На Новом Дрездене «Романов» принял еще несколько пассажиров. Один из них занял «королевский» номер на палубе А, прочих разместили в каютах класса «бизнес» и «турист», но все они были связаны: заказали места на лайнер приблизительно через день после краткосрочной остановки частной яхты «Хайдеггер» на Новом Дрездене и путешествовали с фальшивыми паспортами.

Шикарный номер был не блажью, а необходимостью. Как и обязанность Ларса прочесывать его регулярно в поисках трансмиттеров и различных видов жучков, которые могли быть установлены в каюте, забронированной торговцем оружия с Хат Брейзил. Поршии требовалась достаточная вместительность для оперативной базы и проведения совещаний, а нынешняя идентификация оправдывала более чем тревожащее содержимое ее багажа. Матильда, отвечая на приглашение зайти в «королевский» номер, была готова обнаружить за дверью вооруженного охранника, а хозяйку сидящей в шезлонге перед раскрытым ящиком с самоходной пусковой установкой.

— U.Матильда Тодт. Входите. — Хойст наклонила голову. — У вас смущенный вид.

— Ах. Я ожидала…

— Строгий режим? — лучезарно улыбнулась Хойст и встала. — Да, но ведь нужно сохранять инкогнито. И почему бы богатому торговцу оружием не путешествовать «королевским» классом?

Маркс закрыл за женщиной дверь. Та, словно слепая, шагнула вперед.

— Я вас давно ждала.

— Считайте себя снова под подчинением, — кивнула Хойст.

Матильда потерла лицо.

— Вы мой новый руководитель? Лично? — В ее голосе промелькнула нотка радостного удивления.

— В отличие от U.Скотта, я стараюсь не пускать дело на самотек, — сухо произнесла Хойст. — Я бесцельно потратила почти два месяца, пытаясь заткнуть течь. Теперь ваша очередь. Расскажите, как все идет.

— Так, — облизала губы Матильда. — Я получила все для исполнения обоих сценариев, которые мне дали: похищение или что-то другое. Все, за исключением основной ударной группы. Мы обследовали все критические точки и необходимое оборудование на борту звездолета. Мы подкупили трех грузчиков и посыльного, чтобы добиться этого, но дело сделано, и они проглотили легенду, нет надобности применения к ним техники.

Применение техники — эвфемизм для обозначения вонзания ствола наноэлектродов в мозговой ствол и превращения людей в марионеток из плоти. Что оставалось после, не интересовало никого, кроме Селекционеров.

— Петер, мой номер два, отвечает за линейные отделы, а Марк подготовлен к астронавигационной стороне дела. Таким образом, мы готовы отправиться куда скажете.

— Хорошо. — Хойст больше не улыбалась. — Теперь давайте о плохом. Я хочу знать все.

— О плохом? Ничего…

— Нет. Я имею в виду все. Малейший намек, который мог привлечь к вам внимание.

— Так, ладно. Мы не работали скрытно, под видом смертных, и, полагаю, сперва допустили пару ошибок. К счастью, наше прикрытие великолепно; поскольку все знают, что мы РеМастированные, то принимают в расчет нашу некоторую странность. Удивительно, с какой охотой они верят, что мы безобидные пассажиры. Никто даже не заинтересовался, что такое молодежная просветительская миссия. Похоже на абсурд…

Поршия многозначительно прочистила горло. Матильда чуть не выпрыгнула из кожи.

— Давайте напрямую. — Хойст буравила взглядом молодого лидера группы, проверяя ее. — Если вы справились с работой хорошо, бояться вам нечего. Если допущены обычные, не критические, ошибки и вы признаете их и поможете исправить ситуацию, боятся тоже нечего. А вот чего вам бояться следует, так это последствий сокрытия. Я понятно изъясняюсь? Поэтому прекратите нервную трепотню и рассказывайте. Что идет не так? О чем я должна быть предупреждена?

— Ох. — Матильда смотрела на нее так, словно у Хойст выросла вторая голова. Потом расслабленно опустила плечи. — В нашу первую ночь на корабле Ганс устроил сцену с одним из пассажиров. Мы все сидели в одном общественном месте — бар, так они их, кажется, называют, — когда один из смертных пытался отравить его каким-то токсичным веществом. Хотя никто не пострадал. Там была маленькая, но шумная группка пассажиров, по какой-то причине проявившая к нам неприязнь. Кроме этого, все остальное я не могу определить как неблагоприятное. Ганса я призвала к дисциплине и посчитала дело закрытым. Прочее… — Она пожала плечами. — Я не могу контролировать мысли смертных о нашей программе. И не была уверена, стоит ли на это обращать ваше внимание.

— Мне все совершенно понятно. — Хойст склонила голову над ящиком, изучая содержимое черного пластикового параллелепипеда. — Боюсь, невоздержанность некоторых наших предшественников представляет нас в очень невыгодном свете, и декларирование нашей общей цели — распространение всеобщей гармонии, — может привести к еще большей подозрительности. Я не намерена ухудшать ситуацию. — Она подняла глаза и встретилась взглядом с Матильдой. — В результате данной проверки не будет докладов о промахах и перегибах. Так или иначе.

Матильда с трудом улыбнулась.

Среда мчалась по покинутому пространству станции в кольца с повышенной силой тяжести. Дверные проходы по обе стороны от нее щерились пустыми глазницами, пол засасывал каблуки, как черная патока, утягивая ее назад. За ней, словно ночной кошмар, гналось что-то невидимое — скрежет когтей, стук каблуков. Она знала, это для нее наточены ножи, но не могла вспомнить, почему, — все остававшееся сзади было пустым. А впереди — тоже скверное: что-то сокрытое, поджидающее. Преследователь нагонял, и, когда схватил ее, в лицо брызнул фонтан красной пульпы. Среда находилась у входа в туалетный блок на административной палубе, и здесь лежал мертвец, и, когда девушка, потянув его, сказала: «Пойдем, папа», он повернулся, но оказался не отцом с синим от асфиксии лицом, а ухмыляющимся клоуном Свеном.

Среда вскочила, ловя ртом воздух. Сердце было готово лопнуть, а простыня была мокрой от холодного пота. Левая рука под тяжестью веса Среды онемела, потому что девушка лежала на боку и… Хрюкающее сопение, которое могло означать храп. Среда отодвинулась, и он привалился к ее спине, заключив в объятия. Она закрыла глаза и откинулась назад. «Вспомнила», — сонно подумала она и вздрогнула…

Еще ощущались горячий металлический вкус крови на губах и вонь разорванных кишок. Среда ушла в свою каюту и полчаса скреблась под душем, но все равно чувствовала себя изгаженной фекалиями. Фрэнк при выходе из лазарета позвонил ей. Она сказала, что хочет видеть его, и репортер пришел. Среда открыла дверь, втащила его внутрь и повалила на пол, словно животное. Его желание оказалось таким же сильным, как и ее.

Среда все еще сонно улыбнулась и принялась тереться о него бедрами, пока не почувствовала его пенис у своего зада.

— Фрэнк, — тихонько позвала она.

Еще один бормочущий всхрап. Он во сне придвинулся к ней. Он был очень осторожен, помнил о своей комплекции. Не то, что она ожидала, но то, в чем нуждалась. Потом они, будто тонущие, вцепились друг в друга, и он застонал. «Разумно ли это? — подумала она. — Кого это касается?»

Засыпая, Фрэнк словно обволок ее. Медленный хрип его дыхания и огромная масса тела создавали ощущение безопасности, реальной безопасности, впервые с той ужасной ночной вечеринки. Среда понимала: это всего лишь горькая иллюзия, но добрая и удобная. «Надеюсь, он не захочет притворяться, будто ничего не произошло», — задумалась она.

Некоторое время спустя Среда осторожно выбралась из постели, собираясь в ванную. Едва она встала, ушная мочка завибрировала раздраженной пчелой.

— Алло? — сердито, стараясь говорить мысленно, передала она. — Сколько сейчас времени, чтобы вызывать?

— Среда. — Ее собственный голос, жутковатый и глухой, когда звучит в собственной голове. — Слышишь меня?

— Да. Герман? Сейчас середина ночи по-местному. Я собираюсь спать.

— Я вынужден предупредить тебя. Корабль уже отчалил от дока и сейчас ускоряется к первичной точке прыжка. Как только прыжок произойдет, каузальный канал, который я в настоящий момент использую, разорвется — и ты останешься сама по себе. По расчету полетный план «Романова» пролегает через два прыжка к Новой Праге, но на дрезденской станции к вам подсело еще несколько пассажиров, и ты можешь ожидать диверсии.

— Диверсии? — Среда зевнула с отчаянным желанием либо окончательно проснуться, либо вернуться в постель. Фрэнк возлежал горной грядой на плато кровати. Она мечтательно выглянула из двери ванной.

— Группа РеМастированных, находящихся на вашем судне, обменялась закодированными посланиями с офисом торговца оружием с Хат Брейзил, который вместе с охраной сейчас уже на борту «Романова». В то же самое время торговец организовал информационно-пересылочный трафик с офисом обердепартаментсекретаря Блюмляйна на Новом Порядке, де-факто председателем Директората Планетарного Надзора и высшего руководителя Министерства госбезопасности. У меня мало информаторов там, на месте, но я уверен, торговец оружием — прикрытие высшего чиновника МГБ, который лично контролирует операцию по зачистке, ставшую необходимой в результате их внешнего конфликта по инциденту с Москвой.

— Стоп! Что ты имеешь в виду? МГБ? Какой еще внешний конфликт? — Среда обхватила голову руками. — При чем здесь я?

Хочу назад в кровать.

Герман сохранил манеру разговора. Она осталась такой же неторопливой и терпеливой, как всегда.

— Я углубился в поиски взаимосвязи между уничтожением твоего дома и мотивацией политических убийств. Системы и Москвы и Нового Дрездена лежат на оси экспансии расы РеМастированных. Тонто и Новый Порядок их самые последние завоевания и ближайшие к Земле. Они расположены по соседству и с Москвой, и с Новым Дрезденом, следовательно, рассуждая логически, эти миры должны быть целями для подрывной деятельности и завоевания. Однако РеМастированные имеют склонность к внутренним расколам и ведомственным распрям. Ими могут манипулировать внешние воздействия вроде Эсхатона. Возможно, один из департаментов в составе Министерства госбезопасности на Новом Порядке привлекли для развития растущего влияния на местные политические фигуры, чтобы использовать в качестве полномочных агентств в побочном проекте по разработке оружия, нарушающего причинно-следственные связи. Такие устройства могут представлять опасность не только потому, что Эсхатон вмешается, чтобы предотвратить их развертывание позже по временной линии, но и из-за их нестабильности…

— Позже чего? Эй, я думала, ты и есть Эсхатон! Тогда, что есть ты?

— Может ли лимфоцит в капилляре твоего мизинца претендовать быть тобой? Конечно, я — часть Эсхатона, но я так же не могу претендовать быть им. Эсхатон в основном черпает свою мощь, благодаря способности использовать нарушения причинно-следственных связей. Действия подобных устройств, находящихся в чужих руках — неважно, созданных в виде оружия, машин времени или компьютеров, — могут угрожать временной линии самого Эсхатона. Поэтому существуют подобные мне посредники для отслеживания запросов оракула, чтобы приводить в действие защиту причинно-следственной целостности Эсхатона. В данном случае самое разумное объяснение, что руководство Москвы экспериментировало с оружием разрыва времени и в результате несчастного случая взорвало собственную звезду. Но объяснение, зачем им потребовалась разработка подобного оружия, в ущерб их собственным интересам, абсолютно нерационально. Вот почему доказательство причастности РеМастированных представляется наиболее интересным, особенно в связи с молчанием оракула.

Среда с минуту помолчала. Затем:

— Ты говоришь мне, что какая-то армейская задница уничтожила мой мир случайно? Или потому что РеМастированные попросили их?

— Нет, конечно. — Несколько секунд тишины. Эмоции Среды вскипели от ужаса и оскорбления. — При приобретении новой планеты РеМастированные не отправляются туда и не отнимают все под дулом пистолета. Они провоцируют кризис и захватывают власть, его ликвидируя. Их основной инструмент — в продвинутости загрузочных и нервных интерфейсов. Прямой шантаж не применяется: они похищают чиновников среднего уровня — разрушают центральную нервную систему, копируют ее архитектуру, затем инсталлируют имплантат. Иногда личность сохраняют и просто вводят переключатель замещения, или стирают все и превращают в контролируемую на расстоянии куклу. Использование каузального канала для управления телом — это гарантия от обвинений в том, что данное существо является агентом РеМастированных, пока нет доступа к сканированию его мозга или марионетку не заставят совершить сверхсветовое путешествие. РеМастированные терпеливы; часто они прибывают в систему, обрабатывают пятьдесят-сто кандидатур на продвижение, потом двадцать-тридцать лет ждут, пока кто-нибудь из них не займет влиятельный пост. Процесс медленный и трудоемкий, но более дешевый и безопасный, чем попытка открытой межзвездной войны.

— Ты имеешь в виду, они делают это регулярно?

— Не часто. Пока у них не более двадцати миров. Моделирование показывает, что они не станут главной угрозой по меньшей мере в течение двух столетий.

— О-о. Но никто из дипломатов не марионетка. Они совершают сверхсветовые перелеты для сообщения с посольствами, разве не очевидно? — заметила она.

— Очевидно вот что, — отметил Герман. — РеМастированные сосредоточились на тебе и предметах, которые ты обнаружила на «Старом Ньюфе» при эвакуации; предположительно, в течение нескольких лет станцию использовали в качестве входного пункта, но действия мятежной группы на Москве были небрежны.

Решимость РеМастированных уничтожить московских дипломатов сама по себе понятна, хотя я не убежден в мотивации. Появилась заинтересованность в том, чтобы заставить московский дипкорпус отправить код отзыва ядерной бомбардировки, но такой внезапный политический кризис на Новом Дрездене предполагает причастность кого-то еще. Здесь трудно быть уверенным.

— Но ведь ты, ты… — Среда с трудом подбирала слова. — Ты же часть Эсхатона. Разве не можешь остановить их? Разве не хочешь?

— А зачем, по-твоему, я разговариваю с тобой? — Теперь его собственный голос, спокойный и симпатичный. — Я не могу аннулировать уничтожение Москвы, поскольку катастрофа не запустила временную иммунную реакцию Эсхатона Высшие посредники рассматривают возможность угрозы самому Эсхатону. Я пытаюсь помешать РеМастированным достигнуть цели — захвата Нового Дрездена. И также стремлюсь преградить им доступ к окончательным техническим отчетам по оружейному проекту Москвы. Стараюсь предупредить дипкорпус Москвы об угрозе. Это низкоуровневое реагирование по стандартам Эсхатона. Система верования РеМастированных требует уничтожения Эсхатона. Пока они и близко не приобрели такой способности и еще не запустили первичные защитные рефлексы Эсхатона, но если смогут… то тебе лучше не находиться в пределах тысячи световых лет отсюда.

— О, — вышел такой слабый писк, что Среде самой не понравилось. — А как же я? Мне-то что после всего этого делать? Моя семья…

Безмерное чувство утраты заставило ее умолкнуть. Она взглянула на спящую фигуру на кровати, и чувство потери поутихло, но лишь отчасти.

— Ты достаточно взрослая, чтобы самой позаботиться о своем будущем. А я не могу принять ответственность за события, о которых не был предупрежден или в которые не был вовлечен. Но гарантирую, ты не станешь нуждаться в деньгах, пока устраиваешь свою жизнь, если, конечно, уцелеешь в течение последующих нескольких дней.

— Если? — Среда подошла к стене-картине. — Что значит «если»?

— На борту звездолета группа РеМастированных. После первого прыжка я ожидаю от них радикальных действий. Возможно, предпримут попытку твоего захвата и превращения в марионетку, но здесь слишком много свидетелей, хорошо тебя знающих. Наиболее реальный подход — гарантия неприбытия в порт назначения. Тебе необходимо подготовиться. Изучи территории доступа экипажа и подробности, которые я загрузил в твои кольца. Далее: на борту трое дипломатов Объединенных Наций Земли. Можешь довериться им безоговорочно. Особенно Мартину Спрингфилду, который в прошлом работал на меня. Он способен защитить тебя. И еще одно. Если получишь шанс заполучить документы свидетельств испытаний оружия РеМастированных в системе Москвы, передай их земным дипломатам. Это единственное, чем ты можешь нанести наибольший урон РеМастированным.

— Держу в памяти. — Голос Среды дрожал. — Но ты сказал, будто они намерены взломать дверь и выкрасть меня — и какие действия?

— Очевидные: отсутствовать в каюте, когда за тобой придут. — Герман сделал паузу. — Мы слишком долго говорим. Я загрузил в твои кольца некоторые схемы вспомогательных конструкций. Куртку постоянно держи при себе.

— Куртку?

— Да. Никогда не знаешь, когда она пригодится. — Голос Германа слабел. — Удачи, и пока. О да, если доберешься до Новой Праги, сообщи Рашели, прежде чем соберешься выйти на поверхность, иначе это может стать шоком…

Клик. Вызов завершен. Среда потихоньку выругалась и вдруг заметила изменения в комнате.

— О чем это? — спросил мрачно Фрэнк. — Кто-то затеял дискуссию?

Среда посмотрела на него, и сердце вдруг забилось, а во рту пересохло.

— Мой невидимый друг… — начала она. — Когда прыжок?

— По крайней мере не днем. Почему бы тебе не подойти и не рассказать мне? — Он подвинулся на кровати, давая ей место.

— Но я… — Ощущение ужаса отступило. — День? Старая привычка и укоренившееся недоверие говорили,

что упоминание о Германе способно доставить лишь неприятности. Однако логика и нечто необъяснимое подсказывали: утаивать это от Фрэнка — ошибка.

— Я не хотела рассказывать, — заявила она, — чтобы ты не принял меня за свихнувшуюся.

— Нет. — Он задумчиво глядел на нее. — Не думаю, чтобы у тебя съехала крыша. — У него был открытый и удивительно уязвимый вид. — Почему бы не начать с самого начала?

Среда забралась на кровать и прижалась к нему. Фрэнк обнял ее, и девушка глубоко вздохнула.

— В десять лет у меня появился невидимый друг, — призналась она. — Я узнала, что он работает на Эсхатона, после гибели моего родного мира.

Мартин наблюдал, как Рашель открывает дверь тесного, но прекрасно спланированного офиса. Его лицо усталое, со складками.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Лучше не бывает. — Рашель зевнула. — Черт, нужна порция бодрящего.

Она посмотрела на стол и сидевшую рядом с Мартином на вид молодую женщину со знаками отличия лейтенанта.

— Представишь меня?

— Да. Младший полетный лейтенант Стефания Грейс. Только что из увольнения. В ее отсутствие я работал с ее руководителем, полетным офицером Максом Фроммом. Штефи, моя жена — Рашель Мансур. Рашель — культурный атташе.

— Не то представление. — Рашель с юморком усмехнулась, показывая удостоверение. Ее лицо на фоне логотипа Объединенных Наций: три W на звездном фоне. — «Черная Камера». Полковник Мансур, Объединенный Оборонный Корпус, в командировке от Постоянного Комитета по Межзвездному разоружению при Объединенных Нациях. Исключительно с целью подтверждения ранга, понятно? Предпочитаю, чтобы пассажиры и экипаж, в том числе командное звено, пока не знали о моем присутствии. Мы понимаем друг друга?

Девочка — нет, ей уже, вероятно, за двадцать, — возможно уже во втором, а то и в третьем задании, выглядела взволнованной.

— Могу поинтересоваться, что случилось? Если это связано с угрозой кораблю, капитана необходимо известить в первую очередь.

— Хм. — Рашель задумалась. — Прошло только шесть часов, полагаю, как мы ищем преступника — серийного убийцу, — который находится на вашем корабле и убивает кого-нибудь в каждом порту.

Лейтенант моргнула и посмотрела ей прямо в глаза.

— С трудом верится, что такое расследование ведется по ордеру «Черной Камеры», так ведь, полковник?

— Да, если жертвы не послы планетарного правительства в изгнании, запустившего ядерную бомбардировку другой планеты, — спокойно ответила Рашель. — Держите рот на замке, лейтенант: наш убийца пытается ускорить войну с применением оружия массового поражения. Я расскажу об этом вашему капитану сама, но если хоть слово об этом вернется ко мне по другим каналам…

— Понимаю. — Штефи казалась взволнованной. — Хорошо, так вот почему ваш муж, — она мельком глянула на Мартина, — копался в наших транзитных списках за последние шесть месяцев. Но, похоже, есть что-то еще.

— Угу. Мотивация. Не считаю его маньяком-одиночкой; скорее всего мы столкнулись с профессионалом, работающим по политическому заказу, или целой группой из межзвездной державы. И они стремятся скрыть улики. Теперь им известно, что мы напали на их след, и они пытаются воспрепятствовать этому. Надеюсь, кораблю ничего не угрожает, но уверенности в этом нет. — Она неловко пожала плечами.

Штефи встревожилась.

— Тогда я настаиваю на немедленном оповещении капитана. Если существует хоть какой-либо намек на… э-э… возможные действия киллера на ее корабле, капитан должна быть готова к этому. Она и хозяин, и командир, и все такое прочее. И пока, — Штефи указала на открытые окна и диаграммы объект/соотношение на экране размером со стол, — мы далеко не продвинулись. На борту две тысячи пассажиров и семьсот членов экипажа. Мы производим свыше трех тысяч персональных перемещений при каждом причаливании, и, если честно, вдвоем мы не справимся. Если имеете что-то веское, сообщите шкиперу, тогда и мне станет вам легче помогать.

— Ладно, значит, пора навестить капитана. — Мартин встал. — Пойти с вами?

Рашель глубоко вздохнула.

— Полагаю, пока мы справимся и без тебя. Не думаю, что проинформировать ее займет много времени.

— Я останусь. — Мартин покачал головой. — Я еще работаю с пассажирами класса «турист». Думал, будет просто, но Штефи предположила: а что если человек высадился и отметился, сделал работу, потом взял билет под другим именем и в другой класс? Настоящая чехарда.

— Не совсем, — поправила его Штефи. — У нас в файле имеются кое-какие биометрические данные. Но мы не заводим сети в полицейском стиле в нашу таможенную базу, и вылавливание каждого гена для инспекции, естественно, требует разрешения от… — Она поглядела на потолок. — Поэтому давайте уже навестим шкипера.

У капитана Назмы Хусейн выдался неудачный день.

Во-первых, отправление отложили на шесть часов из-за Какой-то дурацкой суматохи — ждали пару пассажиров с бумажкой дипломатического ранга, достаточной для задержки всего корабля, хотя каждый час простоя стоит тысячи. Затем возникла проблема с балансом массы в одной из четырех незаполненных цистерн, окольцовывающих нижнее полушарие корпуса лайнера, поток нестабильности предполагал повреждение стабилизирующего дефлектора при окончательном маневре в доке. Она смогла уйти с полетной палубы, оставив вместо себя Виктора при прямолинейном отлете, только для того, чтобы обнаружить очередь во главе с помощником старшего стюарда перед своим столом для распоряжений. А теперь…

— Повторите снова, — сказала Назма, надевая маску повседневной бдительности, которую тем не менее трудно сохранить после двадцатичетырехчасовой вахты. — Что, вы ожидаете, может случиться на моем корабле?

Дипломат и выглядела, и чувствовала себя одинаково усталой.

— Один, а может, и несколько пассажиров или кто-то из временно набранного персонала убивает людей на каждой планете порта прибытия, — снова объяснила она. — Мне приказано убедиться в невозможности повторения подобного. Вероятно, все кажется не очень тревожным, но у меня есть причина считать, что киллеры действуют по приказу и могут попытаться замести следы любыми средствами.

— Любыми? — Капитан Хусейн выгнула резко очерченную бровь. — Вы говорите об убийстве свидетелей или пассажиров? Или о действиях, ставящих под угрозу безопасность самого корабля?

Женщина — Рашель такая-то и такая-то (или как ее там?) — пожала плечами.

— Не знаю, — ответила она прямо. — Извините, не могу вас успокоить, но и не могу упустить подонков. Вчера я была на планете, где нам удалось предотвратить попытку убийства, но капкан не захлопнулся в основном из-за демонстрации ими готовности уничтожать невинных свидетелей. Все выглядит так, словно они пока решили сохранять сдержанную позицию, но для достижения своих целей они готовы зайти сколько угодно далеко, и я не гарантирую, что они не сделают какую-нибудь глупость.

— Замечательно. — Назма взглянула на развернутый экран состояния. Критические блоки мигали красным — несовместимые траектории элементов, перекрывающиеся зависимости, которые вносили беспорядок в равновесие при отлете. — Да вы хоть знаете, кого искать? И что делать мне, если вы их найдете?

Она смотрела мимо дипломата. Девчонка-стажер сделала лучшее из всего, что могла, — вжалась в стену с явной надеждой, что ее не казнят за такие скверные новости. Хотя пусть пару минут подергается. Назма одарила ее Жестким Взглядом третьей степени, потом переключилась на говорившую. Прошло не так уж много лет, чтобы забыть, какие чувства может испытывать стажер, но в нужное время не повредит придать себе вид мудрой, ответственной хозяйки и командира.

— Я действительно надеюсь на отсутствие предложения сменить пункт назначения.

— А, нет. — Женщина, к ее чести, смутилась.

«Держу пари, именно это она и хотела предложить», — сказала себе Назма.

— Безопасность вашего корабля имеет первостепенное значение. Моя задача состоит в их выявлении и дальнейшем безопасном аресте по прибытии в следующий порт — или раньше, если проявится любые признаки угрозы кому-нибудь.

Назма слегка расслабилась. Так она вроде вполне адекватна. Но дипломат испортила это предположение, продолжив:

— Трудность во множестве личных перемещений, из-за этого мы имеем около двухсот подозреваемых, которых надо успеть проверить за десять дней. Это только количество побывавших на планетах, где совершались преступления, — если же мы ищем группу или кого-то еще, пул возрастает до четырехсот шестидесяти или около того. Вот я и подумала: нельзя ли привлечь нескольких сотрудников — скажем, из офиса обслуживания, — чтобы помочь вычислить их. — Натянутая улыбка Назме.

Дай мне бог терпения! Капитан Хусейн снова посмотрела на дисплей. Красные полосы не убавлялись, и каждый час задержки добавлял к критическому пути лишние шестнадцать тысяч, хотя лимит и без того был превышен. Но альтернатива…

— Лейтенант Грейс. — Назма наблюдала, как выпрямляется Штефи. — Пожалуйста, передайте мои поклоны командиру Льюис и сообщите ей, чтобы она обеспечила вас любым персоналом и ресурсами из ее дивизиона, какой вы сочтете необходимым отобрать для полковника…

— Мансур, — подсказала женщина.

— …полковника Мансур, проводящей расследование. Когда составите окончательный список подозреваемых, я хочу просмотреть его перед любой предпринимаемой акцией. Файл ежедневно обновляйте, согласуйте с Охраной и Безопасностью — и на мой стол. Я, конечно, также должна быть в курсе, если вы не найдете убийцу на борту моего корабля. — Она кивнула дипломату. — Удовлетворены? Рашель выглядела удивленной.

— Более чем, — признала она, на сей раз с неподдельной улыбкой. — Благодарю.

— Не стоит, — отмахнулась Назма. — Я не смогу исполнять свою работу на должном уровне, если вы не возьмете убийц, свободно разгуливающих по моему кораблю. — Она носом втянула воздух. Ноздри раздулись, как от запашка жульничества. — Только не распространяйтесь об этом и не пугайте пассажиров. Теперь прошу вас меня извинить, но мне нужно управлять кораблем.

«Он похож на гориллу», — с опаской подумал Мартин, идя к военблогеру через полупустой салон. Журналист сутулился на диване, с улыбкой на лице обнимая рукой бледнокожую молодую женщину мрачного вида: черные волосы, черные ботинки и легинсы, черная куртка и большое светло-голубое украшение на левом виске. Она прижималась к нему в манере, выражающей больше, чем обычное чувство. «Не та конфетка», — цинично решил Мартин. Блогер был примерно двухметрового роста, но такого объемного телосложения, что смотрелся низким и коренастым, правда, без дряблости. Густые черные с проседью волосы, большие старомодные информационные очки в роговой оправе, и много черной кожи. Женщина тихо разговаривала с ним, уткнувшись подбородком в плечо. Горилла был сам слух и время от времени бормотанием выражал согласие. Они были настолько заняты друг другом, что, казалось, не замечали Мартина. «Здесь согласованность», — отметил он и подошел.

— Привет, — спокойно произнес он. — Вы Фрэнк Джонсон из «Лондон Таймс»?

Горилла резко взглянул на него, изогнув бровь. Молодая женщина тоже подняла глаза. Мартин едва обратил на нее внимание — худосочная тревога и краска черных ногтей.

— Кто вы? — поинтересовался здоровяк.

Мартин уселся напротив, неэлегантно развалившись в мягком обхвате дивана.

— Зовут Спрингфилд. Я вместе с дипслужбой Объединенных Наций. — «Как странно, — сдержанно отметил он. Оба напряжены и сосредоточены. Что-то случилось?» — Вы Фрэнк Джонсон? Прежде чем продолжить… — Мартин вытащил свой диппаспорт, и громила с сомнением скосил взгляд на документ.

— Да, — прогремел он. — А это не протокольный визит, не так ли?

Он с задумчивым видом потер левую руку и поморщился, а Мартин уже кое-что для себя уяснил.

— Вы были вчера вечером на приеме в московском посольстве? — спросил он и посмотрел на женщину. — Кто-нибудь из вас?

Та прижалась к здоровяку и отвела взгляд, изображая скуку.

— Я вижу дипломатический паспорт, — сказал Фрэнк, бдительно разглядывая Мартина. — И вижу какого-то типа, задающего наводящие вопросы, и размышляю, может ли офис старшего стюарда подтвердить подлинность документа, если я их попрошу? Без обид, но ваш вопрос может рассматриваться как нарушение журналистской неприкосновенности.

Мартин откинулся назад и стал рассматривать блогера. Не похож на дурака: просто большой и внимательный… Хм. Надо начинать откуда-то, верно? А он отнюдь не в верху списка.

— Должно быть, вы правы, — задумчиво сказал он. — Но я не задаю вопросы просто так.

— Ладно. Говорите, что хотите знать и почему, а я, если смогу, отвечу.

— Ага. — Мартин сощурил глаза. Женщина любовалась Фрэнком, явно очарованная. — Если вы были в посольстве Москвы в Сараево, вы, вероятно, видели множество тел.

Журналист содрогнулся. Ощутимый удар.

— Скорее всего вы не знали, что подобные вещи случались и ранее. У нас есть основания полагать, что ответственная за них группа, — он помолчал, наблюдая, доходит ли до них смысл сказанного, — находится на борту этого корабля. Итак, я не могу заставить вас сотрудничать со мной, но если вам что-либо известно, а вы скрываете это, то содействуете взорвавшим всех тех людей.

Пробой ниже ватерлинии. Блогер слегка кивнул, непроизвольное согласие выразило его твердую преданность делу журналистской беспристрастности.

— Я пытаюсь составить картину вечернего происшествия, чтобы оказать помощь расследованию, и если вы хотите сделать заявление, то оно очень поможет. — Мартин чуть повел плечами. — Я не полицейский. Просто выбрали теплое тело, способное держать рекордер.

Фрэнк, нахмурившись, подался вперед.

— Позвольте проверить ваш паспорт, если не возражаете — попросил он, протягивая руку. Мартин на миг задумался и с неохотой вручил белую карточку. Женщина тоже наклонилась посмотреть. Фрэнк изучил паспорт, затем щелкнул пальцами, вызывая приватный конус, и сказал что-то приглушенное пассажирской сети взаимосвязи с кораблем. Спустя несколько секунд он кивнул и снова щелкнул пальцами.

— Порядок, — произнес он, возвращая паспорт. — Я поговорю с вами.

Мартин кивнул, его начальные опасения утихли. Фрэнк проявлял разумность, а узнать точку зрения опытного журналиста — просто замечательно. Мартин вытащил небольшой голосовой рекордер и положил на разделяющий их столик.

— Это опросный рекордер, разовая запись. Запись ведет Мартин Спрингфилд…

— Погодите, ваше имя Мартин Спрингфилд? — Молодая женщина выпрямилась и уставилась на него.

— Среда… — начал здоровяк.

— Да, я Мартин Спрингфилд. Ну и?

— Вы друг Германа? — Она облизала губы.

Мартин моргнул. Какого хрена? Мгновенно всплыли и закружились водоворотом мириады воспоминаний. Глухой голос, нашептывающий глухой ночью через тайные контрабандные каузальные каналы.

— Я работал на него, — ответил Мартин с упавшем сердцем. — Где вы слышали его имя?

— Я тоже работала на него. — Она снова облизала губы.

— Среда. — Фрэнк смотрел на Мартина. — Черт, не хотите ли поделиться со всеми…

— Ладно, — сказал Мартин и взял аппарат. — Рекордер. Отмена команды. Выполнить. — И отложил его. «Что здесь происходит? — У него засосало под ложечкой. — Такое не может быть простым совпадением, и если замешан Герман, значит, весь клубок гораздо туже».

— Корабль, можешь создать звуконепроницаемый конус вокруг стола? Ключ отмены — красная коаловая банкнота.

— Ключ зафиксирован. Конус создан.

Все звуки вне магического круга стали неотчетливыми и приглушенными.

— Зачем вы здесь? — напряженно спросила Среда. Мартин переводил взгляд с нее на Фрэнка и обратно. Он нахмурился; их мимика и жесты рассказывали собственную историю.

— Там, внизу… — Она сглотнула. — Они за мной?

— Вами? — Мартин моргнул. — С чего вы посчитали себя объектом взрыва?

— Это не впервые, — предваряя слова суровым взглядом, прогремел Фрэнк. — Она беженка с Москвы, одна из спасшихся с периферийной станции. Она обосновалась на Септагоне. Кроме того, ее родителей убили явно за то, что она либо что-то взяла, либо, наоборот, оставила. Теперь ее преследуют здесь.

Мартин застыл, его внезапно пронзила молния тревоги.

— Вас направил сюда Герман? — без обиняков осведомился он.

— Да. — Она, словно защищаясь, скрестила на груди руки. — Я начинаю думать, что слушать его — плохая идея.

«Я тоже», — мысленно согласился Мартин.

— По моему опыту, Герман никогда ничего не делает случайно. Он назвал вам мое имя?

Она кивнула.

— Ну ладно. Похоже, Герман считает мою и вашу проблемы взаимосвязанными, и они часть интересующего его целого. — Он посмотрел на Фрэнка. — Для вас это не ново. Куда направляетесь?

Тот поскреб в затылке с устремленным вдаль взором.

— Хороший вопрос. Я разъездной корреспондент «Тайме». Это путешествие — в основном турне по тревожным точкам московско-дрезденского кризиса. А она просто объявилась и выложила свою историю прямо мне в руки. — Он искоса глянул на Среду.

— Герман попросил меня найти тебя, — шмыгнув носом, произнесла она. — Сказал, если дашь в эфир информацию о произошедшем, охотящиеся за мной, возможно, отстанут.

— Это правда, до определенного момента, — сообщил Мартин скорее себе, чем остальным. — Что еще?

Среда глубоко вздохнула.

— Я выросла на отдаленной московской станции. Непосредственно перед эвакуацией Герман попросил меня кое-что проверить. Я обнаружила… э-э… тело. В таможенной секции. Мертвое. Герман просил спрятать кое-какие документы неподалеку, материалы из капитанской каюты эвакуационного корабля. Я удрала с ними; никто не заметил маленькой пропажи. — Она пожала плечами, явно не испытывая счастья от случившегося. — Потом недели две назад кто-то убил мою семью и пытался убить меня. — Она вцепилась в Фрэнка, как утопающая в спасательный плот.

— Не верю в совпадения, — медленно проговорил Мартин, чувствуя на спине холодные капли пота. Герман вовлечен в это. Крайняя уверенность, достаточно пугающая, чтобы ладони стали влажными. Герман, тайное имя посредника — человека или чего-то еще — использовалось Эсхатоном, когда тот давал Мартину выгодные поручения в прошлом. Значит, за ней тянется действительно что-то серьезное. Надо поставить в известность Рашель! Она очень рассердится! Он перехватил взгляд Среды.

— Послушайте, я бы хотел немедленно рассказать об этом жене. Вы, вероятно, видели ее на подиуме. В посольстве. — Он сглотнул. — Она эксперт по убийцам. Вместе мы можем обеспечить вашу безопасность. Тем не менее, может, у вас есть соображения по поводу того, кто охотится за вами? Поскольку, если мы сузим круг и подтвердим причастность той же самой группы, которая преследует московский дипкорпус, дело намного упростится.

— Уверена, да. — Среда кивнула. — Герман сообщил мне прошлой ночью. Это фракция РеМастированных. Их группа на корабле направляется на Новый Порядок. Герман считает, что они намерены сделать нечто радикальное после первого прыжка. — Она скривилась. — Нам нужно попытаться определить способ действий.