Письмо Аркадия брату, 03 января 1977, М. — Л.

Дорогой Борис.

На сегодня, 3 янв. 77 г. положение такое:

1. Тарковский болен, мы не виделись, следственно, сценария он еще не читал. Я говорил с Ларисой (его жена), так что он в курсе, в любой момент может со мной связаться.

2. «Знание-сила» № 12 благополучно вышел, наши 50 экзов лежат у Татьяны дома. Татьяна очень удивилась, когда я сообщил ей, что у них вышла из-за нас заминка. Ничего там подобного не было, задержка с выходом была вызвана техническими причинами, да и задержка-то была всего неделю. Я полагаю, шухер был не в «Знании-силе», а в издательстве «Знание», где Войскунский составляет сборник НФ с нашей вещью в центре. Правда, Войскунский тоже ничего не знает.

3. В МолГв идет ревизия и комиссия, по слухам ее возглавляет сам Деревянко (секретарь ЦК ВЛКСМ по пропаганде). Но это только слухи, достоверно никто ничего не знает. И чем сердце успокоится — тоже никто не знает.

4. С театральными делами всё, кажется, на мази, не сглазить бы. Виделся я со своим главным, сдал последний вариант пьесы по его приказу на распечатку, 6-го или 7-го мы с ним идем в Министерство культуры требовать утверждения и выплаты, и сразу, не дожидаясь лита и утверждения, начинаются первичные репетиции. Актеры уже определены, всем пьеса очень нравится, а с другой стороны она стоит в утвержденном репертуаре и медлить с нею областное управление театру не позволяет.

5. Статейку Смелков написал очень милую, нужна только подпись Жоры, мы с ним должны были встретиться вчера, но он почему-то даже не позвонил. Лукин уже на стрёме, будет шуровать насчет «Известий».

6. Усиленно работаю над сценарием ДоУ (ныне называется у меня «Убийство в отеле „У Алека Сневара“»), делаю по десятку страниц в день. Совпадение: как раз на этом месте письма позвонил Кроманов (наш таллинский режиссер), он в Москве, и это здорово удачно, потому что я рассчитываю закончить дня через три, сразу дам ему читать, мы вместе приведем всё в соответствие и будем уже на студии выступать единым фронтом.

Такие дела. Всем приветы, поздравления с наступившим и т. д. Обнимаю, твой Арк.

Из: Тарковский А. Мартиролог

7 января 1977

Снял пробы к «Сталкеру»: Солоницын, Гринько, Кайдановский. Еще не видел. Болен.

<…>

У БНа в это время свои заботы. 9 января о своем новом качестве — автовладельца — он рассказывает в письме Штерну.

Из архива. Из письма БНа Б. Штерну

<…>

Задержался с ответом на Ваше письмо, так как получил, наконец, своего «запорожца» с полным комплектом хлопот, забот и развлечений. Телефон наяривает, на столе громоздятся нераспечатанные письма, а я знай себе подтягиваю разнообразные гайки или торжественно сползаю на брюхе (автомобильном, разумеется) в снежную канаву…

<…>

А днем раньше об этом же пишет брату:

Письмо Бориса брату, 8 января 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Получил твое письмо и спешу ответить.

Как безумный мотаюсь со своим проклятым автомобилем, отвинчиваю и завинчиваю на двадцатиградусном морозе разнообразные гайки, протираю стекла, заливаю бензин и масло, корчусь под потоками проклятий, каковые извергает на меня Сашка за тупость, рукомашество и дрыгоножество во время вождения, дома почти не бываю, все забросил, лежит гора нераспечатанных писем, деньги за рецензию никак не соберусь получить! В общем, ад кромешный.

Новостей, пожалуй, никаких нет. Выслушал массу слухов по поводу исторического заседания и семинара молодых в Москве — ничего стоящего. Видимо, никто ничего толком не знает. В «Авроре», видимо, произойдет скоро смена начальствующего состава. Наше бюро под давлением начальства снова (в третий раз за последние 15 лет) было вынуждено рассмотреть заявление пресловутого Львова о приеме в СП. Отклонили по формальным соображениям (рекомендации десятилетней давности при наличии недавней разгромной статьи в «Журналисте»).

Твои действия, разумеется, полностью одобряю, только вот название фильма мне не понравилось: очень уж длинно; может быть, просто — «Убийство в отеле»? Или, скажем: «Полицейский инспектор и другие»? Впрочем, все это, я думаю, несущественно.

Как бы тебе все-таки подвигнуть себя на оказание давления по поводу одобрения за ПнО? Может быть, письмо туда написать? Так, мол, и так: почему до сих пор нет одобрения? Ждем, мол. Пора! Надо на гадов давить и давить — сейчас самое для этого время.

Вот пока и все.

Целую, твой [подпись]

P. S. Не забудь позвонить Беле насчет зМЛдКС для Чолича! Попроси выслать срочно!

P. P. S. Ленуське и Машке приветы и пожелания!

БН в письме советует брату писать в «Молодую гвардию», но АН решает по-своему и действует через ВААП — 11 января пишет очередное письмо Виталию Харуто.

Из архива. Письмо от АНа в ВААП

Уважаемый Виталий Игнатович!

Простите за задержку с ответом: я только что вернулся в Москву.

Сообщаю, что в ходе переговоров с представителями издательства никаких конкретных сроков выполнения своих обязательств никто не называл. Было просто сказано, что работники редакции В КРАТЧАЙШИЕ СРОКИ перешлют нам свои замечания, мы эти замечания В КРАТЧАЙШИЕ СРОКИ учтем (или не учтем), после чего рукопись будет сдана в производство.

Это было, напоминаю, 22 ноября 76 года, рукопись была передана (возвращена) нами в издательство 23 ноября 76 года, с тех пор никаких известий от издательства мы не имеем.

Возможно, имеет смысл запросить главного редактора издательства тов. Синельникова о причинах задержки.

С уважением,

А. Стругацкий

Неделю спустя ВААП запрашивает издательство.

Из архива. Письмо из ВААП в МГ

Договорно-правовое управление получило информацию о том, что в результате переговоров между издательством и авторами Стругацкими достигнута договоренность о возможности выпуска в свет сборника их произведений в соответствии с договором от 17 октября 1974 г. № 245.

В настоящее время (с 23 ноября 1976 г.) рукопись сборника находится в издательстве. Авторы выражают беспокойство в связи с отсутствием замечаний со стороны издательства, о чем было условлено на состоявшихся в ноябре 1976 г. переговорах.

Просим сообщить нам причину задержки, поскольку, как информировал нас А. Стругацкий, одним из решающих факторов подготовки рукописи к выпуску в свет являлась договоренность об оперативности действий как авторов, так и издательства.

С уважением

Зам. Начальника Договорно-правового управления

М. А. Воронкова

В конце января чуть не случается непоправимое, о чем Вячеслав Рыбаков извещает Бориса Штерна.

Из: Рыбаков В. Жизнь сама плыла к нам в руки…

<…>

30.01.77 [письмо Б. Штерну]

параллельно с этим Аркадий Натанович был в реанимации. Может, ты это уже и знаешь из чьих-либо писем, а может, и нет. Пошел зуб вставлять, что ли, — и вот: спазм дыхательных путей. Чуть не осиротели мы, Борька!

<…>

Рабочий дневник АБС

29.01.77

Арк приехал к маме писать ВД. Отравлен наркотиками.

30.01.77

Трепались.

31.01.77

Сделали 4 стр.

1.02.77

Сделали 2 стр.

2.02.77

Сделали 5 стр.

3.02.77

Сделали 4 стр.

4.02.77

А. выпил. Не работали.

5.02.77

И ПРЕРВАЛИСЬ НА 76 СТР.

13.02.77

А. уехал.

Последняя страница, возможно, показалась читателю скучной, но не будем забывать ХС: «Это находит на меня иногда: беру старые свои рукописи или старые дневники, и начинает мне казаться, что вот это все и есть моя настоящая жизнь — исчерканные листочки, чертежи какие-то, на которых я изображал, кто где стоит и куда смотрит, обрывки фраз, заявки на сценарии, черновики писем в инстанции, детальнейше разработанные планы произведений, которые никогда не будут созданы, и однообразно-сухие: „Сделано 5 стр. Вечер. сдел. 3 стр.“. А жены, дети, комиссии, семинары, командировки, осетринка по-московски, друзья-трепачи и друзья-молчуны — все это сон, фата-моргана, мираж в сухой пустыне, то ли было это у меня, то ли нет».

И чуть раньше там же:

«Я листал страницы с однообразными записями:

„2.04. Сдел. 5 стр. Вечером 2 стр. Всего 135 стр.

3.04. Сдел. 4 стр. Вечер. 1 стр. Всего 140.“

Это у меня верный признак: если никаких записей, кроме статистических, не ведется, значит, работа идет либо очень хорошо, либо на пропасть».

Почти так, по второму варианту, и вышло: повесть под аббревиатурой «ВД» не задалась. И лишь позднее частично вошла в ЖВМ.

7 февраля Медведев отправляет ответ АНу.

Из архива. Письмо АНу из МГ

Уважаемый Аркадий Натанович!

Прежде всего прошу меня извинить за некоторую задержку с присылкой замечаний по рукописи «Пикник на обочине». Задержка вызвана длительным академическим отпуском старшего редактора Д. Зиберова, моей болезнью, а также занятостью в связи с известной Вам встречей в ЦДЛ 23 ноября 1976 г.

Как Вы, очевидно, помните, при обсуждении дальнейшей работы над рукописью, состоявшемся 22.XI.1976 г. у главного редактора издательства Синельникова В. М., Вы любезно согласились внести определенные коррективы в рукопись.

Редакция еще раз самым внимательным образом перечитала рукопись, ее отрецензировал член редсовета нашего издательства писатель-фантаст А. П. Казанцев (копию рецензии прилагаем). По мнению редакции, перед сдачей окончательного варианта рукописи авторам следует:

— четче сказать, что Кирилл Панов не просто русский, но и советский специалист;

— дать более подробное обоснование появлению «покойников»;

— заменить в тексте понятие «эмиграция» на «миграция», «переезд», «переселение», соответственно переименовать и «Бюро эмиграции»;

— переименовать Хармонт, Хармонтское радио, изменить прозвище «Катюша Мосол»;

— смягчить могущие вызвать двусмысленное толкование акценты темы «Зоны» (понятие «Зона», равно как и «железный занавес» используются западной пропагандой в идеологической борьбе против СССР, стран социалистического содружества):

— несколько смягчить эпизоды драк, пьянства и сопровождающие эти сцены диалоги;

— дать более четкое обоснование феномену Золотого шара в целях снятия налета мистицизма.

Помимо этих редакционных замечаний просим учесть указание ЦК ВЛКСМ: «при окончательной доработке рукописи обратить внимание на необходимость устранения чрезмерной перегруженности языка этой повести вульгаризмами и жаргонной лексикой». Не конкретизируя это указание, редакция надеется, что Вы, уважаемый Аркадий Натанович, вместе с Борисом Натановичем, будучи опытными писателями-фантастами, сами изыщете пути для облегчения повести от вульгаризмов и жаргонной лексики.

Работу над окончательным вариантом просим вести по второму экземпляру, находящемуся у Вас. Первый экземпляр в настоящее время передан художнику Р. Авотину, иллюстрирующему сборник «Неназначенные встречи». Выход сборника запланирован на текущий год, поэтому редакция заинтересована в скорейшей сдаче рукописи в набор.

С глубоким уважением и надеждой на плодотворное содружество

Зав. редакции фантастики, приключений и путешествий Ю. М. Медведев

14 февраля, немедленно по приезду из Ленинграда, АН отвечает Медведеву.

Из архива. Письмо от АНа в МГ

Тов. Медведев!

Письмо Ваше получил с задержкой на неделю, так как не был в Москве.

По существу имею сообщить следующее.

Во-первых, мы не имеем возможности вести работу над окончательным вариантом по второму экземпляру, ибо второй экземпляр уже несколько лет находится в Вашем Издательстве, будучи сдан на иллюстрацию (иллюстрации уже были сделаны, в чем Вы легко убедитесь, запросив художественную редакцию). Впрочем, по второму экземпляру вести работу все равно было бы нельзя, ибо вся сумма в сотню исправлений (в частности, вульгаризма и жаргонной лексики), сделанных по требованию как предыдущего, так и нынешнего состава редакции, вносились только в первый экземпляр, тот самый, который, по Вашим словам, находится сейчас у художника Авотина. Единственный возможный выход: взять рукопись у Авотина на неделю и переслать мне.

Во-вторых, по поводу наших поправок, предлагаемых редакцией.

1. Во всем мире вот уже более полустолетия понятие «русский» ассоциируется с понятием «советский». Но если редакция настаивает «четче сказать, что Кирилл Панов не просто русский, но и советский специалист», труда для нас, конечно, не составит.

2. Обоснование появления «покойников» приведено в рукописи по журнальному варианту с достаточными подробностями. Разработка дальнейших подробностей выведет повесть за рамки художественной литературы.

3. Охотно согласен заменить везде в повести термин «эмиграция» на термин «переселение».

4. Охотно переименуем выдуманное название «Хармонт» на любое, столь же выдуманное, напр. «Мармонт», а прозвище «Мосол Катюша» хотя бы на «Мосол Лизавета», «Мосол Абраша», «Мосол Абдурахман» и так далее.

5. Относительно требования «смягчить могущие вызывать двусмысленное толкование акценты темы „Зоны“». Признаться, я не понял этой причудливой фразы. Акценты, которые могут вызвать двусмысленное толкование… да еще акценты темы. Для меня это слишком сложно, прошу пояснений. Что касается использования понятия «Зона» западной пропагандой, то это соображение тоже представляется странным. Любому человеку видна разница между понятием «железный занавес» и «зона», как и разница в их словоупотреблении.

На наш взгляд слово «зона» вполне уместно (и точно) для обозначения области, где высаживались неведомые Пришельцы и которую они, Пришельцы, вольно или невольно превратили в западню и приманку для человечества.

6. Непонятно еще и требование «несколько смягчить эпизоды драк, пьянства и сопровождающие эти сцены диалоги». Что это значит: несколько смягчить? Мир, который мы описываем, это очень жестокий мир, где «человек человеку волк», он погряз в драках, в пьянстве и прочих безобразиях. Мы сетуем, что у нас воображения недостает, чтобы показать его во всем безобразии, а Вы предлагаете «несколько смягчить». Впрочем, укажите конкретно, что именно по Вашему мнению следует смягчить, тогда можно будет и говорить конкретно.

7. «Четкое обоснование феномену Золотого Шара» мы <дать> — увы! — не в силах. Мы не являемся представителями сверхцивилизации. Мы — писатели, и мы ставили перед собой вполне определенную писательскую задачу: показать столкновение с чудом несчастного, преступного, исковерканного проклятой капиталистической действительностью человечка. И при чем здесь мистицизм? В Золотом Шаре не больше мистицизма, чем в «Яблоке» Уэллса или человеке-саде Геннадия Гора. Это не говоря уже о том, что «мистические свойства» Золотого Шара — вообще легенда, ничем в повести не подтвержденная.

Теперь об указаниях ЦК ВЛКСМ — о пресловутых вульгаризмах и жаргонной лексике. Я по-прежнему убежден, что это указание ЦК ВЛКСМ дал по прочтении рукописи ДО внесения в нее правки по указаниям редакции. Во всяком случае, я по-прежнему настаиваю на конкретных замечаниях редакции по этим вопросам. Для нас, авторов, правка доведена до предела, за которым начнется уже искажение образной системы повести.

Итак, в ожидании рукописи и конкретных замечаний,

А. Стругацкий

18 февраля главный редактор «Таллинфильма» сообщает АНу новости.

Из архива. Письмо к АНС от Э. Реккора

Уважаемый Аркадий Натанович!

С благодарностью возвращаю Вам рукопись романа «За миллиард лет…», чтение которого доставило мне истинное удовольствие. Мне очень хотелось бы узнать, как студия им. Горького будет создавать этот фильм. Безусловно, это очень трудная и сложная творческая задача.

Сценарий «Отель „У погибшего альпиниста“» Вам в основном удался. Меня в некотором смысле смущает то, что по сравнению с романом сценарий несколько оскудел, особенно это чувствуется в характерах персонажей. Диалог нуждается в доработке, так как в нем отсутствует присущая цивилизированному миру элегантность (условное место действия романа становится в фильме конкретным). Сомнение вызывает т. н. патриотический мотив.

В интересах конструктивности нашего дальнейшего сотрудничества я попросил режиссера г. Кроманова представить мне и Вам точный конкретный план исправлений, который он обещал предварительно с Вами согласовать.

В ближайшие дни мы примем Ваш сценарий как первый вариант и будем надеяться, что Вы сможете представить нам окончательный вариант к первому апреля с. г.

Рукопись «За миллиард лет…» прилагаю. До встречи в Таллине!

С уважением Э. Реккор

Письмо Аркадия брату, 21 февраля 1977, М. — Л.

Дорогой Борис.

1. 15-го Тарковский начал съемки. Павильон, сцена самая первая, с женой сталкера. Жену играет актриса Френдлих или что-то в этом роде, не запомнил ее имени, но из известных и хороших. С Зоной имеет место неприятность: в том районе как на грех имело место землетрясение в 9 баллов и всё основательно напортило и разрушило. Тарковский пока в нерешительности, что делать: искать ли новую Зону или посмотреть, как сгладятся последствия на старой.

2. Кроманов (наш реж. по Таллину) не появлялся, а только звонил из Вильнюса, просил, чтобы я сам позвонил в Таллин. Но тут произошло вот что. Я дал сценарий Тарковскому, он его расхвалил, хотя и дал при этом несколько могучих замечаний, и объявил, чтобы мы никому не звонили и сидели бы тихо, а в конце концов он переведет этот сценарий на Мосфильм, и будет снят отличный фильмик. О подробностях мы еще будем говорить с ним при встрече.

3. Как я уже сообщал тебе по телефону, от Медведева пришло письмо с просьбами сделать на втором экземпляре рукописи поправки, смысл коих он и изложил в письме. Я ответил ему, что второй экземпляр находится давным-давно в МолГв и что во всяком случае, делать поправки на нем не имеет смысла, ибо вся масса предыдущих поправок сделана на первом экземпляре. Те же поправки, которые он предлагает в письме, далеко не все обусловлены во время беседы с Синельниковым, и потому часть из них принята быть не может.

4. Намерен переслать письмо Медведева и копию своего ответа в ВААП с приложением запроса о том, не пора ли стребовать с МолГв 100 %.

5. По мнению компетентных товарищей положение в МолГв скорее всего останется статус кво.

6. На студии Горького наше возвращение встречено с внешним, по крайней мере, удовлетворением. Сейчас я с режиссером потихоньку разрабатываю план сценария.

Вот пока всё. Жму, обнимаю, Арк.

Привет твоим.

«15-го Тарковский начал съемки», — пишет АН брату. Действительно, сценарий АБС начал превращаться в кинофильм.

О смысле роли жены Сталкера, в которой снялась Алиса Фрейндлих, Андрей Тарковский рассказывал пробовавшейся на эту роль Марине Неёловой.

Из: Суркова О. Хроники Тарковского. «Сталкер»

<…>

19 января 1977 года

Проба Неёловой на роль жены Сталкера.

Андрей Тарковский. Роль это небольшая, но очень для меня важная.

Марина Неёлова. А что вы имеете в виду? Ведь ее можно по-разному повернуть.

А. Тарковский. Через эту роль должно стать ясным, что все претензии героев к жизни и ломаного гроша не стоят. Мы хотим доказать, что все их метания «в поисках истины» — суета. Жена появляется в конце, чтобы самим своим существованием продемонстрировать, что ничто — ни наука, ни искусство — не имеет никакой ценности, кроме простой жизни как таковой. Хотелось бы, чтобы через свой монолог вы передали нам отношение к мужчинам, как к заблудшим детям. Ваша героиня все точно о них знает, видит их насквозь. К финалу герои приходят с перебитыми хребтами, и она может утешить их, объяснить что к чему. Но в этом нет ее превосходства — просто она естественно владеет самым главным секретом жизни, который им пока недоступен. В момент монолога ваша героиня не знает, жив ли ее муж или он не вернется, один он пошел в Зону или вместе с кем-то. Сегодня проба, и я не хочу наваливать на вас какие-то специальные задачи, но если бы вам удалось найти нужное состояние. Может быть, начать с испуга, а потом, когда ваша героиня увидит вернувшихся героев, ей захочется их как-то «поднять» над ситуацией. Но в этом не должно быть гордости как таковой — ею руководит любовь. И все остальное в конечном счете — результат этой любви. А конкретная задача может все испортить. Муж вашей героини — человек духовно слабый, но тем не менее она более всего боится потерять его расположение. Нужно, чтобы актриса могла на самом деле испытать это чувство, то есть инстинктивное материнское чувство. Это мудрость, такая интеллигентность крестьянская, идущая как бы от земли. Потому что сама она неинтеллигентна, но идет от своего живота. А вот «интеллигентная» так не смогла бы — она так не чувствует. Мне хотелось бы только одного — чтобы вы не старались выстраивать монолог умозрительно.

<…>

31 января

Просмотр кинопробы Алисы Фрейндлих на роль жены Сталкера. С моей точки зрения, Фрейндлих играет сдержанно, сурово и благородно. Верю, что это уставшая женщина, много пережившая, но поверить, что когда-то и «счастье» было, трудно.

Андрей в восторге. Фрейндлих утверждена. Может быть, именно эта проба будет использована в готовом фильме.

О съемках Алисы Фрейндлих рассказывал фотограф и оператор Александр Антипенко.

Из: Шакиров М. Ангел объектива

<…>

Забавный случай произошел на съемках фильма «Сталкер», пишет в своей книге Антипенко. Во время репетиций с Алисой Фрейндлих, которая играла жену сталкера, режиссер добивался от нее убедительности в сцене с обмороком. Снимается первый дубль, второй. Перед третьим Тарковский подходит к актрисе и что-то ей объясняет. Команда: «Мотор!» Фрейндлих отыгрывает сцену и в конце падает на пол и теряет сознание. Чем это закончилось, рассказывает режиссер-документалист Евгений Цымбал — он в то время работал на картине «Сталкер» ассистентом по реквизиту: «Они довольно долго разговаривали с Андреем Арсеньевичем, и когда мы стали снимать этот эпизод, то Алиса Бруновна настолько вошла в образ. Если вы помните по фильму, там с ней должен случиться истерический припадок. Перед съемкой было несколько репетиций, и вот Тарковскому не хватало, как он говорил, какого-то нутряного ощущения, животного ощущения, когда женщина бьется в судорогах оттого, что муж от нее уходит, и может быть, уходит навсегда. Он, когда объяснял задачу, сказал, что это должно быть нечто похожее на роды или на настоящий припадок. И вот нужно отдать должное гениальности Алисы Фрейндлих, которая, начав играть это вполне осознанно и актерски, довольно быстро вошла в то состояние, которого от нее добивался Тарковский, и это был действительно настоящий такой, я не знаю, может быть, эпилептический, может быть, судорожный припадок. И в какой-то момент просто мы все растерялись — она начала биться в истерике, оператор камеру не выключал, и я почувствовал, что-то начинает уже происходить нехорошее. А у меня в такие моменты тело и руки быстрее головы начинают соображать, и я схватил ее на руки, но она продолжала биться. Мы ее унесли с Машей Чугуновой (ассистент Тарковского) в актерские комнаты, кого-то послали за медиками. Мы ей дали воды. Врачи приехали, сделали ей какой-то укол, в общем, привели в себя. И что меня больше всего поразило, это когда она, так сказать, немножко очухалась и стала извиняться за то, что она вышла из актерской задачи и вошла в ситуацию реальности вот этого припадка».

<…>

Тем временем 21 февраля главный редактор «Таллинфильма» посылает АНу решение коллегии по ОУПА.

Из архива. Письмо к АБС из «Таллинфильма»

Уважаемые Аркадий Натанович и Борис Натанович!

Настоящим высылаем Вам решение сценарно-редакционной коллегии от 15.II.1977 г. по Вашему сценарию «Отель „У погибшего альпиниста“» («Убийство в отеле „У Алека Сневара“»).

главный редактор Э. Реккор

К письму прилагалось само решение.

Из архива. Решение «Таллинфильма» о к/ф ОУПА

Сценарно-редакционная коллегия, обсудив сценарий А. и Б. Стругацких «Отель „У погибшего альпиниста“», отмечает следующее:

Сценарий «Отель „У погибшего альпиниста“» в основном удачный, но нуждается в некоторых уточнениях и поправках.

По сравнению с литературным первоисточником в экранном варианте при драматизации сюжета и локализации темы ослаблены психологические коллизии, оскудевшими выглядят характеры некоторых героев.

Излишними кажутся ретроспективные сцены о буднях полицейской жизни и связывание происходящего с движением сопротивления во время второй мировой войны. Все это разрывает художественную целостность сюжета.

Необходимо стилистическое корректирование диалога в соответствии с общепринятым стилем общения в буржуазном обществе.

Сценарно-редакционная коллегия просит авторов в дальнейшей работе над сценарием принимать во внимание замечания режиссера-постановщика фильма Григория Кроманова.

Сценарно-редакционная коллегия решила:

Сценарий, с учетом вышесказанных рекомендаций, представить студии к 1 апреля 1977 года.

Выплатить авторам согласно договору 10 % гонорара.

главный редактор Э. Реккор

Член редколлегии И. Таска

Письмо Бориса брату, 24 февраля 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Наконец-то получил от тебя письмецо и спешу ответить! Что ж, новости не такие уж и плохие. Правда, информация относительно Таллина, надо понимать, уже устарела — я имею в виду письмо с редзаключением. Раз они дают 10 процентов, почему бы с ними не поработать? Конечно, надо бы связаться с Кромановым и потребовать от него более конкретных замечаний, но можно и просто сесть на недельку и выковать этакий гибрид между старым вариантом и новым. Но в любом случае следует, по-видимому, дождаться получения указанных процентов. Я пока ничего не получил — ни из Таллина, ни из Мосфильма. Получил только из Детгиза 109 и остаток за зМЛдКС — 166.

Кстати, не хочешь ли ты наведаться в ВААП и спросить насчет сертификатов? В марте исполнится ровно год с тех пор, как мы получили последние сертики. (Впрочем, пардон: последние мы получили в мае 76-го, но все равно — не пора ли?!)

Спроси у Тарковского, не разрешит ли он поприсутствовать на съемках в павильоне. Очень я хотел бы посмотреть, как это делается.

Что касается землетрясения в Зоне, то, может быть, стало там даже и лучше? Повалило столбы, то, се, мрак и запустение. Конечно, могло и завалить трубу с баней, это вредно…

У меня никаких событий. Никто не звонит. Брандису я уже объяснил, что шансов получить от нас повесть для сборника почти не осталось — пусть передаст Плюсниной. А нам хватит работы с двумя сценариями.

С Лешкой мы поговорили тихо и задушевно. Он, конечно, ни на чем не настаивал, ибо считает, что в нынешнем виде ТББ-С невозможен. Возможен только облегченный («пионерский») вариант (с красными галстуками и митингом).

О студии, как я тебе уже говорил, он мнения крайне низкого, но считает, что надо «хватать и рвать когти».

Вот и все, пожалуй.

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке — привет!

<…>

Из: Тарковский А. Мартиролог

<…>

24 февраля 1977

Съемки натуры в Исфаре мы отменили из-за землетрясения в Шурабе на местах съемки. Только что сняли Квартиру Сталкера. Надо ехать искать новую натуру. Пролонгация на месяц.

<…>

Вскоре АН решает передать ведение дела с «Таллинфильмом» брату — АНу вполне хватает переписки с ВААПом, «Молодой гвардией» и Тарковским, а также работы над сценарием по ТББ. 1 марта он сообщает Григорию Кроманову и Энну Реккору: «По некоторым обстоятельствам, связанным с семейными делами и с состоянием моего здоровья, я передаю все дальнейшие дела, связанные с нашим сценарием, в ведение моего брата и соавтора Бориса Натановича Стругацкого. Покорнейше прошу связаться с ним. Его адрес…»

3 марта Медведев отвечает на письмо АНа.

Из архива. Письмо АНу из МГ

Уважаемый Аркадий Натанович!

На Ваше письмо от 14 февраля с. г. (получено редакцией 16.2.77) сообщаю следующее.

Проверкой, произведенной мною в архивах редакции, установлено, что в деле фигурирует лишь один экземпляр повести «Пикник на обочине», представленный Вами 20 ноября 1975 года. Видимо, он составлен Вами из двух рукописей, ибо нумерация идет машинописью до страницы 54, а затем Вашей рукой вместо стр. 55 проставлена стр. 277 и далее вплоть до стр. 416.

Что же касается иллюстраций, то они делались в свое время, как заявил художник Р. Авотин, не с рукописных экземпляров, а с журнальных либо книжных («Малыш») публикаций. Необходимость передачи художнику Р. Авотину единственного экземпляра повести «Пикник на обочине» была обусловлена просьбой самого художника, который решил проиллюстрировать эту повесть заново с учетом Вашей правки.

В настоящее время рукопись «Пикника на обочине» возвращена в редакцию и передана в машинописное бюро для размножения. Как только перепечатанный экземпляр рукописи поступит в редакцию, он будет немедленно переслан Вам для дальнейшей совместной работы. Тогда же будет уместно вернуться к вопросам, связанным с конкретной доработкой «Пикника на обочине».

С уважением

Зав. редакцией фантастики, приключений и путешествий Ю. Медведев.

Письмо Аркадия брату, 5 марта 1977, М. — Л.

Дорогой Борис.

Полагаю, ты уже получил папку с делами Таллинфильма. Письма Кроманову и Реккору я послал, копии в папке.

Новостей особенных нет.

С Тарковским не связывался, поэтому о твоих деньгах на Мосфильме пока ничего не знаю. Думаю, после праздников всё это уладится.

Насколько я знаю, павильонные съемки уже закончены, Андрей занят поисками новой натуры. Дело не в том, что землетрясение испортило Зону, а в том, что там сейчас зона бедствия: съемочная группа не может работать без содействия местных властей, нужны жилища для актеров и персонала, а там сейчас не до этого. Впрочем, я мало что об этом знаю, говорю, что знаю понаслышке.

В ВААП пойду после праздников, отнесу Харуте Молгвардейские материалы и, может быть, заодно прощупаю почву насчет сертиков. Хотя надежды мало.

Говорил с Белой. США купили право на издание зМЛдКС, что-то там еще выходит, я не запомнил, но в ВААП к Беле пришла обложка, она приглашала взглянуть. Наверное, придется поехать, хотя это на другом конце города в сравнении с ВААПом, о котором речь шла выше.

Вчера вечером, около половины одиннадцатого у нас в Москве было землетрясение. Правда, как я понял, ощутили его только те, кто пребывал на высоких этажах. Но у нас ощущения были совершенно камчатские.

Пока это всё. Обнимаю, твой [подпись]

Привет твоим.

P. S. У меня теперь новый почтовый индекс:

117 571, соответств. В-571

Письмо Бориса брату, 8 марта 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Письмо твое и материалы по ДоУ-С получил благополучно. Значит, теперь буду ждать вестей от Кроманова, а далее действовать по обстоятельствам. Меня пока смущает только одна неясность: читал, все-таки, Кроманов самый первый вариант или нет? Постарайся вспомнить точно и отпиши мне.

Новостей у меня практически никаких нет. Детгиз молчит (я — тем более). Землетрясение было и у нас, но из всех моих знакомых заметил его только я один. Сначала мне показалось, что я заработался и все у меня ходит ходуном, но тут же присмотрелся — ба! — занавеска колышется, люстра качается. Э-э, думаю, а не пора ли собирать документики и спускаться вниз, благо есть машина. Впрочем, рассказывают, что на самых высоких этажах (10–12) качало и мотало так, что люди выскакивали на улицу, совершенно ополоумев… говорят, что у вас в Москве даже разъезжали спецмашины и вещали через матюгальники: «граждане, ничего страшного, все прошло, возвращайтесь по домам…»

Я полагаю, что когда (и если) мне удастся выбить из Кроманова конкретные указания и замечания, нам нужно будет съехаться и за пять-семь дней покончить с новым вариантом. Как ты полагаешь?

С ТББ-С, наверное, надлежит действовать так же. Получай точные указания от режиссера, и засядем писать.

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке — привет!

Письмо Аркадия брату, 13 марта 1977, М. — Л.

Дорогой Борис!

1. Кроманов самый первый вариант НЕ читал. Можешь исходить из этого, если тебе понадобится. (Впрочем, не думаю, что понадобится.) Здесь в Москве и в Таллине этот вариант не читал никто. Кажется, читали на Минской студии — как рукопись туда попала, я не знаю, но получил я ее оттуда. С приветом и отказом.

2. Если не ошибаюсь, таллинцы ждут от нас второго варианта к 1 апреля. Но 10 % по первому они не прислали. Может быть, стоит послать им деликатное напоминание, что: а) нет, мол, денег, и б) нет указаний, по которым делать этот второй вариант. Все-таки уже середина марта.

3. Когда и если будут эти конкретные указания, тогда съедемся.

4. Насчет твоих денег на Мосфильме я напомнил, обещали сделать.

5. Получил аванс по ТББ-С. Сообщи, получил ли ты.

6. Из ВААПа сообщили, что 20-го во Внешпосылторге можно получить чеки за Чехословакию и Польшу. Конкретно — за что — не сообщили. Полагаю, что чеки тебе вышлют, как высылали и сертики.

7. Разрабатываю с режиссером подробные и точные указания по ТББс. На этой неделе, видимо, эта предварительная работа будет закончена. Можно будет приступать к писанию.

8. Тарковский приехал с поисков новой натуры, но, по-моему, неудачно. Завтра должен с ним увидеться. Кстати, он серьезно настаивает, чтобы ДоУ ставился на Мосфильме. Подробности будем обговаривать при встрече. Утверждает, что с Таллинфильмом он сам возьмется уладить дело. Но письмо в Таллин ты все-таки напиши.

Пока всё. Обнимаю, твой Арк.

Привет всем твоим.

М. п., пришло письмо от Медведева из МолГв. Обещается прислать экземпляр рукописи ПнО (они его там распечатывают) и тогда возобновить разговор (переговоры) о поправках.

АН выясняет причины задержки гонорара на киностудии и пишет брату снова.

Письмо Аркадия брату, 19 марта 1977, М. — Л.

Дорогой Борис.

Чтобы получить деньги от Мосфильма, тебе надлежит написать заявление на имя директора нашего фильма.

Адрес:

119 285 Москва к/с «Мосфильм» кинофильм «Сталкер» тов. Геллеру В. Л.

Заявление обычного типа. Начинать так:

Директору к/ф «Сталкер» тов. Геллеру В. Л.

от автора сценария Б. Н. Стругацкого

Прошу переслать причитающиеся мне суммы… и т. д. Всё.

Обнимаю, всем приветы.

29 марта АН пишет «деликатное напоминание» в «Таллинфильм» — Реккору и Таске.

Из архива. Письмо от АБС в «Таллинфильм»

Уважаемые товарищи!

Согласно решению сценарно-редакционной коллегии по нашему литературному сценарию от 15 февраля 1977 года, нам надлежало представить на студию 2-й вариант сценария к 1 апреля с. г. В том же решении нам предлагалось принимать во внимание замечания режиссера-постановщика.

В течение всего этого времени мы ожидали указанных конкретных замечаний в готовности начать работу по 2-му варианту. Как выяснилось из телефонного разговора с тов. Таска, наш режиссер-постановщик по причинам, от него не зависящим, не имел возможности дать нам письменные указания по сценарию, о чем мы искренне сожалеем.

Считаем своим долгом уведомить Студию, что хотя из-за этого печального обстоятельства мы не имели возможности приступить к работе над 2-м вариантом сценария, мы по-прежнему пребываем в готовности приступить к этой работе, как только конкретные указания будут нами получены.

С уважением,

А. Стругацкий

Б. Стругацкий

Весною оживляется пресса.

18 марта в ленинградской газете «Связист» появляется статья Михаила Лемхина «Дорога к океану смерти», в которой рассматривается ЗМЛДКС. После подробного пересказа сюжета автор делает вывод:

Из: Лемхин М. Дорога к океану смерти

<…>

И Дима Малянов складывает свои листочки в папочку, пишет на ней: «Д. Малянов, К вопросу о взаимодействии звезд с диффузной материей в Галактике», подумав, густо зачеркивает свою фамилию и несет эту папочку человеку, который решил по-другому.

Он решил собрать материал всех отказавшихся. Правда у него нет ни жены, ни сына, с которым надо расстаться, вступив на дорогу, ведущую к океану смерти. Но мы ведь и не знаем, что будет, что произойдет, если кто-то не свернет обратно с полпути. А ведь стоит сделать лишь шаг и возникнет, образуется нечто неведомое нам?

Ведь протоптанные кривые, глухие окольные пути — и мы все это знаем, — несмотря на свою сугубую зримость не более чем мираж.

В апрельском номере «Химии и жизни» в шуточной квазинаучной статье «Драконы: какими они были?» (автор статьи избрал псевдоним Др. А. Кон) рассматривается возможное происхождение драконов. Причем одним из «источников» сведений о драконах оказывается ПНВС.

В апрельском же номере журнала «Декоративное искусство СССР» публикуется статья Юлия Смелкова «Предметный мир в научной фантастике», в которой ХВВ используется для показа роли вещей, их опасности. Комментарий к статье, опубликованный тут же, написан АНом.

АНС. Комментарий писателя-фантаста

Со всеми основными положениями статьи Ю. Смелкова я совершенно согласен. Грустно, когда величайшие достижения человеческого гения применяются для того, чтобы грядущим пацюкам оставалось бы только разевать рот пошире. Грустно, когда многослойные и разнообразные таланты человеческие рассматриваются лишь как средство поднять к звездам земную пошлость. Неприятно, когда писатель-фантаст смакует роскошь, выведенную болезненными процессами в мозгах и душах всевозможных типов с отравленной от рождения кровью, всех этих герцогов и королей, сыновей собственных прадедушек… И с тем большим злорадством (не подберу иного слова) я перечитал в этой статье, с каким отвращением отнесся современный человек (из «Возвращения со звезд») к идиотским привычкам самораскрашиваться у наших отдаленных потомков…

Значит ли это, что автор этих слов начисто отрицает необходимость в будущем атрибутической красоты? Ни в коем случае. Но он, автор, позволит себе выразить здесь уверенность: ничего общего она не будет иметь с красивостью и «изящностью», столь милыми простодушным сердцам многих современников наших. Ибо красота эта выльется в мир, материализуется как потребность человека коммунистически воспитанного. Какова она будет, какими окажутся ее принципы — судить трудно. Но, скажем (говорю почти наугад), не могу я представить себе стотысячерублевую люстру в рабочем кабинете Эйнштейна или маленький шедевр, закованный в неподъемную аляповатую раму, в прихожей у Ленина. Короче, всадники в лохматых шапках на фоне соплеменных гор и сизые жирные русалки на спокойных водах исчезнут из быта коммунистически воспитанного человека скоро, окончательно и навсегда. Прозревать будущее следует из лучших и самых чистых свойств человеческой натуры, а вовсе не того печального — о, верю, действительно печального — обстоятельства, что стена у имярека осталась голой. И не надо, не надо называть сервизы модным словом «Галактика», а довольно уродливые (и даже очень красивые) никелированные чайники обозначать по прейскуранту как «космические» или «термоядерные»…

В последнем приведенном абзаце перечисляются обычные сюжеты рыночных поделок 50–60-х годов прошлого века. «Соплеменных гор» — это слова из «Спора» М. Лермонтова (они использованы также в ПНВС). «Сизые жирные русалки на спокойных водах» — вероятно, отсылка к эпизоду второй главы первой части «Экипажа „Меконга“» Е. Войскунского и И. Лукодьянова: «Друзья прошли под аркой ворот и миновали вернисаж картин, писанных на крафт-бумаге, клеенке и полиэтиленовом пластикате. Такие картины можно видеть только на толкучих рынках. Преобладал один сюжет: толстые розово-фиолетовые красавицы, лежащие на поверхности ярко-синей воды. Каждой красавице придавался ослепительно белый лебедь» (ч. 1, гл. 2). В свое время АН редактировал «Экипаж „Меконга“» и с удовольствием использовал описание.

15 апреля «Пионерская правда» публикует мнение АБС по поводу опубликованного там же письма читателя Михаила Аржанова «Добро должно быть с кулаками?». Статья написана настолько живо, что легко представить себе школьный класс за партами и, вместо учителя, АБС, доверительно разговаривающих с учениками.

АБС. Добро должно быть с головой

То, что человек выделяется из среды, — это еще не зло. И поэтому либо Мишенька что-то путает, либо он не сумел объяснить, какое зло нес коллективу и лично ему, Мишеньке, этот парень. А что, если Мише не понравилось, что парень умней, остроумней и больше нравится девчонкам, чем он? Что, если Мишеньке позарез надо самоутвердиться?

Разумеется, существуют социальные среды, где такой способ самоутверждения является нормой. Скажем, в старину так самоутверждались гостинодворские приказчики.

Хотелось бы задать такой вопрос: получил ли бы этот новичок в «пятак», если бы был не только умней и остроумней, но и сильней физически?

С нашей точки зрения поступок Михаила не имеет никаких оправданий, кроме разве что недомыслия.

Впрочем, драки в школах не он придумал, и не он их прекратит. Вот мы сейчас — немолодые уже люди — откровенно признаемся: дрались. Дрались жестоко. Первой в своей жизни потерей зуба один из нас обязан школьной драке — тогда это называлось «стыкаться». Во всяком случае, к седьмому классу все это прекратилось. В седьмом мы уже не меряли человека кулаками. В седьмом мы уважали за голову, за умение шутить, общаться, за увлеченность; у нас были свои астрономы, химики, радиотехники… А в девятом, перед самой войной, мы все ужасно зауважали Сашу Пашковского, хотя издевались над ним в четвертом, в пятом… Он не умел драться. Он не любил грубость, казавшуюся нам неотъемлемой частью мужества, но к седьмому классу выяснилось, что Сашка — самый начитанный из нас, что у него самая светлая голова, а в восьмом мы были поражены, когда узнали, что Пашковский сам — сам! — изучает высшую математику по институтской программе. И мы не ошибемся, если скажем, что увлечение наукой, с которого начался сегодняшний взгляд на жизнь, возникло из благородной зависти (если зависть может быть благородной) к этому слабому, тихому, вежливому парню.

В пятом даже нас — обладателей «могучих» кулаков и весьма слабого интеллекта — Саша поразил «Русланом и Людмилой» — огромным отрывком из поэмы. Он читал его наизусть, задрав голову и закрыв глаза… Это было на школьном вечере. А мы давали ему «в пятак»!

Срам вспоминать об этом. Невыносимый срам.

Но мы не хотим сказать, что полностью отвергаем известный тезис: добро должно быть с кулаками. Помнится, во время войны с белофиннами, когда половина ленинградских школ была отдана под госпитали, и мы учились в две и даже в три смены, и город был затемнен, случилось так, что вечером на наших одноклассниц, возвращавшихся домой, напали какие-то мерзавцы. И тогда мы, ребята самые сильные, самые крепкие, взялись провожать девчонок домой. И вскоре на одной из улиц, прилегающих к нашей школе, произошла жесточайшая драка между нами и хулиганами, где с обеих сторон участвовало не меньше трех десятков человек.

И какое же это было удовольствие — видеть, когда толпа противников наших завыла, захлюпала и бросилась наутек?

Мы продолжали провожать девчонок на всякий случай, но больше к ним никто не лез.

Конечно, мы описали здесь классический случай, когда все ясно с самого начала: обидели девочек. К сожалению, а может быть, к счастью, жизнь то и дело подсовывает нам комбинации, которые требуют прежде всего разобраться: что здесь зло, а что — добро. И вот тут-то на первый план выступают голова и сердце. Для того, чтобы разобраться в большинстве ситуаций, необходимо высокое сознание, высокие идеалы, необходимо развитое умение рассуждать и чувствовать, чувствовать тонко. Грубо говоря: кулаки «невежественного добра» могут принести (и часто приносили и приносят) неисчислимое количество зла.

Невежественное добро — это тот самый медведь, который убил булыжником комара на лысине своего хозяина. Поэтому мы берем на себя смелость утверждать: кулаки добру необходимы, но кулаки должны управляться головой и горячим сердцем.

Вот так-то, Мишенька.

Чем больше человек знает, чем более развита у него способность чувствовать чужое настроение, чужую боль, чужую радость, тем вернее его выбор. Способность чувствовать может развить книга, чтение, беспощадное чтение. Ведь книгопечатание изобрели для того, чтобы воспитать Человека. Чтобы передать опыт поколений. Опыт в постижении Добра.

Мало освоить приемы и нарастить мышцы. Надо воспитать себя.

Впрочем, настала пора возразить самим себе. До сих пор мы сознательно были несправедливы к Михаилу. Уже сам факт, что Миша прислал письмо в газету, что его мучают сомнения в своей правоте, говорит о том, что за душой у парня из Свердловска много больше, чем просто кулаки. Ясно во всяком случае, что голова у Михаила есть — дубина никогда ни в чем не сомневается. И совесть есть у Михаила — неотшлифованная, правда, но есть. Человек холодный, бессовестный, победоносно вмазав кому-то «в пятак», немедленно об этом забывает. Письмо показывает: случай с новичком — эпизод и ни в коем случае не жизненная позиция Михаила Аржанова. Надо только, чтобы эпизод этот прочнее врезался в Мишину память, впечатался в характер.

Вообще говоря, проблема выбора между добром и злом, проблема выбора поведения в каждой конкретной ситуации, проблема определения правоты или неправоты есть, на наш взгляд, одна из важнейших проблем современности. Нас как писателей она занимает больше всего. Именно ей посвящены наиболее популярные наши книги.

Мы берем крайние ситуации, когда выбор затруднен до предела. Наш Румата, герой из книги «Трудно быть богом», мучается: остаться богом-наблюдателем и тем самым вносить свой вклад в некий научный эксперимент или обнажить меч, вступить в бой за справедливость и тем самым этот эксперимент сорвать. Инспектор Глебски мучительно колеблется: должен он выполнять свой профессиональный долг или, в нарушение этого долга, выполнить долг иной — нравственный — перед всем человечеством. Мы занимаемся фантастикой вовсе не потому, что любим выдумывать. Фантастика нужна нам как инструмент построения моделей поведения человека и человеческих коллективов. Мы стремимся к тому, чтобы, читая наши книги, люди убеждались: жизнь — очень непростая штука. Каждый день, каждый час, каждую минуту она может поставить нас перед проблемой выбора. А потому каждый из нас должен обладать знаниями и способностью сильно чувствовать, потому что именно этим обеспечивается готовность в нужный момент сделать правильный, достойный честного, по-коммунистически воспитанного человека выбор.

1 апреля АН вновь обращается в ВААП — к начальнику авторско-консультационного отдела В. Харуто.

Из архива. Письмо от АНа в ВААП

Уважаемый Виталий Игнатович!

Согласно договоренности, сообщаем Вам о положении с нашим сборником «Неназначенные встречи» в издательстве «Молодая Гвардия», как оно сложилось с конца января с. г. и по настоящее время.

7 февраля с. г. зав. редакцией Медведев послал нам письмо, в котором были изложены рекомендации редакции по внесению поправок в рукопись повести «Пикник на обочине» (частью утвержденные в известной Вам беседе с главным редактором издательства Синельниковым 22 ноября 1976 года, а частью — в той же беседе отвергнутые, как не имеющие смысла). В письме также предлагалось нам внести эти поправки во второй экземпляр рукописи, якобы находящейся у нас.

14 февраля мы послали Медведеву ответ, в котором а) высказали наше мнение по поводу предлагаемых поправок, а именно: утвержденные в беседе с Синельниковым мы принимаем, остальные же отвергаем, как по-прежнему не имеющие смысла, и б) указали Медведеву, что второго экземпляра рукописи, в котором были бы зафиксированы предыдущие сто с лишним поправок, у нас нет и не может быть.

3 марта Медведев послал нам письмо, что первый экземпляр рукописи передан им в машинописное бюро для размножения и что как только перепечатанный экземпляр поступит в редакцию, его немедленно перешлют нам, после чего «будет уместно вернуться к вопросам, связанным с конкретной доработкой „Пикника на обочине“».

Сообщаем Вам, Виталий Игнатович, что прошел уже почти месяц, а обещанный экземпляр рукописи мы так и не получили, так что издание сборника «Неназначенные встречи» снова застыло на мертвой точке.

С уважением,

А. Стругацкий

Б. Стругацкий

П. Т. Просим Вас решить, не имеет ли смысла поставить перед издательством вопрос о выплате нам 100 % гонорара, поскольку, как нам кажется, соответствующие сроки по договору уже прошли. Дело тут не только и не столько в деньгах, сколько в том, что, возможно, такое требование заставит руководство издательства воздействовать на редакцию в смысле прекращения волокиты и ускорения сдачи сборника в производство.

Работники ВААПа разбираются, в чем дело, и 11 апреля информируют АНа.

Из архива. Письмо АНу из ВААПа

Уважаемый Аркадий Натанович!

Как нам удалось выяснить в издательстве «Молодая гвардия» (в рабочем порядке), рукопись действительно все это время находилась в машбюро на перепечатке. Сейчас она уже перепечатана и 11 апреля с. г. планируется направить ее Вам (в соответствии с имеющейся между авторами и издательством договоренностью).

В настоящее время, когда по существу решается основной вопрос — вопрос об издании сборника в составе, предложенном авторами, мы полагаем нецелесообразным ставить вопрос о выплате 100 % гонорара. Для такого издательства, как «Молодая гвардия», выплата оставшейся части гонорара по Вашему сборнику не отразится в достаточной степени на общем балансе расходов и доходов и вряд ли повлияет (в положительном смысле) на решение основного вопроса.

Это только лишь наше мнение, и Вы, естественно, вправе принять его к сведению или, не принимая во внимание, действовать так, как посчитаете нужным.

С уважением

Начальник Авторско-консультационного отдела В. И. Харуто

БН в это время страдает физически — с ним произошло то, что потом подробно описано в его романе ПП.

Письмо Бориса брату, 14 апреля 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Настоящим сообщаю тебе не без радости, что с сего часа нахожусь уже дома. Шрам мой почти уже зарос, могу ходить, сидеть и вообще выгляжу как настоящий живой человек… разумеется, о настоящей мобильности пока речи нет, но можно надеяться, что на протяжении полутора-двух недель и мобильность восстановится. Во всяком случае прямо с понедельника начну вставлять зубы.

Новостей у меня, конечно, никаких нет… разве что пришла повестка с почты на 200 с лишним ряб из Внешпосылторга.

В двадцатых числах (как мне сказала мама) жду тебя. Надеюсь, сумею соответствовать хоть в какой-то мере.

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке — привет!

Более подробно произошедшее с ним БН описывает Штерну в письме от 15 апреля.

Из архива. Из письма БНа Б. Штерну

<…>

Последнее Ваше письмо настигло меня в больнице, так что сразу ответить я не смог. Неужели я ухитрился два месяца Вам не писать? Нет мне прощения. Но, вероятно, я замотался сначала, а потом заболел, а потом болел-болел да и угодил в больницу, причем сразу же — под нож. Вырезали мне гангренозный желчный пузырь, а заодно вышибли два передних зуба во время анестезии. Так что сейчас я снова дома, без желчного пузыря и без зубов, но зато с огромным четвертьметровым шрамом через все брюхо (так называемый «разрез Фёдорова»).

Шрам почти уже зарос, но зубы еще предстоит вставлять. Работа, конечно, вся полетела к чертям. Бедный Аркадий в Москве отдувается за двоих.

<…>

Чуть позже об этом же Штерну рассказывал и Вячеслав Рыбаков.

Из: Рыбаков В. Жизнь сама плыла к нам в руки…

<…>

04.05.77 [письмо Б. Штерну]

Ну вот, Борис Натанович вышел из больницы и, кажись, без желчного пузыря и двух передних зубов — ему, видишь ли, потребовалось на операционном столе дать срочно кислород, а он, здоровенный, челюсти стиснул. Так чтобы кишку засунуть в рот, пришлось срочно долбануть кувалдой. Очнулся — что называется, гипс. Я ему заметил, что как же он писать будет теперь — ни зубов, ни желчи, на что он ответствовал, что желчью не писал и не намерен, а токмо кровию сердца.

<…>

Не один Рыбаков озабочен болезнью БНа. Позже, 29 мая, Штерн пишет БНу.

Из архива. Из письма от Б. Штерна к БНу

<…>

Как Ваши два зуба и шрам на животе? Вся НФ-общественность в апреле из-за Вашего нездоровья была всполошена и писала друг другу тревожные письма. Надо же: прилег человек соснуть на операционном столе, просыпается — батюшки, два зуба выбили!

<…>

16 апреля откликается режиссер «Таллинфильма».

Из архива. Письмо БНу от Г. Кроманова

Уважаемый Борис Натанович!

Очень сожалею, что нам не удалось встретиться. По семейным обстоятельствам я прикован к дому еще на неопределенное время и потому не смогу приехать в Ленинград. С другой стороны обсуждение сценарных вопросов в эпистолярном стиле не представляется мне плодотворным. Тем не менее, очевидно, что работу над сценарием необходимо сдвинуть с «мертвой точки». Поэтому, призвав на помощь нашего молодого редактора, милейшего Ильмара Таску, посылаю Вам с ним наши соображения по поводу дальнейшей работы над сценарием на бумаге, а устно он их дополнит или разъяснит.

С уважением [подпись Кроманова]

P. S. Увы. Только что, по телефону, мы с огорчением узнали, что у Вас была операция. Желаю хорошего и быстрого выздоровления, всего наилучшего. Передайте, пожалуйста, мои приветы Аркадию Натановичу.

Всего доброго, Кроманов.

Письмо Аркадия брату, 17 апреля 1977, М. — Л.

Дорогой Борик!

Получил твое письмо. О том, что ты уже дома, живой и дрыгаешься, я узнал еще два дня <назад> от мамы при разговоре по телефону. Очень радуюсь, и отлегло от сердца.

Дела.

1. О сценарии по ТББ. Закончил его 14-го, получилось 66 моих страниц, след., ок. 75 нормальных. 15-го отвез режиссеру, а 16-го она мне позвонила и сказала, что всё сносно, есть даже отдельные удачи, но слишком обнажена концепция в избытке разговоров. Договорились, что она даст конкретные замечания, а я (или мы) по этим конкретным замечаниям быстренько пройдемся, дадим машинистке на распечатку и затем сдадим на студию. Впечатление такое, что студия очень заинтересована в сценарии и желает получить его поелику возможно скорее.

2. Из ГДР (через ВААП) пришли 6 экзов «ПнО». На всякий случай парочку привезу тебе, если ты еще не получил. Кстати, какие это ты 200 ряб получил? Чеками или советскими? За что? Я ничего об этом не знаю. Получил только чеками 65. Но об этом я тебе, по-моему, говорил в прошлый приезд.

3. Звонил Харуте в ВААП по поводу МолГв и их саботажа. Он посоветовал обратиться на его имя с письмом, чтобы они запросили МолГв относительно окончательного срока сдачи рукописи в производство.

4. Насчет моего приезда в Л-д. Когда и если получу из Госкино путевку в Репино, приеду. Начало семинара там 22-го, но пока мне никто больше не звонил.

Кажется, всё.

Выздоравливай. Приветы Адке и Росшеперу. Надеюсь, рука у него уже в порядке.

Жму, целую. Твой Арк.

В этот же день АН пишет в ВААП Виталию Харуто.

Из архива. Письмо от АНа в ВААП

Уважаемый Виталий Игнатович!

Сердечно благодарен Вам за информацию о наших делах в «Молодой Гвардии».

Однако, поскольку зав. редакцией Медведев совершенно явно не торопится приступать к работе над нашим сборником «Неназначенные встречи», ведь прошло уже полтора месяца с тех пор, как он направил мне письмо с обещанием выслать рукопись, и на том дело снова замерло, — полагал бы не лишним запросить главного редактора издательства тов. Синельникова о конкретных сроках сдачи сборника в производство. Если бы тов. Синельников назвал конкретную дату, нам было бы легче бороться с этой беспрецедентной волокитой, которой Медведев окружил издание нашей книги.

С уважением, А. Стругацкий

Не успевает Харуто распорядиться (на письме АНа имеется резолюция: «т. Городовикову О. В. Прошу подготовить письмо в „Молодую Гвардию“», и рядом с подписью Харуто дата: 24.4.77), как на следующий же день после отправки АНом своего письма (18 апреля) из «Молодой гвардии» АНу отправляется бандероль.

Из архива. Письмо АНу из МГ

Уважаемый Аркадий Натанович!

Посылаем Вам перепечатанный текст повести «Пикник на обочине» (1-й и 3-й экз.). Просим внимательно вычитать и вернуть в редакцию фантастики первый экземпляр повести для дальнейшей работы.

Всего Вам доброго

Мл. редактор Т. Журавлева

Письмо Бориса брату, 23 апреля 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Получил твое письмо, спешу ответить.

1. Из ВААПа я получил 208 с копейками ряб ЧЕКАМИ. За что — не знаю. А вот 65 ряб (как ты) наоборот НЕ получал. Кстати, был на сберкнижке: ни из Мосфильма, ни со студии Горького нет ни копейки. Зато пришли какие-то совершенно необъяснимые 49 руб. 93 коп. — откуда, неизвестно. Ничего не понять.

2. 16-го апреля звонил Ильмар. Сказал, что они с Кромановым составили письмо с пожеланиями, и просил встречи.

Я объяснил ему свои обстоятельства. Договорились: он постарается выбить у студии отсрочку; если не получится, то свяжется с тобой (уж прости меня великодушно!); письмо с замечаниями вышлет в любом случае. С тех пор — ничего.

3. Звонили из Москвы, просили выступить на семинаре сценаристов в Репине. Я уклонился и спросил: а как же Арк Нат? Отвечено, что отказался выступать ввиду перегруженности делами. Опять же я ничего не понял — ведь ты же, вроде, собирался приехать?

4. Звонила Плюснина (Лендетгиз). Очень сожалела, что мы ничего не дали в сборник, и сказала: что ж, дадите в следующий. Расстались друзьями. У меня камень с души свалился, а к следующему сборнику мы уж как-нибудь что-нибудь сварганим!

5. Чувствую себя вполне прилично (тьфу-тьфу-тьфу!). Уже даже сажусь за руль и только избегаю сколько-нибудь значительных физических нагрузок. Делаю зубы. Обещали времянку поставить на той неделе. Работать вполне способен, так что тащи сюда всякие сценарии — я готов!

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке — поцелуи!

24 апреля «Таллинфильм» предоставляет Авторам отсрочку.

Из архива. Письмо к АБС из «Таллинфильма»

Уважаемый Борис Натанович!

Студия удовлетворяет Вашу просьбу и продлевает срок представления сценария «Отель „У погибшего альпиниста“» до 01 июня 1977 года.

С уважением

Директор К. Выза

А 25 апреля АН уже выправленную рукопись ПНО отвозит в «Молодую гвардию», о чем свидетельствует сохранившаяся в архиве расписка: «Получены от СТРУГАЦКОГО А. Н. два машинописных экземпляра рукописи повести „ПИКНИК НА ОБОЧИНЕ“, считанные и выправленные А. Н. Стругацким».

Движутся и дела со «Сталкером». 5 мая Тарковский в своем дневнике замечает: «Натура в Эстонии. Таллин». Так с мая 1977 года два кинофильма по произведениям Авторов оказались связаны с Эстонией: один — местом съемок, другой — студией, готовящейся к постановке.

АБС же на неделю встречаются в Ленинграде.

Рабочий дневник АБС

6.05–13.05.77

Арк приезжал к маме. Работали над ПнО-С, ДоУ-С, ТББ-С.

Пока АБС находятся в Ленинграде, возобновляется переписка ВААП с «Молодой гвардией». 11 мая ВААП запрашивает информацию у главного редактора Синельникова.

Из архива. Письмо из ВААП в МГ

Уважаемый Владимир Михайлович!

В связи с приостановкой ВААП производства по претензии авторов Стругацких к издательству «Молодая гвардия» (сборник «Неназначенные встречи») просим информировать нас о состоянии на сегодняшний день работы над рукописью сборника и о предполагаемых сроках сдачи ее в набор.

С уважением,

Начальник авторско-консультационного отдела В. И. Харуто

Письмо Аркадия брату, 18 мая 1977, М. — Л.

Дорогой Боря!

1. Из МолГв — ничего. Из ВААПа тоже ничего узнать не мог, поскольку Харута в командировке. Рукопись Медведеву я вернул 26 апреля, полагаю дня через два послать Синельникову письмо с запросом о положении дел.

2. Позвонил Бархударяну из из-ва «СовПис». Он разъяснил: шансы могут быть только на 1979 год, принимаются только (!) вещи новые или опубликованные в периодике.

В конце недели просил позвонить и договориться о встрече. Полагаю предложить ему ДоУ, зМЛдКС и УнС. Возможно еще ГЛ.

3. Был в ВААПе, чтобы читать предисловие Т. Старджона к ОО. Предисловие очень приятное. Кстати, поговорил там о возможности запродать за рубеж ГЛ. Обещали прощупать почву.

4. Туча над ЗС появилась не из-за нас — во всяком случае, формально. Комиссия состоится в августе, при обсуждении, конечно, и в наш огородик камень бросят. Журнальные ребята сохраняют спокойствие. Рецензию Жоры Гречко в «Комсомолке» зажал зав. лит. отделом из трусости, он обещал Жоре посоветоваться с главным, который вернется в Москву в конце месяца.

5. Посылаю тебе письмо из ВААПа по поводу наших издательских дел в соц. странах. Было бы хорошо, если бы ты сделал сводку по гонорарам по соц. странам и по кап. странам и составил бы письмо на имя Коженова (см. письмо) и подослал мне. В сводке перечисли книги по соц. и кап., экзы которых у нас есть. Кстати, только что пришел «Малыш» из Чехословакии.

6. Положение в театре остается неясным, т. к. театр удрал на гастроли.

7. ТББ (с) творю. То, что мы сделали, пришлось наполовину похерить. Все-таки это самая трудная сцена — в Пьяной Берлоге. Теперь она, кажется, получилась, слава богу. Во всяком случае, режиссер больше претензий не имеет, и я двигаюсь дальше.

8. Материал для Тарковского передал с Солоницыным. Если все в порядке, съемки ведутся уже третий день.

Вот покуда всё из наиболее интересного. В пятницу иду в ЛитОбоз на собеседование с Биленкиным и Бестужевым-Ладой по поводу фантастики.

Привет Адке и Андрею. Поцелуй маму.

Жму, целую, Арк.

Только что дозвонился до бухгалтерии ВААПа. Нам полагается

из ГДР — по 100 р. за ДР

из США — по 10 р. за ТББ

из ФРГ — по 6 р. за ПНВС+ВНМ

[две последние строчки обведены справа фигурной скобкой с надписью:]

Каково? Курам на смех! На портянки не хватит!

Письмо Бориса брату, 23 мая 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Наконец-то пришло от тебя письмо. Спешу ответить.

1. Твои намерения по СовПису полностью одобряю. Дуй до горы, вдруг что-нибудь и отломится.

2. Распечатку ДоУ-С я благополучно получил, в ближайшие два дня вычитаю и отправлю. Кстати, успел уже позвонить Таска: как у нас идут дела? Я объяснил. Он очень просил учесть пожелания Кроманова насчет Хинкуса. Я стал говорить, что мы не намерены изменять статус Хинкуса, но обязательно почистим его лексику. По-моему, это его не удовлетворило.

3. Пришло из ЧССР издание ПиП+ПнА — отвратное изданьишко, вроде нашей «Роман-газеты», только раскрашенной. А «Малыша» из ЧССР я не получал.

4. Ходил в СП хлопотать насчет маминой комнаты. Приняли меня очень любезно, но сказали, что сделать ничего не могут. Вот лично мое жилищное положение они устроить могут в течение двух-трех лет, а тут… пардон, мол, и увы. Оказывается, каждый член СП имеет право на отдельный кабинет, и некоторые под это дело выхлопатывают себе однокомнатные квартиры. Надо попробовать!

Теперь «опись имущества». Высылаю тебе список отдельных книг, наличествующих у меня в биб-ке на сегодняшний день. В список я по понятным соображениям включил ТОЛЬКО ИЗДАНИЯ 1973 года и БОЛЕЕ ПОЗДНИЕ.

Таким образом, если верить письму из ВААПа, следует ждать еще:

ВЕНГРИЯ: «Малыш», изд. «Мора Ференц»

ГДР: «Малыш», изд. «Киндербухферлаг» (вероятно, 2-е издание, т. к. первое — см. выше — было в «Ное Берлин»?)

Польша: Лес + ПнО, изд. «Краков»; ПиП, «Чительник»; ПXXIIВ, «Р. С. В…»

ЧССР: М, «Татран» (но это ты уже, по-видимому, получил)

СФРЮ: ТББ, изд. «Югославия»; ВНМ, изд. «Македонская книга».

Далее. Продолжаю опись.

Теперь гонорары. Даю прямо по своим записям (тоже только с 1973 г.)

Теперь выплаты в рублях (на одного!):

Такое вот положение на сегодня. Не знаю, как использовать этот материал. Y меня есть к ним один вопрос: какие гонорары и за что были перечислены нам со времени возникновения ВААПа и по сей день?

И есть одна просьба: нельзя ли впредь каждый раз сообщать, за что нам дают деньги. Так что если будешь им писать, то задай и эти вопросы (кроме своих собственных). Чтобы не пересылать тебе обратно Вааповского письма, переписываю адрес начальника отдела расчетов по международным Соглашениям: Москва, Лаврушинский пер. 17, тов. Коженов Евгений Семенович. Тел. 231–61–07.

Хорошо бы, конечно, урегулировать и вопрос об экзах (где испанские издания?), но это, надо думать, уже выше человеческих сил.

Вот пока и все.

Жму руку и обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке привет и поцелуи!

P. P. S. Да! Пришли, пожалуйста, адрес съемочной группы! Я хочу через пару недель туда съездить — развлечься и вообще.

Из архива. Письмо от АБС в МГ

Уважаемый тов. Синельников!

26 апреля нами была передана под расписку заведующему редакцией фантастики и приключений Медведеву вычитанная и выправленная рукопись нашей повести «Пикник на обочине», в которую мы внесли все поправки и исправления, обусловленные во время встречи с Вами А. Стругацкого 23 ноября прошлого года. Заметим в скобках, что хотя в ходе упомянутой беседы была достигнута договоренность об оперативности действий как авторов, так и издательства, редакция предоставила нам рукопись «Пикника на обочине» для внесения обусловленных исправлений только 18 апреля, т. е. почти через пять месяцев после беседы.

Поскольку с 25 апреля и по сей день (23 мая) мы не имеем из редакции никаких сведений о судьбе нашего сборника «Неназначенные встречи», мы просим Вас, тов. Синельников, в срок хотя бы до 1 июня сообщить нам о том, сдана ли рукопись сборника в производство и в каком она сейчас положении. Нам приходится беспокоить Вас лично потому, что по опыту мы знаем: ответа от Медведева пришлось бы ждать месяц или больше, да и то если обратиться в ВААП или в высшие инстанции.

С уважением,

А. Стругацкий

Б. Стругацкий

25 мая БН отправляет исправленный вариант сценария ОУПА в «Таллинфильм».

Из архива. Письмо АБС в «Таллинфильм»

Дорогие товарищи!

Посылаем вам второй вариант нашего сценария, в котором, как нам кажется, учтено подавляющее большинство пожеланий, высказанных нам в решении сценарно-редакционной коллегии от 15 февраля с. г., так и в письме Г. Кроманова и и. Таска от 16 апреля с. г.

Хочется надеяться, что этот вариант позволит Г. Кроманову приступить к работе над режиссерским сценарием, в чем мы всегда готовы, конечно, оказать ему посильную помощь.

С уважением,

А. Стругацкий

Б. Стругацкий

У Тарковского в это время киносъемки в полном разгаре. Не обходится, конечно, без накладок. Он замечает:

Из: Тарковский А. Мартиролог

28 мая 1977

<…>

Снимать трудно, непонятно как. Бойм пьет. Если я не расстанусь с ним до конца работы, то уж никогда с ним не встречусь. Гоша тоже. Несерьезные, мелкие, лишенные самолюбия люди. Инфантильные выродки. Дебилы.

В июне вновь оживляется пресса. В «Вопросах литературы» Евгений Брандис публикует свою статью «Научная фантастика и человек в сегодняшнем мире», где в качестве примеров приводит ПНВС и ПКБ.

В «Уральском следопыте» публикуются отрывки из писем читателей. Упоминаются в них и АБС.

В журнале «Дружба народов» выходит рецензия Юлия Смелкова на ЗМЛДКС, где автор сравнивает повесть с произведениями Гоголя и Булгакова и подчеркивает, что это «повесть-размышление о том, какое же место занимает человек в мироздании. О выборе пути».

В начале июня БН, путешествуя на автомобилях с Копыловыми по Эстонии, пытается посетить съемки Тарковского.

Письмо Бориса брату, 7 июня 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Вот я и вернулся из своего путешествия по Эстонии. С трудом, но нашел-таки поселок Ягалу, где расположился наш Тарковер. К сожалению, никого там не было. Местное начальство, бывшее в курсе, объяснило, что снимали-де они на какую-то американскую камеру, а как проявили отснятое, так и выяснилось, что камера не работает. Бросили все и уехали в Москву — камеру чинить. А место там, должен тебе сказать, действительно превосходное. Красиво и страшновато. Орел он, все-таки, наш Таркович! Все кругом завалено реквизитом и уставлено юпитерами — дело, видимо, было на мази, да вот камера подвела.

А больше новостей особых у меня нет. Получил, правда, деньги из ВААПа: два конверта, в одном — 23.32, в другом аж 533.55. Разумеется, чеками. За что — не понять. Но это уже, согласись, сумма! Приятно наблюдать.

Из Таллина пока ни слуху ни духу. Хотел я там зайти, проведать, да забегался, опоздал к присутствию. Впрочем, не жалею. Предпочел бы объясняться с ними письменно — они этого не любят, ханурики.

Ты бы написал мне все-таки письмишко. Что и как.

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке привет и поцелуи!

О натурных съемках первого «Сталкера» вспоминают их участники.

Из: Рерберг Г., Чугунова М., Цымбал Е. Фокус на бесконечность

<…>

Е. Цымбал. Но давайте вернемся к началу съемок. Андрей Арсеньевич, Маша и я выехали в Таллин 7 мая 1977 года. Нас встретил замдиректора Роман Калмыков, и мы в этот же день поехали на место съемок. Здесь Андрей Арсеньевич впервые сказал, что хочет, чтобы реквизит был максимально безадресным, чтобы по нему нельзя было определить, в какой стране происходят события. То есть чтобы вся история носила вневременной общечеловеческий характер. На следующий день началась подготовка к съемкам. Через пять дней подъехала остальная группа. 17 и 18 мая было освоение натурной декорации и доведение ее до желаемой кондиции.

19 мая разводили мизансцены и репетировали. Съемки начались 20 мая и продолжались безостановочно десять дней до получения первого материала. Потом были три дня простоя и первые оргвыводы.

<…>

Е. Цымбал. Примерно с 4 июня снова начали снимать. Мы пересняли уже отснятые ранее сцены и пошли вперед. И так до конца июня. В это время была какая-то задержка с обработкой пленки, по-моему, сломалась проявочная машина, и мы довольно долго не могли посмотреть отснятый материал.

<…>

М. Чугунова. А как мы раздолбали весь подход к этой станции! Катали двухметровые железные трубы, двигали огромные трансформаторы. Разбивали бетонный парапет.

Г. Рерберг. Да. Кровь лилась, а результата не было. Снаружи всё меняли, а внутри оставалось то же самое. Когда вы с Димой проломили дыру в стене, мы поставили камеру на рельсы, снаружи подсветили и начали снимать с отъездом. Проявили, смотрим. То же самое: сцены нет. Так что дело было не в оптике, не в точке отхода и не в манере съемки, а все-таки в сценарии.

И сколько там ни разбирай, ни ломай, ни ворочай камни, внутреннее напряжение в драматургии и, соответственно, в изображении от всех этих усилий не появится.

<…>

Г. Рерберг. Когда Калашников уезжал в Таллин на съемки «Сталкера», я подарил ему ручку. «Зачем?» — спросил Лёня. Я ответил: «Там надо написать другой сценарий». Он сказал: «Я сценарии не пишу». И уехал снимать. Но когда он понял, что кроме головной боли и нервотрепки ничего больше с Тарковским не заработает, то ушел с картины.

Е. Цымбал. Это было не совсем так. После того как Лариса Павловна грубо и совершенно незаслуженно обругала Шавката Абдусаламова, он ушел с картины. А вместе с ним, из солидарности, немедленно ушел и Леонид Иванович Калашников. И картину стали срочно закрывать. И Госкино, и «Мосфильм».

Г. Рерберг. После этого Андрей закрылся на зиму и переписал-таки сценарий кардинально. Весной он опять запустился. И снял все заново. Конечно, это могло быть только в Советском Союзе, и мог это сделать только такой человек, как Андрей. В третий раз снять все то, что уже дважды снималось. Причем по характеру изображения все было почти таким же, как то, что снимал я. С небольшими изменениями.

М. Чугунова. И диалоги были почти такие же. Многое, правда, Андрей Арсеньевич сам дописал. Но главный герой стал другим.

Г. Рерберг. Да, герой стал другим. Диаметрально другим.

<…>

Г. Рерберг. На «Сталкере» многое решалось на площадке. Ведь у нас уже был огромный опыт работы на «Зеркале». Мы мыслили примерно одинаково. На «Зеркале» половина фильма была придумана и сделана именно на площадке. Там тоже сценарий все время менялся. А здесь, на мой взгляд, он взял не свой материал.

М. Чугунова. И долго и упорно превращал его в свой.

Г. Рерберг. В результате он все-таки превратил его в свой. Картина есть, что говорить! Но какой ценой это достигнуто?.. Куча «трупов», многократные пересъемки.

<…>

Во многих материалах о творчестве Андрея Тарковского можно встретить такие вот, персонифицированные оценки творения — «Тарковский переписал», «превратил сценарий в свой». Да, его участие в сценарии — бесспорно. Но сводилось оно, как выше сказано БНом, к мешанине жестов, слов, идей, образов. Авторы же терпеливо писали, дописывали и переписывали не менее двенадцати вариантов сценария.

Из архива. Письмо БНа Б. Штерну

<…>

Тарковский начал снимать «Сталкера». По плану должен закончить в ноябре. А мы сейчас занимаемся исключительно сценариями: недавно в шестой раз переписали «Сталкера», а теперь возимся с новыми вариантами «Отеля» (для Таллинфильма) и «Трудно быть богом» (для студии им. Горького). В этом году вряд ли сядем за новую повесть. Возможно, — в будущем.

<…>

9 июня АН напоминает: «Уважаемый тов. Синельников! Убедительно просим ответить на наше письмо от 23 мая с. г. относительно судьбы нашего сборника „Неназначенные встречи“».

21 июня (еще через 2 недели!) из «Молодой гвардии» уходят сразу два письма — Авторам и в ВААП.

Из архива. Письмо из МГ в ВААП

Уважаемый Виталий Игнатьевич!

Для информации о состоянии на сегодняшний день работы над рукописью А. и Б. Стругацких «Неназначенные встречи» направляем Вам копию письма издательства от 21 июня с. г.

Редакция планирует сдать рукопись в набор в III квартале с. г.

Приложение: копия письма А. Стругацкому от 21.6.77 г. на 2 стр.

С уважением

Зав. редакцией фантастики Ю. М. Медведев

Рядом со словами «копия письма А. Стругацкому от 21.6.77» стоит рукописная пометка: «Нет. Гаврилов». И еще ниже поясняющая приписка: «Нет приложения».

А вот письмо АНу, которое и должно было быть в приложении.

Из архива: Письмо АНу из МГ

Уважаемый Аркадий Натанович!

Главный редактор нашего издательства, Синельников В. М., к сожалению, длительное время болен, что и явилось, в основном, причиной некоторой задержки с ответом.

По согласованию с Главной редакцией и Дирекцией редакция фантастики рассмотрела представленную Вами 25 апреля с. г. рукопись повести «Пикник на обочине». В своем письме от 23 мая с. г. Вы сообщаете, что внесли в повесть все поправки и исправления, обусловленные во время известной встречи в издательстве 23 ноября 1976 года. К сожалению, эта информация не совсем точна. Вами остались неучтенными следующие замечания:

— дать четкое логичное, более или менее понятное обоснование появлению муляжей-«покойников». Кстати, это замечание сделано за период рассмотрения рукописи всеми компетентными рецензентами и не раз отмечалось в письмах и редакционных заключениях редакции фантастики;

— несколько сократить и смягчить многочисленные эпизоды драк, пьянства и сопровождающие эти эпизоды диалоги;

— дать научное обоснование феномена Золотого шара в целях снятия налета мистицизма.

Кроме того в письме редакции фантастики от 3 февраля с. г. Вам предлагалось учесть пожелание ЦК ВЛКСМ «при окончательной доработке рукописи обратить внимание на необходимость устранения чрезмерной перегруженности языка этой повести вульгаризмами и жаргонной лексикой». Не конкретизируя это указание, редакция выразила надежду, «что Вы, уважаемый Аркадий Натанович, вместе с Борисом Натановичем, будучи опытными писателями-фантастами, сами изыщете пути для облегчения повести от вульгаризмов и жаргонной лексики». Однако Вы не сочли возможным выполнить пожелание ЦК ВЛКСМ, ссылаясь на то, что на Ваш взгляд «правка доведена до предела, за которым начнется уже искажение образной системы повести» и настаиваете на конкретных замечаниях.

Редакция фантастики, считая, что пожелание ЦК ВЛКСМ о необходимости устранить вульгаризмы и жаргонную лексику по-прежнему остается в силе, в настоящее время конкретизирует замечания. Все замечания будут высланы Вам до конца июня с. г.

С уважением

Зав. редакцией фантастики Ю. Медведев

АН отвечает сразу же — 24-го.

Из архива. Письмо от Ана в МГ

На Ваш № 128/09 от 21 июня 1977 года.

Тов. Медведев.

Ознакомившись с Вашим письмом, с грустью отмечаю, что Вы по-прежнему, как во многих случаях и раньше, обнаруживаете склонность — по забывчивости или сознательно — к нарушению Девятой заповеди.

И дело здесь не в том, что в Вашем письме Вы полностью игнорируете наши возражения по пунктам о «покойниках», о «многочисленных эпизодах драк» и о «феномене Золотого шара», высказанные нами в письме от 14 февраля 1977 г. В конце концов, это не первый случай, когда Ваше обыкновение отвечать на письма через два-три месяца, а то и вовсе не отвечать, превращало нашу переписку в диалог глухонемых.

Дело в другом, гораздо более серьезном. Похоже на то, что Вы начисто забыли (будем выражаться мягко), какая была достигнута договоренность, а о чем и вообще речи не было по указанным трем пунктам во время беседы с В. М. Синельниковым 22 ноября прошлого года.

Напоминаю:

— по пункту о «покойниках» мы согласились, что возвращение к журнальному варианту полностью удовлетворяет редакцию;

— по пункту о «многочисленных эпизодах драк» — что это замечание является плодом недоразумения, ибо строго говоря, эпизодов драк и пьянства в повести насчитывается всего один;

— по пункту о «феномене Золотого шара» во время беседы 22 ноября речи вообще не было, и появился он впервые лишь в Вашем письме от 7 февраля с. г., повергнув нас в неописуемое изумление своим неприкрытым простодушием.

Вы сочли для себя возможным обо всем этом «забыть», но я-то не забыл, и еще кое-что не забыл, и я прошу впредь иметь это в виду.

Упрямое возвращение к замечаниям, по которым, казалось бы, уже достигнута полная договоренность, а также изобретение и произвольное выдвижение новых и новых замечаний, производит тягостное впечатление, будто Вы сознательно стремитесь затянуть дело с изданием нашего сборника до бесконечности.

Это впечатление перерастает в уверенность, когда мы переходим к последнему пункту Ваших претензий — к пресловутым «вульгаризмам и жаргонной лексике». Еще 22 ноября мы договорились, что редакция быстро и оперативно дает нам по этому пункту конкретные замечания, которые мы быстро и оперативно рассмотрим. Где эти замечания? Почему редакция приступила к их разработке только в конце июня 1977 года? Почему для такого простого дела редакции понадобилось более семи месяцев? А может быть, понадобится и более восьми? Более года? Увы, тов. Медведев, с Вами я ни в чем не могу быть уверен.

Все же пребываю в надежде, что Вы преодолеете свою забывчивость, и книга, которую ждут сотни тысяч читателей, выйдет в свет.

А. Стругацкий

В это время в «Таллинфильме» обсуждается сценарий по ОУПА, и 27 июня коллегия решает:

Из архива. Решение сценарно-редакционной коллегии «Таллинфильма» по сценарию ОУПА

Сценарно-редакционная коллегия, обсудив сценарий А. и Б. Стругацких «Отель „У погибшего альпиниста“», отмечает следующее:

Сценарий Бр. Стругацких по жанру психологический детектив, однако детектив особого рода. Детектив, где место преступников занимают инопланетяне, ищущие контакта с землянами.

Парадоксальность ситуации, ее фантастический характер определяют необычность всего происходящего, вызывают особый интерес.

За парадоксом фабулы скрыт глубокий смысл — сатирическое обнажение алогичности законов буржуазного мира, его принципиальной бесчеловечности. И в этом главное идейное содержание сценария.

Инспектор Глебски — весьма опытный и по-своему порядочный чиновник. В обычном западном детективе он нашел бы и разоблачил преступников. Его беда лишь в том, что он плоть от плоти капиталистического общества. В нем как бы персонифицированы его традиции и законы. Именно поэтому Глебски сначала становится в тупик, а затем и совершает ошибку за ошибкой, когда сталкивается с существами, ведущими себя естественно. И именно поэтому он не в состоянии сделать верных выводов из всего происшедшего.

Сценарийно-редакционная коллегия считает сценарий А. и Б. Стругацких хорошей основой для создания увлекательного, своеобразного, гуманного фильма.

Сценарийно-редакционная коллегия решила:

1. Принять сценарий А. и Б. Стругацких «Отель „У погибшего альпиниста“».

2. Просить Госкомитет ЭССР по кинематографии ходатайствовать о включении фильма «Отель „У погибшего альпиниста“» в производственный план киностудии «Таллинфильм» 1977 года переходящим на 1978 год.

3. Просить утвердить режиссером-постановщиком фильма «Отель „У погибшего альпиниста“» Григория Кроманова.

Гл. редактор Э. Реккор

Член сценарийно-редакционной коллегии И. Таска

И в этот же день в Третьем творческом объединении киностудии им. Горького обсуждается сценарий ТББ.

Из архива. Заключение на сц. ТББ

Уважаемые Аркадий Натанович и Борис Натанович!

Мы прочитали и обсудили в присутствии Аркадия Натановича и режиссера Ирины Яковлевны Тарковской первый вариант сценария «Трудно быть богом».

Подводя итоги нашему обсуждению, мы должны сказать следующее:

К сожалению, в сценарии пока еще не найден драматургический эквивалент книги. Отсюда, как нам кажется, и проистекают все беды — расплывчатость и некоторая абстрактность общей концепции, приблизительность мотивировок, рыхлость сюжета, функциональность и бледность характеров героев (как людей будущего, так и прошлого).

Нам хотелось бы, чтобы сценарий приобрел большую конкретность и определенность, перешел бы на следующем своем этапе из сферы только умозрительной и в эмоциональную, чтобы мы не только могли догадываться, что и почему происходит, но и самим ходом художественного повествования были бы вовлечены в происходящие события, сопереживали бы герою.

Мы считаем, что ваши предложения по конкретной переработке сценария (изменить, уточнить мотивировку, объясняющую, с какой целью герой оказался на этой планете, усилить приключенческий элемент, сократить сцены, перегруженные диалогами) должны пойти на пользу сценарию.

По согласованности с вами срок сдачи 2-го варианта — 2 октября с. г. Но были бы рады, если бы в процессе работы вы нашли для себя возможным познакомить нас с более конкретными планами переработки сценария.

Главный редактор III творческого объединения

В. Погожева

Член редколлегии И. Соловьева

30 июня «Молодая гвардия» высылает Авторам очередной список требуемых исправлений (полностью он был опубликован в НС-3), список сопровождает письмо Медведева.

Из архива. Письмо АНу из МГ

Уважаемый Аркадий Натанович!

Посылаем Вам, как и сообщали в предыдущем письме от 21 июня с. г., постраничные замечания по языку повести «Пикник на обочине».

Все замечания разделены на три группы:

1) замечания, связанные с аморальным поведением героев;

2) замечания, связанные с физическим насилием;

3) замечания по вульгаризмам и жаргонным выражениям.

Разумеется, мы выписали только те выражения и слова, которые, на наш взгляд, нуждаются либо в устранении, либо в замене. Эти замечания продиктованы прежде всего тем, что Ваша книга предназначена для молодежи и подростков, для комсомольцев, которые видят в советской литературе учебник нравственности, путеводитель по жизни.

Еще раз выражаем сожаление, что Вы, опытные писатели-фантасты, не сочли нужным самостоятельно выполнить известное указание ЦК ВЛКСМ относительно повести «Пикник на обочине». О том, что это указание имеет под собой вполне реальную основу, в чем Вы сомневались, свидетельствуют прилагаемые 18 страниц замечаний.

Для удобства работы посылаем пронумерованный экземпляр рукописи (205 стр.).

По устранении замечаний просим рукопись незамедлительно вернуть в редакцию.

С уважением

Зав. редакцией фантастики Ю. М. Медведев

В июльском номере журнала «Искусство кино» выходит интервью с Андреем Тарковским, где тот рассказывает о своих творческих планах.

Из: Тарковский А. Перед новыми задачами

<…>

Что касается сценария «Сталкер», над которым я сейчас работаю, то, возможно, как раз он и даст мне наибольшую — по сравнению со всеми моими предыдущими картинами — возможность выразить нечто важное, может быть, самое главное для меня, то, что в прежних своих работах я смог выразить лишь отчасти.

<…>

Так в романе. Наш же фильм начинается, пожалуй, с того места, где роман заканчивается. Вся сюжетная история Зоны останется таким образом за кадром. Фильм рассмотрит одну-единственную ситуацию, развивающуюся в обстоятельствах, подготовленных всей сюжетной конструкцией романа, как бы вобравшую в себя их суть.

Мы расскажем в фильме об одной незаконной экспедиции, возглавленной Сталкером и состоящей всего из двух человек — Ученого и Писателя. Все их путешествие займет лишь один день, и, кроме Зоны, в начале и в конце фильма зрителю будет предложено еще только два места действия: комната Сталкера, откуда он утром уйдет в опасное путешествие, поссорившись с женой, не желавшей, чтобы муж рисковал собой, и кафе, куда возвращаются путешественники в конце фильма и где их находит жена Сталкера. Так что в первой и последних сценах возникнет еще один, четвертый персонаж фильма.

В свете моих нынешних представлений о возможностях и особенностях кинематографа как искусства для меня очень важно, что сюжет сценария отвечает требованиям единства времени, места и действия, по принципу классицистов. Раньше мне казалось интересным как можно полнее использовать всеобъемлющие возможности монтировать подряд как хронику, так и другие временные пласты, сны, сумятицу событий, ставящих действующих лиц перед неожиданными испытаниями и вопросами. Сейчас мне хочется, чтобы между монтажными склейками не было временного разрыва. Я хочу, чтобы время, его текучесть обнаруживались и существовали внутри кадра, а монтажная склейка означала бы продолжение действия и ничего более, чтобы она не несла с собой временного сбоя, не выполняла функцию отбора и драматургической организации времени.

Мне кажется, что подобное формальное решение, максимально простое и аскетическое, дает большие возможности. Поэтому я выбрасываю из сценария все, что можно выбросить, и до минимума свожу внешние эффекты. Мне не хочется развлекать или удивлять зрителя неожиданными сменами места действия, географией происходящего, сюжетной интригой. Фильм должен быть простым, очень скромным по своей конструкции.

<…>

Какова же главная тема, которая должна отчетливо прозвучать в фильме? Это тема достоинства человека и тема человека, страдающего от отсутствия собственного достоинства. Дело в том, что когда наши герои отправляются в свое путешествие, то они намереваются добраться до того места, где исполняются сокровенные желания. А пока они идут, они вспоминают историю то ли реального человека по прозвищу Дикобраз, то ли легенду о нем, вспоминают о том, как он шел к заветному месту, чтобы попросить здоровья своему сыну. И дошел до него. А когда вернулся обратно, то обнаружил, что сын его по-прежнему болен, зато сам он стал несметно богат. Зона реализовала его действительное существо, действительное желание. И Дикобраз повесился.

В конце концов наши герои достигают цели. Но они доходят до этого места так много пережив и переосмыслив в себе, что не решаются к нему приблизиться. Они поднялись до осознания той мысли, что нравственность их скорее всего несовершенна. И еще не находят в себе духовных сил, чтобы до конца поверить в самих себя.

Так кажется до последней сцены, когда в кафе, где они отдыхают после путешествия, появляется жена Сталкера, усталая, много пережившая женщина. Ее приход ставит героев фильма перед чем-то новым, необъяснимым и удивительным. Им трудно понять причины, по которым эта женщина, бесконечно много терпевшая от мужа, родившая от него больного ребенка, продолжает любить его с той же беззаветностью, с какой она полюбила его в дни своей юности. Ее любовь, ее преданность — это и есть то чудо, которое можно противопоставить неверию, опустошенности, цинизму, то есть всему тому, чем жили до сих пор герои фильма.

<…>

В «Сталкере» все должно быть договорено до конца — человеческая любовь и есть то чудо, которое способно противостоять любому сухому теоретизированию о безнадежности мира. Это чувство — наша общая и несомненная позитивная ценность. Это то, на что опирается человек, то, что ему дано навсегда.

В фильме Писатель произносит длинную тираду о том, как скучно жить в мире закономерностей, где даже случайность — результат закономерности, пока еще скрытой от нашего понимания. Писатель, может быть, для того и отправляется в Зону, чтобы чему-то удивиться, перед чем-то ахнуть. Однако по-настоящему удивиться его заставляет простая женщина, ее верность, сила ее человеческого достоинства. Так все ли поддается логике, все ли можно расчленить на составные элементы и вычислить?

Мне важно установить в этом фильме то специфически человеческое, нерастворимое, неразложимое, что кристаллизуется в душе каждого и составляет его ценность. Ведь при всем том, что внешне герои, казалось бы, терпят фиаско, на самом деле каждый из них обретает нечто неоценимо более важное: веру, ощущение в себе самого главного. Это главное живет в каждом человеке.

<…>

В «Сталкере» фантастической можно назвать лишь исходную ситуацию. Эта ситуация удобна нам потому, что помогает наиболее выпукло и рельефно обозначить основной нравственный конфликт, волнующий нас в фильме. Внутри же самой ткани происходящего никакой фантастики не будет, видимо-реальной будет даже Зона. Все должно происходить сейчас, как будто бы Зона уже существует где-то рядом с нами. Ведь Зона — это не территория, это та проверка, в результате которой человек может либо выстоять, либо сломаться. Выстоит ли человек — зависит от его чувства собственного достоинства, его способности различать главное и преходящее.

Фильм этот снова снимает оператор Г. Рерберг, над музыкой работает опять композитор Э. Артемьев, художник — А. Бойм. В роли Сталкера и его жены у меня впервые будут сниматься А. Кайдановский и А. Фрейндлих. Писателя играет А. Солоницын. Ученого — Н. Гринько. Кстати, Кайдановский, Солоницын и Гринько по типу, чисто внешне, похожи друг на друга. Для картины это важно. Мне кажется, что когда они проведут в Зоне день, пусть только один день, но из числа тех, что стоят жизни, они должны выйти из Зоны похожие, как братья, друг на друга.

6 июля ВААП и «Таллинфильм» информируют Авторов.

Из архива. Письмо АНу из ВААП

Уважаемый Аркадий Натанович!

Письмом от 21 июня 1977 г. № 124/09 издательство «Молодая гвардия» поставило нас в известность о том, что рукопись сборника «Неназначенные встречи» планируется сдать в набор в III квартале с. г.

С уважением,

Начальник авторско-консультационного отдела В. И. Харуто

Из архива. Заключение сценарной редакционной коллегии «Таллинфильма» по сценарию ОУПА

Главная сценарная редакционная коллегия рассмотрела и обсудила литературный сценарий научно-фантастического фильма «Отель „У погибшего альпиниста“». Коллегия принимает сценарий, однако при работе над режиссерским сценарием просит внимательно отнестись к следующим рекомендациям:

В образе инспектора Глебски следует точнее проследить внутреннюю эволюцию его взглядов. Точнее раскрыть мысль о том, что при всей косности буржуазного общества в нем есть люди, приходящие к мысли о необходимости ломать привычные стереотипы мышления. Что на это наталкивает сам ход жизни.

Отчетливее надо проявить критическое отношение к буржуазной морали, причем — по существенным, принципиальным позициям. Одновременно — необходимо избегать показа на экране откровенной вульгарности, примитивной грубости, циничных выражений, памятуя, что фильм адресуется самой широкой аудитории, в том числе и юношеской.

При дальнейшей работе следует также сжать и драматургически обострить пространные диалоги и монологи персонажей, наконец, желательно уже с самого начала киноповествования заявить его жанр, т. е. щедрее и изобретательнее вводить фантастический элемент.

Режиссерский сценарий следует представить в Коллегию для утверждения.

Зам. главного редактора Главной сценарной редакционной коллегии Е. С. Котов

Гл. редактор тематической группы и. В. Раздорский

В июле Авторы встречаются на несколько дней в Ленинграде.

Рабочий дневник АБС

7.07.77

Прибыл Арк. К маме.

12.07.77

Арк уехал.

Почти не работали. Немного над сценариями, немного над СЗоД.

Письмо Аркадия брату, 15 июля 1977, М. — Л.

Дорогой Борик.

1. Вчера я получил от Медведева эту рукопись и эти безобразные претензии к оной с приложением письма этого вонючего лицемера. Погляди и принимай решение. Что касается меня, то я бы положил написать ему язвительное письмо и отослать ему вместе с рукописью, а копии письма направить — одну в ВААП к Харуте и одну в аппарат Зимянина. Можно, конечно, и принять кое-что из его идиотских претензий. Посылаю тебе также и проект такого письма, написанный Сашкой Мирером, он там кое-что напутал, но посмотри суть. Было бы неплохо, если бы ты написал письмо сам, подписал бы от нашего с тобой имени и вместе с рукописью направил обратно в МолГв. Кстати, обрати внимание: по ошибке или сознательно они перепутали адрес моей квартиры, так что рукопись неделю напрасно бродила по почтовым ведомствам. Хорошо еще, что на почте нашлись люди, которые меня знают, иначе бандероль эта могла бы и месяц таскаться по инстанциям.

2. Пользуюсь случаем и посылаю тебе письмо-справку из расчетного отдела ВААПа. Интересно было бы сравнить их данные с твоими. Я там кое-чего совершенно не понимаю. Может быть, ты разберешься.

3. Посылаю также письмо Харуты — как видишь, МолГв обещается сдать рукопись в производство в III квартале, т. е. до октября.

4. Письмо Балихину в студию Горького отослал.

5. Сегодня должен приехать на день Тарковский, должен мне звонить. Звонила Лариса, его жена, и извиняющимся тоном объясняла, что Андрей попеределал наши диалоги и чтобы мы не сердились. Ха!

Пока, кажется, всё.

Привет твоим, поцелуй маму.

Жму, целую, Арк.

По рукописи ПНО Авторы останавливаются на варианте: «Можно, конечно, и принять кое-что из его идиотских претензий». 25 июля АБС отправляют в «Молодую гвардию» частично поправленную рукопись. Рукопись сопровождается письмом.

Из архива. Письмо от АБС в МГ

Тов. Медведев!

1. Учитывая пожелание ЦК ВЛКСМ «при окончательной доработке повести обратить внимание на необходимость устранения чрезмерной перегруженности языка этой повести вульгаризмами и жаргонной лексикой», мы учли целый ряд Ваших «Замечаний по вульгаризмам и жаргонным выражениям» (см. прилагаемую рукопись).

2. Как известно, во время беседы с В. М. Синельниковым 22 ноября 1976 года было достигнуто соглашение о том, что возвращение по пункту о муляжах-покойниках к журнальному варианту полностью удовлетворит редакцию. О «феномене Золотого Шара» речи во время этой беседы не было вообще. Тем не менее в целях прекращения бесконечной и бессмысленной переписки мы приняли решение удовлетворить Ваши требования, изложенные в письме от 21.06.1977, и дали «более или менее понятное обоснование появлению муляжей-покойников» и «научное обоснование феномена Золотого шара в целях снятия налета мистики». (См. стр. 148 и 151 прилагаемой рукописи.)

3. По поводу Ваших «Замечаний, связанных с аморальным поведением героев» и «Замечаний, связанных с физическим насилием» напоминаем еще раз:

а). Литература воспитывает молодого читателя не только на положительных, но и на отрицательных примерах, не только учит его, как надо поступать, но и показывает еще, как поступать НЕЛЬЗЯ.

б). Идеологическая цель повести «Пикник на обочине» есть разоблачение мира наживы и свободного предпринимательства, мира жестокого, отвратительного и аморального по своей сути. Мы всячески стремимся изобразить этот мир во всей его неприглядности, продемонстрировать молодому читателю истинное лицо капиталистической действительности. Вы же своими «Замечаниями» словно бы задались целью отлакировать эту действительность, сделать этот страшный мир менее жестоким и аморальным, превратить его чуть ли не в «землю обетованную», где нет ни насилия, ни жестокостей, ни злобы, ни ежечасного нарушения всех моральных норм. Следовать Вашим «Замечаниям» означает для нас — уменьшить идеологический заряд повести, лишить повесть ее политической остроты. Мы не понимаем этой Вашей позиции и категорически не приемлем ее.

А. Стругацкий

Б. Стругацкий

Р. Т. Обращаем Ваше внимание на то, что последняя бандероль от Вашего имени была направлена А. Стругацкому по неверному адресу, в результате чего пришла с запозданием на две недели. Напоминаем, что адрес А. Стругацкого: <…>.

Тем временем Тарковский в дневнике замечает:

Из: Тарковский А. Мартиролог

21 июля 1977

<…>

Все ужасно. Переснимаю почти все. Вернее, все = 1400 м. Денег нет. Сил нет. Вина Рерберга.

АН же, по согласованию с Тарковским, приезжает на съемки.

Письмо Аркадия брату, 30 июля 1977, Таллин — Л.

Дорогой Борик.

1. Приехал в Таллин 23.07.

2. Возникли затруднения с гостиницей, но тут же отпали.

3. Ситуация со съемками была нерадостной. Километр пленки операторского брака, метров четыреста без брака, но Андрею не нравится. Пленка на исходе, дублей снимать нельзя. В группе паника. Кончаются деньги. Просрочены все сроки. Оператор сник и запил.

4. Присутствовал на съемке двух кадров: мертвецы в закутке перед терраской и Кайдановский-Сталкер роняет в колодец камень. Даже мне, абсолютному новичку, было ясно, что все недопустимо медленно делается и обстановка в высшей степени нервная.

5. Некоторое время не понимал, зачем я здесь. Теперь разобрался — дело не в диаложных поправках, которые мне предстоит произвести, а в том, что я — единственный здесь заинтересованный человек, с которым Тарковский может говорить откровенно и достаточно квалифицированно.

6. Позавчера утром он улетел в Москву, вчера вечером прилетел. С неожиданной легкостью удалось выправить дела. Ермаш без звука подписал приказ о переводе «Сталкера» в двухсерийную картину с соответствующими дотациями в деньгах, пленке и времени… и есть в этом еще одна большая благодать: все кадры, которые Андрей снимает, занимают вдвое больше физического времени, чем предполагалось по режиссерскому сценарию.

7. Всё равно Тарковский не спокоен. Терзается творческими муками. Уверяет меня, что снимает все не то и не так. Слушать его необычайно интересно.

Вот пока всё. Напиши, как дела.

Жму, целую. Твой Арк.

P. S. Да, вот еще что. Днями, видимо, будет в Таллине Кроманов. Звонил Реккор.

Привет всем твоим.

Адрес:

200 001 Таллин

гостиница «Виру», номер 1224, мне.

Здесь приходится отступить от хронологического изложения событий и взглянуть на последующие события ретроспективно. Причиной тому вот эти слова Тарковского в изложении АНа: «С неожиданной легкостью удалось выправить дела. Ермаш без звука подписал приказ о переводе „Сталкера“ в двухсерийную картину с соответствующими дотациями в деньгах, пленке и времени». Могло ли это быть правдой в конце июля 1977-го? Это решение принималось с обыкновенным в те времена полугодовым бюрократическим сопротивлением и было оформлено документально лишь в феврале-марте будущего 1978 года. Оно было и непременно коллегиальным — взять на себя лично подобное решение тертый номенклатурщик Ермаш никогда бы не осмелился. Были пройдены все инстанции: худсовет Мосфильма, множественные решения студии и комитета. Только после создания основательного бумажного фундамента Ермаш поставил свою визу. Зачем же Тарковский солгал АНу? И почему ему одному? Второе объяснить проще: АН не из кинематографического мира, не знаком с его реалиями, поверить в «неожиданную легкость» приказа Ермаша изо всей съемочной группы мог лишь он один. А зачем — для того, вероятно, чтобы получить более весомое основание для будущей атаки Сизова и Ермаша — новый сценарий двухсерийного фильма. Видимо, первую и главную причину — «неудачную проявку» — готовил кто-то другой… Или же ее требовалось лишь формально обозначить в документах. Конечно, можно продолжать настаивать и на реальной неудачной проявке, безо всяких кавычек. (Прошло лишь две недели после озвучивания Тарковским идеи двухсерийной картины — и произошел тот знаменитый сбой проявочной машины. Как он был нужен! Какое удивительное совпадение! Да и совпадение ли. Говоря словами персонажа С. Ярославцева, «заурядный случай предвидения».) В нашей работе лишь ставятся вопросы, ибо сами сомнения в утраченном первом варианте «Сталкера» в результате неудачной проявки высказываются уже тридцать лет. Кто знает, быть может, когда-нибудь и отыщутся ответы на все эти вопросы.

Две причины — неудачная проявка и новый сценарий двухсерийной ленты — формальная мотивация Тарковского для выхода из тупика (как финансового, так и творческого). Принять решение о переводе «Сталкера» в двухсерийность означало решить очень многое. Продлить съемку минимум на год. Получить дополнительное финансирование и пленку. Решить кадровые проблемы: второй «Сталкер» снимали новые оператор, художник, второй режиссер, директор и др. И наконец, снять «свой» фильм, а не фильм Стругацких.

О неудачной проявке и ее причине было сказано многое и многими. Вот подборка известных версий:

— пленка была бракованной изначально, был закуплен уцененный «Кодак» (трудно не вопросить: лучшая советская киностудия у лучшей фабрики пленок купила заведомый брак?!);

— пленка была специальной, полученной для Тарковского от германского продюсера, и ее требовалось проявлять по специальной же технологии;

— специальная пленка, предназначенная для Тарковского, «ушла» более лояльному режиссеру, а ему подсунули обыкновенную, он же этого не знал;

— оператор Рерберг перед выездом на натуру не сделал пробы пленки;

— произошел сбой единственной проявочной машины Мосфильма, ответствен за это главный инженер киностудии;

— артскважины Мосфильма, откуда бралась особо чистая вода для проявки, внезапно пришли в негодность, вынужденно была взята водопроводная вода, и проявочные ванны изменили состав.

Это множество взаимоисключающих версий однозначно говорит об искусственном громождении неправды вокруг темной истории. Почему версий так много? Потому, видимо, что ложь требовалась многим, но отнюдь не одинаковая: задним числом, уже после удовлетворения требований Тарковского, ею нужно было оправдать разные деяния. Большинство версий (если чохом не все!) придется отсечь «бритвой Оккама». Неизвестно, имела ли место история с неудачной проявкой, сколько материала в результате ее было испорчено. И тем не менее первый вариант «Сталкера» существовал.

В Мартирологе Тарковского в записи от 29 августа 1981 упоминается разговор с Сизовым, директором Мосфильма, «насчет сохранности негатива рабочих моментов и первого варианта „Сталкера“. Сизов обещал сохранить негатив». Это проходное, как бы само собой разумеющееся упоминание первого, рерберговского, варианта подтверждает: он был, о нем известно как самому режиссеру, так и администрации киностудии. Известный факт: из этого первого варианта в итоговый «Сталкер» попали два немаленьких куска — «панорама, когда по пене ходят маленькие смерчи» и «макропейзаж со стоячей водой, когда за кадром идет монолог Саши Кайдановского о музыке» (см.: Рерберг Г., Чугунова М., Цымбал Е. Фокус на бесконечность. Разговор о «Сталкере»). Их никак нельзя назвать ни проявочным, ни техническим браком. Это качественные кадры. Попали же они в итоговый вариант фильма лишь потому, что «переснять их было уже невозможно» (слова Чугуновой из книги М. Туровской «7 или Фильмы Андрея Тарковского»). Понятно, на дворе 1981-й, «поезд ушел», битва выиграна, вторично снятый фильм признан победой режиссера — и теперь можно не заботиться о былых мелочах, о секретности операции «неудачная проявка», о тех, по чьей судьбе прошел этот самый «поезд»?..

Тарковский остался на Западе, но попытки сохранить первый вариант фильма не прекращались. Это старалась делать монтажер всех фильмов Тарковского Людмила Фейгинова. Ее слова: «У меня хранится материал первого варианта „Сталкера“, снятого изумительным оператором Г. Рербергом. Это гениальный материал и по режиссуре, и по операторскому мастерству» (см.: Фейгинова Л. Пять фильмов с Тарковским / О Тарковском. М.: Дедалус, 2002). Однако случилась трагедия: Фейгинова погибла при пожаре. Тогда же, видимо, сгорел и первый «Сталкер».

В заключение отступления небольшое «моралите». Вся эта история с проявкой и неудобным Рербергом — иллюстрация хрестоматийного «Когда б вы знали, из какого сора…». Иллюстрация очень жестокая. Некрасивая. Но выросшие цветы и в самом деле «не ведают стыда». Тарковский снял-таки шедевр. Но было бы лучше, если бы «истории с проявкой» не было? Все были бы «в белом». Всё было бы тихо-мирно. И был бы снят еще один фильм из небольшой, но — если честно — серенькой фильмографии Стругацких. А так есть хоть «Сталкер». Всемирно признанный шедевр. Конечно, было бы еще лучше снять аутентичный шедевр по книге Стругацких. И снять его честно. Или это слишком уж фантастично?..

Итак, конец июля — начало августа. АН присутствует на съемках «Сталкера» в Эстонии. Участники этого действа вспоминают.

Из: Рерберг Г., Чугунова М., Цымбал Е. Фокус на бесконечность

<… >

М. Чугунова. В это время Андрей Арсеньевич был худруком на одной эстонской картине, и кто-то предложил ему поехать поискать натуру в Эстонии.

Г Рерберг. Да, Маша совершенно права. На работе сказывались самые разные вещи. Беда никогда не приходит одна. В одном месте землетрясение, в другом — вредоносная экология. В третьем — кусты и орешники и ничего другого нет.

Но в конце концов именно эти кусты дали нужный результат в совершенно другой географической точке. В Эстонии. Случайно подвернувшееся совмещение якобы средней полосы с ее зеленью, буйными травами и заброшенной электростанции Тарковского более или менее устроило. Надо сказать, что электростанцию мы нашли нечаянно. Мы искали нечто совсем другое. Наткнулись на пионерский лагерь, я стал его обходить и метров через двести вышел на электростанцию, про которую нам никто не говорил. Это была неожиданная находка. Кроме того, место нам понравилось еще и своей заброшенностью, уединенностью. Мы его утвердили. И вот тут сценарий стал ломаться довольно серьезно. В связи с абсолютно иным, отличным от прописанного в сценарии характером выбранной нами натуры.

М. Чугунова. И в связи с появлением в картине Саши Кайдановского.

Г. Рерберг. Да. В связи с натурой, в связи с Сашей да и со всем остальным нужно было переделывать сценарий. Особенно диалоги. Но Андрей ведь не писатель. А писать диалоги вообще мало кто умеет.

М. Чугунова. Мы дали Стругацким фотографии всех трех героев, чтобы они, глядя на наших актеров, писали для них диалоги.

Г. Рерберг. Толку от этого, по-моему, не получилось никакого. Помню, я сказал Андрею, что диалог типа: «Откуда я знаю, что я действительно хочу, когда я хочу, или не знаю, что не хочу, когда не хочу…» — не только воспринимать на слух, но и прочесть невозможно. Он, видимо, передал наш разговор Стругацким. Кончилось это тем, что один из них пришел ко мне и сказал, чтобы я не лез в драматургию. Я ответил, что не могу не лезть в такую драматургию, потому что текст должен найти свое воплощение в изображении. И поэтому тут необходимо что-то менять.

Положение было серьезное. Я предложил Андрею заболеть и лечь в больницу — ему или нам обоим. С тем чтобы законсервировать картину. Выиграть время. И спокойно, серьезно переписать сценарий с учетом натуры и актеров, а потом уже запуститься по новой. Но Андрей боялся, что его второй раз уже не запустят. Поэтому ему нужно было во что бы то ни стало продолжать работать.

<…>

Г. Рерберг. Теперь много всякого понаписано. Я не читаю все эти вещи, но мне рассказывали, что один из братьев Стругацких где-то высказался, будто я сбежал с картины. Это нехорошо так говорить. Я никуда не сбежал. Я хотел работать дальше. В этом смысле моя совесть чиста. А что касается обвинений в пьянстве… Если мы и выпивали на картине, то вместе с Андреем. Во всяком случае, поначалу. Я помню, Андрей как-то решил поездить на Сашиной машине и включил заднюю скорость. И тут же врезался в дерево. А на меня потом обиделся, что я ему свою машину не дал. В общем… Никуда я не сбежал.

Меня просто убрали с картины. С подачи Ларисы Павловны.

Е. Цымбал. Для всех, кто работал на «Сталкере», никаких сомнений в этом не было.

М. Чугунова. Да, конечно. А вместе с вами заодно и меня чуть не уволили.

<…>

Из: Суркова О. Тарковский и я. Дневник пионерки

<… >

А. Тарковский. На «Сталкере», когда пришел брак пленки и я спросил у Рерберга, как такое могло произойти. Я спросил: «Почему ты не сделал пробу пленки до выезда на съемки в Эстонию?». Правда, есть заключение технической комиссии, что виноват главный инженер студии. Но все-таки, почему Рерберг не сделал пробы? На что последовало возмущение: «Это не мое дело. Пусть об этом студия беспокоится, это их проблемы!» Я попытался вразумить его: «Послушай, но ты все-таки оператор, работающий на советской студии, тебе что — здесь всё принесут на блюдечке с голубой каемочкой?» Но он заявил, что это его вовсе не касается, так как «брак — вина тех, кто обрабатывал пленку». Ну а дальше и похуже: пришел ко мне поддавши, с какой-то «потаскухой» и разошелся при ней еще поболее: «Все, Андрей, хватит! Больше я с вами не работаю! Только за границей»… Ах за границей? Ну тогда и вали отсюда! Мы снимали в то время номер в таллинской гостинице, так он позвонил на следующий день, делая вид, что ничего не помнит. Но я попросил его больше не звонить мне и вообще забыть мое имя. Мы разошлись… Но зато работа с Княжинским, снимавшим потом нового «Сталкера», пожалуй, лучшее время в моей профессиональной жизни в общениях с оператором. Какое это солнышко! Какой это нежнейший, интеллигентнейший человек! Какой верный! Доверчивый! Для меня Княжинский просто идеальный оператор!

<…>

В августе «Литературное обозрение» публикует беседу АНа, Дмитрия Биленкина и Игоря Бестужева-Лады о фантастике. АН в ней говорит жестко и серьезно.

Из: АНС, Бестужев-Лада и., Биленкин Д. Какие звезды светят фантастике?

<…>

А. Стругацкий. <…> А сейчас не могу удержаться — вспоминаю высказывания некоторых «сопричастных»: фантастика-де — литературы крылатой мечты. Оно, конечно, человек без мечты — это либо бурбон, либо кролик, но ведь мечтать — вовсе не значит расстилать розовые ковры неопределенного будущего на предмет утешения. Наш читатель не ноющий хлюпик. Мы пишем для гражданина, созидателя, борца и мыслителя. Лично я рассматриваю фантастику как арену — понятно, не единственную — борьбы передового мировоззрения со вчерашним, как поле столкновения коммунистического воспитания с пережитками палеолита в сознании людей. Но тут я немного забегаю вперед, прошу прощения.

<…>

А. Стругацкий. Литература все-таки не зеркало. В фантастику смотришься и видишь то ли черта, то ли ангела, то ли осьминога.

<…>

А. Стругацкий. Позвольте, однако, вам возразить. О проблемах науки языком искусства отлично говорит научно-художественная литература, научно-популярное кино и Капица в телепередачах — честь и хвала им за это, все они делают замечательное дело. Фантастика же есть литература художественная. Литература о человеке, о его надеждах и страхах. Как это у Ильфа?.. Фантасты писали: будет радио — будет счастье. Радио есть, а счастья нет. О фантастах-дураках писал великий юморист. Счастье человеческое не в радио и не в киберах.

<…>

А. Стругацкий. Наука влияет на литературу, на фантастику не в том смысле, что специалист хватает писателя обеими руками, чтобы не убежал, и объясняет ему цифры и графики, и тогда у писателя зажигается в очах огонь понимания, радости или ужаса, и он бежит к машинке и эмоционально истолковывает бедному читателю, как ему надлежит настраивать свой духовный мир на новую проблему. Это все, конечно, чепуха. Фантаст не передаточная инстанция между лабораторией физика либо социолога с читателем, а сам читатель никак не объект втолковывания, он равный писателю собеседник.

<…>

А. Стругацкий. Табу — это из арсенала примитивных религий. Антиутопия — это отражение в образах самых мрачных, самых беспросветных, самых античеловечных взглядов на историю, точнее, на исход истории. Советской фантастике такое представление об исходе истории чуждо, и антиутопия ей чужда. Западная же антиутопия нашему читателю не страшна, а во многих случаях и кое-чем интересна. Я говорил о другой, о нравственной стороне дела.

Какой смысл пугать читателя до полусмерти? Ну попугался он, а потом пошел и выпил. Или запил. Нам-то не это надо. Есть проблемы трудные, сложные, даже опасные проблемы роста цивилизации. В своей последней повести «За миллиард лет до конца света» мы довели это наступление проблем до предела, фантастически заострили ситуацию. Чтобы попугать? Нет, чтобы убедить: «Надо грести, можно грести, пусть на тебя обрушилась вся Вселенная!» А если сложить ручки да бросить весла, тогда, точно, конец… Только не надо прятать голову под подушку и делать вид, что проблем нет, — это такое же малодушие.

Надо честно, разумно и смело смотреть проблемам в лицо, настраивать себя на их преодоление. Только так! Бой надо вести по всем направлениям. Никаких тем не чураться, не делать вид, что опасное — это так, облачко, что трудное — легко, что впереди лишь озаренные солнцем дали, а не борьба за эти дали. Есть идеал — коммунистическое человечество, вот с этих позиций и надо пером вытаскивать из всех щелей сегодняшнюю дрянь. И не удивляться ее шипению, а то и укусам. Ведь если советские фантасты будут искать спокойных бережков над тихой речкой, у общества одним гребцом станет меньше. А этого не должно быть.

<…>

А 24 августа «Литературная газета» публикует беседу АНа с космонавтом Константином Феоктистовым.

Из: АНС, Феоктистов К. Реальность чуда и чудо реальности

<…>

А. Стругацкий. Гипотез нам не избежать, но прежде мне хочется сказать вот о чем. К шестидесятилетию Советской власти наша фантастика подошла, имея уже богатую и сложную историю. У ее истоков стояли такие крупные имена, как классик советской литературы Алексей Толстой и замечательный мечтатель Александр Беляев. Но настоящего расцвета фантастика наша достигла в шестидесятых годах, когда появилась грандиозная эпопея-утопия Ивана Ефремова «Туманность Андромеды». Вот тогда-то стало понятно, что это такое — идейная, философская сюжетная смелость…

В наше время в фантастике насчитываются десятки известных имен и многие десятки пока малоизвестных. И какое жанровое, сюжетное, географическое, возрастное разнообразие! Известный мастер политического памфлета Л. Лагин и выдумщик «на грани вероятного» С. Абрамов. Самый лиричный из всех фантастов В. Шефнер и защитница экологии Ариадна Громова. Вдумчивый исследователь Д. Биленкин и беззаботный, искрящийся юмором Кир. Булычев. Трагическая Ольга Ларионова и «фантастические приключенцы» М. Емцев и Е. Парнов. Увлекательнейший роман А. Мирера и утопическая эпопея Г. Мартынова. Маститый философ Геннадий Гор и молодой, веселый А. Житинский. Москвич З. Юрьев, ленинградец А. Щербаков, киевлянин В. Савченко, сибиряк В. Колупаев, В. Михайлов из Прибалтики, Г. Альтов и В. Журавлева из Баку, а из пары Е. Войскунский — И. Лукодьянов один — москвич, второй — бакинец… Я могу продолжать в том же духе еще с полчаса.

<…>

А. Стругацкий. У людей порой возникает что-то вроде вселенской тоски по необычному. Все приелось… Вот если бы самолет гнался за «летающей тарелкой» и в результате разбился или пароход потерпел бы аварию не в Индийском океане, а в «Бермудском треугольнике», что было бы? Конечно, оттого что Феоктистов и Стругацкий здесь не признают «Бермудского треугольника», в мире ни на минуту не прекращается его исследование.

Я хочу только сказать, что погоня за очередной сенсацией, что нашло, например, печальное красноречивое воплощение в фильме «Воспоминание о будущем», на мой взгляд, унижает фантастику как род литературы, низводит ее до статуса развлекательного чтива, способного разве что щекотать нервы.

<…>

Письмо Бориса брату, 4 августа 1977, Л. — Таллин

Дорогой Аркаша!

Получил наконец от тебя письмишко и спешу ответить.

1. Очень мне завидно, как Вы там с Тарковером творчески общаетесь. Сожалею, что не присутствую при сем хотя мичманом-осветителем. Может, после Андрюшкиных экзаменов я еще успею заскочить к вам и застать кое-чего интересного?

2. Позавчера проводил мамочку в Москву на Стреле. Обратный билет у нее — на 16-е. Встретит ее там Витька.

3. Андрюха сдал пока один экзамен — математику письменно. Не знаю, не знаю. Вряд ли больше тройбана заработает, оболтус.

4. С Медведевым поступлено так: а). сделано 53 стилистических поправки из списка «Вульгаризмов» — объяснено в письме, что это делается из уважения к требованиям ЦКмола; б). вставлено толкование покойников как киборгов для исследования землян, а Шара — как некоего бионического устройства, улавливающего биотоки простых желаний — объяснено в письме, что это делается, дабы отвязаться;

в). написано далее в письме, что прочие требования редакции (связанные с насилием и пр.) являются идеологической ошибкой, ибо приводят к лакировке капдействительности. Все отослано с уведомлением и, судя по уведомлению, получено в МолГв 26 июля с. г. В жопу, в жопу.

5. Совершенно неожиданно пришло из Армении (!) 600 с лишним рябчиков, а на другой день — книжка, СБТ на армянском в издании «Советакан гроох» (что означает по-нашему — СовПис). Пустячок, а приятно. Да и не такой уж это и пустячок!..

6. С гонорарами из ВААПа по сей день еще не разобрался. Ясно, что а). Гонорары из капстран хорошо совпадают с полученными реально суммами (неясно, при этом, где экзы?); б). ОБЩАЯ сумма, полученная мною из соцстран, неплохо совпадает с тем, что я должен был бы получить, если бы указанные в ведомости деньги высылались нам ПОРОВНУ; в). Остается совершенно непонятным, по каким законам, по каким формулам исчислялся в ведомостях подоходный налог (НИ ОДНОГО совпадения с МОИМИ расчетами) и почему в ряде случаев в ведомости указано деление гонорара НЕ ПОРОВНУ. По поводу подоходного я все-таки соберусь и забегу в наш ВААП для консультации, а вот насчет неравного деления придется, наверное, еще раз писать в Москву.

Вот, пожалуй, пока и все.

Обнимаю, твой [подпись]

Письмо Аркадия брату, 9 августа 1977, Таллин — Л.

Дорогой Борис!

Ниже привожу пожелания, кои предъявлены были мне при встрече с Реккором и Кромановым (в присутствии Илмара) во время встречи на Таллинфильме 2 августа с. г. по поводу сценария «Отель „У погибшего альпиниста“».

1. Для углубления образа Глебски в соответствии с заключением Госкино (прилагается) нужен внутренний монолог Глебски. Об этом мы уже говорили, но вот что они просят: не злоупотреблять — т. е. дать местах в трех-четырех, не больше; во-вторых, он должен быть по возможности ретроспективным (типа «Я смотрел на Сневара и думал совсем о другом. Тогда я еще не знал, что Сневару не выгодно было…» и т. д.) — грубо говоря, вся картина превращается в рассказ Глебски о событиях, а во внутренних монологах он как бы анализирует себя и эти события с точки зрения сегодняшней.

2. Сразу по приезде Глебски показать обед, где будут в сборе все участники драмы, т. е. обед показать где-то уже на стр. 10, а всё остальное — потом. На обеде же чтобы Сневар объявил, что вечером — бал.

3. Обязательно должен быть бал, где особенно важное место занимает лирическая линия Брюн — Олаф. Собственно, как я понял, бал Кроманову для этого гл. образом и нужен.

4. Энну и Кроманову хотелось бы сменить маску Мозесу: во-первых, им не нравится, что он — фокусник (теперь, кстати, это совсем не важно для нас, что он фокусник; мы не знаем, как Хинкус его выследил); во-вторых, он должен быть показан добродушным милым человеком, дабы зрители плакали, когда он попадает позже в драматическое положение.

5. Просьба, кот. меня поразила: вернуть в фильм Барнстокра. Я полагаю, что от этой просьбы можно и отвертеться, но посмотри и прикинь, образ все-таки отличный, жалко, если пропадет.

6. Очень важное пожелание и почти требование: по возможности сократить событийный ряд в сценарии. Дело в следующем. Сценарий получился чересчур длинным. С другой стороны, в событийном смысле он слишком громоздок, по словам Энна и Кроманова зритель будет не в силах выдержать волны событий, набегающие с такой частотой и быстротой. Кроманов предлагает сделать это сокращение за счет линии Хинкуса, который ему «по-человечески антипатичен». И еще он очень просит убрать историю с тенью Хинкуса — ее очень трудно провернуть в съемках. Я полагаю, следует попробовать объединить эти две просьбы в одну.

7. Что касается требований, выдвинутых деятелями Госкино, то стремись им следовать, без излишнего, однако же, поспешания.

А я в Таллине вкалываю с Андрюшкой: днем он на съемках, вечером у нас обсуждения, что надобно улучшить, а в результате я написал уже за 20 страниц нового сценарного текста и являюсь непрерывно просим писать дальше и исправлять уже написанное. Прилетели же мы по чудовищному поводу: всё, что Андрей отснял, превращено в проявочной лаборатории Мосфильма в технический брак: 6 тыс. метров пленки из 10 тысяч, при потере 300 тыс. рублей из 500. Кроме нашего фильма на студии тем же порядком загублено еще три. Дело пахнет Госконтролем и даже прокуратурой. Ну, поглядим, чем всё кончится.

Обнимаю, твой Арк.

При готовности работы отсылай ее прямо на Таллинфильм лично Реккору, а мне дай об этом телеграмму: Таллин, гостиница Виру, номер 1223.

Не забудь, тебе надлежит не переписывать сценарий, а только делать вычеркивания и отпечатанные на машинке вставки с указаниями, куда оные следует вставить и после каких слов.

Позже АН вспоминал о работе с Тарковским.

Из: АНС. Каким я его знал // Огонек (М.). - 1987. - № 29

<…>

Андрей Тарковский снимал под Таллином фильм «Сталкер», и я как один из сценаристов был при нем. Андрей возвращался со съемочной площадки измотанный и осунувшийся, и мы садились за сценарий. Вычеркивались оказавшиеся ненужными эпизоды и замышлялись нужные. Выбрасывались ставшие несущественными диалоги и планировались необходимые. Порой мы просиживали в спорах и попытках столковаться до поздней ночи, а когда я поутру вставал, Андрей уже работал на съемочной площадке.

Обратите внимание: до того трагического июля ни одного отснятого кадра Андрей еще не видел. Ждал своей очереди на проявочную машину на «Мосфильме». Помню, я поражался и даже пугался: мне казалось, что работа у него идет вслепую и что это непременно обернется какими-то неприятностями. Так оно и вышло, но только беда грянула с совершенно неожиданной стороны.

При обработке отснятой пленки проявочная машина дала сбой, и пленка сильно пострадала. Кажется, пострадали тогда и отснятые материалы «Сибириады» Михалкова-Кончаловского. Ну, разумеется, скандал. Ну, заместитель генерального по технической части впал в дипломатический инфаркт (или инсульт, или ишиас). Ну, надавали по ушам разнообразным стрелочникам.

Михалков-Кончаловский отделался потерями чисто моральными. То ли повреждения у него оказались незначительными, то ли ему быстренько компенсировали материальные потери: пленку, бюджет и прочее, вплоть до сроков. Не помню точно. Да и не до того мне было.

В скверном и практически безвыходном положении оказался Андрей. Как писатель, я отлично понимал его состояние, это ведь все равно (если не страшнее) что утрата писателем единственной рукописи его нового произведения, да так, что и черновиков бы не осталось. Но обстоятельства сложились много хуже. У Андрея погибла половина отпущенной ему пленки и безвозвратно сгинули две трети отпущенных на фильм денег. В Госкино вежливо, но категорически отказались компенсировать ему эти потери. Ему вкрадчиво предложили посчитать загубленную пленку за нормально проявленную и продолжать съемку, а когда он наотрез отказался, дали понять, что готовы все потери щедрой рукой списать по параграфу о творческой неудаче, если, конечно, он плюнет на фильм и займется чем-нибудь другим.

Это были поистине тяжелые дни. Андрей ходил мрачный, как туча. Съемочная группа оцепенела от ужаса. (Кстати, никто в группе и не подумал дезертировать, никто, кроме любимого человека Андрея, оператора Георгия Рерберга, который немедленно сел в машину и навсегда удалился в неизвестном направлении.) Нечего и говорить, я тоже был в отчаянии, поскольку самонадеянно приписывал беду всегдашней невезучести братьев Стругацких. В один из тех дней я прямо сказал Андрею об этом, он яростно и нетерпеливо от меня отмахнулся.

И вдруг… С Андреем Тарковским многое получалось «вдруг».

Недели через полторы этого тягостного состояния Андрей явился мне просветленным. Он шел как по облаку. Он сиял. Честное слово, я даже испугался, когда увидел его.

А он вошел в комнату, приклеился к стене ногами, спиной и затылком — это только он умел, я как-то попробовал, но ничего у меня не получилось, — вперил взор в потолок и осведомился вкрадчивым голосом:

— Скажи, Аркадий, а тебе не надоело переписывать свой «Пикник» в десятый раз?

— Вообще-то надоело, — осторожно не соврал я.

— Ага, — сказал он и благосклонно покивал. — Ну, а что ты скажешь, если мы сделаем «Сталкер» не односерийным, а двухсерийным?

Я не сразу сообразил, в чем дело. А дело было яснее ясного. Под вторую серию дадут и сроки, и деньги, и пленку. Приплюсовав этот комплект к тому, что сохранилось от первоначального варианта, можно было и выкрутиться. И еще одно немаловажное обстоятельство: к тому времени я уже интуитивно ощущал то, что Андрею как опытному профессионалу было очевидно, — в рамках одной серии замыслам его, изменившимся и выросшим в процессе работы, стало очень и очень тесно.

— А разрешат? — чуть ли не шепотом спросил я.

Андрей только глянул на меня и отвернулся. Позже я узнал: еще несколько дней назад послал он в инстанции по этому поводу запрос (или требование?), и там, поеживаясь и скрипя зубами, дали согласие.

— Значит, так, — произнес он уже деловито. — Поезжай в Ленинград к своему Борису, и чтобы через десять дней у меня был новый сценарий. На две серии. Антураж не расписывайте. Только диалоги и краткие репризы. И самое главное: Сталкер должен быть совершенно другим.

— Каким же? — опешил я.

— Откуда мне знать. Но чтобы этого вашего бандита в сценарии и духу не было.

Я вздохнул, помнится. А что было делать? Не знаю, как он работал с другими своими сценаристами, а у нас сложилось так. Приношу новый эпизод. Вчера только его обговаривали. «Не годится. Переделай». — «Да ты скажи, что переделать, что убавить, что прибавить!» — «Не знаю. Ты сценарист, а не я. Вот и переделывай». Переделываю. Пытаюсь впасть в тон, в замысел, как я его понимаю. «Так еще хуже. Переделай». Вздыхаю, плетусь к машинке. «Ага. Это уже что-то. Но еще не то. Кажется, вот в этой фразе у тебя прорвалось. Попробуй развить». Я тупо всматриваюсь в «эту фразу». Фраза как фраза. По-моему, совершенно случайная. Мог ее и не написать. Но. Переделываю. Долго читает и перечитывает, топорщит усы. Затем говорит нерешительно: «Н-ну. Ладно, пока сойдет. Есть от чего оттолкнуться, по крайней мере. А теперь перепиши этот диалог. Он у меня как кость в горле. Приведи в соответствие с эпизодом до и эпизодом после». — «Да разве он не в соответствии?» — «Нет». — «И что тебе в нем не нравится?» — «Не знаю. Переделай, чтобы завтра к вечеру было готово». Вот так мы и работали над сценарием, давно уже принятым и утвержденным во всех инстанциях.

— Так каким же должен быть в новом сценарии Сталкер?

— Не знаю. Сценарист ты, а не я.

Понятно. То есть, конечно, ничего не было понятно, а просто уже привычно. И вообще еще до начала работы нам с братом было ясно: если Андрей Тарковский даже ошибается, то и ошибки его гениальны и стоят дюжины правильных решений обычных режиссеров.

По какому-то наитию я спросил:

— Слушай, Андрюша, а зачем тебе в фильме фантастика? Может, повыбросить ее к черту?

Он ухмыльнулся — ну чистый кот, слопавший хозяйского попугая.

— Вот! Это ты сам предлагаешь! Не я! Я этого давно хочу, только боялся вам предложить, как бы не обиделись.

Короче говоря, на следующее утро я вылетел в Ленинград. Как там у нас с Борисом было, я писать здесь не стану, потому что пишу не о нас, а об Андрее Тарковском. Мы написали не фантастический сценарий, а сценарий-притчу (если под притчей понимать некий анекдот, действующие лица которого являются для данной эпохи типичными носителями типичных идей и поведения). В Зону за исполнением заветных своих желаний идут модный Писатель и значительный Ученый, а ведет их Апостол нового вероучения, своего рода идеолог.

Я вернулся в Таллинн ровно через десять дней. Андрей встретил меня на аэродроме. Мы обнялись. Он спросил: «Привез?» Я кивнул, стараясь не трястись. Дома он взял у меня рукопись, молча удалился в другую комнату и плотно закрыл за собой дверь. Жены принялись потчевать меня, выставили коньяк (был как раз день моего рождения). Нечего и говорить, ни у кого кусок в горло не лез.

Прошло какое-то время. Наверное, около часа.

Дверь отворилась, вышел Андрей. Лицо его ничего не выражало, только усы топорщились, как всегда, когда он был погружен в свои мысли.

Он рассеянно оглядел нас, подошел к столу, подцепил вилкой кусочек какой-то снеди, сунул в рот и пожевал. Затем сказал, глядя поверх наших голов:

— Первый раз в жизни у меня есть мой сценарий.

Из: АНС. В подвале у Романа

<…>

И вот Тарковский меня спрашивает: что, говорит, тебе еще не надоело «Пикник на обочине» переписывать? Я говорю: надоело. Вот, говорит, поезжай в Ленинград. Вот тебе десять дней, и напиши двухсерийный сценарий, в котором сталкер был бы совсем другим, не тем, что он есть. А каким? А я, говорит, не знаю. Мне нужен другой. Ну, я поехал. Получил от Бориса большой втык за неопределенность. И Борису пришла в голову идея: дать в фильме нечто вроде нового мессии. Это был первый вариант по новому типу. Тарковский говорит: о! это то, что нужно. Потом были еще два или три варианта: мы занимались тем, что… выкорчевывали фантастику из сценария.

<…>

В конце августа, перед самым возвращением АНа из Ленинграда, Тарковский записывает в дневнике.

Из: Тарковский А. Мартиролог

26 августа 1977

Многое произошло. Какое-то катастрофическое разрушение. И от степени его — предельно недвусмысленной — остается, все же, ощущение этапа, новой ступени, на которую следует подняться, — а это внушает надежду. Все то, что мы сняли с Рербергом в Таллине, — дважды брак. Во-первых, технический. Причины: первая — обработка негатива (последний «Кодак») в лаборатории «Мосфильма». Во-вторых, состояние оптики и аппаратуры. Главный инженер Коноплев ответствен за это. Рерберг ответственен тоже, но по другой причине — он надругался над принципами творчества и таланта. Он считал, что талант — это он сам, поэтому унизил его и разрушил его, как и самого себя. Пьянством, безбожием и непорядочной вульгарностью. <…> Т. е., с моей точки зрения, он труп.

Я сговорился с Л. И. Калашниковым. Добросовестным профессионалом, который потенциально способен сделать гораздо больше, чем Рерберг, ибо он ждет задачи ради решения. И невозможность решить задачу у него означает творческую импотенцию. Важно иметь задачи. А он их будет иметь.

На месяц все затормозилось. Накануне начала работы над «Сталкером». Если уж так, то все будет по-новому. И оператор, и художник (рискну с Шавкатом), и сценарий (сейчас Аркадий и Борис пытаются написать все заново из-за нового Сталкера, который должен быть не разновидностью торговца наркотиками или браконьера, а рабом, верующим, язычником Зоны). Теперь все заново. Хватит ли сил?

«Слабость велика, сила ничтожна. Когда человек родится, он слаб и гибок. Когда умирает, он крепок и черств. Когда дерево произрастает, оно гибко и нежно, и когда оно сухо и жестко, оно умирает. Черствость и сила — спутники смерти. Гибкость и слабость выражают свежесть бытия. Поэтому, что отвердело, то не победит». (Лао-цзы — эпиграф, взятый Лесковым для «Скомороха Памфалона»).

Письмо Аркадия брату, 3 сентября 1977, Таллин — Л.

Дорогой Борис!

1. Новый вариант Тарковскому очень понравился. Разумеется, тут же взыграла в нем творческая жилка, принялся он дополнять и уточнять, дал мне десяток инструкций и укатил в Москву утверждать новый вариант. Вчера вернулся. Начальство вариант приняло, послало на утверждение в Госкино. Мы сейчас будем доделывать его применительно к условиям отступающей натуры и перехода отчасти на декорации. Это уже не сильно сложно.

2. Виделся с Реккором, он обещает выплатить деньги в ближайшее время, едва ли не завтра-послезавтра.

3. Звонил Кроманов, я ему всё объяснил согласно нашей договоренности: вынуждены были работать срочно для Тарковского, теперь Борис Натанович принимается за «Отель» вплотную, очень надеемся, что к середине сентября готовые исправления и вставки будут на вашем столе. Примерно так. По-моему, он остался удовлетворен, во всяком случае так он звучал по телефону.

4. Провел работу среди эстонских редакционно-издательских кадров. Они берутся переводить и издавать зМЛдКС.

5. В Таллинской литгазете «СИРП я ВАЗАР» («Серп и молот») за вчерашнее число (2 сент.) опубликовано интервью со мной, почти на целую полосу и с моим фото. Мне предложили еще провести для газеты беседу с Нааном. Вероятно, соглашусь.

6. На днях, видимо, перебираемся из треклятой гостиницы на более удобное жилье. Так что пока не пиши. Впрочем, вскорости на несколько дней заеду в Москву, оттуда непременно позвоню.

Всё пока. Жму и обнимаю, Арк.

Привет Адке и студенту.

В сентябре АНа посещают любители фантастики из Хабаровска.

Приз вручен

В предыдущем выпуске «Фанта» мы рассказали об учреждении клубом ежегодного приза за лучшее произведение советской фантастики и предложили читателям назвать претендентов. Обсуждение было и в клубе. Любители фантастики оказались единодушными — приз присужден повести Аркадия и Бориса Стругацких «За миллиард лет до конца света», опубликованной в журнале «Знание — сила» (№ 9–12, 76; 1, 77).

Чем интересна новая работа братьев Стругацких? В ней проблема Контакта решена на качественно ином уровне — не инопланетяне, а Вселенная вступает в контакт с людьми, точнее, диктует им свою волю. Перед героем повести стоит выбор — пожертвовать своей работой, либо благополучием, семьей, возможно — жизнью. Такая смоделированная ситуация позволила Стругацким многое сказать о сегодняшнем человеке.

Приз «Фанта» — деревянная скульптура — вручен в Москве Аркадию Натановичу Стругацкому. А. Н. Стругацкий поблагодарил клуб «Фант» за высокую оценку повести «За миллиард лет до конца света» и обещал побывать в гостях у хабаровских любителей фантастики.

Письмо Аркадия брату, 19 сентября 1977, М. — Л.

Дорогой Борик.

Как видишь, я все еще в Москве. Сегодня жду Тарковского, чтобы с ним участвовать на худсовете (цели коего мне, правду говоря, не очень ясны).

Был у меня в субботу некий поляк, твой корреспондент по филателии, фамилию его я не запомнил. Передал мне три экза лемовского издания ПнО и УнС (Лес), две какие-то филателистические штуки и прилагаемые приглашения. По приглашения он рекомендует тебе озаботиться незамедлительно. Фил. штуки я боюсь пересылать — помнутся.

Новостей нет. Вкалываю по второму варианту ТББ(с) с Тарковской, чтобы времени не терять, и еще хлопочу по жилплощади для Марьи.

Всё. Привет твоим, поцелуй мамочку.

Жму, обнимаю, твой Арк.

P. S. Еще поляк привез начало публикации зМЛдКС в польской газете.

О событиях, произошедших в Москве на худсовете и позднее, вспоминают его участники.

Из: Нехорошев Л. Тесные врата

<…>

«Сентябрь 1977 года. На „Мосфильме“ идет заседание Художественного совета. Он необычайно многолюден и блестящ: показывают материал картины Тарковского. Материала много — почти целый фильм — 2160 полезных метров из 2700. Кроме того, членам худсовета роздан для обсуждения новый — двухсерийный! — вариант сценария этого фильма.

Собравшихся ожидало обнародование интриги сенсационной. Я, как председательствующий на совете, обозначил ее так: „Мы должны отказаться от того материала, который снят… Режиссер считает его браком от начала до конца и не может взять ни одного метра в картину… Материал должен быть списан…Мы оказались перед лицом двухсерийного сценария — произведения, по сути дела, нового: раньше „это был научно-фантастический сценарий“, теперь „произошел перевод в нравственно-философскую притчу, где главное не в событиях, а в отношении людей к тем вопросам, которые их волнуют… сценарий стал интереснее… Характеристика Сталкера изменилась…. Если там был человек грубый, резкий, сильный, то здесь он, наоборот, становится лицом страдательным — это мечтатель, который хотел сделать людей счастливыми и понял, что потерпел поражение“.

Мастера кино, которые собрались в тот день в конференц-зале „Мосфильма“, должны были ответить на вопрос руководства Госкино: продолжать или не продолжать работу над фильмом „Сталкер“ и дает ли сценарий основание для продолжения работы?

Говорили долго — несколько часов.

Позиция А. Тарковского была жесткой: „Я буду снимать только в условиях, если расходы спишут и мы снова запустимся. Сейчас закрывается натура. Если проблема запуска этого двухсерийного фильма откладывается на два месяца, то я вообще отказываюсь снимать. Я не могу свою жизнь посвятить картине, которая является для меня проходной (так!). Я хотел снять фантастическую картину, но я не хочу заниматься этим всю жизнь“.

Выяснить, кто виноват в том, что материал на три четверти снятой картины нужно списывать, не удалось. Технические службы студии? Пленка? Оптика? Оператор Георгий Рерберг? Сам режиссер? Или просто, как считает ассистент Тарковского Мария Чугунова: „С Георгием Ивановичем они по личным причинам расстались, не по операторским““.

Суть теперь уже была не столько в браке, сколько в том, что режиссер хотел делать другую картину. По другому сценарию.

Вспомним еще раз его письмо мне: „1) Фантастика. 2) Одна серия. 3) Очень интересная“.

Теперь же: 1) Не фантастика. 2) Две серии. 3) Интересная? Смотря кому. Начальству, во всяком случае, не очень.

Друзья-кинематографисты хотя и пощипали сценарий, но отнеслись к новому замыслу режиссера с уважением и, в большинстве своем, поддержали его.

„Путь, который я почувствовал в сценарии, — сказал Марлен Хуциев, — мне больше нравится, чем путь, который я видел на экране“.

<…>

Но притчевый путь опасен минами плоских политических прочтений. И подобные мины стали взрываться уже на Художественном совете. Что такое „Зона“? Откуда она взялась? Огороженная колючей проволокой, с вышкой и пулеметом — не похожа ли она на концентрационный лагерь?

Андрей Тарковский сразу же отреагировал: „Не понравились мне эти оговорки фрейдистские — вместо фамилии Солоницын говорили Солженицын, огражденная зона — это концлагерь…“

Решено было продолжить съемки картины „Сталкер“, но одновременно провести окончательную работу над сценарием: выделить из многих проблем основную тему, уточнить происхождение и характер Зоны, существенно сократить страдающие многословием диалоги…

А что же режиссер? Лишь бы разрешили съемки уходящей натуры. Доделывать сценарий он был согласен. Во время заседания худсовета Андрей Тарковский неожиданно передает главному редактору Госкино новый вариант сценария, который короче обсуждаемого на целых 10 страниц…

Но разрешения на съемки уходящей натуры дано не было.

Со стороны Госкино следует контрвыпад: Даль Орлов присылает мне сокращенный сценарий „Сталкера“ с собственноручной запиской: „Мосфильм“. Тов. Нехорошеву Л. Н. Направляю Вам сценарий „Сталкер“, полученный мною от режиссера А. Тарковского. 28.9.77. Д. Орлов». Нет, вы там на студии рассмотрите этот новый вариант сценария, официально представьте его в Госкино с вашими предложениями и (еще лучше) предложениями самого режиссера.

И вот мы с режиссером сидим, «вырабатываем предложения». Я пишу за Андрея его личное письмо председателю Госкино СССР тов. Ермашу Ф. Т., потом мы его долго редактируем…

Началось мучительное перетягивание каната по всем правилам бюрократических состязаний: бумага — заключение со стороны студии в комитет, бумага — заключение из комитета на студию, новый вариант сценария, новая бумага со студии, новая бумага из комитета… И так далее.

Случилось то, чего так боялся Тарковский: у него пропадал еще один год.

Картина «Сталкер» перестала для режиссера быть «проходной», она сразу же стала «непроходимой».

Тогда я записал в своем дневнике (цитирую буквально, как записалось в тот день):

«18.11.77 г. Позавчера полдня у Ермаша.

Тарковский. Долгий и подспудно напряженный разговор. Пред. тянул жилы, придираясь к репликам исправленного сценария. Тарковский нахально и порой до хулиганства нападал, огрызаясь: сняли с экрана фильм „Зеркало“, хотя в трех кинотеатрах он шел, покупали билеты за день, у меня есть фотографии и записи звуковые — интервью со зрителями. Обещали пустить шире. Не пустили. А сейчас в ретроспективе моих фильмов в Ленинграде он опять шел битково.

— Ну видишь, мы же не запретили.

— Вы неискренни со мной, Филипп Тимофеевич!

Приходилось удивляться, что пред. это терпит. Имел силу выдержать, боясь разрыва.

Думаю, Тарковский нарывался сознательно, он уже хочет, чтобы картину закрыли, чтобы был межд. скандал. Пред. не хочет дать ему этой возможности.

Решил: делайте картину, но сценарий надо освободить от претенциозной многословности.

Тарковский в разговоре назвал меня своим другом. Это не понр. преду, задело его, он на другой день (!) отозвался обо мне неодобр. Сизову. Теперь я должен отредактировать сценарий. Сизов: он только тебя послушает».

<…>

Из: Павленок Б. Кино. Легенды и быль

<…>

Помню трудное и нудное обсуждение сценария «Сталкера» в кабинете Ермаша. Даже при беглом прочтении бросались в глаза убогость философии, обилие общих мест и прописных политических истин, непомерная заговоренность и, если хотите, замусоренность диалога — не сценарий, а радиогазета. Мы с Сизовым в полемику не вступали, а главный редактор Даль Орлов и Ермаш, взявшие на себя инициативу в беседе, понапрасну тратили слова. Тарковский был глух к увещеваниям. В заключение беседы сообщил, что после «Соляриса» хочет поехать на постановку фильма в Италию. Но, отсняв весь материал двухсерийного фильма, заявил, что вся пленка — брак. Стало ясно, что он ищет скандала. Я, по поручению Ермаша, отсмотрел почти семь тысяч метров не смонтированного материала и убедился, что претензии Тарковского безосновательны. Один из лучших операторов «Мосфильма» Георгий Рерберг снял фильм в соответствии с задачей, поставленной режиссером. Это была блестящая работа. Все действие происходило в предрассветный час, и как исхитрилась операторская группа воссоздать на пленке трепетный свет наступающего дня, выдержав заданную тональность на протяжении всей ленты, — это было чудо.

В соответствии с установленным порядком режиссер лично принимал каждую партию пленки от лаборатории без единого замечания. Акты с его расписками хранились в лаборатории. Скорее всего, Андрею нужен был скандал. Но не получилось, было принято решение: дать возможность Тарковскому переснять всю картину. Выделили 500 тысяч рублей, пленку «кодак», которую мы делили чуть ли не по сантиметрам на особо сложные и важные съемки, заменили оператора. Рербергу объявили выговор — за что? — после чего он запил. Молодой талантливый оператор Саша Княжинский, знакомый мне еще по Минску, повторил художнический подвиг Рерберга, снял заново картину в заданной Тарковским манере. Я не пожалел времени и сравнил пленки Рерберга с пленками Княжинского. Оказалось, снято один к одному. Какой продюсер, в какой стране дал бы такую потачку капризу художника?

<…>

Из: Рерберг Г., Чугунова М., Цымбал Е. Фокус на бесконечность

<…>

Г. Рерберг. На «Мосфильме» материал, снятый на этой пленке, нужным образом обработать было невозможно. В мосфильмовской лаборатории обработки пленки все делалось для того, чтобы нормально напечатать наш материал, который перепечатывался по нескольку раз во всех мыслимых режимах. Когда вмешался операторский цех, были срочно сделаны новые пробы пленки — материал неоднократно переснимался в разных режимах и на разной оптике. Лаборатория тоже пробовала различные варианты печати, чтобы снять с себя вину. Но как все ни старались, ничего не получалось. Почему? Это уже другой вопрос. «Мосфильм» всегда старался экономить на фирменных компонентах и половину химикатов заменял на советские. Может быть, поэтому изображение шло без черного цвета. И так было не только у нас на «Сталкере», а у всех, кто на этой пленке снимал.

Когда на студии устроили показательное побоище и меня одного обвинили во всех смертных грехах, меня спас оператор Владимир Нахабцев, у которого на картине «Мой ласковый и нежный зверь» была та же самая история. Он пришел на это судилище с коробкой пленки и показал всем этикетку с информацией по поводу дополнительной ванны. Поэтому черного цвета не было ни у Нахабцева, ни у Княжинского, ни у кого другого, кто работал на пленке из этой партии. Так что, я думаю, всем стало ясно, что я не был особенно виноват. Но было уже поздно: ведь за то, что на фильме оказывается неудовлетворительный материал, всегда обвиняют оператора-постановщика. Что бы ни было, за изображение отвечает оператор-постановщик. В данном случае вина легла на меня. А Андрей к тому времени был уже накручен на полную катушку. И все закончилось.

Безусловно, тому, что мы разошлись, было несколько причин. Во-первых, Лариса Павловна Тарковская, сделавшая для этого всё. Во-вторых, моя неудовлетворенность сценарием (в основном, диалогами), которую я с самого начала не скрывал. И, в-третьих, этот злосчастный брак пленки. Были и другие причины — разные подводные течения, о которых я не знаю наверняка, могу только догадываться. Были люди, которые хотели нас рассорить, развести. Когда появляется кто-то, кто вдруг резко выбивается из среднего уровня, всем очень хочется затолкать его обратно. Любой ценой. <…>

Из: Суркова О. Хроники Тарковского

<…>

Начало августа 1978 года

Как странно, что моя последняя запись по «Сталкеру», сделанная год назад, заканчивается предположением Тарковского: «Представляешь, если у меня будет брак…» Тогда он говорил всего об одном кадре, в который были вложены гигантские усилия. Что же можно сказать о том, что почти вся картина, снятая более чем наполовину, оказалась техническим браком?!! Такое бывает? Такого не бывает! Но такое случилось с Тарковским…

И хотя, как говорит Андрей, брак изображения связан с технической непригодностью пленки или режима ее проявки, отношения его с Рербергом разорваны раз и навсегда. Андрей считает, что брак можно было вовремя проконтролировать, если бы Рерберг относился к картине менее формально… если бы он не пил так много… если бы делал не только то, что ему предписано его положением главного оператора, но и то, чего просит душа… А душа его, по мнению Андрея, была холодна. Рерберг же был возмущен, что Тарковский считал его обязанностью осуществлять технический контроль над материалом. После такого рода выяснения отношений Тарковский так и сказал: «Гоша, уходи, и чтобы я тебя больше никогда не видел!» Тем не менее сейчас запущен в производство новый «Сталкер». И в результате всех пертурбаций в съемочной группе Лариса Павловна доросла до второго режиссера (!). (Но это тема, достойная отдельного разговора.) А Андрей Арсеньевич является теперь не только постановщиком, но и художником картины. Александр Бойм был также изгнан. После конфликта Тарковского с Рербергом на фильм пришел Леонид Калашников, от которого Андрей был в восторге. Но Калашников очень быстро отказался от участия в фильме. Может быть, был напуган всей атмосферой в съемочной группе?

В итоге новым оператором стал Александр Княжинский.

<…>

Кто из них прав — История рассудит. Если, конечно, раньше кто-то не попытается объективно разобраться в материалах и воспоминаниях, относящихся к созданию «Сталкера». А у Авторов хватало проблем и помимо этого фильма.

22 сентября ВААП посылает запрос директору «Молодой гвардии».

Из архива. Письмо в МГ из ВААП

Уважаемый Владимир Михайлович!

На запрос Агентства относительно даты сдачи в набор книги авторов Стругацких «Неназначенные встречи» зав. редакцией Ю. М. Медведев письмом от 21 июня 1977 г. № 124/09 информировал нас о том, что редакция планирует сдать рукопись в набор в III квартале с. г. На днях авторы поставили нас в известность о какой-то задержке прохождения рукописи в производстве.

Не могли бы Вы нам сообщить причины этой задержки и реальные сроки предполагаемого выхода в свет книги.

С уважением,

Начальник авторско-консультационного отдела В. И. Харуто.

И вдруг «Молодая гвардия» 6 октября направляет Авторам совершенно неожиданное для них письмо. Оно начинает новый поворот в эпопее с «Неназначенными встречами».

Из архива. Письмо к АБС из МГ

Уважаемые Аркадий Натанович и Борис Натанович!

Сообщаем Вам, что договор № 245 от 17.X.74 г. на издание сборника «Неназначенные встречи» расторгнут издательством ввиду нарушения Вами пункта 4 упомянутого договора и статьи № 509 ГК РСФСР. Нарушение выразилось в том, что часть упомянутого сборника Вы выпустили в другом издательстве в течение обусловленного срока действия договора № 245 с издательством «Молодая гвардия».

В связи с расторжением договора и приближающимся окончанием финансового года просим сообщить, в какие сроки Вы сможете вернуть издательству полученный Вами гонорар в сумме 2700 руб.

После завершения отношений по расторгнутому договору (возвращение гонорара) редакция фантастики, естественно, готова в установленном порядке рассматривать Ваши творческие предложения.

Зав. редакцией фантастики Ю. Медведев

Юрисконсульт В. Носов

Письмо Бориса брату, 9 октября 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Обдумав в спокойной обстановке твое сообщение о письме Медведева (сам я еще письма не получал), я пришел к выводу, что он совсем, видимо, с ума съехал. На что он рассчитывает? Ты все и сам знаешь, но я на всякий случай решил здесь суммировать нашу контраргументацию — для ВААПа или для суда.

1. О каких это «некоторых произведениях», опубликованных в нарушение нашего договора с МолГв, идет речь в письме Медведева? ТББ издавалось дважды — оба раза ЗАДОЛГО до заключения настоящего договора. Значит, речь не о ней.

2. М издавался дважды: в 73 и — действительно — в 75-м. Однако договор на это последнее издание был заключен с Детгизом аж 13.07.72! И, разумеется, Медведев был об этом своевременно извещен и не имел возражений против М при заключении договора с МолГв.

3. Более того. В своих письмах от 1.06.76 и 18.06.76 Синельников, отвергая ПнО, ничего не имеет против издания ТББ и М и даже предлагает немедленно отправить эти повести в производство. Значит, дело не в этих повестях.

4. ПнО не издавался отдельно. Кусок из нее был опубликован, да, но в той же МолГв и задолго до заключения договора.

5. В договоре сказано, правда, что автор не имеет права издавать свой труд БЕЗ ПИСЬМЕННОГО согласия издательства. Однако под этот пункт подпадает только 2-е издание М в Детгизе, а согласно писем Синельникова изд-во не имело против этой повести ничего вплоть до середины 76-го года.

6. В конце концов, если МолГв против издания М, мы не имеем ничего против изъятия этой повести из сборника. (Но это только на крайний случай!)

Все дело, разумеется, в том, что мы не запаслись ПИСЬМЕННЫМ разрешением на издание М. Именно на этот пункт они и будут жать. Однако суд должен решить здесь, кто прав, кто виноват, а письма Синельникова, упомянутые выше, свидетельствуют в нашу пользу. Ведь если издательство на самом деле возникает против М, почему оно не озаботилось заявить свой протест и возбудить дело о расторжении договора еще в 75-м году? Ясно, что отношения были сначала доверительными и стороны верили друг другу на слово, как это и бывает обычно в советских издательствах. Именно поэтому доверчивые авторы и не потребовали при заключении договора ПИСЬМЕННОГО разрешения на издание М в Детгизе, а удовлетворились устным. По-моему, суду должно быть все ясно.

Завтра я повидаюсь с Дмитревским и посоветуюсь с ним, не послать ли еще одну жалобу — на этот раз Деревянко, секретарю ЦКМола по идеологии. Может быть, даже имело бы смысл пойти к нему на прием и объясниться устно. Но ведь ты же не захочешь.

Новостей нет. Из ВААПа пришло письмо: просят дать разрешение на издание ПXXIIВ и М в Болгарии. Я дал.

Обнимаю, твой [подпись]

12 октября напоминает о себе киностудия им. Горького.

Из архива. Письмо к АБС из Киностудии им. Горького

Уважаемые Аркадий Натанович и Борис Натанович!

Напоминаем Вам, что 2 октября 1977 г. истек срок сдачи сценария «Трудно быть богом».

Просим срочно представить сценарий или объяснить причину задержки.

Заместитель Главного редактора студии В. П. Погожева

Письмо Бориса брату, 13 октября 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Адочка только что приехала и привезла мне все, что ты передал. Спасибо. Все очень интересно и в жилу.

Жалко, что ты не описал мне событий и намерений ВААПа, но как я понял со слов Адки, ВААП хочет еще что-то предпринять, помимо суда. Ну, что ж. Посмотрим. Но в этих условиях имеет, вероятно, смысл обратиться с письмом к Деревянко. Знаешь, ты бы позвонил Ковальчуку и посоветовался бы с ним. Может быть, имеет смысл предпринять сейчас некие совместные действия? Если да, срочно отпиши мне, и я моментально составлю и вышлю тебе на просмотр письмо к Деревянко.

Письмо от Медведева я тоже получил. Вот еще два соображения:

1. Любопытно, что письмо подписано на таком низком уровне. Ганичев, впрочем, болен, но почему не Синельников? Не хочет пока ввязываться?

2. Все это очень похоже на провокацию. Этот гад, видимо, серьезно рассчитывает, что, разъярившись, мы наделаем или наговорим глупостей. Надо быть очень осторожными!

3. Наше слабое место — отсутствие письменного согласия редакции. Собственно, это ЕДИНСТВЕННОЕ слабое место. Схема обороны представляется мне так: письменного разрешения мы в свое время не потребовали, ибо

а. Отношения с редакцией были хорошими, и КАК ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ мы ограничились устной договоренностью (свидетель — Бела); б. Сборник был в плане 74-го года, и было ясно, что он выйдет в свет РАНЬШЕ детгизовского издания; в. Формальности такого рода, когда речь идет о ф-ке, вообще не имеют смысла, ибо любую ф-ую повесть можно выпустить хоть в пяти издательствах по двести тысяч и все равно она разойдется за неделю.

Теперь у меня к тебе большая просьба. Я забыл (вернее, никогда не знал) нового адреса Севки. Поэтому будь добр, свяжись с ним и найди способ передать ему лично прилагаемые рукописи. Очень тебя прошу! А в очередном письме ко мне напиши, пожалуйста, новый Севкин адрес, и тебя больше не буду беспокоить. Рукопись, как видно из прилагаемого письма к Севке, надо передать по возможности срочно. Коленопреклоненно и покорнейше!

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке — привет!

13 октября ВААП вновь направляет запрос директору «Молодой гвардии» Ганичеву.

Из архива. Письмо в МГ из ВААП

Уважаемый Валерий Николаевич!

По находящемуся в производстве ДПУ заявлению авторов Стругацких поступила информация о том, что редакция фантастики поставила авторов в известность о расторжении договора № 245, заключенного между Издательством и Стругацкими. При этом авторы обвиняются в нарушении п. 4 договора и ст. 509 ГК РСФСР без каких-либо указаний на конкретные действия А. Н. и Б. Н. Стругацких.

В том случае, если издательство имеет в виду состоявшееся в 1975 г. в ЛО Детгиза издание повести «Малыш», то, во-первых, оно имело место по договору с Детгизом № 561 от 13 июля 1972 г., т. е. по договору, заключенному до оформления договорных отношений с «Молодой гвардией», и, во-вторых, ДПУ располагает материалами, подтверждающими осведомленность «Молодой гвардии» о данном издании. Таким образом, мы не находим ни формально-юридических, ни морально-этических нарушений договорных обязательств, взятых на себя Стругацкими перед Вашим издательством.

На основании изложенного, просим Вас пересмотреть решение издательства о расторжении договорных отношений с А. Н. и Б. Н. Стругацкими.

О Вашем решении не откажите в любезности сообщить нам. Надеемся, что решение вопроса с изданием сборника, находящегося в производстве издательства уже около 3-х лет, не займет у Вас много времени.

С уважением,

Начальник управления Э. П. Гаврилов.

Письмо Аркадия брату, 21 октября 1977, М. — Л.

Дорогой Борис.

Даю информацию.

1. ВААП послал Ганичеву письмо с требованием объяснений. Насколько мне известно, ответа не получено.

2. Из Франции пришло четыре экза ПиП, из Польши — восемь экзов краковского сборника — я тебе один такой передал. Бела продала что-то в Швейцарию и Норвегию — я не запомнил.

3. С Ковальчуком говорил, он ничего не может посоветовать, хотя и заинтересовался разговором Деревянко с Дмитревским. Считает, что если можно сослаться на разговор этот, хорошо бы послать Деревянке об этом письмо.

4. Деньги 10 % по ТББс целиком переведены на меня, т. к. ты не послал в их бухгалтерию заявку — если ты помнишь, они на каждую сумму требуют заявку отдельно. Так что теперь за мной 150 рэ долга + 265 рэ 80 коп твоего гонорара = 415 рэ 80 коп. А кстати, получил ли ты деньги из Таллина?

5. Адрес Севки: <…>. Завтра они у меня будут, передам твои бумаги.

6. На телевидении вот-вот заключат нам договор на музкомедию «Веселые чародеи» по ПНвС в 2-х сериях.

7. Положение с Тарковским неопределенное. Он должен приехать сегодня. Предполагаю, будем дорабатывать сценарий по замечаниям «Мосфильма» и Госкино. Затем — съемки в павильоне и затем весной — обратно на натуру. Это вариант оптимальный. Возможны и иные — похуже.

8. На МолГв по слухам подают в суд еще Рим Парнов и приключенец Кикнадзе.

9. Вчера закончил второй официальный вариант ТББс, сегодня несу к режиссеру. Надоел он мне (сценарий), больше работать над ним не стану.

Вот всё. Жму, целую, твой Арк. Привет твоим.

Из архива. Письмо в ВААП из МГ

Уважаемый Эдуард Петрович!

Внимательно изучив Вашу просьбу, издательство, к сожалению, не находит законного основания для пересмотра принятого решения о расторжении договора № 245 от 17.10.74 г. с авторами А. Н. и Б. Н. Стругацкими на издание сборника «Неназначенные встречи».

Указанный договор расторгнут в соответствии с заключением юридической части издательства, в котором, в частности, отмечается, что в отношении издательства «Молодая гвардия» они дважды нарушили нормы закона:

— совершили сделку, не соответствующую требованиям закона (ст. 509 ГК РСФСР);

— в 1975 г. в другом издательстве выпустили в свет сборник, содержащий повесть «Малыш», которую они по договору № 245 от 17.10.74 г. передали в издательство «Молодая гвардия», пользующееся с момента заключения договора со Стругацкими по закону (ст. 509 ГК РСФСР) исключительным правом на ее издание.

Одновременно просим Вас не отказать в любезности сообщить нам, не выходила ли повесть «Малыш» (помимо ЛО Детгиза) или другие произведения («Пикник на обочине», «Трудно быть богом») готовившегося в нашем издательстве сборника авторов Стругацких в каких-либо иных издательствах в период срока действия упомянутого выше договора № 245.

С уважением

Первый зам. директора издательства, главный редактор

В. М. Синельников

На письме за подписью Харуто вопрос: «Т. Городовикову О. В. Ваше мнение?» И ответ за подписью Городовикова: «31/X-77 г по телефону поставил в известность А. Н. о содержании письма. Договорились, что после праздников подготовлю проект искового заявления».

Письмо Бориса брату, 28 октября 19 771, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Прилагаю проект письма А. П. Деревянко. Проект согласован с Дмитревским и полностью им одобрен. Сам Дмитревский собирается звонить Деревянко после праздников в том числе и по этому нашему делу.

Изучи сей проект, обсуди его с кем хочешь и отправь, не слишком мешкая, письмо по адресу: 103 982 Москва-Центр, ул. Б. Хмельницкого 3/13, ЦК ВЛКСМ, тов. Деревянко А. П.

В остальном у меня все боль-мень. Съездил в Киев, вернулся позавчера, все было благополучно и даже приятно.

Из ГДР прислали издание М в ихней «роман-газете» («Роман-Цайтунг»). Деньги из Таллина получил. Получил также из ВААПа 500.0+382.38 чеками. А более ничего. В свое время выслал доверенность М. С. Чугуновой в Таллин (это было 29.09), но ничего из сего акта не проистекло.

По поводу ТББ-С не отчаивайся. Приедешь к нам, посидим недельку и все будет ОК.

Ответ на письмо ВААПа Ганичеву придет, полагаю, не скоро, ибо Ганичев болен, а его заму на это все, вероятно, наср…

А как мы с тобой будем писать музкомедию? Ты умеешь? Я — нет. Хорошо бы получить соавтора с возложением на него основных обязанностей.

Кстати, звонила недавно эта Дина, которая написала музкомедию по М. Дела ее никак, и она все спрашивала, не сунул ли А. Н. эту музкомедию куда-нибудь в Москве.

Очень пора нам с тобой что-нибудь написать, а? А то все сценарии да музкомедии… Может, сказку напишем? Для «Костра». Про «дружбу и недружбу», помнишь? Я тут обдумывал этот вопрос — может получиться очень мило.

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке привет и поцелуи!

Письмо Аркадия брату, 2 ноября 1977, М. — Л.

Дорогой Борик!

Получил твое письмо.

1. Письмо Деревянке по твоему проекту отсылаю сегодня почти без изменений. Ни с кем советоваться не стал.

2. В понедельник (31-го) в ВААП пришло письмо из МолГв, подписанное Синельниковым (главред). Содержание: а) издательство не видит оснований для пересмотра решения о расторжении договора, б) издательство просит ВААП выяснить, не совершали ли Стругацкие нарушений договора по ТББ и ПнО, аналогичных нарушениям по М. Вааповцы встали в тупик и сами предложили мне передавать дело в суд. После праздников мне пришлют проект искового заявления, которое мы и подпишем.

3. В понедельник же Тарковский был у Ермаша и передал ему экзы варианта «Сталкера», в который внесены исправления согласно пожеланиям редколлегии «Мосфильма». Теперь будем ждать.

4. Подписал договор на музкомедию. Теперь дело еще за десятком виз, и дело в шляпе. А писать музкомедию надлежит так же, как и обычную комедию, только в необходимых местах вставлять: «Песня одинокого вурдалака, содержание которой таково…» или «Танец молоденьких ведьм».

5. Насчет сказки для «Костра» — отчегё ж… встретимся, поговорим. Кстати, мы с Ленкой намерены приехать в Ленинград числа 11 или 12. Тогда всё и согласуем.

Жму, целую, твой Арк.

Приветы домочадцам.

О «сказке для „Костра“» БН позже вспоминал.

Из: БНС. Комментарии к пройденному

<…>

Встретились. Согласовали. Решено было (чтобы серьезно не отвлекаться на эти мелкие пустяки) писать сказочку допотопным методом, по очереди: сначала весь текст пишет БН, потом исправляет АН, потом снова смотрит БН и так далее. Называлась вся эта процедура в наших письмах «обязаловкой», и заняла она общим счетом около трех месяцев. Причем мы так и не нашли ни времени, ни желания «сесть рядком и поработать ладком». В результате получилось то, что получилось. Нелюбимый и нежеланный ребенок. Заморыш.

Издатель, видимо, это очень хорошо почувствовал. Рукопись последовательно отклонили: «Аврора» (как слишком детскую), «Пионерская Правда» (после долгой возни, сокращений и редактуры — без объяснения причин) и, наконец, «Костер» («…Повесть написана усталым человеком… неулыбчива и предсказуема… энтропия сюжетных ходов невелика…» и т. д.). Так что впервые повесть вышла только в 1980 году, в альманахе «Мир приключений», и публикация эта долгое время оставалась единственной, — пока не появилось первое собрание сочинений АБС, выпущенное издательством «Текст». По зарубежным изданиям она тоже «чемпион»: единственный перевод за двадцать пять лет (почему-то — в Японии). Ну и господь с ней, с этой сказочкой. Я за все прошедшие годы так в нее и не заглянул ни разу: не люблю ее перечитывать, точно так же, как «Страну багровых туч» или, скажем, какой-нибудь «Спонтанный рефлекс».

Есть такое понятие — «проходная повесть». Так обычно называют произведение, которое автором честно написано и даже опубликовано, но которое можно было бы и не писать вовсе — оно не есть ступенька вверх для автора и вообще не составляет никакого этапа на его пути. У АБС таких «проходных», слава богу, немного: «Малыш», «Парень из преисподней», самые последние рассказы начала 60-х, ну и, конечно, «Повесть о дружбе и недружбе». Вполне могли бы мы ее не писать совсем. А если уж написали, — печатать под псевдонимом, чтобы не портила нам творческой статистики. Однако слово из песни не выкинешь. Был, был у нас этот сбой — лишнее доказательство фундаментальной теоремы сочинительства: «То, что не интересно писателю, не может быть по-настоящему интересно и читателю тоже».

<…>

2 ноября АН пишет брату: «Письмо Деревянке по твоему проекту отсылаю сегодня почти без изменений. Ни с кем советоваться не стал». Копия письма секретарю ЦК ВЛКСМ по пропаганде сохранилась в архиве.

Из архива. Письмо от АБС в цК ВЛКСМ

Уважаемый Анатолий Пантелеевич!

Со слов В. И. Дмитревского, с которым Вы беседовали в начале октября с. г., нам известно, что ни ЦК ВЛКСМ, ни Вы лично не имеете возражений против публикации нашего сборника «Неназначенные встречи» в издательстве «Молодая Гвардия».

Горестная история с этим сборником тянется уже около пяти лет. В 1974 году издательство заключило с нами договор, но с тех пор завредакцией научно-фантастической и приключенческой литературы тов. Медведев прилагает все усилия к тому, чтобы сборник не вышел в свет.

Особенную ненависть вызывает у тов. Медведева почему-то повесть «Пикник на обочине», входящая в сборник. Повесть эта пять лет назад была опубликована в журнале «Аврора», с тех пор издавалась и переиздавалась во многих социалистических странах и получила одобрительные отзывы в нашей центральной прессе, в том числе и в ЦО «Правда». И тем не менее тов. Медведев находит все новые и новые предлоги, чтобы затормозить издание этой повести в отдельном сборнике.

Сейчас он выкинул новый фокус: объявил, что издательство вообще расторгает договор на наш сборник. Предлог для расторжения выбран нелепый и неубедительный, очевидно, что любой суд опротестует это решение редакции, но Медведев достигает своего — передача сборника в производство вновь откладывается на неопределенный срок.

Уважаемый Анатолий Пантелеевич, мы обращаемся к Вам с убедительной просьбой — разобраться в этом деле, поставить на место распоясавшегося чиновника, восстановить справедливость и порядок в редакции.

Разумеется, мы готовы в любое время представить Вам на рассмотрение более подробные данные относительно всей этой истории.

С уважением

А. Стругацкий

Б. Стругацкий

А 14 ноября, видимо, отчаявшись повлиять каким-то образом на публикацию «Неназначенных встреч» и уже не надеясь на их выход, Авторы подают заявку в «Советский писатель».

Из архива. Заявка от АБС в СовПис

Предлагаем издательству опубликовать наш авторский сборник, включающий фантастические повести «Отель „У погибшего альпиниста“», «За миллиард лет до конца света» и «Пикник на обочине». Название сборника — «За миллиард лет до конца света».

Повести эти были опубликованы в журнальных изданиях в период с 1970 по 1977 год, вызвали положительные отзывы в нашей прессе (напр. в ЦО «Правда», в «Литературном обозрении», в «Дружбе народов» и т. д.), издавались и переиздавались в ряде зарубежных стран. В книжных изданиях в нашей стране они не публиковались.

Эти три повести отобраны нами для сборника потому, что они объединены одной общей идеей: каждая из них являет собой опыт литературно-художественного исследования психологии массового человека эпохи НТР, нашего современника, методом приведения этой психологии в столкновение с «чудом» — методом, как известно, довольно распространенным в мировой литературе с легкой руки Гофмана и Эдгара По. Разумеется, в соответствии с духом времени «чудо» в наших повестях носит не столько гофманианский, сколько уэллсовский характер. Это либо активность гипотетических сверхцивилизаций, либо проявления неких неизвестных законов природы. Но для выполнения поставленной нами перед собой задачи — литературной задачи, — это обстоятельство решающего значения не имеет. Главным для нас является современный человек, который столь же отличен психологически от современника Гофмана, сколь, скажем, Повелитель Блох отличается от пилота «летающего блюдца».

Мы прилагаем к заявке готовую рукопись нашего сборника, объем которого составляет ок. 25 авт. листов.

А. Стругацкий

Б. Стругацкий

Инстанции же в это время продолжают титаническую борьбу. В этот же день ВААП информирует главреда «Молодой гвардии» Синельникова о судебном иске и сообщает об этом Авторам.

Из архива. Письмо из ВААП в МГ

Уважаемый Владимир Михайлович!

Решение издательства о расторжении договора № 245 от 17.10.77 с авторами А. Н. и Б. Н. СТРУГАЦКИМИ не соответствует норме ст. 509 ГК РСФСР. К сожалению, наши попытки убедить издательство в этом не дали желаемого результата. Нам ничего не остается, как обратиться с исковым заявлением в судебные органы.

Выполнить Вашу просьбу в отношении информации об изданиях произведений СТРУГАЦКИХ не представляется возможным в силу отсутствия в ВААП регистрации издаваемой в СССР литературы.

В связи с необходимостью правильного обоснования искомой суммы просим Вас дать указание редакции о направлении в наш адрес сведений об объеме подготовленного к сдаче в набор сборника и сумме вознаграждения, выплаченного авторам.

С уважением,

Зам. Начальника Управления Э. П. Гаврилов.

Из архива. Письмо Ану из ВААП

Уважаемый Аркадий Натанович!

Согласно договоренности информируем Вас о том, что нами готовится проект искового заявления, который будет направлен Вам для подписания. Как нам представляется, ситуация в настоящий момент такова, что «Молодая гвардия» приняла окончательное решение не издавать сборник и целесообразно в исковом заявлении не ставить самостоятельно вопрос о незаконном расторжении договора (все равно у суда нет права вынести решение об обязательном издании сборника), а увязать этот вопрос с материальным правом авторов на оставшуюся часть гонорара.

Если у Вас есть какие-либо иные предложения, сообщите нам.

Для сведения направляем копию нашего последнего письма в издательство.

С уважением,

Начальник авторско-консультационного отдела В. И. Харуто

На следующий день, 15 ноября, АН решается на самый крайний шаг из всех возможных — пишет письмо в ЦК КПСС.

Из архива. Письмо от АНа Зимянину

Уважаемый Михаил Васильевич!

В свое время — 12.07 и 10.11. 1976 года — мы с братом и соавтором моим Стругацким Б. Н., уже обращались к Вам с письмами по поводу злосчастной судьбы нашего сборника фантастических повестей «Неназначенные встречи» в издательстве «Молодая Гвардии». Теперь я вынужден обеспокоить Вас третьим письмом.

Дело в том, что в октябре с. г. заведующий редакцией фантастики «Молодой Гвардии» Медведев внезапно объявил нам, что договор на издание нашего сборника с нами расторгнут. Повод для расторжения явно несостоятелен, что удостоверяется юристами ВААПа, но так или иначе, а вместо нормальной работы нам предстоит судебное дело и все связанные с этим мытарства.

Это, несомненно, обстоятельство частное, однако меня не могут не тревожить некоторые политические последствия, к которым, возможно, приведет эта произвольная акция руководства «Молодой Гвардии».

Я не стану скромничать: Стругацкие — писатели популярные. Нам удалось завоевать известность у читателей не только у нас на Родине, но и за рубежом. По данным организаций, осуществляющих экспорт советской литературы, мы числимся среди наиболее издаваемых за рубежом советских писателей.

В связи с этим не только у наших читателей, но и у зарубежных издателей, литературных публицистов и критиков рано или поздно возникнет — если уже не возник — вопрос: почему столь популярные авторы, признанные читательской общественностью и в своей стране, и за ее пределами, упорно третируются одним из ведущих советских издательств. Легко предвидеть, какой мерзкий шумок могут поднять вокруг этого «дела» антисоветчики, диссидентская шушера, да и просто любители политических скандальцев в зарубежных странах.

Я не стану утверждать, что руководство «Молодой Гвардии» сознательно пытается инспирировать у нас и за рубежом мнение, будто писатели Стругацкие «затираются» в собственной стране, скорее здесь имеет место грубый политический просчет. Редакция «Молодой Гвардии» является практически единственной редакцией в нашей стране, которая специализируется на издании «взрослой» фантастики. Возможно, ощущение единоличной власти над советскими писателями-фантастами вскружило непрочную голову заведующего редакцией настолько, что он утратил политическую ориентировку. Но как бы то ни было, важно одно: к какому результату могут привести эти попытки представить популярных СОВЕТСКИХ писателей Стругацких писателями НЕ-СОВЕТСКИМИ.

(Справедливости ради надо отметить, что политическая близорукость поразила не только руководителей «Молодой Гвардии». Как мне стало известно, Госкомитет по печати РСФСР, предпринимая очередной поход на издательство «Детская литература», мишенью своей избрал на этот раз, в частности, сборник Стругацких, состоящий из веселой сказки «Понедельник начинается в субботу» и юношеской повести «Парень из преисподней»).

Мне хотелось бы заверить Вас, Михаил Васильевич, в следующем: что бы ни предпринимали все эти политически недозрелые люди, взявшие на себя роль вершителей судеб советской фантастики, и к каким бы результатам это ни привело, Стругацкие как были, так и останутся всегда СОВЕТСКИМИ писателями.

А сообщил я Вам обо всем этом потому, что и мне, и моему брату и соавтору бесконечно дороги честь и престиж нашей страны, нашей литературы и нашего имени. Просить же Вас я решаюсь только об одном: подтвердите получение этого письма.

С искренним уважением,

Стругацкий Аркадий Натанович

30 ноября «Молодая гвардия» отвечает ВААПу.

Из архива. Письмо из МГ в ВААП

Уважаемый Эдуард Петрович!

В связи с Вашим запросом сообщаем, что сборник повестей авторов А. Н. и Б. Н. Стругацких «Неназначенные встречи» в нашем издательстве был подготовлен к сдаче в набор в объеме 15 а. л. в составе двух повестей — «Малыш» и «Трудно быть богом» (повесть «Пикник на обочине» одобрена не была), авторам было выплачено вознаграждение в сумме 2700 руб., которую издательство письмом от 6.10.77 г. просило возвратить в связи с расторжением договора № 245 от 17.10.74 г.

Договор № 245 от 17.10.74 г. с авторами А. Н. и Б. Н. Стругацкими расторгнут издательством в виду нарушения ими п. 4 договора и ст. 509 ГК РСФСР. По заключению юридической части издательства это нарушение выразилось в том, что, во-первых, авторы, уже имея договорные отношения с издательством «Детгиз» (Л. О.) на выпуск части сборника «Неназначенные встречи» — повести «Малыш», в 1974 г. представили ту же повесть в наше издательство, не уведомив о договоре с другим издательством; во-вторых, в 1975 г. выпустили в свет сборник, содержащий повесть «Малыш», которую они 17.10.74 г. передали в наше издательство, пользующееся с момента заключения договора со Стругацкими по ст. 509 ГК РСФСР и п. 4 Типового договора исключительным правом на ее издание. То обстоятельство, что авторы выпустили свою повесть «Малыш» в «Детгизе» (Л. О.) по договору, заключенному до оформления договорных отношений с «Молодой гвардией», не имеет значения для наступления санкций за нарушение авторами п. 4 договора, ибо закон таких исключений не предусматривает. Какого-либо согласия на выпуск повести «Малыш» или другой части сборника «Неназначенные встречи» в ином издательстве «Молодая гвардия» не давала.

Вторично просим Вас не отказать в любезности сообщить нам, издавались ли повести авторов А. Н. и Б. Н. Стругацких «Малыш» (помимо Ленинградского отделения «Детгиза»), «Трудно быть богом» и «Пикник на обочине» в период действия договора № 245 (т. е. с 17.10.74 г.) в иных издательствах — советских или зарубежных.

Официальная информация по данному вопросу от ВААП, обеспечивающего соблюдение прав авторов при использовании произведений литературы на территории СССР, а также советских авторов при использовании произведений за рубежом, в данном случае необходима нашему издательству.

С уважением

Зам. главного редактора И. Ф. Авраменко

В конце ноября АН с супругой на несколько дней приезжает в Ленинград. Авторы в это время не работали, поэтому в рабочем дневнике эта встреча не отмечена.

Письмо Аркадия брату, 1 декабря 1977, М. — Л.

Дорогой Борик.

По возвращении нашел у себя письмо из ЦК ВЛКСМ.

«Уважаемый Аркадий Натанович! Ваше письмо получено в отделе пропаганды и агитации ЦК ВЛКСМ. О результатах сообщим дополнительно. Зав. Отделом пропаганды и агитации ЦК ВЛКСМ В. Грошев».

Ну-с, не знаю. М. б., следует написать опять Деревянко письмо такого примерно содержания. Дескать, получили такое-то письмо. Но писали мы Вам, а не в отдел пропаганды. С этим отделом мы уже имели дело, и хотя они были благожелательны, ничего добиться от МолГв не смогли. Либо Вы этого не знали и поручили им разобраться, либо наше письмо передали им без Вашего ведома. В обоих случаях настоятельно просим вернуть наше письмо в Ваши руки, самому ознакомиться с ним и лично принять просимые меры.

Если ты согласен, составь такое письмо и перешли мне.

Когда писал это письмо, принесли из Болгарии сборник «Съветская фантастика». Там наш «Малыш». А есть и гнусный фельетончик Медведева. Книгу прислал некто Георги Арнаудов из Софийского «Градски младежнии дом, Клуб по прогностика и фантастика». Тебе тоже, наверное, выслали.

Вот пока всё.

Обнимаю, твой Арк.

Привет Адке и Андрею

Письмо Аркадия брату, 5 декабря 1977, М. — Л.

Здравствуй, Борик.

А. Информация.

1. Насколько можно было понять Тарковского, двухсерийный вариант «Сталкера» готовы утвердить, но при этом никак не удается добиться, чтобы с него сняли пресловутые 300 тыс. Это означает, что будущая группа будет заведомо лишена премий, постановочных и пр. Сизов вызвал Андрея к себе и предложил подать заявление, что он снимать на таких условиях отказывается. Андрей такое заявление написал. Сизов остался недоволен формулировкой — Андрей обвинял студию в браке. Андрей написал новое заявление, продиктованное самим Сизовым. Но и это заявление Сизов не принял, выругался и уехал в Италию. Так что все по-прежнему висит в воздухе, я хожу нестриженый, ждем дальнейших событий. Видимо, какое-то решение будет принято, когда Сизов вернется.

2. Кайдановский прикуривал от электронагревателя, там что-то взорвалось, и ему покалечило лицо. К счастью, зрение не пострадало, с лицом тоже всё в порядке. Но мы здорово перетрусили.

3. ТББс читает начальство. Обещают дать ответ к концу недели. Судя по голосу и тону Тарковской (я говорил с нею по телефону), дело не очень хорошо.

4. Договор на музкомедию одобрен директором «Экрана» Хессиным, но он уехал (!) в Испанию, надо ждать его возвращения.

5. МолГв не дала ответа ВААПу, хотя прошло уже три недели (это на запрос относительно объема рукописи и выплаченной части гонорара). ВААПовцы обещали связаться с МолГв и поторопить.

6. От самых верхов опять пополз слух, что МолГв будут разгонять. Но я уже как-то и не верю. Да и поможет ли это нам?

Б. Запросы.

1. Ты мне что-то рассказывал об успешных телепатических экспериментах в США. Не можешь ли сообщить, в каком журнале и когда это было опубликовано?

2. Выясни в Лендетгизе, намерены ли они издавать книжки автора «Карлсона» Астрид Линдгрен «Братья Львиное Сердце» и «Мадикен». Если не эти названия, то какие именно этого автора.

Все дела.

Обнимаю, твой Арк.

«Обязаловку» начал было, но сразу сорвался. Навалились дела по японщине. Впрочем, к этому делу все-таки вернусь.

Привет Адке и Андрею.

Письмо Бориса брату, 6 декабря 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Получивши твое письмо, я сразу позвонил Дмитревскому. Оказалось, что он созванивался с Деревянко сразу после праздников и спрашивал его насчет нашего письма. Тогда Деревянко нашего письма еще не получал. Через пару дней Дмитревский намерен звонить Деревянко еще раз (по своим делам) и обещает снова спросить про письмо. Так что к концу недели я буду знать, каким образом наше письмо попало в сектор печати и пропаганды. Надо сказать, Дмитревский считает, что тебе (он называл именно тебя почему-то) следовало бы пойти к Деревянке лично. Он предлагает дать прямой телефон к нему и уверен, что Деревянко тебя обязательно примет.

Вчера вечером (поздно) вдруг раздается звонок по телефону: звонит новый завотделом прозы «Авроры» Владимир Михайлович Акимов. Судя по голосу, молодой парень, судя по разговору (сплошные цитаты), большой поклонник Стругацких. Суть: его вызвал главный (Глеб Горышин), передал разговор со мною (я тебе рассказывал) и потребовал немедленно и лично рассеять все сомнения Стругацких по поводу их будущего в «Авроре». Короче, «Аврора» готова и рада печатать ф-ку вообще и Стругацких в особенности. Я, честно говоря, такого напора не ожидал, подрастерялся и стал лепетать что-то, что сейчас мы, мол, заняты кино, а вот с января садимся за повесть. «Превосходно! — было воскликнуто. — Значит, в феврале я вас жду к нам!» Слово за слово, договорились, что к лету мы принесем им повесть. «Прекрасно. И мы ее поставим в осенние номера!» Ну что ты будешь делать! Шутки шутками, а не попытаться ли нам сделать что-либо посерьезнее М, что-нибудь на уровне ПнО? Ты все-таки подумай, а? Как-никак, а это — шанс, и неплохой.

А больше новостей нет. Согласно договору пишу по странице в день и даже несколько опережаю график (про запас).

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке привет и поцелуи.

Письмо Бориса брату, 10 декабря 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Задержался на сутки с ответом на твое второе письмо, так как рассчитывал получить какую-нибудь информацию относительно Деревянко от Дмитревского. Но Дмитревскому так и не удалось до него дозвониться. Деревянки нет на месте, Дмитревский опасается, что он уехал за границу.

Сегодня позвонил Кроманов. Он закончил режиссерский, и сейчас его читает начальство. Договорились, что в понедельник он мне позвонит, и мы окончательно установим день встречи. Придется ехать в Таллин. Кроманов мечтает запустить фильм уже в этом году и хочет, чтобы мы сделали там еще «кое-какие мелочи».

По поводу твоих запросов.

Статья о телепатии. Уокер, «Экстрасенсорное восприятие — серьезная ли это вещь?», «Электроника», № 3, 1974. Эта «Электроника» — регулярно издающийся у нас перевод американского журнала «Электроникс», очень авторитетного.

С Астрид Линдгрен — хуже. Я уже говорил тебе, что в Лендетгизе у меня не осталось ни одного знакомого человека. Пытался выяснить у Дмитревского — он ничего, натурально, не знает. С Детгизом тесно связан Брандис, но его нет в городе. Так что придется подождать. В понедельник Брандис будет обязательно, и я постараюсь навести справки через него.

В остальном ничего интересного. Обязаловку пока тяну. Но, по-моему, пора задуматься о чем-то посерьезнее и для печати.

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке — привет!

Письмо Аркадия брату, 12 декабря 1977, М. — Л.

Дорогой Борик.

Информация.

1. Из Венгрии (через ВААП, естественно) пришло предложение издать зМЛдКС. Ответил согласием.

2. Мой друг доставил мне два экза «Малыша», изданного в Югославии в прошлом году. Издание юношеское, с иллюстрациями в стиле нашего дурака Макарова.

3. Странная вещь: мои люди в Таллине прислали мне номер «Молодежи Эстонии» (газета, орган тамошнего ЦК Эстонского комсомола) за 2 декабря, и там начало ПнО, который они будут публиковать с продолжением. Последующие номера мне будут высылать.

Соображения.

1. Возможно, Дмитревский и прав, и сходить к Деревянке стоило бы, но очень не хочется. Жду от тебя дальнейших соображений. Если Деревянко знаком с письмом, можно написать ему — письмо-де Вам адресовано, сами разберитесь. Если не знаком — послать второе письмо с указанием судьбы первого. Выбери и отпиши.

2. Писать сейчас что-либо серьезное мне не хочется, какие бы «Аврора» авансы не выдавала. Да и болтовня это, по-моему. Ждут они от нас именно что-нибудь вроде «Малыша».

Пока всё. Жму и обнимаю.

Привет твоим. Арк.

13 декабря ВААП информирует АНа.

Из архива. Письмо АНу из ВААП

Уважаемый Аркадий Натанович!

Как и было условлено, направляем Вам для сведения копию последнего полученного нами письма издательства и копию нашего ответа на него.

Если у Вас есть данные об объеме повести «Пикник на обочине», сообщите, пожалуйста.

С уважением

Начальник авторско-консультационного отдела В. И. Харуто

К письму приложена копия письма в издательство с той же датой.

Из архива. Письмо в МГ из ВААП

Уважаемый Владимир Михайлович!

Благодарим Вас за полученные сведения об объеме подготовленного к сдаче в набор сборника А. Н. и Б. Н. СТРУГАЦКИХ и о сумме выплаченного авторам гонорара. Эти сведения были бы исчерпывающими, если бы Вы распорядились еще о высылке в наш адрес сведений об объеме повести «Пикник на обочине».

В настоящее время вряд ли целесообразно вновь повторять наши доводы в пользу пересмотра решения издательства о расторжении договора с авторами. Надо полагать, судебные органы разберутся в данной конфликтной ситуации и вынесут соответствующее решение.

При всем нашем желании помочь «Молодой гвардии» просьбу издательства в отношении информации об имевших место изданиях повестей А. Н. и Б. Н. СТРУГАЦКИХ Агентство выполнить не может, поскольку, как это уже сообщалось в нашем № 4113–12/20 от 14.11.77, ВААП не проводит регистрации издаваемой в СССР литературы. Что же касается зарубежных издательств, то уступка авторам права на издание в переводе своего произведения зарубежной фирме не влечет за собой признания нарушения автором ст. 509 ГК РСФСР.

С уважением,

Начальник Управления Э. П. Гаврилов

Письмо Аркадия брату, 14 декабря 1977, М. — Л.

Дорогой Борик.

Получил твое письмо от 10.12.

Новая информация.

1. В понедельник звонила Тарковская, кислым тоном сообщила, что Балихин (главред) и Погожева (зав. объединением) прочли последний вариант ТББс и кисло выразили намерение созвать совещание (обсуждение) где-то на этой неделе. Жду.

2. Позвонил зав. отделом сатиры и юмора Вопросов Л-ры Миша Андраша. По его словам, начальство очень одобрительно отнеслось к его идее дать нам выступить у них в разделе «Наши бенефисы» (или что-то в этом роде). Это дают писателю до 20 маш. страниц для изложения в юмористическом и сатирическом плане их писательской карьеры, возможно с присовокуплением ранних проб и читательских писем. Платят 300 ряб за лист. Мне пришло в голову такое: помнишь, у нас было сатирическое эссе по критике НФ? Само по себе оно, конечно, устарело, но можно было бы в таком вот тоне дать ехидную памфлетину о том, как нас встречали и встречают сейчас критики, редакторы и читатели — с выдуманными именами, но с реальными цитатами. Андраша сказал, что чем ядовитее, тем лучше, было бы смешно. Подумай.

3. Позвонили из ЛитГазеты, попросили рассказ или отрывок ч.-л. не опубликованного страниц на 16. У меня энтузиазма это не вызывает, брешут, наверное, как и раньше, но оставляю решение на тебе: либо из ГЛ, либо из ГО что-нибудь подобрать было бы можно.

За информацию спасибо. Про Астрид Линдгрен не забывай.

Обнимаю, твой Арк.

Привет твоим.

В пятницу притащатся ко мне немцы из Neue Berlin, ГДР. Помнишь, я рассказывал? Ох-те-тех…

Письмо Бориса брату, 16 декабря 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Получил твое письмо, отвечаю.

1. Звонил вчера Кроманов. Худсовет, по его словам, принял решение хлопотать о двухсерийном фильме. Поэтому кто-то там едет в Москву утрясать этот вопрос, а в 20-х числах Кроманов снова будет мне звонить и, вероятно, вызовет меня в Таллин. Все-таки.

2. Брандис по моей просьбе связался с некоей Турковой (?), которая в нашем Детгизе ведает переводными изданиями. По ее словам на ближайшие два года НИКАКИХ переводов А. Линдгрен не планируется.

3. ПнО в «Молодежи Эстонии» — это, конечно, очень мило. Но не повредит ли это нам на суде? Я бы на твоем месте известил об этом факте ВААП и спросил бы, что делать и делать ли.

4. Деревянке письмо написать ничего не стоит. Но смысл у этого письма будет только в том случае, если первое наше письмо попало в сектор печати, МИНУЯ Деревянко. Если же наше письмо Деревянко читал, то логика такая: он прочитал письмо, он передал его своим подчиненным — с какой резолюцией, устной или письменной? Если резолюция: «Дайте Медведю по мозгам», то новое наше письмо не имеет смысла: и так дадут по мозгам. Если резолюция равнодушная: «разберитесь» и т. д., то опять же наше письмо не имеет смысла — не хочет он нами заниматься и не будет. А вот если наше первое письмо к нему не попало, т. е. какие-то медведевские доброхоты решили его из поля зрения начальства вывести и утопить в бюрократическом болоте, — вот тогда другое дело! Тогда будем писать и орать во весь голос. Поэтому я и жду, когда же Дмитревский дозвонится до Деревянко и что тот ему скажет. А звонить Дмитревский обязательно будет, его самого затирают в МолГв, хотя вопрос об издании своей книжки он предварительно согласовал (и получил добро) не только с Деревянко, но и с Марковым, и даже с самим Тяжельниковым, завотделом печати ЦК.

5. Был бы очень тебе благодарен, если бы ты выслал мне один экз югославского М. А то когда мы теперь увидимся!

В остальном — боль-мень.

Обнимаю, твой [подпись]

Р. Т. Странная вещь. Не успел запечатать это письмо, как принесли заказное из Кишиневского издательства «Литература артистика». В письме два экземпляра договора «об издании в переводе выходившего в свет литературного произведения». Нам (а точнее, мне, т. к. в договоре указано только мое имя) предлагается издать на молдавском языке произведение «Неназначенные встречи» за гонорар из расчета 60 % из 150 руб/а. л.

Непонятно: 1. Почему договор только на мое имя? Может быть, ты получил аналогичный?

2. Почему 150 руб/а. л.? Может быть, по той же причине?

3. Что это за «выходившее в свет литературное произведение» под названием «Неназначенные встречи»? Что они, собственно, имеют в виду? Если МолГв-сборник, то он еще не выходил. Если порознь ПнО, М, ОуПА, то при чем здесь «Неназначенные встречи»?

Пуганая ворона куста боится. Мне всюду чудятся провокации Медведева. Я очень тебя прошу:

1. Свяжись с ВААПом и выясни наши права на этот счет.

2. Обязательно (если тебе тоже прислали такой договор) напиши в Кишинев об обстоятельствах дела (копию — в архив).

3. Срочно отпиши (или даже позвони) мне по этому поводу.

Я пока положу все эти договора в стол и буду ждать вестей от тебя.

Р. Р. Т. Никак не могу окончить это письмо! Уже и машинку убрал, но тут позвонил Дмитревский. Он соединился наконец с Деревянко. О письме он ничего <…> не выяснил, он все хлопотал о личном свидании твоем с Деревянко. Деревянко сказал, что будет рад с тобою встретиться и разрешил дать свой телефон. Телефон: 206–80–12, Анатолий Пантелеевич. В общем, если не хочешь с ним встречаться, не ходи, но позвонить-то можно? Просто спросишь его, получил ли он письмо наше и прочее. Скажешь ему то, что собирались мы писать в письме: мол, в этом секторе мы уже письменно побывали, они к нам были благорасположены, но толку не добились. Не могли бы Вы лично проконтролировать наше дело? А? Всего-то и делов. Если по разговору выяснится, что он благорасположен, можно будет и встретиться в конце концов. А если будет уклоняться и вилять, то и хрен с ним. Тогда, знаешь ли, и письма никакие не помогут.

P. P. P. S. Леночке — привет!

Письмо Аркадия брату, 18 декабря 1977, М. — Л.

Дорогой Борис!

Информация.

1. Позавчера 16 декабря меня вызвали в ЦК КПСС по моему письму тов. Зимянину. Принимал меня его помощник Иван Филиппович Сенечкин, присутствовали еще один работник Большого ЦК (не понял — кто, но, видимо подчиненный Сенечкина) и работник агитпропа ЦК ВЛКСМ. Вместе со мной был вызван Синельников. Сенечкин извинился, что письмо оставалось без ответа месяц, но объяснил эту задержку тем, что они были озадачены: у них считалось, что дело Стругацких в МолГв давно пришло к благополучному концу. Затем он пожелал выслушать стороны. Синельников объяснил расторжение договора нашим нарушением оного путем издания «Малыша» в 75 году и путем многочисленных публикаций ТББ и ПнО за рубежом. Затем выступил я. Привел доказательства, что издательству было известно о готовящейся публикации М в Ленинграде к моменту заключения договора, а зарубежные публикации предложил сбросить со счетов в претензиях, поскольку это дело не наше, а ВААПа. Сенечкин и присутствующие тут же согласились с этим последним возражением и предложили Синельникову говорить только о первой претензии. Как я осознал, возникла действительно формальная антиномия: с одной стороны, издательство действительно знало о готовящемся издании М в Л-де, но с другой — в договоре указано, что издание М идет как первое, и оплата аванса и одобрения шла как за первое издание, что я и подписал в свое время, не обратив на это, естественно, никакого внимания (считал, что при окончательном расчете всё пересчитают). Короче, стало ясно, что это дело — компетенция суда. Тем не менее Сенечкин предложил Синельникову окончить дело полюбовно. Видимо, Синельников уже получил соответствующую накачку, потому что сразу предложил проект: мы соглашаемся на расторжение договора («чтобы другим авторам не повадно было бы подумать, что издательству могут наступать на горло даже такие известные писатели, как Стругацкие»), а МолГв тут же заключает с нами новый договор на сборник, состав которого мы потом обговорим. Не выйдет, сказал я. Мы издательству не верим ни на грош. Получив согласие на расторжение договора, они сразу затребуют по суду 2700 и дадут нам под зад. Синельников тут изобразил возмущение, но я заметил, что никого это не тронуло, а Сенечкин довольно зловеще сказал, непонятно к кому обращаясь, что он сам присмотрит за этим. Собственно, на этом разговор и закончился, если не считать того, что было договорено при всех обстоятельствах оставить в сборнике ПнО, а Сенечкин, проводив меня в коридор, велел записать его номер и при всех случаях обращаться прямо к нему.

Теперь вот как я вижу нашу тактику в дальнейшем. Мы продолжаем вести подготовку к суду. Как только получим конкретные предложения от Синельникова по поводу расторжения договора, предъявляем ему условие: идем на это лишь в случае уплаты 100 % по старому договору и немедленного заключения нового договора — вплоть до обмена нашего письменного согласия из рук в руки на подписанный Синельниковым новый договор. Если он на это не согласится, продолжаем готовиться к суду и снова обращаемся в ЦК.

Из беседы у меня создалось впечатление, что в ЦК крайне недовольны Синельниковым и симпатизируют нам, и готовы нас поддерживать по крайней мере в этом деле.

2. Не дождавшись ответа из театра, написал новое письмо с угрозой обратиться в Министерство культуры и в ВААП.

3. Приезжал Гюнтер Клаус из «Ноэ Берлин», сообщил, что на днях выходит наш ПXXIIВ, а на следующий год планируется ПНвС.

4. Пришел на подпись смешной договор из Молдавии на «Неназначенные встречи». Без указания объема, как на самостоятельное отдельное произведение, оплата 60 % от 150 руб. Собираюсь послать им запрос, что они имеют в виду.

5. Пришло письмо из ВААПа с просьбой дать объем ПнО и с копией письма Авраменке, в котором утверждается, что зарубежные издания советских авторов не подлежат ограничениям, указанным в типовых договорах.

Вот всё. Обнимаю, твой Арк.

Да! Совершенно упустил из виду. Звонил сегодня Тарковский. Он согласился снимать, сценарий утвердили, съемки начнутся в середине марта, подготовка (декорации и пр.) еще раньше. Сизов представляет ему нечто вроде гарантийного письма, где обязуется обеспечить группе постановочные и как-то компенсировать премиальные.

Что касается ТББс, то там молчание. Ждут приезда начальства, тогда 25–26 будет худсовет.

Привет твоим.

Письмо Бориса брату, 20 декабря 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Очень здорово, что у нас вновь наладилась такая могучая переписка. Прямо-таки душа радуется.

Я не совсем понял: совещание по поводу ТББ-С — это хорошо или плохо? Впрочем, сейчас уже, вероятно, что-то известно. Жду информацию. Полагаю, во всяком случае, что нам кобениться сейчас, пожалуй, не пристало. Скажут переделывать, надо переделывать, особенно, если подкинут деньжат. Понадобится — приеду.

Насчет бенефиса для ВопЛей. Можно. Но надо делать это (если делать) хорошо. Можно так, как ты говоришь, а можно — помнишь, мы когда-то начинали писать наш воображаемый день, как мы лениво встаем, завтракаем икрой, устраиваем леве и т. д. Так вот в таком вот плане, но под реальным эпиграфом из реального читательского письма того идиота, который принял нас за пришельцев. Этакая история пришельцев, пропагандирующих на Земле свои пришельческие идеи. Но, повторяю, это надо делать вместе. Хотя, разумеется, если ты возьмешь на себя составление черновика (в качестве обязаловки), то будет только лучше.

По поводу просьбы Литературки. Я, честно говоря, совершенно не представляю себе, что можно выбрать из ГЛ и, тем более, ГО. Если ты представляешь, обязательно выбери и пошли. Пусть кушают.

У меня новостей нет. Прилежно пишу обязаловку, хожу на заседания, читаю текучку, чиню машину. Было у нас тут обсуждение романа В. Михайлова (Рига). Я председательствовал. Мужик мне очень понравился, да и роман, по-моему, неплохой — «Сторож брату моему». Сплошное, впрочем, подражание Стругацким, как и все у Михайлова.

Илан Полоцк (помнишь?) прислал свою книжечку про то, как он перегонял овец в Средней Азии. Прелестная повестуха!

Передавал тебе большой привет. (Он тебя интервьюировал в Риге в свое время.)

Вчера на нашем семинаре был Карл Левитин. С ужасом и трепетом рассказывал о жутких слухах, ползущих по Москве: А. Стругацкий бросил пить! Ликерно-водочное начальство в панике корректирует планы. Литбогема и литэлита, лихорадочно глотая спиртное, решает: быть или не быть, а также: нужны ли мы теперь нам? Ладно-ладно, отвечал я ему. Вы еще Стругацких не знаете. Вы еще их знаете только с хорошей стороны, но вы их еще узнаете и со всех других сторон. Стругацкие еще и не такое могут, они еще вам всем покажут, алкашам-засранцам… Я был очень горд.

А в остальном, прекрасная маркиза, все ничеГё, все ни-чеГё.

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночку целуй!

21 декабря АН пишет ответ в ВААП.

Из архива. Письмо от АНа в ВААП

Уважаемый Виталий Игнатович!

Сообщаю, что объем повести «Пикник на обочине» составляет 8 авт. листов (восемь).

При формулировании денежных претензий к изд-ву «Молодая Гвардия» следует иметь в виду следующее. В 1973 году часть повести «Пикник на обочине», а именно глава 1, объемом в 2 авт. листа (два) была опубликована в том же издательстве в составе 25 т. Библиотеки Современной Фантастики, тираж 250 тыс. экз.

С уважением, А. Стругацкий

21-го же сценарно-редакционная коллегия киностудии имени Горького сообщает о своем решении по второму варианту ТББ-с.

Из архива. Заключение на 2-й вариант сценария по ТББ

Уважаемые Аркадий Натанович и Борис Натанович!

Мы прочитали Ваш сценарий «Трудно быть богом» и считаем, что Вами проделана определенная работа — точнее обозначился жанр, приключенческий, повествования, выявились ситуации, в которых герой может проявить себя как человек смелый, ловкий, сильный, развитие событий приобрело некоторую последовательность. Это позволяет нам принять этот вариант сценария, как второй.

Замечания нами к этому варианту сводятся к следующему:

Смысл условий, поставленных Землей, перед своими посланцами на звезде Арканар Руматой и Кондором, остается по-прежнему неясным. Требование невмешательства не объяснено ни с научной, ни с философской, ни с нравственной точки зрения. Правильность этого требования не только не подтверждена дальнейшим ходом событий, но и опровергается действиями Руматы и в особенности поступком Кондора в финале. Также не объяснено и не раскрыто в сценарии, что значит наблюдать. Что наблюдать? Как наблюдать? Во имя чего наблюдать?

Румата меньше всего выглядит в сценарии как ученый-исследователь. Он действует как некий резидент, засланный в какую-то отнюдь не дружественную страну, задача которого до поры до времени ничем себя не выдать (отсюда требование невмешательства) и побольше разузнать (требование наблюдать). Мы меньше всего думаем, что авторы ставили перед собой задачу именно так представить контакты с неземными цивилизациями в будущем. Однако пока сценарий подводит нас именно к таким мыслям.

Нам кажется, что это проистекает главным образом из-за недостаточной художественной разработанности образов Руматы и Кондора — представителей цивилизации будущего. Они настолько в сценарии растворились в среде, в предлагаемых сюжетных ситуациях, что их подлинное лицо, их мировоззрение, мысли нам неизвестны. Повторяем, как ученые-исследователи, как люди передовых взглядов они только заявлены, но никак не раскрыты, и этому не веришь.

Образ Будаха, борьба за которого составляет сюжет сценария, опять-таки только декларирован. Ни как ученого, который может помочь своему народу в борьбе с мракобесием, ни как яркую человеческую личность мы его не видим. Кроме этого в сценарии больше действует, следовательно, и запоминается лже-Будах.

Непонятно неожиданное появление Киры, да и вся лирическая линия требует разработки и уточнения.

Сценарий по-прежнему перегружен диалогами, которые, не проясняя смысла, только замедляют действие.

Срок предоставления 3-го варианта будет согласован с Вами.

Главный редактор 3-го творческого объединения

В. П. Погожева

Член сценарно-редакционной коллегии И. С. Соловьева

23 декабря Синельников и Медведев пишут АНу.

Из архива. Письмо АНу из МГ

Уважаемый Аркадий Натанович!

В соответствии с договоренностью на встрече 16 декабря с. г. направляем для подписания договор на издание сборника «Неназначенные встречи» в согласованном с Вами составе: повести «Пикник на обочине» и «Малыш».

Просим Вас в пункте 13 договора проставить порядковые номера намечаемых изданий «Пикника на обочине» и «Малыша», в пункте 3 — срок представления рукописи в издательство.

Если, по Вашему мнению, в рукописи учтены замечания, высказанные ранее издательством и в письме секретаря ЦК ВЛКСМ тов. Деревянно А. П., просим по подписании Вами договора представить рукопись в издательство. Хотелось бы еще раз напомнить просьбу: начало повести «Пикник на обочине» сохранить в том варианте, который выходил уже в нашем издательстве (Библиотека современной фантастики, т. 25, М., 1973 г.)

Надеемся, что Вы сможете представить рукопись в достаточно короткий срок, что необходимо издательству для своевременной корректировки планов редакции фантастики.

Главный редактор издательства В. М. Синельников

Заведующий редакцией фантастики Ю. М. Медведев

Письмо Аркадия брату, 25 декабря 1977, М. — Л.

Дорогой Борик.

Поздравляю тебя и твоих с Новым Годом. Соответствующие пожелания.

Как я понял, ты не против «бенефиса» для ВопЛей. Мне это важно было знать, чтобы дать твердый ответ в этот журнал. Согласились, что ответ будет «да». А там посмотрим, что делать: то ли критико-писательско-читательское эссе, то ли пришельцевую буффонаду. Будем думать.

Информация:

1. Звонил в ВААП по поводу публикации ПнО в «Молодежи Эстонии» и молдавских договоров. Разъяснили, что газеты имеют право безвозмездно и без спросу публиковать всё, что было ранее опубликовано. Что договор с Молдавией нам ничем не грозит. Впрочем, я послал в Кишинев письмо с требованием разъяснений по всем пунктам. Когда и если придет договор в новой редакции (с указанием нас обоих как авторов с перечислением названий повестей сборника и с указанием объема), тогда я специально еще схожу в ВААП и получу визу.

2. Договор с ЦТ (творч. объед. «Экран») на двухсерийный мюзикл начальством подписан, письмо с заявлением на перечисление сумм отправлено. Срок — июль 1978 г. Дело ответственное. Думай.

3. На к/с им. Горького сценарий утвердили как 2-й вариант с соответствующей выплатой 15 %. Третий вариант договорились писать сразу как режиссерский и на две серии, причем отвечать за него будем уже не столько мы, сколько И. Тарковская. Я буду писать диалоги и сценические повороты, этим наша ответственность и ограничивается.

4. Звонили из театра (письмо подействовало), просили срочно свидания на предмет внесения поправок для последующей заверки в Главлите, но я отговорился занятостью и перенес свидание на начало января. Нечего их баловать.

5. Пришло письмо от наших друзей из газеты «Молодой Дальневосточник» (Хабаровск). а) Приглашают съездить за казенный счет, принимать будут по высшему классу, оплачиваемые выступления, желательно до окончания учебного года (м. б. смотаешься? — ты же в тех краях никогда не был) и б) Предлагают опубликовать любую ненапечатанную вещь с оплатой по их газетной высшей ставке.

6. Из З-С прислали рецензию на зМЛдКС некоего математика-москвича Вайсбруда. Очень толково, всё понял, но деликатен. В сопроводиловке пишет, что совал рецензию в «Юность», там-де прочли с интересом, но рецензий на журнальные публикации не печатают (врут <…>). Он переслал рецензию в «Аврору». Попробуй разнюхать.

Вот, кажись, и всё на сегодня.

Обнимаю, твой Арк.

Не токмо не пью, но и курю по-прежнему по единой в час, а то и мене.

Письмо Бориса брату, 25 декабря 1977, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Ты титан! Твое последнее письмо к тов. Зимянину есть, очевидно, образец писем такого рода. Точную копию его я хотел бы иметь для тщательного изучения в предвидении будущих событий.

Несомненно, главным является то, что ты познакомился с тов. Сенечкиным, был принят хорошо и получил приглашение обращаться впредь лично. Это в высшей степени ценный результат!

У меня, правда, осталась куча вопросов по твоей информации. По-видимому, ты опустил какие-то нюансы, которые тебе кажутся очевидными. Но это не столь важно.

Против твоего тактического плана возражений не имею, но имею одно замечание и один вопрос.

ЗАМЕЧАНИЕ. Прошу обратить твое сугубое внимание на ясно выраженное пожелание тов. Сенечкина закончить дело полюбовно. Это означает, что обращение в суд нежелательно. Надо искать компромисса. Наша точка зрения должна состоять в следующем: мы не ищем каких-то особых материальных выгод, нам не нужно то, что нам не причитается. Мы не собираемся зарабатывать на ошибке ИЗДАТЕЛЬСТВА (именно издательства, а не нашей!), заключившего договор в ущерб своим интересам. Но мы требуем, чтобы сборник был издан в кратчайший срок, и наше требование 100 % есть просто требование гарантии со стороны издательства, а не гнусная попытка нахапать денег на дачу. Если Синельников откажется уплатить 100 %, следует немедленно обращаться к Сенечкину, а не в суд. Суд, это, брат, знаешь ли…

ВОПРОС. Почему не рассматривался простейший и очевиднейший вариант: сборник выпускается в соответствии с прежним договором, в кратчайшие сроки. А из потиражных вычитается разница. Если издательство нам не доверяет, мы можем дать гарантийное письмо, что не будем требовать денег по букве, а согласимся получить по духу договора. А? Мне не очень нравится этот новый договор, а тем более — новый состав. Это значит — новые сроки издания, новые рецензии, новые редпридирки, короче — новая волокита на четыре года. Зачем нам новый состав? Чем плох старый?

Наверное, идеальным было бы ПЕРЕПИСАТЬ старый договор, оставив все по-старому — даты, сроки издания (прошлый год) и т. д. — и изменив только пункт, трактующий вопросы оплаты.

В общем, держи меня в курсе и куй железо, пока горячо.

Теперь прочие дела.

1. От Кроманова — ничего.

2. Получил редзаключение по второму варианту ТББ-С. Ну, деньги, надо полагать, дадут, а изложенные там благоглупости следует, очевидно, обсудить с режиссером. Во всяком случае, при необходимости я готов подключиться.

3. За югославского М спасибо. Очень миленькое издание.

4. Обязаловку все пишу. Отстаю от плана на полстраницы. Важная сцена: обдумываю.

5. Жду указаний по поводу договора из Молдавии.

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке привет. С Новым Годом!

26 декабря АНу приходит ответ из ЦК ВЛКСМ.

Из архива. Письмо АНу из ЦК ВЛКСМ

Уважаемый Аркадий Натанович!

Ваше письмо рассмотрено в Отделе пропаганды и агитации ЦК ВЛКСМ.

С учетом состоявшейся беседы сообщаем следующее. Договор с Вами был расторгнут издательством не вследствие предвзятого отношения, а из-за нарушения Вами пункта 4 типового издательского договора. Как оказалось, Вы, заключив в 1974 году договор с «Молодой гвардией» на издание сборника «Неназначенные встречи», одновременно уже имели договор с Ленинградским издательством «Детская литература» на издание повести «Малыш». Это и послужило основанием для вышеупомянутых действий издательства.

Вместе с тем, на наш взгляд, остается актуальным вопрос о заключении нового договора на издание таких произведений, как «Малыш» и, с учетом редакционных замечаний, «Пикник на обочине».

Желаем Вам творческих успехов.

Зав. Отделом пропаганды и агитации ЦК ВЛКСМ В. Грошев

Из архива. Письмо от АНа в МГ

Уважаемый тов. Синельников!

Ознакомился с Вашим письмом и с договором, который Вы прислали нам на подпись. Подписать договор в таком виде мы не можем. Письмо тоже вызывает недоумения.

1. Относительно состава сборника. Не понимаю, отчего у Вас сложилось впечатление, будто в беседе 16 декабря 1977 года я дал согласие на сборник из двух произведений. Напротив: я уверял Вас, что сборник в составе только «Малыша» и «Пикника на обочине» выглядит нелепо. Сборник по-прежнему должен состоять из трех повестей. Единственное условие — при любых обстоятельствах он должен содержать «Пикник на обочине». Пусть останется и повесть «Малыш», но помимо нее в сборник должна войти третьим компонентом либо уже одобренная Издательством повесть «Трудно быть богом», либо предложенная с самого начала повесть «Дело об убийстве» («Отель „У погибшего альпиниста“»). В целях ускорения сдачи сборника в производство рациональным представляется включить в сборник третьей повестью «Трудно быть богом».

2. О Вашей просьбе представить рукопись в Издательство. Опыт научил нас, что от нынешнего состава редакции фантастики и приключений «Молодой Гвардии» можно ожидать чего угодно. Поэтому Ваша просьба не удивила, а напугала. Напоминаю Вам (если Вас об этом не информировали), что рукопись сборника «Неназначенные встречи» после внесения в нее последней порции поправок по требованию редакции была 24 июля 1977 года отправлена в редакцию заказной бандеролью № 72/1; и она была вручена адресату 26 июля 1977 года, в чем адресат и расписался в уведомлении о вручении, которое находится у нас на руках.

Порекомендуйте Медведеву хорошенько поискать ее: экземпляр рукописи «Пикник на обочине» — единственный, который содержит ВСЕ правки, выполненные по указанию двух составов редакции за эти шесть лет.

3. По тексту договора. В нем должно быть четко оговорено, что все три повести представлены в Издательство и одобрены. Полагаем, эта претензия не покажется Вам чрезмерной, учитывая, что все замечания, высказанные ранее Издательством, и пожелания со стороны ЦК ВЛКСМ в рукописи учтены.

4. Порядковые номера издания (п. 13 договора) предоставляем проставить Вам, принимая во внимание следующие обстоятельства:

а) Повесть «Малыш» публиковалась в Ленинградском филиале изд-ва «Детская литература» дважды: в сборнике «Талисман» (1973) тиражом 75 тыс. экз. и в сборнике «Малыш. Полдень, XXII век» (1975) тиражом 100 тыс. экз.;

б) Повесть «Трудно быть богом» публиковалась изд-вом «Молодая Гвардия» дважды: в сборнике «Далекая Радуга» (1964) — 100 тыс. экз. и в т. 7 БСФ (1966) — 215 тыс. экз.;

в) Из повести «Пикник на обочине» публиковалась 1-я глава в т. 25 БСФ (1973) — 250 тыс. экз.

5. Последнее. Не совсем понятно, что Вы имеете в виду, когда просите «начало повести „Пикник на обочине“ сохранить в том варианте, который выходил уже в нашем издательстве…». Если речь идет обо всем отрывке, то как эта Ваша просьба согласуется с редакционными замечаниями, учтенными уже после этой публикации? Если же Вам хочется, чтобы мы практически выбросили интервью с доктором Пильманом, то мы не видим в этом необходимости — ни литературной, ни тем более идейной.

С уважением,

А. Стругацкий

Еще в январе 1977 года в журнале «Знание — сила» вышло окончание повести ЗМЛДКС (публикация началась в 1976 году). С декабря 1977 года в таллинской газете «Молодежь Эстонии» начал печататься ПНО. Вот, собственно, и все итоги. И уже два года подряд — ни одной книги, ни старой, ни новой.

И за круговертью «МГ» — «ВААП» — «малый ЦК» — «большой ЦК», за сценарными баталиями ПНО-ОУПА-ТББ-ПНВС совсем неслышно промелькнула новость, что в 1977 году специальное жюри Ассоциации «Научные фантасты США» за лучшее произведение года, опубликованное на английском языке, удостоило АБС второй Кэмпбелловской мемориальной премии. За повесть «Пикник на обочине».

Рабочий дневник, 13 декабря 1971 г. и 14 января 1972 г. Рисовал АНС

Рабочий дневник, 13 апреля 1972 г.

Рисунок экспедиционного транспорта и этапов экспедиции (ГО).

Рисовал АНС

Рабочий дневник, между встречами (29 октября 1972 г. — 26 февраля 1973 г.) Карта острова (СНРО)

Рисовал БНС

Рабочий дневник, 10 октября 1973 г. Карта местности (МИП). Рисовал АНС

Рабочий дневник, 15 октября 1973 г.

Схема: Драмба пытается повалить обелиск (ПИП). Рисовал БНС

Рабочий дневник, 16 января 1976 г. Карта («Сталкер»). Рисовал БНС

Рабочий дневник, на отдельном листе. Схема продвижения по городу (СЗОД). Рисовал АНС

Рабочий дневник, на отдельном листе. Схема для сцены «пушка на площади» (СЗОД). Рисовал БНС

Рабочий дневник, 7 марта 1979 г. Схема финальной сцены ЖВМ. Рисовал БНС

Рабочий дневник, 15 февраля 1982 г. Схема расположения дверей в актовом зале Института лингвистических исследований (ХС). Рисовал БНС

Рабочий дневник, 26 марта 1983 г. Карта-схема расположения Малой Пеши (ВГВ). Рисовал АНС

Рабочий дневник, 28 марта 1983 г. Схема проникновения эмбриомеханизмов в коттеджи Малой Пеши (ВГВ). Рисовал БНС

Рабочий дневник, на отдельном листе. План квартиры Снегирева (ПЛЭ). Рисовал БНС

Рабочий дневник, 27 октября 1986 г.

Схема проспекта Реформации (сценарий «Туча»). Рисовал БНС

Рабочий дневник, 16 февраля 1987 г. Схема коридора квартиры во время появления Муджжи ибн-Мурары (ОЗ). Рисовал БНС