Мифы древних Китайцев

[97]

«При первых утренних лучах солнца, едва земля просыпалась ото сна, в прохладных садах уже звенел весёлый смех, заглушавший звонкое щебетанье птиц. Жучки, пригнанные утренним ветерком, беспокойно сновали кругом. Иногда в чаше деревьев, точно звёздочка в ночном тумане, сверкала жемчужина росы. Утренний туман уходил вверх. Нить за нитью проникали в сад слабые, отражённые, то бледно-красные, то бледно-жёлтые, лучи. Густая листва на широко раскинувшихся ветвях не могла скрыть изобилия больших, тяжёлых плодов. А пушок на них, точно лёгкий туман, ещё резче оттенял их нежность и сочность.

Приставляя к деревьям лестницы, люди влезали наверх. Из больших грубых ладоней падали в бамбуковые корзины ароматные плоды.

Чей же это сад? Теперь здесь хозяйничал Ли Баотан. Двадцать лет он снимал урожай для других, Либо смотрел, — как в садах работали батраки. Не охотник до разговоров, он неустанно работал, как будто ничто не волновало его. Плоды он брал, словно ком земли или кирпич; как бы не ощущая их сладости и аромата. Они не радовали его. Но сегодня у него, как и у других бедняков, заработало обоняние. Точно впервые открылось ему это зелёное, тенистое, пышное, богатое царство. И яблоки и груши сверкали и словно подмигивали ему…

Когда попадалось особенно большое яблоко или груша, крестьяне не могли удержаться от восторга и, любуясь, передавали плод из рук в руки».

Китайская стена.

Писательница Дин Лин, активная участница освободительной борьбы китайского народа, ярко и красочно рассказывает о новой жизни, которая наступила для трудового народа Китая после победы Китайской народно-освободительной армии над реакционерами, поддерживаемыми американскими империалистами.

Только теперь дети трудящихся в Китае смогли попробовать сочные плоды из помещичьих садов. Только теперь им выпале) счастье прийти в школу и познакомиться там с историей своего народа.

* * *

История Китая насчитывает более десяти тысячелетий, В те времена страна была покрыта дремучими лесами, топкими болотами и множеством озёр. Среди обширных равнин, покрытых кустарниками, выделялись высокие горные массивы, сплошь заросшие густым лесом. Древнейшим местом поселения китайских, племён была река Хуанхэ (Жёлтая река). Во время летних ливней в июле — августе река разливалась, меняла своё русло в рыхлой лёссовой почве.

В обрывах лёсса древние китайцы выкапывали глубокие пещеры, которые служили им жилищем; там, где было много воды для орошения — посевов, поля, покрытые лёссом, были очень плодородны и давали большие урожаи. Но иногда река приносила несчастье и служила причиной гибели многих людей. Благодаря наносам русло Хуанхэ лежало высоко, река подмыливала свои берега, часто происходили обвалы крутых берегов. А во время летних ливней Хуайхэ выходила из своих берегов, заливала поля и пастбища, разрушала жилища, даже целые посёлки, уносила людей и скот.

Кинжалы и навершие копья.

Недаром прозвали её «бич Китая», или «река, надрывающая сердца». Много сил и труда пришлось положить людям, пока они научились бороться с бедствиями, укреплять берега и рыть каналы для орошения полей.

Мы очень мало знаем древнейшую историю Китая.

Тогда люди ещё не умели писать, и до нас дошли только памятники, найденные в раскопках, — это каменные и костяные орудия, скелеты первобытных людей, глиняные горшки. Но об этих древнейших временах китайцы рассказывали мифы и легенды, складывали песни. Многие из этих сказаний сохранились до наших дней. Они были созданы в глубокой древности, а певцы и сказители передавали их на память от отца к сыну и внуку.

Мифы прошли длинный и сложный путь. Их создавали разные племена, многие люди, и каждый вносил свои добавления, изменял подробности рассказа. А когда в I тысячелетии до н. э. их записали китайские учёные, то они исправляли мифы, дополняли их и старались объяснить ставшие уже непонятными многие места легенд. В таком изменённом виде мифы сохранились до наших дней. И всё же, несмотря на это, мифы нам помогают узнать, как жили в древности китайцы, во что они верили, как понимали мир. Мифы отвечали на вопросы: как и откуда появились земля, солнце, луна, человек? Как люди стали сеять хлеб и разводить шелковичного червя? Как они научились бороться с водной стихией, как покорили воду и заставили её служить себе?

В мифах нет, понятно, правильных научных ответов на эти вопросы. В них нарисованы фантастические картины, но в этих картинах учёные теперь находят зерно истины и раскрывают историю далёкого прошлого китайского народа.

Древние китайцы, помня О том, что зажигать огонь, сеять хлеб и управлять водой они научились от своих предков, стали приписывать им сверхъестественную силу, превратили их в своих богов и приносили им жертвы, стремясь задобрить их, чтобы получить от них хороший урожай, защиту от стихийных бедствий и помощь во всех больших и малых делах. Они приносили прёдкам в Жертву, лучшие блюда и слагали в их честь гимны, в которых воспевали их мудрость и великие подвиги., Из этих-то песен, гимнов и сказаний, записанных позже в двух древних книгах — «Книге истории» и «Книге песен», — в сохранившихся народных сказках и легендах и дошла до нас мифология древних китайцев.

V Согласно мифам, вся история Китая была разделена на десять периодов, и в каждый из них люди делали новые усовершенствования и постепенно! улучшали свою жизнь.

Одним из самых древних мифов является очень распространённая легенда о Паньгу, который устроил мир.

Долгое время в мире господствовал хаос, говорили китайцы, в нём ничего нельзя было различить. Затем в этом хаосе выделились две силы: Свет и Тьма, а из них образовались небо и земля. И в это время появился первый человек — Паньгу. Был он огромен и жил очень долго. Когда же он умер, из его тела образовались природа и человек. Его дыхание превратилось в ветер’ и облака, голос его стал громом, левый глаз — солнцем, правый — луной. Из тела Паньгу образовалась земля. Руки его, ноги и туловище, превратились в четыре страны света и пять главных гор, а пот на его теле стал дождём. Кровь потекла по земле реками, мускулы легли земной почвой, волосы превратились в травы и деревья. Из зубов его и костей образовались простые камни, и металлы, из мозга — жемчуг и драгоценные камни. А черви на его теле сделались людьми.

Существует и другое предание о появлении человека. В нём рассказывается, что женщина по имени Нюйва вылепила людей из жёлтой земли. Нюйва также участвовала в мироздании. Однажды один жестокий и честолюбивый человек по имени Гунгун взбунтовался и стал заливать водой её владения. Против него Нюйва отправила войско, и мятежник был убит. Но перед смертью Гунгун ударился головой о гору, и от этого толчка обвалился один из углов земли, обрушились столбы, державшие — небо Всё на земле пришло в смятение, и Нюйва занялась наведением порядка. У гигантской черепахи она отрубила ноги и подперла ими землю, чтобы восстановить её равновесие. Она собрала множество разноцветных камней, разожгла огромный костёр и, когда камни расплавились, зачинила этим сплавом зияющее отверстие в небесном своде. Когда костёр потух, она собрала пепел и построила из него плотины, прекратившие разлив воды. В результате её огромных трудов на земле снова воцарились мир и благополучие. Однако с тех пор все реки текут в одном направлении — на восток; так объясняли себе древние китайцы эту особенность рек в Китае.

В мифах о Паньгу и Нюйва мы находим древнейшие представления китайцев о происхождении мира и людей. В рассказе о том, как Нюйва строила плотины и прекратила разливы рек, отразилась борьба людей с наводнениями, которую приходилось вести людям уже в глубокой древности.

После того как был создан мир, люди жили ещё в пещерах или в лесах под ветвями деревьев. Но вот явился могучий вождь, который научил их строить хижины. Другой вождь сделал деревянные палочки и тёр их друг о друга, — так он научил всех добывать из дерева огонь. С тех пор китайцы больше не ели сырую пищу. Они стали варить и растения, которые выкапывали из земли, и животных, убитых на охоте. Потом люди придумали одежду, установили меры веса и длины, изобрели узелковое письмо, в котором звуки обозначались различными узлами на верёвках.

Интересна легенда об одном из царей девятого периода — Фуси. Он разделил всё племя на сто родов и дал каждому из них отдельную фамилию (китайцы и до сих пор называют себя людьми — ста фамилий). Фуси разрешил вступать, в брак только людям разных фамилий. Прежде каждый человек знал только имя своей матери, а с этих пор стал знать имя отца. Затем Фуси научил народ ловить рыбу и приручать животных. Он же первый стал чеканить медную монету, изобрёл музыкальные инструменты и счёт времени.

В мифе о Фуси видно, как, обожествляя личность своего предка, китайский народ приписал ему множество изобретений и нововведений, которые накапливались трудовым опытом всех людей за долгий период времени: умение плавить металлы, вести счёт времени, приручение многих домашних животных — на всё это требовалось длительное накопление коллективного опыта.

Из этой легенды видно, что китайцы жили в древности родовым строем. Каждая фамилия — имя рода. Членам одного рода нельзя было вступать в брак. Пять семей составляли группу с одним предком. Пять групп — один отдел. Четыре отдела — общину с вождём во главе. Так появилось «сто семей» в легенде о Фуси. В действительности китайцы жили общинами, в которых объединялись многочисленные семьи, но количество их было различно. Число «сто» было придумано позже.

Один из царей десятого периода, Хоуцзи, изобрёл земледелие. «Хоуцзи» в переводе означает «князь просо»; само имя этого царя показывает, что он был связан с возделыванием земли.

В. «Книге песен» сохранился гимн Хоуцзи. Ещё младенцем, как только научился есть, он стал сажать бобы. За бобами стал сеять пшеницу, коноплю, тыкву. Он растил зерно, пересаживал его на гряды, выпалывал сорные травы. Вырастали у него тяжёлые и полные колосья. Их стали толочь в ступах, веять, промывать и парить в глиняных чашах. Всему этому народ научился у Хоуцзи. Он установил и приношение жертв, аромат которых поднимался к небу, принося радость душам предков.

Рассказы о военной организации племени связывались с именем вождя Хуанди. Хуанди занялся молодёжью и распределил её время между полевыми работами и воинскими упражнениями. Племени приходилось всегда находиться в боевой готовности, так как поблизости появился разбойник Чию, постоянно тревоживший его своими набегами. У Чию было человеческое тело, бычачьи ноги, медная голова и железный лоб.1 Он изо брёл оружие — нож, копьё, большой самострел. Восемьдесят один брат был у него. Они все вместе разбойничали в стране, обижая народ. В первый раз пошло войско против разбойников и разбило их, но Чию спасся бегством. Тогда Хуанди второй раз повёл войска.

Перед боем Чию стал колдовать. Вся земля покрылась таким густым туманом, что солдаты Хуанди заблудились и потеряли дорогу. Йен Хуанди придумал инструмент, который и в тумане указывал всегда одно направление — колесницу, которая сама двигалась на юг. То был компас. Он впервые упоминается в мифе борьбы Хуанди с Чию. И до настоящего времени компас в Китае называется «стрелкой, указывающей на юг», так как в китайском компасе стрелка всегда указывает южное направление, а не северное, как у нас.

Не зная, как бороться с этим новым оружием Хуанди, Чию обратился за помощью к богам ветра и дождя. Они наслали на землю сильный вихрь и страшный ливень. Но на сторону Хуанди встала богиня засухи. Она иссушила дождь и остановила бурю. Войска Хуанди в конце концов сумели окружить разбойника, взять его в плен и казнить.

Наряду с Хуанди прославилась и его жена, Про неё рассказывали, что она научила людей разводить шелковичного червя и ткать шёлк. Изобретение шёлка — это большое достижение, которое китайский народ внёс в мировую сокровищницу культуры.

С тех пор как появился шёлк, Хуанди приказал носить шёлковые наряды только знатным и богатым китайцам, все прочие должны были одеваться в одежду из простых тканей. Так мы видим из этой легенды, что в Китае уже начали появляться бедные и богатые, господа и подчинённые.

В одной из легенд говорится о событии, которое произошло в десятом периоде. Однажды случилось страшное стихийное бедствие — разразилось наводнение необычайной силы. Весь Китай очутился под водой, не затопленными остались только горы и высокие холмы. Ни состарившийся уже царь, ни его помощники не могли справиться с бедой. Прошло целых десять лет, а наводнение не уменьшалось.

Тогда начальником строительных работ был назначен некий Юй. Он отнёсся очень серьёзно к этой работе. Первым делом Юй отправился на священные горы и на каждой из них принёс жертвы в честь духов, хранителей местности. Затем он объехал всю страну. Он видел, как беспредельные воды разлились до небес, окружили горы, затопили безбрежным пространством подножья холмов. При этой поездке Юю приходилось постоянно менять способы передвижения. Где было сухо, он ехал на колеснице. Через затопленные места и реки проезжал на лодке. Через болота пробирался на ходулях. На горы и холмы он взбирался в башмаках с шипами на подошвах. Он вырубал леса на горах в поисках диких зверей и указывал людям, где найти мясную пищу. Во всех девяти областях страны он проложил русла многих рек — Хуанхэ, Янцзы, Ханьшуй, Лошуй и другие реки потекли до самого моря. Он углубил каналы и канавы. Для свободного течения Хуанхэ он прорубил гору. И сейчас в народе хранится предание о знаменитой стремнине — Драконовы ворота. Согласно поверью, каждая рыба, сумевшая преодолеть это бурное место на Хуанхэ, превращается в дракона. На реке Хуай Юй усмирил духа пучины. Он посадил это страшное чудовище на цепь, так что оно не смогло больше показываться из воды.

Конь (V в. до н. э).

Много лет трудился Юй, и, наконец, вода, затопившая всю страну, по прорубленным им руслам рек направилась в море. Он работал с такой, самоотверженностью, что забывал о делах своей семьи. Когда он женился, то провёл дома всего четыре дня.

Если ему случалось проходить мимо своею дома, он старался не слушать, как плачет, его маленький сын, чтобы не зайти домой и не прервать свою работу. И его труды не прошли напрасно. Когда непроходимые леса были; вырублены, а вода сошла в русла рек, каналов и канав, народ смог снова спуститься, с гор и приняться за своё хозяйство.

Великий Юй — одна из крупнейших личностей в мифологии древних китайцев. В его титанической борьбе с наводнением отразилась многовековая тяжёлая борьба народа со стихийными бедствиями, с капризами рек, главным образом Хуанхэ, не раз менявшей своё русло. В его личности отражён вечный страх земледельца то перед засухой, то перед наводнением, от которых он искал защиты у духов предков, В легенде отражён тяжёлый труд земледельца, принуждённого то искать воды для орошения долей, то освобождать их от потоков наводнения.

 

Китайская письменность

[98]

«Дарую тебе четырёх старейшин этого княжества, рабов от конюхов, пахарей и до ремесленников — шестьсот и пятьдесят и десять человек. Дарую тебе вождей и старейшин из варваров — десять и три, рабов тысячу и пятьдесят человек».

Эта надпись записана на бронзовом сосуде, и относится она к началу I тысячелетия до нашей эры. Следовательно, она составлена примерно три тысячелетия назад. В надписи говорится о рабах из племени, которых вождь дарит своему военачальнику после победы над врагами. Это, было во времена династии Чжоу, когда в Китае появились уже рабы и свободные, когда образовалось государство.

Надписи на сосудах не самые древние. В конце прошлого века археологами были найдены кости жертвенных животных и панцири черепах, исписанные иероглифами при помощи острой палочки — стиля — из твёрдого материала. Содержание надписей очень несложное — в них главным образом задаются вопросы оракулу об урожае, о наводнении, о войне, о победе и т. д. По различным знакам угадывали ответы оракула, и потому эти кости учёные-археологи назвали гадательными.

От начала I тысячелетия до нашей эры до нас дошли бронзовые сосуды. Их употребляли для жертвоприношений, вожди дарили их своим военачальникам в знак военных заслуг. Потому на них сохранились надписи, в которых рассказывается о; важных событиях того времени. На бронзовых сосудах надписи вычерчивались острым металлическим стилем.

Однако на сосуде трудно было записать большой текст, и когда китайцы стали вести летопись, они нашли новый материал для письма. Они приготовляли из бамбука тонкие, хорошо оструганные дощечки одинаковой величины, просверливали в них небольшое отверстие и скрепляли шнурком. На этих дощечках помещалась уже большая запись. Летописи на бамбуковых дощечках так и называются «бамбуковые летописи». К сожалению, они не сохранились до нашего времени и известны нам лишь в отрывках, которые приводятся в произведениях древних авторов Китая. На бамбуке писали деревянным стилем, обмакивая его в лак, приготовленный из сока одного дерева.

Некоторые надписи иногда выдалбливались долотом на камне. Когда появился шёлк, то очень важные документы стали писать на нём. Но шёлк очень дорог, и понятно, что он не мог приобрести большого распространения как материал для письма.

Только с изобретением бумаги китайская письменность получила широкое развитие.

Во II в. до н. э. была изобретена тонкая волосяная кисть для письма на шелку. Кисть не годилась для писания лаком, от него волоски склеивались и ссыхались. Поэтому вскоре после появления кисти в Китае научились приготовлять тушь из сосновой сажи. А в 105 г. н. э., как пишет китайский историк, некий Цай Лунь подал императору доклад о том, что можно изготовлять бумагу из коры деревьев, конопли, тряпок и старых рыболовных сетей. С тех пор стала распространяться бумага.

Первые книги из тонкой бумаги своим видом напоминали гармошку, так как листы в ней не были разрезаны, а сложены, как бумажная гармонь. Затем книга приобрела другой вид.

Китайская письменность состоит из иероглифов, которых насчитывается несколько тысяч. Понятно, такая письменность труднее для изучения, чем алфавитная; она отнимает много времени в школе и является препятствием для широкого распространения грамотности. В дальнейшем она несомненно должна замениться алфавитной. Однако китайская письменность вовсе не так трудна, как кажется. До сих пор она сохранила некоторое сходство с картинкой, которую рисовал древний человек. Зная в основном эти картинки, не так уж трудно освоить начертания простейшего иероглифа. Когда-то люди рисовали солнце  , луну , гору , воду , дерево , лук , барана  , птицу .

Пройдя сквозь многие изменения, эти слова-картинки намного сократились, круги превратились в квадраты, круглые линии стали прямыми. Вот как выглядят сейчас эти иероглифы: солнце , луна , гора , вода ,дерево ,лук , баран , птица .

Иногда древнему человеку нужно было изобразить не предмет, который можно нарисовать, а какое-нибудь отвлечённое понятие, как, например, число или направление. Он их изображал графически. Так, например, число один указывалось одной чертой , два — двумя  , три — тремя ; так эти цифры пишутся и до настоящего времени. Направление вверх обозначалось , направление вниз  . Сейчас эти иероглифы пишутся таким же образом. Ограда обозначалась большим кругом  , сейчас — большим квадратом . Середина обозначалась каким-то предметом и проходящей через него стрелой . Тетерь пишут , и означает это центр и попадание в цель при выстреле.

Но число предметов, которые нужно было изобразить, все возрастало. Простейших рисунков уже не хватало. Тогда китайцы стали соединять простейшие рисунки для передачи более сложных понятий. Два дерева, написанных рядом , стали обозначать рощу, три дерева  — лес. Солнце и луна, соединение двух светил , образовало понятие света. Род, человек или поколение  и число десять  составили 10 поколений , или старину. Такие иероглифы отражали уже более сложные предметы и понятия. Однако со временем и их стало недостаточно. Китайцы ощутили необходимость перейти от простейшего изобразительного письма к письму звуковому. Такие иероглифы состоят из двух частей. Одна часть, как, например, дерево, баран, вода, даёт понимание значения слова. Вторая — обозначает произношение этого слова. Дерево рядом с водой будет читаться как дерево «му» , а значение его «умываться» идёт от воды. Во всех этих случаях левая часть иероглифа даёт ключ к пониманию его смысла, а правая часть — его произношения.

Отсюда и назначение частей иероглифа — ключ и фонетика. Из простейших рисунков китайцы составили себе систему в 214 ключей и, изучая их, как нашу азбуку, они разбираются в смысле и произношении иероглифов. Общее число китайских иероглифов, действительно, очень велико. Некоторые учёные насчитывают до 80 тысяч знаков. Однако практически эти знаки не используются. Так, ещё в III в. до н. э. один министр составил перечень 3 300 знаков. Во всех, составленных в основном до нашей эры классических книгах Китая, включающих в себе почти всю учёность древних, насчитывается 6 542 знака. В настоящее же время для набора обычной газеты необходимо лишь 3 тысячи иероглифов.

 

Путешествия Чжан Цяня

[99]

В отдалённые времена, когда китайцы жили ещё родами в излучине реки. Хуанхэ, им приходилось воевать со многими окружавшими их племенами. Китайское государство постепенно расширяло свою территорию. Оно доходило иногда на юге до Индокитая, на востоке — до Кореи, на севере захватывало Маньчжурию. Племена, жившие по соседству с китайцами, стояли на более низкой ступени развития. Это были охотники и скотоводы, ещё не перешедшие к земледелию. Иногда китайцы I воевали с ними, а иногда вели торговлю и то мирным, то военным путём подчиняли себе соседние племена или сливались с ними.

Однако не всегда китайцы выходили победителями в борьбе на своих границах. Самую жестокую борьбу им пришлось вынести, когда в IX в. до н. э. на северных и западных границах Китая появилось сильное кочевое племя — гунны (по-китайски сюнну). Кочевники совершали неожиданные набеги на китайские селения, убивали мужчин, уводили в плен женщин, опустошали земли и грабили, разрушали налаженное долголетним трудом хозяйство земледельца. В борьбе с гуннами китайцам пришлось перестраивать свою армию. В войнах между китайскими княжествами удобно было применять войско, состоящее из лёгких и тяжёлых колесниц, с большим обозом и техническими средствами для осады укреплённых городов, но это громоздкое военное хозяйство не годилось для сражений с налётами быстрой и подвижной конницы кочевников. В боях с ними китайцы поняли преимущество конной армии и стали создавать свои отряды конницы. Но всё же конница гуннов превосходила Китайскую.

Всадники и колесницы.

После объединения страны в III в. до н. э. в Китае стали серьёзно думать о том, чтобы покончить с опасным врагом. Доносились слухи, что и другие страны тяжело страдали от набегов гуннов. И вот при дворе китайского императора начали искать союзников для борьбы с гуннами.

В середине II в. до н. э. в императорской страже служил некий Чжан Цянь. Беседуя с пленными гуннами, он слушал их рассказы о боях с племенем Больших Юэчжи. Гунны рассказывали, что недавно они победили это племя, убили его вождя и из его черепа пили вино. Чжан Цянь стал думать о том, что, вероятно, разбитые Юэчжи захотят отомстить за своего вождя. Вскоре и с других сторон появились слухи, что Юэчжи ищут союзников для борьбы с гуннами. Чжан Цянь был человеком решительным и смелым, и когда император стал искать людей, желающих пойти послом в далёкую страну Юэчжи, он вызвался исполнить это опасное поручение.

Для осуществления намеченного плана он сам подобрал себе людей. В состав посольства вошло около сотни человек.

Путь к племени Юэчжи лежал через области, занимаемые гуннами. Не успело посольство выйти за пределы Китая, как на него напали гунны, захватили их всех в плен и немедленно доставили своему вождю. Узнав, что китайский император посмел отправить послов к Юэчжи, жившим на запад от него, вождь гуннов предложил Чжан Цяню изменить своей стране и остаться жить у него. Чжан Цяню пришлось сделать вид, что он покорился гуннам, но про себя он твёрдо решил, бежать из плена при первой возможности. Однако планы его долго не могли осуществиться. Целых 10 лет прожил он там, женился на женщине из рода гуннов, и имел От неё сына. Но всё время Чжан Цянь тайно хранил свой бунчук китайского посла и в конце концов вместе со своими спутниками сумел вырваться из длительного плена.

Несколько десятков дней бежали они на запад по безводной, пустыне в поисках племени Юэчжи. Однако к тому времени Юэчжи уже перекочевали в другие места, и вместо них Чжан Цянь попал в царство, которое китайцы назвали Давань. По описанию географическое положение его соответствовало территории Коканда. В том царстве давно уже слыхали о богатстве и могуществе Китая и стремились войти с ним в сношения.

Ваза.

Власти страны Давань приветливо встретили Чжан Цяня, расспрашивали о его дальнейших намерениях и дали ему переводчика, чтобы проводить его к другому племени, которое китайцы называли Кангюй.

Это племя, невидимому, находилось где-то на территории современного Казахстана. И только оттуда Чжан Цянь со своими спутниками добрался до Больших Юэчжи.

Однако за прошедшие годы в племени произошли большие перемены. После того как старый вождь был убит гуннами, его сын, и наследник покорил племя Дася (тоже китайское название, территория этого племени, по описаниям, соответствовала Бухаре и части Афганистана). Властвуя над этим племенем с его плодородными землями, он всё больше удалялся от Китая и давно уже забыл о мести гуннам за гибель своего отца. Чжан Цяню пришлось возвращаться, так и не добившись от него согласия на совместные военные действия.

На обратном пути его снова схватили гунны. Он опять прожил год в плену. Но тут ему повезло. Вождь гуннов умер, и после его смерти начались междоусобия среди его преемников.

Чжан Цянь сумел воспользоваться сумятицей, чтобы бежать вмёсте со своей женой, сыном и верным рабом Танли.

Когда Чжан Цянь вернулся ко двору из своего многолетнего путешествия, император пожаловал ему звание сановника, а рабу из рода Танли — звание слуги посла. Все племена, у которых пришлось побывать Чжан Цяню, полюбили его. Это был человек великодушный, но непреклонный и верный своему слову. Его спутник — пленный варвар Танли — стал верным и преданным его товарищем. Прекрасный стрелок, — он выручал всех в тяжёлые времена, спасая от голода мясом диких зверей и птиц, которых он убивал на охоте. Но путешествия их были так опасны и трудны, что из сотни человек, отправившихся с Чжан, Цянем, домой вернулось только двое.

Виденное и слышанное Чжан Цянем в далёких странах явилось открытием для Китая и намного расширило представление китайцев о мире. Знаменитый историк Китая Бань Гу, написавший историю первой династии Хань, заключая биографию Чжан Цяня, сделал такой вывод из его открытий: «В книге „Хроника Юя“ говорится о том, что река Хуанхэ вытекает из горы Куэнь-лунь. Вышина её более двух тысяч с половиной ли. Солнце и луна посменно скрываются за ней. Но когда Чжан Цянь ездил послом в Дася, он дошёл до истоков Хуанхэ, а горы, за которой скрываются светила, он не нашёл. Отсюда ясно, что это выдумки».

Кроме того, вернувшись домой, Чжан Цянь рассказывал много нового о неизвестных прежде странах. От него узнали о существовании бамбука и тонкого холста, которые купцы из западного края покупали в Индии. Чжан Цянь сам привёз и посадил первый бамбук в Китае. Он рассказывал подробно, что существует на свете страна Индия, что находится она в нескольких тысячах ли на юго-востоке от Дася, что население её ведёт оседлую жизнь, места у них очень влажные и жаркие, а войны они ведут на слонах. Рассказывал он и о большом море, около которого расположена Индия. Чжан Цянь советовал императору проводить свою политику, используя противоречия между отдельными народами. По словам Чжан Цяня, в таких царствах, как Давань и Аньси (Парфия), армии были слабы, народ жил оседло и обычаи их походили на китайские. О других племенах, как Юэчжи и Кангюй, очевидно кочевых, он рассказывал, как о сильных воинах.

На основании рассказов Чжан Цяня император Уди задумал мирным путём вступить в сношения с этими племенами и царствами. Во все эти страны император отправил послов с драгоценными подарками и таким путём сумел привлечь их на свою сторону.

Вскоре после возвращения из далёкого путешествия Чжан Цянь отправился на войну с гуннами. Его назначили особым помощником при полководце. Благодаря знанию местности Чжан Цянь сумел провести армию без больших потерь, и она не страдала от отсутствия травы и воды. В 123 г. до н. э., после возвращения из удачного похода, император пожаловал Чжан Цяню титул князя Бован.

Однако второй поход Чжан Цяня через год после первого окончился неудачно. Гунны сумели окружить китайцев, и они понесли большие потери. Сам Чжан Цянь уже готовился к казни, когда император смягчил наказание. Смертный приговор был заменён снятием знатного сана и разжалованием в простолюдины. Но последующие годы борьбы с гуннами были благоприятны для Китая. После победы над ними на севере вождь их покорился Китаю. А затем, когда гунны снова стали усиливаться и перестали посылать послов ко двору китайского императора, китайцы вытеснили их на север пустыни Гоби.

Последний раз поехал послом Чжан Цянь. Путь его лежал к племени Усунь. С ним ехал помощник с отдельным посольским бунчуком, чтобы в случае надобности его можно было одного послать в другую страну. С посольством ехала царевна, предназначенная в жёны местному царьку. Посольство везло богатые подарки — тысячи кусков золота, шёлка, много железа. Их сопровождала свита в триста человек. У каждого шёл запасный конь. За ними гнали десятки тысяч коров и овец.

Однако Чжан Цяню не удалось добиться союза с Усунями.

Его помощник с проводником от Усуней поехал послом в Давань, Кангюй, Юэчжи и Дася. А сам Чжан Цянь вернулся обратно. Чтобы убедить Усуней в величии и могуществе китайцев, он привёз от них посла с конной свитой и богатыми подарками для императора Китая. После этой поездки император пожаловал Чжан Цяню титул «Великого деятеля». Через год Чжан Цянь скончался.

Прошёл ещё год. Помощник Чжан Цяня установил сношения со многими странами Средней Азии. Он вернулся оттуда с послами. Однако в Китае не забывали, что Чжан Цянь был первым отважным исследователем новых земель, проложившим путь к мирным связям с другими народами. И в дальнейшем всем китайским послам присваивали титул «князя Бован».

Модель дома (И в. до н. в.)

 

Восстания рабов и бедноты

[101]

Поэт Ван Бао некогда описал историю, случившуюся с ним в доме некоей вдовы. После смерти мужа у этой женщины остался строптивый раб. Когда поэту пришлось остановиться в доме этой женщины, он приказал рабу подать ему вина. Однако раб вместо исполнения приказания отправился на могилу хозяина и стал там жаловаться.

«Когда хозяин меня покупал, — плакался раб, — он велел мне только охранять дом. Он не велел наливать вино посторонним мужчинам».

Рассердившись на слугу, поэт посоветовал хозяйке продать его. Но она стала сетовать, что на такого строптивого раба ей не найти, покупателя. Тогда поэт решил сам купить его и тут же составил договор о покупке.

«Запишите в договоре всю работу, которую мне придётся делать, — заметил раб, — а что не запишете, я делать не буду».

Пир (II в. до н. э.).

«Ладно». — ответил поэт и стал писать подробно.

«В третьем году правления Шэньцзио (50 г. до н. э.) в пятнадцатый день первой луны мужчина Ван Бао купил у женщины Ян Хой бородатого раба Бянь Ляо за 15 тысяч монет. Раб должен неукоснительно исполнять сто служб: утром вставать пораньше, подмести дом; после еды вымыть посуду; в доме делать всю грубую работу: сверлить ступки, вязать веники, вырезывать чашки, выдалбливать мерки, плести обувь. Вне дома: ловить воробьёв клеем, ворон — сетями, плести сети, ловить рыбу, стрелять из лука диких гусей, из самострела диких уток, подниматься на горы и там убивать оленей, лазить в воду и ловить черепах. Когда в доме гости, он должен разливать вино, черпать и носить воду, готовить обед, мыть чарки и убирать. В саду рвать чеснок, рубить растение су, резать мясо… Окончив все дела по хозяйству, он должен убрать всё в кладовую, запереть двери, заткнуть дыры, кормить свиней, выпускать собак. Раб не смеет заводить драки с соседями. Есть ему Только бобы и пить только воду. Если ему захочется хорошего вина, то ему позволяется обмочить в нём губы, но запрещается наклонять чашку или опрокидывать в рот бутыль. Ему запрещается уходить с утра до вечера и заводить с кем-либо компанию.

Раб должен сделать лодку из деревьев, что растут за домом. Подняться в лодке вверх по течению до Цзянчжоу, спуститься вниз до Цзянь…, ездить между Ду и Ло за ароматным маслом для женщин я перепродавать его в маленьких городках. Затем вернуться в Ду и привезти оттуда конопли. Завернуть в Паньцо, привести, оттуда собак и продать гусей. В Уду купить чаю, из озера Янши привезти лотосов.

Отправляться в горы с топором, гнуть ободья на колёса, резать оглобли. Из остатков дерева сделать столик для жертвенных блюд, деревянные башмаки, свиную кормушку. Возвращаясь вечером, захватить с собой две-три вязанки сухих дров…

Когда раб состарится и потеряет силу, он будет садить тростник и плести из него циновки. Окончив работу, для отдыха столчёт пикуль зерна. В полночь, когда нет дела, выстирает бельё до, белизны.

И долго писал ещё. Ван Вао, закончив договор следующими словами: „раб не смеет быть корыстным и должен обо всём докладывать. Если же он не будет слушаться, Получит сто батогов“.

Когда договор был прочтён, огромный высокий раб стал, кланяться до земли, бить себя в грудь, проливая потоки слёз: „Судя по словам господина Вана, мне лучше было бы поскорее вернуться в жёлтую землю, чтобы черви, просверлили мне лоб. Знал бы я раньше, что мне придётся вам служить, не посмел бы спорить, налил бы вина“».

В этой истории в шутливой форме описывается положение раба! И в действительности оно было очень тяжёлым. С того момента, когда в конце II тысячелетия до нашей эры в Китае появились: рабы и образовалось первое государство, началась эксплуатация человека человеком, раб был превращён в бесправное существо, всецело находящееся, во власти своего господина.

Нелегко жилось и свободным земледельцам, которым приходилось терпеть много унижений и притеснений от знатных придворных, богатых рабовладельцев и купцов. Нередко, когда не хватало рабов, захваченных, в набегах, племенные вожди, пользуясь своей силой и влиянием, заставляли работать на себя своих сородичей, собирая и с них тяжёлую дань. Уже в начале I тысячелетия до н. э. свободные земледельцы-общинники складывали пёсни, в которых жаловались на свою горькую судьбу, на алчность своих князей. В песне князья изображаются в образе вредителей посевов — крыс:

В этой песне передана вся гореть страданий бедных людей, вынужденных работать на хозяина. Если они уйдут от одного, то всё равно им придётся служить; другому и снова оплакивать свою судьбу.

В течение многих веков росло и развивалось китайское государство. Много новых земель завоевали удачливые полководцы, по всей стране были проложены каналы и дамбы, зеленели поля, с которых снимали, богатые урожаи, шла оживлённая торговли во всей стране, отважные купцы отправлялись в чужие страны с караванами драгоценных товаров. Китайское государство выросло и разбогатело, китайская знать утопала в роскоши. Но ничуть не изменилось положение рабов и свободных батраков. Наоборот, жизнь их стала ещё труднее, ещё печальнее.

Когда не хватало для хозяйства рабов из военнопленных, Тогда порабощали свободный бедняков. Их превращали в рабов за долги, за малейшие провинности. Когда же случались стихийные бедствия — наводнение опустошало поля, от засухи выгорали посевы или мор косил людей и скот, тогда в стране начинался голод, а несчастные бедняки были вынуждены продавать в рабство своих детей, жён и даже самих себя.

На долю рабов и осуждённых свободных выпадал самый тяжёлый труд. Они воздвигали стены вокруг городов, рыли рвы, строили Великую китайскую стену для защиты от кочевников, прокладывали дороги, рыли, каналы. Рабы и осуждённые работали на соляных промыслах, в железных рудниках. Они плавили металлы, отливали монету, оружие и сельскохозяйственные орудия. В частных хозяйствах их использовали для самой тяжёлой и грязной работы. Во время войны они обслуживали обозы и переносили все тяжести.

Правящий класс рабовладельцев изыскивал всё новые и новые средства для того, чтобы свободных бедняков обратить в бесправный рабочий скот. Учёные писали трактаты, чтобы закрепить и оправдать господство рабовладельцев. Вот чему учил древний китайский философ Гуаньцзы (около VI в. до н. э.):

«Все в государстве не могут быть знатными. Если бы все были знатны, дела не выполнялись бы… Если же сделать, чтобы совсем не было знатных, то народ сам не сможет управляться. Поэтому и различают знатных и низких, чтобы сознавать справедливость знатности и подлости…»

Этот же мудрец описывал земледельца-общинника:

«На голове у него шапка, плетённая из камыша. Туловище залито водой, ноги в грязи. Палящим зноем Выжжены его волосы и кожа. До крайности напрягает, он свои силы, чтобы быстрее справиться с обработкой поля. Он не видал редких вещей и не менял своего положения. Поэтому дети земледельцев всегда становятся земледельцами…»

Гуаньцзы учил, что «служилым людям, земледельцам, ремесленникам и торговцам — четырём сословиям народа, представляющим основу страны, нельзя разрешать жить вместе. Если они поселятся вместе, то возникнет смута в речах и делах». О рабах он не считал нужным даже говорить, так как для него они не были людьми и не заслуживали упоминания.

Гуаньцзы придумывал для своего князя новые средства угнетения народа. Он научил его отобрать в казну промыслы соли и железа, которые прежде были общим достоянием. Он вычислял налоги, учитывая каждую крупинку соли, которую земледелец кладёт в свой суп, и каждую иголку, которой шьёт женщина.

Князья изобретали средства для., поборов со всего народа, знатные люди жили за счёт труда своих рабов и общинников. Богатые семьи умели наживаться ещё и за счёт народных бедствий. Горе землепашцу, если он не сумел собрать денег для уплаты налога. Горе ему, если приходилось обращаться за займом к ростовщику. За одну мерку хлеба ему надобно было отдавать две. Сотни семей жили ростовщичеством уже во времена Гуаньцзы. Беспощадно высокие проценты за ссуды не давали возможности расплатиться вовремя, проценты всё время нарастали, и свободному прежде общиннику приходилось отдавать за долги в рабство своих детей, жену и, наконец, самого себя.

Свободные общинники и рабы не мирились со своим угнетённым положением. Много раз восставали они против господствующего, класса. Одно из первых восстаний поднял Чэн Шэ против династии Цинь, а за ним восстали и другие. Однако Лю Бан, выдвинутый вождём восстания и свергший цинских императоров, придя к власти, лишь немного ослабил гнёт и эксплуатацию. Основанная им династия Хань продолжала усиливать порабощение свободного населения, и четыре века её господства (II в. до н. э. — II в. н. э.) явились самым тяжёлым временем для китайского трудового народа.

В это время даже некоторые рабовладельцы выступали за отмену рабства или хотя бы за сокращение его. Они подавали доклады императору о том, что «поля богатых тянутся вдоль и поперёк, а у бедных некуда воткнуть шило». Народ уходит в разбойники, беглецов ловят и приговаривают к тюрьме. За год число осуждённых достигает тысяч и десятков тысяч. Одни требовали отменить рабство, отменить право рабовладельцев убивать рабов, облегчить налоги и повинности. Другие просили ограничить владение землёй для сановников и знати, установить максимальное число рабов для знати в 200 человек, а для чиновников и простых людей в 30 человек. Однако они не смогли справиться со стоявшими у власти рабовладельцами, которые не желали добровольно расстаться с основой своего могущества и богатства. Император Ван Ман, пытавшийся в начале своего царствования запретить, рабовладение, ввёл новые законы, которые привели к небывалому росту порабощения. По его законам одному только государству принадлежало право отливать монету, гнать вино, добывать соль. У всех, кто нарушал эту монополию, конфисковалось имущество, и они превращались в государственных рабов не только со своими семьями, но и вместе с семьями четырёх соседей, которые не донесли на них. После введения этих законов к чиновникам, ведавшим отливкой монет, сгонялись сотни тысяч осуждённых мужчин, их сажали в клетки, а их жёны и дети с цепями на шее шли за ними пешком. По дороге от горя и мучений погибало шесть или семь человек из каждого десятка. А кругом по всей стране наряду с порабощённым народом, — изнывающим от мук и голода, богатые и знатные жили в роскоши.

«Постройки знатных людей тянутся сотнями домов. Плодородные поля их занимают всю землю. Рабов и рабынь у них считают тысячами толп, а рабов из преступников на десятки тысяч. Их лодки, телеги и торгаши разъезжают по всей стране. Они копят и прячут, наполняя богатствами столицу и другие города. Огромные здания их не могут вместить драгоценных подарков и дорогих товаров; гор и долин не хватает для табунов их коней, для стад коров, баранов и свиней. Роскошные их залы полны очаровательными юношами и красавицами, рядами певиц и музыкантов. Гости не смеют войти в ожидании приёма. Коляски и всадники, не смея въехать, путаются друг с другом у ворот. Столько мяса коров, свиней и овец, что его не успевают съесть, и оно тухнет; столько густого, чистого вина, что нет сил его выпить, и оно портится. Свита следит за взором своего господина — беспокоится об его настроении — обрадуется он или разгневается. Безгранично наслаждение знатных, обильно богатство начальников…» — так описывал жизнь рабовладельческой знати Чжун, Чантун в трактате «Правдивое слово».

Недаром в те времена была сложена народная песнь:

Ненависть к угнетателям была видна во всём, она достигла большой силы, близилось народное восстание. Сначала то были отдельные, разрозненные выступления рабов, большей частью на рудниках, где работа была невыносимо тяжёлой, а обращение самым жестоким, В «Истории Первой династии Хань» сохранились о них следующие записи:

[В 22 г. до н. э.] «На железных рудниках в Инчуани восстали 188 рабов. Они убили начальника, разграбили склады и оружие. Вождь их назвал себя полководцем: и прошёл через 9 областей».

[В 18 г. до н. э.] «на казённую палату напало 60 человек во главе со свободным мужчиной; Они похитили заключённых и рабов, разграбили склады и оружие. Вождь их назвал себя Хозяином Гор».

[В 14 г. до н. э.] «288 рабов на железных рудниках в Шаньяне напали на начальников, убили их, разграбили склады и оружие. Вождь их Су Лин провозгласил себя военачальником и прошёл через 19 областей».

Но все эти мелкие, разрозненные восстания правительство скоро подавляло. Плохо организованным и слабо вооружённым рабам трудно было сопротивляться военной силе могущественной империи. Главной их слабостью была разрозненность.

Наконец, в 18 г. н. э. разразилось восстание огромной силы. Оно длилось в течение десяти лет и потрясло всю страну. Одни объясняли причину восстания засухой, неурожаем, но другие находили ему правильное объяснение:

«Народ говорит, что Страдает от множества запрещений, из-за которых нельзя пошевелить рукой. Полученного от работы не хватает на уплату налогов и Поборов. Люди закрывают двери, ни с кем не общаются и Всё-таки попадают в тюрьму, как сообщники в выплавке монеты или хранении меди, по закону о круговой поруке пяти соседей. Чиновники замучили народ. От бедности все уходят в разбойники».

Много было, повстанцев в те времена. Одни из них скрывались на горе и получили от неё своё название «Зелёный лес». Славившиеся своей справедливостью пастух Ван Куан и Ван Фын были выдвинуты вождями повстанцев. Их восстание охватило южные области. На севере массы выдвинули своим вождём Фан Чуня за его храбрость. Готовясь к бою с правительственными, войсками, Фан Чунь велел повстанцам выкрасить брови в красный цвет, чтобы отличить в бою своих от врагов. За это они и были прозваны «Краснобровыми».

На этот раз восставших было уже не сто, не двести человек, а десятки тысяч. Пламя восстания охватило всю страну. Император Ван Ман послал против него своих лучших военачальников, но они неизменно терпели поражения. Ван Ману пришлось мобилизовать преступников, осуждённых на смертную казнь, он бросил на повстанцев даже диких зверей — тигров и барсов из своего зверинца. Но его военачальники так угнетали весь народ, что восстанавливали против себя всё население, которое предпочитало переходить на сторону восставших, чем оставаться под властью Ван Мана: Гордость военачальников Ван Мана, их презрение к простому народу, с которым они должны были воевать, мешали им в боях даже тогда, когда численный перевес бывал на их стороне; они терпели поражение за поражением.

К повстанцам в пору их успехов присоединилась и часть, аристократии, принадлежавшая к свергнутой Ван Маном династии Хань. Ханьская знать использовала народное восстание, чтобы снова прийти к власти.

Когда восставшие подошли к столице, их поддержали в городе восставшие бедняки и рабы. После упорной борьбы они заняли дворцы и казнили Ван Мана. Новый император был избран «Краснобровыми» из своей среды — это был бедный родич Ханей, давно уже примкнувший к повстанцам. Однако, очутившись на троне, он предался забавам и наслаждениям, забыл о выдвинувших его повстанцах и ничего не сделал для облегчения жизни народа. Тогда «Краснобровые», сохранившие свою организацию, снова вошли в столицу, свергли его и провозгласили нового императора, также, из рода Ханей. Но и второй государь, выбранный народом, недолго удержался у власти. На этот раз его свергла ханьская знать, которой удалось расправиться с «Краснобровыми» и усмирить восставших.

Не прошло и двух столетий, как народ снова поднялся на борьбу. Но на этот раз восставшие шли уже не под лозунгом восстановления старой династии. Они требовали всеобщей справедливости и устранения всякого гнёта.

Вождь восстания Чжан Цзио называл себя великим, мудрым и, добрым учителем. К нему устремилось много последователей. Когда число его сторонников выросло, он послал в разные стороны восемь своих учеников распространять своё учение. Всюду они учили о необходимости установить справедливость и устранить господство богатых. Так продолжалось более десяти лет. Во всей стране появились сотни тысяч последователей нового учения, готовых откликнуться на первый призыв Чжан Цзио. Он разделил всю страну на 36 округов и дал каждому из них, точно армии, особое название… В каждом большом округе насчитывалось более десяти тысяч сторонников Чжан Цзио, а в малых — шесть, семь тысяч. Округа возглавлялись военачальниками. Заговорщики стремились к свержению господства династии Хань и выдвинули следующий лозунг: «Синее небо умерло, должно установиться небо жёлтое». Днём общего выступления по всей стране было назначено пятое число третьей луны 184 г. н. э. Это был первый год шестидесятилетнего цикла, по которому китайцы вели своё, летосчисление. Год этот назывался «цзя-цзы». Поэтому заговорщики писали знаки «цзя-цзы» на воротах дворцов, храмов и провинциальных Казённых палат, прорицая, что «в году цзя-цзы во всей Поднебесной наступит великое счастье».

Однако расчёты повстанцев, на организованное выступление были сорваны. Их предали сторонники, завербованные во дворце. За несколько дней до назначенного срока один из них выдал императору все планы повстанцев. Высшие сановники, в том числе начальник над рабами и общественными работами, были назначены для расследования заговора. Военачальника одного из восставших округов, собравшего уже несколько тысяч человек, привязали к телегам и разорвали на куски. В одной только столице казнили более тысячи сторонников Чжан Цзио. Войска спешили захватить самого вождя с его братьями. Но уцелевшие от разгрома в столице заговорщики уже слали к ним гонцов. Вести о провале дошли до Чжан Цзио раньше, чем императорские войска. На призыв Чжан Цзио поднялись одновременно все округа. Как отличительный знак все повстанцы одели жёлтые повязки. Поэтому их восстание — величайшее восстание рабов и бедняков-общинников в древнем Китае — вошло в историю под названием восстания «Жёлтых повязок». В народе их ещё называли «повстанцами-муравьями», так как число их было несметно. В первые же десять дней поднялась вся страна. Все вожди приняли звания полководцев. Чжан Цзио стал называться «князем неба», один из его братьев — «князем земли», а другой — «князем людей». Всюду, куда направлялись войска повстанцев, они сжигали казённые палаты, опустошали склады и частные владения. Главные чиновники и знать в смятении спасались бегством.

При дворе спешно готовились к подавлению восстания и собирали оружие. Вокруг столицы установили восемь застав и послали туда особых начальников. На придворном совете решили принять срочные меры: освободили арестованных из знати и служилого сословия, чтобы лишить повстанцев поддержки недовольных из среды господствующего класса, собирали средства и коней, вплоть до казны и конюшен, находившихся в личном владении императора. Объявили мобилизацию знати и всех военных.

Старшим полководцем назначили Хуанфу Суна. Другие военачальники терпели поражение в боях с повстанцами. Но Хуанфу Сун был осторожен и хитёр. Больше всего он рассчитывал на своё знание военного искусства, в котором повстанцы были слабы, и старался не принимать открытого боя. Используя недостаток военного опыта повстанцев, он бил их армии поодиночке.

За усмирение восстания Хуанфу Сун был награждён великими почестями, титулами и двумя уездами с восемью тысячами дворов.

Но напрасно думали при дворе, что с восстанием покончено. Отдельные рассеянные части собирались вновь, составлялись новые отряды. История сохранила о них только названия: повстанцы «Чёрной горы», «Белой волны», «Жёлтого дракона» и др. А у руководивших ими вождей были многозначительные прозвища: «Бедный червяк», «Писец», «Начальник над рабами» и много других. Число их было несметное. Вплоть до 215 г. н. э. тревожили они покой угнетателей.

Все эти восстания рабов и бедноты окончательно подорвали власть рабовладельцев. На смену рабовладельческому государству пришло новое — феодальное.

После подавления «Жёлтых повязок» у южной стороны столицы появилась огромная башня. Но прославилась она не тем, что с её вершины наблюдали далёкие виды. Со страхом и ужасом передавали в народе, что сложена она полководцем Хуан-фу Суном в память последнего боя с «Жёлтыми повязками», а строительным материалом для неё послужили сто тысяч голов повстанцев, отрубленных в этом бою. И стояла эта башня памятником самому мощному восстанию рабов и бедных общинников в древнем Китае. После этого восстания рабовладельческий строй был окончательно уничтожен.