Для своей вечеринки Сэм выбрала темный промышленный участок на краю утилизационной зоны. Среда не пошла туда сразу; сперва поднялась на два уровня, к городской арке, нашла общественную уборную и привела себя в порядок. Помимо чистки обуви и легинсов, она велела куртке провести самоочистку. Волосы растрепаны, настроение — хуже некуда. Как эти подонки посмели преследовать меня? Она подкрасилась: губы — в голубой, вокруг глаз — в сердито черный. Придала волосам видимость порядка. Злюсь. Злюсь!
Помотала головой; отражение лица в зеркале отодвинулось и подмигнуло ей.
— Могу что-нибудь порекомендовать, дорогая? — спросило зеркало.
В итоге она позволила зеркалу добавить ей легкий цветной саронг, прозрачную вспышку шелковых радуг вокруг талии. Настроение от этого не улучшилось, но Среда согласилась, что идея неплоха. Куртка в соответствии с настроением заиглилась на плечах рассерженным ежом, и без вновь приобретенной смягчающей детали Среду могли бы сторониться весь вечер. Затем при помощи зеркала она вызвала распорядителя вечеринки Сэмми и, проглотив собственную гордость, расспросила о направлении. Вечеринка была полупродуманной импровизацией — лучшее место спрятаться, пока никто не висит на хвосте. Она не собиралась дважды становиться преследуемой за один вечер.
Сэмми заняла пустой промышленный модуль на пару уровней ниже трущоб, размалеванный в черное и обустроенный цепочкой примитивных домашних приспособлений. Световые трубки, пришпиленные на эластичной зеленой пене, неравномерно распределили по углам комнаты. Установка для производства биокораллов пришла в негодность, экзотические шнуровые орнаменты уродливых кальциевых тератом вырастали из емкости, сплошь челюсти да ребра. Громкие звуки вальса расстреливали визжавшую в ответ толпу. Это полоумный ди-джей Эл атаковал барабанные перепонки присутствующих. Был здесь и бар, полный тупиц и придурков, где робот-официант выблевывал алкогольные напитки и вилял соединениями и барбитуратными шумовыми генераторами. Самина знала, как устроить веселье, признала нехотя Среда. Декриминализированная элита, в меру процветающая городская молодежь, проводила малорискованные эксперименты, каковые здешнее тонко регламентированное общество позволяло. На верху сдохшего бака с растворителем устроилась кошка, свесив переднюю лапу и оглядывая каждого входящего. Среда улыбнулась ей, но та, сердито дернув хвостом, отвернулась.
— Среда! — Этакий пухлячок с отражающими контактными линзами блестел потом в ловушке света: Хряк. С полупустым стаканом какой-то дряни, скорее всего пива. Он был взбудоражен — всегда взбудоражен — и зациклен на гетероциклических соединениях: прндурок-биоизыскатель. Десять кило коричневых жировых клеток, набитых страннейшей органической химией, которую только можно вообразить, бурлили под его кожей. Он пытался создать наилучшую липосому для своих грязных экспериментов. Говорил, это сохраняет ему тепло: однажды кто-то дал прикурить ему скрутку с дурью, а он вспыхнул, как один их старомодных самоубийц.
— Видел Фи?
— Фи? Не хочу виться вокруг Фионы! Она скучна. Среда впервые сосредоточила взгляд на Хряке. Зрачки как булавочный укол, тяжелое дыхание.
— О чем ты?
— Тупицы. Сложить малость гидроксилированного тритерпеноида и результат этаноловой дегидрогенизации. Учить меня насчет пивного похмелья. Что принесла? — Он попытался цапнуть ее за рукав, Среда грациозно увернулась.
— Себя, — ответила она, оценивая. Хряк трезвый мог удовлетворить ее потребность. Хряк поддатый — вообще вне игры. — Только свое замечательное «я», толстячок. Где Фи?
Хряк хрюкнул и отхлебнул из стакана Покачиваясь, он отковырнул что-то от подбородка
— Следующая ячейка, выше. — Еще хрюканье. — Скверный день подразумевает тяжелое утро. Я еще не отупел?
— Извлеки кубический корень из 2362?
— М-м-м… шесть-точка-девять… точка-девять-семь… точка-девять-семь-один…
Среда оставила Хряка медленно выбираться из ловушки в тумане ньютоновской апроксимации и выплыла в ночь бледнокожим привидением в замысловатых черных лохмотьях. Причудливая одежда, позабытый юношеский культ смерти. Она проявила добродушие к Хряку, даже снисходительность, уже тем, что задумалась о нем. Наслаждение Хряка самоуничижением пригасило ее собственную нехватку чувства социализации. Мир полон болванов и изгнанников. Оранжерея, вырастившая великолепие системы Септагон, одновременно генерировала множество толковых неудачников, и если никто из них персонально не приспосабливался к системе, все вместе они составляли занятную мозаику.
В следующем производственном модуле танцевали, ускоряемые волынками и собственным ответным воем; некто, втянувшийся в транс драм-машины, метался по сенсорной решетке, обеспечивая молотобойный ритм. Это была группа старших, девятнадцати-двадцатилеток, хвостовой конец средней школы. Встречались немногие жертвы моды, которых всегда можно заметить на вечеринках, но более экстремальные; одетые — или нет, — будто только что выбрались из постели: пара-тройка преувеличенно эксцентричных самоутверждений. Голый лысый парень со звенящей промежностью от множества хромированных цепочек танцевал щека о щеку с другим парнем, длинноволосым, обмотанным в красную тогу, открывающую пирсинг на вздувшихся сосках. Девочка-подросток в идолопоклонническом наряде, спотыкаясь, прошла мимо. Ее осиный корсет, кожаные мячики лифчика, цепочки на запястьях и лодыжках просматривались под прозрачным до пола платьем. Среда проигнорировала эксгибиционирующих экстремалов: фундаментально скучные типы, стремящиеся привлечь к себе внимание и испытывающие необходимость востребованности, но весьма далекие от способности стать хорошими секс-приятелями.
Она пошла в дальний конец секции, выискивая стоящую компанию. Фиона оседлала мертвый рог изобилия. В черных легинсах и футболке, затыкающих протечку в энтропии. Она болтала с парнем в поддеваемом под скафандр гермокостюме с замысловатыми разрезами на коленях. Спод сжимал в руке распылитель и мечтательно жестикулировал. Фи подняла глаза и воскликнула: «Среда!»
— Фи! — Среда нагнулась и обняла ее. От Фионы несло травкой. — Что это здесь, депрессантный город?
— Сэмми просила сделать все по-тихому, но никто и не подумал.
На танцполу мисс Кожаные Мячи испытывала трудности общения с парнем в черном женском неглиже, которому хотелось танцевать, их язык жестов был несовместим с правилами этикета.
Фиона улыбнулась.
— Винни, познакомься со Средой. Выпить хочешь, Среда?
— Не плохо бы.
Фи щелкнула пальцами, и Винни, вяло моргнув, потопал в направлении бара.
— Славный парень, думаю, под немым пластом. Не знаю. Не хочу растрачиваться на кого-то еще, понимаешь, о чем я?
Среда подтянула саронг и запрыгнула на рог рядом с Фи.
— Пуф. Никого выше? Никаких противопретендентов? Фиона покачала головой.
— Правила дома: хочешь войти, у дверей проверяешь свой IQ. Слышала глушилки?
— Нет. — Сказав это, Среда внезапно поняла, что должна была: барбитуратное шумовое поле напоминало гул в ушах, скребущий края ее имплантированных восприятий. «Герман подсказал Сэм?» — удивилась она. — Так вот почему Хряк.
— Он милашка, когда туповат, правда? — Фиона хихикнула, Среда тоже улыбнулась. (Мрачно, надеялась она, поскольку не поняла, какой та ждет реакции.) — Хорошее извинение. Стань тупым, стань тупее, прекрати думать, расслабься.
— Ты уже была под этим?
— Да, чуточку.
— Слишком плохо. Надеюсь поговорить насчет…
— Ш-ш. — Фи склонилась к ней. — Я собираюсь вечером залезть к Винни в трусы, смотри, если не сделаю этого!
Она указала на спода, который, покачиваясь взад-вперед, пробирался к ним.
— Такая упругая задница, хлопни, и он отскочит. Музыка действовала на него и на Фи, что вызвало прилив ревности у Среды от мозжечка до промежности. Она пригладила рубашку.
— И что ты надеешься найти в его штанах? Полосатую зубатку?
Фи снова хихикнула.
— Послушай, расслабься. Давай, дорогуша. Перестань думать. Трахайся как крольчиха, познай радость стонов. Не можешь отключиться?
Среда вздохнула: «Попробую».
Вернулся Винни. Без слов он протянул банку скалящейся нервной смерти. Среда взяла, поднимая тост до высот мозговой отключки, стараясь прикончить напиток одним глотком, и закашлялась. Ночь юна. Все вокруг наполнилось нарастающим шумом глушилок, нейролептиками и алкоголем: вечеринка только начинала подводить к нужному уровню трансподобных зомбированных небес, которые высоким давлением синтетических талантов помогут отключиться и забыться.
И долгий путь вниз, в глубины бездумья. Едва ли Среда удивится, если встретит Хряка и найдет его привлекательным.
В итоге это оказался не Хряк, а парень, которого называли Блеу, зеленая кожа и сетчатые перепонки между пальцами рук и ног — но не между членом и яйцами, — и она осталась в его руках, радуясь бессмысленной игре его слов. Он просунул руку в вырез ее рубашки, но вежливо не двинулся дальше. Мотивы дальнейшего утром ускользали, за исключением того, что было бы глупо и неуместно отказаться, вдобавок никто из ее обычных секс-друзей не оказался свободным и рядом, а она испытывала такое напряжение…
Парень оставался рядом полночи, поглаживая ей спину, после того как она закончила стонать и царапать его ягодицы в одной из огороженных звуконепроницаемыми занавесями нише сбоку от танцпола.
— Ты действительно на взводе, — удивленно сказал он, растирая плечо.
— О, еще бы. — Ее куртка сползла в угол, словно защищая остальную одежду. Среда лежала лицом в подушку, потная, в послеоргазменном состоянии и немного обалдевшая, пытаясь приподняться, пока он занимался верхней частью ее спины. — Ах.
Он прервался.
— Хочешь поговорить об этом? — Он потыкал в синяк на левой лопатке.
— Совсем нет, — пробормотала Среда.
— Тебе нужно расслабиться. — Он погладил синяк. — Это на вечеринке? От кого-то из здешних? Или кого другого?
— Сказала же, не хочу говорить, — ответила Среда, и он убрал руку, чтобы дать ее спине отдохнуть.
— Тогда чего хочешь? — спросил он с нотками недовольства. — Могу уйти. — Было не похоже, что он в это верит.
— Иди. — Она вытянула руку назад и, не глядя, ухватила его за бедро, противореча самой себе. — Стой. Я не уверена — Утром, после разового секса с незнакомцем, она всегда с трудом общалась. — Зачем тебе разговоры?
— Ты интересна. — Звучало серьезно, плохой признак. — Я тебя раньше не встречал. И, думаю, ты мне нравишься.
— Ох. — Среда посмотрела на танцплощадку. Ноги мелькали в неравномерных стробоскопических вспышках всего в одном-двух метрах от их потного гнездышка. От парня пахло мускусом с острым привкусом спермы. Она перевернулась на спину, облокотилась на обитую стенку ниши и взглянула на него. — Ты подразумеваешь что-то еще?
Он сонно посмотрел на нее.
— Если хочешь, обменяемся каналами связи, может, встретимся еще раз.
«Я получила предложение! — с испугом поняла она. — Не только секс. — Она оглядела его с ног до головы, мысленно одевая и представляя, на что это будет похоже. — Бойфренд?» Напряжение охватило ее целиком, не пропустив ни дюйма.
— У меня отключена связь, и активировать ее снова я не могу.
— Если это…
— Нет! — Она схватила его за руку и притянула к себе. — Нет, я действительно… э-э… Ох.
«Ответ не верен, не так ли?» — подумала она, когда скольжение горячей кожи — интересной же дурью они наширялись — сделало ее дыхание прерывистым и привело к пульсации жизни у него в паху. Она прижалась к нему и обняла.
— Никакого обмена связью. Только сегодня ночью. Сделаем ее нашим последним, лучшим временем. — Ловкие пальцы нашли сосок. — О, это слишком легко.
И снова возврат в бездумные глубины с человеком-лягушкой по прозвищу Блеу, ее пилота по коже. Мучительное напряжение шейных мышц изгнано в момент, сменившись вожделением.
Среда проснулась внезапно, голая и липкая, в одиночестве, на надувной подушке. Она еще пахла Блеу. Действо на танцполе продолжалось, но более вяло, звуки музыки скатывались к фальшрассветному завершению. Среда на миг ощутила собственное одиночество и холод. «Черт! — смутно подумала она. — Он был хорош. Может, стоило-таки обменяться…»
На подушке лежала связка колец. Рядом заботливо поставлена банка саморазогревающегося кофе.
— Что за херня? — Она покачала головой, забирая оставленное. Вот парень. Она мгновенно ощутила горечь потери: некто вместо гулянки тратил свое время, массажируя ей спину уже после секса, несмотря на то, что ей не хотелось разговаривать… это стало ценным знанием. Но он оставил кольца. Озадаченная, Среда осмотрела их. Вроде размер подходящий. Все еще смущенная, она сорвала ушко разогрева на банке, стащила собственные кольца, надела набор новых и активировала их. Вместо почти ожидаемого идентификационного сбоя раздался мелодичный аккорд, сопровождаемый запахом роз, когда сигнал достиг имплантатов, и прошла регистрация ее как владельца. Полная идентификация с абсолютным допуском, который был проиллюстрирован в ее имплантатах запросом с общественного сервера: «Вау! Эй, голосовая почта. Есть что от Германа?»
«Восстановление. Вам неинтерактивное сообщение. Привет, Среда. Это Герман. Даю инструкции. Домой не ходи. Иди прямо в транзитный терминал «В». Там для тебя билет, забронированный профессором физкультуры Дэвидом Ларсеном для твоего участия в проекте с привлечением учащихся. Забирай билет и немедленно покинь этот хаб. Сохрани кольца, они включат новую идентификацию и обеспечат проездными расходами через серьезного рыночного анонима. Тебя не отследят. В свое время выйду с тобой на контакт. Обещай ни при каких обстоятельствах не ходить домой». Щелк.
Среда в изумлении смотрела на кольца. «Герман? — позвала она, прикусывая нижнюю губу. — Герман?» Домой не ходи. По спине пробежала холодная дрожь. О, черт. Она начала рыться в куче одежды. Герман…
Ее невидимые агенты, программные призраки, скрытые в управляющих кольцах и имплантатах, и весь комплекс механизированной идентификации, что составляло личность Среды в сети Септагона, не отвечали. Она натянула легинсы и ботинки, влезла в паутинно-шелковый камзол и потянулась за курткой; саронг запихнула во временный карман. Нервничая и дрожа от волнения, ощущая во рту вкус «Блю Маунтин», шатающейся походкой вышла из приватной ниши и обогнула край танцпола. Мисс Кожаный Мяч больше не хихикала, широко раздвинув колени Мистера Латекса, делала это сильно, быстро, позволяя зрителям познакомиться с работой обоими легкими. Эксгибиционисты. Среда воздержалась от второй рюмки, когда проскользнула мимо бара, миновала угол и вышла в коридор — и на первом же лифте наверх. По мере движения скверное ощущение и чувство тревоги возрастали. У нее болела голова, и она чувствовала себя грязной, измотанной и виноватой. Разве нельзя позвонить домой и предупредить? Кого? Маму или папу? Не думают же они, что она…
— Твою мать. — Среда замерла, потом резко свернула с пути, сердце бешено застучало, ладони вспотели. Коридор к ее дому был намертво заблокирован, жуткий голубой призрак вырос из городской мембраны, прорезанной поперек как шрам. Полицейские в полном вакуумном снаряжении за низким транспортером с оранжево-зелеными световыми шайбами толкали мобильный шлюз к вакуумному барьеру.
Черт, черт, черт! Секунды протекали как смазка между пальцев. Она ткнулась в другой угол и начала искать мертвую зону. Сучьи сестрички Боне… хотя нет, не их рук дело. Игры типа «Doom» требуют живого свидетеля, уцелевшего. Это был Юрг, который не был доволен, и стук ботинок незнакомца в мокрой тьме. И Герман на связи впервые за много лет. Среда нашла уголок, остановилась и затянула шнурки в куртке, на вставку которых она потратила столько времени, вокруг ребер наподобие корсета, потом набросила на голову капюшон. Легинсы составляли часть снаряжения; она натянула их на почти жидкую каемку ботинок, прекрасных, наглухо зашнурованных, воздухонепроницаемых ботинок на платформе. «Давление, — приказала она, и через секунду: — Снижать». Куртка вжалась в лопатки, показывая, что задействована, а светонепроницаемый капюшон на лице стал прозрачным. Только свист дыхания теперь указывал на ее присутствие в герметичной упаковке невидимки, пока она вытанцовывала по слепым зонам сестричек Боне.
На пару уровней выше находился служебный проход, и Среда призраком просочилась через подсобные помещения, стараясь не создавать шума на жестком металлическом полу по пути к двери, ведущей…
Дерьмо и продажность. Дверная ручка опечатана императорским светящимся голубым предупреждением полиции. Под ручкой постоянно горел красным световой индикатор опасности газового капкана Ее охватила паническая клаустрофобия. Где, на фиг, моя семья? Она вытащила кольца и вызвала домашнюю сеть.
— Папа? Мама? Вы здесь?
— Кто там? — ответил незнакомый голос.
Она мгновенно оборвала связь и вжалась в стену. Черт. Черт! Хотелось разрыдаться. Где вы? Она боялась, что уже знает ответ. Кольца, краткую сводку новостей. «Удушье на жилой улице зеленого сектора, уровень 1,24, шестеро погибших, восемь пострадавших». Нет!!! Стены перед ней расплылись туманом; она всхлипнула и вытерла глаза через тонкую фабричную ткань капюшона.
Дверь опечатана, но оставалась еще выступающая кнопочная панель в десяти сантиметрах от нее — аварийный замок. Среда чуть присела и дернула красный язычок, не сходя с места, пока тот раздувался и развертывался от двери и не занял почти полкоридора. Нащупывая перчатками полузнакомые метки затвора, она расстегнула кишку до половины и залезла внутрь. Паники не было, затем высокий голос в голове завопил непрерывно НетНетНетНетНет, продолжая плач, пока она возилась у входа. Перекатившись на спину, девушка застегнула панель входного запора, протиснулась в закрытый сегмент с другой стороны двери и отыскала метки на дисплее. «Этого не должно было случиться», — возник голос. Давление снаружи определялось в пятьдесят миллибар, не вакуум, но очень близко, что в данном случае было без разницы. Даже чистый кислород не спасет. «Если они были внутри и воспользовались бы домашним резервом газовой смеси, они бы дождались помощи полиции и спаслись», — холодно говорил ей тот же голос. «Но если злодеи уничтожили домашний резерв и сбросили давление на всю ночь, родители мертвы. В любом случае ты им не поможешь. А нехорошие ребята будут ждать тебя здесь». НоНоНо.
Пальцы мелькали, кольца вызывали. Она приложила ладонь к голове. «Говорил же, не ходи домой». Это был Герман. «Полиция засекла шлюзовую заслонку. У тебя максимум три минуты чтобы убраться оттуда. Считают это делом твоих рук». Тишина.
Среда слышала собственное сердцебиение, шум в ушах. Необъяснимое чувство потери переполнило ее, как вышедшая из берегов река, чтобы смыть ее самое прочь. Но папа…
Следующий момент осознания, она стоит в коридоре у сдувающегося аварийного шлюза, потом разворачивается и движется к обитаемой территории, прочь от освещенных голубым светом ниш служебного тоннеля. Куртка, нормальный вид. Капюшон сложился, и Среда спрятала его за спиной, преобразовав в повязку; легинсы могли подождать. Она торопливо уходила, стягивая перчатки и пряча их по карманам, почти ничего не замечая, едва не врезавшись в опорную колонну. ЧертЧертЧерт. Она изобразила бесцельную походку вышедшего погулять тинэйджера и трясущейся рукой расстегнула куртку. Та распахнулась, свободно повиснув на плечах. Черт.
Охваченная страшным чувством утраты, Среда направилась к транзитному терминалу «В».
«Центрис Магна» имел небольшой хаб; челночный порт не конструировали для приема дальнобойных грузовиков и прочих крупных судов — только для пассажирских шаттлов. Космические перевозчики медленно дрейфовали мимо прямо к портам прибытия. Люди перемещались быстрее, хотя хаб здесь был не больше, чем на «Старом Ньюфе», оформленный неброско и тяжеловесно под влиянием пасторальных причуд последнего десятилетия. Среда ощутила укол ностальгии, когда входила в зону вылета, и почти испытывала облегчение после тошнотворного ужаса и чувство вины, приведших ее сюда. Она направилась к первой же билетной консоли.
— Билет, пожалуйста.
Консоль сонно мигнула почти человеческими глазами.
— Сообщите, пожалуйста, место назначения и полное имя.
— Вики Строуджер. План маршрута в общеобразовательном файле согласно общественному расписанию Дэвида Ларсена.
— Профессионального воспитателя Ларсена или Дэвида Ларсена, который раскрашивает самодельные неорганические игрушки и разрабатывает желудочно-кишечных утилизующих червей для экспорта манихейским сёрвайвалистам?
— Первый. — Среда нервно огляделась, почти ожидая бледнолицых засранцев с ножами и тесаками в засаде за мягкой мебелью. Широкий холл был почти пуст; трава, офисные деревья, мягко изгибающийся пол (место располагалось слишком близко к оси, так что изгиб был заметен, а сила тяжести едва достигала четверти от нормальной). Слишком большое помещение, явно пугающее того, кто провел юность на тесной станции.
— Листаю постранично. Да, вам заказан билет. Оплата за счет Внешнего Проекта на…
Сейчас или никогда.
— Мне бы хотелось поскорее, пожалуйста.
— Уточните.
— «Сибарит»-класс или самый близкий к нему из того, что можете предложить. — Среда проверила свой кредитный баланс, и будь она проклята, если станет ежиться в кресле скотовоза в течение всего перелета.
Терминал некоторое время бормотал сам с собой.
— Определено. Нормализация до приближения к вашим пожеланиям подтверждена. Отправление от секции шестнадцать через два часа четыре минуты местным шаттлом к «Центрис Ноктис-орбитальный» для пересадки на лайнер люкс ЛВС«Романов» на круговой рейс к «Минима IV». Вы попадете на него через двадцать восемь часов. Какую предпочитаете форму оплаты?
— Любую.
Терминал прочистил горло.
— Простите, я не способен это понять. По какой экономической системе производится оплата? Допускаются: деньги, обусловленный бартер, темпоральные контракты…
— Проверьте мой счет, черт возьми.
Терминал внезапно закрыл глаза и разинул рот, откуда высунулась маленькая голубая мышка с шестью лапками.
— Привет, — пискнула она. — Я ваш проездной ваучер! Позвольте приветствовать вас от лица всех существ и симбионтов «Трансвиртуальных путешествий»! Надеемся, ваше пребывание с нами будет приятным, а бизнес — успешным! Пожалуйста, держите при себе ваш проездной ваучер постоянно…
Скрип…
Среда схватила зверушку.
— Заткни хайло, — прорычала она. — Я тебе не какая-нибудь долбаная выпендрежница. Давай показывай мою каюту и сваливай.
— Пожалуйста, имейте в виду, что существует охранный депозит за порчу собственности «Трансвиртуальных путешествий», включая приспособления, установки и эмоционально усиленную систему связи и взаимодействия с пассажирами. Надеемся, вас ждут великолепное путешествие и прекрасные профессионалы! Пожалуйста, держите свой багаж под постоянным контролем, а теперь идите по зеленой дорожке рядом с вишней в сектор шестнадцать, где VIP-cопровождение ожидает вашего благосклонного внимания.
Мышь-билет замолкла, как только Среда запихнула ее в карман, не содержащий ни силовых, ни высоко индукционных устройств. Дорожка под ногами высвечивалась спереди зеленым, сзади красным, проводя девушку мимо двух специально установленных вишневых деревьев в крайне спартанский проход с металлическими стенами, плавным изгибом уходящий вверх, в помещение над залом отлета, напоминая желтую кирпичную дорогу в стиле социалистического реализма.
Еще три часа. Чем заняться? Среда нервно задумалась. Ждет ли Герман вызова? Если он не побеспокоился с ней связаться, значит, есть на то причина. От накатившего мучительного одиночества сжимались зубы. Что будет со мной? И такой болезненно острый укол чувства вины, что девушка едва удержалась от приступа тошноты. Мама! Папа!
VIP-вестибюль представляя собой; иллюзию приватности: огромная площадь черной искусственной кожи и полированной кости, поделенная стенами, которые по мере движения освещались спереди и гасли за спиной, обеспечивая защиту от взглядов других пассажиров. За Средой следовал безмолвный сопровождающий, блестящий медью витого орнамента, готовый исполнить любое желание.
— Когда будем на борту? — поинтересовалась она.
— Гм. Если мадам позволит, ее персональная капсула подготовлена Если есть какие-то особые диетические, социальные или религиозные требования…
— Все хорошо, — машинально ответила Среда ровным голосом. — Укажите мне диванчик или обеспечьте другое местечко. Э-э… максимально уединенное.
— Мадам найдет его сзади.
Среда присела. Стены сдвинулись, потолок поднялся на несколько метров. Все произошло мягко, почти незаметно. В кармане задергалась мышь, и раздалось воодушевленное изложение:
— Мы предоставляем широкий спектр услуг, включая метамагическое консультирование, торговлю со склада и вторичные системы анализа, полный ассортимент коммуникационных и дезинформационных устройств для корпоративного космического бойца. Если желаете воспользоваться нашим горизонтально масштабированным…
Среда запустила руку в карман и вытащила за шкирку трэвел-ваучер.
— Просто заткнись!
Зверушка стихла и подняла хвостик, перебирая в воздухе всеми шестью лапками.
— Я хочу полчаса на связь до посадки. От сей секунды до отправления хочу абсолютного уединения — настолько полного, что даже если умру, ты не заметишь. Ни глаз, ни ушей, ни анализа дыхательной газовой смеси; никому и ничему меня не беспокоить. Усек?
Ваучер мигнул широкими, темными и чересчур раскосыми глазами — «Понятно». Среда снова запихнула его в карман и растянулась на широком мягком диване. На мгновение задумалась, не попросить ли ваучер насчет бутылочки спиртного, но отказалась от этой мысли. Уединение сейчас куда более важно, и, кроме того, имейся здесь выпивка, это обязательно привело бы к пьяному ступору и захлебыванию в собственной блевотине. Она прикрыла рукой лицо.
— Связь с Германом.
— Я здесь. — Голос незнакомый, вежливый.
— Ты ублюдок, — прошипела она.
— Могу рассказать о случившемся, — заявил Герман.
Среда издала нечленораздельный звук.
— На «Старом Ньюфаундленде», до эвакуации. Я допустил ошибку, Среда.
— Нет, черт возьми.
— Как и ты, когда пыталась вернуться домой после вечеринки. На твоей куртке остались частички кожи. Твоей и твоего приятеля. Идентификация твоего генома займет у судейских медиков по меньшей мере четыре часа Ты попадешь под подозрение в вандализме, в лучшем случае, а в худшем — в тайном сговоре с целью убийства. Твоего приятеля быстро выведут из-под расследования, но ты не сможешь вернуться домой до разрешения ситуации. Хочешь влипнуть в неприятности?
Она ничего не видела. Кольца, бьющиеся в ладони, остались единственным контактом с реальностью.
— Что скажешь?
— Скажу. — Она глубоко вздохнула и попыталась вспомнить. — С чего ты решил, что это мой дом?
— Ты здесь живешь.
— Этого недостаточно. Она замолчала, Герман тоже.
— Я защитил бы твою семью, если б мог. — Что значит «если»?
— Я думал, было всего двое-трое охотников. Ошибся. Раньше я считал незначительными события на самом деле очень значимые. Мне не следовало оставлять тебя здесь одну и позволять твоей семье оставаться здесь, так близко к хабу переселенцев. Мне вообще не следовало позволять вам обосновываться на Септагоне.
— И чего же ты хочешь? — взвизгнула Среда, она почти ненавидела Германа
— Чтоб ты снова стала моим помощником. — Пауза. — И для меня отправилась в этот круиз. О деньгах не волнуйся. Получишь задание. Тогда можешь действовать. Это займет не больше двухсот дней.
— Хочу семью назад. Хочу… — Она не смогла продолжить.
— Не в моих силах вернуть тебе родителей. — Голос прозвучал бесконечно далеким, невыразительным и нечеловеческим. — Но если работаешь на меня, охотники, погубившие их, получат свое и больше никогда тебя не побеспокоят.