— Поедем, Коля, к Маленкову.
— Зачем? — вяло отозвался Булганин.
— Разговор есть. — Хрущев собрал со стола бумаги и положил в портфель, собираясь уходить.
— Тема? — Развалившись на кожаном диване, Николай Александрович вальяжно перекинул ногу на ногу.
— Плохо, друг, мы воссоединение России с Украиной отпраздновали, формально. Собрались, речи сказали, похлопали, и тотчас позабыли и про праздник, и про два великих славянских народа, которые триста лет вместе живут. Нехорошо вышло, не по-государственному!
— Вроде не кисло прошло, — потянулся Булганин, взгромоздив ноги на кожаные подушки. — Прием в Кремле закатили знатный, все перепились. И концерт в Большом был недурен, моя Маша танцевала. Почему, говоришь, плохо отметили?
Маршал Советского Союза потянулся к столу, на котором возвышалась ваза с фруктами. Ухватив виноградную гроздь, он снова завалился на диван.
— Русские и украинцы, — продолжал Хрущев, — печали и радости делили пополам, в войну рука об руку фрица били, а ты — концерт некислый, банкет славный, стыдно!
— Предлагаешь заново, что ль, праздник отпраздновать?! — с издевкой выдал маршал и лениво перебрался в кресло, поближе к Хрущеву.
— Предлагаю, — отчеканил Никита Сергеевич, — подарить Украине Крым!
Николай Александрович чуть не поперхнулся.
— Ты что, сдурел?! Крым — это исконно русская земля, там флот наш!
— А он что, куда-то уплывет, флот?
Булганин оторопело глядел на друга.
— Ты, Коля, мне на такой вопрос ответь: Киев, чья, по-твоему, территория, вражеская?
Булганин недовольно насупился.
— Что молчишь? А Одесса — чья? А Казахстан? А Минск? — наступал Хрущев.
— И Киев, и Минск, и Москва, и Севастополь с Одессой, это, Коля, наша территория, советская, никакая не другая! И если мы Крым Украине передадим, страна наша меньше не сделается, и мощь ее славная не убавится, поменяются лишь слова на бумажке, а бумажки мы как-нибудь переделаем. А если в знак вечной любви братскому украинскому народу Крым отдать, еще крепче дружба России с Украиной станет, еще роднее! Никакие бендеровцы, никакие замаскированные уроды этой великой дружбы не разорвут! Политика это, Коля, а не каприз.
Закончив тираду, Никита Сергеевич взял с вазы оставшуюся виноградную гроздь.
— С Крымом, брат, ты спешишь! — возразил Николай Александрович. — Понятно, что все формально, что государство одно, но как-то не по душе такой подарок.
Хрущеву не нравилось, что Булганин не разделяет его точку зрения. Он с недовольством смотрел на собеседника.
— Когда ты дачи просишь, я ничего, беру и решаю, без философий, без нравоучений! Не спрашиваю: кому дача, зачем? Кому квартира? Какая? Можно ли, нельзя ли? Глаза закрываю и молчком для друга устраиваю. Так или не так?! — прикрикнул Никита Сергеевич. — А тут необходимо государственный вопрос рассмотреть, а ты помогать отказываешься! А чуть что — Никита, выручай!
— Что ты сразу кипятишься? Я же не отказываюсь помогать, мы пока просто беседуем. Хочешь Крым хохлам отдать — отдай, только Президиум на дыбы встанет! — пожал плечами Булганин.
Никита Сергеевич подскочил к нему вплотную.
— Вот за этим к Маленкову и идем, чтобы в Президиуме порядок навести, чтобы с председателем Совета министров единым фронтом выступить! Хорошо бы Маленков лично о Крыме сказал, тогда бы мы изо всех сил Егора поддержали, а нас, Николай, никто не переспорит!
— Это тебя, заводного, никто не переспорит! — зевая и снова перебираясь из кресла на диван, заметил Николай Александрович. — Ты как вцепишься зубами, так ни за что не отпустишь, крокодил проклятый!
Наклонившись к самому уху маршала, Никита Сергеевич произнес:
— Пойми, друг, Крым мы с тобой никому не отдаем, а резонанс будет потрясающий! Вот где величие России! Вот где братская дружба народов! Смекаешь?! Ты как ездил в Крым купаться, так и будешь ездить, а Украина с Россией ближе станут.
— А сейчас разве далеко? — не то улыбнулся, не то оскалился маршал.
Хрущев выпрямился и покачал головой.
— Ты мне помогать будешь или нет?! К Маленкову со мной пойдешь?
— Да пойду, пойду, не шуми! — сдался Николай Александрович.
— Сделал я сегодня, Нинуля, большое дело, — сев на кровати проговорил Никита Сергеевич. — Даже сам не верил, что получится!
— Какое дело? — Нина Петровна уже лежала в кровати, время было без пятнадцати одиннадцать.
— С Булганиным ездили к Маленкову, убедили передать Украине Крым.
— Как это? — привстала на кровати супруга.
— Так это! — передразнил жену Никита Сергеевич. — Теперь украинцы будут меня на руках носить, такой лакомый кусочек им перепал.
— Не пойму, зачем?
— Недалекая ты! — насупился Никита Сергеевич. — Теперь я у украинцев точно библейский герой буду!