошо, — уверила ее Мириам. — А как же иначе?

 

ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА

Две женщины сидели одни в купе первого класса, а поезд на всех парах мчал через зимние просторы Новой Англии. Двигатель выбрасывал клубы дыма, которые окрашивало в грязно-оранжевый цвет солнце, низко висевшее над обледенелыми лесами и укрытыми шапками снега полями и фермами. Женщина постарше уткнулась носом в деловые страницы «Лондон Интеллидженсер», невосприимчивая к постукиванию колес на стыках, проносившихся под вагоном. Та, что помоложе, напротив, вздрагивала от любого незнакомого шума и неотрывно разглядывала пейзаж глазами, явно стремящимися ухватить каждую деталь проносящихся мимо городов и деревень. Особенно ее восхищали колокольни.

— Здесь так много людей! — негромко восклицала Ольга. — Сельская местность, но так населена!

— Как дома. — Мириам подавила зевок, читая о возмутительных попытках консорциума баронов-грабителей из Каролингии получить колоссальную монополию на битумное дорожное строительство и о слушании дела капитана-китобоя, обвиненного во взяточничестве. — Как дома, лет девяносто тому назад. — Она расстегнула жакет; в вагоне неплохо топили, но с трудом управляли нагревом.

— Но это место, оно такое богатое!

Мириам сложила газету.

— Грюнмаркт тоже будет таким богатым, и еще при нашей жизни, если я добьюсь своего.

— Но как это произойдет? Как ты создашь такое богатство? Здесь никто не знает, каким образом другой мир так разбогател. Откуда это берется?

Мириам пробормотала себе под нос:

— …придется учить пса-меркантилиста новым трюкам… — Она отложила газету и повернулась к Ольге. — Послушай. Общеизвестно, что в любой стране в ее землях есть много золота, много железа, много древесины, а на земле много фермеров, правда? Так что если ты торгуешь со страной, того, что ты забираешь, там не остается. Твои доходы — это их потери. Верно?

— Да. — Ольга задумчиво кивнула.

— Ну, это явно неправильно, — сказала Мириам. — Эти соображения обычно называют меркантилизмом. Отказ от него был одним из ключевых шагов, которые отличают мой мир от вашего. Главное — понимать, что ценности создаются человеком. Кусок железной руды не так ценен, как пригоршня гвоздей, потому что требуется человеческий труд, чтобы превратить руду в гвозди, и гвозди полезнее. А если у тебя есть железная руда, но нет «труда», а у меня есть «труд», но нет руды, то мы обе можем получить выгоду — доход — только путем торговли, так? Я могу взять твою железную руду, наделать гвоздей, отдать тебе часть в виде платы, и мы обе будем в выигрыше, потому что раньше у тебя вообще не было гвоздей. Ну? Правильно?

— Думаю, что я поняла. — Ольга наморщила лоб. — Ты хочешь сказать, что мы не торгуем? Что Клан держится неправильного подхода к тому, как зарабатывать деньги…

— Да, но это не все. Клан не создает ценностей, он просто перемещает их. Другой важный фактор — то, что крестьянин-фермер куда меньше способен создавать ценности, чем, скажем, фермер, знакомый с севооборотом и поддержанием плодородия почвы и с тем, как эффективно вносить удобрения на поля. А человек, который целый день сидит и делает гвозди, менее продуктивен, чем инженер, способный сделать машину, которая на одном конце захватывает проволоку, сырье, а на другом выплевывает готовые гвозди. Более выгодно иметь машину, делающую гвозди, и, просто управляя ею, делать гвозди самому. Образованные люди могут думать о путях создания таких машин или о предоставлении ценных услуг — но, чтобы открыть путь к богатству, нужно образованное население. Тебе понятно это?

— Так вот что ты делаешь: берешь идеи, в которых имеется потребность, и учишь людей с железной рудой делать гвозди и разные другие вещи, да?

— Да. И пока я не могу легко забрать плоды этого «обмена» домой, мне ничто не мешает быть богатой здесь. Что, в свою очередь, должно дать мне некоторый рычаг для противодействия Клану. И вот еще что. — У нее был задумчивый вид. — Если цель — модернизировать Грюнмаркт, ту землю, где Клан обладает такой властью, то необходим ввоз технологий и идей из мира, который ушел вперед не так далеко, как Соединенные Штаты. Пропасть между Новой Британией и восточными царствами гораздо меньше. Я хочу «создать» богатых в этом государстве и использовать их как источник денежных вливаний в царства. Если Клан не позволит мне отойти от них, то по крайней мере я попытаюсь сделать свою жизнь более комфортной. Долой полные сквозняков средневековые замки!

— Замки. — С минуту у Ольги было тоскливое выражение. — Ты построишь дом, как твой собственный, рядом с Ниджвейном? Бандиты, южные королевства…

— Никаких бандитов, — твердо сказала Мириам. — Во-первых, нам нужно улучшить эффективность сельского хозяйства. То, что я видела, — никого не хочу обидеть — напоминает мне, как все делалось пять или шесть столетий назад в Европе. Полосовая обработка почвы, общинное скотоводство и никаких машин для сбора урожая. Сделав сельское хозяйство более эффективным, мы сможем высвободить рабочие руки для промышленности. Развивая промышленность и умножая рабочие места, мы произведем больше товаров — тканей, топлива, домов, кораблей — и сможем заняться устройством и организацией дорог и водных путей вдоль торговых потоков. Делая торговлю более безопасной, мы делаем ее дешевле и увеличиваем прибыль, то есть получаем дополнительные деньги, которые можем вложить в образование и производство.

Ольга покачала головой.

— Голова идет кругом! Кругом идет голова!

— Как это произошло в Англии в период промышленной революции, — подчеркнула Мириам. — Как это происходило и здесь примерно с 1890 года, на век позже, чем в моем мире. Самое интересное заключается в том, что это не произошло ни в Грюнмаркте, ни в здешней Европе. Это рождает у меня мучительное ощущение, что само знание о такого рода «неудаче» чрезвычайно важно… до сих пор. При наличии хотя бы половины шанса мы добьемся этого. — Она наклонилась к Ольге. — Роланд пытался сбежать, но они затянули его обратно. — Она сделала глубокий вдох. — Если они попытаются вытащить меня из цивилизации, я постараюсь прихватить цивилизацию с собой: этику среднего класса и все прочее. А потом они пожалеют.

Поезд начал замедлять ход между рядами домов из красного кирпича.

— Если ты пойдешь этим путем, ты наживешь врагов, — предсказала Ольга. — Одним это близко, но другим… Неужели ты действительно думаешь, что внешние семьи согласятся принять «размывание» их условного статуса? Или король? Или двор? Или совет лордов? Кто-то непременно решит, что от этого они только проиграют, и потому они будут бороться против тебя.

— Они это примут, если поймут свою выгоду, — сказала Мириам. Она бросила взгляд в окно, фыркнула и вновь застегнула жакет. — Черт возьми, а ведь там холодно. Будет ли с нами все в порядке на той стороне?

— Мы всегда рискуем, — заметила Ольга. С минуту она молчала. — Но, если хорошенько подумать, я считаю, что сейчас мы рискуем не больше, чем обычно. — Она ткнула ногой багаж. — До тех пор, пока не теряем время попусту.

Поезд медленно полз вдоль пригородной платформы и остановился, шипя паром; шум открываемых дверей, крики людей, дальние свистки сложились в вокзальную полифонию.

— На следующей остановке? — напряженно предложила Мириам. Она достала упаковку таблеток, взяла одну, предложила другую Ольге.

— Спасибо… да.

Поезд вновь пополз, выбираясь на открытое пространство, непрерывно гудя. Здания с обеих сторон от рельсов отбрасывали густые тени на окна, и Мириам показалось, будто они едут в туннеле.

— Меня беспокоит съезд, — призналась Мириам.

— Ха. Оставь это герцогу. Ты думаешь, он стал бы созывать его, если бы не верил тебе?

— А если что-то не заладится, если мы не попадем туда, если Брилл соврала, что моя мать находится в безопасности…

Поезд опять начал замедлять ход.

— Наша остановка! — Ольга встала и потянулась за пальто.

Они ждали в конце платформы, пока черно-зеленое чудище с грохотом уберется со станции. Горстка усталых путешественников водоворотом кружила вокруг них, указывая дорогу к пешеходному мостику, который вел через пути к главному вестибюлю. Мириам кивнула на дверь.

— В зал ожидания. — Ольга последовала за ней. Комната была пустой и холодной. — Готова? — спросила Мириам. — Я перехожу «границу» первой. Если я сталкиваюсь с трудностями, то немедленно возвращаюсь. Если меня не будет в течение пяти минут, ты тоже переходишь.

Ольга осторожно проверила оружие.

— У меня есть мысль получше. Ты слишком важная «персона», чтобы рисковать первой. — Она достала свой медальон и подхватила багаж. — Скоро увидимся!

— Подожди… — Но было поздно. Мириам лишь заметила краем глаза ее ускользающие очертания. «Забавно, — с раздражением подумала она, — я ни разу не видела, чтобы кто-то другой это делал». — Черт возьми, — негромко сказала она, вытаскивая собственный медальон, и открыла его, чтобы как можно быстрее присоединиться к Ольге. — Лучше бы тебе не ввязываться в то, чем ты не можешь управлять…

А-а-ай. Мириам сделала шаг назад, ветка ближайшего дерева ударила ее по затылку.

— Все в порядке? — с волнением спросила Ольга.

— Ай-ай. И опять ай-ай. А как ты?

— Все прекрасно, за исключением головы. — Внешне Ольга выглядела нормально. — Где мы?

— Должна сказать, что мы все еще за городом. — Мириам поставила багаж на землю и сосредоточилась на дыхании, пытаясь справиться с пульсацией в голове. — Готова ли ты к бодрому утреннему моциону?

— Бр-р. Утро следует упразднить!

— Ты не услышишь никаких возражений с моей стороны. — Мириам нагнулась, раскрыла чемодан и достала оттуда плащ, чтобы прикрыть свои «инопланетные» одежды. — Похоже, вокруг пустая, голая земля. Как насчет того, чтобы поискать дорогу?

— Иди первая.

Они оказались в лиственном лесу, где на земле между голыми скелетообразными деревьями лежал толстый снег; им понадобился почти час, чтобы добраться до дороги, и даже это было чистым везением. Но, как только они ее нашли, стал виден Ниджвейн. И что это был за вид!

Раньше у Мириам не было случая оценить, насколько непродуман, груб, мал и откровенно вонюч этот город. Он стоял на невысокой, но довольно крутой возвышенности, обращенный к тому, что сможет за несколько сотен лет превратиться в крупный порт. Каменные стены высотой двадцать футов тянулись, повторяя профиль земли, на многие мили, подвижные фермы подъемных мостов зловеще возвышались через каждые сто ярдов. Еще задолго до того, как они добрались до стен, Мириам обнаружила, что идет рядом с Ольгой в облаке дурно пахнущей пыли, минуя ряды деревянных лачуг без окон. Десятки бедно одетых крестьян — многие чуть ли не в лохмотьях — подгоняли к городским воротам тяжело навьюченных ослов или небольшие стада овец. Мириам поймала на себе несколько странных взглядов, особенно со стороны растрепанных, одетых в обноски матерей, чьи босоногие дети бросали камни вдоль промерзшей мостовой, но зрительного контакта она избегала, и, похоже, никого не заинтересовало появление двух женщин, которые явно знали, куда идут. Особенно после того, как Ольга многозначительно позволила стволу своего оружия высунуться из-под плаща в ответ на то, что один назойливый мошенник попытался подойти к ним слишком близко.

— Гм-м, я понимаю, почему ты всегда путешествуешь с… — Мириам замолчала и бросила косой взгляд на будку привратника у ворот. — Скажи мне, что там, на стене, не то, что я думаю, — сказала она.

— Нет, что… ах, это. — Ольга странно посмотрела на нее. — А что еще, по-твоему, следует делать с бандитами?

— Гм. — Мириам сдержалась. — Не это. — Городские ворота были широко открыты, и их, похоже, никто не охранял. — Так здесь предполагается какая-то охрана?

— Нападения происходят чаще всего с моря.

— Гм. — «Довольно об этом», — приказала себе Мириам. От долгой ходьбы у нее разболелись ноги, ее окружали пыль и грязь, и она искренне жалела, что не позавтракала в вагоне-ресторане. Или пересечь границу, позвонить Поли, чтобы та подобрала их, и проехать необходимое расстояние в автомобиле с кондиционером? — Где же дорога к замку?

— Да это она и есть. — Ольга просияла. Мимо со стуком проехала телега с сеном. — Правда, большой? Это самый большой город в Грюнмаркте!

— Да, полагаю, так и есть, — явно неискренне сказала Мириам. «Я уже видела нечто подобное», — осознала она. Дома, в музее, воссоздание средневековой жизни было выполнено довольно точно, но не давало ни малейшего представления о такой затхлости… Нет, скорее, о подавляющем смраде и вони… вони из открытых стоков канализации, тяжелом запахе людей, которые мылись дважды в год и постоянно носили единственный комплект одежды, зловонии домов, где хозяева спали рядом с домашним скотом ради вящего тепла. «Я что, действительно говорила, что собираюсь модернизировать вот это? — спросила она себя, ошеломленная собственным высокомерием. — Пожалуй, да, говорила. Говорила свысока, топая обеими ногами…»

Ольга вдруг вывела ее на широкий проспект.

— Взгляни, — сказала она. Огромные каменные дома высились через определенные интервалы по сторонам дороги на всем ее протяжении до внушительного холма, в который она упиралась. Там припал к земле каменный нарост, украшенный башнями. — Вот видишь? И в Ниджвейне есть цивилизация!

— Это дворец, да?

— Разумеется, дворец. И нам гораздо лучше будет находиться внутри его стен. — Еще сотня ярдов, и Ольга махнула Мириам рукой, направляя в сторону того, что та вначале по ошибке приняла за обычный переулок, — прежде чем уяснила, что это подъездная дорога, ведущая во дворец Хъёртов.

— Вот уж не думала… — Мириам замолчала, останавливаясь позади Ольги. Им навстречу шли двое вооруженных мужчин, держа руки на рукоятях мечей.

— Chein bethen! Gehen’sh veg!

— Ver she mishtanken shind? — сказала Ольга, останавливаясь и холодно глядя на них.

— Ish interesher’ish nish, when shesint the Herzogin von Praha… — сказал один из них, презрительно ухмыляясь.

— Стой где стоишь, — спокойно сказала Мириам, опуская правую руку в карман плаща. — Герцог Лофстром в резиденции?

Тот, что ухмылялся, остановился и уставился на нее.

— Ты сказала… герцог? — медленно произнес он на ломаном английском. — Я научу тебя…

Его напарник придержал его руку и что-то пробормотал ему на ухо.

— Позови герцога или одного из его помощников, — прорычала Мириам. — Я буду ждать здесь.

Ольга покосилась на нее, затем отвернула плащ, чтобы предъявить оружие и костюм. Ее костюм считался бы вполне респектабельным в Нью-Лондоне. Здесь же он был экзотичен, как те американские костюмы, что члены Клана носили в приватной обстановке.

— Я провожу вас внутрь, — сказал более рассудительный страж, пытаясь казаться безобидным. — Грегор, gefen she jemand shnaill’len, als if floor leifensdauer abbhngt fon ihm, — сказал он своему напарнику.

Ольга сухо рассмеялась.

— Вот так, — сказала она.

Позади них по булыжнику прогрохотал дилижанс; в холле застучали сапоги. Мужчина, смутно знакомый ей по свите Энгбарда, с любопытством вглядывался в Мириам.

— О, всесильный Отец Небесный, это она, — пробормотал он в полном отчаянии. — Пожалуйста, входите, прошу вас! Вы пришли навестить герцога?

— Да, но думаю, сначала нам нужно немного прийти в себя и освежиться, — сказала Мириам. — Пожалуйста, передайте ему мой поклон и прикажите этим двум болванам впустить нас, а через полчаса мы будем готовы к встрече с герцогом.

— Разумеется, разумеется…

Ольга взяла Мириам за руку и повела вверх по ступеням. Человек герцога все еще распекал несчастных охранников. Еще двое стражников, на этот раз более проворных и понятливых на вид, присоединились к ним и пошли в арьергарде.

— А вот и твои апартаменты, — сказала Ольга. — Я позволила себе перенести сюда часть своих вещей. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Нет, ни в коем случае. — Мириам пожала плечами, затем вздрогнула. — Но мне понадобится больше получаса, чтобы привести себя в порядок.

— Значит, придется поторопиться. — Ольга негромко постучала в массивные двойные двери на самом верху лестницы. — Герцог ужасно не любит ждать.

— Разумеется… Кара!.. Уф-ф!

— Миледи!

Мириам отстранила ее на расстояние руки.

— С тобой все в порядке? — с беспокойством спросила она. — Никакие убийцы не прячутся в твоей комнате?

— Никакие, миледи! — Кара вспыхнула и отпустила ее. — Миледи! Что на вас надето? Какое уродство! Какая безвкусица! И вы, леди Ольга? Это какой-то ужасно новый фасон из Парижа, который мы все будем носить через месяц? Вас кто-то укусил за шею, и теперь вы это скрываете?

— Надеюсь, нет, — сухо сказала Мириам. — Послушай. — Она увлекла Кару в пустую внешнюю гостиную. — Мы собираемся примерно через полчаса нанести визит Энгбарду. Полчаса. Подбери для меня что-нибудь из платьев. И предупреди служанок Ольги. Мы целый день были в дороге.

— Я бегу! — Она вприпрыжку умчалась в спальню.

Мириам потерла лоб.

— Молодость и энтузиазм. — В ее устах это прозвучало как мрачное ругательство.

Ее спальня выглядела такой же, какой она оставила ее четыре месяца назад… Ольга занимала Покои Королевы, и поскольку в этих апартаментах было четыре больших помещения — на этот раз в виде исключения Мириам не выставила Кару.

— Помоги мне одеться, — приказала она. — А-ах, теперь лучше. Унеси горшок. И не могла бы ты раздобыть таз с горячей водой? Мне нужно как следует отмыть лицо.

Кара, как ни странно, оставила Мириам умываться одну, затем удвоила набор чудес, выложив один из брючных костюмов Мириам, и удалилась в наружную гостиную.

— Учится, — заметила Мириам. — Гм-м. — Эта необходимость одеваться в обычный день в деловой костюм казалась несколько странной, вдвойне странно было делать это в средневековом окружении, под охраной воинов, вооруженных мечами. — Что за чертовщина. — Она взглянула на себя в зеркало. Волосы до плеч, вокруг глаз тревожные морщины, определенно отсутствовавшие еще полгода назад, а жакет болтается в талии. — Недурно. — Затем она заметила пару седых волосков. — Проклятье. А вот это засада. — Она с трудом убрала их назад, заколола шпильками и повернулась к зеркалу спиной. — Время покончить с врагом, малышка. Отправляйся и прикончи их.

Простых, незатейливых комнат для герцога не нашлось. Он занимал роскошные апартаменты в западном крыле, половину верхнего этажа, а его охрана оккупировала весь нижний уровень — ради безопасности. Поэтому Мириам не видела никакой возможности украдкой нанести ему визит или отказаться от эскорта из дворецкого и отряда солдат под командой неопытного нервного офицера, вдобавок восторженного, совсем юного. Кара позади Мириам восхищалась каждым пустяком, пока они поднимались по лестнице.

— Ах, разве не прелесть? — пронзительно выкрикивала она.

— Тише. — Мириам поглядела на стражников, смотревших косо и с подозрением. Их камуфляжные куртки и автоматы создавали явную дисгармонию с окружающей обстановкой. Убрать их со сцены — и получится величественный английский дом, отданный на время для международной встречи на высшем уровне. — Предполагается, что я всегда буду передвигаться с такой охраной?

— Не знаю, — простодушно сказала Кара.

— Тогда следует поинтересоваться, — отрезала Мириам, минуя последние несколько ступеней по дороге к наружному охранному оцеплению резиденции Энгбарда.

Два солдата стояли по стойке смирно по сторонам двери, ведущей в «королевские» апартаменты. Вперед вышел сержант.

— Представьте меня, — прошипела Мириам, обращаясь к дворецкому.

— Гм! Позвольте представить миледи, ее превосходительство графиню Хельгу Торолд-Хъёрт, племянницу герцога Энгбарда, из этой же семьи, которая явилась к герцогу с визитом. — Он закончил фразу придушенным писком.

Сержант проверил свой планшет-блокнот.

— Все верно. — Он отдал честь; Мириам выразила свою признательность. — Мэм, не угодно ли пройти сюда. — Его глаза задержались на Каре. — Ваша придворная дама тоже может присутствовать. Охрана…

— Прекрасно, — сказала Мириам. Она бросила взгляд через плечо: — Ждите меня здесь, я не думаю, что родной дядя попытается убить меня, — сказала она свите. И беззвучно добавила при этом: «Пока». Двери распахнулись, и она прошла в почти пустую приемную. Двери за ней закрылись, глухо стукнули запоры, и она непременно задержалась бы и огляделась по сторонам, если бы не сержант, который уже прошел полпути по мягкому, ручной работы ковру.

Он остановился у внутренней двери и дважды постучал.

— Посетитель шесть-два, — пробормотал он в смотровой глазок и отошел в сторону. Дверь открылась ровно настолько, чтобы впустить Кару и Мириам. — Прошу, мэм.

— Гм-м. — Мириам вошла в комнату и остановилась, будто приросла к месту. — Мама!

— Мириам! — Айрис улыбалась ей из своего передвижного кресла, которое стояло рядом с двумя «тронными» креслами, возвышавшимися в конце комнаты-приемной. К одному из них была прислонена пара костылей.

Мириам торопливо пересекла комнату и склонилась, чтобы обнять мать.

— Я так скучала, — негромко сказала она, мысли неслись водоворотом от мгновенного потрясения. — Я так беспокоилась…

— Ну вот, ну вот. — Айрис поцеловала ее в щеку. — Со мной, как ты видишь, все в порядке. — Мириам выпрямилась. — Судя по виду, ты чувствуешь себя хорошо! — Затем Айрис заметила в дверном проеме голову Кары с разинутым ртом. — О, дорогая, вот и еще одна пришла поглазеть на меня, — со вздохом сказала она. — Полагаю, все это не поможет. Завтра к этому времени все так или иначе закончится, или дело не в этом, Энгбард?

— Я бы не строил никаких предположений, — сказал герцог, отворачиваясь от окна. Лицо его было непроницаемым. — Хельга… Мириам.

— Итак, это правда, — сказала Мириам. Она посмотрела на Айрис. — Он переправил тебя сюда? — И шепотом, обращаясь к Энгбарду: — Тебе должно быть стыдно перед самим собой!

— Вздор. — Он казался обиженным.

— Не нужно стыдить его, Мириам. — Айрис как-то странно посмотрела на нее. — Лучше присядь, дорогая. Это долгая история.

Мириам присела рядом с ней.

— Почему? — спросила она, а ее мысли кружились так, что она не могла заставить себя подобрать следующее слово. — Тогда что ты делаешь здесь, если не похищал ее? — спросила она, глядя на Энгбарда. — Мне казалось, это противоречит всей вашей политике — воровать людей из…

— Политике? — спросил Энгбард высокомерно. Он пожал плечами, будто сбрасывая бремя, затем взглянул на Айрис. — Расскажи ты.

— Никто меня не похищал, — сказала Айрис. — Но после того как партия или партии, неизвестные мне, пытались убить меня, я позвонила Энгбарду и попросила о помощи.

— Гм. — Мириам прищурилась. — Ты звонила ему?

— Да. — Айрис ободряюще кивнула. — Разве ты обычно не так поступаешь?

— Ну да, но… но… — Мириам замолчала. — У тебя был его номер, — уличила она. — Но откуда?

Айрис взглянул на герцога, как будто просила о моральной поддержке. Он слегка поднял брови и чуть отвернулся от Мириам.

— Гм. — Айрис застыла в явном замешательстве.

Мириам не сводила с матери глаз.

— О нет. Скажи мне, что это все неправда.

Айрис откашлялась.

— Я надеялась, что ты прочтешь все бумаги, воспользуешься или не воспользуешься медальоном, но затем вполне благоразумно попросишь меня объяснить тебе, что и как. Я считала, что ты в относительной безопасности, поскольку твой дом стоит в центре открытого лесного массива, на этой стороне, объяснение прошло бы гораздо проще, как только ты получила бы шанс узнать все это сама. В противном же случае… — Она пожала плечами. — Если бы я сама обрушила на тебя все это, ты вполне могла бы принять меня за сумасшедшую. Я ведь не ожидала, что ты сбежишь туда и позволишь, чтобы в тебя стреляли! — С минуту она смотрела сердито. — Я так беспокоилась!

— Ма. — Она с трудом сдержалась. — Ты хочешь сказать, что знала про все. Про Клан. С самого начала.

От окна донесся очень терпеливый вздох.

— Похоже, у нее есть определенные трудности. Если ты позволишь…

— Нет! — поспешно выкрикнула Айрис и замолчала.

— Если ты не можешь, то это сделаю я, — твердо сказал герцог. Он вновь повернулся к Мириам. — У твоей матери давно был мой номер, — объяснил он, внимательно разглядывая ее лицо. — Клан все последние пятьдесят лет имел телефонные номера на непредвиденный случай — типа службы 911. Она лишь увидела повод позвонить мне, когда ты исчезла.

— Ма… — Мириам замолчала. И вновь взглянула на Энгбарда. — Моя мать, — сказала она задумчиво. — Нет, гм, приемная мать, верно?

Энгбард чуть покачал головой, изучая ее из-под полуприкрытых век.

Мириам пристально смотрела на Айрис.

— Зачем вы мне врали? — требовательно спросила она.

Айрис приняла оборонительный вид.

— В свое время это казалось неплохой мыслью, вот все, что я могу сказать. — Она поглубже уселась в кресле. — Мириам?

— Да?

— Я знаю, что учила тебя никогда не врать. Могу сказать лишь, что хотелось бы и самой так жить. Извини.

Энгбард сделал шаг вперед, затем другой и встал за креслом Айрис.

— Не стоит слишком давить на нее, — как бы предупреждая, сказал он. — Ты даже не представляешь, что она… — Он остановился и покачал головой. — Не представляешь, — словно мрачное эхо, повторил он.

— Так объясни, — сказала Мириам. Ее взгляд скользнул мимо Айрис, сосредоточившись на Каре, которая изо всех сил старалась прикинуться куском обоев… восхищенных обоев. — Эй! Кара, пожалуйста, подожди снаружи. Прямо сейчас.

Кара скользнула по полу, как будто у нее горели пятки:

— Ухожу, ухожу! — пискнула она.

Мириам уставилась на Айрис.

— Итак, почему же ты сделала это?

Айрис вздохнула.

— Они застрелили Альфредо, знаешь ли.

С минуту она молчала.

— Альфредо?

— Твоего отца.

— Застрелили его, ты сказала?

— Да. И Джоан, мою служанку, тоже убили. Я перешла границу, но они неплохо поработали и надо мной… Я едва не умерла от потери крови, прежде чем скорая помощь доставила меня в больницу. А затем, затем… — Она смолкла. — Я лежала в больнице, неопознанная, без охраны и без компаньонки. Можешь ты понять, какое это искушение?

Мириам взглянула в сторону: Энгбард наблюдал за Айрис зорко, как ястреб, с выражением то ли восторга, то ли восхищения в глазах. Или, может быть, это была горечь преданного близкими брата, который крепко держался за свою должность? Трудно сказать.

— А как ты встретила Морриса? — спросила она мать после минутной паузы.

— Он пришел в больницу. — Айрис улыбнулась своим воспоминаниям. — Собственно, в то время он писал для подпольной газеты и пришел посмотреть, не избита ли я полицией. Позже он выправил свидетельство о рождении — для меня и для тебя, то есть в том числе поддельные документы беженки из страны и фальшивые бумаги на удочерение, — когда мы переезжали с места на место. Я стала натурализовавшейся иностранкой: весьма полезное прикрытие. В те дни существовала целая подпольная железная дорога, особенно когда «климат» подполья стал ухудшаться, и мы воспользовались ею. А уж когда ФБР фактически перестало нас искать.

— Стало быть, я… я… — Мириам замолчала. — Я не приемная дочь.

— Да какая разница? — спросила Айрис, и в ее голосе слышалось недоумение. — Ты сама всегда говорила мне это. Так и говорила.

— Я просто в замешательстве, — призналась Мириам. Голова у нее шла кругом. — Ты была богата и могущественна. И отказалась от всего этого… вырастила дочь, заставляя ее думать, что она приемная, ушла в подполье, вела жизнь политических радикалов… и все только для того, чтобы улизнуть от родственников?

В разговор вступил Энгбард.

— Это уже ошибка ее матери, — решительно сказал он. — Надеюсь, ты встречалась с вдовствующей герцогиней. У нее всегда был утилитарный взгляд на потомство. Она использовала Патта как карту в покере, ради самых высоких ставок. Процесс переговоров, восстановление родственных связей между воюющими фракциями… Думаю, она так поступала отчасти со злости, чтобы убрать твою мать с дороги, но она не столь проста. Она не делала ничего, что служило бы только одной цели. — Его лицо было неподвижным. — Но ее не тронешь. В отличие от тех, кто пытался ослабить ее позицию убийством моей кузины и ее мужа.

Айрис снова подвинулась в кресле, стараясь занять более удобное положение.

— Не стоит беспокоиться на мой счет. Если бы даже ты и нашел тело Альфредо, будет лучше не говорить мне, где он похоронен, — мне очень тяжело было бы возвращаться в свое кресло после того, как я обмочила бы его.

— Патриция, — улыбка герцога была тонкой, как лезвие бритвы, — я считал, что эта смерть покрывает все долги, к моему полному удовлетворению. Вполне достаточно того, что они все мертвы.

— Ну а я не согласна, и не ты был замужем за Альфредо.

— Мама! — потрясенная Мириам уставилась на них обоих: она была уверена, что Энгбард серьезен, и очень боялась, что серьезна и ее мать.

— Не мамкай! — вспылила Айрис. — Я мечтала о национальной гвардии до того, как ты вылезла из пеленок. Просто сейчас я не очень-то подвижна. — Она нахмурилась и повернулась к Энгбарду. — Мы говорили о маме, — съязвила она.

— Я не могу ее сдерживать вечно, — сказал Энгбард, его пугающая улыбка исчезла так же внезапно, как появилась. — Ясно, что вам обеим нужно еще много времени провести вместе, но у меня через час аудиенция у его величества. Мириам, не могла бы ты быстренько просветить меня?

Мириам сделала глубокий вздох.

— Во-первых, мне нужно знать, где Роланд.

— Роланд… — Энгбард взглянул на часы, его лицо стало напряженно-сосредоточенным. Затем он вновь обратился к Мириам: — Весь последний месяц он приглядывал за Патти, — сказал он нейтрально. — Сейчас он в Бостоне, присматривает за лавкой. Тебе не стоит беспокоиться о его надежности.

На минуту у Мириам так закружилась голова, что пришлось прикрыть глаза. Она вновь открыла их, услышав голос матери:

— Такой подходящий молодой человек! — Она уставилась на Айрис. Та лениво улыбалась ей. — Не позволяй им быть вместе, Энгбард, или они скроются за горизонтом, моргнуть не успеешь.

— Ну уж нет. Итак. — Мириам было трудно дышать. — В твоей службе безопасности есть дыра, — сказала она как можно спокойнее. — На очень высоком уровне. Я просила Роланда что-нибудь сделать с трупом в одном вызывавшем неудобства месте, но вместо чистильщика там объявилась масса взрывных устройств. Оказывается, Матиас шантажировал его. — У нее закружилась голова от важности момента.

— Роланда? Ты уверена? — Энгбард подался вперед. Лицо его ничего не выражало.

— Да. Он мне все рассказал. — Ей казалось, будто она плывет по течению. — Послушай, требуется специально подчеркнуть тот факт, что я выступаю при тебе посредницей, чтобы прояснить ситуацию. Твой секретарь вел собственную маленькую игру и, похоже, решил, что, «наложив лапу» на Роланда, сможет замести следы.

— Это была ошибка, — сказал Энгбард обманчиво небрежным тоном. Лицо его было неподвижным, лишь покрытая шрамами левая щека слегка дергалась. — Как ты выяснила это?

— В помещении склада, «двойника» моих здешних апартаментов. Большая часть огромного дворца соотнесена с этим таможенным складом, но одно крыло совершенно очевидно представляет собой «дыру» в цепи транспортировки. — Она сдержалась, затем вновь заставила себя заговорить. — Там был ночной сторож. Заметьте — был. — Она объяснила, что именно произошло, когда она в первый раз доставила Брилл в Нью-Йорк.

— Значит, говоришь, Роланд, — повторил Энгбард. — И его шантажировали?

— Дай слово, — настояла Мириам. — Никаких последствий.

Резкий свистящий вдох.

— Ну… — Энгбард принялся мерить шагами комнату. — Он выдал какие-нибудь секреты?

Мириам встала.

— Нет, насколько я знаю, — сказала она.

— Кто-нибудь погиб в результате его действий?

Мириам сделала минутную паузу, прежде чем ответить:

— Опять-таки нет, насколько мне известно. Определенно, не впрямую. И определенно не как результат того, что он делал осмысленно.

— Ну, ну. Может быть, я и не стану его убивать. — Энгбард вновь остановился позади кресла Айрис. — И что, по-твоему, я должен делать? — спросил он с явным напряжением.

— Я думаю. — Мириам пожевала нижнюю губу. — У Матиаса есть записи. Мне кажется, ты должен передать эти пленки мне, и я сожгу их, если хотите, перед вами обоими. — Она помолчала. — И, как я понимаю, ты захочешь снять с него ответственность за все тайные операции.

— А эти материалы по шантажу, — подгоняла Айрис. — Эти пленки… это что-то личное? Или там записаны неосторожные высказывания относительно собственной позиции?

— Это сугубо личное. Могу поклясться. Просто Матиас поставил его в невыгодное положение в связи с его частной жизнью. Ничего незаконного; просто, гм, обычные эмоции.

Айрис — Патриция, давным-давно пропавшая графиня — с минуту понимающе пристально смотрела на нее, затем обратила взгляд в сторону, на сводного брата.

— Делай, что она говорит, — твердо сказала она.

Энгбард кивнул, затем бросил в ее сторону острый взгляд.

— Посмотрим.

— Нет, никаких «посмотрим»! — оборвала Айрис. И продолжила спокойнее, но с особым значением: — Если твой секретарь собрал личные досье на аристократов, то ты в большой опасности. Тебе потребуются все друзья, какие у тебя только есть, брат. Начни хотя бы с того, что прости любого, кто не занимал позицию явного врага. И докажи, что ты сжег эти пленки без ознакомления с их содержимым. Не исключено, что некоторые из них просто-напросто сфабрикованы Матиасом, чтобы вынудить тебя совершить ошибку. Это совершенно ненадежные доказательства. — Она повернулась к Мириам. — Что еще тебе удалось откопать? — потребовала она.

— Ну. — Мириам перегнулась через бесценный деревянный лакированный шкафчик-горку и сумела изобразить усталую улыбку, чтобы скрыть глубокое облегчение. — Я уверена, что Матиас в союзе с теми, кто подгонял и направлял пленника, кем бы они ни были.

— Пленника, — рассеянно и сдержанно откликнулся Энгбард. Судя по выражению лица, он уже был поглощен вычислением необходимых условий предстоящей чистки.

— Что за пленник? — спросила Айрис.

— Нечто такое, что приятельницы твоей дочери притащили пару дней назад, — небрежно бросил Энгбард. Глядя на Мириам, он добавил: — Он внизу.

— Так все-таки удалось установить, кто он такой? — прервала его Мириам.

— Что он давным-давно потерянный кузен? И, таким образом, вся остальная его семья, оказавшаяся в затруднительном положении из-за неточно воспроизведенного символа, который занес их в новый мир, открытый тобой для нашей торговли — наша родня? Разумеется. Твоя идея провести анализ ДНК не оставила никаких сомнений.

— Кузены, кузины? Новый мир? — словно эхо вопрошала Айрис. — Может быть, хоть один из вас даст задний ход и что-нибудь объяснит, прежде чем мне придется выколачивать из вас информацию костылями?

Энгбард выпрямился.

— Нет, не думаю. — Он безрадостно улыбнулся. — Ты держала Мириам в неведении почти тридцать лет, треть века, и я думаю, что будет только справедливо, если мы продержим тебя в ожидании хотя бы треть дня.

— Стало быть, больше никто об этом не знает? — спросила Мириам у Энгбарда.

— Именно так. — Он кивнул. — И я не собираюсь об этом никому рассказывать.

— Я хочу поговорить с пленником, — торопливо сказала Мириам.

— Ты? — Энгбард обратил на нее всю силу своего леденящего взгляда. — Для чего?

— Потому что… — Мириам старалась подобрать слова. — У меня нет старой вражды, старых обид. Нет, конечно, его родственники пытались убить меня, но… У меня есть идея, которую я хочу проверить. Мне нужно увидеть, будет ли он говорить со мной. Так можно?

— Гм-м. — У Энгбарда был задумчивый вид. — Тебе следует поторопиться, если ты хочешь получить свое, прежде чем мы отправим его на казнь.

Мириам едва не захлебнулась желчью.

— Я совсем не то имела в виду.

— На самом деле? — Он поднял бровь.

— Так ты даешь мне шанс? — спросила она. — Можно?

— Если ты настаиваешь. — Энгбард лениво махнул рукой. — Только не отклоняйся от темы. — Он пристально смотрел на нее, и в какой-то миг Мириам ощутила, что все ее кости превращаются в воду. — Помни, не все твои родственники столь же либеральны, как я, или, точнее, верят в то, что смерть лечит все раны.

— Не буду, — машинально ответила Мириам. Затем вновь устремила на Айрис долгий оценивающий взгляд. Мать встретила его открыто, не моргая. — Все в порядке, — отстраненно сказала Мириам. — Я не перестану быть твоей дочерью. При условии, что ты не перестаешь быть моей ма. Договорились?

— Договорились. — Айрис отвела взгляд. — Я недостойна тебя, малышка.

— Да, пожалуй. — Энгбард оглядел Мириам с головы до ног. — Яблочко от яблоньки… дочка вся в мать — неужели вы не понимаете, что за комбинация получается? — Он сухо рассмеялся. — А теперь извини меня, Хельга. Ты навалила на старика столько работы, требующей неотступного внимания, что я…

«Мне следовало бы догадаться, что во всех замках есть подземные тюрьмы», — опасливо подумала Мириам. Если не для того, чтобы держать там узников, то уж наверняка для того, чтобы хранить припасы: пули, порох, пищу, вино… и лед. Под землей стоял леденящий холод, даже грубые трубки со светильным газом, вделанные в каменную кладку, и с шипением горевшие лампы, разделенные неправильными интервалами, не могли его хоть как-то смягчить. Мириам последовала за стражем по удивительно широкой лестнице в подвал, затем наверх, к закрытой железной двери, за которой страж терпеливо ждал. Наконец он провел ее в хорошо освещенную комнату, где не было ничего, кроме стола и двух стульев.

— Что это? — спросила она.

— Я приведу пленника, мэм, — терпеливо сказал сержант. — С другим стражником. Передняя дверь не откроется, пока он вновь не вернется в камеру.

— О-ох. — Мириам присела на стул, чувствуя себя глупо, и нервно ждала. Страж исчез в подземных туннелях под замком. «Подземная тюрьма. Вот куда я отправила его, — со страхом рассуждала она. — На что это должно быть похоже?»

Услышав шум и лязг снаружи, она вновь пришла в себя и обернулась, чтобы увидеть, как откроется дверь. В комнату вошел сержант в сопровождении другого солдата и сгорбленной тощей фигуры, на голове у которой был капюшон, а руки за спиной. «Он в кандалах», — решила Мириам.

— Одну минуту. — Стражники поставили пленника у стены против стола, за которым сидела Мириам. Стражник присел, и Мириам услышала, как что-то щелкнуло… замки. — Готово, — сказал сержант. Он стянул с пленника капюшон, после чего оба стражника встали около двери.

— Привет, Лин, — как можно спокойнее сказала Мириам. — Узнаешь?

Он вздрогнул, явно перепуганный, и устоял лишь за счет своих цепей. «Чертовщина», — подумала Мириам, и ощущение ужаса мягко накрыло ее. Она вглядывалась при тусклом свете в его лицо.

— Тебя били, — негромко сказала она. То, что она, увидела на стенах караульной у городских ворот… нет, она не хотела участвовать в этом. Все это было чудовищной ошибкой. Множественные ушибы, кровотечение, воспаление около левого глаза. Он смотрел мимо ее левого плеча, охваченный страшной дрожью, и молчал. Мириам изо всех сил сопротивлялась желанию повернуться и наорать на стражу: у нее было стойкое ощущение, что это приведет лишь к новым побоям, когда она благополучно вернется назад.

Ее медицинская практика не позволяла ей отвернуться и смотреть в сторону. Вплоть до этого момента она готова была поклясться, что была с ним жестока, но не ожидала, что здесь будут обращаться с ним таким образом. Пробраться в ее дом по приказу кого-то, кто стоял выше Лина во внутренней иерархии… да, действительно, это привело ее в гнев и раздражение. Но главные виновники были далеко отсюда, и если она срочно не сделает чего-то важного, этот полуголодный ребенок за преступление, совершенное по приказу, присоединится к ужасным трупам, выставленным на городской стене. Где же справедливость?

— Я не собираюсь тебя бить, — сказала она.

Лин не ответил: его поза говорила о том, что он не верит ей.

— Черт возьми! — Она отодвинула один из стульев от стола, развернула его и села, обхватив руками спинку. — Я лишь хочу получить несколько ответов. Вот и все. Лин… как это ты называл себя дальше?

— Лин. Лин Ли. Моя семья называется Ли. — Он продолжал смотреть мимо нее, как будто пытаясь скрыть страх: «Я не собираюсь бить тебя, но моя стража…»

— Это хорошо. Сколько тебе лет?

— Пятнадцать. — Пятнадцать! Черт возьми, они отправляют детей в крестовый поход! Эта мысль поразила ее. — Тебя здесь кормили? Давали воды? У тебя есть, на чем спать?

Он сумел лишь выдать короткий болезненный хрип: может быть, это означало смех.

Мириам обернулась, чтобы оглядеться.

— А вы что скажете? Его кормили?

Сержант лишь покачал головой.

— Мэм?

— Какую еду, питье и медицинское обслуживание предоставляли этому ребенку?

Он покачал головой.

— Я в самом деле не знаю, мэм.

— Понятно. — Руки Мириам, стиснутые на спинке стула, напряглись. Она вновь повернулась к Лину. — Я таких приказов не отдавала, — сказала она. — Может быть, ты все-таки скажешь мне, кто послал тебя в мой дом?

Она заметила, что он хотел что-то сказать, но сдержался.

— Если скажу, вы убьете меня, — сказал он.

— Нет, у меня и в мыслях такого нет.

— Да, убьете. — Он посмотрел на нее с горькой уверенностью. — Они убьют.

— Как ты собирался убить меня? — негромко спросила она.

Он промолчал.

— По-видимому, ты знал, что я принадлежу к Клану, — сказала она. — Не так ли? Незнакомая новая женщина появляется в городе, производит впечатление, волнует общество. Да? И раз я одна из Клана, то ты должен был меня убить. Чем? Бомбой в моей спальне? Или ножом в темноте?

— Не я, а один из воинов, — прошептал он.

— Тогда почему же там оказался ты? Чтобы шпионить за мной? Разве у них столь короткие руки?

Он опустил глаза и уставился в стол, но не раньше, чем она заметила досаду в его глазах.

— Ага. — С минуту она смотрела в сторону, отчаянно стараясь придумать способ выйти из тупика. Она безнадежно осознавала присутствие стоявших позади нее стражей, терпеливо ожидавших, когда она закончит с пленником. «Если я оставлю его здесь, Клан убьет его», — решила она со своего рода опустошающим страхом, который никак не ожидала испытать, переживая за обыкновенного грабителя. Грабителя? То, что его действия говорили о его семье, как раз и было тем самым, что ее злило. — Черт возьми. — И она решилась.

— Лин, вероятно, ты прав насчет Клана. Большинство их захотят видеть тебя мертвым, едва взглянут на тебя. Ведь слишком много лет их родители и прародители резали друг другу глотки. Они очень подозрительны насчет всего, чего не понимают, а ты легко станешь первым в любом списке загадок. Но я скажу тебе еще кое-что.

Она выпрямилась.

— Ты знаешь, как «путешествуют» между мирами, да?

Молчание.

— Я спросила. — Она замолчала. — Ты должен знать, до какого предела тебе следует держаться, — устало сказала она. Мысленно возвращаясь к Энгбарду и к тому, как ей удалось осадить его относительно Роланда, она решила: «Не следует копать слишком глубоко. Все лежит на поверхности». Все семьи действуют одинаково, не так ли? — То, что ты ничего не сказал мне, может серьезно ухудшить твое положение. А может и улучшить.

Молчание.

— Путешествие между мирами, — сказала она. — Мы знаем, что ты умеешь это, у нас есть твой медальон. Так зачем врать?

Молчание.

— Клан тоже может путешествовать между мирами, и ты знаешь это, — негромко сказала она. — И это не совпадение. Твоя семья — наши родственники, верно? Пропавшие очень давно, и вся эта чертовщина — это убийство, кровавая вражда, попытки вскрыть старые раны — не затрагивает ничьих интересов.

Молчание.

— Почему они хотят убить меня? — спросила она. — Почему вы, такие же люди, убиваете своих кровных родственников?

Может быть, что-то в ее облике — возможно, откровенное любопытство — наконец-то заставило отвернуться этого юного родича. Долгую минуту тянулось молчание, прерываемое только движениями одного из стражей, менявшего свою позицию.

— Вы предали нас, — прошептал он.

— Гм? — Мириам тряхнула головой. — Не понимаю.

— Еще во времена верноподданных сынов, — сказал Лин. — Все остальные. Они отвергли моего предка. Презрели обещанную встречу в мире американцев. Униженный и доведенный до нищеты, он потратил годы, чтобы обрести свободу, а после потратил всю свою жизнь на их поиски. Но они так и не пришли.

— Это что-то новое, — негромко заметила Мириам. — Доведенный до нищеты?

Лин судорожно кивнул.

— Таково семейное предание, — сказал он и забубнил: — Было решено, что один из братьев, Ли, пойдет на запад, чтобы организовать там факторию. Он послушался, но путь был трудный; он столкнулся с бедностью, его караван разбежался, его товары разворовали дикари, а слуги бросили его. Семь долгих лет он работал простым слугой, на положении раба, прежде чем купил себе свободу; он потерял все, от жены до семейного талисмана. В конце концов он создал по памяти новый талисман, заработал денег и выкупил свою свободу. Он был очень решительный и непреклонный человек. Но когда он пришел на место, назначенное для встречи, никто не ждал его там. Каждый год в назначенный день и час он приходил туда, но никто так его и не встретил. Братья бросили его, а по прошествии времени его потомки узнали о существовании восточного Клана. О предателях, которые нажились на его состоянии.

— Ага, — с трудом вымолвила Мириам. Это уже миф о предательстве из-за наследства. Стало быть, он случайно исказил узелковый рисунок и в итоге отправился в Новую Британию вместо… Она прищурилась.

— Ты видел мой мир, — сказала она. — А знаешь ли ты, что место, где Клан бывал постоянно, все время, — это то самое место, куда ты отправляешься, если «путешествуешь» между мирами, и определяется оно, гм, самим талисманом. Твой знаменитый предок просто неправильно воссоздал его. И отправился в Новую Британию. Насколько я знаю, остальные братья думали, что твой предок бросил их.

Лин пожал плечами.

— Когда вы убьете меня? — спросил он.

— Секунд через десять, если ты не перестанешь говорить об этом! — Она пристально смотрела на него. — Неужели ты не понимаешь? Причины для кровной вражды с Кланом, выдвигаемые вашей семьей, насквозь ложны. И были ложны всегда!

— И что? — Он сделал движение, которое могло быть пожатием плеч, если бы не кандалы. — Наши старшие, теперь уже умершие, возложили эту обязанность на наши плечи. Мы должны исполнять ее — или обесчестим их память. Только наш старейшина может изменить наш путь. Вы ждете, что я предам семью и буду молить о пощаде?

— Нет. — Мириам выпрямилась. — Но ты можешь ни о чем не просить, Лин. Завтра съезд Клана. И некоторые, большинство, буду требовать твоей головы. Но Я думаю, что вполне возможно будет убедить их вернуть тебе свободу при условии, что ты согласишься кое-что сделать.

— Нет!

У нее округлились глаза.

— На самом деле? Ты не хочешь отправиться домой и доставить письмо вашему старшему? Я знала, что ты молодой и глупый, но это уж совсем нелепо и смешно.

— Что за письмо? — нерешительно спросил он.

— Предложение дружбы. — Она помолчала. — Тебе оно нужно больше, чем нам, спешу добавить. Теперь и мы вхожи в ваш мир… — Он отступил и вздрогнул. — И нас бывает там достаточно много, а к тому же есть и другой мир, который видел и ты, тот, на котором зиждутся власть и сила Клана. Много ли ты повидал в Америке? — Его глаза округлились: он повидал достаточно. — Впредь мы сумеем победить в любой борьбе. И в этом заявлении нет места никаким «может быть». Если старейшина прикажет вашей семье сражаться до победы, они только проиграют. Но мне удалось оказаться полезной вашей семье… Я хочу сохранить им жизнь. И тебя. Я намерена решить это между нами, между поколениями, которых затронули и убийства, и кровь, если ваш старейшина пожелает принять тот факт, что объявленная Клану война была ошибкой, что его предок был отвергнут неумышленно и что закончить эту войну просто необходимо. Я собираюсь сделать все возможное, чтобы убедить комитет отправить тебя домой с предложением о прекращении огня.

Он смотрел на Мириам так, будто у нее выросла вторая голова.

— Ты согласен отнести такое сообщение? — спросила она.

Он кивнул, очень медленно, наблюдая за ней широко открытыми глазами.

— Только не слишком надейся на это, — предупредила она и повернулась к двери. — Отведите его в камеру, — сказала она. — И удостоверьтесь, что ему дают воду и еду. И хорошо с ним обращаются. — Она наклонилась к сержанту. — Есть шанс, что он выполнит наше задание. Я не хочу, чтобы ему причиняли вред. Понимаете?

Что-то в ее глазах заставило солдата насторожиться.

— Да, мэм, — осторожно пробасил он. — Вода и еда. — Его напарник открыл дверь, уставившись в стену позади нее и стараясь избегать ее взгляда.

— Я проверю лично.

Она, подрагивая, вышла из подвалов, оказалась в вечерних сумерках и спешно направилась вверх по лестнице, назад к теплому месту у камина и хорошей компании. Но требовалось гораздо больше, чтобы изгнать ощущения от этой темницы из своих костей, а также из снов.

 

ПЛАНЫ ПОБЕГА

— Так что с ним делают? — спросил Матиас тоном, в котором сквозило нарастающее недоверие.

Наружный офис герцога в Форт-Лофстроме был, по сути, домом для его секретаря, а в слишком продолжительные отлучки Энгбарда служил штаб-квартирой, откуда координировались все операции Клана в Массачусетсе. Это была одна из девяти таких крепостей, цепью растянувшихся вверх и вниз вдоль восточного побережья (в Грюнмаркте и в свободных королевствах на севере и на юге); здесь координировались грузоперевозки Клана на всем восточном континентальном побережье. С полдюжины молодых членов Клана присутствовали там в любое время, и каждый из них, как челнок, сновал туда и сюда с восьмичасовыми интервалами. Каждые три часа появлялся присланный из Кембриджа пакет с донесениями, и Матиас первым открывал его и читал любые конфиденциальные отправления.

Очередной пакет содержал пару писем и краткое шифрованное сообщение. Это было письмо, которое возбудило любопытство Матиаса, а затем лишь разожгло его гнев.

Молодой человек, стоявший перед его столом, казался очень испуганным, но не терял самообладания.

— Это только что пришло оттуда, передано по радио, сэр. Приказ все свернуть. Общий приказ, на все время чрезвычайного общего собрания, сэр. — Он откашлялся. — Что здесь необычного?

— Гм-м. — Матиас недобро посмотрел на него. — Хорошо, Пол. — Парню нет и двадцати, ему еще досаждают прыщи; он представлял собой тяжелый случай слепого почитания силы, особенно той беспощадной, самоуверенной силы, которой лучился Матиас, — но все же, несмотря на это, он держался храбрецом. — Нам следует просто закрыть почтовую службу, верно? — Он позволил выражению своего лица смягчиться на бесконечно малую величину, намеренно не давая молодому человеку ни малейшего намека на смятение, которое его охватило.

— Ваши приказы, сэр? — нетерпеливо спросил Пол.

— Нет. — Матиас вскинул голову. Эта чрезвычайная встреча членов Клана ни с того ни с сего — дурно попахивала. Если честно, ему это не сулило ничего хорошего. С тех самых пор, как придурковатые родственники Исо попытались ликвидировать давным-давно потерянную графиню и в это включилась новая банда контрабандистов, положение дел стало выглядеть определенно шатким. — Похоже, не за горами очень важные события, — медленно произнес Матиас. — Исходя из этого, не думаю, что одной почты довольно. На другой стороне у нас есть группы, которые не получали предупреждения. Мне нужно, чтобы ты сделал еще один переход, доставил туда сообщение и как можно быстрее. А затем мы закроемся. Тем временем необходимо обезопасить форт.

— Обезопасить… сэр? Так значит, вам известно, что происходит?

Матиас сверлил молодого человека неумолимым пристальным взглядом.

— Убежден, что ничего хорошего. Гражданская война, парень, вот чем это пахнет. Незадачливые игроки возвращаются домой, в свои места обитания, и обещания, данные тридцать лет назад, придется выполнить. — Он фыркнул. — Идиоты, — пробормотал он с горечью. — Жди здесь. Мне нужно выйти и взять особые донесения в кабинете герцога. Затем я их рассмотрю и определю, что тебе следует сделать, чтобы доставить их.

Матиас встал и направился через дверь во внутренний кабинет герцога. Там все было так, как перед отъездом Энгбарда неделю назад. Матиас закрыл дверь, прислонился головой к стене и беззвучно выругался. Пронесло, но было так чертовски близко! Он не мог просто усесться здесь. Только не рядом с этой сукой, которая сейчас изливала свои насущные интересы на этом собрании. А признание, которое сделал Исо, — о том, что их старейшина санкционировал новые покушения на жизнь Хельги… Оно потрясло Матиаса. Он уже держал Хельгу — Мириам — в поле зрения и в своей перспективе: она была естественной попутчицей в его планах. Он уже был готов вывести ее на свою орбиту, и вдруг эти идиоты-фанатики начали попытку убить ее, вынуждая с подозрением относиться ко всем и каждому. Без друзей, лишь с этим слабовольным Роландом она до сих пор была очень легкой добычей. Но теперь…

Он прочел не предназначенную ему шифровку еще раз. Сообщение было адресовано не ему, но и в прошлом это никогда не останавливало Матиаса: как секретарь Энгбарда, он обычно читал почту герцога — и корреспонденцию других людей, проходившую через эту почтовую станцию. Даже таких людей, как сэр Хью Томс, начальник стражи, который как раз сейчас на другой стороне контролировал доставку. Матиас имел доступ также и к шифровальной книге.

АКЦИЯ СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ ТЧК АРЕСТ МАТИАСА ВАН ХЕЙДЖОФА ВСЕ НЕОБХОДИМЫЕ СРЕДСТВА ТЧК ОБВИНЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЕ ОЧЕВИДНЫ ТЧК

Чертовщина. Матиас смял сообщение в кулаке, лицо его превратилось в застывшую маску ярости. «Сука», — подумал он. Или его давление на Роланда не было столь сильным, как он считал, или дамочка оказалась более жестокой и безжалостной, чем он думал. Но старик допустил ошибку. Пол, неопытный «почтальон», все еще ждал в соседней комнате. Это давало Матиасу преимущество, если бы он мог сообразить, как им воспользоваться.

Он вновь вернулся в свой кабинет и открыл другой ящик стола. И улыбнулся себе под нос при мысли о том, какая физиономия будет у Энгбарда, когда тот обнаружит, что тут хранил Матиас и какую пользу он извлек из доступа к личным файлам герцога. Но сейчас нет времени потворствовать подобным грезам наяву. В чем сейчас действительно нуждался Матиас, так это в дымовой завесе, чтобы скрыть свое исчезновение, и не бывало дымовых завес плотнее, чем та, что он собирался использовать.

Во-первых, Матиас достал из сейфа самое недавнее пополнение: безымянный CD с загадочной фразой «бездонная глотка», написанной на нем женской рукой. Чтобы завладеть им, ему пришлось провести солидное расследование; только слабые намеки, усиленные проверками прошлого Мириам, проведенными герцогом, поддерживали его поиски, пока на свет не явился этот диск, «похороненный» среди ее музыкальной коллекции. Далее Матиас достал три небольших проштемпелеванных и адресованных конверта. Каждый заключал в себе сопроводительное письмо и дискету. Когда минутой позже он покинул свой кабинет, ящик был заперт, очищенный от всех улик. А письма начали свое путешествие с курьером Клана в Кембридж, штат Массачусетс.

Письма были адресованы в местные отделения ФБР и Управления по борьбе с наркотиками.

Огромное помещение для балов и приемов в глубине принадлежащего Клану дворца могло, когда требовали обстоятельства, быть преобразовано в полевой госпиталь… или в зал заседаний, достаточно большой, чтобы вместить всех принимающих участие в голосовании членов древнего и плодовитого делового сообщества. Только увидев его заполненным, Мириам начала постигать настоящий масштаб власти, которой Клан обладал в Грюнмаркте.

В одном конце зала господствовал стол, позади которого стоял ряд из восьми кресел: три для административных чиновников комитета и по одному для каждого из глав семей. Скамьи, обитые зеленой кожей, были расставлены рядами и обращены к столу; ряды располагались амфитеатром, давая тем, кто занимал эти места, возможность видеть все впереди себя. Огромные стеклянные двери, которые летом обычно открывались в сад, были закрыты и забаррикадированы снаружи тяжелыми дубовыми ставнями.

Главный вход в зал охраняли солдаты в черных шлемах и доспехах, вооруженные автоматическими винтовками. Они невозмутимо и безучастно пропустили в зал Мириам в сопровождении Кары.

— О-о, только взгляни! Твой дядя! — прошептала Кара.

— Скажи мне что-нибудь новое. Например: где мне садиться? — Энгбард занял одно из трех кресел в самом центре стола на возвышении в середине, поверх костюма герцог набросил черную мантию. Лицо у него было мрачное и решительное, как у судьи-вешателя. Помещение уже начало заполняться, мужчины и женщины в деловых нарядах отыскивали свои скамейки и негромко разговаривали. Из общей картины выбивались сопровождавшие их лица, разодетые пышно, по моде минувших лет.

— Простите, где должна сидеть миледи? — с глуповатой улыбкой спросила Кара некое должностное лицо в мундире, которое, как оказалось, когда Мириам несколько разобралась, было одним из многих, кто направлял делегатов и их спутников в ту или другую сторону.

— Торолд-Хъёрт… это должно быть здесь. Левая скамья, второй ряд, если она вызвана.

Мириам медленно направилась к указанному месту. «Похоже на ежегодное заседание компании», — отметила она. Все было очень знакомо, но никоим образом не так спокойно. Она подняла глаза на стоявший впереди стол и увидела, что из высоких кресел три уже заняты… и одно из них Оливером Хъёртом, который поймал ее взгляд и теперь пристально смотрел на нее. Два других занимали серые ничтожества, старики, которые, казалось, в полусне склоняли друг к другу головы для беседы. «Вот бы Роланд был здесь, — с беспокойством подумала она. — Или… нет, мне просто не хочется сталкиваться со всем этим в одиночку. Роланд, конечно, опора, но пользы от него будет немного. Если вообще будет».

— Можно подсесть? — спросил кто-то.

Мириам подняла глаза.

— Ольга? Да, разумеется! Ты хорошо спала?

Ольга присела рядом с ней.

— Без всяких самозванцев, — самодовольно заявила она. — Очень жаль. А я-то надеялась!

— Надеялась?

— Испытать свой новый М4 Super 90. Да ладно. О, взгляни, ведь это барон Груинард. — Она указала на одного из иссушенных скелетов за столом совета.

— Это хорошо или плохо?

— Зависит от того, заседает ли он в Королевском суде присяжных и не предстала ли ты перед ним. Во все остальное время он, скорее, безвреден, но на сессии суда кое-кто слышал от него достаточно пугающие вещи.

— Гм. — Мириам заметила очередную знакомую фигуру — престарелую вдову в синей паре и жемчугах, — и у нее скрутило желудок. — Я вот рассматриваю свою бабку.

— Не стоит превращать это в привычку. — Ольга лучезарно улыбнулась престарелой герцогине, которая заметила Мириам и страшно нахмурилась. — Ну разве она не экспрессивна?

— Это следует расценивать как комплимент?

Герцогиня метнула в сторону Ольги неприязненный пристальный взгляд, а затем обратила свое внимание на лысеющего, средних лет мужчину в деловом костюме, который лебезя сопроводил ее в дальнюю часть зала.

— Где…

— Тише, — сказала Ольга. Энгбард неизвестно откуда извлек молоток. И властно постучал им по краю стола.

— Сегодня мы собрались на чрезвычайную встречу, — доверительно, как в обычном разговоре, сообщил он. Затем нахмурился и похлопал по довольно древнему на вид микрофону. — Нас вынудило собраться… чрезвычайное обстоятельство. — Звуковая система должным образом включилась, и Мириам обнаружила, что без труда слышит дядю. — Тридцать два года назад Патриция Торолд-Хъёрт и Альфредо By подверглись нападению по пути ко двору — сюда. Тела Альфредо и его охраны были найдены, но Патриция пропала без вести. До самого последнего времени считалось, что она и ее маленькая дочь определенно погибли.

Негромкий ропот пронесся по залу. Энгбард после короткой паузы продолжил.

— Четыре месяца назад в лесах близ Нефер-Паарленд появилась неизвестная женщина. Ее задержали, и по множеству признаков, подкрепленных сравнением образцов ДНК, каковое мои советники представили мне как абсолютно надежное средство для подобных целей, было установлено, что она и есть та давным-давно потерянная в младенчестве Хельга Торолд-Хъёрт, росшая до совершеннолетия в Соединенных Штатах.

Вновь возникшее журчание голосов начало стремительно превращаться в рев водопада. Энгбард вновь и вновь опускал свой молоток.

— Тишины, прошу тишины! Тишина!

Наконец зал угомонился настолько, что он смог продолжить.

— Мы постановили принять Хельгу в Клан. Под мою личную ответственность. Ее… э-э… принятие прошло легко и гладко. С ее появлением здесь произошло несколько неожиданных событий. Оказалось, что кто-то желает ей смерти — кто-то, кто не видел разницы между тридцатидвухлетней графиней и двадцатитрехлетней хозяйкой поместья, которые путешествовали вместе. Чтобы окончательно прояснить дело, должен добавить, что в настоящее время все присутствующие в этом зале — вне подозрений.

У Мириам под прической чесалась голова. Бросив взгляд в сторону, она поняла, что половина всех глаз в этом зале устремлена на нее. Она выпрямилась и вновь взглянула на Энгбарда.

— Уверен, что теперь у нас достаточно доказательств, чтобы с уверенностью назвать те партии, что стояли за нападениями на Патрицию и Альфредо и на дочь Патриции Хельгу. Эти же партии обвиняются в разжигании гражданской войны, которая пятьдесят семь лет назад расколола Клан на враждующие фракции… — Шум и волнение в зале. Энгбард откинулся на спинку кресла и ждал почти целую минуту, затем вновь опустил молоток… — Тише, пожалуйста! Я собираюсь должным образом представить вам свидетелей, которых обнаружила Служба безопасности. Затем мы выслушаем ваши предложения, касательно рассматриваемого дела. — Он повернулся к своему соседу, престарелому джентльмену, который до этого момента, казалось, пребывал в полусне на своем «троне». — Джулиус, не возражаешь?..

— Ага! — Древнее чучело немедленно выпрямилось, подняло дрожащую руку и с пафосом произнесло: — Вызываю первого свидетеля… — Он вгляделся в бумагу, которую Энгбард незаметно подсунул ему, и пробормотал: — Нет, не могу вызвать, она же мертва, чертова кукла!

— Нет, жива, — резко ответил Энгбард.

— Ну тогда ладно. Думаешь, я совсем одряхлел, да? — Джулиус встал. — Пригласите Патрицию Торолд-Хъёрт.

Половина зала вскочила с громкими возгласами, как только открылась боковая дверь позади стола. Мириам тоже пришлось встать, чтобы посмотреть поверх голов: в помещение вошла Бриллиана, подталкивая перед собой инвалидное кресло с ее матерью. Которая, оказавшись в фокусе столь бурного внимания, казалась ошеломленной, но скорее просто нервничала.

— Они что, заменили ее моторизованное кресло, чтобы она не сбежала? — спросила Ольга. — О нет…

— Порядок! Прошу порядка! Или мне придется вызвать охрану… к порядку, я говорю!

Медленно порядок был восстановлен.

— Как странно, — проблеял Джулиус, — я был уверен, что ее нет в живых. — Прокатились затухающие волны смеха.

— Да, это я самая, — выкрикнула Айрис — Патриция — из своего кресла. Брилл покатила его к одной из сторон стола.

— Почему ты сбежала? — спросил Оливер Хъёрт, наклоняясь в сторону, с тем чтобы видеть ее, не стараясь скрыть свое нетерпение.

— Что, uns gefen mudder en geleg’hat Gelegenheit, mish’su ‘em annudern frauclapper weg tu heiraten? — сухо сказала Айрис. Где-то в зале раздалось легкое хихиканье с налетом потрясения. — Конечно, нет. Раз ты счел разумным задать такой вопрос, то очень сомневаюсь, что когда-нибудь имел дело с бандой убийц, имеющих желание прикончить тебя. Очень жаль. Ты мог бы поделиться опытом.

— Что она говорит? — Мириам локтем подтолкнула Ольгу. «Мне действительно необходимо выучить язык», — в отчаянии подумала она.

— Твоя мать убедительно груба, — ответила Ольга вполголоса.

— Это самозванка! — выкрикнул кто-то из зала. Мириам вытянула шею: это могла быть вдовствующая герцогиня. — Я требую освидетельствования…

— К порядку! — Энгбард вновь с силой опустил молоток. — Вам следует быть учтивее, мадам, или я потребую, чтобы вас вывели из помещения.

— Я приношу извинения председателю, — ответила Айрис, — однако уверяю вас, я не самозванка. Дорогая мамочка, в доказательство того, что я — это я, не угодно ли, чтобы я повторила сказанное тобою Эрику By в лабиринте летних садов в Кверне, что я подслушала еще шести лет от роду?

— Ты… ты!.. — Престарелая вдова едва удержалась на ногах, вздрагивая от ярости.

— Надеюсь, что могу надлежащим образом доказать все свои утверждения, с помощью или без помощи анализов крови, — сухо сказала Айрис, адресуясь к галерке. — Любой из вас, кто заглядывал в регистр полномочий, должен сознавать, что у моей матушки есть очень веский мотив отказаться признать меня. К сожалению, при наличии многих других обстоятельств, я вынуждена не подчиниться ее желанию.

— Вздор! — выпалила герцогиня с выражением глубочайшего ужаса на ее лице. Она быстро села.

— Я могу доказать, что она не самозванка, — сказал Энгбард. — Если кто-то потребует независимого освидетельствования, это можно организовать. Есть на этом собрании какая-либо сторона, желающая этого? — Он оглядел зал, но поднятых рук не обнаружил. — Очень хорошо. — Он в очередной раз постучал по столу молотком. — Я намерен вновь поднять вопрос об исчезновении леди Торолд-Хъёрт, но уже не на этой сессии. Достаточно сказать, что я убежден в подлинности ее личности. И, как вы только что видели, ее мать, похоже, тоже в этом убеждена. — Суматоха и бессвязные выкрики среди окружения вдовы не вывели его из равновесия. — А теперь нам предстоит обсудить еще более неотложные дела. Мои основания представить леди Патрицию этому собранию должны были прояснить, откуда вытекает следующее дело.

— Ничего не понятно, — заметил престарелый Джулиус, в общем-то ни к кому не обращаясь.

— Я хочу пригласить следующего свидетеля, — невозмутимо продолжил Энгбард. — Леди Ольга Торолд стала объектом оскорбительных попыток напасть на нее, а совсем недавно была убита ее придворная дама… вскоре после того, как путешествовала в компании леди Хельги. Все это произошло в течение последнего полугода. Пожалуйста, подойдите к столу.

Ольга встала со своего места, прошла вперед и остановилась перед столом. Зал притих.

— Расскажите нам, пожалуйста, сами о нападениях на вашу персону. Когда и где они начались и почему не увенчались успехом?

Ольга откашлялась.

— В минувшем декабре герцог Лофстром пригласил меня погостить в его дворце. Целый год до того я засыпала его просьбами найти мне занятие, рассчитывая, что он мог бы использовать меня в делах торговли. Он попросил меня стать спутницей Хельги Торолд-Хъёрт, только что появившейся здесь и незнакомой с нашим образом жизни, желая немного «обтесать» ее и гарантировать, что с ней ничего не случится. Не думаю, что он опасался каких-то событий, связанных с нашим появлением в этом доме… — Она перечислила факт за фактом: неправомерные вторжения, оскорбления, возмутительные случаи насилия — ненадолго умолкая, только когда ее прерывал взрыв голосов из зала, требующих дальнейших объяснений.

Мириам наблюдала — на грани удивления.

— Разве здесь каждый имеет какое-нибудь отношение к Службе безопасности Клана? — негромко спросила она у Кары.

— Только не я, миледи! — У Кары округлились глаза.

Ольга закончила повторным рассказом о том, как Мириам взяла ее с собой в новый мир и как на них и там было совершено вооруженное нападение. Незнакомцами. Раздался голос из зала:

— Подождите! Как вы узнали, что это новый мир? Это не может быть всего лишь другой регион Америки?

— Нет, не может, — сказала Ольга, отклоняя возражение. — Я видела Америку и видела это другое место, и различие между ними вызывающе очевидно. Оба выросли из одного корня, но — и это совершенно ясно — разошлись… В Америке нет наследственной монархии, не так ли? — Она на минуту нахмурилась. — Я сказала что-то не так?

Шум и волнение.

— К чему вся эта чепуха? — требовательно заметил граф Хъёрт, красный как рак. — Ведь ясно как божий день, это не может быть правдой! Иначе там мог бы оказаться целый новый мир!

— Я уверена, что он есть, — твердо ответила Ольга.

Молоток поднялся и «пристукнул» зарождающийся шум.

— Тишина! Теперь я приглашаю Хельгу Торолд-Хъёрт, известную под именем Мириам Бекштейн. Пожалуйста, подойдите к столу.

Мириам постаралась успокоиться, встала с места и прошла вперед.

— Пожалуйста, опишите Клану, как вы оказались здесь. С самого первого дня, когда вы узнали о своем наследии.

— Тогда мы просидим здесь целый день…

— Неважно — если не возражаете.

— Разумеется. — Мириам сделала глубокий вдох. — Это случилось в тот день, когда я потеряла работу в деловом журнале… в Кембридже. Я отправилась навестить мать… — она кивнула в сторону Айрис, — и та попросила меня принести из мансарды коробку. Коробку, полную старых бумаг…

Она продолжала в том же духе, пока не дошла до патентования изобретений в Новой Британии, до организованного ею предприятия и покушения на Ольгу. В горле у нее пересохло, а в зале стояла тишина. Мириам покачала головой.

— Можно мне стакан воды? — спросила она. Стакан тут же появился рядом с ней.

— Благодарю. К настоящему времени у меня есть несколько предположений. Люди, которые стараются убить Айрис — извините, Патрицию, — и продолжают охотиться за мной или по ошибке нападать на Ольгу… Они, должно быть, наши родственники. Но, кроме одной-единственной попытки, никаких признаков их присутствия на той, другой стороне, то есть в Америке, не было. Я припомнила, что мне говорили о давным-давно пропавшем брате, который отправился на запад еще на заре существования Клана. Вы знаете — а мы это выяснили, — что они тоже пользуются рисунком, позволяющим им путешествовать между мирами, однако могут перемещаться отсюда только в Новую Британию, о которой я только что вам рассказывала.

Я сложила два и два, и получилось следующее. Очень-очень давно один из братьев отправился на запад. Он пережил тяжелые времена и потерял свой амулет. Фактически он в итоге стал связанным обязательствами рабом, и почти десять лет у него ушло на то, чтобы скопить денег и выкупить свою свободу. Как только он ее получил, ему нужно было реконструировать по памяти тот самый узелковый рисунок. В противном случае его сочли бы саботажником родные братья. Рисунок, который он воспроизвел, оказался немного другим. Я не могу объяснить это достаточно внятно; то, куда вы отправляетесь, путешествуя по мирам, зависит от того, какой рисунок вы используете в качестве ключа. Теперь мы знаем о наличии двух ключей, но есть и другой факт… Тот, другой ключ, с рисунком потерянного брата, не работает в Америке. В нашей Америке. В той, куда периодически отправляемся мы.

Долго ли, коротко ли, но он быстро перешел «границу», потому что существовал уговор: через определенные промежутки времени он должен проводить проверки, не прибыл ли кто из братьев. Очевидно, они должны были прислать к нему торговый караван, возможно, куда-то в Северную Калифорнию. Но он так и не нашел своих деловых партнеров, дожидавшихся его, потому что они были совсем не там, а в другом мире, где, вероятнее всего, приняли его отсутствие за свидетельство его смерти. Он оказался полностью отрезанным от всех и посчитал это предательством.

— Нелепо и бессмысленно! — Кто-то фыркнул в переднем ряду, вынудив Энгбарда вновь опустить молоток. Мириам воспользовалась возможностью выпить воды.

— У этого брата, Ли, была семья. Немногочисленная и менее способная обеспечивать себя по сравнению с Кланом. Как способности на поколение или два были потеряны вашими предками, так произошло и с его потомками — и это тянулось долго, пока первые кузены и кузины не поженились и не произвели младенцев с восстановленными способностями. Они преуспели, как и вы, только куда позднее. Новобританцы не обращали большого внимания на купцов-китайцев, и чем меньше была семья, тем на меньшее число «путешественников между мирами» могли полагаться Ли.

Но менее столетия назад, когда семья By двинулась на запад, семья Ли вновь нашла Клан. Ли отреагировали на это… я думаю, что страхи были неосновательны, но они, по правде говоря, породили ту компанию истребления, которая послужила первым шагом к кровной вражде. Каждый член Клана знал, что убийства могли быть делом рук только «путешествующих между мирами», так что вина за нападения на западные семьи (By) была возложена — вполне понятно — на их кузенов, оставшихся на востоке.

Она сделала паузу. Общий шум, возникший на скамейках, мешал продолжать. Энгбард поднял свой молоток, но так и держал его в руке.

— Вопросы? — спросила она.

— Да! Что это за бизнес…

— …Как вы «путешествовали»…

— …Мы собираемся мириться с этим враньем?

Бум. Мириам вздрогнула, когда Энгбард опустил свой молоток.

— Все по очереди, — рявкнул он. — Хельга, пожалуйста. Тебе слово.

— Новый мир, куда отправилась другая семья, семья Ли, такой же, как тот, в котором выросла я, только менее развит. На то есть целый ряд причин, но по существу все сводится к тому очевидному факту, что почти двести пятьдесят лет назад он отклонился в своем историческом развитии от моего родного мира. Если хотите убедиться в его существовании, у меня есть свидетели, леди Ольга и Бриллиана д’Ост, и видеозаписи. А кроме того, я могу взять вас туда с собой, если вы готовы добровольно выполнять мои указания… Запомните, это очень отличающийся от Соединенных Штатов мир, и если вы не будете постоянно помнить об этом, то очень легко окажетесь в беде. Однако позвольте мне подчеркнуть вот что. Уверена, что всякий, кто сидит в этом зале, легко может отправиться туда, использовав талисман семьи Ли вместо нашего талисмана. Можете проверить сами. Повторяю: оказывается, что если у вас есть способность «путешествовать между мирами», вы можете отправляться в разные миры, используя разные виды талисманов.

Промышленная революция в Новой Британии произошла около сотни лет назад. Я организовала там базу, сфабриковав себе удостоверение личности зарегистрировав несколько основных инженерных патентов на автомобиль. Они будут очень важны в течение пяти или десяти лет. Мой бизнес-план состоял в том, чтобы использовать патенты из США, которые не были реализованы там, вместо того чтобы заниматься перевозкой или продажей товаров. Но, занимаясь этим, я привлекла внимание семьи Ли. Они очень быстро вычислили, что я владею одним из их медальонов и обосновалась на их территории. Как уже говорила Ольга, они попытались незаконно проникнуть в мой дом, но мы их поджидали. — Она взглянула на Энгбарда, ожидая одобрения. Он кивнул, и Мириам продолжила: — Мы взяли пленного. При нем был амулет, и юноша, безусловно, путешествовал между мирами, но был не из Клана. Я просила о проведении некоторых медицинских проб. Каковы результаты, милорд?

Герцог откашлялся.

— Анализы крови подтвердили, что пленник — наш очень дальний родственник. И «путешественник». В итоге оказывается, что существует шесть семей.

Теперь он вновь воспользовался своим молотком не шутя — но без всякой пользы. Спустя пять минут, когда шум стал утихать, Энгбард сделал знак старшему офицеру-приставу навести порядок в зале.

— Соблюдайте порядок! — кричал он. — Мы сделаем перерыв на один час, чтобы подкрепиться. Затем собрание будет продолжено. — Он встал, угрожающе глядя на собранных здесь акционеров Клана. — Все, что вы слышали до сих пор, — лишь сведения общего характера. Это еще не все. Продолжение следует.

Утро дневной смены в Бостоне. Офисные телефоны уже разрывались, когда Майк Флеминг нацепил свой значок и прошел мимо охраны.

— Привет, Майк! — помахал ему рукой из-за кофейного автомата Пит Гарфинкель, его сослуживец.

— Здрась. — Майк с утра всегда был не в духе. Зимняя тоска зеленая — так называла это одна из его бывших подружек в минуты великодушия. (До того зеленая, что аж синяя с переходом в ультрафиолет, говаривала все та же подружка, покидая его: боюсь получить радиационный ожог.) — Какие планы?

— Ну, там… — Пит помахал пальцем.

— В офисе? Хорошо, дай мне пять минут.

Майк прошел к автомату, пропуская пару чиновников из офиса по связям с общественностью, и нацедил кружку кофе. Дорога этим утром была скверная. Действительно скверная. И он даже не побрился как следует. Было еще только девять, но уже витала тень ланча, скрашивая тяжесть утра. Не портите мне настроение.

Когда Майк наконец-то добрался до своего стола, Пит уже уткнулся носом в кучу документов, которые пришли с утренней почтой. Пит был ранняя пташка, всегда уже измотанный к шести часам — когда Майк только разгонялся.

— Расскажи новости, — хмыкнул Майк. — Произошло что-нибудь?

— По делу Эрнандеса? Судья Джуди уже занесла его в свой реестр. — Пит сухо усмехнулся.

— Судья Джуди не сможет найти его задницу даже с картой и перископом. — Майк скривился, поставил кружку и потер глаза. Зевнуть хотелось ужасно. — Судья Джуди ни за что не подпишет постановление без ордера…

— Да, да, я все знаю о твоем пари со Стивеном Джудом. Возможно, Майк, он работает на Правосудие, и его профессия — прикрывать дела. Ни на кого не указывая лично.

— Ха. Хотя этому прохвосту Джулио сваливать. Хотя наш папочка сам не знает, чего хочет. Какого черта нам еще не хватает, чтобы убедить окружного прокурора, что дело в шляпе?

— Пятьдесят килограммов кокаина и минет от выборщиков. — Пит опасно наклонил свой стул назад — офис был такой тесный, что случайное касание могло свалить гору офисных коробок с документами, — и фыркнул. — Расслабься, приятель. Мы прищучим его.

— Ха. Дай-ка мне вот это. — Майк протянул огромную руку, и Пит плюхнул в нее пачку почтовой корреспонденции. — Ага. — Майк тщательно разложил конверты и бумаги на своем столе, взял кружку и сделал глоток кофе. — Трюмная вода.

— В один прекрасный день тебе не повредит сменить привычки, — осторожно заметил Пит. — Это явно не на пользу твоим почкам.

— Послушай, я работаю на кофе, — настаивал Майк. — Арендатор…

Он торопливо просмотрел внутреннюю почту, отделяя административные записки от официальных писем (некоторые отделы все еще использовали бумагу, их внутренняя сеть так и не была подключена к внешнему миру) и от пары самых настоящих почтовых конвертов. Он разложил все это на три аккуратные стопки и включил компьютер. Пока он загружался, Майк вскрыл пару писем «со стороны». Одно, адресованное лично ему, оказалось макулатурой и содержало обычный спам, предлагало бумагу для документов. Другое…

— Чертовщина!

Пит вздрогнул, едва не опрокинувшись вместе со стулом.

— Эй! Ты хочешь в довершение всего…

— Чертовщина!

Пит повернулся. Майк, вцепившийся обеими руками в письмо, уже был на ногах, и его лицо выражало почтение и страх.

— Что? — вновь осторожно спросил Пит.

— Это надо отправить к судебным экспертам, — пробормотал Майк, осторожно укладывая письмо на свой стол, затем внимательно заглядывая в конверт. Небольшой пластиковый пакетик с чем-то коричневым…

— Доказательство? — заинтересованно спросил Пит. — Эй, а я думал, что это письмо пришло «с улицы»?

— Не шути! — Майк так осторожно положил содержимое, будто оно было из тончайшего стекла. — Анонимная наводка!

— Объясни.

— Письмо. — Майк указал на стол. — Оно указывает на Призрака.

— Ты уверен? — Пит глядел недоверчиво. Майк кивнул. — Боже мой, Майк, тебе нужно выучить несколько ругательств. Чертовщина — этого недостаточно! Покажи-ка мне эту штуку…

— Тпру! — Майк осторожно поднял конверт. — Свидетельство. Сейчас мы с тобой пойдем вниз, в лабораторию, и посмотрим, что в этом пакете. Если там именно то, о чем говорится в письме, то это образец из той партии героина, что попала в Нью-Йорк четыре месяца назад. Понимаешь? Та по-настоящему крупная партия, которая совпала с тем случаем передозировки и опустила цену так низко, что ее раскупали по унции. Из сети Призрака.

— Ну так что? — Пит казался заинтересованным. — Кто-то постарался сохранить образец.

— Кто-то просто послал нам чертову подсказку: некий адрес в Белмонте, местный «конец» цепочки распространителей. То есть оптовый торговец, Пит. Имя, положение и серийный номер. Даты… необходимо проверить эти проклятые даты. Пит, это внутренняя работа. Кто-то внутри банды Призрака хочет отойти от дел и доказывает свою благонадежность.

— С фальсификациями мы встречались и раньше. Анонимными.

— Да, но в этом конкретном случае есть образец и целая куча дополнений. Навскидку я думаю, что это подтвердится… по крайней мере на первый взгляд здесь все так, как надо. Хочу, чтобы эту упаковку проверили на отпечатки пальцев и следы ДНК, прежде чем мы двинемся дальше. Как ты думаешь?

Пит присвистнул.

— Если это подтвердится и даты совпадут, я считаю, что мы можем прихватить с собой босса и отправиться к судье Джуди. Удар по Призраку был бы просто классный.

— Ты повторяешь мои мысли. — Майк недобро усмехнулся. — Как по-твоему, получится?

— Если это Призрак? Вопрос времени. Боже мой, Майк, если это Призрак, наша контора устроит огромнейший прорыв, какого не было за последние двадцать лет. На мой взгляд, вполне тема для «Тайм», если только все сложится!

В холле вне зала заседаний дворцовые слуги были заняты установкой большого буфета. Холодные ломтики мяса дюжины диких животных слагались в замысловатые «скульптуры», изображавшие их живые источники. Застывшие в желе жаворонки соперничали с засахаренными фруктами с далеких берегов западного побережья и экзотическими, чрезвычайно дорогими деликатесами, и все вместе образовывало целые пирамиды, возвышавшиеся над рядами серебряных блюд величиной с небольшие обеденные столы. Бельгийские трюфели ручного приготовления состязались, привлекая внимание аристократов, с «украшенным» икрой сухим печеньем и яркими цветными пакетами «M&Ms».

Несмотря на широкий выбор закусок, у большинства акционеров Клана голова была занята другими мыслями. И хотя официанты с подносами, уставленными бокалами вина (а также чашками с импортным кофе и чаем), без остановки циркулировали среди собравшихся, интерес акционеры проявляли главным образом, казалось, к беседам. Особенно к беседам с определенными двумя собеседниками.

— Придержи их подальше от меня, — жалобно попросила Мириам, наклоняясь к Ольге. — Они все набросятся на меня.

— Но тебе не удастся уклониться! — Ольга взяла ее за руку и подвела к открытым дверям в гостиную для приемов. — Ты хочешь, чтобы они думали, будто ты боишься? — прошипела она на ухо Мириам. — Они все как крысы, которые жрут собственное потомство, если почуют в выводке слабость.

— Нет, дело не в этом… Я должна уйти. — Мириам потащила Ольгу обратно и привела ее к боковой двери зала, куда, заметила она, Энгбард выкатил кресло с ее матерью, перед тем как началась общая суета. Кара с округлившимися глазами буквально дышала Мириам в затылок.

— Да куда ты? — спросила Ольга.

— Следуй за мной. — Мириам толкнула дверь.

— Я вам говорю! Молодая леди!

Мужчина, незнакомый Мириам, большой и нескладный, седовласый, загородил ей дорогу. Очевидно, желая задержать ее. Она вежливо улыбнулась.

— Если не возражаете, сэр, у нас будет время поговорить, позже. Но мне нужно срочно перекинуться парой слов с… — Она взмахнула рукой, скользнув мимо, оставив Кару приглаживать взъерошенные перья, и распахнула дверь.

— Ма!

Это была небольшая боковая комната, обставленная, по меркам Клана, скромно. Айрис огляделась по сторонам, едва услышала голос Мириам. Энгбард тоже повернулся, то же самое сделал и похожий на мертвеца человек с длинными седыми волосами, который чуть ежился, словно получил какое-то предостережение.

— Хельга, — начал было Энгбард предостерегающе.

— Мама! — Мириам уставилась на Айрис, моментально забыв обо всем.

— Привет, малышка. — Айрис устало улыбнулась. — Позволь представить тебя другому твоему родственнику. Генрик? Я хотела бы представить тебе мою дочь. — Айрис подмигнула Энгбарду. — Немного окоротим дерзкую, хорошо?

Человек, который только что слушал Энгбарда, склонил голову к плечу.

— Очарован, — вежливо сказал он.

Герцог откашлялся в платок и бросил на Мириам суровый взгляд.

— Тебе следовало бы вращаться в обществе, — проворчал он.

— Генрик всегда был моим любимым дядей, — сказала Айрис, глядя на герцога. — Я имею в виду, должен быть, не так ли?

Мириам замолчала, чувствуя себя неуютно, не желая встречаться с пристальным взглядом Энгбарда. Тем временем Генрик оглядывал ее с головы до ног.

— Вижу, — сказал он через минуту. — Ну, ведь все в порядке, не правда ли?

— Хельга. — Энгбард не желал, чтобы его игнорировали. — Ты не должна уединяться. Тебе нужно смешаться с гостями. — Он нахмурился, глядя на нее. — Ты же знаешь, чего им стоило оказаться на этом приеме. — Он фыркнул. — Это их первая встреча с тобой. Неужели ты хочешь, чтобы о тебе думали как о кукле? Которая только и участвует в интригах правящей партии?

— Я участвую в твоих интригах, — подчеркнула она. — А вообще-то они так и так съедят меня живьем. Тебе, очевидно, не слишком часто приходится проводить пресс-конференции. Ведь ты не будешь забрасывать в воду наживку, если чуть позже хочешь ее вытащить целой и невредимой, правда? Ты привык держать подобные вещи под контролем.

Энгбард нахмурился еще сильнее.

— Это не пресс-конференция, это конкурс красоты, — сказал он. — Если ты не пойдешь туда и не предпримешь нужные и правильные шаги, они сочтут, что ты на это не способна. А тогда на что ты годишься? Я организовал эту встречу по твоей просьбе. Меньшее, что ты можешь сделать, — не превратить ее в кавардак и не устраивать неприятности.

— Позже предполагается голосование, — заметила Айрис. — Мириам, если они подумают, что ты избегаешь их, то все реакционные ублюдки получат шанс убедить остальных, что ты обманщица, и это не сыграет тебе на руку, разве не так?

Мириам вздохнула.

— Что мне в тебе нравится, ма, так это семейная солидарность.

— Видишь ли, она права, — высказался Генрик. — Будут вноситься предложения. Они могут признать твое право на титул, но не признать твои деловые идеи. Не признают и не примут, если известные имена договорились сопротивляться этому плану и не видно, что ты противостоишь им.

— Но ведь они будут…

— У меня есть мысль получше! — весело заявила Ольга. — Почему бы вам обеим не появиться на публике и не пленить беспокойного зверя? — Она лучезарно улыбалась. — В таком случае они не будут знать, кому противостоять! Как осел, умирающий с голоду между двумя полными кормушками.

Айрис искоса взглянула на Мириам. С беспокойством? Мириам не могла решить.

— Это невозможно, — сконфуженно сказала она. — Я не могу…

— О да. Ты сможешь, Патриция, — сказал Энгбард с холодным блеском в глазах.

— Но если я выйду туда, матушка устроит сцену! А тогда…

Мириам поймала себя на том, что не отрываясь смотрит на Айрис, раздосадованная эхом давней семейной истории, которую скрывали от нее, пока она росла.

— Вдова закатит сцену, да? — спросила Мириам, и в ее голосе звучали угрожающие нотки. — А почему бы и не закатить? Она несколько десятков лет не видела тебя. Вероятно, думала, что ты умерла. И ты не очень долго оставалась с ней, когда вы были моложе, ну так что? Может быть, вы обе сочтете, что злость уже не имеет существенного значения. Так отчего не рискнуть? — Она поймала взгляд Энгбарда. Ее дядя, чье лицо обычно было каменно неподвижным, сейчас, казалось, старался подавить разрушительный взрыв смеха.

— Ты просто не знаешь эту старую стерву, — мрачно предупредила Айрис.

— Она не изменилась, — заметил Энгбард. — Если что и произошло, так то, что она еще больше закоснела в своих привычках. — Он фыркнул. И вновь уткнулся в носовой платок.

— Она стала еще хуже с тех пор, как выбрала это молодое ничтожество, Оливера, своим доверенным лицом, — невнятно пробормотал Генрик. — По-моему, никто не может сравниться с Альфредо, мы бы вовремя разобрались с ним… — Он, похоже, не заметил, как напряглось лицо Айрис.

— Ма, — предупреждая, заговорила Мириам.

— Хорошо! Довольно болтать. — Айрис выпрямилась в своем кресле с выражением неумолимой решимости на лице. — Мириам, чисто из семейной солидарности тебе придется подтолкнуть меня. А вы, молодая леди — как вас зовут?..

— Ольга, — представила ее Мириам.

— …Я знаю, черт возьми! Ольга, открой двери и подержи этих идиотов, чтобы они не свалили меня и позволили моей доченьке проскользнуть мимо них. Энгбард…

— Я вновь начну заседание приблизительно через полчаса, — сказал он, подергивая головой. — Только запомни, — он перевел на Мириам холодный взгляд, всякие следы легкомыслия исчезли, — мне стоило больших трудов устроить для тебя это «собрание». Обойдись без беспорядков.

 

ОТПРАВКА ПОЧТОЙ

Внизу, в подвале Форт-Лофстрома, в почтовой конторе двое нервно ждали прибытия высокого начальства. Оба молодые — одному едва исполнилось двадцать, — одетые как клерки из юридической конторы или стажеры-бухгалтеры.

— А это не шутка? — продолжал спрашивать тот, что помоложе, не переставая нервничать. — Я имею в виду, это действительно случилось? Почему нам никто ничего не говорит? Черт, это надоедает!

— Умолкни и жди, — сказал старший, прислонившись к стене, загороженной стеллажными полками промышленного изготовления, вмещавшими целый ряд ярких пластиковых коробок, снабженных бирками с указанием места назначения. — Разве ты ничего не понял?

— Но эта встреча! Я имею в виду, что происходит? Уж не решили ли эти старцы наконец прекратить наши переходы на ту сторону?..

— Я сказал, умолкни, хватит молоть чушь. — Курьер постарше уставился на молодого со всем цинизмом пресыщенности своих двадцати шести лет. Прыщи, пучки торчащих волос вместо бороды… Отец Небесный, почему мне досталось нянчить этих детей? — Послушай, пока не происходит ничего плохого.

Он ткнул ботинком плоский чемодан у своих ног. Внутри дорогой алюминиевой оболочки находился пенопласт. В нем угнездилась напоминавшая причудливое насекомое штурмовая винтовка Н&К. Хотя «малышу» и не следовало знать об этом.

— Когда здесь появится босс, мы проводим прямую передачу-доставку и закрываем помещение. Ты остаешься с боссом и делаешь то, что он скажет. Я же занимаюсь самой приятной работой: уговариваю почтальонов побросать все дела и требовать выполнения обещаний по страховке. А затем мы арестуем любого, кто попытается уклониться. Улавливаешь? Все закончится в сорок восемь часов, и это всего лишь обычная изоляция в целях безопасности.

— Да, Мартижн. — Молодой покачал головой, явно озадаченный. — Но за всю жизнь я не могу припомнить столь чрезвычайного собрания! А эта срочная изоляция, а? Прикрыть все, приказать всем нашим людям на той стороне спрятаться — просто противно. Что происходит?

Курьер отвернулся. «Уж скорее бы, и выбрось из головы весь этот вздор», — подумал он.

— Какая муха, по-твоему, их укусила? — спросил он.

— Да ясно какая: завидуют нам, разве не так? Старые бездельники, приспособившиеся ко всему! Знаешь, я собираюсь через пару недель вернуться в колледж. Я не говорил тебе, какую чепуху несет на этот счет мой дядя Стани? У меня есть подружка, и машина, и собственное жилье, а он болтает всякую чепуху, потому что у него никогда этого не было. Что нет нужды учиться читать, если ты научился писать. Вот прямо так он мне и сказал. А знаешь что? Некоторые из них, если бы только могли, не дали бы нам вернуться сюда…

Дверь распахнулась, прерывая его тираду в самом разгаре. Старший курьер выпрямился, молодой просто залился краской, испуганно заикнулся и захлопнул рот.

— Гм, да-сэр, гм, вернуться сюда, гм…

— Заткнись, — холодно сказал Матиас.

Еще один писк, и молодой замолчал. Матиас кивнул Мартижну, старшему курьеру.

— Ты готов? — спросил он.

— Да, мой господин.

— Очень хорошо. — Матиас не улыбнулся, но какое-то бремя словно свалилось с его плеч. Он был одет в летную кожаную куртку и джинсы, на руках перчатки, а через руку переброшен пакет. — Малыш. Тебе придется перенести меня через «границу». Ты готов?

— Гм. — Глотательное движение. — Да-сэр. Да. Сэр.

— Ха. — Матиас взглянул на старшего. — Тогда вперед. — Он двинулся к молодому. — Я тяжелее, чем те грузы, к которым ты привык. Тебе придется держать свой «ключ» открытым, в одной руке. Когда будешь готов, скажи, я заберусь тебе на спину. Постарайся удержаться.

— Да-сэр!

Минутой позже они уже были в другом почтовом помещении. Оно было чуть меньше, полки не так загружены, и у противоположной стены, внутри зоны, разрисованной желтыми полосами, выставлен целый ряд чемоданов на колесиках. «Малыш», задыхаясь, приземлился на колени, а Матиас огляделся по сторонам в поисках старшего курьера.

— Мартижн, ты получил распоряжения?

— Да, мой господин.

— Исполняй.

Матиас снял с одной из настенных полок чемодан и прошел к выходу из комнаты. Он отпер дверь, затем махнул рукой Мартижну и молодому курьеру. После того как они поднялись в лифте на следующий этаж, Матиас вновь запер дверь… затем резко повернулся и направился к пожарной лестнице, ведущей в гараж.

Серебристо-синий BMW с откидным верхом уже ожидал его, в точном соответствии с его приказом. Наконец-то Матиас выдавил на тонко растянутые губы улыбку, очень сухую. В багажнике нашлось место для чемодана, пакет занял место на пассажирском сиденье. Ткнув в кнопку «открывание дверей» на приборной панели, он немедленно после этого запустил двигатель, на полном газу миновал пандус и вырвался к сиявшему за ним дневному свету.

— Пятнадцать минут, — прошептал он себе, как только влился в движущийся поток на дороге к Кембриджу. — Дайте мне пятнадцать минут.

Время летело быстро. Ожидая на перекрестке, Матиас вытащил дешевый незарегистрированный мобильный телефон и набрал номер. Раздалось три гудка, прежде чем абонент на другом конце ответил.

— Кто это? — спросила его.

— Иуда. Слушай, сразу перехожу к делу. Адрес, который вам нужен, следующий… — Он быстро говорил, сообщая все подробности относительно помещения, которое только что покинул. — Уловил?

— Да. Кто ты и…

Матиас небрежно выбросил телефон в приоткрытое окно и рванул с места, набирая скорость. Минутами позже восемнадцатый автомобиль превратит мобильник в пластмассовую пыль.

— А пошел ты к черту и еще дальше, — пробормотал он с дикой радостью в глазах. — Вам не достать меня: я свободен!

Он не начинал думать о том, что же дальше, пока, с бумажником, полным облигаций на предъявителя и чемоданом, набитом секретами Клана, не оказался вблизи аэропорта.

Мертвая тишина окутала огромный зал, едва в дверях появилась Мириам. Она глубоко вздохнула и улыбнулась как можно веселее.

— Не обращайте на меня внимания! — сказала она.

— Вот это верно, — прошептала Айрис, — остерегайтесь лучше меня, ублюдки-лжеаристократы!

— Мама! — прошипела она, ценой значительных усилий стараясь сохранять серьезную мину.

— Олигархические паразиты. Ха. — И громче: — Сверни влево, будь добра! Ты можешь отличить, где право, а где лево? Вот, так-то лучше. А теперь кому здесь нужно дать взятку, чтобы получить стакан «Пино нуар»?

Болтовня Айрис словно разрушила невидимую завесу подозрений. В комнате вновь послышались разговоры, а пара обеспокоенных ливрейных лакеев заторопилась вперед, обнося гостей подносами со стаканами.

Айрис слегка дрожащей рукой подцепила стакан, как крючком, и подозрительно принюхалась.

— Сгодится, — заявила она. — Обслуживай себя сама, раз уж ты здесь, — сказала она Мириам. — Только не замирай, как кролик перед удавом.

— Гм. Ты уверена, что пить разумно?

— У меня всегда были трудности в общении со своими родственниками на трезвую голову. Но да, я принимаю твое замечание. — Айрис сделала умеренный глоток. — Я не пойду вразнос.

— Хорошо, мам. — Мириам взяла стакан. Она вовремя подняла глаза, чтобы заметить на противоположном конце комнаты явно испуганную Кару рядом с незнакомым мужчиной средних лет. — Гм-м. Похоже, крысы разбегаются, как по-твоему, Ольга?

Стоявшая рядом с ней и следившая за ее взглядом Ольга насторожилась.

— Это Пеффер Хъёрт. Зачем эта озорница беседует с ним?

— Пеффер Хъёрт?

— Дядя барона. Он из внешней семьи, не из Клана.

Айрис беззвучно присвистнула.

— Ну, ну, ну. Один из ваших? — спросила она у Мириам.

— Думаю, так. — Мириам пригубила вино. Во рту она ощутила горечь и пепел.

— Леди Хельга, что за событие! Потрясающее! И ваша мама… э… Патриция? Столько времени прошло!

Она огляделась и заметила, что Айрис тоже вытягивает шею.

— Пожалуйста, поверни меня, Мириам… — Айрис оглядывала говорившего с ног до головы. — Морс Хъялмар! Да, действительно, сколько лет… Как ты?

Полноватый мужчина с холеной бородой и стрижкой до воротника, как у хиппи средних лет, втиснутого в неудобный костюм для похорон или фрак, радостно рассмеялся.

— Мои дела, Патриция, идут хорошо, очень хорошо! — Радость на его лице слегка пригасла. — Но, думаю, они шли лучше, перед тем как обрушилось все это. Меня в основном игнорируют. — Он задумчиво почесал левую щеку. — Что, в общем-то, не так уж и плохо. — Он искоса взглянул на Ольгу. — С кем имею честь?

— Госпожа Ольга Торолд, — представила ее Айрис.

— Из той же компании, что и… э-э… неуловимые Торолд-Хъёрты?

— Разумеется! — напряженно сказала Ольга.

— О-о. Ну ладно. — Он пожал плечами. — Я никого не хочу обидеть, но временами трудно сказать, кто кому помогает, правда?

— Леди Ольга беспокоится только о наших интересах, — ответила Мириам. — Вы знали мою мать?

Айрис все это время, приоткрыв рот, смотрела на Морса, будто удивлялась, видя его перед собой. Теперь она покачала головой.

— Тридцать лет, — мрачно пробормотала она. — А тебя так и не убили? — Она неожиданно улыбнулась. — Может быть, в конце концов, есть надежда и у меня.

— Может быть, ты знаешь, о чем она? — спросила у Ольги озадаченная Мириам.

— Я, гм, начал вести странную жизнь много лет назад, — сказал Морс.

Айрис лишь покачала головой.

— Морс первый из нашего поколения по-настоящему потребовал — и получил — надлежащее образование. Йельская юридическая школа. Но его заставили отказаться от привилегий и высокого положения, если я правильно помню. Разве не так? — спросила она.

— Приблизительно. — Морс бледно улыбнулся. — Им потребовалось несколько лет, чтобы понять, что Клану очень нужен собственный юрист на другой стороне. — Его улыбка стала чуть шире.

— Что? — Казалось, Айрис охватило смятение. — Нет, я не могу этого понять.

— Значит, нет. — Он немного расстроился. — Так это правда? — Его глаза были прикованы к Айрис.

— Раз она говорит, что это правда, значит, это правда, — настойчиво сказала Айрис, чуть дернув головой в сторону Мириам. — Доверие семье… — Она скорчила гримасу. — Не то чтобы я хотела, но…

— …Мы не всегда получаем то, что хотим, — кивая, закончил за нее Морс. — Думаю, я понимаю. — У него был задумчивый вид. Затем он перевел взгляд на Мириам. — Если вам понадобится какой-либо юридический совет, вот моя карточка, — сказал он.

— Благодарю вас, — сказала Мириам, пряча ее. — Но мне, кажется, сейчас нужна помощь несколько иного рода. — «Все чертовски правдивы», — подумала она, понимая, что беда вот-вот обрушится на них. Немезида о двух головах и четырех руках, и обе головы — в высокомерной маске крайнего презрения, тщательно скрывающей предельную непреклонность.

— Ну, если только это не беглянка, — фыркнула голова номер один, барон Хъёрт, бросив небрежный взгляд в сторону Мириам.

— Самозванка, ты хотел сказать, — прокаркала голова номер два, глядя на Мириам, как валькирия, схватившая нож и занятая поисками того, чья очередь отправляться на корм воронью.

— Привет, мама. — Айрис улыбнулась с тем особым выражением, которое Мириам видела раньше всего раз или два и которое наполнило ее настойчивым желанием безотлагательно смыться, пока не поздно. — Вижу, ты хорошо сохранилась!

— Я, пожалуй, пойду, — начал было явно нервничающий Морс — но замолчал: Айрис сжала его запястье. В любом случае собравшаяся туча зевак делала благоразумный побег невозможным. На этом приеме стоило подслушивать одну-единственную беседу — именно эту.

— Я только что вспоминала с Морсом старые времена, — сладким голосом проворковала Айрис, в упор глядя в лицо престарелой аристократке. — Он все мне рассказал о твоей отставке.

О-ох, какая мерзость. Мириам, оглядевшись по сторонам, заставила себя улыбнуться и заметила, что Ольга не сводила глаз с головы номер один. Барон не сумел закаменеть, но его высокомерие слегка подтаяло.

— Привет, Оливер, — сказала Мириам. — Рада, что ты наконец соизволил говорить со мной, вместо того чтобы лазить в мой будуар в мое отсутствие.

— Я никогда… — начал он высокопарно и напыщенно.

— Заткнись! — перебила Айрис. — И ты, мама… — Она погрозила пальцем в сторону матери, которая подобралась, как змея, готовая укусить. — Думаю, именно ты поощряешь и поддерживаешь этого мерзавца, не правда ли?

— Поддерживаю я кого-то или нет — не твое дело! — прошипела Хильдегарда. — Ты позор для семьи и для Клана, потаскушка. Мне следовало отделаться от тебя в тот же день, когда я тебя родила. А что касается твоего отродья…

— …Надеюсь, теперь я поняла. — Сохраняя внешнее радушие, Мириам кивнула барону Хъёрту. Вздрогнув, тот притворился, что не расслышал. — Скромные планы вернуть акции Клана, отданные в доверительное управление, когда исчезла моя мать… Я правильно все уловила? Но не беспокойтесь. Неохраняемые апартаменты, какой-то искатель приключений, оказавшийся насильником, и незапертая дверь на крышу как нельзя лучше подтверждают это. Разве не так? — «А также, возможно, и пара бандитов с автоматическим оружием, — добавила она про себя. — Просто для полной гарантии».

Герцогиня едва не задохнулась.

— Не знаю, о чем ты говоришь!

— Вполне возможно, не знаете, — согласилась Мириам. Она ткнула пальцем. — Он знает, правда, маленький мерзкий подонок?

При первых ее обвинениях барон Оливер побагровел как свекла. Теперь он затрясся.

— Я никогда не устраивал заговоров с целью поругания добродетели высокородной дамы из Клана! — защищался он. Герцогиня не сводила с него глаз. — Если вы утверждаете обратное…

— Либо сдавайся, либо заткнись, я же сказала, — решительно перебила Айрис. — Морс, ты не в курсе, подобные обвинения не требуют соответствующего акта? Возможно, разбирательства перед советом Клана?

— Гм-м, вероятно. — Морс принял задумчивую позу и, казалось, забыв про свой недавний энтузиазм, где-то витал. — А свидетели были? В чьей честности не приходится сомневаться?

— Не думаю, что против барона могли бы быть вынесены какие-то обвинительные вердикты, — медленно сказала Мириам, продолжая наблюдать за ним. Он в свою очередь наблюдал за ней, не моргая. — Следует заметить, что я не делала никаких заявлений о вашей причастности к заговору с целью обесчещенья, — добавила она, обращаясь к Хъёрту. Или к посылке вооруженных бандитов, что оказались в апартаментах Ольги. — Хотя я могу и изменить мнение, если вы предоставите для этого основания. — Она улыбнулась.

— Сука, — прохрипел он.

— Просто следует помнить, где мои корни. — Она кивнула на свою бабку, которая, потеряв от ярости дар речи, повисла на руке Хъёрта, как перезрелое яблоко: лицо красное, распухшее, словно ее искусали осы. — На самом деле нам следует как-нибудь собраться на семейную встречу, — добавила она. — Уверена, у вас найдется множество ядовитых рецептов, чтобы поделиться со мной.

— Я бы на твоем месте остановилась, — заметила Айрис, проявляя беспристрастный интерес. — Если ты будешь и дальше давить на бабку, ваша первая и последняя семейная встреча состоится у ее гроба.

— Вероломная маленькая распутница!.. — Хильдегарда тряслась от ярости.

— Итак, теперь еще и вероломство? Потому что мне по душе была другая, лучшая жизнь, и я не хотела путем замужества прокладывать путь на верх вашей навозной кучи? — бросила в ответ Айрис.

— Дети, — вздохнула Мириам. Она перехватила взгляд Ольги.

— Что-то я не заметила, чтобы ты пыталась найти подходящие варианты! — рявкнула в ответ герцогиня. — Это вынудило фракцию By и фракцию Хъёртов прекратить убивать друг друга. Или ты предпочла бы, чтобы кровавая вражда продолжалась? Нас обеих уже убили бы — и не один раз — к этому времени! — Она тяжело дышала. — У тебя нет чувства долга, — с горечью сказала она.

— Кровавую вражду — на случай, если ты так и не поняла, — вызвали силы, нам неподвластные, — резко ответила Айрис. — Ты не добилась ровным счетом ничего, кроме убийства своего зятя. Сейчас твоя внучка сделала действительно кое-что полезное, впервые на памяти всех ныне живущих паразитов из Клана. Она, по сути, обнаружила, почему мы так долго сидим в этой грязи и бардаке. Вы могли бы по крайней мере извиниться перед ней!

— Нам не за что извиняться, — жестко сказала Хильдегарда. Но Мириам видела, как напряглась рука, которой она держалась за Хъёрта.

— Не беспокойтесь, дорогая, — пробормотал ей на ухо Оливер Хъёрт. — Вы всегда были совершенно правы на их счет. — Он бросил ядовитый взгляд на Мириам. — Особенно на ее счет.

— Вы… — Мириам удержала за плечо Ольга.

— Не стоит, — торопливо сказала она. — Он хочет спровоцировать тебя.

Первый раз Хъёрт позволил себе улыбнуться.

— А она права, знаете ли, — сказал он. — На этой ноте я должен попрощаться с вами, леди. Могу ли я, мадам, вернуть вас к цивилизованной беседе? — добавил он, обращаясь к вдове.

Айрис мрачно смотрела в удаляющуюся спину своей матери.

— Клянусь, она переживет нас всех, — пробормотала она. Затем перевела взгляд на Мириам. — Пожалуй, в этом мире нет справедливости, а, малышка?

— О чем это она говорила? — медленно спросила Мириам. — Об этом… вероломстве?

— Это старое разногласие, — сказала Айрис. Голос ее казался старым и усталым. — Слегка напоминает чесотку. У большинства семей есть своя страшная тайна, правда, подзабытая. Скелет в шкафу. У нас же в этом смысле в каждом шкафу целое кладбище, пытающееся устроить танцульки. Не стоит ворошить это.

— Но… — Мириам замолчала. Она вспомнила про свой бокал и сделала большой глоток. Ее рука так сильно дрожала, что она едва не расплескала вино.

— Ты победила, — задумчиво сказала Ольга.

— Что?

— Она права. Вы с этим бароном смотрели друг другу в глаза, и он моргнул. Теперь они знают, что у тебя есть дерзость и хладнокровие. Это в любом случае имеет здесь значение. А я… — Айрис замолчала.

— Ты вынудила свою мать защищаться, — сказала Мириам. — Разве не так?

— Не уверена, — с сомнением произнесла Айрис. — Старая Железная Маска, должно быть, проржавела. Или так, или ведется более глубинная игра, о которой я ничего не знаю. Обычно она никогда ничего не уступала.

— Железная Маска?

— Так мы ее называли. Я и твоя тетя Эльза.

— У меня есть еще и тетя?

— Была. Она умерла. Ольга, может, сменишь Мириам у моего кресла? Кажется, она испытывает затруднения.

— Умерла…

— А ты думала, что я так обошлась со старой сплетницей только из-за ее отношения ко мне?

— О-ох. — Мириам допила остатки вина, ощутив глубину воды, по которой ступала. — Думаю, теперь мне необходим еще стакан.

— Тогда лучше выпей его немедленно. Тут вновь становится очень интересно.

Низкая кровать с матрасом-футоном занимала большую часть малогабаритной спальни на третьем этаже неприметного здания в деловом центре Бостона. Несмотря на позднее утро, кровать не пустовала; Роланд большую часть ночи не спал, разрабатывая расписание для курьеров на следующий месяц и с беспокойством перепроверяя участников прерванной секретной операции. Фактически он умышленно устроил себе восемнадцатичасовой рабочий день, заведомо утомительный, с тем чтобы потом быстрее уснуть. Тревоги, самые разные, так и не покинули его. А что если Мириам сочтут «недееспособной»? Такова была одна из них. А вот и другая: а что если старик все узнает про нас? В конце концов он лениво принял стакан бурбона с таблеткой диазепама (пять миллиграммов). Затем разделся и забрался в постель в ожидании «фармацевтического» нокаута.

Вот почему, когда началась облава, оказалось, что Роланд — в бессознательном состоянии: ни о чем не ведая, он спал сном праведника и только чуть ворочался под тонкой хлопчатобумажной простыней.

От удара стены и пол вздрогнули. Роланд что-то пробурчал и медленно перевернулся, все еще в полусне. За его дверью надрывалась сигнализация.

— Что? — Он все так же медленно сел, протирая глаза, чтобы разогнать туман дремы, и рассеянно щелкнул выключателем у кровати.

Тут начал разрываться и телефон.

— Гм. — Он подхватил трубку, неловко придерживая ее. — Роланд слушает. Что происходит?

— На нас напали! Какие-то парни пытаются проникнуть через главную дверь и через крышу…

Электрический свет замигал, телефон умолк. Где-то внутри здания включился аварийный генератор, очень медленно выходя на режим, чтобы поддерживать работу телефонного коммутатора.

— Чертовщина. — Роланд положил трубку и быстро натянул брюки и свитер. Еще он достал из прикроватной тумбочки свой пистолет, бросил взгляд на задернутые занавески, решил не рисковать, раздвигая их, и открыл дверь.

Один из молодых членов Клана уже ждал его, обезумев от беспокойства.

— Ч-чт-то нам делать, босс? — спросил он, нервно подпрыгивая на месте.

— Успокойся. — Роланд огляделся. — Кто еще здесь?

— Только я!

— На этой стороне, я имею в виду, — поправился он и вновь тряхнул головой, пытаясь освободиться от лекарственного тумана. В крайнем случае он мог перейти границу между мирами в обратную сторону, решил он про себя. Он не расставался с медальоном, даже когда принимал душ. — Дверь выдерживает?

— Дверь? Эта дверь?.. — Малый перестал вздрагивать. — Да-сэр. Да-сэр. Дверь?

— Хорошо, я скажу, что ты, по моему мнению, должен сделать. — Роланд опустил руку на плечо молодого парня, пытаясь успокоить. Тот трясся, как разогнавшийся двигатель. — Успокойся. Не впадай в панику. Это первое. У тебя есть татуировки, верно?

— Да-а-сэр.

— Вот и хорошо. Мы спустимся вниз, и… когда ты в последний раз делал «переход»?

— Э-э, час назад! Мы перенесли господина секретаря через…

— Секретаря? — Роланд замер на месте. — Чертовщина. Скажи мне, что нет. — Выражение молодого лица стало тем самым подтверждением, которое только и требовалось Роланду.

— Ч-что-то не так?

— Возможно, и ничего, — рассеянно сказал Роланд. «Ну что за дерьмо», — раздумывал он. Матиас. Именно Матиас стоял за всем происходящим — это было глубокое внутреннее убеждение, холодное как лед. Чем бы это ни было. — Следуй за мной. Быстро! — По пути Роланд прихватил куртку и порылся в кармане в поисках таблеток. Встрепанный, с двухдневной щетиной, он, вероятно, выглядел неряшливо, но времени исправить это сейчас не было. Он проглотил таблетку всухую, состроив рожу. — Спускайся по лестнице, в самый низ, и как можно быстрее. Когда доберешься до комнаты с «посылками», вынь все грузы из ячейки под номером одиннадцать, сколько сможешь забрать, и немедленно переходи «границу». Если вдруг появятся вооруженные люди, мигом делай переход или сдавайся и позволь им забрать тебя, а затем уходи вслепую, при первой возможности. Только не оказывай им сопротивления; ты не сможешь.

— А вы, сэр? — Молодые глаза округлились.

— Не знаю. — Роланд пожал плечами, попробовал улыбнуться, передумал. — Иди. Мы должны передать сообщение.

Он с грохотом пробежал вниз по запасной бетонной лестнице, прыгая через две ступеньки, остановился на нижнем этаже и жестом приказал «малышу» спускаться.

— Передай сообщение, как только выполнишь «переход», — крикнул он. Затем остановился, сердце бухало как молот.

— Сэр? — Он взглянул наверх. Салливан, охранник из внешней семьи, который жил в этом доме.

— Что происходит? — пожелал узнать Роланд. — Ответь мне!

По коридору прокатился глухой рокот, и Салливан вздрогнул.

— Мы под ударом штурмовых отрядов, — сказал он. — Они пытаются снести входную дверь! — Дверь главного входа бронирована как банковское хранилище, и таким же образом усилены стены. Обычный таран здесь непригоден, потребуются взрывные устройства или режущий инструмент, чтобы проникнуть внутрь.

— Кто? — спросил Роланд.

— Копы.

— Сколько у нас здесь людей?

— Девять. Я только что отослал «малыша».

— Сколько из них путешествующих?

Салливан лишь посмотрел на него.

— Чертовщина. — Роланд покачал головой, ошеломленный. — То есть никого?

— Мартижн и молодой Пол появились здесь утром вместе с господином секретарем. Они единственные «путешественники», побывавшие здесь с тех пор, как Марисса и Айвар сдали смену прошлой ночью. И я не могу найти ни Мартижна, ни заместителя его светлости.

— О-ох. — Роланду все стало ясно. — Сколько времени мы можем продержаться?

— Против федералов? — Салливан пожал плечами. — Мы достаточно плотно задраены; им понадобится время, чтобы подвезти взрывные устройства и режущее оборудование, а также щиты. По крайней мере, можно потянуть время, если мы рискнем стрелять в ответ.

— А туннель для побега…

— Кто-то запечатал его на другом конце. В любом случае, не думаю, что он мог бы помочь.

— Идем в диспетчерскую. — Роланд вновь сорвался с места. — Я все правильно понял? Мы в осаде, и я единственный «путешественник», кто знает об этом. Господин секретарь ненадолго появился здесь, но исчез до начала осады. Точно так же поступил и его первый помощник. Наружные помещения закрыты ставнями и заперты, у нас есть необходимые продукты, энергия и вооружение, но нет пути наружу, потому что кто-то взорвал туннель, заготовленный для побега. Все так, как я сказал?

— Абсолютно, — подтвердил Салливан. Он напряженно смотрел на Роланда. — Что вы собираетесь делать?

— Что? — Роланд задержался у дверей офиса. — Черт возьми, а что я могу сделать? — Он открыл дверь и вошел. Диспетчерская была заполнена стоявшими вдоль стен столами с компьютерными мониторами. Экраны, подключенные к местной кабельной сети, отображали все подходы к зданию. Все выглядело нормально, за исключением приостановленного движения и припаркованных на каждом углу фургонов. Еще один фургон был припаркован против самой двери. Очевидно, те, кто пользовались тараном, поставили этот фургон для прикрытия.

— В любое время здесь находится около тонны почтовой корреспонденции, — вслух размышлял Роланд. — Из них около пятидесяти килограммов конфиденциальной переписки, документов и всякой тому подобной чертовщины — вполне достаточно, чтобы вспыхнула и запылала вся сеть по восточному побережью. — Раздался стук в дверь. Салливан впустил одного из тех бесцветных конторских юристов, которых Клан нанимал присматривать за рабочим процессом. — И еще четверть тонны «продукции» для переотправки. Вполне достаточно, чтобы финансировать наши операции в течение года.

Салливан смотрел отрешенно.

— Это тоже ваша компетенция? — с сомнением спросил он.

— Нет, — успокоил Роланд. — Моя обязанность номер один — убрать всех вас отсюда, и номер два — не дать этому чертову Матиасу уничтожить целиком всю нашу операцию. — Салливан успокоенно прислонился к косяку. Выражение его лица было скептическим. — А это означает восемнадцать переходов, чтобы вывести всех вас отсюда — больше, чем я способен сделать за неделю. То же самое касается вещей и товаров. — Роланд пододвинул стул и сел. — Мы не можем уехать на машинах и не можем воспользоваться туннелем. Сколько времени им понадобится, чтобы проникнуть внутрь? Шесть часов? Двенадцать?

— Думаю, не больше трех, если мы не начнем стрелять, — предположил Салливан.

— Стрелять… — Роланд замер. — Ты хочешь, чтобы я разрешил тебе стрелять в агентов ФБР или Управления по борьбе с наркотиками? О самозащите речи нет.

— Это единственный выход, — сказал юрист-аудитор, слегка позеленевший.

— Ха. Я пока подожду с этим. — Роланд пришел в себя и теперь барабанил пальцами по ближайшему столу. — Мне в самом деле не нравится такое предложение, оно слишком похоже на предложение соблюдать кодекс чести в осином гнезде. Они всегда могут выставить против нас гораздо больше оружия, чем мы против них. Кто-нибудь звонил по эвакуационному номеру?

— Что? — Салливан был явно озадачен. — Билл?

— Пытался пять минут назад, сэр, — с мрачным удовлетворением ответил юрист-аудитор. — Услышал лишь сигнал «абонент недоступен».

— Теперь я начинаю видеть всю картину. А ты пытался воспользоваться своим сотовым телефоном?

— Они установили глушилку. А на соседних крышах снайперы.

— Чертовщина.

«Надо принимать решение», — подумал Роланд. «И лучше такое, с которым я мог бы примириться», — с тоской заключил он.

— Кто-то должен перейти «границу» и поднять там бучу, — медленно сказал Роланд. Салливан напрягся. — Но у меня возникло предположение, и я почти не сомневаюсь, что и это было предусмотрено. Этот ублюдок Матиас… я часто наблюдал за ним. — Теперь об этом было легко говорить. — Я отправил малыша, как его звали?..

— Пол, — подсказал Билл.

— Я отправил его одного. — Глаза у Роланда округлились. — Вот чертовщина.

— О чем ты думаешь? — Салливан подался вперед.

— Моя рабочая гипотеза сейчас такова: Матиас предал Клан. Все, что сейчас происходит, спланировано заранее. Он устроил эту облаву, чтобы прикрыть собственный побег. Так что ему не нужно, чтобы случайный курьер попал в Форт-Лофстром и поднял тревогу, разве не так?

Глаза у Салливана сузились, как только Роланд встал с места.

— Мы с тобой, — объявил он, стараясь скрыть дрожь в голосе, — отправляемся через «границу» вместе. Я знаю, о чем ты думаешь. Послушай. Матиас наверняка оставил там какой-нибудь сюрприз. Это должно вызвать беспорядок и панику. Твоя задача прикрывать меня, сохраняя мне жизнь как можно дольше, чтобы выбраться из форта. Затем есть… э-э… обратный маршрут. Тот, которым я могу воспользоваться, чтобы передать сообщение Клану сегодня же, но несколько позже. Для этого мне понадобится шесть или семь часов, чтобы попасть в Ниджвейн из Форт-Лофстрома, и столько же, чтобы вернуться с подмогой — с теми из курьеров, кого я смогу найти. Допускаю, что Матиас всех отослал из форта, прежде чем устроить эту пакость. Продержишься двадцать четыре часа? Перейди со всем «товаром» в полуподвальное аварийное убежище и взорви здание, чтобы оно обрушилось на тебя. Сможешь? — Последний вопрос он обратил к Биллу, аудитору.

— Думаю, да, — не без колебания ответил Билл.

— Хорошо. Тогда ты и займешься этим. — Роланд встретил его взгляд. — Нельзя, чтобы ты попал в лапы к федералам. И, что бы ты ни думал, я полагаю… я считаю, что ты слишком большая ценность, чтобы так просто отказаться от тебя. Никто из членов семьи, внутренней или внешней, по моему мнению, не является одноразовым расходным материалом. Салливан, как ты, справишься?

Салливан сухо усмехнулся в ответ.

— Сделаю в лучшем виде. — И кивнул аудитору. — Он вернется, поверь.

На чрезвычайной встрече возобновили дискуссию.

— Заседание открыто для предложений, — дрожащим голосом объявил престарелый Джулиус. — Не слышу…

— У меня есть предложение! — Мириам подняла руку.

— Возражаю! — рявкнул барон Хъёрт.

— Думаю, вам придется признать, что ей уже дали слово, — не удержался от замечания Энгбард. — Пусть сначала выступит она, потом будете говорить вы.

— Во-первых, мне бы хотелось предложить признать мое предприятие в Новой Британии дочерней компанией Клана, — сказала Мириам, стараясь сохранять спокойствие. Ей было неимоверно обидно передавать управление в чужие руки, но, как подчеркивала Ольга, Клан ничего не ждал от своих членов, предпочитавших идти собственным путем. — В частности, мне бы хотелось, чтобы как решение проблемы шестой семьи рассматривалось ее участие в этой дочерней компании, поскольку совершенно ясно, что они больше прочих пострадали от сложившейся ситуации.

— Возражаю! — выкрикнул кто-то в глубине зала. — Наследственная вражда Клана важнее!

— Вы хотите сказать, что Клан может позволить себе терять все новых людей? — спросила Мириам.

— Проклятая кровь! А что сказать о наших мертвых? Они взывают к мести! — Голоса «за» поддержали его: Мириам заставила себя думать быстрее, понимая: если допустить, что «противник», объединившись, продвинется хоть на шаг, очень легко потерять контроль над собранием.

— Мне кажется, потерянная семья крайне истощена, — начала она. — Они вынуждены посылать детей выполнять работу взрослых. Вы, как и я, знаете, что эффективность почтовой службы, как единственное условие, определяющее богатство Клана, зависит не только от общего числа имеющихся у нас «путешественников между мирами». Она зависит также и от числа «маршрутов», по которым мы можем отправлять «посылки». Эта же семья невелика и изолирована, и к тому же они не так многочисленны, как мы. Однако уничтожить их под корень во имя кровной вражды означает вскрыть старые раны и рисковать уменьшением числа наших членов без всякой прибыли. Я собираюсь взглянуть гораздо шире и доказать, что следующие несколько лет будут для Клана куда более опасными, чем представляет себе большинство из вас.

— Вопрос по порядку ведения! — Это вновь был барон Хъёрт. — Это чепуха. Она пытается запугать нас. Разве вы…

— Молчать, — прошипел Энгбард. — Пусть она закончит, будь ты проклят.

С минуту Мириам выжидала.

— Спасибо, — сказала она. — Есть о чем подумать. Во-первых, новый мир. Он представляет интерес, потому что, как я уже показала, открывает новые возможности для торговли и развития. Во-вторых, текущее состояние бизнеса, которым занят Клан. Я не знаю, как бы сказать помягче, а потому и не буду. Вас ждут большие неприятности.

Если сказать совсем грубо: ваша нынешняя модель бизнеса безвозвратно устарела. Вы еще сможете держаться ее от двух до пяти лет, но затем наступит резкий спад. И в течение десяти лет все будет кончено. Я говорю не только про перевозки героина и кокаина. Я имею в виду, что будет кончено все.

В последние несколько лет вы уже должны были замечать, как трудно становится «отмывать» доходы от пересылки наркотиков на другой стороне. А с введением строгих мер против терроризма и увеличением полицейских сил жизнь не станет легче. И, разумеется, все это очень быстро меняется.

Обычно Клан занимается разными видами коммерции: контрабанда золота, драгоценных камней, всего наиболее ценного и легкого. Но эти разновидности бизнеса опираются ка анонимность, и, как я уже сказала, кампания «Антитеррор» делает очень затруднительным дальнейшее сохранение анонимности. Позвольте особо подчеркнуть, что традиционные бизнес-модели больше не работают, поскольку все основаны на одном и том же основном предположении, что можно оставаться «безымянными и безликими».

Вероятно, многие из вас плохо осознают важность «электронной» коммерции, или попросту торговли через Интернет. Я работала со специалистами, которые развивали и совершенствовали эту технологию. Что следует об этом знать? Вот что: товары и услуги продаются в возрастающих объемах в диалоговом режиме. Это не просто попытка продать вам случайный товар в случайном интернет-магазине; это всего лишь констатация факта — скорость коммуникации гораздо важнее географических координат, и продажа через сеть позволяет небольшим предприятиям торговать по всей планете. Но при переходе на подобную систему торговли можно ожидать, что наличные деньги начнут выходить из употребления. Банкноты евро высоких достоинств уже появляются с чипом, позволяющим проследить их передвижение. Сколько еще, по-вашему, «зеленые» бумажки, на которые вы делаете единственную ставку, будут «анонимными»?

«Тучные» времена скоро закончатся… Потратив все свои ресурсы на «кровную месть», вы разоритесь. Отсутствие денег на другой стороне означает отсутствие импорта. Отсутствие импорта означает отсутствие «игрушек» для развлечений, антибиотиков, цифровых часов и чего угодно другого, за что можно купить согласие и угодливость землевладельцев. И никакого оружия, чтобы отстреливать их. Тех, кто игнорируют реальность, раздавят факторы, им неподконтрольные.

Но такое развитие событий не является неизбежным. Начав действовать сейчас, вы можете открыть новые источники получения доходов и новые «вспомогательные» средства. Взять то, что устарело в моем мире, мире, который вы сейчас используете как шкатулку с забавами, и на этой основе создавать и развивать компании в новом мире, в Новой Британии. А на деньги, полученные в Новой Британии, ввозить книги и машины сюда. Открывать университеты и школы. Строить здесь, используя вашу власть и ваши деньги, фабрики и города, открывать лаборатории. За пару поколений вы сможете вытянуть Грюнмаркт из трясины и начать промышленную революцию, которая сделает вас поистине мировой силой независимо от семейного «таланта».

Вы можете изменить мир — если примете решение начать сейчас, начать с нового взгляда на природу собственного бизнеса.

В зале стояла мертвая тишина. Следует признать, тишина озадаченная, но все-таки тишина… и одна или две кивающие головы. «Постарайся заставить их слушать дальше», — с отчаянием думала Мириам. И тут зазвучали слабые голоса.

— Я никогда не слышал такого…

— …Во что вы предлагаете нам вкладывать деньги?

— Правильно! Правильно!

— …Считать, что образование крестьян — общее…

— Тише, — раздраженно потребовал Энгбард. — У председательствующего совета есть вопрос.

— Гм. Я готова. — Ощущая нервное напряжение, Мириам скрестила пальцы за спиной.

— Опишите бизнес, который вы основали в новом мире. Что вы предприняли для того, чтобы начать его? И насколько он доходен?

— О, это очень интересный вопрос. — Мириам заставила себя не рассмеяться, хотя когда она услышала основной вопрос Энгбарда, волна облегчения едва не заставила ее ощутить слабость в коленях. — Неточности валютного курса — или, скорее, его полное отсутствие, — затрудняют определение истинного соотношения валют, и я все еще в поисках того ценного, что имеет смысл экспортировать из нового мира в Соединенные Штаты, но должна сказать, что расходы на сегодняшний день составляют около шестисот тысяч долларов. Дела в Новой Британии пока только движутся к подписанию первого контракта, но этот контракт должен принести доход порядка пятидесяти тысяч фунтов. По моей приблизительной оценке, один фунт эквивалентен сумме примерно от двух до трех тысяч долларов. Так что мы ожидаем возвращения вложений в размере трехсот процентов за шесть месяцев, и это при условии «холодного запуска».

Ропот и шушуканье волнами прокатились по залу, и Энгбард не сделал ни единого движения, чтобы ослабить его. Цифры, которые привела Мириам, казались авантюрным капиталистическим раем — особенно при спаде, свирепствующем в другом мире, и упадке американской фондовой биржи.

— То есть за счет продажи продукта, который устарел и вышел из употребления в США лет тридцать назад, — добавила Мириам. — У меня заготовлено еще пять подобных предложений, которые дожидаются этой первой сделки, чтобы обеспечить капитал для инвестиций. При отсутствии главных подрывных факторов… — «Таких, как война с этой затаившейся семьей», — добавила она про себя, — я считаю, что мы можем «перекачать» от десяти до ста миллионов фунтов за период от десяти до пятнадцати лет. Это позволило бы нам выйти на уровень таких компаний, как IBM или General Motors простым повторным использованием и введением в оборот тех идей, которые там еще не «изобретены».

Шум голосов нарастал.

— Я проделала еще и дополнительные расчеты, — добавила Мириам, теперь более уверенно. — Если мы сделаем это, то заставим экономику Новой Британии расти со скоростью один или два процента ежегодно в среднем и долгосрочно. Хотя мы могли бы добиться того же, импортируя вспомогательные технологии оттуда сюда. Нет смысла в попытках иметь дело с ядерной техникой или строительством аэропортов в Грюнмаркте при средневековой инфраструктуре. Много технологий, имеющихся для продажи в США, ушли слишком далеко вперед, чтобы использовать их здесь. Те из вас, кто телефонизировал свои дома и имения или прокладывал там другие виды проводки, должны понимать, о чем я говорю. Но мы можем ввозить машины, оборудование и идеи — и даже «учителей» — из Новой Британии и тем самым создавать реальный толчок для развития экономики здесь. Не позднее чем через тридцать лет вы сможете ездить в имения по железной дороге, ваши фермеры станут производить в три раза больше продукции, а корабли смогут доминировать на торговых путях Атлантики.

Энгбард стукнул молотком по деревянной подставке, привлекая общее внимание.

— Председательствующие благодарят графиню Хельгу, — церемонно сообщил он. — Есть еще вопросы у собрания?

С места поднялся новый выступающий: прилизанный, напоминающий менеджера тип, который самым дружеским образом улыбнулся Мириам со скамьи позади ее бабки.

— Мне бы хотелось поздравить мою кузину с успешным началом, — начал он. — Замечательное достижение — прийти в новый мир и основать там свое дело на голом месте, без всякой подготовки. — «Вот чертовщина, — с неприязнью подумала Мириам. — Кто этот малый, и когда он собирается спустить курок?» — Я полностью согласен со всем сказанным. Но вполне очевидно, что ее усилия могли бы быть умножены вливанием поддержки и опыта. Если принять предложение графини переместить новый бизнес в распоряжение Клана, как дополнительное предприятие, оно сможет извлекать прибыль еще и из грамотного управления…

— Которое уже имеется, — поспешно заявила Мириам, наконец-то сообразив, куда он клонит. — Если бы вы хотели обсудить перспективы трудовых ресурсов… — А затем бесконечное вымогательство в обмен на то, чтобы не мешать мне? Ах ты мелкий политический авантюрист! — Это все очень хорошо… но сейчас не время и не место обсуждать именно эти вопросы. У нас есть неотложная проблема, которая касается отношений с шестой семьей. И я повторяю свое предложение: чтобы новое деловое предприятие Клана признавалось за его бизнес, право участия в нем должно быть предоставлено не только Клану. Как одно из обязательств этого бизнеса должно быть учтено отношение к потерянной семье. Можем мы за это проголосовать?

Оливер Хъёрт хотел вмешаться, но Энгбард перехватил его руку и что-то прошептал ему на ухо. Он сощурился и замолчал.

— Не вижу, почему бы не решить это сейчас, — пробормотал Джулиус. — Поднимите руки! Большинство «за»! Посчитайте их, будь они прокляты. Теперь — кто «против»! Принято большинством голосов, — объявил он и повернулся к Мириам. — Ваше предложение принято.

Что? — молча удивилась Мириам: ей казалось, будто, пока ее внимание блуждало где-то еще, что-то безбрежное и неуловимое прошло мимо нее, как короткая вспышка.

— Следующее предложение, — сказал Энгбард. — Некоторых из вас ввели в заблуждение относительно того, что я назначил своей наследницей Хельгу. Хочу прояснить этот вопрос: я этого не делал. Однако я хочу поменять так и не вступившего в права преемника — на Патрицию Торолд-Хъёрт, мою сводную сестру. Может ли кто-нибудь оспорить мое право сделать это? — Он оглядел зал с заметной яростью во взгляде. — Нет? — Он подтолкнул локтем Джулиуса. — Заноси в протокол.

Мириам ощутила, что с ее плеч убрали огромную тяжесть… но не надолго.

— Новое предложение, — заявил Оливер Хъёрт. Он нахмурился, глядя на Мириам. — Поведение этой давно потерянной племянницы дает мне повод для беспокойства, — начал он. — Я сознаю, что она выросла в чужих и диких землях и в этом смысле следует делать скидку, но я боюсь, что она может причинить себе вред, если и дальше будет бесконтрольно странствовать где вздумается. Как показывает недавняя история ее мелких неприятностей, она совершенно определенно может стать причиной любой аварии и является личностью небезопасной и эксцентричной. По этой причине я предлагаю объявить ее недееспособной, считать ее членом Клана и назначить ей соответствующего опекуна — баронессу Хильдегарду…

— Есть возражение! — Мириам повернулась: со своего места поднялась Ольга. — Барон Хъёрт по собственной небрежности в период пребывания здесь графини Хельги оказался не в состоянии обеспечить полную безопасность объекта, теоретически находящегося исключительно под его защитой. Не ему принимать решения, касающиеся ее безопасности.

Оливер в ярости резко повернулся к ней.

— Маленькая распутница! Я вышвырну тебя на улицу, пусть…

Бум! Молоток упал вновь.

— Возражение поддержано, — проскрипел Джулиус.

Оливер уставился на него.

— Ну, я еще отыграюсь! — проревел он и впал в мрачное молчание.

— Я вполне самостоятельный и взрослый человек, — негромко сказала Мириам. — Я разведена, я создала и возглавляю дочернюю компанию Клана, и я не готова отказаться от этого ради собственной безопасности. — Она оглядела зал. — Если вы попробуете вынудить меня оставить операции в Новой Британии, то обнаружите в юридических документах несколько неприятных сюрпризов. — Она пристально посмотрела на Оливера. — Или… вы можете сесть и ждать, когда доходы начнут неуклонно расти. Вам предлагается выбор.

— Беру назад свое предложение, — тихо проворчал Оливер. Только его глаза говорили Мириам, что он негодует по поводу каждого слова. Они, казалось, обещали, что расплата обязательно последует.

— Проверь оружие.

— Нет необходимости.

— Я сказал, проверь. Послушай. Я послал Пола за помощью. Думаешь, он ее приведет?

— А почему нет? — Салливан явно сомневался, но затем выдернул магазин, проверил затвор и ствол, перезарядил оружие и поставил на предохранитель.

— Матиас помешан на заграждениях и растяжках. — На минуту у Роланда сделался страдальческий вид. — Думаю, он оставил нам один или даже два сюрприза.

— Итак? — Салливан кивнул. — Ты готов?

— Готов? — Роланд вздрогнул, затем раскрыл медальон. — Да. Забирайся на спину… Отец Небесный, ну и тяжелый же ты! А теперь…

В глазах у Роланда все затуманилось и потускнело, а в голове забил барабан. Его колени подогнулись, и он упал вперед, скользя ногами по влажному полу. Салливан недоуменно вскрикнул и скатился с его спины.

— Что…

Роланд свалился плашмя, не сдержав стон, когда колено врезалось в бетон. Красное, все вокруг, казалось, было красным, с вкрапленными в него частицами белого, как взрыв на скотобойне. Он перевернулся, по-прежнему оскальзываясь, ощущая запах чего-то отвратительного, сладковатого. Крики обезумевшего от слабости и тошноты Салливана резали ухо.

Пульсирующая головная боль утихла. Роланд сел, испуганно разглядывая стену позади себя. Она была неровной, оббитой, со щербинами и вымазана так, будто кто-то бросил туда банку черной краски. И вонь. Роланд наклонился вперед и крепко-накрепко зажмурил глаза. Но чернота не исчезла, осталась за его веками.

— Заграждения и растяжки.

Салливан притих. Вонь не исчезала. Роланд вновь открыл глаза. Помещение почты в подвале Форт-Лофстрома было залито кровью с кусками плоти и костей, как будто здесь отдали на милость топора дровосека живую свинью или овцу. И везде частицы какой-то дряни, прилипшей к его рукам и брюкам там, где он падал. Он сбросил с тыльной стороны руки целый кусок чего-то красного, с торчавшими волосами. Вся мебель превращена в щепки, дверь болтается на петлях, как будто ее вышиб разъяренный бык.

— Заграждения и растяжки, — хрипло повторил Роланд. — Черт.

Салливан выпрямился.

— Ты отправил Пола прямо сюда, в эту дьявольщину, — без выражения сказал он и вытер рот тыльной стороной руки.

— Чертовщина. — Роланд покачал головой. Под большой стол в самой середине комнаты закатились ноги, облаченные в брюки, все еще державшиеся на бедрах. И тут он с ужасом понял. — Почему никто…

— Потому что все они «чертовски» мертвы, — прошипел Салливан, боком приближаясь к двери и поднимая оружие.

Тишина. Вонь из блокированной канализации, вонь крови, вонь недавней рвоты наглухо «заложили» ноздри Роланду. У него раскалывалась голова, в левом глазу не переставая вспыхивал алмазно-яркий свет, как будто образуя границу его поля зрения, угрожая немедленно сократить его. Он совершил переход слишком быстро после приема бета-блокатора и теперь расплачивался за это.

— Матиас уже ставил противопехотную мину на растяжке, минимум один раз, — негромко сказал он. — Ну кто-то же это сделал… и по моим соображениям, Матиас. Дешевая работа — использовать все время один и тот же трюк. Думаешь, будет третий раз, или он воспользуется чем-то еще?

— Заткнись. — Салливан метнулся за угол, к выходу из комнаты, и остановился: было видно его спину. Роланд сжался от страха, но взрыва не последовало. — Да. Похоже, это М18А1, у нас в арсенале их была дюжина. А это, видимо, «погремушка». Вот ублюдок.

— Нашел что-то? — Роланд медленно прошел вперед, с трудом волоча ноги, все еще чувствуя слабость и боль из-за слишком быстрого «перемещения».

— Нет, но… погоди. — Салливан вернулся в опустошенное помещение почты и, не обращая внимания на Роланда, нервно огляделся.

— Что ты ищешь?

— Какой-нибудь шест, только легкий. И фонарь.

— Позволь мне. — Роланд все так же медленно подошел к занавешенному «рисунку»-символу и дернул занавес. Рейка, на которой тот висел, согнулась, и Роланд подхватил ее и выдернул из стены. — Это подойдет? — спросил он, стараясь быть очень осторожным и внимательным и не смотреть на изображенный на стене за занавесом узелковый узор.

— Да. — Салливан взял рейку и вновь ушел в коридор, передвигаясь как подагрический ленивец. — Будь я проклят, это что-то нехорошее.

Тут Роланда ужалила неожиданная мысль.

— А кроме мин, были в арсенале еще какие-то взрывчатые вещества? И детонаторы?

— Шутишь? — У Салливана вырвался не то кашель, не то лай, который в лучшие времена мог бы сойти за смех. — Около сотни килограммов С4 для начала! И бездымный порох. Просто чудовищные его запасы. Некоторые из налаженных Матиасом производств были… хм, в общем, весьма продуктивны. Он очень интересовался взрывными устройствами, ты знаешь об этом?

— Бездымный порох. — Роланд осознавал малоприятные возможности, вскрытые такими новостями. — Форт должен быть запечатан. Где же тогда все?

— Как я уже сказал, либо мертвы, либо сбежали. — Салливан вглядывался в него. — Что ты собираешься…

Роланд метнулся мимо него.

— Следуй за мной.

— Эй! Подожди! Там могут быть мины…

— «Там» не будет. — Роланд бросился по коридору. Тот заканчивался лестницей для прислуги. Он устремился наверх, перепрыгивая через две ступеньки, пока не начал задыхаться. — Он отпустил помощника. Очень любезно с его стороны. — Лестница выходила в судомойню, дверь была закрыта. — Если я прав, он установил один таймер-взрыватель на весь форт. И рвануть может в любую минуту.

— Бомба? И, может быть, даже не одна?

Роланд приоткрыл дверь всего на дюйм и провел пальцем вверх и вниз вдоль образовавшейся щели, чтобы убедиться, что там нет проводов.

— Здесь чисто.

— Если слишком торопиться…

— Идем! — Через судомойню, затем снова вверх по короткому пролету ступеней, обогнув угол, и дальше по главному коридору-холлу первого этажа. Форт был пуст, что внушало почти суеверный страх, там было холодно и веяло запустением. Даже не пытаясь воспользоваться главным входом, Роланд вместо этого открыл увенчанное аркой окно возле двери и пролез через него. — Конюшни!

Матиас мог отослать всех слуг, но, черт возьми, наверняка не подумал про животных. Салливан и Роланд оседлали двух кобыл, и охранник распахнул створку огромных ворот, пока Роланд ждал, натягивая на плечи одеяло.

— Ты отправляешься за помощью, — тяжело дыша, сказал Роланду Салливан. — Я же хочу проверить, не заминирован ли арсенал. Возможно, мне удастся предотвратить взрыв.

— Но ты…

— Заткнись и хотя бы раз дослушай до конца! Если ты найдешь помощь, тебе понадобится безопасный почтовый офис, чтобы «перейти» на другую сторону, верно? Я это делаю не ради тебя, я делаю это ради всех остальных. Отправляйся в этот богом проклятый Клан и возвращайся как можно быстрее. Я постараюсь обезопасить для тебя это место.

С минуту Роланд молчал.

— Возьми мои ключи, — сказал он и бросил их охраннику. — Это основной комплект, они подходят ко всему — с их помощью нельзя попасть только в кабинет старика. — Салливан взял ключи, затем подождал, пока Роланд скроется за первым поворотом дороги, а после в глубокой задумчивости отправился назад в помещение. Он не ожидал, что все будет так просто: ему и в голову не приходило, что тут будет заминировано. Теперь все, что ему требовалось, это время, чтобы довести затею босса до конца и отправиться домой, а затем потребовать и положенную ему награду.

Собрание постепенно успокаивалось, погружаясь в изнуряющий туман усталости, взаимных «вставаний в позу» и предложений выслушать мелкие претензии и жалобы. Мириам устало опустилась на свое место. «Ну пожалуйста, пусть все это быстрее закончится», — думала она, наблюдая за Айрис на другой стороне комнаты. Если уж она ощущала головную боль и скуку, то ее мать должна была чувствовать себя в десять раз хуже.

Слово получил барон Хорст из дома Лорсбургов — и теперь использовал его на полную катушку.

— Пока положения статьи восемнадцатой устава по-прежнему действуют, мне хотелось бы высказать озабоченность по поводу шестого параграфа, — монотонно бубнил он самым мягким тоном, как светский проповедник, старающийся доходчиво разъяснить и не утомить при этом паству, не погрузить ее в ступор. — Проблема голосующих партнеров заключается в ошибке при подсчете голосов…

Его речь внезапно прервал ужасающий шум за входными дверями.

— В чем дело? — вопросил старец Джулиус. — Пристав! Наведите там порядок!

Старшин офицер, исполнявший роль пристава, уверенным шагом промаршировал к двери и распахнул ее, готовый дать нагоняй всякому, кто бы ни оказался снаружи — но вместо этого сделал шаг назад.

Мимо него в зал нетвердой походкой проскользнул Роланд. Он был одет как в дорогу — в поношенное серое пальто и глубоко надвинутую шляпу, почти скрывавшую лицо: краше в гроб кладут. Мириам же ожидал очередной сюрприз: появившаяся сразу за ним Брилл.

— Могу я обратиться к главе Службы Безопасности? — отрывисто прохрипел он.

— Обращайтесь, — выкрикнул Энгбард. — И все объясните. Исходя из предположения, что эти новости пригодны для публичного слушания.

Роланд оглядел зал.

— Не вижу причин, почему нет. — Он миновал Мириам, как будто не видел ее. — У нас большая проблема, — коротко объявил он, и Мириам сдержала гнев, как только осознала, насколько он измотан, как тяжело дышит и с каким трудом передвигается, как будто даже одежда затрудняла его движения.

— Нас предали. Форт-Лофстром отрезан и отсюда, и от другой стороны. Еще хуже то, что на той стороне вместе с почтой осталась февральская партия товара из Панамы, осевшая в Бостоне, и кто-то определенно сообщил об этом федералам… плюс бешеная активность и наблюдение со стороны Управления по борьбе с наркотиками. — Он кивнул Энгбарду. — Похоже, наш предатель выдал себя. Неприятное известие: он сбежал и явно настроен уничтожить отделение в Массачусетсе. Я сам спасся с большим трудом. Теперь девять членов внешней семьи оказались в ловушке на той стороне, а у их порога уже стоит штурмовой отряд. Усугубляет дело мина-ловушка в Форт-Лофстроме — по меньшей мере одна. Мы потеряли Пола из семьи Хъялмар. Он наткнулся на противопехотную мину.

— Порядок! Порядок! — Энгбард подался вперед, пристально глядя на Роланда. — Давай уточним по порядку. Форт-Лофстром на этой стороне для нас перекрыт. На другой стороне здание — его двойник — в осаде. Там же весьма объемистая партия товаров и члены семьи, не обладающие способностью самостоятельно выйти из затруднительного положения. Если говорить прямо и коротко, картина именно такова?

— Да. — Роланд тяжело прислонился к столу. — Я перешел границу и попал в Форт. В помещении почты все стены залиты кровью. Салливан дал мне лошадь, и я отправился в то место, про которое говорила Мириам. Там я воспользовался запасным медальоном, который она же дала мне, тот самый, что отняла у нападавшего. — В комнате начал нарастать гул голосов, половина членов Клана была на ногах. — В том новом мире леди Бриллиана отправила меня на поезде из Бостона в Нью-Лондон. Вот почему я оказался здесь так быстро. Но это новости вчерашнего дня. Сейчас же мы имеем на другой стороне или груду камней, под которой, как в ловушке, сидят наши люди, а агенты ФБР производят раскопки, прорываясь к ним… или кое-что похуже. — Он осторожно потер голову, будто сомневаясь, все ли еще она на месте. — За последние двенадцать часов я был вынужден проделать три «перехода».

— Совещание по вопросам безопасности! Очистить помещение! — объявил дежурный пристав. — С вашего позволения, сэр, — виновато добавил он, обращаясь к Джулиусу.

— А нельзя попасть туда через дальнюю сторону? Через Новую Британию? — спросила Мириам.

Энгбард уставился на нее.

— Ты знаешь об этом куда больше, чем следовало бы знать нам, я думаю, — сказал он. — Твое мнение?

— Гм-м. — Мириам с минуту раздумывала. — А ты уверен, что это был именно Матиас? — спросила она у Роланда.

Тот молча кивнул.

— Сэр? — Он устало перевел взгляд на Энгбарда.

— Да, — мрачно сказал Энгбард. — Я следил за ним. И вот уже некоторое время питал подозрения. — Ом помолчал с таким видом, будто пробовал на вкус что-то малоприятное. — Очевидно, я наблюдал за ним недостаточно пристально. Эту ошибку я не собираюсь повторять. — Он взглянул на Мириам. — Ты можешь что-то добавить? — требовательно спросил он.

— Не знаю, но не верю в совпадения и в тот способ, каким эта скрытая семья продолжает охотиться за мной… — Она бросила взгляд на барона Хъёрта, который с минуту смотрел на нее в ответ, затем отвернулся. — Думаю, совершенно ясно, у кого он состоял на жалованье. — Она пожала плечами. — Но это не меняет моей позиции. Думаю, следует освободить юного Лина и отправить домой с предложением «прекратить огонь». Если они примут предложение, это будет означать, что Хранитель Секретов изолирован со всех сторон, остался без друзей и без путей к отступлению. Если же они откажутся, нам хуже не будет. Пусть думают, что мы ослабли. Именно сейчас это может стать и преимуществом.

— Я подумаю над этим, — холодно сказал Энгбард. — Но как раз сейчас это не главное. Что бы ты предложила по поводу Бостона? Есть идеи?

— Гм. — Она помолчала. — Два или три перехода в день: если делать больше, мы вообще не будем ни на что способны, а дело не терпит отлагательств. Думаю, нам следует совершить «переход» в Нью-Лондон, ведь это в наших силах. Если мы с Ольгой и еще несколько других «путешественников» отправимся туда, поездка в Бостон по железной дороге потребует дополнительного времени, но, с другой стороны, оттуда всего один «скачок» до Форт-Лофстрома через «черный ход». Это во всяком случае быстрее, чем ехать туда почтовым дилижансом. Нужно захватить с собой дополнительных людей, которые проникнут в осажденный подвал и выведут оттуда людей, прежде чем ФБР и Управление по борьбе с наркотиками «докопаются» до них. Думаете, получится?

— Думаю, это и есть наш шанс. — Роланд выглядел обеспокоенным. Казалось, он избегал встречаться с ней глазами.

— Тогда так и делайте, — неожиданно сказала Айрис. — Это ваше будущее. — Она встретила пристальный взгляд Мириам. — Со мной ничего не случится.

— Я знаю. — Мириам подошла к ней. — Пожалуйста, будь здесь, когда я вернусь, — сказала она. — Нам нужно еще о многом поговорить.

Брилл откашлялась, вступая в разговор.

— Я тоже иду, — как можно спокойнее сказала она.

— Ты не можешь… о-ох. — Мириам вновь повернулась к Энгбарду. — Она может пойти?

— Она должна пойти. Сколько всего экземпляров «рисунка», принадлежащего потерянной семье, у вас есть?

— Больше, чем ты думаешь, брат, — бесцеремонно вмешалась в разговор Айрис. Она порылась в пакете и достала потертый медальон. — Я забрала его у того, кто убил моего мужа и служанку и пытался перерезать тебе горло, — сказала она Мириам. И сухо усмехнулась. — Мне никогда не приходило в голову заглянуть в него, до тех пор пока ты не намекнула мне на это. Не потому, что я не была в состоянии воспользоваться им.

— Ага. Тогда у нас… — Мириам быстро провела инвентаризацию: свой, другой у Брилл, у Ольги, третий она дала Роланду, и теперь вот этот. Плюс их с Ольгой временные татуировки. — Всего пять по-настоящему надежных медальонов. Есть еще?

Айрис фыркнула.

— Вот. — Она вытащила пачку блестящих фотографий. — Как ты думаешь, черт возьми, для чего изобрели «Поляроид»?

Мириам лишь широко раскрыла рот.

— Закрой рот, малышка, ворона влетит, — добавила Айрис.

— Итак, соберемся с силами, — сказала Мириам Роланду. — Все, кто может, отправляются с нами в «путешествие». Понадобится оружие и лекарства. — И еще одежда, которая хотя бы отдаленно подойдет для Нью-Лондона и путешествия в поезде… — Она помолчала. — И план здания-двойника Форт-Лофстрома, а еще компас и карта района. Мы можем найти такую карту в Нью-Лондоне, отыскать местоположение дома-двойника, а затем нам понадобится кто-то, чтобы он проводил нас к этому месту… — Она снова умолкла. — Почему вы все так смотрите на меня?

Другой день, другое место… На этот раз купе первого класса, в которое с трудом набилось семь человек, а еще семь разместились в следующем купе. Окна были открыты почти настежь, чтобы избавиться от духоты.

— Насколько незаметными нам придется быть? — спросил малый с усами щеточкой.

— Ровно настолько и до тех пор, пока ты не остановишься, Морган, — сказала Мириам. — Твой костюм здесь явно неуместен, пальто не соответствует моде, и… черт возьми, шляпа тоже не вполне походит. Тебя, вероятнее всего, будут принимать за иностранца. — Поезд застучал на стыках так, будто собирался замедлить ход.

— Она не шутит, — заметила Брилл. — Это место вообще не похоже на Бостон своей оборотной стороной.

— Скоро все кончится, — сказал Роланд, уставившись в окно и глядя на проносившуюся местность. — Тут я будто в отрывке из книги по истории…

— Чтоб ты жил в интересное время, — пробормотала Ольга, перехватив испуганный взгляд Брилл.

— Это Мириам испортила тебя.

— Ты говоришь об этом как о чем-то плохом.

— Дамы, дамы! — Они повернулись и обе уставились на Роланда. — Это что, наша остановка? — почти жалобно спросил Роланд. Выглядел он нездоровым. Мириам решила простить его: ее собственная головная боль была не лучше, а четыре «путешествия» за тридцать шесть часов — это чересчур для любого, даже при пользовании бета-блокаторов и болеутоляющих.

— Пока еще нет. — Мириам развернула карту, которую купила на станции близ того места, где в этом мире должен был бы находиться Ниджвейн.

— Позвольте мне взглянуть. — Айвор, невысокий и коренастый, склонился над картой. — Ага. — Похожий на обрубок палец проследовал по линии дороги до города. — Это Кембриджпорт в Кембридже. Форт построен на утесе, выходящем к реке, если точнее, вот здесь. То есть…

— Блэкшафт. Трущобы, — сказала Мириам. — Рядом с Холмс-элли. — Она прикусила костяшки пальцев. — А если попытаться «перейти» куда-то, где вам пришлось бы появиться прямо из-под земли?

— Получишь головную боль, и все. — Роланд с любопытством посмотрел на нее. — А что?

— Ничего, — сказала она, искоса наблюдая за ним.

Брилл перехватила ее взгляд.

— Ничего. — Она фыркнула. — Уж не тот ли твой приятель-революционер, а?

— Ну да. — Мириам вздохнула. — Полагаю, так.

— Что это значит? — спросил Айвор.

— У Мириам есть весьма плутоватые друзья, — сказала Ольга. — Разве не потому создается впечатление, что мы ведем дела с преступниками?

— Не думаю, что он преступник; закон со мной не согласен, но закон — чушь, — сказала Мириам. — В любом случае этот человек имеет доступ к подвалам. К множеству подвалов и задних дворов, ведущих в трущобы. Думаю, мы можем попытаться пробраться туда, а затем перейти «границу». Если не сможем, значит, не сможем. Если преуспеем, то окажемся на уровне цокольных этажей форта. Как бы это провернуть?

— Энгбард дал мне ключи. — Роланд похлопал по карману. — Можно попробовать. Единственное, что меня беспокоит, это затраты времени.

«Ах ты лжец, — подумала Мириам, искоса наблюдая за ним. — Ты и я. Когда все это кончится, встанет необходимость разрядить атмосферу между нами». Она сосредоточила внимание на линии его подбородка, и сердце почему-то екнуло, сбиваясь с ритма. Посмотрим, сможем ли мы найти время для нас двоих без того, чтобы кто-то потом пытался убить меня или шантажировать тебя. На минуту ее охватило сильное желание. Нам много о чем следует поговорить. Разве не так? Только не сейчас, в купе, набитом готовыми к действию курьерами Клана с серьезными лицами.

Поезд замедлил ход, подъезжая к пригородной станции, и остановился. И вновь пустился в путь к конечному пункту назначения — огромной станции в пяти минутах езды.

— Нужно сказать остальным, что следующая остановка наша, — сказала Мириам. — И помните: все следуют за мной и не пытаются разговаривать. Здесь недалеко, но мы похожи на самую настоящую «шайку», при этом очень странную и таинственную. Если долго «крутиться» здесь, мы наверняка привлечем нежелательное внимание.

Ольга вскинула бровь.

— Ну раз ты так считаешь…

— Да, я так считаю. — Поезд зашипел и вздрогнул, подползая к платформе. — Надеть шляпы и собраться с духом. Это не должно занять много времени.

Походу к магазину ростовщика, казалось, не будет конца, будто идти им пугающую вечность. Мириам, вцепившись в руку Роланда, осторожно направляла общее движение и пыталась выглядеть беззаботной, но в то же самое время не спускала глаз с остальных.

— Вот это? — спросил он с явным сомнением.

— И запомни, это друг. — Мириам открыла дверь лавки, осторожно подтолкнула его между лопаток, повернулась, чтобы встретиться взглядом с Морганом и Брилл, и вошла внутрь.

— Добрый день. Могу я чем-то помочь?..

— Не сомневаюсь, наверняка можете. — Мириам как можно любезнее улыбнулась человеку за прилавком — незнакомцу, которого она никогда не видела прежде. — Инспектор Смит здесь?

— Нет. — Человек за прилавком выпрямился. — Но я могу связаться с ним, если угодно.

— В этом нет необходимости. — Мириам извлекла пистолет. — Ложись. Руки за спину. — Она сделала несколько шагов вперед. — Давай же, свяжи его! — резко велела она Роланду.

— Как скажешь. — Он посмотрел на нее. Дверной колокольчик вновь ожил, и в магазин вошла Ольга с двумя сопровождающими, а затем почти сразу появилась Брилл с Айвором, а за ними и вся остальная их группа. Магазин, в который набилось четырнадцать молодых членов Клана, казался тесным и неуютным.

— Что ты собираешься с ним делать? — спросила Ольга.

— Забрать с собой и спрятать в Форт-Лофстроме. Или есть идея получше?

— Вы делаете большую ошибку, — негромко сказал лежащий на полу человек.

— Вы ведь констебль, — сказала Мириам. — Не так ли? Где же тогда Бергесон? — Тот промолчал. — Угадала, — зловеще сказала она, поднимая прилавок и проходя за него. «Надеюсь, с ним все в порядке, — отрешенно подумала она. — Очередной срок в концентрационных лагерях Его Величества наверняка убьет его». — Вы двое понесете его. Остальные следуют за мной.

Они спустились по крутым деревянным ступеням в заднюю часть магазина и пошли по переходу, выложенному по стенам «почтовыми» ячейками, по-прежнему заполненными печальными реликвиями с пометками и датами, говорившими о надеждах и страхах их владельцев.

— Это место подойдет, — сказала она. — Я попробую сделать «переход». Если мне это удастся, а там я столкнусь с неприятностями, я тут же вернусь. Если меня не будет в течение пяти минут, отправляются и остальные. Роланд, «переносишь» Брилл. Ты переносишь Ольгу. Брилл и Ольга, вы переносите нас на дальнюю сторону, в мир номер два: я не хочу, чтобы кто-либо делал два перехода подряд, без перерыва на отдых. И будьте готовы к самым разным неприятностям.

Она сбросила пальто. Под ним обнаружилось туристическое снаряжение и неуклюжий пуленепробиваемый жилет из арсенала Клана в Ниджвейне. Он казался здесь в высшей степени неуместным, но на другой стороне мог бы оказаться спасительным средством. Она краем глаза заметила, как округлились глаза у полицейского, пока он наблюдал за подвалом, полным незнакомцев, раздевавшихся, чтобы побороть усталость и избавиться от тяжести бронежилетов.

— Ты уверена? — спросил Роланд, пока она вновь прилаживала свой заплечный груз.

— Уверена. — На лице Мириам появилась гримаса. — Пора!

— Вам не удастся так просто ускользнуть, — пробормотал сотрудник тайной полиции. Она достала свой медальон и, сделав глубокий вздох, уставилась в него.

Все вокруг потемнело, острый шип боли, казалось, вот-вот расколет ее череп. «Похоронена заживо! — подумала она, погружаясь в ужас… затем протянула вперед руку. — Нет, всего лишь в темноте». Она вдохнула еще раз, ощущая запах плесени, и сдержалась, сглатывая желчь, готовую затопить горло. Сердце отчаянно колотилось. Карманный фонарь…

Некоторое время Мириам неуклюже отыскивала компактный фонарь на светодиодах, затем все-таки справилась, и у нее появился свет, вполне достаточно, чтобы видеть. Да, все в порядке, она находилась в древнем военном погребе, где с каждой стороны располагались стойки с пыльными бутылками.

— Ну и ну, — вслух заявила она. Она задержалась на секунду или две, чтобы успокоить сердце, дать ему замедлить биение до нормы, а затем прошла прямо к двери в самом конце туннеля.

Выключатели работали, и теперь подвал был залит светом — очень ярким после минутного использования фонаря.

— А нужно ли мне ждать? — спросила она себя. — Черта с два. Нам нужно освободить людей. — Она повернула ручку и осторожно вышла в коридор, который вел к лестнице для прислуги.

Ее мучила неистовая головная боль. Она, казалось, не проходила вот уже несколько дней, и Мириам чувствовала себя хуже, чем если бы ее тошнило. При резких или неожиданных движениях глаза ей застилала темнота. «Я не смогу сделать это в очередной раз, подумала она, прислоняясь к стене коридора. — Это убьет меня».

Два «прыжка» в день — один из Ниджвейна в Нью-Лондон, затем другой, в тусклые пропыленные подвалы Форт-Лофстрома. Если теперь она решится на обратный переход в Бостон, то наверняка получит разрыв артерии. Кровоизлияние в мозг, вот к чему это ведет. Половина их группы была лишь помощниками в перевозках, получая по возможности длительный отдых. К несчастью, она «перенесла» во время первого путешествия Брилл, и теперь платила за это болью в мышцах, почти мигренью.

— Матиас, — вслух сказала она в приливе ярости. Этот ублюдок думал, что мог бы использовать меня, да? Ну, это она еще ему припомнит. Как только кризис будет ликвидирован и она вернет себе принадлежавший Поли и похищенный CD-ROM. Она не сомневалась, что им завладел Матиас, а ведь есть только две разумные возможности использовать его. Послать в ФБР или оставить на столе у Энгбарда вместе с фотографиями, где сняты она и Роланд — потенциально смертельное препятствие, если Энгбард истолкует это как заговор любовников с целью тайно сбежать и шантажом заставить Клан молчать. Деньги для Мириам были последним делом. Как только текущий бизнес наладится, она без колебаний отправит Поли благоразумную просьбу и кучу наличных: вполне достаточно, чтобы нанять нескольких частных детективов. Неограниченные ресурсы и терпение всегда дают средства и способы найти людей, которые не хотят быть найденными. Она была готова держать пари, что паук вроде Матиаса не мог замаскироваться так хорошо, как рассчитывал, покидая центр своей паутины. Она потратит столько, сколько потребуется, чтобы найти его, и тогда он пожалеет.

Мириам повздыхала еще пару минут, затем выпрямилась. Проглоченное без воды болеутоляющее весьма неудобным образом застряло в горле. Она чувствовала легкое головокружение, но не такое сильное, чтобы не найти выхода наверх, на цокольный этаж. Минуя судомойню, она нырнула внутрь, чтобы взять стакан воды и «смыть» таблетку. Здесь что-то привлекло ее внимание: дверь в холодильную камеру была приоткрыта. Она заглянула внутрь.

— О, чертовщина, чертовщина. — Мириам часто задышала, склоняясь над грудой из трех, а может быть, четырех трупов, сваленных как придется и уже окоченевших, но еще не посиневших, — и заметила ужасные следы пулевых ран. — Вот дерьмо. — Она выпрямилась и взглянула в сторону входной двери. — Камеры…

«У Матиаса был мелкий помощник, — осознала она. — Сколько людей он убил?» В таком большом доме, как этот, невозможно отослать всех слуг… Но убийство скудного донельзя штата служащих свидетельствует о чрезвычайной жестокости. Энгбард был недостаточно подозрителен к своему личному помощнику: он позволил Матиасу заниматься подбором и назначением персонала. И теперь, похоже, ей придется это расхлебывать.

— У Матиаса всегда был план побега, — бормотала она себе под нос. — Будь я сама болезненно мрачным пауком, сидящим в центре паутины и поджидающим случая укусить своего хозяина, что я сделала бы?

Она осторожно открыла дверь.

— Роланд так боялся бомб… — Она остановилась. Где? — Арсенал — это место, где хранят взрывчатые вещества. Он строится так, чтобы выдержать взрыв. Но если у Матиаса был сообщник, то бомбой мог стать человек…

Она задыхалась, втягивая воздух мелкими частыми глотками. Нужно прекратить это. Матиас шантажировал людей. Скольких? И что он мог бы заставить их сделать… дождаться, пока появится спасательная экспедиция Клана, а затем обрушить на них дом?

В кладовой было пусто, дверь на кухню приоткрыта, лестница для прислуги — в конце коридора. Мириам добралась до лестницы. Та головокружительной спиралью устремлялась вверх, от нее ответвлялись коридоры, тянувшиеся вдоль каждого крыла здания, где помещались и жилые помещения семьи. Мириам осторожно взбиралась по ней, не выпуская из рук револьвер, предусмотрительно оглядывая ступени впереди в попытках обнаружить натянутый провод. И в надежде на то, что присутствие мертвых слуг означало, что больше нет лишних глаз, оставленных наблюдать за экранами видеосистем. «Второй этаж, восточное крыло, через защищенные двери налево», — повторяла она, надеясь, что наблюдение, если оно вообще существовало, оказалось бы по привычке слепым.

В коридоре восточного крыла стояла тишина, как в склепе, и было пусто, как в коридорах очень дорогого отеля в ранние утренние часы, пока все гости спят. Здесь же любым гостям предписывался лишь один вид сна: мертвый. Мириам покинула лестницу и метнулась по одной стороне коридора, инстинктивно пригибаясь. Она задержалась перед прочными гладкими деревянными дверьми и с силой приложила позаимствованную у Роланда карточку-ключ к сканеру, установленному на той же стороне коридора рядом с дверью. Услышав щелчок замка, она толкнула дверь носком ноги, распахивая ее, и вошла. Вот это и есть зона безопасности? Здесь все выглядело очень просто — целый ряд комнат, выходящих в короткий коридор… возможно, это кабинеты, и тогда внешняя дверь в кабинет Энгбарда — вот она…

Она задержалась перед этой дверью. Сердце бешено колотилось. Эй вы! Она еще раз посмотрела на дверь. Внутри кто-то был. Тот, кто убил слуг. «Отсчитывающий секунды» человек-бомба. От нараставшей ярости кружилась голова. Она осторожно сместилась в сторону и подняла оружие.

— На твоем месте я бы этого не делал, — раздался унылый голос прямо над ее левым ухом. — Положи оружие и медленно повернись… медленно.

Она застыла, затем бросила пистолет и повернулась кругом.

— В чем дело? — спросила она.

Прислонившись к стене, позади Мириам стоял человек неопределенного вида. Он был небрит, и хотя одет в стандартный для курьера костюм, узел галстука ослаблен. Он выглядел усталым, но в то же время довольным.

— Ну наконец-то, — сказал он. — Давно пора.

«У него оружие», — наконец осознала Мириам. Оно смотрело ей в живот. Она никак не могла определить тип. Причудливо усложненное, оно, казалось, было произвольным нагромождением зарядных магазинов, рукояток и телескопических прицелов и походило на кино-бутафорию, но что-то в поведении его хозяина подсказывало, что он вполне полагался на его возможности. Прицелы светились красным, а по груди Мириам прокладывала путь красноватая точка.

— Давно пора, — эхом повторила она. — Как, черт возьми, это следует понимать?

Вооруженный человек скучно усмехнулся.

— Босс много рассказывал о тебе. Ты ведь новая графиня, да? И знаешь, что у него есть пленки. И диск.

Она сделала движение в его сторону и вновь застыла: оружие нацелилось ей в голову.

— Так это твоя работа, там, в подвале…

— Нет. — Он покачал головой. — Это не я. Это он… Матиас любит охотиться. Он скрытно преследует диких животных. А также своих врагов, отыскивая их слабые места, чтобы сломать. — На минуту он словно обеспокоился, затем усмехнулся. — Он показывал мне пленки, на которых запечатлел тебя. Отыскивая слабое место.

На минуту в глазах у нее поплыл туман, превращаясь в темноту, нахлынули ярость и худшая головная боль, какую ей доводилось испытывать.

— Чего ты, черт возьми, хочешь? — требовательно спросила она.

— Все очень просто. Я арьергард, группа прикрытия. Твое появление здесь означает, что спасательная группа Клана уже на пути сюда, верно? — Она промолчала, но его улыбка все равно стала шире. — Так вот знай. Ты — мой пропуск отсюда, понимаешь? Маленькая лошадка. Мы просто спустимся с крыльца и взорвем к чертям этот дом. Точка встречи, уже подготовленная, проверенная, ждет меня. Вот так-то, славная маленькая лошадка.

— Послушай, — сказала она, пытаясь не утонуть в слепящей головной боли, — ты что, действительно сделал что-то реальное для Матиаса? Кого-то убил? Где-то закладывал бомбы?

Вооруженный человек перестал улыбаться.

— Прекрати нести чепуху. Немедленно, — прорычал он. — На колени! Живо!

Мириам медленно встала на колени. Казалось, все происходит как при замедленной съемке. Голову ее сотрясал глухой барабанный бой, а желудок, хоть и пустой, казалось, только и ждал возможности вырваться на свободу через рот.

— Сколько бы он ни заплатил тебе…

— Дело не в деньгах. Грязная сука из Клана. Дело в том, кто мы есть. Уловила теперь?

— Ты и Матиас?

— Именно. — Он отшвырнул ногой ее оружие подальше в сторону. — Руки на пол. Наклонись вперед. Медленно сложи запястья. Я прибью тебя, если вздумаешь финтить. — Доставая из заднего кармана связку проводов, он старательно направлял на нее ствол. — Славная лошадка, мы отправимся в путешествие вместе. Сначала в Бостон, а затем, может быть, и на запад, на ранчо, навестить кое-кого из моих друзей. Хотя тебе там не понравится.

Сквозь пульсирующую облачную гряду темноты она услышала, как кто-то сказал вдалеке:

— Пристрелишь меня — и сам отсюда уйти не сможешь.

— Ну и что, черт возьми. — Он затянул провод вокруг ее запястий. — Думаешь, меня это испугает, сучка? Живи веселей, умри молодым. — Он ухватил Мириам за волосы и потянул так, что она закричала. — И оставь после себя прелестный труп.

Мириам попыталась встать: казалось, ее ноги по всей длине превратились в кисель. «Это безумие», — неопределенно подумала она. Невозможно позволить ему взорвать форт со всеми, кто внизу или на другой стороне…

Она наклонилась, словно пьяная, почти опрокидываясь.

— Встань, сука! — Казалось, кто-то шлепал чье-то чужое лицо. Внезапно Мириам под мышку просунулась рука. — Черт возьми, что с тобой?

— Три прыжка за два часа, — невнятно проговорила она.

— Вот дерьмо. — Дверь открылась, и он подтолкнул ее вперед. — Черт возьми, живее очухивайся, или я начну с твоих ногтей. Ты думаешь, у тебя болит голова? Ты еще не знаешь, что такое настоящая боль.

— Что тебе нужно? — пробормотала она.

— Свобода. — Он толкнул ее в сторону низкого кожаного дивана, стоявшего напротив стола Матиаса. — Свободно путешествовать. Свободно жить подальше от этого очага заразы. Миллион баксов и ветер свободы, треплющий волосы. Босс заботится о своих интересах. Покончить с фортом и сдать тебя — и я получаю все, что хочу. Кучу денег.

Он толкнул ее на диван.

— А теперь мы с тобой тишком и молчком посидим в тишине, пока твои друзья — на другой стороне. — Он махнул рукой в сторону видеоэкрана, подключенного к локальной сети на рабочей станции Матиаса. — Затем я устанавливаю таймер, и мы выходим через заднюю дверь. — Он откашлялся. — Кстати, меня кое-что интересует. Прошла голова? — осведомился он, склоняясь над ней.

В этот момент на краю поля зрения Мириам что-то замерцало. Она сфокусировала взгляд, стараясь смотреть мимо его плеча, и заметила, как открылась дверь и на пороге появился Роланд с поднятым пистолетом. Ее «конвоир» повернулся, раздался стрекот, словно строчила швейная машина, ужасно громкий. Дождь горячего металла, падающие пустые обоймы. Пронзительный крик. Мириам брыкнула ногой, зацепив помощника Матиаса. А затем его голову поглотил красный туман, и этот человек свалился на нее сверху.

— Ох, Мириам, на этот раз ты действительно сплоховала! — проворковала Ольга. — Спасибо хоть, что отвлекла его внимание! Вот гадина, он так разозлил меня… — Затем ее голос изменился. — Боже мой, Светлейший Отрок! Что с Роландом?

— Я… — Мириам пыталась сесть, но что-то прижимало ее к дивану. Окружающее казалось серым. — Где он?

— Ах, боже мой. — Ольга опустилась на колени в дверях рядом с чем-то. — Ты ранена? — поспешно спросила она у Мириам, вставая и направляясь к ней. — Это он придумал отправиться следом за тобой…

Наконец-то Мириам села, сбросив мертвый груз. Странно, но ее желудок больше не бунтовал.

— Доставить. Остальных. Переходите «границу», и покончим с этим. Я присмотрю за ним. — Каким-то образом она оказалась на другой стороне комнаты и бережно держала голову Роланда. — С ним все будет в порядке.

— Но ведь он…

Он заморгала и заставила себя сфокусировать взгляд: над ней склонилась Ольга с белым лицом.

— Он будет в полном порядке через минуту, — услышала Мириам собственные объяснения. — Скальпирующие раны всегда страшно кровоточат, правда? — Где-то открылась дверь, и она услышала, как Ольга настойчиво что-то кому-то объясняет — что-то по поводу шока. — Правда? — опять спросила она, по-прежнему ничего не понимая, но теперь еще и напуганная тоном Ольги. Она неуклюже, связанными руками, попыталась протереть воспаленные глаза, но оказалось, что руки у нее в крови. Затем Брилл закатала ей рукав и плавно ввела иглу.

— Какая неприятность, — сказала Брилл кому-то еще, прежде чем блаженная темнота заглушила крики Мириам.