— Знаете, это даже забавно. Многие годы меня преследовал один и тот же повторяющийся сон, этот кошмар. Я стараюсь устраивать свою жизнь похожей на нормальную, и вдруг объявляются они. На заднем фоне — просто текущие дела. Обычный бизнес, такой, как всегда. А я обосрался — отправился в порт и приобрел билеты на… ну, в общем, в определенное место. И вот я на корабле. Но и они тут же, и весь экипаж состоит из них. И я лечу туда, куда бы ни направлялся корабль. А они, они все окружают меня…

Небольшой монолог Фрэнка дрогнул и оборвался. Он сделал все, что сумел, когда РеМастированный парень с жуткими глазами сказал ему, что именно ему требуется, и потом вернул Фрэнку блокнот. Горло и небо не ощущались, чувствовался лишь язык, огромный и вялый. Из-за множества жестких ручных и ножных захватов его конечности затекли и болели. Если бы ему не случилось видеть худшее в лагерях, ужас парализовал бы его. Но при сложившихся обстоятельствах более сильным чувствами были невероятное смирение и раскаяние.

Среда, я должен знать, что ты уберешься с корабля как можно быстрее. Сможешь забыть меня? Он вернулся к ошибкам, допущенным в отношении ее преследователей. Даже после взрыва бомбы в посольстве он убедил себя, что она будет в безопасности на корабле под нейтральным флагом. Ему же просто хотелось оставаться с ней.

Девушка понравилась ему — она стала дуновением свежего ветерка в его жизни, которая в последнее время превратилась в череду пропитанных демагогией репортажей. Когда Среда попросила заглянуть его к себе и тряхнуть стариной, едва захлопнулась дверь, он бы мог вежливо отказаться, если бы хотел. Вместо этого они дали друг другу темы для размышления и непреднамеренно подписали друг другу смертный приговор.

РеМастированные.

Фрэнк не имел иллюзий по этому поводу: незнакомый голос объявляет на борту аварийную ситуацию, затем выбивают дверь каюты и тыкают пушкой в лицо. Его пронзили мглой ледяной тьмы, и он пришел в себя в глухом отсеке, привязанный к креслу. Все тело болело, а его лишили способности говорить. Ужасный момент паники прошел; хотя Фрэнк даже думал, что сердце не выдержит. Потом безумная ситуация с алмазом величиной с перепелиное яйцо, заставившая проглотить в сухомятку жуткое количество воспоминаний и боли.

Есть ли у нее шансы? Фрэнк пытался думать о чем-то ином, а не о собственном малоприятном положении: все могло кончиться либо дружеской улыбкой, либо, в худшем случае, уколом шприца в подкорку мозга с последующим педантичным насилием над его свободой воли и самоосознанием. Мысли Фрэнка сосредоточились на Среде. Если она с Мартином или его партнершей, то они спрячут ее. Или сама спрячется. Уж это она умеет. Она бывала скрытной. Он выяснил, насколько Среда одинока в данной игре, лишь когда она уткнулась подбородком в его шею и прорыдала минут десять. Фрэнк ощутил себя дерьмом, поняв, что, неправильно истолковав ее намерения, манипулировал ею в постели, когда она, трогая его член, шептала на ухо извинения за такое долгое ожидание. В конце концов, кто он сам такой, чтобы отвергать ее желания?

Он сожалел не о себе — свое он уже пережил годы назад, когда РеМастированные выжали его по полной и пустили в плавание по космосу для новой жизни в другом месте. За себя он не боялся: был уже в такой ситуации — это не сюрприз, просто надолго отсроченный ужас. Но он ощущал закипающую злобу и горечь, зная, через что рано или поздно придется пройти Среде во тьме импровизированной камеры осужденных, единственным выходом из которой станет включившийся свет и появление палача с приготовленными инструментами.

Хойст стояла на аварийном мостике позади Джамиля и Фридриха И следила за двумя оболочками ставших марионетками офицеров, подводящих «Романова» к темной заброшенной станции. Похожее происходило в центре управления ядром, где Матильда лично руководила инженерной командой, отобранной РеМастированными для обслуживания. Но оттуда нельзя было наблюдать вид, открывавшийся с дублирующей полетной палубы — гигантские соединенные колеса «Старого Ньюфа», вращавшиеся в царственном великолепии, ставшие глазницей вечности с покрасневшими веками, опустошенной в межзвездной пустоте взрывом Москвы-главной шесть лет назад.

— Впечатляет, не правда ли? — спросила она у Франца.

— Да, босс. — Он стоял сзади, сцепив за спиной руки, чтобы не проявлять нервозности.

— Они сделали это сами, — медленно, почти недоверчиво покачала она головой. — Едва ли с подстрекательством U.Скотта.

— Как там с радиоактивностью? — нервно спросил Франц.

— Не слишком плохо. — Фридрих перегнулся через плечо одного из зомбированных посмотреть на дисплей консоли. — Примерно десять сантигрей в час. Поблюете пару часов, если выйдете в костюме, но по допускам корабельной защиты нормально. Причальный пандус, похоже, в порядке.

Одна марионетка что-то пробормотала другой, склонившейся над консолью для проведения установок маневровым двигателям. Джамиль отредактировал параметры марионеток так, чтобы те считали, будто на мостике кроме них никого нет. И они полностью сконцентрировались на стыковке.

— Самое красивое из всего, что я видела, — проговорила Поршия, глядя на фиолетово-красные кольца, расходящиеся от места гибели звезды. — И самое уродливое. — Ее руки вцепились в спинку кресла пилота. С трудом она взяла себя в руки и оглянулась на Франца. — Заложник готов? Как ты? Тебе понятны твои действия?

— Да, босс, — стараясь не проявлять эмоций, кивнул Франц.

Хойст улыбнулась ему с некоторым дружелюбием, чуть обнажив зубы.

Франц разрывался: одна его половина хотела дать ей в морду, бить и рвать, пока она не замрет на веки, другую тянуло броситься к ее ногам и умолять о пощаде.

— Мы запрем пассажиров в эвакуационных пунктах станции и откачаем воздух в коридорах до вакуума. Затем я представлюсь девчонке и приведу ее к вам. Могу поинтересоваться, как мы эвакуируемся?

— Можешь. — Поршия пристально смотрела на экран, наблюдая, как марионетки обсуждали друг с другом корректировку курса, чтобы подтолкнуть мультимегатонную массу лайнера к стыковочной ветви хаба громадной станции, на другом конце оси которой дрейфовали баки с окисью углерода, замороженной после прохождения ударной волны годами ранее.

— Босс? — нервозно спросил Франц.

— «Хайдеггер» прибудет через полтора дня. Мы просто заменим марионеток и выведем из строя сеть управления лайнером перед тем, как его покинем. На борту пищи достаточно — включая ресурсы станции, — им хватит на пару месяцев, а к тому времени мы вышлем группу зачистки, способную всех обработать. В случае отказа от сотрудничества, можно использовать станцию в качестве тренажера — никто десятилетиями не узнает, что здесь было. Когда все закончим, отправим пассажиров на «Романове» на один из коренных миров для дальнейшей переработки. Местечко здесь неплохое — подержать их пока.

— Но записи! Если их кто-то найдет…

— Расслабься: считай, их не существует. Никто не станет здесь что-то искать: слишком неэкономично лететь сюда специально, к тому же станция находится слишком далеко от путей сообщения, чтобы представлять ценность для восстановления. Все, что нам нужно, — это разыскать похищенные записи, выслать сигнал через станционный канал и надолго сделать из «Романова» арестанта.

— А если… — Франц замер.

— Думаешь о пропавшем офицере с мостика? — поддела его Хойст. — Она стажер и точно не сможет управлять кораблем, где бы сейчас ни пряталась. Будешь здесь руководить после отлета «Хайдеггера», чтобы они не наделали каких-нибудь глупостей. Если сможешь предложить что-нибудь новенькое по поводу ее поимки после стыковки, будет хорошо.

Франц взглянул на экран и едва удержался, чтобы не вытереть руки об штаны.

— Хотите оставить меня здесь, с арестантами?

— Не только: хочу, чтобы ты следил за их переделкой. — Хойст мимолетно посмотрела ему прямо в лицо. — Если справишься, я восприму это как признак твоей ценности для дальнейшего существования. На меня произвело впечатление, как ты разобрался с клоуном, Франц. Не разочаруй меня — и будешь вознагражден. — Ее улыбка увяла — признак дурных мыслей. — Теперь, думаю, пришло твое время выудить девчонку.

Эвакуационный сборный пункт находился почти с краю палубы В, куда выходил радиальный коридор из аварийного шлюза корпуса корабля. Там собирались встревоженные пассажиры, некоторые захватили самое необходимое, некоторые пришли без всего. Среди них сновали немногие стюарды. Среда, чуть поотстав, плелась за Рашелью.

— Что, по-твоему, происходит, мама? — спросила она. «Мама? Кого ты пытаешься надуть?» — с иронией спрашивала она себя. Всякий раз при употреблении данного слова она чувствовала мелкий укол предательства, пусть это по отношению к Рашели и было несправедливым; женщина с Земли сделала для нее много больше, чем следовало ожидать.

— Понятия не имею. — Рашель выглядела взволнованной. — Возможно, суета по поводу системной неисправности на корабле, поскольку в результате инцидента пострадала команда мостика… — Два мигания подряд.

Среда кивнула и, театрально вздохнув, состроила недовольную мину. У меня еще скучающий вид? Она поглядела по сторонам. Не так уж и много пассажиров, в основном из первого класса, богатые бизнесмены и аристократы из миров, где таковые еще имеются. «Где же Фрэнк? — думала она, отчаянно высматривая его и в то же время стараясь не показывать этого. — Если сумею разыскать его в таком…»

— Прошу прощения, куда мы идем? — дернул Рашель за руку взволнованный мужчина. — Нам никто ничего не сказал…

— Не беспокойтесь. — Рашель удалось выдавить улыбку. — Просто переходим на заброшенную станцию. Всего лишь мера предосторожности, вовсе не означающая намерений выпроводить нас.

— Вот и хорошо. — Все еще взволнованный пассажир ринулся вперед, оставив их на острове тишины.

— Нервничаешь? — тихо спросил Мартин, заставив Среду вздрогнуть.

— Нервничаю? — Сердитый взгляд в его сторону. — Если они только посмеют…

Они прошли по дуге коридора и добрались до запятнанных красным разбитых дверей в стенной нише, блокирующих доступ к шлюзовому каналу. Эвакуационная зона представляла собой круглое открытое пространство примерно восьми метров диаметром, такое же переполненное и нервозное, как дипломатический коктейль — прием, где посол только что заявил о своей отставке. Здесь были билеты только на стоячие места, и пара напряженного вида стюардов перегораживала выход к шлюзу, на всякий случай, если кому-то из самых пугливых пассажиров вздумается по какой-то причине туда прорваться.

— Прошу вашего внимания, — обратился ко всем высокий блондин с ввалившимися глазами, стоявший у стены. — Будьте добры, потеснитесь и освободите побольше места.

О черт! Среда напряглась, запустила большой палец правой руки под петельку, изменяющую объем куртки, и превратила ее в бирюзовый фрак, более жесткий и длинный, но, естественно, более тонкий и уязвимый — растянутый до предела и бесполезный в случае аварийной разгерметизации. Идея топать в шлюз, когда нехорошие ребята захватили корабль, казалась вершиной идиотизма, пусть на Среде и были надеты герметичные ботинки и легинсы под белые кружевные шальвары…

Люди подались вперед, двери в коридор медленно опустились и отрезали путь назад, к каютам.

— Что… — начала Среда, но Мартин сжал ее руку.

— Жди, — твердо сказал он.

— У нас есть для вас сообщение, — заявил блондин. — Пожалуйста, чем будет тише, тем лучше. Мы примерно в пятнадцати минутах от ремонтной станции. После стыковки вас могут в организованном порядке попросить пройти в порт. Полной уверенности, есть ли в этом необходимость или вы сможете вернуться в каюты, — нет. Если придется эвакуироваться, постарайтесь поступить следующим образом: не толкайтесь, не затрудняйте движение, не останавливайтесь при выходе в стыковочный узел, пока не дойдете до обозначенного сборного пункта. Помните, это не критическая эвакуация при разгерметизации. Никакого риска оказаться в вакууме, поэтому не нужно бежать. — Блондин оглядел помещение. Тихие бормочущие комментарии, но без несогласий. — Теперь следующее, — объявил он. — У меня особое сообщение для Виктории Строуджер, которая, как я уверен, сейчас среди вас.

Среда невольно дернулась, почувствовав, как пальцы Мартина впились ей в запястье.

— Ваш друг Фрэнк на палубе F. Шлет вам привет. Мы будем держать всех вместе на эвакуационном пункте, но если вам захочется повидаться, сделайте шаг вперед, и я отведу вас к нему. — Его улыбка стала шире. — Боюсь, это ваш единственный шанс. После стыковки такой возможности не будет.

Взгляд Среды дико метался между Мартином и Рашелью. Ей хотелось закричать: «Что мне делать?» Мартин казался растерянным, а на лице Рашели был написан ужас. Человек впереди все еще говорил что-то о процедуре эвакуации. Сообщение было сделано так ловко, что Среда засомневалась, а слышала ли она его.

— Действуй, — прошептала Рашель и быстро начертала в блокноте: «ПОЛУЧАЕШЬ ЦЕННОСТЬ — ВЫИГРЫВАЙ ВРЕМЯ».

— Но… — Среда снова посмотрела на Мартина, уже явно встревоженного. Фрэнк у них! Она боялась выйти, понимая, что это ловушка, но не понимала какая.

Рашель приписала: «СТАР. НЬЮФ… ТВОЯ РОДН. ТЕРРИТОРИЯ».

Поняв смысл, Среда кивнула, ощущая подкатывающуюся тошноту.

— Хорошо, — сказала она и, чтобы не передумать, принялась протискиваться сквозь толпу к шантажисту.

— Что там еще за хрен с горы выискался? — с вызовом спросила Среда. — Какого хера нужно?

Атаманша разбойников снисходительно улыбнулась.

— Можешь называть меня Поршией, дорогуша. А нужно мне — всего лишь малость поговорить.

Среда с подозрением оценивала ее. Блондинчик стоял у женщины за спиной и перекрывал выход. При ней было еще двое охранников — один находился у коммуникационной консоли, другой поглядывал на девушку из-за спины лидерши, но ни один не шевельнулся ни обыскать Среду, ни урезонить ее. Эта женщина, Поршия, оказалась совсем не такой, какой можно было ожидать. Она не была ни агрессивной, ни предвзято настроенной, ничего подобного. Не носила, как прочие, цельный комбинезон с герметичными спаями и в целом производила впечатление дружелюбной и терпимой. «Я тоже буду терпимой, если все пойдет так, как я хочу», — настраивала себя Среда.

— Ну, так что нужно? — повторила она. — И где Фрэнк?

— Твоего дружочка здесь нет, — поморщила нос Поршия. — Он в каюте на палубе В, что не означает… э-э… его эвакуацию. — Она сверкнула улыбкой, обнажив превосходные зубы. — Хочешь с ним пообщаться? Просто чтобы убедиться в его нормальном состоянии. Я, кстати, вполне искренне предлагаю с ним повидаться. Скажу больше: если посотрудничаешь с нами по полной — наше с тобой дело закончится и ты получишь своего дружка обратно не кастрированным.

— Ври больше! С чего вдруг? — Среда уже сожалела о своих словах еще до того, как они вырвались изо рта. Дура набитая, сама же раздражаю ее, хотя у нее все карты на руках.

Но Поршия не истолковала сказанное дурно.

— За многие годы я поняла, что репутация человека, держащего слово, — ценный инструмент: становится много легче вести переговоры. Ты пока этого не знаешь, но если не желаешь…

— Ладно, уговорили. — У Среды свело живот. Черт! Если он в норме… Ледяным холодом встрял внутренний голос… Чтобы добиться цели, наблюдать будут за обоими. Не ошибись, она для тебя не сделает этого.

— Подайте изображение задержанного на терминал, — приказала Поршия охраннику у консоли.

Среда села в предложенное кресло. Видеокамера-глаз определенно показывала Фрэнка. У девушки перехватило дыхание: он выглядел плохо — кожа землистая, пересохшая. Фрэнк посмотрел в камеру туманным взглядом и хрипло спросил:

— Это ты, Среда?

— Я. — Сжатые кулаки спрятаны за спину, чтобы не показывать нервозность. — Ты в порядке?

Фрэнк склонил голову набок, словно пытаясь что-то разглядеть за камерой, и мгновение спустя отозвался:

— Нет, я связан, — покачав головой, он добавил: — Тебя тоже взяли. Из-за меня?

— Нет, — соврала она, догадываясь, что с ним может сделать правда. Она заметила немного натянутую улыбку Поршии. Сука. Надо проверить подлинность. — Чем последним я занималась до… э-э… аварии? — осведомилась Среда в отчаянной надежде, что он ответит неправильно, что это просто механическая кукла, а настоящий Фрэнк остается на свободе.

— Звонила по телефону. — Он закрыл глаза. — Слишком долгая блокировка горла. Больно говорить.

— Достаточно, — сказала Поршия, и специалист по связи разорвал соединение еще до протеста Среды. — Удовлетворена?

— Хм. — Среда сердито нахмурила брови. — Ну, вы нас получили. Чего вам все-таки нужно?

Блондинчик, улыбчивый шантажист из дальнего конца эвакуационного отсека, прочистил горло.

— Босс?

— Сообщи ей, Франц, — кивнула Поршия, но Среда отметила, что при обращении к солдатам ее улыбка исчезала, и в глазах появлялся холод.

— Вы не положили на место кое-что принадлежащее… э-э… нашим предшественникам. — Чувствовалось, Франц с трудом формулирует. — Мы знаем, вы спрятали это на станции. Вернете, мы выполним пару заданий, затем отбудем. — Он выгнул бровь. — Босс?

— В общем так, — произнесла Поршия. — Ты отводишь нас к оставленным вещичкам. Мы приводим тебе дружочка Франка, и тех пронырливых дипломатов, укрывавших тебя, чтобы ты могла их видеть. Нет, паспорта нас не одурачили. Думаешь, мы придурки? Было бы куда проще оставить тебя прятаться в их каюте, но этот способ сковать твои действия сохранял нам проблемы. Но я отвлеклась… Отдаешь нам требуемое и остаешься на станции после нашего отправления: сюда скоро прибудет наш собственный корабль. Вернувшись, мы вышлем за лайнером спасательную экспедицию. Несмотря на твою убежденность, мы не заинтересованы в уничтожении людей — ни оптом, ни в розницу. Здесь имеет место смена менеджмента верхушки, и наша работа — подчистить за ними.

— Подчистить? — скептически заметила Среда. — Подчистить что?

Поршия вздохнула.

— Мой предшественник имел некие довольно глупые планы по… м-м… созданию собственной империи. — Она снова сверкнула идеальной улыбкой. — Я не собираюсь приносить никаких извинений. Все равно ты им не поверишь. Короче говоря, он преуспел в захвате неких ключевых членов стратегического управленческого штата московского правительства. Его амбиции превысили его обычную значимость — ему захотелось ускорить долговременный проект всего РеМастирования разработкой устройства, в основном известного как оружие, нарушающее причинно-следственные связи. Для себя он хотел добиться максимального личного превосходства — межзвездной империи. Действительно, совершенно дерзкий план. Нам повезло, что он не уделял достаточного внимания деталям. К несчастью, лаборатория оружейных испытаний на Москве явно не годилась для поспешных проверок. Что-то пошло не так, с очень сильным побочным эффектом скверного характера.

— Вы пытаетесь объяснить мне истоки катастрофы? — спросила Среда.

— Ни в коей мере. — Казалось, Поршии на мгновение стало неловко. — А идиот-ответственный, идиот-предатель, я подчеркиваю, уже мертв. Это прямое следствие событий. Таким образом, моя работа заключается в том, чтобы подчистить за ним, связать свободные концы и так далее. Что включает в себя остановку ядерной бомбардировки — полагаю, ты наслышана об этом? — посылкой кодов отмены. Эти коды находились в портфеле, взятом тобой из стола станционного администратора, вкупе с другими записями, совершенно не нужными тебе, но интересующими меня, поскольку они помогут мне выкорчевать последних агентов несостоявшегося императора.

— О-о. — Среда задумалась. — Вы хотите подчистить все. Сделать все лучше, чем было.

— Да, — одарила ее очередной блистающей улыбкой Поршия. — Не хочешь нам помочь? Подчеркиваю, все иное равносильно соучастию в геноциде.

Среда выпрямилась.

— Наверное, да, — пробормотала она с едва скрываемым недоверием. — Если вы пообещаете, что это положит конец всему и никто не пострадает.

— Даю слово. — Поршия с усилием кивнула. — Сделаем? Позади нее некто называемый Францем раскрыл дверь.

* * *

Тьма, смрад и слабое жужжание. В течение двух дней мир Штефи сужался с кошмарной скоростью. Теперь он представлял собой параллелепипед двух метров длиной, двух высотой и метра шириной. Она делила его с полной емкостью экскрементов, пакетом сухарей и большой бутылью воды. В основном она держала освещение выключенным, чтобы беречь энергию. Какое-то время она проводила в попытках чтения, какое-то — осторожно занимаясь гимнастикой, стараясь при этом не опрокинуть посудину, но основное — в восстанавливающем сне. Но скука надвигалась, и, когда девушка услышала сквозь стены своей камеры объявление о подготовке к эвакуации, это стало облегчением. Если захватчики высаживали пассажиров, это означало, что никто не встанет на ее пути, когда она сделает, что должна.

Такой большой лайнер, как «Романов», не трясет, он не издает лишних шумов и не дает акустической отдачи при стыковке со станцией. Таким образом, любой звук или вибрация, несомненно, весьма плохие признаки: ударную волну, перегружающую звукопоглотители; толчки, превышающие предел уровня электрогравитации, потерю устойчивости опор и складывающиеся перегородки. Мартин встроил в шкаф фальшстенку, отделив секцию, примыкающую к коридору, но после приглушенных звуков хлопающей двери Штефи слышала шаги, а потом больше ничего. Тишина, растянувшаяся на целую вечность, выводила из себя больше, чем самый громкий шум, когда-либо слышанный Штефи.

Я доберусь до вас. Вы отняли мой корабль, арестовали моих приятелей-офицеров и… Вторгся отзвук прежней жизни: ублюдки, предательски ударившие в спину. Она подумала о Максе: он, вероятно, стал марионеткой, и бандиты полагают использовать его против нее. Позаботились ли они узнать, кто она и на что способна. Хороший шанс. Штефи была совершенно уверена, что о ней никто не знает правды — никто, кроме Свена. Но если солист их дуэта проговорился, они разнесут корабль на части, чтобы только добраться до нее. Свенгали знал кое-какие вещи о Штефи — а она о нем, — которые могли бы позволить судебным системам десятка планет обеспечить любому из них поездку в один конец, если другой сдаст его по какой-либо причине. Но Штефи целиком доверяла Свенгали. Они десятилетие работали вместе, занимаясь убийствами на своем пути через галактику, достигнув вершины в этом безумно амбициозном турне: два оперативника, политических борца со всем правительством в изгнании. Обещанного вознаграждения хватало, чтобы видеть себя в комфортной отставке, если бы подонки, платящие за «большой шлем», не запаниковали и не захватили корабль, нанеся там самым удар в спину. Из-за рухнувших планов и весьма вероятной потери Свенгали Штефи пришла в ярость.

Все тщательно проверив, она включила фонарик и прижалась ухом к стене. Ничего. «Ну вот», — сказала она себе, поднимая резак, оставленный ей Мартином. Плитки, изготовленные фабрикатором, оказались очень крепкими. Сразу разрезать армированную прекрасной медной проволокой клетку Фарадея не удалось. Штефи отделила лезвием край и начала загибать его вниз.

Пыхтя от усердия, она донизу распорола стену и продолжила трудиться у пола. Наконец она, присев на корточки, потянула угол на себя и в полумраке нашарила выход, заблокированный чем-то твердым. Штефи запаниковала: словно внезапно вонючая тьма, казалось, приближается к ее голове как кулак. Задыхаясь, девушка толкала изо всех сил, и препятствие сдвинулось.

Спустя минуту она отыскала в шкафу выключатель. «Ну это сделано, — подумала она, сердце колотилось, а желудок сводило от нервного ожидания. — Если они ушли отсюда…»

Штефи открыла дверь. В каюте никого. Фу! Она сделала три шага, получая удовольствие от возможности двигаться, глубоко вдыхая свежий воздух и внезапно осознавая, какой же была вонь, в которой она провела более суток. Штефи осмотрелась и обратила внимание на стол. На нем лежал исписанный блокнот. Она нахмурилась и при свете фонарика принялась читать.

«ВСЕ ПАССАЖИРЫ НАПРАВЛЯЮТСЯ НА ЭВАКУАЦИОННЫЙ ПУНКТ. ПРИБЫТИЕ НА «СТАРЫЙ НЬЮФ», СТАНЦИЮ НА ПЕРИФЕРИИ МОСКОВСКОЙ СИСТЕМЫ, ЧЕРЕЗ ПОЛЧАСА. ВОЗМОЖНА ПОЛНАЯ ЭВАКУАЦИЯ СУДНА».

«НЕ ДОВЕРЯЙТЕ К.-Л. ФРОММУ. РЕМАСТИРОВАННЫЕ УМЕЮТ УПРАВЛЯТЬ ЛЮДЬМИ. ФРОММ — МАРИОНЕТКА. ОБЩЕСТВЕННАЯ СЕТЬ ВЗАИМОСВЯЗИ ТЕПЕРЬ СЕТЬ НАБЛЮДЕНИЯ. ВОПРОС: РАБОТАЕТ ЛИ ОФИЦЕРСКИЙ ОБХОДНОЙ ПУТЬ?»

«ФАБРИКАТОР В СУНДУКЕ В ВАШЕМ ПОЛНОМ РАСПОРЯЖЕНИИ. ОН ДЕЛАЕТ СЛАВНЫЕ ИГРУШКИ. ВЫ ИМЕЕТЕ РАЗРЕШЕНИЕ НА ПОЛНЫЙ РЕСУРСНЫЙ ДОПУСК».

Штефи почувствовала, как слабеют колени. Штуковина в шкафу оказалась фабрикатором многоцелевого назначения — рогом изобилия. Она заставила себя на мгновение присесть и закрыть глаза. Охренеть. Возможностей было бесконечно. Потом глубоко вздохнула. Вопрос: работает ли офицерский обходной путь? Если захватчики все еще остаются на борту, а сеть пассажирской взаимосвязи превращена в наблюдательную, о нем уже могут знать. Но если корабль эвакуируют, у нее еще есть шанс, особенно если не тронули линейную командную систему опознания.

Штефи засунула левую руку в карман и вытащила кольца управления. Одно за другим нанизав их на пальцы, она, беззвучно шевеля губами, отдавала мысленные команды для запуска интерфейса. Если ведется наблюдение, они окажутся здесь сей момент. Однако ничего не произошло: таймер в ее визуальном поле начал отсчет, и поворот кольца подсказал о поступившем сообщении, но в дверь не стучали.

У нее появился повод довольно улыбнуться, пока она пролистывала корабельные отчеты. В доке эвакуационная система сбоит, системы двигателя — тоже, управление мостиком вырублено, система жизнеобеспечения на гомеостатическом дубляже.

Думаете, связали все свободные концы, не так ли? Посмотрим!

Она обернулась к шкафу и склонилась над панелью фабрикатора.

— Индекс, — резко сказала она оборудованию. — Показать оружие. Все, поддающееся изготовлению сейчас…