1. К Платону, духовному отцу (I, 1)

[100]

(5) [Col. 904] О чем будем говорить с тобою, любезнейший отец наш, мы, отторгнутые ради Бога от твоей святой утробы? Что скажем приятного или радостного? Ничего жалобного или печального, досадуя на кажущееся изгнание, мы не скажем. Таковым мы научились от тебя признавать не это [изгнание], – так как мы пришельцы всей земли (см. Быт. 15:13; Пс. 118:19), – но одно только отпадение и далекое отлучение от Бога через преступление какой-либо заповеди Его. Поэтому радуемся и веселимся по поводу того, что и мы, хотя недостойные неба и земли, удостоились вместе с тобою, святым отцом нашим, потерпеть это за Его заповедь и лишиться общения с тобою по плоти. Впрочем, ты, отец, всегда с нами, перед нашими глазами и собеседуешь с нами. И как же иначе могли бы мы [благополучно] жить, когда каждый из нас пребывает отдельно сам по себе, если бы покровом святых молитв твоих не были сохраняемы невредимыми от лукавого? Однако мы все остались целыми, невредимыми и твердыми, хотя дорогой немного пострадали, так что некоторые и заболели, однако Сказавший взгляните на птиц небесных и полевые лилии (Мф. 6:26, 28) и неложный в обетованиях Своих сохранил нас, как мы не надеялись, приведши нас сюда и [Col. 905] склонив к состраданию нашим бедствиям сердца здешних мужей, (6) и особенно архиепископа. Одна остается у нас забота и непрестанная дума, соединенная с усердным и недостойным молением, – чтобы ты укреплялся, вожделеннейший отец наш, и пребывал твердым и непреклонным в предпринятом исповедании за истину Божию, ничего не страшась и не колеблясь духом от наветов людей, старающихся низвратить дарованные тебе благодатью Божией подвиги за благочестие. Ибо молва об этом распространилась повсюду и устрашила души почти всех, и воздвиг рог спасения (Лк. 1:69) [Господь] между христианами и снял поношение с монашествующих (ср. Лк. 1:25); и знаю, каждый здравомыслящий скажет, что в нас живет и царствует Христос, и Ему мы повинуемся более, чем людям, которых Он создал не для того, чтобы Ему быть презираему, но – прославляему ими.

Ты знаешь всё, знаешь, что нужно делать, не нуждаешься в нашем напоминании; но сам ты прежде приказал нам писать об этом. Итак, отец, не бойся человека или огорчений от людей: ты знаешь, что святые, считая это за сновидение и тень, сделались предметом удивления на небе и на земле. Немного потрудимся, умоляю; еще немного потерпим, и доброе течение наше будет кончено (2 Тим. 4:7). Венец сплетен, вечная награда уготована, и назовешься ты другом небесного Царя, общником святых и исповедником между людьми. Так, так умоляю и заклинаю утробу отца моего, будь для нас опорою, терпением, мужеством, ибо если ты, отец, устоишь, то и мы, слабые дети твои, сделаемся твердыми, будем мужественными, всё случающееся перенесем мужественно силою Божией и твоими молитвами. Это – попущение от Бога, Который таким образом, конечно, испытывает нас и Сам подает силу. Не бойся же, отец, козней старающихся отклонить тебя от истины. Проста речь об этом. Святой Епифаний в беседе своей о Пасхе говорит, каким бывает человек, советующий вопреки тому, что содержится в Божественном Писании, – он говорит от своего сердца и излагает уставы человеческие; о таких людях приведу слова апостола, который говорит: если это и Ангел с неба, (7) анафема ему (Гал. 1:8). Говорить ли о словах жерцы Мои отвергошася закона Моего и оскверниша святая Моя (Иез. 22:26)? Приводя это пророческое изречение, [Григорий] Богослов в великом защитительном Слове прибавляет следующее: «[Они] между святым и сквернавым неразлучаху (Иез. 22:26), но всё для них было одинаково». И сколько еще другого, если бы кто захотел слушать!

Да умолкнут, наконец, искажающие истину Божию ложными речами, и да внимают самим себе. Мы же, при столь ясной заповеди, притом угрожающей вечным огнем за преступление, не падем пред человеческими угрозами или мучениями, нет, клянусь подвигами за добродетель, – но если даже нужно пролить кровь, с радостью сделаем это, укрепляемые Богом через твои святые молитвы.

[Col. 908] Мужайся же и ты, господин брат мой Евфимий: подвигом добрым подвизался ты (2 Тим. 4:7); не будем отставать друг от друга, свет мой и утроба моя; ради малого и временного благополучия не будем терять блаженной жизни: не услаждайся, брат, настоящими удовольствиями и не сокрушайся скорбями, не показывай тыла. Христос радовался, видя, что тебя бичевали за Него; не опечаль же Его, возлюбленный мой, равно как и сорадовавшихся Ангелов, и господина отца, и почтенную мать, болезнующую о нас духом [своим] святым, и всех братий твоих, особенно меня, которого ты называешь дорогим даром. Нас три брата по плоти; будем же [братьями] и по духу: не обесчестим почтенного и богоначального числа; предадим себя на страдания за Божию заповедь, чтобы нам жить вовеки.

Великая, отец, у нас печаль и о прочих любезных братьях наших, как Господь устроил их. Ибо мы, грешные, молимся о том, чтобы Он Сам был их попечителем, управителем, руководителем, устрояя дела их, как Он знает и повелевает и желает. Ибо поистине мы проливаем о них горькие слезы и лица их постоянно имеем пред нашими глазами, прося молитв их (8) на помощь нашей лености. Впрочем, ты, отец, молись о всех, чтобы нам стяжать терпение, благополучие, помощь Божию и защиту от искушений диавола и, если угодно Богу, о том, чтобы нам увидеть во плоти тебя или братий наших; буди, буди! (Пс. 71:19). Осмеливаемся просить тебя приветствовать от нас любезного брата нашего, если он с тобою; если же случится кто-нибудь другой из братий наших, то [и ему] также поспеши сообщить это. Вместе со мною приветствует святую душу твою господин диакон и отец наш, добрый брат мой и сын твой эконом и прочие почтенные и многолюбезные братия. Молись о нас, отец, пламенно и непрестанно, как ты заповедуешь. Другого же чего-нибудь сказать не имеем.

2. К нему же (I, 2)

Второй раз уже я пишу к господину и отцу моему. Не знаю, получил ли ты мое письмо. И в нем мы, хотя недостойно, сказали нечто, чего требовало время и что было нам по силам; и теперь скажем, что следует и что даст Бог на пользу смиренной душе моей, а также, осмелюсь сказать, и к утешению твоего, отец, великодушия. Как прежде часто, так и теперь я говорю и исповедую, что если есть во мне какой-нибудь дар слова и способность, хотя бы малая, писать что-нибудь, то это дано не ради меня, уничиженного раба твоего, [Col. 909] но ради тебя, имеющего обильную, в сердце источающуюся благодать. Поэтому ты охотно и радостно продолжаешь учить и вразумлять не только нас, которых иные ошибочно считают твоими племянниками, но и всех сыновей и детей твоих, рожденных духом твоим; а что я говорю правду, это дела доказали о тебе, истинном пастыре, положившем жизнь свою за овец (Ин. 10:11), чтобы мы не уклонялись от истины, готовые сейчас охотно (9) пролить и собственную кровь. Такова бдительность истинного пастыря, обличающая лжецов и поистине являющаяся достойной перед Богом и Отцом и Архипастырем!

Итак, дарованное мне ради тебя весьма скудно приношу тебе, и ты пожинаешь эти – не знаю, как сказать, – тощие плоды семян, которые ты многозаботливо и обильно сеял, как добрый земледелец. Что же скажу приличного и благопотребного святой душе твоей, любезнейший отец мой? Кто отлучил меня от твоего всегда вожделенного лица, от сладкоречивого собеседования, от спасительного руководства? Ты – мой свет, всегда сияющий светильник среди мрачных душевных помыслов, жезл, укрепляющий немощь сердца моего, превращение уныния в бодрость, благовестие, радость, умащение, празднество, слава. Без тебя и солнце нерадостно для меня; я желал бы [лучше] не видеть света, чем не лицезреть твоего образа; нет для меня ничего приятного на земле без твоего присутствия, ибо что вожделеннее истинного отца, даже и пред очами Божиими? Это знает сын, любящий отца и поистине родной. Но к чему много слов? Скажу, что случалось со мною. Часто, когда я и не намеревался идти в святую келлию твою, незаметно как-то, как бы влекомый кем-нибудь, я приходил пред лице твое, так что часто, когда ты спрашивал: «Зачем пришел?» – я не мог ответить ничего; так от тебя зависело мое спасение! И кто не стремится к свету? Но благодарю Бога, ради Которого я отторгнут от тебя руками поправших закон Его и происшедших от подобных. Да не вменит им Господь Бог мой этого во грех (ср. Деян. 7:60), но да приведет их к сознанию безрассудства, и пусть они окажутся безответными в этом. Тебя заключили, как мы слышали, в тесное жилище, но [через это] показали тебя жителем неба. Ведь они заключили под стражу сокровище исповедания Божия, а не уразумели. Они, если бы видели, могли бы познать из этого, что сделали тебя досточтимым между людьми, спасительным для мира и вожделенным для многих.

Подражание Христовым страданиям

(10) Ты принял бесчестие и оскорбления вместе со Христом, подвергся гонению, как блаженный; рассеяли овец твоих, ибо поразили тебя, пастыря, как Христа (ср. Мф. 26:31). Хотя и дерзновенно сказать, но это Его слова: если [Col. 912] Меня гнали, будут гнать и вас (Ин. 15:20); и другие, которые последователям Его усвояют одинаковые [с Ним] страдания: если только с Ним страдаем, как говорит великий Павел, чтобы с Ним и прославиться (Рим. 8:17).

Животворные страдания святых

И это так. Мне же, непотребному и недостойному, по святым молитвам твоим, праведный отец, милосердый Господь даровал утешение, именно – быть вместе с тобою духом, ибо я постоянно как бы вижу тебя, как бы беседую с тобою, как бы принимаю благословение, как бы пользуюсь покровительством, как бы даю и получаю слова к утверждению исповедания, которое ты исповедал. Мне кажется, что я слышу слова, произносимые твоим внятным голосом: «Смиренный Феодор, мы поистине претерпеваем малое, тогда как Бог подает прекрасную надежду». Это – для меня утешение; это – отрада. Не бойся, отец, за меня, раба твоего, совершенно отверженного. Подлинно, я – отребье неба и земли и охладел более всякого человека. Однако дерзаю говорить, как имеющий добрую надежду, [хотя и] недостойно, взирая горе, укрепляемый твоим предстательством, не превозносясь тем, что я потерпел, но укоряя себя, что терпел не мужественно и не как следует, но мало и незначительно в сравнении с животворными страданиями святых. Ибо я читал о многих мученических подвигах, описанных в двенадцати книгах, так что сердце содрогалось, и не смею сказать, что я потерпел что-нибудь ради Христа. И что вожделеннее, отец, – напоминаю как раб, – страданий ради Него? Воззри, отец, горе; взирай на Господа, представляй лики Ангелов, воображай сонмы святых, созерцай седящего на высоком превознесенном престоле Судию мира, Который провозгласит тебя верным рабом, хранителем Его заповедей и, что еще больше, исповедником. Потом куда Он пошлет тебя? Не в огнь вечный, который принимает не покоряющихся закону Его, но в живоносную обитель, в бессмертный покой, в беспредельную Божественную радость: войди, скажет, в радость господина твоего (Мф. 25:23). Взоры всех нас обращены на тебя; все мы сильны духом, когда ты стоишь твердо. Да будет с тобою еще более помощь Божия, ограждающая тебя, укрепляющая (11) тебя, утверждающая тебя, ободряющая тебя! Боясь Бога, не бойся того, что сделал тебе человек или, может быть, сделает (Пс. 117:6). Ты надеешься на Господа, ты – гора Сион, не подвижишься в век (Пс. 124:1), ибо в тебе обитает Основатель и Создатель Вышнего Иерусалима. Убегай от ядовитых и обольстительных речей, искушающих тебя, подобно змиям, и желающих удалить тебя от животворного древа истины; и однажды утвердившись в истине и укрепившись до совершенной непоколебимости на многих свидетельствах Священного Писания, отчасти и благочестивых людей, внимай, чтобы тебе получить похвалу и этого изречения: творяй сия не подвижится во век (Пс. 14:5).

Братия здравствуют все: господин диакон, отец мой, брат мой любезный, а ныне еще более достойный любви, и прочие возлюбленные и почтенные мои братья и твои дети. О них всех вместе со мною молись, отец. Все они совершают доброе течение (ср. 2 Тим. 4:7); [Col. 913] одного только желают – твоего здравия в Господе, и всё то, что они терпят, переносится легко. Конечно, мы и скорбим, и сетуем, и скучаем, и унываем, и множество имеем порочных помыслов (и невозможно без печалей пройти настоящую жизнь), но укрепляемся надеждой и твоими молитвами. Обо мне же молись, отец, ибо я изучаю святого Исаию; и сообщи мне, желаешь ли ты, чтобы я, кроме того, что пишу, и читал [письма].

3. К нему же (I, 3)

[119]

Прежде слов у меня льются слезы, внутренность содрогается, рука дрожит при письме. Я терзаюсь со всех сторон и не в силах переносить скорбь. О, как я стерплю твои, отец, отец, христоподобные страдания? О, как перенесу твое высокое и святое уничижение? Как стану отвечать тебе по-надлежащему? Куда обращусь и с чего начну письмо? Ко мне ли ты, отец, (12) пишешь это? Ко мне, червяку, праху и непотребному, отец произносит слова, свойственные сыну; принимаешь вид умоляющего ты, которого самого должно умолять. Что же после этого скажу я, несчастный? Какое покажу уничижение пред праведным отцом моим? Впрочем, я принял недостойными руками святое послание твое, отец, как богописанные скрижали; выслушал написанный голос твой, как иной выслушал бы голос Ангела или апостола; и сокрушило оно сердце мое, источило слезы, и я заплакал, и плакал не плачем Иеремии о бедствиях, постигших ненавидящих Бога, но некоторым особенным, в котором была и любовь к отцу, и истинная благодарность к Богу. Действительно, достойно похвалы то, что написал ты, отец праведный, достойно переписывания и служит признаком твоей всецелой преданности Богу.

Итак, отец, ты утвердил наши умы, укрепил наши сердца; мужество твое выше надежды; дерзновение твое выше ожидания. Ты явился нам иным, нежели каким узнали тебя; ты весь изменился в Боге; слава Укрепившему тебя! Не сразил тебя страх царской власти, не ослабило тебя коварное обольщение, не избрал ты наслаждение временным удовольствием, желая впереди других подвергаться опасности за истину Божию. Добрый пастырь тот, который жизнь свою полагает за овец (Ин. 10:11), который и теперь содержится узником под стражею, как апостол Христов. О, то жилище, в котором обращаешься и содержишься ты, как сосуд честный и благопотребный Владыке Богу! О, если бы мне обнять тот помост, по которому ходят ноги господина моего и отца! О, если бы мне облобызать те ключи и замки, которые охраняют тебя как сокровище благочестия! Или лучше: я желал бы облобызать честныя уста, исповедавшие слово истины, и преподобные руки, воздеваемые в святых и благоприятных [Богу] молитвах. Где исчезло любезное мне лице? Отчего умолк спасительный голос? Вот я – сирота, жалкий и совершенно одинокий, лишенный [Col. 916] отца моего, лишенный светильника моего, врача и питателя смиренной души моей, без руководителя и защитника от нападающих на меня невидимо; бых яко вран в пустыне, яко птица на кровле (Пс. 101:7, 8). (13) Ежедневно напрягаю я зрение, взираю туда и сюда, озираюсь кругом, и нигде нет желанного лица. Вполне же я не могу изобразить моего страдания. Впрочем, благодарю, и много благодарю, что я сподобился этого за закон Божий, что я – сын такого отца; сейчас мне кажется, что сегодня я царствую через тебя, святой отец, если молитвы твои сохранят меня невредимым. Я боюсь моей греховности и непотребства, но ты прими к сведению, что святыми молитвами твоими я укрепляюсь и утверждаюсь, хотя сам я весьма немощен; и не только я, но и все мы – одно, единомысленные с тобою, единодушные, решившиеся вместе страдать до смерти, и относительно нас ты ничего не бойся. Хорошо, отец, хорошо; хорошо, доблестный кормчий, ревнитель благочестия, подражатель святым; поистине великолепно ты подвизался, мужественно сражался; я знаю, что дух твой пребывает с мучениками.

Это так, хотя не как следовало, соответственно моему желанию и твоему достоинству. Но так как ты приказываешь обстоятельно описать тебе наше путешествие и случившееся с нами во время него с того дня, как мы подверглись этой прискорбной разлуке, то, хотя я и не в состоянии [это сделать], однако незамедлительно исполню приказанное мне. Итак, в тот самый день, в который ты, отец, добровольно пошел в путь к смерти, и мы отправились в ссылку, поехав на животных, какие случились. Сначала, как не подвергавшиеся [прежде] такому [несчастному] положению, мы были несколько в унынии. Ибо, останавливаясь в некоторых селениях, мы делались предметом зрелища для людей всякого пола и возраста; оба уха наши оглашались шумом и криками, когда ведшие нас отправлялись и останавливались для приобретения необходимого; но впоследствии, привыкнув, мы гораздо легче переносили эти неприятности. Более всего нас огорчала слабость отца, господина диакона. Таким образом мы совершили путь, измученные и изнуренные.

Остановки мы имели следующие: от Кафар до Ливиан; потом в Левки; затем в Фирей, где случилось с нами нечто прискорбное, о чем следует рассказать. Ибо неожиданно как-то появились девять (14) первенствующих братий, рассеянные, как овцы, и они окружили нас со слезами, сокрушая наше сердце, но ведший нас не позволил нам разговаривать с ними; поэтому, жалобно посмотрев – мы на них, а они на нас – и сказав друг другу приветствия, наконец мы со слезами были разлучены. Далее, быв приведены в Павлу, мы нашли достопочтенную сестру твою с господином Саввою и, тайно повидавшись с ними, целую ночь пробыв вместе, поговорив о необходимом [Col. 917] и приветствовав друг друга, как приговоренных к смерти, расстались со стонами и воплями. Там можно было видеть, как терзаются и трепещут внутренности, когда природа бывает побеждаема священными чувствованиями.

[Отправившись] оттуда, мы остановились в Лупадии, встретив дружеское сочувствие со стороны принимающего странников, сделали [там] и омовение по причине ран, ибо у некоторых были трудноизлечимые раны от путешествия. Итак, нас привели в Тилис. Там встретил нас авва Захария с Пионием, которые от пламенного расположения к нам плакали и хотели идти вместе с нами, но это им не было дозволено. Оттуда в Алкеризу, а отсюда в Анаграммены, потом в Перперину, оттуда в Парий; вступали в общение с епископами и, кроме того, со смирением напоминали им о клятве. Потом в Орк, оттуда в Лампсак, в котором, найдя ираклиотов, пробыли три дня, не имея возможности отплыть. Затем, отправившись, приплыли в Абидос, милостиво принятые тамошним начальником. Прожив там восемь дней до субботы, поплыли в Елеунт, где пробыли неделю времени, ввиду затруднительности плавания; потом, когда подул попутный ветер, прибыли на Лемнос, в течение девяти часов. Здесь останавливает мою речь благочестие тамошнего епископа, который так благосклонно, как никто другой, принял нас, утешил и снабдил на дорогу.

(15) Отплыв оттуда со страхом из-за соседнего народа, мы переплыли при сильном северном ветре море в сто пятьдесят миль и пристали у Канастра в пределах Фессалоники; потом в Паллену, в местность, лежащую близ залива; затем в Эмбол; оттуда, снова севши на животных, вошли в город в субботу, в день праздника Благовещения, часу в третьем. И какой вход! Нельзя и этого пройти молчанием. Один из сановников, наперед посланный от префекта с воинами, ожидал у восточных ворот, и они [наше] приближение встретили, стоя в молчании; а после того как мы вошли, затворив ворота, повели нас через площадь торжественно перед глазами собравшихся на это зрелище и таким образом привели к начальнику. Это прекрасный человек: явившись с благосклонным лицом, он после поклона кротко разговаривал с нами и послал нас к архиепископу; мы же наперед помолились в храме Святой Софии. Святейший, окончив молитву в своей церкви, принял и приветствовал нас, побеседовал с нами о необходимом и, тогда же удержав нас, доставил нам отдых омовением и пищею.

На второй день рано утром взяли нас и, по просьбе нашей дозволив помолиться в храме святого Димитрия, разлучили друг с другом всех нас, после того как мы высказали благословения и приветствия друг другу. Нас, двоих братьев, отвели в то место, в котором я нахожусь теперь, и разлучили после того, как мы со слезами простились друг с другом, так что и некоторые из зрителей [Col. 920] тронулись от жалости.

В таком состоянии, отец, наши дела; и теперь влачу я, смиренный, здесь жизнь прискорбную и многоплачевную. Знаки благословения от святой руки твоей мы приняли как имеющие силу Святой Троицы, и храним их как сокровище, и кладем их (16) пред глазами своими, как бы лобызая твою десницу. Опять слезы, опять содрогается моя внутренность, ибо хочу окончить речь. О, отец, для чего Ты Меня оставил? (Мф. 27:46). Но ты не оставил. Как ты удалился от меня? Но ты пребываешь во мне. Где же еще увижу тебя? Как взгляну на тебя? Где услышу сладчайший и спасительный голос твой? Когда буду разделять с тобою трапезу? Где буду наслаждаться твоим святым присутствием? Или когда буду читать вслух тебе, или петь пред лицем твоим, или получать вразумления, или епитимии, или напоминания, совершая по обычаю угодное тебе угощение, пищу, питие, беседу, стояние, сидение, возлежание? Что случилось со мною? Призываю людей в свидетели, призываю и Небесные Силы в защиту мою: закон Божий отлучил меня от тебя, одна вечная заповедь. Да услышит поднебесная! Поэтому я радуюсь и возношу глас хвалы Богу; переношу все более, чем с избытком; восхищаюсь; не буду более сиротствовать, не буду сетовать, не буду говорить что-нибудь непристойное. Прими, отец, и вышесказанное как благочестное (ώς ευαγή), ибо это – знаки любви к тебе. Однако я опять буду плакать, но [уже] от радости.

А ты, преблаженный отец, радуйся и веселись: тебе назначены награды, уготовано место покоя. Ревность твоя подобна ревности отцов твоих; заключение под стражею провозглашает истину. Связан праведник как непреклонный; благочестивые благодарны, соревнующие делаются более пламенными, видя прекрасное начало. Гонители внешне сплетают речи и злословят, особенно некоторые из монахов, а внутри терзаются мыслями, имея жестокого обличителя в собственной совести; притом и удивляются, ибо, как говорит великий Григорий [Богослов]: «Великим подвигам [человека] умеют дивиться и враги, когда пройдет гнев и дело оправдает само себя». Тебя Ангелы воспевают, люди ублажают, Христос принял и отверз тебе врата Царства Небесного навеки. Аминь.

4. К игумену Никифору (I, 4)

[137]

(17) Когда нам передан был твой ответ через господина диакона, то мы хотели тотчас писать к тебе, истинный и многолюбезный брат мой; но так как было зимнее время и нерешительность (η παλιμβουλία) останавливала, то мы почли за благо не скоро отвечать. Когда же вместе с [Col. 921] устным вопросом и письмо потребовало того же самого, то для чего еще рассуждать и не высказать того, что приходит на мысль? Во-первых, скажу это – и ты, почтеннейший, пойми меня, – что я, как и сам ты знаешь, для многих представлял своею жизнью пример великой греховности, и почти нельзя назвать греха, к которому бы и сам я не был причастен, и другим не подавал повода. Но зная, что человеколюбие Божие спасает и погрязшего в бездне зла и подает руку помощи к покаянию, я избегнул отчаяния и, по-видимому, несколько утвердился на пути правом.

Поэтому, как ведает Бог, знающий тайное (ср. Мф. 6:4), я уклонился даже от сношения с родственниками своими и обращения с друзьями моими по плоти и от всех других при помощи одной силы Божией, укрепляющей немощь мою во всем. То, о чем ты спрашивал меня, несведущего, и теперь находится в таком состоянии, как сказал тебе господин диакон. И это мы высказывали и представляли не без рассуждения, но основываясь и утверждаясь на исследовании и изучении Богодухновенного Писания, равно как и расспрашивая тех, кого следует. Подлинно, это истина, потому что Божественный закон ясно гласит так не только чрез святого Павла (ср. Гал. 1:8), но и чрез других богословствующих отцов, которые то же самое определяют и доказывают и излагают согласно с апостольской заповедью. Как же я смогу впредь оставаться неразумно безразличным? И не лучше ли мне уклониться и устранить себя от вредящих несчастной душе моей? И как это [безразличие] было бы опасно, когда верховнейший из отцов взывает и говорит, что отнюдь не должно принимать ничего, что противно заповеди, или извращать заповедь, хотя бы [за то] обещали жизнь, хотя бы (18) угрожали смертью. Не стану говорить, сколько есть других изречений, не позволяющих нам даже малейшего отступления от заповеди, особенно когда мы притом имеем повеление Василия Великого, что «неопустительно должно соблюдать всё, преданное Господом в Евангелии и чрез апостолов».

Это я осмелился открыть тебе, как отцу и любезному другу, между тем как мы – сердцеведец Бог свидетель! – не проповедуем этого, ибо не имеем преимущества, и не питаем ненависти, но и к самодержцу и благочестивейшему императору сохраняем любовь в сердце, и ко всем сродникам моим питаем благорасположенность, и поминаем его на Божественной литургии и молимся о нем наедине и общенародно. Также и с Церковью мы находимся в общении, и да не будет, чтобы мы когда-нибудь отделились от нее! Простите меня, который один только грешен; я предпочел оплакивать свои грехи [Col. 924] в этом углу и не вмешиваться в дела мирские. Какое в этом преступление? Позволь мне, любезнейший брат (ибо я знаю, что ты можешь это), и оставаться в покое здесь, и быть вдали от всех людей, сколько возможно, а ты мудрым умом своим сделай стропотное ровным и острое гладким (Ис. 40:4) и будь для нас виновником мира и споспешником покоя, чтобы, если случится что-нибудь полезное для нас, устроять это справедливо и разумно.

5. К секретарю Стефану (I, 5)

[141]

Вчерашний день, когда мы наслаждались достославным твоим присутствием, после некоторых других бесед, для которых ты и прибыл сюда, у нас как-то зашла речь о предметах Писания, и мы, находясь в большом недоумении, расстались друг с другом, не достигнув в том соглашения. Конечно, господин мой, мы, как люди простые, совершенно не соответствуем (19) присущей тебе мудрости; но чтобы молчанием о том, о чем должно говорить, нам не навлечь на себя осуждения, – ибо обличением, говорит Писание, да обличиши ближняго твоего; и не приимеширади его греха (Лев. 19:17), а с другой стороны, обличая премудра, будем еще более возлюблены им (Притч. 9:8), – мы почли необходимым высказать тебе то, что должно. Ты, господин мой, скажу кратко, соединяя вместе многие вопросы и возражения, сказал, что, кроме веры, ни о каких других заповедях Господних никому не следует вразумлять предстоятельствующего пастыреначальника, когда он, по неведению или по своему желанию, делает что-нибудь непозволительное; а мы говорили, что следует, и очень, но только тем, которые превосходят других знанием и благоразумием. И каких только не можем мы привести доказательств неосновательности такого мнения! Во-первых, из Ветхого Завета. Как ты думаешь о поступке Даниила (Дан. 13)? Не удостоился ли он похвал за то, что не только вразумил, но и осудил старцев, беззаконно обвинивших святую Сусанну, хотя он был в таком возрасте, который по закону не давал права говорить и высказываться свободно? Так или нет? Потом разве ты не одобряешь Иоава, который по случаю переписи народа, послужившего поводом к гневу Божьему, возражал, удерживал и старался убедить божественного Давида, чтобы он не делал этого (2 Цар. 24)? Ты ведь знаешь это повествование. Убеждает меня в том и Иофор, который напоминал великому Моисею и убеждал его не так управлять народом, некоторым образом вразумляя его и склоняя к своему желанию (Исх. 18). А кто он был? Иноплеменник, хотя и тесть [Моисея]. И кому говорил? Тому, кто делал всё по откровению Божию.

Об этом – немного, чтобы речь наша не сделалась длинною; надобно перейти к Новому [Завету]. Послушаемся, если угодно, почтеннейший, повеления громогласного проповедника вселенной: если же последнему будет откровение, то первый молчи (1 Кор. 14:30); и это не относительно одной только веры, как возражает любовь твоя. Также, чего едва я не забыл, великий проповедник истины Иоанн обличал Ирода (Мф. 14:4). Прошу [Col. 925] (20) ответить мне. Знаю, что против меня готова насмешка: «Он ставит себя наравне с пророком». Но не так, почтеннейший: все это, говорит, описано в наставление нам (1 Кор. 10:11); и еще Павел: будьте подражателями мне, как я Христу (1 Кор. 11:1). А как можно мыслить право, действуя неправо, когда божественный Иаков утверждает, что вера является от дел и те, которые погрешают в одном, не имеют и другого (Иак. 2:17–18)?

При столь многих и таких свидетелях я не думаю, чтобы твое благородство стало возражать; если же так, то пришли недостоинству нашему разбор вышеизложенного, равно как и яснейшие возражения из того, что будет у тебя заготовлено. О, если бы они и были налицо! И мы замолчим и будем просить прощения за свою настойчивость, хотя и происходящую от ревности. Ибо только осуждать легко и [доступно] для всякого желающего, как читал ты; а вводить свое мнение, основываясь на свидетельстве Богодухновенного Писания, свойственно мужу, поистине здравомыслящему и умному.

Впрочем, чтобы слишком не распространить письма, мы здесь окончим речи, присовокупив еще изречения Василия Великого для полнейшего доказательства. Да пребудешь здоровым со всем домом своим, возлюбленный господин наш, благоденствуя во всех отношениях, ибо мы, и когда пишем, и когда не пишем, желаем сохранить благое расположение любви твоей.

Из 20-го Слова святого Василия о подвижничестве: «И предстоятелю, если преткнется, должны напоминать преимуществующие (21) из братий». Из Слова 34-го: «Кто не принимает одобренного предстоятелем, тот должен открыто или наедине сделать ему свое возражение, если имеет какое-либо твердое основание, согласно со смыслом Писания, или молча исполнять приказанное; если же он сам постыдится, то пусть употребит на это посредниками других». Из нравственных правил его же, из Слова 72-го: «Слушатели, наставленные в Писаниях, должны испытывать, что говорят учители». «Предстоятель слова должен всё делать и говорить с осмотрительностью и по многом испытании, с целью благоугодить Богу, как подлежащий испытанию и от самих вверенных ему».

6. К Феоктисте, своей матери (I, 6)

[147]

Если бы возможно было пересылать в письмах слезы, то я, наполнив ими это мое письмо, послал бы их в настоящие дни тебе, почтенная, любезная и богоугодная мать моя. Ибо поистине я не могу равнодушно слышать о твоем положении, не говорю – о близости ко гробу, но и о болезнях, угрожающих смертью. И для чего, мать моя, ты захотела оставить нас, возлюбив грядущий век, отойти от нас и пребывать [Col. 928] у Господа? Ты, конечно, возлюбила тамошние блага; по сильнейшей любви переменив образ мыслей, ты более пожелала пребывать с доброю и святою сестрою моею и с любезным моим господином Евфимием или, лучше, в лике святых. Как же, о матерь, перенесу это? Как могу без слез (22) продолжать изложение письма? Неужели суждено [мне] в моей горестной жизни и то, чтобы услышать о твоей смерти, воспеть тебе плачевные песни, увидеть твой гроб и написать надгробные стихотворения, чтобы ты почила телом под землею, ибо знаю, что духом ты будешь обитать на небесах, а я останусь на земле, продолжая влачить прискорбную и многогрешную жизнь мою?

Как можно стерпеть это? Да не будет этого со мной! Впрочем, надобно всё предоставить воле и определению преблагого Бога нашего. Ибо Он знает, что полезно каждому из нас; ведает, что нужно, устрояет потребное; Он – отец чадолюбивый; Он всё устраивает прекрасно, своевременно, благоразумно, промыслительно, всепремудро, всепрекрасно, непостижимо. И – о, премудрость и глубина судеб Его, как непостижимы и неисследимы пути Его (Рим. 11:33)! Еще раньше Он взял к себе сестру, потом взял брата, теперь желает третьего. Кто будет им? Если ты сама, то великая похвала; ты довершаешь тройственную награду, прекрасно проведши жизнь, оставив всё, предав Богу всё, голову, члены, саму себя, изнурив подвигами честное тело свое, совершив многопечальную жизнь или, лучше, прошедши узкий и тесный путь Господень (ср. Мф. 7:14) и теперь желая исхода в доброй старости. Об этом я молюсь доселе. Впрочем, самое лучшее то, что угодно Богу: кто родственнее Его может заботиться о наших делах?

Радуйся же, мать, и при жизни, и умирая. Ты не умрешь, потому что имеешь в себе жизнь; по своей воле ты умерла для жизни, потому что ты подвизалась добрым подвигом (1 Тим. 6:12), потому что ты отказалась от земного, чтобы наследовать небесное, потому что ты бескровно участвовала в подвигах мученичества, отсекая члены свои – нас по любви к Господу; ты отходишь без забот, без завещания. Ибо у тебя нет ничего, о чем бы делать завещание, кроме волосяной одежды твоей и другой какой-нибудь случайной принадлежности простой жизни: уже обнаженной ты идешь отсюда предстать Богу, имея душу чистую от вещественной нечистоты. Однако ты имеешь, что оставить нам, (23) именно: крепкую молитву, которою ты осеняла нас еще в юности нашей, знаменуя и запечатлевая нас в часы ночные, вознося за нас моления ко Господу во всякое время; оставишь и неленостное усердие свое в божественных службах, любовь к чистоте, ревность к добродетели и апостольскую хвалу трудолюбия. Ибо поистине много трудов совершили преподобные руки твои: и одевали, и согревали не нас одних, но и всех братий, которые, признавая и уважая тебя как духовную мать свою, одинаково с нами скорбят о тебе и ободряют [меня].

Это, еще не совершившееся, мы изложили в письме, доставляя утешение себе самим и выражая тебе чувствования нашего сердца, которые ты и сама [Col. 929] знаешь. Я же, как ты знаешь, святая мать моя, хотя и желал бы прибыть [к тебе], но никак не мог бы по причине забот, возложенных на меня, недостойного, и не знаю, каким образом. Ибо как удивительно было то, по словам Писания, что и Саул во пророцех (1 Цар. 10:11), так и то, что Феодор в игуменах; это задержало меня, это связало меня. Если бы я был связан железными цепями, то разорвал бы их и предстал бы пред лицем твоим; а теперь вместо себя посылаю к тебе для малого утешения пресвитера, потому что и сам он пользуется твоей любовью и уважением, чтобы он во всем помогал твоей немощи, наблюдая и заботясь о потребном; и если ты останешься в том же месте, то и он останется; а если отправишься, то и он отправится вместе с экономом. Впрочем, как управит Бог и позволит немощь твоя, так и располагайся, почтенная мать моя, и, желая отправиться, не напрягайся через силу. Поскорее пришли нам известие, как ты чувствуешь себя в болезни, чтобы нам успокоиться немного. Сейчас все братия совершили о тебе молебный канон, и постоянно они возносят моления о твоем здравии. Удостой нас святой молитвы твоей; благослови нас материнскими дарами, приветствуй нас письмом, даруй нам мир, который ты имеешь по благодати Христовой и будешь иметь во веки веков.

7. К императрице Ирине (I, 7)

[152]

(24) Глас в Раме слышан, говорит созерцатель божественных видений Иеремия, и рыдания и вопль мног, Рахиль тогда плачет о детях своих (Мф. 2:18; Иер. 31:15). А ныне какие и сколь великие дела? Откуда явились вчера, добрейшая государыня наша, вестники священного двора твоего, возвестившие нам хвалы о всех недавно совершенных делах твоих? Поистине они огласили весь слух наш. Почему же? Потому что ты явила концам [вселенной] знак такого благочестия; и вот отовсюду несутся к тебе, как летящие облака, многочисленные мольбы, прославляющие Бога за добрые дела твои. Скажи нам, государыня, кто возвел чистейший ум твой на высоту разумения истины, так что ты, как бы с некоторого высокого и превознесенного места, увидела эти дела, богоугодные и святые? Научи, откуда вселилась в тебя такая любовь к благочестию, что ты ненасытимо возжелала благоугождать Богу и до чрезвычайности простерла попечение о душевной и телесной пользе христиан? Или ты, много помышляя о Божественном и имея материнское расположение, нашла недостаточным только освободить народ твоим верховным содействием как бы из некоторого египетского рабства, именно, от нечестивой веры, если бы не присоединила к прежним, разнообразно сияющим по подобию звезд добрым делам твоим и настоящую милость, как верх добродетелей?

Свят, свят, свят; возвеселитеся небеса горе, возгласим мы, хотя и дерзновенно, [Col. 932] вместе со святогласнейшим Исаией, яко помилова Бог чрез тебя народ Свой (Ис. 6:3; 44:23). Всё царство твое исполнилось радости и веселия; зане отъятся беззаконный ярем, лежай на нем, и жезл иже на выи такой державы (Ис. 9:4). Кто слыхал о таких делах? Вот скажите, мужи. Кто видал при другом царствовании такое и столь великое благочестие? (25) Хвалите ее все народы; величайте ее с нами, начальники и подчиненные, священники и монахи и весь христианский род. Ибо не только то удивительно, что прощено столько талантов золота, хотя и это – дело несравненное, но и то, что таким образом пресечен многообразный поток нечестия – дело святейшее: уничтожена сеть насильственных и пагубных для души вымогательств, скрывавшаяся от всех предшественников твоих, хотя некоторые из них и благочестиво царствовали. Это предоставлено тебе. Прекратились присяга, многочисленные клятвы или, скорее, клятвопреступления и требовавших, и тех, с кого требовали, отчего и те и другие, как случалось, погибали, когда один старался, чтобы скрыть, а другой стремился, чтобы захватить. Прекратилась скорбь притесняемых и забота бедных, старавшихся не о том, чтобы найти целительное врачевство против бедности, – это было бы менее прискорбно, – а о том, чтобы уплатить сборщикам неположенное и снова введенное, как бы порождение греха. Уже не облагаются пошлинами пути как на земле, так и на море. Это согласно со словами великого и святого Златоуста. От жителей суши уже не отнимаются несправедливо деньги в ущельях сидящими там, словно неким свирепым бесом или неукротимым зверем, непременно съедающим что-нибудь из запасов бедного путника; и бедные уже не остаются дома из-за боязни таких гнусных поборов, не посещая ни городских, ни приморских местностей, потому что везде стояли утесы несправедливости. Мореплаватели, плывущие с востока и запада и севера, уже не стесняются во время плавания, принуждаемые отдавать, словно схваченные за горло, пошлины при узких устьях; освобождены от них занимающиеся и охотничьим ремеслом, исполняя его ныне легко, священной души Ирина! Рыболов, вытащив, может быть, три рыбы, (26) и притом после многих трудов в целый день, не отдает в пошлину одной из них. Стрелок или птицелов, поймав, может быть, немного птиц, которые служат ему необходимой пищей, и не обязываясь платить с них пошлину, может жить благополучно. Солдатки, удрученные домашней скорбью о потере мужей, не будут горько плакать от жалких и бесчеловечных поборов за умершего. Умалчиваю о пастухах, овцеводах, виноторговцах; не говорю о мясниках, ткачах, кузнецах, сапожниках, красильщиках, продавцах ароматов и плотниках и вообще о каждом ремесле, относящемся к обработке золота, или дерева, или всякого другого вещества.

Дабы не слишком растягивать речь таким подробным исчислением, [скажу, что] все, добрейшая государыня, восплескали [Col. 933] руками своими и возрадовались весьма великой радостью, взывая: «Благодарю тебя, Господи, яко помиловал меня и был мне во спасение» (Ис. 44:23; Исх. 15:2). Поэтому я с доверием буду относиться к богодарованной царской власти твоей. Всё это исполнено хвалы и величания, возлюбленная Христом, любезная делом и именем Ирина! Это разгласится не только в державе царства твоего, но и до пределов вселенной, и услышат о нас другие народы, и удивятся, и изумятся благодетельности мудрых начинаний твоих, ибо «великим подвигам человека умеют дивиться и враги», говорит громогласнейший из богословов. Так сохраняется непоколебимым твое царство, так подчиняются и охотно покоряются тебе подданные; таким образом ты угождаешь Богу, таким образом ты радуешь избранных Ангелов Божиих и людей, живших преподобно и праведно, богоименитая Ирина! В этом сияет твое благочестие; за это всякие уста и всякий язык открываются для прославления тебя; это поистине слава Церкви; это печать сохраняемого тобою отеческого и богодухновенного Православия христиан, ревнительница по Боге и поборница истины! Таково (27) приумножение добродетелей твоих. Как же велики и достохвальны и награды твои, как велико и превосходно воздаяние тебе от Бога всяческих! Великое дело и одного спасти, ибо не справедливо ли это, когда Божественное Писание говорит: аще изведеши честное от недостойнаго, яко уста моя будеши (Иер. 15:19), – как же спасение столь многих душ и всего народа не считать делом великим и почтенным и поистине достойным вышнего многовоздаяния? Итак, ты, именующаяся поистине великим и подтверждающимся делами именем, вступила на царство со всякими благами; благоволи же, чтобы остатки правды пребывали вечно.

8. К игумену Симеону (I, 8)

[160]

Отеческая святость твоя, более нас заботящаяся о делах наших, в двух собственноручных письмах своих сообщила нам странное и дивное. Но о подателях писем Бог благоволил так, что они с согласия игумена приняты в свой монастырь; хорошо сделало благочестие твое, возвратив их назидательным словом своим в отеческие и духовные недра. О брате же нашем, оставившем звание и изверженном из пастырского общежития, как бы из рая, не знаю, что сказать. И мы прежде взирали на этого человека как на виноград, поистине богонасажденный, весь истинен, весь плодоносен (Иер. 2:21). Как же теперь озоба и вепрь от дубравы, и уединенный дивий пояде и (Пс. 79:14), и он обратился, так сказать, в [Col. 936] горечь смертную? Не потому ли, что он предался неукротимым зверям страстей, разумею плотоугодие и любоначалие, и теперь можно видеть, как он в умственных помыслах пожирается ими и терзается, (28) как бы устами львов? Божественный Василий, как ты знаешь, приписывает безрассудно отлучившемуся и отвергшемуся от отца падение, равное с тем, кто нарушил и самый обет святой; поэтому они равно и осуждаются на отлучение и прочие епитимии.

Впрочем, мы, грешные, молимся, чтобы он опять воззрел на прежний свет из своей отупевшей от страстей и омраченной души и опять возвратился домой к любезному отцу и возлюбленной общине. Самих же братий мы увещеваем пребывать мужественно в общежительных подвигах и не колебаться падением нечестивого, но всё более и более по этому поводу прилепляться к истинной вере и неразрывному союзу даже до пролития крови, как учат богоносные отцы, чтобы за совершенство покорной жизни своей получить им венец мученичества в день Суда и ликовать вместе с Досифеем и Акакием и Дометианом, мужами вполне святыми, совершившими жизнь свою в полном послушании. Ибо ныне, как твое преподобие говорит в остальной части письма, господствует нестроение и непослушание, так как почти все, можно сказать, опираются на обычаи человеческие и на установления соседей, противные заповедям Божиим, и хотят лучше соблюдать образ жизни такого-то и такого-то игумена, нежели божественных отцов наших; поэтому пастыри, из них я первый, стали неразумны, не ищем Господа и не держимся безукоризненного и неизменного образа жизни, но – как будто обветшал закон Божий, упразднилось Евангелие, обессилели духовные уставы и, дабы не сказать мне нечто и более нечестивое, будто изменился неизменяемый Бог! Это относится к тем, которые говорят и ссылаются на времена, и дни, и поколения – иные тогда и иные теперь.

Упадок благочестия – не от смены времен, а от свободной воли.

А я возражаю, что такое различие произо шло не от времени. Ибо ни небо не получило другого вида или другого движения, ни светило, виновник дня, не приняло другого сияния, ни вселенная (29) не стала носиться и обращаться вопреки прежнему порядку: постави я, сказано в Писании, в век и в век века, повеление положи, и не мимо идет (Пс. 148:6). Но это произошло, святейший, от перемены свободной воли, оскудевшей божественной любовью и обратившей привязанность свою к вещам тленным, не желающей и не решающейся следовать достохвальным примерам и отображать первоначальный и отеческий боговидный образ, а следующей примерам безобразным, нелепым и чудовищным. Поэтому мы и носим в душе своей идолов, имеющих вид отчасти человека, отчасти пса, отчасти, может быть, леопарда, отчасти рыбы или какого-либо другого из пресмыкающихся; [Col. 937] твое преподобие [пускай] примет это иносказательно.

Итак, те, которые по заблуждению болтают это, пусть или с открытым лицом разорвут Евангелие, свидетельства и заповеди Господни и все преданные святые письмена, или, не делая этого, оставят младенческие и неразумные суждения как поистине достигающие мужескаго возраста Христова (Еф. 4:13), согласно божественному изречению; пусть и сами так поступают, и других научают; или, не делая ни того ни другого из сказанного, пусть обвиняют собственное нерадение и невоздержание. Ибо, может быть, и для них придет время вразумления.

Но горе мне, честнейший отец, что я, будучи сам подвержен всему сказанному и причастен всякому пороку и нечестию, начал укорять других и предписывать законы. Да восплачут и возрыдают и самые камни бесчувственные обо мне, подвергающемся опасности каждый час и рассеивающем паству Христову, вверенную мне, недостойному. Это я вынужден отвечать тебе по твоему повелению, богопочтенный; ты же, укрепляясь силою Духа и соблюдением заповедей закона и отцов, да пребываешь неподвижным, непоколебимым и неустрашимым от многообразных слухов, приносимых к тебе некоторыми подобно ветрам и треволнениям, шествуя царским путем чистой жизни, не обращая внимания на вопиющее с обеих сторон пустословие людей и молясь непрестанно о нашем смирении с великим усердием.

9. К ученику Геласию (I, 9)

[168]

(30) Сын мой, авва Геласий! Каким образом виновник зла сатана изгнал тебя из общежительного рая, как некогда Адама из Эдема, тебя, последовавшего совету змееподобного Аммона? И теперь ты обитаешь в местах, которых не призирает Бог, производя терние и возделывая в поте лица бесчестные страсти (ср. Быт. 3:18–19). Ибо что хорошего ты сделал или делаешь, вышедши оттуда? Или, лучше, чего не сделал ты дурного и ненавистного? Оскудел руководственный свет ума твоего, погасла искра духовной любви; друзи твои и искреннии твои (говорю не только о возлюбленных братиях твоих, но и об Ангелах Божиих) прямо тебе отдалече сташа, и приближишася бесы, ищущии погубить прежде совершенные подвижнические труды твои (Пс. 37:12–13). Где твоя молитва, некогда чистая? Где твое исповедание, некогда непоколебимое? И светоносное проповедание, ангельское ликование, богоподобное послушание, христоносное смиренномудрие и то доброе и прекрасное, что воспевает песнописец Давид, еже жити тебе с братией вкупе (Пс. 132:1)?

Так как всего этого ты лишился, сын мой, то взамен ты имеешь поселившимся в тебе противное тому: помрачение ума, ожесточение души, ослепление сердца, неверие, отчаяние, малодушие, страх смерти, боязнь Суда. И для чего нужно исчислять всё порознь, когда ты живешь совершенно ясно, как Каин, стеня и трясыйся (Быт. 4:12)? Не говорю о [Col. 940] множестве плотских страстей, волнующих твою внутренность и воспламеняющих грех. Поэтому, сын мой, познав истину через смиренное письмо мое, обратив взоры к свету, предавшись божественному сокрушению, проникнувшись любовью, вспомнив и вникнув, откуда ты ниспал и в каких находишься бедах и где обитаешь, так сказать, за селениями кидарскими (ср. Песн. 1:4), оправься, восстань, пробудись, обновись и воспламеняй себя и, [не медля] ни часа, ни дня, (31) ни недели, скорее оставив всё, приди мужественно и уверенно ко мне, несчастному отцу твоему, и к доброму братству твоему, к великому моему отцу и твоему отцу.

Кроме того, я решил было, когда узнал, что ты извержен оттуда, послать к тебе и брата с письмом, чтобы он возвратил тебя; но так как относящий письмо пресвитер уверил меня, что ты непременно придешь и по одному этому письму, то я и довольствовался письмом. Итак, сын мой, как сказано, не только я, несчастный, и отец мой, но и владыки мои [Иоанн] Предтеча и [Иоанн] Богослов, безусловно, повелевают тебе поскорее удалиться, пока не постиг тебя конец от неожиданной смерти. Если же, чего я не думаю, ты, ожесточаясь, ожесточился и будешь упорствовать, то знай, что ты отлучен от общества, и от всех святых, и от нас грешных, пока не увидишь лица нашего; а если удалишься [оттуда], как мы советовали, то, возвращаясь, ты уже разрешен [к участию] и в Божественных Дарах, и в прочих снедях.

10. К ученику Николаю (I, 10)

[171]

Так как ты, духовный сын мой Николай, по благоволению Божию возведен в звание игумена, то тебе надлежит соблюдать всё, заповеданное тебе в настоящем письме. Без необходимости не изменяй ни в чем того порядка и правила, какой ты принял от своей духовной обители. Не приобретай ничего от этого мира и не сберегай собственно для себя даже ни одного сребреника. Не разделяй души и сердца своего в попечениях и заботах, кроме вверенных тебе от Бога и сделавшихся твоими духовными сынами и братиями, ни о бывших прежде близкими по плоти, (32) ни о родственниках, ни о друзьях, ни о товарищах. Не употребляй имущества обители своей ни при жизни, ни при смерти, ни в виде подаяния, ни по завещанию на упомянутых раньше близких и друзей своих, ибо ты – не от мира, чтобы тебе иметь общение с мирскими, разве если кто из них пожелает перейти из общественной жизни в наше звание, и в таком случае позаботься о них по примеру святых отцов. Не приобретай раба ни для своей нужды, ни для вверенной тебе обители, ни для полей своих – сотворенного по образу Божию человека; ибо это допускается только для мирян, ты же должен сам служить для единодушных братьев своих рабом по своему произволению, хотя по внешнему виду считаешься [Col. 941] как бы господином и учителем. Не имей животных женского пола для служебной надобности, как совершенно отказавшийся от женщин, ни в обители, ни на полях, так как никто из преподобных и святых отцов наших не имел и самая природа не позволяет. Без необходимости не езди на лошадях и мулах, но по примеру Христа ходи пешком; когда же это невозможно, то пусть осленок будет твоим подъяремным животным. Наблюдай непременно, чтобы у братства всё было общее и нераздельное и ничто, в частности, [не обращалось] в собственность отдельного лица, даже и игла. Твои же тело и душа, не говорю уже о чем-нибудь ином, должны быть разделены равной любовью ко всем духовным сынам и братиям твоим. Не оказываи власти над двумя братьями твоими и сынами моими; ни в начальствовании, ни в руковозложении не делай ничего без разрешения отца твоего. Не вступай с мирянами в побратание или в восприемничество, как удалившийся от мира и брака, ибо на это не находится примера у отцов, а если бы и нашлось, то редко, и это – не по закону.

Равная любовь предстоятеля ко всем.

Не разделяй трапезы с женщинами, кроме матери по плоти и сестры, разве будет, не знаю, какая нужда и необходимость, как заповедуют святые отцы.

Не делай частых отлучек и путешествий, без нужды оставляя свою паству, тогда как и в присутствии твоем (33) с трудом могут спасаться разнообразнейшие и на многих путях находящиеся словесные овцы.

Старайся непременно преподавать огласительное поучение трижды в неделю и вечером, ибо это предано от отцов и спасительно.

Не давай малой, как говорят, схимы, а потом через несколько времени другой, как бы великой, ибо схима одна, подобно Крещению, как употребляли ее святые отцы.

Не преступай законов и правил отцов, преимущественно же пред всеми святого отца нашего Василия; но всё, что будешь делать или говорить, делай, как бы имея свидетельство из Писаний или как бы по обычаю отцов своих, без преступления заповеди Божией.

Не оставляй своей паствы, чтобы перейти к другой или достигнуть высшего достоинства, без разрешения отца своего.

Не вступай в дружбу с девственницей, и не ходи в женскую обитель, и не беседуй наедине с монахиней или мирянкой, разве когда заставит необходимость, и тогда в присутствии двух лиц с обеих сторон, ибо пребывание наедине, как говорят, подает повод к клевете.

Не открывай дверей овчарни для входа какой-либо женщины без великой нужды; если же можешь принять ее без взаимного лицезрения, то и это не укоризненно.

Не устрояй для себя гостиницы или для духовных сынов своих мирского дома, в котором бывают женщины, который и ты часто посещал бы, но старайся останавливаться на пути и удовлетворять необходимые нужды у мужей благочестивых.

Не держи в своей келлии из пристрастия юного ученика, но (34) употребляй для услуг себе лицо неподозрительное и различных братьев.

Не носи одежды изукрашенной и драгоценной, кроме того, когда совершаешь священнослужение, но по примеру отцов скромно одевайся и обувайся.

Не будь роскошен ни в издержках на самого себя, ни в [Col. 944] приемах гостей, ибо это свойственно сластолюбцам настоящей жизни.

Не храни золота в своей обители, но излишки всякого рода отдавай бедным, отворяя двор свой, как делали и святые отцы.

Не удерживай в своей власти сохранного места и не заботься о хозяйственных делах, но все твои заботы пусть относятся к душам, а золото и нужные вещи предоставь эконому, келарю и кому следует по каждой должности; а ты, разумеется, будешь иметь власть над всеми и передавать по своему желанию каждую должность тому или другому лицу и требовать отчета по каждой службе, как ты приказал.

Не делай ничего и не распоряжайся по собственному произволу ни в чем – ни относительно путешествия, ни относительно продажи и покупки, ни относительно принятия или извержения брата, ни при перемене должности, ни в каком-либо другом из плотских дел, равно как и в случае душевных проступков, – без совета преимуществующих знанием и благочестием, одного или двух, или трех, или и большего числа, смотря по предстоящему предмету, как заповедано отцами. Всё это и другое, что ты принял, соблюдай и сохраняй, да благо ти будет (Исх. 20:12) и да будешь благоуспешен в Господе все дни жизни своей. Противное же этому да не будет ни на словах, ни в мыслях.

11. К Анастасию, епископу Кносийскому (I, 11)

[177]

(35) Что случилось с тобою, святейший отец, и почему ты после первого и второго отказа еще настаиваешь, чтобы от меня, несведущего и преданного страстям, получить полезное назидание? Больше я имею нужду просвещаться от тебя, низший по званию и омраченный по жизни, не относительно обязанностей епископства – увы, [виной тому] моя неспособность, – но относительно монашеского и потом игуменского состояния, именно: как бы мне, надлежащим образом руководя паствой, вверенной мне, недостойному, заслужить милость Божию в день страшного ответа моего [на Суде].

Но ты сделал это, конечно, по высокому смиренномудрию, ибо мне непристойно подозревать, что архиерейство твое хотело испытать мое невежество. Итак, я страшусь за собственный сан, священная глава, и поистине недоумеваю относительно управления душами, как привести вверенную мне малую словесную ладью из многомятежного и бурного духовного моря в пристань спасения; ибо для этого нужны и чистая жизнь, и достаточное знание, чтобы, управляя как бы двумя рулями, бодрственно и искусно сохранить и себя самого, и следующих за мною непотопленными водами греха.

Высота и сложность епископского служения.

Таково оправдание меня, несчастного. Но так как совершенно оставить без послушания повеление твоей святости, хотя оно и выше сил моих, небезопасно, а с другой стороны, я получил повеление и от собственного отца моего, то, повинуясь обоим, я, в виде напоминания, высказываю тебе, святейший отец, что корабль твоего совершенства гораздо больше и превосходнее моей ладьи, – разумею высоту епископского сана [Col. 945] в сравнении с игуменским достоинством, – и тем более, чем над большим числом людей ты удостоился начальствовать, и притом, может быть, не добровольно [подчинившихся], не единодушных, не одинакового пола

(36) и звания, но и над мужчинами и женщинами, отшельниками и общежительными монахами, начальниками и подчиненными, брачными и безбрачными, рабами и свободными, сиротами и вдовами, богатыми и бедными, господами и слугами, должниками и заимодавцами, живущими роскошно и изнуряемыми голодом, имеющими большое состояние и не имеющими крова, носящими изысканные одежды и одевающимися в рубище. Этого и еще большего, чем это, не оказывается в нашей жизни, а твоя исполнена. Притом не одним распоряжением устрояется весь народ твой, и не всех лица и имена ты знаешь, и не каждого образ жизни тебе известен, но различные весьма различно ведут свою жизнь. Ибо одни, может быть, возделывают землю, другие плавают по морям, иные занимаются скотоводством, иные ничего не делают, а иные занимаются предпринимательством; и долго было бы говорить о видимой деятельности каждого.

При всем этом какой и сколь великий нужен труд? Я думаю – невыразимый. Каков должен быть труд, борьба, подвиг, напряжение, забота, попечение, изнурение тела, скорбь души, утомление ума? Как управляющий кораблем во время великой бури и волнения морского бывает всецело бодрствующим и внимательным, не давая сна глазам своим, потому что немалой опасности подвергает и малый недостаток опытности и внимательности, так правитель душ должен еще тщательнее и точнее знать дело предстоятельства (τής προστασίας), чтобы не быть потопленным в бездне погибели. Поэтому, святейший, я думаю, и взывал великий апостол: кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся? (2 Кор. 11:29). И еще: для Иудеев я был как Иудей, для подзаконных был как подзаконный, для чуждых закона – как чуждый закона, но подзаконен Христу. Для всех я сделался всем, чтобы всех спасти (1 Кор. 9:20–22). Вот таковы, по словам его, законы и правила епископства, как свидетельствуют и сами божественные отцы наши.

Впрочем, ты, сам читая и разумея учение святых и имея в руках (37) своих богопреданные изречения, зачем требуешь чего-нибудь подобного от меня, бедного? Я думаю, что епископ есть начальник и подлежит ответственности за все действия подчиненных; неумолкающий вестник, проповедующий заповеди Божии; неусыпный глаз, наблюдающий за путями каждого из руководимых им; образ Христа, на который взирая, следующие за ним устрояют по-евангельски жизнь свою; всегда сияющий светильник, видимый подвизающимися во мраке неведения и греха; слово учения, напаяющее жаждущих спасительным питием; высший распорядитель, имеющий дать отчет за жизнь каждого во время воздаяния. Поэтому ничто столько не имеет близости и любви к Богу и столько не достойно награды, [Col. 948] сколько это предстоятельство, как сказал Сам Христос верховному апостолу: если любишь Меня, Петре, больше, нежели они, паси овец Моих (Ин. 21:15–17). И нет ничего опаснее и пагубнее, как недостойно носить этот сан.

Но сам ты, превосходнейший из отцов, – я это хорошо знаю, – как пастырь добрый, всегда полагаешь жизнь свою за овец своих (Ин. 10:11), готов на опасности за каждую из них, не боишься угроз человеческих, не скрываешь слова истины перед лицом противников, повинуешься воле одного Царя; притом обличаешь без всякого стеснения, наказываешь с состраданием, примиряешь и соглашаешь несогласных, благоразумно отделяешь сквернаго от святаго, здоровое от больного, чтобы оно не сообщило болезни своей ближнему, обращаешь заблуждающаго, подъемлешь изнемогшаго, перевязываешь сокрушеннаго (Иез. 22:26; 34:4).

Недостойные пастыри.

Подлинно, как много у тебя дела! Надзор за игуменами, разбор живущих по келлиям, рукоположение пресвитеров и диаконов и наблюдение за жизнью всех их, предстательство за вдов, покровительство сиротам, защита обременяемых, заступление за обижаемых и, кроме того, сохранение своего достоинства. Ибо когда ничто не вредит и не препятствует благочестию, то надлежит и нам повиноваться всякому начальству и власти и всегда, если возможно, оказывать дружелюбие ко всем посредством щедрого и радуш-ного приема и пожертвования. Да не говорится о (38) твоем блаженстве то, что, напротив, относится к худым пастырям, именно к тем, которые пасут паству для гнусного прибытка, которые считают этот сан средством к [удобствам] жизни, к плотским наслаждениям, к удовлетворению похотей, к собиранию скоропреходящего богатства, к приобретению такого-то и такого-то числа десятин земли, толпы рабов и множества скотов и потому человеческими, а не божественными способами достигают высоты предстоятельства, чтобы превозноситься пред подчиненными и гордо сидеть впереди более почтенных людей. Не стану говорить о тех, которые, подобно стряпчим, ведут тяжбы о вещах тленных, а не защищают догматы благочестия, или, что гораздо хуже, о тех, которые присвояют и отнимают принадлежащее подвластным и таким образом приобретают могущество и богатство. Не отказываясь мало-помалу притеснять и бедных, которым они скорее должны были бы подавать руку помощи, кому они могут быть уподоблены? Петру ли и Иоанну и их последователям, у которых, как говорится в Писании, не было серебра и золота (Деян. 3:6), но – благодать Божественного Духа? Или Симону волхву, и Иуде предателю, и сребролюбивому Гиезию и прочим богатым века сего? Я говорю о тех, которые заботятся только о настоящем, как бы им было хорошо, угождают плоти, прилепляются сердцем к золоту, которые, может быть, отдают деньги в рост или снабжают ими бедных с лихвою, владеют [для удовлетворения] собственных пожеланий и пристрастно уделяют [Col. 949] недостойным или родственникам, которые, может быть, все заботы направляют к тому, чтобы много посеять и пожать, столько-то насадить и собрать плодов, прибавить и умножить рабочих скотов или стада, словно какие-то земледельцы, наблюдая время и пользуясь нуждами других для продажи и покупки того и другого, проводя жизнь подобно предпринимателям и торговцам, а не так, как следует епископам и священным лицам, чтобы только окрылять души, освобождать их от мира, возводить к Богу и спасать всю паству от греховной смерти, а необходимое для настоящей жизни, как второстепенное, устроять через экономов и управляющих.

Но горе мне, потому что я перечислил это, по собственным своим страстям изобразив то, чего нет у других. Ты же, всечестнейший отец, (39) как чистый от всего этого, святыми молитвами отгоняй духовных волков от запечатленного Христом двора твоего; я хорошо знаю, что ты и делаешь это, и выводишь [пасомых] на пажити добродетелей, питая и утучняя их пищею своего сладчайшего учения и водою своей чистой веры, и непрестанно приносишь благоприятные жертвы при духовных и священных своих службах Богу; но, упреждая молитвами своими, упаси и меня, несчастнейшего и многогрешного, прошу и умоляю, и прости, если я чем-нибудь возбудил смех в тебе по своему невежеству. Впрочем, я приступил к этому не по собственному желанию, но побуждаемый твоей священной и духовной любовью или, лучше, повелением, высказав нечто не для пользы твоей, но в доказательство, как сказано, искреннего моего послушания тебе.

Будь здоров в Господе, молясь о нас, единых грешниках, во всем святейший отец!

12. К Фоме, консулу, дважды почтенному званием (I, 12)

[181]

Какое приветствие или какое слово утешения может найтись у нас, смиренных, для твоей именитости при постигших тебя, господин, прискорбных обстоятельствах? Ты удален из города, в котором родился и воспитывался, лишен величайшего дома, лишен блестящего сана и, прибавлю, имущества; отлучен от друзей, знакомых, любезнейших детей твоих, отправлен в ссылку в разные места. Ссылке же свойственно то, что служит к изнурению непривычного к тому тела твоего: недостаток в пище, в питье, в омовении, отсутствие собеседников, множество оскорбляющих и огорчающих. Ибо теперь друзья и знакомые, некогда бывшие благорасположенными к тебе, может быть, стали нерасположенными и, находясь вблизи или издали, отвратили свои лица, чтобы не узнавать и не любить [тебя] и не заботиться [о тебе]. Кроме того, у тебя забота об оставшихся еще слугах и прежде них – о прекрасных [Col. 952] детях, а возможности для этого нет. И притом ты сидишь пред городом, как (40) некогда Израиль, отведенный к ассирийцам, при реках Вавилонских: тамо, говорит он, седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона (Пс. 136:1).

Непостоянство земной жизни.

Итак, твои обстоятельства достойны воздыхания, скорби и слез. Но так как у тебя есть благодать ведения и дар благоразумия, то мы думаем, что ты при этом не падешь совершенно, зная, что искушение – житие человеку, по выражению приснопамятного Иова (Иов. 7:1). Твоей многоопытности хорошо известно, сколько он претерпел, равно как и всё непостоянство течения настоящей жизни, изменяющейся почти каждый день и час. Подлинно, она подобна приливу и отливу, цветам и сновидениям и прочему такому же, по божественным изречениям святых. Пусть припомнит почтенная душа твоя, сколько перемен произошло со времени твоей ссылки, как одни пали, другие возвысились; иные умерли, одни достигли счастья, другие подверглись несчастью. Нет никакого постоянства в непостоянном и быстром течении нашей жизни.

C другой стороны, и то истинно, что все мы, люди, находимся в ссылке, так как через первозданного мы изгнаны из рая, как сказано, и обитаем в этой смертоносной стране, доколе воспоем: изведи из темницы душу мою, исповедатися имени Твоему (Пс. 141:8), переходя из странствования в свободу; поэтому, сказать точнее, люди и не могут отправлять в ссылку подобных себе, сами находясь в ссылке, ибо все мы изображаемся странниками и пришельцами (Пс. 38:13).

Если это может быть для тебя каким-нибудь врачевством к утешению и средством к успокоению, то просим и убеждаем великодушно переносить случившееся и с благодарностью – прискорбное, чего ты, уверены мы, уже и достиг. Ибо как иначе мы вытерпим несчастие? Притом через это мы приобретаем великие блага, через неблагополучие – большее благополучие, через бедность – негибнущее богатство, через бесславие – нетленную славу. И сами владыки, благочестивые императоры наши, может быть, наконец склонятся возвратить тебя домой и воздать тебе должное, ибо мы знаем их человеколюбие и снисхождение, какое они оказывают особенно (41) в этих делах. Но пока ты находишься здесь, да утешит тебя Господь Бог утешением терпения и благодарности и да внушит самим владыкам сделать с тобою вышесказанное нами и возвратить тебя, вожделенного, любящим тебя!

13. О служении умершим без призрения (I, 13)

[183]

Так как человек создан по образу и подобию Божию (Быт. 1:26), то необходимо человеческой природе, как образу, насколько возможно, носить в себе черты первообраза. Так как Божество в самом деле простирает промышление Своей благости на всё, то справедливо было бы и людям по возможности подражать промыслительному действию неизреченной премудрости. Поэтому [Col. 953] и мы, смиренные и ничтожнейшие, благоговейно обращая взоры к Божеству и питая чувство любви к единоплеменникам, присоединяемся к этому благочестивому обществу, как оно учреждено, заботясь об оставленных без призрения вместилищах [душ], то есть об умерших, которые по бедности или по причине странствования остаются без выноса и погребения в этом царствующем городе.

Поминовение усопших.

Итак, следуя божественному примеру и делая ежегодно из посылаемых от Бога даров посильный взнос для покупки погребальных вещей, потребных к погребению других, определяем в Господе следующее: когда окажется или будет усмотрен на пути каждым из причисленных к братству умерший человек, то его с приличными погребальными принадлежностями [следует] выносить и полагать в назначенных у вас священных гробницах. И ежегодно в начале индикта и многократно в дни Пятидесятницы совершать нам общее поминовение всех погребенных, устрояя в (42) то же время складчиной и трапезу (αγάπην) телесного утешения, впрочем, не преступая установленных пределов достаточной трапезы, чтобы многопитием или многоядением нам не обесчестить совершаемого поминовения, но с благоговением вознося славословие Богу, удостоившему вас совершить такой священный праздник, и таким образом приступать к употреблению трапезы, при чтении книги, чтобы и во время нашего принятия пищи преследовать угодное Господу, излишнее уделяя бедным и не употребляя во время трапезы праздных слов, шуток, а тем более насмешек, так как разум каждому христианину запрещает делать |это|. Если же надобно будет говорить, то о приличном христианам, именно – о том, чтобы нам воздерживаться от клятвы, иметь любовь между собою, произносить из уст истину, избегать обмана и зависти, по возможности делать благотворения, посещать находящихся в темницах и больных, быть внимательными к чтениям и к предстоятелям Церкви, оказывать честь друг другу и особенно священникам Божиим и монахам, принимать странников, совершенно воздерживаться от блуда и пьянства, блюсти православную веру, удаляться от общения с еретиками. Ибо беседа и попечение о таких делах может быть для нас источником многих благ.

Каким должно быть христианину.

Одобряя и сочувствуя таким божественным учреждениям, мы присоединяемся к этому обществу, как к Господу, ибо Он говорит: сотворивший одному из сих братьев Моих меньших, Мне сотворил (Мф. 25:40); ничего из постановленного не отвергая и не пренебрегая, так что если кто-либо из братий будет замечен, что он или не обратил внимания на лежащего мертвеца и не донес первенствующему в братстве, или за трапезой говорил непозволительное и делал непристойное, прогневляя этим Бога, на того налагается настоятелем епитимия – лишение вина в течение трех дней и уплата одного сребреника и на будущее время требуется исправление. [Col. 956] Кроме того, вам должно соблюдать следующее: когда приключится кому-либо из братий обыкновенная смерть, (43) то всем собираться вместе и совершать его вынос и погребение, так чтобы и чрез это прекрасная община наша получала похвалу во славу и честь щедрого Бога нашего.

Итак, с верою и страхом присоединяясь к этому списку, мы подписываем имена свои с [приложением] пожертвования, ожидая за это малое усердие наше воздаяния в будущем веке от Мздовоздаятеля, праведного Судии всех Иисуса Христа, Господа и Бога нашего.

14. К игумену Игнатию (I, 14)

[189]

Прежде всего другого считаю долгом приветствовать отеческую святость твою, ибо так следует, а потом таким образом скажу о причине письма. Словесная овца наша, известный брат, обольщенный многообразным коварством душепагубного волка, отторгнут от нашей смиренной паствы и, как известно нам, принят в обители твоего преподобия. Если бы ты, приняв его, тотчас внушил ему возвратиться, показав обольщение и погибель, какой он подвергся, и потом, исправив его, отослал к нашему смирению, то не сделал бы ничего несправедливого, но пристойное тебе, как нам заповедано святыми. Но так как прошло столько времени и нет никакого результата, то я хочу спросить, каким образом твое боголюбие задерживает моего ученика, как бы не зная того. Надлежало бы, узнав, отпустить того, которого ты не постригал, зная, как много отсюда вреда. Ибо тебе известно, что божественный и великий Василий заповедует не принимать ни в каких братствах отлучившегося от общества своих братий. Ибо как могли бы и существовать общежительные обители, если бы прежде всего не соблюдалось это главное (44) правило? Ибо если учителям мира сего не позволяется принимать в учение отрока, отданного в другое училище, а кто сделает это, того все, собравшись, подвергают взысканию и наказанию, то не тем ли более, святейший отец, [должно быть так] у нас, которые руководим Церковью Божией и управляем душами по примеру первого учителя и пастыря нашего Иисуса Христа? Знаю, что ты исполнен мудрости и ведения; но прошу тебя, пойми несообразность сделанного, особенно ты, имеющий преимущество пред другими и влияние в священном братстве. Или ты не знаешь, преподобнейший, что и для самой твоей паствы вредно присоединять к себе чужую овцу?

Итак, если такое зло, наконец, признано всеми, то просим передать его по получении нашего нижайшего письма посланным для этого самого братиям нашим, чтобы они привели его к своей пастве с церковными вещами, которые он присвоил. Если брат не послушается, то благоволи тотчас извергнуть его из священной паствы своей. Если же, чего мы не думаем, после этого известия ты захочешь удержать его, то знай, что он связан [Col. 957] нами не без рассуждения, но весьма рассудительно или, лучше, Святой Троицей и всем священным законоположением, так что он не должен иметь общения в Божественных Дарах и участия даже во внешних яствах, пока, возвратясь, не будет принят в свою обитель. Как несправедливо было бы, если бы собственного ученика твоего, связанного твоею святостью, разрешил кто-нибудь вообще, ибо это дело беззаконное и по суду всего церковного общества подлежит такому же наказанию; так, конечно, и на нашу власть, которую Господь даровал нам, недостойным, не для погибели, но для назидания душ, да не посягает твоя святость, ибо [за это] – Страшный Суд. Потому, просим [тебя], (45) непременно передай духовного нашего сына братиям, моля о нас, грешных, непрестанно.

15. К столпнику Феодулу (I, 15)

[191]

С давнего времени и до настоящего я имею желание прибыть к тебе, святейший отец мой, и испросить святых молитв твоих, но доселе не открылся мне путь, конечно за грехи мои, равно как и теперь. Посему я принужден послать брата нашего Калогира, который восполнит отсутствие нашего смирения; а после и мы придем преклониться пред честными стопами твоими, при помощи Божией.

Прости мне, отец, то, о чем я хочу сказать, ибо скажу в простоте, от искренней любви и по моему стремлению к безукоризненности твоей жизни. Некоторые, зная, что я искренний и единодушный друг и сын твой, и сами принадлежа к отличным друзьям, сказывали, что твоя святость поступает не по-надлежащему. Когда я негодовал и стал возражать и говорить о величайших подвигах твоей высокой жизни, то они согласились со мною в этом; но в некоторых словах и делах обвиняли [тебя], именно – скажу об одном: они говорили, будто ты создал изображения Ангелов, и притом распятых на шестах, подобно Христу, и Самого Христа и Ангелов [изобразил] престарелыми. Много беседовав об этом, я не мог возразить им, ибо они утверждали, что это дело странное и чуждое церковному Преданию и, конечно, произошло не от Бога, но от врага, так как в течение столь многих лет и у столь многих богоносных и святых отцов не видано такого примера. Ибо от того, что теперь нововводится, хотя бы Ангелом, апостол предостерегает нас, говоря в одном месте: (46) если бы даже мы или Ангел стал благовествовать – прибавлю: и предаст – не то, что мы благовествовали, да будет анафема (Гал. 1:8).

Что сказать на это, святой отец мой, я не знаю и, находясь в недоумении, принужден писать к тебе, дабы отрешить себя от всякого вреда по отношению к тем, кто осуждает основательно и как бы от всей Церкви. Ради Бога, прими меня, как советующего сына твоего, заботящегося о тебе, считающего твою славу своей славой и не желающего слышать какой-нибудь укоризны на тебя, [Col. 960] провождающего жизнь поистине безукоризненную. Просвети, наставь, послушай, внемли, призри, избавь от всякого недоумения взирающих на высокую жизнь твою.

16. К императору Никифору (I, 16)

[194]

Благому Богу нашему, промышляющему о Церкви Своей, благоугодно было поставить ваше благочестие царем над нынешним родом христиан, дабы не только мирское управление, находившееся в худом состоянии, было устроено хорошо, но и церковное управление, если в нем будет какой недостаток, было исправлено, и чтобы было новое тесто в обоих (ср. 1 Кор. 5:7). По благодати Его ваше христолюбивое царствование в одной части уже сделало исправления и еще больше сделает, укрепляемое внушением свыше; остается теперь и другой части испытать подобное внимание и заботливость. Это может быть даровано ради Бога и с Божьей помощью вами чрез совершение законного избрания будущего архипастыря.

Но так как ты и от нас, грешных и недостойных, желал узнать представляющееся нам, то вот, как бы пред Господом, Который будет судить нас, ответ наш, за который мы дадим отчет в день Суда. Мы не знаем и не ведаем никого, не потому, чтобы оскудели сияющие жизнью и словом, – ибо есть известные и Богу, и (47) людям, хотя не в равной мере, и особенно твоей просвещенной душе, – но потому, что мнение и желание вашего царства требуют такого, который мог бы совершенным сердцем постигать уставы Божии, был бы по достоинству и чину постепенно возведен от низшего к высшему, искушен во всем (Евр. 4:15), который, как Сам претерпел, мог бы и искушаемым помочь (Евр. 2:18). И для чего нужно говорить много тебе, который хорошо знает и по собственному положению и успеху представляет, каков он должен быть. Он должен блистать пред многими, как солнце между звездами.

Не видя такого, мы и не осмеливаемся подать голос. Но как бы для памяти с покорностью и почтением предлагаем (что, конечно, небезызвестно и твоей многоопытной и божественной мудрости), чтобы, делая выбор из епископов, из игуменов, из столпников, из затворников, потом из клира и из самих сановников, взяли тех, которые преимуществуют пред прочими умом, благоразумием и жизнью. Пусть же сойдут и столпники, пусть выйдут и затворники, потому что ищется полезное для всех; ты обсуди и сравни и вместе с ними избери достойнейшего. И блажен ты, а еще более преблаженны они, если устроите всё это, христоподобные владыки наши. Чрез это еще более утвердится царство [Col. 961] ваше, возвеличится имя ваше в род и род (Пс. 134:13) и умножатся годы державы вашей. Бог даровал христианам эти два дара – священство и царское достоинство; ими врачуется, ими украшается земное, как на небе. Поэтому, если одно из них будет недостойное, то и всё вместе с тем необходимо подвергается опасности.

Два дара – священство и царство.

Итак, если хотите доставить вашему царству величайшие блага, а через ваше царство всем христианам, то да получит и Церковь себе предстоятеля равного, сколько возможно, вашей царской доблести, дабы радовались небеса и (48) воспевала земля (ср. Пс. 95:11). Да будет рука Божия, в которой и сердце ваше, руководительницей и указательницей лучшего, и да сподобитесь вы от нее за предпринятые ваши труды, заботы и попечения об этом деле царства нескончаемого!

17. К спафарию Иоанну (I, 17)

[200]

Услышав, что твоя именитость совершила некоторое божественное дело, мы удивились твоей поистине великой вере, человек Божий! Ибо известивший об этом говорил, что ты употребил святую икону великомученика Димитрия вместо восприемника и таким образом совершил крещение богохранимого сына твоего. О, уверенность! В Израиле не нашел Я такой веры, сказал Христос, мне кажется, не только сотнику тогда, но и тебе теперь, соревнователю его в вере (Мф. 8:10). Тот нашел, чего искал, и ты получил, что надеялся [получить]. Там Божественное повеление вместо телесного присутствия, а здесь телесное изображение вместо первообраза. Там слову было присуще великое Слово, Божеством невидимо совершившее чудо исцеления; и здесь великомученик был присущ духом своему изображению, воспринимая младенца.

Икона-восприемница.

Но для нечистого слуха и неверующих душ это неприемлемо, как нечто невероятное, особенно для иконоборцев; но для твоего благочестия проявления очевидны и доказательства ясны. Ибо чего не может Бог даровать верующим? И каким образом на иконе не созерцается и не признается присущим тот, кто изображается [на ней] соответственно имени? «Чествование образа, – говорит Василий Великий, – переходит к первообразу». Итак, ясно, что мученик через свой образ воспринял младенца, поскольку ты так веровал. Какое же счастье твоей (49) именитости, что ты приобрел такого, как говорят, кума, а не какого-нибудь начальника, или вельможу, или, можно сказать, самого облеченного в диадему; ибо приобретенный тобою выше и превосходнее! Он – мужественнейший из мучеников, славнейший из чудотворцев, истинный друг Христов, сожитель Ангелов, столь многие и столь великие дела и могший, и могущий [сделать] в поднебесной, так что [Col. 964] трубой чудес своих он возвещается от края земли и до края земли.

Св. вмч. Димитрий Солунский.

Поистине блажен ты, благочестивейший муж, что получил такого восприемника, очень счастлив и сын твой, воспринятый столь великим славою и силою. Впрочем, мы желали бы увидеть этого сына твоего, соименного святому Димитрию, если позволишь, чтобы, обняв, как его сына, могли и мы, грешные, надлежащим образом приветствовать его, а также рассказать и другим об этом событии. Ибо добрые дела должно не замалчивать, но открывать другим, как очевидные доказательства благочестивой веры.

18. К спафарию Ставракию (I, 18)

О причине отсутствия нашего смирения мы уже сказали, и нет нужды больше оправдываться. С чего же мы начнем? Или какое лекарство найдется против страдания, постигшего почтенные души ваши? Как иной врач, встретив трудноизлечимую болезнь, останавливается в недоумении, каким образом приступить к делу, так и мы недоумеваем, какое слово утешения предложить при тягчайшем вашем страдании. О, несчастье! О, бедствие! Отошел от вас отрок добрый и прекрасный, тот, который первый разрешил материнскую утробу, чрез которого вы получили имя родителей, начаток преемства рода, корень чадорождения, отрасль словесного произрастания, как бы первородная роза отеческого плодоприношения. И что мне сказать, представляя (50) красоту этого сына, кроме того, что Младенец же возрастал и преуспевал в возрасте и благоразумием, и благодать Божия была на Нем (Лк. 2:40, 52), как и нам пришлось немного в этом убедиться? Как же такой и столь прекрасный [сын], отсеченный мечом смерти от самых, так сказать, чресл ваших, может не произвести неутешной скорби в сердце вашем? Кто не станет сокрушаться и страдать при отсечении мечом какого-либо из членов своих, как случилось с вами? Справедливо да воздыхают отцы, видя потерю такого отличного сына; да плачут и матери, взирая на отсечение столь прекрасного плода утробы. Ибо, поистине, отсечен член ваш, отрезана часть плоти вашей; горе велико, целительное врачевство найти трудно. Уныние в доме, скорбь у служителей, печаль у родных, а больше всех их у деда, господина патриция, и бабки, госпожи протоспафарии. Со всех сторон скорбь и печаль.

Но послушай меня, муж добрый, великий благоразумием, мудрый умом, стяжавший обширные познания в течение многих лет: побереги себя самого, уврачуй себя самого. Обрати, убеждаю тебя, око ума своего на созерцание творения: взгляни на древние роды, на самого праотца нашего Адама, посмотри и подумай, кто, явившись [Col. 965] на свет, остался в этом веке, а не отцвел и не иссушен смертью скоро, подобно произрастающей траве? Или как в течении реки одно проходит, а другое вступает на его место, так и преемственные роды не останавливаются, но проходят с каждым днем; так было с родившими наших родителей и с их предшественниками; так, восходя, ум дойдет до начала и, нисходя, опять придет к концу всего этого. И кто есть, по словам Писания, иже поживет и не узрит смерти (Пс. 88:49)? Настоящая жизнь есть некоторое определенное служение и однодневный труд, а потом тотчас – возвращение домой; (51) разумею переход отсюда туда. Патриархи были – и прошли; пророки были – и прошли; отцы и матери были – и прошли; братья, друзья и родные были– и прошли. А что – цари? Что – вельможи? Что – начальники? Что – всякий возраст и весь род человеческий? Не все ли пошли в землю и пойдут спустя немного, как происшедшие из земли? Но вот что нужно: чтобы, хорошо потрудившись здесь и проведши жизнь согласно с волею Создателя Бога, мы оказались бы неосужденными, предстоя тамошнему страшнейшему Судилищу, чего сын ваш, верно и несомненно, достиг и сподобился. Ибо блажен, говорят, тот из рожденных женами, кто мало жил и кого Господь избрал и принял (ср. Пс. 64:5) к Себе в первом возрасте, не испытавшим горьких грехов здешней жизни.

Блажен, кто жил мало.

Пришел и ушел господин Сотирих «во спасении», соответственно своему имени, удостоившись шума празднующаго (Пс. 41:5), веселия неизреченного, сопричисления к покоющимся в недрах Авраама святым младенцам, еще не служив тлению и плоти, вступив в вечность. Отсюда желаем мы тебе получить средства к утешению, отсюда – успокоение. Будь виновником радости и врачом не только для себя, но и для госпожи спафарии, которая особенно нуждается во врачевстве и утешении, по малой привычке к терпению, потом и для прочих близких к тебе, так чтобы ты явился сведущим в предметах божественных и поступающим по закону Божию и знающим, куда отошел преставившийся особенно любезнейший сын твой – не к смерти, не к небытию, но в жизнь вечную и к Богу, создавшему всё, и чтобы отцам и знакомым и собравшимся на погребение показать прекрасный пример – переносить с благодарностью и смиренномудрием потерю детей и не противиться Божиим повелениям.

19. К обществу народа антисархенского (I, 19)

[204]

Мы получили от вашей досточтимости письмо об ученике нашем, который некогда убежал, и в тамошних местах, не знаю как, по неведению и нечестию, принят, и в одной пещере основал не монастырь, [Col. 968] а притон страстей, – чтобы мы удостоили его разрешения. Ответ краток. Ученик наш Маркиан, пока не возвратится в свой монастырь, в котором он пред свидетелем Богом принял на себя обеты отречения, будет связан и осужден и останется недостойным общения, по писанным Божественным правилам. Не нами положена такая угроза, но богодухновенными отцами.

Поэтому если вы по любви желаете ему спасения, то внушите ему возвратиться в свое место; а мы его, раскаявшегося и возвратившегося, готовы принять с отеческим расположением и простить ему все прегрешения. Ибо как овце, отлучившейся со двора своего и заблудившейся, невозможно не быть уловленной зверем, так и ушедшему из монастыря беззаконно, по собственной воле, и находящемуся на месте, которого не призирает Господь, невозможно не быть уловленным бесами. Таким образом, его келлия есть убежище бесов, ловушка для душ, западня для женщин, мастерская всякого беззакония, какими бы словами и способами или он, или вы ни старались смягчить сказанное.

Итак, если он послушается и вы послушаетесь, то хорошо будет и ему, и вам, так как избегнете Божественного гнева и угрозы; а если нет, то увидите пред глазами своими плоды вашего неповиновения. А святейший епископ благословен от Господа, если он будет соблюдать законы и далеко прогонит нечестивого. Ибо этот совершенно недостоин рукоположения, хотя бы он и возвратился сюда. Я знаю состояние его лучше его самого, как бывший [духовный] отец его.

20. К чадам Пинуфию и Марию (I, 20)

[206]

(53) Я не хотел было писать к вам потому, что второе письмо ваше несогласно с первым (в первом содержалось обещание скорейшего раскаяния и возвращения к нам, а во втором – отказ и измена), и потому, что вы оправдываете то и другое, а не исповедуете более по правде свое падение, оплакивая и раскаиваясь в том, что худо сделали. Если же вы раскаиваетесь и есть в вас искра страха Божия, возгревающая в сердцах ваших данные вами исповедания и обеты Богу и нам перед страшным престолом Его, перед свидетелями Ангелами и всем братством, то будет хорошо; и уже не озирайтесь туда и сюда, но тотчас расторгните узы беса – самоугождение и своеволие, которыми он обольстил вас, выведши вас из монастыря и уведши в места, которых не призирает Господь. (Ибо как Он будет призирать на преступление святых Его заповедей?) Придите к нам, придите с сокрушенным сердцем и смиренным словом, чтобы вам вести жизнь не такую, как прежде, ибо прежняя была дурна и, при возрастании мало-помалу вашей дерзости и непокорности, довела вас до самого греха отступничества. Мы же, хотя сами грешны, примем вас с отеческим расположением и [Col. 969] готовы отдать смиренную душу свою на смерть, чтобы понести ваши немощи душевные и телесные. Ибо с тех пор как вы пали, мы не оставались без попечения о вас, равно как и о других, но сокрушались сердцем своим и возносили к Богу прискорбный и нечистый голос свой, чтобы Он возвратил вас в обитель вашу, внушив мысль о покаянии. Если вы так поступите, то опять умилостивите и нас грешных, ибо Он не хощет смерти грешника, но еже обратитися и живу быти Ему (Иез. 33:11).

(54) Обратитесь же, обратитесь, пока внезапно не постигла вас погибель, как Петрония, и пока не оказалось тщетным и напрасным для вас раскаиваться, когда уже не будет никакой пользы от раскаяния. Где же обеты твои, Пинуфий, и твои, Марий? Вы изъявляли желание принять подвиги мученичества за наше смирение или, лучше, для спасения, которое приобретается послушанием, и это много раз; а между тем малый ветер, придя, увлек вас, как какую-нибудь вертушку. Пробудитесь, обратите взоры к Богу, убойтесь суда Его и за те дела ваши, которые вы сознаете за собою, ибо для раскаяния и за них одних недостаточно вам всей жизни; для чего же вы еще более прибавляете грехов к своим тяжким грехам?

А что касается до того, чтобы нам писать к тем, которые, как вы говорите, приняли вас радушно и гостеприимно, этого мы не делаем потому, что вы отошли от нас не из послушания, чтобы мы считали вас достойными принятия. Но, рассуждая, напротив того, мы предлагаем вам следующее: в тот же день, когда вы получите письмо, быстро оставьте тамошние места. Если же останетесь непослушными, чего не дай Бог, чего и я не желаю, то будете вне общения, осуждены и обвинены судом истины, «мертвы душою и лишены благодати Духа», как изрек великий и божественный Василий; равно и принявшие вас не свободны от осуждения, как не соблюдающие Божественных правил.

21. К монаху Симеону (I, 21)

[210]

Из прежнего мы знаем, отец, каким и сколь великим ты был в отношении к нашему смирению при всех случающихся скорбях, умиротворяя и устрояя всё на пользу; и теперь знаем, (55) что ты опечалился по случаю обещания брата при настоящих обстоятельствах. Но что нам делать, когда есть заповедь Божия и отеческие правила, отстраняющие нас от такого общения. Пусть же упредит скорая помощь твоя и искренняя любовь твоя к Богу и к нам, грешным, чтобы отклонить искушение, как бы некое треволнение, и утишить беспокойство благочестивых [Col. 972] владык наших. Ибо не против них наш отказ в общении и причиной – не любовь к распре, а более почтение, уважение, любовь и благоговение по-надлежащему; но против того, который беззаконно повенчал прелюбодея вопреки слову Господнему, который осмелился содействовать и одобрить такое зло пред всем миром, которого низложил Сам Христос, как подпавшего двум правилам, кроме других, из которых в первом не дозволяется пресвитеру даже пиршествовать на браке второбрачного (в правиле не решились написать: на браке прелюбодея); не тем ли более венчать последнего? А во втором говорится, что от впавшего в какое-нибудь преступление и за это отлученного, если он в течение года не постарается о своем восстановлении, после уже не дозволяется принимать его голоса. А этот, просрочив более девяти лет, вторгся в Церковь. Если он невинен, то тем более – прелюбодей; а если тот виновен в грехе, то кто может сомневаться касательно сочетавшего и богохульствовавшего против Духа Святого, будто он не преступнее и не нечестивее?

Заповедь Божия и отеческие правила.

Вот что, святой отец, устрашает и стесняет наше сердце. Поэтому мы и не имеем общения с ним, как не имели и с предшествовавшим патриархом, когда он сообщался с прелюбодеем; мы были заключены: я – в том месте, где ты находишься, а игумен и прочие – (56) быв сосланы в Фессалонику. Но Бог опять собрал нас молитвами твоими, и мы не так, как пришлось, вступили в общение с патриархом, но только после того, как он признал, что мы поступали хорошо. Если же тогда, когда совершалось прелюбодеяние и преступление правил, мы силою Божией не устрашились, то как же теперь, когда царская власть благочестива, мы будем бояться ради одного пресвитера и изменим истине, подвергая опасности душу свою? Ни в каком случае, но скорее мы перенесем всё даже до смерти, нежели войдем в общение с ним и с теми, которые служат вместе с ним, пока он не будет лишен священства, как и при прежнем [патриархе]. Пусть он будет экономом, но для чего ему недостойно священнодействовать? Он перестал быть пресвитером. Если же служащим вместе с ним это кажется ничтожным, то они увидят, что делают, это будет их заботой; пусть они пощадят нас, смиренных, остающихся в покое и не говоривших ничего до настоящего времени, но воздерживавшихся в последние два года, с тех пор как он вторгся, чтобы таким образом нам проводить мирную жизнь. Владыки наши – добрые посредники и судьи правды, они любят свободно говорящих истину, как возвещают часто собственные почтенные уста их. Священники пусть по-священнически или убеждают, или сами убеждаются, но, хотя бы и не было ничего такого, нам говорить только шепотом невозможно – видит Бог, больше Которого нет никого, пред Которым одним должно страшиться и перед тамошним судилищем, где мы все предстанем отдать отчет во всем.

Впрочем, просим твою доброту и, как бы повергаясь к почтенным стопам твоим, убеждаем и умоляем сделать милость нам [Col. 973] и общую пользу как самим благочестивым императорам нашим, так и святейшему патриарху и всей Церкви, не только у нас, но и по всей вселенной, чтобы один был отлучен для славы Бога и чтобы не возмущалась Церковь Его. Если же нет, то просим о втором: чтобы нам остаться в том же положении, как в (57) последние десять лет. Ибо что прочие, хотя бы в бесчисленном множестве, иерархи и священники и игумены имеют общение с ним, это неудивительно, потому что они же имели общение и с прелюбодеем, и никто ничего не говорил. Это Бог через нас, хотя и дерзновенно сказать, внушает и изрекает; впрочем, как тебе угодно.

22. К нему же (I, 22)

[215]

Опять мы почли за благо просить твою отеческую святость, чтобы ты усердно принялся за общеполезное дело и служил ему самым лучшим образом. Ибо не против благочестивых владык наших наш отказ в общении и причиной – не любовь к распре, как мы и прежде писали, а более почтение, уважение, покорность и благоговение понадлежащему; но против того, который беззаконно повенчал прелюбодея вопреки слову Господнему, против того, который осмелился содействовать и одобрить такое зло пред всем миром.

А чтобы более пояснить сказанное, не для научения, но для напоминания, если позволишь, мы приведем священную молитву, которая читается при венчании сочетающихся, и увидим отсюда, как он Самому Христу, хотя и дерзновенно сказать, противоречил и воспротивился нечистыми своими устами, объявив себя невинным. Ибо между тем как Христос называет прелюбодеем того, кто разведется с женою, законно сочетавшуюся с мужем (Мф. 19:9), а прелюбодеяние, как тебе известно, есть грех тяжкий и равносильный грехам убийцы, мужеложника, скотоложника, отравителя и идолопоклонника, по правилу божественного Василия, – он, поставив такого пред жертвенником, в слух всего народа осмелился произнести нечистые слова свои.

(58) Рассмотрим же, отец, прошу, как это страшно и непристойно, ибо говорится так: «Сам, Владыко, ниспосли руку Твою от Святаго жилища Твоего, и сочетай раба Твоего и рабу Твою; сопрязи я в единомудрии, венчай я в плоть едину, яже благоволил еси сочетаватися друг другу; честный их брак покажи, нескверное их ложе соблюди, непорочное их сожительство пребывати благоволи». Не страшно ли то, что слышится и что подразумевается? Какое оскорбление Святого Духа нужно полагать здесь при таком богохульстве и вместе – огорчение святых Ангелов при таком злословии! Или как земля, тотчас разверзшись, не поглотила, как Дафана и Авирона (Чис. 26:10), провозвестника лжи, называющего тьму светом и старающегося представить Христа впадшим в противоречие? [Col. 976] Ибо что произносит священник, то и Бог, безусловно, обещает утвердить, по словам великого Дионисия. Но Он долготерпеливо переносил, отверзая дверь покаяния виновному во грехе; а потом этот, вместо того чтобы ему плакать и рыдать до смерти и оставаться отлученным и отверженным в пример божественного наказания для последующих поколений, опять вступил в Церковь и опять открыто является священником! Итак, он вошел, как бы сделавший что-нибудь доброе, а Христос побежден, как бы неразумно осудивший его? И это должно через служение его вместе с другими распространяться по всей нашей Церкви, и все должны одобрить такое дело? Ибо что иное произойдет, если не это?

Но да не будет! Отсюда по подражанию скоро должно произойти следующее: и прелюбодеи будут венчаться, и венчающие, как бы совершившие что-нибудь великое и могущие принести [этим] пользу многим и ввести [это] в обычай, будут приветствуемы многими. Но да не будет [такого]! Ибо и он не священник, и подражающие ему также. Пусть не обольщается тем, что прелюбодеем был царь; ибо законы Божии господствуют над всеми, как написано. И (59) однако совершивший это тягчайшее преступление еще старается представить себя святее Предтечи и Крестителя. Ибо тот умер за истину, что обличал прелюбодеяние Ирода, оказавшегося поистине виновным в одинаковом прелюбодеянии, а этот второго Ирода повенчал и приветствовал до смерти, выражая не словами, а самыми делами, что Иоанн Предтеча заблуждался, неуместно и незаконно обличая и подвергшись смерти.

Но да не будет! Ибо тот был поборником закона и обличителем нечестия; а этот попрал Божественные таинства, сочетал и запечатлел незаконную связь. Тот и по смерти взывает: «Не должно тебе иметь жену Филиппа брата твоего» (Мк. 6:18) – и в лице Ирода говорит всей вселенной, чтобы никто не смел делать того же; а этот самыми делами, напротив, доселе говорит второму Ироду: «Должно тебе иметь женою Феодоту прелюбодейцу» – и в его лице открыто повелевает людям до века прелюбодействовать, а тем, которые венчают их, быть священниками.

О, дерзкое сердце! О, презрение уставов Божиих! Почему же каждый не осуждает более этого поступка и не удаляется от такого человека и в пище, и в общении с ним, пока он не исповедует греха своего, подвергшись совершенному отлучению от всякого священнослужения? Поэтому мы просим твое благочестие и точность в соблюдении священного порядка внушить эти слова благочестивым владыкам нашим. Ибо мы веруем, что если они обуздают его с соизволения святейшего [Col. 977] патриарха нашего, то Ангелы восхвалят их, все святые прославят и вся Церковь возвеселится; и держава их получит великое приращение от (60) Божественной помощи свыше при победе над врагами и противниками и при мирной и долгоденственной жизни их.

А как мы, святой отец, поступим со священными правилами, отлучающими его от священства? Первое не дозволяет пресвитеру даже пиршествовать на браке второбрачного, хотя этот брак дозволен Богом. Если же он на запрещенном и прелюбодейном браке пиршествовал целых тридцать дней, и не только это, но и возложил победные венцы девства на прелюбодеев и нечистых, то чего он достоин? Не мало ли, быть может, и низложения? Если же это останется ненаказанным, то божественные предметы обратятся в шутку и правила – в ничто. По второму правилу, от впадшего в какое-нибудь преступление и за это отлученного, если он в течение года не постарается о своем восстановлении, после уже не дозволяется принимать его голоса. А этот, просрочив более девяти лет, вторгся в Церковь.

Если же он скажет, что получил приказание от предстоятеля и его поступок безупречен, то почему же приказавший сам не повенчал? Обыкновенно патриархи венчают императоров, а не какой-нибудь священник; этого никогда не бывало. Очевидно, что, когда ему [патриарху] угрожала опасность лишиться самого архиепископства, он, найдя готового на такое дело (ибо этот обращался при дворе), сложил опасность на голову последнего (если только справедливо, что он приказал, чему мы не верим, основываясь на свидетельстве вашем и многих других). Если он еще скажет, что он не был отлучен прежним [патриархом], то почему же он не служил в течение девяти лет? Почему теперь, как он говорит, разрешен собором? Известно, что разрешается связанный, а не несвязанный. Таким образом, он сам себе противоречит и в этом случае оказывается связанным, так как он в течение года, по правилу (κατά τον κανόνα), не доказал (61) своей невинности и открыто не получил разрешения, если только могло быть разрешение всецело связанному, хотя бы он представил тысячу лжесвидетелей.

Вот что, святой отец, устрашает и стесняет наше сердце. Поэтому мы и не имеем общения с ним, как не имели и с предшествовавшим патриархом, когда он сообщался с прелюбодеем; мы были заключены: я – в том месте, где ты находишься, а игумен и прочие с архиепископом – быв сосланы в Фессалонику. Но Бог опять собрал нас молитвами твоими; и тогда мы не тотчас соединились с патриархом, но после того, как он признал, что мы поступали хорошо. Если же тогда, когда совершалось прелюбодеяние и преступление правил, мы силою Божией не устрашились, то как же теперь, когда царская власть благочестива, мы будем бояться ради одного низложенного пресвитера и изменим истине, подвергая опасности душу свою? [Col. 980] Никогда, но [скорее] мы перенесем всё даже до смерти, нежели войдем в общение с ним и с теми, которые служат вместе с ним, пока он не будет лишен священства, как и при прежнем [патриархе], хотя последний хуже. Ибо прежний ни разу не служил вместе с ним, и тогда войти в общение было бы нелепо, но не было бы таким злом, а теперь угрожает нам лишением священства, если будем служить вместе с ним. Пусть он будет экономом, но для чего ему еще недостойно священнодействовать? Он перестал быть священником. Если же служащим вместе с ним это кажется ничтожным, то в отношении того, что делают, это будет их заботой; пусть они пощадят нас, смиренных, терпеливо переносящих и не говоривших ничего до настоящего времени, но воздерживавшихся в последние два года, с тех пор как он вторгся, чтобы таким образом нам проводить мирную жизнь. Владыки наши – добрые посредники и судии правды, они любят свободно говорящих истину, как возвещают часто собственные почтенные уста их. Священники пусть по-священнически ведут себя, или убеждают, или сами убеждаются. Если же нет ничего подобного, то нам все-таки невозможно говорить только шепотом – видит Бог, больше Которого нет никого, пред Которым одним должно страшиться и пред тамошним судилищем, где мы все предстанем отдать отчет во всем.

(62) Впрочем, просим твою доброту и, как бы повергаясь к почтенным стопам твоим, убеждаем и умоляем сделать милость нам и общую пользу как самим благочестивым императорам нашим, так и святейшему патриарху и всей Церкви, не только у нас, но и по всей вселенной, чтобы один был отлучен для славы Бога и не возмущалась Церковь Его. Если же нет, то просим о втором: чтобы нам остаться в том же положении, как в последние десять лет; ибо что прочие, хотя бы в бесчисленном множестве, иерархи и священники и игумены имеют общение с ним, это не удивительно, потому что они же имели общение и с прелюбодеем, и никто ничего не говорил. Это Бог чрез нас, хотя и дерзновенно сказать, внушает и изрекает; впрочем, как угодно.

23. К нему же (I, 23)

[225]

Из всего, что ты сообщил нам теперь, святой отец, ничто не прискорбно так, как то, что благочестивые владыки наши не хотят, чтобы мы прибыли по обычаю и удостоились почтительно приветствовать их и высказать напутственные и благожелательные речи при отправлении их, как все люди делают. Но, конечно, снисходительное и незлопамятное и христоподражательное сердце их не всегда будет так поступать с нашим смирением; ибо оно умеет примиряться и с врагами, не только что с нами, любящими и почитающими их от искреннего сердца. [Col. 981] Прекрасно [сделала] святость твоя, предложив ответы нашего смирения священному слуху их; а что они одобрили их, это зависит от их великого божественного благоразумия: они умеют судить право о предметах божественных, как исполненные мудрости и полные ведения Божия. Впрочем, приказано спросить, почему мы приняли епископство, когда известно бедственное обстоятельство. На это мы с почтением отвечаем, что, сколько зависело от нас, мы не хотели того – как (63) по опасности такого достоинства, так и по самому упомянутому уже делу эконома. Но когда пришли фессалоникийцы с просьбой как бы от всего города и добрые владыки наши согласились на избрание, то мы боялись не послушаться и противиться Богу и благочестивым владыкам нашим, рассудив, что возможно избежать вышеупомянутой опасности, когда рукоположение совершится своими епископами. На прочее же [отвечаем], во-первых, что он живет далеко отсюда; во-вторых, что можно и живущему в чужой стране остерегаться различными способами; в-третьих, что случаются и смертные случаи, и соблазн прекращается, как случилось и с нами, смиренными, находящимися здесь, которые остерегались до настоящего времени, действуя применительно к обстоятельствам. Ибо должно, сколько возможно, избегать искушений, особенно тем, которые не имеют епископского достоинства.

Поэтому мы, как бы имея свидетелем Бога, приняли [предложенное], думая, прибавим еще, что это, конечно, не безызвестно благочестивым владыкам нашим, знающим отсутствующее и отдаленное по высокой мудрости своей, равно как и самому святейшему патриарху; ибо и ему писали тогда об этом деле мы, которые за необщение с повенчавшим прелюбодея и с прежним патриархом, когда он только сообщался с ним, различным образом подверглись изгнанию. Притом и собственные почтенные уста их часто произносили суждение и изъясняли, что это действительно так.

Вот наше оправдание, которое и представь, как тебе угодно, благосклонной державе их.

24. К магистру Феоктисту (I, 24)

[227]

Что твое высокое превосходительство заботится о делах наших по своему чрезвычайному благочестию, это доказали слова, переданные благоговейнейшим игуменом, показали и слова, теперь переданные братом нашим, в ответ на посланные заявления и возражения. За такое доброе расположение твое к общей пользе Бог, распределяющий всё [Col. 984] мерою и весом (Прем. 11:21), конечно, воздаст тебе награды и без наших прошений. Но, господин, может ли быть икономия с нашей стороны более той, какую соблюдали мы? Ибо и я, и архиепископ до настоящего времени уклонялись, сохраняя молчание, так как время глаголати и молчати (Еккл. 3:7), принимая все меры, чтобы это дело не обнаружилось. Но Судящий судил, и не солгал Сказавший: нет ничего тайного, что не сделалось бы явным (Мк. 4:22), так что и без нашего желания, по самому свойству своему, эти дела не могли долго казаться чем-нибудь иным в сравнении с тем, что они есть.

И теперь мы, пользуясь икономией, утверждаем следующие два положения: или пусть перестанет священнодействовать низложенный, и мы тотчас войдем в общение со святым патриархом, что вообще было бы полезно; или, если это не будет принято, мы останемся при той же сдержанности, как прежде, предоставив Господу суд об этом предмете. А что больше этого, то будет, прости, уже не икономия, а вина беззакония и преступления Божественных правил. Ибо предел икономии, как ты знаешь, состоит в том, чтобы и не нарушать совершенно какое-нибудь постановление, и не вдаваться в крайность и не причинять вреда важнейшему в том случае, когда можно сделать малое послабление по времени и обстоятельствам, чтобы таким образом легче (65) достигнуть желаемого. Этому мы научились между апостолами от Павла, который очистился и обрезал Тимофея (см. Деян. 21:26; 16:3), а между отцами – от Василия Великого, который принял приношение Валента и до времени не провозглашал Духа Богом. Но ни Павел не продолжал очищаться, ни Василий – принимать еще дары от Валента и не называть Духа Богом; напротив, видно, что они оба готовы были принять смерть за то и другое.

Приспособление и преступление.

Таким образом, кто приспособляется к обстоятельствам века, тот не отступает от добра; ибо он скорее достигает желаемого, уступив немного, подобно управляющему кормилом, который отпускает несколько руль в случае противной бури. А поступающий иначе отступает от цели, совершая преступление вместо приспособления к обстоятельствам. На это много примеров, писать о них многословно – трата времени. Что же касается твоих слов, господин, будто Златоуст сделал послабление апостольского правила о рукополагающих и рукополагаемых за деньги в отношении тех шести епископов, которых он низложил, то не было никакого нарушения правила, хотя и кажется так, когда он, лишив их всякого священного сана, дозволил им только причащаться от жертвенника. Но допустим, что он и отступил, и сделал послабление; пусть желающие подражают ему, и никто не будет препятствовать, ибо и он – уста Божии и общник апостолов; о нем многое вспоминается даже до настоящего времени, и никто не спорит об этом. Но здесь не то: ибо повенчавший прелюбодея опять священнодействует, как бы не сделавший ничего непристойного, и притом не в каком-нибудь сокровенном месте выступая, [Col. 985] но в самой кафолической церкви, как бы представляемый в хороший пример священникам.

Еретические епископы и соборы.

А чем [кажется] нам языческое двоеженство Валентиниана? И венчавший его разве провозглашается за это святым, а не беззаконным, если только он был венчан? И кто из тогдашних досточтимых отцов (66) передал письменно, что Валентиниан поступал благочестиво, имея две жены, и что с тех пор должно это делаться? Так и многие другие, которых воля руководствуется законом не божественным, а человеческим и предосудительным, делали и, может быть, будут делать до конца века. Но Церковь Божия осталась невредимою, хотя и была поражаема многими стрелами, и врата ада не могут одолеть ее (ср. Мф. 16:18). Она не позволяет и делать, и говорить что-нибудь вопреки постановленным правилам и законам, хотя и многие пастыри нередко безумствовали, составляя великие и многочисленные соборы и Церковью Божией называя себя и по-видимому заботясь о правилах, а на самом деле действуя против правил. Что же удивительного, если и теперь пятнадцать, может быть, епископов, собравшись, признали невинным низложенного на основании правил по двум причинам и разрешили ему священнодействовать? Так, господин, собор есть не просто собрание епископов и священников, хотя бы их и много было, ибо сказано: лучше един праведник, творящий волю Господню, нежели тысяща грешник (Сир. 16:3), – но собрание во имя Господа для мира и соблюдения правил и для того, чтобы связывать и разрешать не как случится, но как следует по истине, и по правилу, и по точному рассуждению. Пусть же собравшиеся или докажут, что они так поступали, и тогда мы будем вместе с ними; или, если не докажут, пусть извергнут недостойного, чтобы это не послужило к их осуждению и не было передано последующим поколениям. Ибо для слова Божия, по свойству своему, нет уз (2 Тим. 2:9), и епископам отнюдь не дана власть преступать какоенибудь правило. А только – следовать постановлениям и держаться прежнего.

Истинный собор.

Я не знаю, есть ли что-нибудь, не определенное правилами и оставленное без внимания. Например, у святого Василия есть правило относительно священника, истинно поклявшегося, что он будет довольствоваться только своею церковью (67) и никогда не принесет дара в другой; и снова – правило Собора Карфагенского относительно тех, которые рукополагают ушедших из монастырей, что таким не дозволяется священнодействовать в другой церкви, кроме той, где каждый имеет епископство, а рукоположенные должны быть низложены.

Если же [согрешившие] в таких неважных и многим не кажущихся чем-либо преступным делах не оставляются без наказания судом и постановлениями Божиими, то не гораздо ли более в настоящем деле? Непозволительно, господин, непозволительно ни нашей церкви, ни другой делать что-либо вопреки постановленным законам и [Col. 988] правилам, потому что, если это будет дозволено, то тщетно Евангелие, напрасны правила и каждый во время своего епископства, если бы ему было дозволено так поступать со своими, как ему угодно, был бы новым евангелистом, иным апостолом, другим законодателем. Но нет. Мы имеем заповедь от самого апостола, что если кто станет учить или повелит нам делать не то, что мы приняли (Гал. 1:8), не то, что в правилах бывших в разные времена Соборов Вселенских и Поместных, того не должно принимать и не должно считать его в числе святых; не станем произносить того тягостного слова, которое он изрек. Итак, для нас, находящихся вне мира, нет никакой другой обязанности, как домогаться и делать то, в чем нам можно и превозноситься, и соревновать. И если жизнь будет проходить в этом, то хорошо будет; если же нет, то полезнее быть в ссылке и без крова и скитаться в поднебесной со всякой скорбью и теснотою. Итак, да поможет нам посильно душа твоя, боголюбивая и ревнующая о предметах божественных!

25. К патриарху Никифору (I, 25)

[239]

Пользуясь смиренным письмом нашим, как бы некоторой завесой, из благоговения к ангелу блаженства твоего, мы, смиренные, (68) являемся пред святейшей главою твоею по необходимости. Ибо Иоанн, сослужитель и ученик наш, известил уже нас, что он, удостоившись почтеннейше поклониться тебе, слышал от твоего блаженства нечто странное и невыносимое. «Вы, – сказало [твое блаженство], – раскольники церковные». Блаженнейший! Какой скорби справедливо должна была предаться душа наша при этих словах? Как не высказать оправдания пред твоею святостью, чтобы молчанием не подтвердить обвинения?

Какое зло больше отделения от Церкви?

Но прежде оправдания я с почтением докладываю, что не должно, как пришлось, отверзать слух для всякого, желающего сказать чтонибудь против кого-нибудь и без суда высказываться против обвиняемого лица. Судит ли закон ваш, говорится в Писании, человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает (Ин. 7:51)? Так [следовало поступить] и тогда, когда твое блаженство услышало тяжкое и прискорбное о нашем смирении. Подлинно, какое зло больше отделения от Церкви и того, чтобы овца лишилась архипастыря или сопастыря? Ибо и нам, грешным, хотя и недостойно, принадлежит помазание от Бога и имя пастыря, чтобы, осмелюсь сказать, сносить, рассуждать, внушать и наедине, и пред другими, по преданному от Господа учению, между тобою и им одним или при двух; а кто и после того будет упорствовать, тот, как говорит Он, да будет тебе, как язычник и мытарь (Мф. 18:15–17). Мы же доселе ничего такого не слыхали от святой души твоей ни через посланного, ни лично и не получали внушения; и такой произнести приговор! Да рассудит совершенство твое: справедливо ли причинена эта скорбь чадам твоим?

[Col. 989] Перейдем и к самому оправданию, отдавая отчет пред вездесущим Богом и пред твоей святостью. Мы не раскольники, святая глава, в Церкви Божией; да не случится этого с нами никогда! (69) Хотя мы и повинны во многих других грехах, однако мы православные и вскормлены кафолической Церквью, отвергающие всякую ересь и принимающие все признанные Вселенские и Поместные Соборы, равно как и изреченные ими канонические постановления. Ибо не вполне, а наполовину православный тот, кто полагает, что держится правой веры, но не руководствуется Божественными правилами. И твое блаженство, когда ты был возведен, мы приняли, как и исповедали это открыто пред тобою. И с того времени доныне мы, как подобает, поминаем твое блаженство при священнодействии; и – свидетель Бог! – если бы в тот день ты захотел войти в общение с нами, то мы имели бы общение с тобою, нисколько не сомневаясь, потому что ты любезен нам с самого начала.

Кто наполовину православен.

Но это волнение – ради него, ради эконома, которого низложила сама истина, как виновного в нарушении многих правил; ибо еще прежде открытого прелюбодеяния он не только совершал богослужение для этого императора, прелюбодействовавшего с разными лицами, причащал и пиршествовал с ним, но и имел часть вместе с ним (ср. Ин. 13:8), отчего сделался готовым и на открытое бесчинство, презрев Бога и божественные уставы. А чтобы сказанное было яснее, – не для научения, нет, но для напоминания, – если угодно, обрати внимание на священное последование венчания сочетающихся и посмотри, какое здесь надобно полагать оскорбление Святого Духа в таких противоречиях. Ибо что произносит священник, то и Бог верно утверждает, по словам великого Дионисия. Поэтому просим твое совершенство запретить священнослужение тому, который низложен правилами и предшественником твоей святости был отлучен в течение целых девяти лет и вторгся незаконно.

Мы отверзли смиренные уста свои теперь, (70) когда вызваны к этому. Ибо когда происходило то собрание малое, – и не знаю, как назвать его, – тогда я возвращался из темницы и, увидев собравшимися тех, которые и прежде одобряли прелюбодеяние и принимали сочетавшего прелюбодеев, припомнил пророческие слова: премудр умолчит до времене, ибо время лукаво (Сир. 20:7). Но так как пророк говорит: молчах, еда и всегда умолчу (Ис. 42:14), то поэтому и я, подвергшись клевете, в благопотребное время высказал предлагаемое. Сколько зависело от меня, я всячески остерегался в последние два года, чтобы это дело не обнаружилось, рассуждая сам в себе: «Так как я, не имея епископского достоинства, не могу обличать, то для меня достаточно оберегать себя самого и не входить в общение с ним и с теми, которые заведомо служат вместе с ним, пока не прекратится [Col. 992] соблазн».

Итак, просим и умоляем, чтобы святая душа твоя склонилась обуздать этого человека, дабы не подвергалась порицанию безукоризненная святость твоя, и не осквернялся Божественный жертвенник служением низложенного, и не было основательных причин к расколам. Блаженство твое да знает истинно и ясно, что если это не будет сделано по мановению и [твоей] боголюбивой души, и благочестивейших и победоносных императоров наших (ибо они – ревнители), то одному Богу известно, что будет с ними, выступающими на защиту заповеди; а в Церкви нашей – свидетель Бог и избранные Ангелы Его – произойдет великий раскол. Сжалься же, пастырь добрый, помоги, врач сведущий, пастве твоей, овцам твоим, церквам твоим мерами твоей мудрости, словами твоего благоразумия, средствами твоего врачевания; отлучи одну овцу от одного только священнослужения, и ты достигнешь всего; и паршивостью одного да не заразится Церковь, которую приобрел Господь и Бог наш кровию Своею (Деян. 20:28)!

26. К игумену Симеону (I, 26)

[244]

(71) Достойное священной и богоносной души твоей, почтенный отец, начертал ты нам письмо, которое и выражает дружелюбное расположение твое к нам, грешным, и показывает равное и единодушное согласие с нами относительно Божественных заповедей, а также научает лучшему и вместе обнаруживает готовность неуклонно переносить предстоящие подвиги и отнюдь не колебаться от пустословия иноверцев и лжецов. Поистине, почтенное письмо твое воодушевило наше мужество и укрепило наши силы, так что мы прославили благого нашего Господа, не оставившего совершенно смиренный род наш, но даровавшего животворные искры желающим пламенеть добрыми делами благочестия.

Это так. Мы же, грешные, усердно молимся, чтобы жизнь твоей святости оставалась примером спасения как для нас, так и для других желающих. Ибо искажающие правила и преступающие постановления совершенно не видят правоты в тех, которые точно соблюдают слово истины, но даже поднимают на смех и присоединяют порицания. Но что иное отсюда происходит, как не то, что мы еще более утверждаемся, познавая их нетвердость и непостоянство? Что твой высокий ум не уловляется ими, это достойно удивления и вожделенно для нас. Впрочем, ты желаешь знать, что нового произошло в настоящем деле; но мы не можем ничего сказать, потому что императоры теперь в [военном] лагере. Что сказать и об архиерее, который и не ответил нам ни слова, и не хочет ничего слушать, предоставляя все кесарю? Господин Симеон двуязычен, изменяясь то так, то иначе; впрочем, (72) мы опять вели с ним речь и не скрывали истины. Он несколько смягчается, [Col. 993] но остается тем же, помышляя и заботясь о том, что совершенно угодно императорам. Когда благочестивый владыка наш отправлялся, то мы опять писали к нему по его собственному желанию, и однако он не хотел, чтобы мы явились пред лице его. Мы, грешные, остаемся, пока поддерживает молитва ваша, в том же состоянии, не желая изменить истине и входить в общение с ними, хотя бы угрожала ссылка, хотя бы сверкал меч, хотя бы воспламенился огонь. Но мы, недостойные и называться только монахами, не имели бы силы для этого, если бы Господь, внемлющий священным молитвам вашим, не укреплял нашей немощи и нетвердости.

Поэтому бодрствуйте в этом самом, святые отцы, считая своим делом, – что и действительно так, – защищать общеполезное. Отправляющийся по повелению Божию достопочтеннейший брат наш и эконом вашей святой обители доставит твоей святости копии с писем, посланных обоим лицам, чтобы ты, яснее узнав из них дела наши, частью содействовал письмами, частью помогал просьбами. И еще некоторую весть мы доверили этому брату, которую он, конечно, отнесет и передаст, когда прибудет и увидит честной лик твой.

Приветствуют тебя с нами и архиепископ, Калогир, и авва Леонтий, и остальное наше братство. Твою святую общину [также] потрудись приветствовать от нас.

27. К патрицию Никите (I, 27)

[248]

Других, может быть, иногда благосклонность человеческая возводит на высоту достоинств; а тебя, благочестивейшего и превозлюбленного (73) господина нашего, не благосклонность какая-нибудь, а поистине добродетель возвела в великое достоинство, притом не на некоторое время и не в одной области, но навсегда и во многих, взяв тебя, как бы некое золото, и сделав во всех отношениях украшением благочестивого нашего царства. И это положение дела очевидно, хотя бы мы и не говорили. Поэтому и ныне христоподражательные императоры наши похвально сделали, что поставили тебя в настоящие дни образом своей благости в этом царствующем городе. Таков ответ наш на присланное ныне от твоего благочестия приветствие чрез подателя письма. И Господь Бог наш да сохранит тебя на будущее время невредимым душою и телом, в начальствовании и власти, чтобы самые дела засвидетельствовали, что власть дана тебе от Бога.

Но так как по снисхождению к нашему смирению, – ибо мы так думаем, а не иначе, – благочестие твое беседовало с братом о волосах, с которыми мы делаем следующее, и о том, что следует и наблюдать время, и поступать по правилам, и не выходить из своих пределов, когда и патриарх председательствует здесь, то мы предлагаем истинное оправдание, принося тебе наперед благодарность, что ты хлопочешь и печешься о делах наших. И справедливо, ибо это самое служит знаком [Col. 996] и свидетельством твоей доброты сердечной, которую мы провозглашаем; а может быть, и по родству и должна быть некоторая особенная пред всеми остальными расположенность.

Божественные правила неизменяемы.

Так, господин, есть Божественные законы и правила, которые руководят каждым благочестивым, в которых нельзя ни прибавить, ни убавить что-нибудь. Они направляют нас, смиренных, хотя мы и ошибаемся многократно как в других предметах, так и в отношении к отращивающим волосы. И как твоя власть старается соблюдать установленное нашими благочестивыми владыками, то донося о случающемся, то исполняя приказанное, заключая и изгоняя и прочее, что случится, делая, не боясь (74) никаких лиц – ни малых, ни великих, и то, что услышит и что приказано, спешит исполнить тотчас, ибо не малая опасность и от малого промедления, – так точно и еще гораздо более гибельно и опасно нам, достигшим священства, не исполнять всего, предписанного Царем всех Богом чрез Божественные правила и досточтимых отцов. А что о [волосах] есть Божественное повеление, это, во-первых, показывает апостол (см. 1 Кор. 11:14), потом постановления, затем Златоуст, доказывающий, что мужчинам растить волосы – несомненный грех; наконец, правило святого Собора шестого, в котором предписывается и отлучение неповинующимся, которое я и прилагаю, чтобы ты, сам прочитавши, знал, что мы, грешные, ничего не делаем без правил.

И не теперь мы стали держаться этого правила, но давно; и это было известно и предшествовавшему патриарху, ибо и он надлежащим образом беседовал с нами, не осуждая, но одобряя, – ибо как мог бы он [осуждать], когда есть правило? Причем мною и было упомянуто об этом, хотя мы не были выслушаны. Относительно икономии мы не рассуждали с ним; и доныне мы так проводили время, не высказываясь публично (потому что мы не епископствуем), а в собственной церкви соблюдая осторожность, потому что мы священствуем, и не следует давать Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа тем, которые явно преданы греху, кто бы это ни был, я не знаю, если он не обещает исправления. Впрочем, многим мы и прощали, и прощаем до первого и второго напоминания и даже до третьего; а свыше того – уже небрежность и презрение правил или, лучше, Бога, Который дал их.

Таково наше оправдание пред твоим, господин, высоким превосходительством; и какая бы ни донеслась молва, просим тебя, как имеющего быть судимым и получить воздаяние от Бога, не забывать должного. Ибо тому, будто мы здесь разделывались с кем-нибудь собственною рукою, смешно и поверить (75) для всякого благоразумного. Ни в каком случае. Но сделанное нами было исполнено со всяким увещанием и со всяким снисхождением к принимающим, равно как и обрезывание волос у обросших ими почти [Col. 997] до пояса и преданных беспечности, чтобы казалось, что и мы не отступаем от правила и в малом чем-нибудь, а равно и для того, чтобы чрез это произошло какое-нибудь преуспеяние к лучшему.

Итак, молись, господин, чтобы нам жить праведно и мирно, содействуя и со своей стороны делам нашим по возможности, дабы, если будет что-нибудь доброе, и честная душа твоя участвовала в добре.

28. К монаху Василию (I, 28)

[256]

Мы получили письмо твоей братской любви и удивились ее внезапной перемене. Первое [письмо] – не стану говорить о прочем, не относящемся к предмету, – содержало в себе осуждение эконома Иосифа, как неправо вторгшегося в Церковь; а второе, напротив, объявляет его совершенно невинным. Ты одного и того же в одном и том же деле то хвалишь, то порицаешь; а твое благочестие должно знать, что говорит об этом некто из святых. Впрочем, поставим это ни во что, хотя [здесь] противоречие. Но почему ты решился так необдуманно, прежде исследования и тщательного испытания, провозгласить нашему смирению отлучение от нашей Церкви и, следовательно, анафему? Вникай в себя, говорит Писание (1 Тим. 4:16); и еще: первее, неже испытаеши, не порицай, уразумей прежде, и тогда запрещай (Сир. 11:7). А ты, не исполнив ничего из этого и не подумав, что и мы, конечно, можем говорить и делать разумно, упрекнул нас, как бы неопытных, неразумных, новичков в монашеской жизни и начинающих учиться; и не только это, но и подверг порицанию – и, о, если бы только это! – но еще и (76) предал анафеме. Увы, дела человеческие! Почему ты более не сохраняешь неприкосновенными пределов дружбы? Ибо если бы это оставалось нетронутым для твоей честности, то так неожиданно не укорил бы ты нашего смирения. Впрочем, мы достойны этого, и неудивительно, если порицаемся и твоею дружбою.

Кто мы такие есть – это известно Богу; а твоему благоразумию, когда оно претыкается и соблазняется, следует объяснить. Мы, почтенный, не раскольники Церкви Божией, да не случится этого с нами никогда! Хотя мы и повинны во многих других грехах, однако составляем одно Тело с нею, и вскормлены Божественными догматами, и правила ее и постановления стараемся соблюдать. Производить смятения и отделяться от той, которая поистине не имеет никакого пятна или порока (Еф. 5:27) как в предметах веры, так и в отношении к постановленным правилам от начала века и доселе, свойственно тем, вера которых извращена и жизнь неправильна и беззаконна; из них один и есть этот Иосиф, повенчавший прелюбодея, равно и те, которые дозволяют себе служить вместе с ним, как бы с невинным, также и те, которые одобряют его как бы священнодействующего безукоризненно. Как твое благочестие, хотя пишет к нам на основании правил, не знает Божественных правил и того, что этот человек низложен на основании их? Ибо, если они [Col. 1000] не дозволяют пресвитеру пиршествовать на браке второбрачного, то что [сказать] о том, который повенчал двоеженца? Что – о пиршестве на прелюбодейном браке в течение целых тридцати дней? Что – о деле еще пагубнейшем, о венчании прелюбодея, по слову Господа, о том, когда сочетавающий прелюбодеев произносит при венчании священную молитву и нечестиво призывает Божественную благодать на нечестивых? Такой отвержен от Бога и чужд святыни, по словам божественного Дионисия. Тратой времени было бы писать здесь о других правилах, лежащих на нем. Но что он, быв отлучен прежним патриархом, находился [в таком состоянии] девять лет, а правило не позволяет уже разрешать того, кто не разрешен в течение года, – как поступим [с этим]? (77) Конечно, возразят, что он был разрешен. Но если он был разрешен, почему не священнодействовал? И если был разрешен, почему недавно испрашивал разрешения от собора? Известно, что связанный ищет разрешения, а не несвязанный, так что и здесь он противоречит самому себе, желая противиться истине.

Итак, брат, оскорбление святыни – священствовать ему и совершенное извращение правил – не уклоняться от этого. Что говорит и Златоуст? «Не безопасно не делать исследования относительно священника». Не о вере, как ты думаешь, он говорит это, а об исправности в жизни. Исследовать и испытывать каждого, в каком он состоянии, не должно, ибо благодать и при недостойных нисходит ради приступающих. Но не действовать прямо против явно осужденных, из которых один и этот Иосиф, совершивший открыто перед глазами всех весьма великое беззаконие, запрещенное Господом, и таким образом оказавшийся преступнее того прелюбодея, которого он сочетал браком, – это, по словам [Григория] Богослова, явная измена истине и нарушение правил.

Или не знает дружба твоя, что Сам Бог был мстителем, когда не восстал управлявший тогда Церковью, как случилось некогда с Самуилом при безумном Сауле (1 Цар. 15), и пресек царствование нового Ирода по роду прелюбодеяния? То же потерпел и тот Ирод, собственным народом изгнанный и умерщвленный, так как он, оставив законную жену свою, дочь царя Арефы, вступил в беззаконную связь с женою брата Филиппа Иродиадой. Если же такого не должно осуждать, то пред твоей любовью окажется согрешившим, хотя и дерзновенно сказать, Иоанн Предтеча, обличавший Ирода и умерший за обличение, равно как и Златоуст, ведший настойчивую борьбу за поле вдовы. (78) Разве, говорится [в Писании], за благодетеля, может быть, кто и решится умереть (Рим. 5:7). Не говорю о таких же выступлениях других святых в защиту подобных. Или опять [разве] не знает честность твоя, что христианство состоит из двух, то есть из веры и дел, и если недостает одного чего-нибудь, то и другое не приносит пользы имеющему его?

Христианство состоит из веры и дел.

Итак, просим тебя, поревнуй о Божественном; и, во-первых, как сын общего нашего отца, стремись вместе с нами к должному; во-вторых, как ученик блаженного [Col. 1001] Саввы, стремись к точности не только относительно веры, но и относительно правил; в-третьих, как собрат, относись к нам по-братски и, напоминаем, наблюдай за своим собственным местом, чтобы вследствие этого нам не преткнуться в главнейшем. Прости по-братски напоминающим, как и мы тебе: мы не должны негодовать, когда нам напоминают. Пусть же и твоя честность не сердится, но еще более воспламеняется любовью и пишет нам подобное столько раз, сколько захочет. Ибо мы от этого не потерпим вреда, а разве что будем жить осторожнее.

Что же касается папы, то какое нам дело, так ли он поступает или иначе? Он, прости, «поражен своими перьями», по пословице. Ибо когда он сказал, что нисколько не заботится о явных грехах священника, то не священника какого-нибудь, но Главу Церкви он осмеял чрез это и презрел, так что нам стыдно и слышать. Если это справедливо, то увы священноначалию! Впрочем, просим, осторожно будем говорить о главах и не станем высказываться так резко. А что люди, как ты написал, могут начать говорить, что мы, оставив здешнюю патриархию, перенесли дело к другой, об этом пусть не беспокоится твоя честность. Бог знает и первое начинание, и второе, даже и третье Сам рассудит, Сам обличит, Сам представит (79) пред страшным престолом и Сам воздаст сообразно тому, как мы поступали и действовали. Ибо слова: если бы я… угождал людям, то не был бы рабом Христовым – не нами, грешными, сказаны (Гал. 1:10).

Мы поминаем при священнослужении, как подобает, и святейшего патриарха, как и благочестивых наших императоров, не отказываемся иметь общение и со всяким неосужденным. Мы писали и к самому архиерею, как известно и благочестивым императорам нашим, что мы ни в чем с ним не разногласим, кроме только дела об Иосифе, и когда этот будет отлучен от священнослужения, то мы тотчас войдем в общение с ним. Притом он – возлюбленный нам муж, не только потому, что он – глава нашей Церкви, но и потому, что издавна уважаем нами, и, что есть в его жизни прекрасного, мы не перестаем превозносить.

Не отделение от Церкви, но защищение истины.

Если же случится, что и он сам примет ревность, – не стану говорить о святых епископах, игуменах, монахах и множестве мирян, – тогда что скажет любовь твоя? Поэтому знай, что у нас не отделение от Церкви, но защищение истины и оправдание Божественных законов; а иное, как сказала честность твоя, было бы нарушением истины и извращением правил, и справедливо можно сказать тебе следующее: жерцы отвергошася закона Моего и оскверниша святая Моя, между святым и сквернавым неразлучаху, но всё для них было одинаково (Иез. 22:26). Ибо [выражение] «не иметь пятна или порока» (Еф. 5:27), опять скажу, нужно разуметь так: [Церковь] не принимает нечестивых догматов и противных правилам деяний, равно как и запрещенных соглашений с делающими, как говорит в одном месте божественный Василий, с которыми великий Павел не позволяет и есть (1 Кор. 5:11). Ибо со времени [Col. 1004] апостолов и впоследствии часто вторгались в нее многие ереси и возникали нечистые дела, незаконные и запрещаемые правилами, как и ныне, однако она вышесказанным образом осталась нераздельной и непорочной (80) и останется вовек, между тем как дурно мыслящие и делающие отлучаются и отражаются от нее, как яростные волны от непоколебимой приморской скалы.

Итак, брат, останемся при себе и будем взирать на свет истины, твердо держась и священных правил, равно как и догматов, особенно мы, монахи, особенно мы, считающиеся значащими что-нибудь. Итак, если свет, который в нас, тьма, то какова же тьма? (Мф. 6:23); и: если же соль потеряет силу, чем сделаешь мирян солеными? (Мф. 5:13). Мы желаем и молимся, чтобы ты был для тамошних спасителем и просветителем и светильником строгости и благочестия, не делаясь всем для всех (ср. 1 Кор. 9:22), но высотою добродетели, согласной с правилами жизнью и благочестивым обращением. Напоминание же брата твоего перенеси как происходящее из любви, уважения к истине и божественного рассуждения. Желал бы я сказать и больше этого, но обширность письма заставляет нас остановиться здесь. Мы приняли твое богатое благословение. И то, что ты заботишься о смиренном монастыре своем, это доказывает, что ты сберегаешь и трудишься для него; труд же твой велик.

А Господь воздаст тебе, чего желаешь, – преуспеяние в добродетелях и наслаждение вечными Его благами.

29. К Льву, орфанотрофу (I, 29)

[270]

Хотели мы сами прибыть и разделить [с вами] постигшее вас несчастье с блаженным сыном вашим, возлюбленнейший господин мой, а не только в письме оплакать беду и принять участие в вашей скорби. Подлинно, как не жалко, как не поразительно испытывать потерю одного сына за другим, лишаться как бы одушевленного сокровища, богатства родового преемства, многовожделенного плода материнской утробы, сокровища дома, радости бабки, [предмета] гордости всей родни? (81) Появился новый плод – и преждевременно исторгнут из родительских рук; родился второй – и этого сразила жестокая смерть; произросла третья отрасль, в утешение за первые, цветущая, прекрасная, продолжавшая жить до третьего года, к которой были крепко привязаны души родителей, и – увы, несчастье! Страдание не позволяет продолжать речь! – ушла и она от глаз ваших, и, что еще прискорбнее, не на глазах отсутствующего родителя. Но для чего увеличивать несчастье?! Поражено сердце ваше, отца, матери, госпожи патрицианки, и меч прошел посреди обоих, и эту скорбь может уврачевать не [Col. 1005] слово, не утешение, не человек, не Ангел, но один Бог, так устроивший пределы нашей жизни. Ибо Сам Он взял превожделенного сына вашего, господин мой, как Он же взял и прежних.

Умершие дети.

Прискорбно и весьма прискорбно ваше положение, но отнюдь – не их, взятых: потому что они, чистые и не оскверненные грехами по причине недавнего рождения, отошедши отсюда к блаженной и бесстрастной жизни, ликуют в недрах Авраама, обитают со святыми младенцами, воспевают с окружающими Христа отроками. Итак, не погибли прекрасные дети, но спасены для вас и остались невредимыми, и вы увидите их спустя немного [времени], когда окончится эта временная жизнь, радующимися и веселящимися не в кратковременном возрасте, но в совершенстве полного [возраста] Христова (Еф. 4:13). Поэтому увещеваем и просим вас – действительно утешать себя этими мыслями и таким образом исторгать из души неумеренную скорбь. Господь назначил нам меру, дабы мы и выражали естественно сострадание, и не преступали в этом надлежащих пределов. Первое преклоняет Бога на милость, а последнее располагает противиться распоряжениям Промысла; первое радует отшедших, а (82) последнее обыкновенно огорчает их, достигших покоя. Ибо всякий желает, чтобы при его радости радовались, а не скорбели те, которые признаются, что любят его.

Пределы скорби и неумеренность в ней.

Мы же веруем, что госпожа хартулария опять зачнет и родит сына, уже не кратковременного, но имеющего жить долго для преемства рода; только умерим скорбь и вознесем словами и делами благодарственные жертвы о младенце Владыке Христу.

30. К патриарху Никифору (I, 30)

[273]

Нет необходимости излагать в письме ангелу твоего блаженства то, что высказано было устами, хотя не от обоих нас, смиренных. Но чтобы собравшийся вчера по твоему повелению собор епископов, изрекший нечто несогласное с тем, что на нем сказано было нами, не смутил священного твоего слуха, мы почли пристойным представить кратко всю сущность нашего оправдания. Мы, блаженнейший, православны во всем, отвергаем всякую ересь и принимаем всякий признанный Собор Вселенский и Поместный, а также и изреченные ими священные и канонические постановления твердо содержим. Ибо не совсем точно соблюдает слово истины тот, кто считается содержащим правую веру, а не руководствуется Божественными правилами. Кроме того, мы принимаем и законную, по временам употребляемую святыми икономию, ибо и настоящее сношение нас, смиренных, с твоей святостью относительно извержения эконома есть дело поступающих не (83) точно по правилам, но весьма приспособляющихся к [Col. 1008] обстоятельствам и уступающих; и с предшественником твоей святости, святейшим патриархом, мы сносились таким же образом по настоящему делу, когда мы возвратились из ссылки и прелюбодейный брак был расторгнут, а эконом отлучен от священнослужения. «Да не будет нам части с тобою [говорили мы] ни в сем веке, ни в будущем, потому что ты допускаешь прелюбодея безразлично иметь общение с твоей святостью». Когда же он сказал: «Я действовал применительно к обстоятельствам, уступая ему до времени» и потом выразился так: «Да будут отсечены руки мои, если бы они совершили прелюбодейное венчание; разве я венчал?» – тогда мы стали иметь общение с ним до кончины его. И твою святость мы также приняли в достоинстве архиепископа, равно как и поминаем тебя каждый день при священнослужении и ни в чем не разногласим, как только касательно эконома, низложенного священными правилами по многим причинам, особенно же потому, что после девятилетнего отлучения он опять стал священнодействовать, и притом не в потаенном каком-нибудь месте (это было бы еще сносно, так как мы не принимали бы участия в этом деле), но в самом источнике нашей святыни, то есть в явном общении с тобою вместе находится и вместе совершает богослужения постоянно.

Двойное подчинение.

Поэтому справедливо, и праведно, и нужно для избежания соблазна народу Божию, и особенно нашему званию, чтобы недостойно вторгшийся был отлучен от священнослужения, а мы продолжали бы поминать твою святость и иметь общение со всяким иерархом и священником, не осужденными явно, по учению [Григория] Богослова. Если же это не состоится по грехам нашим, то да не будет (говорим не из страха, но из сострадания к обществу) с нашим смирением сделано святостью твоею что-нибудь неканоничное и незаконное! Ибо мы, со своей стороны, потерпим силою Божией – что бы ни случилось по Его соизволению, но свидетельствуем (84) твоей святости пред Лицем Христа в слух святых Ангелов, что великий раскол произойдет в нашей Церкви. Хотя мы подчиняемся власти, как люди, но и властью священных и Божественных правил, волею или неволею, мы управляемся и руководствуемся.

Впрочем, умоляем твою святость: приклони ухо твое и услыши голос наш, как врач сведущий, как пастырь добрый; отлучи одну овцу от священнослужения и избавь всех от соблазна, чтобы паршивостью одного не заразилась наша Церковь, которую приобрел Господь и Бог наш кровию Своею (Деян. 20:28). О пустяках пусть пустословят желающие и клеветники пусть клевещут. Мы готовы на всякое оправдание, на всякое опровержение возводимых на нас обвинений. Мы – твои друзья и хвалители, также и благочестивейших и победоносных владык наших. Если же мы таковы, то отчего смятение? Для чего случится то, что случится, хотя и противное повелениям Божиим? Удостой нас священной твоей молитвы.

31. К братиям, находящимся в Саккудионе (I, 31)

[278]

[Col. 1009] Пока было время уклоняться и скрывать обстоятельство нашего необщения с экономом Иосифом, мы делали это, сыны и братия, руководясь не страхом, хотя мы и грешники, но вызываемой обстоятельствами снисходительностью, подражая некоторым образом святым отцам нашим. И они, поступая так же в надлежащее время, таким образом избавляли себя от искушений, с одной стороны, щадя более слабых (85) и злобствующих, а с другой – несколько уступая, по примеру кормчих, чтобы немного спустя достигнуть желаемой цели. Но так как в настоящее время по благоволению благого Бога нашего это обстоятельство обнаружилось, то мы и пишем теперь. Каким образом? Вследствие вопроса логофета дрома и ответа со стороны архиепископа.

Тот говорит: «Для чего ты доселе не вступаешь в общение с нами и с патриархом, тогда как прошло столько праздников? Скажи откровенно причину». Архиепископ и высказал, не отрекся, а высказал: «Я не имею ничего ни против благочестивых императоров наших, ни против патриарха, но – против эконома, повенчавшего прелюбодея и за это низложенного священными правилами». На это [последовал] ответ логофета: «Благочестивые императоры наши не имеют в тебе нужды ни в Фессалонике, ни в каком-либо другом месте».

После того ни ответа не было дано тотчас, ни другого вопроса не было предложено доселе, хотя прошло тринадцать дней, кроме только того, что мы отправили письма к господину Симеону, которые при сем прилагаем, чтобы вы узнали всю суть дела. Это обстоятельство дошло до слуха патриарха и почти всего города; и есть много людей, сочувствующих и соглашающихся с нами, но они – ночные чтители Бога, которые не могут свободно действовать при свете.

Ночные чтители Бога.

А мы, сыны и братия, утверждаясь на вере в Бога и на основании истины, а также на совершившемся и открывшемся действии правды, которое видел мир на прелюбодее и сообщниках его, неуклонно соблюдаем заповедь и отеческие правила и не уступим, не изменим благочестию и не разрушим того, что прежде хорошо устроили твердостью в ссылке, чтобы нам не оказаться преступниками (86) закона; и, крепко держась Божественного закона, мы побеждаем, как и прежде победили, решившись скорее испытать всё и перенести всё, если благоволит Бог, нежели вступить в общение с ним и служащими вместе с ним, пока низложенный не перестанет священнодействовать.

Люди будут много пустословить, они как теперь насмехаются, так и будут насмехаться, и даже, что еще прискорбнее, немалое число из носящих один с нами образ [Col. 1012] и одно звание и кажущихся друзьями. Но [в этом] нет ничего странного; написано: врази мужу домашнии его (Мих. 7:6). И они сводничали, содействовали, вместе пили и ели на прелюбодейном браке и омочили трость для нашей ссылки. Но Господь, восставший тогда на отмщение закона Своего, прервавший царствование прелюбодея ослеплением его и посрамивший соучастников его, как жрецов Вааловых, а наше смирение возвративший сверх чаяния в свой монастырь, Он же и ныне присутствует Сам, хотя и попустил на малое время незаконное сочетание, но потом Он благоволил подвергнуть осуждению радость назореев, совершивших сочетание прелюбодеев и верных им, через справедливый суд благочестивых наших императоров, которые возвратили прелюбодея по смерти его законной его супруге, назвали прелюбодействовавшую прелюбодейцею и рожденное от прелюбодеяния дитя лишили наследства, как незаконное и недозволенное, о чем почтенные уста их при мне вслух говорили, по римским законам.

Однако совершившие беззаконие не стыдятся и богохульствовавший против Святого Духа в священной молитве при венчании сочетающихся не скрывается, но, вторгшись, как кот, в Церковь Божию, опять прыгает и опять начинает осквернять своим священнослужением, старается представить беззаконие правдою (87) и, так сказать, показаться святее Предтечи и Крестителя. Ибо тогда как тот обличал прелюбодеяние Ирода и умер за истину, этот оказавшегося вторым Иродом по прелюбодеянию повенчал и угождал ему до смерти, не словами, но самыми делами выражая, что Иоанн Предтеча заблуждался, как бы беззаконно и неуместно обличал и умер.

Но что я говорю об Иоанне, о величайшем из всех святых? Самому Христу, хотя и дерзновенно сказать, он противоречил и противился нечестивыми своими устами. Между тем как Христос называет прелюбодеем того, кто разведется с законною женою (Мф. 19:9), – а прелюбодеяние есть грех тяжкий и равносильный грехам убийцы, мужеложника, скотоложника, отравителя и идолопоклонника, по правилу святого Василия, – он, поставив такого пред жертвенником, среди всего народа, осмелился произнести нечестивые слова свои против Святого Духа, сказав так, – посмотрите, как страшно и непристойно: «Сам, Владыко, ниспосли руку Твою от святаго жилища Твоего, и сочетай раба Твоего и рабу Твою; сопрязи я в единомудрии, венчай я в плоть едину, яже благоволил еси сочетаватися друг другу: честный их брак покажи, нескверное их ложе соблюди, непорочное их сожительство пребывати благоволи с чистым сердцем».

Не вострепетали ли вы, услыхав об этом? Какое полагаете вы оскорбление Святого Духа в этом богохульстве? Какое огорчение святых Ангелов? Или как земля, тотчас разверзшись, не поглотила, как Дафана и Авирона (Чис. 26:10), провозвестника лжи, называющего [Col. 1013] тьму светом и старающегося представить Христа впадшим в противоречие с Самим Собою? Ибо что произносит священник, то и Бог верно утверждает, по словам великого Дионисия. Однако совершив такое зло и подав пример нечестия для подражания подчиненным, (88) как это случилось, особенно же между далеко властвующими и начальствующими, что и совершалось по подражанию в Лангобардии, Готии и тамошних пределах, между тем как и у язычников не делалось ничего подобного, – он, несчастный, не стыдится, но, как сказано, служит, нечестивый, и тех, которые справедливо отвращаются от него, старается отправить в ссылку. Но Господь – Помощник ревнующих о заповеди Его; Он преклонит сердца благочестивых императоров наших сделать отмщение за Церковь Его, как сделал с прелюбодеем, соизволив на отлучение и этого от священнослужения, ко благу святейшего патриарха и всей кафолической Церкви.

Поэтому мужайтесь, сыны и братия, не бойтесь и не падайте. Время исповедания, время борьбы, время подвига, а может быть, и других страданий, но – и венцов, и небесной славы. Ибо говорится: прославляющая Мя прославлю, и уничижаяй Мя безчестен будет (1 Цар. 2:30); и еще: блаженны не уклоняющиися от заповедий Его (Пс. 118:21). Посему радуйтесь и веселитесь, яко награда ваша, если вы устоите, велика на небесах (Мф. 5:12). Исполняйте дела ваши, молитесь об императорах наших, об архиерее, о том, чтобы Иосиф был извергнут от жертвенника, о мире Церкви, ходяще по пути непорочну, в заповедех Его восхощет зело (Пс. 100:6; 111:1), во всяком благочинии и согласном с правилами образе жизни, пока вы не услышите еще чего-нибудь или мы известим. Христос с вами, Богородица – покров ваш, Предтеча и Богослов – хранители ваши и все святые, молитвами отца моего и отца вашего. Приветствую всех по имени; благодать Господа нашего Иисуса Христа да будет со всеми вами, сыны возлюбленные. Аминь.

32. К хартуларию Николаю (I, 32)

[292]

Мы понимаем, как великое благочестие твое, возлюбленный господин наш, негодует на наше смирение ввиду некоторого внезапно случившегося обстоятельства. Но ты поистине доказал в настоящее время, что честная душа твоя чиста от всякой вражды и даже исполнена благочестия, что ради мира Церкви Божией ты скоро и охотно вошел в сношение со святейшим нашим патриархом тотчас после первого нашего прошения. Это знак искренней дружбы, это свойство человека богобоязненного, это доказательство деятельной ревности к истине. Да воздаст тебе Господь всецелую праведную награду, хотя бы и ничего не произошло от того! [Col. 1016] Ибо не за окончание дел, но за расположение к ним, похвальное или не таковое, обычно назначает Бог воздаяния делающим. Итак, ты в одно мгновение времени приобрел не золото и серебро, но негибнущие сокровища небесного воздаяния.

Еще просим и убеждаем тебя настойчиво продолжать это дело, чтобы сам ты приобрел богатое сокровище, а мы, смиренные, удостоились лицезрения архиерея или, лучше, чтобы Церковь Божия, умиротворившись при твоем посредстве, сплела тебе великие венцы похвал. Больше ничего не нужно говорить. Но так как ты приказал объяснить, каково условие [для общения с патриархом] нашего смирения, то неложно извещаем великое превосходительство твое, как бы пред лицем Господа, ведающего тайное: нет у нас никакого препятствия к общению с архиереем, кроме дела об экономе, низложенном согласно Божественным правилам. И после того как он будет отлучен от священнослужения, как прежде [это уже произошло] по (90) благоизволению Бога и святейшего патриарха и благочестивых владык наших, ибо он эконом и имеет почетное звание, – мы тотчас станем и служить вместе, и иметь общение, и простирать руки, нисколько не входя в разбирательство сослужения его в последние три года ради икономии – не из-за страха, но ради пользы и спасения.

Пусть умолкнут лжесвидетельствующие языки, восстающие на мир Божий и говорящие, что если эконом будет отлучен от священнослужения, то мы найдем причину к низложению нашего архиерея, как уже служившего вместе с низложенным, потом к осуждению и предшествовавшего святейшего патриарха. Коварны уста, говорящие такое, – это выдумка клеветников и ненавистников, не желающих исцеления приключившегося недуга Церкви. Нет, да не будет: мы и предшествовавшего патриарха принимали и принимаем и потому до смерти будем иметь общение с ним; и нынешнего архиерея принимали и принимаем, ибо за него ежедневно возносим молитвы. Пусть будет отлучен от священнослужения эконом, повенчавший прелюбодея, и тогда мы, как выше объяснили, будем служить вместе с ним, если он прикажет, в кафолической Церкви, каждый по собственному своему чину. И если это исполнится, то будет радость на небесах, мир в нашей Церкви Божией, раскол исчезнет, согласие ясно воссияет, архиерей наш будет увенчан похвалами так, что эта хвала его перейдет к последующим поколениям. Могущественные императоры наши вместе с драгоценными диадемами своими увенчаются ангельским славословием: священницы облекутся правдою, а тем более преподобнии, то есть монашествующие, радостию возрадуются (Пс. 131:9, 16). Владыка наш какую и сколь великую получит награду? Нужно ли говорить? Или лучше, чего не произойдет? Что приятное не (91) водворится? Прибавим к этому, что и сам [Col. 1017] эконом будет хвалим и прославляем и наследует за это великую милость и в настоящем веке, и в будущем. Мы же, грешные, будем припадать, и поклоняться, и благодарить, делом и словом воздавая ему, как архиерею, должное выше всякого человека, по-надлежащему. Для удостоверения же в сказанном представляем пространное письменное заявление о том, что после отлучения его от священнослужения по-прежнему, если мы тотчас не придем и не вступим в общение, как выше написано, да будет произнесен на нас приговор, какой вам угодно, и да не будет дозволено нам говорить более об этом предмете. Так не Ангел, не человек, но Сам Господь чрез нас влечет, и побуждает, и увещевает тебя.

33. К Льву, папе Римскому (I, 33)

[295]

Святейшему и верховнейшему отцу отцов, Льву, господину моему апостольскому папе, Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский

Так как великому Петру Христос Бог даровал вместе с ключами Царства Небесного (см. Мф. 16:19) и достоинство пастыреначальства, то Петру или преемнику его необходимо сообщать обо всем, нововводимом в кафолической Церкви отступающими от истины. Итак, научившись этому от древних святых отцов наших, и мы, смиренные и нижайшие, так как и теперь в нашей Церкви сделано нововведение, почли долгом и прежде – через благоговейнейшего архимандрита, брата и сослужителя нашего Епифания, и теперь – (92) смиренным письмом нашим донести о том ангелу верховного твоего блаженства.

Так, божественнейшая глава всех глав, состоялось, по выражению пророка Иеремии, соборище преступников и собрание любодействующих (Иер. 9:2). Ибо что там было сказано чрез идольское прелюбодеяние, то здесь доказывается утверждением прелюбодейной связи. Те и другие отвергли Самого Господа: те преступлением Закона, а эти преступлением Евангелия. И на этом они не остановились, составив на первом собрании чрез принятие сочетавшего прелюбодеев и сослужение [с ним] недозволенное сборище (παρασυναγωγή), по выражению божественного Василия; но, как бы с целью приобрести себе название совершенной ереси, они на другом открытом соборе подвергли анафеме не соглашающихся с беззаконным их учением или, лучше, всю кафолическую Церковь, и из тех, которые встретились им, – одного изгнали далеко, других заключили под стражу, возобновив опять гонение, по здешнему обыкновению. И в оправдание свое они опираются на нечестивый довод: утверждают, что прелюбодейное сочетание есть икономия; постановляют, что Божественные законы не простираются на царей; осуждают защищающих истину и правду до крови, [Col. 1020] подобно Предтече и Златоусту.

Возвещают, что каждый из епископов имеет власть над Божественными правилами, несмотря на содержащиеся в них постановления; поэтому, когда кому-нибудь из посвященных лиц приходится тайно или явно подвергнуться низлагающим правилам, то властью желающего он может оставаться не низложенным. И свидетелем этих слов служит сочетавший прелюбодеев, который вместе с другими подвергся различным правилам и открыто служит вместе с ними. Совершающих беззакония, как бы икономию, – и других, и самих себя – они называют святыми, а не одобряющих этого анафематствуют, как отчужденных от Бога. Доказательством же этих слов служит и здешнее гонение. Что же нужно, блаженный, сказать об этом? (93) Не апостольские ли слова: и теперь появилось много антихристов (1 Ин. 2:18), если мы, все люди, имеем власть над Божественными законами и правилами?

Донося об этом неложно, мы, смиренные, возносим христоподобному блаженству твоему то же воззвание, которое верховный апостол с прочими апостолами произнес ко Христу, когда на море поднялась буря: спаси нас, архипастырь поднебесной Церкви, погибаем (Мф. 8:25). Поступи по примеру учителя твоего Христа и простри руку к нашей Церкви, как Он к Петру: Он – к начинавшему утопать в море, а ты – к погрузившейся уже в бездну ереси. Поревнуй, просим тебя, соименному тебе папе, и как он при возникновении тогда евтихианской ереси восстал духом по-львиному, как всем известно, посредством своих догматических посланий, так и ты сам, осмеливаюсь сказать, согласно со своим именем возгласи божественно или, лучше, возгреми по-надлежащему против настоящего лжеучения. Ибо если они, присвоив себе власть, не побоялись составить еретический собор, хотя не властны составлять и православного Собора без вашего ведения, по издревле принятому обычаю, то тем более справедливо и необходимо было бы божественному первоначальству твоему – напоминаем со страхом – составить законный Собор, чтобы православным учением Церкви отразить еретическое, чтобы и твое верховное достоинство со всеми православными не подвергалось анафеме от новых суесловов и желающие, воспользовавшись этим прелюбодейным собором как поводом к беззаконию, не устремились легко ко греху.

Возвестив об этом, как следует нашему ничтожеству, как нижайшие члены Церкви и повинующиеся вашему божественному пастыреначальству, (94) мы, наконец, просим святую душу твою считать нас как бы собственными овцами и издали освещать и утверждать священными молитвами, а если и наставлениями, то это было бы делом твоего божественного снисхождения. Так и Христос писал к Авгарю, и многие из подвластных удостоились получить послания от апостолов и святых. Это письмо от меня одного, грешного и содержимого под стражею, [Col. 1021] потому что отец и служитель мой заключен, и архиепископ Фессалоникийский, брат наш, также содержится на других островах. Впрочем, и они через меня и вместе со мною говорят то же самое и припадают к священным стопам твоего блаженства.

34. К нему же (I, 34)

[303]

Равноангельному, блаженнейшему и апостольскому отцу Льву, папе Римскому, Платон, затворник [304] , и Феодор, пресвитер и игумен Студийский

Поистине великое для нас, смиренных, и [достойное] высочайшей признательности дело, что мы удостоились получить от вашего апостольского блаженства приветственное обращение и изложение внушенных Духом священных изречений ваших чрез Епифания, сослужителя и возлюбленного нашего сына, и это в то время, когда мы заключены зломысленными (κακοδόξοι), и притом так, что мы лично увиделись с доставителем послания. Поэтому мы возрадовались, возвеселились, восхвалили Господа, дивным образом даровавшего неожиданное нам, недостойным, по божественным твоим молитвам, так что мы чуть не воображали видеть и священные черты твои чрез эти изречения.

(95) Ты по примеру Христа воззвал к нам, смиренным, и оживил дух наш, укрепил немощь, утвердил слабость, как бы помазав нас своими превышающими нас утешительными и назидательными речами, увещевая стоять в православной вере непреклонно, до конца, что и да будет с нами по твоим милостивым молитвам. Мы же, ничтожные, опять сочли за благо как прежде чрез этого вернейшего нашего доставителя писем и потом чрез Евстафия, его друга и нашего сына, так и теперь донести тебе то, что необходимо.

У нас, блаженнейший, состоялся всенародный собор, на котором заседали и начальствовали сановники, собор к нарушению Евангелия Христа, Которого ключи ты получил от Него чрез верховного апостола и преемников его до предшественника священнейшей главы твоей. И как потерпит богоподобная кротость твоя слышать об этом? Начнем с Закона и Пророков. Так говорит Закон: не прелюбы сотвори, не послушествуй свидетелства ложна, не возмеши имене Господа Бога твоего всуе (Исх. 20:14, 16, 7). И Соломон: держай прелюбодейцу безумен и нечестив (Притч. 18:23). И Малахия: устне иереовы сохранят разум, и закона взыщут от уст его: яко ангел Господа Вседержителя есть (Мал. 2:7). Перейдем к Евангелию. Кто разведется с женою своею, говорит оно, и женится на другой, тот прелюбодействует (Мф. 19:9); и еще: что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф. 19:6). А какое различие между Законом и Благодатью, это мы знаем из слов Самого Господа, Который говорит: [Col. 1024] здесь Тот, Кто больше храма (Мф. 12:6), затем и из слов апостола, который говорит: отвергшийся закона Моисеева, без милосердия при двух или трех свидетелях наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета и Духа благодати оскорбляет (Евр. 10:28–29).

(96) Это так. Не повинующиеся нечестивым языком своим Господним повелениям назвали спасительной для Церкви Божией икономией нарушение Закона и Евангелия, то есть прелюбодеяние прежнего императора, отвергшего законную жену и взявшего прелюбодейцу, и еще большее этого и тягчайшее беззаконие, то есть бракосочетание прелюбодеев, так как при этом священнодействии было произнесено лжесвидетельство на Бога, и употреблено имя Его в незаконном действии, и возложены на прелюбодеев победные о Христе венцы, с причащением Божественных Даров, которые, словно они были не священны, осквернил сочетавший прелюбодеев, оказавшись поистине вестником не Вседержителя Бога, а миродержителя сатаны, причем и все содействовавшие и соизволявшие участвовали в этом преступлении вместе с прелюбодеем и сочетавшим прелюбодеев, – [назвали икономией] столь основательной и богоугодной, что неуступивших и не заключивших дружбы с ними соборно предали анафеме с заключением под стражу и другими мучениями, как не признавших этой икономии святым делом.

По попущению, но не по закону.

Слыши, небо, говорит Исаия, и внуши, земле, яко Господь возглагола (Ис. 1:2). Мы же, смиренные, [взываем] теперь к тебе: услышь, великая глава Божия, и внемли тому, что устроил сатана. Так, если это сборище и этот анафематствующий приговор состоялся и по воле и попущению Божию, то, очевидно, не по Закону Божию, не по Пророкам, в числе которых и Предтеча, обличавший прелюбодеев; далее, не по Евангелию, вопреки которому они устроили свою любезную икономию. Ибо если они скажут, что это от Него же, то одно из двух: или они объявляют лжеучителем Христа, Который в древности говорил чрез Пророков и дал Закон, а ныне Сам от Себя – в Евангелии; или Он истинен, как и действительно Он есть сама истина, а они лгут и несомненно оказываются богохульниками и поэтому подлежат той анафеме, которую произнесли против Христа и святых Его, как признавшие прелюбодеяние, сочетание прелюбодеев и содействие прелюбодеянию мудрым делом Бога и святых.

Евангелие царей?

(97) Иначе быть не может, ибо нет лицеприятия у Бога (Рим. 2:11), [а не так], как объясняют эти прелюбодейцы, утверждая, что законы Его не равно относятся ко всем, но пред царями отступают и получают новый смысл. Где же Евангелие царей? Поистине они впали в крайнее нечестие, не разумея, что Бог не взирает на лице человека, как говорит святой апостол (Гал. 2:6), а также и того, что Он же, укоряя их чрез одного из [Col. 1025] пророков, говорит: вы не сохранисте путий Моих, но лиц обинустеся в законе: не Бог ли един созда вас? не отец ли един всем вам? (Мал. 2:910). И Соломон пишет так: слышите, царие, и разумейте; и далее: яко слузи суще царства Вышняго, не судисте право, ни сохранисте закона, ниже по воли Божией ходисте. Страшно и скоро явится вам, яко суд жесточайший преимущим бывает. Не щадит бо лица всех Владыка (Прем. 6:1, 4–7). С другой стороны, они и всё Евангелие отвергли своими прежними беззакониями, священная и божественная глава, ибо и одного беззакония достаточно, чтобы нарушить весь закон; ибо все заповеди связаны между собою, так что с нарушением одной и прочие необходимо нарушаются, говорит Василий Великий, объявляя это не от себя, но со слов Христа, Который говорит в Евангелии: кто нарушит одну из заповедей сих малейших, тот малейшим наречется в Царстве Небесном, то есть погибнет (Мф. 5:19). И блаженный Иаков говорит: кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем (Иак. 2:10).

Итак, блаженный, они нарушили Ветхий и Новый Завет преступлением не малых, но величайших заповедей Господних, когда выставили, несчастные, [свой] закон против закона евангельского, захотев волю царей предпочесть воле Бога. Впрочем, различные хотят различного и в различное время различно. И чрез это – разрушение всего, как бы во времена антихриста, и поэтому названное у них (98) икономией справедливо будет назвать предтечею антихриста. О преступлении же правил нужно ли и говорить? Ибо когда отвратились от Евангелия, то о них поздно заботиться. Бог чрез пророка говорит так: дам ключ дому Давидова на рамо его, и отверзет, и не будет затворяющаго, и затворит, и не будет отверзающаго (Ис. 22:22). Они же, как враги Божии, затворили то, что Он отверз, низложив невинных, как угодно было им, а не Богу, и отверзли то, что Он затворил, возвысив подлежащих низложению по суду Божию; одним словом, постоянно распоряжались священными правилами по своему усмотрению и произволу, как господа слугами и рабами.

Таковы беззаконные и нечестивые предприятия и действия прелюбодейной ереси. Об этом мы, нижайшие чада кафолической Церкви, почли необходимым донести тебе, первейшей апостольской главе нашей. Впрочем, измыслить и сделать угодное Богу принадлежит тебе, руководимому Духом Святым как в других делах, так и в этом; благоволи также удостоить нас получения изреченного самим тобою и богоначертанного послания твоего по примеру одинаково с тобою ревновавших святых, как и теперь мы получили богатые и превышающие наше достоинство дары твои и благословения.

Отношение к еретикам.

[Col. 1028] Тот же брат наш Епифаний известил нас, божественнейшая глава, что он получил от тебя замечание относительно еретиков Варсануфия, Исаии и Дорофея, которых мы будто бы принимаем за православных. Мы весьма изумились, что мы, смиренные, страждущие за Православие, еще сверх того терпим, благодаря еретикам. Да заградятся всякие уста, доносящие и клевещущие на нас! Мы – православные, хотя в других отношениях и грешные, блаженнейший, но в этом не делающие никакого отступления от апостольской веры, принимающие всякий поистине признанный Собор Вселенский и Поместный с изложенными на них святыми правилами, отвращающиеся от всякой ереси и еретика и анафематствующие их. Анафема Варсануфию, Дорофею и Досифею, которые преданы анафеме святым Софронием. (99) Если будет и еще кто-нибудь другой соименный им, также еретик, с подобною ересью или другою, епископ ли, подвижник ли и кто бы он ни был, да будет анафема. И кто благовременно по необходимости не станет предавать анафеме всякого еретика, да будет участь его с ними! Ибо мы чисты от всякого еретического мудрования священнейшими молитвами твоими, святейший.

Еще извещаем и о том, что мы – хотя это не было объяснено в письме нашем, посланном с братом Евстафием, – писали к святой главе твоей чрез Епифания. Епифаний не солгал, и дело было так: мы действительно вручили ему письмо, а потом из страха пред императорами стерли его; он же, понимая [оставшиеся] значки, с радостью принес это к святым стопам твоим после нашего изгнания. Это подлинно уста смирения нашего и слово, излившееся от сердца нашего. Пусть не подозревает святая душа твоя чего-нибудь зазорного в этом сослужителе нашем, весьма верном во всем.

Брат наш и архиепископ Фессалоникийский распростертыми руками сердца принял приветствие твоего блаженства и чрез нас почтительно приветствует священнейшую главу твою.

35. К игумену Василию (I, 35)

[313]

Василию, благоговейнейшему игумену и архимандриту Римскому, смиренный Платон, затворник [314] , и Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский

Мы, смиренные, так ожидали получить письмо от твоего отеческого преподобия, как земля, жаждущая дождя своего, и, потеряв надежду, конечно же, скорбели. Но когда узнали (100) причину от Епифания, возлюбленнейшего и вернейшего нашего сына, и именно, что [это произошло] по необходимости, а не из презрения к нам, смиренным и весьма любящим твое благочестие, то оставили скорбь сердца и получили достаточную радость. Он известил нас, что ты остаешься одним и тем же в расположении и любви к нам и даже оказал еще больше доброты различным образом. Рассказом же о ревности [Col. 1029] по благочестию, какая присуща святой душе твоей, он занял весь слух наш. Благословен Господь сил (Пс. 23:10), поставивший тебя в первом из всех городов богосветлым светильником, распространяющим слово жизни обилием добрых дел, даровавший тебе язык, свободно возвещающий божественные истины Православия возвышенным проповеданием! Почему и просим помогать нашей Церкви как собственными силами, так и посредничеством пред святейшим апостольским [престолом]. Ибо ваше мужественное заступление за слово истины служит опорою поднебесной Церкви и ваша ревность обыкновенно всегда возбуждает всю вселенную к пламенному во Святом Духе исповеданию нашей веры. Поэтому пусть представит твое благоговение, какое в этом для вас основание для подвига за благочестие и какая похвала от Бога с достойными воздаяниями за Его защиту и исповедание; сохраняйте же и не переставайте проповедовать его, божественнейшие и достопочтенные отцы наши.

Для этого мы и послали снова брата, кланяющегося твоим ногам, Епифания, чтобы он известил о наших обстоятельствах, как они хороши, по святым молитвам вашим, как мы, грешные, радуемся и благодушествуем среди гонений и в темницах, так что дерзаем говорить: нам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него (Флп. 1:29), чтобы он расположил вас к усерднейшей молитве об укреплении нас, немощных, и общей пользе, о которой у нас речи и уже в третий раз просьба к вам, святейшим, не о том, чтобы нам освободиться из заключения, – ибо это мы считаем не бесславием, но величайшей и превышающей наше недостоинство славою, – но чтобы достигалась общая польза, хотя мы из числа последних. Ибо всюду должно, как говорит Богослов, предпочитать полезному для себя самих полезное для многих. А полезно было бы то, – в чем (101) и состоит наша цель и желание, – чтобы соборно были осуждены от верховнейшего апостольского престола, как было издревле и от начала, составившие собор против Евангелия Христова и подвергшие анафеме держащихся его и не принявших прелюбодеяния и сочетания прелюбодеев и прелюбодейного сборища, как икономию, допускаемую святыми, что [и] утверждают прелюбодеи, называя при этом беззаконных святыми. Ибо никто из святых не имел участия с прелюбодеем, не венчал прелюбодеев и не приобщал их Божественных Даров, в то время как они учили не давать таким ни крова, ни огня, хотя бы то были цари. Притом они оскорбили и Само Божество при священнодействии венчания и произнесли анафему на Него посредством анафематствования держащихся закона Его. Если же этого не будет, то мы испрашиваем, наконец, сильных молитв ваших, крепкого союза любви, могущественных ответов, чего, конечно, вы не откажетесь сделать для утешения малодушных и для укрепления [Col. 1032] немощных, святейшие и возлюбленные и приснопочитаемые отцы наши.

36. К Евпрепиану и находящимся с ним (I, 36)

Я твердо надеюсь, возлюбленные чада, что вы проводите мирную и богоустановленную жизнь. Поэтому обращу речь к самому необходимому. Что же это? Когда мы раскроем нечестивое их учение и покажем причины, по которым они анафематствовали нас вместе с другими, то совершенно обнаружится, что они – не просто какие-нибудь еретики, но отступники от Евангелия Божия, проклинатели святых и нарушители правил. Во-первых, они поступают против Ветхого и Нового Завета. Не прелюбы сотвори, говорит Закон, не возмеши имене Бога всуе (Исх. 20:14, 7); закон един да будет иудею и пришелцу (Исх. 12:49). Потом Евангелие, (102) или Христос, говорит: вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам: и не взирай на женщину с вожделением (Мф. 5:27, 28); и еще: кто нарушит одну из заповедей сих малейших, тот малейшим наречется в Царстве Небесном (Мф. 5:19), то есть будет ввергнут в огонь, как толкуют отцы. А эти, страшно и слышать, прелюбодеяние, запрещенное Законом и Благодатью даже до взгляда с пожеланием, нарушение не малой, но, можно сказать, первой в жизни и величайшей заповеди и притом употребление имени Божьего не всуе, но при таком беззаконном и нечестивом действии, то есть употребление имени Божьего при сочетании прелюбодеев, приобщение Таин Христовых и противное Богу венчание, совершенное виновником прелюбодеяния диаволом и его служителем, – назвали Божьей икономией, благой и спасительной для Церкви.

Чего будет требовать антихрист.

Заградим слух свой, братия, чтобы нам как-нибудь не погибнуть от этого богохульства. А в оправдание себя они говорят, что в отношении к царям нужно не обращать внимания на законы евангельские. Вот другое предвозвещение антихриста! Что же значит: закон един да будет (Исх. 12:49)? Что значит: суд жесточайший преимущим (Прем. 6:5)? Что значит: Бог не взирает на лице человека (Гал. 2:6)? Кто же законодатель для царя? Если по начальнику бывает и подчиненный, то евангельские законы будут и не для подчиненных. Ибо если [эти законы относятся] к нему, то и к ним, чтобы, подчиняясь одному закону и законодателю, они были покорными и мирными. Если же к нему не относятся, когда он хочет, – он же, может быть, не захочет соблюдать ни одного, – а к ним относятся, то одно из двух: или царь есть Бог (ибо только Божество не подлежит закону), или будет безначалие и раздор. Подлинно, где нет одного закона для всех, то как [может быть] мир, когда царь хочет одного, например прелюбодействовать или еретичествовать, а подданным заповедано не иметь участия с прелюбодеем, не участвовать в ереси и не преступать ничего, преданного Христом и апостолами? И как из этого не ясно, что антихрист уже при дверях? Ведь [Col. 1033] прелюбодеи не осмелятся сказать: «Неужели царь не может сделать и приказать, чтобы народ подчинился тому, что он беззаконно совершает?» Вот в этих словах их вполне выступает (103) антихрист. Ибо и этот, будучи царем, станет требовать только того, чего он хочет и что приказывает; и никакого различия не будет между ним и предшественниками его, кроме того, что он будет желать и требовать не того, чего они и [прежде] и теперь желали бы. Такой же произвол выказан и епископами на соборе. И как всякий здравомыслящий и не любящий споров не согласится, что это действительно так? Может ли быть что-нибудь хуже этой ереси до самого явления антихриста? Я не думаю, что оно уже наступило; но, начавшись отныне, оно достигнет своего конца в то время, и те, которые падут теперь, пали бы, если бы были и тогда, а те, которые силою Божией устоят в борьбе, были бы и в те дни победителями антихриста чрез смерть со Христом.

Немного таких, которые устоят.

Но, о бедствие человеческое! Как ныне [уже] теперь обратили тыл! Как мы показываем, чем мы будем! Поэтому немного таких, которые устоят; поэтому будут Илия и Енох (не знаем, будет ли также Богослов и Евангелист) помощниками человеческой немощи, предстоятелями и победоносцами в исповедании Христовом; поэтому сократятся дни того бедствия, которое уничтожается явлением Христовым (Мф. 24:22). Разумеющие, стойте, не отрицайтесь Христа отныне, ибо настоящее есть начало имеющего быть тогда.

Второе не нуждается в продолжительном объяснении, делаясь ясным из предыдущего. Ибо анафематствовавшие тех, которые не принимают сочетания прелюбодеев и прелюбодеяния императора и беззакония всех, бывших и принимавших в том участие, за святую икономию, что иное сделали, как не анафематствовали святых, и прежде всего Предтечу и, справедливо сказать, хотя и страшно, – Самого Владыку святых? Ибо Он, без сомнения, запретил это, не принимает и не одобряет, но весьма угрожает неизбежным судом даже только имеющему общение с прелюбодеем, не таким-то или таким-то, но со всяким, кто бы то ни был: царь или вельможа, малый или великий. Закон един да будет, говорит Писание (Исх. 12:49), и одно Евангелие мы приняли; и кто бы ни стал изменять в этом Евангелии что-нибудь, хотя бы он был Ангел с неба (Гал. 1:8), у тебя достаточно твердое положение. А император разве больше Ангела? Миродержитель в этом мире не больше ли всех бесов и людей, управляющих по-мирски, (104) а не по-Божественному? И, однако, что говорит апостол? Анафема да будет (Гал. 1:8). Ангелы не дерзают изменять, а если изменяют, то не остаются неанафематствованными, как дьявол и его отступническое общество; как же какой-нибудь человек, находящийся во плоти, изменяя и делая нововведения, и особенно такие нововведения, не будет чужд Богу?

Между тем кто не принимает запрещенного Богом (ибо должно снова начать речь оттуда, где она уклонилась), тот по приговору прелюбодеев или, лучше, антихристов уже предан анафеме. Если же [Col. 1036] о Господе они говорят, подобно иудеям, что Он изгоняет бесов силою веельзевула (Лк. 11:15), то что [скажут они] относительно рабов и служителей Его? Их они или признают не повиновавшимися законам Господним в их икономии, поставив сочетание прелюбодеев и общение с прелюбодеями в равной силе и на равной степени с икономией, и поэтому предали святых анафеме, как беззаконников и преступников заповедей, за что, конечно, сами должны быть преданы анафеме; или, признавая их хранителями законов, они, несчастные, анафематствовали самих себя, а не святых, присвоив себе имя святых в так называемой у них икономии при сочетании прелюбодеев; чрез это они опять анафематствовали святых словно они не святы, потому что, по их мнению, святые те, которые по возможности соблюдали и соблюдают икономию при сочетании прелюбодеев и общении с прелюбодействующим властителем, а те, которые не принимают способствующей прелюбодеянию икономии их и не следуют по стопам их, чужды Богу, беззаконники и нарушители заповедей.

Диавол, ереси и антихрист.

Так, с какой стороны тебе угодно и на какое слово этих нечестивых захочешь обратить внимание, вникни, благоразумный, и ты удивишься, усмотрев и нашедши бездну над бездною нечестия. Ибо ереси не прямо обнаруживают всё свое нечестие, но одни из них совершенно отступили от Евангелия, а другие, прикрываясь некоторыми изречениями Евангелия, вторгаются вместе с ними, выдают себя не противоречащими евангельским вещаниям, но по-видимому ратующими совершенно за них, придавая им такой, а не другой смысл и таким образом приписывая двусмысленность Божественным изречениям; и так как они отступают от правого разумения, то и названы ересями. Но здесь явное отступление от веры, поскольку они не разумением ошибаются, но говорят: «И Христос сказал так и закон гласит то же, однако в отношении к царям должно быть [не] так, и преодолевается Евангелие». Посмотри, как началу соответствует конец. Со времени воплощения Христова (105) начались ереси, чуждые Евангелию. Потом диавол, отраженный мало-помалу преуспевавшей благодатью, стал вторгаться прикровенно под видом самого Евангелия, порождал ереси до иконоборческой, прикрывая свою отраву Писанием и самыми его изречениями. Когда же он увидел, что люди внимают ему и уже приближается время скончания веков, то начал отныне, как и в начале, возжигать ненависть против самого Евангелия, дабы удобнее встретить антихриста, в котором он будет обитать, в котором откроется вся его жестокость и отвратительность и которого скоро умертвит Господь Своим явлением.

Что сказать о третьем? Те, которые дерзнули открыто нарушить Евангелие и не хотевших нарушать его предали анафеме, станут ли заботиться о правилах, хотя и запечатленных Духом Святым и хотя определением [Col. 1037] их решается всё, относящееся к нашему спасению? Ибо у них нет священства, жертвы и прочих средств врачевания наших душевных болезней. Впрочем, для чего я говорю о правилах и делаю различие? Говорить о них и о Евангелии Христовом – одно и то же. Ибо Он Сам даровал ключи Царства Небесного великому Петру, сказав: что разрешишь и что свяжешь, будет то и другое (Мф. 16:19); также и всем апостолам: примите Духа Святаго; кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Ин. 20:22–23); и соответственно этому переводит власть к их преемникам, если только они будут так же поступать. Поэтому Василий и равные ему святые принимали эти правила как апостольские и следовали им, нисколько не изменяя их, но дополняя по нужде.

А эти на деле оказываются новыми лжеапостолами, когда совершенно не по установленным правилам святых, но вопреки постановленному от них, по своему произволу и решению иногда поступает каждый из епископов, разрешает то, чего по ним нельзя разрешать, и связывает то, чего по ним нельзя связывать. Это вы можете видеть совершаемым ежедневно. Святое осквернено, и прелюбодейный собор явно и тайно служит опорой для греха; низлагается не подлежащий низложению и рукополагается изверженный; подлежащий низлагающим правилам допускается (106) безнаказанно совершать священнослужение, и совершается возведение в степени по приказанию человеческому, а не по определению Бога и правил.

Но, увы мне, как прискорбно изображать все это! И кто из имеющих чувствительное сердце не станет скорбеть и воздыхать? И какой ум, взирая и вникая в это, не признает, что эта ересь отступила от Христа? Впрочем, для чего мне высказывать всё, что есть на уме, и преступать меру письма? Сказанное само собою очевидно, не приукрашено, не трудно для уразумения, потому что, с одной стороны, я не имею способности говорить высоко, но весьма некрасноречив, немногословен и малосведущ, имея и это самое по молитвам общего моего и вашего отца; а с другой – потому что некоторые из вас не могут понять отвлеченного изложения ереси; кроме того, слово истины просто, и эта ересь очевидна, чужда догматов и удобопонятна для младенца. Кому сказал Бог, того речь кратка. Они же неправо поступают, а право поступающих предают анафеме.

Да даст вам Господь благодать во всем, возлюбленные чада!

37. К Иосифу, архиепископу Фессалоникийскому (I, 37)

[325]

Ныне присланное ко мне письмо твое, исполненное смирения и мудрости твоей, любви ко мне, несчастному, и превышающей мое достоинство хвалы твоей, преблаженный брат и отец мой, содержит чистую [Col. 1040] и несмешанную истину, далеко светящуюся из световидной души твоей. Радостно приняв ее, я возблагодарил исполнившего желание мое Христа, Подателя всех благ. И как не благодарить? Ты, обогащенный ведением и ревностью о должном и, кроме того, истинный сын общего отца, мыслишь и поступаешь согласно с нами, нижайшими!

Это хорошо: для меня, когда буду выслушиваем, особенно вожделенно согласие нас обоих. Чрез него луч истины яснее блистает, а коварство или, лучше, ночное мерцание противящихся ею ослабляется и помрачается. Впрочем, найдя в (107) письмах разделение необходимого, прости, я изумился. Ибо это разделение не необходимого, а случайного, которое разделяется на три: на большее, равное и меньшее. А первое [разделяется] на настоящее и будущее; потом настоящее подразделяется на постоянное и бывающее, а бывающее подразделяется на подлежащее и сказуемое; часто случающееся переходит в существующее, а это – в необходимое; но [последующее] не переходит обратно [в предыдущее], хотя и от него происходит. Ибо если что необходимо, то оно уже не есть случайно, а часто случающееся, переходя в существующее, бывает необходимым. Например, «всякий человек грамматик» и «некоторый человек грамматик». Первое случайно, ибо оно может быть; а второе необходимо, как скоро оно действительно существует; по смерти же его эта необходимая действительность прекращается; это, так сказать, есть, если есть, то есть дотоле, пока есть. А есть иное, что никогда не изменяется сравнительно с тем, что оно есть, например вечные блага, Ангел и душа. Итак, мы достигли того, чего искали: подпавшего правилу, касающемуся случайного, можно иногда наказывать за другие несчастные дела этого человека по правилу, постановленному касательно необходимого; а подпавшего последнему нельзя по случайному; это уже не допускается и равносильно невозможному, ибо все невозможное в обратном смысле то же, что и необходимое; например, необходимо, чтобы солнце сияло, и, напротив, невозможно, чтобы оно не сияло. Если же оно некогда не сияло, как говорит святость твоя, именно – при страдании Христовом (Лк. 23:45), не знаю, как бывает ночью, – то это чудесные, необыкновенные, не всегдашние явления, а сверхъестественные или преестественные, и, во-первых, это произошло при Домостроительстве Христовом, во-вторых, – при нынешнем беззаконии, которое совершилось отнюдь не в сокровенном месте и не мимоходом, но явно и принято само по себе в законе соборным деянием и изгнанием защищающих истину, как бы за преступление какого-либо из Божественных правил или, справедливее сказать, за тяжкую и нечестивую ересь.

(108) О, дерзость виновников этого! Но как им угрожает осуждение за презрение Божественных законов или, лучше, Евангелия и всех правил, так нам, смиренным, опасно оставлять без внимания что-нибудь из надлежащего. Какая может быть икономия в отношении к тем, которые служат вместе с сочетавшими прелюбодеев и председательствовали на соборе, утвердившем прелюбодеяние, как сказал божественный Василий? [Col. 1041] Ибо он говорит, что иногда и удалившиеся вместе с непокорными, если раскаются, принимаются в тот же чин, но не от нас, хотя бы они и раскаялись, но от равностепенных, по выражению божественного Дионисия.

Прочее предоставляю твоему благоразумию, которое может свято прозревать и то, что от нас скрывается. Хвала Богу за освобождение братий, если это справедливо. Хвала Богу и за богодарованное терпение твое, брат мой, в жестоких огорчениях от тамошних людей, не обрезанных духом. Не оставь меня постоянным напоминанием, которое пробуждает меня, спящего, еще и теперь нуждающегося в священных молитвах всех вообще и особенно отца нашего и твоих. Я узнал, что ты, благодатию Божией, составил некое произведение, и желал бы, если позволишь, прочитать его на пользу.

38. К чаду Арсению (I, 38)

Как я и ныне обрадовался, прочитав письмо твое, возлюбленнейший сын мой, не столько тому, что для тебя более открыта дверь сноситься с братьями, хотя и это вожделенно, сколько Божией благодати слова, которою ты заграждаешь необузданные уста еретиков! Итак, да приложит еще тебе Господь слово ведения и мудрости для обличения защитников нечестия, чтобы (109) тебе справедливо можно было воспевать вместе с божественным Давидом: уста моя отверзох, и привлекох Дух, яко заповедей Твоих не забых (Пс. 118:131, 176). Неистовавшие же прелюбодеи, напротив, делами своими как бы произносят следующие слова Писания: отступи от нас, путий Твоих ведети не хощем (Иов. 21:14). Ибо если бы они знали, то не нарушали бы заповедей Господних и, нарушив, не признавали бы соборно этих преступлений икономией, спасительной для Церкви Христовой, предавая анафеме не одобряющих этого. Такое учение столь нечестиво, что им не только нарушается Святое Евангелие, так как нарушением части естественно нарушается целое, но упраздняется и самое Домостроительство Христово, так как они противоположны одно другому. А что сочетание прелюбодеев, названное ими спасительной икономией, противоположно Божественному и направленному к истреблению греха Домостроительству, это очевидно для всякого. Впрочем, этот прелюбодейный собор исполнен и других преступлений, о которых скажет тебе брат Евпрепиан, если тебе случится опять увидеть его.

Нарушением части нарушается целое.

Нападение с двух сторон.

Будь здоров и мужайся, сын мой, отражая невидимо нападающих [бесов] с обеих сторон силою веры, страха Божия и любви. Ибо когда они, нападая извне посредством производимых ими ересей, отражаются православным суждением, то коварные нападают внутри, стараясь похитить душевное сокровище. Да избавимся от их уловления, воздевая руки к Богу, при помощи молитв общего нашего отца и всех благочестивых, я и ты и все братия наши!

[Col. 1044] Игумен Авлита (Αύλητοΰ) играет на флейте (αύλεΐ), но нечто непонятное и несогласное с Духом Святым; слова же его, что он взирает на Рим, суть прикрытие слабости и ложного оправдания сообразно с настоящими обстоятельствами. А то, что он говорит о Савве и Феоктисте, благочестивейших монахах, и будто в Риме делается то и другое, – несправедливо. Ибо они настаивали, чтобы обращающиеся из иконоборческой ереси епископы не были принимаемы в своих степенях, притом не все, но главные и высшие начальники ереси, по словам святого Афанасия, что и не несправедливо. (110) Но когда собравшийся в то время собор рассудил принять всех, следуя примеру Четвертого святого [Вселенского] Собора, то и они согласились, потому что не было нарушено что-нибудь необходимое.

Относительно же симониан тогда не было объявлено, так как это дело было рассмотрено после собора. А когда было рассмотрено, то… во-первых, епитимия на один год и более <…> (о, дерзновение!) при помощи некоторых монахов, имена которых не буду называть. Издано было им определение об отмене пожизненного извержения [из сана] (τής κααιρεσεως), так что те, которые низложены Богом чрез верховного апостола Петра, снова могут стать священнослужителями Христовыми. Так как на это не только не согласились единомысленные с Саввою, но и вступили в спор с ним, то что делает этот? Он исправляет зло добром: он отрекается, что не назначал такой епитимии и не принимал рукоположивших и рукоположенных за деньги. Но, говоря [это], он изобличается тогдашнею императрицей, которой он и был увлечен назначить беззаконную епитимию.

Наступил день Богоявления Христова; пришли в этот день и подвергнутые епитимии, исполнив свое наказание, и требовали разрешения; тот отказал, но императрица настаивала на их принятии. Патриарх снова сменяет добро злом: открыто служит вместе с ними в тот самый праздник; конечно, не против воли, но добровольно, коль скоро он служил, имея возможность не служить с низложенными, хотя иной и скажет, что он не мог поступить иначе. Отсюда произошло разногласие с ним единомысленных с Саввою; отсюда получило силу разрешение, превышающее Божественные правила. Рим же не одобрил этого – да не будет! – но признавал и самый собор не Вселенским, а Поместным и исправлявшим собственные погрешности здешних. Ибо заседавшие не были представителями прочих патриархов, это ложно. Римские присланы были сюда по другой причине, не для собора, поэтому, как говорят, по возвращении своем они и были низложены пославшим их, хотя и оправдывались принуждением. Другие же, восточные, были убеждены и увлечены здешними, а не посланы патриархами, потому что (111) они и в мыслях не имели этого, или уже после [признаны посланными от них], именно – из страха перед народом; а здешние делали это с той целью, чтобы сильнее склонить еретичествующий [Col. 1045] народ к Православию тем, что будто бы на самом деле был созван Вселенский Собор.

Если же ты скажешь, почему мы тогда не противодействовали и почему после собора приняли рукоположение от господина Тарасия, то мы в свое оправдание и тебе, и всем говорим, что, с одной стороны, мы были подвластными и тогда не знали того, что нам стало известно после, а с другой стороны, мы имели основательную причину в словах Тарасия, что он и епитимии не назначал бы, равным образом ни с кем из таких людей не стал бы и служить вместе, если бы знал, но и низложил бы их. Хотя на самом деле не так было, как открылось; но мы, желая согласия, удовольствовались сказанным, рассудив, что в сомнительном деле надобно снисходительнее склоняться к миру, как говорит в одном месте [Григорий] Богослов; а вместе с тем и потому, что он был одобряем за Православие и за мужественную ревность по нем прочими церквами.

Это я изложил тебе, сын мой, чтобы ты знал надлежащее и то, что единомысленные с Саввою имели и имеют основание, если не соглашались с ним по этой причине, а не по каким-либо другим неблагоразумным поводам. Ибо как мы на основании отзыва, что он не принимает таких, но и низлагает, имели общение с патриархом, так они на основании сделанного явно справедливо защищают Божественное правило. И, конечно, нет никого, кто мог бы возразить им в этом деле, хотя бы сказали, что Тарасий принял рукополагавших за деньги по приспособлению к обстоятельствам, даже если бы предстали Петр и Павел. Ибо они сами постановили такое правило и сами говорят: но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали, да будет анафема (Гал. 1:8).

39. К игумену Феофилу (I, 39)

[340]

(112) Хотел я скорее послать письмо твоей святости, но не находил удобного способа, содержась под крепкой стражей. Когда же благой Бог благоволил доставить и способ, и [подходящее] лицо, тогда я, смиренный, исполняю свое желание, приветствую и обнимаю тебя, моего духовного отца, которого поистине весьма люблю. Ибо разлучив нас телесно, начальники века сего этим еще не расторгнули нашего по Богу единодушия и расположения друг к другу, но еще более укрепили их. Ибо я уверен, что и твое преподобие любит нас, недостойных, и непреклонно пребывает в православном и богоугодном исповедании, на основании того, как ты и прежде и после показывал себя пред Богом и людьми, так что избрал вместе с нами, смиренными, и гонение за благочестие, хотя этого и не хотели властители, опасаясь изгнать и заключить многих и надеясь этим как бы убедить мир, что несогласие с ними ограничивается нами одними, а других противящихся нет; между тем таких множество в их державе, хотя они и скрываются по страху или [Col. 1048] по приспособлению к обстоятельствам, так что можно повторить слова божественного Давида, который взывает: изочту их, и паче песка умножатся (Пс. 138:18).

Никто из святых не преступал закона Божьего.

Подлинно, это нечестие не малое и не тайное, но весьма великое и очевидное для имеющих ум. Они, святейший, извратили Домостроительство Христово, сколько от них зависело, объявив нарушение Евангелия чрез сочетание прелюбодеев и прелюбодеяние икономией, спасительной для Церкви, и предав анафеме не одобряющих этого. Они нарушили Евангелие преступлением одной заповеди, объявив это преступление как бы Божьим Домостроительством. Ибо если тот, кто соблюдает весь закон, как написано, и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем (Иак. 2:10), они же совершивших падение или, лучше, падения (прелюбодея и сочетавшего прелюбодеев, сообщников прелюбодея и всех, принявших участие в прелюбодее, потому что нельзя разделять друг от друга совершивших и увлеченных ими) называют не виновными, но домостроителями (113) Божьими, – то солгал Тот, Кто объявил [таких людей] виновными, и святые делаются чуждыми домостроителей Божиих; потому что никто из святых не преступал закона Божия и преступивший не может быть назван святым. Они же полагают в этом преступлении неизменный догмат, как бы закон Божий, и не принимающих вместе с ними участие в этом предают анафеме. Но святые на небе и на земле, конечно, не содействуют прелюбодеянию. Итак, очевидно, что они нарушением одной евангельской заповеди не только извратили всё Евангелие, соборно признав это нарушение спасительной для Церкви икономией и постановив, сколько от них зависело, неизменный закон, что при нарушении всякой заповеди это нарушение бывает, а вместе и называется икономией, но и анафематствовали святых, не одобряющих этого, ибо вместе с ними и Бог не одобряет. Впрочем, для чего говорить много о том, чего и письмо не может вместить? Тяжкое лжеучение объявлено в нашей Церкви. Эта прелюбодейная ересь вместе с извращением Евангелия нарушала и Божественные правила, признав невинным прелюбодея, низложенного ими; ибо когда они презрели Евангелие, то потерей времени было бы для них заботиться о священных правилах.

Великие угрозы за общение с еретиками.

Об этом напомнить твоему отцовству я почел необходимым вместе с моим приветствием, чтобы ты, зная, что это – ересь, избегал ереси или еретиков, чтобы не имел общения с ними и не поминал их при Божественной литургии в священнейшей обители своей; ибо великие угрозы произнесены святыми тем, которые участвуют с еретиками даже и в принятии пищи. Если же твое преподобие спросит, почему мы сами не говорили этого прежде взятия под стражу, но и поминали господствующих в Византии, то прими к сведению то, что тогда еще не было собора и не было произнесено этого нечестивого учения и анафемы. Прежде того небезопасно было совершенно отделяться [Col. 1049] от беззаконников, а разве только избегать явного общения с ними и по надлежащей икономии поминать до времени. Когда же еретическое нечестие открыто обнаружилось во время собора, то теперь следует и твоей осторожности вместе со всеми православными говорить смело, не имея общения со лжеучителями и не поминая никого из присутствовавших на прелюбодейном соборе или разделяющих образ его мыслей. Поистине, преподобный отец, следует тебе, Феофилу, живущему во всем согласно со своим именем, любить Бога и в этом. Ибо Златоуст великим и громким голосом объявил врагами Божиими не только еретиков, но и вступающих в общение с ними. И если твоя твердость не устоит, то кто же (114) спасется? Если тот, кто прежде совершенного обнаружения ереси дерзал силою Божией, как святой, станет уклоняться теперь, после обнаружения ереси, то как другой осмелится подать голос? Если монашеский чин не почитает все тщетою (Флп. 3:7), то есть монастыри и всё находящееся в них, то как мирянин оставит жену, детей и всё прочее?

Церковь Божия из троих православных.

Поэтому напоминаю, как наименьший брат и сын: не будем молчать, чтобы у нас не произошел вопль содомский (Быт. 18:20); не будем жалеть дольнего, чтобы нам не потерять горнего; не будем подавать соблазна Церкви Божией, которая может состоять и из троих православных, по определению святых (Мф. 18:20), чтобы нам не быть осужденными судом Господним. Не ради себя самого говорю это я, окаянный, – ибо для меня, хотя и дерзновенно сказать, и умереть за истину есть приобретение, радость и жизнь, если мы будем укрепляемы вашими священными молитвами, – но ради давней и духовной любви между нами и ради общей пользы. Подлинно, если Сын Божий, Господь и Владыка всех, принес Себя Самого в жертву за всех Богу и Отцу, то как должны мы и чего не обязаны потерпеть и перенести ради Него, особенно монашествующие и распявшиеся отречением [от мира], истинно и нетщетно отрекшиеся? Не по внешнему виду надобно судить о делах, ибо многие надевают маски и не суть то, чем кажутся, но по делам о внешнем виде. Итак, принадлежащие к монахам в настоящие времена пусть покажут это делами. А дело монаха – не допустить ни малейшего нововведения в Евангелии, чтобы, подав мирянам пример ереси и общения с еретиками, не подвергнуться ответственности за их погибель.

Дело монаха.

Много лишнего высказал я об этом предмете с позволения высокого смиренномудрия твоей святости. Ты же, отец мой, молись и умоляй обо мне, немощном и грешном, но весьма много любящем тебя. Содержимый под стражею вместе со мною также и приветствует тебя, и испрашивает молитв твоих.

40. К чаду Навкратию (I, 40)

[344]

(115) Опять ты в другой темнице, возлюбленный сын, но это опять позор для бесчестных еретиков, [Col. 1052] а для тебя умножение наград и почестей небесных. Поэтому о них я воздыхаю и плачу, о тебе же радуюсь и благодарю. Разве ты не делаешься более испытанным, благодаря вторичному заключению под стражу, подобно золоту, дважды сжигаемому в горниле? Укрепляйся же, святой сын мой, и являйся пред Владыкой Господом во всем чистым и непорочным, сосудом поистине благопотребным, годным на всякое доброе дело (2 Тим. 2:21). Переноси долготерпеливо необычность второго стража твоего, не скажу – игумена или священника, ибо никакой служитель Божий и монах не станет оказывать помощь в военных делах и даже иметь общение с таким прислужником. Впрочем, извести меня, как он обходится с тобою; ибо, я думаю, он враждебнее прежнего. Но так ли, иначе ли ты все-таки, сын мой, стой мужественно, облегчая скорби радостными надеждами и пользуясь уединением для приобретения себе бесстрастия посредством обращения взоров к одному только Богу, взирающему на тебя, и посредством соединения [с Ним] постоянно, с презрением отвергая и негодные помыслы, вводимые сеятелем плевел (ср. Мф. 13:25).

Что же касается до желания твоего, чтобы я обстоятельно отвечал о ересях и крещениях, то это превышает меру письма, и притом излишне было бы распространяться о том, что богоносный Епифаний исследовал и описал как никто из отцов. Поэтому прочитай священную книгу его о них и из нее узнаешь, что желаешь узнать. Тебе вручит ее добрый Евпрепиан.

О крещаемых кратко отвечу. (116) Суждение о них троякое. Крещаются маркиониты, таскодругиты, манихеи и подобные им, до мелхисидекиан, – всего двадцать пять ересей. Помазуются святым миром квартодециманы, новациане, ариане, македониане, аполлинаристы – всего пять. Не крещаются и не помазуются, а только анафематствуют свою и всякую другую ересь мелетиане, несториане, евтихиане и подобные им, до нынешней ереси; числа их я не указываю теперь, потому что ересь акефалов распадается на много частей, и письмо было бы слишком длинно.

Относительно же сказанного тобою, что правило не различает, но определенно гласит, что рукоположенные или крещенные еретиками не могут быть ни клириками, ни верными; прими во внимание, что апостольское правило называет еретиками тех, которые не крещены и не крестят во имя Отца и Сына и Святого Духа. Тому же научаемся мы и божественным голосом Василия Великого. Он говорит, что «ереси суть те, которые совершенно отторглись и стали чуждыми по самой вере; расколы – те, которые по другим каким-нибудь причинам церковным и по вопросам исправимым разногласят между собою; а недозволенные сборища суть собрания, составляемые [Col. 1053] непокорными пресвитерами, или епископами, или невежественным народом». Сам же он, приводя один пример первого, говорит к святому Амфилохию: «Какое основание принимать крещение их [пепузиан], которые крестят в Отца и Сына и Монтана или (117) Прискиллу? Те и не крещены, которые крестились в то, чего нам не предано». Поэтому правило и отцы, как говорит божественный Василий, назвали их и подобных им еретиками. Далее святой Василий приводил пример второго: «кафары принадлежат к числу раскольников».

Если ты скажешь, почему же называются еретиками и эти, и все последующие, то мы говорим и понимаем это так: первые суть в собственном смысле еретики, потому что они нечестиво учат о самой сущности нашей веры в Троицу; вторые [называются еретиками] по злоупотреблению (κατά κατάχρησιν) [этим словом] и потому, что их производят от первых. Они исповедуют и веру, и крещение в Троицу, с сохранением особенного свойства каждой Ипостаси, а не только одного общего трем, хотя об ином и еретически учат. Пример третьего также приводит сам святой [отец]: «Например, если кто, по обличении во грехе, удален от священнослужения и не покорился правилам, но сам себе присвоил председательство и священнослужение». Как вторые соименны первым, так и третьи соименны вторым. Так, мелетиан, которых увлек за собою раскольник Мелетий, древние называют раскольниками, хотя они не держатся лжеучения; ибо они, анафематствуя собственный раскол, как говорят, были принимаемы кафолической Церковью.

Ереси подобны цепи.

Вообще, ереси подобны некоторой цепи, сплетенной бесом: они держатся одна другою и все зависят от одной главы – нечестия и безбожия, хотя различаются по названиям, по времени, месту, количеству, качеству, силе и деятельности. Так и одно и то же тело состоит не из одного только члена, но из многих, и различны их действия друг на друга, силы, свойства, отношения и значения.

Относительно других твоих вопросов. На первый из них – о пресвитере православном и, однако, из страха гонения поминающем епископа-еретика – я прежде отвечал тебе, впрочем, и опять [скажу]: если он не служит вместе (118) с еретиком и если не причащает таковых, то должно [допускать] его к общей трапезе, псалмопению, благословению пищи (и то по икономии), но не к Божественному Причащению. Непременно нужно исследовать, когда господствует ересь, и, приняв исповедание, довольствоваться им, если только оно не будет явно ложным. Ибо могу сказать тебе, что мы научились от отцов не исследовать в такое время, когда не свирепствует ересь, и относительно лиц, не осужденных явно. Ныне же редко можно найти такого пресвитера, который бы не сносился и не имел общения с еретиками.

[Col. 1056] Второй вопрос – о христолюбивом человеке, приглашающем в свою часовню отслужить всенощную: должно ли служить в ней и с кем? Нужно согласиться и идти и петь вместе, конечно, если приглашающий и певцы православны и тот и другие остерегаются общения с еретиками. Нужно и служить в часовне, если владелец удостоверит, что в ней еще не служил еретик. Ибо раньше сказано, что нужно исследовать всюду по причине свирепствующей ереси.

Третий: если кто-нибудь из православных примет от кого-нибудь церковь, а между тем там есть обычай собираться народу однажды или дважды в год и на литургии поминать еретика, то петь там по необходимости можно позволить, но служить литургию – нет. А если возможно прекратить этот обычай, то следует и литургию служить.

Четвертый: если случится церковь, в которой служащий поминает еретика, а православный имеет освященный жертвенник на плащанице или на досках, то можно ли полагать его в той же церкви, в отсутствие поминающего, и служить на нем православному? Не следует, но лучше по необходимости [служить] в обыкновенном доме, избрав какое-либо чистейшее место.

Пятый: если на пути случится православному быть приглашенным от какого-нибудь священника или мирянина на общую трапезу и будет время песнопения, то как нужно поступить? Я сказал и опять скажу: когда ересь господствует и не поражена православным Собором, то необходимо исследовать как при Божественном Причащении, так и при общей трапезе, и в этом отношении нет места ни стыду, ни медлительности. Чтобы просто принять хлеб от кого-нибудь, для этого не нужно исследование, равно как и принять от него угощение, может быть – наедине, и получить ночлег; конечно, в том случае, если раньше он не был известен (119) ересью или нравственной испорченностью. Но относительно прочего по необходимости должно исследовать.

Шестой: если православный на дороге встретит церковь близ села или города, то следует ли ему молиться там или даже остановиться, избегая входить под кров к мирянам? Следует и молиться, и останавливаться, если она одна; но и в доме мирянина или священника, как сказано, по необходимости в случае позднего времени в равной мере можно остановиться и вкусить пищи наедине, без исследования и принять потребное, если, как я сказал, принимающий раньше не будет известен принимаемому как принадлежащий к числу нечестивых или беззаконных. А без необходимости нехорошо принимать сказанное, как случится, а нужно исследовать и останавливаться у православного и, если нужно, от него брать потребное для дороги; ибо так заповедует Господь чрез святых своих.

Пресвитеру и игумену ты хорошо ответил, что отлучены от священнослужения те, кто ныне рукоположен [епископом], оказавшимся еретиком, хотя и говорящим, что собор был дурной и мы погибли. Ибо почему он, признавая это, не убегает от погибели, уклоняясь от ереси, чтобы быть епископом Божиим? Тогда и рукоположения его тотчас будут [Col. 1057] приняты. Или почему при господстве ереси игумен послал братий для еретического рукоположения? Итак, если бы рукоположивший исправился, то им тотчас можно было бы священнодействовать, а так как он находится в ереси, поминая еретика, то, хотя бы он и говорил, что содержит здравый образ мыслей, невозможно, чтобы рукополагаемые им были истинными служителями Божиими. Если же в игумене воспламенится дух ревности по Богу и он пожелает получить венец исповедания, то пусть и не служит в церкви, в которой тот председательствует, и не поминает его как епископа; и блажен он, являясь примером спасения и многим другим. Когда же в той же церкви будет помещен жертвенник, то нет никакого препятствия служить там.

Что я забыл отметить выше, о том напомню здесь. Когда святой Василий говорит об участвовавших в недозволенных сборищах, что иногда и находящиеся в [церковной] степени, и отступившие (120) с непокорными, если раскаются, принимаются в тот же чин, то да не подумает твое благочестие, что эти слова противоречат апостольскому правилу, которое гласит: «Если кто, принадлежа к клиру, будет молиться с низложенным, как с клириком, да будет низложен и сам»; но пусть вспомнит, что как положено отцами различие между ересями и расколами, так по последовательности мыслей различается, к кому относится правило, низлагающее безвозвратно, именно – к молящемуся вместе с низложенным, а не к участвующему в недозволенном сборище; ибо тот знает, что он молится вместе с явно низложенным, и потому справедливо тотчас низлагается, как действовавший безразлично и не повиновавшийся правилу, а этот, как не считавший низложенным того, к которому он был увлечен толпою, «если раскается, принимается в тот же чин», говорит [святой отец]. В словах святого часто прибавляется и то, что и раскаявшийся не принимается в тот же чин. Притом эти слова изречены условно, апостольское же правило говорит решительно и безусловно.

Что лжеименный Христофор опять возвратился на свою блевотину (2 Пет. 2:22), этому я нисколько не удивился, зная нетвердость и непостоянство его. А что Клидоний только один день переносил за истину заключение под стражей и бичевания от нечестивых, этому я весьма удивился. Если он доселе стоял твердо силою Божией, то не излишне было бы тебе и прочим братьям подать ему руку помощи, если возможно.

О вышесказанных же, то есть крещаемых, помазуемых святым миром и анафематствующих ересь, я написал не так, как божественный Епифаний распределил и исчислил ереси, но как нашел я в толковании одного из древнейших трудолюбивых мужей, сделавшего исследование и извлечение из книг византийской Церкви.

Брат Григорий искренно приветствует тебя.

41. К чадам Силуану и Евпрепиану (I, 41)

[358]

Эпистолярный шифр.

(121) Так как я часто желаю знать об учениках, сыны мои, [Col. 1060] или и вы сами иногда хотите известить о них, то я почел за благо как для краткости, так и для сокровенности обозначать их алфавитными знаками, или двадцатью четырьмя буквами, а именно: а будет означать отца нашего, β – архиепископа, γ – Калогира, δ – Афанасия, г – Варсануфия, ζ – Николая, η – Софрония, $ – Евфимия, ι – Иоанникия, κ – Дометиана, λ – эконома, μ – Арсения, ν – Акакия, ξ – Мелетия, ο – Лукиана, π – Епифания, ρ – Литоия, σ – Василия, τ – Евсхимона, υ – Силуана, φ – Евпрепиана, χ – Григория, ψ – Евстафия, ω – меня.

Итак, когда в надписи поставлена какая-нибудь буква, то она показывает, чье именно это письмо; например, а – отца нашего, и каждая точно так же. Опять, когда я спрашиваю, как здравствует β, то, очевидно, надобно разуметь, что вопрос касается архиепископа. Подобным образом, когда я снова спрашиваю, как здравствуют находящиеся при β, то очевидно, что вопрос касается находящихся при нем; точно так же и с другими буквами. Еще другой вопрос: что слышите о π, или о ρ, или о ψ? Ответ – относительно каждой из этих букв. Опять я спрашиваю: кто пришел от внешних? Вы должны отвечать по буквам: или η, или ο, или из прочих; или: не пришел η или ο, но бывшие при η или ο, столько-то числом; случилось то-то и то-то с такою-то буквою. Также когда приключится смерть: «умерла такая-то буква», или «больна», или «скорби» и прочее. Если что-нибудь случится с кем-либо из находящихся при букве, то, указав имя, скажите, например, о Христофоре, что он убежал от г, как и случилось.

Таким образом, когда вы будете получать посылаемые нами письма, то письмо будет иметь в надписи букву, конечно, в том случае, если оно от лица из числа букв. (122) Так и вы сами, посылая письма от тех же букв, ставьте в своем письме эти буквы. Если посылающие не знают этого, то вы стирайте надпись и ставьте букву писавшего [письмо]. Если же он не из числа букв, то пусть остается надпись, как и в моих письмах. Если [адресат] не из числа букв, то пусть остается надписание [имени] того, к кому письмо. Еще надобно заметить, что в каждом моем письме к тем, которые означены буквами, надпись будет такая: ω к а, и так далее. И присылаемые ко мне письма пусть имеют а или ω или какую-либо из других букв.

Надобно знать и следующее: [Col. 1061] так как есть еще три буквы, которые стоят вне двадцати четырех букв, а именно: ς [сигма], _ [копа] и _ [сампи], то ς будет означать всех братий наших, совершивших некогда прегрешения, прежде или после; _ [копа] – патриарха, _ [сампи] – императора. Итак, когда нужно будет или спросить меня, или известить нас об одном из этих троих, то пусть будет обозначено одною из этих букв.

42. К монахине Анне (I, 42)

[363]

Я думал, что блаженная мать моя уже умерла, а она, оказывается, еще находится на земле. Подлинно, можно ли сделать больше того, что сделала ты, побуждаемая материнской заботливостью обо мне, смиренном? Хотя я и грешник, однако верую, что Господь воздаст тебе за наше недостоинство немалую благодать и получение того, чего ты желаешь и просишь. Впрочем, сделанного достаточно. Об этом я говорил и в прежнем письме. Но ты, напротив, еще более сделала издержек на пожертвования. Как же и ныне мы могли бы не помнить о твоем благочестии? Одеждами, священным приношением, пищею и питием и всем ты привела нас в изумление. Поэтому положи конец дарам и будь в благой надежде на Божественное воздаяние. Ибо неложен сказавший, что Он воздаст награды и за (123) чашу холодной воды (Мф. 10:42).

Ты говоришь, что огорчаешься заботой о [своем] чаде (του τέκνου), которая отвлекает тебя от надлежащего попечения о душе. Бог силен – и дела прекрасного чада устроит, и тебе доставит досуг всецело заниматься душеполезным, чтобы с готовым сердцем встретить исшествие из тела. Ты не можешь поститься и трудиться, имея болезненное тело, и это переноси без скорби, принося Господу возможное и избытком смиренномудрия восполняя недостаток подвижничества.

Как подобает молиться.

Ты желаешь научиться, как следует тебе молиться. Этому Сам Господь научил словами Отче наш (Мф. 6:9), заповедав и о том, чтобы не просили ничего временного, но – Царствия Его и правды вечной. Кроме того, отцами заповедано, во-первых, благодарить Бога, потом исповедовать пред Ним грехи, а затем просить прощения их и достижения других средств ко спасению.

Порядок совершения молитвы: благодарение Богу.

Исповедание Богу.

Итак, когда ты намереваешься молиться, то благодари Господа и Владыку за то, что Он привел тебя из небытия в бытие, что избавил тебя от всякого заблуждения, призвав и удостоив быть причастницей ведения о Нем Самом от заблуждения языческого, от заблуждения еретического; потом за то, что Он приготовил тебя начать монашескую и равноангельскую жизнь после наслаждения общественной жизнью; размышление об этом достаточно расположит душу к сокрушению и пролитию слез; отсюда просвещение сердца, услаждение духа, стремление к Богу, а когда это пребывает в сердце, то прогоняется всякий порок. Когда таким образом вознесешь благодарность Богу, исповедуйся пред Ним, говоря: «Ты знаешь, [Col. 1064] Владыка, сколько я грешила пред Тобою и сколько грешу каждый час», – припоминая тот или иной грех и «яже ведением и неведением», впрочем, не перечисляя без разбора то, что усиленным припоминанием может причинить вред душе. Отсюда произойдет у тебя благодать смиренномудрия с сокрушением сердца и страхом воздаяния Божия. После того проси, вздыхай, (124) умоляй Господа твоего о прощении их и укреплении тебя на будущее время для угождения Ему, говоря: «Более, Господи мой, Господи, не буду прогневлять Тебя, более не буду любить ничего другого, кроме Тебя, поистине достойного любви; а если опять прогневаю, то, припадая к милосердию Твоему, молю даровать мне силу, чтобы я могла угождать Тебе». Если у тебя явится мысль совершить что-нибудь другое доброе, усердно проси о том. После того призывай Святую Богородицу, чтобы она помиловала тебя; святых Ангелов, того Ангела, которого имеешь хранителем жизни твоей, чтобы он охранял тебя и покровительствовал тебе; Предтечу, апостолов, всех святых и тех, кого ты особенно имеешь обыкновение призывать, и того, которого память совершается в тот день.

Прошение к Богу.

В этом, кажется мне, состоит сила молитвы, и хотя каждый может молиться иными словами, а не совершенно одними и теми же, – ибо и молящийся сам к себе не всегда говорит одно и то же, – но сила [молитвы] необходима одна и та же для всех, по моему мнению. Бодрствуй, молясь о должном, постоянно усовершаясь и строгой жизнью представляя всю себя угодной Господу.

43. К Иосифу, брату и архиепископу (I, 43)

[366]

И первое письмо братской и отеческой святости твоей было исполнено глубины, хотя по количеству слов оно было мало; и второе исполнено всякого ведения и смиренномудрия, имея один только недостаток – незаслуженные похвалы мне, бедному. А я не для красоты речи, нет, но по истине сказал, что ты сияешь среди нашего поколения в архиепископском сане, подобно святым отцам. И не погрешил бы я, назвав тебя столпом и утверждением Церкви, прекраснейший брат мой. Ибо всякий, заступающийся и страждущий за истину, есть основание и вершина ее.

(125) Хорошо, что ты просмотрел тетради (τετράδας). Ибо твое напоминание или, лучше, приказание послужило для нас поводом к рассмотрению и разрешению этого предмета, которое вместе с другими приложениями, по совету отца нашего, в вышеупомянутых тетрадях я послал твоей святости, не привнеся от себя самого никакого суждения во всем сочинении (потому что нельзя быть законнее закона и справедливее правила), а только выбрав и соединив, хотя и неискусно, мнения и заповеди божественных отцов, как того требовало содержание противного учения. Если ты не откажешься от труда прочитать, то, я уверен, это будет полезно.

Но так как мир (ειρήνη), несомненно, есть прекрасное дело (я люблю его, хотя и грешник) и так как надобно [Col. 1065] склоняться к нему, то мы и делали это, пока было возможно, удалив значительное бремя, по выражению божественного Кирилла, частью тем, что по общему совету хранили молчание, когда еще раньше объявили невинным сочетавшего прелюбодеев (тогда я находился там), а молчание есть отчасти согласие, за которое ухватившись, противники, как ты знаешь, старались отклонить нас от противодействия, частью тем, что когда объявлено было второе оправдание его от поправших законы Божии, мы говорили: пусть он перестанет только священнодействовать, продолжая пользоваться почетом, по правилу святого Василия, тогда как он служил уже два года вместе с патриархом, что было страшно и выходило за пределы икономии. Не стану говорить о ложных суждениях относительно того, почему мы удалились от него, и о том, как принимали участие в благословениях от пресвитера на пиршествах и в поминовении патриарха. Но между тем как мы по икономии столько уклонялись, они, напротив, с упорством возрастали во грехе; Бог же прозревал нечто лучшее, чтобы и мы, смиренные, не напрасно переносили первую ссылку, и вторгшееся в мир прелюбодеяние как-нибудь не признано было маловажным от излишнего снисхождения к сочетавшему его.

(126) Поэтому теперь, возлюбленный, настало время говорить нам: доколе ты будешь применять икономию? Покажи свою готовность когда-нибудь и наставлять. Согласно с божественным Василием, нам нужно в точности следовать правилам, ибо иные речи – прежде войны и иные – после войны; в терпении проводить дни наши, как ты внушал, и молиться за гонителей. Я соглашаюсь и с радостью принимаю три твои почтенные изречения: не вводить в Церковь раскол по поводу падения одного человека, не принимать участия в разрешении его и иметь общение со всяким неосужденным священником. Таков, конечно, смысл их.

Отделение из-за одного.

Прости мне, брат, если я не для научения, но для общей пользы разъясню эти слова. Относительно первого: ради одного человека мы не отделяемся от Церкви, которая от севера и запада и моря (Ис. 49:12), и даже от здешней, конечно, кроме одобривших прелюбодеяние. Ибо они – не Церковь Господня; если же они – Церковь, то мы, то есть не принимающие сочетавшего прелюбодеев, отделяемся от этой Церкви ради одного человека, принятого в общение с нею. А так как они – не Церковь Божия, то поистине они отделяются от Церкви Божией ради одного человека, принятого в общение с ними, уподобляясь тем, о которых говорится в летописях; а мы не отделяемся от нее ради такого человека. Относительно второго: мы не принимаем участия в разрешении его, ибо не имеем общения с явно разрешившими его. Если бы мы имели общение с ними, то вместе с тем принимали бы участие и в разрешении его. Но так как мы благочестно не вступаем в общение с разрешившими, то, несомненно, не принимаем участия в разрешении его. Относительно третьего: со всяким неосужденным священником мы имеем общение. Поэтому мы не имеем общения и с Иосифом, как открыто осужденным; осужденными же, конечно, должны быть [Col. 1068] и те, которые служат вместе с ним, низложенным. Если бы мы имели общение с ними как с невинными, то невинным был бы и Иосиф, служащий вместе с ними. Но так как он поистине осужден, то мы и не имеем общения с ним, а также, конечно, и с теми, кто служил вместе с ним, как тоже осужденными.

(127) Итак, слова твоей святости тверды, и таким образом мы соглашаемся с ними. Да будет между нами чрез истинное согласие здесь нерасторжимый союз и в будущем веке, любезнейший брат мой, чтобы и нам, смиренным, удостоиться хотя несколько последовать доблести отцов наших! Что же касается города твоего, то в нем ты возжег высокий пламень благочестия, которого человек не погасит вовеки. Не печалиться следует, а больше радоваться этому, как и я, окаянный, [радуюсь] рассеянию смиренного монастыря моего, ибо это рассеяние – ради Господа. И не только в том великая слава, что столь многие устояли, не преклонив колен, но хотя бы один, потому что лучше един, творящий волю Господню, нежели тысяща грешник (Сир. 16:3). И не ты сам виновен в рассеянии их, хотя некоторые и болтают это, но я, несчастный. Да будет у нас, если позволишь, общение в том и другом! И такую ты получишь награду за благоугодное рассеяние братий, какой я желал бы себе за оставление Фессалоники ради закона Божия.

О страже моем ничего не скажу: такой он человек и единодушный с Иосифом. Не переставай крепко молиться о моем смирении, добрый и преподобнейший брат и отец мой. Прими к сведению, что Феосост подвергся преследованию за то, что не вступил в общение с тем, кто святотатственно вступил на престол твой, и дерзко изгнан из своего монастыря. Живущие с Афанасием братия наши опять взяты и сосланы туда. Страж мой, отправившись, принес мне поклон от патриарха, который говорит: «Бог простит тебе, мы желали иметь тебя здесь в помощь нам; ты ушел и остался там, я завидую тебе». Выслушав это, я рассмеялся, ибо в то время мне ничего не нужно было отвечать, кроме следующего: если он завидует, то пусть и сам уйдет. Впрочем, он ослабил содержание под стражей, желая доставить отдых. Принес он и от Симеона поклон и [известие], что он хочет сказать императору, что ты истомился в темнице, и смиренный поклон от Леонтия, (128) который говорит: «Я вытерпел нужду, и да не лишит меня Бог слова твоего!» Я сказал, что не требую этого от него. Его принуждали идти к эконому, и к Арсению, и к Иоанну и сказать, что господин Тарасий разрешил его и что теперь только я [прозрел]. Его действительно бичевали.

Находящийся со мною с великим усердием приветствует пастыря моего чрез меня.

44. К консулу Сергию (I, 44)

[374]

Ты, как я узнал, получаешь одну государственную должность за другой [Col. 1069] у здешнего кесаря, и притом против воли, возлюбленный мой и почтеннейший. А я, смиренный, не перестаю желать, чтобы ты стал близким другом вышнего Царя всех посредством благочестия, потому что лучше быть поставленным самым незначительным на отдаленном и самом последнем месте пред Небесным Царем, нежели на самом первом пред земным. Впрочем, я, зная твое ревностное попечение о спасении, надеюсь, что ты не потерпишь никакого вреда в душе, но еще получишь пользу от этого сана, так как есть немало способов к достижению пользы. Для бедного данника достаточно не только облегчения податей, но и благосклонного взгляда сборщика царских денег и ласкового голоса и приветливой речи, не говорю о расторжении союза неправды и о других [благодеяниях], которые начальнику легко делать для подчиненного.

Что мы возьмем с собой на тот свет.

Итак, при доброте к другим, которым ты имеешь возможность благодетельствовать, не неради о себе самом, господин мой, но [поступай] как благоразумный и знающий, что спустя немного мы отойдем из здешней жизни, ничего другого не взяв с собою, кроме деяний; к ним и будем прилежать, ими и будем обогащаться, как имеющим быть для нас средством [достижения] вечной жизни и наслаждения. Так увещеваю мою кровь, (129) мое желание, поистине отрасль доброго корня Анны, для меня весьма почтенной и весьма любезной и всеми знающими похваляемой за честность, поистине моей блаженной матери во всех отношениях.

45. К чаду Навкратию (I, 45)

[376]

46. К игумении Анне (I, 46)

47. К чаду Навкратию (I, 47)

48. К чаду Афанасию (I, 48)

[377]

С великим терпением прочитал я письмо твое, возлюбленный брат, и весьма изумился внезапной перемене твоей. Пройду молчанием прежнее, как ты, находясь пред глазами моими, соглашался, что прелюбодейное лжеучение есть ересь, ссылаясь на свое невежество и собеседование с другими; и как после того, прочитав пять слов (πεντάλογον), отозвался, что они суть пять светов. А теперь, кажется, ты говоришь против них, во всей речи своей высказав сходство с прежним своим невежеством или, лучше, вражду против сказанного моим смирением. Если бы то были слова мои, человека темного, то не было бы ничего удивительного. Но так как словами Господа, апостолов и пророков и, кроме того, богоносными отцами доказано, что это (130) тягчайшая ересь, то пусть посмотрит твое благоразумие и кто бы ни был другой, единомысленный с тобою, против кого вы хотите ратовать. Ибо ваши доказательства относительно того, что это не ересь, простите, не от слов Господних и не от уст святого, но, говоря словами пророка, от земли гласящих (Ис. 29:4), от законов чуждых и от толпы, побуждаемой страхом человеческим [Col. 1072] говорить всё. Ты говоришь, что все друзья и благочестивые, ученые и неученые, изумляются, слыша, что это ересь, и в свое оправдание приводят это: как мы станем называть их еретиками, когда никто не настаивает и не учит прелюбодействовать и разрешать святотатцев? Что они преступники заповедей Господних, нарушители Божественных правил и святотатцы, это справедливо.

Но можно ли не удивляться, во-первых, вашему усилию, с каким вы неоднократно представляете то же, что и они, слыша притом истинные суждения, которые могли бы убедить и детей; потом опять, как бы забыв прежде слышанное, представляете то же самое с сильнейшим недоумением и нападением на нас, как будто неосновательно называющих это ересью? Это наиболее всего мне поразительно в отношении вас. О противниках же скажу следующее: как они говорят, что не проповедуют и не учат тому, что они соборно проповедовали и утвердили с анафематствованием тех, которые противятся их учению, или икономии, и чему еще продолжают учить каждый день своими делами? За что же я, смиренный, заключен здесь? За что заключенный отец мой страждет, быв прежде отделен [от других], а потом отведен в то место, в котором содержится? За что архиепископ низложен по суду их и затем в великом стеснении, запрещении и под наблюдением, так что и пищу получал мерою, согласно приказанию, отданному подателям пищи, был заключен во дворце, а недавно отправлен в ссылку? За что твоя честность с братиями находитесь под стражей в Фессалонике, а игумен Феосост изгнан из того же города с учениками своими, а другой тамошний игумен был безмерно бичуем? За (131) что братия Навкратий и Арсений доселе содержатся под крепкой стражей, равно как Василий и Григорий? Почему добродетельный игумен Стефан ушел из своего монастыря с пятьюдесятью учениками, со ста десятью другими и с прежним епископом, произнесши анафему на прелюбодейный собор, как нарушивший Евангелие, о чем свидетельствует отправленное им послание? За что находится под стражей в Амории благочестивейший игумен Антоний, подобно предыдущему вместе со своим братством произнесший анафему на прелюбодейный собор? За что жившие с братом Емилианом связаны и отведены из Никомидии в Финий и испытали бичевания и поругания, а напавшие на них разграбили имущество монастыря, как бы воинскую добычу? За что потерпел гонение в Херсоне благочестивейший епископ Лев, по прозванию Валелад, и почтенный игумен Антоний с двумя другими заключен под стражу? За что наши братия содержатся в темнице в Липаре, по ту сторону Сицилии? За что жившие с Литоием в Херсоне задержаны, оттуда отправлены под стражею к императору, затем посажены в темницу [Col. 1073] в Византии, а другие стерегутся в монастырях?

Скажу еще о нас троих. За что в монастыре Агафском объявлено нам от императора через спафариев: «Вы преданы анафеме и низложены собором»? За что содержание под стражею у святого Маманта нас троих, отделенных друг от друга? Зачем прибытие туда тех же спафариев с тремя принесшими от противника [грамоту] для прочтения опять о низложении и анафематствовании нас, хотя мы и заграждали уши, чтобы не слышать? За что мы отправлены в разные места и заключены: и эконом, и Арсений, братия, а другие сосланы за двенадцать миль от Константинополя, так что иные скрываются в пещере, чтобы тайно служить (132) нам, переодевшись в одежду мирян; иные весь день прячутся в гробницах и, не имея возможности являться днем, ходят друг к другу ночью? За что те, которые были найдены, задержаны воинами, заключены в темницу, а потом высланы из города?

И если говорить о бывшем вначале, зачем Студийский монастырь был охраняем отрядом воинов, внезапно прибывших, так что мы не смели даже дышать, и зачем прибыли туда епископы Никейский и Хрисопольский, чтобы мы приняли сочетавшего прелюбодеев, будто бы получившего приказание от прежнего патриарха совершить это прелюбодейное сочетание? «Так как, – говорили они, – повелевший это был святой, подобно Златоусту, то это было приспособлением святого к обстоятельствам, поэтому примите его». За что мы четверо были взяты оттуда ночью начальником и воинами и отведены к Симеону, которого я не знаю, как назвать, и чрез которого было объявлено нам от императора, чтобы мы, переменив свое мнение, за которое доселе стоим, приняли их распоряжение, как бы икономию? За что опять мы были заключены у святого Сергия, куда опять приходил Симеон от императора с тою же целью? Зачем мы были приведены начальниками на многочисленный собор, на котором заседали и трое важнейших сановников? За что я, смиренный, был там оскорбляем и со всех сторон осыпаем словами: «Ты сам-то знаешь, что говоришь, что ты болтаешь?» Тогда как я взывал: «Гибнет Предтеча, нарушается Евангелие, это – не икономия», они многократно повторяли, что икономия, что так поступали святые и предшествовавший святой [патриарх]; вот свидетели, что он приказал совершить прелюбодейное сочетание, хотя они и не называли его так, но на слова «сочетавший прелюбодеев» скрежетали зубами, как бы желая растерзать [говорившего]. За что была громко произнесена анафема на не (133) принимающих такой икономии святых и я вместе с отцом моим и Калогиром был вытолкан из середины рукой властителя, архиепископ же задержан и низложен ими, как обыкновенный пресвитер, по тому поводу, что отслужил по моей просьбе в Студийском монастыре? Сочетавшего прелюбодеев, который низложен Самим Христом и Божественными правилами, [Col. 1076] они оправдали, признав его невиновным во всем и еще прежде допустив к священнослужению вместе с ними, а того, который не подлежит низложению по правилам, подвергли низложению, самым делом подтверждая свое учение, что епископы имеют власть по своему произволу пользоваться правилами. Так они действуют постоянно, не желая понять, что если так будет, то низлагающие епископа тем самым, кого низлагают, сами могут быть низложены, во исполнение апостольского изречения.

Эту заповедь и относительно правил примите от нас, епископы! Соблюдая ее, вы спасетесь и будете иметь мир, а не повинуясь, потерпите наказание и будете иметь постоянную войну между собою, подвергаясь надлежащему воздаянию за непослушание. Зачем было и случившееся после собора – допрос всех братий императором, говорившим, что мы низложены, а собор, утвержденный им, свят, как будто прелюбодейное сочетание есть допускаемая святыми икономия и совершивший его невинен? А когда не приняли этого, то – заключение каждого порознь, или двоих вместе, или троих, или большего числа в монастырях и крепостях, бичевания и мучения некоторых, так что это разгласилось везде, на суше и на море?

Кратко сказать – за что всё это? Не за то ли, что не согласились сказать и признать нарушение Евангелия икономией, которую противники делом и словом провозгласили миру как спасительную и подобную действию святых и еще доселе продолжают так говорить и действовать чрез гонение? Почему же говорят: когда никто не настаивает и не учит этому, как мы станем называть их (134) еретиками? Вышесказанное – мечты и сновидения или истинно? Если истинно, то разве не учат они везде и не проповедуют делом и словом? И вы, слушаясь их, не стоите ли почти вместе с самими говорящими это (впрочем, если бы мы и молчали, концы вселенной возвещают истину), навлекая на самих себя Страшный Суд за молчание? По этой причине я, смиренный, вынуждаюсь не молчать письменно и неписьменно, по мере имеющихся у меня сил, со страхом и трепетом, с готовностью к смерти, хотя кто-нибудь из вас, может быть, и думает, что я не необходимо, скажу даже – напрасно, действую таким образом.

Но обратим речь к предмету. Ты говоришь, что когда никто не настаивает и не учит прелюбодействовать и разрешать святотатцев, на каком основании мы станем называть их еретиками? Прелюбодействовать и разрешать святотатцев, действительно, они не учат словом, ибо и язычники, не имеющие закона, не учат прелюбодействовать; и мы не утверждали, что они открыто провозглашают это. Но утвердив прелюбодейное сочетание и прочее вместе с ним, а через это признав с произнесением анафемы и другие преступления против Евангелия, с нарушениями Божественных правил, спасительной икономией и это оправдывая ежедневно вышесказанными ссылками и заключениями под стражу, они нарушили Евангелие, по суждению святых, и насильно внушают, что при всяком преступлении бывает икономия, изменяя неизменные [Col. 1077] заповеди Божии и представляя их изменяемыми. И как не будут они изменяемыми и превратными, если соборно делом и словом учат, что нарушения их суть спасительные приспособления к обстоятельствам? Конечно, они не будут простирать ложь до такой степени, чтобы говорить, что они не составляли собора, а разве только скажут, что они не называли прелюбодейного сочетания икономией, подобной действию святых, и не предавали анафеме не принимающих этого. Но если они скажут, что не предавали анафеме, то зачем провозглашали: «Не принимающим приспособительных действий святых – анафема!»? Очевидно, что некоторые не соглашались принимать, и потому сделан такой возглас, если только мы не опьянели. Какого же другого предмета касалось несогласие, если не прелюбодейного сочетания? Итак, несомненно, за него было произнесено анафематствование как за сопротивление приспособительным действиям святых. Если же их действие подобно этим, то приспособительные действия святых (135) беззаконны; но так как святые – не беззаконники, что истинно, то преданы анафеме те, которые не принимали сочетания прелюбодеев, какими бы искусными способами ни старались они представить очевидное темным. Но совершившееся не может скрыться.

А что заповеди евангельские неизменны, о том послушай Василия Великого, который говорит: «Может быть, Господь хотел укрепить мою душу и сделать ее более бодрственной на будущее время, чтобы она не внимала людям, но руководилась евангельскими заповедями, которые не изменяются вместе с временами и обстоятельствами дел человеческих, но остаются одними и теми же: как были произнесены неложными и блаженными устами, так и пребывают вовеки». А они, провозгласив сочетание прелюбодеев спасительной икономией, что иное объявили, как не то, что заповеди Божии изменяемы, что они иногда изменяются, а иногда не изменяются и действуют неизменно, в некоторые же времена и при некоторых обстоятельствах человеческих, как, например, по их словам, в отношении к императорам, изменяются и не применяются к беззаконию и между тем имеют такую силу, что не принимающие таких, как говорят они, приспособительных действий святых, то есть этих преступлений, предаются Церковью анафеме?

Отсюда следует не что иное, как то, что Бог изменяем и превратен; это подобно тому, как если бы кто прямо сказал, что Евангелие не проводит различия между спасением и погибелью. Как же – относительно всех людей и при всяком нарушении заповеди соблюдается икономия или относительно некоторых и при некотором? И какое основание, чтобы относительно некоторых и при некотором бывало так, а относительно некоторых и при некотором нет? Относительно же кого именно и сколь многих соблюдается икономия? Относительно одних ли епископов или и священников? Соборно совершаемая или и частным образом всякая? Если же относительно одних только императоров, то в отношении ли к одному прелюбодеянию или и ко всякому беззаконию? И как в отношении к императорам теряют силу заповеди Бога? Совершенно ли, как будто бы Царство Его получило конец, ибо и закон императора не теряет силы, пока не преемствовал ему другой император? Но и это еще требует разрешения, так как божественный апостол говорит: мужья, любите своих (136) жен, как и Христос [Col. 1080] возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна (Еф. 5:25–27). Как же она [Церковь], допуская теперь прелюбодеяние и сочетание прелюбодеев, а в другие времена другие подобные грехи, могла бы остаться без пятна и порока и не сделалась бы оскверненной? С трепетом говорю это. Пусть разрешат нам это нынешние «евангелисты», ибо они, допуская такие дела, называют самих себя Церковью Божией, а не принимающих этого признали противниками ее. Но поистине, как говорит пророк, юрод юродивая изречет, и сердце его тщетная уразумеет, еже совершати беззаконная и глаголати на Господа прелесть (Ис. 32:6).

Михианство – тягчайшая ересь.

Итак, это тягчайшая ересь, и можно здесь повторить слова блаженнейшего апостола: удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, которое только есть люди, смущающие вас и желающие превратить благовествование Христово. Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (Гал. 1:6–8). Ибо вопреки тому, что благовествовал не апостол, но Сам Христос, прелюбодейный собор проповедовал, что сочетание прелюбодеев, от которого происходит прелюбодеяние, и разнообразное послабление блудникам есть спасительная икономия. И это он постоянно проповедует делом и словом, хотя коварно и старается прикрыться, чтобы по уловлении обманутых опять возвысить своего корибанта. Хитрого замысла его да избегну я, несчастный! Молю я, грешный, чтобы и вы избежали, хотя и не хотите внимать мне!

Итак, брат, вот я из Евангелия, из апостолов и из отцов доказал тебе, если хочешь послушаться слов истины, что этот прелюбодейный собор, несомненно, ввел полную ересь, начав с прелюбодеяния, хотя он и прикрыл это одним названием или, лучше, проповеданием, что прелюбодейное сочетание есть икономия (137) Церкви Божией. Впрочем, не удивляйся, что одно слово производит ересь, когда слышишь слова Господа, Который говорит: ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все (Мф. 5:18). Не думай говорить: «Какая нужда много исследовать и из одного слова выводить ученые суждения и делать такие и такие умозаключения?», чтобы тебе не впасть в ересь гносимахов, о которых один писатель говорит: «Гносимахи восстают против всякого познания христианского, утверждая, что напрасно трудятся ищущие каких-нибудь познаний в Божественных Писаниях, потому что Бог не требует от христианина ничего другого, кроме добрых дел; поэтому гораздо лучше всякому жить в простоте и не исследовать никакого догмата ученым образом».

Так говорят гносимахи. [Col. 1081] Докажи же сам, если можешь, из Божественных изречений, что это не ересь, а не указывай мне на большинство и не хвастайся ночными чтителями Бога, которых ты называешь сведущими, и простыми, и дружелюбными. Если они почитают Бога, то где смелость речи? Если они сведущи, – я не говорю, что они не таковы, ибо сознаю, что многие выше меня, человека простого, – но если они содержат истину, пусть разумно докажут это из самой истины, равно как и примерами, но идущими к делу, а не негодными и противными истине и апостольским и отеческим правилам. Если они дружелюбны по Богу, то почему они имеют общение с еретиками? Такие люди не суть истинные и верные друзья.

Послушай же, брат, что говорит божественный Василий тем, которые судят об истине по большинству. «Кто не осмеливается, – говорит он, – дать основательный ответ на предложенный вопрос и не может представить доказательства и поэтому прибегает к большинству, тот сознается в своем поражении, как не имеющий никакой опоры для смелой речи». И далее: «Пусть хотя один покажет мне красоту истины, и убеждение тотчас будет готово. А большинство, присвояющее себе власть без доказательства, устрашить может, но убедить никогда. Какие тысячи убедят меня считать день ночью, или медную монету признавать золотой (138) и за таковую брать ее, или принимать явный яд вместо годной пищи? Так в земных вещах мы не станем бояться большинства лгущих; как же в небесных истинах я буду следовать бездоказательным внушениям, отступив от того, что предано издревле, и весьма издревле, с великим согласием и свидетельством святых Писаний? Разве мы не слышали слов Господа: много званых, а мало избранных (Мф. 20:16); и еще: тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их (Мф. 7:14)? Кто же из здравомыслящих не желает быть лучше в числе немногих, тесным путем достигающих спасения, нежели в числе многих, широким путем несущихся к погибели? Кто не пожелал бы, если бы ему случилось жить во время подвигов блаженного Стефана, быть лучше на стороне его одного, побиваемого камнями и бывшего предметом всеобщих насмешек, нежели на стороне многих, которые по несправедливому самовластию считали дело свое правым? Один благоугождающий Богу достойнее уважения, нежели тысячи самовольно превозносящихся. Так и в Ветхом Завете мы находим, когда тысячи народа падали от ниспосланного Богом наказания: один Финеес ста, и умилостиви, и преста сечь (Чис. 25:7). А если бы он сказал: “Как я осмелюсь пойти против того, что согласно делается столь многими, как я подам голос против рассудивших жить таким образом?” – то и он не сделал бы доблестного подвига, не остановил бы зла, и прочие не были бы спасены, и Бог не оказал бы Своего благоволения. Итак, прекрасно, прекрасно и одному быть по правде дерзновенным и разрушить неправое согласие [Col. 1084] многих.

Ты предпочитай, если угодно, спасающемуся Ною утопающее большинство, а мне позволь с немногими войти в ковчег; также присоединяйся, если угодно, к числу многих в Содоме, а я пойду вместе с Лотом, хотя он один спасительно отделяется от толпы. Впрочем, для меня почтенно и большинство – не избегающее (139) исследования, но представляющее доказательства, не отмщающее тяжко, но поступающее отечески, не радующееся нововведению, но соблюдающее отеческое наследие. О каком же ты говоришь мне большинстве? О том ли, которое подкуплено лестью и дарами, обманывается по невежеству и неопытности, предано страху и трепету, предпочитает временное греховное наслаждение вечной жизни? Это многие выразили явно. Не ложь ли ты поддерживаешь большинством? Этим ты показал чрезмерность зла. Ибо чем большее число людей находится во зле, тем больше несчастье».

Об этом так сказано. Разбирать же другие предложения твои, возлюбленный, было бы тратой времени как потому, что письмо превысило бы меру, так и потому, что для того, кто принимает слова с добрым чувством, сказанного может быть вполне достаточно.

49. К чаду Навкратию (I, 49)

[390]

Ты никогда не говоришь и не говорил мне, возлюбленный сын мой, о чем-нибудь излишнем и пустом, но всегда о благовременном и пристойном и ведущем к душевной пользе, как и теперь делаешь. Я же, восхваляя твою ревность, признаю и усовершающийся образ речи, который ты еще больше улучшишь, если будешь в состоянии заняться грамматикой. Подлинно, должно владеть и силой, и искусством слова тому, кто защищает Православие и желает бороться с лже-учителями. Ибо если они, при таком знании воображая иметь нечто великое, хвалятся, когда услаждают ищущих одного лишь приятного для слуха, то прекрасно и православным не иметь недостатка в силе слова, чтобы низлагать гибельные их орудия. Таким образом, мне приятно, сын мой, что ты укрепляешься в этом. (140) Впрочем, чего я желаю для тебя, того не для всякого вообще, потому что каждый имеет свои способности и каждый по-своему полезен.

Важность образования для защитников Православия.

Ты говоришь, что братья Филипп и Филон скончались; хорошо, хорошо, что оба – благой кончиной; не потому, чтобы дела их прежде кончины были неодобрительны, – как можно сказать это, когда они отреклись от мира, плоти и крови и возложили на себя благое иго послушания? – но потому, что они сподобились высочайшего блаженства, быв ради Господа гонимы, огорчаемы и притесняемы. Против этого никто не станет возражать, кроме бесчестных прелюбодеев, нарушивших Евангелие. Приятно и этим ограничить похвалу Филону; у доброго же Филиппа много доблестей, которые ты сам прежде исчислял. Я же, кроме сказанного, еще удивляюсь его простоте и искренности, негневливости и незлопамятности, сострадательности и братолюбию, послушанию и смирению, кратко сказать, бесстрастию, от которого происходило и [душевное] сокрушение, и [Col. 1085] отвращение от мира, и любовь к Богу, и скромность. Прибавь к этому, как ты и прежде говорил, частые слезы этого мужа, любовь к отцу и охотное повиновение (φιλακόλου%ν), в опасностях смелость и ревность, совершенную безропотность и как бы постоянное цветение добродетелей многоцветущей души его.

Доблестен и крепкий Гаиан, прошедший почти по всем местам, где рассеяны братия. Что они здравствуют – благодарение Господу Богу; что они не падают в скорбях, но еще более укрепляются – слава укрепляющему их Христу; а что они терпят гонение, не удостаиваясь даже крова от некоторых монахов, особенно от всех, согласившихся в этом между собою, не удивляйся. Написано: и враги человеку домашнии его (Мф. 10:36). Разве не гнали они, несчастные, Самого сказавшего это – Христа Бога нашего? Так говорит сын грома: Пришел к своим, и свои Его не приняли (Ин. 1:11).

Какое же различие, когда те не приняли Христа, Искупителя мира, а эти – потерпевших за Него и за Его (141) Евангелие гонения и заключение под стражею? Никакого, кроме распятия и умерщвления. Да не вменится им этот союз неправды! Они, как ты сказал, не перенося возражений от подчиненных им и желая не того, чтобы им воссиял свет истины, но чтобы им ходить во тьме неведения, изгоняют братий наших, чтобы святое слово истины и правды не достигало слуха их, то есть не служило напоминанием. Но не будет так, не исполнится этот их замысел, а слово Божие, которое они попрали, будет возвещаться и стоять твердо вовеки. Ибо небо, говорит Он, небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут (Лк. 21:33). Кто же может восставать против этого, кроме разве мучителя сатаны и глашатаев его, признавших прелюбодеяние спасительной для Церкви Христовой икономией, суемудрых и враждебнейших?

Твердость слова Божьего.

Впрочем, нужно обратить речь к твоим вопросам. Ты спрашиваешь, почему божественный Кирилл [Александрийский] соблюдал икономию, [дозволив] не отделяться от тех, которые на востоке поминали в диптихах еретика Феодора Мопсуестийского? Потому что догматы благочестия у них соблюдались в совершенно неповрежденном и надлежащем виде. Так написано упоминающим об этом святым Евлогием, архиепископом Александрийским, в его Слове об икономии (περί οικονομίας), употребление которого мы объяснили в составленном нами особом сочинении «Об икономии вообще». Итак, разрешение дал сам рассказавший о том. В другом каком-нибудь месте не сказано об этом, и нет нужды искать другого. Но для разъяснения приведу здесь сказанное нами о том же предмете. Из приспособлений к обстоятельствам одни были допущены отцами на время, другие имеют постоянную силу. Например, имеет постоянную силу позволение, данное святым Афанасием италийцам, употреблять выражение πρόσωπα вместо υποστάσεις [о Лицах Святой Троицы]. А на время – например, распоряжение апостола касательно обрезания (Деян. 16:3), [Col. 1088] или Василия Великого касательно Святого Духа, или настоящее – божественного Кирилла. То, что было допущено до некоторого времени, не подлежит осуждению и нисколько не странно и не беззаконно, а только (142) уклончиво и не очень точно. Это временная икономия. Ибо невозможно ни для врача тотчас избавить больного от болезни, ни бешеного коня или сухую ветвь немедленно сделать первого – покорным узде, а вторую – исправною для самого опытного в этом, но разве мало-помалу, пользуясь как одобрениями и ласковыми словами, так и нежным обращением.

Временная икономия.

Каждый православный анафематствует всякого еретика.

Так поступали и святые в икономии; так и великий Кирилл в настоящем случае. Он несколько снисходил к медлительности восточных в рассуждениях или к их наклонности не признавать еретиком того, кто на самом деле еретик. Ибо как иначе мог бы он поступить, когда они исповедовали православную веру и этим самым анафематствовали того, кто был ими поминаем? Ибо каждый, православный во всем, деятельностию своею, если не словом, анафематствует всякого еретика. А потом, когда у них пробудился совершенный ум, тогда святой, может быть, во всем был согласен с ними. Не то же ли самое и мы делаем явно? Случается, что некоторые, единодушные с нами, разнятся от нас в чем-нибудь таком, от чего немного вреда или отступления от точности, и однако мы имеем общение с ними, чтобы из-за малого, что спустя немного времени может быть исправлено, нам не потерять всего: это было бы свойственно людям неопытным, а не домостроителям таин Божиих.

Ложная икономия.

Таково временное приспособление, (οικονομειν) к словам и нравам в суде, истине и законе, а отнюдь не в беззаконии и лжи. Пусть же прелюбодеи не злоупотребляют здесь выражениями, пусть не называют руководителем того, кто ввергает в пропасть, и кормчим того, кто потопляет, и врачом того, кто причиняет болезни, которому они сами уподобились, прелюбодействовав вместе с прелюбодеем, сочетав прелюбодеев вместе с сочетавшим их, клеветав на Бога вместе с клеветавшим на Бога, нарушив Евангелие вместе с нарушившим Евангелие, по-собачьи; ибо так точнее можно выразиться. Диоскора же, александрийского еретика, где и каким образом принимал божественный Кирилл, как говорят прелюбодеи, пребывающие во мраке близ света и клевещущие на святых? Это не слыхано, и (143) их ложь неправдоподобна, ибо он – позднее божественного Кирилла. Как же того, кто оказался еретиком по кончине святого, во время разбойничьего собора в Ефесе, после Третьего и святого [Собора], сам святой принимал, быв уже выше мира? Так они лгут, сочиняя басни, чтобы уловить души простых людей.

Поэтому будьте искусны и сведущи во всем, дабы вам избежать змия и говорящих змииным голосом, от которых погибли весьма многие из рода в род. О других вопросах. Если епископ не находился на прелюбодейном соборе и называет его [Col. 1089] лжесборищем, но поминает бывшего на нем митрополита своего, то следует ли иметь общение с пресвитером такого православного епископа? На это я отвечал в другом письме к Еводию, что – следует, по икономии, только если он не служил вместе с еретиками. Ибо когда епископ, который поминается, православен, то ничего не значит, если он поминает своего митрополита-еретика из страха пред ним. Когда такой пресвитер приглашает на всенощную, нужно идти, и когда он предоставляет церковь, надобно принимать, и когда сам входит в нее отслужить, надобно позволять, или – помянуть покойника, только бы православного, надобно дозволить, и когда берется служить в ней, не надобно препятствовать. Если же он поминает епископа еретика, то, хотя бы он ублажал, хотя бы сам мыслил православно, нужно воздерживаться от Божественного Приобщения [вместе с ним] и от общей трапезы, если при этом надлежит помянуть того. Можно принимать его в общение при благословении и псалмопении разве только в том случае, если он не совершает священнослужения с еретиком, своим ли епископом или каким-либо другим, или не имеет с ним общения сознательно. Если кто вкушает пищу вместе с сочетавшим прелюбодеев или с другим еретиком, безразлично, то не надобно и принимать пищи вместе с таковыми, хотя бы они и притворялись православными. Ибо они не соблюдают заповеди (144) апостола, повелевающего с таковыми даже не есть (1 Кор. 5:11). Далее, не нужно исследовать или дознавать, не пиршествовал ли он с тем, кто пришествовал вместе с еретиком, а тот с другим, и таким образом уводить разум с прямого пути и уклоняться от всех. Это произвольное дело, и несвойственное святым. Ибо сказано: до сего дойдеши, и не прейдеши (Иов. 38:11). Разве они не умели исследовать этого и предать нам? Но нет. Поэтому нехорошо преступать пределы, яже положиша отцы наши (Притч. 22:28). А с кем мы не вкушаем пищи, от того не нужно и принимать дара, если он, получив внушение раз и дважды, не обращает внимания и не слушается нас. Не знаю, следует ли от стражей принимать [подаваемое] не как благословение, но как потребность, разве ввиду икономии; и от других, только бы избегающих безразлично пиршествовать вместе с еретиками, если случится какая необходимость, не знаю, не следует ли также и принимать и вкушать пищу вместе с ними. А давать таким и стражам пищу и питие нужно без сомнения, потому что и всякому человеку нужно подавать. А чтобы наш пресвитер служил в церкви господина Григоры, нашего сына, этого не смею сказать, потому что она открыта после прелюбодейного собора и освящена первым из прелюбодеев, служащим и служившим вместе с сочетавшим прелюбодеев.

50. К нему же (I, 50)

[399]

(145) Ты, возлюбленный сын, горишь желанием спрашивать и узнавать о полезном, и это – похвальное дело; но я не в состоянии разрешать твоих недоумений; [Col. 1092] впрочем, для общей пользы нужно и теперь предложить посильное.

Твой вопрос о второбрачных. Есть сомнение относительно сочетания их: следует ли венчать их так, как первобрачных, или нет? И если принять последнее, как может быть их сочетание, когда они не будут сочетаться священником? Носится молва, что обычай венчания второбрачных получил силу со времен нечестивого Константина, по поводу его троебрачия, ибо прежде него этого не было. Я не отвергаю достоверности этой молвы; но любителям истины должно заимствовать убеждение о предметах не из молвы, носящейся как случится, или обычая человеческого, (146) но из самого Богодухновенного Писания и из отеческого и канонического Предания.

Невоздержание, потерявшее силу мужества.

Известно, что второй брак дозволен святым апостолом и чрез него Христом, но это не закон, как говорит Григорий Богослов, а позволение; позволение же может быть не относительного того, что безукоризненно и безгрешно (ибо как иначе и для чего?), но относительно некоторого падения и предосудительного поступка. Это самое выразил и божественный апостол, сказав: но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак (1 Кор. 7:9). А невоздержание, потерявшее силу мужества, сродно падению и прегрешению. Руководясь этим, божественные отцы подвергли второбрачных епитимии: именно, отцы Лаодикийского Собора – неопределенно, сказав: «По непродолжительном времени и по упражнении в молитвах и посте по снисхождению даровать им общение мы определили», а Василий Великий – определенно, ибо он говорит: «О троебрачных и многобрачных отцы постановили то же правило, то есть какое и о второбрачных, одинаково; ибо второбрачным [назначили епитимию] на год, а иные на два года».

Божественное установление брака.

Таким образом, из сказанного видно, что второй брак подвергался епитимии, как падение. Посему и святые отцы (147) Неокесарийского Собора запретили пресвитеру пиршествовать на браке второбрачного. Если, говорят они, второбрачный имеет нужду в покаянии, то как пресвитер станет сочувствовать этому браку, участвуя в пиршестве на нем? Что же необходимо следует отсюда? То, что первый брак, как собственно законный, справедливо венчается священниками как нескверный, как чистый, как свободный от блудной страсти и поэтому увенчиваемый, как победитель над грехом; от этого при нем бывает и Приобщение святыни (των αγιασμάτων), и присутствие венчавшего и всякого другого священника на таком браке. Так и Господь и Бог наш удостоил разделять трапезу [на браке] в Кане Галилейской (см. Ин. 2:1-11), благословив участием Своим в нем всякое брачное пиршество. Также и наложение венцов Он издревле благословил, даровав их прародителю нашему Адаму. Каким образом? И сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его, мужеск пол и женск сотвори их. И благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполните [Col. 1093] землю, и господствуйте ею (Быт. 1:27–28).

Вот благословение брачного союза, от которого произошло всякое благословение однобрачного сочетания, ибо и Адам был однобрачный. Надобно заметить, что отсюда произошло и возглашение при наложении венцов, которое напоминает о создании первого человека и сочетании с женою, происшедшей из ребра его (Быт. 2:22). А второй брак, хотя и дозволен, но подлежит епитимии. Ибо как может быть достойным венчания побежденный, а не победивший? И какой пресвитер станет венчать его, (148) получив от отцов запрещение даже просто присутствовать на его пиршестве? И как будет участвовать в божественном приобщении тот, кто для этого самого отлучается от святыни на один или два года? И чья или какая благословенная молитва будет читаться при сочетании его, когда нет другой, кроме одной, читаемой при однобрачном и первом сочетании?

Второй брак.

Итак, из всех Писаний и отцов следует, что второй брак не имеет венчания и поэтому не сочетавается священником; он и не предан, а допускается тогда, когда будет исполнена какая-либо епитимия, наложенная по определению священника, после чего они [второбрачные] могут и приобщаться Божественных Даров, получая благословение чрез это, как бы при венчании, второстепенным образом, по снисхождению (μετά συγχώρησιν). Ибо благословение есть дар и вместе знак сочетания от священника; и с того времени не воспрещается ему разделять пиршество с второбрачными, как и с однобрачными. Таким образом, второбрачие пользуется законом снисхождения, по апостолу, сознавая, что оно занимает второе место после однобрачия, и не домогаясь безрассудно прав первого брака, которых уже прежде вкусило.

Ты, может быть, спросишь: как же они вступят в союз? С человеческими обрядами, как и троебрачные, и многобрачные, ибо так названо отцами сочетание после третьего брака. Или пусть венчаются (149) и эти? Ибо поистине крайнее нарушение правил или, лучше, – Евангелия сделало теперь то, что не второбрачные и троебрачные, но и прелюбодеи венчаются священниками; а тех, которые, защищая Божественный закон, не соглашаются на это, преследуют и предают анафеме, как чуждых Христу, поборников заповеди и истины Его. Ужаснись о сем, небо! Горнее сделалось дольним, правда – беззаконием, свет – тьмою вследствие того, что говорят и делают прелюбодеи. Это свойственно слепым и глухим душою и, следовательно, предшественникам антихриста.

Может быть, ты еще скажешь: если одна сторона – девственная, как говорят некоторые, то не следует ли одному [из сочетающихся] возлагать венец на голову, а другому, уже бывшему в браке, на плечо при чтении молитвы венчания? Это, кроме нелепости, мне кажется еще и смешным. Ибо допустим третий брак: тогда где будет возложен венец – на руке или на колене, если вдова, вступающая в брак, будет принимать венец на плечо? [Col. 1096] И кто будет возлагать венец? И как разделится нераздельная молитва? Одна из сторон, как непорочная и победительница, будет благословляться, а другая нет? Это смешно и невозможно. И как одна сторона будет принимать Приобщение, а другая нет, как находящаяся под епитимией? Если это будет муж, а муж – глава жены (Еф. 5:28) и оба они составляют одно тело, то остальное тело будет участвовать [в Приобщении], а глава нет? Таким образом, соединяемое тотчас же будет расторгаемо самим священником, который соединяет, если по снисхождению будет дозволено (150) ему сделать это (ибо главная принадлежность и цель сочетания есть святое и единое Тело и Кровь Христовы). Или он станет приобщать обоих?

Впрочем, оставим пустословие. Очевидно, что такой будет не священником, а преступником Божественных постановлений и поэтому лишенным священства, так как ему не дозволено и пиршествовать на таком браке, не только что совершать такое беззаконие. Как же, скажешь, неужели девственная сторона теряет победный венец с благословением и, не быв побежденной, не одерживает большей победы, так чтобы доставлять вместе с собою благословение, и венчание, и участие в Приобщении и стороне, побежденной второбрачием? Если бы было так, то было бы определено отеческими правилами, но никакого различия не сделано. А что не определено и не утверждено свидетельствами отцов, то вымышлять и говорить и делать есть тщеславие. Я же скажу так: справедливо будет, если девственная сторона лишится однобрачного преданного [венчания], ибо она могла бы воспользоваться им чрез сочетание с равночестным; и следует сочетаваться чистому с чистым, девственному с девственным, побеждающему с побеждающим. А кто захотел сочетаться с недевственным, тот падает и чрез это бесчестит девственную хвалу, которой, может быть, он и не имел или, имея, некоторым образом унизил ее пристрастным расположением к второбрачному; поэтому не только не возвысит, но еще унизит его до епитимии, [назначенной] стороне второбрачной.

(151) Это мною по силам моим найдено и сказано, добрый сын мой. Если же тебе или кому-либо другому представится истинным иное, только бы на основании Писания и отеческого и канонического Предания, при помощи и собственного разумного соображения, то и мы готовы последовать и охотно желаем просветиться светом других, весьма нуждаясь в свете.

51. К нему же (I, 51)

[408]

Три действия произвело на меня настоящее письмо твое, возлюбленный сын: я изумился, и возрадовался, и воспел; первое – о беззаконных, второе – о соблюдающих законы, третье – о Боге, укрепляющем поборников закона Его. О святом моем Афанасии и тех трижды возлюбленных, что вместе с ним, также и о мужественнейшем моем Феососте и богохранимой его общине из семнадцати человек не стану говорить здесь, так как достаточно сказано в моих к ним письмах, хотя они и достойны больших речей и похвал, [Col. 1097] подвизавшись и еще подвизаясь свято и мужественно.

Перехожу к главному предмету речи. Какой христианин слыхал когда-либо о таких беззаконных и безумных делах, какие совершены бесчестными прелюбодеями, которые называются епископами, а на самом деле совершенные святотатцы по суду апостольскому и отеческому, даже и помимо их ереси? Какая человеческая, не говорю – христианская, но варварская рука, [когда-нибудь] бичуя, бичевала так (двести шестьдесят шесть ударов и потом, спустя немного, четыреста ударов ремнями по спине!), как благородный архиепископ или, лучше, лжеепископ Фессалоникийский, (152) и не кого-нибудь из простых людей, но монаха, притом игумена, и весьма благочестивого, по имени Евфимий, поистине соименного благодушию (ζύυμία). Ужаснулось об этом небо, и вострепетал я, несчастный, и, думаю, всякий человек, имеющий естественную сострадательность и жалость, слыша об этом. Тот, кто должен представлять собою образ Христа и, получая удары, не воздавать ударами, оказался свирепее зверей, не имея в себе никакого следа христианского, а тем более – епископского.

И для чего это истязание? Для того, чтобы заставить подвижника Христова поминать его как епископа. Но – о мужество и твердость блаженного! (Ибо справедливо так сказать). И после столь многих ударов и такого пролития святой крови, что обагрились подошвы ног присутствовавших там и прах в здании церкви Божией сделался пурпуровой грязью, лежа почти уже бездыханным и безгласным, на вопрос терзавших, будет ли он поминать тирана, говорю я, а не архиепископа, блаженный отвечал: «Нет»; так он сохранил ум непреклонным почти до смерти и не отступил от того, в чем православно был убежден!

Едва не опустил я самого важного [в данном случае], а именно, что преторией Пилата (ср. Мф. 27:27–31) был храм Божий. Ибо там, то есть в так называемом храме Архангела, говоришь ты, был бичуем этот мученик, которого жестокие истязатели оставили полумертвым; а некто, подражающий Христу, взял его в свой дом и, приложив к кровавым ранам и язвам телесным свежую кожу убитого ягненка, оживил этого мужа, немного и постепенно укрепив, отпустил его тайно ввиду письменного приказания. Таким образом он избег, быв уже мертвым и дивно воскресши для утверждения Православия и торжества над лжеучителями.

Что нечестивее этого? Кто из православных когда-нибудь поступал так с еретиком? Но чтобы и отсюда открылось, каково нечестие прелюбодействующих и кто чей ученик, Христов ли бичуемый и страждущий, подобно Ему, и диаволов ли бичующий, – для того епископ таким образом старается устрашать и мстить за себя. Будем, брат, избегать участи его, а первому сочувствовать со всеми (153) благочестивыми. Воззри, Господи, Господи, на такое бедствие и пощади народ Твой, устроив мир Православия нашей Церкви. Ничего другого не можем мы сказать при настоящих обстоятельствах, кроме того, что надобно охотно переносить всё за имя Его.

[Col. 1100] Ты же, возлюбленный сын мой, хотя ты и заключен под стражей в другом месте, как сообщаешь, радуйся: ибо тебе сплетается много венцов. И хотя Леонтий, некогда бывший учеником, а теперь отступник, будет игуменствовать в том месте, в котором ты заключен, не удивляйся этому: ныне время долготерпения Божия, дабы искусные явились (1 Кор. 11:19) и да царствует сын Тавеилев в Вифлееме (Ис. 7:6). Что касается покаявшегося и просившего себе епитимии, то она хорошо назначена ему; я соглашаюсь с твоим ответом ему, что, если он не хочет подвергнуться епитимии за умерщвление врагов, то пусть и не перестает умерщвлять, и мы не будем судить; а если он желает подчиниться правилам Церкви, то ему надобно избрать одно из двух: или, умерщвляя, пользоваться почестями, или не оставаться без епитимии. Впрочем, ради последнего не надобно отвергать первого, ибо такие достойны похвал, как говорит божественный отец, но им надобно принимать и епитимию; так и в древности Моисей Боговидец оставил израильтян, возвращавшихся с победой после войны с мадианитянами, вне стана на семь дней, без сомнения, по внушению Божию, сказав так: всяк, убивый душу и прикоснувыйся убиеному, да очистится в третий день и в день седмый, вы и плен ваш (Чис. 31:19). Этим руководствуясь, кажется мне, или, лучше, – по вдохновению Божию, Василий Великий назначает таким епитимию на три года и научает, как может соблюдать икономию назначающий ее. Ибо назначение епитимии таким людям, конечно, касается предмета случайного, а не необходимого.

Будь здрав о Господе, возлюбленный сын мой, молясь обо мне, грешном, и о приветствующем тебя вместе со мною возлюбленном сыне моем, а твоем брате Григории.

52. К диакону Филиппу (I, 52)

[416]

(154) Не думай, священный муж, что я затворяю дверь покаяния, – это дело новациан; но я не хочу открывать дверь греха желающим. Не таково ли и то, о чем ты извещал в прежнем письме своем? Девица, давшая обет, хотя бы жених ее и выздоровел, уневестить себя Христу, а после, когда тот выздоровел, захотевшая сочетаться с ним, с отвержением второго [Жениха], ищет врачевства против этого. Мы отвечали тебе самым лучшим образом, и не может иначе отвечать тот, кто предпочитает дела Божии человеческим. Ибо кто назначает епитимию тому, кто еще не согрешил, а только намеревается [согрешить]? Или какой врач лечит прежде болезни, а не предохраняет, чтобы не заболел имеющий наклонность к тому? Обязанность врача или сохранять имеющееся здоровье, или восстанавливать потерянное. Но, прости, безрассудно было бы лечить болезнь еще не существующую, а только воображаемую, как бы существующую: это дело не врача, а убийцы, вовлекающего в болезнь то, что еще не болит. Так рассуждай и касательно девицы. Я не говорю о том, что если кто намеревался сделать что-нибудь доброе, но не привел этого в исполнение, [Col. 1101] тот будет подлежать суду, как определил божественный Василий (ср. Иак. 4:17). А здесь как бы предшествовало и дело, волею совершенное посредством прошения и божественного обета.

Нет ничего неисцелимого для желающих.

Остерегайтесь же, возлюбленные, шутить этим, слыша слова: благо тебе еже не обещаватися, нежели обещавшуся тебе, не отдати (Еккл. 5:4); Чем ты владел, не твое ли было? Ты солгал не человекам, а Духу Святому (Деян. 5:3–4). Следующее за этим прохожу молчанием, как злословие. И не потому я говорю так, чтобы я презирал (155) эту девицу: я жалею ее, как зеницу ока моего, и ради нее самой, желающей врачевания от моего смирения, и ради госпожи матери ее, которую почитаю и уважаю как преподобную мать мою, – но потому, что страшусь приговора, который предстоит в день Суда каждому – и спрашивающему, и отвечающему, так что нам невозможно избежать того, н чтобы и за случайное праздное слово не отдать отчета неподкупному Судии (Мф. 12:36). Поэтому если девица еще не сочеталась, то ответ наш один и тот же, а не иной, пред Богом и людьми, которого и вам следует держаться. Если же она сочеталась – увы, мое несчастье! – то надобно известить, и тогда мы назначим епитимию, ибо нет ничего неисцелимого для желающих исцелиться.

53. К чтецу Стефану и находящимся с ним (I, 53)

[418]

Я получил письмо от ревнующей по Богу любви твоей, посланное по надписанию от одного, а по смыслу от различных лиц. Но от одного ли или от многих – я, спрошенный, обязан дать удовлетворительный ответ, сколько это возможно для моего неведения. И, во-первых, те похвалы, которыми превознес меня многоглаголивый язык твой, не относятся ко мне, как грешнику и проводящему неисправную жизнь. А если есть во мне что-нибудь, то это Божий дар, дарованный по молитвам духовно родившего меня отца и на будущее время могущий сохраниться невредимым по молитвам вас, любителей благочестия. Во-вторых, я не знаю, как мне составить ответ, (156) когда вопрос предложен неясно. По моему разумению, вопрос, конечно, касается бывшего патриарха Тарасия.

Об этом предмете я уже давно заботился, много рассуждая с самим собою и внимательно рассматривая последствия дел. Тех, которые ревнуют о благе и много лет страдали, я хвалю и одобряю, но отнюдь не упускаю из вида, как сейчас объясню, и того, чтобы они были единомысленны; и можно ли думать иначе о тех, которые оказались столь мужественными в благочестии? Впрочем, на основании истины, по мере возможности и пристойным образом [дам ответ]. Итак, здесь скажу следующее.

Что было причиной нашего разногласия с Тарасием? [Col. 1104] Вера ли? Но, сколько известно, он был православный, следовал святым Соборам, по образу мыслей был согласен с прочими патриархами и прежде весьма много подвизался за веру. Принятие ли возвращавшихся из ереси? Но это не его нововведение, ибо они принимались святыми отцами трояким образом: или через перекрещивание, как пепузиане, или через миропомазание, как ариане, или через проклятие собственного учения, как несториане. Рукоположение ли за деньги, которое необходимо наказывается низложением? Да, это совершенно справедливо: тогда пастыри оказались свирепыми волками, разрушались жертвенники, подвергались бесчестию божественные мощи, сожигались священные книги. Что еще? Самая икона Христова вместе с другими священнейшими была оскорблена и попрана. И кто может кратко исчислить то, что требует продолжительного повествования? А не от того ли, что тогдашний предстоятель, вдруг возведенный из мирского состояния в епископское достоинство, был не в состоянии достаточно бороться за дух? Отсюда соблазны, отсюда получили начало и нынешние смятения.

Вы знаете, как вам относиться к нему. А мы, услышав, в частности, о рукоположенных за деньги, (157) что они не принимаются им в общение, хотя о нем думали не так, почли полезным для блага мира сохранять согласие с ним; ибо [Григорий] Богослов говорит, что, пока возможно, надобно склоняться к миру, и где прискорбное только подозревается, то снисхождение лучше надменности. Впрочем, ни мы не принуждаем вашей совести, ни вы не требуйте от нас решения относительно того, что неясно для нас; ибо и личное свидание, и время, и опыт изменяют тех, которые неодинаково относились к одному и тому же.

А для чего обращение назад к божественному Герману и требование рукоположения непременно оттуда? Ибо что значат и три еретика, бывшие в промежутке? Разве нет никого, кто был бы не рукоположен ими или рукоположенными от них, тогда как рукоположение преемственно передавалось до Тарасия? Сколь многие от востока и запада, от севера и моря (Пс. 106:3) приходили в этом промежутке и вступали в общение с нашей церковью в священном звании? И сколь многие тогда были рукополагаемы и рукополагали без денег, хотя и были еретиками? Всё это можно знать одному только Богу, человеку же невозможно утверждать и по этой причине считать всех низложенными. Мы – люди, и потому, как люди, будем смотреть на дела, увещеваю вас, ибо человек зрит на лице, Бог же зрит на сердце (1 Цар. 16:7); и надобно требовать только исповедания устами, когда оно не произносится явно ложно, по которому и Тарасий принял рукоположение, относительно которого и тогдашние ревнители и строгие исполнители согласились с Тарасием и были единомысленными с ним, а вскоре после Собора стали разногласить, по их словам, по поводу принятия [Col. 1105] рукоположения за деньги и по некоторым другим вопросам. Если это и вам кажется делом справедливым, то мы перейдем к последующему; скажем и о том, что было со времен Тарасия доселе. Какое же следует отсюда заключение? То, что со всяким священником неосужденным, согласно с Богословом и Златоустом, надобно иметь общение. Ибо первый говорит: «Считай каждого способным к (158) очищению, только бы он был из числа избранных и не из явно осужденных и чуждых вере»; а последний: «Исследуй, дознавай, ибо общение без исследования небезопасно, и опасность касается великих предметов».

Итак, будем исследовать и дознавать о том, с кем мы должны вступить в общение, исповедует ли он правую веру, не рукоположен ли он за деньги и не справедливо ли что-нибудь другое опасное, подозреваемое в его жизни или передаваемое молвою. Если же справедливо то, что он получил рукоположение от такого-то еретика или рукоположенного за деньги, но сам не еретик и по неведению рукоположен рукоположенным за деньги, то есть симонианином, исповедует всю истину, соблюдает веру и правила неизменными и уклонившихся от того и другого отвергает, то нам нет никакого основания удаляться от него. Ибо такой не подлежит осуждению, по мнению вышеупомянутых святых, а через них и по мнению всех.

В таком случае и мы имеем общение, и вам советуем делать то же. Ибо если исследование простирается далее, то отвергаются увещания святых, как сказано, и становится тщетным столь великий дар священства, с помощью которого мы получаем имя христиан, так что мы можем впасть в язычество, что было бы безрассудно. Притом делающие такое исследование, путешествуя по Западу и Востоку, не нашли бы искомого, так как все один от другого сделались бы подлежащими низложению по причине взаимного служения вместе; ибо известно, что при Тарасии посланные отсюда апокрисиарии служили вместе с предстоятелем Римским, а от него посланные, может быть, [служили] вместе с восточными; и таким образом священство уничтожилось бы, что совершенно отвергая, мы, согласно со святыми, станем соблюдать вышеупомянутую меру [икономии]. (159) В Церкви случалось и случается много подобных проступков, которых никто из святых, сколько известно, не исследовал таким образом, потому что это невозможно, и не предал нам соблюдать то же.

Это так. О том же, будто наша настойчивость для нас не полезнее собора, утвердившего прелюбодеяние, услышав, я удивился, ибо она столько достопочтеннее, сколько голос Господень – апостольского. Я не говорю, будто Тарасий не высказывал, что было рукоположение за деньги; но он, как известно, объявил, что он не принимает таких. А ныне через принятие сочетавшего прелюбодеев соборно, вопреки Евангелию, Предтече и [Col. 1108] правилам произнесено учение, которым признается беззаконие икономией, и будто епископы и священники могут господствовать над правилами, когда захотят, а те, которые не согласны с этим, проклинаются и преследуются, как вы знаете. Это хотя оказалось после иконоборческой ереси, но не меньше ее для рассуждающих благочестиво. Их молитвами Господь да истребит зло и дарует прежний мир своей Церкви! Впрочем, как ты писал, одно опровергается другим, и признание и отвержение беззаконного действия сменяются взаимно.

Господь да сохранит тебя со всем домом твоим здравым и молящимся о нашем смирении, первейший из друзей и лучший из ревнителей!

54. К игумении Анне (I, 54)

[425]

Почему ты перестала писать и извещать нас о делах твоего преподобия? Но мы, несмотря на то, не перестанем [писать к тебе] как потому, (160) что уже однажды мы отверзали смиренные уста свои, так и по причине твоей ревности о Боге и пламенного благочестия. Ибо я слышу, что ты непрестанно благодетельствуешь братиям нашим, путешествуя туда и сюда и каждого приходящего принимая человеколюбиво и провожая с благожеланиями, как служителя Христова.

О, прекрасное твое такое занятие! О, священная душа твоя, бодрствующая в делах божественных! Эти действия не одиноки, но они – отрасли других добродетелей и произведения твоего духовного плодородия, ибо невозможно не благоухать носящему ароматы и не светить – несущему свет. Поэтому везде и всегда, особенно же во время гонений за Христа, одни обнаруживают себя любителями святости и богоблаженными, а другие – преданными порокам и недобрыми, хотя с внешней стороны и делают вид, что имеют внутри добро…

55. К патриции Ирине (I, 55)

[427]

Письменное собеседование есть некоторое средство к оживлению любви, производящее привязанность в душах любящих и тем более, чем чаще бывает это собеседование, как бы возбуждая скрытые искры любви и воспламеняя сильную взаимную расположенность. Нечто подобное произвело и в нас, смиренных, письмо твоей милости, исполненное духовной дружбы твоей и содержащее в себе живейшие искры воспоминания. Пользуйся же, благочестивейшая госпожа, этим средством любви и извещай нас о твоем здоровье и благополучии, ибо мы знаем о твоей всегда цветущей добродетели и великом благочестии из того, что слышали и еще слышим, и из того, что сами испытали и испытываем, [Col. 1109] или пользуясь голосом других, или беседуя собственным языком. Мы слушали бы его с большим удовольствием, внимая не одному простому звуку, но вместе разумея и то, что (161) ничто так не выражает души, как выходящее из нее слово, каково бы оно ни было.

Узнав о госпоже дочери твоей, что с нею случилось такое, мы опечалились; но какую молитву или какое облегчение доставим мы, грешные? Впрочем, будь уверена в том, что такие скорби ничего не могут сделать, если мы сами не дадим им места какой-нибудь невнимательностью. Ибо как невозможно какому-либо месту, освещенному солнцем, заключать в себе противоположный мрак, так [невозможно] и человеку, руководящемуся Божественным светом, то есть мудростью и добродетелью, потерпеть что-нибудь от враждебных и бесовских наваждений. Да исцелится же дочь твоя во имя Господа, исцеляющего всякую болезнь и всякий недуг, и да будет рука Божия распростерта над нею, осеняя голову ее и отгоняя всякое вредное влияние, чтобы она в здравии могла вместе с богобоязненною матерью воссылать свои молитвы с благодарением Господу!

56. К Антонию, игумену [монастыря] святого Петра, и находящимся с ним (I, 56)

[428]

Письмо ваше, написанное к нам с великим стеснением и скорбью сердца, мы получили от отеческой вашей святости, и нужно ли говорить, сколько мы плакали, проникшись братским состраданием, хотя мы и недостойны, и вследствие одинаковых страданий понимая и представляя ваше затруднение. Ибо понять скорбь может не кто иной, как те, которые подобным образом переносят такие же скорби. Но грехи наши так умножились в настоящий род беззакония, когда охладела любовь, по слову Господа (Мф. 24:12), что те, которые должны были бы устранять соблазны и преткновения, сами (162) делают, как можно видеть, подобное и даже более тяжелое, нежели внешние власти.

Вы говорите, что вы терпели и еще терпите заключения в темницах, ссылки, поругания, гонения, притеснения от управляющих церквами Божиими, вы, которым никак не следовало бы переносить это от пастырей Божиих не только тогда, когда вы защищаете заповедь, но и тогда, когда бы вы были уличены в человеческих преступлениях, не то что подвизаясь за истину, которых надлежало бы хвалить и ублажать и которые притом украшены монашеским обетом. От дел их познаете их, сказал Господь (Мф. 7:20). Подлинно, не видано подобного у святых, а, напротив, они скорее сами подвергались страданиям, научаемые голосом апостола, который говорит о Господе: будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал (1 Пет. 2:23) и кротко подставлял бьющему божественную ланиту (Лк. 6:29). Отсюда узнаются пастыри Христовы; отсюда – и епископы, посягающие на чужое.

Но что приходится терпеть при утвердившемся в [Col. 1112] несчастном роде нашем нечестии человеческом, которым превозносятся, как бы предметом гордости, считая беззаконное законным и пользуясь властью для противления Божественным велениям? Да получат они то, что делали и делают, или, лучше, – да получат прощение от неподкупного Судии, Который не оставит ничего неисследованным и безответным в день Суда! Вы же, честнейшие братия и достопочтеннейшие отцы, радуйтесь и веселитесь, что вы получили славу божественного блаженства, с честью приняли бесчестие Христово, взамен за малые труды и подвиги достигая величайших и вечных наград. Так как, о чем мы и прежде писали, по благоволению преблагого Бога не стало того, от кого произошло разногласие в (163) нашей Церкви, и водворился мир по мановению, устроению, благосклонности и, прибавлю, по убеждениям победоносных и христолюбивых наших императоров, равно и при содействии и защите святейшего патриарха нашего (ибо отныне так надобно называть его), то да примет и ваше преподобие обсужденное и определенное нами, смиренными, после многих соображений, исследований и обозрений отеческих деяний и церковных соблазнов, какие иногда случались, дабы таким образом и в нашей Церкви Христовой царствовал мир Божий в сердцах всех. Ибо если мы не сделаем так, то не будет это свято пред Богом и не одержим мы победы, но, может быть, излишне домогаясь справедливого, потеряем и то благо, которого достигли прежними трудами.

Итак, признайте, увещеваем вас, и примите святейшего нашего патриарха; имейте общение и с вашим епископом в том, в чем нет явного беззакония, предоставив бывшее между тем Господу, испытателю и мздовоздаятелю дел и слов. С этой целью мы решились послать письмо и святейшему нашему патриарху с просьбою, чтобы и вы были освобождены из заключения под стражею и составили между собою союз мира, дабы, если случится что-нибудь сомнительное, тотчас было разрешено, а если случится что-нибудь такое, чего нельзя исправить тамошним сношением между вами и почтеннейшим епископом, то эти болезни были бы исцеляемы в присутствии самого вселенского патриарха, чтобы все содействовало радости мира и искренности согласия.

57. Письмо к своему отцу Платону о почитании священных икон

[432]

(164) [Col. 500] Мы утешаем самих себя, когда говорим со священною главою нашею. Ибо что утешительнее для сына, как не беседовать с отцом, особенно же с таким отцом, и столь великим, что его добродетель прославляют многие города, страны и острова? Таков мой любезный отец, хотя плод непохож на дерево по причине негодности моего смирения. Но мы имеем в тебе образец благочестия, – и не только мы, но и все, избравшие благочестивый образ жизни, окрыляются мужеством и побуждаются к преуспеянию и совершенствованию. Но так как давно требовала твоя святость, чтобы я объяснил, каким образом должно почитать священное изображение Христа (не потому, что ты этого не знаешь, но желая этим пробудить мое неразумное слово), а мне, однако, доселе не удавалось ответить, то теперь, вспомнив об этом, я решил, что, насколько возможно, должен исполнить порученное мне при содействии твоих священных молитв; хотя кое-что о сем предмете я, кажется, достаточно высказал в другом месте.

Итак, всякое искусственное изображение (τεχνητή г/κών) является подобием (ομοιωσις) того предмета, с которого оно сделано, и по подражанию показывает очертание первообраза (τον χαρακτήρα του αρχετύπου) [Col. 501], как говорит искусный в божественных вещах Дионисий: «Истина – в подобии, первообраз – в образе; каждое из двух – в каждом из двух, кроме различия сущности». Итак, поклоняющийся изображению поклоняется тому, кого (165) верно представляет изображение. Ибо не сущности изображения он поклоняется, но начертанному на нем, и в отношении тождества поклонения изображение неотделимо от первообраза, ибо в отношении подобия изображение тождественно первообразу (ταύτον γάρ ή εικών τώ αρχετΰπω τη ομοιώσει). Поэтому и Василий Великий говорит, что «царем называется и изображение царя, хотя, однако, не два царя, ибо ни сила не рассекается, ни слава не разделяется. Ибо как правящее нами господство – одно и власть – одна, так и воссылаемое нами славословие одно, а не многие, потому что чествование образа переходит к первообразу». Если же оно переходит к первообразу, то не разное, но одно и то же и поклонение, как один и тот же первообраз, которому воздается поклонение и в образе. Но одно дело – природный образ (φυσική εικών), и другое – подражательный (μιμητική). Одно, по сравнению с причиной, имеет не природное различие, но ипостасное (ου φυσικήν διαφοράνί, αλλ’ υποστατικήν), как Сын по отношению к Отцу, ибо одна Ипостась Сына и другая – Отца (природа же очевидно одна). Другое же, напротив, имеет различие природное, но не ипостасное (φυσικήν διαφοράν, άλλ ουχ υποστατικήν), как образ Христа по отношению к Самому Христу. Одна природа у вещества иконы, и другие – у Христа; Ипостась же не иная, но одна и та же – Христа, хотя бы Она и была начертана на иконе, как тот же божественный Василий говорит: «Что там образ по воспроизведению, то здесь Сын по природе; и как в произведениях искусства является подобие в отношении наружного вида, так в Божественной и несложной природе – единство, вследствие общности божества».

Заметь различие: в природном образе и причине, то есть в Сыне и Отце, как одна природа, так одно и поклонение вследствие тождества природы, а не Ипостаси (так как мы исповедуем одну природу Святой Троицы, то исповедуем, что Ей принадлежит и одно поклонение и славословие; но Лица – три: Отца, и Сына, и Святого Духа). Относительно же первообраза и подражательного образа, то есть Христа и иконы Христа, ибо здесь одна Ипостась Христа, (166) бывает одно и поклонение – по причине тождественности единой Ипостаси, хотя природы Христа и иконы различны. Если же мы скажем, что одно поклонение образу и первообразу бывает как по причине тождества Ипостаси, так и по причине тождества природы, и не признаем различия образа и изображаемого, но признаем как одну Ипостась, так и одну природу иконы Христа и Самого Христа, – то впадем в эллинское многобожие, обоготворяя всякое вещество, употребляемое для начертания образа Христа. И этим мы откроем уста иконоборцам, давая им повод обвинять нас в том, что, поклоняясь Единому Богу в Трех Ипостасях, мы поклоняемся многим богам и почитаем их. Если же кто-либо скажет, что ни по тождеству [Col. 504] Ипостаси, ни по тождеству природы поклонение, воздаваемое изображению, не относится к первообразу, то, очевидно, тем самым он рассечет силу и отделит славу первообраза от изображения и, таким образом, поклоняясь иконе Христа, явно будет идолопоклонствовать, вводя не одно, но два поклонения. Это и стараются доказать иконоборцы. Но, естественно, на этом основании отрицая то, что Христос описуем по плоти, они изобличаются в нечестии подобно тем, которые учат, что Бог обитал на земле с людьми призрачно и в воображении.

Но пусть нечестие тех и других одинаково будет низвергнуто в свойственную им тьму. Истинная же вера христиан – это уже было сказано – как во Святой Троице исповедует одно поклонение по причине общности Божества, так и по отношению к изображению Христа признает одно и то же поклонение по причине тождества Ипостаси Христа. Ибо поклонение воздается одной и той же Ипостаси, хотя бы оно и было начертано, в противном же случае, – если бы изображение в отношении воздаваемой чести было отделено и оторвано от первообраза, – это был бы не образ, но некоторый предмет, существующий самостоятельно (ιδιοϋπόστατόν τι πραγμα). Наконец, и в поклонении иконе Христа – одно поклонение и славословие усердно прославляемой и Блаженной Троице.

Поклонение и служение.

(167) Может быть, кто-нибудь скажет: так как поклоненние (προσκύνησις) есть служение (λατρεία), то, следовательно, иконе Христа приносится служение вместе со Святой Троицей. Но таковой представляется не знающим различия в поклонении. Мы поклоняемся (προσκυνοΰμεν) святым, но не приносим им служения (λατρεύομεν) [подобающего Богу]; и хотя признаем их нашими вождями в законе Божием, но божеского служения им не воздается. Кроме того, пусть таковой знает, что поклонение воздается не веществу изображения, ибо это нам чуждо и есть дело служащих твари вместо Творца (Рим. 1:25); но когда в изображении Христа поклонение воздается Христу, то вещество изображения остается совершенно не участвующим в поклонении, воздаваемом изображенному на нем Христу ради того подобия, которое принадлежит Ипостаси Христа и которое мыслится отдельно от вещества, хотя и в нем бывает видимо. Это, мне кажется, похоже на отражение в зеркале, так как и здесь лицо смотрящего как бы начертывается в зеркале, но подобие остается вне вещества. И если бы кто-то захотел поцеловать свое изображение в зеркале, то поцеловал бы не вещество, ибо не ради него и стоит перед зеркалом, но – отображенное в нем подобие себя самого, поэтому он и прильнул к веществу. Конечно, если он удалится от зеркала, то вместе с ним отступит и образ, как не имеющий ничего общего с веществом зеркала. Таким же образом следует рассуждать и относительно вещества изображения: если уничтожено подобие, которое было на нем видимо и к которому относилось поклонение, то вещество остается без почитания, как не имеющее с подобием ничего общего.

Еще пример – оттиск перстня, на котором начертано изображение царя, на воске, на смоле и на глине. Печать, конечно, будет одна и та же, неизменная на всех веществах, вещества же друг от друга отличаются. Печать и не может не остаться неизменною на различных веществах как не имеющая ничего общего с материалами, но, отделенная от них мыслью, она остается на перстне. Таким же образом и подобие Христа: на каком бы веществе [Col. 505] ни было начертано, (168) не имеет ничего общего с этим веществом, оставаясь в Ипостаси Христа, Которой оно принадлежит. Говоря кратко, Божеское почитание принадлежит не иконе Христа, но Христу, Которому в ней воздается поклонение; и поклоняться ей должно ради тождества Лица Христа, несмотря на отличие сущности иконы.

Таким образом, очевидно, почитание иконы Христа основывается на учении святых oтцов. Если почитание иконы уничтожается, вместе с тем уничтожается и Домостроительство Христа; и если поклонение не воздается иконе, точно так же уничтожается и поклонение Христу. И поэтому, святой отец, должно со страхом и благоговением приступать к иконе и поклоняться ей, так как поклонение переходит ко Христу, и должно веровать, что в ней обитает Божественная благодать и что приступающим к ней с верою она сообщает освящение. Ибо как в образе Животворящего Креста, так и в иконе Всесвятой Богородицы и всех святых всякое освящающее почитание икон через посредство изображенных на них первообразов восходит к Богу. И поэтому одно и только одно Божеское поклонение воздается Святой и Единосущной Троице, ради Которой бывает различное поклонение и другим и к Которой относятся все другие поклонения. Если же, по неведению, я сделал ошибку: сказал или менее того, что следовало, или же более, – то ты, как добрый отец, удостой одно исправить, другое восполнить, а иное и уничтожить, молясь, и усиленно молясь, о моем смирении, чтобы я и мыслил правильно, и говорил без преткновения, и поступал, не заслуживая порицания.

58. К cвятым отцам моим и исповедникам Христовым Иоанну, Михаилу и Василию (II, 83)

[439]

[Col. 1325] (169) И ныне я признал за благо написать письмо отцам моим и написать всем вместе, как удостоенным одинаковой добродетели и одинакового образа мыслей или, лучше, исповедания Христова. Так как по благоволению благого Бога нашего и мы, грешные, освобождены из заключения под стражей покровительством доброго императора, то как бы некоторый дар приношу вам это письмо, радуясь и сорадуясь вашему отцовству и, так сказать, победе о Христе. Подлинно, вы, дивные, победили лукавого (ср. 1 Ин. 2:13) и внутренне – борьбою с помыслами, и внешне – божественным терпением, не преклонив колена пред служителем его, драконом. Ибо его помощником, без сомнения, был Лев, злейший слуга его, оскорбитель иконы Христовой и убийца святых. Они, согласившись друг с другом, оба заключили между собою договор – истребить имя Христово посредством уничтожения божественного и почитаемого поклонением образа Его. Ибо еще не пришло время Второго Божественного Пришествия, чтобы совершенно открыто отвергать Христа.

Но благословен Бог, Который и гонителя поразил смертью жестокой и достойной отступничества его, ибо надлежало рассекшему Тело Христово, будучи рассеченным мечом, лишиться жизни, и вас сделал венценосцами и сохранил во славу Своей Церкви – наставников добродетели, утверждение веры, опору истины, примеры мужества, действительных учителей, истинных монахов, образы блаженных и древних святых, которые, оказавшись мужественными в подобных обстоятельствах, украсились нетленным венцом правды и ликуют вечно.

Таковы вы, и хвала ваша выше моего ничтожного языка, воспевающего лишь столько, сколько нужно, чтобы исполнить [требование] времени, (170) и удовлетворить своему желанию, и воспламенить дух к непрестанному молению Бога, чтобы Он даровал нам совершенное благо мира. Ибо видите, почтенные, как дела еще колеблются. Но Он силен явить за началом и конец счастливый.

Не откажитесь молиться о нашем смирении, приснопочитаемые.

59. К игумении гординской (II, 93) <285>

[441]

[Col. 1345] Возлюбленный брат наш Антоний потребовал у нас настоящее письмо, утверждая, что мы давно обещали сделать это. Поэтому и ради посланных вами вот и я беседую с вами и приветствую вас как матерей, как сестер в Господе, помня ваше радушие и подвиг любви, которую вы явили во имя Его, избегнув общения с еретиками и сохранив себя неврежденными от мира.

Увещание к монахиням.

Будьте же внимательны и впредь, святые, так как нечестие еще угрожает. Сохраняйте залог веры неприкосновенным и, если бы должно было умереть, скорее с радостью предайте самих себя, чем сделаться общниками ложного учения иноверных. Призываю же вас свято проводить остальную жизнь, чтобы вам не воспламеняться рабской страстью, но девством, которым Христос уневестил вас Себе, освящать сердца и тела, избегая лицезрения мужчин, насколько это возможно. Ибо от этого созерцания огонь воспламеняется и грех возбуждается. Игумения пусть будет как игумения, образ благочестия предлагая. Ученицы пусть будут как ученицы, имея одно сердце, одну волю, не споря, не пустословя, не приобретая ничего в собственность, но внимательно слушая наставницу, соблюдая в законе Господнем то, что повелено ею. Если же ученицам это приличествует, то тем более игумении, для которой насколько велика награда за предстоятельство, настолько и велика опасность впасть в грех. Эти слова «мое» и «твое» да уйдут из киновии, как (171) причина тысячи войн. Своеволие в мыслях и делах да будет изгнано, как разрушение надлежащего порядка. Пусть не будет словопрений и шума, как недостойных монахов. Но что есть молчаливое, что есть молитвенное, что есть хвалебная песнь, что есть трудолюбивое, это делайте. И Бог мира и любви да будет с вами (ср. 2 Кор. 3:11).

Молитесь обо мне, грешном, чтобы и я был спасен. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Аминь.

60. К игумену Василию (II, 95) <286>

[Col. 1348] В том, что написал ты, почтеннейший брат, ты выразил свое довольство епитимией и готовность к исправлению, как объяснил мне не только письмоносец, но еще прежде него почтеннейший брат наш Петр, любимый и тобою; этому возрадовался я, смиренный, и возблагодарил. Подлинно, не маловажно и не недостойно внимания то, что мы допустили, почтеннейший, приняв участие в отречении от иконы Христовой, а, напротив, весьма преступное дело и очевидно соединенное с отречением от веры, ибо отвержение образа восходит к первообразу; и к этому отречению от Христа причастны все, как-нибудь имевшие в том общение. Так как ты еще изъяснил, что ты, по страху перед гонителем, дозволил истребить иконы, то это – тягчайшее беззаконие; если же ты, как говоришь, и подписал, то и это всецелый грех и отречение.

Отвержение образа восходит к первообразу.

Что же нужно делать, что не можешь перенести немногого остающегося, ссылаясь на болезнь и соглашаясь лучше принять то и то? Тесно мне отовсюду – и от братолюбия, если так оставлю, и (172) от величия греха, если уменьшу врачевство. Впрочем, побуждаясь более любовью, со страхом и трепетом определяю следующее: в течение еще одного года воздержись, брат, от причащения Святых Таин за оба прегрешения, то есть за ниспровержение святых икон и за нечестивую подпись (ибо и то подпись, хотя бы ты принужден был начертить только знак креста), совершая те же молитвы и коленопреклонения, если не будет болезни. Но так как эта епитимия очень мала, то прибавлением достаточной милостыни сделай надлежащее вознаграждение, а какой именно – это объяснит брат Евсевий, которому вместе с другими двумя братиями по твоей просьбе я позволил идти туда ради икономии, для того, чтобы успокоить тех, которые уловлены здесь и там, равно и для того, чтобы ты имел доброе утешение для души не только в том монастыре, где ты сидишь, но и в каком-либо диком месте.

Остерегайся, возлюбленный, вперед, как ты обещал, чтобы никогда более не пал и не предстал пред очи Антония. Но будь готов выйти не только из монастыря, но и из тела ради любви ко Христу.

61. К игумену Григорию (II, 103)

[448]

Мы по обещанию уже писали тебе, как нашему сыну, чтобы ты пас тамошнюю паству с благоразумием, по заповеди Господней, не оставляя без внимания ничего, относящегося к пользе братий. Ибо если тот, кому вверены бессловесные овцы, не предается сну, а бодрствует, не бывает беспечным, а заботится день и ночь, чтобы какая-нибудь из них не была похищена дикими зверями или не исхудала, также остерегается воров и разбойников, отгоняет зверей, разговаривает со своими животными и, идя впереди них, старается доставить им корм, отдых при воде (173) и под тенью и прочее, [это то] что относится к пастушескому посоху, то как и сколько нужно трудиться тому, кому вверено попечение о душах, которых кровь, если она была сколько-нибудь чистой, взыщется от рук его, как написано (Иез. 3:18)?

Будь же внимателен, чадо, бодрствуя над паствою; врачуй немощных, обращай заблудших, увещевай, вразумляй, напоминай о Царстве, обещанном живущим свято, и, напротив, о бесконечном осуждении живущим порочно, да и себя таким образом спасешь, и слушающих тебя (1 Тим. 4:16). Кто любит, тот тщательно воспитывает, а кто ненавидит, тот допускает безразличие [по отношению] к подвластным. Также и вы, братия и чада в Господе, будьте как овцы, с любовью исполняя заповеди Его и проводя жизнь по-монашески, а не по-мирски: пусть будет у всех одна воля, одно сердце, одна душа, пусть не будет моего и твоего, но всё общим, всё чистым при помощи исповеди. А если не будет так, то вы и мирское потеряли и, как монахи неистинные, будете осуждены Судом праведным.

По любви мы напомнили об этом. Будьте же здоровы и благоугождайте Богу, молясь и о нас, грешных, чтобы нам и исполнять то, чему учим, во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава. Аминь.

62. К монахиням Ирине и Евфросинии (II, 104)

[452]

При отправлении брата и помощника эконома [Col. 1361] мы признали благовременным начертать краткое письмо вам, сестрам в Господе. И мы спрашиваем, как здравствует ваша святая двоица и все сестры? Видите, как мы, по своей преданности Богу, спрашиваем и беседуем с вами, а не с другими сестрами, и справедливо, ибо где вера, там и (174) любовь, влекущая и влекомая Духом Святым, а где это, там и попечение о теле. Поэтому мы, недостойные, пишем, увещевая от лица Христова держаться доброго исповедания, которое мы все исповедали пред лицем Бога и избранных Ангелов, жить в Господе, отринув плотское мудрование, то есть расторгнув узы пристрастия к здешнему веку, и пребывать с Богом, Которого мы возлюбили, Которому уневестились, с Которым и будем всегда. Всегда, сестры, будем жить Им, будем любить Его – Истинную Любовь, недоступный Предмет желаний, единого Владыку неба и земли, Которого любовь к людям такова, что Он Сам принял образ раба (Флп. 2:7), чтобы избавить нас от тления и сделать богами (ΰεούς απεργάσασΰαι). Какое великое обетование! Какая чрезвычайная встреча на небесах! Там праведники воссияют, как солнце (Мф. 13:43); там украшенные девством сочетаются с нетленным Женихом; там подвизавшиеся в подчинении и послушании будут вечно ликовать, как начальницы Христовы, а поступающие противно тому, без сомнения, подвергнутся противному.

Избравшие добродетель – боги и Божии.

Итак, крестоносные сестры, будем остерегаться, чтобы нам вместо жизни и беспредельной радости не навлечь на себя наказание и вечный огонь небрежностью и плотским растлением, непослушанием и жизнью, преданной страстям; добродетель от Бога и божественна, а порок от сатаны и [есть сам] сатана. Избравшие первую суть боги и Божии, а избравшие второй суть бесы и принадлежат сатане. Так и теперь мы приветствуем вас. Да не окажусь я для вас тягостным, как говорящий тяжкое, но скорее приятным, как увещающий от лица Божия. Это слово [обращено] не к госпожам (они учительницы других), а к общине сестер, которую да сохранит Бог еще и еще в здравии и благополучии, к похвале и мне, как увещателю, в день Христов (ср. Флп. 1:10), Которому слава вовеки! Аминь.

63. К монахам Аволию и Иоанну (II, 198)

[454]

[Col. 1598] (175) Получив приветствие от вас, святых, чрез Исаию, боголюбезнейшего епископа и духовного отца, я не только узнал, кто такая ваша преподобная и отеческая двоица, но и получил побуждение начертать вам это побуждающее к жалости письмо. Мы, хотя и смиренны и грешны, но желаем воспламенить в вас любовь, которой нет ничего драгоценнее. С другой стороны, и желая оказать послушание, мы приступили к написанию письма. Благодарим Бога, что и вы, святые отцы, остались непоколебимыми в буре иконоборческой ереси, не увлекшись в душепагубное общение с нею, но бегством достигнув богоблаженного венца гонения, поистине достойного вашей добродетели и явившего прежде совершенные вами аскетические подвиги. Ибо при этих случаях всякий представляет доказательство прежней жизни, хороша ли она или нет. Украсившись святостью, вы облеклись и в исповедание Христово, сделавшись прекрасными со всех сторон. Ибо исповедание Христа, отцы, – борьба за святую икону Его; и наоборот, отрицается Христа отвергающий ее, потому что, говорит Василий Великий, «чествование образа восходит к первообразу», и одно в другом созерцается и почитается поклонением, хотя Лев, соименный зверю и служитель сатаны, [Col. 1600] подражая нечестию прежде жившего Константина, неистово бесновался против Христа, святой Матери Его и всех святых; память его да погибнет с шумом вечного проклятия (Пс. 9:7, 8). Вы же да сохранитесь столпами и опорою для Церкви Божией, защитниками и ходатаями пред Благим Богом о нас, смиренных, (176) чтобы нам, имея веру, действующую любовью (ср. Гал. 5:6), спастись от лукавого.

Нет ничего драгоценнее любви.

Как мы, исполняя дело любви, написали вам письмо, так и от вас желали бы получить написанное слово, чтобы нам более узнать друг друга и продолжать как бы видеть [вас] и [вами] быть видимыми через письменное общение во Христе Иисусе, Господе нашем, Которого икона есть спасение мира вопреки идольскому заблуждению.

64. К братству, находящемуся при духовном сыне Григории (II, 156)

[459]

Вера и любовь.

Братия и отцы! Получив приглашение от отца вашего, как отец его и ваш чрез него, сказать вам полезное ко спасению, я, смиренный, убедился, что это справедливо, и начинаю речь так: [Col. 1488] наше спасение, возлюбленные чада, состоит в том, чтобы правильно веровать в Святую Троицу и совершать дела, засвидетельствованные святыми заповедями Божиими. Ибо во Христе Иисусе, как говорит апостол, не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью (Гал. 5:6). Понятие о вере относится к учению о Православии, а понятие о любви – к учению о доброделании.

Описуемость и неописуемость Христа.

Итак, мы веруем в Отца и Сына и Святаго Духа, которые суть три Лица, одно естество, одна сила, одно начальное царство над всем, поклоняемое в одном как естестве, так и воле и действии, державе и славе. Веруем, что один из Святой Троицы, Сын и Слово Бога и Отца, по высочайшей благости, уничижив Себя Самого, принял образ раба и явился в нашем подобии (Флп. 2:7). Это и значит то, о чем говорит Богослов: И Слово стало плотью (Ин. 1:14) и о чем говорит великий апостол: Бог явился во плоти (1 Тим. 3:16). Он, один и тот же в двух естествах, есть совершенный Бог и совершенный человек, и в том (177) и в другом совершенстве не имеет недостатка ни в каком свойстве, но имеет всё отеческое по божеству и всё материнское по человечеству, как Сын истинный. Как по Отцу Он неописуем, так по Матери описуем, то есть может быть изображаем на иконе, подобно Матери. Поэтому иконоборцы, которых касается этот догмат, не исповедуя Его описуемым, несомненно оказываются не исповедующими Его истинным Сыном Матери. Ибо как рожденное будет родным, а не совершенно чуждым, если оно не будет подобно родившей во всех физических свойствах? Как по описуемости Он не имеет никакого общения с Отцом, но с Матерью, так по неописуемости, обратно, у Него общение с Родителем, а не с Родительницею. Таково правое учение истины, такова вера апостольская: исповедовать описуемым Христа во плоти. Так и Василий Великий говорит: «Да будет изображен на картине и подвигоположник в сражениях Христос». Начертанную икону надобно почитать, так как на ней почитается поклонением Христос. Золотой Златоуст взывает, что он видел Ангела на иконе. Если же бестелесное существо изображается на иконе, то не тем ли более воплотившееся Слово? Если он взирал, то, конечно, и поклонялся Ангелу на иконе, равно как и Христу. Ибо удостоиться видеть на иконе то же, что и поклоняться, так как «чествование образа восходит к первообразу», как говорит опять божественный Василий. Поэтому Христа отрицают те, кто оскорбляют икону Его и, отвергая ее, отвергают Его, хотя они и говорят, что исповедуют Христа; ибо и бесы исповедуют Бога, как говорит [Писание] (Иак. 2:19; Тит. 1:16), но делами отрицаются.

Велико нечестие и велико исповедание.

Итак, братия, велико нечестие их и велико исповедание наше, нисколько не ниже исповедания древних мучеников. Стойте же, [Col. 1489] сильные, мужественно, отнюдь не колеблясь относительно того, истинность чего достоверно известна, но принимая на себя подвиги за эту веру до крови, если обстоятельства потребуют [этого]. (178) Отсюда происходит и светлая жизнь, как солнце от солнца, ибо одно свидетельствует о другом, как объяснил брат Господень (Иак. 2:18). Любите Бога всеми тремя способностями, как заповедь повелевает (Мф. 22:37). Любите и самих себя, как членов Христовых (1 Кор. 6:15), ибо по тому, говорит Господь, узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13:35). Имейте доверие к игумену вашему: никто пусть не будет скрытен пред ним, ибо такой питает в себе змия. Никто пусть не будет тепло[хладным] по вере, ибо такой не причастен горению Святаго Духа. Никто пусть не приобретает имущества тайно, ибо такой подобен вору Иуде (см. Ин. 12:6). Никто пусть не будет упорен в своих мнениях, ибо такой не монах. Никто пусть не будет дерзок на словах, ибо такой бывает виновником погибели. Никто пусть не вкушает пищи тайно, ибо такой подобен рабу. Каждый пусть будет ни в чем не полагающим претыкания, чтобы не было порицаемо служение, как взывает апостол, но во всем являющим себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в тесных обстоятельствах и в прочем, что исчислил он, совершая [описание] истинного христианина (2 Кор. 6:3–4). Если же таков должен быть подчиненный, то что и сколько требуется от игумена, который должен быть добрым примером для тех, кого он учит?

Наставления монахам.

Велик подвиг, но беспредельна и награда, Царство Небесное, которого да сподобимся мы, и начальствующие, и подчиненные, живя свято во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и держава вместе с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

65. К девственницам принцевым (II, 125)

[466]

Вчера, увидев вас, сестер в Господе, я не мог побеседовать с вами, сколько следовало, так как нужно было спешить по причине болезни боголюбезнейшего архиепископа, (179) а теперь я признал за благо письмом восполнить недостающее. Я видел ваше сестричество, каково оно и сколь велико, как оно умножилось числом и отличается благоразумием, и прославил Благого Бога нашего, Который собрал вас воедино в таком множестве, чтобы при крестоносной жизни служить Ему в святости и правде. Кого же мне хвалить больше – игумению или вас, следующих и подчиняющихся ей? Та и другие полны одобрений, похвал и почестей не только за единение в духовной жизни, но и за то, что при строгой жизни и воздержании, как узнал я, вы сохраняете и взаимную услужливость, и всякое служение.

Благословенны вы в Господе; блаженна община ваша, достохвальна жизнь [Col. 1408] ваша; все вы – невесты Христовы, каждая девственница, скажу словами Песни Песней, вертоград заключен, источник запечатлен (Песн. 4:12), роза благоухания Божьего, лилия нетления. О, прекрасный рай! О, боголюбезный луг! Христос посреди вас, Который есть Древо жизни (Быт. 2:9).

Древо смертоносное – наслаждение.

Но так как для искушения и испытания добродетели есть и запрещенное дерево (Быт. 2:9, 17), которое прекрасно для зрения, но не таково на самом деле, каким кажется, а горько и смертоносно по вкушении его (что же оно такое, как не наслаждение, которым прельстилась праматерь Ева?), то напоминаем и увещеваем вас никогда не касаться смертоносного плода его, но причащаться заповеди, этого прекрасного и действительно истинного плода, с послушанием и смиренномудрием, с любовью друг к другу и незлобием, с нестяжательностью и творя мир. Ибо при такой жизни вы можете прославить Бога в теле вашем и в духе, как взывает святой апостол (1 Кор. 6:20); таким образом вы еще более умножитесь, таким образом и здесь наречетесь именем святости, и в будущем веке прославитесь вместе с Ним, ибо написано: если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться (Рим. 8:17). И что, наконец, прекраснее вас? Что почтеннее, как называться дочерьми Божиими, жертвами священными, храмами девства?

Если же это так, то радуйтесь, сестры в Господе, радуйтесь, ненавидящие радость мира, ненавидящие пристрастия к своим по плоти, (180) ненавидящие наследство земное, ненавидящие всё вожделенное в мире, ибо ваша жизнь – на небесах (ср. Флп. 3:20), и наследство – Царство Небесное, и жених – Сам Христос, призвавший вас следовать за Ним и имеющий ввести вас чрез совершенство в небесный брачный чертог вместе с мудрыми девами (Мф. 25:1-13).

Об этом [говорю] в немногих словах, чтобы вы знали, что мы почитаем вас как сестер во Святом Духе и желаем вам всего лучшего.

66. К девственнице Марии (II, 128)

[469]

Так как мы один и другой раз получили письма от твоего почтения, то признали за нужное приветствовать досточтимость твою не одним только приветствием, но и письмом, и не столько по поводу твоих писем, сколько из уважения к тебе. Ибо мы узнали, что ты решилась избрать девственную жизнь, чтобы служить Господу в преподобии и правде. Подлинно, что лучше девства? Его забота – как угодить Господу (1 Кор. 7:34), как получить будущие блага, как убежать от разнообразных козней диавола; а замужняя, напротив, – как угодить мужу (1 Кор. 7:34), как благоустроить дела мирские, обуревается горькими волнами жизни, заботясь о детях, о рабах и рабынях, особенно же об угождении мужу, не имея возможности преодолевать козни мира и на крыльях ума возноситься к Господу.

Бедствия брака в сравнении с девством.

Итак, ты, прекраснейшая из жен, поистине блаженна и преблаженна, что избрала благую часть, подобно приснопамятной Марии, как бы села у ног Иисуса и в спокойной жизни слушая слово Его (Лк. 10:39–42). Ты освятила себя, принеся свою жизнь в дар Богу; ты облагородила кровь свою (181) во Святом Духе, представив собою прекрасный пример. И находящиеся под игом какую приобретут пользу, если и они не ощутят и не найдут ли Бога, сколько возможно (Деян. 17:27)? Не все ли супружества расторгаются смертью? Не проходят ли красоты здешней жизни, как сновидения? А сколько бедствий сопряжено с браком! Одни бездетны, другие имеют дурных детей; бедность и богатство – та мучит и как бы расплавляет, а это перебрасывается, подобно игральным костям, от одного к другому; брачные чертоги воздвигаются и с плачем разрушаются; плач и рыдание, непрерывные несчастья, которыми наполнена жизнь и которых примеры перед глазами.

Ты же, прекрасная дева, избегла всего этого, одинокой обитая в доме и соблюдая себя в девстве, как благоуханная роза, для Господа, хотя, конечно, имея и скорби от врагов видимых и невидимых. Ибо где жертва Богу, там и разбойник притаился, чтобы похитить и ограбить святыню. Но мужайся в Господе, на Которого ты уповаешь, для Которого ты переносишь труды; Он Сам – хранитель твоей жизни, покровитель [Col. 1416] и помощник в скорбях; Он доведет до конца твое течение и сделает тебя достойною Небесного Царства Своего.

Это высказано тебе нами, грешными, чтобы ты знала, что ты, раба Господня, имеешь и в нас, усердных служителях Господних, братий твоих по духу и сослужителей по природе, молящихся о твоей досточтимости.

67. К братству кизарскому (II, 130)

[470]

Весть о кончине духовного отца нашего и вашего, возлюбленные братия, поразила нашу душу, как и следовало, и ввергла в тяжкую скорбь не об умершем – блажен он, окончивший блаженную жизнь, истинный монах (182) и до старости доблестно подвизавшийся, и, главное, с сохраненною среди гонений и бедствий за добро православною верою отшедший отсюда и как бы увенчанный венцом правды за исповедание Христово, – но о нас или, лучше, о вас самих, оставшихся подобно стаду, находящемуся в беспомощном состоянии после переселения доброго пастыря. Подлинно, к сожалению и сокрушению сердца располагает воспоминание об этом предстоятеле, приводящее на мысль место и образ его управления в Господе, как он иного падающего увещевал, другого же, дерзко поступающего, наказывал; иного, непокорного, убеждал, другого, ленивого, пробуждал, с кротостью и смирением делая [это] по примеру Самого Владыки, сказавшего: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11:29), и вообще всё, чем [Col. 1421] он отличался среди вас, как звезда утренняя; особенно и от долговременной привычки разлука с отцом обыкновенно весьма тяготит душу.

Но что нам делать, братия, пред законом Божиим, который так повелевает: земля еси и в землю отыдеши (Быт. 3:19)? Лучше сказать, эта разлука есть переселение к Господу. Ему повелено было переселиться, он и вышел из тела, отделился от вас и приложился к отцам своим (Деян. 13:36), оставив вам в своей жизни прекрасный пример добродетели в подражание. Что же затем еще нужно? Прийти в самих себя и утешать друг друга в Духе Святом; и так как он оставил вам настоятелем господина Антония, то по тем же правилам и по тем же стопам благочестия начать вам жить, соблюдая веру, с готовностью злострадать за нее, если будет нужно, даже до смерти среди нынешнего гонения и отнюдь не изменять истине; также всеми силами стараться иметь любовь между собою и послушание настоятелю. Это служит к вашему спасению; это – хвала и для того блаженного в день Христов (Флп. 1:10); это превожделенно и для нас, друзей и братьев ваших. Ибо, шествуя таким прекрасным образом, вы будете иметь и нас последователями вашими, сколько возможно, в делах Господних, почтеннейшие братия.

68. К Ефрему и Агафону и прочим чадам (II, 133)

(183) Скончался блаженный Лаврентий. Для него смерть есть покой, ибо может ли не так быть для доброго мужа, отшедшего от подвижнических трудов жизни или, лучше, от гонения за правду переселившегося к Господу? Его добродетелей свидетели многие. А для вас, почтеннейшие братия, и для нас, смиренных, это событие прискорбно, так как мы лишились доблестного монаха, достопочтенного брата, стоявшего во главе духовного руководства. Впрочем, эта скорбь изменяется у нас обоих в радость, потому что избранник Божий взят от нас по повелению Благого Бога в преподобии и правде. Поэтому и я, смиренный, радуюсь и сорадуюсь вам, что мы проводили к Богу такой сосуд, ибо Лаврентий поистине стал сосудом избранным (Деян. 9:15) – сначала через неложное отречение [от мира] и послушание, потом через ревность и преуспеяние в добродетелях, почему он и удостоился священства и получил достоинство наблюдения над многими братьями и достолюбезно пас их, быв полезен для паствы, живя поистине для Бога и для игумена, а не для мира и дел мирских; [известны] и его ссылки ради Господа и гонения, и прежде и после; его и ноги красны, скажу словами Писания (Ис. 52:7), так как он ходил туда и сюда и возвещал братиям спасительные обетования; миро – духовный поток его, священная роса – добродетельное подвижничество его; он, взятый среди этого самого настоящего гонения, что иное получил от Господа, как не блаженство? Так, он ныне на небе в обществе равночестных ему, а мы еще стоим на поприще и находимся под страхом изменения, ибо не бывает совершенного блаженства для человека прежде окончания жизни, по неизвестности исхода (ср. Сир. 11:28).

Поэтому увещеваю вас, братия, бодрствовать и трезвиться, мужаться и укрепляться в предстоящем подвиге духовного и чувственного (184) гонения. Ибо живущий по воле Божией всегда бывает гоним (ср. 2 Тим. 3:12) невидимым гонителем для увлечения ко греху; будем избегать его, мужественные воины Христовы. Как же избегать? Находясь под крепкою рукою Божией, посредством благоугождения Ему во всем. А это будет тогда, когда вы станете жить не по своему произволу, а общежительно, именно – имея своим настоятелем брата Ефрема, как и тот оставил, и мы соизволяем, и время и обстоятельства требуют. Пусть будет у вас всё общим, «мое» и «твое» пусть будет изгнано; пусть оказывается любовь, [Col. 1429] пусть соблюдается послушание; и, если это знаете, говорит Господь, блаженны вы, когда исполняете (Ин. 13:17).

69. К монаху Прокопию (II, 137)

[471]

Пишу к твоему почтению теперь, когда встретил доставителя письма моего и твоего, который и побуждал меня к тому, так как и твое благочестие желает этого и любит. Радуйся же, человек Божий, радуйся, прекраснейший из друзей и притом старых; радуйся, знаменитый благочестием и славный ведением. Где ты, зачем некогда оставил нас, скрыв почтенное лице свое на столь долгое время? Почему ты заключился дома, не выходишь и не являешься между людьми? И, в-третьих, скажу смелее или любезнее (ибо любви свойственно не уклоняться от напоминаний, полезных для любимого): зачем ты так поступаешь, ты, который удалился от мира чрез принятие монашеского совершенства и опять возвратился домой, расторг узы пристрастия, ибо это [означает] отречение от мира, и опять связал себя сожительством с госпожою супругою и богохранимыми детьми? И что еще страннее: остригся (185) по обыкновению живущих в уединении и принял посвящение чрез Божественное тайнодействие и опять отпустил волосы по примеру живущих в пустыне. Каждый, говорит апостол, оставайся в том звании, в котором призван (1 Кор. 7:20). И еще в другом месте: не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни Церкви Божией (1 Кор. 10:32). И еще в ином месте он говорит о самом себе: не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего (1 Кор. 8:13). Каждый дает о себе знать собственным видом: воин – тем, что носит меч, гражданин – тем, что носит плащ. Вообще почти каждый из облеченных властью или занимающихся искусствами или ремеслами носит приличествующую ему одежду: так, врач не возьмет пастушеского посоха, а пастух не возьмет в руку врачебного орудия. Если же так бывает в этих делах, то тем более в духовных и величайших никто не должен ни жить, ни являться несвойственно своему состоянию, чтобы ему не подвергнуться определенному от Господа осуждению, как соблазнителю мира, чего постараемся избегнуть, возлюбленный, особенно мы, отличающиеся от других и ведением, и саном. Ибо суд жесточайший преимущим бывает, малый же достоин есть милости, как [Col. 1440] написано (Прем. 6:5–6). Также и Господь сказал: кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12:48).

Итак, увещеваю: [будем остерегаться], чтобы нам, которые должны быть светом для находящихся во мраке, не сделаться противным тому и чтобы нам, которые обязаны осолять, по Евангелию (Мф. 5:13), не обуять по нерадению. Все должно быть благопристойно и чинно, взывает апостол (1 Кор. 14:40), всё на пользу ближнего, а не ко вреду. И в делах, дозволенных нам, если может произойти соблазн, и Василий Великий этого требует, и весь вообще Ветхий и Новый Завет повелевает: каждому оставаться в собственных пределах и обычаях. Не подумай, господин, что я обращаюсь к тебе с высокомерием – нет, с великой любовью и заботливостью, относя твои дела к себе самому, по союзу любви, и желая спасения почтенной душе твоей так же, как самому себе; если же в словах моих есть что-нибудь непристойное, то ты своим словом научи мое смирение и убеди, что ты поступаешь надлежащим образом в том, что подверглось укоризне как непристойное.

70. К диакону Феодору (II, 170)

[473]

(186) По требованию любви твоей приступаю к опровержению [Col. 1536] еретических возражений, и если опровергну их хорошо, то и ты приложи печать к словам моим, а если нет, то сам объясни рассудительнее. Но так как невозможно хорошо опровергнуть мысль еретиков, если не будет изложено самое предложение их, то пусть наперед будет оно представлено, а потом – православное разрешение.

Возражение еретика

Исповедуя одну природу Бога Слова воплощенную, вы называете Христа одною цельностью, состоящей из частей (μίαν ολότητα εκ μερών), божества и человечества. Итак, мы спрашиваем: что вы причисляете к Святой Троице – целое или часть? Если целое (το ολον), то Святая Троица не будет единосущной, а если часть (το μέρος), то, если причисляете божество, очевидно оставляете человечество вне Святой Троицы, а если причисляете человечество, оказываетесь допускающими божество вне Троицы.

Разрешение этого

Исповедуя одну природу Слова воплощенную, мы исповедуем Христа не просто чем-то целым, но состоящим из двух соединенных цельностей (εκ δυοΐν ολοτήτων), божества и человечества; по этим цельностям, как частям, взятым в совокупности, Он есть и целый как Бог (ολος εστίν ώς $εός), естественно (φυσικώς) соединенный с Отцом и Духом, и целый как человек (ολος ώς άνθρωπος), существенно (ούσιωδώς) соединенный с Матерью и с нами, единственным образом соединяя в себе крайности и свойства этих крайностей сохраняя в соединении неврежденными и неслитными. Причем Троица остается Троицей, не принимая в состав свой чего-нибудь несродного, и человечество остается человечеством, не отделяясь от соединенного с ним божества. Итак, (187) неразумно возражение твое, заимствованное из смешивающей [предметы] ереси акефалов.

Другое возражение того же еретика

Этот Христос, Который исповедуется нами, причисляется к Святой Троице или нет? Если Он причисляется к Святой Троице, то как после того Троица будет единосущной? Если же не причисляется, то Он не будет Богом, а только простым человеком. Поэтому те же доводы, какими вы станете разрешать недоумение, сохраняя учение о едином Христе неприкосновенным, послужат и нам при этом недоумении.

Разрешение этого

Этот Христос, Который исповедуется нами, теми же доводами, какими Он опроверг первое возражение, может опровергнуть и настоящее, как в равной мере нечистивое. А тот Христос, Которого вы чтите, то есть как одну естественную цельность, состоящую из частей – божества и человечества, не был бы ни единосущным Отцу, так как Отец есть только Бог, а не и человек, ни единосущным Матери, так как Мать есть только человек, а не и Бог; и [в таком случае] время вам искать других Христов, с которыми Он был бы единосущным, ибо невозможно, чтобы Он был познаваем как единоличное естество (μονοπρόσωπον φύσιν). Если же вы не можете найти, то, запутываясь в собственных возражениях, [Col. 1537] этой пустой выдумкой полагаете, что вовсе нет Христа.

71. К иконоборческому собору как от лица всех игуменов (II, 1)

[478]

(189) [Col. 1116] Следуя Божественным заповедям и каноническим постановлениям о том, что не должно без согласия своего епископа делать или говорить что-либо, касающееся церковного благочиния, а тем более относящееся к догматическому исследованию, хотя ваша власть и один раз, и другой приглашала к тому наше смирение, мы не дерзали прибыть и сделать что-либо вопреки узаконениям, как поставленные Божественным Духом под священною рукою святейшего патриарха Никифора. Когда же некоторые из одинаковых с нами по чину игуменов, решив сделать некую попытку, рассудили прибыть туда и вступить в словопрения, то что иное пришлось нам услышать, как не то, от чего сокрушается наше смиренное сердце? Ибо, говорят, это собрание состоялось для ниспровержения второго Никейского святого Собора, то есть для уничтожения [Col. 1117] поклонения честной иконе (190) Господа нашего Иисуса Христа и Богородицы, а равно и всех святых. Слыша об этом, кто не воздохнет тяжко из глубины сердца, как если бы чрез это уже ниспровергается спасительное Домостроительство Господа нашего Иисуса Христа? Слыши, небо, и внуши, земле, да воскликнет с нами велегласнейший Исаия, и что следует за этим по связи (Ис. 1:2), или, лучше, чтобы ближе сказать: слыши, восток и запад, север и морская страна (ср. Пс. 106:3), в каком положении ныне наши дела и для чего дерзнули составить собор.

Но мы, нижайшие, и прибывшие и неприбывшие (ибо у тех и других одна речь, как у единодушных в единой божественной мысли), содержа согласную с поднебесной Церковью веру, не только утверждаем, что выставлять и почитать божественную икону Самого Спасителя нашего Иисуса Христа и Пресвятой Матери Его и каждого из святых справедливо по учению второго Никейского святого Собора или другого, божественно учившего прежде него, но и, имея письменные и неписьменные свидетельства от самого пришествия Господа нашего и Бога, мы твердо пребываем на том основании, о котором говорит Христос: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16:18).

Подлинно, какое может найтись слово у желающего противоречить такой силе истины? Ибо если Господь наш Иисус Христос несомненно явился в человеческом образе и в нашем виде, то справедливо Он пишется и изображается на иконе подобно нам, хотя по Божественному образу (ср. Евр. 1:3) Он остается неописуемым, потому что Он есть посредник между Богом и человеками (1 Тим. 2:5), сохраняющий неизменными свойства обоих естеств, из которых состоит. А если бы Он не был описуем, то перестал бы быть человеком и тем более – посредником, так как с уничтожением описуемости уничтожаются все однородные с нею свойства. Ибо если Он неописуем, то и неосязаем, а если осязаем, то вместе и ощутим, чему противоречить было бы глупо, ибо это свойства тела, подлежащего осязанию и изображению. (191) И как Он будет неописуем, если может страдать? Если же Он описуем и может страдать, то, конечно, нужно и поклоняться Ему в том виде, в каком Он изображается, так как слава первообраза не разделяется в образе, по выражению Василия Великого, ибо «чествование образа переходит к первообразу», то есть всякого – естественного ли или художественного. Так же точно надобно рассуждать и относительно изображения честного Креста: чрез поклонение этому изображению чествуется поклонением и Животворящее Древо; равно как и наоборот: вместе с уничтожением [первого] по необходимости уничтожается [и второе]. Разве исповедание этого изображения не есть исповедание Животворящего Креста? Равным образом и отвержение, в противоположном смысле. Подобное отношение надобно полагать и между иконою Христа и Самим Христом всякому здравомыслящему. Впрочем, теперь не время для догматического [Col. 1120] изложения, которое легко может убедить и весьма слабоумного признать свет истины.

Такова евангельская вера нас, грешных; таково апостольское исповедание нас, смиренных; таково преданное от отцов богопочтение нас, нижайших! Паче этого, если не только кто-нибудь из нынешних или древних, но если Петр и Павел, – говорим о невозможном как бы о возможном, – и даже если пришедший с самых небес [Ангел] станет учить и проповедовать (ср. Гал. 1:8), то мы не можем принять его в общение, как не согласующегося со здравым учением веры. Наконец, как бы ни было угодно вашей власти, наше смирение готово скорее страдать до смерти, нежели отречься от такого искреннего нашего исповедания.

72. К Иосифу, брату и архиепископу <1>

[482]

(192) Я получил письмо от твоей святости. Узнав из него о твоей беседе с властителем (τον κρατούντα) и в конце концов о твоем благословенном изгнании, восстенал я, смиренный (как же иначе?), однако прославил Бога, прославившего тебя этим. И вот я радуюсь, возлюбленный брат, и сорадуюсь твоей удаче, горжусь твоим торжеством или, разумеется, изгнанием, как царствующие – своими венцами. Кто дал бы мне возможность видеть твое желанное лицо! Я жадно бы обнял тебя, который вот уже в третий раз подвергаешься изгнанию и заключению за правду Божию. В самом деле, твоя добродетель терпела ущерб, пока ты жил в монастыре, и была как бы под спудом. Теперь она возносится на подсвечник и светит всей Церкви (ср. Мф. 5:15). Так желавшие скрыть твою добродетель содействовали ее торжеству. Прекрасно изгнание и других святейших епископов и вполне заслуживает похвалы, но не может быть поставлено рядом с твоим. Почему? Потому что однократно и не развивается от силы в силу (Пс. 83:8) подобно твоему, троекратному и трехчастному. Поэтому хвально имя твое, славен подвиг твой, вечно веселие твое. Мы разлучены друг с другом и расселены, но милостив Бог соединить нас и поселить вместе навеки. Может быть, Ему благоугодно будет и здесь дать нам возможность опять лицезреть друг друга.

Мы отправили святых отцов и братий, в том числе и доброго Калогира, который почил на руках у тебя, который как бы по повелению Бога, а не тленного царя покинул Фессалонику и пришел в Саккудион. Двоим мы предоставили беседу – не знаю, какую для людей, но для благочестивых – добрую, хотя я по грехам и лишен дарования. Ты же, блаженнейший, всегда преуспевай в добре, молясь непрестанно о моем спасении, так как и я поминаю тебя. Ведь что после Бога [мне важнее], как не твое отдохновение? Оторвали от ребра твоего брата (193) Афанасия (умножение скорби, но и награды), почти так же и Нектария; но если против его воли, не так прискорбно, если же с его согласия, горе мне, несчастному; впрочем, время покажет, как он взят. Ты остался почти одинок, лишь с добрым моим Анфом и Епифанием. Да дарует Господь им благодать служения твоему преподобию, и я очень их прошу и молю явиться спутниками тебе до смерти. Что сказать о прочем? Да призрит Бог на Свое достояние и водворит мир в Своей Церкви.

Приветствуют тебя раболепно братья, состоящие при мне.

73. К нему же <2>

[491]

Вот уже второе письмо посылаю тебе после отъезда твоей святости из Византия. Я желал бы делать это ежедневно, если бы было возможно. Однако должно воздавать Богу [и за то], что Он, Благой, дал нам, возлюбленный, возможность посредством писем на таком большом расстоянии беседовать друг с другом в столь короткий срок.

Ведь теперь нам не приходится беспокоиться о [твоем] переезде через море, ибо мы уверены, что ты в безопасности с Богом достиг места, куда сослан за правду, ты, столп Православия и утверждение Церкви. Каково это место, каков дом, в котором ты поселился, каковы его владельцы – всё это, очерченное в различных красках, представляется нашему умственному взору никак не подобающим [тебе]. Однако, каково бы всё это ни было, я уверен, что твое боголюбие, уже привычное, готово подвергнуться бедствиям в мученичестве за Христа.

О нас, грешных, нечего сообщить нового сверх того, что ты уже знаешь, исключая распространившийся слух, будто нам предстоит переселение в другое место. Но куда бы нас ни забросили, [всюду], разумеется, Господня земля (Пс. 23:1). (194) Не переставай молиться о том, чтобы мы разумом, сердцем и душою обитали в добре; открыто признаем, что мы преданы тысячам греховных наклонностей. Что касается ереси, то она разрастается с каждым днем, по мере наших грехов, и как бы клокочет пламенем мучений и изгнаний, [встречая] сопротивление по милости Христовой от очень многих – прежде всего, игуменов, не говорю уже о простых монахах. И [в числе их] даже некогда гонитель Христов, теперь за Него страждущий, благоговейнейший игумен Иосиф. Видишь, брат, Божие человеколюбие, как Он хочет спасти всех. Но, с другой стороны, взгляни на коварного врага; он увлек Нектария, бывшего некогда с нами, а теперь [приставшего] к нечестивым, который никогда не был верным, но очень часто предателем. И что тягостнее, он – один из берущих подписку в нечестии от настоятелей дальних областей. Так не удивляйся, человече Божий, и не очень огорчайся, хотя, конечно, печально, что из наших недр вышел беззаконник, но ведь и Иуда был из числа апостолов. Да обретут милость соумерщвляемые с тобою верные братья наши, которых я усиленно приветствую, особенно моего доброго Анфа, если он с тобою, и моего Афанасия – бессмертного по имени.

Мои братья с почтением целуют твои ноги.

74. К Евфимию, [епископу] Сардийскому <3>

[500]

Ради Владыки всех твое преподобие удалено властью от нас, грешных, но [удалено] не духом, объединяться в котором особенно богоугодно, тогда как многие, соединенные телесно, но не соединенные духовно, лишены действительной взаимной связи. Поэтому, если оы властитель из упорства разослал нас на самые границы вселенной, он не разлучил бы нас, особенно если Бог благоизволил нам письмами видеться и беседовать друг с другом.

Единство духовное и телесное.

Это я хочу сказать во-первых. Затем – близость варварской страны к окраине, куда ты сослан, возбуждает опасение за твою безопасность. (195) Впрочем, всё, что касается тебя, в руке Господа, Который, сопутствуя тебе, да оградит тебя от всякого зла. Может быть, Бог, желая, чтобы Его избранники, подобно звездам, сверкая, прорезывали твердь веры, добродетельных, как ты, мужей разослал в разные стороны, так чтобы светило Православия обтекало не одно [лишь] место, а просвещало еще многих непосвященных. Итак, как светлая заря, распространи лучи своего блестящего учительства, устрой день спасения подвизающимся в ночи и укрепи страждущих от недостатка света. Будь соузником [апостола] Павла, а если так – то и сподвижником Афанасия, ведь с Запада [пришла] ему великая слава.

Так мы из сильной любви к доброму отцу сыновне беседуем, стараясь воспламенить таящиеся в твоем боголюбии священные искры, дабы еще ярче засиял пламень твоего учительства, ибо, как ты знаешь, [теперь] трудная ночь и глубокая тьма, значительно пагубнее девятой египетской казни (Исх. 10:21–23), [тьма], которая приводит в столкновение и беспорядок и потемняет не только тела, но, что еще горестнее, души. Гремит властитель – угрозы, заключения, язвы, озлобления, испытания, следствия, наказания, ссылки, всякого рода устрашения и коварство. Но продолжает ли блистать, держится ли кто другой, кроме наших назореев (ΝαζιραΓοι), этих нервов (τα νεΰρα) Церкви, отборных начатков (ακροίνια) преподобия, которых мир недостоин (ср. Евр. 11:38)? Вместе со многими сюда причисляется и благоговейнейший Керамейский игумен: ведь так следует называть того, который, потерпев поражение, снова вступил в битву. И благословен Господь, имеющий много мучеников в это гонение во утверждение Своей непорочной веры.

Да не премолчит твоя святая душа в молитве, чтобы по Божественному Промышлению зло прекратилось. [Молись] также и обо мне, смиренном, чтобы я шествовал по вашим, святых отцов, следам.

75. К Игнатию, епископу Милетскому <4>

[507]

(196) Я улучил хорошую добычу, найдя письмоносца (γραμματηφόρου), через которого начертываю твоей святости настоящее письмо, не имеющее, впрочем, никакого значения, но в сильной степени выражающее мою большую любовь и расположение [к тебе]. Мы любим тебя, наилучший из отцов, особенною любовью не только как пастыря богоблаженного, поскольку, подвергшись в числе первых опасности, ты принял за веру злострадание, изгнание и лишение всего, но и потому, что ты принадлежишь к одному с нами схимническому лику (ομοσχημος ήμΐν) и к нашим изначальным знакомым и друзьям. Я прибавил бы – и ради благоговения, которое ты старался выработать в себе путем воздержания.

И вот мы рады, что имеем такого и столь великого отца, особенно же тому, что Церковь Божия имеет столп и утверждение (ср. 1 Тим. 3:15) в это тяжелое землетрясение от нечестия, – действительно землетрясение, во время которого нечестивые падают, не имея опоры, а из благочестивых – одни колеблются, а иные ничего подобного и не испытывают, обладая великой душевной твердостью. Поэтому чем больше столпов и духовных утверждений, тем более укрепляемся и мы, смиреннейшие. Благословен Бог, явивший твою добродетель еще более яркой в настоящее время. Ибо этот опыт есть искушение или, точнее сказать, очищение, дабы обнаружились избранные, а прочие были обличены. Конечно, ты, богочестивый, хорошо наслышан о том, кто и в каком числе принадлежит одной и другой стороне. Поэтому мы с горестью стенаем по отсеченным членам: как это честные и равноценные золоту превратились в глиняные сосуды! (ср. 2 Тим. 2:20).

Это произошло с ними. А тебя, дорогого нам отца, великая рука Божия да сохранит здравым, сияющим в учении, прославляемым за дерзновение, молящимся как о Церкви Христовой, так и о нас, недостойных, чтобы мне, спасаясь от зла, шествовать по вашим стопам.

76. К игумену Иоанну Халкиту <5>

[509]

(197) Я хотел было воспользоваться для [доставки] этого письма услугами Силуана, нашего духовного чада, чрез которого и получил увещание, присланное мне твоей святостью, когда ты отправлялся в ссылку ради Господа. Но так как в тот раз у меня не получилось, я счел подобающим приветствовать твою честность через апокрисиариев, которых нашел только что. Радуйся, благой брат, из [всех] отцов наиболее мне любезный, ты изгнан со Христом, состраждешь Страдавшему за тебя. Благо тебе, что подъял духовное состязание, благо тебе, что ради Христа ты все почел за сор (Флп. 3:8). Прекрасен монастырь, который ты построил, не пожалев своего труда и пота, и который превосходит окрестные острова своим местоположением и многими другими свойствами.

Но прими во внимание, что Он предоставил тебе место [вечной] жизни в раю, да и тот [монастырь] Бог, конечно, в силах вернуть тебе, если пожелает. Ты ярче солнца воссиял среди братьев по чину [монашескому]. Ты на деле стал монахом, ради истины оторванный от всех: и от духовных чад, и родственников, и друзей, и отечества, и всего прочего. Прибавлю нечто и более смелое (ибо ты позволяешь мне дерзновение): ты выполнил свои обязательства. Я потерпел доброе поражение и, побежденный, даже радуюсь, усвояя себе твой [победный] венец. Такова любовь по Богу (τα κατά Θεόν φίλτρα). Ты знаешь, о чем я говорю, – [о том], когда я порицал тогдашнее падение, хотя его и не считали таким; твое же благоговение искало более совершенного.

Я в твоей власти, друг. Но как здесь я проявляю благожелательность, так и ты в том, прошу, согласись [с нами]. В чем же именно? Что и тогда под стражу [отдавали] за истину. Это я говорю не в свою защиту, да не будет, но для того, чтобы Бог чрез признание этого укрепил тебя в настоящем [заключении], дабы ты подвизался законно (ср. 2 Тим. 2:5). Это я сказал от чрезмерной любви, (198) ибо другому я не осмелился бы сказать это, хотя сильно желаю, чтобы все думали так, от головы до пят. Ведь теперь наши дела уже вне подозрений и кривых толков (σκαιότητος), хотя вообще мы [живем] во грехах.

Сообщи нам, отец, и ты, в каких ты условиях и как сидишь, не унывая и не отчаиваясь в милости Божией, ибо если бы Он изрек: умолкни и перестань (Мк. 4:39), то и престала бы сечь (Пс. 105:30). При этом, прошу тебя, молись обо мне непрестанно, чтобы избавиться мне от лукавого.

77. К патриции Ирине <6>

[514]

Тебе поистине подобает песнь (Пс. 64:2) не от меня только, грешника, но почти и от всей Церкви Божией. За что? За то, что в это потрясение от нечестия, когда иереи падают, архиереи погибают, монахи сокрушаются, начальники ниспровергаются, подчиненные разгоняются, мужи обессиливают, жены боятся, ты одна из [всех] женщин явилась непреоборимой, твердой, непоколебимой, бесстрашной, неподкупной, несокрушимой. Чем это объясняется? Тем, что ты основала на духовном камне свой душевный дом (ср. Лк. 6:48), скрепленный и украшенный, словно духовными камнями, многими и разнообразными прежними [твоими] благодеяниями, на которых, с помощью Божией, обнаружились тщета и бессилие демонских ветров и грозовых туч.

Благословенна ты в женах (ср. Лк. 1:28); блаженна ты среди властительниц, славна ты среди супруг. Ты поистине воздвигла рог спасения (ср. Лк. 1:69) для Церкви Божией, обрадовала Ангелов, посрамила демонов, победила нечестивых, поразила обманщиков народа, утвердила колеблющихся, уязвила отрекшихся от монашества, обожгла плотоугодников, исповедала Христа чрез Его святую икону, сопричислена к Его исповедникам. Радуйся, мужественная душа; радуйся, готовое к мученичеству сердце; (199) радуйся, почтенная моя мать! Если ты творила и творишь волю Христа, – я совсем не хочу сказать – волю меня, недостойного, – то и Бог также прославил и возвысил тебя и, может быть, еще возвысит, если только мы будем верны до конца своему лучшему исповеданию. Какая же польза от него? Небесное Царство, в котором ты со всеми святыми просияешь, как солнце (ср. Мф. 13:43).

Твоей сподвижнице и поистине отпрыску шлю соответствующие приветствия.

78. К консулу Захарии <7>

[515]

Приветствую тебя, человече Божий, наилучший из друзей, делатель Христов. За какое доброе дело нас, грешников, ты воздаешь милостями? И милостями, которые не плоть увеселяют, от которых благодеяние не временное, а поистине относящимися к душе и не истощающимися вовек. Ты знаешь, о чем я говорю – [об оказанных] и боголюбивейшему архиепископу и брату нашему, и протопресвитеру, и нам, грешным, и кому-либо иному из наших чад. Конечно, вовсе не ради получения какого-то блага – но отчего и когда? От доброго своего сердца и из боголюбивого расположения, по которому ты и раньше благодетельствовал [нам], и тогда, когда царь неистовствовал против нас по-иродовски (ήρωδιανίζων) – так сказать будет вполне подобающе (σεμνοπρεπεστερον).

Тот, Кто по человеколюбию принял на Себя милости, какие ты сотворил на нас, смиренных, да воздаст тебе благодать на благодать (Ин. 1:16) и избавит тебя со всем домом от всякого зла, и прежде всего от безумствующей на Христа ереси.

79. К чаду Афанасию <8>

[519]

(200) Познал Господь Своих, как написано (2 Тим. 2:19). Поэтому, чадо мое любезное, Он не восхотел, чтобы ты в настоящие дни прошел незаметно, но чтобы явился открыто, как некий бисер благочестия, дабы Ему как можно более прославиться от твердости твоего сердца, как и в некоторых из прежних твоих братий. Впрочем, разве не печально, что ты разлучен с боголюбезнейшим архиепископом, лишенным утешения и совета твоей стойкой добродетели? Однако силен Бог промыслить о полезном, дабы обнаружилась испытанность добродетели обоих.

Самое невыносимое.

Я радуюсь о тебе, чадо мое, и горжусь. Ты – Афанасий, так будь им и на словах, и на деле, по милости укрепляющего всё Бога. Перенеси, чадо мое, заключение за Христа и, если Он судит и еще что-либо, прими с радостью. Ведь для рассудительных самое невыносимое и вредное – это не страдать, а не вынести страданий за Христа. Господь со духом твоим. Да осенит тебя благословение блаженного отца нашего и преподобных братий, а прежде всего предстательство Святой Богородицы со всеми святыми.

Поминай меня, своего грешного отца.

80. К чаду Тимофею <9>

[522]

О, добрый Тимофей, я знал тебя всегда боголюбивым, отцелюбивым, благожелательным, задушевным, бесхитростным, верным, сострадательным к блаженному отцу нашему, ко мне, грешному, и к боголюбивейшему архиепископу. Яви же теперь дела своей силы, дружбы, (201) верности, богочестия, божественной ревности. Что это [значит]? Чтобы ты не давал сна очам своим (см. Пс. 131:4) и решительно не успокаивался, пока не найдешь боголюбивейшего архиепископа. Соболезнуй ему, чадо мое любезное, подвизайся с ним, запечатлей прошлое уже наступившим. Таким образом ты благоугодишь Господу и уврачуешь меня, грешного. Только поезжай надлежащим путем и осмотрительно, найди его и вручи ему мое письмо.

Всегда молись обо мне, чадо желанное.

81. К чадам Анатолию и Савватию <10>

[524]

Вот уже третье письмо я получил от вас, мои милые и любезнейшие чада. Из него я узнал ваше доброе расположение по Богу и отношение ко мне, грешнику. То обстоятельство, что вы сравнительно часто пишете и сообщаете о своих делах и даже о делах братьев, в окрестности рассеянных, – где и как они проживают, о чем и говорило предыдущее письмо, – служит доказательством вашей теплой любви к отцу и пылкой ревности по Богу. Да пребудете в этих чувствах, добрые дети, заимствуя теплоту от [моей] теплой [любви] и воспламеняемые Духом на всякое дело благое. Теперь время терпения, братья, время злострадания, воины Христовы. Перенесите бедствия. [Этих] страданий нельзя и сравнивать с будущей славой, ради которой много потрудившиеся отцы наши удостоились венцов.

(202) Вы знаете, что Нектарий, старинный предатель, отступил, совершив дело, худшее Иудина. Тот, став отступником и предав Господа славы (ср. 1 Кор. 2:8), от раскаяния удавился (Мф. 27:5); а этот изменнически отложился от Христа, отрекшись от святой Его иконы, и нераскаянно вместе со своей душой погубил души многих других, требуя нечестивые расписки. Также и Орест, ради гнусной страсти отпав от семи, впал в бездну нечестия.

Поэтому, чада мои, будем остерегаться. Как говорится, когда нечестивые падают, праведные становятся осторожнее (ср. Притч. 29:16). Будьте внимательны к себе, прошу [вас], и не давайте места диаволу (ср. Еф. 4:27), но пусть страх Божий ограждает нас во всех случаях. Я сильно хочу, чтобы вы были образованны, но [вот] вы видите, что знание надмевает (ср. 1 Кор. 8:1) неосторожных, а надмение прорывается наружу. Итак, да приложится вам знание и усилится в вас смирение.

Из Метопы меня ссылают в Вонитскую крепость, в [фему] Анатоликон, и я рад, что меняю место ради Господа моего и Бога. Прошу [вас], чада мои, молитесь о моем спасении. Братиям своим, особенно «десяти», прострите руку [помощи] словом [и] делом по мере возможности, чтобы заменить [меня] в мое отсутствие.

Братья ваши, Ипатий и Николай, тепло приветствуют вас. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим. Аминь.

82. К Петру, [митрополиту] Никейскому <11>

[527]

(203) Готовый написать твоей отеческой и любезной мне святости, я очень часто встречал препятствие в своих грехах. Ни на какую другую причину я до сего времени сослаться не могу. Теперь же, найдя удобный случай и письмоносца, уже с радостью обращаюсь и приветствую почтенную для меня и священную главу. Если вообще всякий, подвизающийся ради благочестия, заслуживает сильной любви со стороны моей гнусности, то твоему отцовству подобает от меня исключительное почитание. Так как я не по заслугам удостоен от тебя любви, то понятно, что и люблю тебя значительно сильнее, чем многих других. А что на меня обращена любовь, это в сильнейшей степени доказывается тем, что во время испытания дел [гонения] ты меня превозносил и восхвалял, как будто я полезен для общего блага, – и это делалось не как-нибудь частным образом и незаметно, а доводилось даже до сведения патриарха. Это – знак твоей любви и, так сказать, попечения о других и – уродливости моего недостоинства, поныне подавленного похвалой твоего богомудрия.

Столько я, как бы в свою защиту, говорю об этом. Но что [сказать] дальше? Ты взят, отец, и переведен (ηρ$ης και μετήβης), выслан и сослан в другое место (περιωρίσης και μεωρίσης). Слух, распространяясь от одного к другому, оглушил, поразил нас, чад твоих, не знающих образа действий, не осведомленных об обстоятельствах. Ведь мы, смиренные, в нынешнюю шумную и бурную ересь, как на якорь, полагаемся на твое величие, окормляющее (πηδαλιουχούσу) и направляющее нас богокрепкими настояниями (ταΐς Βεοστενεσιν ενστάσεσιν) в безопасное и благополучное плавание. Итак, сообщи нам, блаженный, как-нибудь вкратце о своем положении, дабы мы с твоей поддержкой препоясались силой (ср. 1 Цар. 2:4), а кроме того – укрепи молитвами, возбуди нас увещаниями, уверь, что не до конца Господь попустит жезлу грешников поражать Его Церковь и что потому мы должны твердо выносить медленность, которую по неисследимым судьбам Своей Премудрости Бог положил полезным применить к нам, смиренным во всех отношениях.

83. К игумену Иосифу <12>

[530]

(204) Пришло время, когда я могу обратиться к твоей святости с дружеским письмом. А ведь раньше, когда по моим грехам державными были возбуждены в Церкви Божией к ее вреду печальные вопросы, мы так разошлись друг с другом, что этот горестный раздор стал известен и Востоку, и Западу. Горе тем дням! Горе тому печальному событию! Это было нарушением Евангелия Божия, [нарушением], от которого сотряслись концы земли и восстенало небо. Но теперь, когда прежние замешательства по мановению Промысла устранены, возгорелось по Его попущению даже и худшее, будучи, понятно, последствием предыдущего. И воистину, горе нынешним дням, которые следует считать не за что иное, как за преддверие пришествия антихриста.

Но так как [твоя святость], по благодати Всеблагого Бога, оказалась во всем согласною с нами, правильнее же сказать – с истиною, избрав вместе со всеми православными один и тот же путь благочестия с горячей ревностью, несмотря на старость, что достойно и удивления, и похвалы, – то я, смиренный, опять обращаюсь к прежней любви и близости. По словам Божественных уст, ничто не содействует единомыслию так сильно, как согласное [учение] о Боге, ни разномыслию в такой степени, как разногласие [в учении] о Нем.

Поэтому, сбросив прошедшее, как некое тяжелое облако, с великой радостью являю тебе в настоящее время небесный свет единомыслия и обращаюсь к тебе, как к возлюбленному моему отцу, приступаю, как к изгнанному и заключенному за правду, венчая тебя одобрениями и похвалами, возвеличивая почтенную седину и долговременные подвиги. О, великое дарование Божие, не попустившее твоим блестящим подвигам быть укрытыми под прежним темным сосудом! Ныне тебя почитаю как исповедника Христова, (205) восхваляю как стража Православия, радуясь с тобою и торжествуя по поводу твоих подвигов в добре. Хотя, по апостолу, страдание за Христа есть самое большее из дарований (ср. Флп. 1:29), однако я жалею твою честную старость, считая страдания не легким делом. Впрочем, я убежден, что ты всё превозмог бы вукрепляющем тебя Христе (Флп. 4:13) для торжества Православия, для превозношения меня, грешника, и, подобно мне, любящих тебя, а прежде всего – всей Церкви Божией, во [обретение] нетленного венца правды.

Если ответить на письмо для тебя невозможно, то даруй мне самое лучшее из того, что имеешь, – святые твои молитвы, ибо я исполнен грехов и более всех людей жалок.

84. К мирянину Григоре <13>

[533]

Великое и теплое твое служение и неотступное пребывание при заключенных в темницу братьях сделали тебя, человече Божий, бездомным, беглецом, скитальцем. Но дерзай – в крове Бога Небеснаго водворишься (Пс. 90:1), небесный Иерусалим будет тебе обиталищем. Ты действительно подвизался, бедствовал, израсходовался, часто подвергался побоям и даже был задержан, и хотя неокончательно, велика твоя награда, наравне с заключенными, если даже не больше. Ты нам брат единодушный, общник в благах, какие только у нас есть, равным образом и во временных. Бог да спасет тебя. Молись о нас и отныне впредь по мере сил помогай заключенным за Бога, мужчины ли это или женщины, – ибо все [мы] во Христе братья.

85. К игумении Анне <14>

[535]

(206) Услышав о твоей честности, я с особенной радостью принял известие о твоем нынешнем заключении ради Господа и Бога нашего. О, мудрая из женщин! О, кровная родня (αίμα) блаженной Феоктисты, телесная и духовная! Это для тебя – увенчание совершенных аскетических подвигов. Это – цвет твоей испытанной покорности. Как велика твоя слава! Как блестящ твой успех, из благородных благородная и по плоти, и по духу! Какое слово может тебя должным образом восхвалить? Какой язык, прославляя тебя, не останется пред тобою в долгу? Но что же требуется для этого? Чтобы ты довела до конца свой подвиг. Хотя ты и терпишь одиночное заключение, но [его разделяют с тобою] Христос и Ангелы. Хотя это с телесной точки зрения и может печалить, но с духовной должно веселить, если ты взираешь не на видимое тленное, а на невидимое небесное. Если доведешь свое дело до конца, ты можешь быть причислена к лику исповедников Христовых.

Прошу, госпожа, будь стойка, укрепляйся свыше. Не бойся царя, если тебе предстоит явиться пред его лицо, как не побоялись мученицы ни обнажения тел, ни ран, если даже и это случится. Ведь Христос – твое ограждение и помощь, дабы ты победила всё так же, как Феврония и ее сподвижницы. Это я должен тебе сказать от большой о тебе заботы и из любви о Господе, чтобы ты не сделалась отступницей от Христа.

86. К патрицию Льву <15>

[539]

Если ты из снисходительного человеколюбия не тяготишься оказывать милость моему смирению, то разве я позволю себе отказаться от оправдания хотя бы словом пред твоей доброй душой? О, сострадательное твое расположение! О, сердце (207) милостивое; о, душа снисходительная! Для меня ты, господин, подобен вечно текущему источнику, угашающему мою жажду, чувственную и умную, или скорее – саду, полному различных прекрасных плодов, которыми я могу наслаждаться по выбору. И в самом деле, ничто из существующего не может заменить верного друга. А я осмеливаюсь называть тебя отцом, ибо ты с давних пор и доныне являешь мне признаки чадолюбия. Только удивляться следует тому, что ни время, ни степень печали, ни искушающие события, ни отнятие имущества по злобе, ни что другое, ни великое ни малое, не ослабило полноты твоей доброты. Тогда как родители, как мы видим, не всегда сохраняют естественное чувство любви и оно у них иногда ослабевает или по какой-либо случайности уступает место даже ненависти, – в твоем благородстве и богопочитании ничего подобного нет. Ты всегда один и тот же и не изменяешься, ибо усвоил себе любовь к Богу неизменяемому и всегда равному Себе.

Такая тебе подобает слава, человече Божий. Но я боюсь, как бы обилие твоей благости не обратилось мне в осуждение. Ибо что могу я, нищий, воздать за нее, кроме своей отвергнутой молитвы? Итак, молю благого моего Бога сотворить посещение (επισκοπήν) тебе, вместо моего смирения, к совершенному спасению, особенно от безумствующей христоборной ереси.

87. К патриции Ирине <16>

[542]

Хотя я и не получаю писем от твоей честности, госпожа, однако не прекращу посылать тебе, как моей духовной матери, всякий раз, когда окажется верный письмоносец. И как мне не называть так тебя, страдающую за Христа, оторванную от главы, изгнанную из дома, из города, [отлученную] от родственников, друзей, сосланную в какие-то дальние места?! Я уже не говорю о славных, совершенных в давнее время, прочих твоих благодеяниях, (208) наконец, об оказанных и еще оказываемых мне, грешнику. Это свойственно женщине благороднейшей по духу, свойственно душе, мученически настроенной, сердцу, всею силою ищущему Бога. Да услышат кротции и возвеселятся (Пс. 33:3), что женщина из сенаторского сословия (συγκλυτικη) приняла венец за исповедание Христа. Пусть слышит Восток и Запад, что ныне вновь взошел золотой род блаженных жен, к которым принадлежат Фекла и Феврония. Ибо что же? Хотя ты и не заклана, однако перенесла страдание с таким же расположением и в такой же обстановке [как и они]. Блаженна ты среди женщин! Треблаженна среди матерей! Куда прочим матерям [до тебя], куда принадлежащим к высшим достоинствам! Ты – единственная из всех и торжествуешь над всеми. Ты нанесла диаволу смертельную рану.

Но так как достоин ублажения не тот, кто только взялся за доброе дело, а кто хорошо начатое довел до конца, молю тебя, владычица моя почтенная, укрепи свой дух к концу подвигов, чтобы своей жизнью оставить последующим поколениям образец славного жития. Прошу и напоминаю тебе о том, чтобы ты дорожила своим телесным здоровьем. Ведь я знаю твою безудержную ревность [к подвигам]. Пользуйся укрепляющими средствами, утешай себя. Подвиг [монашеского] отречения от всех уже немал.

Это вкратце [я сказал] тебе, матери. А что нам сказать госпоже [твоей] дочери, сопутствующей тебе в добродетели? От доброго корня произрос добрый плод. Не печалься, что разлучена с супругом, ибо если бы он был здесь, ты не была бы в нынешнем состоянии. Ты с матерью, и притом мученицей; с отцом, но сверх того – с Вышним и Бессмертным, уже не как во плоти, но выше плоти. Поддерживай, прошу, родившую тебя мученицу. Раздели с ней подвиг изгнания, как ты и делаешь. Служи исповеднице Христовой. Для доброй славы и спасения достаточно тебе [чистой] совести и участия в чужих подвигах. Это [я говорю] из духовной любви, из угнетающей меня заботы, ибо, как уже сказано, мы знаем, что ты по своей мудрости делаешь всё, что требуется разумом.

(209) И я теперь подвергся твоей участи и пока доныне [нахожусь] в изгнании. Впрочем, ревность всякому легко доступна. Пусть всё [это] будет принято в воню благоухания Христу. Молитесь и вы обо мне, грешном.

88. К мирянину Мосху <17>

[545]

Много у тебя благодеяний, боголюбивейший господин, которые нам, смиренным, не только оказал, но и еще оказываешь. Чем ты не утешал, чего не рассылал! И в числе [твоих посылок] последние многочисленны и очень приятны. Кто воздаст тебе за это, как не Благой Бог? Своими делами ты доказал свою неизменную любовь, ярко обнаружил свою быструю, как молния, готовность. Отделенный таким пространством, я все-таки наслаждаюсь твоими милостями, после того как пришедшие братья доставили тебе труд: я слышал, что некоторые из них даже и лечились в твоем жилище Авраамовом (’Άβραμιαία) и благословенном, так как оно служит убежищем для многих монахов и местом воспитания для сирот. Отец сирых, Бог, да препитает тебя вовеки. Авраам да согреет тебя, как своего подражателя, на лоне своем (ср. Лк. 16:23) вместе с госпожами твоими сестрами, с которыми ты служишь Христу. Вот и на нас исполнилось изречение: се, что добро или что красно, но еже жити братии вкупе (Пс. 132:1). По пути в ссылку я насладился твоими благами от благословенного твоего имения под Пруссой. И ты, даже будучи далеко, приветствуешь нас.

Да умножатся у тебя духовные и вещественные блага. Да будешь сохранен для меня невредимым и в телесном здравии, и в душевном чрез строгое удаление от христоборных еретиков.

89. К Евсхимону, [епископу] Лампсакскому <18>

[548]

(210) Я узнал, что твое преподобие схвачено гонителями. Это дело Промысла, чтобы твоим исповеданием поддержать и укрепить Церковь Божию в постигшее ее потрясение от нечестия. Какие падения ты видишь, друг! Как немного уцелевших на всех ступенях! Все низвергнуты. О, какая ярость возгорелась! О, возвращение к прежнему состоянию! Мы вернулись к тому положению, в каком были раньше, когда Церковь была лишена красы и закон Божий отменен. Ныне все находятся в жалком, печальном состоянии: жертвенники опозорены поруганием святых икон, храмы осквернены нечестивыми священниками. Зачем распространяться? Христос поругаем и гоним в силу отвержения Его священного изображения. И если так [поступают с изображением] Христа, то что говорить об [иконах] Богородицы или кого-либо иного из слуг Божиих? Это [достойно] плача и рыданий. Об этом мы слышали от своих отцов, на опыте изведавших тогдашние события; теперь это в еще более печальном виде совершилось с нами, смиренными.

Но воздвигни, отче, к небу свои длани, умоли Бога, протяни свою десницу, руку ходатая, и мне, ленивому и грешному, дабы мы с радостью перенесли всё, сколько Христос дарует пострадать за Него, боясь, по Божественной заповеди, не могущих убить тело, а Могущего и тело и душу ввергнуть в неугасаемый огонь геенны (Мф. 10:28).

90. К архимандриту Илариону <19>

[551]

(211)  С опозданием я нашел возможность письменно приветствовать моего святого отца. Как известно твоей честности, ввиду безумий ереси и моей далекой ссылки очень редко [случается] найти письмоносца, и тем более надежного. Сильно желаю узнать о тебе, отче, где ты теперь находишься и как был пересылаем беззаконниками. Во всяком случае, и особенно ввиду того что своими добродетелями ты превосходишь очень многих, я предполагаю, что ты перенес очень много огорчений и притеснений. Ибо где Божественные дарования обильны, туда [направляются] ожесточенные нападения противников. Однако, отче, и ты можешь сказать: все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе (Флп. 4:13). Тебе известно, как очень многие из братий, имена которых я охотно умолчу, покинули нас, возлюбив нынешний век. Увы, какое несчастье, какое поражение! Если свет, говорит Господь, который в тебе, тьма, то какова же тьма? (Мф. 6:23); и: если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? (Мф. 5:13) – скажу в сокрушении и волнении. Этому учить тебя, отец, нет нужды. Оскуде мех, говорит пророк, всуе ковач сребро кует (Иер. 6:29). Сколько [ни наставляет] наш иерарх и истинный пастырь, сколько [ни убеждают] братия друг друга, – всё бессильно: [достаточно] слабого порыва противного ветра, и душевный корабль целиком погружается в бездну нечестия.

Такие да сподобятся позже как-нибудь подняться на поверхность и снова начать борьбу. А тебя Благой Бог да соблюдет в подвигах и трудах к великой пользе Церкви Его, к гордости Византиды и славе монахов и, кроме того, в молитве обо мне, грешном чаде твоем, чтобы мне пребыть здравым, следуя вам, моим святым отцам.

91. К двум братьям грамматикам <20>

[553]

(212) Мое письмо совершенно бессильно утешить горестные души, какими [стали] ваши, почтенные отцы мои, от искушения и темничных тягостей со стороны притеснителей. Но так как взаимное объяснение приносит облегчение, то я счел полезным теперь написать, дабы дать вам понять, что мое внутреннее настроение в сильной степени запечатлено любовью к вашей честности, в немалой степени озабочено вашей безопасностью и задумывается над тем, почему из всех прочих только вы оказались там в руках беззаконника, подвергающего ужасам преподобных Господних. О, Божие долготерпение, не отклоняющее вообще событий, дабы доказательство веры страждущих в Него явилось ярче золота, а стремительность действующих направилась бы по пути покаяния, то есть совершилось осуждение грехов. Я знаю, отцы мои, вы терпите горькие и невыносимые страдания. Разве не так? Угнетающий вас ужасен, и настолько, насколько всех превосходит своим нечестием. С вами нет, как у многих подвижников, земляков и знакомых, что обыкновенно в сильной степени утешает в бедствиях. Что же нам сказать на это? [То], что вам громко возвещают апостольские уста: нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8:18).

Божие долготерпение.

Поэтому, почтенные, уделите нам, неустойчивым, долю вашей мужественной стойкости; укрепите наши колеблющиеся души святыми своими молитвами; умолите Бога поспешить с прощением к тем, кто утратил терпение и заботится о временном, а не о душе. И да услышит [вас] Господь и сотворит скорое и немедленное посещение.

92. К племяннику Стефану <21>

[555]

(213) Я узнал, что и ты, родной мой и честнейший, схвачен бесчестными еретиками. И я был бы опечален, если бы это [произошло] по какой-либо другой причине, но очень обрадовался, ибо ты заключен за Христа. Нынешние нечестивцы предоставляют всё, лишь бы достигнуть желаемого. Но благодарение Христу, укрепившему тебя презреть всё за одно-единственное – за то, чтобы не впасть в нечестие; это обратится для тебя в благородство души, славу человеческую, торжество добродетели, во всякого рода благо.

Так будем терпеть, брат, заключение за Господа, огорчение, притеснение, в награду за которые тебе воссияют вечная радость, бесконечная жизнь. И теперь [уже] Ангел сопровождает тебя, став твоим домашним (ύφέστιος), одобряют тебя знакомые, восхваляют православные. Всё тебе содействует во благо и будет содействовать, пока ты совершаешь сей путь силою Христовой. Сообщи мне о себе письменно и ты, если сможешь, не забывая, брат, молиться за меня, ибо я более всякого другого грешен.

93. К торговцу воском <22>

В эти дни приветствие или простое обращение к изгнанным за Христа служит сильным доказательством дружбы и благочестия. А рассылка даров – это признак величайшей преданности и ревности по Богу. Таков мой возлюбленный господин в отношении (214) к моему смирению. Твои посылки – приятные для меня источники света, они – знаки твоей душевной чистоты и светлого, православного образа мыслей. Ведь теперь, как видишь, церковные дела [объяты] тьмой и бурей, которая поглощает не тела, что было бы еще не так страшно, а потерпевшие крушение бессмертные души. О, ужасное бедствие! Не видно поблизости ни маяка, ни пристани.

Поэтому остерегайся, возлюбленный, направляя [свою жизнь] по-православному, чтобы [тебя] не объяла еретическая буря, возводя взоры к небу, откуда и ожидаем Спасителя Господа славы, Которого поступающие равно иудеям (τα Ιουδαίων ’ίσα πράττοντες) осмеливаются бесчестить через поругание Его иконы. Таково в ответ на любовь наше малое приветствие к твоей любезной честности с нашей грешной молитвой, [кроме которой] у нас нечем воздать вам.

94. К торговцу ароматами Льву <23>

Пишу тебе и как человеку Божию, и как искреннему другу и благочестивому мужу и горячему ревнителю. Ты видишь, друг, каково настоящее положение вещей, какой [сильный] огонь охватил Церковь Божию, конечно, разгоревшись от прежней подтопки. Нас изъело пламя прелюбодеяния, источила нас стрела прелюбодейной связи, – я разумею преследования и заключения, совершившиеся из-за них, наказания, изгнания и бедствия; не без основания я прибавил бы и бывшее до этого дело симониан и по поводу симониан. Ведь Церкви Божией несвойственно мстить за себя бичеваниями, изгнаниями и темницею. Кроме того, (215) [я хочу сказать] о деле павликиан и преследовании павликиан. Ведь церковный закон никому не угрожает ни ножом, ни мечом, ни бичом, ибо гласит: все, взявшие меч, мечом погибнут (Мф. 26:52). Но ввиду того что всё это было применено, вспыхнул как бы из недр ада столп зла – эта христоборная ересь, губящая всех. О, ужас! И [теперь] можно нам сказать: несть во время сие ниже жертвы, ниже приношения, ниже кадила, ни места, еже пожрети пред Тобою, и обрести милость (Дан. 3:38–39).

Поэтому умоляю твое боголюбие беречь себя от общения с безбожными еретиками и по мере возможности простирать руку [помощи] погибающим, и не только им, но и благочестивым, что ты и привык всегда исполнять и делом, и словом. [Имей в виду], что опасности подвергается бессмертная душа. Я убежден, что Бог будет тебе защитником и оградит тебя от опасности, если будешь так поступать, принося за меня молитву, в которой я, как грешник, нуждаюсь. Если твои сестры могут сохранить тайну, приветствуй их от нас.

95. К доместику Политиану <24>

[558]

Из того, что ты сделал по отношению к нашим братиям, [видно,] что ты, господин мой, в действительности и словом и делом искренний друг нашего смирения. Чего только ты не сделал и до какой только степени ты не отдавался, сожалея им, сострадая, укрывая, ободряя, вдыхая в них ревность, сообщая [им] о каждом событии, собирая [всех] у себя и давая им возможность видеться друг с другом, беря на себя ответственность и наперед почти подвергая себя опасности! Но, может быть, [это же делает] кто-либо из прочих соседей? Совсем нет: они – друзья (216) трапез, а не друзья Христовы, ибо они или сами впали в ереси, или входят в дружеское общение с еретиками. А ты, человече Божий, даже друг гонимых за Христа. Поэтому, как слышно, ты бережешь себя от общения с беззаконниками. И да будешь Господом и далее соблюден вместе со своей превосходной супругой и благороднейшими детьми, ибо ты принадлежишь к числу благородных, любишь Христа и находишься под руководительством Христа.

Многим я тебе обязан, но при тебе Господь, Который вместо меня воздаст тебе воз благодать (Ин. 1:16). Да будешь спасен вместе со всем своим домом, человече Божий и прекрасный друг.

96. К монахине Анне <25>

[560]

Даже не получая ответов, имею сильное желание писать госпоже моей. Более, чем всякий другой, я обязан принести тебе благодарность за все те великие и многие твои милости, которыми я пользовался и еще продолжаю пользоваться. О, если бы я мог и телесно, самым делом, принести ее! Но ты знаешь, что я без средств, и притом грешен. Несостоятельный в обоих отношениях, каким образом я мог бы заплатить тебе [свой] долг? Никак, если только не с помощью Бога, принимающего на Себя благодеяния, оказанные ближним.

Это [говорю] относительно многих твоих прошлых [благодеяний]. А что же [сказать] о том, что и после огорчения от обидевших тебя по неразумию ты не перестала благодетельствовать братиям? Пришли к тебе [братия] аввы Ипатия – и ты предупредительно оказала им милость; вне [города], в одном из [твоих] имений, питаемы (σιτηρετούμενοι) [братия] аввы Феоктиста. Не буду уже говорить о себе самом, или о брате Силуане, или о ком-либо другом, кто приял от десницы твоей.

(217) Итак, да будет часть твоя со святыми. А если ты не избегаешь, будет у тебя [общение] и с нами; ибо если ты служишь нам в телесном, естественно тебе принимать участие и в духовном, по апостольской заповеди (см. Рим. 15:27). Поэтому, особенно ввиду ереси, я забочусь и о твоей душевной цельности. Но Сам Бог под сильной Своей рукой да сохранит тебя невредимой и безупречной.

97. К консулу Захарии <26>

[563]

Твоей боголюбезной знатности, господин мой, я, смиренный, должен опять писать. Почему? Потому что ты всегда оказываешься нашим благодетелем, могущественным и верным другом. Каково же свойство верного друга? То, что друг полагает свою душу за любимого. Посмотри на самого себя и реши, не до такой ли степени [ты дошел] в отношении к нашему смирению в [оказании] помощи боголюбивейшему архиепископу и останавливающимся у тебя нашим братиям. Обращаясь к каждому из [оказанных тобою] благодеяний, мы тебя любим и благословляем, просим и умоляем, указывая, как на воздаятеля тебе награды, на Христа, обещавшего мзду и за чашу студеной воды (см. Мф. 10:42), не говоря уже о таких великих [заслугах].

Да будешь для нас сохранен на многие лета в здравии, изобилии, благодушии и уже, конечно, в правомыслии о непорочной вере.

98. К другу Льву <27>

[565]

(218) Не могу я, смиренный, забыть о твоей любви, добрый друг, ибо ты во всякое время являл нам знаки любви, не смутившись даже в час нашего искушения. Ведь я знаю, что в то время, как все друзья и наши ближние отступили, один ты из страха и любви к Богу непрестанно являлся по ночам с дарами, с указаниями, с мольбою, сожалением, с вопросами о способе соблюсти честную свою душу, с готовностью [на всё].

Поэтому пишу тебе эту краткую записку с глубокой благодарностью за гостеприимство, оказываемое [тобою] братиям, приходящим туда по делам послушания теперь, когда со всех сторон угрожают страхи. Но Бог вознаградит тебя Своими милостями, избавит тебя от гнусного общения с иконоборцами и спасет в Царстве Своем Небесном.

99. К консулу <28>

[567]

Я получил, брат, твою записку, и так как ты принудил мое смирение, то по милосердию Бога, прощающего всякий грех, да отпустится тебе епитимия. С этого времени вкушай от всего освященного, остерегаясь на будущее время впасть в те же преступления, дабы суд не оказался навеки немилостивым к нам, если мы не образумимся после врачевства и скорого прощения.

Бог да простит тебе, брат, согрешения. Молись за нас, грешных.

100. Ненадписанное <29>

[568]

(219) Не следовало бы выставлять напоказ сокровище благочестия, ибо оно и против своей воли могло бы быть осквернено нечестивыми святотатцами. Поэтому вполне справедливо оно предоставлено Богом исключительно Церкви Божией для благосостояния Православия. Такая тебе [приличествует] слава, наилучший мой из отцов и из правомыслящих твердейший и желаннейший! Как ни печально [всё] то, что ты навлек на себя – отнятие дома, лишение друзей, разлучение с детьми и многое другое, причиняющее тем сильнейшую скорбь, чем большими личными преимуществами ты выдавался.

Не падай духом, разумнейший. Ибо ты оказался защитником благочестия, великим в земном достоинстве, еще более великим в небесном, знаменитым в [своей] мирской полезности (χρησιμεύσει), еще более знаменитым в монашеской созерцательности. Ты всегда пред моим умственным взором; я в сердце обнимаю и целую тебя, молюсь, сколько [могу], грешник, чтобы ты был здоров телом, чтобы всегда над тобою была рука Божия. Это же, господин мой, постарайся сделать и относительно чада твоего, увещевая по мере возможности Калогира или хотя бы господина моего Божия человека, – я говорю о спафарии.

101. К Исидору из Византия (Βυζαντίω) <30>

[569]

Ты всегда, добрый друг, вспоминаешь обо мне, и тебя да помянет Бог мой. Считаю меньшим получить от людей важных влиянием толстый кошель, чем посылку от твоей боголюбивой честности, хотя и оказалась бы она ценой в один обол: воистину, даже такая посылка велика и превышает мои заслуги. За это да даст тебе Господь всякое житейское довольство, сохраняя тебя непричастным к христоборной ереси.

Будь здоров о Господе, во всем мною уважаемый.

102. К странноприимцу Георгию <31>

[570]

(220) Слышу, что твое благословенное жилище стало прибежищем наших братий. И всегда это – великая милость, но теперь особенно, когда двери почти во все дружественные дома для нас закрыты из человеческого страха. Но страх Божий [внушает тебе] держать свою дверь открытою для нас, входя в которую мы, насколько грешникам возможно, возвещаем тебе мир от Господа, благословляя и прославляя тебя [за то], что ты стал домом Божиим. Да будет тебе часть с Авраамом, принявшим Ангелов (Быт. 19:1-15). Да умножится у тебя всякое благо, духовное и видимое. Да будет тебе радость и в сем веке, и в будущем. Но вместе с этой добродетелью пусть охраняет тебя воздержание от общения с теми, кто еретичествует против Христа, Богоматери и всякого святого.

103. К чаду Навкратию <32>

[571]

Так как Благой Бог благоволил, чтобы мы увидели брата Адриана, то мы сочли, чадо мое возлюбленное, благовременным приветствовать тебя, а чрез тебя и прочих твоих братий, а наших чад. Что касается нас, то мы вашими молитвами устроились: и помещение у нас хорошее, и тишина приятная, и Бог близок. Но [близок] и враг наш диавол, который сопровождает каждого для искушения. Молю тебя, не переставай в молитвах своих поминать меня, чтобы мне спастись с братьями, которые также приветствуют [тебя]. Кроме того, прошу вас пребыть в вере и надежде и не приходить в озлобление от теперешних скорбей. Близ Господь всем ожидающим Его (Пс. 144:18). А ты, (221) чадо мое, как моя душа и сила, отдай себя [в распоряжение] рассеянным нашим братиям, насколько можешь и сколько будет требовать [того] нужда. Для этого-то, во всяком случае, Богом и устроено так, что ты остался на свободе. Имей в виду, что вам можно посылать [кого-нибудь] сюда и даже по временам и тебе самому приходить, но только осторожно, чтобы это не было разглашено какими-либо простодушными братьями. Адриан знает, когда он проник и как. Ни в чем, кроме книг, мы не имеем нужды, и если найдется толкование на Евангелие от Иоанна, принадлежащее моему отцу по плоти, то пришли его мне вместе с другими, о которых я сказал.

Бог да сохранит тебя, чадо мое, как зеницу ока.

104. К нему же <33>

[574]

Увидев брата Протерия, я, смиренный, возблагодарил Господа, потому что беспокоился о его безопасности; знаю, что она [обеспечена ему] от Господа, Который, невзирая на мои грехи, к пользе братий сопутствует ему при входе и выходе и предоставляет ему пройти невредимо как бы сквозь огонь. Что же касается теперь сообщенных [мне] новостей, как хороших, так и худых, то за первые следует радоваться и благодарить, особенно ввиду того что и женщины мужаются против диавола, по поводу же вторых – печаль и стенание. Да и как нам не испытывать угнетения от падения братьев, и настолько, насколько преуспевает обманывающая народ (λαοπλάνος) ересь! Однако нам необходимо это перенести, оставаясь неуклонно верными в любви Христовой, и если даже, что вполне вероятно, положение православных станет все более и более трудным, это хорошо укрепляет нас. Но я не знаю, как ты ранее уберегся от своей супруги. (222) Теперь, брат, решись вместе со мной (σύγγνωι) говорить и молчи, ибо множество людей полезны мне: одно [отношение] к чуждым по вере, а другое – к единомысленным.

А я, несчастный, проникаюсь страхом пред Божиим судом и прихожу в негодование, когда не посылаю или не получаю писем. Ведь это – дело божественной любви, а молчать и таить про себя свои намерения небезопасно, ибо не только не свидетельствует о любви к ближнему, но и угнетает душу поступающего таким образом. Впрочем, я иду как бы средним путем, и притом – по желанию и с одобрения моих спутников; я исполнителен лишь настолько, чтобы не прогневать Бога и не отпасть от истины еще до нападения врагов Божиих; имею также в виду и то, что мне должно быть настойчивым по отношению к другим. [Таким образом] я нахожусь перед тройным обязательством, но, может быть, ни одного и не выполняю, так как написано: кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12:48).

Все-таки, чадо мое, пиши и принимай предосторожности. Это меня не отяготит, а, с другой стороны, может быть, я скажу тебе, что нужно. Бог же отца моего да призрит на всё, что мы делаем и можем совершить в благоугождение Ему. Будь здоров и спасайся, чадо многожеланное.

105. К нему же <34>

[577]

В письмах к брату архиепископу я в достаточных выражениях оплакал смерть покойного моего Калогира и теперь не могу, чадо возлюбленное, сказать ничего, кроме того, что Бог отнял у нас избранный сосуд (Деян. 9:15). Описание его добродетели – для меня дело желанное, но ныне не ко времени, тем более что и письмоносец спешит, и я сам изнурен болезнью. Я хочу сказать тебе, чадо, что печаль сильно поразила мое сердце, и я пролил горькие слезы, (223) хотя и не присутствовал при его кончине. Но вскоре я опять пришел в благодушное настроение, глубоко возблагодарив благого моего Бога, ибо ради Него я был разлучен и с блаженно усопшим, и с вами.

И вот он, подвизавшийся, как все знают, добрым подвигом и в конце через гонение за Господа достигший блаженства, как богосплетенного венца, не говоря уже о многом другом, и преселился, соединившись с нашим блаженным отцом [Платоном] и приснопамятными братиями, удостоившись, скажу с дерзновением, ангельского состояния и упокоения. А нам, чадо, теперь предстоит бороться, не отставая от добрых отцов; поэтому будем стоять твердо, управляемые их молитвами, и Благой Бог приведет нас к их пристанищу.

Я видел доброго Гаиана и успокоился, расспросив и выслушав от него, о чем хотел узнать. Я опечалился, узнав, что ты от огорчения по поводу смерти опять тосковал. Очень внимательно оберегай себя ради того прочего, о чем ты дал хорошие сведения.

106. К нему же <35>

[580]

Ты обо всем предупреждаешь, чадо мое, разумеется, споспешеством Божиим. Ибо одновременно с [твоей] запиской (πιττάκιον) явился царский [человек] (о βασιλικός), сообщивший, о чем был спрошен от царя, а равно и какие приказания получил. Они же таковы: «Если обнаружишь, что он кого-либо учил или что говорит: “Я должен учить”, подвергни его ста [ударам] бича из жил (κορδάτα)». Человек сказал это со стыдом, прося прощения и извиняясь за эти слова. Я же отвечал ему: «Здесь, куда я заключен, мне не с кем разговаривать, кроме птиц» – и вообще [повторил то], что заявил чрез сопровождавшего меня в изгнание и чрез господина Льва. Он же отказался сказать это [царю]. И я ему сказал: «Я остаюсь при своем и готов лечь под удары (εκδύσασΰαι)». А он: «Как знаешь». С этим я его и отпустил.

(224) Я очень обрадовался тому, что архиепископ и братия выпущены на свободу. Хотел было ему написать, но по искушению отказался. Объясни ему это. Ибо его сослали в эти же места как будто по искушению, и я знаю, что он опечален, как сказал мне и царский человек, но так устроил Господь. Приветствуй его по-родственному и упроси его молиться о моем смирении; то же сделай и по отношению к окружающим его братьям моим и чадам, особенно к протопресвитеру и авве Тимофею. И ты сам, и братия аввы Тифоия потрудитесь по возможности упокоить его, смотря на него, как на меня. Прими к сведению, что господину Исакию я не писал ничего, кроме [пожелания]: «Да воздаст тебе Бог за посещение, за то, что ты один написал мне, и молись о том, чтобы я хотя бы когда-нибудь благоугодил Богу». Должен сказать, что я готов к бичеванию за Христа по той или по другой причине, хотя и всяческим образом избегаю искушения, снисходя к своей слабости, а деятельны именно вы. Так и ты поэтому пребудь в служении, особенно мне, пиши и посылай, сколько на то, по твоему мнению, будет воля Божия. При этом условии я всё вынесу, хотя бы правитель грозил огнем, или мечом, или зверьми, или чем угодно. Не потому, что я силен, – на самом деле я слабее паутины, – а потому, что Бог желает, чтобы таковым сделался каждый христианин. Впрочем, дело устроилось снисходительно (οικονομικως), ибо стражи – и здешний старец, и монах – уверились и ушли.

С нами Бог и ваши молитвы. При удобном случае сообщи [мне], куда разошлись братия, получили ли десять и семь [мои] письма, и, если возможно, пошли к десяти [братиям], как мы условились. Находящиеся со мной много приветствуют [тебя].

107. К нему же <36>

[586]

(225) Действительно, чадо, я досадовал на промедление, но, имея в виду, что теперь зима, не негодовал. А теперь, одновременно и получив письмо, и увидев брата, и с обеих сторон узнав, о чем спрашивал, я возблагодарил Господа, изволившего нашему доброму брату и отцу – я разумею архиепископа – с прочими братиями и отцами подвергнуться изгнанию за истину. Вы малодушно унываете ввиду ожидаемого переселения, но ничто не останется без возмездия. Будьте ради Господа готовы на всё, что Он повелит. Хорошо было бы в ясную погоду отправить морем в Город одного брата Протерия, для того чтобы если даже и никто другой, то по крайней мере те, к кому я недавно писал, получили письма. Если даже он и не прибудет сюда, на нем пребывает мое смиренное благословение. Я дал ему распоряжение обо всем. Пусть он осмотрительно войдет в ворота (πάρτη) и вручит письма, но не ходит по своему желанию (παρρησία) где придется.

Пусть Господь будет над ним покровом по молитве отца нашего. Если придет помощник эконома, напомни о нем, чадо, чтобы нам обсудить и со своей стороны сделать, что следует. Если чтонибудь опять узнаешь об отцах, при удобном случае напиши мне. А пока ввиду зимнего времени не трудись посылать нам что-нибудь не первой необходимости. Когда только соберется брат Тимофей, я желал бы узнать, чтобы дать ему письма.

Бог да будет тебе, чадо, покровом во всем. Из наших приветствуют тебя братья δ и λ.

108. К нему же (III, 37)

[590]

(226) Ты, чадо мое богожеланное, хорошо поступил, послав брата с доброй вестью. Возрадовавшись при виде его, а также от его сообщения, мы возблагодарили Господа. Ты решил, что после изустной речи для нас не было нужды в письменном обращении. Но это неправильно, тем более что и устно ты не ответил нам на наши вопросы, именно о том, можно ли написать сосланным епископам и хорошо ли написать ямбами стихотворение на иконоборцев – не столько для пользы других, сколько для своей собственной, чтобы, дав работу уму, отвлечь его от нелепостей.

Поэтому каждый раз пиши, с кем придется, хотя бы о том, что ты здоров и что братия живы. Твое малое приветствие для меня дороже, чем длинные речи других. Ведь я дышу только тобою, мое сердце. Необходимо опять послать моего Протерия к тем, кто в Городе, проведать наших братий. Полагаю, хорошо тебе вручить ему и письмо к братии аввы Григория, чтобы укрепить их в твердости. Нужно и другим сделать то же, а не только нам, – в последнее время я стал воздерживаться от этого из опасения, чтобы не сделалось известно. А к живущим в Студийском [монастыре обратись] непосредственно с утешительной речью, сообщив, что я за них молюсь и волнуюсь.

Не бойся, чадо. Христос с нами, аще и пойдем посреде сени смертныя (Пс. 22:4). Зачем ты сообщаешь, что сюда идут такие-то? Я вижу, кого ты посылаешь. Кто это именно – о том не спрашиваю, ибо ты достаточно предусмотрителен. Смотри посредством брата Адриана и хеландия, кого и когда ты можешь послать, а именно – кого нужно и как нужно. Относительно себя же примирись [со своей судьбой], а далее – как Господь устроит.

Читай, занимайся делом, горячо молись – и Господь спасет тебя. Приветствую моего Каллиста. Приветствует тебя, мое братство.

109. К нему же <38>

[592]

(227) Получив первое и второе твое письмо, я обрадовался, чадо мое, и обрадовался выше меры и стойкости твоей души, и твердости твоей веры, и твоей настойчивости, и ревности во всем прочем. Благодарение Господу, укрепляющему и утверждающему тебя в страхе Своем! Господь премудро сохранил тебя доселе в безопасности для исполнения необходимых послушаний. Также я видел и доброго Гаиана и укрепился душой, [получив] известия относительно десяти. Одно лишь огорчило меня – это именно, что с двумя братьями, пришедшими некогда из Пелекитского [монастыря], обошлись не как с нашими членами и братьями. Но пусть они будут обустроены (διοικηΒ’ήτωσαν), как это возможно и насколько этого требует любовь Божия.

Я получил всё, что ты прислал и в этот раз. Обрадовался книгам да и всему прочему. Господь за это да упокоит тебя, чадо мое, в Царствии Своем. Встречи с еретиками тяготят вас, но и это к вашему испытанию. Поддерживай брата Тифоия, смягчись, так как написано: братья да будут нам полезны в нуждах. Приветствуй его и от моего имени. Прошу также и его: подобно тому как вы трудитесь для всех, явите соответствующее расположение и к брату нашему авве Петру и, по возможности, снабдите его [всем] необходимым. Он мне сообщил, что вы покинули его на произвол судьбы. Соблаговоли приветствовать от нашего имени прежде всего брата Дометиана и помощника эконома; скажи последнему, что я получил его письма.

Бог да простит тебе все. Христос со всеми вами.

110. К нему же <39>

[596]

(228)  По милости Божией я, чадо мое возлюбленное, видел брата Силуана с Дорофеем. Я сказал «по милости», потому что они пришли не с дурной целью и не несвоевременно, явившись – и именно в такое время – к своему отцу, хотя я и дурной [человек]. Я видел их с предосторожностями, с какими и они пришли, встретившись со мною как-то незаметно. Я им советовал нигде [даже и] случайно не упоминать о свидании. Так я отпустил их с миром, нашедши Силуана таким, каким желал. И ты по-братски прими его, когда он придет к тебе с добрым Дорофеем из личного побуждения и расположения, из сильной к тебе любви и уважения. Ведь он не притворялся, как это сообщили тебе, когда в первый раз хотел к тебе прийти. Впрочем, он устно объяснится. Я наставил (ετνπωσα) его относительно его сидения (κατά το κάθισμα αύτοΰ) и [теперь] совершенно спокоен ввиду его полного смирения. Я почувствовал облегчение, узнав от него о том, как архиепископ отправился в путь, а также и о заключенных братьях наших. Теперь я желал бы узнать и о брате Протерии, отправился ли и он, опасаясь [за него] ввиду зимы.

Поэтому когда кто-нибудь согласно [нашему] условию придет сюда, сообщи мне обо всем. Господь да будет со духом твоим.

111. К Иосифу, брату и архиепископу <40>

[597]

Благодарю Бога моего, что ты пребываешь в здравии; об этом я узнал из честного твоего письма. Далее, кто такой я, несчастный, чтобы выслушивать от твоего боголюбивого преподобия такие [слова], какие скорее я должен воздавать твоей дивной добродетели, ибо ты, [как немногие] из епископов, (229) прославил Господа. И не только теперь, когда и некоторые из наших братьев вместе с тобою воспрянули к превыспренной истине, но и в прошлом, можно сказать, с самого начала [своего] епископства: когда многие пастыри, обезумевши (хотя это выражение и резко), перестали искать Господа, – [ты прославил] Его в темницах, уединении, нуждах, тесноте, болезнях, слезах, удушениях и во всякого рода несчастьях. Твоя слава апостольская, твои победы равны отеческим! Хотя и я терплю нечто подобное, но незначительность моей степени и сила моих грехов покрывает [всё это] и не дает обнаружиться. Впрочем, твои доблести – моя гордость, многожеланный брат, вершина отцов; поэтому, прекратив похвалу, лучше молись [обо мне], чтобы моя смиренная душа укрепилась в страхе Божием против видимых и невидимых врагов с помощью молитвы и блаженного отца нашего. Я очень боюсь за себя, брат, доколе пребываю в этом теле, и если на что-нибудь дерзаю, то лишь в надежде на Бога, просвещающего по Своей великой милости отчаявшегося.

Я очень рад, что добрый Афанасий разделяет с тобою утешительное уединение в изгнании. О том же, каковы обстоятельства здесь, сообщит прилежный Силуан, знающий [это] по опыту; и не только об этом, но и обо всем, о чем я не мог сообщить в письме. Если Господь уготовал нам еще во плоти увидеться друг с другом, это дело Его воли. Так ли это или нет, но ты, отец, молись о том, чтобы мы с отцом или, правильнее, с отцами и братиями – все вместе увиделись в блаженном явлении и чтобы благосклонно воззрел на нас Бог, ради Которого [терпим] нынешнее разлучение и брани.

Кланяется тебе раболепно брат Николай, который один оставлен при мне. Благоволи приветствовать окружающую тебя братию, особенно доброго Афанасия.

112. К Евфимию, [епископу] Сардийскому <41>

[600]

(230) Вот уж второй раз пишу письмо твоему блаженству, но горе мне, грешному, – я говорю это со слезами, – так как двое прежних письмоносцев по дороге к месту твоего изгнания потерпели крушение и [этим] немало огорчили смиренную [мою] душу. Но так как мы сыновья послушания и предназначены к такому служению и, в-третьих, так как только одна смерть достойна слез – смерть от грехов, хотя бы и на постели, то я с благодарностью перенес [это], отложив печаль.

Итак, и в первом письме я принес подобающее твоему боголюбию прославление; ты достоин быть назван блаженным, подвизавшись и обнаружив дерзновение превыше всех иерархов, и это в то время, когда ввиду вдовства кафедры дерзновение было бы неуместно. Но, занимая престол в царстве истины, ты победил почти всех подчиненных тебе [епископов], получив венец исповедничества. Это же я и теперь повторяю твоей священной главе, возлагая на нее не золотом украшенный венец, ибо и победа не по плоти, а венчая божественно сплетенным словом, ибо торжество – небесное. Итак, радуйся, дивный, и веселись, еще совершая и проходя поприще изгнания, чтобы изо рва ссылки тебе увенчанным взойти на небеса. Но, о, если бы до этого я имел возможность увидеть тебя в мирное время сияющим на престоле!

О том, как ныне взволнована и охвачена пламенем наша Церковь, долго рассказывать вследствие многообразия нечестия. Божественные алтари уничтожаются; священные храмы, лишенные икон, теряют свое благолепие; почти всякая душа преклонилась, дав расписку нечестивым; только немногие борются, и они, словно в огне, пытаемы бедствиями; из епископов поскользнулись Смирнский (231) и Херсонесский, из игуменов – Хрисопольский, монастыря Диева, Хоры и почти все столичные; держатся, по милости Христовой, вифинские. Молись, отец, о том, чтобы они с нами, смиренными, держались до конца. Из мирского чина никто не устоял, кроме Пиксиминита, который по бичевании сослан; из клириков – дивный Григорий, по прозвищу Кентрокукур; а игумений – около шести, которые и заключены по монастырям.

Я обращаюсь к безусловности твоей заповеди. То, что ты, отец, заповедал обо мне, какое имеет отношение к моей степени и текущей нужде? Я могу обращаться тайно, и то лишь к близким друзьям. Всем страшно, а особенно мне, грешному, как бы всё не стало известно правителю. Хотя я и сослан в Анатоликон, гнев на меня, жалкого, у кесаря немалый, особенно раздраженный доносами. Он повелевает мне молчать и запрещает учить, а я без стеснений отвергаю это и всё резче возражаю. За это [мне присуждено] бичевание, хотя я и избег его благодаря стыду и благочестию палача (πλήκτορος); за это мои служители ограблены вплоть до книжек, какие они имели. Я недоумеваю, как при таких обстоятельствах я мог бы исполнить что-нибудь из твоих приказаний. Прости моему смирению, хотя это дело и блаженное. Не буду прибавлять, что бедствие голода здесь таково же, как и там. Впрочем, положившись на одно лицо, я послал письмо; если что-нибудь случится с письмом, сообщит посланный.

Итак, молись о чаде своем, чтобы оно шествовало по стопам твоей святости.

113. К патрицию <42>

[604]

(232) Считая себя обязанным твоему преславному великородию, я решил теперь обратиться к тебе, желанному, не только с устным, но и письменным приветствием. Хотя обстоятельства и не позволяют выдавать чужим тайну, но не мешает [сообщить это] вам, моим родным, ибо вы – мои господа и близкие по крови. Отсюда и наша любовь, не столько в силу родства, сколько [ввиду] добродетельного духа. Ведь [у меня] есть и другие родственники, но они не так мне любезны, чтобы обмениваться с ними письмами. Хотя я и грешен, однако сильно желаю вам спасения и здравия, телесного и душевного. Это я говорю ввиду наставшей ереси и душетленного заблуждения, чтобы даже без пастыря ты соблюл, богобоязненный мой господин, себя со всем своим домом. Гнев Господень начался со строптивой Византиды, поскольку она издревле привыкла отвергать всё, что о Господе, и уже огонь занялся повсюду. Блажен разумевающий и не задетый пламенем!

Ведь если Христос стал ради нас нищ и беден, как же могут быть не приложимы к Нему признаки бедности, то есть цвет, осязаемость, тело, вследствие которых и в которых [заключается] описуемость? Итак, человече Божий, не исповедующие описуемости разрушают спасительное таинство Слова, и настоящие события оказываются преддверием пришествия антихриста. Но горе тебе, Византида, ибо как с тебя начался грех, так на тебе и окончится зло, когда исполнятся твои прегрешения.

Из любви и страдания [сказано это] мной твоему высокоумию, знающему более.

114. К чаду Афанасию <43>

[606]

(233) На этот раз, чадо мое, я пишу тебе против воли, и причина тебе известна. Горе мне, несчастному! Увы мне, бедному! Что случилось с двумя нашими братьями? Хотя они дороги мне и оба, как истинные чада, однако свой более любезен. Почему же? Потому что он – человек Божий, полон веры и истины, сын послушания, чадо света, муж желаний (Дан. 9:3), неложный послушник, укротитель страстей, ревнитель, готовый шествовать по пути заповедей, сильно любящий своего духовного отца и в равной мере им любимый, отрекся от плоти и прилепился Богу, полезен для всех и всем желателен. Ты полагаешь, что этот муж мне по душе: в действительности – более того. Скорбь по нем меня сильно поразила, потрясла мой ум, сокрушила мое сердце; я горько заплакал, в рыданиях взволновался как никогда, не потому, что они скончались, а потому, что скончались в таком месте; боюсь, не мое ли приказание было тому причиной. Ведь он с радостью соглашался идти хоть в огонь с верою, что не потерпит никакого вреда; однако я не решался отпустить их в зимнюю пору и согласился [лишь] потому, что эконом приготовил [все] к их отъезду.

Вот что произошло. Однако, чадо мое, я не остался в скорби. Овладев своим рассудком и подумав, что только один вид смерти губителен, именно – смерть греховная, и что важно не место смерти, а образ смерти, возблагодарил за происшедшее Господа, предоставив всё неисповедимым судьбам Его Промышления. Он еще до сложения мира определил каждому приличное и время, и место кончины.

Поэтому благодушествуй и ты, брат мой, вечно желанный, руководя после Зосимы и дивного Гаиана такими же братиями, как по духу, так и по телу. О, если бы я, недостойный, разделил их участь! Всегда молись о моем спасении, чадо мое возлюбленное.

115. К чаду Навкратию <44>

[610]

(234) Я хочу с тобою говорить, даже когда не представляется случая [отправить письмо], и – тем более, когда такой случай представляется. С радостью из твоих писем, чадо, я узнал о хорошем, ибо для меня радостна весть, что мой истинный брат и архиепископ и прочие отцы мои и братья отправляются в ссылку ради Христа. Кто бы дал мне силу обратиться к ним с победным возгласом? Впрочем, я верю, что когда-нибудь [такой случай] представится, ибо даже если бы царь захотел со всех сторон пресечь мой голос, все же я найду исход и, окрыляемый духом, воскликну это.

Последование Христовым страданиям.

А ты, чадо мое возлюбленное, укрепляйся о Господе и нисколько не падай духом перед ссылкой. Твердо стой. Если спросят, принеси свое доброе исповедание. Если нужно подвергнуться заушению, заушайся вместе со Христом, подвергнись заключению, испей желчь горестных обстоятельств, взойди на крест произволением: ибо это зачтется каждому, кто предпочел вынести страдания. Разве не довольно с тебя стать сыном Божиим? Разве мало тебе сделаться сонаследником Христа? Кому превозноситься, кому радоваться, веселиться и благодушествовать, как не тем, кто заключен и страдает за Христа? О, если бы подвергнуться и другим страданиям, подобно Владыке! И кто достоин? Но в равной степени бывает и благодать достигшим.

Я, несчастный, никогда так не радовался и не был благодушен, даже и в прежние свои изгнания, хотя и не забываю милостей Господних ко мне. Но вообще и теперь, проводив блаженного отца моего со святым моим Калогиром, я царствую, владычествую, радуюсь и ликую. Так я встречаю, как наслаждения, озлобления со стороны мира; бесстрашный, непреклонный, я дерзаю сказать со святым Давидом: аще ополчится на мя полк, не убоится сердце мое (Пс. 26:3). Мне приятна смерть ради вечной жизни. Таким образом и так высоко настроенный, я исповедую себя мерзостью (235) для всех людей и отверженным от Бога за бесчисленные свои прегрешения.

Об этом я так скажу, и, может быть, в последний раз. В случае изгнания по Божию повелению возьми или тотчас, или впоследствии непременно Каллиста и еще кого хочешь из братий; а мне дай Протерия, чтобы он здесь где-нибудь скрывался и прислуживал мне, если поможет Бог.

Христос со духом твоим.

116. К нему же <45>

[613]

Как только я узнаю, что хеландарий пристал, пока не начну читать письмо, горю нетерпением и ломаю голову: какие новости? Так было со мной и ныне. И вот я узнал о случившемся: о чем услышав – как можно не стенать? Особенно о том, что и Нектарий, давний предатель, принадлежит к числу требующих расписку в нечестии. Правитель сделал его своим посланником не столько ради нужды, сколько потому, что тот принадлежал к кругу наших братий. Это действительно печально; но, с другой стороны, исполнено радости то, что отцы наши из любви к Богу остаются невредимыми от покушений врагов. А в чем состоит драма Никейского [епископа]? Во всяком случае, разузнай и сообщи, также и об окрестных игуменах. Почему ты опечалился о нас? Не стоит беспокоиться: они братья и часто обращаются друг с другом по-братски.

Итак, чадо мое, молись, чтобы рука Божия осенила обоих, а это пустое. Я получил записку от брата Клидония и успокоился; при удобном случае отвечу. Так как он меня просил, то и я прошу тебя – содержать его и заботиться о нем; покажи [ему], что я просил [тебя] об этом. Утешь его, как и Тифоия, которому я в другой раз пишу. Братья приветствуют.

117. К нему же <46>

[616]

(236) Ты поспешил, чадо мое, дать мне малое успокоение. За это Бог отца моего да помилует и упокоит тебя. Узнав о сообщенном, я возблагодарил Господа; ведь всё это радостные вести: изгнания ради Христа святейших епископов, сопротивление добрых наших братий. По этому поводу размышление о том, к каким для них последствиям это приведет, внушает мне сильную заботу и малодушие, ведь они несут самый трудный подвиг. Но Христос защитит и их, как и игуменов, особенно провинциальных (τής χώρας).

А ты, чадо, как вспомоществуемый и покровительствуемый Богом, не ленись писать письма, посещать, утверждать, вразумлять, утешать, пробуждать, наставлять, ободрять внешних и внутренних, угнетаемых, шествующих добрым путем. И не только их, но и состоящих под нашим руководством. Ведь тебе должно шествовать вперед ради Христа, пользуясь удобным и подходящим случаем. Пора же теперь и ученикам стать учителями.

Всем сосланным отцам я, непотребный, сильно хочу написать, если найду удобный случай и верного письмоносца – со стороны ли или своего. Это очень полезно и для пишущего, и для читающего, ибо обычно для святых и полезно для Церкви. Кроме того, я, пес и блоха, готовлюсь возопить до самых пределов вселенной. Кто же мне поможет в этом, кроме тебя, пламеннее всех братьев любящего и Христа, и меня, несчастного? Как я сообщал раньше чрез Адриана, мы живем здесь, по милости Христовой и вашим молитвам, не нуждаясь ни в чем, кроме книг; будет и это, когда соизволит Господь.

Горячо молись, чадо, о моем спасении.

118. К нему же <47>

[617]

(237) Как прекрасно твое письмо, чадо возлюбленное! Оно содержит все приятные для нас вести: во-первых, о великом (κυρίαν) дне Госпожи Богородицы; во-вторых, о твоем стремлении к лучшему; далее, о здравии братии, в том числе и семерых; наконец, о чуде от честной иконы Христовой. Хотя и прискорбна смерть дерзновенного – может ли быть иначе? – однако славен Господь Бог наш и в чудотворящей Своей иконе, хотя нечестивцы и не обращаются, иначе объясняя эту смерть, как и иудеи – истинное Христово воскресение. А для нас достоверно и то и другое. Да сотворит Бог благо доброму Гаиану; он пришел сюда с добрыми вестями; пусть и возвратится отсюда, как ты сказал, с такими же вестями. Да будет благословен и Нил, если посетил семерых, вместе с пославшими его. И брат Игнатий пришел благоразумно. Протерий пусть едет. Но для чего же я утруждаю вас частыми посещениями? Впрочем, так как теперь праздник, то да воздаст вам Господь награду за это. Приветствуй от нашего имени а и β.

119. К нему же <48>

[619]

О происшедшем и уже наступившем и ты, возлюбленное чадо, достаточно [подробно] оповестил нас, а кроме того, еще устно χ. Во всех случаях мы должны благодарить Господа и по возможности оказывать материальную помощь братьям нашим. Поэтому всё золото, какое χ было собрано путем милостыни (εξ αγαθοποιών) и какое я здесь имел, я отослал тебе, оставив себе немного на нужду. Окажи помощь нуждающимся в ней, соответственно тому, как я приказал χ; ведь для этого Благой Бог наш сохранил тебя [на свободе]. Найди верного брата и пошли письмо десяти (238) [братиям], а я уже послал, и пока нет нужды. Если не сможешь, пошли хоть благословение. δ я отправил с письмом. Кроме того, когда сочтешь полезным, дай нам известие и через другое лицо, из наших ли или из чужих; и я, если сочту благовременным, напишу. Не следует ведь молчать из страха пред властителями, когда должно говорить: аще усумнится, говорит Писание, не благоволит душа Моя в нем (Авв. 2:4). Отвергая это, царь запрещает учить и даже вообще разговаривать, но хотя мы и грешны, однако признаем себя учениками тех, кто сказали: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? (Деян. 4:19). Ведь мы не можем молчать о том, что слышали и знаем. Мы стараемся обезопасить себя от могущих возникнуть слухов. Впрочем, если эта осторожность не необходима, мы не станем ее соблюдать [при принятии] твоих посылок. Посылай опять, когда следует. Если ты медлишь, не посылая [писем] более двух недель, у нас возникают сомнения, а в противном случае – нет.

Христос со духом твоим, чадо. Молись обо мне так же горячо, как и я о тебе.

120. К нему же <49>

[623]

Известие весьма поразило меня, чадо. Я только могу сказать, что отважно выступить против нечестивого Антония наши доблестные братья дерзнули по Божию побуждению. И вот они стяжали славу мучеников, навлекавших на себя священные [ввержения во] рвы. И [кроме них] никто не возражает! Но благословен Бог наш, давший им мужество, укрепивший и сподобивший их принять на себя Его раны. Пусть молятся обо мне, смиренном, дабы мне шествовать по их стопам. Хвалю η и ϑ, ибо по необходимости, а лучше сказать, по-мученически они предали себя на заключение, чтобы оказать помощь терпящим в монастыре страдания. (239) Да благословит и помилует Господь и доброго моего Протерия во входах его и выходах. И вновь, чадо мое, посылай его, хотя он и дерзок, и Господь да поможет ему в путях его, так как через Него – решение и способ (ο λόγος και о τρόπος), и, как говорится, больной встанет на ноги (ο πονων Βήσει μηρόν). Да и как иначе прославится Бог, как не подавая облегчения в затруднительных обстоятельствах? Теперь время узнать братолюбцев и отличить чадолюбцев. К этому и я, несчастный, стремлюсь: я обязан писать, просить, утверждать, насколько возможно, позабыв о своих человеческих [слабостях]. Я, недостойный, беру пример с деятельности святого Киприана: ведь [Григорий] Богослов говорит, что даже из изгнания он не переставал письмами укреплять и поддерживать своих пасомых, из которых многих сделал мучениками.

Сила веры.

Так вот, чадо мое, опять пошли χ с письмами, руководя им при помощи своей дальновидности. Да узрит Господь дело и сделает путь ему ровным. Вера творит великие дела. Вера избавляет и от смерти. Опираясь на нее, мы, недостойные, делаем всё что можем. Что касается μ, то, когда вернется Евфалий, пришлешь его ко мне, если Бог даст. Я был в смятении, когда писал тебе, а по молитвам твоим успокоился. Однако μ мне необходим. Все прочее сделай, как Бог тебе поможет. Напиши также η и S.

Господь спасет тебя, чадо. Приветствуй братьев. Находящиеся со мной приветствуют тебя.

121. К нему же <50>

Трудно, чадо мое, в такую зиму ездить сюда, особенно потому, что нужно переезжать бурлящую (βορβορω$έντα) реку. Однако мы почувствовали сильное облегчение, увидев брата и получив от тебя письма. (240) Об одном мы с грустью узнали – о падении жалкого Нектария. Впрочем, настоящее происшествие есть последствие всей его жизни. Он к одному стремится – к удовлетворению своих плотских страстей, а дело веры предоставил ветрам.

Таков он, поэтому и преткнулся. А тебя и всех братий наших, заключенных и свободных, Бог отца моего да утвердит, да укрепит изо дня в день переносить мученичество исповедания. Ведь вообще достойно похвалы не начатие доброго дела, а доведение его до конца. Будь прилежен в чтении, по силе возможности обращайся к грамматике. Обезопась свое жилище, чтобы внезапно [не застигли тебя] еретики. Бойся Бога, Который очищает и сохраняет в чистоте. О помощнике эконома сообщит тебе брат. Кто отправится к архиепископу, чтобы я опять передал письма?

Братья вместе с нами приветствуют и сильно желают тебя видеть. Приветствуй δ, λ и ϑ. Христос да будет нам помощник.

122. К чаду Григорию <51>

[632]

Настало время и отдельно написать тебе, сын мой возлюбленный и единодушный с братией, так как за имя Христово ты заключен в одиночную тюрьму. Что может быть лучше, блаженнее страдания за Христа, за святую Его икону, за Богородицу, за каждого из святых, коих первообразы неотделимы от производных [от них образов] (των παραγωγων)? Поистине, брат мой, ты удостоился великих дарований. Епископы пали, игумены поскользнулись, а ты, будучи еще послушником, наравне с избранными иерархами и учителями за истину присужден к заключению! Никто из простых монахов до такой степени не прославился, (241) исключая твоих братий по общежитию. Радуйся этому. Вторичным исповеданием прославь Бога, призвавшего тебя к общению в страданиях Его. От нас отпали жалкий Орест с Афратом. Да они и не принадлежали к нашим, в противном случае остались бы с нами. Чья прежняя жизнь не внушала надежд на послушание, вера того во Христа не поверхностна ли? Я удивляюсь и тому малому сопротивлению, какое они оказали. А ты, чадо мое, укрепляйся в силе твоей веры, мужественно перенося настоящее [бедствие], из любви к Богу стремясь и к дальнейшим, изо дня в день ожидая Бога, спасающаго тебя от малодушия и от бури (Пс. 54:9), и близ Господь призывающим Его (Пс. 144:18).

Молись обо мне, грешнике, чтобы мне спастись о Господе. Приветствует тебя брат Николай. Благодать Господа да будет с тобою, увенчанный брат.

123. К чаду Феоктисту <52>

[635]

Я разлучен с тобою, чадо мое Феоктист, телом, но не духом, так как умом всегда вижу тебя, усиленно заботясь о твоем устроении как душевном, так и телесном. А что я говорю правду, доказательством служит то, что в своей грешной молитве я семь раз на день поименно поминаю тебя с твоими спутниками. До такой степени я забочусь о тебе. Я знаю, что ты терпишь лишения, притеснения и огорчения, но тебе [уготовано] от Христа блаженство за гонение. Поэтому радуйся в надежде на вечные блага, ею утешаясь в печали. Ведь по прекращении искушений великая отсюда произойдет для тебя радость, а в будущем веке – торжество. Ты уж в третий раз подвергаешься гонению ради Господа, за это получишь тройной венец. Не впадай в уныние, (242) чадо мое возлюбленное, а стой еще мужественнее. Если даже нужно умереть, умрем со Христом, чтобы жить с Ним вовеки. Ведь мы все равно умрем, как бы этого ни избегали. Да, умоляю тебя, чадо мое!

Я рад, что при тебе состоит мой добрый Мефодий. Да будет посреди вас Христос, покрывая, укрепляя вас и заботясь обо всем. Молись и ты обо мне, смиренном, чтобы спастись мне с вами. Брат Николай приветствует.

124. К чаду Дорофею <53>

[636]

Настало время написать тебе отдельно, чадо возлюбленное, так как ты за Бога разлучен со своими братьями. О, доброе твое исповедание! О, заключение твое за Господа! Достигнув того, к чему ты давно стремился из любви ко Христу, теперь веселись и наслаждайся. Да и что может быть сладостнее, чем страдать со Христом? Ты воссиял среди братьев твоих, подвизаешься наравне с истинными епископами и игуменами. Ты достиг славы, которой никто из послушников не удостаивался, исключая твоих братьев по общежитию. От нас отпали жалкий Орест и Афрат. И нечего этому дивиться, так как они оба искони были неверными, а второй, кроме того, и отступником. А ты, чадо мое, укрепляйся о Господе. Как начал по призванию Божию, [так] и соверши свой путь. Благодушно переноси темничные трудности, со дня на день ожидая спасения от Бога. Если даже следует умереть за Христа, умрем, чтобы жить [вечно].

О, добрый Дорофей, стой мужественно, как Божий дар! Молись, чтобы и я, смиренный, был спасен о Господе. Приветствует тебя брат Николай. Благодать Господа да будет со духом твоим.

125. К чаду Вассиану <54>

[639]

(243) Настало время написать тебе особо, возлюбленное мое чадо, так как ты отделен от своих братьев. Я возблагодарил и благодарю Бога моего за тебя, так как нашел тебя теперь верным о Господе более, чем надеялся, мужественным человеком, стражем неподдельного послушания, агнцем Христовым, за Него приносящим себя на смерть. Уже по получении первых твоих писем я похвалил тебя и был тобою доволен за то, что сообщил мне – и с таким благодушием – о ваших обстоятельствах. Благо тебе, мое доброе чадо Вассиан! Вероятно, было особое промышление Божие в том, что я не взял тебя с собою в изгнание, дабы явилось доказательство твоей добродетели. Ты принес исповедание, заключен в темницу, как золото расплавлен в печали и болезни. Будь, чадо мое, еще настойчивее и терпеливее, чтобы просиять, как солнце. Ведь Орест и Афрат нисколько не вынесли печали, почему и сделались сынами тьмы. А ты, как воин Христов, пострадай еще немного, взирая на небесное и стремясь к будущему, ведь настоящее пролетает, как сновидение. Как ты будешь торжествовать немного позже, не только в будущем веке, но и здесь [на земле]! Поэтому будь благодушен, переноси час за часом, следя за внутренними врагами, чтобы мы были со всех сторон свободны. Если даже и немного оступимся, поскорее встанем. Будем молиться, плакать, обратимся сердцем к Богу – и тотчас [явится] помощь.

Да, чадо мое, прошу; да, умоляю твою любовь. Соверши свой подвиг, молясь и о моем, грешника, спасении. Брат Николай приветствует тебя.

126. К чаду Фаддею, исповеднику <55>

[641]

(244) О, Фаддей, воин Христов, чадо мое желанное, муж, твердый духом, целую тебя письмом, как бы устами, обнимаю тебя объятиями сердца моего. Я возрадовался – и в сильной степени – твоему дерзновению, о благороднейший от востока солнца, красноречивейший и мудрейший из блестящих риторов. Что из того, что одни обезумели, став ниже скотов и сделавшись отступниками от Христа, как Орест и Афрат, сыны тьмы? Ты пребываешь за Него в темнице и угнетении и переносишь это с дерзновением и горячей ревностью. О, доброе твое послушание, приведшее тебя к такой высоте. Пострадай еще, чадо мое, подвизайся, терпи, чтоб получить венец: отвечай разумно, ходи в смирении, пребывай в надежде, будь готов ради Бога и кровь источить чрез заклание, на что, как я хорошо знаю, ты и решился.

Молись и обо мне, грешнике, чтобы мне спастись. Брат Николай приветствует тебя.

127. К чаду Литоию <56>

[642]

Я обращаюсь к тебе через недолгий промежуток времени, ибо слишком сильная радость не позволяет мне больше откладывать свою беседу. Так как ты признался в грехе, то его и снял Господь, косный на гнев и быстрый на помилование. Но что я воздам Господу моему за то, что не до конца презрел меня, смиренного, и не дал мне утратить овцу, которую я приобрел с большим трудом и томлением, которая принадлежала к числу избранных в моем стаде, (245) чей голос очень приятно раздавался во все стороны, чье поведение было очень благоприлично? Но зачем многословить? Я нашел, что потерял, удержал исхищенное. Поздравляют меня наши покровители – Ангелы, сорадуются единозаконники, веселятся богомудрые; один велиар, душетленный волк, печалится. Хотя и много укусов, но лекарства человеколюбивы и целебны.

Так не ленись же, чадо, с тобою я, смиренный; я отдам свою голову за твою душу, только будь благостен, только будь стоек с этого времени в заповедях Бога нашего. Что это значит? Чтобы ты всегда был с братом, с которым теперь решил жить, был внимателен в исполнении заповедей, избегал вредных мест и смертельного утеса ереси, пожиная всё доброе и полезное, с терпением перенося угнетение от перемещений туда и сюда из-за нынешней нужды, молясь и обо мне, грешном. Спасайся, чадо мое любезное, отныне и до века.

128. К чаду Виссариону <57>

[643]

Я рад относительно тебя, любезное мое чадо Виссарион, так как ты стал достоянием Божиим среди братий твоих. Вообще, стремившийся к прекрасному и дерзновенный за истину, ты, как золото в пещь, вошел в темницу, ты образцово подвизался, заключен в темницу, принес исповедание. А мученики что же сверх этого совершили? Разумеется, умерли за Христа. Но и ты сделал то же – произволением, ибо всегда подвергаешься опасности смерти в темнице. Слава (246) прославившему тебя Богу до такой степени! Благодарение Призвавшему тебя в такую славу! Горе отрекшимся – несчастному Оресту и Афрату. Они отпали от Христа ради малого удовольствия, лишившись ныне образа [монашества], и в будущем веке будут отвергнуты Христом, от Которого отреклись.

Так поступили они, ибо были плевелами издавна. А ты, чадо мое, соверши свой путь, терпя печаль, готовый умереть кровавой смертью, чтобы ликовать с мучениками и чтобы таким образом ради тебя и я, грешный, получил добрую славу. Да, чадо мое, до конца мужайся, как и начал, молясь и обо мне, грешном. Приветствует тебя брат Николай.

129. К чадам Титу и Филону <58>

Я опять письмом навещаю вас, чада мои любезные, желая узнать, как вы себя чувствуете, как переносите заключение за Господа. Благодарение Богу за то, что вы явились исповедниками Христа, столпами и утверждениями Церкви; ибо хотя вы малы среди братий ваших и не вменяетесь ни во что у благочестивых, но у Бога вы велики и причислены ко святым. Итак, братия, обратите внимание на ваше призвание, какова высота, сколь велико дарование; с терпением будьте верны (ΰπομεναντες υπομείνατε) Господу (ср. Пс. 39:2), ожидая со дня на день Его милости; по-братски относитесь друг к другу. Смотри, Тит, брат мой, смотри, Филон, чадо мое, – вы терпите заключение за Бога и с Богом. Имея с собою Христа, не падайте духом. Когда изволит Христос, вы выйдете из темницы, как золото из плавильни, совершенно чистые, почтенные, славные, увенчанные.

(247) Памятуя о такой цели, будьте довольны, терпеливы, радостны, ибо близ Господь ожидающим Его (Пс. 144:18). Молитесь обо мне, смиренном отце вашем, да спасусь. Брат Николай приветствует.

130. К чаду Игнатию <59>

[646]

Хотя раньше я не мог написать тебе особо, но теперь, чадо мое возлюбленное, получив твое письмо, охотно отвечаю. Будь здоров душою и телом, трудясь ради Царства Небесного, из-за которого и происходят теперешние гонения от врагов истины. Ты хорошо поступил, явившись туда, когда там был архиепископ, эконом и прочие братия и царские посланники. А дальше будь в Воскитионе или у святого Георгия, как я приказал брату Тифоию. Ты – человек Божий, развившийся под руководством моего смирения в монашеской жизни, преуспевший в добродетели и поэтому возведенный в священство, на степень епистимонарха, не говоря [о должностях] первого каллиграфа и казначея. Всё это – для твоей славы и для моей похвалы.

Так будь с этих пор, чадо мое, пред своими братьями, как старшими, так равными и подчиненными, подобно Игнатию Богоносцу, имя которого ты и носишь, распространяя благодать своим словом, разливая миро своими добрыми делами, чтобы твое благоухание достигло всего твоего братства, чтобы ты впоследствии воссиял, как солнце, в Царстве Небесном (Мф. 13:43). Ведь смерть беспрерывно делает свое дело, как это мы и видим на самых братьях наших. Блажен, кто очистит себя и (248) так отойдет: он оставляет еще живущим преподобное имя. Пусть тебя, чадо мое, постигнет такая кончина.

Братья горячо тебя целуют.

131. К нему же <60>

[648]

О, добрый мой Игнатий, знай, что меня берут отсюда и пересылают туда, где Господь мой уготовал мне место упокоения. Так не печалься, а радуйся, что я, грешный, удостоился подвергнуться за Христа ссылке и заключению. Да и что на земле приятнее и лучше страданий ради Бога?! Я знаю, ты тверд духом и верен Господу; сохрани себя неприкосновенным от христоборной ереси. Горе предателю Нектарию, что он повторил прежнее отступничество. Горе несчастному Оресту, что он ради страсти отрекся от страдавшего за него Христа, дав расписку против Его иконы. Если Меня гнали, говорит Христос, будут гнать и вас (Ин. 15:20). Так что же удивительного, что мы подвергаемся гонению за Него? О, если бы даже смерти!

Это [да послужит] тебе как бы завещанием от меня, смиренного. А ты, доброе мое чадо, будь старателен в вере и во всяком добром деле, сохраняй тесную дружбу со всеми своими братьями, а особенно с экономом, так как при единомыслии старших и подчиненные дружны. Продолжай читать, вникай в смысл Божественного. Молись обо мне, грешном, да спасусь. Христос Бог наш да будет тебе защитой во всем. Аминь.

132. К чаду Навкратию <61>

[651]

(249) С трепетом ожидал от тебя, чадо мое желанное, письменной вести, [желая узнать] не только о том, чем закончилось упомянутое тобою раньше, но и здешние толки о землетрясении. И когда, получив твое письмо, я прочел его, был сильно поражен, восстенал о происшедшем и пожалел об умерших; затем [подивился] тому, что, несмотря на всё происходящее, сердце нечестивых остается непреклонным и еще более ожесточается во зле. Однажды уловленные в волю диавола (ср. 2 Тим. 2:26), они не хотят пробудиться и не могут, если бы пожелали. Кто прекратит бурю? Кто исцелит рану нашей Церкви? Кто, как не Сказавший морю – молчи (Мк. 4:39). Но и этого не было бы, если бы некоторые не остались верными Христовой истине и если бы их гласу не внял милосердный Господь.

Будь, чадо мое, таким в чистом сердце и умоли, чтобы Бог, еще раз прогневавшись, не погубил праведного с нечестивым, по Писанию (Быт. 18:23). Поддерживай в сем [братьев] письмами, а иногда через послов. Бог воздаст тебе добром за то, что ты оказал помощь клирику Стефану; если можешь, и далее помогай. Прочти послание митрополита и дай мне ответ на вопрос. Спроси также [ответа] и у архиепископа, сообщив ему свое мнение, как бы мое, но не открывая, конечно, что я писал митрополиту. Тебе трудно, чадо, содержать нас: ведь ты содержишь шестерых. У меня уже окончилась работа по переписке, служившая мне большим утешением и душевной помощью. Поэтому на будущее время озаботься прислать мне какую хочешь работу по переписыванию книг (συρμαιάγραφα), только чтобы цены не были мне в убыток. Я сказал брату кратко, что мне нужно прислать.

Приветствуй окружающих тебя моих братий. Здешние братия (250) горячо тебя приветствуют. Мне сообщили, что некоторые умерли. В числе почивших и митрополит. Да будет дух его со святыми.

133. К нему же <62>

[656]

Обстоятельства развивают душевные силы, поэтому, чадо, нужно мужественно противостоять окружающим искушениям, от Бога попускаемым для испытания нашей веры, ибо написано: егоже любит Господь, наказует (Притч. 3:12). Да и откуда же можно узнать о силе нечестия, как не из воздвигнутых им [нечестием] преследований и мучений? Откуда – о твердости Православия, как не из подражания [современников] прежде отшедшим отцам? Перечисли искушения – и ты найдешь, [что им соответствует] столько же венцов. Блаженны умершие за Господа, ибо за одно мгновение приобретут целые века. Как я и предвидел, архиепископ схвачен. Да будет с ним Христос. Усиленно молитесь о нем. Евпрепиан подвергся бичеванию. Вот какова благодать Божия, ибо Он изволил ему быть битым за Православие. Молитесь и о нем; вместе с ним оберегайте и семерых. Пошли что-нибудь человеку Божию на пользу себе и ему. Я думаю, что вы уже не можете удерживать за собою монастырь, а архиепископ – выйти. Благодарение Богу и за то, что вы на свободе. У нас один истинный монастырь – горний Иерусалим.

Один истинный монастырь.

Радуйтесь, братья, радуйтесь, ибо и Христос радуется гонениям нашим за Него, Ангелы торжествуют, святые благословляют, демоны с иконоборцами, беснуясь, падают. Пока вы остаетесь на прежних местах, сообщите нам [об этом], а также и о том, каково состояние заключенных; а когда проникнут еретики и вы переселитесь, то, если найдешь возможным, чадо, сообщи, где тебе дал Господь приклонить главу (Мф. 8:20); но и в противном случае я знаю, где ты, – во Христе и со Христом. О, если бы и ты тоже знал о нас! Не останавливайся нигде без предосторожности, чтобы преждевременно не подвергнуться задержанию или гонению.

(251) Приветствуй всех моих братьев, особенно Петра, Тифоия, Игнатия, Тимофея и прочих. Христос со духом твоим по молитве отца моего. Себе я не жду перемещения, разве только для бичевания или ссылки в другое место. Молитесь о моем смирении, чтобы Христос туне стал силою для меня, поистине изверга. Братья искренно приветствуют.

134. К нему же <63>

[658]

Как слух о твоей болезни опечалил нас, так, чадо возлюбленное, обрадовало нас известие о твоем выздоровлении; а если болезнь останется у тебя, то все же не в прежней форме, так как братия тебя уже не отягощают. От этого, я думаю, ты и заболел, а также из-за употребления воды в большом количестве и перемене места. Хорошо, что у тебя вышла кровь (αφαίμαξας). От болезни внутренностей ты иначе не мог вылечиться, как кровопусканием (αφαίρεσιν) и постоянным употреблением мази, хотя долгое время ты будешь чувствовать слабость. Поэтому будь всегда осторожен, чтобы работать Богу и служить мне, грешнику.

А я [чувствую] все большее и большее облегчение от болезни [телесной]. О, если бы – и от душевной! Ведь об этой должен всецело заботиться каждый, так как тело есть ничто, по слову Господа (Ин. 6:63). χ снабди и отошли по делам в столицу, внушив ему мудро и разумно исполнить поручение. Несчастный, я нахожусь между двух страстей, как меж двух враждебных сил, как [об этом] часто тебе пишу, – естественного страха и заповеданного бесстрашия (Мф. 10:28). Мне нечего оправдываться заключением, так как я могу говорить. Ведь если враги Господни, опираясь на помощь кесаря, дерзки в своем нечестии, увлекая народ Божий, и распространили пламя по всей Церкви, то что же (252) угрожает нам, имеющим на своей стороне Царя всех? А мы даже и тайно не беседуем со своими единомышленниками. По этому поводу богослов в смысле сильной укоризны говорит: «Молчат уста благочестивых». С другой стороны, мы получили заповедь избегать искушений. Как уже сказано, нужно идти средним путем, и, если [несмотря на это] придется подвергнуться гонению, тогда это блаженное [дело].

Кому я пишу, пусть никто не знает, даже архиепископ, а там – как Господь даст. Хотя α и β избегают митрополита, но ты, чадо, осторожно примири их с ним, сообщив и о моем к нему расположении, ибо сравнительно с [другими] епископами он сильно подвизался за Бога.

У нас есть почти всё необходимое; не тревожься. Бог да спасет тебя. Братья крепко тебя целуют, [целуй] от нас Каллиста.

135. К нему же <64>

[664]

Я услышал о происшедшем и удивился не столько отступнику Нектарию, сколько нечестивому эконому, которого Господь соделал предметом удивления, если только справедлив этот слух в нынешние лукавые дни. У меня возникло внутреннее опасение за семерых, когда я размышляю, что будет с ними: ведь разделение – дело искушения. Да даст им Господь силы стойко выдержать встречаемые напасти, и не только им, но и всем возлюбившим Его явление (επιφάνειαν), которое отчетливо видимо и поклоняемо в человекообразной Его иконе.

Ты хорошо сделал, что сообщил нам о том слухе. Ведь она нам мать духовная, хотя и каждый, подвергающийся тем же страданиям, есть [для нас] отец, и мать, и брат. Теперь мы заботимся о χ, чтобы Господь сохранил его (253) здравым и благодушным. Мы получили твои посылки. Вспомнившей о нас дай в качестве благословения корзинку (μαλάκιον), а содержимое оставь себе. У нас только это и было под руками. Находящиеся здесь приветствуют тебя. Приветствуй от нас твоих.

136. К нему же <65>

[666]

Как много может случиться в одно мгновение – схвачен Евпрепиан, о чем я очень жалею, имея в виду последствия; еще раньше схвачен епископ Милетский, и о нем я забочусь; очень угнетает меня [мысль], где и как пребывали и пребывают семеро. Но милостив Бог затруднения обратить в удобство! Затем я стенаю и об агринитах: что сделал с ними лукавый?! Но Господь обыкновенно и причины зла обращает в благодетельные силы. Жаль их, но нужно радоваться за исповедников, если [таковы] те, о которых ты сообщил. Господь да поможет им совершить путь. Благо и Мидикийскому [игумену], хорошо отвечавшему [на допросе], которого целуй от меня. Ты писал о совете. Много советов может дать ближний, однако для каждого не может быть ничего лучше его собственного мнения. Этого мы и будем держаться, ничего не принимая от давших расписку, если даже они что-нибудь и пришлют. Мы только недавно узнали, что они дали расписки. Изгони, чадо, всякие страхи и стремись только к богоугодному, ибо кто этого не ищет, тот не будет иметь даже и [земного] благополучия.

Целуй братьев. Наши приветствуют тебя.

137. К нему же <66>

[671]

(254) Первую часть твоего письма, чадо, я прочел с улыбкой, а перейдя к дальнейшему, смутился, увидев размеры бедствия. Но благословен Бог, всё промышляющий во благо. Приготовимся, как Христовы воины, хотя и грешные. Приятны язвы Владыки, хотя и очень болезненны. Ведь нам во всяком случае придется умереть общей смертью; так умрем добровольной смертью за Христа, чтобы, избегая временных человеческих страданий, нам не подвергнуться вечному наказанию за гробом. Заметь, заведующий странноприимным домом (ξενοδόχος) в Лупадии уже давно предсказал это, как я устно и сообщил тебе. Итак, слышанное тобою справедливо.

Постарайся, чадо мое, утвердить себя и братьев. Господь да сохранит тебя. Молись обо мне, немощном.

138. К Иоанну, монаху из Анатоликона <67>

[673]

Так как ты опять обратился ко мне с письмом, любезнейший сын и брат, то и я также пишу тебе для увещания, а вместе и на себя поминания, что всегда хорошо и богоугодно по каждому поводу винить себя, а не ближнего. При этом условии происшедшее обыкновенно представляется в меньших размерах, а еще не происшедшее и не возникает. Но достаточно об этом, ибо [говорит Писание]: даждь премудрому вину, и премудрейший будет (Притч. 9:9), а разумный и с немногих семян соберет большой урожай духовного хлеба.

Винить себя, а не ближнего

Что же дальше? Я, грешник, должен принеси благодарение и хвалу за (255) воссоединение моего любезного чада Мелетия. Ведь [есть] я не только внимаю твоей просьбе, но и приношу тебе, желанный, величайшую благодарность за участие в деле, которое твоим внимательным и честным отношением было спасено от неразумной ревности и приведено в пристань благочестия и истины. О, Промышление, не попускающее совершенно заблудиться тем, кто во смирении ищет своего спасения! По твоему слову я принял его и причислил к собственным членам и радуюсь о нем более, чем о тех, с кем был давно связан. И если он мне будет писать, что и должно быть, то, конечно, получит ответ. Передай, прошу тебя, приветствие ему с просьбой неопустительно молиться о моем спасении.

139. К мандатору Никите <68>

[676]

Узнав, что возлюбленный мой господин с братьями благополучно добрался до Византия, что он представился царю и увидел его и что всё по милости Божией совершилось без опасности, я прославил моего Бога, соблюдшего тебя от козней и искушений Каиафовых благодаря посредничеству доброго человека, начальника дрома (δρομαρχοΰντος). Знай, господин, что ты заложил в нашу смиренную душу сильное чувство любви. Со многими царскими вельможами я встречался по различным поводам, но ни к кому так не привязался и никого не полюбил, как тебя, вследствие рассудительности, обдуманности и мягкости, прямолинейности и разумности (περιδεξιότητα) и вообще ввиду других твоих способностей, ведущих к добродетели. А на какую высоту мне поставить твое благочестие, любовь к рассуждениям и наукам, твою внимательность и благосклонность? Куда отнести твое божественное смирение и снисходительность? Наше слово бессильно, да и письмо не вместило бы, если бы мы стали перечислять присущие тебе благородные свойства и добродетели. А со своей стороны я мог бы сказать, что истина пострадает, если ты не получишь первого места в сенате или, по крайней мере, второй степени. Впрочем, (256) добродетель, если и не возвышается [извне] кем-либо, по природе и сама по себе имеет царское достоинство и высшее свойство.

Царское достоинство добродетели.

Так я думаю о твоем благородии и, как бы самого себя, убеждаю [тебя в этом] из любви, без задней мысли. Итак, держись своей добродетели и не завидуй никому из царских временщиков (παραδυναστευόντων). Вместе с этим не переставай поминать и нас, грешных, и покровительствовать, насколько возможно, братии аввы Ипатия. Об этом мы тебя просим, а также о том, чтобы ты приветствовал близких своих, чрез тебя оказавших мне благодеяние.

140. К супруге логофета <69>

[679]

Трудно теперь передать в ваши места письмо моего смирения, но любовь по Богу к тебе, госпожа, убедила нас послать письмо и сообщить тебе, что мы не можем забыть о твоем богочестии и твердой уверенности в нас, недостойных, совершенно неспособных привлечь кого-либо к вере. Впрочем, несмотря на нашу неспособность, ты не утратила своей награды, так как Бог ценит и принимает дело твоего убеждения. Поэтому мы молимся о том, чтобы ты была здорова и [наслаждалась] в душе невозмутимым миром Господним. Но, с другой стороны, невозможно человеку быть без горестей, которые попускаются Богом для нашего воспитания, чтобы в них обнаружилась твердость нашей любви и веры в Него.

Поэтому переноси всё происходящее и радуйся в терпении, так как это дает тебе надежду на спасение. Умоляю тебя, сохраняй и свое православие в неприкосновенности от противящихся истине оскорбителей святой иконы Христа, Богородицы и всех святых. Ведь я знаю твою прямоту во всех делах. Бог всегда да соблюдает тебя, госпожа моя, как Свое святое сокровище.

141. К девственницам <70>

[680]

(257) Думаю, и вам известно, что я не забываю о вашей любви по Богу; ведь не может быть, чтобы мое имя обходилось в ваших молитвах без упоминания, не потому, чтобы во мне, грешнике, было чтолибо хорошее, а, как сказано, ради любви о Господе, знакомства, я бы прибавил, и общего монашеского состояния (ομοσχημίαν). А у меня есть много оснований поминать вас, так как вы и благочестивы, и благоговейны и, кроме того, сострадаете нашему смирению, – ведь я не могу забыть о ваших благодеяниях и милостях, о ваших, так сказать, горестях и слезах по поводу расставания нашего во время изгнания и вследствие изгнания. Поэтому мы и поминаем, и почитаем, и относимся к тебе как к духовной матери; и не только к тебе, но и к стоящей при тебе на втором месте. Желаем вам здравия и благоденствия от Бога и совершения добрых дел в вашем подвижническом образе жизни. Мы знаем, что вы боитесь Бога и любите возлюбившего вас Христа. Поэтому мы и беспокоимся о вас ввиду наступивших стеснений от христоборной ереси. Ее, о мать, следует избегать всяческим образом, так как общение с ней разлучает нас со Христом.

В вас я уверен и радуюсь, что вы Христовы служительницы и работницы Φεραπεύτριαι και υπηετριαι). И еще сильнее прошу вас совершать за мое смирение молитвы пред Богом, чтобы мне совершенно спастись от сетей вражьих.

142. К игумении <71>

[681]

Мы знакомы с твоею почтенностью из рассказов духовного нашего сына Ипатия, а не из непосредственного знакомства; а теперь твое благочестие еще более стало нам известно своей верностью Богу, когда ты согласилась скорее лишиться и монастыря, и руководства (258) сестрами и даже подвергнуться заключению, к которому ты присуждена, чем отпасть от веры во Христа. Ведь поистине отпадением от Христа является отречение от Его святой иконы, которого требуют новые иудеи, заключая непокорных в темницы, бичуя, удушая, угнетая, искушая, ссылая, заковывая, измышляя всё к вреду им. Поэтому, благая мать (αμμάς), услышав о столь добром твоем исповедании, мы сочли справедливым настоящим [своим] письмом посетить тебя, возвещая тебе мир. С тобою Христос, Которого ты возлюбила и ради Которого страдаешь. Благодушествуй, мужайся, черпай силу в укрепляющем тебя Христе, и не только в настоящем переживаемом тобою случае, но и во всех будущих, каким Он попустит произойти для испытания нелицемерной твоей веры. Не говори: «Сбились с пути иерархи, священники, игумены; что же могу сделать я, женщина, от природы слабая? Как я вынесу это?» Ни в коем случае [не говори этого], мать! Каждый из нас, как мужчина, так и женщина, юноша и старец, получил от Бога силу ценою жизни защищать Божий закон и нашу православную веру, и падение ближнего не может служить нам оправданием. Сколько мужчин и женщин еще раньше привлечено свидетельствовать за Христа? Из них очень немногие, если не называть их поименно, получили победный венец.

Подобно им, стой и ты мужественно, прошу тебя: от имени Христова просим, говорит Писание, как бы Сам Бог увещевает через нас (2 Кор. 5:20). Ответь же и ты нам вместо слова святыми молитвами, чтобы и мы, смиренные, наконец удостоились подвизаться вслед за святыми нашими отцами.

143. К супруге консула <72>

[683]

(259) Считая себя должником твоей по Богу честности за полученные мною от твоего благочестия дары, я отправил это свое письмо, чтобы исполнить свой долг пред тобою, госпожа моя. За то, вопервых, что твоя добрая душа, открыв двери своего богохранимого дома, подвиглась оказать брату Протерию широкое гостеприимство, притом в такое время, когда нередко друзья и даже родные из человеческого страха затворяют свои двери пред гонимыми за Христа; далее, за то, что ты посылаешь и нам, смиренным, [необходимое] для успокоения и утешения. Это – дело твоего великого умиления и доброты; признак великого благочестия и любви к заповедям – помогать неизвестному человеку, к тому же грешнику; и это [совершается] не в сиротских размерах и [проистекает] из благого сокровища многих других твоих благодеяний и православной веры, как о том сообщает нам и письмоносец.

Итак, мы славим Бога за тебя, ибо к славе Божией направлена твоя добродетельная вдовья жизнь. Затем молимся, чтобы блага остались у тебя неотъемлемыми и чтобы ты, проводя всю жизнь еще более славно, достигла степени совершенства и удостоилась Царства Небесного, дела которого да удастся тебе совершить.

144. К консулу Сергию, двоюродному брату <73>

Я прочел твое письмо, родной мой и желанный, и одобрил твое хорошее настроение, так как ты осмеливаешься в эти дни писать и словами утешать по сильному своему соболезнованию и милости к нам, смиренным. Оставив в стороне свои собственные дела, – так как они по милости Христа и вследствие внушаемой ими надежды не печальны, хотя и кажутся такими, – я, грешник, обращаюсь к твоим делам. (260) Как это с тобою непрерывно происходят несчастья и вовне, и дома, и даже от собственных детей, от которых, наоборот, следовало бы ожидать и обогащения дома, руководства и поддержки и всего, что приятно отцам? Горе мне, несчастному, в какой обстановке проходит твоя жизнь! Верь мне, добрый брат, что скорбь за тебя охватывает мою душу так же, как это испытывал бы наш покойный отец: он более, чем кто другой, сожалел о твоих неудачах.

Так не падай духом; наоборот, с благодарностью и готовностью переноси [все это], ибо Благой Бог неудачи и печали обыкновенно приводит к [нашей] пользе. А затем следует избегать общения с христоборной ересью, участие в которой чернит и губит душу. Итак, по мере сил блюди себя; если же ты лишился всего иного, то это не существенно, ведь все мы и против воли своей покинем всё и нагими, как и родились, представимся Судии. Если мы потерпим ущерб в вере, то это единственная и величайшая опасность, так как с нею мы выйдем [в вечный путь], и лишь она с делами будет при нас в день окончательного Суда.

Ущерб в вере

Блаженна игумения, если совершит свой путь до конца. Еще раз приветствуй наших, которым я, хотя и грешник, всегда желаю спасения.

145. К чаду Навкратию <74>

[685]

Ты, чадо, не перестаешь являть свою ревность в любви к Богу и в ухаживании за мною, смиренным, как и в этот раз ты послал в город брата Каллиста за необходимым и нужным. Приняв его и получив твои письма и (261) письма других, мы узнали и печальное, и радостное. Печально, что несчастный Орест отложился и, не снесши даже мимолетной скорби за имя Божие, перебежал к противникам, став предметом злорадства и для демонов, и для нечестивцев. Радостно, что братья наши спасаются и выносят озлобления за Бога; радостны также известия и о наших общих отцах. А что если поскользнулся тот или другой, не удивляйся этому; если же кто спасется вполне, о том воздай славу. Нужно долго трудиться для того, чтобы приобрести бессмертие.

Поэтому дерзай и не тяготись возбуждать других, насколько это тебе доступно. Что касается нашего перевода в другое место, то знаю, чадо, это причиняет тебе и твоим братьям печаль; но благодарение Господу, я, хотя и грешен, ни на что не жалуюсь ради славы Христа, за Которого смиренная Греция (Γραικία) приведена в сильное волнение. И зачем? Чтобы избранники были обнаружены [тем, что их дело] при испытании не сгорит (1 Кор. 3:13–15). Внутри отцов бьют и морят голодом; какая же печаль, если нас, негодных, сошлют в другое место? Господня земля всюду, куда бы я – один ли или с другими – ни был заброшен. Я не знаю, кого из братьев взять мне в спутники в ссылку, так как ни на каком из них не может остановиться мое смиренное сердце, но об окончательном решении сообщит тебе брат. Если Господь нам поможет увидеться до моего взятия, то я дам более определенное указание на этот предмет и о другом; если же нет – Христос да будет со духом вашим. Молись обо мне, смиренном.

146. К нему же <75>

[688]

Уже мы добрались, чадо любезное, до того места, куда по воле Благого Бога мы были сосланы за Его святое имя. (262) Весь путь мы совершили в пятнадцать дней без особенных трудностей благодаря бездождию и сухой дороге и тому, что наш конвойный относился к нашему смирению очень милостиво, с сочувствием и честью. Итак, мы поселились в Воните, в доме патриции, [вдовы] Турка, весьма любезно приняты как ею, так и соседними архонтами. В озере – соленая вода и нет рыб. Впрочем, мне ради Христа и соленое – сладко, и безрыбное – обильно рыбой.

Вознеси о нас молитвы, чтобы мы здесь пожили под покровом державной Божией руки, благоугождая Ему, и во всяком нашем деле и слове сообразовались с Его волей. Братья с Архиппом остались в пути; не знаю, успеют ли они добраться, а писать через них мы боимся. Путь далек, и мы не знаем, можешь ли ты без затруднений опять прислать других братьев и согласен ли кто-нибудь на это. Однако, если окажутся такие, им трудно будет нести с собою некоторые нужные вещи, исключая, может быть, книг или другого [крайне] необходимого, чего здесь нельзя найти, – да и то в небольшом количестве. Можно [к нам] проехать и морским путем: от приморской Ликии до наших мест около ста миль. Я имею нужду также и в письменной работе. [Наперед] выражаю согласие на всё, что вам под силу, так что если я не получу вашего ответа вследствие ли заключения в тюрьму или другого какого-либо затруднения, я это перенесу с благодарностью к Господу. Ведь я знаю о вашем настроении и о том, что если бы того требовала нужда, вы, вырвав собственные свои глаза, отдали бы мне, возлюбленные мои дети (ср. Гал. 4:15).

Пока можешь, сын мой, непрестанно заботься о своих братьях, утверждая, вразумляя и возбуждая их; нам нужно бодрствовать над их душами, так как мы дадим за них ответ Господу. Особенно предоставь себя в распоряжение заключенным. С нами Христос, победивший мир и нам обещающий победу. Поэтому ни в коем случае не будем падать духом, если даже мир нас разлучает телесно, если (263) нас ссылают в пустынные ненаселенные места, если огорчают, причиняют лишения, подвергают заключениям. Чем многочисленнее страдания, тем богаче венцы. Кто достоин подвергнуться четвертованию ради Бога и умереть? Он еще более уподобится Христу.

Знай это, здесь предмет твоих забот, благодушия, радости, здесь твой венец. Письма, вложенные в твое письмо, раздай по именам. Целуй δ и λ, Игнатия, любезных мне твоих спутников, всех, кто может сохранить секрет. Сопровождающие меня трое усиленно приветствуют тебя и твоих спутников. Господь со духом твоим, чадо мое прелюбезное.

147. К игумении <76>

[691]

Увидев, каков и сколь велик смысл твоих честных писем к моему смирению, происходящий от твоего крайнего смиренномудрия и умиления, я решаюсь – хотя это и дерзновенно – сказать то же, что сказал и Христос: о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему, как уверовала (Мф. 15:28). Ведь Бог испытывает [именно] веру просящего и сообразно ей дает просимое, хотя бы и недостойному. Точно так же и это твое смиренное обращение и прошение можно с полной справедливостью похвалить и оправдать, ибо Писание говорит: праведный себе самаго оглагольник в первословии (Притч. 18:17); также и Христос говорит: кто унижает себя, тот возвысится (Мф. 23:12). Так как ты избрала монашескую жизнь и переменила тленное на вечное, радуйся этому доброму твоему решению, вечно стремясь и шествуя по путям, ведущим в Царство Небесное, (264) чрез усвоение богоуподобляющих добродетелей, благодаря которым и святые отцы взошли к Богу. Ведь мы можем с каждым днем улучшаться и изменяться к лучшему.

Бог испытывает веру просящего.

Итак, во-первых, я хотел сказать об этом. А мы чем равноценным воздадим тебе за всё то, что ты из убеждения с настойчивостью оказываешь нашей убогости, так что оказывающих нам гостеприимство называешь блаженными, а себя считаешь несчастною? Заслуги моих соседей далеко не так велики, как твои: они содержат нас, будучи вблизи, и тем, что имеют под руками; а ты, несмотря на очень далекое расстояние, являешься сюда на крыльях сострадания, питая, насыщая нас, ухаживая за нами. В Лаодикии по твоему распоряжению я получил одно, в Вифинии в твоей посылке – другое. Всем этим ты привела нас в величайшее изумление. Своим милосердием ты, можно сказать, превзошла сонамитянку (4 Цар. 4), хотя та оказала гостеприимство пророку, а ты – беззаконнику. Если сравнение нужно усилить каким-либо обещанием, то во чреве мысли ты будешь иметь страх Божий, поболеешь небесной любовью и родишь дух совершенного своего спасения.

Видишь, с какими словами я обращаюсь к тебе, не имея того, чем можно отблагодарить тебя за дары? Что же ты дивишься нашему слову, безыскусному и сказанному от любви? От тех, с кем ты нас сравниваешь, мы, грешные, и словом, и делом так же далеки, как земля от неба. А если наши жалкие слова тебе полезны, то руководись ими, а за что-либо другое не хвали. Ты справедливо хвалишь господина моего спафария, он прекрасный человек. Много кланяюсь ему, а также и его отраслям, проросшим от доброго корня. Бог мира да будет с тобою.

148. К спафарию Феодору <77>

[695]

(265) Только я взялся за письмо к твоему благочестию, как от посетившего меня царского человека (βασιλικού) выслушал определение о перемещении, то есть о ссылке нас, смиренных. И вот я уже стал тяготиться продолжением письма, но сильное желание продолжало двигать моим пером – и желание пересилило обстоятельства. Итак, в руки твоему величию направляется письмо с дружеским приветствием, с объяснением и благодарностью за дары, которые я получил от боголюбезной вашей десницы. Я имею [при этом] в виду и честное лицо госпожи твоей тещи, сильное расположение которой ко мне, грешному, я давно знаю. Так да сохранит Господь обоих вас неприкосновенными и прямо шествующими по путям Господним, ибо всё необходимое для житейского обихода вами уже дано. Я с радостью узнал о твоей благочестивой ревности, господин, о твоем стремлении к познанию истины и о твоем гостеприимстве монахам.

Если плоды дерева красивы на вид, то причина этого заключается в корне; в данном случае кто бы мог быть им, как не святейший митрополит, наш духовный отец? Его молитвами да спасемся оба со всеми своими присными. Будь здрав о Господе, во всех отношениях желанный и славный мой.

149. К монашествующим (II, 2) <278>

[697]

В настоящее время, когда Христос преследуется чрез Его икону, не только тот, кто имеет преимущество по званию и сведениям, должен (266) подвизаться, беседуя и наставляя в православном учении, но и занимающий место ученика обязан смело говорить истину и свободно отверзать уста. Это слова не меня, грешного, но божественного Златоуста, затем и других отцов. То же, что господа игумены, задержанные императором, не сделали вышесказанного, хотя они и по званию, и по разумению выше всех игуменов здешней страны, а, напротив, скорее молчали, и не только это, хотя и это тяжко, но еще дали собственноручную подписку, что они не будут ни сходиться друг с другом, ни учить, это – измена истине и отречение от предстоятельства и погубление подчиненных, кроме того, и равностепенных. Апостолы, получив повеление от иудеев не учить во имя Христово, говорили: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? (Деян. 4:19); и еще: должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян. 5:29).

Это же и подобное следовало сказать и тем, чтобы Бог прославился чрез них, чтобы сделать назидание православным, чтобы утвердить монастыри, чтобы укрепить страждущих в ссылках. Почему же мы предпочитаем монастыри Богу и получаемое от того благополучие – страданию за благо? Где слова: глаголах пред цари и не стыдяхся (Пс. 118:46)? Где изречение: се, устнам моим не возбраню (Пс. 39:10)? Где слава и сила нашего звания? Как блаженные Савва и Феодосий в то время, когда император Анастасий предался нечестию, пламенно восстали в защиту веры, то анафематствуя лжеучителей в Церкви, то свидетельствуя в тех письмах, какие посылали к императору, что они готовы скорее потерпеть смерть, нежели изменить что-нибудь из постановленного?

[Col. 1121] Эти же господа игумены, как рассказывают, говорят: «Кто мы такие?» Во-первых, христиане, которые теперь должны непременно говорить; потом – монашествующие, (267) которым не следует ничем увлекаться, как не привязанным к миру и независимым; далее – игумены, которые отклоняют соблазны от других и никому не должны подавать повода к искушению: да служение, говорит апостол, беспорочно будет (2 Кор. 6:3). А какой соблазн и искушение или, лучше, унижение произвели они собственноручною подписью, об этом нужно ли говорить? Ибо если молчание есть отчасти согласие, то насколько позорно утверждение этого согласия подписью пред целою Церковью?

Еще вы говорите, что, «скрытно священнодействуя, Никифора поминают», тайно и все патриции, не говоря о других, остаются православными. Но что говорит Христос? Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф. 10:32), а противное тому – в случае отречения; и если они дали собственноручную подписку только не сходиться друг с другом, то и это то же самое. Ибо как они будут соблюдать сказанное Христом: приходящего ко Мне не изгоню вон (Ин. 6:37)? Приходит кто-нибудь, спрашивая и желая научиться истине, игумен ли или кто другой, что же ответит ему игумен? Очевидно, [это]: «Я получил повеление не говорить; и о, если бы только так! но и не принимать тебя в монастырь и не иметь общения». А Христос говорит: прими и научи, если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя (Евр. 10:38). Итак, они дали подписку повиноваться императору вопреки Христу.

Вот что, братия и отцы, сделали они, как я достоверно узнал. И так как вы постановили, чтобы я высказал, что представляется мне, то я и объявил пред свидетелем Богом, взяв слово хранить это как тайну, из опасения искушения. Впрочем, вы, спасая, спасайте свои души, молясь и о мне, смиренном.

150. К чаду Навкратию <78>

[700]

(268) Знай, чадо мое, что сопровождавший меня в ссылку добрый человек опять пришел ко мне от царя с угрозою подвергнуть меня ста ударам за сделанные нами заявления, – хотя чиновник передал ему далеко не всё, – отнять двух братьев, Лукиана и Ипатия, все книги вплоть до Тропология, и не только это, но, если найдут, икону до энколпия и, наконец, деньги, оставив мне десять золотых. За это я возблагодарил благого моего Бога, знающего, что полезно, и сообразно этому, конечно, определяющего всё о нас. Чиновнику я ответил, что готов за имя Божие не только подвергнуться бичеванию, но и принять смерть.

В этом случае он поступил по своему желанию. Я изъявил свое согласие на то, чтобы с братьями был взят и Николай, но тот не принял предложения. Из книг он отнял «Лествицу» и Тропологий. А относительно денег я ему сказал, что если бы я на них надеялся, то зачем всё это терпел бы? Разлучившись с ними, я остался с Николаем и с постоянно присутствующим при нас стражем. Молись усердно о том, чтобы мы проводили свою жизнь в терпении и благодарении и были вполне готовы ко всему печальному, даже смерти; наконец, и о том, чтобы мы не причиняли вреда друг другу, имея Бога посреди себя, ибо где Он, там всё легко переносится.

Поэтому мужайся и ты; конечно, и до вас дойдет искушение, ради которого, кажется, и отсюда буду переведен, но помощник тебе Господь, за Которого и страдания. Не бойтесь, чада мои, обычных угроз, ни даже ран, взирая на Христа, Который ради нас язвен бысть (Ис. 53:5), ни, наконец, смерти, ибо она – условие вечной жизни. Я в болезни, объят страстями, но, поддерживаемый молитвами вашими, блаженного отца нашего и всех братий, радостно подвергнусь даже чему угодно другому, только бодрствуйте в молитве, укрепляясь духом, чтобы по воле Божией быть готовыми на всё. (269) С приветствием передай это тайно δ и λ, Игнатию или какому-либо другому верному.

Бог по молитвам отца моего да будет тебе защитником и хранителем во всем.

151. К нему же <79>

[705]

С радостью я принял всё, что ты, чадо мое любезное, прислал мне: приятное и неприятное, радостное и печальное, подающее и отнимающее надежду, известное и неизвестное. Не стану говорить о твоих похвалах мне, жалкому, не делающему и, конечно, не сделавшему ничего хорошего на земле, хотя ты и привык преувеличивать мои достоинства из любви и веры. Видя, что твоя душа украшена ими, я прославляю моего Бога, утверждающего тебя в верности страху Его.

Благость Божия.

Наши дела находятся в состоянии смиренном и жалком. Ибо что мы претерпели? Совсем не то, что наши отцы и братья; мы намного отстали, ибо [далеки] от достоинств их добродетели. Во всяком случае, по милости Божией и по молитве отца и братьев изгнание и уединение оказались для нас полезными, так как благость Божия иначе настроила расположение моего смирения. Не подвергшись разлучению, я бы не достиг ее, [а теперь] нахожу, что она слаще меда. О, человеколюбие [Бога], ради пользы на время огорчающего, а затем уже являющего благотворные последствия от печали и сладость от горечи. Я, несчастный, уже не буду чувствовать затруднений, куда бы ни повел меня Христос, всеобщая Радость. Я постоянно восклицаю: скотен быху Тебе, и аз выну с Тобою (Пс. 72:22–23). Поэтому я ни о чем не стану беспокоиться, например, ни о коварстве царя, если бы даже он постлал мне под ноги сеть из веревок и поставил мне претыкания на пути, ибо написано: на аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия (Пс. 90:13).

(270) О, если бы, доброе чадо, по вашим молитвам и по крайнему милосердию Божию, покрывающему бездну моих грехов, это веление было действенно в течение всей моей жизни и на все видимые и невидимые силы! Узнай кое-что о том, как я здесь живу, и сообщи [другим]. Письмоносец устно и очень обстоятельно расскажет, кто мне на чужбине всяческим образом покровительствует и кого, прошу вас, включите в свои молитвы. Зачем ты, отцелюбивый, так трудился, посылая нам обильные и многообразные дары? Да воздаст тебе Бог мой здесь духовными [дарами], а там – вечными. Я знаю, что ты находишься в затруднительном положении: тебя тянут то в одну, то в другую сторону, стесняют, требуют твоего внимания и присутствующие, и отсутствующие, как старшие, так и подчиненные, то в виде слова, то дела, наставления и примирения, при всех представляющихся и совершающихся случаях, и всё это при непрерывно ожидаемом взятии или какой-нибудь опасности. Но дерзай, велика твоя награда, тебе предстоит венец мученичества. О, Провидение, обратившее коварство державного в спасение для многих! Впрочем, будь очень внимателен с остальными, ибо не без правды простираются мрежи пернатым (Притч. 1:17), но да поможет нам Господь до конца [жизни] высоко перелетать через них.

Поистине поразило мою бедную душу падение Хрисопольского [игумена]. Господь да поможет грамматикам, господину Иосифу и всякому другому, кого искушает новый Ианний (ср. 2 Тим. 3:8). Всем им я послал письма, если только окажется возможным вручить их; но ты сам предварительно прочти их. О Господе и ради Господа по возможности предоставь себя в распоряжение [настоятельницы монастыря] святого Фоки, а затем и других заключенных, ибо они – Божии служительницы, так как несут подвиг исповедничества.

Благодать Господня да будет тебе, возлюбленный, хранением во всех случаях. Приветствует [тебя] господин Иоанн с братом Николаем.

152. К нему же <80>

(271) С тех пор как мы разлучились с тобой, возлюбленное чадо, я пишу уже четвертый раз, сообщая о том, что у нас происходит, а также о том, что братья взяты и я остался один с братом Николаем. Поэтому мне нет нужды распространяться. Достаточно только заметить – к тому же и письмоносец оказался братом и вполне заслуживающим доверия, – что мы здравствуем телом, со дня на день ожидая спасения Божия. Ведь куда нам обращаться, на кого взирать, к кому вздыхать в ожидании скорой помощи и утешения в горе? Поэтому нам совсем нетрудным показалось разлучение с братьями – наоборот, против всякого ожидания успокоительным, так как мы тесно припали только к Богу, подобно тому как труба под давлением гонит воду вверх. Поэтому мы готовы разлучиться и с братом Николаем, однако довольствуемся уже совершившимся. Мы ищем уже не своей воли, но Божия устроения (οικονομίαν), ибо Он, конечно, с наибольшею пользою устроил наше скромное жилище.

Теперь при мне неотлучно часовой, сменяющийся каждую неделю, и один из привратников; при нем мы едим, поем, спим. Так мы проводим дни, как определил назирающий Бог: в работе, в чтении, отдыхе, по временам в случайных беседах как друг с другом, так и с посещающими нас добрыми людьми, в том числе, конечно, и с монахами. Бог возбудил людей не только из этой местности, но и из сопредельной и более отдаленной, которые и утешают нас достаточно, телесно и духовно. Некоторые из них стали так единодушны с нами, что выразили готовность даже до смерти подвизаться за благочестие. Хотя мы недостойны и дышать, но Благой Господь сосланных ради Него во всем предваряет, оберегает, промышляет, заботится в большей мере, чем можно было надеяться. Так, через посредство ворона Он напитал голодного Илию (3 Цар. 17:4–6), равно и Даниила, перенес Аввакума по воздуху (Дан. 14:31–39); так же точно [Он оберегает] и всякого другого из Своих служителей.

(272) Вот поэтому, чада, не скорбите о нас, смиренных, как будто мы покинуты. Ведь когда я буду гонителями Христовыми разлучен с этим негодным телом, – при всем недостоинстве я готовлюсь и этому подвергнуться, – тогда я буду спасен, тогда буду принят в жизнь, тогда уже навеки я побежду внутреннего и внешнего моего гонителя. Поэтому, чадо мое, вместе со своими братьями горячо молись обо мне, чтобы я всё всегда мыслил, говорил и делал яко Богу назирающу (Есф. 8:13); а я, со своей стороны, днем и ночью непрестанно со слезами молю Его о том же и для тебя, моего брата, любезного и единодушного более, чем прочие твои братья: о том, чтобы мы все совершили и этот добрый подвиг благоугодно Господу, мужественно и мученически, так, чтобы [наше] настоящее не оказалось ниже прошлого.

С этой целью потрудись и ты на братьев вместо меня – одних устно привлекая и утверждая, к другим обращаясь через посредство писем, и вообще отдай себя всецело на всё, чего потребует нужда. О необходимом для нашего тела не скорби: по Божию промышлению у нас [в этом полное] изобилие. Даже и книг не посылай, разве только, может быть, словарь и тетрадку со сделанными мною набросками проповеди, которую Ипатий отдал Каллисту для переписки. Как устроит Господь далее, опять сообщим. Через друзей мы и здесь достали несколько книг для чтения. Да воздаст тебе Бог благом за то, что ты послал [брата] к а. Но я опять написал [ему], и если случится кто-нибудь, перешли ему [это письмо]. Я очень беспокоюсь о двух братьях, что с ними; поэтому сообщи мне, где они находятся. Точно так же и относительно девяти и десяти.

Бог да покроет тебя, чадо, Своею сильною рукою. Приветствуй соблюдающих слово [Божие] (см. Лк. 11:28), особенно δ, λ и ι.

153. К нему же <81>

[715]

(273) Ты, чадо, поспешил посетить наше смирение; но томление нетерпеливо: дни для него как часы, а годы – как времена года. Итак, благодарю Бога моего за то, что, невзирая на мое недостоинство, вы так любите меня и заботитесь. Ты прислал доброго Адриана, чтобы вдохнуть в меня мужество и утешить, а это ведь не обошлось без труда вследствие общения и разлучения его со спутниками. Благодарю вас и за это; я его удержал, и он живет здесь, поблизости. Спутников брата Силуана я отпустил обратно вследствие просьбы о них. Как прекрасны ноги благовествующихмир, благовествующих благое! (Рим. 10:15); таковы эти люди, если кратко говорить о них.

А мы, смиренные, пользуемся по вашим молитвам телесным здоровьем – о, если бы и душевным! Всё, что ты письменно сообщил и устно передал, я знал. Хотя и грешник, молюсь о том, чтобы еще более утвердились в непреклонной вере в истину все отцы наши и братья, [принадлежащие] как к нашему телу (σώματος), так и к общей полноте [Церкви]. Блажен, кто переносит много страданий за Христа и доводит свой подвиг до конца. Вот теперь время мученичества, побеждающему [будет дарован] от Бога венец. Радуйся же и подвизайся, добрый Навкратий, самое имя которого обозначает силу ума, всегда трезвенный, всё совершая по воле Божией, никому ни в чем не полагая претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являя себя, как служители Божии (2 Кор. 6:3–4).

Наконец, теперь пусть никто к нам не приходит вследствие выступления [соседнего] народа (του εΒνους), пока они не отступят. Как я оплакал несчастье, случившееся с двумя братиями, это показывает мое письмо к авве Афанасию. Пусть благодушный Силуан с благодарением отправляется в свой путь о Господе, (274) снабженный письмами и от вас. Присланное мною Слово пусть перепишут, чтобы оно хранилось и у других. Составить его я дерзнул из сильной ревности, если только оно не очень противно для читателей и не оскорбительно для Матери Господа; упросите Ее смилостивиться надо мною.

Приветствуй δ и 3-, приветствуй сожителей по келлии, приветствуй тех, кто соблюдает тайну. Приветствуют тебя находящиеся со мной. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом твоим. Аминь.

154. К чаду Литоию <82>

[721]

Из двух твоих писем, возлюбленное чадо, я узнал и на этот раз о твоем полном раскаянии и обращении, особенно о том, что ты отказался от общения со столичными и примкнул к эконому. Это внушило мне полную любовь к тебе, а особенно к Богу, ради Которого я люблю и любим, в Котором я и породил тебя, возлюбленный мой сын Литоий. Так не впадай опять в прежнее, куда ты поскользнулся случайно, по моим грехам. Или ритины несть в Галааде? (Иер. 8:22). Или отвращающийся не обратится? «Обратитесь ко Мне», – зовет Бог. Вернувшийся в бой воин – опять воин, точно так же и кормчий. Ведь и впав в смертный грех, мы умираем не тотчас, а продолжаем жить для покаяния, ибо неложен Сказавший: живу Аз, глаголет Адонаи Господь, не хощу смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему (Иез. 33:11). Таким образом, после смерти от греха (θάνατον αμαρτίας) еще остается жизнь, но не после отшествия отсюда, ибо заключи, говорит об этом Писание (Пс. 34:3).

(275) Поэтому, брат, предварим лице Его во исповедании (Пс. 94:2), близ Господь призывающим Его (Пс. 144:18). Будь, чадо, в согласии с экономом, если слушаешься меня, ибо те, кто некогда удерживали тебя от ухода, – не друзья, а враги и твои, и Божии. Прошу тебя, потрудись немного: положи начало привычке заботиться о спасении, ибо Господь придет в час, когда мы не ожидаем (ср. Мф. 24:50). Вспомни, чадо, как ты отрекся [от земного], принял послушание, отвергся своей воли, [вспомни] о прочих твоих трудах и подвигах. Я, грешник, ручаюсь за твое спасение; я породил тебя – я буду и врачевать. Только ты стой, только сбрось с себя тяжесть малодушия, только будь внимателен к себе и не оставайся более один, если даже случится эконому не помогать и не быть около тебя.

Достаточно на этот раз; а затем, когда будет письмоносец, я не премину отвечать на твои письма. Сам Господь нашего спасения, исцеливший твое сердце, да возжжет в душе твоей свет, утешение, бодрость, трудолюбие, насколько возможно, и да спасет тебя в Царстве Своем Небесном. Молись обо мне, чадо мое, дабы и мне спастись. Братья твои приветствуют тебя.

155. К нему же <83>

[724]

Как рад я, смиренный, выслушав тебя, чадо, и опять приняв в сердце того, кого утратил было! Но благодарение Богу, соединившему [нас]! О, если бы я и лицо [твое] видел и [твой] живой голос слышал. Так я люблю тебя и так рад твоему обращению. Посему не малодушествуй более, сын мой, а в благодушии шествуй о Господе душеспасительным путем, далеко устраняя нагроможденные на твоем пути от противника спасения трудности и препятствия и путесотворяя себе вход к Богу. Ведь он уже открыт, раз пали запоры греха. Укрепи свои духовные ноги, и я уверен, что, даже медленно двигаясь, (276) ты будешь быстро шествовать и успеешь войти, куда стремишься. Вот уже предстоит и подвиг. Что же странного, если ты окажешься в числе мучеников? Да, чадо Литоий, стой, спасайся, приобрети добрую славу. Очень хорошо, что препятствие, мешавшее тебе быть вместе с экономом, устранено; что ты заключил союз с братом Протерием – это признак смирения, а смирение есть противоядие от противоположного.

Мир тебе и сила от Бога. Молись обо мне. Находящиеся со мной приветствуют тебя.

156. К патриции Ирине <84>

[726]

Мы должны непрестанно вспоминать тебя, честнейшую, [независимо от того,] пишем ли или нет, ввиду не только твоих благодеяний, которые ты издавна оказывала нашему смирению, но и образа исповедничества за Христа. Мы причисляем тебя к тем, кои повсюду за Христа заключены и подвизаются. Разве и ты не подвергаешься гонению, разве не изгнана из дома, из родного города, разве не заключена в тюрьму, разве не ожидаешь ежеминутно опасности? Конечно, да, и поэтому ты блаженна, ибо тебя ожидает Царство Небесное. Кто из исповедников не знает, что и ты вместе с ними исповедала свою веру? Куда не достигал слух, что в числе мучеников находится и женщина сенаторского сословия? Тебе удивились ряды монахов, восхвалили тебя собрания мирян. Мало того, даже чины Ангелов и святых возвеселились о тебе. Не подумай, что это я говорю для лести. Смотри же, мученица Христова, как ты почтена, как возвышена. Возьми для примера грязь и золото. В такой же мере, и даже еще большей, выше земного достоинства стоит ныне дарованное тебе Богом небесное достоинство – звание мученицы Христовой и исповедницы за истину.

Камень Православия.

Поэтому тебе, утвержденной на недвижимом камне Православия, напоминаю ничуть не ослабевать в настойчивости, а тем более не склоняться к падению, смущаясь падениями некоторых или из народа, (277) или из монахов, или из считающих себя таковыми, или вообще из кого бы то ни было; ведь это – лжебратия, лжеапостолы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся (2 Тим. 3:5). И раньше были увлечены очень многие, выдававшие себя за мудрых, казавшиеся архиереями и почитавшиеся как святые. А воссияли в мире, как светила (см. Флп. 2:15), немногие истинные мудрецы, проводившие жизнь в страхе Божием, так как начало премудрости страх Господень (Пс. 110:10), и не считавшие себя людьми высокого достоинства. Ведь человек смотрит на лицо, а Бог на сердце.

Еще прошу, закали себя углем Божественной любви, чтобы пресечь всякое страстное влечение, ибо таким образом ты отразишь будущее нападение. И конечно, уж не думай, что ты останешься вне искушения в слове и деле, ибо ненавидит тебя диавол, смертельно пораженный тобою. «Вот и женщина сопротивляется мне, – говорит он, – и вдобавок замужняя, да еще из знатных!» Вот как приблизительно он говорит: «Не потерплю, употреблю против нее еще много усилий, мужа, детей, все родство, прочих жен сенаторов, знакомых женщин, рабов и рабынь, состояние, кроме того, умилительные слезы, мольбы, обращения; если здесь меня постигнет неудача, обращусь к другим средствам, прибегну к царским угрозам, к зависти односословных, которые скажут: “Вот еще, эта одна станет выше всех?! Кто она такая?” Они прибавят к этому порицания, издевательства, поругания, насмешки, иногда и оплевания, может быть, и заушения, даже раны, даже, наконец, смерть».

Смотри, сестра о Господе, не поддавайся. Это – язвы Христовы, это – венцы небесные, делающие тебя новой мученицей. Разве и они не были подобны тебе по плоти, так же благородны, так же обеспеченны? Разве и они не были духовным мечом отсечены от мужей? Так самое положение заставляет тебя, сестра и мать, быть во всеоружии, да не прельстит тебя чем-нибудь искуситель-диавол, дабы ты утвердила и спасла многих собственным примером, чтобы ликовать тебе в Царстве Божием во веки.

Молись обо мне. Приветствую о Господе твою отрасль и сподвижницу.

157. К Иоанну, епископу Сардийскому <85>

[730]

(278) Я до сих пор все никак не мог узнать, где бы могла быть заключена твоя святость, отец. Поэтому я терпеливо удерживал руку, к тому же не находя средств исполнить свое желание. А теперь, окрыленный надеждой достигнуть желаемого, я отправил это письмо и уверен, что не обманусь в своей надежде на Господа. Так вот, великий отец, расскажи же, как ты сослан и куда, какая страна тебя приняла, кто живет в ней и кто поблизости, принадлежат ли и те и другие к части избранных или и те и другие враждебны и сбились с пути. Впрочем, ради Христа и трудное [кажется] легким, и печальное – радостным. Блажен ты, за истину изгнанный из родной церкви и сосланный далеко от родины! Блажен ты, ибо ради Христа подвергся издевательствам и побоям от нечестивых перед Каиафиным соборищем! Как и твои сподвижники, ты стал предметом позора вместе со Христом, силою Христа ты и оправдан. Если ты и не взошел на крест, ибо это было несвоевременно, то вышел с крестом на плечах, поруганный и осмеянный нечестивцами. За это и предстоит тебе на небе венец правды (2 Тим. 4:8), сплетенный Ангелами.

Продолжай же, вершина отцов, свои подвиги. Привлеки к ним и последующих: ведь всё еще продолжается время мученичества для украшения Церкви Христовой. Со смущением решаюсь напомнить (так как издавна я получил от твоего крайнего смирения позволение говорить свободно): будь непреклонным в добром исповедании, за которое ты, как награду, получил почетные бесчестия и которое ты исповедовал пред Богом и людьми. Подвизайся еще пострадать ради Христа за святую Его икону, ибо, как говорит великий Василий, «ни держава между обоими не рассекается, ни слава не разделяется». А христоборцы не только разделяют, но даже, бесчестно поругая, ради Одного отрекаются от другой, косвенно возвращаясь к иудейству и разрушая таинство Домостроительства.

(279) Ведь если Христос не изображается, подобно нам, то Он неописуем – как бестелесный, тогда как все воплощенное описуемо. Как они оставили без внимания, что Слово стало плотью (Ин. 1:14)? Или в чем можно видеть смысл воплощения, если бы Христос как был до воплощения, так остался и по воплощении неописуем, то есть неизобразим, подобно нам, красками? Ведь должна же быть разница между двумя инородными предметами (δυοΐν πραγμάτων ετεροφυών), как между водою и огнем, материей и нематериальностью, сложностью и простотой и всем, что стоит в противоположных отношениях друг к другу. Такая же разница должна быть, конечно, между бестелесностью и телесностью, состоящая в том, что одно описуемо, а другое нет, поскольку Христос, посредник между Богом и человеками (1 Тим. 2:5), во единой Ипостаси сохраняет совершенными свойства обеих [природ]. Невещественный облекся в вещество; Простой стал сложным, Бесплотный воплотился, Необъемлемый и Неизобразимый стал во всем подобен нам. Но если Он не изображается, то никакой разницы не произошло, совсем не совершалось соединение противоположных [природ] по Божию благоволению и силе; а следовательно, не было и воплощения. Итак, неправду утверждает говорящий: Бог явился во плоти (1 Тим. 3:16) – и что, подобно нам, и Христос стал причастен плоти и крови (Евр. 2:14).

Иконоборцы.

Так оказывается, что иконоборцы в [своем] учении впадают в иудейство и являются предтечами антихриста. Будем, отец, избегать их нечестия, как иудейства, не смущаясь ни пред страданиями, ни пред продолжительностью ереси, подражая святым, которые терпеливо и путем многих страданий унаследовали Божественное обетование. Прости меня совершенно, священная глава, за то, что я сказал тебе, хотя ты и без того исполняешь свой долг, а вместе с этим и усиленно молись о том, чтобы мне пройти эту жизнь во отпущение грехов, ни словом, ни делом не впадая в грех.

158. К Петру, епископу Никейскому <86>

[733]

(280) Твоя святость повелевает мне писать тебе и делать это прилежно. Зачем это, спрашиваю тебя, преподобнейший, и по какой причине? Конечно, из желания привлечь к любви, каковой дар Бог тебе даровал в наибольшей мере, завязать дружбу и таким образом быть предметом взаимной любви. Как нижайший сын, подчиняюсь отеческому приказанию. Но что могу сказать я, ничтожный, для пользы того, кто оказывает помощь многим и особенно кто ныне на самом деле страдает за истину и ничего не ставит превыше ее? Ты, как солнце, воссиял в ночной еретической борьбе, ты воздвигнут, как столп в Церкви, поддерживающий колеблющихся. Прошу тебя, Петр, соименный великому Петру, в это потрясение от нечестия будь неподвижным камнем, чтобы и мы, открытые для нападений, могли на тебя опереться. Совершай путь своего исповедания; конечно, это не без труда, но ведь за то же [обещаются] и венцы. Если здесь, на земле, возницы [колесниц] (άρματηλατοΰντες) увенчиваются, совершив семь кругов на арене стадиона, что же удивительного, если истинный Подвигоположник (άλοήτης) Христос для состязающихся на вышнем поприще (την άνω νύσσαν ΰέουσι) удлинит время, как это обыкновенно и делается? Мне, неразумному, кажется, это будет с той целью, чтобы испытать готовность стремящихся и усилить или, правильнее, наказать безумие преследующих.

Это тебе, блаженный, от меня в ответ на повеление [писать]; для меня же было бы достаточно святых твоих молитв, пусть даже я и не получаю от тебя писем.

159. К игумену Макарию <87>

[735]

Я рад письменно беседовать со всяким благочестивым, тем более с таким и столь великим отцом, уделяющим мне (281) так много любви, молитва которого для меня так же желанна, как дождь для поля. Действительно, преподобнейший мой, я всегда ввиду своей неустроенности и доступности нападениям имею нужду в твоих молитвах, чтобы пережить и невидимое гонение, и видимое. Каково оно, ты видишь: волнения, пытки, [которые] если и не сопровождаются явными кровопролитиями, то лишь из зависти, чтобы страдальцы не оказались мучениками, хотя Бог судит о делах не по их мнению, а по голосу правды. Ведь последовательные притеснения и гонения и в самом деле приводят к пролитию крови. Когда, по Писанию, терпят голод, жажду, изгнания и заключения, закованы по ногам и рассажены по одному, подвергаются лишению имущества и преследованиям, живут в ненаселенных местностях, горах и вертепах (ср. Евр. 11:38), не говоря уже о пролитии крови при бичеваниях, – разве это не мученические подвиги? Сколь многие сподобились венцов! Подними очи ума, блаженнейший, и посмотри на всё и на отдаленнейшее, и из собственного подвига удостоверишься в истинности [моих слов].

Мученичество.

Но постоянно побеждай, прелюбезный, каковы бы ни были наступающие и будущие события, чтобы ты стал главою монашеского чина и вся Христова Церковь признала в тебе венценосца за исповедничество, а мы, нижайшие, получили почетное украшение.

160. К другу от друга <88>

[738]

Вполне своевременно написать тебе и вспомнить о твоей прекрасной любви, и это не дар, но долг – не только за снисходительность, с которой ты относишься к нам (услышав о ней, кто не подивится исполнению известной заповеди: если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13)), но и за доброе твое обращение. Как миру (τώ μύρω) свойственно благоухание, так и твоей честности – милость и любезность. И это не пустое слово. Ибо кто, увидев тебя, не возрадовался? Кто, (282) узнав тебя, не был поражен дружбой? Я узнал, что ты одним лишь слухом о себе привлек некоего так, что он пожелал породниться с тобою, и, что еще более удивительно, он объявил тебя зятем (επιγαμβρεύσασΰαι), когда ты, говорят, нагим вошел в баню, и не потребовал ничего иного по причине того, что выбравший был богат. И справедливо. Ведь облеченный в добродетель богаче всех, как, по рассказам, сказал это и Одиссей, спасшись нагим после кораблекрушения. Как видишь, я не ошибся в отношении [твоего] будущего (εν τοΐς ανόπιν). Впрочем, узнав, что ты возведен на должность комита (κομ/ητάτου), я не сильно обрадовался, ибо для твоего благочестия и разносторонности (αμφοτεροδεξιώσει) быть турмархом (τουρμαρχάτον) – небольшая честь. А тому, что ты уезжаешь далеко, я опечалился. Впрочем, на крыльях письма можно перелетать и входить во взаимное общение.

Так сохрани, добрый сын, если только тебе не тягостно слушать, сокровище православной веры и общения. Поминай меня так же [непрестанно, как и я тебя] и всегда спасайся о Господе.

161. К сестрам Ирине и Кале <89>

[741]

Благодарение Утешителю Богу за то, что ваша честная двоица утешилась от скорби по брату. Об этом сообщил нам письмоносец, доставивший нам ваши посылки. Когда мы их увидели, нам казалось, что мы видим и беседуем с самим покойным. Теперь они служат для нас постоянным напоминанием о нем. Да упокоит Бог и его со святыми, часть которых он избрал себе еще при жизни. Да наградит Он и вас за труды и благотворения в память брата в подлинном смысле – за то, что вы посылаете ему его долю и по смерти, хотя он еще при жизни приготовил себе неприкосновенное наследие.

Но зачем [и говорить об этом], если и вы избрали ту же девственную жизнь, ничего не уступаете миру, а всё храните для Бога, (283) ибо остаетесь верны и Православию. Да будет благословенна ваша троица. Благословенна и чета, произведшая вас на свет. Прекрасна ваша рассудительность (ή φρόνησις), блаженно действие.

Молитесь обо мне, святые жены.

162. К консулу Сергию, двоюродному брату <90>

[743]

Я вспоминаю о твоей любви, ближний мой родственник, не только тогда, когда пишу, но всегда вспоминаю тебя в своей грешной молитве – не лгу. Ведь я люблю тебя не только как родственника, но и как единомышленника, более всякого другого родственника близкого моему смирению, а также и за то, что ты любишь со мной беседовать, как и сам можешь догадываться, ибо каждый имеет в себе зеркало, [где отражается] любовь его к ближнему. Как тебе известно, нас разлучили нынешние обстоятельства, но как я молюсь о том, чтобы ты сохранился невредимым и чуждым христоборной ереси, так и ты, любезнейший, молись, чтобы и я, грешный, остался неповрежденным во всех отношениях.

Как тебе представляются дела в Византиде? Осталось ли там православное семя или же вси уклонишася, вкупе неключими быша (Пс. 13:3)? Оплакивает ли кто-либо падение или и теперь царит бесчувственное равнодушие так же, как у современников Ноевых, которых потопил дождь небесный? Рыдают ли падшие хотя бы из числа назореев (Ναζιραίων), [оплакивая свое падение] или же как ни в чем не бывало купаются в волнах ереси? Наконец, [как поживает] наш Максиминит? Сообщи мне об этом, сохраняя неповрежденным сокровище веры, дабы нам хотя бы только это представить Богу в чистоте.

163. К клирику Григорию <91>

[747]

(284) Радуйся, воин Христа: ты подвергся изгнанию за Него! После того как, подобно золоту, ты был расплавлен и разожжен бичеванием, темницей, мучением, заплеванием, что следовало одно за другим и чего подробно перечислить и невозможно, ты, как венца, удостоился славы изгнанничества. Для острова ты – дар Православия; родина гордится силой твоего мужества. О, чудо, из всего столичного клира ты один – жертва Богу! Где пресвитерство, где подчиненные степени? О, погибель, все [повинуются] течению времени, этому миру, все – [дети] плоти, [дети] страха, все, кроме священного Григория, священника Христова. Я называю твое имя, и оно как будто напоминает мне какое-то божественное слово (άκουσμα). Ты принадлежишь к числу великих Григориев за то, что по смыслу своего имени бодрствуешь над Божественным и ради Бога перенес труды и изнеможение, я прибавил бы – и пролитие крови. Радуйтесь, апостолы Господни, [радуйся], божественный и прекрасный храм! От вас вышел глашатай истины; вы породили мужественного человека, своего священника. Радуйтесь, мученики Христовы, в честь которых красноречивый язык очень часто пел всенощную. Добродетель его общеизвестна, знания – удивительны, а сладкогласие привлекательно.

Ты же, сотаинник мой, и здесь поведай то, чему следует учить: наставь невежд, просвети темных, ради которых Бог определил тебе изгнание. Есть ли кому поддерживать тебя в телесных нуждах или ради Христа ты лишен всего? Впрочем, Христос для тебя жилище, помощник и увенчатель. Не переставай молиться Ему о том, чтобы и я был сохранен целым и невредимым от вечно рыкающего дракона.

164. К чаду Анатолию <92>

[751]

(285) Всякий раз, когда я получаю от вас письма, я радуюсь, чада любезные и желанные; слышу ваш голос – и наслаждаюсь, умственно созерцаю ваше лицо – и веселюсь. Могу ли когда-нибудь забыть вас – мою душу, мои члены? Еще более радуюсь, когда слышу и узнаю, что вы пребываете вместе неразлучными так же, как [еще] при мне и соединились о Господе. Это есть следствие, прежде всего, твоей обходительности, любезное мое чадо Анатолий, свет умных моих очей, а затем – и того, что ты, доброе чадо мое Савватий, охотно ради Господа подчиняешься своему брату по апостольской заповеди. Ведь Господь, посылая по двое Своих учеников на проповедь (Мк. 6:7), из двух одного подчинял [другому]. С другой стороны, и духи пророческие послушны пророкам (1 Кор. 14:32). Это – наилучший закон, совершеннейшая жизнь.

Посему терпите, возлюбленные, проводя день за днем с настойчивостью и долготерпением. Ведь благодаря этому святые получили обетования, ибо Писание говорит: претерпевший же до конца спасется (Мф. 10:22). Наблюдайте, чтобы не произошло ничего противного заповеди, ничего гибельного не было совершено по дерзости, ничего – по душевному равнодушию. Ведь вы знаете, братья мои, что против нас идет беспощадная война со стороны врага, всегда желающего каким бы то ни было образом нас свергнуть, погубить, проглотить. Но да не даст ему Господь власти над нами, если только мы бодрствуем, внимательны к себе, если только Его святой страх пригвождает плоть нашу и подавляет по временам ее волнение и возбуждение. Всё это признаки войны, ибо плоть желает противного духу, говорит апостол, а дух – противного плоти (Гал. 5:17), чтобы мы творили угодное не нам, а Духу. Христос да поможет нам в том, чем мы по заповеди должны победить сатану как в отношении деятельности, так и веры, борьба за которую достигла теперь высшего напряжения. Смотрите, чада: не бойтесь (286) убивающих тело (Мф. 10:28; Лк. 12:4). Теперь время мученичества; прошу вас, будем сносить всё ради Христа, чтобы получить венцы.

Молитесь обо мне, грешном, чтобы мне вполне спастись. Приветствуйте ваших сожителей, особенно брата Симона, если он с вами. Мое братство весьма много вас приветствует. Господь [да будет] с вами.

165. К чаду Симеону <93>

[752]

Я не тогда лишь вспоминаю о тебе, любезное чадо, когда пишу, ибо в этом не было бы ничего особенного, но добрую память всегда творю о тебе и о живущем с тобою сыне моем, авве Антонии, молясь, чтобы оба вы, как две незасоренные зеницы ока, были сохранены в вере и любви к Иисусу Христу, Господу нашему. В еще большей мере я хвалю твою рассудительность, чадо мое, за то, что ты бегством удалился со своей родины и стал пресельником на чужбине. Разве пребывание на месте в чем-нибудь помогло живущему на покое Даниилу? И поэтому я опечален, что действительно беззаконно и на соблазн [другим] старейший брат со своими спутниками остается на месте.

А ты, настроенный божественно, хорошо доселе странствовал и продолжаешь. И Господь да усовершит вас во всяком добром деле, к исполнению воли Его, производя в вас благоугодное Свое (Евр. 13:21). Окажите по мере сил, письмом ли или лично, помощь братьям вашим, нехорошо живущим, как упомянутому, так и [всем] тамошним. Я говорю это, имея в виду Феону и плотника Феофила, ибо узнал, что один совершенно ослабел, а другой остается с сестрой. Последнему я уже написал, и [теперь] ради любви Божией потрудитесь сходить (287) к нему, вручить и прочесть ему письмо, которое и вложено в это ваше письмо. И может быть, Бог, видя ваш труд, благоустроит их жизнь. А к Феоне я доселе не писал, опасаясь предательства с его стороны. Но прошу тебя, узнай и относительно него – о степени его твердости – или лично, или через письмо, прибавив: «Наш отец сильно-де печалится, слыша о тебе недобрые вести; напиши, а я бы мог переслать твое письмо к нему, и он ответит тебе». Может быть, таким образом обратится и напишет, или [по крайней мере] мы будем определенно знать о его отступлении.

Да, чада мои, прошу, потрудитесь в этом деле. А Бог отца моего да прославит вас, как столпы и утверждения Своей Церкви, чтобы вы претерпели не только печаль изгнания, но и подвиги ради Него даже до крови. Молитесь о нашем смирении, чтобы нам получить совершенное спасение. Живущие со мною ваши братья с любовью вас приветствуют. Благодать [да будет] с вами. Аминь.

166. К чаду Феофилу <94>

[755]

Брат Феофил, будь здоров. Что это я слышал о тебе, любезный мой сын? Ты был верным моим чадом, благочестивее многих своих братьев, с самого начала был добрым примером для всех плотников более, чем другие, горячим защитником благочестия и пламенным ревнителем Бога. Да и зачем распространяться? Ты должен был и по имени быть светом для живущих и солью (ср.: Мф. 5:13–14) для утративших силу! А ты предпочел жить с сестрою мирянкой! Ты поселился в мирской деревне, шествуешь позорно вопреки евангельскому образу, нарушаешь Божественные законы, (288) ты пятнаешь похвальное наше братство! Тогда как многие из твоих братьев заключены по одному, другие биты и сосланы, иные ютятся, где придется, – в пустынях, на горах, в тайных местах, и притом так, как, чтобы сказать короче, Благой Бог открыл каждому дверь [спасения], – ты один живешь вопреки [воле] Бога, призвавшего и спасшего тебя! О, ужас для смиренной моей души! Какое презрение к суду Божию! Я не могу вынести, Господи мой, Господи, я не стерплю внутренней [боли]! Я говорю, сердце мое объято пламенем! Мой сын вместо света стал тьмою, вместо славы – бесчестием, вместо похвалы – порицанием, вместо пользы – соблазном. Слушай, брат, что сказал Господь о тебе: а кто соблазнит одного из братий своих, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Мф. 18:6). А ты, вводя всех в соблазн, торжествуешь! Горе мне, несчастному, – как ты, брат, этого не чувствуешь? Когда получишь это письмо от своих братьев, сжалься надо мною, чадо мое, решительно удались, отойди от проклятия Господня, от вечного горя; соединись с братом своим, чтобы с тобою примирился Христос, чтобы прекратить скорбь мою, грешника, чтобы разрушить соблазн от сатаны, с которым ты сдружился. Не оказывай непослушания Богу, ибо Бог наш есть огнь потребляяй (Втор. 4:24). Вот что сказал Василий Великий тому, кто подобно тебе жил с женщиной: «Будь анафема во всяком народе, а принимающие тебя да будут отлучены». Ни словесно, ни мысленно это да не будет приложимо к тебе, чадо мое Феофил.

167. К чаду Пасариону <95>

[757]

Узнав, что с места, где был раньше, ты перешел сюда и примкнул к эконому, ища доброго строя жизни, я прославил, чадо, благого моего Бога и забыл печаль. [Раньше] я немало жалел, что ты оставался там вопреки заповеди, не присоединившись (289) ни к кому во время гонения и наших бедствий за истинное служение [Богу], хотя ты принадлежишь к числу видных и мог бы оказывать помощь словом и делом; однако так случилось, и Бог да простит тебе.

Но теперь, чадо любезное, веди себя благопристойно, чтобы свою леность загладить [оказанием] помощи своим братьям и другим, будучи твердым до смерти и не предавая Христа. Не оставайся один, но будь с кем-нибудь или даже со многими, но во всяком случае с избранным, кто бы он ни был. Определенно я не могу указать тебе лица.

Непрестанно поминай меня. Братья твои приветствуют тебя.

168. К чаду Лаврентию <96>

[760]

Как велика должна быть оказанная тобою любезность, чадо, если эконом просит меня вместо него выразить тебе благодарность! И, конечно, не за него только, но и от самого себя я пишу, хвалю и прошу тебя, ибо ты поистине верный сын, отцелюбивый и братолюбивый, доказывающий это самими делами. Ведь раньше тебя кто посетил здесь меня, грешника? Кто смотрел за экономом и явил деятельное расположение любви? А ведь он – первый в братии, и оказывающий ему что-нибудь оказывает это мне. Это не значит, что вы не все дети мои, нет, но что он наиболее заслуживает почета, по праву представляя лицо моего смирения.

Благословен ты, сын мой желанный, и благословенны твоя покорность и послушание. Молись о совершенном спасении моем. Приветствуй от меня брата моего и любезного сына Дионисия, и если кто может соблюсти тайну моих чад, приветствуй и его. Прошу тебя, если Аркадий пребывает не с вами, от моего лица возьми его и спаси. [За это] ты получишь награду.

169. К игумену Афанасию <97>

[762]

(290) И это твое запечатленное Богом (Βεοχάρακτος) письмо обрадовало нас, смиренных, известием о твоем здравии и мужестве, но опечалило похвалами и прославлениями, которыми ты почтил нас, тогда как мы порочны и бесчестны и не сделали за всю свою жизнь ничего хорошего. Святые говорят это по [своему] смирению, а я, грешный, – из чувства правды. Но дружелюбие твоей отеческой святости приписывает нам небывалые [достоинства], конечно, для того, чтобы сделать нас лучшими, ибо часто и похвала приносит пользу.

Итак, слава Благому Богу, что ты благодушно переносишь свои узы и темницу, благородный воин Христов. Своими честными словами ты далеко распространяешь, как будто стрелами разбрасываешь, свою божественную готовность и любовь. А что самое лучшее, [делаешь это] с полным знанием и возвышенным взглядом, который ты усвоил благодаря своей ссылке отсюда и восхождению на высоту Христова исповедничества. В ней да будешь соблюден в целости, издали, как утренняя звезда (ср. 2 Пет. 1:19), сияя для борющихся в еретической ночи, или даже как столп и утверждение истины (1 Тим. 3:15), утверждая слабых и падающих, и, наконец, как высокая мышца, протягивая руку помощи к павшим и поскользнувшимся. Это нам открыло письмо к Фотинудскому [игумену]. Ты хорошо поступил. О, если бы что-нибудь из этого вышло! Но, во всяком случае, ты исполнил свой долг. При этом нужно иметь в виду, что эта попытка может оказаться и совершенно бесполезной и даже вредной, если получивший письмо станет говорить о нем. А если возникнут отсюда волнения, то они коснутся и всех исповедников Христовых. Все испытывайте, говорит апостол, хорошего держитесь (1 Фес. 5:21).

В заключение не забывай, любезный мой и тезоименитый многовенчанному, беспрестанно молиться о моем смирении, чтобы и по внутреннему, и по внешнему человеку я был спасен от сетей диавола.

170. К игумену Панагрскому <98>

[765]

(291) Любовь истинная требовательна, так как и местом не ограничивается, и во время испытания не угасает в противоположность любящим поверхностно и по плоти, которые в затруднительных случаях удаляются от любимых [лиц] и даже становятся их врагами. Не таковы мы, смиренные, хотя во всем прочем по грехам достойны сожаления. Наоборот, мы привыкли, особенно во время гонения, напрягать силу любви (το τής αγάπης φίλτρον). Поэтому мы, хотя и разделены большим расстоянием и к тому же заключены в тюрьму, не могли не исполнить долга любви и письмами не посетить преподобия вашего, честнейшие отцы. Мы узнали, что вы оставили монастырь и скрываетесь в горах во исполнение заповеди, повелевающей [это] из-за христоборных гонителей. И блаженны вы, которые всё оставили ради Христа и, по апостольскому выражению, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли (Евр. 11:38).

Но если и трудна такая жизнь для плоти, все же, братия, она дает вечную жизнь и подобна образу жизни святых. Ибо кто от века оказался благоугодившим Богу, не подвергшись искушению? И апостол это свидетельствует, говоря: все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы. Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь (2 Тим. 3:12–13). Таковы теперешние еретики, преследующие, всякими мерами во всех городах и областях уничтожающие Христа в Его святой иконе со святою Его Матерью и всеми святыми. «Природа образа состоит в том, чтобы быть подражанием первообразу, образом которого называется», – говорит Григорий Богослов. А Василий Великий говорит так: «Честь, [воздаваемая] образу, восходит к первообразу». Теперь не время говорить [об этом] пространно, ибо и вы тщательно осведомлены в истине и вопрос превышает объем письма.

(292) Так прошу же вас, святые отцы, сохраняйте исповедание веры до конца неизменным и не ослабевайте ввиду поползновения лжебратий, впавших в безумное заблуждение, ведь они коварно были вовлечены в общение против Христа, – но молитесь о том, чтобы и мы, грешные, совершили предлежащий нам подвиг во Христе, препоясующем и слабых силою.

171. К чаду Парфению <99>

[771]

О, добрый Парфений, Божий воин, родное мое чадо! И ты – в числе подвижников за Христа, и ты – защитник Православия, малый возрастом, великий благодушием! Давай, скажи же мне, сын мой желанный, как ты решился пострадать за Христа? Как наравне с пожилыми вынес бичевания ты, юноша Христов, цветок по внешности, агнец разумом? Слава укрепившему тебя Богу! Хвала Христу, избравшему тебя одного из десятичленного твоего братства и явившего тебя звездою благочестия! Как мне известно, ты подвизался [еще и] до [этого] события и уже был прославляем как слышавшими, так и неслышавшими. Я подчинил тебя первому, и ты оказался в добродетели из первых первейшим.

Радуйся, сын мой, хвали Бога, возвеличившего тебя, и Он возвеличит еще более, если ты доведешь свой подвиг до конца! Поэтому прошу и увещеваю тебя: стой и укрепляйся в терпении (&ν υπομονή), помня, как ты подвизался добрыми подвигами. Ибо еще немного, очень немного, и Грядущий придет и не умедлит (Евр. 10:37). Какую радость ты получишь во время разрешения от тела, а может быть, и до разлучения? Чадо, будь внимателен к себе, ибо тиран диавол всегда раздражает внутренние [наши] страсти. Подвизайся по совести и не спотыкайся о грех. Бодрствуй непрестанно каждый день и наступивший всегда считай последним днем своей жизни, чтобы таким образом в страхе и трепете благоугодить Богу, то работая руками, то воспевая псалмы, то молясь, если [делаешь] что-либо другое в течение дня.

(293) Да, чадо мое, восполни радость мою, чтобы, слыша о тебе, я радовался и величался. Молись и обо мне, смиренном отце своем. Приветствуют тебя братья твои, кои со мною.

172. К чаду Игисиму <100>

[772]

Добро, чадо Игисим, я считаю тебя исповедником Христовым, ибо ты хорошо вместе со своими братьями введен в подвиг спасения. Ты обнажен со Христом, подвергнут вместе с Ним бичеванию, стал сообразно славному телу Его (Флп. 3:21). Неужели не радуешься, не веселишься? Как многочисленны твои братья – и лишь ты с девятью сподобился венца. Как это случилось с тобою, чадо? Прославь, воспой, восхвали даром (δωρεάν) возвеличившего тебя Господа. Смотри, не падай (άναπεσγς), но будь еще усерднее в любви Христовой, ревностно и горячо работая Ему [в исполнении] всякой заповеди. Ведь мученичество еще продолжается, доколе не придет смерть. Не воздремли душою, работай руками, пой духом, пой и умом (ср. 1 Кор. 14:15). Очисти ум свой от волнующих сердце твое лукавых помышлений. Радуйся в надежде, будь терпелив в горести, вспоминай об исходе, помни о дне страшного воздаяния. Будь готов, если окажется нужным, и опять подвергнуться бичеваниям и даже принять смерть за Христа, чтобы иметь возможность с радостью говорить: яко Тебе ради умерщвляемся весь день, вменихомся яко овцы заколения (Пс. 43:23).

Молись и обо мне, грешнике, чтобы я достиг полного спасения. Приветствуют тебя братья твои, которые со мною. Благодать с тобою. Аминь.

173. К чаду Стефану <101>

[774]

(294) Благодать тебе, брат Стефан, чадо мое возлюбленное, подвижник Христов! Посещаю тебя посредством письма, приветствую тебя от сердца. Прекрасны твой подвиг ради Христа и изгнание. Ты решил подвергнуться ранам, чтобы уподобиться страданиям Христовым, увенчанный, по смыслу своего имени, мученичеством за Христа. Радуйся и веселись, ибо велика твоя награда на небесах (Мф. 5:12). Но так как теперь продолжается борьба, то необходимо терпение, чтобы таким образом тебе вполне получить обетование Божие. Будь готов к возможности опять подвергнуться бичеванию и даже принять мученическую смерть. И кто достоин подвергнуться этому? Я знаю твои монастырские труды, подвижнические и близкие к мученическим; знаю готовность и горячность сердца твоего, которыми ты и был подвигнут на поприще мученичества за Христа. Крепись, мужайся в терпении, чтобы ликовать с исповедниками и мучениками. О соблюдении души [в чистоте] излишне и писать тебе, ибо я знаю твою осторожность, решительность, трезвенность и бдительность. Оставайся таким, дабы твое преуспеяние прославилось. Помни о дне смерти и никогда не будь нерадив (ср. Сир. 7:39).

Молись, и усиленно молись, о моем смирении, чтобы я достиг полного спасения. Много приветствуют тебя братья твои, кои со мною. Благодать с тобою. Аминь.

174. К чаду Ефрему <102>

[776]

(295) Радуйся, чадо Ефрем, добрый воин Христов. Как ты поживаешь? Как изгнание твое? Как ты переносишь его? Благодаришь ли Бога за то, что сподобился перенести за Его имя всё то, чему подвергся? Прославляешь ли Его и восхваляешь ли за то, что для всего братства ты стал одним из десяти, вторым подвергшись бичеванию и первенствуя в монашестве? Воспеваешь ли Его и любишь ли за то, что Он узрел твою кровь, пролитую на земле, и плоть, истерзанную за святую икону Христа? Благодарение Господу, брат мой, призвавшему вместе с прочими и тебя к исповеданию Его! Ты воссиял в среде братьев, правильнее, в Церкви Божией. Посмотри же на свое призвание, посмотри на свою славу, как низко ты стоял и до какой степени возвысил тебя Христос. Сопоставь свои силы с тем, что ты получил, и воздай славу Благому Богу, [ибо дело] не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего (Рим. 9:16).

Великая война.

Стой же еще, чадо мое, вынося борьбу внутренних своих помышлений. Это великая война и не перестанет до конца жизни. Как ты победил во внешних делах, приняв раны и заключения, так мужайся и на невидимых своих врагов, злейших, чем телесные тираны, чтобы в награду получить венец. Борьба еще предстоит. Не унывай, сколько Бог ни попустит или ни благоволит воздвигнуть на тебя; пусть никто, даже сам Ангел (ср. Гал. 1:8), не убедит тебя думать иначе, вопреки полученной от Бога [заповеди] почитать святые иконы Христа и Всесвятой Богородицы. И да будет наградой твоему сердцу мир от Бога со всяким терпением и утешением.

Молись обо мне, смиренном, чтобы мне спастись. Приветствуют тебя братья, находящиеся со мною. Благодать с тобою. Аминь.

175. К Феофилакту, епископу Никомидийскому (II, 4)

[780]

(296) Второй год я забочусь и помышляю послать письмо священной главе твоей, и с трудом лишь теперь исполнил я, смиренный, свое желание. Но хорошо, что я удостоился письмом приветствовать тебя, моего отца, столп истины, опору Православия, стража благочестия, утверждение Церкви, победоносного мужа, христоносного архиерея, мученика исповедания Божия. Подлинно, не принадлежит ли тебе венец мученичества? Ибо ты за Христа изгнан, удален из отечества, терпишь много страданий, и притом в теле слабом от природы и, как мне известно, изнуренном подвижнической богоугодной жизнью. Тобою хвалится сонм православных, радуется область Никомидийская и превозносится, представляя тебя поднебесной, отбросив от себя те упреки, какие издревле болтали относительно тамошних предстоятелей; [Col. 1124] и если нужно сказать что-либо более подобающее тебе, веселится святой Тарасий, взирая на того, кто прежде был овцою его двора и под его рукою, а потом стал знаменитым пастырем, ныне подвизающимся и подвергающимся опасности за Православие, для которого и он потрудился со своей стороны соборно, по благодати Божией, во дни соименной миру и даровавшей мир императрицы, так что дела совершенно соответствовали именам.

Таковы были тогдашние обстоятельства, а нынешние горьки и прискорбны. Как же нет, когда жертвенники уничтожаются, церкви разрушаются, когда ересь всё ниспровергает и гонит Христа с Его Матерью и служителями? Подлинно, не они ли подвергаются гонениям, когда истребляются их святые иконы? Разве тогда, когда уничтожается изображение (τύπος) Животворящего Древа, может сказать кто-нибудь, что не ниспровергается Крест? Если же в этом случае нельзя полагать так, то как не согласиться [с этим] и относительно иконы? Ибо и икона есть изображение (ε’ικών γαρ και ο τύπος), равно как и обратно можно сказать.

Но кто я, несчастный и непросвещенный, чтобы мне доказывать это божественному отцу и учителю? Ты, священнейший, научай нас совершеннейшему, (297) как богопросвещенный, и самым делом наставляй терпеливо переносить настоящее и наказание, и испытание: первое – для нас за грехи, а второе – для тебя за Божественную любовь ко Христу, Которого ты не переставай молить скорее изменить сумерки нечестия в рассвет мирного Православия.

176. К Епифанию, игумену Евкерийскому <103>

[782]

С тех пор как я узнал, что твоя святость из одной темницы ради Господа переведена в нынешнюю, я доселе не мог написать тебе, хотя имел сильное желание. А когда я определенно узнал, что ты – никеец (νικα'ίζεις) и по месту [ссылки], и по образу действий, то быстро и ревностно взялся за письмо, которым обнимаю и целую тебя, священную главу, радуюсь и поздравляю. И как не радоваться тому, что делается с нами, ибо за Радость, Которую родила Богородица, каждый из нас или в изгнании, или в темнице?! И я, недостойный, осмеливаюсь причислить себя к исповедникам за Христа, за Которого и ради Которого мы удостоились страданий. Наши обстоятельства, о муж желаний (Дан. 10:11), достойны радости, веселья, торжества. Не слышишь ли, что говорит Павел: ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь (Кол. 1:24). За нее же и теперь [мы терпим] страдания, горести, стеснения, преследования, побои и всё другое в знак погибели иудействующих и как плату за спасение тех, кто вместе с тобою подвергается Христовым ранам.

Но довольно об этом. Многочисленна ли и какова стража и ее начальник? Может быть, [в числе их] есть кто-нибудь из благочестивых, хотя бы по-никодимовски (см.: Ин. 3:1–2), из монахов ставшие воинами и мирянами, или все они уклонились и неключимы (Пс. 13:3)? Каковы твои видения, ибо ты, будучи чистым, получаешь от Бога ясные откровения? Склоняется ли Христос на (298) мольбу о наказании еретического волнения? Или еще откладывает наказание для того, чтобы испытать любовь к Нему одних, чтобы исчерпать всю злобу и справедливо ее покарать?

Сообщи мне обо всем этом и особенно своими молитвами утверди меня быть непоколебимым пред нападениями как внутренних страстей, так и внешних искушений, меня, хотя и грешного, но любящего и почитающего тебя.

177. К чаду Навкратию <104>

[784]

Кто заранее предвидит, что услышит печальное, не теряется при получении плохих известий. Поэтому, чадо, нас не поразили новости в твоих письмах. Правда, они в высшей степени грустны – можно ли отрицать это? Ведь всё еще разрушаются священные Божии храмы, и еще сильнее неистовствует извне и внутри гонение на благочестивых. Однако каждой душе предстоит быть испытанной и каждому месту – просеяну, чтобы от соломы отделилось зерно, хотя и в очень небольшом количестве, так как мало избранных, сказал Господь (Мф. 20:16). Немало нас огорчило падение Димитриадского [епископа]; впрочем, Писание говорит: прежде смерти не хвали никогоже (Сир. 11:28). Что мы вынесли [до сих пор]? Ведь мы в борьбе с нечестием еще не противостали до смерти и, по апостольскому выражению, еще не получили обетования (Евр. 11:33; 12:4). Я мучаюсь в заботе о захваченных одновременно братьях. Каков будет исход их дела? Впрочем, как кузнецы привыкли к ударам молотом, так и мы привыкли не смущаться от печальных известий о несчастьях.

Поэтому, насколько я, грешник, могу, молюсь о том, чтобы они благоугодили [Богу]. Ведь борьба идет за Христа, и это я не считаю за что-либо малое, как некоторые неразумные – дело о прелюбодеянии. Ныне Христа открыто отвергают с Матерью и слугами Его. О мужи, о воины Христовы, стойте твердо! Возьмите крепкое оружие, которым Павел повелел нам вооружиться для разрушения твердынь диавола (Еф. 6:11). Вот война, вот победа, ибо Христос – помощник. Вот неувядающие венцы правды, (299) вот рай, вот Царство Небесное. Ангелы взирают, принимают участие в нашей борьбе с врагами. Святые споборствуют, смотря с неба на нашу борьбу. Не станем уклоняться, добрые сподвижники, не станем избегать темницы и злоключений или даже казни. Не посрамим Христа своим поражением, да не будет. Не посрамим Ангелов, наших сподвижников. Не опечалим бывших раньше победителей из нашего братства. Это борьба первой очереди (τον πρώτον διανλον о άγων), в которой вручаются многие награды, как вы знаете по земным состязаниям. Но нам хорошо быть хотя бы и во второй. Если же мы собьемся и с нее, то [достаточно бы] получить хоть четвертую [награду] – ветвь (καν τεταρτοβαίσωμεν), лишь бы не быть посрамленными на Страшном Суде Христовом, уже [навсегда] лишившись возможности возобновить борьбу. Так, умоляю вас, постараемся победить! Поскольку нынешнее время – поприще (στάδιον), то как мне, смиренному, не радоваться, получив опять известие, что почившие братья наши победили, добро пожив. Я очень обрадовался по поводу [игумена] Мидикийского, что он прекрасно возобновил борьбу, и по поводу изгнания епископа Никейского, молитвами которого да буду и я, непотребный, утвержден. Если к вам внезапно придут иконоборцы, то сами не открывайте им дверей. Если же они по своей привычке сделают это разбойнически, то вы невиновны. Не делайте уступок, но будьте тверды до гонения или взятия [под стражу]. Пагуба на голову им! Вы же не оставляйте ни храма, ни пения, ни литургии, не знаю однако, разве если те осквернят его своей нечистотой, то есть литургией.

Бог простит тебя за всё, в чем ты просил прощения. Так как у меня нет спутников, то обоих письмоносцев я взял к себе на совершенное служение слову истины. Какое именно? Разъезжать по всем странам и благовествовать братьям спасение. О, если бы мы нашли и еще мужей силы (ср. Еккл. 12:3), которые бы обходили землю и море! Теперь я здесь, а на будущее время не знаю, где и как устроит Господь не только наши дела, но и твои, и архиепископа, и всех вообще подвизающихся братьев. Ввиду того, как ты писал, что кто-то [заточен] и в Фессалонике, то нам следует разослать во все места письма и братьев. Так угодно Христу, таков наш долг заботы. И о, если бы Господь помог нам таким образом открыть двери в (300) [этой] земной [темнице]! Ведь это для Него дело не невозможное. Если кто отправляется с целью помочь находящимся в Фессалонике, то мы готовы совершить угодное Богу, и Он окажет нам помощь. Если даже все мы попадем под стражу, то Он может из камней сих воздвигнуть (Мф. 3:9) служителей. Поэтому не будем падать духом, но веровать. Я дерзнул составить похвальное Слово [Иоанну] Богослову и несколько глав против иконоборцев: первое – как долг, побуждаемый братьями; второе – как мысли, волнующие мой ум. Хорошее в них – по молитвам вашим и пастыря, а гнилое – по моим грехам. Поэтому, переписав, сохраняйте их до времени, когда, может быть, посетят вас [посланные] от аввы Иоанна.

Приветствуют тебя братья. Приветствую находящихся с тобой, а именно δ, ϑ и тебя, чадо мое желанное Литоий. Благодать со всеми вами.

178. К чаду Тифоию <105>

[790]

Невеликое твое послание, чадо, великую выражает скорбь. Признаю, что огорчил тебя, сын мой, но не намеренно и из чувства сострадания к тебе, чтобы ты знал, что у тебя есть отец, хотя и грешный, но чадолюбивый. Ведь только из большой любви, какую я питаю к тебе, [из желания], чтобы ты приближался к совершенству и не имел никаких недостатков, я и поразил, огорчил, укорил, сильно вознегодовал на тебя, чтобы сделать тебя таким, как это требует истина. И по милости Христа я нашел, что ты искусился в горести, как в огне, и стал для меня дороже золота тем, как ты оправдался, как сокрушился, как был немногословен. Ведь когда наказываемый немного говорит в свою защиту, то это знак большого смирения и добродетели. Видишь, чадо, как посредством наказания я открыл в тебе сокровище добродетели и открыто показал это твоим братьям, чего они [доселе и] не знали, совершенно изменив о тебе свое мнение. (301) Таким образом, ты должен принести мне даже благодарность за то, что я возвысил твою славу. Огорчение, какое я причинил тебе против воли, ты превратил в великую для меня радость. Своей горячей дружбой – Бог свидетель – ты еще сильнее уязвил мое сердце. Поэтому я не раскаиваюсь за свои удары, ибо открыл источник любви. Поэтому не следует пренебрегать апостольским законом: настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай (2 Тим. 4:2).

Итак, чадо мое желанное, прошлое [мое] письмо привело к вполне хорошим последствиям. Я знаю, что ты любишь меня, как и я тебя; знаю, что живешь ради меня, как и я ради тебя; знаю, что, если бы возможно было, ты, и глаза свои вынув, дал мне, как и я тебе (ср. Гал. 4:15). Благодарение Богу, так устроившему! Тверже держись, чадо мое желанное, своего послушания. Да простится тебе, равно как и всем, всякое прегрешение. А в знак, хотя и слабый, моей исключительной к тебе любви о Господе прими похвальное Слово в честь владыки нашего Богослова, которое я, недостойный, осмелился составить для тебя и побуждаемый главным образом тобою. Итак, перепиши его начисто. Молитесь о даровании мне отпущения грехов за те ошибки и недочеты, какие я, несчастный, допустил в Слове и в течение всей моей греховной жизни. Особенно прошу вас всегда быть готовыми к предлежащему гонению за Христа, дабы все вы с Божией милостью оказались непосрамленными. Заботься, брат, о том, чтобы вы убеждали и напоминали друг другу о подвигах за благочестие. Приветствуй и доброго моего Дометиана; приветствуй Евпрепиана, единодушно со мною терпящего заключения и бедствия; приветствуй Феодула, верное мое чадо; приветствуй Митрофана, желанного моего сына; тайно приветствуй Кассиана и Нила, некогда меня огорчивших, а теперь, по принесении оправдания, любезных мне сынов.

Христос с вами. Любовь моя о Господе со всеми вами. Аминь.

179. К нему же <106>

[793]

(302) Немногое нужно сказать тебе, любезное чадо, в этом письме, потому что в предыдущем я принял и ответил тебе по содержанию последнего твоего письма. Впрочем, твое повторение мне очень приятно. Итак, сколько могу, грешный, я желаю тебе закончить подвиг не только всей своей жизни, но особенно – настоящий [подвиг]. Ведь посмотри, что стало с твоими братьями: одни, благодаря терпению в горестях, получили венцы, а другие по нерадению посрамлены. Крепись еще сильнее, крепись, чадо мое, вместе с подчиненными тебе послушниками. Прошу [вас], каждый день будьте готовы точно так же пострадать. А если кто из неверия, по моим грехам, падет, такой пусть удалится, дабы своей погибелью он не стал причиной поражения и других. Ведь как было бы полезно братии Лукиана поступить таким образом, вместо того чтобы считать себя [способными] вынести тяготы (φερεπόνονς) и дойти до падения.

О, грехи мои! Ведь из-за меня происходит всё злое. Я опять получил ваши милостыни, и очень обильные. Простите, я отягощаю вас, но [за это] да будете исполнены всякого блага. Приветствую эконома, его помощника и прочих. Скажи эконому, что я с радостью получил его письма. Приветствуют тебя находящиеся со мною.

180. К чаду Дометиану <107>

[796]

Ты привык, чадо мое, в ссылках всегда призывать меня, как ребенок родную мать, хотя питаешься не молоком, (303) а твердой пищей [учения] Господня (ср. 1 Кор. 3:2). Почему же это? Причина – в твоей великой любви, которая с трудом выносит разлуку. Но да даст тебе Господь Свою любовь и да укрепит тебя на прекрасное совершение уже предлежащего подвига за Него. Ведь я знаю, каков ты, – что ты горячо стремишься ко Христу. Вот [дано] немного времени для достижения [Его]. Создай в себе мужественное расположение. Чашу, которую испил Господь наш, будем, чадо мое, пить (ср. Мф. 20:22–23), чтобы с Ним насладиться навеки. Будем сильно пламенеть огнем Божественной любви и не станем бояться зимы неверия. Ведь ты знаешь, что стало с теплохладными (χλιαροί) братьями. А мы будем в числе пламенных, которым [предстоят] венцы, равные мученическим. Да будет это и с нами!

Я опять получил твои подарки и, в частности, кувшинчик масла. И зачем это ты прислал последнее, что у тебя было? Но да воздаст тебе Бог мой за это вечными [благами]. Молись обо мне, смиренном, более горячо. Находящиеся со мною братья приветствуют тебя.

181. К Евфимию и прочим братьям <108>

[798]

Какая молва достигла слуха моего смирения? Что за весть внезапно поразила мою жалкую душу? И Евфимий, мой родной сын, в числе мучеников вместе с другими девятью – Ефремом, Афродисием, Аммоном, Иперехием, Стефаном, Парфением, Игисимом, Симеоном и Дорофеем! Я едва верю, едва могу писать, объятый одновременно слезами и радостью. Слава Тебе, Боже, прославившему вас мученическими подвигами! На честных своих членах и вы, добрые чада, понесли раны Христовы; и вы также подставили свою спину под столько же ударов [сколько принял и Христос]. Вашей кровью освятилась земля. Почему и как вы одни из числа всех наследовали такую славу? Велико ваше дерзновение! (304) Ваш ответ христоборцу Антонию победен. Благословенны вы у Господа, святой начаток, столп мужества в Христовой Церкви, образец и совершенство монашеского чина! За наказание в течение одного часа дается вечная награда, за кратковременные скорби – бесконечные блага (ср. 2 Кор. 4:17). Шествуйте [этим путем] и вы, переживающие золотую пору детства, и станьте рядом с равночисленными вам мужественными мучениками. Молитесь о том, чтобы следом за вами пошел, по Божию благословению, и я, ваш недостойный отец. Слыша и возвеселися Сион, и возрадовашася дщери Византии (Пс. 96:8), если даже Восток и Запад ублажают вашу боговенчанную десятерицу.

Это я сказал вам вкратце, тогда как вы достойны великих похвал. Последующее время прославит вашу память в торжество православных и посрамление врага. Но теперь, внутренне перенося вместе с вами угнетения и скорби, – ибо поражают ранами мои члены, – я прошу и умоляю, целую и обнимаю, протягиваю к вам руки [со словами]: стойте, господа мои, стойте! Еще Христос предлагает Свой подвиг; еще хочет умножить вам венцы. Кто начал дивно, тот пусть и закончит достойно. Не станем бояться грядущего: Кто тогда нас укреплял, Тот и теперь с нами и еще охотнее примет и облегчит страдания и возвысит рог ваш (ср. Пс. 88:18). Скажите и вы: стрелы младенец быша нам язвы их (Пс. 63:8). Вы – потомки в огне орошенных и заградивших уста львов (Евр. 11:33).

Хорошо начав и орошенные мученической кровью, не будем далее небрежны. Ведь страшно, о чадо, впасть в руки Бога живаго (Евр. 10:31). Человеческие скорби подобны укусам комаров. Вот поэтому я верю, что вами и я, несчастный, буду гордиться, а может быть, и спасен. В заключение скажу: смотрите, насколько вы прославлены по вселенной, настолько же велик и ваш подвиг, чтобы стать вполне совершенными, разумеется – с помощью укрепляющего Бога.

(305) Приветствуйте друг друга лобзанием святым. Находящиеся со мной, уже любя вас, целуют.

182. К чаду Геннадию <109>

[803]

Правда, поздно, но все-таки я получил твое письмо, желанное мое чадо; это подобающе. Но почему же ты так опоздал? Разве не знаешь, что при разлуке, если нет письменных сношений, благо любви и единомыслие в вере подвергаются опасности? Еще простительно, если бы ты не мог написать по незнанию грамоты; но и в таком случае ты не свободен от упрека, так как мог бы исполнить свой долг чрез другого. А так как ты силен благодатью Христовой и должен оказывать помощь другим, то твоя медлительность непохвальна.

Но да простится тебе на этот раз. Зачем ты воздаешь мне похвалы, которых я не заслуживаю? Лучше молись, чтобы правильными во всех отношениях действиями благоугодил Богу. И я со своей стороны желаю тебе этого – чтобы ты достиг спасения, не был захвачен ни невидимыми врагами, ни нынешними видимыми и свое сокровище представил бы целым давшему его Богу. Да будет [так].

183. К чаду и исповеднику Фаддею <110>

[804]

Как хороши твои письма, чадо мое, возлюбленный Фаддей! Чем же? Тем, что в них и смирение, и искренняя вера, и теплая любовь, и – что удивительно – безошибочное знание, ибо твой ум, чадо, действительно усвоил истинное учение об иконе Христовой. (306) Держись того, как ты действовал [доселе] и как просветил тебя Бог. Ведь образ Христа, на каком бы материале он ни был запечатлен, неотделим от Самого Христа, так как сохраняется вне материи, в представлении. Поэтому обоим [Христу, как и Его образу! подобает одна и та же честь и поклонение. Поэтому же отречься от иконы значит отречься от Христа, как и наоборот – исповедание [иконы] значит исповедание [Христа]. И блажен ты, что познал истину, которую Бог скрыл от премудрых века сего или, правильнее сказать, безумцев и открыл ее младенцам (ср. Лк. 10:21), то есть подобно тебе незлобивым. Таков истинный [смысл] нашего православного [иконо]почитания, и за него, чада, будем бороться даже до крови, не страшась враждебных [сил] и не падая пред ними духом. Я радуюсь твоему рвению, что ты, будучи в темнице, с гордостью продолжаешь свое дело.

Образ Христа неотделим от Христа.

Мы же не удостоились подвергнуться чему-нибудь за Христа. Молись, чадо, чтобы и мне вместе с вами боголепно совершить предлежащий подвиг. Приветствуют тебя твои братья. Господь со духом твоим.

184. К чаду Игнатию <111>

[805]

И в этих твоих письмах я узнал тебя, что ты – мое чадо и сердце; но будь осторожен, где бы ты ни был. Ведь не следует порицать твой уход, тем более что в Саккудион ты не был отправлен императором [насильно]. Впрочем, чадо мое, отбрось страх и уныние от души своей, внимай и верь Сказавшему: не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф. 10:28). Таким образом, где существует страх Божий, там страх человеческий изгнан, ибо оба рядом они не (307) могут существовать, как свет рядом с тьмою. Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть (Мф. 6:24). Что же значат эти слова? Что имеющий человеческий страх не имеет Божия, если может быть покорен врагом, как и другими страстями, и вообще бывает [в таком состоянии]. Но да победит Победивший мир (Ин. 16:33).

Страх Божий и страх человеческий.

Поэтому следует постараться подготовить средства, которыми [можно создать] в человеке бесстрашие. Эти средства суть: вера, надежда, любовь. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает (1 Кор. 13:13; 4–8). В этом да будешь соблюден, равно как и я и все братья.

185. К нотарию Сергию <112>

[807]

Я узнал, что ты, боголюбивый, остерегаешься общения с еретиками, ревнуешь о Господе, оказываешь гостеприимство правомыслящим, мужественно пострадавшим до крови, что сторонишься неустойчивых и предателей истины. Радуюсь, смиренный, и благодарю Бога за то, что мой старый и искренний друг стремится следовать тому, что угодно и подобает Богу. Вот видишь, как все больше и больше вздымается гонение, уже давшее и мучеников. В числе их и наш Фаддей, [ставший] сожителем святых.

Невозможно на любовь не отвечать тем же.

Знаем, что ты любишь нас, отринутых за грехи. И мы [в свою очередь] любим тебя, ибо невозможно на любовь не отвечать тем же. Однако [при этом] просим: молись о нас, чтобы мы по милости Божией совершили предлежащий подвиг.

186. К чаду Навкратию (II, 5)

[808]

(308) Весть за вестью, слово за словом. Что мне сказать и о чем говорить? Как я, несчастный, стану относиться к произошедшему? У меня радость и печаль, утешение и плач. Я объят двумя противоположными переживаниями и не знаю, о котором из двух предпочесть говорить. Однако побеждает Победивший сатану и начальников и мучителей века сего. Умерщвлен за Христа агнец Христов, потерпевший бичевание Фаддей, отрасль моя, внутренность моя, сын послушания, ветвь благочестия, соименник апостола. Неизмеримая радость, чрезвычайное веселие не только для меня, смиренного, но и для Ангелов и людей. Яко возвеличишася дела Твоя, Господи (Пс. 91:6)! Ибо и ныне в этом смиренном поколении явил Ты неописуемого свидетеля истины Твоей, и притом не из мудрых и благородных мира сего, но из противоположных им, чтобы исполнилось слово апостола: незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее (1 Кор. 1:28). Куда ты удалился от меня, блаженный сын? Куда так скоро вознесся ты, сопричисленный к мученикам? О, жребий твой! О, благородство твое! О, благоразумие твое! В один день ты приобрел бесконечные веки; чрез мучительные страдания ты стяжал неизреченные радости; за сто тридцать ударов ты получил совершенную [Col. 1125] награду за подвиги вместе с мучениками от Святой Троицы, так как первое из этих чисел означает совершенство, а второе – Троицу, чтобы и из самого наказания твоего Бог явил величие твое. Кровь твоя – миро, останки твои – источник очищения для прикасающихся к ним.

Преп. Фаддей Студит.

Прошу тебя, святой Божий Фаддей, молись о мне, недостойном рабе твоем, ибо не дерзаю назвать тебя сыном. Смотрите, братия мои, что случилось, какое сокровище и какой член приобрели мы. К (309) славе Божией и к нашей хвале, а вместе и к радости целой Церкви служит мученик Христов Фаддей. Что еще? Будут, говорит Господь, первые последними, и последние первыми (Мф. 19:30). Это я говорю об Иакове и Лукиане, из которых один подвизался и – о, если бы подвизался до конца вместе с Дорофеем и Виссарионом! – а другой по грехам моим потерпел кораблекрушение с подобными себе. О, как пали они, несчастные, среди светил? Таким образом они забыли Сказавшего: не бойтесь убивающих тело (Мф. 10:28). Разве не знает меры сил единый Сильный и укрепляющий немощных? И свидетели этому близко. Разве не исторгает Он из беды слабых по природе, а не по воле? Свидетель Фаддей на небеси верен (Пс. 88:38).

Не будем же пугаться, братия мои, и не будем страшиться при падении поражаемых, как будто и мы не в состоянии перенести ударов. Будем переносить их силою Божией и идти вперед, хотя бы [встретился] огонь, хотя бы меч. Бог предводительствует и призывает нас войти в обетованное нам Царство, как Израиля в обетованную землю. Разве вы не знаете, что потерпели возмущавшие тогда народ, говоря: «Мы не будем в состоянии войти, ибо там грады ограждены до небесе и исполины, сыны Енаковы (Втор. 9:1; Чис. 13:34)»? Что же случилось? Не за это ли они были сожжены огнем, и весь роптавший народ погиб, и тела их пали в пустыне (ср. Чис. 14:29)? Пусть никто не будет таким возмутителем, никто – малодушным, никто – потерявшим надежду. Пойдем, братия, пойдем, как Халев и Иисус Навин, наследники обетования. Поколеблются пред нами умственные стены, как тогда Иерихонские (см.: Нав. 6:19), от трубных звуков благодарности, которую воспел блаженный Фаддей, взывая с самого начала подвигов: сей день, егоже сотвори Господь (Пс. 117:24).

Так убеждаю, так прошу: итак мы – посланники, говорит апостол, от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас (2 Кор. 5:20). Умоляем не бояться самой смерти за Него и с Ним, если будет нужно. Это письмо ко всем, хотя и писано к твоему лицу, добрый сын. Поэтому (310) всех приветствую и всем сорадуюсь в страданиях. Кто достоин восполнить недостаток в плоти своей скорбей Христовых (Кол. 1:24)? Горе же отрекшемуся и отступившему, хотя бы угрожала смерть; ибо вечная смерть упасет я, и обладают [Col. 1128] ими правии заутра (Пс. 48:15).

Мир вам Христов, держава, сила, утешение молящимся о всех братиях и обо мне, чтобы и я, по милости Божией, оказался исполнителем того, к чему увещеваю. Находящиеся со мною братия приветствуют [вас].

187. К чаду Клидонию <113>

[809]

Смелость исповедания.

Ты, чадо, принял участие в подвиге своих братьев, и это не удивительно, ибо и с нами случилось то же. Но не бойся, ибо написано: Господь мне помощник и не убоюся; что сотворит мне человек? (Пс. 117:6). Поэтому нам надо быть смелыми и никак не бояться. Подвижники остались победителями благодаря этому дерзновению. Источивший свою кровь святой Фаддей преселился к Господу. Разве это не самый лучший из обменов: за сто или больше ударов, сколько только можно себе представить, или по собственному побуждению, или по наущению диавола, старающегося возбудить [в нас] страх, – взамен [за все это] получить Царство Небесное и веселье в бесконечные века?! И не во много ли раз тяжелее во избежание боли от ударов предать веру и [за это] и здесь не иметь покоя от стыда падения и от укоров совести, и в том веке терпеть бесконечные муки?

Отречение и покаяние.

Этим, чадо мое любезное, закали свое сердце, и, если ты в таком настроении, Христос да будет тебе помощник, как это и есть на самом деле. Хотя разум и подсказывает, что и по отречении чрез покаяние можно снова спастись (а это правда), – но кто поручится, что (311) мы во всяком случае получим прощение, а не будем еще ранее восхищены [смертью] или что восстание от падения не окажется непреодолимо трудным? Затем, сколько нам следует принести слез и других лекарств покаяния, чтобы умилостивить Судию, – и всё это, с трепетом ожидая смерти, всегда чувствуя позор и не смея поднять глаз! Спроси лиц, близких к жалкому Лукиану и к блаженному Дорофею, каково настроение у тех и у других, и ты узнаешь и услышишь от первых – о скорби, тьме, позоре, желании, чтобы раскрылась земля и поглотила их; а от вторых – о радости безмерной, свете, дерзновении, о Самом Христе, о наслаждении, подобного которому они никогда не испытывали. Кто же так безрассуден, кто так жестокосерд (λι$υκάρδιος), кто безумен, чтобы не знать, что страдать за Христа хорошо?

Бог да усовершит в этом тебя, чадо мое. Молись за меня, чтобы и я поступал о Господе так же, как говорю.

188. К чаду Дорофею <114>

[810]

Я радуюсь и поздравляю тебя, Дорофей, истинный дар Божий. Твое имя стало делом, прозвание – действием. Ты претерпел, сын мой почтенный, побои за Христа. Благо тебе, подвижник с твердым сердцем и с золотой плотью, [ты] драгоценнее сапфира, прекраснее порфиры! О, если бы я мог облобызать шрамы на твоем теле! Ты сделал свои члены членами Христовыми; твоя кровь смешалась с кровью Христовой. Благо тебе, подражатель Христов, что не усомнился выступить на поприще и настоящую жизнь не предпочел вечной и бессмертной. Ведь намерением (ту προΒ-εσει) ты уже переселился к Господу, Которого уже достиг твой сподвижник, мученик Фаддей. Может быть, поэтому ты и исцелился плотью, чтобы еще более прославить Бога в членах своих. О, велика радость на небе и на земле, что вы стали мучениками Христовыми! О, как хорошо, что (312) вы явились столпами и утверждениями, очами истины. Вы воссияли ярче солнца, засверкали сильнее жемчуга. О, как велик дар! О, хвала! Восторг превышает мои силы! Мой дух в исступлении. Обнимаю тебя, священное чадо, целую, венчаю, хвалю. Спрашиваю, как [ты перенес] подвиг, как выдержал страдания? В каком состоянии была твоя честная душа в начале и в продолжение страданий? И мне кажется, будто ты отвечаешь таким образом: «Где Божий страх, там – презрение к смерти, пренебрежение к телу, отстранение (εκστασις) от связи с членами тела, ибо вера, любовь и надежда на Христа побеждают остроту боли».

Вот как, душа моя, агнец Христов! Прошу тебя, не посрами меня, лучше же сказать, подвизающегося [с тобой] Христа, но соверши свой подвиг, дальнейшее запечатлевая пройденным. Как железо в огне, ты, брат, изощрен в горниле бичевания. Христос хочет сделать тебя, как избранный сосуд (Деян. 9:15), еще более совершенным. Ликуй с Павлом! Не бойся, благородный мой подвижник! Кто спас и провел тебя чрез постигшие бедствия, Тот, конечно, уже будет при тебе и спасет тебя от уст льва и чувственного, и мысленного, венчая тебя с мучениками. Уже известно твое имя. Вот теперь и начал сильно возвышать тебя Бог, выше архиереев и иереев, выше столпников и учителей, выше патриархов и постников, конечно, православных. Не падай, столп; не откажись, подвижник, [имей] сердце горе! Христос – твое дыхание. Сильно смирение, с помощью которого Смиривший Себя до смерти (Флп. 2:8) победил князя мира сего! В Себе Он дал и нам силу победить его.

Прошу тебя, как любящего [своего] отца, молись обо мне, чтобы и я закончил жизнь, следуя вам.

189. К чаду Иакову <115>

[812]

(313) Хорошо, Иаков, почтенное мое чадо! Мог ли я надеяться, что в числе исповедников Христовых окажешься ты, один из последних в братии по занимаемой степени? Еще более удивительно, что изо всех сподвижников ты первый выступил на поприще ради Христа. Беззаконный гонитель, считая тебя невыносливым и ничтожным, думал одержать [легкую] победу (νικητήρια). Но несчастный разбит, напав на мужа, отдавшего свою душу за имя Божие и оказавшегося достаточно крепким для его ударов. О, как мужественна твоя душа, чадо; ты, как алмаз, вынес много сильных ударов по спине, по груди, также и по рукам. О, необузданность звероподобных! [С другой стороны,] как благословенна твоя плоть! Ты со всех сторон изъязвлен, был поднят замертво. Безбожные завернули тебя в рубище. Затем они стали опять грозить казнью, но это тебя не поразило, и ты приготовился, распорядившись насчет своих похорон. Слава Богу и хвала! Ты – основание и подкрепление для своих братьев – сподвижников, из которых один уже преселился к Господу, а прочие – на одинаковом с тобою поприще. Как велика твоя награда! Ты мне не чадо, а отец, Богу угодивший.

Но имей в виду, что конец имеет значение (ср. Мф. 10:22) и что недостаточно лишь хорошего начала, хотя оно и условие доброго конца. Умри, чадо, за Христа, не губи своего богодарованного и великого подвига. Горе преткнувшимся, ибо они не вашего духа, в противном же случае остались бы в Господе. Они стали предметом злорадства для диавола, к которому приступили вместо Христа, [причинив] мне, грешному, скорбь, а всей братии – уныние.

Но да даст Господь им покаяние и обращение, а тебе – конец, достойный начала. Молись, чадо, чтобы и я, смиренный, вместе с вами обрел Христа.

190. К чаду Феодулу <116>

[814]

(314) Вот куда ты прибыл, чадо мое Феодул, переходя с места на место. Чудесно не странствование, а очень дивно то, что ты одержал победу в Фессалонике, перенесши от нечестивцев двести ударов. Услышав об этом, я прославил Бога и полюбил тебя сильнее, чем свою душу. Но в то же время я почувствовал внутреннюю тревогу, размышляя, по каким судьбам Божиим ты там скитаешься. [Твое ли] безрассудство [этому причиной] или Божие промышление? Что произошло – это по благоволению Бога, ради Которого ты подвергся язвам, дав плещи своя на раны (Ис. 50:6), и взят под стражу, как сокровище истины. Блажен ты, чадо, не пожалевший и не пощадивший своей плоти, но прославивший Христа в членах своих, получивший венец за исповедание пред Богом и людьми. Фессалоника связала свое имя с тобою, возложив на тебя, чужого, вместо местных жителей, свою победу.

Смотри, сердце мое, нам должно терпеть мучения до конца. Не впади в малодушие, не постыдись исповедать Христа, но переноси страдания, как добрый воин Божий (2 Тим. 2:3). Претерпи за Него. Он с тобою в темнице, с тобою [разделит] бичевание, если опять случится. Подражай братьям своим, которые также подверглись бичеванию: я разумею Виссариона, Дорофея, Фаддея, на следующий день преставившегося Богу, как мученик; затем Иакова из монастыря святого мученика Христофора, ученика Лукианова. Но прискорбно, что учитель пал, не вынесши ударов, а ученик оказался победителем. [Кроме него] по моим грехам пали и еще четверо из последних, в том числе Тит с Филоном. А Еводий и Ипатий и не пали, и не устояли, а стали как бы полумертвецами, падши на словах, но не на деле, ибо избежали еретического общения.

Смотри же, брат, и опять повторяю – не поддавайся. Не погуби своего сокровища, не делайся отщепенцем. Твой подвиг да будет прославлен повсюду. (315) Да возрадуются о тебе Ангелы. Да посрамятся демоны и их служители – иконоборцы. И да прославлюсь [через тебя] и я, смиренный, вместе с твоим братством. Да будет с тобою благодать, укрепляю тебя на всё, даже до смерти. Окружающие меня приветствуют тебя. Молись обо мне, как и обо всех братьях своих.

191. К мирянину Григоре <117>

[815]

Человек Божий, Господь воздвиг тебя в настоящие дни для спасения многих, особенно нас, смиренных. Я уже слышал о твоей заботе о подвизающихся ради Господа, которую ты взял на себя, как бы [заповедь] от Бога, [услышал] – и удивляюсь! Но нет ничего удивительного [в этом], ибо твое служение богодарованно; а что оно от Бога, это доказывают сами дела. Ведь если бы тебя не охраняло Божественное Промышление, как бы ты до сих пор оставался на свободе? Благословен Бог, воздвигший тебя для укрепления подвизающихся за имя Его, сохраняющий тебя под Своей крепкой десницей, дарующий тебе подвижность, ровное настроение, готовность к опасностям. Твое дело сияет, твое деяние гремит. Да и может ли быть иначе у того, кто принял на себя служение Богу? Ты подвизаешься сам и помогаешь другим подвизаться. И что наиболее удивительно, ты не просто мученик, но мученик многократный, ибо Бог считает тебя мучеником, сподвизающимся каждому [из подвижников] в отдельности через посещение их, врачевание ран, питание, чрез убеждение и увещание. Тебе предстоит не один венец, а столько, скольким ты служишь. Ты проводил святого Фаддея. У тебя [на попечении] три мученика и один заключенный, которого еще не взяли из тюрьмы. Подожди немного, получишь и других.

Но увы, по моим грехам, увы поражению падших – я разумею братию Лукиана и полумертвых, ставших если не делом, то словом отщепенцами. Если они с плачем покаются, не отвергай их, человече Божий, хотя они и сделали себя недостойными Бога и (316) благочестивых. Сколько им должно плакать, сколько страдать, чтобы достигнуть спасения! Бог утвердит тебя, крепкий как адамант. Он Сам покроет и спасет тебя в Царстве Своем. Молись обо мне, смиренном.

192. К патриции Анне, ведущей монашескую жизнь <118>

[817]

Печально письмо твоей святости и, как иглами, усеяно упреками ко мне, смиренному. Этому не следует дивиться, потому что замечание вообще приводит к таким последствиям. Но если твоя честная душа смирится и согласится со сказавшим: достовернее суть язвы друга, нежели вольная лобзания врага (Притч. 27:6), то она скорее похвалит меня, ибо я не только друг ее о Господе, но и молюсь [за нее] и жалею ее, как свою душу. Итак, да не буду оттолкнут от твоей любви по Богу, и пусть больше не приходится мне слушать [твои] сетования. Я не настолько невежда, чтобы приближаться [тогда лишь], когда мне благоволят, и отходить, если мною недовольны, – это чисто человеческие свойства. [Напротив], тогда-то именно я и усиливаю свое внимание, когда меня избегают.

К тому же, думаю, я и не сказал чего-нибудь оскорбительного, а [сделал] только замечание, заботясь о твоей славе и имени. Не следует искать таких, которые в лицо благословляют, а за спиной говорят противное. Прошу тебя, госпожа моя, – если только позволишь [просить], – принимай от меня по временам и более резкое слово. По этому я узнаю, что ты меня считаешь за нечто. Даже и сын матери, муж супруге, друг другу не всегда говорят [только одно] приятное.

Бывает время, когда нужно тронуть, это именно во время пожара в Церкви. Может быть, ты вскоре услышишь о моем исходе из жизни. Да будет с тобою благодать, благословение и спасение.

193. К [вдове] спафария <119>

[818]

(317) Твой дом – дом благочестия, дом гостеприимства, дом прибежища для избегающих искушений. Поэтому Господь благословил и прославил тебя. По апостольскому выражению, твои добрые дела свидетельствуют – если она воспитала детей, принимала странников, умывала ноги святым, помогала бедствующим и была усердна ко всякому доброму делу (1 Тим. 5:10), – определяя и указывая на истинную вдовицу. Господь сделал тебя такою госпожою, чтобы ты была известна многим. И далее [да] явит [Он тебя такою], охраняя и покрывая тебя во славу вдовствующей Церкви и здешнего лика. А в будущем веке да введет тебя со святыми девами в чертог бессмертия.

194. К чаду Афанасию <120>

[819]

И на этот раз я с радостью получил твое письмо, чадо мое возлюбленное. А когда прочел его, то еще более обрадовался, удостоверившись, что ты [и теперь] таков, каким я знал тебя с самого начала, или, если выразиться дружественнее, каким я породил тебя в Святом Духе. Это именно и удивительно, что любящий, несмотря на долгое отсутствие, не изменяется в стремлении к любимому и что ученик жаждет увидеть лицо учителя и, привязанный так к учителю, хранит неугасаемую любовь. Но [с другой стороны, такая любовь должна вести] к неподдельной готовности, хотя бы без желания и против воли, разлучиться со мною, недостойным, ради высших соображений, подсказанных теперешними и прошедшими обстоятельствами и, во всяком случае, вполне целесообразных.

Благоволи, чадо, трудиться и подвизаться вместе с братом нашим, архиереем. За это тебе подобает великая похвала и награда. Не довольствуясь этим, готовь свои силы к предстоящей борьбе за Христа. Сам видишь, каковы обстоятельства. Теперь время мученичества, как [ты это мог заключить на основании] слышанного тобою, (318) как вообще о прошедшем, так и о том, что было с твоими братьями. И поэтому, брат мой любезный и желанный, не будь нерадив, потому что гонители будто бы далеко, но совершай божественное приготовление, говоря: готово сердце мое, Боже (Пс. 107:2), на всё, к чему приведешь меня! Брат Фаддей, скончавшийся в кровавом подвиге, [стал] мучеником Христовым. Если кто-нибудь еще из нашего братства или из чужой среды пребывает в подвигах, изгнаниях, темницах, побоях, все же, конечно, он не сравнится в наградах с Фаддеем. Поэтому прославим Бога за то, что мы [удостоились] из своей среды (εκ τού χορού ημών) проводить такого на небеса. О преткнувшихся нужно стенать, а о себе молиться и быть осторожными, дабы, проповедуя другим, [как] говорит Павел, самому не остаться недостойным (1 Кор. 9:27).

Итак, брат, более горячо твори обо мне молитву, чтобы твердостью души я победил внутренних и внешних врагов. Что же касается тебя, то Господь свидетель, что я семь раз на день поминаю тебя в своей смиренной молитве, чтобы ты достиг спасения и благоугодил Господу. Мир, мудрость и сила [да будут] с тобою, любезный мой. Мои братья приветствуют тебя.

195. К Иосифу, брату и архиепископу <121>

Получение письма от твоей святости каждый раз служит утешением для моей смиренной души, и особенно теперь, когда я, смиренный, поражен происшедшим в среде братьев. Фаддей бичеванием умерщвлен за Христа и принят в сонм мучеников. Его примеру следует Дорофей с Виссарионом и Иаковом, хотя пока они пребывают во плоти. Побежден несчастный Лукиан, сраженный на средине битвы и предавший истину, а за ним и еще четверо, одни после первых ударов, другие – испугавшись одной лишь угрозы. (319) О, превратность! По поводу первых [событий] радость неизреченная, по поводу вторых – печаль невыносимая! Что [сказать] о прочем? Разрушены жертвенники и разрушаются все священные дома, все собрания (θίασος) впали в ересь, везде пожар, затворены все двери благочестия. Ночь глубока, бедствий – превыше головы (υπέρ κεφαλής τα κακά).

Вот видишь, брат, до каких дней мы дожили, – малым или даже ничем не отличающихся от времен язычества (ελλ'ηνισμοΰ).Ηύ всё же благодарение Благому Богу нашему, избравшему нас в мученики за Свое Евангелие. А мы-то кто, негодные (последнее касается меня), и почему сделаны мучениками за святую Его икону? Но да сподобимся по молитвам прежде отшедших пройти до конца путь исповедничества. С радостью узнаю, что ты здрав и телом так же, как и духом. Здоров и я [телом]. О, если бы и тем и другим! Но по моим давним грехам, как ты знаешь, во мне нет ничего достойного одобрения, хотя ты, [как человек] добрый, и обращаешься ко мне с выражениями чести. Молюсь, смиренный, о том, чтобы ты до конца сиял среди архиереев Христовых, сияя, кроме прежнего блеска, яркими добродетелями.

Находящиеся со мною смиренно приветствуют братьев моих, состоящих под твоей священной рукою. Особенно усиленно приветствую Афанасия, [твоего] сотрудника и сподвижника.

196. К чаду Евхаристу <122>

Чадо любезное, так как ты хотел иметь от меня письмо, то вот твое желание исполняется. Какую же пользу ты можешь извлечь из этого жалкого и ничтожного письма? Впрочем, это – дело твоей веры и искренней любви, по которым познается истинный послушник и выявляется стремление к лучшему. Итак, всегда развивайся и в том и в другом отношении и восходи к славе добродетели, как [это прилично] поистине приятному и одноименному радости. О, если бы я видел тебя сопричисленным к преподобным и сияющим вместе с праведниками!

Молись обо мне, чадо сладчайшее.

197. К игумену Иоанну <123>

[821]

(320) Опять пишу твоей святости и не премину писать всякий раз, как найду письмоносца. Этим я [во-первых] исполняю долг любви, лежащий на мне по отношению ко многим, не ослабевающий от прежних случайностей, но усиливающийся от позднейших подвигов. Во-вторых, принимаю с похвалою и ублажанием твое нынешнее мужество, а особенно исповедание Христа, – что ты ничего земного не предпочел Божественной любви, ради которой в бедствиях изгнанничества совершаешь [свой] мученический подвиг. В своем настойчивом стремлении ты не ослабел, несмотря на коварство заблудившихся лжебратий. Раньше ты был опутан дружественными к ним отношениями; но, отрекшись от всех их, как от поленьев [обреченных на мучение в огне], ты отдался только стремлению к высшему.

Вот поэтому-то именно и ублажаю тебя, отче, и очень люблю и усиленно прошу молиться в числе твоих сердечных друзей и обо мне, ничтожном, чтобы всячески и всегда я благоугождал Господу, ибо доселе я не знаю, сделал ли что-либо доброе в очах Его. А что церковные дела в тяжелом положении, слух об этом, конечно, и до тебя доходит, равно и о том, какие наказания наложены на членов нашего братства, из которых один как мученик отошел ко Господу. Имей в виду, что [игумены] Флувутский и Мидикийский восстали от падения. Первый содержится в заключении, а второй ушел из монастыря, оплакивая свое падение. Да даст Господь то же и прочим! Впрочем, Иосиф получил влияние (παρρησίαν) у правителя и, как и прежде, стал виновником гонений.

Благоволи приветствовать живущих вокруг твоей священной особы. Находящиеся со мной много кланяются тебе.

198. К чаду Тимофею <124>

[825]

(321) Как прекрасно твое письмо, чадо возлюбленное, – оно украшено верою и любовью к нам, смиренным. И вот благодарю Господа за то, что твое настроение непреклонно, а также и за твое благочестие и добропорядочность, ибо, и оставшись без боголюбивейшего архиепископа, ты продолжаешь правильно жить со своими братьями, принося себя в жертву во всех их нуждах. К чему же эти похвалы, которыми ты меня осыпаешь? Разве ты не знаешь, что за мной нет ничего хорошего? Конечно, и это – следствие твоего дружеского отношения.

Нападение настигает, когда не ждем.

Итак, брат, отложив все слова, усиленнее молись и особенно теперь, когда огонь нечестия окружает Церковь, когда мученические подвиги сильнее и благочестивых делают подвижниками Христовыми, как, например, святого брата нашего Фаддея или коголибо другого, а трусливых делают позором отступничества, как, например, жалкого брата нашего Лукиана и некоторых [ему] подобных. Молю тебя, чадо мое возлюбленное, будь готов и не думай, что ты совершенно недоступен искушениям, как будто ты от них очень далек. Нападение настигнет нас, когда мы не ждем, ибо Бог, как в огне, испытывает каждого. К тому же и царь гремит больше всего на нас за [всё] прошлое и за особенную нашу твердость. Чьи послушники, кроме наших, подвизаются теперь? Кто, кроме мученика Фаддея, принял кровавую смерть?

Итак, молю тебя, укрепи не только самого себя, но и окружающих тебя братьев и чад моих, дабы мы были мучениками хотя бы в произволении, если это не случится с нами в действительности. Господь Иисус Христос со духом твоим. Благодать с вами. Аминь.

199. К чаду Вассиану <125>

(322) Я узнал, чадо, о случившемся с братьями и о том, что сам ты остался не привлеченным к ответу, но это произошло не к твоему поражению, а по Божественному устроению (οικονομίαν). Однако будь готов, ибо не знаешь, в какой час Господь повелит тебе предстать мучителям. Не бойся, подобно тому, как пал Лукиан и как другие оказались трусливыми. По моим грехам и тот и другие жалки, неподготовлены, доступны диаволу, щадя плоть, погубили вечное. Да воздвигнет их Христос из мертвых чрез соответствующее покаяние! Итак переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа (2 Тим. 2:3), со своими сподвижниками, с которыми ты заключен и к которым ты причислен. С кем же это? Со святым мучеником Фаддеем, Дорофеем, Виссарионом и Иаковом, новоизбранным воинством Христовым. Отпал Иуда, хотя это и горько сказать, но правда, – а вместо него вошел Матфий (см. Деян. 1:26).

Так не убойся терзаний от нечестивцев, ибо Бог, вместе с тобою биемый, облегчает тебе труд. Стрелы младенец, как писано, быша язвы их (Пс. 63:8) для братий твоих. Разве у них не та же плоть, что и у тебя, не те же страдания? Но [кто-нибудь] говорит: «Я не чист, подобно им». Поэтому-то и нужно особенно помнить, что собственною кровью мы очистимся, как снег убелимся (ср. Пс. 50:9) и станем сообразными Христу.

Бог да поможет тебе, доброе мое чадо. В трудах своих поминай меня, смиренного.

200. К двум сестрам Ирине и Кале <126>

[828]

(323) Мне больно за вас, честнейшие, ибо вы одиноко живете, хотя и благочестиво сохраняете девство и соблюдаете Православие и, в-третьих, всегда оказываете нам благодеяния. Не будучи в состоянии ничем воздать за это, я обращаюсь [к вам со своим] словом. Как велик ваш подвиг: ни богатство, ни юность, ни благородство, ни слава, ни дружба мира, ни родственная кровь, ни человеческое общество, ни что другое вообще приятное и красивое в поднебесной не в состоянии склонить вас принять участие в мирских делах; вы предпочли жизнь в безбрачии, нестяжании и отречении от всего. К этому ведет ваше желание постричься в монашество. Благословен Бог, уневестивший Себе вас чрез девство и приготовляющий вам небесный чертог. Будучи еще вне монашеского состояния, вы делаете то, что свойственно истинным монахиням: поете, в определенные часы встаете к утрене, поститесь, молитесь, питаете сирот, раздаете милостыню, бедно одеваетесь и делаете многое другое пред Видящим тайное (ср. Мф. 6:4). Всё это – дела монашеской жизни.

Да даст Господь по сердцу вашему и весь совет ваш исполнит (Пс. 19:5), отрасли доброго корня, сестры прекрасного брата, невесты небесного чертога. Прошу, молитесь и обо мне.

201. К Антонию, игумену Авлитскому <127>

[830]

Опять пишу тебе, благочестивый, одушевляясь с тобою и поздравляя тебя по поводу трудов и болезней, гонений и изгнаний за Христа. Пришло время [одним] быть увенчанными, (324) подвизаться, принести исповедание, а другим [стать] гонителями, христоборцами. Ведь отвергающие икону Христа кто такие, как не гонители истины, восставшие против Христа? Ибо честь или бесчестие, оказанные образу, восходят к первообразу. Так претерпим же, отец честный, страдания от врагов, наградой за которые будет вечная жизнь и веселие со святыми. Хвала тебе, человече Божий, что ты почти один из всех игуменов Города и [его] окрестностей вышел как передовой борец за Православие, став светом для сидящих во тьме и осуждением для впавших в нечестие монахов. Что пользы на несколько дней удержать за собою монастырь, славу, мирские удовольствия и вместе с еретиками подвергнуться вечному позору? И насколько лучше и блаженнее отказаться от [всего] своего, принести [в жертву] даже и тело и обрести милость Божию и Царство Небесное.

Это я решился сказать, как нижайший. Прошу тебя, преподобнейший отец, поминай меня, грешного, чтобы мне спастись от страстей бесчестия и быть готовым ко всему, чему Бог повелит подвергнуться за Его имя.

202. К монаху Аркадию <128>

Я как-то услышал, что ты, возлюбленный брат, хорошо устроил свои дела, и прославил Бога. За что? За то, что ты не дал предавшим истину увлечь тебя в общение с еретиками, хотя бы они были в чине учителей. [Наоборот], оттолкнув от себя общение, которое отлучает от Бога, ты скрылся, живя вместе с работниками в горах и пещерах, предпочитая терпеть страдания и бедствия, чем ради временного удовольствия отказаться от вечной жизни, имея наставником и учителем Христа Бога нашего, за Которого и страдаем.

(325) Итак, благодарение Приведшему тебя в совершенное разумение! Действительно, мир недостоин тебя, как говорит божественный апостол (Евр. 11:38), ибо ты живешь премирно (υπερκοσμίως). Тебе поистине принадлежит Христово ублажение изгнанного правды ради (см. Мф. 5:10). И именно тому, кто ради любви к Богу оставил высшие земные достоинства, службу при дворе, прибавлю – телесную красоту и достояния, подобает жить не позорно и бесчеловечно, но предпочесть Божественное и отправиться в страны пустынные и горные, где можно жить по-ангельски, вздыхать к Богу, взирать на небо, обращаться с Ангелами.

Потерпи, брат, за призвавшего тебя Господа, и Он возвысит тебя в великую славу, в пример добродетели для живущих в мире и в наследование ожидаемых благ для любящих Его. Всегда поминай и нас, недостойных и любящих тебя, чтобы мы пережили настоящий подвиг, как благоугодно Христу. Весьма много приветствую находящихся с тобой.

203. К комиту <129>

[834]

Непрестанно слышу, человек Божий, о твоей добродетели и богопочитании, какие ты обнаруживаешь в отношении к там живущим или даже проходящим нашим братьям. Славлю Бога, что ты, как некий отец или наставник или даже Ангел, от Бога посланный, относишься к ним: одного увещеваешь, другого убеждаешь, одного кормишь, другому помогаешь выйти в путь; иному, одиноко живущему, находя совместного жителя, одного одевая, другого снабжая нужным в дорогу. И зачем много говорить? Я вижу в тебе себя или одного из своих ближайших помощников. Как это, господин всечестнейший, ты взял на себя эту заботу? Откуда у тебя дружеское чувство, утешение? Только от Бога, на каждом месте и в каждой стране имеющего своих [особенных] слуг и делателей. Ты и в прежней [нашей] ссылке не прекращал этой своей деятельности, покровительствуя и прислуживая нам самим.

(326) За это мы навсегда обязаны тебе благодарственными молитвами. Более того, [тобою прославляется] Бог, принимающий на Себя твои благодеяния, оказанные братьям. От Него [да будет] тебе отпущение грехов и Царство Небесное.

204. К чаду Навкратию <130>

[836]

Я сильно трепетал за братьев, что с ними будет. И когда из твоего письма узнал, что они в целости и среди них также и Ипатий, – ведь это именно обозначает возвращение их в заключение, – нужно ли говорить, как я просиял, стал храбрее, возблагодарил, возликовал? Подобно тому как блаженная кончина моего святого Фаддея обратилась в победу (κράτος) не только для меня, смиренного, но и для вас, его братьев, и для всей Церкви, такое же значение имеет мужество и твердость подвизающихся, как в противном случае было бы наоборот. Итак, Бог им помощник и на дальнейшие их прекрасные подвиги, а вместе с ними и для нас. Они уже прошли поприще (εδραμον) и победили, хотя и не навеки, так как неизвестно, что принесет будущее, а мы пока еще готовимся, не начав бега.

Поэтому напоминаю, прошу, умоляю всех через тебя быть готовыми и предрасположенными к внезапному заключению. Никто, стоя на поле брани, не ведет себя беспечно, не пререкается, не расслабляется, не шутит, не негодует (ού μισοπονερεΐ), не ходит попусту (ού κενεμβατεΐ). А что же [делает он]? Бодрствует, молится, окапывается, схватывается и до схватки, отгоняет пожелания, питается в меру (αυταρκοτροφεΐ), расстается (άσχετε7) с миром, жизнью, собственным телом, по апостольскому выражению: все почитаю за сор ради Христа (Флп. 3:8). Разве вы не знаете, что случилось с несчастным Лукианом, чтобы не говорить о прочих, ничего, как оказалось, [особенного] собою не представляющих? Как (327) он пал, как, стыдно сказать, стал подручным императора, а вернее – диавола? Прошу вас, молитесь обо мне, чтобы меня, блудного, бездеятельного, бесполезного, осенила сила Христова, дарующая победу, ибо Он сказал: без Меня не можете делать ничего (Ин. 15:5).

О том же и я ежедневно со слезами молюсь за вас. Да, прошу вас: готовьтесь, наденьте панцирь, станьте в ряд, имея пред собою предводителем и защитником Господа, Который, конечно, спасает верующего. Веруете ли, что Я могу это сделать? – говорит Он. Они говорят Ему: ей, Господи! А Он – «идите, и как вы уверовали, да будет вам». И [таким образом] они получили просимое (Мф. 9:28). То же [происходит] теперь и с нами, смиренными. Покажи, брат, мое письмо выдающимся. А прежде всего, будьте более тверды, когда из темницы вас препроводят к императору. И да будет с вами Господь. Аминь.

205. К чаду Петру <131>

[838]

Что ты написал мне, это хорошо, ибо мне всегда приятно, чадо мое возлюбленное, письменно беседовать с тобою. Но что касается посылки, то зачем она? Да еще столь большая и разнообразная. Всеми этими удивительными [делами] ты поразил меня. Разве недостаточно с тебя заботы о братьях? Прошу тебя, будь терпелив, расходуясь [на нужды других]. Однако я принял [посылку] и возблагодарил, что, несмотря на мое недостоинство, Бог внушил тебе такое рвение. Чем я воздам, несчастный? Что у меня есть хорошего? Что сам ли ты или кто другой из твоих товарищей получили от меня? Если вы и получили какую-нибудь пользу, то не от меня; это – Божий дар (Еф. 2:8). За то расположение, с каким ты, доброе чадо, относишься с первого дня и доселе к моему смирению, да обретешь милость от Христа, дарующего тебе награду за твое послушание, ибо всё, что ты делаешь, делаешь ради Него. (328) Умоляю вас, бодрствуйте, стойте в вере, мужайтесь, укрепляйтесь. Всё у вас да происходит в любви. Теперь время подвигов. Смотрите, как пали те, кто считал себя твердо стоящим, и наоборот. Мы стараемся поревновать подвизающимся, для которых Христос – укрепление. Из сил выбиваюсь, несчастный, стать их общником. К ним и вы сопричислены во Христе Иисусе, издавна прославившем вашу жизнь, именно, осмелюсь сказать, с тех пор, как в нынешнем веке возгорелась ревность.

К кому ты советовал написать, я написал. Приветствуй доброе свое содружество (τ<ην συνοδίαν). Находящиеся со мной горячо приветствуют тебя.

206. К патриции <132>

Доселе, кажется, я не виделся с твоим благородством и [не сказал тебе] ни слова письменно. Теперь решился на последнее по побуждению духовного моего сына Петра, близкого к тебе. Он отзывается о тебе с большой похвалой и говорит, что очень многие удостоились от тебя чести и милости. Это свойство доброй души – благодетельствовать всем, а прежде всего родным и близким. Брат говорит также, что ты не прикасаешься гнусной ереси христоборцев. И вновь ты достойна великой похвалы за то, что соблюдаешь верность своему владыке Христу, равно как и своему покойному супругу. Но как мне не вспомнить об [этом] муже! Ведь хотя я незнаком с тобою, честнейшая, но с ним, приснопамятным, я был знаком. Я питал к нему горячую любовь за его совершенное благочестие и богобоязненность. Уверен, что и он меня любил. Но что было, то прошло, и Бог да упокоит его. Ведь на войне погибнуть вообще не худо, но [худо] во грехе, что может со всяким случиться даже и в постели.

Свойство доброй души.

Итак, будь, госпожа, благодушна относительно своего главы, которого в скором времени увидишь, надеюсь, в радости, именно когда при последней трубе (1 Кор. 15:52) восстанут (329) все, чтобы получить воздаяние за совершённое в жизни. Вот видишь, как я начал [письмо] и как окончил! Мое письмо оказалось написанным по долгу к моему господину и искреннему другу, твоему супругу. Продолжай благочестивую жизнь и будь милостива ко мне.

207. К другой патриции <133>

Это письмо к моей госпоже вызвано духовным сыном, аввой Петром, родственником твоего богочестия. Почему это ты непрестанно благодетельствовала и ему, равно как и братии аввы Еводия и другим, принадлежащим к нашему ничтожному монастырю? Ты заслуживаешь благодарности за это, воздаяния, пожелания тебе обильных благ. Дающий же семя сеющему и хлеб в пищу подаст духовное обилие [посеянному вами] и умножит плоды правды твоей (2 Кор. 9:10), чтобы ты с Божественной помощью изобиловала всем. Это – награда тебе в сей жизни и условие вечной жизни в Царстве Небесном.

Мы наслаждаемся твоими щедротами во всех видах. Сверх этого, у нас на глазах предлог для памяти – подушка, возлежа на коей мы подолгу молимся о тебе. А еще что? Я узнал, что ты блюдешь веру, как свою главу, обладая мудростью змия, по Писанию (см.: Мф. 10:16), и невинностью голубя. О, похвальное твое богочестие! Ты знаешь, что в очах Божиих это выше всего. Ты действительно воспитана на Божественном и доподлинно знаешь, что человеческое – мимолетно. И да сохранит тебя Господь до конца непобедимою, вне общения с еретиками, отлучающими от Бога, во всех отношениях славной и разумнейшей!

208. К чаду Илариону <134>

[839]

(330) Радуйся, чадо авва Иларион! Скажи, как ты поживаешь, как проводишь время гонения? Ты теперь на свободе, а раньше был не только в темнице, но подвергся и ранам за Христа. Впрочем, ты и теперь в гонении, и [за это ожидает тебя] скорая награда. И прежде, и теперь я молюсь об одном – о том, чтобы благоугодно в Господе пережить эту нашу жизнь. Твои спутники да будут спутниками Христа, твое рыболовство (άλεία) – рыболовством апостольским (см.: Мф. 4:19), ибо это занятие учеников Христовых. Так прославьте, чада мои, Бога делами вашими, ибо мы [стоим] на пороге смерти. Ты ловил рыбу и был уловлен Господом во святой чин [монашества]: так и всегда пусть твой улов (άγρα) состоит в уловлении тебя Богом на доброе. Созерцая глубину [моря], прославляй Бога, своего Творца; ловя рыбу, прославляй Питателя своего, Господа, продавая [свой улов] для пользы по-монашески, а не по-мирски; плетя свою сеть, вырабатывай добрые помышления: можешь выбрать псалом, песнь, сладкопение; принимая пищу, старайся не причинить соблазна; в питии соблюдай умеренность, в сне – достаточность. Только все должно быть благопристойно и чинно (1 Кор. 14:40), чтобы Господа прославляли те, кто смотрит на нас. Остерегайтесь и искушения, чтобы не увлечься [им]. Поэтому должно жить не в беззаботности и безразличии, но со страхом и бдительностью, ожидая от Бога помощи в перенесении всего за Христа.

Да, чадо мое, молю тебя, так шествуй. Укрепляй окружающих тебя, внушай им страх и трепет пред Богом, [внушай им] не делать ничего дурного, ибо мы всегда пред очами Его, – это [общепризнанная] истина. Я получил от тебя рыбу, улов благословенных твоих рук. Бог да благословит твою ловитву. Приветствуй брата Феофилакта и других верных. Мое братство искренне приветствует тебя.

209. К чаду Нилу <135>

Приветствую тебя, Нил, возлюбленное мое чадо. Получил твой подарок, рыбу. Чем отблагодарить тебя за то, что ты опять вспомнил меня от трудов рук своих? Не могу ничем, кроме своей грешной молитвы. Да вложит тебе в сердце Господь Свой страх в большей мере, чтобы и на земле, и на море ты Ему воздыхал, Ему работал. Ведь ты, чадо, знаешь, что мы все смертны, что в скором будущем расстанемся со своим телом, что дадим отчет за всю свою жизнь, даже за каждое свое слово и косой взгляд, до помышления включительно. Что я говорю? Господь обещал, что мы ответим даже за невольные и в неведении [совершённые дела]. Какими поэтому мы должны быть? Быть в страхе, трепете, готовыми к доброму ответу. Страшно судилище разбирательства! С одной стороны – огонь неугасимый, с другой – Царство Небесное. Первый [предназначен] для грешников и отвергнувших заповеди Господа, а второе – для блюстителей закона.

Дадим отчет за все.

Поэтому умоляю тебя, живи преподобно, чисто, ибо ты – пред Богом. Очищаешь ли сети, закидываешь ли удочку, тащишь ли рыбу – [всё это], чадо, [да будет] во славу Божию. Мы, несущие крест в мире (σταυρόκοσμοι), ловим или продаем [улов] не как миряне, но по-апостольски, чей это и промысел (см.: Мк. 1:17). Я напомнил [об этом] из заботы, из страха, ибо горе мне, если не стану делать вам внушений. Да, сын мой возлюбленный, помни Благодетеля твоего Бога: где и в каком состоянии ты был некогда и теперь каков ты и в какой славе! Прославь Бога в своей жизни, чтобы Бог прославил тебя вовеки.

Это тебе от меня. А ты уже вместо меня утверди своих спутников и внуши им это самое, и мир от Господа да венчает вас в единомыслии. Молись и ты о моем смирении. Приветствуют тебя братия твои.

210. Ненадписанное <136>

[840]

(332) Я слышал, блаженнейший отец мой, что ты заключен и, как в пещи огненной, подвергаешься испытанию со стороны нечестивых. О, если бы я имел возможность прийти в темницу, где ты содержишься, облобызать мою священную и честную главу, воспев тебе слова хваления! Ибо ради Христа ты терзаем, алчешь, жаждешь, в притеснениях, в ограничениях и бедствиях. Вероятно, и воздухом ты не можешь свободно дышать. Не стану говорить об уничижении, издевательствах, угрозах, обо всем другом, чем сопровождается темничное заключение и что вошло в привычку угнетателей. По поводу всего этого я, смиренный, огорчаюсь за твою святость, волнуюсь, трепещу, стенаю, испрашивая тебе молитвенно, насколько могу, грешный, терпения, уменьшения и окончания подвига. И верю, что Тот, Кто начал в лице вас мученичество за исповедание Его, и совершит его во славу Своей державы, в похвалу Своей Церкви, в торжество для нас, ничтожных и бездеятельных. Все наши взирают на вас. Мы все на вас <121> опираемся, подобно тому как готовящиеся к состязанию во вторую очередь одушевляются победой предшественников или, наоборот, сокрушенные их поражением, не имеют уже мужественного духа. Молим вас, вдохните в нас мужество. Да, да, умоляем ваши отеческие сердца, дайте нам своим непобедимым бегом знамение победы, а не наоборот, – это да не приходит и на мысль. Будьте для нас венцом, радостью, надеждой и свидетельством пред лицем Христа, Который вместе с вами, богодостойными, дарует и нам беспорочно совершить предлежащий нам подвиг исповедания Его.

211. К двум сестрам, Ирине и Кале <137>

[841]

(333) О, несчастье! Начинаю письмо стенаниями, огорченный вашим горем и вместе с вами плача, как (хотя это [сравнение] и очень дерзновенно) Благой Христос [плакал] вместе с Марфой и ее сестрой по поводу смерти Лазаря (см. Ин. 11:35). Ведь [покойный] – друг мне, друг, близкий по крови. Он – добрый Божий человек, исполнитель заповедей Господних, он – Мосх и по имени, и по благоуханию своих правых дел. Тогда так же по поводу [смерти] Лазаря много иудеев пришло в Вифанию вместе с сестрами оплакать добродетельного человека. Ведь друг Христа мог ли не быть любим всеми? Но теперь, о, горе! Смерть совершилась даже не на глазах; а ведь исходные слова и обычные причитания приносят большое утешение. Умершего [обыкновенно] окружающие целуют, сопровождают стенаниями. [Им кажется], будто он мигает глазами, двигает рукой, что-то тихо говорит; [воспоминание об этом] и после похорон доставляет горюющим немалое утешение. В данном случае нет ничего подобного. Поэтому, я верю, ваше горе безутешно, что вы остались одни, без защиты и помощи. Тяжело страдание, глубока рана, безутешно расставание. Ведь, действительно, и его, и ваша жизнь представляла собою что-то необычное: брат с двумя сестрами, неженатый с незамужними, девственник с девственницами! Все признаки благородства у вас [были] ясны, возраст совершенный, наружность благообразная, имущество богатое, доходы изобильные. И все же брака, который необходимо привел бы к разлуке, вы нисколько не предпочли взаимной любви. Се, что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе? (Пс. 132:1). Я еще не говорил о завещанной от матери благотворительности, [которую она совершала] в виде милостыни, молитв, псалмопения, воздержания, скромности, благочестия, гостеприимства и, наконец, что самое главное, – совершала в Православии. А как нам назвать устройство сиротского приюта и всё, что там делается, – снабжение [сирот] во всяком возрасте имуществом и приданым и всё другое? О, чудо! Умирая, [покойный] оставил вам сорок сирот, (334) и вы продолжаете его дело. Необычайный слух, дело святых! Эти [сироты] вместе со многими другими и оплакивают истинного отца сирых. Богоподражательная добродетель!

Таковы его и ваши дела. [Он поставил себе] такой памятник, посредством которого и по смерти питает сирот, раздает милостыню, души нищих исполняет благ. Это да ослабит ваше острое горе, превратив его в радость, в надежду на отложенные ему вечные воздаяния. Да наследуете это и вы, хорошо и единообразно проведя остающееся вам [время] жизни во Христе Иисусе, оберегающем вас, как две зеницы очей благочестия.

212. К чаду Евсевию <138>

[843]

Я получил, чадо, твое письмо и по той любви и покорности, какие ты питаешь к моему смирению, вполне уразумел, что ты боишься Бога. Ведь любовь к игумену и желание его лицезреть есть признак богоцелебного смирения. Итак, благодарение Богу, что искры веры остались в тебе неугашенными, и да останутся [такими] навеки! Похвальна твоя готовность отправиться сюда. Но всё же ты хорошо сделал, воздержавшись, ибо прибытие [сюда] случайного [человека] – искушение. Молю тебя, чадо мое, оберегай себя от всего дурного. Место твоего пребывания да будет далеко от соблазнов, ибо мест, способствующих падению, следует избегать. [Будь] во всяком случае с одним или с двумя братьями. Ибо написано: горе единому, егда падет, и не будет втораго воздвигнути его (Еккл. 4:10); ибо плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся (Гал. 5:17). Дадим преимущественное значение не плоти, которая доведет нас до дна ада, а духу, ибо благодаря ему мы будем жить в вечной радости. Поэтому есть, пить и спать будем мерою и весом (ср. Прем. 11:21). Победителю [предстоит] венец. Не посрамись, (335) чадо мое, но всячески представь себя непорочным, как [прилично] служителю Божию. Ревнуя, поревнуй Господу в Православии, ибо нынешние гонители отрекаются от Него в [лице] Его иконы. Избегай всякого общения с ними, как яда змеиного. Христос да будет тебе помощником во всем.

Я получил от тебя теперешние, равно как и прежние, подарки; за это да благословит тебя Бог отца моего. Приветствуй брата Елевферия и передай ему, что он очень утешил меня тем, что по послушанию эконому сделал сапоги для братии; за это Бог тебя да упокоит (ανταναπαύσειεν). Всё, что я внушил тебе, чадо, сообщи и ему. Я рад, если вы неразлучны друг с другом. Молитесь о моем смирении. Благодать Господа [да будет] с вами. Находящаяся со мной ваша братия приветствует вас.

213. К чаду Евфимию <139>

[846]

Из писем я узнал о твоей скорби, чадо мое возлюбленное, и о том, что ты скитаешься с места на место, убегая и скрываясь от нечестивых. Как не быть тебе в скорби и стеснении? И несмотря на это, укрепляемый надеждой, радуйся, ибо ты страдаешь за Христа, принявшего за тебя смерть. Ты ступил на стезю святых, которые скитались среди многочисленных горестей, лишений, стеснений, сделавшись нищими, укрываясь под скалами, блуждая по горам [как] беглецы, лишенные города, жилища, среди разнообразных ран и смертельных опасностей, чтобы приобрести Христа (см. Евр. 11:36–38). Так и ты, чадо, во всех своих бедствиях туда обращай свои взоры, их примером утешайся, стой благородно, как подвижник Христов. (336) Теперь время мученичества. Блажен, кто перенесет эти немногие скорбные дни, за которые [предстоит] венец вечный, слава неизреченная. Горе отрекшемуся и предавшему икону Христову, ибо его [ожидает] участь, подобная Иудиной.

А ты, чадо, подвизайся еще добрым подвигом, вынося все бедствия. Смотри, одни из братьев твоих в темницах, а некоторые подвергались бичеванию со Христом. Не страшись и не падай духом перед тем, кто властен над плотью. С тобою Христос, и ты всё перенесешь по Его мановению. Молись и о моем смирении, чтобы мне спастись о Господе. Приветствуют тебя братия, живущие при мне. Благодать с тобою.

214. К Феофану, игумену Поля <140>

[847]

Правда, поздно, но всё же я узнал, многожеланный и славнейший отец, что ты схвачен иудействующими и лжехристианами. О, как они не постеснялись наложить руку на человека Божия, на мужа преподобного, на тело, изможденное долголетними подвигами и сильной изнурительной болезнью! Но те, кто на Самого Христа простерли руку поругания и гонения, на какое только беззаконие не способны? Благодарение Богу за Его неизреченную милость, что тебя, больного смертельной болезнью, Он сделал крепким духом более, чем многие из здоровых, так что ты стал глашатаем истины, мужественно изобличил язык еретичествующий и остался совершенно непоколебимым в исповедании Христа. Это – верх твоих аскетических подвигов. Это высшая точка твоего богомудрого ведения. Ты угодил Богу, любящему тебя; сделал приятное Ангелам, (337) наблюдавшим за твоей похвальной жизнью. Ты увенчал себе голову венцом исповедничества. Вместе с Церковью Христовой ты и для меня, жалкого и ничтожного, стал столпом спасения.

Радуйся и веселись надеждами на воздаяние в бесконечные века. Молись, чтобы и мне, нижайшему твоему сыну, шествовать вслед за тобою. Прошу тебя, святейший, приветствуй своего сподвижника – я разумею отца моего экзарха.

215. К пресвитеру подписавшемуся

[849]

(II, 6)

[Col. 1128] Что потерпела честность твоя в крушении из-за подписи? И сколько ты оплакивал это падение? Ибо поистине падение есть восстание против святой иконы Христовой, хотя бы только рукою. Я узнал об этом из письма твоего, человек Божий, и сострадал, совоздыхал, соболезновал, взывал горько и как следует дружелюбно расположенному, потому что мы члены друг другу (Еф. 4:25); посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены, это слова апостола; славится ли один член, с ним радуются все члены (1 Кор. 12:26). Но, о, бедствие! Мы подверглись нападению, устрашились, убоялись того, чего не должно страшиться и бояться, если действительно читаем слова: не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить (Мф. 10:28). Для чего же ты, друг, обратил речь ко мне, непотребному? Какое врачевание могу доставить я, болящий во грехах и не принадлежащий к тем, которым вверено исцеление таких ран? Бог не есть Бог бесчиния; исправление и исцеление пресвитеров, то есть священников, Он вверил епископам. Как ты требуешь от меня того, что выше меня? Это невозможно. Впрочем, (338) чтобы мне не оставить тебя совершенно без ответа, с любовью предлагаю тебе следующий совет. Благой Бог не хощет смерти человека, но еже обратитися и живу быти ему (Иез. 33:11). Итак, если раскаяние твое истинно, то совершенно устранись от священнослужения, разве, не знаю, по какой-либо настоятельной нужде можешь сообщать кому-нибудь святыню. Ибо иногда по нужде и затруднению бывает и то, что иной сам от себя принимает ее для избежания ереси. Поэтому что сделал ты сам по себе или по внушению другого, то похвально и хорошо для умилостивления Бога. Но разрешить священнослужение совершенно нет никакой возможности, хотя бы оно по-видимому дано было от какого-нибудь архиерея; и это до водворения мира в Церкви Божией, когда всё подобное будет по-надлежащему определено соборным судом и получит Божественное решение. Если же ты скажешь: «Подписываясь, я восклицал, что я поклоняюсь святым иконам», то прости, брат: и Пилат, устами выдавая себя за невинного в убиении Христа, тростью утвердил смерть Его (Мф. 27:24).

Вот что тебе от меня, смиренного, как пред Богом. Прошу совершать молитвы о моем спасении, при сокрушенном покаянии твоем. Утешай святых отцов моих из епископов, которых, по твоим словам, ты видел, и приветствуй их как бы от меня, несчастного.

216. К чаду Каллисту <141>

[850]

Я не забыл тебя, чадо мое возлюбленное Каллист, но помню и имею тебя в сердце своем в любви Христовой. Я очень рад, что ты сблизился с экономом и служишь ему. Говорю правду: мне кажется, что это за мной ты ходишь и служишь. Господь мой да явит тебя полезным во всех случаях. Прежде всего ты хорошо послужил покойному отцу нашему, затем моему приснопамятному Арсению и, наконец, теперь эконому. (339) И в одном и в другом случае, как уже сказано, ты ходил за мною и послужил мне, смиренному. Это сверх того, что ты послужил по должности келаря. Я рад, что во всех случаях ты заслуживаешь одобрения, способен, обходителен, верен, любезен, терпелив, отцелюбив, сообразителен, ловок, настойчив, блюдешь закон, не уклоняешься от веры и исповедания Христа.

В этом [состоянии] оставайся, утверждайся и радуйся, ибо велика тебе награда от Бога. Хотелось и мне иметь тебя теперь при себе, но отныне, благодарение Богу, ты больше покоишь меня издали, покоя эконома, мои очи, мою душу, и не только дома, но и в его путешествиях к братьям. Да будет тебе с избытком благодать от Бога. Молись о моем смирении. Приветствуют тебя твои братья.

217. К кандидатиссе Кассии <142>

[854]

Я получил то, что ты прислала мне ради Господа. Почему это, благоговейная, ты вспомнила обо мне, смиренном? Будучи отпрыском от доброго корня, ты привыкла благотворить. Слышно также, что ты оказываешь благодеяние духовному нашему сыну Дорофею, который недалеко от тебя заключен в темницу за Христа. Ты знаешь, что делаешь: таким образом ты принимаешь участие в его подвижнической борьбе. Думай, что в лице нашего сына ты питаешь нас, грешных. Чем мы можем воздать тебе? Молитвой и словом убеждения. Как я узнал, ты еще с детства избрала добрую жизнь ради Бога. Ты стала невестой Христа, не ищи и не люби больше никого. Кто [может быть] прекраснее Его? Его красота пусть еще ярче сияет в твоем сердце, дабы ты угасила всякую страсть, (340) изменчивую и тленную. Решительно избегай взглядов мужчин, хотя бы даже и скромных, чтобы не быть как-нибудь пораженной или не поразить. Ожидает тебя небесный чертог: там ты увидишь Того, к Кому прилепилась, и с Ним будешь вечно радоваться.

Мало это слово, но оно достаточно для убеждения твоей честности, да будешь спасена, дщерь Христова.

218. К чаду Мелетию <143>

[855]

Сначала на основании писем брата Иоанна, а теперь – твоего письма, чадо Мелетий, я прославил благого моего Бога за твое раскаяние и исповедание. И благодарение Господу, что от начала и до известного времени не напрасным оказалось твое доброе послушание. Я признаю и свидетельствую пред тобою, что, подобно прочим, ты пострадал от ревности, а не по умыслу. Вследствие этого, положившись на свою собственную праведность и рассудительность, вы отреклись от божественного и спасительного подчинения, увлекшись и нетвердо следуя за несбыточным. Это подтвердили и подтвердят время и действительность.

Но, покончив с этим, я опять перейду к благодарению. Я обрадовался, чадо мое возлюбленное, насладившись [общением с] тобою через письмо. Радуюсь о тебе и о тех, кто не впали в заблуждение. Я – твой, хотя и грешный, отец и положу за тебя смиренную мою душу. Тебе всё прощено. Отныне будем стоять. Будем служить Господу в покорности, избегая прихотливого и коварного демона. Так мы можем спастись о Господе. Для меня неважно, чтобы ты был здесь впредь до умирения Церкви Божией, только блюди себя в целости, всегда молясь о моем смирении.

219. К чаду Иоанну (II, 7)

[857]

(341) [Col. 1129] Я утешаюсь, сын и брат, письмами твоими, ибо они имеют последовательность и чужды неприятного многоглаголания. Достоинство письма – тотчас касаться предложенного предмета и говорить то, что нужно, а не возвращаться к тому, что не таково.

Пойдем же далее. О чем ты спрашивал, о том рассуждать теперь не время, и не нам учить тебя, добрый сын, ибо я, помимо других оснований, и не посвящен в предметы неудобопостижимые. Но чтобы не опечалить тебя молчанием, о первом скажу, что никто из других богоносных отцов не разъяснил этого предмета так, как Григорий Нисский. Будем же довольствоваться духовным содержанием этого на открытом уже пути к созерцанию. Ибо что дальше Гадира, то недоступно, как [говорит] пословица. О втором: смысляй в то время премолчит, яко время лукаво есть (Ам. 5:13); это мне не кажется дурным и неправым. Ибо нам определено Богодухновенным Писанием время глаголати и время молчати (Еккл. 3:7), по требованию нужды, так чтобы мы наблюдали и благоустрояли слово истины. Ибо не повелено ли нам не давать святыни псам и не бросать бисера перед свиньями (Мф. 7:6)? Посмотри на богоносных мужей, и ты найдешь, что они то полагали слово под спудом молчания, когда говорить бесполезно или даже вредно, то ставили его на подсвечнике, когда сеяние обещало хороший плод и [нива] не камениста (ср. Мф. 5:15; 13:20).

Это что касается предложенного мне вопроса. Если же ты найдешь сам от себя или при помощи других более испытанное, то не откажи сообщить мне, твоему отцу и брату, нуждающемуся в советах. Будь здоров и много молись обо мне.

220. К чаду Ипатию <144>

[861]

(342) И это твое письмо я прочел, любезное чадо. Во всех отношениях согласен с твоим желанием и телесно быть около меня, проистекающим из сердца, пылающего верой. Но твое намерение несвоевременно, ибо совершенно бесполезно. И не смей делать ничего подобного. Нужно согласиться с тем, что определил Господь. Разве не знаешь, что вместо нас Бог печется о нашем спасении? Что ученик единодушен [с учителем], это можно узнать не столько по телесной близости, сколько по неразрывному духовному общению в образе мыслей и любви. Что же? Разве мы телесно любим друг друга и разве плоть служит орудием [нашей любви]? Если это так, мы самые жалкие из всех людей. Наша любовь бесстрастна, чтобы этим указывать в нас сынов бесстрастного Бога. Поэтому совершенно нет нужды в телесном общении.

Бог печется о нашем спасении.

Согласись с этим, чадо, и в смирении стань по мере сил помощником братьев твоих. Молись и обо мне, смиренном. Приветствуй братьев Лукиана и Еводия. Троица да соблюдет [вас] троих с тем, кому вы служите. Братья низко кланяются тебе. Приветствуй человека Божия.

221. К братиям, находящимся в ссылке и темницах (II, 8)

[864]

Феодор всем братствам или общинам, повсюду рассеянным за Христа, с находящимися в темницах и ссылке [желает] о Господе радоваться.

Благодать вам и мир, скажу словами апостола, от Бога Отца нашего (343) и Господа Иисуса Христа, Надежды нашей (Гал. 1:3), за Которого и ради Которого это гонение, скорбь и притеснение, удаление в пустыни и ссылка, заключения под стражею и мучения и все прочие ежедневные бедственные обстоятельства и события. Поэтому, возлюбленные братия мои, желая доставить какое-нибудь утешение за отсутствием смиренной нашей особы, мы посылаем вам это послание, извещая, что непрестанно воспоминаю о вас в смиренных молитвах наших (Рим. 1:9, 10), воспоминая и представляя себе каждого из вас, со слезами и воздыханиями воздевая руки к Богу, чтобы мы как приняли на себя подвиги за истину и [Col. 1132] вышли с одним духом и одной душою, как бы из гнезда, из наших священных мест подвижничества, так и пребывали до конца силою Господа, имея ту же веру, ту же любовь… единодушны и единомысленны (Флп. 2:2) и содержа учение истины, проповеданное и написанное перед глазами и в слух всей твари поднебесной, именно: поклоняться Отцу и Сыну и Святому Духу, преславной и блаженной Троице, по богословскому учению; исповедовать, что одно из [Лиц] Троицы, Сын и Слово Божие, Господь наш Иисус Христос, уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек (Флп. 2:7), в образе нашем представляется и изображается в телесном виде, так как Он есть совершенный Бог и вместе человек, столько же подлежащий описанию, подобно нам, которых и естество Он принял, сколько чуждый этого по неописуемому естеству Божескому. Ибо не Ангелов, говорит где-то Писание, восприемлет, хотя и им свойственно принимать образ, как видели те, кто взирал Духом, но восприемлет семя Авраамово. Посему он должен был во всем уподобиться братиям (Евр. 2:16–17). Пусть же скажут христоборцы, как возможно семени Авраамову не изображаться на иконе? Как Он будет во всем подобным нам, братом которых Он назвался, если оказывается, что Он не получил свойства описуемости, подобно нам, братьям Его? Тогда Он не будет ни братом, ни подобным нам, поэтому Он и не человек. Такое (344) заключение следует из их слов, что Христос не изображается на иконе, подобно нам; так они разрушают спасительное Домостроительство, подобно манихеям, валентинианам и маркионитам.

Общения с ними будем избегать, братия, как яда змеиного, заражающего не тело, как говорит в одном месте [Григорий] Богослов, но глубины души. Мудрствуя же согласно с апостольской и поднебесной Церковью (ибо настоящая византийская есть еретический раскол, которая привыкла часто отделяться от прочих), мы изображаем Господа нашего Иисуса Христа в телесном виде, как издревле непрерывно предано от самого явления Его апостольскими Деяниями, переписывая икону с иконы, равно как и образ Животворящего Креста, а не так, чтобы Крест, который есть оружие Христа против диавола, изображать, а Того, Кто есть оруженосец и победитель сатаны, не изображать. Ибо как могло бы быть изображаемо оружие победоносное и истинное, если бы оно не имело представляемого пред глазами оруженосца? Потом и поклоняемся святой иконе Его, поклоняясь как бы Христу, изображенному на ней. Ибо Он произошел из чрева Матери Своей Богородицы, имея образ; а если бы нет, то был бы каким-нибудь выкидышем и не получившим образа человеком – о, богоборцы! Если же Он произошел имеющим образ младенцем, что и истинно, как говорит пророк: всякий младенец мужеского пола, разверзающий ложесна, был посвящен Господу (Лк. 2:23; Исх. 13:2), – то совершенно необходимо следует, что Он может быть и изображаем на иконе. Глусии, услышите, и слепи, [Col. 1133] прозрите видети (Ис. 42:18). Одна только особенность во Христе в сравнении с нами: именно та, что Он был зачат в утробе Девы без семени и родился без тления, ибо Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его (1 Пет. 2:22). Прочее же всё, как у нас: Он ел, пил, дышал, возрастал, ходил, потел, утруждался, был распят, умер, хотя – как Бог – в третий день воскрес, имея и после воскресения наш изображаемый вид, обоготворенный и сделанный нетленным в Нем, в котором Он и являлся апостолам, с ними ел и пил по воскресении и был осязаем Фомою, сказав всем принимавшим Его за духа: осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не (345) имеет, как видите у Меня (Лк. 24:39). Так Он и вознесся во славе, так и опять придет в том же виде нашего образа, и увидит Его всякая плоть грядущим с неба, с Ангелами силы Его, в пламенеющем огне совершающего отмщение не познавшим Бога и не покоряющимся благовествованию Его (2 Фес. 1:7–8), с которыми будут мучиться распявшие Его иудеи и не принимающие изображений Его иконоборцы.

Это, братия, евангельская проповедь, это апостольское учение. Мудрствующие же, противоположное этому, стараются совратить народ Божий в иное благовествование (Гал. 1:6–7), предлагая ложные писания, говоря из своего чрева, а не из уст Господних. Ибо обыкновенно всегда к пшенице примешиваются плевелы и к истине прибавляется ложь. Ибо как и открылась бы истина, не встречая противоречия? Но если бы даже мы, говорит апостол, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема (Гал. 1:8–9).

Иконоборцы хуже иудеев.

О Богородице же и о ком-нибудь из святых излишне было бы мне и писать вам, что они изображаются. Ибо глупо было бы говорить, что какой-нибудь человек не может быть изображаем. А отрицающие, что Христос, Который есть Глава тела Церкви (Кол. 1:18), может быть изображаем, полагали вместе уничтожить и иконы членов Христовых, так как мы все тело Христово, а порознь – члены (1 Кор. 12:27). Ибо обличение для них, если Матерь Божия изображается на иконе, а родившийся от Нее и питавшийся сосцами Ее и испытавший всё, относящееся к телесному пребыванию Его, – нет; или опять самовидцы и слуги будут живописуемы, а Тот, Которому они служили и с Которым обращались, не будет изображаем. Они оказываются даже хуже иудеев, потому что не принимают иконы ни Моисея, ни кого-либо другого из пророков, между тем как жившие прежде Благодати принимали [священные изображения], быв подзаконными, а не христианами. А эти так безумствуют, что противоречат и самим себе, и иудеям, и [они] не суть ни иудеи хранители Закона, ни христиане, – не изображая Христа, Которого признают соделавшимся человеком. Есть такое изречение апостола Петра (346) [Col. 1136] в истории мученичества святого Панкратия: «Сын Иосиф, вынеси икону Господа нашего Иисуса Христа и поставь ее на башне, чтобы видели, какой образ принял Сын Божий, чтобы, увидев, еще более уверовали, взирая на вид образа, и вспоминали о том, что нами проповедано Им». Есть изречение Павла: О, несмысленные Галаты! кто прельстил вас не покоряться истине, вас, у которых перед глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый? (Гал. 3:1). Есть изречение Василия Великого: «Да будет изображен на картине и подвигоположник в борьбах, Христос». И еще: «Чествование образа переходит к первообразу». Есть изречение много подвизавшегося Афанасия: «Мы, верные, поклоняемся иконам не как богам, подобно эллинам, да не будет; но только выражаем расположение и усердие нашей любви к начертанию лица иконы». Есть изречение Златоуста: «Мне нравилась и картина, сделанная из воска и исполненная благочестия. Я видел на иконе Ангела, прогоняющего тьмы варваров, видел попираемые племена варваров и Давида, который истинно восклицал: Господи во граде Твоем образ их уничижиши (Пс. 72:20)». Это и делают ныне иконоборцы с Христом, Богородицею и святыми – страшно слышать! – уничтожая святые иконы их.

Не упоминая об изречениях других, ибо их много, и прибавив еще одно, я обращу речь к другому предмету. Есть изречение Шестого святого Собора богоносных отцов: «На некоторых священных иконах изображается агнец, указуемый перстом Предтечи, принятый в образ Благодати и прообразовавший нам в Законе истинного Агнца, Христа Бога нашего. Почитая древние образы и (347) сени, преданные Церкви, как знамения и предначертания истины, мы предпочитаем благодать и истину, приемля оную, яко исполнение закона. Сего ради, дабы и искусством живописания очам всех представляемо было совершенное, повелеваем отныне образ Агнца, вземлющего грехи мира, Христа Бога нашего, на иконах представлять по человеческому естеству вместо ветхого агнца, да чрез то, созерцая смирение Бога Слова, приводимся к воспоминанию жития Его во плоти, Его страдания и спасительной смерти и сим образом совершившегося искупления мира».

Итак, возлюбленные, имея такие свидетельства вместе с собственным и на самой истине неопровержимо основанном убеждении, как показано выше, бодрствуйте, увещеваю вас, стойте в вере, будьте мужественны, тверды (1 Кор. 16:13), и не страшитесь ни в чем противников, [Col. 1137] равно как и ложных братий, обольщенных и обманутых, это для них есть предзнаменование погибели, а для вас – спасения. И сие от Бога, как написано: потому что вам дано от Бога ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него таким же подвигом, какой вы видели во мне и ныне слышите о мне; что вы стоите в одном духе, подвизаясь единодушо за веру Евангельскую, со страхом и трепетом совершайте свое спасение (Флп. 1:29–30; 2:12), дабы мне, грешнику, слыша о вас, радоваться. Смотрите на сатану, смотрите на дерзость его, смотрите, чтобы кто-нибудь не оскорбил в чем-нибудь Бога. Ибо этот великий дракон весьма хитер и многоопытен. Где он не может погубить из-за веры, там старается посредством падения произвести то же зло в нас самих через закон греха, противящийся закону ума нашего (ср. Рим. 7:25). Он рыкает, ища похитить, как лев (1 Пет. 5:8). Огонь зажигает, грозящий сжечь дом души. Но мы имеем от Бога средства для прогнания его: воду [живую] в голове – источник слез, прошения, молитвы. Во всем пусть будет страх Божий, приковывающий и пригвождающий плоть нашу. Нигде пусть не обитает зависть, ни вражда, ни тщеславие, ни какое-либо (348) из дел тьмы; страсти пусть [тотчас] отражаются, пока они не укрепились, чтобы, если они вселятся и заразят душу, нетрудно было истребить их. Все подвижники воздерживаются от всего. Так бегите, чтобы получить; повинуйтесь младшие старшим, потому что Бог не есть Бог неустройства, но мира (1 Кор. 9:25, 24; 14:33). Предстоятели, божественно любите подвластных и не по властолюбию, но по добродетели и благости требуйте подчинения и послушания. Не отделяйтесь друг от друга, меняя много мест и нигде не получая пользы. Евангелиста Марка Павел не хотел взять с собою, как написано, за то, что он не пошел вместе, но раньше возвратился домой (Деян. 15:38). Не тем ли более мы должны довольствоваться [своим состоянием]? Каждый оставайся в том звании, братия, в котором призван (1 Кор. 7:20). Очистим себя, возлюбленные, от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием (2 Кор. 7:1). Держите предания, которым вы научены (2 Фес. 2:15); наставляйте друг друга, всегда помните о смерти. Итак, молитесь, увещеваю вас, о всех. Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте (Рим. 12:14), переходя с места на место, терпя недостатки, скорби, озлобления, скитаясь по пустыням и горам, а может быть, скрываясь и по пещерам и ущельям земли (Евр. 11:37–38). Хвалитесь, что это за Христа, что вас не достоин мир.

Потерпите, дети мои, дети, потерпите немного, и придет Господь венцедатель, мздовоздаятель, Которого сонаследниками быть обещано нам: с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться (Рим. 8:17); всегда молясь [Col. 1140] обо мне, несчастном, чтобы укрепилось сердце мое перенести до смерти постигающие нас бедствия, чтобы не отверг меня Христос по недостоинству моему, чтобы мне очиститься от зла во всем всяким образом. Теперь я живу, возлюбленные, если вы стоите в Господе. Ибо кто наша надежда, или радость, или венец похвалы? Не и вы ли и в настоящем веке, и в будущем (1 Фес. 2:19)? Так, вы – услаждение любви и утешение (349) мое. Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа (1 Фес. 5:23).

Верен Бог (1 Кор. 1:9) наш: Он и совершит это, братия. Приветствуйте друг друга лобзанием святым (2 Кор. 13:12). Приветствие от меня, смиренного Феодора, всем членам моим из уст сердца моего. Приветствуют вас находящиеся со мною братия. Благодать со духом вашим. Аминь.

222. К Иосифу, брату и архиепископу (II, 9) <145>

[874]

Мне всегда приятно писать твоей святости, и тем приятнее, чем большее расстояние [нас] отделяет. [Письмо] приближает меня к честному твоему лицу, [слова] обращения доставляют мне облегчение, как [например] в настоящем случае, когда я грустно настроен вследствие предания некоторыми игуменами истины. Да знает твое преподобие, что «старая гвардия», то есть Иосиф, совершитель прелюбодейного брака (ο μοιχοζεύκτης), [игумены] Фотинудский, Ираклийский, Мидикийский, Милийский, Иполихнийский, Гулейский и – горе мне, грешному! – даже Флувутский, уловленный по безрассудной простоте, недолгое время сообща хранившие стойкость, были якобы под предлогом икономии увлечены привыкшим к таким делам Иосифом вслед за сатаной, однократно и двукратно вступив в общение с нечестивыми. За это милостиво отпущенные [на свободу], они уловляют своим падением нетвердых. Кроме того, и Никейский [митрополит] делается причиной падения для епископов. (350) Они призывают [и] находящихся в ссылке последовать их примеру. И если рука Божия не поспешит нас укрепить, то и мы, остальные, погибнем. В чем же дело? В том, что и на этот раз, как видно, дело идет о нас, смиренных, вместе с немногими.

Восстань же, о человек Божий, как архиерей Христа, истинного Архипастыря, и именно с такой силой, насколько ты превосходишь всех главизной священства, исключая одного того, что содержится в тайне. Прославляй Бога и в теле, и в душе своей (1 Кор. 6:20). Конечно, ты не будешь оставлен на острове. Возможно, что тебе предстоит по-прежнему искуситься, чтобы и здесь [теперь] получить более блестящий венец. Да, да, брат, до какого времени мы дожили! И всё же – благодарение Соблюдшему [нас]. И сие от Бога, говорит апостол, что нам дано не только веровать во Христа, но и страдать за Него (Флп. 1:28–29). Господь не презрел нашего смирения в прошлом. И теперь, я уверен, Он не обойдет тебя, честнейший. Но как тогда, так и теперь прославится Господь в теле твоем, творя с избытком свою милость во славу [Col. 1141] твоей добродетели.

Поэтому простри и мне посредствующую руку, преподобный, чтобы мне укрепиться и спастись от настоящей суровой зимы. Стой и умоли [Бога], чтобы буря превратилась в легкое веяние Святого Духа. Да будет! Низко кланяюсь братьям и прошу их усиленно молиться о моем смирении. Окружающие меня припадают к твоим ногам.

223. К чаду Навкратию (II, 10)

[877]

Дурная весть в письме твоем, сын; она, коснувшись (351) смиренной души моей, действительно опечалила меня и извлекла сердечные слезы и едва не лишила меня сна в ту ночь, когда я получил его. Это как из-за всех падших, так особенно из-за Флувутского [игумена]. Те и ныне поступили подобно прежнему, а этот считался в числе тех, которые, казалось, стояли твердо. Я удивлялся, когда они еще стояли, что они, не исповедав прежнего падения своего по поводу прелюбодеяния и сочетания прелюбодеев, стали ратоборствовать по настоящему предмету; думал, что они, быть может, частным образом и у самих себя совершили покаяние, и радовался я, смиренный, их исправлению. Но, как оказалось, построив дом свой на песке, они при дуновении восставшей ереси пали тягчайшим падением (ср. Мф. 7:2627), снова называя искажение истины икономией. Они и прежде были соблазном для Церкви Божией (ср. 1 Кор. 10:32), и теперь тоже, делами своими увлекая всех к погибели. Так многие, склонные к участию в зле в затруднительных обстоятельствах, надеясь найти какой-либо случай, чтобы им совершать подвиги благочестия без печалей и бедствий, сделались общниками отречения от Христа, Богородицы, всех святых. Ибо это означает отвержение иконы кого-либо из них. Увы, несчастие! Увы, обольщение! Увы мне! Как они, начав хорошо, обратились назад? Увы мне! Для сколь многих они послужат поводом к падению, для равночинных и высших, для мирян, клириков и монахов? Но это старая рана, внутреннее зло. Иосиф, справедливо названный раньше сочетателем прелюбодеев, а теперь хулителем Христа, он – вождь этой «старой гвардии» (τής αρχαίας κουστωδίας).

Отвержение иконы – отречение.

Как же ответим на это? Будем ли мы слабыми? Падем ли духом? Окажемся ли бессильными к исповеданию и вместе защищению Христа? Нет, братия, нет. Ибо если при падении нечестивых праведные поражаются страхом (Притч. 29:16), то при падении близкого величайшая осторожность [нужна] для стоящего. Итак, еще увещеваю, восстанем сильнее в Господе, не страшась ничего от противников. Разве ради падших наше исповедание? Или, утверждаясь на их стоянии, (352) мы были крепкими, чтобы при их падении нам поколебаться? Да не будет! Не ради этих или других; Христос – наше основание, на котором мы стоим, которым хвалимся, говоря вместе с Павлом: кто отлучит нас [Col. 1144] от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас (Рим. 8:35, 37). Так, кто не выступает и не подвизается за Христа, тот не может быть и христианином.

Подвиги мучеников.

Разве напрасны подвиги мучеников, борьба, страдания? Разве они не были одной с нами плоти? Разве они не страдали, подвергаясь таким мучениям? Разве они не теряли надежды быть живыми, как говорит апостол (2 Кор. 1:8)? Но, по страху вечных мучений и по желанию небесных воздаяний, они, как благоразумные, решились лучше подвергнуться смерти телесной, нежели вечной; не боялись, не страшились и, представляя будущее как настоящее, с радостью шли на мучения, считали дарами великие страдания. Потому что нам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него (Флп. 1:29); и еще в другом месте: ибо они среди великого испытания скорбями преизобилуютрадостью (2 Кор. 8:2). Так радовались, так восхищались, страдая за Христа, все святые. Вкусим и мы, возлюбленные, любви Христовой; пойдем по следам святых; отвергнем пристрастия века сего. Ибо не имеем здесь постоянного града (Евр. 13:14); горний Иерусалим – отечество и город наш, о мужи, сильные в Духе, о дети Бога, а не меня, грешного! Не преклонимся, хотя бы все низвратились, чего да не будет! Мы же, как прежде укрепляемые Богом, так и теперь, одни будем бороться. С нами Бог и все святые, бывшие от века, с нами Восток и Запад; не велика часть, отторгшая себя от поднебесной Церкви, и притом по страху, ради временных благ, ради плоти, которую спустя немного мы предадим вечному огню вместе с душою, если (353) не будем защищать истину. Пусть мы будем искушаемы – да будет! – пусть будем бичуемы, и притом часто; пусть наконец и умрем. Потом не радость ли неизреченная – получить нам Царство Небесное и чрез то достигнуть бессмертной славы, а, напротив, избежав вышесказанного, не сделаемся ли мы чрез это посмешищем до конца и не будем ли терпеть бесконечный стыд? Так прошу вас, дети мои, которых я родил в Господе, которых возрастил Христос в делах и трудах не только подвига, но и борьбы, дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны; ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя (Флп. 2:2–3). Это апостольские увещания, хотя и припоминаемые мною, несчастным. Молитесь и обо мне, прошу вас, чтобы мне дана была сила, крепость, речь за вас, хотя я и недостоин Божественной благодати, чтобы единогласно в одном духе прославлялся Бог в теле и в духе нашем.

Если не будем защищать истину.

Пошли к архиепископу доброго Дионисия. Приветствуй авву Петра, [Col. 1145] авву Игнатия и авву Тифоия и покажи им это письмо. Затем будь готов вместе с прочими и особенно с вышеупомянутыми, ибо, когда пали близкие к нам, нам не следует допустить быть обольщенными ими. Да даст Господь силу, крепость, ум, глаз, благоразумие и всё, чтобы вам хорошо действовать в честь и славу Христову, в похвалу мою, в вечную славу вашу! Находящиеся со мною приветствуют [вас] обоих. Христос с вами. Аминь.

224. К нему же <146>

[879]

(354) Что [особенного] в моей жизни и слове, что вы так хлопочете обо мне, чадо, и скорбите; несмотря на такое расстояние и столь великое искушение, не ставите ни во что ни труд, ни опасности, чтобы посетить мое смирение? И это вы делаете беспрестанно и с такими издержками на подарки. Далекое вы сделали близким, неудобоисполнимое – легким, пустыни – удобными для проезда. Вы поразили взоры, открыли во славу Господа уста всех, кто только постиг дела вашей веры и любви. Кто среди других так преуспел представить своим отцам доказательство искренней любви? Благословен Бог, сделавший вас такими, соответственно вашей добродетели и несмотря на мое убожество. Ведь открыто признаю, что я грешен и ничтожнее всех людей, хотя ты, побуждаемый любовью, большими похвалами пытаешься отклонить меня [от этой уверенности]. Я принимаю, любезный, твои желания, принимаю твое ухаживание за стариком. Ты поддержал меня, как дитя, ходил за мною, как брат, берег, как отец. И если, как сотрудник, ты потрудился вместе со мною или, как ученик, восполнил мои недочеты, то да воздаст тебе добром Господь Бог отца моего, пусть приложит тебе духа к духу, силу к силе, разум к разуму до полной меры.

Да будет. Итак, молись о моем смирении, чтобы хотя на будущее время своей жизни я шествовал, как угодно Господу. Я был бы очень рад, если бы было позволено быть у меня брату Адриану. До сентября по многим причинам воздержись посылать сюда [послов], исключая разве случай крайней необходимости. Узнав о делах некоторых игуменов, я, несчастный, восстенал. Да укрепятся прочие отцы, собою утверждая нас, малодушных. Приветствуй по обыкновению. Много приветствует тебя и мое братство. Будь здоров о Господе. Позаботься также и о теле, ибо я немало огорчился, узнав о твоей внутренней болезни.

225. К нему же (II, 11)

[880]

(355) [Col. 1145] Сверх чаяния увидел я письмо твое, возлюбленный сын, и братий, ибо ты не дождался до сентября, как я писал прежде. Впрочем, я с удовольствием принял твое усердие, неизменную любовь, пламенную расположенность, во всем любовь к Богу и, прибавил бы я, любовь к отцу. Ты моя радость и утешение; ты – моя опора в Господе при всех опасностях и скорбях и венец хвалы, со всеми сподвижниками твоими и больше всех братий наших во Христе Иисусе и сынов. Поэтому я радуюсь, благословляя Бога отца моего, что ты здравствуешь душой и телом; так Бог устроил, что ты освободился от уз, чтобы ты облегчал находящихся в узах, а свободных, соединяя, укреплял. Это и делаешь ты благодатью Христовой, увещевая, вразумляя, утешая каждого, как поистине домоправитель Божий. Прошу же тебя, не ослабевай делать то же самое во славу Христа, для приобретения твоего спасения, в похвалу мне, скудному во всяком благе.

Впрочем, брат, не напрасно мы шествовали и шествуем прежде и ныне и не тщетно трудимся, ибо это за Христа и для Христа, за Которого страдать (πάσχειν) есть пасха (πάσχα), за Которого скорбеть – радость. Если только с Ним страдаем, говорит апостол, чтобы с Ним и прославиться. Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8:17–18). И справедливо. Ибо здешняя скорбь всякая подобна тени и сновидению, а тамошнее воздаяние – бесконечная жизнь с вечною славою. Не постыдимся же, сын, настоящего мученичества, ибо оно Господнее. Многие из любви ко Христу желали видеть это, но не получили, а мы удостоились. Что же это? Страдать за Него, быть гонимым, пленяемым, заключаемым под стражу, изгоняемым с места на место или, может быть, подвергаться ударам, соделаться позорищем для Ангелов и человеков (1 Кор. 4:9).

(356) Если даже пронесут имя наше, как бесчестное (Лк. 6:22), анафематствуя частным образом и публично вместе со святыми, то не следует ли радоваться, не следует ли восхищаться? Я знаю, сын, это блаженство, [предсказанное] Господом. Этому и ты радуйся и веселись со всеми сынами. И вы – тело Христово, а порознь – члены. Посему, страдает [Col. 1148] ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены (1 Кор. 12:27, 26). Желай, говорит он, остального: заплеваний, заушений, наконец креста, приятных для меня гвоздей Христовых, которыми пригвоздиться ко кресту вместе с Ним кто удостоится: раб – пронзиться копьем вместе с Владыкою, человек – смешать кровь с кровью живого Бога? Проникаясь таким настроением, святые радовались, когда были бичуемы, веселились, когда члены их были рассекаемы. Итак, настала и наша радость; отчасти и мы испытаны, и о, если бы были испытаны до конца благодатью и человеколюбием Иисуса Христа, Господа нашего! Ибо по благодати должна быть победа у каждого, чтобы никто не хвалился, будто он имеет что-нибудь сам от себя, но чтобы нам стяжать милость Божию во Христе Иисусе смиренномудрием и деятельной верой.

Итак, если есть какое утешение во Христе, если есть какая отрада любви, если есть какое общение веры, если есть какое милосердие и сострадательность, то дополните мою радость, с апостолом скажу я, несчастный: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны; ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, делая друг против друга и восставая друг на друга (Флп. 2:1–3). Ибо и в самые подвиги за благочестие обычно вторгается искание первенства и соревнование. Но вы, как служители Божии, – я соединяю в лице твоем стоящих выше [других], которые пусть также прочитают письмо, – никому ни в чем не полагайте претыкания, чтобы не было порицаемо служение (2 Кор. 6:3).

Вопрос о приеме падших.

Относительно тех, о которых ты писал мне, что они приносили покаяние. Для принадлежащих к нашему телу мы, хотя и недостойные, будем врачами. Итак, какую епитимию при посредстве братий мы назначили пришедшему сюда Оресту, – ибо мы не (357) почли за благо лично видеться с ним по многим причинам, – такую же пусть примут и прочие, то есть пусть не причащаются Святых Таин и соблюдают остальное. Ты спрашиваешь: доколе? До тех пор, пока снова не воссияет ясное небо Православия. А если, скажешь, случится смерть? Тогда пусть причащаются. Мы веруем, что грех отпустится им. Ты писал, что вы спорите между собою о том и другом предмете; оставьте ваши споры и живите в мире между собою. Этих надобно принимать не так, как обращающихся от ереси, хотя и в этом случае соблюдается немалое различие между той и другой ересью, но как отрекшихся от имени Господнего или участвовавших вместе с христоборцами в отречении от Него по страху или какому-либо другому обстоятельству. Подлинно, в отречении от Него они явно участвовали с отвергшими святую икону Его. Ибо отвержение образа относится к первообразу, как вещает вещающий [Василий Великий]. И это не иначе, хотя некоторые и хотят уменьшить такое отречение. А если бы те, которые прежде не были православными и не были научены истине, от Божественного Промысла просветившись истиной, прибегли к нам, то было бы иное дело; их надобно принимать не как случится, но с согласия многих православных, как объяснил божественный Василий [Col. 1149] прибывшим из Египта в Месопотамию, укоряя их за неосторожное принятие. Разве вы не знаете, что говорит тот же отец в другом письме? «Не признаю епископом и не причисляю к иереям Христовым того, кто оскверненными руками к разорению веры возведен в начальники». Таковы ныне те, которые не по неведению, но по властолюбию вторгаются на [епископские] престолы, добровольно выдавая истину и взамен получая председательство в нечестии. По рассуждению человеческому, когда я боролся со зверями в Ефесе, говорит апостол, какая мне польза? (1 Кор. 15:32). Скажу и я: если, по вашему мнению, после отречения или общения с христоборцами такие тотчас должны быть принимаемы и оставаться без епитимии, то для чего я напрасно подвергаюсь опасностям каждый день, а не уклонился к противникам и потом тотчас чрез покаяние присоединился к православным без епитимии? Не обманывайтесь: худые сообщества развращают (358) добрые нравы. (1 Кор. 15:33). Бодрствуйте в Господе. Что общего у света с тьмою (2 Кор. 6:14), чтобы у нас делалось подобно христоборцам? Ибо они, говорят, приходящих к ним из Православия принимают с радостью, без епитимии. Увы, следовательно, нам должно было бы и увенчивать отрекшихся от Христа, и прославлять, как они некоторых из тех. Братия, умоляю вас, не будьте дети умом (1 Кор. 14:20), но усовершайтесь в истинном ведении.

Относительно находящихся вне нашего братства, – кто я, чтобы сказать слово? Если же заставит кто-нибудь, то, так как любовь, будучи исполнение закона (Рим. 13:10), имеет и свое убеждение, скажу то же, что и о наших, ибо и они наши. Пресвитер, или подписавшийся, или имевший общение по страху, не вынеся гонения, пусть лишается общения. Ибо имевший общение против Христа как может иметь общение со Христом? Разрешение отлучения от священнослужения зависит от соборного исследования. Решивший снова бороться после падения пусть лишается того места, которое он занимал; иначе как сделается известным отречение, которое он допустил, и ему самому, и другим?

Сделать послабление не могу, особенно если это возвращение его к борьбе не ознаменовалось каким-нибудь отличным делом, как у епископа Лаодикийского. Ибо и этому я не советовал бы священнодействовать, а разве только вступить в общение ради почета, ему оказываемого. Так для всякого монаха, так и для мирянина: отлучение от общения, при прочих достойных плодах покаяния, в ожидании благоприятного времени для Православия. Впрочем, так как и послабление, и усиление зависит от налагающего епитимию, – я говорю в отношении к общению, – то, если по непостижимым судьбам праведного гнева Божия продолжатся времена ереси, можно и прежде собора разрешить в Господе [смотря по тому], тяжко или легко пал этот человек и какое оказывает покаяние, как для наших, так и для внешних, равно и принимать пищу вместе им не надобно препятствовать, [Col. 1152] но с тем, чтобы они не благословляли до разрешения.

(359) Вот что относительно таких представилось мне в страхе Божием и по истине. Если же кто из вас или из других найдет чтонибудь нового, то я желал бы знать. Ибо я исповедаю многие грехи мои и признаю себя не знающим многого. Приветствуй братьев твоих и сынов моих, авву Петра, и Игнатия, и Тифоия, в Господе возлюбленных и сотрудников моих. Приветствуй любезных моих из святой общины. Приветствуй хранителей тайн, возлюбленные сердца мои. Приветствуй труждающуюся в Господе, от которой я получаю блага с избытком. Приветствуй всех во Христе братий, хотя бы они были и миряне, между которыми Сергий благочестивый и близкий. Приветствуют тебя и прочих находящиеся со мною братия, всегда возлюбленные. Вспоминайте о моем смирении. Господь наш Иисус Христос с вами, братия!

226. К чаду Игнатию <147>

[885]

По твоим письмам я наблюдаю твое сердце, добрый мой Игнатий, и радуюсь твоей убежденности и искренней любви. Только жалею, что я недостоин иметь таких сынов о Господе, столь меня любящих и готовых на все ради меня, негодного. Свидетельствую о вас, что, если бы возможно было, вы исторгли бы очи свои и отдали мне (Гал. 4:15). Кто, подобно мне, славен своими учениками? Кто своими грехами ниже меня? Никто.

Но молись, чадо, и настойчивее, чтобы я совершал свой путь бодро и служил бы для вас не упреком, а похвалою. И я именем Господа нашего Иисуса Христа молю, чтобы вы, главы братства, были теперь твердыми, непреклонными в вере, всегда усердными к делу Господа. От них да прострется прямота и на подчиненных. (360) Станьте для всех примером благотворительности, твердости. Смотрите, как другие впадают в нечестие, будьте боязливыми [к этому], а главным образом осторожными, сердечными, учительными и поддерживайте ближних, чтобы каждый день получать венец.

Ты оказал мне, чадо, почтение [присылкой] тетрадей, но я вернул их, чтобы ты вновь прислал их мне уже заполненными. Приветствуют тебя живущие при мне братья.

227. К августе Марии <148>

[887]

Теперь нужно славить Бога за каждого человека, твердо выступающего на защиту истины Христовой, ибо ничто на земле, до собственной плоти включительно, не может быть поставлено выше нашей непорочной христианской веры. Но особенно следует славить потому, что ты, которая из-за царского достоинства, прибавлю, из-за женской природы и всего, что в том и в другом состоянии трудного, по-видимому, могла бы уступить и отречься от благочестия, на самом деле, наоборот, благородно воспротивилась, получив венец исповедничества и нисколько не увлекшись привязанностью к земным предметам. Твое настроение, госпожа моя, действительно царское, душевное достоинство возвышенно. Ты блаженна, окончив свой подвиг. В сем роде ты воздвигла знамя своей богопочтенной добродетели. Имя твое стало хвально на небе и на земле. Вот теперь по своей добродетели ты царствуешь в мире в большей степени, чем когда была увенчана златоукрашенной диадемой. Благословенна ты в царицах. Теперь ты слава монахинь. Теперь ты свет для мира; правда, ты была им и раньше, но не в такой мере. Молю тебя, стой еще, не падай [духом], ибо Бог – твой покровитель, и от Его силы падет пред тобою всякий, кто вознамерится повергнуть тебя. Раньше ты подверглась неизгладимому оскорблению от царя и супруга, – и из-за этого как долго и как сильно волновалась Церковь Божия! (361) Не [случится ли то же] и теперь? Тогда диавол мог это сделать, ибо имел силу над державным. Но теперь не то, ибо от тебя зависит предпочесть лучшее. Бог, на Которого ты уповаешь, верен дать тебе венец [за] исполнение [подвига]. Только прошу тебя ради Христа Иисуса, твоего Владыки и Жениха, еще немного, еще несколько перенеси оскорбления и угрозы, которые пред твоей твердостью разлетятся, как морская пена.

Из духовной любви прими мое письмо. Воздай мне за него святой своей молитвой.

228. К вдове спафария <149>

Еще раньше я от многих слышал о твоей выдающейся богоугодной жизни. А теперь и по опыту, по тому, что ты прислала моему ничтожеству, я узнал, что у тебя в сердце есть семена благочестия, ибо ты помнишь страждущих за Христа. Поэтому же, как слышно, ты избегаешь общения с еретиками. Благодарение Богу за твою скромность. [Ты], госпожа моя, была супругой известного и всем любезного доброго человека. Добродетельный муж, он давно нам знаком. Подобно как и теперь, вы давно уже любите монахов и снабжаете нуждающихся. Именно, я узнал, что под вашей благословенной кровлей нашел гостеприимство наш сын Литоий. [Имена] прочих, за которыми ты ухаживала, ты сама знаешь.

Благ твой труд, благословенно вдовство. Пребывай во всех отношениях угождающей Христу, и да получишь, уважаемая госпожа моя, за нас награду в вечной жизни.

229. К жене консула <150>

(362) Прочитав твое письмо, почтенная, за твое здоровье я, смиренный, прославил Бога. Говоря о здоровье, я имею в виду не столько телесное, – ибо для некоторых оно бесполезно, когда не ведет к исполнению [заповедей] добродетели, – сколько душевное, ибо его нужно всегда желать. Из чего я об этом знаю? Из того, что хранишь себя целою от общения с богоборной ересью из страха перед Богом и по вере православной. Поэтому и я рад, что стал советником столь божественно настроенной женщины. По поводу твоего несчастия я немало с тобою погоревал, что ты постоянно подвергаешься бедствиям. Как могу, ничтожнейший, я молюсь, чтобы по милости Божией рассеялись несчастия, посыпавшиеся на тебя, также [о милости Божией] чадам и слугам твоим. А ты, почтенная жена, с благодарностью переноси печали, ибо егожелюбит Господь, наказуем (Притч. 3:12). Ведь через печали можно достигнуть вечной жизни. Советую тебе относиться к подчиненным с пощадой, умеряя, как говорит апостол, строгость, зная, что и над вами самими и над ними есть на небесах Господь (Еф. 6:9). Я знаю, что ты относишься к ним человеколюбиво. Не тяготись моим напоминанием, [сделанным] по любви. Господь мой да сохраняет тебя всегда беспечальною и прямо шествующею по пути Его заповедей.

230. К игумену Макарию <151>

[888]

Еще до чтения, как только я взял в руки святое письмо твоего блаженства, богочестный отец мой, моя смиренная душа почувствовала облегчение. А когда я прочел [письмо] и узнал причины запоздания его, освободился от всяких подозрений, в тайне огорчавших мое смирение. (363) Удостоверившись, что духовная любовь твоего боголюбия остается [по-прежнему] искренной к нам, ничтожным, я прославил благого моего Бога. О, всеобщий Примиритель, Боже и Господи, пусть она [всегда] остается [неизменной]! Знай, боголюбивейший, что мы искренно любим тебя и сохраняем неразрывный союз любви; например, еще раньше мы [ею] были побуждены написать тебе, когда ты приступил к подвигам благочестия, но [конечно] не потому, что наше ничтожное письмо могло принести какую-нибудь пользу или было в силах укрепить. Презренные и в слове и в жизни, мы далеки от этого, а [действуем], как того требуют [условия] времени и [чувство] любви. Поэтому же мы были принуждены написать и другим отцам и братьям. Хорошо и вполне справедливо сказала твоя честность, что нужно пользоваться обстоятельствами ради гонителей и не по-братски мыслящих. Кто не восстенает над их падением? Так оно упорно и опасно для всей Церкви! Или, потеряв рассудок, они думают, что действуют наиболее удобным образом? О, дурное начало и корень! Ты знаешь, отец, о ком я говорю. По его примеру и прочие увлеклись [этим] безумием.

Но можно ли без слез вспомнить о Флувутском [игумене]? Относительно прочих это дело привычное и не так поразительно. Но об этом муже что сказать? Что подумать? Како спаде денница (Ис. 14:12)? Как повержен столп, восходивший до небес? Я почти оцепенел, услышав об этом, – так всё показалось мне совершенно невероятным. Я давно знал его непосредственно. И [например], когда я ехал сюда в ссылку, увязался с ним по пути и выслушал свидетельства о готовности к мученичеству; [тогда] он, как говорил, убедил даже Никейского [митрополита] не входить в общение с еретиками и [пригрозил ему] отделиться от него, если это сделает. И вот этот стал общником христоборцев. И что заслуживает особенного сожаления, он, как я слышал, совершенно не сокрушается о своем нечестии, не желает обратиться к Богу даже со словом молитвы о прощении за это. Не дивно ли это, человек Божий? Не исполнилось ли слово пророка, что пророк и священник осквернишася (Иер. 23:11)? Кто даст главе моей воду и очесем моим (364) источник слез? и плачуся о столь великом поражении (Иер. 9:1). Почетные и почти золотые сосуды превратились в сосуды глиняные (ср. 2 Тим. 2:20).

Но что я плачу о чужих несчастиях? Обращу лучше плач на самого себя. Как мне спастись от лукавого? Сильные поскользнулись, а я, слабый, как выдержу предстоящую борьбу? Поэтому прошу твое преподобие: хоть ты избранник Божий непреклонный, стой крепко, утвердившись на недвижимой вере Христовой. Укрепляй и утверждай своей стойкостью вместе со многими другими, в ком есть дух жизни, и мою худость, готовую всё перенести за Христа и ради Христа, но недостойную по своим неисчислимым грехам. Великая десница Господня да соблюдет тебя, моего отца и владыку, крепким и сильным с помощью Божией против врагов Божиих.

231. К игумену Афанасию <152>

[891]

Я давно уже беспокоился и хотел узнать о твоем преподобии. Нужно ли говорить, какое удовольствие и радость принесло мне твое письмо? Отложил я заботу и прославил Благого Бога нашего, узнав о твоем здоровье, о телесном состоянии и о состоянии честной души твоей. Ведь каково письмо! Оно полно любви, проникнуто божественным мужеством, пышет огненной ревностью, изобилует истинными дарами Духа. И это несмотря на то, что ты в оковах сидишь в тюрьме. О, прекрасное твое исповедание! О, стойкое сердце! Ты претерпел за Христа бичевание не один раз, а дважды. Избитый, ты гордился, изгнание ты принял с радостью. Мучения за Бога стали для тебя (365) предметом наслаждений. Поэтому я величаю тебя своим отцом и отцом многих, борцом за благочестие, столпом и утверждением истины и, конечно, исповедником Христовым. [О тебе нельзя сказать, будто] ты, пройдя первый круг в беге мученичества, затем ослабел и обратился назад, подобно поскользнувшимся сторонникам Иосифа. К нему вполне применимо [это выражение]: никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия (Лк. 9:62). Велико их нечестие, еще больше их позор в мире и осуждение на мельничный камень за соблазн (ср. Мф. 18:6). Но ты последовательно совершил много прекрасных подвигов, и я уверен, с помощью Божией еще совершишь до получения окончательного венца.

Радуйся, сильный Афанасий! Великое и почетное для всех имя, оно дано тебе вполне справедливо и по тождесловию. Радуйся, многоколосное прозябение Господа, Который, видя тебя, утешается. В чесом исправит юнейший путь свой?внегда сохранити словеса Твоя (Пс. 118:9). Радуйся, дражайший мой сын и отец, сын – по силе любви, отец – по достоинству, мой сотрудник и сподвижник, если только можно принять в расчет и меня, негодного, ибо я ничего хорошего не сделал и не внес в Церковь Божию. А если [что-нибудь такое] и есть, то по Божией милости и с помощью вашего примера и [взаимной] поддержки, многие, как написано, за дарованное нам, по ходатайству многих, возблагодарили за нас (2 Кор. 1:11).

Таково небольшое приветствие от меня, ничтожного. А ты, священная глава, созидая на добром основании, соверши себя в дом Божий, готовый до крови [пострадать] за исповедание Христа. Молитвенно всегда желай и мне того же, чтобы я по своим грехам не был отлучен от священной вашей троицы, равным образом и от прочих равночестных нам отцов. Ведь есть еще, яже не преклониша колена Ваалу (3 Цар. 19:18).

232. К монаху Филиппу <153>

[893]

(366) Нам стало известно, духовное чадо, что произошло с тобою. А что именно? После того как пред Богом и избранными Ангелами ты открыто заявил в присутствии эконома и братии, что ты – чадо наше, и сопричислил себя к прочим, ты по успении твоего отца по плоти был избран в предстоятели тамошней братии при посредстве брата и чада нашего Феодула, посланного от эконома и представляющего наше лицо и подчиненных ему братьев, сообща содействовавших именно этому. Мы, смиренные, приняли это решение, утвердив силою Святого Духа постановление – быть тебе игуменом тамошнего монастыря, как если бы мы сами выбрали тебя и поставили во главе той братии, и чрез тебя приняв всех [под свое руководство]. Мы радуемся этому и считаем тебя своим последователем и учеником между тамошними [монахами], руководителем других о Господе. Имей в виду, чадо, как ты должен жить, боголепно и по правилам, подражая нашему братству и следуя всем заповедям Божиим. А так как теперь особенно требуется сохранение Православия, то блюди себя, чадо, совершенно устраняясь от общения с еретиками. Будь готов ко всякой печали и притеснению за Христа, за Которого всюду идет война гонения. Мужественно выдерживай нападения врагов веры, не падай, не предавай истины, чтобы не предать Христа. Если нужно будет подвергнуться гонению, прими его с радостью, ибо хорошо быть скитальцем вместе со Христом. Если обстоятельства потребуют и дальнейших [подвигов], дай тело свое на бичевание и кровь во свидетельство за Христа. Одновременно побуждай к этим же страданиям и подчиненных своих, уча, вразумляя, умоляя, укрепляя, вооружая, как добрый передовой воин Христов; в этот прекрасный свой поход благоугоди Богу, призвавшему тебя Себе на службу; (367) не отдавайся пристрастию к земному, ибо всё преходяще и чуждо нам. Ибо все [люди] пресельники и скитальцы. Где произведший тебя на свет? Не отошел ли? Не покинул ли он всё, взяв с собою лишь ношу своих дел, добрую или худую?

Ноша своих дел.

Если ты управишь так жить, то вот с тобою дух моего смирения. Я признаю, что ты – мой честный брат, родное чадо, принимающее участие в нашем братстве, точнее сказать, в уделе святых. Ты получил [в управление] паству Христову – бодрствуй, паси, трудись, как Иаков (Быт. 31:40), и в холод умственной ночи, и в жару дневную, укрепляя ослабевшее, возвращая заблудившее, перевязывая сокрушенное (ср. Иез. 34:5), молитвами отгоняя духовных хищников, во всех случаях являя собою образец добрых дел, чтобы благоугодным пастырством сделать себя достойным Небесного Царства. Молись и о нас, чтобы мы шествовали, исполняя то, чему учим по заповеди Божией. Будь здоров, муж.

233. К куратору

[894]

Константину <154>

Написать тебе, добродетельный человек, побудило меня доброе известие о тебе, честнейший, дошедшее до моего слуха. Какое же? А то, что, кроме других своих добродетелей, которыми ты обладаешь по милости Божией, ты соблюдаешь незлобивость, сохраняя православную веру, как сокровище, в тайне честной своей души и удаляясь от общения с еретиками. Я принес Богу великое благодарение по тому поводу, что миряне наравне с монахами стараются благоугодить Господу, обегая бездну ереси. Действительно, брат, это бездна и сеть диавола. Общение с еретиками попавшего [в эту сеть] отлучает от Христа и отводит далеко от стада Господня. Каково различие света и тьмы, таково же и православного Причащения от еретического приобщения. Первое просвещает, второе – (368) омрачает; одно соединяет со Христом, другое – с диаволом; одно оживляет душу, другое – убивает.

Различие православного Причащения и еретического.

Хорошо делаешь, что стремишься к источнику жизни, а не черпаешь из смертоносной чаши нечестия, конец которого – вечная гибель. Считаю тебя вполне блаженным. Но смотри, как ты начал, так и окончи [свою жизнь] силой Христа, ибо Он примет тебя в Свое Царство и в славу ради благого конца. Брат единоверный, молись и о нас, грешных.

234. К епископу Сисою <155>

Возлюбленное мое чадо, брат и отец! Получив письмо твоей святости, я прославил Благого Бога нашего за то, что у тебя есть и смирение, и крепкая вера, и горячее рвение, и благодушие в терпении, и мудрость в слове, которой не мог противостать сын погибели и неразумная тварь. Благодарение Богу, давшему тебе открыто говорящие уста и язык, поражающий еретическую болтливость.

А теперь, родной мой сын и многожеланный отец, [тебе предстоят] награды за [дальнейшие] подвиги, ибо, как я узнал, ты осужден на пытку. Прошу [тебя] – стой, молю – мужайся, простираю руки – побеждай, припадаю к ногам твоим – яви дела силы Божией в сей немощной плоти. Пусть палач откажется от следующих [истязаний], побежденный твоими подвигами. Воссияй среди епископов, как свет для меня; отличись среди монахов, жизнь моя; увенчайся с исповедниками, мое сердце и глава моя. Да восхвалят за тебя [Бога] небо и земля; да прославят Его иереи и иерархи, также и монахи, каждый находя в тебе сродные [черты] для украшения своего достоинства. Пусть мы бедствуем, голодаем, истаиваем от жажды, нищенствуем, (369) прибавлю, терпим бичевания, пусть у нас ноги в колодках, на шее узел, меч, наконец [впереди] костер, – что это в сравнении с Небесным Царством, в сравнении с обещанными благами?! Возможно ли, [с другой стороны,] чтобы страдающий за Христа не получил помощи от Христа, Который попускает нам искуситься настолько (ср. 1 Кор. 10:13), насколько и как мы можем вынести? Разве не Христос умерщвляет и живит? Не будем, брат, падать духом, ибо говорится: я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8:38–39).

Я питаю такие надежды относительно тебя. И ты, отложив похвалы, которые не по достоинству расточаешь мне, молись также обо мне, ибо я последний среди всех людей.

235. К чаду Виссариону <156>

[895]

Христов образ есть Сам Христос.

Письмо твое, чадо, я прочел с удовольствием, ибо узнал оттуда о твоем здоровье, терпении и утешении. Блажен ты, Виссарион, чадо мое, страдающий за Христа, осужденный нечестивцами на темничное заключение; оно для тебя слава и венец. Что испытывают, по твоему мнению, критяне, узнав, что ты – исповедник Христов? Ты прославил свой род, отечество, меня, недостойного, и, конечно, своих братьев. Изощряйся в познании Божественных истин, заграждай уста нападающих на тебя еретиков, ибо Христов образ есть Сам Христос, [конечно] не по природе, а по имени, ради которого почитается, и наоборот. Также Богоматери, так и каждого из святых. В терпении своем стяжай себе награду. Поминай и меня, грешного, чтобы мне достигнуть совершенного спасения.

236. К чаду Ипатию <157>

(370) В письмах твоих, чадо, мне понравилось, что ты стремишься и любишь то именно, что и я люблю о Господе. Поэтому я принимаю и прежнее твое предложение, и позднейшее смирение. Итак, чадо, благоугождай Богу вместе с братом Лукианом. Неприлично да и соблазнительно жить вам отдельно не только потому, что вы братья, но еще и потому, что вы [и так] от меня далеки. Разве этого недостаточно, что, кроме одной, [нужна] вторая разлука? О, какое зло! Прошу [вас], не [делайте этого], хотя бы наперекор диаволу, завидующему вашему единодушию и внушающему вражду или сближение [с другими], чтобы таким или иным путем добиться вашей разлуки. Но мы, проникая в его замыслы, приневолим свои природные [склонности] и путем смирения привлечем к себе милость Божию, чтобы нам не разлучаться. Так да будет с вами Христос. Кто между апостолами выше Петра и Иоанна? Но и Иоанн предоставляет Петру говорить к народу, и Петр умолкает, когда говорит Павел. Ведь и порядок соблюдался у них не для того, чтобы кто-то захватил бы первенство, но чтобы была польза.

Порядок среди апостолов.

Так и вы будьте подражателями святых. Я рад, что от тебя исходит просящим слово, [и не простое], а с советом, но без особенной нужды не попадайте на глаза женщинам, чтобы в то время, как мы заботимся об исцелении других, нам самим не поразиться и не поразить. Встречи [допускайте] в крайних случаях. Склонность к блужданиям (το φιλογύρευτον) бесполезна и разрушает душу. Имей это в виду и сохрани мне себя в целости.

237. К чаду Вассиану <158>

(371) Опять навещаю тебя письмом, чадо мое Вассиан, и приветствую о Господе. Стой, торжествуй, радуйся, что за Христа удостоился быть в темнице, в уединении (εν μονώσει), в огорчении, в тесноте. Немного позже, к концу подвигов, воссияет тебе неизреченная радость. Поэтому смирись, чадо, укрепляйся о Господе, помышляя о вечной награде, ибо будешь вечно торжествовать. Смотри, как диавол строит козни каждому, ища нашей погибели, чтобы навести на преткновение, омрачить ум. Не уступай ему. Бодрствуй даже в темнице, ибо здесь он особенно ожесточается, когда мы уединены и никто не развлекает нас во все стороны. Прибегай к рукоделию, чтению, стихословию, молитве, небесным размышлениям, дабы он не сразил тебя, застигнув без дела и незанятым. Чем чаще он мечет в тебя стрелы, тем больше укрепляйся в страхе Божием. Не поддадимся ему ни в каком случае. Великое дело – спасение, но для этого нужны и великие подвиги. До этого времени да простится тебе прошлое. Ныне я начал, скажи и ты, сия измена десницы Вышняго (Пс. 76:11).

Поминайте мое смирение. Приветствуют тебя находящиеся со мной твои братья. Господь с тобою.

238. К чадам Еводию и Иоанну <159>

[898]

Получив и теперь твое письмо, чадо мое возлюбленное, с удовольствием узнал о твоей истинной вере и любви, а равно о благородной и священной твоей ревности, какую ты питаешь к истине Божией, будучи готов перенести всё ради Бога. Благословен Господь, так устроивший и уготовавший. Это очень обрадовало меня, (372) усилило мою любовь к тебе и [наконец] укрепило меня. Ибо когда вы проливаете свою [кровь] за Христа, я, смиренный, укрепляюсь. Дух Святой да сохранит вас в этом расположении. (Я говорю для всех, потому что слышал, что с тобой находится и брат Иоанн, также возлюбленное мое чадо). Ибо [слова] сии: зане Тебе ради умерщвляемся весь день (Пс. 43:23) – указывают именно на эту готовность и расположенность.

Но прошу вас, молитесь и обо мне, смиренном, чтобы мне совершить о Господе предлежащий нам подвиг, не только видимый, но и умственный. Приветствуют вас живущие со мною братья ваши. Благодать [да будет] с вами. Аминь.

239. К чаду Дорофею <160>

[899]

Опять берусь писать тебе, любезное мое чадо. Твое письмо, которое я получил, содержало ответ на мои прежние письма. Итак, спрашиваю: как поживаешь? Как проводишь свои дни? Знаю, что хорошо (разумею – по Божию. Может ли быть что-нибудь приятнее, как страдать за истину?). Но для тела, темницы, и очень плохой темницы, это весьма печально. Кроме того, как мне сообщили, хлеб, который тебе подают, несъедобен. Но что это в сравнении с невыносимым твоим надзирателем, военным тюремщиком, а не монахом и тем менее игуменом? Однако пришло время явиться и людям Божиим, и, наоборот, плевелам (ср. Мф. 13:25–43). На прелюбодейном соборе они прикрывались греховными оправданиями. Их нынешние дела подтвердили, что и прежние [дела] они совершили в нечестии.

Творящий волю Божию будет жить вечно.

Так поступали они. А ты, чадо мое возлюбленное, по примеру прошлого и теперь страдаешь за Христа, живя в тюрьме за Него, (373) одиноко, но не один, ибо с тобою Христос и страж жизни твоей – Ангел. Прошу, будем ожидать [Господа], уготовляющего нам венцы за терпение. Хотя и мучит нас нетерпение, однако будем наслаждаться надеждой. Если и терпим стеснение в нуждах, будем одушевляться надеждой. Что же? Разве Бог не в силах невидимо одождить хлебы или вообще что-нибудь иное съедобное? Но Он дает место нашему терпению, чтобы прославить и возвеселить нас вовеки. Да, чадо, молю, переноси с мужеством, проводя день за днем, и продолжительность времени пусть не внушает отчаяния душе твоей. Вот мир этот как сновидение. Всё пройдет. А творящий волю Божию будет жить вечно и не умрет. Укрепляя постоянно этими мыслями свою душу, радуйся, ибо велика твоя награда на небесах (Мф. 5:12).

240. К чаду Дорофею, другому <161>

[900]

Здравствуй, добрый Дорофей! Да будет тебе благодать [и] милость от Бога и Господа Иисуса Христа, укрепившего тебя [предать себя] на бичевания ради Него и раны, на заключение и изгнание. Откуда у тебя это благо? Из безвестных ты стал известным, из незнатных – славным, из последних среди братьев твоих о Господе – великим и почтенным. Видишь, как я смиренно беседую с тобою? Многие постарше тебя сильно желают получить от меня хотя бы одно слово, а тебе [я написал] хвалебное письмо. Так Бог прославляет прославляющих Его (ср. 1 Цар. 2:30). Хвали Бога, благодари Его, что сотворил тебе великое и дивное, так что ты теперь называешься Его исповедником среди христиан. Воссияв в Церкви, ты затмил собою многих епископов, игуменов, многих подвижников. Имей в виду свое призвание, посмотри на свою славу. Не (374) воздремли, не отпади, терпеливо подвизайся до смерти, ибо говорит [Писание]: претерпевший же до конца спасется (Мф. 10:22). Блюди себя со всякой осторожностью, чтобы не впасть тебе в какую-нибудь позорную страсть. Соблюсти свою совесть чистою от греха – и это уже великое мученичество. Постоянно очищай себя покаянием, слезами, молитвами, молясь и обо мне, грешном, да избегну всякого злого деяния.

Низко кланяются тебе окружающие меня братья. Да соблюдет тебя Бог, чадо мое возлюбленное, невредимым во всех отношениях и без ущерба, чтобы тебе исполнить предлежащий тебе подвиг о Господе. Аминь.

241. К чадам Титу и Филону <162>

Добрый Тит и добрый мой Филон, какое дивное зрелище, что среди многих своих братьев вы именно избраны Богом быть Его исповедниками и за это оказаться в темнице! Конечно, [это] потому, что вы возлюбили много и поистине уверовали. Итак, благодарю Бога моего и Господа, сотворившего нам величие. Смотрите, братья, стойте, как я вам еще раньше писал, мужественно, без робости, крепко, ибо вы призваны Богом. Прославьте Его в членах своих, не слушайте еретических наставлений. Не склоняйтесь перед темничными злоключениями, помня слова: многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Небесное (Деян. 14:22).

Поминайте и меня, грешного. Приветствуют вас находящиеся со мной братья. Господь [да будет] с вами. Аминь.

242. К Николаю повару <163>

[901]

(375) Как, по твоему мнению, я могу оценить твои посылки и милостыни, возлюбленный муж? Тысяча талантов не доставила бы мне большего удовольствия, ибо [твои посылки] – от православного человека, сохраняющего любовь к древнему и не увлеченного в общение с ересью. Сильно удивляет меня, как это среди огня ты остаешься неопаленным. Конечно, по Божию Промышлению и впредь останешься [таким], чтобы принести Богу великий дар – [дар] собственного спасения.

Я очень утешился и ублажил тебя, что [моего] письмоносца на чужбине ты в праздничный день пригласил к участию в обильной трапезе. За это Господь в день тот [Суда] да даст тебе ложе рядом со Авраамом и Исааком (Мф. 8:11) в радость вечную.

243. К мирянину Исидору <164>

И вновь я стал причиной трудов твоих, человек Божий и искренний [мой] друг, благодаря посылкам от тебя. За это да возмерит тебе Господь небесной наградой, которую ты просишь от Господа и ради которой ты ведешь девственную и благоговейную жизнь, проводя время в церквах, пребывая в трудах благочестия, как почитатель монашества, как искренний [человек], живя дома [безвыходно], как патриарх Иаков (см. Быт. 25:27). Еще прошу, держись благочестия и удаляйся от еретического общения, через что будем иметь дерзновение (ср. 1 Ин. 5:14) на Судилище Христовом.

Помни о нас, уважаемый и любезнейший мой, творя святые молитвы.

244. К игумении <165>

[902]

(376) Брат возвестил мне, что видел тебя, уважаемая, здравствующей духом и терпеливо сохраняющей надежду. И я прославил благого нашего Бога, и в слабой природе [женской] явившего Свою силу. Действительно, блаженна ты среди монахинь и [даже] вообще среди женщин. В эти дни, когда не только женщины твоего образа и постриженицы, но почти все монахи и игумены Византия увлечены, ты с другими четырьмя или больше предпочла страдать за Христа, но не вступать с еретиками в общение, отлучающее от Христа. Ибо всякий, вступающий в него, отделяется от Христа, подобно Иуде, и становится соучастником предавших Христа на распятие. Ведь уничижающие и отвергающие икону Христа и равным образом Богородицы и каждого из святых суть [также] гонители и распинатели Христа.

Иконоборцы – распинатели Христа.

Смотри, раба Христова, не посрами Призвавшего тебя к исповеданию Его. Ты – семя святых, не говорю о плотском [твоем происхождении], ибо и оно таково [же], но разумею первомученицу Феклу, Февронию, Евгению, Матрону и [им] подобных. Я упомянул о Матроне, ибо в ее времена [свирепствовала] ересь, и так как многие из монахинь решительно отказывались от общения [с ересью], как и вы теперь, то проклятые еретики в припадке несдержанного безумия насильно руками раскрывали им уста и вливали свое причастие. Но то, что [делается чужою] рукою, не [делается] добровольно. Так и тебе предстоит много соблазнов за Христа.

Но мы ни в каком случае не склонимся. Христос наш помощник, хотя бы нас искушали даже до крови. Ради Господа молись о нас, чтобы и мы, грешные, не отпали от Христа.

245. К Иоанну, [митрополиту] Халкидонскому <166>

[903]

(377) Исполнив желание, владевшее мною уже давно, я, смиренный, возблагодарил Бога моего. Что же это за желание? Войти в письменное общение с твоей отеческой святостью, приветствовать тебя и сообщить тебе к сведению, какова и сколь велика [моя] любовь [к тебе]. Это не значит, что ее прежде не было, а теперь, ввиду [наших] одинаковых страданий за истину, она особенно усилилась. Ведь где единомыслие в вере, там, разумеется, и союз любви. А где союз любви, там главное сокровище – Бог, за Которого и ради Которого страдают. Но наше [страдание] и не заслуживает упоминания, ибо с обеих точек зрения оно ничтожно. А [страдания] твоего преподобия и тебе подобных суть деяния величайшей славы, ибо вы решили подвергнуться опасностям и перенести всякие страдания за благочестие. Ведь как горько, что твое богочестие заключено далеко от столицы, что ты ежедневно терпишь труды и связанные с изгнанием болезни и заботы о необходимом и для тела, и для духа, притом несмотря на телесную болезненность и непривычку к ним, хотя [с другой стороны] ты достаточно развил себя в добровольных трудах подвижничества.

Икона и Крест.

Однако хорошо, твердейший из отцов, что из [целого] собора [епископов] Церковь сначала сделала тебя украшением, а теперь и стражем своих благочестивых догматов, украшенным венцом исповедничества. Может ли быть иначе, коль скоро ты страдаешь за Христа и не подчиняешься гонителям Христа, хотя им самим и кажется иначе? Ведь икона Христова есть Христос точно так же, как образ Креста есть Крест. Не говорю уже об иконе Богородицы и кого-либо из святых, ибо ты сам знаешь это и можешь скорее нас, непосвященных и немудрых, посвятить и наставить [в этом]. О, божественная и священная глава! Это ужасное нечестие и подготовка к пришествию антихриста, как бы образ его, хотя и борется с образом Христовым, [образ], ничем не отличающийся от первообраза. Такова природа того, о чем мы говорим. Поэтому чем у тех сила нечестия больше, тем пышнее у нас торжество исповедников, совершенно не уступающих древним Христовым мученикам.

(378) Их венец да получишь и ты, треблаженный. Молись о мире Церкви и о том, чтобы и мне, ничтожному по величайшей тяжести грехов, которую ношу, не отстать в следовании твоим стезям.

246. К чаду Евфимию <167>

[904]

Будь здоров, любезное мое чадо Евфимий. Не перестаю поминать тебя в своих смиренных молитвах, получая известие о твоей нелицемерной вере и любви, как ты с первого же дня прекрасно пребывал в смирении, как в самый день разлуки обнаружил свойства своей любви и настроение готовности, с одной стороны, тем, что пришел и принес мне необходимое в дом задержавшего меня архонта, с другой стороны, тем, что совершил морское путешествие и укрепил во мне прекрасные надежды относительно братий, содержащихся под военной стражей в [монастыре] Студийском. Тем, что ты сделал с такой готовностью, ты доказал, что ты один хорошо рассудил, хотя не без опасности. Чем же это? Тем, что со всей братией анафематствовал врага Антония, уничтожившего святые иконы. За это ты подвергся бичеванию с прочими девятью, отличающимися мужеством. Ты совершил, чадо, подвиг мученика, воина Иисуса Христа. О, возвышенный твой ум! О, твердость твоего сердца! Ты первый был бичуем за Христа и со Христом и после ударов поднялся окровавленный и с растерзанной плотью. Ты не испустил жалобного вопля, не пал на лице свое, а произнес слова, которые повторяют все: «Не бойтесь, братия, это ничего не значит». О, святой твой язык! Эти слова пристыдили мучителя и всеобщую грозу, который приказал еще бить тебя за это, и воодушевили твоих братьев подвизаться по твоему примеру и – что самое главное – были угодны Богу, уготовляющему тебе венец правды (ср. 2 Тим. 4:8).

(379) Только, чадо, будем подвизаться до конца добрым подвигом (ср. 1 Тим. 6:12). Верю, что [Бог], открывший для вас этот подвиг, силен и совершить его. И будучи в изгнании, брат, словом и делом помогай изгнанным вместе с тобою. Молись и обо мне, смиренном, чтобы я мог всё перенести ради Христа, ныне гонимого чрез посредство святой Его иконы. Приветствуют тебя находящиеся со мной твои братья. Благодать Господа Иисуса Христа со духом твоим. Аминь.

247. К чаду Иперехию <168>

Хорошо, хорошо, Иперехий, дитя мое. Хороший подвиг ты удостоился совершать ради Христа: был бичуем, заключен в темницу, изгнан, сопричислен к исповедникам Христовым. Откуда тебе такая милость, этот дар небесный – видеть свою кровь пролитою за Христа и тело истерзанным бичеваниями? Смотри, брат мой, не забывай об этом благодеянии, воздремав, не отпади от Бога. Прошу, бодрствуй над своим спасением, чтобы перетерпеть до конца. Ведь блаженство достигается не одним лишь началом, а и совершением [подвигов]. Ты испытал боли от ран, перенеси, чадо мое, и труды подвижнические, отгоняя от своего сердца лукавые помышления, которыми человек побуждается на дело греха. Страшен Бог, Он – огнь поядающий (Втор. 4:24) своих хулителей. Будем избегать дерзости, этой двери греха. Твое жилище пусть будет свободно от соблазнов, преподобно. В твоем распоряжении псалом, песнь, молитва. Читай, плачь. Всегда помни о смерти, о дне Суда, когда всё предстанет обнаженным и неприкрытым. Какой будет страх и трепет для подобного мне грешника и какая радость и веселие для праведника!

Милость и небесный дар.

Да, чадо, будем строго наблюдать за собой, чтобы свое сокровище, (380) то есть душу, представить Богу в целости и чистоте. Правда, она оскверняется худыми помышлениями, но опять очищается чрез покаяние слезное. Молись обо мне, грешном, чтобы мне совершенно спастись. Находящиеся со мною твои братья приветствуют тебя. Благодать с тобою. Аминь.

248. К чаду Афродисию <169>

Радуйся, Афродисий, чадо мое, правильнее – чадо Бога, за Которого и идет настоящая борьба. Что произошло с тобою, что ты так решился дать свою плоть на бичевания за Христа, так стойко, подобно адаманту, вынес многочисленные язвы? Радуйся, воин Христов! Смотри, к чему призвала тебя благодать, как ты сразу взошел на высоту добродетели, освободившись от прежних недостатков. Ты прославил Бога, чадо мое, почтил своим телом и меня, грешного. Среди братий ты воссиял вместе со славной дружиной, как утренняя звезда, стал столпом Церкви Христовой.

Блажен еси, и добро тебе будет (Пс. 127:2). Но имей в виду, что твое дело в настоящую минуту еще не доведено до конца. Нужно быть твердым до конца, чтобы таким образом получить венец. Мужественно переноси бедствия изгнанничества. Будь готов даже умереть за святую икону Христову. Берегись дерзости. Бдительно [следи] за невидимыми врагами. Утешайся надеждою, в скорби будь терпелив (ср. Рим. 12:12), бодрствуй в молитвах. Молись, чтобы вместе с вами и я, грешный, спасся. Приветствуют тебя находящиеся со мной твои братья. Господь с тобою.

249. К чаду Аммону <170>

(381) Радуйся о Господе, чадо Аммон. Целую тебя устами сердца своего. Венчаю тебя похвалами за то, что ты хорошо подвизался, был бичуем за Христа и легко снес многочисленные язвы. О, если бы мне [удостоиться] облобызать твою плоть, растерзанную за Христа; если бы и мне, грешному, приобщиться твоим страстям! А расположение [твое] я уже разделяю. Я рад, что у меня, грешника, такое чадо, кровь которого вместе со сподвижниками его братьями стала свидетельствовать за истину Церкви Божией, ссылка которого есть изгнание ереси (τής ασεβείας). Ты в одно мгновение принял раны и видишь, какими похвалами тебя воспевают. Что же будет на всеобщем Суде, когда [Господом] будут приняты в Небесное Его Царство благословенные Отца Его?

Дерзость – мать всех пороков.

Поэтому будь смел, стой. Впереди еще подвиг, еще состязание. Не останавливайся, как бы уже закончивший свой путь. Если будет нужно, отдадим себя на заключение за святую икону Христову. Да, чадо мое, прошу, не вознерадим о нашем подвиге, об изгнании. Заслуживает похвалы не тот, кто только начинает, а тот, кто доканчивает дело Божие. Нас ежедневно окружают мысленные враги, стреляющие в нас стрелами помышлений. Не упускай их из виду. Облекись в броню веры, любви, надежды (ср. 1 Фес. 5:8). Я слышал, что ты содержишь себя чистым от дерзости, и рад этому, ибо дерзость (ή παρρησία) – мать всех пороков. Бог да вдохнет в тебя, чадо, мужество, да укрепит и приготовит тебя на всякое дело доброе. Молись и обо мне, грешном, о моем спасении. Если при тебе живет твой брат по плоти и духу, а мое чадо, – приветствую его. Находящиеся со мной твои братья приветствуют тебя. Благодать с тобою. Аминь.

250. К чаду Симеону <171>

(382) Радуйся, чадо Симеон, благодатью призванный исповедать Христа. Вот видишь, Христос не возгнушался тобою за твое прежнее отступление, но благоволил тебе быть бичуемым ради Него, подвергнуться издевательствам, темничному заключению, а наконец и изгнанию вместе с подобными тебе братьями. Чем ты воздашь Господу, что равноценное ты принесешь? Единственно только, если с долготерпением и совершенной верой соблюдешь неотъемлемой благодать. Поэтому бодрствуй, трезвись ввиду козней диавола, чтобы он как-нибудь не проник, как-нибудь не подкрался. Избегай вида женщин. Живи, не меняя места. Это я говорю потому, что, как слышал, ты оставил келлию с целью врачевания. Теперь, чадо, время не [лечения], а мученичества. Хочешь лечить? Врачуй словом болящих душою. А лечить и телесно [больных] позволительно только в том случае, если это удобно [делать], живя дома и не переходя с места на место, и то лишь благочестивых мужчин, а не женщин.

Безделье – мать греха.

Это я тебе советую из любви. Пусть твоя заботливость и душевный трепет имеют предметом закон Вышнего и [сопровождаются] ручной работой, ибо безделье – мать греха. Принимай и далее раны за Христа и даже славную смерть, если [Господь] удостоит тебя этого. Молись и обо мне, грешном, чтобы мне получить полное спасение. Находящиеся при мне братья приветствуют тебя. Господь да сохранит тебя невредимым во всех отношениях. Благодать с тобою. Аминь.

251. К пресвитеру Феофилакту <172>

[908]

Письмо, честнейший, открывает твои добродетели: своим надписанием [оно обнаруживает] твое смирение, своим (383) содержанием – силу. Доказательством величайшего твоего благочестия, священный муж, служит то, что ты соприсутствовал мученикам, разделяя их рвение и подвиги, что ты собственными руками похоронил святого Фаддея. Мне больно за тебя по поводу нечестивой подписи. Но не горюй. Она уже тает и по мере твоего раскаяния испарится. Переноси горе и время связания священства, доколе Христос не воссияет весну Православия, когда прославишься за дела, совершаемые теперь тобою ради Христа, разумеется, с получением [соответствующей] степени.

252. К чаду Виссариону <173>

[910]

Если [даже] я и не получил ответа на мои письма, любезное мое чадо, по причине, известной письмоносцу, однако не ленюсь писать, хотя вместе с братом Николаем и заключен под строгий присмотр. Итак, радуйся, мученик за истину, радуйся, исповедник Христов; радуйся, гордость моя и Церкви. Вот слышишь, с какими словами обращаются к тебе! Что дало тебе прекрасное послушание, правая вера, терпение в заключении, бесстрашная и мужественная твердость, принятие бичевания, растерзание плоти, излияние крови, раны от ударов? До какой высоты они подняли тебя! Во что преобразили тебя! И еще возвысишься и возвеличишься, если только, святой сын мой, ты до конца претерпишь всё, что может с тобою случиться. Ибо Господь сказал: претерпевший же до конца спасется (Мф. 10:22). Если тебя еще подвергнут побоям, Христос [тебе] помощник. Разве ты не знаешь, что чем сильнее страдания за Христа, тем выше слава и утешение? Переноси, сын мой, уединение, темницу, стеснение (384) и малодушие. Воздыхай ко Христу, отсекай вражии наущения. Заботься о переживаемом дне и не думай о завтрашнем. Кто дал тебе терпение на сегодня, даст и на завтра, если доживем.

Вот что я хотел сказать тебе. Не переставай молитвенно желать того же и нам, грешным. Мир тебе от Христа.

253. К чаду Иоанну <174)

[911]

Я усвоил смысл твоего письма, чадо мое, и возблагодарил Бога за то, что ты остаешься невредимым, спасшись из руки гонителей. Будь осторожным в жизни, чтобы опять как-нибудь не быть схваченным. Если же это и случится, с твердой душой, чадо мое, переноси всё за имя Божие, взирая [на пример] подвизавшихся и теперь подвизающихся братьев. Превозмогай всё в вере в укрепляющего Христа, призвавшего тебя воспевать Его в рядах пресвитеров.

Живи, как священник, будь благочестив, очищая себя, дабы в чистоте приближаться к Чистому. Молись и о нас, чтобы дела соответствовали нашим словам, ибо я – грешный человек. Господь со духом твоим.

254. К чаду Еводию <175>

Получив твое письменное объяснение, возлюбленное чадо, я отложил печаль смиренной моей души, (385) грустившей по поводу происшедшего. Ведь пасть [даже] на словах – немалое дело. Что говорит [об этом] Господь? Итак всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф. 10:32). И наоборот (см. Мф. 10:33). Но раз это случилось – милостив Бог простить наши прегрешения. Позволив же себе это, бойся Бога и не иди дальше. Пожалей свою душу и меня, смиренного, взирая на подвизающихся братьев. Падшие жалки и здесь и там [на земле и на небе], если только они не принесут достойного раскаяния.

О наших делах ты узнаешь со слов письмоносца. Молись о нашем спасении.

255. К игумену Никите <176>

[912]

Еще раньше до получения письма, со слов письмоносца узнав о твоих делах, преподобный, а теперь и прочитав [об этом], я громко воспел Господу за то, что отец – в сонме отцов и светило – в ряду светил. Ведь следовало, чтобы похвально прошедший [искус] послушания и своим законным житием достигший игуменства не оказался в рядах увлекшихся по грехам моим вслед за веком сим, а как можно скорее отсек себя [от них] мечом духовным (Еф. 6:17) и обнаружил раскаяние более громкое, чем поражение, взошел на высоту исповедания Христова и осветил мир лучами истины.

Таковы дела твоей отеческой святости, и православных возвеселившие, и поразившие противников, принявших удар от оружия, которое они считали своим. Ведь не так поражает стоящий, как тот, кто по падении восстает силою Господа. А наше состояние совсем не таково, как о нем с похвалой отзывается твоя дружба, а дружба, говорят, обыкновенно скрашивает истину. Я, смиренный, далек от чего бы то ни было хорошего. Твоя богоумилостивительная (386) молитва да поможет мне стать полезным в каком-нибудь отношении и не лишиться вашей части, доли святых, в подвиге, который мы теперь проходим. А смысл этого подвига понятен твоему богочестию: именно, что подвизаться за икону Христову – это значит подвизаться за Самого Христа. Одно от другого неотделимо и в положительном, и в отрицательном смысле. Нынешние исповедники с большим правом, чем прежние, достойны выслушать от Господа: блаженны невидевшие и уверовавшие (Ин. 20:29).

Мой спутник приветствует твою святость, а я – истинного Арсения (’Αρσένιον), мужа (τον άρσενα) по образу мыслей и пламенной ревности, твоего истинного сына, а моего любезного брата.

256. К силенциарию

[914]

Антиоху <177>

Твое письмо достойно твоего благочестия, ибо в то время, когда большинство избегает даже приветствовать нас, ты сам пишешь и просишь писать тебе, высказывая недовольство молчанием. Видно, чья ты отрасль – золотого рода, благочестивого корня. Поэтому я тебя люблю и ты – горячо привязанный ко мне друг, которого я люблю, как и твоего блаженного родителя. Удивительно, как в эту зиму неверия не увял цвет твоей добродетели, оставшись чистым от еретического общения, судя по тому, как ты пишешь; молюсь, чтобы он и впредь оставался таким. А ведь трудно избегнуть этого, особенно человеку чиновному, в то время, когда почти все из страха пред опасностью от людей и по пренебрежению к отвергаемому Богу дали увлечь себя. По Промышлению Божию будь сохранен и спасен и от одного, и от другого, во всех отношениях наиболее любезный мне.

257. К Григорию <178>

(387) Посылки должны сопровождаться письмами. А ты, наилучший из друзей, – я прибавил бы: из благочестивых самый крепкий, – утешил меня [подарками] столь обильными и столь разнообразными, письмо же пожалел послать, хотя мог щедро наделить им из тайных сокровищ своего сердца. Но чтобы не казаться односторонними, мы к первым приложим и второе [то есть вместе с ответным подарком пришлем и письмо].

Видишь, как я любомудрствую в [это] время любомудрия? Ибо любомудрие (φιλοσοφία) есть средство избегнуть гибели от ереси, к которой Бог да соблюдет тебя непричастным. За [блага], которыми ты нас, смиренных, напитал, ты в награду да получишь вечные блага.

258. К чаду Лукиану <179>

[915]

Адам, где еси? (Быт. 3:9) Это Божий глас не только к нашему праотцу, но и к каждому из тех, кто отпал от Божественных заповедей. Так где же ты, чадо и брат? От какой славы мы уклонились, покрывшись покровом позора? И я, усматривая в твоем поражении собственное падение, стенаю и плачу над тобою! Увы мне, чему ты подвергся! Что стало с тобою! Но восстань, ибо Бог – Бог кающихся. Обратись к этому первому и последнему лекарству покаяния – исповедай пред всеми свое беззаконие, чтобы Господь простил тебе [грех] общения с нечестием.

(388) Достаточно указать на это, ибо думаю, что ты в сокрушении и очень огорчен. Близ Господь сокрушенных сердцем и смиренныя духом спасет (Пс. 33:19).

259. К Мирону <180>

[916]

Я запоздал с письмом к твоему богочестию из страха пред искушениями, сведений о которых, кажется, доселе не имел. А когда точнее узнал, кто и каков мой господин, что он хорош и благочестив, я охотно начертал послание, чтобы отблагодарить – и с полным основанием – за то, что ты вспомнил мое смирение, даже не имея с ним непосредственного знакомства, и особенно в это время, когда даже близкие по-видимому друзья из человеческого страха отвернулись, совсем не думая о Боге и заповедях. [Это] потому, что одни перестали приносить плод любви, а другие потерпели жестокое крушение в вере, с головой погрузившись в волны ереси.

Но благо, господин мой, что ты, управляемый и одной и другой (и любовью, и верой), спасаешь корабль души своей, под веянием Духа направляясь в гавань спасения. Поэтому я прославил благого моего Бога, что и здесь Он имеет не отпавших, а в тайне исповедующих, что Он по бесконечному милосердию соделался человеком. Ибо те, кои не терпят зреть икону Его телесного образа, открыто отвергают, что Он принял наш образ (την μορφήν). Отсюда они – иудействующие, хотя притворно [и признают], что Христос принял наше естество. Ведь кто не может быть изображен, тот не человек, а какой-то выкидыш. Разве имеющий лицо неизобразим? А если Христос имел, в которое плевали богоубийцы (Мф. 26:67), ясно, что Он описуем, то есть изображается. А если Он имел [лице] и (389) все же неизобразим, как это кажется нечестивым, ясно, что Он – [лишь] видение. И таким образом манихействующие иконоборцы впадают в нечестие Валентина.

Их заблуждения да избегнешь и ты, и всякий другой, близкий тебе по добродетели и благочестию. Прими, друг, это малое, как большое, за всё то, что ты прислал моему смирению, которое не может отплатить тебе ничем лучшим.

260. К Георгию, торговцу льном <181>

[919]

О, как прекрасна природа твоей души, друг добрый и верный, друг искренний и боголюбивый, друг, разделяющий страдания и условия жизни. Справедливо говорит Писание (Сир. 6:14), что обретший себя приобрел сокровище, не из золота состоящее, а накопленное со Святым Духом. Таков ты для нас, смиренных, одного посещая, другого утешая, а за иного, взятого под стражу, давая поручительство. Ты знаешь, о чем я говорю. И чего только ты не делал и не говорил такого, что прилично делать боголюбивому мужу и благосердному человеку, особенно в эти дни, когда и простое дружеское приветствие для нас обыкновенно составляет большую важность.

Вот что мы, грешные, получаем от тебя, честнейший. А тебя Господь [да] наградит Своими вечными благами. Поэтому не отяготись совершить до конца свое божественное дело пред лицом спасающего тебя Бога.

261. К Парду, торговцу льном <182>

(390) Пишу твоей честности по долгу, ибо ты человек Божий, истинный и верный друг. Такой друг узнается в несчастиях, если он не стыдится своей дружбы, но сохраняет знаки любви к Богу и ближнему. А кто [действует] не так, те лукавы и человеконенавистники, изменяют свои отношения, смотря по времени и обстоятельствам. Ты сам знаешь, какое добро творишь. Об этом свидетельствуют и пользующиеся им наши братья, сильно тебя отягощающие, но и горячо тебе благодарные за то, что ты стал для них прибежищем и питателем, очень обязательным и гостеприимным, не приспособляющимся к обстоятельствам, как другие, но боящимся Единого Страшного Бога, Которому и служишь в лице братьев. В день воздаяния Он да объявит, что ты благоугождал Ему, оказывал Ему гостеприимство, питал Его (ср. Мф. 25:34–40).

Друзья истинные и ложные.

С такими надеждами радуйся и веселись (ср. Мф. 5:12), человече Божий, и будь уверен, что этим прекрасным своим делом ты приобретаешь великое богатство, богатство не гибнущее, а пребывающее вовеки к приобретению Царства Небесного. Будь здоров о Господе.

262. К чаду Геннадию <183>

[920]

Прочел твое письмо, чадо возлюбленное. Ты жалуешься, что во время гонения переходишь с места на место, объятый страхом и заботой. Это само собою разумеется под понятием бегства, а сверх этого еще бывает стеснение в предметах необходимости. Но да возвеселит тебя и облегчит твои страдания Господне обещание: блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное (Мф. 5:10). Разве это обетование не в силах устранить всякое горе и тесноту? Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову (Мф. 8:20). Видишь, насилие делает тебя подражателем Бога. Употребляющие усилие восхищают Царствие (391) Небесное (Мф. 11:12). Переноси, чадо, ради Христа, как ты и раньше переносил, не только гонение, но и темницу. Ты в юности был победителем. И неужели, выросши в разуме и возрасте, не будешь им в большей степени?

Да, чадо, молю, всячески ограждай себя, чтобы спастись, как серна от силков и птица от сетей. Молись обо мне, грешном.

263. К чаду Клидонию <184>

Только сейчас я нашел время ответить тебе, чадо возлюбленное. Я рад твоему здоровью. Но мне не нравится, что ты уединился, хотя это и произошло не по твоей воле, а потому, что брат Нил задержан. Пожалуйста, постарайся сблизиться с одним из братьев, и по возможности, с рассудительным. Ты знаешь, что каждому [грозит] враг и требуется душевная безопасность. Как это пришло тебе на мысль отправиться к авве Леонтию? Было бы еще хорошо, если бы ты узнал, что он огражден от ереси. Этому и я был бы рад, как раньше советовал блаженному Феодулу. А так как он примкнул к еретикам, дав подписку и приняв общение, ввиду чего и отступил от него тот блаженный, то твое отшествие к нему обозначало собою не что иное, как то, что ты уподобился ему и погубил всё – и послушание, и исповедание Христово. Стой же, чадо мое, в обладании истиной. Не переходи с места на место как придется, без нужды. Конечно, Бог, Сказавший: не оставлю тебе, ниже презрю тя (Нав. 1:5), не презрит тебя, если ты будешь ходить в чистоте сердца, будет покрывать тебя, питать и всячески промышлять о [тебе]. Однако [теперь] время печали и нужно быть терпеливым. Блаженны изгнанные за Христа (Мф. 5:10). Это пусть тебя радует и облегчает твои страдания. А брат твой по плоти, будучи сам плотью, желает, чтобы и ты стал плотью.

(392) Зачем пишешь мне о таких вещах? Взирай на подвизающихся братьев твоих по духу и стремись подражать им, чтобы стать венценосцем. Бог да сохранит тебя, чадо мое. Молись и обо мне, грешном.

264. К главному врачу Евстратию <185>

[921]

И раньше, с тех пор как удостоился приветствовать тебя, я знал о ценности твоей любви, но не знал еще, какова она и сколь велика. От духовного нашего сына Адриана мы услышали о тебе столько хорошего и это сообщение внушило нам такую любовь к тебе (особенно еще и потому, что ты стоишь выше ереси, оставаясь, как среди пламени, не опаленный общением с еретиками), что мы сильно возблагодарили благого нашего Бога и намерены предстать твоему честному лицу и обнять тебя от [всего] сердца. Итак, благодарение Господу, имеющему избранных и в Византии в настоящее трудное время, когда под видом преследования и бесчестия святых икон подвергается гонению Христос с Матерью Своею и слугами. Ведь уничижение образа есть открытое бесчестие Изображаемого, хотя этого не разумеют гонители Христа. Разве оскорбляющий изображение Животворящего Креста не оскорбляет самый Крест? Вполне. Так же [должно думать] и относительно образа, то есть иконы Христовой.

Но им да дастся обращение и прекращение нечестия. А тебя вместе с госпожой твоей супругой, нашей, как говорится, родственницей, да сохранит Господь и на будущее время целыми и невредимыми во всех отношениях. А за благодеяния и гостеприимство, которые с самого начала и доселе ты оказываешь брату письмоносцу, сообщающему о тебе очень много хорошего, да воздаст тебе обильными наградами. Также и за то, что ты лишился своих доходов, отказавшись трапезовать вместе с начальником нечестия. Да дастся тебе небесное сокровище духовных дарований.

265. К Иосифу, брату и архиепископу <186>

[923]

(393) И ныне я удостоился узнать о твоем здоровье и духовном преуспеянии не только из почтенного письма, но по устному сообщению доброго Дионисия, который укрепил мою смиренную душу, изложив подробно обо всем, что собственными глазами там видел, – о странствовании, скитании, покое, горе, воде. Скорее оставив это, стану говорить о том, что больше достойно внимания, – что ты служишь Богу, Которому и поклоняешься и ради Которого [твое] пустынножительство и злоключение, удаление от лица, хотя не от сердца, нас, смиренных, а также и от подчиненной тебе великой церкви Божией. Печально всё это. Разве нет? Ты сильно возлюблен и одной и другой стороной, но отлучен от них как бы мечом. Но, желанный и святейший, ты имеешь на Бога великие надежды. Твоя церковь, как и мы, сильно гордимся тобою, ибо ты за истину уже один раз перенес это и теперь [еще] страдаешь со Христом. В сем да усовершит Божественная благодать твой добрый подвиг для получения венца правды в день праведного Суда Господня. Ты, отче, боишься внутренних невидимых врагов больше, чем видимых, и не без основания, а как разумный, как опытный и твердый воитель. Пред ними и я, несчастный, страшусь и боюсь, ибо с каждым вздохом [проникает] и огненная стрела (ср. Еф. 6:16). Она и во сне не покидает меня в виде сновидений, не только наяву. Но [в этом случае] единственный защитник – страх Божий. Где он бодрствует, там угасает страсть.

Единственный защитник – страх Божий.

Итак, прошу твое преподобие, непрестанно защищай меня своими молитвами, чтобы мне спастись от сетей вражьих. Следует ли говорить о том, что мы, недостойные, при всяком случае обращаемся к воспоминанию о вас? Прежде своего спасения мы с сокрушенным сердцем молим у Господа твоего спасения, благоуспешности и избавления от всех [опасностей]. Находящиеся со мной братья с почтением приветствуют священную твою главу. Усиленно приветствую братьев, особенно доброго Афанасия, горячо решившегося словом и делом спострадать тебе о Господе.

266. К чаду Анфу <187>

[925]

(394) Получение твоего малого письма, возлюбленное чадо, стало для меня очень великим [событием], ибо с меня достаточно знать, что ты жив, здоров и служишь святейшему архиепископу и отцу. И на будущее время, дражайшее мое чадо, будь здрав телом и духом, дабы я, смиренный, слыша это, радовался. Непрестанно молись о моем спасении, как возлюбленный сын, как цветок добродетели, как от начала возлюбивший непорочность. Спасайся.

267. К Игнатию, епископу Милетскому <188>

Так как я до сих пор не знал точно места ссылки твоей отеческой святости, то и не удостоился написать [тебе], хотя и имел желание и трепетал о том духом. А теперь, когда брат наш Дионисий, возвратившись оттуда, сообщил нам, что видел и твое преподобие, принес нашему ничтожеству приветствие [от тебя и извещение], где и какова местность, где ты пребываешь, мы, смиренные, сильно обрадовались и охотно начертали письмо.

Ведь мы, почтеннейший, издавна объяты любовью к тебе и почитаем тебя не только как знакомого и брата по монашеству, но и как исповедника за Христа, за Которого и ради Которого [произошли] гонение и ссылка. Но благодарение Господу, явившему тебя в настоящее время столпом и утверждением истины (ср. 1 Тим. 3:15), не поколебавшимся от ударов противных [ветров], но в крепости Святого Духа сохраняющим в чистоте таинство благочестия. (395) Ты, конечно, знаешь, сколько [человек] и великих по моим грехам соблазнилось. Кто по их поводу не восстенает со слезами? В частности, по поводу [игумена] Мидикийского, ради икономии увлеченного друзьями Иосифа в нечестие против Христа. Это, богомудрый, совершенно нетерпимо и неудобно, ибо кто под видом добра творит зло, впадает в сугубый грех. А что он делает дурное и как бы прикрытием пользуется именем добра, о том свидетельствует божественный Василий. Так, они сверх собственного падения делаются причиной соблазна и для многих других. Впрочем, Мидикийский [игумен], сознав свое поражение, исповедал свое падение и, как я узнал, сильно раскаялся, и поэтому удалился в бегство, тем оставив своим ученикам и благомыслящим великий пример раскаяния и пользы. Стоят по благодати Христовой при содействии епископов прежде подвизавшиеся о Господе из числа игуменов, именно [игумены монастырей]: Кафарского, Пикридийского, Павлопетрийского, Агравского, Далматского и Макарий Пелекитский.

Итак, молись, желаннейший отец, о мире Церкви, а затем и обо мне, грешном и нижайшем, чтобы, удостоившись следовать за вами, и я вместе с вами, святыми отцами, пришел к Богу.

268. К игумену Иоанну <189>

[933]

Это мое письмо есть ответ на два послания твоей святости, так как я не имел под руками письмоносца, правильнее сказать потому, что мы имели встречу в видении (δια το φασματικήν), о чем сообщил мне принесший письмо. Благодарение Богу, что пребываешь в здравии, честнейший отец, (396) перенося уничижение Христа, за Которого и ради Которого изгнание и злострадание, лишение собственности и удаление от близких. Ты получаешь грустные сведения о беззакониях, творимых в монастыре, и знаю, что эти известия огорчают тебя. Да и может ли быть иначе? Ведь в числе [монастырских имуществ] есть и дело рук твоих, плод трудов, имущество от родителей, сборы и пожертвования от многих других, ибо ты был смотрителем царских имуществ и за это получал немало жалованья и платы натурой, а с другой стороны, и сам ты – знатного происхождения, имеешь много родственников и [благодаря всему этому] богато обставил монастырь.

Но с чем [только] не приходится мириться, раз обстоятельства привели к тому? Дерзай, честнейший, ибо немного спустя получишь и это, когда Благой Бог путем достаточного искуса, как огнем, испытает твердость нашей надежды на Него, да даст тебе Христос еще лучшее и вечное сокровище на небесах за то, что ты теперь оставил все ради Него, получив вечную славу и в монашеском чине, и во всей Церкви Божией. Прошу, пусть не огорчается твое сердце воспоминанием и слухом о печальном, ибо, напоминаю, писано: вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха (Евр. 12:4). Силен Бог вместе с искушением дать и исполнение надежды. И вера служит доказательством, чтобы мы имели в виду и наступившее, и наступающее (см. Евр. 11:1).

Поэтому, отче, нам необходимо терпение, чтобы получить от Бога обещанное. Я достиг и получил просимое от тебя убеждение в полной мере – в виде исповедания и согласия с истиной. И скажу, да вменится оно тебе в милость и в прощение вообще совершённых грехов. Это же не постыдился признать пред Богом и некоторыми даже глава иерархии. Но перейдем к нашим избранным. Где теперь находится кружок аввы Иосифа, под видом икономии впавший ныне в нечестие и отколовшийся не только от нас, смиренных, но и от главы? Раньше они лицемерно говорили [ему] хорошее, а оказалось, что они соединены с ним не духовно, а из человеческих соображений. Приняв и (397) вступив в общение с противником и христоборцем, они вместе со Христом оттолкнули и нашего истинного патриарха. Да узрит Господь и посетит вскоре Свою Церковь, оскверненную диким вепрем, – разумеется, умилостивленный молитвами твоими и всех святых. Не переставай, возлюбленный, поминать меня, грешного, дабы я избавился от всякого дела лукавого, идя вслед за вами, исповедниками Христовыми.

269. К чаду Григорию <190>

[935]

На твое давнее письмо отвечаю [только] теперь, и отвечаю не на то, что ты писал, ибо оно несогласно с долгом послушания, а на то, о чем я узнал по слухам. Мне угрожает пастырское осуждение, и горе мне, несчастному, если я не стану в требуемой мере наставлять! Ибо если бы я знал, что со словом обращаюсь к человеку, не привыкшему к послушанию, то я не решился бы сказать даже слово. Но так как обращаюсь к привыкшему, то вот и пишу при свидетелях Боге и Ангелах с целью и умолить, и наставить, и знаю, что буду говорить с имеющим уши слышать (ср. Мф. 11:15).

Брат Григорий, помяни дни прошлые, вспомни о своей сыновней преданности, вспомни о моей любви, правда, смиренной, но, как известно всем, искренней. Вспомни, что цари и архиереи оказались бессильными оторвать нас друг от друга, хотя и старались всяческим образом, ибо союз любви ни в коем случае неразрывен. А когда это прекратилось, [вдруг произошло] поражение и разлучение. Горе мне, несчастному! О, дьявольское ухищрение! Как крепок был ты в делах послушания, честен, заслуживал доверия, славен, подавал приходящим много даров! Что случилось, чадо мое? Что отлучило тебя, сердце мое? Не огорчил ли я тебя наказаниями, чтобы укротить твои желания? (398) Признаюсь, [сделал это], но ради Бога и [твоей] души. Если же это было как-нибудь несправедливо, прости. Вспомни, что я, так сказать, насиловал свою природу и нарушал порядок подчинения, имея целью твой покой. С другой стороны, признаю твои [достоинства], – я не неблагодарен, сын мой, – что ты, последовав Христу через меня, был оскорбляем, заушаем, заключен в темницу, положил свою душу до крови. Ты слышал царские ответы. Ты знаком с придворными темницами, с заключением в [монастыре святого] Маманта. Знаешь о темничной жизни нас обоих, о нашей тесной взаимной близости, которой дивились и цари, и священники, и все другие. А что же потом нас разлучило? То, что когда гонение утихло и соблазн был устранен, мы вошли в соглашение с архиереем. О, искушение! И чего ты хотел? Чтобы состоялся собор, говорил ты, и устранена причина. А кто же [будет] заседать и отлучать? Не видишь ли, что ты говоришь несообразности? Наоборот, архиерей не должен был делать царю уступки, равным образом и его предшественник, при котором угрожала большая опасность, и из икономии которого и происходит вторая [опасность].

Оставь это, чадо. Что было, то прошло, и Бог судья им. Итак, я верую, что для Бога моего более славно и прилично примирение, чем противодействие по отношению к человеку благомыслящему и знающему меру и достоинства, и противодействия. Это доказало время, когда первоиерарх со многими другими получил венец исповедничества, и хотя я, смиренный, противодействовал архиерею, однако принял и принимаю [общение с ним] после того, как он перенес вину на царствующего. И не думай, брат, что я говорю это из любоначалия, как будто превозношусь или торжествую над твоим смирением. Ни в коем случае. Я готов, если это может быть благоугодно Богу, не только сказать тебе: «Я грешен», но и послушаться тебя. Молю тебя, чадо мое возлюбленное, Сам Бог просит через меня, – не ожесточайся. Знай, что ты несешь на себе ответственность и за окружающих тебя чад моих.

Молю тебя, не [дай мне] обмануться в надежде на вас обоих – я разумею также и возлюбленного моего Василия, писать которому особо (399) мне нечего. Если же вы, чего да не будет, не послушаетесь, я, смиренный, объявляю себя невинным от вашей крови (ср. Мф. 27:24; Деян. 20:26). А вы сами увидите, как и знаете, какое наказание и связание от Бога [следует] за непослушание.

270. К жене протоспафария

[937]

<191>

Жалея и боясь, как бы своим письмом не причинить тебе, госпожа моя, труда, я не писал раньше. А ты, не знаю, каким образом встретив письмоносца, наполнила его руку деньгами, послав их нашему смирению для упокоения. Почему ты причинила убыток своему благословенному дому? Зачем ты меня усиленно питаешь? Но всё Измеряющий мерою и весом (Прем. 11:21) да вознаградит тебя и окажет тебе прием в Царстве Своем. Да внимает Он твоей вере и возносимой молитве. Да утолит всякое твое горе и трепет и даст тебе мирную и спокойную жизнь. Поминай и нас в своем чистом и православном служении. Я слышу, что ты держишься благочестия. Держись и впредь.

271. К Пасхалию, папе Римскому (II, 12)

[939]

Всесвятейшему, великому светилу, первейшему архиерею, господину нашему, владыке, апостольскому папе – Иоанн, Феодосий, (400) Афанасий, Иоанн, Феодор, нижайшие пресвитеры и игумены Кафарский, Пикридийский, Павлопетрийский, Евкерийский, Студийский.

Конечно, уже известно верховному блаженству вашему случившееся с нашею Церковью по грехам нашим. Мы обратились в притчу и пословицу у всех народов, скажу словами Писания (Пс. 68:12). Но, может быть, эта весть [дошла до вас] не совершенно и не письменно. Посему мы, нижайшие, хотя и составляющие последний член Тела Христова, когда глава наша в заключении и высшие из братства рассеяны в разных местах, можем, находясь близко и путем сношения друг с другом согласуясь в духе и слове, написать, хотя это и дерзновенно, следующее.

Внемли, апостольская глава, Богом вознесенный пастырь овец Христовых, имеющий ключи Царства Небесного, камень веры, на котором воздвигнута Кафолическая Церковь. Ибо ты – Петр, украшающий и правящий престол Петров. Свирепые волки вторглись во двор Господень; врата адовы, как некогда, напали на нее. Что это? Подвергается гонению Христос с Матерью и служителями, так как преследование образа есть гонение первообраза. Отсюда низвержение патриаршей главы, изгнания и ссылки архиереев и иереев, монахов и монахинь, оковы и железные узы, мучения и, наконец, смерти. О, страшно слышать! Досточтимая икона Спасителя нашего Бога, Которой и бесы страшатся, подверглась поношению и унижению не только в царствующем городе, но и во всех местах и городах, жертвенники истреблены, храмы разрушены, святыни осквернены, кровь держащихся [Col. 1153] Евангелия пролита и проливается и еще оставшиеся преследуются и обращаются в бегство. Умолкли все благочестивые уста от страха смерти, открылся противный и богохульный язык, поколебалась всякая плоть, не склоняясь в ту и другую сторону. (401) У, люте мне, как говорит Писание, понеже бых аки собираяй сламу на жатве и яко пародок во обымании винограда не сущу гроздию (Мих. 7:1).

Всё это, блаженный, случилось с нами. Кто же не станет огорчаться этим, относя страдания ближнего к себе самому? Кто не подумает, что это предзнаменования антихристова пришествия, настолько отличающиеся от него, насколько отличается от первообраза образ, на который и нападают с яростью? Итак, приди сюда с запада, христоподобный, востани и не отрини до конца (Пс. 43:24). Тебе сказал Христос Бог наш: и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих (Лк. 22:32). Вот время и место. Помоги нам, поставленный на это Богом, простри руку помощи, сколько возможно; ты имеешь силу от Бога, потому что первенствуешь между всеми, для чего ты и поставлен. Устраши, просим тебя, зверей-еретиков свирелью божественного слова твоего. Пастырь добрый, положи душу за овец (ср. Ин. 10:11), умоляем тебя. Пусть услышит поднебесная, что вами соборно анафематствуются дерзнувшие на это и анафематствующие святых отцов наших. Это было бы приятно Богу, радостью для Ангелов и святых, опорою для колеблющихся, поддержкой для утвердившихся, восстановлением для падших, веселием для всей Церкви православных и для твоей верховности вечной памятью, подобно древним предшественникам твоим, которые, в подобные времена сделав по внушению Духа то, что ныне испрашивается нами, грешными, поминаются и ублажаются.

Мы несомненно веруем, что ты, преклонившись милостью сострадания, примешь уничиженное письмо наше, подражая Христу, Который, будучи Богом всех, не погнушался принять письмо от Авгаря и написать ответ на него.

272. К нему же (II, 13)

[941]

(402) Всесвятейшему отцу, верховному вселенскому светилу, господину нашему, владыке, апостольскому папе – Иоанн, Феодосий, Афанасий, Феодор, нижайшие пресвитеры и игумены Кафарский, Пикридийский, Павлопетрийский, Студийский.

Посетил нас Восток свыше (Лк. 1:78), Христос Бог наш, поставив твое блаженство на Западе как бы некоторым богосветлым светильником для просвещения поднебесной Церкви на апостольском первейшем престоле. Духовный свет восприяли мы, содержимые во мраке и смертной тени (ср. Лк. 1:79) нечестивой ереси, отгнали облако уныния и возникли к благим надеждам, узнав от посланных нами братий и сослужителей наших, как и что сделала и сказала святая верховность твоя, еретиков [Col. 1156] апокрисиариев, как воров, не допустив даже до священного твоего лицезрения, но справедливо отвергнув их, когда они находились еще далеко, а нашим бедствиям, по известию письма и рассказам посланных, оказав сочувствие и богоподобно сострадав нам как собственным членам. Подлинно узнали мы, смиренные, что действительный преемник верховного из апостолов предстоятельствует в Римской церкви; истинно убедились мы, что не оставил Господь нашей Церкви, для которой в приключающихся несчастьях имеется издревле и от начала одна и единственная помощь от вас, по Промышлению Божию. Итак, вы – поистине незагрязненный и неподдельный источник Православия от начала; вы – тихая пристань всей Церкви, удаленная от всякой еретической бури; вы – богоизбранный город спасительного прибежища. Впрочем, (403) дерзновенно со стороны нас, несчастных и недостойных, составлять похвалы вашему божественному имени, которое некогда было ублажаемо божественными устами (ср. Мф. 16:17); надобно обратиться к нашим бедствиям.

Нечестивые не перестают со всем рвением и неистовством делать обычное, увлекая и низвергая в пропасть ереси всех, боящихся смерти. Ибо совершенно необходимо тому, кто не уступает им, подвергнуться жестокому пламени бичеваний с прочими мучениями, так что, к крайнему сожалению, мало-помалу ослабевают [некоторые] и из тех самых, которые [прежде] подвизались. Мы же, смиренные и нижайшие из членов, опять как за свою священную главу, так и за прочих ратоборствующих отцов и братий осмеливаемся ходатайствовать и умолять, чтобы утешила нас святая и апостольская душа твоя. И во-первых, что и делаешь ты, как мы веруем, не прекращай богодоступной молитвы об утверждении и спасении всех (об этом просим священнейшее сердце твое); потом доведи до конца при помощи Божией то, что по внушению Духа решено и определено тобою на пользу нас, смиренных, и в вечную хвалу собственной добродетели.

273. К Василию, архимандриту Римскому <192>

[945]

Раньше по одному обстоятельству я не написал. Но теперь пишу моему возлюбленному и святому отцу. Ибо с кем другим из здешних я могу беседовать, как не с издревле и от начала моим знакомым, другом, отцом, защитником, единодушным, единомысленным, соревнователем, и помощником, и советником, и всем, что только можно сказать в отношении близости, заботливости и защиты. [Это] – ради Бога и добродетели, которой ты облекся в своей божественной жизни. В первой из церквей Божиих ты сияешь, как действительно возлюбленный и выдающийся по своим достоинствам. Оттуда ты как бы разбрасываешь лучи (404) до концов земли силой всюду прославленной своей богоименности и своего имени, поистине царского (βασιλείου).

Таков и столь велик ты, человек Божий и достолюбезный отец. Причина, почему мы написали и опять послали верного нашего сына Евфимиана, заключается не в чем ином, как в том же, о чем [говорилось] и в прежних письмах, которые принесли Дионисий и этот же самый Евфимиан, мои искреннейшие и возлюбленные сыны. Хотя они и не принесли нам письменных ответов, но твоими словами и словами священного Мефодия и письмом боголюбивейшего епископа Моновасийского достаточно воодушевили наши смиренные сердца, сообщив доброе и вполне богоугодное и достойное действительно апостольской души, что было сказано с сочувствием и по подражанию Христу, и по внушению Духа и по преданию отцов было подтверждено святейшим апостольским отцом. И мы, смиренные, этого именно и желали сильно – чтобы чрез посредство первопрестольной и богодарованной власти и по влиянию владыки вашего государства (χα& υμας οικουμένης) была оказана [нам] помощь. Но доселе мы не смели просить об этом высшем благе. Но раз по мановению перста Божия эта мысль возникла в священном сердце, то к этому ведут и обстоятельства, об исполнении этого молимся и мы, недостойные, а прежде всего (да будет это) во славу Божию, которой да послужит величайшая польза Его Церкви. Как един Господь, едина вера, един Бог (ср. Еф. 4:5), так, разумеется, и едина Церковь, хотя она возглавляется у вас. Поэтому, владыки мои, заботясь о нас, вы обеспечиваете себя, ибо говорит [Писание]: чтобы все члены одинаково заботились друг о друге. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены (1 Кор. 12:25–26) во славу вашу святых. Мы, грешные, напоминаем [вам об этом], но ни в коем случае не наставляем.

Это исходит по Божию определению от блаженнейшего апостольского отца. Кроме тебя, прекрасного сотрудника и достойного советника и во всех отношениях [верного духу] апостольства, кто мог бы примкнуть и содействовать и усиленно желать исполнения божественных нужд? (405) Как и раньше при прежних обстоятельствах, ты вместе с апостольским главой Христовой Церкви явился богоугодно ревнующим Господу, как защитник и покровитель истины.

Молю твою святую душу творить память обо мне, во всех отношениях грешном, чтобы мне спастись каким-нибудь образом.

274. К Иоанну, епископу Моновасийскому

[950]

, и игумену Мефодию <193>

Богочтимым и духовным моим отцам Иоанну, боголюбивейшему епископу Моновасийскому, и Мефодию, благоговейнейшему игумену, – Феодор, грешный монах и игумен Студийский.

Доброе решение приняла ваша заботливая святость, уйдя от этой душетленной бури и направившись к спокойной пристани [церкви], первостепенной среди всех церквей, тем обеспечив не только свои собственные дела, но по Божественному внушению имея в виду общую пользу, что заслуживает высшей похвалы. Это показало как ваше священное письмо, так и уста возвратившихся наших возлюбленных сынов.

Но благословен Бог, и мысль внушивший, и давший средства, и помогший вам быть хорошо там принятыми, хотя вы бежали один пред другим как бы к Богоносному гробу (ср. Ин. 20:4). И оба вы – вестники радости, по отношению к которым стража еретиков оказалась безуспешной и [благодаря которым] наша просьба, смиренных, определеннее дошла до слуха апостольского отца, и вами обоими было запечатлено то, что по мановению перста Божия было решено в сердце апостольском. Как почетно ваше плавание, как славен подвиг, совершенный вами здесь и сделавший вашу добродетель более громкой, как если бы двумя мужами было совершено общее спасение. Не терновый исповеднический, а песенный [хвалебный] венец из богосплетенных роз [приличествует] вам – подражателю и даже, скажу, одноименному с Предтечей и истинному (406) Мефодию, ибо твое деяние есть как бы полезный для Церкви Христовой путь (μέθοδος) добродетели.

А что еще остается впереди, вы сами, мудрые, знаете, хотя бы мы и умолчали. Бог, начавший через вас благое и столь спасительное для Его Церкви дело, да доведет его до конца. Поэтому напоминаем и просим вас о том, что, как мы уверены, вы, конечно, и делаете. Не переставайте обращаться и молить, доколе не будет доведено до конца то, что боголепно внушено святому первопрестольнику. С этой целью мы и послали Евфимиана, возлюбленного нашего сына, чтобы он также был точным вестником всего того, что здесь делается. Благоволите приветствовать всех соревнователей и святых, и особенно почтеннейшего моего архимандрита. Со своей стороны, и мы, где будет возможно, постараемся сообщать о вас хорошие вести и приветствовать [от вашего имени], кого прилично.

275. К папе

[952]

Александрийскому (II, 14)

[953]

[Col. 1156] Всесвятейшему отцу отцов, светилу светил, господину моему, владыке, блаженнейшему папе Александрийскому – Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский.

Величайший дар моему смирению и предмет высочайшего желания – удостоиться письменно вступить в беседу с твоею апостольскою главою, не только по ничтожеству моей малости, которая не в состоянии писать и к равным, а тем менее – к столь великой и божественной главе, но и по [трудности] пути на таком расстоянии, особенно затрудняемом языческими препятствиями. Однако по благоволению Преблагого Бога мне даровано это по двум причинам: во-первых, чтобы исполнить давнишнее желание мое, [Col. 1157] грешного, мысленно прикоснуться к священным стопам твоим, ибо иначе невозможно (407) было исполнить это желание; и во-вторых, что еще настоятельнее нужно, чтобы сделать более известными божественнейшей главе твоей, как состраждущей членам целого Тела Церкви, случившиеся здесь бедствия, которые, как я думаю, разгласились и в крайних пределах вселенной ввиду важности этого зла.

Гонение постигло нас, блаженнейший, и тягчайшее из гонений. Некогда Ахав, ища пророка Илию, говорят, выжег все места, и этот пожар выражал ярость нечестивого (3 Цар. 18); а теперь Ахаавит по сану и по сердцу не только Илию изображенного, но и Владыку его Иисуса Христа, Господа и Бога нашего, Богородицу и всех святых тщательно разыскивает и, найдя, истребляет с великой яростью во всяком подвластном городе и селении. Поэтому жертвенники разрушены до основания, храмы Господни опустошены и в домах и в общественных местах, и в мужских и в женских обителях, древние и недавно воздвигнутые. Жалкое зрелище! Как обезображенные люди, какие-нибудь чудовища, так представляются на вид церкви Божии, лишенные своего украшения и стоящие безобразными. Кто слыхал или видал это в прежних нечестивых делах? Вероятно, притесняющий вас араб бывает стыдливее и христолюбивее в этом отношении. Но не таков наш Тавеил (Ис. 7:6). Пощади, Господи, и не даждь совершенно достояния Твоего на укоризну (Иоил. 2:17). Изображения, начертанные на досках и на священных приношениях, он сжигает, и свитки, упоминающие о них, он осмеивает, позорит, порицает как вещи негодные, как богопротивные, которые, однако, боголюбезны и спасительны для мира.

О, кто при этом не прольет слез, кто не воздохнет из глубины сердца? Путие Сиони рыдают, яко несть ходящих по них благочестиво (Плач. 1:4); и вси уклонишася, вкупе непотребни быша (Пс. 52:4). Кажущиеся иерархами и иереями, монахи и общежительные братия, люди всякого пола и всякого возраста – одни потерпели совершенное крушение в вере, другие, если и не потонули помыслами, то, вступив в общение с еретиками по страху смерти, отчасти подвергаются той же опасности. Впрочем, еще остались некоторые, иже не преклониша колена Ваалу (3 Цар. 19:18), и их столько, сколько исчислено Господом: прежде всех первейший (408) из нас, священная глава наша, имеющая одинаковый сан с твоим совершенством, иерархи и иереи Господни, монахи и монахини, из которых одни испытали насмешки и бичевания, другие – узы и заключение под стражею, умеренно питаясь хлебом и водою; иные отправлены в ссылку, другие пребывают в пустынях, горах, пещерах и ущельях земли (ср. Евр. 11:38), а некоторые, потерпев бичевания, уже мученически переселились к Господу. Есть и такие, которые, быв посажены в мешок, брошены в море ночью, как сделалось известно от видевших это.

[Col. 1160] Что еще? Святые отцы наши предаются анафеме; нечестивые прославляются, дети воспитываются в нечестивом учении по данной учителям книге; нет нигде прибежища для тела у жителей, невозможно произнести ни одного благочестивого слова, западня близко, так что муж опасается жены своей; доносчики и записывающие сказанное наняты императором для того именно [чтобы разузнавать], не говорит ли кто чего-нибудь неугодного кесарю, или не уклоняется ли от общения с нечестием, или не имеет ли книги, содержащей какие-нибудь сказания об иконах, или самой иконы, не принимает ли изгнанного, или не служит ли содержимым под стражею ради Господа; и если будет обличен в этом, тотчас схватывается, бичуется, изгоняется, так что и господа преклоняются пред рабами по страху доноса. Нам можно сказать, что несть во время сие князя, и пророка, и вождя, ни места, еже пожрети пред Господом и обрести милость (Дан. 3:38–39).

Поэтому мы, недостойные, возвещаем это святой душе твоей, как бы из уст всех защищающих истину, призывая тебя к заступлению и состраданию нам. Ибо мы уверены, что если невозможно иначе помочь, то помощью молитв ты доставишь нам великую пользу в стеснительнейших обстоятельствах, снискав благоволение Божие. А дабы ты отчасти знал, каково нечестивое учение безбожных, я приложил к письму и это в тетрадях. (409) Я, несведущий, предпринял опровергнуть это по настоянию благочестивых. Прошу же рассмотреть это божественной мудростью твоей, недостаточное исправить, ошибки мои простить и не оставить поминовением в богоугодных молитвах твоих меня, как непотребного сына.

276. К патриарху Иерусалимскому

[958]

(II, 15)

Всесвятейшему отцу отцов, светилу светил, господину моему, владыке, патриарху Иерусалимскому – Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский.

Кто возвестит Аврааму, яко млеком питает отроча Сарра? – говорит в одном месте Священное слово (Быт. 21:7). И мне, недостойному, кто мог бы сказать, что смиренное письмо мое достигнет священных рук апостольской вашей блаженнейшей главы? Однако я верую, что это сбудется; ибо не по безумному желанию, а по необходимой причине я, грешный, осмелился и послать письмо, и вместе отправить подателя письма, возлюбленного брата Дионисия, верного и способного сообщить от себя, чего недостает в письме.

Святая земля.

Итак, отсутствуя телом, но присутствуя духом, я, смиренный, вопервых, обнимаю ходящие богоугодно стопы твои, ибо это для меня благословение и освящение; потом, как бы по твоему наставлению, иду к священным местам: припадаю к божественной земле, по которой ходили Божеские стопы, к Животворящему Гробу, [Col. 1161] в котором положено было всесвятое тело Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, к месту святой Голгофы, на котором распят Господь славы (ср. 1 Кор. 2:8). Перехожу к другим местам: взираю на святой Вифлеем; поклоняюсь божественным яслям (410) больше златой стамны, в которых не манна, но Хлеб жизни (Ин. 6:35) был положен; вижу святую гору, где было Божественное Преображение; гору Елеонскую, с которой вознесся на небеса Господь всех; святую Гефсиманию, в которой гроб Пречестнейшей Владычицы нашей Богородицы; и то и другое, чтобы мне слишком не распространить речи. О, как и от одного только воспоминания сообщается освящение! О, сколь многих и сколь страшных святынь является главою твое блаженство! Ты – первый из патриархов, хотя по числу и считаешься пятым. Ибо где Епископ душ и Архиерей всех и родился, и совершил все Божественные дела, и пострадал, и погребен, и воскрес, и жил, и вознесся, – там, без сомнения, высшее всех достоинство.

Иерусалимский патриарх.

Впрочем, об этом я дерзнул сказать так по любви и благоговению, а теперь обращусь к другому повествованию. Нас постигло гонение, блаженнейший, и подобное языческим гонениям. Ибо сатана, почувствовав, что уже при дверях блаженная надежда и явление славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа (Тит. 2:13), возжигает большее пламя ересей, предзнаменования антихристова пришествия. Что это? Нечестие, возникшее некогда при Льве и Константине и много неистовствовавшее, но низвергнутое Божественным наказанием, теперь опять возобновил одноименный и соименный нечестию император, и так, что затмил их неистовство. Он преследует изображенного на иконе Христа с Его Матерью и служителями и, где найдет, истребляет, сжигает. Поэтому жертвенники разрушены до основания, священные храмы обезображены, священные сосуды сожжены, нет ни одной части подвластного ему царства, оставленной без разрушения. Если кто каким-нибудь образом обличен в сокрытии досточтимой иконы или книги, содержащей какое-либо сказание о ней, тотчас схватывается, терзается бичами и подвергается всякому иному бедствию. Отсюда страх, трепет и ужас у всякого человека, так что брат не желает говорить (411) с братом и друг отвращается от друга. Составился собор, подтвердивший прежде бывший нечестивейший и произнесший анафему на православный. Священники обуяша и Господа не взыскаша (Иер. 10:21), но подтвердили угодное Ахаву, всиуклонишася, вкупе непотребни быша (Пс. 52:3, 4), исключая совершенно немногих. Кого же? Епископов и игуменов, монахов и монахинь и самого, по благодати Божией, верховнейшего архиерея нашего, из которых одни подверглись бичеванию, другие отправлены в ссылку, иные заключены под стражу, а некоторые чрез эти мучения переселились ко Господу, получив победный за борьбу венец.

Что сказать о богохульстве? Осмеивается досточтимая и [Col. 1164] страшная икона Христова, как бы мерзость запустения (ср. Мф. 24:15), как бы идол заблуждения; так и всякая другая икона Владычицы и святых. Теперь, говорят, стала чистая и непорочная вера; теперь, говорят, Господь изрек мир на люди Своя, и на преподобныя Своя, и на обращающия сердца к Нему (Пс. 84:9), как будто не было мира с того времени, как сказал Христос: мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин. 14:27), доныне и осквернена была Церковь Его, о которой святой Павел говорит, что она не имеет пятна, или порока, или чего-либо подобного, но свята и непорочна (Еф. 5:27). Одни потерпели совершенное кораблекрушение в вере; другие, если и не потонули помыслами, тем не менее сами погибают чрез общению с ересью; ибо и православно мыслящие от продолжительности гонения колеблются в истине, подобно омрачаемым треволнениями морскими по неопытности в плавании. Всё у нас бедственно и достойно слез. Запрещаются преданные от древних песнопения, в которых воспевается что-нибудь об иконах; напротив, поются новые с явно выраженным нечестивым учением, преподаваемым и детям учителями. Самое безбожное извращение всего. Мы стали, точнее сказать, яко Содом и Гоморра по грехам нашим (Ис. 1:9), и буря ереси ежедневно всё более и более поднимается, а того, кто возбудил бы Христа Бога нашего для укрощения этого свирепого моря, не находится (ср. Мк. 4:38).

(412) Будь же ты, блаженнейший, для нас одним из двенадцати апостолов: возбуди недремлющее Око, с премудрой целью почивающее, ибо мы совершенно погибаем. Если есть какое-либо и другое средство помощи для уврачевания немощных, то ты, как опытный, поспеши. Так просим, святейший, убеждаем, умоляем. Мы – твои члены, ибо все верные – тело Христово, а порознь – члены (1 Кор. 12:27). Внуши и прочим святым отцам нашим подать ходатайственную руку, дабы чрез посредство многих лиц оказана была нам милость от Бога. Для этого и написано письмо, и податель письма послан по желанию всех, хотя одни только мы, нижайшие, восполняем лице их. А чтобы верховность твоя отчасти знала, каково учение безбожных, я приложил к письму и это в тетрадях. Я, несведущий, предпринял опровергнуть его по настоянию других. Прошу же рассмотреть это богомудростью твоею, недостаточное исправить и ошибки мои простить; также и сослужителя нашего брата снарядить для доставления посланных нами писем к другим святым и затем, по благоволению Божию, в обратный путь сюда.

277. В лавру святого Саввы (II, 16)

Богопочтенному, возлюбленному и духовному отцу моему, господину игумену знаменитой лавры преблаженного святого отца нашего Саввы [Col. 1165] и находящимся в ней преподобным отцам моим – Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский.

Преп. Савва Освященный.

(413) Великая радость и большая честь для меня, недостойного, что я удостоился послать уничиженное письмо свое в место святое, в обитель преподобных вашего вожделенного отчества. Так как невозможно было мне телесно явиться к стопам вашим и видеть священную землю, священную ограду вашу, которую я, смиренный, почитаю как город Божий, то Благой Бог благоволил письменным посещением исполнить желание меня, грешного. Итак, как оы присутствуя пред ногами вашими, объемлю вас святою любовью и поклоняюсь божественному помосту, в котором хранится избранный сосуд Божий, свет монашествующих, светильник вселенной, тот, кто потопил умственного фараона, наставник святого народа, обладатель святой земли, раздаятель Божественных обителей. Приветствую и прочие досточтимые могилы, в которых находятся священные тела преподобных. Они имеют богатство добродетелей и подобны богосветлым звездам в ночи настоящей жизни. Созерцаю то место, на котором огненный столп явился столпу добродетелей, где победоносная борьба с невидимыми врагами, деяния чудотворений, и то и другое блистающее по временам действиями Духа. О, сколь многое высказать побуждает меня желание! Но мера удерживает, чтобы письмо не вышло из пределов. О, сколь многих благих дел находятся у вас знамения и памятники, которые при самом взгляде [на них] могут располагать душу к преуспеянию в добродетели!

Впрочем, пусть это будет первая часть речи, хотя она и не удовлетворяет желанию; перейду к другой – плачевной, а не радостной, по поводу которой я высказал и первую. Гнев Божий постиг нас, святейшие отцы, по причине умножения беззакония, по охлаждении любви, как сказал Господь (Мф. 24:12), гонение, подобное языческим, крайне жестокое. Изгнан из двора архипастырь наш, рассеяны овцы Христовы; свирепые волки вторглись в паству, и уединенный дивий пояде ее (Пс. 79:14). Что это? Опять здесь подверглась бесчестию досточтимая икона Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, (414) Богородицы, каждого святого. Посему пастыри обуяша, не только Господа, скажу словами пророка, не взыскаша (Иер. 10:21), – это нечестие было бы меньше, – но и собрашася иудейски на Господа и на Христа Его (Пс. 2:2), отвергнув святую икону Его, Матери Его и служителей.

Поэтому святые жертвенники истреблены, храмы Господни разрушены во всяком городе и селении здешней державы, представляя предмет плача для зрителей, лишившись своего украшения, божественного благообразия. Поэтому священные сосуды переплавлены и божественная одежда [Col. 1168] предана огню вместе с начертанными на досках изображениями и книгами, в которых что-нибудь сказано об иконах. Поэтому осмеивается великое таинство Домостроительства и называется мерзостью – с трепетом говорю это – спасительное для мира подобие Христово или, лучше, Сам Христос с Матерью и служителями, так как и по чести, и по названию одно и то же оба, образ и первообраз. Поэтому расспросы и розыски у каждого человека и в каждом доме, и опасения и угрозы, чтобы не осталась неприкосновенной для ереси какая-нибудь икона, не только что все. Поэтому священники совершают беззакония и монахи, отрекшись от монашества, устремляются против носящих одно с ними звание, ученики – против игуменов, получая председательство в награду за отступничество; и кто больше неистовствует против Христа, тот удостаивается больших и почестей. Поэтому бичевания, узы, заключения под стражу, томления голодом, ссылки, смерти для поборников истины. Ни архиерейство не уважается нечестивыми, ни седина не возбуждает их жалости, ни подвиги благочестия и ничто другое из достойного пощады. Один закон – воля кесаря, и одно старание – уловить всех туда же. Пустыни скрывают убежавших, скалы и пещеры – спасшихся. О, как мы уподобились неясыти пустынней (Пс. 101:7)! О, как мы преданы в жертву зубам нечестивых! Еще многое опускаю по причине отвращения.

Но пожалейте нас вы, сострадательнейшие, как составляющие одно тело с нами; прострите молитвенную руку, как братолюбивые. Наши обстоятельства хуже тамошних, (415) причиняемых варварами. Яко Содома были быхом, и яко Гоморру уподобилися быхом (Ис. 1:9). Поэтому мы, смиренные, и взываем к вашей святости, как бы одними устами всех братий, также страждущих, ибо мы знаем, сколько может праведная молитва ваша усиленная (Иак. 5:16), чтобы по молитвам вашим прекратилось действие меча еретического и водворил Господь мирное Православие и в нашей церкви. А дабы и вы, честнейшие, отчасти знали, каково нечестивое учение безбожных, я приложил к письму и это в тетрадях. Учение их я, несведущий, предпринял опровергнуть по настоянию благочестивых. Прошу же рассмотреть это божественною вашею мудростью, недостаточное исправить и ошибки мои простить; также не оставить меня поминовением в богоугодных ваших молитвах и считать меня последним из всех членов в составе святой вашей церкви.

278. В лавру святого Харитона (II, 17)

[964]

Богопочтенному, возлюбленному и духовному отцу моему, господину игумену величайшей лавры преблаженного святого отца [Col. 1169] нашего Харитона и находящимся в ней преподобным отцам моим – Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский.

Так как сверх ожидания [представился] удобный случай для письма, то с удивлением воскликну: откуда мне (Лк. 1:43), что я, ничтожный, удостоился послать письмо вам, святым отцам моим? Вот когда постигло нас за грехи наши тягчайшее гонение, о котором слух, конечно, достиг и до вас, я, смиренный, раздумывал и разузнавал, как и через какого человека мне можно было бы оплакать и пред вами, святыми, случившиеся с нами бедствия, не для чего-либо иного, как (416) только для того, чтобы возбудить сострадание в святых душах ваших, чтобы вы помогали нам молитвами своими, как умеющие, без сомнения, сострадать по апостольскому учению, ибо мы все тело Христово, а порознь – члены (1 Кор. 12:27). И когда я уже думал об этом, внезапно явился и письмоносец, пришедший из тамошних стран, и притом сын мой по духу и весьма верный. Как же было мне, грешному, не изумиться при этой находке? Как не высказать справедливой благодарности Господу Богу моему?

Но прежде чем высказать прискорбное, я, смиренный, открою свое расположение к вам. Радуйтесь, блаженнейшие отцы, обитатели святой земли, золотой род, испытаннейшие в вере и укротители страстей; радуйтесь, славное общество Христово, делатели заповедей Господних, подражающие божественным житием райской жизни; радуйтесь, избранный город Божий, ибо среди вас Господь, Которого вы почитаете упражнением в добрых делах. Хотел бы я лично посетить божественную ограду вашу и прикоснуться к священным стопам вашим, посмотреть на святой храм, поклониться божественному помосту, осмотреть всё там, где святой Харитон, соответственно имени своему исполненный Бога, подвизался мученически и отшельнически, где хранится священное тело его, истинное сокровище добродетелей, гражданин пустыни и светило вселенной, которого драгоценное семя не оскудело и не оскудеет до скончания века. О, если бы мне увидеть это и обнять эту землю, как бы одушевленную! О, если бы достигнуть и прочих вместилищ преподобных, чтобы освятиться от одного только лицезрения их!

Преп. Харитон.

Впрочем, упомянув об этом кратко, теперь я изложу и исполненное скорби. Воста царь ин, говорит в одном месте Священное Писание, иже не знаше Иосифа (Исх. 1:8). Точно таков и наш фараон, не Иосифа не знающий, но отрицающийся от искупившего его Владыки. Ибо очевидно, что отвергающий икону Его отвергает Его Самого. Так он отверг и Богородицу, и всех святых. Ибо, (417) будучи по самой природе своей склонным к отступничеству, он не потерпел, чтобы вместе с Главою не отвергнуть и все члены, чтобы красовался один только его образ, по вымыслу Навуходоносора (см. Дан. 3:5; 6:7). Отсюда опустошение всех церквей Божиих, когда всюду уничтожается [Col. 1172] всякая досточтимая икона; отсюда сожжение священных приношений, на которых была икона, и книг, в которых говорилось что-нибудь о ней; отсюда требование нечестивых собственноручных подписей и привлечение к безбожному обществу посредством множества допросов и розысков, так чтобы не остался неуловленным ни один человек. Ибо необходимо одно из двух: или поклониться «образу златому», или подвергнуться жестокому пламени мучений. Впрочем, легко исчислить оставшихся непреклонными. Кто они? Священный наш патриарх, иерархи и иереи, монахи и монахини. Ибо прелюбодейный взор не постыдился направить бичи и на них. Могу ли обстоятельно изобразить скорби, заключения под стражей, узы, изнурения голодом, ссылки, казни, убийства? Ибо и это мы испытали: бегство по горам, укрывательство в пещерах и пропастях земных. Авдий пророк, быв еще начальником у Ахава, когда Иезавель совершала убийства, скры сынов пророческих, как говорится, по пятидесяти во двоих вертепех, и кормяше их (3 Цар. 18:4). А здесь, если кто будет обличен в укрывательстве только одного, то подвергается великой опасности, даже если в тайном удалении от нечестивого общества или в хранении иконы или книги, содержащей что-нибудь о ней. Молчат уста внутренне благочестивых; открылся язык богохульный; осмеивается великое таинство Домостроительства. Теперь, говорят, Господь изрек мир на люди Своя, и на преподобныя Своя, и на обращающия сердца к Нему (Пс. 84:9), Тот, Который в начале сказал Своим ученикам: мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин. 14:27). Теперь, говорят, извержены идолы языческого многобожия, между тем как апостол издревле взывает: идол в мире ничто (1 Кор. 8:4). Теперь, говорят, очистилась Церковь, которую издревле тот же апостол назвал не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна (Еф. 5:27). Теперь, говорят, воссиял свет христианам, находившимся во мраке неведения, между тем как им издревле (418) и от начала сказал Христос: Я свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме (Ин. 12:46). Видите, братия святые, отступление, которое должно прежде прийти, как говорит апостол (2 Фес. 2:3). Уже перед глазами своими мы видим предзнаменования антихристовы. Мы изнурились, истощились, оскуде мех (Иер. 6:29), исчезла всякая надежда, сколько зависит от человека.

Но пожалейте нас вы, сострадательнейшие, как составляющие одно тело с нами; прострите ходатайственную руку, как братолюбивые. Наши обстоятельства хуже тамошних, причиняемых варварами. Яко Содома были быхом, и яко Гоморру уподобилися бъаом (Ис. 1:9). Поэтому мы, смиренные, и взываем к вашей святости, как бы одними устами всех братий, также страждущих, ибо знаем, сколько может праведная молитва ваша усиленная (Иак. 5:16), чтобы по молитвам [Col. 1173] вашим прекратилось действие меча еретического и водворил Господь мирное Православие и в нашей церкви. А чтобы и вы, честнейшие, отчасти знали, каково нечестивое учение безбожных, я приложил к письму и это в тетрадях. Учение их я, несведущий, предпринял опровергнуть, по настоянию благочестивых. Прошу же рассмотреть это божественною вашею мудростью, недостаточное исправить и ошибки мои простить; также не оставить меня поминовением в богоугодных ваших молитвах и считать меня последним из всех членом в составе святой вашей церкви.

279. К живущим во святом граде

[969]

монахам Исааку и Арсению <194>

[970]

Благоуспев послать одного из возлюбленных наших братий во Святую Землю, мы, смиренные, с любовью приветствуем всякого отца, там живущего, не говоря уже о вас, святейшие отцы, ибо близость ваша в короткое время насадила в (419) нашем смиренном сердце такую любовь, что о ней не прекращаются прекрасные воспоминания вследствие вообще высоких качеств ваших способа обращения и слов. Ибо где смиренномудрие, там и всякое благое дело. Благоухая этой добродетелью, ваша святая двоица не только тогда, но и доныне обвевает нас благоуханием освящения.

Вы оказались такими достохвальными в большей мере, чем все [другие], пришедшие к нам с Востока, оставив нам, любящим вас, добрые воспоминания. Какова цель посольства брата, о том он скажет сам. Я думаю, что она и вам не безызвестна, ибо еще когда вы были в Византии, этот вопрос обсуждался. Именно, державный возжег еретическое пламя против святых икон, так что сжег всю Церковь и погубил почти всех людей, покорившихся нечестию. Но он уподобился Ахаву или Навуходоносору, который, уничтожив все святые изображения, поставил только свое. Не желавший ему кланяться тотчас предавался огню мучений.

Говорить о подробностях считаю лишним, ибо о них содержится в письмах к вашему святейшему патриарху, к тому же и брат может о них сообщить. Я, нижайший ваш брат, прошу о том, чтобы вы ради любви о Господе отверзли письмоносцу милостивое сердце, [помогли ему] достигнуть и поклониться святой главе и во всех случаях, которые будут касаться вашего братолюбия, ибо он имеет при себе и еще письма к другим лицам, а также и наше невежественное сочинение. Итак, как братья и общники нашего смирения, а особенно как служители Божии и защитники общих интересов, благоволите воззреть на брата и принять его и всяким способом посодействовать, дабы с Божией помощью он был послан к вам опять. Посланное нам ваше письмо мы получили и узнали, по какой причине вы не успели отбыть на Запад, выехав из Константинополя.

280. К игумену Никите <195>

[974]

(420)  Узнав еще раньше о происшедшем с твоей святостью по моим грехам несчастии, я, бедный, немало восстенал, сильно восплакал, пролив слезу любви и приговаривая грустные причитания. Что нестерпимее несчастья с другом? Но затем, узнав о последующем, по благоволению Бога, не попустившего, чтобы твои прежние подвиги остались тщетными, но воздвигнувшего тебя опять к прекрасной борьбе, я воодушевился, возблагодарил Господа, обратившего печаль в радость для всех благочестивых. Ведь очень печально встретить преткновение в том, от кого, ввиду присущей ему добродетели, ожидал победы.

Но хорошо, благородный, ибо ты одержал победу более громкую, чем [твое] поражение. По [этой победе] Божия Церковь опять признала в тебе своего воспитанника, зачислив тебя в список своих исповедников. Таково Божие человеколюбие, одаряющее благоуспешных и укрепляющее восставших. Горе дурному обществу или собранию. Я уверен, что ты, честнейший мой, изъят из него. Я предсказывал это ухищрение, имея в виду предыдущие [случаи]. Таков тот, кто правит всем. Уже издавна считая простой уступкой нарушения Евангелия и [проводя] это [мнение] с помощью насилия, он и теперь совсем не считает – и открыто – гибельным общение с еретиками, откуда [проистекает] и отречение от Христа, Богородицы и всех святых чрез их иконы, своим примером уловляя и уловив бывших всегда твердыми. И понятно. Ведь тот, кто после первых своих нечестий не раскаялся, каким образом мог бы позднейшими своими подвигами представить себя Богу твердым и свободным от нечестия?

Поэтому прошу и умоляю тебя, отец мой, открыто заявив об отвержении [зла], во многих видах совершенного, доведи до конца нынешнее божественное исповедание, молясь и обо мне, грешном.

281. К монаху Арсению

[976]

<196>

(421)  Получив письмо твоей любви и уразумев его, я сильно восстенал о происшедшем бедствии, а особенно о падении тех, коих считали людьми особенными. От их падения спасся и твой отец, а мой единодушный брат. Как прежде его падение более, чем чье-нибудь, огорчало меня, так теперь меня сильно обрадовало его восстание. Особенно я похвалил, брат, твои заботы о своем наставнике. Ибо сердечные и горячие слова твоего убеждения суть действительно знаки любви истинного ученика и плач искреннего чада. Встреча и присоединение к христоборной ереси и даже однократное общение с ней есть для увлеченного душевная смерть. И это – после мужественного сопротивления, и это – несмотря на священническую и игуменскую степень.

Вполне справедливо поэтому ты, разумнейший, восплакал, с полным сознанием ты возрыдал, в несчастье отца усматривая окровавленную одежду, правильнее – растерзание умственным зверем, говоря приблизительно так: зверь лют снеде (Быт. 37:33), но не Иосифа, которого некогда оплакивал Иаков и которого братья продали на сторону, с хитростью указав на хитон (см. Быт. 37), а моего отца [растерзал] человекообразный зверь Иосиф, уже привыкший уловлять сочувствующих его нечестиям, а не икономии. Он, брат, и раньше увлек немало людей к нарушению Евангелия. Он и теперь за отрицание иконы Христовой, объявив (δογματίσας) приобщение икономией, беззаконно убежденных увлек с собою в падение.

Таков он. А ты, восплакавший, обеими руками схвативший отца и возвративший его к прежнему исповеданию, ты – блажен. Так это в действительности. Радуйся, что он теперь живет в Господе, хотя раньше был мертв. Ведь говорит же Писание: уязвит и уврачует и в третий день возставит (Ос. 6:2–3). Кто это? [Тот Самый], Кто воздвиг от гроба четверодневного Лазаря (Ин. 11:43–44) и оживотворил твоего, а также и моего отца. (422) Торжествуй, торжествуй и больше не плачь, Марфа, то есть по мере возможности помогай ему и на будущее время. Я и ему написал.

282. К Сергию, ипату аэрикона <197>

[979]

Я давно уже написал бы твоему благородию, наученный не забывать о дружеском долге, но перемена обстоятельств сделала мою руку неподвижной [и внушила мне опасение], как бы не стать противным даже и близким друзьям, не изменившимся в дурную сторону. Особенность этой перемены составляет движение не вперед, а наоборот, в обратном направлении. Но так как обладающий такой добродетелью не принадлежит к числу этого рода людей, то я убедил себя приступить к письму. И вот посредством этого пера обращаюсь к тебе, моему владыке и исключительно возлюбленному, обладающему большими знаниями и от отца унаследованным Православием, которому особенно любезно удаляться от общества и приближаться к Богу, которому свойственно мало думать о кесаре и об окружающих его. Каким образом, друг, – я воспользуюсь более смелым словом, – ты, будучи таким среди доступных наблюдению, дал себя увлечь? Из уважения к облекающему тебя достоинству достаточно ограничиться этими указаниями на предмет.

Но горе, природа человека неустойчива! Вот что [делает] время с теми, кто по обстоятельствам времени меняет свои убеждения, но не со стойкими и всегда одинаково относящимися к одному и тому же. Молюсь, смиренный, о том, чтобы ты, хотя и стоишь в самой средине бурного потока, был как можно меньше обрызган солеными житейскими волнами и сохранил хитон Православия незапятнанным и непорочным.

283. К чаду Навкратию <198>

[981]

(423) Небольшим письмом отвечаю тебе, чадо возлюбленное, на твои пространные похвальные речи, которые я выслушал с большим страхом. Ведь я не таков, а подобен брошенному на перепутье по мертвости греховной, ибо ни словом, ни делом никогда не благоугождал Богу. По вашей молитве да будет мне дано с этого времени начать жить благочестиво чрез приобретение нового сердца, ненавидящего и гнушающегося поистине мерзким грехом и любящего единственно привлекательную и любезную добродетель, которая есть Бог.

Надежда, вера и терпение.

А ты, доброе дитя, трезвись, совершая по отношению ко всем дело благовестника через свое прекрасное служение. Я знаю, что ты обращаешься во все стороны и, как эконом Божий, заботишься о многих. Не бойся, хотя державный и гремит угрозами, ибо Бог даровал нам не дух боязни, а дух силы и любви и скромности (2 Тим. 1:7). Если враги не слушаются и знамений, не удивляйся, а долготерпи, ибо иначе ни они не придут к исполнению своих грехов, ни Божии люди – к получению мздовоздаяния. Ведь все святые получили обетования благодаря надежде, вере и терпению. Поэтому не спрашивай о времени и сроке окончания зол – они тогда улягутся, когда это будет полезно для нас. Поэтому будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на Начальника веры и Совершителя Христа (Евр. 12:1–2), Который, умилостивляемый совокупными молитвами святых, я уверен, доведет наш подвиг до конца.

Приветствуй всех братьев, особенно δ, Ь и λ. Находящиеся со мною низко тебе кланяются.

284. К нему же <199>

(424) Хотя мы, чадо возлюбленное, и не получили твоего письма через брата Феодула, вышедшего без твоего ведома и как бы иным путем, однако сочли за лучшее написать тебе, сообщая, что по Христовой милости здравствуем телесно. По вашим молитвам и по желанию блаженного моего отца да будет нам, смиренным, даровано и душевное здравие, ибо я ни сам по себе, ни в делах своих не имею силы. А Бог силен ради вас спасти и меня, к которому вы с любовью относитесь, равно как и я к вам. Ибо кто другой для меня есть слава, радость или желание, как не вы, и особенно ты, верный и любезный, после Бога все доставляющий мне в этой жизни?

Поэтому я радуюсь твоей жизни и успехам. Молю благого моего Бога дать тебе в большей мере разум в совершенной предусмотрительности и полнейшем смирении, чтобы мне не обмануться в своих надеждах и многим – в своей уверенности в тебе, ибо ты в устах очень многих являешься примером добродетели. Смотри, чадо, каково твое дело, [знай], что приложивый разум приложит болезнь (Еккл. 1:18) и что удостоившийся похвалы, будь он божествен и мудр, с великим трепетом принял огонь ревности. Блюди себя, чтобы и по внутреннему человеку быть необоримым в жестокой и непрерывной борьбе с диаволом, и по внешнему – чрез находчивость и благоразумие во всех случаях. К нам уже пришел брат Протерий. Через него, конечно если только Бог даст вам продолжать свое пребывание там, мы будем получать от тебя письма и отвечать.

Как сын мира (ειρήνης), чадо мое, по примеру Христа примиряй своих братьев. Знай, что мы имеем всё нужное в достаточном количестве. Да буду о Господе счастлив в тебе, чадо, упокой мою душу своим телесным здравием. Находящиеся со мной приветствуют [тебя]. Низко кланяюсь братьям. Благодать с тобою.

285. К нему же <200>

[983]

(425) Когда ты перестанешь, чадо, величать нас словами? Доколе не прекратишь возвышать нас похвалами? Думаю, что ты делаешь это по двум причинам: во-первых, влекомый любовью, которая обыкновенно, как говорит [Григорий] Богослов, во многом скрадывает истину; во-вторых (что я считаю главным), с целью своими похвалами укрепить расслабленную мою душу, бедного. Итак, да поможет Господь не по твоим высоким словам, ибо они обильны и чрезмерны, но по святым вашим молитвам немного мне исправиться и не отпасть совершенно от подражания добре подвизающимся.

Немало меня огорчили твои прежние страдания и особенно твои телесные болезни. Но что говорит апостол? Благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах: ибо, когда я немощен, тогда силен (2 Кор. 12:10). В болезни, прошу, пользуйся лекарствами, ибо многие нуждаются в твоем здоровье, а особенно я, смиренный. А относительно тайных [болезней души] да укрепит тебя Врач душ и телес, как и укрепляет, когда мы слабеем в этой непрерывной борьбе тела смирения нашего, но еще не падаем духом, стараясь скорее подняться. Возобновление борьбы заслуживает венца, а не укоризны.

Всегда да спасает тебя, честнейший брат, Благой Бог наш.

286. К Никифору, святейшему патриарху (II, 18)

[985]

Часто собирался я писать священной главе твоего блаженства, но был удерживаем то мыслью о своем недостоинстве, то своим бессилием пред искушениями. Теперь же, не обращая внимания (426) на то и другое и надеясь на Троицу, я, несчастный, говорю следующее: радуйся, истинный победитель нечестия, проходящий поприще веры на колеснице добродетелей; радуйся, великое солнце Православия, исповедническими лучами которого озаряется вселенная; радуйся, поборник истины, отличающийся красотою добродетели, подобно древним богоносным мужам. Ты оставил высокий престол ради смирившего Себя до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:8), оставил архиерейские [толпы] служителей и удобства, лучше захотел страдать исповедническим образом, нежели иметь временное греховное наслаждение (Евр. 11:25). Так что, не по ним, хотя и среди них, жил ты, умерщвляя члены свои жизнью в Господе, и перенес лишение святой матери, достопочтенных братий, вообще лишившись совершенно всех. Не говорю о христоподобных твоих огорчениях, о неприятностях от императоров, наветах, притеснениях и разве что не удушении. Ты отведен ночью со Христом, выдав сам себя, ты сослан и в ссылке пребываешь где-то на холме, Христов мученик.

Но прекрасно, всё это тебе во благо. Возведи окрест очи твои с вершины умственной горы и виждь чада твоя (Ис. 60:4), или овец твоих, пастырь добрый, хотя и разделенных по телу, но соединенных по духу, рассеявшихся по частям почти во всей церкви твоей и лучами исповедания, подобно звездам, изливающих находящимся во мраке ереси свет Православия; некоторые из них уже принесены в жертву Богу в совершенном ратоборстве, другие ратуют, нисколько не страшась настоящего, но укрепляясь богоугодными твоими молитвами. Это – слава твоей церкви, это [Col. 1176] – отображение твоего мученичества. Будущие времена, узнав это, прославят в тебе Бога, равно как и ныне. Много похвал принадлежит тебе, ратующему за икону Христову.

Впрочем, прости меня, подражающий Богу, что я из любви осмелился высказать это, и не лиши меня священной молитвы твоей, чтобы мне, непотребнейшему из всех по грехам своим, не перестать быть самым меньшим сыном твоим.

287. К чаду Навкратию <201>

[986]

(427) Наши дела, чадо мое Навкратий, желанный и всегда желанный, сводятся к тому, что от подвигов [мы переходим] к подвигам, от огорчений к огорчениям. Но так как это ради Христа, то, следовательно, не печально, а очень радостно. И нам дано от Бога страдать за Христа (Флп. 1:29). Ныне радуюсь во страданиях [моих] о вас (Кол. 1:24) – вот слова апостола, приложимые и к нам, недостойным, ибо все описано в наставление нам (1 Кор. 10:11), дабы, когда мы окажемся в подобных условиях, имели бы спасительные лекарства. Как я слышал, люди в отмщение разграбили монастырь. Но по этому поводу [можно привести] два [соображения]: одно – что Бог премудр, когда захочет, добром объединить то, что насилием разделено; другое – что ради Христа мы должны быть готовы отказаться и от эдемского рая. К тому же и мы, и разграбившие [монастырь], и все вообще – странники и пришельцы на всей земле (Пс. 38:13).

Довольно об этом. Порываюсь узнать, какой оборот примут ваши дела. Наши уже известны, и с помощью терпения от Господа мы переносим угнетение изо дня в день. А с другой стороны – как же мы пострадали? Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8:18), если только мы будем подвизаться до конца. Поэтому я, бедный, молюсь о том, чтобы вы получили венцы, всегда сподвизаясь Христу. Молись и ты Господу о нас, чтобы нам как-нибудь избавиться от лукавого.

Приветствуй своих сподвижников братьев.

288. К чаду Силуану <202>

(428) Ты, чадо желанное, начертал мне письмо, достойное твоего благоговения. И я воспрянул духом и возблагодарил благого моего Бога, что в тебе жива надежда на меня, грешного, любовь пылает, сильна ревность. Также и я относительно тебя немного горюю, отчасти тронут, и то со страхом, чтобы вышеуказанное сохранилось, ибо любящий прилежно наказывает (ср. Притч. 3:12;).

Да будешь сохранен мне, любезный мой сын, как сын света (ср. Ин. 12:36) в это темное время безумия на Христа. При свидании с χ ты подробно узнаешь, как, подвергшись бичеванию с братом Николаем, я заключен в темницу. Мне хотелось бы, чтобы ты повидался с ним лично, где это будет возможно вам, ибо нужно и устно переговорить. Что ты, брат, так обособился? Прошу, не [делай этого]. Ведь вы сходитесь [двое] в одно место, чтобы приносить пользу друг другу и мне, смиренному. Не ленись постоянно поминать меня в своей молитве, чтобы я благоугодил Господу и избавился от лукавого.

Брат Николай приветствует тебя.

289. К монахине Анне <203>

Отвращение матерей к детям есть нечто временное, ибо тотчас, влекомые природными [склонностями], они опять обращают их к себе, вдвойне усиливая любовь и доставляя им всяческое утешение. Что говорит мне это вступление? А то, что и ты, почтеннейшая, на короткое время вознегодовав на нас, смиренных, опять не удержалась открыть нам о Господе сердце, [полное] привычного сострадания. Поэтому, как и прилично матери, ты одарила нас, объяснилась (429) и оказала милость вдвое большую, чем негодование.

Итак, благодарение Богу, и нам, грешным, посредством печали даровавшему радость. Ведь говорится: кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною? (2 Кор. 2:2). Хотя мы и недостойны этих слов. Да дарует нам тебя [Господь] на многие [лета], чтобы ты и огорчала, и радовала нас, а также и молилась о моем спасении, как и я – о твоей святости.

290. К чаду Игнатию <204>

[988]

Всякий раз, возлюбленное чадо, как получаю твое письмо и нахожу [в нем выражение] истинной веры и любви, которую ты питаешь к Богу и моему смирению, я радуюсь и прославляю Господа моего, молясь о том, чтобы ты пребывал в этих [чувствах], которыми очищается душа и вырабатывается готовность к подвигам. Видя, как схватывают твоих братьев, вовсе не думай, что ты можешь избежать гонителей. Посему будь готов, не падай духом. С тобою Бог. Это я говорю не для того, чтобы ты вел себя вызывающе, но чтобы старался не быть увлечен и не оказался неподготовленным. Бог да будет с тобою, как бы Он ни устроил твою жизнь. Молю тебя, чадо, прославь Бога в теле и в духе своем (ср. 1 Кор. 6:20).

А то, о чем ты напомнил, [обстоит] совсем не так: я, грешный, нечистый, говорю теперь, не бросаясь в опасности, а с большою сдержанностью и осторожностью, без излишней требовательности, но и без послаблений, хотя подвергшие нас бичеванию теперь крепко заключили нас с братом Николаем. Молись же, сын мой, чтобы под охраной я был сохранен о Господе и был готов перенести все другое, к чему бы Он ни призвал.

Приветствует [тебя] брат. Приветствуй брата Сюнета (τω αδελφω Συνετω).

291. К игумену и исповеднику Феофану <205>

[990]

(430) Любезен сыну отеческий голос, и наоборот. Поэтому опять пишу тебе, ибо я твой сын о Господе, увы, не напоминающий добродетельного отца. Но твои исповеднические страдания – слава для меня. Человек в старости, в тягчайшей болезни, не поднимающийся с постели, испытывающий сильные страдания, ежеминутно ожидающий смерти – и изгнан из преподобной обители, оторван от священного братства, содержится под стражей, лишен необходимых услуг! И ничто из вышесказанного не сломит его вследствие любви ко Христу; он твердо исповедует и на вопросы дает ответы. Ты, блаженный отец, венценосец – мученик, как поистине таковой. Как велика твоя слава, как богат наградами твой подвиг! Твои непроизвольные, болезненные страдания за исповедание Христа вменяются тебе Богом и благодарными [почитателями] в произвольные. Ты утвердил православных, посрамил противников, прибавлю – и прикрывающих свои грехи или слабости приличными поводами или другими какими-нибудь причинами.

Но Начальник исповедания твоего Христос да будет и Совершителем для тебя (см. Евр. 12:2). Молитвенно пожелай того же и мне, твоему сыну. Если при тебе отец мой экзарх, приветствую его, смиренный.

292. К монахиням (II, 19)

[992]

Нерастленность тела; девственность по вере.

Услышав благую весть о вашей почтенности, я, смиренный, радуюсь, особенно тому, что вы – кровь и дух человека Божия и общего отца. Еще более радуюсь и славлю Бога, узнав, что вы доныне остались

(431) незапятнанными общением с еретиками. Так, имеющим нерастленные тела следует быть девственными и по вере. Ибо, премудрые, прелюбодеяние есть и то, когда имеют общение [с прелюбодеями], от которого до конца да сохранит вас неприкосновенными Господь, уневестивший вас Себе посредством обета девства.

Страх Божий.

Это – первое мое слово. Наставления же для чего вы требуете от меня, грешного? Вы научены Богом по благодати Христовой. Ибо вы обе и от родителей благочестивых происходите, и отличаетесь познаниями, и жизнью выражаете учение заповедей. Если же хотите чего-нибудь и от нас, несведущих, то – нужно стяжать страх Божий. Он, водворившись в сердце, сияет светом, укрощает страсти. Отсюда сокрушение, слезы, отвращение от мира, стремление к небесам; и какое благо не происходит отсюда?

Это есть жилище Бога, а где Бог – там источник благ, мир, радость, любовь. Поэтому я, смиренный, увещеваю вас взирать не на примеры близких к вам, и особенно не на примеры притворного у многих из монахинь поведения, теплохладного, так сказать, и расслабленного, но на прекрасные первообразы, которых жития у вас в руках, сияющие божественной любовью; ибо и живописец списывает картину не с дурных изображений, а с прекрасных и отличающихся древностью.

Жизнь святых.

Что же в них известно вам? Отрешение от уз пристрастия. Удаление от лицезрения мужчин, сколько возможно, смиренномудрие, некрасивая одежда, долу поникший взор, слух, избегающий слышания речей бесполезных, уста, говорящие о предметах Божественных, изнурение тела. Так они преодолевали мудрование плоти, ибо плоть желает противного духу, как написано, а дух – противного плоти: они друг другу противятся, и непримиримая между ними война (Гал. 5:17). Нам должно каждый день, скажу даже – час, мужественно вооружаться против страстей при помощи Божией и вместе с Богом, с великими подвигами побеждая врага, который всегда жаждет нашей погибели, но которого мечи не вредят до конца наблюдающим за собой (432) [Col. 1177] внимательно. Невозможно подвизающемуся совершенно не быть преодолеваемым и поражаемым в слове и в мысли и подобными способами, не причиняющими греховной смерти, но надобно скорее опять начинать борьбу и стоять с надлежащею твердостью. Ибо грехопадения кто разумеет? (Пс. 18:13). И кто похвалится, что он имеет чистую душу? В скорби бывает живущий в Господе, ибо узкий и тесный путь, ведущий в жизнь (ср. Мф. 7:14), а противоположный противоположного свойства. Когда же придет конец подвигов, тогда вы узнаете, невесты Христовы, что доставила вам такая жизнь: вы в неизреченной радости (1 Пет. 1:8) будете вознесены добрыми Ангелами и войдете в нерукотворенную храмину, в небесный брачный чертог, чтобы постоянно, вовеки пребывать с Господом.

Можно было бы и еще больше сказать, но так как, думаю, я превзошел меру письма, то здесь прекращу мою речь, за которую воздайте мне, грешному, вашими святыми молитвами.

293. К патрицию Льву <206>

[996]

Я должен святой твой душе, издавна так преданной моему смирению и отдавшей себя в заложники не только телом, но и духом, писать не чернилами и не на бумаге, а, если бы было возможно, кровью на коже. Не относись с недоверием, господин, к тому, о чем я буду говорить. Ведь правда, что твое благочестие оказало по отношению ко мне в изобилии такие благодеяния и заботы, каких не обнаружили ни иерархи, ни священники, ни монахи, ни семейные и почти никто из близких и друзей. И если бы твое величие могло увидеть мое сердце, оно сильно удивилось бы ему.

Об этом [должно судить] так, и [потому] я не перестану писать тебе и даже по смерти, может быть, буду невидимо [писать] невидимому. А теперь я, бедный, (433) молюсь, чтобы ты остался цел и душою и телом и избежал если не дыма, то, по крайней мере, огня еретического. Молись, господин мой, и о моем смирении, дабы Христос довел до конца то, что начал туне в нас, недостойных, избавляя нас от видимых и невидимых врагов.

294. К игумену Макарию (II, 20)

[997]

[Col. 1177] Что делаешь ты, божественный отец, унижая себя самого, высокого добродетелью, и возвышая в почтенных словах своих меня, униженного пороком, осаждаемого ежедневно множеством страстей? Так, я твой раб и сын, желающий более поучаться, чем способный учить. Впрочем, добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе (Лк. 6:45). Таков ты и тогда, когда видят тебя, и тогда, когда читают [письма твои].

О димитриевском настоятеле и учениках [скажу], что они погибли; по плодам познавай дерево (Лк. 6:44) и молись об их покаянии, а для меня, несчастного, об утверждении против врагов невидимых и видимых, чтобы мне удостоиться идти по следам всех нынешних исповедников Христовых, ибо всякий, кто противодействует, есть исповедник. О других же двух предметах мне представляется следующее: пресвитер, подписавшийся под нечестием, должен каяться и горячо плакать, чтобы простилось ему преступление; но служить, хотя бы без поминовения нечестивца, никак нельзя, но ему следует быть отлученным от священнослужения, пока призрит Господь и даст время православного Собора, на котором каждый будет принят по достоинству судом Божественным. Я же советую ему, если он участвовал в нечестивом общении, воздерживаться и от Причащения святынь в течение одного или двух лет. Ибо написано: не можете (434) пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской (1 Кор. 10:21). То же самое относительно церквей. Какая совместность храма Божия с идолами? (2 Кор. 6:16). Итак, не должно входить в храмы еретиков, так повелено нам святым Собором, разве только в том случае, если храм православного как-нибудь не будет находиться совершенно во власти еретика, который еще не служил в нем, тогда можно и входить, [Col. 1180] и служить православному. Вышесказанное изложено без предубеждения.

Так, отец мой, думаю я, смиренный, взирая на примеры божественных отцов. А твое совершенство пусть лучшее и усмотрит, и покажет моим глазам. Да сохранит мне тебя Бог еще здравым и подвизающимся, славнейший между отцами, равно и молящимся о моем недостоинстве как по любви, так и по повелению заповеди!

295. К мирянину Григоре <207>

[1000]

Я прочел твое письмо, человече Божий. Вот тебе и новые исповедники – разумею братию эконома. Продолжай свое святое дело, свое приношение Господу. Посвяти себя служению. Хотя это дело и опасно, но Бог – избавитель, ибо Он поставил тебя служителем Его мучеников, утешителем исповедников, помощником преткнувшихся. Проходя свое божественное служение, Христос идет пред тобою, не падай духом.

Твои сушеные смоквы я получил на словах, а не в действительности ввиду заключения. Я отослал [их] пресвитеру, и благодарение Богу за то, что он, призванный Богом, сослужит тебе. Молись обо мне, брат и участник страданий.

296. К чаду Навкратию <208>

[1002]

(435) Радостно я возблагодарил благого нашего Бога, узнав из твоих писем, чадо мое и желанный брат, что ты живешь о Господе и пребываешь неизменно в истине веры Божией. И хотя я, грешный, обо всех забочусь, но о тебе, исключительно желанном и честном, тревожусь не без основания, потому что ты стоишь выше всех в братстве и, что еще важнее, ходишь среди сетей нечестивых.

Но где Бог и Божия правда, там бессильно всё человеческое. Столь твердого в вере ничто никогда не сможет поколебать, даже если земля смущается и прелагаются горы в сердца морская, как воспевает святой Давид (Пс. 45:3). Поэтому, отложив всякое колебание, с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса (Евр. 12:1–2). Он да даст нам силу и крепость перенести за Него страдания до крови, то есть до смерти. И блажен верующий, что сказанное Им исполнится. Время не позволяет мне пространно сказать еще что-нибудь. Прибавлю только: возможно чаще обращайся к Богу с горячей молитвой о том, чтобы я, недостойный по своим грехам, был отнесен к твоей части и к числу подобных тебе.

Живущий со мною брат твой приветствует тебя.

297. К чаду Протерию <209>

[1004]

(436) Как печально твое письмо, чадо, сообщающее о таких и столь великих [бедствиях], так что, услышав, я был поражен и горестно восстенал. Однако нужно это снести и усиленно молить Бога, чтобы Он сжалился из человеколюбия, пощадил святые церкви и не дал Своего удела в поношение. Конечно, дым есть предвестник большого пожара. Он сожжет всё, если не будет рассеян веянием Святого Духа.

Камень-Христос.

Бодрствуйте, говорит апостол, стойте в вере, будьте мужественны, тверды (1 Кор. 16:13). Подули ветры, пошли дожди, и, как говорится в Евангелии, налегли на дом (Мф. 7:27). Блажен основанный на Камне-Христе (1 Кор. 10:4; Еф. 2:20). Он не упадет, но выдержит, со Христом победит и будет вечно ликовать с мучениками. Должно быть соблазнам, чтобы обнаружились верные Христовы.

Это письмо, если возможно, покажи братьям исповедникам, а затем остающимся на свободе. И они, гонимые и выносящие гонения под покровом Божиим, блаженны. О себе нам нечего сказать. [Скажу] только, что пришел человек от стратига, сменившего начальника стражи, и пожелал видеть нас. А увидев, даже и не поклонился, хотя мы через окно и оказали ему знаки уважения, и не пожелал нам здоровья, а лишь посмотрел и ушел. Что дальше будет, покажет время. И пусть возьмет письма, которые принесет письмоносец, и с Господом отправится в свой путь. А ты после того, как император выступит в поход, приходи и принеси нам известия о происшествиях и о здоровье братьев.

Будь и ты, чадо мое возлюбленное, сохранен о Господе в целости от окружающих [тебя] искушений. Почившие о Господе блаженные братья помолятся о нас.

298. К игумену Иоанну <210>

[1005]

(437) Прекращение наших смиренных писем [происходит] оттого, что отсюда взят брат наш, боголюбивейший архиепископ, затем мы не получали ответа на письма, посланные нами твоей отеческой святости, и, в-третьих, оттого, что мы содержимся под строгим присмотром и не имели времени наслаждаться письменной беседой с тобою. А теперь с помощью Господа мы пишем и искреннейше приветствуем тебя, видя тебя в умственном воображении как бы лицом к лицу и сплетаясь с твоей духовной и святой ревностью. Ибо твое боголюбие не чуждо нашей смиренной душе, но очень любимо и любезно и всегда содержится [нами] в памяти. Хвалю твою любовь к Богу, славлю твою воздержность, твою любезность к ближнему, простоту, радостное настроение, приветливость. По благодати Христовой ты обладаешь не этими только [качествами], но и большими. А теперь воспеваю и твою стойкость в исповедании Христовом. И несправедливо, чтобы ты, благоуспешный в стольких отношениях, был лишен этой похвалы. Как некой главизне, тебе следует украшаться и прочим. Не станем дивиться, отец, тому, что гонение оказалось продолжительным. Ведь теперешнее непохоже на прошлое. Нам следует и еще подвергнуться искушениям, если только мы стремимся идти по следам наших отцов. Однако верую, что Господь не замедлит сотворить посещение, только если мы сохраним чувство благодарности Ему и среди горестей.

Прошу: пиши и ты нам. Вместе с этим молись, чтобы и мы, недостойные, были спасены, чтобы иметь повод вновь написать тебе. Низко кланяюсь тем, кто решились служить твоему преподобию.

299. К Николаю, повару <211>

[1006]

(438) Вот письмо свидетельствует, что я помню о тебе, добрый друг. Да и можно ли забыть о тебе, так прекрасно к нам, а правильнее – ко Христу расположенном? Из чего это [видно]? Из того, что посреди еретического огня ты остаешься неопаленным, сохраняя в своем сердце источник Православия, в котором и да будешь сохранен до конца. Это первое и самое главное. Во-вторых, [из того,] что братья наши, приходя туда, находят у тебя спасительную пристань от волнующей всех ереси; отдохнув здесь благодаря твоему любезному для всех приему, они опять возвращаются к нам. Какой радостью наполняет нас это! Какая награда зачтется тебе за божественную службу, ибо [Господь] говорит: кто принимает вас, принимает Меня (Мф. 10:40).

Итак, брат, ты через братьев принимаешь Христа, Его покоишь. И Он примет тебя в Небесное Царство за то, что ты здесь оказываешь гостеприимство Ему чрез братьев. Здравствуй о Господе.

300. К мирянину Константину <212>

Бог открыл нам многообразные пути спасения во всякое время, а особенно теперь, когда соблазны проникли в Церковь Христову и верные Божии испытываются, как в горниле. Одни подвизаются, заключенные в темницах за слово истины, другие – бичуемые и пытаемые; иные предпочли бегство, по [степени] страданий став на втором месте; некоторые переходят [с места на место], разнося слово помощи; иные тайно служат (439) заключенным; иные принимают с дороги странствующих ради Господа (см. Мф. 25:35).

Вот это пути и их еще больше. И ты, человече Божий и верный служитель, являешься одним из таких, оказывая гостеприимство братьям нашим, странствующим во Христе. Блажен еси, и добро тебе будет (Пс. 127:2). Ты приносишь дар Богу. Пожалуйста, продолжай дело, за которое взялся, для того чтобы, сподвизаясь труждающимся в этом, вместе с ними получить и награду от Бога, Который засчитывает всё, что делается.

301. К братиям, содержимым в темницах (II, 21), <279>

[1007]

Феодор возлюбленным братиям, содержимым ради Господа в различных темницах, радоваться.

Что такое настоящее? Радость и веселие, ибо мы удостоились подвизаться в мучениях за Христа, ибо мы преданы заключениям в темницах и скорбям за слово Божие, ибо мы подвергнуты бичеваниям и обидам ради Христа, потерпевшего за нас бичевание и бесчестие и потом распятого. Кто не станет хвалить? Кто не будет прославлять? Восток радуется, Запад веселится, вся Церковь от четырех концов мира восхищается. И что я говорю о земном мире? Самое Небо исполнилось радости о том, что не только верховный из наших иерархов, иерархи и иереи, игумены и ученики, но и монахини с настоятельницами вступили на поприще мученичества. Не стану говорить о тех, которые в пустынях и горах, в пещерах и пропастях земных, в изгнании терпят недостатки, скорби, озлобления чрез гонение за Христа (Евр. 11:37–38).

Итак, справедливо, братия мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой (Флп. 4:1), я радуюсь и сорадуюсь вам; точно так же и вы радуйтесь (440) и сорадуйтесь мне (Флп. 2:17). Это слова блаженного Павла, но они приличны и нашему времени, ибо все написаны нам в наставление (Рим. 15:4), – и он увещевает нас быть его подражателями (1 Кор. 11:1). Во-первых, надобно поистине сказать, что мы преданы скорбям и притеснениям не настолько, насколько домогаются и желают того угнетающие нас (ибо в таком случае искушение было бы невыносимо, равно как и причиняемое нам невидимо бесами), но насколько попускает подвигоположник и сподвижник наш Христос, праведным судом назначающий подвиги по мере силы каждого или для искупления грехов (если мы добровольно идем на страдания), или для воздаяния победных венцов преуспевающим от славы в славу. Подлинно, не так мы мучимся, как Петр или Павел с равностепенными им, или Георгий и Феодор с равнославными им, или Фекла и Феврония с подобными им, у которых, как возлюбивших много, преизбыточествовали и дарованные им страдания Христовы. А у тех, у кого мала любовь, недостаточны и страдания (ср. Лк. 7:47), так что нужно скорбеть и сетовать о том, что мы немного страдаем, а не смущаться [Col. 1181] и тяготиться тем, чем мы умеренно наказываемся.

Кто падает.

Если же мы падем, – чего да не будет и в мыслях! – то не от Божия распоряжения, но от слабости, бессердечия и нечестия самого падшего. Ибо Он дал силы против державы лукавого, желая подвижнику остаться победителем, а этот, по малодушию бросив оружие терпения, погиб. Свидетель этих слов – взывающий: верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1 Кор. 10:13). Здесь терпение, братия; здесь венцы, сплетаемые Богом за добрую веру. Итак, не постыдимся свидетельства Господа нашего и не уступим Фаддею, новоименованному мученику, и тем, кто исповедал вместе с ним и пошел вслед за ним; их имена вы знаете. Кровью мучеников и теперь орошена уже Церковь Божия и еще орошается подвизающимися и разнообразно страждущими в скорбях. Кровь проливает заключенный, уединенный, притесняемый, удаленный от всякого лицезрения, лишаемый необходимого, алчущий, жаждущий, не видящий луча солнечного, (441) каждый день умирающий, как взывает Павел (1 Кор. 15:31), и умерщвляемый весь день, как поет Давид (Пс. 43:23). Но если мы умерли, то и оживем со Христом, если терпим, то с Ним и царствовать будем (2 Тим. 2:11–12). Издревле благодать избрала тех, которых она избрала во свидетельство Христово. Из поколения в поколение являются мученики. Надобно придти соблазнам, сказал Христос (Мф. 18:7), дабы избранные воссияли подобно солнцу (ср. Мф. 13:43) и плевелы обнаружились в своем мрачном виде (ср. Мф. 13:25–40).

Тяжесть греха ереси иконоборчества.

Будем же, братия, в этом коварном и развращенном роде как бы звездами, сияющими во мраке ереси, ибо нас избрал Христос в Свою хвалу, к славе Православия. Как древние для нас, так мы для потомков постараемся показать себя опорою и примером и явиться ликующими в день Христов. Наше мученичество более явно, чем мученичество древних. Ведь дело идет не о природах или волях во Христе или о подобных им спорных вопросах в этом роде, ошибка в которых, будучи чисто умозрительной, не дает осязательных последствий. Ныне же предмет спора или нечестия не только умозрителен, но и виден для глаз, ибо [наши] противники не только говорят и превратно учат, что Христос, Богородица и все святые неизобразимы, но и уничтожают их изображения, называя божественные образы заблуждением и погибелью для души. О, иудейское и языческое упорное нечестие!

Отречение от иконы есть отречение от того, кто изображен на иконе.

Вообще, явление, о котором идет речь, есть не что иное, как один из измененных видов [иудейства или язычества]. Иудей или язычник говорит христианину: «Отрекись от Христа, Марии». То же говорит и иконоборец. [Col. 1184] Ибо икона Христа, равно как и Богородицы, тем же именем называется, как и Христос и Богородица. Следовательно, требующий отречения от иконы прямо требует отречения от того, чья икона. Это слова не меня, ничтожного. Послушай, что говорит Моисею Бог всех: сотвориши Херувимы (Исх. 25:18). Между тем он повелевал сделать изображения Херувимов, ибо никто здравомыслящий не может сказать, что он указывал на естество (φύσιν) херувимское. И еще: сотвори змию медяну (Чис. 21:8); однако и здесь Он повелевает сделать изображение (εικόνα) змия.

Икона носит имя первообраза.

(442) Но таково свойство первообраза и его образа, что образ, или икона, называется именем первообраза и при отвержении одного отвергается и другой, так как они существуют вместе. Был Ангел, потому и изображение Ангела; был змий, потому и изображение змия; так и относительно других существ. Иногда они [изображения] называются иконами тех, которых они действительно иконы, а иногда по своему виду называются так, как самые первообразы, а не иконами их. Так и святой апостол говорит: над ним херувимы славы, осеняющие очистилище (Евр. 9:5), употребляя название первообразов в отношении к изображениям. Послушай и Василия Великого: «Да будет изображен на картине и Подвигоположник в сражениях Христос». Не сказал: «Да будет написана икона Подвигоположника в сражениях Христа», но: «Христос». Послушай и Григория Нисского: «Лежит Исаак»; назвал Исааком изображение Исаака. Послушай Златоуста: «Я видел Ангела на иконе». Не сказал: «Я видел изображение Ангела на иконе», но: «Ангела». Ибо в иконе является первообраз, равно как и в изображении Креста – Животворящий Крест. Так как в поклонении одно от другого нераздельно, то поэтому икона и носит название первообраза. Образ Креста называется Крестом. Так и о царе, и о всяком человеке, и о всяком предмете нам справедливо можно сказать, что царем называется и изображение царя, как говорит божественный Василий; и Петром – икона Петра, и Павлом – икона Павла. Скажу еще нечто более высокое: и человек называется богом – как образ Божий (και $εος о άνθρωπος ώς ΰεοΰ г/κών). Таким образом, как сказал Василий, и Христом называется икона Христова; ибо он, повторяю опять, так сказал: да будет изображена на картине не «икона Христова», но – «Христос». Если противники не допускают этого, то, во-первых, они отвергают божественные изречения; потом учат, если не словом, то делом, что Христос не человек. Ибо если Он человек, то очевидно, что может изображаться на иконе: первое свойство человека – быть изображаемым; если же Он не изображается, (443) то Он не человек, а бесплотный, и Христос даже не пришел еще, как пустословят иудеи. Поэтому они отвергают и Богородицу, изображенную на иконе, и всякого святого, как не Матерь Божию и не служителей Христовых. И Златоуст взывает: «Дела для меня достовернее слов твоих».

Иконоборцы поистине иудействуют.

Итак, следует, что иконоборцы поистине иудействуют и кто страдает от [Col. 1185] них, тот страдает ради Христа и за Христа, ради Богородицы и за Богородицу, ради всякого святого и за всех святых, а подвизающийся и сопротивляющийся есть мученик и исповедник Христов. И [против этого] не может быть никакого возражения. Маккавеи, не хотевшие противозаконно вкусить свиного мяса, мученики; Предтеча – мученик за истинное обличение; другой – за то, что не хотел дать обола на построение идольского капища, а иной – за иную заповедь. Впрочем, для чего говорить много? И здесь явно подвизающийся за Христа разве не мученик, как говорят некоторые из несчастных? Истинный мученик, ничем не меньший тех, кто замучен язычниками или иудеями. И Свидетель на небеси верен (Пс. 88:38). Итак, без всякого сомнения, если презирающий изображение Креста оказывает презрение Христу, то тем более отвергающий икону Христову направляет отвержение на Христа. Таким образом, терпящий мучения за то и другое есть истинный мученик, и еще более за икону, ибо то есть знак, а это – образ Христов (οτι ο μεν σημεΐον, η δε μορφή Χριστού).

Истинный мученик.

Увещеваю вас, святые братия мои, причастники небесного звания: во-первых, поминать меня, смиренного, молясь, чтобы я на самом деле доказал то, о чем говорю, отнюдь не ослабевая ни от невидимых, ни от видимых нападений; потом быть внимательными к самим себе и к настоящей борьбе, но не воспламеняться помыслами ввиду недостатка знания для объяснения тех дел, которые устрояются Провидением с глубокой мудростью и непостижимо для ума человеческого, и да не случится с вами того, что вы поете: Мои же вмале не подвижастеся нозе: вмале не пролияшася стопы моя. Яко возревновах на беззаконныя, видя то и другое (Пс. 72:2, 3); но лучше да слышатся вами слова Господа: потерпи Мене в день воскресения Моего (Соф. 3:8); и еще: претерпевший же до конца спасется (Мк. 13:13)!

302. К всем отсутствующим братиям (II, 22)

(444) Христианину всегда должно приготовляться к смерти, но особенно тогда, когда он подвергается искушениям, угрожающим смертью. Итак, когда таково наше положение, ввиду свирепствующего неистовства гонителей за любовь ко Христу или за настоящее исповедническое свидетельство о Нем, и я не знаю, что может внезапно случиться со мною, одиноким и заключенным далеко от всех вас, братий моих и отцов, то я признал за благо предложить вам и через вас всему братству это письмо, как бы последнее завещание. Ибо лучше часто завещать и ожидать [смерти], нежели в надежде на продолжение жизни быть внезапно захваченным и невольно остаться без завещания. Что же теперь? Так как я часто – или в случае своей тяжкой болезни, или по поводу бывших гонений – завещал и напоминал, о чем следовало говорить, то не нужно повторять уже сказанное. Это прежде всего, братия мои, даруйте мне прощение [Col. 1188] за всё, что я при управлении безрассудно сказал или сделал вам на словах и на деле. Ибо грехопадения кто разумеет? (Пс. 18:13). И: согрешаем все (Иак. 3:2), особенно я, непотребнейший из всех людей.

Поэтому прошу вашей молитвы о достижении спасения несчастной душой моей, потом о братиях, по грехам моим отторгшихся от нашей во Святом Духе общины. Есть, несомненно, для всех, есть на них праведный суд у Бога, но так как они – сыны и члены наши, то нужно жалеть о них и еще свидетельствовать пред ними. Итак, объявляю брату Леонтию, Максиму, Клименту и всем прочим, отделившимся под каким-нибудь пустым предлогом, что сделанное ими в отношении меня, как и прежде я говорил, так и теперь говорю, нужно простить им. Но сделанное в отношении к Богу и не очищенное покаянием разрешить не во власти человека; они же, кажется, не только не раскаялись, (445) но и еще прибавили те и другие дела, о которых они знают; прошу, чтобы переданы были им эти слова через вас или теперь, или после моей смерти из опасения искушений, ибо вы видите, братия, страшный и неизбежный Суд, если достойным покаянием не умилостивите Бога; что же касается до меня, грешного, то вам надобно простить.

Вот что опечаливает меня и приходит на мысль мне; это исполнить в отношении всех убеждаю вас. Будьте здравы о Господе.

303. К чаду Протерию <213>

[1017]

Твой приезд, возлюбленный, взволновал меня. А прочитав твое письмо, я не поверил, чтобы оно было подлинно, так быстро ты обучился. Слава Господу, я перестал волноваться, возблагодарил Бога, с удовольствием принял ваше доброе решение: одному ехать в столицу, а другому перед Пасхой прибыть сюда, захватив с собою и всё нужное к празднику. За то, что ты так заботишься о нашем смирении, да напитает тебя Господь от Своих духовных дарований.

Мы здравствуем телом; если же вы молитесь, то и духом. Поэтому, отложив тревогу о нас, с надеждой и радостью более горячо отдайся молитве. По милости Бога, по молитвам блаженного отца моего, а вместе и вашим мы с благодарением, долготерпением и выносливостью проходим предлежащий нам подвиг, превратившись совершенно неожиданно в такого, каким я никогда и не был с тех пор, как сознал добро и зло. Божий [это] дар, а не от наших дел (Еф. 2:8–9), только если вы и впредь не будете тяготиться молить Бога за нас, как и мы [молимся] за вас.

Ересь как прелюбодеяние веры.

(446) Если [святой] отец оставил этот вопрос без ответа, то как мы, неучи, можем разрешить его? Впрочем, настоящая ересь есть, во всяком случае, отречение от Христа. Это ясно и по другим основаниям, ясно также и из слов, сказанных в Патерике обуреваемому блудом: «Лучше тебе не оставить ни одной блудницы, чем отречься от почитания иконы Христовой». Значит это не простая ересь, а ересь отречения от Христа. Если кто, ссылаясь на недоумение «Лествицы», станет выбирать, впасть ли в блуд или увлечься в ересь, ибо одно предпочтительнее другого, такого пусть устрашит решение, заключающееся в Патерике, и пусть он не предается ни блуду, ни христоборной ереси, ибо и то и другое есть прелюбодеяние. Хотелось бы сказать еще больше, но письмо не вмещает.

Будь здоров. Возвратившись, приветствуй братьев. После того как с помощью Божьей вернешься к братьям, опять приходи.

304. К консулу Захарии <214>

[1019]

Опять пишу и не перестану писать, объясняясь и благодаря твою богоугодную любовь к нашему ничтожеству в силу твоей ревности по Христе и добродетельного нрава, [любовь,] которую издавна и с самого начала ты оказывал нам, туне благотворя, туне оказывая милость, туне подвергаясь почти опасностям, не боясь трудных условий, а являя образец добродетели, не тяготясь многочисленностью нуждающихся в уходе, но окрыляемый надеждой на дары Божии. Все это свойства истинного христианина, боящегося Бога, помышляющего о дне смерти и суда на Страшном Судилище Христовом. Также добродетельна и сочетавшаяся тебе пред Богом супруга, даже и дети. И понятно, ибо от доброго корня и отрасли могут быть добрыми. Думаю, что и подчиненные тебе таковы же, ибо каково начальствующее, таково в большинстве случаев и подчиненное.

(447) Что можно прибавить к этому? [Ничего,] разве только [выражение] божественного Давида: тако благословится человек бояйся Господа. Благословит тя Господь от Сиона, и узриши благая Иерусалима (Пс. 127:5–6) со всем своим домом, вселюбезный мой господин.

305. К игумену (II, 23)

[1020]

Замедлил я послать письмо отеческой святости твоей, потому что мне препятствовала окружавшая меня стража. Я давно уже услышал о подвиге твоего заключения под стражею ради Господа и ратоборства. Но благословен Бог, призвавший и твое преподобие к исповеданию Сына Его Иисуса Христа, Господа и Бога нашего. Подлинно, ратоборствовать за икону телесного вида Его (υπέρ τής εικόνος του σωματικοί αυτου χαρακτήρος) есть не что иное, как терпеть мученичество за Него Самого. Ибо икона по сходству лица одно и то же с изображаемым на иконе. А что Христос может быть изображаем на иконе, об этом и камни вопиют (ср. Лк. 19:40). Он стал подобным нам во всем, кроме греха, как написано (Евр. 4:15), кроме греха потому, что Он принял плоть бессеменно и зачат девственно Пресвятою Его Матерью и Богородицею.

Итак, если мы все изображаемся (ибо кто не изображается, тот не человек, а некий выкидыш, поскольку и всякое живое существо, выходящее на свет, может изображаться), то очевидно, что и Христос может изображаться, хотя этого и не признают безбожники, которые таким образом отвергают таинство спасительного Домостроительства. Ибо как Сын Божий может быть исповедуем человеком, подобным нам, которых и братом Он благоволил назваться (ср. Евр. 2:17), если Он не описуем, подобно нам? Как Он будет рожденным по закону природы, если Он не подобен (448) Своей Матери? Если Он неописуем, [Col. 1189] то и не произошел от девственных кровей Ее, из которых Он создал Себе храм [тела], а носит небесное тело, как думал еретик Маркелл и бывшие прежде него древние нечестивцы. Отсюда следует, что и Матерь Его не есть истинная мать, но лжеименуемая, и Он не подобен нам, но другого естества. Не может быть Он назван и Адамом, ибо как мог бы? Разве инородным телом воскреснет земное? Ибо известно, что подобное спасается подобным (τω ομοίω το ομοιον ανασώζεσ&αι). Таким образом, следует, что и смерть не истреблена, и подзаконное служение не прекратилось, еще нужно обрезание и прочее.

Видишь ли, человек Божий, до какой бездны нечестия дошли иконоборцы, утверждая, что Христос не может изображаться на картине? Они, несомненно, иудействуют. Потому они не принимают и Богородицы и никого из святых, чрез отвержение свойственных им образов гнушаясь самих изображаемых. Ибо почитание и непочитание образа относится к первообразу, как говорит Василий Великий. Если ты отверг изображение Креста, то что ты отверг? Не Животворящий ли Крест? Так и в отношении к царю и ко всякому человеку; так и в отношении ко Христу, и к Матери Его, и ко всякому святому. Ныне Христос отвергается, преследуется и унижается. И блажен ты, отец, подвизающийся и ратоборствующий за Православие.

Молись же и обо мне, несчастном, чтобы мне идти по следам твоей святости и не быть отвергнутым за грехи мои.

306. К эконому <215>

[1023]

(449) Я слышал, как прекрасно твоя честность подвизалась за Христа, подвергшись бичеванию и заключенная в темницу, и Владыку Христа, призвавшего тебя к исповеданию Его опять, возблагодарил не только потому, что ты [принадлежишь] вообще к [монашескому] святому образу, но и потому, что состоишь в подчинении [у меня], прибавлю, что принадлежишь и к моему монастырю. Вель поскольку ты из [монастыря] Символов, где блаженный мой отец подчинился священному Феоктисту и, подвизавшись, просиял в добродетели, то и твоя слава и мученичество причисляется мне, смиренному. Итак, благо, добрый эконом, воин Христов, превзошедший и, правильнее, пристыдивший многих игуменов. Ты, состоя еще в положении овцы, явился недоступным для еретического уловления, а те, кого считали за пастырей, похищенные умственным зверем через падение, или общение, или еретическую подписку, являют всем жалкое зрелище, предав Христа Бога нашего, Единую Истину, из привязанности к земным предметам или чувствительности к плоти.

Подражание Христу.

Итак, радуйся, истинный пастырь по [своим] делам, радуйся, мученик Господень, что стоишь выше. И впредь мужайся. Ты подвергся бичеванию со Христом, взят под стражу, как и Он. Вот, прими и заушения, пригвоздись, копьем прободись, взойди на крестные страдания. Досюда призывает нас слово [Божие] и требует долг. Если умрем, то оживем со Христом; если терпим, то с Ним и царствовать будем (2 Тим. 2:11–12).

Таковы обещания Неложного. А ты, добрый брат и желанный отец, не переставай всегда поминать меня, молясь, чтобы и я с тобою достиг призвавшего [нас] Бога.

307. К чаду Тимофею <216>

[1026]

(450) Что я слышу? И ты, чадо Тимофей, устремился вместе с мучениками Божиими, ревнуя поревновал Господа; отказавшись от бегства, предал себя на мучения! Как блаженно твое решение! Как приятен Богу пыл твоего сердца, блистая которым ты и раньше был известен многими добродетелями! А теперь ты воссиял еще сильнее, явившись истинным мучеником. Ты можешь вместе со Христом радостно сказать: плещи моя вдах на раны… лица же моего не отвратих от студа заплеваний (Ис. 50:6) за Христа, хотя гонителям Христа и кажется иначе. Благословен Бог, укрепивший тебя, так что ты был растерзан ста пятьюдесятью ударами и не пожертвовал спасением, а, наоборот, обличил нечестивого палача, удары которого останутся [за ним] навек, конечно, если он не раскается. Будучи огорчен на одно мгновение, какую вечную славу ты получил, добрый брат! Как святой камень, ты положен в созидание исповедания Христова (ср. 1 Пет. 2:5) на радость своим братьям и сподвижникам, в торжество мне, грешному, боголюбивейшему архиепископу, а также и всем благочестивым. Кто не воспоет, услышав о твоем подвиге? Кто из знакомых не ублажит тебя? Христос увенчал тебя с неба, приветствовал тебя лик святых.

Но будем, любезное чадо, стоять, и впредь мужаясь, ибо одно хорошее начало еще не заслуживает ублажения, а требуется также и довершение подвига с благородным перенесением темничных трудностей. Христос соприсутствует, не попуская нам искуситься более, чем сколько мы можем вынести (см. 1 Кор. 10:13), но даруя тебе твердость до смерти и к концу подвигов подавая победные венцы. О, добрый Тимофей, молись и обо мне, недостойном, чтобы и я вместе с вами, святыми, был спасен о Господе.

308. К чаду Игнатию (II, 24) <217>

[1028]

(451) Я прочел написанное тобою, любезное чадо, и с радостью внимаю твоему голосу. Мои [действия] не таковы, как ты думаешь, а пусты и ничтожны. Однако, если ты говоришь, что мои слова приносят тебе пользу, пиши – и без всякой задержки получишь ответ.

Евхаристия еретиков.

Догадываюсь, что в это гонение ты влачишь стесненное существование, как и [другие], подобно тебе укрывающиеся. Надежда да утешит [тебя]. Будь осторожен в своих делах вместе с добрым Евсевием, которого также приветствую. Приобщение из [рук] еретиков есть яд, а не простой хлеб, не телу [только] вредит, а чернит и омрачает душу. А чтобы отвергать его, [хотя бы] и тайно, о том возможно говорить не мне, а действующим из страха, к которым приложимо следующее выражение: и из начальников многие уверовали в Него, но ради фарисеев не исповедывали, чтобы не быть отлученными от синагоги; ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию (Ин. 12:42–43). Молитвы за богослужением [принадлежат] православному. К чему же это поведет, если они происходят у еретиков? Ведь они мыслят не так же, как их составитель, и не веруют по смыслу самых слов. Ведь каждое тайнодействие учит, что Христос соделался истинным Человеком, а они, хотя на словах и признают, но на деле отрицают это, утверждая, что Он неизобразим, [Col. 1192] подобно тому как если бы кто говорил: «Верую в Отца и Сына и Святаго Духа», а мыслил бы, что Отец и Сын и Святый Дух суть одна ипостась (μία υποστασίς), трояко именуемая (τριώνυμος). Это – догмат безумного Савеллия. Что же? Неужели мы скажем, что такой верует в Троицу? Ни в коем случае, хотя бы он это и утверждал. Точно так же и в данном случае он верует не так, как говорит, хотя тайнодействие и православно. Но хотя бы и тот и другой исповедал, он скорее оскорбляет и издевается над литургией, ибо и волхвы, и чародеи прибегают к божественным песням в бесовских действиях.

(452) Если нет православного совершителя крещения, для некрещеного лучше креститься от монаха, а если нет и монаха, то от мирянина при произнесении слов: «Крещается такой-то во имя Отца и Сына и Святаго Духа», чем умереть непросвещенным. И это крещение действительно, ибо необходимо быть перемене и закона (Евр. 7:12), как это доказано относительно древности.

309. К августе Марии <218>

[1030]

Опять я получил письмо от твоей скромности и подвижнического терпения и возблагодарил Господа за то, что пребываешь в том же расположении, в том же исповедании Христа, что обладаешь и убедительным словом, сознанием и добродетельной жизнью, проникнутой верою. Вот тебе, как поистине царствующей над страстями, подобает похвала и одобрение, а не нам, грешным и ничтожным, хотя ты и благоволишь так говорить.

А то, что раньше я написал о брате, [сказал это] не как о чем-то дурном – да не будет, – но ввиду того, что здоровое для одних делается причиной соблазна для других. А мы получили от апостола заповедь не подавать брату случая к преткновению или соблазну (Рим. 14:13). Поэтому я и не настаивал, чтобы брат был выпущен из темницы. А если он освобожден, ему не полезно входить в женские дома. Это не должно огорчать тебя, госпожа моя, ибо ты знаешь, что я забочусь о твоей безукоризненной и доброй славе, как родной матери, что так и есть, ибо ты мать моя, так как (453) ты и мать для Господа. Если бы я относился к тебе иначе, то и раньше не писал бы и не устраивал твоих дел.

Зная об этом, оставь печаль и усиленно молись обо мне, смиренном, как и я [молюсь] о тебе.

310. К чадам Еводию и Иоанну <219>

[1032]

Ваше обращение обрадовало меня. Соединенные [вместе], вы оба выразили то, что показывает и ваше здоровье, отмечает, что вы укрываетесь, выражает вашу любовь к нам, грешным, выясняет и вашу готовность к исповедничеству, подобно братьям, а вообще заявляет, что вы – ученики Христовы. Слушая об этом, могли ли мы не радоваться и не торжествовать? Но Тот, Кто обнимает вас покровом человеколюбивого Своего Промысла, и на будущее время пусть о вас заботится, питает, руководит вас, как изволит, на свободе ли или захваченными от гонителей. Но бойтесь, если случится второе, ибо Кто попустит ваше взятие, Тот даст [нам] силу перенести за Него подвиги.

А обо мне, смиренном, не переставайте творить молитву спасения. По вашей просьбе я написал вам обоим. Спасайтесь, многовозлюбленные братья.

311. К чаду Анатолию <220>

[1033]

Замедление твоего ответа, чадо священное, навело меня на печальные мысли, так как и твой перевод, и это освобождение, насколько можно понять из [обстоятельств] того и другого, есть падение. Как [иначе] это (454) могло бы произойти, ибо неестественно, чтобы ктонибудь в это гонение был отпущен и мог идти куда угодно? Это немало тревожило меня. Но узнав истину из твоего письма, я, смиренный, получил облегчение, возликовал и прославил моего Бога. И Господь Бог мой Своим Промышлением да сохранит тебя далеким от падения, чуждым еретическому общению. Будь осторожен в выборе места и образа жизни. Следующим письмом сообщи подробнее о способе своего освобождения и спасения честной своей души. Старайся и стремись приблизиться к Богу посредством удаления от страстей. Ведь смерть близка. Вот, чадо, преставился и честной мой восприемник, блаженно скончавшись в исповедании Христовом. Этот человек был изгнан в состоянии тяжелой болезни и не был уловлен нечестивыми. Что же мы скажем? Не будем ли тверды сердцем? Не изощримся ли страхом и любовью к Богу перенести всё по примеру наших братьев? Да, умоляю, сын мой возлюбленный, моя слава и гордость, не станем прельщаться видимым, ибо оно преходяще, но будем держаться небесного, ибо это – вечно (ср. 2 Кор. 4:18).

Об этом довольно. А что касается Савватия, то не печально ли, что он так держал себя и после падения ожесточился? Что же еще [сказать]? Или о том, чтобы ты переносил всё, что он причинил тебе, а мы, смиренные, молились о его обращении.

312. К Иоанну, [епископу] Халкидонскому <221>

[1035]

Ты благоволил обратиться к нижайшему чаду как отец, как мудрый, наставил нас, несведущих в божественном, похвалил недостойных, применил к нам, как разносторонний учитель, и побуждение любви. Ты пришел своим смиреннейшим словом прекрасно показать нам, хотя и против желания, высоту твоей добродетели. А что ты ободрил нас, чтобы мы опять тебе писали и (455) не прерывали [переписки], это нас очень обрадовало и внушило уверенность, что мы нашли того, о ком говорит Слово и кого отличает пастырский нрав. Кажется, никто еще из твоего чина так не говорил и не привлекал, чтобы, даже не получая писем, благоволил отвечать. Говорят, что им властями запрещено рассылать письма. Прости мне, блаженнейший, что я обратил внимание на эти ухищрения. Ведь если мы должны соблюдать то, что державный делает против Бога, то почему бы им и не еретичествовать или быть лишь наполовину православными?

Но эти [епископы] не знаю, почему так поступают. А ты просветил, утвердил, наставил, сказав всё, что подобает говорить истинному иерарху. О, священная глава, мы совершенно не таковы, за что нас величаешь. Мы нищи и грешны и лишь молимся о том, чтобы не отпасть совершенно от священного общества твердо стоящих о Господе. А что ты сказал о ереси, это так, ибо действительно она враждует с истиной, пользуясь одним оружием – властью. Если это отнять у нее, то без особенных усилий и она исчезнет [именно] тогда, когда будет заглажено беззаконие, за которое [послан] и этот бич. Огорчает меня, что твоя святыня на своем слабом теле выносит бедствия заключения. Но [да дастся] тебе сила от Бога, на Которого ты надеешься и ради Которого ты всё счел за сор (ср. Флп. 3:8), раньше избрав монашеское совершенство, а теперь – исповедническую стойкость.

Не оставляй, святейший мой отец, молитвы обо мне, нижайшем чаде твоем.

313. К Петру, [митрополиту] Никейскому (II, 25)

[1036]

[Col. 1192] Зная, что ты любишь, чтобы я, ничтожный, говорил с тобою, священной главой моею, я говорю теперь по дружбе, а не по нужде, (456) высказавшись еще прежде в другом письме, которое не знаю, получил ли ты. В обоих одна у меня речь – о том, чтобы ты здравствовал телом, отец мой, крепкое основание истины, к утверждению многих, к запечатлению веры, в похвалу Христа, к славе всей Церкви, ибо ты – око знаменитое более, чем все остальные, известное Востоку и Западу, отличающееся вместе с жизнью святою и словом превосходным. Поэтому и императорам ты любезен, и для начальников желанный, и от монахов восхваляешься, а для собственной церкви – нужно ли и говорить? Она ублажает и любит тебя за множество совершенных тобою прекрасных деяний, как младенцы – материнские сосцы, как птенцы – кормилицу, как овцы – истинного пастыря. И может ли быть иначе, когда в их памяти еще звучат твои живительные речи, когда они имеют пред глазами воздвигнутые тобою храмы Божии? Я уже не говорю о щедрой милостыне и прочих святых делах твоих. Не подумай, что я угождаю дружбе, ибо хотя я не видел этого своими глазами, но наслышался от видевших. А что ныне владычествует изверг, поистине кривой и внешними, и внутренними очами, не печалься, блаженный, и не удивляйся. Апостолы находились в горнице (см. Деян. 1:13), а богоубийцы занимали знаменитый храм. Таково же положение иконоборцев и иудействующих. Их да низложит Господь, а тебя да сохранит, молящегося обо мне, сыне твоем!

314. К Феофилакту, [епископу] Никомидийскому (II, 26)

[1038]

(457) Давно собирался я послать письмо блаженству твоему, и не удавалось это мне, смиренному, за неимением письмоносца; [Col. 1193] теперь же, по благоволению Божию найдя его, исполняю свое желание, которое я справедливо имею в отношении тебя не только за твое исповедание о Господе, но и особенно за превосходный пред многими собственный характер твой, кротость, простоту, любезность, сладость в беседах, приветливость в обращении, благодетельность во всем, отчего образ священной души твоей – и без лицезрения – представляется украшенным разнообразными добродетелями.

Но об этом довольно, потому что [теперь] не время похвал. Как же тебе, блаженный, кажутся настоящие дела? Не иудейством ли почти или язычеством? Снято украшение Церкви, благообразие священных храмов; предана огню святыня; иной какой-то облик усматривается в христианстве, если можно назвать его христианством, а не иудейством. Благовременно и ныне сказать: Господи, пророки Твоя избиша и олтари Твояраскопаша (3 Цар. 19:14). Подлинно, избили и раскопали, ибо выскабливать и изглаждать образ их не значит ли явно истреблять их? Отними лице у человека, и будет уже не человек, а какой-то выкидыш, если только он сможет жить. Возжгоша огнем святило Твое (Пс. 73:7). И это справедливо: сожигают всякую божественную икону, начертанную на всяком веществе. Открылся богохульный язык, называющий идолом Христа, Богородицу, всякого святого. Ибо образ получает название первообраза, равно как и поклонение. Поэтому мы и называем всякое изображение Креста – Крестом и, поклоняясь Животворящему Кресту, припадаем к нему.

Впрочем, я, смиренный, плачевно изложил это не потому, чтобы премудрое совершенство твое не знало гибели заблуждения, – да не случится со мною такая глупость! (458) – но желая утешить скорбное чувство моего сердца повествованиями, которые, будучи рассказаны, обыкновенно облегчают тайные скорби, а вместе и подвигнуть тебя пламеннее молить Бога, чтобы Он сделал скорое отмщение этой злой ереси во спасение народа Своего.

Молись и обо мне, нижайшем сыне твоем, святейший отец мой.

315. К чаду Тимофею (II, 27)

[1039]

Какова душа твоя, возлюбленный сын мой, таково и письмо, смелое, бодрое, решительное, исполненное любви к Богу и мученичеству, ибо слова – выражение души и от избытка сердца каждый произносит изречения (ср. Лк. 6:45); так что и мы, выслушав слова твои, укрепились и еще более ободрились и приготовились к ратоборству. Меня и брат Адриан много удивил известием, рассказав о твоей смелости, твердости и дерзновении, равно и об искусстве словопрения с противниками. Откуда у тебя это? Не от прежнего ли благого произволения и богоугождения, при помощи которого ты перенес предшествовавшее и устоял в надежде славы Божией, готовый [подвизаться] до смерти? [Col. 1196] Радуйся, веселись: ты сможешь при помощи Божией перенести всё и облечешься в победный венец.

Но молись и обо мне, брат, чтобы я последовал как тебе, так и всякому другому, подобному [тебе]. Их же, благодатию Христовой, довольно много. Подлинно, это поприще блистательно и знаменито; много и мучеников. Ибо не думай, будто настоящее есть что-нибудь иное, как не отречение от Христа со стороны гонителей и мученичество за Христа (459) со стороны совершающих подвиги; это очевидно. Ибо как в изображении Креста Животворящий Крест и исповедуется, и отвергается, так и в иконе Христа – неизменно то же самое. Если же мир ослеп и, отрицаясь Христа, шутит этим оскорблением, то [это происходит] по долготерпению Оскорбляемого. И удивительно ли, что Он терпит, желая обращения неистовствующих? Не возлагали ли воины на голову Его венца из терния? Не одевали ли Его в пурпуровую одежду? И говорили они: радуйся, Царь Иудейский! И били Его по ланитам (Ин. 19:3). А Он переносил всё: насмешки, поругания и прочие страдания на Кресте. То же Он терпит ныне чрез икону Свою и в иконе Своей, ибо в образе представляется первообраз, как сказано святыми.

Да будет Он скоро милостив к Церкви Своей, укрепляя исповедников! Я слышу, что ты продолжаешь пост, и радуюсь, но советую тебе вкушать пищу каждый день после вечера. Ибо это – царский путь и похвальное воздержание при мученичестве.

316. К игумении Анне <222>

[1041]

Ты написала мне – так и следовало. Из твоего письма я точнее узнал о спасении твоей честности и возблагодарил Бога, что ты так остаешься в своем добром расположении и исповедании Христа и ни во что не ставишь ни свое одиночество, ни темничное заключение. Не падай духом, ибо Христос – твой Сожитель, за Которого и ради Которого ты страдаешь. Имей в мыслях победы блаженных жен, подвиги, терпение и искушения дев. Обращай взоры на небеса, (460) на упокоение, уготованное святым, на незаходящий свет, на неизреченную радость, на бесконечную жизнь, а затем на противоположное – на наказания грешников, на тьму кромешную, геенский огонь, ядовитого червя, неразрешимые узы, на бездну, на ад. Воспоминая об этом, облегчай свое малодушие, укрепляйся в терпении, отгоняй страсти, просвещайся душою, готовься к лучшему подвигу, ибо нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8:18). Если в этом ты будешь оставаться твердой, то послужишь Богу, обрадуешь Ангелов, посрамишь демонов, снискав себе величайшую славу и вечное имя в сем веке.

Молись о нас, грешных.

317. К игумену Василию (II, 28)

[1042]

[Col. 1196] Узнав обо всем, чему подверглось ради Господа твое преподобие со священным твоим послушником, я много прославил Благого Бога нашего, что и ты воссиял светильником в мире вместе с другими светилами в нынешней ночной борьбе ереси, сосуд избранный, столп и утверждение истины (ср. Деян. 9:15; 1 Тим. 3:15)! Как удивительна ваша двоица! Как она любезна Христу, потерпев ради Него удары, ссылки, заключения под стражею, и это до настоящего времени! Но для чего пред подвигом ты приходил ко мне, смиренному, как известил ты, не получив моего лицезрения? Это и справедливо. Если меня не было, как ты полагал, то какой ты потерпел от этого вред, – ибо я жалкий и омраченный, – кроме разве того, что соединился с нами теперь посредством письма? И вот мы видим друг друга духом, сошлись воедино в духе, сделались одной душою в Господе: я, (461) смиренный, в вас, святых, и вы во мне, так что Христос посреди обоих, по неложному Его обетованию (Мф. 18:20).

Что же осталось еще? То, чтобы как мы начали в мучениях за Христа, так и совершили предлежащий нам подвиг, не страшась ничего: ни новых ударов, ни уз, ни мучений, ни огня, ни воды, ни [Col. 1197] меча (ср. Рим. 8:35). Так внушает нам слово Божие, так взывает апостол, так совершилось дело всех мучеников. Мы не неблагороднее их, хотя я и окаянный; мы также родились от Бога, имеем одну и ту же Матерь по усыновлению. Они получили награды за подвиги; мы ли посрамимся? Жены и девы увенчаны; мы ли будем беречь плоть? Старцы и отроки победили мучителей и царей; мы ли станем колебаться? Нет. Предадим плоть жадным до плоти, душа неуловима (αληπτος). Не бойтесь убивающих тело, но – Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф. 10:28). В настоящем радость и веселие; если только с Ним страдаем, с Ним и прославимся (Рим. 8:17). Пусть плачет диавол и его служители, ибо это испытывают они при непоколебимой твердости мучеников. Ты говоришь, что никогда не видал императора и не представлялся начальникам, и поэтому несколько боишься. Ни в коем случае. Отец, не обращай внимания на тех и других, как облекшийся во Христа. Пусть он боится тебя, равно как и бесы; отверзи уста свои, предстоя пред ним. Тебе дано будет слово: Христос обещал (см.: Мф. 10:19). Обличай его, если он пустословит. Ахава не обличал ли Илия (см.: 3 Цар. 18:18), Ирода – Иоанн (Мк. 6:18), других – другие, чтобы не распространять речи, перечисляя их поименно? Тогдашний Бог [тот же] и ныне. Как Он возлюбил тех, так и нас. Был учеником апостолов, мучеников, пророков, отцов, преподобных. Плод пусть уподобляется дереву (ср. Мф. 12:33); и если мы не станем так вести себя, то будем невеждами, а не учениками их, не сынами, не плодами, но будем принадлежать к противоположной стороне, то есть к миролюбцам и плотоугодникам, которых примера да избежим мы и да сподобимся быть у Бога, в совершенстве подвизаясь о Христе Иисусе, Господе нашем, изрекшем: мужайтесь, Я победил мир (Ин. 16:33)!

318. К игумену Иоанну <223>

[1044]

Если ты не пишешь, то, я уверен, не по лености, а по местным неудобствам и отсутствию средств написать. А если бы я не стал писать твоему преподобию каждый раз, как случается письмоносец, то справедливо заслуживал бы упреки от тебя. Но побуждаемый любовью, [я готов] не через такие промежутки, а почти каждый день обращаться к тебе, моему отцу и многопобедному исповеднику Христову. Итак, блаженный, терпи еще побои и побеждай, молясь и обо мне, своем чаде, чтобы я шел вслед за тобой. Если при тебе есть еще соисповедники, приветствую и их с тобою и прошу их священных молитв для достижения спасения.

319. К Никите, игумену Мидикийскому <224>

[1045]

Желаю получить от твоей честности ответ на посылаемые письма и не умолкну, пока не получу. Поэтому и теперь обращаюсь к твоему преподобию, исполняя долг любви и сообщая о себе, несчастном, что я жив по твоим святым молитвам, ежеминутно сильно грешу пред Богом и страстно желаю вместе с вами, святыми, послужить Христу в вере, действующей любовью (ср. Гал. 5:6).

Ты, конечно, узнал, что общий отец многих и мой священный восприемник, истинный Феофан, отошел ко Господу. Блажен он, добре подвизавшись в монашестве и к концу жития сделавши прекрасное заключение – исповедание Христа, несмотря на эту невыносимую болезнь и упадок сил и телесную старость. Однако (463) он торжествовал, как юный телом, чтобы сделаться утверждением и опорой для твердо стоящих и обличением для непщующих вины о гресех (Пс. 140:4). Его молитвами, а также и вашими, отцы мои, да спасусь и я, грешный.

Много приветствую моего почтенного брата Арсения.

320. К игумену Иоанну <225>

[1046]

С радостью получил твое святое письмо, еще с большей радостью прочел его, ибо оно прислано моим отцом и вместе исповедником. Благодать, милость и мир тебе от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа. Человек Божий, мужественный помышлением, твердый сердцем, что ты торжественно превозмог? Во-первых, темницу, отделившись, как сын света (ср. 1 Фес. 5:5), от обманутого брата. Затем произошло задержание и опять заключение. И где? Там, откуда ты должен был надеяться, что будешь выпущен. Но не то [оказалось]. Бог сделал тебя обличением предшественника и следовавших за тобою.

Итак, прошу тебя, отец мой, ни с кем из них не входи в общение. Но как поистине непорочный и исповедник Христов, соблюди себя неприкосновенным, дабы, будучи и именуемый светилом мира (ср. Флп. 2:15), еще сильнее сиять в добродетели. А относительно меня, во всех отношениях негодного и не имеющего ничего достойного одобрения, хотя ты из любви прилагаешь к нам различные похвалы, молись о спасении.

321. К игумену Афанасию <226>

(464) Много причин, почему я опоздал с письмом твоей святости. Во-первых, строгий тюремный надзор, как сообщит письмоносец. Затем задержание эконома. Прочие [причины] трудно изложить. Благодарю Бога моего, что удостоился теперь подать голос. Мне всегда приятно говорить [с тобой] и слушать твой голос, ибо ты человек добрый, подвижник Христов, единодушный, единомысленный, питающий ко мне особенную, отличную от других любовь о Господе.

Но вот, отец, станем оплакивать настоящие [события]. Ты видишь, что мы возвратились к прежнему состоянию, когда не имели во главе [всего] Господа. Вси уклонишася, вкупе неключими быша (Пс. 13:3). Все храмы запущены, святилища осквернены, все собрания богохульствуют, а Христос почивает (ср. Мф. 8:24). И никто не достоин возбудить Его молитвой, чтобы Он запретил ветрам и этой злой буре ереси. Если кто и достоин, то все же это еще несвоевременно, ибо Он Сам знает, когда полезно врачевать и когда отсекать. Поэтому должно ожидать с большим терпением наилучшего и всеведущего Врача, Который не попустит, чтобы Его Церковь до конца обуревалась.

А ты скажи нам, какова твоя темница и как ты живешь в ней, есть ли вблизи остаток богопочитания или вновь освященный тобою, или сам по себе сохранившийся в Православии; есть ли у тебя на руках книги, питает ли тебя благодарный ученик, как Илию (3 Цар. 18:13); последовал ли он, как Петр и Иоанн, за тобой взятым [хотя] не к Анне и Каиафе (ср. Ин. 18:15), но к подобным им иудействующим. Сообщи об этом. А затем молись, чтобы Христос явился и умиротворил Церковь и спас меня, несчастнейшего, но очень любящего тебя.

322. К монаху Василию <227>

[1048]

(465) Узнав, что и ты схвачен нечестивцами, священный Василий и отпрыск великого Василия, и пострадал за Христа, я обрадовался, прославил, восхвалил, возблагодарил Господа, призвавшего тебя приобщиться Его страстям чрез раны, принятые тобою на спину, и чрез теперешнее темничное заключение. Ведь следовало, чтобы ты, столь любознательный и боголюбивый, не явился чуждым награды исповедников богопочитания, но принял вместе с другими участие [в этом], получил имя и стал светом для сидящих во тьме (ср. Рим. 2:19).

Стой, благородный, и впредь, не страшась ничего. С тобою Христос, побеждающий в нас и победивший крепкого и свергший его нам под ноги.

323. К монахиням Мегало и Марии (II, 29), <280>

[1049]

[Col. 1197] Письмо ваше почтенно и приветствие разумно, но известие – что сказать о нем, прискорбно или радостно? Отошел отец мой, исповедник Христов, второй Иов, украшение монахов, устроитель любви, всеми любимый муж, человек Божий, многослезное око, любознательный ум, обогащенный божественным ведением, великий в смиренномудрии и отличный по мудрости, прежде образа [монашеского] знаменитый и после монашеского посвящения превосходнейший. Быв объят любовью к Богу и потому возненавидев мир, он отдал в дар Христу все свое многоценное имущество; потом, разлучившись со знаменитой супругой, родными, друзьями и знакомыми, оставил земное достоинство, дом, город, отечество, и притом в цветущем возрасте, (466) благообразный лицом и высокий ростом, крепкий телом и одаренный прекрасными качествами обоих родов – и умственными, и видимыми; и если кто-нибудь скажет еще больше этого, то он не выразит [Col. 1200] вполне добродетели этого мужа. Он отошел, восшел к Господу. Где и как? Быв насильно отлучен от паствы в виду тяжкой болезни, в другие два года с лишком быв заключей под стражей в городе, потом сослан на некоторый остров и там довершил исповедническое поприще за Христа.

Преп. Феофан Исповедник.

Не прискорбно для меня такое страдание, но весьма радостно. Он не умер, а переселился в вечную жизнь; не земля скрыла его, но приняло небо. Его принял лик исповедников, сонм подвижников там, где истинный свет, где блаженные обители, для которых он предпринял труды и страдания подвижнические и исповеднические. Теперь у меня торжество, праздник, веселье и у всех православных, проводивших к Богу предстателя, подвизавшегося ныне вместе с прежде подвизавшимися мучениками. Да радуется Церковь, что она еще имеет столпов; да веселится священный сонм, что в мире опять восходят светила, озаряющие находящихся во мраке ереси. О, отец, отец, как прекрасно твое течение! Как свято воспоминание о тебе! Как блаженна память твоя! Весь ты светел, весь прекрасен. Кто, увидев, не полюбил тебя? Кто, встретившись с тобою, не чувствовал наслаждения? Обращение твое вожделенно, добродетель известна. Что же еще? Памятуй о пастве своей и обо мне, сыне твоем, хотя нижайшем и непотребном. Ты знаешь мою любовь к тебе, как и я – твою ко мне. Ходатайствуй за всю Церковь пред Господом; молись и обо мне, несчастном, чтобы я скорее пришел к тебе таким же образом, каким ты скончался.

Таковы воззвания мои к общему отцу. А вас увещеваю не изменять вере и жить свято, как принадлежащих ему, ту и другую, одну – как супругу, а другую – как сродницу супруги, чтобы вам вместе с ним наслаждаться вечною славою.

324. К чаду Геннадию <228>

[1051]

(467) Я прочел, чадо, твое письмо; оно – выражение надежды и любви. Но мы не таковы, как ты говоришь и думаешь: мы грешны и лишены света. Впрочем, вера твоя да спасет тебя (ср. Лк. 18:42), где бы ты ни был, как от убийственной ереси, так и от всякого грешного деяния. Ты прекрасно [делаешь, что] стремишься избавиться от тлетворного мира. Избавление же [от него] заключается в бегстве от греха, совершение которого есть вечная смерть, а удаление – бесконечная жизнь. Живущий так никого не боится, ни перед кем не падает духом.

Желаю тебе так провести жизнь. Того же и мне всегда молитвенно желай, возлюбленный мой сын.

325. К чаду Каллисту <229>

[1052]

Твое письмо, чадо, немногословно и хорошо, ибо достаточно только отметить, что ты здоров. А так как ты часто пишешь мне и, кроме того, я получаю письма от многих лиц, поэтому и мое письмо коротко. Знай, что я здоров и молюсь о тебе.

326. К чаду Клидонию <230>

[1053]

Что восхваляешь меня, непохвального, чадо? Почему просишь о скорейшем избавлении от печали? Второе понятно, однако должно терпеливо ждать, когда призрит Господь и исцелит болезнь людей Своих. Как страждущий не может исцелиться раньше, (468) чем находящееся у него внутри вещество не будет поглощено горячкой, так же точно и Церкви Божией невозможно получить мир, пока болезнь от наших грехов не будет по достоинству заглажена бичующей нас ересью. Ведь она – бич Божий, немного вразумляющий любящих Его, а потом в приличное время исцеляющий. Это издавна и с самого начала применяется к нам. Если такое вразумление посылается послушным, то какое осуждение [грозит] непослушным и гонителям! Конечно, неизмеримое по своей тяжести.

Ересь – бич Божий.

Поэтому, брат, будем стоять и [терпеливо] ожидать Господа, чтобы прославиться с Ним (ср. Рим. 8:17). Я рад, что ты не одинок. Но что [сказать] относительно Леонтия и двух братьев? Тебе известна, как ты сказал, порочность и того и других: один впал в полное нечестие и руководит иудействующими, а те двое ищут, как бы вместе с собою погубить и тебя. Но ты, чадо возлюбленное, оставайся сыном света (ср. 1 Фес. 5:5). Не уподобляйся тем нечестивцам, которые отступили от Бога и продали себя сатане. Христос твой покровитель. Он да сохранит тебя. Побольше молись обо мне.

327. К чаду Мелетию <231>

[1055]

С тех пор как узнал об увлечении жалкого Григория через нечестивую подписку, я стал опасаться, чадо, за тебя. А когда получил твое письмо с извещением о твоем разлучении с ним, то я восстенал о нем, как он погиб и как притворно они оба казались богочестивыми, – ведь и Василий, конечно, одного с ним образа мыслей, – но за твое спасение возблагодарил Бога моего, что не поглотил тебя змий, но, как из морского кита, ты вышел из тлетворной ереси.

(469) Оставайся, чадо мое любезное, как ты спасен, и привлекая себя и других братьев, увлеченных по неведению, скорее по непослушанию, от меня, смиренного, а правильнее сказать, от Бога. Ведь кто неразумно отделился от своего пастыря, разве не отлучился от истины? А истина есть Бог, сохраняющий и утверждающий. И если Он благоволит тебе быть схваченным христоборцами, то да даст силу и крепость перенести за Него всякие страдания, даже до крови.

328. К чаду Иакову <232>

[1057]

Кто блажен.

В своем письме ты хвалишь меня разными способами, но я не знаю за собой никаких достоинств. А тебе я молитвенно желаю закончить начатое дело Божие – мучение за исповедание Христа. Поэтому, чадо мое любезное, сноси темничное заключение, очищая внутреннего человека (ср. 2 Кор. 4:16), отгоняя противные помышления. Таким образом ты будешь всегда готов к смерти за Христа. Блажен не тот, кто только начал хорошо, но кто и совершил дело Христово. И я также оплакиваю брата Лукиана, но по моим грехам он сражен, а загладить поражение трудно.

Всегда молись о нем и обо мне, грешном.

329. К чаду Евпрепиану <233>

[1058]

Когда ты, чадо, пришедши ко мне в Анатоликон, сказал, что хотел бы укрыться от гонения, я отклонил тебя от этого. Когда же (470) ты отстал от братьев, я подумал, что ты сделал это главным образом из любви к тишине и не счел это за большую ошибку с твоей стороны. Поэтому я мысленно представлял, что ты живешь в горах около Пруссы и работаешь Богу, и радовался. А теперь я услышал, что ничего подобного нет, а что якобы ради удобства, чтобы не увлечься в ересь, ты отрастил себе волосы, оделся в белые одежды, живешь один и, как старший или попечитель, служишь игуменье, покупаешь животных, отправляешь и принимаешь грузы, входишь и выходишь. Я поразился, лишился сил, стал как мертвец. Горе мне, жалкому. Брат, что ты сделал! Как ты вообще осмелился сделать это? Бывший раньше, во время прелюбодейного дела, исповедником, теперь, в иконоборческое время, ты стал христопродавцем, божественное обратив в торговлю. Прежде щепетильный даже относительно взгляда, теперь ты состоишь работником у женщины, чтобы не сказать хуже. Совершенно бежавший от своих, ты теперь обратился вспять, стал плотью и кровью, живя с братьями. Оставивший родину, ты стал только преступником. Божественный Василий в одном месте говорит: «Ты и сенатора погубил, и монахом его не сделал». И это потому, что тот жил не вполне по правилам, удержав часть своих денег. А ты, извини, не погубил монаха, а отрекся. Как именовать тебя? Монахом? Но ты отрастил волосы. Впрочем, ты говоришь, что внутри носишь черную одежду и в сердце не отрекся [от нее]. Это теперь говорят и все, примкнувшие к ереси. Лучше бы тебе, человек, присоединиться к еретикам и затем раскаяться, чем, отвергнув святой образ, остаться нераскаянным. Ибо, отвергнув его, ты попрал Сына Божия, не почел за святыню Кровь завета (Евр. 10:29), надругавшись над Духом благодати. Поэтому ты не достоин причащаться святынь. О, что ты сделал, притом несмотря на то что был наперсником! Ты низвел меня до глубин ада, напоил меня чашей смертной. Тобою овладел диавол, как хотел.

Но пробудись, доброе мое чадо Евпрепиан. Ты обманут сатаной, думая обмануть его. Лишь на несколько дней в силу обстоятельств, ради послушания отцу и служения, [можно было] носить белое и походить с открытой головой, что ты [и] сделал, когда ночью через крышу проник ко мне в темницу. Да, [это] допустимо, но потом вернуться домой, сбросить покрывало с головы и мантию и продолжать божественное дело – это, как ты теперь делаешь, есть отвержение образа. Пожалей себя, брат, и меня, недостойного твоего отца. (471) Как только получишь письмо, остриги волосы, сбрось белые одежды, присоединись к кому-нибудь из братьев, живи, как живут и прочие твои братья, и тотчас мне напиши, чтобы я тебе опять ответил. Я знаю, что ты сделал всё это, считая за благо. Но разбери, и [увидишь, что это] дело лукавого.

330. К жене спафария Флавия <234>

[1062]

Во время искушения испытываются истинные друзья, становясь прибежищем, как пристани для захваченных бурею. Ты, поистине благороднейшая и благочестивейшая из женщин, искони и с самого начала и пристань, и прибежище для многих душ, лишенных крова и пищи. Среди монахов нет почти никого, кто бы не величал твоего имени и не говорил о твоем гостеприимстве если не по своему собственному опыту, то услышав от испытавших, как [например] и я сам. [Я слышал о тебе] не только будучи еще там, но и находясь на далеком расстоянии. Кто же сообщил [мне о тебе]? Те, кого ты приняла и чьи привычки ты выносила в этот потоп нечестивой ереси. Молюсь Богу моему, чтобы ты пережила ее, управляемая осмысленным разумом благочестия, с которым ты свыклась и с которым с самого начала сжилась. Оно да представит тебя Богу в день небесного Его откровения, чтобы ты с милостью получила вечную жизнь.

Этого я, грешный, вместо братии Игнатия молитвенно желаю тебе, честнейшая госпожа.

331. К монахине Марии <235>

[1064]

(472) От наших братьев, которых твое боголюбие благоволило угостить и укрыть от преследующих зверей, до нас дошел слух о добром имени, правых делах и добродетельной жизни твоей честности. Благодарение Богу, имеющему многих, кои в житейской скромности сохраняют божественный блеск. И Христос, в Свое пришествие по плоти отвергши славу мирскую, избрал слабых и уничиженных, чтобы посрамить богатых и гордых по плоти (см. 1 Кор. 1:2728). Ручательством за такую твою жизнь служит принятие братьев. Укрывая их, думай, что укрываешь Христа, ибо их бегство бывает ради Него. Сохраняй и в себе добродетель в славу спасения, в котором да будешь соблюдена, еще более возрастая в добре, боголепно охраняемая, принося Господу старческую добродетель, как блаженная Анна (см.: Лк. 2:36) или кто-либо другая из прославленных, послуживших Богу в старости маститой (πίονι).

332. К монаху Симеону (II, 30)

[1066]

[Col. 1200] Приняв в руки письмо твоей святости и прочитав и узнав подробно о случившемся с тобою и с находящимися при тебе святыми отцами нашими, которых имена – в книге жизни (Флп. 4:3), о священном изгнании всех и переселениях в чужие земли, искушениях и скорбях вследствие пересылки и заключения под стражею от безбожных, я, смиренный, скорбел, представляя, в какие искушения время привело церкви (473) Божии, но вместе и ублажал подвиги гонимых за Христа, равно как и тебя, ставшего для нас вестником всего происшедшего, не поленившегося для меня, ничтожного, приложить руку к написанию [письма] и обстоятельно изложить всё дело притеснения, за что да благословит тебя Господь [Col. 1201], да утвердит еще более и да укрепит в непреклонном защищении свидетельства Христова!

Ибо я узнал, что ты после защищения, встретившись с вождем нечестия Иоанном, не оробел и не остался вторым в словесном состязании, но, твердо противостав, победил его и смело заградил ему уста словом истины, дарованной тебе действием Святого Духа. Подлинно, нет у заблуждающихся силы слова, ибо ни света, ни истинного доказательства и ничего правого и святого нет у ходящих во мраке с неразумным сердцем и оглупевшей мудростью (ср. Рим. 1:21) или, справедливее сказать, с безумием, и невежеством, и слепотою. Одно только у них и первое, и последнее – власть тьмы (ср. Лк. 22:53); это у них и слово, и определение, и вера, и слава, и оружие. По плодам их узнаете их, сказал Господь (Мф. 7:16). Чего не сделали они нечестивого и иудейского? Оскорбили Христа, Богородицу, святых, ибо чьи телесные черты подвергаются бесчестию, к тем самым первообразам относится это оскорбление, и поэтому справедливо иконоборцы могут быть названы антихристами, как говорит Богослов и Евангелист: теперь появилось много антихристов (1 Ин. 2:18).

Это немногое – к твоей мудрости в знак любви, данной нам от Бога в единомыслии и единодушии. Молись же обо мне, добрый брат, чтобы и я подвизался, подобно тебе, и удостой опять известить меня, как ты живешь и как идут и будут идти дела твоего священного общества.

333. К Иосифу, брату и архиепископу (II, 31)

[1068]

(474) Что касается до письма, то я не узнал из него о твоем здоровье. Но увы, грехи мои, что так случилось! Братья известили меня, что оно [письмо] погибло вместе с другими, и это дело диавола. Впрочем, слава Богу, скрывшему его от властителей, иначе многие подверглись бы опасности; известили, что вместе с тем погибли и ямбы, которые ты хорошо составил против иконоборцев (но, конечно, тебе не следовало посылать их непереписанными и незапечатанными). Это, конечно, опечалило нас. Я же, смиренный, опять приветствую святость твою, сильно желая [видеть] почтенное лице твое. И чье больше твоего? И не всегда ли? Не столько по естественному родству, сколько по общей нашей деятельности, не от земли возбуждаемой, но происходящей с неба, почти с самого начала доныне, как знают все и как образовали нас родившие, так сказать, и духовно, и телесно. Да пребудем мы так и на будущее время, и да не уклонюсь я от твоей добродетели по множеству грехов своих, но да будем единодушными по человеколюбию Божию и по молитве произведших нас на свет!

Таковы мои молитвенные [желания]. Но иные дела в Церкви Божией, [и] каковы они и сколь многие [из них] достойны воздыханий и слез, конечно, [Col. 1204] ты уже слышал. Чего и древние еретики не делали против Христа, то неистово совершается ныне. Христос почивает (Мф. 8:24), а бурное море неверия высоко поднялось, производя всеобщую гибель. Но да будут находящиеся с тобою истинными учениками, пробуждая Христа для укрощения и устранения опасности! Отошел и восприемник мой по [монашескому] образу, муж добрый, получивший награду за исповедание в столь трудной болезни, что не мог сам повернуться на постели. Каким образом? Противостав, быв взят и заключен под стражу, (475) а потом отправлен в ссылку и таким образом совершив свидетельство. Итак, не презрел Господь послушнических трудов его, которые ты знаешь, хотя он по грехам моим и был замешан в числе защитников прелюбодеяния из опасения за свое тело, а не склонившись на их сторону по образу мыслей, как доказало дело. Поэтому он, будучи отторгнут Богом от того общества, одержал решительную победу, равно как и Мидикийский [игумен] и Никейский [епископ], как я удостоверился из писем. Но что я говорю о том и другом? Я убежден, что каждый из противоставших находится в таком же состоянии. Ибо и сам истинный патриарх наш исповедует истину, как я узнал из уст слышавшего от него самого и восхваляющего тогдашнюю его твердость.

Это я высказал как для того, чтобы по справедливости почтить отшедшего, так и для того, чтобы известить о нужном твое преподобие. Ты знаешь, что внутреннее зло – Леонтий, бывший некогда нашим, который прежде пристал к защитникам прелюбодеяния, а теперь предстоятель иконоборцев. Поэтому он и Студийский [монастырь] занял, и над Саккудионским беззаконно властвует. От нечистого не бывает ничего чистого; каков родивший по плоти, таков и рожденный, которого да низложит Бог твоими святыми молитвами и да утвердит меня, грешного, в страхе Его! Приветствую удостоивших служить твоей досточтимости. Находящийся со мною рабски кланяется тебе.

334. К чаду Афанасию <236>

[1073]

Я рад, чадо, получив твое утешительное письмо. Я не только наслаждаюсь им, потому что в нем слышу твой голос, но и веселюсь, видя преуспеяние твое духовное. Итак, прибегай к письмам, ибо (476) этим приносишь пользу и в одном, и в другом отношении [и мне, и себе]. Чем больше черпать из колодца, тем больше расширяются его струи. То же происходит и с языком, излагающим письма. В себе же я не вижу ничего хорошего, хотя бы ты расточал по моему адресу и большие похвалы. Чем больше ты меня хвалишь, тем больше стесняешь, ибо я чувствую свои [слабости]. Если же какое-нибудь из наших слов вам кажется полезным, это должно приписать Богу, от Которого ради вас и в слепом [открывается] свет, и в неразумном [оказывается] малый и скудный разум. Его следует, брат, не стесняться, а разрабатывать из страха перед угрозой и в надежде на награду. А что ты бродишь туда и сюда, меняя места из страха перед гонителями, разве это не явление времени, разве это не страдание, не печальное явление? Но так как это ради Христа, то да будет оно радостно и да ведет к совершенству.

Да сотворит Господь благо доброму спафарию, оказывающему тебе ради Христа гостеприимство и уход. Он и мне многократно оказывался полезным. Сейчас я отправил [письмо] архиепископу. А не писал раньше, как ты это думал, потому что не получал ответа на прежние [письма]. Ведь кто из всех [на свете для меня] дороже него? Это понятно и справедливо. Видишь ли злобу диавола? Письма исчезли. Но слава Богу еще, что они не попали в руки властям. Почил мой духовный отец, как ты [мне] сообщил. Но прочти [мое] письмо к архиепископу, и из него ты узнаешь, как я восстенал и что сказал и о других лицах. Да упокоится и стратиг, одноименный со мною, за то, что в последние дни он помянул меня, недостойного. Как ты славен, если тебя приглашают такие люди в таких случаях. Да явишься еще более преподобным и избранным среди многих, ибо ты один служишь Господу всех. Чем больше будешь к Нему прилепляться, тем больше будешь возвышен и почтен, если прав Сказавший: прославляющия Мя прославлю и уничижаяй Мя безчестен будет (1 Цар. 2:30).

Почему ты, брат, соблюдаешь такой трехдневный пост? Что ты порабощаешь и подавляешь плоть, это хорошо, но соблюдай меру, (477) которая могла бы послужить [тебе] и к телесному здоровью, а это самое лучшее. Итак, молись о спасении меня, смиренного. Живущий со мною приветствует тебя. Приветствую находящихся с тобой.

335. К чаду Анфу <237>

[1077]

Пишу ли тебе, чадо, или нет, память о тебе не исчезает из моей смиренной души не только ввиду внимательности души твоей с самого детства – ведь твое настроение не детское и младенческое, а старческое и мужественное, коль скоро ты не был увлечен ни сильными нападениями, ни дурными делами, – но еще и потому, что ты состоишь при моем единственном брате, а твоем отце. Что между всеми ты избран им на общие злоключения, то есть для услужения, это показатель твоей немалой добродетели. Проходи свое служение так, как бы ты все и говорил, и делал пред очами Господа. За это тебе великая награда (ср. Мф. 5:12), оценка наравне с золотом, вера твоя чиста, смиренная моя любовь Христова к тебе более искренняя, награда более пышна.

В этих немногих [словах] достаточно силы. Горячо молись, чадо любезное, обо мне, грешном своем отце.

336. К чаду Евхаристу <238>

Мне очень нужно написать тебе, чадо, хотя ты сам и не просил об этом. Возможно ли, чтобы ты не заслуживал похвалы и приема по достоинству, если почти один несешь на себе труды и странствия, опасности и всякие положения, прислуживая святому архиепископу? Блаженно твое дело, (478) твои действия подвижнические. Ты решился ходить среди сетей, по раскаленным углям.

Но укрепляйся еще, чадо, и мужайся. Исполняй свое служение, умножь свой талант, чтобы тебе было хорошо и ты был блажен навеки. Наконец, молись и обо мне, смиренном своем отце.

337. К Льву <239>

Хорошо ты сделал, духовное чадо, написав нам письмо, хотя и краткое, но с достаточной силой выражающее твой разум и доказывающее, что ты наша отрасль [сын нам] только по [монашескому] чину, а не по образу жизни. Впрочем, ты и по другому основанию имеешь право обращаться к нам как сын, будучи чадом, и чадом ближайшим, нашего брата, боголюбивейшего архиепископа. Ведь то, что из всего множества клира ты один стал его последователем и вместе с выдающимися из братьев проходил гонения и подвиги, это доказательство большой близости к нему, а также, конечно, и твердой любви к Богу. За это и мы, смиренные, и любим, и уважаем тебя, и считаем в числе наших братьев.

338. К Константину <240>

[1079]

Ради чего я пишу твоей честности? Ради доброго твоего Православия, ибо ты не присоединился к гонителям Христовым, предоставив помышлениям идти, куда идут, а, как опытный кормчий, сидишь за умственным рулем, направляя душевный корабль в тихие пристани Православия, при веянии (479) Духа пересекши еретические волнения. Узнав об этом от любезного брата нашего, доставляющего тебе письма, я решил, что хорошо бы написать тебе, чтобы сблизиться с твоей любовью. Это для христианина необходимо, особенно теперь, когда Тело Христово мечом ереси рассекается от диавола.

Оставайся, добрый муж, по Промышлению Божию невредимым, строя на основании золото, серебро или драгоценные камни (ср. 1 Кор. 3:12), чтобы тебе стать храмом Божиим (ср. 2 Кор. 6:16). Да будет [так].

339. К пресвитеру <241>

Если кто-нибудь зимою увидит розу, он, конечно, бежит посмотреть на это необыкновенное зрелище, а указавшему выражает благодарность. Таков ты, святой Божий человек, оказался для нас в зиму неверия, а открыл тебя, живую православную розу, возлюбленный мой сын, податель письма. Я увидел тебя не чувственными, а умственными глазами и прибежал к тебе не ногами, а письмом, обонял тебя не носом, а духом; и очень приятен мне запах, а особенно Господу, Который да сохранит тебя от рук еретиков, дабы, когда минет этот сильный мороз и настанет теплая погода, ты вошел в сплетение венца Его славы.

Подари нам лучшее, что ты имеешь, – свои священные молитвы.

340. К чаду Фалелею (II, 32)

[1080]

Злословие презирать.

(480) Хорошо сделал ты, возлюбленный сын, что прислал мне письмо; этим ты доказал веру и любовь свою. Но для чего ты воспеваешь мне хвалы, которым я совершенно не причастен? Разве ты не знаешь, что я грешник и прост в слове? Но любовь слишком хитра, она заставляет любящих приписывать другим незаслуженно то, чего в них нет. Итак, оставив похвалы, лучше молись, сын мой, чтобы я утвердился в Господе и во всем спасался от лукавого. Телесную немощь свою перенеси с благодарностью к Богу и не огорчайся тем, отчего она случилась. Господь ведает назначить каждому полезное; впрочем, я не знаю, отчего это с тобою случилось. Злословие презирай, и оно скорее прекратится; а если будешь бояться его, то оно более усилится, от чего да сохранит тебя помощь Божия! Хотя и велико притеснение от гонителей, но за то – небесная награда. Если только с Ним страдаем, с Ним и прославимся (Рим. 8:17). Ибо теперь время не благоденствия, а мученичества.

Общение с еретиками – вражда с Богом

[Col. 1205] Вопрос о пресвитере, который кажется православным, но вкушает, как ты сказал, пищу вместе с [неправославным] епископом. Если он прекратит такое сопиршество, с [принятием] епитимии отлучения от священнослужения на некоторое время с тем, чтобы более не впадал в такой грех, то он может получить исцеление к совершению богослужения; а если он станет поступать безразлично, то не может послужить искуплением человеку богатство его; надобно избегать вместе с приношениями в дар и еретического приобщения и прочих греховных дел, чтобы не отдавать добра и взамен не получать зла, как, например, отдавать свет и получать тьму. Хотя бы кто предлагал даже все богатства мира и между тем имел общение с ересью, он не друг Божий, а враг. И что я говорю о приобщении? Кто имеет общение с еретиками и в пище, и в питии, и в дружбе, тот виновен. Это слова Златоуста и всякого святого. Как же это – невольное, а не [добровольное] дело, если кто кажется православным, а между тем имеет общение (481) с ересью? Невольное дело бывает тогда, когда кто-нибудь, насильно раскрыв рот православному, вольет еретическое причастие, что делали древние еретики и делают, как я узнал, нынешние христоборцы. Вступать в общение самому от себя – это дело добровольное; если же кто по страху, ибо в этом [заключается] вопрос, – то и в таком случае он не может иметь оправдание. Ибо сказано: не бойтесь убивающих тело (Мф. 10:28), но Бога, Который может и тело и душу ввергнуть в геенну вечного огня. Слышали? Поистине целый мир недостоин одной души, сохраняющей себя непричастною и еретического приобщения, и всякого зла. А причастные к тому и другому равноценны траве, дровам, соломе, которые сожжет испытующий огонь Суда, а виновников этого соблюдет сожигаемыми, но не очищаемыми вовеки.

341. К чаду Феодулу <242>

[1084]

Я чувствую радость, чадо мое, получив твои письма. Жаль только, что ты в таких трудах и в тюрьме. Но должно терпеть всё, ибо это ради Христа. А не увлечет ли за собой твоего сожителя-брата неблагодарный ученик и предатель истины Леонтий? Ведь он получил и Воскитион, как Иуда, наследовавший виселицу (ср. Мф. 27:5), и стал притеснять там живущих братьев. Я думаю, то же сделает и с тобою.

Но, брат мой, по примеру блаженных братьев стой даже до крови (ср. Евр. 12:4), чтобы вместе с ними спастись о Господе. Горячо молись обо мне. Приветствуй брата.

342. К чаду Симеону <243>

[1086]

(482) Только сейчас собрался написать тебе, чадо мое возлюбленное. Братья сообщат о причине замедления. О чем ты раньше написал, я прочел и согласился со всем, ибо это [вытекает] из доброго расположения. Похвально, что ты хорошо живешь во спасение себе и сожителям своим и в назидание внешним, не обнаруживая непоседливости и склонности к блужданиям, а переживая гонение в спокойствии, с чувством благодарности и терпением. Поэтому ты стал любезен и для своих хозяев, и для слушателей. Так продолжай свое дело, умудряясь божественным, просвещая умы, избегая врага, приближаясь к Богу, чтобы, достигнув Его, наследовать Царство Небесное. Как и раньше я писал тебе, если кто из братьев дурно ведет себя, окажи помощь, или написав, или [лично] отправившись к нему. Акакий, твой племянник по плоти, состоит в числе служащих мне и написал мне. Ведь эконом схвачен.

Молись обо мне, грешном. Живущий при мне брат приветствует. Приветствую твое братство. Господь с тобою.

343. К чаду Евфимию <244>

Радуйся о Господе, добрый Евфимий. Через письмо я удостоился опять увидеть тебя и обнять – как мое око, как сердце, как сына света, как исповедника Христова. А почему поздно, письмоносец скажет о причинах. Нужно еще терпеть. Поэтому, брат, будем долготерпеливы, чтобы получить обетования Божии, живя во славу Божию, благообразно, с тщательным соблюдением всех заповедей Его.

(483) Молись обо мне, грешном, да спасусь. Мой брат приветствует тебя. Господь с тобою.

344. К чаду Ефрему <245>

Благодать тебе от Господа, чадо Ефрем. Вот опять я навещаю тебя чрез письмо. Как ты живешь? Как терпишь? Как [идет] твое дело? Я знаю, что хорошо, ибо изгнание и заключение – ради Христа. Я опоздал с посещением, но о причине сообщат братья. Терпя, потерпи Господа (Пс. 39:2). Неотступно проводи каждый день, как воин Христов (ср. 2 Тим. 2:3), отгоняя помышления, просвещая душу памятованием о Боге и вечных благах. Мир есть сновидение, а добродетель жива [вечно]. Будем стремиться к ней, чтобы Бог прославился в нас и мы спаслись.

Молись обо мне, грешном. Брат Николай приветствует тебя. Господь с тобою.

345. К чаду Афродисию <246>

Добро, чадо мое Афродисий, добро, чадо мое возлюбленное. Мир тебе от Господа, на Которого твоя надежда, ради Которого изгнание и заключение. Как, хорошо ли ты себя чувствуешь? Терпя, терпишь ли Господа (ср. Пс. 39:2)? Да внимает Он тебе, да слышит твою мольбу, охраняя и покрывая тебя как зеницу ока.

Почему посещение запоздало, сообщит брат. Стой еще, будь долготерпелив, молись еще; Господь ускорит посетить (484) народ Свой. Только бы мы служили Ему со страхом и трепетом (ср. Пс. 2:11). Видящим и слушающим тебя яви себя ангелом во плоти, богоявленным светилом, чтобы чрез тебя прославился Бог (ср. 1 Пет. 4:11). Молись и о спасении меня, грешника. Приветствует тебя живущий при мне брат. Господь с тобою.

346. К чаду Иперехию <247>

Благо, благо, Иперехий, чадо мое. Перенеси, перенеси трудное время, изгнание, угнетение. Почему посещение опоздало, расскажут братья. Впрочем, я еще раз послал тебе письмо, в котором дал тебе свое прощение. И ныне Бог да простит тебя и за то и за всё.

Отложи печаль. Каждый отец и наказывает, и опять утешает. А невоспитанный и ненаказанный не имеет никакой ценности. А ты будь полезным, испытанным, как и пострадал ради Христа. Следи за собою, чадо, какое место жительства себе выбираешь, как живешь, избегай поводов к падению, средств и мест [падения], чтобы тебе, как сыну света (ср. Ин. 12:36), спастись. Потерпи еще. Молись обо мне, грешном. Приветствует тебя живущий со мною. Господь с тобою.

347. К чаду Аммону <248>

[1089]

(485) Добрый Аммон, радуйся радостью великою, ибо твое изгнание и заключение – за Христа. Вот я опять пишу. А если несколько поздно, о причине сообщат братья. Однако я всегда взираю на тебя духом и молюсь о твоем спасении. Делай то же и обо мне, грешном. Одинок ли ты или [живешь] с братом? Очень желаю, чтобы он был с тобою, ибо и он, подобно тебе, есть мое чадо. С радостью слышу, что ты хорошо живешь и хорошо обращаешься. Будь таким в еще большей степени в качестве доброго примера для своих братьев. Наше дело, как мучеников Христовых, должно сиять для всех во славу Божию. Да будет тебе от Господа сила, милость, мир, благословение, вечное спасение. Молись обо мне, твоем брате. Приветствует тебя живущий при мне. Господь с тобою.

348. К чаду Стефану <249>

Радуйся, честнейшее мое чадо Стефан. Да умножатся тебе от Бога благодать, милость [и] мир. Братья сообщат о причине, почему я замедлил с посещением. Всегда, даже если и не пишу, имею тебя в сердце. Итак, мужайся и укрепляйся о Господе, мужественно перенося ради будущих благ нынешние печальные обстоятельства. Благодушно день за днем шествуй по правому пути Божию, отгоняй страсти, очищай сердце, благоугождай Богу, Которому ты принес себя в жертву, ради Которого подвергся бичеванию и изгнанию. Если до конца терпеливо будешь ожидать Его, Он воздаст тебе в качестве награды Царство Свое.

Молись о нас. Приветствует [тебя] находящийся при мне брат. Господь с тобою.

349. К чаду Симеону <250>

(486) Радуйся, чадо мое Симеон. Вот опять к тебе [мое] слово, а почему несколько поздно, расскажут братья. Как ты чувствуешь себя, как живешь? Смотри, чадо, на деле Божием, которое тебе даровано Им, созидай доброе обращение, надежду, долготерпение, твердость в заключении. Я слышал, что ты делаешь выходы, и опечалился, ибо это не есть воля (θέλημα) Божия и не полезно для души твоей. Христос призвал тебя на мученичество, а не на врачевание тел, на то, чтобы сидеть [на одном месте] и очищать себя от всякого зла, а не на то, чтобы блуждать и гоняться за несбыточным.

Не огорчайся, чадо мое, что делаю тебе замечание, а блюди себя отныне, благоугождай Богу и молись обо мне, грешном. Брат Николай приветствует тебя. Господь с тобою.

350. К чаду Парфению <251>

Радуйся, желанное мое чадо, добрый Парфений, сын истинного света (ср. Ин. 12:36). Опять беседую с тобою через письмо, опять вижу и обнимаю тебя. Причину опоздания сообщат братья. Но память о тебе не исчезает у меня из сердца. Молюсь, чтобы ты пребывал целым, уготованным на всякое благое дело. Как прекрасен твой путь – исповедание Христа. Как похвально твое терпение, ибо оно дарует Царство Небесное.

Не падай же духом, сын мой, потерпи еще немного. Господь близок к ожидающим Его (ср. Пс. 144:9; 18). Как велика будет твоя радость (487) при разлуке с местом или телом. Но теперь кто достоин второго? Бойся Бога, будь к себе внимателен, ненавидь наслаждение как [явление] очень болезненное. Люби Бога как единственную радость, и Он да соблюдет тебя в целости до конца. Молись обо мне, грешном. Приветствует тебя находящийся при мне брат. Господь с тобою.

351. К чаду Игисиму <252>

Благодать тебе от Бога, Игисим, возлюбленное мое чадо. Я поздно посещаю тебя, но о причине скажут братья. Прошу и молю тебя, выноси и терпи свое изгнание и заключение. Наблюдай за местом и образом своей жизни, чтобы она была о Господе. Следи за невидимыми врагами, чтобы они не проникли в тебя через принятие лукавых помышлений. Если мы не будем уступчивы, то нам предстоит [хотя и] ежедневная брань, но и [ежедневное] увенчание.

Невидимая борьба.

Так живи, как Ангел, как мученик Христов. Если даже враг превозможет или ранит тебя, поскорее восстань, очистись, утвердись. И выйдя таким образом [из опасного положения], спасайся, молясь и обо мне, грешном. Живущие при мне приветствуют тебя. Господь с тобою.

352. К чаду Дорофею <253>

Будь благословен от Господа, чадо мое Дорофей. Благодать тебе и милость, сила и крепость. О [причине] замедления с посещением скажут братья. Наблюдай, брат, [в какой среде] ты вращаешься, как живешь. Не (488) отчаивайся, но терпи; не падай духом, а жди; не открывай доступа лукавым помышлениям, но, если восстанут, противостань, напрягай против них все усилия, и они, во имя Господа, отойдут, обратятся в бегство. Пой известные тебе псалмы. Молись почаще: в сердце – со страхом Божиим, на устах – со славой Божией, чтобы был соблюден неприкосновенным.

Наконец, молись обо мне, грешном. Живущий при мне брат приветствует. Господь с тобою.

353. К чаду Петру <254>

[1090]

Ты не перестаешь в каждом своем письме хвалить нас, недостойных. А мы, чувствуя свои недостатки, скорее стенаем, чем радуемся, ибо мы не таковы [как ты нас изображаешь]. Однако, чадо возлюбленное, мы принимаем твою веру, из которой и [проистекают] эти твои слова. Ответ, который ты от меня просил, в особой заметке я сообщил всем вообще, ибо многие спрашивают о том же, а каждому отдельно отвечать мне трудно. Молись более горячо о моем смирении, чтобы я, грешный, был спасен о Господе. Опять получил от тебя посылки. Когда же перестанешь? Пусть Господь воздаст тебе всё, чего ты желаешь.

Приветствует тебя живущий при мне, а я – живущих при тебе.

354. К эконому [монастыря] Символов <255>

[1091]

Получил письмо от твоей любви, прочел его и познал твое смиренномудрие, ради которого Бог возвышает любящих (489) Его. Поэтому и ты удостоился в нынешнее мученичество стать общником Его страстей. А что христоборцы, побежденные твердым твоим терпением, отпустили тебя, это совсем не позор, а победа для тебя. Благоугождай Богу на месте, где живешь. Когда кто-нибудь по совести подвизается и очищает себя от восстающих демонских помышлений, то это есть ежедневное мученичество.

Ежедневное мученичество.

Будь всегда благодушен, в добром здоровье и доброй славе. Не забывай молиться обо мне, грешном. Кланяюсь живущим при тебе братьям.

355. К Иосифу, брату и архиепископу <256>

[1092]

Когда я услышал твой голос, о многожеланный, возликовал мой смиренный дух, мне показалось, что вижу тебя воочию, всецело прилепившись твоему священному лицу, черты которого никогда не покидают меня и не покинут, даже если бы имеющие власть разлучить нас телесно сослали тебя далеко за Гадес. Это потому, что любовь [моя] стремится [к тебе], как само собою понятно. А ты, святейший, любя и восхваляя нас, как брат, и не можешь допустить в нас недостатка, [достойного] порицания, ибо это противоречит естественным условиям. Иначе мог ли бы ты, расточая похвалы, нарушать истину? Как ты знаешь, я грешен, сам нуждаюсь в свете и не сияю, терплю ради Христа ничуть не больше твоего и всякого другого, теперь оказывающего сопротивление.

О, если бы хотя столько же! В какое положение привел Господь нашу Церковь, как испытываются все, как будто в горниле! И, однако, мало оказалось золотых, а почти все свинцовые. Ведь Господь сказал: и враги человеку – домашние его (Мф. 10:36). Возьми, [например,] прежде всего Леонтия. Он, как дикий зверь, преследует своих соучеников и опустошает церкви Божии (ср. Гал. 1:13). Да обратит его Господь, а нас да укрепит на предлежащий подвиг, на который (490) должно смотреть не иначе, как на мученичество за Христа, равносильное древним.

Ты еще раньше подвергся гонению за истину, заключен в темницу, в уединение, испытал много зол не раз, а дважды. Ныне переносимыми страданиями ты вступаешь на третью ступень. Тройной венец подобает тебе, преподобнейший, от Святой Троицы. Пусть Фессалоника, сверх прежнего, вечно украшается и твоими подвигами. Пусть и Феодор радуется и гордится своим братом, сам не обладая ничем похвальным. Благородство духа в том и заключается, чтобы жить по смерти. Это и есть предмет, которого мы просим у Господа. Это залог бесконечного Царства, которого вместе с тобою да сподоблюсь и я, несчастный, подражая твоему православию и правой жизни.

Живущий при мне очень низко кланяется тебе, как и я – священному Анфу.

356. К чаду Литоию <257>

[1094]

Закончив опровержение [иконоборцев], я опять получил ямбы, и это доставило мне труд. Однако, чадо, ты хорошо сделал, поставив [меня] в известность о них. Средний акростих не соблюдается. Не во всех стихах он начинается с седьмого слога, но в разных различно. [Иногда] он стоит в средине следующего слога, а в таком случае это не акростих. Впрочем, посмотри, как я составил, и узнаешь точно. Получи тетради, прочти их и, переписав, тотчас верни обратно. Береги их тщательно, не говори о них нечестивцам. Это может повлечь смертную казнь. Но если кто из верных, прочитав, найдет какой-нибудь недостаток, или несоответствующее слово, или мысль, то пусть или сам, пробежав, исправит, или лучше сообщит мне. Я написал их не без цели, но, кажется, [в стихах] заключен большой смысл истины.

Поминай нас, чадо, чтобы мы всегда спасались о Господе, как и мы делаем это относительно тебя.

357. К чаду Феодулу <258>

[1095]

(491) Уйдя из среды, ты, чадо, нисколько не погрешил, поскольку Бог попустил этому быть, хотя [с другой стороны] это не есть дело совершенства. Впрочем, примирись с братом, с которым ты живешь и которого я приветствую. Спасайтесь оба и друг за друга в страхе Божием ходатайствуйте, скрываясь то здесь, то там, по горам и пещерам (Евр. 11:38) от еретических зверей и проходя путь блаженства. Молитесь и обо мне, грешном, чтобы спастись.

Живущий при мне приветствует.

358. К чаду Навкратию <259>

Узнав, что ты выздоровел, хотя и не окончательно, от тягчайшей болезни, с которой боролся, я, возлюбленный, возблагодарил Господа. Болезнь, посылаемая нам от Бога, промышляющего о нашей жизни, есть упражнение для нашей души, и потому нам следует относиться к ней благодушно. [Апостол] говорит: когда я немощен, тогда силен (2 Кор. 12:10).

Смысл болезни.

Так должно судить об этом. Откуда это неистовство жалкого Леонтия против нас, что он так сильно огорчает братьев и без чувственного кровопролития источает их кровь, иссушая их плоть? Но да исполнится слово Господне: и враги человеку – домашние его (Мф. 10:36). Разве и Господь не Своим собственным учеником был предан на смерть? Обрати внимание: подвизающиеся кому уподобляются? Христу первомученику. А мучитель на кого стал похож? Не только на неблагодарного Иуду, но и на богоубийц Пилата и Каиафу. Как ты знаешь, (492) для злого Леонтия настоящее есть последствие прошлых событий: от [покровительства] прелюбодеянию он перешел к иконоборчеству или, правильнее, к христоборству и своим нечестием так приблизился к державному, что и именем своим стал похож на него. Имя того – Лев, собственное; имя этого – Леонтий, производное, как от огня – пламя, из железа – стрекало. Но близок Господь ожидающим Его (ср. Пс. 144:9; 18), сокрушит стрекало и размягчит железо. Поэтому, брат, не станем огорчаться в страданиях, имея в виду, что долготерпение ведет всех любящих Бога к испытанию и умножению венцов, как издревле и с самого начала это было со святыми. Итак, пусть [это] время продолжается, умножаются мученики, испытывается неподдельное золото. Никто, не очистившись достаточным разжжением и не обнаружив твердости веры, не может быть угоден очистителю золота Богу.

Долготерпение.

А дело Евпрепиана причиняет мне, грешному, огорчение. Однако должно молиться о нем. То, о чем ты спрашивал, я и сам знаю, обстоит не так. Эти [люди], как монахи, так и монахини, вовне носящие всегда белые одежды, хотя внутри они и светоносцы, суть лишь втайне святые. Это есть один из видов икономии, так сказать, по лицемерию (παρά την υπόκρισιν) [и состоит в том, чтобы] на определенное недолгое время или на [определенном] месте менять внешность, или привычки, или обращение. К первому прибегал святой Авраамий, ко второму святой Давид, а к третьему святой Петр. Когда грозят два бедствия – падение или уклонение, лучше избрать легчайшее, то есть второе. Лучше быть тайным монахом и не касаться нечестия, хотя бы под предлогом недостаточности сил, чем быть совершенно отвергнутым.

Да соблюдается канон.

Ты через письмоносца устно передал, что в восьмой главе есть ошибка, противоречащая канону святого Петра. Я этого не знал. Да соблюдается канон. Кто такой я, несчастный, чтобы отменять законы? Однако и в прочих главах, и в тех, которых ты сейчас попросил, и в тех, которыми я отвечал на вопросы других, я советовал, но не давал правила или закона, общеобязательного по отношению к внешним. Это для меня непозволительно и не в моей власти. Я священник, хотя и (493) недостойный, а не иерарх. Лишь ему и лицам его чина принадлежит право издавать всеобщие каноны и законы.

359. К утверждающим, что Христос неизобразим (II, 33)

[1099]

[Col. 1205] Кто говорит, что Христос по телесному виду неизобразим, тот, конечно, пользуясь каким-нибудь естественным доводом и логическим доказательством, защищает это для утверждения истины и для просвещения несведущих. Итак, пусть он, выступив, научит, какое у него есть естественное основание и какая причина такой неизобразимости. Разве [Христос] не принял нашего образа? Разве тело Его не было составлено из костей? Разве зеницы очей Его не были ограждены ресницами и бровями? Разве уши Его не были устроены с извилистыми проходами? Разве ноздри Его не были приспособлены к обонянию? Разве Он не был одарен цветущими ланитами? Разве устами и языком, губами и зубами Он не произносил слов, не ел и не пил? Разве Он не был снабжен суставами плеч, локтей и рук? Разве Он не имел от природы груди и спины, голеней и ног? Разве Он не возрастал со временем, укрепляясь и преуспевая возрастом (см. Лк. 2:52)? Разве Он не совершал движения при хождении – вверх, вниз, внутрь, вне, направо, налево, кругом? Разве Он не подлежал трудам [Col. 1208] и скорбям и другим безукоризненным (αδιαβλητοις) страстям, не имел волос на голове и не облекал всё тело хитоном? Если же Он несомненно являлся в этом, что всё вместе составляет истинного человека и изображение чего в телесном виде служит неложным образом его, без которого и не может существовать всякое сложное тело, как осязаемое и имеющее цвет, – то не крайняя ли слепота и безбожная дерзость утверждать, будто Христос, сделавшийся единосущным и подобным нам во всем, неизобразим? Как же по уничтожении изобразимости не уничтожатся и все соответственные качества? Свойство (ή ιδιοτης) неизменно, говорит [Григорий] Богослов. Или как качество может быть изменяющимся и прекращающимся? Пусть объяснит это противник.

360. К чаду Тимофею <260>

[1102]

(494) Терпя, потерпи Господа (Пс. 39:2), возлюбленное мое чадо Тимофей, ибо написано: если терпим, то с Ним и царствовать будем (2 Тим. 2:12). Какое великое обетование стать царем на небе, если совершишь мученичество за исповедание Господа. Сказанное пусть не кажется тебе странным. Апостол и Богослов говорит: соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему (Откр. 1:6). Зачем и говорить об этом? Бог повелел человеку быть даже богом. Азрех: бози есте и сынове Вышняго вси (Пс. 81:6). Таким образом, этого достоинства достигает [всякий], кто не умер от греха и не подпал нечестию.

Поэтому, брат, будем стоять, не умрем смертью греха, чтобы сделаться богами и царями. К тому же темницы, горести, стеснения, голод, огонь, меч, тысяча [родов] смерти – ничто не может отлучить от любви Божией (Рим. 8:35). Пусть нечестивцы прибегают к каким угодно мучениям. У меня решительно нет сил, а по грехам недостаток во всем. Но слово истины [в силах] доказать, что требуется. Благодатью Христовой ты начал это и, как слышу, обнаруживаешь в этом большую ревность.

Но молись и обо мне, гнусном, чтобы я поревновал идти вслед за тобой. Живущий при мне приветствует тебя.

361. К монаху Василию <261>

[1103]

Что это за звезда благочестия воссияла над нами с Запада? От нее [идут] светлое сияние слова и блестящие лучи жизни. Твой восход как восход солнечный, твои исповедания мученические, хотя по снисхождению Исповедуемого тебе доселе и не дано принять участие в подвиге бичевания, может быть, для того, чтобы запозданием (495) дара Благой Бог способствовал возжжению в твоей душе более сильного стремления получить его. Подобно этому и матери, помимо детей одаряя прочих родственников, тем разжигают [в детях] стремление к получению даров. А с другой стороны, [это делается,] может быть, и с той целью, чтобы на будущее время не исчезла кровь мученическая, которою и время просвещается, и почва освящается, и утверждается общество православных.

Кровь мученическая.

Я рад и поздравляю тебя со внесением в список исповедников. Обняв духом так же, как бы видел тебя воочию, целую тебя, ценю тебя как единомышленника, как отца или, по крайней мере, брата, но не так, как ты из большого смиренномудрия говоришь, – на тебя смотрю и ухаживаю и в присутствии Невидимого Бога подаю руку мученику для того, чтобы нам одинаково мыслить и исповедывать даже до крови, а не как-нибудь и не отрекаться от создавшего нас Христа Бога нашего, ни от Богородицы, ни от кого из святых. Ведь ясно, что при отвержении чьего-либо образа отрицается и сам изображаемый, ибо и первообраз, и образ суть одно и то же по чести и по силе. А если это так, как говорят богоносные [отцы], то, разумеется, и в положительном, и в отрицательном смысле. Равным образом не отвергается ли Животворящий Крест, когда оскорбляется его образ? Ясно, что отвергается. Разве и Христос не низлагается, если возражают против Его образа? Безусловно, низлагается. Что говорит Господь? Отвергающийся вас Меня отвергается (Лк. 10:16). Человек есть образ Бога, но искусственное изображение Его в телесном виде есть [образ] более близкий, чем человек, потому что между образом и первообразом Христа больше сходства, чем между различной у каждого степенью усвоения Божества [и Самым Божеством], хотя и принято в известном смысле говорить о [бого]подобии. Следовательно, в производном смысле Господь [как бы так] сказал: «Отвергающий Мою икону Меня отвергает»; иначе и быть не может, хотя с этим не согласны отрекшиеся от Христа.

Между Христом и Его иконой больше сходства, чем между Богом и человеком.

На этом остановимся, чтобы не слишком увеличивать размеры письма. Оставь, святой, похвалы касательно меня, ибо я не имею и не совершил ничего хорошего, но молись о моем ничтожестве. А что наш ученик, брат Ипатий, заслуживает похвалы, это достоинство отрасли, а не корня, ибо очень часто, особенно в вопросах воли, и от дурного корня произрастают прямые ветви.

362. К игумену Макарию <262>

[1104]

(496) Достаточно времени прошло в молчании, и потому считаю нужным обратиться к твоему отеческому преподобию с жалким, но все же любезным словом. Кто в наших глазах к Господу ближе тебя, блистающего и жизнью, и словом и, прибавлю, издавна связанного с нами одинаковыми страданиями?

Признаки пришествия антихриста.

Как ты, лучший из отцов, смотришь на современные события? Не вступление ли это к пришествию антихриста? Изъят из среды Христос в Своем изображении, равно как и Матерь и слуги Его, а это признак иудейства или язычества. Управляют не пастыри, а волки (ср. Ин. 10:11–12), имея таких же в своем распоряжении. Если же где-нибудь случайно окажется овца Христова, они спешат отдать ее на растерзание зверям. Двое из моих прежних учеников, теперь безбожно пастырствуя, неистовствуют сильнее прочих: одних из своих соучеников они поглощают, увлекая их в ересь, иных наказывают сильнее, чем всякого другого. Нужно ли перечислять? Всё смешалось и разорено [теперь], когда прежнее зло сплелось с нынешним нечестием, всё более и более растущим.

Для чего я высказал это? С одной стороны, для того, чтобы найти облегчение в жалобе на [смущающие] мою смиренную душу печали; а с другой стороны, чтобы побудить твою святость быть более упорным в бдении над словом [Православия] и молиться Благому Богу нашему об отрешении предержащих. Я уверен, что Человеколюбец смягчится, ибо ты праведен.

363. К игумену Константину <263>

[1106]

К прежнему письму присоединяю и это и обращаюсь к твоей отеческой святости, к которой я отношусь со всем любезным расположением ввиду не только еще с самого начала установившихся между нами отношений во Христе, (497) но и одинаковых наших страданий в мученичестве за Христа. Я слышал, что ты сначала прекрасно и горячо подвизался в исповедании в столице, затем был сослан во Фракию, а теперь снова взят и препровожден в Византий. О, блаженный, ты проходишь путем благочестия.

Но радуйся, ибо тебе готовятся навек богосплетенные венцы и нетленные награды. Изреки и нам, смиренным, слова жизни. Таковы, хотя и вкратце изложенные, твои деяния. [Так ли это] или нет, но ты не оставляй усиленной молитвы обо мне, негодном, чтобы я спасся.

364. К Михаилу, [епископу] Синадскому <264>

[1107]

Я давно узнал, что разрушители благочестия перевели тебя, столп и утверждение истины (ср. 1 Тим. 3:15), из прежнего заключения и держат [теперь] в столице. И хотел было написать твоему блаженству, но сдерживал себя потому, что уже несколько раз я обращался [к тебе], но не удостаивался ответа. Но так как я решил, что для меня, малого и ничтожного, очень много значит услышать от тебя даже одно приветствие, которое я теперь письменно получил через твоего сподвижника, отца моего святого [игумена монастыря] Кафарского (των ΚαΒαρα), я радостно воспользовался этим, как поводом написать. Письмо, [конечно,] не принесет никакой пользы богосовершенной твоей добродетели, ибо я беден и презрен, но доставит утешение мне, грешному, как сыну – беседа с достолюбезным отцом, мужественно подвизающимся за Христа. Представляю себе место, в котором ты содержишься, [это] особенное место казней не по самому положению, а по злобности державного. Так в одно место сошлись испытанный палач с еще более испытанным борцом. Это зрелище [обще]доступно нечестивцам, [как возбуждающее] надежду (498) достигнуть желаемого, которую Господь да отвратит, а нам – как призыв к борьбе. Разве не так? [Оно есть] даже школа изощряемых в мужестве на подвиги.

Вот мое краткое обращение к тебе, святейший и вместе любезнейший. Прими его со снисхождением и воздай мне святыми своими молитвами о спасении души.

365. К чаду Тифоию <265>

Твое письмо, брат, хорошо и прилично: в нем нет многословия, но не упущено ничто важное. Поэтому, прочитав его с радостью, я благословил тебя и молитвенно пожелал тебе быть неизменным и в слове, и в деле. Итак, собирай силы и мужайся, всегда приготовляя себя к смерти ради Господа, упражняясь в чтении, в познании догматов истины, и именно [догматов] нашего благочестия. Радуйся и не огорчайся, а благодари Христа, Которому было угодно, чтобы ты достиг такой степени исповедания Его, за которой следует вечная жизнь и неизреченная радость (ср. 1 Пет. 1:8), хотя бы нам пришлось подвергнуться лишению членов, не говоря уже о том, если подвергнемся заключению и одиночному, холоду, голоду. Кто не подготовился таким образом, высыхает, как трава, то есть падает (ср. Ис. 40:7), как отпали отпавшие.

А ты, чадо мое, стой, переноси страдания, как добрый воин Христа (2 Тим. 2:3), соверши свое исповедание, простирая руку, как я и [раньше] написал, прежде всего братьям Студийского монастыря, если они еще остаются там о Господе, ибо они прежде всего имеют к тебе отношение, как сподвижники и спутники. Господь да обратит тебя в золото по чистоте твоего сердца. Молись, возлюбленный, о нас, грешных.

366. К чаду Силуану <266>

(499) Я восхвалил Бога моего, чадо, узнав из письма о твоем здоровье. Я рад, и даже очень, что ты избежал столичных, присоединившись к брату своему Лукиану, и что живете в месте, где совершенно нет шума, волнения и еретического пламени. [Наоборот,] там царят спокойствие и тишина, от которых в душе возникают добрые привычки, в частности, у тебя – заслуживающее награды дружелюбное чувство печали о нем и утешение у меня, относящегося [к этому] не безразлично. Благословен ты, возлюбленный. Господь да пошлет Свое Промышление о вашем обществе. Да будет ваше дело преподобно. Молитесь и о нас, грешных, чтобы мы были спасены во всем.

367. К чадам Еводию и Иоанну <267>

Мирская радость и огорчение за Господа.

Благодаря небольшой записке о вашем здравии и спасении мы как бы воочию увидели вашу двоицу и радуемся, что вы живете о Господе, хотя и в огорчениях. А разве не так? Ведь [вы] в гонении. Но надежда да облегчает огорченного. Кто радуется мирской радостью, не возрадуется на небесах, но и никто, здесь терпящий огорчения ради Господа, не лишится вечного веселия. Взаимно утверждайте друг друга, убеждайте, ограждайте, будьте тверды в образе мыслей, чтобы стать и в деле, и в слове рабами Божиими, достойными богообетованного блаженства.

Пишите неопустительно, чтобы на каждое свое письмо получать и ответ. Молитесь о спасении и нас, грешных.

368. К чаду Симеону <268>

[1111]

(500) Прочитав твое письмо и узнав, где ты живешь, возлюбленное чадо, и как, со сколькими и какими именно братьями, я, смиренный, вполне успокоился, благословил и тех и других, а прежде всего тебя, хорошего руководителя, вследствие доброго твоего состояния взявшего на себя руководство и других. Итак, продолжайте жить в единомыслии и мире, проводя время гонения во спасение и блаженство. Ведь Господь в Евангелии вас назвал блаженными (см.: Мф. 5:10–11). Царство Небесное есть великая слава, высшая надежда.

Прошу вас, стойте, братия мои, стойте непобедимыми от врагов видимых и невидимых; готовьтесь на случай, если вас схватят, чтобы силой Божией оказаться торжествующими победителями, подобно многим из наших братьев. Но пока Богу угодно, чтобы вы оставались на свободе, продолжайте жить хорошо, с одной стороны, относясь друг к другу с любовью и без дерзостей, с другой – подчиняясь друг другу в страхе Христовом (ср. Еф. 5:21), разумеется, по примеру главы – тебя, брат. Ведь всё, что не имеет главы и начала, беспорядочно и полно волнений; да будем далеки от этого. Молитесь о мире Церкви Божией, о всех рассеянных наших братьях, а особенно о живущих в Студийском монастыре [братьях], которых безбожный Леонтий притесняет и очень огорчает и которые все-таки сильно ему противодействуют, а наконец, и о нас, грешных, чтобы мы спасались о Господе. Брат ваш Николай весьма много приветствует.

369. К мирянину Константину <269>

[1112]

(501) За всё, что ты прислал моему смирению, человече Божий, лилия Православия, пламенный друг, да будет Божие благословение на тебе и на всем твоем доме. Аще стяжеши друга, во искушении стяжи его, как говорит Писание (Сир. 6:7), ибо он становится общником [твоей] печали, хранителем веры, и его достоинствам нет меры. Таков ты в своих словах и в делах, которыми их подтверждаешь. Но, прошу тебя, оставь, не утруждай себя слишком. А если не можешь, также да не оставит тебя Благой Бог Своими невидимыми благодеяниями. Он да соблюдет тебя вместе со всем твоим домом невредимым.

370. К Кассии <270>

[1113]

И мудро, и разумно всё, что твоя добродетельность опять сказала нам, поэтому мы с полным правом удивились и возблагодарили Господа, встретив такой ум в юной девице. Правда, это непохоже на бывших прежде, ибо мы, нынешние, и мужчины и женщины, бесконечно много уступаем им и в мудрости, и в образованности. Во всяком случае, в настоящее время ты сильно выдаешься. Слово – твое украшение больше, чем всякое тленное благолепие. Но замечательно, что у тебя со словом согласуется и жизнь, и ты не обнаруживаешь односторонности ни в одном, ни в другом отношении, ибо решилась пострадать за Христа в это гонение. Ты не ограничилась бывшим бичеванием, но опять, не будучи в силах противостоять, охвачена горячей любовью к доброму исповеданию, в котором пламеней всегда. Ты действительно знаешь, что добро, или что красно (Пс. 132:1), именно – страдать за истину и отличаться мученичеством. Золото и серебро, слава и благолепие и всякое (502) земное мнимое благополучие есть ничто, хотя и называются добром, ибо они мимолетны и исчезают, подобны сновидению и тени.

Что же дальше? [Следует] избрание монашеской жизни, которую ты обещаешь принять по прекращении гонений. Хотя это и дивно, но меня не поразило [твое решение]. Почему? Потому что о последующем всякий может заключать по предыдущему. Доказательство может идти и обратно. Если [виден] дым, конечно, покажется и огонь. И в данном случае, если есть исповедание Христа, ясно, что воссияет и жизнь в монашеском совершенстве. Как ты блаженна в обоих отношениях! Но не жди, чтобы я возложил на тебя руку, [чтобы постричь в монахини,] ибо я грешен; пусть лучше это сделает тот, от священного возложения руки которого ты освятишься.

Низко кланяюсь, как матери света, той, которая произвела тебя на свет и возродила в истинном свете. Получив ее дары, равно как и твои, я принес в дар Господу моему благодарение и молитву за вас обеих. Однако я очень отяготил вас. Но от духовной тяготы да освободит вас Берущий на Себя грех мира (Ин. 1:29).

371. К игумену Макарию <271>

[1114]

Я сильно хотел узнать, куда переведено и где содержится твое преподобие. А когда получил твое письмо и узнал, то, смиренный, исполнился радости и до прочтения [его]. А прочитав, мог ли я не торжествовать, ибо, мой возлюбленный отец, ты живешь о Господе, подвизаясь добрым подвигом, идя божественным путем и, по апостольскому слову (2 Тим. 4:7), соблюдая веру? Блажен ты, согласно со своим именем, Макарий, и похвален твой подвиг, и прежде известный, и теперь слышимый, ибо ты ничего не предпочел любви Божией (503) и не увлекся обещаниями, которые теперь притворно дает император. Тебя не поразили и угрозы, отвергнутые [тобой]. Но ты остался верным воином Христовым (ср. 2 Тим. 2:3), священным исповедником, мучеником еще при жизни, не посрамив прежнего своего жития, – наоборот, в сильнейшей степени прославил его настоящими [своими делами].

А наши дела совсем не в таком состоянии, как ты, мужественнейший отец, говоришь из любви [к нам] и крайнего своего смирения, но [обстоят] так, как мы в своей совести сознаем. Как же? [А вот как:] мы недостойны и причислиться к вам, по множеству своих грехов. Впрочем, пока мы еще держимся. Как возлюбленные отвергли [еретическое предложение] и как думающие о себе высоко поступили наоборот? Их нет нужды перечислять. Их и так знает твоя святость. Я прибавил бы: и враги человеку – домашние его (Мф. 10:36). Авессалом не одинок: [таких] много. Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь (2 Тим. 3:13). Пещеры полны гонимых, великое таинство благочестия (ср. 1 Тим. 3:16) подвергается осмеянию, издеваются над изображением Христа, Его Матери и слуг.

Об этом ли не жалеть и не плакать? Но, священнейший, простри руку в молитве о разгромленной Церкви, дабы Господь, восстав как бы от сна (ср. Мф.8:24), запретил мысленной буре и послал тихую миротворящую погоду. Молись и о твоем сыне и также о состоящем при мне брате, приветствующем тебя, чтобы мы спаслись о Господе.

372. К патриции Ирине <272>

[1117]

Зачем я утруждаю тебя, боголюбивая покровительница монахов? Твои подарки превышают мое достоинство. Достаточно было бы прежних и предыдущих – они часты (504) и обильны. К чему же и эти? Ты уподобилась пиявице Соломоновой (Притч. 30:15), не знающей пределов в благодеяниях и для напитания других как бы источающей свою кровь. За тобой известно не одно это, но вместе с этим и много других свойств: ревность, пламенность, любовь к Богу. Хотя мы немного поскользнулись, но нужно покаяться и продолжать идти путем Господним. Отложи печаль, воспринимай духовную радость, ибо близок Господь ожидающим Его (ср. Пс. 144:9, 18), так что, когда мы еще говорим слова молитвы, Он [уже] отвечает: «Вот, Я здесь».

Госпоже Ирине, от которой я получил милостыни, да будет мир от Бога. Надеюсь, что она взойдет на высокую ступень монашеского жития, когда Господь превратит бурю в тихий ветерок.

373. К чаду Павлу <273>

[1118]

Я прочел, чадо, твое письмо и, прочитав его, возблагодарил Господа, узнав о твоем душевном и телесном здравии. Хорошо сделал ты [вообще], написав, особенно сообщив, что твой ум утвержден в вере; да будет таким же и на деле. Поэтому будь внимателен к себе, избегая видеть женщин, избегая всякой дерзости, как погибели для души. Удаляйся и лукавых помышлений, как пожара и гибели для сердца. Бойся Бога и в страхе работай Ему, по чину совершая псалмопения и бдения. Не оставайся без дела, но пребывай в труде. Не предавайся смеху, но плачь. Не будь празднословом, а говори [лишь] полезное.

Это я советую не одному тебе, но и Антипатру и другому брату. Приветствую их и [насколько могу], грешный, молитвенно желаю обоим спасения.

374. К чаду Литоию <274>

[1120]

(505) Я рад слышать, чадо, твой голос, как матери – голос младенцев, особенно потому, что твое скитальчество, то есть бегство, оказалось более надежным, чем наше темничное заключение, коль скоро устроилось так, что ты мог переписать прежние [мои] письма. Получи и дальнейшие. Я знаю, что ты много потрудился, но, возлюбленный, потрудись и еще. Ведь награда [предстоит] немалая, и половины ее [было бы достаточно] мне, грешнику, для приобретения пользы душевной. Да благодетельствует Господь твоему хозяину за то, что тот не забыл о дружбе и соблюдает благочестие. Низко кланяюсь ему через тебя. Объясни ему, что в твоем лице он оказывает милостыню мне.

Хорошо делаешь, что учишь наизусть главы [Священного Писания]. Так ты лучше поймешь смысл слов; впрочем, тебе не в пример другим дан от Господа дар разумения. Воздай Ему, чадо, деятельной благодарностью [за это]. Молись о нас. Брат приветствует тебя. Всегда спасайся.

375. К девственницам <275>

[1122]

Как вы не прекращаете своих благодеяний, так и мы, смиренные, переписки. Но такой обмен, за дело – словом, малозначащ. Я уверен, что [вы получите воздаяние] и делом, более славным, чем земные дела. Когда же и от кого? От Бога в будущем веке. У Бога ничто не проходит незамеченным, особенно приношение вашего великодушия. И теперь, [опять] получив [от вас подарки], мы вознесли о вас подобающую усиленную молитву, довольствуясь этим и ничего больше не желая, ибо достаточно труда.

(506) А вы, матери и сестры о Господе, подвизаясь добрым подвигом монашеского жития, радуйтесь, укрепляйтесь, стремясь к лучшему, ибо для того, кто идет путем добродетели, нет остановок. Она недостижима, как бы к ней ни приближаться. Блаженны вы, избрав девственную жизнь, поистине ангельскую и небесную. Она требует немало труда и усилий и особенно напряжения, но ведет к получению Царства Небесного. Поэтому в трудах не следует унывать и падать духом. Ведь не отступают же и не опускают рук стремящиеся к земному благополучию, пока не достигнут желаемого, хотя оно и неверно, но может изменить и погибнуть, даже стать причиной вечного мучения. Тем более нам следует не тяготиться, а с воодушевлением работать Богу Живому и ждать [явления] с небес Сына Его в человеческом образе, изображение Которого отрицают нынешние еретики. Избегайте погибели, госпожи. Он придет таким же образом, как и вознесся (Деян. 1:11). В каком же виде? Как Человек, могущий быть изображенным, и с той целью, чтобы судить всех, а [в том числе] и отрицающих то, что Он изобразим. Прошу вас, точно согласуйте свою жизнь с верою. Замужние, говорит Писание, принесите нечто и Богу, а девы – всё (см. 1 Кор. 7:34). Не будьте, как некоторые, усвоившие дурную привычку и пустословящие лишнее. Жизнь коротка, она вся в настоящем. Порвите [прежние] отношения и все вместе работайте Христу, ибо недопустима привязанность к двум одновременно (ср. Мф. 6:24). Подавляйте плоть, порабощайте ее духу. Очищайте сердце, чтобы быть девственным и по плоти, и по духу, ибо это наиболее ценно и желательно.

Это я напомнил, любя вас о Господе, как свою мать или сестру. А вы молитесь, чтобы я стал исполнителем того, чему учу других. Спасайтесь.

376. К чаду Навкратию (II, 34)

[1123]

[Col. 1208] Что приятнее дошедшего до меня, грешника, известия, что ты, возлюбленный сын мой, вместе с другими семью братьями твоими, которых имена (507) – в книге жизни (Флп. 4:3), были бичуемы за Христа, Благого Бога нашего? Слава Призвавшему вас к исповеданию истины Его; слава Укрепившему досточтимые души ваши ратоборствовать прежде других, не страшась, не отступая от лица губителя, но исповедать доброе исповедание ваше и за него вместе с Христом подставить спину свою для бичевания. Вы составили новый сонм исповедания в Церкви Божией; вы умножили славу братства во Христе. Поистине блаженны вы, возлюбленные мои, и преблаженны; блаженны и утробы, произведшие вас на свет. Если же нужно сказать что-нибудь и обо мне, блажен и я, недостойный ублажения и несчастный, что я, отец, слышу о таких сынах, сынах Божиих и наследниках Христовых. Какая это радость? Не приятнее ли она всякой радости? Какая это слава? Не более ли удивительно, чем [слава царей,] носящих диадемы, ношение язв Христовых, животворящих страданий Его, как бы венцов?

Таковы ваши дела, которые восхвалило небо и услышала земля. А наши дела ничтожны и грешны, кроме того, о чем известил брат Адриан; он совершенно спасся. Если же нужно прибавить что-нибудь, изложим и это. После бичевания заключили нас двоих в горницу, заградив дверь и отняв лестницу; кругом стражи, чтобы кто-нибудь не приблизился в каком-либо месте и не проник в жилище; и всякого, входящего в крепость, встречают стражи и не позволяют ему останавливаться нигде, кроме своего дома, пока он опять не уйдет. Строго приказано не давать нам ничего, кроме только воды и дров. Так поместили нас просто как в гробе, чтобы умертвить нас. Но Бог, по милости человеколюбия Своего, питает нас тем необходимым, что мы принесли с собою и что по приказанию дается нам через дверное отверстие [человеком], [Col. 1209] всходящим по приставленной в известный час лестнице. Не дерзаем сказать то, что сказал Даниил, приняв обед от Аввакума: помянул мя еси, Боже (Дан. 14:38). Однако Он вспомнил и о нас, грешных, и милует, и защищает, и ограждает. Итак, до тех пор, пока у нас есть внутри, чем питаться, или пока один из недельных (508) привратников приносит нечто тайно из дома, мы питаемся и славим Бога. Когда же истощится необходимое, по устроению Божию, тогда и мы расстанемся с жизнью; и этому мы радуемся, и это есть великий дар Божий. И кто я, несчастный, содержимый таким образом за имя Его, чтобы потом незаслуженно сподобиться, как Он повелевает, преизбыточной славы вместе с братом?

Поэтому прошу вас, братия, споспешествовать мне молитвами своими пред Богом, чтобы я избавился всячески во всем от лукавого и чтобы Начавший в нас дело исповедания Своего по Своему состраданию, а не за какие-нибудь дела мои, ибо я не сделал ничего доброго на земле, но противное тому, Сам и довершил его в обоих. Этого и мы, смиренные, не перестаем со слезами испрашивать вам, претерпевающим то же. Не только восьмерых избранных Божиих, но и авву Петра, и доброго Литоия, и другого, если кто случится, приветствуем в Господе.

377. К чаду Епифанию (II, 35)

[1128]

Теперь, возлюбленный сын мой, как и прежде ты изъявлял желание, отправься на Запад, отнеси это письмо, написанное со слов моих. Я послал два письма к апостольскому [престолу] и к господину Мефодию. Спутники брата Дионисия по благоволению Божию благополучно достигли тех мест и принесли благие надежды, ради которых и признал я за благо еще послать письмо. Я писал не только от моего имени, но, как прежде, от (509) обоих игуменов, которые означены в письме, кроме Евкерийского, потому что он, как я узнал, по грехам моим пал. Таким образом, по общему решению и согласию после тайного сношения и ознакомления с письмом мы послали его, хотя я и не могу сделать то же по причине заключения под стражею, однако и это письмо написано как бы с общего согласия обоих. Может быть, впоследствии случится и им узнать об этом.

Итак, отправляйся, добрый Епифаний; явись Западу вестником верным, мудрым, издавна известным; отдай письмо и согласно с изложенным боговдохновенно в святом апостольском [письме], по внушению и словам священного Мефодия и святого епископа Монемвасийского, и сам ходатайствуй и усердно проси, чтобы это было приведено к концу по благоволению Бога, имеющего сохранить тебя и представить священной и блаженной [Col. 1212] главе. Не бойся; великая тебе награда и подвиг великий. Христос с тобою. Приветствуй всех святых, в особенности известнейших, и преимущественного святого моего отца архимандрита, равно как и господина моего хартофилакса, любовь к которому лежит в смиренном моем сердце.

378. К нему же <276>

[1132]

Я опять услышал твой голос, возлюбленное чадо, и мне показалось, что воочию вижу тебя и обнимаю. Ты огорчен, что оставлен на свободе. Да будет благодарение Господу, так промыслившему. Ты (510) по своему настроению – узник, за свое исповедничество – блажен. К тому же ты и не знаешь, что принесет завтрашний день (ср. Притч. 3:28). Будь готов, и пусть Бог ведет тебя, куда Ему угодно. Всем нужна осторожность, всюду – враг-гонитель. Стремись, чадо мое, ко спасению, где бы ты ни был, молясь и обо мне, грешном твоем отце. Отправляясь на Запад по возвращении братьев и взяв, конечно, с собою письма, с помощью моих молитв соверши для меня боголюбезное и необходимое [дело].

Узнав о том, что там [у вас] сделано прежними предстоятелями, я поразился и впал в уныние. Как ты не сообщил мне о деле Филагрия? Моя смиренная душа подавлена заботой о нем.

379. К нему же <277>

[1134]

Твое письмо явилось для меня совершенно неожиданным, любезнейшее чадо. О ком я думал, что он в Риме, тот пишет мне из Византия. Кого я считал свободным – пребывает в узах. Что это [значит]? Это, во всяком случае, дело Божия Промысла, дабы и ты со священными своими братьями принял участие в страданиях за Христа, ибо ты не только [состоишь] в числе молящихся, но среди многих отличаешься знаниями и имеешь первенство среди писцов, можно прибавить, и являешься устами моего смирения. Ты уже высказался, в своих письмах прославляя мои дела, – а их правильнее назвать твоими, ибо отцовское принадлежит сыну, – и в своей любви не зная пределов. А я умоляю тебя быть мужественным в подвигах за Христа и выносить всё даже до крови, ибо нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8:18). С другой стороны, ты же и с самого начала решил примкнуть к исповедникам и (511) почти сам предал себя опасности. Теперь, когда ты взят, тебе, брат, устроилось законное мученичество, [как говорит] Писание (2 Тим. 2:5). Не отступим, умоляю [тебя], не станем жалеть свою плоть, но предадим ее на всё, что уготовал Христос, чтобы привести и душу и тело к бессмертным благам.

Пожелай молитвенно того же и мне, грешному. Состоящий при мне брат приветствует [тебя].

380. К чаду Навкратию (II, 36)

[1135]

[Col. 1212] Радуюсь о тебе, брат мой Навкратий, что ты стал сыном радости, то есть пострадал ради Христа. Подлинно, что приятнее этого? Что славнее? Ты потерпел бичевание, подобно Христу; тебя переводили из темницы в темницу, быв предан в руки нечестивого Иоанна, с которым и я, смиренный, боролся. Но ты не пал при его нападении, а, напротив, отразил суемудрого, обличив его, о чем я в точности узнал и возрадовался. Да будет с тобою и впредь помощь Божия во всем, что имеет случиться! Но так как ты сказал, что он в беседе предлагал [некоторые] изречения для ниспровержения святых икон, именно – Астерия, Епифания и Феодота, то я признал необходимым для наставления обоих изложить здесь, хотя это и растягивает ткань письма, самые их изречения и при помощи Божией опровержение их от нас, несведущих.

Изречение Астерия слово в слово таково: «Не изображай Христа; ибо довольно для Него одного уничижения – воплощения, которое (512) Он добровольно принял ради нас, но, умственно сохраняя в душе своей, носи бестелесное Слово». Итак, спросим этого повествователя, почему он запретил изображать Христа. «Довольно для Него, – говорит, – одного уничижения воплощения», как будто [воплощение,] однажды принятое Им, бесславно и Он избегает повторного обнаружения этого уничижения. Но как же оно добровольно, если бесславно? Ибо добровольное славно, не имеет бесславия недобровольности. Если это не так, то, по крайней мере, живопись, выражающая по подобию то же самое, что было прежде, есть повторение. Почему же не запрещается напоминание о Нем при помощи слуха, если изображение для зрения ненавистно для Него, как служащее повторением [уничижения]? То и другое сходно и равносильно, как сказали божественные уста – Василий Великий. Подобно этому будет представляться, что и Крест, однажды начертанный, есть повторение другого Креста, равно как и в отношении к Евангелию; и так как тот и другое изображаются постоянно, то существует бесчисленное множество Крестов и Евангелий, а не один и одно. Но если Крест один и нет иного, хотя бы он был изображаем тысячу раз, [Col. 1213] и Евангелие одно и нет иного, хотя бы оно было изображаемо в бесчисленном множестве, так и Христос один, а не два, хотя бы Он таким же образом был изображаем. Он изображается так же, как и читается, и не умножится ни ухо от слышания, ни глаз от созерцания того, что Бог стал человеком: Вечный – явился младенцем, Питающий всё – питается молоком, Необъятный – принимается в объятия, Всевышний становится мужем, Бездна премудрости крещается, Превышающий все существа совершает дела, свойственные Богу и человеку, Господь славы распинается на Кресте (ср. 1 Кор. 2:8), Животворящий всё – погребается и воскресает, Не ограниченный никаким местом – человекообразно возносится. Пусть же перестанет он осуждать столь спасительное для мира явление двояким образом, считая славу Господа бесславием и представляя добровольное уничижение Его невольным; пусть перестанет противиться и Василию Великому, которого голос есть голос Божий и который в одном месте заповедует так: «Да будет изображен на картине и подвигоположник в состязаниях Христос».

(513) Пусть отринуто будет от священного общества вместе с настоящим изречением и следующее предложение, как заключающее в себе равную нелепость. Ибо что он говорит? «Умственно сохраняя в душе своей, носи бестелесное Слово». О, безумие! Разве называли Божественные уста бестелесным Слово после того, как Оно стало плотью? Святой апостол называет Христа уже не плотью, но и не бестелесным Словом, когда говорит: потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем (2 Кор. 5:16). Объясняя это, Григорий Богослов указывает на «плотские немощи и всё наше, кроме греха», как и в другом месте говорит: «Уже не плоть, однако не бестелесный». А кто называет Его бестелесным Словом, тот противоречит не только двоим, но и всем богоносным отцам.

Итак, естественным образом доказано, что из нелепого следует нелепое и, по опровержении лжи, в противоположном должна содержаться истина. Каким образом? Изображай Христа, где следует, как имеющий Его живущим в сердцем твоем, чтобы Он и читаемый в книге, и созерцаемый на иконе, как познаваемый двумя чувствами, вдвойне просвещал ум твой, когда ты научился созерцать глазами то, в чем был наставлен словом. И когда Он таким образом воспринимается слухом и зрением, неестественно, чтобы и Бог не прославлялся, и человек благочестивый не приходил в сокрушение; а этого что может быть спасительнее и благоугоднее Богу? Так мы, ничтожные, разумеем истину, хотя некоторые из бывших прежде нас святых отцов иначе понимали разбираемый вопрос.

Об этом изречении кончено. Какое же – Епифания? «Рассудит твое благочестие, прилично ли [Col. 1216] нам иметь Бога, начертанного красками». Посмотри, какой он лжец. Он говорит не о Христе, в Котором усматривается описуемость вместе с неописуемостью, ибо в Нем обнаруживаются оба естества, но: «Бога иметь нам начертанного», отвергая человечество в Слове, согласно манихейскому учению, и представляя чистого Бога, (514) чтобы нелепостью предложения изумить слушателя. Так и видимым назвать Бога нелепо, когда Божественное слово говорит: Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий Бог и видимый, явил это (Ин. 1:18), ибо известно, что Бога, чистого от человечества, никто не видел. Единородный же по воплощении не непричастен ему, поэтому Он видим. Так и святой апостол взывает: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе (1 Тим. 3:16). Это во плоти надобно относить ко всему вообще [данному] изречению, ибо первое выражение имеет связь не только с последующими, но и со всеми свойствами воплощения. Как явился Бог во плоти, так и в каждом из событий, о которых раньше сказано, [Он был во плоти,] ибо неестественно было бы и показаться, и вознестись, если не подразумевать этого во плоти. Так точно во плоти Он и питается молоком, и преуспевает возрастом (см.: Лк. 2:52), и ходит ногами, и потеет в изнурении (см.: Лк. 22:44), и беседует языком, и прочее тому подобное.

Если же это так и если одно из всех свойств телесных есть описуемость, то очевидно, что и Бог описывается во плоти или красками, или другим способом. Ибо то и другое из двух совершенно необходимо: если Он явился во плоти, то и описывается во плоти; одно другому соответствует, одно от другого зависит. Если же неистинно второе, то также и первое; но первое истинно, следовательно, и второе. Таким образом, и по Божественному учению, и по общему смыслу нелепо не исповедовать Бога описуемым во плоти, если Он явился во плоти. Потом и в другом месте доблестный муж говорит: «Я слышал, что некоторые предлагают живописать и необъятного Сына Божия; трепещи, слыша это». Но кто из имеющих ум не посмеется над суемудрым? Разве он не читал, что взяли Иисуса и связали Его, и отвели Его сперва к Анне (Ин. 18:12–13)? И еще в другом месте: взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями (Ин. 19:40). Разве он не исповедует Иисуса Богом? (515) Если же Он – Бог, то как Необъятный был взят и связан? Не очевидно ли, что во плоти, как исповедал премудрый Павел? Да умолкнет же и этот обманщик, неистовствующий против Христа! Если бы он еще услыхал, что мы имеем и ядомого Бога, то, может быть, не только содрогнулся бы, но и расторгся бы, не вынося такой вести. [Col. 1217] Но что говорит Христос? Иядущий Меня жить будет Мною (Ин. 6:57). А он не иначе может быть принимаем в пищу, как во плоти. Подлинно, Христос, будучи вместе Богом и человеком совершенным, может быть называем по обоим естествам, из которых Он состоит, и по обоим в собственном смысле может быть представляем, так как свойства того и другого в единстве Лица Его не уменьшаются и не смешиваются. Свидетель этих слов – Сам Бог и Слово, Который в одном месте говорит: ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину (Ин. 8:40), хотя говоривший это был и бессмертным Богом; а в другом месте говорит: вы говорите: богохульствуешь, потому что Я сказал: Я Сын Божий (Ин. 10:36), хотя сказавший это был и Сыном Человеческим (см. Ин. 1:51; 3:13). Таким образом, уделяя тому и другому естеству то, что свойственно тому и другому названию, мы нисколько не заблуждаемся.

Итак, и об этом изречении кончено. Какое же – Феодота? «Мы приняли составлять образы святых не из вещественных красок на иконах, но научились изображать их добродетели сказаниями о них в писаниях, как бы некоторые одушевленные иконы, возбуждаясь этим к подобной и ревности; ибо пусть скажут выставляющие такие изображения, какую они могут получить от этого пользу или к какому духовному созерцанию возводятся они чрез это напоминание? Очевидно, что это – тщетная выдумка и изобретение дьявольской хитрости». Начало речи немедленно порицать не следует, хотя оно и приготовляет к последующим нелепостям. Многие и из святых учителей считают повествование словами полезнее изображения на иконах, (516) не отвергая, впрочем, ни одного из них, а другие наоборот; но то и другое равны, как говорит Василий Великий: «Что повествовательное слово передает через слух, то живопись показывает молча через подражание». Не все живописцы и не все повествователи, но какою Бог каждого наделил мерою благодати.

Поэтому, оставив это предложение, обратимся к последующему. «Ибо пусть скажут выставляющие такие изображения, какую они могут получить от этого пользу или к какому духовному созерцанию возводятся они чрез это напоминание?» Со своей стороны спросим доблестного мужа: какой пользы и какого священного созерцания нельзя заимствовать отсюда? Если свойство иконы – быть подражанием первообраза, как говорит Григорий Богослов, и в образе усматривается первообраз, как говорит премудрый Дионисий [Ареопагит], то очевидно, что от подражания, [Col. 1220] то есть от иконы, происходит много пользы и чрез это подражание возбуждается обильное духовное созерцание первообраза. Свидетель – сам божественный Василий, который в одном месте говорит: «…чествование образа восходит к первообразу»; если же восходит, то, без сомнения, и нисходит от первообраза к образу. Никто не будет столь безрассуден, чтобы назвать чествование бесполезным или не признать подражание отображением подражаемого, так что «одно находится в другом», по словам божественного Дионисия; а что может быть полезнее и способнее этого возводить горе? Подлинно, икона есть замена личного созерцания и, употреблю ближайшее сравнение, есть как бы лунный свет в отношении к солнечному свету. Если же это не так, то какую пользу приносила древним скиния свидения, бывшая отображением предметов небесных? И там, между прочим, были херувимы славы, осенявшие очистилище (Исх. 25:20), то есть изображения, подобные виду человеческому; всё возводило горе и способствовало созерцанию служения в духе (ср. Ин. 4:23). При таком предположении напрасно было бы у нас и изображение Креста, напрасно и изображение копья, (517) напрасно и изображение губки, ибо и это – подражания, хотя и не человекообразные; напрасно и всё то, что предано нам, скажу словами Дионисия, в чувственных образах, посредством которых, говорит он, мы по возможности восходим к духовным созерцаниям. Далее, одна из пяти сил души есть воображение; воображение же может представляться некоторою иконою, ибо в той и другой находятся изображения. Следовательно, не бесполезна икона, уподобляющаяся воображению. А если бесполезна [вторая], важнейшая, то тем более – [первая], нижайшая, которая слабее, и она напрасно существует вместе с природой; и если она напрасна, то [таковы же] и сродные с нею силы: чувство, понимание, суждение, ум. Таким образом, естественное учение возвышеннейшими соображениями обличает в безумии презрителя иконы или воображения. Я же и в другом отношении восхищаюсь воображением. Некоторые говорят, что одна женщина, во время зачатия вообразив эфиопа, родила эфиопа. Подобное тому известно и о праотце Иакове, когда он острогал жезлы, от воззрения на которые животные рождались пестрыми, и – о, чудо! – подобное иконе воображение оказалась довершением производительной силы (Быт. 30:37).

Впрочем, [обратим] речь к настоящему предмету. «Пусть скажут выставляющие такие изображения, какую они могут получить от этого пользу или к какому духовному созерцанию возводятся они чрез это напоминание». Но, любезный, кто, посмотрев внимательно на картину с правой или с левой стороны, отходит от нее, не получив впечатления в уме: от прекрасной – прекрасного, а от постыдной – постыдного, так что часто, и дома находясь, то сокрушается, то волнуется страстью? Не случается ли иногда, что кто-нибудь, заснув, пробуждается от ночных представлений с радостью или скорбью? Если же тогда бывает так, то тем более при изображениях [Col. 1221] наяву взирающий необходимо получает то или другое расположение. Разве ты, любезнейший, не читал, что древние служили образу и тени небесного (Евр. 8:5)? Что? Не икона ли то и другое? Не иконою ли они были возводимы к созерцанию небесного? Не образом ли, скажу словами Давида, ходит всяк человек (Пс. 38:7)? И сам ты, иконоборец, не (518) образ ли Божий, не по подобию ли отца рожден и не изображаешься ли на картине? Или ты один без образа, как не человек, а выродок, и потому так думаешь и о святых?

Но чтобы речь об этом получила большую достоверность, мы, оставив собственные рассуждения, представим самые светила вселенной, которые ответят тебе на вопрос. Григорий Нисский говорит: «Я часто видал на иконе изображение страдания и без слез не проходил этого зрелища; так живо искусство представляет зрению событие». Златоуст: «Я с любовью смотрел и на вылитое из воска изображение, исполненное по благочестию, ибо я видел на иконе Ангела, прогоняющего толпы варваров, видел попираемые племена варваров и Давида, истинно взывающего: Господи, во граде Твоем образ ихуничижиши (Пс. 72:20)». Кирилл Александрийский: «Я видел картину на стене, деву, ратоборствующую на ристалище, и не без слез взирал на это зрелище». Григорий Богослов: «На ней был начертан образ Полемона, и эта блудница, увидев [его] (а он имел почтенный вид), тотчас ушла, пораженная этим зрелищем и устыдившись написанного, как бы живого». Василий Великий: «Восстаньте теперь предо мною вы, славные живописатели подвижнических заслуг; добавьте своим искусством это неполное изображение военачальника; цветами вашей мудрости осветите неясно представленного мною венценосца; пусть я буду побежден вашим живописанием доблестных дел мученика; рад буду признать над собою и ныне подобную победу вашей крепости; посмотрю на эту, точнее изображенную вами, борьбу руки с огнем; посмотрю на этого борца, живее изображенного на вашей (519) картине. Да плачут демоны, и ныне поражаемые у вас доблестями мученика; опять да будет показана им палимая и побеждающая рука». Видишь ли, как один предпочитает словесному изложению живопись, в которой заключается такая Божественная сила, что от нее и бесы плачут; как другой называет живописное изображение столь почтенным, что оно служит к вразумлению блудницы; как еще иной не без слез отходит от живописного зрелища, видев на картине ратоборствующую мученицу; как опять другой называет любезным вылитое из воска изображение, как бы видев в нем первообраз; потом как и следующий за ними также не без слез отходит от картины, [Col. 1224] как бы лично видев самый предмет ее? Посмотри, сколько благ; вникни, сколько пользы. Услышав же на свой вопрос ответ не от того или другого из маловажных и ничтожных людей, но от самих мужей, говоривших Духом Божиим и громогласно оглашающих вселенную, доскажи, умствователь, и конец твоей речи. «Очевидно, что это – тщетная выдумка и изобретение дьявольской хитрости». Благовременно здесь громко воззвать: ужаснися, небо, о сем (Иер. 2:12); тщетной выдумкой и изобретением дьявольской хитрости названы священные догматы богоносных [отцов]! Но не так, о величайший из обманщиков, а напротив – на тебя надобно направить извержения языка твоего.

Итак, когда уже окончено это сплетение, я хочу внушить тебе, брат, что из выражений, приводимых иконоборцами, одни явно еретические, ибо невозможно, чтобы ложь не примешивалась к истине, как плевелы к пшенице (ср. Мф. 1325); другие принадлежат святым отцам, но превратно понимаются омраченным умом их; иные же совершенно неуместны, приписывая иконе Христовой относящееся к идолам; не должно без рассуждения одобрять их речь и даже вступать в беседу с еретиками, вопреки апостольской заповеди (см. Тит. 3:10–11).

Впрочем, да спасешься, чадо мое; молись, чтобы и мне спастись.

381. Феодор – всюду рассеявшимся братиям. Огласительное (II, 37)

[1157]

Неизреченная радость – страдать за Христа.

(521) Благодать вам и мир да умножится (2 Пет. 1:2). Справедливо обратиться к гонимым ради Христа со словами апостольскими. Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа (Еф. 1:3), отверзший дверь нам, смиренным, хотя мы и охраняемся строго, сообщаться беседой посредством письма с вами, возлюбленными нашими братьями. Поистине для слова Божия нет уз (2 Тим. 2:9), хотя властвующие и думают, что они связывают; поистине нам следует весьма радоваться, что мы видим на самих нас, грешных, исполнение Божественных предсказаний. Так, братия, скажем с апостолом: кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? (Рим. 8:35). Ибо не о себе только он сказал это, но и о нас, дабы мы были так расположены в отношении к Богу, чтобы не огорчались среди страданий, но готовы были с радостью перенести и еще недостающие скорби (Кол. 1:24). Подлинно, неизреченная радость – страдать ради Христа и со Христом, как показали все святые до Фаддея, нашего мученика, и всякого другого исповедника, отошедшего после него или из темницы, или из какого-нибудь другого места ссылки с благою ревностью и соответствующей гонениям деятельностью.

Смертоносная похоть.

(522) [Col. 1225] Да будем и мы, братия мои, мучениками таким же образом, в постоянной готовности быть схваченными, явиться исповедниками, подвергнуться бичеванию, потерпеть смерть. Это значит ежедневно быть мучеником, это значит ежедневно умирать (1 Кор. 15:31); от этого происходит очищение души, удаление от страстей, приближение к Богу, отвращение от мира, представление неба и вечных благ, равно как и скорбей. Ибо такая готовность не дает уму времени предаваться удовольствиям и пристраститься к тому или другому, но особенно укрепляет сердце, побуждает глаза заливаться слезами, [побуждает] желать исхода из тела, как бы из какой-нибудь ненавистной темницы. Будем же впредь наблюдать, каковы мы: если мы таковы, то очень хорошо, а если нет, то обратимся и очистимся. Будем убегать от неукротимого дракона – диавола, от разжженных стрел печальной и смертоносной похоти. От нее не удовольствие, а скорбь; не сладость, а горечь; не благополучие, а вражда, рабство, тление, беснование, искажение естественного состояния. Ибо если она есть добро и сладость, то почему тех, которыми овладевает она, тотчас делает глупыми, скотоподобными, постыдными, раболепными, безнадежными, расслабленными, осужденными на вечную смерть? Так что она, обворожительница, будучи на самом деле не такой, какой представляется, заражает, приводя в исступление и изменяя человека подобно тому, как бывает с бесноватыми, которые не понимают, что делается с ними, пока не опомнятся. Будем же впредь смотреть, возлюбленные, на наши места жительства, на то, где и с кем обращаемся; и если там есть вред, надобно переселиться, если – с соблазнителем, надобно удалиться, если – ни с кем, надобно соединиться, ибо горе быть единому (Еккл. 4:10), пока нет к тому необходимости. Надобно наблюдать и прочее: пищу, питье, сон, деятельность, так чтобы всё было в меру, укрепляя тело для содействия исполнению заповедей, а не раздражая его восставать против души. Оно – жеребец: если слишком откармливается, то бесится и низвергает всадника – ум. По себе мы изображаем и ваше состояние, ибо все люди в равной мере получили от Бога бразды власти над собой, хотя постоянно происходит война между душою и телом, противящимися друг другу.

Тело – жеребец, ум – всадник.

(523) Об этом пусть будет так. Что же далее? Вера твердая, неизменная, как я предал вам и сам принял от святых или, лучше, и те и другие – от одного и Того же Духа. Христос – не Христос, если Он не может быть изображаем. Ибо когда говорится о Христе, то надобно разуметь таинство Его воплощения. Ибо Христом не может быть названо Слово, представляемое чуждым телесности. А так как Слово стало плотию (Ин. 1:14), то очевидно, что Оно может быть и изображаемо по плоти, и вместе с именем «Христос» соединяется и представляется свойство описуемости. Таким образом, те, которые говорят, что Он не описывается, то есть не изображается на иконе, признают Его бесплотным. Но далеко вне двора Христова, хотя бы то был Петр, хотя бы Павел, [Col. 1228] как сами Петр и Павел возвестили для нашего предостережения, а не только что кто-нибудь из апостолов или из бывших после них святых, тот, кто говорил бы, будто Христос неописуем по телу, – нет! – как говорят нечестивые, проповедуя неправду.

Эту чистую веру будем содержать, братия; это благое исповедание будем исповедовать, совершенно не увлекаясь [ничем]. Мыслящие не так – суть отступники от Христа, а защищающие это суть мученики Христовы, вместе с сорока [мучениками], вместе с сонмом ратоборцев, бывших от века. Как? Маккавеи, отказавшись вкусить свиного мяса, запрещенного тогда законом, сделались мучениками (2 Мак. 6:18–19); а ты, страдая за то, что не отрицаешься от начертанного Христа, не мученик? Иоанн Предтеча, убитый за правое обличение Ирода (Мф. 14:3-11), сделался украшением мучеников; а ты, умирая за Христа, не в числе мучеников? Никто да не обольщает вас пустыми словами, ибо за это приходит гнев Божий на сынов противления (Еф. 5:6). Несомненный мученик тот, кто исповедует, и тем более, чем более многочисленным страданиям он подвергается. Да не колеблет вас продолжительность гонения; мы еще не много лет [страдаем] в сравнении с прежними исповедниками, мы еще не были сожигаемы вполне достаточным огнем самого надежного испытания; еще остается примесь свинца, еще остается греховная ржавчина. Кто ты, что исследуешь глубины непостижимых судеб? Яже ти повелена, сияразумевай (Сир. 3:22). Семени Авраамову, которому благословением Божиим обещано было наследовать святую землю (Быт. 17:18; ср. 28:14), Бог судил четыреста тридцать лет быть

(524) под рукою фараона в качестве рабов (Быт. 15:13). Христианство, от начала апостольской проповеди до Константина, первого царя христианского, более двухсот лет терпело жестокое гонение; последующие, хотя слабее, но также много лет были [гонимы], помимо гонения при Юлиане Отступнике. Великий Павел был гоним тридцать пять лет и ежедневно умирал (1 Кор. 15:31); а ты за пять лет теряешь мужество? Многострадальный Климент был мучим двадцать восемь лет; а ты ослабеваешь в короткое время? И достанет ли мне времени исчислить деяния других мучеников? Разве ты не слыхал о терпении Иова? Не страдал ли он пятнадцать лет или еще более от дурной язвы, кроме других бедствий, постигших его, и притом не сознавая за собой никаких злых дел, а, напротив, весьма много добрых? Какое же было к нему изречение? «Чтобы тебе, – сказано было, – оказаться праведным» (Иов. 33:32). Так и ныне Промысл как бы просеивает нынешних людей, чтобы отбросить оставшиеся еще плевелы, чтобы осталась чистая пшеница (ср. Мф. 13:25–40). Не слышишь ли, что говорит Он Иеремии? Вложи я в горнило, и смотри, аще искушено есть, имже образом искушен бых о них (Зах. 11:13). Потерпим еще, мужественные воины Христовы. Дние яко сень преходят (Пс. 143:4), хотя гонители и думают, что они ждут. Если Меня гнали, говорит Господь, будут гнать и вас; [Col. 1229] если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше. Но все то сделают вам за имя Мое, потому что не знают Пославшего Меня (Ин. 15:20–21). Ибо поистине они не знают, что Бог и Отец послал Сына Своего [Единородного], Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных (Гал. 4:4), чтобы Он приобрел вселенную Отцу Своему. Иначе они не отвергали бы того, что он может быть изображаем. Ибо никто из рожденных от жены не бывает неизобразимым, если не будет выкидышем.

(525) Так, братия, будем приготовлять себя и так будем утешать себя словами Спасителя нашего Иисуса Христа, ожидая воздаяния. Вы знаете, каков Леонтий: это род евнухов, не только бесчестный, как сказал некто из богоносных мужей, но и отрекшийся от Христа и не довольствующийся этим, но и жестоко терзающий братьев наших. Прежде ученик – ныне иудействующий отступник; бывший в числе преимуществующих братьев – ныне больше всех судий против братьев; называвший икону не просто, но святою иконою – Христа ли, Богородицы или кого-либо из святых – теперь сожигает их, истребляет, хулит, как неистовый зверь. Поэтому он и императору любезен, и над монастырями нашими начальствует, и всё делает, несчастный, к оскорблению Христа. Но увы мне! От меня постыдные дела его. Впрочем, он подобен родившему его по плоти; ибо и тот в прежние времена был начатком нечестия, сходного с Ермиевым. Оба они беснуются; и Бог не соединяет ворона с голубем, но подобное с подобным.

Таковы они. Да даст им Господь познание истины, уловленным от диавола в его волю! Вас же с теми, которых мучит отступник, Христос да утвердит, да поддержит, да укрепит еще потерпеть, алчущих, жаждущих, наготующих, бичуемых, не имеющих постоянного пристанища, труждающихся, злословимых, гонимых, хулимых, как сор для мира, как прах, всеми попираемый, по словам великого Павла (1 Кор. 4:13), с которым да будет и ваша часть! Братия, молитесь о нас, грешных, чтобы нам спастись, удостоившись хотя бы последней степени всех защищающих [истину]. Приветствует вас находящийся со мною брат Николай. Благодать Божия со всеми вами. Аминь (Тит. 3:15).

382. Огласительное. Феодор – всюду рассеявшимся братиям (II, 38)

[1165]

(526) Радуйтесь, желанные мои братия и отцы, ибо радостные вести. Мы, недостойные, опять удостоились исповедать благое исповедание: опять оба мы подверглись бичеванию за имя Господне. Ибо и брат Николай подвизался прекрасно и верно. Мы, смиренные, видели, как из плоти нашей текла кровь на землю, видели раны, гной и тому подобное. Не достойно ли это радости? Не достойно ли духовного веселия? Но кто я, [Col. 1232] несчастный, чтобы мне, непотребнейшему из всех людей, стать наряду с вами, достойными исповедниками Христовыми? Причиной, почему это случилось, было прежнее огласительное послание, которое император, получив в свои руки, отправил к военачальнику с приказанием послать к нам комита когорты; этот, прибыв с вождями и воинами поздней ночью и внезапно с криком окружив домик, в котором мы находились, как бы [напав] на какую-нибудь охотничью добычу, быстро при помощи землекопов разрушил ограду, потом вывел нас, допрашивал, показывая послание. Мы признались, что действительно мы составили его, как благоугодно было Богу. Он же домогался только одного, чтобы мы согласились на волю императора. Мы сказали, что требовала истина: «Да не будет, не отречемся от Бога нашего» и прочее, что следовало отвечать по выслушании его. Затем он подверг нас жестокому бичеванию. Брат [Николай] не потерпел ничего особенно тяжкого после заключения и наказания, а я, смиренный и слабый, подвергшись сильной горячке и невыносимым страданиям, едва не лишился и жизни; впрочем, Благой Бог, вскоре милуя, помиловал меня при содействии брата, в чем нужно было, хотя (527) раны еще и остаются, не получив совершенного исцеления.

Так это было, и я рассказал вам о страдании в той уверенности, что вы желаете знать об этом по сострадательности. Что же после того? Тягчайшая угроза и строжайшее заключение. Ибо под страхом бичевания [приказано] и стражам, и надзирателю, чтобы мы даже не говорили шепотом, не только что не писали бы никому. Итак, убоимся ли мы и будем молчать, из страха повинуясь людям, а не Богу (ср. Деян. 4:19)? Конечно, нет; но доколе Господь не отверзет нам дверь, мы не перестанем исполнять должное, сколько возможно для нас, трепеща и боясь угрожающего суда за молчание. Если кто поколеблется, говорит Господь, не благоволит к тому душа Моя. И еще апостол: мы же не из колеблющихся на погибель, но стоим в вере к спасению души (Евр. 10:38–39).

Скорби ради Христа – подражание Ему.

Поэтому я и посылаю настоящее письмо свое ко всем братиям рассеянным и со скорбью испытывающим гонение, особенно же к вам, исповедникам Христовым. Будем терпеть, возлюбленные мои братия, еще более укрепляясь, а не теряя мужества в страданиях. Мы – плоть; не будем же щадить ее, будем радоваться, подвергаясь мучениям ради Христа. Кто изобилует подвигами, тот пусть более радуется, как имеющий преимущество в наградах; кто боится испытать страдания от бичей, тот пусть отражает страх, помышляя о вечных мучениях. Ибо их удары в сравнении с теми – сон и детские стрелы.

Так прошу, умоляю: будем услаждаться скорбями ради Христа, хотя они и весьма горьки для плоти; будем взирать на будущее и постоянное, а не на настоящее и преходящее. Охотно решимся смешать кровь свою с кровью мучеников, часть нашу с частью исповедников, дабы ликовать [Col. 1233] вместе с ними вечно. Кто благоразумен? Кто мудр? Кто хороший стяжатель, чтобы отдать кровь и получить дух, презреть плоть и получить Царство? Любящий душу свою погубит ее, сказал Господь, а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную (Ин. 12:25). Внемлем словам Его, последуем за Ним. И где (528) Я, говорит Он, там и слуга Мой будет (Ин. 12:26). А где Он? На кресте. И мы, смиренные, как ученики Его, там же.

Прошу вас не сетовать на это слово увещания, ибо кратко письмо. Знайте, что мы, грешные, радуемся, а не унываем, пока только вы стоите в Господе. Приветствует вас Николай – общник мой в узах, трудах и борьбах, а ваш брат самый истинный. Приветствуйте друг друга лобзанием святым: подвижники – подвижников, гонимые – гонимых, все – любящих вас по вере. Кто не исповедует Господа нашего Иисуса Христа описуемым по плоти, да будет проклят от Троицы!

Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами. Аминь (1 Фес. 5:28).

383. К чаду Афанасию (II, 39)

[1167]

Между прочим и то в настоящие дни благо для нас, подвизающихся за истину Божию, что мы часто слышим голос друг друга посредством писем и сообщаемся сердечными чувствованиями. Ибо видишь, возлюбленный брат, как письма приходят почти каждый день, соединяя нас сильнейшею любовью. Посмотри, сколько благ доставило гонение ради Христа и еще может доставить, если найдет нас более пылкими в последующее время, не боящимися ничего человеческого, но готовыми потерпеть богоподобные страдания, в которых подвизаешься и ты сам, переводимый туда и сюда. Но благо будет тем, которые помогают и соучаствуют в твоих подвигах; их я и прежде хорошо оправдывал, и еще буду оправдывать.

Перехожу к вопросу, оставляя дать опровержение на те похвалы за дары, которыми ты превозносишь меня, чтобы не показалось, будто я сочувствую этим похвалам. Я чужд всего доброго. Итак, когда Василий Великий, (529) свет мира, произнес приговор, то кто из имеющих ум осмелится совершенно противоречить ему? Этот же [приговор] находится в одном из аскетических вопросов, как ты указал, именно: «Надобно ли лгать, имея в виду что-нибудь полезное?» На это он отвечает: «Сего не дозволяет сказанное Господом нашим Иисусом Христом, Который решительно говорит, что ложь от диавола (Ин. 8:44), не показывая никакого различия во лжи. И апостол также свидетельствует, написав: если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться (2 Тим. 2:5)».

Это слова отца. Ты же говоришь, что в этой главе замечается, что вопрос [идет] о пользе [лжи], а не о необходимости, ибо то и другое – не одно и то же; а между тем [Col. 1236] в другой главе то же светило говорит, что за друзей должно полагать душу до смерти, будет ли друг грешник или праведник; так что отсюда у тебя рождается сомнение, следует ли совершенно не лгать даже и в крайних случаях, приводящих к смерти брата, или полагать за него душу свою. «Ибо если я не солгу, – говоришь ты, – то друг умрет, а солгав, я подвизаюсь незаконно и отпадаю от Бога». Действительно, этот предмет ставит в затруднение и меня, и многих, я думаю. Впрочем, попытаюсь, как могу, дать ответ любви твоей, при помощи Божией. Что полезное и необходимое, по этому замечанию, не тождественно, это истинно. Ибо первое случайно: например, полезно беседовать мне с таким-то о том-то, но, хотя бы я и не стал беседовать, [для него] есть возможность достигнуть искомого. И еще: полезно, чтобы такой-то обратился, но, хотя бы я сегодня и не обратил его, он, может быть, завтра обратится. Таково полезное, то есть случайное. А необходимое неизбежно; оно отнюдь не может быть допускаемо так и иначе: например, если я не посвящен в таинства, то невозможно, чтобы я, не крестившись, получил спасение. И еще, если я скажу: «Я могу не дышать и жить», – это ложь, ибо необходимо дышать, без чего невозможно и жить.

Проблема лжи во спасение.

Итак, заповеди Божии изречены неложными устами в значении необходимом и необходимо должны быть соблюдаемы, а не извращаемы так, чтобы можно было то соблюдать их, то нет; или (530) такому-то соблюдать, а такому-то нет; или иногда соблюдать, а иногда нет, но – всегда, всяким лицом и во всякое время. Поэтому и сказал Василий Великий: «Не показав никакого различия во лжи», так что ответ касается необходимого, хотя вопрос предложен как бы о случайном, ибо полезное и случайное, как я сказал, тождественно. А после что будет, спрашиваешь ты, в случае смерти брата от того, что я не решился солгать? Но это, я думаю, не ложь; для чего представлю какой-нибудь пример на себе самом. Приходит ко мне девица, преследуемая каким-нибудь развратником, и просит не открывать развратнику, если он спросит, не у меня ли она скрывается, потому что он непременно растлит ее. Итак, когда развратник приходит и спрашивает, не пришла ли девица сюда, ко мне, – если я говорю «нет», то не лгу, так как не имею в мыслях, будто у меня нет девицы, но умолчанием выражаю, что он не совершит у меня этого зла. Еще другой вопрос: вручает кто-нибудь мне меч, которым хочет умертвить самого себя, и потом, пришедши, требует его от меня. Тогда если я скажу, что не знаю и не получал его, я не солгу, ибо я говорю «не знаю» и «не получал», чтобы отдать ему меч для убийства; иначе если я скажу «да», то девица подвергнется растлению и вручивший мне меч умертвит себя, а это – зло. Зло же не от добра, а от лжи, ибо отец лжи – виновник зла (Ин. 8:44). Напротив, девице не подвергаться растлению [Col. 1237] и отдавшему меч не умерщвлять себя – это добро; добро же есть истина, ибо Бог – благость вместе и истина. Итак, найдено, что казавшееся ложью есть несомненная истина. Таким образом, и душу я положил за друга (см. Ин. 15:13) в том, что по-видимому казалось ложью, и заповедь с той и другой стороны осталась ненарушенной, получив исполнение не во лжи, а в истине. Впрочем, не должно делать это ради себя самого, чтобы самому не умереть, ибо здесь ложь. Также никогда не клянись для спасения или себя самого, или другого, ибо это явное преступление (Мф. 5:34–36).

Так это мне кажется. Так и Сарра сказала Авимелеху: сестра есмь Аврааму (Быт. 12:13). И пророк Иеремия (531) вопрошавшим его начальникам: что глагола к тебе царь? – отвечал одно вместо другого, как внушил ему царь по страху смерти и в то время [под страхом] его собственной [смерти] (Иер. 38:25–27). И в изречениях отцов содержится подобное. Если же что-нибудь найдешь ты сам от себя или при помощи другого, не откажись сообщить нам для познания истины и просвещения темного ума нашего.

Страждущего вместе с тобою приветствую. Находящийся со мною приветствует тебя.

384. К чаду Навкратию (II, 40)

[1171]

Ты всегда имеешь обыкновение делать большое предисловие в письме, собирая нам, недостойным, множество похвал, которые несправедливы, но служат выражением дружеской расположенности. А я пишу кратко. Что же именно? Да здравствуешь ты в Господе, брат мой, более и более воспламеняясь всегда любовью Христовой, чтобы переносить бедствия ради Него и не опускать ничего по беспечности! Да будет у тебя и такая горячность, чтобы тебе воспевать вместе со святым Давидом: имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к тебе, Боже (Пс. 41:2). А действительно воспевать это может тот, кто имеет сердце чистое или очищаемое, ибо «где очищение, там озарение», как говорит Богослов. Как блаженна та душа, для которой терпеть всё ради Христа весьма вожделенно, а всякое плотское дело является мерзостью. Молись, брат, чтобы мне обонять такое благоухание, испытав страдания.

(532) Это первое мое слово. Второе – об Анатолии. Как прискорбно для меня его падение! Впрочем, я одобрил твое врачевание. Позаботься еще о нем по братской расположенности. Третье – о предметах, предложенных тобою.

1. Если православный, обличенный [властью] в необщении [с еретиками], перекрестится [и скажет им]: «Я имею общение», тогда, как еретики не требовали от него ничего другого, а сам он тайно имел в мыслях: «Я имею общение с православными», это – не икономия, но измена истине. Ему епитимия вполовину против того, кто всецело вступал в общение с ересью, а какая именно – излишне было бы повторять одно и то же дважды, когда уже было об этом спрашиваемо и отвечаемо. [Col. 1240]

2. Если кто по убеждению нечестивых на их глазах выдаст пресвитера, который укрывался относительно православного догмата и не поминал еретика, и будет от него причащаться Святых Таин, то и он, как изменник истине, должен подвергнуться епитимии – отлучению от Святых Таин на год.

3. Если кто, поклявшись, что он не поклоняется Божественной иконе и не принимал также православного монаха, но после клятвы, сознав свое падение, раскается и станет тайно поклоняться, то это – тяжкое падение: он уже сделался отступником от Христа, Богородицы и святых; поэтому должен быть отлучен от Святых Таин на три года, при великом снисхождении.

4. Если кто из страха замажет икону Христа или кого-либо из святых, тот должен быть отлучен от Приобщения на год.

5. Если какой-нибудь священник пред всеми поминает еретика, а наедине, быв приглашен кем-либо из православных в часовню, уклоняется поминать еретика, то следует ли истинному христианину молиться в такой часовне? Ни в коем случае.

6. Может ли кто-нибудь в случае собственной епитимии по справедливости принимать кого-либо себе в сообщество для облегчения епитимии? Относительно Приобщения – никогда, а относительно прочего это не запрещается. Но и в милостынях он не может сам собою убавить что-нибудь из назначенного. Ибо налагающий епитимию, конечно, знает и лицо, и время, и внешние обстоятельства, чтобы назначить облегчение. Ограничить же это пределом при существующих случайных правилах невозможно, как сказал сам Василий Великий. Ибо, предоставляя епископу власть прибавления или уменьшения [епитимии], он постановил правило не (533) на основании необходимости или неизбежности, а применяясь к случайности, так что назначающий ее должен смотреть, как назначает. Так и я, смиренный, не определительно, а по требованию или в виде совета, как я часто говорил, отвечаю на предложенные мне от тебя или от кого-либо другого вопросы.

Впрочем, молись о моем смирении, помогая посильно ратоборствующим по делам студийским, сколько и где ты можешь в Господе. Брат Николай приветствует тебя.

385. К Феофилу, [епископу] Ефесскому (II, 41)

[1176]

И священное письмо твое получил я как богописанную книгу, вместе и благословение принял как возжжение любви. Кто же я, несчастный, чтобы слышать из святых уст твоих такие похвалы мне, недостойному даже развязать ремень сапога твоего? (ср. Мк. 1:7). Вот свойства богоподобного смиренномудрия! Ты, блаженнейший праотец, называемый великим, величаемый и прославляемый Востоком и Западом, украсил престол величайшего апостола [Иоанна], Евангелиста и Богослова достойными подвигами, которые ты совершил и еще совершаешь, украсив жизнь кровью святой плоти своей и исповедуя Христа изображаемым, [Col. 1241] как воплотившегося, а не отвергая Его, как делают нечестивые, когда не признают Его изображаемым на иконе. Ибо, что не изображается, то и не имеет плоти. Не говорю о том, что, по преданию богословов, и Ангел, хотя и бестелесный, (534) может быть изображаем в чувственных образах. А они отвергают изображения и воплотившегося Владыки, и бестелесного раба, кроме того, и Матери Божией со всеми служителями Господними, очевидно отвергая вместе с иконами и первообразы их, не разумея того, что они сохраняют свою силу при принятии образа их, по уничтожении или посрамлении которого, конечно, уничтожается и бесчестится и сила их. Но они не хотят разумети еже ублажити (Пс. 35:4), им хочется идти против рожна (Деян. 9:5).

Тебя же да сохранит крепкая Десница во славу Своей Церкви как столп, как опору, как поборника ее; и да узрим мы, смиренные, тебя или возвращающегося оттуда в азиатскую страну, как древние [видели] солнце Евангелия, [возвращавшееся] из заключения на Патмосе, или священноначально прославляемого на небесах над десятию городами (Лк. 19:17)!

386. К чаду Фалелею (II, 42)

[1179]

То, что высказал ты в письме, я прочитал, сын мой; а от меня в ответ тебе вот что: удаляться нам от всякаго брата, поступающего бесчинно, заповедует святой апостол (2 Фес. 3:6). Как же говорит Григорий Аделфийский, что вы неосновательно отвращаетесь от него, когда он не только бесчинно [поступает], но и совершенно соединился с иконоборцами, подписавшись под ересью, вкушая пищу и питие и обращаясь вместе с ними? Если же он скажет, что он раскаялся и исполняет епитимию, то пусть докажет это письменным исповеданием, (535) прокляв еретиков вместе с ересью и ни в коем случае не вступая в общение с ними. А доколе он не сделает этого, да будет чужд для вас, боящихся Господа. Ибо он лукавствует под личиной раскаяния, увлекая вас и тайно распространяя пагубные речи по-видимому как бы от лица противников. Поэтому и ты, как слабейший, заразившись беседою его, стал недоумевать о том и другом.

Время, лицо и образ речи.

Но так как ты просил разрешения, то прими с благоразумием. Изречение Златоуста в похвальном Слове святому Роману «Наш Христос стенами не ограничивается (ού περιγράφεται)» надобно принимать не просто, но узнав, с кем беседуя он сказал это; ибо в беседах должно обращать внимание и на время, и на лицо, и на образ речи: время – потому что не одно и то же заповедано и древним, и находящимся под благодатью; лицо – потому что иное свойственно еретику, а иное православному; образ речи – потому что не одно и то же говорить догматически и предлагать простейшую речь. С кем же беседовал Златоуст? С православным ли, выставлявшим икону Христову? Нет, а с язычником, который приписывает превысшей Причине всего свойства самых низших существ, по замечанию божественного Дионисия, и полагает, что Она нисколько не превышает [Col. 1244] составляемых им безбожных и разнообразных изображений. Поэтому хорошо и совершенно справедливо сказал отец: «Наш Христос стенами не ограничивается»; надобно подразумевать: по Божескому естеству, в противоположность его богам, помещаемым на стенах и там заключаемым, не имеющим в себе ничего иного умопостигаемого, кроме того, что представляется взорам смотрящих. У них есть глаза, но не видят; есть уши, но не слышат; есть руки, но не осязают; есть ноги, но не ходят; есть ноздри, но не обоняют, как они обличаются пророком (Пс. 113:13–15).

Человечество Христа.

А наш Христос есть не только человек в собственном смысле и истинно по видимому образу, так как Он сделался подобным нам по всему – и по телу, и по душе, и по возрасту, и по всем другим свойствам человеческой природы, кроме одного греха, но и Бог по естеству и (536) по истине, один и Тот же – то и другое. Например, скажу так, как говорит в одном месте сам Златоуст: «Он долу утомляется, а горе управляет стихиями; долу алчет, а горе наводит дожди; долу повинуется, а горе производит громы; долу предстоит пред судилищем, а горе созерцает все». Поэтому он и сказал язычнику: «Наш Христос стенами не ограничивается», и не думал, что надобно точнее объяснить это изречение ради ныне свирепствующей ереси. Но ясно, что утомляющегося, алчущего, повинующегося и предстоящего пред судилищем святой, без сомнения, представлял изображаемым по телесному виду или на стене красками, или на картине; объяснять же предметы столь очевидные ему не было причины. Ибо если он видел бесплотного Ангела на иконе, как говорит он, то неужели не созерцал воплотившегося Христа изображаемым на иконе? Безумно думать что-нибудь подобное об этом святом. Итак, если они пользуются им во свидетельство своего нечестивого учения, то почему отвергают его же, не допуская изображений Ангела или кого-либо из богоносных мужей, тогда как Златоуст в одном месте говорит: «Как вы поступали с его именем, так поступали и с его изображением (то есть святого Мелетия), и многие начертывали этот святой образ и на перстнях вместо камней, и на стаканах и чашах, и на стенах брачных чертогов, и везде»? Однако они не позволяют и его слушать.

Относительно сказания о святом Панкратии: если неизвестно, кем оно написано, что из этого? Почти все сказания о мучениках не имеют таких надписей, и, однако, они подлинные, и оттуда исходят учители, составляя похвалы в честь мучеников. Святой Панкратий почитается в Сицилии, в величайшем храме, в котором, говорят, бывали и знамения. Таким образом, не принимающий сказания, очевидно, вместе восстает против мученика.

Об этом так в немногих словах. Ты же, сын мой, будь здоров и [Col. 1245] спасайся и далеко отходи от Григория, чтобы он не погубил тебя при неосторожности.

387. К затворнице (II, 43)

[1186]

(537) Я прочел письмо твоего благочестия. Но для чего похвала, которую высказала ты нам, чуждым всего доброго? Для чего и требование назидательного слова от нас, которые не в состоянии напоить себя самих, не только что источать потоки (ср. Ин. 7:38) еще и для других? Впрочем, так как написано: всякому, просящему у тебя, давай (Лк. 6:30), то прими несколько слов от нашего убожества. У тех, которые обращаются к общественной жизни, око ума не может быть так чисто, чтобы беспрепятственно взирать на красоту славы Божией, слепотствуя от плотского пристрастия, как бы от некоторого гноя. А для нас, которым должно отречься от всего и заповедано взять один только крест Христов, удобно созерцать Бога, то есть ничего иного не иметь и не думать, кроме того, как бы угодить Господу, служить Ему чистым сердцем, отвергнув всякое плотское расположение. Да будет же ограда вашего заключения городом Божиим, украшенным добродетелями, как бы золотом, с ключами не только по телу, но и по духу! Итак, вам надлежит удаляться от лицезрения мужчин, привязанности к кровным [родственникам], дружбы ко всему миру, а обращаться самим между собою и иметь одну душу и одно сердце по примеру веровавших в начале при апостолах (Деян. 4:32). Игумения пусть игуменствует так, как бы представляя образ Христа, наперед делая, а потом таким образом и уча (Деян. 1:1), ничего не опуская на деле показать из того, что заповедано. Подчиненная должна слушаться и покоряться так, как бы исполняя послушание Самому Христу. Где есть это, там плод всякого доброго делания, а где нет, там совершенно противное – отдельные сборища, ссоры, наушничества, самообогащение, надменность, пристрастие как одной к другой, так и ко внешним, или родственникам, или другим соблазнам.

Послушание игумении.

Таково в немногих словах напоминание об этом. Я же, смиренный, увещеваю вас иметь вместе с жизнью и чистую веру, ни в коем случае не вступать в общение с христоборной ересью, которая (538) нисколько не отличается от иудейства, отвергая спасительное Домостроительство Христово чрез отвержение досточтимых икон и Самого Христа, и Богородицы, и всех святых; ибо образ тождествен с первообразом по чести и поклонению, как, например, самый Животворящий Крест и изображение (του τύπου) его. Итак, не отрицайтесь Христа вы, носящие Христа в святом одеянии, чтобы чрез это не погубить столько трудов, которые вы переносите, проводя девственную жизнь с уединением, и не стать – о чем, о, если бы не мыслить, не говорить! – на стороне противной, но, зная, что ни жизнь без правой веры, ни вера без божественных дел не может спасти, сияйте тем и другим [Col. 1248] во славу Божию, к хвале Церкви, к достижению обетованных вечных благ, молясь и о нас, грешных, чтобы нам спастись.

Ни жизнь без правой веры, ни вера без дел.

388. К чаду Симеону (II, 44)

[1187]

Хотя поздно, однако я получил письмо твое, сын мой, и возблагодарил Господа за твое оправдание, благоразумие и спасение, за то, что ты сохраняешь и столь многих братьев от сетей еретиков, терзающих не тела, но души, впрочем, и самые тела – ударами и смертями, которые они причиняют. Будь здоров, возлюбленный сын мой, мужайся, руководи братьев твоих, показывай то, что относится к истине, побуждай к мученичеству. Таково время, хотя и укрываетесь вы законно. Ибо подвергать самого себя искушению, о чем желал ты знать, значит то же, как если бы кто-нибудь по собственному побуждению выдал себя убийцам. Если же святой (539) Гордий, равно и некоторые другие из мучеников, самопроизвольно выходили [на мучения], то требовали этого обстоятельства, так как случилось, что никто [не осмеливался] прямо говорить, и безбожие сильнее разгоралось. Притом они чистым сердцем созерцали Бога и от Него были побуждаемы. Так и великий Предтеча с опасностью для себя обличал Ирода (Мф. 14:3-12). И теперь по благодати Божией много поборников и мучеников; но выдавать [самого себя] – дело незаконное.

Весьма радуюсь, что и другие отцы сочувствуют тебе, которых имена – в книге жизни (Флп. 4:3), которых я приветствую чрез тебя и прошу святых молитв их в помощь [для достижения] спасения. О, если бы и от брата Ипатия ты получил нечто хорошее. Братия в нуждах полезни да будут, заповедует Писание (Притч. 17:17). А от нашего смирения никакой пользы, хотя ты и превозносишь нас из любви. Так как ты желал [получить] и огласительное поучение, которое я составил для всех братий, то теперь посылаю его и тебе. Ты же молись непрестанно о моем спасении.

Кубок я получил, и пусть он будет живейшим напоминанием о тебе. Девятерицу братьев моих и сыновей приветствую, усерднейше прося и их молитв. Брат Николай, заключенный со мною, приветствует тебя со всеми. Благодать с вами. Аминь.

389. К игумену Василию (II, 45)

[1189]

С удовольствием я прочел письмецо твое, святой отец, как предложенное от чистого сердца; впрочем, похвалам не радуюсь я, (540) как чуждый сказанного. Лучше ты сам, если угодно, молись, чтобы мне приблизиться к твоему жребию и состоянию.

Об этом так. Да будет по слову твоему, чтобы угодил Богу брат Ипатий и всякий другой из подвизающихся, чтобы чрез них и нам, смиренным, снискать благоволение Божие. На вопрос о впадших в грехи естественные или противоестественные [Col. 1249] такой ответ: истинное покаяние узнается по плодам его, именно: отлучение от Святых Таин по правилам, вместе с соблюдаемым воздержанием, доставляет отпущение грехов и без бичеваний и мученичества. Ибо пока не затворены двери для нас, как написано (Лк. 13:25), а затворяются они смертью; даже если в последний день жизни последует истинное покаяние, то оно спасает обратившегося от греха. Так определил Бог через богослова Иезекииля (Иез. 33:12); такого человеколюбивого Бога мы имеем, Который и разбойника, издавна и до крайности бывшего таким, водворил [в обитель Свою] в один час (Лк. 23:43), и мытаря также оправдал (Лк. 18:13–14). Если же, как было недавно, согрешивший выдаст сам себя и примет удары на спину свою и еще что-нибудь другое большее, то кто станет сомневаться, простится ли ему грех? Смерть при исповедании Христа делает в собственном смысле мучеником Господним. Но, может быть, речь об епитимии. Поэтому если кто подвергнется мучениям, но не смерти, то от налагающего епитимию должно быть определено, насколько можно облегчить ее ради страданий, даже не на целую ли половину. Ибо нам определить это невозможно.

Таков ответ нашего смирения. Если же следует иначе, то научи, отец, и просвети нас, непосвященных. Брата моего, господина Прокопия, усерднейше приветствуй.

390. К монаху Аркадию (II, 46)

[1191]

(541) Второй раз пишу с тех пор, как ты, возлюбленный, взят иудействующими. Первого письма ты не получил; молюсь, чтобы хоть это письмо достигло рук твоих. Я, во-первых, по общему закону любви считая себя должным, – ибо соединенным вместе [одним] мудрованием исповедания Христова надлежит нам взаимно ободрять друг друга, – нахожу необходимым писать к тебе. Затем и по особенной расположенности, о которой ты знаешь, какая и какова она была у нас от начала, побуждаюсь непременно писать.

Благодарение Богу, почтеннейший брат мой, что в настоящую суровую зиму неверия ты явился цветом Православия или, лучше, исповедником Христовым, который, быв однажды приведен пред седалище властителей, не устрашился. Ты исповедал доброе исповедание (1 Тим. 6:12), был бичуем довольно, изгнан, переселен в какое-то потаенное место; потом опять попал в руки мучителей и не пал духом, не отрекся от веры; опять был поражаем ударами и остался непобедимым, не боясь убивающих тело, но одного только Господа и Бога и Царя, по Его заповеди (Мф. 10:28). Блажен еси, и добро тебе будет (Пс. 127:2); ты – благородный и благороднее живущих на востоке солнца. А что тебя причислили к ткачам, как царского раба, не [Col. 1252] удивляйся этому, такова участь святых. Притом они, сами не желая того, поистине показали миру, что ты раб Царя Небесного, образец свидетельства Божия, обличитель нечестия.

Стой же, доблестный воин Христов, мужайся до конца, переноси скорби, совершай дело благовестника (2 Тим. 4:5), исполни исповедание свое, имея невидимо Бога покровителем, Ангела – хранителя жизни твоей окружающим тебя, ограждающим тебя (ср. Пс. 33:8), радующимся много (542) и возносящим молитвы твои к Богу в воню благоухания (Исх. 29:18), в которых поминай и нас, грешных, весьма любящих тебя.

391. К игумену (II, 47)

[1193]

Узнав, что ты, желаннейший, был судим и подвергнут бичеванию ради Христа, я радуюсь и сорадуюсь тебе. Ибо это – радость и веселие, не радость мира (поскольку эта последняя нерадостна, только кажется такою, а на самом деле не такова, потому что скоротечна, непостоянна и, оканчиваясь, производит смерть), но радость по Богу: эта и одна только она – радость постоянная, и конец ее – вечная жизнь. Поэтому справедливо я радуюсь и сорадуюсь тебе, почтеннейший отец. А что, как говорят, стократные удары, подобно дождю, [сыпались на тебя] и жестоко истерзали тело, это еще большая радость. Не без страдания перенес я весть об этом и заочно. Впрочем, слава прославившему тебя Богу. Быть битым по спине от нечестивых – это вечная слава твоя, священное страдание твое, утверждение таких же исповедников, ободрение православных, поражение еретиков, созидание Церкви Божией. Камение свято валяется на земли, как говорит пророк (Зах. 9:16). Для чего это? Для распространения благочестия, для построения Церкви. Один из всех – и ты, Духом Святым связываемый и соединяемый с Краеугольным Камнем (ср. Еф. 2:20).

Поминай же, святейший, и нас, грешных, в молитвах своих, чтобы нам не отпасть от этого построения, но где-нибудь поместиться, хотя бы в виде кремня, благодатию и человеколюбием Благого Бога нашего.

392. К братствам рассеянным (II, 48)

[1194]

Феодор – всюду рассеянным братствам, с подвизающимися в исповедании Христовом, радоваться.

Всякую радость можно находить, братия мои, в настоящих скорбях, ибо ради Христа и гонение гонимых, и заключение заключенных; прибавлю еще – и бичевание бичуемых. Поэтому я не перестану и всем вместе, и каждому порознь взывать, внушать, напоминать, хотя я знаю, что вы тверды в вере и внутри себя имеете убеждение и внушение. Однако я, грешный, должен [Col. 1253] привнести нечто и от себя, в особенности когда и любовь побуждает к тому. Ибо я ревную о вас ревностью Божиею (2 Кор. 11:2); не имея в себе, чем бы хвалиться, хвалюсь вашими исповедническими добродетелями. Вы для меня – радость и венец, опора и непреоборимая сила. Итак, прошу и увещеваю оставаться непоколебимыми, со всем благодушием и бодростью. Всегда радуйтесь, говорит божественный апостол, непрестанно молитесь, за все благодарите (1 Фес. 5:16–18, 18). И подлинно – не радость ли это и веселие? Если только с Ним страдаем, с Ним и прославимся. Если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем; если терпим, то с Ним и царствовать будем, как написано (Рим. 8:17; 2 Тим. 2:11–12). Какое обетование, возлюбленные! Будем терпеть, хотя бы ввергли нас в огонь; будем переносить, хотя бы отдали нас зверям. Ибо так терпели подвизавшиеся от века мужи и жены, взирая на тамошние блага, надеждами облегчая настоящие скорби, считая мучения удовольствиями и желая умножения страданий, а не отвращаясь от них, как [делают] старающиеся стяжать богатство больше сотоварищей, что знаете и вы сами, вкусившие бессмертной сладости. О, мир обманчивый! Как горько кажущееся у тебя сладким, и смертоносно, и противно всякой радости и веселию! О, любовь Христова! У тебя благословение, (544) и радость и господство и у владеющих тобою! Видите, какими словами я, ничтожный, убеждаю вас, не превосходными, но [зато] дружественными. Те, которым посещение Господне кажется медленным, пусть подумают о том, что благость Божия ведет гонителей к покаянию, а страждущих на искушение (Рим. 2:4), и пусть не падают духом и не исследуют судеб Божиих. Благообразным рабам несвойственно говорить: «Доколе?». Этого не говорили ни преславный Иов, ни Петр, ни Павел, много страдавшие, и никто из мучеников. Недремлющее Око знает, что нужно для тех и других. Неужели ты не сожалеешь о том, что таким образом сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога (Рим. 2:5), где нет конца наказанию и невозможно исчислить невыносимые мучения в огне неугасимом? Поэтому надобно призывать вас к терпению, сколько зависит от нас; по крайней мере, ради погибающих и потерявших терпение. Кто торопится видеть смерть грешника, тот не может иметь мир с Богом, а хуже этого нет ничего. Ибо в душевном смятении постоянно находится ищущий того, чего отвращается Бог, и желающий того, чего Он не хочет. Отсюда сетования, уныние, ропот и прочие плоды нечестия. Скажем же, братия: да будет воля Твоя (Мф. 6:10), и притом от сердца: скотен бых у Тебе. И аз выну с Тобою (Пс. 72:22–23). Таким образом умиротворенная душа будет иметь дерзновение пред Богом, с готовностью сто лет терпеть ради Него страдания. Он не поспешит, хотя бы мы и молились об ускорении, и не замедлит, хотя бы мы умоляли о том, но придет тогда, [Col. 1256] когда это полезно по праведному суду Бога, определившего [всё] прежде сложения мира.

Желать смерти грешника – не иметь мира с Богом.

Молитесь о нас, грешных, прошу вас, чтобы нам спастись. Брат ваш и мой Николай приветствуют всех. Благодать с вами. Аминь.

393. К отцам гонимым (II, 49)

[1195]

(545) Гонимым ради Господа духовным святым отцам моим Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский, – в Господе радоваться.

И от одного православного получить письмо в эти тяжкие дни, не только что от многих собравшихся вместе, так же необыкновенно в настоящее время, как зимою – многолиственную розу. Это весьма приятно моему смирению, так что от самой надписи возрадовался дух мой и исповедал должное Господу, Который и в настоящее Ахавово гонение оставил Себе столь многих мужей, иже не преклониша колена Ваалу (3 Цар. 19:18). Ибо я думаю, что ныне оставшиеся непреклонными числом равны тогдашним, состоя не только из отличившихся исповеданием, но и из спасшихся здесь и там, по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли, по словам апостольским (Евр. 11:38), как и вашим обществом красуется трехглавая гора, вмещающая вас, как преблаженную славу.

Молитва на горе.

Итак, благодарение Богу, богатящему вас со всеми, призывающими имя Его (ср. Рим. 10:12). Хвалю священное ваше изгнание, воспеваю ваше жительство на горе, хотя и бедственное, но богоугодное. Моисей на горе Синай беседовал с Богом (см. Исх. 34:1-28). Илия на горе Хорив удостоился видеть Бога, сколько возможно (см. 3 Цар. 19:8-12). Сам Божественный Иисус восходил на гору молиться подобно человекам (см. Лк. 9:28). Что это значит? Мне кажется, что на это можно смотреть как на знак духовного восхождения. Ибо как гора стоит выше подгорной равнины и долины, в такой же мере ум молящегося возносится к Богу на возвышенном месте. Видите, возлюбленные, каково и как хорошо ваше пребывание. Вспоминайте и о нас, грешных и живущих здесь долу, чтобы нам соединиться с вами, парящими горе орлами Господними.

(546) Впрочем, об этом довольно, хотя желание побуждает сказать более. Как вы дошли до такой меры смирения, что пожелали от меня, несведущего, получить ответы на предложенные вами вопросы? Вы по благодати Божией сами по себе знаете должное, а если нет, то [можете узнать] от преимуществующих и саном, и словом, ибо есть много мужей, как известно, от которых надобно учиться. Итак, чтобы, думается мне, не опечалить вас, а вместе с тем и боясь ослушания, я приступаю к [исполнению] приказания. И, во-первых, скажу следующее: эта ересь, хотя казалась предшественникам иначе или даже теперь кажется некоторым не худою и не очень тяжкою, мне, непросвещенному, кажется ничем иным, как отречением от Христа. Ибо если в образе выражается первообраз, как говорит премудрый Дионисий, и если чествование образа относится к первообразу, [Col. 1257] как говорит Василий Великий, а ныне икона Христова унижена, отвергнута, попрана христоборцами, то в иконе и чрез икону Христос отвергается, бесславится, унижается по-иудейски: нельзя вывести другого заключения из такого зрелища. Поэтому теперь время плача и рыдания; поэтому и восстают [против этого] столь многие, не только мужи, но и жены, так как Христос отвергается и словами, и делами, чего не видно было и при древних ересях. Словами – потому что нечестивые говорят, будто не следует изображать Христа в телесном виде; делами – потому что они истребляют великую святую икону Христа, Богородицы, Ангелов, всякого святого и святой по всем церквам, на всяком священном приношении, предавая ее огню, порицая, насмехаясь над великим таинством благочестия (ср. 1 Тим. 3:16), называя мерзостью изображенного Христа с Его Матерью и служителями. Так же думать, говорить и делать свойственно иудеям и язычникам; арабы и скифы, зная стыд, не делали ничего подобного. Как же это – не отвержение Домостроительства Христова?

Впрочем, [обратим] речь к предложенным вопросам. (1) Некоторые пали по собственной воле, без принуждения; (2) другие вследствие бичевания; (3) иные вследствие угрозы и только ее одной; (4) иные без угрозы и мучений, (547) по одному только страху; (5) иные из опасения лишиться собственности; (6) некоторые же по неведению. Этих обращающихся как должно принимать? Так, чтобы они являли все достойные плоды покаяния. Какие именно? Непричащение Святых Таин, со слезами и усердной молитвой: первые – в продолжение трех лет, вторые – двух лет, третьи, четвертые и пятые – как первые, шестые – одного года. По исполнении же этого как нужно поступать с ними? Кто из священного сонма и не подписывался, и еще не участвовал в нечестивом приобщении, тот [пусть остается] в клире, в котором он поставлен. А кто подписался, тот пусть будет отлучен от священнослужения до православного Собора, причащаясь, впрочем, Святых Таин. С другими, которые имеют общение с совершенно нечестивыми по нужде из страха, или от голода, или и без нужды, или по принуждению, а между тем признают себя православными, можно ли вместе вкушать пищу? Отнюдь нет, разве только с принадлежащим к низшему народу, и притом не безразлично, а по какому-нибудь необходимому случаю, раз или дважды. Можно ли вкушать остатки от их снедей по нужде или и без нужды, потому что на них сделан был знак Креста? Если от священника, то нельзя, а если нет, то можно вкушать по нужде. Можно ли входить в их часовню для молитвы и можно ли совершать в ней Святое Приношение с собственною трапезою? Нельзя ни того, ни другого. Можно ли здороваться с ними, говорить и приветствовать? Нет, как говорит Василий Великий. Господь запретил [делать им] общее приветствие – случайно может быть, но с любовью и дружбой этого надобно избегать, дабы и здесь исполнялось: не приветствуйте нечестивых (2 Ин. 1:10). Есть некоторые из монашествующих, которые ни словом, ни делом не участвовали в [Col. 1260] том, спасшись бегством, и потом, по удалении нечестивых, опять возвратились. Это хорошо. Если в церкви было совершаемо богослужение нечестивыми, если однажды, то могут входить, совершая в ней только молитвы; а если многократно, то пусть далеко уходят от нее. Есть некоторые миряне и даже монахи, которые сильно ненавидят или и (548) оплакивают нечестие, но по угрозам безбожных приступают к их причащению, считая его гибелью, а потом просят нас молиться о них. Следует ли причащать их Божественных Таин? Молиться можно, но не причащать, что ни говорили бы и ни делали бы они. Если они поставят на дорогах кресты, следует ли поклоняться? Нет препятствий. Следует ли принимать их приношения? Нет.

Это высказали мы, как Господь внушил нам, не законодательно – ибо мы не принадлежим священноначалию, которым свойственно устанавливать правила, – но в виде совета, так как мы по достоинству равны с вами и так как за неимением иерархически обязанных устанавливать правила мы по вашему настоянию приступили к этому. Вы же, святейшие отцы, простите, если что-нибудь из сказанного не нравится вам. Притом врач должен наблюдать свойства души, и тела, и лица, и особенности времени, и наклонность, и изменения, и силу, и немощь и таким образом составлять лекарства и врачевать, то уменьшая, то прибавляя, чего обнять вообще в правилах невозможно, как определили и сами святые отцы наши.

394. К чаду Лукиану (II, 50)

[1202]

Благой Бог наш, зная удобопреклонность человеческой природы и то, что и кажущийся ходящим истинно и непреклонно, немного вознерадев, неосознанно для себя падает, человеколюбиво даровал покаяние, которое восстанавливает человека от падения и возвращает ему здоровье. Так как и ты, брат мой, подвергся тому, чему подвергся, и исполнил время достодолжного покаяния, с великим сокрушением и множеством слез, как я слышал, умилостивляя Бога, (549) а теперь испрашиваешь разрешение, как сообщено мне экономом и помощником эконома, то да будет оно тебе от Господа и да будешь ты отныне здравым, сын мой, и радующимся во Христе и благопоспешно ходящим в Нем, так чтобы тебе уже не падать, дав обещание Владыке, но умереть за Него, как и Он Сам пострадал за тебя.

Прежде я, недостойный, в письме слезно взывал к тебе: Адаме, где еси? (Быт. 3:9), сказав эти божественные слова потому, что [Col. 1261] ты ниспал с высокой жизни, как бы из райской; а теперь необходимо мне, уничиженному, дерзновенно сказать: «Мир тебе, встань, Христос повелевает: живи во веки!»

395. К Албенеке протоспафарии (II, 51)

[1203]

Немало удивило меня письмо твоего благородия. От такого высказано оно боголюбивого сердца и с таким составлено сокрушенным и смиренным чувством, что, прочитав его дважды, я воскликнул: «Какова, сколько велика и сколь высока душа, высказавшая это мне, несчастному!» Когда же письмоносец объявил мне то, что ты поручила ему пересказать живым голосом, тогда я еще более возрадовался и прославил Благого Бога нашего, Который внушил тебе такой помысл и стремление привести его в дело.

Велико дело, которого ты пожелала, и неудобоисполнимо, не только по причине высокого и небесного достоинства этой жизни – (550) ибо отречение [от мира] у истинного монаха есть не что иное, как обет креста и смерти, – но и потому, что ты соединена с мужем, с которым разлучиться нельзя, как вздумается, потому что Бог сочетал его с тобою. Кто же может разлучить, кроме Того, Кто сочетал, стремящуюся к высшей жизни? Таким образом, необходимо, по заповеди святого Василия, наперед хорошо устроить дела в отношении супруга. Что же именно? Раскрыть обоснованность своего стремления, показать тщету и призрачность мира, как нет в нем ничего постоянного, но всё скоропреходяще, подобно теням, хотя бы то было что-нибудь радостное, хотя бы приятное, хотя бы счастливое, хотя бы утешительное, хотя бы само царствование. Ибо всё исчезает, как цвет полевой. И не только это, но и неумолимый суд постигнет живших в настоящем веке по страстям, а не по заповедям Христовым, которые исполнять трудно в общественной жизни. Это говори, увещевай, склоняй, чтобы убедить его принять вместе с тобою намерение отречения. Почему ты знаешь, жена, говорит [апостол], не спасешь ли мужа? (1 Кор. 7:16). Притом в надлежащее время. И если он согласится, то хорошо было бы; а если нет, тогда, если любовь Божия так воспламеняет тебя, делай угодное тебе и без желания супруга. Но, как выше сказано, это дело неудобоисполнимое, особенно во дни гонения и потому, что ты не из простолюдинов, но из высших и единокровных с царицею. Поэтому и надобно удивляться, как ты, находясь в великой славе здешней жизни, отвращаешься от нее и желаешь облечься в смирение Христово. Благословен Господь, внушающий такое желание, ибо в сравнении с Божией славой поистине мерзость почести суетной жизни.

Итак, держись прекрасного своего образа жизни. Ибо я слышу, какие ты совершаешь добрые дела и как, отказываясь от царского образа жизни, упражняешься сама с собою и в делах добрых. Можно [Col. 1264] спастись и в этой жизни, и вместе с мужем; а на будущее время как Господь поможет, так и поступай, не (551) огорчая супруга, но лучше склоняя его благочестивым поведением. Что касается сестры, то я сообщил ей, что пришло мне на мысль. За эконома и возлюбленного сына много благодарю тебя, что ты ласково обращалась с ним. Да обрящешь ты милость у Господа.

396. К монахине Марии (II, 52)

[1206]

Я прочитал почтенное письмо твое и понял благочестивую мысль твою: ты имеешь одинаковое с блаженным отцом расположение страдать ради Христа; и справедливо, чтобы явилось, что одна плоть содержит и одно помышление, не разъединяясь касательно веры. Итак, благодарение Богу, таким образом разлучившему вас телесно мечом евангельским (Мф. 10:34), по страху и любви к Нему, и опять сочетавшему душевно в одном духе и помышлении. Старайся же, госпожа моя, удостоиться равной с ним части, встретиться там и соединиться навсегда, избрав его, как он избрал тебя. Подлинно, с великой любовью он имел и великое попечение о твоем спасении, как я и знаю, потому что он сообщал смирению моему, как сыну, о делах своих.

Что касается до внешней мирской одежды твоей, носимой для прикрытия по нужде вследствие гонения, то на малое время и немного дозволяется это в [писаниях] святых по какому-либо необходимому случаю, а навсегда – нет. Впрочем, я не знаю, что сказать. Если посоветую отвергнуть это прикрытие, то можешь сказать, что ты не в состоянии переносить мучения, ибо предана будешь и мучениям. А если, с другой стороны, я оставил бы так, то не имею на это свидетельства Писаний. Итак, когда предстоят два зла, то лучше тайно быть монахом, нежели, не вынося бичеваний, вступать в общение с отступнической ересью и отрекаться от Христа, в Котором да будет всегда часть твоя!

397. К монахине (II, 53)

[1207]

(552) Настоящее время таково, что заставляет нас заботиться друг о друге по равночестности души и веры нашей, ибо, как бы одну Церковь или Собор, собрал Бог всех, защищающих истину и исповедующих ее. Поэтому как небезопасно живущему в одной и той же обители не заботиться о соучениках своих или игумену не печься равным образом об учениках своих, так точно и всем нам, ибо, как сказано, мы – одна общежительная Церковь.

Я навещаю тебя через это письмо и спрашиваю, как ты живешь в Господе, сестра духовная, пребываешь ли в добром исповедании Христовом, сохраняешь ли в целости залог веры Духом Святым, укрепляешься ли в Боге, не страшась нечестивых? [Col. 1265] Хорошо, хорошо; укрепляйся еще более и столько, чтобы тебе воспевать вместе со святым Давидом: не убоимся, внегда смущается земля, и прелагаются горы в сердца морская (Пс. 45:3). Так истинно твердый в вере бывает совершенно непоколебим в любви Христовой, от которой ни скорбь, ни теснота, ни голод, ни гонение, ни опасность, ни меч отлучить его не может (Рим. 8:35). С таким убеждением все святые достигли совершенства; с ним да будет и твоя досточестность! Ты не неблагороднее Феклы, Февронии и блаженного сонма, который окружает их, дщерь Божия, невеста Христова, как они, так и ты. И теперь мучения за то же, что и тогда.

Будем же терпеть, увещеваю, не только те скорби, в которых мы находимся, но хотя бы постигло нас всё вышесказанное. Бог нелицеприятен (Деян. 10:34), той же самой любовью любящий нас, какою любил Он и древних. Это [говорю] в немногих словах, зная, что твоя досточестность имеет утешения от себя и от других, а впрочем, и от нас, чтобы ты знала, что мы должным образом принимаем участие в тебе, и чтобы ты молилась об укреплении нас, грешных.

398. К патрицию Василию (II, 54)

[1209]

(553) Делом богоподобного снисхождения твоего было не только допустить пред лице твое брата нашего по духу и беседовать с ним, о чем угодно было, так ласково и просто, но и госпожу, почитаемую мною, патрицию вместе с благороднейшими детьми твоими привести и заставить преклонить пред ним не голову, а колена. О, величайшее твое смиренномудрие! О, боголюбезная мудрость! О, превосходная вера твоя среди грешников! И не лишишься ты награды за эту благосклонность. За это тебе всё; а еще более за добродетель ты, истинно господин мой по крови и по духу, сделался любезным для всех, знающих и видящих тебя. Свидетели этих слов – высокие преимущества твои, составляющие награду за добродетель, в которой ты по закону природы воспитал вместе с супругою сыновей и дочерей своих и явил их действительными образами твоего благочестия, точно узнаваемыми по отражающемуся в них твоему подобию.

Об этом так. Какое же могу я, смиренный, найти слово утешения по случаю смерти прекраснейшего сына твоего, соименного Предтече, которое хотя несколько облегчило бы скорбь почтенных душ ваших? Тот же брат известил меня, какова печаль ваша, какие горячие слезы истекают из глаз, какие вопли, сетования и воздыхания, так что и я, услышав о всех доблестях этого сына, испытал почти одинаковые с вашими страдания. О, как мы уподобились Давиду, воспевшему плачевный псалом о сыне (2 Цар. 9:1–8)! Если же он так сетовал о сыне преступном, мятежном и потерпевшем справедливое наказание отцеубийцы, то здесь что надобно сказать? [Col. 1268] Какое предложить слово? Умер сын, находившийся (554) в самом цветущем возрасте, благовоспитанный по поведению и по разуму, прекрасный нравом и речью, при первом взгляде привлекавший к себе любовь взирающего и, что еще важнее, чистый по телу и светлый по душе; первое – по девственности, что достойно удивления, ибо он не увлекался, подобно безумным, но был выше страсти, а второе – по необщению со свирепствующей ныне ересью. В нем дивно сочетались непорочность души и непорочность тела. Как достохвальны родители, родившие такого сына, произведши благороднейшую отрасль не только телесно, но и духовно! Как блажен сын, подобный родителям и вместе с тем уподобившийся Христу, Который, почтив девство рождением от Девы, взял вслед за Собою вашего сына как сына света (ср. Ин. 12:36)!

Что же? Плача ли достойно это событие или радости? Конечно, радости, хотя разлука с ним причинила вам горесть. Он радуется ныне радостью на небесах, став выше [других]. Поэтому нам должно сорадоваться ему, радующемуся теперь, а не огорчать его печалью. Оканчиваю речь, изъявляя благодарность за присланный подарок и прося извинения.

399. К мирянину Григоре (II, 55)

[1210]

Радуйся, исповедник Христов; справедливо я назвал тебя некогда человеком Божиим. Вот, неложным оказалось смиренное мое слово, высоко оправдавшись на тебе. Каково заключение под стражею? Ты переносишь, как я слышу, и железные оковы, стесненный по плоти внутри [дворца]. Тяжкое дело. Однако укрепляйся в Господе, подвизаясь свято и мученически. О, брат, как ты просиял, как возвысился! Ты один из всех мирян (разумею находящихся под здешней властью) явился исповедником Божиим пред Ангелами и людьми. Замечаешь ли, где содержат тебя гонители? (555) В царском дворце, как жемчужину, как царя над страстями, хотя они и не думают этого. Не бойся, друг, не страшись угрожающих бичей, потерпи; Христос – твой помощник, твой защитник, как подвизающийся и бичуемый вместе с тобою. Если бы ты, быв задержан кем-либо из подвластных, имел царя своим защитником и при терзании вместе с тобою терзаемым по его расположению, то не радовался ли бы ты в страданиях, с любовью принимая это украшение, как бы достигая чрез страдание того, чего желал ты, – богатства, славы, первенства? Тем более в данном случае надобно так рассуждать. Это по необходимости и должно принимать с любовью, чтобы получить не здешние, призрачные и суетные, но вечные, истинные и неизреченные блага, избежав вечных мучений, которым подвергнутся отрицающие изображение Христа, от чего да избавимся мы, брат, молясь друг о друге!

400. К Льву, патрицию и сакелларию (II, 56)

[1211]

Если ты сам желаешь знать о делах нашей [Col. 1269] смиренной жизни, как высказал ты по своему доброму и дружелюбному расположению, то как желал бы я, смиренный, писать к высокому твоему превосходительству, осведомляясь о вожделенном здоровье твоем и как бы созерцая любезное лицо твое и слыша сладчайший голос твой, при снисходительном собеседовании и свидании с подателем письма! Ибо ты ради Бога милостиво принимаешь и благосклонно беседуешь с каждым. Он же известил меня, что ты с печалью смотришь на те преступные дела, которые уже совершились по грехам нашим, воздыхая и скорбя сердцем о каждом из этих действий. И справедливо. Ибо ты – человек Божий, отличающийся священным умом, христолюбивою душою, Божественным ведением, здравым рассудком, чистым образом мыслей, и потому ты трепещешь, не имея возможности помочь делу по (556) обычаю и видя в такой опасности Церковь, которую приобрел Господь Кровию Своею (Деян. 20:28). О, господин, до каких бедствий мы дожили и сколько зол увидели! Это воздаяние за прежние грехи. Так как мы не заботились иметь Бога в разуме (Рим. 1:28) соблюдением Его заповедей, но преступили не одну, а многие из них, и наедине, и пред всеми нарушая Евангелие Христово, – ты знаешь, мудрый муж, о чем я говорю, – то предал нас Бог тем бедствиям, которые мы терпим, чтобы не быть осужденными с миром (1 Кор. 11:32), хотя мы и кажемся значащими что-нибудь. Итак, да не возносятся в себе (Пс. 65:7) нечестивые, как бы благочестивые, но пусть ясно знают, что Христос отвергается чрез отвержение досточтимой иконы Его, Который, однако, еще медлит употребить наказание по снисхождению и милости человеколюбия и [в надежде] покаяния, но может, наконец, и казнить нераскаянных.

Молись же ты, как боголюбезный, о прекращении бедствий, но не требуй этого от нас, которые не в состоянии и за собственные грехи умилостивить Бога. Впрочем, и мы молимся.

401. К протоспафарию Анастасию (II, 57)

[1212]

Прекрасна дружба как в других отношениях, так и потому, что она обыкновенно в отсутствии благодетельствует любимым так же, как в присутствии! Такова и твоя всем известная любовь и благочестивая расположенность ко мне, несчастному, издавна и доселе, и присутствуя перед глазами, и находясь на таком неизмеримом расстоянии, из Сицилии благодетельствуя мне, находившемуся в Византии и перемещаемому из Византия туда и сюда, равно как и ныне. Почему же так поступаешь ты с человеком грешным и недостойным твоего благородства, как не потому, что и он весьма любит тебя за совершенную добродетель и благочестие твое, которые воспевает не только Сицилия и та или другая страна, но и самый царствующий город? Поэтому (557) ты любезен и царям, и вельможам, и преимущества твои – от добродетели. Так, любя Бога, ты любим Им и теми, [Col. 1272] которые принадлежат Ему.

Я же и никому не любезен, и сиротствую. Отец мой оставил меня, отошедши к Господу, как и сам ты, конечно, знаешь. Равным образом и Калогир. Один только брат и архиепископ остался у меня. Но и он по причине постигших нас нынешних бедствий отторгнут очень далеко. Отовсюду меня теснят; впрочем, ради Христа это и весьма приятно, и не стеснительно. А что [сказать] о буре неверия, от которой потерпел кораблекрушение весь мир нашей державы? Вот, господин, до какого нечестия мы дожили, нисколько или мало отличающегося от иудейства, когда икона Христа, святой Богородицы и всякого святого отвергается, презирается, оскорбляется. Подлинно сам Христос с Матерью и служителями Его подвергается этому, хотя и не так кажется отвергающим.

Но тебя да сохранит Господь в правом образе мыслей безопасным от потопления, хотя бы извне ты и был окропляем еретическими волнами, ибо невозможно совершенно избегнуть этого тебе, находящемуся среди них. И за мое смирение да даст Он тебе многократную награду здесь и в будущем веке!

402. К братьям студийским (II, 58)

[1215]

Радуйтесь в Господе, братия и отцы; радуйтесь, воины Христовы (ср. 2 Тим. 2:3); радуйся, троица братская, богатая благодатью Святой Троицы. Вы поистине достойны таких приветствий, потому что ради Христа мужественно переносите тягчайшее заключение под стражею, мучимые злодеем Леонтием. О, иудействующее отступничество! Если (558) бы это был дикий зверь, то насытился бы, столько лет мучениями истощая и испивая кровь вашу; а этот неистовствующий свирепый кровопийца остается ненасытным, не чувствуя жалости и человеколюбивого сострадания к вам, агнцам Христовым, но огорчая и всячески ухищряясь вместе с сатаною поглотить вас, чтобы этот дракон мог хвалиться, чтобы устрашить чрез вас и всех нас; но нет: верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1 Кор. 10:13). Вспомните о святых, бывших от века, что никто из них не угодил Богу без искушений и многих скорбей. Один был перепиливаем, другой камнями побиваем, иной сожжен, другой замучен (см. Евр. 11:35–37). И достанет ли времени исчислить вокруг себя облако свидетелей (Евр. 12:1)?

И вы, братия мои, как общники и сподвижники их, радуйтесь неизреченною радостью, царствуя против ереси, против страстей. Ты, мой Картерий, соответственно имени твоему тверд душою; ты, обильнейший Афтоний, обилен терпением; ты, поистине Агапий, крепок божественной любовью. Мрак темницы доставит вам вечный и неприступный свет, голод – райское наслаждение, нагота – [Col. 1273] одежду бессмертия, одиночество – жизнь с Богом, нестрижение волос – боговидное благообразие, чтобы вам с открытым лицом созерцать славу Господню (ср. 2 Кор. 3:18). Не радость ли это? Не веселие ли, высшее всякого веселия? Может быть, даже мы должны сетовать, что у нас нога не в колодке и не надеты оковы. Ибо чем больше страдания, тем больше и утешения славою Божией.

Такие увещания в немногих словах предложил я вам, возлюбленные, зная, что вы сами по себе имеете терпение. Вы же воздавайте мне с находящимся со мною братом Николаем, который приветствует вас, священными молитвами, чтобы нам спастись.

403. К монахиням (II, 59)

[1220]

(559) Если следует мне, смиренному, что-нибудь, то именно увещевать словом и ободрять убеждениями вас, поистине Господних сестер и матерей, как сказала Сама Истина (Мф. 12:49), претерпевающих ради Христа и лишение духовной матери, и разлуку друг с другом, и отнятие священной обители, и содержание под стражей и еще прежде претерпевших бичевания за исповедание истины. Но что скажу я, чтобы достойно восхвалить вас? Целой общине одной обители, в числе тридцати, в настоящее время, когда уклонились начальники и подчиненные, отвергнув слово Господне по страху смерти, и монахи, и монахини (хотя и остались некоторые немногие), быть столь единодушной и принять на себя подвиг ради Христа – это можно уподобить древним временам. Это подобие сорока святых мучеников или подражание каким-либо другим из блаженных подвижников. Как блаженны вы, соревнующие одна другой пламенной ревностью и все вообще поощряющие друг друга на поприще исповедания! Зрелище, достойное ангельского лика, мученического сонма, благоугодное Богу, ради Которого и эти страдания!

Поэтому, дщери вышнего Иерусалима, ветви истинного винограда (ср. Ин. 15:5), неложные ученицы Слова, возрадуемся богоприлично, возблагодарим Христа, укрепившего вас к перенесению прежних бедствий, потом приготовимся и к будущим. К чему же именно? Хотя бы опять бичи, хотя бы узы, хотя бы огонь, хотя бы меч, отнюдь не станем уклоняться, но будем готовы переносить всё со Христом. Ибо это будет возможно для нас, так как Он сказал: всё возможно верующему (Мк. 9:23). Видите ли, как это достохвально? А потом какие будущие воздаяния, Царство Небесное, радость неизреченная (ср. 1 Пет. 1:8)? Итак, пусть ни одна не падает пред сатаною; пусть ни одна из тридцати не будет пристрастна к жизни, как ни один из тех сорока. Те – образ воздержания, а вы – образ Святой Троицы, взятый десять раз по трижды.

Таково наше ничтожное увещание. Вы же, преблаженные матери, воздайте мне молитвами в напутствие ко спасению.

404. К девственницам (II, 60)

[1222]

(560) [Col. 1276] И прежде мы получали достаточно доказательств вашего благочестивого расположения к нашему смирению, а теперь особенно, так что поистине мы удивляемся, взирая на ваши дары, как они многочисленны и велики, и, кроме того, узнав от письмоносца, лично видевшего, какая у вас бережливость и забота – оказать милость, выразить сострадание, напитать, напоить, одеть или сделать что-нибудь другое, потребное к жизни, для нашего ничтожества, как вы стараетесь узнать об этом, чтобы привести в исполнение. Поэтому не справедливо ли мне благодарить Бога, найдя духовных матерей и сестер? Не следует ли мне по долгу слагать хвалебные песни для вас, ищущих Бога всем сердцем?

Радуйтесь, матери и дщери, в Господе; радуйтесь, с любовью исполняющие евангельские заповеди. Радуйтесь, лилии духовного поля, находящиеся среди терний по месту, а по образу жизни далеко отстоящие от еретического терния. Радуйтесь, составляющие прекрасную общину, держась друг друга и друг через друга соединяясь с Богом. Сколь велико ваше единомыслие по Богу – этот дружественный союз, эта уединенная жизнь! Радуйся ты, госпожа госпожи, мать матери, игумения игумении, начальствующая и вместе подчиненная. Как прекрасна твоя деятельность и заботливость, чтобы и за послушание получить награду, и настоятельской пользоваться независимостью! Радуйся, руководящая и подчиненная, руководящая многих, а подчиненная одной. Блаженна твоя мудрость, управляющая и управляемая и стремящаяся к пристани спасения.

Кратки эти похвалы, но в немногом подразумевается многое. Да воздаст вам Господь награду за нас, за эконома, за всякого другого, получающего благодеяние! Сохраняйте же самих себя, прошу вас, от душепагубной ереси, общение с которой есть отделение от Христа; вместе с тем соблюдайте и жизнь свою светлою, как цепь золотую и не сплетающуюся с другими, чтобы, украшаясь тем и другим, вы могли со светлыми лампадами войти в брачный чертог Господа (Мф. 25:6-10) для наслаждения вечными благами.

405. К чаду Навкратию (II, 61)

[1223]

(561) У тебя нашелся такой верный письмоносец, чрез которого послать письмо к тебе, священный сын мой, и я, смиренный, признал устроением Благого Бога нашего. Самая весть о том, что ты здравствуешь со всеми исповедниками и братиями твоими, не радость ли для нас, грешных, особенно когда ты, верховнейший, благодушествуешь и богоприлично обращаешься ко всем со словом любви и заботливости? И тем, что брат Адриан благополучно достиг до тамошних, мы облегчились от заботы, возблагодарив [Col. 1277] Господа; хотя относительно брата Епифания, как ты прежде объяснял, мы постоянно беспокоимся и готовы к искушению, с вероятностью предполагая притеснения. Впрочем, как угодно Богу, так пусть и будет, и совершается! Любящим Бога все содействует ко благу, говорит святое слово (Рим. 8:28). Молись, брат, чтобы нам быть такими, хотя мы далеки от Бога по грехам своим, и мы не убоимся, что сотворит нам человек (Пс. 117:6). Ничего такого, за что ты воспел нас, венчая похвалами, не случилось с нами. Если же и было что-нибудь похвальное, и то ради вас и от вас, так как мы укрепились и удостоились [этого] вашими молитвами. Да будет и впредь милость Господня к нам, недостойным!

Радуюсь, что ты имел сношение с патрицией в Господе, и притом для нас. Она сама уведомила меня об этом и присоединила, что еще более будет благодетельствовать. Для нас живешь ты, брат, равно как и мы для вас. Не удивляйся, что гонители Христа неистовствуют и что Христос терпит. Надлежит всему исполниться, дабы и искусные блистательнее открылись (1 Кор. 11:19), и беззаконные наконец получат возмездие за дела свои.

Я послал тебе книжку и четырнадцать тетрадей, в которых содержатся поучения и жизнеописания братий, составленные метрическими стихами, которые, прочитав ты сам с некоторыми из верных братий, тщательно скрывай. (562) Итак, брат, я не делаю ничего, достойного внимания; но так как имею свободное время и получаю побуждения от святого отца моего, притом внимая словам божественного Павла к святому Тимофею: не неради о своем даровании (1 Тим. 4:14), я, недостойный, со страхом и трепетом делаю то, что делаю.

Приветствуй брата Афанасия с помощником эконома. Если я писал, что брат Адриан прибыл, то говорил это по неведению, а после узнал, что он еще не прибыл, когда ты послал письмо. Брат Николай усерднейше приветствует тебя, уважая слова твои. Господь с духом твоим, брат и отец!

406. Оглашение (II, 62)

[1224]

Недавно я писал вам из Анатоликона, а теперь предстаю перед вами из Фракисии. Ибо князи века сего (ср. 1 Кор. 2:8) переселили нас в Смирну и [стерегут] еще крепче и строже, нежели в первое заключение под стражею. Но для слова Божия нет уз (2 Тим. 2:9), и любовь не успокаивается, и заповедь не умолкает. Поэтому я, смиренный, опять говорю.

Радуйтесь в Господе, отцы и братия; радуйтесь, гонимые за правду (Мф. 5:10); радуйтесь, пребывающие в горах и пещерах, равно как и скрывающиеся в городах и местах потаенных. Ибо если всегда радоваться нам заповедано апостолом (1 Фес. 5:16), то не тем ли более теперь, когда страдаем ради Христа, изображаемого на картине, являющегося в Своей иконе [Col. 1280] и чрез нее почитаемого? Это слова не от меня, несчастного, но Дионисия премудрого и Василия Великого. Теперь не время в этом письме приводить изречения и других богоносных мужей. (563) Слыши, небо, и внуши, земле (Ис. 1:2). Моав отступи (4 Цар. 1:1), то есть Византия: она свергла евангельское иго, сбросила ярмо, как бешеная юница (Ис. 15:5); путий Твоих ведети не хощу (Иов. 21:14), сказала делом и словом; беснуется, неистовствует, пьет кровь, как львица, заграждает слух, как аспид, обличениям противится (Пс. 57:6). Достиг до нее увещательный голос как бы с неба, от верховнейшего, от Римского престола взывающий: «Что ты сделала? Ты отреклась от Христа, отвергнув икону Христа, Богородицы, всех святых; отверзи внимательный слух, внемли словам евангельским, апостольским, пророческим, отеческим». Но она не послушалась, не приняла этого, а, отторгнув себя от пятиглавого Тела Церкви, – ибо еще жив и священный Никифор, – восстает против Вседержителя Бога, оскорбляя Христа, попирая святыню.

Пятиглавое Тело Церкви.

Таковы дела ее, возлюбленные. А с нами Бог, восток, запад, север и море (ср. Пс. 106:3). От этого радость, хотя бывает и плач о погибающих. Стойте же мне мужественно, с благодарностью принимая страдания ради Христа, как сокровища. Какое прекрасное время для ратоборцев, благоприятное, благоухающее подвигами более всех ароматов! Течет мученическая кровь в Церкви, орошая ее больше Эдема, напояемого четырьмя потоками (Быт. 2:10). Умножаются лики мучеников от века: ублажаемое в древних исповедниках ныне является пред глазами. Неужели же не поспешишь на подвиг ты, слышащий это, сетующий на жизнь горную, или пустынную, или как-нибудь укрываемую? Оставайся же там, где ты находишься: и у тебя столь великое блаженство. Молись и прославляй блаженнейших; отражай невидимого дракона, веди внутреннюю борьбу с плотью; пусть побеждает дух, пусть порабощается тело, чтобы свободна была душа, госпожа и владычица, имея мир с Богом. Если будет так, то – ежедневное мученичество, богоуготованные венцы.

(564) О нас, грешных, не беспокойтесь, хотя вы и слышали, что мы опять подверглись бичеванию. Мы перенесли это по молитвам вашим с благодарностью, с радостью, и недолго была эта беда. Только не переставайте воздевать ваши преподобные руки. Мы веруем, хотя и весьма немощны, что таким образом воздвигнем трофей против Амалика. Усердно приветствует вас брат ваш Николай. Приветствуйте друг друга лобзанием святым (2 Кор. 13:12), общники – общников, малые – великих, особенно же соседних отцов. Когда будет прочитано у вас это письмо, то не откажитесь, чтобы оно было прочитано и у них, если только будет достойно этого; ибо мы все единодушны и одно тело, хотя и различные члены (ср. 1 Кор. 12:20). Господь Иисус Христос с вами и с нами, грешными! Аминь.

407. К чаду Навкратию (II, 63)

[1229]

[Col. 1281] Не насытится ухо мое слышанием (ср. Еккл. 1:8) слов твоих, ибо ты говоришь необходимое и настоятельно нужное. Услышав то же и теперь, добрый сын мой, я, смиренный, воспел благодарственную песнь (ср. Мф. 16:18), что не оставил Господь до конца Церковь Свою, но показал, что она имеет в себе силу, подвигнув братий наших с Запада во обличение безумия здешних и просвещение сражающихся во мраке ереси. И, однако, эти упорные уклонились и не отверзли очей сердца. Свидетельствую пред Богом и людьми: они отторгли сами себя от Тела Христова, от верховного престола, на котором Христос положил ключи веры, которую не преодолели от века и не преодолеют до скончания врата ада, то есть уста еретиков, по обетованию Неложного (Мф. 16:18–19).

Итак, да радуется блаженнейший и апостольский и соответствующий имени своему Пасхалий, ибо он исполнил дело Петра. Да восхищается всё общество православных, ибо оно глазами своими видело посещение Христово, (565) подобно древним святым отцам нашим. Прочее пусть будет, как угодно Богу. Пусть мученическая кровь орошает Церковь, пусть умножается сонм исповедников: это благоволение Божие, это радость и веселие, хотя и весьма прискорбно за погибающих. Что могут сказать противники? Востока они не имеют [на своей стороне], Запада лишились; от пятиглавого церковного Тела отторглись, ибо еще жив и священный Никифор. Итак, они чужды Христу, следовательно, мертвы; следовательно, ходят во мраке. Если же они господствуют в пустыне ереси, то это свойственно и разбойникам: они и умерщвляют, как те, проливая кровь, так сказать, ежедневно.

Об этом довольно. Какое для меня торжество по случаю обращения Леонтия! О, величайшие чудеса Божии! Ты, друг, так и так представлял этого врага Христова. А я думаю, что он поступил в этом деле подобно Киприану, когда, быв отвергнут императором, присоединился к ратоборцам и подвижникам, по сказанию о приснопамятной Иустине. Дай, Господи, чтобы наконец с ним произошло то же, что и с этим! О заключении твоем под стражею, еще отдаленнейшем, я скорблю по причине твоей немощи. Впрочем, мужайся и укрепляйся, исповедник Христов, как мы прежде решили. Для точнейшего же твоего сведения прибавлю следующее: начальник темницы еще держит нас под стражею. Почему и каким образом? Так как в необходимых случаях нужно приспособляться к обстоятельствам, то мы, встретившись с хонийским ересеначальником (ибо туда сначала мы были отведены взявшими нас из Анатоликона), поклонились, и он поклонился, и приветствовали его. Когда же он позволил прийти к нему мне и господину Афанасию, то мы и пили вместе однажды или дважды, но не вкушали пищи вместе с ним, хотя этот змий упрашивал и льстиво уговаривал. Соблюдая такую осторожность, [Col. 1284] мы были отведены оттуда к тому дракону, при котором теперь находимся. Этот, узнав ход дела, ни к чему более не принуждал нас, не имея возможности убедить; впрочем, при свидании с нами завел речь о предмете, сказав: «Как ничтожен и (566) маловажен предмет спора!» На это мы ответили: «Напротив, из весьма важных, и если тебе угодно, скажи и [сам] выслушай». Впрочем, оставим теперь, что было. О прочем долго говорить; упомяну о конце речи, из-за которого я и начал. Этот хитрец думал мало-помалу увлечь нас, не заводя речи об иконах, но посредством некоторых благодеяний, дружеской беседы, напоминания о своей власти – ибо он поставлен над пятью областями – и похвал императору. Придя, он завел такую беседу и даже, чего ни разу не делал во время нашего заключения под стражею, подал питье. Я со смущением принял, выпил, перекрестив трижды, и почувствовал страх. Увы! Спустя немного, он незаметно отводит меня. Я завел речь об истине; ободрился и он, и мы сразились на словах друг с другом: он – изрыгая из уст свои насмешки, а я – кротко продолжая говорить о предметах, потому что он склонял речь к императору, и для того, чтобы не разойтись друг с другом неспокойно. Когда же высказал свое предложение, то он не нашелся, что отвечать. И сказал я: «Это разве богохульство? Отец и Дух принимали участие в том, что человечески совершал Христос, или нет?» Он согласился и подтвердил, что это так. Затем прекратилась беседа, и мы разошлись, как бы со сражения. Но, отходя, он сказал: «Я думал, что он совершенно ничего не знает; но я заградил ему уста». Я знал, что он весьма невежествен при своем нечестии, и старался только об одном – чтобы отклонить подозрение и явиться в ином виде, как следует пред начальником нечестия, ибо не следует бросать жемчуга перед свиньями (Мф. 7:6). От этого – строжайшее заключение под стражею и запрещение нам видеться с кем-нибудь, хотя Бог устрояет иначе.

Это, хотя мимоходом, однако высказано то, что необходимо, дабы ты усердно молился, чтобы нам избавиться от козней нечестивого. Брат твой приветствует тебя.

408. Феодор, грешный монах, – духовным отцам моим и братьям, исповедникам, и подвизающимся в темницах, которых имена – в книге жизни (Флп. 4:3) (II, 64)

[1236]

(567) Услышав о вашем, возлюбленные, мученичестве доброго исповедания ради Христа, я воспел, прославил Бога, призвавшего вас из отдаленной страны в столицу, как словесных агнцев, чтобы пролить кровь в воню благоухания пред Ним (ср. Исх. 29:18), как свет для ходящих во тьме еретического омрачения. Потом я, смиренный, очень желал (Лк. 22:15) увидеть вас, подвижников, и обнять [Col. 1285] каждого, влекомый к тому пламенной любовью. Но так как сделать это телесным образом невозможно, то я, переносясь посредством письма и став среди вас, объемлю святые стопы ваши и целую лобзанием святым священные лица ваши. О, доблестные воины Христовы (ср. 2 Тим. 2:3), призванные как бы по небесному набору! О, светлые звезды, в ночи нечестия сияющие Православием! О, драгоценнейшие золота, блистающие лучше смарагда и жемчуга! Желал бы я увенчать вас по достоинству многими названиями, но не могу, стесняясь мерою письма. Выражая всё одним словом, скажу: ваше мученичество равно древнему мученичеству, ибо очевидно исповедует Христа исповедующий, что он принимает икону Христову; равно и [обратное] бывает в случае отрицания. Чествование образа восходит к первообразу, как сказал Василий Великий, и в образе выражается первообраз, как сказал еще премудрый Дионисий. Так как Христос есть совершенный человек, не имеющий недостатка ни в чем, свойственном людям, то Ему свойственно и быть изображаемым на иконе, подобно всякому человеку; между тем Он же неописуем – как совершенный Бог. А если Он неописуем по телесному образу, то Он и не человек, потому что первый и истинный признак того, что Он человек, если Он может изображаться на иконе. Не говорю о Владычице всего Богородице и вообще (568) обо всех святых, для которых оскорблением является отвержение досточтимых икон их. Впрочем, разумный разумеет, а оскорбляющий оскорбляет к своей погибели, противореча изречениям [Писания]. Власть всегда действует властно, а Божиих людей немного, хотя все – Его творения; и, наконец, на богоизбранный камень издревле и от начала нападают врата адовы, но никогда не могли и не могут преодолеть его, по обетованию Неложного (Мф. 16:18).

Поэтому, отцы мои и братия, стойте в вере, будьте мужественны, тверды в Господе (1 Кор. 16:13). Сонмы мучеников, также и исповедников призывают вас к себе. Говорю об этом кратко, присоединяя духом и себя, нижайшего и отсутствующего, к вам, чтобы вы знали, что есть здесь последний член ваш, гонимый за то же исповедание и просящий вас поминать его в святых молитвах, чтобы и ему идти вслед за священными стопами вашими.

409. К чаду Навкратию (II, 65)

[1239]

Узнав от письмоносца, что между вами, добрый брат, произошли распри, а именно: один говорит: «Я поклоняюсь иконе Христа как Самому Христу», а другой не допускает этого, – я принял это не без скорби, зная, что такие распри, сеемые диаволом, обыкновенно разделяют [Col. 1288] и самую здравую часть православных, а это доставляет радость врагам, которые нашими болезнями доказывают здравие своего нечестия. Поэтому я признал за благо не молчать о слышанном, но выискать и со своей стороны некоторое средство врачевания, при помощи Божией.

(569) Сущность предмета состоит в следующем. Частица «как» (ώς) в Богодухновенном Писании употребляется иногда в смысле подобия, а иногда в смысле утверждения. В первом: бых яко птица особящаяся на зде (Пс. 101:8); и еще: аз же яко маслина плодовита (Пс. 51:10). Во втором: коль (ώς) благ Бог Исраилев (Пс. 72:1); и еще: коль (ώς) возлюбленна селения Твоя, Господи сил (Пс. 83:2). Здесь речь идет не относительно подобия, но утверждения (ού γάρ κα& ομοιωσιν άλλα βεβαίωσιν). Итак, кто говорит, что он поклоняется иконе Христовой как Самому Христу, тот здраво рассуждает, а если утвердительно, то нет, ибо образ и первообраз не одно и то же по естеству, но одно и то же по подобию. Оба они принимаются за одно и то же, но по существу совершенно различны; говорю об искусственных образах. Как же можно поклоняться иконе как Самому Христу утвердительно (βεβαιωτικως), когда в ней Христос присутствует не природно, а относительно или по подобию (ούκί φυσικως άλλα σχετικώς ηγουν ομοιωματικως)? Такое суждение отступает от истины и с другой стороны. В образе выражается первообраз, и в иконе почитается поклонением Христос; словом «в иконе» означается «одно в другом», почитается поклонение иное в ином. Златоуст видел Ангела на иконе, а Корнилий самого Ангела (Деян. 10:3). Мы видим Христа на иконе, апостолы же видели Самого Христа. Мы видели, говорили они, Господа (Ин. 20:25). Мы поклоняемся Ему в иконе Его, а они поклонялись Ему Самому. И увидев Его, говорится, поклонились Ему (Мф. 28:17). Итак, на иконе Христос почитается поклонением по подобию (ομοιωματικως) – или относительно (σχετικώς), или по сходству именования (ομωνύμωη), ибо то и другое сходно, а не самолично (αύτοπτικως). И без иконы Он почитается поклонением умственно, ибо, конечно, не всегда Он может быть созерцаем в чувственной иконе.

Если же кто-нибудь скажет: «Следовательно, если мне можно поклоняться умственно, излишне поклоняться на иконе», такой пусть знает, что он отрекается и умственно поклоняться Христу. Ибо если ум не будет созерцать Его в образе человеческом седящим одесную Бога и Отца, то он не будет и поклоняться, если только допускает, что Слово стало плотию (Ин. 1:14). Верный свидетель того, что Он уподобился человеку, есть икона Его, и с принятием ее и поклонением ей принимается и почитается (570) поклонением Христос; и наоборот – в случае отвержения. Авгарь, приняв веру, умственно поклонялся Христу, а еще яснее поклонился Ему в нерукотворенной иконе Его, присланной от Самого Христа. Таким образом, в ней и по подобию, и умственно почитается поклонением Христос; теперь так, а в будущем веке самолично, когда «мы будем, – как говорит премудрый Дионисий, – и исполняться пречистых созерцаний видимого Его богоявления, [Col. 1289] озаряющего нас светлейшими лучами, подобно тому как учеников при Божественном Его Преображении, и участвовать в духовном сиянии Его бесстрастным и невещественным умом».

Это – недостаточно или достаточно – [примите] от нас. Вас же увещеваю в беседах о Боге вести рассуждения благоговейно и внимательно и искать истины или своими силами, или при помощи других, далеко отогнав распри, равно как и исправить, если в сказанном мною окажется что-нибудь ошибочным, ибо я малоумен и грешен.

410. Оглашение (II, 66)

[1244]

Теперь я посылаю письмо вам всем вместе, а не каждому порознь, не из презрения или по небрежности, нет; как я могу презирать внутренняя моя и исповедников Христовых, за которых я готов скорее проливать свою кровь вместо чернил и отдать плоть вместо листа для письма и каждый день, если можно было, писать к вам и говорить с вами? И не потому пишу, чтобы вы сами по себе не были утверждены, – я знаю и убежден, какая у вас крепость от Бога, – но удовлетворяя собственной любви и исполняя заповеданный долг. Причина – в заключении под стражею, еще более строгом, так как мы недавно, о чем вы уже и слышали, переселены из Анатолийской области во Фракисийскую, в Смирну, (571) и в том, что мы давно не получали ответных писем, и еще в том, что для одинаковых подвижников может быть достаточным одно и то же письмо.

Итак, братия мои, воспоем и ныне благодарственную песнь, что мы удостоились служить Богу живому и истинному, и не только это, но и страдать за Него (Флп. 1:29), что славнее всякой славы и радостнее всякой радости. Ибо за что вы страдаете? Не за Христа ли? Вы исповедуете, что Христос стал человеком, что Он по плоти истинно описуем, следовательно, может быть изображаем на иконе; и принятие этой иконы есть удостоверение в Его воплощении, а при уничтожении и отвержении ее очевидно уничтожается и отвергается и вочеловечение Его. Так как бог века сего ослепил умы иконоборцев, чтобы для них не воссиял свет иконы Его (2 Кор. 4:4), то они, блуждая во тьме (1 Ин. 1:6), отрекаются от Христа, отвергая икону Его, и стараются, чтобы все ослепли вместе с ними, преследуя, терзая, заключая под стражу и, так сказать, постоянно умерщвляя. Но не увлекут они крепких и утвердившихся в неизменной истине. Не избегли они и того, чтобы получить обличение от верховного престола Церкви, как это случилось, и вы знаете. У нас всё было безопасно и твердо и прежде прибытия западных; но от этого еще более утвердилось, [Col. 1292] дабы мы знали, что Бог печется и о нынешнем роде, подобно как о родах древних, и представлено явное свидетельство, что чужды Ему отвергающие икону. Ибо если они отторглись от верховного, то и от других троих патриархов, следовательно, и от Христа, Который есть Глава упомянутых (ср. Еф. 5:23; Кол. 1:18); и нужно плакать и сетовать о них, а нам весьма и чрезвычайно радоваться.

Будем же, возлюбленные, переносить скорби заключения под стражею и еще ожидаемые искушения, как то: ежедневную смерть (ср. 1 Кор. 15:31), мученичество, подвижничество, пока настанет время мира, которое Господь признает приспевшим и для окончания испытаний подвижникам, и для воздаяния неверующим. Пусть день идет за днем в терпении и бодрости, рука занимается каким-нибудь делом, уста поют, тело покоряется, ум внимает самому себе, не отворяя двери страстям, чтобы заключение под стражею (572) было просторным, благотворным, приятным, как бы в чертогах Христовых; иначе будет противное тому. К вам обращена вера находящихся вне – мужей и жен, монахинь и монахов; и справедливо, ибо вы, по благодати Христовой, свет Византии или, можно сказать, всего мира. Впрочем, будем наблюдать за диаволом, примешивающим плевелы к пшенице (ср. Мф. 13:25), и веятельным решетом разума удерживать веру, а страсти отбрасывать, чтобы душевная нива не потерпела вреда. И у великого Павла были возлюбленные – Апфия (Флм. 1:1–2), Персида (Рим. 16:12); и Еводию он увещевает, и Синтихию убеждает мыслить то же о Господе (Флп. 4:2), как соучастниц в трудах, подвигах и служении. И необходимо иметь их, но иметь таких, каких он имел. О Прискилле и Акиле он говорит: которые голову свою полагали за мою душу (Рим. 16:4).

Видишь ли горячность любви и апостольское одобрение? Так и мы, и вы, братия мои, будем приветливо обращаться с преданными нам, подобно тем, дабы и Бог прославлялся, и мы просвещались, а не рассеивались и не смущались. Дошел до меня слух о вас троих, что вы соединились по случаю обращения бедного Леонтия, и прославил я, грешный, Бога и за его усмирение, если только он останется таким, и за ваши подвиги, ибо вы, как бы святые три отрока из огненной пещи (Дан. 3:51), вышли невредимыми из тяжких темниц, поразив мучителя. Но, доблестные мои, подвизайтесь еще и будьте готовы к искушениям даже до крови. Таков закон мученичества. Да будут благословенны ободряющие вас, внутренние и внешние!

Мы, несчастные, опять были бичуемы, но приняли это с благодарностью и еще более благодушествуем. Поэтому вы не беспокойтесь о нашем смирении, но лучше радуйтесь и молитесь, чтобы нам иметь силу во всем, и переносить причиняемое властителями, и выносить нападения от невидимого [Col. 1293] врага, вместе с братом Николаем, который усерднейше приветствует вас. Поминайте воздыхания мои. Благодать с вами. Аминь.

411. К чаду Навкратию (II, 67)

[1247]

(573) Сверх чаяния и, однако, согласно с ожиданием я получил письмо твое, почтенный сын: первое – по причине строжайшего заключения под стражею по приказанию императора, а второе – по беспредельной благости человеколюбивого Бога, ради вас, святых, благоустрояющего дела и нас, грешных, хотя люди стараются делать притеснения. Что же скажу или что подумаю я, несчастный, как не следующее: вся кости моя рекут: Господи, Господи, кто подобен Тебе? Избавляяй нища из руки крепьших его (Пс. 34:10)?

Таковы первые слова от меня, несчастного, хотя и заимствованные из Давидовой песни. Во-вторых, прочитав письмо, я избавился от недоумения, когда узнал, что твое содержание под стражею таково, как ты известил. Я и прежде знал, что ты заключен один. Благодушествуй, брат, и радуйся, потому что в какой мере избыточествуют страдания Христовы в тебе и одинаково с тобою мыслящих и поступающих, в такой мере будет и утешение, и награда, и слава. И как открылись бы избранные сосуды (ср. Деян. 9:15), если бы не было соблазнов по попущению от Бога, являющего, каковы производящие их, которые суть как бы плевелы, соблюдаемые для сожжения в вечном огне (см.: Мф. 13:30), и испытывающего терпящих искушения, которые подобно солнцу воссияют в Царстве Небесном (см.: Мф. 13:43)? Итак, не удивляйся тому, что происходит каждый день, если один взят, другой заключен под стражу; одна подверглась бичеванию, другая отправлена в ссылку и прочее, совершающееся так или иначе. Спустя немного придет время воздаяния.

Прочитал я присланное тобою (и, прочитав и возблагодарив Бога, опять послал назад) об авве Игнатии; скажу: как жаль, что он погиб! Это – в высшей степени любезный человек. Но ты хорошо сделал, доставив врачевство кающемуся. Данного тобою, сын мой, достаточно; и я, несчастный, молюсь о возвращении его в прежнее состояние: от него и я получал приношения (τας προσφοράς). К брату Анатолию я, смиренный, питаю сожаление, ибо и ты любишь (574) его. Поэтому осмеливаюсь сказать: пусть будет дано ему облегчение еще на год, так чтобы по прошествии двух лет он причастился Святых Таин. Усопшие из братий, от гонения сделавшиеся сынами света (ср. Ин. 12:36), совершенными больше света, да молятся о нас! Умершие иначе жалкую получили кончину, по грехам моим, как ты известил. Таков особенно Севериан.

Впрочем, и из неустройства бывает благоустройство у старающихся об этом; пусть же происходят словесные исследования, когда придет кто-нибудь, хотя бы из противников, чтобы от столкновения, как от трения камней, исторгался свет истины. Так и теперь [Col. 1296] ты предлагаешь следующее. В некоторых повествованиях встречаются иконы с надписями: «Божество» (Θειότης), «Господство» (Κυριότης), «Царство» (Βασιλεία). Очевидно, что ты говоришь об иконе Христовой. Как же это? Такие выражения употребляются вообще о Троице, а не об одном Лице в отдельности. Хотя и каждое Лицо [Божества] называется Богом и Господом, но не просто – Божеством или Господством. Например: Аз есмь Бог отца твоего, говорится (Исх. 3:6), а не «Божество». Аз есмь сущий (Исх. 3:14), а не «сущность». И еще: Господь одожди огнь от Господа (Быт. 19:24), а не «Господство от Господства». Если же так говорится о Боге, то тем более по отношению к Домостроительству [нашего спасения] неосновательно надписывать икону Христову «Божество» или «Господство». Богом и Господом или каким-либо равносильным этому словом она может быть названа, но и то по сходству, а не Божеством или Господством. Так, например, и о начертанном на картине человеке можно сказать «человек», но не «человечество»; или: «царь земной», а не «царство». Поэтому, мне кажется, эта надпись неправильна, ибо она заключает в себе и Отца, и Духа, что нелепо.

Говорю об этом кратко. Ты же молись пламеннее о нашем смирении, равно как и о брате, который искренно приветствует тебя. Одежду я получил; доколе ты не перестанешь одевать нас, возлюбленный? Да согреет тебя Господь в духе [твоем]! Остальное сообщит письмоносец. Будь всецело здоровым.

412. К патриции Ирине (II, 68)

[1249]

(575) Прежде, когда было падение, мне прискорбно было писать к твоей честности, а теперь весьма приятно вследствие твоего восстания и [перенесения] почтенной плотью твоей бичеваний за исповедание Христово. Прекрасно, прекрасно, мужественнейшая из жен: ты совершила восстание, славнейшее поражения, доставив радость Богу, и Ангелам, и благочестивейшим из людей. Ты поистине благородна, происходя от востока солнца; ты боголюбива и добролюбива; ты укротительница страстей и воительница против мира. Как славно имя твое и на устах всех мученичество твое! Что же именно? Ты приняла меч евангельский (ср. Мф. 10:34), как воительница Христова, с воодушевлением отсекла привязанности плотские, покорно разлучилась с единородной дочерью, оставив столицу, знаменитое родство, важных друзей, великолепный дом, высокий сан, множество земных слуг, разнообразные богатства и прочее, чего я не могу исчислить, и, предавшись крестоносной жизни, как я узнал, отправлена далеко, на остров. Благословенна ты и благословен плод (ср. Лк. 1:42) мученичества твоего! И откуда тебе всё это благо, великая слава, величайшая почесть, как не от прежних твоих доблестей [Col. 1297], от многих твоих обращений и молитв, от чрезвычайной твоей благотворительности и благосклонного к монашествующим сердца? Не погибли эти плоды, хотя немного и были поколеблены; не разрушил враждебный змий башни твоей добродетели, хотя и уязвил. Отражена зависть тех, кто осмеивал; прекратилось пустословие клеветников; победил Христос в тебе и чрез тебя, прекраснейшая женщина, и преданная мученичеству, и, в-третьих, мать моя. Называю тебя так по духу, как сподвижницу и близкую больше родственных по плоти. Так Дух может соединять рожденных от Него.

(576) Знаю труды твои, знаю душевные подвиги, всё, что перенесла ты, отрекшись от мира. Но мужайся: великая награда тебе на небесах (ср. Мф. 5:12); ты – невеста Христова, хотя и от мужа; ты сожительница праведных и святых, если только мы пребудем при божественном исповедании до конца. Теперь же прошу и увещеваю тебя терпеливо переносить ссылку и лишение всего, взирая на небесное, зная суетность и скоротечность земного. С тобою Ангел, хранитель жизни твоей, Сам Христос, сказавший: Я и Отец придем и обитель у него сотворим (Ин. 14:23). Об одном напоминаю: береги себя, принимая более утешительный образ жизни, ибо теперь не такое время воздержания, как прежде. И наконец, молись обо мне, грешном, чтобы моя жизнь была согласна со словами.

413. К затворнице Евфимии (II, 69)

[1251]

Хотя мы и перестали часто писать к твоей честности, но не перестали поминать тебя в Господе по причине общности настроения и особенно твоей решимости. Довольно было и того, что ты, как я знаю, с самого раннего возраста избрала крестоносную жизнь; но ты [избрала] еще и затворнический образ жизни. Какая хвала тебе, невеста Христова! Однако, духовно заботясь о тебе, я напоминаю тебе, как сестре: старайся, госпожа, старайся угодить Жениху своему; как невеста, отрекись от всякого пристрастия, обращая всё сердце, и душу, и весь ум с любовью к Жениху своему. Если так бывает по отношению к [жениху] тленному и недолговечному, то не тем ли более – к нетленному и бессмертному? Так, по здравому рассуждению, и мы должны быть расположены к Господу и Владыке, никогда не насыщаться любовью к Нему и для того отрекаться от всякого пагубного удовольствия. (577) Он Сам питает любовь к нам и как бы забывает о Себе от этой чрезвычайной любви. Ибо не для тебя ли Он, будучи Богом, принял образ раба (Флп. 2:7), который ныне унижают иконоборцы? Не обнищал ли Он, будучи богатым (2 Кор. 8:9)? Не потерпел ли все скорби, оскорбления, заплевания, заушения, бичевание, крест и смерть? Так должна быть расположена к Нему каждая душа, потому что ради нее только, как и ради всякой, были эти страдания, и иметь любовь, быть преданной и готовой равным образом терпеть страдания. [Col. 1300] А если не случится потерпеть их, то и намерение принимается за самое дело по щедротам Благого Бога.

Ради чего были страдания Христовы?

Говорю это не потому, чтобы ты не имела этого сама в себе, но по единодушию с тобою в Господе.

414. К Феофилу, [епископу] Ефесскому (II, 70)

[1252]

Отдав в долг письмо, я ожидал получить долг любви, но, не получив, опять с охотою даю в долг. Ибо для меня весьма приятно так давать в долг, то есть беседовать с твоею священною главою, страждущею ради Христа или, лучше, исповеднически увенчанною и украшенною. Подлинно, не такими глазами, какими смотрит мир, смотрит ум, созерцающий Бога и Божественное. Тот считает за благо тленное и погибающее, рассуждая худо и неправо; а этот считает блаженством только то, что не здесь доставляет удовольствие, но соблюдается в будущем веке для бесконечного наслаждения радостью.

Так я, несчастный, взирая на дела твоей святости, радуюсь и сорадуюсь тебе, возлюбленнейший. Ты презрел земную славу; ты со Христом избрал смирение и уничижение (ср. 1 Кор. 1:28) или, лучше, скорбь и (578) воздыхания, бичевания и ссылки. Как блаженны дела твои! Как достохвальны страдания твои! Они прославляются Востоком и Западом, начертываются на небесах, радуют Ангелов, утешают исповедников и мучеников, поражают бесов и подобных им по мыслям и действиям иконоборцев. Поэтому справедливо я сорадуюсь тебе, первый из отцов. Прошу же тебя молиться и обо мне, жалком во всех отношениях, чтобы мне не уклониться от шествия по вашим следам.

415. К чаду Навкратию (II, 71)

[1253]

Запоздали мы послать тебе письмо, возлюбленный сын, но это потому, что и здесь свирепое гонение, бичевания, узы, заключения под стражей, так как держащий нас в своей власти дышит гневом и угрозами и, отыскивая благочестивых здесь и там, хватает их и подвергает мучениям. Он, отправляясь в город (ибо там он теперь находится), не усомнился сказать: «Я упрошу императора послать со мною царского чиновника, чтобы отсечь им голову или язык». Не знаю, будут ли эти слова приведены в исполнение. Между тем мы уже приготовились к этому, предполагая так и по другим причинам, именно – по злобе этого человека и по стечению тамошних епископов, ибо, как говорят, они собрались для того, чтобы устроить что-нибудь подобное. Служитель, в страхе и трепете, – так как сам начальник нечестия строго угрожал ему смертью, если он провинится в чем-нибудь малом, – боялся даже дать нам бумаги и чернил. От этого и произошло промедление. Притом был препятствием и такой слух, будто ты выпущен [Col. 1301] из темницы, а Сардийскому – не сказано определенно, кому именно, – за какое-то преступление отсечена голова. По той и другой причине мы и промедлили. Впрочем, вот мы, смиренные, удостоились опять говорить с тобою, извещая тебя, что мы здравствуем телом (о, если бы можно было сказать: и духом!) по святым молитвам вашим и блаженного отца моего.

(579) На то, о чем ты намекал, что я скажу и что изреку, кроме того, что тяжести ереси соответствует и тяжесть гонения? Подлинно, чего ты можешь ожидать, когда отвергается Христос через унижение святой иконы Его? Не пролития ли крови и рассечения плоти? Не скорбей ли и воздыханий? Не уз ли и заключения под стражей и всяких других бедствий? Не сосуды ли гнева, готовые к погибели (Рим. 9:22), из которых один есть и тот, о котором ты говорил? И еще более тяжкое увидишь, брат, если продолжится ересь. Но блаженны терпящие, ибо их есть Царствие Небесное (Мф. 5:10). Уже радуются и веселятся сонмы исповедников и мучеников, одних принимая по блаженной кончине, а других невидимо ободряя своей помощью. Но что я говорю о мучениках? Сам Христос, Которого исповедуют, радуется и подвизается вместе с каждым исповедником. Ибо иначе мужественно переносящие настоящие бедствия не переносили бы их; и жены не являли бы мужества подобно древним святым женам; и миряне и сенаторы не устремлялись бы на подвиги; и девы не презирали бы взглядов нечестивых мучителей; не видны были бы везде народные темницы, не наполнились бы пустыни, горы, леса и пещеры (ср. Евр. 11:38) обратившимися в бегство ради Господа; не колебалась бы, скажу наконец, поднебесная. Так крепко веруют, что Христос подвергается гонению; и надобно надеяться и быть уверенным, что каждый истинно верующий перенесет всякое мучение со Христом и при помощи Христа. Таковы наши известия. Да услышат кротции и возвеселятся (Пс. 33:3).

Пусть услышат Восток и Запад совершающееся в Византии и восхвалят. Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (Рим. 5:20). Здесь сильная борьба, здесь кровь течет, орошая Церковь Христову обильнее потоков Едемского рая. Живу Аз, – глаголет Господь, – зане прославляющия Мя прославлю, и уничижаяй Мя безчестен будет (1 Цар. 2:30). Описывай и ты, кто бы ты ни был, ревнующий о Господе, новые или, лучше, божественные мученичества, чтобы знали потомки, что Бог поистине с нами, и живет семя праведных, и содержит (580) в себе Христа золотой род мучеников, который не преодолели и не преодолеют врата ада, по обетованию Неложного (Мф. 16:18). Трудно тебе, сказано, идти против рожна (Деян. 26:14); и иначе быть не может.

Говорю это я, несчастный. Ты же, священный сын, воздавай мне молитвами. Приветствуй поименно соисповедников и соучеников твоих, и не только их, но, если встретишь, и прочих всех избранников Божиих, избранных из тысячей [Col. 1304] светильников в мире (ср. Флп. 2:15), сосудов милости, полезных для Бога, возлюбленных для Троицы, которых молитвами да спасемся и мы, недостойные! Тебя со всеми приветствует и находящийся со мною.

416. К чаду Николаю (II, 72)

[1257]

Так как ты, брат Николай, желаешь знать, какими четырьмя доказательствами подтверждается истина относительно досточтимой иконы Христовой, то надобно знать, что: естественным учением, древней историей, изречениями святых, соборным определением.

Как – естественным учением? Тело по самому естеству своему осязаемо и имеет цвет; а осязаемое и имеющее цвет описуемо, то есть изобразимо на иконе. Таково же и тело Христово, как наше, осязаемое и имеющее цвет. Ибо написано: и которые прикасались к Нему, исцелялись (Мф. 14:36). И в другом месте: и вид лица Его изменился (Лк. 9:29). Поэтому Он изображается в телесном облике, отнюдь не теряя неописуемости по божеству Своему, ибо и я, будучи изображаем по телу, не делаюсь необходимо изображаемым по невидимой душе, и потому, что тело мое описуемо, а душа неописуема, одно не разделяется на два. Так (581) тем более и Христос не подвергается рассечению или разделению чрез изображение Его на иконе в телесном виде.

Как – древней историей? С самого вознесения Христова вселенная являет досточтимую икону Его, начертанную в священных храмах. Что может быть действительнее этого для доказательства истины? Ибо дело убедительнее слова и глаз – свидетель более достоверный, чем слух.

Как – изречениями святых? Так в одном месте верховный из апостолов Петр говорит: «Вынеси икону Господа нашего Иисуса Христа и поставь ее на башне, чтобы народы видели, какой образ принял Сын Божий». В другом месте Василий Великий говорит: «Да будет изображен на картине и подвигоположник в состязаниях Христос». С ними согласны и все святые.

Как – соборным определением? Собор, собравшийся после Шестого Вселенского, говорит следующее: «Повелеваем отныне вместо ветхого агнца, представлять образ Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа».

Если же и иконоборцы скажут, что их учение подтверждается теми же четырьмя доказательствами, то пусть они покажут, например, относительно первого, каким это образом? Признают ли они тело таким, каково оно в действительности, или нет? Если оно таково, то они даже против воли своей должны будут исповедать, что Христос может изображаться на иконе. Если же не [Col. 1305] таково, то, конечно, им остается сказать, что оно не осязаемо и не имеет цвета, ибо среднего между тем и другим ничего нет, равно как между вещественным и невещественным, видимым и невидимым. Но говорить, что Христос принял такое тело, свойственно манихеям, которые пустословили, будто спасительное Домостроительство Христово было кажущимся и призрачным. Относительно второго: хотя бы они умолчали истину, камни возопиют (ср. Лк. 19:40), что вселенная озаряется иконою Христовою. (582) Относительно третьего: противящиеся Петру и Василию Великому совершенно чужды двору Христову. Относительно четвертого: собор, называемый у них Влахернским, бывший против иконы Христовой, гораздо позднее собора, созванного после Шестого Вселенского Собора в защиту иконы Христовой. Последний принят пятью патриархами, а первый – четырьмя предан анафеме как христоборный. Притом и второй Никейский, как согласный с бывшим после шестого Собора, принимается пятью [патриархами], а созванный ныне для утверждения бывшего во Влахернах против иконы Христовой отвергается, равно как и тот.

Таково краткое изложение истины и обличение противников.

417. К чаду Навкратию (II, 73)

[1263]

Смерть императора Льва V.

Священное Писание говорит: глас в Раме слышан, плач и вопль великий: Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться (Мф. 2:18). А я, несчастный, изменив это изречение, справедливо мог бы сказать: радостные вести дошли до нас от твоей досточестности, от которых следует восхищаться не городу тому или иному, но почти, можно сказать, всей поднебесной; ибо истребил Господь не Сигона, царя Аморрейского, и не Ога, царя Васанского, царей малых и угнетавших малую часть вселенной (Чис. 21:26; 33), (583) а новоявленного и великого дракона (ср. Иез. 29:3), опустошавшего великую часть вселенной, змия коварного и шипевшего богохульством, мерзость запустения (ср. Мф. 24:15), сосуд гнева (ср. Рим. 9:22), сына Тавеилева (Ис. 7:6), – чтобы не сказать Каваллинова, – порождение Ахава, подобие Юлиана, полноту нечестия, гонителя Христа, врага Богородицы, противника всех святых. Ибо чьи досточтимые изображения он преследовал и истреблял, тех, без сомнения, он был врагом и гонителем. Да возвеселятся небеса и радуется земля (Пс. 95:11); да искаплют горы сладость и холми правду (Иоил. 3:18; Пс. 71:3). Пал враг, сокрушен мучитель наш; заградишася уста глаголющих неправедная (Пс. 62:12); обуздана рука Авессалома; погиб жестокосердый фараон. Впрочем, не время и не место мне исчислять достойные слушания качества этого злейшего дракона.

Прибавлю к сказанному следующее: отступнику надлежало таким образом, как ты описал, лишиться [Col. 1308] жизни; сыну тьмы надлежало ночью встретить смерть; опустошавшему божественные храмы надлежало в храме Господнем увидеть обнаженные против него мечи; разрушившему божественный жертвенник надлежало не спастись, прибегши к нему; надлежало совершиться отсечению руки, простиравшейся на святыню, быть пронзенною мечом гортани, изрыгавшей безбожие; получить смертельный удар плечу, поднимавшемуся на оскорбление Христа; пролиться нечестивой крови за пролитие крови праведных; быть рассеченными богопротивным членам за рассечение и терзание членов и спин; подвергнуться неправедной смерти вместо смерти праведной и облечься в рубище вместо порфиры бесчестному семени.

Дерзко восстающий против Бога.

Не радуясь падению нечестивого, даже с воздыханиями и слезами, изображаю эту смерть, но потому, что злой зле (584) погибнет, по изречению Неложного (Мф. 21:41), и всякий, дерзко восстающий против Бога, получит и здесь соразмерное делам своим, не говорю о будущем и последнем огне, которому подвергнется всякий нечестивый и беззаконный. Что же затем? Нужен новый Иосия или, если угодно, какой-нибудь Иовиан или другой подобный, который, ревнуя о Господе, поспешил бы исправить расстроенное, соединить разделившееся, возвратить Божие Богу (ср. Мф. 22:21), то есть восстановить икону Христа, Богородицы и каждого из святых, не потому, чтобы пала икона Христова, – нет, но чтобы мы, падшие нечестием, восстали. Молимся, грешные, чтобы таким явился и был благочестивейший и богоизбранный император. Если будет так, то прекрасно и достохвально вовеки; а если по грехам нашим не будет так, то и тогда мы пребудем в исповедании Христовом, не унывая от священного ради Него заключения под стражею, не боясь ничего и не страшась ничего иного, кроме Бога, как заповедал Сам Бог.

Покажи это соисповедникам твоим, которых и приветствуй от нас, также и друзей и благочестивых, которые тебе известны. Да сподобимся мы и личного собеседования! Если же это неугодно Богу, то употреби в посредство письмо, брат мой, созерцающий оттуда и созерцаемый. Брат твой Николай усердно приветствует тебя.

418. К Михаилу, самодержавному императору (II, 74)

[1267]

По справедливости в настоящее время особенно должна из уст всех гонимых совершаться хвала (ср. Пс. 8:3), во-первых, Христу Царю всех, потом вашей богоизбранной державе, посредством которой получили мы, связанные, разрешение, содержимые под стражею – отпущение, угнетенные – утешение, израненные – исцеление, (585) осужденные – свободу, изгнанные – возвращение. И я думаю, справедливо полагать, что подвиг вашего царствования будет подражанием Христу, чтобы, совершая подобное подобному, могли и вы [Col. 1309] со Христом и за Христом сказать сущим во узах: изыдите; и сущим во тме: открыйтеся (Ис. 49:9). И: благословен Господь Бог Израилев, что воздвиг рог спасения нам (Лк. 1:68–69), нового Давида, второго Иосию, царя мирного царства, который будет совершать угодное Богу, который восстановит падшее, соединит разделенное, уврачует и исцелит, скажу словами пророка, и в день третий воскресит (Ос. 6:2–3). Подлинно, христоподобный император, впадшие в ересь подверглись участи смертной погибели, отвергнув иго Христа (ср. Мф.11:30) через отвержение иконы Его, хотя и называются христианами. Ибо веровать во Христа есть не что иное, как признавать, что Сын Бога и Отца, сделавшись совершенным человеком, может изображаться на иконе по подобию нашему, чтобы иначе не быть Ему чем-нибудь другим, нежели мы, оставаясь и неописанным с Отцом и Духом, поскольку Он же есть истинный Бог. Таким надобно представлять посредника между Богом и людьми (см. 1 Тим. 2:5), имеющим от того и другого то и другое и в обоих отношениях не имеющим никакого недостатка, как вещает весь сонм богоносных отцов. Как принятие начертанного изображения вашей державы есть признание вашего царствования и наоборот, так и в отношении ко Христу, Царю всей земли, надобно полагать то же самое, и тем более, что Царству Его не будет конца (Лк. 1:33). Поэтому если со всей истиной доказано, что с отвержением иконы Христовой отвергается Сам Христос, то очевидно, что с осуждением поклонения ей осуждается поклонение Самому Христу. Поэтому вселенная со времени самой апостольской проповеди, как свидетельствует и зрение через историю, и слух через повествования, и в божественных храмах, и на священных сосудах содержит и почитает икону Христа, Богородицы, Ангелов, ибо и они по повелению Божию изображаются в телесном виде, хотя бестелесны, (586) и живших в различное время святых. Наша церковь, недавно отторгшись от четырех патриархов, напрасно беззаконно поступала.

Но ныне время благоприятное, христолюбивейший владыка, теперь день спасения (2 Кор. 6:2), время примириться нам со Христом, при посредстве и по благоволению твоей мирной державы соединиться нам с верховною из церквей Божиих, Римскою, и чрез нее с прочими тремя патриархами, чтобы единодушно едиными устами прославлять Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа (ср. Рим. 15:6) с Сыном и Святым Духом, величая и ваше благочестивейшее и превожделенное царствование.

419. К секретарю Стефану (II, 75)

[1272]

Ты, любезнейший, некогда приветствовал нас устами стерегущего нас, от ярости которого да избавимся мы оба! Он чрезвычайно дышит гневом и угрозами против благочестивых, связывая, заключая под стражу, терзая, опустошая церкви Божии со всяким богохульством и наглостью, так что я не знаю, [делал ли это] другой кто-нибудь из известных нечестивцев. [Col. 1312] Я же хвалю твое любомудрие, и весьма справедливо: ибо любомудрия были исполнены высказанные тобою пред императором слова, о которых ты знаешь, равно как и прочие речи и усилия твои к восстановлению нашей падшей церкви. Поистине мудрому и отличному по благочестию мужу свойственно поступать так для пользы и собственной, и всего Тела Христова, которое растерзал великий дракон, отступник, коварный змий, предтеча антихриста, нечистый и богохульный язык, превозносящийся выше

(587) всякого храма Божиего (ср. 2 Фес. 2:4). Ассирийский ум, варварское отродье, подобная Рапсаковой рука (см. 4 Цар. 18:17), проклятое Богом сердце, всецелый служитель сатаны, и не знаю, какое употребить позорное выражение, достойное этой заразы, потому что многие названия приличны такому злодею.

Впрочем, оставим речь об этом до другого времени. А теперь, возлюбленный, скажи мне, отчего по прошествии зимы не наступает совершенная весна, а только как бы освежение и некоторое проявление благополучия? Огонь погас; для чего же еще остается дым? Встань опять, вожделенный мой; потрудись еще, член Христов (ср. 1 Кор. 12:27). Не видите ли, как пал сожигаемый в огне нечестивец, проклинаемый и говорящими, и слушающими? Если его погибель не вразумит нас, говорит Златоустый, то кто после сжалится над нами? Неужели мы не восстанем? Неужели не поймем, что если бы не был отвергаем Христос чрез унижение святой иконы Его, то унижавший ее не погиб бы таким образом?

Услышите сия, вси языцы, внушите, вси живущии по вселенней (Пс. 48:2), что сталось с греками. Прежде антихриста явился антихрист; отнят у нас знак Царства Христова. Ибо если у нас не видно того, что составляет изображение телесного вида Его, во главе образа креста, но одно отвергается, а другое принимается, – то разделился Христос (ср. 1 Кор. 1:13) или, лучше, презрен Царь, умертвивший диавола, а копье, которым он убил врага, эта держава Его, украсило диадему, поправшую поразившего, как врага, наравне с пораженным. Слыши, небо, и внуши, земле (Ис. 1:2). Что за безумие объяло народ Божий? Слыши, Восток и Запад, как ослепла Византида, как оглохла, не слыша вашего обличительного голоса, не видя доказательства вашего свидетельства, но слушаясь противников Христовых, Ианния и Иамврия (ср. 2 Тим. 3:8), пагубной двоицы, которую, как я верно знаю, скоро поразит Троица, так что с двумя нечестивцами, уже погибшими, погибнет и эта двоица, четвероглавая колесница диавола.

(588) Итак, вперед, вперед, брат: выступай еще на подвиги. Господь повелевает. Говори благое досточтимому слуху благочестивого императора нашего. Да подражает он приснопамятному Иосии; да будет новым Давидом, или Саулом, или Амоном, истребляя дела злейшего Льва и таким образом умилостивляя Бога [Col. 1313] и венцом мирного правления соделывая непобедимою державу своего царства!

420. К магистру Стефану (II, 76)

Я знаю, господин, как следует уважать высокие должности, особенно твою превосходнейшую. Но доступность и простота твоей души дала нам смелость и прежде когда-то писать, и теперь делать то же по требованию времени и по поводу того, что мы, грешные, выпущены из заключения под стражею ради Господа по смерти гонителя, о которой весть огласила слух всех людей не потому только, что он умер, но и что [умер] таким образом.

Это предисловие письма. Прежде же, чем [приступить] к изложению предположенного мною предмета, изъясню следующее: не без слез и скорби перенес я весть о смерти доброй и приснопамятной супруги твоей, думая о том, какой удар получила почтенная душа твоя от этой разлуки. Ибо она была поистине одною из похвальных жен, как говорят посторонние, как и я, смиренный, несколько испытал, а еще более блаженный отец мой; впрочем, всё вполне знаешь сам ты, господин мой.

Да будет память ее с праведными! Ибо я полагаю, что при прочих добродетелях она была и правомыслящею. А какая причина письма, это очевидно для твоей высокой власти. Тебя просит сонм гонимых, тебя умоляет слово истины: (589) первый – как любителя благочестия и монахов, а второй – как смелого ее любителя; и не потому, чтобы ты доселе не сражался впереди [всех] за то и другое, – ибо мы слышали, что ты по внушению Божию и делал и говорил, – но чтобы [не отказался] и на будущее время. Видишь ли, господин мой, каково зло ереси? Если бы оно не было таким, то не было бы столько страждущих, столько мучений и скорбей, которые достигли до крайних пределов вселенной. Видишь и смерть гонителя. Ободрись ты, которого легко ободрить; подвигнись, движимый Богом; простри руку помощи нашей долу лежащей церкви, сколько возможно; сколько есть силы, говори еще благое в слух благочестивого нашего императора. За Христа этот подвиг твой, за Богородицу, за всех святых. Ибо если кто, ухватившись за изображение императора, станет говорить или делать что-нибудь [пред ним], то речь его относится не к кому иному, как к императору. И если бы говорилось только об одном святом, и тогда была бы тебе величайшая награда; а где Христос и подвиг за Христа, там не радость ли для тебя, не слава ли и веселие – предаться этому со всем усердием? Так, возлюбленный господин мой, умоляю тебя и я, несчастный. Притом себе самим мы благодетельствуем, заботясь об общем благе; ибо и мы болеем вместе с другими, хотя не развращенным образом мыслей, но оскверняясь общением с еретиками.

Такова смиренная просьба наша, [Col. 1316] таково напоминание; и за одно доброе слово уготованы тебе немалые награды, а тем более за такой труд, который ты подъял, как мы слышали. Крепкая рука Божия (ср. 1 Пет. 5:6) да сохранит тебя, поистине достоуважаемого и первого сановника в сенате!

421. К святым исповедникам, отцам и братьям (II, 77)

[1282]

(590) Ныне время воскликнуть с Давидом: радуйтеся, праведнии, о Господе, правым подобает похвала (Пс. 32:1); воспойте Ему и пойте Ему (Пс. 104:2), ибо услышал Господь со всеми прославленными вашу усердную молитву. Что же случилось? Погиб нечестивый, сокрушен терзавший нас. Вы победили сына нечестия, низложили свирепого зверя, коварный ум. О, возлюбленные, как сильна кровь ваша! Она истребила пагубного мучителя, она пролила нечистую кровь убийцы, ибо Неложный обещал услышать вопиющих к Нему ночь и день (Лк. 18:7), как говорит Писание. Познай, христоненавистник, как силен голос тех, которых плоть терзал ты; посмотри, злоумыслитель, сколько успел ты против Христа; ты усиливался идти против рожна (Деян. 9:5) и низвергся с шумом (ср. Пс. 9:7); излилась – если не внутренность (ср. Деян. 1:18), то нечистая кровь твоя из трех ран, как из нападавшего на Троицу чрез унижение святой иконы Христовой. Иди с Иудою, единомысленный Иуде. Ступай к отцу своему Уралифию, Каваллониму. Сие прежде испий, как говорит пророк (Ис. 9:1), и еще тягчайшее в последние времена.

О, неистовство его против Христа; о, ваше исповедание! Вы – христоносные мужи, чада благочестия, помазанные благовониями бессмертия, победители врага. Вы – крепость Церкви, утверждение веры, слава вселенной. Ваша память достохвальна и передается в века будущие. Вам вечный венец, достойно сплетенный из цветов песнопений! Что же остается? Должно прославлять Бога, благодарить благочестивого императора, что он прекратил заключения под стражею и мучения, и надеяться, что Бог, даровавший (591) благоприятное начало, устроит за началом такой же и конец, и вознесется рог (ср. Пс. 111:9) мирного Православия. Только прошу вас усердно поминать меня в молитвах и всегда внимать самим себе, ибо, пока мы дышим, искуситель находится при нас. Брат ваш Николай по обычаю приветствует вас.

422. К игумену Никите (II, 78)

[1284]

Святость твоя, как я узнал, послала письмо к [Col. 1317] моему смирению, но я не получил его по какому-то случаю. Я же, как бы получив, пишу к тебе это малое письмецо мое, которое принесет тебе приветствие и призыв к радости. О чем? О том, что сокрушен или, лучше, растерзан терзавший нас; явил Господь пред глазами всех, что презирающий святую икону Его есть отступник от Него Самого. Ибо как луч не отделяется от солнца, так и образ от первообраза, отличаясь от него только по естеству; говорю об искусственных образах. И однако несмотря на то что истина воссияла, нет отрезвления, нет исправления. Кто же не воздохнет? Кто не станет оплакивать не подвизающихся, – этого никто не допустит, ибо как могут быть оплакиваемы ублажаемые Богом, – но ослепших и превозносящихся в самом мраке нечестия?

Так я, несчастный, думаю об этом и плачу. Ты же, священная и любезная нашей ничтожности глава, не переставай молиться, чтобы дарован был свыше мир народу Божию, а потом чтобы и мы, недостойные, спаслись, следуя за вами, святыми. Находящийся со мною брат приветствует тебя. Находящихся с твоей святостью братий моих приветствую, и особенно священного Арсения.

423. К Никифору, святейшему патриарху (II, 79)

[1286]

(592) Я, несчастный, писал прежде к тебе, не имея в виду ответного письма, – ибо рабы не обязывают владык, – но желая выразить собственную мою благорасположенность, по побуждению любви и времени, не без нужды. Ты же, божественная и высшая вершина священных глав, не только удостоил прислать мне ответное письмо, руководясь подражанием Богу, но и самой надписью показал нам такую божественную высоту своего смиренномудрия, что наш жалкий ум был поражен удивлением. О, чудо! Если такой муж, столь высокий по достоинству и равномерно украшенный блистательной добродетелью, как свидетельствуют самые дела, назвал себя сыном немощного, то как назовет себя уничиженный и ничтожный? Если светильник святости подписался грешником, то что будет отвечать грешный и ничего не значащий? Подлинно, если бы даже ничего другого не было написано в письме, одного этого было бы достаточно, чтобы изумить получившего и явить несравненную добродетель пославшего [письмо]. Когда же мы, смиренные, прочитали всё содержание священного свитка, тогда еще более были тронуты, нашедши весь состав речи совершенно соответствующим заглавию.

Ты знаешь, святой Божий, что высказал ты по внушению Духа, как укрепил ты наш слабый ум врачевством похвал, как утвердил нас в терпении, чтобы не унывать в скорбях, и прочие прекрасные внушения божественной мудрости. Но благословен Бог, Который в такое смутное время нечестия даровал Церкви Своей такого поборника и [Col. 1320] кормчего, непоколебимого, непреклонного, (593) владеющего словом жизни, озаряющего вселенную светом исповедания. А что еще не прошла зима, хотя и показалось некоторое малое освежение, от этого не надобно унывать, преблаженный. Господь, даровавший малую искру мира, умилостивляемый богоприятными твоими молитвами, силен распространить и полную весну Православия, и именно тогда, когда и облако гнева совершенно изменится, и любовь боголюбивых выразится блистательнее.

Это осмелился я теперь, как щенок, пропищать доброму моему архипастырю, от которого получил и молитвенник с чрезвычайною радостью.

424. К логофету Иоанну (II, 80)

[1287]

Храм, оскверненный еретиками.

Время открыло дверь – свободно говорить нам с добрыми людьми и друзьями. А из них кто больше твоего благочестия? Ты за это самое благочестие потерпел немало скорбей и страданий от того, который и Бога оскорблял, и мир губил нечестием, и лишился жизни соответственно своему отступничеству, не в святом месте, хотя страшно говорить это, ибо храм, оскверненный еретиками, не есть святой храм Божий, но обыкновенный дом, как говорит Василий Великий, так как бывший при нем Ангел, присущий каждой церкви, отступил от него за нечестие. Посему и совершаемое в нем жертвоприношение не принимается Богом. Послушай, как и Сам Он говорит: беззаконник жряй Ми телца, яко убиваяй пса (Ис. 66:3). Если же допустишь, что нечестивец умер как бы в храме, то и это понятно. Надлежало, поистине надлежало восстававшему против храмов (594) Божиих в храме увидеть обнаженные против него мечи; надлежало истребившему Божественный жертвенник погибнуть при жертвеннике; простиравшейся на оскорбление Христа руке подвергнуться отсечению; двигавшейся на погибель другим голове быть пронзенною мечом; поднимавшемуся на мучение благочестивых плечу получить смертельную рану; быть бесчестно изверженным из царских чертогов бесчестившему святую икону Христа, Богородицы и всех святых.

Почему же я так плачевно описал тебе, господин мой, смерть злодея? Потому что необходимо не только благочестивому императору, но и всякому человеку признать, что кончина нечестивого соответствовала его нечестию. И я весьма удивляюсь, отчего добрый наш владыка, зная это, не объявляет торжественно о нечестии этого злодея и не доставляет себе и подданным восстановления Православия, как царь мирного правления, по примеру Христа. Посему я, смиренный, прошу и умоляю, чтобы ты, благочестивейший, постарался, к чему уже и приступил ты, как дошел до меня слух, всецело предаться восстановлению веры, в которой заключается спасение и державы, и всякого подданного.

425. К логофету Пантолеону (II, 81)

[1290]

Не молчать, когда в опасности вера.

[Col. 1321] Добродетель других известна нам по слуху, а твоя, достопочтеннейший господин мой, сначала по лицезрению, а ныне по слуху, достигшему даже до того отдаленного места, в котором мы находимся. Что же говорить? То, что твои движимые Духом уста смело изрекли премудрость Божию, слова истины, на пользу и спасение собственной души и всей нашей Церкви. Блажен ты и благословенно имя твое, и восхвалят тебя все услышавшие благочестивые, и благодатный венец на достопочтенной голове твоей, и золотое ожерелье на священной вые твоей, сын послушания, чадо света, питомец благочестия. Так говорит Господь: «разшири уста твоя, и исполню я (Пс. 80:11) за то, что (595) ты послушался голоса Моего». Ибо заповедь Господа – не молчать в то время, когда в опасности вера. «Говори, – сказал Он, – и не молчи». И если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя (Евр. 10:38). И еще: если они умолкнут, то камни возопиют (Лк. 19:40). Итак, когда идет дело о вере, то не следует говорить: «Кто я такой? Священник? Нет. Начальник? Нет. Воин? Какой я воин! Земледелец? Также нет. Я – бедняк, зарабатывающий только дневную пищу. Меня не касается речь и забота об этом предмете». Увы, камни вопиют (ср. Лк. 19:40), а ты остаешься безмолвным и беззаботным? Бесчувственная природа слушается Бога, а ты не слушаешься? Существа неодушевленные и не подлежащие отчету на Суде, как бы страшась повеления, издают голос; а ты, имеющий явиться к ответу пред Богом во время Суда и о праздном слове отдать отчет (см. Мф. 12:36), хотя бы ты был нищим, безрассудно говоришь: «Какая мне об этом забота?» Это, господин, говорит Павел, приложил я к себе и Аполлосу ради вас, чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано (1 Кор. 4:6). Таким образом, и самый бедняк не будет иметь никакого оправдания в день Суда, если не станет ныне говорить как имеющий быть судимым и за это одно, а тем более всякий из обличенных высоким саном, до самого облеченного диадемою, которому предстоит суд неумолимый. Ибо силнии силне истязани будут, говорит Писание, и еще: суд жесточайший преимущим бывает (Прем. 6:6, 5).

Пагубность иконоборчества.

Говори же, господин мой, говори. Поэтому и я, несчастный, говорю, боясь Суда. Взывай в слух вдохновляемого Богом благочестивого императора нашего, так как ты из числа сановников. Нет ни одной ереси из зарождавшихся в Церкви хуже этой иконоборческой ереси. Она отвергает Христа, ударяет Его в лице, неистовствуя делом (596) и словом. С одной стороны, она безумно утверждает, что Христос не должен быть изображаем в телесном виде, а это значит отвергать, что Слово стало плотию (Ин. 1:14), ибо если Оно стало плотию, то, конечно, может быть и изображаемо, иначе евангельское сказание есть призрак, как думают манихеи. С другой стороны, она выскабливает, ломает, разрушает, сожигает всякий божественный храм, всякое [Col. 1324] священное приношение, на котором есть изображение Христа, Богородицы, кого-либо из святых. Мы, христиане, погибаем. Предварим лице Христа во исповедании (Пс. 94:2); объемлем Христа, Которого отрекаемся чрез отвержение святой иконы Его.

426. К логофету геникона Димохару (II, 82)

[1292]

Обхождение добрых людей дает смелость и незнакомым приходить к ним, а тем более знакомым и испытавшим их радушие. Полагаясь на это, и мы, смиренные, посылаем к твоему высокому и благочестивейшему превосходительству, приветствуя тебя по-надлежащему, ибо ты добрая отрасль отличного корня, священный плод здравой мудрости, вожделенное украшение тщательного воспитания и потому любимый царями и прославляемый всеми. Поэтому, переходя от власти к власти, ты и достиг высочайшего достоинства среди сановников. И это прекрасно и совершенно справедливо; а что ты любим и нами, уничиженными, за ту же добродетель, это нисколько не удивительно, по причине нашего ничтожества; впрочем, обстоятельства времени заставляют нас, уничиженных, обратиться к тебе с увещанием. Оно состоит в том, чтобы ты простер руку помощи нашей церкви, падшей падением нечестия. Это уже и делал ты, как слышано нами, и молились мы, грешные, о тебе, и благословляли тебя от искреннего сердца, так как ты праведным обличением обличил начальника нечестия Иоанна, сказав то, что следовало (597) слышать этому нечестивцу, что известно и нам, и, думаю, многим другим. Ибо нет ничего тайного, что не было бы узнано, как говорит Писание (Мф. 10:26). Притом вожди нечестия весьма справедливо обличаются виновными в таких действиях.

Итак, господин мой, не переставай совершать добрый свой подвиг, но окажи помощь соответственно величайшему твоему достоинству, как призванный на это от Бога потребностями времени. Ибо тогда ты еще более будешь прославлен и Богом, с благоволением приемлющим это, и императором, явившим начало благочестия, и всеми, возвещающими правое слово истины. Притом и самому себе чрез это доставишь ты целительное врачевство от заразы общения с еретиками.

427. К монаху Феодору (II, 84)

[1294]

Я просил твое благочестие, чтобы ты, оставив похвалы мне, более молился, чтобы мне как-нибудь не уклониться от Бога, а ты, не знаю, по какому побуждению, высказал еще больше похвальных слов. Не так, отец, не так. Разве ты не знаешь, что я, несчастный, грешнее всех людей? Я даже не знаю, как я, по милости Божией, удостоился продолжать жизнь под Его покровом. Поэтому боюсь, чтобы Он, воззрев, на совершающемся исповедническом браке не увидел меня не одетым в брачную одежду, то есть одежду чистоты, и не сказал служащим Ангелам: «связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю, как недостойно вторгшегося (598) в число исповедников Моих» (Мф. 22:13). Итак, зная это, лучше оплакивай меня, отец, и молись, чтобы этого со мною не случилось.

Образ природный и образ художественный.

Впрочем, об этом довольно. Относительно [приставок] δια [через] и ανα [вверх], сказанных Василием Великим, то есть в предложенных суждениях об иконе, мне кажется, что святой не выражался так или иначе, но это ошибка переписчика; [Col. 1328] впрочем, то и другое выражает один и тот же смысл. Именно: «чествование образа восходит (αναβαίνει) к первообразу»; это справедливо по отношению и к природному образу, и к художественному, ибо «восхождение» означает не что иное, как то, что одинаковая честь принадлежит [первообразу] и художественным [образам] с различием по сущности, а природным – тождественная и по сущности. Так Сама Истина сказала: отвергающийся вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня (Лк. 10:16). Природный образ Бога и Отца есть Сын, а художественный образ Сына, равно как и Отца, – мы, то есть творческий, ибо творцом и художником всего называется Бог. А у святого Василия разумеются художественные изображения, написанные на досках; и [в этом отношении] надобно принимать за одно и то же нас, созданных по образу Божию, и образ, искусственно сделанный нами на доске. И наш вид на этом изображении по подобию имеет гораздо более близкое сходство с нами, равно как и Христов с Ним, чем наш образ – с Богом, потому что расстояние между Богом и людьми беспредельно; ибо Он не создан, непостижим, неописуем и тому подобное, а люди – тварь, тело, описуемы и тому подобное. Человек и изображение человека – оба суть творения, хотя есть различие у того и другого творения по сущности.

И хорошо твое предложение, ибо оно показало нам на основании того же самого божественного изречения, что с отвержением иконы отвергается Сам [Христос], а с отвержением Самого Христа отвергается Отец, пославший Его; и оказываются иконоборцы не только отступниками от Христа, но и втройне отступниками. Что же касается до слова διαβαίνει [переходит], то «перехождение» ведет к одному и тому же с «восхождением». Господь сказал: восхожу (αναβαίνω) к Отцу Моему (Ин. 20:17); и Моисей: прешед (διαβάς) увижду (Втор. 3:25). В обоих случаях движение одного вида, а не кругообразное и не извилистое, и если (599) различно по направлению, то не по свойству. Есть, говорят, семь родов движения: восхождение, если выразить его знаком, имеет такой вид (.|.), а перехождение такой (.__..). Поэтому у обоих, как сказано, одинаковый вид, ибо черта, философски говоря, есть знак их. Какое отношение имеет верхнее к нижнему, такое же и правое к левому, так что восхождение и перехождение ведут к одному и тому же. Если эти слова удовлетворительны, то благодарение Богу и Слову; а если нет, то ты, добрейший, научи меня, несведущего.

428. К чаду Афанасию (II, 85)

[1297]

Почему, говоришь ты, воздается богопочитание не иконе Христовой, а поклоняемому на ней Христу, тогда как одно поклонение воздается обоим? Именно потому, что богопочитательное поклонение относится к Самому Христу, ибо поклоняющийся Ему поклоняется вместе [с Ним] Отцу и Святому Духу, [Col. 1329] в чем и состоит наше тройческое поклонение и богопочитание (λατρεία); а в отношении к иконе оно также поклонение (ибо может ли быть иначе, когда тем, у кого одна держава и одна слава, принадлежит, конечно, одно почитание и одно поклонение), однако относительное (σχετική), то есть сходственное (ομωνυμική). Ибо поклоняясь ей, я не поклоняюсь вместе [всей Троице], но поклонился Христу, как не разделяемому по Ипостаси, но различаемому согласно определению сущности (κατά τον τής ουσίας λόγον), а это есть относительное [поклонение], но не богопочитательное; и хотя оно также поклонение, но там оно понимается и называется так в смысле тройческого [поклонения], то есть природного, а здесь, наоборот, в смысле относительного, то есть ипостасного. Ибо если назовешь и это богопочитательным, то выразишь, что воплотился как Сын, так и Отец и Дух; а это нелепо.

Поэтому, поклоняясь иконе Христовой, я поклоняюсь не Божеству, как говорят некоторые (ибо это указывает на Троицу, а Троица не (600) воплотилась, нет), – но чему? Христу относительным образом (σχετικώς). Ибо Он один есть воплотившийся Бог – Слово. Поклоняясь же Самому Христу, я очевидно поклоняюсь вместе и Отцу и Духу. Таким образом, в отношении к иконе надобно разуметь и называть относительное (σχετική) [поклонение], а в отношении к Самому Христу – богопочитательное (λατρευτική), так как вместе с тем подразумевается и почитается поклонением Отец и Дух.

429. Письмо от лица всех игуменов к императору Михаилу (II, 86)

[1298]

Мы, собравшиеся вместе по приказанию вашей благочестивой царской власти, нижайшие епископы и игумены, во-первых, изрекаем пред богоизбранною державою вашею слово благодарности и хвалы, что возвращены мы, изгнанные, помилованы бедствовавшие, получили отраду угнетенные, перешли от зимы к весне, от смятения к тишине, от уныния к благодушию, узрев нечто дивное и необычайное. Ибо таково справедливое ваше царствование, радостное, благоприятное, превожделенное, мирное, правдолюбивое, достойное и многих других названий; оно по примеру Христа, истинного Бога нашего, соединяет разделенное, оздоровляет болезненное, веселит печальное, какое-то особенное царствование, равняющееся прославляемым древним, которое превознести похвалами нелегко мог бы язык человеческий.

Если так, то мы, недостойные, просим и умоляем удостоиться и священного вашего лицезрения, и слышания сладчайшего голоса пречестнейших и богомудрых уст ваших, чтобы, увидев глазами то, что мы слышим ушами, нам возрадоваться духом, переменив уныние, как бы скорбную одежду, (601) на отраду веселья. Так как, во-вторых, нам следует сказать о чистой и неповрежденной христианской нашей вере, то с благоговением осмеливаемся представить, что если бы шла речь о чем-нибудь человеческом или о таком, что находится во власти святейшего нашего архиерея или нас, недостойных, то следовало бы уступить не только в малом, но и во всем; так повелевает заповедь. [Col. 1332] А когда идет речь о Боге и относящемся к Богу, Которому служит всё, то не только такой-то или такой-то, но и Петр, и Павел или кто-либо из Ангелов не осмелился бы изменить даже самое малое, так как от этого уничтожается всё Евангелие. Что же касается до состязания с иноверными для опровержения, то это несогласно с апостольским повелением (Тит. 3:9), а разве только для вразумления. Поэтому мы, недостойные рабы вашей благочестивой державы, не смеем даже и сказать [что-либо]. Если же встретится что-нибудь сомнительное или покажется невероятным божественной вашей мудрости, чтобы это было благочестиво разрешено архиереем, то пусть великая и богохранимая десница ваша, ревнующая о божественном для общей пользы, повелит принять объяснение от древнего Рима, как делалось издревле и от начала по отеческому преданию. Ибо там, христоподобный император, верховнейшая из церквей Божиих, на престоле которой первый восседал Петр, которому Господь сказал: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16:18).

Такова просьба от нас, недостойных рабов твоих; таково при помощи Божией заявление от нас, смиренных. Крепкая же десница Божия да сохранит тебя, вожделенного для мира и боголюбезного императора христианского, чтобы тебе жить многие лета и детям детей передать державу в благоденствии и победах над врагами и противниками! Буди, буди! (Пс. 88:53).

430. К епископам, находящимся в ссылке ради Господа (II, 87)

[1299]

(603) Услышав недавно об обстоятельствах вашего блаженства, возлюбленнейшие отцы, я, смиренный, весьма обрадовался и прославил Благого Бога нашего, но и весьма огорчился, что не удостоился видеть вас и насладиться вашими благодатными дарами. Ибо мне хотелось видеть людей Божиих, иерархов Господних, блаженных мужей, светил мира, опоры веры и прочими прекрасными качествами отличающихся и называемых. О, потеря; о, несчастье! Впрочем, причиною этого обстоятельства – множество грехов наших. И не удивляемся мы несчастью, а предлагаем просьбу. Какую? Ту, чтобы вы письмами облегчили этот недостаток, вразумляя, просвещая, утверждая, внушая, что только истинно, что честно, что справедливо, что нужно для защиты, что требуется для борьбы, что только добродетель и похвала исповедания (Флп. 4:8), о том пишите, и как нужно поклоняться начертанному Христу, тождественно или сходственно (ομωνύμως <η συνωνύμως), ибо одно православно, а другое не православно; и как считать поклонение Христу и Его иконе – одним или двумя, из которых первое – наше, а второе – иконоборческое, ибо у кого ипостасное сходство, тем и поклонение одно и то же, кроме того только, что в иконе сущность [Col. 1333] не почитается поклонением.

Такова малая речь моя напоминательная, а не учительная; вам же принадлежит совершеннейшая тем более, чем превосходнее помазание ваше, с которым мужественно совершайте, святейшие, предстоящий подвиг, как имеющие получить венец правды (ср. Деян. 20:24; 2 Тим. 4:8).

431. К чаду Амону (II, 88)

[1300]

Падение монаха.

Увы мне! С самого начала письма и вздыхаю из глубины сердца, и смешиваю с чернилами слезы от того, что я услышал о тебе, брат! Ты, говорят, сбросил святую одежду монаха и живешь между мирянами и имеешь жену. О, плачевная весть! О, мое несчастие! Ибо твой грех, сын мой, есть мой по действию отеческого сострадания. Где свет ума? Где крылья надежды? Где любовь к Богу? Где щит веры? Где рассуждение мысли (του λογιστικού το κριτικόν)? Где удаление от здешнего мира? Где отречение от всего земного? Где монастырское настоятельство? Где приветливое участие в гостеприимстве? Где порядок общежития? Где просветительная исповедь? Где твои прекрасные слезы? Где благоговейный вид? Где свидетельство всего сонма братий? Где обет пред священным седалищем? Где обещания пред свидетелем Богом и Ангелами? Где светлая чистота одежды? Где духовно созерцаемый брак? Где закланный за тебя Агнец Божий? Где евангельская и братская радость? Где священнейшее приветствие от всех? Где предстояние божественному жертвеннику? Где Божественное Причащение Тела и Крови Христовой? Где светлое и ангельски радостное чинопоследование? Где горящая лампада? Где истинный виноград? Где плодоносное произрастание Духа? Где, сын мой, меня, несчастного, более и более преуспевавший в добре и казавшийся полезным братству, чадо Божие, причастник света, гражданин Царства Небесного, сосуд избранный (Деян. 9:15)? Как он обратился назад? Как отвержеся возлюбленный (Втор. 32:15)? (605) Как омрачился просвещенный? Как сбросил оружие чистоты? Как сделался добычей диавола, быв уловлен им в его волю и оставив прекрасного Жениха, Господа славы, владычествующего всем?

Загробные мучения.

О, кто не вздохнет из глубины? Кто не пожалеет обольщенного? Ужаснись о сем, небо (Иер. 2:12); взывай об этом бедствии, земля! Что случилось с тобою, брат мой? Как ты не постыдился хотя бы взирающих? Как не устыдился самого воздуха? Как не отвратился от зловония проклятого греха? Имеешь ли ты ум? Живешь ли? Взираешь ли на солнце? Смотришь ли на луну? Видишь ли звезды? Невозможно, невозможно выразить, какой это грех, какая тьма, какое безумие. И, о, если бы можно было на этом остановиться! Тогда несчастье имело бы меру. Но, брат, будет еще суд неумолимый, [Col. 1336] огонь вечный, тьма кромешная и непроницаемая, скрежет зубов (Мф. 8:12), все прочие мучения, которые послужат наказанием, и притом непрерывным вовеки. Не говорю о лишении благ, которое ты сам навлек на себя. Какие они? Бытие с Богом, радость неизреченная, жизнь нетленная, веселие вечное, наслаждение райское, просвещение от Святой Троицы, все прочие называемые и умопредставляемые блаженства.

Христос приемлет покаяние.

Итак, сын, восстань, возвратись, обновись, сбрось наложенные на тебя врагом узы греха, отторгнись от Евы, приди к незлопамятному и человеколюбивейшему Иисусу. Он прямо взывает: придите, все труждающиеся и обремененные грехами (Мф. 11:28); Он идет навстречу, принимает в объятия, вводит в дом, не укоряет за прежнее, опять устрояет праздник, спасает блудного. Так прошу тебя, сын, послушай, воспламенись, нанеси рану ранившему тебя. Приди же, приди скоро к нам, грешным. Я полагаю душу свою за тебя, я ручаюсь за твое спасение, я уврачую тебя нежными лекарствами, я, несчастный, вместе с Богом приму тебя в объятия лучше прежнего. Только прибегни, только не оставайся там долее, но оставь Еву забавляться самой собою. Если же она послушает (606) божественного голоса, то помести ее в монастырь, а себя предай Богу и нам. Так свидетельствую пред Богом и избранными Ангелами (1 Тим. 5:21), чтобы ты, слыша это, изменился и поспешил к нам прежде, чем настанет конец, прежде, чем заключит для тебя дверь неумолимый приговор.

432. К игумену Феофилу (II, 89)

[1301]

Немало доходило до моего слуха о твоем достоинстве такого, что сильно печалило меня, но разъяснилось почтенным письмом твоим. Принял Господь, осмеливаюсь сказать, покаяние твое и оправдание возвращения в монастырь, хотя оно и непристойно было тогда, когда был гоним Христос. Теперь же, когда гонение прекратилось, какая причина уклонения, а не борьбы? Мене смотрите, сказано в Писании, и такожде творите (Суд. 7:17); это следовало и тебе сказать ученикам, призываемым возвратиться домой, а не слушаться, не быть примером поражения, и притом после падения; или ты не знаешь, что общение твое с увлеченными в нечестие было отречением от Христа? Потом, когда ты раскаялся чрез удаление от них, – ибо это главное дело покаяния, без которого падение непростительно, – для чего ты опять уклонился в прегрешение? Прости, отец; если ты предал сам себя моему смирению, то я принужден говорить тебе должное, как бы устами Господа. Для чего ты не вразумил всех вместе с тобою терпеть гонение или, если не хотят, не оставил их, как христоненавистников, как плотолюбцев, как непокорных, а не сынов? Этим ты прекрасно и уменьшил бы поражение, и был бы для подвластных добрым примером [Col. 1337] и для Церкви Божией назиданием вместо прежнего разрушения.

(607) Так поступал боголюбезнейший брат наш и игумен Мидикийский, так – святейший отец наш [епископ] Лаодикийский, так и другие. Одно из двух: если они действовали законно, то ты – беззаконно и всякий, кто поступал подобно тебе. Но есть, как я слышу, и такие, которые принадлежат к разряду падших (имена их охотно пройду молчанием) и, однако, говорят, что им не нужно раскаиваться в этом или даже только просить прощения и что они хорошо поступали, ибо чрез это, говорят они, и братия спасены, и храмы остались неприкосновенными. О, слепота! О, богоборчество! Христос отвергнут с отвержением святой иконы Его, Богородицы и всех святых, за которых архиепископ подвергся гонению, и епископы сосланы в ссылку, и игумены то же потерпели, монахи и монахини, мирские мужи и жены: одни подверглись бичеванию, другие – заключению в темнице, иные заморены голодом, другие замучены, иные брошены в море, другие убиты, иные скрылись, другие обратились в бегство; наполнились ими пустыни и пещеры, наполнились горы и леса; тела рассекаются, кровь проливается, наша вселенная мятется от гонений, вся поднебесная, так сказать, вздыхает и плачет, – а ты, несчастнейший, попав в душепагубное общество и оставаясь в заразительном месте (именно так, а не в монастыре), говоришь, что ты поступаешь хорошо, и по-иудейски насмехаешься над носящими Христа или, лучше, над Самим Христом, ради Которого они страдают. А какой спас ты храм, осквернив храм Божий (1 Кор. 3:16) – себя самого? Каких сохранил ты братий, растлив их заразой своего общения, хотя бы только в пище? Ты – соблазн миру, пример отступничества, увлекатель к погибели, плоть, а не дух, омрачитель, а не светильник. Это говорит сама истина к таким нечестивцам, которых, если они не раскаются в безбожных речах своих, нельзя признавать и христианами.

Человек – храм Божий.

Слышишь, отец, приговор: ты согрешил, возвратившись назад и изменив обету. Впрочем, да простит тебя Благой Бог! Оставайся же (608) теперь в монастыре, пока переменяются обстоятельства, исповедуя пред всяким человеком: «Я согрешил», дабы умилостивился Бог и возвратил тебя в прежний свет, когда сиял светильник твоей жизни, когда ты был почитаем и царями, когда ничто не было презираемо, на что ты обращал внимание. А впредь, как устроит Господь дела Церкви, так и будем беседовать, так и умрем вместе с тобою во взаимной любви. Молись о нас, грешных, и не думай, что мы написали это из презрения, – мы знаем, что мы отребье между преподобными мужами, – но ради истины и твоего спасения; если же [это доставит пользу] и другим, то получивший да воздаст благодарение Богу.

433. Огласительное (II, 90)

[1303]

[Col. 1340] Возлюбленным духовным сынам и братиям Лаврентию, Симеону, Дионисию, Пимену, Литоию и прочим, рассеянным повсюду, Феодор, грешный монах, [желает] о Господе радоваться.

Можно всегда радоваться живущим по Богу, хотя бы они подверглись противному радости, ибо основание истинной радости – надежда на Бога и то, чтобы ради Него и для Него жить, двигаться и делать всё прочее (ср. Деян. 7:28). А что вы таковы, об этом свидетельствуют самые дела. Ибо для чего иного ваше рассеяние, труды и изнурения, как не ради Него, Благого Бога нашего? Но теперь по Его Промышлению прекратилось гонение вследствие объявления доброй власти и дверь свободы открылась гонимым, получившим некоторое облегчение и спокойствие во всех городах и селениях. За это мы обязаны, отцы, воссылать благодарение Господу и (609) молитвы как о полнейшем мире, так и об утверждении богоизбранных наших императоров.

Таков первый предмет слова. Во-вторых, не будем ни вы, ни мы принимать этого облегчения за повод к ослаблению в добродетели, но где бы каждый из нас ни находился, будем иметь одни мысли (Флп. 2:2), держаться одного и того же правила, ни в чем не полагать претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являть себя, как служители Божии, в терпении, в бедствиях, в тесных обстоятельствах и в прочем, чему подвергает жизнь настоящих дней (2 Кор. 6:3–4). Таким образом мы сможем и полученное сохранить неотъемлемым, и ныне случающееся облегчить, и будущее встретить богоприлично.

Мы живем здесь близ города с ведома царской власти, имея свидания с посещающими нас братиями и отцами нашими; свобода предписана добрым императором. А впредь – как устроит Господь или повелит власть: здесь ли остаться или переселиться и удалиться в другое место, так и поступим. Только вы, держась своего дела, не переставайте молиться и о нашем смирении, чтобы нам не послужить соблазном для тех и других и для Церкви Божией (ср. 1 Кор. 10:32). Братий, безрассудно прежде отторгнувшихся различным образом, Преблагой Бог благоволил соединить с нами при помощи надлежащего увещания. И возрадовались мы, недостойные, великой радостью, что увидели глазами своими, чего не надеялись, как соединились разделенные члены, и празднуем праздник Господень, сходясь друг с другом, исповедуемся Господу и воздаем благодарность владыкам; ибо если не что иное, то сделанное для нас есть великий дар, а иначе мы не имели бы благоприятного сношения между собою, если бы [Col. 1341] не были освобождены из темниц и не находились в настоящем месте.

Всё стеклось к нашему благу и стечется, убежден я, по вашим святым молитвам. Так как зашла речь о возвращении, то скажу, что возвратился (610) и соединился с нами между прочими, и еще более других, письмоносец, возлюбленный наш сын Климент, благоговейнейший игумен, принявший благосклонно всё, что следовало сказать ему, и во всем учинивший надлежащее оправдание, которым удовлетворившись, мы и приняли его в свои объятия от всей души, надеясь, что и он по этой самой причине послужит для нас, грешных, хвалою во спасение. Примите, прошу, и вы этого брата – как братия, члена – как члены, единомысленного – как единомысленные. Ибо вы найдете его по благодати Христовой во всем правым и ищущим Бога.

434. К игумении никейской (II, 91)

[1306]

И прежде хорошая молва о твоем почтении побуждала написать к тебе письмо, и теперь на основании тех же похвал мы пишем и приветствуем досточтимость твою, одобряя и ублажая, что ты решилась ради Господа потерпеть скорби и притеснения, гонение на обитель и переселение в ссылку и прочие бедствия, в которых обнаруживается исповедание. Это достойно хвалы и признания; это – подвиги и доблести невесты Христовой и, что еще восхитительнее, священное влияние на подвластных сестер, ибо и из них некоторые решились вместе с тобою терпеть лишения за исповедание, явили мужество, подверглись бичеванию и ссылке и прославили Бога в теле своем и в духе (ср. 1 Кор. 6:8). О, подвиги! О, прекрасное руководство! Каково начальство, таковы и подчиненные; какова учительница, таковы и ученицы. Тебе прилично сказать: «вот Я и дежи, которых дал Мне Бог (Евр. 2:13), доблестные, мужественные, скорее христолюбивые, чем плотолюбивые, вменившие все за сор, чтобы приобрести Христа (Флп. 3:8), посвятившие все члены свои Христу, чтобы угождать Любящему их». Вы вступили в сонм исповедников, увенчаны вместе с мучениками, судя по прошедшему.

(611) Но так как, мать, никто не увенчивается, если незаконно будет подвизаться (2 Тим. 2:5), а закон требует быть доблестным по вере и жизни до конца, то увещеваю и напоминаю поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью (Еф. 4:1–2), с осторожностью на будущее время, чтобы не быть уловленными еще свирепствующей ересью, которая отвергает Христа, и чтобы как-нибудь не уклониться от подвижнической жизни, которая должна быть определена правилами, но делать всё во славу Божию, во всем сиять светом заповедей, что, как я верую, и делаете вы в похвалу славы Христовой, к вечному прославлению вас, и если бы можно было сказать, и нас, грешных. Подлинно, если мы от одного Отца и все – братия между собою, то не несправедливо считаем достижения всех похвалами каждого из всех.

[Col. 1344] Молитесь о нас; приветствие наше в Духе. Господь Иисус Христос со духом вашим. Аминь. Я слышал, что ты предаешься многому воздержанию, и возрадовался, впрочем, так как умеренность во всем есть наилучшее дело, то напоминаю тебе быть умеренной и в этом, чтобы тело и покорствовало, и не сделалось бессильным к исполнению заповедей.

435. К епископам, сосланным ради Господа

[1307]

в Херсон (II, 92)

[1308]

Делом истинной любви и доказательством нелицемерной веры служит то, что отеческая святость ваша из такого отдаленного места прислала одного из гонимых вместе с вами братий, Агапита, монаха достопочтеннейшего или, лучше, блаженнейшего, по изречению Господа о гонимых за правду (Мф. 5:10), посетить, во-первых, божественную и верховнейшую главу, а потом (612) и нас, нижайших между братиями и сынами духовными. О, прекрасное намерение! О, искренняя любовь! И притом чьей любви, как не тех, которые ради Христа решились разлучиться со своими и отправиться в чужую страну, отделенную отсюда таким пространным морем, и потерпеть там всё, что случится, – это служит действительнейшим доказательством? Итак, благословен Господь Бог, Который внушил вам такое расположение к нашему ничтожеству и дал посланному силу и благодать апостольскую возвестить нам всё, что вы совершили и еще переносите, преблаженные отцы, за имя Господа нашего Иисуса Христа. Услышав об этом, мы возрадовались, прославили, возблагодарили, сказали, что поистине с вами Бог, почитаемый и благоугождаемый исповеданием истины.

Мне же кажется, что не только ради вашего спасения, но и для спасения тамошних жителей устроена ссылка ваша спасающим всё Промыслом. Ибо прибыв [туда], вы явились светильниками для находившихся во мраке и заблуждении жизни, руководителями слепых, наставниками добродетели, проповедниками благочестия, учителями [для защиты от] совершенных здесь против Христа страшных дерзостей. Так и здесь, и везде, на суше и на море, лучезарно явил Господь исповедников для доказательства истины, для ниспровержения нечестия, как и в прежние времена, и возвеличилось имя Его, и прославился избранный народ Христов, обличилось христоненавистное сборище, и великий дракон, ассирийский ум, достиг, наконец, предела жизни, достойного дерзости, которую он совершил против Бога.

Впрочем, в каком положении теперь находятся дела, об этом говорить было бы излишне, потому что письмоносец в состоянии по благодати Христовой передать всё обстоятельно; ему же мы вручили вместе с письмом и некоторое приношение, которое удостойте принять, не лишая нас честных молитв ваших на укрепление души.

436. К девственниице Евдоко (II, 94) <287>

[1313]

(613) Нехорошо забывать о дружбе и благодеяниях. Ибо если неразумные животные, хотя они и лишены разума, умеют сохранять расположение к благодетелям, тем более прилично нам, созданным по образу Божию, иметь безукоризненную память о друзьях. Поэтому мы и заботились послать к твоей честности возлюбленного нашего брата Протерия, чтобы это возвестить, что мы не забыли тебя, но всегда помним и другим рассказываем о твоем сострадании к нам, грешным, каково и сколь велико оно, потому что во время гонения, во время преследования за Христа, [Col. 1345] когда мы содержались в темнице, я и брат Николай, и когда [стоявшие] у входа в темницу стражи по приказанию нечестивых не позволяли никому подходить к месту нашего заключения, тогда ты – не стану говорить о прежнем, хотя и то достаточно, – дерзновенно полагаясь на Бога, посылала к нам, как бы кормила молоком, питала, поила, утешала, ободряла, смело подвергая саму себя смертной опасности, которая скоро и постигла бы тебя на самом деле, если бы десница Божия, упредив, не избавила тебя. Ты знала клеветы соседей, обвинения начальников, будто ты принимала подарки от осужденного и слушалась его приказаний, и то и другое; но – о, величие веры! – ты в то время, когда те так метались, отнюдь не оставляла [своего дела]. Как будто не случилось ничего особенного, ты продолжала свое служение, умилостивляя стражей подарками и, так сказать, через нас, грешных, служа Богу, от Которого и избавление от опасностей, и спасение сверх ожидания.

Чем это меньше [услуг] Прискиллы и той Фивы (см. Рим. 16:1, 3) или подобных им по служению, за которое они ублажаются (614) божественным апостолом? Ничем, кажется мне, кроме того, что здесь [оказывалась услуга] недостойным; но это еще более достохвально, ибо там величие лица подвигло бы к благотворительности даже бесчувственные камни, а здесь, напротив, ничтожество предстоящих могло бы и чувствительные души расположить к бездействию. Если же так было и, однако, ты оказалась поступавшею напротив, то смотри, какой ты достойна похвалы. Поэтому, прекрасная дева, получив милость, мы справедливо прославляем тебя, уважая и прославляя вместе с тем и прочие твои доблести, воздержание, небрежение о волосах, неизысканность в одежде, подаяние милостыни и целомудрие, относительно которого никогда ты не слыхала укоризны ни от кого из людей. О, прекрасная деятельность твоя! О, боголюбезная и старческая глава! Ты процвела, как роза среди терний, ты благоухаешь, как истинная лилия, среди рода коварного и развращенного (ср. Флп. 2:15).

Что же остается? Пребывать тебе и впредь безукоризненной, безопасной, соблюдающей все другие заповеди Господни, как то: совершенно не клясться именем Господа и [1348]VII Вселенский Собор 787 г. – Ред.
не нарушать ничего другого из заповеданного; говорю это не потому, чтобы я признавал тебя виновною в этом, но желая, чтобы ты была совершенною во всем и чрез то достигла обетованных благ. Брат Николай приветствует тебя, и я [приветствую] господина двоюродного брата твоего. Господь с тобою.

437. К куратору Никите (II, 96) <288>

[1315]

Нет ничего похвальнее истинного друга, но когда среди любящих возникает разногласие относительно веры, тогда, естественно, вместе с верой (615) разрывается и любовь. Но зачем мы сделали это вступление, господин? Твоя почтенность хорошо знает и прежнюю дружбу, и последующее разделение. Поэтому мы сомневались тотчас принять посылки твоего превосходства. Но после того, как брат наш Гликерий сообщил то и другое – именно, что и дружба остается, и Православие укрепилось, падение же произошло в силу человеческой слабости и в общение с еретиками ты вступил, как всякий любящий жизнь, – мы, став более снисходительными, и приветствие вместе с приношением приняли, и снова возлюбили, и к прежнему возвратились; особенно когда услыхали, что честность твоя готовится восстановить святые иконы в часовне, что есть доказательство более горячей ревности.

Действительно, драгоценнейший, заблуждение иконоборцев очевидно. Ибо некогда, когда Бог был бесплотен, нельзя было изображать Бога, потому что сказано: Бога не видел никто никогда (Ин. 1:18; 1 Ин. 4:12). И тот, кто делает это, идолопоклонник. Когда же Бог Слово сделался плотью, уподобившись нам во всем, тогда Он описывается, то есть подобно нам изображается, если действительно верен апостол, сказавший: Бог явился во плоти (1 Тим. 3:16). Если это так, то Он изображен во плоти и о чем бы другом человеческом ты ни сказал – ел во плоти, потел во плоти, плакал во плоти, страдал во плоти. Итак, о чем бы ты ни хотел сказать, всё это Он встретил во плоти. И это учение укрепилось как очевидное. Опровергать же, что Он может быть изображен во плоти, это значит вместе опровергать и всё сказанное. И, таким образом, необходимо было бы говорить, что Бог не явился во плоти. Что может быть более иудейским, чем это?

Это сказано соответственно мере письма. Если же Бог даст когда-либо увидеться нам друг с другом, тогда столько тебе будет сказано догматов истины относительно написания и почитания поклонением святых икон, сколько честность твоя в состоянии будет выслушать.

438. К духовному сыну Василию (II, 97)

(616) Мы желали вместе с господином Григорием [Col. 1349] видеть здесь и тебя, возлюбленное чадо, но так как этого не случилось, то утешаем себя за это лишение письмом, извещая тебя, что мы всегда содержим тебя в своем смиренном сердце, желая спасения тебе и находящимся с тобою братиям и сынам. Подлинно, для отца слава – доброе мнение о сыне и священная похвала для него – достоуважаемая жизнь сына. Поэтому увещеваю тебя в Господе не только соблюдать свою стойкость, но заботиться и о братиях, быть любимым и любить, быть уважаемым и уважать. Ибо где духовная любовь, там посреди Христос, как Он Сам обещал (Мф. 18:20). Руководи агнцев Христовых, как прекрасный наставник, сострадательно и снисходительно заботясь о них, как о собственных членах; ты знаешь, каков ты, как беспристрастен, как обходителен, как точен в исполнении заповедей Божиих. Да будет у всех одна душа, так чтобы всё было общее (ср. Деян. 4:32); да будет исповедь, потому что всё открывающееся есть свет, и наоборот; да будет послушание, при котором враг не найдет места к обольщению; да будет смирение, по которому Бог стал человеком, чтобы таким образом сделать людей богами.

Воплощение и обожение.

О, добрый Василий, соблюдай залог, отвергая злое, усвояя божественное, как образец доброго делания для всего братства. Так, кто презирает тебя, тот презирает Бога, и кто повинуется тебе, тот повинуется Богу (ср. Лк. 10:16). Поминай вместе с братиями мое смирение.

439. К возлюбленным братиям Григорию, Иезекиилю, Ерасту, Феофану, Анине и прочим, находящимся в Греции (II, 98) <289>

[1316]

(617) Время глаголати, и время молчати (Еккл. 3:7). Вторая часть этого изречения имела силу в предшествовавшие дни, а теперь я скажу о настоящих обстоятельствах. Мы говорим вам, отцы и братия, лишь только вышедши из города по благоволению Божию, и говорим апостольскими словами: радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь (Флп. 4:4), не радостью здешнего мира (которая есть не радость, а тяжкая печаль, так как преданный ему бесчинствует), но радуйтесь по духу святости о том, что вы избавились от рабства врагу, от суетной жизни, от плоти и крови и служите Богу живому и истинному, от Которого и прежнее блаженство среди гонений, и нынешнее пребывание на чужбине постигло вас, рассеянных здесь и там, доколе Господь, воззрев, дарует мир Своей Церкви и соберет нас воедино.

В настоящее же время, прошу вас, братия, поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всякою осторожностью и внимательностью, со всяким смиренномудрием и повиновением друг другу (Еф. 4:1–2), так чтобы предстоящий занимал место начальника не для бесовского высокомерия, но в образец добродетели для следующих за ним, подчиняющихся и повинующихся ему, как мне, недостойному, или, лучше, Христу, ради Которого и вся [Col. 1352] жизнь, и ежедневная добровольная смерть наша. Чада, велико таинство спасения (ср. 1 Тим. 3:15). Смотрите, как вам вести себя: не как страстным, но как бесстрастным; не как плотолюбцам, а как боголюбцам. Не обращайте взоров на лица женщин и в обращении друг с другом не будьте дерзновенны. Дерзость есть огонь, сожигающий душу. Постоянно помышляйте о смерти, чтобы вам быть готовыми к отшествию отсюда с радостью. Соблюдайте предания, исполняйте заповеданное в отношении к псалмопению, (618) к молитве и прочему. Не собирайте себе золота, чтобы во время собирания отдать его близким и друзьям, так как монастырь будет заботиться о наших нуждах. Это свойственно не сынам Божиим, а мудрствующим по плоти. Как же поступать? Так, чтобы всё было на пользу и доставшееся было отдаваемо братству, чтобы из многих лиц составлялось общежитие.

Это сказано мною потому, что дошло до моего слуха, будто некоторые уже теперь определяют: «Это животное, – говорят они, – и эту одежду или что-нибудь другое я хочу оставить такому-то». О, бедствие! О, безумие! Подлинно, такой человек – не сын и не брат, но чужой, но святотатец, которого часть с Гиезием вором (см. 4 Цар. 5). Не обольщайтесь, братия, таким же образом и, придя в такого рода расположение, не окажитесь подвергнутыми вечному осуждению. Ибо если так, то и я поступлю таким же образом и раздам родственникам своим по плоти всё, сколько есть в моих руках. Если же вы не потерпите слышать от меня это, ибо это дело не игумена, а врага Божия, то естественно, что и я [не перенесу слышать что-либо подобное] относительно вас, и поэтому утверждаю, возвещаю оправдание Божие, делая себя неповинным в крови (ср. Мф. 27:24) того, кто одержим этим грехом. И [я говорю] как ищущий не золота – не заблуждайтесь! – но спасения ваших душ. Похвала же моя будет в Господе: великое для меня богатство говорить с верховным из апостолов, серебра же и золота мне не нужно (Деян. 3:6). По глупости своей говорю я это тому, кто так любит меня. Мне вручают столько, что я устаю принимать.

Как любящий, пишу и утверждаю это. Бог же отца моего, Податель мира, любви и милости, Пастырь добрый (Ин. 10:11), да упасет еще нас с вами, не лишая нас ничего потребного для духа и [поддержания] телесной жизни, и да удостоит и Небесного Царства.

440. К странноприимцу Авраамию (II, 99) <290>

[1317]

(619) Подлинный признак друга – навещать друга или лично, или посредством писем. Отсюда узнай, что я люблю тебя, достопочтеннейший и знаменитейший. Люблю же тебя заслуженно по многим причинам. Во-первых, ради наших начальников, которые были у власти, потому что они, как ты знаешь, любили и были любимы. Во-вторых, ради твоего сострадания к моему смирению, так как, когда мы были на востоке и было некое дело с нечестивым епископом Смирнским, ты прислал нам приветствие. В-третьих, ради той мысли твоего правого ума, которую пространнее изложил мой духовный и возлюбленный брат и податель письма. Наконец, ради общего [нашего] друга господина Аркадия – разумею сотоварища и единомышленника, которого ты, как я слышу, имеешь даже в числе твоих [домашних].

Но так как долг друга напоминать также и о том, что составляет обязанность возлюбленного, то я убеждаю и умоляю твое достоинство, чтобы осторожно и тщательно вел себя в порученном тебе от высших начальников управлении. Не говори мне, что ты [Col. 1352] укрываешься, боясь таких поступков. Ибо нет ничего больше страха Божия и нет ничего необходимее спасения души. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мк. 8:36). Во время болезни нужно искать врача и во время бури – кормчего. Разве ты не видишь, что теперь великая буря и гром гнева Божия? Будь врачом, господин, будь кормчим, чтобы и себя спасти, и виновных исцелить и возвратить к [прежней] стойкости, воздерживаясь от угроз, как находящийся и сам в теле и подверженный падению. Таким образом ты приобретешь милость Божию; а когда охраняет Бог, то кто может причинить зло? Вспомни, господин мой, что и сам ты плоть, и (620) если сам боишься падения, то щади падших. Ибо какою мерою мерим, такою же отмерится нам (Лк. 6:38). Вспомни, добрый брат, что сегодня мы существуем, а что родит находяй день, не знаем (Притч. 27:1), чтобы нам не оказаться опозоренными и проклятыми и в нынешнем веке, и в будущем. Вспомни о том страшном и неумолимом приговоре, которым немилостивые будут посланы в огонь неугасимый (ср. Мф. 25:41–43). Вспомни, что пред нами предстанут лица, получившие благодеяния и пострадавшие от нас. Какую же пользу принесет нам тогда здешняя молва о нашем достоинстве?

Суд Божий.

Нет, увещеваю, не будем таким образом вонзать меч в самих себя. Я говорю по любви и весьма скорблю, господин. Завершая речь, желал бы я отныне слышать вести добрые и человеколюбиво назидательные о господине моем, чтобы мне воспеть, чтобы узнать, как будет и вперед слушаться меня [Col. 1353] друг мой. Ибо соседи наши уже боятся и трепещут от страха, хотя они ни в чем не виновны. Мучитель идет, заносит меч, бедный не вынесет угрозы (ср.: Притч. 13:8), не с тем, чтобы противиться, – он примет это, хотя и против воли, как невиновный; ибо и я сам, случившись в таких обстоятельствах, не мог бы поступить иначе. Если же, наконец, здесь есть вина, то хорошо; но и тогда [надобно поступать] сострадательно, как пред очами Господа, отчего подданный будет еще тверже, по расположению служа победоносным императорам.

441. К чаду Ипатию (II, 100)

[1319]

Не без скорби, чадо, и мы, смиренные, приняли весть о священной кончине Иакова, исповедника Христова и нашего возлюбленного брата, но и не без радости. Первое – по духовной (621) любви: ибо кто он, как не сын, и сын такой, которого и сыном назваться недостоин я по грехам своим? А второе – по надежде или, лучше, по пользе не только для нас, которых он, как член, был священным украшением, но и для всей Церкви Божией. Ибо кем признаешь ты этого мужа? Не исповедником ли? Не мучеником ли? Не преподобным ли? От юности вел он жизнь подвижническую, законно подчиняясь, мужественно поборая страсти, соблюдая тело девственным посредством воздержания и порабощения, вкушая пищу, как случилось, так же и пользуясь сном, когда он был еще здоров, так что удивлял видевших его, часто предаваясь уединению, сколько возможно, углубляясь в самого себя и таким образом окрыляя себя к небесной любви. Да не подумает кто-нибудь, что я выдумываю эти выражения для развлечения слушающих; свидетель Бог и руководитель его священный Лукиан, хотя этого трудно пробудить, от которого я и получил сведения о неизвестном мне.

Это некоторое слабое изображение подвижничества. А в исповедании какое и сколь великое зрелище представил он и Ангелам, и людям (ср. 1 Кор. 4:9)? О, великодушное и боголюбезное сердце! Он вышел на поприще, как воин Христов, бесстрашный, бестрепетный; со всех сторон служители тьмы ударами терзали спину, грудь, руки его, проливали кровь, рассекали плоть и оставили святого брошенным на земле, а он не произнес совершенно ни одного укорительного слова, но переносил богоугодное мученичество за Христа, Сына Божия и Бога нашего. Ибо подвизаться за святую икону Его значит терпеть мученичество за Него Самого. Да услышат кротции и возвеселятся (Пс. 33:3); да ликуют и радуются любители мучеников; да посрамится диавол, да падет сборище иконоборцев; из дел тех и других узнаете тех и других, по заповеди Божией (Мф. 7:20). Те не одного его, но и многих из наших и не из наших, однако наших, – [Col. 1356] ибо все мы одно тело во Христе (Рим. 12:5) Иисусе, Который есть Глава всех, – также мучили, вытягивали, морили голодом и прочее, что следует за этим. А он, от таких невыносимых ран ослабевший и разбитый, отдал тело свое на сильные мучения и поэтому, оставшись расслабленным, с того времени до конца жил, как бы ежедневно умирая (ср. 1 Кор. 15:31), и притом с благодарностью и смиренномудрием. Если, как ты говоришь, (622) он предсказал смерть свою, то и это вследствие подвигов. И если, как ты прибавил, было многочисленное собрание при его погребении, и притом людей знатных обоего пола, то и это служит подтверждением сказанного. Ибо не было бы такого собрания к человеку, незнатному по плоти, если бы не было указания Божьего.

Итак, он переселился на небо и приложился к подобным себе исповедникам, и умножился сонм исповедников и мучеников от века, отчего радость и веселие на небе; его молитвами да спасемся мы, братия, а он да получит достойное воздаяние за свое преподобное служение! Благословенны и собиравшиеся, как истинно благочестивые, как истинные любители мучеников; да будет часть их с тем, кого выносили они! Касательно досточтимых останков его я сделаю так, как говорил в письме о каноне, если благоугодно будет Господу. Приветствуйте друг друга лобзанием святым (1 Пет. 5:14). Это надобно прочитать всем братиям. Приветствует вас господин архиепископ, протопресвитер, эконом и прочие братия. Господь с вами. Аминь.

442. К Петру, [митрополиту] Никейскому (II, 101)

[1322]

Таков совет наш на вопрос господина игумена, чтобы до [праздника] святых апостолов все были разрешены от епитимии и причащались Святых Таин; но с тем, конечно, чтобы священники не священнодействовали до созвания православного Собора, на котором сделано будет всецелое разрешение и всецелое успокоение. Вообще все, как общежительные монахи, посвящены ли они или нет, пусть благословляют и благословляются, молятся и принимают молитвы. А так как необходимо и совершать Божественную литургию, (623) чтобы рукоположить и пресвитера, и диакона, которые заменили бы отлученных, то не ненависть, а благодарность должно оказывать за это, ибо нам заповедано апостолом: носите бремена друг друга (Гал. 6:2). Впрочем, уже наперед принято всеми такое решение: если угодно будет Богу по неисповедимым судьбам правды Его, чтобы опять было воздвигнуто гонение, то лучше перенести всё даже до смерти, нежели предать истину.

Так мы, смиренные, думаем и всем отвечаем, а как представляется твоей отеческой святости, так, конечно, благоразумнее.

443. К консулу Димитрию (II, 218)

[1324]

[Col. 1657] И прежде недавно в письме изъяснили мы, как велики и превыше нашего достоинства доверие твое, господин, уважение и любовь. А мы не таковы, как вы полагаете, но грешники, не приносящие никакой пользы ни вам, ни другим. Да будет же вам по упованию (την πεποίησιν) вашему награда и милость от Господа вместе с госпожою консульшею и благородными отраслями вашими, от которых получив и приношения, мы вознесли благодарение Господу!

Божии кары за насилие над праведными.

Впрочем, обратим речь к нужному. Некоторые опечалились, говоришь ты, по поводу второго Ирода, потому что он был православным и его поминает Церковь. Но, во-первых, обычное дело – называть властителей Иродами; так, [Григорий] Богослов говорит: «…если предстанешь Ироду, то молчи». Затем пусть осуждающие обратят внимание, не справедливо ли это сравнение. Первый Ирод, имев женою своей дочь царя Арефы и (624) отвергнув ее, взял себе жену брата своего Филиппа для второго сожительства, а так как это было противозаконно, то он обличается Предтечей и, не перенося обличения, умерщвляет пророка (см. Мф. 14:3-12). Потом спустя немного, быв изгнан собственным народом, он убивается по судьбам правосудного Бога, воздавшего убийце достойное наказание – жалкую смерть за смерть праведника.

Обратимся же к тому, о котором идет речь. И этот, имев женою Марию, законно сочетавшуюся с ним от юности, и отвергнув ее, прелюбодейным образом, как говорит Господь (см. Лк. 16:18), взял себе в жену Феодоту кубикуларию для второго сожительства, а так как это вопреки Евангелию, то он лично обличается [игуменом] Платоном и, не перенося обличения, заключает преподобного как бы в могилу; потом спустя немного, быв изгнан подданным, ослепляется по судьбам Праведного Бога, воздавшего виновнику заключения подобающее наказание – лишение зрения за заключение преподобного. Пусть же всякий здравомыслящий вникнет, не справедливо ли [император] Константин, хотя бы он не сделал ничего другого с тогдашнего времени доселе, назван вторым Иродом, сам доставив себе своими делами это название. Относительно этого пусть они и не возражают нам. Христос – истина, не может лгать; прелюбодей и тот, кто не противится им, и даже враг Божий. И не перестанут говорить об этом деле прелюбодея до скончания века.

Но так как опечалившиеся способствовали прелюбодеянию, то они и негодуют при напоминании о нем, между тем как им следовало бы признать истину, повергаться и плакать пред Богом о гонении, за которое отдадут отчет в день Суда, если не раскаются. А они еще прилагают грехи ко греху, прогневляя Бога; неужели они забыли, [Col. 1660] какое гонение от того было воздвигнуто повсюду и сколь стали прелюбодействовать по поводу высшего примера? Не стану говорить о прочем из уважения к некоторым лицам. Пусть же перестанут печалиться печалью, неугодной Богу, кто бы они ни были. Ибо Бог не взирает на лице человека (Гал. 2:6). И (625) если кто станет проповедовать чтонибудь другое вопреки тому, что мы слышали из Евангелия, хотя бы даже Ангел, он подлежит анафеме, как взывает блаженный апостол (Гал. 1:8). Зная это, и благоговейнейший игумен пусть не жалуется, что святой Феофан осужден по этому делу, ибо нет ничего более ценного, чем истина, и он не отказывается слышать об этом, как и великий Петр апостол о своем отречении (см. Мф. 26:34), и святой Давид – о своем прелюбодеянии (см. 2 Цар. 12:1-14), и священномученик Киприан – о своем волхвовании. Что же касается до того, что [упомянутый император] поминается в Церкви как православный, это нисколько не противно Евангелию, ибо поминается и Валентиниан, но не за то, что он беззаконно имел в одно время двух жен, а за правую веру; и Иовиан, но не за то, что он, как повествуют, был мужеложником; и Никифор, но не за то, что он был корыстолюбцем. И много можно сказать о других, которые, хотя были осуждаемы за иные грехи, но только за Православие удостоились церковного поминовения.

Об это так. Сам ты, господин, тщательно береги это письмо и не выдавай его, ибо это опасно, как возвещает письмоносец. Господь со духом вашим. Аминь.

444. К чаду Еваресту (II, 102)

[1329]

С великой скорбью и стеснением сердца моего, прибавлю – и со слезами, пишу это письмо к тебе, [Col. 1357] брат, ибо я слышал, что ты умер греховной смертью. Говорят, будто ты отринул обет девства, одежду евангельскую, жизнь, уважаемую и Ангелами, и людьми, и взял себе блудодейно жену или, точнее сказать, Еву. Ибо она изгнала тебя из рая святой жизни (626) к скорби моей, грешного отца твоего, к стыду ангельского твоего братства, к похвальбе и превозношению диавола. О, что случилось! Увы! Как овладел тобою этот дракон? В какую он ввергнул тебя бездну зловония! Из света сделался ты мраком, из благоухания Христова – зловонием, из святого – нечестивым, из честного – бесчестным, из славного – бесславным, из свободного – рабом беса, из любимого – ненавидимым, из овцы Иисусовой – добычею дикого зверя (ср. Исх. 22:13); прибавлю еще больше: гонимый за правду (ср. Мф. 5:10) стал пленником греха, исповедник – отступником, носивший блаженство на главе, как диадему, – лишенным дивного имени монаха.

Похоть.

Увы мне! Кто, услышав об этом, не вздохнет? Кто, подумав об этом, не содрогнется? Ты посрамил монашество, устрашил стоящих, поколебал опускающихся, испил чашу беззакония, увлек, сколько зависело от тебя, равночестных с тобою к вкушению смерти. О, скажу опять, что случилось с тобою, жалкий? Как омрачилась денница? Как сокрушился сосуд полезный? Как самое имя твое не устыдило тебя, называвшегося Еварестом и сделавшегося Дизарестом? Не ты ли в прошедший год приходил ко мне и к господину архиепископу, весь здравый, благодушный, усердный, ходатаем за другого, брата своего, и исправителем его? Как же ты внезапно пал? Как ослеп? Как забыл и Бога, и нас, и прежде совершенные тобою аскетические труды и подвиги, тогда как ты был из полезных и поставленных на высшие служения? Потом что? Малое нападение диавола, похоть, имеющая вид сладости, но заключающая в себе обоюдоострый меч, которого горечи нет ничего желчнее, овладев тобою, низринула тебя с высокой жизни, как бы с неба, и сделала как бы израненным и спящим в могиле. Ибо что иное значит быть во грехе, как не быть в тлении? Нет в тебе никакого умственного света, никакой надежды, никакой душевной сладости, никакого священного помысла, но глубокая ночь, смежение умственного ока, сердечные угрызения, страх перед всяким, ежедневное пребывание в болоте, (627) подобно валяющемуся в грязи животному. Что сделал бес? До чего довела тебя проклятая похоть, от которой обольщаемые от века и здесь не получали пользы, и небесных лишились благ, наследовав только одно – вечный огонь!

Но возвратись сюда, сын мой, призываю тебя из глубины сердца, из внутренности, попаляющей меня, ибо твоя слава – моя, равно как, наоборот, и стыд. Приди, восстань: Господь повелевает. Не помяну, говорит Он, беззаконий твоих (Ис. 43:25). И еще: еда [Col. 1360] падаяй не восстает? (Иер. 8:4). И еще: вижу, что ты прискорбен еси (Быт. 4:6). И еще: несть цельбы сокрушению твоему (Наум. 3:19). Вот Благой Бог, вот милосердый врач. Так прошу тебя, сын, ибо ты – сын мой, хотя и умерший. Не оставайся во грехе, скоро расторгни опутавшие тебя диавольские узы и, как бы восстав из пропасти, возвратись к дивному свету твоей прежней жизни. Я же приму тебя с распростертыми объятиями, не укоряя, но сострадая, не отягчая врачевства покаяния, но услаждая и облегчая его, сколько возможно. Поспеши, поспеши, прежде нежели придет внезапно грозный Ангел жалким образом отрешить тебя от тела и отвести на вечное осуждение.

445. К духовному сыну Севериану (II, 151)

[1332]

Сколько обрадовало нас малое письмо твое, сын мой, столько опечалило большее. Как будто ты никогда не говорил об изложенных в нем (628) предметах и от нас не слыхал надлежащего, ты теперь вздумал завести речь, по-видимому опровергая другое лицо, а на самом деле противясь истине; между тем ты не должен и учить, не говорю – потому, что ты находишься в числе подвластных, снеси это великодушно, но и потому, что уличенные в общении с ересью, один из которых и ты, не смеют отверзать уста, а должны оставаться в надлежащем безмолвии и испрашивать прощения [Col. 1472] всю жизнь. Затем у тебя нет и такого познания догматической науки, чтобы уметь говорить с точностью, как у не занимавшегося ни грамматикой, ни философией, тогда как и сведущие в этом преподают о Боге не какое-либо собственное учение, но следуя богоносным [отцам]. Почему же, спрашиваю, тебе вздумалось сказать: «Разве не относительно (σχετικώς) поклоняются иконе Христовой?» Знаешь ли ты, что такое отношение (σχεσις)? Отношение бывает между относительными предметами; относительные же предметы – первообраз и изображение его, например Христос и икона Его, ибо одно содержится в другом, а не раздельны они ни по державе, ни по славе. Вот этого ты, несведущий, не знаешь, и прилично теперь сказать следующее: видел я странность под солнцем – мужа, казавшегося мудрым самому себе и, что еще хуже, усиливающегося учить других (Еккл. 6:1).

Какое еще второе твое предложение? Христос богопочитается в иконе Своей, поэтому и икона должна быть богопочитаема (λατρευτή). Откуда или от кого узнав, ты учишь этому? Из святых никто не мог сказать этого, но [говорили они], что Христу поклоняются (προσκυνεΐται) в иконе Его и икона достойна поклонения (προσκυνητή), то есть почтения или уважения (то и другое имеет один смысл и справедливо), потому что богопочитание (ή λατρεία), равно как и вера, относится к одной только Святой Троице, а остальное и к другим – Матери Божией, святому Кресту, святым, достопоклоняемой иконе Христовой и всем прочим иконам святых, и притом настолько, насколько первообразы превосходнее своих изображений. Поэтому, если в иконе богопочитается Христос, как говоришь ты, то, так как богопочитание относится к Троице, в иконе воздается богопочитание и Отцу, и Духу. И что следует отсюда? То, что и Отец, и Дух воплотились; (629) а этого может ли быть что-нибудь нечестивее? Если ты еще говоришь: «Должна быть богопочитаема и икона Христова», то следует, что ты оказываешься ничем иным, как тетрадитом (τετραδίτης), богопочитающим вместе с Троицею и икону Христову. Между тем кто поклоняется Троице, а потом и иконе, тот не впадает в такую нелепость. Ибо сказано, что честь и поклонение (ή προσκύνησις) воздаются даже и простому человеку, но не вера и богопочитание. Как мы веруем только в Отца и Сына и Святого Духа, так и служим Им.

Выслушав это, воздержись, брат, увещеваю тебя, от пустословия и цикалийской или кендукладийской ереси, которая совершенно противоположна иконоборческой. Если же – чего да не будет! – ты останешься при своем, то знай, что ты не имеешь части с нами или, лучше, ни с одним православным. С трудом продиктовал я это письмо к тебе.

446. К монаху Феодору (II, 152)

С удовольствием, а не с огорчением принял я укоризны твои, почтеннейший. Ибо я не столько неразумен, чтобы [Col. 1473] сердиться на дружеские замечания. Если же я огорчался, то не напоминанием, а ересью каждого, которою рассекается Тело Христово, разделяясь множеством мнений. Начну с начала, ибо мне, обвиняемому, нужно оправдаться. Назначая епитимии по принуждению от самого первого дня, и притом из заключения под стражею посредством писем (ибо посредством писем же просили об этом монахи и священники), я отвечал не в виде определения, а в виде советов от меня относительно епитимии. Почему? Потому что я не иерарх, но священник, постановляющий законы [только] своим ученикам, другим же нет, а, как сказано, предлагающий им свое мнение до времени мира, (630) с тем чтобы тогда принять то, что будет определено святейшим патриархом с утверждения святого Собора, к увеличению епитимии или к уменьшению. И думаю, я поступал справедливо, простирая человеколюбиво руку помощи падшим, впрочем, не присвояя себе власти, что было бы нелепо. Какие же епитимии? Различные по различным падениям, о чем подробно говорить не позволяет размер письма. Кратко сказать, священник или даже диакон, уличенный или в подписи, или в общении с еретиками, должен быть совершенно отлучен от священства, равно как и от Причащения, а по исполнении епитимии причащаться Святых Таин, но отнюдь не священнодействовать до святого Собора; благословлять же или молиться может как обыкновенный монах, а не как священник, и притом при исполнении епитимии; в церкви, занимаемые еретиками, не входить, и если храм поступит во владение православного после совершения там еретических возношений, не священнодействовать в нем православному без разрешения православного епископа.

Когда же мы по благоволению Божию избавились от заключения под стражею и соединились со святейшим патриархом и святыми епископами и потом отдали отчет преподобным игуменам, то никто не выразил порицания относительно чего-либо, кроме только одного относительно благословения, которому мы отвечали: если достойно осуждения, что гора поражена от самой вершины (Дан. 2:34), то и мы замолчим; осуждающие пусть осуждают не нас, а господ епископов, которым мы, уничиженные и подвластные, следуем; ими быв вынуждены, мы и доселе назначали епитимии сказанным порядком и назначаем, когда случится. Пусть же смотрят любители обвинений, чтобы им, отцеживая комара, в забывчивости не поглотить верблюда и, нащупывая соломинку, не заметить, что носят бревно (ср. Мф. 7:3; 23:24).

(631) Таким образом, мы, богопочтенный брат, как бы пред свидетелем Богом руководились состраданием и братолюбием, а не пристрастием или каким-либо другим человеческим побуждением. Смущающий вас, говорит апостол, кто бы он ни был, понесет на себе осуждение (Гал. 5:10).

447. К чаду Анфиму (II, 105)

[1339]

Закон Божий, страх и трепет (Исх. 15:16) Его, говорит так: в стража дах тя дому Исраилеву (Иез. 3:17). Страж этого возвещения заставил меня, брат, опять письмом возвестить грядущий на тебя меч Божий, меч страшный, меч огненный, меч, ввергающий не тело, а душу в геенну огненную на бесконечные веки. Со слезами пишу я, несчастный, и горько вздыхаю, что это относится к моему сыну и ученику. Но что мне делать? Если не стану возвещать, то Бог взыщет кровь твою от рук моих, как Он Сам сказал (Иез. 3:18), и меня постигнет не что иное, как такое же осуждение на казнь. О, [Col. 1364] брат, для чего так смежил ты очи сердца? Для чего презрел Бога, взором Которого всё потрясается и не может устоять? Ты прежде сошел с подвижнического поприща, ушел в места, которых не назирает Бог, нарушил печать чистоты, растлил душу и тело, сделался рабом греха; потом уже поздно возвратился к нам в начале гонения, исповедуясь, соглашаясь на епитимию, обещая обратиться по прекращении гонений. Притом ты был вразумляем экономом, был принят братом Дионисием и избрал прекрасную ссылку, удаляясь из мест дурных в места добрые, на которых очи Господни, и блаженство гонения окружало голову твою; (632) прекрасно такое обращение, очищение, ангельское попечение! Что же опять случилось? Что удалило тебя от Бога и предало дьяволу? О, мое несчастье! Ты опять возвратился в болото греха, растлевая и растлеваясь от женщины или, точнее [сказать], от женщин. Помилуй, Господи, пощади, Боже! Оставил тебя Ангел хранитель твой; овладел тобою сатана. Живешь ли ты, несчастный? Но как может жить пожираемый человекоубийцей? Видишь ли свет? Но как может видеть омраченный грехом? Молишься ли Богу? Но как может приступать к Господу поработивший себя диаволу? Где твое доброе начало, горячность, сокрушение, послушание, слезы, воспарявшая к Богу молитва, небесный образ жизни? Всё исчезло, погибло. О, горькие мои воздыхания о твоем безумии! О, если бы ты был бессловесным животным, которое не пойдет на Суд! Но прискорбно то, что ты – существо богосозданное, имеющее воскреснуть и явиться на Суд.

Приди же, погибший сын мой, приди, возвратись к Господу, ибо Он, весьма человеколюбивый, опять примет, опять осветит, опять облечет в брачные одежды, опять заколет упитанного тельца и в радости призовет вышние Силы при твоем возвращении (см. Лк. 15:22–24). Не ослушайся, сын мой, сын мой, но образумься, возвратись, соединившись с добрым братом твоим Дионисием, прежде нежели постигнет тебя меч вечной смерти.

448. К игумену Евстратию (II, 106)

Обрадовался я, получив почтенное письмо твое, любезнейший из отцов, и узнав, что дела твоего преподобия идут так и сяк; ибо, по известиям от других, впрочем, людей достоверных, я скорбел, услышав о [твоей] лицемерной подписке. Выслушай меня, почтеннейший, (633) я буду говорить откровенно. Я не могу найти причины, почему ты, быв задержан царским чиновником, остался без мучений, то есть отпущен. Это служит поводом к молве. Известно, что никто из говоривших смело не остался без заключения в темницу или, по крайней мере, без ссылки или изгнания. Те же, которые вне этого, предались увлечению, чтобы не опечалить тебя, сказав что-нибудь более суровое. [Col. 1365] Разве ты не видел, прозорливейший, тяжкого гонения от Льва, соименного дикому зверю, Ахавитская рука которого хватала и находившихся под властью другого, убивала, губила и – что человеколюбивее – заключала в темницу после тяжкого бичевания, а не только что подвластных [ей]? Если же сам ты ничего такого не потерпел после задержания, то, извини, святой муж, ты был уловлен. Не говори мне, что таким образом были сохранены собственные церкви и остались неповрежденными изображения, равно как и поминание святейшего нашего патриарха. Это любят говорить и другие увлеченные. Всё это не могло быть спасено иначе, как изменой истинного защищения. Что за польза, если мы сами, сделавшиеся и называющиеся храмом Божиим (1 Кор. 3:16), стали непотребными, а бездушные дома постарались сохранить? Икона Христа, или Богородицы, или другого святого не падает, она пребывает в них, как в первообразах, но падают те, которые думают уничтожить ее, равно как и те, которые из угождения им оставляют смелость и страдания за нее. Как? Одни умирают, другие отправляются в ссылку, иные подвергаются бичеванию, иные заключаются в темницу; горы, пустыни, скалы и пещеры (ср. Евр. 11:38) населены блаженно гонимыми, а мы остаемся дома и думаем, что не получаем вреда. Нет. Пусть погибает весь вещественный мир видимый; пусть важнее его будет верная погибель души, которой подвергается тот, кто представляет такие предлоги.

Я сказал это по любви и для напоминания, чтобы мы удостоились принимать епитимию, и потому, что во время Православия ничто не будет оставлено без исследования. Лучше прийти со смирением и исцелять немощное, нежели оправданием навлекать на себя большую виновность.

449. К чаду Лаврентию (II, 153)

Самоубийство происходит по внушению диавола.

(634) [Col. 1476] Дошло до нашего слуха, чадо Лаврентий, что по действию лукавого беса совершилось горестное событие в Антисархенском селении; и воздохнули мы тяжко об этом как по общему закону человеческой любви, так и потому, что удавившийся был родственником брата и протопресвитера Афанасия, по внушению которого и пишу я. О, страшное зрелище! Человек, бывший в чести, стоявший выше тамошних жителей, имевший всё нужное для жизни, муж разумный, постоянно пребывавший в молитвах и молениях и в прочих отношениях отличавшийся образом жизни, без всякого несчастного случая, отчего часто происходит некоторое уклонение от долга, при безмятежном течении дел совершил такое зло, удавившись. О, скажу опять, плачевная весть! Это козни диавола. Он человекоубийца от начала, как сказал Господь (Ин. 8:44). Он сначала Ахитофела (2 Цар. 17:23), а потом Иуду (Мф. 27:5) склонил удавиться; он и доселе не перестает делать то же с повинующимися ему. Я думаю, что он уловляет человека двумя способами, как мы узнали по опыту: или неутешною сердечною скорбью, или безрассудным стремлением, омрачая его и извращая. Как при убийстве или прелюбодеянии и подобных преступлениях он представляет тьму светом и горькое сладким, ибо иначе, если бы он не внушал таких мыслей, не мог бы уловить нас, так и при удавлении он представляет смерть приятной, омрачает ум и совершает удавление. Увы, какой этот дракон и сколь многими кознями он везде умерщвляет людей: одного так, другого иначе, и никто не может избежать (635) сетей его без помощи Божией, которая подается верно живущему со страхом и трепетом по заповеди Его (Флп. 2:12)!

Но возвратимся к предмету. Ты объяснил, что все жители селения отвращаются от дома его, то есть от жены и детей, так что не хотят и касаться, и иметь отношений, и даже давать хлеба взаймы. Если родственники удавившегося считают удавление делом хорошим и самим себе желают одинаковой с ним кончины, то от них справедливо удаляются, хотя и в этом случае следовало бы не вдруг. Ибо сначала надобно учить, просвещать, убеждать, чтобы они избегали погибели: это свойственно христианам, это свойственно братолюбивым. Так и Господь, зная, что намеревался сделать Иуда, старался отклонить его от этого многими знаками Своего благоволения и побуждающими к исправлению предсказаниями, возвещая ему горе и говоря: лучше было бы этому человеку не родиться (Мф. 26:24), хотя и не уразумел несчастный. Если же они, как говоришь ты, оплакивают эту Иудину кончину и не желают такой участи никакому христианину и, находясь вне себя [Col. 1477] от невыносимой скорби, ищут утешения, то что же есть то, о чем ты рассказываешь, как не то, что жители противятся Христу и отверзают диаволу дверь для погубления достойных утешения? Горе поступающим так, ибо они сотрудники диавола.

Поэтому хорошо сделал господин Макарий, духовный отец, что утешил тех людей; хорошо сделал он, что и принимал пищу в том доме, и никто из христиан пусть не сомневается делать то же. Но так как идет речь об епитимии, не потому, чтобы они были виновны, ибо кийждо за свой грех да умрет, сказано в Писании, и сынове да не умрут за отцы, и обратно (Втор. 24:16), но для утешения, – то пусть они в течение одной Четыредесятницы воздержатся от ядения мяса, равно как и причащения Святых Таин; в церковь же на молитву пусть ходят, оставаясь там до [удаления] оглашенных, и принадлежащую несчастному часть пусть отдадут бедным. Ибо совершать приношение и литургию за него отнюдь не должно, а милостыня пусть да будет, ибо она приносит пользу и неверному, как говорит Златоуст; притом и по удавлении Иуды (636) сребреники были отданы на погребение странников (Мф. 27:7). Пусть поставят и знамение Животворящего Креста на том месте, где он удавился, ибо самый этот Крест был поставлен на лобном (κρανίου) месте (см. Мф. 27:33), потому что там находился череп (κράνιον) умершего Адама, отчего оно и получило свое название.

Вот что мы можем сказать на основании Писаний, увещевая потерпевших это прекратить многую скорбь и с благодарностью и добрыми делами служить Благому Богу, а жителей селения убеждая, чтобы они, оставив дурное расположение, по-прежнему имели общение с тем домом во Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.

450. К братьям, находящимся в городе (II, 107)

Ныне, при отправлении брата Льва, я нашел благовременным написать письмо вообще всем вам, благословенные братия и отцы, чтобы напомнить относящееся ко спасению. Ибо и в отсутствии, и в этой ссылке я страшусь и трепещу при собственной тяжести грехов и за лежащую на мне заботу о вас и начальство над вами. Боюсь и страшусь, чтобы вы, живя в городе, скорее не подверглись какому-нибудь падению и чтобы тех благих дел, которые мы собрали многими трудами и усилиями прежде гонения и во время гонения, нам не потерять совершенно кратковременной небрежностью. Я слышу о вашем непостоянстве, переселении: иной отходит от другого брата и из одного в другое место; иной – что еще достойнее сожаления – живет один, другой имеет келлию в доме, где есть женщины, а иной постоянно обитает в женском монастыре; другой поселяется то там то здесь, где есть девицы, где огонь, сожигающий не сено, а дом души; некоторые же, забыв законную жизнь, купили себе рабов и живут с ними, а (637) [Col. 1368] другие купили себе поля. О, несчастная душа моя! Как мне не воздыхать об этом? Как мне не страшиться, если не стану возвещать оправдание Божие? Что, не обезумели ли вы, братия? Как вы, рабы Господа, стали рабами страстей? Как жившие по закону стали жить беззаконно? Почему вы, служители Христовы, сыны огорчающие, не оставляете порочной жизни, не пребываете в местах несоблазнительных, не живете по два вместе или более, по-апостольски?

Горе одному (Еккл. 4:10); горе не сидящему [в одном месте]; горе пристрастному к женщинам; горе рабу рабов; горе Гиезию, который, приобретши поля и виноградники, наследовал проказу Неемана (4 Цар. 5:27)! Не божественные ли эти слова? Разве я говорю чтонибудь от себя самого? Когда свирепствовало гонение, тогда иной мог сослаться на нужду, впадая во что-нибудь из исчисленного мною; нужда ради веры сохраняла виновного. А теперь нет гонителя или препятствующего нам жить хорошо и вместе с другими, по крайней мере, двумя. Ибо вами самими, живущими по закону, будете осуждаемы вы, живущие худо. Настоящее непостоянство не служит ли явным доказательством того, что вы не достигли мира? Образумьтесь, увещеваю вас, братия мои святые, участники в небесном звании (Евр. 3:1); если же не исправитесь, то не так надобно будет называть вас, а напротив, чего да не будет!

Это свидетельствую пред Богом и избранными Ангелами (ср. 1 Тим. 5:21): если кто не исправится после определенного в продолжение некоторого времени ожидания, тот будет отлучен от причащения Божественных Таин властью, данною мне Господом над вами; это сказано для созидания, а не для разрушения (ср. 2 Кор. 10:8). Вы же, братия мои, как сыны послушные, делайте добро, чтобы и Богу угодить, и меня, несчастного, избавить от греховной смерти во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава с Отцом и Святым Духом. Аминь.

451. К Иоанну, [епископу] Сардийскому (II, 108)

(638) Давно мы слышали, что твоя отеческая святость болеет, а недавно услышали, что находится почти в безнадежном состоянии. Этим мы, смиренные, были столь тронуты и так опечалены, что хотели отправиться в те места и лично проверить неприятную весть. Но это не исполнилось по причине настоящих обстоятельств. Поэтому мы принуждены лететь посредством письма, как бы в собственном теле, чтобы посмотреть на тебя, доброго отца, истинного друга, доблестного свидетеля истины. За нее ты отправлен в ссылку и заключен в темницу и еще прежде того позорищем был, скажу словами апостола, и для Ангелов и человеков (1 Кор. 4:9) в тот день, когда священная голова твоя повержена была на помост нечестивыми пред лицом Каиафина сонмища. О, что делается с нами? Для чего спешит отойти отсюда столп Церкви? Останься с нами, останься еще, страдай [Col. 1369] за Евангелие, как добрый воин (ср. 2 Тим. 2:3). Видишь ли, какая война, как мы поражаемся и поражаем за слово [Божие]?

Так умоляем, останься. Моли Христа, Которого ты исповедал и исповедуешь, поклоняясь Ему, изображаемому в человеческом виде, и Он услышит молитву твою. Если же ты непременно отойдешь, если так повелевает Промысл, то сам ты, мы верно знаем, уйдешь, получив награду за исповедание, а к нам умилостивишь Благого Бога своими молитвами не только об этом, но и о том, чтобы Он поспешил посетить Церковь Свою.

452. К игумену Никите (II, 154)

[1342]

(639) Не безвременно, я думаю, будет настоящее письмо к отеческой твоей святости, не только потому, что им исполняется долг любви, но и потому, что оно откроет некоторую скорбь, скрывающуюся в смиренной душе нашей. Если угодно, внемли словам моим. По возвращении после свидания в Акрите с вами, святыми отцами, я встретился с братом нашим Афанасием и рассказал ему подробно обо всем, о чем мы рассуждали в Господе, прибавив, что и Мидикийский [игумен] одобряет Максимина за прекрасное его обращение, то есть за оправдание и исповедание. Он же не согласился с этим и причину своего несогласия, о которой я спросил, представил следующую: «В оправдании, которое он написал и которое я сам читал, он говорит, что он причащался (μεταλαβεΐν), но не имел общения (κοινωνήσαι) и что это есть икономия, не заключающая отступления от истины, хотя и не с точным ее соблюдением». Что это, почтеннейший отец? Не исповедует ли он, кратко сказать, следующего: «Из сожаления к старости [Col. 1480] я погубил душу свою, приняв участие в отвержении иконы Христа, Богородицы и всех святых, ибо такова иконоборческая ересь, и соединившись в этом с нечестивыми; затем до конца я оставался в своем монастыре, не подвергаясь гонению, тогда как наш мир сотрясался»? Не так ли он исповедуется и сетует? Но те слова вздор, равно как и то, как говорил рассказывавший, когда он приводит в свое оправдание некоего Диания из отцов, который сделал то же и которого, говорит он, одобрил святой Василий, также и отца Григория Богослова.

Причащаться – значит иметь общение.

О, как справедливо негодование священного архиерея нашего и всего сонма исповедников! Если это не есть общение и (640) отступление, то какая польза от их трудов и подвигов, кровопролитий и страданий? Для чего и сам извергнут? Для чего оставляет монастырь? Для чего отлучается от священнодействия? О, скажу опять, божественное негодование! Подавляя истину неправдою (Рим. 1:18), он думает, что и отцы одинаково с ним поступали. Обратим же внимание на эти неразумные слова. «Я причащался, но не имел общения», – говорит он. А знаменитейший из богословов в одном месте говорит: «Я был причастником (μετελαβον) образа и не сохранил его; Он делается причастником моей немощи, чтобы и образ спасти, и плоти даровать бессмертие; таким образом, Он вступает во второе общение (κοινωνει), гораздо превосходнейшее первого». Вот объясняется, что причащаться – значит иметь общение. Причастие и общение – одно и то же; первое получило свое название от выражения «иметь что-нибудь вместе» (μετεχεσΰαι), а второе от того, что имеющие что-нибудь вместе поступают сообща (κοινοποιείσαι). И святой апостол говорит: Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение (κοινωνία) Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся (μετεχομεν) от одного хлеба (1 Кор. 10:16–17).

Причастие православное и причастие еретическое.

Вот и здесь Свет миру (Ин. 9:5) показывает, что причастие есть общение; и никто из здравомыслящих не скажет, что причастие не есть общение. Как Божественный Хлеб, которого причащаются православные, делает всех причащающихся одним Телом, так точно и еретический хлеб, приводя причащающихся его в общение друг с другом, делает их одним телом, противным Христу; и пустословящий напрасно пустословит. Если же [он скажет], что, когда он причащался, ум его не был расположен к этому действию, то это еще более предосудительно; ибо хотя он сознавал, что поступает непристойно, однако с сознанием грешил, не страшась Бога, Который может и душу, и тело ввергнуть на погибель в геенну, но боясь временно бьющего тело (Мф. 10:28). К чему служит не идущее к делу? Для чего он считает своими защитниками святых, которые говорят против него? По их мнению, одно только подтверждение или отрицание в деле исповедания или отречения есть уже полное действие; и лицемерия даже только в прикосновении [Col. 1481] к жертве, не только (641) идольской, но и частным образом закланной, они не допускали, чему есть бесчисленное множество примеров.

«Ядовитый хлеб».

Не то же ли было и в предшествовавшее гонение? Священнейший патриарх взят, изгнан, заключен в потаенное место; на престоле его христоборец, собор нечестивых, проклятие святого Никейского Собора, возобновление борьбы против Христа; ссылки святых епископов и игуменов, монахов и монахинь; пролитие крови, безвременные смерти, заключение в темницах, умерщвление голодом, разграбления; а что еще страшнее видеть и слышать – оскорбление и попрание досточтимой иконы Христа, Богородицы, всех святых, разрушение храмов и жертвенников, осквернение и сожжение святынь. При таких обстоятельствах всякий причащающийся или участвующий в ядовитом хлебе не есть ли отступник от Христа, отверженный, нечестивый, если он не обратится назад через покаяние? Такова истина; за нее мученики были убиваемы и терпели всё, не отступая от нее. И тем, которые поступают по сему правилу, говорит апостол, мир им и милость, и Израилю Божию (Гал. 6:16). Сообщаемое же о Диании и отце Богослова и что-нибудь другое подобное, выдуманное и написанное еретиками в искаженном виде, было обманом для обольщения простых, и не по какому-нибудь страху – нет! – подписывались святые. Поэтому у них тотчас же, как они узнавали обман, являлось негодование и смелое оправдание (απολογία).

Это, святой отец, если тебе возможно, передай тому человеку, чтобы он, узнав истину, отвергнул неправедную подпись и присоединился к благочестивым, так как он и стар, и подлежит епитимии, и для этого оставил знаменитый монастырь. Если же нет, то молись о нас, чтобы нам не иметь никакого общения в этом отношении с таким человеком, доколе он не раскается.

453. К чаду Илии (II, 109)

[1349]

(642) Кто заставил меня писать к тебе, человек? Конечно, Бог, Который поставил меня пастырем и законодателем для тебя, Которому я отдам отчет как за всех братий твоих, так и за тебя. Ты по своей воле отказался [от мира], добровольно подчинился; а потом сатана просеял тебя, отторгнув от божественного общества. Затем опять, по милости Божией, ты присоединился и опять отступил по действию беса. После того ты снова пришел и исповедался, обещая быть твердым на будущее время; а когда было возвращение из ссылки при Никифоре, ты не пришел вместе с прочими, но остался у себя, быв уловлен змием; и так доныне, когда царствует уже четвертый после Никифора. Доколе же ты, несчастный, будешь валяться в болоте греха? Доколе не перестанешь бесчинствовать пред Богом и людьми? Разве не будет смерти? Разве не будет Суда? Разве не понесешь ты вечного наказания, одна мысль о котором удерживает душу и обращает к покаянию?

Опомнись, человече, исправься, увещеваю тебя: оставь строить дома по-мирски, разрушивший дом души своей; перестань созидать, подобно мирянам, ты, строящий при помощи сатаны, не ссылайся на то и то – никто не исхитит тебя из руки Господней. Согрешив, не говори: «Я не перенесу наказаний»; перенесешь, чадо мое, так называю тебя я, смиренный, в надежде твоего обращения. Если я – отец, то и буду врачевать тебя с пощадою, с состраданием, с любовью. Только пожелай, только подвигнись, расторгни опутывающие тебя узы смерти, помощь Божия близко, и Ангел хранитель жизни твоей пойдет пред тобою; радость будет на небе, восплачет диавол, возрадуюсь я, несчастный, нашедши погибшую овцу мою, также и братство твое. А если нет, то будешь ты добычею диавола, наследником проклятия, от которого да избавишься ты, послушавшись меня и прибыв вместе с братом своим Силою!

454. К супруге Димохари (II, 110)

[1351]

(643) С того дня, как до нас дошла весть о смерти блаженного военачальника, доселе мы, испробовав много [мер], не находили удобного пути послать письмо к твоему почтению; и теперь, посылая его, не можем нисколько помочь тебе и облегчить тяжесть скорбного сердца. [Col. 1372] Ибо какое слово может быть найдено уврачевать такую скорбь? Однако [мы говорим], чтобы засвидетельствовать, что и мы принимаем участие в скорби не только об отошедшем к Господу – он, муж добрый и благочестивый, защитник Православия и поборник мира, к несчастью, оставил нас, – но и о тебе, оставшейся без помощи супруга, притом весьма любящей мужа.

Таким образом, ясно, что твое горе нельзя облегчить. Но так как ты знаешь Божественное определение: земля еси, и в землю отыдеши (Быт. 3:19); и еще: дабы не скорбели о умерших, как прочие, не имеющие надежды, то как имеющих быть приведенными Богом вместе с Иисусом во время Воскресения (1 Фес. 4:13–14) увещеваем и убеждаем оставить чрезмерную скорбь, принять малое утешение, прийти в себя, успокоить душу, ибо и детей ты имеешь, и родство твое отличается высокими качествами, и если ум не ободрится преодолеть страсть, то никогда не будет в состоянии правильно распоряжаться и управлять. При всем том сказанное будет полезно и для самого блаженного [усопшего супруга], а этого что может быть вожделеннее?

Что же, госпожа, остается? Воздай хвалу Благому Богу, скажи слова Иова: Господь даде, Господь отъят: яко Господеви изволися, тако бысть (Иов. 1:21). От этого поистине будет тебе величайшая слава и (644) откроется, какого образованного мужа ты была супругою. Подлинно, он был и учен, и мудр, и наставник несведущих. Поэтому как он был прекрасным примером для мужей, так ты будь для жен, не предаваясь плачу и являя, что Бог – покровитель твой, Который и извел тебя из небытия в бытие, и привел в цветущий возраст, и сочетал с таким мужем, и, разлучив, опять соединит чрез Воскресение; так считай это событие только [временной] разлукой. Не перенесла ли бы ты за это лишение, если бы приказал земной царь? Переноси же, госпожа моя, и то, которое назначил единый истинный Царь всех. Так увещеваем и веруем, что ты примешь его в тот день, соблюдая вдовство в Господе и наилучшим образом воспитывая добрые отрасли, которые также приветствуем и убеждаем одинаково с тобою переносить лишение отца и настраивать себя по материнскому распоряжению ко всему доброму.

455. К Феофилу, [епископу] Ефесскому (II, 155)

Взяв в руки письмо, которое прислала священная высота твоя брату нашему Афанасию, и прочитав его, я опечалился великою печалью, почтеннейший отец мой: во-первых, потому что между нами самими, прямо говорившими слово истины против неистовствующей теперь ереси иконоборцев, происходят несогласия и являются разделения; во-вторых, потому что я, нижайший, вынуждаюсь (645) сделать возражение. Да простит величие твое, но речь идет об истине, которой нет ничего важнее и достопочтеннее.

Отношение к убийству еретиков.

Что же такое содержится в письме прискорбное? Мы, говоришь ты, не советовали ни убивать манихеев, ни не убивать; но если бы и позволили, то сделали бы дело, величайшее из прекрасных. [Col. 1484] Что говоришь ты, богопочтенный? Господь запретил это в Евангелии, сказав: чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе до жатвы (Мф. 13:2930). Ты же называешь величайшим из прекрасных дел позволение исторгать их? А что плевелами Он назвал именно еретиков, как тогдашних, так и последующих, то есть всех, об этом послушаем Златоуста, который, изъясняя те же самые слова, говорит так: «Что Господь запрещает, говоря: чтобы не выдергали вместе с ними пшеницы? Этими словами Христос запрещает войны, кровопролития и убийства; и еретика убивать не должно, иначе это даст повод к непримиримой войне во вселенной». И далее: «Что разумел Господь, сказав: чтобы не выдергали вместе с ними пшеницы, как не то, что если вы приметесь за оружие и станете убивать еретиков, то неминуемо будут истреблены вместе с ними многие и из святых». Это и случилось в наши времена, ибо кровопролития и убийства наполнили нашу страну, и многие из святых вместе отошли; слово Господне оказалось не тщетным, как засвидетельствовали многие. И для чего мы говорим, что непозволительно убивать еретиков? Нам непозволительно даже и желать им зла. Послушаем опять Господа, Который, по словам премудрого Дионисия, сказал святому Карпу: «Наноси Мне удары, Я готов опять страдать за спасение людей; для Меня это вожделенно, только бы другие люди не грешили; впрочем, смотри, хорошо ли будет для тебя – променять на жизнь в пропасти со змиями пребывание с Богом и добрыми и человеколюбивыми Ангелами».

Учить неведущих, а не наказывать.

(646) Видишь, богомудрый, гнев Божий за то, что он молил о еретиках, чтобы они лишены были жизни; и если бы святой остался при таком расположении, то был бы осужден. Таким образом, отнюдь не должно желать зла [врагам], как показала истина, а, напротив, нужно молиться о них, как показал Сам Господь во время страдания, сказав к Отцу Своему: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23:34). Что же касается до того, будто, как говорит святость твоя, с твоим мнением согласны некоторые святые, то прости, отец, мы не хорошо понимаем слова святых и потому оказываемся вносящими [новое] вопреки отцам или, лучше, вопреки Богу. Так, божественный Кирилл в речи против Юлиана выразился согласно с древним Законом, не смешивая Ветхого Завета с Новым, да не будет, ибо он не не знал, что сказанное в Законе сказано жившим под Законом; равно не не знал он и сравнения, сделанного Спасителем в следующих словах: сказано древним то-то; а Я говорю вам то-то (Мф. 5:21, 22). Поэтому мы, как говорит божественный Дионисий некоему Демофилу, не примем твоих слишком ревностных стремлений, хотя бы тысячу раз ты ссылался на Финееса и Илию. То же услышав, Иисус [Col. 1485] не одобрил учеников, чуждых кроткого и благого духа (Лк. 9:55). Ибо наш божественный Священноначальник с кротостью поучает противящихся учению Божию. Надооно учить неведущих, а не наказывать. Будем же, блаженный, внимать тому, что сказал и святой Павел, солнце вселенной (2 Тим. 2:25). Также и Игнатий Богоносец говорит: «Ненавидящих Бога надобно ненавидеть и на врагов Его негодовать (Пс. 78:6), но не преследовать или бить их нам, подобно язычникам, не знающим Бога». Если же не должно бить, то едва ли должно убивать их. Так как ты, владыка, полагаешь, что и святой Симеон, живший на Дивной Горе, согласен с тобою, то не думай этого, святой, чтобы он противился Христу или учителям, высшим его. Но что? (647) Он говорил увещание к тогдашнему императору о язычниках, мучивших христианский народ, чтобы христиане не были угнетаемы самарянами. Это и хорошо. К тому же самому и мы ныне увещеваем, чтобы императоры не щадили, но воевали против скифов и арабов, убивающих народ Божий. Но это одно дело, а то иное; это относится к неприятелям, а то к подвластным еретикам. Сообщаемое об Иоанне Постнике, предстоятеле Константинопольском, будто он повелел посадить на кол волшебников, мне не кажется истинным, но, может быть, он допустил это. Ибо и они убийцы, с которыми начальникам не запрещено поступать по римским законам, ибо ненапрасно, говорит апостол, меч носят, но суть отмстители делающему злое (Рим. 13:4); но это непозволительно в отношении к тем, о которых Господь изрек запрещение. Начальствующие над телами имеют право наказывать виновных в преступлениях, касающихся тела, а не виновных в делах душевных, ибо это принадлежит управляющим душами, которых наказания суть отлучения и прочие епитимии.

Война против варваров и гонение на еретиков.

Церковь не мстит мечом.

Так, господин, думаем мы, уничиженные, и, скажем по неразумию, даже блаженнейшему патриарху нашему мы дерзновенно сказали, что Церковь не мстит мечом, и он согласился с этим; императорам же, совершавшим убийство, мы сказали – первому: «Неугодно Богу такое убийство», а второму, требовавшему одобрения на убийство: «Прежде пусть снимут мою голову, нежели я соглашусь на это». Таков ответ от нас, грешных. Вы же, святейшие, если читали другое Евангелие, которого мы не знаем, то хорошо, а если нет, то вдумайтесь в то, что объявил апостол (Гал. 1:8).

456. К монахам миельским (II, 111)

(648) Кончина возлюбленного брата нашего Дионисия, по определению воли Божией прежде сложения мира, уже совершилась. Вам же, братия, да воздаст добром Господь за то, что вы оказали гостеприимство ему, заболевшему на пути, в превосходной вашей обители, и притом дотоле, пока он не оставил тела своего на земле и не возлетел на небо. А что этот брат достоин переселения туда, на это много свидетельств: во-первых, [Col. 1373] испытанное послушание его от юности до старости; затем он дважды был заключен в темницу; однажды ходил на Запад послом от нашей церкви; его благословили апостольские уста и восхвалила церковь Римская; о нем свидетельствовали и многие из братства его. Это муж сильный в деле и слове (Лк. 24:19), исполнитель заповедей Божиих, столп и утверждение собственной обители, явивший много примеров добродетели; то же самое и теперь, во время настоящего гонения, обходя города и селения, в лишениях, в скорбях, в служении слову истины, доколе он не испустил дух, переселившись к Господу.

Такому, как показывает истина, рабу Господнему вы оказали гостеприимство и таким останкам святым устроено Промыслом сокрыться у вас. Поэтому мы еще более воспылали любовью по Богу к вам и желаем вам благ вышнего Иерусалима за то, что вы от искреннего сердца приняли преподобного Дионисия, которого память с равночестными святыми.

457. Огласительное к ученикам своим (II, 112)

Братия и отцы! Другие с прискорбием извещают (649) о кончине своих, а я с великой радостью. Почему? Потому что умершие святые братья наши суть причастники небесного звания. Анф, соответственно имени своему процветавший добродетелями, и Дионисий, отличавшийся праведностью, подобно Дионисию [Ареопагиту]. А какова была смерть того и другого, об этом следует сказать. Один из них, уже возвращаясь из своего странствования и устроив это для нас в последний раз, на обратном пути заболел и священно скончался в монастыре Миельском. Другой, подвергшись болезни, вытерпел, если не дерзновенно сказать, страдания приснопамятного Иова, ибо видел, как плоть его истощалась и кости приставали к плоти; были невыносимые боли, мучения от ран, необычайное истечение чрева, оставалось одно только дыхание; при всем том он с благодарностью [отошел] ко Господу. Вот мужи блаженные, и притом мученики: Дионисий, испытанный труженик Божий, и Анф, агнец Христов; Дионисий, проходивший подвиг послушания от юности до старости, и Анф, с детства и до среднего возраста посвятивший себя послушанию. Оба – сосуды благоугодные Владыке Богу. И не только тем отличались они, за что были хвалимы прежде и после, но и надели на себя диадемы заключения под стражею за правду; а этого что может быть славнее? Один из них имеет и другой предмет для похвалы: именно – он служил господину брату [моему] и архиепископу, и служил долго, и не только долго, но и весьма похвально; во всех отношениях достойный удивления брат.

[Col. 1376] Что же скажем на это, братия? То, что мы все, люди, непременно переселимся отсюда, и переселимся от странствования к истинному покою, из мрака в свет, от смятения к тишине, от войны к миру, туда, где нет угрызающего змия, где не нужно бояться перемен, где каждый получит соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5:10). Поэтому постараемся и мы, братия мои, свято окончить жизнь, чтобы нам избежать вечного Суда и удостоиться Царства Небесного. Страшно впасть в руки Бога живаго (Евр. 10:31). Бог наш есть огнь поядающий (Евр. 12:29). Будем бояться, возлюбленные чада, будем трепетать, восстанем против дракона диавола, и (650) те, которые по-видимому стоят, и те, которые пали, потому что первым и кратковременная слабость может причинить смертное падение, а последним и малое исправление доставит исцеление душевных ран. Еда падаяй не восстает, или отвращаяйся не обратится? (Иер. 8:4).

Ничто.

Так, братия мои, дверь еще не закрыта, торжество еще не кончено. Пощадим самих себя: будем смотреть, как мы живем в городе, где сидим, с какими лицами разговариваем, какова пища наша, отдохновение, сон, беседа, песнопение, всё ли угодно Богу, всё ли полезно ближнему. Будьте милостивы, оказывайте помощь; пусть никто не делает ничего непристойного. Какая польза, если весь мир приобрету, а бедную душу мою погублю (ср. Мф. 16:26)? Какие последствия произойдут для меня в день смерти от здешних удовольствий? Что я почувствую, когда увижу, что бывшие равными мне взяты в Царство Божие, а я ввергнут в тьму кромешную? Поистине, братия мои, ничто – плотские пристрастия, ничто – земное царство, ничто – временная слава, ничто – скоропреходящее богатство, ничто – мимолетное наслаждение, нет никакой пользы ни от чего, почитаемого пристрастными к здешней жизни хорошим и прекрасным, но вся суетство и произволение духа, как говорит испытавший все приятности здешнего века (Еккл. 1:14). И, о, если бы только суета! Но за нее готовятся вечные мучения тем, кто валялся в ней. Нам же, которым дарована от Господа духовная жизнь, какое и сколь великое угрожает наказание, если мы не избежим ее?

Поэтому, братия мои, напоминаю, увещеваю, убеждаю, как должник, как раб ваш ради Господа: станем и впредь жить праведно и преподобно, чтобы нам наследовать вечную жизнь во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава во веки. Аминь.

458. К игумении Клувийской Евфросинии (II, 113)

(651) Случившееся с блаженной госпожой и общей матерью, ибо я не откажусь назвать ее и нашей матерью за добродетель ее, [Col. 1377] требовало, чтобы мы сами прибыли и воспели ей приличную надгробную песнь, а тебе, осиротевшей и оставшейся без сожительства и единения со своей матерью, высказать утешение, если бы только нашлось такое врачевство, которое могло бы облегчить скорбь и уныние души твоей, но так как это невозможно, то [мы делаем] посещение письмом. О, как отлетела от нас прекрасная мать, христоносная жена, сокровище благоразумия, благодатная личность, святилище благочестия, полное зрелище дней то непостоянных, то постоянных, священный храм, масличная роща сострадания, милосердие с пожертвованиями, поистине богосозданное существо, независтливое око, незлобивое сердце, прежде смерти отрешившееся от здешнего мира для возлюбленного жениха Христа и тамошней жизни, бесконечной и нетленной? О, какими словами мог бы я выразить исторгающееся из сердца моего почитание? Хотя я и поздно узнал эту госпожу и присущие вам добродетели и испытал их столько, как если бы кто-либо концом перста коснулся меда, однако и малое вкушение сообщает понятие о всей сладости; притом, узнав и от более испытавших добродетель ваших сестер, я имею достаточное о ней сведение в Господе.

Она перешла к такому образу жизни от такой жизни (ибо мне нужно взять с самого начала и несколько замедлить речь для утешения), именно: по происхождению она с востока солнца и по месту и по нравам, так как она из Армении, откуда и добродетель; если же обратить внимание и на кровь, (652) то в родстве с царями были военачальники и правители народа и в Армении, и в Греции – говорю о ее супруге. Ибо муж ее имел там первенствующую власть военачальника, равно как и достоинство патриция. Быв отторгнута от него смертью, она не осталась без супруга, но захотела иметь жениха. Какого? Не такого-то или такого-то начальника или царя, как желают многие, преданные плоти и крови, но единого прекрасного Жениха, Начальника мира, поэтому, как соименная миру (ειρηνώνυμος) невеста, она монашеским обетом обручилась с Царем всех Христом, Господом славы (ср. 1 Кор. 2:8). А какие доблести оказала она в этом состоянии, совершая угодное возлюбленному, видно из вышесказанного, хотя неясно. Светлая была у нее молитва, сокрушение, пролитие слез, незлобивый язык, кроткий нрав, христоподобное смиренномудрие, управляемая заповедями десница, богомысленный ум, пламеневшее огнем любви Христовой сердце и, наконец, православное богопочитание и тщательное удаление от общения с еретиками с бесстрашным дерзновением. И удивительно, как она во время свирепствовавшего гонения при помощи Божией сохранила от него не только себя, но и тебя, госпожа, и всю твою святую общину и запечатлела свой исход прекрасным концом, причастившись Святых Таин из православных источников и отшедши отсюда с радостью, что служит яснейшим доказательством достижения желаемых благ – [Col. 1380] Христа и постоянного пребывания со Христом.

Так жила эта блаженная, и так свято отошла, и в таком, веруем мы, грешные, пребывает состоянии. Впрочем, надобно обратить речь к тебе. О чем же, госпожа моя? О том, что хотя и горестна разлука, однако ты перенесла ее с благодарностью, как мы слышали и весьма похвалили тебя, не произнося безумных воплей и не предаваясь отчаянному плачу, но прилично и как следует истинной монахине и прекрасной учительнице, назидающей своим примером души, (653) вверенные тебе Господом, или, лучше, скажу яснее, как [следует] единодушной и единомысленной с приснопамятной дочери в Господе, невесте по плоти, равно добродетельной по жизни. Ибо одна была душа в двух телах, к вашей хвале и славе. Итак, госпожа, не навсегда разлучилась с тобою эта госпожа, но на краткое время, доколе и мы не пойдем тем же путем; притом она и теперь духовно присутствует и помогает тебе в делах, а что еще лучше, находясь ближе к Богу, молится о тебе и твоих. Поэтому не падай духом, увещеваем тебя, как бы оставшаяся без покровителей, так как ты не одинока. Ты имеешь ее и еще прежде нее Бога, Которому принадлежит всё, равно как и нас, грешных, по просьбе ее, высказанной и до смерти, и при смерти, если только может сколько-нибудь помочь человек грешный.

Такова наша надгробная речь. Ты же, блаженная душа (следует обратиться к ней), не нас проси о том, чтобы Бог был милостив к тебе, но сама умилостивляй Его к нам своими молитвами, ибо мы надеемся, что ты можешь сделать это, и чтобы не в нас имела покровителей госпожа, дочь твоя, но сама будь покровительницей и для нас, и для всей паствы твоей в Господе, Которому слава вовеки! Аминь.

459. К веститору Юлиану (II, 114)

[1361]

Так как ты приветствовал нас через брата, добрый брат, то я признал за благо взаимно приветствовать тебя через письмо, чтобы показать, какую я питаю любовь к твоему почтению, и не только это, но и какую имею заботу о твоем спасении от искушений диавола, ибо ты знаешь, возлюбленный, что он, как лев, постоянно ходит, ища кого поглотить (1 Пет. 5:8). Будь же внимателен, помни обеты. Ибо написано: согрешил ли еси, не приложи ктому, и о преждних твоих помолися (Сир. 21:1). (654) И еще Господь говорит: всякую ветвь, не приносящую плода, отсекает ее Отец, и ее в огонь бросают, и сгорает (Ин. 15:2, 6).

Домостроительство спасения Христова.

Будем бояться этого примера, будем подвизаться ради душ наших, прежде нежели наступит час смерти, [Col. 1381] чтобы нам не быть отсеченными, как бесплодным и негодным, от доброй виноградной лозы, которая есть Христос (см. Ин. 15:1). Пришел, говорит Господь, не судить мир, но спасти (Ин. 12:47). И еще говорит Он: если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем (Ин. 15:22). И еще: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день (Ин. 12:48). Благой Бог уже всё совершил для нас, возлюбленный: явился на земле, принял образ раба, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:7–8); и это сделал Господь славы, держа все словом силы Своей (Евр. 1:3), восстановив нас от тления, перешедшего к нам от первозданного [Адама], и не только это, но и обожив нас чрез святую плоть Свою, так что мы удостоились называться и братьями Его (ср. Евр. 2:17), и сотелесными Ему (Еф. 3:6), и сопричастниками и сонаследниками Его. Поэтому нам должно блюсти себя со всею внимательностью. Среди сетей ходишь ты, обращаясь в городе; смотри, чтобы не попасть в них. В страхе Господнем пусть будет обращение с добрыми мужами; избегай живущих неосмотрительно, избегай юношеских шуток и забав; избегай душепагубных пиршеств и пьянства. Никакое гнилое слово да не исходит из уст твоих, а только доброе для назидания слушающих (Еф. 4:29). Не старайся обогатиться, ибо наг пришел ты в этот мир, наг и отыдеши (Иов. 1:21). Не люби славы здешнего мира, ибо она проходит, как дым. Одно только люби благо, чтобы иметь сердце, чистое от скверного греха, чтобы получить Царство Небесное и избегнуть вечного осуждения. Соблюдай данные тебе заповеди; преклоняй ухо свое к бедному, когда рука твоя имеет, чем помочь, подавай нуждающемуся. Две лепты бедной вдовы превзошли всё, что бросали в сокровищницу (Мк. 12:43). Клятва пусть не бывает в устах твоих, ибо клянущийся не спасется, хотя бы по-видимому он исполнил все заповеди. (655) Посещай человека в темнице (Мф. 25:36), чтобы и тебя посетил Господь. Молись непрестанно и пой в сердце, чтобы в тебе обитал Дух Святый.

К чему нужно стремиться.

Вот немногие из многих выражений любви, заповеди благие, которые да сподобимся оба мы соблюсти и спастись во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава во веки веков. Аминь.

460. К игумении Евфросинии (II, 115)

[1362]

Как прекрасно письмо твоего почтения, выражающее скорбь о кончине преподобной матери и вместе не забывающее о надежде! Подлинно, как оставаться совершенно без скорби и без слез при разлуке с умершими предосудительно (ибо это знак бесчувственности), так, с другой стороны, чрез меру сокрушаться печалью свойственно не имеющим надежды Воскресения. Теперь же, сестра в Господе, [Col. 1384] когда мы уже достаточно предавались скорби, обратимся к самим себе, не для того, чтобы извергнуть из сердца образ этой святой, – да не будет, ибо он станет напоминать нам о всяком утешении и управлении, – но чтобы ободриться и совершать предстоящий подвиг подвижничества. Мать не оставила тебя в незрелом возрасте, несведущей в божественном и неопытной в житейском, но по благодати Христовой во всех отношениях приготовленной, и опытной в жизни, и исполненной благоразумия, и обогащенной знанием, и способной к управлению, так как дни жизни человеческой определены.

Искусство монастырского управления и подчинения.

Позаботься о собственной безопасности, взяв себе помощницу или из своей обители, если есть, или извне. Ибо возможно найти женщину для поручения ей случающихся иногда трудных дел, которые разрешить один ум не в состоянии. Равным образом будь внимательна и к управлению подвластными сестрами, руководя их в Господе со (656) всяким долготерпением, состраданием, требованием должного, не тесня слишком строго, но подобно кормилице, которая холит своих детей, всецело посвящая себя им, [с готовностью] положить за них и самую душу, а с другой стороны, не выпуская совершенно бразды правления, ибо это бывает причиной распущенности, бесчиния и нелюбви к детям. Ты знаешь, как ты поступала в присутствии матери; знаешь, что глаза всех их обращены к тебе, как к Богу, взирая на лице твое, посредствующее между ними и Им. Если же ты сама будешь так поступать, то очевидно, что и им должно ничем иным не дышать, как тем, что ты, учительница, любишь, и заповедуешь, и приказываешь, и вообще быть как истинные дети в отношении к матери, как отдельные члены к голове, как цветы к кусту. Ибо для того они и сошлись в одно место, оставив мир и всё в мире, родителей и братьев, родственников и друзей, имущества и плотские пристрастия, возлюбив девство и обручившись со Христом, чтобы, пожив свято и девственно, наследовать Царство Небесное и войти со Христом в небесный и неизреченный чертог.

Применяться к заповеди, а не к ближним.

Таков и для них, и для тебя, госпожа, подвиг и обетование. К этому и будем внимательны, этим будем двигаться и жить (ср. Деян. 17:28), не обращая взоров туда и сюда, каков этот монастырь, каков другой монастырь. Это вредно; нам должно применяться к заповеди, а не к ближним, ибо чрез это никто не станет ходить право и поступать богоприлично. Так как настоящий род и малодушен, и отступил от строгой жизни и заимствовать от него правила тщетно и бесполезно, то мы должны взирать туда, где священная жизнь, где сияет угождение Господу.

Одно Тело.

Видишь ли, сестра и мать духовная, как любовь Божия побудила меня откровенно говорить с вами? Ничего больше не мог бы я сделать, если бы стал беседовать со своей матерью и сестрами по плоти. (657) Впрочем, все мы Тело Христово и призываем одного Отца, Благого Бога нашего, так что все братья между собою, [Col. 1385] и сотелесны, и сопричастники, и сонаследники. Поэтому мы с любовью желаем вам спасения, как желает с любовью Господь и как заповедано. Мир тебе, госпоже матери. Мир сестрам во Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.

461. К пустыннику Иоанникию (II, 116)

[1363]

Когда кто-нибудь посмотрит на приятное зрелище, то обыкновенно и по удалении всегда созерцает его в уме. Так и мы, смиренные, однажды увидев тебя, богопочтенный, и побеседовав [с тобою], не забыли, но представляем тебя в уме, также испытывая удовольствие при виде человека Божия, сияющего Божественной благодатью в лице и в беседе и побуждающего к славословию Бога. А приобрел ты это пустынным уединением и молитвенным общением [с Богом], озарившись в лице, подобно Моисею (Исх. 34:29), неизреченным светом. Поэтому мы желали бы опять увидеть тебя и сделаться причастниками присущих тебе даров благодати, приняв, хотя в меньшей мере, освящение, которое ты [получаешь] от Бога, а мы от тебя. Видишь ли, как Бог прославил тебя за то, что ты прославил Его? И еще да прославит Он тебя при конце жизни, достойно совершающего поприще! О нас же, грешных, помолись, чтобы нам хотя начать спасительное поприще, ибо мы, нижайшие, далеки от Бога. Это первый предмет письма.

Какой второй? О пустыннике Феоктисте. Как он отторгся некоторыми еретическими мыслями от Тела Церкви, о том ты, честнейший, сам знаешь лучше нас. Мы же два года тому назад, находясь близко от вашего местопребывания, узнали от (658) людей, знающих этого человека. Впрочем, и своим письмом мы напоминали и увещевали его воздержаться от тех мрачных и бесовских речей и лучше православно мыслить о Пресвятой Богородице и прочих предметах. Теперь брат наш Никанор, придя к нам, известил, что этот человек пришел в раскаяние и желает быть единомысленным с Церковью, но говорит, что не получал моего письма и желает получить.

Доказательство любви к Богу.

Поэтому, отец святой, так как написано: аще изведеши честное от недостойнаго, яко уста Моя будеши (Иер. 15:19), и еще: обративший грешника от ложного пути его покроет множество грехов (Иак. 5:20), то твоей святости нужно восстать и подать руку помощи заблуждающемуся. Ибо в этом ты будешь помощником Божиим. Как же это сбудется? Если ты пригласишь Феоктиста к себе и скажешь, и поговоришь с ним о должном. И если найдешь его послушным Божественному слову, то скажешь и обо мне, смиренном, что и я к тому же самому стремлюсь, желая ему спасения. Когда испытаешь его, отец, и он пожелает, то я охотно пошлю ему письмо, чтобы с двух сторон был привлекаем и приобретен погибающий. Ибо этого хочет Бог, для того [Col. 1388] и пришел Он на землю, чтобы обрести и возвратить погибающих (Мф. 18:12–14), и доказательством любви к Нему с нашей стороны ставит любовь к ближнему (ср. 1 Ин. 4:20). Всеми силами нужно стараться об этом, преподобный отец; по этому побуждению я и написал тебе. Если же после таких стараний он будет упорно не слушаться, то узрит грешник (Пс. 111:10); Господь говорит: оставьте их: они – слепые (Мф. 15:14).

А как благоустроит Господь, благоволи, отец, известить меня почтенным письмом своим.

462. К Антонию [епископу] Диррахийскому (II, 157)

[1365]

(659) Хотя поздно, однако получив давно писанное почтенное письмо святейшего отца нашего, мы, смиренные, весьма обрадовались, ибо ничто так не скрепляет любовь и не сохраняет ее неизменной, как взаимное общение. Но для чего, владыка, ты так превознес похвалами многомудрых уст своих нас, не имеющих в себе ничего доброго? Или причиною тому любовь, закрывающая истинное и приписывающая любимым несуществующее как существующее? Разве то мы имеем на своей стороне, если не обманываемся, ибо можно сказать, что мы уважаем и любим братий и отцов таких, каков ты, располагающий добротою своих благих нравов к любви и самого дикого нравом.

Вопрос о крещении от мирян.

Это сказано от обоих нас священной главе твоей в кратких словах в ответ на пространное и многообильное письмо. Оправдание же по обвинению относительно брата Ераста от нас следующее. Мы, святейший, хотя в других отношениях ничтожны, но не так невежественны [Col. 1492] или невнимательны к Божественным заповедям, чтобы повелеть ученику нашему, не имеющему священства, осмелиться совершать действия священства и поэтому крестить младенцев, ибо в этом состоит обвинение. Если же этого требовала необходимость в настоящие дни, когда ересь вводит народ в заблуждение, и особенно во время предшествовавших насилий, от которых человеку осторожному невозможно было даже показаться из потаенного убежища, то я, по своему малому разумению, не могу осуждать ни этого монаха, ни кого-либо другого, ибо необходимо быть перемене и закона (Евр. 7:12). Притом мы видим, что и в древние времена то же бывало: один возливанием песка в пустыне, по случаю угрожавшей смерти, (660) крестил и крестился, другой иначе; не неизвестно совершенству твоему и повествуемое о святом Афанасии. Равным образом и детское действие, усмотренное блаженнейшим Александром, признано было за богосовершенное и совершивший его принят за священника, а тот, над кем совершено, за возрожденного, хотя тогда не было никакой нужды. И Шестой Собор в Божественных правилах позволяет, когда нет священника, по нужде и мирянину преподавать самому себе Святые Таины, что, однако, не дозволяется без нужды.

Поэтому, если дело так было, то прости, почтеннейший, мы не осмеливаемся сказать что-нибудь или назначить епитимию вопреки тому, что боговдохновенно было высказано отцами. А что брат действительно так поступил, об этом показывают и притом с великим сокрушением, во-первых, сам принудивший его, муж из числа весьма благочестивых и благоразумных и знатных, Фома консул и хартуларий; затем Иаков, монах благочестивейший и непричастный ереси; также и Евфимий, другой монах почтенный и потерпевший гонение. При двою и триех свидетелях станет всяк глагол, говорится в Писании (Втор. 19:15). Ты же, владыка, говоришь, что дело не так было; ты, имеющий преимущество пред всеми. Что же делать мне, находясь среди таких свидетелей? Если он, как ты говоришь, при наличии священников, по властолюбию присвоив себе священство, поступил так, то не будет он возведен нами никогда в звание священства, кроме других епитимий: этого требует справедливость; если же дело было так, как рассказывают свидетели и сам принужденный, и если предстояли две опасности: или младенцу умереть непосвященным, что и случилось прежде с двумя младенцами, когда он не повиновался, или соблюдающим благочестие броситься к еретикам, – то я, смиренный, не осмеливаюсь ничего постановить, пока блаженнейший священноначальник наш, рассмотрев дело, не произнесет суд. Не сожалей о моем смирении, любезнейший из отцов, но лучше молись, чтобы нам оставаться в своих пределах и исправить греховную жизнь. Относительно других проступков, о которых (661) твое благочестие сообщило и объяснило нам, мы думаем, что он нимало не поступал незаконно, а даже достойно похвалы, если он, услышав о прелюбодеях, не убоялся сказать тем, которые могли [Col. 1493] прекратить это нечестие, или увидев, что жена сановника хотела удавиться, сделал надлежащее. Это считал он своим долгом, а не иное что-нибудь, и многих славных похвал от вышеупомянутых мужей, как я сам слышал, удостоился брат Ераст.

Итак, святой муж, не за то, что он произвел разделение в тамошних местах, но по причине соблазнов, ведущих к неустройству, я запретил брату опять совершать песнопения, чтобы таким образом и обвиняемый оправдался, и любители обвинений и клевет успокоились. Выслушав это, не откажи, блаженнейший отец наш, в благоугодных молитвах твоих о нас и в прощении брату.

463. К спафарию Иоанну (II, 158)

[1370]

Благая весть о спасении благословенного господина и духовного брата моего, дошедшая еще прежде письма, обрадовала смиренные сердца наши; а когда и оно было прочитано, то совершенно утешило и возвеселило не одних нас, грешных, но и ангельские Силы, ибо радость бывает на небесах об одном человеке кающемся, по священному изречению (Лк. 15:7). Благословен Бог, Который не (662) попустил почтению твоему до конца быть увлеченным злой ересью христоборцев, но посредством доброй и блаженной дочери обратил к свету истины. О, чудо и с родившим, и с рожденною! О, искренняя любовь обоих: одной – заботившейся до самого последнего вздоха о спасении отца, а другого – богоприлично приклонившего слух и доставившего просившей доброе напутствие во гроб, обращение в Православие! Она отошла, имея вместе со своими добрыми делами принести Богу приятный дар – отеческое спасение; а он дождался от священной дочери благочестивого украшения и поистине радостного для всех православных. Почему ты знаешь, говорит апостол, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены? (1 Кор. 7:16). Нам же нужно несколько изменить это так: дочь спасла отца. Блаженна она, преподобная; блажен и ты, возлюбленный. Я убежден, что вместе с собою и весь дом, а может быть и род, ты приведешь православным к Владыке Христу, чтобы многие воссылали благодарность о вас за вашу благодать.

Исповедание веры.

Таково божественное приношение и прекрасное исповедание твое, которое ты исповедал в письме пред Богом и людьми. Истинная вера христиан такова: по учению о Боге веровать в Отца, Сына и Святого Духа, во имя Которых совершается и Крещение в Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святого, в одного Бога, а не в трех, [Col. 1496] нет; ибо одно Божество, не разделяемое по трем Ипостасям, но все в каждом Лице нераздельно созерцаемое; хотя это и непостижимо – называть Каждого Богом и [в то же время] сводить исповедание к одному Богу; по учению же о Домостроительстве опять же веровать, что Слово стало плотию (Ин. 1:14), то есть один из Святой Троицы родился от Пречистой Девы Марии, оставшись Тем же, чем был, Богом неизменяемым и совечным Отцу, но приняв наше естество чрез рождение от Девы во Святом Духе. Он есть всецелый Бог и всецелый человек, нося в Себе вполне все свойства обеих природ, из которых Он состоит, (663) то есть Божественной и человеческой, в одной Ипостаси. Он описуем и неописуем, в одном по божеству, а в другом по человечеству, ибо таковы их свойства: по неописуемости Он – один из Святой Троицы, а по описуемости – один из нас. Поэтому веруем, что Он стал посредником между Богом и людьми (1 Тим. 2:5), как соединивший в Себе крайности и чрез Себя сделавший нас причастниками Божественного естества (2 Пет. 1:4) и сынами Божиими (Гал. 3:26), хотя это и удивительно, и выше всякого разумения и слова. Итак, кто говорит, что Он неописуем по плоти, подобно нам, тот отвергает, благословенный брат мой, что Бог явился во плоти (1 Тим. 3:16), противоречит Евангелию Христову и подобен иудеям. Ибо как останется истинным то, что Он сделался по всему подобным нам (ср. Евр. 2:17), если Он не может изображаться на иконе, подобно нам? Что будет с изречением: осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня (Лк. 24:39)? Для чего и это сказано: ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину, которую слышал от Отца (Ин. 8:40)? Итак, тот, кто неописуем, конечно, не подобен нам, не может быть ни осязаем, ни убиваем. Но Он был убит и осязаем по воскресении. Следовательно, Он и описуем чрез изображение на иконе, подобно нам. Но осуетились в умствованиях своих иконоборцы, омрачилось несмысленное их сердце (Рим. 1:21); отвергая икону Христа, Богородицы и всех святых, они отвергают спасительное Домостроительство и, исповедуя Христа, как бесы (Иак. 2:19), отвергают Его делами. Ибо Христос не есть Христос, если Он не может быть изображаем; и не поклоняются Ему, если не веруют, что следует поклоняться Ему в иконе.

Все догматы – в Писании.

Такова истина, человек Божий, и такое учение преподано апостолами, пророками и богоносными отцами, хотя не в тех же выражениях, но по истинному смыслу сказанного ими. Ибо все догматические истины, как бы некоторые семена, предложены в мыслях Божественных изречений [Писания], а в противоположность вырастающим по временам ересям они благочестиво объясняются, (664) будучи извлекаемы оттуда действием Духа, [Col. 1497] и таким образом плевелы нечестия истребляются. Так и ты веруй и будь здрав в Господе, поклоняясь Христу, поклоняясь и иконе Его, Богородице и иконе Ее, святым и иконам их, потому что в иконах почитаются поклонением первообразы и «чествование образа восходит к первообразу», как говорит Василий Великий.

464. К спафарию Мариану (II, 117)

[1372]

Два рода людей.

Писать к тебе побуждает нас твое благочестие, которое находит в этом пользу, как говоришь ты (а я не думаю этого, так как вместе с жизнью и слово наше бесполезно), вероятно, по любви. Ибо любовь, говорит апостол, не мыслит зла (1 Кор. 13:4–5). Впрочем, как бы то ни было я уступаю и повинуюсь нашему другу, доброму мужу, преславному начальнику, питомцу благочестия, воспитанному в Православии, человеку Божию, любителю монахов. Много у тебя похвального, прекрасны твои доблести. Но смотри, господин мой, поступай, это говорит апостол, не как неразумный, но как мудрый (Еф. 5:15); не как плотолюбец, но как боголюбец; не как бессмертный, но как помышляющий о кончине: это общий долг, неизбежный предел. Кто есть человек, сказано, иже поживет и не узрит смерти? (Пс. 88:49). Какие же, скажешь ты, свойства того и другого? Я объясню тебе, друг: первому свойственны ликования, забавы, шутки, сквернословие, пьянство, объедение, высокомерие, тщеславие, изысканные наряды из взаимного соперничества, страсть к обогащению, распутство и еще большие и тягчайшие (665) пороки, о которых умалчиваю из уважения к твоей власти. Делающие же это Царствия Божия не наследуют, объявил апостол (1 Кор. 6:10). Теперь скажу тебе и достоинства другого: это нищета духа, слезы сокрушения, кротость, мир, милосердие, обращение ума к Богу, нелюбостяжание, отвращение от мира, довольство, воздержание по мере сил каждого, выше жены, детей, родителей, братьев и вообще всех любовь к Господу, создавшему нас и предавшему Себя на смерть за каждого из нас.

Разница между мирянином и монахом.

Это и подобное тому свойственно истинному христианину. Ибо не думай, господин, будто сказанное относится к монаху, а не всё это также и к мирянину (хотя к монаху особенно) – кроме безбрачия и нестяжательности, за [несоблюдение] которых мирянин не осудится; впрочем, и у него есть времена воздержания и законы умеренности. Имея, сказано, пропитание и одежду, будем довольны тем. А желающие обогащаться впадают в неизбежную пропасть (1 Тим. 6:8–9); и еще: так что имеющие [Col. 1389] жен должны быть, как не имеющие (1 Кор. 7:29). Вот, господин мой, ты заставил меня возвестить тебе оправдание Божие. Постараемся оба спастись. Довольно было нам прошедшего времени жизни, чтобы исполнять волю плоти. Теперь, говорит апостол, время благоприятное, теперь день спасения (2 Кор. 6:2). Вот Благой Бог ожидает до последнего вздоха плода от нас, чтобы не сказать: сруби его, на что и землю занимает (Лк. 13:7), чтобы не заключить двери для нас, [так что] уже не отверзется, чтобы не взял нас диавол на свою долю на вечные мучения, чтобы нам не быть захваченными внезапно. Сколько раз мы давали ручательства, что, если избавимся от болезни, или такой-то опасности, или такой-то скорби, будем искренно служить Богу, и потом забывали об этих обетах? Доколе Он будет терпеть? Доколе будет попускать? Непременно нужно, спустя немного, отойти отсюда. Не окажемся же мы неприготовленными в добрых делах, чтобы не постигло нас вечное и бесконечное горе, но будем готовы благоугодить [Богу], дабы нам удостоиться царствовать вместе с Господом в бесконечные веки. Да будет!

465. К игумении Евфросинии (II, 118)

[1373]

(666) Теперь я еще более одобряю твое почтение, когда ты перестала оплакивать блаженную мать; ибо отправившийся [к вам] эконом известил, что ты утешилась в Господе. Это доставило облегчение и моему смирению, заботящемуся о тебе как о сестре во Христе. Подлинно, госпожа, о любимых естественно плакать, выражая любовь, но должно богоприлично и утешаться, руководствуясь надеждой, чтобы ни с той, ни с другой стороны не нарушить добра. Неумеренная печаль равна бесчувственности. Будем руководиться умеренностью и Божественными правилами, особенно мы, избравшие обет совершенства. Плакал народ о боговидце Моисее, но сорок дней (Втор. 34:8); и праотец Иаков с детьми – о дивной Рахили, но в течение немногих дней (ср. Быт. 35:20); и о нем самом – преславный Иосиф (Быт. 50:1), и о других – другие в Ветхом и Новом Заветах, но определенное время, а не всегда; так и ты, сделав и делая то же, достойна похвалы от Бога и людей. Умом постоянно созерцай возлюбленную, это я весьма советую, отчего будет у тебя полное сокрушение, отвращение от мира, любовь к Богу, приготовление к такой же кончине, а этого что может быть спасительнее? Вверенную тебе паству паси свято, как мать духовная, а не начальствующая по-человечески, как служащая сама образцом в исполнении заповедей, а не требующая от других сверх силы их, как разделяющая любовь свою равно между всеми, а не прилепляющаяся к иной иначе, по кровной склонности.

Видишь ли, как определено нам истиною? Но [Col. 1392] что говорит великий Петр? И когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы (1 Пет. 5:4). Как радостно будет тебе сказать пред Господом: се аз и дети, яже ми дал (Ис. 8:18). Я прибавил бы еще: аз не утрудихся, Тебе последуяй, и дне человеча не (667) пожелах, Господи (Иер. 17:16). Подлинно так. Ты всё отдала Богу, всё почла за сор, чтобы приобрести Христа (Флп. 3:8). Поэтому если будут скорби, которые неразлучны с живущими божественно, то переноси, госпожа. Ибо многи скорби праведным (Пс. 33:20), как говорит Давид, навлекаемые врагом и с духовной, и с чувственной стороны. Ты не не знаешь умышлений его (Еф. 6:12); отвращай козни его молитвами. Наша брань не против крови и плоти, как говорит апостол, но против начальств, против властей века сего (Еф. 6:12), избежать сетей которых – поистине подвиг. Ты имеешь душу, в которой можешь слагать всё случающееся. Отсюда обуздание греха и помощь Божественная. Так [пусть поступают] находящиеся под твоим начальством сестры, ибо им должно сообщать тебе свои стремления и к чему каждая имеет более наклонности, а [тебе] принимать их – и одну утешать, другую ободрять, иную предостерегать и вообще всем доставлять потребное. И не будь небрежна при этом; Бог поможет, Господь укрепит, мы только начнем, а Он Сам научит разуму (Пс. 93:10). Ревную о вас, говорит апостол, ревностью Божиею; потому что я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою (2 Кор. 11:2).

Так разумей наши дела, имея в виду конечный предел такого обручения, хотя, с другой стороны, мы – грешники. Бог же мира (Евр. 13:20), Который соименную [миру] мать твою Ирину взял к себе в мире и святости, да сподобит и тебя жить по следам ее, пася пасущую и направляя управляющую, во Христе Боге нашем, Которому слава во веки. Аминь.

466. К монаху Иакову (II, 119)

[1375]

Поздно мы посылаем тебе ответное письмо, честнейший брат, потому что так затруднительно было время; но мы питаем в равной мере взаимную любовь к тебе, негодуя (668) на выдуманные тобою похвалы нам, тогда как мы не имеем в себе ничего похвального, и радуясь пламенной ревности твоей к строгой жизни с предостережением себя от безразличия людей беспечных, о котором у тебя вся речь.

Я же не думаю, любезнейший, чтобы то лицо, на которое ты указал, так говорило и делало. Как может возведенный в иерархический сан пресмыкаться долу? Как может подвизавшийся в исповедании действовать наравне с ревнующими и непосвященными? Ты говоришь, будто он утверждает, что [Col. 1393] сидеть в епископском доме, которого хозяин предан нечестию, нет никакого препятствия и принимать угощение от собравшихся лжеепископов нисколько не противно правилу благочестия. Как же это не противно истине? Святой Давид поет: елей грешнаго да не намастит главы моея (Пс. 140:5); и святой Афанасий повелевает нам не иметь никакого общения с еретиками и даже с теми, которые сообщаются с нечестивыми. Как же не общение – сидеть в таком месте и от таких принимать угощение? Это не так, и даже если бы кто не сидел там, но оттуда получал пищу, то самое подаяние и принятие ее произвело бы общение. Ибо апостол говорит: вы знаете, Филиппийцы, когда я вышел из Македонии, ни одна церковь не оказала мне участия подаянием и принятием, кроме вас одних; вы и в Фессалонику и раз и два присылали мне на нужду (Флп. 4:15–16). Если же принятие раз и два свет мира назвал общением, то кто из благоразумных не станет избегать постоянного принятия, как противного свету?

Впрочем, твоей святости нужно кротко и смиренно делать напоминания отцу, и если он послушается, то мы приобрели отца (ср. Мф. 18:15); если же нет, то будем беречь самих себя. О крещении детей такими людьми я написал целое письмо к тому самому, кто спрашивал об этом предмете, (669) которое послал и твоему почтению, считая излишним дважды пустословить об одном и том же. Так думаю я, смиренный, и вижу, что и святые так думали; впрочем, каждый пусть находит, как ему кажется. Принимающий хлеб, может быть, скажет, что он принимает от обратившегося в Православие и перенесшего епитимию, но это не так. Пока тот удерживает епископство, хотя и не священнодействует, он не должен участвовать во святыне. Истинное покаяние [требует] оставить епископство и удалиться, как и сделали некоторые – от них безвредно и принимать что-нибудь, с ними позволительно и вкушать пищу.

Ничего другого сказать не имею, кроме просьбы к тебе – молиться о моем смирении, чтобы мне не только право говорить, но и право поступать в деятельности.

467. К хартуларию Фоме (II, 159)

Прочитав письмо твоего достоинства и узнав, что окончила жизнь госпожа супруга твоя, сочувствовал я скорби твоей, господин мой, зная, как прискорбно это горе. Подлинно, какую боль причиняет меч, рассекая тело, такую же и разлука супругов, ибо они одна плоть, по изречению Господа (Мф. 19:5). Однако это случилось, и мы подпали общему всем наказанию разлуки. Спустя немного и мы пойдем тем же путем, как ты знаешь, такова жизнь: несуществующим рождаться, а существующим разрушаться. Мы похвалили благочестие твое, решившееся после этой разлуки принять монашество и всецело прилепиться к Господу. Это изъяснено в письме, также и то, что некий монашествующий брат находился [при тебе] для руководства в такой жизни, (670) которого ты потом отверг как негодного, по свидетельству Георгия, человека доброго и домашнего нотария, а нас просишь скорее доставить тебе другого, способного управлять душами и соблюдать всю обитель.

Суть монашества – отречение от мира.

Поэтому справедливо высказана нами похвала. Но, во-первых, вам надобно знать, что такое монашеский обет и как высока эта жизнь, чтобы нам, решившись необдуманно, не подвергнуться опасности во время плавания. Отречение [от мира] есть не что иное, как обет на крест и смерть. Что это значит? По слову Господа, желающему этого нужно отречься от всего своего имущества и, взяв крест, следовать Ему (Лк. 9:23). А так как всякий истинный игумен представляет лице Христа, то посредством него надобно неложно следовать за Христом. Таким образом и исполнится эта дивная заповедь. А кто не так поступает, но строит монастырь в своих владениях и приглашает руководителя, чтобы ему у себя быть монахом, и спасаться, и получать руководство, тот не знает, что он трудится тщетно и напрасно и, чего ищет, не найдет, а [встретит] совершенно противоположное тому, ибо такое отречение несогласно с заповедью Господа, по которой следовало бы отрешиться от всего имущества и отказаться от собственности, получить лучшего руководителя и таким образом переплывать великое море здешней жизни с безопасностью, но не так, чтобы [не делать] ничего из вышесказанного, а только построить монастырь, одеться в черное и казаться имеющим игумена, который есть больше опекун, который и удерживает и удерживается, и не спасает и не спасается. Изыди, сказано в Писании, от земли твоея [Col. 1500] и от рода твоего (Быт. 12:1), возьми крест на рамена свои, подвергнись оплеванию, потерпи заушение, испей уксуса, испытай бичевания, взойди на крест, пролей кровь умственно или чувственно. Если же не можешь перенести этого, то сиди в своем доме, стараясь спастись более смиренною жизнью, ибо и здесь спасение достигается не без труда, а посредством многих скорбей. Не указывай мне на нынешние примеры: всё, что не по заповеди Господней, ненадежно, (671) тщетно, соблазнительно, есть дело человека, таким образом отрекшегося, а не Божественного повеления. Если ты желаешь построить новый монастырь, то это не неправедное дело; но когда передашь его человеку, который бы управлял им, то уже не налагай на него руки своей как на имущество: это будет угодно Богу и послужит к твоему вечному блаженству. Решившемуся на это мы вручим такого брата, какого изберет ищущий вместе с другими девятью братьями, желающими быть в подчинении у игумена.

Критика ктиторских монастырей.

Вот, добрый друг, я изложил тебе монашеское оправдание: так следует поступать строящему монастырь, таково должно быть ваше пожертвование. Впрочем, да будет Господь утешением твоим, вразумляя тебя во всем ко спасению.

468. К наместнику Никите (II, 120)

[1381]

Так как твоя преданная заповедям десница присылала нам в дар то и другое, то пусть примет она и от нас, уничиженных. Наши посылки суть молитвы, благодарения и, если нужно прибавить еще что-нибудь, увещания. Какие же? Чтобы вы боялись Бога, содержали правую веру, удерживались от плотских похотей, блуда, прелюбодеяния, нечистоты, всякого другого невоздержания, но старались делать дела божественные, миловать бедного, щадить рабов, простирать руку помощи ближнему, смиренномудрствовать, сокрушаться и [Col. 1396] не рассеиваться чувствованиями, от которых происходит греховная смерть; быть умеренным, не упиваться вином, от которого бывает распутство, по словам апостола (Еф. 5:18); не предаваться сребролюбию, в котором корень всех зол (1 Тим. 6:10); постоянно заниматься молитвами, чтениями, псалмопениями, помышлением о смерти, от которого бывает сокрушение души и слезы. Подлинно, настоящая жизнь есть время слез, христиане, а (672) не смеха. Отнюдь не должно божиться и в клятвах произносить устами преславное имя Божие, ибо клянущемуся невозможно спастись. Должно быть чистым от каиновой зависти, пагубной клеветы, богопротивной ненависти, злословия, подвергающего лишению Царства Небесного, почитать царя и родителей, любить жену, как самого себя, и не знать другого ложа блудничного, за что постигает гнев Божий, ибо блудников и прелюбодеев судит Бог (Евр. 13:4); воспитывать детей свято и представлять им пример благоразумия и прочее, чего требуют заповеди для спасения души.

Это, господин, воздаяние за добрые дары твои, которого не презри, хотя оно и произнесено презренными устами. Ибо заповеди Божии ценнее всякого золота и драгоценных камней (ср. Пс. 18:10).

469. К Фоме, патриарху Иерусалимскому (II, 121)

[1382]

Как мы, смиренные, обрадовались, удостоившись письменно [получить] ваше премудрое приветствие, может представить себе верховное ваше блаженство; восседая на апостольской высоте и представляя лице брата Господнего по законному преемству, вы по справедливости могли бы оказать честь маловажным, подобно нам, людям и простым приветствием, а не только что такими высокими похвалами, от которых мы так далеки, что едва осмеливаемся думать, чтобы это было вами сказано о нас, а не к кому-либо из доблестных мужей относятся эти похвалы, например к священнейшему архипастырю нашему, которому по справедливости приличествовало бы всякое слово всякой похвалы.

Впрочем, как иначе открылась бы ваша богоподобная склонность, если не выразившись отеческим снисхождением, подобно как свет солнца изливается лучами? Как иначе обнаружилось бы единодушие и единомыслие с нами, если не отделившись от (673) перешедших на сторону противников, кто бы они ни были, о которых хотя дерзновенно, однако справедливо от нас может быть сказано – что? То, что во время воздвигнутых от ереси гонений следовало предстоятелям высоких престолов, как сподвижникам Духа и исполненным апостольскими преданиями, братски восстать, сострадательно подать руку помощи страждущим за истину. Ибо страдает ли один [Col. 1397] член, говорится в Писании, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены (1 Кор. 12:26), разумеется, Того, Кто есть Глава всего церковного Тела – Христа, истинного Господа и Бога нашего. Нужно ли говорить, сколько принес пользы, сделав это, апостольский престол Запада? Он весьма много укрепил дух ратоборствующих, ибо и малое ободрение обыкновенно придает силу страждущему, и обуздал вдохновенным обличением высокомерие нечестивых, а этого что может быть спасительнее? О тех же, которым можно было сделать это, но они, напротив, не сделали, я, несчастный, не стану говорить из уважения к ангелу вашего блаженства, какого они достойны осуждения.

Впрочем, это уже кончилось, как всем известно, когда Благой Бог истребил пагубного дракона смертью чрезвычайной и соответственной отступничеству. Однако и настоящие обстоятельства не таковы, как можно было предполагать. Зима прошла, но вожделенной весны нет, а только воссиял некоторый просвет, но и этот из утреннего облака. Достаточно, я думаю, на этом образе прекратить речь, так как и ваша мудрость не нуждается в наставлении, и время не позволяет говорить яснее. Поэтому и ваши священные письменные знаки не вручены. Ибо как они могли быть вручены, когда мы, униженные, заброшены сюда далеко от города и другие в других местах терпят гонение? И сборы подаяний, как мы желали, еще не (674) сделаны, кроме того, о котором объяснено в приложенном списке; подавшие исповедуют, что они скорее получили, нежели оказали милость, удостоившись иметь некоторое общение с теми святейшими местами, где совершилась великая тайна благочестия (ср. 1 Тим. 3:16), Бог явился в нашем образе. О, неизреченное чудо! Его, начертанного на иконе, по преданию отеческому или учению божественному, мы – или, лучше, вся вселенная – исповедуем и Ему поклоняемся от самого начала проповеди; ибо иначе и не был бы исповедуем Христос, как учите вы, блаженнейшие, а отвергают по-иудейски презренные иконоборцы, как бы движимые злым духом. Его богоугодными молитвами своими умилостивляй, божественная и священная глава, чтобы Он ниспроверг смущающую народ ересь, явил солнце Православия, затем защитил и нас, нижайших, принадлежащих к чадам твоим и следующих блаженнейшему отцу и архиерею нашему.

Да будет так! Служащих вам отцов и именитых братий наших я и брат мой, боголюбезнейший архиепископ Фессалоникийский, много приветствуем или, благопристойнее сказать, пред святым лицем твоим, пред стопами твоими принять благословение [желаем] оба мы и находящиеся с нами.

470. К странноприимцу Феодору (II, 122)

[1386]

Истинный христианин – подобие Христа.

[Col. 1400] Вот тебе, господин, письмо, которого ты требовал, и избавь меня от обвинения. Но почему, скажешь, не раньше? Потому что нам стыдно было предложить вашему почтению поучительное слово. Если же ты желаешь этого, то прими, достолюбезнейший. (675) Истинный христианин есть не что иное, как подобие и печать Христа, и должен быть в таком близком отношении к Нему, в каком каждый член к голове и ветвь к виноградной лозе. Ибо Сам Господь сказал: Я есмь лоза, а вы ветви (Ин. 15:5); также апостол: вы – тело Христово, а порознь – члены (1 Кор. 12:27). Поэтому, господин, станем приносить в качестве плодов грозди добродетелей и не будем бесплодными. Ибо Господь говорит: всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь, то есть геенский (Мф. 7:19). Будем бояться этой страшной угрозы, будем прославлять Бога в теле нашем и в духе нашем (ср. 1 Кор. 6:20). Так же заповедует апостол, он же говорит и следующее: отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет (1 Кор. 6:15). Будем соблюдать это. Должно любить своих жен, как свои тела (Еф. 5:28), и не предаваться любви к развратному телу. Жена, говорит он, да боится своего мужа (Еф. 5:33). Ибо, соединяя с любовью страх, она может проводить прекрасную жизнь. Дети, повинуйтесь родителям, снова говорит он (Еф. 6:1). Ибо справедливость требует, чтобы родители были почитаемы и в старости питаемы детьми; ибо они после Бога были виновниками того, что эти явились на свет. И: благословение отчее утверждает домы чад, клятва же матерня искореняет до основания (Сир. 3:9). И еще говорит [апостол]: отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем (Еф. 6:4). Таким образом, дело родителей – приучать детей к миру, направлять и образовать в них благочестивый характер. Что же остается? Рабы должны повиноваться господам со страхом и трепетом (ср. Еф. 6:5), без коварства и благодушно, но и господа – смягчать угрозы и с равной заботливостью смотреть на всех, зная, что один Господь всех – Бог. Здесь существует рабство, равно как и брак; а в будущем веке упразднится то и другое и все будут едино, как Ангелы.

Отношение к браку и рабству.

Поэтому всякому, желающему спастись, нужно бодрствовать, чтобы жить по заповеди: не божиться, не превозноситься, не насмехаться, не роскошествовать, не предаваться забавам, не гневаться, не блудодействовать, не пьянствовать, не собирать золота, но – что? Молиться, плакать, славословить Бога, исполнять заповеди по силам своим, довольствоваться малым, смиренномудрствовать, любить ближнего, не клеветать на брата, не завидовать, не гневаться, быть всегда готовым (676) на опасности за добро, не бояться, кроме Благого Бога, никого другого на земле, повиноваться царю в том, чем не нарушается заповедь Божия, почитать начальников, как блюстителей порядка, всегда радоваться в Господе и, если случится что-нибудь прискорбное, благодарить [Col. 1401] Господа, как бы Он ни устроил дела его.

Об этом в немногих словах я напомнил благословенной душе твоей, чтобы показать, что я люблю соименного мне и благочестивого мужа и пламенного друга. Если же поживем еще, то еще побеседуем, еще будем увещевать, еще будем советовать всё ставить ниже любви Божией. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мф. 16:26). Чего да избегнем мы, да обрящем милость в день Суда и сподобимся быть с Богом в неизреченной радости вовеки.

471. К чаду Григорию (II, 160)

Вопрос очистительных мучений.

О чем в прежнем письме сказано было как бы мимоходом относительно святейшего митрополита Халкидонского и отца нашего, о том теперь будет сказано обстоятельнее. Скажи ему в почтительном к отцу разговоре – что? – то, что непременно, по изречению апостола, огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем сам спасется, но так, как бы из огня (1 Кор. 3:13–15). Спрашиваю: выражение сгорит означает ли совершенное истребление или нет? Если несомненно первое, как в одном месте говорит и Григорий Богослов, следуя Павлу, и здесь разумеется конечный огонь, которым всё наше испытывается или очищается, то для чего смущать ум слушателя, (677) будто святой Максим не хорошо сказал, что есть три воскресения, которые признает Церковь? «Одно, свойственное каждому в отношении к добродетели, в котором восстает исполнивший добродетель возможным для него образом; второе – воскресение всей природы, восстановление в нетление и бессмертие; третье, о котором особенно упоминает в своих беседах святой Григорий Нисский, есть восстановление душевных сил, падших от греха, опять в то состояние, в каком они созданы; ибо надлежит как всей природе получить при воскресении нетление плоти, долго ожидаемое, так и душе возвратить силы, извращенные в течение веков, и по окончании всех веков, не нашедши постоянного пребывания, [Col. 1501] прийти к Богу, не имеющему конца, и тогда познанием, но не участием в благах возвратить силы и восстановиться в прежнее состояние, дабы открылось, что Творец не есть виновник греха».

Итак, третье воскресение есть не что иное, ибо о тех двух нет сомнений, как изъясненное апостолом, при котором дело греховное сгорит, а сделавший сохранится несожженным, впрочем, не участвуя в благах, но сознавая лишение этого участия. И весьма справедливо сказано отцом: «Чтобы открылось, что Творец не есть виновник греха»; ибо что от Бога, именно наша природа, произведенная из сущего, не истребится тем огнем, а что не от Бога, именно грех, произведенный свободной волей сделавшего его, как нечто не относящееся к существующему, но прившедшее, истребится, не имея места наряду с существующим. Таким образом, хотя бы ни Григорий Нисский, ни Максим отец не говорили об этом, великий апостол объявил, что огнем совершится отмщение греха (2 Фес. 1:8), чем выражается восстановление (αποκατάστασις), о котором сказал отец (не Оригеново, – да не будет, – ибо нет общения у света с тьмою (ср. 2 Кор. 6:14) и согласия у святых с ересеначальниками) к истинному изъяснению и обличению в воровстве присвояющих себе священное учение божественного Григория (678) по своему неправому суждению, а не к опровержению вышесказанного, как нам кажется. Если же святейший митрополит придумает что-нибудь более глубокое, то мы желаем еще послушать; между тем и наш святейший патриарх, выслушав сказанное святым Максимом, не сказал тогда никакого возражения.

472. К игумении Евфросинии (II, 123)

[1389]

Услышав и ныне, что ты, почтенная, утешилась от скорби по блаженной матери, я возблагодарил Господа, Который узнал в тебе и искреннюю любовь к матери, и доблестную любовь к Богу; первую – в любвеобильной скорби, а вторую – в надлежащем утешении, из чего открылось, что ты возлюбила и мать, и Бога. Теперь же, госпожа, с радостью и трепетом проходи путь свой: с радостью потому, что ты удостоилась быть дочерью такой матери, а с трепетом потому, что тебе предстоят заботы настоятельства, которое соединено не с малым подвигом, но и не с ничтожной наградой, а с тем и другим в весьма высокой степени для благоразумных.

Итак, ты, как имеющая ум, как благоразумная, как руководимая матерью в Духе, проходи жизнь добрую и сообразную с правилами, представляя собою пример доброделания сестрам. Не смежай ока сердца своего от сохранения заповедей Божиих; не заграждай уха души своей от слышания слов учительных, поучаясь и поучая, просвещаясь и просвещая, руководствуясь и руководствуя, приводясь и приводя к Богу. Да будет имя твое славно доброй жизнью, чтобы Бог прославлялся в тебе и в обители твоей, не заражаемой настроением многих, но точно пребывающей под руководством Духа в единомыслии, в одной воле, в одном сердце и в одной душе, подобно святым, упоминаемым в апостольских (679) Деяниях. Было, говорится, сердце и душа одна у всех, и никто ничего из имения своего не называл своим (Деян. 4:32).

Вот жизнь добрая, вот часть Господня, вот истинное общежитие. А где нет этого, там всё напротив. Какая радость и слава для тебя, почтеннейшая, и для детей твоих жить по-апостольски, поступать благородно, по отеческому преданию! Ибо в этом благородство, чтобы жить богоугодно, вести себя свято, быть вам родом избранным, семенем почтенным – чьим? – Феклы первомученицы, Февронии, Евпраксии и подобного им священного и блаженного сонма. Подлинно, если вы оставили мир, если [Col. 1404] отреклись от родителей, если избрали девство, если уневестились Христу, если возлюбили Царство Небесное, то почему вам не прилагать к этому всё ваше попечение и старание, радуясь, что вы удостоились такого Божественного дара, несравненного достоинства? Говорю не в отношении к человеческим благам – они тень и сновидение и погибнут с настоящим веком, – а в отношении к духовным, так как девство и нестяжательность суть превосходнейшие из величайших даров. И если мирские не насыщаются приобретением благ, тщетных и погибающих, то как и сколько мы должны быть ненасытимыми в [желании] постоянных и неизреченных благ?

Так убеждаю, так умоляю: приобретайте блага небесные, будьте дщерями Божиими, царицами, почитаемыми на небесах, невестами Христовыми, сонаследницами Христа, светом в мире (ср. Рим. 8:17), глаголом святым, достохвальным примером жизни, ты, госпожа игумения и начальствующая во Христе, и вы, прекрасные дети, дщери вышнего Иерусалима, во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава во веки. Аминь.

473. Оглашение к ученикам своим (II, 124)

[1390]

(680) Я, смиренный, занимаюсь огласительными поучениями не из желания показать себя и не из безрассудного высокомерия, но со страхом и трепетом (ср. Флп. 2:12), с сокрушением сердца и любовью, братия и отцы. Ибо ревностно поучать есть признак любящего. Обличай, говорит апостол, запрещай, во время и не во время (2 Тим. 4:2), затем и ободри, вразуми и прочее, что содержится и повелевается в законе Божием.

О чем же хочу я сказать? О бесчинстве, о том, что вы, будучи приглашаемы благочестивыми для псалмопений, собираетесь и совершаете всенощные не благопристойно, но со словопрениями и [спорами] о первых местах за столом. «Ты предупредил и не подождал меня; ты съел свой ужин и не пригласил меня; я буду управлять хором, а не ты», – говорят иные из вас, и это в церкви, и притом в слух пригласивших. Отсюда гнев Божий невидимо, скорбь и явный вред для пригласивших. Неужели вы не имеете места, если случится что-нибудь прискорбное, наедине укорять друг друга и улаживать случающееся оправданием и надлежащим смирением? А у вас брат спорит с братом, гневается, оскорбляет, делает непристойное пред лицем всех.

О, бесчинство! О, немонашеское зрелище! О, презрение божественных заповедей! Затем обвинение падает на игумена. «Такого учителя таковы и ученики», – говорят. Не сделали ли вы меня ненавистным для городских жителей? Не обращается ли доброе имя, которым славилось преподобное братство наше, в противное? Вы ссоритесь и враждуете, едите и пьете не благоговейно, [Col. 1405] не мирно, а неблагопристойно, не по-монашески. Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, говорит апостол, все делайте в славу Божию (1 Кор. 10:31); а вы не так: вы срамите святое звание, соблазняете благочестивых, а еще более неблагочестивых. О, если бы о каждом из вас (681) говорили: «Какое благоговейное лицо у такого-то; какая молчаливость у такого-то; какая скромность у того, пристойность у другого, важность в пении у одного, учтивость у другого!» Это и имеющих такие свойства украшает, и взирающим на них приносит пользу, и Бога радует, и мне, грешному, доставляет честь. А теперь, по грехам моим, противоположное. Впрочем, не всех укоряю, ибо по благодати Божией много есть таких, каких ищет это слово, но тех, которые предаются нерадению.

Поэтому увещеваю вас или, лучше, повелеваю: измените дурные нравы и обычаи, образ жизни и речи, поведение и слова. Какая польза показывать приглашающим зло вместо добра, оскорблять Бога, срамить и меня, несчастного? Господь услышит меня, когда воззову к Нему я, недостойный. Потом и отступлюсь от непокорного. Может быть, я говорю неблагоразумно и увлекаюсь необдуманно, не отличая праведного от неправедного. Неужели вы не боитесь Бога? Разве мы не дадим отчета за слово праздное (Мф. 12:36)? Бог наш огнь потребляяй есть, братия (Втор. 4:24). Его будем бояться, Ему будем отныне служить праведно, чтобы, воздерживаясь от всякого зла и даже слова праздного и упражняясь в добродетелях, мы могли сделаться наследниками вечной жизни, избежав угрожающих упорным грешникам наказаний во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и держава с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

474. К монахам фотинудийским (II, 126)

[1391]

С радостью приветствую вас, братия, но предмет письма весьма печален; оставил нас пастырь добрый, отец в Господе, руководитель и светильник, пасший много лет и много овец и оставивший пастбище исполненным питомцев, (682) числом более двухсот двадцати, муж почтенный и причастный Божественной благодати, весьма белый волосами и вместе убеленный сердцем, богатый любовью и еще более богатый милосердием, поистине украшенный многими добродетелями, чтобы мне, исчисляя всё порознь, не слишком распространить речь. О, не прискорбно ли это? Не плачевно? Не в беспомощном ли состоянии представляется паства, как [можно судить] на основании случившегося?

Но что? [Col. 1409] Ужели нам оставаться в печали? Ужели еще более будем унывать? Предаваться горю? Нет, братия; но, зная, что Богом определено всем людям, пришедшим в бытие, снова уйти и получить лучшую и нетленную жизнь, которой первенец Христос (ср. 1 Кор. 15:20), Бог наш, начальник жизни, утешимся утешением Божиим, придем в себя и скажем: Господь даде, Господь отъят доброго учителя, священного игумена (Иов. 1:21). Ибо кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти? (Пс. 88:49). Не будем смущаться [смертью] отца нашего. Надобно благодарить, что мы удостоились такого [мужа], что временное пребывание его [продолжилось] до глубокой старости и что он оставил вас не беспомощными и не одинокими, но и благословил при отшествии, и выразил соответственные пожелания, и поставил одного из вас настоятелем над вами, которого мы и просим препоясать чресла свои, как следует мужу совершенному, и с христоподобным смирением приняться за вверенное ему служение, шествуя по правилу и по следам того блаженного, то есть по заповеди Божией.

Равным образом увещеваем и вас, доброе братство, с единодушною верою и любовью повиноваться в Господе новому настоятелю и показать, что действительно между вами Бог и преподобный отец, ободряющий и связующий всех в согласии и единодушии. Так, возлюбленные братия, так пребывайте, так утверждайтесь; всякое дело вначале не сразу вдруг бывает легко, но с течением времени достигает разумной опытности; не уподобляйтесь тем, которые по властолюбию бывают непостоянными (683) и неблагоразумными. Так как теперь жестокое гонение, то прошу вас не предавать веры и благочестия и в случае нападения отнюдь не увлекаться еретиками каким бы то ни было образом. Терпите мужественно, считая всё второстепенным, не только монастыри и всё находящееся в монастырях, хотя бы то безмерно обильное, но и собственные тела свои, избрав благое бегство и увенчиваясь блаженством гонения, преславным и предивным, как заповедал вам блаженный. Хотя он был уловлен – увы, какое поражение! – однако обратился, принял епитимию, соединился с благочестивыми и стал одним из братий и отцов наших, потому и принят был священноначальником нашим, блаженнейшим патриархом.

Итак, зная это, братия, будьте благодушны, соблюдайте благочиние, делайте добро во Христе Иисусе, Господе нашем, Который и его да упокоит с праведными, и вас да утвердит во всем добром, возлюбленные наши братия!

475. К Петру, [митрополиту] Никейскому (II, 127)

[1393]

Теперь мы пользуемся благоприятным случаем написать к отеческой твоей [Col. 1412] святости по возвращении из ссылки, ибо нашествие арабов, переселив вместе со многими другими и нас, смиренных, из чужой страны, привело на Принцев остров, близ города. Там сколько мы бедствовали как от окружавшего нас изгнанного народа, так и от жара и негодной для питья воды, об этом для чего и говорить? Потом, когда мы пришли ближе к Халкидону, там присоединилось к этим двум бедствиям еще одно: мы впали в тяжкую болезнь, которая мучила бедную плоть нашу страданиями печени около семи дней; вообще (684) сказать, наше путешествие было самое тяжелое. Впрочем, по благодати Божией у нас было три следующих счастливых случая: мы поклонились блаженнейшему архиерею нашему, получив священные молитвы его; потом того и другого из священных отцов и братьев; и, в-третьих, по милости Божией рассеяли клеветы и обвинения, которые, не знаю почему, вознесли на нас ревнители мира. Они изображали нас отщепенцами, отделившимися от священного нашего архиерея, объявляли самовольными в назначении епитимий для уличенных в общении с еретиками и прочее, что трудно изложить в письме.

Впрочем, по молитвам твоим, в точности излагая каждое обстоятельство порознь, мы имели, как сказано выше, общение со священным нашим патриархом, который принял нас с чрезвычайным снисхождением и любезно беседовал с нами и отпустил нас, не упомянув ни об одном слове из того, что лукаво говорили. Когда же было упомянуто и о блаженном господине Тарасии, – ибо те любители отцов говорили, что мы и от него отделились, и Второй Никейский святой Собор называем поместным, – то мы объявили, что мы и его почитаем между святыми отцами, и Собор признаем Вселенским на письме и на словах, хотя бы где-нибудь и как-нибудь и кому-нибудь отвечали иначе, чего, равно как и иных тогдашних дел, не нужно теперь наследовать и возобновлять, ибо это производит смуты и не приносит никакой пользы, а только словопрения и соблазн Церкви Божией. Так и сяк, те и другие писали и действовали, считая каждый себя правым. В давние годы, как ты знаешь, возлюбленный, совершилось то, о чем теперь толкуют и известно Востоку и Западу; сделанного и написанного ни одна сторона ниспровергнуть не может. Ныне время согласия, ныне время общих подвигов. Оставшееся от писавшего если хорошо, то окажется пред потомками достойным похвалы; а если не таково, то напротив. Верно слово, и говорить об этом еще что-нибудь мы не хотим ни теперь, (685) ни после. Явит это, как говорит апостол, день явления (см. 2 Фес. 1:7) и конечный огонь, когда рассудятся и очистятся дела наши.

Это по необходимости написано мною к тебе, как единодушному отцу и виновнику мира, а вместе и потому, что высказать скорби – это может доставить облегчение тем, кто страдает. [Col. 1413] Если же ты окажешься утешителем для нас, смиренных, приняв на себя труд любви, то, конечно, сделаешь нас своими во всем. Находящиеся с нами усердно приветствуют святость твою. Находящихся с тобою и мы весьма много приветствуем, святейший.

476. К спафарию Никите (II, 161)

[1395]

Добрый брат твой известил меня, что один из наших иерархов оклеветал меня пред почтенным лицом любви твоей, будто я боготворю икону Христову и будто это содержится в моем письме к брату Афанасию. По поводу этой клеветы вздохнул я, смиренный, помышляя, как знающие, что и за слово праздное должно будет отдать отчет в день суда (Мф. 12:36), необдуманно и неосторожно говорят о таких величайших предметах – ибо что больше веры? – уязвляя стрелою клеветы невинных, вместо того чтобы, если и есть какая-либо погрешность, с любовью сделать напоминание, по написанному: обличением да обличиши ближняго твоего, и не приимеширади его греха (Лев. 19:17). Так клеветать значит не только отвергать эту заповедь, но и показывать самого себя достойным назваться именем клеветника, чего может ли быть что-нибудь хуже между людьми?

Исповедание иконопочитания.

(686) Впрочем, обратимся к обвинению. «Он боготворит, говорят, [Col. 1504] икону Христову». Отнюдь нет этого в письме моем, возлюбленный; но есть то, что иконе Христовой не следует воздавать богопочитания (ибо это идолопоклонническая мысль, так как должно воздавать его одной только Святой Троице), что поклоняемый во Своей иконе Христос богопочитается вместе с Отцом и Духом, но иконе Христовой нужно поклоняться относительным поклонением и что, поклоняясь ей, мы поклоняемся Христу, не разделяемому по Лицу, но отличаемому по сущности; это и справедливо, ибо в образе является первообраз и один в другом, с различием по сущности, как говорит премудрый Дионисий.

Как же, когда таково письмо, он, напротив, клевещет и показывает себя противником святых? Чего хочет он? Не того ли, чтобы мы, поклоняясь иконе Христовой, исповедали, что поклоняемся другому лицу? О, нелепость! Это значило бы разделять, что невозможно, ибо ни держава не рассекается, ни слава не разделяется, как говорит опять Василий Великий. Посему когда поклоняются иконе, то поклоняются Христу, Которого она есть подобие, а не веществу, на котором находится подобие, как то же усматривается и на изображении Креста. Кто думает, что он поклоняется веществу, тот младенец, неразумный. Итак, не вещество, на котором икона, почитается поклонением и не другое лицо, кроме изображенного на иконе. В обоих случаях неправильность одинаково нечестива. Посему и называется изображение Креста – Крестом, а икона Христова называется Христом не в собственном, но в переносном смысле. Если бы он убедил нас, что изображение Креста не называется Крестом, то убедил бы нас и в том, что икона Христова не называется Христом; и если в первом случае, поклоняясь изображению, не поклоняются Кресту, то и во втором, поклоняясь иконе Христовой, не поклоняются Христу. (687) Но первое справедливо, то есть Крестом называется и он почитается поклонением в своем изображении; следовательно, и второе справедливо, то есть Христом называется и Он почитается поклонением в иконе Своей; и тщетно пустословит тот, кто мыслит или говорит что-нибудь несогласное с этим.

Я написал это как для того, чтобы оправдать самого себя от обвинения, так и имея в виду пользу твоего любезного превосходительства, дабы ты содержал православную веру и не увлекался словами иного учения.

477. К монаху Феодору (II, 162)

[1400]

Я получил письмо твоего достоинства с надписью «Окружное послание» (или врачебное) и тотчас же с самого начала изумился, брат, а прочитав дальнейшее, едва не потерял рассудок – что подумать или отвечать возлюбленному. Перенеси великодушно, если жестоким окажется то, что будет сказано мною, не умеющим как-нибудь иначе [Col. 1505] по-надлежащему выразить бремя на смиренном сердце своем, а высказать необходимо.

Не другой ли кто, приняв на себя твое лицо, возлюбленный, дошел до такого высокомерия, что задумал недосягаемое и совершил возмутительное? Или мы сами, потеряв рассудок, приняли за шуточное дело писать не о шуточных, а о весьма важных предметах? Что говоришь ты, почтенный? Разве позволительно нам, не имеющим никакого жребия священства, а только монахам, тогда как истина не подвергается опасности, присвоив себе священное звание, (688) составлять окружное послание и в нем восставать против иерархов и священников, монахов и игуменов, издавать частные законы из собственного сердца и притом подвергать укоризнам и обидам, осуждениям и отлучениям всё общество исповеднического братства?

Они, говоришь ты, хотя и не все поборники истины, лицемерно принимая покаяние, подобно тому как принадлежащие к противной стороне злоупотребляют названием благочестия, точно так же весьма дурно обращаются с истиной и покаянием, уязвляя тяжкими выражениями и привнося сор жалких суждений, возбуждая распри, унижая непорочную веру, оскорбляя Распорядителя, Правителя и Создателя всего, враждуя друг с другом, из корыстолюбия придумывая способы получения доходов, из угождения единомышленникам нечестивых оскорбляя исповедников и подвергавшихся опасности за истину, а тех, которые особенно искажали и преследовали ее, предпочитая и уважая, подвизающимся за истину оказывая неприязнь и страдания ради Христа считая за ничто, не понимая и жестоко и несправедливо забывая, за что те подвергались опасности.

Ужасеся небо о сем (Иер. 2:12), и я, несчастный, крайне удивился, и если бы не слышал твоего голоса, то не поверил бы известившему, что твоим почтением составлено послание против Церкви Божией. Ибо против нее идет тот, кто произносит такие нелепости против знаменитых мужей и исповедников, которые скитались в различных искушениях, терпя недостатки, скорби, озлобления, гонимы, по пустыням скитались и по горам и ущельям земли те, которых не был достоин мир, по словам апостольским (Евр. 11:37–38); но здесь еще не высказано более тяжкое и жестокое. Осмелится ли кто-нибудь, принадлежащий к числу воинов, составив от себя царскую грамоту, провозглашать то и то и укорить высших, будто они поступают неправильно и безрассудно? Если кто сделает это и будет обличен, то его тотчас возьмут и отведут на смертную казнь; неужели же не подвергнется наказанию по суду Церкви простой монах, осмелившийся поступить подобно этому? (689) Разве мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших (Евр. 4:15), по словам Писания, [Col. 1508] могущего снисходить невежествующим и заблуждающим (Евр. 5:2), от которого может быть издано окружное послание по данной ему власти от Духа? Он, если бы узнал в происходящем что-нибудь незаконное и неполезное, то, конечно, изрек бы должное. Но так как он видит, что господствует ересь и обстоятельства со всех сторон стеснительны, то предоставил всем желающим врачевать приключившиеся болезни, как может каждый; и хорошо сделал он, достопочтеннейший, так что и совершаемое не есть закон, и душа, за которую умер Христос, не осталась без врачевания. Это продолжится до православного Собора, когда сделанное хорошо будет одобрено, а сделанное иначе будет отвергнуто; и это есть дело весьма угодное Богу, Который желает всем спастись, – не тем ли более прибегающим к врачевству покаяния? – Который помогает простирающим братолюбиво руку помощи и содействует поднимающему лежащего. Ибо Его слова: утешайте, утешайте, священницы, люди моя, глаголите в сердце Иерусалиму (Ис. 40:1–2). А это утешение что иное, как не охранение сопротивляющихся и исправление покаянием заблуждающихся? Потом и к грешникам сказано: егда возвратився воздохнеши, тогда спасешися и уразумееши, где еси был (Ис. 30:15). И еще: еще глаголющу ти слова молитвы, речет: се, приидох (Ис. 58:9). Он есть помощник обращающихся от порочного пути; Он приемлет на рамена заблудшую овцу и, доколе можно говорить: «ныне» (Евр. 3:13), предлагает врачевства покаяния; Он разбойника удостоил рая в одно мгновение, и великого Петра, отрекшегося, принял после горьких слез, и Давиду, как бы ни в чем не согрешившему, возвратил дар пророчества. Но для чего приводить много примеров и распространять (690) речь? Он благ для добрых к сорабам Своим и грозен для несострадательных. Посему епитимии, употребляемые в настоящее время, суть врачевства, а не то, чем в насмешку представляет их твое почтение, – да не будет злословия! – не соблазн производят эти действия, а служат доказательством истинной любви. Ибо Господь говорит: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13).

Так врачи и полагают души свои за врачуемых, по слову истины, не извлекая себе прибыли от Божественного Домостроительства, как совершающие куплю Христову. Народ Божий ежедневно очищается, и дом Саулов, изнемогая, уменьшается, а дом Давидов, возвышаясь, умножается (2 Цар. 3:1), и здравие более и более восстановляется. А ты чего хотел бы, почтеннейший? Не того ли, чтобы в эти времена господства ереси и гибели Божественного создания нигде не было видно врача, не были принимаемы врачебные меры, не было оказываемо руководство слепому, не доставлялось исцеление [Col. 1509] больному, не делались перевязки раненому, не был исправляем хромлющий, не был укрепляем расслабленный, не был обращаем заблуждающийся (ср. Иак. 5:19–20) и никакой болезни не противодействовал бы, сколько возможно, никто из желающих? У врачей телесных мы видим великое усердие и много средств врачевания; один берется лечить того, другой другого и даже находящемуся в звании слуги не запрещается заниматься этим – по мере приобретенного ими врачебного знания, высшего или низшего; есть люди, ежедневно осматривающие больных, и дома, в которых они принимаются, бывают наполнены, и никто не осуждает такого усердия и не обвиняет прилежно занимающегося врачебным искусством, но и высшие и главные врачи, и посредственные, и низшие совершают это человеколюбивое дело. Если же здесь так бывает, то тем более в душевных болезнях всё должно быть сообразно (691) усматриваемо и совершаемо. И препятствующий этому есть некоторый губитель и общий враг человеческого рода, так что его можно считать сотрудником человекоубийцы от начала (Ин. 8:44). Но наше дело, говоришь ты, не таково, а спрошу вот что: если Господь не осмеливался за покаяние отпускать нарушения правды и точного исполнения добродетели, прежде нежели Сам понес всё праведное наказание, следовавшее по мере и весу правды, то кто будет так дерзок и высокомерен, чтобы позволить себе освобождать от покаяния отрицающих страдания за нас Спасителя нашего Христа, прежде нежели они перенесут всё наказание по неизменной строгости правды?

Увы, какое дерзкое и безрассудное суждение! Когда Христос стал проповедывать покаяние? Когда Он сказал расслабленному: дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои (Мф. 9:2)? Когда блуднице, оросившей слезами Божественные ноги, даровано такое же прощение, удивившее Симона, у которого в доме был Он (см. Лк. 7:44)? Когда страдавшему болезнью тридцать восемь лет сказано: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже, так как болезнь произошла от греха (Ин. 5:14)? И прочие дела Божественной силы, которые неблаговременно перечислять подробно, – до страдания ли Его были совершены или после страданий? Если всем очевидно и известно, что прежде страдания, равно как и ученикам Своим, посылая их, Он дал власть врачевать всякую болезнь и всякую немощь (Мф. 10:1), которая была употребляема при покаянии и сокрушении просящих, то как дерзок язык, говорящий, что Христос не осмеливался на это прежде, нежели Сам понес всё праведное наказание, следовавшее по мере и весу правды, и таким образом осуждать распоряжения принимающих покаяние, как дерзких и высокомерных, без предварительного наказания по всей строгости правды? Не очевидно ли, [Col. 1512] что это – осуждение фарисейского ума и приговор новацианского бесчеловечия?

Божественный закон.

(692) Смотри же, муж, как бы тебе, поднявшись на высоту, не низвергнуться в пропасть и, вышедши из своих пределов, не потерять самому принадлежащего тебе достоинства. Или ты не читал, что всякий, восшедший на чужое епископское место, подвергается отлучению? Не посылах их, говорит Господь, и тии пророчествоваху (Иер. 23:21). И еще: никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом. Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: Ты священник вовек по чину Мелхиседека (Евр. 5:4–6). А тебя, брат, кто поставил законодателем в Церкви Божией, тогда как ты, может быть, еще не научился и повиноваться? Посему, не быв избран начальствовать над кем-нибудь, ты должен принимать законы, а не законодательствовать, руководиться, а не руководить, просвещаться, а не просвещать, учиться, а не учить и, испытав первое, переходить ко второму, как повелевает Божественный закон, прекрасно оправданный и божественными, и человеческими званиями.

Не будем думать, друг, будто уменье сказать что-нибудь с неразумной мудростью и составить негодную речь делает законодателем, – ибо моавитянам и аммонитянам не дозволено было приступать к жертвеннику (см. Втор. 23:3), – но это принадлежит тем, которые отличались богоподобным послушанием, которые показали долговременное терпение, которых усовершило евангельское слово; если же будет притом и внешнее, то и оно не излишне, когда украшено смиренномудрием и управляется евангельским, а не хвалится собственными достоинствами, которыми хвалящиеся, как бы опирающиеся на камышовую трость, подвергаясь удару, скоро низвергаются. Но, говоришь ты, ревнуя поревновах по Господе (3 Цар. 19:10), и усматриваемое невыносимо. А где у нас, почтеннейший, дар пророчества? Где гора Кармил? Где ключи небесные? Где милоть, разделяющая Иордан, ниспадшая на Елисея (4 Цар. 2:8) (693) с сугубой благодатью? Если же и есть у нас какой-нибудь дар, то кому мы оставим его, не имея даже ученика?

Посему будем остерегаться, чтобы нам, стремясь к превышающему наши силы, не лишиться и малого, чтобы, отцеживая комара, не поглотить верблюда (см. Мф. 23:24), чтобы, стараясь вырвать спицу из глаз братий, самим не остаться не замечающими в глазах своих бревна по пословице (см. Мф. 7:3), так как мы осуждаемся, смотря по тому, с кем мы обращаемся и с кем вместе вкушаем пищу здесь и там. «Такой-то, – говоришь ты, – лживо исповедался, скрыв постыдный грех свой; другой, скрыв свое постыдное дело, рассказывает одно вместо другого; как же врачующий может сказать, что они получили исцеление?» Нельзя верить, почтенный, а должно весьма осуждать это; никто, добровольно приступая к врачеванию, не станет скрывать своей болезни. Если же иногда и действительно так, то не нам судить об этом, а Богу видящему. Ибо говорится: явное – Богу и нам, а тайное – Господу [Col. 1513] Богу твоему (1 Цар. 16:7). А ты что осуждаешь брата твоего? Или и ты, что унижаешь врача? Все мы предстанем на суд Христов (Рим. 14:10), Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога (1 Кор. 4:5).

«Все, – говоришь ты, – простирают ногу выше меры, дерзают на недозволенное им и стремятся к высшему». От собственных крыльев погиб ты, как сказал некто из внешних; отсюда происходит и это суждение твое. Быв поставлен на месте ноги, ты самовластно возвел себя на место головы. Увлекшись двумя другими суждениями, доблестный, ты предлагаешь еще иное обвинение: «Все присвояют себе превышающее силы их и считают других низшими себя; незаконно и без призвания стремятся разрешать и связывать и стараются всех привлечь к ногам своим; не хотят, чтобы кто-нибудь другой был или считался разрешающим, и завидуют делающим это; принимают только тех, которых сами разрешили, а принявших епитимии от других отвращаются и осуждают за то, что те не к ним прибегли и (694) не от них испросили прощения». Эти обвинения – изобретения бесовского ума и произведения завистливого сердца, над которыми иной справедливо мог бы посмеяться, как над некоторыми шутками, пустяками и забавами, или, лучше сказать правду, так как никто не прибегает к нам за получением епитимии по недоверию, то мы неистовствуем против врачующих по доверию приходящих к ним, страдая некоторой бесовской страстью и оскорбляя людей почтенных наравне с иконоборцами.

«Какое, – говоришь ты, – различие между этим заблуждением и манихейством? Разве мы не против манихейской ереси подвизались и словами, и делами? Это показывают написанные сочинения ратоборствовавших против нее, в которых они доказали это неоспоримыми доводами и неопровержимыми доказательствами, хотя теперь и забывают сами себя и свои писания». Кажется, друг, ты судишь превратно и собственными суждениями хочешь ниспровергнуть истину, не зная, что подобия, сравниваемые с первообразами, не одно и то же с первообразами, но они имеют столько сходства между собою, сколько предметы общие по названию, но отличающиеся в прочем. Одни называются собственно, а другие не собственно; одни называются в переносном смысле, а другие в действительном, например икона Христова и Сам Христос: Он поистине есть и называется Христос, а она [называется так] в переносном смысле, или по подобию. Так и святой апостол Павел назвал любостяжание вторым идолослужением (см. Еф. 5:5), указывая на причину его и по сходственному отношению к действительному идолослужению. Но отсюда не следует, что лихоимцам надобно назначать такое же наказание, какое идолослужителям; иначе мы должны были бы выйти из мира. И теперь много лихоимцев, но они остаются ненаказанными. [Col. 1516] Что же несообразного и здесь, когда иконоборческая ересь сравнивается с манихейской, сколько [дозволяет] отношение образа к первообразу? Так и Второй Никейский Вселенский и святой Собор, (695) осуждая впадших в эту ересь, врачевал их не как манихеев; и ничего не забыли те, которые предпринимали подвиги по этому поводу, ратоборствуя против нее и словами, и делами. Подлинно, сам ты не знаешь самого себя, что заслуживает великого осуждения и обвинения в глупости.

Хотел я и другие суждения пространного и тождесловного письма твоего присоединить к вышесказанному и показать, что они совершенно не согласны со здравым смыслом, но, одни из них – как бесполезные и несвязные, другие – как опровергающие сами себя, а иные – как темные и противные истине отбросив далеко, как бы в огонь Гефеста, скажу в заключение речи следующее: если мы будем просить прощения в том, что дерзко и Бога прогневали, и святых оклеветали, и исповедников осудили, и Церковь злословили, то будет хорошо; а если нет, то мы, смиренные, положим руку на уста и не станем вызывать твое преподобие на второе письменное приветствие.

478. К сакелларию Льву (II, 129)

[1406]

Оставаясь должными множеством благодарностей и оправданий, мы думаем отдать хотя бы малую часть долга письмом, начертанным нашим смирением к знатному и возлюбленному твоему превосходительству. И теперь что мы скажем относительно брата Силуана? Во-первых, то, что боголюбезная душа твоя посмотрела на него как на одного из близких, приветливо и с благосклонным лицем беседовав и обращаясь с ним, уничиженным. Потом и о нас, грешных, ты расспрашивал, равно как и о болезни смиренного тела обоих нас, и (696) в других отношениях выразил ты такое любезное расположение, что сказал: «Меня подозревают, будто и я студит, некоторые враждующие против вас», – и просил, чтобы никогда не была повреждена как-нибудь такая дружественная связь. Всё это изумило нас и еще более утвердило в искренней любви к тебе, так что мы сказали: «Не попусти нам, Владыка всяческих, когда-нибудь забыть доброго благодетеля, верного, единодушного, испытанного друга, священного человека, всегда и во всем защитника и покровителя, господина и владыку нашего, но да пребывает в нас любовь к нему и после смерти или, лучше, да перейдет и в будущий век, в который, как мы веруем, узнаем мы друг друга и будем сорадоваться в Боге тем, которые по действию Духа любили нас!»

Впрочем, начав речь отсюда, обратимся к двум предметам, по твоему приказанию. О первом мы думаем так же, как и ты, господин наш. Начнем же нашу речь так. Убийца, быв схвачен, должен понести по закону надлежащее наказание. Ныне идет междоусобная война, которая, равно как и другие наказания Божии – землетрясения и глады, наводнения и пожары, – праведным судом Божиим послана для нашего вразумления, погубив столько народа, сколько погибло. Господь же, умилосердившись, прекращает гибель, не желая погубить оставшихся, иначе Он произвел бы всеобщее истребление, как при потопе, но – что? – чтобы оставшиеся спаслись и были достойны пощады, ибо говорит Он в Евангелии: «прощайте и простится вам» (см. Мф. 6:14); и чрез блаженного Павла: чтобы кто кому [Col. 1417] не воздавал злом за зло; но всегда ищите добра и друг другу и всем (1 Фес. 5:15). Впрочем, не без наказания. Так и Каин, убивший брата, справедливо получил разнообразное и известное наказание (Быт. 4:11); наказан сам собою и Ламех (Быт. 4:23); и Авессалом, убивший брата Амнона, был удален отцом, (697) но не убит (см. 2 Цар. 13:28–39), по загадке фекоитянки (см.: 2 Цар. 4:14); и сам Давид не хотел, чтобы Авессалом, восставший на отца, был убит, равно как и восставших вместе с ним он приказал, как написано, не умерщвлять по прекращении войны; так об этом кратко. Ибо милосердный Бог хочет посредством других наказаний, например ссылок, заключений под стражею и иных способов, сохранить их для раскаяния в течение [всей] жизни.

Пятиглавая власть Церкви.

О другом предмете что сказать нам, когда твой мудрый и проницательный ум знает всё? Прежде царствовавший Лев старался о том, чтобы мы вступили в состязание с иноверными, а он сам произнес бы суд против нас, как он думал; и у ныне царствующего было такое же намерение, когда он лично беседовал с нами за три года перед сим, говоря, что он не будет судьею дела, но тот или другой из тех, которые по-видимому единомысленны с нами. Но ни мы, лично присутствовавшие, ни знаменитый наш архиерей не допустили этого, как незаконного и чуждого; что и справедливо, возлюбленный господин наш, ибо здесь речь не о предметах мирских и плотских, о которых судить имеет власть царь и мирской суд, но о Божественных и небесных догматах, что вверено не иному кому-либо, а тем, которым сказал Сам Бог Слово: что свяжете на земле, то будет связано на небесах, и что разрешите на земле, то будет разрешено на небесах (Мф. 18:18). Кто же те, которым это вверено? Апостолы и их преемники. Кто эти преемники? Нынешний первопрестольный [патриарх] Римский, второй – Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский. Это – пятиглавая власть Церкви. Им принадлежит суд о Божественных догматах. А дело царей и правителей – помогать и подтверждать определяемое и примирять плотские разногласия; а другого ничего относительно Божественных догматов не вверено им от Бога, и, если что будет сделано [ими], не устоит. Поэтому и отвергнуто всё, сделанное и сказанное некогда царскою властью и дерзновением Константина и Льва относительно догмата о божественных иконах, (698) почему и отделилась здешняя церковь от других четырех, подвергшись вечному проклятию, запечатленному Духом Святым. Потом, по милости Божией, был воздвигнут рог Православия при Ирине, славно царствовавшей с сыном своим, при которой соединено было разделенное до ближайшего Льва. При нем здешняя церковь опять отделилась, подвергшись равным образом проклятию от прежних.

[Col. 1420] Итак, господин, невозможно смешивать божественный суд с мирским судом или собраться здешней церкви без согласия пяти патриархов. Если же кто спросит, каким образом это может сделаться, то [скажу]: таким, чтобы удалились иноверные из церквей Божиих и получил свой престол Никифор, священный патриарх, который, составив собор с теми, с которыми вместе он подвизался (если невозможно присутствовать представителям и прочих патриархов, что возможно, если император захочет, чтобы присутствовал западный, которому принадлежит высшая власть на Вселенском Соборе), довершил бы примирение и устроил бы соединение, именно посредством своих соборных посланий к первопрестольному. Если же это неугодно императору и если, как он говорит, председатель Никифор вместе с нами уклонился от истины, то следует послать к Римскому от той и другой стороны, и оттуда пусть будет принято утверждение веры. Ибо таково положение: если уклонится один из патриархов, то он должен принимать исправление от равных ему, как говорит божественный Дионисий, а не судиться императорами, хотя бы восстали все православные императоры. Этого правила не должен презирать наш император, но более всего заботиться о [соблюдении] его, так как от этого зависит и благополучие царства, и законное царствование.

Другого ничего не думаем мы, смиренные и недостойные, молящиеся о превожделенном твоем благоденствии. Если же чего не достает в письме, то письмоносец, имеющий поклониться почтенным стопам твоим, даст ответ.

479. К патрицию Феодору (II, 163)

[1409]

Исповедание веры.

(699) Чрез почтенное письмо твое мы увидели твое знатное превосходительство, а по выслушивании изложенного в нем узнали твою прекрасную душу. Подлинно, употребить такие почтительные выражения в отношении к нам, грешным, желать увидеть уничиженное лице наше, а затем и послушать спасительные беседы свойственно мужу, поистине благочестивому, душе, стремящейся к Богу. Как дивны дела великого и единого Бога нашего христианского, Который призвал тебя из народа неправедного к священному познанию истины Его таким образом, казалось бы невольным, а между тем весьма добровольным, вместе со сродниками, также обратившимися; ибо не иначе благоугодно было Божественному Промыслу исхитить вас из безбожия. О, дивное призвание! О, достохвальное избавление! Ты изведен из тьмы в чудный свет Его (1 Пет. 2:9); совлекшись ветхого человека (Кол. 3:9), с порочными и языческими помыслами и деяниями, ты облекся во Христа, сделался христианином вместо язычника, сыном света (ср. Ин. 12:36) и сыном дня (ср. 1 Фес. 5:8) вместо сына тьмы и ночи нечестия, почитая единого Бога, поклоняемого в Отце и Сыне и Святом Духе, избегнув нечестия многобожия и булгарского идолослужения; затем, исповедуя, что из Святой Троицы Сын и Слово [Col. 1517] Божие, по высочайшей милости к роду нашему, сделался человеком, подобным нам во всем, оставаясь в то же время совершенным Богом. Ибо Бог Отец, Бог и Сын, Бог и Дух Святый, один Бог, а не три Бога, – да не будет, – одно по единому Божеству, а другое по трем Лицам. Вот истинная вера христиан, уничтожающая всякое заблуждение и всякую ересь.

А так как Христос двояк, совершенный Бог и совершенный человек, первое – как рожденный от Отца прежде веков, подобно сиянию от солнца, (700) второе – как рожденный от Матери в последние времена, подобно нашему рождению или, лучше сказать, выше нашего, ибо родившая Его есть Дева и прежде рождения, и в рождении, и после рождения, почему и мыслится и называется поистине Богородицею, – то как по Отцу Он неописуем, так по Матери изображается на картине, и изображение Его или икона достойна поклонения и почитания: в ней усматривается нами, христианами, какой образ принял Он, и славословится, как сделавшийся подобным нам во всем, кроме греха, упразднив всякое идольское подобие, которому служа, от дней века погибал род человеческий. Итак, добрый друг, кто не допускает, что Он может быть изображаем на иконе, тот самым делом отвергает, хотя на словах и соглашается, что Сын Божий стал человеком; и кто не поклоняется святой иконе Его, тот очевидно не поклоняется Ему, хотя и исповедует, что поклоняется. Ибо чествование иконы Его переходит к Нему, равно как и отвержение ее отсылает к отвержению Его.

И между христианами бывает заблуждение.

Ты сам, как я слышу, так же убежден и поэтому уклоняешься от общения с иконоборцами; этому я радуюсь и сорадуюсь (Флп. 2:17) тебе, благодарю, и вместе с тобою благодарю, что ты видишь истину, хотя и поздно научен и недавно стал возрожденным сыном Божиим. Не удивляйся, что и между христианами бывает заблуждение. Где спасение, там спешит дракон диавол причинить погибель, и это чрез одного человека, имеющего власть. Такое заблуждение недавно введено между христианами, ибо от века была икона Христа, Богородицы и святых Его.

Это тебе, почтеннейший господин, как бы движимый Богом, хотя и грешник, я высказал для утверждения твоей веры, ибо ты – брат наш, а не чуждый, как ты сказал. Если ты чужд миру, то хорошо; и мы, смиренные, то же самое, и поэтому заброшены сюда (701) за слово Божие. Блажен ты, верующий во Христа правильно и поставляющий всё ниже Его. Видеться друг с другом трудно по [запрещению от] правительственной власти, если Бог не устроит каким-нибудь образом. Мы не перестанем поминать тебя и любить тебя как брата нашего, которого прежде мы не знали по плоти и крови, а ныне имеем сродником от Духа Святого, быв рождены оба от усыновившей матери – купели [Col. 1520] крещения. Мир тебе, друг, и брат, и господин. Мир и дому твоему, и всем близким к тебе от Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

480. Огласительное к ученикам своим. Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский, возлюбленным братьям моим и сынам духовным, рассеявшимся здесь и там ради Господа (II, 131)

[1414]

Благодать вам и мир от Бога Отца и Господа Иисуса Христа (Рим. 1:7), даровавшего вам [терпеть] за имя Его гонение, которое прискорбно по плоти, но радостно по духу, ибо служит причиной Божественных блаженств (Мф. 5:10–12) и доставляет вечные венцы. Поэтому и я, уничиженный, весьма радуюсь и восхищаюсь, что удостоился видеть возлюбленных моих в таком преуспеянии, на такой степени доброго исповедания, которое мы исповедали пред Богом и людьми, поклоняясь Христу начертанному, то есть изображенному на иконе, как все святые отцы наши. Об одном только напоминаю и убеждаю: чтобы вы жили достойно Евангелия Христова, отличаясь добрым поведением в тех местах и с теми лицами, с которыми обращаетесь, словом, растворенным солью благодати (ср. Кол. 4:6), (702) внешним видом, исполненным благоговения, в ядении и питии умеренностью, в одежде и походке благонравием, так чтобы вам быть светом для мирян, а не напротив, предметом божественного славословия, а не напротив. Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые [Col. 1424] домостроители многоразличной благодати Божией (1 Пет. 4:10), как написано; говорит ли кто, говори как слова Божии, а не пустословие, служит ли кто, служи по силе, а не с высокомерием (1 Пет. 4:10); делает ли кто своими руками – чтобы не быть обременительным для других, чтобы не быть, как празднолюбцу, осужденным и за ядение; поступает ли кто во всем по заповеди – как делатель Божий, а не служащий к соблазну ближнего, чтобы во всем прославлялся Бог; и я, несчастный, слыша об этом, веселюсь и радуюсь.

Предостережение против пьянства.

Остерегайтесь дурных связей, остерегайтесь пагубной дерзости, остерегайтесь блудодейственного объедения; пусть никто не беседует с женщиной без нужды; пусть никто не остается одиноким; пусть никто не предается сребролюбию, прилагая прибыток к прибытку и умножая золото, в котором коренится грех и часть с Иудою (см. 1 Тим. 4:10). Никто да не продает монашеской свободы, приобретая купленного за деньги раба, ибо до этого простерлась порочность некоторых, поработившихся страстям и погубивших монашеское достоинство. Никто пусть не предается пьянству, слыша слова апостола: употребляй не много вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов (1 Тим. 5:23). От этого возбуждаются против души плотские похоти и воспламеняется дом Божий, который есть внутренний ваш человек. Но так как мы странники и пришельцы, будем, братия, каждый из вас, при настоящем гонении такими, что нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих духовно обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем, по словам апостола (2 Кор. 6:9-10). Очи мои всегда на вас, возлюбленных моих; сердце мое горит по вас в Господе; чувства мои бушуют во мне, когда слышу дурную весть о ком-нибудь; когда узнаю о богоненавистном отступлении, глаза мои проливают слезы. Душа моя сокрушается, когда (703) кто-нибудь не любящий Бога поступает вопреки преданию и установлению и вышеизложенному.

Вы, отцы, вышли из монастыря в высший свет гонения. Разве для омрачения мы отлучены друг от друга действием Духа? Разве для того, чтобы нам жить по влечению страстей? Разве не видит Бог? Разве не становится известным дело каждого, как вы ведете себя? Выслушайте это вы, имеющие рабов, живущие в одиночестве, обращающиеся с женщинами, чтобы не сказать еще – сребролюбцы, празднолюбцы. Не добровольно я укоряю, простите, но с прискорбием обличаю, как поставленный на это. Дополните мою радость, чада, имейте одни мысли (Флп. 2:2); руководствуйтесь одним и тем же правилом, оставляя добрые примеры и воспоминания в душах, взирающих на вас, к славе Божией, к вечной хвале вашей, к радости и меня, грешного, к похвале вашего братства [Col. 1425] во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и держава вместе с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

481. К игумении игнийской (II, 132)

Приятно мне благочестие твое, сестра в Господе, и дары, которые ты прислала, и то участие, какое принимаешь ты в наших обстоятельствах. Но мы не таковы: не имея достаточно сил, чтобы [соблюдать] самих себя в добре, как мы можем преподавать другим благопотребное наставление? Да будет тебе по вере твоей, чтобы тебе жить богоугодно, неукоризненно продолжая девственную жизнь, и не только это, но и неосужденно проходить должность настоятельства. Ты знаешь, что это дело соединено со многими наградами, но для невнимательных и опасно начальствовать над душами, созданными по образу Божию.

Управляй же, как начальствующая в Господе, и руководи паству свою, представляя собою пример всего доброго, чтобы тебе удостоиться сказать: се, (704) аз и дети, яже ми даде Бог (Ис. 8:18). Бог вверил тебе души, отрекшиеся [от мира], и к Нему ты должна привести их как благоприятную жертву; за это тебе будет великая награда на небесах (ср. Мф. 5:12). Поучай их, внушай им спасительные заповеди: любить одного только Христа, а не плоть и кровь, быть нестяжательными и ничего не иметь собственного, не быть пристрастными и не оказывать особенной любви к своим близким, быть ревностными и не предаваться лености в подвижничестве. Если будет так, то скоро встретит их, имеющих светильники (ср. Мф. 25:1-13), Жених Христос, и встретит с радостью, приветствует и Сам будет приветствуем [ими] священно, отверзет им небесный и нерукотворенный чертог, дарует им Царство Небесное, наслаждение райское, струи бессмертия, сладости вечной жизни, облечет их в светлые одежды, украсит красотами нетления, брачными диадемами, исполнит бесчисленных благ на веки веков.

Поэтому и ты, и они подвизайтесь. Старайтесь ежедневно соделывать свое спасение, воодушевляйтесь надеждами, погашайте воспламененный врагом огонь в душе Божественной любовью; если случится и другое что-нибудь враждебное в подвижничестве, ободряйте себя занятиями, божественным чтением и пением, остерегаясь и общения с ересью и отнюдь не изменяя вере, хотя бы надлежало пострадать за то даже до смерти. Нет ничего драгоценнее любви Христовой, как показали девственницы Христовы, бывшие от века доселе, ибо и теперь есть гонимые и изгоняемые из обителей ради Христа, но не соглашающиеся участвовать в еретическом хлебе.

Это написал я тебе и находящимся с тобою, как сестре и дочери во Христе, чтобы ты видела, что [Col. 1428] есть общий Владыка обоих нас и что мы желаем всем спастись, как составляющие одно Тело Христово и от Него сделавшиеся братьями друг другу, ибо во Христе Иисусе нет мужеского пола, ни женского (Гал. 3:28), но все и во всем Христос (Кол. 3:11), Который да спасет и вас, и нас!

482. К игумении Евфросинии (II, 134)

[1417]

Память о смерти.

(705) Воспоминание о блаженной матери – твоей и по духу, и по телу, а моей по духу и, осмелюсь сказать, многих других, ибо это почтенная госпожа, побудило меня, как бы побуждаемого ею самою, высказать тебе и теперь нечто немногое, сестра в Господе. Что же именно? То, чтобы ты подвизалась добрым подвигом подвижнической жизни, к которой ты призвана, и исповедала доброе исповедание перед многими свидетелями (1 Тим. 6:12). Как же подвизаться? Иметь страх Божий в сердце, ибо где страх, там соблюдение заповедей; заботиться о смерти, ибо где забота о смерти, там удаление от страстей; помышлять о разлуке с телом, о присутствии при этом Ангела, о возведении души на небо, о том, как ей избежать начальника настоящего века, старающегося уловить к себе восходящую душу, если он увидит ее оскверненной страстями, потом – где она получит местопребывание до времени Воскресения, когда она соединится со сродным себе телом неизреченною силою Божией. Не говорю о скором пришествии жениха Христа, с неба, с Ангелами силы Его (2 Фес. 1:7), восхищении боголюбивых душ на воздух и собрании всех вообще тварей пред страшным престолом; далее о приговоре той и другой из предстоящих сторон, призывающем праведных в Царство Небесное, а грешных посылающем в огонь кромешный. Внимательно помышляя об этом, душа трепещет, страшится, сокрушается, плачет, очищается, просвещается, освобождаясь от здешних привязанностей, изменяясь добрым изменением и возносясь к Богу в духовной радости и неизреченном веселии, так что не хочет и смотреть на солнце, и наслаждаться другими приятностями настоящей жизни от превосходнейшего созерцания блага.

Так следует подвизаться добрым подвигом, почтеннейшая. Так подвизаясь, добрая мать твоя соединилась с Богом и переселилась отсюда с похвалою. (706) Поспешим же и мы, увещеваю, следовать по стопам ее. Не смущайся, стремясь на высоту добродетелей, как потому, что по благодати Божией ты можешь достигнуть до высших степеней совершенства теми добрыми делами своими, о которых я слышу, так и потому, что где есть желание, там мало-помалу достигается и совершенство силою Бога, любящего спасать имеющих такое настроение. Может быть, ты считаешь препятствием для [осуществления] такого намерения настоятельство над сестрами, тяготясь управлением; но нет, госпожа: ничто так не любезно Богу, [Col. 1432] как пасти и руководить ближних. Сам Он говорит великому Петру: если любишь Меня, паси овец Моих (Ин. 21:17); и еще: аще изведеши честное от недостойнаго, яко уста Моя будеши (Иер. 15:19); и еще: обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов (Иак. 5:20). Кто самовольно по властолюбию берет пастырский жезл, тот ненавистен и противен Богу, не спасает других и сам не спасется; а кто, быв призван, примет настоятельство из повиновения Богу, тот будет другом Божиим, может спасти других и сам спастись. А так как ты призвана к этому, то радуйся и страшись: первое на основании надежды, второе по причине подвигов; управляй и руководи, исполняя пастырство и неся заботы об общине. Тебя страшит молва, как говоришь ты, но ты имеешь покровителем Бога, при помощи молитв матери: на Него возложи заботы свои, и Он сделает удобоисполнимыми намерения твои. Ты говоришь, что не имеешь никого, кто бы искренно защищал тебя? Но ты имеешь первым защитником Самого Господа, Которого ты возлюбила, потом и хранителя жизни твоей Ангела, избавляющего тебя от всякого зла.

Поэтому благодушествуй и не унывай, укрепляйся и не ослабевай, имея попечение и о благосостоянии тела, чтобы надлежащим образом служить Богу и управлять сестрами. Также и сестры, ибо к ним надобно обратить речь, пусть следуют разумно и пасутся богоприлично, дыша только одною тобою и признавая тебя истинною своею матерью, а (707) друг друга неложными сродницами. Ибо где есть такое единодушие, там Христос посреди и совершенство блаженной жизни. Они избрали блаженную жизнь, возлюбив девство, имея Женихом своим Христа, но не женихов тленных, с которыми сочетание прискорбно, а спустя немного разлука еще горестнее. Жених же Христос, Которого они имеют, никогда не умирает, но есть Жизнь всех, и с Ним они войдут, соблюдая обет чистоты, в небесный чертог, и пищу, и питие, и одежду и всё нужное получат от благопопечительной любви Его, ибо говорит апостол: так мы, из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестие Божие, но и души наши (1 Фес. 2:8). Только пусть они будут единомысленны, согласны, имеют одну душу (ср. Деян. 4:32), одну волю, всё общее, ничего собственного, никакого разногласия; и всё устроится к их спасению, краткое и прекрасное поприще общежития будет пройдено, и станут они ликовать во веки веков с твоею доброю и богомудрою матерью. Так эта прекрасная община и прекрасно пасущая ее возрадуются общей радостью и будут с Господом всегда.

Вот наше малое и ничтожное воззвание; ты же, госпожа, приняв эти незначительные семена, приложи недостающее от себя самой и [Col. 1433] не переставай молиться о нас, грешных, чтобы нам оказаться деятельными исполнителями того, чему учим, и спастись вместе с вами в Царстве Небесном.

483. Огласительное (II, 135) <291>

[1419]

Твое почтение желало [получить] слово назидания от (708) нашего смирения; но и слово наше ничтожно, и жизнь презренна. Впрочем, мы заботимся о твоем спасении, так как ты девственница, невеста Христова, сокровище святости и так как по убеждению желаешь ты от нас назидания, желаешь его по той причине, что при дверях стоит Святая Четыредесятница, хотя истинная дева Христова не в определенные дни, но всякое время и каждый день печется, как бы угодить Господу и Жениху своему (ср. 1 Кор. 7:32). Конечно, время поста имеет и особенность пред всем годом в отношении к ревности о добродетелях.

Истинный пост есть воздержание от всякого зла.

Итак, почтеннейшая, продолжай и теперь исполнять свое обыкновенное правило подвижничества; мы не можем определить то или другое ни тебе, ни сподвижницам твоим, потому что еще не знаем порядка и образа вашей жизни. Но один закон и одно правило общеполезно для всех, особенно для принявших обет монашеский: не делать нам ничего, кроме угодного Богу, но со страхом и трепетом совершать свое спасение (Флп. 2:12), ибо истинный пост есть воздержание от всякого зла. Будем же соблюдать пост, во-первых, в том, чтобы не [допускать] порочным помыслам вселяться в сердце и потом обращаться в непристойные пожелания. Один предмет желаний и истинной любви – Господь наш Иисус Христос, добрый и прекрасный Жених, Которому всецело предавшись, душа ненавидит плоть и кровь и все тленные образы и, постоянно окрыляясь любовью к Нему, не хочет, так сказать, взирать и на самое солнце и стремится выйти из тела и пребывать с возлюбленным (ср. Флп. 1:23), что составляет предел желаний у причастных разуму. Будем соблюдать пост, во-вторых, и в количестве и качестве пищи, столько, сколько позволяют телесные силы, ибо апостол говорит: каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно [дающего] любит Бог, и по мере сил (2 Кор. 9:7). Это может относиться собственно к тебе, [а также] к игумении, а в отношении к общине сестер не имеет (709) силы, потому что каждой из них следует есть и пить и во всем прочем поступать по данному от тебя правилу, а тебе нужно иметь прозорливое око, чтобы с должной внимательностью относиться к их делам. Вообще же всем должно воздерживаться от неуместного пустословия, нелепой клеветы, суетной [Col. 1436] праздности, а лучше соблюдать благовременное безмолвие и говорить должное, любить и уважать друг друга о Господе, иметь всё общее и ничего отдельно собственного и не делать ничего по своему желанию, хотя бы оно казалось приятным по той причине, что тобою так устроено. И не разделяй сердца твоего расположениями к родственникам твоим по плоти. Потерей времени было бы говорить о любви к кому-либо другому. Но пусть душа будет вся целиком привязана к Богу, к игумении и сестрам по духу, чтобы можно было сказать о вас то, что [сказано] в книге Деяний Апостольских, именно, что у них у всех было одно сердце и одна душа, и никто из начальствующих не говорил, что ему принадлежит что-либо как собственность, но было у них всё общее (см. Деян. 4:32).

Увещание.

Где это соблюдается, там апостольская жизнь созерцается, там мир Бога, Который господствует над умом каждого, там беспечальная и блаженная жизнь, там хоры мудрых дев, там посредине Жених Христос, Который смотрит и Сам бывает видим, духовно питает и Сам принимает пищу, услаждает и Сам услаждается, любит и Сам взаимно любим, так как и их питает лучами Своего света, и Сам питается приношениями сообразно с добродетелью каждого. Ибо Он жаждет спасения каждого и посещает его, как смоковницу, о которой повествует евангельская история: если найдет там плод, произращенный Богом, от него питается; если же нет, проклинает ее (см. Мф. 21:18–19).

Поспешим же, сестра о Господе, и мы и вы принести приятные Богу плоды от вдохновенных и божественных размышлений. Это да будет в течение всей нашей жизни, особенно же во время приближающегося святого поста, чтобы мы, когда наступит святая Пасха, приготовили пищу Тому, Кто в изобилии благословляет нас, и чтобы Он в великий и страшный день Своего откровения сделал участниками Его воскресения и славы нас, которые уподобились Его страданиям. (710) Ему подобает слава, честь и поклонение с Отцом и Святым Духом всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

484. К военачальнику Феодоту (II, 136) <292>

[1422]

Евхаристия – для желающих.

И скорбь и радость того, кто есть друг, естественно переходят к любящему, так как у того и другого при одних и тех же условиях наблюдается одинаковое расположение. Итак, так как печаль вожделеннейшего господина нашего относительно общения с иноверными возвещена нам чрез благочестивейшую госпожу игумению теперь, то она коснулась и нас, смиренных, и причинила скорбь нашему сердцу в то время, когда мы думали о противоположной встрече. О, несчастье! Что это за невольное увлечение? Что это за принудительное участие из-за опасения [Col. 1436] телесной неприятности в случае отказа участвовать в иноверном хлебе? Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа – о, мысль самая христианская! – есть Жертва добровольная. Ибо великий апостол говорит о Нем: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:6–8). Если же она – Жертва добровольная, то добровольно и преподается желающим, а не нежелающим. Сам Господь в Евангелии говорит апостолам по поводу ушедших от Него из числа тех, которые казались учениками Его: не хотите ли и вы отойти? Ответ же великого Петра таков: к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго (Ин. 6:67–69). Также и в своем послании великий Петр говорит: охотно нужно пасти, а не принужденно (1 Пет. 5:2).

(711) Итак, пусть знают насильно привлекающие к общению с собою нежелающих, что они поступают по-язычески, предлагая не Тело Христово, добровольно принесенное в жертву, а, напротив, некоторый род идоложертвенного, подобный непроизвольно приносимым жертвам бесовским. Истинно это слово и доказательство ясно, а никто не слушает. Но пощади, Господи, пощади и не даждь достояния Твоего на совершенную укоризну, как говорит в одном месте некто из пророков (Иоил. 2:17). Что же будет с нами, возлюбленный и достопочтенный? Нам будет сказано: хотя и тяжело, но где обет любви? Неужели же мы будем еще увлекаться временем? Неужели будем бояться власти более, нежели следует? Где же изречение Господа, запрещающее бояться людей и повелевающее более бояться одного Господа, у Которого всякая власть и сила ввергнуть и тело, и душу в геенну огненную (см. Лк. 12:5)? О, падение! О, страх, недостойный всякого человека, особенно христианина!

Впрочем, скорее опять, любезный и добрый господин, восстанем, раскаемся. Близ Господь призывающим Его (Пс. 144:18) и не хочет нашей погибели от какого-нибудь греха [Col. 1437] (Иез. 33:11), но желает, чтобы мы по падении скорее восстали и по согрешении обратились, сколько бы раз это ни случилось по какому-либо безрассудству. Может быть, почтенная душа твоя скажет: иже поби, той и уврачует (Ос. 6:2); для этого именно и есть епитимия, действительно, нет ничего неисцелимого, если врачуется; да не будет для нас тяжко это слово врачевания.

485. К пустыннику Феоктисту (II, 138)

[1424]

(712) Заповедь Господня, повелевающая нам любить друг друга и притом так, чтобы полагать душу друг за друга (см. Ин. 15:13), побудила меня, духовный брат, опять написать к тебе; ибо я забочусь о твоем спасении и слышу, что между вами и другими братиями происходит раскольническое несогласие не малое, но весьма сильное, так что принадлежащий к пастве народ разделился на две противоположные части, из которых одна нападает на другую и удаляется от взаимного общения. Всё это – дело сатаны, древнего человекоубийцы, и великий соблазн; а Господом сказано: горе миру от соблазнов (Мф. 18:7), и еще: тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской, нежели соблазнит одного из малых сих (Мф. 18:6). Я удивляюсь, как ты, почтенный, подвизаясь и служа Богу столько лет, не заботишься о такой опасности, которая, если не будет отвращена всем твоим усердием и старанием, не только сделает тщетным всё твое подвижничество, но и удалит тебя от Бога, чего да не будет!

Поэтому, брат, три года тому назад, находясь близ тамошних мест при возвращении из Смирны и узнав об этом разделении, я по чувству братской любви писал к тебе, что слышал, и как должно тебе мыслить об истине, и как избежать угрожающей опасности соблазна, но ты не отвечал мне; потом я опять объяснял тебе, а ты опять не отвечал мне; это явное доказательство, что ты не хочешь служить Богу и поступать право по истине. Прости, не гневайся на [Col. 1441] меня, говорящего истину. Написано: обличи искренняго своего, и да не приимеши греха его (Лев. 19:17). Вот я, несчастный, хотя никогда не видал тебя, но так как ты – брат мой во Христе, я не перенес этой молвы из страха, но произнес обличение, сделал увещание, (713) опасаясь Суда и желая тебе спасения. Как же ты, подвергшийся обличению и отец разделения, предстанешь на Суд? Как ты будешь оправдываться, давая отчет за такой народ? Хотя бы ты совершал дела Иоанна Предтечи, это лишит тебя Царства Божия, если не предупредишь исправлением.

Каким же исправлением? Оправдывая себя относительно того, в чем прежде ты был обвиняем, и показывая правую веру и во всем правое исповедание слова истины; если возможно, сам лично, если же нет, то чрез посланного от тебя письменным объяснением. Когда таким образом наступит единомыслие в Господе, не говорю – с таким-то и таким-то, а только с одним мною, смиренным, то прекратится соблазн, и соединится разделенное, и будет Господь среди нас, и не станет хулиться имя Его чрез нас, не говорю – между язычниками (ср. Рим. 2:24), но между христианами. И если после взаимного соглашения останутся некоторые разногласные, то и они научатся и соединятся чрез нас, смиренных, которые будем защищать тебя, как самих себя; и Бог будет милостив, и жизнь твоя будет так блаженна, и конец твой с похвалою, и останки твои в правде.

Вот это – второе уничиженное письмо мое. Если ты сделаешь должное, объяснив и оправдавшись во всем, в чем обвиняешься, то приобретен ты, брат наш, скажу словами Господа (см. Мф. 18:15), и мы, смиренные, весьма возрадуемся о тебе. Если же, чего да не будет, останешься при том же молчании и непослушании, то подвергнешься вечному осуждению, напрасно совершая подвиги или, лучше, гибельно разделяя народ Божий собственным поведением. Мы же будем внимать апостолу, который говорит: еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден (Тит. 3:10–11).

486. К архимандриту готскому (II, 164)

[1425]

(714) Благодарение исповедуем Святому Богу, что мы удостоились получить любезное письмо вашего преподобия; оправдания же в медленности нам не нужно. Ибо кто мы, уничиженные? И вообще, зачем вам сообщать нашему ничтожеству о занимающих вас надобностях? Впрочем, так как вы по смирению своему имеете обыкновение обращаться и с нижайшими, то благопотребно и вы сами написали, и мы узнали не только о том, что содержится в письме, но и о том, что указали принесшие его почтеннейшие братия и отцы. Во всем этом Бог – наш покровитель и защитник от неразумно возводимых обвинений. Но и мы, смиренные, сделаем возможное со своей стороны, когда будет о том речь, пред теми, которые решаются клеветать, не для воздаяния благодарности вам, но чтобы исполнить долг любви. Для этого мы вынуждены были послать письмо и боголюбезнейшему отцу и архиерею господину Филарету, если только будет принято увещание от нас, смиренных, направленное к миру, которого нет ничего полезнее и которым должны отличаться избранные ученики Христовы.

Это кратко о самом необходимом. О прочем же зачем и вообще просите нас отвечать, когда вы, богопросвещенные, имеете богоначертанную книгу Василия Великого, которая преподает спасительные и полезные правила монашеской и киновийной жизни [и] без которой невозможно ни руководить богоугодно, ни руководиться с пользою ни начальнику, ни подчиненному. Он, будучи спрашиваем обо всех предметах и побуждениях к священной жизни в киновии, отвечал Духом Святым, и следующий ему следует Духу Святому, а не повинующийся ему не повинуется говорившему чрез него Христу. Так, случающиеся между братиями по невнимательности (715) проступки не следует отдавать на суд мирских лиц; и сам святой апостол говорит: Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых? (1 Кор. 6:1). И далее: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными (1 Кор. 6:5–6). А одно и то же – как судиться у неверных, так и отдавать дела монахов на суд мирянам и отверзать дверь, кому не следует вмешиваться в наши дела; это совершенно несообразно и противно Церкви Божией.

Делаться монахом без приготовления и слагать монашество.

[Col. 1521] Относительно отречения от мира и пострижения (так как и об этом [нужно] сказать): и отказывать небезопасно, ибо Господь говорит: приходящего ко Мне не изгоню вон (Ин. 6:37), и принимать просто и без разбора и постригать без испытания неблагочестиво, ибо если никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику (2 Тим. 2:4), то не тем ли более в богоизбранном воинстве? Надобно проститься со всем, нужно обнажиться от всего, должно отказаться от всех и пристрастий, и домашних, и друзей, и родных и отчуждиться добровольно от всего мира тому, кто намеревается истинно последовать Христу, и таким образом настраиваться и приготовляться к богоугодной и богоустроенной монашеской жизни и потом, выдержав испытание и искус в добродетели, при свидетельстве многих удостаиваться монашеского совершенства и делаться одною из овец Христовых. Без приготовления же и без наставления постригаться, как сказано нами, опасно и весьма гибельно и для постригаемого, и для постригающего. А слагать монашество – то же, что слагать крещение. Однако осмеливаются и это делать; страшно и слышать. Если же после надлежащего пострижения некоторые преклонятся к худшему, таких, когда они пребывают во зле и не исцеляют своих душевных болезней, должно отсекать (716) от братства, подобно гнилым членам, чтобы от прикосновения к ним не заразились и здоровые, ибо Господь сказал: ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну (Мф. 5:29). Если кому-либо другому возможно будет принять отсеченного по человеколюбию, то это непредосудительно, когда найдется способнейший врачевать, а не обращающийся с погибающими. Впрочем, легкомысленные, убегающие из киновии, не должны быть принимаемы другими братствами, чтобы у всех их во всем было взаимное содействие и согласие и чтобы им не разрушать трудов друг друга, отчего бывает главою их не Христос, связующий всё миром, но – кто? Отвратительно и сказать. А иметь раба монаху в монастыре так же странно, как и иметь жену: то и другое суть изобретения непослушания. Для тех, которые хотят достигнуть первоначального состояния монашеской жизнью и стараются подражать беспечальной райской жизни, всё вышесказанное непристойно.

Это мы не от себя, но из учения богоносных отцов собрали и высказали для напоминания, прося вас, святейших, молиться, чтобы мы не только говорили хорошее, но и делали в Господе.

487. К игумену Стефану (II, 139)

[1428]

Частая присылка писем доказывает сильную любовь твоего почтения, руководящуюся отеческим обычаем. Ибо и тот блаженный, при других своих достоинствах, [отличался] и тем качеством, что поддерживал благо любви к братиям. Пиши же, возлюбленный, подражая в этом отцу, доставляя и нам удовольствие постоянной беседой. Впрочем, не высказывай похвал и не смешивай (717) свинца с золотом и грязи с жемчугом, а лучше молись, чтобы и мне следовать по стопам вашим, последователей его, ибо и я во всех отношениях непотребен, хотя ты по влечению любви и говоришь, что получаешь пользу от нас, бесполезных. [Col. 1444] Если же бывает для тебя какая-нибудь польза, то надобно приписывать это Богу, устрояющему полезное нам чрез друг друга и друг с другом.

Об этом так. Относительно знамения [креста] при трапезе или при каком-нибудь другом случае, полагаемого восставшими от падения покаянием и принимаемого избавившимися от падения, уже соборно, можно сказать, обсуждено и определено святыми отцами, что это хорошее дело, и нам, смиренным, кажется благопотребным соблюдать это и другим передавать. Поэтому если и тебе угодно будет сохранить это, то мы хвалим и одобряем. Отвергать это, как делают некоторые, есть дело излишней ревности в служении Богу, осуждаемой апостолом и не имеющей ни законных оснований, ни братской любви. Ибо чем они докажут верность своего мнения, когда нет ни правила подтверждающего, ни священный иерарх наш не запрещает нам принимать это? Не значит ли это скорее ниспровергать покаяние и отвергать спасение? Тому, кто удостоился причащаться Святых Таин и полагать на самом себе крестное знамение, может ли быть непозволительно знаменовать общую трапезу наедине или пред всеми? Разве мы не знаем, что Благой Бог и Господь наш, единственный безгрешный и взявший грехи мира (см. Ин. 1:29), позволял блуднице касаться пречистых ног Его, умащать их слезами, равно как и миром (см. Лк. 7:37–38)? Он вкушал пищу и вместе с мытарями, и у мытарей (см. Мф. 9:10) и учениками Своими делал мытарей, и нет ничего столь любезного Ему, как обращение от греха и любовь друг к другу. Это ставит Он и признаком учеников Своих, и блаженного Петра после отречения Он объявляет верховным между прочими апостолами (см. Ин. 21:15–17); что может быть сильнее для доказательства предложенного предмета? И что безрассуднее людей, невежественно и высокомерно не допускающих, чтобы полагали знамение [креста] и молились уже исправившиеся покаянием?

(718) Так думаем мы, смиренные, как выше сказано; так и вам советуем. Другие, иначе думающие, пусть рассудят об этом. Мы, смиренные, отвечали на вопрос брата нашего Симеона и желаем, чтобы у вас, почтенных, было спокойствие во всем, и молимся, чтобы вам сохраняться во всем невредимыми.

488. Огласительное к находящимся в Кизике (II, 140)

С удовольствием увидели мы [прибывших] вместе с братом Симеоном, поставленным во главе вас, как по долговременному отсутствию его, так и по прекрасному образу жизни. Подлинно, благодетелен такой образ жизни и для нас, когда столько братий живут вместе во времена гонений. Ибо где двое или трое собраны, то достойно похвалы, так как Христос посреди присутствует, по обетованию Его (Мф. 18:20). А где столько братий, составляющих целый монастырь и великую общину, там, несомненно, похвальное дело. Благодарение Богу, Который сподобил нас в одном [Col. 1445] духе, с одною душою подвизаться по вере евангельской, переносить вместе подвижническую жизнь, ратоборную и славную, и в это время совершать достойный венцов подвиг. Хотели бы мы видеть лично и вас, отсутствующих, и утешиться духовным общением, чтобы узнать и имя, и лицо, и нрав, и беседу каждого; но так как это невозможно, то мы созерцаем вас в лице игумена и товарищей ваших, которые при свидании утешили сердца наши своим благоговейным видом.

Что же остается сказать? То, чтобы вы как по благодати Господа нашего Иисуса Христа собрались и соединились духовным общением и блистали единодушным согласием в тамошних местах, подобно (719) звездам в мрачной ночи ереси, так и впредь оставались такими же единодушными, единомысленными, согласными (ομογνώμον&ς), благочестными, покорными, послушными, благодарными, достохвальными, чистыми, целомудренными, кроткими, исправными, готовыми на всякое благое дело (ср. Тит. 3:1), еще более блистающими, еще более сияющими, еще более просвещающими, еще более служащими солью для других, так чтобы и о вас справедливо можно было сказать слова Господа: вы – свет мира (Мф. 5:14); и еще: вы – соль земли (Мф. 5:13). А так как [вы обитаете] на гористом месте, то прилично было бы, пожалуй, сказать о вас и следующее: не может укрыться город, стоящий на верху горы (Мф. 5:14), то есть на горе высокой жизни, на которую восшедшие пребывают на земле, как на небе, те, которых мир не был достоин, по словам апостола (Евр. 11:38).

Смотрите, чада и братия, как возвысило вас слово истины, поставив на высоте похвал, явив истинными монахами, исповедниками Христовыми, отшельниками от мира, мужами высших желаний (ср. Дан. 9:23), победителями плотских страстей, венценосцами в духе. Впрочем, это [только] еще простые слова воздаяния. Когда же вы вполне окончите ваш подвиг послушания и исповедания, тогда, переселившись из здешней жизни, получите действительное блаженство, которого да сподобимся все мы благодатью Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

489. К чаду Григорию (II, 165)

Обрадовался я письму твоему, возлюбленное чадо, узнав, что и путь находящихся в городе городской, и здоровье [Col. 1524] восстановил ты вместе с братом Зосимою посредством кровопускания, и всё прочее у вас идет благоприятно. Относительно предложения странноприимца. Для чего ты требуешь от нас (720) объяснения, рассудительно ответив ему согласно с учением богоносных отцов? Мы не можем ничего прибавить к твоим ответам. Пустословят, кажется, а не научиться хотят спрашивающие. Но так как написано: будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ (1 Пет. 3:15), то и мы отвечаем следующее.

Учение о монашестве.

Монашеский образ есть обет девства и таинство монашеского совершенства, по выражению божественного и премудрого Дионисия. Спрашивать, откуда предано отрекаться [от мира] и делаться монахом, есть не что иное, как спрашивать: откуда предано делаться кому-либо христианином? Кто установил первое по апостольскому преданию, тот установил и второе, изложив шесть таинств: первое – о Просвещении, второе – о Собрании или Причащении, третье – об Освящении мира, четвертое – о священнических посвящениях, пятое – о монашеском совершенстве, шестое – о свято скончавшихся. Что нужно сказать об этом? То, что сомневающийся относительно одного из сказанных, очевидно, сомневается и в прочих, от Божественного ли они Предания, и с уничтожением одного необходимо уничтожаются и прочие; ни Просвещения, ни Собрания, ни божественного мира, ни священнического посвящения, ни чинопоследования о свято скончавшихся не было бы, если бы не было монашеского совершенства, и мы были бы язычниками по образу мыслей, безбожными в мире и не имеющими надежды. Таков предлагающий этот вопрос: откуда взято делаться человеку монахом? Уже не говорю о том, что все знаменитейшие из богоносных отцов были монахами и превозносят похвалами монашескую жизнь как ангельскую; от них остались и сочинения с изложением правил этой священной жизни. Кто имеет ум, тот, конечно, заметит, как и сам (721) божественный Дионисий сообразно с чинами ангельскими и степени священнические, и находящихся вне священства разделяет равночисленно на три разряда: первый и вступительный – еще начинающие или оглашенные, второй – просвещенные и третий – получившие монашеское совершенство; а противоречить очевидному свойственно бесчувственным или некрещеным.

Второй вопрос относительно юношей: именно, он говорит, будто святой Василий в правилах позволяет достигшему законного возраста, если он не может переносить ига девственной жизни, слагать [монашеский] образ (αποσχηματίζεσαι). Это не так, но всё во всем он учредил Божественным Духом и ко спасению мира. Чтобы кто не подумал, что может быть нечто лучшее, хотя некоторые неразумные и стараются измышлять лучшие постановления, [Col. 1525] то он сам дал правила управления и относительно приходящих с юного возраста для тех, которые принимают их; это объяснено в его книге, а здесь подробно излагать нет времени. Именно, по совершеннолетии, то есть с шестнадцати лет и более, когда начинаются и почести, и наказания, как он сам говорит, он повелел делать решение и присоединять их к братствам посредством монашеского совершенства; с того же времени, если они будут уклоняться к мирской жизни по порочному настроению, он не позволил нимало отверзать им дверь к тому, от чего они отказались. В течение же сказанного года, если они не избирают девственной жизни или избирают, но не хотят вполне посвятить себя монашеской жизни, он повелевает отстранять их и обращать в мирскую жизнь, чтобы не причинить неудачами позора священной жизни.

Это не совсем так делается у некоторых, как заповедано, а постригают с юных лет или и в законный возраст, но незаконно и несовершенно, отчего всё извратилось, и жрец и пророк изступиша ума, как написано (Ис. 28:7), и явилось бесчисленное множество преданий и самоизмышленных постановлений не по боголюбию (Βεοφιλίαν), а по сребролюбию, не (722) для спасения, а для прибыли. На это я, несчастный, ничего не могу отвечать, как только вздыхать, скорбеть и оплакивать собственные грехи; ты же достигай спасения, возлюбленное чадо.

490. К пустыннику Феоктисту (II, 166)

[1438]

Получив письмо твоего достоинства и прочитав в слух боголюбезнейшего архиепископа и брата моего вместе с присутствовавшими братиями, я, смиренный, возблагодарил Господа, склонившего сердце твое написать правильно Символ веры. Исповедовать, что принимаешь Ветхий и Новый Завет и всё, преданное от святых отцов Церкви Божией, вообще есть правая вера. Но так как и еретики обыкновенно говорят то же и, однако, оказываются вопреки словам своим неправо содержащими слово истины, то от присланных братий, и особенно от аввы Сосипатра, мы старались в точности узнать (как и ты предлагал в письме, потому что в письме нельзя высказать всего) и, по благодати Христовой, узнали, что переданное им тобою, по словам их, православно.

Что же именно? Это нужно кратко указать. Во-первых, о святой Богородице: говорят, будто ты утверждал, что Дева существовала прежде веков. Так как ты уверяешь, что ты не говорил и не думал этого, но исповедуешь, что Она родилась от мужа и жены, Иоакима и Анны, то хорошо. Во-вторых, о Господе: будто Он не был распят. Так как ты исповедуешь, [Col. 1528] что Он распят по Писаниям, то хорошо. (723) В-третьих, об Ангелах и бесах, будто после Суда будет восстановление их в прежнее состояние: и будет одно стадо и один Пастырь (Ин. 10:16). Так как ты отвергаешь это и исповедуешь, что и осуждение, и Царство Небесное вечно, то хорошо. В-четвертых, о монахе одном, будто он может избавить от наказания сто пятьдесят осужденных. Так как ты отвергаешь это и говоришь, что после смерти нет покаяния и никто не может избавить от назначенного Богом каждому наказания, то хорошо. В-пятых, о книге, называемой Антониевою, будто ты говорил, что она достойна принятия, между тем в ней есть много богохульного, как мы сами, прочитав, узнали. Так как ты исповедуешь, что отвергаешь ее, как чуждую Церкви Божией, и уже не имеешь и не читаешь ее ни ты, ни находящиеся с тобою, – то хорошо. И благословен Бог, сделавший очищение среди вас вышесказанных соблазнов, и благословенно славное имя Его, внушившего тебе сказать, что ты невежда и неученый и во всем будешь повиноваться и слушаться слова нашего смирения.

Исповедание веры.

Я же не буду внушать или предписывать ничего, кроме того, что божественно изречено святыми апостолами и пророками и отцами, но то самое, о чем ты писал, чтобы ты веровал во Святую Троицу, нераздельную по существу, но разделяемую по [личным] свойствам, в Отца и Сына и Святого Духа, единого Бога, единого Господа, как и вера одна. Отец есть Бог, и Сын Бог, и Дух Бог: не три Бога, – да не будет, – но один Бог и Господь. Это учение о Боге. По учению же о Домостроительстве, надобно веровать, что один из Троицы по благоволению Отца и содействием (συνεργία) Святого Духа воплотился от Святой Богородицы наитием на Нее Святого Духа, осенившего Ее таким образом силою Всевышнего, по Евангелию (см. Лк. 1:35), от Которой Он и родился, как совершенный человек, будучи (724) вместе и совершенным Богом – единый по Лицу, двоякий по природе, как изложили богоносные отцы и семь святых Вселенских Соборов. Также нужно исповедовать, что Дева есть Богородица, высшая и честнейшая всех, и может ходатайствовать, как Матерь, пред Своим Сыном и Господом за весь мир; еще исповедовать Ангелов как Ангелов, что они также молятся за всех людей, а бесы отлучены от них на бесконечные веки, удалены за богоотступничество в собственное свое жилище и осуждены от Бога на справедливые наказания; еще исповедывать, что и все святые, как служители Божии, могут ходатайствовать пред Богом о нашем спасении; еще исповедовать святые иконы как Самого Господа нашего Иисуса Христа, так и Матери Его, Ангелов и всех святых, поклоняться им и принимать их, по учению Второго Никейского Собора; анафематствовать всех еретиков, [Col. 1529] анафематствованных Соборами, и прославлять всех православных, ими прославленных.

Такова истинная вера христианская, таково свидетельство исповедания Христова. Мудрствующий вопреки этому да будет проклят от Отца и Сына и Святого Духа, как говорит Павел: если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема (Гал. 1:8–9). Так как ты сам обстоятельно не изложил всё это в письме своем, то непременно нужно удостоверить, что ты так думаешь. Каким же образом? Если в конце этого письма сделаешь свою подпись на приложенном к нему листе. Таким образом, мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет (Флп. 4:7) и сподобит нас и вас в одном духе и одном сердце веровать и служить Святой Троице, ко спасению своих душ и разделенного на две части народа. Приветствие господину Иоанникию, духовному отцу нашему, и тебе, почтенному и отцу, и брату нашему.

491. К секретарю Диогену (II, 167)

[1443]

(725) Вопрос. Как должно называть икону Христову и как надлежит поклоняться ей?

Ответ. Вопрос получает двоякий ответ; именно относительно названия: называется и собственно, и не собственно то, что ею именуется. Собственно (κυρίως) – икона Христова называется иконою Его; а не собственно (ού κυρίως) она называется Христом; это в переносном смысле. Такое же положение [следует] признавать и по отношению к Животворящему Кресту и его изображению. Аналогично эта мысль относится также и к поклонению, и такое же поклонение [будет] и образу Христа. Оно относительное, так как первообраз и образ суть предметы относительные, по выражению Василия Великого; ибо чествование образа восходит к первообразу. Поклонение одно в отношении к обоим, не рассекаемое и не разделяемое, но к первообразу оно обращается существенно (ονσιωδως), а к изображению относительно (σχετικώς), равно как и сам вид образа (το είδος τής μορφής) там бывает естественно (φυσικως), а здесь – по причастию (μεΒεκτως).

Итак, поклоняющийся (προσκυνάν) чьему-нибудь образу – или Христа, или Богородицы, или святого, или просто царя, или начальника, или низшего человека – поклоняется тому, чей это есть образ, и, таким образом поклоняясь, не заблуждается, но, православно утверждаясь, верно опровергает погрешающих против истины с той и другой стороны. Кого же именно? Тех, которые отвергают поклонение досточтимым иконам, и тех, которые при поклонении говорят, что они естественно (φυσικως) поклоняются самим первообразам; [Col. 1532] те и другие из них равно богохульствуют: первые – как отвергающие таинство Домостроительства, а вторые – как обоготворяющие или придающие сущность (ουσιοποιούντων) тому, что по природе далеко отстоит от первообразов. Итак, надобно поклоняться иконе Христовой – в этом главный предмет речи – относительно (σχετικώς). Но не надобно богопочитать (λατρευτεον) ее, (726) ибо это естественно относится к Самому Христу, так как богопочитание единственно принадлежит Троице. И Богородицу не надобно богопочитать, равно как и Животворящий Крест. Так и икону Христову не должно богопочитать, а должно поклоняться ей, так что все поклонения чрез посредство первообразов их возносятся к одному и единственному богопочитательному поклонению Святой Троице, ибо прочие все суть не богопочитательные (ου λατρευτικαι), а почитательные (τιμ/ητικαι) поклонения, по различию лица – низшего или высшего.

492. К Иоанну Грамматику (II, 168)

[1447]

Нелицемерную искренность любви своей показало достоинство твое в поправках и замечаниях на сочинение, составленное нами, несведущими. Они имеют быть так и так сличены с сочинением. Относительно же недоумения твоего, как мы разумеем подлежащее (υποκεΐμενον), которое сам ты разумеешь иначе, как ты объяснил, мы недоумеваем, как мудрый во всем [муж] впал в такое недоумение. Подлежащее, почтеннейший, по словам блаженного Леонтия, от которого остались прекрасные толкования, есть сущность вместе с ипостасью (μετά υποστάσεως). И Василий Великий, говоря о Святой Троице, употребляет выражение «не в подлежащем». Также и премудрый Дионисий в одном месте говорит: «Многое по свойствам, единое по подлежащему; свойства же созерцаются не в существе вообще, а в ипостаси (εν ту ύποστάσει), как ты знаешь». В словах «многое по свойствам, единое по подлежащему» «подлежащее» он принимает за сущность вместе с ипостасью, и потому не несправедливо, я думаю, (727) оно употреблено в сочинении. Ибо то, что не едино по подлежащему, разве не тремя названиями и предметами означается в богословии? Таким образом, подлежащее есть не что иное, как сущность вместе с ипостасью.

Если же что-нибудь более проницательное изобретет святость твоя, то не откажись научить нас в прекрасный дар от себя.

493. К игумену (II, 141)

[1451]

Бог даровал величайший дар нашей епархии, почтеннейший брат, славнейшего куратора и превосходнейшего по благочестию, который, став поборником Христа, довел до покорности того, кто жил разбойнически между христианами, хотя прежде был посвящен Богу чрез монашеское совершенство; говорю об Амоне, бывшем некогда нашим братом, а теперь сделавшимся подвластным тебе через посредство этого достоуважаемого мужа по благоволению Самого Христа, радующегося спасению погибавшего. Сколь дивное дело совершено боголюбезным куратором [Col. 1448] и достойное его добродетели, равно как и тебя, духовного отца, принявшего, подобно Христу, на рамена свои погибавшего!

Возрадовался я, смиренный, и возвеселился, что погибший нашелся и ушедший водворен в дом (ср. Лк. 15:24). Благодарение державе и славной милости Бога, Который и его помиловал, и меня, смиренного, избавил от скорби. Ибо я много лет скорбел о погибели сына моего. Итак, по милости Божией ты стал теперь отцом его, при помощи доброго посредника, и приведешь его потом к Богу. Вот, я передаю его в твои руки, как бы лично пред глазами, и пусть он называется твоим учеником и учится у тебя до конца, и наследуешь ты награду за него вовеки. Прочитай ему это письмо, чтобы он был (728) осторожен, как я писал и ему самому; и пусть исполнятся слова апостола: носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал. 6:2); да сохранит Он тебя со всею богоизбранной твоей общиною молящегося [о даровании] лучшего и нам, грешным!

494. К игумену Василию (II, 142)

[1453]

Братское почтение твое привыкло всегда писать превышающее наше достоинство, превознося почестями и похвалами наше ничтожество; но мы научены не выступать из своих пределов, а считать себя ничем, каковы мы и на самом деле. Впрочем, об этом довольно. Замедление письма твоего не опечалило нас. И почему бы? По какому побуждению? Но опечалило (надобно открыть приходящее на мысль) твое пребывание в городе, речь к императору и собеседование с ним и удаление по приказанию, между тем как мы снова находимся в самых стеснительных обстоятельствах, задерживаемые под руками иноверных; прибавил бы я: и посольство от эконома к тому же императору, и общение с ним в пище, и удаление вместе с ним.

Всё это опечалило нас, почтеннейший, и беспокоит нас, прости, ваше обольщение, сообщество, сношение, принятие и вручение даров и прочие знаки дружества и обычного обращения. Ибо для чего, говорит [апостол], моей свободе быть судимой чужою совестью? (1 Кор. 10:29). И так как мы уже довольно приспособлялись к обстоятельствам в прошедшее время и, как знает один Бог, (729) со многим расположением и состраданием, то теперь нужно и благоустроять, и не терпеть вреда ни с той, ни с другой стороны, не заимствовать чужого и не бросать безрассудно своего. Говорю знающим: никто не может служить двум господам, как объявила Истина (Мф. 6:24). Вы – господа, владыки, руководители самих себя и советники, а мы – смиренные и скитающиеся, рассеяны здесь гонением. [Col. 1449] Дайте нам эту свободу и [возможность] сокрушаться о собственных грехах. Знаю, что это письмо прискорбно для твоего почтения, равно как и для нас, но нет ничего выше любви Божией, по которой и мы вместе со святыми отцами нашими по поводу оскорбления Христа отреклись от того, от чего отреклись, и избрали то, что исповедуем.

495. К нему же (II, 143)

Утешилась несколько скорбь души нашей о вас, почтеннейших, если действительно, как вы написали, вы оставляете игуменское управление. Ибо не может быть общения, друг, у гонимых с негонимыми, и не только негонимыми, но и платящими подать гонителям из управляемых ими монастырей, если только не будет признано, что есть общего у света с тьмою, но это невозможно, как открыло священное слово (2 Кор. 6:14). Если до настоящего времени мы были благосклонны к уловленным, по врачебному снисхождению, то это было потому, что нам было обещано, что они ни словом, ни делом и никаким образом не будут снова обольщены иноверными и теми, кто находится как бы в середине между владением и невладением монастырями; и вообще сказать, потому, что исповедание совершается законно и чрез (730) уклонение от врагов, и чрез сопротивление нападающим. Когда же пришло ожидаемое время и это условие не выполнено пред Богом и людьми для полнейшего излечения прежнего падения, но опять отступление, опять падение и словами, и делами, как свидетельствуют самые события и как мы слышали от знающих, и опять игумены не тревожатся, будучи принимаемы и отпускаемы императором, – говорю о всех, поступающих так, – и уже смешно налагать епитимию или, лучше, это было бы безумием со стороны налагающих ее, обманом благочестивых, соблазном и недоразумением в исповедании Христовом, – то должно слушать апостола, который говорит: удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас (2 Фес. 3:6), или лучше Самого Бога, Который взывает чрез пророка: изыдите от среды их, отступите и нечистоте не прикасайтеся (Ис. 52:11); и я одобряю вас, то есть если вы таким образом уклонитесь и не будете смешивать исповедания Христова.

Подлинно, почтеннейший, что скажут игумен Селений и Гулейский вместе с другими, которые, подобно им, ныне подверглись преследованию за свое противодействие, если они увидят, что вы удерживаете монастыри чрез предательство истины и мы увлекаемся вместе с вами? Что скажут те, которые в горах страдают от жестокого гонения? Не восплачут ли? Не возрыдают ли? Не подумают ли, [Col. 1452] что исповедание Христово есть только игра? Что скажут прежде игуменствовавшие в монастырях и ради Христа гонимые вместе с нами? Не подумают ли, что претерпеваемое нами есть только шутка? Не обманывайтесь, говорит апостол, Бог поругаем не бывает (Гал. 6:7). Исповедание Христово не посрамляется, хотя некоторые позволяют себе думать и говорить иначе.

Поэтому, возлюбленный брат, если желаешь быть между нами, смиренными, то откажись от обладания монастырем, как ты обещал; к этому мы и убеждаем тебя, об этом и молимся, чтобы ты был православным как изнутри, так и извне, спасая почтенную душу свою, с которою не может сравниться ничто видимое. Господин архиепископ вместе с нами усерднейше приветствует тебя, весьма желая тебе спасения, равно как и прочие братья.