Книга I

Послание 1. К Платону, отцу духовному [  [1] ]

О чем будем говорить с тобой, любезнейший отец наш, мы, отторгнутые ради Бога от твоей святой утробы? Что скажем приятного или радостного? Ибо не со слезами и скорбью мы переносим кажущееся изгнание. Таковым мы научились от тебя признавать не это, — так как мы пришельцы на земле (Быт.15:13), — но одно только отпадение и далекое отлучение от Бога через преступление какой–либо заповеди Его. Поэтому радуемся и веселимся по поводу того, что и мы, хотя и недостойны неба и земли, удостоились вместе с тобой, святым отцом нашим, потерпеть это за Его заповедь и лишиться общения с тобой по плоти. Впрочем, ты, отец, всегда с нами, перед нашими глазами и беседуешь с нами.

А как же иначе могли бы мы жить благополучно, когда каждый из нас пребывает отдельно от других, сам по себе, если бы покровом святых молитв твоих не были сохраняемы невредимыми от лукавого? Однако мы все остались целыми, невредимыми и твердыми. И хотя дорогой немного пострадали, так что некоторые и заболели, однако Сказавший: взгляните на птиц небесных и полевые лилии (Мф.6:26–28), — и Неложный в обещаниях Своих сохранил нас, как мы и не надеялись, приведя нас сюда и склонив к состраданию нашим бедствиям сердца здешних мужей, особенно архиепископа.

Одна остается у нас забота и непрестанная дума, соединенная с усердным и недостойным молением, — о том, чтобы ты укреплялся, вожделеннейший отец наш, и пребывал твердым и непреклонным в предпринятом исповедании за истину Божию, ничего не страшась и не колеблясь духом от наветов людей, старающихся извратить и унизить дарованные тебе благодатью Божию подвиги за благочестие. Ибо молва об этом распространилась повсюду и устрашила души почти всех, и Господь воздвиг рог спасения между христианами и снял поношение с монашествующих (Лк.1:25,69). И, знаю, каждый здравомыслящий скажет, что в нас живет и царствует Христос, и Ему мы повинуемся больше, чем людям, которых Он создал не для того, чтобы Ему быть презираемым, но для того, чтобы быть прославляемым ими.

Ты знаешь все, знаешь, что нужно делать, не нуждаешься в нашем напоминании, но ты сам прежде приказал нам писать об этом. Итак, отец, не бойся человека или огорчений от людей. Ты знаешь, что святые, считая это сновидением и тенью, сделались предметом удивления на небе и на земле. Немного потрудимся, умоляю, еще немного потерпим, и доброе течение наше будет кончено (2 Тим.4:7). Венец сплетен, вечная награда уготована, и назовешься ты другом Небесного Царя, общником святых и исповедником между людьми. Так умоляю же и заклинаю милосердие отца моего: будь для нас опорой, терпением, мужеством. Ибо, если ты, отец, устоишь, то и мы, слабые дети твои, сделаемся твердыми, будем мужественными, все случающееся перенесем мужественно силой Божией и твоими молитвами.

Это попущение от Бога, Который таким образом, конечно, испытывает нас и Сам подает силу. Не бойся же, отец, козней тех, кто старается отклонить тебя от истины. Речь об этом проста. Святой Епифаний в своей беседе о Пасхе показывает, каким бывает человек, советующий вопреки тому, что содержится в Божественном Писании. Он говорит от своего сердца и излагает уставы человеческие. Приведу слова апостола, который говорит о таких людях: «Если это скажет и ангел с неба, анафема ему» (Гал.1:8). Говорить ли о словах: Священники Мои отверглись закона Моего и осквернили святыни Мои (Иез.22:26)? Приводя это пророческое изречение, свт. Григорий Богослов в великом защитительном слове [ ] прибавляет следующее: «Они не отличали святого от скверного, но все для них было одинаково».

И еще много другого, если бы кто захотел слушать! Да умолкнут, наконец, искажающие истину Божию ложными речами, и да внимают самим себе. Мы же при столь ясной заповеди, притом угрожающей вечным огнем за преступление, не падем перед человеческими угрозами или мучениями, — нет, клянусь подвигами за добродетель, — но, если даже нужно пролить кровь, с радостью сделаем это, укрепляемые Богом по твоим святым молитвам.

Мужайся же и ты, брат мой Евфимий: Ты подвигом добрым подвизался (2 Тим.4:7). Не будем отставать друг от друга, свет мой и жизнь моя. Ради малого и временного благополучия не будем терять блаженной жизни. Не услаждайся, брат, настоящими удовольствиями и не сокрушайся скорбями, не показывай тыла. Христос радовался, видя, что тебя бичевали за Него. Не опечаль же Его, возлюбленный мой, равно как и сорадовавшихся Ангелов, и господина отца, и почтенную мать, болезнующую о нас Духом Святым, и всех братьев твоих, особенно меня, которого ты называешь дорогим даром.

Нас три брата по плоти [ ], будем же братьями и по духу. Не обесчестим почтенного и богоначального числа, предадим себя на страдания за Божию заповедь, чтобы нам жить вовеки. Великая, отец, у нас печаль и о прочих любезных братьях наших: как Господь устроил их? Ибо мы, грешные, молимся о том, чтобы Он Сам был их Попечителем, Управителем, Руководителем, устраивая их дела, как Он Сам знает, и повелевает, и желает. Ибо поистине, мы проливаем о них горькие слезы, и лица их постоянно имеем перед нашими глазами, прося молитв их на помощь нашей лености.

Впрочем, ты, отец, молись обо всех, чтобы нам стяжать терпение, благополучие, помощь Божию и защиту от искушений диавола и, если угодно Богу, — о том, чтобы нам увидеть во плоти тебя или братий наших. Да исполнится это! Осмеливаемся просить тебя приветствовать от нас любезного брата нашего, если он с тобою. Если же случится кто–нибудь другой из братьев наших, то и ему также поспеши сообщить это. Вместе со мной приветствует святую душу твою господин диакон и отец наш, добрый брат и сын твой эконом, и прочие почтенные и многолюбезные братья. Молись о нас, отец, пламенно и непрестанно, как ты заповедуешь. Чего–либо другого сказать нам нечего.

Послание 2. К нему же [Платону, отцу духовному]

Второй раз уже я пишу к господину и отцу моему. Не знаю, получил ли ты мое письмо. И в нем мы, хотя и недостойно, сказали немного из того, чего требовало время и что было нам по силам; и теперь скажем, что следует и что даст Бог на пользу смиренной душе моей, а также, осмелюсь сказать, и к утешению твоего, отец, великодушия. Как прежде часто, так и теперь, я говорю и исповедую, что если есть во мне какой–нибудь дар слова и способность писать что–нибудь малое, то это дано не ради меня, уничиженного раба твоего, но ради тебя, имеющего обильную, в сердце источающуюся, благодать.

Поэтому ты охотно и радостно продолжаешь учить и вразумлять не только нас, которых иные ошибочно считают твоими племянниками, но и всех сыновей и детей твоих, рожденных духом твоим. А то, что я говорю правду, доказали дела. Ты истинный пастырь, положивший душу за овец своих (Ин.10:11–12), чтобы мы не уклонялись от истины и были готовы сейчас охотно пролить и собственную кровь. Такова бдительность истинного пастыря, обличающая лжецов и поистине являющаяся достойной пред Богом, Отцом и Архипастырем! Итак, дарованное мне ради тебя весьма скудно приношу тебе, и ты пожинаешь эти, — не знаю, как сказать, — тощие плоды семян, которые ты многозаботливо и обильно сеял, как добрый земледелец.

Что же скажу приличного и благопотребного святой душе твоей, любезнейший отец мой? Кто отлучил меня от твоего, всегда вожделенного, лица, от сладкоречивой беседы, от спасительного руководства? Ты — мой свет, всегда сияющий светильник среди мрачных душевных помыслов, жезл, укрепляющий немощь сердца моего, изменение уныния, бодрость, благовестие, радость, умащение, празднество, слава. Без тебя и солнце нерадостно для меня; я желал бы лучше не видеть света, чем не лицезреть твоего образа. Нет для меня ничего приятного на земле без твоего присутствия; ибо что вожделеннее истинного отца, даже и пред очами Божиими? Это знает сын, любящий отца и поистине родной. Но к чему много слов? Скажу, что случилось со мной.

Часто, когда я и не намеревался идти в святую келью твою, незаметно, как бы влекомый кем–нибудь, я приходил к тебе, вставал перед лицом твоим, так что часто, когда ты спрашивал: «Зачем пришел?» — я не мог ничего ответить. Настолько от тебя зависело мое спасение! Кто не стремится к свету? Но благодарю Бога, ради Которого я отторгнут от тебя руками поправших закон Его и рожденных от подобных им. Да не вменит им Господь Бог мой этого во грех, но да приведет их к осознанию безрассудства, и пусть они окажутся безответными в этом. Тебя заключили, как мы слышали, в тесную хижину, но таким образом показали тебя жителем неба. Ведь они заключили под стражу сокровище исповедания Божия и не уразумели. Если бы видели они, могли бы познать из этого, что сделали тебя досточтимым среди людей, спасительным для мира и вожделенным для многих.

Ты принял бесчестие и оскорбления вместе со Христом, подвергся гонению, как блаженный. Рассеяли овец твоих, ибо поразили тебя, пастыря, как Христа. Хотя и дерзновенно сказать, но это Его слова: Если Меня гнали, будут гнать и вас (Ин.15:20), — и другие, которые последовали Ему, терпят одинаковые с Ним страдания. Если только с Ним страдаем, — говорит великий Павел, — то с Ним и прославимся (Рим.8:17). И это так.

Мне же, непотребному и недостойному, по святым молитвам твоим, праведный отец, Милосердный Господь даровал утешение быть вместе с тобой духом, ибо я постоянно как бы вижу тебя, беседую с тобой, принимаю благословение, пользуюсь твоим покровительством, даю и получаю сведения к утверждению исповедания, которое ты исповедал. Мне кажется, что я слышу слова, произносимые твоим внятным голосом: «Смиренный Феодор, мы поистине претерпеваем малое, тогда как Бог подает прекрасную надежду». Это для меня утешение и отрада.

Не бойся, отец, за меня, раба твоего, совершенно отверженного. Подлинно, я — отребье неба и земли и охладел более всякого человека. Однако дерзаю говорить, как имеющий добрую надежду, хотя и недостойно, глядя ввысь, укрепляемый твоим предстательством, не превозносясь тем, что я потерпел, но укоряя себя за то, что терпел не мужественно и не как следует, но мало и незначительно в сравнении с животворными страданиями святых. Ибо я читал о многих мученических подвигах, описанных в двенадцати книгах, так что сердце содрогалось, и не смею сказать, что я потерпел что–нибудь ради Христа.

А что вожделеннее, отец, — напоминаю, как раб, — страданий ради Него? Воззри, отец, ввысь; смотри на Господа, представляй лики Ангелов, воображай сонмы святых, созерцай сидящего на высоко превознесенном престоле Судию мира, Который провозгласит тебя верным рабом, хранителем Его заповедей и, что еще больше, — исповедником. Куда Он пошлет тебя потом? Не в огонь вечный, который принимает не покоряющихся закону Его, но в живоносную обитель, в бессмертный покой, в беспредельную радость. Войди, — скажет, — в радость Господа твоего (Мф.25:23).

Взоры всех нас обращены на тебя, все мы сильны духом, когда ты стоишь твердо. Да будет с тобой еще более помощь Божия, ограждающая тебя, укрепляющая тебя, утверждающая тебя, ободряющая тебя! Боясь Бога, не бойся того, что сделал тебе человек, или, может быть, сделает (Пс.117:6). Ты надеешься на Господа, ты — гора Сион, не подвигнешься вовек (Пс.124:1), ибо в тебе обитает Основатель и Создатель вышнего Иерусалима.

Убегай от ядовитых и обольстительных речей, искушающих тебя, подобно змеям, и желающих удалить тебя от животворного древа истины, и, однажды утвердившись в истине, утвердившись до совершенной непоколебимости на многих свидетельствах Священного Писания, и отчасти — благочестивых людей, будь внимателен, чтобы тебе получить и похвалу, которая содержится в следующем изречении: делающий так не поколеблется вовек (Пс.15:5).

Братья все здоровы: господин диакон, отец мой, брат мой любезный, а ныне еще более достойный любви, и прочие возлюбленные и почтенные мои братья и твои дети. О них всех вместе со мной молись, отец. Все они совершают доброе течение; одного только желают — твоего здоровья в Господе, и все то, что они терпят, переносится легко. Конечно, мы и скорбим, и сетуем, и скучаем, и унываем, и имеем множество порочных помыслов, ибо невозможно без печалей пройти настоящую жизнь, но укрепляемся надеждой и твоими молитвами. Обо мне же молись, отец, ибо я изучаю святого Исаию, и скажи мне, желаешь ли ты, чтобы я, кроме того, что пишу, еще и читал письма.

Послание 3. К нему же [Платону, отцу духовному]

Прежде слов у меня льются слезы, внутренность содрогается, рука дрожит при письме, я терзаюсь со всех сторон и не в силах переносить скорбь. О, как я стерплю твои, отец, христоподобные страдания? О, как перенесу твое высокое и святое уничижение? Как стану отвечать тебе надлежащим образом? Куда обращусь и с чего начну письмо? Мне ли ты, отец, пишешь это? Мне, червяку, праху и непотребному, отец произносит слова, с которыми обращаются к сыну? Принимаешь вид умоляющего ты, которого самого должно умолять. Что же после этого скажу я, несчастный? Какое покажу уничижение перед праведным отцом моим? Впрочем, я принял недостойными руками святое послание твое, отец, как богописанные скрижали, выслушал написанный голос твой, как иной выслушал бы голос Ангела или апостола. И сокрушило оно мое сердце, источило слезы, и я заплакал, и плакал не плачем Иеремии о бедствиях, постигших ненавидящих Бога, но неким особым плачем, в котором была и любовь к отцу, и истинная благодарность к Богу. Действительно, достойно похвалы то, что написал ты, праведный отец, достойно переписывания; твои слова служат выражением твоей всецелой преданности Богу.

Итак, отец, ты утвердил наши умы, укрепил наши сердца. Мужество твое выше надежды, дерзновение твое выше ожидания. Ты явился нам иным, нежели мы знали тебя; ты весь изменился в Боге. Слава Укрепившему тебя! Не сразил тебя страх царской власти, не ослабило тебя коварное обольщение. Не избрал ты наслаждение временными удовольствиями, желая впереди других подвергаться опасности за истину Божию. Добрый пастырь — тот, который жизнь свою полагает за овец (Ин.10:11–12), который и теперь содержится узником под стражей, как апостол Христов.

О, та хижина, в которой содержишься ты, как сосуд честный и благопотребный Владыке Богу! О, если бы мне обнять тот помост, по которому ходят ноги господина моего и отца! О, если бы мне облобызать те ключи и замки, которые охраняют тебя, как сокровище благочестия! Или лучше, я желал бы облобызать честные уста, исповедавшие слово истины, и преподобные руки, воздеваемые в святых и богоугодных молитвах. Как отлетело любезное мне лицо? Как умолк спасительный голос?

Вот я — сирота, жалкий и совершенно одинокий, лишенный отца моего, лишенный светильника моего, врача и питателя смиренной души моей, я остался без руководителя и защитника против невидимо нападающих на меня: был как ворон в пустыне, как птица на кровле (Пс.101:7–8). Ежедневно напрягаю я зрение, оглядываюсь кругом, и нигде нет желанного лица. Я не могу вполне изобразить моего страдания. Впрочем, благодарю и много благодарю за то, что я сподобился этого за закон Божий, что я сын такого отца. Сейчас мне кажется, что сегодня я царствую через тебя, святой отец, если молитвы твои сохранят меня невредимым.

Я боюсь своей греховности и непотребства, но ты прими к сведению, что святыми молитвами твоими я укрепляюсь и утверждаюсь, хотя сам я весьма немощен. И не только я, но и все мы — одно, мы — единомысленные с тобою, единодушные, решившиеся вместе страдать до смерти, и относительно нас ты ничего не бойся. Хорошо, отец, хорошо, хорошо, доблестный кормчий, ревнитель благочестия, подражатель святым. Поистине великолепно ты подвизался, мужественно сражался. Я знаю, что дух твой пребывает с мучениками. Это так, хотя не как следовало, соответственно моему желанию и твоему достоинству.

Но поскольку ты приказываешь обстоятельно описать тебе наше путешествие и все, случившееся с нами за это время с того дня, как мы подверглись этой прискорбной разлуке, то, хотя это и не вполне возможно, однако весьма быстро исполню твое приказание. Итак, в тот самый день, в который ты, отец, добровольно пошел путем, ведущим к смерти, и мы отправились в ссылку. Ехали на животных, какие случились. Сначала, как не испытывавшие прежде такого положения, мы были в некотором унынии. Ибо, останавливаясь в селениях, мы делались предметом зрелища для людей всякого пола и возраста; уши наши оглашались шумом и криками, когда ведшие нас останавливались и отправлялись для приобретения необходимого.

Но впоследствии мы привыкли и гораздо легче переносили эти неприятности. Более всего нас огорчала слабость отца, господина диакона. Таким образом, мы совершили путь измученные и изнуренные. Остановки были следующие: от Кафар до Ливиан, потом в Левки, затем в Фирей, где с нами случилось нечто прискорбное и достойное повествования.

Неожиданно появилось девять первенствующих братьев, как рассеянные овцы, и они окружили нас со слезами, сокрушая наше сердце. Но ведший нас не позволил нам разговаривать с ними; поэтому, жалобно посмотрев друг на друга и сказав слова приветствия, мы со слезами были разлучены. Далее, когда нас привели к Павлу, мы нашли достопочтенную сестру твою с господином Саввою [ ] и, тайно повидавшись с ними, целую ночь пробыв вместе, поговорив о необходимом и приветствовав друг друга, как приговоренных к смерти, расстались со стонами и воплями. Там можно было видеть, как терзаются и трепещут внутренности, когда природа бывает побеждаема священными чувствами.

Отправившись оттуда снова в путь, мы остановились в Лупадие, встретив дружеское сочувствие со стороны странноприимца; там совершили и омовение по причине ран, ибо у некоторых были трудноизлечимые раны от путешествия. Итак, нас привели в Тилис. Там встретил нас авва Захария с Пионием, которые от пламенного расположения к нам плакали и хотели идти вместе с нами, но им не дозволили. Оттуда — в Алкеризу, затем — в Анагсграммены, потом — в Перперину, оттуда в Парий. Мы вступали в общение с епископами и, кроме того, со смирением напоминали им о клятве. Потом наш путь последовал в Орк, оттуда — в Лампсак, в котором, найдя ираклиотян [ ], мы пробыли три дня, не имея возможности отплыть.

Затем, получив такую возможность, отправились в путь и приплыли в Авид, где были милостиво приняты тамошним начальником. Прожив там восемь дней до субботы, поплыли в Елеунт, где пробыли неделю ввиду затруднительности плавания. Потом, когда подул попутный ветер, прибыли на Лимнос за девять часов. Здесь мою речь останавливает благочестие тамошнего епископа, который так благосклонно, как никто другой, принял нас, утешил и снабдил необходимым на дорогу.

Отплыв оттуда со страхом, ибо опасались соседнего народа, мы при сильном северном ветре переплыли море в сто пятьдесят миль и пристали у Капастра в пределах Фессалоники. Потом мы поплыли в Паллину, в местность, лежащую близ залива; затем — к пристани; оттуда, снова сев на животных, вошли в город [ ].

Это было в субботу, в день праздника Благовещения, часу в третьем. И какой был вход! Нельзя обойти молчанием и этого. Один из сановников, посланный вперед префектом, с воинами ожидал нас у восточных ворот, и они встретили наше приближение, стоя в молчании. А после того, как мы вошли, они затворили ворота и торжественно повели нас через площадь перед глазами людей, собравшихся на это зрелище, и таким образом привели к начальнику.

Это — прекрасный человек. Явившись с благосклонным лицом, он после поклона кротко разговаривал с нами и послал нас к архиепископу. Мы же прежде всего помолились в храме Святой Софии. Святейший, закончив молитву в своей церкви, принял и приветствовал нас, побеседовал с нами о необходимом и тогда же, удержав нас, доставил нам отдых омовением и пищей.

На второй день рано утром нас взяли и, по нашей просьбе дозволив нам помолиться в храме святого Димитрия, разлучили друг с другом после того, как мы высказали благословения и приветствия друг другу. Нас, двоих братьев, отвели в то место, в котором я нахожусь теперь, и разлучили после того, как мы со слезами простились друг с другом, так, что и некоторые из зрителей были тронуты и прониклись жалостью.

В таком состоянии, отец, наши дела; и теперь влачу я, смиренный, здесь жизнь прискорбную и многоплачевную. Знаки благословения от святой руки твоей мы приняли, как имеющие силу Святой Троицы, и храним их, как сокровище, и кладем их перед глазами своими, как бы лобызая твою десницу. Опять слезы, опять содрогается моя внутренность, ибо хочу закончить речь.

О, отец, для чего ты меня оставил (Мф.27:46)? Но ты не оставил. Как ты удалился от меня? Но ты пребываешь во мне. Где же еще увижу тебя? Как взгляну на тебя? Где услышу сладчайший и спасительный голос твой? Когда разделю с тобой трапезу? Где буду наслаждаться твоим присутствием? Или когда буду читать тебе вслух, или петь перед лицом твоим, или получать вразумления, или епитимьи, или напоминания, совершая по обычаю угодное тебе угощение, пищу, питье, беседу, стояние, сидение, возлежание? Что случилось со мной? Призываю людей в свидетели, призываю и Небесные Силы на мою защиту: закон Божий отлучил меня от тебя, одна вечная заповедь. Да услышит поднебесная!

Поэтому я радуюсь и возношу глас хвалы Богу; переношу все более, чем с избытком сил; восхищаюсь. Не буду больше сиротствовать, не буду сетовать, не буду говорить что–нибудь непристойное. Прими, отец, и вышесказанное, как благочестное, ибо это — знаки любви к тебе.

Однако я опять буду плакать, но уже от радости. А ты, преблаженный отец, радуйся и веселись: тебе назначены награды, тебе уготовано место покоя. Ревность твоя подобна ревности отцов твоих, заключение под стражу провозглашает истину. Связан праведник, как непреклонный, — благочестивые благодарны, соревнующие делаются более пламенными, видя прекрасное начало. Гонители вне сплетают речи и злословят, особенно некоторые из монахов, а внутри терзаются мыслями, имея жестокого обличителя в собственной совести, притом удивляются. Ибо, как говорит великий Григорий Богослов, «великим подвигам человека умеют дивиться и враги, когда пройдет гнев, и дело оправдает само себя» [ ]. Тебя Ангелы воспевают, люди ублажают, Христос принял и отверз тебе врата царства небесного навеки. Аминь.

Послание 4. К Никифору–игумену [  [8] ]

Когда нам был передан твой ответ через господина диакона, мы хотели тотчас писать к тебе, истинный и многолюбезный брат мой [ ]. Но так как было зимнее время и новые соображения останавливали нас, то мы почли за благо отвечать не скоро. Если же вместе с вопросом, выраженным словом, и письмо потребовало того же самого, то для чего еще рассуждать и не высказывать того, что приходит на мысль?

Во–первых, скажу — и ты, почтеннейший, пойми меня, — что я, как ты и сам знаешь, многим подавал своей жизнью пример великой греховности, и почти нельзя найти греха, к которому бы я и сам не был причастен, и другим не давал повода. Но зная, что человеколюбие Божие спасает и погрязшего в бездне зла и подает руку помощи кающемуся, я избежал отчаяния и, по–видимому, несколько утвердился на правом пути.

Поэтому, как ведает Бог, знающий тайное, я уклонился даже от сношения с родственниками своими и общения с любезными моими по плоти и от всех остальных при помощи одной силы Божией, укрепляющей немощь мою во всем. То, о чем ты спрашивал меня, несведущего, и теперь находится в таком состоянии, о котором сказал тебе господин диакон. И это мы высказывали и представляли не без рассуждения, но основываясь и утверждаясь на исследовании и изучении Богодухновенного Писания, равно как и расспрашивая тех, кого следует. Подлинно, это истина, потому что Божественный Закон ясно говорит это не только через святого Павла, но и через других богословствующих Отцов, которые то же самое и определяют, и доказывают, и излагают согласно с апостольской заповедью.

Как же я могу впредь оставаться неразумно безразличным? И не лучше ли мне уклониться и устраниться от тех, кто причиняет вред несчастной душе моей? И разве это не опасно, если верховнейший из Отцов взывает и говорит, что отнюдь не должно принимать ничего противного заповеди или извращающего ее, хотя бы за это обещали жизнь или угрожали смертью? Не стану говорить, сколько есть других изречений, не позволяющих нам даже малейшего отступления от заповеди, особенно когда при этом мы имеем повеление свт. Василия Великого, что «неопустительно должно соблюдать все, преданное Господом в Евангелии и через апостолов» [ ].

Это я осмелился открыть тебе, как отцу и возлюбленному, между тем как мы — Сердцеведец Бог Свидетель! — не проповедуем этого, ибо не имеем преимущества и не питаем ненависти, но и к самодержцу и благочестивейшему Императору сохраняем любовь в сердце, и ко всем сродникам моим питаем благорасположенность, и поминаем его на Божественной Литургии, и молимся о нем в уединении и общенародно. Также и с Церковью мы находимся в общении, и да не будет, чтобы мы когда–нибудь отделились от нее!

Простите меня, который один только грешен; я предпочел оплакивать свои грехи в этом углу и не вмешиваться в дела мирские. Какое здесь преступление? Позволь мне, любезнейший брат, — ибо я знаю, что ты можешь это, — и оставаться в покое здесь, и быть вдали от всех людей, насколько возможно, и ты мудрым умом своим сделай кривизну ровной (Ис.42:16) и острое гладким, и будь для нас причиной мира и споспешником покоя, чтобы, если произойдет что–нибудь полезное для нас, устраивать это справедливо и разумно.

Послание 5. К Стефану–секретарю

Вчера, когда мы наслаждались достославным твоим присутствием, после некоторых других бесед, для которых ты и прибыл сюда, у нас зашла речь о предметах Писания, и мы, находясь в большом недоумении, расстались друг с другом, не достигнув в этом согласия. Конечно, господин, мы, как люди простые, совершенно не соответствуем присущей тебе мудрости. Но чтобы молчанием о том, о чем должно говорить, нам не навлечь на себя осуждения, — ибо Писание говорит: обличи ближнего твоего, и не понесешь за него греха (Лев.19:17), а с другой стороны, обличая премудрого, будем еще более возлюблены им (Прит.9:8), — мы почли необходимым высказать тебе то, что должно.

Ты, господин мой, — скажу кратко, — соединяя вместе многие вопросы и возражения, сказал, что, кроме веры, ни о каких других заповедях Господних никому не следует вразумлять предстоятельствующего пастыреначальника, когда он, по неведению или по своему желанию, делает что–нибудь непозволительное. А мы говорили, что следует, и даже очень, но только тем, которые превосходят других знанием и благоразумием. И каких только доказательств неосновательности такого мнения мы не можем привести? Приведем пример из Ветхого Завета.

Во–первых, что ты думаешь о поступке Даниила (Дан.13:46–62)? Не удостоился ли он похвал за то, что не только вразумил, но и осудил старцев, беззаконно обвинивших святую Сусанну, хотя он был в таком возрасте, который по закону не давал права говорить и высказываться свободно? Так или нет? И разве ты не одобряешь Иоава, который, когда божественный Давид задумал пересчитать народ, что послужило поводом к гневу Божьему, возражал, удерживал и старался убедить Царя не делать этого (2 Цар.24,1–9)? Ты ведь знаешь историю.

Убеждает меня в том и Иофор, который напоминал великому Моисею и уговаривал его не так управлять народом, некоторым образом вразумляя его и склоняя к своему желанию (Исх.18:13–24). А кто он был? Иноплеменник, хотя и тесть Моисея. И кому говорил? Тому, кто делал все по откровению Божию. Но скажем об этом немного, чтобы речь наша не была длинной.

Надобно перейти к Новому Завету. Послушаемся, если угодно, почтеннейший, повеления громогласного проповедника вселенной: Если же последнему будет откровение, первый да молчит (1 Кор.14:30); и это относится не только к вере, как возражает твоя любовь. Также, — чего я едва не забыл, — великий проповедник истины Иоанн обличал Ирода (Мф.14:4). Прошу ответить мне. Знаю, что против меня готова насмешка: «Он ставит себя наравне с пророком». Но не так, почтеннейший. Сие же, — говорит апостол, — написано было в наставление нам (1 Кор.10:11). И еще св. Павел сказал: Будьте подражателями мне, как я Христу (1 Кор.11:1).

А как можно мыслить право, действуя неправо, когда божественный Иаков утверждает, что вера является от дел, и те, которые погрешают в одном, не имеют и другого (см. Иак.2:17,10)? При столь многих и при таких свидетелях, я не думаю, чтобы твое благородство стало возражать. Если же так, то пришли недостоинству нашему разбор вышеизложенного, так же, как и яснейшие возражения из того, что будет у тебя заготовлено. О, если бы они были налицо! И мы замолчим и будем просить прощения за свою настойчивость, хотя и происходящую от ревности. Ибо только осуждать легко и доступно для всякого желающего, как ты читал. А приводить свое мнение, основываясь на свидетельстве Богодухновенного Писания, свойственно мужу поистине здравомыслящему и умному. Впрочем, чтобы слишком не распространить письма, мы на этом закончим речь, присовокупив еще для полнейшего доказательства изречения свт. Василия Великого. Пребывай здоровым со всем домом своим, возлюбленный господин наш, благоденствуя во всех отношениях, ибо мы, и когда пишем, и когда не пишем, желаем сохранить благо любви твоей.

Из 20–го слова святого Василия о подвижничестве: «И предстоятелю, если преткнется, должны напоминать преимущество первые из братии по возрасту и благоразумию» [ ]. Из слова 34–го: «Кто не принимает одобренного предстоятелем, тот должен открыто или наедине представить ему свое возражение, если имеет какое–либо твердое основание, согласно со смыслом Писания, или молча исполнять приказанное; если же он сам постыдится, то пусть употребит на это посредниками других» [ ]. Из нравственных правил его же, слово 72–ое: «Слушатели, наставленные в Писаниях, должны испытывать то, что говорят учителя» [ ]. «Предстоятель слова должен все делать и говорить с осмотрительностью и после многого испытания, с целью благоугодить Богу, как подлежащий испытанию и от самих вверенных ему» [ ].

Послание 6. К Феоктисте, своей матери

Если бы возможно было пересылать в письмах слезы, то я, наполнив ими это мое письмо, послал бы их в эти дни тебе, почтенная, любезная и богоугодная мать моя. Ибо, поистине, я не могу равнодушно слышать о твоем положении, не говорю — о близости к гробу, но и о болезнях, угрожающих смертью. И для чего, мать моя, ты захотела оставить нас, возлюбив грядущий век, отойти от нас и пребывать у Господа? Ты, конечно, возлюбила тамошние блага, по сильнейшей любви переменив образ мыслей, ты более пожелала пребывать с моей доброй и святой сестрой и с любезным моим господином Евфимием, или лучше, в лике святых.

Как же, мать, я могу без слез продолжать изложение письма? Неужели суждено мне в моей горестной жизни услышать о твоей смерти, воспеть тебе плачевные песни, увидеть твой гроб и написать надгробные стихотворения, чтобы ты почила телом под землей, — ибо знаю, что духом ты будешь обитать на небесах, — а я останусь на земле, продолжая влачить прискорбную и многогрешную жизнь мою? Как можно стерпеть это? Да не будет этого со мной!

Впрочем, надобно все предоставить воле и определению Преблагого Бога нашего. Ибо Он знает, что полезно каждому из нас, ведает, что нужно, устраивает потребное. Он — Отец чадолюбивый, Он располагает все хорошо, кстати, благоразумно, промыслительно, премудро, прекрасно, совершенно. О премудрость и глубина судеб Его, ибо непостижимы и неисследимы пути Его (Рим.11:33)! Еще раньше Он взял к Себе сестру, потом взял брата, теперь желает третьего. Кто будет им? Если ты сама, то великая похвала; ты довершаешь тройственную награду, прекрасно проведя жизнь, все оставив, все предав Богу: голову, члены, саму себя, изнурив подвигами честное тело свое, совершив многопечальную жизнь, или лучше, пройдя узкий и тесный путь Господень (Мф.7:14), и теперь желая исхода в доброй старости. Об этом я молюсь до сих пор. Впрочем, самое лучшее — то, что угодно Богу: кто родственнее Его может заботиться о наших делах?

Радуйся же, мать, и при жизни, и умирая. Ты не умрешь, потому что имеешь в себе жизнь. По своей воле ты умерла для жизни, потому что ты подвизалась подвигом добрым (1 Тим.6:12), потому что ты отказалась от земного, чтобы наследовать небесное, потому что ты бескровно участвовала в подвигах мученичества, отсекая члены свои — нас — по любви к Господу. Ты отходишь без забот, без завещания. Ибо у тебя нет ничего, о чем бы делать завещание, кроме волосяной одежды твоей и другой какой–нибудь случайной принадлежности простой жизни. Уже обнаженной ты идешь отсюда предстать Богу, имея душу чистой от вещественной нечистоты.

Однако ты имеешь, что оставить нам, а именно — крепкую молитву, которой ты осеняла нас еще в юности нашей, знаменуя и запечатлевая нас в часы ночные, вознося за нас моления к Господу во всякое время. Ты оставишь и неленостное усердие свое в божественных службах, любовь к чистоте, ревность к добродетели и апостольскую хвалу трудолюбия. Ибо поистине, много трудов совершили преподобные руки твои, и одевали, и согревали не нас одних, но и всех братьев, которые, признавая и уважая тебя, как духовную мать свою, одинаково с нами скорбят о тебе и взывают. Это, еще не совершившееся, мы изложили в письме, доставляя утешение себе самим и выражая тебе чувства нашего сердца, о которых ты и сама знаешь.

Я же, как ты знаешь, святая мать моя, хотя и желал бы прибыть к тебе, но никак не мог по причине забот, возложенных на меня, недостойного, и не знаю — каким образом. Ибо как удивительно было то, по словам Писания, что и Саул в пророках (1 Цар.10:11), так и то, что Феодор в игуменах. Это задержало меня, это связало меня. Если бы я был связан железными цепями, то разорвал бы их и предстал бы перед лицом твоим. А теперь вместо себя посылаю к тебе для малого утешения пресвитера, потому что сам он пользуется твоей любовью и уважением, чтобы он во всем помогал твоей немощи, наблюдая и заботясь о потребном. И если ты останешься в том же месте, то и он останется, а если отправишься, то и он отправится вместе с экономом.

Впрочем, как управит Бог и позволит немощь твоя, так и поступай, почтенная мать моя, и, желая отправиться, не напрягайся через силу. Поскорее пришли нам известие о том, как ты чувствуешь себя в болезни, чтобы нам немного успокоиться. Сейчас все братья совершили о тебе молебный канон, они постоянно возносят моления о твоем здоровье. Удостой нас святой молитвы твоей, благослови нас материнскими дарами, приветствуй нас письмом, даруй нам мир, который ты имеешь по благодати Христовой и будешь иметь во веки веков.

Послание 7. К Ирине–императрице [  [15] ]

Глас в Раме слышен, — говорит созерцатель божественных видений Иеремия, — и рыдание, и вопль великий, Рахиль плачет о детях своих (Иер.31:15; Мф.2:18). А ныне какие великие дела происходят? Откуда явились вчера, добрейшая Государыня наша, вестники священного двора твоего, возвестившие нам хвалы всех недавно совершенных тобой дел? Поистине, они огласили слух наш. Почему же? Потому, что ты явила концам вселенной знак такого благочестия. И вот отовсюду несутся к тебе, как летящие облака, многочисленные мольбы, прославляющие Бога за добрые дела твои.

Скажи нам, Государыня, кто возвел чистейший ум твой на высоту разумения истины, так что ты, как будто с некоего высокого и превознесенного места, увидела эти дела, богоугодные и святые? Научи, откуда вселилась в тебя такая любовь к благочестию, так что ты ненасытимо возжелала благоугождать Богу и простерла величайшее попечение о душевной и телесной пользе христиан?

Или ты, много помышляя о Божественном и имея материнское расположение, нашла недостаточным только освободить народ твоим верховным содействием, как будто из некоего египетского рабства, а именно — от нечестивой веры, если бы не присоединила к прежним, разнообразно сияющим, подобно звездам, добрым делам твоим, и настоящую милость, как верх добродетелей? Свят, Свят, Свят; возвеселитесь, небеса, горе, — возгласим мы, хотя и дерзновенно, вместе со святогласнейшим Исаией, ибо помиловал Бог через тебя народ Свой (Ис.6:3; 44:23).

Все царство твое исполнилось радости и веселья, ибо отнят беззаконный ярем, лежащий на нем, и жезл, лежащий на шее такой державы (Ис.9:4). Кто слышал о таких делах? Вот, скажите, мужи. Кто видел при другом царствовании такое, настолько великое благодеяние? Хвалите ее, все народы; величайте ее с нами, начальники и подчиненные, священники, и монахи, и весь христианский род! Ибо не только то удивительно, что прощено столько талантов золота, хотя и это — дело несравненное, но и то, что таким образом пресечен многообразный поток нечестия, — дело святейшее. Уничтожена сеть насильственных и пагубных для души вымогательств, скрывавшаяся от всех предшественников твоих, хотя некоторые из них благочестиво царствовали. Это предоставлено тебе.

Прекратились присяга, многочисленные клятвы, или, точнее, ложные божбы и требовавших, и тех, с кого требовали, от чего и те и другие, как правило, погибали, когда один старался скрыть, а другой стремился захватить. Прекратилась скорбь притесняемых и забота бедных, — забота не о том, чтобы найти целительное врачевство против бедности, — это было бы менее прискорбно, — а о том, чтобы уплатить сборщикам не положенное и свыше приписанное, как порождение греха.

Уже не облагаются пошлинами пути как на земле, так и на море. Это согласно со словами великого и святого Златоуста. У жителей суши уже не отнимаются несправедливо деньги сидящими там в ущельях, как каким–то свирепым бесом или неукротимым зверем, непременно съедающим что–нибудь из запасов бедного путника. И бедные уже не остаются дома из боязни таких гнусных поборов, не посещая ни городских, ни приморских местностей, как это было, когда везде высились башни несправедливости. Мореплаватели, плывущие с востока, запада и севера, уже не стесняются во время плавания, принуждаемые отдавать, как из горла, пошлины при узких устьях. Освобождены от них занимающиеся и охотничьим ремеслом, и исполняют его ныне легко.

Священной души Ирина! Рыболов, вытащив, может быть, три рыбы, и притом после многих трудов целый день, не отдает в пошлину одной из них. Стрелок или птицелов, поймав, может быть, немного птиц, которые служат ему необходимой пищей, и не обязываясь платить с них пошлину, может жить благополучно. Солдатки, удрученные скорбью о потере мужей, не будут горько плакать от бесчеловечных поборов за умершего. Умалчиваю о пастухах, овцеводах, виноторговцах. Не говорю о мясниках, ткачах, кузнецах, сапожниках, красильщиках, продавцах ароматов и плотниках, — кратко сказать, о каждом ремесле, связанной с отделкой золота, дерева или любого другого вещества, дабы не слишком распространить речь таким подробным перечислением. Все, добрейшая Государыня, восплескали руками своими и возрадовались великой радостью, взывая: «благодарю Тебя, Господи, ибо помиловал меня и был мне во спасение» (Ис.44:23; Исх.15:2).

Поэтому я с доверием буду относиться к твоей богодарованной царской власти. Все это исполнено хвалы и величания, возлюбленная Христом, любезная делом и именем Ирина! Весть об этом разнесется не только в державе царства твоего, но и во все концы вселенной, и услышат о нас другие народы, и удивятся, и изумятся благодетельности мудрых начинаний твоих. Ибо «великим подвигам человека умеют дивиться и враги», — говорит громогласнейший из богословов. [ ]

Так сохраняется непоколебимым твое царство; так подчиняются и охотно покоряются тебе подданные; таким образом ты угождаешь Богу; таким образом ты радуешь избранных Ангелов Божиих и людей, живущих преподобно и праведно, богоименитая Ирина! В этом сияет твое благочестие, за это все уста и каждый язык открываются для твоего прославления. Это поистине слава Церкви, это — печать сохраняемого тобой отеческого и богодухновенного Православия христиан, ревнительница по Богу и поборница истины! Таково приумножение добродетелей твоих! Как же велики и достохвальны награды твои, как велико и превосходно воздаяние тебе от Бога всех!

Великое дело — и одного спасти, ибо не справедливо ли это, когда Божественное Писание говорит: если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста (Иер.15:19)? Как же спасение столь многих душ и всего народа не считать делом великим, почтенным и поистине достойным вышнего воздаяния?

Итак, ты, носящая поистине великое и действующая согласно ему имя, вступила на царство со всякими благами. Благоволи же, чтобы правда пребывала вечно.

Послание 8. К Симеону–игумену

Отеческая святость твоя, более, чем мы сами заботящаяся о делах наших, в двух собственноручных письмах сообщила нам странное и дивное. Но о подателях писем Бог благоволил так, что они с согласия игумена приняты в свой монастырь. Хорошо поступило благочестие твое, возвратив их назидательным словом своим в отеческие и духовные недра.

О брате же нашем, оставившем звание и изверженном из монастырского общежития, как из рая, не знаю, что и сказать. И мы прежде смотрели на этого человека, как на виноград поистине богонасажденный, самое чистое семя, плодоносное (Иер.2:21). Как же теперь повредил его лесной вепрь и одинокий дикий зверь поел его (Пс.79:14), и он обратился, так сказать, в горечь смертную? Не потому ли, что он предался неукротимым зверям страстей, — понимаю под этим плотоугодие и любоначалие, — и теперь можно видеть, как он в умственных помыслах пожирается ими и терзается, будто устами львов?

Божественный Василий, как ты знаешь, говорит, что падение безрассудно отлучившегося и отвергшего отца — такое же, как и у того, кто нарушил и сам святой обет, поэтому они одинаково и осуждаются на отлучение и прочие епитимьи. Впрочем, мы, грешные, молимся о том, чтобы он опять взлянул на прежний свет из своей отупевшей от страстей и омраченной души и опять возвратился домой к любезному отцу и возлюбленной общине.

Самих же братьев мы увещеваем оставаться мужественными в общежительных подвигах и не колебаться из–за падения нечестивого, но все более и более по этому поводу прилепляться к истинной вере и неразрывному союзу, даже до пролития крови, как учат богоносные Отцы, чтобы за совершенство покорной жизни своей получить им венец мученичества в день Суда и ликовать вместе с Досифеем, Акакием и Дометианом, мужами вполне святыми, проведшими жизнь свою в полном послушании. Ибо ныне, как твое преподобие говорит в остальной части письма, господствует нестроение и непослушание, так как почти все, можно сказать, опираются на обычаи человеческие и на установления соседей, противоположные заповедям Божиим, и больше хотят вести образ жизни такого–то и такого–то игумена, нежели Божественных Отцов наших.

Поэтому пастыри, из них я первый, стали неразумными; не ищем Господа и не держимся безукоризненного и неизменного образа жизни, но — как будто обветшал закон Божий, упразднилось Евангелие, обессилели духовные уставы и, скажу нечто более нечестивое, как будто изменился неизменяемый Бог!

Это относится к тем, кто говорит и ссылается на времена, дни и поколения, — тогда одни, а теперь другие. А я возражаю, что такое различие произошло не от времени. Ибо ни небо не получило другого вида или другого движения, ни светило — причина дня — не приняло другого сияния, ни вселенная не стала носиться и обращаться вопреки прежнему порядку; поставил их, — сказано в Писании, — во век и в век века, повеление дал — и не пройдет оно (Пс.148:6).

Но это произошло, святейший, от перемены свободной воли, оскудевшей божественной любовью и обратившей привязанность свою на вещи тленные, не желающей и не решающейся следовать достохвальным примерам и отображать первоначальный и отеческий боговидный образ, а следующей примерам безобразным, нелепым и чудовищным. Поэтому мы и носим в душе своей идолов, имеющих вид отчасти человека, отчасти пса, отчасти, может быть, леопарда, отчасти рыбы, или какого–либо пресмыкающегося, — твое преподобие примет это как иносказание.

Итак, те, которые по заблуждению болтают так, пусть или с открытым лицом разорвут Евангелие, свидетельства и заповеди Господни, и все переданные святые письмена, или, не делая этого, оставят младенческие и неразумные суждения, как поистине достигающие полного возраста Христова, мужа совершенного (Еф.4:13), согласно божественному изречению. Пусть и сами так поступают, и других учат; или, не делая ни того, ни другого из сказанного, пусть обвиняют собственное нерадение и невоздержание. Ибо, может быть, и для них настанет время вразумления.

Но горе мне, честнейший отец, что я, будучи сам подвержен всему сказанному и причастен всякому пороку и нечестию, начал укорять других и предписывать законы. Да восплачут и возрыдают и камни бесчувственные обо мне, подвергающемся опасности каждый час и рассеивающим паству Христову, вверенную мне, недостойному. Это я вынужден отвечать тебе по твоему повелению, богопочтенный.

Ты же, укрепляясь силой Духа и соблюдением заповедей закона и Отцов, да пребываешь неподвижным, непоколебимым и неустрашимым от многообразных слухов, приносимых к тебе некоторыми, подобно ветрам и треволнениям. Шествуй царским путем чистой жизни, не обращая внимания на вопиющее с обеих сторон пустословие людей и молясь непрестанно о нашем смирении с великим усердием.

Послание 9. К Геласию–ученику

Сын мой, авва Геласий! Каким образом виновник зла сатана изгнал тебя из общежительного рая, как некогда Адама из Едема, — тебя, последовавшего совету змееподобного Аммона? И теперь ты обитаешь в местах, на которые не взирает Бог, порождаешь терние и возделываешь в поте лица бесчестные страсти. Ибо что хорошего ты сделал или делаешь, уйдя оттуда? Или, скорее, чего не сделал ты дурного и ненавистного? Оскудел путеводный свет ума твоего, погасла искра духовной любви; друзья твои и ближние твои, — говорю не только о возлюбленных братиях твоих, но и об Ангелах Божиих, — вдали от тебя стали, и приблизились бесы, ищущие погубить прежде совершенные подвижнические труды твои (Пс.37:12–13).

Где твоя молитва, некогда чистая? Где твое исповедание, некогда непоколебимое, и светоносное проповедание, ангельское ликование, богоподобное послушание, христоносное смиренномудрие, и то хорошо и приятно, что воспевает песнописец Давид, — жить тебе с братией вместе (Пс.132:1)?

Так как всего этого ты лишился, сын мой, то взамен ты имеешь поселившееся в тебе противоположное этому: омрачение ума, ожесточение души, ослепление сердца, неверие, отчаяние, малодушие, страх смерти, боязнь суда. Для чего нужно перечислять все порознь, если ты живешь, совсем как Каин, стеная и трясясь (Быт.4:12)? Не говорю о множестве плотских страстей, волнующих твою внутренность и воспламеняющих грех. Поэтому, сын мой, познав истину через смиренное письмо мое, обратив взоры к свету, предавшись божественному сокрушению, проникнувшись любовью, вспомнив и поняв, откуда ты ниспал, и в каких находишься бедах, и где обитаешь, так сказать, за шатрами Кидарскими (Песн.1:4), приди в себя, восстань, пробудись, обновись и воспламени себя и, не медля ни часа, ни дня, ни недели, скорее оставив все, приди мужественно и уверенно ко мне, несчастному отцу твоему, и к доброму братству твоему, к великому моему отцу и твоему отцу.

Кроме того, я было решил, когда узнал, что ты извержен оттуда, послать к тебе брата с письмом, чтобы он возвратил тебя. Но так как относящий письмо пресвитер уверил меня, что ты непременно придешь и по одному этому письму, то я и удовольствовался им. Итак, сын мой, как сказано, не только я, несчастный, и отец мой, но и владыки мои Иоанн Предтеча и Иоанн Богослов — безусловно повелевают тебе поскорее удалиться, пока не постигла тебя неожиданная смерть.

Если же, — чего я не думаю, — ты ожесточился и будешь упорствовать, то знай, что ты отлучен от общества, и от всех святых, и от нас, грешных, пока не увидишь лица нашего. А если удалишься оттуда, как мы советовали, и возвратишься, то тебе уже разрешено участие и в Божественных Дарах, и в прочих снедях.

Послание 10. К Николаю, ученику

Так как ты, духовный сын мой Николай, по благоволению Божию, возведен в звание игумена, то тебе надлежит соблюдать все, заповеданное тебе в настоящем письме. Без необходимости не изменяй ни в чем ни того порядка, ни правил, которые ты принял от своей духовной обители. Не бери ничего от этого мира и не береги лично для себя ни одного сребренника.

Не расточай души и сердца своего в попечениях и заботах, кроме вверенных тебе Богом и забот о ставших твоими духовными сыновьями и братьями, ни о бывших прежде близкими по плоти, ни о родственниках, ни о друзьях, ни о товарищах. Не пользуйся имуществом своей обители, ни при жизни, ни после смерти, ни в виде подаяния, ни по завещанию, для упомянутых выше своих близких и друзей. Ибо ты не от мира и не должен иметь общения с мирскими, если только кто–то из них пожелает перейти из общественной жизни в наше звание, тогда позаботься о них по примеру Святых Отцов.

Не приобретай раба ни для своей нужды, ни для вверенной тебе обители, ни для полей своих, — сотворенного по образу Божьему человека, ибо это допускается только для мирян. Ты же должен сам служить для единодушных братьев своих рабом по своему произволению, хотя внешне считаешься господином и учителем. Не имей животных женского пола для служебной необходимости, как совершенно отказавшийся от женщин, ни в обители, ни на полях, так как никто из Преподобных и Святых Отцов наших их не имел, и самая природа не позволяет. Без необходимости не езди на лошадях и мулах, но, по примеру Христа, ходи пешком, когда же это невозможно, то пусть осленок будет твоим подъяремным животным.

Наблюдай непременно, чтобы у братства все было общее и нераздельное и ничто в отдельности не становилось собственностью частного лица, даже игла. Твои же и тело, и душа, не говорю уже о чем–то ином, должны быть разделены равной любовью ко всем духовным сыновьям и братьям твоим. Не проявляй власти над двумя братьями твоими и сыновьями моими: ни в начальствовании, ни в возложении рук не делай ничего без разрешения отца твоего. Не вступай с мирянами в братское общение, или в восприемничество, как удалившийся от мира и брака, ибо этому не находится примера у Отцов, а если бы и нашлось, то редко, и это — не закон. Не разделяй трапезы с женщинами, кроме матери по плоти и сестры, если будет, не знаю какая нужда и необходимость, как заповедуют Святые Отцы. Не предпринимай частых отлучек и путешествий, без нужды оставляя свою паству, тогда как и в твоем присутствии с трудом могут спасаться разнообразнейшие и на многих путях находящиеся словесные овцы.

Старайся непременно преподавать катехизическое поучение трижды в неделю по вечерам, ибо это передано от Отцов и спасительно. Не давай малой, как говорят, схимы, а потом через некоторое время другой, как бы великой, ибо схима одна, подобно Крещению, — так употребляли ее Святые Отцы. Не преступай законов и правил Отцов, особенно же святого отца нашего Василия. Все, что будешь делать или говорить, делай, как бы имея свидетельство из Писаний, или как бы по обычаю Отцов своих, без преступления заповеди Божией. Не оставляй своей паствы, чтобы перейти к другой или достигнуть высшего достоинства без разрешения отца своего.

Не вступай в дружбу с девственницей, не ходи в женскую обитель и не беседуй наедине с монахиней или мирянкой, разве только заставит необходимость, и то в присутствии двух лиц с обеих сторон. Ибо пребывание наедине, как говорят, подает повод к клевете. Не открывай дверей овчарни для входа какой–либо женщины без крайней нужды, если же можешь принять ее без взаимного лицезрения, то и это не укоризненно. Не устраивай для себя гостиницы или для духовных сынов своих — мирского дома, в котором бывают женщины, который и ты часто посещал бы, но старайся останавливаться на пути и удовлетворять необходимые нужды у мужей благочестивых. Не предпочитай держать в своей келье юного ученика, но употребляй для услуг себе лицо не подозрительное и различных братьев.

Не носи украшенной и драгоценной одежды, кроме того случая, когда совершаешь священнослужение, но по примеру Отцов, скромно одевайся и обувайся. Не будь роскошен ни в издержках на себя самого, ни в приемах гостей, ибо это свойственно сластолюбцам настоящей жизни. Не храни золота в своей обители, но любые излишки отдавай бедным, отворяя двор свой, как делали Святые Отцы. Не удерживай в своей власти сохранного места и не заботься об экономических делах, но все твои заботы пусть будут о душах. А золото и нужные вещи предоставь эконому, келарю и кому следует по каждой должности. А ты, разумеется, будешь иметь власть над всеми и передавать по своему желанию каждую должность тому или другому лицу и требовать отчета по каждой службе, как ты приказал.

Не делай ничего и не распоряжайся по собственному произволу ни в чем: ни относительно путешествия, ни относительно продажи и покупки, ни относительно принятия или извержения брата, ни относительно изменения должности, ни в каком–либо другом из телесных дел, так же, как и в случае душевных проступков, без совета с превосходящими всех знанием и благочестием, братиями, одного, двух, трех или и большего числа, в зависимости от случая, как заповедано Отцами. Все это и другое, что ты принял, соблюдай и сохраняй, да благо тебе будет (Исх.20:12), и да будешь благоуспешен во Господе во все дни жизни своей. Противного же этому да не будет ни на словах, ни в мыслях.

Послание 11. К Анастасию, епископу Кносийскому [  [17] ]

Что случилось с тобой, святейший отец, и почему ты после первого и второго отказа еще настаиваешь, чтобы от меня, несведущего и преданного страстям, получить полезное назидание? Я, низший по званию и омраченный по жизни (не относительно обязанностей епископства, — увы, это моя неспособность, — но относительно монашеского и игуменского состояния), имею больше нужд просвещаться от тебя. Каким образом мне, надлежащим образом руководя паствой, вверенной мне, недостойному, заслужить милость Божию в день страшного ответа моего.

Но ты сделал это, конечно, по высокому смиренномудрию, ибо мне непристойно подозревать, что архиерейство твое хотело испытать мое невежество. Но я действительно страшусь за собственный сан, священная глава, и поистине недоумеваю относительно управления душами, — как привести вверенную мне малую словесную ладью из многомятежного и бурного духовного моря к пристани спасения. Ибо для этого нужны и чистая жизнь, и достаточные знания, чтобы, управляя как будто двумя рулями, бодрственно и искусно сохранить и себя самого, и следующих за мной непотопленными водами греха. Таково мое оправдание, несчастного.

Но так как совсем оставить без послушания повеление твоей святости, хотя оно и выше моих сил, не безопасно, а с другой стороны, я получил повеление и от моего собственного отца, то, повинуясь обоим, я в виде напоминания высказываю тебе, святейший отец, следующее. Корабль твоего совершенства гораздо больше и превосходнее моей ладьи (разумею высоту епископского сана в сравнении с игуменским достоинством) и тем более, что ты удостоился начальствовать над большим количеством людей, при том, может быть, не добровольно подчинившихся, не единодушных, не одного пола и звания: над мужчинами и женщинами, отшельниками и общежительными монахами, начальниками и подчиненными, брачными и безбрачными, рабами и свободными, сиротами и вдовами, богатыми и бедными, господами и слугами, должниками и заимодавцами, живущими роскошно и изнуряемыми голодом, имеющими большое состояние и не имеющими крова, носящими изысканные одежды и одевающимися в рубище.

Этого и еще большего, чем это, не оказывается в нашей жизни, а твоя жизнь — полна. Притом не одним распоряжением устраивается весь народ твой, и не всех лица и имена ты знаешь, и не каждого образ жизни тебе известен, но все весьма различно ведут свою жизнь. Ибо одни, может быть, возделывают землю, другие плавают по морям, иные занимаются скотоводством, иные ничего не делают, а иные занимаются промыслом, и долго было бы говорить о видимой деятельности каждого.

При всем этом какой, насколько великий нужен труд? Я думаю, невыразимый. Каков должен быть труд, борьба, подвиг, напряжение, забота, попечение, изнурение тела, скорбь души, утомление ума? Как управляющий кораблем во время великой бури и волнения морского бывает всецело бодрствующим и внимательным, не давая сна глазам своим, потому что немалой опасности подвергнется и от маленького недостатка опыта и внимания, — так правитель душ должен еще тщательнее и точнее знать дело предстоятельства, чтобы не быть потопленным в бездне погибели.

Поэтому, святейший, я скажу, как взывал великий апостол: кто изнемогает, с кем бы я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся (2 Кор.11:29)? И еще: для Иудеев я был как Иудей, для подзаконных как подзаконный, для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона, но подзаконен Христу. Для всех я сделался всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых (1 Кор.9:20–22). Вот таковы, по словам его, законы и правила епископства, как свидетельствуют и сами божественные Отцы наши. Впрочем, ты сам, читая и понимая учение святых и имея в руках своих богопереданные изречения, зачем требуешь чего–нибудь подобного от меня, бедного?

Я думаю, что епископ является начальником и подлежит ответственности за все действия подчиненных: это неумолкающий благовестник, проповедующий заповеди Божии, неусыпный глаз, наблюдающий за путями каждого из руководимых им, образ Христа, взирая на который следующие за ним устраивают жизнь свою по–евангельски, всегда сияющий светильник, видимый подвизающимися во мраке неведения и греха, слово учения, поящее жаждущих спасительным питьем, высший распорядитель, который должен будет дать отчет за жизнь каждого во время воздаяния. Поэтому ничто не находится в такой близости и любви к Богу и не достойно такой награды, как это предстоятельство, ибо Сам Христос сказал верховному апостолу: «Если любишь Меня, Петр, больше всех, паси овец Моих» (см. Ин.21:15.16). И нет ничего опаснее и пагубнее, как недостойно носить этот сан.

Но ты сам, превосходнейший из отцов (я это хорошо знаю), как пастырь добрый, всегда полагаешь душу свою за овец (Ин.10:11) и готов на опасности за каждую из них, не боишься угроз человеческих, не скрываешь слова истины перед лицом противников, повинуешься воле одного Царя. Обличаешь без всякого стеснения, наказываешь с состраданием, примиряешь несогласных, благоразумно отделяешь скверное от святого, здоровое от больного, чтобы оно не передало болезни своей ближнему, обращаешь заблуждающегося, поднимаешь изнемогшего, перевязываешь раненного (Иез.22:26; 34:4). Подлинно, как много у тебя дела!

Надзор за игуменами, разбор живущих по кельям, рукоположение пресвитеров и диаконов, наблюдение за жизнью всех их, предстательство за вдов, покровительство сиротам, защита обременяемых, заступничество за обижаемых и, кроме того, сохранение своего достоинства. Ибо, когда ничто не вредит и не препятствует благочестию, то надлежит и нам повиноваться всякому начальству и власти, и всегда, если возможно, показывать дружелюбие ко всем посредством щедрого и радушного приема и пожертвования.

Да не говорится о твоем блаженстве то, что, напротив, относится к худым пастырям — к тем, которые пасут паству для гнусного прибытка, которые считают этот сан средством для удобной жизни, для плотских наслаждений, для удовлетворения похотей, для собирания преходящего богатства, для приобретения десятин земли, толпы рабов и множества скота, и потому достигают высоты предстоятельства человеческими, а не божественными способами, чтобы превозноситься перед подчиненными и гордо сидеть впереди более почтенных людей. Не стану говорить о тех, которые, подобно стряпчим, ведут тяжбы о вещах тленных, а не защищают догматов благочестия, или, что гораздо хуже, о тех, которые отнимают и присваивают принадлежащее подвластным и таким образом приобретают могущество и богатство. Притесняя и бедных, которым они скорее должны были бы подавать руку помощи, кому они могут быть уподоблены? Петру ли и Иоанну и их последователям, у которых, как говорится в Писании, не было серебра и золота, но благодать Божественного Духа (Деян.3:6)? Или Симону волхву, Иуде–предателю и сребролюбивому Гиезию, и прочим богатым века сего?

Я говорю о тех, которые заботятся только о настоящем, как бы им было хорошо здесь, угождают плоти, прилепляются сердцем к золоту, которые, может быть, отдают деньги в рост или снабжают ими бедных с лихвой, владеют для удовлетворения собственных пожеланий и пристрастно снабжают недостойных или родственников, которые, может быть, все заботы сводят к тому, чтобы много посеять и пожать, насадить и собрать много плодов, прибавить и умножить рабочий скот или стада, подобно некоторым земледельцам выбирая время и пользуясь нуждами других для продажи и покупки того и другого, проводя жизнь подобно промышленникам и торговцам, а не так, как следует епископам и священным лицам окрылять души, освобождать их от мира, возводить к Богу и спасать всю паству от греховной смерти, а необходимое для настоящей жизни, как второстепенное, устраивать через экономов и приставников.

Но горе мне, потому что я перечислил это в вину себе самому, по собственным страстям изобразив то, чего нет у других. Ты же, всечестнейший отец, будучи чист от всего этого, святыми молитвами отгоняй духовных волков от запечатленного Христом двора твоего. Я хорошо знаю, что ты так и делаешь и выводишь пасомых на пажити добродетелей, питая и утучняя их пищей своего сладчайшего учения и водой своей чистой веры, и непрестанно приносишь благоприятные жертвы при словесных и священных своих службах Богу. Прошу и умоляю: упаси и меня молитвами своими, несчастнейшего и многогрешного, и прости, если я чем–нибудь возбудил смех в тебе по своему невежеству.

Впрочем, я приступил к этому не по собственному желанию, но побуждаемый твоей священной и духовной любовью, или лучше, повелением, высказав кое–что не для пользы твоей, но в доказательство, повторю, искреннего моего послушания тебе. Будь здоров в Господе, святейший отец, молясь о нас, единых во всем грешниках.

Послание 12. К Фоме–консулу

Какое приветствие или какое слово утешения может найтись у нас, смиренных, для твоей именитости при постигших тебя, господин, прискорбных обстоятельствах? Ты удален из города, в котором родился и воспитывался, лишен величайшего дома, лишен блестящего сана (и, прибавлю, имущества), отлучен от друзей, знакомых, любезнейших детей твоих, отправлен в ссылку. Ссылке же свойственно все, что приводит к изнурению непривычного к тому твоего тела: недостаток в пище, в питье, в омовении, отсутствие собеседников, множество оскорбляющих и огорчающих.

Ибо когда–то благорасположенные, теперь, может быть, отвернулись от тебя; друзья и знакомые, находясь близко или далеко, отвратили свои лица, не узнают и не любят тебя, не заботятся о тебе. У тебя же — попечение об оставшихся еще слугах, рабах, а прежде всего — о прекрасных детях, но возможности для этого нет. И ты сидишь перед городом, как некогда Израиль, отведенный к ассирийцам, — при реках Вавилонских: там, — говорит он, — сидели и плакали, когда вспоминали о Сионе (Пс.136:1). Да, твои обстоятельства достойны воздыхания, скорби и слез. Но так как у тебя есть благодать ведения и дар благоразумия, то мы думаем, что ты не падешь духом совершенно, зная, что искушение — житие человека, по выражению приснопамятного Иова (Иов.7:1).

Твоей многоопытности хорошо известно, сколько он претерпел, так же, как и все непостоянство течения нашей нынешней жизни, изменяющейся почти каждый день и час. Поистине, она подобна приливу и отливу, цветам и сновидениям, и всему преходящему, по божественным изречениям святых. Пусть припомнит почтенная душа твоя, сколько перемен произошло со времени твоей ссылки, как одни пали, другие возвысились, иные умерли, одни достигли счастья, другие подверглись несчастью.

Нет никакого постоянства в изменчивом и быстром течении нашей жизни. С другой стороны, истинно и то, что все мы — люди — находимся в ссылке, так как через первозданного мы изгнаны из рая, как сказано, и обитаем в этой смертоносной стране, пока не воспоем: изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему (Пс.141:8), пока, наконец не перейдем, из странствования на свободу. Поэтому, если говорить точнее, люди и не могут отправлять в ссылку подобных себе, сами находясь в ссылке: ибо все мы являемся странниками и пришельцами.

Если это может послужить для тебя врачевством и утешением, средством для успокоения, то просим и убеждаем великодушно переносить случившееся прискорбное с благодарностью, чего ты, как мы уверены, уже достиг, ибо как иначе мы вытерпим несчастье? Притом через это мы приобретем великие блага: через неблагополучие — большее благополучие, через бедность — негибнущее богатство, через бесславие — нетленную славу. И сами владыки, благочестивые Императоры наши, может быть, наконец, склонятся на то, чтобы возвратить тебя домой и воздать тебе должное, ибо мы знаем их человеколюбие и снисхождение, которое они оказывают особенно в таких делах.

Но пока ты находишься здесь, да утешит тебя Господь Бог утешением терпения и благодарности, и да внушит владыкам поступить с тобой вышесказанным образом и возвратить тебя, вожделенного, любящим тебя!

Послание 13. О служении умершим без призрения

Так как человек создан по образу и подобию Божию, то необходимо человеческой природе, как образу, насколько возможно, носить в себе черты первообраза. Так как Божество в самом деле простирает Промысл Своей благости на все сотворенное Им, то справедливо было бы и людям по возможности подражать промыслительному действию неизреченной премудрости.

Поэтому и мы, смиренные и ничтожнейшие, благоговейно обращая взоры к Божеству и питая чувство любви к единоплеменникам, присоединяемся к этому благочестивому обществу, так как оно учреждено для заботы об оставленных без призрения вместилищах душ, т. е. об умерших, которые, по бедности или по причине странствия, остаются без выноса и погребения в этом царствующем городе [ ].

Итак, следуя Божественному примеру и делая ежегодно из посылаемых от Бога даров посильный взнос для покупки погребальных вещей, нужных для погребения других, определяем в Господе следующее: когда будет найден на пути любым из причисленных к братству умерший человек, то его с подобающими погребальными принадлежностями выносить и полагать в назначенных у вас священных гробницах и ежегодно в начале индикта [ ] и многократно в дни Пятидесятницы совершать нам общее поминовение всех погребенных, устраивая в то же время складчиной и вечерю телесного утешения.

Впрочем, не переступать установленных пределов достаточной трапезы, чтобы многопитием или многоядением нам не обесчестить совершаемого поминовения, но с благоговением возносить славословие Богу, удостоившему вас совершить такой священный праздник. И таким образом приступать к употреблению трапезы при чтении книги, чтобы и во время принятия пищи преследовать угодное Господу, излишнее уделяя бедным и не употребляя во время трапезы праздных слов, шуток, а тем более насмешек, так как разум запрещает любому христианину делать это.

Если же надобно будет говорить, то о приличном для христиан, а именно — о том, чтобы нам воздерживаться от клятвы, иметь любовь между собой, произносить устами истину, избегать обмана и зависти, по возможности делать благотворения, посещать находящихся в темницах и больных, быть внимательными к чтениям и к предстоятелям церкви, оказывать честь друг другу, особенно священникам Божьим и монахам, принимать странников, совершенно воздерживаться от блуда и пьянства, хранить православную веру, удаляться от общения с еретиками. Ибо беседа и попечение о таких делах может быть для нас источником многих благ.

Одобряя и сочувствуя таким божественным учреждениям, мы присоединяемся к этому обществу, как к Господу, ибо Он говорит: сотворивший одному из братьев Моих меньших, сотворил это Мне (Мф.25:40), — ничего из постановленного не отвергая и ничем не пренебрегая. Так что, если кто–либо из братьев будет замечен в том, что он или не обратил внимания на лежащего мертвеца и не донес первенствующему в братстве, или за трапезой говорил непозволенное и делал непристойное, прогневляя этим Бога, на того налагается настоятелем епитимья, — лишение вина в течение трех дней и уплата одного сребренника, а на будущее время от него требуется исправление.

Кроме того, вам должно соблюдать следующее: когда кто–либо из братьев умрет обыкновенной смертью, то всем собираться вместе и совершать его вынос и погребение так, чтобы и через это прекрасная община ваша получала похвалу во славу и честь Щедрого Бога нашего.

Итак, с верой и страхом присоединяясь к этому братству, мы подписываем имена свои с приложением пожертвования, ожидая за это малое усердие наше воздаяния в будущем веке от Мздовоздаятеля, Праведного Судии всех, Иисуса Христа, Господа и Бога нашего.

Послание 14. К Игнатию–игумену

Прежде всего считаю долгом приветствовать отеческую святость твою, ибо так следует, а потом образно расскажу о причине письма. Словесная овца наша, известный брат, обольщенный многообразным коварством душепагубного волка, отторгнут от нашей смиренной паствы, и, как известно нам, принят в обители твоего преподобия. Если бы ты, приняв его, тотчас велел ему возвратиться, показав обольщение и погибель, которой он подвергся, и потом, исправив его, отослал к нашему смирению, то не сделал бы ничего несправедливого, но приличное тебе, как нам заповедано святыми.

Но так как прошло столько времени и нет никакого результата, то я хочу спросить, каким образом твое боголюбие задерживает моего ученика, как будто не зная об этом. Надлежало бы, узнав, отпустить того, кого ты не постригал, зная, как много от этого вреда. Ибо тебе известно, что божественный и великий Василий заповедует не принимать ни в каких братствах отлучившегося от общества своих братьев [ ]. Ибо как могли бы существовать общежительные обители, если бы прежде всего не соблюдалось это главное правило? Ибо если учителям этого мира не позволяется принимать в обучение отрока, отданного в другое училище, а кто сделает это, того все, собравшись, подвергают взысканию и наказанию, то не тем ли более, святейший отец, должно быть так у нас, которые руководят Церковью Божией и управляют душами по примеру первого Учителя и Пастыря нашего Иисуса Христа?

Знаю, что ты исполнен мудрости и ведения, но прошу тебя: пойми несообразность сделанного, ты, имеющий особое преимущество перед другими и влияние в священном братстве. Или ты не знаешь, преподобнейший, что и для самой твоей паствы вредно присоединять к себе чужую овцу? Итак, если такое зло, наконец, признано всеми, то просим передать брата, по получении нашего нижайшего прошения в письме посланным для этого братьям нашим, чтобы они привели его к своей пастве с церковными вещами, которые он присвоил.

Если брат не послушается, то благоволи тотчас извергнуть его из священной паствы своей. Если же — чего мы не думаем — после этого известия ты захочешь удержать его, то знай, что он связан нами не без рассуждения, но весьма рассудительно, или лучше, Святой Троицей и всем священным законоположением, так что он не должен иметь общения в Божественных Дарах и участия даже в обычной еде, пока, возвратясь, не будет принят в свою обитель. Как несправедливо было бы, если бы собственного ученика твоего, связанного твоей святостью, разрешил кто–нибудь другой! Ибо это дело беззаконное и по суду всего церковного общества подлежит такому же наказанию. Так и на нашу власть, которую Господь даровал нам, недостойным, не для погибели, но для назидания душ, да не посягает твоя святость, ибо за такое — страшный суд.

Побуждаемый этим, ты непременно передай духовного нашего сына братьям, моля о нас, грешных, непрестанно.

Послание 15. К Феодулу, столпнику

С давнего времени и до настоящего я имею желание прибыть к тебе, святейший отец мой, и испросить святых молитв твоих, но до сих пор, конечно, за грехи мои, не открывался мне путь, равно как и теперь. Посему я вынужден послать брата нашего Калогира, который восполнит отсутствие нашего смирения, а после и мы при помощи Божьей придем преклониться перед честными стопами твоими. Прости мне, отец, то, о чем я хочу сказать; ибо скажу в простоте, от искренней любви и по желанию моему, без укоризны тебе.

Некоторые, зная, что я — твой искренний и единодушный друг и сын и сами будучи хорошими друзьями, сказывали, что твоя святость поступает не так, как должно. Когда я негодовал и стал возражать и говорить о величайших подвигах твоей высокой жизни, то они согласились со мной в этом, но в некоторых словах и делах обвиняли тебя, а именно скажу об одном: они говорили, будто ты выставил на окнах Ангелов, и притом распятых, подобно Христу, и Самого Христа и Ангелов изобразил престарелыми.

Много мы беседовали об этом, но я не мог возразить им: ибо они утверждали, что это — дело странное и чуждое церковному Преданию и, конечно, произошло не от Бога, но от врага, так как в течение столь многих лет и у столь многих Богоносных и Святых Отцов не видано такого примера. Ибо от нынешних нововведений, хотя бы и от Ангела, апостол предостерегает нас, говоря в одном месте: но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать, — прибавлю: и передавать, — не то, что мы благовествовали, да будет анафема (Гал.1:8).

Что сказать на это, святой отец мой, я не знаю, и, находясь в недоумении, вынужден писать к тебе, дабы не скорбеть от тех, кто осуждает основательно и как бы от всей Церкви. Ради Бога, прими меня, как советующего сына твоего, заботящегося о тебе, считающего твою славу своей славой и не желающего слышать какой–нибудь укоризны на тебя, проводящего жизнь поистине безукоризненную. Просвети, наставь, послушай, внемли, будь милостив, избавь от всякого недоумения взирающих на высокую жизнь твою.

Послание 16. К Никифору, императору [  [21] ]

Благому Богу нашему, промышляющему о Церкви Своей, благоугодно было поставить Ваше благочестие Царем над настоящим родом христиан, дабы не только мирское управление, находившееся в худом состоянии, было устроено хорошо, но и церковное управление, если в нем будет какой недостаток, было исправлено, чтобы быть новым тестом в обоих (1 Кор.5:7).

По благодати Его, Ваше христолюбивое царствование в одной части уже сделало исправления и еще больше сделает, укрепляемое внушением свыше, остается теперь и другой части испытать подобное внимание и заботливость. Это может быть даровано Богом, а с Божией помощью — и вами через совершение законного избрания будущего архипастыря.

Но так как ты и от нас, грешных и недостойных, желал узнать наше мнение, то вот, как будто пред Господом, Который будет судить нас, ответ наш, за который мы дадим отчет в день Суда. Мы не знаем и не ведаем никого — не потому, что оскудели люди, сияющие жизнью и словом, ибо есть известные и Богу, и людям, хотя не в равной мере, и особенно твоей просвещенной душе, но потому, что мнение и желание Вашего царства требуют такого, который мог бы совершенным сердцем постигать уставы Божии, был бы по достоинству и чину постепенно возведен от низшего к высшему, который, претерпев, быв искушен, мог бы и искушаемым помочь (Евр.2:18; 4:15).

И для чего нужно говорить много тебе, хорошо знающему и по собственному положению и успеху представляющему, каков он должен быть. Он должен блистать перед многими, как солнце среди звезд. Не видя такого, мы и не осмеливаемся подать голос; но, как бы для памяти, с покорностью и почтением предлагаем, — что, конечно, не безызвестно и твоей многоопытной и божественной мудрости, — чтобы, делая выбор из епископов, из игуменов, из столпников, из затворников, потом из клира и из самых сановников, взяли тех, которые превосходят прочих умом, благоразумием и жизнью.

Пусть же сойдут и столпники, пусть выйдут и затворники — потому что ищется полезное для всех, — чтобы ты обсудил и вместе с ними избрал достойнейшего. И блажен ты, а еще более блаженны они, если устроите все это, христоподобные владыки наши. Через это еще более утвердится царство Ваше, возвеличится имя Ваше в род и род (Пс.134:13), и умножатся годы державы Вашей.

Бог даровал христианам эти два дара — священство и царское достоинство; ими врачуется, ими украшается земное, как на небе. Поэтому, если одно из них будет недостойно, то и все вместе с тем неизбежно подвергается опасности. Итак, если хотите доставить Вашему царству величайшие блага, а через Ваше царство — и всем христианам, то да получит и Церковь себе предстоятеля, равного, насколько возможно, Вашей царской доблести, дабы радовались небеса и воспевала земля.

Да будет рука Божия, в которой и сердце Ваше, руководительницей и указательницей лучшего, и да сподобитесь Вы от нее за предпринятые Ваши труды, заботы и попечения об этом царства нескончаемого!

Послание 17. К Иоанну, спафарию

Услышав, что твоя именитость совершила такое божественное дело, мы удивились твоей поистине великой вере, человек Божий! Ибо известивший об этом говорил, что ты употребил святую икону великомученика Димитрия вместо восприемника и таким образом совершил Крещение богохранимого сына твоего. О уверенность! И в Израиле не нашел Я такой веры, — сказал Христос, мне кажется, не только сотнику тогда, но и тебе теперь, соревнователю его в вере (Мф.8:10).

Тот нашел, чего искал, и ты получил то, что надеялся получить. Там — Божественное повеление вместо телесного присутствия, а здесь — телесное изображение вместо первообраза. Там слову было присуще великое Слово, Божеством невидимо совершившее чудо исцеления; и здесь великомученик был присущ духом своему изображению, воспринимая младенца. Для нечистого слуха и неверующих душ это неприемлемо, как нечто невероятное, особенно для иконоборцев, но для твоего благочестия проявления очевидны и доказательства ясны.

Ибо чего не может Бог даровать верующим? И каким образом на иконе не созерцается и не признается существующим тот, кто изображается на ней в соответствии с именем? «Чествование образа, — говорит Василий Великий, — переходит к первообразу». [ ]

Итак, мученик через свой образ воспринял младенца, поскольку ты так веровал. Какое же счастье твоей именитости, что ты приобрел такого, как говорят, кума, а не какого–нибудь начальника, или вельможу, или, можно сказать, самого облеченного в диадиму, ибо приобретенный тобой выше и превосходнее! Он — мужественнейший из мучеников, славнейший из чудотворцев, истинный друг Христов, сожитель Ангелов; он мог и может сотворить столь многие и столь великие дела в поднебесной, что трубой чудес своих он прославляется от края до края земли. Поистине блажен ты, благочестивейший муж, что получил такого восприемника, очень счастлив и сын твой, воспринятый столь великим славой и силой.

Впрочем, мы желали бы увидеть этого сына твоего, соименного святому Димитрию, если позволишь, чтобы обняв его, как сына, могли и мы, грешные, надлежащим образом приветствовать его, а также рассказать другим об этом событии. Ибо добрые дела не должно замалчивать, но открывать другим, как очевидные доказательства благочестивой веры.

Послание 18. К Ставракию, спафарию

О причине отсутствия нашего смирения мы уже сказали, и нет нужды больше оправдываться. С чего же мы начнем? Или какое лекарство найдется против страдания, постигшего почтенные души ваши? Как иной врач, встретив трудно излечимую болезнь, останавливается в недоумении о том, каким образом приступить к делу, так и мы недоумеваем, какое слово утешения предложить при тягчайшем вашем страдании.

О несчастье! О бедствие! Отошел от вас отрок добрый и прекрасный, тот, который первый разрешил материнскую утробу, через которого вы получили имя родителей, начало преемственности рода, корень чадорождения, отрасль словесного произрастания, как бы первородная роза отеческого плодоприношения. И что мне сказать, представляя красоту этого сына, кроме того, что младенец возрастал и укреплялся духом и благоразумием, и благодать Божия была на нем (Лк.2:40), как и мы успели увидеть? Как же столь прекрасный сын, отсеченный мечом смерти от самых, так сказать, чресл ваших, может не вызвать безутешной скорби в сердце вашем? Кто не станет сокрушаться и страдать при отсечении мечом какого–либо из членов своих, как случилось с вами?

Да воздыхают справедливо отцы, видя потерю такого отличного сына, да плачут матери, взирая на отсечение такого прекрасного плода. Ибо, поистине, отсечен член ваш, отрезана часть плоти вашей; горе велико, целительное врачевство найти трудно. Уныние в доме, скорбь у служителей, печаль у родных, а больше всех у деда, господина патриция, и бабки, госпожи протоспафарии: со всех сторон скорбь и печаль.

Но послушай меня, муж добрый, великий благоразумием, мудрый умом, стяжавший обширные познания в течение многих лет: побереги себя самого, уврачуй себя самого. Обрати, убеждаю тебя, взор ума своего на происходящее во вселенной, взгляни на древние роды, на самого праотца нашего Адама, посмотри и подумай: кто, явившись на свет, остался в этом веке, а не отцвел и не иссушен смертью скоро, подобно произрастающей траве? Или, как в течении реки одно проходит, а другое встает на его место, так и преемственность родов не останавливается, но проходит с каждым днем. Так было с родившими наших родителей и с их предшественниками. Так восходя, ум дойдет до начала, а нисходя, опять придет к концу всего этого. И какой человек, по словам Писания, поживет и не увидит смерти (Пс.88:49)?

Настоящая жизнь — некое определенное служение и однодневный труд, а потом тотчас — возвращение домой, подразумеваю переход отсюда туда. Патриархи были и ушли, пророки были и ушли; отцы и матери были и ушли; братья, друзья и родные были и ушли. А что — цари? Что — вельможи? Что — начальники? Что — всякий возраст и весь род человеческий? Не все ли пошли в землю или пойдут спустя некоторое время, как произошедшие из земли?

Но вот что нужно: чтобы, хорошо потрудившись здесь и проведя жизнь в согласии с волей Создателя Бога, мы оказались бы неосужденными, предстоя тамошнему страшнейшему Судилищу, чего сын ваш верно и несомненно достиг и сподобился. Ибо блажен, говорят, тот из рожденных женами, кто мало жил и кого Господь избрал и взял к Себе в первом возрасте, не испытавшим горьких грехов здешней жизни.

Пришел и ушел господин Сотирих во спасении, соответственно своему имени [ ], удостоившись праздничного восклицания (Пс.41:5), веселья неизреченного, причисления к покоящимся в недрах Авраама святым младенцам, еще не послужив тлению и плоти, вступив в вечность.

Отсюда желаем мы тебе почерпнуть средства к утешению, отсюда — успокоение. Будь виновником радости и врачом не только для себя, но и для госпожи спафарии, которая особенно нуждается во врачевстве и утешении, по причине того, что мало привыкла к терпению, а потом — и для прочих близких к тебе, так, чтобы ты явился сведущим в предметах Божественных, и поступающим по закону Божию и знающим, куда отошел преставившийся, особенно любезнейший сын твой: не к смерти, не к небытию, но в жизнь вечную и к Богу, создавшему все; и чтобы отцам, и знакомым, и собравшимся на погребение показать прекрасный пример того, как переносить с благодарностью и смиренномудрием потерю детей и не противиться Божиим повелениям.

Послание 19. К обществу антисархенскому [  [24] ]

Мы получили от вашей досточтимости письмо об ученике нашем, который некогда убежал, и в тамошних местах, не знаю каким образом, по неведению и нечестию, принят, и в какой–то пещере основал не монастырь, а притон страстей, — с просьбой, чтобы мы удостоили его разрешения.

Ответ краток. Ученик наш Маркиан, пока не возвратится в свой монастырь, в котором он перед Свидетелем Богом принял на себя обеты отречения, будет связан и осужден и останется недостойным общения, по писанным Божественным правилам. Не нами положена такая угроза, но богодухновенными Отцами. Поэтому если вы, по любви, желаете ему спасения, то внушите ему возвратиться в свое место; а мы его, раскаявшегося и возвратившегося, готовы принять с отеческим расположением и простить ему все прегрешения. Ибо как овце, отлучившейся со двора своего и заблудившейся, невозможно не быть уловленной зверем, так и ушедшему из монастыря беззаконно, по собственной воле, и находящемуся на месте, к которому не благоволит Господь, невозможно не быть уловленным бесами. Поэтому его келья — прибежище бесов, уловление душ, притон женщин, мастерская всякого беззакония, какими бы словами и способами он или вы ни старались смягчить сказанное.

Итак, если он послушается и вы послушаетесь, то будет хорошо и ему, и вам, так как избежите Божественного гнева и угрозы; а если нет, то увидите перед своими глазами плоды вашего неповиновения. А святейший епископ благословен от Господа, если он будет соблюдать законы и далеко прогонит нечестивого. Ибо этот последний совершенно недостоин рукоположения, хотя бы он и возвратился сюда. Я знаю его состояние лучше его самого, как бывший отец его.

Послание 20. К Пинуфию и Марию, сынам

Я не хотел было писать к вам, потому что второе письмо ваше не согласно с первым: в первом содержалось обещание скорейшего раскаяния и возвращения к нам, а во втором — отказ и измена, — и потому, что вы оправдываете то и другое, а не исповедуете более по правде свое падение, оплакивая и раскаиваясь в том, что худо сделали. Если же вы раскаиваетесь и есть в вас искра страха Божия, возгревающая в сердцах ваших данные вами исповедания и обеты Богу и нам, перед страшным Престолом Его, перед свидетелями Ангелами и всем братством, то будет хорошо. И уже не озирайтесь туда и сюда, но тотчас разорвите бесовские узы самоугождения и своеволия, которыми он обольстил вас, выведя вас из монастыря и увлекши в места, которых не посещает милостью Господь. Ибо как Он будет милостиво взирать на преступление святых Его заповедей?

Придите к нам, придите с сокрушенным сердцем и смиренным словом, чтобы вам вести жизнь не такую, как прежде, ибо прежняя была дурна и при возрастании мало–помалу вашей дерзости и непокорности довела вас до греха отступничества. Мы же, хотя сами грешны, примем вас с отеческим расположением и готовы отдать смиренную душу свою на смерть, чтобы понести ваши немощи душевные и телесные. Ибо с тех пор как вы пали, мы не оставались без попечения о вас, равно как и о других, но сокрушались сердцем своим и возносили к Богу прискорбный и нечистый голос свой, чтобы Он возвратил вас в обитель вашу, внушив мысль о покаянии. Если вы так поступите, то опять умилостивите Бога и нас, грешных; ибо Он не хочет смерти грешника, но хочет чтобы он обратился и жив был (Иез.33:11).

Обратитесь же, обратитесь, пока внезапно не постигла вас погибель, как Петрония, и пока не оказалось тщетным и напрасным для вас раскаяние, когда уже не будет от раскаяния никакой пользы. Где же обеты твои, Пинуфий, и твои, Марий? Вы изъявляли желание принять подвиги мученичества за наше смирение, или лучше — ради спасения, которое приобретается послушанием, и много раз; а между тем малый ветер, придя, увлек вас, как какую–то вертушку.

Пробудитесь, обратите взоры к Богу, убойтесь суда Его и за те дела ваши, которые вы сознаете за собой; ибо для раскаяния и в них одних не достаточно вам всей жизни; для чего же вы еще более прибавляете грехов к своим тяжким грехам?

А что касается того, чтобы мы написали к тем, которые, как вы говорите, приняли вас радушно и гостеприимно, то этого мы не делаем потому, что вы отошли от нас не из послушания, только тогда мы считали бы вас достойными принятия. Но, напротив, рассуждая об этом, мы предлагаем вам следующее: в тот же день, когда вы получите письмо, быстро оставьте тамошние места. Если же останетесь непослушными, чего не дай Бог, чего и я не желаю, то будете вне общения, осуждены и обвинены судом Истины, «мертвы душой и лишены благодати Духа», как изрек великий и божественный Василий [ ]. Равно и принявшие вас не свободны от осуждения, как не соблюдающие божественных правил.

Послание 21. К Симеону, монаху [  [26] ]

Из прежнего мы знаем, отец, каким и насколько великим ты был по отношению к нашему смирению при всех случающихся скорбях, умиротворяя и устраивая все на пользу; и теперь знаем, что ты опечалился по причине обещания брата при настоящих обстоятельствах. Но что нам делать, если есть заповедь Божия и отеческие правила, отстраняющие нас от такого общения? Пусть же поторопится скорая помощь твоя и искренняя любовь твоя к Богу и к нам, грешным, чтобы отклонить искушение, как некое треволнение, и умирить беспокойство благочестивых владык наших [ ].

Ибо не против них наш отказ в общении, и причина его — не любовь к распре, а более почтение, уважение, любовь и надлежащее благоговение, но против того, кто беззаконно повенчал прелюбодея, вопреки слову Господнему, который осмелился содействовать такому злу и одобрить его перед всем миром, которого низложил Сам Христос, как подпавшего двум правилам. Кроме прочего, в первом из этих правил пресвитеру не дозволяется даже пиршествовать на браке второбрачного [ ] (в правиле не решились написать: «на браке прелюбодея»), не тем ли более — венчать последнего? А во втором говорится, что от впавшего в какое–нибудь преступление и за это отлученного, если он в течение года не позаботится о своем восстановлении, после уже не дозволяется принимать его голоса [ ]. А этот, просрочив более девяти лет, вторгся в Церковь. Если его считать невинным, то прелюбодея — тем более; а если тот виновен в грехе, то кто может сомневаться, будто сочетавший его браком и богохульствовавший против Духа Святого не преступнее и не нечестивее?

Вот что, святой отец, страшит и стесняет наше сердце. Поэтому мы и не имеем общения с ним, как не имели и с предшествовавшим патриархом, когда он был в общении с прелюбодеем: мы были заключены, я — там, где ты находишься, а игумен и прочие — в Солуни. Но Бог опять собрал нас молитвами твоими; и мы вступили в общение с патриархом не как пришлось, но только после того, как он признал, что мы поступали хорошо. Если же тогда, когда совершалось прелюбодеяние и преступались правила, мы силой Божией не устрашились, то как же теперь, когда царская власть благочестива, мы будем бояться из–за одного пресвитера, и изменим истине, подвергая опасности душу свою?

Ни в коем случае. Скорее мы перенесем все даже до смерти, чем войдем в общение с ним и с теми, которые служат вместе с ним, пока он не будет лишен священства, как и при прежнем патриархе, хотя последний хуже. Ибо прежний ни разу не служил вместе с ним; и тогда войти в общение было бы нелепо, но не было бы таким злом; а теперь нам угрожает лишение священства, если будем служить вместе с ним. Пусть он будет экономом, но для чего ему еще недостойно священнодействовать? Он перестал быть пресвитером. Если же служащим вместе с ним это кажется ничтожным, то они увидят, что делают. Пусть они пощадят нас, смиренных, остававшихся в покое и не говоривших ничего до настоящего времени, но воздерживавшихся в последние два года (с тех пор, как он вторгся), чтобы таким образом нам проводить мирную жизнь.

Владыки наши — добрые посредники и судьи правды; они любят свободно говорящих истину, как возвещают часто собственные почтенные уста их.

Священники пусть по–священнически или убеждают, или сами убеждаются; но, хотя бы и не случилось ничего беззаконного, говорить только шепотом нам невозможно, — видит Бог, больше Которого нет никого, перед Которым одним должно страшиться, и перед тамошним Судилищем, перед коим мы все предстанем отдать отчет во всем.

Впрочем, просим твою доброту и, как бы повергаясь к почтенным стопам твоим, убеждаем и умоляем оказать милость нам и общую пользу как самим благочестивым Императорам нашим, так и Святейшему патриарху и всей Церкви, — не только у нас, но и по всей вселенной: чтобы один был отлучен для славы Бога и чтобы не возмущалась Церковь Его.

Если же нет, то просим о втором, чтобы нам остаться в том же положении, как в последние десять лет; ибо то, что прочие иерархи, священники и игумены, хотя бы и в бесчисленном множестве, имеют общение с ним, это неудивительно, потому что они же имели общение и с прелюбодеем. И никто ничего не говорил.

Это Бог через нас — хоть и дерзновенно так говорить — внушает и изрекает. Впрочем, как тебе угодно.

Послание 22. К нему же [  [30] ]

Опять мы сочли за благо просить твою отеческую святость, чтобы ты усердно принялся за общеполезное дело и служил ему самым лучшим образом. Ибо не против благочестивых владык наших наш отказ в общении, и причина его — не любовь к распре, как мы и прежде писали, а более почтение, уважение, покорность и надлежащее благоговение, — но против того, который беззаконно повенчал прелюбодея, вопреки слову Господнему; против того, который осмелился содействовать и одобрить такое зло перед всем миром.

А чтобы полнее пояснить сказанное, не для научения, но для напоминания, если позволишь, мы приведем священную молитву, которая читается при венчании сочетающихся браком, и увидим отсюда, как он Самому Христу — хотя и дерзновенно это сказать — противоречил и воспротивился нечистыми своими устами, объявив себя невинным. Ибо Христос называет прелюбодеем того, кто разведется с женой, законно сочетавшейся с мужем (Мф.19:9), прелюбодеяние же, как тебе известно, есть грех тяжкий и равносильный грехам убийцы, мужеложника, скотоложника, отравителя и идолопоклонника, по правилу божественного Василия [ ]. Он же, поставив такого перед жертвенником, при всем народе осмелился произнести нечистые слова свои.

Посмотрим же, отец, убеждаю, как это страшно и непристойно, ибо говорится так: «Сам, Владыко, ниспосли руку Твою от святаго жилища Твоего, и сочетай раба Твоего и рабу Твою; сопрязи я в единомудрии, венчай я в плоть едину, яже благоволил еси сочетаватися друг другу; честный их брак покажи, нескверное их ложе соблюди, непорочное их сожительство пребывати благоволи» [ ].

Не страшно ли то, что слышится и что подразумевается? Какое оскорбление Святого Духа нужно полагать здесь при таком богохульстве и заодно огорчение святых Ангелов при таком злословии? Или как земля, тотчас разверзшись, не поглотила, как Дафана и Авирона, провозвестника лжи, называющего тьму светом и старающегося представить Христа впавшим в противоречие? Ибо что произносит священник, то и Бог безусловно обещает утвердить, по словам великого Дионисия [ ].

Но Он долготерпеливо все переносил, отверзая дверь покаяния виновному во грехе. А этот, вместо того, чтобы плакать и рыдать до смерти и оставаться отлученным и отверженным как пример божественного наказания для последующих поколений, опять вступил в Церковь и открыто является священником! Итак, он вошел, как сделавший что–то доброе, а Христос побежден, как неразумно осудивший его. И это должно, через служение его вместе с другими, распространяться по всей нашей Церкви, и все должны одобрить такое дело. Ибо что иное произойдет, если не это?

Но да не будет! В подражание этому скоро должно произойти следующее: и прелюбодеи будут венчаться, и венчающие, как бы совершившие что–нибудь великое и могущие так принести пользу многим и ввести это в обычай, будут приветствоваться многими. Но да не будет! Ибо и он не священник, и подражающие ему также. Пусть не обольщается тем, что прелюбодеем был Царь, ибо законы Божии господствуют над всеми, как написано.

Однако совершивший это тягчайшее преступление еще старается выдать беззаконие за правду и, так сказать, представить себя более святым, чем Предтеча и Креститель. Ибо тот обличал прелюбодеяние Ирода и умер за истину; а этот второго Ирода, оказавшегося поистине виновным в таком же прелюбодеянии, и повенчал, и целовал до смерти, выражая не словами, а делами то, что св. Иоанн Предтеча как бы заблуждался, неуместно и незаконно обличая и подвергшись смерти.

Но да не будет! Ибо тот был поборником закона и обличителем нечестия; а этот попрал Божественные Таинства, сочетал и запечатлел незаконную связь. Тот и по смерти взывает: не должно тебе иметь жену Филиппа, брата твоего (Мк.6:18), и в лице Ирода говорит всей вселенной, чтобы никто не смел делать того же; а этот самыми делами, напротив, доселе говорит второму Ироду: «Должно тебе иметь женой» Феодотию–прелюбодейку, и в его лице открыто повелевает людям до скончания века прелюбодействовать, а тем, которые венчают их, быть священниками.

О, дерзкое сердце! О, презрение уставов Божиих! Почему же каждый не осуждает более этого поступка и не удаляется от такого человека ни в пище, ни в общении, пока он не исповедует греха своего, подвергшись совершенному отлучению от всякого священнослужения?

Поэтому мы просим твое благочестие и точность в соблюдении священного порядка внушить эти слова благочестивым владыкам нашим. Ибо мы веруем, что, если они обуздают его с соизволения Святейшего патриарха нашего, то Ангелы восхвалят их, все святые прославят, и вся Церковь возвеселится, и держава их получит великое приращение от Божественной помощи свыше, при победе над врагами и противниками и мирной долгоденственной жизни их.

А как мы, святой отец, поступим со священными правилами, отлучающими его от священства? Первое, как мы уже говорили, не позволяет пресвитеру даже пиршествовать на браке второбрачного, хотя этот брак дозволен Богом. Если же он на запрещенном и прелюбодейном браке пиршествовал целых тридцать дней, и делал не только это, но и возложил победные венцы девства на прелюбодеев и нечистых, то чего он достоин? Не мало ли, быть может, и низложения? Если же это останется ненаказанным, то божественные предметы превратятся в шутку, а правила — в ничто.

По второму правилу, напомним, от впавшего в какое–нибудь преступление и отлученного за это, если он в течение года не позаботится о своем восстановлении, после уже не дозволяется принимать его голоса. А этот, просрочив более девяти лет, вторгся в Церковь.

Если же он скажет, что получил приказание от предстоятеля и его поступок безупречен, то почему же приказавший сам не повенчал? Обыкновенно патриархи венчают Императоров, а не какой–нибудь простой священник; этого никогда не бывало. Очевидно, что когда ему (патриарху) угрожала опасность лишиться самого архиепископства, он, найдя готового на такое дело, — ибо этот вращался при дворе, — переложил опасность на голову последнего, если только он действительно приказал, чему мы не верим, основываясь на свидетельстве вашем и многих других. Если он еще скажет, что он не был отлучен прежним патриархом, то почему же он не служил в течение девяти лет?

Почему теперь, как он говорит, разрешен собором? Известно, что разрешается связанный, а не несвязанный [ ]. Таким образом, он сам себе противоречит и в этом случае оказывается связанным, так как он в течение года, по правилу, не доказал своей невинности и не получил разрешения открыто, если только могло быть разрешение всецело связанному, хотя бы он представил тысячу лжесвидетелей…

Послание 23. К нему же [  [35] ]

Из всего, что ты сообщил нам теперь, святой отец, ничто не прискорбно так, как то, что благочестивые владыки наши не хотят, чтобы мы по обычаю прибыли и удостоились почтительно приветствовать их и высказать напутственные и благожелательные речи при отправлении их, как делают все люди. Но, конечно, снисходительное и незлопамятное и христоподражательное сердце их не всегда будет так поступать с нашим смирением; ибо оно умеет примиряться и с врагами, а не только с нами, любящими и почитающими их от искреннего сердца.

Прекрасно сделала святость твоя, предложив ответы нашего смирения их священному слуху. А то, что они одобрили их, зависит от их великого божественного благоразумия. Они умеют судить право о предметах божественных, как исполненные мудрости и полные ведения Божия. Впрочем, приказано спросить, почему мы приняли епископство, когда известно бедственное обстоятельство. На это мы с почтением отвечаем, что, насколько зависело от нас, мы не хотели того, имея в виду как опасность такого достоинства, так и самое упомянутое уже дело эконома. Но когда пришли фессалоникийцы с просьбой будто бы от всего города и добрые владыки наши согласились на избрание, то мы боялись не послушаться и противиться Богу и благочестивым владыкам нашим, рассудив, что возможно избежать вышеупомянутой опасности, когда рукоположение совершится своими епископами.

На прочее же отвечаем: во–первых, он живет далеко отсюда; во–вторых, можно и живущему в чужой стране оберегать себя различными способами; в–третьих, происходят и смертельные случаи, и соблазн прекращается, как случилось и с нами, смиренными, находящимися здесь, которые были осторожны до настоящего времени, действуя, применительно к обстоятельствам. Ибо должно, насколько возможно, избегать искушений, особенно тем, которые не имеют епископского достоинства. Поэтому мы как при Свидетеле Боге приняли предложенное, думая — прибавим еще, — что это, конечно, не безызвестно нашим благочестивым владыкам, знающим отсутствующее и отдаленное, по высокой мудрости своей, так же как и самому Святейшему патриарху. Ибо и ему писали тогда об этом деле мы, которые за необщение с повенчавшим прелюбодея и с прежним патриархом, когда он только сообщался с ним, различным образом подверглись изгнанию; притом и собственные почтенные уста их часто произносили суждение и объясняли, что это действительно так. Вот наше оправдание, которое и представь, как тебе угодно, благосклонной державе их.

Послание 24. К Феоктисту, магистру [  [36] ]

То, что твое высокопревосходительство заботится о делах наших по своему величайшему благочестию, доказали слова, переданные благоговейнейшим игуменом, а также и слова, теперь переданные братом нашим в ответ на посланные заявления и возражения. За такое доброе расположение твое к общей пользе Бог, распределяющий все мерой и весом (Прем.11:21), конечно, воздаст тебе награды и без наших прошений. Но, господин, может ли быть экономия [ ] с нашей стороны более той, какую соблюдали мы? Ибо и я, и архиепископ до настоящего времени уклонялись от речей, сохраняя молчание, так как есть время говорить и время молчать (Екк.3:7), принимая все меры к тому, чтобы это дело не обнаружилось.

Но Судящий судил и не солгал Сказавший: нет ничего тайного, что не сделалось бы явным (Мк.4:22), — так что и без нашего желания, по самому свойству своему, эти дела не могли долго казаться чем–нибудь иным по сравнению с тем, что они есть. И теперь мы, пользуясь экономией, утверждаем следующие два положения: или пусть перестанет священнодействовать низложенный, и мы тотчас войдем в общение со святым патриархом, что вообще было бы полезно, или, если это не будет принято, мы останемся такими же сдержанными, как прежде, предоставив суд об этом предмете Господу. А что больше этого, то будет, прости, уже не экономия, а вина беззакония и преступления божественных правил. Ибо предел экономии, как ты знаешь, состоит в том, чтобы и не нарушать совершенно какое–нибудь постановление, и не вдаваться в крайность, и не причинять вреда важнейшему в том случае, когда можно сделать малое послабление по времени и обстоятельствам, чтобы таким образом легче достигнуть желаемого.

Этому мы научились из апостолов от св. Павла, который очистился и обрезал Тимофея (см. Деян.21:26; 16:3), а из Отцов — от свт. Василия Великого, который принял приношение Валента и до времени не провозглашал Духа Богом. Но и ап. Павел не продолжал очищаться, и Василий не продолжал принимать дары от Валента и не называть Духа Богом [ ]; напротив, видно, что они оба готовы были принять смерть за истину.

Таким образом, кто приспосабливается к обстоятельствам века, тот не отступает от добра; ибо он скорее достигает желаемого, уступив немного, подобно управляющему кормилом, который немного опускает руль в случае противного ветра. А поступающий иначе отступает от цели, совершая преступление вместо приспособления к обстоятельствам. Этому много примеров, писать о них многословно — трата времени.

Что же касается твоих слов, господин, будто Златоуст сделал послабление апостольского правила о рукополагающих и рукополагаемых за деньги [ ] в отношении к тем шести епископам, которых он низложил [ ], то не было никакого нарушения правила, хотя и кажется так, когда он, лишив их всякого священного сана, позволил им только причащаться от жертвенника. Но допустим, что он и отступил, и сделал послабление; пусть желающие подражают ему, и никто не будет препятствовать; ибо и он — уста Божии и общник апостолов; о нем многое воспоминается даже до настоящего времени, и никто не спорит об этом.

Но здесь не то: ибо повенчавший прелюбодея опять священнодействует, как бы не сделавший ничего непристойного, и притом выступая не в каком–нибудь сокровенном месте, но в самой Кафолической Церкви, как бы представляемый в хороший пример священникам.

А чем кажется нам языческое двоеженство Валентиниана [ ]? И венчавший его разве провозглашается за это святым, а не беззаконным, если только он был венчан? И кто из тогдашних досточтимых Отцов передал письменно, что Валентиниан поступал благочестиво, имея двух жен, и что с тех пор должно это делаться? Так и многие другие, воля которых руководствуется законом не Божественным, а человеческим и предосудительным, делали и, может быть, будут делать до конца века. Но Церковь Божия осталась невредимой, хотя и была поражаема многими стрелами, и врата ада не одолеют ее (Мф.16:18).

Она не позволяет ни делать, ни говорить чего–нибудь вопреки постановленным правилам и законам, хотя и многие пастыри нередко безумствовали, составляя великие и многочисленные соборы, называя себя церковью Божией, по видимости заботясь о правилах, а на самом деле действуя против правил.

Что же удивительного, если и теперь пятнадцать, быть может, епископов, собравшись, признали невинным низложенного на основании правил по двум причинам и разрешили ему священнодействовать? Так, господин, собор — это не просто собрание епископов и священников, хотя бы их и было много, — ибо сказано: лучше один праведник, творящий волю Господню, нежели тысяча грешников (Сир.16:3), — но собрание во имя Господа, для мира и соблюдения правил и для того, чтобы связывать и разрешать не как случится, но как следует по истине, по правилу и по точному рассуждению.

Пусть же собравшиеся или докажут, что они так поступали, и тогда мы будем вместе с ними; или, если не докажут, пусть извергнут недостойного, чтобы это не послужило им к осуждению и не было передано последующим поколениям. Ибо для слова Божия, по свойству его, нет уз (2 Тим.2:9). И епископам отнюдь не дана власть преступать какое–нибудь правило, а — только следовать постановлениям и держаться прежнего.

Я не знаю, есть ли что–нибудь, не определенное правилами и оставленное без внимания. Например, У святого Василия есть правило относительно священника, истинно поклявшегося, что он будет довольствоваться только своей церковью и никогда не принесет дара в другой [ ]; и есть правило Карфагенского собора относительно тех, которые рукополагают ушедших из монастырей, что таким не позволяется священнодействовать в другой церкви, кроме той, где каждый имеет епископство, а рукоположенные должны быть низложены [ ].

Если же согрешившие в таких не важных и многим не кажущихся чем–либо преступным делах не остаются без наказания судом и постановлениями Божиими, то не гораздо ли более в настоящем деле? Не позволительно, господин, не позволительно — ни нашей церкви, ни другой, делать что–либо вопреки постановленным законам и правилам, потому что, если это будет позволено, то тщетно Евангелие, напрасны правила. И каждый во время своего епископства, если бы ему было дозволено так поступать со своими, как ему угодно, был бы новым евангелистом, иным апостолом, другим законодателем.

Но нет. Мы имеем заповедь от самого апостола, что если кто станет учить или повелит нам делать не то, что мы приняли, не то, что записано в правилах Соборов вселенских и поместных, того не должно принимать и не должно считать святым; не станем произносить того тягостного слова, которое он изрек (см. Гал.1:8).

Итак, для нас, находящихся вне мира, нет никакой другой обязанности, как добиваться того и делать то, в чем нам можно и превозноситься, и соревноваться. И если жизнь будет проходить в этом, то будет хорошо; если же нет, то полезнее быть в ссылке и без крова и скитаться по поднебесной со всякой скорбью и теснотой.

Итак, да поможет нам посильно душа твоя боголюбивая и ревнующая о предметах божественных!

Послание 25. К Никифору, патриарху

Пользуясь смиренным письмом нашим, как некоторой завесой, из благоговения к Ангелу блаженства твоего, мы, смиренные, являемся перед святейшей главой твоей по необходимости. Ибо Иоанн, сослужитель и ученик наш, известил уже нас о том, что он, удостоившись почтеннейше поклониться тебе, слышал от твоего блаженства нечто странное и невыносимое. «Вы, — сказало твое блаженство, — отщепенцы от Церкви».

Блаженнейший! Какой скорби справедливо должна была предаться душа наша при этих словах? Как не высказать оправдания перед твоей святостью, чтобы молчанием не подтвердить обвинения? Но прежде оправдания я с почтением докладываю, что не должно как придется отверзать слух для всякого, желающего сказать что–нибудь против кого–нибудь и без суда высказываться против обвиняемого лица.

Судит ли закон наш, — говорится в Писании, — человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает (Ин.7:51)? Так следовало поступить и тогда, когда твое блаженство услышало нечто тяжкое и прискорбное о нашем смирении.

Подлинно, какое зло больше отделения от Церкви и того, чтобы овца лишилась архипастыря или сопастыря? Ибо и нам, грешным, хотя и недостойно, принадлежит помазание от Бога и имя пастыря, чтобы — осмелюсь сказать — сносить, рассуждать, внушать и наедине, и перед другими, по переданному от Господа учению: между тобою и им одним или при двух или трех; а кто и после этого будет упорствовать, тот, как говорит Он, будет тебе как язычник и мытарь (Мф.18:15–17).

Мы же доселе ничего такого не слышали от святой души твоей ни через посланного, ни лично, и не получали внушения; и такой произнести приговор! Да рассудит совершенство твое, справедливо ли причинена эта скорбь чадам твоим?

Перейдем и к самому оправданию, отдавая отчет перед Вездесущим Богом и перед твоей святостью. Мы не отщепенцы, святая глава, от Церкви Божьей; да не случится этого с нами никогда! Хотя мы и повинны во многих других грехах, однако мы православны и питомцы Кафолической Церкви, отвергающие всякую ересь и принимающие все признанные вселенские и поместные Соборы, равно как и изреченные ими канонические постановления. Ибо не вполне, а наполовину православный тот, кто полагает, что содержит правую веру, но не руководствуется божественными правилами. И твое блаженство, когда ты был возведен, мы приняли, как и исповедали это открыто перед тобой.

И с того времени доныне мы, как подобает, поминаем твое блаженство при священнодействии; и — Свидетель Бог! — если бы в тот день ты захотел войти в общение с нами, то мы имели бы общение с тобой, нисколько не сомневаясь: потому что ты любезен нам с самого начала.

Но это волнение — из–за него, из–за эконома, которого низложила сама истина, как виновного в нарушении многих правил. Ибо еще до открытого прелюбодеяния он не только совершал богослужение для этого императора, прелюбодействовавшего с разными лицами, причащал его и пиршествовал с ним, но и имел часть вместе с ним (Ин.13:8), от чего сделался готовым и на открытое бесчинство, презрев Бога и Божественные уставы.

А чтобы сказанное было яснее — не для научения, нет, но для напоминания, — если угодно, обрати внимание на священное последование венчания и посмотри, какое оскорбление Святого Духа происходит в таких противоречиях [ ]. Ибо что произносит священник, то и Бог верно утверждает, по словам великого Дионисия.

Поэтому просим твое совершенство запретить священнослужение тому, который низложен правилами и предшественником твоей святости был отлучен целых девять лет, и вторгся незаконно.

Мы отверзли смиренные уста свои теперь, когда вынуждены к этому. Ибо когда происходило то малое собрание (не знаю, как назвать его), тогда я возвращался из темницы и, увидев собравшимися тех, которые и прежде одобряли прелюбодеяние и принимали сочетавшего прелюбодеев, припомнил пророческие слова: мудрый будет молчать до времени, ибо время лукаво (Сир.20:7). Но так как пророк говорит: долго молчал я, неужели и всегда буду молчать? (Ис.42:14), — то и я, подвергшись клевете, в благопотребное время высказал предлагаемое.

Насколько зависело от меня, я всячески остерегался в последние два года того, что это дело обнаружится, рассуждая сам в себе: так как я, не имея епископского достоинства, не могу обличать, то для меня достаточно оберегать самого себя и не входить в общение с ним и с теми, которые заведомо служат вместе с ним, пока не прекратится соблазн.

Итак, просим и умоляем, чтобы святая душа твоя склонилась обуздать этого человека, дабы не подвергалась порицанию безукоризненная святость твоя и не осквернялся божественный жертвенник служением низложенного и не было основательных причин к расколам.

Блаженство твое да знает истинно и ясно, что если этого не будет сделано по мановению и твоей боголюбивой души, и благочестивейших и победоносных Императоров наших (ибо они — ревнители), то одному Богу известно, что будет с нами, выступающими на защиту заповеди; а в Церкви нашей — Свидетель Бог и избранные Ангелы Его — произойдет великий раскол.

Сжалься же, пастырь добрый, помоги, врач сведущий, пастве твоей, овцам твоим, церквам твоим, мерами твоей мудрости, словами твоего благоразумия, средствами твоего врачевания — отлучи одну овцу от одного только священнослужения, и ты достигнешь всего. Паршивостью одного да не заразится Церковь, которую приобрел Господь и Бог наш Кровию Своею (Деян.20:28)!

Послание 26. К Симеону, игумену

Достойное священной и богоносной души твоей, почтенный отец, начертал ты нам письмо, которое и выражает любезное расположение твое к нам, грешным, и показывает равное и единодушное согласие с нами относительно Божественных заповедей, а также учит лучшему и вместе обнаруживает готовность неуклонно переносить предстоящие подвиги и отнюдь не колебаться от пустословия иноверцев и лжецов. Поистине почтенное письмо твое воодушевило наше мужество и укрепило наши силы, так что мы прославили Благого нашего Господа, не оставившего совершенно смиренный род наш, но даровавшего животворные искры желающим пламенеть добрыми делами благочестия.

Мы же, грешные, усердно молимся, чтобы жизнь твоей святости оставалась примером спасения как для нас, так и для других желающих. Ибо искажающие правила и преступающие постановления совершенно не видят правоты в тех, которые точно соблюдают слово истины, но даже поднимают их на смех и произносят порицания. Что же иное отсюда происходит, как не то, что мы еще более утверждаемся, познавая их нетвердость и непостоянство? Что твой высокий ум не улавливается ими, достойно удивления и вожделенно для нас.

Впрочем, ты желаешь знать, что нового произошло в настоящем деле, но мы не можем ничего сказать, потому что Императоры теперь в лагере. Что сказать и об архиерее [ ], который даже не ответил нам ни слова и не хочет ничего слушать, предоставляя все кесарю? Господин Симеон [ ] двуличен, изменяясь то так, то иначе, впрочем, мы опять вели с ним речь и не скрывали истины. Он несколько смягчается, но остается тем же, помышляя и заботясь о том, чтобы совершенно угодить Императорам.

Когда наш благочестивый владыка отправлялся, то мы опять писали ему, по его желанию; и, однако, он не хотел, чтобы мы явились перед ним. Мы, грешные, остаемся, пока поддерживает молитва ваша, в том же состоянии, не желая изменять истине и входить в общение с ними, даже если бы угрожала ссылка, даже если бы сверкал меч, даже если бы воспламенился огонь. Но мы, недостойные даже называться монахами, не имели бы силы для этого, если бы Господь, внемлющий святым молитвам вашим, не укреплял нашей немощи и нетвердости. Поэтому бодрствуйте, святые отцы, считая своим делом то, что действительно является таковым — защищать общеполезное.

Отправляющийся по повелению Божьему достопочтеннейший брат наш и эконом вашей святой обители доставит твоей святости копии писем, посланных обоим лицам, чтобы ты, яснее узнав из них о наших делах, отчасти содействовал письмами, отчасти помогал просьбами. И еще некоторую весть мы доверили этому брату, которую он, конечно, отнесет и передаст, когда прибудет и увидит почтенное лицо твое.

Приветствуют тебя с нами и архиепископ Калогир, и авва Леонтий, и остальное наше братство; твою святую общину потрудись приветствовать от нас.

Послание 27. К Никите, патрицию

Других, может быть, иногда благосклонность человеческая возводит на высоту достоинств, а тебя, благочестивейшего и превозлюбленного господина нашего, не благосклонность какая–нибудь, а поистине добродетель возвела в великое достоинство, притом не на некоторое время и не в одной области, но навсегда и во многих, взяв тебя, как некое золото, и сделав во всех отношениях украшением благочестивому нашему царству. И это положение дела очевидно, хотя бы мы и не говорили. Поэтому и ныне христоподражательные Императоры наши похвально сделали, поставив тебя в наши дни образом своей благости в этом царствующем городе. Таков ответ наш на присланное ныне от твоего благочестия приветствие через подателя письма.

Господь Бог наш да сохранит тебя на будущее время невредимым душой и телом, в начальствовании и власти, чтобы самые дела засвидетельствовали, что власть дана тебе от Бога. Но так как, по снисхождению к нашему смирению — ибо мы думаем так, а не иначе — благочестие твое беседовало с братом о волосах, с которыми поступаем определенным образом, и о том, что следует и соблюдать время, и поступать по правилам, и не переходить своих пределов, когда и патриарх председательствует здесь, то мы предлагаем истинное оправдание, принося тебе наперед благодарность за то, что ты хлопочешь и печешься о делах наших. И справедливо, ибо это самое служит знаком и свидетельством твоей сердечной доброты, которую мы провозглашаем; а может быть, и по родству [ ] должна быть некоторая особенная по сравнению со всеми остальными расположенность.

Так, господин, есть божественные законы и правила, которые руководят каждым благочестивым, в которых нельзя ни прибавить, ни убавить что–нибудь. Они направляют нас, смиренных, хотя мы и ошибаемся многократно, как в других предметах, так и в отношении к отращивающим волосы. И как твоя власть старается соблюдать установленное нашими благочестивыми владыками, то донося о случающемся, то исполняя приказанное, заключая и изгоняя, и делая прочее, не боясь никого — ни малых, ни великих, — и то, что услышит и что приказано, спешит исполнить тотчас, ибо не малая опасность и от малого промедления, — так точно и еще гораздо более гибельно и опасно нам, достигшим священства, не исполнять всего, предписанного Царем всех Богом через божественные правила и досточтимых Отцов.

А что о волосах есть божественное повеление, это, во–первых, показывает апостол (1 Кор.11:14), потом постановления [ ], затем Златоуст, доказывающий, что мужчинам растить волосы — несомненный грех [ ], наконец, правило святого шестого Собора, в котором предписывается отлучение неповинующимся [ ], которое я и прилагаю, чтобы ты, сам прочитав, знал, что мы, грешные, ничего не делаем без правил. И не теперь мы стали держаться этого правила, но давно. Это было известно и предшествовавшему патриарху, ибо и он надлежащим образом беседовал с нами, не осуждая, но одобряя, — ибо как мог бы он осуждать, когда есть правило? При этом мной и было упомянуто об этом, хотя мы не были выслушаны.

Относительно экономии мы не рассуждали с ним; и доныне мы так проводили время, не высказываясь перед другими, потому что мы не епископствуем, а в собственной церкви соблюдая осторожность, потому что мы священствуем, и не следует давать Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа тем, которые явно преданы греху, — кто бы это ни был, если он не обещает исправления. Впрочем, многим мы и прощали, и прощаем до первого и второго напоминания, и даже до третьего; а свыше того — уже небрежность и презрение правил, или даже уже Бога, Который дал их.

Таково наше оправдание перед твоим, господин, высоким превосходительством; и какая бы ни донеслась молва, просим тебя, как имеющего быть судимым и получить воздаяние от Бога, — не забывать должного. Ибо тому, будто мы здесь разделывались с кем–нибудь собственной рукой, смешно и поверить всякому благоразумному человеку. Ни в коем случае. Но сделанное нами было исполнено со всяким увещанием и снисхождением к принимающим, равно как и обрезание волос у обросших ими почти до пояса и преданных беспечности, чтобы не казалось, что мы отступаем от правила и в чем–то малом; а равно и для того, чтобы через это произошло преуспеяние к лучшему.

Итак, молись, господин, чтобы нам жить праведно и мирно, по возможности содействуя и со своей стороны делам нашим, дабы, если будет что–нибудь доброе, и честная душа твоя участвовала в добре.

Послание 28. К Василию, монаху [  [51] ]

Мы получили письмо твоей братской любви и удивились ее внезапной перемене. Первое письмо — не стану говорить о прочем, не относящемся к предмету, — содержало в себе осуждение эконома Иосифа, как неправо вторгшегося в Церковь; а второе, напротив, объявляет его совершенно невинным. Ты одного и того же в одном и том же деле то хвалишь, то порицаешь, а твое благочестие должно знать, что говорит об этом некто из святых. Впрочем, поставим это ни во что, хотя здесь есть противоречие. Но почему ты решился так необдуманно, прежде исследования и тщательного испытания, провозгласить нашему смирению отлучение от нашей Церкви и, следовательно, анафему? Внимай себе, — говорит Писание (1 Тим.4:16); и еще: прежде, нежели не испытаешь, не порицай; узнай прежде, и тогда запрещай (Сир.11:7).

А ты, не исполнив ничего из этого и не подумав, что и мы, конечно, можем говорить и делать разумно, упрекнул нас, как неопытных, неразумных новичков в монашеской жизни и начинающих учиться. И не только это, но и подверг порицанию. И если бы только это! Но еще и предал анафеме.

Увы, дела человеческие! Почему ты больше не сохраняешь неприкосновенными пределов дружбы? Ибо, если бы она оставаясь для твоей честности в сохранности, то так неожиданно не укорил бы ты нашего смирения. Впрочем, мы достойны этого, и неудивительно, что порицаемся и твоей дружбой.

Что такое мы, это известно Богу, а твоему благоразумию, когда оно претыкается и соблазняется, следует объяснить. Мы, почтенный, не отщепенцы от Церкви Божьей; да не случится этого с нами никогда! Хотя мы и повинны во многих других грехах, однако составляем одно тело с ней и вскормлены Божественными догматами и правила ее и постановления стараемся соблюдать.

Производить смятения и отделяться от той, которая поистине не имеет никакой скверны или порока (Еф.5:27), как в предметах веры, так и в отношении к постановленным правилам от начала века и до сих пор, свойственно тем, вера которых извращена и жизнь неправильна и беззаконна. Один из них есть и этот Иосиф, повенчавший прелюбодея, а равно и те, которые позволяют себе служить вместе с ним, как с невинным, а также и те, которые одобряют его как священнодействующего безукоризненно.

Как твое благочестие, хотя пишет к нам на основании правил, не знает божественных правил и того, что этот человек низложен на основании их?..

Итак, брат, оскорбление святыни — священствовать ему, и совершенное извращение правил — не уклоняться от этого. Что говорит Златоуст? «Не безопасно не делать исследования относительно священника». Не о вере, как ты думаешь, он говорит это, а об исправности жизни. Исследовать и испытывать каждого, в каком он состоянии, не должно, ибо благодать и при недостойных нисходит ради приступающих. Но не действовать прямо против явно осужденных, один из которых и этот Иосиф, совершивший открыто перед глазами всех весьма великое беззаконие, запрещенное Господом, и таким образом оказавшийся преступнее того прелюбодея, которого он сочетал браком, — это, по словам свт. Григория Богослова, явная измена истине и нарушение правил [ ].

Или не знает дружба твоя, что Сам Бог был Мстителем, когда не восстал и не обличил управлявший тогда Церковью, как случилось некогда с Самуилом при безумном Сауле (1 Цар.15), — и пресек царствование нового Ирода из–за прелюбодеяния? То же потерпел и тот Ирод, изгнанный собственным народом и умерщвленный, так как он, оставив законную жену свою, дочь царя Ареты, вступил в беззаконную связь с Иродиадой, женой брата Филиппа. Если же такого не должно осуждать, то перед твоей любовью окажется согрешившим — хотя и дерзновенно сказать, — св. Иоанн Предтеча, обличавший Ирода и умерший за обличение, равно как и Златоуст, который вел упорную борьбу за поле вдовицы [ ]. За благодетеля, — говорится в Писании, — может быть, кто и решится умереть (Рим.5:7). Не говорю о таких же настойчивых действиях других святых в защиту подобных. Или опять не знает честность твоя о том, что христианство состоит из веры и дел, и если недостает чего–нибудь одного, то и другое не приносит пользы имеющему его?

Итак, просим тебя, поревнуй о Божественном; и, во–первых, как сын общего нашего отца, стремись вместе с нами к должному; во–вторых, как ученик блаженного Саввы, стремись к точности не только относительно веры, но и относительно правил; в–третьих, как собрать братское думай вместе с нами и, напоминаем, сохраняй собственное свое место, чтобы вследствие этого нам не преткнуться в главнейшем.

Прости по–братски напоминающим, как и мы прощаем тебе; мы не должны негодовать, когда нам напоминают. Пусть же и твоя честность не сердится, но еще более воспламеняется любовью и пишет нам подобное, сколько захочет, ибо мы от этого не потерпим вреда, разве только будем жить осторожнее.

Что же касается папы, то какое нам дело, так он поступает или иначе? Он, прости, возносится на собственных крыльях, по пословице. Ибо когда он сказал, что нисколько не заботится о явных грехах священника, то не священника какого–нибудь, но Главу Церкви он осмеял через это и презрел, так что нам стыдно и слышать. Если это справедливо, то увы — иерархия!

Впрочем, просим, будем осторожно говорить о главах и не станем высказываться так резко. А по поводу того, что люди, как ты написал, могут открыть уста и говорить, что мы, оставив здешнюю патриархию, перенесли дело к другой, об этом пусть не беспокоится твоя честность. Бог знает и первое начинание, и второе, даже и третье Сам рассудит, Сам обличит, Сам представит пред страшным Престолом, и Сам воздаст сообразно тому, как мы поступали и действовали. Ибо слова: если бы я угождал людям, то не был бы рабом Христовым (Гал.1:10), — не нами, грешными, сказаны.

Мы поминаем при священнослужении, как подобает, и Святейшего Патриарха, и благочестивых наших Императоров, не отказываемся иметь общение и со всяким неосужденным. Мы писали и к самому архиерею — как известно и благочестивым Императорам нашим, — о том, что у нас ни в чем нет разногласий, кроме только дела об Иосифе, и когда этот будет отлучен от священнослужения, то мы тотчас войдем в общение с ним. Притом он — возлюбленный нами муж, не только потому, что он — глава нашей Церкви, но и потому, что издавна уважаем нами, и, что есть в его жизни прекрасного, мы не перестаем превозносить. Если же случится, что он и сам примет ревность, — не стану говорить о святых епископах, игуменах, монахах и множестве мирян, — тогда что скажет любовь твоя?

Поэтому знай, что у нас не отделение от Церкви, но защита истины, оправдание божественных законов; а иное, как сказала честность твоя, было бы нарушением истины и извращением правил, и справедливо можно сказать тебе следующее: священники отверглись закона Моего и осквернили святыни Мои, не отделяли святого от несвятого, но все для них было одинаково (Иез.22:26). Ибо выражение: не иметь скверны или порока, опять скажу, нужно разуметь так: Церковь не принимает нечестивых догматов и противных правилам деяний, равно как и запрещенных соглашений с делающими их, как говорит в одном месте божественный Василий [ ]; с ними великий Павел не позволяет даже есть (1 Кор.5:11).

Ибо со времени апостолов и впоследствии часто вторгались в Церковь многие ереси и возникали нечистые дела, незаконные и запрещаемые правилами, как и ныне, однако она вышесказанным образом осталась нераздельною и непорочною и останется вовек, между тем как дурно мыслящие и делающие отлучаются и отбрасываются от нее, как яростные волны от непоколебимой приморской скалы.

Итак, брат, останемся при своем и будем взирать на свет истины, твердо держась и священных правил, и догматов, особенно мы, монахи, особенно мы, считающиеся значащими что–нибудь. Если свет, который в вас, есть тьма, то какова же тьма, миряне (Мф.6:23)? И: если соль потеряет свою силу, то чем сделаешь ее соленой (Мф.5:13)?

Мы желаем и молимся, чтобы ты был для тамошних спасителем, и просветителем, и светильником строгости и благочестия, не делаясь всем для всех, но высотой добродетели, согласной с правилами, жизнью и благочестивым обращением; напоминание же брата твоего перенеси, как происходящее из любви, уважения к истине и божественного суждения.

Желал бы я сказать и больше этого, но обширность письма заставляет остановиться здесь. С удовольствием приняли мы твое богатое благословение и то, как ты заботишься о своем смиренном монастыре; это доказывает, что ты сберегаешь и трудишься для него. Труд твой велик. Но Господь воздаст тебе, чего желаешь, — преуспеяние в добродетелях и наслаждение вечными Его благами.

Послание 29. Ко Льву, орфанотрофу (сиропитателю)

Хотели мы сами прибыть и приобщиться к постигшему вас несчастью — утрате блаженного сына вашего, возлюбленнейший господин мой, а не только в письме оплакать беду и принять участие в вашей скорби. Подлинно, как не жалко, как не мучительно испытывать потерю одного сына за другим, лишаться как будто одушевленного сокровища, богатства родовой преемственности, многовожделенного плода материнской утробы, прекрасных глаз дома, радости бабки, украшения всего рода?

Появился первый плод, и преждевременно исторгнут из родительских рук; родился второй, и этого сразила жестокая смерть; произросла третья отрасль, в утешение за первые, цветущая, прекрасная, продолжавшая жить до третьего года, к которой были крепко привязаны души родителей, и — увы, несчастье! — страдание не позволяет продолжать речь! — ушла и она от глаз ваших и, что еще прискорбнее, не на глазах отсутствующего родителя.

Но зачем увеличивать несчастье? Поражено сердце ваше, отца, матери, госпожи патриции, и меч прошел посреди обоих, и эту скорбь может уврачевать не слово, не утешение, не человек, не Ангел, но один Бог, так устроивший пределы нашей жизни. Ибо Сам Он взял превожделенного сына вашего, господин мой, как Он же взял и прежних.

Прискорбно весьма прискорбно ваше положение, но отнюдь не их, взятых. Потому что они, чистые и не оскверненные грехами по причине недавнего рождения, отойдя отсюда к блаженной и бесстрастной жизни, ликуют в недрах Авраама, обитают со святыми младенцами, воспевают с окружающими Христа отроками. Итак, не погибли прекрасные дети, но спасены для вас и остались невредимыми, и вы увидите их спустя немного, когда окончится эта временная жизнь, радующимися и веселящимися не в кратковременном возрасте, но в совершенстве полного возраста Христова (Еф.4:13).

Поэтому увещеваем и просим вас действительно утешать себя этими мыслями и таким образом исторгать из души неумеренную скорбь.

Господь назначил нам меру, дабы мы и выражали естественное сострадание, и не преступали в этом надлежащих пределов. Первое преклоняет Бога на милость, а последнее располагает сопротивляться распоряжениям Промысла: первое радует отшедших, а последнее обыкновенно огорчает их, достигших покоя. Ибо всякий желает, чтобы при его радости радовались, а не скорбели те, которые признаются, что любят его.

Мы же веруем, что госпожа Хартулария опять зачнет и родит сына, уже не на краткое время, но который будет жить здесь долго для преемственности рода, только умерим скорбь и вознесем словами и делами благодарственные жертвы о младенце Владыке Христу.

Послание 30. К Никифору, патриарху [  [55] ]

Нет необходимости излагать в письме Ангелу твоего блаженства то, что высказано было устами, хотя не от обоих нас, смиренных. Но чтобы собравшийся вчера по твоему повелению Собор епископов, изрекший нечто не согласное с тем, что на нем сказано было нами, не смутил священного твоего слуха, мы сочли пристойным представить кратко всю сущность нашего оправдания.

Мы, блаженнейший, православны во всем, отвергаем всякую ересь и принимаем всякий признанный Собор вселенский и поместный, а также и изреченные ими священные и канонические постановления твердо содержим. Ибо не совсем точно соблюдает слово истины тот, кто считается содержащим правую веру, а не руководствуется божественными правилами. Кроме того, мы принимаем и законную, по временам употребляемую святыми, экономию, ибо и настоящее сношение нас, смиренных, с твоей святостью относительно извержения эконома — дело поступающих не точно по правилам, но приспосабливающихся к обстоятельствам и уступающих; и с предшественником твоей святости, Святейшим Патриархом, мы сносились таким же образом по настоящему делу, когда мы возвратились из ссылки и прелюбодейный брак был расторгнут, а эконом отлучен от священнослужения.

«Да не будет нам части с тобой, — говорили мы, — ни в сем веке, ни в будущем; потому что ты без различия допускаешь прелюбодея иметь общение с твоей святостью». Когда же он сказал: «Я действовал применительно к обстоятельствам, уступая ему до времени», и потом выразился так: «Да будут отсечены руки мои, если бы они совершили прелюбодейное венчание; разве я венчал?» — тогда мы стали иметь общение с ним до кончины его. И твою святость мы также приняли в достоинстве архиепископа, равно как и поминаем тебя каждый день при священнослужении, и ни в чем не имеем с тобой разногласий, кроме только того, что касается эконома, низложенного священными правилами по многим причинам, особенно же потому, что после девятилетнего отлучения он опять стал священнодействовать, и притом не в каком–нибудь потаенном месте, — это было бы еще сносно, так как мы не принимали бы участия в этом деле, — но в самом источнике нашей святыни, т. е. находится в явном общении с тобой и вместе служит постоянно.

Поэтому справедливо, и праведно, и нужно для избежания соблазна народу Божию и особенно нашему званию, чтобы недостойно вторгшийся был отлучен от священнослужения, а мы продолжали бы поминать твою святость и иметь общение со всяким иерархом и священником, не осужденными явно, по учению свт. Григория Богослова. Если же это не состоится по грехам нашим, то да не будет, — говорим не из страха, но из сострадания к обществу, — с нашим смирением сделано святостью твоей что–нибудь неправильное и незаконное! Ибо мы со своей стороны потерпим силою Божией, что бы ни случилось по Его соизволению, но свидетельствуем твоей святости перед лицом Христа и перед святыми Ангелами, что великий раскол произойдет в нашей Церкви. Хотя мы подчиняемся власти, как люди, но и властью священных и божественных правил, волей или неволей, мы управляемся и руководствуемся.

Впрочем, умоляем твою святость: приклони ухо твое и услыши голос наш, как врач сведущий, как пастырь добрый; отлучи одну овцу от священнослужения и избавь всех от соблазна… Мы — твои друзья и хвалители, так же, как и благочестивейших и победоносных владык наших. Если же мы таковы, то отчего смятение? Для чего происходит то, что противно повелениям Божиим? Удостой нас священной твоей молитвы.

Послание 31. К братиям, находящимся в Саккудионе [  [56] ]

Пока было время уклоняться и скрывать обстоятельства нашего несообщения с экономом Иосифом, мы делали это, сыны и братья, руководствуясь не страхом, хотя мы и грешники, но вызываемой обстоятельствами снисходительностью, подражая некоторым образом Святым Отцам нашим. И они, поступая так же в надлежащее время, таким образом избавляли себя от искушений, с одной стороны, щадя более слабых и злобствующих, а с другой — несколько уступая по примеру кормчих, чтобы спустя немного достигнуть желаемой цели.

Но так как в настоящее время, по благоволению Благого Бога нашего, это обстоятельство ясно обнаружилось, то мы и пишем теперь. Каким образом? Вследствие вопроса логофетадрома и ответа со стороны архиепископа.

Тот говорит: «Для чего ты доселе не вступаешь в общение с нами и с патриархом, тогда как прошло столько праздников? Скажи откровенно причину». Архиепископ не отрекся, но сказал: «Я не имею ничего ни против благочестивых Императоров наших, ни против патриарха, но — против эконома, повенчавшего прелюбодея и за это низложенного священными правилами». На это ответ логофета: «Благочестивые Императоры наши не имеют в тебе нужды ни в Солуни, ни в каком–либо другом месте».

После того ни ответа не было дано тотчас, ни другого вопроса не было предложено доселе, хотя прошло тринадцать дней, кроме того только, что мы отправили письмо к господину Симеону, которое при сем прилагаем, чтобы вы узнали всю силу дела.

Это обстоятельство дошло до слуха патриарха и почти всего города; и есть много людей, сочувствующих и соглашающихся с нами, но они — ночные чтители Бога, которые не могут свободно действовать при свете.

А мы, сыны и братья, утверждаясь на вере в Бога и на основании истины, а также на совершившемся и открывшемся действии правды, которое видел мир на прелюбодее и сообщниках его, неуклонно соблюдаем заповедь и отеческие правила и не уступим, не изменим благочестию и не разрушим того, что прежде хорошо устроили твердостью в ссылке, чтобы нам не оказаться преступниками закона.

Крепко держась Божественного закона, мы побеждаем, как и прежде победили, решившись скорее испытать и перенести все, если благоволит Бог, нежели вступить в общение с ним и служащими вместе с ним, пока низложенный не перестает священнодействовать.

Люди будут много пустословить; как они теперь насмехаются, так и будут насмехаться, и даже, что еще прискорбнее, немало среди них, кто носит один с нами образ и одно звание, и кажущихся друзьями. Но в этом нет ничего странного, ибо написано: враги человеку домашние его (Мих.7:6; Мф.10:36); и они сводничали, содействовали, вместе пили и ели на прелюбодейном браке и омочили перо для нашей ссылки.

Но Господь, восставший тогда для отмщения закона Своего, прервавший царствование прелюбодея ослеплением его и посрамивший его соучастников, как жрецов Вааловых, а наше смирение возвративший сверх чаяния в свой монастырь, — Он же и ныне присутствует Сам, попустив на малое время незаконный брак.

Потом Он благоволил подвергнуть осуждению радость Назиреев, совершивших венчание прелюбодеев и преданных им, через справедливый суд благочестивых наших Императоров, которые возвратили прелюбодея, после его смерти, законной его супруге, назвали прелюбодействовавшую прелюбодейкою и рожденное от прелюбодеяния дитя лишили наследства, как незаконное и недозволенное, — о чем почтенные уста их при мне вслух говорили, — по римским законам.

Однако совершившие беззаконие не стыдятся, и богохульствовавший против Святого Духа в священной молитве при венчании сочетающихся не скрывается, но вторгшись, как кот, в Церковь Божию, опять прыгает и опять начинает осквернять святыню своим священнослужением, старается представить беззаконие правдой и, так сказать, показаться святее Предтечи и Крестителя…

Но что я говорю об Иоанне, большем всех святых?

Самому Христу, хотя и дерзновенно сказать, он противоречил и противился нечестивыми своими устами. При том, что Христос называет прелюбодеем того, кто разведется с законной женой (Мф.19:59), — он, поставив такого пред жертвенником, среди всего народа, осмелился произнести нечестивые слова свои против Святого Духа…

Не вострепетали ли вы, услышав об этом? Какое полагаете вы оскорбление Святого Духа в этом богохульстве? Какое огорчение святых Ангелов?

Однако совершив такое зло и подав пример нечестия для подражания подчиненным, — как это и случилось, особенно же между властвующими и начальствующими в далеких землях, например, это нашло подражание в Лонгобардии, Готии и тамошних пределах, между тем как и у язычников не делалось ничего подобного, — он, несчастный, не стыдится, но, как сказано, служит, нечестивый, а тех которые справедливо отвращаются от него, старается отправить в ссылку.

Но Господь — Помощник ревнующих о заповеди Его; Он преклонит сердца благочестивых Императоров наших воздать отмщение за Церковь Его, как сделал с прелюбодеем, дав соизволение на отлучение и этого от священнослужения, ко благу Святейшего патриарха и всей Кафолической Церкви.

Поэтому мужайтесь, сыны и братья, не бойтесь и не падайте. Теперь время исповедания, время борьбы, время подвига, а может быть, и других страданий, но и венцов, и небесной славы. Ибо говорится: Я прославлю прославляющих Меня, а унижающий Меня будет посрамлен (1 Цар.2:30); и еще: блаженны не уклоняющиеся от заповедей Твоих (Пс.118:21). Посему радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда, если вы устоите, на небесах (Мф.5:12); будьте усердны в делах ваших. Молитесь об Императорах наших, об архиерее, о том, чтобы Иосиф был извергнут от жертвенника, о мире Церкви, ибо ходящий непорочным путем заповеди Господа сильно возлюбит (Пс.100:6; 111:1), во всяком благочинии и согласном с правилами образе жизни, пока вы не услышите еще чего–нибудь, или мы не известим вас.

Христос с вами, Богородица — Покров ваш; Предтеча и Богослов — хранители ваши, и все святые молитвами отца моего и отца вашего. Приветствую всех по имени; благодать Господа нашего Иисуса Христа да будет со всеми вами, сыны возлюбленные. Аминь.

Послание 32. К Николаю, халтуларию [  [57] ]

Мы понимаем, как великое благочестие твое, возлюбленный господин наш, негодует на наше смирение ввиду некоторого встретившегося обстоятельства. Но ты поистине доказал в настоящее время, что честная душа твоя чиста от всякой вражды и исполнена всякого благочестия, что ради мира Церкви Божией ты скоро и охотно вошел в сношение со Святейшим нашим патриархом тотчас после первого нашего прошения. Это — знак искренней дружбы, это — свойство человека богобоязненного, это — доказательство деятельной ревности к истине. Да воздаст тебе Господь совершенную праведную награду, хотя бы и ничего не произошло от того! Ибо не за окончание дел, но за расположение к ним, похвальное или не таковое, обычно назначает Бог воздаяния делающим.

Итак, ты в одно мгновение времени приобрел не золото и серебро, но негибнущие сокровища небесного воздаяния. Еще просим и убеждаем тебя настойчиво продолжать это дело, чтобы сам ты приобрел богатое сокровище, а мы, смиренные, удостоились лицезрения архиерея, или лучше, чтобы Церковь Божия, умиротворившись при твоем посредстве, сплела тебе великие венцы похвал. Больше ничего не нужно говорить. Но так как ты приказал объяснить, каково условие для общения с патриархом нашего смирения, то неложно извещаем великое превосходительство твое, как перед лицом Господа, ведущего тайное.

Нет у нас никакого препятствия к общению с архиереем, кроме дела об экономе, низложенном божественными правилами. И после того, как он будет отлучен от священнослужения, как прежде по благоизволению Бога и Святейшего патриарха и благочестивых владык наших (ибо он — эконом и имеет почетное звание), мы тотчас станем и служить вместе, и иметь общение и простирать руки, нисколько не входя в разбирательство сослужения его в последние три года, ради экономии, не из–за страха, но ради пользы и спасения.

Пусть умолкнут лжествидетельствующие языки, восстающие на мир Божий и говорящие, что, если эконом будет отлучен от священнослужения, то мы найдем причину к низложению нашего архиерея, как уже служившего вместе с низложенным, потом к осуждению и предшествовавшего Святейшего патриарха. Коварны уста, говорящие такое; это — выдумка клеветников и ненавистников, не желающих исцеления случившегося недуга Церкви.

Нет, да не будет; мы и предшествовавшего патриарха принимали и принимаем, и потому до смерти будем иметь общение с ним, и нынешнего архиерея принимали и принимаем, ибо за него ежедневно возносим молитвы. Пусть будет отлучен от священнослужения эконом, повенчавший прелюбодея; и тогда мы, как выше объяснили, будем служить вместе с ним, если он прикажет, в кафолической церкви, каждый по собственному своему чину. И если это исполнится, то будет радость на небесах, мир в нашей Церкви Божией, раскол исчезнет, согласие ясно воссияет, архиерей наш будет увенчан похвалами так, что эта хвала его перейдет к последующим поколениям.

Могущественные Императоры наши вместе с драгоценными диадимами своими увенчаются ангельским славословием: священники Его облекутся во спасение, а тем более преподобные Его, т. е. монашествующие, радостью возрадуются (Пс.131:9,16). Какую и насколько великую получит награду наш владыка? Нужно ли говорить? Или, лучше, чего не произойдет? Что приятное не водворится? Прибавим к этому, что и сам эконом будет хвалим и прославляем и унаследует за это великую милость и в настоящем веке, и в будущем.

Мы же, грешные, будем припадать, и покланяться и благодарить, делом и словом воздавая ему, как архиерею, честь выше, чем любому человеку, как надлежит. Для удостоверения же в сказанном представляем пространное письменное заявление о том, что после отлучения его от священнослужения по–прежнему, если мы тотчас не придем и не вступим в общение, как выше написано, да будет произнесен на нас приговор, какой вам угодно, и да не будет дозволено нам говорить более об этом предмете.

Так не Ангел, не человек, но Сам Господь через нас влечет, и побуждает, и увещевает тебя.

Послание 33. К Льву, папе римскому [  [58] ]

Святейшему и верховнейшему отцу отцов, Льву, господину моему, апостольскому папе, Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский.

Так как великому Петру Христос Бог даровал вместе с ключами царства небесного и достоинство пастыреначальства, то Петру или его преемнику, необходимо сообщать обо всем, нововводимом в Кафолической Церкви отступающими от истины.

Итак, научившись этому от древних Святых Отцов наших, и мы, смиренные и нижайшие, так как и теперь в нашей Церкви сделано нововведение, почли долгом и прежде — через благоговейнейшего архимандрита, брата и сослужителя нашего Епифания, и теперь — смиренным письмом нашим донести о том Ангелу верховного твоего блаженства.

Так, божественнейшая глава всех глав, состоялось, по выражению пророка Иеремии, сборище преступников и собрание прелюбодеев (Иер.9:2). Ибо что там было сказано через идольское прелюбодеяние, то здесь доказывается утверждением прелюбодейной связи. Те и другие отвергли Самого Господа: те преступлением закона, а эти преступлением Евангелия. И на этом они не остановились, составив на первом собрании через принятие сочетавшего прелюбодеев и сослужение с ним недозволенное сборище, по выражению божественного Василия [ ]. Но, как бы с целью приобрести название совершенной ереси, они на другом открытом соборе подвергли анафеме того, кто согласился с их беззаконным учением, то есть всю Кафолическую Церковь. Из тех же, кто встретился им, одних изгнали далеко, других заключили под стражу, возобновив гонение по здешнему обыкновению.

И в оправдание свое они опираются на нечестивый довод: утверждают, что прелюбодейное сочетание есть «экономия»; постановляют, что божественные законы не распространяются на Царей; осуждают защищающих, подобно Предтече и Златоусту, истину и правду до крови; утверждают, что каждый из епископов имеет власть над божественными правилами, несмотря на содержащиеся в них постановления. Поэтому, когда кому–нибудь из посвященных лиц приходится тайно или явно подвергаться низлагающим правилам, то властью желающего он может оставаться не низложенным. И свидетелем этих слов служит сочетавший прелюбодеев, который вместе с другими осуждается различным правилами и открыто служит вместе с ними. Совершающих беззакония под видом экономии — и других, и самих себя — они называют святыми, а не одобряющих этого анафематствуют как отчужденных от Бога. Доказательством же этих слов служит и здешнее гонение.

Что же нужно, блаженный, сказать об этом? Не апостольские ли слова: и теперь появилось много антихристов (1 Ин.2:18), — если мы все, люди, имеем власть над божественными законами и правилами? Донося об этом неложно, мы, смиренные, возносим христоподобному блаженству твоему то же моление, которое верховный апостол с прочими апостолами вознес ко Христу, когда на море поднялась буря: спаси нас, архипастырь поднебесной Церкви, погибаем (Мф.8:25).

Поступи по примеру Учителя твоего Христа, и протяни руку нашей Церкви, как Он Петру, Он — начинавшему утопать в море, а ты — погрузившейся уже в бездну ереси. Поревнуй, просим тебя, соименному тебе папе, и как он при возникновении тогда евтихианской ереси восстал духом по–львиному, как всем известно, посредством своих догматических посланий, так и ты сам, осмеливаюсь сказать, согласно со своим именем возгласи божественно, или лучше, возгреми надлежащим образом против этого лжеучения. Ибо, если они, присвоив себе власть, не побоялись составить еретический собор, хотя не властны составлять и православного собора без вашего ведома по издревле принятому обычаю, то тем более справедливо и необходимо было бы божественному первоначальству твоему, — напоминаем со страхом, — составить законный Собор, чтобы православным учением Церкви отразить еретическое, чтобы и твое верховное достоинство со всеми православными не подвергалось анафеме от новых суесловов, и желающие, воспользовавшись этим прелюбодейным собором, как поводом к беззаконию, не устремились бы легко ко греху.

Возвестив об этом, как следует нашему ничтожеству, как нижайшие члены Церкви и повинующиеся вашему божественному пастыреначальству, мы, наконец, просим святую душу твою считать нас как бы собственными овцами твоими и издали освещать и утверждать священными молитвами, а если и наставлениями, то это было бы делом твоего божественного снисхождения.

Так и Христос писал к Авгарю, и многие из подвластных удостоились получить послания от апостолов и святых. Это письмо — от меня одного, грешного и содержащегося под стражей, потому что отец и служитель мой заключен, и архиепископ Солунский, брат наш, также содержится под стражей на других островах. Впрочем, и они через меня и вместе со мной говорят то же самое и припадают к священным стопам твоего блаженства.

Послание 34. К нему же

Равноангельному, блаженнейшему и апостольскому отцу, Льву, папе римскому, Платон–заключенный и Феодор–пресвитер и игумен Студийский.

Поистине великое для нас, смиренных, и достойное высочайшей признательности дело, что мы удостоились получить от вашего апостольского блаженства ласковое приветствие и изложение внушенных Духом священных изречений ваших через Епифания, сослужителя и возлюбленного нашего сына. И это в то время, когда мы заключены лжеучителями, и притом так, что мы лично увиделись с доставившим послание. Поэтому мы возрадовались, возвеселились, восхвалили Господа, дивным образом даровавшего, нам, недостойным, неожиданное, по божественным твоим молитвам, так что мы едва не увидели твои святые черты через эти изречения.

Ты по примеру Христа воззвал к нам, смиренным, и оживил дух наш, укрепил немощь, утвердил слабость, как бы помазав нас своими, превышающими наше не достоинство, утешительными и назидательными речами, увещевая стоять в православной вере непреклонно до конца, что да будет нам по твоим милостивым молитвам! Мы же, ничтожные, опять сочли за благо, как прежде через нашего вернейшего доставителя писем, и потом через Евстафия, другого нашего сына, так и теперь донести тебе нужное. У нас, блаженнейший, состоялся всенародный собор, на котором заседали и начальствовали сановники, собор для нарушения Евангелия Христа, ключи Которого ты получил от Него через верховного из апостолов и преемников его до предшественника святейшей главы твоей. И как стерпит богоподобная кротость твоя, когда услышит об этом?

Начнем с закона и пророков. Так говорит закон: не прелюбодействуй, не произноси ложного свидетельства, не произноси имени Господа Бога твоего напрасно (Исх.20:13.14.7). И Соломон: Содержащий прелюбодейку — безумен и нечестив (Прит.18:23). И Малахия: уста священника должны хранить ведение, и закона ищут от уст его, потому что он вестник Господа Саваофа (Мал.2:7).

Перейдем к Евангелию. Кто разведется с женою своею, — говорит оно, — и женится на другой, тот прелюбодействует (Мф.19:9); и еще: что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф.19:6). А каково различие между законом и благодатью, мы знаем из слов Самого Господа, Который говорит: здесь Тот, Кто больше храма (Мф.12:6); затем и из слов апостола, который говорит: если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то насколько тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не считает за святыню Кровь завета, и Духа благодати оскорбляет (Евр.10:28–29).

Это так. Не повинующиеся Господнему слову нечестивым языком своим назвали спасительной для Церкви экономией нарушение закона и Евангелия, то есть прелюбодеяние прежнего императора, отвергшего законную жену и взявшего прелюбодейку, и еще большее этого и тягчайшее беззаконие, то есть бракосочетание прелюбодеев, так как при этом священнодействии было произнесено лжесвидетельство на Бога, и употреблено имя Его в незаконном действии, и возложены на прелюбодеев победные о Христе венцы с причащением Божественных Даров, которые осквернил сочетавший прелюбодеев, оказавшись поистине вестником не Вседержителя Бога, а миродержителя сатаны. И все содействовавшие и сочувствовавшие участвовали в этом преступлении вместе с прелюбодеем и сочетавшим прелюбодеев и назвали экономией столь основательной и богоугодной, что не уступивших и не заключивших дружбы с ними соборно предали анафеме с заключением под стражу и другими мучениями, как не признавших этой экономии святым делом.

Слушайте, небеса, — говорит Исаия, — и внимай, земля, потому что Господь говорит (Ис.1:2). Мы же, смиренные, теперь взываем к тебе: услышь, великая глава Божия, и внемли тому, что устроил сатана. Так, если это сборище и этот анафематствующий приговор состоялся по воле и попущению Божьему, то очевидно, что не по закону Божьему, не по пророкам, в числе которых и Предтеча, обличавший прелюбодеев; далее — не по Евангелию, вопреки которому они устроили свою любезную экономию. Ибо если они скажут, что это — от Него же, то одно из двух: или они объявляют лжеучителем Христа, Который в древности говорил через пророков и дал закон, а ныне Сам от Себя — в Евангелии; или Он Истинен, как и в действительности Он является Истиной, а они лгут и несомненно оказываются богохульниками, поэтому и подлежат той анафеме, которую произнесли против Христа и святых Его, как признавшие прелюбодеяние, сочетание прелюбодеев и содействие прелюбодеянию мудрым делом Бога и святых.

Иначе быть не может, ибо нет лицеприятия у Бога (Рим.2:11), — а не так, как объясняют эти прелюбодеи, утверждая, что законы Его не одинаково относятся ко всем, но перед царями отступают и получают новый смысл. Где же Евангелие царей? Поистине, они впали в крайнее нечестие, не понимая, что Бог не взирает на лицо человека, как говорит святой апостол (Гал.2:6), а также и того, что Он же, укоряя их через одного из пророков, говорит: Вы не сохранили путей Моих, лицеприятствуете в делах закона. Не один ли у всех вас Отец? Не один ли Бог сотворил вас (Мал.2:9,10)?

И Соломон пишет так: слушайте, цари, и разумейте, и далее: ибо вы, будучи служителями Его царства, не судили справедливо, не соблюдали закона и не поступали по воле Божией. Страшно и скоро Он явится вам, — и строг суд над начальствующими. Господь всех не убоится лица (Прем.6:1,4–7).

С другой стороны, они и все Евангелие отвергли своими прежними беззакониями, священная и божественная глава, ибо и одного беззакония достаточно, чтобы нарушить весь закон. Ибо все заповеди связаны между собой, так что с нарушением одной и прочие обязательно нарушаются, говорит Василий Великий [ ], заявляя это не от себя, но со слов Христа, Который говорит в Евангелии: кто нарушит одну из заповедей сих малейших, малейшим наречется в Царствии небесном, то есть погибнет (Мф.5:19). И блаженный Иаков говорит: кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем–нибудь, тот становится виновником во всем (Иак.2:10).

Итак, блаженный, они нарушили Ветхий и Новый Завет преступлением не малых, но величайших заповедей Господних, когда противоставили, несчастные, свой закон закону евангельскому, захотев волю царей предпочесть воле Бога.

Впрочем, каждый хочет своего, и в разное время — по–разному. И через это происходит разрушение всего, как во времена антихриста, и поэтому сатаной названное у них слово «экономия» справедливо будет назвать предтечей антихриста. А о преступлении правил нужно ли говорить? Ибо если уже отвратились от Евангелия, то о них поздно заботиться. Бог через пророка говорит так: и ключ дома Давидова возложу на рамена его; отворит он, и никто не запрет, запрет он, и никто не отворит (Ис.22:22). Они же, как враги Божии, затворили то, что Он отверз, низложив невинных, как было угодно им, а не Богу, и отверзли то, что Он затворил, возвысив подлежащих низложению по суду Божьему; одним словом, постоянно распоряжаясь священными правилами по своему усмотрению и произволу, как господа слугами и рабами.

Таковы беззаконные и нечестивые предприятия и действия прелюбодейной ереси. Об этом мы, нижайшие чада Кафолической Церкви, сочли необходимым донести тебе, первейшей апостольской главе нашей. Впрочем, рассудить и сделать угодное Богу предстоит тебе, руководимому Духом Святым, как в других делах, так и в этом. Благоволи также удостоить нас получения изреченного тобой самим и богоначертанного послания твоего, по примеру одинаково с тобой ревновавших святых, как и теперь мы получили богатые и превышающие наше достоинство дары твои и благословения.

Тот же брат наш Епифаний известил нас, божественнейшая глава, что он получил от тебя замечание относительно еретиков Варсануфия, Исаии и Дорофея, которых мы будто бы принимаем за православных. Мы весьма изумились тому, что мы, смиренные, страждущие за Православие, еще сверх того терпим, из–за еретиков.

Да заградятся всякие уста, доносящие и клевещущие на нас! Мы — православные, хотя в других отношениях и грешные, блаженнейший, но в этом не позволяющие никакого отступления от апостольской веры, принимающие всякий истинно признанный собор вселенский и поместный, с изложенными на них святыми правилами, отвращающиеся от всякой ереси и еретика и анафематствующие их. Анафема Варсануфию, Исаии, Дорофею и Досифею, которые и преданы анафеме святым Софронием [ ].

Если будет и еще кто–нибудь другой одноименный им, такой же еретик, с подобной ересью или другой, — епископ ли, подвижник ли, — кто бы он ни был, да будет анафема. И кто своевременно и необходимо не станет предавать анафеме всякого еретика, да будет часть его с ними! Ибо мы чисты от всякого еретического мудрования, священнейшими молитвами твоими, святейший.

Еще извещаем о том, что мы — хотя это не было объяснено в письме нашем, посланном с братом Евстафием, — писали к святой главе твоей через Епифания. Епифаний не солгал, и дело было так: мы действительно вручили ему письмо [ ], а потом из страха перед Императорами стерли его. Он же, понимая оставшиеся значки, с радостью принес это к святым стопам твоим после нашего изгнания. Это подлинно уста смирения нашего и слово, излившееся от сердца нашего. Пусть не подозревает святая душа твоя чего–нибудь зазорного в этом сослужителе нашем, весьма верном во всем.

Брат наш и архиепископ Солунский распростертыми руками сердца принял приветствие твоего блаженства, и через нас почтительно приветствует святую главу твою.

Послание 35. К Василию, игумену [  [63] ]

Василию, благоговейнейшему игумену и архимандриту римскому, смиренный Платон, заключенный, и Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский.

Мы, смиренные, так ожидали получить письмо от твоего отеческого преподобия, как земля, жаждущая дождя своего. Потеряв же надежду, скорбели, как и следовало, но когда узнали причину от Епифания, возлюбленнейшего и вернейшего нашего сына, а именно, что это произошло по необходимости, а не из презрения к нам, смиренным и весьма любящим твое благочестие, то оставили скорбь сердца и получили великую радость. Он известил нас, что ты остаешься в одном и том же расположении и любви к нам, и даже оказал еще больше доброты. Рассказом же о ревности к благочестию, присущей святой душе твоей, он занял весь слух наш.

Благословен Господь Сил, поставивший тебя в первом из всех городов богосветлым светильником, распространяющим слово жизни обилием добрых дел, даровавший тебе язык, свободно возвещающий божественные истины Православия возвышенным проповеданием! Поэтому и просим помогать нашей Церкви как собственными силами, так и посредничеством перед святейшим апостольским престолом. Ибо ваше мужественное заступление за слово истины служит опорой поднебесной Церкви, и ваша ревность обычно всегда возбуждает всю вселенную к пламенному исповеданию нашей веры во Святом Духе. Поэтому пусть представит твое благоговение, какое в этом основание подвига за благочестие для вас и какая похвала от Бога с достойными воздаяниями за Его защиту и исповедание. Сохраняйте же и не переставайте проповедовать Его, божественнейшие и достопочтенные отцы наши.

Для этого мы послали снова брата, поклоняющегося стопам твоим, Епифания, чтобы он известил о наших обстоятельствах, посколько они хороши по святым молитвам вашим, как мы, грешные, радуемся и благодушествуем среди гонения и в темницах, так что дерзаем говорить: нам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него (Флп.1:29), — чтобы он расположил вас к усерднейшей молитве об укреплении нас, немощных, и общей пользе, о которой у нас речь уже в третий раз. Просьба к вам, святейшим, не о том, чтобы нам освободиться из заключения, — ибо это мы считаем не бесславием, но величайшей и превышающей наше недостоинство славой, — но для достижения общей пользы, хотя мы и из числа последних. Ибо всюду должно, как говорит свт. Григорий Богослов, предпочитать полезному для себя самих полезное для многих [ ].

А полезно было бы то, — в чем и состоит наша цель и желание, — чтобы соборно были осуждены верховнейшим апостольским престолом (как было издревле и от начала) составившие собор против Евангелия Христова и подвергшие анафеме держащихся Евангелия и не принявших ни прелюбодеяния, ни сочетания прелюбодеев, ни прелюбодейного сборища. Чтобы были осуждены за экономию, допускаемую «святыми», — как утверждают прелюбодеи, называя при этом беззаконных святыми, — ибо никто из святых не имел «части» с прелюбодеем, не венчал таковых и не причащал их Божественных Даров. Святые учили не давать таким ни крова, ни огня, хотя бы они были царями. Притом преступившие оскорбили и Само Божество при совершении священнодействия венчания — и произнесли анафему на Него, когда анафематствовали держащихся закона Его.

Если же этого осуждения не будет, то мы испрашиваем, наконец, ваших сильных молитв, крепкого союза любви, могущественных ответов для утешения малодушных и для укрепления немощных, в чем, конечно, вы нам не откажете, святейшие, возлюбленные и приснопочитаемые отцы наши.

Послание 36. К Евпрепиану и находящимся с ним

Я твердо надеюсь, возлюбленные чада, что вы ведете мирную и богоустановленную жизнь. Поэтому обращу речь к самому необходимому. Что же это? Когда мы раскроем их нечестивое учение и покажем причины, по которым они анафематствовали нас вместе с другими, то ясно обнаружится, что они — не просто какие–нибудь еретики, но отступники от Евангелия Божия, проклявшие святых и нарушающие правила.

Во–первых, они поступают против Ветхого и Нового Завета. Не прелюбодействуй, — говорит закон, — не произноси имени Господа Бога твоего напрасно (Исх.20:14,7); один закон да будет и для иудея, и для пришельца (Исх.12:49). Потом Евангелие, или Христос говорит: вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам: и не взирай на женщину с вожделением (Мф.5:27,28), и еще: Тот, кто нарушит одну из этих заповедей малейших, малейшим наречется в царствии небесном (Мф.5:19), т. е. будет ввергнут в огонь, как толкуют Отцы.

А эти, — страшно и слышать, — прелюбодеяние, запрещенное законом и благодатью, вплоть до взгляда с вожделением, нарушение первой в жизни и величайшей заповеди, и притом употребление имени Божия не всуе, а при таком беззаконном и нечестивом действии, то есть употребление имени Божия при бракосочетании прелюбодеев, приобщение Тайн Христовых и противное Богу венчание, совершенное поистине виновником прелюбодеяния диаволом и его служителем, — назвали Божией экономией, благой и спасительной для Церкви.

Закроем уши наши, братья, чтобы нам как–нибудь не погибнуть от этого богохульства. А в оправдание себе они говорят, что по отношению к царям не нужно обращать внимания на законы Евангельские. Вот другое предвозвещение антихриста! Что же значит: один закон да будет (Исх.12:49)? Что значит: строг суд над начальствующими. Господь всех не убоится лица (Прем.6:5)? Что значит: Бог не взирает на лицо человека (Гал.2:6)? Кто же законодатель для царя? Если по начальнику бывает и подчиненный, то Евангельские законы не только для подчиненных. Ибо если эти законы относятся к первому, то и к последним, чтобы, подчиняясь одному закону и законодателю, они были покорны и мирны. Если же к начальнику не относятся, когда он хочет, — он же, может быть, не захочет соблюдать ни одного, — а к подчиненным относятся, то одно из двух: или царь этот Бог, ибо только Божество не подлежит закону, или будет безначалие и восстание.

Поистине, где нет одного закона для всех, то как быть миру, когда царь хочет одного, например, прелюбодействовать или еретичествовать, а подданным заповедано не иметь участия с прелюбодеем, не участвовать в ереси и не преступать ничего, переданного Христом и апостолами? Разве из этого не ясно, что антихрист уже при дверях? Ведь прелюбодеи не осмелятся сказать: неужели царь не может сделать и приказать, чтобы народ подчинился тому, что он беззаконно совершает? В этих словах их ясно виден антихрист. Ибо и он, будучи царем, станет требовать только того, чего он хочет и что приказывает; и никакого различия не будет между ним и предшественниками его, кроме того, что он будет желать и требовать не того, чего они и прежде, и теперь желали бы.

Такой же произвол показан и епископами на соборе. Разве всякий здравомыслящий и не любящий споров не согласится, что это действительно так? Может ли быть что–нибудь хуже этой ереси до самого явления антихриста? Я не думаю, что оно уже наступило; но, начавшись ныне, оно достигнет своего конца в то время. И те, которые падут теперь, пали бы, если бы были и тогда, а те, которые силой Божией устоят в борьбе, были бы и в те дни победителями антихриста через смерть со Христом.

Но, о бедствие человеческое! Иные уже и теперь повернули тыл! Как мы ясно показываем, чем мы будем! Поэтому немного таких, которые устоят; поэтому будут Илия и Енох (не знаем, будет ли также Богослов и евангелист) помощниками человеческой немощи, предстоятелями и победоносцами в исповедании Христовом; поэтому прекратятся дни того бедствия, которое уничтожается явлением Христовым (Мф.24:22).

Понимающие, стойте, не отрицайтесь Христа отныне, ибо настоящее является началом того, что должно быть тогда. Второе не нуждается в продолжительном объяснении, становясь ясным из предыдущего. Ибо анафематствовавшие тех, которые не принимают ни сочетания прелюбодеев, ни прелюбодеяния императора, ни беззакония всех присутствующих и принимавших в этом участие под видом святой экономии, что иное сделали, как не анафематствовали святых, прежде всего Предтечу, и, — справедливо, хотя и страшно, сказать, — Самого Владыку святых? Ибо Он, без сомнения, запретил это, не принимает и не одобряет, но угрожает неизбежным судом даже только общающемуся с прелюбодеем, не с каким–то определенным, но со всяким, кто бы то ни был, — царь или вельможа, малый или великий.

Один закон да будет, — говорит Писание (Исх.12:49), и одно Евангелие мы приняли. И кто бы ни стал изменять в Евангелии что–нибудь, хотя бы он был Ангел с неба, у тебя достаточно твердое положение. А император разве больше Ангела? Миродержитель в этом мире не больше ли всех бесов и людей, управляющих с властью людским, а не божественным? И однако что говорит апостол? Анафема да будет (Гал.1:8). Ангелы не дерзают изменять, а если изменяют, то не остаются не анафематствованными, как диавол и его отступническое общество. Как же при этом какой–нибудь человек, находящийся во плоти, изменяя и делая нововведения, особенно нововведения такого рода, не будет чужд Богу?

У этих же получилось, что тот, кто не принимает запрещенного Богом, — ибо должно снова начать речь оттуда, где она укрепилась, — по приговору прелюбодеев (точнее, антихристов), уже предан анафеме. Если же о Господе они говорят подобно иудеям, что Он изгоняет бесов силою веельзевула (Лк.11:15), то что скажут они относительно рабов и служителей Его? Их они или признают не повинующимися законам Господним в их экономии, сделав сочетание прелюбодеев и общение с ними равными по силе с экономией (потому и предали святых анафеме, как беззаконников и преступников заповедей, за что, конечно, сами должны быть анафематствованы); или, признавая их хранителями законов, они, несчастные, отлучили самих себя, а не святых, присвоив себе имя святых в так называемой у них экономии при сочетании прелюбодеев.

Через это они опять же анафематствовали святых, как не святых; потому что, по их мнению, святые — это те, которые по возможности соблюдали и соблюдают экономию при сочетании прелюбодеев и общении с прелюбодействующим властителем, а те, которые не принимают оправдывающей прелюбодеяние экономии и которые не следуют их стопам, — чужды Богу, беззаконники и нарушители заповедей.

Так, с какой стороны тебе угодно и на какое слово этих нечестивых захочешь обратить внимание, вникни, благоразумный, и ты удивишься, увидев и найдя бездну над бездной нечестия. Ибо ереси не напрямую обнаруживают все свое нечестие, но одни из них совершенно отступили от Евангелия, а другие, прикрываясь некоторыми евангельскими изречениями, выдают себя за не противоречащие Божиим увещаниям, но по видимости всецело ратующие за них, придавая им такой, а не другой смысл, и таким образом приписывая двусмысленность Божественным изречениям. Так как они отступают от здравого смысла, то и названы ересями. Но здесь явное отступление от веры. Они не отступают от здравого смысла, но когда говорят: «Хотя Христос сказал так и закон гласит то же, однако по отношению к царям должно быть по–другому», — то нарушается Евангелие.

Посмотри, как началу соответствует конец. Со времени воплощения Христова начались ереси, не согласные с Евангелием. Потом диавол, отраженный мало–помалу преуспевавшей благодатью, стал вторгаться прикровенно, под видом самого Евангелия: порождал ереси, вплоть до иконоборческой, прикрывая свою отраву Писанием и самими его изречениями. Когда же он увидел, что люди внимают ему и уже приближается конец времен, то начал снова разжигать ненависть против самого Евангелия, чтобы удобнее встретить антихриста, в котором он будет обитать, в котором откроется вся его жестокость и отвратительность и которого скоро умертвит Господь своим явлением.

Что сказать о третьем? Те, которые дерзнув открыто нарушить Евангелие предали анафеме не хотевших нарушать его, станут ли они заботиться о правилах, даже и запечатленных Духом Святым, хотя определением их решается все, касающееся нашего спасения? Ибо у них нет священства, жертвы и прочих средств врачевания наших душевных болезней.

Впрочем, для чего я говорю о правилах и делаю различие? Говорить о них и о Евангелии Христовом — одно и то же. Ибо Он Сам даровал ключи царства небесного великому Петру, сказав: что разрешишь и что свяжешь на земле, будет то и другое на небе (Мф.16:19), также и всем апостолам: Примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся (Ин.20:22). Соответственно этому передает власть и их преемникам, если только они будут так же поступать. Поэтому Василий и равные ему святые принимали эти правила, как апостольские, и следовали им, нисколько не изменяя их, но дополняя по необходимости. А эти епископы на деле оказываются новыми лжеапостолами, когда совершенно не по установленным правилам святых, но вопреки им, по своему произволу и решению иногда разрешают то, чего нельзя разрешать и связывают то, чего нельзя связывать. Вы можете видеть, что это совершается ежедневно. Святое осквернено, и прелюбодейный собор явно и тайно служит опорой для греха: низлагается достойный, рукополагается изверженный; подлежащий по правилам низложению допускается безнаказанно совершать священнослужение, и совершается возведение в сан по приказанию человеческому, а не по определению Бога и правил.

Но увы мне, как прискорбно изображать все это! И кто из имеющих чувствительное сердце не станет скорбеть и воздыхать? И какой ум, взирая и вникая в это, не признает, что это ересь, отступившая от Христа? Впрочем, для чего мне высказывать все, что есть на уме, и переходить меру письма? Сказанное само по себе очевидно, не приукрашено, не трудно для понимания, — с одной стороны, потому что я не имею способности говорить высоко и весьма не красноречив, не многословен и малосведущ (имея и это по молитвам общего моего и вашего отца); а с другой — потому что некоторые из вас не могут понять отвлеченного изложения ереси. Кроме того, слово истины просто, и эта ересь очевидна, чужда догматов и понятна даже младенцу. Кому сказал Бог, речь того кратка. Они же не право поступают, а право поступающих предают анафеме. Да даст вам Господь благодать во всем, возлюбленные чада!

Послание 37. К Иосифу, архиепископу Солунскому

Ныне присланное ко мне письмо твое, исполненное смирения, мудрости твоей и любви ко мне, несчастному, и превышающей мое достоинство хвалы твоей, преблаженный брат и отец мой, содержит чистую и несмешанную истину, далеко сияющую из твоей световидной души. Радостно приняв ее, я возблагодарил исполнившего мое желание Христа, Подателя всех благ. И как не благодарить? Ты, обогащенный ведением и ревностью о должном, и кроме того, истинный сын общего отца, мыслишь и поступаешь согласно с нами, нижайшими! Это хорошо; для меня, когда буду выслушан, особенно вожделенно согласие нас обоих. Через него луч истины яснее блистает, а коварство, или, точнее, ночное мерцание противящихся ей ослабляется и помрачается.

Впрочем, прости, найдя в письме деление необходимого, я изумился. Ибо это — деление не необходимого, а случайного, которое делится на три: на большее, равное и меньшее. А первое делится на настоящее и будущее; потом настоящее подразделяется на постоянное и случающееся; а случающееся подразделяется на подлежащее и сказуемое. Часто случающееся переходит в существующее, а уже это — в необходимое. Но последующее не переходит назад в предыдущее, хотя и происходит от него. Ибо, если что–то необходимо, то оно уже не случайно; а часто случающееся, переходя в существующее, бывает необходимым.

Например: всякий человек грамматик; и: некий человек грамматик. Первое случайно, ибо так может быть, а второе необходимо, коль скоро оно действительно существует. После смерти же его эта необходимая действительность прекращается. Это, так сказать, существует, если существует, — то есть до тех пор, пока существует. А есть иное, что никогда не изменяется по сравнению с тем, чем оно является, например, вечные блага, Ангел и душа.

Итак, мы нашли то, что искали: подпавшего под правило, касающееся случайного, можно иногда наказывать за другие нечестные дела по правилу, которое касается необходимого; а подпавшего под последнее нельзя наказывать по случайному, это уже не допускается и равносильно невозможному. Ибо все невозможное — в обратном смысле то же, что и необходимое; например, необходимо, чтобы солнце сияло, и, наоборот, невозможно, чтобы оно не сияло. Если же оно некогда не сияло, как говорит святость твоя, именно при страдании Христовом (не знаю, как бывает ночью), — то это чудесные, не обыкновенные, не постоянные явления, а сверхъестественные, или преестественные; и во–первых, это произошло при домостроительстве Христовом, во–вторых же, нынешнее беззаконие совершилось отнюдь не в сокровенном месте и не мимоходом, но явно и принято как закон соборным деянием изгнание защищающих истину, как будто за преступление какого–либо из божественных правил, или, справедливее сказать, за тяжкую и нечестивую ересь.

О, дерзость виновников этого! Но так как им угрожает осуждение за презрение божественных законов, а точнее, Евангелия и всех правил, то нам, смиренным, опасно оставлять без внимания что–нибудь из надлежащего. Какая может быть экономия по отношению к тем, кто служит вместе с сочетавшими прелюбодеев и председательствовал на соборе, утвердившем прелюбодеяние, как сказал божественный Василий? Ибо он говорит, что иногда и удалившиеся вместе с непокорными, если раскаются, принимаются в тот же чин [ ], но не от нас, хотя бы они и раскаялись, а от равностепенных, по выражению божественного Дионисия.

Прочее предоставляю твоему благоразумию, которое может свято прозревать и то, что от нас скрывается. Хвала Богу за освобождение братьев, если это справедливо. Хвала Богу и за богодарованное терпение твое, брат мой, в жестоких огорчениях от тамошних людей, не обрезанных духом. Не оставь меня постоянным напоминанием, которое пробуждает меня, спящего, еще и теперь нуждающегося в священных молитвах всех вообще, особенно отца нашего и твоих. Я узнал, что ты, благодатью Божией, написал некий труд, и желал бы, если позволишь, прочитать его для пользы.

Послание 38. К Арсению, сыну

Как я ныне обрадовался, прочитав письмо твое, возлюбленнейший сын мой, не столько тому, что у тебя больше существует возможностей сноситься с братьями, хотя это и вожделенно, сколько Божией благодати слова, которой ты заграждаешь необузданные уста еретиков! Итак, да прибавит еще тебе Господь слово ведения и мудрости для обличения защитников нечестия, чтобы тебе справедливо можно было воспевать вместе с божественным Давидом: уста мои я открыл и привлек в себя Дух, ибо заповедей Твоих не забыл (Пс.118:131,176). Неиствовавшие же прелюбодеи, напротив, делами своими как будто произносят следующие слова Писания: отойди от нас, не хотим мы знать путей Твоих (Иов.21:14). Ибо, если бы они знали, то не нарушали бы заповедей Господних, и нарушив, не признавали бы соборно этих преступлений экономией, спасительной для Церкви Христовой, предавая анафеме не одобряющих этого.

Такое учение столь нечестиво, что им не только нарушается святое Евангелие (ибо нарушением части естественно нарушается целое), но упраздняется и само домостроительство Христово, так как они противоположны друг другу. А что сочетание прелюбодеев, названное ими спасительной экономией, противоположно Божественному и направленному к истреблению греха домостроительству, это очевидно для всякого.

Впрочем, этот прелюбодейный собор полон и других преступлений, о которых расскажет тебе брат Евпрепиан, если тебе придется опять увидеть его.

Будь здоров и мужайся, сын мой, отражая невидимо нападающих с обеих сторон врагов силой веры, страха Божия и любви. Ибо когда они, нападая извне посредством вводимых ими ересей, отражаются православным суждением, то нападают, коварные, изнутри, стараясь похитить душевное сокровище. Да избавимся от их уловления, воздевая руки к Богу, при помощи молитв общего нашего отца и всех благочестивых, я, и ты, и все братья наши!

Игумен Авлита играет на флейте [ ], но нечто непонятное и несогласное с Духом Святым. Словами же, что он взирает на Рим, прикрывает слабости и ложно оправдывается в соответствии с настоящими обстоятельствами, а то, что он говорит о Савве и Феоктисте, благочестивейших монахах, и о том, что происходит в Риме, — несправедливо. Ибо они настаивали, чтобы обращающиеся из иконоборческой ереси епископы не были принимаемы в своем стане, притом не все, но главные и высшие начальники ереси, по словам святого Афанасия [ ], что справедливо. Но когда собравшийся в то время собор рассудил принять всех, следуя примеру четвертого святого Вселенского Собора, то и они согласились; потому что не было нарушено ничего необходимого. Относительно же симониан тогда не было ничего объявлено, так как это дело должно было рассматриваться после собора. А когда было рассмотрено, то… во–первых, епитимья на один год и более [ ]…

О, дерзновение! При помощи некоторых монахов, имена которых обхожу молчанием, патриархом было издано определение об уничтожении низложения навсегда, так что те, которые низложены Богом через верховного апостола Петра, снова могут стать священнослужителями Христовыми. Так как на это не только не согласились единомысленные с Саввой, но и вступили в спор с ним, то что делает последний? Он исправляет зло добром: он отрекается от того, что назначал такую епитимью и принимал рукоположивших и рукоположенных за деньги. Но говоря это, он разоблачается тогдашней императрицей, которой он и был увлечен назначить беззаконную епитимью.

Наступил день Богоявления Христова. Пришли в этот день и подвергнутые епитимье, исполнив свое наказание, и потребовали разрешения. Тот отказал, но императрица настаивала на их принятии. Патриарх снова меняет добро на зло: открыто служит вместе с ними в тот самый праздник, конечно, не против воли, но добровольно, коль скоро он служил, имея возможность не сослужить с низложенными, хотя иной и скажет, что он не мог поступить иначе. Отсюда пошло разногласие его с единомысленными с Саввой, отсюда получило силу разрешение, превышающее божественные правила. Рим же не одобрил этого (да не будет!), но признавал и сам собор не вселенским, а поместным и исправлявшим собственные погрешности. Ибо заседавшие не были представителями других патриархов, это ложно. Римские присланы были сюда по другой причине, не для собора.

Поэтому, как говорят, по возвращении своем они и были низложены пославшим их, хотя и оправдывались принуждением. Другие же восточные представители были убеждены и увлечены здешними, а не посланы патриархами (потому что патриархи и в мыслях не имели такого), или уже после признаны посланными от них из страха перед народом. Здешние же делали это с той целью, чтобы склонить еретичествующий народ к Православию тем, что будто бы на самом деле был созван Вселенский Собор.

Если же ты скажешь, почему мы тогда не противодействовали и почему после собора приняли рукоположение от господина Тарасия, то мы в свое оправдание и тебе, и всем говорим: с одной стороны, мы были подвластными и тогда не знали того, что нам стало известно после, а с другой стороны, мы имели основательную причину в словах Тарасия, что он и епитимьи не назначал бы, а также ни с кем из таких людей не стал бы служить вместе, если бы знал, но и низложил бы их.

Хотя на самом деле было не так, как оказалось, но мы, желая согласия, удовольствовались сказанным, рассудив, что в сомнительном деле надо снисходительнее склоняться к миру, как говорит в одном месте свт. Григорий Богослов [ ], а вместе с тем и потому, что он был одобряем за Православие и за мужественную ревность о нем со стороны прочих Церквей.

Это я изложил тебе, сын мой, чтобы ты знал, что тебе следует знать, а также и то, что единомысленные с Саввой имели и имеют основание для своего мнения, если не соглашались с патриархом по этой причине, а не по каким–либо другим неблагоразумным поводам. Ибо, как мы на основании отзыва, что он не принимает таких, а и низлагает, имели общение с патриархом, так они, на основании сделанного явно, справедливо защищают божественное правило. И, конечно, нет никого, кто мог бы возразить им в этом, хотя бы сказали, что Тарасий принял рукополагавших за деньги, приспосабливаясь к обстоятельствам, даже если бы предстали Петр и Павел. Ибо они сами постановили такое правило и сами говорят: но если даже мы или Ангел с неба стал бы благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (Гал.1:8).

Послание 39. К Феофилу, игумену

Хотел я скорее послать письмо твоей святости, но не находил удобного способа, содержась под крепкой стражей. Когда же Благой Бог благоволил доставить и способ, и лицо, тогда я, смиренный, исполняю свое желание, приветствую и обнимаю тебя, моего духовного отца, которого поистине очень люблю. Ибо, разлучив нас телесно, начальники века сего этим еще не расторгли нашего единодушия по Богу и расположения друг к другу, но еще более укрепили их. Ибо я уверен, что и твое преподобие любит нас, недостойных, и непреклонно пребывает в православном и богоугодном исповедании, на основании того, каким ты и прежде, и после показывал себя пред Богом и людьми. Ты избрал вместе с нами, смиренными, и гонение за благочестие, хотя этого и не хотели властители, опасаясь изгнать и заключить многих и надеясь этим как бы убедить мир, что несогласие с ними ограничивается нами одними, а других противящихся нет. Между тем таких множество в их державе, хотя они и скрываются по причине страха или приспосабливаясь к обстоятельствам, так что можно повторить слова божественного Давида, который взывает: попытаюсь счесть их, но они многочисленнее песка морского (Пс.138:18).

Подлинно, это нечестие не малое и не тайное, но весьма великое и очевидное для имеющих ум. Они, святейший, извратили домостроительство Христово, насколько от них зависело, объявив нарушение Евангелия через сочетание прелюбодеев, а прелюбодеяние — экономией, спасительной для Церкви, и предав анафеме не одобряющих этого. Они нарушили Евангелие преступлением одной заповеди, объявив это преступление Божиим домостроительством, ибо, если тот, кто соблюдает весь закон, как написано, согрешит в чем–нибудь одном, становится виновным во всем (Иак.2:10). Они же совершивших падения, самого прелюбодея и сочетавшего прелюбодеев, сообщников прелюбодея и всех, имевших часть с ним (потому что нельзя разделять друг с другом совершивших и увлеченных ими) называют не виновными, но домостроителями Божиими. Неужели солгал Тот, Кто объявил таких людей виновными? И тогда святые перестают быть домостроителями Божиими, потому что никто из святых не преступал закона Божия, а преступивший не может быть назван святым.

Эти же люди считают настоящее преступление неизменным догматом, как бы законом Божиим, а не принимающих участия в этом вместе с ними — предают анафеме. Но святые на небе и на земле, конечно, не содействуют прелюбодеянию.

Итак, очевидно, что они нарушением одной евангельской заповеди не только извратили все Евангелие, соборно признав это нарушение спасительной для Церкви экономией и приняв, насколько это от них зависело, неизменный закон, что это бывает при нарушении всякой заповеди и называется экономией, но и анафематствовали святых, не одобряющих этого, ибо и Бог не одобряет такое.

Впрочем, зачем много говорить о том, чего письмо не может вместить? Тяжкое лжеучение объявлено нашей Церкви. Эта прелюбодейная ересь вместе с извращением Евангелия нарушила и божественные правила, признав невинным прелюбодея, низложенного ими. Ибо, если уж они презрели Евангелие, то заботиться о священных правилах было бы для них потерей времени. Напомнить об этом тебе, моему отцу, я счел необходимым вместе с моим приветствием, чтобы ты, зная, что это ересь, избегал ее и еретиков, чтобы не имел общения с ними и не поминал их на Божественной Литургии в священнейшей обители своей, ибо страшные угрозы произнесены святыми для тех, кто участвует с еретиками даже в принятии пищи.

Если же твое преподобие спросит, почему мы сами не говорили этого прежде взятия под стражу, но даже поминали господствующих в Византии, то прими к сведению то, что тогда еще не было собора и не было произнесено это нечестивое учение и анафемы. До этого небезопасно было совершенно отделяться от беззаконников, разве только избегать явного общения с ними и по надлежащей экономии поминать до времени.

Когда же еретическое нечестие открыто обнаружилось во время собора, то теперь следует и твоей осторожности вместе со всеми православными говорить смело, не имея общения со лжеучителями и не поминая никого из присутствовавших на прелюбодейном соборе или разделяющих образ его мыслей. Поистине, преподобный отец, следует тебе, Феофилу, живущему во всем согласно со своим именем [ ], любить Бога и в этом. Ибо Златоуст великим и громким голосом объявил врагами Божьими не только еретиков, но и вступающих в общение с ними. И если твоя твердость не устоит, то кто же спасется? Если тот, кто прежде совершенного обнаружения ереси дерзал силой Божьей, как святой, станет уклоняться теперь, после обнаружения ереси, то как другой осмелится подать голос? Если монашеский чин не вменит все за сор (Флп.3:8), т. е. монастыри и все находящееся в них, то как мирянин оставит жену, детей и все прочее? Поэтому напоминаю, как наименьший брат и сын: не будем молчать, чтобы у нас не поднялся вопль содомский, не будем жалеть земного, чтобы не потерять небесного, не будем подавать соблазна Церкви Божией, которая может состоять и из троих православных, по определению святых, чтобы нам не быть осужденными судом Господним.

Не ради себя самого говорю это я, окаянный, — ибо для меня (дерзновенно сказать) и умереть за истину — приобретение, радость и жизнь, если мы будем укрепляемы вашими священными молитвами, — но ради давней и духовной любви между нами и ради общей пользы. В самом деле, если Сын Божий, Господь и Владыка всех, принес Себя Самого в жертву за всех Богу и Отцу, то чего не должны мы потерпеть и перенести ради Него, особенно монашествующие и распявшиеся отречением от мира, истинно и не напрасно отрекшиеся? Не по внешнему виду надо судить о делах — ибо многие надевают маски и не являются тем, чем кажутся, — но по истинным делам.

Итак, монахи в настоящие времена пусть покажут это делами. А дело монаха — не допустить ни малейшего нововведения в Евангелии, чтобы, подав мирянам пример ереси и общения с еретиками, не подвергнуться ответственности за их погибель. Много лишнего сказал я об этом предмете, с позволения высокого смиренномудрия твоей святости. Ты же, отец мой, молись и умоляй о мне, немощном и грешном, но весьма много любящем тебя. Содержимый под стражей вместе со мной также приветствует тебя и испрашивает молитв твоих.

Послание 40. К Навкратию, сыну

Снова ты в темнице, возлюбленный сын, но это снова позор для бесчестных еретиков, а для тебя — умножение наград и почестей небесных. Поэтому о них я воздыхаю и плачу, о тебе же радуюсь и благодарю Разве ты не делаешься более испытанным благодаря вторичному заключению под стражу, подобно золоту, дважды сжигаемому в горниле? Укрепляйся же, святой сын мой, и являйся перед Владыкой Господом во всем чистым и непорочным, сосудом поистине благопотребным, уготованным на всякое доброе дело (2 Тим.2:21).

Переноси долготерпеливо необычность второго стража твоего (не скажу — игумена или священника: ибо никакой служитель Божий и монах не станет прислуживать в воинских делах и даже общаться с таким прислужником). Впрочем, извести меня, как он обходится с тобой, ибо, я думаю, он лучше прежнего.

Но так или иначе, ты все–таки, сын мой, стой мужественно, облегчая скорби радостными надеждами и пользуясь уединением для приобретения бесстрастия посредством обращения взоров к одному только Богу, взирающему на тебя, и посредством постоянного соединения с Ним, с презрением отвергая негодные помыслы, приносимые сеятелем плевел.

Что же касается желания твоего, чтобы я обстоятельно отвечал о ересях и крещениях, то это превышает меру письма, и притом излишне было бы распространяться о том, что богоносный Епифаний исследовал и описал, как никто из Отцов. Поэтому прочитай священную книгу его об этом, и из нее узнаешь, что желаешь узнать. Тебе вручит ее добрый Евпрепиан.

О крещаемых кратко отвечу. Суждение о них троякое. Крещаются маркиониты, таскодругиты, манихеи и подобные им до мелхиседекиан, всего двадцать пять ересей [ ]. Помазуются святым миром тессарескедекатиты, новатиане, ариане, македониане, аполлинаристы — всего пять. Не крещаются и не помазуются, а только анафематствуют свою и всякую другую ересь мелетиане, несториане, евтихиане и подобные им, до нынешней ереси, количества их теперь я не указываю, потому что ересь акефалов распадается на много частей, и письмо было бы слишком длинно.

Относительно же сказанного тобой, что правило не различает, но определенно гласит, что рукоположенные или крещенные еретиками не могут быть ни клириками, ни верными, — прими во внимание, что апостольское правило называет еретиками тех, которые не крещены и не крестят во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Тому же научаемся мы и божественными словами свт. Василия Великого. Он говорит, что «ереси — это те, которые совершенно отторглись и стали чуждыми по самой вере; расколы — те, которые по другим каким–нибудь причинам церковным и по вопросам исправимым имеют разногласия между собой; а недозволенные сборища — это собрания, составляемые непокорными пресвитерами, или епископами, или невежественным народом».

Сам же он, приводя один пример первого, говорит к святому Амфилохию: «Какое основание принимать крещение их (пепузиан), которые крестят в Отца и Сына и Монтана или Прискиллу? Те и не крещены, которые крестились в то, чего нам не передано». Поэтому правило и Отцы, как говорит божественный Василий, назвали их и подобных им еретиками. Далее святой Василий приводит пример второго: «Кафары принадлежат к числу раскольников» [ ].

Если же ты спросишь, почему называются еретиками и эти, и все последующие, то мы говорим и понимаем это так. Первые — еретики в собственном смысле, потому что они нечестиво учат о самой сущности нашей веры в Троицу. Вторые называются еретиками по злоупотреблению этим словом и потому, что их производят от первых. Они исповедуют и веру, и Крещение в Троицу с сохранением особого свойства каждой Ипостаси, а не только одного общего Трем, хотя о другом и учат еретически. Пример третьего также приводит сам святой отец: «Например, если кто–то после обличения во грехе, удален от священнослужения и не покорился правилам, но сам себе присвоил председательство и священнослужение». Как вторые соименны первым, так и третьи соименны вторым. Так, мелетиан, которых увлек за собой раскольник Мелетий, древние называют раскольниками, хотя они не держатся лжеучения, ибо они, анафематствуя собственный раскол, как говорят, принимались Кафолической Церковью. Вообще, ереси подобны некоторой цепи, сплетенной бесом: они держатся одна другой и все зависят от одной главы — нечестия и безбожия, хотя различаются по названиям, по времени, месту, количеству, качеству, силе и деятельности. Так, одно и то же тело состоит не из одного только члена, но из многих, различны их действия друг на друга, силы, свойства, отношения и значения.

Относительно других твоих вопросов. На первый из них — о православном пресвитере, из страха гонения поминающем епископа–еретика, — я отвечал тебе прежде и опять скажу: если он не служит вместе с еретиком и не имеет общения с такими людьми, то должно принимать его в сообщество при псалмопении, при благословении яств, и то по экономии, но не при Божественном Причащении. Когда господствует ересь, непременно нужно исследовать и, приняв исповедание, довольствоваться им, если только оно не будет явно ложным. Ибо могу сказать тебе, что мы научились от Отцов не исследовать в такое время, когда не свирепствует ересь, и не исследовать относительно лиц, не осужденных явно. Ныне же редко можно найти такого пресвитера, который бы не сносился и не имел общения с еретиками.

Второй вопрос — о христолюбивом человеке, приглашающем в свою часовню отслужить всенощную: должно ли служить в ней и с кем? Нужно согласиться, и идти, и петь вместе, — конечно, если приглашающий и певцы православны, и тот и другие остерегаются общения с еретиками. Нужно и служить в часовне, если владелец достоверно докажет, что в ней еще не служил еретик. Ибо уже сказано, что нужно исследовать всюду по причине свирепствующей ереси.

Третий: если кто–нибудь из православных примет от кого–нибудь церковь, а там окажется обычай — собираться народу однажды или дважды в год и на Литургии поминать еретика, то петь там по необходимости можно позволить, но служить Литургию — нет. А если возможно прекратить этот обычай, то следует и Литургию служить.

Четвертый: если встретится церковь, в которой служащий поминает еретика, а православный священник имеет освященный жертвенник на плащанице или на досках, то можно ли полагать его в той же церкви в отсутствии поминающего и служить на нем православному? Не следует, но лучше по необходимости служить в обыкновенном доме, избрав какое–либо чистое место.

Пятый: если в пути случится православному быть приглашенным каким–нибудь священником или мирянином на общую трапезу и будет время песнопения, то как нужно поступить? Я сказал и опять скажу: когда ересь господствует и не поражена православным собором, то необходимо исследовать, как при Божественном Причащении, так и при общей трапезе, и в этом отношении нет места ни стыду, ни медлительности. Чтобы просто принять хлеб от кого–нибудь, не нужно исследование, так же, как и чтобы принять от него угощение, может быть, наедине, и получить ночлег, — конечно, в том случае, если раньше он не был известен ересью или нравственной испорченностью. Но относительно прочего по необходимости должно исследовать.

Шестой: если православный на дороге встретит церковь возле села или города, то следует ли ему молиться там, или даже остановиться, избегая входить под кров к мирянам? Следует и молиться, и останавливаться, если она одна. Но и в доме мирянина, и в доме священника — безразлично, как сказано, по необходимости по причине позднего времени, можно остановиться и вкусить пищи наедине, без исследования, и принять нужное (если, как я сказал, принимающий ранее не был известен принимаемому как принадлежащий к числу нечестивых или беззаконных). А без необходимости нехорошо принимать сказанное как придется, но должно исследовать и останавливаться у православного и, если нужно, у него брать потребное для дороги: ибо так заповедует Господь через святых Своих.

Пресвитеру и игумену ты хорошо ответил, что отлучены от священнослужения те, кто ныне рукоположен епископом, оказавшимся еретиком, хотя и говорящим, что собор был дурной и мы погибли. Ибо почему он, признавая это, не убегает от погибели, уклоняясь от ереси, чтобы быть епископом Божиим? Тогда и рукоположения его тотчас будут приняты. Или почему, при господстве ереси, игумен послал братий для еретического рукоположения?

Итак, если бы рукоположивший исправился, то им тотчас можно было бы священнодействовать; а так как он пребывает в ереси, поминая еретика, то хотя бы он и говорил, что имеет здравый образ мыслей, невозможно, чтобы рукополагаемые им были истинными служителями Божиими. Если же в игумене воспламенится дух ревности по Боге и он пожелает получить венец исповедания, то пусть и не служит в церкви, в которой тот председательствует, и не поминает его как епископа. Блажен он будет, являясь примером спасения и для многих других.

Когда же в той же церкви будет помещен жертвенник, то нет никакого препятствия служить там. Что я забыл отметить выше, о том напомню здесь. Когда святой Василий говорит об участвовавших в недозволенных сборищах, что иногда и находящиеся в церковной степени и отступившие с непокорными, если раскаются, принимаются в тот же чин, — то, да не подумает твое благочестие, что эти слова противоречат апостольскому правилу, которое гласит: «Если кто, принадлежа к клиру, будет молиться с низложенным, как с клириком, да будет низложен и сам» [ ]. Вспомни, что как положено Отцами различие между ересями и расколами, так по последовательности мыслей различается, к кому относится правило, низлагающее безвозвратно, а именно — к молящемуся вместе с низложенным, а не к участвующему в недозволенном сборище. Ибо тот знает, что он молится вместе с явно низложенным, и потому справедливо тотчас низлагается, как не повиновавшийся правилу, а этот — как не считавший низложенным того, к которому он был увлечен толпой: «если раскается, принимается в тот же чин», — говорит святой отец.

В словах святого часто повторяется и то, что и раскаявшийся не принимается в тот же чин [ ]. Притом эти слова произнесены условно; апостольское же правило говорит решительно и безусловно.

Что лжеименный Христофор [ ] опять возвратился на свою блевотину (2 Пет.2:22), этому я нисколько не удивился, зная нетвердость и непостоянство его. А что Клидоний только один день переносил за истину заключение под стражей и бичевания от нечестивых, этому я весьма удивился. Раз он доселе стоял твердо силой Божией, то не лишним было бы тебе и прочим братьям подать ему руку помощи, если возможно.

О вышесказанных же, то есть крещаемых, помазуемых святым миром и анафематствующих ересь, я написал не так, как божественный Епифаний распределил и перечислил ереси, но как я нашел в толковании одного из древнейших трудолюбивых мужей, сделавшего исследование и извлечение из книг византийской Церкви.

Брат Григорий искренно приветствует тебя.

Послание 41. К Силуану и Евпрепиану, сынам

Так как я часто желаю знать об учениках, сыны мои, да и вы сами иногда хотите известить о них, то я счел за благо как для краткости, так и для сокровенности, означать их алфавитными знаками, двадцатью четырьмя буквами, а именно: α будет означать отца нашего, β — архиепископа, γ — Калогира, δ — Афанасия, ε — Варсануфия, ζ — Николая, η — Софрония, θ — Евфимия, ι — Иоанникия, κ — Дометиана, λ — эконома, μ — Арсения, ν — Акакия, ξ — Мелетия, ο — Лукиана, π — Епифания, ρ — Литоия, σ — Василия, τ — Евсхимона, υ — Силуана, φ — Евпрепиана, χ — Григория, ψ — Евстафия, ω — меня.

Итак, когда в надписи поставлена какая–нибудь буква, то она показывает, чье именно это письмо; например α — отца нашего, и каждая точно так же. Опять же, когда я спрашиваю: «Как здравствует β?», очевидно, надобно разуметь, что вопрос касается архиепископа. Подобным же образом, когда я спрашиваю: «Как здравствуют находящиеся при β?» — ясно, что вопрос касается находящихся при нем; точно так же и с другими буквами. Если будет вопрос: «Что слышите о π или о ρ, или о ψ?» — ответ должен быть относительно каждой из этих букв. Если я спрашиваю: «Кто пришел от внешних?» — Вы должны отвечать по буквам: или η, или ο, или бывшие при η или ο, в таком–то количестве»; «случилось то и то с такою–то буквою». Точно так же, когда приключится смерть: «умерла такая–то буква (или больна, или скорбит)», — и прочее. Если что–нибудь случится с кем–либо из находящихся при букве, то, указав имя, скажите, например, о Христофоре, что он убежал от ε, как и случилось.

Таким образом, когда вы будете получать посылаемые нами письма, то письмо будет иметь в надписи букву, — конечно, в том случае, если оно от лица обозначенных буквами. Так и вы сами, посылая письма от тех же букв, ставьте в своем письме эти буквы. Если посылающие не знают этого, то стирайте надпись и ставьте букву писавшего письмо. Если же он не из числа обозначенных буквами, то пусть остается надпись, как и в моих письмах. Если адресат не из числа обозначенных буквами, то пусть остается надпись о том, к кому письмо.

Еще надо заметить, что в каждом моем письме к тем, которые обозначены буквами, надпись будет такая: ω к α, и так далее. И присылаемые ко мне письма пусть имеют пометку: α или υ, или какую–либо другую из букв.

Надо знать и следующее: так как есть еще три буквы, которые стоят вне двадцати четырех букв, а именно: стигма, коппа и сампи, — то первая будет означать всех наших братьев, совершивших некогда прегрешения, прежде или после, вторая — патриарха, третья — Императора. Итак, когда нужно будет или спросить меня, или известить нас об одном из этих троих, то будет означено одной из этих букв.

Послание 42. К Анне, монахине

Я думал, что блаженная мать моя уже умерла, а она, оказывается, еще находится на земле. Подлинно, можно ли сделать больше того, что сделала ты, побуждаемая материнской заботливостью обо мне, смиренном? Хотя я и грешник, однако верую, что Господь воздаст тебе за наше недостоинство не малую благодать и получение того, чего ты желаешь и просишь.

Впрочем, сделанного достаточно. Об этом я говорил и в прежнем письме. Но ты потерпела еще более издержек на пожертвования. Как же ныне мы могли бы не помнить о твоем благочестии? Одеждами, священным приношением, пищей и питьем — всем ты привела нас в изумление. Поэтому положи конец дарам и будь в благой надежде на Божественное воздаяние. Ибо не ложен Сказавший, что Он воздаст награды и за чашу холодной воды (Мф.10:42).

Ты говоришь, что огорчаешься заботой о сыне, которая отвлекает тебя от надлежащего попечения о душе. Бог силен — и дела прекрасного сына устроит, и тебе даст досуг для всецелого занятия душеполезным, чтобы с готовым сердцем встретить исшествие из тела. Ты не можешь поститься и трудиться, имея болезненное тело? Переноси это без скорби, принося Господу возможное и избытком смиренномудрия восполняя недостаток подвижничества.

Ты желаешь научиться, как следует тебе молиться. Этому Сам Господь научил словами: Отче наш (Мф.6:9), — заповедав и то, чтобы не просили ничего временного, но — царствия Его и правды вечной. Кроме того, Отцами заповедано, во–первых, благодарить Бога, во–вторых, исповедовать пред Ним грехи и затем просить прощения их и достижения других средств ко спасению.

Итак, когда ты намереваешься молиться, то благодари Господа и Владыку за то, что Он привел тебя из небытия в бытие, что избавил тебя от всякого заблуждения, призвав и удостоив быть причастницей ведения о Нем Самом, от заблуждения языческого, от заблуждения еретического, потом за то, что Он подготовил тебя к началу монашеской и равноангельской жизни после наслаждения общественной жизнью. Размышление об этом в достаточной мере расположит душу к сокрушению и пролитию слез. Отсюда — просвещение сердца, услаждение духа, стремление к Богу, а когда это пребывает в сердце, то прогоняется всякий порок.

Когда таким образом вознесешь благодарность Богу, исповедуйся пред Ним, говоря: «Ты знаешь, Владыка, сколько я грешила пред Тобою и сколько грешу каждый час», — припоминая такой–то и такой–то грех и ведением, и неведением, впрочем, не перечисляя без разбора то, что усиленным припоминанием может причинить вред душе. Отсюда произойдет у тебя благодать смиренномудрия с сокрушением сердца и страхом воздаяния Божия.

После этого проси, вздыхай, умоляй Господа твоего о прощении грехов и укреплении тебя на будущее время для угождения Ему, говоря: «Более, Господи мой, Господи, не буду прогневлять Тебя, более не буду любить ничего другого, кроме Тебя, поистине достойного любви; а если опять прогневаю, то, припадая к милосердию Твоему, молю даровать мне силу, чтобы я могла угождать Тебе».

Если явится тебе мысль совершить еще что–нибудь доброе, усердно проси о том. После того призывай Пресвятую Богородицу, чтобы Она помиловала тебя, святых Ангелов, того Ангела, который является хранителем жизни твоей, чтобы он охранял тебя и покровительствовал тебе, Предтечу, апостолов, всех святых и тех, кого ты особенно обычно призываешь, и того, память которого совершается в этот день.

В этом, кажется мне, состоит сила молитвы. И хотя каждый может молиться иными словами, а не одними и теми же постоянно, ибо и молящийся сам в себе не всегда говорит одно и то же, но сила молитвы необходима одна и та же для всех, по моему мнению.

Бодрствуй, молясь о должном, постоянно совершенствуясь и строгой жизнью представляя себя угодной Господу.

Послание 43. К Иосифу, брату и архиепископу [  [76] ]

И первое письмо братской и отеческой святости твоей было исполнено глубины, хотя по количеству слов оно было мало, и второе полно всякого ведения и смиренномудрия, имея один только недостаток — незаслуженные похвалы мне, бедному. А я не для красоты речи, нет, но истину сказал, что ты сияешь среди нашего поколения в архиепископском сане, подобно Святым Отцам. И я не погрешил бы, назвав тебя столпом и утверждением Церкви, прекраснейший брат мой. Ибо всякий, заступающийся и страждущий за истину, является ее основанием и вершиной.

Хорошо, что ты просмотрел тетради [ ]. Твое напоминание, вернее, приказание послужило для нас поводом к рассмотрению и разрешению этого предмета, которое вместе с другими приложениями, по совету отца нашего, в вышеупомянутых тетрадях я послал твоей святости, не привнеся от себя самого никакого суждения во всем сочинении. Ибо нельзя быть законнее закона и справедливее правила: только выбрал и соединил, хотя и неискусно, мнения и заповеди божественных Отцов, как того требовало содержание учения противника. Если ты не откажешься от труда прочитать, то, я уверен, это будет полезно.

Поскольку мир несомненно прекрасен, — я люблю его, хотя и грешник, — и надо склоняться к нему, то мы и делали это, пока было возможно, «удалив много тяжести», по выражению божественного Кирилла, — отчасти тем, что, по общему совету, хранили молчание, когда еще раньше объявили невинным сочетавшего прелюбодеев. Тогда я находился там, а молчание — это отчасти согласие, ухватившись за которое, противники, как ты знаешь, старались отклонить нас от противодействия. Отчасти мы делаем это тем, что когда объявлено было второе оправдание его поправшими законы Божии, мы говорили: «Пусть он только перестанет священнодействовать, продолжая пользоваться почетом, по правилу святого Василия» [ ]. Вместо этого он служил уже два года вместе с патриархом, — вот что страшно и превышает экономию.

Не стану говорить о ложных суждениях относительно того, почему мы удалились от него, и о том, как принимали участие в благословениях от пресвитера на пиршествах и в поминовении патриарха. Но пока мы настолько склонялись к экономии, они, напротив, с упорством возрастали во грехе. Бог же прозревал нечто лучшее — чтобы и мы, смиренные, не напрасно переносили первую ссылку и чтобы вторгшееся в мир прелюбодеяние не было признано чем–то маловажным от излишнего снисхождения к сочетавшему прелюбодеев.

Поэтому теперь, возлюбленный, настало время говорить нам: до каких пор ты будешь применять экономию? Покажи свою готовность когда–нибудь и строить. Согласно с божественным Василием, нам нужно в точности следовать правилам, ибо одни речи до войны, и другие — после войны. Теперь нужно в терпении проводить наши дни, как ты внушал, и молиться за гонителей. Я соглашаюсь и с радостью принимаю три твои почтенные изречения: не разделять Церкви из–за падения одного человека, не принимать участия в его разрешении и иметь общение со всяким не осужденным священником. Таков их смысл. Прости мне, брат, если я не для научения, но для общей пользы разъясню эти слова.

Относительно первого: из–за одного человека мы не отделяемся от Церкви, которая от севера, и запада, и моря (Ис.49:12), и даже от здешней Церкви, конечно, кроме одобривших прелюбодеяние. Ибо они — не Церковь Господня; если же они — Церковь, то мы, то есть не принимающие сочетавшего прелюбодеев, отделяемся от этой Церкви из–за одного человека, принятого в общение с ней. А так как они — не Церковь Божия, то поистине они отделяются от Церкви Божией из–за одного человека, принятого в общение с ними, уподобляясь тем, о которых говорится в летописях. Мы же не отделяемся от нее из–за такого человека. Относительно второго: мы не принимаем участия в разрешении его, ибо не имеем общения с явно разрешившими его. Если бы мы имели общение с ними, то вместе с тем принимали бы участие и в разрешении его. Но так как мы благочестно не вступаем в общение с разрешившими, то, несомненно, не принимаем участия в разрешении его.

Относительно третьего: со всяким неосужденным священником мы имеем общение. Поэтому мы не имеем общения и с Иосифом, как открыто осужденным, осуждены же, конечно, должны быть, и те, кто служит вместе с ним, низложенным. Если бы мы имели общение с ними, как с невинными, то невинным был бы и Иосиф, служащий вместе с ними. Но так как он поистине осужден, то мы и не имеем общения с ним, а также, конечно, и с теми, кто служил вместе с ним, тоже осужденными.

Итак, слова твоей святости тверды, и поэтому мы соглашаемся с ними. Да будет между нами, через истинное согласие здесь, нерасторжимый союз и в будущем веке, любезнейший брат мой, чтобы и нам, смиренным, удостоиться хотя бы немногого в наследовании доблести Отцов наших! Что же касается города твоего, то в нем ты возжег высокое пламя благочестия, которого человек не погасит вовеки. Не печалиться следует, но радоваться этому, как и я, окаянный, радуюсь рассеянию смиренного монастыря моего; ибо это рассеяние — ради Господа. И не только в том великая слава, что столь многие устояли, не преклонив колен, но хотя бы один, потому что лучше один, творящий волю Господню, нежели тысяча грешников (Сир.16:3). И не ты виновен в рассеянии их — хотя некоторые и болтают об этом, — но я, несчастный. Да будет у нас, если позволишь, общение в том и другом! И такую ты получишь награду за благоугодное рассеяние братьев, какой я желал бы себе за оставление Солуни ради закона Божия. О страже моем ничего не скажу, — такой он человек, единодушный с Иосифом.

Не переставай крепко молиться о моем смирении, добрый и преподобнейший брат и отец мой. Прими к сведению, что Феосост подвергся преследованию за то, что не вошел в общение со вступившим святотатственно на твой престол, и дерзко изгнан из своего монастыря. Живущие с Афанасием братия наши опять взяты и сосланы туда. Страж мой, отправившись, принес мне поклон от патриарха, который передает: «Бог простит тебе. Мы желали, чтобы ты был здесь нам в помощь, а ты ушел и остался там, я завидую тебе». Выслушав это, я рассмеялся, ибо в то время мне нечего было отвечать, кроме следующего: если он завидует, то пусть и сам уйдет.

Впрочем, он ослабил содержание под стражей, желая дать мне отдых. Принес он от Симеона поклон и известие, что он хочет сказать Императору, как ты истомился в темнице, и смиренный поклон от Леонтия, который говорит: «Я вытерпел нужду, и да не лишит меня Бог слова твоего!» Я сказал, что не требую этого от него.

Его принуждали идти к эконому, к Арсению и к Иоанну и сказать, что господин Тарасий разрешил его и что только теперь я прозрел. Его действительно бичевали. Находящийся со мной с великим усердием приветствует моего пастыря через меня.

Послание 44. К Сергию, консулу

Ты, как я узнал, получаешь одну должность за другой у здешнего кесаря, и притом против воли, возлюбленный мой и почтеннейший. А я, смиренный, не перестаю желать, чтобы ты стал близким другом Вышнего Царя всех посредством благочестия, потому что лучше быть поставленным самым незначительным на самом отдаленном и последнем месте перед Небесным Царем, нежели на самом первом перед земным.

Впрочем, зная твое ревностное попечение о спасении, я надеюсь, что ты не потерпишь для своей души никакого вреда, но даже получишь пользу от этого сана, так как здесь есть немало способов для достижения пользы. Для бедного данника достаточно не только облегчения податей, но и благосклонного взгляда сборщика царских денег, ласкового голоса и приветливой речи, не говорю уже о расторжении союза неправды и других благодеяниях, которые начальнику легко делать для подчиненного.

Итак, делай добро другим, кому ты имеешь возможность благодетельствовать, не забывая о самом себе, господин мой, но поступай как благоразумный и знающий, что спустя немного времени мы отойдем из здешней жизни, ничего другого не взяв с собой, кроме своих деяний. К ним и будем прилежны, ими и будем обогащаться, ибо они для нас средство достижения вечной жизни и наслаждения.

Так увещеваю мою кровь, мое желание, поистине отрасль доброго корня Анны, весьма почтенной и любезной для меня и всеми знающими ее славимой за честность, поистине моей блаженной матери во всех отношениях.

Послание 45. К Навкратию, сыну — Текст письма утрачен Послание 46. К Анне, игумении — Текст письма утрачен Послание 47. К Навкратию, сыну — Текст письма утрачен Послание 48. К Афанасию, сыну [  [79] ]

С великим терпением прочитал я письмо твое, возлюбленный брат, и весьма изумился внезапной перемене твоей.

Обойду молчанием прежнее, — как ты, находясь перед глазами моими, соглашался, что прелюбодейное лжеучение является ересью, ссылаясь на свое невежество и беседы с другими, и как после этого, прочитав «пять слов», отозвался, что это пять светов. А теперь, кажется, ты говоришь против них, во всей речи своей высказав сходство с прежним своим невежеством или, скорее, вражду против сказанного моим смирением. Если бы то были мои слова, человека темного, то не было бы ничего удивительного. Но так как словами Господа, апостолов и пророков и кроме того, богоносными Отцами доказано, что это — тягчайшая ересь, то пусть посмотрит твое благоразумие и кто бы то ни был другой единомысленный с тобой, против кого вы хотите ратовать.

Ибо ваши доказательства относительно того, что это — не ересь, простите, не от слов Господних и не от уст святого, но, говоря словами пророка, от земли говорящих (Ис.29:4), от законов чуждых и от толпы, побуждаемой страхом человеческим повторять чужие мнения. Ты говоришь, что все друзья и вообще все благочестивые, ученые и неученые, изумляются, слыша, что это — ересь, и в свое оправдание приводят следующее: как мы станем называть их еретиками, когда никто не настаивает и не учит прелюбодействовать и разрешать святотатцев?

Что те являются преступниками заповедей Господних, нарушителями божественных правил и святотатцами, — это справедливо. Но можно ли не удивляться, во–первых, вашим усилиям, с которыми вы неоднократно повторяете то же, что и они, слыша при этом истинные суждения, которые могли бы убедить и детей, а во–вторых, тому, как вы, представляете то же самое с еще сильнейшим непониманием и нападением на нас, как будто неосновательно называющих это ересью? Это поистине поражает нас.

О противниках же скажу следующее: как они могут говорить, что не проповедуют и не учат тому, что они соборно проповедовали и утвердили с анафематствованием тех, которые противятся их учению (или экономии) и чему еще продолжают учить каждый день своими делами? За что же тогда я, смиренный, заключен здесь? За что заключенный отец мой страдает, будучи сначала отделен от других, а потом отведен в то место, в котором содержится? За что архиепископ низложен судом их и затем, содержась в великом стеснении, запрещении и под наблюдением (так что и пищу получал мерой, согласно приказанию, отданному подателям пищи), был заключен во дворце, а недавно отправлен в ссылку? За что твоя честность с братьями находится под стражей в Солуни, а игумен Феосост изгнан из того же города с учениками своими, и другой тамошний игумен был безмерно бичуем? За что братья Навкратий и Арсений до сих пор содержатся под крепкой стражей, как и Василий и Григорий? Почему добродетельный игумен Стефан ушел из своего монастыря с пятьюдесятью учениками, со ста десятью другими и с прежним епископом, произнеся анафему на прелюбодейный собор, как нарушивший Евангелие, о чем свидетельствует отправленное им послание? За что содержится в Амморейской крепости благочестивейший игумен Антоний, подобно предыдущему произнесший вместе со своим братством анафему на прелюбодейный собор? За что жившие с братом Емилианом связаны и отведены из Никомидии в Финию и испытали бичевания и поругания, а напавшие на них разграбили имущество монастыря, как воинскую добычу? За что потерпел гонение в Херсоне благочестивейший епископ Лев (по прозванию Валелад) и почтенный игумен Антоний с двумя другими заключен под стражу? За что наши братья содержатся в темнице в Липаре, по ту сторону Сицилии? За что жившие с Литоием в Херсоне задержаны, оттуда отправлены под стражей к Императору, затем посажены в темницу в Византии, а других стерегут в монастырях?

Скажу еще о нас троих. За что в монастыре Агафском объявлено нам от императора через спафариев : «Вы преданы анафеме и низложены собором»? За что содержание под стражей у святого Маманта нас троих, отделенных друг от друга? Зачем прибыли туда те же спафарии с троими, принесшими от противника грамоту для повторного прочтения о нашем низложении и анафематствовании, хотя мы и заграждали уши, чтобы не слышать? За что мы отправлены в разные места и заключены: и эконом, и Арсений, братья, а другие сосланы за двенадцать миль от Константинополя, — так что иные скрываются в пещере, чтобы тайно служить нам, переодевшись в мирскую одежду, а иные весь день прячутся в гробницах и, не имея возможности выходить днем, посещают друг друга ночью? За что те, которые были найдены, задержаны воинами, заключены в темницу, а потом высланы из города?

А если говорить о том, что было в начале, зачем Студийский монастырь был охраняем отрядом воинов, внезапно прибывших, так что мы даже дышать не смели. Зачем прибыли туда епископы Никейский и Хрисопольский убеждать, чтобы мы приняли сочетавшего прелюбодеев, будто бы получившего приказание от прежнего патриарха совершить это прелюбодейное сочетание? «Так как, — говорили они, — повелевший так был святым, как Златоуст, то это было приспособлением святого к обстоятельствам; поэтому примите его».

За что мы четверо были взяты оттуда ночью начальником и воинами и отведены к Симеону (я не знаю, как его назвать), через которого было объявлено нам Императором, чтобы мы, переменив свое мнение, за которое до сих пор стоим, приняли их распоряжение как экономию? За что опять мы были заключены у святого Сергия, куда опять приходил от Императора Симеон с той же целью? Зачем мы были приведены начальниками на многочисленный собор, на котором заседали и трое важнейших сановников? За что я, смиренный, был там оскорбляем и со всех сторон осыпаем бранью: «Ты сам не знаешь, что говоришь, что болтаешь?» Тогда как я взывал: «Гибнет Предтеча, нарушается Евангелие, это — не экономия», — они многократно повторяли, что это именно экономия, что так поступали святые и предшествовавший святой патриарх. Вот свидетели того, что он приказал совершить прелюбодейное сочетание, хотя они и не называли его так, но при имени сочетавшего прелюбодеев скрежетали зубами, как будто желая растерзать говорившего. За что была громко произнесена анафема на не принимающих такой экономии святых, и я вместе с отцом моим и Калогиром был вытолкнут из середины начальнической рукой, архиепископ же задержан и низложен ими, как обыкновенный пресвитер, только потому, что отслужил по моей просьбе в Студийском монастыре?

Сочетавшего прелюбодеев, который низложен Самим Христом и божественными правилами, они оправдали, признав его невинным во всем и еще прежде допустив к священнослужению вместе с собой, а того, который не подлежит низложению по правилам, подвергли низложению, самым делом подтверждая свое учение, что епископы имеют власть по своему произволу пользоваться правилами.

Так они действуют постоянно, не желая понять, что если так будет, то низлагающие епископа тем самым, кого низлагают, сами могут быть низложены, во исполнение апостольского изречения [ ].

Эту заповедь относительно правил примите от нас, епископы! Соблюдая ее, вы спасетесь и будете иметь мир, а не повинуясь, потерпите наказание и будете иметь постоянную войну между собой, получая надлежащее воздаяние за непослушание.

Зачем было и случившееся после собора, — допрос всех братьев Императором, говорившим, что мы низложены, а собор, утвержденный им, свят, как будто прелюбодейное сочетание — это допускаемая святыми экономия и совершивший его невинен? А когда мы не приняли этого, то последовало заключение каждого порознь, или по двое, или по трое, или большего числа в монастырях и крепостях, бичевания и мучения некоторых, так что это разнеслось повсюду, на суше и на море?

Коротко сказать, за что все это? Не за то ли, что не согласились признать нарушение Евангелия экономией, которую противники делом и словом провозгласили для мира как спасительную и подобную действию святых, и еще до сих пор продолжают так говорить и действовать через гонение? Почему же еще спрашивают: когда никто не настаивает и не учит этому, как мы станем называть их еретиками? А все вышесказанное — мечты и сновидения или истинно? Если истинно, то разве не учат они везде и не проповедуют делом и словом? И вы, слушаясь их, не стоите ли почти вместе с самими говорящими это (впрочем, если бы мы и молчали, концы вселенной возвещают истину), навлекая на самих себя страшный суд за молчание?

По этой причине я, смиренный, вынужден не молчать, но говорить письменно и устно, по мере имеющихся у меня сил, со страхом и трепетом, с готовностью к смерти, хотя кто–нибудь из вас, может быть, и думает, что я совершенно напрасно действую таким образом.

Но возвратимся к предмету речи. Ты говоришь, что когда никто не настаивает и не учит прелюбодействовать и разрешать святотатцев, на каком основании мы станем называть их еретиками? Прелюбодействовать и разрешать святотатцев они действительно не учат словом, ибо и язычники, не имеющие закона, не учат прелюбодействовать, и мы не утверждали, что они открыто провозглашают это. Но утвердив прелюбодейное сочетание (и прочее вместе с ним), а через это признав с произнесением анафемы, с нарушениями божественных правил и другие преступления против Евангелия спасительной экономией, оправдывая это ежедневно вышесказанными ссылками и заключениями под стражу, они действительно нарушили Евангелие, по суждению святых, и насильно внушают, что при всяком преступлении бывает экономия, изменяя неизменные заповеди Божии и представляя их изменяемыми. И как не будут они в таком случае изменяемыми и превратными, если соборно делом и словом учат, что нарушения их являются спасительными приспособлениями к обстоятельствам?

Конечно, они не будут простирать ложь до такой степени, чтобы говорить, что они не составляли собора, разве только скажут, что они не называли прелюбодейного сочетания экономией, подобной действию святых, и не предавали анафеме не принимающих этого. Но если они скажут, что не предавали анафеме, то зачем провозглашали: «не принимающим приспособительных действий святых — анафема!» Очевидно, что некоторые не соглашались принимать, потому так и провозглашено, если мы не опьянели. Какого же другого предмета касалось несогласие, если не прелюбодейного сочетания? Итак, несомненно, именно из–за него было провозглашено анафематствование, как за сопротивление приспособительным действиям святых. Если же их действие подобно этим, то приспособительные действия святых беззаконны. Но так как святые — не беззаконники, что истинно, — то преданы проклятию те, которые не принимали сочетания прелюбодеев, какими бы искусными способами ни старались они представить ясное темным.

Но совершившееся не может укрыться. А что заповеди евангельские неизменны, о том послушай свт. Василия Великого, который говорит: «Может быть, Господь хотел укрепить мою душу и сделать ее более бодрственной на будущее время, чтобы она не внимала людям, но руководилась евангельскими заповедями, которые не изменяются вместе с временами и обстоятельствами дел человеческих, но остаются одними и теми же: как были произнесены неложными и блаженными устами, так и пребывают вовеки?»

А они, провозгласив сочетание прелюбодеев спасительной экономией, что иное объявили, как не то, что заповеди Божии изменяемы, что они иногда изменяются, а иногда нет и действуют неизменно, в некоторые же времена и при некоторых обстоятельствах человеческих, как например, по их словам, в отношении к императорам, изменяются и приспосабливаются к беззаконию, и при этом имеют такую силу, что не принимающие таковых, как говорят они, приспособительных действий святых, — то есть этих преступлений, — предаются Церковью анафеме?

Отсюда следует не что иное, как то, что Бог изменяем и превратен. Это подобно тому, как если бы кто прямо сказал, что Евангелие безразлично в отношении к спасению и погибели. Так что же: относительно всех людей и при всяком нарушении заповеди соблюдается экономия, или относительно некоторых и не всегда? И каково основание того, что относительно некоторых и иногда бывало так, а относительно других и при других обстоятельствах — нет? Относительно же кого именно и сколь многих соблюдается экономия? Относительно одних ли епископов, или и священников? Соборно совершаемая, или и любая, частным образом? Если же относительно одних только императоров, то в отношении ли к одному прелюбодеянию, или и ко всякому беззаконию? И как в отношении к императорам теряют силу заповеди Бога? Совершенно ли, как будто бы царство Его получило конец, — ибо и закон императора не теряет силы, пока не воцарится его преемник, ему другой император?

Но и это еще требует разрешения, так как божественный апостол говорит: мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна или порока, или чего–либо подобного, но дабы она была свята и непорочна (Еф.5:25–27).

Как же Церковь, допуская теперь прелюбодеяние и сочетание прелюбодеев, а в другие времена другие подобные грехи, могла бы остаться без пятна и порока и не сделалась бы оскверненной? С трепетом говорю это. Пусть объяснят нам это нынешние евангелисты, ибо они, допуская такие дела, называют самих себя Церковью Божьей, а не принимающих этого признали ее противниками. Но поистине, как говорит пророк, глупый глупое изречет, и сердце его помышляет суетное, чтобы совершать беззаконные и произносить хулу на Господа (Ис.32:6).

Итак, это — тягчайшая ересь, и можно здесь повторить слова блаженнейшего апостола: удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, которое, впрочем, не иное, а только есть люди, смущающие вас и желающие превратить благовествование Христово. Но если даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (Гал.1:6–8).

Ибо, вопреки тому, что благовествовал не апостол, но Сам Христос, прелюбодейный собор проповедал, что сочетание прелюбодеев, от которого происходит прелюбодеяние, и всяческое послабление блудникам является спасительной экономией. И это он постоянно проповедует делом и словом, хотя коварно и старается прикрыться, чтобы, по уловлении обманутых опять возвысить своего кориванта [ ]. Хитрого замысла его да избегу я, несчастный! Молю я, грешный, чтобы и вы избежали, хотя и не хотите внимать мне!

Итак, брат, вот я из Евангелия, из апостолов и из отцов доказал тебе, если хочешь послушаться слов истины, что этот прелюбодейный собор, несомненно, ввел полную ересь, начав с прелюбодеяния, хотя он и прикрыл это одним названием, или лучше, проповеданием, что прелюбодейное сочетание есть экономия Церкви Божией. Впрочем, не удивляйся, что одно слово производит ересь, когда слышишь слова Господа, Который говорит: ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все (Мф.5:18).

Не вздумай говорить: «Какая нужда много исследовать и из одного слова выводить ученые суждения и делать такие–то и такие–то умозаключения», — чтобы тебе не впасть в ересь гносимахов [ ], о которых один писатель говорит: «Гносимахи восстают против всякого познания христианского, утверждая, что напрасно трудятся ищущие каких–нибудь познаний в Божественных Писаниях, потому что Бог не требует от христианина ничего другого, кроме добрых дел, поэтому гораздо лучше всякому жить в простоте и не исследовать никакого догмата ученым образом». Так говорят гносимахи.

Докажи же сам, если можешь, из божественных изречений, что это не ересь, а не указывай мне на большинство и не хвастайся ночными чтителями Бога, которых ты называешь сведущими, простыми и дружелюбными. Если они почитают Бога, то где смелость речи? Если они сведущи (я не говорю, что они не таковы, ибо сознаю, что многие выше меня, человека простого), если они соблюдают истину, — пусть разумно докажут это из самой истины, с помощью примеров, подходящих к делу, а не негодных и противных истине и апостольским и отеческим правилам. Если они любят Бога, то почему они имеют общение с еретиками? Такие люди не бывают истинными и верными друзьями.

Послушай же, брат, что говорит божественный Василий тем, которые судят об истине по большинству. «Кто не осмеливается, — говорит он, — дать основательный ответ на предложенный вопрос и не может представить доказательства, и поэтому прибегает к большинству, тот сознается в своем поражении, как не имеющий никакой опоры для смелой речи». И далее: «Пусть, хотя он и один, покажет мне красоту истины, — и убеждение тотчас будет готово. А большинство, присваивающее себе власть без доказательства, устрашить может, но убедить никогда. Какие тысячи убедят меня считать день ночью, или медную монету признать золотой и считать ее за таковую, или принимать явный яд вместо годной пищи? Так в земных вещах мы не станем бояться большинства лгущих. Как же в небесных истинах я буду следовать бездоказательным внушениям, отступив от того, что передано издревле — и поистине издревле — с великим согласием и свидетельством Святых Писаний? Разве мы не слышали слов Господа: много званных, но мало избранных (Мф.20:16); и еще: тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их (Мф.7:14)?

Кто же из здравомыслящих не желает быть лучше в числе немногих, тесным путем достигающих спасения, нежели в числе многих, широким путем несущихся к погибели? Кто не пожелал бы, если бы ему случилось жить во время подвигов блаженного Стефана, быть лучше на стороне его одного, побиваемого камнями и бывшего предметом всеобщих насмешек, нежели на стороне многих, которые по несправедливому самовластию считали свое дело правым?

Один благоугождающий Богу достойнее уважения, нежели тысячи самовольно превозносящихся. Так и в Ветхом Завете мы находим подтверждение этому, — когда тысячи народа падали от ниспосланного Богом наказания, один Финеес встал, и умилостивил Господа, и прекратилось поражение сынов Израилевых (Чис.25:7–12). А если бы он сказал: «Как я осмелюсь пойти против того, что согласно делается столь многими, как я подам голос против решивших жить таким образом?» — и он не совершил бы доблестного подвига, не остановил бы зла, и остальные не были бы спасены, и Бог не оказал бы Своего благоволения.

Итак, прекрасно, прекрасно и одному быть по правде дерзновенным и разрушить неправое согласие многих. Ты предпочитай, если угодно, спасающемуся Ною утопающее большинство, а мне позволь с немногими войти в ковчег. Присоединяйся также, если угодно, к числу многих в Содоме, а я пойду вместе с Лотом, хотя он один спасительно отделяется от толпы. Впрочем, для меня почтенно и большинство, не избегающее исследования, но представляющее доказательства, не отмщающее тяжко, но поступающее отечески, не радующееся нововведению, но соблюдающее отеческое наследие. О каком же ты говоришь мне большинстве? О том ли, которое подкуплено лестью и дарами, обманывается по невежеству и неопытности, предано страху и трепету, предпочитает временное греховное наслаждение вечной жизни? Это многие выразили явно. Не ложь ли ты поддерживаешь большинством? Этим ты показал чрезмерность зла. Ибо чем большее число людей находится во зле, тем больше несчастье» [ ].

Об этом сказано так. Разбирать же другие предложения твои, возлюбленный, было бы тратой времени и потому, что письмо превысило бы меру, и потому, что для того, кто принимает слова с добрым чувством, сказанного может быть вполне достаточно.

Послание 49. К Навкратию, сыну [  [84] ]

Ты никогда не говоришь и не говорил мне, возлюбленный сын мой, о чем–нибудь лишнем и пустом, но всегда о благовременном и пристойном и ведущем к душевной пользе, как и теперь делаешь. Я же, восхваляя твою ревность, признаю и усовершающийся образ речи, который ты еще больше улучшишь, если будешь в состоянии заняться грамматикой. Поистине, должно владеть и силой, и искусством слова тому, кто защищает Православие и желает бороться с лжеучителями. Ибо если они при таком знании мечтают иметь нечто великое, хвалятся, когда услаждают ищущих одного лишь приятного для слуха, то прекрасно и православным не иметь недостатка в силе слова, чтобы низлагать гибельные их орудия. Поэтому мне приятно, сын мой, что ты укрепляешься в этом. Впрочем, чего я желаю для тебя, то не для всякого вообще, потому что каждый имеет свои способности и по–своему полезен.

Ты говоришь, что братья Филипп и Филон скончались, хорошо, что оба — благой кончиной, не потому, что дела их прежде кончины были неодобрительны, — как можно сказать это, если они отреклись от мира, плоти и крови, и возложили на себя благое иго послушания, — но потому, что они сподобились высочайшего блаженства, будучи ради Господа гонимы, огорчаемы и притесняемы. Против этого никто не станет возражать, кроме бесчестных прелюбодеев, нарушивших Евангелие. Приятно и этим ограничить похвалу Филону; у доброго же Филиппа много доблестей, которые ты сам прежде исчислял. Я же, кроме сказанного, еще удивляюсь его простоте и искренности, негневливости и незлопамятности, сострадательности и братолюбию, послушанию и смирению, короче — бесстрастию, от которого происходило и сокрушение, и отвращение от мира, и любовь к Богу, и скромность. Прибавь к этому, как ты и прежде говорил, частые слезы этого мужа, любовь к отцу и охотное повиновение, смелость и ревность в опасностях, совершенную безропотность и как бы постоянное благоухание добродетелей многоцветущей души его.

Доблестен и крепкий Гайан, прошедший почти по всем местам, где рассеяны братья. За то, что они здоровы, — благодарение Господу Богу; за то, что они не падают в скорбях, но еще больше укрепляются, — слава укрепляющему их Христу. А что они терпят гонение, не удостаиваясь даже крова от некоторых монахов, особенно от всех, сговорившихся в этом между собой, не удивляйся. Написано: враги человеку домашние его (Мф.10:36). Разве не гнали они, несчастные, Самого Христа Бога нашего, сказавшего это? Так говорит сын грома: пришел к Своим, и Свои Его не приняли (Ин.1:11).

Где же различие, если те не приняли Христа, Искупителя мира, а эти — потерпевших за Него и за Его Евангелие гонения и заключение под стражу? Никакого, кроме распятия и умерщвления. Да не вменится им этот союз неправды! Эти, как ты сказал, не перенося возражений от подчиненных им и желая не того, чтобы им воссиял свет истины, но чтобы им оставаться во тьме неведения, изгоняют братьев наших, чтобы святое слово истины и правды не достигали слуха их, то есть не служили напоминанием. Но не будет так, не состоится этот совет их, а слово Божие, которое они попрали, будет возвещаться и стоять твердо во веки. Ибо небо, — говорит Он, — и земля прейдут, но слова Мои не прейдут (Лк.21:33). Кто же может восставать против этого, кроме мучителя сатаны и учеников его, признавших прелюбодеяние спасительной экономией для Церкви Христовой, суемудрых и враждебнейших?

Впрочем, нужно возвратиться к твоим вопросам. Ты спрашиваешь, почему божественный Кирилл Александрийский соблюдал экономию, позволив не отделяться от тех, которые на востоке поминали в диптихах еретика Феодора Мопсуетского? Потому, что догматы благочестия у них соблюдались в совершенно неповрежденном и надлежащем виде. Так написано упоминающим об этом святым Евлогием, архиепископом Александрийским, в его; слове «Об экономии», употребление которого мы объяснили в составленном нами особом сочинении «Об экономии вообще». Итак, разрешение дал сам рассказавший об этом. В каком–нибудь другом месте не сказано об этом, и нет нужды искать другого. Но для разъяснения приведу здесь сказанное нами о том же предмете.

Из приспособлений к обстоятельствам одни были допущены Отцами на время, другие имеют постоянную силу. Например, имеет постоянную силу позволение, данное святым Афанасием италийцам — употреблять выражение προσωπα вместо υποσιάσεις (о Лицах Святой Троицы). А на время, — например, распоряжение апостола относительно обрезания, или Василия Великого — относительно Святого Духа, или настоящее — божественного Кирилла. То, что было допущено до некоторого времени, не подлежит обсуждению и нисколько не странно и не беззаконно, а только уклончиво и не очень точно. Это — временная экономия. Ибо невозможно ни для врача тотчас избавить больного от болезни, ни бешеного коня или сухую ветвь немедленно сделать первого покорным узде, а вторую — исправной, даже для самого опытного в этом, но только — мало–помалу пользуясь как одобрениями и ласковыми словами, так и нежным обращением.

Так поступали и святые в экономиях, так и великий Кирилл в настоящем случае. Он немного снисходил к медлительности восточных в рассуждениях и к их склонности не признавать еретиком того, кто на самом деле еретик. Ибо как иначе мог бы он поступить, когда они исповедовали православную веру и этим самым анафематствовали того, кто был ими поминаем? Ибо каждый, православный во всем, своей деятельностью, если не словом, анафематствует всякого еретика. А потом, когда у них пробудился совершенный ум, тогда святой, может быть, во всем был согласен с ними.

Разве не то же самое и мы делаем явно? Случается, что некоторые единодушные с нами, отличаются от нас в чем–нибудь таком, от чего не много вреда или отступления от точности. Однако, мы имеем общение с ними, чтобы из–за малого, что спустя немного времени может быть исправлено, нам не потерять всего; это было бы свойственно людям неопытным, а не строителям Тайн Божиих.

Таково временное приспособление к словам и нравам в суде, истине и законе, а отнюдь не в беззаконии и лжи. Пусть же прелюбодеи не злоупотребляют здесь выражениями, пусть не называют руководителем того, кто сбрасывает в пропасть, и кормчим того, кто топит, и врачом того, кто причиняет болезни, которому они сами уподобились, будучи вместе с прелюбодеем, сочетав прелюбодеев вместе с сочетавшим их, клеветав на Бога вместе с клеветавшим на Бога, нарушив Евангелие вместе с нарушившим Евангелие, по–собачьи (так можно выразиться точнее). Диоскора же, александрийского еретика, где и каким образом принимал божественный Кирилл, как говорят прелюбодеи, пребывающие во мраке возле света и клевещущие на святых? Это неслыханно, и их ложь неправдоподобна, ибо он жил позднее божественного Кирилла. Как же того, кто оказался еретиком после кончине святого во время разбойничьего собора в Ефесе, после третьего святого Собора, сам святой принимал, будучи уже выше мира? Так они лгут, сочиняя басни, чтобы уловить души простых людей.

Поэтому будьте искусны и сведущи во всем, чтобы вам избежать змея и говорящих змеиным голосом, от которых погибли очень многие из рода в род.

О других вопросах. Если епископ не находился на прелюбодейном соборе и называет его лжесборищем, но поминает бывшего на нем своего митрополита, то следует ли иметь общение с пресвитером такого православного епископа? На это я отвечал в другом письме к Еводию, что следует по экономии, если только он не служил вместе с еретиками. Ибо когда епископ, который поминается, православен, то ничего не значит, если он поминает своего митрополита–еретика из страха перед ним. Когда такой пресвитер приглашает на всенощную, нужно идти, и когда он предоставляет церковь, надо принимать, и когда сам входит в нее отслужить, надо позволять, или — чтобы помянуть покойника (только православного), надо дозволить, и когда берется служить в ней, не надо препятствовать. Если же он поминает епископа–еретика, то, хотя бы он ублажал, хотя бы сам мыслил православно, нужно воздерживаться от Божественного приобщения вместе с ним и от общей трапезы, если при этом надлежит помянуть того. Можно принимать его в общение при благословении и псалмопении только в том случае, если он не совершает священнослужения с еретиком, — своим ли епископом, или каким–либо другим, или не имеет с ним общения сознательно.

Если кто вкушает пищу вместе с сочетавшим прелюбодеев или с другим еретиком, безразлично, то не надо принимать пищи вместе с таковыми, хотя бы они и притворялись православными. Ибо они не соблюдают заповеди апостола, повелевающего с таковыми даже и не есть (1 Кор.5:11). Далее, не нужно исследовать или узнавать, не пиршествовал ли он с тем, кто пиршествовал вместе с еретиком, а тот с другим, и таким образом уводить речь с прямого пути и уклоняться от всех. Это дело произвольное, а не святых. Ибо сказано: доселе дойдешь и не перейдешь (Иов.38:11). Разве они не могли исследовать этого и передать нам? Но нет. Поэтому не хорошо преступать пределы, которые положили отцы наши (Прит.22:28). А с кем мы не вкушаем пищи, от того не нужно и принимать дара, если он, получив внушение раз и два, не обращает внимания и не слушается нас. Не знаю, следует ли от стражей принимать подаваемое — не как благословение, но как потребность, если только ввиду экономии. И от других, только бы они избегали того, чтобы безразлично пиршествовать вместе с еретиками, если случится какая–нибудь необходимость, не знаю, не следует ли также и принимать, и вкушать пищу вместе с ними. А давать таким стражам пищу и питье нужно без сомнения, потому что всякому человеку нужно подавать. А чтобы наш пресвитер служил в церкви господина Григоры, нашего сына, не смею сказать, потому что она открыта после прелюбодейного собора и освящена первым из прелюбодеев, служащим и служившим вместе с сочетавшим таковых.

Послание 50. К нему же

Ты, возлюбленный сын, горишь желанием спрашивать и узнавать о полезном, и это — похвальное дело, но я не в состоянии разрешить твоего недоумения. Впрочем, для общей пользы сделаю, что смогу. Ты спрашиваешь о второбрачных. Есть относительно них сомнение: следует ли венчать их так, как первобрачных, или нет? И если принять последнее, каковым может быть их бракосочетание, когда они не будут сочетаться священником? Носится молва, что обычай венчания второбрачных получил силу со времен нечестивого Константина [ ], в связи с его третьим браком, ибо прежде него этого не было. Я не отвергаю достоверности этой молвы, но любителям истины должно заимствовать суждение о предметах не из молвы или обычая человеческого, но из самого Богодухновенного Писания и из отеческого и канонического предания. Известно, что второй брак позволен святым апостолом и через него — Христом, но это не закон, как говорит святой Григорий Богослов, а позволение [ ]. Позволение же может быть дано не относительно того, что безукоризненно и безгрешно, — ибо иначе зачем оно было бы нужно — но относительно некоего падения и предосудительного поступка. Это выразил и божественный апостол, сказав: если не могут удержаться, пусть вступают в брак (1 Кор.7:9). А невоздержание, потерявшее силу мужества, сродни падению и прегрешению.

Руководствуясь этим, божественные Отцы подвергли второбрачных епитимьи, например, Отцы Лаодикийского собора — неопределенно сказали: «По непродолжительном времени и упражнении в молитвах и посте, мы определили даровать им общение по снисхождению» [ ].

Святой Василий Великий говорит определенно: «О троебрачных и многобрачных Отцы постановили то же правило, что и о второбрачных; ибо второбрачным назначили епитимью на год, а иные на два года» [ ]. Таким образом, из сказанного видно, что второй брак подвергался епитимьи как падение. Поэтому и Святые Отцы Неокесарийского собора запретили пресвитеру пиршествовать на свадьбе второбрачного [ ]. Если, говорят они, второбрачный имеет нужду в покаянии, то как пресвитер станет сочувствовать этому браку, участвуя в пиршестве на нем?

Что же необходимо следует из этого? То, что первый брак, как собственно законный, справедливо венчается священниками как нескверный, чистый, свободный от блудной страсти, и поэтому увенчиваемый как победитель над грехом. Потому при нем бывает и приобщение Святыни, на нем присутствует и венчавший, и любой другой священник.

Так и Господь и Бог наш благоволил разделить трапезу на браке в Кане Галилейской, благословив Своим участием в нем всякое брачное пиршество. Также и наложение венцов Он издревле благословил, даровав их прародителю нашему Адаму. Каким образом? И сотворил Бог человека, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею» (Быт.1:27–28). Вот благословение брачного союза, от которого произошло всякое благословение однобрачного сочетания; ибо и Адам был однобрачным. Надобно заметить, что отсюда произошло и возглашение при наложении венцов, которое напоминает о создании первого человека и сочетании с женой, произошедшей из ребра его.

А второй брак, хотя и позволен, но подлежит епитимьи. Ибо как может быть достойным венчания побежденный, а не победивший? И какой пресвитер станет венчать его, получив от Отцов запрещение даже просто присутствовать на его пиршестве? И как будет принимать Божественное Причастие тот, кто отлучается от Святыни на один или два года? И какая благословенная молитва будет читаться при сочетании его, когда нет другой, кроме одной, читаемой при первом сочетании? Итак, из всех Писаний и Отцов следует, что второй брак не должен быть венчаемым и поэтому не сочетается священником. Он и не завещан нам, а допускается тогда, когда будет исполнена какая–либо епитимья, наложенная по определению священника, после чего второбрачные могут приобщаться Божественных Даров, получая благословение через это, как бы при венчании, второстепенным образом, по снисхождению.

Ибо благословение есть дар и вместе с тем знаю сочетания от священника. И с того времени не воспрещается ему разделять пиршество с второбрачными, как и с однобрачными. Таким образом второй брак пользуется законом снисхождения, по апостолу, сознавая, что он занимает второе место после однобрачия, и не домогаясь безрассудно прав первого брака, которых уже прежде вкусил.

Ты, может быть, спросишь: как же они вступят в союз? С человеческими обрядами, как и троебрачные, и многобрачные, ибо так названо Отцами сочетание после третьего брака. Или тогда пусть венчаются и эти? Ибо поистине крайнее нарушение правил или, вернее, Евангелия, привело теперь к тому, что не только второбрачные и троебрачные, но и прелюбодеи венчаются священниками, а поборников заповеди и истины Христовой, которые, защищая Божественный закон, не соглашаются на это, преследуют и предают проклятию как чуждых.

Ужаснись об этом, небо! Высокое сделалось низким, правда — беззаконием, свет — тьмой, вследствие того, что говорят и делают прелюбодеи. Это свойственно слепым и глухим душой, и, следовательно, предшественникам антихриста. Может быть, ты еще скажешь: если один из вступающих в брак — девственник, то не следует ли при чтении молитвы венчания одному из сочетающихся возлагать венец на голову, а другому, уже бывшему в браке, на плечо? Это мне кажется не только нелепым, но и смешным. Ибо допустим третий брак: тогда где будет возложен венец — на руке или на колене, если вдова, вступающая в брак, будет принимать венец на плечо? Это нелепо. И кто будет возлагать венец? И как разделится нераздельная молитва? Одна из сторон, как непорочная и победительница, будет благословляться, а другая нет? Это смешно и невозможно.

И как одна сторона будет принимать приобщение, а другая — нет, так как находится под епитимьей? Если это будет муж, а муж — глава жены, и оба они составляют одно тело, то остальное тело будет участвовать в приобщении, а глава нет?

Таким образом соединяемое тотчас же будет расторгаемо самим священником, который должен соединять, если по снисхождению второбрачным будет позволено ему сделать это. Ибо главная принадлежность и цель сочетания есть святое и единое Тело и Кровь Христовы; или он станет приобщать обоих? Впрочем, оставим пустословие. Очевидно, что таковой будет не священником, а преступником божественных постановлений и поэтому лишенным священства, так как ему не позволено и пиршествовать на таком браке, не только что совершать такое беззаконие.

Как же, скажешь ты, неужели девственная сторона теряет победный венец с благословением и, не будучи побежденной, не одерживает большей победы и не доставляет вместе с собой благословение, и венчание, и участие в приобщении стороне, побежденной второбрачием? Если бы было так, то было бы определено отеческими правилами; но никакого различия не сделано. А что не определено и не утверждено свидетельствами Отцов, то вымышлять, и говорить, и делать — тщеславие.

Я же скажу так: справедливо будет, если девственная сторона лишится свойственного однобрачным венчания, ибо она могла бы воспользоваться им через сочетание с равночестным. Ибо следует сочетаться чистому с чистым, девственному с девственным, побеждающему с побеждающим. А кто захотел сочетаться с недевственным, тот падает и через это бесчестит девственную хвалу, которой, может быть, он и не имел, а если бы имел, то несколько унизил бы ее пристрастным расположением к второбрачному. Поэтому следует не только не возвысить, но еще унизить того до епитимьи, назначенной стороне второбрачной. Это я сказал тебе, как мог, добрый сын мой. Если же тебе или кому–либо другому, при помощи собственного разумного соображения покажется истинным иное, если только это мнение основано на Писании и отеческом и каноническом предании, то и мы готовы последовать и охотно желаем просветиться светом других, весьма нуждаясь в свете.

Послание 51. К нему же [  [90] ]

Три действия оказало на меня настоящее письмо твое, возлюбленный сын: я изумился, и возрадовался, и воспел; изумился о беззаконных, возрадовался о соблюдающих законы, воспел о Боге, укрепляющем поборников закона Его. О святом моем Афанасии и возлюбленных соузниках его, также и о мужественнейшем моем Феососте и богохранимом его обществе из семнадцати человек не стану говорить здесь, так как достаточно сказано в моих письмах [ ] к ним, хотя они и достойны больших речей и похвал, ибо подвизались и еще подвизаются свято и мужественно.

Перехожу к главной теме моего письма. Какой христианин слышал когда–либо о беззаконных и безумных делах, которые были совершены бесчестными прелюбодеями, которые лишь называются епископами, а на самом деле совершенные святотатцы по суду апостольскому и отеческому, даже если и не принимать во внимание их ересь? Какая человеческая, не говорю христианская, но варварская рука, бичуя когда–нибудь, бичевала так? Двести шестьдесят шесть ударов и потом, немного погодя, еще четыреста ударов ремнями по спине… Так поступил благородный архиепископ, вернее, лжеепископ солунский, и не с кем–нибудь из простых людей, но с монахом, и притом игуменом весьма благочестивым, по имени Евфимий, поистине соименный благодушию [ ].

Ужаснулось, слыша это небо, и вострепетал я, несчастный, и, думаю, всякий человек, имеющий естественную сострадательность и жалость, так же ужаснулся бы. Тот, кто должен представлять собой образ Христа и, получая удары, не воздавать ударами, оказался свирепее зверей, не имея в себе никакого следа чего–либо христианского, а тем более — епископского.

И для чего было это истязание? Для того, чтобы заставить подвижника Христова поминать его как епископа. Но, о, мужество и твердость блаженного! — ибо справедливо так называть его, — и после такого количества ударов и такого пролития святой крови, что обагрились подошвы ног присутствовавших там и земля в здании церкви Божией сделался пурпурною грязью, лежа почти уже бездыханным и безгласным, на вопрос терзавших, будет ли он поминать мучителя, говорю я, а не архиепископа, блаженный отвечал: «Нет». Так он сохранил ум непреклонным почти до смерти и не отступил от того, в чем православно был убежден!

Едва не опустил я самого важного, именно, что преторией Пилата был храм Божий. Ибо там, т. е. в так называемом храме Архангела, по твоим словам бичевали этого мученика. Жестокие истязатели и оставили его полумертвым. А некто, подражая Христу, взял его в свой дом и, приложив к кровавым ранам и телесным язвам свежую кожу убитого ягненка, оживил этого мужа, понемногу и постепенно укрепив его силы, отпустил его тайно, вопреки письменному приказанию мучителя. Таким образом тот игумен, будучи уже почти мертвым, дивно воскрес для утверждения Православия и торжества над лжеучителями.

Что может быть нечестивее этого? Кто из православных когда–нибудь поступал так с еретиком? Но, чтобы и здесь открылось нечестие прелюбодействующих и кто чей ученик: Христов ли — бичуемый и страждущий подобно Ему, или диаволов — бичующий, — для этого епископ старается устрашать и мстить за себя таким образом. Будем, брат, избегать участи его, а первому сочувствовать со всеми православными. Воззри, Господи, на такое бедствие и пощади народ Твой, утвердив мир Православия в нашей Церкви. Ничего другого не можем мы сказать при настоящих обстоятельствах кроме того, что следует охотно переносить все страдания за имя Его.

Ты же, возлюбленный сын мой, хотя, как сообщаешь, и заключен под стражу в другом месте, радуйся, ибо тебе сплетается много венцов. И хотя Леонтий [ ], некогда бывший учеником, а теперь ставший отступником, будет игуменствовать в том месте, где ты заключен, не удивляйся этому: ныне время долготерпения Божия, дабы открылись искусные (1 Кор.11:19) и да царствует сын Тавеилов в Вифлееме (см. Ис.7:6).

Что касается покаявшегося и просившего для себя епитимьи, то она назначена ему правильно. Я согласен с твоим ответом ему: если он не хочет подвергнуться епитимьи за умерщвление врагов, то пусть продолжает воевать, и мы до окончания войны не будем судить. Если же он желает подчиниться правилам Церкви, то ему надо избрать одно из двух: или, воюя, пользоваться земными почестями, или получить и исполнить епитимью.

Впрочем, ради последнего не стоит отвергать первого, ибо сражающиеся с врагами достойны похвал, как говорит божественный отец. Но им надо и нести епитимью. Так было и в древности: Моисей Боговидец оставил израильтян, возвращавшихся с победой после войны с мадианитянами, вне стана на семь дней, без сомнения, по внушению Божию, сказав так: Всякий, убивший человека и прикоснувшийся к убитому, очиститесь в третий день и в седьмой день, вы и пленные ваши (Чис.31:19).

Руководствуясь этим, или скорее, по вдохновению Божию, Василий Великий назначает таким епитимью на три года и учит, как может назначающий сократить ее [ ]. Ибо назначение епитимьи таким людям, конечно, касается убийства случайного, а не злонамеренного [ ].

Будь здрав о Господе, возлюбленный сын мой, молясь о мне, грешном, и о приветствующем тебя вместе со мною возлюбленном моем сыне и твоем брате Григории.

Послание 52. К Филиппу, диакону

Не думай, священный муж, что я затворяю дверь покаяния — это дело новациан, — но я не хочу открывать дверь желающим греха. Не таков ли и случай, о котором ты извещал в прежнем письме своем? Девица, давшая обет уневестить себя Христу, даже если бы жених ее и выздоровел, а после его выздоровления захотевшая сочетаться с ним, отвергнув тем иного Жениха, ищет врачевства против этого.

Мы отвечали тебе, что будет лучше, и не может отвечать иначе тот, кто предпочитает дела Божии человеческим. Ибо кто назначает епитимью еще не согрешившему, а только намеревающемуся согрешить? Или какой врач лечит прежде болезни, а не предохраняет, чтобы имеющий склонность к ней не заболел? Обязанность врача состоит в том, чтобы или сохранять имеющееся здоровье, или восстанавливать потерянное. Но прости, безрассудно было бы лечить болезнь еще только воображаемую, как уже существующую. Это дело не врача, а убийцы, вовлекающего в болезнь то, что еще не болит. Так рассуждай и относительно девицы.

Я здесь не говорю о том случае, когда кто намеревался сделать что–нибудь доброе, но не привел этого в исполнение; такой будет подлежать суду, как определил божественный Василий [ ]. А в этом случае предшествовало дело, совершенное по доброй воле, посредством прошения и обета. Остерегайтесь же, возлюбленные, шутить этим, слыша слова: Лучше, тебе не обещать, нежели обещать и не исполнить (Екк.5:4). Не в твоей ли власти это было; для чего ты допустил солгать Духу Святому (Деян.5:3,4)? А о том, что следует далее, умолчим, ибо это злословие.

И не потому я говорю так, что презираю эту девицу. Я жалею ее, как зеницу ока моего, и ее саму, желающую врачевания от моего смирения, и госпожу мать ее, которую почитаю и уважаю, как преподобную свою мать. Но говорю так, потому что страшусь приговора, который грозит в день Суда каждому, и спрашивающему, и отвечающему, так что нам невозможно избежать того, чтобы не дать отчет неподкупному Судии и за случайное праздное слово (см. Мф.12:36).

Поэтому, если девица еще не замужем, то ответ наш пред Богом и людьми тот же, и вам следует его держаться. Если же она замужем — увы мне, несчастному! — то надобно меня известить, и тогда мы назначим епитимью; ибо нет ничего неисцелимого для желающих исцелиться.

Послание 53. К Стефану, чтецу и находящимся с ним [  [97] ]

Я получил письмо от ревнующей по Богу любви твоей, посланное, судя по подписи, одним, а по смыслу — несколькими лицами. Но, спрошенный одним или многими, я обязан дать удовлетворительный ответ, насколько это возможно для моего неведения. Во–первых, те похвалы, которыми превознес меня твой многоглаголивый язык, не относятся ко мне, ибо я грешник и провожу неисправную жизнь. А если есть во мне что–нибудь, то это — Божий дар, дарованный по молитвам духовно родившего меня отца и на будущее время могущий сохраниться невредимым, по молитвам вашим любители благочестия.

Во–вторых, я не знаю, как мне дать ответ, если вопрос поставлен неясно. По моему разумению, вопрос касается бывшего патриарха Тарасия. Об этом предмете я уже давно думал, много рассуждая сам с собою и представляя последствия этого. Тех, которые ревнуют о благе и много лет страдали, я хвалю и одобряю, но отнюдь не упускаю из вида и того, чтобы они были единомысленны. Да и можно ли думать иначе о тех, которые оказались такими мужественными в благочестии?

Впрочем, положив в основание истину, по мере возможности и подобающим образом дам ответ. Итак, скажу следующее. Что было причиной нашего разногласия с Тарасием? Вера ли? Но, насколько известно, он был православным, следовал святым Соборам, по образу мыслей был согласен с прочими патриархами и прежде много подвизался за веру. Принятие ли возвращавшихся из ереси? Но это не его нововведение, ибо они принимались Святыми Отцами трояким образом: или через перекрещивание, как пепузиане, или через миропомазание, как ариане, или через проклятие собственного учения, как несториане.

Было ли причиной разногласий рукоположение за деньги, которое непременно наказывается низложением? Да, это совершенно справедливо. Тогда пастыри оказались свирепыми волками, разрушались жертвенники, подвергались бесчестию святые мощи, сжигались священные книги. Что еще? Даже икона Христа вместе с другими священнейшими предметами была оскорблена и попрана. Кто может кратко перечислить то, что требует продолжительного повествования?

Не от того ли все беды, что тогдашний предстоятель, внезапно возведенный из мирского состояния в епископское достоинство, не имел достаточно сил бороться за дух? Отсюда соблазны, здесь начало и нынешним смятениям. Вы знаете, как относиться к нему? А мы, услышав, в частности, о том, что рукоположенные за деньги, не принимаются им в общение, сочли полезным для блага мира сохранять согласие с ним, хотя сами думали иначе. Ибо Григорий Богослов говорит, что, пока возможно, надо склоняться к миру и там, где прискорбное только подозревается, снисхождение лучше надменности [ ]. Впрочем, ни мы не принуждаем вашу совесть, ни вы не требуйте от нас решения относительно того, что неясно для нас. Ибо и личное общение, и время, и опыт изменяют тех, кто неодинаково относится к одному и тому же.

А для чего нужно обращение назад, к божественному Герману, и требование, чтобы рукоположение непременно было совершено тогда? Ибо что значат три еретика, которые были в промежутке? Разве есть хоть один епископ, который не был бы рукоположен ими или рукоположен через них, так как рукоположение преемственно передавалось до Тарасия? Сколько людей с востока и запада, с севера и моря, приходили за это время и вступали в общение с нашей Церковью в священном звании? И сколько тогда было рукополагаемых и рукополагавших без денег, хотя и были еретиками? Все это может знать только Бог, человек же не может утверждать и по этой причине считать всех низложенными.

Мы люди, и поэтому, давайте смотреть на дела, увещеваю вас; ибо человек смотрит на лицо, а Господь смотрит на сердце (1 Цар.16:7). Надобно требовать только исповедания веры устами, когда оно не произносится с явной ложью, по которому и сам Тарасий принял рукоположение, и относительно которого тогдашние ревнители и строгие исполнители согласились с Тарасием и были в единомыслии с ним. Однако вскоре после Собора появились разногласия, по их мнению, по поводу принятия рукоположения за деньги и по некоторым другим вопросам. Если это и вам кажется справедливым, то мы перейдем к следующему вопросу: скажем о том, что было со времен Тарасия до сих пор.

Какой же следует отсюда вывод? Со всяким неосужденным священником, согласно Богослову и Златоусту, надобно иметь общение. Ибо первый говорит: «Считай каждого способным к очищению, только бы он был из числа избранных и не из явно осужденных и чуждых вере»; а последний: «Исследуй, дознавай, ибо общение без исследования небезопасно, и опасность касается великих предметов».

Итак, будем исследовать и познавать, с кем мы должны вступить в общение, исповедует ли он правую веру, не рукоположен ли он за деньги, и не справедливо ли что–нибудь другое худое, что подозревают в его жизни или что передает молва. Если же справедливо то, что он получил рукоположение от такого–то еретика или рукоположенного за деньги, но сам не еретик и по неведению возведен в сан рукоположенным за деньги, т. е. симонианином, а сам исповедует всю истину, соблюдает веру и правила неизменными и уклонившихся от того и другого отвергает, то нам нет никакого основания удаляться от него. Ибо такой не подлежит осуждению, по мнению вышеупомянутых святых, а значит и по общему мнению.

В таком случае мы сами имеем с ними общение и вам советуем делать то же. Ибо если исследование продолжить, то будут отвергнуты увещания святых и становится тщетным великий дар священства, с помощью которого мы становимся христианами. Таким образом мы можем впасть в язычество, что было бы безрассудно. К тому же, предпринимающие такое исследование, путешествуя по западу и востоку, не нашли бы достойного, так как все один от другого оказались бы подлежащими низложению по причине взаимного служения вместе. Ибо известно, что при Тарасии посланные отсюда апокрисиарии служили вместе с предстоятелем Римским, а от него посланные, может быть, служили вместе с восточными. Таким образом, священство уничтожилось бы, и чтобы не случилось сего, мы, в согласии со святыми, станем соблюдать вышеупомянутую меру.

В Церкви случалось и случается много подобных проступков, которые никто из святых, насколько мне известно, не исследовал подробным образом, — потому что это невозможно, и не заповедал нам поступать так. Услышав же о том, будто наша настойчивость для нас не полезнее собора, утвердившего прелюбодеяние, я удивился, ибо она настолько же достопочтеннее, насколько голос Господень — апостольского. Я не утверждаю, что Тарасий не говорил, будто было рукоположение за деньги, но он, как известно, объявил, что не принимает в общение таких.

А ныне из–за принятия в общение сочетавшего прелюбодеев было соборно, вопреки Евангелию, Предтече и правилам, произнесено учение, согласно которому беззаконие признается экономией, будто епископы и священники могут господствовать над правилами когда захотят; а тех, которые несогласны с этим, проклинают и преследуют, как вы знаете. Хотя это и произошло после времен иконоборческой ереси, но, для рассуждающих благочестиво, не лучше той. Их молитвами Господь да истребит зло и дарует прежний мир Своей Церкви! Впрочем, как ты писал, одно действие опровергается другим, и признание беззаконного действия сменяется отвержением и наоборот. Господь да сохранит тебя и весь дом твой здравыми и молящимися о нашем смирении, первейший из друзей и лучший из ревнителей!

Послание 54. К Анне, игумении

Почему ты перестала писать и извещать нас о делах твоего преподобия? Но мы, несмотря на это, не перестанем писать к тебе, как потому, что уже однажды мы отверзали смиренные уста свои, обращаясь к тебе так и по причине твоей ревности о Боге и пламенного благочестия. Ибо я слышу, что ты непрестанно благотворишь братьям нашим, путешествующим туда и сюда, каждого приходящего принимая человеколюбиво и провожая с благожеланиями, как служителя Христова. О, как прекрасно твое занятие! О, святая душа твоя, бодрствующая в делах божественных!

Эти действия не одиноки, они — побеги других добродетелей и порождение твоего духовного плодородия; ибо невозможно не благоухать носящему ароматы и не светить несущему свет. Поэтому везде и всегда, особенно же во время гонений за Христа, одни оказываются любителями святости и богоблаженными, а другие — преданными порокам и недобрыми, хотя внешне и делают вид, что имеют внутри добро… [ ]

Послание 55. К Ирине, патриции

Письменная беседа — средство для оживления любви, вызывающее привязанность в душах любящих, и тем более, чем чаще бывают такие беседы. Оно как бы пробуждает скрытые искры любви и воспламеняет взаимную симпатию. Нечто подобное произвело и в нас, смиренных, письмо твоей милости, исполненное духовной дружбы и содержащее в себе живейшие искры воспоминаний. Пользуйся же, благочестивейшая госпожа, этим средством любви, и извещай нас о твоем здоровье и благополучии. Ибо мы знаем о твоей всегда цветущей добродетели и великом благочестии из того, что слышали и слышим и из того, что сами испытали и испытываем, — или через отзывы других, или в своих беседах.

Мы слушали бы твой голос с большим удовольствием, не просто внимая звуку, но вместе с тем понимая и то, что ничто так не выражает состояния души, как исходящее из нее слово, каково бы оно ни было. Узнав о том, что случилось с госпожой дочерью твоей, мы опечалились, но какую молитву или облегчение доставим мы, грешные? Впрочем, будь уверена в том, что такие скорби ничего не могут сделать, если мы сами не дадим им места какой–нибудь невнимательностью. Ибо, как невозможно какому–либо месту, освещенному солнцем, заключать в себе мрак, так невозможно и человеку, руководящемуся Божественным светом, т. е. мудростью и добродетелью, потерпеть какой–либо вред от враждебных и бесовских наваждений.

Да исцелится же дочь твоя во имя Господа, исцеляющего всякую болезнь и всякий недуг, и да будет рука Божия распростерта над нею, осеняя голову ее и отгоняя всякое вредное влияние, чтобы она вместе с богобоязненной матерью, в здравии могла воссылать свои молитвы с благодарением Господу!

Послание 56. К Антонию, игумену монастыря святого Петра, и находящимся с ним [  [100] ]

Письмо ваше, написанное к нам с великой печалью и скорбью сердца, мы получили от отеческой вашей святости, и нужно ли говорить, сколько мы плакали, проникшись братским состраданием, хотя мы и недостойны, и, вследствие одинаковых страданий, понимая и представляя ваше затруднение? Ибо понять скорбь может только тот, кто подобным образом переносит такие же скорби. Но грехи наши так умножились в настоящем веке беззакония, когда охладела любовь, по слову Господа (Мф.24:12), что те, которые должны были бы устранять соблазны и преткновения, сами делают, как можно видеть, то же, что и внешние власти, и даже хуже.

Вы говорите, что вы терпели и все еще терпите заключения в темницах, ссылки, поругания, гонения и притеснения от управляющих Церквами Божиими, вы, которым не следовало бы переносить это от пастырей Божиих не только тогда, когда вы защищаете заповедь, но и если бы вы были уличены в человеческих преступлениях, а не боролись бы за истину, вы, которых надлежало бы хвалить и ублажать и которые, к тому же, украшены монашеским обетом. По делам их познаете их, — сказал Господь (Мф.7:20). Подлинно, не видано подобного у святых, а напротив, они скорее сами подвергались страданиям, научаемые голосом апостола, который говорит о Господе: будучи злословим, Он не злословил взаимно, страдая, не угрожал (1 Пет.2:23), и кротко подставлял бьющему Божественную ланиту (см. Лк.6:29). Так познаются пастыри Христовы; так же — и чуждые епископы.

Но что приходится терпеть при укрепившемся в нашем несчастном роде нечестии человеческом, которым превозносятся как предметом гордости, считая беззаконное законным и пользуясь властью для сопротивления Божественным велениям? Да получат они воздаяние за то, что делали и делают, или лучше да получат прощение от Неподкупного Судии, Который не оставит ничего неисследованным и безнаказанным в день Суда! Вы же, честнейшие братья и достопочтеннейшие отцы, радуйтесь и веселитесь, что вы получили славу божественного блаженства, с честью приняли бесчестие Христово, за малые труды и подвиги получая величайшие и вечные награды.

Как мы писали прежде, по благоволению Преблагого Бога не стало того, с кого начались разногласия в нашей Церкви [ ], и водворился мир по мановению, устроению, благосклонности и, прибавлю, благодаря убеждениям победоносных и христолюбивых наших Императоров и при содействии и защите Святейшего патриарха нашего, — ибо отныне так надобно называть его. Да примет и ваше преподобие суждение, вынесенное нами, смиренными, после многих соображений, исследований и обозрений отеческих деяний и иногда возникающих церковных соблазнов, которые иногда случались, дабы таким образом и в нашей Церкви Христовой воцарился мир Божий в сердцах всех. Ибо если мы не сделаем так, то не будет это свято пред Богом, и мы не одержим победы, но, может быть, излишне стремясь к справедливости, потеряем и то благо, которого достигли прежними трудами. Итак, признайте и примите Святейшего нашего патриарха, увещеваем вас. Имейте общение и с вашим епископом в том, в чем нет явного беззакония, предоставив остальное Господу, Испытателю и Мздовоздаятелю за слова и деяния. С этой целью мы решили послать письмо и нашему Святейшему патриарху с просьбой, чтобы вы были освобождены из заключения, и заключили друг с другом союз мира, чтобы, если случится что–нибудь сомнительное, тотчас было бы это разрешено между вами. А если случится что–нибудь такое, чего нельзя исправить переговорами между вами и почтеннейшим епископом, то эти болезни были бы исцелены в присутствии самого Вселенского патриарха, чтобы все содействовало радости мира и искренности согласия.

Послание 57. К Платону, отцу своему

Для чего ты, святой отец, повелеваешь мне, несчастному, делать то, что выше моих сил? Я должен просвещаться от тебя, а ты сам желаешь научиться от меня, омраченного? Но и это ты делаешь, подавая мне пример смирения. Не знаю, что сказать соответствующее времени, кроме того, что Бог хорошо устроил наши дела. Ибо если некоторые, из любви к Богу оставив принадлежавшую им власть и убежав далеко, считали себя блаженными в тихой жизни, то как нам, смиренным, находящимся под стражей в ссылке за ревность о законе Божием, не радоваться в Господе, считая благодатью Его и величайшим даром то, что мы удостоились достигнуть такого состояния, которого многие, желая, не получили?

Пребывай же, святой отец мой, в том месте, где до времени заключил тебя Бог, а не человек, ибо мы не знаем, что родит наступающий день (Прит.27:1) и как повелит Промысл, прославляй прославившего тебя Господа мученической твоей твердостью, вкушай с благодарностью и радостью хлеб свой, который люди думали поднести тебе с горечью. Уже оскудели силы твои в старости после подвижнических трудов, перенесенных тобой в юности, по благодати Божьей.

Поэтому прошу и умоляю, подкрепляй одряхлевшее тело пищей и питьем. Не отказывайся от этого, достаточно для тебя уединения, заключения под стражей, одиночества, лишения собеседников, немощи от старости, недуга, заботы о нас, грешных, и иных. Довольствуйся перенесением этого, соблюдая чистоту помыслов обращением к Богу достопочтенной души твоей. Когда бывает уединение, тогда ум, подобно воде, выбрасываемой из трубки, легко может восходить от земного к небесному. Главное желание — всегда бесстрастно пребывать с Богом. Впрочем, по определению отцов наших, венцы доставляет борьба, так что, если мы, подвергаясь нападениям, стоим твердо, то получаем славу победы над пораженным диаволом.

Я, одержимый страстями, стыжусь, говоря это тебе, отцу моему, но вынужден делать это, повинуясь тебе. Прекрасное дело — освободиться от страстей и быть объятым ненасытимой любовью к Господу. Полезное дело, отец мой, — удаляться от зловония страстей и благоухать благовонием Духа. Блаженное дело — здесь сокрушаться и плакать о… [ ] и радость будет такому, стоящему впереди всех со страхом Божиим, который, как огонь, когда водворяется в душе, прогоняет соблазны греха. И как не бояться Того, Которого трепещут Ангелы, от взоров Которого колеблется тварь, пред Которым все мы предстанем обнаженными и открытыми (Евр.4:13) и вскоре получим воздаяние за то, что сделали в жизни?

Я же несчастный, сам не достигнув ничего из того, о чем сказал, с прискорбием прошу помощи твоих святых молитв, чтобы открылись очи души моей для вкушения истинной любви. Вместе с душой слабо мое тело, как тебе известно, и я не знаю, что делать. Если приложу по видимости немного усилий, теряю и то малое здоровье, что имею. Одно только утешение нашел я, о котором надобно сказать и тебе, отец мой: я узнал из чтения и изучения обычаев восточных Отцов, что проводящим уединенную жизнь нужно, если возможно, каждый день принимать Божественное Причастие. Так я и делал, и находил помощь в горести, потому что по причине величия этого Дара, ум воздерживается от страстного движения.

Что может быть важнее для просвещения души и больше Божественного Причастия? Налив вина в определенную для этого стеклянную чашу и совершив обычные молитвословия, я, недостойный, причащаюсь этого дара.

Наконец, трудами рук твоих будешь питаться: блажен ты, отец мой, и благо тебе будет (Пс.127:2). Ты — отец многих, возведший их на такую степень добродетели, что в настоящее время все они находятся в изгнании за ревность о законе Господнем. Молись же о всех, чтобы они совершили свое служение.

Послание 58. К Спафарии, по прозванию Махара

Как прекрасно письмо твоего благородия, изложенное туземным языком, и, что удивительно, содержащее исповедь, представляющую для нас богоугодный дар! Но откуда такая великая вера твоя и благочестие, когда мы грешны? Или сие нужно для того, чтобы и нам было известно, кто ты и каково твое благочестие, каков господин твой и глава и госпожи сестры твои, что вы все являетесь как бы изысканными яствами трапезы Божией? Как достойно это письмо, выражающее прекраснейший образ вашего благочестия! Но я недостоин ваших слов о том, что вы предали себя самих моему смирению; не нам, но лучше Богу предавайте себя.

Поэтому мы обязаны и радоваться доброй жизни вашей, и желать вам священных благ, и давать вам только то, что мы можем дать, — простое наше слово. Что и делая теперь, мы спрашиваем: по какому поводу твоя досточтимость требует, чтобы я рассказал о Божественном Причащении, и почему ты столько лет редко причащаешься? Это должно иметь какое–нибудь основание. Причащаться должно нередко и не просто каждый день, но с чистой совестью; ибо сказано: Кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем (1 Кор.11:29).

Итак, если ты, наблюдая таким образом за своим состоянием, с благоговением медлишь некоторое время, то это хорошо, будет ли то недолго или долго. Предела этому иного нет, кроме того, чтобы приступить к Причастию с чистым сердцем, насколько это возможно для человека. Если же случится какое–нибудь прегрешение, удаляющее от Причащения, то очевидно, что такой человек может причаститься тогда, когда исполнит епитимью. А если опять он уклоняется от Причастия по причине ереси, то это правильно. Ибо причащение от еретика или явно осужденного за его жизнь отчуждает от Бога и предает диаволу.

Обдумай же, блаженная, какого образа действий из указанных держаться, согласно твоему наблюдению над собой, и таким образом приступай к Таинствам. Всем известно, что ныне в нашей Церкви господствует ересь прелюбодействующих, поэтому побереги честную твою душу, сестер твоих и супруга. Ты говоришь мне, что боишься сказать своему пресвитеру, чтобы он не поминал ересеначальника. Что сказать тебе на это? Я не оправдываю его: если общение через одно поминовение производит нечистоту, то поминающий ересеначальника не может быть православным. Господь же, возведший вас на такую степень благочестия, Сам да сохранит вас во всем неповрежденными и совершенными телом и душой на всякое благое дело и на всякую потребность жизни, с супругом вашим и с благочестивейшими сестрами. Все вы Господу молитесь о нашем недостоинстве!

Послание 59. К Василию, почтенному игумену, со всеми братиями честной обители святого Саввы [  [103] ]

Когда догматы благочестия соблюдаются твердо, тогда свойственно волноваться лишь любителю смут. Но когда они колеблются, как ныне в нашей Церкви, то не должно ли восставать, не щадя ничего, презирая не только продолжительный путь и другие неприятности, но и саму смерть? Такова причина отправления к вам преподобнейших духовных сынов ваших Литоия и Симеона, такова причина опасного их путешествия с надеждой на Бога.

Но, святые отцы, как я могу описать вам обстоятельно все, что здесь предпринято и сделано против Евангелия Христова? Многоплачевный Иеремия в одном из своих пророчеств говорит: пастыри обезумели и не взыскали Господа (Иер.10:21). А здесь нечто более тяжкое и крайне безнравственное, ибо тех, которые стараются искать Господа и держатся закона Его, предали анафеме, как чуждых Ему.

 

Книга II

Послание 1(60). К иконоборческому собору [  [104] ]

Следуя Божественным заповедям и каноническим постановлениям о том, что не должно без согласия своего епископа делать или говорить что–либо, касающееся церковного благочиния, а тем более относящееся к догматическому исследованию, хотя ваша власть и один раз, и другой призывала к этому наше смирение, мы не дерзали прибыть и сделать что–нибудь вопреки законам, как поставленные Божественным Духом под священную руку Святейшего патриарха Никифора. Когда же некоторые из имеющих один с нами чин игумена рассудили прибыть туда и вступить в словопрения, нам пришлось услышать то, от чего так сокрушается наше смиренное сердце.

Ибо, говорят, это собрание состоялось для низвержения второго Никейского святого Собора, т. е. для уничтожения поклонения честной иконе Господа нашего Иисуса Христа и Богородицы, а равно и всех святых. Слыша об этом, кто не вздохнет тяжко из глубины сердца, ведь этим уже низвергается спасительное домостроительство Господа нашего Иисуса Христа? Слушайте, небеса, и внимай, земля, — да воскликнет с нами велегласнейший Исаия (Ис.1:2); или лучше сказать: «Слушайте, восток и запад, север и морская страна, в каком положении ныне наши дела и для чего дерзнули составить собор».

Но мы, нижайшие, и прибывшие, и не прибывшие, — ибо и другие единодушны в одном божественном мышлении, — держась веры, согласной с поднебесной Церковью, утверждаем, что выставлять и почитать божественную икону Самого Спасителя нашего Иисуса Христа и Пресвятой Матери Его и каждого из святых справедливо по учению второго Никейского святого Собора или другого, божественно учившего прежде него. Более того, имея письменные и неписьменные свидетельства от самого пришествия Господа нашего и Бога, мы твердо пребываем на том основании, о котором говорит Христос: Ты Петр, и на этом камне созижду Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф.16:18).

Подлинно, какое может найтись слово у желающего противоречить такой силе истины? Ибо, если Господь наш Иисус Христос несомненно явился в человеческом образе и в нашем виде, то справедливо Он пишется и изображается на иконе, подобно нам, хотя Божественный образ Его остается неописуемым. Он есть Посредник между Богом и людьми, и при этом сохраняет неизменными свойства обоих естеств, из которых состоит.

А если бы Он не был описуем, то перестал бы быть Человеком, и тем более — Посредником, так как с уничтожением описуемости уничтожаются все однородные ей свойства. Ибо, если Он не описуем, то и не осязаем; а если осязаем, то вместе с тем описуем, чему противоречить было бы глупо так как это свойства тела, подлежащего осязанию и изображению. И как Он будет неописуем, если может страдать?

Если же Он описуем и может страдать, то, конечно, нужно и поклоняться Ему в том виде, в каком Он изображается. Ибо слава первообраза не разделяется в образе, по выражению Василия Великого. Чествование образа переходит к первообразу [ ], т. е. чествование всякого, естественного ли, или художественного образа.

Так же точно надобно рассуждать и относительно изображения Честного Креста: через поклонение этому изображению чествуется поклонением и Животворящее Древо; равно как и, наоборот, вместе с уничтожением первого по необходимости уничтожается и второе. Разве исповедание этого изображения не является исповеданием Животворящего Креста? Равным образом и отвержение преображения отвергает сам Крест.

Подобное отношение надобно предполагать и между иконой Христовой и Самим Христом всякому здравомыслящему. Впрочем, теперь не время для догматического изложения, которое может легко убедить признать свет истины даже слабоумного.

Такова наша, грешных, евангельская вера, таково наше, смиренных, апостольское исповедание; такое передано нам, нижайшим, богопочитание от Отцов! Сверх этого, если не только кто–нибудь из нынешних или древних, но даже если Петр и Павел, — говорим о невозможном, как бы о возможном, — даже если пришедший с самих небес станет учить и проповедовать иначе (см. Гал.1:8), то мы не можем принять его в общение, как не согласующегося со здравым учением веры.

Наконец, как бы ни было угодно вашей власти, наше смирение готово скорее страдать до смерти, чем отречься от нашего искреннего исповедания.

Послание 2(61). К монашествующим

В настоящее время, когда Христос преследуется через Его икону, не только тот, кто имеет преимущество по званию и знаниям, должен подвизаться, беседуя и наставляя в православном учении, но и занимающий место ученика обязан смело говорить истину и свободно отверзать уста. Эти слова принадлежат не мне, грешному, а божественному Златоусту, так же говорили и другие Отцы.

То же, что господа игумены, задержанные императором, не сделали вышесказанного, хотя они и по званию, и по знаниям выше всех игуменов здешней страны, а, напротив, скорее молчали, и не только молчали, — хотя и это тяжко, — но еще собственноручно поставили подписи, что они не будут ни собираться вместе, ни учить. Это — измена истине, отречение от пастырства и погибель подчиненных и равноправных.

Апостолы, получив повеление от иудеев не учить во имя Христово, говорили: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога (Деян.4:19); и еще: должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян.5:29). Это же и подобное следовало сказать и тем игуменам, чтобы Бог прославился через них, в назидание православным, чтобы утвердить монастыри, чтобы укрепить страждущих в ссылках.

Почему же мы предпочитаем монастыри Богу получаемое от них благополучие — страданию за благо? Где слова: говорил пред царями и не стыдился (Пс.118:46)? Где изречение: вот устам моим не возбраню (Пс.39:10)? Где слава и сила нашего звания? Помните, как блаженные Савва и Феодосии в то время, когда император Анастасий предался нечестию [ ], пламенно восстали в защиту веры, то анафематствуя лжеучителей в Церкви, то свидетельствуя в письмах, которые посылали императору, что они готовы скорее потерпеть смерть, нежели изменить что–нибудь из постановленного?

Эти же господа игумены, как рассказывают, говорят: «Кто мы такие?» Во–первых, — христиане, которые теперь должны непременно говорить; потом — монашествующие, которым не следует ничем увлекаться, как не привязанным к миру и независимым; далее — игумены, которые отвращают соблазны от других и никому не должны подавать повода к искушению; чтобы служение, — говорит апостол, — было беспорочно (2 Кор.6:3). А какой соблазн и искушение, или лучше, унижение произвели они собственноручной подписью, нужно ли об этом говорить? Ибо если молчание — это отчасти согласие, то насколько позорно утверждение такого согласия подписью перед целой Церковью?

Еще вы говорите, что патриарх Никифор, священнодействуя в скрытном месте [ ], тайно поминает святых, и все патриции, не говоря о других, остаются православными. Но что говорит Христос? Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Оптом Моим Небесным (Мф.10:32): а противоположное этому — в случае отречения. И если они собственноручно поставили подписи только не собираться вместе, то и это тоже является отречением.

Ибо как они будут соблюдать сказанное Христом: грядущего ко Мне не изгоню вон (Ин.6:39)? Приходит кто–нибудь, спрашивая и желая научиться истине, игумен ли, или кто–то другой; что же ответит ему игумен? Очевидно, это: «Я получил повеление не говорить; и, — о, если бы только так! — но и не принимать тебя в монастырь и не иметь общения». А Христос говорит: «Прими и научи, если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя» (Евр.10:38).

Итак, они дали подписку повиноваться императору вопреки Христу. Вот что, братья и отцы, сделали они, как я достоверно узнал. И так как вы постановили, чтобы я высказал, что кажется мне важным, то я и объявил перед Свидетелем Богом, взяв слово хранить это, как тайну, опасаясь искушения. Впрочем, вы, спасая, спасайте свои души, молясь и о мне, смиренном.

Послание 3(62). К игумену. — В списках сохранилось только неполное заглавие этого письма, текст же утрачен. Послание 4(63). К Феофилакту, епископу Никомидийскому [  [108] ]

Второй год я забочусь и помышляю о том, чтобы послать письмо священной главе твоей, и только ныне исполнил я, смиренный, свое желание. Но хорошо, что я удостоился письмом приветствовать тебя, моего отца, столп истины, опору Православия, стража благочестия, утверждение Церкви, победоносного мужа, христоносного архиерея, мученика исповедания Божия.

Подлинно, не принадлежит ли тебе венец мученичества? Ибо ты за Христа изгнан, удален из отечества, терпишь много страданий, будучи слаб телом от природы и, как мне известно, изнурен подвижнической богоугодной жизнью. Тобой хвалится сонм православных, радуется область никомидийская и превозносится, представляя тебя вселенной, отклонив от себя те упреки, какие издревле болтали относительно тамошних предстоятелей.

Веселится святой Тарасий, взирая на того, кто прежде был овцой его двора и находился под его рукой, а потом стал знаменитым пастырем, ныне подвизающимся и подвергающимся опасности за Православие, для которого и он потрудился со своей стороны соборно, по благодати Божией, во дни соименной миру и даровавшей мир Императрицы [ ], так что дела совершенно соответствовали именам. Таковы были тогдашние обстоятельства, а нынешние горьки и прискорбны.

Как же нет, когда жертвенники уничтожаются, церкви разрушаются, когда ересь все ниспровергает и гонит Христа с Его Матерью и служителями? Поистине, не Их ли гонят, когда истребляются Их святые иконы? Разве тогда, когда уничтожается изображение Животворящего Древа, может кто–нибудь противоречить тому, что вместе с этим ниспровергается Крест? Если же в этом случае можно сказать вместе с этим так, то как не согласиться с этим и относительно иконы, ибо и икона есть изображение.

Но, кто я, несчастный и непросвещенный, чтобы мне доказывать это божественному отцу и учителю? Ты, священнейший, научи нас совершеннейшему, как богопросвещенный, и самым делом наставь терпеливо переносить настоящие наказания и испытания, первое — нам за грехи, а второе — тебе за божественную любовь ко Христу, Которого ты не переставай молить, чтобы Он скорее сменил тень нечестия рассветом мирного православия.

Послание 5(64). К Навкратию, сыну [  [110] ]

Весть — за вестью, слово — за словом. Что мне сказать и о чем говорить? Как я, несчастный, стану относиться к произошедшему? У меня радость и печаль, утешение и плач. Я оказался между двух страстей и не знаю, о которой из двух предпочесть говорить. Однако побеждает Победивший сатану и начальников, и мучителей века сего.

Умерщвлен за Христа агнец Христов, претерпевший бичевание Фаддей, отрасль моя, сердце мое, сын послушания, ветвь благочестия, соименник апостола. Неизмеримая радость, чрезвычайное веселье не только для меня, смиренного, но и для Ангелов, и для людей. Как величественны дела Твои, Господи (Пс.91:6)! Ибо и ныне в этом смиренном поколении, явил Ты неописуемого свидетеля истины Твоей, и притом не из мудрых и благородных мира сего, но из противоположных им, чтобы исполнилось слово апостола: незнатное и уничиженное избрал Бог, чтобы упразднить значащее (1 Кор.1:28).

Куда ты удалился от меня, блаженный сын? Куда так скоро вознесся ты, сопричисленный к мученикам? О, жребий твой! О, благородство твое! О, благоразумие твое! В один день ты приобрел бесконечную жизнь, мучительными страданиями ты стяжал неизреченные радости. За сто тридцать ударов, — за подвиги ты получил совершенную награду вместе с мучениками от Святой Троицы, так как первая из этих цифр означает совершенство, а вторая — Троицу. Так из самого наказания твоего Бог явил величие твое. Кровь твоя — миро; останки твои — источник очищения для прикасающихся к ним.

Прошу тебя, святой Божий Фаддей, молись о мне, недостойном рабе твоем; ибо не дерзаю назвать тебя сыном. Смотрите, братия мои, что случилось, какое сокровище и какого брата мы приобрели. К славе Божией, и к нашей хвале, а также и к радости целой Церкви служит мученик Христов Фаддей.

Что еще? Будут, — говорит Господь, — первые последними и последние первыми (Мф.19:30). Это я говорю об Иакове и Лукиане, из которых один подвизался, и, о, если бы подвизался до конца вместе с Дорофеем и Виссарионом! А другой по грехам моим потерпел кораблекрушение с подобными себе. О, как пали они, несчастные, среди светил! Таким образом они забыли Сказавшего: Не бойтесь убивающих тело (Мф.10:28). Разве не знает меры сил единый Сильный и укрепляющий немощных? И свидетели этому близко. Разве не исторгает Он из беды слабых по природе, а не по воле? Свидетель Фаддей на небе верен (Пс.88:38).

Не будем же пугаться, братия мои, и не будем страшиться, видя падение поражаемых, спасаясь мыслью о том, что и мы не в состоянии перенести ударов. Будем переносить их силой Божией и идти вперед, хотя бы встретился огонь или меч. Бог идет впереди и призывает нас войти в обетованное нам царство, как Израиля, — в обетованную землю. Разве вы не знаете, что потерпели возмущавшие тогда народ, говоря: «Мы не сможем войти, ибо там грады ограждены до неба и мы видели там исполинов, сынов Енаковых (Втор.9:1; Числ.13:34)?

Что же случилось? Не за это ли они были сожжены огнем, и весь роптавший народ погиб, и тела их остались в пустыне?

Пусть никто не будет таким возмутителем, никто — малодушным, никто — потерявшим надежду. Пойдем, братия, пойдем, как Халев и Иисус Навин, наследники обетования. Поколеблются перед нами умственные стены, как тогда Иерихонские, от трубных звуков благодарности, которую воспел блаженный Фаддей, взывая с самого начала подвигов: сей день сотворил Господь (Пс.117:24). Так убеждаю, так прошу; мы, — говорит апостол, — посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас (2 Кор.5:20). Умоляю не бояться даже смерти за Него и с Ним, если будет нужно.

Это письмо ко всем, хотя и написано тебе, добрый сын. Поэтому всех приветствую и всем сорадуюсь в страданиях. Кто достоин восполнить недостаток скорбей Христовых в плоти своей (Кол.1:24)? Горе же отрекшемуся и отступившему, пусть даже и под угрозой смерти; ибо вечная смерть будет пасти их, и праведные скоро будут владычествовать над ними (Пс.48:15).

Мир вам Христов, держава, сила, утешение, молящимся обо всех братьях и обо мне, чтобы и я, по милости Божьей, оказался исполнителем того, к чему призываю. Находящиеся со мной братья приветствуют вас.

Послание 6(65). К пресвитеру подписавшемуся [  [111] ]

Что потерпел ты, честный отче? Подписка стала для тебя кораблекрушением. Сколько ты оплакивал это падение? Ибо поистине падение — это восстание против святой иконы Христовой, хотя бы ты только подписался рукой. Я узнал об этом из твоего письма, человек Божий, и сострадал, совоздыхал, соболезновал, взывал горько, как и следует дружелюбно расположенному.

Ибо мы члены друг другу (Еф.4:25), и если страдает один член, то вместе с ним страдают и все члены, — говорит апостол. — И если славится один член, с ним радуются все члены (1 Кор.12:26). Но, о бедствие! Мы подверглись нападению, устрашились, убоялись того, чего не должно страшиться и бояться, если действительно читаем слова: Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить (Мф.10:28).

Зачем же ты, друг, обратил речь ко мне, непотребному? Какое врачевание могу я предложить, болеющий грехами и не принадлежащий к тем, кому вверено исцеление таких ран? Бог — не Бог нестроения; исправление и исцеление пресвитеров, т. е. священников, Он вверил епископам. Ты требуешь от меня того, что выше моих сил. Не следует этого делать. Впрочем, чтобы мне не оставить тебя совершенно без ответа, с любовью предлагаю тебе следующий совет.

Благой Бог не хочет смерти человека, но хочет, чтобы он обратился от пути своего и жив был (Иез.33:11). Итак, если раскаяние твое истинно, то совершенно устранись от священнослужения; только по какой–либо настоятельной нужде можешь преподать кому–нибудь Святыню. Ибо иногда из–за нужды и затруднений бывает и так, что иной сам от себя принимает ее для избежания ереси. Поэтому, что сделал ты сам по себе или по внушению другого, то похвально и хорошо для умилостивления Бога.

Но разрешить священнослужение совершенно нет никакой возможности, даже если такое разрешение будет дано каким–нибудь архиереем. И так до водворения мира в Церкви Божией, когда все подобное будет надлежащим порядком определено соборным судом и получит божественное решение.

Если же скажешь, что, подписываясь, ты восклицал, что покланяешься святым иконам, то, прости, брат, и Пилат, устами называя себя невинным в убиении Христа, тростию утвердил Его смерть. Вот что тебе советую я, смиренный, как пред Богом.

Прошу совершать молитвы о моем спасении при сокрушенном покаянии твоем. Утешай святых отцов моих из епископов, которых, по твоим словам, ты видел, и приветствуй их, как бы от меня, несчастного.

Послание 7(66). К Иоанну, сыну

Я утешаюсь, сын и брат, письмами твоими, ибо они приходят в порядке и чужды неприятного многоглаголания. Достоинство письма — то, что оно тотчас касается предложенного предмета и говорит о том, что нужно, а не возвращается к тому, что не таково. Пойдем же далее.

О чем ты спрашивал, о том рассуждать теперь не время, и не нам учить тебя, добрый сын. Кроме того, я не посвящен в предметы неудобопостижимые. Но, чтобы не опечалить тебя молчанием, о первом скажу, что никто из других богоносных Отцов не разъяснил этого предмета так, как Григорий Нисский. Будем же довольствоваться духовным созерцанием этого на открытом уже пути к созерцанию. Ибо, что дальне Гадира, то недоступно, как говорит пословица [ ].

О втором: разумный безмолвствует в это время, ибо злое это время (Ам.5:13); это мне не кажется дурным и неправильным. Ибо нам определено Богодухновенным Писанием время говорить и время молчать (Екк.3:7), по требованию нужды, так чтобы мы соблюдали и благоустраивали слово истины. Ибо не дано ли нам повеление: не давайте святыни псам и не мечите бисер перед свиньями (Мф.7:6)?

Посмотри на богоносных мужей, и ты увидишь, что они то берегли слово под спудом молчания, когда говорить бесполезно или даже вредно, то ставили его на подсвечник, когда сеяние обещало хороший плод и нива была не камениста. Вот что мне представилось относительно предложенных вопросов.

Если же ты найдешь сам или при помощи других то, что более испытано, то не откажись сообщить мне, твоему отцу и брату, нуждающемуся в советах. Будь здоров и много молись обо мне.

Послание 8(67). К братиям, находящимся в ссылке и темницах [  [113] ]

Феодор всем братствам или общинам, повсюду рассеянным за Христа, с находящимися в темницах и ссылке, желает о Господе радоваться.

Благодать вам и мир, скажу словами апостола, от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа, Надежды нашей (Гал.1:3), за Которого и ради Которого вы терпите это гонение, скорбь и притеснение, удаление в пустыни и ссылку, заключения под стражу и мучения и все прочие ежедневные бедственные обстоятельства и события. Поэтому, возлюбленные братия мои, желая доставить вам какое–нибудь утешение в связи с отсутствием смиренного лица нашего, мы посылаем это послание, извещая, что мы непрестанно вспоминаем о вас в смиренных молитвах наших (Рим.1:9,10), вспоминая и представляя себе каждого из вас.

Со слезами и воздыханиями воздевая руки к Богу, молимся о том, чтобы мы как приняли на себя подвиги за истину и вышли с одним духом и одной душой, как бы из гнезда, из наших священных мест подвижничества, так и пребывали до конца, силой Господа; имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны (Флп.2:2). Мы содержим учение истины, проповеданное и написанное перед глазами и для слышания всей твари, именно: поклоняться Отцу и Сыну и Святому Духу, Преславной и Блаженной Троице, по богословскому учению.

Да исповедуем, что одно из лиц Троицы, Сын и Слово Божие, Господь наш Иисус Христос, уничижил Себя, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам (Флп.2:7), в образе нашем представляется и изображается в телесном виде. Ибо Он есть совершенный Бог и одновременно Человек, настолько же подлежащий описанию, подобно нам, чье естество Он принял, насколько чужд этого по неописуемому естеству Божескому. Ибо не Ангелов, — говорит Писание, — воспринимает Он, хотя и им свойственно принимать образ, как видели те, кто взирал Духом, но воспринимает семя Авраамово. Посему Он должен был во всем уподобиться братиям (Евр.2:16,17).

Пусть же скажут христоборцы, как возможно семени Авраамову не изображаться на иконе? Как Он, назвавшийся нашим братом, будет во всем подобен нам, если оказывается, что Он не получил свойства описуемости, присущего нам? Тогда Он не будет ни братом, ни подобным нам, поэтому Он и не Человек.

Такое заключение следует из их слов о том, что Христос не может быть изображен на иконе, подобно нам. Так христоборцы разрушают спасительное домостроительство, подобно манихеям, валентинианам и маркионитам, общения с которыми будем избегать, братия, как змеиного яда, заражающего не тело, как говорит в одном месте Григорий Богослов, но глубины души.

Мудрствуя согласно с апостольской и поднебесной Церковью, — настоящая же византийская является еретической частью, которая привыкла часто отделяться от прочих, — мы изображаем Господа нашего Иисуса Христа в телесном виде. Это издревле непрерывно передавалось от самого явления Его апостолам путем переписывания иконы с иконы, равно как и образ Животворящего Креста.

Разве возможно, чтобы Крест, который есть оружие Христа против диавола, изображать, а Того, Кто является Оруженосцем и Победителем сатаны, не изображать. Ибо как может быть изображаемо оружие победоносное и истинное, если оно не имеет представляемого перед глазами оруженосца?

Мы поклоняемся святой иконе Его, поклоняясь как бы Христу, изображенному на ней. Ибо Он родился из чрева Матери Своей Богородицы, имея образ. А если бы это было не так, то был бы каким–нибудь выродком и не получившим образа человеком, о богоборцы! Если же Он родился имеющим образ младенцем, что истинно, как говорит пророк: Всякий младенец мужеского пола, разверзающий ложесна, был посвящен Господу (Исх.13:2; Лк.2:23), то совершенно необходимо следует, что Он может быть и изображаем на иконе. Слушайте глухие, и смотрите, слепые, чтобы видеть (Ис.42:18).

Одна только особенность есть во Христе по сравнению с нами, — та, что Он был зачат в утробе Девы без семени и родился без тления, ибо не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его (1 Пет.2:22). Прочее же все, как у нас: Он ел, пил, дышал, рос, ходил, потел, уставал, был распят, умер, хотя, как Бог, в третий день воскрес, имея и после Воскресения наш изображаемый вид, обоготворенный и ставший нетленным в Нем.

В этом виде Он являлся апостолам, с ними ел и пил после Воскресения и был осязаем Фомой, сказав всем принимавшим Его за духа: осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня (Лк.24:39). Так Он и вознесся во славе, так и опять придет в том же виде — в нашем образе, и увидит Его всякая плоть грядущим с небес, с Ангелами силы Его, в пламенеющем огне совершающего отмщение не познавшим Бога и не покоряющимся благовествованию Его (2 Фес.1:7–8), с которыми будут мучиться распявшие Его иудеи и не принимающие изображений Его иконоборцы. Это, братия, евангельская проповедь, это — апостольское учение.

Мудрствующие же иначе, напротив, стараются увести народ Божий к иному благовествованию, которое, впрочем, не есть иное (Гал.1:6–7), предлагая ложные писания, говоря от своего чрева, а не из уст Господних. Ибо обычно к пшенице всегда примешиваются плевелы и к истине прибавляется ложь. Да и как открылась бы истина, если бы не было противоречий? Но если даже мы, — говорит апостол, — или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема (Гал.1:8–9).

Излишне было бы мне писать вам, что возможно изображать Богородицу и святых. Ибо глупо было бы говорить, что какой–нибудь человек не может быть изображаем. А отрицающие, что Христос, Который есть Глава тела Церкви может быть изображаем, полагали заодно уничтожить и иконы членов Христовых, так как мы все — тело Христово, а порознь — члены (1 Кор.12:27). Ибо для них является обличением то, что Матерь Божия изображается на иконе, а Родившийся от Нее и питавшийся сосцами Ее и испытавший все, относящееся к телесному пребыванию Его, нет. Их разоблачает и то, что свидетели и слуги будут живописуемы, а Тот, Которому они служили и с Которым общались, не будет изображаем.

Они оказываются даже хуже иудеев, потому что не принимают иконы ни Моисея, ни кого–либо другого из пророков, между тем как иудеи, жившие прежде благодати, принимали священные изображения, будучи подзаконными, а не христианами. А эти так безумствуют, что противоречат и самим себе, и иудеям, и, по сути, не являются ни иудеями, хранителями закона, ни христианами, так как не изображают Христа, Которого признают ставшим Человеком.

Есть такое изречение апостола Петра в истории мученичества святого Панкратия: «Сын Иосиф, вынеси икону Господа нашего Иисуса Христа и поставь ее на башне, чтобы видели, какой образ принял Сын Божий, чтобы, увидев, еще более уверовали, взирая на вид образа, и вспоминали о том, что нами проповедано Им» [ ].

Есть изречение апостола Павла: о несмысленные галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине, вас, у которых перед глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый (Гал.3:1)? Есть изречение Василия Великого: «Да будет изображен на картине и Подвигоположник в борьбе, Христос» [ ]. И еще: «Чествование образа переходит к первообразу» [ ]. Есть изречение много подвизавшегося Афанасия: «Мы, верные, поклоняемся иконам не как богам, подобно еллинам; да не будет; но только выражаем расположение и усердие нашей любви к начертанию лица иконы». Есть изречение святителя Иоанна Златоуста: «Мне нравилась и картина, сделанная из воска и исполненная благочестия. Я видел на иконе Ангела, прогоняющего тьмы варваров, видел попираемые племена варваров и Давида, который истинно восклицал: Господи, уничтожь образ их в городе Твоем (Пс.72:20)» [ ]. Это и делают ныне иконоборцы с Христом, Богородицей и святыми, — страшно слышать! — уничтожая их святые иконы. Не упоминая об изречениях других, — ибо их много, — и добавив еще одно, я обращу речь к другому предмету.

Есть изречение шестого святого Собора богоносных Отцов: «На некоторых священных иконах изображается агнец, на которого указывает перст Предтечи, принятый в образ благодати и прообразовавший нам в законе истинного Агнца, Христа Бога нашего. Почитая древние образы и тени, переданные Церкви как знамения и предначертания истины, мы предпочитаем благодать и истину, принимая ее как исполнение закона. Ради этого, чтобы и искусством живописи очам всех было представлено совершенное, повелеваем отныне образ Агнца, вземлющего грехи мира, Христа Бога нашего, представлять на иконах в человеческом естестве, вместо ветхого агнца, чтобы так созерцая смирение Бога Слова, мы приводились к воспоминанию жития Его во плоти, Его страданий и спасительной смерти, и таким образом совершившегося искупления мира» [ ].

Итак, возлюбленные, имея такие свидетельства, вместе с собственным и на самой истине неопровержимо основанным убеждением, как показано выше, бодрствуйте, увещеваю вас, стойте в вере, будьте мужественны, тверды (1 Кор.16:13), не страшитесь ни в чем противников, так же, как и ложных братий, обольщенных и обманутых, это для них есть презнаменование погибели, а для нас — спасения. И сие от Бога. Ибо написано: Ибо вам дано ради Бога, ради Христа, не только веровать в Него, но и страдать за Него таким же подвигом, какой вы видели во мне, грешном, и ныне слышите о мне. Стойте в одном духе, подвизаясь единодушно за веру евангельскую, со страхом и трепетом совершайте свое спасение (Флп.1:27–30; 2:12), дабы мне, грешнику, слыша о вас, радоваться.

Смотрите на сатану, смотрите на дерзость его, смотрите, чтобы кто–нибудь не оскорбил чем–нибудь Бога. Ибо этот великий дракон весьма хитер и многоопытен. Где он не может погубить посредством веры, там старается падением произвести то же зло в нас самих через закон греха, противящийся закону ума нашего. Он, как лев, рыкает, ищет, кого похитить, обольщает, воспламеняет огонь, старается сжечь дом души (1 Пет.5:8). Но мы имеем от Бога средства для изгнания его: воду в голове — источник слез, прошения, молитвы.

Во всем пусть будет страх Божий, приковывающий и пригвождающий плоть нашу. Нигде пусть не обитает ни зависть, ни вражда, ни тщеславие, ни какое–либо из дел тьмы. Страсти пусть тотчас изгоняются, пока они не укрепились, пока не вселились и не заразили душу, ибо потом трудно будет истребить их. Подвижники воздерживаются от всего, так бегите, чтобы получить награду. Младшие повинуйтесь старшим; Бог не есть Бог неустройства, но мира (1 Кор.9:24–25; 14:33).

Настоятели, божественно любите подвластных, и не по властолюбию, но по добродетели и благости требуйте подчинения и послушания. Не отдаляйтесь друг от друга, меняя много мест и нигде не получая пользы. Евангелиста Марка Павел не хотел брать с собой, как написано, за то, что он не пошел вместе с ним, но возвратился домой раньше (Деян.15:38). Не тем ли более мы должны довольствоваться своим состоянием? В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оставайся (1 Кор.7:24).

Очистим себя, возлюбленные, от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием (2 Кор.7:1). Держите предания, которым вы научены (2 Фес.2:15), наставляйте друг друга, всегда помните о смерти. Итак, молитесь, увещеваю вас, о всех.

Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте (Рим.12:14), переходя с места на место, терпя лишения, скорби, озлобления, скитаясь по пустыням и горам, а может быть, скрываясь и в ущельях земных (Евр.11:37,38). Хвалитесь, что это вы терпите за Христа, что вас весь мир не достоин. Потерпите, дети мои, потерпите немного, придет Господь, Раздаятель венцов, Мздовоздаятель, сонаследниками Которого быть обещано нам, — если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться (Рим.8:17).

Всегда молитесь о мне, несчастном, чтобы укрепилось сердце мое и я мог перенести постигающие нас бедствия даже до смерти, чтобы не отверг меня Христос за недостоинство мое, чтобы мне всячески очиститься от всякого зла. Теперь я живу, возлюбленные, тем, что вы стоите в Господе. Кто наша надежда, или радость, или венец похвалы; не вы ли и в настоящем веке, и в будущем (1 Фес.2:19)? Так, вы — услада любви и утешение мое.

Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух, и душа, и тело во всей целости да сохранятся без порока (1 Фес.5:23). Верен Бог наш, и Он совершит это, братия. Приветствуйте друг друга лобзанием святым (2 Кор.13:12). Приветствие от меня, смиренного Феодора, всем чадам моим, из уст моего сердца. Приветствуют вас находящиеся со мной братья. Благодать с духом вашим. Аминь.

Послание 9(68). К Иосифу, брату и архиепископу [  [119] ]

Писать к твоей святости для меня всегда вожделенно, и тем более, чем длиннее расстояние между местами ссылки, ибо это приближает меня к достопочтенному лицу твоему и доставляет облегчение беседой, как и теперь, мне, опечаленному изменой истине некоторых игуменов.

Да будет известно твоему преподобию, что старая кустодия, т. е. Иосиф, сочетавший прелюбодеев, Фотинудийский игумен, Ираклейский, Мидикийский, Михианский, Иполихнийский, Гулейский и, — увы, грех мой! — даже и Флювутский, обманутые по неразумной простоте, единодушно, якобы защищая «экономию», будучи увлечены привыкшим делать подобные дела Иосифом, уклонились вслед за сатаной, вступив не однажды в общение с нечестивыми.

Наслаждаясь своим унижением, они улавливают в свое падение нетвердых. Кажется, даже Никейский епископ подвергся падению. Ибо вызывают находящихся в ссылке для подобных дел. И если не поспешит защитить рука Божия, то погибнем и мы, остальные. Что же это значит, неужели опять, нас, смиренных, вместе с немногими постигают эти плачевные обстоятельства?

Восстань, человек Божий, как архиерей Христа, Истинного Архипастыря, тем более, что ты выше всех стоишь по высоте священства, кроме одного находящегося в заключении [ ]. Прославь Бога и в теле твоем, и в душе твоей (1 Кор.6:20), не оставайся постоянно на острове. Может быть, тебе надобно быть по–прежнему испытанным, чтобы так получить светлейший венец.

Увы, увы, брат, до каких времен мы дожили! Впрочем, благодарение Сохранившему. И сие от Бога, — говорит апостол, — что вам дано ради Бога, ради Христа, не только веровать в Него, но и страдать за Него (Флп.1:29). Не презрел Господь смирения нашего в прошлом, и ныне, я уверен, не презрит Он честности твоей, но как тогда, так и теперь возвеличится Христос в теле твоем, подавая с преизбытком милость Свою в доказательство добродетели твоей.

Поэтому простри и мне руку твою, ходатайствует и за меня преподобный, чтобы я укрепился и избавился от угрожающей мне тяжкой бури. Стой и умоляй, чтобы буря превратилась в дыхание Святого Духа. Да будет! Приветствую братьев и прошу молиться о моем смирении. Находящиеся со мной припадают к ногам твоим.

Послание 10(69). К Навкратию, сыну [  [121] ]

Дурная весть в письме твоем, сын! Она, коснувшись смиренной души моей, действительно опечалила меня и извлекла сердечные слезы и едва не лишила меня сна в ту ночь, когда я получил ее. Это произошло как из–за тех, кто пал, хотя они ныне поступили как прежде, так, особенно, из–за Флювутского игумена, ибо он принадлежал к числу тех, которые, казалось, стояли твердо.

Когда первые еще стояли, я удивлялся, что они, не раскаявшись в прежнем падении своем по поводу прелюбодеяния и сочетания прелюбодеев, стали высказываться по настоящему предмету [ ]. Я, смиренный, думал что они, быть может, частным образом совершили покаяние у себя и радовался их исправлению.

Но, как оказалось, построив дом свой на песке, они при дуновении восставшей ереси, пали тягчайшим падением, снова называя искажение истины экономией. Они и прежде были соблазном для Церкви Божией, и теперь тоже делами своими увлекают всех к погибели. Так, многие, склонные к участию в зле в затруднительных обстоятельствах, надеясь найти какой–либо способ, чтобы совершать подвиги благочестия без печалей и бедствий, стали общниками отречения от Христа, Богородицы, всех святых. Ибо именно это означает отвержение иконы кого–либо из них.

Увы, несчастье! Увы, обольщение! Увы мне! Как они, начав хорошо, повернули назад? Увы мне! Для скольких они послужат поводом к падению: для равных и высших, для мирян, клириков и монахов? Но это старая рана, внутреннее зло. Иосиф, справедливо названный раньше сочетателем прелюбодеев, а теперь хулителем Христа, он — вождь этой старой кустодии.

Как же ответим на это? Будем ли мы слабыми? Падем ли духом? Неужели у нас не окажется сил, чтобы исповедовать и одновременно защищать Христа? Нет, братия, нет. Ибо если при падении нечестивых праведные поражаются страхом, то при падении близко стоящему нужно соблюдать величайшую осторожность. Итак, убеждаю вас, станем тверже в Господе, не страшась ничего от противников.

Разве ради падших наше исповедание? Не ради них или других. Разве, утверждаясь на их стоянии, мы были крепкими, чтобы при их падении нам поколебаться? Да не будет этого! Христос — наше Основание, на котором мы стоим, которым хвалимся, говоря вместе с Павлом: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь ли, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас (Рим.8:35,37). Так, кто не выступает и не подвизается за Христа, тот не может быть христианином.

Разве напрасны подвиги мучеников, борьба, страдания? Разве они не были одной плоти с нами? Разве они не страдали, подвергаясь таким мучениям? Разве они не теряли надежды быть живыми, как говорит апостол (2 Кор.1:8)? Но, из страха вечных мучений и из желания небесных воздаяний, они, как благоразумные, решились лучше подвергнуться смерти телесной, нежели вечной. Не боялись, не страшились, и представляя будущее, как настоящее, с радостью шли на мучения, считали дарами великие страдания. Вам дано ради Бога, ради Христа, не только веровать в Него, но и страдать за Него (Флп.1:29), и еще в другом месте: ибо среди великого испытания скорбями они преизобилуют радостью (2 Кор.8:2). Так радовались, так восхищались, страдая за Христа, все святые.

Вкусим и мы, возлюбленные, любви Христовой: пойдем по следам святых, отвергнем пристрастия века сего. Не имеем здесь постоянного града (Евр.13:14), небесный Иерусалим — Отечество и город наш, о мужи, сильные в Духе, о дети Бога, а не мои, грешного!

Не склонимся, хотя бы все пали, да не будет этого! Мы же будем бороться одни, как прежде, так и теперь укрепляемые Богом. С нами Бог и все святые, бывшие от века, с нами восток и запад. Не велика часть, отторгшая себя от поднебесной Церкви из страха, ради временных благ, ради плоти, которую спустя некоторое время мы предадим вечному огню вместе с душой, если не будем защищать истину.

Пусть мы будем искушаемы, — да будет, — пусть будем бичуемы, и притом часто, пусть, наконец, умрем. Не радость ли несказанная — получить нам царство небесное и этим достигнуть бессмертной славы, и напротив, избежав вышесказанного, не сделаемся ли мы таким образом посмешищем до конца и не будем ли терпеть бесконечный стыд?

Так прошу вас, дети мои, которых я родил в Господе, которых возрастил Христос в делах и трудах не только подвига, но и борьбы, дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушными и единомысленными; ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя (Флп.2:2–3). Это апостольские увещания, хотя и припоминаемые мной, несчастным.

Молитесь и обо мне, прошу вас, чтобы мне дана была сила, крепость, слово за вас, хотя я и недостоин божественной благодати, чтобы мы единогласно и единодушно прославляли Бога в теле и в духе нашем.

Пошли к архиепископу доброго Дионисия. Приветствуй авву Петра, авву Игнатия и авву Тифоия и покажи им это письмо. Затем будь готов вместе с прочими и особенно с вышеупомянутыми; ибо, когда пали близкие к нам, нам следует быть внимательными, чтобы они не обольщали нас. Да даст Господь силу, крепость, ум, глаз, благоразумие и все, чтобы вам хорошо действовать в честь и славу Христову, в похвалу мою, в вечную славу вашу! Находящиеся со мною приветствуют вас обоих. Христос с вами. Аминь.

Послание 11(70). К нему же [  [123] ]

Сверх ожидания увидел я письмо твое, возлюбленный сын, и братии; ибо ты не дождался сентября, как я писал прежде. Впрочем, я с удовольствием принял твое усердие, неизменную любовь, пламенное расположение, любовь к Богу во всем и, прибавил бы я, любовь к отцу. Ты моя радость и утешение, ты моя опора в Господе во всех опасностях и скорбях и венец хвалы со всеми сподвижниками твоими, и особенно с братьями и сынами нашими во Христе Иисусе. Поэтому я радуюсь, благословляя Бога Отца моего, что ты здравствуешь душой и телом. Так Бог устроил, что ты освободился от уз, чтобы ты облегчал находящихся в узах, а свободных, соединяя, укреплял. Это ты и делаешь благодатью Христовой, увещевая, вразумляя, утешая каждого, как истинный домоправитель Божий. Прошу же тебя, не ослабевай и делай то же самое во славу Христа, для своего спасения, в похвалу мне, скудному во всяком благе.

Впрочем, брат, не напрасно мы шествовали и шествуем, прежде и ныне, и не тщетно трудимся; ибо это за Христа и для Христа, за Которого страдание — Пасха, за Которого скорбь — радость. С Ним страдаем, — говорит апостол, — чтобы с Ним и прославиться, ибо нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с той славой, которая откроется в нас (Рим.8:17–18). И справедливо. Ибо любая здешняя скорбь подобна тени и сновидению, а небесное воздаяние — бесконечная жизнь с вечной славой.

Не постыдимся же, сын, теперешнего мученичества, ибо оно Господнее. Многие из любви ко Христу желали видеть это, но не получили, а мы удостоились. Чего же? Страдать за Него, быть гонимым, пленным, заключенным под стражу, подвергаться гонениям с места на место, или, может быть, побоям, быть зрелищем для Ангелов и людей.

Если даже пронесут имя наше как бесчестное (Лк.6:22), анафематствуя частным образом и публично вместе со святыми, то не следует ли радоваться, не следует ли восхищаться? Я знаю, сын, это блаженство, предсказанное Господом. Этому и ты радуйся и веселись со всеми сынами. Вы тело Христово, а порознь — члены. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены (1 Кор.12:26,27). «Желай, — говорит апостол, — остального: заплеваний, заушений, наконец, креста, приятных для меня гвоздей Христовых, которыми кто удостоится пригвоздиться ко кресту вместе с Ним, как рабу пронзиться копьем вместе с Владыкой, человеку — смешать кровь с кровью Живого Бога?»

Проникаясь таким настроением, святые радовались, когда их бичевали, веселились, когда члены их рассекали. Итак, настала и наша радость! Отчасти и мы испытаны; и, о, если бы были испытаны до конца благодатью и человеколюбием Иисуса Христа, Господа нашего! Ибо победа каждого должна быть по благодати, чтобы никто не хвалился, будто он имеет что–нибудь свое, но чтобы мы стяжали милость Божию во Христе Иисусе смиренномудрием и деятельной верой.

Если есть какое утешение во Христе, если есть какая отрада любви, если есть какое общение веры, если есть какое милосердие и щедрость, то дополните мою радость, — с апостолом скажу я, несчастный, — имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушными и единомысленными: ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, не восставайте друг на друга (Флп.2:1–3). Ибо и в сами подвиги за благочестие обычно вторгается искание первенства и соревнование. Но вы, как служители Божии, — я присоединяю к лицу твоему и других, стоящих выше, которые пусть также прочитают письмо, — никому ни в чем не полагайте претыкания, чтобы не было порицаемо служение ваше (2 Кор.6:3).

Относительно тех, о которых ты писал мне, что они раскаиваются. Для тех, кто является членами нашего тела, мы, хотя и недостойные, будем врачами. Итак, какую епитимью при посредстве братьев мы назначили пришедшему сюда Оресту, — ибо мы не сочли за благо лично видеться с ним по многим причинам, — такую же пусть примут и прочие, т. е. пусть не причащаются Святых Таин и соблюдают остальное. И так до тех пор, пока снова не воссияет ясное небо Православия. А если, скажешь, они умрут? Тогда пусть причащаются. Мы веруем, что грех отпустится им. Ты писал, что вы спорите между собой о том и другом предмете. Оставьте ваши споры и живите в мире между собой.

Этих надобно принимать не так, как обращающихся от ереси, хотя и в таком случае имеет место немалое различие между той и другой ересью, но как отрекшихся от имени Господнего, или участвовавших вместе с христоборцами в отречении от Него из страха или какого–либо другого обстоятельства. Подлинно, в отречении от Него они явно участвовали с отвергшими святую икону Его. Ибо отвержение образа относится к первообразу, как говорит свт. Василий Великий. И это не может быть иначе, хотя некоторые и хотят уменьшить тяжесть такого греха.

А если бы те, которые прежде не были православными и не были научены истине, просветившись истиной от Божественного Промысла, прибегли к нам, то было бы иное дело. Их надобно принимать не как придется, но с согласия многих православных, как объяснил божественный Василий прибывшим из Египта в Месопотамию, укоряя их за неосторожное принятие [ ].

Разве вы не знаете, что говорит тот же отец в другом письме? «Не признаю епископом и не причислю к иереям Христовым того, кто оскверненными в разорении веры руками возведен в начальники» [ ]. Таковы ныне те, которые не по неведению, но по властолюбию вторгаются на епископские престолы, добровольно изменяя истине и получая за это председательство в нечестии.

По рассуждению человеческому, когда я боролся со зверями в Ефесе, — говорит апостол, — какая мне польза (1 Кор.15:32)? Скажу и я: «Если, по вашему мнению, после отречения или общения с христоборцами такие тотчас должны быть приняты и оставаться без епитимьи, то для чего я напрасно подвергаюсь опасностям каждый день, а не уклонился к противникам и потом тотчас через покаяние не присоединился к православным без епитимьи?» Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы (1 Кор.15:33). Бодрствуйте в Господе.

Какое общение света с тьмою (2 Кор.6:14), чтобы у нас делалось то же, что у христоборцев? Ибо они, говорят, приходящих к ним из Православия принимают с радостью без епитимьи. Если мы уподобимся им, тогда нам должно увенчивать отрекшихся от Христа и прославлять, как они некоторых из тех. Братия, умоляю вас, не будьте дети умом (1 Кор.14:20), но совершенствуйтесь в истинном знании.

Относительно раскаявшихся, находящихся вне нашего братства, кто я, чтобы сказать хоть слово? Если же меня заставит кто–нибудь, то так как любовь, будучи исполнением закона (Рим.13:10), имеет и свое убеждение, скажу им то же, что и нашим, ибо и они наши.

Пресвитер или подписавшийся, или имевший общение с еретиками из страха, не вынеся гонения, пусть лишится общения. Ибо как может имевший общение против Христа иметь общение со Христом? Разрешается отлучение от священнослужения соборным исследованием. Решивший снова бороться после падения пусть лишится того места, которое он занимал. Как иначе сделается известным отречение, которое он допустил, и ему самому, и другим?

Сделать послабление не могу, особенно если возвращение его к борьбе не ознаменовалось каким–нибудь отличным делом, как у епископа Лаодикийского. Ибо и тому я не советовал бы священнодействовать, а разве только вступить в общение ради его знаменитости.

Так полагаю для всякого монаха, так и для мирянина: отлучение от общения при прочих достойных плодах покаяния, в ожидании благоприятного для Православия времени. Впрочем, как и послабление, усиление зависит от налагающего епитимью — я говорю об общении. Если же по непостижимым судьбам праведного гнева Божия продолжатся времена ереси, можно и прежде Собора разрешить в Господе, смотря по тому, тяжкое или легкое было падение и какое человек показывает покаяние. Это касается как наших, так и внешних. Также им не надо препятствовать и принимать пишу вместе со всеми, но с тем условием, чтобы они не благословляли до разрешения.

Вот что представляется мне относительно таких в страхе Божием и по истине. Если же кто–то из вас или из других найдет что–нибудь новое, то я желал бы знать. Ибо я исповедаю многие мои грехи и признаю себя не знающим многого.

Приветствуй братьев твоих и сынов моих, авву Петра и Игнатия, и Тифоия, возлюбленных о Господе и сотрудников моих. Приветствуй любезных моих из святой общины. Приветствуй хранителей Таин, возлюбленные сердца мои. Приветствуй труждающуюся в Господе, от которой я получаю блага с избытком. Приветствуй всех братий во Христе, даже если они миряне, между которыми Сергий благочестивый и близкий. Приветствуют тебя и прочих находящиеся со мной братия, всегда возлюбленные. Вспоминайте о моем смирении. Господь наш Иисус Христос с вами, братия!

Послание 12(71). К Пасхалию, Папе Римскому [  [126] ]

Всесвятейшему, великому светилу, первейшему архиерею, господину нашему, Владыке, апостольскому папе, Иоанн, Феодосий, Афанасий, Иоанн, Феодор, нижайшие пресвитеры и игумены Кафарский, Пикридийский, Павлопетрийский, Евкерийский, Студийский.

Конечно, уже известно верховному Блаженству Вашему случившееся с нашей Церковью по грехам нашим. Мы обратились в притчу и пословицу у всех народов, скажу словами Писания (Пс.68:12). Но может быть, эта весть дошла до вас не полностью и не письменно. Посему мы, нижайшие, хотя и составляющие последний из членов тела Христова, когда глава наша в заключении и высшие из братства рассеяны там и тут, можем, находясь близко и через сношение друг с другом согласуясь в духе и слове, написать, хотя это и дерзновенно, следующее.

Внемли, апостольская глава, Богом вознесенный пастырь овец Христовых, имеющий ключи царства небесного, камень веры, на котором воздвигнута Кафолическая Церковь. Ибо ты — Петр, украшающий престол Петров и правящий на нем. Свирепые волки вторглись во двор Господень, врата адовы; как некогда, напали на нее.

Что это? Гоним Христос с Матерью и служителями, так как преследование образа есть гонение первообраза. Отсюда задержание Патриаршей Главы, изгнания и ссылки архиереев и иереев, монахов и монахинь, оковы и железные узы, мучения и, наконец, смерти.

О, страшно слышать! Досточтимая икона Спасителя нашего Бога, которой и бесы страшатся, подверглась поношению и унижению не только в царствующем городе, но и во всех местах и городах, жертвенники истреблены, храмы разрушены, святыни осквернены, кровь придерживающихся Евангелия пролита и проливается, а оставшиеся преследуются и обращаются в бегство. Умолкли все благочестивые уста от страха смерти, открылся противный и богохульный язык, поколебалась всякая плоть, не склоняясь в ту или другую сторону. Горе мне, как говорит Писание, ибо был будто пожинающий солому и собирающий незрелый виноград, не имеющий спелой грозди (Мих.7:1).

Все это, блаженнейший, случилось с нами. Кто же не огорчится этим, относя страдания ближнего к себе самому? Кто не подумает, что это предзнаменования пришествия антихриста, настолько отличающиеся от него, насколько отличается от первообраза образ, на который и нападают с яростью? Итак, приди сюда с запада, христоподобный, востань и не отринь до конца (Пс.43:24). Тебе сказал Христос Бог наш: и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих (Лк.22:32).

Вот время и место. Помоги нам, поставленный на это Богом, протяни руку помощи, насколько возможно. Ты имеешь силу от Бога, потому что первенствуешь между всеми, для чего ты и поставлен. Устраши, просим тебя, зверей–еретиков свирелью божественного твоего слова. Пастырь добрый, положи душу за овец, умоляем тебя. Пусть услышит поднебесная, что вами соборно анафематствуются дерзнувшие на это и анафематствующие Святых Отцов наших. Это было бы приятно Богу, радостно для Ангелов и святых, служило бы опорой для колеблющихся, поддержкой для утвердившихся, восстановлением для падших, весельем для всей Церкви Православной, и для твоей верховности вечной памятью. Этим деянием ты уподобишься древним предшественникам твоим, которые, в схожих обстоятельствах, сделав по внушению Духа то, что ныне испрашивали мы, грешные, поминаются и ублажаются.

Мы несомненно веруем, что ты, преклонившись милостью и состраданием, примешь уничиженное письмо наше, подражая Христу, Который, будучи Богом всех, не погнушался принять письмо от Авгаря и написать ответ на него.

Послание 13(72). К нему же [  [127] ]

Всесвятейшему отцу, верховному вселенскому светилу, господину нашему, Владыке, апостольскому папе, Иоанн, Феодосий, Афанасий, Феодор, нижайшие пресвитеры и игумены Кафарский, Пикридийский, Павлопетрийский, Студийский.

Посетил нас восток свыше (Лк.1:78), Христос Бог наш, поставив твое блаженство на западе как некий богосветлый светильник для просвещения поднебесной Церкви, на первейшем апостольском престоле. Мы, пребывающие во мраке и смертной тени нечестивой ереси, восприняли духовный свет, отогнали облако уныния и восприняли благие надежды, узнав от посланных нами братьев и сослужителей наших, как и что сделала и сказала святая верховность твоя. Ходатаев–еретиков не допустил, как воров, даже до священного твоего лица, но справедливо отверг их, когда они находились еще далеко. Нашим же бедствиям, по письменным известиям и рассказам посланных, оказал сочувствие и богоподобно сострадал нам, как собственным членам.

Подлинно узнали мы, смиренные, что действительный преемник верховного из апостолов предстоятельствует в Римской Церкви. Истинно убедились мы, что не оставил Господь нашу Церковь, которая в случающихся несчастьях имеет, как издревле, сначала одну–единственную помощь от вас, по промышлению Божьему.

Итак, вы — поистине незагрязненный и неподдельный источник Православия с самого начала; вы — тихая пристань всей Церкви, удаленная от всяких еретических бурь, вы — богоизбранный город спасительного прибежища. Впрочем, дерзновенно с нашей стороны составлять похвалы вашему божественному имени, которое некогда было ублажаемо божественными устами, надо обратиться и к нашим бедствиям.

Нечестивые не перестают со всяким рвением и неистовством делать свое обычное дело, увлекая и низвергая в пропасть ереси всех, боящихся смерти. Ибо тот, кто не уступает им, неизбежно подвергается жестокому пламени бичеваний и прочим мучениям, так что, к крайнему сожалению, мало–помалу ослабевают некоторые и из тех, которые прежде подвизались.

Мы же, смиренные и нижайшие из членов, опять как за свою священную главу, так и за прочих ратоборствующих отцов и братьев, осмеливаемся ходатайствовать и умолять, чтобы утешила нас святая и апостольская душа твоя. И во–первых, — что ты и делаешь, как мы веруем, — не прекращай богодоступной молитвы об утверждении и спасении всех, об этом просим священнейшее сердце твое. Во–вторых, доведи до конца при помощи Божией то, что по внушению Духа решено и определено тобой на пользу нам, смиренным, и для вечной хвалы твоей собственной добродетели.

Послание 14(73). К Папе Александрийскому [  [128] ]

Всесвятейшему отцу отцов, светилу светил, господину моему, Владыке, Блаженнейшему папе Александрийскому, Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский.

Величайший дар моему смирению и предмет высочайшего желания — удостоиться письменной беседы с твоей апостольской главой, не только по ничтожеству моей малости, которая не в состоянии писать и к равным, а еще менее к такой великой и божественной главе, но и по трудности пути, особенно затрудняемого препятствиями язычников.

Однако по благоволению Преблагого Бога, мне даровано это по двум причинам. Во–первых, чтобы исполнить давнее мое, грешного, желание — мысленно прикоснуться к священным твоим стопам, ибо иначе невозможно было исполнить это желание. И во–вторых, что гораздо важнее, — известить божественнейшую главу твою, как состраждущую членам целого тела Церкви, постигшие нас здесь бедствия, весть о которых, как я думаю, разнеслась до крайних пределов вселенной ввиду важности этого зла.

Гонение постигло нас, блаженнейший, и тягчайшее из гонений. Некогда Ахав, ища пророка Илию, говорят, выжег все места, и этот пожар выражал ярость нечестивого (см. 3 Цар.18). А теперь потомок Ахава по сану и по сердцу тщательно разыскивает не только образ Илии, но и иконы Владыки его Иисуса Христа, Господа и Бога нашего, Богородицы и всех святых и, найдя, истребляет с великой яростью во всяком подвластном городе и селении.

Поэтому жертвенники разрушены до основания, храмы Господни опустошены, и в домах, и в общественных местах, и в мужских, и в женских обителях, древних и недавно воздвигнутых. Жалкое зрелище! Как обезображенные люди, как какие–нибудь чудовища, выглядят церкви Божии, лишенные своего украшения и ставшие обезличенными.

Было ли что подобное этому среди прежних нечестивых дел? Вероятно, нападающий на вас араб бывает стыдливее и христолюбивее в этом отношении. Но не таков наш Тавеил (Ис.7:9). Пощади, Господи, и не предай совершенно наследия Твоего на поругание (Иоил.2:17). Изображения, начертанные на досках и на священных приношениях, и свитки, упоминающие о них, он высмеивает, позорит, порицает, как вещи негодные, богопротивные, которые, однако, боголюбезны и спасительны для мира. О, кто при этом не прольет слез, кто не воздохнет из глубины сердца?

Пути Сиона сетуют, потому что нет ходящих по ним благочестиво (Плач.1:4); и все уклонились, стали совершенно негодными (Пс.52:4). Кажущиеся иерархами и иереями, монахи и общежительные братия, люди всякого пола и всякого возраста, одни потерпели полное кораблекрушение в вере, другие, если и не утонули помыслами, то, вступив в общение с еретиками из страха смерти, отчасти подвергаются той же опасности.

Впрочем, еще остались некоторые, которые не преклонили колена пред Ваалом (3 Цар.19:18); и их столько, сколько исчислено Господом. Прежде всех — первейший из нас, священная глава наша, имеющая один сан с твоим совершенством, иерархи и иереи Господни, монахи и монахини, из которых одни испытали насмешки и бичевания, другие — узы и заключение под стражу, умеренно питаясь хлебом и водой, иные отправлены в ссылку, другие пребывают в пустынях, горах, вертепах и пропастях земных, а некоторые, потерпев бичевания и получив мученический венец, уже переселились ко Господу. Есть и такие, которые, будучи посажены в мешок, брошены ночью в море, как стало известно от видевших это…

Что еще? Святые Отцы наши предаются анафеме, нечестивые прославляются, дети воспитываются в нечестивом учении, по навязанной учителям книге. Нигде нет гонимым прибежища у жителей, невозможно произнести ни одного благочестивого слова. Сети расставлены повсюду, так что муж опасается своей жены. Доносчики и соглядатаи наняты императором именно для того, чтобы разузнавать, не говорит ли кто чего–нибудь неугодного кесарю, не уклоняется ли от общения с нечестием, не имеет ли книги, содержащей какие–нибудь сказания об иконах или самой иконы, не принимает ли изгнанного, не служит ли содержащимися под стражей ради Господа.

И если кто–то будет уличен в этом, тотчас схватывается, бичуется, изгоняется, так что и господа преклоняются пред рабами, по страху доноса. Нам можно сказать, что нет у нас в настоящее время ни князя, ни пророка, ни вождя, ни места, чтобы нам принести жертву пред Господом и обрести милость Его (Дан.3:38).

Поэтому мы, недостойные, возвещаем это святой душе твоей, как будто устами всех защищающих истину, прося тебя о заступлении и сострадании нам. Ибо мы уверены, что, если невозможно иначе помочь, то своими молитвами ты доставишь нам великую пользу в стеснительнейших обстоятельствах, снискав благоволение Божье.

А дабы ты отчасти знал, каково нечестивое учение безбожных, я приложил его к письму в тетрадях. Я, несведущий, опроверг его, по настоянию благочестивых. Прошу же рассмотреть это твоей божественной мудростью, недостатки исправить, ошибки мои простить, и не оставить поминовением в богоугодных молитвах твоих меня, как непотребного сына. Такое же письмо послано к патриарху Антиохийскому.

Послание 15(74). К Патриарху Иерусалимскому

Всесвятейшему отцу отцов, светилу светил, господину моему, Владыке, патриарху Иерусалимскому, Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский.

Кто сказал бы Аврааму: Сарра будет кормить детей грудью, — говорит в одном месте Священное Слово (Быт.21:7). И мне, недостойному, кто бы мог сказать, что мое смиренное письмо удостоится попасть в священные руки апостольской вашей блаженнейшей главы? Однако я верую, что это сбудется, ибо не по безумному желанию, а по необходимости я, грешный, осмелился послать письмо, заодно отправить подателя письма, возлюбленного брата Дионисия, верного и способного сообщить то, чего недостает в письме.

Итак, отсутствуя телом, но присутствуя духом, я, смиренный, во–первых, обнимаю ходящие богоугодно стопы твои, ибо это для меня благословение и освящение. Во–вторых, как будто по твоему наставлению, иду к священным местам: припадаю к божественной земле, по которой ходили Божии стопы, к Животворящему Гробу, в котором положено было всесвятое Тело Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, к месту святой Голгофы, на которой распят Господь славы.

Перейду к другим местам: взираю на святой Вифлеем, как на Едем, поклоняюсь божественным яслям больше, чем золотой стамне, ибо в них была не манна, но был положен Хлеб Жизни. Вижу святую гору, где было Божественное Преображение, гору Елеонскую, с которой вознесся на небеса Господь всех, святую Гефсиманию, в которой — гроб Пречестнейшей Владычицы нашей Богородицы, и многое другое, что не буду перечислять, чтобы слишком не распространять речь.

О, как и от одного только воспоминания сообщается освящение! О, сколь многих и сколь страшных святынь твое блаженство является главой! Ты первый из патриархов, хотя и считаешься пятым. Ибо где Епископ душ и Архиерей всех и родился, и совершил все Божественные дела, и пострадал, и погребен, и воскрес, и жил, и вознесся, там, без сомнения, наивысшее достоинство. Впрочем, об этом я дерзнул сказать по любви и благоговению, а теперь обращусь к другому повествованию.

Нас постигло гонение, блаженнейший, подобное языческим гонениям. Ибо сатана, почувствовав, что уже при дверях блаженная надежда и явление славы Великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, больше возжигает пламя ересей, — предзнаменования антихристова пришествия.

Что это? Нечестие, возникшее некогда при Льве и Константине и сильно неистовствовавшее, но низвергнутое божественным наказанием, теперь опять возобновил одноименный и соименный нечестию император [ ], да так, что затмил их неистовство. Он преследует изображенного на иконе Христа с Его Матерью и служителями, и где найдет — истребляет, сжигает. Поэтому жертвенники разрушены до основания, священные храмы обезображены, священные сосуды сожжены, нет ни одной области подвластного ему царства, оставленной без разрушения.

Если кто каким–нибудь образом обличен в сокрытии досточтимой иконы, или книги, содержащей какое–либо сказание о ней, того тотчас схватывают, терзают бичами и подвергают иным бедствиям. Отсюда страх, трепет и ужас у каждого человека, так что брат не желает говорить с братом и друг отворачивается от друга.

Составился собор, подтвердивший деяния бывшего прежде нечестивейшего и произнесший анафему на православный. Священники обезумели и не взыскали Господа (Иер.10:21), но подтвердили угодное Ахаву, все уклонились, стали совершенно негодны (Пс.52:3,4), исключая совершенно немногих. Кого же? Епископов и игуменов, монахов и монахинь, и самого, по благодати Божией, верховнейшего архиерея нашего, из которых одни подверглись бичеванию, другие отправлены в ссылку, иные заключены под стражу, а некоторые через эти мучения переселились к Господу, получив за борьбу победный венец.

Что сказать о богохульстве? Осмеивается, как мерзость запустения, как идол заблуждения, досточтимая и страшная икона Христова и всякая другая икона Владычицы и святых. Теперь, говорят, вера стала чистой и непорочной. Теперь, говорят, Господь изрек мир на народ Свой, и на преподобных Своих, и на обращающихся сердцем к Нему (Пс.84:9), как будто не было мира с того времени, как сказал Христос: мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин.14:27), доныне, и осквернена была Церковь Его, о которой святой Павел говорит, что она не имеет пятна или порока, или чего–либо подобною, но свята и непорочна (Еф.5:27).

Одни потерпели полное кораблекрушение в вере; другие, если и не утонули помыслами, тем не менее сами погибают через общение с ересью. Ибо и православно мыслящие от продолжительности гонения колеблются в истине, подобно неопытным в плавании, помрачаемым треволнениями морскими.

Все у нас бедственно и достойно слез. Запрещаются переданные от древних песнопения, в которых воспевается что–нибудь об иконах. Напротив, поются новые с явно выраженным нечестивым учением, преподаваемым учителями детям. Повсюду самое безбожное извращение всего. Мы стали, можно сказать, как Содом и Гоморра, по грехам нашим (Ис.1:9), и буря ереси ежедневно все более и более поднимается. А того, кто пробудил бы Христа Бога нашего для укрощения этого свирепого моря, не находится.

Будь же ты, Блаженнейший, для нас одним из двенадцати апостолов, возбуди недремлющее Око, с премудрой целью почивающее, ибо мы совершенно погибаем. Если есть какое–либо другое средство помощи для уврачевания немощных, то ты, как опытный, поспеши. Просим, святейший, убеждаем, умоляем. Мы — твои члены, ибо все верные — тело Христово, а порознь — члены (1 Кор.12:27). Внуши и прочим святым отцам нашим ходатайствовать, чтобы посредством многих лиц дана была нам милость от Бога.

Для этого и написано письмо, и податель письма послан по желанию всех, хотя одни только мы, нижайшие, представляем лицо их… Сослужителя нашего, брата Дионисия, прошу снарядить для доставки посланных нами писем к другим святым лицам, а затем, по благоволению Божиему, в обратный путь сюда.

Послание 16(75). В лавру святого Саввы

Богопочтенному, возлюбленному и духовному отцу моему, господину игумену знаменитой лавры преблаженного святого отца нашего Саввы и находящимся в ней преподобным отцам моим, Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский.

Великая радость и большая честь для меня, недостойного, что я удостоился послать уничиженное письмо свое в место святое, в обитель преподобных вашего вожделенного Отечества. Так как невозможно было мне телесно явиться к стопам вашим и видеть священную землю, священную ограду вашу, которую я, смиренный, почитаю, как город Божий, то Благой Бог благоволил посредством письменного посещения исполнить мое, грешного, желание.

Итак, как бы присутствуя пред ногами вашими, обнимаю вас святой любовью и покланяюсь божественному помосту, в котором хранится избранный сосуд Божий, свет монашествующих, светильник вселенной, тот, кто потопил умственного фараона, наставник святого народа, обладатель святой земли, раздаятель божественных обителей. Приветствую и прочие досточтимые могилы, в которых находятся священные тела преподобных. Они имеют богатство добродетелей и подобны богосветлым звездам в ночи настоящей жизни. Созерцаю то место, на котором огненный столп явился столпу добродетелей, где ведется победоносная борьба с невидимыми врагами, чудесная деятельность, и многое другое, блистающее по временам действиями Духа.

О, сколь много высказать побуждает меня желание! Но мера удерживает, чтобы письмо не вышло за пределы. О, сколь многих благих дел находятся у вас знаки и памятники, которые только при взгляде на них могут расположить душу к преуспеянию в добродетели! Впрочем, пусть это будет первая часть речи, хотя она и не удовлетворяет желанию. Теперь перейду к другой, плачевной, а не радостной, по поводу которой я высказал первую.

Гнев Божий постиг нас, святейшие отцы, за умножение беззакония, вследствие охлаждения любви, как сказал Господь (Мф.24:12); гонение, подобное языческим, крайне жестокое обрушилось на нас. Изгнан из двора архипастырь наш, рассеяны овцы Христовы; свирепые волки вторглись в паству, и одинокий зверь поел его (Пс.79:14). Что это?..

Расспросы и розыски — у каждого человека и в каждом доме, угрозы, опасения, чтобы не осталась неприкосновенной для ереси какая–нибудь икона, а тем более все. Поэтому священники совершают беззакония, и монахи, отрекшиеся от монашества, устремляются против носящих одно звание с ними, ученики — против игуменов, получая председательство в награду за отступничество. И кто больше неистовствует против Христа, тот и удостаивается больших почестей. Поэтому бичевания, узы, заключения под стражу, томления голодом, ссылки, смерть — поборникам истины.

Ни архиерейство не уважается нечестивыми, ни седина не возбуждает их жалости, ни подвиги благочестия, и ничто иное, достойное пощады. Один закон — воля кесаря, и одно старание — уловить всех. Пустыни скрывают убежавших, скалы и пещеры — спасшихся. О, как мы уподобились птице пустынной (Пс.101:7)! О, как мы преданы в жертву зубам нечестивых! Многое опускаю по причине отвращения.

Но, сострадательнейшие, пожалейте нас вы как составляющие одно тело с нами, прострите молитвенную руку, как братолюбивые, ибо мы знаем, сколько может праведная молитва ваша споспешествуемая (Иак.5:16), — чтобы по вашим молитвам прекратилось действие меча еретического, и Господь водворил мирное Православие и в нашей Церкви…

Такое же письмо послано и в обитель святого Феодосия.

Послание 17(76). В лавру святого Харитона [  [130] ]

Богопочтенному, возлюбленному и духовному отцу моему, господину игумену величайшей лавры преблаженного святого отца нашего Харитона и находящимся в ней преподобным отцам моим, Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский.

Так как сверх ожидания представился удобный случай для письма, то с удивлением воскликну: И откуда это мне (Лк.1:43), что я, ничтожный, удостоился послать письмо вам, святым отцам моим? Постигло нас за грехи наши тягчайшее гонение, слух о котором, конечно, достиг вас. Я, смиренный, размышлял и пытался разузнать, как и через кого я мог бы поплакать и перед вами, святыми, о случившемся с нами бедствии не для чего–либо иного, как только для того, чтобы возбудить сострадание в святых ваших душах, чтобы вы помогали нам молитвами своими, как умеющие, без сомнения, сострадать по апостольскому учению; ибо мы все тело Христово, а порознь — члены (1 Кор.12:27).

И когда я думал об этом, внезапно явился письмоносец, пришедший из ваших стран, и притом сын мой по духу и весьма верный. Как же было мне, грешному, не изумиться этой находке? Как не высказать справедливой благодарности Господу Богу моему?

Но прежде, чем высказать прискорбное, я, смиренный, открою свое расположение к вам. Радуйтесь, блаженнейшие отцы, обитатели святой земли, золотой род, испытаннейшие в вере укротители страстей. Радуйтесь, славное общество Христово, делатели заповедей Господних, подражающие божественным житием райской жизни. Радуйтесь, избранный град Божий, ибо среди вас Господь, Которого вы почитаете через упражнение в добрых делах.

Хотел бы я лично посетить божественную ограду вашу и прикоснуться к священным стопам вашим, посмотреть на святой храм, поклониться божественному помосту, осмотреть все там, где святой Харитон, соответственно имени своему исполненный Бога [ ], гражданин пустыни и светило вселенной, драгоценное семя которого не оскудело и не оскудеет до скончания века, подвизался мученически и отшельнически, где хранится священное тело его, истинное сокровище добродетелей. О, если бы мне увидеть это и обнять эту землю, как одушевленную! О, если бы достигнуть и прочих вместилищ преподобных, чтобы освятиться от одного только лицезрения их! Впрочем, упомянув об этом кратко, теперь я изложу и то, что исполнено скорби. И восстал новый царь, — говорит в одном месте Священное Писание, — который не знал Иосифа (Исх.1:8).

Точно таков и наш фараон, Иосифа не знающий, отрицающийся от искупившего его Владыки. Ибо очевидно, что отвергающий икону Его отвергает Его Самого. Так он отверг и Богородицу, и всех святых. Ибо, будучи по своей природе склонным к отступничеству, он вместе с Главой отверг и все члены, чтобы красовался один только его образ, по замыслу Навуходоносора (Дан.3:5; 6:7). Отсюда опустошение всех церквей Божиих, когда всюду уничтожается досточтимая икона; сожжение священных приношений, на которых была изображена икона, и книг, в которых говорилось что–нибудь о ней. Отсюда требование нечестивыми собственноручных подписей и вовлечение в безбожное общество посредством множества допросов и розысков, так, чтобы не остался не уловленным ни один человек.

Ибо необходимо одно из двух: или поклониться образу златому, или подвергнуться жестокому пламени мучений. Впрочем, легко перечислить оставшихся непреклонными. Кто они? Наш Святейший патриарх, иерархи и иереи, монахи и монахини. Ибо прелюбодейный взор не постыдился направить бичи и на них. Могу ли я обстоятельно рассказать о скорбях, заключениях под стражу, узах, изнурении голодом, ссылках, казнях, убийствах? Ибо и это мы испытали: бегство в горы, укрывательство в пещерах и пропастях земных — подобно тому, как Пророк Авдий, будучи еще начальником у Ахава, когда Иезавель совершала убийства, скрывал сынов пророческих, как говорится, по пятидесяти человек, в пещерах, и питал их (3 Цар.18:4)…

Они говорят, что именно теперь Господь изрек мир на народ Свой и на преподобных Своих, и на обращающихся сердцем к Нему (Пс.84:9), Тот, Который в начале сказал Своим ученикам: Мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин.14:27). Теперь, говорят, извержены идолы языческого многобожия; между тем как апостол издревле взывает: идол в мире ничто (1 Кор.8:4). Только теперь, говорят, очистилась Церковь, которую издревле тот же апостол назвал не имеющей пятна, или порока, или чего–либо подобного, дабы она была свята и непорочна (Еф.5:27). Только теперь, говорят, воссиял свет христианам, находившимся во мраке неведения, между тем, как им издревле и от начала сказал Христос: Я Свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме (Ин.12:46).

Видите ли, святые братия, богоотступление, которое должно прийти прежде, как говорит апостол (2 Фес.2:3). А мы уже видим перед глазами своими предзнаменования антихристовы. Мы изнурены, истощены, оскудели власы (Иер.7:29), исчезла всякая надежда, которая была у человека…

Такое же письмо послано и в обитель святого Евфимия [ ].

Послание 18(77). К Никифору, святейшему Патриарху [  [133] ]

Часто собирался я писать священной главе твоего блаженства, но меня удерживали то мысль о своем недостоинстве, то бессилие перед искушениями. Теперь же, не обращая внимания ни на что и надеясь на Св. Троицу, я, несчастный, говорю следующее: радуйся, истинный победитель нечестия, проходящий поприще веры на колеснице добродетелей. Радуйся, великое солнце Православия, исповедническими лучами которого озаряется вселенная. Радуйся, поборник истины, отличающийся красотой добродетели подобно древним богоносным мужам.

Ты оставил высокий престол ради Того, Кто смирил Себя даже до смерти, и смерти крестной (Флп.2:8), покинул толпы архиерейские, служителей и удобства, лучше захотел страдать исповеднически, нежели иметь временное греховное наслаждение (Евр.11:25). Ибо и среди них пребывал ты, умерщвляя свои члены жизнью в Господе, и перенес лишение своей святой матери, достопочтенных братьев, оставшись совершенно без близких. Не говорю о твоих, подобных Христовым, неприятностях от императоров, наветах и притеснениях, из–за которых невозможно свободно вздохнуть. Ты, выдав сам себя, был схвачен ночью, как Спаситель. Теперь ты сослан и пребываешь в ссылке на своей Голгофе, Христов мученик.

Но все это прекрасно и во благо тебе. Возведи очи твои и посмотри вокруг с вершины умственной горы и увидишь чад твоих (Ис.60:4), овец твоих, пастырь добрый, хотя и разделенных физически, но единых по духу, рассеявшихся по всей Церкви твоей, и лучами исповедания, подобно звездам, изливающих находящимся во мраке ереси свет Православия. Некоторые из них в минувшем противостоянии врагу уже принесли себя в жертву Богу, другие ратоборствуют, нисколько не страшась настоящего, но укрепляясь богоугодными твоими молитвами.

Это — слава твоей Церкви, это — отражение твоего мученичества. В будущем, узнав об этом, в тебе прославят Бога. Так же, как и ныне, много похвал будет принадлежать тебе, ратующему за почитание иконы Христовой. Впрочем, прости меня, богоподобный, что я по любви осмелился высказать это, и не лиши меня твоей священной молитвы, чтобы мне, непотребнейшему из всех, по грехам моим не перестать быть самым меньшим сыном твоим.

Послание 19(78). К монахиням

Услышав благую весть о вашей почтенности, я, смиренный, радуюсь, особенно тому, что вы — кровь и дух человека Божиего и общего отца. Еще больше радуюсь и славлю Бога, узнав, что вы доныне остались незапятнанными общением с еретиками. Так, имеющим нерастленные тела следует быть девственными и по вере. Ибо, премудрые, грехом прелюбодеяния оскверняются и тогда, когда имеют общение с прелюбодеями. Да сохранит вас до конца неприкосновенными от такого общения Господь, уневестивший вас Себе посредством обета девства! Это — первое мое слово.

Для чего же вы требуете от меня, грешного, наставления? Вы научены Богом по благодати Христовой. Ибо вы обе происходите от родителей благочестивых, отличаетесь познаниями и жизнью выражаете учение заповедей. Если же хотите чего–нибудь и от нас, несведущих, то скажем — нужно стяжать страх Божий. Он, водворившись в сердце, сияет светом, укрощает страсти. Отсюда сокрушение, слезы, отвращение от мира, стремление к небесам. И какое же благо — вести происхождение отсюда? Это — жилище Бога, а где Бог — там источник благ, мир, радость, любовь. Поэтому я, смиренный, увещеваю вас взирать не на примеры близких к вам, и особенно не на образцы притворного поведения многих монахинь, так сказать, тепловатого и расслабленного. Но взирайте на великолепные первообразы, сияющие божественной любовью, жития которых в ваших руках, ибо и живописец списывает икону не с дурных изображений, а с прекрасных и древних.

Что же вам известно об их добродетелях? Отрешение от уз пристрастия, удаление от мужчин, насколько возможно, смиренномудрие, некрасивая одежда, поникший взор, слух, избегающий внимать бесполезным речам, уста, говорящие о предметах божественных, изнурение тела. Так они преодолевали мудрование плоти, ибо плоть желает противного духу, как написано, а дух — противного плоти: они друг другу противятся (Гал.5:17), и между ними идет непримиримая война.

Нам должно каждый день, скажу даже — каждый час, мужественно вооружаться против страстей при помощи Божией, и вместе с Богом великими подвигами побеждать врага, который всегда жаждет нашей погибели. Но его мечи не могут окончательно погубить внимательно наблюдающего за собой. Невозможно подвизающемуся совершенно не терпеть поражений в слове, и мысли, и в том, что не причиняет греховной смерти. Но надо скорее снова вступить в борьбу и противостоять врагу с надлежащей твердостью.

Ибо грехопадения кто уразумеет (Пс.18:13). И кто похвалится, что он имеет чистую душу? В скорби бывает живущий в Господе, ибо тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь (Мф.7:14), а противоположный путь иного свойства. Когда же придет конец подвигов, тогда вы узнаете, невесты Христовы, что доставила вам такая жизнь. Вы в неизреченной радости будете вознесены добрыми Ангелами и войдете в нерукотворенную храмину, в небесный брачный чертог, чтобы постоянно, вовеки пребывать с Господом.

Можно было бы и еще больше сказать, но так как, думаю, я превзошел меру письма, то на этом закончу мою речь, за которую воздайте мне, грешному, вашими святыми молитвами.

Послание 20(79). К Макарию, игумену

Что ты делаешь, божественный отец, унижая самого себя, высокого добродетелью и возвышая в почтенных словах своих меня, униженного пороком, ежедневно осаждаемого множеством страстей? Я — твой раб и сын, желающий более поучаться, чем способный учить. Впрочем, добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе (Лк.6:45). Таков ты и тогда, когда видят тебя, и тогда, когда читают твои письма.

О димитриевском настоятеле и учениках скажу, что они погибли; по плодам познавай дерево. Молись об их раскаянии, и обо мне, несчастном для утверждения против врагов невидимых и видимых, чтобы мне удостоиться идти по следам всех нынешних исповедников Христовых, ибо всякий, кто противодействует врагам Церкви, есть исповедник.

О других же двух предметах я думаю следующее: пресвитер, подписавшийся под нечестием, должен каяться и горячо плакать, чтобы простилось ему преступление, но служить, хотя бы без поминовения нечестивца, такому никак нельзя. Его следует отлучить от священнослужения, пока призрит Господь и сделает возможным православный Собор, на котором каждый будет принят по достоинству судом божественным. Я же советую ему, если он участвовал в нечестивом общении, воздерживаться и от Причащения Святынь в течение одного года или двух лет. Ибо написано: Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в Трапезе Господней и в трапезе бесовской (1 Кор.10:21).

То же самое — относительно церквей. Какая совместность храма Божиего с идолами (2 Кор.6:16)? Итак, не должно входить в храмы еретиков, — так повелел нам святой Собор, — кроме случаев, когда православный храм окажется в совершенной власти еретика, который еще не служил в нем. Тогда можно и входить, и служить православному.

Вышесказанное изложено без предубеждения. Так, отец мой, думаю я, смиренный, взирая на примеры божественных Отцов. А твое совершенство пусть усмотрит лучшее и покажет мне. Да сохранит тебя Бог еще здоровым и подвизающимся, славнейший среди отцов, равно и молящимся о моем недостоинстве как по любви, так и по повелению заповеди!

Послание 21(80). К братиям, заключенным в темницах [  [134] ]

Феодор возлюбленным братиям, заключенным ради Господа в различных темницах, — радоваться.

Что такое настоящее? Радость и веселье, ибо мы удостоились подвизаться в мучениях за Христа, ибо мы предаемся заключениям в темницах и скорбям за слово Божие, ибо мы подвергаемся бичеваниям и обидам ради Христа, претерпевшего за нас бичевание и бесчестие и потом распятого. Кто не станет хвалить? Кто не будет прославлять? Восток радуется, запад веселится, вся Церковь от четырех концов мира восхищается.

Что я говорю о земном мире? Самое небо наполнилось радостью о том, что не только верховный из наших иерархов, вместе с прочими иерархами и иереями, игуменами и учениками, но и монахини с настоятельницами вступили на поприще мученичества. Не стану говорить о тех, кто в пустынях и горах, в пещерах и пропастях земных, в изгнании терпят лишения, озлобления через гонение за Христа (Евр.11:37,38). Итак, справедливо, братия мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой (Флп.4:1), я радуюсь и сорадуюсь вам, и вы точно так же радуйтесь и сорадуйтесь мне. Это — слова блаженного Павла, но они подходят и нашему времени, ибо все написано нам в наставление (Рим.15:4), и он увещевает нас быть его подражателями. Надобно поистине сказать, что мы преданы скорбям и притеснениям не настолько, насколько желают этого угнетающие нас — ибо в таком случае искушение было бы невыносимо, как и причиняемое нам невидимо бесами, — но настолько попускает Подвигоположник и Сподвижник наш Христос, праведным судом назначающий подвиги по мере и степени силы каждого или в наказание за грехи, если мы добровольно идем на страдания, или для воздаяния победных венцов преуспевающим от славы в славу.

Подлинно, мы мучимы не так, как Петр, Павел или другие апостолы, или Георгий и Феодор имеющие равную с ним славу, или Фекла и Феврония с подобными им, у которых, как возлюбивших много, преизбыточествовали и дарованные им страдания Христовы. А у тех, у кого мала любовь, и страдания недостаточны, так что нужно скорбеть и сетовать о том, что мы немного страдаем, а не смущаться и тяготиться тем, чем мы умеренно наказываемся.

Если же мы падем — чего да не будет и в мыслях! — то не по Божьему распоряжению, но от собственной слабости, бессердечия и нечестия. Ибо Он дал силы против державы лукавого, желая подвижнику остаться победителем, а тот, по малодушию бросив оружие терпения, погиб. Свидетель этих слов — взывающий: Верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1 Кор.10:13). Здесь терпение, братья, здесь венцы, сплетаемые Богом за добрую веру.

Итак, не постыдимся свидетельства Господа нашего и не уступим Фаддею, новому мученику, и тем исповедникам, которые пострадали вместе с ним и пошли вслед за ним. Их имена вы знаете. Кровью мучеников и теперь орошена Церковь Божия и еще орошается подвизающимися и страждущими в разнообразных скорбях. Кровь проливает заключенный, уединенный, притесняемый, удаленный от людей и не видящий их, лишаемый необходимого, алчущий, жаждущий, не видящий луча солнечного, каждый день умирающий, как говорит апостол Павел (1 Кор.15:31), и нас умерщвляют каждый день, как поет Давид (Пс.43:23).

Но если мы с Ним умерли, то и оживем со Христом, если терпим, то с Ним и царствовать будем (2 Тим.2:11–12). Издревле благодать отметила тех, которых она избрала для свидетельства Христова. Из поколения в поколение являются мученики. Ибо надобно прийти соблазнам, — сказал Христос (Мф.18:7), — чтобы избранные воссияли подобно солнцу и плевелы обнаружились бы в своем мрачном виде.

Будем же, братия, в этом коварном и развращенном поколении как бы звездами, сияющими во мраке ереси, ибо нас избрал Христос в Свою хвалу, к славе Православия. Как древние служили примером для нас, так мы постараемся показать себя потомкам опорой и примером и явиться ликующими в день Христов. Притом, мы имеем возможность явить более ясное свидетельство, чем предшественники. Ибо теперь уже не только вопрос о естестве или воле во Христе и тому подобные, по которым спорящие стороны не могли привести никаких весомых доказательств, — поскольку предметы спора были отвлеченными, — но и видимые предметы подвергаются сомнению, или нечестивому отрицанию.

Противники не только утверждают и неправедно умствуют, что Христос не может изображаться на иконе с Богородицей и всеми святыми, но и уничтожают Их изображения, признавая божественные начертания заблуждением и гибелью душ. О, иудейское и языческое упорное нечестие! Подлинно, нет совершенно никакого, по существу дела, различия в предмете их хулы. Иудей или язычник говорит христианину: «Отрекись от Христа, Марии». То же говорит и иконоборец. Ибо икона Христа, так же, как и икона Богородицы, называется тем же именем, что и Спаситель, и Божия Матерь. Следовательно, требующий отречения от иконы прямо требует отречения от Того, Чья это икона.

Это — слова не мои, ничтожного. Послушай, что говорит Моисею Бог всех: сделай из золота Херувимов (Исх.25:18). Между тем Он повелевал сделать изображения Херувимов, ибо никто из здравомыслящих не может сказать, что Он указывал на естество херувимское. И еще: сделай себе медного змея (Числ.21:8), — однако и здесь Он повелевает сделать изображение змея.

Но таково свойство первообраза и его изображения. Копия или икона называется именем первообраза, и при отрицании одного отвергается и другое, так как они существуют вместе. Был Ангел, поэтому есть и изображение Ангела, был змей, поэтому имеем изображение змея. Так и относительно других существ. Иногда они называются иконами тех, чьими иконами действительно являются, но иногда именуются так, как их первообразы.

Так и святой апостол говорит: над ним Херувимы славы, осеняющие очистилише (Евр.9:5), — употребляя название первообразов по отношению к изображениям. Послушай и свт. Василия Великого: «Да будет изображен на картине и Подвигоположник в борьбе Христос» [ ]. Не сказал: «Да будет написана икона Подвигоположника в борьбе Христа», но: «Христос». Послушай и свт. Григория Нисского: «лежит Исаак», — он назвал Исааком изображение Исаака [ ]. Послушай Златоуста: «Я видел Ангела на иконе» [ ]. Не сказал: «Я видел написанного на иконе Ангела», но: «Ангела».

Ибо в иконе проявляется первообраз, равно как и в начертании Креста — Животворящий Крест. Так как в почитании верующих одно не отделяется от другого, икона и носит название первообраза. Образ Креста называется Крестом. Так и о царе, и обо всяком человеке, и обо всяком предмете, мы справедливо можем сказать, что царем называется и изображение царя, как говорит божественный Василий, и Петром — икона Петра, и Павлом — икона Павла.

Скажу нечто более высокое: и человек называется Богом как образ Божий. Таким образом, как говорил свт. Василий, и икона Христова называется Христом; ибо он, повторяю, так сказал: «Да будет изображен на картине, — не лик Христов, но — Христос». Если противники не допускают этого, то, во–первых, они отвергают божественные изречения, а во–вторых учат, если не словом, то делом, что Христос не Человек. Ибо, если Он Человек, то очевидно, что может изображаться на иконе. Первое свойство человека — быть изображаемым. Если же Христос не изображается, то Он не Человек, а бесплотный, и, как пустословят иудеи, даже еще не пришел.

Поэтому они отвергают и Богородицу, написанную на иконе, и любого святого, как не являющихся Матерью Божией и служителями Христовыми. И Златоуст сказал: «Дела для меня достовернее слов твоих». Итак, отсюда следует, что иконоборцы поистине иудействуют. И кто страдает от них, тот страдает ради Христа и за Христа, ради Богородицы и за Богородицу, ради каждого святого и за всех святых, а подвизающийся и сопротивляющийся еретикам — мученик и исповедник Христов.

И против этого не может быть никакого возражения. Маккавеи, не хотевшие противозаконно вкусить свиного мяса, — мученики, Предтеча — мученик за истинное обличение. Первые — за то, что не хотели жертвовать на построение идольского капища, а другой — за иную заповедь. Впрочем, для чего много говорить? И ныне явно подвизающийся за Христа разве не мученик, как говорят некоторые? Да, истинный мученик, который ничем не меньше тех, кто замучен язычниками или иудеями. И Свидетель сему на небе верен (Пс.88:38).

Итак, без всякого сомнения, если презирающий изображение Креста оказывает презрение Христу, то тем более отвергающий икону Спасителя направляет хулу на Господа. Таким образом, терпящий мучения за то и другое является истинным мучеником, особенно — за икону, ибо первое является знаком, а второе — образом Христовым.

Умоляю вас, мои святые братия, причастники небесного звания, во–первых, поминать меня, смиренного, молясь, чтобы я на самом деле доказал то, о чем говорю, не ослабевая ни от невидимых, ни от видимых нападений. Во–вторых — быть внимательными к самим себе и к настоящей борьбе, но не воспламеняться помыслами ввиду недостатка знаний для объяснения тех дел, которые устраиваются Провидением с глубокой мудростью и непостижимо для ума человеческого. И да не случится с вами того, о чем поете: а у меня едва не пошатнулись ноги, едва не поскользнулись стопы мои. Ибо я возревновал на беззаконников (Пс.72:2,3). Но лучше да услышите вы слова Господа: ждите Меня до дня, когда Я восстану (Соф.3:8), и еще: претерпевший же до конца спасется (Мк.13:13)!

Послание 22(81). К братиям отсутствующим

Христианину всегда должно готовиться к смерти, особенно тогда, когда он подвергается искушениям, угрожающим смертью. Итак, поскольку наше положение, ввиду свирепствующего неистовства гонителей за любовь ко Христу или за настоящее исповедническое свидетельство о Нем таково, и я не знаю, что может внезапно случиться со мной, одиноким и заключенным далеко от всех вас, братьев и отцов моих, то я признал за благо предложить вам, и через вас всему братству, это письмо, как последнее завещание. Ибо лучше часто завещать и ожидать смерти, нежели в надежде на продолжение жизни быть внезапно взятым у близких и невольно оставить их без завещания.

Так как я часто, или в случае своей тяжкой болезни, или из–за гонений, завещал и напоминал, о чем следовало говорить, то не нужно повторять уже сказанное. Прежде всего, братья мои, даруйте мне прощение за все, что я при управлении безрассудно сказал или сделал вам на словах и на деле. Ибо грехопадения кто уразумеет? (Пс.18:13) И: все мы много согрешаем (Иак.3:2), особенно я, непотребнейший из всех людей. Поэтому прошу вашей молитвы о достижении спасения несчастной душой моей, о братьях, по грехам моим отторгшихся от нашей о Святом Духе общины.

Есть (это несомненно для всех), есть для них праведный суд у Бога, но так как они — сыны и члены наши, то нужно жалеть о них и свидетельствовать перед ними об Истине. Итак, объявляю брату Леонтию, Максиму, Клименту и всем прочим, отделившимся под каким–нибудь пустым предлогом, что сделанное ими в отношении ко мне, — как и прежде я говорил, так и теперь говорю, — нужно простить им. Но разрешить сделанное по отношению к Богу и не очищенное покаянием — не во власти человека. Они же, кажется, не только не раскаялись, но добавили еще и другие дела, о которых знают сами.

Прошу чтобы переданы были им эти слова через вас или теперь, или после моей смерти, из опасения искушений, ибо вы видите, братия, страшный и неизбежный суд, если достойным покаянием не умилостивите Бога. Что же касается меня, грешного, то и вам надобно простить. Вот что печалит меня и приходит на мысль. Убеждаю вас поступать так по отношению ко всем. Будьте здравы о Господе.

Послание 23(82). К игумену

Замедлил я послать письмо отеческой святости твоей, потому что мне препятствовала окружавшая меня стража. Я давно уже услышал о подвиге твоего заключения под стражу ради Господа и ратоборства. Но благословен Бог, призвавший и твое преподобие к исповеданию Сына Его Иисуса Христа, Господа и Бога нашего. Подлинно, ратоборствовать за икону телесного вида Его — это не что иное, как терпеть мученичество за Него Самого. Ибо икона по причине сходства лица — одно и то же с Изображенным на ней. А что Христос может быть изображен на иконе, об этом и камни вопиют. Он стал подобным нам во всем, кроме греха, как написано (Евр.4:15). Кроме греха потому, что Он принял плоть бессеменно и зачат девственно Пресвятой Его Матерью и Богородицей.

Итак, если мы все можем быть изображены, — ибо кто не может быть изображен, тот не человек, а какой–то выродок, — равно как и всякое живое существо, выходящее на свет, может быть изображено, то очевидно, что и Христос может изображаться. Этого и не признают безбожники, которые таким образом отвергают таинство спасительного домостроительства.

Ибо как Сын Божий может быть исповедуем Человеком, подобным нам, братом которых Он благоволил назваться, если Он не описуем, подобно нам? Как Он может быть рожден по закону природы, если Он не подобен Своей Матери? Если Он неописуем, то и не произошел от девственных кровей Ее, из которых Он создал Себе храм, а носит небесное тело, как думал еретик Маркелл и бывшие прежде него древние нечестивцы. Отсюда следует, что и Мать Его — не истинная мать, но лжеименуемая, и Он не подобен нам, но другой по естеству. Не может быть Он назван и Адамом, ибо как такое могло бы быть? Разве иноприродным телом может воскреснуть земное? Ибо известно, что подобное спасается подобным. Таким образом, из этого следует, что и смерть не истреблена, и подзаконное служение не прекратилось, что еще нужно обрезание и прочее.

Видишь ли, человек Божий, до какой бездны нечестия дошли иконоборцы, утверждая, что Христос не может быть изображен на картине? Они, несомненно, иудействуют. Поэтому они не принимают и Богородицы и никого из святых, через отвержение свойственных им образов гнушаясь самих изображаемых. Ибо почитание и не почитание образа относится к первообразу, как говорит свт. Василий Великий.

Если ты отверг изображение Креста, то кого ты отверг? Не Животворящий ли Крест? Так и в отношении к царю и ко всякому человеку, так и в отношении ко Христу, и к Матери Его, и ко всякому святому. Ныне Христос отвергается, преследуется и унижается. И блажен ты, отец, подвизающийся и работоборствующий за Православие. Молись же и о мне, несчастном, чтобы мне идти по следам твоей святости и не быть отвергнутым за грехи мои.

Послание 24(83). К Игнатию, сыну

Я понял то, что ты написал, возлюбленный сын, и радуюсь, слыша голос твой. Впрочем, мое состояние не таково, как ты думаешь. Оно пусто и ничтожно, может быть только ты, как говоришь, получаешь пользу от слов моих. Пиши и получай: зависти у меня никакой не будет. Я понимаю, что при настоящем гонении ты проводишь жизнь в стесненных условиях, так же, как и все скрывающиеся подобно тебе. Но пусть тебя ободряет надежда. Осторожно наблюдай за своими делами вместе с добрым Евсевием, которого приветствую.

Общение с еретиками — это не общий хлеб, а яд, повреждающий не тело, но очерняющий и омрачающий душу. Но и о его тайном отвержении не мне говорить, а тем, которые поступают так по страху. О них можно сказать следующее: Из начальников многие уверовали в Него; но ради фарисеев не исповедовали, чтобы не быть отлученными от синагоги, ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию (Ин.12:42–43). Если же молитвы богослужения принадлежат православным, то незачем недоумевать, если они совершаются еретиками. Они понимают их не так, как тот, кто составил их, и веруют не так, как гласят самые слова. Ибо все тайнодействие учит, что Христос истинно стал Человеком, а они отвергают это, что бы ни говорили своим умствованием о том, что Он не может быть изображен на иконе.

Если бы кто–нибудь говорил: «Верую в Отца и Сына и Святого Духа», — а думал, что Отец и Сын и Святой Дух есть одно Лицо, только с тремя именами, как учил безумный Савелий, то скажем ли мы, что таковой верует в Святую Троицу? Отнюдь нет, хотя бы он и утверждал это. Точно так же и здесь: еретик не так верует, как говорит, хотя тайнодействие и православно, но такой человек пустословит, или лучше сказать, шуткой оскорбляет священнослужение, ибо и гадатели, и волшебники употребляют божественные песнопения для бесовских действий.

Некрещеному полезнее, если не найдется православного для совершения Крещения, креститься от монаха, или, за неимением и этого, от мирянина, произносящего: «Крещается такой–то во имя Отца и Сына и Святого Духа», — нежели отойти непросвещенным. И он становится поистине крещеным. Ибо с переменою необходимо быть перемене и закона (Евр.7:12), как и было объяснено в древности.

Послание 25(84). К Петру, епископу Никейскому [  [138] ]

Зная, что ты любишь, чтобы я, ничтожный, беседовал с тобой, священною главою моею, я говорю теперь по дружбе, а не по нужде, высказавшись прежде в другом письме, о котором не знаю, получил ли ты его. В обоих я говорю об одном — о том, чтобы ты здравствовал телом, отец мой, крепкое основание истины, для утверждения многих, для свидетельства веры, в похвалу Христа, к славе всей Церкви. Ибо ты — око, знаменитое более, чем все остальные, известное востоку и западу, отличающееся как святой жизнью, так и превосходным словом. Поэтому ты и императорам любезен, и для начальников желанен, и монахами восхваляешься, а для собственной Церкви — нужно ли и говорить?

Она ублажает и любит тебя за множество совершенных тобой превосходных деяний, как младенцы . — материнские сосцы, как птенцы — кормилицу, как овцы — истинного пастыря. И может ли быть иначе, если в ее памяти еще звучат твои живительные речи, если она видит своими глазами воздвигнутые тобой храмы Божии? Я уже не говорю о щедрой милостыне и прочих твоих святых делах.

Не подумай, что я угождаю дружбе, ибо хотя я не видел этого своими глазами, но наслышан от видевших. А о том, что ныне владычествует изверг, с поистине искривленным внешним и внутренним взором, не печалься, блаженный, и не удивляйся. Апостолы находились в горнице, а богоубийцы занимали знаменитый храм. Таково же положение иконоборцев и иудействующих. Их да низложит Господь, а тебя да сохранит, молящегося обо мне, сыне не твоем!

Послание 26(85). К Феофилакту, епископу Никомидийскому [  [139] ]

Давно собирался я послать письмо твоему блаженству, но это не удавалось мне, смиренному, за неимением письмоносца. Теперь же, по благоволению Божию, найдя его, исполняю свое желание, которое я справедливо имею в отношении к тебе не только за твое исповедание о Господе, но и особенно за превосходящий многих характер, кротость, простоту, любезность, сладость в беседах, приветливость в обращении, благодетельность во всем. От этого образ твоей священной души, и без лицезрения, видится украшенным разнообразными добродетелями. Но об этом довольно, потому что теперь не время похвал.

Как тебе, блаженный, представляются настоящие события? Не иудейством ли почти, или язычеством? Снято украшение Церкви, искажено благообразие священных храмов, предана огню святыня. Какой–то иной вид появился у христианства, если можно назвать его христианством, а не иудейством. Благовременно ныне сказать: Господи, разрушили жертвенники Твои и пророков Твоих убили мечом (3 Цар.19:14). Подлинно, избили и раскопали, ибо выскабливать и изглаживать образ их не значит ли явно истреблять их? Отними у человека лицо, и будет уже не человек, а какой–то выродок, если только он сможет жить.

Сожгли огнем святилище Твое (Пс.73:7). И это сказано справедливо: сжигают каждую божественную икону, начертанную на любом веществе. Открылся богохульный язык, называющий идолом Христа, Богородицу, всякого святого. Ибо образ получает название первообраза, так же, как и поклонение образу восходит к первообразу. Поэтому мы и называем всякое изображение Креста Крестом, и, поклоняясь Животворящему Кресту, припадаем к нему.

Впрочем, я, смиренный, изложил это в печальных красках не потому, что твое премудрое совершенство не знает гибели заблуждения, — да не случится со мной такой глупости! — но желая утешить скорбь моего сердца повествованиями, которые, будучи рассказаны, обычно облегчают тайные скорби, а вместе с тем и подвигнуть тебя пламеннее молить Бога, чтобы Он воздал скорое отмщение этой злой ереси для спасения народа Своего. Молись и обо мне, нижайшем сыне твоем, святейший отец мой.

Послание 27(86). К Тимофею, сыну

Какова душа твоя, возлюбленный сын мой, таково и письмо, смелое, бодрое, решительное, исполненное любви к Богу и мученичеству. Ибо слова — выражение души и от избытка сердца (см. Мф.12:34) каждый произносит их. Так что и мы, выслушав твои слова, укрепились и еще более ободрились и приготовились к ратоборству. И брат Адриан очень удивил меня, рассказав о твоей смелости, твердости и дерзновении, а также об искусстве словопрения с противниками. Откуда у тебя это? Не от прежнего ли благого произволения и богоугождения, при помощи которого ты перенес предшествовавшее и устоял в надежде славы Божией, готовый подвизаться до смерти?

Радуйся и веселись: ты сможешь при помощи Божией перенести все и облечешься в победный венец. Но молись и обо мне, брат, чтобы я последовал как тебе, так и другим, подобным тебе. Их же, благодатью Христовой, довольно много. Подлинно, это поприще блистательно и знаменито, много явилось здесь мучеников. Ибо не думай, будто настоящее — это что–нибудь иное, как не отречение от Христа со стороны гонителей и мученичество за Христа со стороны совершающих подвиги. Это очевидно. Ибо как в изображении Креста Животворящий Крест и исповедуется, и отвергается, так и в иконе Христа неизменно происходит то же самое.

Если же мир ослеп и, отрицаясь от Христа, шутит этим оскорблением, то только по долготерпению Оскорбляемого. И удивительно ли, что Он терпит, желая обращения неистовствующих? Не возлагали ли воины на голову Его венца из терния? Не одевали ли Его в пурпурную одежду? Не говорили ли они: Радуйся, Царь Иудейский! И били Его по ланитам (Ин.19:3). А Он переносил все: насмешки, поругания и прочие страдания на Кресте.

То же Он терпит и ныне через Свою икону и в Своей иконе, ибо в образе представляется первообраз, как сказано святыми. Да будет Он милостив к Церкви Своей, укрепляя исповедников! Я слышу, что ты продолжаешь пост, и радуюсь, но советую тебе вкушать пищу каждый день вечером. Ибо это царский путь и похвальное воздержание при мученичестве.

Послание 28(87). К Василию, игумену

Узнав обо всем, чему подверглось ради Господа твое преподобие с твоим священным послушником, я прославил Благого Бога нашего за то, что и ты воссиял светильником в мире вместе с другими светилами в нынешней ночной борьбе ереси, сосуд избранный, столп и утверждение истины! Как удивительна ваша двоица! Как она любезна Христу: вы потерпели ради Него удары, ссылки, заключения под стражу, и это продолжается до настоящего времени!

Но для чего перед подвигом ты приходил ко мне, смиренному, как ты известил, не получив возможности видеть меня? Это справедливо. Если меня не было, как ты полагал, то какой ты потерпел от этого вред, кроме того, что соединился с нами теперь письмом, ибо я жалкий и омраченный? И вот мы видим друг друга духом, слились воедино в духе, сделались одной душой в Господе. Я, смиренный, — в вас, святых, и вы — во мне, так что Христос посреди нас, по неложному Его обетованию.

Что же осталось сказать еще? То, что как мы начали терпеть мучения за Христа, так да совершим предстоящий нам подвиг, не страшась ничего: ни новых ударов, ни уз, ни мучений, ни огня, ни ножа, ни воды, ни меча (Рим.8:35). Это внушает нам Слово Божие, к этому призывает апостол, так совершилось дело всех мучеников. Мы не неблагороднее их, хотя я и окаянный, мы также родились от Бога, имеем одну и ту же Мать по усыновлению.

Они получили награды за подвиги, мы ли посрамимся? Жены и девы увенчаны, мы ли будем беречь плоть? Старцы и отроки победили мучителей и царей, мы ли станем колебаться? Нет. Предадим плоть жадным до плоти, душа же неуловима. И не бойтесь убивающих тело, а бойтесь более Того, Кто может и душу, и тело погубить в геенне (Мф.10:28). В этом радость и веселье: если с Ним страдаем, с Ним и прославимся (Рим.8:17). Пусть плачет диавол и его служители, ибо это испытывают они, видя непоколебимую твердость мучеников.

Ты говоришь, что никогда не видел императора и не представлялся начальникам, и поэтому немного боишься. Ни в коем случае, отец, не обращай внимания ни на тех, ни на других, как облекшийся во Христа. Пусть он боится тебя, так же, как и бесы. Открой уста свои, представ пред ним. Тебе дано будет слово, ибо Христос обещал (Мф.10:19). Обличай его, если он пустословит. Не обличал ли Илия Ахава, Иоанн — Ирода, другие — других; не стану распространять речи, перечисляя их поименно. Тогда Бог был Тот же, что и ныне. Как Он возлюбил тех, так возлюбил и нас.

Ты был учеником апостолов, мучеников, пророков, отцов, преподобных. Пусть плод уподобится дереву. А если мы не станем так вести себя, то будем невеждами, а не учениками их, не сынами, не плодами, но будем принадлежать к противоположной стороне, т. е. к миролюбцам и плотоугодникам, примера которых да избежим мы и да сподобимся быть у Бога, в совершенстве подвизаясь о Христе Иисусе, Господе нашем, изрекшем: Мужайтесь: Я победил мир (Ин.16:33)!

Послание 29(88). К Мегало [  [140] ] и Марии, монахиням

Письмо ваше почтенно и приветствие разумно; но известие, — что сказать о нем, — прискорбно или радостно? Отошел отец мой, исповедник Христов, второй Иов, украшение монахов, устроитель любви, всеми любимый муж, человек Божий, много плакавшее око, любознательный ум, обогащенный божественным ведением, великий в смиренномудрии и отличный по мудрости, прежде образа монашеского знаменитый и после монашеского посвящения превосходнейший.

Объятый любовью к Богу и потому возненавидевший мир, он отдал в дар Христу все свое многоценное имущество. Потом, разлучившись со знаменитой супругой, родными, друзьями и знакомыми, оставил земное достоинство, дом, город, отечество, — и притом в цветущем возрасте, благообразный лицом и высокий ростом, крепкий телом и одаренный прекрасными качествами ума и внешности.

Если даже кто–нибудь скажет больше этого, то он не вполне выразит добродетели этого мужа. Он отошел, восшел к Господу. Где и как? Насильно отлученный от паствы ввиду тяжкой болезни, затем два года с лишним заключенный под стражу в городе, потом сосланный на один из островов, там завершил свое исповедническое поприще за Христа.

Не прискорбно для меня такое страдание, но весьма радостно. Он не умер, а переселился в вечную жизнь, не земля скрыла его, но приняло небо. Его принял лик исповедников, сонм подвижников, там, где истинный свет, где блаженные обители, ради которых он предпринял труды и страдания подвижнические и исповеднические. Теперь торжество, праздник, веселье у меня и у всех православных, проводивших к Богу предстателя, подвизавшегося ныне вместе с прежде подвизавшимися мучениками.

Да радуется Церковь, что она еще имеет столпов; да веселится священный сонм, что в мире опять восходят светила, озаряющие находящихся во мраке ереси. О, отец, отец, как прекрасна твоя жизнь! Как свято воспоминание о тебе! Как блаженна память твоя! Весь ты светел и прекрасен! Кто, увидев тебя, не полюбил тебя? Кто, встретившись с тобой, не чувствовал наслаждения? Обращение твое вожделенно, добродетель известна. Что же еще? Памятуй о пастве своей и обо мне, сыне твоем, хотя и нижайшем и непотребном. Ты знаешь мою любовь к тебе, как и я — твою ко мне.

Ходатайствуй за всю Церковь пред Господом, молись и обо мне, несчастном, чтобы я скорее пришел к тебе таким же образом, каким ты скончался.

Таковы воззвания мои к нашему общему отцу. А вас, ту и другую, увещаю не изменять вере и жить свято, как принадлежащих ему, одну как супругу, а другую как сродницу супруги, чтобы вам вместе с ним наслаждаться вечной славой.

Послание 30(89). К Симеону, монаху [  [141] ]

Получив письмо твоей святости, прочитав его, и узнав подробно о случившемся с тобой и с находящимися при тебе святыми отцами нашими, которых имена — в книге жизни (Флп.4:3), о священном вашем изгнании и переселении в чужие земли, об искушениях и скорбях, которые вы терпите вследствие пересылки в разные места и заключения под стражу от безбожных, я, смиренный, скорбел, представляя, какие вражьи искушения поразили Церкви Божии, но вместе с тем и ублажал подвиги гонимых за Христа, как и твои, ставшего для нас вестником всего происшедшего, не поленившегося для меня, ничтожного, приложить руку к написанию письма и обстоятельно все рассказать о притеснениях. За это да благословит тебя Господь, да утвердит еще более и да укрепит в непреклонном стоянии за свидетельство Христово! Ибо я узнал, что ты, защитив это свидетельство, встретился с вождем нечестия Иоанном и не оробел, не остался вторым в словесном состязании, но твердо противостоя, победил его и смело заградил ему уста словом истины, дарованной тебе действием Святого Духа.

Поистине, нет у заблуждающихся силы слова, ибо ни света, ни истинного доказательства, и ничего правого и святого нет у тех, кто ходит во мраке с неразумным сердцем и утраченной мудростью, или справедливее сказать, — с безумием, невежеством и слепотой. Только одно у них и первое, и последнее — власть тьмы. Это у них и слово, и определение, и вера, и слава, и оружие. По плодам их узнаете их, — сказал Господь (Мф.7:16). Чего ни сделали они нечестивого и иудейского? Оскорбили Христа, Богородицу, святых, ибо чьи телесные черты подвергаются бесчестию, к тем самым первообразам и относится это оскорбление. И поэтому справедливо иконоборцы могут быть названы антихристами, как говорит Богослов и евангелист: и теперь появилось много антихристов (1 Ин.2:18).

Это немногое я пишу к твоей мудрости, в знак любви, данной нам от Бога в единомыслии и единодушии. Молись же обо мне, добрый брат, чтобы и я подвизался подобно тебе, и удостой опять известить меня о том, как ты живешь и как идут и будут идти дела твоего священного общества.

Послание 31(90). К Иосифу, брату и архиепископу [  [142] ]

Что касается письма, то я ничего не узнал из него о твоем здоровье. Но, увы, случилось это за грехи мои! Братья известили меня, что письмо твое погибло вместе с другими, и это — дело диавола. Впрочем, слава Богу, скрывшему его от властей, иначе многие подверглись бы опасности. Известили меня и о том, что вместе с письмом погибли и ямбы, которые ты хорошо составил против иконоборцев. Тебе не следовало посылать их не переписанными и не запечатанными. Это, конечно, опечалило нас.

Я же, смиренный, опять приветствую святость твою, сильно желая видеть почтенное твое лицо. И кого больше тебя? И не всегда ли? Не столько по естественному родству, сколько по причине нашей общей деятельности, возбуждаемой не от земли, но происходящей с неба, почти с самого начала и доныне, как все знают, и как устроили родившие нас и духовно, и телесно. Да пребудем мы такими и в будущее время, и да не уклонюсь я от твоей добродетели по множеству грехов своих, но да будем единодушными по человеколюбию Божию и по молитве произведших нас на свет! Таковы мои желания.

О прочих делах в Церкви Божией, каковы они и сколь многие из них достойны воздыханий и слез, ты, конечно, уже слышал. То, чего не делали против Христа и древние еретики, неистово совершается ныне. Христос почивает, а бурное море неверия высоко поднялось (см. Лк.8:23–25), производя всеобщую гибель. Но да будут находящиеся с тобой истинными учениками, пробуждая Христа для укрощения и устранения опасности! Отошел и восприемник мой по монашескому образу, муж добрый, получив награду за исповедание в столь трудной болезни, что не мог сам повернуться на постели. Каким образом? Противостав еретикам, будучи схвачен и заключен под стражу, а потом отправлен в ссылку, и таким образом став свидетелем.

Итак, не презрел Господь послушнических трудов его, о которых ты знаешь, хотя он, по грехам моим, и был в числе защитников прелюбодеяния, из опасения за свое тело, но не склонился на их сторону по образу мыслей, как доказало дело. Поэтому он, будучи отторгнут Богом от того общества, одержал решительную победу, так же, как и мидикийский игумен, и никейский епископ, как я удостоверился из писем. Но что я говорю о том и другом? Я убежден, что каждый из противоставших находится в таком же состоянии. Ибо и сам истинный патриарх наш исповедует истину, как я узнал из уст того, кто слышал это от него самого и восхвалял тогдашнюю его твердость. Я сказал это как для того, чтобы по справедливости почтить отшедшего, так и для того, чтобы известить о нужном твое преподобие.

Ты знаешь, что внутреннее зло — Леонтий, который некогда был нашим. Сначала он присоединился к защитникам прелюбодеяния, а теперь — предстоятель иконоборцев. Поэтому он и студийский монастырь занял, и беззаконно властвует саккудионским. От нечистого не бывает ничего чистого. Каков родивший по плоти, таков и рожденный, да низложит его Бог твоими святыми молитвами, и да утвердит меня, грешного, в страхе Его!

Приветствую удостоивших служить твоей досточтимости. Находящийся со мною рабски кланяется тебе.

Послание 32(91). К Фалелею, сыну [  [143] ]

Хорошо сделал ты, возлюбленный сын, что прислал мне письмо. Этим ты доказал свою веру и любовь. Но для чего ты воспеваешь мне хвалы, к которым я совершенно не причастен? Разве ты не знаешь, что я грешник и неискусен в слове? Но любовь слишком хитра, она заставляет любящих незаслуженно приписывать другим то, чего в них нет. Итак, оставив похвалы, лучше молись, сын мой, чтобы я утвердился в Господе и во всем спасался от лукавого.

Телесную свою немощь переноси с благодарностью к Богу и не огорчайся тем, от чего она случилась. Господь ведает, как назначить каждому полезное. Впрочем, я не знаю, от чего это с тобой случилось. Злословие презирай, и оно скорее прекратится, а если будешь бояться его, то оно более усилится, от чего да сохранит тебя помощь Божия! Хотя и велико притеснение гонителей, но за это нас ожидает небесная награда: если с Ним страдаем, с Ним и прославимся (Рим.8:17). Ибо теперь время не благоденствия, а мученичества.

О пресвитере, который кажется православным, но вкушает, как ты сказал, пищу вместе с неправославным епископом. Если он прекратит такое сопиршество и примет епитимью — отлучение от священнослужения на некоторое время, — с тем, чтобы более не впадать в такой грех, то он может получить исцеление и вернуться к совершению богослужения. А если он будет поступать безразлично, то не может послужить человеку искуплением богатство его. Надо избегать вместе с приношениями в дар и еретического приобщения, и прочих греховных дел, чтобы не отдавать добра и взамен не получать зла, чтобы не отдавать свет и не получать тьму.

Хотя бы кто–то и предлагал даже все богатства мира и одновременно имел общение с ересью, он не друг Божий, а враг. И что я говорю о приобщении? Кто имеет общение с еретиками и в пище, и в питии, и в дружбе, тот виновен. Это слова Златоуста и всех святых. Какое же это невольное, а не добровольное дело, если человек кажется православным, а между тем имеет общение с ересью? Невольным оно бывает тогда, когда кто–нибудь, насильно раскрыв рот православному, вольет в него еретическое причастие, что делали древние еретики и делают, как я узнал, нынешние христоборцы.

Вступать в общение с еретиками самому — дело добровольное, если же кто вступил в него из страха, — ибо в этом заключается твой вопрос, — то и в таком случае он не может иметь оправданий. Ибо сказано: не бойтесь убивающих тело (Мф.10:28), но бойтесь Бога, Который может и тело, и душу ввергнуть в геенну вечного огня. Слышали? Поистине целый мир недостоин одной души, сохраняющей себя не причастной и еретического приобщения, и всякого зла. А причастные тому и другому равноценны траве, дровам, соломе, которые сожжет испытующий огонь Суда, а виновников этого сохранит сжигаемыми, но не очищаемыми, во веки.

Послание 33(92). К утверждающим, что Христос неизобразим

Кто говорит, что Христос в телесном виде неизобразим, тот, конечно, основываясь на каком–нибудь физическом доводе и логическом доказательстве, защищает это для утверждения истины и для просвещения несведущих.

Итак, пусть он, выступив, расскажет, каково его физическое основание и какова причина такой уверенности. Разве Христос не принял нашего образа? Разве Тело Его не было составлено из костей? Разве зеницы очей Его не были ограждены веками и бровями? Разве уши Его не имели извилистых проходов? Разве ноздри Его не были приспособлены к обонянию? Разве Он не был одарен цветущими ланитами? Разве устами и языком, губами и зубами Он не произносил слов, не ел и не пил? Разве у Него не было суставов в плечах, локтях и руках? Разве Он не имел груди и хребта, голеней и ног? Разве Он не рос? Разве Он не совершал при ходьбе движений, вверх, вниз, внутрь, вовне, направо, налево, кругом? Разве Он не испытывал трудов и скорбей и других страданий, имея волосы на голове и облекая тело хитоном?

Если же Он несомненно являлся в том, из чего состоит истинный человек и изображение чего в телесном виде служит неложным образом Его, без которого и не может существовать всякое сложное тело, подлежащее осязанию и имеющее цвет, то не крайняя ли слепота и безбожная дерзость — утверждать, будто Христос, сделавшийся единосущным и подобным нам во всем, неизобразим? Как же, по уничтожении изобразимости, не уничтожатся и все соответствующие качества? «Качество неизменно», — говорит свт. Григорий Богослов. Как же качество может быть изменяющимся и прекращающимся? Пусть объяснит это противник.

Послание 34(93). К Навкратию, сыну [  [144] ]

Что может быть приятнее дошедшего до меня, грешника, известия, что ты, возлюбленный сын мой, вместе с другими твоими семью братьями, которых имена — в книге жизни (Флп.4:3), были бичеваны за Христа, Благого Бога нашего? Слава Призвавшему вас к исповеданию истины Своей! Слава Укрепившему досточтимые души ваши, чтобы ратоборствовать прежде других, не страшась, не отступая от лица губителя, но отстаивая ваше доброе исповедание и за него вместе со Христом отдать хребет свой на бичевание!

Вы составили новый сонм исповедников в Церкви Божией. Вы умножили славу братства во Христе. Поистине блаженны вы, возлюбленные мои, и преблаженны, блаженны и утробы, произведшие вас на свет. Если же нужно сказать что–нибудь и обо мне, блажен и я, недостойный ублажения и несчастный, что я, отец, слышу о таких сынах, сынах Божиих и наследниках Христовых. Какая это радость! Не приятнее ли она всякой радости? Какая эта слава! Не больше ли, чем ношение диадемы? Достойно удивления ношение язв Христовых, животворных страданий Его, как венцов.

Таковы ваши дела, которые восхвалило небо и услышала земля. А наши дела ничтожны и грешны, кроме того, о чем известил брат Адриан. Он совершенно спасся. Если же нужно прибавить что–нибудь, расскажем и об этом. После бичевания нас двоих заключили в горницу, заперев дверь и отняв лестницу. Кругом — стража, чтобы кто–нибудь не приблизился в каком–либо месте и не проник в жилище. И всякого, входящего в крепость, встречали стражи и не позволяли ему останавливаться нигде, кроме своего дома, пока он опять не уйдет. Строго приказано не давать нам ничего, кроме воды и дров. Поместили нас просто как в гробу, чтобы умертвить нас.

Но Бог, по милости человеколюбия Своего, питает нас тем необходимым, что мы принесли с собой и что по приказанию дает нам через дверное отверстие человек, в определенное время поднимающийся по приставленной лестнице [ ]. Не дерзаем сказать то, что сказал Даниил, приняв обед от Аввакума: вспомнил Ты обо мне, Боже (Дан.14:38), однако Он вспомнил и о нас, грешных, и нас милует, и защищает, и ограждает.

Итак, до тех пор, пока у нас внутри есть, чем питаться, или пока один из недельных привратников тайно приносит что–нибудь из дому, мы питаемся и славим Бога. Когда же истощится необходимое, по устроению Божию, тогда и мы расстанемся с жизнью, и мы этому радуемся, и это — великий дар Божий.

И кто я, несчастный, содержимый в таких бедствиях за имя Его, чтобы потом незаслуженно сподобиться, как Он повелевает, преизбыточной славы вместе с братом? Поэтому прошу вас, братия, помочь мне своими молитвами перед Богом, чтобы я во всем избавился от лукавого и чтобы Начавший в нас дело исповедания Своего, по Своему состраданию, а не за какие–нибудь мои дела — ибо я не сделал ничего доброго на земле, но лишь наоборот, — Сам и довершил его в нас обоих. Этого и мы, смиренные, не перестаем со слезами испрашивать вам, претерпевающим то же. Не только восьмерых избранников Божиих, но и авву Петра, и доброго Литоия, и другого, если таковой окажется, приветствуем о Господе.

Послание 35(94). К Епифанию, сыну [  [146] ]

Теперь, возлюбленный сын мой, как ты изъявлял желание прежде, отправься на запад, отнеси это письмо, написанное с моих слов. Я послал два письма к апостольскому престолу и к господину Мефодию. Спутники брата Дионисия по благоволению Божию благополучно достигли тех мест и принесли благие надежды, ради которых я и посчитал за благо послать еще письмо. Я писал не только от своего имени, но, как прежде, от обоих игуменов, которые упоминаются в письме, — кроме евкерийского, потому что он, как я узнал, по грехам моим, пал.

Таким образом, по общему решению и согласию, после тайного сношения и ознакомления с письмом, мы послали его, как и объясним в отправленном письме. Теперь, хотя я и не могу сделать то же по причине заключения под стражу, однако и это письмо написано как бы с общего согласия обоих. Может быть, впоследствии случится и им узнать об этом. Итак, отправляйся, добрый Епифаний, явись западу вестником верным, мудрым, издавна известным. Отдай письмо, и, согласно написанному боговдохновенно в святом апостольском письме, по внушению и словам священного Мефодия и святого епископа монемвасийского, сам ходатайствуй и усердно проси, чтобы это было доведено до конца по благоволению Бога, способного сохранить тебя и представить священной и блаженной главе.

Не бойся, тебя ожидает великая награда и великий подвиг. Христос с тобой. Приветствуй всех святых, в особенности известнейших, и преимущественно святого моего отца архимандрита , так же, как и господина моего хартофилакса , любовь к которому лежит в смиренном моем сердце.

Послание 36(95). К Навкратию, сыну

Радуюсь о тебе, брат мой Навкратий, что ты стал сыном радости, т. е. пострадал ради Христа. Поистине, что может быть приятнее этого? Что более славно? Ты потерпел бичевание, подобно Христу, тебя переводили из темницы в темницу, предали в руки нечестивого Иоанна, с которым и я, смиренный, боролся. Но ты не пал от его нападения, а, напротив, отразил суемудрого, обличив его, о чем я в точности узнал и порадовался. Да будет с тобой и впредь помощь Божия во всем, что случится!

Но так как ты сказал, что он в беседе предлагал для ниспровержения святых икон изречения некоторых, а именно Астерия, Епифания и Феодота, то я признал необходимым для наставления обоих, изложить здесь, — хотя это и растягивает ткань письма, — сами их изречения и, при помощи Божией, опровержение их от нас, несведущих.

Изречение Астерия слово в слово таково: «Не изображай Христа, ибо довольно для Него одного уничижения — воплощения, которое Он добровольно принял ради нас. Но умственно сохраняя в душе своей, носи бестелесное Слово» [ ]. Итак, спросим этого повествователя, почему он запретил изображать Христа. «Довольно для Него, — говорит, — одного уничижения воплощения». Как будто воплощение, однажды принятое Им, бесславно, и Он избегает повторного обнаружения этого уничижения. Но как же оно добровольно, если бесславно? Ибо добровольное — славно и не имеет бесславия недобровольности.

Если это не так, то, по крайней мере, живопись, изображающая подобие того, что было прежде, является повторением. Почему же не запрещается напоминание о Нем при помощи слуха, если изображение для зрения ненавистно для Него, как служащее повторением уничижения? То и другое сходно и равносильно, как сказали божественные уста Василия Великого [ ]. Подобно этому можно сказать, что и Крест, однажды начертанный, является повторением другого Креста, также и Евангелие. И так как то и другое изображаются постоянно, то существует бесчисленное множество крестов и Евангелий, а не один и одно.

Но если Крест один и нет иного, хотя бы он был изображен тысячу раз, и Евангелие одно и нет иного, хотя бы оно было изображено в бесчисленном множестве, так и Христос один, а не два, хотя бы Он так же был изображен. Он изображается так же, как и читается Евангелие о Нем, и не умножится ни ухо от слышания, ни глаз от созерцания того, что Бог стал Человеком, Вечный явился Младенцем, Питающий питался молоком, Необъятный был принят в объятия, Всевышний становится Мужем, Бездна премудрости принимает Крещение, Превышающий все существа совершает дела, свойственные Богу и человеку, Господь славы распинается на Кресте, Животворящий погребается и воскресает, Не ограниченный никаким местом возносится как Человек.

Пусть же он перестанет осуждать спасительное для мира явление двояким образом, считая славу Господа бесславием и представляя добровольное уничижение Его невольным. Пусть перестанет противиться и свт. Василию Великому, голос которого есть голос Божий и который в одном месте заповедует: «Да будет изображен на картине и Подвигоположник в борьбе Христос».

Пусть будет отринуто от священного общества вместе с настоящим изречением и следующее предложение, заключающее в себе подобную нелепость. Ибо что он говорит? «Умственно сохраняя в душе своей, носи бестелесное Слово». О безумие! Разве называли Божественные уста бестелесным Слово после того, как Оно стало плотью? Святой апостол называет Христа уже не плотию, но и не бестелесным Словом, когда говорит: Потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем (2 Кор.5:16).

Объясняя это, свт. Григорий Богослов указывает на «плотские немощи и все наше, кроме греха», как и в другом месте говорит: «Уже не плоть, однако не бестелесный» [ ]. А кто называет Его бестелесным Словом, тот противоречит не только этим двоим, но и всем богоносным Отцам.

Итак, естественным образом доказано, что из нелепого следует нелепое, и после опровержения лжи в противоположном утверждении должна содержаться истина. Каким образом? Изображай Христа, где следует, как Живущего в сердце твоем, чтобы Он и читаемый в книге, и созерцаемый на иконе, как познаваемый двумя чувствами, вдвойне просвещал твой ум, когда ты научился созерцать глазами то, в чем был наставлен словом. И, когда Он таким образом воспринимается слухом и зрением, неестественно, чтобы и Бог не прославлялся, и человек благочестивый не приходил в сокрушение, а что может быть спасительнее этого и благоугоднее Богу? Так мы, ничтожные, понимаем истину, хотя некоторые из живших до нас Святых Отцов иначе понимали разбираемый вопрос. Об этом изречении кончено.

Каково же изречение Епифания? «Рассудит твое благочестие, прилично ли нам иметь Бога, начертанного красками» [ ]. Посмотри, какой он лжец. Он говорит не о Христе, в Котором усматривается описываемость вместе с неописываемостью, — ибо в Нем обнаруживаются оба естества, — но: «Бога иметь нам начертанного», — отвергая человечество в Слове, согласно манихейскому учению и оставляя только Божество, чтобы нелепостью предложения изумить слушателя. Так и видимым назвать Бога нелепо, когда божественное Слово говорит: Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий Бог и видимый, Он явил это (Ин.1:18), ибо известно, что Бога вне человеческого естества, никто не видел. Единородный Сын же после воплощения не непричастен человеческой природе, поэтому Он видим. Так и святой апостол взывает: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе (1 Тим.3:16).

Это во плоти надо относить ко всему вообще данному изречению, ибо первое выражение имеет связь не только с последующими, но и со всеми свойствами воплощения. Как явился Бог во плоти, так и в каждом событии, о котором сказано раньше, Он был во плоти, ибо неестественно было бы и показаться, и вознестись, если не подразумевать этого во плоти. Так точно во плоти Он и питается молоком, и преуспевает возрастом, и ходит ногами, и потеет в изнурении, и беседует языком, и прочее подобное этому.

Если же это так и если одним из телесных свойств является описуемость, то очевидно, что и Бог во плоти описывается или красками, или другим способом. Ибо и то, и другое совершенно необходимо: если Он явился во плоти, то и описывается во плоти. Одно другому соответствует, одно от другого зависит. Если же неистинно второе, то неистинно также и первое, но первое истинно, следовательно, истинно и второе.

Таким образом, и по божественному учению, и по общему смыслу нелепо не исповедовать Бога описуемым во плоти, если Он явился во плоти.

И в другом месте доблестный муж говорит: «Я слышал, что некоторые предлагают живописать и необъятного Сына Божия; трепещи, слыша это». Но кто из имеющих ум не посмеется над суемудрым? Разве он не читал, что взяли Иисуса и связали Его, и отвели Его сперва к Анне, который был на тот год первосвященником (Ин.18:12). И еще в другом месте: взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями (Ин.19:40). Разве он (Иоанн) не исповедует Иисуса Богом? Если же Он — Бог, то как Необъятный был взят и связан? Не очевидно ли, что во плоти, как исповедал премудрый Павел? Да умолкнет же и этот обманщик, неистовствующий против Христа!

Если бы он еще услышал, что мы имеем и ядомого Бога, то, может быть, не только содрогнулся бы, но и рассыпался бы, не вынеся такой вести. Но что говорит Христос? Ядущий Меня жить будет Мною (Ин.6:57). А Он не иначе может быть вскушаем, как во плоти. Подлинно, Христос, будучи одновременно совершенным Богом и Человеком, может быть назван по обоим естествам, из которых Он состоит, и по обоим же в прямом смысле может быть представляем, так как свойства того и другого в единстве Его лица не уменьшаются и не смешиваются.

Свидетель этих слов — Сам Бог и Слово, Который в одном месте говорит: ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину (Ин.8:40), — хотя говоривший это был Бессмертным Богом, а в другом месте: вы говорите: «богохульствуешь», потому что Я сказал: «Я Сын Божий» (Ин.10:36), — хотя Сказавший это был и Сыном Человеческим. Таким образом, уделяя тому и другому естеству то, что свойственно тому и другому названию, мы нисколько не заблуждаемся. Итак, и об этом изречении кончено.

Каково же изречение Феодота? «Мы составляем образы святых не из вещественных красок на иконах, но научились изображать их добродетели сказаниями о них в писаниях, как некие одушевленные иконы, возбуждаясь этим к подобной им ревности; ибо пусть скажут выставляющие такие изображения, какую они могут получить от этого пользу или к какому духовному созерцанию возводятся они через это напоминание? Очевидно, что это тщетная выдумка и изобретение диавольской хитрости» [ ].

Начало речи не следует немедленно порицать, хотя оно и подготавливает к последующим нелепостям. Многие из святых учителей тоже считают повествование словами полезнее изображения на иконах, не отвергая, впрочем, ни одного из них. А другие, наоборот, но то и другое равно, как говорит свт. Василий Великий: «Что повествовательное слово передает через слух, то живопись показывает молча через подражание» [ ]. Не все живописцы и не все повествователи, но это зависит от того, какой мерой благодати Бог наделил каждого. Поэтому, оставив это предложение, обратимся к последующему: «Ибо пусть скажут выставляющие такие изображения, какую они могут получить от этого пользу или к какому духовному созерцанию возводятся они через это напоминание?»

Со своей стороны спросим доблестного мужа: какой пользы и какого священного созерцания нельзя отсюда заимствовать? Если свойство иконы — быть подражанием первообраза, как говорит Григорий Богослов, и в образе усматривается первообраз, как говорит премудрый Дионисий Ареопагит, то очевидно, что от подражания, т. е. от иконы, исходит много пользы и через это подражание возбуждается обильное духовное созерцание первообраза. Свидетель — сам божественный Василий, который в одном месте говорит: «Чествование образа восходит к первообразу». Если же восходит, то, без сомнения, и нисходит от первообраза к образу. Никто не будет столь безрассуден, чтобы назвать чествование бесполезным или не признать подражание отображением подражаемого, так что «одно находится в другом», по словам божественного Дионисия [ ]. А что может быть полезнее этого и что более способно возводить горе?

Подлинно, икона есть замена личного созерцания и, употреблю ближайшее сравнение, есть как бы лунный свет в отношении к солнечному. Если же это не так, то какую пользу приносила древним скиния свидетельства, бывшая отображением предметов небесных? И там, между прочим, были Херувимы славы, осенявшие очистилище (Исх.25:20), т. е. изображения, подобные виду человеческому.

Все возводило горе и способствовало созерцанию служения в духе.

При таком предположении напрасно было бы у нас и изображение Креста, напрасно и изображение копья, напрасно и изображение губки, ибо и это подражания, хотя и не имеющие вида человека, напрасно и все то, что передано нам, скажу словами Дионисия, в видимых образах, посредством которых, говорит он, мы по возможности восходим к духовным созерцаниям [ ].

Далее, одна из пяти сил души — воображение. Воображение же может представляться некоторой иконой, ибо то и другое содержат изображения. Следовательно, небесполезна икона, уподобляющаяся воображению. А если бесполезна вторая, важнейшая, то тем более — первая, нижайшая, которая слабее, и она напрасно существует вместе с природой. И если она напрасна, то таковы же и силы, родственные ей: чувство, понимание, суждение, ум. Таким образом, естественное учение возвышеннейшими соображениями обличает в безумии гонителя иконы или воображения. Я же восхищаюсь воображением и в другом отношении. Некоторые говорят, что одна женщина, во время зачатия вообразив эфиопа, родила эфиопа. Подобное этому известно и о праотце Иакове, когда он обстругал жезлы, от взгляда на которые животные рождались пестрыми, и — о, чудо! — подобное иконе воображение оказалось завершением производительной силы (Быт.30:37).

Впрочем, вернемся к настоящему предмету. Любезный, кто, посмотрев внимательно на картину, с правой или с левой стороны, отходит от нее, не получив впечатления в уме, от прекрасной — прекрасного, а от постыдной — постыдного, так что часто, даже находясь дома, то сокрушается, то волнуется страстью? Не случается ли иногда, что кто–нибудь, заснув, пробуждается от ночных видений с радостью или скорбью? Если же так бывает, то тем более взирающий на изображения наяву обязательно получает то или иное впечатление.

Разве ты, любезнейший, не читал, что древние служили образу и тени небесного (Евр.8:5). Не является ли иконой то и другое? Не иконой ли они были возводимы к созерцанию небесного? Не подобно ли призраку, скажу словами Давида, ходит человек (Пс.38:7)? И сам ты, иконоборец, не являешься ли образом Божиим, не рожден ли по подобию Отца и не изображаешься ли на картине? Или ты один без образа, как не человек, а выродок, и потому так думаешь и о святых?

Но, чтобы речь об этом получила большую достоверность, оставив собственные рассуждения, представим самих светил вселенной, которые ответят тебе на вопрос. Григорий Нисский говорит: «Я часто видел на иконе изображение страдания, и без слез не проходил мимо этого зрелища, так живо искусство представляет зрению событие» [ ]. Святой Златоуст говорит: «Я с любовью смотрел и на вылитое из воска изображение, совершенное по благочестию; ибо я видел на иконе Ангела, прогоняющего толпы варваров, видел попираемые племена варваров, и Давида истинно взывающего: Господи, уничтожь образ их в городе Твоем (Пс.72:20)» [ ]. Кирилл Александрийский: «Я видел картину на стене, деву, ратоборствующую на ристалище, и не без слез взирал на это зрелище». Григорий Богослов: «На ней (т. е. на двери) был начертан образ Полемона и имел столь почтенный вид, что она (т. е. блудница), увидев его, тотчас ушла, пораженная этим зрелищем и устыдившись написанного, как живого» [ ]. Василий Великий: «Встаньте теперь предо мной вы, славные живописатели подвижнических заслуг, дополните своим искусством это неполное изображение военачальника, цветами вашей мудрости осветите неясно представленного мной венценосца. Пусть я буду побежден вашим живописанием доблестных дел мученика, рад буду признать над собой и ныне победу вашей крепости. Посмотрю на эту, более точно изображенную вами, борьбу руки с огнем, посмотрю на этого борца, живее изображенного на вашей картине. Да плачут демоны, и ныне поражаемые у вас доблестями мученика, опять да будет показана им палимая и побеждающая рука» [ ].

Видишь ли, как один предпочитает словесному изложению живопись, в которой заключается такая божественная сила, что от нее и бесы плачут, как другой называет живописное изображение настолько достойным почитания, что оно служит для вразумления блудницы. Посмотри, как еще один не без слез отходит от живописного зрелища, увидев на картине ратоборствующую мученицу, как другой называет любезным отлитое из воска изображение, как бы увидев в нем первообраз, и следующий за ними также не без слез отходит от картины, как бы лично увидев предмет ее? Посмотри, сколько благ; вникни, сколько пользы.

Услышав же ответ на свой вопрос не от кого–либо из людей маловажных и ничтожных, но от самих мужей, говоривших Духом Божиим и громогласно оглашающих вселенную, договори, умствователь, и конец твоей речи. «Очевидно, что это — тщетная выдумка и изобретение диавольской хитрости». Благовременно здесь громко воззвать: Подивитесь сему, небеса, и содрогнитесь, и ужаснитесь (Иер.2:12). Тщетной выдумкой и изобретением диавольской хитрости названы священные догматы богоносных отцов!

Но не так, о величайший из обманщиков, а наоборот, на тебя надобно направить извержения языка твоего. Итак, когда уже окончено это сплетение, я хочу внушить тебе, брат, что одни из изречений, приводимых иконоборцами, явно еретические — ибо невозможно, невозможно, чтобы ложь не примешивалась к истине, как плевелы к пшенице, другие принадлежат Святым Отцам, но превратно понимаются омраченным умом, иные же совершенно неуместны, ибо приписывают иконе Христовой то, что относится к идолам. Не должно без рассуждения одобрять их речь и даже вступать в беседу с еретиками, вопреки апостольской заповеди. Впрочем, да спасешься, сын мой; молись, чтобы и я спасся.

Послание 37(96). К братиям рассеявшимся [  [159] ]

Феодор — всюду рассеявшимся братствам.

Благодать и мир вам да умножится (2 Пет.1:2). Справедливо обратиться к гонимым ради Христа со словами апостольскими. Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, отверзший дверь нам, смиренным, — хотя нас и охраняют строго, — и давший нам возможность беседовать с вами, возлюбленными нашими братьями, посредством письма.

Поистине, для слова Божия нет уз (2 Тим.2:9), хотя властвующие и думают, что они связывают. Поистине, нам следует весьма радоваться, видя на нас самих, грешных, исполнение Божественных предсказаний. Так, братия, скажем с апостолом: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч (Рим.8:35)? Ибо не о себе только он сказал это, но и о нас, дабы мы были так настроены по отношению к Богу, чтобы не огорчались среди страданий, но готовы были с радостью перенести и еще недостающие скорби (см. Кол.1:24).

Подлинно, неизреченная радость — страдать ради Христа и со Христом, как показали все святые, вплоть до Фаддея, нашего мученика, и любого другого исповедника, отошедшего после него или из темницы, или из какого–нибудь другого места ссылки, с благой ревностью и соответствующей гонениям деятельностью.

Да будем и мы, братья мои, такими же мучениками, в постоянной готовности быть схваченными, явиться исповедниками, подвергнуться бичеванию, потерпеть смерть. Это значит ежедневно быть мучеником, это значит ежедневно умирать, от этого происходит очищение души, удаление от страстей, приближение к Богу, отвращение от мира, представление неба и вечных благ, так же, как и скорбей.

Ибо такая готовность не дает уму времени предаваться удовольствиям и пристраститься к чему–либо, но особенно укрепляет сердце, побуждает глаза заливаться слезами, побуждает желать исхода из тела, как будто из какой–то ненавистной темницы.

Будем же впредь наблюдать, каковы мы. И если мы таковы, то очень хорошо, а если нет, то обратимся и очистимся. Будем убегать от неукротимого дракона — диавола, от разженных стрел печальной и смертоносной похоти. От нее рождается не удовольствие, а скорбь, не сладость, а горечь, не благополучие, а вражда, рабство, тление, беснование, искажение естественного состояния. Ибо, если она есть добро и сладость, то почему те, которыми она овладевает, тотчас делаются глупыми, скотоподобными, постыдными, раболепными, безнадежными, расслабленными, осужденными на вечную смерть? Так что она, обворожительница, будучи на самом деле не такой, какой представляется, заражает, приводя в исступление и изменяя человека подобно тому, как бывает с бесноватыми, которые не понимают, что с ними делается, пока не опомнятся.

Будем же впредь смотреть, возлюбленные, на места нашего жительства, на то, где и с кем мы общаемся. И, если там есть вред, надобно переселиться. Если приходится общаться с соблазнителем — надо удалиться, если ни с кем не общаемся — надо соединиться: ибо горе быть одному (Екк.4:10), пока нет в том необходимости.

Надобно следить и за всем прочим: пищей, питьем, сном, деятельностью, — так, чтобы все было в меру, укрепляя тело для содействия исполнению заповедей, а не раздражая его, чтобы оно восставало против души. Оно жеребец: если слишком откармливается, то бесится и низвергает всадника — ум. По себе мы измеряем и ваше состояние, ибо все люди в равной мере получили от Бога бразды правления над собой, хотя постоянно идет война между душой и телом, противящимися друг другу.

Об этом пусть будет сказано так. Что же далее? Вера твердая, неизменная, какой я передал ее вам, и сам принял от святых, или лучше, и те и другие — от одного и того же Духа. Христос — не Христос, если не может быть изображаем. Ибо, когда говорится о Христе, то надобно понимать таинство Его воплощения. Ибо Христом не может быть названо Слово, понимаемое как чуждое телесности. А так как Слово стало плотью, то очевидно, что Оно может быть и изображаемо по плоти, соединяясь с именем Христа, и обладает свойством описуемости.

Таким образом те, которые говорят, что Он не описывается, т. е. не изображается на иконе, признают Его бесплотным. Но далеко стоят вне двора Христова (хотя бы это был апостол Петр, хотя бы апостол Павел, которые сами возвестили для нашего предостережения, или тем более кто–нибудь из апостолов или из бывших после них святых) те, кто говорят, будто Христос неописуем по телу, — так говорят нечестивые, проповедуя неправду.

Эту чистую веру будем содержать, братья, это благое исповедание будем отстаивать, ничем не увлекаясь полностью. Мыслящие не так — отступники от Христа, а защищающие это — мученики Христовы, вместе с сорока мучениками, вместе с сонмом ратоборцев, бывших от века. Как? Маккавеи, отказавшись вкусить свиного мяса, запрещенного тогда законом, сделались мучениками, а ты, страдая за то, что не отказываешься от начертанного Христа, не мученик? Иоанн Предтеча, убитый за правое обличение Ирода, сделался украшением мученикам, а ты, умирая за Христа, не в числе мучеников? Никто да не обольщает вас пустыми словами, ибо за это приходит гнев Божий на сынов противления (Еф.5:6).

Несомненный мученик — тот, кто исповедует, и в тем большей степени, чем более многочисленным страданиям он подвергается. Да не колеблет вас продолжительность гонения, мы еще не много лет страдаем по сравнению с прежними исповедниками, мы еще не были сжигаемы огнем, вполне достаточным для самого надежного испытания. Еще остается примесь свинца, еще остается греховная ржавчина.

Кто ты, что исследуешь глубины непостижимых судеб? Что заповедано тебе, о том размышляй (Сир.3:22). Семени Авраамову, которому Божиим благословением обещано было наследовать святую землю, Бог судил четыреста тридцать лет быть под рукой фараона в качестве рабов. Христианство, от начала апостольской проповеди до Константина, первого христианского царя, более двухсот лет терпело жестокое гонение. И впоследствии, хотя и слабее, но также много лет было гонимо, кроме гонения при Юлиане–отступнике.

Великий Павел был гоним тридцать пять лет и ежедневно умирал, а ты за пять лет теряешь мужество? Многострадальный Климент был мучим двадцать восемь лет [ ], а ты ослабеваешь за короткое время? Хватит ли мне времени перечислить деяния других мучеников? Разве ты не слышал о терпении Иова? Не страдал ли он пятнадцать лет, или даже больше, от дурной язвы, не считая других бедствий, постигших его, и притом не зная за собой никаких злых дел, а напротив — очень много добрых? Каково же было обращенное к нему изречение? «Хотел бы, — сказано было, — твоего оправдания» (Иов.33:32).

Так и ныне Промысл как бы просеевает нынешних людей, чтобы отбросить оставшиеся еще плевелы, чтобы осталась чистая пшеница. Не слышишь ли, что говорит Он Захарии? Вложи их в горнило, и смотри, искушены ли таким же образом, каким Я искушен был за них (Зах.11:13).

Потерпим еще, мужественные воины Христовы. Дни, как тень проходят (Пс.143:4), хотя гонители и думают, что они ждут. Если Меня гнали, — говорит Господь, — будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше. Но все то сделают вам за имя Мое, потому что не знают Пославшего Меня (Ин.15:20,21).

Ибо поистине они не знают, что Бог послал Сына Своего Единородного, Который родился от Жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных (Гал.4:4), чтобы Он приобрел вселенную Отцу Своему. Иначе они не отвергали бы того, что Он может быть изображаем. Ибо никто из рожденных от жены не бывает неизобразимым, если не будет каким–нибудь выродком.

Так будем готовить себя, братия, и так будем утешать себя словами Спасителя нашего Иисуса Христа, ожидая воздаяния. Вы знаете, каков Леонтий. Это — род евнухов, не только бесчестный, как сказал кто–то из богоносных мужей, но и отрекшийся от Христа, и не довольствующийся этим, но и жестоко терзающий наших братьев. Прежде ученик, ныне — иудействующий отступник. Тот, кто был в числе первых из братьев, ныне — больше всех судей против братьев. Тот, кто называл икону не просто иконой, но святой иконой — Христа ли, Богородицы, или кого–либо из святых, — теперь сжигает их, истребляет, хулит, как неистовый зверь. Поэтому он и императору любезен, и над монастырями нашими начальствует, и все делает, несчастный, для оскорбления Христа.

Но увы мне! От меня постыдные дела его. Впрочем, он подобен родившему его по плоти, ибо и тот в прежние времена был начатком нечестия, сходного с Ермиевым [ ]. Оба они беснуются, а Бог не соединяет ворона с голубем, но подобное с подобным. Таковы они. Да даст им Господь познание истины, уловленным диаволом в его волю!

Вас же и тех, кого мучит отступник, да утвердит Христос, да поддержит, да укрепит еще потерпеть, алчущих, жаждущих, наготующих, бичуемых, не имеющих постоянного пристанища, труждающихся, злословимых, гонимых, хулимых, как сор для мира, как прах, всеми попираемый, по словам великого Павла (1 Кор.4:13), с которым да будет и ваша часть!

Братия, молитесь о нас, грешных, чтобы нам спастись, удостоившись хотя бы последней степени защищающих истину. Приветствует вас находящийся со мной брат Николай.

Да пребудет благодать Божия со всеми вами. Аминь (Тит.3:15).

Послание 38(97). К братиям, рассеянным повсюду [  [162] ]

Феодор — рассеянным повсюду братствам.

Радуйтесь, желанные мои братия и отцы, ибо сообщаю вам радостные вести. Мы, недостойные, опять удостоились отстаивать благое исповедание, опять мы оба подверглись бичеванию за имя Господне. Ибо и брат Николай подвизался прекрасно и верно. Мы, смиренные, видели, как из плоти нашей текла на землю кровь, видели раны, гной и тому подобное. Не достойно ли это радости? Не достойно ли духовного веселья?

Но кто я, несчастный, чтобы мне, непотребнейшему из всех людей, стать наряду с вами, достойными исповедниками Христовыми? Причиной того, что это случилось, было прежнее катехизическое послание, получив которое, император отправил к военачальнику приказание послать к нам начальника воинского отряда. Этот прибыл с вождями и воинами поздней ночью и внезапно с криком окружил домик, в котором мы находились, словно нападая на какую–нибудь охотничью добычу, при помощи землекопов быстро разрушил ограду, потом вывел нас и допрашивал, показывая послание.

Мы признались, что действительно мы составили его, как благоугодно было Богу. Он же добивался только одного — чтобы мы согласились на волю императора. Мы сказали то, что требовала истина: «Да не будет, не отречемся от Бога нашего», — и прочее, что следовало отвечать после того, как он был выслушан. Затем он подверг нас жестокому бичеванию. Брат Николай не потерпел ничего особенно тяжкого после внезапного заключения и наказания. А я, смиренный и слабый, подвергшись сильной горячке и невыносимым страданиям, едва не лишился и жизни. Впрочем, Благой Бог вскоре, милуя, помиловал меня, даруя содействие брата во всем, в чем было нужно. Раны еще и сейчас остаются, не получив совершенного исцеления.

Так это было, и я рассказал вам о страдании в уверенности, что вы желаете знать об этом по сострадательности. Что же было после? Тягчайшая угроза и строжайшее заключение. Ибо и стражам, и надзирателю под страхом бичевания приказано следить, чтобы мы даже шепотом не говорили, тем более никому бы не писали. Итак, убоимся ли мы и будем ли молчать, из страха повинуясь людям, а не Богу? Конечно, нет. Но, пока Господь не откроет нам дверь, мы не перестанем исполнять должное, насколько возможно для нас, трепеща и боясь суда, грозящего за молчание. Если поколеблется, — говорит Господь, — не благоволит к тому душа Моя. И еще у апостола сказано: Мы же не из колеблющихся на погибель, но стоим в вере к спасению души (Евр.10:38–39).

Поэтому я и посылаю свое настоящее письмо всем братиям, находящимся в рассеянии и со скорбью испытывающим гонение, особенно же к вам, исповедникам Христовым. Будем терпеть, возлюбленные мои братья, еще более укрепляясь и не теряя мужества в страданиях. Мы — плоть, не будем же щадить ее, будем радоваться, подвергаясь мучениям ради Христа. Кто изобилует подвигами, тот пусть более радуется, как имеющий преимущество в наградах. Кто боится испытать страдания от бичей, тот пусть отражает страх, помышляя о вечных мучениях. Ибо их удары в сравнении с этими — сон и детские стрелы.

Так прошу, умоляю: будем услаждаться скорбями ради Христа, хотя они и весьма горьки для плоти, будем взирать на будущее и постоянное, а не на настоящее и преходящее. Охотно решимся смешать кровь свою с кровью мучеников, участь нашу с участью исповедников, чтобы ликовать вместе с ними вечно. Кто благоразумен? Кто мудр? Кто хороший купец, отдающий кровь и получающий дух, презирающий плоть и получающий царство? Любящий душу свою погубит ее, — сказал Господь, — и ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную (Ин.12:25).

Вслушаемся в слова Его, последуем за Ним. Кто Мне служит, — говорит Он, — тот слуга Мой будет (26). А где Он? На Кресте. И мы, смиренные, как ученики Его, там же. Прошу вас не сетовать на это слово увещания, ибо кратко письмо. Знайте, что мы, грешные, радуемся, а не унываем, только вы стойте в Господе. Приветствует вас Николай, разделяющий со мной труды и борьбу, и ваш истинный брат. Приветствуйте друг друга лобзанием святым: подвижники — подвижников, гонимые — гонимых, все — любящих вас по вере. Кто не исповедует Господа нашего Иисуса Христа описуемым по плоти, да будет проклят от Троицы! Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами. Аминь (1 Фес.5:28).

Послание 39(98). К Афанасию, сыну

В настоящие дни и то благо для нас, подвизающихся за истину Божию, что мы часто слышим голос друг друга посредством писем и делимся сердечными чувствами. Ибо видишь, возлюбленный брат, что письма приходят почти каждый день, соединяя нас сильнейшей любовью. Посмотри, сколько благ доставило гонение ради Христа и еще может доставить, если впоследствии мы окажемся более пылкими, не боящимися ничего человеческого, но готовыми потерпеть богоподобные страдания, в которых и сам ты подвизаешься, переводимый туда и сюда. Но благо будет тем, кто помогает тебе и участвует с тобой в твоих подвигах, их я и прежде прославлял и буду прославлять.

Перехожу к вопросу, не останавливаясь для того, чтобы опровергнуть те похвалы за дары, которыми ты превозносишь меня, чтобы не показалось, будто я сочувствую этим похвалам. Я чужд всего доброго. Итак, когда Василий Великий, свет мира, произнес приговор, то кто из имеющих ум осмелится противоречить ему? Этот же приговор находится в одном из правил, изложенных в вопросах и ответах, как ты указал. А именно на вопрос: «Надобно ли лгать, имея в виду что–нибудь полезное?» — он отвечает: «Этого не дозволяет сказанное Господом нашим Иисусом Христом, Который решительно говорит, что ложь — от диавола (Ин.8:44), не показывая никакого различия во лжи».

И апостол также свидетельствует: если кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться (2 Тим.2:5) [ ]. Это — слова святого отца. Ты же говоришь, что в этой главе замечается, что речь идет о пользе лжи, а не о ее необходимости, ибо это не одно и то же. А между тем в другой главе то же светило говорит, что за друзей должно полагать душу до смерти, будет ли друг грешником или праведником [ ]. И отсюда у тебя рождается сомнение: следует ли совершенно не лгать, даже в крайних случаях, приводящих к смерти брата, или полагать за него душу свою. Ибо если я не солгу, говоришь ты, то друг умрет, а солгав, я подвизаюсь незаконно и отпадаю от Бога.

Действительно, этот предмет приводит в затруднение и меня и, я думаю, многих. Впрочем, попытаюсь, как могу, при помощи Божией дать ответ твоей любви. Что полезное и необходимое, согласно этому замечанию, не тождественно, — это ясно. Ибо первое случайно. Например, мне полезно беседовать с тем–то о том–то, но, хотя бы я и не стал беседовать, у него есть другая возможность достигнуть искомой пользы. И еще: полезно, чтобы такой–то обратился, но, хотя бы я сегодня и не обратил его, он, может быть, обратится завтра. Таково полезное, т. е. случайное.

А необходимое — неизбежно, оно не может быть допущено в некоторых случаях. Например, если я не посвящен в Таинства, то невозможно, чтобы я, не крестившись, получил спасение. И еще, если я скажу, что могу не дышать и жить, — это ложь, ибо дышать необходимо, без этого невозможно жить.

Итак, заповеди Божии изречены неложными устами в значении необходимом и необходимо должны быть соблюдаемы, а не извращаемы так, чтобы можно было их то соблюдать, то нет, или такому–то соблюдать, а такому–то нет, или иногда соблюдать, а иногда нет, но должны соблюдаться всегда, всяким лицом и во всякое время.

Поэтому и сказал Василий Великий: «Не показывая никакого различия во лжи», — так что ответ касается необходимого, хотя вопрос задан как будто о случайном, ибо полезное и случайное, как я сказал, тождественно. А что будет после, спрашиваешь ты, в случае смерти брата от того, что я не решился солгать? Но это, думаю, не ложь, для чего приведу какой–нибудь пример. Приходит ко мне девица, преследуемая каким–то развратником, и просит не открывать этого развратнику, если он спросит, не скрывается ли она у меня, потому что он непременно растлит ее. Итак, когда развратник приходит и спрашивает: «Не приходила ли сюда к тебе девица?» — если я говорю: «Нет», то не лгу, так как не имею намерения сказать, будто у меня нет девицы, но хочу умолчанием выразить, что он не совершит у меня этого зла.

Еще один пример: вручает кто–нибудь мне меч, которым хочет умертвить самого себя, а потом приходит и требует его у меня. Тогда, если я скажу, что ничего не знаю и не получал его, то не солгу. Ибо я говорю: не знаю и не получал, чтобы отдать тебе меч для убийства. Иначе, если я скажу: «Да», — то девица подвергнется растлению и вручивший мне меч умертвит себя, а это — зло. Зло же не от добра, а от лжи; ибо отец лжи — виновник зла. Напротив, девице не подвергаться растлению и отдавшему меч не умерщвлять себя — это добро. Добро же — истина, ибо Бог — одновременно благость и истина.

Итак, мы видим, что казавшееся ложью есть несомненная истина. Таким образом, я и душу положил за друга в том, что только казалось ложью, и заповедь с обеих сторон осталась ненарушенной, получив исполнение не во лжи, а в истине. Впрочем, не должно делать этого ради себя, чтобы не умереть самому, ибо это ложь. Также никогда не клянись будь то ради спасения или своего собственного или кого–то другого, ибо это явное преступление.

Так мне кажется. Так и Сарра сказала Авимелеху: сестра я Аврааму (Быт.12:13). И пророк Иеремия начальникам, вопрошавшим его: что говорил тебе царь, — отвечал одно вместо другого, как внушил ему царь из–за страха смерти и в то же время под страхом его собственной смерти (Иер.38:25–27). И в изречениях Отцов содержится подобное. Если же что–нибудь найдешь ты сам или кто–то другой, не откажись сообщить нам для познания истины и просвещения темного ума нашего. Приветствую страждающего вместе с тобой. Находящийся со мной приветствует тебя.

Послание 40(99). К Навкратию, сыну [  [165] ]

Ты имеешь обыкновение делать большое предисловие в письме, расточая нам, недостойным, множество похвал, которые несправедливы, но служат выражением дружеской расположенности. А я пишу кратко. Что же именно? Да здравствуешь ты в Господе, брат мой, все больше и больше воспламеняясь любовью Христовой, чтобы переносить бедствия ради Него и ничего не упускать по беспечности! Да будет у тебя и такая горячность, чтобы ты мог воспевать вместе со святым Давидом: как лань охотно стремится к источникам вод, так душа моя стремится к Тебе, Боже (Пс.41:2)!

А по–настоящему воспевать это может тот, кто имеет сердце чистое, или очищаемое, ибо «где очищение, там озарение», как говорит Григорий Богослов [ ]. Как блаженна та душа, для которой терпеть ради Христа все вожделенно, а всякое дело плоти является мерзостью! Молись, брат, чтобы мне обонять такое благоухание, испытав страдания. Это — первое мое слово. Второе — об Анатолии.

Как прискорбно для меня его падение! Впрочем, я одобрил твое врачевание. Позаботься еще о нем по братскому расположению. Третье — о предметах, предложенных тобой.

1) Если православный, обличенный в необщении с еретиками, перекрестится и скажет им: «Я имею общение», — тогда как еретики не требовали от него ничего другого, а сам он тайно имел в мыслях: «Я имею общение с православными», — это не экономия, но измена истине. Такому назначается епитимья в половину меньше, чем тому, кто всецело вступал в общение с ересью. А какая именно, — излишне было бы повторять одно и то же дважды, так как вы уже спрашивали об этом и получали ответ.

2) Если кто–либо, по убеждению нечестивых, на их глазах выдаст пресвитера, который скрывался, исполняя православный догмат и не поминая еретика, и будет от него причащаться Святых Таин, то и он, как изменник истине, должен подвергнуться епитимьи — отлучению от Святых Тайн на год.

3) Если кто, поклявшись, что он не поклоняется Божественной иконе, а также не принимал православного монаха, но после клятвы, осознав свое падение, раскается и станет тайно поклоняться, то это — тяжкое падение. Он уже стал отступником от Христа, Богородицы и святых. Поэтому он должен быть отлучен от Святых Таин на три года, и это при великом снисхождении.

4) Если кто из страха замажет икону Христа или кого–либо из святых, тот должен быть отлучен от приобщения на год.

5) Если какой–нибудь священник при всех поминает еретика, а будучи приглашен кем–либо из православных в часовню, уклоняется от поминовения такового, то следует ли истинному христианину молиться в такой часовне? Ни в коем случае.

6) Может ли кто–нибудь в случае справедливо назначенной ему епитимьи принимать кого–либо в сообщество для облегчения епитимьи? В том, что касается приобщения — никогда, а относительно прочего это не запрещается. Но и в милостынях он не может сам собой что–нибудь убавить из назначенного. Ибо налагающий епитимьи, конечно, знает и человека, и время, и внешние обстоятельства, чтобы назначить облегчение.

Ограничить же это пределом, при существующих случайных правилах, невозможно, как сказал сам Василий Великий. Ибо, предоставляя епископу власть прибавлять или уменьшать епитимью, он установил правило не на основании необходимости или неизбежности, а приспосабливаясь к случаю, так что назначающий ее должен смотреть, как назначает [ ].

Так и я, смиренный, никого не обязывая, а по требованию или в виде совета, как я часто говорил, отвечаю на предложенные мне тобой, или кем–либо другим, вопросы. Впрочем, молись о моем смирении, помогай посильно тем, кто ратоборствует по делам студийским, сколько и где ты можешь в Господе. Брат Николай приветствует тебя.

Послание 41(100). К Феофилу, епископу Ефесскому [  [168] ]

Священное твое письмо я получил, как богописанную книгу, а благословение принял, как возжение любви.

Кто я, несчастный, чтобы слышать из святых твоих уст такие похвалы мне, недостойному даже развязать ремень сапога твоего? Вот свойства богоподобного смиренномудрия! Ты, блаженнейший праотец, называемый великим, величаемый и прославляемый востоком и западом, украсил престол величайшего апостола, евангелиста и Богослова достойными подвигами, которые ты совершил и совершаешь. Ты украсил жизнь кровью святой плоти своей и исповедовал Христа изображаемым, как воплотившегося, а не отверг Его, как делают нечестивые, когда не признают Его изображаемым на иконе. Ибо что не изображается, то не имеет плоти.

Не говорю о том, что, по преданию богословов, и Ангел, будучи и бестелесным, может быть изображаем в видимых образах. А они отвергают изображения и воплотившегося Владыки, и бестелесного раба, кроме того, и Матери Божией, и всех служителей Господних. Очевидно, что они отвергают вместе с иконами и первообразы, не разумея того, что они сохраняют свою силу при принятии образа, по уничтожении или посрамлении которого, конечно, уничтожается и бесчестится и сила их. Но эти люди не хотят научиться делать добро (Пс.35:4); им хочется идти против рожна (Деян.9:5).

Тебя же да сохранит крепкая Десница во славу Своей Церкви, как столп, как опору, как поборника ее. И да узрим мы, смиренные, тебя или возвращающимся оттуда в азиатскую страну, как древние видели солнце Евангелия, возвращавшееся из заключения на Патмосе, или священноначально прославляемый на небесах над десятью городами (Лк.12:17)!

Послание 42(101). К Фалалею, сыну

То, что ты высказал в письме, сын, я прочитал. Вот мой ответ тебе: удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, заповедует святой апостол (2 Фес.3:6). Как же говорит Григорий алелфийский, что вы безосновательно отвращаетесь от него, когда он не только бесчинно ходит, но и совершенно соединился с иконоборцами, подписавшись под ересью, вкушая вместе с ними пищу и питье и общаясь с ними?

Если же он скажет, что раскаялся и исполняет епитимью, то пусть докажет это письменным исповеданием, прокляв еретиков и ересь и ни в коем случае не вступая в общение с ними. А доколе он не сделает этого, да будет чужд для вас, боящихся Господа. Ибо он лукавствует под личиной раскаяния, увлекая вас и тайно распространяя пагубные речи, как будто от лица противников.

Поэтому и ты, как слабейший, заразившись его беседой, стал сомневаться в том и другом. Но так как ты просил разрешить эти недоумения, то прими это с благоразумием. Изречение Златоуста в похвальном слове святому Роману: «Наш Христос стенами не ограничивается», — надо принимать не просто, но узнав, в беседе с кем он это сказал [ ]. Ибо в беседах должно обращать внимание и на время, и на лица, и на образ речи. На время — потому, что не одно и то же заповедано древним и находящимся под благодатью; на лица — потому, что иное свойственно еретику, а иное православному; на образ речи — потому, что не одно и то же — говорить догматически и произносить простейшую речь.

С кем же беседовал Златоуст? С православным ли, выставлявшим икону Христову? Нет, но с язычником, который наивысшей Причине всего приписывает свойства самых низших существ, по замечанию божественного Дионисия [ ], и полагает, что она нисколько не превышает его разнообразных безбожных изображений. Поэтому хорошо и совершенно справедливо сказал отец: «Наш Христос стенами не ограничивается». Здесь надобно подразумевать: по Божескому естеству не ограничивается подобно его богам, помещаемым на стенах и там заключаемым, не имеющим в себе ничего умопостигаемого, кроме того, что предстает взорам смотрящих. У них есть глаза, но не видят; есть уши, но не слышат; есть руки, но не осязают; есть ноги, но не ходят; есть ноздри, но не обоняют, как они обличаются пророком (Пс.113:13–15).

А наш Христос есть не только Человек в прямом смысле и истинно, что имеет видимый образ, так как Он стал подобным нам во всем: и телом, и душой, и возрастом, и всеми другими свойствами человеческой природы, кроме греха, но и Богом по естеству и по истине, одним и тем же — тем и другим. Например, скажу так, как говорит в одном месте сам Златоуст: «Он на земле утомляется, а горе управляет стихиями; на земле алчет, а горе наводит дожди; на земле повинуется, а горе производит громы; на земле предстоит пред судилищем, а горе созерцает все». Поэтому он и сказал язычнику: «Наш Христос стенами не ограничивается», — и не думал, что надобно точнее объяснить это изречение из–за свирепствующей ныне ереси.

Но ясно, что утомляющегося, алчущего, повинующегося и предстоящего перед судилищем святой Иоанн, без сомнения, представлял изображаемым в телесном виде — или красками на стене, или на картине. Объяснять же предметы настолько очевидные ему не было причины. Ибо если он видел бесплотного Ангела на иконе, как он говорит, то неужели не созерцал воплотившегося Христа изображаемым на иконе? Безумно так думать об этом святом.

Итак, если они пользуются его словами для подтверждения своего нечестивого учения, то почему отвергают его же, не допуская изображений Ангела или кого–либо из богоносных мужей, тогда как Златоуст в одном месте говорит о святом Мелетии: «Как вы поступали с его именем, так поступали и с его изображением. Многие начертывали этот святой образ и на перстнях, вместо камней, и на стаканах, и на чашах, и на стенах брачных чертогов, и везде»? [ ]

Однако они не позволяют слушать и его. Относительно сказания о святом Панкратие: если неизвестно, кем оно написано, что из того? Почти все сказания о мучениках не имеют подписей, и, однако, они подлинные, и на них основываются учителя, составляя похвалы в честь мучеников. Святой Панкратий почитается в Сицилии, в величайшем храме, в котором, говорят, бывали и знамения. Таким образом, не принимающий сказания вместе с тем очевидно восстает и против мученика. Так об этом можно сказать в немногих словах. Ты же, сын мой, будь здоров и спасайся, и далеко отходи от Григория, чтобы он не погубил тебя, если будешь неосторожен.

Послание 43(102). К заключенной

Я прочел письмо твоего благочестия. Но для чего похвала, которую ты высказала нам, чуждым всего доброго? Для чего и требование назидательного слова от нас, которые не в состоянии напоить себя самих, не то что источать потоки для других? Впрочем, так как написано: всякому просящему у тебя дай (Лк.6:30), — то прими несколько слов от нашего убожества.

У тех, которые обращаются к общественной жизни, око ума не может быть так чисто, чтобы беспрепятственно взирать на красоту славы Божией, ибо они слепотствуют от плотского пристрастия, как будто от гноя. А нам, которым должно отречься от всего и заповедано взять только крест Христов, удобно созерцать Бога, т. е. ничего иного не иметь и ни о чем не думать, кроме того, как бы угодить Господу, служить Ему чистым сердцем, отвергнув всякое плотское расположение.

Да будет же ограда вашего заключения городом Божиим, украшенным добродетелями, как золотом, запертым ключами не только по телу, но и по духу! Итак, вам надлежит удаляться от лицезрения мужчин, привязанности к родным, дружбы ко всему миру и общаться только между собой, иметь одну душу и одно сердце, по примеру верующих в начале, при апостолах.

Игуменья пусть игуменствует, как будто представляя образ Христа, сначала делая, а потом таким образом и уча (Деян.1:1), не опуская ничего из того, что заповедано и показывая это на деле. Подчиненная должна слушаться и покоряться, как бы исполняя послушание Самому Христу. Где есть это, там плод всех добрых дел, а где этого нет, там совершенно противоположное: отдельные сборища, споры, наушничества, самообогащение, надменность, пристрастие как одной к другой, так и ко внешним, или родственникам, или другим близким.

Таково краткое напоминание об этом. Я же, смиренный, увещеваю вас иметь вместе с доброй жизнью и чистую веру, ни в коем случае не вступать в общение с христоборной ересью, которая нисколько не отличается от иудейства, отвергая спасительное домостроительство Христово через отвержение досточтимых икон и Самого Христа, и Богородицы, и всех святых. Ибо образ тождествен первообразу по чести и поклонению, как, например, сам Животворящий Крест и его изображение.

Итак, не отрицайтесь Христа вы, носящие Христа в святом одеянии, чтобы этим не погубить столько трудов, которые вы переносите, проводя девственную жизнь в заключении, и не стать, — о если бы об этом ни мыслить, ни говорить! — на противоположной стороне. Но зная, что ни жизнь без правой веры, ни вера без божественных дел не может спасти, сияйте тем и другим во славу Божию, к хвале Церкви, к достижению обетованных вечных благ, молясь и о нас, грешных, чтобы нам спастись.

Послание 44(103). К Симеону, сыну [  [172] ]

Хотя и поздно, но я получил твое письмо, сын мой, и возблагодарил Господа за твое оправдание, благоразумие и спасение, за то, что ты сохраняешь столь многих братьев от сетей еретиков, терзающих не тела, но души, впрочем, и тела тоже — ударами и смертями, которые они причиняют. Будь здоров, возлюбленный сын мой, мужайся, руководи братьями твоими, ободряй, показывай то, что имеет отношение к истине, побуждай к мученичеству.

Таково время, хотя и скрываетесь вы законно. Ибо подвергать самого себя искушению, — о чем желал ты знать, — значит то же, что и по собственному побуждению выдать себя убийцам. Если же святой Гордий, как и некоторые другие из мучеников самопроизвольно выходили на мучения, то этого требовали обстоятельства, так как тогда никто не осмеливался говорить прямо, и безбожие разгоралось все сильнее [ ]. Они чистым сердцем созерцали Бога и Им были побуждаемы. Так и великий Предтеча с опасностью для себя обличал Ирода. И теперь по благодати Божией много поборников и мучеников, но выдавать самого себя — дело незаконное.

Очень рад, что тебе сочувствуют и другие отцы, чьи имена — в книге жизни (Флп.4:3). Приветствую их через тебя и прошу их святых молитв в помощь для достижения спасения. О, если бы ты получил что–то хорошее и от брата Ипатия! Братия в нуждах да будут полезны, — заповедует Писание (Прит.17:17). А от нашего смирения никакой пользы, хотя ты и превозносишь нас из любви.

Так как ты желал получить и катихизическое поучение, которое я составил для всех братьев, то теперь посылаю его и к тебе. Ты же молись непрестанно о моем спасении. Кубок я получил, и пусть он будет живейшим напоминанием о тебе. Девятерицу моих братьев и сыновей приветствую, усерднейше прося и их молитв. Брат Николай, заключенный со мной, приветствует тебя и всех. Благодать с вами. Аминь.

Послание 45(104). К Василию, игумену [  [174] ]

С удовольствием я прочел твое письмецо, святой отец, как написанное от чистого сердца. Впрочем, похвалам я не радуюсь, как чуждый сказанного. Лучше ты сам, если угодно, молись, чтобы мне приблизиться к твоему жребию и состоянию. Да будет по слову твоему, чтобы угодил Богу брат Ипатий и каждый из подвизающихся, чтобы через них и нам, смиренным, снискать благоволение Божье.

На вопрос о впадших в грехи естественные или противоестественные такой ответ: истинное покаяние узнается его по плодам. Именно отлучение от Святых Тайн по правилам вместе с соблюдаемым воздержанием, доставляет отпущение грехов и без бичеваний и мученичества. Ибо пока не затворены двери для нас, как написано (Лк.13:25), а затворяются они смертью. И даже если в последний день жизни последует истинное покаяние, то оно спасает отвратившегося от греха. Так определил Бог через богослова Иезекииля (Иез.33:12). Мы имеем такого Человеколюбивого Бога, Который и разбойника, — а он издавна был разбойником и дошел до крайности, — в один час водворил в обитель Свою, и мытаря также оправдал.

Если же, как было недавно, согрешивший выдаст сам себя и примет на свой хребет удары или что–нибудь большее, то кто станет сомневаться, простится ли ему грех? Смерть при исповедании Христа делает человека в полном смысле мучеником Господним. Но, может быть, речь об епитимьи? Поэтому, если кто подвергнется мучениям, но не смерти, то налагающий епитимью должен определить, насколько можно ее облегчить из–за страданий, может быть, даже и на половину. Ибо нам определить это невозможно. Таков ответ нашего смирения. Если же следует поступать иначе, то научи, отец, и просвети нас, непосвященных. Брата моего, господина Прокопия, усерднейше приветствуй.

Послание 46(105). Аркадию, монаху

Пишу тебе второй раз с тех пор, как ты, возлюбленный, взят иудействующими. Первого письма ты не получил. Молюсь, чтобы хоть это письмо дошло до твоих рук. Во–первых, нахожу необходимым писать тебе по общему закону любви, считая это своим долгом, ибо соединенным одним исповеданием Христовым надлежит взаимно ободрять друг друга. Кроме того, побуждаюсь непременно писать и по особой расположенности: ты знаешь, какова она была у нас с самого начала.

Благодарение Богу, почтеннейший брат мой, что в настоящую суровую зиму неверия ты явился цветом Православия, или лучше сказать, — исповедником Христовым, который будучи однажды приведен к трону властителей, не устрашился. Ты исповедал доброе исповедание (1 Тим.6:12), был много бичуем, изгнан, переселен в какое–то потаенное место, потом опять попал в руки мучителей — и не пал духом, не отрекся от веры. Ты был поражаем ударами, — и остался непобедимым, боясь не убивающих тело, но одного только Господа и Бога и Царя, по Его заповеди (Мф.10:28). Блажен ты, и благо тебе будет (Пс.127:2). Ты — благородный, и благороднее живущих на востоке солнца. А тому, что тебя причислили к ткачам, как царского раба, не удивляйся, такова участь святых. Ведь они, сами не желая того, поистине показали миру, что ты раб Царя Небесного, образец свидетельства Божия, обличитель нечестия.

Стой же, доблестный воин Христов, мужайся до конца, переноси скорби, совершай дело благовестника (2 Тим.4:5), исполняй исповедание свое, имея невидимо Бога Покровителем, Ангела–хранителя жизни твоей — окружающим тебя, ограждающим тебя, радующимся много и возносящим молитвы твои к Богу в воню благоухания, в которых поминай и нас, грешных, крепко любящих тебя.

Послание 47(106). К игумену

Узнав, что ты, желаннейший, был судим и подвергнут бичеванию ради Христа, я радуюсь и сорадуюсь тебе. Ибо это — радость и веселье, а не радость мира. Последняя не радостна, она только кажется такой, а на самом деле не такова, потому что скоротечна, непостоянна, и когда проходит, приносит смерть. Радость по Боге одна только — радость постоянная, и конец ее — вечная жизнь. Поэтому я справедливо радуюсь и сорадуюсь тебе, почтеннейший отец.

А то, что, как говорят, стократные удары, сыпались на тебя подобно дождю и жестоко истерзали тело — еще большая радость. Даже не без страдания перенес я весть об этом. Впрочем, слава прославившему тебя Богу. Быть битым по хребту нечестивыми — твоя вечная слава, твое священное страдание, утверждение таких же исповедников, ободрение православных, поражение еретиков, созидание Церкви Божьей. Камни святые лежат на земле, — говорит пророк (Зах.9:16). Для чего это? Для распространения благочестия, для устроения Церкви. И ты — один из всех, Духом Святым связываемый и соединяемый с краеугольным Камнем. Поминай же, святейший, и нас, грешных, в своих молитвах, чтобы нам не отпасть от этого устроения, но где–нибудь поместиться хотя бы в виде кремня, благодатью и человеколюбием Благого Бога нашего.

Послание 48(107). К братьям, всюду рассеянным

Феодор — всюду рассеянным братствам, с подвизающимися в исповедании Христовом, радоваться.

Всякую радость можно найти, братия мои, в настоящих скорбях: ибо и гонение гонимых, и заключение заключенных, прибавлю еще — и бичевание бичуемых — ради Христа. Поэтому я не перестану взывать и всем вместе, и каждому порознь внушать, напоминать, хотя я знаю, что вы тверды в вере и внутри себя имеете убеждение и внушение. Однако я, грешный, должен привнести что–то и от себя, особенно если побуждает к этому любовь. Ревную о вас ревностию Божиею (2 Кор.11:2). Не имея у себя, чем бы похвалиться, хвалюсь вашими исповедническими добродетелями.

Вы для меня — радость и венец, опора и необоримая сила. Итак, прошу и увещеваю всех оставаться непоколебимыми, со всяким благодушием и бодростью. Всегда радуйтесь, — говорит божественный апостол, — непрестанно молитесь. О всем благодарите (1 Фес.5:17,18). И подлинно не радость ли это и веселие? Если только с Ним страдаем, то с Ним и прославимся, если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем, если терпим, то с Ним и царствовать будем, как написано (Рим.8:17; 2 Тим.2:11–12).

Какое обетование, возлюбленные! Будем терпеть, хотя бы ввергли нас в огонь, будем все переносить, хотя бы отдали нас зверям. Ибо так терпели подвизавшиеся от века мужи и жены, взирая на тамошние блага, надеждами облегчая настоящие скорби, считая мучения удовольствиями и желая умножения страданий, а не отвращаясь от них, как делают те, кто старается стяжать богатства больше сотоварищей. Это знаете и вы сами, вкусившие бессмертной сладости.

О, мир обманчивый! Как горько кажущееся тебе сладким, и смертоносно, и противно всякой радости и веселью! О, любовь Христова! У тебя и у владеющих тобой благословение, и радость, и господство! Видите, какими словами — не превосходными, но дружественными, я, ничтожный, убеждаю вас. Те, кому кажется, что Господь медлит посетить нас, пусть представляют, что благость Божия ведет гонителей к покаянию, а страждущих — на искушение (Рим.2:4). И пусть не падают духом и не исследуют судеб Божиих.

Благоразумным рабам не свойственно говорить: «До каких пор?» Этого не говорили ни преславный Иов, ни Петр, ни Павел, много страдавшие, и никто из мучеников. Недремлющее Око знает, что нужно для тех и для других. Неужели ты не жалеешь о том, что таким образом сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога (Рим.2:5), где нет конца наказанию и невозможно перечислить невыносимые мучения в огне неугасимом?

Поэтому надобно, насколько зависит от нас, призывать вас к терпению, по крайней мере, ради погибающих и потерявших терпение. Кто торопится видеть смерть грешника, тот не может иметь мира с Богом, а хуже этого нет ничего. Ибо в душевном смятении постоянно находится ищущий того, от чего отвращается Бог, и желающий того, чего Он не хочет. Отсюда сетования, уныние, ропот и прочие плоды нечестия. Скажем же, братья: да будет воля Твоя (Мф.6:10); и еще от сердца: был для Тебя подобен скоту, но я всегда с Тобою (Пс.72:22–23).

Умиротворенная таким образом душа будет иметь дерзновение пред Богом, будет готова сто лет терпеть ради Него страдания. Он не поспешит, хотя бы мы и молились об ускорении, и не замедлит, хотя бы мы умоляли о том, но придет тогда, когда это полезно по праведному суду Бога, определившего все прежде сложения мира. Молитесь о нас, грешных, прошу вас, чтобы мы спаслись. Брат ваш и мой Николай приветствует всех. Благодать с вами. Аминь.

Послание 49(108). К отцам гонимым

Гонимым за Господа духовным святым отцам моим — Феодор, нижайший пресвитер и игумен студийский, — о Господе радоваться.

И от одного православного получить письмо в настоящее время, в эти тяжкие дни, а тем более от многих, собравшихся вместе, так же необычно, как зимой найти многолиственную розу. Это весьма приятно моему смирению, так что от самой надписи возрадовался дух мой и исповедал должное Господу, Который и в настоящее Ахавово гонение оставил Себе столь многих мужей, которые не преклонили колен пред Ваалом (3 Цар.19:18). Ибо я думаю, что оставшиеся ныне непреклонными числом равны тогдашним. И это не только отличившиеся исповеданием, но и спасшиеся здесь и там, по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли, говоря словами апостольскими (Евр.11:38). Так и вашим обществом красуется треглавая гора, вмещающая вас, как преблаженную славу.

Итак, благодарение Богу, обогащающему вас со всеми, призывающими имя Его (Рим.10:12). Хвалю священное ваше изгнание, воспеваю ваше жительство на горе, хотя и бедственное, но богоугодное. Моисей на горе Синае беседовал с Богом. Илия на горе Хориве удостоился видеть Бога, насколько возможно. Сам Божественный Иисус восходил на гору молиться, как Человек.

Что это значит? Мне кажется, что на это можно смотреть как на знак духовного восхождения. Ибо, как гора выше подгорной равнины и долины, так и ум молящегося возносится к Богу на возвышенном месте. Видите, возлюбленные, как хорошо ваше пребывание. Вспоминайте и о нас, грешных, живущих здесь, долу, чтобы нам соединиться с вами, парящими горе орлами Господними. Впрочем, об этом довольно, хотя желание побуждает сказать более.

Как вы дошли до такой меры смирения, что пожелали от меня, несведущего, получить ответы на предложенные вами вопросы? Вы, по благодати Божией, сами знаете должное, а если нет, то можете узнать от тех, кто имеет превосходство и в сане, и в слове, ибо, как известно, есть много мужей у которых надобно учиться. Итак, чтобы не опечалить вас, а вместе с тем и боясь ослушаться, я приступаю к исполнению приказания. И, во–первых, скажу следующее: эта ересь, хотя предшественникам казалось иначе или даже теперь некоторым она кажется не худой и не очень тяжкой, мне, непросвещенному, кажется ничем иным, как отречением от Христа.

Ибо, если через образ выражается первообраз, как говорит премудрый Дионисий, и если честь, воздаваемая образу, относится к первообразу, как говорит великий Василий, а ныне икона Христова унижена, отвергнута, попрана христоборцами, то в иконе и через икону отвергается Христос, бесславится, унижается по–иудейски. Нельзя вывести другого заключения из такого зрелища. Поэтому теперь время плача и рыдания, поэтому и восстают против этого столь многие православные, не только мужи, но и жены, так как Христос отвергается и словами, и делами, чего не было и при древних ересях.

Словами, — потому что нечестивые говорят, будто не следует изображать Христа в телесном виде, делами — потому что они истребляют всякую святую икону Христа, Богородицы, Ангелов, всякого святого и святой. Во всех церквах, на всяком священном приношении предают ее огню, порицают, насмехаются над великим таинством благочестия, называют мерзостью изображенного Христа с Его Матерью и служителями. Так думать, говорить и делать свойственно иудеям и язычникам. Арабы и скифы, зная стыд, не делали ничего подобного. Как же это не является отвержением домостроительства Христова?

Впрочем, обратим речь к предложенным вопросам. Некоторые пали по собственной воле, без принуждения, другие — вследствие бичевания, иные — вследствие угроз и только их одних, иные — без угроз и мучений, только из страха, иные — из опасения лишиться собственности, а некоторые — по неведению. Как должно принимать этих обращающихся? Так, чтобы они являли достойные плоды покаяния. Какие именно? Не причащение Святых Тайн, при этом — слезы и усердную молитву, первые — в продолжение трех лет, вторые — двух лет, третьи, четвертые и пятые — как первые, шестые — в продолжение одного года.

Как нужно поступать с ними после исполнения этого? Кто из священного сонма не подписывался и еще не участвовал в нечестивом приобщении, тот пусть остается в клире, в котором он поставлен. А кто подписался, тот пусть будет отлучен от священнослужения до православного собора, впрочем, причащаясь Святых Таин. Можно ли вкушать пищу вместе с другими, которые имеют общение с нечестивыми по нужде, из страха или от голода, или и без нужды, или по принуждению, а между тем признают себя православными? Отнюдь нет, разве только принадлежащим к низшим слоям народа, и притом не безразлично когда, а по какому–нибудь необходимому случаю, раз или два.

Можно ли вкушать остатки от их снедей по нужде или и без нужды, потому что на них сделан был знак Креста? Если от священника, то нельзя, а если нет, то можно вкушать по нужде. Можно ли входить в их часовню для молитвы, и можно ли совершать в ней святое приношение с собственной трапезой? Ни того, ни другого делать нельзя. Можно ли здороваться с ними, говорить и приветствовать их? Нет, как говорит великий Василий. Господь запретил приветствовать их: случайно — может быть, но с любовью и дружбой — этого надобно избегать, дабы и здесь исполнялось сказанное: не принимайте в дом и не приветствуйте его (2 Ин.10).

Есть некоторые из монашествующих, которые ни словом, ни делом не участвовали в том, спасшись бегством, и потом, удалившись от нечестивых, опять возвратились. Это хорошо. Если в церкви совершалось богослужение нечестивыми и если однажды, то можно туда входить совершая в ней только молитвы, а если многократно, то нужно далеко уходить от нее.

Есть некоторые миряне и даже монахи, которые сильно ненавидят или даже оплакивают нечестие, но по причине безбожных угроз приступают к их причащению, считая его гибелью, а потом просят нас молиться о них. Следует ли причащать их Божественных Таин? Молиться можно, но не причащать, что бы они ни говорили и ни делали. Если они поставят на дорогах кресты, следует ли поклоняться? Нет препятствий. Следует ли принимать их приношения? Нет.

Это высказали мы, как Господь внушил нам, не законодательно, — ибо мы не из иерархов, которым свойственно устанавливать правила, — но в виде совета, так как мы по достоинству равны вам и так как, за неимением иерархически обязанных устанавливать правила, мы, по вашему настоянию, приступили к этому. Вы же, святейшие отцы, простите, если что–нибудь из сказанного не нравится вам. Ведь врач должен наблюдать свойства и души, и тела, и лица, и особенности времени, и наклонность, и страсть, и силу, и немощь и таким образом врачевать и давать лекарства, то уменьшая, то увеличивая их количество, чего вообще обнять в правилах невозможно, как определили и сами Святые Отцы наши.

Послание 50(109). К Лукиану, сыну [  [175] ]

Благой Бог наш, зная удобопреклонность человеческой природы и то, что и кажущийся ходящим прямо, немного вознерадев, не осознавая того, падает, человеколюбиво даровал покаяние, которое восстанавливает человека от падения и возвращает ему здоровье. Так как и ты, брат мой, подвергся тому, чему подвергся, и исполнил время достодолжного покаяния, с великим сокрушением и множеством слез, как я слышал, умилостивляя Бога, а теперь просишь разрешения, как сообщили мне эконом и помощник эконома, то да разрешит Господь, и да будешь ты отныне здоровым, сын мой, и радующимся во Христе, и благоуспешно ходящим в Нем, так чтобы, дав обещание Владыке, тебе уже не падать, но умереть за Него, как и Он Сам пострадал за тебя.

Прежде я, недостойный, в письме слезно взывал к тебе: Адам, где ты (Быт.3:9), — говоря эти Божественные слова потому, что ты пал из высокой жизни, как из райской. А теперь мне, уничиженному, необходимо дерзновенно сказать: «Мир тебе, встань, Христос повелевает: живи вовеки!

Послание 51(110). К Албенеке, протоспафарии

Немало удивило меня письмо твоего благородия. Оно высказано таким боголюбивым сердцем и написано с таким сокрушенным и смиренным чувством, что, прочитав его дважды, я воскликнул: сколь велика и сколь высока душа, высказавшая это мне, несчастному! Когда же письмоносец объявил мне то, что ты поручила ему передать мне на словах, тогда я еще более возрадовался и прославил Благого Бога нашего, Который внушил тебе такой помысл и стремление привести его в дело.

Велико дело, которого ты пожелала, и неудобоисполнимо, и не только по причине высокого и небесного достоинства этой жизни, — ибо отречение от мира для истинного монаха не что иное, как обет креста и смерти, — но и потому, что ты соединена с мужем, с которым нельзя разлучиться, когда вздумается, потому что Бог сочетал его с тобой. Кто же может стремящуюся к высшей жизни разлучить, кроме Того, Кто сочетал?

Таким образом, по заповеди святого Василия, сначала необходимо хорошо устроить дела в отношении супруга [ ].

Что же именно? Открыть помысл расположения, показать тщетность и призрачность мира, ибо нет в нем ничего постоянного, но все скоропреходяще, подобно теням, хотя бы это и было что–нибудь радостное, приятное, или счастливое, или утешительное, даже царствование. Ибо все исчезает, как цвет полевой. И не только это, но и неумолимый суд постигнет живших в настоящем веке по страстям, а не по заповедям Христовым, которые трудно исполнять, не удаляясь от общественной жизни. Говори это, увещевай, склоняй его к убеждению вместе с тобой укрепиться в намерении отречения. Почему ты знаешь, жена, — говорит апостол, — не спасешь ли мужа (1 Кор.7:16)? Притом это произойдет в надлежащее время.

И если он согласится, то было бы хорошо. А если нет, тогда, если любовь Божья так воспламеняет тебя, делай угодное тебе и без желания супруга. Но, как выше сказано, это дело трудноисполнимое, особенно во дни гонения, и потому, что ты не из простолюдинов, а из высших слоев и родственница царицы. Поэтому надобно удивляться, как ты, находясь в великой славе здешней жизни, отвращаешься от нее и желаешь облечься в смирение Христово. Благословен Господь, внушающий такое желание; ибо в сравнении с Божиею славою почести суетной жизни — поистине мерзость.

Итак, держись своего прекрасного образа жизни. Ибо я слышу, что ты совершаешь добрые дела и, отказываясь от царских бесед, упражняешься в уединении и в добрых делах. Можно спастись и в этой жизни, и вместе с мужем, а в будущем, — как Господь поможет, так и поступай, не огорчая супруга, но лучше склоняя его к желаемому благочестивым поведением. Что касается сестры, то я сообщил ей, что пришло мне на мысль. За эконома и возлюбленного сына много благодарю тебя, что ты ласково обращалась с ним. Да обретешь ты милость у Господа.

Послание 52(111). К Марии, монахине

Я прочитал почтенное письмо твое и понял благочестивую мысль твою. Ты имеешь одинаковое с твоим блаженным отцом расположение страдать ради Христа. Справедливо, чтобы родные по плоти имели и одно помышление, не разъединяясь в том, что касается веры. Итак, благодарение Богу, разлучившему вас телесно мечом евангельским, по причине страха и любви к Нему, и опять сочетавшему душевно в одном духе и помышлении.

Старайся же, госпожа, моя, удостоиться равной с ним части, встретиться с ним там и соединиться навсегда, избрав его, как он избрал тебя. Подлинно, с великой любовью он имел и великое попечение о твоем спасении, о чем и я знаю, ибо он сообщал смирению моему, как сыну, о своих делах.

Что касается твоей внешней мирской одежды, необходимо носимой для прикрытия вследствие гонения, то в писаниях святых это дозволяется на малое время и немного, в каком–либо необходимом случае, а навсегда — нет. Впрочем, я не знаю, что сказать. Если посоветую отвергнуть это прикрытие, то можешь сказать, что ты не в состоянии переносить мучения, ибо будешь предана мучениям. А с другой стороны, чтобы оставить это так, не имею свидетельства писаний. Итак, когда предстоят два зла, то лучше тайно быть монахом, нежели, не вынося бичеваний, вступать в общение с отступнической ересью и отрекаться от Христа, в Котором да будет всегда часть твоя!

Послание 53(112). К монахине

Настоящее время таково, что заставляет нас заботиться друг о друге, по равному достоинству души и веры нашей. Ибо как будто одну церковь или собор, собрал Бог всех, защищающих истину и исповедующих ее. Поэтому как не безопасно живущим в одной обители не заботиться о соучениках своих или игумену не иметь равного попечения об учениках своих, точно так же и всем нам. Ибо, как сказано, мы — одна общежительная Церковь. Я навещаю тебя через это письмо и спрашиваю, как ты живешь в Господе, сестра духовная, пребываешь ли в добром исповедании Христовом, сохраняешь ли в целости залог веры Духом Святым, укрепляешься ли в Боге, не страшась нечестивых?

Хорошо, хорошо… Укрепляйся еще более, настолько, чтобы тебе воспевать вместе со святым Давидом: не убоимся, когда будет трястись земля и горы двинутся в средину морей (Пс.45:3). Так, истинно твердый в вере бывает совершенно непоколебим в любви Христовой, от которой ни скорбь, ни теснота, ни гонение, ни голод, ни опасность, ни меч отлучить его не может (Рим.8:35). С таким убеждением все святые достигли совершенства, с ним да будет и твоя досточестность!

Ты не менее благородна, чем Фекла, Феврония и блаженный сонм, который окружает их. Дочь Божия, невеста Христова, как они, так и ты. И теперь мучения за то же, за что и тогда. Увещеваю: будем же терпеть не только те скорби, в которых мы находимся, но даже если нас постигнет и все вышесказанное. Бог нелицеприятен (Деян.10:34), любящий нас, той же самой любовью, какой Он любил и древних. Это говорю в немногих словах, зная, что твоя досточестность имеет утешения от себя и от других, а впрочем, и от нас, чтобы ты знала, что мы должным образом принимаем участие в твоих делах, и чтобы ты молилась об укреплении нас, грешных.

Послание 54(113). К Василию, патрицию

Делом богоподобного снисхождения твоего было не только допустить к себе нашего брата по духу и так ласково и просто беседовать с ним, о чем было угодно, но привести и госпожу, почитаемую мной патрицию, вместе с благороднейшими детьми твоими и заставить преклонить перед ним не голову, а колена. О величайшее твое смиренномудрие! О боголюбезная мудрость! О превосходная вера твоя среди грешников!

Да не лишишься ты награды за эту благосклонность! За это тебе дано все, а еще более за добродетель ты истинно, господин мой по крови и по духу, сделался любезным для всех, знающих и видящих тебя. Свидетели этих слов — твои высокие достоинства, являющиеся наградой за добродетель. Воспитав в ней по закону природы своих сыновей и дочерей, вместе с супругой, ты явил их настоящими образами твоего благочестия, точно узнаваемыми по отражающемуся в них твоему подобию.

Вот что я могу сказать об этом. Какое же могу я, смиренный, найти слово утешения по случаю смерти прекраснейшего сына твоего, соименного Предтече, которое хоть немного облегчило бы скорбь почтенных душ ваших? Тот же брат известил меня, какова печаль ваша, какие горячие слезы истекают из глаз, какие слышны вопли, сетования и воздыхания, так что и я, услышав обо всех доблестях этого сына, испытал почти одинаковые с вашими страдания.

О, как мы уподобились Давиду, воспевшему плачевный псалом о сыне! Если же он так сетовал о сыне преступном, мятежном и потерпевшем справедливое наказание, подобающее отцеубийце, то что надо сказать здесь? Какое предложить слово? Умер сын, находившийся в самом цветущем возрасте, благовоспитанный по поведению и по разуму, прекрасный нравом и речью, с первого взгляда привлекавший к себе любовь взирающего и, что еще важнее, чистый телом и светлый душой. Первое — по причине девственности, что достойно удивления, ибо он не увлекался, подобно безумным, но был выше страсти; а второе — по причине необщения со свирепствующей ныне ересью.

В нем дивно сочетались непорочность души и непорочность тела. Как достохвальны родители, родившие такого сына, произведшие благороднейшую отрасль не только телесно, но и духовно! Как блажен сын, подобный родителям и вместе с тем уподобившийся Христу, Который, почтив девство рождением от Девы, взял вслед за Собой вашего сына, как сына света! Что же? Плача ли достойно это событие, или радости? Конечно, радости, хотя разлука с ним причинила вам горесть.

Он радуется ныне радостью на небесах, став выше других. Поэтому нам должно сорадоваться ему, радующемуся теперь, а не огорчать его печалью. Оканчиваю речь, изъявляя благодарность за присланный подарок и прося извинения.

Послание 55(114). К Григорию, мирянину [  [177] ]

Радуйся, исповедник Христов. Справедливо я некогда назвал тебя человеком Божиим. Неложным оказалось смиренное мое слово, высоко оправдавшись на тебе. Каково заключение под стражу? Ты, как я слышу, переносишь и железные оковы, будучи связан по плоти. Тяжкое дело. Однако укрепляйся в Господе, подвизаясь свято и мученически. О брат, как ты просиял, как возвысился! Ты один из всех мирян, — имею в виду находящихся под здешнею властью, — явился исповедником Божьим пред Ангелами и людьми.

Замечаешь ли, где содержат тебя гонители? В царском дворце, как жемчужину, как царя над страстями, хотя они и не думают об этом. Не бойся, друг, не страшись угрожающих бичей, потерпи. Христос — твой Помощник, твой Защитник, как подвизающийся и бичуемый вместе с тобой. Если бы ты, будучи задержан кем–либо из подвластных, имел царя своим защитником, и он по своей воле был бы терзаем вместе с тобой, разве бы ты не радовался в страданиях, с любовью принимая это утешение, как будто страданием достигая того, чего желал: богатства, славы, первенства?

Тем более здесь надо так рассуждать. Это по необходимости и должно нам принимать с любовью, чтобы получить не здешние, призрачные и суетные, но вечные, истинные и неизреченные блага, чтобы избежать вечных мучений, которым подвергнутся отрицающие изображение Христа, от чего да избавимся мы, брат, молясь друг о друге!

Послание 56(115). К Льву, патрицию и сакелларию

Если ты сам желаешь знать о делах нашей смиренной жизни, как ты сказал по своему доброму и дружелюбному расположению, то как желаю я, смиренный, писать к высокому твоему превосходительству, чтобы осведомиться о вожделенном здоровье твоем. Я как бы созерцаю любезное лицо твое, и слышу сладчайший голос твой при свидании с тобой и снисходительной беседе с подателем письма! Ибо ты ради Бога милостиво принимаешь всех и благосклонно беседуешь с каждым.

Он же известил меня, что ты с печалью смотришь на те преступные дела, которые уже совершились по грехам нашим, воздыхаешь и скорбишь сердцем о каждом из них. И справедливо. Ибо ты — человек Божий, отличающийся священным умом, христолюбивой душой, божественным ведением, здравым рассудком, чистым образом мыслей. И потому ты трепещешь, не имея возможности, как обычно, помочь делу и видя в такой опасности Церковь, которую приобрел Себе Господь Кровью Своей (Деян.20:28).

О, господин, до каких бедствий мы дожили и сколько зол увидели! Это воздаяние за прежние грехи. Так как мы не заботились иметь Бога в разуме (Рим.1:28) соблюдением Его заповедей, но преступили не одну, а многие из них, и когда нас никто не видит, и перед всеми нарушая Евангелие Христово, — ты знаешь, мудрый муж, о чем я говорю, — то наказываемся от Господа теми бедствиями, которые мы терпим, чтобы не быть осужденными с миром (1 Кор.11:32), хотя и кажется, что мы что–то значим.

Итак, да не превозносятся собою люди (Пс.65:7) нечестивые, как благочестивые, но пусть ясно знают, что Христос отвергается отвержением досточтимой Его иконы. Однако Он еще медлит употребить наказание, по снисхождению и милости человеколюбия и в надежде нашего покаяния, но может, наконец, и казнить нераскаянных. Молись же ты, как боголюбезный, о прекращении бедствий, но не требуй этого от нас, которые не в состоянии и за собственные грехи умилостивить Бога. Впрочем, и мы молимся.

Послание 57(116). К Анастасию, протоспафарию

Прекрасна дружба во многих отношениях, и еще потому, что она обычно благодетельствует любимым в их отсутствие так же, как и тогда, когда они рядом! Такова и твоя именитая любовь и благочестивая расположенность ко мне, несчастному, издавна и до сих пор она не оставляла меня, и когда я был у тебя пред глазами, и когда находился на неизмеримом расстоянии. Ты из Сицилии благодетельствовал мне, находившемуся в Византии и перемещаемому из Византии туда и сюда, — так же и ныне.

Почему же ты так поступаешь с человеком грешным и недостойным твоего благородства, если не потому, что и он очень любит тебя за совершенную добродетель и благочестие твое, которые воспевает не только Сицилия или другая страна, но и сам царствующий город? Поэтому ты любезен и царям, и вельможам, и преимущества твои — от добродетели. Так, любя Бога, ты любим Им и теми, которые — Его.

Я же никому не любезен и сиротствую. Отец мой оставил меня, отойдя ко Господу, как ты и сам, конечно, знаешь. Равным образом и Калогир. Один только брат и архиепископ остался у меня. Но и он, по причине постигших нас ныне бедствий, отторгнут очень далеко. Тесно мне отовсюду. Впрочем, ради Христа это и весьма приятно, и просторно. А что сказать о буре неверия, от которой потерпел кораблекрушение весь мир нашей державы? Вот, господин, до какого нечестия мы дожили, нисколько не отличающегося или мало отличающегося от иудейства, когда икона Христа, Святой Богородицы и всякого святого, отвергается, презирается, оскорбляется.

Подлинно, Сам Христос, с Матерью Своей и служителями, подвергается этому, хотя отвергающим так не кажется. Но тебя да сохранит Господь в правом образе мыслей, в безопасности от потопления, хотя бы ты и был извне окропляем еретическими волнами. Ибо тебе, вращающемуся среди них, невозможно совершенно этого избежать. И за мое смирение да даст Он тебе многократную награду здесь и в будущем веке!

Послание 58(117). К братьям студийским [  [178] ]

Радуйтесь в Господе, братия и отцы! Радуйтесь, воины Христовы! Радуйся, троица братская, богатая благодатью Святой Троицы! Вы поистине достойны таких приветствий, потому что ради Христа мужественно переносите тягчайшее заключение под стражей, мучимые злодеем Леонтием. О иудействующее отступничество! Дикий зверь, и тот насытился бы, столько лет мучениями истощая и выпивая кровь вашу, а этот неистовствующий свирепый кровопийца остается ненасытным, не чувствуя жалости и человеколюбивого сострадания к вам, агнцам Христовым, но огорчая и всячески исхитряясь вместе с сатаной поглотить вас, чтобы этот дракон мог хвалиться, чтобы вашим примером устрашить и всех нас. Но нет, верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1 Кор.10:13).

Вспомните о святых, бывших от века, о том, что никто из них не угодил Богу без искушений и многих скорбей. Один был поруган, другой побит камнями, иной сожжен, другой избит (Евр.11:34–37). И достанет ли времени перечислить такое облако свидетелей вокруг себя (Евр.12:1)? И вы, братья мои, как общники и сподвижники их, радуйтесь неизреченной радостью, царствуя против ереси, против страстей.

Ты, мой Картерий, в соответствии с именем своим, тверд душой [ ]. Ты, обильнейший Аффоний, обилен терпением [ ]. Ты, поистине Агапий, крепок божественной любовью [ ]. Мрак темницы доставит вам вечный и неприступный свет, голод — райское наслаждение, нагота — одежду бессмертия, одиночество — жизнь с Богом, нестрижение волос — боговидное благообразие, так что вы с открытым лицом будет созерцать славу Господню. Не радость ли это? Не веселье ли, которое выше всякого веселья? Может быть, мы даже должны сетовать, что у нас нога не в колодке и на нас не надеты оковы. Ибо чем больше страдания, тем больше и утешения славой Божией.

Такие увещания в немногих словах предложил я вам, возлюбленные, зная, что вы сами в себе имеете терпение. Вы же воздавайте мне и находящемуся со мной брату нашему Николаю, который приветствует вас, священными молитвами, чтобы мы спаслись.

Послание 59(118). К монахиням [  [182] ]

Если следует мне, смиренному, что–нибудь делать, то именно увещевать вас словом и ободрять убеждениями, вас, поистине Господних сестер и матерей, как сказала Сама Истина (Мф.12:49). Ибо вы претерпеваете ради Христа и лишение духовной матери, и разлуку друг с другом, и лишение священной обители, и содержание под стражей, и еще прежде потерпели бичевания за исповедание истины. Но что скажу я, чтобы достойно восхвалить вас?

Целой общине одной обители в числе тридцати человек, в настоящее время, когда уклонились от истины и начальники, и подчиненные, и монахи, и монахини, отвергнув слово Господне из страха смерти, хотя и остались немногие верные, быть столь единодушной и принять на себя подвиг ради Христа, — это можно уподобить древним временам. Это подобно сорока святым мученикам или подражанию каким–либо другим блаженным подвижникам.

Как блаженны вы, соревнующие одна другой пламенной ревностью и вообще поощряющие друг друга на поприще исповедания! Зрелище, достойное ангельского лика, мученического сонма, благоугодное Богу, ради Которого и эти страдания! Поэтому, дочери вышнего Иерусалима, ветви истинного винограда, неложные ученицы Слова, возрадуемся богоприлично, возблагодарим Христа, укрепившего вас для перенесения прежних бедствий, потом приготовимся и к будущим.

К чему же именно? Хотя бы опять бичи, хотя бы узы, хотя бы огонь, хотя бы меч, отнюдь не станем уклоняться, но будем готовы переносить все со Христом. Ибо это будет возможно для нас, так как Он сказал: все возможно верующему (Мк.9:23). Видите ли, как это достохвально? А потом какие нас ожидают будущие воздаяния, царство небесное, радость неизреченная?

Итак, пусть ни одна не падает пред сатаной; пусть ни одна из тридцати не будет пристрастна к жизни, как ни один из тех сорока. Те — образ воздержания, а вы — образ Святой Троицы, взятый десять раз по трижды. Таково наше ничтожное увещание. Вы же, преблаженные матери, воздайте мне молитвами в напутствие ко спасению.

Послание 60(119). К девственницам

И прежде мы получали достаточно доказательств вашего благочестивого расположения к нашему смирению, а теперь особенно, так что поистине мы удивляемся, взирая на ваши дары, насколько они многочисленны и велики. И, кроме того, мы узнали от письмоносца, лично вас видевшего, как вы бережливы и как заботитесь о том, чтобы оказать милость, выразить сострадание, накормить, напоить, одеть или сделать еще что–нибудь нужное для жизни нашего ничтожества, как вы стараетесь узнать об этом и привести в исполнение.

Поэтому не справедливо ли мне, найдя духовных матерей и сестер, благодарить Бога? Не следует ли мне по долгу слагать хвалебные песни для вас, ищущих Бога всем сердцем? Радуйтесь, матери и дочери в Господе, радуйтесь, с любовью исполняющие евангельские заповеди! Радуйтесь, лилии духовного поля, находящиеся среди терний, а по образу жизни далеко отстоящие от еретического терния! Радуйтесь, составляющие прекрасную общину, держащиеся друг друга и друг через друга соединяющиеся с Богом! Сколь велико ваше единомыслие по Боге, этот дружественный союз, эта уединенная жизнь!

Радуйся ты, госпожа госпожи, мать матери, игумения игумений, начальствующая и подчиненная! Как прекрасна твоя деятельность и заботливость, ибо ты и за послушание получишь награду, и пользуешься настоятельской независимостью! Радуйся, руководящая и подчиненная, руководящая многими, а подчиненная одной! Блаженна твоя мудрость, управляющая и управляемая, и стремящаяся к пристани спасения. Кратки эти похвалы, но в немногом стоит многое. Да воздаст вам Господь награду за нас, за эконома, за всякого другого, получающего благодеяние!

Прошу вас, сохраняйте самих себя от душепагубной ереси, общение с которой является отделением от Христа. Вместе с тем соблюдайте свою жизнь светлой, как золотая цепь, не сплетающаяся с другими, чтобы, украшаясь тем и другим, вы могли со светлыми лампадами войти в брачный чертог Господа для наслаждения вечными благами.

Послание 61(120). К Навкратию, сыну [  [183] ]

У тебя нашелся такой верный письмоносец, что и я, смиренный, признал устроением Благого Бога нашего послать через него письмо тебе, святой сын мой. Сама весть о том, что ты здравствуешь со всеми исповедниками и братьями твоими, не является ли радостью для нас, грешных, особенно когда ты, верховнейший, благодушествуешь и богоприлично обращаешься ко всем со словом любви и заботы? И тем, что брат Адриан благополучно добрался туда, мы получили облегчение от заботы, возблагодарив Господа, хотя относительно брата Епифания, как ты прежде объяснял, мы постоянно в заботах и готовы к искушению, предполагая вероятные притеснения.

Впрочем, как угодно Богу, так пусть и будет и совершится! Любящим Бога все содействует ко благу, — говорит святое Слово (Рим.8:28). Молись, брат, чтобы нам быть такими, хотя мы удалены от Бога по грехам своим, и тогда мы не убоимся, что сотворит нам человек (Пс.118:6). Ничего такого, за что ты воспел нас, увенчивая похвалами, не случилось с нами. Если же и было что–нибудь похвальное, то ради вас и от вас, так как мы укрепились и удостоились этого вашими молитвами. Да будет и впредь милость Господня к нам, недостойным!

Радуюсь, что ты имел сношение в Господе с патрицией, и притом для нас. Она сама уведомила меня об этом и прибавила, что еще более будет благодетельствовать. Для нас живешь ты, брат, равно как и мы для вас. Не удивляйся, что гонители Христа неистовствуют и что Христос терпит. Надлежит всему исполниться, дабы блистательнее открылись между вами искусные (1 Кор.11:19), и беззаконные наконец получат возмездие за свои дела. Я послал тебе книжку и четырнадцать тетрадей, в которых содержатся поучения и жизнеописания братьев, составленные метрическими стихами. Прочитай их сам с некоторыми из верных братьев и тщательно скрывай.

Итак, брат, я не делаю ничего, достойного внимания. Но, имея свободное время и будучи побуждаем святым отцом моим, а также внимая словам божественного Павла к святому Тимофею: не неради о пребывающем в тебе даровании (1 Тим.4:14), — я, недостойный, со страхом и трепетом делаю то, что делаю. Приветствуй брата Афанасия и помощника эконома. Если я писал, что брат Адриан прибыл, то говорил это по неведению, а после узнал, что он еще не прибыл, когда ты послал письмо. Брат Николай усерднейше приветствует тебя, уважая слова твои. Господь со духом твоим, брат и отец!

Послание 62(121). К братьям, находящимся в рассеянии [  [184] ]

Недавно я писал вам из восточных стран [ ], а теперь — являюсь из фракийских. Ибо князи века сего переселили нас в Смирну и стерегут еще крепче и строже, нежели в первый раз. Но для слова Божия нет уз (2 Тим.2:9), и любовь не успокаивается, и заповедь не умолкает. Поэтому я, смиренный, опять говорю: радуйтесь о Господе, отцы и братия, радуйтесь, гонимые за правду (Мф.5:10), радуйтесь, пребывающие в горах и пещерах, а также и скрывающиеся в городах и местах потаенных!

Ибо, если нам заповедано апостолом всегда радоваться (1 Фес.5:17), то не тем ли более теперь, когда страдаем ради Христа, изображаемого на картине, являющегося в Своей иконе и через нее почитаемого? Это слова не мои, несчастного, но Дионисия премудрого и Василия Великого. Теперь не время приводить изречения и других богоносных мужей. Слушайте, небеса, и внимай, земля (Ис.1:2). Моав согрешил, т. е. Византия. Она свергла евангельское иго, сбросила ярмо, как бешеная юница (Ис.15:5). «Не хочу знать путей Твоих», — сказала делом и словом (Иов.21:14); беснуется, неистовствует, пьет кровь, как львица, закрывает уши, как аспид, обличениям противится.

Достиг ее увещательный голос, как будто с неба, от верховного, от римского престола взывающий: «Что ты сделала? Ты отреклась от Христа, отвергнув икону Христа, Богородицы, всех святых. Отверзи внимательный слух, прислушайся к словам евангельским, апостольским, пророческим, отеческим». Но она не послушалась, не приняла этого, а оторвавшись от пятиглавого тела Церкви, — ибо еще жив и священный Никифор, — восстает против Вседержителя Бога, оскорбляя Христа, попирая святыню. Таковы ее дела, возлюбленные.

А с нами Бог, восток, запад, север и море. От этого радость, хотя бывает и плач о погибающих. Стойте же мужественно, с благодарностью принимая страдания ради Христа, как сокровища. Какое прекрасное время для ратоборцев, благоприятное, благоухающее подвигами более всех ароматов! Течет мученическая кровь в Церкви, и Церковь орошается больше, чем Едем, напоенный четырьмя потоками. Умножаются лики мучеников от века. Ублажаемое у древних исповедников ныне является пред глазами.

Неужели же не поспешишь на подвиг ты, слышащий это, сетующий на жизнь горную, или пустынную, или как–нибудь укрываемую? Оставайся же там, где ты находишься, ибо у тебя такое великое блаженство. Молись и прославляй блаженнейших, отражай невидимого дракона, веди внутреннюю борьбу с плотью. Пусть побеждает дух, пусть порабощается тело, чтобы была свободна душа, госпожа и владычица, имея мир с Богом. Если будет так, то будет ежедневное мученичество, богоуготованные венцы.

О нас, грешных, не беспокойтесь, хотя вы и слышали, что мы опять подверглись бичеванию. Мы перенесли это по молитвам вашим с благодарностью, с радостью. Не долго длилась эта беда. Только не переставайте воздевать ваши преподобные руки. Мы веруем, хотя и весьма немощны, что таким образом воздвигнем трофей против Амалика. Усердно приветствует вас брат ваш Николай. Приветствуйте друг друга лобзанием святым (2 Кор.13:12), общники — общников, малые — великих, особенно же соседних отцов. Когда у вас будет прочитано это письмо, то не откажитесь прочитать его и у них, если только оно будет достойно этого. Ибо мы все единодушны, мы все — одно тело, хотя и различные члены. Господь Иисус Христос с вами и с нами, грешными! Аминь.

Послание 63(122). К Навкратию, сыну [  [186] ]

Не насытится ухо мое слышанием слов твоих, ибо ты говоришь необходимое и настоятельно необходимое. Услышав то же и теперь, добрый сын мой, я, смиренный, воспел благодарственную песнь, ибо не оставил Господь до конца Церковь Свою, но показал, что она имеет в себе силу, подвигнув братий наших с запада на обличение безумия здешних и просвещение сражающихся во мраке ереси. И, однако, эти упорные уклонились и не открыли очей сердца. Свидетельствую пред Богом и людьми: они сами себя отторгли от тела Христова, от верховного престола, на который Христос положил ключи веры, которой, по обетованию Неложного, не преодолели и не преодолеют до скончания века врата адовы, т. е. уста еретиков (Мф.16:18).

Итак, да радуется блаженнейший и апостольский и соответствующий своему имени Пасхалий [ ], ибо он исполнил дело Петра. Да восхищается все общество православных, ибо оно своими глазами видело посещение Христово, подобно нашим древним Святым Отцам. Прочее пусть будет, как угодно Богу. Пусть мученическая кровь орошает Церковь, пусть умножается сонм исповедников. Это благоволение Божие, это радость и веселье, хотя и весьма прискорбно за погибающих.

Что могут сказать противники? Восток не на их стороне, запада они лишились, от пятиглавого церковного тела отторглись, ибо еще жив священный Никифор. Итак, они чужды Христу, следовательно, мертвы и ходят во мраке. Если же они господствуют в пустыне ереси, то это свойственно и разбойникам: они и умерщвляют, как те, проливая кровь, можно сказать, ежедневно. Об этом довольно.

Какое для меня торжество по случаю обращения Леонтия! О величайшие чудеса Божии! Как только ты, друг, не представлял этого врага Христова. А я думаю, что он поступил в этом деле подобно Киприану, когда, будучи отвергнутыми императором, присоединился к ратоборцам и подвижникам, по сказанию о приснопамятной Иустине [ ]. Дай, Господи, чтобы наконец с ним произошло то же, что и с тем!

О заключении твоем под стражею, еще более отдаленно, я скорблю по причине твоей немощи. Впрочем, мужайся и укрепляйся, исповедник Христов, как мы прежде решили. Для того, чтобы ты имел более точные сведения, прибавлю следующее: начальник темницы еще держит нас под стражей.

Почему и каким образом? Так как в необходимых случаях нужно приспосабливаться к обстоятельствам, то мы, встретившись с хонийским ересеначальником [ ], — ибо мы были отведены туда сначала взявшими нас из восточных стран, — поклонились, и он поклонился, и приветствовали его. Когда же он позволил прийти к нему мне и господину Афанасию, то мы и пили вместе однажды или дважды, но не вкушали пищи вместе с ним, хотя этот змей упрашивал и льстиво уговаривал. Мы соблюдали осторожность, затем были отведены оттуда к тому дракону, у которого теперь и находимся. Тот, узнав ход дела, ни к чему нас более не принуждал, не имея возможности убедить. Впрочем, при свидании с нами он завел речь о деле, сказав: «Как ничтожен и маловажен предмет спора!»

На это мы ответили: «Напротив, весьма важен, и если тебе угодно, скажи и сам выслушай». Впрочем, оставим теперь то, что было. О прочем долго говорить. Упомяну лишь о конце речи, из–за которого я и начал. Этот хитрец думал мало–помалу увлечь нас, не заводя речи об иконах, но посредством некоторых благодеяний, дружеской беседы, напоминания о своей власти, — ибо он поставлен над пятью областями, — и похвал императору.

Придя, он завел такую беседу и даже, чего ни разу не делал во время нашего заключения под стражей, подал питье. Я со смущением принял, выпил, перекрестив трижды, и почувствовал страх. Спустя немного он незаметно отвел меня в сторону. Я завел речь об истине, ободрился и он. И мы сразились друг с другом словами, при этом он изрыгал из своих уст насмешки, а я кротко продолжал говорить о деле и потому, что он склонял речь к императору, и для того, чтобы нам не разойтись друг с другом неспокойно.

Когда же я высказал свое предложение, то он не нашелся, что отвечать. И я сказал: «Разве это богохульство? Разве Отец и Дух не принимали участие в том, что совершал Христос как Человек?» Он согласился и подтвердил, что это так. Затем беседа прекратилась, и мы разошлись, как после сражения. Но отходя, он сказал: «Я думал, что он совершенно ничего не знает, но я заградил ему уста». Я знал, что он весьма невежествен в своем нечестии, и заботился только об одном, — о том, чтобы отклонить подозрение и явиться перед начальником нечестия в том виде, в каком подобает, ибо не следует метать бисер пред свиньями (Мф.7:6). В этом причина строжайшего заключения под стражей и запрещения нам с кем–нибудь видеться, хотя Бог устраивает иначе. Это сказано, хотя и мимоходом, однако по необходимости, чтобы ты усердно молился о нашем избавлении от козней нечестивого. Брат твой приветствует тебя.

Послание 64(123). К исповедникам

Феодор, грешный монах, — духовным отцам моим и братьям, исповедникам и подвизающимся в темницах, чьи имена — в книге жизни (Флп.4:3).

Услышав, возлюбленные, о вашем мученичестве доброго исповедания ради Христа, я воспел, прославил Бога, призвавшего вас, как словесных агнцев, из отдаленной страны в столицу, чтобы пролить кровь в воню благоухания пред Ним, как свет для людей, ходящих во тьме еретического омрачения. Потом я, смиренный, сильно желал увидеть вас, подвижников, и обнять каждого, влекомый к этому пламенной любовью. Но так как это сделать телесным образом невозможно, то я переношусь к вам посредством письма и, став среди вас, обнимаю ваши святые стопы и лобзанием святым целую ваши священные лица.

О доблестные воины Христовы, призванные как будто по небесному набору. О светлые звезды, в ночи нечестия сияющие Православием! О более драгоценные, чем золото, блистающие ярче смарагда и жемчуга! Желал бы я по достоинству увенчать вас многими именами, но не могу, ибо меня стесняют границы письма. Выражая все одним словом, скажу: ваше мученичество равно древнему мученичеству. Ибо это очевидно: человек, исповедующий, что он принимает икону Христову, исповедует Христа, так же, как и в случае отрицания происходит обратное. Чествование образа восходит к первообразу, как сказал Василий Великий, и в образе выражается первообраз, как сказал еще премудрый Дионисий.

Так как Христос есть совершенный Человек, не имеющий недостатка ни в чем, свойственном людям, то Ему свойственно быть изображаемым на иконе, подобно всякому человеку. Между тем Он же неописуем, как совершенный Бог. А если Он неописуем по Своему телесному образу, то Он и не Человек, ибо первый и истинный признак того, что Он Человек, — возможность Его изображения на иконе. Не говорю о Владычице всего — Богородице и обо всех святых вообще, для которых является оскорблением отвержение их досточтимых икон.

Впрочем, разумный понимает, а оскорбляющий оскорбляет к своей погибели, противореча изречениям Писания. Власть всегда действует властно, а Божьих людей немного, хотя все — Его творения. И, наконец, на богоизбранный камень издревле и от начала нападают врата адовы, но никогда не могли и не могут преодолеть его, по обетованию Неложного (Мф.16:18).

Поэтому, отцы мои и братия, стойте в вере, будьте мужественны, тверды в Господе (1 Кор.16:13). Сонмы мучеников, а также и исповедников призывают вас к себе. Говорю об этом кратко, присоединясь к вам духом, нижайший и отсутствующий, чтобы вы знали, что есть здесь последний член ваш, гонимый за то же исповедание и просящий вас поминать его в святых молитвах, чтобы и ему идти по вашим священным стопам.

Послание 65(124). К Навкратию, сыну

Узнав от письмоносца, добрый брат, что между вами произошли распри, — один говорит: «Я покланяюсь иконе Христа, как Самому Христу», — а другой не допускает этого, — я принял это не без скорби, зная, что такие распри, которые сеет диавол, обычно разделяют и самую здоровую часть православных. А это доставляет радость врагам, которые нашими болезнями доказывают здоровье своего нечестия. Поэтому я признал за благо не молчать о слышанном, но отыскать и со своей стороны некоторое средство врачевания с помощью Божией.

Сущность дела состоит в следующем. Частица как (ως), в Богодухновенном Писании употребляется иногда в значении подобия, а иногда в значении утверждения. В первом: был как птица одинокая на кровле (Пс.101:8); и еще: я же — как маслина плодовитая (Пс.51:10). Во втором: как (ως) благ Бог Израилев (Пс.72:1); и еще: как (ως) вожделенны жилища Твои, Господи Сил (Пс.83:2). Здесь речь идет не о подобии, но об утверждении. Итак, кто говорит, что он покланяется иконе Христовой так, как (т. е. подобно) Самому Христу, тот рассуждает здраво, а если говорит в прямом смысле, — то нет. Ибо образ и первообраз не одно и то же по естеству, но одно и то же по подобию. Оба они принимаются за одно и то же, но по существу совершенно различны, я говорю о художественных иконах.

Как же можно поклоняться иконе, как Самому Христу, в прямом смысле, когда в ней Христос присутствует не существенно, а относительно или по подобию? Такое суждение отступает от истины и с другой стороны. В образе выражается первообраз и в иконе почитается поклонением Христос. Слово «в иконе» означает: одно в другом, иное в ином почитается поклонением. Златоуст видел Ангела на иконе, а Корнилий — самого Ангела. Мы видим Христа на иконе, апостолы же видели Самого Христа. Мы видели, — говорили они, — Господа (Ин.20:25). Мы поклоняемся Ему в Его иконе, а они покланялись Ему Самому. И, увидев Его, — говорится, — поклонились Ему (Мф.28:17).

Итак, на иконе Христос почитается поклонением по подобию, или относительно, или по сходству — ибо то и другое сходно — а не лично. И без иконы Он почитается поклонением умственно, ибо, конечно, не всегда Он может быть созерцаем видимо в иконе.

Если же кто–нибудь скажет: следовательно, если мне можно поклоняться умственно, излишне поклоняться изображенному на иконе, такой пусть знает, что он отказывается и умственно поклоняться Христу. Ибо, если ум не будет созерцать Его в образе человеческом, сидящим одесную Бога и Отца, то он не будет и поклоняться, если только допускает, что Слово стало плотью. Верным свидетелем того, что Он уподобился человеку, является икона Его, и с принятием ее и поклонением ей принимается и почитается поклонением Христос, в случае отвержения бывает наоборот. Авгарь, приняв веру, умственно поклонялся Христу, а еще яснее поклонился Ему в нерукотворенной иконе Его, присланной от самого Христа. Таким образом в ней и по подобию, и умственно почитается поклонением Христос, теперь так, а в будущем веке лицом к лицу, когда мы будем, как говорит премудрый Дионисий, и исполняться пречистым созерцанием видимого Его Богоявления, озаряющего нас светлейшими лучами, подобно тому, как учеников при Божественном Его Преображении, и участвовать в Его духовном сиянии бесстрастным и невещественным умом [ ].

Это в недостаточной или достаточной мере зависит от нас. Вас же увещеваю в беседах о Боге вести рассуждения благоговейно и внимательно и искать истины или своими силами или при помощи других, далеко отогнав распри, равно как и исправить, если в сказанном мной окажется что–нибудь ошибочным, ибо я малоумен и грешен.

Послание 66(125). К братиям студийским [  [191] ]

Теперь я посылаю письмо вам всем вместе, а не каждому порознь, не из презрения или по небрежности, нет. Как я могу презирать внутреннее мое и исповедников Христовых, за которых я готов скорее проливать свою кровь вместо чернил и отдать плоть вместо хартии и каждый день, если б было можно писать вам и говорить с вами? И не потому пишу, чтобы вы сами по себе не были утверждены, — я знаю, какая у вас крепость от Бога, и убежден в этом, — но удовлетворяя собственной любви и исполняя заповеданный долг. Причина в том, что мы заключены под стражу еще более строго, так как мы недавно переселены из восточных стран во фригийские, в Смирну, о чем вы уже и слышали, и в том, что мы давно не получали ответных писем, и еще в том, что для равных друг другу подвижников может быть достаточно одного письма.

Итак, братия мои, воспоем и ныне благодарственную песнь, ибо мы удостоились служить Богу Живому и Истинному, и не только это, но и страдать за Него, что славнее всякой славы и радостнее всякой радости. Ибо за что вы страдаете? Не за Христа ли? Вы исповедуете, что Христос стал Человеком, что Он по плоти истинно описуем, следовательно, может быть изображаем на иконе. И принятие этой иконы есть удостоверение в Его воплощении, а при уничтожении и отвержении ее очевидно уничтожается и отвергается и Его вочеловечение.

Так как бог века сего ослепил умы иконоборцев, чтобы для них не воссиял свет иконы Его (2 Кор.4:4), то они, блуждая во мраке, отрекаются от Христа, отвергая икону Его, и стараются, чтобы все ослепли вместе с ними, преследуя, терзая, заключая под стражу и, можно сказать, постоянно умерщвляя.

Но не увлекут они крепких и утвердившихся в неизменной истине. Не избежали они и обличения от верховного престола Церкви [ ], как это случилось, и вы знаете.

У нас все было безопасно и твердо и прежде прибытия западных, но от этого все еще более утвердилось, дабы мы знали, что Бог печется и о нынешнем роде, как и о родах древних, и представлено явное свидетельство того, что Ему чужды отвергающие икону. Ибо, если они отторглись от верховного, то отторглись и от трех других патриархов, а следовательно, и от Христа, их Главы. Нужно плакать и сетовать о них, а нам весьма и весьма радоваться.

Будем же, возлюбленные, переносить скорби заключения под стражей и еще ожидаемые искушения: ежедневную смерть, мученичество, подвижничество, — пока не настанет время мира, которое Господь признает подоспевшим и для окончания испытаний исповедникам, и для воздаяния неверующим. Пусть день идет за днем в терпении и бодрости, рука занимается каким–нибудь делом, уста поют, тело покоряется, ум внимает самому себе, не отворяя двери страстям, чтобы заключение под стражу было просторным, благотворным, приятным, как будто в чертогах Христовых, иначе будет наоборот.

К вам обращена вера находящихся вне, мужей и жен, монахинь и монахов. И справедливо, ибо вы, по благодати Христовой, — свет Византии, или, можно сказать, всего мира. Впрочем, будем наблюдать за диаволом, примешивающим плевелы к пшенице, и веятельным решетом разума удерживать веру, а страсти отбрасывать, чтобы душевная нива не потерпела вреда. И у великого Павла были возлюбленные: Аппия (Флм.1:1), Персида (Рим.16:12), и Еводию он увещевает, и Синтихию убеждает мыслить то же о Господе (Флп.4:2), как соучастниц в трудах, подвигах и служении. И необходимо иметь их, но иметь таких, каких он имел. О Прискилле и Акиле он говорит: которые голову свою полагали за мою душу (Рим.16:4). Видишь ли горячность любви и апостольское одобрение?

Так и мы, братия мои, будем приветливо обращаться с преданными нам подобно тем, чтобы и Бог прославлялся, и мы просвещались, а не рассеивались и не смущались. Дошел до меня слух о вас троих, что вы соединились по случаю обращения бедного Леонтия, и прославил я, грешный, Бога и за его усмирение, если только он останется таким, и за ваши подвиги, ибо вы, как бы три святых отрока из огненной печи, вышли невредимыми из тяжких темниц, поразив мучителя. Но, доблестные мои, подвизайтесь еще и будьте готовы к искушениям даже до крови.

Таков закон мученичества. Да будут благословенны ободряющие вас и извне, и находящиеся рядом с вами, и внешние! Мы, несчастные, опять были бичуемы, но приняли это с благодарностью, и еще более благодушествуем. Поэтому вы не беспокойтесь о нашем смирении, но лучше радуйтесь и молитесь, чтобы мы имели силу во всем, и переносили все, причиняемое властителями, и выносили нападения невидимого врага, вместе с братом Николаем, который усерднейше приветствует вас. Поминайте воздыхания мои. Благодать с вами. Аминь.

Послание 67(126). К Навкратию, сыну

Сверх ожидания и, однако, согласно с ним я получил письмо твое, почтенный сын. Первое — по причине строжайшего заключения под стражей по приказанию императора, а второе — по беспредельной благости Человеколюбивого Бога, ради вас, святых, благоустраивающего дела и нас, грешных, хотя люди стараются делать притеснения нам. Что же я скажу или что подумаю, несчастный, как не следующее: все кости моя скажут: «Господи, Господи! Кто подобен Тебе, избавляющему слабых от руки сильнейших его» (Пс.34:10)? Таковы первые слова от меня, несчастного, хотя и заимствованные из Давидовой песни.

Во–вторых, когда я прочитал письмо, я избавился от недоумения, узнав, что твое содержание под стражей таково, как ты известил. Я и прежде знал, что ты заключен один. Благодушествуй, брат, и радуйся, ибо в какой мере избыточествуют страдания Христовы в тебе и мыслящих и поступающих одинаково с тобой, в такой мере будет и утешение, и награда, и слава. Как открылись бы избранные сосуды, если бы не было соблазнов по попущению от Бога, показывающего, каковы производящие их, — ибо они являются как бы плевелами, соблюдаемыми для сожжения в вечном огне, — и испытывающего терпящих искушения, которые, подобно солнцу, воссияют в царстве небесном?

Итак, не удивляйся тому, что происходит каждый день, если один взят, другой заключен под стражу, одна подверглась бичеванию, другая отправлена в ссылку, и прочее. Еще немного — и придет время воздаяния. Прочитал я присланное тобой, и, возблагодарив Бога, послал назад.

Об авве Игнатие скажу: жаль, если он погиб! Это весьма любезный человек. Хорошо ты сделал, доставив врачевство кающемуся. Данного тобой, сын мой, достаточно. Я, несчастный, молюсь о возвращении его в прежнее состояние, и я получал от него приношения. По отношению к брату Анатолию я, смиренный, испытываю сожаление, ибо и ты любишь его. Поэтому осмеливаюсь сказать: пусть будет дано ему облегчение еще на год, так, чтобы по прошествии двух лет он причастился Святых Таин.

Те из усопших братий, которых гонения сделали совершенными сынами Света, превышающего свет, да молятся о нас! Умерших иначе, как ты известил, постигла жалкая кончина по грехам моим. Таков особенно Севериан. Впрочем, и из неустройства получается благоустройство у тех, кто заботится об этом. Пусть же происходят словесные исследования, когда придет кто–нибудь, хотя бы и из противников, чтобы от столкновения, как от трения камней, исторгался свет истины. Так и теперь ты предлагаешь следующее.

В некоторых повествованиях встречаются иконы с надписями: «Божество», «Господство», «Царство». Очевидно, ты говоришь об иконе Христовой. Как же это? Такие слова употребляются, когда говорят вообще о Троице, а не об одном Ее Лице в отдельности. Хотя и каждое Лицо Божества называется Богом и Господом, но не просто Божеством или Господством. Например, говорится: Я Бог отца твоего (Исх.3:6), а не Божество. Я есмь Сущий (Исх.3:14), а не сущность. И еще: пролил Господь дождем огонь от Господа (Быт.19:24), а не Господство от Господства.

Если же так говорится о Боге, то тем более по отношению к домостроительству нашего спасения безосновательно надписывать икону Христову: Божество или Господство. Можно написать на ней: Бог и Господь или какое–либо равносильное этому слово, но и то по сходству, а не Божество или Господство. Так, например, и о нарисованном на картине человеке можно сказать «человек», но не «человечество» или «царь земной», а не «царство».

Поэтому, мне кажется, эта надпись неправильна, ибо она заключает в себе и Отца, и Духа, что нелепо. Говорю об этом кратко. Ты же молись пламеннее о нашем смирении, так же, как и о брате, который искренно приветствует тебя. Одежду я получил: доколе ты не перестанешь одевать нас, возлюбленный? Да сохранит тебя Господь в духе твоем! Остальное сообщит письмоносец. Будь всецело здоровым.

Послание 68(127). К Ирине, патриции [  [193] ]

Прежде, когда было падение, мне прискорбно было писать к твоей чести, а теперь весьма приятно вследствие твоего восстания и перенесения почтенной плотию твоей бичеваний за исповедание Христово. Прекрасно, прекрасно, мужественнейшая из жен! Ты совершила восстание славнее поражения, оно доставило радость Богу, и Ангелам, и благочестивейшим из людей. Ты поистине благородна, происходя от восхода солнца, ты боголюбива и добролюбива, ты укротительница страстей и воительница против мира. Как славно имя твое и на устах у всех мученичество твое! Что же именно?

Ты приняла меч евангельский, как воительница Христова, с воодушевлением отсекла привязанности плотские, покорно разлучилась с единородной дочерью, оставила столицу, знаменитое родство, важных друзей, великолепный дом, высокий сан, множество земных слуг, разнообразные богатства и прочее, чего я не могу перечислить, избрала крестоносную жизнь, и, как я узнал, отправлена далеко на остров.

Благословенна ты и благословен плод мученичества твоего! И отчего тебе все это благо, великая слава, величайшая почесть, как не от прежних твоих доблестей, от многих твоих обращений к Богу и молитв, от великой твоей благотворительности и благосклонного к монашествующим сердца? Не погибли эти плоды, хотя немного и были поколеблены, не разрушил враждебный змий башни твоей добродетели, хотя и уязвил.

Отражена зависть тех, кто тебя осмеивал, прекратилось пустословие клеветников, победил Христос в тебе и через тебя, прекраснейшая женщина, преданная мученичеству, мать моя. Называю тебя так по духу, как сподвижницу и более близкую, чем родные по плоти. Так Дух может соединять рожденных от Него. Знаю труды твои, знаю душевные подвиги, знаю все, что ты перенесла, отрекшись от мира.

Но мужайся: великая награда тебе на небесах. Ты — невеста Христова, хотя и знала мужа, ты — сожительница праведных и святых, если только пребудешь в божественном исповедании до конца. Теперь же прошу и увещеваю тебя терпеливо переносить ссылку и лишение всего, взирая на небесное, зная суетность и скоротечность земного.

С тобой Ангел, хранитель жизни твоей, с тобой Сам Христос, сказавший: Я и Отец придем и обитель у него сотворим (Ин.14:23). Об одном напоминаю: береги себя, веди более утешительный образ жизни, ибо теперь не такое время воздержания, как прежде. И наконец, молись обо мне, грешном, чтобы моя жизнь была согласна со словами.

Послание 69(128). К Евфимии, затворнице

Хотя мы и перестали часто писать к твоей чести, но не перестали поминать тебя в Господе, по причине общности настроения и особенной твоей решимости. Довольно было и того, что ты, как я знаю, с самого раннего возраста избрала крестоносную жизнь. Но ты избрала еще и затворнический образ жизни. Какая хвала тебе, невеста Христова!

Однако, духовно заботясь о тебе, я напоминаю тебе, как сестре: старайся, госпожа, старайся угодить Жениху своему. Как невеста, отрекись от всякого пристрастия, с любовью обращая все сердце, и душу, и весь ум к Жениху своему. Если так бывает по отношению к жениху тленному и недолговечному, то не тем ли более должно быть по отношению к Нетленному и Бессмертному? Так, по здравому рассуждению, и мы должны быть расположены к Господу и Владыке, никогда не насыщаться любовью к Нему и для этого отрекаться от всякого пагубного удовольствия.

Он Сам питает любовь к нам и от этой величайшей любви как бы забывает о Себе. Ибо не для тебя ли Он, будучи Богом, принял образ раба, который ныне унижают иконоборцы? Не обнищал ли Он, будучи богатым? Не потерпел ли все скорби, оскорбления, заплевания, заушения, бичевание, Крест и смерть?

Так должна быть расположена к Нему каждая душа, потому что только ради нее, как и ради всякой, были эти страдания, должна иметь любовь, быть преданной Ему и готовой терпеть страдания. А если не получится потерпеть их, то намерение принимается как само дело, по щедротам Благого Бога. Говорю это не потому, что ты не имеешь этого в себе, но по единодушию с тобой в Господе.

Послание 70(129). К Феофилу, епископу Ефесскому [  [194] ]

Отдав в долг письмо, я ожидал получить долг любви; но, не получив, опять охотно даю в долг. Ибо для меня весьма приятно так давать в долг, т. е. беседовать с твоей священной главой, страждущей ради Христа, или лучше сказать, исповеднически увенчанной и украшенной.

Подлинно, не такими глазами, какими смотрит мир, смотрит ум, созерцающий Бога и Божественное. Тот считает за благо тленное и погибающее, рассуждая худо и неправильно, а этот считает блаженством только то, что не здесь доставляет удовольствие, но соблюдается в будущем веке для бесконечного наслаждения радостью. Так я, несчастный, взирая на дела твоей святости, радуюсь и сорадуюсь тебе, возлюбленнейший. Ты презрел земную славу, ты со Христом избрал смирение и уничижение, и скорбь, и воздыхания, бичевания и ссылки.

Как блаженны дела твои! Как достохвальны страдания твои! Они прославляются востоком и западом, начертываются на небесах, радуют Ангелов, утешают исповедников и мучеников, поражают бесов и подобных им своими мыслями и действиями иконоборцев. Поэтому справедливо я сорадуюсь тебе, первый из отцов. Прошу же тебя молиться и обо мне, жалком во всех отношениях, чтобы я не уклонился от шествия по вашим следам.

Послание 71(130). К Навкратию, сыну [  [195] ]

Запоздали мы послать тебе письмо, возлюбленный сын, но это потому, что и здесь свирепое гонение, бичевания, узы, заключение под стражу, так как держащий нас в своей власти дышит гневом и угрозами, и, отыскивая благочестивых здесь и там, хватает их и подвергает мучениям. Отправляясь в город, где он теперь находится, он не усомнился сказать: «Я упрошу императора послать со мной царского чиновника, чтобы отсечь им голову или язык».

Не знаю, будут ли эти слова приведены в исполнение. Между тем мы уже приготовились к этому не только по этой, но и по другим причинам: по причине злобы этого человека и потому, что собрались тамошние епископы, ибо, как говорят, они собрались для того, чтобы устроить что–нибудь подобное. Служитель, в страхе и трепете, — так как сам начальник нечестия строго угрожал ему смертью, если он провинится в чем–нибудь малом, — боялся дать нам даже бумагу и чернила. От этого и произошло промедление. Притом был препятствием и слух, будто ты выпущен из темницы, а сардийскому — не сказано определенно, кому именно, — отсечена голова. По этим причинам мы и промедлили.

Впрочем, мы, смиренные, удостоились опять говорить с тобой, извещая тебя о том, что мы здравствуем телом, — о, если бы можно было сказать: и духом! — по святым молитвам вашим и блаженного отца моего. Относительно того, о чем ты намекал, что я скажу и что изреку, кроме того, что тяжести ереси соответствует и тяжесть гонения?

Подлинно, чего можно ожидать, когда отвергается Христос через унижение Его святой иконы? Не пролития ли крови и рассечения плоти? Не скорбей ли и воздыханий? Не уз ли и заключения под стражу и всяких других бедствий? Не сосудов ли гнева, готовых к погибели (Рим.9:22), один из которых — тот, о ком ты говорил? И еще более тяжкое увидишь, брат, если продолжится ересь. Но блаженны терпящие, ибо их есть царство небесное (Мф.5:10).

Уже радуются и веселятся сонмы исповедников и мучеников, одних принимая после блаженной кончины, а других невидимо ободряя своей помощью. Но что я говорю о мучениках? Сам Христос, Которого исповедуют, радуется и подвизается вместе с каждым исповедником. Ибо иначе мужественно переносящие настоящие бедствия не смогли бы их перенести. И жены не являли бы мужества подобно древним святым женам, миряне и сановники не устремлялись бы на подвиги, девы не презирали бы взглядов нечестивых мужчин. Не видно было бы повсюду народных темниц, не наполнились бы пустыни, горы, леса и пещеры обратившимися в бегство ради Господа, наконец, не колебалась бы вся поднебесная. Так крепко веруют, что Сам Христос подвергается гонению. И надобно надеяться и быть уверенным, что каждый истинно верующий перенесет всякое мучение со Христом и при помощи Христа. Таковы наши известия. Да услышат кроткие и возвеселятся (Пс.33:3).

Пусть услышат восток и запад о том, что совершается в Византии, и воздадут хвалу. Когда умножается грех, тогда преизобилует благодать (Рим.5:20). Здесь сильная борьба, здесь кровь течет, орошая Церковь Христову обильнее потоков Едемского рая. Посему так говорит Господь: «Прославлю прославляющих Меня, а бесславящие Меня будут посрамлены» (1 Цар.2:30). Описывай и ты, кем бы ты ни был, ревнующий о Господе, новые, или лучше, божественные мученичества, чтобы знали потомки, что Бог поистине с нами, и живет семя праведных, и содержит в себе Христа золотой род мучеников, которого не преодолели и не преодолеют врата ада, по обещанию Неложного (Мф.16:18).

Трудно тебе, — сказано, — идти против рожна (Деян.26:14). И иначе быть не может. Говорю это я, несчастный. Ты же, священный сын, воздавай мне молитвами. Приветствуй поименно соисповедников и соучеников твоих, и не только их, но, если встретишь, и всех прочих избранников Божьих, избранных из тысяч светильников в мире, сосудов милости, полезных Богу, творцов воли Божией, возлюбленных Троицы, молитвами которых да спасемся и мы, недостойные! Тебя и всех приветствует находящийся со мной брат.

Послание 72(131). К Николаю, сыну [  [196] ]

Так как ты, брат Николай, желаешь знать, какими четырьмя доказательствами подтверждается истина относительно досточтимой иконы Христовой, то знай, что она подтверждается естественным учением, древней историей, изречениями святых, соборным определением.

Итак, первое доказательство — естественное учение. Тело по самой своей природе осязаемо и имеет цвет. А осязаемое и имеющее цвет описуемо, т. е. его возможно изобразить на иконе. Таково же и Тело Христово, как и наше, осязаемое и имеющее цвет. Ибо написано: и которые прикасались к Нему, исцелялись (Мф.14:36). И в другом месте: вид лица Его изменился (Лк.9:29). Поэтому Он изображается в телесном виде, отнюдь не теряя неописуемости по Божеству Своему. Ибо и я, будучи изображаем телом, не делаюсь вследствие этого необходимо изображаемым невидимой душой, и оттого, что тело мое описуемо, а душа неописуема, один не разделяется на два. Тем более и Христос не подвергается рассечению или разделению через Его изображение на иконе в телесном виде.

Второе доказательство — древняя история. С самого вознесения Христова вселенная представляет Его досточтимую икону, начертанную в священных храмах. Что может быть удивительнее этого для доказательства истины? Ибо дело убедительнее слова, и глаз — свидетель более достоверный, чем слух.

Третье доказательство — изречения святых. В одном месте верховный апостол Петр говорит: «Вынеси икону Господа нашего Иисуса Христа и поставь ее на башне, чтобы народы видели, какой образ принял Сын Божий». В другом месте Василий Великий говорит: «Да будет изображен на картине и Подвигоположник в борьбе, Христос» [ ]. С ними согласны и все святые.

Четвертое доказательство — соборное определение. На Соборе, бывшем после шестого Вселенского, определено следующее: «Повелеваем отныне вместо ветхого агнца изображать образ Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа» [ ].

Если же и иконоборцы скажут, что их учение подтверждается теми же четырьмя доказательствами, то пусть они покажут, каким образом. Например, признают ли они тело таким, каково оно в действительности, или нет? Если оно таково, то они даже против воли должны будут исповедать, что Христос может изображаться на иконе. Иначе им, конечно, остается сказать, что тело не осязаемо и не имеет цвета. Ибо ничего среднего здесь нет, равно как и между вещественным и невещественным, видимым и невидимым. Но говорить, что Христос принял такое тело, свойственно манихеям, которые пустословили, будто спасительное домостроительство Христово было кажущимся и призрачным.

Что касается второго доказательства, то хотя бы они и умолчали об истине, камни возопиют, ибо вселенная озаряется иконой Христовой. Относительно третьего: противящиеся Петру и Василию Великому совершенно чужды двору Христову. Относительно четвертого: собор, называемый у них влахернским, собравшийся против иконы Христовой, был гораздо позднее Собора, созванного после шестого Вселенского Собора в защиту иконы Христовой. Последний принят пятью патриархами, а первый четырьмя предан анафеме, как христоборный. Притом и второй никейский, как согласный с собором, бывшим после шестого Собора, принимается пятью патриархами, а созванный ныне, для утверждения собора, бывшего во Влахернах против иконы Христовой, отвергается, как и тот [ ]. Таково краткое изложение истины и обличение противников.

Послание 73(132). К Навкратию, сыну [  [200] ]

Священное Писание говорит: Глас в Раме слышен, плач, и рыдание, и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться (Мф.2:18). А я, несчастный, изменив это изречение, мог бы справедливо сказать: радостные вести дошли до нас от твоей досточестности, которыми следует восхищаться не только городу, но, можно сказать, почти всей поднебесной. Ибо истребил Господь не Сиона, царя аморрейского, и не Ога, царя васанского, царей малых и угнетавших малую часть вселенной (Числ. гл.21–24), а новоявленного и великого дракона, опустошавшего великую часть вселенной, змея коварного и шипевшего богохульством, мерзость запустения, сосуд гнева, сына Тавеилова (Ис.7:6), порождение Ахава, подобие Юлиана, полноту нечестия, гонителя Христа, врага Богородицы, противника всех святых.

Ибо, без сомнения, он был врагом и гонителем тех, чьи досточтимые изображения он преследовал и истреблял. Да возвеселятся небеса и да радуется земля (Пс.95:11), горы будут капать вином и холмы потекут молоком (Иоил.3:18; Пс.71:3). Пал враг, сокрушен мучитель наш, ибо уста говорящих неправду заградились (Пс.62:12), обуздана рука Авессалома, погиб жестокосердный фараон. Впрочем, не время и не место мне перечислять недостойные слушания качества этого злейшего дракона.

Прибавлю к сказанному следующее: отступнику надлежало таким образом, как ты описал, лишиться жизни, сыну тьмы надлежало ночью встретить смерть. Опустошавшему Божественные храмы надлежало в храме Господнем увидеть обнаженные против него мечи. Разрушившему божественный Жертвенник надлежало не найти спасения, прибегнув к нему, надлежало совершиться отсечению руки, простиравшейся на святыню. Надлежало гортани, изрыгавшей безбожное, быть пронзенной мечом, надлежало получить смертельный удар плечу, поднимавшемуся на оскорбление Христа, пролиться нечестивой крови за пролитие крови праведных, быть рассеченными богопротивным членам за рассечение и терзание членов и хребтов.

Надлежало ему подвергнуться неправедной смерти вместо смерти праведной и облечься в рубище вместо порфиры бесчестному семени. Я изображаю эту смерть, не радуясь падению нечестивого, но даже с воздыханиями и слезами, ибо злой зло погибнет, по изречению Неложного (Мф.21:41). Всякий, дерзко восстающий против Бога, получит и здесь соразмерное делам своим, не говоря уже о будущем и последнем огне, которому подвергнется всякий нечестивый и беззаконный.

Что же затем? Нужен новый Иосия, или, если угодно, какой–нибудь Иовиан, или кто–либо подобный им, который, ревнуя о Господе, поспешил бы исправить расстроенное, соединить разделившееся, возвратить Божие Богу, т. е. восстановить икону Христа, Богородицы и святых, не потому, что пала икона Христова, нет, но для того, чтобы мы, падшие нечестием, восстали. Молимся мы, грешные, о том, чтобы таким был благочестивейший и богоизбранный император.

Если будет так, то прекрасно и достохвально вовеки. А если, по грехам нашим, не будет так, то и тогда мы пребудем в исповедании Христовом, не унывая по причине священного заключения под стражей ради Него, не боясь ничего и не страшась ничего иного, кроме Бога, как заповедует Сам Бог. Покажи это соисповедникам твоим и приветствуй их от нас, а также и друзей, и благочестивых людей, которые тебе известны.

Да сподобимся и мы личной беседы! Если же это не угодно Богу, то будем общаться посредством писем, брат мой, созерцающий оттуда и созерцаемый. Брат твой Николай усердно приветствует тебя.

Послание 74(133). К Михаилу, самодержавному императору [  [201] ]

По справедливости, в настоящее время из уст всех гонимых с особенной силой должна возноситься хвала, во–первых, Царю всех Христу, а затем и Вашей богоизбранной державе, благодаря которой мы, связанные, получили разрешение, содержимые под стражей — отпущение, угнетенные — утешение, израненные — исцеление, осужденные — свободу, изгнанные — возвращение.

И, я думаю, справедливо полагать, что подвиг Вашего царствования будет подражанием Христу, чтобы, совершая подобное, могли и вы со Христом и за Христом сказать узникам: «выходите», и тем, которые во тьме: «покажитесь» (Ис.49:9); и: Благословен Господь Бог Израилев, что воздвиг рог спасения нам (Лк.1:68,69), нового Давида, второго Иосию, царя мирного царства, который будет совершать угодное Богу, который восстановит падшее, соединит разделенное, оживит нас, скажу словами пророка, и в третий день восставит нас (Ос.6:2).

Подлинно, христоподобный император, впавшие в ересь подверглись смертной погибели, отвергнув Христа через отвержение Его иконы, хотя и называются христианами. Ибо веровать во Христа есть не что иное, как признавать, что Сын Бога и Отца, сделавшись Совершенным Человеком, может изображаться на иконе по подобию нашему, чтобы иначе не быть Ему другим, нежели мы, в то же время оставаясь и неописанным с Отцом и Духом, поскольку Он же есть Истинный Бог.

Таким надобно представлять Посредника между Богом и людьми — имеющим от того и другого то и другое, и в обоих отношениях не имеющим никакого недостатка, как вещает весь сонм богоносных Отцов. Как принятие изображения Вашей державы есть признание Вашего царствования, и наоборот, так и в отношении ко Христу, Царю всей земли, надобно полагать то же самое, тем более, что царству Его не будет конца (Лк.1:33).

Поэтому, если со всей истиной доказано, что с отвержением иконы Христовой отвергается Сам Христос, то очевидно, что с осуждением поклонения ей осуждается поклонение Самому Христу. Поэтому во вселенной со времени апостольской проповеди, как свидетельствуют и зрение, видя исторические факты, и слух, слыша повествования, и в Божественных храмах, и на Священных сосудах всегда была и почиталась святая икона Христа, Богородицы, Ангелов, — ибо и они, по повелению Божьему, изображаются в телесном виде, хотя и бестелесны, — и живших в разные времена святых.

Отпав недавно от четырех патриархов, наша Церковь напрасно поступала беззаконно. Но теперь время благоприятное, христолюбивейший владыка, теперь — день спасения (2 Кор.6:2), время примириться нам со Христом при посредстве и по благоволению твоей мирной державы, соединиться с верховной из Церквей Божиих — Римской, а через нее — с прочими тремя патриархами, чтобы единодушно, одними устами прославлять Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа, с Сыном и Святым Духом, величая и ваше благочестивейшее и превожделенное царствование.

Послание 75(134). К Стефану, секретарю

Ты, любезнейший, некогда приветствовал нас устами стерегущего нас, от ярости которого да избавимся мы оба! Он дышит чрезвычайным гневом и угрозами против благочестивых, связывая, заключая под стражу, терзая, опустошая церкви Божьи со всяким богохульством и наглостью, так что я не знаю, делал ли это кто–нибудь еще из известных нечестивцев.

Я же хвалю твое любомудрие, и весьма справедливо, ибо любомудрия были исполнены высказанные тобой перед императором слова, о которых ты знаешь, так же, как и прочие речи и усилия твои ради восстановления нашей падшей Церкви.

Поистине мудрому и отличающемуся благочестием мужу свойственно поступать так и для собственной пользы, и для пользы всего Тела Христова, которое растерзал великий дракон, отступник, коварный змей, предтеча антихриста, нечистый и богохульный язык, превозносящийся выше всего, называемого Богом или святыней Божьей (2 Фес.2:4). Ассирийский ум, варварское отродие, рука, подобная Рапсаковой, проклятое Богом сердце, всецелый служитель сатаны, и не знаю, какое употребить позорное выражение, достойное этой заразы, потому что многие названия приличны такому злодею [ ].

Впрочем, оставим речь об этом до другого времени. А теперь, возлюбленный, скажи мне: отчего по прошествии зимы не наступает совершенная весна, а только — как бы освежение и некоторое проявление благорастворения воздуха? Огонь погас, отчего же еще остается дым?

Встань опять, вожделенный мой, потрудись еще, член Христов. Не видите ли, как пал сжигаемый огнем нечестивец, проклинаемый и говорящими, и слушающими? «Если его погибель не вразумит нас, — говорит Златоуст, — то кто после сжалится над нами?» Неужели мы не восстанем? Неужели не поймем, что, если бы не был отвергаем Христос через унижение святой иконы Его, то унижавший ее не погиб бы таким образом? Услышьте это, все народы, внемлите, все живущие по Вселенной, что сталось с греками (Пс.48:2).

Прежде антихриста явился антихрист, отнят у нас знак царства Христова. Ибо, если мы не видим того, что составляет изображение Его телесного вида, во главе образа Креста, но одно отвергается, а другое принимается, то разделился Христос, или лучше сказать — презрен Царь, умертвивший диавола, а копье, которым Он убил врага, эта держава Его, украсило диадему, поправшую поразившего, как врага, наравне с пораженным.

Слушайте, небеса, и внимай, земля (Ис.1:2). Что за безумие объяло народ Божий? Слушайте, восток и запад, как ослепла Византия, как оглохла, не слыша вашего обличительного голоса, не видя доказательств вашего свидетельства, но слушаясь противников Христовых, Ианния и Иамврия (см. 2 Тим.3:8), пагубную двоицу, которую, как я наверняка знаю, скоро поразит Троица, так что с двумя нечестивцами, уже погибшими, погибнет и эта двоица, четвероглавая колесница диавола.

Итак, вперед, вперед, брат, еще выступай на подвиги. Говори благое досточтимому слуху благочестивого Императора нашего. Да подражает он приснопамятному Иосии, да будет он новым Давидом, или Саулом, или Аммоном, истребляя дела злейшего Льва, и таким образом умилостивляя Бога, и венцом мирного правления делая державу своего царства непобедимой!

Послание 76(135). К Стефану, магистру

Я знаю, господин, как следует уважать достоинства, особенно твое превосходство. Но доступность и простота твоей души дала нам смелость и прежде когда–то писать тебе, и теперь делать то же по требованию времени и в связи с тем, что мы, грешные, ради Господа выпущены из заключения под стражу — по смерти гонителя, весть о которой огласила слух всех людей, не только потому, что он умер, но и потому, что умер таким образом. Это предисловие письма.

Прежде же, чем приступить к изложению предложенного мной предмета, скажу следующее: не без слез и скорби перенес я весть о смерти доброй и приснопамятной супруги твоей, думая о том, какой удар получила почтенная твоя душа от этой разлуки. Ибо она была поистине одной из похвальных жен, как говорят посторонние. И я, смиренный, немного испытал это, а еще более — блаженный отец мой, впрочем, и сам ты, господин мой, все хорошо знаешь. Да будет память ее с праведными! Ибо я полагаю, что при прочих добродетелях она была и право–мыслящей.

А какова причина письма, это очевидно для твоей высокой власти. Тебя просит сонм гонимых, тебя умоляет слово истины. Первый — как любителя благочестия и монахов, а второе — как ее смелого любителя. И не потому, что ты до сих пор не сражался впереди всех за то и другое, — ибо мы слышали, что ты по внушению Божию и делал, и говорил, — но для того, чтобы не отказался и в будущем.

Видишь ли, господин мой, каково зло ереси? Если бы оно не было таким, то не было бы столько страждущих, столько мучений и скорбей, которые достигли крайних пределов вселенной. Видишь и смерть гонителя. Ободрись ты, которого легко ободрить; подвигнись, движимый Богом, насколько возможно, протяни руку помощи нашей Церкви, лежащей на земле. Сколько есть силы, говори благое нашему благочестивому Императору. За Христа этот подвиг твой, за Богородицу, за всех святых.

Ибо, если кто, ухватившись за изображение Императора, станет что–нибудь говорить или делать перед ним, то речь его относится не к кому иному, как к Императору. И если бы говорилось только об одном святом, и тогда была бы тебе величайшая награда, а где Христос и подвиг за Христа, там не радость ли для тебя, не слава ли и не веселье ли предаться этому со всем усердием? Так, возлюбленный господин мой, умоляю тебя и я, несчастный.

Притом, заботясь об общем благе мы делаем благо самим себе, ибо и мы болеем вместе с другими, хотя не развращенным образом мыслей, но оскверняясь общением с еретиками. Такова наша смиренная просьба, таково напоминание. И за одно доброе слово уготованы тебе немалые награды, а тем более — за такой труд, который ты, как мы слышали, поднял. Крепкая рука Божия да сохранит тебя, поистине достоуважаемого и первого сановника в сенате!

Послание 77(136). К исповедникам

Святым исповедникам, отцам и братьям.

Ныне время воскликнуть с Давидом: Радуйтесь, праведные, о Господе, правым подобает хвала (Пс.32:1), воспойте Ему и пойте Ему (Пс.104:2), ибо услышал Господь со всеми прославленными вашу усердную молитву.

Что же случилось? Погиб нечестивый [ ], сокрушен терзавший нас. Вы победили сына нечестия, низложили свирепого зверя, коварный ум. О, возлюбленные, как сильна кровь ваша! Она истребила пагубного мучителя, она пролила нечистую кровь убийцы, ибо Неложный обещал услышать взывающих к Нему день и ночь, как говорит Писание.

Познай, христоненавистник, как силен голос тех, чью плоть ты терзал. Посмотри, злоумышленник, как преуспел ты против Христа. Ты пытался идти против рожна (Деян.9:5) и низвергся с шумом. Излилась если не внутренность, то нечистая кровь твоя из трех ран, как из нападавшего на Троицу через унижение святой иконы Христовой. Иди с Иудой, единомысленный Иуде. Ступай к отцу своему Уралифию, по прозвищу Кавалл. Сначала отведай это, как говорит пророк (Ис.9:1), и еще более тяжкое — в последние времена.

О, неистовство его против Христа, о, ваше исповедание! Вы — христоносные мужи, питомцы благочестия, помазанные вонями бессмертия, победители врага. Вы — крепость Церкви, утверждение веры, слава вселенной. Ваша память достохвальна и передастся в будущие века. Вам подобает вечный венец, достойно сплетенный из цветов песнопений!

Что же остается? Должно прославлять Бога, благодарить благочестивого Императора за то, что он прекратил заключения под стражу и мучения, и надеяться на то, что Бог, даровавший благоприятное начало, устроит за началом такой же конец, и вознесется рог мирного Православия.

Только прошу вас усердно поминать меня в молитвах и всегда внимать самим себе, ибо, пока мы дышим, искуситель находится при нас.

Брат ваш Николай по обычаю приветствует вас.

Послание 78(137). К Никите, игумену

Святость твоя, как я узнал, послала письмо к моему смирению, но я почему–то его не получил. Но, как будто получив, пишу к тебе свое малое письмецо, которое принесет тебе приветствие и призыв к радости. О чем? О том, что сокрушен, или лучше сказать — растерзан терзавший нас. Явил Господь пред глазами всех, что презирающий святую Его икону — отступник от Него Самого. Ибо, как луч не отделяется от солнца, так и образ не отделим от первообраза, отличаясь от него только по естеству. Говорю о художественных иконах.

И, однако, несмотря на то, что истина воссияла, нет отрезвления, нет исправления. Кто же не воздохнет? Кто не станет оплакивать не подвизающихся, — этого никто не допустит, ибо как можно оплакивать ублажаемых Богом, — но ослепших и превозносящихся в самом мраке нечестия? Так я, несчастный, думаю об этом и плачу.

Ты же, священная и любезная нашей ничтожности глава, не переставай молиться, чтобы дарован был свыше мир народу Божию, а также, чтобы и мы, недостойные, спаслись, следуя за вами, святыми.

Находящийся со мной брат приветствует тебя. Приветствую находящихся с твоей святостью братьев моих, и особенно святого Арсения.

Послание 79(138). К Никифору, святейшему Патриарху [  [204] ]

Я, несчастный, писал прежде к тебе, не имея в виду ответного письма, — ибо рабы не обязывают владык, — но желая выразить мое собственное благорасположение, по побуждению любви и времени, и не без нужды.

Ты же, божественная и высшая вершина священных глав, не только удостоил прислать мне ответное письмо, руководясь подражанием Богу, но и самой надписью показал нам такую божественную высоту своего смиренномудрия, что наш жалкий ум был поражен удивлением.

О чудо! Если такой муж, столь высокого достоинства и равномерно украшенный блистательной добродетелью, как свидетельствуют сами дела, назвал себя сыном немощного, то как назовет себя уничиженный и ничтожный? Если светильник святости подписался грешником, то что будет отвечать грешный и ничего не значащий? Подлинно, если бы даже ничего другого не было написано в письме, одного этого было бы достаточно, чтобы изумить получившего его и явить несравненную добродетель пославшего.

Когда же мы, смиренные, прочитали все содержание священного свитка, тогда еще более были тронуты, найдя весь состав речи совершенно соответствующим заглавию. Ты знаешь, святой Божий, что высказал ты по внушению Духа, как укрепил ты наш слабый ум врачевством похвал, как утвердил нас в терпении, чтобы мы не унывали в скорбях, и прочими прекрасными внушениями Божественной мудрости.

Но благословен Бог, Который в такое смутное время нечестия даровал Церкви Своей такого поборника и кормчего, непоколебимого, непреклонного, владеющего словом жизни, озаряющего вселенную светом исповедания. А оттого, что еще не прошла зима, хотя и показалось некоторое легкое освежение, не надобно унывать, преблаженный.

Господь, даровавший малую искру мира, умилостивляемый твоими богоприятными молитвами, силен распространить и полную весну Православия, и именно тогда, когда и облако гнева совершенно изменится, и любовь боголюбивых выразится блистательнее.

Это осмелился я теперь, как щенок, пропищать доброму моему архипастырю, от которого получил и молитвенник с чрезвычайной радостью

Послание 80(139). К Иоанну, логофету

Время открыло дверь, чтобы свободно говорить нам с добрыми людьми и друзьями. А кто из них больше твоего благочестия? Ты за это самое благочестие потерпел немало скорбей и страданий от того, который и Бога оскорблял, и мир губил нечестием, и лишился жизни соответственно своему отступничеству, — не в святом месте, хотя страшно говорить это. Ибо храм, оскверненный еретиками, не есть святой храм Божий, но, как говорит Василий Великий, обыкновенный дом, так как бывший при нем Ангел, данный каждой церкви, отступил от него за нечестие. Посему и совершаемое в нем жертвоприношение не принимается Богом.

Послушай, как Он Сам говорит: Беззаконник, заколающий вола, — то же, что задушающий пса (Ис.66:3). Если же скажешь, что нечестивец умер как бы в храме, то и это понятно. Надлежало, поистине надлежало восстававшему против храмов Божиих увидеть в храме обнаженные против него мечи, надлежало истребившему Божественный Жертвенник погибнуть при Жертвеннике, простиравшейся на оскорбление Христа руке — подвергнуться отсечению, двигавшейся на погибель другим голове — быть пронзенной мечом, поднимавшемуся на мучение благочестивых плечу — получить смертельную рану, бесчестившему святую икону Христа, Богородицы и всех святых — быть бесчестно изверженным из Царских чертогов.

Почему же я, господин мой, описал тебе столь плачевную смерть злодея? Потому что не только благочестивому Императору, но и всякому человеку необходимо признать, что кончина нечестивого соответствовала его нечестию. И я очень удивляюсь, отчего добрый наш владыка, зная это, не объявляет во всеуслышание о нечестии этого злодея и не дарует и себе, и подданным восстановления Православия, как Царь мирного правления по примеру Христа.

Посему я, смиренный, прошу и умоляю, чтобы ты, благочестивейший, постарался, всецело предаться восстановлению веры, в которой заключается спасение и державы, и каждого подданного, к чему ты уже, как слышно, и приступил.

Послание 81(140). К Пантолеону, логофету

Добродетель других известна нам по слуху, а твоя, достопочтеннейший господин мой, — сначала по лицезрению, а ныне по слуху, достигшему даже того отдаленного места, в котором мы находимся.

Что же говорят? То, что твои движимые Духом уста смело изрекли премудрость Божию, слова истины, на пользу и спасение собственной души и всей нашей Церкви. Блажен ты, и благословенно имя твое, и восхвалят тебя все слышавшие о тебе благочестивые, и благодатный венец на достопочтенной твоей голове, и золотое ожерелье на священной твоей шее, сын послушания, чадо света, питомец благочестия.

Так говорит Господь: открой уста твои и Я наполню их (Пс.80:11), за то, что ты послушался голоса Моего. Ибо заповедь Господа — не молчать в то время, когда в опасности вера. Говори, сказал Он, и не молчи. И если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя (Евр.10:38). И еще: Если они умолкнут, то камни возопиют (Лк.19:40). Итак, когда дело касается веры, то не следует говорить: «Кто я такой? Священник? Нет. Начальник? Нет. Воин? Какой я воин? Землевладелец? Тоже нет. Я — бедняк, зарабатывающий только дневную пищу. Меня не касается забота об этом предмете».

Увы, камни вопиют, а ты остаешься безмолвным и беззаботным? Бесчувственная природа слушается Бога, а ты не слушаешься? Существа неодушевленные и не подлежащие отчету на Суде, как будто страшась повеления, издают голос, а ты, который должен явиться к ответу пред Богом на Страшном Суде и дать отчет даже в праздном слове, хотя бы ты и был нищим, безрассудно говоришь: «Какая мне об этом забота?» Это, братия, — говорит апостол Павел, — приложил я к себе и Аполлосу ради вас, чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано (1 Кор.4:6).

Таким образом, и самый последний бедняк не будет иметь никакого оправдания в день Суда, если не станет ныне говорить, как тот, кого ожидает суд и за это одно, а тем более — всякий из отмеченных высоким саном, вплоть до самого облеченного диадемой, которому предстоит суд неумолимый. Ибо сильные сильно будут истязаны, — говорит Писание. И еще: строг суд над начальствующими (Прем.6:5–6).

Говори же, господин мой, говори. Поэтому и я, несчастный, говорю, боясь Суда. Взывай в слух вдохновляемого Богом благочестивого Императора нашего, так как ты из числа сановников.

Нет ни одной ереси из зарождавшихся в Церкви хуже этой иконоборческой ереси. Она отвергает Христа, ударяет Его в лицо, неистовствуя делом и словом. С одной стороны, она безумно утверждает, что Христос не должен быть изображаем в телесном виде, а это значит отвергать то, что Слово стало Плотью. Ибо, если Оно стало Плотью, то, конечно, может быть и изображаемо, иначе евангельское сказание — призрак, как думают манихеи. С другой стороны, эта ересь выскабливает, ломает, разрушает, сжигает каждый божественный храм, каждое священное приношение, на котором есть изображение Христа, Богородицы, кого–либо из святых.

Мы, христиане, погибаем. Предстанем же пред лицом Христа с славословием (Пс.94:2), обнимем Христа, от Которого отрекаемся через отвержение Его святой иконы.

Послание 82(141). К Димохари, государственному логофету

Обходительность добрых людей и незнакомым дает смелость приходить к ним, а тем более — знакомым и испытавшим их радушие. Полагаясь на это, и мы, смиренные, посылаем письмо твоему высокому и благочестивейшему превосходительству, приветствуя тебя как надлежит. Ибо ты — добрый побег отличного корня, священный плод здравой мудрости, вожделенное украшение тщательного воспитания и потому любим Царями и прославляем всеми.

Поэтому, переходя от власти к власти, ты и достиг высочайшего достоинства среди сановников. Прекрасно и совершенно справедливо, а то, что ты любим и нами, уничиженными, за ту же добродетель, нисколько не удивительно, по причине нашего ничтожества.

Впрочем, обстоятельства времени заставляют нас, уничиженных, обратиться к тебе с увещанием о том, чтобы ты протянул руку помощи нашей Церкви, падшей из–за нечестия. Это ты, как мы слышали, уже и делал и мы, грешные, молились о тебе, и благословляли тебя от искреннего сердца, так как ты праведным обличением обличил начальника нечестия Иоанна, сказав то, что следовало слышать этому нечестивцу, что известно и нам, и, думаю, многим другим.

Ибо нет ничего тайного, что не было бы узнано, как говорит Писание (Мф.10:26). Притом вожди нечестия весьма справедливо обличаются как виновные в таких действиях. Итак, господин мой, не переставай совершать добрый свой подвиг, но окажи помощь соответственно величайшему твоему достоинству, как призванный на это Богом по требованию времени.

Ибо тогда ты будешь еще более прославлен и Богом, с благоволением принимающим это, и Императором, явившим начало благочестия, и всеми, возвещающими правое слово истины. Притом и самому себе ты доставишь этим целительное врачевство от заразы еретического общества.

Послание 83(142). К исповедникам

Святым отцам моим и исповедникам Христовым, Иоанну, Михаилу и Василию.

И ныне я признал за благо написать письмо отцам моим, и написать всем вместе, как удостоенным одинаковой добродетели и одинакового образа мыслей, или лучше сказать, — исповедания Христова.

Поскольку по благоволению Благого Бога нашего, покровительством доброго Императора и мы, грешные, освобождены из заключения под стражу, то, как некоторый дар, приношу вам это письмо, радуясь и сорадуясь вашему преподобию и, так сказать, победе о Христе.

Подлинно вы, дивные, победили лукавого и внутренне — борьбой с помыслами, и внешне — божественным терпением, не преклонив колена перед служителем его, драконом. Ибо его помощником, без сомнения, был Лев, злейший слуга его, оскорбитель иконы Христовой и убийца святых.

Оба они, сговорившись друг с другом, заключили между собой договор — истребить имя Христово посредством уничтожения божественного и почитаемого поклонением Его образа. Ибо еще не пришло время второго Божественного Пришествия, чтобы совершенно открыто отвергать Христа.

Но благословен Бог, Который и гонителя поразил смертью жестокой и достойной его отступничества, — ибо надлежало рассекшему Тело Христово, лишиться жизни, будучи рассеченным мечом, — и вас сделать венценосцами и сохранить во славу Своей Церкви, наставников добродетели, утверждение веры, опору истины, примеры мужества, истинных учителей, истинных монахов, образы блаженных и древних святых, которые, оказавшись мужественными в подобных обстоятельствах, украсились нетленным венцом правды и ликуют вечно.

Таковы вы, и хвала ваша выше моего ничтожного языка, воспевающего лишь столько, сколько нужно, чтобы исполнить требование времени, и удовлетворить свое желание, и воспламенить дух к непрестанному молению Бога, чтобы Он даровал нам совершенное благо мира. Ибо видите, почтенные, как дела еще колеблются. Но Он силен явить за началом и счастливый конец. Не откажитесь, приснопочитаемые, молиться о нашем смирении.

Послание 84(143). К Феодору, монаху

Я просил твое благочестие, чтобы ты, оставив похвалы мне, более молился, чтобы мне как–нибудь не уклониться от Бога, а ты, не знаю, по какому побуждению, высказал еще больше похвальных слов. Не так, отец, не так.

Разве ты не знаешь, что я, несчастный, самый грешный из всех людей? Я даже не знаю, как я, по милости Божией, удостоился продолжать жизнь под Его покровом. Поэтому боюсь, что Он, воззрев, на совершающемся исповедническом браке увидит меня не одетым в брачную одежду, т. е. одежду чистоты, и скажет служащим Ангелам: Связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю, как недостойно вторгшегося в число исповедников Моих (Мф.22:13).

Итак, зная это, лучше оплакивай меня, отец, и молись о том, чтобы этого со мной не случилось. Впрочем, об этом довольно. Относительно слов, сказанных Василием Великим в предложенных суждениях об иконе, мне кажется, что святой не выражался так или иначе, но это ошибка переписки. Впрочем, они выражают один и тот же смысл, а именно: «чествование образа переходит к первообразу» [ ]. Это справедливо по отношению и к естественному образу, и к художественному, ибо «восхождение» означает не что иное, как то, что одинаковая честь принадлежит и первообразу, и художественным образам с различием по существу, а естественным — одинаковая и по существу.

Так Сама Истина сказала: Отвергающийся вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня (Лк.10:16). Естественный образ Бога и Отца есть Сын, а художественный, т. е. творческий, образ Сына, так же, как и Отца, — мы, ибо Бог называется Творцом и Художником всего.

А у святого Василия подразумеваются художественные изображения, написанные на досках. И в этом отношении надобно понимать как одно и то же и нас, созданных по образу Божьему, и образ, искусственно сделанный нами на доске. И наше изображение по подобию имеет гораздо большее сходство с нами, равно как и Христово — с Ним, чем наш образ — с Богом; потому что расстояние между Богом и людьми беспредельно. Ибо Он не создан, непостижим, неописуем и т. п., а люди — тварь, тело, описуемы и т. п.

Человек и изображение человека — оба творения, хотя у того и другого творения есть различие по существу.

Нехорошо твое предложение, ибо оно показало нам на основании того же самого Божественного изречения, что с отвержением иконы отвергается Сам Христос, а с отвержением Самого Христа отвергается Отец, пославший Его. И иконоборцы оказываются не только отступниками от Христа, но и втройне отступниками.

Что же касается слова «переходить», то «перехождение» ведет к тому же, что и «восхождение». Господь сказал: Восхожу к Отцу Моему (Ин.20:17), и Моисей: дай перейти, и увидеть (Втор.3:25). В обоих случаях указано на движение одного вида: не кругообразное и не извилистое, если и различающееся по направлению, но не по свойству.

Говорят, есть семь родов движения. Восхождение, если выразить его знаком, имеет такой вид: /, а перехождение такой: — . Поэтому у них, как сказано, одинаковый вид, ибо, философски говоря, знак их — черта. Какое отношение имеет верхнее к нижнему, такое же — и правое к левому, так что восхождение и перехождение ведут к одному и тому же. Если эти слова удовлетворительны, то благодарение Богу и Слову, а если нет, то ты, добрейший, научи меня, несведущего.

Послание 85(144). К Афанасию, сыну

«Почему, — говоришь ты, — богопочитание воздается не иконе Христовой, а поклоняемому на ней Христу, тогда как одно поклонение воздается обоим?» Именно потому, что богопочитательное поклонение относится к Самому Христу, ибо поклоняющийся Ему одновременно поклоняется Отцу и Святому Духу, в чем и состоит наше Троическое поклонение и богопочитание. И по отношению к иконе это также поклонение, — ибо может ли быть иначе, когда Тем, у Кого одна держава и одна слава, конечно, принадлежит одно почитание и одно поклонение? — однако относительное, т. е. сходное.

Ибо, поклоняясь иконе, я не поклоняюсь всей Троице вместе, но поклоняюсь Христу как не разделяемому по Ипостаси, но различаемому по существу Слову. А это относительное поклонение, но не богопочитательное. И хотя это также поклонение, но там оно понимается и называется так в смысле Троического, т. е. естественного, а здесь, наоборот, — в смысле относительного, т. е. ипостасного.

Ибо если назовешь и это поклонение богопочитательным, то это будет означать, что воплотился как Сын, так и Отец, и Дух, а это нелепо.

Поэтому, поклоняясь иконе Христовой, я поклоняюсь не Божеству, как говорят некоторые, — ибо это указывает на Троицу, а Троица не воплотилась, нет, — но Кому? Христу. Ибо Он один есть воплотившийся Бог–Слово. Поклоняясь же Самому Христу, я, как очевидно, поклоняюсь одновременно и Отцу, и Духу.

Таким образом, в отношении к иконе надо понимать относительное поклонение, а в отношении к Самому Христу — богопочитательное, так как вместе с тем подразумевается и почитается поклонением Отец и Дух.

Послание 86(145). К Михаилу, императору [  [206] ]

Письмо от лица всех игуменов.

Мы, собравшиеся вместе по приказанию Вашей благочестивой царской власти, нижайшие епископы и игумены, во–первых, изрекаем перед богоизбранной державой Вашей слово благодарности и хвалы за то, что возвращены мы, изгнанные, помилованы бедствовавшие, получили отраду угнетенные, перешли от зимы к весне, от смятения — к тишине, от уныния — к благодушию, увидев нечто дивное и необычайное.

Ибо таково Ваше справедливое царствование, радостное, благоприятное, превожделенное, мирное, правдолюбивое, достойное многих других названий.

Оно, по примеру Христа, Истинного Бога нашего, соединяет разделенное, оздоровляет болезненное, веселит печальное. Это какое–то особенное царствование, равное древним ублажаемым, которое языку человеческому нелегко превознести похвалами.

Если так, то мы, недостойные, просим и умоляем удостоиться священного Вашего лицезрения, и слышания сладчайшего голоса пречестнейших и богомудрых уст ваших, чтобы, увидев глазами то, что мы слышим ушами, нам возрадоваться духом, сменив уныние, как скорбную одежду, на отраду веселья.

Во–вторых, нам следует сказать о нашей чистой и неповрежденной христианской вере. Поэтому с благоговением осмеливаемся сказать, что, если бы речь шла о чем–нибудь человеческом или о таком, что находится во власти святейшего нашего архиерея или нас, недостойных, то следовало бы уступить не только в малом, но и во всем: так повелевает заповедь. А когда речь идет о Боге и о том, что относится к Богу, Которому служит все, то не только какой–нибудь человек, но даже и апостолы Петр и Павел, или кто–либо из Ангелов, не осмелился бы изменить даже самого малого, так как от этого извращается все Евангелие.

Что же касается состязания с иноверными для опровержения их учения, то это не согласуется с апостольским повелением (Тит.3:10), а возможно только для вразумления. Поэтому мы, недостойные рабы Вашей благочестивой державы, не смеем даже и сказать что–либо.

Если же встретится что–нибудь сомнительное или покажется невероятным божественной Вашей мудрости, чтобы это было благочестиво разрешено архиереем, то пусть великая и богохранимая десница Ваша, ревнующая о Божественном ради общей пользы, повелит принять объяснение от древнего Рима, как делалось издревле и от начала по отеческому преданию. Ибо там, христоподобный Император, — верховнейшая из Церквей Божиих, на престоле которой первый восседал Петр, коему Господь сказал: Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф.16:18).

Такова просьба нас, недостойных рабов твоих, таково с помощью Божией слово от нас, смиренных.

Крепкая же десница Божия да сохранит тебя, вожделенного для мира и боголюбезного Императора христианского, чтобы ты жил многие лета и детям детей передал державу в благоденствии и победах над врагами и противниками! Буди, буди!

Послание 87(146). К епископам, находящимся в ссылке ради Господа [  [207] ]

Услышав недавно об обстоятельствах вашего блаженства, возлюбленнейшие отцы, я, смиренный, весьма обрадовался и прославил Благого Бога нашего, но и сильно огорчился, что не удостоился видеть вас и насладиться вашими благодатными дарами. Ибо мне хотелось видеть людей Божиих, иерархов Господних, блаженных мужей, светил мира, опору веры, отличающихся и прочими прекрасными качествами.

О потеря, о несчастье! Впрочем, причина этого обстоятельства — множество грехов наших. Мы не удивляемся несчастью, а предлагаем просьбу. Какую? Ту, чтобы вы письмами облегчили этот недостаток, вразумляя, просвещая, утверждая, внушая, что только истинно, что честно, что справедливо, что нужно для защиты, что требуется для борьбы, что только добродетель и похвала исповедания (Флп.4:8).

Пишете и о том, как нужно поклоняться изображенному Христу, по тождеству или по сходству, ибо одно православно, а другое не православно. Спрашиваете также и о том, считается ли поклонение Христу и Его иконе поклонением одному Лицу или двум. Первое — наше, а второе — иконоборческое. Ибо у кого ипостасное сходство, для тех и поклонение одно и то же, кроме того только, что в иконе существо не почитается поклонением.

Такова моя малая речь — напоминательная, а не учительная. Вам же принадлежит совершеннейшая тем более, чем превосходнее помазание ваше, с которым мужественно совершайте, святейшие, предстоящий подвиг, и получите венец правды.

Послание 88(147). К Аммону, сыну

Увы мне! С самого начала письма вздыхаю из глубины сердца и смешиваю с чернилами слезы от того, что я услышал о тебе, брат! Говорят, ты сбросил святую одежду монаха, и живешь между мирянами, и имеешь жену.

О плачевная весть! О мое несчастье! Ибо твой грех, сын, — мой по действию отеческого сострадания. Где свет ума? Где крылья надежды? Где любовь к Богу? Где щит веры? Где искусство рассуждения? Где удаление от здешнего мира? Где отречение от всего земного?

Где монастырское настоятельство? Где приветливое участие в гостеприимстве? Где порядок общежития? Где просветительная исповедь? Где твои прекрасные слезы? Где благоговейный вид? Где свидетельство всего сонма братьев? Где обет пред священным престолом? Где обещания пред Свидетелем Богом и Ангелами?

Где светлая чистота одежды? Где духовно созерцаемый брак? Где закланный за тебя Агнец Божий? Где евангельская и братская радость? Где священнейшее приветствие от всех?

Где предстояние Божественному Жертвеннику? Где Божественное Причащение Тела и Крови Христовой? Где все светлое и ангельски радостное чинопоследование? Где горящая лампада? Где истинный виноград? Где плодоносное произрастание Духа? Где сын мой, — о я несчастный, — более и более преуспевавший в добре и казавшийся полезным братству? Где чадо Божие, причастник света, гражданин царства небесного, сосуд избранный?

Как он обратился назад? Как отступил возлюбленный? Как омрачился просвещенный? Как сбросил оружие чистоты? Как сделался добычей диавола, будучи уловлен им в его волю и оставив прекрасного Жениха, Господа славы, владычествующего всем?

О, кто не воздохнет из глубины? Кто не пожалеет обольщенного? Содрогнитесь и ужаснитесь, небеса (Иер.2:12). Взывай об этом бедствии, земля! Что случилось с тобой, брат мой? Как ты не постыдился взирающих на тебя? Как не постыдился самого воздуха? Как не отвратился от зловония проклятого греха?

Имеешь ли ты ум? Живешь ли? Взираешь ли на солнце? Смотришь ли на луну? Видишь ли звезды? Невозможно, невозможно выразить, какой это грех, какая тьма, какое безумие. О, если бы можно было на этом остановиться! Тогда несчастье имело бы меру. Но, брат, будет еще Суд неумолимый, огонь вечный, тьма кромешная и непроницаемая, скрежет зубов, все прочие мучения, которые послужат наказанием, и притом непрерывным вовеки.

Не говорю уже о лишении благ, которое ты сам навлек на себя. Какие же это блага? Бытие с Богом, радость неизреченная, жизнь нетленная, веселье вечное, наслаждение райское, просвещение от Святой Троицы и все прочие выражаемые словами и представляемые умом блаженства. Итак, сын, восстань, возвратись, обновись, сбрось наложенные на тебя врагом узы греха, отторгнись от Евы, приди к незлопамятному и человеколюбивейшему Иисусу. Он прямо взывает: Приидите, все труждающиеся и обремененные грехами (Мф.11:28). Он идет навстречу, принимает в объятия, вводит в дом, не укоряет за прежнее, опять устраивает праздник, спасает блудного.

Так прошу тебя, сын, послушай, воспламенись, нанеси рану ранившему тебя. Приди же, приди скорее к нам, грешным. Я полагаю душу свою за тебя, я ручаюсь за твое спасение, я уврачую тебя нежными лекарствами, я, несчастный, вместе с Богом, приму тебя в объятия, и тебе будет лучше прежнего.

Только прибегни, только не оставайся там больше, но оставь Еву забавляться самой собой. Если же она послушается Божественного голоса, то помести ее в монастырь, а себя предай Богу и нам.

Так свидетельствую пред Богом и избранными Ангелами, чтобы ты, слыша это, изменился и поспешил к нам прежде, чем настанет конец, прежде, чем неумолимый приговор заключит для тебя дверь.

Послание 89(148). К Феофилу, игумену

До моего слуха доходило о твоем достоинстве немало такого, что сильно меня печалило, но разъяснилось почтенным письмом твоим. Осмеливаюсь сказать: принял Господь твое покаяние и оправдание возвращения в монастырь, хотя оно и неуместно было тогда, когда был гоним Христос. Теперь же, когда гонение прекратилось, какова причина уклонения, а не борьбы?

Смотрите на меня, — сказано в Писании, — и делайте то же (Суд.7:17). Это следовало и тебе сказать ученикам, призываемым возвратиться домой, а не слушаться, не быть примером поражения, притом после падения. Или ты не знаешь, что общение твое с увлеченными в нечестие было отречением от Христа? Потом, когда ты раскаялся через удаление от них — ибо это главное дело покаяния, без которого падение непростительно, — зачем ты опять уклонился в прегрешение?

Прости, отец, но если ты предал сам себя моему смирению, то я вынужден говорить тебе должное, как бы устами Господа. Почему ты не вразумил всех, что им должно вместе с тобой терпеть гонение, или, если не хотят, не оставил их как христоненавистников, как плотолюбцев, как непокорных, а не сынов?

Этим ты прекрасно смягчил бы поражение, а также был бы и для подвластных добрым примером, и для Церкви Божией назиданием, вместо прежнего разрушения.

Так поступал боголюбезнейший брат наш и игумен мидикийский, и святейший отец наш, епископ Лаодикийский, и другие. Одно из двух: если они действовали законно, то ты и всякий, кто поступал подобно тебе, — беззаконно. Но есть, как я слышу, и такие, которые принадлежат к разряду падших, — имена которых охотно пройду молчанием, — и, однако, говорят, что им не нужно раскаиваться в этом или даже только просить прощения и что они хорошо поступали. Ибо этим, говорят они, и братья спасены, и храмы остались неприкосновенными.

О слепота! О богоборство! Христос отвергнут с отвержением святой иконы Его, Богородицы и всех святых, за которых и архиепископ подвергся гонению, и епископы сосланы в ссылку, и игумены потерпели то же, монахи и монахини, мирские мужи и жены. Одни подверглись бичеванию, другие — заключению в темницу, иные заморены голодом, другие замучены, иные брошены в море, другие убиты, иные скрылись, другие обратились в бегство. Наполнились ими пустыни и пещеры, наполнились горы и леса. Тела рассекаются, кровь проливается, наша вселенная в смятении от гонения, вся поднебесная вздыхает и плачет… А ты, несчастнейший, попав в душепагубное общество и оставаясь в зараженном месте, — именно так, а не в монастыре, — говоришь, что поступаешь хорошо, и по–иудейски насмехаешься над теми, кто носит Христа, или лучше сказать — над Самим Христом, ради Которого они страдают?

А какой спас ты храм, осквернив храм Божий — себя самого? Каких сохранил ты братий, растлив их заразой своего общения, хотя бы только в пище? Ты — соблазн миру, пример отступничества, увлекающий к погибели, плоть, а не дух, омрачитель, а не светильник. Это говорит сама истина таким нечестивцам, которых, если они не раскаются в своих безбожных речах, нельзя и признавать христианами.

Слышишь приговор, отец? Ты согрешил, возвратившись назад и изменив обету. Впрочем, да простит тебя Благой Бог! Оставайся же теперь в монастыре, пока не изменятся обстоятельства, исповедуя перед всяким человеком: «Я согрешил», — дабы умилостивился Бог и возвратил тебя в прежний свет, когда сиял светильник твоей жизни, когда ты был почитаем даже Царями, когда ничего не было презираемо из того, на что ты обращал внимание.

А впредь, как устроит Господь дела Церкви, так и будем беседовать, так и умрем вместе с тобой во взаимной любви. Молись о нас, грешных, и не думай, что мы написали это из презрения, — мы знаем, что мы отребье среди преподобных мужей, — но ради истины и твоего спасения. Если же это принесет пользу и другим, то получивший да воздаст благодарение Богу.

Послание 90(149). К братьям, находящимся в рассеянии [  [208] ]

Возлюбленным духовным сынам и братиям: Лаврентию, Симеону, Дионисию, Пимену, Литоию — и прочим, повсюду рассеянным, Феодор, грешный монах, желает о Господе радоваться.

Можно всегда радоваться живущим по Богу, хотя бы они и подверглись противоположному радости. Ибо основание истинной радости — надежда на Бога и то, чтобы ради Него и для Него жить, двигаться и делать все прочее. А что вы таковы, об этом свидетельствуют самые дела. Ибо ради чего иного ваше рассеяние, труды и изнурения, как не ради Него, Благого Бога нашего?

Но теперь, по Его промышлению, гонение прекратилось, ибо об этом объявлено добрым владыкой, и гонимым открылась дверь свободы, они получили некоторое облегчение и спокойствие во всех городах и селениях. За это, отцы, мы обязаны воссылать Господу благодарение и молитвы как о полнейшем мире, так и об утверждении богоизбранных наших Императоров. Таков первый предмет слова.

Во–вторых, ни вы, ни мы не будем принимать это облегчение как повод к ослаблению в добродетели, но, где бы каждый из нас ни находился, будем единомысленны (Флп.2:2), будем держаться одного и того же правила, да никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, и вообще во всем, чему мы подвергнемся в настоящей жизни (2 Кор.6:3,4). Таким образом мы сможем и полученное сохранить неотъемлемым, и случающееся ныне облегчить, и будущее встретить богоприлично.

Мы живем здесь около города, с ведома Императора, имея свидания с посещающими нас братьями и отцами нашими, свобода предписана добрым Императором. А впредь, как устроит Господь, или повелит владыка: остаться ли здесь, или переселиться и удалиться в другое место, так и поступим. Только вы, держась своего дела, не переставайте молиться и о нашем смирении, чтобы нам не послужить соблазном для тех и других, и для Церкви Божией.

Братьев, прежде безрассудно отторгнувшихся каким–либо образом, Преблагой Бог благоволил соединить с нами при помощи надлежащего увещания. И возрадовались мы, недостойные, великой радостью оттого, что увидели своими глазами то, чего не надеялись увидеть, — как соединились разделенные члены, — и празднуем праздник Господень, сходясь друг с другом, исповедуемся Господу и воздаем благодарность владыкам. Ибо, если не что иное, то сделанное для нас есть великий дар. А иначе мы не имели бы благоприятного общения между собой, если бы не были освобождены из темниц и не находились в настоящем месте. Все стеклось к нашему благу и стечется, я убежден, по вашим святым молитвам.

Так как зашла речь о возвращении, то скажу, что возвратился и присоединился к нам среди прочих и всех остальных письмоносец, возлюбленный наш сын Климент, благоговейнейший игумен, принявший благосклонно все, что следовало сказать ему, и во всем показавший надлежащее покаяние, удовлетворившись которым мы и приняли его в свои объятия от всей души, надеясь, что и он по той же самой причине послужит для нас, грешных, хвалой во спасение.

Примите, прошу, и вы этого брата как братья, члена — как члены, единомысленного — как единомысленные. Ибо вы найдете его, по благодати Христовой, во всем правым и ищущим Бога.

Послание 91(150). К игумении никейской

И прежде мы слышали хорошее о твоем почтенстве и это побуждало нас написать тебе письмо, и теперь, на основании тех же похвал, мы пишем и приветствуем досточтимость твою, одобряя и ублажая то, что ты решилась ради Господа потерпеть скорби и притеснения, гонение на обитель и переселение в ссылку, и прочие бедствия, в которых проявляется исповедание.

Это достойно хвалы и признания, это — подвиги и доблести невесты Христовой и, что еще восхитительнее, священное влияние на подвластных сестер. Ибо и из них некоторые решились вместе с тобой терпеть лишения за исповедание, явили мужество, подверглись бичеванию и ссылке и прославили Бога в своем теле и в духе.

О подвиги! О прекрасное руководство! Каково начальство, таковы и подчиненные, какова учительница, таковы и ученицы. Ты могла бы сказать: Я и дети, которых дал Мне Бог (Евр.2:13), — доблестные, мужественные, скорее христолюбивые, чем плотолюбивые, считающие все за сор, чтобы приобрести Христа (Флп.3:8), посвятившие все члены свои Христу, чтобы угождать Любящему их.

Вы вступили в сонм исповедников, увенчаны вместе с мучениками, судя по произошедшему. Но так как никто не увенчивается, если незаконно будет подвизаться (2 Тим.2:5), а закон требует быть доблестным по вере и жизни до конца, то увещеваю и напоминаю поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью (Еф.4:1,2), с осторожностью на будущее время, чтобы вы не были уловлены еще свирепствующей ересью, которая отвергает Христа, и чтобы как–нибудь не уклонились от подвижнической жизни, которая должна быть определена правилами, но делали все во славу Божию, во всем сияли светом заповедей. Это, верую, вы и делаете в похвалу славы Христовой, к вечному прославлению своему и, — если бы можно было сказать, — и нас, грешных.

Подлинно, если мы — от одного Отца и все между собой братия, то не несправедливо, что добродетели всех считаем доблестью каждого. Молитесь о нас. Приветствие наше в духе. Господь Иисус Христос со духом вашим. Аминь.

Я слышал, что ты предаешься строгому воздержанию, и обрадовался. Впрочем, так как умеренность во всем есть наилучшее дело, то напоминаю, что тебе надо быть умеренной и в этом, чтобы тело и покорялось, и не сделалось бессильным к исполнению заповедей.

Послание 92(151). К епископам, сосланным ради Христа в Херсон [  [209] ]

Делом истинной любви и доказательством нелицемерной веры служит то, что отеческая святость ваша из такого отдаленного места прислала одного из гонимых вместе с вами братии, Агапита, монаха достопочтеннейшего, или лучше — блаженнейшего, по изречению Господа о гонимых за правду (Мф.5:10), — посетить, во–первых, божественную и верховнейшую главу, патриарха Константинопольского, а во–вторых, и нас, нижайших среди братьев и сынов духовных.

О прекрасное намерение! О искренняя любовь! И притом чьей любви это служит действительнейшим доказательством, как не любви тех, кто ради Христа решился разлучиться со своими и отправиться в чужую страну, отделенную таким огромным морем, и потерпеть там все, что случится?

Итак, благословен Господь Бог, Который внушил вам такое расположение к нашему ничтожеству и дал посланному силу и благодать возвестить нам все, что вы, преблаженные отцы, совершили и еще переносите, за имя Господа нашего Иисуса Христа. Услышав об этом, мы возрадовались, прославили, возблагодарили Господа, сказали, что поистине с вами Бог, почитаемый и благоугождаемый исповеданием истины.

Мне же кажется, что ваша ссылка устроена спасающим все Промыслом не только ради вашей безопасности, но и для спасения тамошних жителей. Ибо, прибыв туда, вы явились светильниками для находившихся во мраке и заблуждении жизни, руководителями слепых, учителями добродетели, проповедниками благочестия, обличителями совершенной здесь страшной дерзости против Христа.

Так, здесь и везде, на суше и на море, Господь лучезарно явил исповедников — для доказательства истины, для ниспровержения нечестия, как и в прежние времена. И возвеличилось имя Его, и прославился избранный народ Христов, и обличилось христоненавистное сборище, и великий дракон, ассирийский ум, достиг, наконец, предела жизни, достойного дерзости, которую он совершил против Бога.

Впрочем, о том, в каком положении теперь находятся дела, говорить было бы излишне, потому что письмоносец, по благодати Христовой, в состоянии передать все обстоятельно. Ему же мы вручили вместе с письмом и некоторое приношение, которое удостойте принять, не лишая нас честных молитв ваших об укреплении души.

Послание 93(152). К игумении гординской [  [210] ]

Возлюбленный брат наш Антоний потребовал у нас настоящее письмо, утверждая, что мы давно обещали сделать это. Поэтому ради посланных вами, я и беседую с вами, и приветствую вас, как матерей, как сестер в Господе, помня ваше радушие и подвиг любви, которую вы явили во имя Его, избегнув общения с еретиками и сохранив себя неповрежденными от мира.

Будьте же внимательны и впредь, святые, так как нечестие еще угрожает. Сохраняйте залог веры неприкосновенным, и, если бы должно было умереть, скорее с радостью предайте самих себя, чем сделайтесь общниками ложного учения иноверных.

Призываю же вас свято проводить оставшуюся жизнь, чтобы вам не воспламеняться рабской страстью, но девством, которым Христос уневестил вас Себе, освящать сердца и тела, избегая лицезрения мужчин насколько это возможно. Ибо от этого созерцания воспламеняется огонь и возбуждается грех.

Игумения пусть будет как игумения, являя образ благочестия. Ученицы пусть будут как ученицы, имея одно сердце, одну волю, не споря, не пустословя, не приобретая ничего в собственность, но внимательно слушая наставницу, соблюдая в законе Господнем то, что она повелела. Если же это приличествует ученицам, то тем более — игумении, для которой насколько велика награда за предстоятельство, настолько велика и опасность впасть в грех.

Слова: «мое» и «твое» — да уйдут из киновии, как причина тысячи войн. Своеволие в мыслях и делах да будет изгнано как разрушение надлежащего порядка. Пусть не будет словопрений и шума, ибо это недостойно монахов. Но что является молчаливым, что является молитвенным, что является хвалебной песнью, что является трудолюбивым, то делайте. И Бог мира и любви да будет с вами. Молитесь обо мне, грешном, чтобы и я был невредим. Благодать Господа нашего Иисуса со всеми вами. Аминь.

Послание 94(153). К Евдокии, девице [ [211] ]

Нехорошо забывать о дружбе и благодеяниях. Ибо если неразумные животные, хотя они и лишены разума, умеют сохранять расположение к благодетелям, тем более нам, созданным по образу Божию, подобает иметь безукоризненную память о друзьях.

Поэтому мы и заботились о том, чтобы послать к твоей чести возлюбленного нашего брата Протерия, желая возвестить, что мы не забыли тебя, но всегда помним и другим рассказываем о твоем сострадании к нам, грешным, рассказываем, каково оно и как велико. Ибо во время гонения, во время преследования за Христа, когда мы — я и брат Николай — содержались в темнице и стражи по приказу нечестивых никому не позволяли подходить к месту нашего заключения, тогда ты — не стану говорить о прежнем, хотя и того достаточно, — полагаясь на Бога, посылала к нам, кормила нас молоком, питала, поила, утешала, ободряла, смело подвергая самое себя смертельной опасности, которая вскоре и постигла бы тебя на самом деле, если бы десница Божья, упредив, не избавила тебя.

Ты знала клеветы соседей, обвинения начальников в том, будто ты принимала подарки от осужденного и слушалась его приказаний, и другое. Но — о, величие веры! — в то время, когда те так метались, ты не оставляла своего дела. Как будто не случилось ничего особенного, ты продолжала свое служение, умилостивляя стражей подарками и через нас, грешных, служа Богу, от Которого — и избавление от опасностей, и спасение сверх ожидания.

Чем это меньше услуг Прискиллы и Фивы или подобных им по служению, за которое они ублажаются божественным апостолом? Ничем, кажется мне, кроме того, что здесь услуга оказывалась недостойным. Но это еще более достохвально: ибо там величие лица подвигло бы к благотворительности даже бесчувственные камни, а здесь, напротив, ничтожество предстоящих могло бы и чувствительные души расположить к бездействию.

Если же так было, и, однако, ты поступала противоположным образом, то смотри, какой ты достойна похвалы. Поэтому, прекрасная дева, получив милость, мы справедливо прославляем тебя, уважая и прославляя вместе с тем и прочие твои доблести: воздержание, небрежение о волосах, неизысканность в одежде, подаяние милостыни и целомудрие, относительно которого ты никогда не слыхала укоризны ни от кого из людей.

О, прекрасная деятельность твоя! О боголюбезная и старческая глава! Ты процвела, как роза среди терний, ты благоухаешь, как истинная лилия, среди рода коварного и развращенного. Что же остается? Пребывать тебе и впредь безукоризненной, сохраняя себя в безопасности, соблюдая и все остальные заповеди Господни, как то: совершенно не клясться именем Господа и не нарушать ничего другого из заповеданного. Говорю это не потому, что признаю тебя виновной в этом, но желая, чтобы ты была совершенной во всем и таким образом достигла обетованных благ. Брат Николай приветствует тебя, а я приветствую господина двоюродного брата твоего.

Послание 95(154). К Василию, игумену

В том, что написал ты, почтеннейший брат, ты выразил свое удовлетворение епитимьей и готовность к исправлению, как объяснил мне не только письмоносец, но еще прежде него — почтеннейший брат наш Петр, любимый и тобой. Этому возрадовался я, смиренный, и возблагодарил Бога.

Подлинно, не маловажно и не недостойно внимания то, что мы, почтеннейший, допустили, приняв участие в отречении от иконы Христовой. Напротив, это весьма преступное дело и очевидно соединенное с отречением от веры. Ибо отвержение образа восходит к первообразу, и к этому отречению от Христа причастны все, каким–либо образом имевшие в том общение.

Ты объяснил еще, что позволил истребить иконы по причине страха перед гонителем. Это — тягчайшее беззаконие. Если же ты, как говоришь, и подписал, то и это — грех и отречение. Что же нужно делать, если ты испрашиваешь целебного врачевства и вместе с тем говоришь, что не можешь перенести немногого оставшегося, ссылаясь на болезнь и соглашаясь лучше принять и то, и то?

Тесно мне отовсюду: и от братолюбия, если так оставлю, и от величия греха, если уменьшу врачевание. Впрочем, побуждаясь более любовью, со страхом и трепетом определяю следующее: в течение еще одного года воздержись, брат, от причащения Святых Тайн за оба прегрешения, т. е. за ниспровержение святых икон и за нечестивую подпись, ибо подписью является даже то, если бы ты был вынужден только начертить знак креста. При этом совершай те же молитвы и коленопреклонения, если не будет болезни.

Но так как эта епитимья очень мала, то прибавление достаточной милостыни да будет надлежащим вознаграждением, а какой именно — это объяснит брат Евсевий. Ибо ему вместе с двумя другими братьями, по твоей просьбе, я позволил идти туда ради экономии, для того, чтобы успокоить тех, которые уловлены здесь и там, а также и для того, чтобы ты имел доброе утешение для души не только в том монастыре, где ты находишься, но и в каком–нибудь диком месте.

И впредь, возлюбленный, как ты обещал, остерегайся, чтобы никогда больше не пасть и не предстать пред очи Антония. Но будь готов выйти не только из монастыря, но и из тела ради любви ко Христу.

Послание 96(155). К Никите, куратору

Нет ничего похвальнее истинного друга. Но когда среди любящих возникает разногласие относительно веры, тогда, естественно, вместе с верой разрывается и любовь.

Но зачем мы сделали это вступление, господин? Твоя почтенность хорошо знает и прежнюю дружбу, и последующее разделение. Поэтому мы сомневались, можно ли тотчас принять посылки от твоего превосходительства. Но после того, как наш брат Гликерий сообщил то и другое, а именно то, что и дружба остается, и Православие укрепилось, падения же произошли по причине человеческой слабости, и в общение с еретиками ты вступил, как всякий любящий жизнь, мы, став более снисходительными, и приветствие вместе с приношением приняли, и снова возлюбили, и к прежнему возвратились, особенно, когда услышали, что твоя честь готовится восстановить святые иконы в часовне, что есть доказательство более горячей ревности.

Действительно, драгоценнейший, заблуждение иконоборцев очевидно. Ибо некогда, когда Бог был бесплотен, нельзя было изображать Бога, потому что сказано: Бога никто никогда не видел (1 Ин.4:12), — и тот, кто делал это, идолопоклонник.

Когда же Бог Слово сделался Плотью, уподобившись нам во всем, тогда Он стал описуем, т. е. подобно нам изображается, если действительно верен апостол, сказавший: «Бог явился во плоти». Если это так, то Он изображаем во плоти. И о чем бы другом человеческом ты ни сказал, все это Он встретил во плоти: ел во плоти, потел во плоти, плакал во плоти, страдал во плоти.

И это учение укрепилось как очевидное. Опровергать же то, что Он может быть изображен во плоти, — это значит одновременно опровергать и все сказанное. И таким образом необходимо было бы говорить, что Бог не явился во плоти. Что можно найти более иудейского, чем это.

Это сказано, насколько возможно сказать в письме. Если же Бог даст нам когда–либо увидеться друг с другом, тогда тебе будет сказано столько догматов истины относительно написания и почитания святых икон поклонением, сколько твоя честь в состоянии будет выслушать.

Послание 97(156). К Василию, духовному сыну

Мы желали вместе с господином Григорием видеть здесь и тебя, возлюбленный сын. Но так как этого не случилось, то утешаем себя за это лишение письмом, извещая, что мы всегда держим тебя в своем смиренном сердце, желая спасения и тебе, и находящимся с тобой братьям и сынам.

Подлинно, слава для отца — доброе мнение о сыне, и священная похвала для него — добровольная жизнь сына. Поэтому увещеваю тебя в Господе не только самому быть стойким, но и заботиться о братьях, быть любимым и любить, быть уважаемым и уважать. Ибо где духовная любовь, там Христос посреди, как Он Сам обещал (см. Мф.18:20).

Руководи агнцами Христовыми, как прекрасный наставник, сострадательно и снисходительно заботясь о них, как о собственных членах. Ты знаешь, каков ты, как беспристрастен, как обходителен, как точен в исполнении заповедей Божьих.

Да будет у всех одна душа, так чтобы все было общее, да будет откровенность, потому что все открывающееся есть свет, и наоборот. Да будет послушание, при котором враг не найдет места для обольщения. Да будет смирение, ради которого Бог стал Человеком, чтобы таким образом сделать людей богами.

О добрый Василий, соблюдай залог, отвергая злое, усваивая божественное как образец доброго делания для всего братства. Так, кто презирает тебя, тот презирает Бога, и кто повинуется тебе, тот повинуется Богу. Поминай вместе с братьями и мое смирение.

Послание 98(157). К братиям, находящимся в Греции

Возлюбленным братиям, Григорию, Иезекиилю, Ерасту, Феофану, Анине и прочим, находящимся в Греции.

Время говорить, и время молчать (Екк.3:7). Вторая часть этого изречения имела силу в предшествовавшие дни, а теперь я скажу о нынешних обстоятельствах. Мы говорим вам, отцы и братья, только выйдя из города, по благоволению Божьему, и говорим апостольскими словами: Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь (Флп.4:4). Радуйтесь не радостью здешнего мира, которая является не радостью, а тяжкой печалью, так как преданный ему бесчинствует, но радуйтесь по духу святости, о том, что вы избавились от рабства врагу, от суетной жизни, от плоти и крови и служите Богу Живому и Истинному, от Которого было и прежнее блаженство среди гонений, и нынешнее пребывание на чужбине постигло вас, рассеянных здесь и там, пока Господь, призрев, не дарует мир Своей Церкви и не соберет нас воедино.

В настоящее же время, прошу вас, братья, поступать достойно звания, в которое вы призваны (Еф.4:1), со всякой осторожностью и внимательностью, со всяким смиренномудрием и повиновением друг другу, так чтобы предстоящий занимал место начальника не ради бесовского высокомерия, но показывал при этом образец добродетели для тех, кто ему следует, подчиняется и повинуется, как мне, недостойному, или лучше — Христу, ради Которого, дети, и вся жизнь наша, и ежедневная добровольная смерть, согласно с таинством спасения.

Смотрите, как вам вести себя: не как страстным, но как бесстрастным, не как плотолюбцам, а как боголюбцам. Не обращайте взоров на лица женщин, и в обращении друг с другом не будьте дерзки. Дерзость — это огонь, сжигающий душу.

Постоянно помышляйте о смерти, чтобы быть готовыми к отшествию отсюда с радостью. Соблюдайте предания, исполняйте заповеданное относительно псалмопения, молитвы и прочего. Не собирайте себе золота, чтобы отдать его своим близким и друзьям, так как монастырь будет заботиться о ваших нуждах. Это свойственно не сынам Божьим, а мудрствующим по плоти.

Как же поступать? Так, чтобы все было на пользу и доставшееся было отдано братству, чтобы из многих лиц составлялось общежитие. Это сказано мной потому, что дошло до моего слуха, будто некоторые уже теперь определяют: это животное, говорят они, и эту одежду, или что–нибудь другое, я хочу оставить тому–то.

О бедствие! О безумие! Поистине, такой человек — не сын и не брат, но чужой, святотатец, чья участь та же, что и Гиезия–вора.

Не обольщайтесь, братья, и, придя в такое расположение, не окажитесь подвергнутыми вечному осуждению. Ибо если так, то и я поступлю таким же образом и раздам своим родственникам по плоти все, что есть в моих руках. Если же вы не потерпите от меня этого — ибо это дело не игумена, а врага Божия, — то естественно, что и я не перенесу что–либо подобного от вас. И поэтому утверждаю, возвещаю оправдание Божие, делая себя неповинным в крови того, кто одержим этим грехом.

И я говорю как ищущий не золота — не заблуждайтесь! — но спасения ваших душ. Похвала же моя будет в Господе. Великое богатство для меня — говорить вместе с верховным из апостолов: серебра же и золота мне не нужно. По глупости своей говорю я это тому, кто так любит меня. Мне вручают столько, что я устаю принимать. Как любящий, пишу и утверждаю это.

Бог же отца моего, Податель мира, любви и милости, добрый Пастырь, да упасет нас с вами, не лишая нас ничего потребного для духа и плоти, и да удостоит небесного царства.

Послание 99(158). К Авраамию, странноприимцу

Подлинный признак друга — навещать друга или лично, или посредством писем. Отсюда узнай, что я люблю тебя, достопочтеннейший и знаменитейший. Люблю же тебя заслуженно по многим причинам.

Во–первых, ради наших начальников, которые были у власти, потому что они, как ты знаешь, любили тебя и были любимы тобой. Во–вторых, ради твоего сострадания к моему смирению, так как, когда мы были на востоке и произошло некое дело с нечестивым епископом смирнским, ты прислал нам приветствие. В–третьих, ради той мысли твоего праведного ума, которую более пространно изложил мой духовный и возлюбленный брат, податель письма. Наконец, ради общего нашего друга господина Аркадия, имею в виду твоего сотоварища и единомышленника, которого ты, как я слышу, имеешь даже в числе своих домашних.

Но так как долг друга — напоминать также и о том, что является обязанностью возлюбленного, то я убеждаю и умоляю твое достоинство, чтобы ты был осторожен и тщателен в порученном тебе высшими начальниками управлении. Не говори мне, что ты скрываешься, боясь таких поступков. Ибо нет ничего больше страха Божьего и нет ничего необходимее спасения души. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит (Мк.8:36)?

Во время болезни нужно искать врача, а во время бури — кормчего. Разве ты не видишь, что теперь великая буря и гром гнева Божьего? Будь врачом, господин, будь кормчим, чтобы и себя спасти, и виновных исцелить и возвратить к прежней стойкости, воздерживаясь от угроз, так как и сам находишься в теле и подвержен падению.

Таким образом ты приобретешь милость Божию, а когда охраняет Бог, кто может причинить зло?

Вспомни, господин мой, что ты и сам плоть, и если сам боишься падения, то щади падших. Ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам (Лк.6:38). Вспомни, добрый брат, что сегодня мы существуем, а что родит наступающий день, не знаем (Прит.27:1), чтобы мы не оказались опозоренными и проклятыми и в нынешнем веке, и в будущем.

Вспомни о том страшном и неумолимом приговоре, которым немилостивые будут посланы в огонь неугасимый. Вспомни, что перед нами предстанут лица, получившие благодеяния и пострадавшие от нас.

Какую же пользу принесет нам тогда здешняя молва о нашем достоинстве? Нет, увещеваю: не будем таким образом вонзать меч в самих себя. Я говорю по любви и много забочусь, господин, о результате, т. е. конце моей речи.

Я желал бы отныне слышать вести добрые и человеколюбиво назидательные о господине моем, чтобы мне воспеть, чтобы узнать, как друг мой будет слушаться меня и впредь. Ибо соседи наши уже боятся и трепещут от слухов, хотя они и ни в чем не виновны.

Мучитель идет, заносит меч. Бедный не вынесет угрозы и не станет противиться; он примет это, хотя и против воли, как невиновный, ибо я и сам, оказавшись в таких обстоятельствах, не мог бы поступить иначе.

Если же, наконец, здесь есть вина, то хорошо; но и тогда надо поступать сострадательно, как пред очами Господа, отчего подданный будет еще тверже, по доброму расположению служа победоносным Императорам.

Послание 100(159). К Ипатию, сыну [  [213] ]

Не без скорби, сын, и мы, смиренные, приняли весть о святой кончине Иакова, исповедника Христова и нашего возлюбленного брата, но и не без радости. Первое — по причине духовной любви, ибо кто он, как не сын, и такой, что и я, по грехам своим, недостоин назвать его сыном? А второе — по причине надежд, или лучше — пользы, полученной не только нами, чьим священным украшением он являлся, но и всеми, так как он член всей Церкви Божьей [ ]. Ибо кем признаешь ты этого мужа? Не исповедником ли? Не мучеником ли? Не преподобным ли?

Он с юности вел жизнь подвижническую, законно подчиняясь, мужественно преодолевая страсти, соблюдая тело девственным посредством подвигов воздержания и порабощения плоти, вкушая пищу, как придется, то же можно сказать и о сне, — когда он был еще здоров, так что удивлял видевших его. Часто предавался уединению, насколько возможно углубляясь в самого себя и таким образом окрыляя себя к небесной любви.

Да не думает кто–нибудь, что я выдумываю эти выражения для развлечения слушающих, Свидетель — Бог и руководитель Иакова, священный Лукиан, хотя этого трудно пробудить. От него я и получил сведения о том, что мне было неизвестно. Мои слова — лишь некоторое слабое изображение его подвижничества.

А в исповедании какое великое зрелище представил он и Ангелам, и людям? О, великодушное и боголюбезное сердце! Он вышел на поприще, как воин Христов, бесстрашный, бестрепетный. Со всех сторон служители тьмы ударами истязали спину, грудь, руки его, проливали кровь, рассекали плоть, оставили святого брошенным на земле. А он не произнес ни одного укорительного слова, но переносил богоугодное мученичество за Христа, Сына Божия и Бога нашего. Ибо подвизаться за святую икону Его — значит терпеть мученичество за Него Самого.

Да услышат кроткие и возвеселятся (Пс.33:3), да ликуют и радуются мучениколюбцы. Да посрамится диавол, да падет сборище иконоборцев. По делам тех и других узнаете их, по заповеди Божьей (см. Мф.7:20). Не его одного, но и многих из нашей обители, и не только из нашей, однако наших, — ибо все мы одно тело во Христе Иисусе, Который есть Глава всех, — они также мучили, растягивали, морили голодом и подвергали всему остальному, что следует за этим.

А Иаков, ослабевший и разбитый от таких невыносимых ран, отдал тело свое на тяжкие мучения и поэтому, с того времени до конца оставшись расслабленным, жил как будто ежедневно умирая, и притом с благодарностью и смиренномудрием.

Если, как ты говоришь, он предсказал смерть свою, то и это произошло вследствие подвигов. И если, как ты добавил, при его погребении собралось множество знатных людей обоего пола, то и это служит подтверждением сказанного. Ведь не было бы такого собрания к человеку, незнатному по плоти, если бы не было указания Божьего.

Итак, он переселился на небо и присоединился к подобным себе исповедникам, и умножился сонм исповедников и мучеников от века, от чего все небожители возрадовались и возвеселились. Да спасемся мы, братья, его молитвами, а он да получит достойное воздаяние за свое преподобное служение! Благословенны и собравшиеся, как истинно благочестивые, как истинные мучениколюбцы, да будет часть их с тем, кого они погребали! Что касается досточтимых останков его, то я сделаю так, как говорил в письме о каноне, если благоугодно будет Господу.

Приветствуйте друг друга лобзанием любви (1 Пет.5:14). Письмо это надо прочитать всем братьям. Приветствует вас господин архиепископ, протопресвитер, эконом и прочие братья. Господь с вами. Аминь.

Послание 101(160). К Петру, епископу Никейскому

Ответ наш на вопрос господина игумена таков, чтобы до праздника святых апостолов все были разрешены от епитимьи и причащались Святых Таин. Но с тем, конечно, чтобы священники не священнодействовали до созывания православного Собора, на котором будет дано всецелое разрешение и всецелое успокоение. Вообще все общежительные монахи, посвящены они или нет, пусть благословляют и благословляются, молятся и принимают молитвы.

А так как необходимо совершать и Божественную Литургию, чтобы рукоположить и пресвитера, и диакона, которые заменили бы отлученных, то не ненависть, а благодарность должно выражать за это, ибо нам заповедано апостолом носить бремена друг друга (Гал.6:2).

Впрочем, на будущее все исполнились такой решимости: если угодно будет Богу, по неисповедимым судьбам правды Его, чтобы опять было воздвигнуто гонение, то лучше перенести все даже до смерти, нежели предать истину.

Так мы, смиренные, думаем и всем отвечаем, а как представляется твоей отеческой святости, так, конечно, благоразумнее.

Послание 102(161). К Еваресту, сыну

С великой скорбью и стеснением моего сердца, добавлю — и со слезами, пишу это письмо к тебе, брат, ибо я слышал, что ты умер греховной смертью. Говорят, будто ты отринул обет девства, одежду евангельскую, жизнь, уважаемую и Ангелами, и людьми, и взял себе блудодейно жену, или точнее сказать, Еву. Ибо она изгнала тебя из рая святой жизни, к скорби моей, грешного отца твоего, к стыду ангельского твоего братства, к похвальбе и превозношению диавола.

О, что случилось? Увы! Как овладел тобой этот дракон? В какую бездну зловония он вверг тебя? Из света сделался ты мраком, из священного благоухания Христова — нечистотой, из честного — бесчестным, из славного — бесславным, из свободного — рабом беса, из любимого — ненавидимым, из овцы Иисусовой — добычей дикого зверя. Добавлю еще больше: гонимый за правду стал пленником греха, исповедник — отступником, носивший на главе блаженство, как диадему, — лишенным дивного имени монаха.

Увы мне! Кто, услышав об этом, не вздохнет? Кто подумав об этом, не содрогнется? Ты посрамил монашество, устрашил стоящих, поколебал опускающихся, испил чашу беззакония, соблазнил своими действиями равночтимых с тобой, увлекая их к вкушению смерти. О, скажу опять: что случилось с тобой, жалкий? Как омрачилась денница? Как сокрушился полезный сосуд? Как само имя твое не устыдило тебя, называвшегося Еварестом и ставшего Дизарестом [ ]?

Не ты ли в прошлом году приходил ко мне и к господину архиепископу, здоровый, благодушный, усердный, ходатаем за другого, брата своего, исправляя его? Как же ты так внезапно пал? Как ослеп? Как забыл и Бога, и нас, и прежде совершенные тобой аскетические труды и подвиги, тогда как ты был одним из полезных и поставленных на высшее служение? Что ожидает тебя потом?

Малое нападение диавола, похоть, имеющая вид сладости, но заключающая в себе обоюдоострый меч, горечи которого нет ничего желчнее. Овладев тобой, она отбросила тебя от высокой жизни, как с неба, и сделала как будто израненным и спящим в могиле. Ибо быть во грехе — значит не что иное, как быть в тлении.

Нет в тебе никакого умственного света, никакой надежды, никакой душевной сладости, никакого священного помысла, но глубокая ночь, смежение умственного ока, сердечные угрызения, страх перед каждым, ежедневное пребывание в болоте, подобно валяющемуся в грязи животному. Что сделал бес? До чего довела тебя проклятая похоть? Обольщаемые ею от века и здесь не получали пользы, лишались и небесных благ, наследовав только одно — вечный огонь.

Но возвратись сюда, сын мой, призываю тебя из глубины сердца, из глубины души, опаляющей меня, ибо твоя слава — моя, и, наоборот стыд. Приди, восстань, Господь повелевает. Не помяну, — говорит Он, — грехов твоих (Ис.43:25). И еще: разве, упав, не встают (Иер.8:4)? И еще: Вижу, что ты огорчился (Быт.4:6). И еще: болезненна язва твоя (Наум.3:19). Вот Благой Бог, вот милосердный Врач. Так прошу тебя, сын, ибо ты — сын мой, хотя и умер. Не оставайся во грехе, скорее разорви опутавшие тебя диавольские узы и, как будто восстав из пропасти, возвратись к дивному свету твоей прежней жизни. Я же приму тебя с распростертыми объятиями, не укоряя, но сострадая, не отягчая врачевства покаяния, но услаждая и облегчая его, насколько возможно. Поспеши, поспеши прежде, нежели придет внезапно грозный Ангел, чтобы насильно извлечь тебя из тела и отвести на вечное осуждение.

Послание 103(162). К Григорию, игумену

Исполняя обещание, мы уже писали тебе, как нашему сыну, чтобы ты пас тамошнюю паству с благоразумием, по заповеди Господней, не оставляя без внимания ничего, касающегося пользы братьев.

Ибо, если тот, кому вверены бессловесные овцы, не предается сну, а бодрствует, не бывает беспечным, а заботится день и ночь, чтобы какая–нибудь из них не была похищена дикими зверями или не исхудала, также остерегается воров и разбойников, отгоняет зверей, разговаривает со своими животными, и, идя впереди их, старается обеспечить их кормом, отдыхом у воды и под тенью, и делает все, что входит в обязанности пастуха, то как и насколько нужно трудиться тому, кому вверено попечение о душах, кровь которых, если она была сколько–нибудь чистой, взыщется от рук его, как написано (Иез.3:18)?

Будь же внимателен, сын, бодрствуя над паствой, исцеляй немощных, обращай заблуждающихся, увещевай, вразумляй, напоминай о царстве, обещанном живущим свято, и, напротив, о бесконечном осуждении живущим порочно, ибо, так поступая, и себя спасешь, и слушающих тебя (1 Тим.4:16). Кто любит, тот тщательно воспитывает, а кто ненавидит, тот позволяет подвластным действовать по своей воле.

Также вы, братия и сыны о Господе, будьте как овцы, с любовью исполняя заповеди Его, проводите жизнь по–монашески, а не по–мирски. Пусть будет у всех одна воля, одно сердце, одна душа, пусть не будет моего и твоего, но все будет общим, пусть все будет чистым при помощи исповеди. А если не будет так, то вы и мирское потеряли, и истинными монахами не стали, и за это будете осуждены судом праведным.

По любви мы напомнили вам об этом. Будьте же здоровы и благоугождайте Богу, молясь и о нас, грешных, чтобы мы исполнили то, чему учим, во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава. Аминь.

Послание 104(163). К монахиням Ирине и Евфросинии

При отправке брата и помощника эконома мы признали благовременным написать краткое письмо вам, сестрам о Господе. И мы спрашиваем, как здоровье вашей святой двоицы и всех сестер? Видите, как мы по своей преданности Богу спрашиваем и беседуем с вами, а не с другими сестрами. И справедливо, ибо где вера, там и любовь, влекущая и влекомая Духом Святым, а где это, там и попечение о теле.

Поэтому мы, недостойные, пишем, увещевая от лица Христова держаться доброго исповедания, которое мы все произнесли пред лицом Бога и избранных Ангелов, жить в Господе, отринув плотское мудрование, т. е. разорвав узы пристрастия к здешнему веку, и пребывать с Богом, Которого мы возлюбили, Которому уневестились, с Которым будем всегда. Будем любить Его, истинную Любовь, недоступный предмет желаний, единого Владыку неба и земли, любовь Которого к людям такова, что Он Сам принял образ раба, чтобы избавить нас от тления и сделать богами.

Какое великое обетование! Какая необыкновенная встреча на небесах! Там праведники воссияют, как солнце (Мф.13:43), там украшенные девством сочетаются с Нетленным Женихом, там подвизавшиеся в подчинении и послушании будут вечно ликовать, как начальницы Христовы, а поступающие наоборот, без сомнения, подвергнутся противоположному.

Итак, крестоносные сестры, будем остерегаться, чтобы нам вместо жизни и беспредельной радости не навлечь на себя наказания и вечного огня небрежностью и плотским растлением, непослушанием и жизнью, преданной страстям. Добродетель — от Бога и божественна, а порок — от сатаны и сродни ему. Избравшие первую суть боги и Божии, а избравшие второй суть бесы и принадлежат сатане.

Так и теперь мы приветствуем вас. Да не окажусь я для вас тягостным, как говорящий тяжкое, но скорее приятным, как увещающий от лица Божьего. Это слово обращено не к госпожам, — они учительницы других, — а к общине сестер, которую да сохранит Бог в добром здравии и благополучии, к похвале и мне, вашему наставнику, в день Христов, Которому слава вовеки! Аминь.

Послание 105(164). К Анфиму, сыну

Закон Божий, страх и трепет Его, говорит так: и тебя Я поставил стражем дому Израилеву (Иез.33:7). Страж этой заповеди заставил меня, брат, опять письмом возвестить о грядущем на тебя мече Божием, мече страшном, огненном, мече, ввергающем не тело, а душу в геенну огненную на бесконечные века.

Со слезами пишу я, несчастный, и горько вздыхаю, что это относится к моему сыну и ученику. Но что мне делать? Если не стану возвещать, то Бог взыщет кровь твою от рук моих, как Он сам сказал (см. Иез.3:18), и меня постигнет не что иное, как такое же осуждение на казнь.

О, брат, зачем ты сомкнул очи сердца? Зачем презрел Бога, взором Которого все потрясается и не может устоять. Ты прежде сошел с подвижнического поприща, ушел в места, которых не хранит Бог, нарушил печать чистоты, растлил душу и тело, сделался рабом греха. Потом, хотя и поздно, ты возвратился к нам в начале гонения, исповедуясь, соглашаясь на епитимью, обещая обратиться когда прекратится гонение. Притом ты был вразумляем экономом, был принят братом Дионисием, и избрал прекрасную ссылку, удалясь из дурных мест в места добрые, на которых очи Господни, и блаженство терпения гонений окружало твою голову. Прекрасно такое обращение, очищение, ангельское попечение!

Что же опять случилось? Что удалило тебя от Бога и предало диаволу? О, мое несчастье! Ты опять возвратился в болото греха, растлевая и растлеваясь женщиной, или точнее, женщинами. Помилуй, Господи, пощади, Боже! Оставил тебя Ангел–Хранитель твой, овладел тобой сатана.

Жив ли ты, несчастный? Но как может жить тот, кого пожирает человекоубийца? Видишь ли свет? Но как может видеть омраченный грехом? Молишься ли Богу? Но как может приступать к Господу тот, кто поработил себя диаволу? Где твое доброе начало, горячность, сокрушение, послушание, слезы, воспарявшая к Богу молитва, небесный образ жизни? Все исчезло, погибло. О, горькие мои вздохи о твоем безумии! О, если бы ты был бессловесным животным, которое не пойдет на Суд! Но прискорбно то, что ты — существо богосозданное, которому предстоит воскреснуть и явиться на Суд.

Приди же, погибший сын мой, приди, возвратись к Господу! Ибо Он, Человеколюбивый, опять примет, опять освятит, опять облечет в брачные одежды, опять заколет упитанного тельца, и в радости призовет Вышние Силы к твоему возвращению. Не ослушайся, сын мой, но образумься, возвратись, соединившись с твоим добрым братом Дионисием, прежде чем настигнет тебя меч вечной смерти.

Послание 106(165). К Евстратию, игумену [  [216] ]

Я обрадовался, получив почтенное письмо твое, любезнейший из отцов, и узнав, как идут дела твоего преподобия. Ибо я скорбел, получив от других людей, впрочем, надежных, известие о твоей лицемерной подписке. Выслушай меня, почтеннейший, я буду говорить откровенно.

Я не могу понять, почему ты, будучи задержан царским чиновником, не подвергся мучениям, а был отпущен. Это служит поводом к молве. Известно, что никто из говоривших смело не остался без заключения в темницу или, по крайней мере, без ссылки или изгнания. Те же, кто избежал этого, были увлечены — так скажу я, чтобы не опечалить тебя, произнеся что–нибудь более суровое.

Разве ты не видел, прозорливейший, тяжкого гонения от Льва, одноименного дикому зверю, рука которого хватала, убивала, губила и — что человеколюбивее — заключала в темницу после тяжкого бичевания, не только подвластных ему, но и находившихся под властью другого? Если же ты сам ничего такого не потерпел после задержания, то, извини, святой муж, ты был уловлен.

Не говори мне, что таким образом были сохранены собственные церкви и остались неповрежденными изображения, так же, как сохранилось и поминание нашего Святейшего Патриарха. Так любят говорить и другие увлеченные. Все это не могло быть спасено иначе, как изменой истинному исповеданию.

Что за польза от того, если мы сами, являвшиеся и называющиеся храмом Божиим, стали непотребными, а бездушные дома постарались сохранить? Образ Христа или Богородицы, или другого святого не падает, — он пребывает в Них, как в первообразах, — но падают те, которые пытаются уничтожить его, как и те, которые, из угождения еретикам, забывают смелость и страдания за него.

Как? Одни умирают, другие отправляются в ссылку, иные подвергаются бичеванию, иные заключаются в темницу. Горы, пустыни, скалы и пещеры населены блаженно гонимыми, а мы остаемся дома и думаем, что не получаем вреда? Нет. Пусть погибает весь видимый вещественный мир, главное — избежать верной погибели души, которой подвергается тот, кто выставляет такие предлоги.

Я сказал это по любви и для напоминания, чтобы мы удостоились принимать епитимью, и потому, что, когда восторжествует Православие, ничто не будет оставлено без исследования. Лучше прийти со смирением и исцелять немощи, нежели оправданием навлекать на себя большую виновность.

Послание 107(166). К братьям, находящимся в городе

Ныне, при отправлении брата Льва, я нашел благовременным написать письмо вообще всем вам, благословенные братья и отцы, чтобы напомнить то, что относится ко спасению. Ибо, и находясь в отсутствии, в этой ссылке, я страшусь и трепещу, при собственной тяжести грехов, за лежащую на мне заботу о вас и начальство над вами. Боюсь и страшусь, чтобы вы, поскольку живете в городе, не подверглись какому–нибудь падению, и чтобы тех благих дел, которые мы собрали многими трудами и усилиями прежде гонения и во время него, нам вовсе не потерять из–за кратковременной небрежности.

Я слышу о вашем непостоянстве, переселении: один брат уходит от другого и из одного места в другое, иной, — что еще более достойно сожаления, — живет один, другой имеет келью в доме, где есть женщины. А иной постоянно обитает в женском монастыре, другой поселяется там, где есть девицы, где огонь, сжигающий не сено, а дом души. Некоторые же, забыв законную жизнь, купили себе рабов и живут с ними, а другие купили себе поля.

О, несчастная душа моя! Как мне не вздыхать об этом? Как мне не страшиться, если я не стану возвещать оправдание Божие? Не обезумели ли вы, братья? Как вы, рабы Господа, стали рабами страстей? Как вы, жившие по закону, стали жить беззаконно? Почему вы, служители Христовы, сыны преогорчевающие, не оставляете порочной жизни, не пребываете в местах, свободных от соблазнов, не живете вместе по двое или более, по–апостольски?

Горе одному, горе не пребывающему в одном месте, горе пристрастному к женщинам, горе рабу рабов, горе Гиезию, который, приобретя поля и виноградники, наследовал проказу Неемана (см. 4 Цар.5:26)! Не божественные ли это слова? Разве я говорю что–нибудь от себя самого?

Когда свирепствовало гонение, тогда иной мог сослаться на нужду, впадая во что–нибудь из перечисленного мной, нужда ради веры сохраняла виновного. А теперь нет гонителя, никто не препятствует нам жить хорошо и вместе с другими, по крайней мере, с двумя. Ибо теми из вас самих, кто живет по закону, будут осуждены те, кто живет худо. Настоящее непостоянство не служит ли явным доказательством того, что вы не достигли мира?

Образумьтесь, увещеваю вас, братия мои святые, участники в небесном звании (Евр.3:1). Если же вы не исправитесь, то не так надобно будет называть вас, а наоборот, чего да не будет! Свидетельствую пред Богом и избранными Ангелами следующее: если кто по истечении данного ему некоторого времени не исправится, тот будет отлучен от причащения Божественных Таин властью, данной мне Господом над вами. Это сказано для созидания, а не для разрушения.

Вы же, братья мои, как сыны послушные, делайте добро, чтобы и Богу угодить, и меня, несчастного, избавить от греховной смерти, во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава с Отцом и Святым Духом. Аминь.

Послание 108(167). К Иоанну, епископу Сардинскому

Давно мы слышали, что твоя отеческая святость болеет, а недавно услышали, что находится почти в безнадежном состоянии. Этим мы, смиренные, были настолько тронуты и так опечалены, что хотели отправиться в те места и лично проверить неприятную весть. Но это не исполнилось по причине настоящих обстоятельств.

Поэтому мы вынуждены, как бы пребывая в собственном теле, лететь посредством письма, чтобы посмотреть на тебя, доброго отца, истинного друга, доблестного свидетеля истины. За нее ты отправлен в ссылку и заключен в темницу, за нее раньше сделался позорищем, скажу словами апостола, для Ангелов и человеков (1 Кор.4:9), в тот день, когда твоя священная голова повержена была нечестивыми на помост, перед Каиафиным сонмищем.

О, что происходит с нами? Для чего спешит уйти отсюда столп Церкви? Останься с нами, останься еще, страдай за Евангелие, как добрый воин. Видишь ли, какая война, как нас подвергают ранам и поражают за слово Божие? Итак, умоляем, останься! Моли Христа, Которого ты исповедал и исповедуешь, поклоняясь Ему, изображаемому в человеческом виде, и Он услышит молитву твою.

Если же ты непременно уйдешь, если так повелевает Промысл, то сам ты, мы уверены, получишь награду за исповедание, а к нам умилостивишь Благого Бога своими молитвами не только об этом, но и о том, чтобы Он поспешил посетить Церковь Свою.

Послание 109(168). К Илии, сыну

Кто заставил меня писать к тебе, человек? Конечно, Бог, Который поставил меня пастырем и законодателем для тебя, Которому я дам отчет как за всех твоих братьев, так и за тебя. Ты по своей воле отказался от мира, добровольно предал себя в послушание, а потом сатана просеял тебя, оторвав от божественного общества. Затем опять, по милости Божьей, ты присоединился, и опять отступил по действию беса. После этого ты снова пришел и исповедался, обещая быть твердым на будущее время. Но, возвратившись из ссылки при Никифоре, ты не пришел вместе с прочими, а остался у себя, будучи уловлен змеем. И так доныне, а ведь царствует уже четвертый после Никифора.

До каких же пор ты, несчастный, будешь валяться в болоте греха? До каких пор не перестанешь бесчинствовать пред Богом и людьми? Разве не будет смерти? Разве не будет Суда? Разве не понесешь ты вечного наказания, одна мысль о котором удерживает от греха и обращает душу к покаянию?

Опомнись, человек, исправься, увещеваю тебя. Ты, строящий при помощи сатаны, перестань, подобно мирянам, строить дома по–мирски. Разрушивший дом души своей, не ищи оправданий, ибо никто не похитит тебя из руки Господней. Согрешив, не говори, что не перенесешь наказания. Перенесешь, сын мой. Так называю тебя я, смиренный, в надежде на твое обращение. Если я — отец, то и врачевать тебя буду с пощадой, с состраданием, с любовью.

Только пожелай, только подвигни себя, расторгни опутывающие тебя узы смерти. Помощь Божия близко, и Ангел, Хранитель жизни твоей, пойдет перед тобой. Радость будет на небе, заплачет диавол, порадуюсь я, несчастный, нашедший погибшую овцу мою, а со мной и все братство твое. А если нет, то будешь ты добычей диавола, наследником проклятия, от которого да избавишься ты, послушавшись меня и прибыв вместе со своим братом Силой!

Послание 110(169). К Димохари, вдове

Со дня получения известия о смерти блаженного военачальника и до сих пор мы искали, но не находили удобного способа послать письмо твоему почтенству. И теперь, посылая его, не можем ничем помочь тебе и облегчить тяжесть скорбного сердца. Ибо какое может быть найдено слово, чтобы уврачевать такую скорбь?

Однако мы пишем, чтобы засвидетельствовать, что и мы скорбим не только об отошедшем ко Господу, — он, муж добрый и благочестивый, защитник Православия и поборник мира, к несчастью, оставил нас, — но и о тебе, оставшейся без помощи супруга, и притом горячо любимого. Таким образом ясно, что твое горе нельзя облегчить.

Но так как ты не не знаешь Божественного определения: земля ты, и в землю возвратишься (Быт.3:19), и еще: не скорбите об умерших, как прочие, не имеющие надежды, ибо они будут приведены Богом вместе с Иисусом во время Воскресения (см. 1 Фес.4:13–14), то увещеваем и убеждаем оставить чрезмерную скорбь, принять малое утешение, прийти в себя, успокоить душу. Ибо и детей ты имеешь, и родственники твои отличаются высокими качествами, и, если ум не приободрится и не сможет преодолеть страсть, то никогда не будет в состоянии правильно распоряжаться и управлять. Все сказанное будет полезно и для самого блаженного, а что может быть вожделеннее этого? Что же остается, госпожа?

Воздай хвалу Благому Богу; скажи вместе с Иовом: Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось (Иов.1:21). За это поистине тебе будет величайшая слава и откроется, супругой какого образованного мужа ты была. Подлинно, он был и учен, и мудр, и наставник несведущих. Поэтому, как он был прекрасным примером для мужей, так ты будь примером для жен, не предаваясь плачу и давая видеть, что Бог — Покровитель твой, Который и извел тебя из небытия в бытие, и привел в цветущий возраст, и сочетал с таким мужем, и, разлучив, опять соединит через воскресение. Считай это событие только временной разлукой.

Разве ты не перенесла бы это лишение, если бы приказал земной царь? Переноси же, госпожа моя, и то, что назначил единый Истинный Царь всех. Так увещеваем и веруем, что ты встретишь супруга в тот день, соблюдая вдовство в Господе и наилучшим образом воспитывая добрые побеги, которые также приветствуем и убеждаем так же, как и тебя, с благоразумием переносить утрату отца и по материнскому распоряжению настраивать себя на все доброе.

Послание 111(170). К монахам миельским

Кончина возлюбленного брата нашего Дионисия, по воле Божией, определенной прежде сложения мира, уже совершилась. Вам же, братия, да воздаст добром Господь за то, что вы оказали гостеприимство ему, заболевшему в пути, в превосходной вашей обители, и притом до тех пор, пока душа его не оставила тела своего на земле и не взлетела на небо.

А что этот брат достоин переселения туда, об этом свидетельствует, во–первых, испытанное послушание его от юности до старости. Во–вторых, он дважды был заключен в темницу, однажды ходил на запад, как посол от нашей Церкви. Его благословили апостольские уста и восхвалила Церковь Римская, о нем свидетельствовали и многие из его братства.

Это — муж, сильный в деле и слове (Лк.24:19), исполнитель заповедей Божиих, столп и утверждение собственной обители, явивший много примеров добродетели. То же самое и теперь, во время нынешнего гонения: обходя города и селения, он служил слову истины, переносил лишения и скорби, пока не испустил дух, переселившись ко Господу.

Такому, как показывает истина, рабу Господнему вы оказали гостеприимство, и таким святым останкам по Промыслу Божию суждено упокоиться у вас. Поэтому мы еще более воспылали любовью по Богу к вам и желаем вам благ Вышнего Иерусалима за то, что вы от искреннего сердца приняли преподобного Дионисия, память которого с равночестными святыми.

Послание 112(171). Огласительное к своим ученикам

Братия и отцы! Другие с прискорбием извещают о кончине своих, а я с великой радостью. Почему? Потому, что умершие святые братья наши являются причастниками небесного звания. Анф, соответственно имени своему процветавший добродетелями [ ], и Дионисий, отличавшийся праведностью, подобно Дионисию Ареопагиту. А какова была смерть того и другого, об этом следует сказать.

Один из них, Дионисий, уже возвращаясь из своего странствия, на обратном пути заболел в последний раз и свято скончался в монастыре Миельском. Другой, подвергшись болезни, вытерпел, если не дерзновенно сказать, страдания приснопамятного Иова. Ибо я видел, как плоть его истощалась и кости приставали к плоти, были невыносимые боли, мучения от ран, необычайное истечение чрева, оставалось одно только дыхание. Несмотря на все это, он с благодарностью отошел ко Господу.

Вот мужи блаженные, и притом мученики, — Дионисий, испытанный труженик Божий, и Анф, агнец Христов, Дионисий, проходивший подвиг послушания с юности до старости, и Анф, с детства до среднего возраста посвятивший себя послушанию. Оба — сосуды, благоугодные Владыке Богу. И не только тем отличались они, за что уже удостоились похвалы прежде, но и тем, что надели на себя диадемы заключения под стражу за правду. А что может быть славнее этого?

Один из них имеет и другую причину для похвалы. Именно он служил господину брату моему и архиепископу, служил долго, и не только долго, но и весьма похвально, во всех отношениях достойный удивления брат. Что же скажем на это, братия? То, что мы, как и все люди, непременно переселимся отсюда, и переселимся из странствования к истинному покою, из мрака в свет, от смятения к тишине, от войны к миру, туда, где нет жалящего змия, где не нужно бояться перемен, где каждый получит соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор.5:10). Поэтому постараемся и мы, братья мои, свято окончить жизнь, чтобы избежать вечного осуждения и удостоиться царства небесного.

Страшно впасть в руки Бога Живого (Евр.10:31). Бог наш есть Огонь поедающий (Евр.12:29). Будем бояться, возлюбленные дети, будем трепетать, восстанем против дракона–диавола, и те, которые по видимости стоят, и те, которые пали. Ибо для первых и кратковременная слабость может стать причиной смертельного падения, а последним и малое исправление даст исцеление душевных ран: разве, упав, не встают и, совратившись с дороги, не возвращаются (Иер.8:4)?

Итак, братия мои, дверь еще не закрыта, торжество еще не кончено. Пощадим самих себя, будем следить за собой: как мы живем в городе, где сидим с кем разговариваем, какова наша пища, отдых, сон, беседа, песнопение — все ли угодно Богу, все ли полезно ближнему.

Будьте милостивы, оказывайте помощь, пусть никто не делает ничего непристойного. Какая польза, если весь мир приобрету, а бедную душу мою погублю (Мф.16:26)? Что ожидает меня в день смерти за наслаждение земными удовольствиями? Что я почувствую, когда увижу, что бывшие равными мне взяты в царство Божие, а я брошен во тьму кромешную? Поистине, братия мои, ничто — и плотские пристрастия, и земное царство, ничто — временная слава и преходящее богатство, ничто — мимолетное наслаждение. Ибо нет никакой пользы от того, что считается пристрастными к здешней жизни хорошим и прекрасным, но все — суета и томление духа, как говорит испытавший все приятности этого века (см. Екк.1:14).

И, о, если бы только суета! Но за нее готовятся вечные мучения тем, кто предавался ей. Нам же, кому дарована от Господа духовная жизнь, какое угрожает наказание, если мы не избежим суеты? Поэтому, братья мои, напоминаю, увещеваю, убеждаю, как должник, как раб ваш ради Господа, станем и впредь жить праведно и преподобно, чтобы наследовать вечную жизнь во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава вовеки. Аминь.

Послание 113(172). К Евфросинии, игумении

Случившееся с блаженной госпожой и общей матерью — ибо я не откажусь назвать ее и нашей матерью за ее добродетель, — требовало, чтобы мы сами прибыли и воспели ей подобающую надгробную песнь, а тебе, осиротевшей и оставшейся без общения и единения со своей матерью, выразили утешение, если бы только нашлось такое лекарство, которое могло бы облегчить скорбь и уныние души твоей. Но так как приехать сейчас невозможно, то наше посещение совершается через письмо.

О, как отлетела от нас прекрасная мать, христоносная жена, сокровище благоразумия, благодатная личность, святилище благочестия, показавшая вполне, что дни и непостоянны, и постоянны, священный храм, масличная роща сострадания, милосердие с пожертвованиями, поистине богосозданное существо, независтливое око, незлобивое сердце, прежде смерти отказавшееся от здешнего мира для возлюбленного Жениха Христа и бесконечной и нетленной жизни?

О, какими словами мог бы я выразить почитание, переполняющее мое сердце? Хотя я и поздно узнал эту госпожу и присущие вам добродетели, и испытал их так, как если бы кто–либо концом перста коснулся меда; однако, и мало вкусив, он получает понятие о всей сладости. Но, кроме того, я получил сведения и от сестер, больше испытавших вашу добродетель, и теперь имею достаточное о ней представление о Господе.

Какую же жизнь она проводила прежде? Мне нужно обратиться к самому началу и немного замедлить речь для утешения. По происхождению, и по месту, и по нравам, она из Армении, с восхода солнца, откуда и добродетель. Если же говорить о кровном родстве, то и в Армении, и в Греции военачальники и правители народа были в родстве с царями. Здесь я говорю о ее супруге, ибо муж ее имел там первенствующую власть военачальника, и достоинство патриция.

Будучи отлучена от него смертью, она не осталась без супруга, но захотела иметь Женихом, не начальника или царя, как желают многие, преданные плоти и крови, но единого Прекрасного Жениха, Начальника мира. Поэтому она, как одноименная миру [ ] невеста, обручилась монашеским обетом с Царем всех Христом, Господом славы.

Как видно из вышесказанного, она, совершая угодное своему Возлюбленному, явила в монашестве следующие доблести. Она была украшена светлой молитвой, сокрушением, пролитием слез, незлобивым языком, кротким нравом, христоподобным смиренномудрием, управляемой заповедями рукой, богомысленным умом, пламеневшим огнем любви Христовой сердцем, и, наконец, православным богопочитанием и тщательным удалением от общения с еретиками, бесстрашным дерзновением. И удивительно, как она во время свирепствовавшего гонения, при помощи Божией сохранила от него не только себя, но и тебя, госпожа, и всю твою святую общину.

Она запечатлела свой исход прекрасным концом, причастившись Святых Таин из православных источников и отшедши отсюда с радостью, что служит яснейшим доказательством достижения желаемых благ — Христа и постоянного пребывания со Христом. Так жила эта блаженная и так свято отошла и, как веруем мы, грешные, пребывает в таком состоянии.

Впрочем, надо поговорить о тебе, госпожа моя. О том, что, хотя и горестна разлука, однако ты — как мы слышали и весьма похвалили тебя — перенесла ее с благодарностью, не издавая безумных воплей и не предаваясь отчаянному плачу, но так, как прилично и следует истинной монахине и прекрасной учительнице, назидающей своим примером души, вверенные тебе Господом. Вернее сказать, ты вела себя как невеста по плоти, как дочь о Господе единодушная и единомысленная со приснопамятной матерью своей, равная ей по добродетельной жизни. Ибо одна душа была в двух телах, к вашей хвале и славе.

Итак, госпожа, не навсегда разлучилась с тобой мать твоя, но на краткое время, пока и мы не пойдем тем же путем. К тому же она и теперь присутствует здесь духовно и помогает тебе в делах, а что еще лучше, находясь ближе к Богу, молится о тебе и о сестрах твоих. Поэтому, не падай духом, увещеваем тебя, не думай, что ты осталась без покровителей, так как ты не одинока. Ты имеешь мать и прежде нее — Бога, Которому принадлежит все, а также и нас, грешных, по просьбе ее, высказанной и до смерти, и при смерти, если только может чем–нибудь помочь человек грешный. Такова наша надгробная речь.

Ты же, блаженная душа, — обратимся к усопшей, — не нас проси о том, чтобы Бог был милостив к тебе и чтобы мы были покровителями дочери твоей, но сама умилостиви Его к нам своими молитвами, — ибо мы надеемся, что ты можешь сделать это, — сама будь покровительницей и для нас, и для всей паствы твоей о Господе, Которому слава вовеки! Аминь.

Послание 114(173). К Юлиану, веститору

Так как ты, добрый брат, приветствовал нас через брата, то я признал за благо ответить тебе приветственным письмом, чтобы показать, какую я питаю любовь к твоему почтенству, а кроме этого, какую имею заботу о твоем спасении от искушений диавола. Ибо ты знаешь, возлюбленный, что он, как лев, постоянно ходит, ища, кого поглотить (1 Пет.5:8).

Будь же внимателен, помни обеты. Ибо написано: если ты согрешил, не прилагай более грехов и о прежних молись (Сир.21:1). И еще Господь говорит: Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Отец отсекает, и бросают ее в огонь, и сгорает (Ин.15:2,6). Зная об этом, убоимся, будем подвизаться ради спасения душ наших, прежде, нежели наступит час смерти, чтобы нам не быть отсеченными, как бесплодные и негодные, от доброй виноградной Лозы, которой является Христос. Я пришел, — говорит Господь, — не судить мир, но спасти мир (Ин.12:47). И еще говорит Он: если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем (Ин.15:22). И еще: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день (Ин.12:48).

Благой Бог уже все совершил для нас, возлюбленный: явился на земле, принял образ раба, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп.2:7–8). И это сделал Господь славы, держа все словом силы Своей (Евр.1:3), не только восстановил нас из тления, перешедшего к нам от первозданного, но и обожил нас через святую Плоть Свою, так что мы удостоились называться и братьями Его, и сотелесными Ему, и сопричастниками, и сонаследниками Его. Поэтому мы должны следить за собой со всей внимательностью.

Среди сетей ходишь ты, пребывая в городе; смотри, чтобы не попасть в них. В страхе Господнем пусть происходит твое общение с добрыми мужами, избегай живущих неосмотрительно, избегай юношеских шуток и забав, избегай душепагубных пиршеств и пьянства. Никакое гнилое слово да не исходит из уст твоих, а только доброе для назидания слушающим (Еф.4:29). Не стремись к обогащению, ибо наг пришел ты в этот мир, наг и возвратишься (Иов.1:21). Не люби славы здешнего мира, ибо она проходит, как дым. Люби одно только благо, чтобы иметь сердце чистым от скверного греха, чтобы получить царство небесное и избежать вечного осуждения.

Соблюдай данные тебе заповеди, преклоняй ухо свое к бедному, подавай нуждающемуся, когда имеешь, чем помочь. Две лепты бедной вдовы превзошли все, что бросали в сокровищницу (Мк.12:43). Пусть не будет в устах твоих клятвы, ибо кленущийся не спасется, хотя, казалось бы, он исполнил все заповеди. Посещай заключенных в темнице, чтобы и тебя посетил Господь. Молись непрестанно и пой в сердце, чтобы в тебе обитал Дух Святой. Вот лишь некоторые выражения любви, заповеди благие, которые да сподобимся мы оба соблюсти, да спасемся во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава во веки веков. Аминь.

Послание 115(174). К Евфросинии, игумении

Как прекрасно письмо твоего почтенства, выражающее скорбь о кончине преподобной матери и вместе с тем не забывающее о надежде! Истинно, нельзя оставаться совершенно без скорби и без слез при разлуке с почившими, предосудительно, — ибо это знак бесчувственности, — так, с другой стороны, чрезмерно предаваться печали свойственно не имеющим надежды воскресения.

Теперь же, сестра о Господе, когда мы уже достаточно предавались скорби, обратимся к самим себе, не для того, чтобы извергнуть из сердца образ этой святой, — да не будет этого, ибо он станет напоминать нам о всяком утешении и управлении, — но чтобы ободриться и совершать предстоящий подвиг подвижничества. Мать не оставила тебя в незрелом возрасте, не сведущей в божественном и неопытной в житейском, но, по благодати Христовой ты во всех отношениях подготовлена: и опытна в жизни, и исполнена благоразумия, и обогащена знанием, и способна к управлению.

А так как дни жизни человеческой не бесконечны, то позаботься о собственной безопасности, взяв себе помощницу или из своей обители, если есть, или извне. Ибо невозможно найти женщину, которой можно было бы поручить возникающие иногда трудные дела, такие, которые разрешить один ум не в состоянии.

Равным образом будь внимательна и к управлению подвластными сестрами, руководи или о Господе со всяким долготерпением, состраданием, требуя исполнения должного. Не будь слишком строга, но будь подобна кормилице, которая холит своих детей, всецело посвящая себя им, с готовностью отдать за них душу, а с другой стороны, не выпуская совсем бразды правления, ибо это бывает причиной распущенности, бесчиния и нелюбви к детям.

Ты знаешь, как ты поступала в присутствии матери, знаешь, что глаза всех обращены к тебе, как к Богу, взирая на лицо твое, посредствующее между ними и Им. Если же ты сама будешь так поступать, то очевидно, что и им не должно ничем иным дышать, как только тем, что ты, учительница, любишь, и заповедуешь, и приказываешь. И вообще они будут, как истинные дети по отношению к матери, как отдельные члены — к голове, как цветы — к кусту. Ибо для того они и собрались в одно место, оставив мир и все в мире: родителей и братьев, родственников и друзей, имущество и плотские пристрастия — для того они возлюбили девство и обручились со Христом, чтобы, пожив свято и девственно, унаследовать царство небесное и войти со Христом в небесный и неизреченный чертог.

Таков и для них, и для тебя, госпожа, подвиг и обетование. К этому и будем внимательны, этим будем воодушевляться и жить, не смотря по сторонам и не обсуждая, каков этот монастырь, каков другой, ибо это вредно. Мы должны приспосабливаться к заповеди, а не к ближним, ибо никто заботящийся об угождении ближнему не станет ходить право и поступать богоприлично. Так как настоящий род и малодушен, и отступил от строгой жизни, и заимствовать от него правила тщетно и бесполезно, то мы должны взирать туда, где священная жизнь, где сияет угождение Господу.

Видишь ли, сестра и мать духовная, как откровенно побудила меня говорить с вами любовь Божия? Ничего более не мог бы я сказать, если бы стал беседовать со своей матерью и сестрами по плоти. Впрочем, все мы Тело Христово и призываем одного Отца, Благого Бога нашего, так что все мы — братья между собой и сотелесны, и сопричастники, и сонаследники. Поэтому мы с любовью желаем вам спасения, как желает с любовью Господь, и как заповедано. Мир тебе, госпоже матери. Мир сестрам во Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.

Послание 116(175). К Иоанну, пустыннику

Когда кто–нибудь увидит приятное зрелище, то обычно и удалившись, всегда созерцает его в уме. Так и мы, смиренные, однажды увидев тебя, богопочтенный, и побеседовав с тобой, не забыли, но представляем тебя в уме, также испытывая удовольствие при виде человека Божьего, сияющего божественной благодатью в лице и в беседе и побуждающего к славословию Бога. А приобрел ты это пустынным уединением и молитвенным общением с Богом, озарившим твое лицо неизреченным светом, как у Моисея.

Поэтому мы желали бы опять увидеть тебя и стать причастниками присущих тебе даров благодати, приняв хотя и в меньшей мере, освящение, которое ты получаешь от Бога, а мы от тебя. Видишь, как Бог прославил тебя за то, что ты прославил Его? Да прославит Он тебя и при конце жизни, достойно совершающего поприще! О нас же, грешных, помолись, чтобы нам хотя бы начать спасительное поприще, ибо мы, нижайшие, далеки от Бога. Это первая тема письма.

Вторая — о пустыннике Феоктисте. О том, как он отпал из–за некоторых еретических мыслей от тела Церкви, ты, честнейший, сам знаешь лучше нас. Мы же, два года тому назад находясь вблизи от места вашего пребывания, узнали об этом от людей, знающих этого человека. Впрочем, и своим письмом мы напоминали и увещевали его воздержаться от тех мрачных и бесовских речей и лучше православно мыслить о Пресвятой Богородице и прочих предметах. Теперь брат наш Никанор, придя к нам, известил нас, что этот человек пришел в раскаяние и желает быть единомысленным с Церковью, но говорит, что не получал моего письма и желает получить.

Отец святой, ты знаешь, что написано: если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста (Иер.15:19); и еще: обративший грешника от ложного пути его покроет множество грехов (Иак.5:20). Поэтому твоей святости нужно восстать и подать руку помощи заблуждающемуся. Ибо в этом ты будешь помощником Божиим.

Как же это сделать? Пригласи Феоктиста к себе и поговори с ним о должном. И если найдешь его послушным Божественному слову, то скажешь и о мне, смиренном, что и я к тому же самому стремлюсь, желая ему спасения. Когда испытаешь его, отец, и если он пожелает, то я охотно пошлю ему письмо, чтобы с двух сторон был привлечен и приобретен погибающий. Ибо этого хочет Бог, для того и пришел Он на землю, чтобы найти и возвратить заблудившуюся овцу (Мф.18:12–14), и как на доказательство любви к Нему с нашей стороны указывает на любовь к ближнему.

Всеми силами нужно стараться исполнить это, преподобный отец; по такому побуждению я и написал тебе. Если же после таких стараний он будет упорствовать и не послушается, то увидит грешник (Пс.111:10). Господь говорит: оставьте их: они — слепые вожди слепых (Мф.15:14). А как благоустроит Господь, благоволи, отец, известить меня почтенным письмом своим.

Послание 117(176). К Мариану, спафарию

Писать к тебе побуждает нас твое благочестие, ибо ты говоришь, что находишь в этом пользу. Я же не думаю так, считая и жизнь, и слово наше бесполезными. Ты говоришь так, вероятно, по любви. Ибо любовь, говорит апостол, не мыслит зла (1 Кор.13:5). Впрочем, как бы то ни было, я уступаю и повинуюсь тебе, нашему другу, доброму мужу, преславному начальнику, питомцу благочестия, воспитанному в Православии, человеку Божьему, любителю монахов.

Много у тебя похвального, прекрасны твои доблести. Но смотри, господин мой, поступай осторожно, — это говорит апостол, — не как неразумный, но как мудрый (Еф.5:15), не как плотолюбец, но как боголюбец, не как бессмертный, но как помышляющий о кончине. Это общий долг, неизбежный конец. Какой человек, сказано, поживет и не увидит смерти (Пс.88:49)?

Что же, скажешь ты, свойственно тем и другим? Я объясню тебе, друг: первым свойственны ликования, забавы, шутки, сквернословие, пьянство, объядение, высокомерие, тщеславие, пристрастие к изысканным нарядам, происходящее от взаимного соперничества, страсть к обогащению, распутство и еще большие и тягчайшие пороки, о которых умалчиваю из уважения к твоей власти. Делающие же это царства Божия не наследуют, — объявил апостол (1 Кор.6:10).

Теперь покажу тебе и достоинства других. Это — нищета духа, слезы сокрушения, кротость, мир, милосердие, обращение ума к Богу, нелюбостяжание, отвращение от мира, довольство всем, воздержание по мере сил каждого, любовь к Господу, создавшему нас и предавшему Себя на смерть за каждого из нас. Эта любовь выше жены, детей, родителей, братьев и всех вообще.

Это и подобное этому свойственно истинному христианину. Ибо не думай, господин, будто сказанное относится только к монаху, хотя к монаху особенно, но и к мирянину также, кроме безбрачия и нестяжательности, за несоблюдение которых мирянин не осудится. Впрочем, и у него есть времена воздержания и законы умеренности. Имея пропитание и одежду, будем довольны тем. А желающие обогащаться впадают в неизбежную пропасть (1 Тим.6:8–9); и еще: имеющие жен должны быть, как не имеющие (1 Кор.7:29). Вот, господин мой, ты заставил меня возвестить тебе оправдание Божие.

Постараемся оба спастись. Довольно было нам в прошлом исполнять волю плоти. Теперь, — говорит апостол, — время благоприятное, теперь день спасения (2 Кор.6:2). Благой Бог ожидает плода от нас до последнего нашего вздоха, чтобы не сказать: сруби его, на что и землю занимает (Лк.13:7), чтобы не запереть двери для нас, так что уже не откроются, чтобы не взял нас диавол с собой на вечные мучения, чтобы нам не быть застигнутыми внезапно.

Сколько раз мы давали обещания, что, если избавимся от болезни или какой–либо опасности, или скорби, будем искренне служить Богу, и потом забывали об этих обетах? До каких пор Он будет терпеть? До каких пор будет попускать? Каждого из нас ожидает спустя немного неизбежный исход. Да не окажемся мы неподготовленными, не имеющими добрых дел, чтобы не постигло нас вечное и бесконечное горе. Но будем готовы благоугодить Богу, дабы нам удостоиться царствовать вместе с Господом в бесконечные века. Да будет!

Послание 118(177). К Евфросинии, игумении

Теперь, когда ты перестала оплакивать блаженную мать, я еще более одобряю твое почтенство, ибо отправившийся к вам эконом известил, что ты утешилась в Господе. Это доставило облегчение и моему смирению, заботящемуся о тебе, как о сестре во Христе. Истинно, госпожа, о любимых естественно плакать, выражая любовь, но должно богоприлично и утешаться, руководствуясь надеждой, чтобы не впасть в ту или иную крайность и не нарушить добра. Неумеренная печаль равна бесчувственности.

Будем руководиться умеренностью и Божественными правилами, особенно мы, избравшие обет совершенства. Плакал народ о боговидце Моисее, но — сорок дней, и праотец Иаков с детьми о дивной Рахили, но — в течение немногих дней, и о нем самом — преславный Иосиф, и о других другие в Ветхом и Новом Завете, но определенное время, а не всегда. Так и ты, сделав и делая то же, достойна похвалы от Бога и людей. Умом постоянно созерцай свою возлюбленную мать, — я это очень советую, — отчего у тебя будет полное сокрушение, отвращение от мира, любовь к Богу, приготовление к такой же кончине. А что может быть спасительнее этого?

Вверенную тебе паству паси свято, как мать духовная, а не как начальствующая по–человечески, являясь сама образцом в исполнении заповедей. Не требуй от других сверх силы их, дели свою любовь поровну между всеми, не прилепляйся ни к кому из сестер по кровной склонности. Видишь ли, как определено нам истиной?

Но что говорит великий Петр? И когда явится Пастыреначалъник, вы получите неувядающий венец славы (1 Пет.5:4). Как радостно будет тебе сказать пред Господом: вот я и дети, которых Ты дал мне (Ис.8:18). Я прибавил бы еще: я не спешил быть пастырем у Тебя и не желал бедственного дня, Господи (Иер.17:16). Подлинно так. Ты все отдала Богу, все почитаешь за сор, чтобы приобрести Христа (Флп.3:8). Поэтому, если будут скорби, которые неразлучны с живущими по Богу, то переноси, госпожа.

Ибо много скорбей у праведных (Пс.33:20), как говорит Давид, скорби, навлекаемые врагом и с духовной, и с чувственной стороны. Ты не не знаешь умышлений его, отвращай козни его молитвами. Наша брань не против крови и плоти, как говорит апостол, но против начальств, против властей века сего (Еф.6:12), избежать сетей которых — поистине подвиг.

Ты имеешь душу, в которой можешь слагать все случающееся. Отсюда обуздание греха и помощь Божественная. Посему находящиеся под твоим начальством сестры должны сообщать тебе о своих стремлениях и о том, к чему каждая имеет больше наклонностей. А тебе предстоит принимать их: одну утешать, другую ободрять, иную предостерегать и всем предоставлять потребное. И не будь небрежна при этом, Бог поможет, Господь укрепит. Мы только начнем, а Он Сам научает разумению (Пс.93:10). Ревную о вас, — говорит апостол, — потому что я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою (2 Кор.11:2).

Так разумей наши дела, имея в виду конечную цель такого обручения, хотя, с другой стороны, мы — грешники. Бог же мира, Который мать твою Ирину взял к Себе в мире и святости, да сподобит и тебя идти по стопам ее во Христе, Боге нашем, Который упасет пасущую и направит управляющую, Ему слава вовеки. Аминь.

Послание 119(178). К Иакову, монаху

С опозданием мы посылаем тебе ответное письмо, честнейший брат, потому что время было трудное. Мы отвечаем тебе взаимной любовью, но негодуем на выдуманные тобой похвалы нам, так как мы не имеем в себе ничего похвального. Радуемся пламенной ревности твоей к строгой жизни, тому, что ты остерегаешься безразличия людей беспечных, о котором в твоем письме идет речь.

Я не думаю, любезнейший, чтобы указанное тобою лицо, говорило и делало так. Ибо как может иерарх пресмыкаться по земле? Как может подвизавшийся в исповедании действовать наравне с неревнующими и непосвященными? Ты говоришь, будто он утверждает, что сидеть в епископском доме, хозяин которого предан нечестию, не возбраняется и принимать угощение от собравшихся лжеепископов нисколько не противно правилам благочестия. Разве это не противоречит истине? Святой Давид поет: елей же грешника да не помажет головы моей (Пс.140:5). И святой Афанасий повелевает нам не иметь никакого общения ни с еретиками, ни даже с теми, которые общаются с нечестивыми.

Разве не общение — сидеть в таком месте и от таких принимать угощение? Даже, если бы кто не сидел там, но только получал оттуда пищу, то и само подаяние, и принятие ее было бы общением. Ибо апостол говорит: вы знаете, филиппийцы, что когда я вышел из Македонии, ни одна Церковь не оказала мне общения подаянием и принятием, кроме вас одних; вы и в Фессалонику и раз, и два присылали мне на нужду (Флп.4:15–16). Если же помощь, оказанную один и два раза, свет мира назвал общением, то кто из благоразумных не станет избегать постоянного принятия от еретиков, как противного свету?

Впрочем, твоей святости нужно кротко и смиренно напоминать отцу, и, если он послушает, то мы приобрели отца, если же нет, то будем беречь самих себя. Что касается крещения детей такими людьми, я написал целое письмо к тому, кто спрашивал об этом предмете. Такое же письмо послал я и твоему почтенству, считая излишним дважды пустословить об одном и том же. Так думаю я, смиренный, и вижу, что и святые так думали. Впрочем, каждый пусть считает так, как ему кажется.

Принимающий хлеб, может быть, скажет, что он принимает его от обратившегося в Православие и исполнившего епитимью, но это не так. Пока уклонившийся в ересь удерживает епископство, хотя и не священнодействует, он не должен участвовать во святыне. Истинное покаяние требует оставить епископство и удалиться, как и поступили некоторые, от них безвредно принимать что–нибудь, с ними позволено и вкушать пищу.

Ничего другого добавить не могу, кроме просьбы к тебе — молиться о моем смирении, чтобы мне не только право говорить, но и право поступать в действительности.

Послание 120(179). К Никите, наместнику

Так как твоя преданная заповедям рука присылала нам в дар то одно, то другое, то пусть примет она и от нас, уничиженных. Наши дары — это молитвы, благодарения и, если нужно добавить еще что–нибудь, увещания. Какие же?

Чтобы вы боялись Бога, держались правой веры, удерживались от плотских похотей, блуда, прелюбодеяния, нечистоты, всякой другой неумеренности, а, напротив, старались творить дела Божественные, миловать бедных, щадить рабов, подавать руку помощи ближнему, смиренномудрствовать, сокрушаться и не рассеиваться чувствами, от которых происходит греховная смерть, быть умеренным и, не упиваться вином, от которого бывает распутство, по словам апостола (Еф.5:18), не предаваться сребролюбию, в котором корень всех зол (1 Тим.6:10), постоянно молиться, заниматься чтением, псалмопением, помышлением о смерти, от которого бывает сокрушение души и слезы. Истинно, христиане, настоящая жизнь — это время слез, а не смеха.

Никогда не божитесь и в клятвах не произносите устами преславное имя Божие, ибо кленущемуся невозможно спастись. Будьте чистыми от Каиновой зависти, пагубной клеветы, богопротивной ненависти, злословия, лишающего царства небесного. Почитайте царя и родителей, любите жену, как самого себя, и не знайте ложа блудницы, за это постигает гнев Божий, ибо блудников и прелюбодеев судит Бог (Евр.13:4). Воспитывайте детей свято и являйте им собой пример благоразумия, исполняйте все прочее, чего требуют заповеди для спасения души.

Это, господин, воздаяние за добрые дары твои, которого не презри, хотя оно и произнесено презренными устами. Ибо заповеди Божии ценнее всякого золота и драгоценных камней.

Послание 121(180). К Фоме, патриарху Иерусалимскому [  [219] ]

Ваше верховное блаженство может представить, как мы, смиренные, обрадовались, удостоившись письменно получить Ваше премудрое приветствие. Восседая на апостольской высоте и представляя лицо брата Господнего по законному преемству, Вы по справедливости могли бы оказать честь маловажным, подобным нам, людям и простым приветствием, а не такими высокими похвалами. Мы так далеки от них и едва осмеливаемся думать, что эти похвалы относятся к нам, а не к кому–либо из доблестных мужей, например, к священнейшему архипастырю нашему, которому, по справедливости, подобает всякое слово похвалы.

Впрочем, как иначе открылась бы ваша богоподобная благосклонность, если не через эти похвалы, выразившие отеческое снисхождение, подобно свету солнца, разливаемому лучами? Как иначе обнаружилось бы ваше единодушие и единомыслие с нами, если не через отмежевание от тех, кто перешел на сторону противников, кем бы они ни были.

И хотя дерзновенно, однако справедливо мы можем сказать таким, что во время воздвигнутых еретиками гонений предстоятелям высоких престолов, как сподвижникам Духа и имеющих полные апостольские предания, следовало бы по–братски восстать, сострадательно подать руку помощи страждущим за истину. Ибо, страдает ли один член, — говорится в Писании, — страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены (1 Кор.12:26), разумеется, члены Того, Кто есть Глава всего церковного Тела, Христа, Истинного Господа и Бога нашего.

Нужно ли говорить, сколько пользы принес, поступив так, апостольский престол Запада? Он значительно укрепил дух ратоборствующих — ибо и малое ободрение обычно придает силу страждущему, — и обуздал вдохновенным обличением высокомерие нечестивых, а что может быть спасительнее этого? Какого осуждения достойны те, кто мог бы сделать это, но, напротив, не сделал, я, несчастный, не стану говорить, из уважения к Ангелу вашего блаженства.

Впрочем, это уже кончилось, как всем известно, когда Благой Бог истребил пагубного дракона смертью чрезвычайной и соответствующей отступничеству. Однако и настоящие обстоятельства не таковы, как можно было предполагать. Зима прошла, но вожделенной весны нет, а только воссиял некоторый просвет, но и тот из утреннего облака.

Достаточно, я думаю, таким образом завершить речь, так как и ваша мудрость не нуждается в наставлении, и время не позволяет говорить яснее. Поэтому и ваши священные письменные знаки не вручены. Ибо, как они могли быть вручены, когда мы, униженные, заброшены сюда, далеко от города, и остальные в других местах терпят гонение? И сборы подаяний, как мы желали, еще не сделаны, кроме того, о котором написано в приложенном списке. Подавшие исповедуют, что они скорее получили, нежели оказали милость, удостоившись иметь некоторое общение с теми святейшими местами, где совершилась великая тайна благочестия, Бог явился в нашем образе.

О, неизреченное чудо! Его, начертанного на иконе, по преданию отеческому или учению Божественному, мы, или, вернее, вся вселенная, исповедуем и Ему поклоняемся, с самого начала проповеди. Ибо иначе и не было бы исповедания Христа так, как учите вы, блаженнейшие, а отвергают иудейски презренные иконоборцы, как будто движимые злым духом. Божественная и священная глава, умилостивляй Его богоугодными своими молитвами, чтобы Он ниспроверг смущающую народ ересь, явил солнце Православия, затем защитил и нас, нижайших, принадлежащих к чадам твоим и следующих блаженнейшему отцу и архиерею нашему. Да будет так!

Я и брат мой, боголюбезнейший архиепископ Солунский, горячо приветствуем служащих вам отцов и именитых братий наших, или, благопристойнее сказать, пред святым лицом твоим, пред стопами твоими, мы оба и находящиеся с нами желаем принять благословение.

Послание 122(181). К Феодору–странноприимцу

Вот тебе, господин, письмо, которого ты требовал, и избавь меня от обвинения. Ты спросишь: «Почему не раньше?» Потому, что нам стыдно было предложить вашему почтенству поучительное слово. Если же ты желаешь этого, то прими, достолюбезнейший.

Истинный христианин есть не что иное, как подобие и отображение Христа, и должен быть в таких близких отношениях с Ним, в каких каждый член находится с головой и ветвь — с виноградной лозой. Ибо Сам Господь сказал: Я есмь Лоза, а вы ветви (Ин.15:5); так же и апостол: вы — тело Христово, а порознь — члены (1 Кор.12:27).

Поэтому, господин, будем приносить в качестве плодов грозди добродетелей и не останемся бесплодными. Ибо Господь говорит: Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь, т. е. гееннский (Мф.7:19). Будем бояться этой страшной угрозы, будем прославлять Бога в теле нашем и в духе нашем. Также заповедует и апостол.

Он же говорит и следующее: отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет (1 Кор.6:15). Будем соблюдать это. Должно любить своих жен, как свои тела, и не предаваться любви к развратному телу. Жена, — говорит он, — да боится своего мужа (Еф.5:33). Ибо, соединяя с любовью страх, она может вести прекрасную жизнь.

Дети, повинуйтесь своим родителям, — снова говорит он (Еф.6:1). Справедливость требует, чтобы родители были почитаемы и в старости питаемы детьми, ибо после Бога они были виновниками того, что дети появились на свет. И еще: благословение отца утверждает дома детей, а клятва матери разрушает до основания (Сир.3:9).

И еще говорит апостол: отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем (Еф.6:4).

Таким образом, дело родителей — приучать детей к миру, направлять и содействовать развитию у них благочестивого характера. Что же остается?

Рабы должны повиноваться господам со страхом и трепетом, без коварства и благодушно, но и господа — смягчать угрозы и с равной заботливостью смотреть на всех, зная, что у всех один Господь — Бог. Здесь, на земле, существует рабство, как и брак, а в будущем веке упразднится и то, и другое, и все будут, как Ангелы.

Поэтому всякому, желающему спастись, нужно бодрствовать, чтобы жить по заповеди: не божиться, не превозноситься, не насмехаться, не роскошествовать, не предаваться забавам, не гневаться, не блудодействовать, не пьянствовать, не собирать золота, но — молиться, плакать, славословить Бога, исполнять заповеди по силам своим, довольствоваться малым, смиренномудрствовать, любить ближнего, не клеветать на брата, не завидовать, не гневаться, быть всегда готовым подвергнуться опасности за добро, не бояться никого на земле, кроме Благого Бога, повиноваться царю в том, чем не нарушается заповедь Божья, почитать начальников, как блюстителей порядка, всегда радоваться о Господе и, если случится что–нибудь прискорбное, благодарить Господа, как бы Он ни устроил дела его.

Об этом в немногих словах я напомнил благословенной душе твоей, чтобы показать, что я люблю одноименного мне благочестивого мужа и пламенного друга. Если же поживем еще, то еще побеседуем, еще будем увещевать, еще будем советовать все ставить ниже любви Божьей. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит (Мф.16:26)? Да избежим мы этого, да обретем милость в день Суда и сподобимся вечной жизни с Богом в неизреченной радости вовеки.

Послание 123(182). К Евфросинии, игумении

Услышав и ныне, что ты, почтенная, утешилась в скорби по блаженной матери, я возблагодарил Господа, Который узнал и твою искреннюю любовь к матери, и твою доблестную любовь к Нему. Первую — в любвеобильной скорби, а вторую — в надлежащем утешении, через которые открылось, что ты возлюбила и мать, и Бога.

Теперь же, госпожа, с радостью и трепетом проходи путь свой. С радостью потому, что ты удостоилась быть дочерью такой матери, а с трепетом потому, что тебе предстоят заботы настоятельства, которое соединено не с малым подвигом, но и не с ничтожной наградой. Но то и другое бывает в очень высокой степени для благоразумных. Итак, ты, как имеющая ум и благоразумная, как руководимая матерью в Духе, веди жизнь добрую и сообразную с правилами, подавая пример доброделания сестрам. Не смыкай ока сердца своего, чтобы сохранять заповеди Божии; не закрывай уха души своей от слышания слов поучительных, поучаясь и поучая, просвещаясь и просвещая, руководствуясь и руководя, приводясь и приводя к Богу.

Да будет имя твое славно по причине твоей доброй жизни, чтобы Бог прославлялся в тебе и в обители твоей, не заражающейся настроением многих, но неуклонно пребывающей под руководством Духа, в единомыслии, в одной воле, в одном сердце и в одной душе, подобно святым, упоминаемым в апостольских Деяниях. Было, — говорится, — одно сердце и одна душа у всех, и никто ничего из имения своего не называл своим (Деян.4:32). Вот жизнь добрая, вот часть Господня, вот истинное общежитие. А где нет этого, там все наоборот.

Какая радость и слава для тебя, почтеннейшая, и для детей твоих — жить по–апостольски, поступать благородно по отеческому преданию! Ибо благородство состоит в том, чтобы жить богоугодно, вести себя свято, быть родом избранным, семенем почтенным Феклы–первомученицы, Февронии, Евпраксии и подобного им святого и блаженного сонма.

Истинно, если вы оставили мир, если отреклись от родителей, если избрали девство, если уневестились Христу, если возлюбили царство небесное, то почему вам не приложить к этому все ваше попечение и старание, радуясь, что вы удостоились такого Божественного дара, несравненного достоинства? Говорю не о человеческих благах, ибо они — тень и сновидение и погибнут с настоящим веком, а о благах духовных; так как девство и нестяжательность — превосходнейшие из величайших даров. И если мирские не насыщаются приобретаемыми благами, тщетными и погибающими, то насколько ненасытным должно быть наше желание постоянных и неизреченных благ?

Так убеждаю, так умоляю: приобретайте блага небесные, будьте дочерями Божиими, царицами, почитаемыми на небесах, невестами Христовыми, сонаследницами Христа, светом в мире, словом святым, достохвальным примером жизни, ты, госпожа игумения и начальствующая во Христе, и вы, прекрасные дети, дочери вышнего Иерусалима, во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава вовеки. Аминь.

Послание 124(183). Оглашение к своим ученикам

Братия и отцы! Я, смиренный, занимаюсь огласительными поучениями не из желания показать себя и не из безрассудного высокомерия, но со страхом и трепетом, с сокрушением сердца и любовью. Ибо ревностно поучать есть признак любящего. Обличай, — говорит апостол, — запрещай вовремя и не вовремя (2 Тим.4:2), затем ободри, вразуми и делай все остальное, что содержится и повелевается в законе Божьем.

О чем же я хочу сказать? О бесчинстве, о том, что вы, собираясь по приглашению благочестивых мирян для псалмопении, совершаете всенощные не благопристойно, но со словопрениями и спорами о первых местах за столом. «Ты опередил, не подождал меня; ты съел свой ужин и не пригласил меня. Я буду управлять хором, а не ты», — говорят иные из вас, и это в церкви, и притом в присутствии пригласивших. Отсюда гнев Божий невидимый, скорбь и явный вред для пригласивших.

Неужели вы, если случится что–нибудь прискорбное, не имеете места, чтобы наедине укорять друг друга и улаживать случающееся оправданием и надлежащим смирением? А у вас брат спорит с братом, гневается, оскорбляет, делает непристойное перед лицом всех. О, бесчинство! О, немонашеское зрелище! О, презрение Божественных заповедей!

Затем обвинение падает на игумена. Говорят: «Каков учитель, таковы и ученики». Разве не сделали ли вы меня ненавистным для городских жителей? Не превращается ли доброе имя, которым славилось преподобное наше братство, в противоположное? Вы ссоритесь и враждуете, едите и пьете не благоговейно, не мирно, а неблагопристойно, не по–монашески. Едите ли, пьете ли, или иное что делаете, — говорит апостол, — все делайте во славу Божию (1 Кор.10:31). А вы не так. Вы позорите святое звание, соблазняете благочестивых, а еще более неблагочестивых.

О, если бы о каждом из вас говорили так: «Какое благоговейное лицо у одного, какая молчаливость у другого, какая скромность у того, пристойность у другого, важность в пении у одного, учтивость у другого!» Это и имеющих такие свойства украшает, и взирающим на них приносит пользу, и Бога радует, и мне, грешному, доставляет честь. А теперь, по грехам моим, происходит противоположное.

Впрочем, не всех укоряю, — ибо по благодати Божьей есть много достойных таких похвал, — но только тех, которые предаются нерадению. Поэтому увещеваю вас, или точнее, повелеваю: измените дурные нравы и обычаи, образ жизни и речи, поведение и слова. Какая польза показывать приглашающим вас зло вместо добра, оскорблять Бога, позорить и меня, несчастного? Господь услышит меня, когда воззову к Нему я, недостойный. Потом и отступлюсь от непокорного. Может быть, я говорю неблагоразумно и увлекаюсь необдуманно, не отличая праведного от неправедного.

Неужели вы не боитесь Бога? Разве мы не дадим отчет за всякое праздное слово (Мф.12:36)? Бог наш есть огонь поядающий, братья (Втор.4:24). Его будем бояться, Ему будем отныне служить праведно, чтобы, воздерживаясь от всякого зла и даже слова праздного и упражняясь в добродетелях, мы могли стать наследниками вечной жизни, избежав угрожающих упорным грешникам наказаний, во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и держава с Отцом и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Послание 125(184). К девственницам принцевым [  [220] ]

Вчера, увидев вас, сестер о Господе, я не мог побеседовать с вами, сколько следовало, так как нужно было спешить по причине болезни боголюбезнейшего архиепископа; а теперь я посчитал за благо восполнить недостающее письмом. Я видел ваше братство, каково оно и насколько велико, как оно умножилось числом и отличается благоразумием, и прославил Благого Бога нашего, Который собрал вас воедино в таком множестве, чтобы вы при крестоносной жизни служили Ему в святости и правде.

Кого же мне хвалить больше: игумению или вас, следующих за ней и подчиняющихся ей? И она, и вы достойны одобрений, похвал и почестей, не только за единство в духовной жизни, но и за то, что при строгой жизни и воздержании, как я узнал, вы сохраняете и взаимную услужливость, и всякое служение. Благословенны вы о Господе, блаженна община ваша, похвальна жизнь ваша. Все вы — невесты Христовы, каждая девственница, скажу словами Песни Песней, заключенный колодезь, запечатанный источник (Песн.4:12), роза благоухания Божьего, лилия нетления. О, прекрасный рай! О, боголюбезный луг! Посреди вас Христос, Который есть Древо жизни.

Но для искушения и испытания добродетели есть и запрещенное дерево, которое прекрасно на вид, но на самом деле не таково, каким кажется, а горько и смертоносно для вкусившего его плода. Ибо оно не что иное, как удовольствие, которым прельстилась праматерь Ева. Поэтому напоминаем и увещеваем вас никогда не касаться смертоносного плода его, но причащаться заповеди, этого прекрасного и действительно истинного плода, с послушанием и смиренномудрием, с любовью друг к другу и незлобием, с нестяжательностью, творя мир.

Ибо при такой жизни вы можете прославить Бога в теле вашем и в духе, как взывает святой апостол (см. 1 Кор.4:20). Таким образом вы еще больше умножитесь, таким образом и здесь наречетесь именем святости, и в будущем веке прославитесь вместе с Ним. Ибо написано: если только с Ним страдаем, то с Ним и прославимся (Рим.8:17). И что, наконец, прекраснее вас? Что может быть почтеннее, чем называться дочерями Божьими, жертвами священными, храмами девства? Если же это так, то радуйтесь, сестры о Господе, радуйтесь, ненавидящие радость мира, ненавидящие пристрастия к своим по плоти, ненавидящие наследство земное, ненавидящие все вожделенное в мире. Ибо ваша жизнь на небесах, и наследство — царство небесное, и Жених — Сам Христос, Который, призвав следовать за Ним, введет вас через совершенство в небесный брачный чертог вместе с мудрыми девами. Об этом говорю в немногих словах, чтобы вы знали, что мы почитаем вас, как сестер во Святом Духе, и желаем вам всего лучшего.

Послание 126(185). К монахам фотинудийским

С радостью приветствую вас, братья, но предмет письма весьма печален: нас покинул пастырь добрый, отец о Господе, руководитель и светильник, пасший много лет и много овец и оставивший пастбище, полное питомцев, числом более двухсот двадцати, муж почтенный и причастный Божественной благодати, убеленный сединами и вместе убеленный сердцем, богатый любовью и еще более богатый милосердием, поистине украшенный многими добродетелями. Говорю так, чтобы не слишком распространить речь, перечисляя все порознь.

О, не прискорбно ли это? Не плачевно ли? Не в беспомощном ли состоянии осталась паства, как можно судить на основании случившегося. Но неужели нам оставаться в печали? Неужели еще более унывать и предаваться горю? Нет, братия! Но, зная, что Богом определено всем людям, пришедшим в мир, снова уйти и получить лучшую и нетленную жизнь, Начаток которой есть Христос, Бог наш, Начальник жизни (1 Кор.15:20), утешимся утешением Божьим, придем в себя и скажем: Господь дал, Господь и взял (Иов.1:21) доброго учителя, священного игумена. Ибо кто есть человек, который поживет и не узрит смерти (Пс.88:49)? Не будем смущаться смертью отца нашего.

Надо благодарить, что мы удостоились иметь такого пастыря, что временное пребывание его продлилось до глубокой старости и что он оставил вас не беспомощными и одинокими, но и благословил при отшествии, и выразил соответствующие пожелания, и поставил одного из вас настоятелем над вами.

Его мы и просим препоясать чресла свои, как следует мужу совершенному, и с христоподобным смирением приняться за вверенное ему служение, шествуя по правилу и по следам нашего блаженного отца, т. е. по заповеди Божией. Равным образом увещеваем и вас, доброе братство, с единодушной верой и любовью повиноваться о Господе новому настоятелю и показать, что действительно с вами Бог и преподобный отец, ободряющий и объединяющий всех в согласии и единодушии. Возлюбленные братья, так пребывайте, так утверждайтесь. Всякое дело вначале бывает нелегко, но с течением времени приобретается разумная опытность. Не уподобляйтесь тем, кто по властолюбию бывает непостоянным и неблагоразумным.

Так как теперь жестокое гонение, то прошу вас не предавать веры и благочестия и в случае нападения не позволять еретикам увлечь себя каким бы то ни было образом. Терпите мужественно, считая все второстепенным, не только монастыри и все находящееся в монастырях, хотя бы то было безмерно обильно, но и собственные тела свои, избрав благое бегство и увенчиваясь блаженством терпения гонений, преславным и предивным, как заповедал вам блаженный. Хотя он был уловлен, — увы, какое поражение! — однако обратился, принял епитимью, соединился с благочестивыми и стал одним из братий и отцов наших, потому и принят был священноначальником нашим, блаженнейшим патриархом.

Итак, зная это, братия, будьте благодушны, соблюдайте благочиние, делайте добро во Христе Иисусе Господе нашем, Который и его да упокоит с праведными, и вас да утвердит во всем добром, возлюбленные наши братия!

Послание 127(186). К Петру, епископу Никейскому

Теперь, по возвращении из ссылки, мы пользуемся благоприятным случаем написать к отеческой твоей святости. Ибо вследствие нашествия арабов вместе со многими другими и мы, смиренные, были переселены из чужой страны на Принцев остров и оказались вблизи города. Сколько мы бедствовали там как от окружавшего нас изгнанного народа, так и от жары, и от негодной для питья воды, об этом и говорить незачем. Потом, когда мы подошли к Халкидону, там присоединилось к этим двум бедствиям еще одно: мы впали в тяжкий недуг — болезнь печени, который мучил бедную плоть нашу около семи дней. Вообще, наше путешествие было самое тяжелое.

Впрочем, по благодати Божией, у нас произошло три следующих счастливых события: во–первых, мы поклонились блаженнейшему архиерею нашему, заручившись его священными молитвами, во–вторых, также и других священных отцов и братьев, и в–третьих, по милости Божией, мы рассеяли клеветы и обвинения, которые, не знаю почему, возвели на нас ревнители мира. Они изображали нас отщепенцами, отделившимися от святого нашего архиерея, обвиняли в самовольном назначении епитимий для уличенных в общении с еретиками, и прочее, что трудно изложить в письме.

Впрочем, по молитвам твоим, в точности описывая каждое событие порознь, мы имели, как сказано выше, общение со священным нашим патриархом, который принял нас с чрезвычайным снисхождением, любезно беседовал с нами и отпустил нас, не упомянув ни о чем из того, что говорили лукаво. Когда же было упомянуто и о господине Тарасии блаженном, — ибо те любители отцов говорили, что мы от него отделились и Второй Никейский святой Собор называем поместным, — то мы объявили, что мы и его почитаем наравне со Святыми Отцами, и Собор признаем Вселенским, и на письме, и на словах, даже если где–нибудь как–нибудь и кому–нибудь отвечали иначе. Но это теперь не нужно исследовать и возобновлять, так же, как и иные тогдашние дела, ибо это производит смуты и не приносит никакой пользы, а только рождает словопрения и соблазн для Церкви Божьей. Тогда каждый писал и действовал, считая себя правым.

В давние годы, как ты знаешь, возлюбленный, совершилось то, о чем теперь толкуют, что и известно востоку и западу. Сделанного и написанного ни одна сторона отвергнуть не может. Ныне время согласия, ныне время общих подвигов. Если написанное хорошо, то окажется перед потомками достойным похвалы, а если не таково, то наоборот. Верно слово, и говорить об этом еще что–нибудь мы не хотим ни теперь, ни после. Явит это, как говорит апостол, день откровения (2 Фес.1:7) и конечный огонь, когда рассудятся и очистятся дела наши.

Это по необходимости написано мной к тебе, как единодушному отцу и виновнику мира, а также для того, чтобы высказать скорби, ибо это может доставить облегчение тем, кто страдает. Если же ты окажешься утешителем для нас, смиренных, приняв на себя труд любви, то, конечно, сделаешь нас своими во всем. Мы и находящиеся с нами усердно приветствуют святость твою и находящихся с тобой, святейший.

Послание 128(187). К Марии, девственнице

Так как мы дважды получали письма от твоего почтенства, то признали нужным приветствовать досточтимость твою не одним только приветствием, но и письмом, и не столько по поводу твоих писем, сколько из уважения к тебе. Ибо мы узнали, что ты решилась избрать девственную жизнь, чтобы служить Богу в преподобии и правде.

Истинно, что лучше девства? Его забота, — как угодить Господу (1 Кор.7:32), как получить будущие блага, как убежать от разнообразных козней диавола. А замужняя, напротив, обеспокоена тем, как угодить мужу (ст.34), как благоустроить дела мирские. Она обуревается горькими волнами жизни, заботясь о детях, о рабах и рабынях, особенно же об угождении мужу, не имея возможности преодолевать козни мира и на крыльях ума возноситься ко Господу.

Итак, ты, прекраснейшая из жен, поистине блаженна и преблаженна, что избрала благую часть, подобно приснопамятной Марии, как бы сев у ног Иисуса и в спокойной жизни слушая слово Его (Лк.10:39–42). Ты освятила себя, принеся свою жизнь в дар Богу, ты облагородила кровь свою в Святом Духе, представив собой прекрасный пример. И находящиеся под игом забот какую приобретут пользу, если и они не ощутят и не найдут Бога, насколько возможно (Деян.17:27)?

Не все ли супружества расторгаются смертью? Не проходят ли красоты здешней жизни, как сновидения? А сколько бедствий связано с браком! Одни бездетны, другие имеют дурных детей. А бедность и богатство? Та мучит и как бы расплавляет, а это перебрасывается, подобно игральным костям, от одного к другому. Брачные чертоги воздвигаются и с плачем разрушаются. Плач и рыдание, непрерывные несчастья, которыми наполнена жизнь, — примеры их перед нашими глазами.

Ты же, прекрасная дева, избежала всего этого, одиноко обитая в доме и соблюдая себя в девстве, как благоуханная роза, для Господа, хотя, конечно, имея и скорби от врагов видимых и невидимых. Ибо где жертва Богу, там и разбойник поджидает, чтобы похитить и ограбить святыню. Но мужайся о Господе, на Которого ты уповаешь, ради Которого ты переносишь труды. Он Сам — Хранитель твоей жизни, Покровитель и Помощник в скорбях, Он доведет до конца твой подвиг и сделает тебя достойной небесного царства Своего.

Это высказано тебе нами, грешными, чтобы ты знала, что ты, раба Господня, имеешь и в нас, усердных служителях Господних, братьев по духу и сослужителей по природе, молящихся о твоей досточтимости.

Послание 129(188). К Льву, сакелларию [  [221] ]

Оставаясь обязанными воздать тебе множество благодарностей и похвал, мы думаем отдать хотя бы малую часть долга письмом, написанным нашим смирением к знатному и возлюбленному твоему превосходительству. И теперь что мы скажем относительно брата Силуана? Во–первых, то, что боголюбезная душа твоя приняла его, как одного из близких, приветливо и с благосклонным лицом беседовав и общаясь с ним, уничиженным. Потом и о нас, грешных, ты расспрашивал, а также и о болезни нашего тела, и в других отношениях ты выразил любезное расположение к нам, смиренным. Ты сказал: «Некоторые враждующие против вас подозревают, будто и я студит», — и просил, чтобы никогда никоим образом не была нарушена такая дружественная связь.

Все это изумило нас и еще более утвердило в искренней любви к тебе, так что мы сказали: «Не попусти нам, Владыка всех, когда–нибудь забыть доброго благодетеля, верного, единодушного, испытанного друга, священного человека, защитника и покровителя всегда и во всем, господина и владыку нашего. Но да пребывает в нас любовь к нему и после смерти, или лучше, да перейдет и в будущий век. Тогда мы, как веруем, узнаем друг друга и будем сорадоваться в Боге тем, которые по действию Духа любили нас!»

Впрочем, начав речь с этого, обратимся теперь, по твоему приказанию, к двум предметам. О первом мы думаем так же, как и ты, господин наш. Начнем же нашу речь так. Убийца, будучи схвачен, должен по закону понести надлежащее наказание. Ныне идет междоусобная война, которая, как и другие наказания Божии: землетрясения и голод, наводнения и пожары, — послана праведным судом Божьим для нашего вразумления и в которой причина гибели стольких людей. Господь же, умилосердившись, прекращает истребление, не желая погубить всех, — иначе Он произвел бы всеобщую гибель, как при потопе, — чтобы оставшиеся сделались достойными пощады и спаслись. Ибо говорит Он в Евангелии: прощайте и будете прощены (Мф.6:14), и через блаженного Павла: никто никому не воздавай злом за зло; но всегда ищите добра и друг другу, и всем (1 Фес.5:15).

Впрочем, не обходится без наказания. Так и Каин, убивший брата, справедливо получил разнообразное и известное наказание, наказан сам собой и Ламех. И Авессалом, убивший брата Амнона, не был убит, смягченный Фекоитянкой, но был удален отцом, и сам Давид не хотел, чтобы Авессалом, восставший на отца, был убит, также и восставших вместе с ним он приказал, как написано, не умерщвлять по прекращении войны. Об этом кратко. Ибо Милосердный Бог хочет посредством других наказаний, например, ссылок, заключений под стражу и прочих, сохранить их для раскаяния в течение всей жизни.

Что сказать нам о другом предмете, когда твой мудрый и проницательный ум знает все? Прежде царствовавший Лев заботился о том, чтобы мы вступили в состязание с иноверными, а он сам, по его замыслу, произнес бы суд против нас. И у ныне царствующего императора было такое же намерение, когда он лично беседовал с нами три года назад, говоря, что не он будет судьей дела, но кто–либо из тех, которые, как казалось, единомысленны с нами.

Но ни мы, лично присутствовавшие, ни знаменитый наш архиерей не допустили этого, как незаконного и чуждого. Это и справедливо, возлюбленный господин наш, ибо здесь речь идет не о предметах мирских и плотских, судить о которых имеет власть царь и мирской суд, но о божественных и небесных догматах, что вверено не кому–нибудь, а лишь тем, которым сказал Сам Бог Слово: что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах (Мф.16:19).

Кто же те, которым это вверено? Апостолы и их преемники. Кто эти преемники? Нынешние патриархи: Римский, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский. Это — пятиглавая власть Церкви. Им принадлежит право произносить суд о божественных догматах. А дело царей и правителей — помогать и подтверждать определяемое, и примирять плотские разногласия. Ничего другого относительно божественных догматов не вверено им от Бога, и, если что будет сделано ими, не устоит.

Поэтому и отвергнуто все, сделанное и сказанное некогда царской властью и дерзновением Константина и Льва относительно догмата о божественных иконах, вследствие чего и отделилась здешняя Церковь от других четырех, подвергшись вечному проклятию, запечатленному Духом Святым. Потом, по милости Божией, был воздвигнут рог православия при Ирине, славно царствовавшей с сыном своим, при них соединено было разделенное, но до воцарения следующего Льва. При нем здешняя Церковь опять отделилась, подвергшись, как и раньше, проклятью от прежних.

Итак, господин, невозможно смешивать Божественный суд с мирским, также невозможно здешней Церкви созвать собор без согласия пяти патриархов. Если же кто спросит о том, каким образом это может произойти, то скажу: необходимо, чтобы иноверные удалились из церквей Божьих и священный патриарх Никифор получил свой престол. Тогда бы он составил собор с теми, с кем вместе он подвизался, в присутствии представителей прочих патриархов, и главное — западного, которому принадлежит высшая власть на Вселенском Соборе, что возможно, если захочет император, завершил бы примирение и устроил бы воссоединение Церквей посредством своих соборных посланий к Римскому престолу.

Если же это не угодно императору, и если, как он говорит, председатель Никифор вместе с нами уклонился от истины, то следует послать к Римскому патриарху с той и другой стороны, и пусть оттуда будет принято утверждение веры. Ибо таково положение: если уклонится один из патриархов, то он должен принимать исправление от равных ему, как говорит божественный Дионисий, а не судиться императорами, хотя бы восстали все православные императоры. Этого правила не должен презирать наш император, но, напротив, должен больше всего заботиться о его соблюдении, так как от этого зависит и благополучие царства, и законное царствование.

Ничего другого мы добавить не можем, смиренные и недостойные, молящиеся о вожделенном твоем благоденствии. Если же чего не достает в письме, то относящий письмо и поклоняющийся почтенным стопам твоим, даст ответ.

 

Книга III

Послание 1(189). К братству кизарскому [  [222] ]

Весть о кончине духовного отца нашего и вашего, возлюбленные братия, поразила нашу душу, как и следовало, и ввергла в тяжкую скорбь. Не об умершем, — блажен он, окончивший блаженную жизнь, доблестный монах, и до старости отлично подвизавшийся, с сохраненною — и это главное — среди бедствий и гонений за добро православною верою, отшедший отсюда и как бы увенчанный венцом правды за исповедание Христово. Но скорбь о нас, или лучше сказать, о вас самих, оставшихся подобно стаду, находящемуся в беспомощном состоянии после переселения доброго пастыря. Поистине, к сожалению и сокрушению сердца располагает воспоминание об этом предстоятеле, приводящее на мысль место и образ его управления в Господе: как он иного падающего увещевал, другого же дерзко поступающего наказывал, иного непокорного убеждал, другого ленивого пробуждал, с кротостью и смирением делая это, по примеру Самого Владыки, сказавшего: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф.11:29); и вообще все, чем он отличался среди вас, как звезда утренняя. От долговременной привычки разлука с отцом обыкновенно весьма тяготит душу.

Но что нам делать, братия, пред законом Божиим, который так повелевает: земля ты и в землю возвратишься (Быт.3:19)? Лучше сказать, эта разлука есть переселение к Господу. Ему повелено было переселиться, и он вышел из тела, отделился от вас и приложился к отцам своим, оставив вам в своей жизни прекрасный пример добродетели в подражание. Что же затем еще нужно? Прийти в себя и утешать друг друга в Духе Святом; и так как он оставил вам настоятелем господина Антония, то по тем же правилам и по тем же стопам благочестия начать вам жить, соблюдая веру, с готовностью злострадать за нее, если будет нужно, даже до смерти среди настоящего гонения, и отнюдь не изменять истине, также всеми силами стараться иметь любовь между собою и послушание настоятелю. Это служит к вашему спасению; это — хвала и для того блаженного в день Христов; это превожделенно и для нас, друзей и братьев ваших. Ибо, шествуя таким прекрасным образом, вы будете иметь и нас последователями вашими, сколько возможно, в делах Господних, почтеннейшие братия.

Послание 2(190). Огласительное к ученикам своим

Феодор, нижайший пресвитер и игумен Студийский, возлюбленным братиям моим и сынам духовным, рассеявшимся здесь и там ради Господа.

Благодать вам и мир от Бога Отца и Господа Иисуса Христа, даровавшего вам терпеть за имя Его гонение, которое прискорбно по плоти, но радостно по духу; ибо служит виною божественных блаженств и доставляет вечные венцы. Поэтому и я, уничиженный, весьма радуюсь и восхищаюсь, что удостоился видеть возлюбленных моих в таком преуспеянии, на такой степени доброго исповедания, которое мы исповедали пред Богом и людьми, поклоняясь Христу начертанному, т. е. изображенному на иконе, как все Святые Отцы наши.

Об одном только напоминаю и убеждаю, чтобы вы жили достойно Евангелия Христова, отличаясь добрым поведением в тех местах и с теми лицами, с которыми обращаетесь, словом, растворенным солию благодати, внешним видом, исполненным благоговения, в пище и питии умеренностью, в одежде и походке благонравием, так, чтобы вам быть светом для мирян и предметом божественного славословия, а не напротив.

Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией, как написано: говорит ли кто, говори как слова Божии, а не пустословие, служит ли кто, служи по силе, а не с высокомерием (1 Пет.4:10–11). Каждый да делает своими руками, чтобы не быть обременительным для других, чтобы не быть, как празднолюбцу, осужденным и за вкушение пищи; каждый да во всем поступает по заповеди, как делатель Божий, а не служащий к соблазну ближнего, чтобы во всем прославлялся Бог, и я, несчастный, слыша об этом, веселюсь и радуюсь. Остерегайтесь дурных связей, остерегайтесь пагубной дерзости, остерегайтесь блудодейственного объедения; пусть никто не беседует с женщиной без нужды; пусть никто не остается одиноким; пусть никто не предается сребролюбию, прилагая прибыток к прибытку и умножая золото, в котором коренится грех и часть с Иудою (см. 1 Тим.6:10).

Никто пусть не продает купленного раба, как владеющий монашеской свободой; ибо до этого простерлась порочность некоторых, поработившихся страстям и погубивших монашеское достоинство. Никто пусть не предается пьянству, слыша слова апостола: употребляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов (1 Тим.5:23). От этого возбуждаются против души плотские похоти, и воспламеняется дом Божий — внутренний ваш человек. Но так как мы странники и пришельцы, будем, при настоящем гонении, «как умирающие, и вот мы живы; как наказываемые, а не умерщвляемые; как скорбящие, всегда же радующиеся; как нищие, но многих обогащающие духовно, как ничего не имеющие, но всем обладающие», по словам апостола (2 Кор.6:9–10).

Очи мои всегда на вас, возлюбленных моих: сердце мое горит по вас в Господе; чувства мои бушуют во мне, когда слышу дурную весть о ком–нибудь; когда узнаю о богоненавистном отступлении, глаза мои проливают слезы. Душа моя сокрушается, когда кто–нибудь, не любящий Бога, поступает вопреки преданию и установлению, и вышеизложенному. Вы, отцы, вышли из монастыря в высший свет гонения. Разве для омрачения мы отлучены друг от друга действием Духа? Разве для того, чтобы нам жить по влечению страстей? Разве не видит Бог? Разве не становится известным дело каждого — то, как вы ведете себя? Выслушайте это вы, имеющие рабов, живущие в одиночестве, обращающиеся с женщинами, чтобы не сказать еще: сребролюбцы, празднолюбцы. Не добровольно я укоряю, простите, но с прискорбием обличаю, как поставленный на это. Дополните мою радость, дети, будьте единомысленны (Флп.2:2): руководствуйтесь одним и тем же правилом, оставляя добрые примеры и воспоминания в душах, взирающих на вас, ко славе Божией, к вечной хвале вашей, к радости и меня, грешного, к похвале вашего братства во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава и держава, вместе с Отцем и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Послание 3(191). К игумении Игнийской

Приятно мне благочестие твое, сестра о Господе, и дары, которые ты прислала, и то участие, какое принимаешь ты в наших обстоятельствах. Но мы не таковы; не имея достаточно сил, чтобы соблюдать самих себя в добре, как мы можем преподавать другим благопотребное наставление? Да будет тебе по вере твоей, чтобы тебе жить богоугодно, неукоризненно продолжая девственную жизнь, и не только это, но и неосужденно проходить должность настоятельства. Ты знаешь, что это дело соединено со многими наградами, но для невнимательных и опасно начальствовать над душами, созданными по образу Божию. Управляй же, как начальствующая о Господе, и руководи паству свою, представляя собою пример всего доброго, чтобы тебе удостоиться сказать: вот я и дети, которых дал мне Господь (Ис.8:18). Бог вверил тебе души, отрекшиеся от мира, и к Нему ты должна привести их, как благоприятную жертву; за это тебе будет великая награда на небесах.

Поучай их, внушай им спасительные заповеди: любить одного только Христа, а не плоть и кровь, быть нестяжательными и ничего не иметь собственного, не быть пристрастными и не оказывать особенной любви к своим близким, быть ревностными и не предаваться лености в подвижничестве. Если будет так, то скоро встретит их, имеющих светильники, Жених Христос, и встретит с радостью, приветствует их и Сам будет ими священно приветствуем, отверзет им небесный и нерукотворенный чертог и дарует им царство небесное, наслаждение райское, струи бессмертия и сладости вечной жизни, облечет их в светлые одежды, украсит красотами нетления, брачными диадемами, исполнит бесчисленных благ на веки веков.

Поэтому и ты, и они, подвизайтесь, старайтесь ежедневно соделывать свое спасение, воодушевляясь надеждами и божественною любовью, в душе погашайте воспламеняемый врагом огонь. Если случится и другое что–нибудь враждебное в подвижничестве, ободряйте себя занятиями, божественным чтением и пением, остерегаясь общения с ересью, не изменяйте вере, хотя бы надлежало пострадать за это даже до смерти. Нет ничего важнее любви Христовой, как показали девственницы, бывшие от века доселе; ибо и теперь есть гонимые и изгоняемые из обителей ради Христа, но не соглашающиеся участвовать в еретическом хлебе.

Это написал я тебе и находящимся с тобою, как сестре и дочери во Христе, чтобы ты видела, что есть общий Владыка для всех нас и что мы желаем всем спастись, как составляющие одно тело Христово и от Него сделавшиеся братьями друг другу; ибо во Христе Иисусе нет мужеского пола, ни женского, но все и во всем Христос (Гал.3:28; Кол.3:11), Который да спасет и вас, и нас!

Послание 4(192). К Ефрему и Агафону, и прочим сынам

Скончался блаженный Лаврентий. Для него смерть есть покой, ибо может ли быть иначе для доброго мужа, отошедшего от подвижнических трудов или, точнее, от гонения за правду переселившегося к Господу? Многие стали свидетелями его добродетельной жизни. А для вас, почтеннейшие братия, и для нас, смиренных, это событие прискорбно, так как мы лишились доблестного монаха, достопочтенного брата, стоявшего во главе духовного руководства. Впрочем, эта скорбь изменяется у нас в радость, потому что избранник Божий взят от нас по повелению благого Бога, в преподобии и правде. Потому и я, смиренный, радуюсь и сорадуюсь вам, что мы проводили к Богу такой сосуд; ибо Лаврентий поистине стал сосудом избранным, сначала чрез неложное отречение от мира и послушание, потом чрез ревность и преуспеяние в добродетелях, почему он и удостоился священства, и получил достоинство наблюдения над многими братиями, и достолюбезно пас их, будучи полезен для паствы, живя поистине для Бога и для игумена, а не для мира и дел мирских. Известны его гонения и ссылки ради Господа и прежде, его и ноги прекрасны, как ноги благовестника, скажу словами Писания (Ис.52:7), так как он ходил повсюду и возвещал братиям спасительные обетования. Миро — духовный пот его, и священная роса — добродетельное подвижничество его. Взятый среди настоящего гонения, что иное получил он от Господа, как не блаженство?

Итак, он ныне на небе в обществе равночестных ему; а мы еще стоим на поприще под страхом изменения. Ибо не бывает совершенного блаженства для человека прежде окончания жизни, по неизвестности исхода.

Поэтому увещеваю вас, братия, бодрствовать и трезвиться, мужаться и укрепляться в предстоящем подвиге духовного и телесного гонения. Ибо живущий по воле Божией всегда бывает гоним невидимым врагом для совлечения во грех; будем же избегать его, мужественные воины Христовы. Как избегать? Посредством благоугождения Богу во всем, находясь под крепкою Его рукой. А это будет тогда, когда вы станете жить не по своему произволу, а общежительно, имея своим настоятелем брата Ефрема, как и время и обстоятельства требуют, и мы соизволяем. Пусть будет у вас все общим; «мое» и «твое» пусть будет изгнано; пусть оказывается любовь; пусть соблюдается послушание; и, если это знаете, — говорит Господь, — блаженны вы, когда исполняете (Ин.13:17).

Послание 5(193). К Евфросинии игумении

Воспоминание о блаженной матери, твоей — по духу и плоти, а моей — по духу, и, осмелюсь сказать, многих других, — ибо это почтенная госпожа, — побудило меня, как бы побуждаемого ею самою, высказать тебе и теперь нечто, сестра в Господе. Что же именно? То, чтобы ты подвизалась добрым подвигом аскетической жизни, к которой ты призвана, и исповедала доброе исповедание перед многими свидетелями (1 Тим.6:12).

Как же подвизаться? Во–первых — иметь страх Божий в сердце. Ибо где страх Божий, там соблюдение заповедей Его. Во–вторых — заботиться о смерти. Ибо где забота о смерти, там удаление от страстей. Далее — помышлять о разлуке с телом, о присутствии при этом Ангела, о возведении души на небо, где она получит местопребывание до времени воскресения, когда она соединится со сродным себе телом неизреченною силою Божией, и о том, как ей избежать начальника настоящего века, старающегося привлечь к себе восходящую душу, если он увидит ее оскверненною страстями.

Не говорю о скором пришествии Жениха Христа, с неба, с Ангелами силы Его (2 Фес.1:7), восхищении боголюбивых душ на воздух и собрании всех вообще тварей пред страшным престолом, о приговоре той и другой из предстоящих сторон, призывающем праведных в царство небесное, а грешных посылающем в огонь кромешный.

Внимательно помышляя об этом, душа трепещет, страшится, сокрушается, плачет, очищается, просвещается, освобождаясь от здешних привязанностей, изменяясь и возносясь к Богу в духовной радости и неизреченном веселии от превосходнейшего созерцания блага, так что не хочет смотреть на солнце и наслаждаться в настоящей жизни. Так следует подвизаться добрым подвигом, почтеннейшая. Так подвизаясь, добрая мать твоя соединилась с Богом и переселилась отсюда с похвалою.

Поспешим же и мы, увещеваю, следовать по стопам ее. Не смущайся, стремясь на высоту добродетелей, как потому, что по благодати Божией ты можешь достигнуть до высших степеней совершенства теми добрыми делами своими, о которых я слышу, так и потому, что, где есть желание, там силою Бога, любящего спасать имеющих такое настроение, мало–помалу достигается и совершенство. Может быть, ты считаешь препятствием для осуществления такого намерения настоятельство над сестрами, тяготясь управлением? Но нет, госпожа, ничто так не любезно Богу, как пасти и руководить ближних. Сам Он говорит великому Петру: если любишь Меня, паси овец Моих (Ин.21:17); и еще: если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста (Иер.15:19); и еще: обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов (Иак.5:20).

Кто самовольно по властолюбию берет пастырский жезл, тот ненавистен и противен Богу, не спасет других и сам не спасется; а кто, будучи призван, примет настоятельство из повиновения Богу, тот будет другом Божиим, может спасти других и сам спастись. А так как ты призвана к этому, то радуйся и страшись: первое–на основании надежды, второе–по причине подвигов; управляй и руководи, исполняя пастырство и неся заботы об общине. Ты говоришь, что тебя страшит молва; но ты, при помощи молитв матери, имеешь покровителем Бога; на Него возложи заботы свои, и Он сделает удобоисполнимыми намерения твои. Ты говоришь, что не имеешь никого, кто бы искренно защищал тебя? Но ты имеешь первым защитником Самого Господа, Которого ты возлюбила; потом и хранителя жизни твоей–Ангела, избавляющего тебя от всякого зла.

Поэтому благодушествуй и не унывай, укрепляйся и не ослабевай, имея попечение и о благосостоянии тела, чтобы надлежащим образом служить Богу и управлять сестрами. Также и сестры, — ибо к ним надобно обратить речь, — пусть следуют разумно и пасутся богоприлично, дыша только тобою одной и признавая тебя истинной своей матерью, а друг друга неложными сродниками.

Ибо, где есть такое единодушие, там Христос посреди и совершенство блаженной жизни. Они избрали блаженную жизнь, возлюбив девство, имея женихом своим Христа, но не женихов тленных, с которыми сочетание прискорбно, а спустя немного разлука еще горестнее. Жених же Христос, Которого они имеют, никогда не умирает, но есть жизнь всех, и с Ним они, соблюдая обет воздержания, войдут в небесный чертог, и пищу, и питие, и одежду, и все нужное получат от благопопечительной любви Его. Ибо апостол говорит: мы, из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестие Божие, но и души наши (1 Фес.2:8).

Только пусть они будут единомысленны, согласны, имеют одну душу, одну волю, все общее, ничего собственного, никакого разногласия, и все устроится к их спасению. Краткое и прекрасное поприще общежития будет пройдено, и станут они ликовать во веки веков с твоею доброю и богомудрою матерью. Так эта прекрасная община и прекрасно пасущая ее возрадуются общей радостью и будут с Господом всегда.

Вот наше малое и ничтожное воззвание. Ты же, госпожа, приняв эти незначительные семена, приложи недостающее от себя самой и не оставляй молитвы о нас, грешных, чтобы нам оказаться деятельными исполнителями того, чему учим, и спастись вместе с вами в царстве небесном.

Послание 6(194). Огласительное к игумении

Ты, почтенная, желала получить слово назидания от нас, смиренных; но и слово наше ничтожно, и жизнь презренна. Впрочем, мы заботимся о твоем спасении, так как ты девственница, невеста Христова, сокровище святости, и так как по убеждению желаешь ты от нас назидания, желаешь его по той причине, что при дверях стоит Святая Четыредесятница. И хотя истинная девственница Христова не в определенные дни, но во всякое время и каждый день печется, как бы угодить Господу и Жениху своему, конечно, время поста имеет и особенность пред всем годом в отношении к ревности о добродетелях.

Итак, почтеннейшая, продолжай и теперь исполнять свое обыкновенное правило подвижничества; мы не можем определить то или другое ни тебе, ни сподвижницам твоим, потому что еще не знаем порядка и образа вашей жизни. Но один закон и одно правило общеполезно для всех, особенно для принявших обет монашеский: не делать ничего, кроме угодного Богу, но со страхом и трепетом совершать свое спасение (Флп.2:12), ибо истинный пост есть воздержание от всякого зла.

Будем же соблюдать пост, во–первых, в том, чтобы не допускать порочным помыслам вселяться в сердце и потом обращаться в непристойные пожелания. Один предмет желаний и истинной любви — Господь наш Иисус Христос, добрый и прекрасный Жених, всецело предавшись Которому, душа ненавидит плоть и кровь, и все тленные образы и, постоянно окрыляясь любовью к Нему, не хочет взирать и на самое солнце и стремится выйти из тела и пребывать с Возлюбленным, что составляет край желаний у причастных слову.

Будем соблюдать пост, во–вторых, в количестве и качестве пищи, столько, сколько позволяют телесные силы; ибо апостол говорит: каждый, как совесть подсказывает, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброе произволение любит Бог (2 Кор.9:7). Это может относиться собственно к тебе — игуменствующей. А в отношении к общине сестер не имеет силы, потому что каждой из них следует есть и пить, и во всем прочем поступать по данному от тебя правилу; а тебе нужно иметь прозорливое око, чтобы с должной внимательностью относиться к их делам.

Вообще же всем должно воздерживаться от неуместного пустословия, нелепой клеветы, суетной праздности, а лучше соблюдать благовременное безмолвие и говорить должное, любить и уважать друг друга о Господе, иметь все общее и ничего отдельного, и не делать ничего по своему желанию, хотя бы оно казалось приятным, по той причине, что тобой так устроено.

И не разделяй сердца твоего расположениями к родственникам твоим по плоти. Потерей времени было бы говорить о любви к кому–либо другому. Но пусть душа твоя будет вся целиком привязана к Богу, к сестрам по духу, чтобы можно было сказать о вас то, что сказано в книге Деяний Апостольских, именно, что у них у всех было одно сердце и одна душа, и никто из начальствующих не говорил, что ему принадлежит что–либо, как собственность, но было у них все общее (Деян.4:32). Где это соблюдается, там апостольская жизнь созерцается, там мир Бога, который господствует над умом каждого; там беспечальная и блаженная жизнь, там хоры мудрых дев; там посреди Христос, Который смотрит и Сам бывает видим, духовно питает и Сам принимает пищу, услаждает и Сам услаждается, любит и Сам взаимно любим, так как и их питает лучами Своего света и Сам питается приношениями сообразно с добродетелью каждого. Ибо Он жаждет спасения каждого и посещает его, как смоковницу, о которой повествует Евангельская история (см. Мк. гл.11): если найдет там плод, произращенный Богом, от него питается, если же нет, — проклинает ее.

Поспешим же, сестра о Господе, — и мы, и вы — принести приятные Богу плоды от вдохновенных и божественных размышлений. Это да будет в течение всей нашей жизни, особенно же во время приближающегося святого поста, чтобы мы, когда наступит Святая Пасха, приготовили пищу Тому, Кто в изобилии благословляет нас, и чтобы Он в великий и страшный день Своего откровения сделал участниками Его воскресения и славы нас, которые уподобились Его страданиям.

Ему подобает слава, честь и поклонение со Отцем и Святым Духом всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Послание 7(195). Феодоту военачальнику

И скорбь, и радость того, кто есть друг, естественно переходят к любящему, так как у того и другого при одних и тех же условиях наблюдается одинаковое расположение. Итак, поскольку печаль вожделеннейшего господина нашего относительно общения с иноверными теперь возвещена нам чрез благочестивейшую госпожу игуменью, то она коснулась и нас, смиренных, и причинила скорбь нашему сердцу в то время, когда мы думали о противоположной встрече.

О, несчастье! Что это за невольное увлечение? Что это за принудительное участие под страхом телесных страданий в случае отказа участвовать в иноверном хлебе? Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа, — мысль самая христианская! — есть Жертва добровольная. Ибо великий апостол говорит о Нем: будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп.2:6–8). Если же она — Жертва добровольная, то добровольно и преподается желающим, а не нежелающим. Сам Господь в Евангелии говорит апостолам по поводу ушедших от Него из числа тех, которые казались учениками Его: не хотите ли и вы отойти? Ответ же великого Петра таков: к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго (Ин.6:67–68). Также и в своем послании великий Петр говорит: охотно нужно пасти, а не принужденно (1 Пет.5:2).

Итак, пусть знают насильно привлекающие к общению с собою нежелающих, что они поступают по–язычески, предлагая не Тело Христово, добровольно принесенное в жертву, а, напротив, некоторый род идоложертвенного, подобный не произвольно приносимым жертвам бесовским. Истинно это слово, и доказательство ясно, а никто не слушает. Но пощади, Господи, не предай наследия Твоего на совершенное поругание, как говорит в одном месте некто из пророков (Иоил.2:17).

Что же будет с нами, возлюбленный и достопочтенный? Нам будет сказано: хотя и тяжело, но где обет любви? Неужели же мы будем еще увлекаться временем? Неужели будем бояться власти более, нежели следует? Где же изречение Господа, запрещающее бояться людей и повелевающее более бояться Одного Господа, у Которого всякая власть и сила ввергнуть и тело, и душу в геенну огненную (Лк.12:5)?

О, падение! О, страх, недостойный всякого человека, особенно христианина! Впрочем, скорее, любезный и добрый господин, восстанем, раскаемся. Близок Господь призывающим Его (Пс.144:18) и не хочет нашей погибели от какого–нибудь греха (см. Иез.33:11), но желает, чтобы мы по падении скорее восстали и по согрешении обратились, сколько бы раз это ни случалось по какому–либо безрассудству. Может быть, почтенная душа твоя скажет: Кто уязвил — Тот и уврачует нас (Ос.6:2). Для этого именно и есть епитимия. Действительно, нет ничего неисцелимого, если врачуется; да не будет для вас тяжко это слово врачевания.

Послание 8(196). К Прокопию монаху

Пишу к тебе, почтеннейший, теперь, когда встретил посыльного, доставившего письма, мое и твое, который и побуждал меня к тому, так как и твое благочестие желает этого и любит. Радуйся же, человек Божий, радуйся, прекраснейший из друзей и притом старых; радуйся, знаменитый благочестием и славный ведением.

Где ты, зачем некогда оставил нас, скрывшись на столь долгое время? Почему ты заключился дома, не выходишь и не являешься между людьми? И наконец, — скажу смелее, или любезнее; ибо любви свойственно не уклоняться от напоминаний, полезных для любимого, — зачем ты так поступаешь? Зачем ты, который удалился от мира через принятие монашеского совершенства, и возвратился домой; расторг узы пристрастия, — ибо это означает отречение от мира, — и опять связал себя сожительством с госпожою супругою и богохранимыми детьми; и, что еще страннее, остригся по обыкновению живущих в уединении и принял посвящение чрез Божественное тайнодействие, и опять отпустил волосы по примеру живущих в пустыне? Каждый, — говорит апостол, — оставайся в том звании, в котором призван (1 Кор.7:20). И еще в другом месте: не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией (1 Кор.10:32). И еще в ином месте он говорит о самом себе: не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего (1 Кор.8:13).

Каждый дает о себе знать собственным видом, воин — тем, что носит меч, гражданин — тем, что носит плащ. Вообще почти каждый из облеченных властью или занимающихся искусствами или ремеслами носит приличествующую ему одежду. Так врач не возьмет пастушеского посоха, и пастух не возьмет в руку врачебного орудия. Если же так бывает в этих делах, то тем более в духовных и величайших никто не должен ни жить, ни являться несвойственно своему состоянию, чтобы ему не подвергнуться определенному от Господа осуждению, как соблазнителю мира, чего постараемся избегнуть, возлюбленный, особенно мы, отличающиеся от других и ведением, и саном. Ибо строг суд над теми, кто получил преимущество, ибо меньший заслуживает помилование, как написано (Прем.6:5–6). Также и Господь сказал: кому дано много, с того больше взыщут (Лк.12:48).

Итак, увещеваю, будем остерегаться, чтобы нам, которые должны быть светом для находящихся во мраке, не сделаться противными призванию, и чтобы нам, которые обязаны быть солью земли, по Евангелию (Мф.5:13), не потерять силу по нерадению. Все должно быть благопристойно и чинно, — взывает апостол (1 Кор.14:40), — все на пользу ближнего, а не ко вреду. И в делах, дозволенных нам, да не произошел соблазн, — и Великий Василий этого требует, и весь вообще Ветхий и Новый Завет повелевает — каждому должно оставаться в собственных пределах и обычаях.

Не подумай, господин, что я обращаюсь к тебе с высокомерием; нет, напротив, с великою любовью и заботливостью, относя твои дела к себе самому, по союзу любви, и желая спасения почтенной душе твоей так же, как самому себе. Если же в словах моих есть что–нибудь непристойное, то ты своим словом научи мое смирение и убеди, что ты поступаешь надлежащим образом в том, что подверглось укоризне, как непристойное.

Послание 9(197). К Феоктисту пустыннику

Заповедь Божия, повелевающая нам любить друг друга и притом так, чтобы полагать душу друг за друга (Ин.15:12–13), побудила меня, духовный брат, опять написать к тебе. Ибо я забочусь о твоем спасении и слышу, что между вами и другими братиями происходит раскольническое несогласие — не малое, но весьма сильное, так что принадлежащий к пастве народ разделился на две противоположные части, из которых одна нападает на другую и удаляется от взаимного общения. Все это — дело сатаны, древнего человекоубийцы, и великий соблазн. А Господом сказано: горе миру от соблазнов; и еще: горе тому человеку, через которого соблазн приходит, лучше было бы, если бы повесили тому мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской, чем соблазнить одного из малых сих (Мф.18:7–6).

Я удивляюсь, как ты, почтенный, подвизаясь и служа Богу столько лет, не заботишься о такой опасности, которая, если не будет отвращена всем твоим усердием и старанием, не только сделает тщетным все твое подвижничество, но и удалит тебя от Бога, чего да не будет! Поэтому, брат, еще три года тому назад, находясь близ тамошних мест при возвращении из Смирны и узнав об этом разделении, я по чувству братской любви писал к тебе, что слышал, и как должно тебе мыслить об истине, и как избежать угрожающей опасности соблазна; но ты не отвечал мне. Потом я опять объяснял тебе, а ты опять не отвечал мне: это — явное доказательство, что ты не хочешь служить Богу и поступать право по истине. Прости, не гневайся на меня, говорящего истину. Написано: обличи ближнего твоего, чтобы не иметь греха его (Сир.19:17; 22:13). Вот я, несчастный, хотя никогда не видал тебя, но так как ты — брат мой во Христе, я не перенес этой молвы по какому–либо страху, но произнес обличение и сделал увещание, опасаясь суда и желая тебе спасения. Как же ты, подвергшийся обличению и отец разделения, предстанешь на суд? Как ты будешь оправдываться, давая отчет за такой народ? Хотя бы ты совершал дела Иоанна Предтечи, это лишит тебя царства Божия, если не предупредишь исправлением.

Каким же исправлением? Оправдывая себя относительно того, в чем прежде ты был обвиняем, и показывая правую веру и во всем правое исповедание слова истины, если возможно, сам лично; если же нет, то чрез посланного от тебя письменным объяснением. Когда таким образом наступит единомыслие в Господе, не говорю — с таким–то и таким–то, а только с одним мною, смиренным, то прекратится соблазн и соединится разделенное, и будет Господь среди нас, и не станет хулиться имя Его чрез нас, не говорю — между язычниками, но между христианами. И если после взаимного соглашения останутся некоторые разногласные, то и они научатся и соединятся чрез нас, смиренных, которые будем защищать тебя, как самих себя. И Бог будет милостив, и жизнь твоя будет так блаженна, и конец твой с похвалою, и останки твои в правде.

Вот это второе уничиженное письмо мое. Если ты сделаешь должное, объяснив и оправдавшись во всем, в чем обвиняешься, то приобретен ты, брат наш, скажу словами Господа (Мф.18:15), и мы, смиренные, весьма возрадуемся о тебе. Если же, — чего да не будет, — останешься при том же молчании и непослушании, то подвергнешься вечному осуждению, напрасно совершая подвиги, а точнее, — гибельно разделяя народ Божий собственным поведением. Мы же будем внимать апостолу, который говорит: Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден (Тит.3:10–11).

Послание 10(198). К Стефану игумену

Частая присылка писем доказывает сильную любовь твою, почтенный, руководящуюся отеческим обычаем. Ибо и тот блаженный, при других своих достоинствах, отличался и тем качеством, что поддерживал благо любви к братиям. Пиши же, возлюбленный, подражая в этом отцу, доставляя и нам удовольствие постоянной беседой. Впрочем, не высказывай похвал и не смешивай свинца с золотом и грязи с жемчугом, а лучше молись, чтобы и мне следовать по стопам вас, последователей его. Ибо я во всех отношениях непотребен, хотя ты по влечению любви и говоришь, что получаешь пользу от нас, бесполезных. Если же бывает для тебя какая–нибудь польза, то надобно приписывать это Богу, устрояющему полезное нам друг чрез друга и друг с другом. Об этом так.

Относительно крестного знамения при трапезе или при каком–нибудь другом случае, полагаемого восставшими от падения покаянием и принимаемого избавившимися от падения, уже соборно, можно сказать, обсуждено и определено святыми отцами, что это хорошее дело, и нам, смиренным, кажется благопотребным соблюдать это и другим передавать. Поэтому, если и тебе угодно будет сохранить это, то мы хвалим и одобряем. Отвергать это, как делают некоторые, есть дело излишней ревности в служении Богу, осуждаемой апостолом и не имеющей ни законных оснований, ни братской любви. Ибо чем они докажут верность своего мнения, когда нет ни правила подтверждающего, ни священный иерарх наш не запрещает нам принимать это? Не значит ли это скорее ниспровергать покаяние и отвергать спасение? Тому, кто удостоился причащаться Святых Тайн и полагать на самом себе крестное знамение, может ли быть непозволительно знаменовать общую трапезу наедине или пред всеми?

Разве мы не знаем, что благий Бог и Господь наш, Единый безгрешный и взявший грехи мира, позволял блуднице касаться пречистых ног Его, умащать их слезами, равно как и миром? Он вкушал пищу и вместе с мытарями и у мытарей, и учениками Своими делал мытарей. И нет ничего столь любезного Ему, как обращение от греха и любовь друг к другу. Это ставит Он и признаком учеников Своих (см. Ин.13:35), и блаженного Петра после отречения Он объявляет верховным между прочими апостолами. Что может быть сильнее для доказательства предложенного предмета? И кто безрассуднее людей, невежественно и высокомерно не допускающих, чтобы полагали знамение креста и молились уже исправившиеся покаянием? Мы, смиренные, думаем так, как выше сказано, так и вам советуем. Другие, иначе думающие, пусть рассудят об этом.

Мы, смиренные, отвечали на вопрос брата нашего Симеона и желаем, чтобы у вас, почтенных, было спокойствие во всем, и молимся, чтобы вам сохраняться во всем невредимыми.

Послание 11(199). Огласительное к находящимся в Кизике

С удовольствием увидели мы прибывших вместе с братом Симеоном, поставленным во главе вас, как по долговременному отсутствию его, так и по прекрасному образу жизни. Подлинно, благодетелен такой образ жизни и для него, и для нас, когда столько братии живут вместе во времена гонений. Ибо достойно похвалы то, что двое или трое собраны во имя Мое, так как Христос посреди присутствует, по обетованию Его (Мф.18:20). А где столько братий, составляющих целый монастырь и великую общину, там несомненно похвальное дело. Благодарение Богу, Который сподобил нас в одном духе, с одною душою подвизаться по вере Евангельской, переносить вместе подвижническую жизнь, ратоборную и славную, и в это время совершать достойный венцов подвиг. Хотели бы мы видеть лично и вас, отсутствующих, и утешиться духовным общением, чтобы узнать и имя, и лице, и нрав, и беседу каждого; но так как это невозможно, то мы созерцаем вас в лице игумена и товарищей ваших, которые при свидании утешили сердца наши своим благоговейным видом.

Остается только сказать, чтобы вы как по благодати Господа нашего Иисуса Христа собрались и соединились духовным общением и блистали единодушным согласием в тамошних местах, подобно звездам в мрачной ночи ереси, так и впредь оставались такими же единодушными, единомысленными, согласными, благочестными, покорными, послушными, благодарными, достохвальными, чистыми, целомудренными, кроткими, исправными, готовыми на всякое благое дело, еще более блистающими, еще более сияющими, еще более просвещающими, еще более служащими солью для других, — чтобы и о вас справедливо можно было сказать слова Господа: вы свет миру; и еще: вы соль земли (Мф.5:14,13). А так как вы обитаете на гористом месте, то прилично было бы, пожалуй, сказать о вас и следующее: не может укрыться город, стоящий на верху горы (Мф.5:14), т. е. на горе высокой жизни, восшедшие на которую пребывают на земле, как на небе, которых весь мир не достоин, по словам апостола (Евр.11:38). Смотрите, сыны и братия, как возвысило вас слово истины, поставив на высоте похвал, явив истинными монахами, исповедниками Христовыми, отшельниками от мира, мужами высших желаний, победителями плотских страстей, венценосцами в духе. Впрочем, это только еще простые слова воздаяния. Когда же вы вполне окончите ваш подвиг послушания и исповедания, тогда, переселившись из здешней жизни, получите действительное блаженство, которого да сподобимся все мы, благодатию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

Послание 12(200). К игумену

Почтеннейший брат, Бог даровал величайший дар нашей епархии — славнейшего куратора и превосходнейшего по благочестию, который, став поборником Христа, довел до покорности того, кто жил разбойнически между христианами, хотя прежде был посвящен Богу чрез монашеское совершенство. Говорю об Аммоне, бывшем некогда нашим братом, а теперь сделавшемся подвластным тебе чрез посредство этого достоуважаемого мужа, по благоволению самого Христа, радующегося спасению погибавшего [ ].

Сколь дивное дело совершено боголюбезным куратором и достойное его добродетели, равно как и тебя, духовного отца, принявшего, подобно Христу, на рамена свои погибавшего! Возрадовался я, смиренный, и возвеселился, что погибший был мертв и ожил и ушедший водворен в дом (Лк.15:24). Благодарение державе и славной милости Бога, Который и его помиловал, и меня, смиренного, избавил от скорби. Ибо я много лет скорбел о погибели сына моего. Итак, по милости Божией ты стал теперь отцом его, при помощи доброго посредника, и приведешь его потом к Богу. Вот я передаю его в твои руки, как бы лично пред глазами, и пусть он называется твоим учеником и учится от тебя до конца, и наследуешь ты награду за него во веки.

Прочитай ему это письмо, чтобы он был осторожен, как я писал и ему самому. И пусть исполнятся слова апостола: носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал.6:2); да сохранит Он тебя со всею богоизбранною общиною твоею, молящегося о даровании лучшего и нам, грешным!

Послание 13(201). К Василию игумену

Почтенный брат, ты привык всегда писать превышающее наше достоинство, превознося почестями и похвалами наше ничтожество; но мы научены не выступать из своих пределов, а считать себя ничем, каковы мы и на самом деле. Впрочем, об этом довольно.

Замедление письма твоего не опечалило нас. И почему бы? По какому побуждению? Но опечалило, — надобно открыть приходящее на мысль, — твое пребывание в городе, речь к императору и собеседование с ним, и удаление по приказанию, между тем как мы снова находимся в самых стеснительных обстоятельствах, задерживаемые в руках иноверных; прибавил бы я и посольство от эконома к тому же императору, и общение с ним в пище, и удаление вместе с ним; все это опечалило нас, почтеннейший, и беспокоит нас, прости, ваше обольщение, сообщество, сношение, принятие и вручение даров, и прочие знаки дружества и обычного обращения.

Для чего, — говорит апостол, — моей свободе быть судимой чужою совестью (1 Кор.10:29)? И так как мы уже довольно приспособлялись к обстоятельствам в прошедшее время и, как знает один Бог, с многим расположением и состраданием, то теперь нужно и благоустроять, и не терпеть вреда ни с той, ни с другой стороны, не заимствовать чужого и не бросать безрассудно своего. Говорю знающим: никто не может служить двум господам, как объявила Истина (Мф.6:24). Вы — господа и владыки, и распорядители своих обителей и намерений; а мы, смиренные и скитающиеся, рассеяны здесь гонением. Дайте нам эту свободу и возможность сокрушаться о собственных грехах.

Знаю, что это письмо прискорбно для тебя, почтенный, равно как и для нас, но нет ничего выше любви Божией, по которой и мы, вместе со Святыми Отцами нашими, по причине оскорбления Христа, отреклись от того, от чего отреклись, и избрали то, что исповедуем.

Послание 14(202). К нему же

Утешилась несколько скорбь души нашей о вас, почтеннейших, если действительно, как вы написали, вы оставляете игуменское управление. Ибо не может быть общения, друг, у гонимых с негонимыми, и не только не гонимыми, но и платящими подать гонителям из управляемых ими монастырей, если только не будет признано, что есть общее у света с тьмою, но это невозможно, как открыло священное слово (2 Кор.6:14). Если до настоящего времени мы были благосклонны к уловленным, по врачебному снисхождению, то это было потому, что нам было обещано, что они ни словом, ни делом и никаким образом не будут снова обольщены иноверными и теми, кто находится как бы в средине между владением и невладением монастырями; и вообще сказать, потому, что исповедание совершается законно и чрез уклонение от врагов, и чрез сопротивление нападающим.

Когда же пришло ожидаемое время, и это условие не выполнено пред Богом и людьми для полнейшего излечения прежнего падения, но опять произошло отступление, опять падение и словами, и делами, как свидетельствуют события и как мы слышали от знающих, и опять игумены не тревожатся, будучи принимаемы и отпускаемы императором, — говорю о всех, поступающих так, — уже смешно налагать епитимию. Точнее, это было бы безумием со стороны налагающих ее, обманом благочестивых, соблазном и недоразумением в исповедании Христовом. Должно слушать апостола, который говорит: отлучайтесь от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас (2 Фес.3:6), или лучше сказать, от Самого Бога, Который взывает чрез пророка: не касайтесь нечистого; выходите из среды их (Ис.52:11). И я одобрю вас, если вы таким образом уклонитесь и не будете смешивать исповедания Христова.

Подлинно, почтеннейший, что скажут игумен Селений и Гулейский вместе с другими, которые подобно им ныне подверглись преследованию за свое противодействие, если они увидят, что вы удерживаете монастыри чрез предательство истины, и мы увлекаемся вместе с вами? Что скажут те, которые в горах страдают от жестокого гонения? Не восплачут ли? Не возрыдают ли? Не подумают ли, что исповедание Христово есть только игра? Что скажут прежде игуменствовавшие в монастырях и ради Христа гонимые вместе с нами? Не подумают ли, что претерпеваемое нами есть только шутка? Не обманывайтесь, — говорит апостол, — Бог поругаем не бывает (Гал.6:7). Исповедание Христово не посрамляется, хотя некоторые позволяют себе думать и говорить иначе. Поэтому, возлюбленный брат, если желаешь быть между нами, смиренными, то откажись от обладания монастырем, как ты обещал; к этому мы и убеждаем тебя, об этом и молимся, чтобы ты был православным как изнутри, так и извне, спасая почтенную душу свою, с которою не может сравниться ничто видимое. Господин архиепископ вместе с нами усерднейше приветствует тебя, весьма желая тебе спасения, равно как и прочие братья.

Послание 15(203). К Феодору патрицию

Поздно посылается это письмо, но потому, что мы поздно услышали горестную весть о несчастии, случившемся с нашим господином. О, плачевная весть! Оставила нас вожделенная госпожа, отсечен ты от прекрасной супруги, отторгнут от достохвальной плоти, как говорит священное слово: будут два одна плоть (Быт.2:24). Если же они, несомненно, одна плоть, то очевидно, что разлука причиняет разлученным такую же боль, какую причиняет меч, рассекающий надвое одного человека. Поистине прискорбное рассечение, и как бы кровь течет из глаз ваших, но нет целебных повязок, нет пластыря, который можно было бы приложить, нет человеческой помощи.

Кроме того, почившая супруга была не из обыкновенных, но весьма достохвальная и дивная. Во–первых, она имела неизменное благочестие веры и любовь к мужу, как едва ли какая другая, чего прежде всего требует в супружестве святой апостол (см. 2 Тим.2:4). Отсюда происходили ее молитвы и моления о главе своей, взывания и усердное служение Богу, так что блаженная совершала ночные путешествия босыми ногами, чтобы таким образом преклонить Бога на милость.

А какое попечение о доме? Какое воспитание детей? Какая заботливость о рабах? Какая простота нравов и обходительность с друзьями? Какая привязанность к родным, независтливость к равным себе, почтенность и скромность во всем? Это больше золотых ожерелий и жемчужных повязок, и драгоценных одежд украшало ее, поистине приснопамятную, когда она оставалась дома, когда совершала путешествия и когда являлась в царских чертогах.

Но все это прошло, и мы остались, с горечью скажу, полумертвыми и расстроенными, или, скажу словами псалма, как ночной ворон на развалине дома, как птица одинокая на кровле (Пс.101:7–8), видя дом, лишенный госпожи, детей пред глазами вашими, находящихся в ваших объятиях, но не имеющих на что опереться руками своими, где найти материнский привет и ласки. Печален дом, как бы оставленный солнцем своим; никто не ласкает слух твой, и детей, и всех подручных, не стало ее, поистине доброгласной и услаждавшей приходивших своей истинно благопристойной беседой и встречей.

Подлинно, все это горестно и плачевно, и выражаемое словами, и представляемое умом. Но что делать, господин? Есть Божие повеление, или лучше сказать, определение, воспетое божественным Давидом: какой человек поживет и не увидит смерти (Пс.88:49).

Так, всякий человек, от праотца нашего Адама доселе приходящий в мир посредством рождения, опять отходит посредством разрушения в тамошний мир, высший и превосходнейший. Сеется в тлении, — говорит апостол, — восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное (1 Кор.15:42–44). Ибо мы будем равными Ангелам, станем сынами воскресения, когда смертное будет поглощено жизнью.

Видишь ли, господин, что госпожа, оставив нас, перешла из тьмы в свет и из жизни тленной в состояние бессмертное? Ты вскоре увидишь ее, когда и сам перейдешь туда. Поэтому не будем скорбеть, как прочие, не имеющие надежды (1 Фес.4:13), надеясь через воскресение перейти в лучшее состояние безмятежной жизни.

Напоминаю, обратимся лучше к самим себе, будем заботиться о доме, о детях, а прежде всего о собственной почтенной душе, подобно той блаженной украшаясь добродетелями и радуясь тому, что мы предпослали туда эту супругу, как молитвенницу пред Богом, оставившую пример доброй жизни и нам, и всем знакомым.

Послание 16(204). К супруге греческого военачальника

Не видевшись никогда лично и не состоя в знакомстве, мы не стали бы писать к тебе, почтенная, но так как сделано предложение от лица боголюбезного и знакомого нам, именно от родственницы твоей, знаменитой патриции, а потом и через самого письмоносца Игнатия, духовного сына нашего, передано нам, смиренным, твое приветствие, то мы признали необходимым написать слово утешения душе твоей, истерзанной приключившейся ей скорбью по случаю смерти блаженного сына твоего, погибшего на войне.

Впрочем, какое может быть найдено врачевство утешения для исцеления неудобоисцелимой раны? О, несчастье, поражающее и при одном слухе о нем! Не стало почтенного семени, материнского глаза, предмета сердечной привязанности, благородной ветви, совершенного для матери света, носившего в себе отеческие черты, облегчавшего по возможности одиночество вдовства и служившего утешением всей жизни, как в своем доме, так и для родных.

И что случилось? Отлетел он от материнских глаз, отсечен от доброго корня, и не пред глазами последовала смерть его, когда провожающие своих близких получают утешение, как от последних слов умирающего, так и от благочестивого погребения. А теперь, между прочим, мы лишены и этого утешения, так как эта добрая ветвь отсечена воинским мечом.

О, плачевное событие! О, неутешное горе! Недоумевает ум, помышляя о несчастии, где и как это случилось, какую часть тела поразила убийственная рука, на каком месте упавши, он испустил дух, и скоро ли, от одного ли удара, сказавши ли что–нибудь? О, какое зрелище! О, какой час! Отправили мы сокровище с доброю надеждою и получили неутешную скорбь.

Но кто, горько оплакивая это бедствие, мог бы сказать что–нибудь достойное? Может быть, для тебя и солнце не радостно, и воздух печален, и море не приятно, и земля не вожделенна, и небо несносно, не заключая в себе твоей умственной звезды. Это и еще многое другое терзает твою душу, теснит сердце, исторгает горячие слезы, извлекает вопли и вызывает недоумение относительно самой жизни, вселяет отвращение к ней.

Но ободрись, госпожа, ободрись; время утешиться; отверзи слух свой и выслушай божественные изречения: человек — что трава, дни его, как полевой цветок, так и он отцветает (Пс.102:15). Какой человек поживет и не увидит смерти (Пс.88:49)? Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним (1 Фес.4:14). Итак, мы не совсем потеряли сына, но спустя немного, когда затрубит последняя труба, он восстанет в сретение Господу на воздухе (1 Фес.4:17), и там мы увидим его.

Он здесь поражен смертным ударом, но там не испытает вечной скорби, как облекшийся во Христа в Крещении, содержавший православную веру и еще не насытившийся здешними приятностями, вкусив их как бы концом перста по юности своей. Поэтому мы веруем, что за такую преждевременную и несправедливую смерть он получит прощение сделанных им, как человеком, проступков и прегрешений.

Сколько зол, госпожа, он бы перенес, оставаясь во плоти? Разве ты не думаешь, что здешняя жизнь есть испытание человеку? Супруга, дети, изобилие рабов и прочего необходимого для жизни, к тому же, и земная слава — вот что предстояло ему. Избавившись от всего этого и лишь немного омочив душу горькими волнами жизни, он будет иметь великую свободу души, соединившись с Богом.

Таким образом, госпожа, отстрани, оставь неутешную скорбь, положи надлежащий предел страданию: принеси Богу жертву хвалы, исповедания (Пс.49:14). Скажи с блаженным Иовом: Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось (Иов.1:21); повтори слова Давида: возвратись, душа моя, в покой твой (Пс.114:6). Ибо смерть сына — душа твоя. На вдовство же свое взирая, восклицай: Господь мне помощник, и не убоюсь: что сделает мне человек (Пс.117:6).

Так настраивая себя, ты, во–первых, благоугодишь Богу, как бы добровольно принося сына в жертву, подобно Аврааму, потом и самому любезнейшему сыну доставишь величайшее благо, когда он будет видеть, что ты переносишь это с благодарностью. Этим ты и всем другим представишь пример доброго терпения во Христе Иисусе, Господе нашем, Которого молим, чтобы Он, коснувшись сердца твоего милостию и щедротами (Пс.102:4), произвел в тебе свет утешения и даровал тебе мирную жизнь, а по окончании здесь богоугодной жизни сподобил тебя свидания с сыном твоим и вечного с ним веселия.

Послание 17(205). К братству пелекитскому [  [224] ]

Прискорбно случившееся с вами, почтенные братия и отцы. Ибо не прискорбно ли, что вы лишились своего пастыря и стали как бы осиротевшим стадом, и притом в такие дни, когда свирепые волки нападают на стадо Христово и стараются уловить души?

Впрочем, так как случившееся — от Бога, и Им взят пастырь ваш в такое время, в какое признал это полезным для всех Господь, всем управляющий премудростью Своею, то надобно благодарить, а не роптать. Он Сам дал, Сам и взял, и как угодно было Господу, так и сделалось (Иов.1:21).

Что же нужно делать? Обратитесь теперь к самим себе, и так как вы решили избрать пастырем господина Сергия, благочестивейшего брата нашего, — если нет какого–нибудь сомнения относительно господина Макария, духовного отца нашего, — то продолжайте под его руководством и управлением путь к спасительному благоустройству своему и к совершению богоугодной жизни. Да поможет вам Господь избежать бури еретических дуновений и войти в пристань спасения, чтобы не хулилось через вас имя Божие, а прославлялось, как и прежде, процветающей чистотой вашей жизни.

Ты же, возлюбленный брат, не несправедливо поступил, если уже так все сложилось, сошедши с вершины скалы и приняв управление братиями. Так и Господь наш Иисус Христос, снизошедши, совершил таинство Домостроительства ко спасению вселенной. Стой же, как ты рассудил и как рассудили братия, до дня назначения священного архиерея нашего, и тогда будет сделано, что следует, сообразно с законами и правилами. А пока не наступило желаемое время, управляй братиями и руководи их в Господе, памятуя, что тебе предстоит дать отчет о душах их и вместе получить награду за них. Ибо чем более бремя настоятельства, тем более и награда.

Только имей очи, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, сердце бодрственное и ищущее Бога, настроение пастырское, слово учительное, нрав благопристойный, стояние и хождение благочинное; слово твое пусть вполне соблюдается и управляется разумом. И блажен ты, совершая дело апостольское. Ибо и Господь указал на это, как на преимущественный признак любви к Нему, вручив верховному апостолу Петру жезл пастырский: Симон, — сказал Он, — любишь ли ты Меня больше, нежели они? Паси овец Моих (Ин.21:15)!

Паси же овец Господних, соблюдая их в ограде православия, питая их снедию заповедей Его и располагая их у вод упокоения волею Его. Смотри, чтобы не быть увлечену или тебе самому, или какой–нибудь из овец твоих еретическими зверями. Довольно и того, что было прежде; теперь же будем ходить осторожно и без падения, считая все второстепенным, если обстоятельства потребуют, даже и самые тела свои, а не только что иное — что–нибудь из вещей тленных, по любви к Богу, Которого мир да исполнит сердца ваши и помышления ваши и да направит путь ваш во Христе Иисусе, Господе нашем.

Послание 18(206). Огласительное к ученикам своим

Так как уже наступает Святая Четыредесятница, то я признал благовременным кратко побеседовать с вами, возлюбленные дети и почтеннейшие братья, имея заповедь от апостола умолять, обличать, запрещать во время и не во время (2 Тим.4:2). Теперь же и само время поста заключает в себе назидание, может и сурового привести в сокрушение.

Итак, братия, с охотою встречайте эти радостные дни, совершая каждый по силам своим обычное в том месте, где остановился, чтобы нам посредством спокойствия и воздержания в пище очистить сердце, окрылить душу, обуздать страсти. Ибо в этом состоит пост, в этом — спокойствие, этого требует заповедь, это — глава нашего спасения, от этого и причащение Святых Таин может быть для нас благоприятно, или лучше сказать, может послужить напутствием к вечной жизни. Ибо, кто ест и пьет недостойно, т. е. не чисто, насколько доступно нашей природе, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем, по апостольскому изречению (1 Кор.11:29).

Поэтому, братья мои, нужно подвизаться и соблюдать себя чистыми от непристойной похоти, от зависти, снедающей душу, от сребролюбия, потопляющего ум, и от нерадения, омрачающего око души, постоянно ожидая исхода из тела, чем и истребляются страсти, и укрепляется душа. Заключайте вход для страстей, избегайте мест падения, избегайте бесед и обращения с женщинами.

Ибо может ли не возгореться, не воспламениться сердце, обмениваясь словами с девицею, с поющею или с какою–либо другой женщиной? Может ли, скажу словами Григория Богослова, спасти чужая того, кого погубила своя? И хотя бы кто казался соблюдшим себя на деле, не спасется в сердце, по изречению Господа (см. Мф.5:28). Пусть же гонение будет не для погибели, а для спасения, и нет теперь такой нужды, которая заставляла бы общаться с женщиной, как некогда обстоятельства принудили славного между отцами Афанасия жить семь лет у девы или других святых принимать услуги от женщины [ ]. Но теперь и города, и селения располагают свободой гостеприимства, так что не нужно общаться с женщинами.

А ты, брат, очевидно, не замечаешь, что исповедание и гонение ради Христа обращаешь против Христа, часто беседуя с женщинами, может быть воспевая псалмы вместе с ними, а может быть вместе и вкушая пищу или живя в одном доме, питаясь лицезрением живущей рядом и тем пагубно снедаясь ею?

Бегайте, как от огня, мужчины от женщин и женщины от мужчин; если же нужно будет иметь общение, то столько, сколько требует нужда и польза, избегая при этом ввести в соблазн других. Для чего моей свободе, — говорит апостол, — быть судимой чужою совестью (1 Кор.10:29)? И еще: если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего (1 Кор.8:13). Живите же не соблазнительно, сыны мои, и не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией, как написано (1 Кор.10:32), помышляя и о неизвестности смерти. Уже отошел и брат Сила, и еще прежде него авва Феосост, и брат Прокопий, и никто не останется навсегда. Блажен умеющий безукоризненно пройти здешнюю жизнь. Не забывайте молиться о нас, смиренных, чтобы нам спастись.

Послание 19(207). К Димитрию консулу

При телесном отсутствии, какое другое можно найти утешение, кроме общения посредством письма? Поэтому посредством него мы, смиренные, теперь и обращаемся к любви твоей, прекраснейший из друзей, объемля тебя духом и извещая, что отсутствие не расторгло любви, но она, жаждая усилиться, еще более возбуждается, подобно томимым жаждою, прибегающим к источникам вод. Это в доказательство любви.

А как ты проводишь жизнь во вверенной тебе императорами области, мы не ведаем, или лучше сказать, беспокоимся; ибо знаем, что к прежней твоей провинции, вопреки твоему желанию, но по повелению императора присоединена другая, и что она, находясь дальше первой, близка к варварам. От этого объемлет страх почтенную душу твою, как говорят, не желающую и не расположенную действовать мечом, идти войною или подвергаться войне.

Все это побудило и нас совершать молитвы и моления, чтобы тебе быть невредимым в той и другой власти; и мы веруем, что ты сохранишься невредимым, имея пред очами страх Божий и получаемую оттуда помощь. Ибо где Бог покровитель, там исчезает всякое зло. Ополчится Ангел Господень, — говорится в Писании, — вокруг боящихся Его и избавит их (Пс.33:8).

Таким будь и ты, возлюбленный господин наш, чрез благочестие свое и добрые дела, под защитой Ангела–Хранителя жизни твоей. Бодрствуй в молитвах, трезвись в молениях, произноси суд справедливый, являй благосклонный взор бедному, будь защитником обижаемых, соблюдая умеренность в пище и питии; ибо неумеренность есть мать зол.

Если другие забавляются и смеются, ты, господин мой, послушай Господа всех, Который говорит: Горе вам, смеющиеся, ибо восплачете (Лк.6:25). Если другие сквернословят, ты, увещеваю, загради уши свои; ибо слова бывают путем к делам. Если другие наполняют дарами руки свои, ты, боголюбивый мой, довольствуйся наградой, скажу словами Евангелия, даваемой по древнему обычаю (Лк.10:7–8).

Если другие живут нечестиво, ты будь благочестив, уклоняясь, сколько возможно, от людей порочных. Ибо ты знаешь, что эта жизнь, подобно сновидению, обольщает служащих ей. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит (Мф.16:26)? Этого да не будет и в мыслях твоих, почтенный, ибо ты имеешь врожденное добро и любишь служить Богу, приведшему тебя из небытия в бытие и даровавшему жизнь, движение и дыхание.

Таким образом, залог, который вверен тебе Духом Святым, веру и правую деятельность, постарайся возвратить Ему невредимым в день исхода, чтобы услышать от Него: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость Господина твоего (Мф.25:23). Дай Бог тебе услышать эти слова и спастись со всем домом своим во Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.

Послание 20(208). К Ликасту консулу

Сам посланный с письмом к тебе, почтенный, известил нас о случившемся с тобою несчастии, и горе твое поистине тронуло нас. Ибо я близок к тебе и как родственник, и как старинный друг и сверстник; и невозможно истинно любящему не сострадать любимому, как и наоборот — не сочувствовать в случае радости.

О, плачевная весть! Оставила нас госпожа консульша, женщина достохвальная, как мы слышали от других и сами видели своими глазами. Во–первых, она любила мужа, что апостол признает прекраснейшим качеством в супружестве (Тит.2:4), была благоразумна, попечительна о доме, радушна, приветлива, благочестива, нищелюбива, а что еще важнее, украшалась целомудрием и блистала православием. И ее плоды — дети служат свидетельством доброй жизни вас обоих. Подлинно, как по плодам узнается дерево, так по детям родители, какие и каковы они.

Впрочем, имев небольшое знакомство с блаженною, как я могу восхвалить качества ее? Только дважды видевшись с нею и беседовав, я убедился, что Бог даровал тебе жену поистине помощницу, не подобную древней праматери, не виновницу обольщения, но содействовавшую спасению твоему в течение всей жизни.

О, несчастье! Не стало ее, отлетела она от глаз ваших, оставила вас полумертвыми, отторгнутыми от прекрасной супруги. Уже мы не можем видеть глазами отрады, превышающей всякое удовольствие, не имеем ни утешения в скорбях, ни увещания в несчастьях, ни напоминания во всем нужном, ни помощи, ни содействия. Закатилось солнце дома. Кто будет встречать? Кто будет приветствовать? Кто будет убеждать? Мы стали, как город, лишенный своего украшения, как птица, сидящая на кровле, скажу словами Давида (Пс.101:8).

Что же? Печалиться ли нам чрезмерно? Предаваться ли неутешной скорби? Нет, отнюдь нет, возлюбленный. Но зная, что Бог, давший ее нам сначала в супруги, Сам и взял ее ныне, будем с благодарностью переносить случившееся, подражая приснопамятному Иову и повторяя те блаженные слова, которые он сказал по случаю утраты не жены, а десяти детей, вместе умерших, предварительно потеряв все имущество, сидя на гноище, при самом крайнем поражении тела, тогда как прежде был царем, и выскабливая черепицами гной на теле своем: Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось (Иов.1:21).

Если, друг, мы сами себя так настроим и так будем говорить, то не только будем недалеки от их участи, но и блаженной устроим таким образом прекрасный надгробный памятник, и данным нам от Бога чадам представим собою пример богоугодной жизни, и все это послужит нам во благо. Ибо, если Бог, вечный Владыка всех, увидит, что мы охотно принимаем все, совершаемое Им с нами, то как Он не подаст нам благополучие в настоящей жизни, по ходатайству Своего Святого Духа, и не уготовит нам будущих благ к наслаждению в бесконечные веки? Это, хотя кратко, но с любовью к тебе я написал и высказал; ты же, господин, приветствуй от нас почтенных детей своих.

Послание 21(209). К Евфросинии игумении

Настоящее смиренное письмо наше служит свидетельством того, что мы печемся о тебе, почтенная. Ибо нечестиво было бы не исполнять обещания, которое мы дали блаженной и святой матери твоей: заботиться о твоем преподобии через словесные наставления, сколько возможно, будем ли мы далеко или близко. Притом, хотя бы мы и не имели этой причины, одна внимательность и услужливость к нам, уничиженным, от тебя самой побудила бы нас оказывать попечение посредством писем.

Итак, здравствуй, почтеннейшая моя, и руководи паству, которую вверила тебе святая мать, или лучше сказать, Бог через нее, богоугодно и ревностно. Знай, что настоятельская должность есть величайшее дело. Наблюдай за подвластными тебе душами, ибо это — собрание невест Царя Небесного, единого прекрасного и нетленного Жениха Христа, Который не одну невесту вверил тебе в день уневещения, союзом Духа Святого, но столько, сколько ты имеешь, будучи сама первою невестою.

Ибо Иисус принимает в невесты Свои и приходящих из мирской жизни, подобно тебе, ибо имеет много и бесконечно много невест и желает соединить с Собою все души мужей и жен, чтобы наполнить вышний чертог. В нем многие обители, как бы некоторые брачные чертоги, приготовлены Отцом для душ, которые удостоятся их чистой жизнью и искренней верой. И, когда наступит время откровения Жениха, придут они вслед за Ним и вступят в этот чертог, и будут наслаждаться бесконечной радостью во веки веков.

Вот объяснение служения твоего, которое ты получила от Господа, служения великого и вознаграждаемого многими небесными наградами. За то, что ты не только себя, но и многих невест приведешь к бессмертному Жениху, какое и сколь великое ожидает тебя воздаяние! Он поставит тебя между высшими невестами, между избранными отроковицами; даст тебе ожерелья — вечные дары Духа, светлые одежды, сияющие бессмертием; увенчает тебя венцом правды; ты будешь ликовать нескончаемым ликованием, подобно Ангелам, с нетленной радостью.

Смотри же, госпожа, внемли самой себе и невест Христовых соблюдай тщательно: питай их чистым хлебом православия, напаяй струями добродетелей, чтобы они были тучными и прекрасными на вид, — говорю о красоте душевной, — чего и желает, как обещал святой Давид, Христос Бог наш. Ибо он говорит: слушай, дщерь, и смотри, и приклони ухо твое, и забудь народ твой и дом отца твоего! И возжелает Царь красоты твоей, ибо Он — Господь твой, и поклонишься Ему (Пс.44:11–12). Видишь ли, что когда вы забыли, т. е. расстались с родителями, братьями, родными, друзьями и всем в жизни, то Царь возжелал доброты души вашей для уневещения Себе? А слова: Он Господь твой и ты поклонись Ему, исполнятся над вами в день явления Его.

О, как мудро поступили вы, забыв все! О, какого вы получили Жениха! Восплещите руками, воскликните Богу гласом радости (Пс.46:2), ибо выше всех царств земных вы возвысились, выше всех красот земных вы украсились. Уважают вас и Ангелы, весьма почитают вас и Архангелы; вы стали высшими царицами на небесах, выше всех матерей и дочерей, происходящих от плоти.

Итак, радуйтесь и сорадуйтесь друг другу, благодушно перенося труды подвижничества, за которыми следует вступление в брачный чертог, зная, что всякая плоть — трава, и вся красота ее — как цвет полевой (Ис.40:6). Ибо все желания настоящего века происходят от тления и оканчиваются тлением; только ваша любовь и желание беспредельны и нетленны. Подождите немного, потерпите, точно и послушно подчиняясь госпоже первой невесте, повелевающей вам то, посредством чего приобретается и сохраняется любовь Жениха Христа. А ты, госпожа, как представляющая Жениха и полагающая душу свою, кроме прочего, и для соблюдения не только души, но и тела этих отроковиц, исполняя сказанное апостолом: из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестие Божие, но и души наши (1 Фес.2:8), во Христе Иисусе Господе нашем. Его молите о спасении и нашей смиренной души, чтобы нам самим помнить то, что внушаем другим, и всем нам избавиться от лукавого.

Послание 22(210). К Севериану, духовному сыну

Насколько обрадовало нас малое письмо твое, сын мой, настолько опечалили твои слова. Разве ты никогда не говорил об изложенных в нем предметах и от нас не слышал надлежащего? Зачем же ты теперь вздумал завести речь, по–видимому, опровергая другое лицо, а на самом деле, противясь истине?

Между тем ты не должен и учить, не говорю — потому, что ты находишься в числе подвластных, прими это великодушно, — но и потому, что уличенные в общении с ересью, из которых один и ты, не смеют отверзать уста, а должны оставаться в надлежащем безмолвии и испрашивать прощения в течение всей жизни. К тому же, у тебя нет и такого познания догматической науки, чтобы уметь говорить с точностью, ведь ты не изучал ни грамматику, ни философию. Но и сведущие в этом преподают о Боге не какое–либо собственное учение, но следуя богоносным Отцам.

Почему же, спрашиваю, тебе вздумалось сказать: «разве не относительно поклоняются иконе Христовой?» Знаешь ли ты, что такое отношение? Отношение бывает между относительными предметами; относительные же предметы — первообраз и изображение его, например, Христос и икона Его; ибо одно содержится в другом, и нераздельны они ни по державе, ни по славе.

Вот этого ты, несведущий, не знаешь, и прилично теперь сказать следующее: видел я странность под солнцем — мужа, казавшегося мудрым самому себе и, что еще хуже, пытающегося учить других.

Какое еще второе твое предложение? «Христос богопочитается в иконе Своей; поэтому и икона должна быть богопочитаема». Откуда или от кого узнав, ты учишь этому? Из святых никто не мог сказать этого, но говорили они, что Христу поклоняются в иконе Его и икона достойна поклонения, т. е. почтения или уважения, — то и другое имеет один смысл. И это справедливо, потому что богопочитание, равно как и вера, относится к одной только Святой Троице, а поклонение к другим: Матери Божией, Святому Кресту, святым, достопоклоняемой иконе Христовой и всем прочим иконам святых, и притом настолько, насколько первообразы превосходнее своих изображений. Поэтому, если в иконе богопочитается Христос, как говоришь ты, то, так как богопочитание относится к Троице, в иконе воздается богопочитание и Отцу, и Духу. И что следует отсюда? То, что и Отец, и Дух воплотились, а может ли быть что–нибудь нечестивее этого?

Если ты говоришь, что «должна быть богопочитаема и икона Христова», — то следует, что ты оказываешься ничем иным, как Тетрадитом, богопочитающим, вместе с Троицею, и икону Христову [ ]. Между тем, кто поклоняется Троице, а потом и иконе, тот не впадает в такую нелепость. Ибо сказано, что честь и поклонение воздаются даже и простому человеку, но не вера и богопочитание. Как мы веруем только в Отца и Сына и Святого Духа, так и богопочитаем их.

Выслушав это, воздержись, брат, увещеваю тебя, от пустословия и цикалийской или кентукладийской ереси, которая совершенно противоположна иконоборческой. Если же, — чего да не будет! — ты останешься при своем, то знай, что ты не имеешь части с нами, или лучше сказать, ни с одним православным.

С трудом продиктовал я это письмо к тебе.

Послание 23(211). К Феодору монаху

С удовольствием, а не с огорчением, принял я укоризны твои, почтеннейший. Ибо я не столь неразумен, чтобы сердиться на дружеские замечания. Если же я огорчался, то не напоминанием, а ересью каждого, которою рассекается тело Христово, разделяясь множеством мнений. Начну с начала, ибо мне, обвиняемому, нужно оправдаться.

Назначая епитимии по принуждению с самого первого дня, и притом из заключения под стражею посредством писем, — ибо посредством писем же просили об этом монахи и священники, — я давал ответ не в виде определения, а в виде совета от меня относительно епитимий. Почему? Потому, что я не иерарх, но священник, делающий внушения своим ученикам, другим же, как сказано, предлагающий свое мнение до времени мира, с тем, чтобы тогда принять то, что будет определено Святейшим Патриархом, с утверждения святого Собора, к увеличению епитимии или к уменьшению. И, думаю, я поступал не несправедливо, простирая человеколюбиво руку помощи падшим, впрочем, не присваивая себе власти, что было бы нелепо.

Какие же епитимии? Различные по различным грехам, о чем в письме подробно говорить нет возможности. Кратко сказать: священник или даже диакон, уличенный или в подписи, или в общении с еретиками, должен быть совершенно отлучен от священства, равно как и от причащения, а по исполнении епитимии может причащаться Святых Таин, но отнюдь не священнодействовать, до святого Собора; благословлять же или молиться может как обыкновенный монах, а не как священник, и притом по исполнении епитимии; в церкви, занимаемые еретиками, не входить и, если храм поступит во владение православного после совершения там еретических возношений, не священнодействовать в нем православному без разрешения православного епископа.

Когда же мы, по благоволению Божию, избавились от заключения под стражею и соединились со Святейшим Патриархом и святыми епископами, и потом дали отчет преподобным игуменам, то никто не выразил порицания относительно чего–либо, кроме только одного, который осуждал нас относительно благословения. На это мы отвечали: если достойно осуждения, что гора поражена от самой вершины (см. Дан.2:34), то и мы замолчим.

Осуждающие пусть осуждают не нас, а господ епископов, которым мы, уничиженные и подвластные, следуем; ими быв вынуждены, мы и доселе назначали епитимий сказанным порядком и назначаем, когда случится. Пусть же смотрят любители обвинений, чтобы им, отцеживая комара, в забывчивости не поглотить верблюда и, нащупывая соломинку, не пропустить, что носят бревно (см. Мф.7:3; 23:24).

Таким образом, мы, богопочтенный брат, как бы пред свидетелем Богом, руководились состраданием и братолюбием, а не пристрастием или каким–либо другим человеческим побуждением. Смущающий вас, — говорит апостол, — кто бы он ни был, понесет на себе осуждение (Гал.5:10).

Послание 24(212). К Лаврентию сыну

Дошло до нашего слуха, сын Лаврентий, что по действию лукавого беса совершилось горестное событие в Антисархенском селении; и воздохнули мы тяжко об этом, как по общему закону человеческой любви, так и потому, что удавившийся был родственником брата, протопресвитера Афанасия, по внушению которого и пишу я.

О, страшное зрелище! Человек, бывший в чести, стоявший выше местных жителей, имевший все нужное для жизни, муж разумный, постоянно пребывавший в молитвах и молениях и в прочих отношениях отличавшийся благочестивым образом жизни, без всякого несчастного случая, от чего часто происходит некоторое уклонение от долга, при безмятежном течении дел, совершил такое зло, удавившись. О, скажу опять, плачевная весть!

Это — козни диавола. Он человекоубийца от начала, как сказал Господь (Ин.8:44). Он сначала Ахитофела, а потом Иуду склонил удавиться; он и доселе не перестает делать то же с повинующимися ему. Я думаю, что он уловляет человека двумя способами, как мы узнали по опыту: или неутешною сердечною скорбью, или безрассудным стремлением, омрачая его и извращая.

Как при убийстве или прелюбодеянии и подобных преступлениях он представляет тьму светом и горькое сладким, — ибо иначе, если бы он не внушал таких мыслей, не мог бы уловить нас, — так и при удавлении он представляет смерть приятною, омрачает ум и совершает удавление. Увы, каков этот дракон и сколь многими кознями он везде умерщвляет людей, одного так, другого иначе, и никто не может избежать сетей его без помощи Божией, которая подается верно живущему со страхом и трепетом по заповеди Его (Флп.2:12)! Но возвратимся к предмету.

Ты объяснил, что все жители селения отвращаются от дома его, т. е. от жены и детей, так что не хотят и касаться, и иметь общение, и даже давать хлеба взаймы. Если родственники удавившегося считают удавление делом хорошим и самим себе желают одинаковой с ним кончины, то от них справедливо удаляются, хотя и в этом случае не следовало бы делать это сразу. Ибо сначала надобно учить, просвещать, убеждать, чтобы они избегали погибели: это свойственно христианам, это свойственно братолюбивым.

Так и Господь, зная, что намеревался сделать Иуда, старался отклонить его от этого многими знаками Своего благоволения и побуждающими к исправлению предсказаниями, возвещая ему горе и говоря: лучше было бы этому человеку не родиться (Мф.26:24), хотя и не уразумел несчастный.

Если же они, как говоришь ты, оплакивают эту Иудину кончину и не желают такой участи никакому христианину, и, находясь вне себя от невыносимой скорби, ищут утешения, то такое отношение жителей, о котором ты рассказываешь, означает то, что жители противятся Христу и отверзают диаволу дверь для погубления достойных утешения. Горе поступающим так, ибо они — сотрудники диавола. Поэтому хорошо сделал господин Макарий, духовный отец, что утешил тех людей; хорошо сделал он, что и принимал пищу в том доме; и никто из христиан пусть не сомневается делать то же.

Но так как речь идет об епитимии, не потому, чтобы они были виновны, — ибо каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление, как сказано в Писании, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов, и обратно (Втор.24:16), — но для утешения; то пусть они в течение одной четыредесятницы воздержатся от вкушения мяса, равно как и от причащения Святых Таин. В церковь же на молитву пусть ходят, оставаясь там до удаления оглашенных, и принадлежащую несчастному часть пусть отдадут бедным.

Ибо совершать приношение и Литургию за него отнюдь не должно, а милостыня пусть будет, ибо она приносит пользу и неверному, как говорит Златоуст; притом и по удавлении Иуды сребренники были отданы на погребение странников. Пусть поставят и животворящий Крест на том месте, где он удавился; ибо самый этот Крест был поставлен на лобном месте, потому что там находился череп умершего Адама, отчего оно и получило свое название.

Вот, что мы можем сказать на основании Писаний, увещевая потерпевших это прекратить многую скорбь и с благодарностью и добрыми делами служить благому Богу, а жителей селения убеждая, чтобы они, оставив дурное расположение, по–прежнему имели общение с тем домом, во Христе Иисусе Господе нашем. Аминь.

Послание 25(213). К Никите игумену

Не безвременно, я думаю, будет настоящее письмо к отеческой твоей святости, не только потому, что им исполняется долг любви, но и потому, что оно откроет некоторую скорбь, скрывающуюся в смиренной душе нашей. Если угодно, внемли словам моим.

По возвращении после свидания в Акрите с вами, святыми отцами, я встретился с братом нашим Афанасием и рассказал ему подробно обо всем, о чем мы рассуждали о Господе, прибавив, что и Мидикийский игумен одобряет Максимина за прекрасное его обращение, т. е. за оправдание и исповедание. Он же не согласился с этим и на мой вопрос представил следующую причину своего несогласия: в оправдании, которое написал Максимин и которое сам Афанасий читал, Максимин говорит, что он причащался, но не имел общения, и что это есть экономия, не заключающая отступления от истины, хотя и не с точным ее соблюдением.

Что это, почтеннейший отец? Не исповедует ли он, кратко сказать, следующего: «Из сожаления к старости я погубил душу свою, приняв участие в отвержении иконы Христа, Богородицы и всех святых, — ибо такова иконоборческая ересь, — и соединившись в этом с нечестивыми; затем до конца я оставался в своем монастыре, не подвергаясь гонению, тогда как наша Церковь потрясалась?» Не так ли он исповедуется и сетует? Но все эти слова — вздор, равно как и то, как говорил рассказывавший, когда он приводит в свое оправдание некоего Диания из отцов, который сделал то же и которого будто бы одобрил святой Василий, также и отца Григория Богослова.

О, как справедливо негодование священного архиерея нашего и всего сонма исповедников! Если это не есть общение и отступление, то какая польза от их трудов и подвигов, кровопролитий и страданий? Для чего и сам извергнут? Для чего оставляет монастырь? Для чего отлучается от священнодействия? О, скажу опять, божественное негодование! Содержа истину в неправде (Рим.1:18), он думает, что и отцы одинаково с ним поступали.

Обратим же внимание на эти неразумные слова. «Я причащался, но не имел общения», — говорит он. А знаменитейший из богословов в одном месте говорит: «я был причастником образа, и не сохранил его. Он делается причастником моей немощи, чтобы и образ спасти, и плоти даровать бессмертие; таким образом Он вступает во второе общение, гораздо превосходнейшее первого» [ ]. Вот объясняется, что причащаться значит иметь общение.

Причастие и общение — одно и то же; первое получило свое название от выражения: иметь что–нибудь вместе, а второе от того, что имеющие что–нибудь вместе поступают сообща. И святой апостол говорит: Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба (1 Кор.10:16–17).

Вот и здесь свет мира (Мф.5:14) показывает, что причастие есть общение; и никто из здравомыслящих не скажет, что причастие не есть общение. Как Божественный Хлеб, которого причащаются православные, делает всех причащающихся одним телом, так точно и еретический хлеб, приводя причащающихся его в общение друг с другом, делает их одним телом, противным Христу; и пустословящий напрасно пустословит.

Если же он скажет, что, когда он причащался, ум его не был расположен к этому действию, то это еще более предосудительно: ибо, хотя он сознавал, что поступает недостойно, однако с сознанием грешил, не страшась Бога, Который может и душу, и тело ввергнуть на погибель в геенну (Мф.10:28), но боясь временно истязающего тело.

К чему неразумные оправдания? Как может он считать своими защитниками святых, которые говорят против него? Ибо, по их мнению, одно только подтверждение или отрицание в деле исповедания или отречения есть уже полное действие; и лицемерия даже только в прикосновении к жертве, не только идольской, но и частным образом закланной, они не допускали, чему есть бесчисленное множество примеров.

Не то же ли было и в предшествовавшее гонение? Священный Патриарх взят, изгнан, заключен в потаенное место; на престоле его христоборец; собор нечестивых; проклятие святого Никейского Собора; возобновление борьбы против Христа; ссылки святых епископов и игуменов, монахов и монахинь; пролитие крови, безвременные смерти, заключение в темницах, умерщвление голодом, разграбления; а что еще страшнее видеть и слышать, — оскорбление и попрание досточтимой иконы Христа, Богородицы, всех святых, разрушение храмов и жертвенников, осквернение и сожжение святынь.

При таких обстоятельствах, всякий причащающийся или участвующий в ядовитом хлебе не есть ли отступник от Христа, отверженный, нечестивый, если он не обратится назад через покаяние? Такова истина; за нее мученики были убиваемы и терпели все, не отступая от нее. Тем, которые поступают по сему правилу, — говорит апостол, — мир им и милость, и Израилю Божию (Гал.6:16).

Сообщаемое же о Диании и об отце Григория Богослова и другое что–либо подобное, выдуманное и написанное еретиками в искаженном виде, было обманом для обольщения простых, и не по какому–нибудь страху — нет! — подписывались святые. Поэтому у них тотчас же, как они узнавали обман, являлось негодование и смелое оправдание.

Это, святой отец, если возможно, передай тому человеку, чтобы он, узнав истину, отвергнул неправедную подпись и присоединился к благочестивым, так как он и стар, и подлежит епитимии, и для этого оставил знаменитый монастырь. Если же нет, то молись о нас, чтобы нам не иметь никакого общения в этом отношении с таким человеком, доколе он не раскается.

Послание 26(214). К Феофилу, епископу Ефесскому

Взяв в руки письмо, которое прислала священная высота твоя брату нашему Афанасию, и прочитав его, я опечалился великою печалью, почтеннейший отец мой, во–первых, потому, что между нами самими, прямо выступавшими за истину против неистовствующей теперь ереси иконоборцев, происходят несогласия и возникают разделения; во–вторых, потому, что я, нижайший, вынужден сделать возражение. Да простит величие твое; но речь идет об истине, важнее и достопочтеннее которой нет ничего.

Что же прискорбное содержится в письме? «Мы, — говоришь ты, — не советовали ни убивать манихеев, ни не убивать; но если бы и позволили, то сделали бы дело, величайшее из прекрасных».

Что говоришь ты, богопочтенный? Господь запретил это в Евангелии, сказав: нет, — чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы (Мф.13:29). Ты же называешь величайшим из прекрасных дел позволение исторгать их.

А то, что плевелами Он назвал именно еретиков, как тогдашних, так и последующих, т. е. всех, об этом послушаем Златоуста, который, изъясняя те же самые слова, говорит так: «Что Господь запрещает, говоря: чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы? Этими словами Христос запрещает войны, кровопролития и убийства; и еретика убивать не должно, иначе это даст повод к непримиримой войне во вселенной».

И далее: «Что разумел Господь, сказав: чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, как не то, что если вы приметесь за оружие и станете убивать еретиков, то неминуемо будут истреблены вместе с ними и многие из святых?» [ ] Это и случилось в наши времена; ибо кровопролития и убийства наполнили нашу страну, и многие из святых преданы смерти; слово Господне оказалось нетщетным, как засвидетельствовали многие.

И для чего мы говорим, что не позволительно убивать еретиков? Нам не позволительно даже и желать им зла. Послушаем опять Господа, Который, по словам премудрого Дионисия, сказал святому Карпу: «Наноси Мне удары, Я готов опять страдать за спасение людей; для Меня это вожделенно, только бы другие люди не грешили; впрочем, смотри, хорошо ли будет для тебя — пребывание с Богом и добрыми и человеколюбивыми Ангелами променять на жизнь в пропасти со змиями» [ ].

Видишь, богомудрый, гнев Божий на святого за то, что он молил о еретиках, чтобы они лишены были жизни; и если бы святой остался при таком расположении, то был бы осужден. Таким образом, отнюдь не должно желать зла врагам, как показала истина; а, напротив, нужно молиться о них, как показал Сам Господь во время страдания, сказав к Отцу Своему: Отче! прости им грех: ибо не знают, что делают (Лк.23:34).

Что же касается того, будто, как говорит святость твоя, с твоим мнением согласны некоторые святые, то прости, отец, мы не хорошо понимаем слова святых и потому оказываемся вносящими новое вопреки отцам, или лучше сказать, вопреки Богу. Так божественный Кирилл, в речи против Юлиана, выразился согласно с древним законом, не смешивая Ветхого Завета с Новым; — да не будет. Ибо он не мог не знать, что сказанное в законе сказано тем, кто жил под законом (см. Рим. гл.4); равно не мог не знать он и сравнения, сделанного Спасителем в следующих словах: сказано древним то–то; а Я говорю вам то–то (Мф.5:21–22). Поэтому мы, как говорит божественный Дионисий к некоему Демофилу, не примем твоих слишком ревностных стремлений, хотя бы тысячу раз ты ссылался на Финееса и Илию.

То же услышав, Иисус не одобрил учеников, чуждых кроткого и благого духа (Лк.9:54–56). Ибо наш Божественный Священноначальник с кротостью поучает противящихся учению Божию. Надобно учить неведущих, а не наказывать. Будем же, блаженный, внимать тому, что сказал и святой Павел, солнце вселенной (см. 2 Тим.2:25). Также и Игнатий Богоносец говорит: «Ненавидящих Бога надобно ненавидеть и на врагов Его негодовать (ср. Пс.78:6), но не преследовать или бить их нам, подобно язычникам, не знающим Бога». Если же не должно бить, то едва ли должно убивать их.

Так как ты, Владыка, полагаешь, что и святой Симеон, живший на дивной горе, согласен с тобою, то не думай этого. Ибо святой не мог противиться Христу или учителям, высшим его. Но что же тогда? Он говорил увещание к тогдашнему императору о язычниках, мучивших христианский народ, стараясь о том, чтобы христиане не были угнетаемы самарянами. Это и хорошо. К тому же самому и мы ныне увещеваем, когда говорим, чтобы императоры не щадили, но воевали против скифов и арабов, убивающих народ Божий. Но это иное дело, а то иное; это относится к неприятелям, а то к подвластным еретикам.

Сообщаемое об Иоанне Постнике, предстоятеле Константинопольском [ ], будто он повелел посадить на кол волшебников, мне не кажется истинным, но, может быть, он допустил это. Ибо и они убийцы, с которыми начальникам не запрещено поступать по римским законам; ибо они не напрасно, — говорит апостол, — носят меч, но суть отмстители делающему злое (Рим.13:4); но это непозволительно в отношении к тем, о которых Господь изрек запрещение. Начальствующие над телами имеют право наказывать виновных в преступлениях, касающихся тела, а не виновных в делах душевных; ибо право наказывать последних принадлежит управляющим душами, и наказания здесь суть отлучения и прочие епитимии.

Так, Владыка, думаем мы, уничиженные; и, скажем по неразумию, даже Блаженнейшему Патриарху нашему мы дерзновенно сказали, что Церковь не мстит мечом, и он согласился с этим. Императорам же, совершавшим убийство, мы сказали, первому: «Не угодно Богу такое убийство», а второму, требовавшему одобрения на убийство: «Прежде пусть снимут мою голову, нежели я соглашусь на это». Таков ответ от нас, грешных. Вы же, святейшие, если читали другое Евангелие, которого мы не знаем, то хорошо; а если нет, то вдумайтесь в то, что объявил апостол.

Послание 27(215). К братству, находящемуся при Патрикии сыне

Братия и отцы! Получив приглашение от отца вашего, как отец его и ваш через него, сказать вам полезное к спасению, я, смиренный, убедился, что это справедливо, и начинаю речь так: наше спасение, возлюбленные дети, состоит в том, чтобы правильно веровать в Святую Троицу и совершать дела, засвидетельствованные святыми заповедями Божиими. Ибо во Христе Иисусе, как говорит апостол, не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью (Гал.5:6). Понятие о вере относится к учению о православии, а понятие о любви — к учению о добром делании.

Итак, мы веруем в Отца и Сына и Святого Духа, Которые суть три Лица, одно естество, одна сила, одно начальное царство над всем, поклоняемые в одном как естестве, так и воле и действии, державе и славе. Веруем, что одно Лицо Святой Троицы, Сын и Слово Бога и Отца, по высочайшей благости, уничижив Себя Самого, принял образ раба и явился в нашем подобии. Это и значит то, о чем говорит св. Богослов: И Слово стало плотию (Ин.1:14); и о чем говорит великий апостол: Бог явился во плоти (1 Тим.3:16). Он, Один и Тот же в двух естествах, есть совершенный Бог и совершенный Человек, и в том, и в другом совершенстве не имеет недостатка ни в каком свойстве, но имеет все отеческое по божеству и все материнское по человечеству, как Сын истинный.

Как по Отцу Он неописуем, так по Матери описуем, т. е. может быть изображаем на иконе, подобно Матери. Поэтому иконоборцы, которые отрицают этот догмат, не исповедуя Его описуемым, несомненно оказываются не исповедующими Его истинным сыном Матери. Ибо как рожденное будет родным, а не совершенно чуждым, если оно не будет подобно родившей во всех физических свойствах. Как по описуемости Он не имеет никакого общения с Отцем, но с Матерью, так по неописуемости, обратно, у Него общение с Родителем, а не с Родительницею.

Таково правое учение истины, такова вера апостольская: исповедывать описуемым Христа во плоти. Так и Василий Великий говорит: «Да будет изображен на картине и подвигоположник в бранях Христос». Начертанную икону надобно почитать, так как на ней почитается поклонением Христос. Золотой Златоуст восклицает, что он видел Ангела на иконе. Если же бестелесное существо изображается на иконе, то не тем ли более воплотившееся Слово? Если он взирал, то, конечно, и поклонялся Ангелу на иконе, равно как и Христу. Ибо удостоиться видеть на иконе и поклоняться — одно и то же, так как «чествование образа восходит к первообразу», как говорит опять Василий Великий.

Поэтому Христа отрицают те, кто оскорбляют икону Его, и отвергая ее, отвергают Его, хотя они и говорят, что исповедуют Христа; ибо и бесы исповедуют Бога, как говорит Писание (см. Иак.2:19), но делами отрицаются. Итак, братия, велико нечестие их, и велико исповедание наше, нисколько не ниже исповедания древних мучеников.

Стойте же сильно, мужественно, отнюдь не сомневаясь в том, истинность чего достоверно известна, но принимая на себя подвиги за эту веру до крови, если обстоятельства потребуют этого. Отсюда происходит и светлая жизнь, как солнце от солнца, ибо одно свидетельствует о другом, как объяснил брат Господень (см. Иак.2:18).

Любите Бога всеми тремя способностями — сердцем, душою и разумением — как повелевает заповедь (см. Мф.22:37). Любите и самих себя, как членов Христовых; ибо по тому, — говорит Господь, — узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин.13:35).

Имейте доверие к игумену вашему; никто пусть не будет скрытен пред ним, ибо такой питает в себе змия. Никто пусть не будет теплохладным в вере, ибо такой не причастен кипения Святого Духа. Никто пусть не приобретает имущества тайно, ибо такой подобен вору Иуде. Никто пусть не будет упорен в своих мнениях, ибо такой и не монах. Никто пусть не будет дерзок на словах, ибо такой бывает виновником погибели. Никто пусть не вкушает пищи тайно, ибо такой подобен рабу.

Каждый пусть ни в чем не полагает претыкания, чтобы не было порицаемо служение, как взывает апостол, но во всем будем являть себя, как служители Божии, в великом терпении, в нуждах, в тесных обстоятельствах, и в прочем, что перечислил он, изображая истинного христианина (2 Кор.6:3–4). Если же таков должен быть подчиненный, то что и сколько требуется от игумена, который должен быть добрым примером для тех, кого он учит?

Велик подвиг, но беспредельна и награда, царство небесное, которого да сподобимся мы, и начальствующие, и подчиненные, живя свято во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава и держава, вместе с Отцем и Святым Духом, ныне, и присно и во веки веков. Аминь.

Послание 28(216). К Антонию, епископу Диррахийскому [  [231] ]

Получив, хотя и поздно, давно написанное почтенное письмо святейшего отца нашего, мы, смиренные, весьма обрадовались, ибо ничто так не скрепляет любовь и не сохраняет ее неизменной, как взаимное общение.

Но для чего, Владыка, ты так превознес похвалами многомудрых уст своих нас, не имеющих в себе ничего доброго? Или причиною тому любовь, закрывающая истинное и приписывающая любимым не существующее, как существующее? Разве только то мы имеем, если не обманываемся, что уважаем и любим братий и отцов таких, каков ты, располагающий добротою своих благих нравов к любви и самого дикого нравом. Это сказано от обоих нас священной главе твоей в кратких словах, в ответ на пространное и любвеобильное письмо.

В оправдание же по обвинению относительно брата Ераста скажем следующее. Мы, святейший, хотя в других отношениях ничтожны, но не так невежественны или невнимательны к Божественным заповедям, чтобы повелеть ученику нашему, не имеющему священства, осмелиться совершать действия священства и поэтому крестить младенцев, ибо в этом состоит обвинение.

Но в настоящие дни, когда ересь вводит народ в заблуждение, и особенно во время предшествовавших насилий, когда человеку осторожному невозможно было даже показаться из потаенного убежища, этого требовала необходимость. И я, по своему малому разумению, не могу осуждать ни этого монаха, ни кого–либо другого. Ибо необходимо быть перемене и закона (Евр.7:12).

Притом мы видим, что и в древние времена то же бывало; один возливанием песка в пустыне, по случаю угрожавшей смерти, крестил и крестился, другой иначе; должно быть не безызвестно совершенству твоему и повествуемое о святом Афанасии. Равным образом и детское действие, замеченное Блаженнейшим Александром, признано было за богосовершенное; и совершивший его принят за священника, а тот, над кем совершено, за возрожденного, хотя тогда не было никакой нужды.

И Шестой Собор в Божественных правилах позволяет, когда нет священника, по нужде и мирянину преподавать самому себе Святые Тайны, что однако не дозволяется без нужды [ ].

Поэтому, если дело так было, то прости, почтеннейший, мы не осмеливаемся сказать что–нибудь или назначить епитимию вопреки тому, что боговдохновенно было высказано отцами. А что брат действительно так поступил, об этом показывают, и притом с великим сокрушением, во–первых, сам принудивший его, муж из числа весьма благочестивых и благоразумных, знатный Фома консул и халтуларий; затем Иаков, монах благочестивейший и непричастный ереси; также и Евфимий, другой монах, почтенный и потерпевший гонение. При словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится всякое дело, — говорится в Писании (Втор.19:15).

Ты же, Владыка, говоришь, что дело не так было, ты, имеющий преимущество пред всеми. Что же делать мне, находясь среди таких свидетелей? Если он, как ты говоришь, при наличии священников, по властолюбию присвоив себе священство, поступил так, то не будет он возведен нами никогда в звание священства, кроме других епитимий; этого требует справедливость.

Если же дело было так, как рассказывают свидетели и сам принужденный, и если угрожали две опасности: или младенец мог умереть непосвященным, что уже случилось прежде, когда он не повиновался, с двумя младенцами, или соблюдающим благочестие родителям пришлось бы обратиться к еретикам, то я, грешный, не осмеливаюсь ничего постановить, пока блаженнейший священноначальник наш, рассмотрев дело, не произнесет суд.

Не сожалей о моем смирении, любезнейший из отцов, но лучше молись, чтобы нам не браться за превышающее нашу меру и исправить греховную жизнь. Относительно других проступков нашего брата, о которых твое благочестие сообщило и объяснило нам, мы думаем, что он нимало не поступал незаконно, а наоборот, даже достойно похвалы. Услышав о прелюбодеях, он не убоялся сказать тем, которые могли прекратить это нечестие, увидев, что жена сановника хотела удавиться, сделал надлежащее. Это считал он своим долгом, а не что–нибудь иное, и многих славных похвал от вышеупомянутых мужей, как я сам слышал, удостоился брат Ераст.

Итак, святой муж, не за то, что он произвел разделение в тамошних местах, но по причине соблазнов, ведущих к неустройству, я запретил брату опять совершать песнопения, чтобы таким образом и обвиняемый оправдался, и любители обвинений и клевет успокоились. Выслушав это, не откажи, блаженнейший отец наш, в благоугодных молитвах твоих о нас и в прощении брату.

Послание 29(217). К Иоанну спафарию

Благая весть о спасении благословенного господина и духовного брата моего, дошедшая еще прежде письма, обрадовала смиренные сердца наши; а когда и оно было прочитано, то совершенно утешило и возвеселило не одних нас, грешных, но и ангельские силы; ибо на небесах более радости бывает об одном человеке кающемся, по священному изречению (Лк.15:7). Благословен Бог, Который не попустил тебе, почтенный, до конца быть увлеченным злой ересью христоборцев, но посредством доброй и блаженной дочери обратил к свету истины.

О, чудо и с родившим, и с рожденною! О, искренняя любовь обоих: одной — заботившейся до самого последнего вздоха о спасении отца, а другого — богоприлично приклонившего слух и доставившего просившей доброе напутствие во гроб, обращение в православие! Она отошла, имея вместе с своими добрыми делами принести Богу приятный дар, отеческое спасение; а он дождался от священной дочери благочестивого украшения и поистине радостного для всех православных. Почему ты знаешь, жена, — говорит апостол, — не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены (1 Кор.7:16)? Нам же нужно несколько изменить это так: дочь спасла отца. Блаженна она, преподобная; блажен и ты, возлюбленный. Я убежден, что вместе с собою и весь дом, а может быть, и род ты приведешь православным к Владыке Христу, чтобы многие воссылали благодарность о вас за вашу благодать.

Таково божественное приношение и прекрасное исповедание твое, которое ты исповедал в письме пред Богом и людьми. Истинная вера христиан такова: по учению о Боге веровать в Отца и Сына и Святого Духа, во имя Которых совершается и крещение, в Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святого, в Одного Бога, а не в трех, нет. Ибо одно божество, не разделяемое по трем Ипостасям, но все в Каждом Лице нераздельно созерцаемое; хотя это и непостижимо — называть Каждого Богом и в то же время сводить исповедание к Одному Богу; по учению же о домостроительстве опять веровать, что Слово стало плотию (Ин.1:14), т. е. Один из Святой Троицы родился от Пречистой Девы Марии, оставшись Тем же, Чем был, Богом неизменяемым и совечным Отцу, но приняв наше естество чрез рождение от Девы во Святом Духе.

Он есть всецелый Бог и всецелый Человек, нося в себе вполне все свойства обоих естеств, из которых Он состоит, то есть божеского и человеческого, в одной Ипостаси. Он описуем и неописуем, одно по божеству, а другое по человечеству: ибо таковы их свойства: по неописуемости Он — Один из Святой Троицы, а по описуемости — один из нас. Поэтому веруем, что Он стал посредником между Богом и людьми, как соединивший в себе крайности и чрез Себя сделавший нас причастниками Божественного естества и сынами Божиими, хотя это и удивительно, и выше всякого разумения и слова.

Итак, кто говорит, что Он неописуем по плоти подобно нам, тот отвергает, благословенный брат мой, что Бог явился во плоти, противоречит Евангелию Христову и подобен иудеям. Ибо как останется истинным то, что Он сделался по всему подобным нам, если Он не может изображаться на иконе подобно нам? Что будет с изречением: осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня (Лк.24:39)? Для чего и это сказано: ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину, которую слышал от Бога (Ин.8:40)?

Итак, Тот, Кто неописуем, конечно, не подобен нам, не может быть ни осязаем, ни убиваем. Но Он был убит и осязаем по воскресении. Следовательно, Он и описуем чрез изображение на иконе подобно нам. Но осуетились в умствованиях своих иконоборцы, и омрачилось несмысленное их сердце (Рим.1:21). Отвергая икону Христа, Богородицы и всех святых, они отвергают спасительное домостроительство и, исповедуя Христа, как бесы, отвергают его делами. Ибо Христос не есть Христос, если Он не может быть изображаем; и не поклоняются Ему, если не веруют, что следует поклоняться Ему в иконе.

Такова истина, человек Божий; и такое учение преподано апостолами, пророками и богоносными Отцами, хотя не в тех же выражениях, но по истинному смыслу сказанного ими. Ибо все догматические истины, как бы некоторые семена, предложены в мыслях божественных изречений, а в противоположность вырастающим по временам ересям они благочестиво объясняются, будучи извлекаемы оттуда действием Духа, и таким образом плевелы нечестия истребляются.

Так и ты веруй и будь здрав в Господе, поклоняясь Христу, поклоняясь и иконе Его, Богородице и иконе Ее, святым и иконам их; потому что в иконах почитаются поклонением первообразы, и «чествование образа восходит к первообразу», как говорит Василий Великий.

Послание 30(218). К Фоме халтуларию

Прочитав письмо твоего достоинства и узнав, что окончила жизнь госпожа супруга твоя, сочувствовал я скорби твоей, господин, зная, как прискорбно это горе. Подлинно, какую боль причиняет меч, рассекая тело, такую же и разлука супругов: ибо они одна плоть, по изречению Господа (Мф.19:5). Однако это случилось, и мы подпали общему для всех наказанию разлуки. Спустя немного и мы пойдем тем же путем, как ты знаешь; такова жизнь: несуществующим рождаться, а существующим разрушаться.

Мы похвалили благочестие твое, решившееся после этой разлуки принять монашество и всецело прилепиться к Господу. Это изъяснено в письме, а также и то, что некий монашествующий брат находился при тебе для руководства в такой жизни, которого ты потом отверг как негодного, по свидетельству Георгия, человека доброго и домашнего нотария; а нас просишь скорее доставить тебе другого, способного управлять душами и соблюдать всю обитель.

Поэтому справедливо высказана нами похвала. Но, во–первых, нам надобно знать, что такое монашеский обет и как высока эта жизнь, чтобы нам, решившись необдуманно, не подвергнуться опасности во время плавания. Отречение от мира есть не что иное, как обет на крест и смерть. Что это значит? По слову Господа, желающему этого нужно отречься от всего своего имущества и, взяв крест свой, последовать Ему (Лк.9:23). А так как всякий истинный игумен представляет лице Христа, то посредством него надобно неложно следовать за Христом. Таким образом и исполнится эта дивная заповедь.

А кто не так поступает, но строит монастырь в своих владениях и приглашает руководителя, чтобы самому у себя быть монахом, и спасаться, и получать руководство, тот не знает, что он трудится тщетно и напрасно и чего ищет, не найдет, но встретит совершенно противоположное тому. Ибо такое отречение несогласно с заповедью Господа, по которой следовало бы отрешиться от всего имущества и отказаться от собственности, получить лучшего руководителя и, таким образом, переплывать великое море здешней жизни с безопасностью, но не так, чтобы не делать ничего из вышесказанного, а только построить монастырь, одеться в черное и казаться имеющим игумена, который есть на самом деле просто опекун, который и удерживает, и удерживается, и не спасает, и не спасается.

Пойди, — сказано в Писании, — из земли твоей, от родства твоего (Быт.12:1), возьми крест на рамена свои, подвергнись оплеванию, потерпи заушение, испей оцта, испытай бичевания, взойди на крест, пролей кровь, умственно или чувственно. Если же не можешь перенести этого, то сиди в своем доме, стараясь спастись более смиренною жизнью; ибо и здесь спасение достигается не без труда, а посредством многих скорбей. Не указывай мне на нынешние примеры: все, что не по заповеди, — ненадежно, тщетно, соблазнительно, есть дело человека, таким образом отрекшегося, а не божественного повеления.

Если ты желаешь построить новый монастырь, то это не неправедное дело; но когда передашь его человеку, который бы управлял им, то уже не налагай на него руки своей, как на имущество; только тогда это будет угодно Богу и послужит к твоему вечному блаженству. Решившемуся на это мы вручим такого брата, какого изберет ищущий, вместе с другими девятью братиями, желающими быть в подчинении у игумена.

Вот, добрый друг, я изложил тебе монашеское оправдание: так следует поступать строящему монастырь; таково должно быть ваше пожертвование. Впрочем, да будет Господь утешением твоим, вразумляя тебя во всем ко спасению.

Послание 31(219). К Григорию сыну

О чем в прежнем письме сказано было как бы мимоходом относительно святейшего митрополита Халкидонского и отца нашего, о том теперь будет сказано обстоятельнее. Скажи ему, в почтительном к отцу разговоре, что непременно, по изречению апостола, каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем сам спасется, но так, как бы из огня (1 Кор.3:13–15).

Спрашиваю: выражение сгорит означает ли совершенное истребление или нет? Если несомненно первое, как в одном месте говорит и Григорий Богослов, следуя Павлу, и здесь разумеется конечный огонь, которым все наше испытывается или очищается, то для чего смущать ум слушателя, будто святой Максим не хорошо сказал, что есть три воскресения, которые признает Церковь? «Одно, свойственное каждому в отношении к добродетели, в котором восстает исполнивший добродетель возможным для него образом; второе — воскресение всей природы, восстановление в нетление и бессмертие; третье, — о котором особенно упоминает в своих беседах святой Григорий Нисский [ ], есть восстановление душевных сил, падших от греха, опять в то состояние, в каком они созданы. Ибо как надлежит всей природе получить при воскресении нетление плоти, долго ожидаемое, так и душе возвратить силы, извращенные в течение веков, а по окончании всех веков, не нашедши постоянного пребывания, прийти к Богу, не имеющему конца, и тогда познанием, но не участием в благах, возвратить силы и восстановиться в прежнее состояние, дабы открылось, что Творец не есть виновник греха».

Итак, третье воскресение есть не что иное, — ибо о тех двух нет сомнения, — как изъясненное апостолом, при котором дело греховное сгорит, а сделавший сохранится несожженным, впрочем, не участвуя в благах, но сознавая лишение этого участия. И весьма справедливо сказано отцом: «Чтобы открылось, что Творец не есть виновник греха»; ибо то, что от Бога, то есть наша природа, произведенная из сущего, не истребится тем огнем; а что не от Бога, то есть грех, произведенный свободной волей сделавшего его, как нечто не относящееся к существующему, но прившедшее, истребится, не имея места наряду с существующим. Таким образом, хотя бы ни Григорий Нисский, ни отец Максим не говорили об этом, великий апостол объявил, что в огне совершится отмщение греха (2 Фес.1:8), чем выражается восстановление, о котором сказал отец, — не Оригеново, да не будет; ибо нет общения у света с тьмою и согласия у святых с ересеначальниками, к истинному изъяснению и обличению в татьбе присвояющих себе священное учение божественного Григория по своему неправому разумению, а не к опровержению вышесказанного, как нам кажется. Если же святейший митрополит придумает что–нибудь более глубокое, то мы желаем еще послушать; между тем и наш Святейший Патриарх, выслушав сказанное святым Максимом, не сказал тогда никакого возражения.

Послание 32(220). К Никите спафарию

Добрый брат твой известил меня, что один из наших иерархов оклеветал меня пред тобою, почтенный, будто я боготворю икону Христову и будто это содержится в моем письме к брату Афанасию [ ]. По поводу этой клеветы вздохнул я, смиренный, помышляя, как могут знающие, что и за праздное слово должно будет дать ответ в день суда (Мф.12:36), необдуманно и неосторожно говорить о таких величайших предметах, — ибо что больше веры? — уязвляя стрелою клеветы невинных. Не лучше было бы, если и есть какая–либо погрешность, с любовью сделать напоминание, по написанному: обличи ближнего твоего, и не понесешь за него греха (Лев.19:17). Так клеветать — значит не только отвергать эту заповедь, но и показывать самого себя достойным имени клеветника, — а может ли быть что–нибудь хуже между людьми?

Впрочем, обратимся к обвинению. «Он боготворит, — говорят, — икону Христову». Отнюдь нет этого в письме моем, возлюбленный, но есть то, что иконе Христовой не следует воздавать богопочитания, — ибо это идолопоклонническая мысль, так как должно воздавать его одной только Святой Троице, — что поклоняемый во святой иконе Христос богопочитается вместе с Отцом и Духом, но иконе Христовой нужно поклоняться относительным поклонением, и что, поклоняясь ей, мы поклоняемся Христу, не разделяемому по лицу, но отличаемому по сущности. Это и справедливо, ибо в образе является первообраз и один в другом, с различием по сущности, как говорит премудрый Дионисий [ ]. Как же, когда таково письмо, он напротив клевещет и показывает себя противником святых? Чего хочет он? Не того ли, чтобы мы, поклоняясь иконе Христовой, исповедали, что поклоняемся другому лицу? О, нелепость! Это значило бы разделять, что невозможно; ибо ни держава не рассекается, ни слава не разделяется, как говорит опять Василий Великий [ ]. Посему, когда поклоняются иконе, то поклоняются Христу, Которого она есть подобие, а не веществу, на котором находится подобие, как то же усматривается и на изображении креста. Кто думает, что он поклоняется веществу, тот младенец, неразумный. Итак, не вещество, на котором икона, почитается поклонением, и не другое лицо, кроме изображенного на иконе. В обоих случаях неправильность одинаково нечестива.

Посему и называется изображение Креста Крестом, и икона Христова называется Христом, — не в собственном, но в переносном смысле. Если бы он убедил нас, что изображение Креста не называется Крестом, то убедил бы и в том, что икона Христова не называется Христом. И если в первом случае, поклоняясь изображению, не поклоняются Кресту, то и во втором, поклоняясь иконе Христовой, не поклоняются Христу. Но справедливо первое, то есть изображение называется Крестом, и он почитается поклонением в своем изображении. Следовательно, и второе справедливо, то есть икона называется Христом, и Он почитается поклонением в иконе Своей; и тщетно пустословит тот, кто мыслит или говорит что–нибудь несогласное с этим.

Я написал это как для того, чтобы оправдать самого себя от обвинения, так и имея в виду пользу твоего любезного превосходительства, дабы ты содержал православную веру и не увлекался словами иного учения.

Послание 33(221). К Феодору монаху

Брат, я получил письмо твоего достоинства, с надписью: «окружное послание», и тотчас же с самого начала изумился. Прочитав же дальнейшее, едва не потерял рассудка — что подумать или отвечать возлюбленному. Перенеси великодушно, если жестоким окажется то, что будет сказано мною, не умеющим как–то иначе по–надлежащему выразить тяжесть смиренного сердца своего, а только высказать необходимо.

Не другой ли кто, приняв на себя твой облик, возлюбленный, дошел до такого высокомерия, что задумал недосягаемое и совершил возмутительное? Или мы сами, потеряв рассудок, приняли за шуточное дело — писать не о шуточных, а о весьма важных предметах? Что говоришь ты, почтенный? Разве позволительно нам, не имеющим никакого жребия священства, а только монахам (в то время как истина не подвергается опасности), присвоив себе священное звание, составлять окружное послание и в нем восставать против иерархов и священников, монахов и игуменов, издавать частные законы из собственного сердца и притом подвергать укоризнам и обидам, осуждениям и отлучениям все общество исповеднического братства?

«Они, — говоришь ты, — хотя и не все поборники истины, — лицемерно принимая покаяние, подобно тому, как принадлежащие к противной стороне, злоупотребляют названием благочестия, точно так же весьма дурно обращаются с истиной и покаянием. При том уязвляют тяжкими выражениями и привносят сор жалких суждений, унижают непорочную веру, оскорбляя Распорядителя, Правителя и Создателя всего, возбуждают распри, враждуют друг с другом. Из корыстолюбия, придумывают способы получения доходов. Из угождения нечестивым единомышленникам, предпочитая и уважая особенно тех, которые искажали и преследовали истину, оказывают неприязнь, считают за ничто и оскорбляют исповедников, не понимая и жестоко и несправедливо забывая, за что подвергались опасности последние, которые и ныне подвизаются и страдают ради Христа».

Ужаснитесь сему, небеса (Иер.2:12), и я, несчастный, крайне удивился, и если бы не слышал твоего голоса, то не поверил бы известившему, что тобою, почтенный, составлено послание против Церкви Божией. Ибо против нее идет тот, кто произносит такие нелепости против знаменитых мужей и исповедников, которые подвергались различным искушениям, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли, по словам апостольским (Евр.11:37–38). Но здесь еще не высказано более тяжкое и жестокое. Осмелится ли кто–нибудь, принадлежащий к числу воинов, составив от себя царскую грамоту, провозглашать то и это и укорять высших, будто они поступают неправильно и безрассудно? Если кто сделает это и будет обличен, то его тотчас возьмут и отведут на смертную казнь; неужели же не подвергнется наказанию по суду Церкви простой монах, осмелившийся поступить подобно этому? Разве мы не имеем архиерея, который может сострадать нам в немощах наших, по словам Писания, может снисходить невежествующим и заблуждающим (Евр.4:15; 5:2), от которого может быть издано окружное послание по данной ему власти от Духа?

Он, если бы узнал в происходящем что–нибудь незаконное и неполезное, то, конечно, изрек бы должное. Но так как он видит, что господствует ересь и обстоятельства со всех сторон стеснительны, то предоставил всем желающим врачевать приключившиеся болезни, кто как может. И хорошо сделал он, достопочтеннейший, так как и совершаемое не есть закон, и душа, за которую умер Христос, не осталась без врачевания. Это продолжится до Православного собора, когда сделанное хорошо будет одобрено, а сделанное иначе будет отвергнуто. И это есть дело, весьма угодное Богу, Который желает всем спастись (не тем ли более прибегающим к врачевству покаяния?), Который помогает простирающим братолюбиво руку помощи и содействует поднимающему лежащего. Ибо Его эти слова, обращенные к священникам: Утешайте, утешайте народ Мой, говорите к сердцу Иерусалима (Ис.40:1).

А утешение это что иное, как не охранение сопротивляющихся и исправление покаянием заблуждающихся? Потом и к грешникам сказано: когда возвратившись воздохнешь, тогда спасешься (Ис.30:15). И еще: тогда ты воззовешь ко Господу, и Он скажет: вот Я (Ис.58:9). Он есть помощник обращающихся от порочного пути; Он приемлет на рамена заблудшую овцу и, доколе можно говорить (Евр.3:13), предлагает врачевство покаяния: Он разбойника удостоил рая в одно мгновение, и великого Петра, отрекшегося, принял после горьких слез, и Давиду, как бы ни в чем не согрешившему, возвратил дар пророчества.

Но для чего приводить много примеров и распространять речь? Он благ для добрых к сорабам своим и грозен для несострадательных. Посему епитимии, употребляемые в настоящее время, суть врачевство, а не то, чем в насмешку представляешь их ты, почтенный. Да не будет злословия! — не соблазн производят эти действия, а служат доказательством истинной любви. Ибо Господь говорит: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин.15:13). Так врачи и полагают души свои за врачуемых, по слову истины, не извлекая себе прибыли от Божественного домостроительства, как совершающие куплю Христову. Народ Божий ежедневно очищается и «дом Саулов, изнемогая, уменьшается, а дом Давидов, возвышаясь, умножается» (2 Цар.3:1), и здравие более и более восстанавливается.

А ты чего хотел бы, почтеннейший? Не того ли, чтобы в эти времена господства ереси и гибели божественного создания нигде не было видно врача, не были принимаемы врачебные меры, не было оказываемо руководство слепому, не доставлялось исцеление больному, не делались перевязки раненому, не был исправляем хромающий, не был укрепляем расслабленный, не был обращаем заблуждающийся и никакой болезни не противодействовал бы, сколько возможно, никто из желающих? У врачей телесных мы видим великое усердие и много средств врачевания: один берется лечить того, другой другого, и даже находящемуся в звании слуги не запрещается заниматься этим, по мере приобретенного ими врачебного знания, высшего или низшего. Есть люди, ежедневно осматривающие больных, и дома, в которых они принимаются, бывают наполнены, и никто не осуждает такого усердия и не обвиняет прилежно занимающегося врачебным искусством, но и высшие и главные врачи, и посредственные, и низшие, совершают это человеколюбивое дело.

Если же здесь так бывает, то тем более в душевных болезнях все должно быть сообразно усматриваемо и совершаемо. И препятствующий этому есть некий губитель и общий враг человеческого рода, так что его можно считать сотрудником человекоубийцы искони. «Но наше дело, — говоришь ты, — не таково, а спрошу вот что: если Господь не осмеливался за покаяние отпускать нарушения правды и точного исполнения добродетели, прежде нежели Сам понес все праведное наказание, следовавшее по мере и весу правды, то кто будет так дерзок и высокомерен, чтобы позволить себе освобождать от покаяния отрицающих страдания за нас Спасителя нашего Христа, прежде нежели они перенесут все наказание по неизменной строгости правды?»

Увы, какое дерзкое и безрассудное суждение! Когда Христос стал проповедовать покаяние? Когда Он сказал расслабленному: дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои (Мф.9:2)? Когда блуднице, оросившей слезами Божественные ноги, даровано такое же прощение, удивившее Симона, у которого в доме был Он (см. Лк.7:44)? Когда страдавшему болезнью тридцать восемь лет сказано: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже, так как болезнь произошла от греха (Ин.5:14)? И прочие дела Божественной силы, которые неблаговременно перечислять подробно, до страдания ли Его были совершены или после страдания?

Если всем очевидно и известно, что прежде страдания, равно как и ученикам Своим, посылая их, Он дал власть врачевать всякую болезнь и всякую немощь (Мф.10:1), которая была употребляема при покаянии и сокрушении просящих, то как дерзок язык, говорящий, что Христос не осмеливался на это прежде, нежели Сам понес все праведное наказание, следовавшее по мере и весу правды. Таким образом ты осуждаешь распоряжения принимающих покаяние, без предварительного наказания по всей строгости правды, как дерзких и высокомерных? Не очевидно ли, что это — осуждение фарисейского ума и приговор новатианского безчеловечия?

Смотри же, муж, как бы тебе, поднявшись на высоту, не низвергнуться в пропасть, и, выйдя из своих пределов, не потерять самому принадлежащего тебе достоинства. Или ты не читал, что всякий, восшедший на чужое епископское место, подвергается отлучению? Я не посылал сих, — говорит Господь, — а они пророчествовали (Иер.23:21). И еще: И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом. Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: Ты священник вовек по чину Мелхиседека (Евр.5:4–6). А тебя, брат, кто поставил законодателем в Церкви Божией, тогда как ты, может быть, еще не научился и повиноваться? Посему, не будучи избран начальствовать над кем–нибудь, ты должен принимать законы, а не законодательствовать, руководиться, а не руководить, просвещаться, а не просвещать, учиться, а не учить, и, испытав первое, переходить ко второму, как повелевает Божественный закон, прекрасно оправданный и божественными, и человеческими званиями.

Не будем думать, друг, будто умение сказать что–нибудь с неразумною мудростью и составить негодную речь делает законодателем; ибо моавитянам и аммонитянам не дозволено было приступать к жертвеннику. Но это принадлежит тем, которые отличались богоподобным послушанием, которые показали долговременное терпение, которых усовершило Евангельское слово. Если же будет притом и внешнее просвещение, то и оно не излишне, когда украшено смиренномудрием и управляется евангельским смирением, а не хвалится собственными достоинствами, хвалящиеся которыми подобны опирающимся на камышовую трость и, подвергаясь удару, скоро низвергаются.

«Но, — говоришь ты, — возревновал я о Господе (3 Цар.19:10), и усматриваемое невыносимо». А где у нас, почтеннейший, дар пророчества? Где гора Кармил? Где ключи небесные? Где милоть, разделяющая Иордан, ниспадшая на Елисея с сугубой благодатью? Если же и есть у нас какой–нибудь дар, то кому мы оставим его, не имея даже ученика? Посему будем остерегаться, чтобы нам, стремясь к превышающему наши силы, не лишиться и малого, чтобы, отцеживая комара, не поглотить верблюда (см. Мф.23:24), чтобы, стараясь вырвать сучок из глаз братии, самим не остаться не замечающими в глазах своих бревна (см. Мф.7:3), так как мы осуждаемся смотря по тому, с кем мы обращаемся и с кем вместе вкушаем пищу здесь и там. «Такой–то, — говоришь ты, — лживо исповедался, скрыв постыдный грех свой; другой, скрыв свое постыдное дело, рассказывает одно вместо другого; как же врачующий может сказать, что они получили исцеление?»

Нельзя верить, почтенный, а должно весьма осуждать это; никто, добровольно приступая к врачеванию, не станет скрывать своей болезни. Если же иногда и действительно бывает так, то не нам судить об этом, а Богу видящему. Ибо говорится: явное — Богу и нам, а тайное — Господу Богу твоему (1 Цар.16:7). А ты что осуждаешь брата твоего? Или и ты, что унижаешь брата твоего? Все мы предстанем на суд Христов, Который и осветит скрытое во мраке, и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога (Рим.14:10; 1 Кор.4:5).

«Все, — говоришь ты, — простирают ногу выше меры, дерзают на недозволенное им и стремятся к высшему». От собственных крыльев погиб ты, как сказал некий из внешних; отсюда происходит и это суждение твое. Будучи поставлен на месте ноги, ты самовластно возвел себя на место головы. Увлекшись двумя другими суждениями, доблестный, ты предлагаешь еще иное обвинение: «Все присваивают себе превышающее силы их и считают других низшими себя; незаконно и без призвания стремятся разрешать и связывать и стараются всех привлечь к ногам своим; не хотят, чтобы кто–нибудь другой был или считался разрешающим и завидуют делающим это; принимают только тех, которых сами разрешили, а принявших епитимии от других отвращаются и осуждают за то, что те не к ним прибегли и не от них испросили прощения».

Эти обвинения — изобретения бесовского ума и произведения завистливого сердца, над которыми иной справедливо мог бы посмеяться, как над какими–то шутками, пустяками и забавами: получается, что так как никто не прибегает к нам за получением епитимии по недоверию, то мы неистовствуем против врачующих по доверию приходящих к ним, страдая некоторой бесовской страстью и оскорбляя людей почтенных наравне с иконоборцами.

«Какое, — говоришь ты, — различие между этим заблуждением и манихейством? Разве мы не против манихейской ереси подвизались и словами, и делами? Это показывают написанные сочинения ратоборствовавших против нее, в которых они доказали это неоспоримыми доводами и неопровержимыми доказательствами, хотя теперь и забывают сами себя и свои писания».

Кажется, друг, ты судишь превратно и собственными суждениями хочешь ниспровергнуть истину, не зная, что подобия, сравниваемые с первообразами, не одно и то же с первообразами, но они имеют столько сходства между собою, сколько предметы общие по названию, но отличающиеся в прочем. Одни называются собственно, а другие не собственно; одни называются в переносном смысле, а другие в действительном. Например, икона Христова и сам Христос: Он поистине есть и называется Христос, а она называется так в переносном смысле или по подобию. Так и святой апостол Павел назвал лихоимство вторым идолослужением (Еф.5:5), указывая на причину его и по сходственному отношению к действительному идолослужению. Но отсюда не следует, что лихоимцам надобно назначать такое же наказание, какое идолослужителям; иначе мы должны были бы выйти из мира. И теперь много лихоимцев, но они остаются не наказанными.

Что же несообразного и здесь, когда иконоборческая ересь сравнивается с манихейскою, сколько дозволяет отношение образа к первообразу? Так и Никейский Второй Вселенский и святой Собор, осуждая впадших в эту ересь, врачевал их не как манихеев; и ничего не забыли те, которые предпринимали подвиги по этому поводу, ратоборствуя против нее и словами, и делами. Подлинно, сам ты не знаешь самого себя, что заслуживает великого осуждения и обвинения в глупости.

Хотел я и другие суждения пространного и тождесловного письма твоего присоединить к вышесказанному и показать, что они совершенно несогласны со здравым смыслом. Но одни из них, как бесполезные и несвязные, другие, как опровергающие сами себя, а иные, как темные и противные истине, отбросив далеко, как бы в огонь Гефеста (вулкана), скажу в заключение речи следующее. Если мы будем просить прощения в том, что дерзко и Бога прогневали, и святых оклеветали, и исповедников осудили, и Церковь злословили, то будет хорошо; а если нет, то мы, смиренные, положим руку на уста и не станем вызывать твое преподобие на второе письменное приветствие.

Послание 34(222). К Феодору патрицию

Чрез почтенное письмо твое мы увидели твое знатное превосходительство, а по выслушании изложенного в нем, узнали твою прекрасную душу. Подлинно, употребить такие почтительные выражения в отношении к нам, грешным, желать увидеть уничиженное лице наше, а затем и послушать спасительной беседы свойственно мужу, поистине благочестивому, и душе, стремящейся к Богу.

Как дивны дела великого и Единого Бога нашего христианского, Который призвал тебя из народа неправедного к священному познанию истины Его, таким, как казалось, невольным образом, а на самом деле, весьма добровольным; вместе со сродниками, также обратившимися, — ибо не иначе благоугодно было Божественному Промыслу исхитить вас из безбожия.

О, дивное призвание! О, достохвальное избавление! Ты изведен из тьмы в чудный свет Его; совлекшись ветхого человека (Кол.3:9) с порочными и языческими помыслами и деяниями, ты облекся во Христа, сделался христианином вместо язычника, сыном света и дня вместо сына тьмы и ночи нечестия, почитая Единого Бога, поклоняемого в Отце и Сыне и Святом Духе, избегнув нечестия многобожия и булгарского идолослужения. Затем, исповедуя, что Один из Святой Троицы, Сын и Слово Божие, по высочайшей милости к роду нашему, сделался человеком, подобным нам во всем, оставаясь в то же время совершенным Богом. Ибо Бог Отец, Бог и Сын, Бог и Дух Святый, Один Бог, а не три Бога, — да не будет, — одно по Единому Божеству, а другое по трем Лицам. Вот истинная вера христиан, уничтожающая всякое заблуждение и всякую ересь.

Христос двояк, совершенный Бог и совершенный Человек, первое, как рожденный от Отца прежде веков, подобно сиянию от солнца, второе, как рожденный от Матери в последние времена, подобно нашему рождению, или лучше сказать, выше нашего, ибо родившая Его есть Дева и прежде рождения, и в рождении, и после рождения, почему и мыслится, и называется поистине Богородицей. Посему, как по Отцу Он неописуем, так по Матери изображается на картине, и изображение Его или икона достойна поклонения и почитания. В ней усматривается нами, христианами, какой образ принял Он, и славословится, как сделавшийся подобным нам во всем, кроме греха, упразднив всякое идольское подобие, служа которому от дней века погибал род человеческий.

Итак, добрый друг, кто не допускает, что Он может быть изображаем на иконе, тот самым делом отвергает, хотя на словах и соглашается, что Сын Божий стал человеком; и кто не поклоняется святой иконе Его, тот очевидно не поклоняется Ему, хотя и исповедует, что поклоняется. Ибо чествование иконы Его переходит к первообразу, равно как и отвержение ее отсылает к отвержению Его. Ты сам, как я слышу, также убежден и поэтому уклоняешься от общения с иконоборцами; этому я радуюсь и сорадуюсь тебе, благодарю и вместе с тобою благодарю, что ты видишь истину, хотя и поздно научен и недавно стал возрожденным сыном Божиим. Не удивляйся, что и между христианами бывает заблуждение. Где спасение, там бегает дракон диавол, чтобы причинить погибель, и это чрез одного человека, имеющего власть. Такое заблуждение недавно введено среди христиан, ибо от века была икона Христа, Богородицы и святых Его.

Это тебе, почтеннейший господин, я, как бы движимый Богом, хотя и грешник, высказал для утверждения твоей веры, ибо ты — брат наш, а не чуждый, как ты сказал. Если ты чужд миру, то хорошо; и мы, смиренные, — то же самое, и поэтому заброшены сюда за слово Божие. Блажен ты, верующий во Христа правильно и поставляющий все ниже Его. Видеться друг с другом трудно, по запрещению от правительственной власти, если Бог не устроит каким–нибудь образом. Мы не перестанем поминать тебя и любить тебя, как брата нашего, которого прежде мы не знали по плоти и крови, а ныне имеем сродником от Духа Святого, будучи рождены оба от усыновившей матери, купели крещения. Мир тебе, друг и брат, и господин. Мир и дому твоему, и всем близким к тебе, от Отца и Сына и Святого Духа.

Послание 35(223). К архимандриту Готфскому

Благодарение исповедуем святому Богу, что мы удостоились получить любезное письмо вашего преподобия; оправдания же в медленности нам не нужно. Ибо кто мы, уничиженные? И вообще зачем вам соообщать нашему ничтожеству о занимающих вас надобностях? Впрочем, так как вы, по смирению своему, имеете обыкновение обращаться и с нижайшими, то благопотребно и вы сами написали, и мы узнали не только о том, что содержится в письме, но и о том, что указали принесшие его почтеннейшие братия и отцы. Во всем этом Бог — наш покровитель и защитник от неразумно возводимых обвинений. Но и мы, смиренные, сделаем возможное со своей стороны (когда будет о том речь, пред теми, которые решаются клеветать), не для воздаяния благодарности вам, но чтобы исполнить долг любви. Для этого мы вынуждены были послать письмо и боголюбезнейшему отцу и архиерею господину Филарету, если только будет принято увещание от нас, смиренных, направленное к миру, полезнее которого нет ничего и которым должны отличаться избранные ученики Христовы. Это кратко о самом необходимом.

О прочем же вообще зачем просите нас отвечать, когда вы, богопросвещенные, имеете богоначертанную книгу Великого Василия, которая преподает спасительные и полезные правила монашеской и киновийной жизни и без которой невозможно ни руководить богоугодно, ни руководиться с пользою, ни начальнику, ни подчиненному? Он, будучи спрашиваем о всех предметах и побуждениях к священной жизни в киновии, отвечал Духом Святым; и следующий ему следует Духу Святому, а не повинующийся ему не повинуется говорившему чрез него Христу.

Так, случающиеся между братиями, по невнимательности, проступки не следует отдавать на суд мирских лиц. И сам святой апостол говорит: как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых? И далее: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными (1 Кор.6:1;5–6). Ибо одно и то же — и судиться у неверных, и отдавать дела монахов на суд мирянам, и отверзать дверь тому, кому не следует вмешиваться в наши дела; это совершенно несообразно и противно Церкви Божией.

Относительно отречения от мира и пострижения, — так как и об этом нужно сказать, — отказывать не безопасно, ибо Господь говорит: приходящего ко Мне не изгоню вон (Ин.6:37); но и принимать просто и без разбора и постригать без испытания не благочестиво; ибо, если никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику (2 Тим.2:4), то не тем ли более в богоизбранном воинстве? Надобно проститься со всем, нужно обнажиться от всего, должно отказаться от всех и пристрастий, и домашних, и друзей, и родных, и отойти добровольно от всего мира тому, кто намеревается истинно последовать Христу, и таким образом настраиваться и готовиться к богоугодной и богоустроенной монашеской жизни, и потом, выдержав испытание и искус в добродетели, при свидетельстве многих удостоиться монашеского совершенства и сделаться одной из овец Христовых.

Без приготовления же и без наставления постригаться, как сказано нами, опасно и весьма гибельно и для постригаемого, и для постригающего. А слагать монашество — то же, что слагать крещение. Однако осмеливаются и это делать: страшно и слышать. Если же после надлежащего пострижения некоторые преклонятся к худшему, таких, когда они пребывают во зле и не исцеляют своих душевных болезней, должно отсекать от братства, подобно гнилым членам, чтобы от прикосновения к ним не заразились и здоровые. Ибо Господь сказал: лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну (Мф.5:29).

Если кому–либо другому возможно будет принять отсеченного по человеколюбию, то это не предосудительно, когда найдется способнейший врачевать, а не обращающийся с погибающими. Впрочем, легкомысленные, убегающие из киновии, не должны быть принимаемы другими братствами, чтобы у всех их во всем было взаимное содействие и согласие и чтобы им не разрушать трудов друг друга, от чего бывает главою их не Христос, связующий все миром, но кто? — отвратительно и сказать. А иметь раба монаху в монастыре так же странно, как и иметь жену. То и другое суть изобретения непослушания; для тех, которые хотят достигнуть первобытного состояния монашескою жизнью и стараются подражать беспечальной райской жизни, все вышесказанное непристойно. Это мы не от себя, но из учения богоносных Отцов собрали и высказали для напоминания, прося вас, святейших, молиться, чтобы мы не только говорили хорошее, но и делали в Господе.

Послание 36(224). К Григорию сыну

Обрадовался я письму твоему, возлюбленный сын, узнав, что и путь находящихся в городе городской, и здоровье восстановил ты вместе с братом Зосимою посредством кровопускания, и все прочее у вас идет благоприятно.

Относительно предложений Ксенодоха. Для чего ты требуешь от нас объяснения, рассудительно ответив ему согласно с учением богоносных Отцов? Мы не можем ничего прибавить к твоим ответам. Пустословят, кажется, а не научиться хотят спрашивающие. Но так как написано: будьте всегда готовы к ответу всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании (1 Пет.3:15), то и мы отвечаем следующее.

Монашеский образ есть обет девства и таинство монашеского совершенства, по выражению божественного и премудрого Дионисия [ ]. Спрашивать: откуда предано отрекаться от мира и делаться монахом, есть не что иное, как спрашивать: откуда предано делаться кому–либо христианином? Кто установил первое по апостольскому преданию, тот установил и второе, изложив шесть таинств: первое — о просвещении, второе — о собрании или причащении, третье — об освящении мира, четвертое — о священнических посвящениях, пятое — о монашеском совершенстве, шестое — о свято скончавшихся [ ].

Что нужно сказать об этом? То, что сомневающийся относительно одного из сказанных, очевидно, сомневается и о прочих, от Божественного ли они Предания, и с уничтожением одного необходимо уничтожаются и прочие; ни священнического посвящения, ни чинопоследования о свято скончавшихся не было бы, если бы не было монашеского совершенства, и мы были бы язычниками по образу мыслей, безбожными в мире и не имеющими надежды.

Таков предлагающий этот вопрос: откуда взято делаться человеку монахом? Уже не говорю о том, что все знаменитейшие из богоносных Отцов были монахами и превозносят похвалами монашескую жизнь, как ангельскую; от них остались и сочинения с изложением правил этой священной жизни. Кто имеет ум, тот, конечно, заметит, как и сам божественный Дионисий сообразно с чинами ангельскими и степени священнические и находящихся вне священства разделяет равночисленно на три разряда: первый и вступительный — еще начинающих или оглашенных, второй — просвещенных, и третий — получивших монашеское совершенство; а противоречить очевидному свойственно бесчувственным или некрещенным.

Второе предложение о юношах, а именно, он говорит, будто святой Василий в правилах позволяет достигшему законного возраста, если он не может переносить ига девственной жизни, слагать монашеский образ. Это не так; но все во всем он учредил Божественным Духом и ко спасению мира. Чтобы кто не подумал, что может быть нечто лучшее, хотя некоторые неразумные и стараются измышлять лучшие постановления, то он сам дал правила управления и относительно приходящих с юного возраста тем, которые принимают их; это объяснено в его книге, а здесь подробно излагать нет времени [ ]. Именно по совершеннолетии, то есть с шестнадцати лет и более, когда начинаются и почести, и наказания, как он сам говорит, он повелел делать решение и присоединять их к братствам посредством монашеского совершенства. С того же времени, если они будут уклоняться к мирской жизни, по порочному настроению, он не позволил ни мало отверзать им дверь к тому, от чего они отказались. В течение же сказанного года, если они не избирают девственной жизни, или избирают, но не хотят вполне посвятить себя монашеству, он повелевает отстранять их и обращать в мирскую жизнь, чтобы не причинить позора священной жизни.

Это делается у некоторых не совсем так, как заповедано, а постригают с юных лет, или и в законный возраст, но незаконно и не совершенно; от чего все низвратилось, и священник и пророк обезумели, как написано (Ис.28:7), и явилось бесчисленное множество преданий и самоизмышленных постановлений не по любви, а по сребролюбию, не для спасения, а для прибыли. На это я, несчастный, ничего не могу отвечать, как только вздыхать, скорбеть и оплакивать собственные грехи; ты же достигай спасения, возлюбленный сын.

Послание 37(225). К Феоктисту пустыннику [  [240] ]

Получив письмо твоего достоинства и прочитав в слух боголюбезнейшего архиепископа и брата моего вместе с присутствовавшими братиями, я, смиренный, возблагодарил Господа, склонившего сердце твое написать правильно символ веры. Исповедовать, что принимаешь Ветхий и Новый Завет и все, преданное от Святых Отцов Церкви Божией, вообще есть правая вера. Но так как и еретики обыкновенно говорят то же, и однако оказываются вопреки словам своим не право содержащими слово истины, то от присланных братии и особенно от аввы Сосипатра мы старались в точности узнать (как и ты предлагал в письме, потому что в письме нельзя высказать всего), — и по благодати Божией узнали, что переданное им тобою, по словам их, действительно православно. Что же именно? Это нужно кратко указать.

Во–первых, о Пресвятой Богородице; говорят, будто ты утверждал, что Дева существовала прежде веков. Так как ты уверяешь, что ты не говорил и не думал этого, но исповедуешь, что она родилась от мужа и жены, Иоакима и Анны, то хорошо.

Во–вторых, о Господе, будто Он не был распят. Так как ты исповедуешь, что Он распят по Писаниям, то хорошо.

В–третьих, об Ангелах и бесах, будто после суда будет восстановление их в прежнее состояние: и будет одно стадо и один пастырь (Ин.10:16). Так как ты отвергаешь это и исповедуешь, что и осуждение, и Царство Небесное вечно, то хорошо.

В–четвертых, о монахе одном, будто он может избавить от наказания сто пятьдесят осужденных. Так как ты отвергаешь это и говоришь, что после смерти нет покаяния и никто не может избавить от назначенного Богом каждому наказания, то хорошо.

В–пятых, о книге, называемой Антониевою, будто ты говорил, что она достойна принятия, между тем в ней есть много богохульного, как мы сами, прочитав, узнали. Так как ты исповедуешь, что отвергаешь ее, как чуждую Церкви Божией и уже не имеешь и не читаешь ее, — ни ты, ни находящиеся с тобою, то хорошо.

Благословен Бог, сделавший очищение среди вас от вышесказанных соблазнов, и благословенно славное имя Его, внушившего тебе сказать, что ты невежда и неученый и во всем будешь повиноваться и слушаться слова нашего смирения.

Я же не буду внушать или предписывать ничего, кроме того, что божественно изречено святыми апостолами, и пророками, и отцами, но только то самое, о чем ты писал: чтобы ты веровал во Святую Троицу, нераздельную по существу, но разделяемую по личным свойствам — в Отца и Сына и Святого Духа, Единого Бога, Единого Господа, — как и вера одна. Отец есть Бог, и Сын Бог, и Дух Бог, не три Бога, — да не будет, — но один Бог и Господь. Это — учение о Боге.

По учению же о домостроительстве надобно веровать, что Один из Троицы, по благоволению Отца и действием Святого Духа, воплотился от святой Богородицы, наитием на нее Святого Духа, осенившего Ее таким образом силою Всевышнего, по Евангелию (см. Лк.1:35), от Которой Он и родился, как совершенный Человек, будучи вместе и совершенным Богом, единый по Лицу, двоякий по естеству, как изложили богоносные отцы и семь святых Вселенских Соборов. Также нужно исповедовать, что Дева есть Богородица, высшая и Честнейшая всех, и может ходатайствовать, как Матерь, пред Своим Сыном и Господом за весь мир. Еще нужно исповедовать Ангелов, что они также молятся за всех людей, а бесы отлучены от них на бесконечные веки, удалены за отступничество в собственное свое жилище и осуждены от Бога на справедливые наказания. Еще исповедовать, что и все святые, как служители Божии, могут ходатайствовать пред Богом о нашем спасении; еще исповедовать святые иконы как Самого Господа нашего Иисуса Христа, так и Матери Его, Ангелов и всех святых, поклоняться им и принимать их, по учению Второго Никейского Собора; анафематствовать всех еретиков, анафематствованных Соборами, и прославлять всех православных, ими прославленных.

Такова истинная вера христианская: таково свидетельство исповедания Христова. Мудрствующий вопреки этому да будет проклят от Отца и Сына и Святого Духа, как говорит апостол Павел: Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема (Гал.1:8–9).

Так как ты сам обстоятельно изложил все это в письме своем, то непременно нужно удостоверить, что ты так думаешь. Каким же образом? Если в конце этого письма сделаешь свою подпись на приложенном к нему листе. Таким образом, мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет (Флп.4:7) и сподобит нас и вас в одном духе и одном сердце веровать и служить Святой Троице, ко спасению своих душ и разделенного на две части народа. Приветствие господину Иоанникию, духовному отцу нашему, и тебе, почтенному и отцу, и брату нашему.

Послание 38(226). К Диогену секретарю

Вопрос. Как должно называть икону Христову и как надлежит поклоняться ей?

Ответ. Вопрос получает двоякий ответ, именно относительно названия: называется и собственно, и не собственно то, что в ней именуется. Собственно икона Христова называется иконою Его; а не собственно — она называется Христом; это в переносном смысле.

Такое же положение следует признавать и по отношению к Животворящему Кресту и его изображению. Равным образом и при поклонении поклонение ей подобно тому, как в отношении к изображению Креста. Оно относительное, так как первообраз и образ суть предметы относительные, по выражению Василия Великого; ибо чествование образа восходит к первообразу. Поклонение одно в отношении к обоим, не рассекаемое и не разделяемое, но к первообразу оно обращается существенно, а к изображению относительно, равно как и самое созерцание образа там бывает существенно, а здесь по подобию.

Итак, поклоняющийся чьему–нибудь образу, или Христа, или Богородицы, или святого, или просто царя, или начальника, или низшего человека, поклоняется тому, чей он есть образ и, таким образом поклоняясь, не заблуждается, но, православно утверждаясь, верно опровергает погрешающих против истины с той и другой стороны. Кого же именно? Тех, которые отвергают поклонение досточтимым иконам, и тех, которые при поклонении говорят, что они существенно поклоняются самим первообразам. Те и другие из них равно богохульствуют: первые, как отвергающие таинство домостроительства, а вторые, как обоготворяющие или придающие существенность тому, что по существу далеко отстоит от первообразов.

Итак, надобно поклоняться иконе Христовой, — в этом главный предмет речи, — относительно, но не надобно богопочитать ее; ибо это естественно относится к Самому Христу, так как богопочитание единственно принадлежит Троице. И Богородицу не надобно богопочитать, равно как и Животворящий Крест. Так и икону Христову не должно богопочитать, а должно поклоняться ей, так что все поклонения, чрез посредство первообразов их, возносятся к одному и единственному богопочитательному поклонению Святой Троице; ибо прочие все суть не богопочитательные, а почитательные поклонения, по различию лиц, низшего или высшего.

Послание 39(227). К Иоанну грамматику [  [241] ]

Нелицемерную искренность любви своей показало достоинство твое в поправках и замечаниях к сочинению, составленному нами, несведущими. Они должны быть всячески сличены с сочинением. Относительно же недоумения твоего, как мы разумеем подлежащее, которое сам ты разумеешь иначе, как ты объяснил, мы недоумеваем, как мудрый во всем муж впал в такое недоумение. Подлежащее, почтеннейший, по словам блаженного Леонтия [ ], от которого остались прекрасные толкования, есть сущность вместе с лицом. И Великий Василий, говоря о Святой Троице, употребляет выражение: «не в подлежащем». Также и премудрый Дионисий в одном месте говорит: «Многое по свойствам, единое по подлежащему; свойства же созерцаются не в существе вообще, а в лице, как ты знаешь». В словах: «многое по свойствам, единое по подлежащему», подлежащее он принимает за сущность вместе с лицом; и потому не несправедливо, я думаю, оно употреблено в сочинении. Ибо то, что не едино по подлежащему, разве не тремя названиями и предметами означается в богословии? Таким образом, подлежащее есть не что иное, как сущность вместе с лицом. Если же что–нибудь более проницательное изобретет святость твоя, то не откажись научить нас в прекрасный дар от себя.

Послание 40(228). За Евстратия игумена [  [243] ]

Предложение, кажущееся тебе здравомысленным, почтеннейший, (не говорю о прочих твоих предшествующих и последующих выражениях, как необдуманных и странных), буквально таково: «Христос, Истинный Бог наш, имеет два естества, две воли, два действия, но одно Лицо из двух естеств; чье же Лицо я буду изображать на иконе?» Так как ты спрашиваешь: какое Лицо, то послушай внимательно.

Принявшее вид; ибо безвидный образ Ипостаси Отца (Евр.1:3) принял наш вид. Подлежащее времени; ибо Вечный принял временное состояние. Имеющее глаза, уши, нос, уста, ланиты; ибо не имеющий внешнего образа по виду стал как человек (Флп.2:7). Подвергавшееся лобзанию; ибо Необъятный был взят и лобзаем предателем (см. Мф.26:49). Подвергавшееся заушению; ибо Неприступный, став доступным, получал удары от служителя (см. Ин.18:22). Висевшее на Кресте; ибо Бессмертный, преклонив главу, предал дух (Ин.19:30).

Не два лица означаются этим, — да не будет такого нечестия! — но одно Лицо, состоящее из двух и в двух естествах нераздельно и неслитно. Поэтому и говорит святой апостол: о Сыне Своем, Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни (Рим.1:3–4). Выражением по плоти он показал тебе то, что Иисус Христос описуем или изображаем на иконе, а словами по духу святыни то, что Он же неописуем; на этом основании все богоносные Отцы весьма ясно называют Его описуемым и неописуемым, видимым и невидимым, временным и вечным.

Если же ты не допускаешь этого, то твое предложение есть иудейское. Как ты, говоря, что Христос из двух естеств, называешь Его только неописуемым? Это указывает на одно естество Его. Если же Он из двух, то следует назвать Его описуемым и неописуемым. Таким образом, ты противоречишь сам себе. Если тебе Он кажется только неописуемым, то это свойственно и манихею, лишающему Слово человечества; ибо не имеющий его неописуем и неизобразим; то и другое одинаково.

Или опять же: как ты причащаешься Тела и Крови Христовой, тогда как Он по твоему мнению неописуем, а то, чего ты причащаешься, описуемо? Или не причащайся, почтеннейший, или, причащаясь, исповедуй, что причащаешься описуемого Тела и Крови описуемого Христа, чтобы тебе не оказаться павлианином, как будто причащаясь простого человека, а не воплотившегося Бога.

Итак, поистине несомненно следует, что изображающий Христа не есть служитель человека по Несторию или служитель твари по Арию, как ты невежественно пустословил, но вполне истинный православный христианин. Равно и не изображающий Его согласно с тобою есть манихей и вместе павлианин: первое, потому что названием неописуемого представляет Его чистым Богом, воплотившимся призрачно, а второе, потому что при том же названии неописуемого причащается Тела и Крови Его, как простого человека (по ереси Павла Самосатского), а не Бога, истинно вочеловечившегося.

Послание 41(229). К Феодору диакону

По требованию любви твоей приступаю к опровержению еретических возражений и, если опровергну их хорошо, то и ты приложи печать к словам моим, а если нет, то сам объясни рассудительнее. Но так как невозможно хорошо разрешить возражение еретиков, если не будет изложено самое предложение их, то пусть сначала будет представлено оно, а потом — православная вера.

Возражение еретика. Исповедуя одно естество Бога Слова воплотившееся, вы называете Христа чем–то целым или одною цельностию, состоящею из частей, божества и человечества. Итак, мы спрашиваем, что вы причисляете к Святой Троице, целое или часть? Если целое, то Святая Троица не будет Единосущною, а если часть, то, если причисляете божество, очевидно, оставляете человечество вне Святой Троицы, а если причисляете человечество, оказываетесь допускающими божество вне Троицы.

Опровержение его. Исповедуя одно естество Слова воплотившееся, мы исповедуем Христа не просто чем–то целым, но состоящим из двух соединенных цельностей, божества и человечества; по этим цельностям, как частям, взятым в совокупности, Он есть и целый Бог, естественно соединенный с Отцем и Духом, и целый Человек, существенно соединенный с Матерью и с нами, единственным образом соединяя в себе крайности и сохраняя в соединении свойства этих крайностей неврежденными и неслитными. Причем Троица остается Троицею, не принимая в состав свой чего–нибудь несродного, и человечество остается человечеством, не отделяясь от соединенного с ним божества. Итак, неразумно возражение твое, заимствованное из смешивающей предметы ереси акефалов [ ].

Другое возражение того же еретика. Этот Христос, Который исповедуется нами, причисляется к Святой Троице или нет? Если Он причисляется к Святой Троице, то как после того Троица будет Единосущною? Если же не причисляется, то Он не будет Богом, а только простым человеком. Поэтому те же доводы, какими вы станете разрешать недоумение, сохраняя учение о едином Христе неприкосновенным, послужат и нам при этом недоумении.

Опровержение его. Этот Христос, Который исповедуется нами, теми же доводами, какими Он опроверг первое возражение, может опровергнуть и настоящее, как равное ему по нечестию. А тот Христос, которого вы чтите, то есть как одну естественную цельность, состоящую из частей, божества и человечества, не был бы ни единосущным Отцу, так как Отец есть только Бог, а не и человек, ни единосущным Матери, так как Мать есть только Человек, а не и Бог. И время вам искать других Христов, с которыми Он был бы единосущным; ибо невозможно, чтобы Он был познаваем, как единоличное естество.

Если же вы не можете найти, то, запутываясь в собственных возражениях, этой пустой выдумкой полагаете, что вовсе нет Христа.

Послание 42(230). К Никите монаху

Присланную к нам от вашего преподобия чрез боголюбезнейшего митрополита книгу мы прочитали. Написавший ее неправо мыслит относительно догмата о досточтимых иконах. Он говорит следующее: «Неизреченное и непостижимое человеколюбие Божие к нам и священные подвиги святых мы представляем прославленными в священных письменах, совершенно не услаждаясь со своей стороны никаким изображением или живописью; но позволяем простейшим, как несовершеннейшим, поучаться тому посредством сродного для них руководства и подходящего для них созерцания, в виде предуготовления».

Что сказать на это? Во–первых, то, что он производит разделение единой, совершенной и недопускающей никакого прибавления или уменьшения веры нашей, самому себе присвояя изображение событий посредством священных письмен, а простейшим и несовершеннейшим предоставляя созерцание их в скульптуре и живописи. Потом он себе приписывает совершенство благодати, а им оставляет иудейскую юность, как нуждающимся в сродном руководстве. Итак, по его мнению, ложно говорит святой апостол: нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе (Гал.3:28). Если же апостол говорит истину (как и действительно говорит истину), и один Господь, одна вера, одно крещение (Еф.4:5), то для чего это пустое разделение на две неравные части, царственное священство, народ святой разделяется (1 Пет.2:9), и одни составляют совершеннейшую часть, а другие низшую? Затем, так как всякий здравомыслящий стремится к совершенству, то он будет считать несовершенное достойным порицания; а отсюда необходимо следует, что учение посредством изображений излишне. В особенности же он противится Великому Василию, не принимая того, что святым признается наравне: «Что повествовательное слово, — говорит он, — передает через слух, то живопись показывает молча через подражание» [ ].

Таким образом, доблестный муж противоречит священным изречениям, равно как и верховному отцу, и, думая исправлять другого относительно этого догмата, оказывается сам пустословящим.

Поэтому мы совершенно отвергаем такое пустословие. Напоминаем и вашей ревности следовать тому же правилу православия, зная, что всякий совершенный, хотя бы он был облечен апостольским достоинством, имеет нужду как в Евангельском свитке, так и в начертанном согласно с ним изображении: ибо то и другое достойно одинакового почитания и поклонения.

Послание 43(231). К Исихию протонотарию

Прекрасно письмо добрейшего достоинства твоего — и как высказанное из благой сокровищницы сердца, и как блистающее красотою любви, но непохвально тем, что превозносит нас, невежественных. Ибо, когда я был, как говоришь ты, светильник, горящий и светящий (Ин.5:35), которым ты, господин мой, просвещаясь, радовался, или источником, светло протекающим, из которого любовь твоя почерпала спасительное слово? Напротив, не темнее ли сажи, скажу словами пророка, стал вид наш (Плач.4:8) от бесполезной жизни? И слово не изнемогло ли, не получая силы от дела, для утверждения слушателя? Говорю это не в укоризну смирнской темнице, — нет, почтенна она, хранительница досточтимого исповедания моего, — но в осуждение меня самого, как недостойно жившего в ней.

Впрочем, оставив это, сказанное в знак любви, обращу речь к нужнейшему. Доброта твоя известила нас, что ты имеешь двух, скажу кратко, богодарованных дочерей, и первую из них еще прежде рождения обещал Богу на посвящение монашеской жизни, а вторую оставил в неопределенном состоянии. Теперь же, переменив намерение, думаешь сделать наоборот по некоторому необходимому обстоятельству, именно — обещанную Богу отдать миру, т. е. выдать замуж за человека доброго во всех отношениях и одинакового возраста с отроковицею, а оставшуюся в неопределенном состоянии, совершенно юную и неравную по возрасту, принести в жертву Богу; но при этом колеблешься и сомневаешься, не будет ли это противно воле Божией.

Надлежало бы тебе, почтеннейший господин, спросить других об этом предмете и от них, как превосходящих ведением наше ничтожество, получить разрешение, а не вызывать на ответ нас, удаленных на такое расстояние по местопребыванию. Но если уже ты рассудил так по некоторому доверию, то, сообразив вместе с боголюбезнейшим архиепископом и братом нашим, мы полагаем, что это дело несправедливо, противно правой вере и примерам, бывшим от века. Некогда Анна приснопамятная, обещав Самуила прежде рождения, не переменила обещанного, хотя имела и других детей, но его принесла Богу. Блаженная Нонна, также обещав Григория Богослова, исполнила обет свой Богу. И святой Евфимий, будучи посвящен Богу родителями прежде рождения, не был заменен после рождения. Они и оказались неким дивным явлением в мире; за них и родители ублажаются.

Как же мы, почтеннейший, поступив вопреки этому, избавимся от осуждения? Не обличит ли нас, напротив, блаженный Петр такими словами: Чем ты владел, не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты положил это в сердце твоем (Деян.5:4)? Следующую за этим укоризну не стану повторять, беседуя с знающим. Подлинно, что посвящено Богу блаженным обетом, то обращать на обыкновенное употребление небезопасно.

Обыкновенное же употребление есть брачное сожительство. Как обещавшийся быть монахом и сделавшийся им, возвратившись назад и женившись, осуждается; так и решившийся принести сына или дочь в жертву Богу, а потом изменивший намерение, подлежит такому же осуждению.

Так мы думаем, прости, хотя и хотели бы сказать что–нибудь успокоительное для тебя и сделать желаемое тобою, но ради одной заповеди не должно нарушать другую и ради спасительного для одного не должно употреблять вредное для другого, как показали богоносные Отцы. Об этом так.

Третий предмет речи — о некоторых монахах, которые, по–видимому, содержат правую веру и терпели много гонений за истину, но обращаются и вкушают пищу вместе с еретиками, и сходятся с ними, и считают это делом безразличным, как бы получив такую заповедь от какого–либо отца, соблюдая только следующие три условия: чтобы не принимать благословения от еретиков, не петь вместе с ними, когда они предначинают, и не участвовать в приобщении хлеба их.

Это противно постановлениям Святых Отцов. Ибо они не позволяют ни обращаться, ни вкушать пищу, ни петь вместе, ни вообще вступать в какое–либо общение с еретиками, но и возвещают горе тем, которые имеют общение с ними и в пище, и в питии, и в обращении. Итак, достойный осуждения и чуждый учитель тот, кто говорит это, кто бы он ни был между людьми.

Послание 44(232). К Григорию консулу

Огорчало нас доселе достоинство твое, не присылая писем; между тем ты пишешь хорошо, как показывает само письмо. В нем мы восхвалили не только ученость твою, но и любознательность, желающую получить высшее образование, для чего свиток, который ты требуешь, мы имеем, но не здесь. Если же случится быть в тамошних местах нашему помощнику эконома, то, взяв его оттуда, где хранится, он доставит тебе. Прекрасно образование, господин, доколе оно содействует действительно истинному образованию, а не беснуется, делая невежественными причастников его.

Смысл же апостольского изречения: ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно (Кол.2:9), мне кажется, таков: в плоти Слова, принятой от Девы, как бы в храме, который Оно создало Себе, обитает вся полнота божества; вся полнота, — говорит он, — а не часть какая–нибудь, как думали разделявшие не имеющее частей божество. А слово телесно значит: существенно; ибо так разумеют Отцы в противоположность тем, которые пустословят, будто — относительно.

То же означает и следующее изречение: Слово стало плотию, и обитало с нами (Ин.1:14). Чтобы кто–нибудь не подумал, что Слово обратилось в плоть, он прибавил: и обитало с нами. Очевидно, что иное — Обитающий, и иное — обиталище, в котором обитает Обитающий, так что два, божество и человечество, пребывают в одном Лице Христа. Если же тебе кажется иначе, то не лиши проницательнейшего и вернейшего соображения нас, малосведущих и, прибавлю, нерадивых, хотя ты и превознес нас до небес дружескими похвалами.

Послание 45(233). К Филофею ктитору

Приятно письмо достоинства твоего и Богу, и благочестивому человеку; ибо в настоящее время, когда свирепствует еретическая ночная борьба и буря нечестия, ты показал нам, что ты сияешь в здешних местах, как звезда, не омрачаясь общением с еретиками и не погружаясь в бездну неверия. Благословен Господь, имеющий и в мирском звании держащихся закона Его, при нынешнем смятении и ниспровержении православия. Блажен ты, почтеннейший брат, и поистине приличествует тебе имя твое [ ]; ибо ты и Бога возлюбил, и закон веры сохранил.

Ты объяснил в письме, что так и так ты был руководим теми блаженными отцами, которые переселились к Господу благою кончиною, которых имена в книге жизни (Флп.4:3). Это хорошо и свойственно твоей пламенной ревности. По отшествии же их, как бы осиротев, ты опять требуешь руководства от нашего смирения; а мы уничиженны и ничтожны; но так как написано: снисходя друг ко другу любовью (Еф.4:2), то по этой любви в Господе мы повинуемся и одобряем расположение твое, поистине прекрасное и похвальное. Ты всячески старался воздерживаться от общения с еретиками и воздерживался, как говоришь, благодатию Христовой. Продолжай же воздерживаться, ибо таким образом ты окажешь свою любовь к Богу и общение с Ним, а противоположное общение отделяет от Христа.

Что же касается до того, что вас принуждает военачальник петь вместе с еретиками и вкушать яства, ими знаменуемые крестом, так как господин военачальник иначе не может оставаться в безопасности; то ответить на это легко мы не можем, ибо закон строго требует, чтобы православный отнюдь не имел общения с иноверными и не принимал участия вместе с ними ни в пище, ни в питии, ни в обращении. Зная это, доброта твоя пусть держится своей благой ревности, назидая на хорошем основании прекрасные здания точного исполнения заповедей, молясь и о нашем смирении.

Послание 46(234). К Ирине патриции

Так как ты, госпожа, приветствовала нас, смиренных, чрез почтеннейшего пресвитера, то взаимно и мы приветствуем тебя письмом, с удовольствием принимая твою прекрасную веру и теплую доверенность и отсюда убеждаясь, что ты добрая между женами, боголюбивая и монахолюбивая, так что прилично сказать следующие слова Писания: Счастлив муж доброй жены (Сир.26:1). Видишь, госпожа, как за твою доброту ублажается Писанием господин патриций и богодарованный супруг твой. Поэтому усердно старайся сделать его еще более блаженным.

Каким же образом это возможно? Если ты еще более будешь делать добро, именно, напоминать ему, увещевать его, умолять, чтобы он боголюбезно проходил высокую должность военачальника, как он и проходит, чтобы утешал сирот и вдовиц в скорби их, соблюдал себя незапятнанным от несправедливости, был монахолюбивым и нищелюбивым, кротким, — ибо власть и сама по себе достаточно может устрашать подвластных, — воздерживался от угроз и, наказывая с целью воспитания, наказывал человеколюбиво и умеренно (ибо и совершенное послабление неспасительно, и чрезмерная строгость неодобрительна), а прежде всего был по вере православным.

Если он скажет, что по внешности прежде он не мог соблюдать этого, хотя и это не может достаточно оправдывать пред Богом, — ибо не должно ничего предпочитать любви Его, — то по внутреннему человеку может соблюдать себя и быть спасителем многих и монахов, и мирян, и начальников, и подчиненных. Об этом мы осмелились напомнить, побуждаемые духовной любовью к вам, зная, впрочем, что и без напоминания вы держитесь добра.

Послание 47(235). К Вриене военачальнику

Дошла до нас весть о смерти блаженной матери, и сколько мы сетовали, нужно ли и говорить об этом? Сетовали не о почившей праведно, — нет, для нее это переселение есть приобретение, так как она избегла этой многогрешной жизни, но помышляя о твоей доброте, совершенно как бы осиротевшей и не имеющей никакого утешения в жизни, притом находящейся в таком горестном положении и даже не получившей удовольствия от благочестивого погребения ее, что обыкновенно доставляет некоторое утешение, то есть прощальная речь и последние слова умирающего, обнятие почитаемых останков и самый взгляд на гроб, в котором они полагаются. Ты, кажется, испытал страдания Тантала (хотя это сказание и баснословно), — томясь жаждою среди источников, узнав по одному только слуху, а не видев глазами кончины матери.

Что же затем? Будем ли скорбеть больше надлежащего? Будем ли проливать слезы без меры? Будем ли сетовать неудержимо? Но где знание, где мудрость, где разумение, которыми украшено твое благородство и притом более многих из нынешних сановников? Нет, возлюбленный, нет; но, посетовав и поплакав умеренно, сколько нужно для исполнения долга погребения матери и для удовлетворения естественной потребности, обратимся опять, если угодно, к самим себе и будем возвышенным взором смотреть на здешнее. Ибо находящееся на земле есть сновидение, тень и забава, как говорит некто из богословов; несуществующие рождаются, а существующие разрушаются. Так и мы пойдем тем же путем, которым прошли отцы наши, и всех ожидает одинаковая участь, а, может быть, одна другой печальнее; ибо один, может быть, будет погребен мирно, а другой не так, но сделается или жертвою войны, или добычею моря, или как–нибудь иначе погибнет жалким образом, как мы видим в другом роде внезапной смерти, чего блаженная мать избавилась, отшедши отсюда в святости и крестоносной жизни.

Остается нам при этом произнести приснопамятные слова божественного Иова: Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось (Иов.1:21). Прибавил бы я, что эти слова могут быть полезны нам и в наших прискорбных и затруднительных обстоятельствах, ибо и тот знаменитый муж, как ты знаешь, среди бесчисленных бедствий воздавал благодарение Богу. Не будем же унывать, любезнейший, и не станем отчаиваться в жизни, зная, что Бог не попустит нам быть искушаемыми сверх наших сил (1 Кор.10:13). Кто знает, что родит завтрашний день (Прит.27:1)? И кто сказал бы Аврааму: Сарра будет кормить детей грудью (Быт.21:7)? Знаменательны эти слова. Будем же молить Самого Господа славы, чтобы Он, коснувшись твоего сердца, произвел в нем свет нескончаемого утешения, так чтобы оно, имея в самом себе средства утешения, не нуждалось в словах другого.

Видели мы и возлюбленного брата нашего и духовного сына, господина Иоанна, единокровного вашей высокости, посетившего нас, грешных, по–надлежащему; его мы утешали краткими словами о смерти матери и увещевали с братским расположением переносить касающееся твоего благочестия.

Послание 48(236). К Евфросинии игумении

И теперь мы посещаем достоинство твое письмом, желая знать, в здравии ли ты продолжаешь священно проводить духовную жизнь. Делать это — наш долг; ибо ты сама вверила себя нашему смирению после блаженной матери своей, которой память в книге живых, как жившей прекрасно и оставившей в жизни своей образец благочестия не только для тебя, священной и богомудрой, и для подвластных тебе, но и для всех других, которые желают ревновать о добре. Итак, имея в матери пример добродетели, приложи, увещеваем тебя, госпожа, должное еще и со своей стороны, чтобы по прекрасному образцу и самой тебе сделаться образцом божественной жизни для взирающих на тебя, как ты и сделаешься. Ибо мы еще и еще слышим о прекрасных делах, которые ты совершаешь как в руководстве сестер, с любовью соединяя всех единодушием, бодрствуя пред Богом в молитвах, псалмопениях, чтениях, так и в братолюбивом принятии странников, разнообразно разделяя себя между заботами и благодеяниями. Что глаз в теле, то же в Византии, как я слышу, твой монастырь, которым прославляется Бог и неизреченно радуется блаженная мать; ибо святые удостоены взирать на доблестные дела учеников своих.

Радуйся же, добрая учительница и истинная мать детей Божиих; другие пусть получают земные достоинства и отличия, диадемы и венцы временные; для тебя достаточно будет креста Христова, богоугодной жизни, возлюбленного Христу девственного жилища и, если угодно, важнейших золота и драгоценного камня глаголов Божиих, темной одежды, последования Христу; это выше всего земного и есть залог царства небесного.

Пусть же не дремлет у тебя око ума, и не заграждается слух сердца, и никогда не прекращается божественная любовь твоя, но возрастай постоянно, преуспевая в добродетелях, умеряя и сокрушая душу и как бы из некоторого источника проливая слезы. Эта вода особенно хороша: она очищает душу, иногда оскверняемую помыслами, погашает огонь, по невнимательности воспламеняющийся от плотской любви, укрощает беспокойные расположения от нападений врага, поистине преклоняет Бога на милость и возвращает в прежнее невинное состояние любящего ее.

Как мудрая, ты разумей, о чем я говорю. Господь подает тебе благодать и еще да подаст тебе, чтобы любить и взаимно быть любимою, желать и взаимно быть предметом желаний, так чтобы и тебе можно было сказать с апостолом: уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал.2:20). Подлинно, кто всецело любит Бога, тот выходит из себя, в Любимом живя и двигаясь, и существуя. Такою быть слово мое желает тебе, невесте Христовой, и подвластным тебе дщерям Божиим.

Что же после этого? Жених Христос, небесный брачный чертог, блага вышнего Иерусалима, самое царство небесное и все утешения, обещанные святым, достигнув которых, блаженная мать увещевает и вас пребывать в подвижничестве, в согласии, в единодушии, попирать страсти, ненавидеть плоть и кровь, прилепляться к добродетелям, посредством которых можно достигнуть тех неизреченных благ.

Послание 49(237). К Евдокиму спафарию

Во второй раз пишу к твоему достоинству и делаю это по убеждению Силуана, почтеннейшего брата нашего. Ибо, придя для личной беседы, он тронул нашу смиренную душу, рассказав подробно, как ты, господин наш, с благодарностью переносишь случившееся и относишь к Богу свое страдание, поставляя вне себя все, причиняемое кознями человеческими, имея в виду одно: как бы тебе впредь устроить жизнь благоугодно Владыке всех. Всем этим он расположил нас по справедливости сказать, что добрый человек из доброго сокровища выносит доброе (Мф.12:35). Подлинно, сложив в душе своей, как бы в некоторой сокровищнице, сокровища ведения, приобретенные прежним обучением, Божественным и человеческим, ты в благопотребное время вынимаешь духовные богатства, чтобы устроить свое спасение. И посмотри, добрый человек, как во благо послужили тебе божественные познания, чтение и учение, досуг и упражнение, посещение церкви и молитва, приобретение священных глаголов и свитков, как ты богат, хотя и немного есть у тебя средств к жизни, как хорошо твое лицо и красивы твои вежды, хотя ты и лишен зрения несправедливостью, как ты знаменит и славен, хотя ты думаешь, что влачишь позорную и бесславную жизнь.

Без сомнения — это искушение и испытание добродетели, чтобы, когда по–видимому мы оставлены, тогда и оказаться нам облагодетельствованными благим Богом, Который счастьем и несчастьем, в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах (2 Кор.6:8), и прочим, перечисленным в словах апостола, благоволит полезно устраивать жизнь нашу.

Это древняя истина и отличительный признак жизни богоугодных мужей. Возьми в пример Авеля, которого праведность засвидетельствована Богом; не сделался ли он жертвою руки брата? Возьми Еноха, угодившего Богу; не исхитил ли его Бог из среды тогдашних развратников, старавшихся и его развратить, переселив в неизвестные места, где он и доселе пребывает, имея быть предвестником Второго Пришествия Христова? Вспомни Авраама, который был разнообразно искушаем Богом, испытанная вера которого драгоценнее золота (1 Пет.1:7). Не говоря о многих других, которых невозможно всех упомянуть в письме. Если мы сравним страдания многострадального Иова со своими, то найдем наши весьма незначительными и будем непрестанно повторять приснопамятные слова его.

Так увещеваем тебя, возлюбленный, устраивать дела свои и, высшими помыслами и проникнутыми верою мыслями, обращать время несчастья и страдания в счастье и благополучие. Ибо кто так утвердился и живет упованием на Бога, того не поколеблет ничто человеческое, как стоящего выше всего, обыкновенно причиняющего скорби. Ты говоришь, что при слушании читающего клонит тебя ко сну; это неудивительно; лишение зрения обыкновенно производит это. А что ты, как говоришь, не имеешь никакого дела в руках, по бездействию естественных сил, и об этом не беспокойся. Апостол говорит: есть псалом, есть поучение, есть язык, есть откровение, есть истолкование, — все сие да будет к назиданию (1 Кор.14:26). Кушай, пей, спи. Только имей благодарность и читай то, что есть у тебя внутри и содержится в естественной книге ума. Спустя немного ты будешь ясно смотреть и увидишь неприступный свет, Иисуса Сына Божия, грядущего с небес со Славою и Силою Своею в огненном пламени, чтобы одних осудить, как достойных осуждения, а других прославить, как причастников славы (2 Фес.1:6–7), с которыми да будешь и ты, любезнейший мой и почтеннейший, сияя подобно лучу солнечному. Намерение твое — обратить предместье в монастырь, и прочее, так или иначе задуманное к добру, все принял Бог, как уже совершившееся; только ты переноси лишение всего с благодарностью.

Молись о нас, грешных, и не только о нас, но если и кто другой из преподобных станет просить молитв от тебя, как удрученного страданиями. Боголюбезнейший брат наш и архиепископ усерднейше приветствует тебя.

Послание 50(238). К Сергию игумену

Благодарение Господу, что достоинство твое здравствует; так извещают письмо и двое братии. С удовольствием приняли мы и намерение твое — прибыть к нам, которое, впрочем, встречает препятствия в происходящих междоусобных войнах и опасностях на пути. Бедствия эти Господь Бог наш скоро устранит, доставив мир подданным и избавив от нашествия агарян. Узнали мы и о том, сколько зол произошло от меча их в тамошних местах. Все это — наказания от Бога за неисправимые пороки наши.

Впрочем, ты, добрый муж и почтеннейший брат, стой и мужайся в руководстве братии, не падая духом, хотя и терпишь много трудностей, и не тяготясь заботами, хотя силы и ослабевают. Но, во–первых, — чего прежде всего нужно желать, — соблюдай веру твердо и непоколебимо, всячески избегая общения с иноверными. Ты знаешь, что теперь гонение, и не дело совершенства — сидеть дома и оставаться негонимыми, тогда как ревнители благочестия много страдают и некоторые увенчались венцами мученичества. Поэтому вам нужно вести строгую жизнь, которая восполнила бы недостатки ваши, какую вел прежний предстоятель ваш, а от него и вы все наследовали; ибо какова глава, таково и все тело. Говорю это не для того, чтобы вы рассеялись, но чтобы тщательно соблюдали себя и укреплялись, воздерживаясь общения с ересью.

Во–вторых, будь крайне внимателен и неусыпно бодрствуй; ибо много у нас врагов издревле, много сетей диавола, который ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1 Пет.5:8). Одного старается он погубить плотскими удовольствиями, другого — болезнью неверия отторгнуть от общества братии; иного заражает стрелами зависти, желая сделать из него второго Каина; иного поражает грехом сребролюбия, стараясь показать второго Иуду. Кратко сказать: его дело ночью и днем — наша погибель.

Будь же внимателен, соблюдай делами и словами овец Христовых. И великая награда будет тебе от Бога. Ибо Сам Он сказал верховному из апостолов: Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? Паси овец Моих (Ин.21:15–16). По этому изречению, пастырский жезл есть доказательство любви к Нему.

Послание 51(239). К Стефану сыну

Добрый и возлюбленный сын Стефан, пришел ко мне авва Анфим, и точно как бы тебя увидев, я спрашивал его, как ты поживаешь. Ибо обязанность настоятельства требует этого; так я поступил и с братом твоим Анфимом. И узнал я, что вы имеете любовь между собою, но не такую, какой требует истина между верными братиями о Господе. Что это значит, что не все у вас общее, но ты имеешь свои деньги, и он имеет свои деньги, чем и нарушается любовь? Ибо как может быть одна душа и одно сердце там, где употребляются слова: мое и твое? Отсюда подозрения, отсюда злословия. От этого не Христос среди вас, сказавший: ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф.18:20), но враг душ наших, расторгающий члены Христовы. Ибо очевидно, что где своекорыстие и необщительность, там нет Христа.

При апостолах, по Писанию, никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее (Деян.4:32). Не стыдно ли теперь, простите, вам двоим не иметь все общим, тогда как при апостолах у такого множества верующих была общность? Посему там был Христос, а между вами нет, хотя и тяжки эти слова; ибо иначе вы были бы единодушными, согласными, единомысленными, поддерживали бы друг друга, заботились бы друг о друге, были бы довольными, послушными, обходительными, веселыми, довольствовались бы тем, что есть, проводили бы жизнь приятную и при одном только хлебе и воде, какую проводили святые.

А теперь происходит противное тому, как выше сказано. Отсюда у вас и беспокойство о том, чтобы прибавить еще одну серебряную или одну золотую монету к деньгам, уже собранным; это страсть сребролюбия и дело Иудино.

Я спрашиваю, а вы отвечайте мне: есть ли у вас хлеб и вино, и немного масла с другими необходимыми припасами для пропитания тела на один месяц или на два? Если дадите утвердительный ответ, то благодарение Господу; а если нет, то купите на деньги, которые недавно я дал вам, и не будет никакого беспокойства, никакого смущения. Я знаю, что их достанет на нужды и в течение четырех месяцев. А когда будете нуждаться, то опять так или иначе прибавлю — и посредством ваших собственных трудов. Питающий все пропитает и вас. Вот превосходная жизнь; таким образом, вы будете иметь Христа между вами, то работая, то молясь, то отдыхая, то читая. И воссияет вам приятный свет, и взирающим на вас вы будете любезны, и Бог прославится в вас и взаимно прославит вас и ныне, и в будущем веке; и для нас, грешных, вы будете хвалою, и для всего братства славою.

Это сказал я не потому, чтобы вы имели сокрытое золото; да не будет его у вас, чтобы вам не услышать: ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет (Лк.12:34). А для монаха сокровище уже то, если он приобретет себе больше трех монет, как написано у Отцов, и притом с мыслию о бедных. Ибо строгий монах, господствующий над миром нестяжательностью, не имеет и одного сребреника и взывает вместе со святым Павлом: мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем (2 Кор.6:10). Подлинно, такому Бог всегда отверзает дверь: и находящемуся в покое, и гонимому, и заключенному в темнице, и терпящему какую–нибудь другую скорбь. Такой есть христоносец и истинный христианин, ангел на земле и богоподобный муж, наследник Богу и сонаследник Христу.

Вникните же, братия, в эти слова: и если вы оба имеете три монеты, то не исключаетесь из числа монахов, по примеру отцов; а если имеете более десяти монет, как я слышу, или еще более, то знайте, что вы отпали от монашеского чина и стали служителями не Христа, но врага, и сынами не меня, смиренного, а корыстолюбца. Может быть, вы скажете: ты сам имеешь. Да; и Христос имел в ковчежце, который был носим, и всякий игумен и предстоятель церквей имеет. Но это для братской экономии. Господь в Евангелии говорит Иуде: что делаешь, делай скорее. Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему. А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: купи, что нам нужно к празднику, или чтобы дал что–нибудь нищим (Ин.13:27–28). Так, по примеру Христа, у всех истинных предстоятелей, конечно, есть ковчежец; но не для чего–либо иного, нет, ибо это было бы противно Богу. Итак, если и вы предстоятели и кто–нибудь подаст вам, как и Самому Христу служили имением своим следовавшие за Ним жены, как написано (Лк.8:3), как и иным святым и иные служили, то хорошо; и тогда да будет у вас не десять монет, а тысячи; ибо это не ваше, а Христово, и вы распорядители благ Христовых, как и Павел, ничего не имевший, а все содержавший, и всякий другой доселе богобоязненно предстоятельствующий.

Если же вы не предстоятели и правители душ, то прошу и умоляю, немедленно раздайте превышающее определенную меру, чтобы вам, заразившись страстью сребролюбия от диавола, не перестать быть учениками Христовыми. Это сказал я не вам одним, но чрез вас и всем братиям, не по ненависти, нет, но по великой любви, и желая не стеснить вас, а сделать совершенно свободными. Ибо в такой тесноте широта и в скорби о Христе — радость духа. Сыны мои, послушайте меня, грешника, подающего хороший совет, повелевающего согласно с законом, чтобы нам, по всему и во всем благоугождая Христу, сделаться наследниками вечных благ.

Послание 52(240). К Марии императрице [  [247] ]

Какие и кто мы, уничиженные, что удостоились защиты при совершающихся бедствиях и, кроме того, слишком превознесены похвалами от весьма почтенной твоей власти? Впрочем, как приняли мы снисходительность твоего благочестия, это действительно покажут дела, в случае же нужды, ты избавишь многих от ложного подозрения, которое обыкновенно допускается при таких обстоятельствах. Это и не удивительно; потому что произнесенное слово распространяется между многими, не удерживая у каждого совершенной истины.

Какие же мы найдем слова, желая уврачевать скорбь твоего многопечального сердца? Или какими нежными врачевствами можем облегчить тяжесть души твоей? Ты потерпела, начнем речь нашу с начала, несправедливый развод с супругом, лишившись вместе с тем и державы, от чего поколебался мир. Жалкое зрелище! Прелюбодейка облеклась в порфиру, а царица — в черную одежду; раба стала господствовать, а госпожа — служить. Не будем говорить о прочем, о чем ты, страждущая, знаешь гораздо лучше нас, несведущих. Ты потерпела ссылку за истину, быв отторгнута от собственной внутренности. Отсюда тебе великая скорбь и высокая хвала от Бога и всех благочестивых.

Третий удар настоящий, по случаю которого мы получили повеление сказать должное. Иные будут говорить иное: чтобы мать следовала за дочерью; ибо это бывает, говорят, даже и у зверей, по естественному влечению. Пусть кто–нибудь думает так; а мы, уничиженные, повторим слова Господа: кто Матерь Моя и кто братья Мои (Мф.12:48)? И еще: кто приходит ко Мне и не возненавидит дщери, не может быть Моим учеником (Лк.14:26).

Что же следует отсюда? То, чтобы твое благочестие оставалось дома, когда Августа занимает дворец, в котором евангельский меч явно производит рассечение. Это, прости, госпожа, с великою внимательностью и тревогою сердечною осмелились мы, как бы беседуя на ухо, изложить в письме, моля Бога о даровании обеим вам лучшего и спасительного и ныне, и в будущем.

Послание 53(241). К Василию монаху

Мы не отказываемся излагать на письме смиренное наше слово всякий раз, когда вы разумно требуете того, почтеннейший, так как оно может быть и полезно для вас. Это самое мы выразили и в предшествовавшем письме. Поэтому и теперь мы излагаем его частью для утешения, частью для напоминания. Какое же утешение?

Скончалась в Господе игуменья с десятью сестрами, как вы говорите: это не беспечальное событие, но весьма поразительное; ибо по отнятии головы все тело мертво, и по отсечении лучших членов оставшиеся неблаговидны. Таково это событие по плоти. Но соображая духовное с духовным (1 Кор.2:13), случившееся и прискорбно, и вместе радостно: первое по причине лишения, а второе по надежде. Вы похоронили игуменью особо священную, как говорите, и сестер почтенных; это причина радости, так как преставившиеся приготовят вам место покоя молитвенным ходатайством, подобно как предшествующие на пути приготавливают помещения для отдыха; а мы, оставшиеся, будем соревновать в доброй жизни и честном поведении и постоянно взирать туда, где спустя немного встретимся с матерью о Боге и сестрами.

Вот какова скорбь ваша, соединенная с надеждою и радостью, а не такая, как у умерших плотью, которые с плачем и безумными воплями предаются скорби, подобно язычникам, не имеющим надежды (1 Фес.4:13). Поэтому для них не вожделенна кончина, а весьма горестна. Для нас же, для которых жизнь — Христос, и смерть — приобретение (Флп.1:21), служит поводом к радости кончина духовных отцов, как живущих в Господе жизнью гораздо высшею здешней жизни и бессмертною.

Итак, оставив всякую неразумную скорбь и непристойные слезы, вы, в том состоянии, в каком поставлены благодатию Христовою, — один в управлении мужскою обителью, а другая в управлении женскою, трезвитесь, бодрствуйте (1 Пет.5:8), будьте мужественны, тверды, все у вас да будет с любовью (1 Кор.16:13–14), все с соблюдением заповедей, по указаниям святого Василия. Пусть они процветают в обеих обителях ваших, чтобы вы, мужи и жены, проводя неукоризненную и непорочную жизнь, прославили Бога в теле вашем и в духе вашем; пусть один монастырь от другого богоприлично поддерживается и устраивается, то есть чтобы ты, брат Василий, написавший нам и известный нам, присутствовал и принимал на себя заботы в том и другом монастыре, сколько возможно, хотя ты и не несешь обязанности предстоятеля, но, когда желание твое исполнилось назначением преемника, еще более оказывая свое усердие и содействие в должном.

Итак, вы имеете прекрасные примеры к преуспеянию в добродетели в отшедших женах и мужах; имеете жития святых, постановления отцов; имеете еще более того, Создателя всего Бога среди вас по неложному Его обетованию (см. Мф.18:20); имеете предстательницей Пресвятую Богородицу, всех святых ходатаями, имеете и наше ничтожество, готовое усердно служить вашему благу.

Делайте же все хорошо, исполняйте все мирно. Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите (1 Фес.5:16–18), взывает великий апостол, молитвами которого да спасемся и мы, и вы.

Послание 54(242). К Илии пресвитеру

Приветствие твое, священный человек Божий, весьма почтенно и служит знаком единодушия; но вопрос, не знаю, как и сказать, странен и неизвестен нашему смирению. Никогда ни прежде, ни теперь мы не слыхали, чтобы сыновья были постригаемы отцом насильно или против воли. Ибо, если они еще дети или не достигли совершеннолетия, то не имеют своей воли, так как неспособны различать добра и зла. Поэтому их дело подчиняться решению родителей, как это известно относительно Анны, которая принесла Самуила Богу, и относительно тех, которые поревновали ей, не беспокоясь о будущем, как говорит Григорий, прозванный Богословом, сам прежде рождения принесенный Богу.

Приношение родителей не всегда было действительно вследствие того, что в некоторых случаях погрешали относительно настроения, состояния тела и возраста тех, которые имели быть принесенными Богу. Отсюда происходили некоторые печали, так как иногда, как это было известно и ранее, и теперь, бывало иногда хорошо, а иногда худо. Когда же дети таким образом приходят в сознание и законный возраст, то не приятно и не естественно было бы, чтобы родители насильно налагали на них совершенство монашеского звания. И так как относительно внешнего мы приучены соблюдать естественный порядок, чтобы некоторые из нас не считались от людей невежественных чуждыми природе или лишенными разума, то мы отвергаем всякие объяснения по этому поводу.

Тебе же, полагающемуся на Бога и любящему Его, мы напоминаем и увещеваем право править слово истины, имея слово как огонь, подобно соименнику твоему: впадающего в блуд монаха наставлять, увещевать, просвещать, восстанавливать из падения, чтобы члены Христа не сделались членами блуда. Быть может, слово, коснувшись его когда–либо (хотя и поздно), как искра для сухих дров, зажжет любовь ко Христу во внутреннем человеке, на которого оказал влияние внешний человек, уже постриженный в монашество, но совершенно отвергший свое исповедание, как бы надругавшийся над Тем Самым Святым Духом, от Которого благодать.

И сам убеждай, и каждый из благочестивых, чтобы ты не был уличен, как участник против заповедей богопреданных изречений.

Послание 55(243). К Макарию монаху

Мы ободрены братским твоим голосом, возлюбленнейший, ибо нет ничего приятнее дружбы, особенно когда один ум и одна душа по Боге как в словах, так и в делах. Таким ты был известен нам некогда с самого начала. Поэтому мы, смиренные, умоляем, чтобы в таком же состоянии ты постоянно пребывал, сохраняя и учение православное, и образ жизни, соответствующий этому учению. Если же ты от нас получаешь некоторую пользу, как говоришь, то это должно отнести к Богу, от Которого как для нас, так и для вас здравие и души, и тела. Впрочем, об этом довольно: ибо не время распространять речь мне, занятому другими затруднительными делами.

О епископе же Хиосском для чего ты написал то и другое? Мы даже не виделись лично с этим мужем, по прибытии его сюда, во избежание подозрений, но и не оставили его совершенно без ответа; ибо непозволительно отвращаться и от простого человека, тем более — от носящего тот же образ и получившего имя епископа. Мы обрадовались, что он, хотя и поздно, отказался от епископства, решившись быть как бы отверженным, и наложили на него надлежащую епитимию, как мы делали с поступавшими подобно ему. Бог есть Бог кающихся. Это именно и требовалось в действительное доказательство раскаяния от нас и от других, от которых зависело врачевание, — отказ падшего от епископства и отлучение от священнослужения с епитимией до времени мира. Если же этот муж признал нужным поступить так, то кто мы, чтобы отвергать приходящего и чрез то делаться врагами Богу?

И ты, почтеннейший, не гневайся на этого мужа, хотя бы в действительности оказалось, что он совершил больше того, о чем ты говоришь; а мы и не слыхали об этом до настоящего времени, и если бы слышали, не стали бы осуждать его. Ибо написано: судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает (Ин.7:51)? Также и апостол говорит: обвинение на пресвитера не иначе принимай, как при двух или трех свидетелях (1 Тим.5:19).

Притом не об этом идет речь, или предстоит право судить, но о том, что падшие приступают к покаянию; а сказанное тобою, почтенный, может быть предоставлено или здесь в надлежащее время предстоятелям Церкви, или в будущем веке Судии всех. Поэтому советую доброте твоей, оставив те речи, благодарить теперь Господа за раскаяние этого мужа, чтобы нам содействовать Богу, желающему спасения всякому человеку (см. Иез.33:11; 1 Тим.2:4). И таким образом да имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа (Рим.5:1).

И наконец, когда будет у тебя время, если хочешь, тогда и можешь рассудить по правоте (Пс.74:3). Ныне же молись о нас, чтобы нам быть здравыми по душе и по телу; ибо мы сознаем себя грешнейшими всех людей.

Господин архиепископ усерднейше приветствует тебя, получив приветствие от тебя, также и все находящиеся с нами братия. Будь здрав в Господе, брат.

Послание 56(244). К Авксентию игумену

Письмо достоинства твоего мы получили и, сколько можно было нам, прочитали, отбросив похвалы нам, как совершенно недостойным похвальной речи, а скорее достойным обличительного порицания. Ибо кто мы такие, непотребные и недостойные даже того имени, которым называемся?

Относительно же мест Писания, о которых ты спрашиваешь, мы весьма удивились, почему нужно изъяснение от нас, несведущих, и притом таких мест, которые изъяснять свойственно одним только богоносным мужам, от которых и осталось изъяснение, в особенности буквальное от Великого и божественного Василия.

Итак, взяв толковательную книгу его на Исаию, ты можешь узнать желаемое; притом и меру письма превосходит обсуждение таких предметов, требующих целого сочинения. Ты прибавляешь, что предстоит словопрение с иудеями; оставь этих христоборцев, почтеннейший из отцов, неистовствовать против себя самих. Ибо, если они не внимали наставлениям Самого Христа, Истинного Бога нашего, отвергли наставления апостолов и отвращались от высокого учения вообще всех богоносных мужей, то напрасно было бы нам руководить их или вступать с ними в беседу. Оставьте их, — сказал Господь, — они — слепые (Мф.15:14). И пророк говорит: нечестивым же нет мира, говорит Господь (Ис.48:22). Ибо кроме того, что мы не получим никакой пользы от такого собеседования, еще и сами можем заразиться ядовитыми речами их, как бы ядом змия. Бог сокрушит зубы их в устах их: челюсти львов сокрушил Господь (Пс.57:7).

Этого довольно для тебя. А что необходимо нужно нам, чтобы угодить Господу? Как мы избежим сетей диавола? Очевидно, в том случае, если окрылимся духом: ищите горнего, о горнем помышляйте, где Христос сидит одесную Бога (Кол.3:1–2), откуда Он и придет с Ангелами силы Его, в пламенеющем огне, чтобы дать отмщение не познавшим Бога и не покоряющимся благовествованию Его (2 Фес.1:7–8), т. е. иудеям и согласующимся с иудеями как по искажению веры, так и по развращению жизни.

Об этом заботься, любезнейший, в этом пребывай, чтобы преуспеяние твое явно было во всем. Павел, великий проповедник истины, заповедует тебе: Глупых же состязаний и родословий, и споров и распрей о законе удаляйся (Тит.3:9).

Впрочем, чтобы кратко ответить на предложенное тобою, скажу: все содержание пророчеств относится к Пришествию Господа нашего Иисуса Христа, Которым и народ отвергнутый спасен от четырех крыльев или концов земли.

Выражение: начертал тебя на дланях Моих; стены нового Иерусалима (Ис.49:16) означает крестное страдание. Ибо повешенный святыми руками на гвоздях отторгает людей от греховных страстей и украшает подлинной красотой богоподобия. Поэтому, вскоре после тридневного Воскресения: возведи очи твои и посмотри вокруг: все собираются, идут к тебе; сыновья твои издалека идут (Ис.60:4); жив Я, говорит Господь (Ис.49:18).

Следующее за этим, в связи с тем же пророчеством, радостно, торжественно и исполнено веселия; и всякий благомыслящий поймет и отзовется надлежащим образом; а неблагомыслящий иудей останется развращенным в сердце своем и не послушает здраво ни Ветхого, ни Нового Завета; чего да избавимся мы молитвами святых, священный отец, и да спасемся в царстве небесном, во Христе Иисусе Господе нашем. Аминь.

Послание 57(245). К Евдокиму спафарию

И сами по себе мы чувствовали, какое горе и страдание постигли твое достоинство; а теперь, когда выслушали тебя и многоплачевное описание каждого из случившихся бедствий, то еще более почувствовали и сострадали, как следует. Впрочем, хотя ты относишь постигшие тебя обстоятельства к праведному наказанию Божию, хорошо поступая и в этом случае, ибо несчастья посылаются более для наказания за грех, нежели для искушения добродетели; но мы, напротив, не перестанем опять направлять речь к светлому и отрадному. Ты лишился зрения. Прискорбно потерять светильник тела, ибо как не прискорбно это? Но, с другой стороны, надобно благодарить, что мы не видим сует мира, которыми обыкновенно увлекается всякий ум невольно. Ты удален от выходов и собраний городских и придворных; но вместе с тем ты избавился от церкви лукавнующих и обращения с беззаконниками. Понимаешь, о чем я говорю. Ты лишился имущества; и это весьма тяжело; но ты можешь легко переноситься и парить выше обстоятельств и перемен житейских.

Где ты, почтеннейший, находил когда–нибудь такое место, какое имеешь ныне, удобное для того, чтобы посвящать себя Богу и познавать Его, сколько возможно? Где такое удобное время для молитвы, воздыхания, сокрушения, воздеяния рук, какими вы можете пользоваться вследствие случившегося бедствия? Разве ты не видишь, что обстоятельства послужили к твоему благу и злоба людей обратилась к твоему спасению? Одно прежде всего надобно знать, что при прежнем образе жизни трудно было удержаться на спасительном пути, когда многое, как ты знаешь, отвлекало от благочестивого намерения. А теперь вам не только отверста дверь покаяния, но и вход в царство небесное, и всякий здравомыслящий поставит тебя в числе спасающихся, к чему стремится всякий благочестивый и чего достигнуть важнее всего. О, если бы когда–нибудь произошла перемена обстоятельств, чтобы нам сообщить друг другу свои чувствования!

Я, со своей стороны, весьма желал бы, чтобы с лишением зрения освободиться и от находящегося пред глазами змеиного жала греха. Впрочем, это сказано по дружбе. Тебя же да утешит благий Бог наш великим утешением, чтобы тебе переносить все с благодарностью, по примеру блаженного Иова, и да сподобит нас когда–нибудь сойтись с тобою для личной беседы, чтобы то, что теперь не вошло в письмо, восполнить живым голосом, и еще более тогда узнать друг друга, изведав и по прежнему непродолжительному опыту сладость любви твоей!

Послание 58(246). К Никите спафарию

При малых страданиях легко найти утешение желающему утешать страждущих. А при таком величайшем бедствии, которому подверглось твое боголюбие, какое может быть найдено утешительное слово? Кто, желая облегчить такое горе, сможет сделать это разумно? О, плачевная весть! Отторгнута от тебя госпожа супруга, как мы недавно услышали; отнято единственное утешение в приключающихся обстоятельствах; лишился украшения своего благословенный дом; склонились ветви по отсечении доброго корня; служители и служанки блуждают туда и сюда, не встречая лица госпожи, блиставшего в доме; все исполнилось печали; может быть, и воздух изменился для тебя с переменою в мыслях. Где та, которая встречала тебя радостно возвращавшегося домой из царских чертогов? Где та, которая приветливо принимала близких, которая то и это, кратко сказать, все приводила в порядок и стройность, распоряжаясь и устрояя все относящееся к дому и к другим домашним и гостям? Все прошло и исчезло, и мы стали как бы в пустыне, лишившись всех наших благ. Таково и столь велико страдание почтенной души твоей, господин, и от людей никакое утешение недостаточно для облегчения твоего пламенеющего сердца, а только от одного Бога, утешающего смиренных сердцем внушением добрых помыслов.

Она блаженна, блаженна потому, что имела твердую веру в Бога и проводила честную жизнь, чему много доказательств, которых и мы не непричастны были; наконец она, как золото в огне, очистившись в продолжительной и тяжкой болезни, отлетела отсюда. Поэтому нам доставляет утешение то, что ты предпослал к Богу такую супругу, оставившую нам в своей жизни пример прекрасного поведения. Кроме того, и сам ты, как наученный Божественным истинам, не должен столько сокрушаться о случившемся. Ты знаешь, что, как скоро мы приходим в бытие по благоволению Божию, тотчас же вместе с рождением привходит к нам и необходимость исхода, и никто из людей не бессмертен, и ни одно супружество не нерасторжимо. Рассмотрим, если угодно, бывших от Адама доныне, и мы увидим непрерывное преемство, продолжающееся с тех пор, как стоит здешний мир. Где родившие тебя, господин, и родившие их? И отступая назад, ты не найдешь ничего другого, кроме того, что человеческая жизнь есть прилив и отлив.

К чему же должно стремиться теперь? Чтобы нам обратиться к самим себе, совершить подобающее погребение приснопамятной, — о которой и мы, смиренные, немало молились, чтобы она осталась в здешней жизни, хотя и не услышаны, как грешники, — благоустроять дела относительно детей и приготовляться к своему исходу, проводя жизнь богоугодно, чтобы, переселившись отсюда, когда повелит Промысл, нам найти там добрую супругу наслаждающейся вместе с нами в беспредельные веки участием в неизреченных благах. Это, хотя слишком малое для утешения, высказали мы в знак любви к тебе, желая, чтобы ты был благодушен и восприимчив к утешению, при вашей преданности Богу во всем.

Послание 59(247). К Льву сакелларию

И молчать мы не можем, пользуясь благодеяниями твоего высокого и возлюбленного превосходительства, и отвечать по достоинству мы не в состоянии, не владея надлежащим словом. А что твоя боголюбезная душа не так думает, это неудивительно; ибо любовь, — говорит апостол, — не мыслит зла (1 Кор.13:5); она издавна привыкла одинаково дружески обращаться и напрасно осыпать нас, недостойных, похвалами, и ты, как говоришь, не можешь и сравнивать нас с другими в отношении превосходства. Но это, как сказано, знак священной любви. Сам же ты, достохвальнейший, подобно некоторой твердыне, пребываешь в царствующем городе, или, сказать точнее, поистине ты — многовместительная пристань, успокоение сетующих, благопотребное утешение жаждущих утешительного слова, ежедневно, так сказать, принимая и леча, врачуя и освящая то тех, то других, великих и малых, священников и архиереев, начальников и подчиненных.

Как великолепно твое божественное достоинство и боголюбезна твоя деятельность! Приличествуют тебе и слова приснопамятного Иова: отец был сирым, нога хромым, всякому человеку была отверста дверь моя, и прочее, что следует за тем (Иов.29:15). Ты — остаток благочестия, ты — вместилище православия; не касаюсь словом еще многого, чтобы высказываемое в лицо не показалось угодливостью и лестью. Впрочем, окончу речь, прибавив одно слово. Твое великодушное и славное управление, единородный и любящий отца сын, есть единственное утешение для отца, равно как и для царствующего города

Послание 60(248). К спафарии (супруге) Флавиана

Горестная весть о несчастии с приснопамятным сыном твоим достигла и до нашего смирения. Как те, слух которых поражен громом, приходят в совершенное самозабвение, так и нас эта весть привела в изумление и такое состояние, что мы не можем сказать ничего соответственного скорби. О, что случилось внезапно? От чего кончил жизнь муж дивный, в возрасте самом богатом жизнью? Как он был величествен ростом! Как красив лицом! Как благороден по крови! Как именит славою! Он один оставался утешением для счастливой матери, опорою отеческого дома, украшением рода и, прибавлю еще, дивным явлением при дворе царском. И этот муж, устрояя царские дела в стране отдаленной, улетел, оставив знаменитую мать, оставив и знатную супругу, с благородными детьми, и великолепный дом, именитое родство, богатое имущество, верных слуг, любящих господина телохранителей, то и другое, вообще все, чтобы не говорить о каждом в отдельности. Потом он возвратился из чужой страны домой, как плачевная ноша, с горестью встреченная и царствующим городом, и достопочтенным домом. О, чрезвычайное несчастье! Стонали, вероятно, и самые стены города, а не только начальники и сверстники, сетовали и сами самодержцы, потеряв дивную отрасль; плакал, может быть, и городской народ, рыдал по справедливости и весь род. Если же это так, то кто, госпожа, может изобразить твое страдание? Кто — страдание супруги? Кто — страдание сестры? Кто — страдание домашних? Струи рек, обратившись в слезы, не были бы достаточны послужить вашему плачу. А что воздух? Не изменился ли он в глазах ваших? И солнце не перестало ли восходить, умертвив солнце дома? Это и тому подобное сказать со слезами заставляет скорбь.

Но так как мы говорим жене, издавна изучившей Божественные истины и показавшей всю полноту добродетели в своей жизни, как свидетельствует почти всякий слух и зрение, то не нужно много напоминать имеющей внутри себя средства к утешению. Ты получила в руки много священных книг, ты прочла много отеческих творений, ночь и день занимаясь молитвами, совершая всенощные моления, также ночные и дневные псалмопения и песнопения. Отсюда воздержание и изнурение тела, щедродательность к бедным, почтительность к священникам и монахам и многие другие благочестивые качества, воспеваемые и прославляемые. Поэтому ты у себя самой и от себя самой имеешь довольно того, что следует сказать душе, и не только себе, но и невесте, и дочери, и всему дому Авраамову, как общая учительница, как образец добродетели, как издревле хранящая Божественные вещания и умеющая в свое время каждому раздавать меру хлеба (Лк.12:42). Вспомни, доблестная и дивная между женами, что случившееся нисколько не странно и не неожиданно. Рассмотри бывших от Адама доныне, вникни в глубокие судьбы Божии и обрати внимание на то, что человек, как трава, дни его, как тень, исчезают (Пс.102:15). Так как прародитель смертен от греха, то смертно и потомство, преемственно происходящее от него доселе. Впрочем, с того времени, как явился Христос, смерть уже не смерть, а начало бессмертного возрождения.

Ты родила и препроводила туда сына благочестивого и православного, монахолюбивого и добролюбивого. Это пусть будет для тебя достаточным утешением и побуждением к благодарности. Увещеваем тебя, утешаемую Богом и премудрую: будь как во всем прочем, так и в настоящем случае примером великодушия, принося в жертву Богу доброе погребение и этого прекрасного сына, как ты душевно и заботишься о подобающем ему. Может быть, Бог для того и сохранил тебя последнею из предшествовавших, чтобы ты, богоприлично устроив все, блаженно переселилась отсюда и наследовала вместе с ними жизнь вечную. Это же и брат наш, боголюбезнейший архиепископ, высказывает тебе, многоуважаемая госпожа моя.

Послание 61(249). К Пантолеону логофету

Знаем, что смелость бывает достойна порицания; знаем, что и время требует от нас осторожности; но чрезмерность неизреченной твоей расположенности к нам, смиренным, побудила нас дерзнуть и на это письмо.

Поистине дерзновенно — не только о себе самих сообщать, но просить и за других; однако, как сказано, великая твоя благосклонность и сугубое благочестие ободрили нас дерзнуть на это. О чем же речь? О Феодоте протоспафарии. В каком несчастии находится он, благодаря эконому церкви, который вместе с ним отплыл на запад, о том, конечно, знает несравненное твое превосходительство. Кто же другой может быть вернейшим защитником этого мужа? Кто благоразумнее твоей мудрости может усмотреть должное? Кто и к державной власти может быть ближе твоего искреннего ходатайства? Окажи, возлюбленный господин, милость нуждающемуся, какую сам ты получил от Бога.

Припадаем к почтенным стопам твоим; совет твой, как совет Ангела; голос твой, как молния, блистающая и светом дерзновения, и сиянием любви; если удостоится его проситель твой, то, конечно, избежит обвинительных стрел врага своего, различными способами, как знаешь ты, великоумный. Мы же, смиренные, вознесем тебе великую благодарность и молитвы о здравии обоих вас с доброю поистине и достопочтенною супругою. И, может быть, Божественный дар и посылаемая от Бога милость будет для вас драгоценнее приносящих золотые дары, ко спасению души и тела вашей возлюбленной и именитой двоицы.

Послание 62(250). К Феофану монаху [  [248] ]

Если тебе приятны письма от нас, уничиженных, то прими еще одно, не имеющее ничего изящного и красноречивого, как сказал ты из расположения, но как знак любви; и это совершенно верно; чем чаще бывает взаимный обмен писем, тем более возрастает чувство любви; а что может быть вожделеннее этого? Впрочем, пусть это лежит здесь и речь должна перейти к дальнейшему. Какое ныне там нововведение? Кто те новоявленные драконы, подобно Харибде, поглощающие души, не утвержденные словом истины? Ты сам не назвал их по имени, но мы, еще прежде известия в письме, сильно скорбели, говоря, что от одного только еретика, или лучше сказать, истинного богохульника, получившего от державной власти должность халтулария, в тамошних местах зараза проникла в знаменитую Сицилию. Это зло составлено не на основании догматического учения, — ибо чуждо его это чудовище, — а произошло от нечестивого мнения, и, сказать точнее, от предков перешло к нечестивому, вместе с двумя другими единокровными.

Но я уверен, что Троица поразит их божественными устами вашими и здешних поборников истины. Тебя же и подобных тебе пусть не удивляет еще свирепствующая ересь. Зло еще не сокрушено, и любовь верных к Богу еще недостаточно испытана, и, к тому же, мы не можем проникнуть в бездну судеб Божиих: почему Он попускает народу своему доселе колебаться бурею неверия; конечно и для того, чтобы явлены были искусные, как сказал исполненный мудрости Павел (1 Кор.11:19). Поэтому увещеваем и умоляем тебя не переставать обличать противников, вынося Божественное учение из священных сокровищниц сердца твоего и отсюда ясно доказывая, что Христос не был бы Христом, если бы Он не был описуем по образу нашему. Если Он стал плотию, то, конечно, и описуем, как плоть. А что не может быть описуемо, то не заключается в человечестве, но вне и места, и времени; это — чистый Бог, называемый и представляемый непостижимым и беспредельным.

К несомненному доказательству истины и естественными соображениями нужно доказывать, что Христос описуем и поклоняем в иконе; ибо «в ней изображается первообраз», как говорит в одном месте божественный Дионисий; и в другом месте: «одно в другом, кроме различия по сущности». Итак, отвергающий, что Христос описуем, отвергает, что Он стал человеком; и не поклоняющийся иконе Его совершенно не поклоняется Ему, хотя и думает, что поклоняется, как говорит священное слово: неверные говорят, что знают Бога, а делами отрекаются от Него (Тит.1:16).

Это изложил я тебе, почтенный, не как не знающему, но как мыслящему точно так же, и почерпнув как бы каплю из моря учения; между тем есть бесчисленное множество отеческих свидетельств, равно как и древней истории от самого начала евангельской проповеди, к утверждению непорочной нашей христианской веры.

Послание 63(251). К Филофею ктитору

Великим благом считает достоинство твое, как говоришь ты, когда получаешь наши письма и даже когда мы упоминаем о тебе. Это похвально для твоей богомудрой души, украшенной великим смиренномудрием, а не для нас, уничиженных и ничего не значащих. Впрочем, по вере своей ты получишь награду от правосудия благого Бога нашего, Который вознаграждает веру каждого небесными воздаяниями и сделанное для ближнего о Христе относит к Себе Самому. Мы же поистине радуемся, называя себя друзьями столь доблестного мужа, добродетель которого всем известна, хвала весьма справедлива, и жизнь, достигшая самых высот добродетелей, есть образец для многих, желающих жить благочестиво в настоящем веке.

Соответственно своему имени, ты поистине явился боголюбцем, избрав по любви к Богу жизнь спокойную и тихую, чтобы соблюдать Божественные заповеди и достигать вечных благ. Хотя ты и по виду достоин власти, и происхождением знатен по крови, но Божественная любовь, затмив все это и показав ничтожество всего этого, как оно и есть в действительности, возвела очи ума твоего к пресветлому сиянию Божественной красоты, чтобы туда взирать, туда устремлять мысли, туда переселиться бытием, где радость неизреченная, где жизнь нетленная, где свет блаженной и Живоначальной Троицы.

Да будет же у тебя, дивный и возлюбленный наш, преуспеяние в добродетели еще и еще и приумножение добрых дел, чтобы тебе с богатым запасом переселиться отсюда к наслаждению вечными благами.

Здесь пусть будет конец приветствия. А так как ты опять спрашиваешь относительно пресвитера, пояснив скрытый проступок его, то мы скажем, что церковное правило не дозволяет пресвитеру даже пиршествовать на браке второбрачного — не значит ли это, что тем более нельзя венчать такого? Венец возлагается на победителя невоздержания, соблюдшего славу девства; второбрачный же, кроме того, что недостоин быть венчанным, еще подлежит епитимии по церковным правилам. Как же он не боялся венчать подлежащих суду по правилам о второбрачии?

Итак, по нашему мнению, прости, хотя бы не было за ним никакой другой вины, ему не позволительно вовсе священнодействовать; не знаю, чтобы можно было у вас, разве только по экономии, причащаться Святых Таин, совершенных спасшимся пресвитером.

Относительно чтеца, который, подвергшись епитимии, обратился, справедливо поступить так, чтобы он не читал апостола до времени Собора; ибо пресвитер, подвергшийся епитимии, отлучается от священнодействия, диакон — от диаконства, а чтец — от чтения. Мы так думаем и определяем, а как думает ваше благочестие, так пусть и делает.

Послание 64(252). К Ирине патриции

Знаком доброй доверенности твоей служит то, что ты приветствовала нас, смиренных, почтеннейшая госпожа моя, чрез возлюбленного брата нашего и родственника твоего, господина Петра, чрез которого и мы считаем долгом взаимно приветствовать тебя, восхваляя твое благочестие и ревность к добру. Об этом мы и сами знаем и от брата часто слыхали, равно как и о том, что ты по любви Божией оказываешь и ему честь, достойную присущей тебе добродетели и жизни этого мужа.

Ты спрашивала относительно монастыря, называемого Львы, — можно ли обратить его в мужской при его возобновлении, тогда как прежде он был женскою обителью. На это мы можем отвечать, что если бы ты начинала вновь устраивать священное место, можно было бы делать, что тебе угодно. А оно было прежде освящено блаженной памяти скончавшеюся дочерью твоею, которая там была игуменьей и довольно времени управляла общиною девственниц. И хотя во время предшествовавшей междоусобной войны оттуда было переселение братства, но так как сама игуменья остается там в преподобной гробнице вместе с другими прежде бывшими в том же звании душами, то, по моему мнению, госпожа, не позволительно сделать тебе такую перемену, особенно с тем, чтобы отпустить сестер и дочерей прежней игумении, избравших это место для служения Богу; к тому же, там покоится игуменья. Апостол говорит: каждый оставайся в том звании, в котором призван (1 Кор.7:20).

Обитель названа женскою, какая же причина изменять ее в мужскую, тогда как и мужей не видно, и удаленные не захотят жить в другом месте? Если же иногда бывало изменение в некоторых монастырях, то или по причине гонения, или по неправедному хищению, или незаконною властью. А тем, у которых и вера правая, и жизнь не противная ей, следует говорить и действовать законно и правильно. Поэтому увещеваем и убеждаем, как бы сама блаженная дочь твоя взывала чрез нас, смиренных: пусть монастырь Львы продолжает быть женским и охранять оставшихся дочерей ее, в духе служащих Богу. Ибо это послужит истинным свидетельством как ее, так и твоего благочестия и не даст повода к осуждению наблюдающим за нашими делами; что заповедует и апостол, когда говорит: не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией (1 Кор.10:32). А если не так сделаешь, то это дело не устоит, будучи один раз изменено из благопристойного в неестественное. Мы же не избавимся от укоризн и, прибавлю, подвергнемся осуждению за грех.

Послание 65(253). К Евдокиму спафарию

Запоздали мы ответить на письмо твоего достоинства, так что едва не изгладилось из нашей памяти содержание присланного. Но это случилось по причине отсутствия верного письмоносца. Теперь же, посылая по надобности в тамошние места эконома нашего монастыря, мы по–надлежащему восполняем недостающее. Во–первых, заявляем о том, что мы не в состоянии уврачевать душу прискорбную и удрученную многими страданиями.

Впрочем, надобно попытаться найти врачевство в богодухновенных изречениях. Что же говорит величайший Раздаятель их? Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите (1 Фес.5:16–18). Если же нам заповедано во всякое время и при всяком деле непрестанно радоваться, благодарить и молиться, то не должно быть никакого времени, неблагоприятного и не назначенного истинному христианину для радости и благодарности.

Прискорбно ли после этого настоящее, хотя бы оно являло собой величайшее несчастье, какое когда–либо случалось? Это сказано мною доброй душе твоей не как незнающей, но для напоминания; ибо страждущая душа иногда бывает бессильна возвыситься к созерцанию.

Во–вторых, скажу, что, хотя многого имущества лишили тебя властители, но отнюдь не могли они лишить тебя драгоценнейшего стяжания. Видишь ли, какое дал тебе Бог обильное ведение и благодаришь ли? Какой язык? Им, как бы из священной сокровищницы сердца, ты произносишь изречения и мысли с особенною благодатью. Это превосходнее и полезнее всех стяжаний и более всякого земного богатства; и кто владеет этим, тот предпочтительнее богатейших людей в глазах имеющего ум, хотя бы он одевался только в рубище. Этому научает нас весь сонм праведников, а из внешних лиц известный Одиссей, явившийся пред своею женою царицею лишенным всего после кораблекрушения.

Впрочем, надобно обратиться к твоему вопросу. Ты и сам знаешь благопотребное, однако желаешь научиться и от нас, смиренных. Ты говоришь, что разум, с одной стороны, побуждает тебя к молитве, а с другой, — отклоняет, внушая, что Бог знает, о чем мы хотим молиться, и потому молиться излишне; притом, если ты грешник, то и вообще нет никакой пользы молиться. Может быть, и иное что–нибудь заключалось в письме; его нет у меня под руками.

Что же надобно сказать на это? Такое суждение допускает случай и судьбу, и вообще, уничтожает свободу воли. Поэтому не должно останавливаться на этом мнении нам, здравомыслящим и обогащенным познанием о Боге. Относительно второго предложения, надо быть убежденными, что Бог слушает и грешников, оказывающих искреннее раскаяние. Ибо, если Он радуется кающимся, по словам Священного Писания (см. Лк.15:10), то как же не станет Он слушать их молитвы?

На первое же предложение нужно отвечать так: Божественное предведение не уничтожает свободы, ибо не потому, что Он предвидит, мы делаем то, что делаем, а потому Он предвидит, что мы сделаем; при этом сохраняется и определение предведения, и свойство свободы. В том, что не зависит от нас, предшествует определение Божие, — относительно времени, места и способа; а в том, что зависит от нас, от нашей свободы, предведение Божие последует соответственно нашим добродетелям или порокам.

Итак, нам должно и любить, и молиться о лучшем, чтобы чрез это и Бог содействовал нам, но иначе. Ибо различным образом Он содействует нам: здесь испытывая и наказывая, а там увенчивая и даруя нам царство небесное.

Послание 66(254). К Иоанну грамматику

Когда я вступил в разговор о досточтимых иконах в присутствии собеседовавшего Платона нашего, то он сказал, что твоя мудрость, получив некогда мое письмо о том же предмете, усомнилась, посчитав, что в письме нет изложения ясного учения, и, более того, оно уводит читателя от истины. Если бы высказавший порицание был из необразованных простолюдинов, то меня бы это не так бы тронуло, — я привык переносить и стрелы зависти, и порицания невежд. Но так как упрек сделан другом, и другом мудрейшим, то я счел необходимым восстановить это письмо в памяти и послать твоей благосклонности как можно более подробное объяснение, которое бы или разрешило твое недоумение, или было бы исправлено твоей рассудительностью. Ибо осуждающему должно высказывать и собственное мнение относительно того положения, которое вызывает у него упрек.

Вот это письмо [ ].

«Итак, любезный, прекрасным мне кажется правило, чтобы по отношению к блаженной и поклоняемой Троице употреблялся предлог «вместе». Ибо он, указывая на различие Ипостасей, отмечает единство естества, как и в Символе веры поется у всех христиан. В отношении же к поклонению Христу и иконе Его неуместно употребление предлога «вместе»; иначе он, разделяя одну Ипостась на две ипостаси, последовательно привел бы нас к нечестивому обоготворению твари. Поэтому справедливо принята «относительность», которая, сохраняя единство Ипостаси в обоих случаях, указывает на различие естества.

«Итак, — говорит премудрый Дионисий, — одно в другом, кроме различия по сущности». Сказав о различии по сущности словами: «одно в другом», — он выразил тожество Ипостаси, по которому и поклонение представляется относительным. Ибо отношение, как говорится, бывает между предметами относительными; они совокупно существуют и обращаются один к другому, как, например, Первообраз к образу. Один не может быть без другого, как предметы, существующие совокупно. Дионисий прибавляет: «то есть сходственное», буквально, «одноименное». Таким образом, и здесь есть понятие о предметах относительных; ибо и по философскому учению мы знаем, что одноименные предметы суть те, у которых только название общее, а сущность за названием различна, как, например: Сам Христос и Христос изображенный. Еще прибавлено: «ипостасное»; этим ясно показывается, что не отлична от Христовой Ипостась в иконе Его, но та же самая Ипостась Христа, или выражение по виду образа Его, созерцается в иконе и почитается поклонением; и таким образом все суждение твердо держится у здравомыслящих».

Для большого же подтверждения этого суждения я признал необходимым приложить к письму три отеческих свидетельства, чтобы и здесь исполнились слова Писания при словах двух или трех свидетелей состоится всякое дело (Втор.19:15).

Первое — из толкований — Златоуста о купели: «Когда царские изображения и подобия вносятся в город, то их встречают начальники и народ с восклицаниями, почитая не доску или восковое изображение, но образ царя; так и тварь почитает не земное изображение, но благоговеет пред образом небесным».

Второе — из постановления Антиохийского собора при патриархе Феодорите. «Не как иного по виду почитаем на иконе, но как Одного и Того же Господа, существующего в одном виде; ибо Он, естественный образ Ипостаси Отца, и прежде воплощения был один бестелесный, и во плоти Один, и в иконе один и Тот же, не разделяемый на два образа и не расторгаемый на две славы, но почитаемый одною». И далее: «Но как Он есть Один из двух противоположных естеств и составляет одно Лицо, так и икона Его есть одна и Одного и Того же Христа; и не говорим мы, что иной образ явился нам во плоти, а иной образ находится на иконе по подобию вида Его, но Один и Тот же; ибо и образом называется Он не как тело, но как бестелесный: это яснее выражается божественным Златоустом, который называет Его небесным образом; и с неба Он не как тело, но как бестелесный, единородный Бог, пришедший с небес, воплотился и явился облекшимся в наше тело». И спустя немного: «Посему, так как икона относительно представляет самый образ Его, то мы поклоняемся Самому Христу, а не веществу, искусственно начертанному на иконе».

Третье — из Второго Никейского Собора: «и поклоняющийся иконе поклоняется существу изображенного на ней».

Послание 67(255). К Евдокии кандидатке [  [250] ]

Брат Силуан известил меня о твоем достоинстве, что ты скорбишь по поводу приключившегося с тобою какого–то страха и смущения в душе без всякой причины. Услышав об этом, я, смиренный, не равнодушно переносил это известие, но скорбел и молился (хотя я и недостоин быть услышанным Богом), чтобы этот страх удалился от тебя. И теперь еще и я, и господин архиепископ, и братия вместе молимся, чтобы твое благочестие избавилось от этой страсти. Впрочем, эта страсть нелепа и достойна презрения, и ты совершенно не должна думать, что она может в чем–нибудь повредить тебе, ибо ты облечена во Христа и имеешь Его оружие — Крест, знаменуясь которым, веруй, что отгонишь тотчас всякие козни бесовские, когда бы тебе ни случилось подвергнуться страху, днем или ночью. Пой же к Господу: избавь душу мою от страха пред врагами (Пс.63:2). И еще: не убоюсь от ужаса ночи, стрелы, летящей днем, бедствия, постигающего ночью, болезни и полуденного беса (Пс.90:5–6). И еще: Если Бог за тебя, кто против тебя (Рим.8:31)? Его и Тело ты вкушаешь, и Кровь пьешь, силою которых мы наступаем на змей и скорпионов и на всю силу вражью (Лк.10:19). Итак, не падай духом и не предавайся беспечности при этом неуместном страхе, но благодушествуй в Господе и, напоминаем, молись, как ты и привыкла, ночью и днем, если можешь, и немного читай, и мир Божий соблюдет тебя и сохранит невредимою во всем.

Послание 68(256). К Евфросинии игумении

Узнал я от хорошо знающего, что скорбь коснулась тебя, почтенная, по тому случаю, что одна сестра хочет отделиться от святой общины твоей; и не несправедлива эта скорбь. Ибо как не сетовать душе, когда отсекается собственный член? Впрочем, так как это бывает по злобе действующего в сынах противления, то нам нужно великодушно переносить находящее, употребляя все старание, насколько позволяет истинное учение, чтобы нам быть неповинными в крови такого–то или такой–то, брата или сестры. Ты хотела узнать, не предосудительно ли тебе, почтенная, отпустить сестру свою, стремящуюся отделиться. Как же ты, мудрая и благоразумная, сама по себе не знаешь должного? Ни для тебя, учительницы, ни для ученицы не безопасно это разделение, совершаемое добровольно.

Почему, каким образом оно может считаться разумным? Если ученица совершенна и вполне приготовлена управлять другими сестрами, и ее уже ищет община, то это есть экономия, как говорит святой Василий, а не отделение. Ведь кто был хорош под начальством, тот законно восходит к начальствованию. Отсюда происходит доброе соревнование у товарищей — стремиться к совершенству и преуспевать в богоугодных делах. Так и Господь и Бог наш, указывая признак любви к Нему, сказал верховному из апостолов: если любишь Меня, паси агнцев Моих, и еще: паси овец Моих (Ин.21:15–17). Поэтому тот, кто с таким расположением выступает на пастырство, будет блажен, подражая Христу, истинному Первому Архипастырю.

Бывает и другой случай экономии, усматриваемый у отцов наших: когда душа, не устоявшаяся в твердых нравах, после многих и долгих стараний, решается перейти в другое братство, надеясь там быть полезною, подобно деревьям, пересаживаемым из одного места в другое. Если и так поступишь, то дело сие имеет некоторое основание, так как в этом случае обе — и отдающая, и принимающая, содействуют друг другу, во исполнение апостольской заповеди: Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал.6:2).

Другого же разделения не допускает слово истины, потому что нарушается союз Святого Духа, обещанный пред Богом и людьми при монашеском посвящении; а что может быть пагубнее этого? И здесь прилично повторить слова Господа: что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф.19:6). Ибо если там, при плотском сочетании, запрещается отделение, то не тем ли более при духовном союзе? Иначе Божественное будет обращено в шутку, — но нет, верно слово таинства, как при отпущении грехов, так и при ненарушимом заключении этого союза. Да и потом, как может благоустрояться община, от которой отделяется сестра, хотя бы отпускаемая игуменьей была невиновна? Не склонится ли она скорее к раздорам, заражаясь таким примером, — если ныне одна, после другая, а немного спустя еще иная уйдет с самого начала поприща, и, таким образом, целое тело Христово все разойдется и погибнет? Та, которая причиняет все это зло, — наследница горя, как говорит святой Василий. Ни твоя обитель, ни какая–либо другая не будет иметь ни твердости, ни постоянства, поступая таким образом. Поэтому не повинующийся пусть не повинуется еще, и беззаконствующий пусть беззаконствует еще, по Писанию (Откр.22:11). А ты тщательно спасай свою душу, не нарушая законов Божиих, но утверждаясь на учении святых, из которых первый в этих делах Василий Великий, хотя бы тебе пришлось жить вместе с двумя или тремя девами: там, где двое или трое собраны во имя Мое, — говорит Господь, — там и Я посреди них (Мф.18:20), а не с беззаконными, хотя бы их были тысячи.

Послание 69(257). К Дорофею сыну

И из письма, недавно написанного тобою, возлюбленный сын, узнал я доверенность и любовь твою к нам, смиренным, что служит признаком истинного послушания, хотя мы и грешны, и ничтожны. Да пребудешь ты в этом и впредь, благоугождая Господу и сияя добродетелью в братстве своем и среди многих других. Ибо добро по природе своей не может скрываться, но когда кажется наиболее сокрытым, тогда и делает явным того, кто совершает его, так что он становится как бы градом Божиим, по Писанию (Пс.47:9).

Впрочем, об этом довольно. О том же предмете, о котором ты упомянул, то есть о поминовении такого–то, ты должен и сам знать. Если имевший прежде общение с ересью по страху человеческому покается при смерти, приняв, например, епитимию, от кого–нибудь и таким образом вступив в общение с православными, и в этом состоянии скончается, то естественно поместить его в помянниках православных, так как Благий Бог наш по великому человеколюбию принимает кающегося и в самый последний час и там судит его. Поэтому, если так было, то не запрещается совершать Литургию о нем пред Богом. Если же не было ничего такого, но, находясь в общении с ересью, он не успел причаститься Тела и Крови Господних, — так как хлеб еретический не есть тело Христово, — то нельзя дерзать поминать его на Литургии. Ибо Божественное не может быть обращаемо в шутку, и чтобы не услышал молящийся о нем: Просите, и не получаете, потому что просите не на добро (Иак.4:3).

Другого ничего не имею сказать, насколько могу понимать истину. Что общего у света с тьмою (2 Кор.6:14)? Не может быть поминаем среди православных не имевший общения с Православием, — хотя бы в свой последний час. Ибо где он застигнут, там и будет судим, и с каким напутствием отошел в жизнь вечную, с тем и останется.

Молись же обо мне. Приветствует тебя господин архиепископ и братия твои. Находящихся с тобою братии приветствую, как сынов моих, равно и госпожу Феклу, как дочь во Христе.

Послание 70(258). К Аволию и Иоанну монахам

Получив приветствие от вас, святых, чрез Исаию, боголюбезнейшего епископа и духовного отца, я не только узнал, кем является ваша преподобная и отеческая девица, но и решился написать вам это уничиженное письмо. Хотя мы и смиренны и грешны, но желаем воспламенить в вас любовь, драгоценнее которой нет ничего. С другой стороны, мы приступили к написанию письма и желая оказать послушание. Благодарим Бога, что и вы, святые отцы, остались непоколебимыми в буре иконоборческой ереси, не увлекшись душепагубным общением с нею, но бегством достигнув преблаженного венца гонения, поистине достойного вашей добродетели и явившего прежде совершенные вами аскетические подвиги. Ибо в таких случаях всякий представляет доказательство прежней жизни, хороша она или нет. Украсившись святостью, вы облеклись и в исповедание Христово, сделавшись прекрасными со всех сторон. Ибо исповедание Христа, отцы, — борьба за святую икону Его; и наоборот, отвергающий ее отрицается Христа. Потому что, как говорит Василий Великий, чествование образа восходит к Первообразу, и одно в другом созерцается и почитается поклонением. И при этом Лев, соименный зверю и служитель сатаны, подражая нечестию прежде жившего Константина, неистово бесновался против Христа, Пресвятой Матери Его и всех святых: память о нем да погибнет с шумом вечного проклятия (Пс.9:7–8)!

Вы же да сохранитесь столпами и опорою для Церкви Божией, защитниками и ходатаями пред благим Богом о нас, смиренных, чтобы нам, имея веру, действующую любовью (Гал.5:6), спастись от лукавого.

Как мы, исполняя дело любви, написали вам письмо, так и от вас желали бы получить написанное слово, чтобы нам лучше узнать и взаимно созерцать друг друга через письменные приветствия во Христе Иисусе Господе нашем, икона Которого есть спасение мира вопреки идольскому заблуждению.

Послание 71(259). К Михаилу и Феофилу, императорам [  [251] ]

Боголюбивейшим и благочестивейшим императорам, Божиею милостью августам и самодержцам, оправдание и объяснение от рассеявшихся в разных местах.

Имеющим разум известно, что Царь всех Бог для того даровал царское право на земле и имя человеческой природе, чтобы и земное, имея мир и спокойствие, по подобию небесного, согласно возносило Ему славословие и поклонение. Получив эти бразды по судьбам Божиим, ваша христоподобная держава справедливо пригласила нас, нижайших, вступить в беседу с нашими противниками в учении веры, чтобы вам из этого уяснить, кто прав, и того признать победителем, чтобы между нами не было разделений, но все имели один образ мысли — православный (Флп.2:2). Поэтому мы восхвалили ваше желание познать истинную веру и превознесли похвалами миролюбивое намерение, стремящееся таким образом доставить пользу и спасение подданным. Да будет вам воздаяние за это, во свете светлость неизреченная и в царстве царствование бесконечное!

Но, доблестнейшие и боголюбивейшие владыки, это великое и превожделенное дело не может совершиться так просто и легко; ибо при величайших делах являются и величайшие затруднения. Какие же? Во–первых, то, что противники наши в течение долгого времени и на соборных собраниях утвердились в своих мнениях; а нам апостолами и отцами запрещено входить в сношение с людьми, так относящимися к учению веры. Далее, то, что и суждение об этом учении принадлежит не кому–нибудь иному, а именно тем, кто получил свою власть от Господа через Духа при содействии и подтверждении от вас, преимущественно призванных к этому от Бога.

А каково здравое и непорочное учение нашей христианской веры, — это нужно изложить.

Мы веруем во единого Бога, в Отце и Сыне и Духе Святом поклоняемого и спрославляемого, в преславную, вседетельную и начальную Троицу, по преданному нам от Святых трехсот восемнадцати Отцов боговдохновенному Символу, которым ниспровергается всякая ересь и от которого зависит всякий Святой собор, как ветви от корня и ручьи от источника. Отсюда Второй собор прояснил изречение Господа о Духе. Потом Третий провозгласил святую Марию Богородицею, как родившую Самого Единородного Сына Божия. Затем Четвертый изложил догмат, что Господь наш Иисус Христос состоит из двух естеств и в двух естествах — в одном Лице. После того Пятый, подтвердив прежде него бывший собор, предал анафеме Оригена и последователей его проипарктитов [ ]. Потом Шестой учил, соответственно двум естествам, о двух волях и двух действиях в одном Христе. Наконец, Седьмой, следуя бывшим до него соборам, так как все естественные свойства в одном Христе двояки, провозгласил Его неописуемым по невидимому естеству и описуемым по видимому, истина чего основывается на доказательствах четырех родов: на естественном соображении, на отеческих свидетельствах, на соборных определениях и на древнем обычае.

По естественному соображению, например, из слов евангелиста Иоанна, который говорит: И Слово стало плотию, и обитало с нами (Ин.1:14). Если же Слово стало плотью, то очевидно, что Оно как Слово неописуемо, а как плоть описуемо. И обитало с нами; иное — Обитающий, а иное — обиталище, по одному Он может быть описуем, а по другому — выше описания. Ибо по каким признакам видно будет, что Он стал Человеком, если Он естественно не получил свойства изображаемости, которое есть первое в действительном человеке и по уничтожении которого не будет человека? Но Он есть истинный Человек; следовательно, как человек Он описуем, оставаясь неописуемым как Бог. Таким же образом Он стал Посредником между Богом и людьми, как соединяющий в Себе обе крайности, как являющийся и тем, и другим и имеющий свойства обоих естеств, из которых состоит, в одном Лице без недостатка, получив от Отца вместе со всем и неописуемость, как Он Сам сказал: И все Мое Твое, и Твое Мое (Ин.17:10), а от Матери вместе со всем и описуемость, как написано: Ибо не Ангелов восприемлет Он, но восприемлет семя Авраамово (Евр.2:16). Поэтому Ему надлежало во всем уподобиться братьям. Если уничтожить одно свойство в каком–либо естестве, то вместе по необходимости уничтожаются и все однородные свойства; а по уничтожении свойств, очевидно, уничтожаются и самые естества, которым они принадлежат.

Об этом свидетельствует мученик Иустин, который в одном месте говорит: «Ничто из существующего не останется тем, что оно есть, если не достанет одного и только одного из существенных свойств его». И, следовательно, по этому новому предположению было бы тщетно учение нашей веры.

Согласно с евангелистом и апостол говорит следующее: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба (Флп.2:6–7). Если же Он, будучи образом Божиим, принял образ раба, то, без сомнения, как будучи образом Божиим, Он не изображается, — потому что Божество непостижимо; а как принявший образ раба, Он изображается, потому что образ раба подлежит постижению, ибо его можно осязать и видеть. Как же веровать, что Он стал в подобии человека, если Он не может изображаться подобно людям? Как сказать, что Он по виду стал как человек, если Он не будет усматриваться написанным в образе человеческом? Видите, светлейшие, как Тот, Которому надлежало во всем уподобиться братиям (Евр.2:17), и Который подобно им принял плоть и кровь, должен подобно им и иметь Свое изображение. А если же нет, то Он не уподобился им, и лжет сказавший это, и естество Его неодинаково. Между тем, Сам Бог и Слово говорит: За что ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину, которую слышал от Бога (Ин.7:19; 8:40)? Неизображаемый никогда не назвал бы себя Человеком; и тот, кто может быть убитым, не может быть неизображаемым, ибо одно следует из другого и подтверждается другим. Он был умерщвлен по плоти, но ожив духом, как сказал блаженный Петр (1 Пет.3:18). Не означает ли это, что изображается по плоти изображенный Духом? Он сказал: И ядущий Меня жить будет Мною (Ин.6:57). А неописуемый не мог бы сказать, что Он вкушается, если только Он не есть призрак. Если же это мы допустим, то впадем в заблуждение манихеев, отвергнув великую благочестия тайну (1 Тим.3:16).

Ибо Манес [ ] говорил, что Сын на горе в видимом и невидимом явил Свою сущность, имеющую не два естества, но одно. Так и утверждающие, будто Христос неописуем, как признающие в Нем одно естество, оказываются последователями приведенного мнения. Ибо что неописуемо, то и бестелесно. С другой стороны, при описуемости одно Лицо Христа не разделяется на два лица, как кажется некоторым. Ибо содержание образа и Первообраза по личности не разделяется, но по сущности они различны. Премудрый Дионисий говорит: «одно в другом, кроме различия по сущности» [ ]. Так и относительно Животворящего Креста никто не скажет, что крестовидный образ есть нечто отличное от его первообраза, кроме различия по существу: пример близкий, и истина беспрекословная. Это первое из упомянутых доказательств.

Второе. Если бы мы захотели изложить здесь все изречения святых, которые без всякого мудрования прямо утверждают, что Господь наш Иисус Христос изображается, но то наши рассуждения вышли бы за пределы приветствия. Избрав из многих таких изречений два или три, наиболее подходящих к делу, мы с их помощью покажем достоверность прочих, так что и здесь исполнится написанное: при словах двух или трех свидетелей состоится всякое дело (Втор.19:15).

Вот изречение верховного апостола Петра, упоминаемое в истории о священномученике Панкратии: «Вынеси икону Господа нашего Иисуса Христа и поставь ее на башне, чтобы народы видели, какой образ принял Сын Божий, и чтобы, увидев, еще более уверовали; чтобы, взирая на вид образа, вспоминали о том, что нами проповедано им» [ ]. Как разительны эти слова! Вот о чем он взывал: «Вынеси икону, силою своею затмевающую небеса, и поставь на высоте в явное свидетельство, чтобы народы видели, какой образ принял Сын Божий — не Ангела или Архангела, или какой–либо другой силы, а рабский образ, подобный нашему, — чтобы, увидев, еще более уверовали, так как повествование словом недостаточно, но нужно показать народам зримо, для большей достоверности, что Сын Божий стал Сыном Человеческим, и чтобы они памятовали о том, что нами проповедано им». Другими словами: «Это вам памятник в роды родов».

Предание гласит, что и прочие апостолы делали то же в городах и селениях, изображая все события воплощения Господа нашего Иисуса Христа от начала, когда Ангел сказал Деве: «Радуйся», до того времени, когда Он вознесся. «Эти изображения, — повествует предание, — они внушали и почитать со страхом». Видите ли, человеколюбивейшие, что апостолами от начала предано — вместе с поставлением священных икон и поклоняться им со страхом? Ибо почитать, несомненно, значит то же, что и поклоняться.

Вот слова много подвизавшегося Афанасия из речи его в Вирите [ ]: «Обратите очи ума вашего и посмотрите на это новое зрелище». И далее: «Тогда иудеи, вынеся икону Господа нашего Иисуса Христа, сказали: как отцы наши надругались над Ним некогда, так и мы надругаемся над Ним. Тогда они начали плевать в лицо иконы Господней и били ее по лицу с той и другой стороны, то есть икону Господню, говоря: что сделали с Ним отцы наши, все то сделаем мы с иконою Его. И говорят: те насмеялись над Ним, и мы сделаем то же. И нанесли они множество оскорблений иконе Господней, о которых и говорить мы не дерзаем. Потом говорят: мы слышали, что те пригвоздили Его руки и ноги; это и мы сделаем Ему. Тогда пронзили они гвоздями руки и ноги иконе Господней. Еще говорят беснующиеся: мы слышали, что те напоили Его уксусом и желчью с губки, — это сделаем Ему и мы; и сделали, приложив к устам иконы Господней губку, напоенную уксусом. Опять говорят: мы узнали, что отцы наши били Его тростью по голове; то же и мы сделаем; и взяв трость, ударяли по голове Владыки. Наконец говорят: мы точно знаем, что те копьем пронзили бок Его; ничего не опустим, но прибавим и это. И, приказав принести копье, заставили одного из них взять копье и пронзить бок на иконе Господней; и когда это было сделано, тотчас истекло из нее множество крови и воды». Верно это слово, мудрейшие, с одной стороны потому, что знамения бывают для неверных, но не для верующих, а с другой, чтобы и мы знали, что оскорблением иконы оскорбляется Первообраз ее и, напротив, почитанием иконы он почитается.

Вот изречение Великого Василия в похвальном слове мученику Варлааму: «Да будет изображен на картине и Подвигоположник во бранях, Христос». И здесь, светлейшие, точное повеление о поставлении иконы. Ибо богоносный муж говорит не о том, чтобы воображать или представлять в душе написанного Христа, как пустословят некоторые, но иметь в сердцах верою, как взывает апостол (Еф.3:17), живущего в нас Христа. Притом, прибавлением союза «и» он указывает на предыдущие слова, которые суть следующие: «Восстаньте теперь предо мною вы, славные живописатели подвижнических заслуг. Восполните вашим искусством изображение военачальника. Цветами вашей мудрости осветите неясно представленного мною венценосца! Пусть буду побежден вашим живописанием доблестных дел мученика; рад буду признать над собою и ныне подобную победу вашей крепости; посмотрю на эту, точнее изображенную вами, борьбу руки с огнем. Посмотрю на этого борца, живее изображенного на вашей картине. Да плачут демоны, и ныне поражаемые у вас доблестями мученика! Опять да будет показана им палимая и побеждающая рука» [ ].

Это изобразить он внушал, конечно, не внутри нас; иначе, если допустить это, он не предлагал бы изобразить наперед раба, а потом Владыку. Сказанные в самом начале слова: «Восстаньте ныне предо мною вы, славные живописатели подвижнических заслуг», — указывают, преимущественно, на иконописцев, а не на повествователей; как и в похвальном слове сорока мученикам он же говорит следующее: «Потому что и доблести, оказанные в бранях, нередко изображали историки и живописцы, одни украшая их словом, а другие, начертывая на картинах» [ ]. Окончено и второе доказательство.

Какое третье? Определение Отцов, собиравшихся в Константинополе после Шестого собора: «На некоторых священных иконах изображается агнец, указуемый перстом Предтечи, принятый в образ благодати и прообразовавший нам в законе истинного Агнца, Христа Бога нашего. Почитая древние образы и сени, преданные Церкви, как знамения и предначертания истины, мы предпочитаем благодать и истину, приемля оную, как исполнение закона. Сего ради, дабы и искусством живописания очам всех представляемо было совершенное, повелеваем отныне образ Агнца, вземлющего грехи мира, Христа Бога нашего, на иконах представлять по человеческому естеству, вместо ветхого агнца, да чрез то, созерцая смирение Бога Слова, приводимся к воспоминанию жития Его во плоти, Его страдания и спасительной смерти, и сим образом совершившегося искупления мира» [ ].

Здесь речь идет не только об иконе Христа, но и об иконах всех святых. Во–первых, заповедуется изображать Его не в виде древнего агнца, как изображали прежде, а затем перестали. Далее изъясняется, что икона Его не только достопочитаема (подобно тому, как называются достопочитаемыми бывшие в Законе знамения и предначертания), но и достопоклоняема, — как Его икона, так и всякого святого; ибо несомненно, что достопочитаемое каждый назовет и достопоклоняемым. Кроме того, из слов: «изображается агнец, указуемый перстом Предтечи», видно, что всякая икона называется одним именем со своим первообразом. Так и божественный Григорий Нисский в одном месте говорит: «Предлежит Исаак пред отцем, у самого жертвенника».

Вот слова Отцов, собиравшихся в Антиохии: «Не как иного по виду почитаем на иконе, но как Одного и Того же Господа в одном виде; ибо Он, естественный образ Ипостаси Отца, и прежде воплощения был один бестелесный, и во плоти Один и Тот же, не разделяемый на два образа и не расторгаемый на две славы, но почитаемый одною». И чуть далее: «Но как Он есть один из двух противоположных естеств и составляет одно Лицо, так и икона Его есть одна и Одного и Того же Христа. И мы не говорим, что иной образ явился нам во плоти, а иной образ находится на иконе по подобию вида Его, но Один и Тот же: ибо и образом называется Он не как тело, но как бестелесный. Это яснее выражается божественным Златоустом, который называет Его небесным образом, — и с неба Он не как тело, но как бестелесный, Единородный Бог, пришедший с небес, воплотился и явился облекшимся в наше тело». И несколько ниже: «Посему, так как икона относительно представляет самый образ Его, то мы поклоняемся Самому Христу, а не веществу, искусственно начертанному на иконе» [ ].

Здесь обстоятельное догматическое объяснение того, что, во–первых, один вид у обоих, Христа и иконы Его. Во–вторых, что один и тот же образ Ипостаси Отчей, на иконе по подобию вида Его, является и почитается поклонением с нераздельною славою.

Остается четвертое доказательство — древний обычай. Оглянись вокруг, человеколюбивейший, и посмотри на вселенную, как она от самой апостольской проповеди, везде на земле и на море, в священных храмах, на божественных сосудах и досточтимых приношениях представляет изображенного Христа и самыми делами взывает, что Христос воцарился над землею, как поет Давид: проси у Меня и дам Тебе народы в наследие Твое и концы земли во владение Твое (Пс.2:8); и идол в мире ничто, по изречению апостола (1 Кор.8:4), и что все исполнилось блаженного света, по пришествии Того, Который сказал: Я свет пришел в мир (Ин.12:46)? Что же представляется?

Здесь Он представляется рождающимся в пещере и прославляемым Ангелами, там несомым на руках Матерью и принимающим поклонение от волхвов; потом отроком, когда Он сидел среди учителей; затем крещающимся от Предтечи; потом совершающим чудеса с апостолами, восходящим на Крест, умирающим, погребаемым, воскресающим, возносящимся на небеса. Созерцая все это на иконе (как когда–то апостолы), и мы справедливо можем сказать: и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца (Ин.1:14).

Такова от века проповедуемая вера; ее приняли Святые соборы и с нею повсюду согласны все местные Церкви, от востока и запада, и севера, и моря (Пс.106:3); и мы, нижайшие, принимая ее, молимся и достодолжно умоляем Бога о вашей боголюбезной державе.

Послание 72(260). К Петру, епископу Никейскому

Священный слух твой, конечно, слышал о случившемся с блаженным и общим отцом нашим, митрополитом Синадским, и оплакала его святая душа твоя по справедливости; и доселе еще она не перестала плакать, и не прекратилась скорбь, как бы от происшедшего рассечения членов. Но теперь и от нас, возлюбленный, узнай более точно, чтобы и нам исполнить надлежащий долг, и тебе, обстоятельно узнав о случившемся с ним, получить от этого рассказа некоторое утешение.

О, как можем мы перенести без слез плачевное известие? Отец был здоров и совершал обычные дела своей нелицемерной любви и гостеприимной приветливости к братиям и отцам. Ибо кто больше него любил гостеприимство и услуживал тем, кого принимал? Его не утомляло непрестанное присутствие и долгое пребывание посетителей, а, напротив, более огорчала немногочисленность их и скорое удаление. Нужно ли тебе, хорошо знающему это, приводить примеры сказанного? Итак, он был занят этим, как сказано.

Во время же праздничного дня второй недели по Пятидесятнице, встав из–за трапезы, он был охвачен страданиями от боли в голове, которая распространилась до позвоночника и отдавалась в затылке. Встревожившись этим, мы, смиренные, хотя и возвратились домой, но на следующий день опять прибыли и нашли его в еще более сильных страданиях и жестокой горячке. Он уже едва мог тихо говорить и слабыми жестами давал понять, что его жизнь во плоти безнадежна. На третий день совершенно отнялся язык; немного спустя наступила горькая смерть.

Горькою она должна назваться для нас, лишившихся святого мужа, а для него она весьма сладостна, как послужившая к тому, чтобы разрешиться и быть со Христом (Флп.1:23), — а может ли быть что–нибудь блаженнее этого?

Итак, лежал этот блаженный муж, — ибо хорошо описать и это, как некоторое дивное зрелище, — почтенный лицом, ангелоподобный видом, как будто душа, отошедшая к Господу, оставила некоторые лучезарные черты на священном теле, с которым и в котором она служила Святой Троице.

Тотчас собралось множество как отшельников, так и общежительных монахов, великое множество людей стеклось, взирая на него, как на священное сокровище, или точнее сказать, как на одушевленного и могущего говорить. Проливались слезы людьми почтенными без шума, а служителями с воплями. Таким образом, с надлежащими псалмопениями и молитвами иерархов предан он погребению в том месте, где блаженный привык служить Господу; и приложился отец к отцам, исповедник к исповедникам, учитель к учителям, наставник к наставникам. Прибавим и следующее: воздержный к воздержным, чистый к любителям чистоты, гостеприимный к гостеприимным, смиренный к смиренномудрым, бывший для всех всем, сколько возможно, да всех, или по крайней мере некоторых приобретет, подражая доблестям апостольским (1 Кор.9:19,22).

Теперь мы, смиренные, сиротски оплакиваем его, как истинного любителя отцов и братии. Церковь его, как малое стадо, недоумевает и ожидает пастыря и отца. Она, подобно птенцам, которые, лишившись родителей, беспрестанно кричат. Они оставлены и никто не доставляет им пищи — ни духовной, ни телесной. О них должны позаботиться друзья почившего, насколько это возможно.

Ты же что? Привязан к телу или считаешь более необходимым уйти отсюда? Мы и раньше знали, что ты уже сильно утомлен. Но не лучше ли было, чтобы мы, удрученные старостью, совершенно бесполезные в жизни, только грехи на грехи нагромождающие, оставили эту несчастную плотскую темницу? Он же и другие подобные ему до последнего были среди людей, так как они знамениты и жизнью, и верным учением.

Ты нам на это ответь, возлюбленный, и пусть услышат, наконец, глас твоего утешения духовные сыновья твоего брата, и соратники, и единомышленники. Ибо таким образом мы оба легче можем доставить друг другу действие благодати и молитвы — как в радости, так и в печали.

Послание 73(261). К Филофею ктитору

Хотя нам, сердечным друзьям, невозможно разговаривать друг с другом лицом к лицу, однако мы имеем немалое утешение, переговариваясь посредством писем.

Делая это, твоя любящая Бога (как это и имя твое показывает) душа пробуждает наше воображение: оно как бы видит тебя, как бы созерцает тебя. Мы, стремясь ответить на твое доброжелательство, не перестаем писать и духовно присутствуем с тобой, радуясь, что нас поддерживает друг, о котором знает вся Македония. Монахи и благочестивые миряне носят на устах красоту и добродетель твоего благочестия. Да подаст тебе Господь еще более сил делать добро, богатеть добрыми делами, быть благоснисходительным и общежительным, приобретая себе доброе основание в будущем, чтобы получить жизнь вечную. О, доблестнейший Филофей, тщательно соблюдай залог веры, постоянно украшаясь богоугодными делами.

Впрочем, об этом довольно. Ты, почтенный, опять говоришь о пресвитере, испрашивая ему разрешение на священнослужение. Если бы испрашиваемое было делом человеческим, то это было бы хорошо. Мы стараемся во всем удовлетворять тебя, желая сделать угодное тебе, много благодетельствующему нам. Но так как этот предмет касается Бога и относится к преступлению определения Божественных правил, то прости, любезнейший друг, мы не можем произнести суд вопреки Богу и священным правилам; тем более что в прежние времена, именно из–за подобного предмета мы жертвовали всею жизнью своею, решались скорее идти на опасности, в ссылку и на смерть, нежели согласиться на нечестие и нарушение Евангелия Христова.

Ни сочетавший прелюбодеев, ни сочетавший второбрачных не был разрешаем нами к священнослужению. Ибо если священное правило не дозволяет пресвитеру пиршествовать на браке второбрачного, то тем более запрещает венчать такого. Если же иные думают иначе, то пусть видят, что делают. Мы же, — говорит апостол, — не имеем такого обычая, ни церкви Божии (1 Кор.11:16). Итак, зная об ожидающем всех нас грозном Суде, не принуждай нашего смирения. Ибо если мы каждый день подвергаемся опасностям за слово истины, то как решимся поступать вопреки истине?

Не следует, господин, делать или говорить чего–либо вопреки определенному Божественными правилами. Надеемся, что и сам ты, ища одной воли Божией и спасения своей души, согласишься с нами в сказанном и будешь молиться, чтобы мы еще более утвердились в Божественном законе и не решались ни в чем преступать Божии заповеди и правила.

Послание 74(262). К Марии спафарии

Ты, почтенная, объясняешь, что Церковь есть спасительное прибежище, и кто прибегает к ней, побуждаемый необходимыми обстоятельствами, тот прибегает как бы в руки Божии. Так и в Ветхом Завете не позволялось исторгать никого из спасшихся в городе убежища; тем более в Новом не позволительно отторгать от Церкви прибегающих к ней. Ибо это — оскорбление Божественных законов и Божественного жертвенника. Поэтому пусть вникнет твое благочестие, какой это дерзновенный поступок. Какое же врачевство?

Во–первых, нужно самой себе положить за правило: впредь не дерзать на такое дело, хотя бы все было ниспровергнуто. Затем в течение целой Четыредесятницы не приступать к Святым Тайнам. Каждый день десять раз преклоняй колена и пятьдесят раз взывай: Господи, прости мне согрешение; Господи, будь милостив ко мне, грешнице; и еще: Господи, помилуй меня туне. Нужно читать три псалма, особенно шестой, тридцать седьмой и пятидесятый. И таким образом, госпожа, да простит тебе Бог согрешение! Если же есть возможность, то следует раздать бедным сорок сребреников.

Послание 75(263). К Ирине игумении

Далеки от похвал твоих, почтеннейшая из жен, нравы и слова жизни моей. Но душа верная и ищущая Господа обыкновенно воздает похвалы не заслужившим, чтобы чрез это приобрести себе славу смиренномудрия. Такою показалась нам ты, сестра в Господе. Мы же, зная самих себя, не можем равнять себя даже с последними из нынешних, не то что возноситься на такую высоту, как ты написала. Впрочем, об этом довольно.

Надобно обратить речь к делу о пресвитере. Мы отнюдь не говорим сегодня одно, а завтра другое, но речь наша постоянна. Какая же? Пресвитеру, обличенному в общении с еретиками, особенно, если он подписался, непозволительно священнодействовать до времени православного Собора, на котором подобные дела будут рассмотрены и обсуждены, а разве только в случае нужды крестить, выносить мертвого, преподавать одеяние монаху, освящать богоявленскую воду, читать Евангелие на утрени и преподавать Святые Тайны, уже совершенные невиновным пресвитером, — и это, как я сказал, в случае нужды; ибо ему непозволительно делать и вышесказанного, если найдется священник, не имевший общения с еретиками.

Таково наше мнение. Если же иные думают или судят иначе, равные или высшие, — ибо от архиерея не издан закон, с которым необходимо было бы сообразоваться всем, — то они властны делать угодное им, а мы будем молчать. Но увещеваем тебя, почтенная, как в добрых житейских делах, так и в исповедании православия быть неуклонною, внимая апостолу, который говорит: очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием (2 Кор.7:1).

Ты знаешь, что воздвигнуто немалое гонение при свирепствующей до настоящего времени ереси: и кровь проливалась, и тела терзались, и мученики совершались. А какие страдания были в темницах и заключениях, — нужно ли и говорить об этом? Ссылки, изгнания, ограбления, железные оковы, изнурение голодом, удаление в пустыню и все прочее, о чем долго было бы повествовать.

Если же это так, то неужели этому пресвитеру можно выходить спокойно, получая неувядаемый венец славы? Напротив, так как он обличен в общении и подписи против Христа, Матери Его и всех святых, — ибо чрез иконы их это относится к первообразам, — то как он не считает за великую для себя милость то, что еще живет и что ему еще прощается беззаконие, как не избегает касаться и вышесказанного, позволяемого по человеколюбию, и как еще помышляет о получении совершенного разрешения на священнослужение? Если дозволить такое, — тщетны мученичества, напрасны ратоборные подвиги. Но да не будет!

Мученик в этом исповедании есть мученик, и отпадший при этом отречении есть отступник, и всякому падшему нужно плакать до смерти, если послушается меня, доброго советника.

Послание 76(264). К Феодосии Августе и Василию, сыну ее [  [261] ]

Узнав от разных достоверных лиц и прежде других от боголюбезнейшего епископа Исаии и почтеннейшего игумена Мидикийского, преподобных отцов наших, что по благоволению преблагого Бога нашего вы обратились к образу мыслей и учению благочестия и Православия, оставив прежнее заблуждение, как происшедшее не от Бога, но от противной стороны, — так как и по отцу твое благочестие произошло от благочестивого корня (ибо известно, что он был муж, угодный Богу и отличавшийся всякими добродетелями), — мы возблагодарили Господа, Который не попустил вам оставаться во мраке ереси. Но исполнил души ваши блаженного света к познанию того, что Иисус Христос, Сын Божий, приняв наш образ по щедротам милосердия Своего, чтобы спасти Свое создание, подвергшееся тлению, изображается подобно нам, чтобы у Него не было недостатка ни в одном из свойств человеческих, оставаясь неописуемым как Бог, заключающий в одном Лице и все отческие свойства. Поэтому Он и стал Посредником между Богом и людьми, соединив в Себе эти крайности и чрез Себя сделав нас причастниками Божественного естества.

Он, будучи Богом и равным Отцу, не может не быть неописуемым, ибо Божество беспредельно, неограниченно и непостижимо. Так точно невозможно, чтобы Он, будучи истинным Человеком и сделавшись подобным нам во всем, не был описуемым, ибо тело Его описуемо, его можно осязать и видеть.

Не исповедуя этого, иконоборцы явно сделались отступниками от Христа, представляя Воплотившегося бестелесным и поставляя вне нашего естества Сделавшегося подобным нам. От этого поколебался мир: отвергнут Христос посредством досточтимой иконы Его, отвергнуты Богородица и все святые. Ибо чрез принятие иконы принимается изображенный на ней, а чрез отвержение ее он отвергается. Поэтому воздвигнуто гонение. Достопочтенный Патриарх отправлен в ссылку. Священники и иерархи, монахи и благочестивейшие миряне, — одни сосланы и заключены в темницу, другие подвергнуты бичеванию и изнурены голодом, а иные и убиты. Многие, предпочитающие Бога всему здешнему, скитаются в горах, пещерах и пропастях земных. Разрушены храмы, осквернены святыни, преданы сожжению Божественные приношения, и все исполнилось вопля и расхищения.

Таковы дела нечестия, чтобы дерево позналось по плоду. А так как вас, как сказано, Божественная благодать объяла добрым исповеданием, которое вы исповедали пред отцами и за которое вы готовы подвизаться до крови, то и мы, смиренные, основываясь на этом исповедании, тебя, госпожу и владычицу, а также и господина и владыку, с прочими знатными лицами, принимаем и сопричисляем к стороне православной, то есть к Церкви Божией. Вам, приходящим к нашему смирению, поклоняемся и вступаем в общение с вами, воссылая благодарение благому Богу, Который творит дела великие и неисследимые, чудные без числа (Иов.5:9), изводящему из тьмы в свет и обращающему с пути заблуждения на стезю благочестия всякого, кто от искреннего сердца желает спастись. Вот что мы хотели сказать.

А то, что вам назначен великим императором для жительства остров Халки, весьма опечалило не только нас, но и многих из отцов, потому что целое братство вместе с игуменом изгнано из своей древней обители и теперь скитается по разным местам, а также потому, что мы оказались подающими повод языкам к прежнему злословию. Впрочем, когда вы через духовного сына нашего Климента, благоговейнейшего игумена, отвечали, что таким образом было решено дело царскою властью, то мы оставили скорбь. Но просим о том, чтобы вы, насколько это возможно, постарались облегчить бедствия удаляющихся, ибо написано: Не злословь раба, чтобы он не проклял тебя (Прит.30:10); и еще: для чего, — говорит апостол, — моей свободе быть судимой чужою совестью (1 Кор.10:29)?

Послание 77(265). К Кассии кандидатке

Длинно письмо достоинства твоего и притом исполнено укоризн, — то смиряющееся, то восстающее против нашего ничтожества, будто мы без разбора и исследования принимаем клеветы на тебя, а также безрассудно произносим суждения, притом, относительно предметов весьма важных. Мы же, привыкшие устраняться от таковых, объявляем, что мы выслушиваем их болтовню, как детские шутки, и говорим так, чтобы угодить не людям, но Богу, испытующему сердца наши, хотя мы и грешны в других отношениях. Ибо, если прорицатель Валаам не мог против воли Божией отвечать Валаку, царю иноплеменников, то как мы, носящие степень священства и долженствующие дать отчет в день Суда за ответы на предлагаемые нам вопросы, можем говорить вопреки положенному?

Так мы отвечали вопрошавшим, не сами от себя заповедуя быть тому или другому, как ты не усомнилась сказать. Чего же ты хочешь? Того ли, чтобы мы, подобно торгующим, отвечали каждому в угоду ему? Или того, чтобы мы право правили слово истины? Итак, не гневайся же на нас, смиренных. Неуместно ни тебе самой, ни госпоже сестре, ни кому–либо другому решаться осмеивать и порицать нас.

Знай, что и к приснопамятному военачальнику мы расположены не враждебно, а весьма благосклонно, равно как и к супруге его [ ]. Но мы скорбим и справедливо жалуемся, что вы, отличающиеся знанием и преданные благочестию, при конце не были водимы истинной любовью к нему. Ибо прежде всего и выше всего надлежало позаботиться о спасительном для души его, о том, чтобы он причастился Святых Таин, считая все прочее уметом, чтобы он был в общении с православными; ибо написано: где застигну тебя, там и буду судить тебя. Так мы думаем и говорим. Если же иные говорят иное, то они властны в словах своих, а мы будем молчать. Познал Господь Своих, и да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа, как написано (2 Тим.2:19).

Послание 78(266). К Ипакое монахине

Избравшим монашескую жизнь и таким образом распявшимся для мира, ставшим уже выше плотских расположений и обстоятельств, несвойственно сокрушаться по причине перемен, случающихся с родственниками, и скорбеть о кончине их. Но так как мы находим, что и самые святые трогались страданиями единокровных и проливали горячие слезы при кончине их, то не считаем странным, что и мы испытываем то же, особенно по брате, и брате, отличавшемся благоразумием и знатностью и как бы заменявшем отца в попечении о вас.

Поистине тяжела эта скорбь, сестра в Господе, и вашего сердца коснулся удар как бы меча рассекающего. Скончался господин брат ваш. Не стало мужа доброго, закрылся глаз рода, отлетела ваша утеха; осиротели дети, которых он родил; осиротела и ты вместе с сестрами, уже не имея, на кого опереться нетвердой рукою, куда обратить взоры в затруднительных обстоятельствах.

Впрочем, для чего столь долго изображать бедствие? Ведь наша речь — к жене боголюбивой, благоразумной, мудрой, многоопытной, исполненной божественного ведения, могущей вразумлять и других своим примером. Извлеки из благой сокровищницы сердца своего духовное богатство, врачевства утешения, помогая и себе, и сестрам.

Мы знаем, что скорбь равно коснулась и их, также и госпожи игумении, и всего рода, и даже, прибавлю, самого сената. Кто не вздохнет о нем? Кто не прольет слезы? Скорбь о нем не прошла и мимо нас, смиренных, рассуждающих таким образом. Но, обратив внимание на то, что никто из родившихся не может не отойти отсюда (и так продолжается со времени праотца нашего Адама доселе), мы нисколько не считаем странным случившееся. И все же дивно было бы, если бы богомудрое сердце твое переносило это с благодарностью, являя собою вместе с госпожою игуменьей образец для сестер и всех родственников.

Принимай же по обычаю своему благодушно все, с твердою волею, по возможности ободряя и дом брата, чтобы он, оставаясь без помощи, не впал в руки строющих козни при человеческих несчастьях. Позаботься, насколько это возможно, и о почтенной душе доброго мужа; ибо отшедшие и после смерти получают помощь от живых. Впрочем, мы убеждены, что ты все и везде устроишь хорошо, и скорее ум твой будет управлять, нежели впадать в зависимость, чтобы им управляли скорбь и уныние. Для этого мы и послали брата Афанасия, чтобы выразить наше уважение к почившему мужу и сострадание к вам, почтенным. Желаем, чтобы он скорее возвратился к нам благим вестником вашего благодарного терпения.

Послание 79(267). К Олвиану патрицию

Георгий, боголюбивый муж и знаменитый нотарий, передавший нам приветствие от вашего преславного и знатного превосходительства, требовал, чтобы и мы взаимно послали письменное приветствие, которого желает и ваше блаженство. Повинуясь к исполнению дружеских обязанностей, мы и пишем настоящее письмо.

Приветствуем вас, как подобает нам, уничиженным, с удовольствием (и чрезвычайным удовольствием), понимая, что вы желаете слышать голос от нас, жалких и грешных; ибо это немалое доказательство благочестия, когда высокий по достоинству склоняется к голосу смиренных, особенно в настоящее время, когда многие отвращаются и от близких друзей, а не то что от людей неизвестных. Далее же напоминаем, что начальствовать следует с кротостью, а управлять подвластными — так, чтобы это было угодно Богу.

Ибо, если всякое начальство и власть поставлены от Бога, по словам апостола (Кол.1:16), то очевидно, что начальствующий и имеющий власть должен управлять подвластным народом по воле Божией, — и совершая неподкупный суд в делах сомнительных, и с благосклонным и мирным лицом принимая приходящих, придавая им таким приемом смелость объяснять их нужды. Ибо бедный, как говорят, не переносит угрозы. Еще же нужно склоняться на сторону бедного и смиренного; наказывать, когда требует нужда, — но наказывать не с гневом, а спокойно, с целью исправления, и немногими ударами (ибо жестокость неугодна Богу), но рассудительно и столько, сколько нужно, чтобы укротить необузданного и произвести исправление, как поступает отец с сыном и врач с больным. Блажен тот, кто так управляет народом и начальствует над войском. Ибо и Моисей, служитель Божий, начальствовавший над народом, и Иисус Навин, военачальник, и многие другие — не только среди царей, но и среди судей и начальников, начальствовавшие и первенствовавшие и прежде закона, и под законом, и уже во время благодати угодили Господу, управляя с благочестием. Просим и умоляем управлять именно так и тебя, преславного и возлюбленного нашего господина, чтобы тебе быть в числе этих спасенных и достойных почитания мужей. Прими наше напоминание не как дерзость, но как выражение любви; ибо мы любим тебя, любящего Бога; а друга отличает именно то, что он говорит полезное любимому; что и показало уничиженное письмо наше.

Да сподобит нас благий Бог наш сойтись когда–нибудь и для личного собеседования, чтобы насладиться присущими тебе благами, чтобы то, чего не представляют молва и слух, открыла бы личная беседа и сделала нас более деятельными в дружеском общении.

Ибо мы узнали от доброго письмоносца, что немалыми доблестями отличается ваше благочестие, которое да сохранит Господь, как зеницу ока, от всякого пагубного навета, и да спасет в своем небесном царстве!

Послание 80(268). К Антонию епископу

Приличное обращение сделала ныне отеческая святость твоя, — не к нам, смиренным, — нет, мы сознаем, каковы мы, отставшие даже от стоящих на последней степени добродетели, — но ко всем божественным отцам и исповедникам, приветствуя, как добрый Ангел, и соединяя всех нас союзом любви. Праведное и достойное это дело — рассеянным в разных местах за слово Божие и свидетельство Единородного Сына Его, Господа нашего Иисуса Христа, беседовать друг с другом посредством писем и иметь духовное общение путем напоминаний, и не казаться от безгласности как бы умершими. Ибо мы знаем, что и божественный апостол Павел с подобными богоизбранными мужами издалека взывали друг к другу и сносились взаимною беседою, возвещая Евангелие царства Божия всему миру. На это и нас поставив (хотя и дерзновенно говорить об этом), Дух Святый увещевает: благовести и не умолчи; ибо народа моего здесь великое собрание (Пс.39:11–12); и в другом месте: если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя (Евр.10:38).

Итак, за молчание — Страшный Суд, особенно при теперешней злонамеренной глухоте еретиков. Совершая богоприлично это благовестие, и твоя святость, как написал ты, подвергалась многим искушениям от не желающих слушать святое слово и отвергающих богописанную икону Христа, Богородицы и всех святых Его. Пребывай же, возлюбленный, на подсвечнике слова, по заповеди евангельской, и свети всем в доме (Мф.5:15), чтобы простые взором принимали свет, а бесчувственные пожали плоды своего невнимания. Молись, чтобы и мы также поступали и неукоризненно получили воздаяние за предстоятельство. Уведомляем тебя, что один из истинных светильников уже отлетел ко Господу, — это святейший митрополит Синадский; а еще прежде него — знаменитые братия и отцы: Афанасий, игумен Павлопетрийский и Иоанн, настоятель Халкитский.

Еретики думают, что исповедническое общество Христово убывает, но они не знают, что оно еще более умножается, воодушевляясь ревностью прежних подвижников и становясь окрыленным воинством. Христос же еще спит (См. Мф.8:24), одним отверзая дверь покаяния по неизреченной благости, испытывая любовь других, чтобы увенчать их венцом терпения, а иных, как очищенное золото, непрестанно облекая прекрасною диадемой славы Своей.

Это тебе от нас, блаженный. Ты же продолжай умолять Бога, чтобы Он водворил мир в Церкви Своей, истребив всякое зло, а нас, оставшихся, сподобил сойтись для личной беседы, как и ты изъявил на то свое желание.

Послание 81(269). К Дионисию монаху

Врачуемые сведущими врачами не имеют нужды в попечении худших, разве только по любви допуская к себе близких. Так и ты, почтенный брат, делаешь нечто излишнее, не успокоившись, получив исцеление от боголюбезнейшего отца нашего, архиепископа Диррахийского, но требуя еще врачевания и от нас, худших. Впрочем, как любовь побудила вас писать ныне письмо, так она же побудила и нас, ничтожных, отвечать вам и соединиться между собой любовным расположением. Ибо даже без всякой необходимости надлежит взявшим на себя один и тот же обет и любящим один и тот же образ мыслей с любовью сноситься между собою. Воистину, по причине умножения беззакония иссякла во многих любовь, как сказал Господь (Мф.24:12).

Итак, средство врачевания вашего, предписанное святейшим архиепископом, пусть соблюдается в точности. Мы же увещеваем и напоминаем: не обращаться опять назад и не увлекаться в пагубную подозрительность теми или другими признаками. Ибо довольно и прежнего, после которого мы должны постоянно сокрушаться и скорбеть, плакать и рыдать. В то время, когда подобные нам братия, как орлы, возносятся на высоту исповедания, мы удерживаемся в сетях ереси. Когда они терпят гонение, — мы остаемся дома. Когда они мученически подвизаются, — мы делаемся отступниками, если не сердцем, то рукою и устами. Когда другие заключены в темницы и мучатся голодом, — мы живем в спокойствии.

Как же не трогаться этим и не плакать об этом? «Как смогу я находиться, — говорит Великий Василий, — вместе с Иовом, не приняв какой–либо скорби с благодарностью? Как смогу я оказаться с кем–либо из святых, не следуя в своей жизни по его путям?» Смотрите, братия, какой ужас, какое расстояние. Какая, — говорит Господь, — польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит (Мф.16:26)?

Будем же слушать Господень голос. Будем же бояться и трепетать. О прежнем будем просить прощения, а в будущем станем ходить прямо, не преклоняясь и не хромая на оба колена, по Писанию (Евр.12:13), но шествуя праведно по заповедям Божиим, соблюдая веру чистою, жизнь безукоризненною, чтобы нам наследовать не поля и виноградники, и смоковницы, и прочее, относящееся к временной и тленной жизни, но обетованные блага, жизнь вечную, царство небесное. Никто пусть не думает и не говорит, будто для противоположных дел бывает несогласное с ними воздаяние.

Мир вам, братия в Господе; имейте мир между собою; молитесь о нас, братиях; утешайтесь.

Послание 82(270). К Иосифу, игумену Керамейскому

Еще прежде прибытия доброго Сергия мы слышали о вашей печали по блаженном митрополите, почтеннейшие братия; и, прибавлю, сколько мы сетовали и плакали, знает только Ведущий тайное. Ибо это был отец ваш и наш и верный друг, какого ищут все, но находят редко. О, как пал непоколебимый столп Церкви! Как погас свет находящихся во тьме и ваш ближайший светильник! Умолк сладкоречивый язык, отлетел благоразумнейший ум, не стало опоры веры, защитника церквей, медоточивого слова, убедительного голоса и всего того прекрасного, что только воспевается и что известно об этом муже.

Мы стали (говорю не о вас только, но и о целом обществе православных) сиротами от последовавших друг за другом утрат. Прежде отошел этот блаженный отец; за ним последовал другой; затем почил еще третий; почти все светила верных закатились, и остались весьма немногие. Сетует небо, покрываясь облаками, сетует еще более Церковь ныне, лишившись звезд своих. Впрочем, Солнце правды приняло этих отцов, блаженно кончивших жизнь; а Само Оно обещало быть с нами до скончания века (Мф.28:20). Итак, хотя настоящее печально, но, с другой стороны, оно и радостно по надежде, что мы имеем в отцах наших защитников пред Богом, свыше взирающих на нас милостиво и преклоняющих на милость к нам Его благость.

Наконец, надобно обратить речь к вам. Вы, братия, не являетесь оставленным без призрения стадом. Добрый архипастырь ваш, соименный блаженному апостолу Петру, уже вразумил и научил вас, еще при жизни своей поставил игумена над вами, устроил все нужное и, целый год преподавая назидательные беседы (как бы отходя ежедневно), усовершил каждого из вас. Желательно, чтобы дела не пошли иначе, по трудности времени, но чтобы как он устроил, так и оставались и вы, и они; и даже если обстоятельства будут против вас, вы бы не изменяли истине, но, как и он заповедал письменно, вменяли все в уметы ради Христа и не предавали веры и истины.

Это надобно сказать всем вам, а особенно тебе, господину игумену, ибо каков начальствующий, таковы обыкновенно бывают и подчиненные. Мы уже однажды были увлечены в общение с еретиками, по привязанности к вещам видимым; не будем же, умоляем и напоминаем, опять ради монастырских владений, виноградников, маслин и смоковниц, которые и мы, подобно отцам нашим, скоро оставим на веки, изменять обету и осквернять себя общением с иноверными, взирая на окружающие дурные примеры. Не это предстанет нам в помощь во время смерти, в час суда, но чистая совесть и неукоризненная жизнь. К этому мы увещеваем вас, не желая, чтобы вы терпели бедствия, но как братья братьям стараясь оказать помощь по повелению заповеди.

Мы сочувствуем и сострадаем господину Григорию, духовному нашему брату, находящемуся уже в маститой старости, и такому мужу, каким вы знаете его, и в отношении к плотским обязанностям, и по духовным доблестям, что он с христоподобным смирением решился лучше претерпеть все, нежели сделать что–нибудь вопреки отеческим постановлениям.

Да будет дарован вам мир Божий, о котором Он возвестил святым Своим апостолам, возносясь на небеса, равно как и взаимная любовь. По тому, — говорит Он, — узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин.13:35). Благодушествуйте, господин игумен и господин Григорий, и за ними все остальные, ободряясь от печали и проходя как бы новый путь, ваш духовный подвиг, молясь и о нас, смиренных, будучи в лучшем состоянии и держась спасения (Евр.6:9).

Послание 83(271). К Евфимию, епископу Сардийскому

Ты, блаженный, по обычному смиренномудрию своему не перестаешь восхвалять нас, недостойных; а мы знаем, что ты поистине и опора учения, и столп Церкви. Особенно теперь, когда оставили нас оба знаменитые отца, слава православных, и ты один остаешься, как светильник, сияющий для угнетенных в городе, просвещая многих слепотствующих от недостатка света и еще больших приводя к Богу источающимся, подобно некоторому потоку, медоточивым учением своим. Да сохранишься ты еще для нас, и не для нас только, но и для всей Церкви, в утверждение и божественное веселие!

О пресвитере же, о котором ты повелел объяснить, в каком он состоянии и как освобожден из варварского плена, мы знаем все это от него самого. Но этот муж не хочет и не считает нужным подвергнуться правилам по–нашему. Ты знаешь, богопочтенный, что общим голосом еще находящихся на земле и недавно отшедших к Господу исповедников определено, чтобы священные лица, однажды обличенные в общении с еретиками, были отлучаемы от священнослужения, именно до времени усмотрения вышнего Промысла. Как же мы можем нарушить это правило и через принятие одного распространить закон на всех, прежде отлученных? Поступив так, мы воспротивимся нашему божественному и первоверховному настоятелю, — а он не позволяет таким даже просто благословлять общую трапезу, не только совершать какое–нибудь важнейшее из священнодействий. Это бы означало ввести в соблазн других исповедников и произвести разногласие в людях, строго соблюдающих правила.

Может быть, некоторые поспешили своим судом, по стеснительным обстоятельствам времени и по принуждению требующих, разрешить некоторых из пресвитеров после епитимии. Но нам никак нельзя сделать этого без предстоятеля, так как надобно думать, что причина отлучения была основательная. Ибо иначе как обнаружится различие между изменившими истине и не изменившими, между мужественно подвизавшимися и не хотевшими нисколько пострадать за благо? Где Христос и Велиар, свет и тьма, если все будет смешано, если будет суд прежде суда соборного и мир прежде мира? Должно избегать этого, превосходнейший из отцов, как нам кажется, об этом свидетельствует сама истина. Для такого довольно сего наказания от многих, — как говорит апостол, — дабы он не был поглощен чрезмерною печалью (2 Кор.2:6–7). Но возводить его на ту степень, с которой он низведен за преступление, не следует до надлежащего времени, чтобы и этот род преступления был строже наказываем и предварительно сделалось известным, какой способ врачевания удовлетворителен.

Хотя отлученному таким образом и было позволяемо совершать нечто важное за неимением кого–либо другого невиновного, о чем знает и твое совершенство, но так как этот пресвитер, сознающий сделанное им у варваров (он там многих крестил) и утверждающий, будто по всему этому следует ему быть разрешенным, не согласился подвергнуться тому, чему подвергаются здешние отлученные, то мы предоставили ему делать угодное, как сам рассудит, не разрешая и не запрещая.

Будь здрав в Господе, прехвальный; мы и находящиеся с нами братия усерднейше приветствуем тебя.

Послание 84(272). К Иоанну грамматику

Исповедую благодарность Всесвятому Богу, что я, хотя и поздно, услышал твой любезный голос; но не могу сказать, что я благодарен тому, кто прежде враждебно пресек его. Так как ты, почтенный, когда была устранена печаль, упомянул и о досточтимой иконе Христовой, то я могу сказать, возлюбленный, что недавно присланное твое письмо я нашел вполне соответствующим и нисколько не противоречащим прежним моим письмам.

Согласно твоим выводам, нет сомнения в том, что всякая икона есть отображение чего–то иного, — то есть первообраза. Если же нужно выразиться логически непротиворечиво, икона есть некое отношение; и в этом смысле она и уподобительна, и выразительна, и соответствует первообразу.

При этом иконе Христовой надобно воздавать поклонение не как веществу, но как Самому Христу, ибо чествование образа восходит к Первообразу, и действием ума вещество не смешивается с начертанным образом. И богопочитательное, как говоришь ты, поклонение надобно приносить Спасителю Христу как прежде воплощения, так и после воплощения; как без иконы, так и чрез нее. Этому правому учению никто из здравомыслящих, я думаю, не станет противоречить.

Сообразно этому уместно будет использовать и примеры солнца в отношении к его отображению в воде и идеального (математического) треугольника в отношении к вещественному. Ибо, если предположить, что солнце или изображение треугольника достойны почитания еще прежде того, как первое отразилось в воде, а второе предстало нашему взору в веществе, то очевидно, что и после проявления или слияния с веществом, то и другое достойны почитания.

Таким образом, ты основательно показал, что Господь наш Иисус Христос достоин Богопочитания и поклонения — и прежде воплощения, и после воплощения. Так, почтеннейший, Христу несомненно подобает воздавать Богопочитание, но досточтимую икону Его мы не почитаем как отдельное божество (подобно тому, как, по предположению, не почиталось бы солнце, уже отразившееся в воде, в отличие от самого солнца; равно как и не почитался бы треугольник вещественный, в отличие от треугольника идеального).

Заметь, что у нас, христиан, одно Богопочитание только одной Святой и Единосущной Троице воздается всею тварью видимою и невидимою. Поэтому и нельзя сказать, что досточтимой иконе Христовой воздается богопочитание. Одно из двух: или почитание иконы включается в Троическое богопочитание, что невозможно, так как нельзя делать какого–либо прибавления к Троице (иначе Она окажется четверицею); или, если ее почитание не включается туда, но сама по себе икона богопочитается, то мы допускаем два богопочитания. В таком случае — что иное могут думать о нас язычествующие иконоборцы, как не заключить отсюда, что мы, наряду с Творцом, еще и оказываем сугубое богопочитание твари, и, таким образом, нисколько не уступаем арианам в нечестии?

Итак, должно покланяться иконе Христовой, но Богопочитание воздавать не ей, а изображенному на ней Христу, как следует из вышесказанного, ибо образ и Первообраз — два предмета, и различие между ними — не по лицу, а по сущности.

Послание 85(273). К Михаилу, синкеллу Святоградскому [  [263] ]

Пишу к тебе, почтенный, теперь, когда мне, по воле Божией, случилось найти письмоносца; и из самого заключения нашего я намеревался сделать это, и не однажды, а дважды, или может быть, несколько раз; ибо, хотя вы из другой страны, но по образу мы едины. Так как мы рождены одною Матерью усыновления и приняли один образ истинной веры, являемся братьями и согражданами, имеющими главою Христа, Которого мы тело и порознь — члены (1 Кор.12:27), то мы обязаны и сорадоваться друг другу в благоприятных обстоятельствах, и сострадать в горестных.

Но каким образом вас, отправившихся в другое место, поток времени заставил попасть в сети здешних властителей? Что сказать на это? Или что говорит Священное Писание? И множество народа повело Ииуя (4 Цар.9:13); но там — на царствование над Израилем, а здесь — на свидетельство об истине, чтобы и ныне исполнилось сказанное: От Сиона выйдет закон, и слово Господне — из Иерусалима (Ис.2:3).

Обрати сюда ум свой, преблаженный. Стой мужественно, напоминаем: Прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших (1 Кор.6:20). Скажи и ты с божественным Павлом: Ибо знаю, что это послужит мне во спасение по вашей молитве и действием Духа Иисуса Христа, при уверенности и надежде моей, что я ни в чем посрамлен не буду, но при всяком дерзновении, и ныне, как и всегда, возвеличится Христос в теле моем, жизнью ли то, или смертью. Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение (Флп.1:19–21).

Вот сладостный подвиг, вот блаженное приобретение — чрез кратковременные скорби и стеснения, или бичевания и капли крови сделаться богом и достигнуть Бога, истинно Сущего. Ты остался один, как мы слышали, отделившись помыслами от возлюбивших нынешний век, но ты соединился со всеми, держащимися слова истины. Поэтому тебя желает принять весь сонм мучеников; поэтому к тебе простирает руку воинство исповедников, чтобы взять тебя в одно жилище с собою.

Не отстанем же, почтеннейший, от этого прекрасного сонма и не постыдим, возлюбленный, надежды всех. Ты перенес столько трудов, что имя твое сделалось известным по добродетели и здешним, и тамошним! Теперь же, исповеданием как бы поднявшись на гору добродетелей, ты стал явным для мира и сияешь светлее солнца и словом, и жизнью, во славу Отца нашего, Сущего на небесах (Мф.6:9). Будучи поставлен на столь высоком месте, ты подвергаешься нападениям богохульного языка, который как только ни клеветал и ни лгал, стараясь отклонить тебя от высокого и божественного образа мыслей!

Но мы знаем, слышали, каков ты, и по благодати Христовой, владея словом жизни, источаешь из уст поток мудрости и противопоставляешь должное тщетным наветам. Мы же, смиренные, говорим и свидетельствуем, что на этом иерархическом престоле и прежде, и ныне предстоятельствовали мужи избранные, знающие догматы, определившие и передавшие мнение и учение о священных иконах. И, говоря словами апостола, где умножился грех, стала преизобиловать благодать (Рим.5:20). Ибо отсюда происшедшая, как бы из врат адовых, иконоборческая ересь здесь и подавлена, и еще более будет подавлена дыханием Святого Духа, когда Христос запретит этому поистине злому морю, в котором бывает много крушений в вере — не столько по развращению ума, сколько по страху пред властителями.

Впрочем, многие избавились от бури, управляясь кормилом Святого Духа. Много есть свидетельств и благочестивых писаний, изобличающих все заблуждение и представляющих красоту истины всем верным умам. С ними да сохранится и твое блаженство, подвигом добрым подвизаясь, течение совершая, веру соблюдая, чтобы получить венец правды (2 Тим.4:7–8). Да будет!

Послание 86(274). К Ипакое монахине

Хотя и с боязнью приступаем к письму, но находим необходимым открыть уста для выражения благодарности и хвалы тебе, почтенная. Доколе не перестанешь ты, прекрасная мать, истощать себя для нас? Доколе дары твои не перестанут посылаться повсюду? Особенно теперь, когда тебя саму постигло много скорбей, которые более и побудили нас писать письмо, после того, как мы узнали, как ты поступила с останками блаженного брата своего. Говорят, что ты открыла гробницу, привезенную из чужой страны, потом припала к останкам и приняла их в объятия, одевши их в другие, новые пелены, как бы самого покойного. Кто не изумлялся любви твоей к брату? Кто, присутствуя тогда, не проливал слез? Кто не скорбел пламенно? Даже нас, находящихся далеко, по одному только известию тронуло это горе и ввергло в печаль наше сердце. О, горькая весть! О, горестная встреча! Чем мы были и чем стали? Внезапно осиротели, лишились брата. Может быть, застонало и солнце, увидев происшедшее; заплакала и луна о случившемся; опечалились и звезды при виде такого горя, и прочие стихии испытали нечто подобное.

Что же? Останемся ли мы при этой скорби? Омрачимся ли облаком печали? Будем ли как бы погибшими?

Нет, сестра в Господе. Не без Промысла наши дела, не без надежды, подобно как у непросвещенных язычников, но в руках Бога, все содержащего, от Которого приняли бытие и мы, и родившие нас, от Которого получили мы дыхание и жизнь, и то, что ты возведена в величайшее из достоинств, по обету девства. Итак, довольно мы плакали о брате. Теперь время утешения, теперь день благодарения. Отложим же скорбный вид и облечемся в оружие великодушия. Мы предпослали брата, прекрасного и по виду, и по образу мыслей, и по вере, равно как прежде единокровных и родителей; спустя немного последуем за ними и мы. Никто не может жить и не умереть; никто, родившись, не останется непогребенным. Будем же и мы приготовляться к исходу; будем приготовлять нужное в пути переселения; будем назидать сестер собственным поведением и сетуя благовременно, и воссылая благодарность в соответствующий момент. Покажем видящим, что Бог в нас прославляется и находит благодарность за исполнение того, что Он повелевает. Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось (Иов.1:21).

Так увещеваю тебя, почтенная, как мать и родительницу, или сестру мою любезнейшую: вознесем глас хвалы, покажем лицо светлое, научим делами, что мы носим крест на раменах своих, и умерли волею, и во всем повинуемся Божественным повелениям. Если ты будешь поступать таким прекрасным образом, то доставишь радость Христу, бессмертному Жениху своему; а если будешь скорбеть, то, конечно, опечалишь Его, как любящая другого больше Его.

Видишь ли, к чему привела тебя речь? К тому, что ты не сирота, не остаешься без призрения, без покровительства. Если Бог за нас, кто против нас (Рим.8:31)? Если Он защищает, то кто в силах воспротивиться? Так и ныне, сестра, я решился увещевать тебя. Ты же хорошо сделаешь, если поверишь немудрому старцу, дающему хороший совет и поистине принимающему твои обстоятельства за свои собственные, как и подобает.

Послание 87(275). К Мефодию монаху

Сколько твое достоинство желает видеть наше смирение, столько же, будь уверен, и мы желаем личного собеседования. Но так как написано: не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего (Рим.9:16), то надобно Ему предоставить это желание и на Него возложить попечение; и Он исполнит, когда будет Ему угодно, желание боящихся Его (Пс.144:19). А теперь нужно отвечать надлежащим образом на вопросы, предложенные духовными братиями нашими, Иларионом и Евстратием, при посредстве твоего благочестия. Но чтобы имеющее быть сказанным было удобопонятнее, пусть наряду с каждым из предложенных вопросов помещается и ответ.

Вопрос 1. О пресвитерах, рукоположенных в Риме, Неаполе и Лонгобардии без извещения и отпущенных: следует ли принимать таких и иметь общение с ними, вместе вкушать пищу и вместе молиться?

Ответ. Во время ереси, по необходимости, не все бывает непременно по правилам, установленным во время мира. Так, мы видим, поступали и блаженнейший Афанасий, и святейший Евсевий, которые оба совершали рукоположение над лицами не своей области. И теперь, видим, совершается то же самое при настоящей ереси. Итак, если упомянутые явно не осуждены, отнюдь не должны быть отвергаемы за то, что рукоположены таким образом, а должны быть принимаемы с соблюдением четырех предложений.

Вопрос 2. О пресвитерах, рукоположенных в чужой области, в Сицилии: следует ли принимать таких?

Ответ. Этот вопрос подобен предыдущему и отличается от него тем, что речь идет о другом месте. Очевидно, что и ответ он будет иметь подобный.

Вопрос 3. О церквах, оскверненных священниками, вступившими в общение с ересью, и занимаемых ими: можно ли входить в них для молитвы и псалмопения?

Ответ. Отнюдь не должно входить в такие церкви для указанных целей; ибо написано: се, оставляется вам дом ваш пуст (Мф.23:38). Подлинно, как скоро введена ересь, то отлетел Ангел, хранитель тех мест, по словам Великого Василия [ ]; и такой храм стал обыкновенным домом. И не войду, — говорит псалмопевец, — в собрание лукавых (Пс.25:5). И апостол говорит: какая совместность храма Божия с идолами (2 Кор.6:16)?

Вопрос 4. О церквах, оскверненных теми же священниками, но не занимаемых ими: можно ли петь и молиться в них?

Ответ. Можно входить в такие церкви для пения и молитвы, если только они не будут более оскверняться еретиками, но будут занимаемы православными навсегда. Впрочем, на этот случай постановлено, чтобы совершалось открытие церкви несовратившимся епископом или священником, с произнесением молитвы. Если это будет сделано, то и совершать Литургию там не запрещается. Примером служит святой Афанасий: когда император Констанций просил его об одной милости — предоставить арианам один храм в Александрии для собраний, тот соглашался на это, если и он получит такую же милость, чтобы в Константинополе православные могли собираться в одном храме, занимаемом арианами.

Вопрос 5. О мощах святых: можно ли входить в их усыпальницы, и молиться, и поклоняться им, если они заняты нечистыми священниками?

Ответ. Правило не позволяет, по вышеизложенным причинам, входить в такие усыпальницы; ибо написано: для чего моей свободе быть судимой чужою совестью (1 Кор.10:29)? — разве по необходимости, только для поклонения останкам святого, — можно войти.

Вопрос 6. О принявших монашеский образ от нечистых священников: как нужно принимать таких?

Ответ. Нужно принимать их, когда исповедуют, что они согрешили, и будут под епитимией некоторое время, и затем таким образом будут разрешены несовратившимся священником.

Вопрос 7. О подписавшихся и имевших общение с тою же ересью монахах и клириках: как нужно принимать таких, без епитимии или с епитимией? Если они обещаются больше не священнодействовать, то можно ли нам налагать епитимий на них?

Ответ. Очевидно, что с надлежащими епитимиями; ибо как могут быть достойны присоединения к православному телу не принесшие плодов покаяния? Назначать же таким епитимии и нам не предосудительно, ибо написано: носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал.6:2).

Вопрос 8. О монахах, которые безразлично обращаются со всеми встречающимися, молятся и вкушают пищу вместе с ними: можно ли допускать таких к общей трапезе и псалмопению?

Ответ. Если апостол заповедует удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас (2 Фес.3:6), то как вы сами по себе не благорассудили? Итак, если они будут воздерживаться от греховной привычки, подвергшись и надлежащей епитимий, то могут быть принимаемы. Впрочем, надобно наблюдать, кто те, которых вы называете встречающимися, — еретики ли они, или явно предосудительные по жизни? О таких говорит апостол: называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, и пр., с таким даже и не есть вместе (1 Кор.5:11).

Вопрос 9. О пресвитерах, вкушавших пищу вместе с еретиками однажды или дважды, но не вступавших в общение с ними, или не подписавшихся, или не служивших вместе с ними: можно ли допускать таких к общей трапезе и псалмопению, с печатью благословения, или без печати?

Ответ. Относительно таких надобно наблюдать: священники, вкушавшие пищу, со священниками ли еретиками, или с таковыми мирянами вкушали пищу, и с известными ли или православно мыслящими, но имеющими общение с еретиками? В случае священных лиц суд строже. Но тех и других, по надлежащем раскаянии, можно допускать к общению и в соли, и в молитвах, и в печати.

Вопрос 10. О мирянах, подписавшихся под ересью и имеющих общение с нею: можно ли с такими мирянами православным мирянам вместе вкушать пищу?

Ответ. Безразличие — причина зол. Не указывают различия между чистым и нечистым, — говорится в Писании (Иез.22:26). Поэтому, если православные имеют ревность, то им не следует допускать таких до вкушения пищи вместе, пока они наперед не подвергнутся епитимий за нечестивую подпись и не откажутся от общения с еретиками. Но так как некоторые оскверняются общением с еретиками по стеснительным обстоятельствам, избегая опасностей, то можно допускать их до вкушения пищи вместе, если они исповедуют, что делали это случайно, и раскаиваются. Впрочем, и тогда не безразлично со всеми, а с некоторыми соответствующими условиями, принося и тем, и другим пользу, а не вред душевный.

Вопрос 11. О желающих креститься, когда не находится священника православного или безукоризненного: можно ли им креститься от священников, имеющих общение с еретиками, или таких, о которых не было извещения, особенно когда угрожает смерть?

Ответ. Здесь изречено исповедниками, иерархами и игуменами такое правило: пресвитерам, устраненным от священнослужения за общение с еретиками, когда не находится несовратившегося священника, дозволяется и крестить, и преподавать Святые Тайны, прежде освященные невиновным священником, также преподавать монашеский образ, совершать молитвословие при погребении, читать Евангелие на утрени и благословлять богоявленскую воду, по причине стеснительных обстоятельств. Так сказано, чтобы народ не оставался совершенно без слушания Евангелия и непросвещенным. Если вам нравится, то пусть соблюдается это правило и в тамошних местах.

Вопрос 12. Относительно отделившихся и прибегающих с раскаянием: позволительно ли нам налагать на таких епитимии, или принимать их?

Ответ. В вышеизложенном уже объяснено, что можно налагать: напрасно дважды повторять одно и то же.

Вопрос 13. Если епископ, впадший в преступление, будет низложен собором, а потом, после низложения, рукоположит пресвитера, и этот пресвитер, прибыв в монастырь, примет от своего игумена епитимию на время и после того станет священнодействовать: то желаем знать, можно ли принимать такого священника, если он не виновен?

Ответ. Так как здесь явная нелепость, то вам не следовало бы и спрашивать о таком преступлении. Ибо Христос сказал: Не может дерево худое приносить плоды добрые (Мф.7:18). Поэтому, хотя бы такой от какого–либо святого, а не то что от своего игумена, принял епитимию, он не разрешается к священнослужению. Он — не священник, и разрешивший его — не святой. Иначе таким образом ниспровергнутся и исчезнут все канонические постановления.

Вопрос 14. О пресвитерах, рукоположенных православными, не подписавшихся и не имевших общения, но только вкушавших пищу вместе с митрополитом Григорием.

Ответ. В вышесказанном предложено суждение об этом. Итак, с Григорием ли, или с кем–либо другим из иноверных, было это вкушение пищи, — вкушавший ее, по надлежащем раскаянии, разрешается от вины не только ко вкушению пищи вместе с несовратившимися, но и к священнодействию, которого он удостоен. Меры же епитимии определенно назначить невозможно, по свойству лица и нрава: достаточно нести ему епитимию в продолжение двух или трех Четыредесятниц.

Вопрос 15. О пресвитерах, также рукоположенных православными и по неведению вкушавших пищу вместе с пресвитерами, вкушавшими ее вместе с тем же митрополитом.

Ответ. Написано: всякий грех, совершенный по неведению, очистится (Лев.4). Таким образом, они не подлежат никакой епитимии.

Вопрос 16. О пресвитерах православных, именно Иларионе и Евстратии монахе; имеют ли они власть назначать епитимии?

Ответ. Выше сказано, что им можно назначать ее. Но так как вопрос выражает, должно ли и не имеющему священства назначать ее за неимением пресвитеров и по вере приступающего, то скажу, что не противно правилам и простому монаху назначать епитимии.

Вопрос 17. О монахе, принявшем священный образ по неведению от пресвитера, рукоположенного низложенным епископом.

Ответ. Выше сказано, что всякий грех, совершенный по неведению, очистится. Поэтому не следует отвращаться от вкушения пищи вместе с таким и ни от чего другого подобного, способствующего согласию и дружбе. Это мы по возможности разъяснили тебе, как единодушному и сподвижнику нашему. А ты осторожно передай спрашивавшим братиям. Ибо не во всех вера (2 Фес.3:2), и не для многих изложено это, не только по неразумию беззаконных, но и по причине искушений от властителей. За посылки же многие и прекрасные, которые прислали благочестивейшие люди, да получат они воздаяние от Бога, и эти две корзиночки посылаются на память о дружбе. Будьте здравы в Господе, почтеннейшие, молясь и для нас, грешных, о лучшем состоянии и держащихся спасения (Евр.6:9).

Послание 88(276). К Иоанну клирику

Дар любви твоей, искреннейший друг, мы получили. По поводу же просьбы, с которою ты обратился, чтобы знать епитимию, если случится тебе вкушать пищу вместе с еретиками, мы говорим, что надлежащее раскаяние во всяком грехе получает прощение; но не следует назначать епитимию прежде греха и таким образом отверзать дверь греху. Так, если бы ты спросил: когда мне случится совершить блуд одеяние, чего я не желаю, какая будет епитимия? — то мне не следует отвечать тебе на это; потому что было бы поощрение ко греху; а надобно отвечать так: не делай греха и не претыкайся ногою о камень, — ни умственно, ни чувственно. Если все же преткнешься, тогда врач доставит целительное врачевство тебе, просящему и кающемуся. Это написал я тебе с великим вниманием, молясь, чтобы ты, возлюбленный, избавился от всякого зла.

Послание 89(277). К Фомаиде девственнице

С удовольствием получил я предложение твое, почтенная, высказанное живым голосом высокопочтенного господина главного врача, как родственного и боголюбивого. Я не отказываюсь иногда поучиться и от женщины тому, что неизвестно мне. Но не думаю, чтобы я не знал поклонения досточтимым иконам, как ему следует быть. Итак, мы, почтеннейшая, — не стану в настоящее время говорить о другом, — поклоняемся иконе Господа нашего Иисуса Христа так, как самому Господу нашему Иисусу Христу. Но слово как есть выражение подобия, а не точного тожества; ибо иначе она была бы не иконою Христовою, а Самим Христом. Впрочем, она есть икона Христа, и Он почитается поклонением в иконе Своей; и выражается как бы одно в другом. Ибо свт. Златоуст говорит: «Я видел Ангела на иконе» [ ]; также и Григорий Богослов: «На этой картине был начертан Полемон».

Итак, и Христос на иконе Своей усматривается и почитается поклонением, но уподобительно; и потому, что Он почитается поклонением и богопочитается, еще не следует богопочитать икону Его; иначе не было бы никакого различия между иконою и Первообразом ее. Итак, это два предмета, по различию их сущности, а не по сходным лицам. Притом, если одной Троице подобает богопочитание, то как может быть богопочитаема и икона? Тогда Троица окажется четверицею, получив прибавление, что нечестиво. А если бы икона Христова в собственном смысле удостаивалась богопочитания, то допущенные два богопочитания привели бы нас к богопочитанию твари, подобно арианской ереси. Но прочь, нечестивое суждение!

Тебя же да сохранит благий Бог непоколебимою и невредимою в православной вере и в благочестивой жизни, которую ты избрала по обету девства, для благоугождения Господу!

Послание 90(278). К Димитрию консулу

И прежде недавно в письме изъяснили мы, как велики и превыше нашего достоинства доверие твое, к нам, господин, уважение и любовь. А мы не таковы, как Вы полагаете, но грешники, не приносящие никакой пользы ни вам, ни другим. Да будет же вам по доверию Вашему награда и милость от Господа, вместе с госпожою консульшей и благородными отраслями Вашими, от которых получив и приношения, мы вознесли благодарение Господу!

Впрочем, обратим речь к нужному. Некоторые опечалились, говоришь ты, по поводу второго Ирода, потому что он был православным, и его поминает Церковь. Но, во–первых, обычное дело — называть властителей Иродами: так, Григорий Богослов говорит: «Если предстанешь Ироду, то молчи». Затем пусть осуждающие обратят внимание, не справедливо ли это сравнение. Первый Ирод, имев женою своею дочь царя Ареты и отвергнув ее, взял себе жену брата своего Филиппа для второго сожительства; а так как это было противозаконно, то он обличается Предтечею и, не перенося обличения, умерщвляет пророка. Потом, спустя немного, будучи изгнан собственным народом, он гибнет, по судьбам правосудного Бога, воздавшего убийце достойное наказание — жалкую смерть за смерть праведника.

Обратимся же к тому, о котором идет речь. И он, имев женою Марию, законно сочетавшуюся с ним от юности, и отвергнув ее, прелюбодейным образом, как говорит Господь, взял себе в жену служившую при дворе его Феодотию для второго сожительства; а так как это вопреки Евангелию, то он лично обличается игуменом Платоном и, не перенося обличения, заключает преподобного как бы в могилу. Потом, спустя немного, будучи изгнан подданным, ослепляется, по судьбам праведного Бога, воздавшего виновнику заключения подобающее наказание — лишение зрения за заключение преподобного.

Пусть же всякий здравомыслящий вникнет, не справедливо ли император Константин, хотя бы он не сделал ничего другого с тогдашнего времени доселе, назван вторым Иродом, сам доставив себе своими делами это название. Относительно этого пусть они и не возражают нам. Христос–истина не может лгать: прелюбодей и даже враг Божий тот, кто не противится им. И не перестанут говорить об этом деле прелюбодея до скончания века. Но так как опечалившиеся способствовали прелюбодеянию, то они и негодуют при напоминании о нем, между тем как им следовало бы признать истину, повергаться и плакать пред Богом о гонении, за которое дадут отчет в день Суда, если не раскаются. А они еще прилагают грехи ко греху, прогневляя Бога; неужели они забыли, какое гонение тогда было воздвигнуто повсюду, и сколь многие стали прелюбодействовать по примеру императора? Не стану говорить о прочем, из уважения к некоторым лицам. Пусть же перестанут печалиться печалью, неугодною Богу, кто бы они ни были. Ибо Бог не взирает на лицо человека (Гал.2:6). И если кто станет проповедовать что–нибудь другое вопреки тому, что мы слышали из Евангелия, хотя бы даже Ангел, он подлежит анафеме, как взывает блаженный апостол (Гал.1:8). Зная это, и благоговейнейший игумен пусть не жалуется, что святой Феофан осужден по этому делу; ибо нет ничего более ценного, чем истина; и он не отказывается слышать об этом, как и великий апостол Петр о своем отречении, и святой Давид о своем прелюбодеянии, и священномученик Киприан — о своем волхвовании.

Что же касается до того, что упомянутый император поминается в Церкви, как православный, это нисколько не противно Евангелию; ибо поминается и Валентиниан, но не за то, что он беззаконно имел в одно время двух жен, а за правую веру; и Иовиан, — но не за то, что он, как повествуют, был мужеложником; и Никифор, — но не за то, что он был корыстолюбцем. И много можно сказать о других, которые, хотя были осуждаемы за иные грехи, но только за православие удостоились церковного поминовения. Сам ты, господин, тщательно береги это письмо и не выдавай его: ибо это опасно, как возвещает письмоносец. Господь со духом вашим. Аминь.

Послание 91(279). Разрешение различных вопросов

Вопрос 1. О пресвитере, диаконе и чтеце, держащихся православного образа мыслей, но имевших общение с еретиками по страху человеческому; можно ли совершать о них приношение, или всенощную, или молитву?

Ответ. Если они до смерти оставались в общении с еретиками, то нет; а если при исходе раскаялись и исповедали, что они были побуждаемы страхом, и наконец, если приобщились православных Святых Таин, то позволительно совершать о них вышесказанное.

Вопрос 2. О монахах и монахинях, подобным образом скончавшихся в общении с еретиками.

Ответ. Вышесказанный ответ пусть соблюдается и относительно таких, равно как и относительно мирян: мужчин, женщин и детей. Это сказано об умерших. Если же кто из всех упомянутых еще жив и раскаивается, отбрасывая страх с этого времени и решаясь злострадать за благо, то, если он пресвитер или диакон, должен быть отлучен от священнослужения до времени православного Собора, и после надлежащей епитимии пусть причащается православных Святых Таин. А сущность епитимии состоит в непричащении Святых Таин в продолжение такого времени или таких времен, как назначит налагающий епитимию; ибо невозможно сказать об этом определенно, потому что один от другого отличается и личностью, и познаниями, и занятиями, и возрастом. Если же то будет монах, или чтец, или монахиня, то по выполнении епитимии пусть тотчас будет даваемо Божественное Причастие; тоже и относительно мирян, — мужчин, и женщин, и детей. Очевидно, что и в отношении к ним нужно делать различие, смотря по личности, по достоинству и по возрасту, так что и в продолжение одной Четыредесятницы епитимия достаточна для принимающего ее. Ясно, что епитимия непричащения Святых Таин сопровождается и молитвами, и коленопреклонениями, и воздержанием от яств, по силам подвергающегося епитимий.

Вопрос 3. О приношении даров в монастырях мужских и женских.

Ответ. Нужно приносить, если они чужды общения с еретиками.

Вопрос 4. О причащении Святых Тайн монахами или монахинями самим от себя.

Ответ. Не имеющим священства непозволительно даже и касаться Божественных Приношений; разве только по совершенной необходимости, когда не находится пресвитера или диакона, можно самим причащаться Даров. Каким же образом? Положив священную книгу и разостлав чистое полотно, или священный покров, и со страхом сложив туда из руки Дары, после песнопения нужно принимать их устами; потом принявшему таким образом должно омыть уста вином.

Вопрос 5. О мирянах — мужчинах и женщинах православных, которые причащаются от православного, но во всем прочем по страху человеческому смешиваются с еретиками; как надобно вести себя в отношении к ним людям, строго соблюдающим правила?

Ответ. Священному лицу, именно, пресвитеру и диакону, монаху и монахине, надобно воздерживаться от вкушения пищи вместе с такими, строго держась правил; разве иногда, не знаю, по какому–либо приспособлению к обстоятельствам дозволять это, и притом весьма редко. Мирянину же вкушать пищу вместе с такими — безразличное дело, хотя бы случилось, что иной из них имел общение с ересью по страху, но между тем держится православного образа мыслей. Впрочем, чтобы грех не оставался ненаказанным, нужно назначать малую епитимию безразлично обращающемуся с еретиками по страху. Эта епитимия — коленопреклонений пятнадцать, также молитвы: «Господи, прости мне согрешение»; «Господи, будь милостив ко мне, грешному»; «Господи, помилуй меня» — от пятидесяти до ста.

Вопрос 6. Должно ли православному священнику преподавать Святые Тайны тем, которые молятся вместе с еретиками, но воздерживаются от общения с ними — пресвитеру ли, или диакону, или мирянину, или женщине?

Ответ. Что касается до преподавания, то пусть преподает лицам священным с епитимией, по снисхождению к тому, что они во всем другом уклоняются от еретиков, а мирянам без епитимии. Что же касается чтеца, который в продолжение двух лет воздерживался от общения с еретиками, то ему справедливо можно причащаться Святых Таин, хотя бы в других отношениях он и увлекался. Впрочем, это сказано по снисхождению к слабости людей, чтобы нам, желая сделать их совершенно чистыми, незаметным образом не подвергнуть их смертной опасности.

Вопрос 7. Следует ли молиться вместе с теми, которые не имеют общения с еретиками, но в других отношениях безразлично поступают, или принимать от них приношения, или восковые свечи, или елей?

Ответ. Если эти лица священные и приносят не к иноверным, то следует принимать приносимое ими, с некоторою епитимией, а если миряне, то можно принимать без епитимии; ибо должно быть различие между теми и другими по достоинству священства.

Вопрос 8. Можно ли совершать молитву для просящих у нас, или благословлять елей, или возжигать свечи, или давать пить святую воду?

Ответ. Если это иноверные, то нет, хотя бы они приступали с верою. Ибо что общего у света с тьмою (2 Кор.6:14)?

Вопрос 9. Если монах или монахиня придет к нам для Божественного Причащения, то какое исповедание нужно требовать от них, когда неизвестно их состояние?

Ответ. Всякого приходящего можно допускать к общению. Если неизвестно его состояние, то нужно спрашивать, поклоняется ли он досточтимой иконе Христа и святых, удаляется ли от общения с еретиками и не держится ли какого–либо другого мнения иноверных? И когда он все исповедует и исповедание свое будет соблюдать с отвращением от всякой ереси, тогда должно преподавать ему и иметь общение с ним в Святых Тайнах.

Вопрос 10. Позволительно ли монахине самой пить святую воду?

Ответ. По совершенному неимению священника или монаха может пить, по крайней необходимости.

Вопрос 11. Можно ли на пути входить в церковь, занимаемую еретиком?

Ответ. Если церковь занимается еретиком, то отнюдь не должно входить туда для молитвы, а разве по поводу какого–либо другого обстоятельства.

Вопрос 12. Следует ли приходящего к нам неизвестного авву, прежде дознания, называть святым отцом и испрашивать от него молитвы?

Ответ. Так как теперь время ереси, то без дознания не должно ни говорить: «Благословите, святые», — ни испрашивать от него молитвы. Но общее приветствие не запрещается, по правилам святого Василия.

Вопрос 13. Следует ли православному священнику совершать молитву над колодцем, если он будет осквернен?

Ответ. Следует совершать молитву там, где есть общение с православными. Но к имеющим общение с еретиками не должно ходить; ибо, оскверняясь по душе хлебом своим, они оскверняются и по телу.

Вопрос 14. Относительно крещения, когда нет церкви, занимаемой православным, и когда нас просят; где следует запечатлевать, оглашать и крестить, и какие должны быть родители и восприемники?

Ответ. Не должно входить, как выше сказано, в церковь, занимаемую еретиком; не тем ли более — совершать сказанное? Но за неимением церкви нужно войти в чистейшее место дома, и там, на освященном жертвеннике или столе, желающий совершить священнодействие пусть совершает святое Крещение. Восприемниками же надобно принимать таких, которые не имеют общения с еретиками, также и родители должны быть непричастны к ним.

Вопрос 15. Есть церкви, имеющие два или три придела, и один из них никем не занят; можно ли там совершать Литургию, или нет?

Ответ. Если такая церковь занята известным еретиком, то, хотя бы в одном приделе он не священнодействовал, не следует там совершать Литургию; если же она занята православным, то пусть совершается Литургия в приделе, в котором он не священнодействует.

Вопрос 16. Может ли кто–нибудь охранять свою церковь, чтобы в ней не священнодействовал еретик: на сколько времени она может быть заперта, и что должно соблюдать относительно нее?

Ответ. Разрешать этот вопрос — не наше дело; он относится к епископу, который дает разрешения относительно церквей.

Вопрос 17. Если встретятся миряне, мужчины или женщины, еретичествующие по невежеству, или по рождению принадлежащие к ереси, то можно ли вкушать пищу вместе с ними или что–нибудь принимать от них?

Ответ. Хотя бы по злонамеренности, хотя бы по невежеству они были еретиками, непозволительно вкушать пищу вместе с ними или принимать принесенное ими; если только невежды, исправившись, не дадут обещания быть православными.

Вопрос 18. Об отце моем; следует ли поминать его на Литургии?

Ответ. Хотя бы то был отец, хотя бы мать, хотя бы брат, хотя бы кто–нибудь другой, обличенный в общении с ересью вплоть до смерти, он, как сказано в предыдущей главе, не должен быть поминаем на Литургии; а разве только каждый в душе своей может молиться за таких и творить за них милостыни. Ибо как может тот, кто при жизни имел общение с еретиками и погребен в таком состоянии, быть внесен в помянники при священнодействии православных? Никак нет.

Это я высказал не законодательно; ибо это — дело епископов; но в виде совета из любви, ибо нет ничего необходимее любви. Если же твое благочестие найдет, что хорошо устроить что–нибудь иначе, то мы не можем на это ничего сказать, только попросить святых ваших молитв, так как мы — люди грешные.

Послание 92(280). К брату и архиепископу Иосифу

Я получил письмо твоей святыни. Узнав из него о твоей беседе с императором и в конце концов о твоем благословенном изгнании, восстенал я, смиренный (как же иначе?), однако прославил Бога, прославившего тебя этим. И вот, возлюбленный брат, я радуюсь и сорадуюсь твоей удаче, радуюсь твоему торжеству, то есть изгнанию, как царствующие радуются своему венцу.

Кто дал бы мне возможность видеть твое желанное лицо! Я жадно бы обнимал тебя, вот уже в третий раз подвергаемого изгнанию и заключению за правду Божию. В самом деле, твоя добродетель терпела ущерб, пока ты жил в монастыре, и была как бы под спудом. Теперь она возносится на подсвечник и светит всей Церкви. Так желание скрыть твою добродетель содействовало ее торжеству. Прекрасно изгнание и других святейших епископов и вполне заслуживает похвалы, но не может быть поставлено рядом с твоим. Почему? Потому что оно однократно и не развивается от силы в силу (Пс.83:8) подобно твоему, троекратному и трехчастному.

Поэтому хвально имя твое, славен подвиг твой, вечно веселие твое. Мы разлучены друг с другом и расселены, но милостив Бог соединить нас и поселить вместе навеки. Может быть, Ему благоугодно будет и здесь дать нам возможность опять лицезреть друг друга.

Мы отправили святых отцов и братии, в том числе и доброго Калогира, спасение которого в руках твоих, — того, который, как бы по повелению Бога, а не тленного царя, покинул Фессалонику и направился в Саккудион. Двоим из них мы сообщили речь, не знаю — какую для людей, но для благочестивых — добрую, хотя я по грехам и лишен награды.

А ты, блаженнейший, успевай в добре, всегда молясь о моем спасении, так как и я поминаю тебя. Ведь о чем после Бога я думаю, как не о твоем покое? Отторгли от тебя твоего брата Афанасия: это умножение болезни, но и награды. Почти также и Нектария. Впрочем, если это против его воли, — не так жаль. Если же с его согласия, — горе мне, несчастному. Однако время покажет, как он взят. Ты остался почти одинок, лишь с добрым моим Анфом и Епифанием. Да даст Господь им сил для служения твоему преподобию. Очень их прошу и молю явиться спутниками, верными тебе до смерти.

Что сказать о прочем? Да призрит Бог на Свое достояние и водворит мир в Своей Церкви. Приветствуют тебя раболепно братья, состоящие при мне.

Послание 93(281). Ему же

Вот уже второе письмо посылаю тебе после отъезда твоей святыни из Византии. Я желал бы делать это ежедневно, если бы было возможно. Однако должно воздать славу Богу и за то, что Он, Благий, дал нам, возлюбленный, возможность посредством писем беседовать друг с другом на таком большом расстоянии и в столь короткий срок. Ведь теперь нам не приходится думать о переезде через море. Мы надеемся на Бога, что ты в безопасности достиг места, куда сослан за правду, — ты, столп Православия и утверждение Церкви.

Каково это место, каков дом, в котором ты поселился, каковы его владетели, — все это, очерченное в различных красках, представляется нашему внутреннему взору, может быть, не вполне подходящим. Однако, каково бы все это ни было, я уверен, что твое боголюбие, уже привычное, готово подвергнуться бедствиям в мученичестве за Христа.

О нас, грешных, нечего сообщить нового сверх того, что ты уже знаешь, исключая распространившийся слух, будто нам предстоит переселение в другое место. Но куда бы нас ни забросили, всюду, разумеется, Господня земля (Пс.23:1). Не преставай молиться о том, чтобы мы разумом, сердцем и душою обитали в добре; открыто признаем, что мы преданы тысячам греховных наклонностей.

Что касается ереси, то она разрастается с каждым днем, по мере наших грехов, и как бы клокочет пламенем мучении и изгнании, встречая сопротивление по милости Христовой от очень многих, прежде всего — игуменов, не говорю уже о простых монахах. И в числе их даже некогда гонитель Христов, теперь за Него страждущий, благоговейнейший игумен Иосиф.

Видишь, брат, Божие человеколюбие, — как Он хочет спасти всех. Но, с другой стороны, взгляни на коварного врага: он увлек Нектария, бывшего некогда с нами, а теперь приставшего к нечестивым, который никогда не был верным, но очень часто предателем. И что тягостнее всего, он — один из собирающих подписки в нечестии у настоятелей дальних областей. Так не удивляйся, человек Божий, и не очень огорчайся, — хотя, конечно, печально, что из наших недр вышел беззаконник, — но ведь и Иуда был из числа апостолов. Да обретут милость соумерщвляемые с тобою верные братья наши, которых я усиленно приветствую, особенно моего доброго Анфа, если он с тобою, и моего Афанасия — бессмертного по имени. Мои братья с почтением целуют твои ноги.

Послание 94(282). К Евфимию, епископу Сардийскому

Ради Владыки всех твое преподобие удалено властью от нас, грешных, но удалено не духом, объединяться в котором особенно богоугодно, тогда как многие, соединенные телесно, но не соединенные духовно, лишены действительной взаимной связи. Поэтому если бы император из упорства разослал нас на самые границы вселенной, он не разлучил бы нас, особенно если Бог благоизволил нам письмами видеться и беседовать друг с другом. Это я хочу сказать во–первых.

Затем, близость варварской страны к окраине, куда ты сослан, возбуждает опасение за твою безопасность. Впрочем, все, что касается тебя, в руке Бога, Который, сопутствуя тебе, да оградит тебя от всякого зла. Может быть, Бог, желая, чтобы Его избранники, сверкая подобно звездам, прорезывали твердь веры, разослал добродетельных, как ты, мужей в разные стороны, так чтобы светило Православия обтекало не одно лишь место, а просвещало еще многих непосвященных.

Итак, распространи лучи своего блестящего учительства, как светлая заря, устрой день спасения подвизающимся в ночи и укрепи страждущих от недостатка света. Будь соузником Павла или даже сподвижником Афанасия, ибо с запада исходит его великая слава.

Так мы из сильной любви к доброму отцу сыновне беседуем, стараясь воспламенить таящиеся в твоем боголюбии священные искры, дабы еще ярче засияло пламя твоего учительства, ибо, как ты знаешь, теперь глубокая ночь и непроницаемая тьма, губительнее девятой египетской казни; тьма, которая приводит людей в столкновение и беспорядок и потемняет не только тела, но, что еще горестнее, души. Гневается державный, — угрозы, заключения, язвы, озлобления, испытания, следствия, наказания, ссылки, всякого рода устрашения и коварство. Но продолжает ли блистать, держится ли кто другой, кроме наших назореев (монахов), этих церковных скреп, начатков преподобия, которых мир недостоин (Евр.11:38)? Вместе со многими сюда причисляется и благоговейнейший Керамейский игумен. Так зовут того, который, потерпев поражение, снова вступил в битву. И благословен Господь, имеющий много мучеников в это гонение во утверждение Своей непорочной веры. Да не премолчит твоя святая душа в молитве, чтобы по Божественному Промышлению зло прекратилось. Молись также и обо мне, смиренном, чтобы я шествовал по вашим, святых отцов, следам.

Послание 95(283). К Игнатию, епископу Милетскому

Я улучил хорошую добычу, найдя письмоносца, через которого посылаю твоей святыне настоящее мое письмо, вообще не имеющее никакого значения, но в сильной степени выражающее мою большую любовь и расположение к тебе. Мы любим тебя, наилучший из отцов, особенною любовью, не только как пастыря богоблаженного, — поскольку, подвергшись в числе первых опасности, ты принял за веру злострадание, изгнание и лишение всего, — но и потому, что ты принадлежишь к одному с нами лику и к нашим изначальным знакомым и друзьям. Я прибавил бы, — и ради благоговения, которое ты старался выработать в себе путем воздержания. Мы рады, что имеем такого и столь великого отца; особенно же тому, что Церковь Божия имеет столп и утверждение в это тяжелое землетрясение от нечестия, — действительно, землетрясение, во время которого нечестивые падают, не имея опоры, а из благочестивых — одни колеблются, а иные ничего подобного и не испытывают, обладая великой душевной твердостью. Поэтому, чем больше столпов и духовных утверждений, тем более укрепляемся и мы, смиреннейшие.

Благословен Бог, явивший твою добродетель еще более яркою в настоящее время. Ибо этот опыт есть искушение, или точнее сказать, очищение, дабы обнаружились избранные, а прочие были обличены. Конечно, ты, богочестивый, хорошо наслышан о том, кто и в каком числе принадлежит одной и другой стороне. Поэтому мы с горестью стенаем по отсеченным членам: как это честные и равноценные золоту превратились в глиняные сосуды! Так относительно их. А тебя, дорогого нам отца, великая рука Божия да сохранит здравым, сияющим в учении, прославляемым за дерзновение, молящимся как о Церкви Христовой, так и о нас, недостойных, чтобы мне, спасаясь от зла, шествовать по вашим стопам.

Послание 96(284). К игумену Иоанну

Я хотел было воспользоваться, как подателем этой моей записки, Силуаном, нашим духовным чадом, чрез которого получил увещание, присланное мне твоей святыней, когда ты отправлялся в ссылку ради Господа. Но так как в тот раз это оказалось невозможным, я счел нужным чрез найденных теперь апокрисиариев приветствовать твою честность. Радуйся, благий брат, из всех отцов наиболее мне любезный. Ты изгнан со Христом, состраждешь Страдавшему за тебя. Благо тебе, что подъял духовное состязание, благо тебе, что ради Христа ты все вменил в тщету (Флп.3:8). Прекрасен монастырь, который ты построил, не пожалев своего труда и пота, и который превосходит окрестные острова своим местоположением и многими другими свойствами. Прими во внимание и то, что он приготовил тебе место вечной жизни в раю. Но, может быть, Богу будет угодно возвратить тебе и монастырь. Ты ярче солнца воссиял среди братьев по чину монахов. Ты на деле осуществил монашество, ради истины оторванный ото всех: и от духовных чад, и родственников, и друзей, и отечества, и всего прочего. Прибавлю нечто и более смелое (ибо ты позволяешь мне дерзновение): ты выполнил свои обещания.

Я потерпел хорошее поражение и, побежденный, даже радуюсь, усвояя себе твой победный венец. Такова любовь по Богу. Ты знаешь, о чем я говорю, — о том, когда я порицал тогдашнее падение, хотя его и не считали таковым. Твое благоговение стало стремиться к большему совершенству. Я в твоей власти, друг. Но как я здесь выражаю благодарность, так и тебя там прошу согласиться. В чем же именно? В том, что и тогда к темнице присуждали за истину. Это я говорю не относительно себя (да не будет), но для того, чтобы Бог чрез признание этого укрепил тебя в настоящей темнице, дабы ты подвизался законно (2 Тим.2:5). Это я сказал от чрезмерной любви, ибо другому я не осмелился бы сказать это, хотя сильно желаю, чтобы все усвоили эту мысль целиком. Теперь наши дела уже вне подозрений и лукавства, хотя вообще мы живем во грехах. Сообщи нам, отец, и о своих обстоятельствах, как ты живешь в темнице, не унывай и не отчаивайся в милости Божией, ибо если бы Он изрек: замолчи, перестань (Мк.4:39), то прекратилась бы борьба. При этом прошу тебя, молись обо мне непрестанно, чтобы избавиться мне от лукавого.

Послание 97(285). К Патриции Ирине

Тебе поистине приличествует песнь (Пс.64:2), не только от меня, грешника, но почти и от всей Церкви Божией. За что? — За то, что в это потрясение от нечестия, когда иереи падают, архиереи погибают, монахи сокрушаются, князья ниспровергаются, подчиненные разгоняются, мужи обессилевают, жены трепещут, — ты одна из всех женщин явилась непреоборимой, твердой, непоколебимой, бесстрашной, неподкупной, несокрушимой. Чем же это объясняется? Тем, что ты основала на духовном камне свой душевный дом, связанный и украшенный многими и разнообразными прежними твоими благодеяниями, как бы духовными камнями, на которых, с помощью Божией, обнаружились тщета и бессилие демонских ветров и грозовых туч. Благословенна ты в женах; блаженна ты среди властительниц, славна ты среди супруг. Ты поистине воздвигла рог спасения для Церкви Божией, обрадовала Ангелов, посрамила демонов, победила нечестивых, поразила обманщиков народа, утвердила колеблющихся, уязвила отрекшихся от монашества, обожгла плотоугодников, исповедала Христа чрез Его святую икону, сопричислена к Его исповедникам.

Радуйся, мужественная душа; радуйся, готовое к мученичеству сердце, радуйся, почтенная моя мать! Если ты творила и творишь волю Христа, — я совсем не хочу сказать — волю меня, недостойного, — то и Бог также прославил и возвысил тебя, и, может быть, еще возвысит, если только мы будем верны до конца своему лучшему исповеданию. Польза же от него — небесное царство, в котором ты со всеми святыми просияешь, как солнце. Твоей сподвижнице и поистине отпрыску шлю соответствующие приветствия.

Послание 98(286). К ипату (консулу) Захарии

Приветствую тебя, человек Божий, наилучший из друзей, делатель Христов. За какое доброе дело воздаешь ты милостями нам, грешникам? И милостями, которые не плоть увеселяют, имеют не временное значение, а поистине относятся к душе и не истощатся в век. Ты знаешь, о чем я говорю, — о милостях, оказанных и боголюбивейшему архиепископу, и брату нашему, протопресвитеру, и нам, грешным, и многим другим нашим чадам, и вообще тем, от кого ты никогда ничего хорошего не видел.

Почему же ты сделал это и когда? От доброго своего сердца и из боголюбивого расположения, по которому ты и раньше благодетельствовал нам, — и тогда именно, когда царь по–иродовски неистовствовал против нас. Так скромнее будет сказать. Тот, Кто по человеколюбию принял на Себя милости, какие ты сотворил на нас, смиренных, да воздаст тебе благодать на благодать (Ин.1:16) и избавит тебя со всем домом от всякого зла, а прежде всего — от безумствующей на Христа ереси.

Послание 99(287). К Афанасию сыну

Познал Господь Своих, как писано (2 Тим.2:19). Поэтому, чадо мое любезное, Он не восхотел, чтобы ты в настоящие дни прошел незаметно, но чтобы явился открыто, как некий жемчуг благочестия, дабы Ему как можно более прославиться в твердости твоего сердца, как и в некоторых из прежних твоих братий. Впрочем, разве не печально, что ты разлучен с боголюбезнейшим архиепископом, лишенным утешения и совета твоей стойкой добродетели? Однако силен Бог промыслить о полезном, дабы обнаружилась испытанность добродетели обоих. Я радуюсь о тебе, чадо мое, и горжусь. Тебя зовут Афанасием, — будь им и на словах, и на деле, по милости укрепляющего все Бога. Перенеси, чадо мое, заключение за Христа и со Христом и, если Он судит тебе и еще что–либо, прими с радостью. Ведь для рассудительных самое невыносимое и вредное — это не страдать, а не вынести страданий за Христа. Господь со духом твоим. Да осенит тебя благословение блаженного отца нашего и преподобных братий, а прежде всего предстательство Пресвятой Богородицы со всеми святыми. Поминай меня, своего грешного отца.

Послание 100(288). К Тимофею сыну

О, добрый Тимофей, я знал тебя всегда боголюбивым, отцелюбивым, благожелательным, задушевным, бесхитростным, верным, сострадательным к блаженному отцу нашему, ко мне, грешному, и к боголюбивейшему архиепископу. Яви же теперь дела своей силы, дружбы, верности, богочестия, божественной ревности. Это значит, чтобы ты не давал сна очам своим (Пс.131:4) и решительно не успокаивался, пока не найдешь боголюбивейшего архиепископа. Соболезнуй ему, чадо мое любезное, подвизайся с ним, запечатлей прошлое уже наступившим. Таким образом ты благоугодишь Господу и уврачуешь меня, грешного. Только поезжай надлежащим путем и осмотрительно, найди его и вручи ему мое письмо. Всегда молись обо мне, чадо желанное.

Послание 101(289). К Анатолию и Савватию, сынам

Вот уж третье письмо я получил от вас, мои милые и любезнейшие чада. Из него я узнал ваше доброе расположение по Бозе и отношение ко мне, грешнику. То обстоятельство, что вы сравнительно часто пишете и сообщаете о своих делах и даже о делах братьев, в окрестности рассеянных, — где и как они проживают, о чем и говорило предыдущее письмо, — служит доказательством вашей теплой любви к отцу и пылкой ревности о Боге. Да пребудете в этих чувствах, добрые дети, заимствуя теплоту от моей теплой любви и воспламеняемые Духом на всякое благое дело. Теперь время терпения, братья, время злострадания, воины Христовы. Перенесите бедствия. Этих страданий нельзя и сравнивать с будущей славой, ради которой много потрудившиеся отцы наши удостоились венцов. Вы знаете, что Нектарий, по природе предатель, отступил, совершив дело, худшее Иудина. Тот, став отступником и предав Господа славы, от раскаяния удавился; а этот изменнически отложился от Христа, отрекшись от святой Его иконы, и нераскаянно вместе со своей душой погубил души многих других, собирая нечестивые подписи. Также и Орест, ради гнусной страсти отпав от семи, впал в бездну нечестия.

Поэтому, чада мои, будем остерегаться. Как говорится, — когда нечестивые падают, праведные становятся осторожнее. Будьте внимательны к себе, прошу вас, и не давайте места диаволу, но пусть страх Божий ограждает нас во всех случаях. Я очень хочу, чтобы вы были образованы, но вы видите, что знание надмевает неосторожных, а надмение прорывается наружу. Итак, да приложится вам знание и усилится в вас смирение.

Из Метопа меня ссылают в Вонит, крепость в Феме Анатоликон, и я рад, что меняю место ради Господа моего и Бога. Прошу вас, чада мои, молитесь о моем спасении. Братьям своим, особенно «десяти», прострите руку помощи словом и делом по мере возможности, чтобы заменить меня в мое отсутствие. Братья ваши, Ипатий и Николай, тепло приветствуют вас. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим. Аминь.

Послание 102(290). К Петру, епископу Никейскому

Готовый написать твоей отеческой и любезной мне святыне, я очень часто встречал препятствие в своих грехах. Ни на какую другую причину я до сего времени сослаться не могу. Теперь же, найдя удобный случай и письмоносца, уже с радостью обращаюсь и приветствую почтенную для меня и священную главу. Если вообще всякий, подвизающийся ради благочестия, заслуживает сильной любви со стороны моей гнусности, то твоему отечеству подобает от меня исключительное почитание. Так как я не по заслугам удостоен от тебя любви, то понятно, что и люблю тебя значительно сильнее, чем многих других. А что на меня обращена любовь, это в сильнейшей степени доказывается тем, что во время испытания дел, то есть гонения, ты меня превозносил и восхвалял, как будто я полезен для общего блага; и это делалось не каким–либо частным образом и незаметно, а доводилось даже до сведения Патриарха.

Это — знак твоей любви и попечения о других, а также уродливости моего недостоинства, поныне подавленного похвалой твоего богомудрия. Вот сколько я могу сказать как бы в свою защиту по данному вопросу.

А что бы могло быть дальше? Ты взят, отец, и переведен, заключен и сослан. Слух, распространяясь от одного к другому, оглушил, поразил нас, чад твоих, не знающих способа, как помочь тебе, не осведомленных об обстоятельствах дела. Ведь мы, смиренные, в нынешнюю шумную и бурную ересь, как на якорь, полагаемся на твое величие, управляющее и направляющее нас своей божественной твердостью в безопасное плавание.

Итак, сообщи нам, блаженный, о себе хоть как–то поверхностно, дабы своею поддержкою препоясать нас силой, а кроме того — молитвами укрепить, увещаниями возбудить нас, уверить, что не до конца Господь попустит жезлу грешников поражать Его Церковь, и что потому мы должны твердо выносить медленность, которую по неисследимым судьбам Своей Премудрости Бог положил полезным применить к нам, смиренным во всех отношениях.

Послание 103(291). К игумену Иосифу

Пришло время, когда я могу обратиться к твоей святыне с дружеским письмом. А ведь раньше, когда по моим грехам державными были возбуждены в Церкви Божией к ее вреду печальные вопросы, мы так разошлись друг с другом, что этот горестный раздор стал известен и Востоку, и Западу. Горе тем дням! Горе тому печальному событию! Это было нарушением Евангелия Божия, нарушением, от которого застонали концы земли и восстенало небо. Но теперь, когда прежние замешательства по мановению Промысла устранены, возгорелось, по Его попущению, нечто, может быть, даже и худшее, будучи, понятное дело, последствием предыдущего. Горе, конечно, и нынешним дням, которые следует считать не за что иное, как за подготовку к пришествию антихриста. Но так как твоя святыня, по благодати всеблагого Бога, оказалась во всем согласною с нами, правильнее сказать — с истиною, избрав вместе со всеми православными один и тот же путь благочестия с горячей ревностью, несмотря на старость, что достойно и удивления, и похвалы, то я, смиренный, опять обращаюсь к прежней любви и близости.

По словам Божественного Златоуста, ничто не содействует единомыслию так сильно, как согласное учение о Боге, ни разномыслию в такой степени, как разногласие в учении о Нем. Поэтому, сбросив прошедшее, как некое тяжелое бремя, с великою радостью являю тебе в настоящее время небесный свет единомыслия и обращаюсь к тебе, как к возлюбленному моему отцу, приступаю, как к изгнанному и заключенному за правду, венчая тебя одобрениями и похвалами возвеличивая почтенную седину и долговременные подвиги.

О, великое дарование Божие, не попустившее твоим блестящим подвигам быть сокрытыми под прежним темным сосудом! Ныне тебя почитаю, как исповедника Христова, восхваляю, как стража православия, радуясь с тобою и торжествуя по поводу твоих подвигов в добре. Хотя, по апостолу, страдание за Христа есть самое большее из дарований, однако я жалею твою честную старость, считая страдания не легким делом. Впрочем, я убежден, что ты все превозмог бы о укрепляющем тебя Христе (Флп.4:13) для торжества Православия, для превозношения меня, грешника, и, подобно мне, любящих тебя, а прежде всего — для превозношения всей Церкви Божией, для получения нетленного венца правды.

Если ответить на письмо для тебя невозможно, то даруй мне самое лучшее из того, что имеешь, — святые твои молитвы, ибо я исполнен грехов и жалок более всех людей.

Послание 104(292). К мирянину Григоре

Великое и теплое твое служение и неотступное пребывание при заключенных в темницу братьях сделали тебя, человек Божий, бездомным, беглецом, скитальцем. Но дерзай: под кровом Бога Небесного водворишься (Пс.90:1), небесный Иерусалим будет тебе обиталищем. Ты действительно подвизался, бедствовал, брал на себя расходы, часто подвергался побоям и даже был задержан, хотя и не окончательно, — был выпущен. Велика твоя награда: наравне с заключенными, если даже не больше. Ты нам единодушный брат, общник в благах, какие только у нас есть, равным образом и во временных. Бог да спасет тебя. Молись о нас и отныне впредь по мере сил помогай заключенным Бога ради, мужчины ли это или женщины, — ибо все мы во Христе братья.

Послание 105(293). К игумении Анне

Услышав о твоей честности, я с особенной радостью принял известие о твоем нынешнем заключении ради Господа и Бога нашего. О, мудрая из женщин! О, истинный телесный и духовный потомок блаженной Феоктисты! Это для тебя — увенчание совершенных аскетических подвигов. Это — цвет твоей испытанной покорности.

Как велика твоя слава! Как блестящ твой успех, из благородных самая благородная — и по плоти, и по духу! Какое слово может тебя восхвалить должным образом? Какой язык, прославляя тебя, не останется пред тобою в долгу? Но что же требуется для этого? — Чтобы ты довела свой подвиг до конца.

Хотя ты и терпишь одиночное заключение, но его разделяют с тобою Христос и Ангелы. Хотя это с телесной точки зрения и может печалить, но с духовной должно веселить, если ты взираешь не на видимое тленное, а на невидимое небесное. Если доведешь свое дело до конца, ты можешь быть причислена к лику исповедников Христовых.

Прошу, госпожа, будь стойка, укрепляйся свыше. Не бойся царя, если тебе предстоит явиться пред его лицом, как не побоялись мученицы ни обнажения тела, ни ран, если даже и это случится. Ведь Христос — твое ограждение и помощь, дабы ты победила все так же, как Феврония и ее сподвижницы. Это я должен тебе сказать вследствие великой заботы о тебе и любви о Господе, чтобы ты не сделалась отступницей от Христа.

Послание 106(294). К патрицию Льву

Если ты из снисходительного человеколюбия не тяготишься оказывать милость моему смирению, то разве я позволю себе отказаться от оправдания хотя бы словом пред твоей доброй душой?

О, сострадательное твое расположение! О, сердце милостивое; о, душа снисходительная! Для меня ты, господин, подобен вечно текущему источнику, угашающему мою жажду чувственную и умную, или скорее — саду, полному различных прекрасных плодов, которыми я могу наслаждаться по выбору.

И в самом деле, ничто из существующего не может заменить верного друга. А я осмеливаюсь называть тебя отцом, ибо ты с давних пор и поныне являешь мне признаки чадолюбия. Следует только удивляться тому, что ни время, ни степень печали, ни искушающие события, ни отнятие имущества по злобе, ни что другое, — ни великое, ни малое — не ослабило полноты твоей доброты. И родители, как мы видим, не всегда сохраняют естественное чувство любви, иногда оно у них ослабевает или по какой–либо случайности даже уступает место ненависти, — в твоем же благородстве ничего подобного нет. Ты всегда один и тот же, и не изменяешься, ибо усвоил себе любовь к Богу неизменяемому и всегда равному Себе. Такая тебе подобает слава, человек Божий.

Но я боюсь, как бы богатство твоей благости не обратилось мне в осуждение. Что могу я, нищий, воздать за нее, кроме своей отвергнутой молитвы? Итак, молю благого моего Бога сотворить тебе посещение, вместо моего смирения, к совершенному спасению, особенно от безумствующей христоборной ереси.

Послание 107(295). К патриции Ирине

Хотя я и не получаю писем от твоей честности, госпожа, однако, как только окажется верный письмоносец, не премину писать тебе, как моей духовной матери. И как мне не называть так тебя, страдающую за Христа, оторванную от главы, изгнанную из дома, из города, отлученную от родственников, друзей, сосланную в какие–то дальние места?! Я уже не говорю о славных, совершенных в давнее время, прочих твоих благодеяниях, оказанных мне, грешнику, наконец, и до сих пор еще оказываемых. Это свойственно женщине благороднейшей по духу; свойственно душе, мученически настроенной; сердцу, всею силою ищущему Бога.

Да услышат кроткие и возвеселятся (Пс.33:3), что женщина из сенаторского сословия приняла венец за исповедание Христа. Пусть слышит Восток и Запад, что опять появился золотой род блаженных жен, к которым принадлежат Фекла и Феврония.

Что же? Хотя ты и не заклана, однако перенесла страдание с таким же расположением и в такой же обстановке, как и они. Блаженна ты среди женщин! Треблаженна среди матерей! Куда прочим матерям до тебя, куда принадлежащим к высшим достоинствам! Ты — единственная из всех и торжествуешь над всеми. Ты нанесла диаволу смертельную рану. Но так как достоин ублажения не тот, кто только взялся за доброе дело, а кто хорошо начатое довел до конца, — молю тебя, владычица моя почтенная, укрепи свой дух к концу подвигов, чтобы своею жизнью оставить последующим поколениям образец славного жития. Прошу и напоминаю тебе о том, чтобы ты дорожила своим телесным здоровьем. Ведь я знаю твою безудержную ревность. Пользуйся укрепляющими средствами, утешай себя. Подвиг отречения от всех уже не мал. Это вкратце я сказал тебе, как матери.

А что нам сказать госпоже твоей дочери, сопутствующей тебе в добродетели? От доброго корня произрос добрый плод. Не печалься, что разлучена с супругом, ибо если бы он был здесь, ты не была бы в нынешнем состоянии. Зато ты с матерью, и даже мученицей; с Отцом, но вышним и бессмертным, — притом, не так, как бы в плоти, а как бы выше плоти. Прошу, поддерживай родившую тебя мученицу. Раздели с ней подвиг изгнания, как ты и делаешь. Служи исповеднице Христовой. Для доброй славы и спасения достаточно тебе чистой совести и участия в чужих подвигах. Это я говорю из духовной любви, из угнетающей меня заботы, ибо, как уже сказано, мы знаем, что ты по своей мудрости делаешь все, что требуется разумом. И я теперь подвергся твоей участи и пока доныне нахожусь в изгнании. Впрочем, ревность всякому легко доступна. Пусть все это будет принято в воню благоухания Христу. Молитесь и вы обо мне, грешном.

Послание 108(296). К мирянину Мосху

Много у тебя благодеяний, боголюбивейший господин, которые ты нам, смиренным, не только оказал прежде, но и еще оказываешь. Чем ты не утешал, чего не рассылал? И в числе твоих посылок последние многочисленны и очень приятны. Кто воздаст тебе за это, как не благий Бог? Своими делами ты доказал свою неизменную любовь, ярко обнаружил свою быструю, как молния, готовность.

Отделенный таким пространством, я все–таки наслаждаюсь твоими милостями, хотя пришедшие братья доставили тебе труд: я слышал, что некоторые из них даже и лечились в твоем благословенном, гостеприимном, подобном авраамову, жилище, так как оно служит убежищем для многих монахов и местом воспитания для сирот. Отец сирых, Бог да препитает тебя во веки. Авраам да согреет тебя, как своего подражателя, на лоне своем вместе с госпожами твоими сестрами, с которыми ты служишь Христу. Вот и на нас исполнилось изречение: как хорошо и как приятно жить братьям вместе (Пс.132:1). Я насладился твоих благ, отправляясь в ссылку чрез благословенное твое загородное имение близ Прусы. И ты, даже будучи далеко, приветствуешь нас. Да умножатся у тебя духовные и вещественные блага. Да будешь сохранен для меня невредимым — и в телесном здравии, и в душевном, чрез строгое удаление от христоборных еретиков.

Послание 109(297). К Евсхимону, епископу Лампсакийскому

Я узнал, что твое преподобие схвачено гонителями. Это дело Промысла, чтобы твоим исповеданием поддержать и укрепить Церковь Божию, когда ее постигло потрясение от нечестия.

Какие падения ты видишь, друг! Как немного уцелевших на всех ступенях! Все низвергнуты. О, какая ярость возгорелась! О, возвращение к прежнему состоянию! Мы вернулись к тому положению, в каком были раньше, когда Церковь была лишена украшений и закон Божий отменен. Ныне все находится в жалком, печальном состоянии: жертвенники опозорены поруганием икон, храмы осквернены нечестивыми священниками. Зачем распространяться?

Христос поругаем и гоним в силу отвержения Его священного изображения. И если так поступают с изображением Христа, то что нужно сказать об иконе Богородицы или кого–либо иного из слуг Божиих? Это достойно плача и рыданий. Об этом мы слышали от своих отцов, на опыте поведавших тогдашние события; теперь это в еще более печальном виде совершилось с нами, смиренными.

Но воздвигни, отче, к небу свои длани, умоли Бога, протяни свою десницу, руку ходатая, и мне, ленивому и грешному, дабы мы с радостью перенесли все, сколько Христос дарует пострадать за Него, по Божественной заповеди (Мф.10:28): не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне.

Послание 110(298). К архимандриту Илариону

Поздно я нашел возможность письменно приветствовать моего святого отца. Как известно твоей честности, по причине безумий распространившейся ереси и моей далекой ссылки, мне очень редко удается найти письмоносца, и тем более надежного. Сильно желаю узнать о тебе, отче, где ты теперь находишься и как был сослан нечестивыми. Во всяком случае, и именно потому, что своими добродетелями ты превосходишь очень многих, я предполагаю, что ты перенес очень много огорчений и притеснений. Ибо, где обильны божественные дарования, туда обрушиваются и ожесточенные нападения противников. Однако, отче, и ты можешь сказать: Все могу в укрепляющем меня Христе (Флп.4:13).

Тебе известно, как очень многие из братии, имена которых я охотно умолчу, покинули нас, возлюбив нынешний век. Увы, какое несчастье, какое поражение! Если свет, — говорит Господь, — который в тебе, тьма, то какова же тьма (Мф.6:23), и: Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою (Мф.5:13)? — повторю в сокрушении и волнении. Этому нет нужды учить тебя, отец. Раздувальный мех обгорел от огня, — говорит пророк, — кузнец напрасно плавил серебро (Иер.6:29). Сколько ни наставляет наш иерарх и истинный пастырь, сколько ни убеждают братия друг друга, — все бесполезно: достаточно слабого порыва противного ветра, — и корабль души целиком погружается в бездну нечестия. Молюсь, чтобы такие потом все же каким–то образом поднялись на поверхность и снова начали борьбу. А тебя благий Бог да соблюдет в подвигах и трудах к великой пользе Церкви Его, к славе Византии и славе монахов. Молись обо мне, грешном чаде твоем, чтобы мне пребыть здравым, следуя вам, моим святым отцам.

Послание 111(299). Двум братиям–грамматикам

Мое письмо, почтенные отцы мои, совершенно бессильно утешить ваши души, ставшие столь горестными от искушении и темничных тягот, которым вы подвергаетесь со стороны притеснителей. Но так как взаимное объяснение приносит облегчение, то я счел полезным теперь написать, чтобы вы знали, что внутренне я глубоко проникнут любовью к вашей честности, в немалой степени озабочен вашею безопасностью и задумываюсь над тем, почему из всех прочих только вы оказались там в руках нечестивца, подвергающего таким ужасам преподобных Господних.

О, Божие долготерпение, не отклоняющее вообще всех тяжких событий без исключения, но попускающее зло с тем, чтобы доказательство веры в Него тех, кто страждет, явилось ярче золота, а стремительность тех, кто действует, направилась бы по пути покаяния, то есть совершилось бы осуждение грехов. Я знаю, отцы мои, вы терпите горькие и невыносимые страдания. Разве не так? Вас угнетает страшный человек, и настолько страшный, насколько он превосходит всех своим нечестием. У вас нет, как у большинства подвижников, соотечественников и знакомых, что обыкновенно в большой степени утешает в бедствиях. Поэтому нам только остается повторить то, что вам громко возвещают апостольския уста: Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим.8:18).

Поэтому, почтенные, уделите нам, неустойчивым, долю вашей мужественной стойкости; укрепите наши колеблющиеся души святыми своими молитвами; умолите Бога поспешить с прощением к тем, кто утратил терпение и заботится о временном, а не о душе. И да услышит вас Господь и сотворит скорое и немедленное посещение.

Послание 112(300). Племяннику Стефану

Я узнал, что и ты, родной мой и честнейший, схвачен бесчестными еретиками, и был бы опечален, если бы это произошло по какой–либо другой причине. Но так как ты заключен за Христа, то я очень обрадовался. Нынешние нечестивцы все прощают, лишь бы достигнуть желаемого. Но благодарение Христу, укрепившему тебя презреть все за одно единственное — за то, чтобы не впасть в нечестие; это обратится для тебя в благородство души, славу человеческую, торжество добродетели, во всякого рода благо.

Так будем терпеть, брат, заключение за Господа, огорчение, притеснение, в награду за которые тебе воссияет вечная радость в бесконечной жизни. И теперь уже Ангел всюду сопровождает тебя, став твоим сожителем, одобряют тебя знакомые, восхваляют все православные. Все тебе содействует во благо и будет содействовать, если ты будешь стремиться пройти силою Христовой свой путь до конца. Сообщи мне о себе письменно и ты, брат, если сможешь, не забывая молиться за меня, ибо я более всякого другого грешен.

Послание 113(301). Торговцу воском

В эти дни приветствие или простое обращение к изгнанным за Христа служит сильным доказательством дружбы и благочестия. А посылки с дарами — это признак величайшей преданности и ревности по Богу. Таков мой возлюбленный господин в отношении к моему смирению. Твои посылки — для меня приятные источники света, они — знаки твоей душевной чистоты и светлого, православного образа мыслей. Ведь теперь, как видишь, церковный корабль охвачен тьмой и бурей, которая поглощает не тела, — что было бы еще не так страшно, — а потерпевшие крушение бессмертные души. О, ужасное бедствие! Не видно поблизости ни маяка, ни пристани.

Поэтому направляя ладью своей жизни по–православному, остерегайся, возлюбленный, чтобы тебя не объяла еретическая буря, — возводи взоры к небу, откуда и ожидаем Спасителя Господа Славы, Которого иудействующие осмеливаются бесчестить чрез поругание Его иконы.

Таково в ответ на твою любовь наше малое приветствие к твоей любезной честности, с нашей грешной молитвой, кроме которой у нас нечем воздать вам.

Послание 114(302). Льву, торговцу ароматами

Пишу тебе и как человеку Божию, и как искреннему другу и благочестивому мужу, и горячему ревнителю Православия. Ты видишь, друг, каково настоящее положение вещей, какой сильный огонь охватил Церковь Божию, — конечно, разгоревшись от прежней подтопки. Нас изъело пламя прелюбодеяния [ ], поразила нас стрела прелюбодейной связи, — я разумею совершившиеся из–за них преследования и заключения, наказания, изгнания и бедствия; не без основания я прибавил бы и бывшее до этого дело симониан и по поводу симониан. Ведь Церкви Божией не свойственно мстить за себя бичеваниями, изгнаниями и темницею. Кроме того, я хочу сказать о деле павликиан [ ] и их преследовании: ведь церковный закон никому не угрожает ни ножом, ни мечом, ни бичом. Ибо, — говорит Писание, — все, взявшие меч, мечом погибнут (Мф.26:52). Но поскольку все эти средства были применены, как будто из недр ада вспыхнул столп зла, — эта христоборная ересь, губящая всех. О, ужас! И теперь можно нам сказать: нет у нас в настоящее время ни жертвы, ни приношения, ни фимиама, ни места, чтобы нам принести жертву Тебе и обрести милость Твою (Дан.3:38).

Поэтому умоляю твое боголюбие беречь себя от общения с безбожными еретиками и по мере возможности простирать руку помощи погибающим; и не только им, но и всем благочестивым, что ты всегда и привык исполнять и делом, и словом. Имей в виду, что опасности подвергается бессмертная душа. Я убежден, что Бог будет тебе защитником и оградит тебя от опасности, если ты будешь так поступать, принося за меня свою молитву, в которой я, как грешник, нуждаюсь. Если твои сестры могут сохранить тайну, приветствуй их от нас.

Послание 115(303). Доместику Политиану

Из того, что ты сделал, господин мой, по отношению к нашим братьям, видно, что ты в действительности — и словом, и делом — искренний друг нашего смирения. Чего только ты не сделал и до какой только степени ты не отдавал всего себя, сострадая им, сожалея, укрывая, ободряя, вдыхая в них ревность, сообщая им о каждом событии, собирая всех под своим кровом и давая им возможность видеться друг с другом, на себя ответственность и уже почти наверняка подвергая себя опасности! Но, может быть, это же делает кто–либо из прочих соседей? Совсем нет: они — друзья трапез, а не друзья Христовы, ибо они или сами впали в ереси, или входят в дружеское общение с еретиками. А ты, человече Божий, являешься даже другом гонимых за Христа. Поэтому, как слышно, ты бережешь себя от общения с беззаконниками. Да хранит тебя Господь и далее вместе с твоей превосходной супругой и благороднейшими детьми, ибо ты принадлежишь к числу благородных, любишь Христа и находишься под руководительством Христа. Многим я тебе обязан, но при тебе Господь, Который вместо меня воздаст тебе благодать на благодать (Ин.1:16). Да будешь спасен вместе со всем своим домом, человек Божий и прекрасный друг.

Послание 116(304). Монахине Анне

Даже не получая ответов, имею сильное желание писать госпоже моей. Более, чем всякий другой, я обязан принести тебе благодарность за все те великие и многие твои милости, которыми я пользовался и еще продолжаю пользоваться. О, если бы я мог не только на словах, но и самым делом отблагодарить тебя! Но ты знаешь, что я без средств, и притом грешен. Несостоятельный в обоих отношениях, каким образом я мог бы заплатить тебе свой долг? Никаким, если только не с помощью Бога, принимающего на Себя благодеяния, оказанные ближним. Это я говорю относительно многих твоих прошлых благодеяний. Что же теперь сказать о том, что и после огорчения, полученного от провинившихся пред тобою по неразумию, ты не перестала благодетельствовать братиям? Пришли к тебе братия аввы Ипатия, — и ты предупредительно оказала им милость. Вне города, в одном из загородных твоих имений содержится братия аввы Феоктиста. Не буду уже говорить о себе самом, или о брате Силуане, или еще о ком–то другом, удостоившемся твоей поддержки. Да будет тебе участие со святыми. А если ты не избегаешь общения с нами, да будет тебе и это, ибо если ты служишь нам в телесном, то следует тебе принимать участие и в духовном, по апостольской заповеди (Рим.15:27). Поэтому, и особенно по причине ереси, я забочусь и о твоей душевной цельности. Но Сам Бог под сильной Своей рукой да сохранит тебя невредимой и безупречной.

Послание 117(305). Ипату (консулу) Захарии

Твоей боголюбезной знатности, господин мой, снова должен писать я, смиренный. Почему? Потому что ты всегда оказываешься нашим благодетелем, могущественным и верным другом. Свойство же верного друга — душу свою из любви полагать за любимого. Посмотри на самого себя и реши, не до такой ли степени ты дошел в отношении к нашему смирению, в оказании помощи боголюбивейшему архиепископу и останавливающимся у тебя нашим братьям. Помним о каждом из оказанных тобою благодеяний, любим и благословляем тебя, молимся, чтобы Христос, обещавший мзду и за чашу студеной воды (Мф.10:42), вознаградил тебя за все доброе, не говоря уже о таких великих заслугах. Да будешь ты для нас сохранен на многие годы в здравии, изобилии, благодушии и, уж конечно, в правомыслии о непорочной вере.

Послание 118(306). К Льву другу

Не могу я, смиренный, забыть о твоей любви, добрый друг, ибо ты во всякое время являл нам знаки любви, не смутившись даже в час нашего искушения. Ведь я знаю, знаю, что в то время, как все наши ближние отступили, один ты из страха Божия и любви к Богу непрестанно являлся по ночам с дарами, с указаниями, с мольбою, сожалением, с вопросами о способе соблюсти честную свою душу, с готовностью на все.

Поэтому пишу тебе эту краткую записку с глубокою благодарностью за гостеприимство, оказываемое тобою братиям, приходящим туда по делам послушания, — теперь, когда со всех сторон угрожает опасность. Но Бог вознаградит тебя Своими милостями, избавит тебя от гнусного общения с иконоборцами и спасет в царстве Своем небесном.

Послание 119(307). Ипату

Я получил, брат, твою записку, и так как ты принудил мое смирение, то по милосердию Бога, прощающего всякий грех, да отпустится тебе епитимия. С этого времени вкушай от всего освященного, остерегаясь на будущее время впасть в те же преступления, дабы Суд не оказался к нам на веки немилостивым, если мы не образумимся после врачевства и скорого прощения. Бог да простит тебе, брат, согрешения. Молись за нас, грешных.

Послание 120(308). Не надписанное

Не следовало бы выставлять напоказ сокровище благочестия, ибо оно и против своей воли могло бы быть осквернено беззаконными грабителями. Поэтому вполне справедливо оно предоставлено Богом исключительно Церкви Божией для благосостояния Православия. Такая тебе приличествует слава, наилучший мой из отцов и твердейший, и желаннейший из правомыслящих! Как ни печально все то, что ты навлек на себя, — отнятие дома, лишение друзей, разлучение с детьми и многое другое, причиняющее тем сильнейшую скорбь, чем большими личными преимуществами ты выделялся, — все же не падай духом, разумнейший. Ибо ты оказался защитником благочестия, великим в земном достоинстве, еще более великим в небесном; знаменитым в своем мирском значении, еще более знаменитым в монашеском образе мыслей. Ты всегда пред моим умственным взором; я в сердце обнимаю и целую тебя, молюсь, грешник, сколько могу, чтобы ты был здоров телом, чтобы всегда над тобою была рука Божия. Это же, господин мой, постарайся сделать и относительно чада твоего, увещевая по мере возможности Калогира и господина моего, Божия человека, — я говорю о спафарии.

Послание 121(309). Константинопольцу Исидору

Ты всегда, добрый друг, вспоминаешь обо мне, и тебя да помянет Бог мой. Не считаю чем–то большим получение от людей, важных своим влиянием, толстого кошелька, но радуюсь тому, что послала мне твоя боголюбивая честность (пусть даже и одному оволу). Впрочем, даже эта посылка велика и превышает мои заслуги. За это да даст тебе Господь всякое житейское довольство, сохраняя тебя непричастным к христоборной ереси. Будь здоров о Господе, во всем мною уважаемый.

Послание 122(310). Странноприимцу Георгию

Слышу, что твое благословенное жилище стало прибежищем наших братьев. Это всегда является великой милостью, но особенно теперь, когда двери почти во все дружественные дома закрыты для нас из человеческого страха. Но страх Божий внушает тебе держать открытою для нас свою дверь, входя в которую, мы, насколько грешникам возможно, возвещаем тебе мир от Господа, благословляя и прославляя тебя за то, что ты стал домом Божиим. Да будет тебе часть с Авраамом, принявшим Ангелов. Да умножится у тебя всякое благо, духовное и видимое. Да будет тебе радость и в сем веке, и в будущем. Но вместе с этой добродетелью пусть охраняет тебя удаление от общения с теми, кто еретически мыслит о Христе, Богоматери и всех вообще святых.

Послание 123(311). Навкратию сыну

Так как благий Бог соизволил нам видеть брата Адриана, то мы и сочли благовременным, чадо мое возлюбленное, приветствовать тебя, а чрез тебя и прочих твоих братий, а наших чад. Что касается нас, то мы вашими молитвами устроились: и помещение у нас хорошее, и приятностей достаточно, и Бог близок. Но близок и враг наш диавол, который сопровождает каждого для искушения. Молю тебя, не переставай в молитвах своих поминать меня, чтобы мне спастись с братьями, которые также приветствуют тебя. Кроме того, прошу вас пребыть в вере и надежде и не приходить в озлобление от теперешних скорбей. Близок Господь ко всем ожидающим Его (Пс.144:18).

А ты, чадо мое, как моя душа и сила, отдай себя в распоряжение рассеянным нашим братьям, насколько можешь и сколько будет требовать того нужда. Для этого–то, во всяком случае, Богом и устроено так, что ты остался на свободе. Имей в виду, что вам можно посылать кого–нибудь сюда, а по временам даже и тебе самому приходить, но только осторожно, чтобы это не было разглашено какими–либо простодушными братьями. Адриан знает, когда он проник и как. Ни в чем, кроме книг, мы не имеем нужды и, если найдется толкование на Евангелие от Иоанна, принадлежащее моему отцу по плоти, то пришли его мне вместе с другими книгами, о которых я сказал. Бог да сохранит тебя, чадо мое, как зеницу ока.

Послание 124(312). Ему же

Увидев брата Протерия, я, смиренный, возблагодарил Господа, потому что беспокоился о его безопасности. Верую, что его спасение, не взирая на мои грехи, зависит, к пользе братий, от Господа, сопутствующего ему при входах и выходах его и помогающего ему пройти невредимо, как бы сквозь огонь.

Что же касается теперь сообщенных мне новостей, как хороших, так и худых, то за первые следует радоваться и благодарить Бога, — особенно за то, что и женщины мужаются против диавола; по поводу же вторых — печаль и стенание. Да и как нам не испытывать удрученности от падения братьев, усиливающейся по мере того, как успевает распространяться коварная ересь! Но нам необходимо это перенести, оставаясь неуклонно верными в любви Христовой. И если даже, — что вполне вероятно, — положение православных будет становиться все более и более трудным, мы должны остерегаться как равнодушия, так и уныния. Но я не знаю, как ты достиг безопасности со стороны своей супруги.

Разреши теперь, брат, говорить с тобою и сам не оставайся безмолвным. Относительно людей, чуждых по вере, придерживайся одного — осторожности, относительно же единоверных — не забывай общительности.

А я, несчастный, проникаюсь страхом пред Божиим судом и прихожу в беспокойство, когда не посылаю или не получаю писем. Ведь это — дело божественной любви, а молчать и таить про себя свои намерения — небезопасно, ибо это не только не свидетельствует о любви к ближнему, но и угнетает душу поступающего таким образом. Впрочем, я иду как бы средним путем, и притом — по желанию и с одобрения моих спутников — я исполнителен лишь настолько, чтобы не прогневать Бога и не отпасть от истины еще до нападения врагов Божиих; имею также в виду и то, что мне должно быть настойчивым по отношению к другим. Таким образом, я нахожусь пред тройным обязательством, но, может быть, ни одного и не выполняю так, как написано: кому дано много, с того больше взыщут (Лк.12:48).

Все–таки, чадо мое, пиши и принимай предосторожности. Это меня не отяготит, а с другой стороны, может быть, я скажу тебе, что нужно. Бог же отца моего да призрит на все, что мы делаем и можем совершить в благоугождение Ему. Будь здоров и спасайся, чадо многожеланное.

Послание 125(313). Ему же

В письмах к брату архиепископу я достаточно сильно выразил то, как я оплакал смерть покойного моего Калогира, и теперь не могу, чадо возлюбленное, сказать ничего, кроме того, что Бог отнял у нас избранный сосуд. Описание его добродетели — для меня дело только желательное, но не исполнимое в настоящее время, кроме прочего, потому, что и письмоносец спешит, и сам я изнурен болезнью. Я хочу сказать тебе, чадо, что печаль сильно поразила мое сердце и я пролил горькие слезы, хотя и не присутствовал при кончине Калогира. Но вскоре я опять пришел в благодушное настроение, глубоко возблагодарив благого моего Бога, ибо ради Него я был разлучен и с блаженно усопшим, и с вами. Как известно всем, подвизавшийся добрым подвигом и закончивший подвигом гонения за Христа достиг блаженства, как богосплетенного венца, не говоря уже о многом другом, и преселился, соединившись с нашим блаженным отцом Платоном и приснопамятными братиями, удостоившись, скажу с дерзновением, ангельского состояния и упокоения.

А нам, чадо, теперь предстоит бороться, не отставая от добрых отцов; поэтому будем стоять твердо, управляемые их молитвами, и благий Бог приведет нас к их пристанищу. Я видел доброго Гаиана и успокоился, расспросив и выслушав от него, о чем хотел узнать. Я опечалился, узнав, что ты от огорчения по поводу смерти Калогира опять тосковал. Будь очень внимателен в уходе за собою. О прочем ты дал хорошие сведения.

Послание 126(314). Ему же

С Божиею, конечно, помощью ты, чадо мое, обо всем предупреждаешь. Одновременно с твоей запиской явился царский чиновник, сообщив мне, о чем был спрошен, и не только об этом, но и о том, какие приказания получил от царя. Они состоят в следующем: «Если окажется, что он [ ] кого–либо учил или заявляет о своем намерении учить, — подвергни его ста ударам бичом из жил». Человек сказал мне об этом со стыдом, даже прося прощения за одно лишь упоминание. Я же отвечал ему, что здесь, на месте ссылки, мне, кроме птиц, разговаривать не с кем, и вообще повторил все то же, что уже раньше заявил чрез сопровождавшего меня в изгнание и чрез господина Льва. Тот отказался передать эти слова, а я ему ответил, что остаюсь при своем заявлении и готов лечь под удары. Он сказал: «Как знаешь». С этим я его и отпустил.

Я очень обрадовался тому, что архиепископ и братья выпущены на свободу. Хотел было ему написать, но по искушению отказался от этой мысли. Объясни это ему и скажи, что его действительно ограничили здесь как будто по искушению. Правда, я знаю, что он опечален, как сообщил мне и чиновник, но да будет, как устроил Господь. Приветствуй его по–родственному и упроси его молиться о моем смирении; так же обратись и к окружающим его братьям моим и чадам, особенно к протопресвитеру и авве Тимофею.

И ты сам, и братия аввы Тифоия потрудитесь по возможности успокоить его так, как если бы это был я. Прими к сведению, что господину Исакию я не писал ничего, кроме пожелания: «Да воздаст тебе Бог за посещение; за то, что ты один написал мне; и молись о том, чтобы я хотя бы когда–нибудь благоугодил Богу».

Должен сказать, что я готов к бичеванию ради Христа, в чем бы ни понадобилось проявить Ему верность; хотя и всяческим образом избегаю искушения, снисходя к своей слабости, а вы — деятельны. Так и ты поэтому пребудь в служении в особенности мне, отправляя ко мне письма и послов, сколько на то, по твоему мнению, будет воля Божия. При этом условии я все вынесу, хотя бы царь грозил огнем, или мечем, или зверьми, или чем угодно. Это не потому, чтобы я был силен, — на самом деле я слабее паутины, — а потому, что каждый христианин должен располагать себя по воле Божией. К тому же и дело исчерпано благополучно, ибо стражи — и здешний старец, и монах — успокоились. С нами Бог и ваши молитвы. При удобном случае сообщи мне, куда разошлись братия, получили ли десять и семь мои письма, и, если возможно, пошли к десяти братиям, как мы условились. Состоящие при мне братия тебя целуют.

Послание 127(315). Ему же

Действительно, чадо, я досадовал на промедление, но, понимая, что это из–за зимнего времени, не негодовал. А теперь, одновременно и получив письмо, и увидев брата, и с обеих сторон узнав, о чем спрашивал ранее, я возблагодарил Господа, изволившего нашему доброму брату и отцу (я разумею архиепископа) с прочими братиями и отцами подвергнуться изгнанию за истину. Вы малодушно унываете по причине ожидаемого передвижения, но ничто не останется без возмездия. Будьте ради Господа готовы на все, что Он повелит.

Хорошо было бы в ясную погоду отправиться морем в Константинополь одному брату Протерию для того, чтобы письма были получены по крайней мере теми, к кому я недавно писал (даже если не получат другие). Если даже он и не прибудет сюда, на нем пребывает мое смиренное благословение. Я дал ему распоряжение обо всем. Пусть он осмотрительно войдет в ворота и вручит письма; пусть не ходит беспечно и везде проявляет осторожность. Да будет Господь над ним покровом по молитве отца нашего. Если придет помощник эконома, напомни о нем, чадо, чтобы нам обсудить положение и, со своей стороны, сделать, что следует. Если что–нибудь опять узнаешь об отцах, при удобном случае напиши мне. А пока продолжается зима, не трудись посылать нам что–нибудь не первой необходимости. Я только желал бы узнать, когда соберется брат Тимофей, чтобы дать ему письма. Бог да будет тебе, чадо, покровом во всем. Из наших приветствуют тебя братья δ и λ [].

Послание 128(316). Ему же

Ты, чадо мое богожеланное, хорошо поступил, послав брата с доброю вестью. Возрадовавшись при виде его, а также услышав его сообщения, мы возблагодарили Господа. Ты решил, что после изустной речи для нас не было нужды в письменном обращении. Но это не так, тем более, что и устно ты не ответил нам на наши вопросы, а именно о том, можно ли написать сосланным епископам и хорошо ли написать ямбами стихотворение на иконоборцев — не столько для пользы других, сколько для своей собственной, чтобы, дав работу уму, отвлечь его от нелепостей. Поэтому каждый раз пиши, посылая с кем придется, — хотя бы о том, что ты здоров и что братья живы. Твое короткое приветствие для меня дороже, чем длинные речи других. Ведь я дышу только тобою, мое сердце.

Необходимо опять послать моего Протерия к тем, кто в городе, проведать наших братьев. Полагаю, что хорошо было бы тебе вручить ему и письмо к братии аввы Григория, чтобы укрепить их в твердости. Нужно и другим сделать то же, а не только нам, — в последнее время я стал воздерживаться от этого из опасения, чтобы это не сделалось известным. К живущим же в Студийском монастыре обратись непосредственно с утешительною речью, сообщив, что я за них молюсь и волнуюсь. Не бойся, чадо, Христос с нами, если и пойдем среди сени смертной (Пс.22:4). Зачем ты сообщаешь, что сюда отправляются такие–то? Я вижу, кого ты посылаешь. Кто это именно, — о том не спрашиваю, ибо ты в этом деле достаточно предусмотрителен. Следи с помощью братьев Адриана и Хеландия, кого и когда ты можешь послать, а именно — кого нужно и когда нужно. Относительно же себя, примирись со своей судьбой, — а далее, как Господь устроит. Читай, занимайся делом, горячо молись — и Господь спасет тебя. Приветствую моего Каллиста. Приветствует тебя мое братство.

Послание 129(317). Ему же

Получив первое и второе твое письмо, я обрадовался, чадо мое, и обрадовался безмерно — и стойкости твоей души, и твердости твоей веры, и твоей настойчивости, и ревности во всем прочем. Благодарение Господу, укрепляющему и утверждающему тебя в страхе Своем! Господь премудро сохранил тебя доселе в безопасности для исполнения необходимых послушаний. Я также видел и доброго Гаиана и укрепился душой, получив известия относительно десяти. Одно лишь огорчило меня, — а именно, что с двумя братьями, пришедшими некогда из Пелекитского монастыря, обошлись не как с нашими членами и братьями. Пусть отныне обходятся с ними именно так, как нужно, как этого требует любовь Божия.

Я получил все, что ты прислал и в этот раз; обрадовался книгам, да и всему прочему. Господь за это да упокоит тебя, чадо мое, в царствии Своем.

Вас тяготят встречи с еретиками, но и это испытание полезно для вас. Поддерживай брата Тифоия, смягчись, так как написано: В нуждах святых принимайте участие (Рим.12:13). Приветствуй его и от моего имени. Прошу также и его, подобно тому, как вы трудитесь для всех, явите соответствующее расположение и к брату нашему авве Петру и, по возможности, снабдите его всем необходимым. Он мне сообщил, что вы оставили его на произвол судьбы. Соблаговоли приветствовать от нашего имени прежде всего брата Дометиана и помощника эконома; скажи последнему, что я получил его письма. Бог да простит тебе все. Христос со всеми вами.

Послание 130(318). Ему же

По милости Божией я, чадо мое возлюбленное, видел брата Силуана с Дорофеем. Я сказал: «по милости», потому что они пришли не с дурною целью и не несвоевременно, явившись именно в такое время к своему отцу, хотя я и не достоин. Я видел, с какими предосторожностями они пришли, чтобы встретиться со мною незаметно для других. Я им советовал нигде, даже случайно, не упоминать о свидании. Так я отпустил их с миром, найдя Силуана в хорошем состоянии. Прими по–братски его и ты, когда он придет к тебе с добрым Дорофеем, из личного побуждения и расположения к тебе, из сильной любви и уважения. Ведь он не притворялся (как об этом сообщили тебе), когда в первый раз хотел к тебе прийти. Впрочем, он устно объяснится. Я понял его внутреннее состояние по манере сидеть и теперь совершенно спокоен, убедившись в его полном смирении.

Я почувствовал облегчение, узнав от него о том, как архиепископ отправился в путь, а также о заключенных братьях наших. Теперь я желал бы узнать то же и о брате Протерии: скрылся ли и он, испугавшись зимы? Поэтому, когда кто–нибудь, согласно нашему условию, придет сюда, сообщи мне обо всем. Господь да будет со духом твоим.

Послание 131(319). К брату, архиепископу Иосифу

Благодарю Бога моего, что ты пребываешь в здравии; об этом я узнал из честного твоего письма. Далее, как могу я, несчастный, выслушивать от твоего боголюбивого преподобия такие слова, которые скорее я должен воздавать твоей дивной добродетели, ибо ты, как немногие из епископов, прославил Господа. И не только теперь, когда и некоторые из наших братьев вместе с тобою обратились к высшей истине, но и в прошлом, можно сказать, с самого начала своего епископства, когда многие пастыри (хотя это выражение и резко), обезумев, перестали искать Господа, — ты прославил Его в темницах, уединении, нуждах, тесноте, болезнях, слезах, угнетениях и во всякого рода притеснениях. Твоя слава апостольская, твои победы равны отеческим! Хотя и я терплю нечто подобное, но незначительность моей степени и сила моих грехов покрывает все это и не дает обнаружиться.

Впрочем, твои доблести — пример для меня, многожеланный брат, превзошедший других; поэтому, прекратив похвалу, я лучше попрошу молиться обо мне, чтобы моя смиренная душа укрепилась в страхе Божием против видимых и невидимых врагов с помощью твоей молитвы и блаженного отца нашего. Я очень боюсь за себя, брат, доколе пребываю в этом теле, и если на что–нибудь дерзаю, то лишь в надежде на Бога, просвещающего отчаявшихся по Своей великой милости.

Я очень рад, что добрый Афанасий разделяет с тобою утешительное уединение в изгнании. О том же, каковы обстоятельства здесь, сообщит обязательный Силуан, знающий это по опыту; и не только об этом, но и обо всем, что я не мог сообщить в письме. Уготовал ли Господь нам еще во плоти увидеться друг с другом — на все Его воля. Так или иначе, но ты, отец, молись о том, чтобы мы с отцом, вернее, с отцами и братьями — все вместе увиделись в блаженной жизни, и чтобы благосклонно воззрел на нас Бог, ради Которого терпим нынешнее разлучение и войну. Кланяется тебе раболепно брат Николай, который один оставлен при мне. Благоволи приветствовать окружающую тебя братию, особенно доброго Афанасия.

Послание 132(320). К Евфимию, епископу Сардскому

Вот уж второй раз пишу письмо твоему блаженству, но горе мне, грешному (говорю это со слезами), — так как двое прежних письмоносцев по дороге к месту твоего изгнания потерпели крушение и этим немало огорчили смиренную мою душу. Но так как мы сыновья послушания и предназначены к такому служению и, наконец, поскольку лишь один вид смерти достоин слез, — смерть от грехов (хотя бы и на постели), — то, отложив печаль, я с благодарностью это перенес.

Итак, и в первом письме я принес подобающее твоему боголюбию прославление; ты достоин быть назван блаженным, подвизавшись и обнаружив дерзновение превыше всех иерархов; и это в то время, когда в виду вдовства кафедры дерзновение было бы неуместным. Но, занимая престол в царстве истины, ты победил почти всех подчиненных тебе епископов, получив венец исповедничества. Это же я и теперь повторяю твоей священной главе, возлагая на нее не золотом украшенный венец, ибо и победа не по плоти, а венчая божественно сплетенным словом, ибо торжество — небесное. Потому, радуйся, дивный, и веселись, еще совершая и проходя поприще изгнания, чтобы изо рва ссылки тебе увенчанным взойти на небеса. О, если бы до этого я имел возможность увидеть тебя в мирное время сияющим на престоле!

О том, как ныне взволнована и охвачена пламенем наша Церковь, рассказывать долго: нечестие столь многообразно, что Божественные алтари уничтожаются; священные храмы, лишенные честных икон, теряют свое благолепие; почти каждая душа этому покорилась, дав подписку нечестивым. Лишь немногие борются, и они в муках, как испытываемые огнем. Из епископов поскользнулись Смирнский и Херсонесский; из игуменов — Хрисопольский, монастыря Диева, Хоры и почти все столичные; держатся, по милости Христовой, Вифинские. Молись, отец, о том, чтобы они с нами, смиренными, держались до конца.

Из мирского чина никто не устоял, кроме Пиксиминита, который по бичевании сослан; из клириков — дивный Григорий, по прозвищу Кентрокукур; а из игумений — около шести, которые и заключены по монастырям.

В отношении того, что ты, отец, заповедал мне, нужно ли понимать это безусловно? Как это соотносить с моим теперешним положением и крайней стесненностью? Я могу обращаться тайно и то лишь к близким друзьям. Всем страшно, а особенно мне, грешному, как бы все не стало известно императору. Хотя я и сослан в Анатоликон, император, будучи особенно раздражен доносами, сильно гневается на меня, робкого. Он повелевает мне молчать и запрещает учить, а я без стеснений отвергаю это и резко возражаю. Вот за это мне присуждено бичевание, хотя я и избег его, благодаря скромности и благочестию палача; мои служители ограблены вплоть до имевшихся у них книжек. Я недоумеваю, как при таких обстоятельствах мне было бы возможно исполнить что–либо из твоих приказаний. Прости моему смирению, ведь это дело блаженное. Не буду прибавлять, что бедствие голода здесь таково же, как и там. Впрочем, положившись на одно лицо, я послал письмо: если что–нибудь случится с письмом, сообщит посланный. Итак, молись о чаде своем, чтобы оно шествовало по стопам твоей святыни.

Послание 133(321). Патрицию

Считая себя обязанным твоему преславному благородию, я решил теперь обратиться к тебе, желанному, не только с устным, но и с письменным приветствием. Хотя обстоятельства и не позволяют выдавать чужим тайну, но не мешает сообщить это вам, моим родным, ибо вы — мои господа и близкие по крови. Отсюда и наша дружба, и не столько в силу родства, сколько в силу добродетельного твоего духа. Ведь у меня есть и другие родственники, но они не так мне любезны, чтобы обмениваться с ними письмами. Хотя я и грешен, однако сильно желаю вам спасения и здравия телесного и душевного. Говорю об этом особо по причине распространившейся ныне ереси и душетленного заблуждения, — чтобы даже без пастыря ты соблюл себя, богобоязненный мой господин, со всем своим домом.

Гнев Господень начался с оскорбительницы — Византии, так как она уже издревле привыкла отвергать все, что о Господе. А затем огонь уже охватил все. Блажен разумевающий и не задетый пламенем! Ведь если Христос стал ради нас нищ и беден, то как же могут быть не приложимы к Нему признаки бедности, а именно: тело и возможность его видеть, осязать — все то, в чем и заключается описуемость.

Итак, человече Божий, не исповедующие описуемости разрушают спасительное Таинство Слова и настоящие события оказываются приготовлением к пришествию антихриста. Горе же тебе, Византия, ибо как с тебя начался грех, так в тебе и окончится зло, когда исполнятся твои прегрешения! Это из чувства любви и страдания я сказал тебе, многодаровитому, хотя ты знаешь и больше.

Послание 134(322). К Афанасию сыну

На этот раз, чадо мое, я пишу тебе против воли, и причина тебе известна. Горе мне, несчастному! Увы мне, бедному! Что случилось с двумя нашими братьями? Хотя они и оба мне дороги, как истинные чада, однако наш любезен более. Почему же? Потому что он человек Божий, исполненный веры и истины, сын послушания, чадо света, муж желаний, неложный послушник, укротитель страстей, ревнитель, готовый шествовать по пути заповедей, сильно любящий своего духовного отца и в равной мере им любимый, отрекшийся от плоти и прилепившийся Богу, для всех творящий полезное и желательное.

Как ты думаешь, пожалел я этого человека? Гораздо более того: скорбь по нему сильно поразила меня, потрясла мой ум, сокрушила мое сердце; я горько заплакал, зарыдал, как никогда, не потому, что они скончались, а потому, что скончались в таком месте. Не мое ли приказание было тому причиной — вот чего я боюсь. Хотя он с радостью повиновался, готовый даже броситься в огонь, уверенный в благополучном исходе, однако я не решался отпустить их в зимнюю пору и согласился только тогда, когда эконом все приготовил к их отъезду. Таковы обстоятельства.

Однако, чадо мое, я не остался в скорби: овладев своим рассудком и подумав о том, что только один вид смерти гибелен — а именно, смерть греховная; и что важно не место смерти, а образ смерти, — я возблагодарил Господа за происшедшее, все предоставив неисповедимым судьбам Его Промышления. Еще до сложения мира Он определил каждому свое время и место кончины. Поэтому благодушествуй и ты, вечно любезный, брат мой, руководя вместе с Зосимой и дивным Гаианом такими же братьями — духовно и телесно.

О, если бы я, недостойный, разделил их участь! Всегда молись о моем спасении, чадо мое возлюбленное.

Послание 135(323). К Навкратию сыну

Я хочу с тобою говорить, даже когда не представляется случая отправить письмо, и тем более, когда такой случай представляется. С радостью я узнал о хорошем из твоих писем, чадо, ибо для меня радостна весть, что мой истинный брат и архиепископ и прочие отцы мои и братья изгнаны ради Христа. Кто бы дал мне силу обратиться к ним с победным возгласом? Впрочем, я верю, что когда–нибудь такой случай представится. Ибо если бы царь захотел вовсе пресечь мой голос, все же я найду выход и, окрыляемый духом, исполню это.

А ты, чадо мое возлюбленное, укрепляйся о Господе и нисколько не падай духом пред ссылкой. Твердо стой. Если спросят, принеси свое доброе исповедание. Если нужно будет подвергнуться заушению, заушайся вместе со Христом, подвергнись заключению, испей желчь горестных обстоятельств, взойди на крест произволением, — ибо каждому, пожелавшему нести страдания, это зачтется за действительное страдание. Разве не довольно с тебя стать сыном Божиим? Разве мало тебе сделаться сонаследником Христа? Кому же превозноситься, кому радоваться, веселиться и благодушествовать, как не тем, кто заключен и страдает за Христа?

О, если бы подвергнуться и другим страданиям, подобно Владыке! И кто достоин этого? Но в равной степени подается и благодать претерпевшим их. Я, несчастный, никогда так не радовался и не был благодушен, даже и в прежние свои изгнания, хотя и не забываю милостей Господних ко мне. Но и теперь, проводив блаженного отца моего со святым моим Калогиром, я царствую, владычествую, радуюсь и ликую. Так я встречаю, как наслаждения, озлобления со стороны мира; бесстрашный, непреклонный, я дерзаю сказать со святым Давидом: Если выстроится против меня полк, не убоится сердце мое (Пс.26:3). Мне приятна смерть ради вечной жизни. Но таким образом и так высоко настроенный, я исповедую себя мерзостью для всех людей и отверженным от Бога за бесчисленные свои прегрешения. Об этом я скажу так и, может быть, в последний раз.

В случае изгнания по Божию повелению, непременно возьми — или тотчас, или впоследствии — Каллиста и еще, кого хочешь из братий; а мне дай Протерия, чтобы он здесь где–нибудь скрывался и прислуживал мне, если поможет Бог. Христос со духом твоим.

Послание 136(324). Ему же

Узнав, что только Хеландарский игумен явился, при чтении письма трепещу и негодую: что это все значит, чему я теперь подвергаюсь? Итак, я прочел письмо. Как не стенать от содержащихся в нем известий, особенно о том, что и Нектарий, предатель по природе, принадлежит к числу собирающих нечестивую подписку? Царь сделал его своим послом не столько по недостатку в людях, сколько потому, что тот принадлежал к кругу наших братий. Это действительно печально, но с другой стороны, полно радости то, что отцы наши из любви к Богу остаются невредимыми от покушений врагов.

А в чем же состоит грустное дело Никейского епископа? Во всяком случае, разузнай и сообщи также и об окрестных игуменах. Почему ты опечалился о нас? Это совершенные пустяки: они братья и часто обращаются друг с другом по–братски. Итак, чадо мое, молись, чтобы десница Божия осенила обоих, а это оказалось бы пустым.

Я получил записку от брата Клидония и успокоился; при удобном случае отвечу. Так как он меня просил, то и я прошу тебя содержать его и заботиться о нем; покажи ему, что я просил тебя об этом. Утешь его, как и Тифоия, которому я в другой раз напишу. Братья приветствуют тебя.

Послание 137(325). Ему же

Ты поспешил, чадо мое, дать мне малое успокоение. За это Бог отца моего да помилует и успокоит тебя. Узнав о сообщенном, я возблагодарил Господа; ведь все это радостные вести: изгнания ради Христа святейших епископов, сопротивление добрых наших братий. Размышление по этому поводу, — к каким для них последствиям это приведет, — внушает мне сильную заботу и малодушие; ведь они несут самый трудный подвиг. Но Христос защитит и их, как и игуменов, особенно провинциальных.

А ты, чадо, как вспомоществуемый и покровительствуемый Богом, не ленись писать письма, посещать, утверждать, вразумлять, утешать, пробуждать, наставлять, ободрять живущих в монастыре, притесняемых, шествующих добрым путем. И этим не ограничивайся; простирай свои действия и на состоящих под нашим руководством. Ведь тебе должно шествовать вперед ради Христа, пользуясь удобным и подходящим случаем. Пора уже теперь и ученикам стать учителями.

Всем сосланным отцам я, непотребный, очень хочу написать, если найду удобный случай и верного письмоносца, со стороны или своего. Это очень полезно и для пишущего, и для читающего, и для самой Церкви, ибо так делают святые. Кроме того, я, пес и паразит, готовлюсь воскликнуть до самых пределов вселенной. Кто же мне поможет в этом, кроме тебя, — пламеннее всех братьев любящего и Христа, и меня, несчастного? Как я сообщал раньше чрез Адриана, мы живем здесь, по милости Христовой и вашим молитвам, не нуждаясь ни в чем, кроме книг; будет и это, когда соизволит Господь. Горячо молись, чадо, о моем спасении.

Послание 138(326). Ему же

Как прекрасно твое письмо, чадо возлюбленное! Оно содержит все приятные для нас вести: во–первых, о великом дне Госпожи Богородицы; во–вторых, о твоем стремлении к лучшему; далее, о здравии братии, в том числе и семерых; наконец, о чуде от честной иконы Христовой.

Хотя и прискорбна смерть дерзкого, — может ли быть иначе? — славен Господь Бог наш и в чудотворной Своей иконе. Правда, нечестивцы не образумились, иначе объясняя эту смерть, как и иудеи — истинное Христово Воскресение. А для нас достоверно и то, и другое.

Да сотворит Бог благо доброму Гаиану: он пришел сюда с добрыми вестями, пусть и возвратится отсюда, как ты сказал, с такими же вестями. Да будет благословен вместе с пославшими его и Нил, если посетил семерых. И брат Игнатий пришел в добром образе мыслей. Пусть едет Протерий. Но для чего же я утруждаю вас частыми посещениями? Впрочем, так как теперь праздник, то да воздаст вам Господь награду за это. Приветствуй от нашего имени α и β [].

Послание 139(327). Ему же

Возлюбленное чадо, ты подробно оповестил нас о том, что произошло, а кроме того, еще и X. известил нас об этом устно. Но что бы ни случилось, мы должны благодарить Господа и, по возможности, оказывать материальную помощь братьям нашим. Поэтому все золото, какое X. собрал путем милостыни и какое было здесь у меня, я отослал тебе, оставив немного на свои нужды. Окажи помощь нуждающимся в ней, в соответствии с данными мною X. распоряжениями; ведь для этого благий Бог наш и сохранил тебя на свободе.

Найди верного брата и пошли с ним письмо десяти братиям, а если не сможешь, пошли хоть милостыню. Я, в свою очередь, уже послал им письмо, с которым отправил δ []. Кроме того, когда сочтешь полезным, сообщи о себе и через другое лицо, из наших ли или из чужих; и я, если сочту благовременным, напишу.

Ведь не следует из страха перед царями молчать, когда должно говорить. Если кто поколеблется, — говорит Писание, — не благоволит к тому душа Моя (Евр.10:38). Отвергая это, царь запрещает учить и даже вообще разговаривать. Но мы не можем молчать о том, что слышали и знаем, ибо хотя мы и грешны, однако признаем себя учениками тех, кто сказал: Судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога (Деян.4:19).

Мы стараемся обезопасить себя от возможных слухов. Впрочем, если в этом нет необходимости, мы не станем соблюдать осторожность, принимая посылаемое тобой. Посылай же опять, когда следует, ибо если ты не присылаешь писем более двух недель, у нас возникают сомнения; а в противном случае — мы спокойны. Да будет Христос со духом твоим, чадо. Молись обо мне так же горячо, как и я о тебе.

Послание 140(328). Ему же

Чадо, твое известие поразило меня. Я могу только сказать, что так отважно выступить против нечестивого Антония наши благородные братья дерзнули по Божию побуждению. Итак, они достигли славы мучеников, подвергшихся священному ввержению в ров. И кроме них никто не возражает Антонию! Благословен же Бог наш, давший им мужество, укрепивший и сподобивший их принять на себя Его раны. Пусть братья молятся обо мне, смиренном, дабы мне шествовать по их стопам. Хвалю И. и Ф., ибо по необходимости, а лучше сказать, по–мученически они предали себя на заключение, чтобы оказать помощь братиям, терпящим страдания в монастыре.

Да благословит Господь и доброго моего Протерия «во входах его и выходах». Пошли его опять ко мне, хотя он и опрометчив; да поможет ему Господь в путях его, ведь о нем у нас речь, и в нем дело. Трудящийся, как говорится, отдохнет. Ведь тем и прославляется Бог, что подает облегчение в затруднительных обстоятельствах.

Теперь время узнать братолюбцев и отличить чадолюбцев. И я, несчастный, стремлюсь к сей добродетели, ибо обязан писать, просить, утверждать своих чад, позабыв, насколько возможно, о своих человеческих слабостях. Примером для меня, недостойного, служат действия святого Киприана. Григорий Богослов говорит, что даже из изгнания он не переставал укреплять и поддерживать письмами своих пасомых, многих из которых сделал мучениками.

Так вот, чадо мое, опять отправь X. с письмами, руководи им сам при помощи своей дальновидности. Да призрит Господь на благое дело и сделает путь его ровным. Вера творит великие дела, вера избавляет и от смерти; мы, недостойные, опираясь на нее, делаем все, что можем. После возврашения Евфалия пришли ко мне М., если Бог даст. Когда я писал тебе, был в смятении, теперь же, по молитвам твоим, успокоился, однако М. мне необходим.

Все прочее сделай, как Бог тебе поможет. Напиши также И. и Ф. Господь да спасет тебя, чадо. Приветствуй братьев. Мое братство целует тебя.

Послание 141(329). Ему же

Чадо мое, знаю, что в такую зиму трудно ездить сюда, особенно потому, что нужно переправляться через занятую варварами реку. Однако мы почувствовали сильное облегчение, когда увидели брата и получили от тебя письма. Лишь одно вызвало у нас грусть — это падение жалкого Нектария. Впрочем, настоящее происшествие есть следствие всей его жизни. Он стремится только к одному — к удовлетворению своих плотских страстей, а дело веры предоставил ветрам. Поэтому он и преткнулся.

А тебя и всех братий наших, заключенных в темницу и свободных, Бог отца моего да утвердит, да укрепит, чтобы изо дня в день переносить мученичество исповедания. Ведь, вообще, достойно похвалы не начало доброго дела, а доведение его до конца. Будь прилежен в чтении, по мере возможности занимайся грамматикой. Обезопась свое жилище от внезапного нападения еретиков. Бойся Бога, Который очищает человека и сохраняет его в чистоте.

О помощнике эконома сообщит тебе брат. Кто пойдет к архиепископу, чтобы мне опять передать с ним письма? Вместе с братьями мы приветствуем тебя и очень желаем видеть. Приветствуй δ, λ и φ []. Христос да будет нам помощником.

Послание 142(330). К Григорию сыну

Возлюбленный сын и единодушный брат, настало время писать тебе отдельно, так как за имя Христово ты заключен в одиночную тюрьму. Что может быть лучше, блаженнее страдания за Христа, за святую Его икону, за Богородицу, за каждого из святых, образы которых неотделимы от первообразов? Брат мой, ты поистине удостоился великих дарований. Епископы пали, игумены поскользнулись, а ты, будучи еще послушником, присужден к заключению за истину наравне с избранными иерархами и учителями! Радуйся, ибо никто из простых монахов не прославился в такой степени, кроме твоих братьев по общежитию. Новым исповеданием прославь Бога, призвавшего тебя к общению в страданиях Его.

От нас отпали жалкие Орест и Афрат. Да они и не принадлежали к нашим, в противном случае, остались бы с нами. Не поверхностна ли вера во Христа того, чья прежняя жизнь не внушала надежд на послушание? Я даже удивляюсь тому, что они оказали хотя малое сопротивление.

А ты, чадо мое, укрепляйся в силе твоей веры, мужественно перенося настоящее бедствие, изо дня в день ожидая Бога, спасающего тебя от малодушия и от бури (Пс.59:9), ибо близок Господь ко всем призывающим Его (Пс.144:18). Из любви к Богу будь готов и к дальнейшим испытаниям.

Молись обо мне, грешном, чтобы мне спастись о Господе. Приветствует тебя брат Николай. Благодать Господа да будет с тобою, увенчанный брат.

Послание 143(331). К Феоктисту сыну

Чадо мое Феоктист, я разлучен с тобою телом, но не духом, так как умом всегда вижу тебя, имея большое попечение о твоем устроении, как душевном, так и телесном. Доказательством моих непрестанных забот о тебе служит то, что в своей грешной молитве я семь раз в день поименно поминаю тебя и твоих спутников.

Мне известно, что ты терпишь лишения, притеснения и огорчения, но знай, что тебе за гонение уготовано от Христа блаженство. Поэтому утешайся в печали надеждой на вечные блага и радуйся. Ведь, по прекращении искушений, настанет для тебя великая радость, а в будущем веке — торжество. Трижды подвергнувшись гонению за Господа, ты получишь тройной венец.

Умоляю тебя, чадо мое возлюбленное, не впадай в уныние, а стой еще мужественнее. Если даже придется умереть, умрем со Христом, чтобы жить с Ним во веки. Ведь когда–нибудь мы все равно умрем, как бы этого ни избегали.

Я рад, что мой добрый Мефодий с тобою. Да будет посреди вас Христос, покрывая, укрепляя вас и заботясь обо всем. Молись и ты обо мне, смиренном, чтобы мне спастись с вами. Брат Николай приветствует вас.

Послание 144(332). К Дорофею сыну

Чадо возлюбленное, настало время писать тебе отдельно, так как ты, подвергшись гонениям за Бога, отлучен от своих братьев. О, доброе твое исповедание! О, заключение твое — за Господа! Ты достиг того, к чему давно стремился из любви ко Христу, веселись теперь и наслаждайся. Ибо что может быть сладостнее сострадания Христу? Ты воссиял среди братьев твоих, подвизаешься наравне с истинными епископами и игуменами. Ты достиг славы, которой никто из послушников не удостаивался, за исключением твоих братьев по общежитию.

От нас отпали жалкие Орест и Афрат. И нечего этому удивляться, так как они оба искони были неверными, а второй, кроме того, и отступник. А ты, чадо мое, укрепляйся о Господе. Ты начал по призванию Божию, также и соверши свой путь. Благодушно переноси трудности заключения, изо дня в день ожидая спасения от Бога. О, добрый Дорофей, стой мужественно, как Божий дар []! Если даже придется умереть за Христа, умрем, чтобы жить вечно. Молись, чтобы и я, смиренный, спасся о Господе. Приветствует тебя брат Николай. Благодать Господа да будет со духом твоим.

Послание 145(333). Чаду Вассиану

Возлюбленное мое чадо, настало время писать тебе особо, так как ты отлучен от своих братьев. Я возблагодарил и благодарю Бога моего за тебя, так как нашел тебя теперь более верным о Господе, чем я надеялся, мужественным человеком, стражем неподдельного послушания, агнцем Христовым, за Него приносящим себя на смерть. Уже после первых твоих писем я похвалил тебя и был доволен тем, что ты сообщил мне — причем, с таким благодушием — о ваших обстоятельствах. Благо тебе, мое доброе чадо Вассиан!

Вероятно, было особое промышление Божие в том, что я не взял тебя с собою в изгнание, дабы таким образом явилось доказательство твоей добродетели. Ты принес исповедание, заключен в темницу, как золото расплавлен в печали и болезни. Будь же, чадо мое, еще настойчивее и терпеливее, чтобы просиять, как солнце.

Смотри: Орест и Афрат не хотели нисколько терпеть печали и потому сделались сынами тьмы. А ты, как воин Христов, пострадай еще немного, обращая свой взор на небесное и устремляясь к будущему; ведь настоящее пролетит, как сновидение. Как ты будешь торжествовать немного позже, не только в будущем веке, но и здесь, на земле!

Поэтому прошу, будь благодушен, терпи час за часом, следя за внутренними врагами, чтобы мы были со всех сторон свободны. Если даже и оступимся немного, поскорее встанем. Будем молиться, плакать, обратимся сердцем к Богу, — и тотчас явится помощь. Чадо мое, умоляю твою любовь: соверши свой подвиг, молясь и о спасении меня, грешного. Брат Николай приветствует тебя.

Послание 146(334). Чаду Фаддею–исповеднику

О Фаддей, воин Христов, чадо мое желанное, муж твердый духом, целую тебя письмом, как бы устами, обнимаю тебя объятиями сердца моего. Я возрадовался — и радость моя велика — твоему дерзновению, о благороднейший во всей вселенной от востока солнца, красноречивейший и мудрейший среди всех блестящих риторов. В то время, как одни обезумели, став ниже скотов и сделавшись отступниками от Христа, — речь об Оресте и Афрате, сынах тьмы, — ты пребываешь за Него в темнице и злострадании и переносишь это с дерзновением и горячей ревностью. О, доброе твое послушание, приведшее тебя на такую высоту.

Пострадай еще, чадо мое, подвизайся, терпи, чтобы получить венец: отвечай разумно, ходи в смирении, пребывай в надежде, будь готов ради Бога и кровь источить, на что, как я хорошо знаю, ты и решился. Молись и обо мне, грешном, чтобы мне спастись. Брат Николай приветствует тебя.

Послание 147(335). Чаду Литоию

Я обращаюсь к тебе вновь, через короткий промежуток времени, ибо радость моя очень сильна и не позволяет мне больше откладывать свою беседу. Так как ты покаялся в грехе, то Господь, медлительный на гнев и быстрый на помилование, простил его.

Что же я воздам Господу моему за то, что не до конца презрел меня, смиренного, и не дал мне утратить овцу, которую я приобрел с большим трудом и болезнями, которая принадлежала к числу избранных в моем стаде, чей голос очень приятно разносился во все стороны, чье поведение было очень благоприлично? Но зачем многословить? Я нашел, что потерял, удержал отнятое.

Поздравляют меня наши покровители — Ангелы, сорадуются единоверные, веселятся богомудрые, один велиар, душетленный волк, печалится. Пусть у тебя и много ран от его укусов, но есть лекарства, полезные для людей и целебные. Так не ленись же, чадо, с тобою я, смиренный; я отдам свою голову за твою душу, только будь благодушен, только стой с этого времени в заповедях Бога нашего.

Это значит, что ты всегда должен быть с братом, с которым ты теперь решил жить, быть внимательным в исполнении заповедей, избегать душевредных мест и смертельного утеса ереси, пожиная все доброе и полезное, с терпением перенося печаль и настоящую нужду, постигающие нас вследствие частых передвижений с места на место, молясь и обо мне, грешном. Спасайся, чадо мое любезное, отныне и до века.

Послание 148(336). Чаду Виссариону

Я рад за тебя, любезное мое чадо Виссарион, так как ты стал достоянием Божиим среди братий твоих. Ты всегда стремился к прекрасному и дерзновенно стоял за истину, и теперь, войдя в темницу, как золото в печи, ты явился образцом подвижничества, принес исповедание. А что же сверх этого совершили мученики? Разумеется, они претерпели смерть за Христа. Но и ты сделал то же произволением, так как заключенный в темнице всегда подвергается опасности быть убитым. Слава Прославившему тебя до такой степени! Благодарение Призвавшему тебя в такую славу!

Горе отрекшимся от Господа, несчастным Оресту и Афрату. Они отпали от Христа ради малого удовольствия, лишились и ныне монашеского образа, и в будущем веке будут отвергнуты Христом, от Которого отреклись. Так поступили они, ибо были плевелами по природе.

А ты, чадо мое, совершай свой путь, претерпевая печаль, будь готов умереть кровавой смертью, чтобы и мне, грешному, как твоему отцу, получить добрую славу. Чадо мое, мужайся, стой до конца, как и начал, молясь и обо мне, грешном. Приветствует тебя брат Николай.

Послание 149(337). Чадам Титу и Филону

Чада мои любезные, я опять навещаю вас письмом, желая узнать, как вы себя чувствуете, как переносите заключение за Господа. Благодарение Богу за то, что вы явились исповедниками Христа, столпами и утверждением Церкви; ибо хотя вы малы среди братий ваших и не вменяетесь ни во что у благочестивых, но у Бога вы велики и причислены ко святым. Братия, обратите внимание на ваше призвание: какова высота, сколь велико дарование! С твердым терпением положитесь на Господа, изо дня в день ожидая Его милости; по–братски относитесь друг к другу.

Братия мои и чада, Тит и Филон, смотрите — вы терпите заключение за Бога и с Богом. Зная, что с вами Христос, не падайте духом. Когда Он изволит, вы выйдете из темницы, как золото из плавильни, совершенно чистые, удостоившиеся почтения, славы и нетленных венцов. Памятуя о такой награде, будьте довольны, терпеливы, радостны, ибо близок Господь ожидающим Его (Пс.144:18). Молитесь обо мне, смиренном отце вашем, чтобы и мне спастись. Брат Николай приветствует вас.

Послание 150(338). Чаду Игнатию

Чадо мое возлюбленное, раньше я не мог написать тебе особо, но теперь, получив твое письмо, охотно отвечаю. Будь здоров душою и телом, трудись ради царства небесного, ради которого ныне многие подвергаются гонениям от врагов истины. Хорошо, что ты пришел туда, когда там были архиепископ, эконом и прочие братия, и царские посланники. В дальнейшем пребывай в Воскитии или у святого Георгия, как я приказал брату Тифоию.

Ты — человек Божий, твоя монашеская жизнь развивалась под руководством моего смирения; благодаря преуспеванию в добродетели ты был возведен в священный сан, на степень епистимонарха, не говоря уже о степени первого каллиграфа и казначея.

Все это — для твоей славы и для моей похвалы. Так будь же с этих пор, чадо мое, подобен Игнатию Богоносцу, имя которого ты и носишь: распространяя благодать своим словом среди своих братьев, как старших, так равных и подчиненных, разливая миро своих добрых дел, чтобы твое благоухание достигло всего твоего братства, чтобы ты впоследствии воссиял, как солнце, в царстве небесном.

Смерть беспрерывно делает свое дело, как это мы видим на примере нашего братства. Блажен, кто очистит себя перед исходом, — он оставляет еще живущим преподобное имя. Да подаст Бог и тебе, чадо мое, такую кончину. Братья горячо целуют тебя.

Послание 151(339). Ему же

О, добрый мой Игнатий, хочу сообщить тебе, что меня пересылают туда, где Господь мой уготовал мне место упокоения. Прошу, не печалься, а радуйся, что я, грешный, удостоился подвергнуться за Христа ссылке и заключению. Ибо что на земле приятнее и блаженнее страданий ради Бога?! Если Меня гнали, — говорит Христос, — будут гнать и вас (Ин.15:20). Так что же удивительного, что мы подвергаемся гонению за Него? Самая смерть за Него желанна! Это да послужит тебе как бы завещанием от меня, смиренного.

Я знаю, — ты тверд духом и верен Господу; сохрани себя неприкосновенным от христоборной ереси. Ибо горе тем, кто отрекся от Господа. Горе предателю Нектарию, — он повторил древнее падение. Горе несчастному Оресту, который ради страсти отрекся от страдавшего за него Христа, дав подписку против Его иконы.

А ты, доброе мое чадо, будь непоколебим в вере и старателен во всяком добром деле, сохраняй тесную дружбу со всеми братьями, а особенно с экономом, так как при единомыслии старших и подчиненные дружны. Продолжай читать, вникай в смысл Божественных Писаний. Молись обо мне, грешном, чтобы мне спастись. Да будет Христос Бог наш тебе защитой во всем. Аминь.

Послание 152(340). Навкратию сыну

Чадо мое желанное, я с трепетом ожидал твоего письма, желая узнать не только о том, чем закончились упомянутые тобою раньше события, но и о землетрясении, которое стало здесь поводом для пустословия. Прочитав твое письмо, я был сильно поражен, восстенал о происшедшем и пожалел о погибших. Удивительно, что, несмотря на все происходящие бедствия, сердце нечестивых остается непреклонным и еще более ожесточается во зле. Однажды уловленные диаволом в свою волю (2 Тим.2:26), они не хотят пробудиться, да и не могут, если бы пожелали.

Кто же прекратит бурю, кто исцелит рану нашей Церкви? Кто силен это сделать, кроме Того, Кто сказал морю — замолчи (Мк.4:39)? Но для этого нужно, чтобы хотя бы некоторые остались верными Христовой истине, тогда гласу моления их внял бы милосердный Господь. Чадо мое, сохрани верность Христу в чистоте сердца своего и моли Бога, чтобы еще раз прогневавшись, Он не погубил праведного с нечестивым, по Писанию (Быт.18:23). Поддерживай письмами семерых наших братьев, а когда возможно — передавай посылки через послов. Бог воздаст тебе добром за то, что ты оказал помощь клирику Стефану; если можешь, помогай и в дальнейшем ему. Прочти послание митрополита и дай мне ответ на вопрос. Спроси также, что думает по этому поводу архиепископ, сообщив ему в качестве моего мнения свое, но не открывая, конечно, что я писал митрополиту.

Знаю, что трудно, чадо, содержать нас — шестерых человек. У меня уже окончилась работа по переписке, служившая мне большим утешением и душевной помощью. Поэтому позаботься прислать мне на будущее какую–нибудь работу по миниатюрам, только чтобы цены не были мне в убыток. Я брату кратко сказал, что мне нужно прислать.

Приветствуй моих братий, окружающих тебя. Пребывающие со мной братия горячо целуют тебя. Мне сообщили, что некоторые умерли, среди них и митрополит. Да упокоится дух его со святыми.

Послание 153(341). Ему же

Обстоятельства укрепляют душевные силы; поэтому, чадо, нужно мужественно противостоять окружающим искушениям, попускаемым от Бога для испытания нашей веры. Ибо написано: Кого любит Господь, того наказывает (Прит.3:12). Да и откуда же можно узнать о силе нечестия, если не из воздвигнутых им преследований и мучений? Так же и о твердости православия мы можем узнать из подражания современников прежде почившим Отцам. Перечисли искушения, — и ты найдешь, что им соответствует столько же венцов. Блаженны принявшие смерть за Господа, ибо за одно мгновение они приобрели целые века.

Брат Евпрепиан подвергся бичеванию. Но в этом нельзя не видеть благодать Божию, ибо Господь так изволил, чтобы ему претерпеть страдание за Православие. Молитесь и о нем; вместе с ним оберегайте своими молитвами и семерых наших братьев. Пошли что–нибудь человеку Божию, да будет это на пользу и тебе, и ему.

Как я и предвидел, архиепископ схвачен. Да будет с ним Христос. Усиленно молитесь о нем. Я думаю, что теперь вы уже не сможете удерживать за собою монастырь, а архиепископ — выйти. Благодарение Богу и за то, что вы на свободе. У нас остался один истинный монастырь — горний Иерусалим.

Радуйтесь, братья, радуйтесь, ибо и Христос радуется гонениям нашим за Него, Ангелы торжествуют, святые благословляют, демоны с иконоборцами, беснуясь, падают. Пока вы остаетесь на прежних местах, сообщайте нам об этом, а также и о том, каково состояние заключенных братьев. А когда и к вам проникнут еретики, и вы переселитесь, то если будет возможно, сообщи нам, чадо, где тебе даст Господь преклонить главу; но и в противном случае я знаю, где ты, — во Христе и со Христом. О, если бы и ты то же знал о нас!

Не останавливайся нигде без предосторожности, чтобы преждевременно не подвергнуться задержанию или гонению. Приветствуй всех моих братьев, особенно Петра, Тифоия, Игнатия, Тимофея и прочих. Да будет Христос со духом твоим по молитвам отца моего. Сам я не ожидаю передвижения, если только для бичевания или ссылки в другое место. Молитесь о моем смирении, чтобы Христос туне стал силою для меня, поистине изверга. Братья искренно приветствуют вас.

Послание 154(342). Ему же

Как слух о твоей болезни опечалил нас, чадо возлюбленное, так обрадовало нас известие о твоем выздоровлении. Если болезнь и останется у тебя, то, надеюсь, все же не в прежней форме, так как теперь заботы о братиях тебя уже не отягощают. Я думаю, что причиной твоей болезни было именно это, а также употребление воды в большом количестве и перемена места. Хорошо, что тебе пустили кровь. От болезни внутренностей ты не мог вылечиться иначе, как кровопусканием и постоянным употреблением мази, хотя после этого ты будешь долгое время чувствовать слабость. Поэтому будь всегда осторожен, чтобы иметь возможность работать Богу и служить мне, грешному.

А я чувствую все большее и большее облегчение от болезни телесной. О, если бы так же — и от душевной! Ведь о душе должен всецело заботиться каждый, тогда как тело есть ничто, по слову Господа (Ин.6:63).

Часто пишу тебе о том, что я, несчастный, нахожусь между двух страстей, как двух враждебных сил — естественного страха и заповеданного бесстрашия (Мф.10:28). Заключение не является для меня оправданием, так как я могу говорить. Ведь если враги Господни, опираясь на помощь кесаря, так дерзки в своем нечестии, что, увлекая народ Божий, распространили пламя по всей Церкви, то чего же бояться нам, имеющим на своей стороне Царя всех? А мы даже и тайно не беседуем со своими единомышленниками. По этому поводу Григорий Богослов с сильным укором говорит: «Молчат уста благочестивых».

С другой стороны, мы получили заповедь избегать искушений. Чтобы исполнить ее, нужно идти средним путем и, если, несмотря на это, придется подвергнуться гонению, то это — дело блаженное. Из тех, кому я пишу, пусть никто не сомневается и поступает так, даже и архиепископ, а там уж — как Господь даст.

Хотя А. и В. избегают митрополита, но ты, чадо, осторожно примири их с ним, сообщив им о моем к нему расположении, ибо по сравнению с другими епископами он усердно подвизался за Бога.

Снабди X. всем необходимым и отправь по делам в столицу, внушив ему мудро и разумно исполнить поручение. У нас есть почти все необходимое; не тревожься. Да спасет тебя Бог. Братья крепко целуют тебя, а ты целуй от нас Каллиста.

Послание 155(343). Ему же

Когда я услышал о происшедшем, то удивился не столько отступнику Нектарию, сколько нечестивому эконому, которого Господь сделал предметом удивления, если только этот слух справедлив в нынешние лукавые дни. У меня возникло внутреннее опасение за семерых братьев, — как сложатся обстоятельства, что станет с ними, а также и со всеми возлюбившими Его облик, отчетливо видимый и поклоняемый в Его иконе.

Что касается другого, то ты хорошо сделал, что сообщил нам об этом. Ведь она нам мать духовная, хотя и каждый, подвергающийся тем же страданиям, есть для нас и отец, и мать, и брат. В качестве благословения передай ей корзинку, а содержимое оставь себе. У нас только это и было под руками.

Теперь мы заботимся о X., да сохранит его Господь здоровым и благодушным. Мы получили твои посылки. Наши братия приветствуют тебя. Приветствуй от нас твоих.

Послание 156(344). Ему же

Сколь многое может случиться в одно мгновение: схвачен брат Евпрепиан, о чем я очень жалею, — имею в виду последствия; еще раньше схвачен епископ Милетский, — и о нем я беспокоюсь; очень угнетает меня мысль, где и как пребывали и пребывают семеро наших братьев. Скорблю я и об агринетах [ ]. Но Бог милостив и силен обратить затруднения в удобство! Чего только не сделал лукавый! Но Господь обыкновенно и самые причины зла обращает в благодетельные силы.

Жаль их, но нужно радоваться за исповедников, если действительно те, о которых ты сообщил, таковы. Да поможет им Господь. Благо и мидикийскому игумену, хорошо отвечавшему на допросе! Целуй его от меня.

Ты писал о совете. Много советов может дать ближний, однако для каждого не может быть ничего лучше того, что советует его собственная совесть. Этого мы и будем придерживаться, ничего не принимая от давших подписку, если даже они что–нибудь и пришлют. Если ты не знал об их поступке, это извинительно, но мы недавно узнали, что они дали подписки.

Изгони же, чадо, всякие страхи и стремись только к богоугодному, ибо тот, кто этого не ищет, не будет иметь даже и земного благополучия. Целуй братьев. Наши приветствуют тебя.

Послание 157(345). Ему же

Первую часть твоего письма, чадо, я прочел с улыбкой, а перейдя к дальнейшему, смутился, узнав о размерах бедствия. Но благословен Бог, обо всем промышляющий и все обращающий во благо. Приготовимся, как Христовы воины, хотя и грешные. Вожделенны язвы Владыки, хотя и очень болезненны. Ведь нам неизбежно придется умереть общею смертью; так умрем добровольной смертью за Христа, чтобы, избегая временных человеческих страданий, нам не подвергнуться вечному наказанию за гробом.

Заметь, заведующий Лупадиевой странноприимницей уже давно предсказал это, как я устно и сообщил тебе. Итак, слышанное тобою справедливо. Постарайся, чадо мое, утвердить себя и братьев. Да сохранит тебя Господь. Молись обо мне, немощном.

Послание 158(346). К восточному монаху Иоанну

Любезнейший сын и брат, так как ты опять обратился ко мне с письмом, то и я также пишу тебе для увещания. Вместе с тем напоминаю, что всегда хорошо и богоугодно по каждому поводу винить самого себя, а не ближнего. При этом условии происшедшее обыкновенно представляется в меньших размерах, а еще не происшедшее — и не возникает. Но достаточно об этом, ибо, как говорит Писание, дай наставление мудрому, и он будет еще мудрее (Прит.9:9), а разумный и с немногих семян соберет большой урожай духовного хлеба.

Я, грешный, должен принести благодарение и хвалу, что схвачен мой любезный сын Мелетий. Я не только внимаю твоей просьбе, но и приношу тебе, желанный, величайшую благодарность за участие в деле. Ибо благодаря твоему внимательному и честному отношению удалось избежать неразумной ревности и достичь пристани благочиния и истины.

О, промышление, не попускающее совершенно заблудиться тем, кто со смирением ищет своего спасения! По твоему слову я принял его и причислил к собственным членам и радуюсь о нем более, чем о тех, с кем был давно связан. И если он мне будет писать, как и должно быть, то, конечно, получит ответ. Прошу тебя, передай ему приветствие с просьбой неопустительно молиться о моем спасении.

Послание 159(347). К Никите мандатору

Возлюбленный мой господин, узнав, что ты с братьями благополучно добрался до Константинополя, представился царю и увидел его, и что все по милости Божией совершилось без опасности, я прославил моего Бога, хранившего тебя от козней и искушений каиафовых, благодаря посредничеству доброго человека, начальника путей сообщения.

Знай, господин, что ты заложил в нашу смиренную душу сильное чувство любви. Со многими царскими вельможами я встречался по различным поводам, но ни к кому так не привязался и никого не полюбил так, как тебя. Причина — в твоей рассудительности, обдуманности и мягкости, прямолинейности и талантливости и, вообще, в других твоих способностях, ведущих к добродетели. На какую высоту мне поставить твое благочестие, любовь к рассуждениям и наукам, твою внимательность и благосклонность? А твое божественное смирение и снисходительность? Наше слово бессильно описать присущие тебе благородные свойства и добродетели, да и письмо не вместило бы их все, если бы мы стали перечислять их.

А со своей стороны, я мог бы сказать, что истина пострадает, если ты не получишь в сенате первого места или, по крайней мере, второй степени. Впрочем, добродетель, если и не возвышается кем–либо извне, по природе и сама по себе имеет царское достоинство и высшее свойство. Так я думаю о твоем благородии и, как самого себя, убеждаю тебя в этом из любви, без задней мысли.

Итак, держись своей добродетели и не завидуй никому из царских временщиков. Также просим тебя, не переставай поминать и нас, грешных, и покровительствовать, насколько возможно, братии аввы Ипатия. Приветствуй своих близких, через тебя оказавших мне благодеяние.

Послание 160(348). Супруге логофета

Трудно теперь передать в ваши места письмо от меня, смиренного, но любовь по Богу к тебе, госпожа, убедила нас написать тебе. Ибо мы не можем забыть о твоем богочестии и твердой уверенности в нас, недостойных, совершенно неспособных привлечь кого–либо к вере. Впрочем, несмотря на нашу неспособность, ты не утратила своей награды, так как Бог ценит и принимает дело твоего убеждения. Поэтому мы молимся о том, чтобы ты была здорова и наслаждалась в душе невозмутимым миром Господним.

Но, с другой стороны, человеку невозможно прожить без скорбей, которые попускаются Богом для нашего воспитания, чтобы через них обнаружилась твердость нашей любви и веры в Него. Поэтому в терпении переноси все происходящее и радуйся, так как это дает тебе надежду на спасение. Ведь я знаю твою прямоту во всех делах.

Умоляю тебя, сохраняй свое православие в неприкосновенности от противящихся истине оскорбителей святой иконы Христа, Богородицы и всех святых. Бог да соблюдает тебя всегда, госпожа моя, как свое святое сокровище.

Послание 161(349). К инокиням

Думаю, что вам известно то, что я не забываю о вашей ко мне любви по Богу. Ведь не может быть, чтобы мое имя не упоминалось в ваших молитвах, не потому, чтобы во мне, грешном, было что–либо хорошее, а ради любви о Господе, нашего знакомства, а также и общего монашеского состояния.

У меня же есть много оснований поминать вас, так как вы и благочестивы, и благоговейны и, кроме того, сострадаете нам, смиренным. Ведь я не могу забыть о ваших благодеяниях и милостях, о вашей печали и слезах по поводу нашего расставания во время изгнания и вследствие изгнания. Поэтому мы и поминаем, и почитаем, и относимся к тебе, как к духовной матери; и не только к тебе, но и к стоящей при тебе на втором месте. Желаем вам здоровья, благословения от Бога и совершения добрых дел в вашем подвижничестве.

Мы знаем, что вы боитесь Бога и любите возлюбленного и возлюбившего вас Христа. Поэтому, в виду наступивших стеснений от христоборной ереси, мы и беспокоимся о вас. Этой ереси следует избегать всяческим образом, так как общение с ней разлучает нас со Христом. В вас я уверен и радуюсь, что вы — Христовы служительницы и рабы. Прошу вас, еще сильнее молитесь за меня, смиренного, ко Господу, чтобы мне совершенно спастись от сетей вражиих.

Послание 162(350). К игумении

Мы непосредственно не знакомы с тобою, почтенная мать, а знаем о тебе из рассказов нашего духовного сына Ипатия. Теперь же твое благочестие стало еще более известно нам своей верностью Богу, ибо ты согласилась скорее лишиться монастыря, оставить покровительство сестер и даже подвергнуться заключению, к которому ты присуждена, чем отпасть от веры во Христа. Ведь отречение от Его святой иконы является поистине отпадением от Христа, а именно этого требуют новые иудеи, заключая непокорных в темницы, бичуя, удушая, угнетая, искушая, ссылая, заковывая, измышляя все для их злострадания.

Поэтому, благая мать, услышав о столь добром твоем исповедании, мы сочли справедливым посетить тебя своим письмом, возвещая тебе мир. С тобою Христос, Которого ты возлюбила и ради Которого страдаешь. Благодушествуй, мужайся, черпай силу в укрепляющем тебя Христе, и не только в настоящем, переживаемом тобою случае, но и во всех будущих, каким Он попустит произойти, для испытания нелицемерной твоей веры.

Не говори: «Сбились с пути иерархи, священники, игумены; что же могу сделать я, женщина, к тому же болезненная от природы? Как я вынесу это?» Ни в коем случае не говори этого, мать! Каждый из нас, будь то мужчина или женщина, юноша или старец, — получил от Бога силу ценою жизни защищать Божий закон и нашу православную веру, и падение ближнего не может нам служить оправданием. Сколько мужчин и женщин еще раньше было привлечено свидетельствовать за Христа? И только очень немногие из них, если не называть их поименно, получили победный венец. И ты, подобно им, стой мужественно, прошу тебя; от имени Христова просим, — говорит Писание, — как бы Сам Бог увещевает через нас (2 Кор.5:20).

Вместо письма, ответь нам, своими святыми молитвами, чтобы и мы, смиренные, наконец, удостоились подвизаться вслед за нашими святыми отцами.

Послание 163(351). К вдове консула

Я отправил это свое письмо, чтобы исполнить свой долг перед тобою, госпожа моя. Ибо получив от твоего благочестия дары, я считаю себя должником твоей по Богу честности. Какие же это дары? Это, во–первых, широкое гостеприимство, которое твоя добрая душа подвиглась оказать брату Протерию, открыв двери своего богохранимого дома, притом в такое время, когда нередко друзья и даже родные из человеческого страха затворяют свои двери перед гонимыми за Христа. Кроме того, ты посылаешь и нам, смиренным, необходимое для успокоения и утешения. Эта помощь неизвестному человеку, к тому же грешному, — дело твоего великого умиления и доброты, признак великого благочестия и любви к заповедям. И это совершается не в сиротских размерах и, как нам сообщает письмоносец, проистекает из благого сокровища многих других твоих благодеяний и православной веры.

Итак, мы славим Бога за тебя, ибо твоя добродетельная вдовья жизнь направлена к славе Божией. Вместе с тем мы молимся, чтобы твои блага сохранились неотъемлемыми и чтобы ты, проводя всю жизнь еще более славно, достигла степени совершенства и удостоилась царства небесного, дела которого да удастся тебе совершить.

Послание 164(352). Консулу Сергию, двоюродному брату

Родной мой и желанный, я прочел твое письмо и одобрил твое доброе настроение, так как ты по причине сильного соболезнования и милости к нам, смиренным, осмеливаешься в эти дни писать нам и утешать словами. Оставив в стороне свои собственные дела, — так как они по милости Христа и вследствие внушаемой ими надежды не печальны, хотя и кажутся такими, — я, грешный, обращаюсь к твоим делам.

Как это с тобою непрерывно происходят несчастья и дома, и за пределами его, и даже от твоих же собственных детей, от которых, наоборот, следовало бы ожидать и обогащения дома, и руководства, и поддержки, и всего, что приятно отцам? Горе мне, несчастному: в какой обстановке проходит твоя жизнь! Верь мне, добрый брат, что моя душа так же скорбит за тебя, как скорбел бы наш покойный отец: он более чем кто–либо другой сожалел о твоих неудачах.

Не падай духом; наоборот, с благодарностью и готовностью переноси все это, ибо благий Бог неудачи и печали обыкновенно приводит к нашей пользе. Кроме того, тебе следует избегать общения с христоборной ересью, участие в которой очерняет и губит душу. Итак, по мере сил блюди себя; если же ты сохранишь чистоту веры, а лишишься всего иного, то это не существенно: ведь все мы и против своей воли покинем все и нагими, как и родились, предстанем перед Судией. Ущерб в вере — это единственная и величайшая опасность, так как с верой мы выйдем в вечный путь, и лишь она будет при нас с делами нашими в день окончательного Суда.

Блаженна игуменья, если совершит свой путь до конца. Еще раз приветствуй наших, которым я, хотя и грешный, всегда желаю спасения.

Послание 165(353). К Навкратию сыну

Ты, чадо, не перестаешь являть свою ревность в любви к Богу и в ухаживании за мною, смиренным; так и в этот раз ты послал брата Каллиста в город, чтобы снабдить нас необходимым и нужным. Приняв его и прочитав принесенные им письма от тебя и других братьев, мы получили и печальные, и радостные вести. Печально, что несчастный Орест отпал от нас и, не понеся даже мимолетной скорби за имя Божие, перебежал к противникам, став предметом злорадства и для демонов, и для нечестивцев. Радостно, что братья наши спасаются и выносят злострадания за Бога; радостны также известия и о наших общих отцах.

Если поскользнулся тот или другой брат, не удивляйся этому, если же кто спасется вполне, о том воздай славу Богу. Ибо нужно долго трудиться для того, чтобы приобрести бессмертие. Поэтому дерзай сам и не считай за труд побуждать к этому других, насколько это тебе доступно.

Знаю, чадо, что тебя и твоих братьев повергает в печаль известие о нашей ссылке; но, благодарение Господу, я, хотя и грешен, ни на что не жалуюсь ради славы Христа, за Которого смиренная Греция приведена в сильное волнение. И зачем? Чтобы избранники были обнаружены тем, что их дело при испытании не сгорит (1 Кор.3:12–13). В тюрьмах отцов бьют и морят голодом; стоит ли огорчаться, если нас, негодных, сошлют в другое место? Господня земля всюду, куда бы я, — один ли или с другими, — ни был заброшен.

Я не знаю, кого из братьев взять мне в спутники в ссылку, так как ни на ком из них не может остановиться мое смиренное сердце. Окончательное решение сообщит тебе брат. Если Господь поможет нам увидеться до моей ссылки, то я дам более определенное указание по этому и по другим вопросам; если же нет, — да будет Христос со духом твоим. Молись обо мне, смиренном.

Послание 166(354). Ему же

Любезное чадо, мы уже добрались до того места, куда по воле благого Бога мы сосланы за Его святое имя. Весь путь мы совершили за пятнадцать дней, без особенных трудностей, благодаря бездождию и сухой дороге. К тому же наш конвойный относился к нашему смирению очень милостиво, с сочувствием и оказывал нам уважение.

Мы поселились в Воните, в доме жены патриция Тирка, и весьма любезно приняты как ею, так и соседними архонтами [ ]. Вода в тамошнем озере — соленая, и рыбы нет. Впрочем, ради Христа мне и соленое — сладко, и безрыбное — обильно рыбой. Вознеси к Богу молитвы о нас, чтобы мы пожили здесь под покровом державной руки Божией, благоугождая Ему, и во всяком нашем деле и слове сообразовались с Его волей.

Братья с Архипом остались на пути; не знаю, успеют ли они добраться, а писать через них мы боимся. Путь далек, и мы не знаем, можешь ли ты без затруднений опять прислать других братьев, и согласен ли кто–нибудь на это. Однако, если такие окажутся, им будет трудно нести с собою вещи. Пусть возьмут только, может быть, книги или другое, крайне необходимое, чего здесь нельзя найти, — да и то в небольшом количестве. К нам можно проехать и морским путем: от приморской Ликии до наших мест около ста миль. Кроме прочего, я имею нужду также и в письменной работе.

Заранее выражаю согласие на все, что вам под силу; так что, если я не получу вашего ответа или вследствие заключения в тюрьму, или по причине какого–либо другого затруднения, я это перенесу с благодарностью к Господу. Ведь я знаю о вашем настроении, возлюбленные мои дети, и о том, что, если бы того требовала нужда, вы, вырвав собственные свои глаза, отдали бы их мне.

Сын мой, пока можешь, непрестанно заботься о своих братьях, утверждая, вразумляя и воодушевляя их; нам нужно бодрствовать над их душами, так как мы дадим за них ответ Господу. Особенно предоставь себя в распоряжение заключенным братьям.

С нами Христос, победивший мир и нам обещающий победу. Поэтому ни в коем случае не будем падать духом, если даже мир нас разлучает телесно, если нас ссылают в пустынные, ненаселенные места, если огорчают, причиняют лишения, подвергают заключениям, — чем многочисленнее страдания, тем богаче венцы. Кто достоин подвергнуться четвертованию ради Бога и умереть? Таковой еще более уподобится Христу. Знай об этом, заботься о своем спасении, здесь источник благодушия и радости, здесь твой венец.

Письма, вложенные в твое письмо, раздай по принадлежности. Целуй δ и λ [ ], Игнатия, любезных мне твоих спутников, всех, кто может сохранить тайну. Трое братьев, сопровождающие меня, горячо приветствуют тебя и твоих спутников. Да будет Господь со духом твоим, чадо мое прелюбезное.

Послание 167(355). К игумении

Увидев, какова и сколь велика выразительность твоих честных писем к моему смирению, происходящая от твоего крайнего смиренномудрия и умиления, я решаюсь, — хотя это и дерзновенно, — сказать то же, что сказал Христос: О, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему (Мф.15:28). Ведь Бог испытывает именно веру просящего и сообразно ей дает просимое, хотя бы тот и не был достоин. Точно также с полной справедливостью можно похвалить и оправдать и это твое смиренное обращение и прошение, ибо Писание говорит, что хотя праведник сам себя спешит обвинить, но в тяжбе своей он прав (Прит.18:17); также и Христос говорит: Кто унижает себя, тот возвысится (Мф.23:12).

Ты избрала монашескую жизнь и переменила тленное на вечное, — радуйся этому доброму твоему решению, вечно стремясь и шествуя по путям, ведущим в царство небесное, через усвоение богоуподобляющих добродетелей, благодаря которым и Святые Отцы взошли к Богу. Ведь мы можем с каждым днем совершенствоваться и изменяться к лучшему. Это первое, о чем я хотел сказать.

Чем же равноценным мы воздадим тебе за все то, что ты из убеждения с настойчивостью изъявляешь по отношению к нашей убогости, так что даже оказывающих нам гостеприимство называешь блаженными, а себя считаешь несчастною? Заслуги моих соседей далеко не так велики, как твои: они содержат нас, поскольку находятся рядом, и тем, что имеют под руками.

А ты, несмотря на очень далекое расстояние, являешься сюда на крыльях сострадания, питая, насыщая нас, ухаживая за нами. В Лаодикии, по твоему распоряжению, я получил одну посылку, в Вифинии — другую. Всем этим ты привела нас в величайшее изумление. Своим милосердием ты, можно сказать, превзошла сонамитянку, хотя та оказала гостеприимство пророку, а ты — грешнику. Но нужно усилить это сравнение обещанием []: во чреве мысли ты будешь иметь страх Божий, поболишь небесной любовью и родишь дух совершенного своего спасения.

Не имея ничего, чем можно было бы отблагодарить тебя за дары, я обращаюсь к тебе с такими словами. Но, может быть, ты дивишься нашему слову? Или оно кажется тебе диким? Ведь от тех, с кем ты нас сравниваешь, мы и словом, и делом так же далеки, как земля от неба. А если наши жалкие слова, проникнутые любовью, тебе приятны, то руководись ими и не обращайся к высшим. Ты справедливо хвалишь господина моего спафария, — он прекрасный человек. Низко кланяюсь ему, а также и его отраслям, прозябшим от доброго корня. Бог мира да будет с тобою.

Послание 168(356). К спафарию Феодору

Лишь только я взялся за письмо к твоему благочестию, как был отвлечен посетившим меня царским чиновником, который сообщил нам определение о переселении, т. е. о ссылке нас, смиренных. Получив такое известие, я стал тяготиться продолжением письма, но сильное желание, продолжавшее двигать моим пером превзошло обстоятельства. Итак, в руки твоему величию направляется письмо с дружеским приветствием, с объяснением и благодарностью за дары, которые я получил от боголюбезной вашей руки.

При этом, я имею в виду и честную госпожу твою тещу, о добром расположении которой ко мне, грешному, я давно знаю. Благодарю вас за то, что вы дали все необходимое для нашего житейского обихода. Да сохранит Господь вас обоих неприкосновенными и прямо шествующими по путям Господним.

Господин, я с радостью узнал о твоей благочестивой ревности, о твоем стремлении к познанию истины и о твоем гостеприимстве монахам. Если плоды дерева красивы на вид, то причина этого заключается в корне; кто бы мог быть им в данном случае, как не святейший митрополит, наш духовный отец? Его молитвами да спасемся мы оба со всеми своими близкими. Будь здоров о Господе, во всех отношениях желанный и славный мой.

Послание 169(357). К Навкратию сыну

Чадо мое, знай, что добрый человек, сопровождавший меня в ссылку, опять был послан ко мне царем с угрозою подвергнуть меня ста ударам за сделанные нами заявления, — хотя чиновник передал ему далеко не все, — а также, чтобы отнять у меня двух братьев — Лукиана и Ипатия, все книги, вплоть до Тропология, и не только это, но, если найдут, икону до энколпия и, наконец, деньги, оставив мне только десять золотых. За все это я возблагодарил благого моего Бога, знающего, что нам полезно, и, конечно, сообразно этому определяющего все о нас.

Чиновнику я ответил, что за имя Божие готов не только подвергнуться бичеванию, но даже принять смерть. В этом случае он поступил по своему желанию. Я изъявил свое согласие на то, чтобы вместе с братьями был взят и Николай, но тот не принял это предложение. Из книг он отнял Лествицу и Тропологий. А относительно денег я ему сказал, что, если бы я на них надеялся, то зачем стал бы терпеть все это?

Разлучившись с двумя братьями, я остался с Николаем и с постоянно находящимся при нас стражем. Молись усердно о том, чтобы мы проводили свою жизнь в терпении и благодарении и были вполне готовы ко всему печальному, даже смерти; наконец, и о том, чтобы мы не причиняли вреда друг другу, имея Бога среди нас, ибо где Он, там все переносится легко.

Мужайся и ты, ибо, конечно, и до вас дойдет искушение, из–за которого я, кажется, и отсюда буду переведен. Да будет тебе помощником Господь, за Которого и терпим страдания. Не бойтесь, чада мои, обычных угроз, не бойтесь даже ран, взирая на Христа, Который ради нас изъязвлен был (Ис.53:5), не бойтесь, наконец, самой смерти, ибо она — условие вечной жизни. Хотя я страдаю от болезни и объят страстями, но поддерживаемый как вашими молитвами, так молитвами нашего блаженного отца и всех братьев, с радостью подвергнусь чему угодно. Только прошу вас, бодрствуйте в молитве, укрепляясь духом, чтобы по воле Божией быть готовыми на все.

С приветствием передай это тайно δ и λ [], Игнатию или какому–либо другому верному. Бог по молитвам отца моего да будет тебе защитником и хранителем во всем.

Послание 170(358). Ему же

Все, что ты, чадо мое любезное, прислал мне, я принял с радостью: приятное и неприятное, радостное и печальное, подающее и отнимающее надежду, известное и неизвестное. Не стану говорить о твоих похвалах мне, жалкому, не делающему и, конечно, не сделавшему ничего хорошего на земле, хотя ты и привык преувеличивать мои достоинства из любви и веры. Видя, что твоя душа украшена этими качествами, я прославляю моего Бога, утверждающего тебя в верности страху Его.

Во всем мы смиренны и жалки. Ибо что мы претерпели? — Совсем не то, что наши отцы и братья; мы намного отстали, ибо далеки от их достоинств и добродетелей. Во всяком случае, по милости Божией и по молитвам отца и братьев, изгнание и уединение оказались для нас полезными, так как благость Божия иначе настроила расположение моего смирения. И мне бы не удалось ее постичь, не подвергнувшись всем этим испытаниям, но теперь я нахожу, что она слаще меда. О, человеколюбие Бога, ради пользы на время огорчающего, а затем уже являющего благотворные последствия от печали и сладость от горечи.

Теперь, куда бы ни повел меня Христос, всеобщая Радость, я, несчастный, уже не буду чувствовать затруднений. Я постоянно восклицаю: был для Тебя подобен скоту, но я всегда с Тобою (Пс.72:22–23). Поэтому я не стану беспокоиться ни о чем, включая коварство царя, если бы даже он постлал мне под ноги сеть из веревок и поставил мне претыкания на пути, ибо написано: на аспида и василиска наступишь и попирать будешь льва и змея (Пс.90:13). О, если бы, доброе чадо, по вашим молитвам и по крайнему милосердию Божию, покрывающему бездну моих грехов, это обетование было действенно в течение всей моей жизни и в отношении всех видимых и невидимых врагов!

Узнай о том, как я здесь живу, от письмоносца и сообщи другим. Также он обстоятельно расскажет, кто мне всяческим образом покровительствует здесь, на чужбине, и кого прошу вас поминать в своих молитвах. Зачем ты, отцелюбивый, так трудился, посылая нам обильные и многообразные дары? Да воздаст тебе Бог мой здесь духовными дарами, а там — вечными. Я знаю, что ты находишься в затруднительном положении: тебя тянут то в одну, то в другую сторону, стесняют, требуют твоего внимания и присутствующие, и отсутствующие, как старшие, так и подчиненные, то в виде слова, то в виде дела, наставления и примирения, при всех представляющихся и совершающихся случаях, и все это при непрерывно ожидаемом взятии или какой–нибудь опасности. Но дерзай, велика твоя награда, тебе предстоит венец мученичества. О, провидение, обратившее коварство державного в спасение для многих! Впрочем, будь очень внимателен с остальными, ибо не на глазах у птиц расставляются сети (Прит.1:17), но да поможет нам Господь до конца жизни высоко перелетать через них.

Поистине поразило мою бедную душу падение Хрисопольского епископа. Но Господь да поможет грамматикам, господину Иосифу и всякому другому [ ], кого искушает новый Ианний [ ]. Всем им я послал письма, если только окажется возможным вручить их; но ты сам предварительно прочти их. О Господе и ради Господа по возможности предоставь себя в распоряжение настоятельницы монастыря святого Фоки, а затем и других заключенных, ибо они — Божии служительницы, так как несут подвиг исповедничества. Благодать Господня да будет тебе, возлюбленный, хранением во всех случаях. Приветствует тебя господин Иоанн с братом Николаем.

Послание 171(359). Ему же

С тех пор, как мы разлучились с тобой, возлюбленное чадо, я пишу уже четвертый раз, сообщая о том, что у нас происходит, а также о том, что братья взяты и я остался один с братом Николаем. Поэтому мне нет нужды распространяться, к тому же и письмоносец оказался братом и вполне заслуживающим доверия. Достаточно только заметить, что мы здравствуем телом, со дня на день ожидая спасения Божия.

Ведь куда нам обращаться, на кого взирать, к кому воздыхать в ожидании скорой помощи и утешения в горе? Поэтому нам совсем нетрудным показалось разлучение с братьями, наоборот, против всякого ожидания — успокоительным, так как мы тесно припали только к Богу, подобно тому, как преломленная труба гонит воду вверх. Поэтому мы готовы разлучиться и с братом Николаем, однако довольствуемся уже свершившимся. Мы ищем уже не своей воли, но Божия устроения, ибо Он, конечно, с наибольшей пользой устроил наше жилище.

Теперь при мне неотлучно часовой, сменяющийся каждую неделю, и один из привратников; при нем мы едим, поем, спим. Так мы проводим дни, как определил назирающий Бог: в работе, чтении, отдыхе, по временам в случайных беседах, как друг с другом, так и с посещающими нас добрыми людьми, в том числе, конечно, и с монахами. Бог возбудил людей не только из этой местности, но и из сопредельной и более отдаленной, которые и утешают нас достаточно, телесно и духовно. Некоторые из них стали так единодушны с нами, что выразили готовность даже до смерти подвизаться за благочестие. Хотя мы недостойны и дышать, но благий Бог к сосланным ради Него всегда внимателен, оберегает, промышляет, заботится в большей мере, чем можно было надеяться.

Так, через посредство ворона Он напитал голодного Илию, равно и Даниила, перенес Аввакума по воздуху, также точно он оберегает и всякого другого из своих слуг. Вот поэтому, чада, не скорбите о нас, смиренных, как будто мы покинуты. Ведь, когда я буду гонителями Христовыми разлучен с этим негодным телом, — при всем недостоинстве я готовлюсь и этому подвергнуться, — тогда я буду спасен, тогда буду принят в жизнь, тогда уже навеки я одержу победу над внутренним и внешним моим гонителем.

Поэтому, чадо мое, вместе со своими братьями горячо молись обо мне, чтобы я все всегда мыслил, говорил и делал как в присутствии Божием; а я, со своей стороны, днем и ночью непрестанно со слезами молю Его о том же и для тебя, моего брата, любезного и единодушного более, чем прочие твои братья, — о том, чтобы мы все совершили и этот добрый подвиг благоугодно Господу, мужественно и мученически, так, чтобы наше настоящее не оказалось ниже прошлого. С этой целью потрудись и ты для братьев вместо меня, одних устно привлекая и утверждая, к другим обращаясь через посредство писем, и вообще отдай себя всецело на все, чего потребует нужда.

О необходимом для нашего тела не скорби; по Божию промышлению у нас в этом полное изобилие. Даже и книг не посылай, разве только, может быть, словарь и тетрадку со сделанными мною набросками проповеди, которую Ипатий отдал Каллисту для переписки. Как устроит Господь далее, опять сообщим. Через друзей мы и здесь достали несколько книг для чтения. Да воздаст тебе Бог благом за то, что ты послал брата к О. Но я опять написал ему, и если случится какая–нибудь оказия, перешли ему это письмо. Я очень беспокоюсь о двух братьях, что с ними; поэтому сообщи мне, где они находятся. Точно также и относительно девяти и десяти. Бог да покроет тебя, чадо, своей могучей рукой. Приветствуй соблюдающих в словах осторожность, особенно δ, λ и ι [].

Послание 172(360). Ему же

Ты, чадо, поспешил посетить наше смирение, но страсть нетерпелива: дни считает часами и годы временами. Итак, благодарю Бога моего за то, что, невзирая на мое недостоинство, вы так любите меня и заботитесь. Ты прислал доброго Адриана, чтобы вдохнуть в меня мужество и утешить, а это ведь не обошлось без труда, вследствие общения и разлучения его со спутниками. Благодарю вас и за это; я его удержал, и он живет здесь поблизости. Спутников брата Силуана я отпустил обратно, вследствие просьбы о них. Как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое (Рим.10:15). Таковы эти люди, если кратко представить их свойства. А мы, смиренные, пользуемся по вашим молитвам телесным здоровьем, — о, если бы и душевным!

Все, что ты письменно сообщил и устно передал, я знал. Хотя я и грешник, но молюсь о том, чтобы еще более утвердились в непреклонной вере в истину все отцы наши и братья, как монахи, так и все чада Церкви. Блажен, кто переносит много страданий за Христа и доводит свой подвиг до конца. Вот теперь время мученичества, побеждающему обещан от Бога венец. Радуйся же и подвизайся, добрый Навкратий, ибо самое имя твое обозначает силу ума, будь всегда трезвенным, все совершая по воле Божией, никому ни в чем не полагая претыкания, да будет служение твое беспорочным, но во всем являй себя, как слуга Божий (2 Кор.6:3–4).

Как я оплакал слабость двух братьев, это показывает мое письмо к авве Афанасию с выражением благодарности. Пусть расторопный Силуан отправляется в путь, Господом хранимый, с письмами и от вас. Присланное мною слово пусть перепишут, чтобы оно хранилось и у других. Составить его я дерзнул из сильной ревности, если только оно не очень противно для читателей и не оскорбительно для Матери Господа; но упросите Ее смилостивиться надо мной. Целуй δ и φ [], целуй сожителей по келии, целуй тех, кто соблюдает тайну. Целуют тебя и мои все. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом твоим. Аминь.

Послание 173(361). К Литоию сыну

Из двух твоих писем, возлюбленное чадо, я узнал и на этот раз о твоем полном раскаянии и обращении, особенно о том, что ты отказался от общения со столичными и примкнул к эконому. Это внушило мне полную любовь к тебе, а особенно к Богу, ради Которого я люблю и любим, в Котором я и породил тебя, возлюбленный мой сын Литоий. Так не впадай опять в прежнее, куда ты поскользнулся случайно, по моим грехам, или бальзама нет в Галааде (Иер.8:22)? Или отвращающийся не обратится? Обратитесь ко Мне, — зовет Бог. Побежденный воин, если возобновит битву, есть опять воин, точно также и кормчий. Ведь и впавши в смертный грех, мы умираем не тотчас, а продолжаем жить для покаяния, ибо неложен Сказавший: живу Я, говорит Господь Бог, не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был (Иез.33:11). Таким образом, после греховной смерти еще остается жизнь, но нет ее после отшествия отсюда, ибо как овец, заключат их (неправедных) в преисподнюю, — говорит об этом Писание (Пс.48:15). Поэтому, брат, поклонимся и припадем, преклоним колени пред лицем Господа, Творца нашего (Пс.94:6). Близок Господь ко всем призывающим Его (Пс.144:18).

Будь, чадо, в согласии с экономом, если слушаешься меня, ибо те, кто некогда удерживали тебя от ухода, не друзья, а враги и твои, и Божии. Прошу тебя, потрудись немного; положи начало привычке заботиться о спасении, ибо Господь придет в час, когда мы не ожидаем. Вспомни, чадо, как ты отрекся от земного, принял послушание, отвергся своей воли, вспомни о прочих твоих трудах и подвигах. Я, грешный, ручаюсь за твое спасение. Я породил тебя, я и исцелю, только ты стой, только сбрось с себя тяжесть малодушия, только будь внимателен к себе и не оставайся более один, если даже случится эконому не работать и не быть около тебя. Достаточно на этот раз; а затем, когда будет письмоносец, я непременно отвечу на твои письма. Сам Господь нашего спасения, исцеливший твое сердце, да возожжет в душе твоей свет, утешение, бодрость, трудолюбие, насколько возможно, и да спасет тебя в царстве Своем небесном. Молись обо мне, чадо мое, дабы и мне спастись. Братья твои приветствуют тебя.

Послание 174(362). Ему же

Как рад я, смиренный, выслушав тебя, чадо, и опять приняв в сердце того, которого утратил было! Но благодарение Богу, соединившему нас! О, если бы я видел и твое лицо! Желал бы услышать живой твой голос. Так я люблю тебя и так рад твоему обращению. Поэтому не малодушествуй более, сын мой, а в благодушии шествуй о Господе душеспасительным путем, далеко отстраняя трудности и препятствия, нагроможденные на твоем пути противником спасения, и пролагая себе вход к Богу. Ведь он уже открыт, раз пали запоры греха. Укрепи свои духовные ноги, и я уверен, что, даже медленно двигаясь, ты будешь быстро шествовать и успеешь войти, куда стремишься. Вот уже предстоит и подвиг. Что же странного, если ты окажешься в числе мучеников? Да, чадо, Литоий, стой, спасайся, приобрети добрую славу. Очень хорошо, что препятствие, мешавшее тебе быть вместе с экономом, устранено. Что ты заключил союз с Протерием, — это признак смирения; а смирение есть противоядие для противоположного. Мир тебе и сила от Бога. Молись обо мне. Мои все целуют тебя.

Послание 175(363). К патриции Ирине

Мы должны непрестанно вспоминать тебя, честнейшую, независимо от того, пишем или нет, в виду не только твоих благодеяний, которые ты издавна оказывала нашему смирению, но и образа исповедничества за Христа. Мы причисляем тебя к тем, которые повсюду за Христа заключены и подвизаются. Разве и ты не подвергаешься гонению, разве не разлучена с домом, родным городом, разве не заключена в тюрьму, разве не ожидаешь ежеминутно опасности? — Конечно, да, — и поэтому ты блаженна, ибо тебя ожидает царство небесное. Кто из исповедников не знает, что и ты вместе с ними исповедала свою веру? Куда не достигал слух, что в числе мучеников находится и женщина сенаторского сословия? Тебе удивились ряды монахов, восхвалили тебя собрания мирян. Мало того, даже чины Ангелов и святых возвеселились о тебе. Не подумай, что это я говорю для лести.

Смотри же, мученица Христова, как ты почтена, как возвышена. Возьми для примера грязь и золото. В такой же мере и даже еще большей, выше земного достоинства стоит ныне дарованное тебе Богом небесное достоинство — звание мученицы Христовой и исповедницы за истину. Поэтому тебе, утвержденной на недвижимом камне Православия, напоминаю ничуть не ослабевать в настойчивости, а тем более не склоняться к падению, смущаясь падением некоторых, монахов ли, или считающих себя за нечто, или вообще кого бы то ни было; ведь это — лжебратия, лжеапостолы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся (2 Тим.3:5). И раньше были увлечены очень многие, выдававшие себя за мудрых, казавшиеся архиереями и почитаемые, как святые. А воссияли в мире, как светила, лишь немногие, истинные мудрецы, проводившие жизнь в страхе Божием, — так как начало премудрости страх Господень (Пс.110:10), — и не считавшие себя людьми высокого достоинства. Ведь люди смотрят на лицо, а Бог на сердце.

Еще прошу, закали себя углем божественной любви, чтобы пресечь всякое страстное влечение, ибо таким образом ты отразишь будущее нападение. И, конечно, уже не думай, что ты останешься вне искушения в слове и деле, ибо ненавидит тебя дьявол, смертельно пораженный тобой. «Вот и женщина сопротивляется мне, — говорит он, — и, вдобавок, замужняя, да еще из знатных!» Вот как приблизительно он говорит: «Не потерплю, употреблю против нее еще много усилий, мужа, детей, все родство, прочих жен сенаторов, знакомых женщин, рабов и рабынь, состояние, кроме того, умилительные слезы, мольбы, обещания. Если здесь меня постигнет неудача, обращусь к другим средствам, прибегну к царским угрозам, к зависти односословных, которые скажут: «Вот еще, эта одна станет выше всех?! Кто она и какая?» Они прибавят к этому порицания, издевательства, поругания, насмешки, иногда и оплевания, может быть, и заушения, даже раны, даже, наконец, смерть».

Смотри, сестра о Господе, не поддавайся. Это — язвы Христовы, это венцы небесные, делающие тебя достойной подражательницей мучениц Христовых. Разве и они не были подобны тебе по плоти, также благородны, также обеспечены? Разве и они не были духовным мечом отсечены от мужей? Так самое положение заставляет тебя, сестра и мать, быть готовой ко всему. Да не отравит тебя искуситель–дьявол чем–нибудь! Утверди и спаси многих собственным примером, чтобы ликовать тебе в небесном царстве Божием. Молись обо мне. Целую о Господе твою отрасль и сподвижницу.

Послание 176(364). К Иоанну, епископу Сардскому

Я до сих пор все никак не мог узнать, где бы могла быть заключена твоя святыня, отец. Поэтому я терпеливо удерживал руку, к тому же не находя средств исполнить свое желание. А теперь, окрыленный надеждой достигнуть желаемого, я отправил это письмо и уверен, что не обманусь в своей надежде на Господа. Прошу, великий отец, расскажи же, как ты сослан и куда, какая страна тебя приняла, кто живет в ней и кто поблизости; принадлежат ли и те, и другие к части избранных, или и те, и другие враждебны и сбились с пути?

Впрочем, ради Христа и трудное кажется легким, и печальное — радостным. Блажен ты, за истину изгнанный из родной церкви и сосланный далеко от родины! Блажен ты, ибо ради Христа подвергся издевательствам и побоям от нечестивых перед Каиафиным соборищем! Как и твои сподвижники, ты стал предметом позора вместе со Христом, силой Христа ты и оправдан. Если ты и не взошел на крест, ибо это было несвоевременно, то вышел с крестом на плечах, поруганный и осмеянный нечестивцами. За это и предстоит тебе на небе венец правды, сплетенный Ангелами. Продолжай же, вершина отцов, свои подвиги. Привлеки к ним и последующих; ведь все еще продолжается время мученичества для украшения Церкви Христовой. Со смущением решаюсь напомнить, так как издавна я получил от твоего крайнего смирения позволение говорить свободно, будь непреклонным в добром исповедании, за которое ты, как награду, получил почетные бесчестия и которое ты принес перед Богом и людьми. Подвизайся еще пострадать ради Христа за святую Его икону, ибо, как говорит Великий Василий, «ни держава между обоими не рассекается, ни слава не разделяется».

А христоборцы не только разделяют, но даже, бесчестно поступая, ради Одного отрекаются от другой, косвенно возвращаясь к иудейству и разрушая таинство домостроительства. Ведь если Христос не изображается подобно нам, то Он неописуем как бестелесный, тогда как все воплощенное описуемо. Как они оставили без внимания, что Слово стало плотью (Ин.1:14)? Или в чем можно видеть смысл воплощения, если бы Христос, как был до воплощения, так остался и по воплощении неописуем, т. е. неизобразим красками, подобно нам? Ведь должна же быть разница между двумя инородными предметами, как водой и огнем, материей и духом, сложностью и простотой и всем, что стоит в противоположных отношениях друг к другу. Такая же разница должна быть, конечно, между бесплотностью и плотяностью, состоящая в том, что одно описуемо, а другое нет, поскольку Христос, Ходатай Бога и человеков, в единой Ипостаси сохраняет совершенными свойства обеих природ. Невещественный облекся в вещество; Простой стал сложным, Бесплотный воплотился, Необъемлемый и Неизобразимый стал во всем подобен нам. Но если Он не изображается, то никакой разницы не произошло, совсем не совершалось соединение противоположных природ, по Божьему благоволению и силе; а следовательно, не было и воплощения.

Итак, неправду утверждает говорящий: Бог явился во плоти (1 Тим.3:16), и что, подобно нам, Христос приобщился плоти и крови (Евр.2:14). Так оказывается, что иконоборцы в своих верованиях впадают в иудейство и являются предтечами антихриста. Будем, отец, избегать их нечестия, как иудейства, не смущаясь ни перед страданиями, ни перед продолжительностью ереси, подражая святым, которые терпеливо и путем многих страданий унаследовали Божественное обетование. Прости мне совершенно, священная глава, за то, что я сказал тебе, хотя ты и без того исполняешь свой долг, а вместе с этим прошу тебя, усиленно молись о том, чтобы мне пройти эту жизнь, ни словом, ни делом не впадая в грех, и чтобы смерть была для меня во отпущение грехов.

Послание 177(365). К Петру, епископу Никейскому

Твоя святыня повелевает мне писать тебе и делать это прилежно. Зачем это, спрашиваю тебя, преподобнейший, и ради какой причины? — Конечно, из желания завязать дружбу и привлечь к любви, ибо этот дар Бог тебе отпустил в наибольшей мере. Как нижайший сын, подчиняюсь отеческому приказанию. Но что могу сказать я, ничтожный, в пользу тому, кто оказывает помощь многим и кто ныне на самом деле страдает за истину, как за самое высшее благо? Ты, как солнце, воссиял в ночной еретической борьбе, ты воздвигнут, как столп в церкви, поддерживающий колеблющихся. Прошу тебя, Петр, соименный с великим Петром, в это потрясение от нечестия будь неподвижным камнем, чтобы и мы, открытые для нападений, могли на тебя опереться. Совершай путь своего исповедания; конечно, это не без труда, но ведь за то же и обещаются венцы. Если здесь на земле возницы венчаются, обойдя ристалище семь раз, что же удивительного, если истинный Подвигоположник Христос для текущих небесным путем удлинит время, как это обыкновенно и делается? Мне, неразумному, кажется, это будет с той целью, чтобы испытать и усилить готовность текущих, а также наказать безумие преследующих. Это тебе, блаженный, от меня в ответ на убеждения, а с меня было бы достаточно святых твоих молитв, хотя я и не получаю от тебя писем.

Послание 178(366). К игумену Макарию

Я рад письменно беседовать со всяким благочестивым, тем более с таким и столь великим отцом, уделяющим мне так много любви, молитва которого для меня так же желанна, как дождь для поля. Действительно, преподобнейший мой, я всегда в виду своей неустроенности и подверженности нападениям имею нужду в твоих молитвах, чтобы пережить и невидимое гонение, и видимое. Признаки его ты видишь: волнения, казни, которые, если и не сопровождаются чувственным кровопролитием, то из зависти, чтобы страдальцы не оказались мучениками, хотя Бог судит о делах не по мнению мучителей, а по голосу правды. Ведь последовательные притеснения и гонения и в самом деле приводят к пролитию крови. Когда, по Писанию, терпят голод, жажду, изгнания и заключения, закованы по ногам и рассажены по одному, подвергаются лишению имущества и преследованиям, живут в ненаселенных местностях, горах и вертепах (Евр.11:38), не говоря уже о пролитии крови при бичеваниях, разве это не мученические подвиги? Сколь многие сподобились венцов! Очами ума оглянись вокруг себя, блаженнейший, и посмотри на все и на отдаленнейшее, и из собственного подвига удостоверишься в истинности моих слов. Но постоянно побеждай, трелюбезный, каковы бы ни были наступающие и будущие события, чтобы ты стал главой монашеского чина и вся Христова Церковь признала в тебе венценосца за исповедничество, а мы, нижайшие, получили почетное украшение.

Послание 179(367). Другу от друга

Вполне своевременно написать тебе и вспомнить о твоей прекрасной любви, и это не как дар, а по долгу, не только за снисходительность, с которой ты относишься к нам (услышав о ней, кто не подивится исполнению известной заповеди — ты готов душу свою положить за друзей своих (Ин.15:13)), но и за доброе твое обращение. Как миру свойственно благоухание, так и твоей честности — милость и любезность, и это не пустое слово. Кто, увидев тебя, не испытывал удовольствия? Кто, прикоснувшись к тебе, не был поражен дружбой? Я узнал, что ты одним лишь слухом привлек некоего к себе так, что он желает породниться с тобой. Еще более удивительно, что, как говорят, он выбрал тебя в зятья себе, так как, будучи сам богат, совершенно не требовал этого от тебя. И справедливо. Ведь облеченный в добродетель богаче всех, как, по рассказам, сказал это и Одиссей, спасшись нагим от кораблекрушения.

Как видишь, я не ошибаюсь в суждении о прошлом. Узнав, что тебя возводят на должность комита, я не сильно обрадовался, ибо для твоего благочестия и разносторонности заведование турмой — небольшая честь. А тому, что ты уезжаешь далеко, я опечалился. Впрочем, на крыльях письма можно перелетать и входить во взаимное общение. Так сохрани же, добрый сын, если только тебе не тягостно слушать, сокровище православной веры и общения. Поминай меня так же непрестанно, как и я — тебя, и всегда спасайся о Господе.

Послание 180(368). Сестрам Ирине и Кале

Благодарение Утешителю Богу за то, что ваша честная двоица утешилась от братской скорби. Об этом сообщил нам письмоносец, доставивший нам ваши посылки. Когда мы их увидели, нам казалось, что мы видим и беседуем с самим покойным. Теперь они служат для нас постоянным напоминанием о нем. Да упокоит Бог и его со святыми, часть которых он избрал себе еще при жизни. Да наградит Он и вас за труды и благотворения в память брата в подлинном смысле, — за то, что вы посылаете ему его долю и по смерти, хотя он еще при жизни приготовил себе неприкосновенное наследие. Но зачем и говорить об этом, если и вы избрали ту же девственную жизнь, ничего не уступаете миру, а все складываете в сокровище у Бога, ибо остаетесь верны и православию. Да будет благословенна ваша троица. Благословенна и чета, произведшая вас на свет. Прекрасно ваше настроение, блаженно действие. Молитесь обо мне, святые женщины.

Послание 181(369). К ипату Сергию, двоюродному брату

Я вспоминаю о твоей любви, ближний мой родственник, не только тогда, когда пишу, а всегда, поминая твое имя в своей грешной молитве, — не лгу. Ведь я люблю тебя, не только как родственника, но и как единомышленника, более всякого другого родственника близкого моему смирению, а также и за то, что ты любишь со мной беседовать, как и сам можешь догадываться, ибо каждый имеет в себе зеркало, где отражается любовь его к ближнему.

Как тебе известно, нас разлучили нынешние обстоятельства, но как я молюсь о том, чтобы ты остался неприкосновенным и чуждым христоборной ереси, так и ты, любезнейший, молись, чтобы и я, грешный, остался неповрежденным во всех отношениях. Как тебе представляются дела в Византии? Осталось ли там православное семя, или же все уклонились (Пс.13:3)? Оплакивает ли кто–либо падение, или и теперь царит бесчувственное равнодушие так же, как у современников Ноевых, которых потопил дождь небесный? Также падшие, хоть из числа назореев, оплакивают ли свое падение, или же, как ни в чем не бывало, купаются в волнах ереси? Наконец, как поживает наш Максиминит []? Сообщи мне об этом, сохраняя неприкосновенным сокровище веры, дабы нам хотя бы только это представить Богу в чистоте.

Послание 182(370). К клирику Григорию

Радуйся, воин Христа, ты подвергся изгнанию за Него! После того, как, подобно золоту, ты был расплавлен и очищен бичеванием, темницей, мучением, заплеванием, что следовало одно за другим и чего подробно перечислить и невозможно, ты, как венца, удостоился славы изгнанничества. Для острова ты — дар Православия; родина гордится силой твоего мужества. О, чудо, из всего столичного клира ты один — жертва Богу! Где пресвитерство, где подчиненные степени? О, погибель, все повинуются течению времени, этому миру, все — дети плоти, дети страха, — все, кроме священного Григория, священника Христова. Я называю твое имя, и оно как будто напоминает мне какое–то божественное слово. Ты принадлежишь к числу великих Григориев за то, что по смыслу своего имени бодрствуешь над божественным и ради Бога перенес труды и изнеможение, я прибавил бы, и излияние крови. Радуйтесь, апостолы Господни, радуйся, божественный и прекрасный храм! [] От вас вышел глашатай истины; вы породили мужественного человека, своего священника. Радуйтесь, мученики Христовы, в честь которых красноречивый язык очень часто пел всенощную. Добродетель его общеизвестна, знания удивительны, а сладкогласие привлекательно. Ты же, таинник мой, и здесь поведай то, чему следует учить, наставь невежд, просвети темных, ради которых Бог определил тебе изгнание. Есть ли кому поддерживать тебя в телесных нуждах, или ради Христа ты лишен всего? Впрочем, Христос для тебя дом, Помощник и Увенчатель. О, не переставай молиться о том, чтобы и я был сохранен целым и невредимым от вечно рыкающего льва.

Послание 183(371). К Анатолию чаду

Всякий раз, когда я получаю от вас письма, я радуюсь, чада любезные и желанные; слышу ваш голос — и наслаждаюсь, умственно созерцаю ваше лицо — и веселюсь. Могу ли когда–нибудь забыть вас, мою душу, мои члены? Еще более радуюсь, когда слышу и узнаю, что вы пребываете вместе неразлучными так же, как еще при мне соединились о Господе. Это есть следствие прежде всего твоей обходительности, любезное мое чадо Анатолий, свет умных очей моих, а затем и того, что ты, доброе чадо мое Савватий, охотно ради Господа подчиняешься своему брату по апостольской заповеди. Ведь Господь, посылая по двое своих учеников на проповедь, из двух одного подчинил другому. С другой стороны, и духи пророческие послушны пророкам (1 Кор.14:32). Это наилучший закон, совершеннейшая жизнь. Посему будьте верны этому, любезные, проводя день за днем с настойчивостью и терпением. Ведь, благодаря им, святые получили обетования, ибо Писание говорит: претерпевший же до конца спасется (Мф.10:22).

Наблюдайте, чтобы не произошло ничего противного заповеди, ничего гибельного не было совершено по дерзости, ничего — по душевному равнодушию. Ведь вы знаете, братья мои, что против нас идет беспощадная война со стороны врага, всегда желающего каким бы то ни было образом нас свергнуть, погубить, проглотить. Но да не даст ему Господь власти над нами, если только мы бодрствуем, внимательны к себе, если только Его святой страх пригвождает плоть нашу и подавляет по временам ее волнение и возбуждение. Все это признаки войны, ибо плоть желает противного духу, как говорит апостол (Гал.5:17), а дух — противного плоти. Поэтому мы должны творить угодное не нам, а Духу. Христос да поможет нам в том, чем мы по заповеди должны победить сатану, как в отношении деятельности, так и веры, борьба за которую достигла теперь высшего напряжения. Смотрите, чада, не бойтесь убивающих тело (Мф.10:28). Теперь время мученичества, прошу вас, будем сносить все ради Христа, чтобы получить венцы. Молитесь обо мне, грешном, чтобы мне вполне спастись. Приветствуйте ваших сожителей, особенно брата Симона, если он с вами. Мое братство весьма много вас приветствует. Господь да будет с вами.

Послание 184(372). К Симеону чаду

Я не тогда лишь вспоминаю о тебе, любезное чадо, когда пишу, ибо в этом не было бы ничего особенного, но добрую память всегда творю о тебе и о живущем с тобой сыне моем, авве Антонии, молясь, чтобы оба вы, как две незасоренные зеницы ока, были сохранены в вере и любви к Иисусу Христу, Господу нашему. В еще большей мере я хвалю твою рассудительность, чадо мое, за то, что ты бегством удалился со своей родины и стал пресельником на чужбине. Разве пребывание на месте в чем–нибудь помогло живущему на покое Даниилу? И поэтому я опечален, что действительно беззаконно и на соблазн другим старший брат со своими спутниками остается на месте. А ты, настроенный божественно, хорошо по сей день странствовал и продолжаешь. И Господь да усовершит вас во всяком добром деле, к исполнению воли Его (Евр.13:21).

Окажите по мере сил, письмом ли, или лично, помощь братьям вашим, нехорошо живущим, как упомянутому, так и всем тамошним. Я говорю это, имея в виду Феону и плотника Феофила, ибо узнал, что один совершенно ослабел, а другой остается с сестрой. Последнему я уже писал, и теперь ради любви Божией потрудитесь сходить к нему, вручить и прочесть ему письмо, которое и вложено в это ваше письмо. И, может быть, Бог, видя ваш труд, благоустроит их жизнь. А к Феоне я пока не писал, опасаясь предательства с его стороны. Но прошу тебя, узнай и относительно него, о степени его твердости, или лично, или через письмо, прибавив: «Наш отец сильно печалится, слыша о тебе недобрые вести, напиши, а я бы мог переслать твое письмо к нему, и он ответит тебе». Может быть, таким образом обратится и напишет, или, по крайней мере, мы будем определенно знать о его отступлении. Да, чада мои, прошу, потрудитесь в этом деле. А Бог отца моего да прославит вас, как столпы и утверждения Своей Церкви, чтобы вы претерпели не только печаль изгнания, но и подвиги ради Него даже до крови. Молитесь о нашем смирении, чтобы нам получить совершенное спасение. Живущие со мной ваши братья с любовью вас целуют. Благодать да будет с вами. Аминь.

Послание 185(373). К Феофилу сыну

Брат Феофил, будь здоров. Что я слышал о тебе, любезный мой сын? Ты был верным моим чадом, благочестивее многих своих братьев, с самого начала был добрым примером для всех плотников, более, чем другие, горячим защитником благочестия и пламенным ревнителем Бога. Да и зачем распространяться? Ты должен был и по имени быть светом для живущих и солью для утративших силу! А ты предпочел жить с сестрой–мирянкой! Ты поселился в мирской деревне, шествуешь на позор евангельскому образу, нарушаешь божественные законы, ты пятнаешь похвальное наше братство! Тогда как многие из твоих братьев заключены по одному, другие биты и сосланы, иные ютятся, где придется, — в пустынях, на горах, в тайных местах (как благий Бог открыл каждому дверь спасения), ты один живешь вопреки воле Бога, призвавшего и спасшего тебя!

О, ужас для смиренной моей души! Какое презрение к суду Божиему! Я не могу вынести, Господи мой, Господи, я не стерплю внутренней боли! Я говорю, сердце мое объято пламенем! Мой сын вместо света стал тьмой, вместо славы бесчестием, вместо похвалы порицанием, вместо пользы соблазном. Слушай, брат, что сказал Господь о тебе: лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской, чем соблазнить одного из братий своих (Мф.18:6). А ты, вводя всех в соблазн, торжествуешь! Горе мне, несчастному, как ты, брат, этого не чувствуешь? Когда получишь это письмо от своих братьев, сжалься надо мной, чадо мое, решительно удались, отойди от проклятия Господня, от вечного горя; соединись с братом своим, чтобы с тобой примирился Христос, чтобы прекратить скорбь мою, чтобы разрушить соблазн от сатаны, с которым ты сдружился. Не оказывай непослушания Богу, ибо Бог наш есть огнь поядающий (Втор.4:24). Вот что сказал Василий Великий некоему, подобно тебе жившему с женщиной: «Будь анафема во всяком народе, а принимающие тебя да будут отлучены». Ни словесно, ни мысленно это да не будет приложимо к тебе, чадо мое Феофил.

Послание 186(374). Чаду Виссариону

Узнав, что с места, где был раньше, ты перешел сюда и примкнул к эконому, ища доброго строя жизни, я прославил, чадо, благого моего Бога и забыл печаль. Раньше я немало жалел, что ты оставался там, вопреки заповеди, не присоединившись ни к кому во время гонения и наших бедствий за истинное исповедание, хотя ты принадлежишь к числу видных и мог бы оказывать помощь словом и делом. Однако, это случилось, и Бог да простит тебе. Но теперь, чадо любезное, веди себя благопристойно, чтобы свою леность загладить оказанием помощи своим братьям и другим, будучи твердым до смерти и не предавая Христа. Не оставайся один, но будь с кем–нибудь или даже со многими, но во всяком случае с избранным, кто бы он ни был. Определенно я не могу указать тебе лица. Непрестанно поминай меня. Братья твои приветствуют тебя.

Послание 187(375). Чаду Лаврентию

Как велика должна быть оказанная тобой любезность, чадо, если эконом просит меня вместо него выразить тебе благодарность?! И, конечно, не за него только, но и от самого себя я пишу, хвалю и прошу тебя, ибо ты поистине верный сын, отцелюбивый и братолюбивый, доказывающий это самими делами. Ведь раньше тебя кто посетил здесь меня, грешного? Кто смотрел за экономом и явил деятельное расположение любви? А ведь он — первый в братии, и оказывающий ему что–нибудь оказывает это мне. Это не значит, что вы все не дети мои, — нет, но что он наиболее заслуживает почета, по праву представляя лицо моего смирения. Благословен ты, сын мой желанный, и благословенны твоя покорность и послушание. Молись о совершенном спасении моем. Приветствуй от меня брата моего и любезного сына Дионисия и, если кто может соблюсти тайну моих чад, приветствуй и его. Прошу тебя, если Аркадий пребывает не с вами, от моего лица возьми его и спаси. За это ты получишь награду.

Послание 188(376). К игумену Афанасию

И это твое письмо божественно: оно обрадовало нас, смиренных, известием о твоем здравии и мужестве, но опечалило нас похвалами и прославлениями, которыми ты почтил нас, тогда как мы порочны и бесчестны и не сделали за всю свою жизнь ничего хорошего. Святые говорят это из скромности, а я, грешный, из чувства правды. Но дружелюбие твоей отеческой святыни приписывает нам небывалые достоинства, конечно, для того, чтобы сделать нас лучшими, ибо часто и похвала приносит пользу.

Итак, слава благому Богу, что ты благодушно переносишь свои узы и темницу, благородный воин Христов. Своими честными словами ты далеко распространяешь, как будто стрелами разбрасываешь, свою божественную готовность и любовь. А что самое лучшее, делаешь это с полным знанием и возвышенным взглядом, который ты усвоил благодаря своей ссылке отсюда и восхождению на высоту Христова исповедничества. В ней да будешь соблюден в целости, издали, как утренняя звезда, сияя для борющихся в еретической ночи, или даже как столп и утверждение истины, утверждая слабых и падающих и, наконец, как высокая мышца, протягивая руку помощи к павшим и поскользнувшимся. Это нам открыло письмо к фотинудскому игумену. Ты хорошо поступил. О, если бы что–нибудь из этого вышло! Но, во всяком случае, ты исполнил свой долг. При этом нужно иметь в виду, что эта попытка может оказаться и совершенно бесполезной, и даже вредной, если получивший письмо станет говорить о нем. А если возникнут отсюда волнения, то они коснутся и всех исповедников Христовых. Все испытывайте, — говорит апостол, — хорошего держитесь (1 Фес.5:21). В заключение не забывай, любезный мой и тезоименитый многовенчанному [], беспрестанно молиться о моем смирении, чтобы и по внутреннему, и по внешнему человеку я был спасен от сетей дьявола.

Послание 189(377). Игумену панагрскому

Любовь истинная требовательна, так как и местом не ограничивается, и во время испытания не угасает, в противоположность любящим поверхностно и по плоти, которые в затруднительных случаях удаляются от любимых лиц и даже становятся их врагами. Не таковы мы, смиренные, хотя во всем прочем по грехам достойны сожаления. Наоборот, мы привыкли, особенно во время гонения, напрягать силу любви. Поэтому мы, хотя и разделены большим расстоянием и к тому же заключены в тюрьму, не могли не исполнить долга любви и письмами не посетить преподобия вашего, честнейшие отцы.

Мы узнали, что вы оставили монастырь и скрываетесь в горах, во исполнение заповеди, повелевающей это из–за христоборных гонителей. И блаженны вы, все оставившие ради Христа и, по апостольскому выражению, в горах скитающиеся и в вертепах и в пропастях земных (Евр.11:38). Правда такая жизнь трудна для плоти, но, братия, она дает вечную жизнь, она подобна житию святых. Ибо кто от века оказался благоугодившим Богу, не подвергшись искушению? И апостол это свидетельствует, говоря: Все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы. Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь (2 Тим.3:12–13).

Таковы теперешние еретики, преследующие, всякими мерами во всех городах и странах уничтожающие Христа в Его святой иконе со святой Его Матерью и всеми святыми. «Сущность образа состоит в том, что он есть подражание первообразу, образом которого называется», — говорит Григорий Богослов. А Василий Великий говорит так: «Честь образа восходит к первообразу». Теперь не время говорить пространно, ибо и вы тщательно осведомлены в истине и, с другой стороны, вопрос выходит за пределы письма. Так, прошу вас, святые отцы, сохраняйте исповедание веры до конца неизменным и не ослабевайте в виду поползновения лжебратий, впавших в безумное заблуждение, ведь они коварно были вовлечены в общение против Христа, но молитесь о том, чтобы и мы, грешные, совершили предлежащий нам подвиг во Христе, препоясывающем и слабых силой.

Послание 190(378). Чаду Парфению

О, добрый Парфений, Божий воин, родное мое чадо! И ты — в числе подвижников за Христа, и ты — защитник Православия, малый возрастом, великий благодушием! Иди сюда, скажи мне, сын мой желанный, как ты решился пострадать за Христа, как, наравне с пожилыми, вынес бичевания ты, юноша Христов, цветок по внешности, агнец разумом. Слава укрепившему тебя Богу! Хвала Христу, избравшему тебя одного из десятичленного твоего братства и явившему тебя звездой благочестия! Как говорят, ты подвизался до моего дела и уже прославляешься как слышавшими, так и не слышавшими. Я подчинил тебя первому, и ты оказался в добродетели из первых первейшим. Радуйся, сын мой, хвали Бога, возвеличившего тебя, и Он возвеличит тебя еще более, если доведешь свой подвиг до конца!

Поэтому прошу и увещеваю тебя, стой и укрепляйся в терпении, помня о своих хорошо совершенных подвигах. Ибо еще немного, очень немного, и Грядущий придет и не умедлит (Евр.10:37). Какую радость ты получишь во время разрешения от тела, а может быть и до разлучения? Чадо, будь внимателен к себе, ибо тиран дьявол всегда раздражает внутренние наши страсти. Подвизайся по совести и не спотыкайся о грехе. Бодрствуй непрестанно каждый день и наступивший всегда считай последним днем своей жизни, чтобы таким образом в страхе и трепете благоугодить Богу. Занимай себя то рукоделием, то псалмопением, то молитвой или чем–либо другим для препровождения дня. Да, чадо мое, сделай мою радость полной, чтобы, слыша о тебе, я радовался и величался. Молись обо мне, смиренном отце своем. Целуют тебя братья твои, которые со мною.

Послание 191(379). Чаду Игисиму

Не напрасно, чадо Игисим, я считаю тебя исповедником Христовым, ибо ты хорошо вместе со своими братьями введен в подвиг спасения. Ты обнажен со Христом, подвергнут вместе с ним бичеванию, уподобился Ему и наследуешь славу Его. Неужели не радуешься, не веселишься? — Как многочисленны твои братья, и лишь ты с девятью сподобился венца. Как это случилось с тобой, чадо? Прославь, воспой, восхвали туне возвеличившего тебя Господа. Смотри, не падай назад, ревностно работая Ему в исполнении всякой заповеди. Ведь мученичество продолжается, доколе не придет смерть. Не воздремли душой, работай руками, пой духом, пой и умом, очисти ум свой от волнующих сердце твое лукавых помышлений, радуйся в надежде, будь терпелив в горести, вспоминай об исходе, помни о дне страшного воздаяния, будь готов, если окажется нужным, и опять подвергнуться бичеваниям, и даже принять смерть за Христа, чтобы иметь возможность с радостью говорить: За Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание (Пс.43:23). Молись и обо мне, грешном, чтобы я достиг полного спасения. Приветствуют тебя братья твои, которые со мною. Благодать с тобою. Аминь.

Послание 192(380). Чаду Стефану

Милость тебе, брат Стефан, чадо мое возлюбленное, подвижник Христов! Приветствую тебя от сердца, посещаю тебя через письмо. Прекрасны твой подвиг ради Христа и изгнание. Ты решил подвергнуться ранам, чтобы уподобиться страданиям Христовым, увенчаться, по смыслу своего имени, мученичеством за Христа, ибо велика твоя награда на небесах (Мф.5:12). Но так как теперь продолжается борьба, то необходимо терпение, чтобы таким образом тебе вполне получить обетование Божие. Будь готов к возможности опять подвергнуться бичеванию и даже принять мученическую смерть. И кто достоин подвергнуться этому? Я знаю твои монастырские труды, подвижнические и близкие к мученическим; знаю готовность и горячность сердца твоего, которыми ты и был подвигнут на поприще мученичества за Христа. Крепись, мужайся в терпении, чтобы ликовать с исповедниками и мучениками.

О соблюдении души в чистоте излишне и писать тебе, ибо я знаю твою осторожность, решительность, трезвенность и бдительность. Оставайся таким, дабы твое преуспеяние прославлялось. Помни о дне смерти и никогда не будь нерадив. Молись и усиленно молись о моем смирении, чтобы я достиг полного спасения. Много целуют тебя братья твои, которые со мною. Благодать с тобою. Аминь.

Послание 193(381). Чаду Ефрему

Радуйся, чадо Ефрем, добрый воин Христов. Как ты поживаешь? Как изгнание твое? Как ты переносишь его? Благодаришь ли Бога за то, что сподобился перенести за Его имя все то, чему подвергся? Прославляешь ли Его и восхваляешь ли за то, что для всего братства ты стал одним из десяти, вторым подвергшись бичеванию и первенствуя в монашестве? Воспеваешь ли Его и любишь ли за то, что Он узрел твою кровь, пролитую на земле, и плоть, истерзанную за святую Его икону? Благодарение Господу, брат мой, призвавшему вместе с прочими и тебя к исповеданию Его! Ты воссиял в среде братьев, правильнее, в Церкви Божией. Посмотри же на свое призвание, посмотри на свою славу, как низко ты стоял и до какой степени возвысил тебя Христос. Сопоставь свои силы с тем, что ты получил, и дай славу благому Богу, ибо помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего (Рим.9:16).

Стой же еще, чадо мое, вынося борьбу внутренних своих помышлений. Это — великая война и не перестанет до конца жизни. Как ты победил во внешних делах, приняв раны и заключения, так мужайся и на невидимых своих врагов, злейших, чем телесные тираны, чтобы в награду получить венец. Борьба еще предстоит. Не унывай, сколько Бог ни попустит или ни благоволит воздвигнуть на тебя; пусть никто, даже Ангел, не убедит тебя думать иначе, вопреки полученной от Бога заповеди почитать святые иконы Христа и Всесвятой Богородицы. И да будет наградой твоему сердцу мир от Бога со всяким терпением и утешением. Молись обо мне, смиренном, чтобы мне спастись. Приветствуют тебя братья, которые со мною. Благодать с тобою. Аминь.

Послание 194(382). Игумену Епифанию

С тех пор, как я узнал, что твоя святыня из одной темницы ради Господа переведена в нынешнюю, я до сего времени не мог написать тебе, хотя имел сильное желание. А когда я определенно узнал, что ты — никеец и по месту жительства, и по образу действий [], то быстро и ревностно взялся за письмо, которым обнимаю и целую тебя, священную главу, радуясь и поздравляя.

И как не радоваться тому, что делается с нами, ибо за Радость, Которую родила Богородица, каждый из нас или в изгнании, или в темнице?! И я, недостойный, осмеливаюсь причислить себя к исповедникам за Христа, за Которого и ради Которого мы удостоились страданий. Наши обстоятельства, о, муж желаний (Дан.10:11), достойны радости, веселья, торжества. Не слышишь ли, что говорит Павел: ныне радуюсь во страданиях моих за вас, и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь (Кол.1:24). За нее же и теперь мы терпим страдания, горести, стеснения, преследования, побои и все другое, в знак погибели иудействующих и как плату за спасение тех, кто вместе с нами подвергается Христовым ранам.

Но довольно об этом. Многочисленна ли и какова стража и ее начальник? Может быть, в числе их есть кто–нибудь из благочестивых, хотя бы по–никодимовски, из монахов, ставших воинами и мирянами, или все они уклонились и неключимы? Каковы твои видения, ибо ты, будучи чистым, получаешь от Бога ясные откровения? Склоняется ли Христос на мольбу о наказании еретического волнения? Или еще откладывает наказание для того, чтобы испытать любовь к Нему одних и исчерпать всю злобу других и справедливо ее покарать? Сообщи мне обо всем этом и особенно своими молитвами утверди меня быть непоколебимым перед нападениями как внутренних страстей, так и внешних искушений, — меня, хотя и грешного, но любящего и почитающего тебя.

Послание 195(383). Навкратию чаду

Кто заранее предвидит, что услышит печальное, не теряется при получении плохих известий. Поэтому, чадо, нас не поразили новости в твоих письмах. Правда, они в высшей степени грустны, — можно ли отрицать это? Ведь все еще разрушаются священные Божии храмы, и еще сильнее неистовствует извне и внутри гонение на благочестивых. Однако, каждой душе предстоит быть испытанной и каждому месту — просеяну, чтобы от соломы отделилось зерно, хотя и в очень небольшом количестве, так как мало избранных, — сказал Господь (Мф.20:16). Немало нас огорчило падение Димитриадского епископа; впрочем, Писание говорит: прежде смерти не называй никого блаженным (Сир.11:28). Что мы вынесли? — Ведь мы в борьбе с нечестием еще не противостали до смерти и, по апостольскому выражению, еще не получили обетования (Евр.11:33). Я мучаюсь в заботе о захваченных одновременно братьях. Каков будет исход их дела? Впрочем, как кузнецы привыкли к ударам молотом, так и мы привыкли не смущаться от печальных известий о несчастьях. Поэтому, насколько я, грешный, могу, молюсь о том, чтобы они благоугодили Богу. Ведь борьба идет за Христа, и это я не считаю за что–либо малое, как некоторые неразумные — дело о прелюбодеянии [ ]. Ныне Христа открыто отвергают с Матерью и слугами Его.

О, мужи, о, воины Христовы, стойте твердо. Возьмите крепкое оружие, которым Павел повелел нам вооружиться для разрушения твердынь дьявола (Еф.6:11). Вот война, вот победа, ибо Христос — Помощник. Вот неувядающие венцы правды, вот рай, вот царство небесное. Ангелы взирают, принимают участие в нашей борьбе с врагами. Святые споборствуют, смотря с неба на нашу борьбу. Не станем уклоняться, добрые сподвижники, не станем избегать темницы и злоключений, или даже казни. Не посрамим Христа своим поражением, да не будет. Не посрамим Ангелов, наших сподвижников. Не опечалим бывших раньше победителей из нашего братства. Теперь идет борьба первой очереди, награда за которую велика, как вы знаете по земным состязаниям. Но нам хорошо быть хотя бы и во второй. Если же мы собьемся и с нее, то достаточно бы получить хоть четвертую награду — ветвь, лишь бы не быть посрамленными на Страшном Суде Христовом, уже навсегда лишившись возможности возобновить борьбу. Да, умоляю вас, постараемся победить. Так как нынешнее время и есть время борьбы, то как мне, смиренному, не радоваться, получив опять известие, что почившие братья наши победили, пожив по правде.

Я очень обрадовался по поводу игумена мидикийского, что он прекрасно возобновил борьбу, и по поводу изгнания епископа Никейского, молитвами которого да буду и я, непотребный, утвержден. Если к вам внезапно придут иконоборцы, то сами не открывайте им дверей. Если же они по своей привычке сделают это разбойнически, то вы невиновны. Не делайте уступок, но будьте тверды до гонения или взятия под стражу. Пагуба на голову им! Не покидайте храма, пения и Литургии. Но если те осквернят его своей нечистотой, то есть литургией, то не знаю…

Бог простит тебя за все, в чем ты просил прощения. Так как у меня нет спутников, то обоих письмоносцев я взял к себе совсем, на служение слову истины, которое будет заключаться в том, чтобы разъезжать по всем странам и благовествовать братьям спасение. О, если бы мы нашли и еще мужей силы, которые бы обходили землю и море! Теперь я здесь, а на будущее время не знаю, где и как устроит Господь не только наши дела, но и твои, и архиепископа, и всех вообще подвизающихся братьев. Ввиду того, как ты писал, что кто–то заточен и в Фессалонике, нам следует разослать во все места письма и братьев. Так угодно Христу, таков наш долг заботы. И о, если бы Господь помог нам таким образом открыть двери в этой земной темнице! Ведь это для Него дело не невозможное. Если кто отправляется с целью помочь находящимся в Фессалонике, то мы готовы совершить угодное Богу, и Он окажет нам помощь. Если даже все мы попадем под стражу, то Он из камней может воздвигнуть служителей. Поэтому не будем падать духом, но веровать.

Я дерзнул составить похвальное слово Иоанну Богослову и несколько глав против иконоборцев [ ]: первое, как долг, побуждаемый братьями; второе, как мысли, волнующие мой ум. Хорошее в них — по молитвам вашим и пастыря, а гнилое — по моим грехам. Поэтому, переписав, сохраняйте их до времени, когда, может быть, посетят вас посланные от аввы Иоанна. Приветствуют тебя братья. Целую твоих спутников, а именно δ, ω [ ] и тебя, чадо мое желанное Литоий. Благодать со всеми вами.

Послание 196(384). Чаду Тифоию

Небольшое твое послание, чадо, выражает большую скорбь. Признаю, что огорчил тебя, сын мой, но ненамеренно и из чувства сострадания к тебе, чтобы ты знал, что у тебя есть отец, хотя и грешный, но чадолюбивый. Ведь, только из большой любви, какую я питаю к тебе, из желания, чтобы ты приближался к совершенству и не имел никаких недостатков, я и поразил, огорчил, укорил, сильно вознегодовал на тебя, чтобы сделать тебя таким, как это требует православная истина. И по милости Христа я нашел, что ты искусился в горести, как в огне, и стал для меня дороже золота, ибо оправдался, умилился, стал немногословным. Ведь когда наказываемый немного говорит в свою защиту, то это знак большого смирения и добродетели. Видишь, чадо, как посредством наказания я открыл в тебе сокровище добродетели и открыто показал это твоим братьям, чего они до сих пор и не знали, а теперь совершенно изменили о тебе свое мнение. Таким образом, ты должен принести мне даже благодарность за то, что я возвысил твою славу. Огорчение, которое я причинил тебе против воли, ты превратил в великую для меня радость. Своей горячей дружбой, Бог — свидетель, ты еще сильнее уязвил мое сердце. Поэтому я не раскаиваюсь за свои удары, ибо открыл источник любви. Поэтому не следует пренебрегать апостольским законом: обличи, умоли, запрети во время и не во время (2 Тим.4:2).

Итак, чадо мое желанное, прошлое мое письмо привело к вполне хорошим последствиям. Я знаю, что ты любишь меня, как и я тебя; знаю, что если бы возможно было, ты и глаза свои, вынув, дал мне, как и я тебе (Гал.4:15). Благодарение Богу, так устроившему! Тверже держись, чадо мое желанное, своего послушания. Да простится тебе, равно как и всем, всякое прегрешение. А в знак, хотя и слабый, моей исключительной к тебе любви о Господе, прими похвальное слово в честь владыки нашего Богослова, которое я, недостойный, осмелился составить для тебя и побуждаемый главным образом тобой. Итак, перепиши его начисто. Молитесь о даровании мне отпущения грехов за те ошибки и недочеты, какие я, несчастный, допустил в слове, и за грехи, в какие всегда впадал в течение всей моей жизни.

Особенно прошу вас всегда быть готовыми к предлежащему гонению за Христа, дабы все вы с Божьей милостью оказались непосрамленными. Заботься, брат, о том, чтобы вы убеждали и напоминали друг другу о подвигах за благочестие. Целуй доброго моего Дометиана; целуй Евпрепиана, единодушно со мной терпящего заключения и бедствия; целуй Феодула, верное мое чадо, целуй Митрофана, желанного моего сына; тайно приветствуй Кассиана и Нила, некогда меня огорчивших, а теперь по принесении оправдания, любезных мне сынов. Христос с вами. Любовь моя о Господе со всеми вами. Аминь.

Послание 197(385). Ему же

Немногое нужно сказать тебе, любезное чадо, в этом письме, потому что в предыдущем я ответил тебе по содержанию последнего твоего письма. Впрочем, и повторение мне очень приятно. Итак, сколько могу, грешный, я желаю тебе достойно пройти подвиг не только всей твоей жизни, но и особенно — сейчас предстоящий тебе подвиг. Ведь посмотри, что стало с твоими братьями: одни, благодаря терпению в горестях, получили венцы, а другие по нерадению посрамлены. Крепись еще, крепись, чадо мое, вместе с подчиненными тебе послушниками. Будьте всегда готовы, прошу вас, подвергнуться все одному и тому же. А если кто из неверия, по моим грехам, уклонится, такой пусть отстранится, чтобы своей погибелью не стать причиной поражения и других. Ведь как было бы полезно братии Лукиана поступать таким образом, а не считать себя выносливыми и не дойти до падения. О, грехи мои! Ведь из–за меня происходит все злое.

Я опять получил вашу милостыню, и очень обильную. Простите, я отягощаю вас, но за это да будете исполнены всякого блага. Приветствую эконома, его помощника и прочих. Скажи эконому, что я с радостью получил его письма. Приветствуют тебя мои спутники.

Послание 198(386). Чаду Дометиану

Ты привык, чадо мое, в изгнании всегда призывать меня, как ребенок родную мать, хотя питаешься не молоком, а твердой пищей учения Господня. Почему же это? — Причина — в твоей великой любви, которая с трудом выносит разлуку. Но да даст тебе Господь свою любовь и да укрепит тебя на прекрасное совершение уже предлежащего подвига за Него. Ведь я знаю, каков ты: ты горячо стремишься ко Христу. Вот осталось немного времени для достижения Его. Создай в себе мужественное расположение. Чашу, которую испил Господь наш, будем, чадо мое, пить, чтобы с Ним насладиться навеки. Будем сильно пламенеть огнем божественной любви и не станем бояться зимы неверия. Ведь ты знаешь, что стало с умеренными братьями. А мы будем в числе пламенных, которым готовятся венцы наравне с мучениками. Да будет это и с нами!

Я опять получил твои подарки и, в частности, кувшинчик масла. И зачем это ты прислал последнее, что у тебя было? Но да воздаст тебе Бог мой за это вечными благами. Молись обо мне, смиренном, более горячо. Мои братья приветствуют тебя.

Послание 199(387). Евфимию и прочим братьям

Что это за слух огласил мое смиренное внимание? Что за весть внезапно поразила мою жалкую душу? — И Евфимий, мой родной сын, — в числе мучеников, вместе с другими девятью: Ефремом, Афродисием, Амоном, Иперехием, Стефаном, Парфением, Игисмом, Сименоном и Дорофеем! Я почти не верю, почти не могу писать, объятый одновременно слезами и радостью. Слава Тебе, Боже, прославившему вас мученическими подвигами! На честных своих членах и вы, добрые чада, понесли раны Христовы; и вы также подставили свою спину под столько же ударов, сколько принял и Христос. Вашей кровью освятилась земля. Почему и как вы одни из числа всех наследовали такую славу? Велико ваше дерзновение! Ваш ответ христоборцу Антонию [ ] победоносен. Благословенны вы у Господа, святой начаток, столп мужества в Христовой Церкви, образец и совершенство монашеского чина! За наказание в течение одного часа дается вечная награда; за кратковременные скорби — бесконечные блага. Шествуйте этим путем и вы, переживающие золотую пору детства, и станьте рядом с равночисленными вам мужественными мучениками. Молитесь о том, чтобы следом за вами пошел, по Божьему благоволению, и я, ваш недостойный отец.

Услышал Сион и возвеселился. Возвеселились дщери Византии. Наконец, восток и запад ублажают ваш боговенчанный подвиг. Это я сказал вам вкратце, тогда как вы достойны великих похвал. Последующее время прославит вашу память в торжество православных и посрамление врага. Но, теперь, внутренне перенося вместе с вами озлобления и скорби, — ибо поражают ранами мои члены, — я прошу и умоляю, целую и обнимаю, протягиваю к вам руки со словами: стойте, господа мои, стойте! Еще Христос предлагает Свой подвиг; еще хочет умножить вам венцы; кто начал дивно, тот пусть и закончит достойно. Не станем бояться грядущего, — Кто тогда нас укреплял, Тот и теперь с нами и еще охотнее примет и облегчит страдания и возвысит рог ваш. Скажите и вы: праведник возвеселится о Господе и будет уповать на Него (Пс.63:11). Вы — потомки в огне орошенных и заградивших уста львов (см. Евр.11:33). Хорошо начав, орошенные мученической кровью, не будем далее небрежны. Ведь страшно, о, чадо, впасть в руки Бога живаго (Евр.10:31).

Человеческие скорби подобны укусам комаров. Вот поэтому я верю, что вами и я, несчастный, смогу гордиться, а, может быть, и буду спасен. В заключение скажу: смотрите, насколько вы прославлены по вселенной, настолько же велик и ваш подвиг, да станет вполне совершенным, разумеется — с помощью укрепляющего Бога. Целуйте друг друга лобзанием святым. Мои спутники, уже любя вас, целуют.

Послание 200(388). Чаду Геннадию

Правда, поздно, но все–таки я получил твое письмо, желанное мое чадо. И это проявление внимания с твоей стороны. Но почему же ты так опоздал? Разве не знаешь, что при разлуке, если нет письменных сношений, блага любви и единомыслия в вере подвергаются опасности? Еще простительно, если бы ты не мог написать по незнанию грамоты; но и в таком случае ты не свободен от упрека, так как мог бы исполнить свой долг через другого. А так как ты силен благодатью Христовой и должен оказывать помощь другим, то твоя медлительность непохвальна. Но да простится тебе на этот раз. Зачем ты воздаешь мне похвалы, которых я не заслуживаю? Лучше молись, чтобы я правильными во всех отношениях действиями благоугодил Богу. И я со своей стороны желаю тебе того, чтобы ты достиг спасения, не был захвачен ни невидимыми врагами, ни нынешними видимыми и свое сокровище представил бы целым давшему его Богу. Да будет.

Послание 201(389). Чаду и исповеднику Фаддею

Как хороши твои письма, чадо мое, возлюбленный Фаддей! Чем же? Тем, что в них — смирение и искренняя вера, и теплая любовь и, что удивительно, безошибочное знание, ибо твой ум, чадо, действительно усвоил истинное учение об иконе Христовой. Держись того, как ты действовал до сих пор и как просветил тебя Христос. Ведь образ Христов, на каком бы материале он ни был запечатлен, неотделим от Самого Христа, так как сохраняется вне материи, в представлении. Поэтому обоим — Христу и Его образу — подобает одна и та же честь и поклонение. Поэтому же, отречься от иконы значит отречься от Христа, как и наоборот: исповедание иконы значит исповедание Христа. И блажен ты, что познал истину, которую Бог скрыл от премудрых века сего или, правильнее сказать, безумцев и открыл ее младенцам, то есть подобно тебе незлобивым.

Таков истинный смысл нашего православного иконопочитания и за него, чада, будем бороться даже до крови, не страшась враждебных сил и не падая перед ними духом. Я радуюсь твоему рвению, что ты, будучи в темнице, с гордостью продолжаешь свое дело. А мы не удостоились подвергнуться чему–нибудь за Христа. Молись, чадо, чтобы и мне вместе с вами боголепно совершить предлежащий подвиг. Приветствуют тебя твои братья. Господь со духом твоим.

Послание 202(390). К Игнатию чаду

И в этих твоих письмах я узнал тебя, ты — мое чадо и сердце; но будь осторожен, где бы ты ни был. Правда, не следует порицать твою уступчивость, особенно, если ты не представлен царю в саккудионском монастыре; однако, чадо мое, отбрось страх и уныние от души своей, внимай и верь Сказавшему: Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф.10:28). Таким образом, где существует страх Божий, там страх человеческий изгнан, ибо оба рядом они не могут существовать, как свет рядом с тьмой. Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть (Мф.6:24).

Что же значат эти слова? То, что имеющий человеческий страх не имеет Божия, если может быть покорен врагом, как и другими страстями, и вообще бывает в таком состоянии. Но да победит Победивший мир. Поэтому следует постараться подготовить средства, которыми можно воспитать в человеке бесстрашие. Эти средства суть: вера, надежда, любовь. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает (1 Кор.13:4–7). В этом да будешь соблюден, равно как и я, и все братья.

Послание 203(391). К нотарию Сергию

Я узнал, что ты, боголюбивый, остерегаешься общения с еретиками, ревнуешь о Господе, оказываешь гостеприимство правомыслящим, мужественно пострадавшим до крови, что сторонишься неустойчивых и предателей истины. Радуюсь, смиренный, и благодарю Бога за то, что мой старый и искренний друг стремится следовать тому, что подобает и угодно Богу. Вот видишь, как все больше и больше вздымается гонение, уже давшее и мучеников. В числе их и наш Фаддей, ставший сожителем святых. Знаем, что ты любишь нас, отринутых за грехи. И мы, в свою очередь, любим тебя, ибо невозможно на любовь не отвечать тем же. Однако просим, молитесь о нас, чтобы мы по милости Божией совершили предлежащий подвиг.

Послание 204(392). К чаду Кледонию

Ты, чадо, принял участие в подвиге своих братьев, и это не удивительно, ибо и с нами случилось то же. Но не бойся, ибо написано: Господь мне помощник и не убоюсь, что сотворит мне человек (Пс.117:6). Поэтому нам надо быть смелыми, а никак не бояться. Подвижники остались победителями благодаря этому дерзновению. Источивший свою кровь святой Фаддей преселился ко Господу. Разве это не самый лучший из обменов: за сто или больше ударов, сколько только можно себе представить, или по собственному побуждению, или по наущению дьявола, старающегося возбудить в нас страх, — получить в замен царство небесное и веселие в бесконечные века?! И не во много ли раз тяжелее — во избежание боли от ударов предать веру и потом и здесь не иметь покоя от стыда падения и от укоров совести, и в том веке терпеть бесконечные муки? Этим, чадо мое любезное, закали свое сердце и, если ты в таком настроении, Христос да будет тебе помощником, как это и есть на самом деле.

Хотя разум и подсказывает, что и по отречении через покаяние можно снова спастись, и это правда, — но кто поручится, что мы во всяком случае получим прощение, а не будем еще ранее восхищены, или что восстание от падения не окажется непреодолимо трудным? Затем, сколько нам надо принести слез и других лекарств покаяния, чтобы умилостивить Судью, и все это, с трепетом ожидая смерти, всегда чувствуя позор и не смея поднять глаза! Спроси лиц, близких к жалкому Лукиану и к блаженному Дорофею, каково настроение у тех и у других, и ты узнаешь и услышишь от первых о скорби, тьме и позоре, желании, чтобы раскрылась земля и поглотила их; а от вторых — о радости безмерной, свете, дерзновении, о Самом Христе, о наслаждении, подобного которому они никогда не испытывали. Кто ж бессмыслен, кто так жестокосерд, кто безумен, чтобы не знать, что страдать за Христа хорошо? Бог да усовершит в этом тебя, чадо мое. Молись за меня, чтобы и я поступал о Господе так же, как говорю.

Послание 205(393). Чаду Дорофею

Я радуюсь и поздравляю тебя, Дорофей, истинный дар Божий. Твое имя стало предметом, название — действием. Ты претерпел, сын мой почтенный, побои за Христа. Благо тебе, подвижник, с твердым сердцем и золотой плотью, ты стал драгоценнее сапфира, прекраснее порфира! О, если бы я мог облобызать царапины на твоем теле! Ты сделал свои члены членами Христовыми; твоя кровь смешалась с кровью Христовой. Благо тебе, подражатель Христов, что не усомнился выступить на поприще и настоящую жизнь не предпочел вечной и бессмертной. Ведь расположением ты уже переселился к Господу, Которого уже достиг твой сподвижник, мученик Фаддей. Может быть, ты поэтому и исцелился плотью, чтобы еще более прославить Бога в членах своих.

О, велика радость на небе и на земле, что вы стали мучениками Христовыми! О, как хорошо, что вы явились столпами и утверждениями, очами истины. Вы воссияли ярче солнца, засверкали сильнее жемчуга. О, как велик дар! О, хвала! Восторг превышает мои силы! Мой дух в исступлении. Обнимаю тебя, священное чадо, целую, венчаю, хвалю. Спрашиваю, как ты перенес подвиг, как выдержал страдания? В каком состоянии была твоя честная душа в начале и в продолжении страданий? И мне кажется, будто ты отвечаешь таким образом: «Где Божий страх, там — презрение к смерти, пренебрежение к телу, ибо вера, любовь и надежда на Христа побеждают остроту боли».

Вот как, душа моя, агнец Христов! Но соверши свой подвиг, дальнейшее запечатлевая пройденным. Как железо в огне, ты, брат, изощрен в горниле бичевания. Христос хочет сделать тебя, как избранный сосуд, еще более совершенным. Ликуй с Павлом! Не бойся, благородный мой подвижник! Кто спас и провел тебя через постигшие бедствия, Тот, конечно, уже будет при тебе и спасет тебя от уст льва и чувственного, и мысленного, венчая тебя с мучениками. Уже известно твое имя. Вот теперь начал сильно возвышать тебя Бог, выше архиереев и иереев, выше столпников и учителей, выше патриархов и постников, конечно, православных. Не падай, столп; не откажись, подвижник, имей сердце горе! Христос — твое дыхание. Сильно смирение, с помощью которого Смиривший Себя до смерти победил князя мира сего! В себе Он дал и нам силу победить его. Как отцелюбца, прошу тебя, молись обо мне, чтобы и я закончил жизнь, следуя вам.

Послание 206(394). К чаду Иакову

Хорошо, Иаков, почтенное мое чадо! Мог ли я надеяться, что в числе исповедников Христовых окажешься и ты, один из последних в братии по занимаемой степени? Еще более удивительно, что из всех сподвижников ты первый выступил на поприще ради Христа. Беззаконный гонитель, считая тебя немощным и ничтожным, думал одержать легкую победу. Но несчастный разбит, напав на мужа, отдавшего свою душу за имя Божье и оказавшегося достаточно крепким для его ударов. О, как мужественна твоя душа, чадо; ты, как алмаз, вынес много сильных ударов по спине, по груди, также и рукам. О, необузданность звероподобных! Как благословенна твоя плоть! Ты со всех сторон изъязвлен; был поднят замертво. Безбожные завернули тебя в рубище. Затем, они стали опять грозить казнью, но это тебя не поразило, и ты приготовился, распорядившись насчет своих похорон.

Слава Богу и хвала! Ты — основание и подкрепление для своих братьев–сподвижников, из которых один уже преселился к Господу, а прочие — на одинаковом с тобой поприще. Как велика твоя награда! Ты мне не чадо, а отец, Богу угодивший. Но имей в виду, что конец имеет значение и что недостаточно лишь хорошего начала, хотя оно и условие доброго конца. Умри, чадо, за Христа, не губи своего богодарованного и великого подвига. Горе преткнувшимся, ибо они не вашего духа, в противном же случае остались бы в Господе. Они стали предметом злорадства для дьявола, к которому приступили вместо Христа, причинив мне, грешному, скорбь, а всей братии — уныние. Но да даст Господь им покаяние и обращение; а тебе — конец, достойный начала. Молись, чадо, чтобы и я, смиренный, вместе с вами обрел Христа.

Послание 207(395). Чаду Феодулу

Вот куда ты прибыл, чадо мое Феодул, переходя с место на место. Чудесно не странствование, а очень дивно то, что ты одержал победу в Фессалонике, перенесши от нечестивцев двести ударов. Услышав об этом, я прославил Бога и полюбил тебя сильнее, чем свою душу. Но в то же время я почувствовал внутреннюю тревогу, размышляя по каким судьбам Божьим ты там скитаешься. Твое ли безрассудство этому причиной или Божие промышление? Но ты подвергся язвам по милости Бога, ради Которого ты подставил плечи свои биющим (Ис.50:6), и оберегаем Им, как сокровище истины. Блажен ты, чадо, не пожалевший и не пощадивший своей плоти, но прославивший Христа в членах своих, получивший венец за исповедание перед Богом и людьми.

Фессалоника связала свое имя с тобой, возложив на тебя, чужого, несмотря на местных жителей, свою победу. Смотри, сердце мое, нам должно терпеть мучения до конца. Не впади в малодушие, не постыдись исповедать Христа, но переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа (2 Тим.2:3). Претерпи за Него, — Он с тобой в темнице, с тобой разделит бичевание, если опять случится. Подражай братьям своим, которые также подверглись бичеванию; я разумею Виссариона, Дорофея, Фаддея, на следующий день после этого представившегося Богу, как мученик, затем Иакова, из монастыря святого мученика Христофора, ученика Лукианова. Но прискорбно, что учитель пал, не вынесши ударов, а ученик оказался победителем. Кроме него, по моим грехам, пали и еще четверо из последних, в том числе Тит с Филоном. А Еводий и Епатий ни пали, ни устояли, а стали как бы полумертвецами, падши на словах, но не на деле, ибо избежали еретического общения.

Смотри же, брат, и опять повторяю — не поддавайся. Не погуби своего сокровища, не делайся отщепенцем. Твой подвиг да будет прославлен повсюду. Да возрадуются о тебе Ангелы. Да посрамятся демоны и их служители — иконоборцы. И да прославлюсь через тебя и я, смиренный, вместе с твоим братством. Да будет с тобой благодать, укрепляющая тебя на все, даже до смерти. Окружающие меня приветствуют тебя. Молись обо мне, как и обо всех братьях своих.

Послание 208(396). К мирянину Григоре

Человек Божий, Господь воздвиг тебя в настоящие дни для спасения многих, особенно нас, смиренных. Я же слышал о твоей заботе о подвизающихся ради Господа, которую ты взял на себя, как бы заповедь от Бога, — и удивляюсь! Но нет ничего удивительного, ибо твое служение — богодарованно; а что оно от Бога — это доказывают сами дела. Ведь если бы тебя не охраняло Божественное Промышление, как бы ты до сих пор оставался на свободе? Благословен Бог, воздвигший тебя для укрепления подвизающихся за имя Его, сохраняющий тебя под Своей крепкой рукой, дарующий тебе подвижность, ровное настроение, готовность к опасностям.

Твое дело сияет, твое деяние гремит. Да и может ли быть иначе у того, кто принял на себя служение Богу? Ты подвизаешься сам и помогаешь другим подвизаться. И что наиболее удивительно, ты не просто мученик, но мученик многократный, ибо Бог считает тебя мучеником, сподвизающимся каждому из подвижников в отдельности через посещение их, врачевание ран, питание, через убеждение и увещание. Тебе предстоят не один венец, а столько, скольким ты служишь. Ты проводил святого Фаддея. У тебя на попечении три мученика и один заключенный, которого еще не взяли из тюрьмы. Подожди немного, получишь и других.

Но увы моим грехам, увы поражению падших, — я разумею братию Лукиана и полумертвых, ставших если не делом, то словом отщепенцами. Если они с плачем покаются, не отвергай их, человек Божий, хотя они и сделали себя недостойными Бога и святых. Сколько им должно плакать, сколько страдать, чтобы достигнуть спасения! Бог утвердит тебя, адамантовый. Он сам покроет и спасет тебя в царстве Своем. Молись обо мне, смиренном.

Послание 209(397). Патриции Анне, ведущей монашескую жизнь

Печально письмо твоей святыни и, как иглами, усеяно упреками ко мне, смиренному. Этому не следует дивиться, потому что замечание, вообще, приводит к таким последствиям. Но если твоя честная душа смирится и согласится со сказавшим: Искренни укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего (Прит.27:6), — то она скорее похвалит меня, ибо я не только друг ее о Господе, но и молюсь за нее, и жалею ее, как свою душу.

Итак, да не буду оттолкнут от твоей любви по Бозе, и пусть больше не приходится мне слушать твои сетования. Я не так уж груб, чтобы приближаться, когда оказывают благодеяния, и отходить, если мной недовольны, — это чисто человеческие свойства. Напротив, тогда то именно я и усиливаю свое внимание, когда меня избегают. К тому же, думаю, я и не сказал чего–нибудь оскорбительного, а только сделал замечание, заботясь о твоей славе и имени. Не следует искать таких, которые в лицо благословляют, а за спиной говорят противное. Прошу тебя, госпожа моя, если только позволишь, принимай от меня по временам и более резкое слово. По этому я узнаю, что ты меня считаешь за нечто. Даже и сын матери, муж супруге, друг другу не всегда говорят только одно приятное. Бывает время, когда нужно затронуть, пусть даже и слегка задеть, это именно во время пожара в Церкви. Может быть, ты вскоре услышишь о моем исходе из жизни. Да будет с тобою благодать, благословение и спасение.

Послание 210(398). К вдове спафария

Твой дом — дом благочестия, дом гостеприимства, дом прибежища для избегающих искушений. Поэтому Господь благословил и прославил тебя. По апостольскому выражению, твои добрые дела свидетельствуются — воспитала детей, принимала странников, умывала ноги святым, помогала бедствующим и была усердна ко всякому доброму делу (1 Тим.5:10), — определяя и указывая на истинную вдовицу. Господь сделал тебя такой госпожой, чтобы ты была известна многим. И далее да охранит и покроет тебя во славу вдовствующей Церкви и здешних чад ее. А в будущем веке да введет тебя со святыми девами в чертог бессмертия.

Послание 211(399). К чаду Афанасию

На этот раз я с радостью получил твое письмо, чадо мое возлюбленное. А когда прочел его, то еще более обрадовался, удостоверившись, что ты и теперь таков, каким я узнал тебя с самого начала, или, если выразиться дружественнее, каким я породил тебя в Святом Духе. Это именно и удивительно, что любящий, несмотря на долгое отсутствие, не изменяется в стремлении к любимому и что ученик жаждет увидеть лицо учителя и, привязанный так к учителю, хранит неугасимую любовь. Но с другой стороны, такая любовь должна вести к неподдельной готовности, хотя бы без желания и против воли, разлучиться со мной, недостойным, ради высших соображений, подсказанных теперешними и прошедшими обстоятельствами и, во всяком случае, вполне целесообразных.

Благоволи, чадо, трудиться и подвизаться вместе с братом нашим — архиереем. За это тебе подобает великая похвала и награда. Не довольствуясь этим, готовь свои силы к предстоящей борьбе за Христа. Сам видишь, каковы обстоятельства. Теперь время мученичества, как ты это мог заключить на основании слышанного тобой, как вообще о прошедшем, так и о том, что было с твоими братьями. И поэтому, брат мой любезный и желанный, не будь нерадив, потому что гонители будто бы далеко, но совершай божественное приготовление, говоря: готово сердце мое, Боже (Пс.107:2), на все, к чему приведешь меня!

Брат Фаддей, скончавшийся в кровавом подвиге, стал мучеником Христовым. Если кто–нибудь еще из нашего ли братства, или из чужой среды пребывает в подвигах, изгнаниях, темницах, побоях, все же, конечно, он не сравнится в наградах с Фаддеем. Поэтому прославим Бога за то, что мы удостоились из своей среды проводить такого на небеса. О преткнувшихся нужно стенать, а о себе молиться и быть осторожным, дабы, проповедуя другим, как говорит ап. Павел, самому не остаться недостойным (1 Кор.9:27). Итак, брат, более горячо твори обо мне молитву, чтобы твердостью души я победил внутренних и внешних врагов. Что же касается тебя, то Господь свидетель, что я семь раз на день поминаю тебя в своей смиренной молитве, чтобы ты достиг спасения и благоугодил Господу. Мир, мудрость и сила да будут с тобою, любезный мой. Мои братья приветствуют тебя.

Послание 212(400). К брату, архиепископу Иосифу

Получение письма от твоей святыни каждый раз служит утешением для моей смиренной души, и особенно теперь, когда я, смиренный, поражен происшедшим в среде братьев. Фаддей бичеванием умерщвлен за Христа и принят в сонм мучеников. Его примеру следует Дорофей с Виссарионом и Иаковом, хотя пока они пребывают во плоти. Побежден смиренный Лукиан, сраженный на середине битвы и предавший истину, а за ним и еще четверо, одни после первых ударов, другие — испугавшись одной лишь угрозы. О, превратность! По поводу первых — радость неизреченная, по поводу вторых — печаль невыносимая!

Что сказать о прочем? Разрушены жертвенники, и разрушаются все священные дома, все общества впали в ересь, везде пожар, затворены все двери Православия []. Настала глубокая ночь. Бедствия затопляют нас. Вот видишь, брат, до каких дней мы дожили, малым или даже ничем не отличающихся от времен язычества. Все же благодарение благому Богу нашему, избравшему нас в мученики за Свое Евангелие. А мы–то кто, негодные? — (последнее касается меня). Но все же стали мучениками за святую Его икону. Так сподобимся же по молитвам прежде отшедших пройти до конца путь исповедничества.

С радостью узнаю, что ты здрав и телом так же, как и духом. Здоров и я телом. О, если бы и духом! Но по моим давним грехам, как ты знаешь, во мне нет ничего достойного одобрения, хотя ты, как человек добрый, и обращаешься ко мне с выражениями чести. Молюсь, смиренный, о том, чтобы ты до конца сиял среди архиереев Христовых своими яркими добродетелями. Окружающие меня смиренно целуют братьев моих, состоящих под твоей священной рукой. Особенно усиленно приветствую Афанасия, твоего собрата по трудам и сподвижника.

Послание 213(401). Чаду Евхаристу

Чадо любезное, так как ты хотел иметь от меня письмо, то вот твое желание исполняется. Какую же пользу ты можешь извлечь из этого жалкого и ничтожного письма? Впрочем, оно — дело твоей веры и искренней любви, по которым можно узнать истинного послушника и судить о стремлении к лучшему. Итак, всегда развивайся и в том, и в другом отношении и восходи к славе добродетели, как это и подобает поистине приятному и одноименному радости []. О, если бы я видел тебя причисленным к преподобным и сияющим вместе с праведниками. Молись обо мне, чадо сладчайшее.

Послание 214(402). К игумену Иоанну

Опять пишу твоей святыне и не премину писать всякий раз, как найду письмоносца. Этим я, во–первых, исполняю долг любви, лежащий на мне по отношению ко многим, неослабевающий от прежних случайностей, но усиливающийся от позднейших подвигов. Во–вторых, ублажаю твое нынешнее мужество, а особенно исповедание Христа, и принимаю с похвалой то, что ты ничего земного не предпочел божественной любви, ради которой в бедствиях изгнания совершаешь свой мученический подвиг. В своем настойчивом стремлении ты не ослабел, несмотря на коварство заблудившихся лжебратьев. Раньше ты был опутан дружественными к ним отношениями; но отрекшись от всех их, как от поленьев, обреченных на мучение в огне, ты отдался только стремлению к высшему. Вот именно поэтому я и ублажаю тебя, отче, и очень люблю, и усиленно прошу молиться обо мне, ничтожном, поминая и меня в числе твоих сердечных друзей, чтобы всячески и всегда я благоугождал Господу, ибо пока я не знаю, сделал ли что–либо доброе в очах Его.

А что церковные дела в тяжелом положении, слух об этом, конечно, и до тебя доходит, равно и о том, какие наказания наложены на членов нашего братства, из которых один, как мученик, отошел ко Господу. Имей в виду, что игумены флувутский и мидикийский восстали от падения. Первый содержится в заключении, а второй ушел из монастыря, оплакивая свое падение. Да даст Господь то же и прочим! Кроме того, Иосиф получил влияние у императора и по–прежнему стал причиной гонений. Благоволи приветствовать живущих вокруг твоей священной особы. Мое братство много кланяется тебе.

Послание 215(403). Чаду Тимофею

Как прекрасно твое письмо, чадо возлюбленное, оно украшено верой и любовью к нам, смиренным. И я благодарю Господа за то, что твое настроение непреклонно, а также и за твое благочестие и добропорядочность, ибо, и оставшись без боголюбивейшего архиепископа, ты продолжаешь правильно жить со своими братьями, принося себя в жертву во всех их нуждах. К чему же эти похвалы, которыми ты меня осыпаешь? Разве ты не знаешь, что за мной нет ничего хорошего? Конечно, и это — следствие твоего дружеского отношения. Итак, брат, отложив все слова, усиленнее молись и особенно теперь, когда огонь нечестия окружает Церковь, когда мученические подвиги умножаются и благочестивых делают подвижниками Христовыми, как, например, святого брата нашего Фаддея, а трусливых делают позором отступничества, как, например, жалкого брата нашего Лукиана и некоторых ему подобных.

Молю тебя, чадо мое возлюбленное, будь готов и не думай, что ты совершенно недоступен искушениям, как будто от них очень далек. Нападение настигнет нас, когда мы не ждем, ибо Бог, как в огне, испытывает каждого. К тому же и царь гневается прежде всего на нас за все прошлое и за особенную нашу твердость. Чьи послушники, кроме наших, подвизаются теперь? Кто, кроме мученика Фаддея, принял кровавую смерть? Итак, молю тебя, укрепи не только самого себя, но и окружающих тебя братьев и чад моих, дабы мы были мучениками, хотя бы в произволении, если это не случится с нами в действительности. Господь Иисус Христос со духом твоим. Благодать с вами. Аминь.

Послание 216(404). Чаду Вассиану

Я узнал, чадо, о случившемся с братьями и о том, что сам ты остался не привлеченным к ответу, но это произошло не к твоему падению, а по Божественному промышлению. Однако, будь готов, ибо не знаешь, в какой час Господь повелит тебе предстать мучителям. Не бойся подобно тем, кто пал, как Лукиан и другие, оказавшиеся трусливыми. По моим грехам и тот, и другие оказались жалкими, не подготовленными, доступными дьяволу, и жалея плоть, погубили вечное. Да воздвигнет их Христос из мертвых через соответствующее покаяние! Ты же переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа (2 Тим.2:3) со своими сподвижниками, с которыми ты заключен и к которым ты причислен. С кем же это? — Со святым мучеником Фаддеем, Дорофеем, Виссарионом и Иаковом, — новособранным войском Христовым.

Отпал Иуда, хотя это и горько сказать, но правда; а вместо него вошел Матфей. Так не убойся терзаний от нечестивцев, ибо Бог, вместе с тобой подвергаясь бичеванию, облегчает тебе труд. Как детские стрелы, были раны, ими наносимые (Пс.63:8), для братий твоих. Разве у них не та же плоть, что и у тебя, не те же страдания? Но мудрый говорит: «Я не чист, подобно им». Поэтому–то и нужно особенно хорошо помнить, что собственной кровью мы очистимся, как снег, убелимся и станем сообразными Христу. Бог да поможет тебе, доброе мое чадо. В трудах своих поминай меня, смиренного.

Послание 217(405). Двум сестрам Ирине и Кале

Мне больно за вас, честнейшие, ибо вы, лишившись брата, теперь одиноко живете. Но благочестиво сохраняете девство и соблюдаете православие и, к тому же, всегда оказываете нам благодеяния. Не будучи в состоянии ничем воздать за это, я обращаюсь к вам со своим словом.

Как велик ваш подвиг: ни богатство, ни юность, ни благородство, ни слава, ни дружба мира, ни родственная кровь, ни человеческое общество, — ничто другое вообще приятное и красивое в поднебесной не в состоянии склонить вас принять участие в мирских делах; вы предпочли жизнь в безбрачии, нестяжании и отречении от всего. К этому ведет ваше желание постричься в монашество. Благословен Бог, уневестивший вас через девство и приготовляющий вам небесный чертог. Будучи еще вне монашеского состояния, вы делаете то, что свойственно истинным монахиням: поете, в определенные часы встаете к утрене, поститесь, молитесь, питаете сирот, раздаете милостыню, бедно одеваетесь и делаете много другого перед Видящим тайное. Все это — дела монашеской жизни. Да даст Господь по сердцу вашему и весь совет ваш исполнит (Пс.19:5), отрасли доброго корня, сестры прекрасного брата, невесты небесного чертога. Прошу, молитесь и обо мне.

Послание 218(406). Игумену Антонию

Опять пишу тебе, благочестивый, воодушевляясь с тобой и поздравляя тебя по поводу трудов и болезней, гонений и изгнаний за Христа. Пришло время одним быть увенчанными, подвизаться, принести исповедание, а другим стать гонителями, христоборцами. Ведь отвергающие икону Христа кто такие, как не гонители истины, восставшие против Христа? Ибо честь или бесчестие, оказанное образу, восходит к Первообразу. Так претерпим же, отец честный, страдания от врагов, наградой за которые будет вечная жизнь и веселие со святыми.

Хвала тебе, человек Божий, что ты почти один из всех игуменов города и близлежащих селений оказался борцом за Православие, став светом для сидящих во тьме и осуждением нечестия монахов. Что пользы на несколько дней удержать за собой монастырь, славу, мирские удовольствия и потом вместе с еретиками подвергнуться вечному позору? И насколько лучше и блаженнее отказаться от всего, принести в жертву даже и тело и за это обрести милость Божью и царство небесное. Это я решился сказать, как нижайший. Прошу тебя, преподобнейший отец, поминай меня, грешного, чтобы мне спастись от страстей бесчестия и быть готовым ко всему, чему Бог повелит подвергнуться за Его имя.

Послание 219(407). Монаху Аркадию

Я услышал, что ты, возлюбленный брат, не дал предавшим истину увлечь тебя в общение с еретиками и тем прославил Бога. Оттолкнув от себя общение, которое отлучает от Бога, хотя еретики были в чине учителей, ты скрылся, живя вместе с работниками в горах и пещерах, предпочитая лучше терпеть страдания и бедствия, чем ради временного удовольствия отказаться от вечной жизни, и теперь имеешь наставником и учителем Христа Бога нашего, за Которого и страдаем.

Итак, благодарение Приведшему тебя в совершенное разумение! Действительно, мир недостоин тебя, как говорит божественный апостол (Евр.11:38), ибо ты живешь премирно. Тебе поистине принадлежит Христово ублажение изгнанного правды ради. И именно тому, кто ради любви к Богу оставил высшие земные достоинства, службу при дворе, прибавлю, телесную красоту и доброту, подобает жить не позорно и бесчеловечно, но предпочесть божественное и отправиться в страны пустынные и горные, где можно жить по–ангельски, воздыхать к Богу, взирать на небо, обращаться с Ангелами. Потерпи, брат, за призвавшего тебя Господа, и Он возвысит тебя в великую славу, в пример добродетели для живущих в мире и в наследование ожидаемых благ для любящих Его. Всегда поминай и нас, недостойных и любящих тебя, чтобы мы пережили настоящий подвиг, как благоугодно Христу. Весьма много приветствую твое братство.

Послание 220(408). К комиту

Непрестанно слышу, человек Божий, о твоей добродетели и христолюбии, какие ты обнаруживаешь в отношении к там живущим или даже проходящим нашим братьям. Славлю Бога, что ты, как некий отец или наставник, или даже Ангел, от Бога посланный, относишься к ним: одного увещеваешь, другого убеждаешь, третьего кормишь, тому помогаешь выйти в путь, этому, одиноко живущему, находишь купножителя, иного одеваешь, кого–то снабжаешь нужным в дорогу.

И зачем много говорить? Я вижу в тебе себя или одного из своих ближайших помощников. Как случилось, господин всечестнейший, что ты взял на себя эту заботу? Откуда у тебя дружеское чувство, утешение? — Только от Бога, на каждом месте и в каждой стране имеющего своих особенных слуг и делателей. Ты и в прошлом своем изгнании не прекращал этой деятельности, покровительствуя и прислуживая нам. За это мы навсегда обязаны тебе благодарственными молитвами. Более того, тобой прославляется Бог, принимающий на Себя твои благодеяния, оказанные братьям. От Него да будет тебе отпущение грехов и царство небесное.

Послание 221(409). К Навкратию сыну

Я сильно трепетал за братьев, что с ними будет. И когда из твоего письма узнал, что они в целости и среди них также и Ипатий, нужно ли говорить, как я просиял, возблагодарил, возликовал? Подобно тому, как блаженная кончина моего святого Фаддея обратилась в победу не только для меня, смиренного, но и для вас, его братьев, и для всей Церкви, такое же значение имеет мужество и твердость подвизающихся, тогда как в противном случае было бы наоборот.

Итак, Бог им помощник и на дальнейшие их прекрасные подвиги, а вместе с ними и для нас. Они уже совершили течение и победили, хотя и не на веки, так как неизвестно, что принесет будущее, а мы пока еще готовимся, не начав бега. Поэтому напоминаю, прошу, умоляю всех через тебя быть готовыми и предрасположенными к внезапному заключению. Кто стоит на самом месте сражения, тот не нерадив, не спорит, не развлекается, не смеется, не борется с коварными, не расстраивает рядов. А что же? Бодрствует, молится, окапывается, схватывается и до начала битвы отгоняет пожелания, питается в меру, прощается с миром, жизнью, собственным телом, по апостольскому выражению, все почитая за сор ради Христа (Флп.3:8).

Разве вы не знаете, что случилось с несчастным Лукианом, чтобы не говорить о прочих? Как он пал, как, стыдно сказать, стал слугой царя, правильнее — дьявола. Прошу вас, молитесь обо мне, чтобы меня, блудного, бездеятельного, бесполезного, осенила сила Христова, дарующая победу, ибо Он сказал: без Меня не можете делать ничего (Ин.15:5). О том же и я ежедневно со слезами молюсь за вас.

Да, прошу вас, готовьтесь, наденьте панцирь, станьте в ряд, имея пред собой предводителем и защитником Господа, Который, конечно, спасает верующего. Веруете ли, что Я могу это сделать? — говорит Он. Они говорят Ему: да, Господи! А Он: «Идите и по вере вашей да будет вам». И они получили просимое (Мф.9:28–29). То же и в отношении нас, смиренных. Покажи, брат, мое письмо выдающимся. А прежде всего будьте более тверды, когда из темницы вас препроводят к царю. И да будет с вами Господь. Аминь.

Послание 222(410). Чаду Петру

Что ты написал мне, — это хорошо, ибо мне всегда приятно, чадо мое возлюбленное, письменно беседовать с тобой. Но что касается посылки, то зачем она? Да еще столь большая и разнообразная. Всеми этими удивительными делами ты поразил меня. Разве не достаточно с тебя заботы о братьях? Прошу тебя, будь сдержанным в расходах. Однако я принял посылку и очень благодарен за то, что, несмотря на мое недостоинство, Бог внушил тебе такое рвение. Чем я воздам, несчастный? Что у меня есть хорошего? Что сам ли ты, или кто другой из твоих товарищей получили от меня? Если вы и получили какую–нибудь пользу, то не от меня; это — Божий дар. За то расположение, с которым ты, доброе чадо, относишься с первого дня и до сих пор к моему смирению, да обретешь милость от Христа, дарующего тебе награду за твое послушание, ибо все, что ты делаешь, делаешь ради Него.

Умоляю вас, бодрствуйте, стойте в вере, мужайтесь, укрепляйтесь. Все у вас да совершается в любви. Теперь — время подвигов. Смотрите, как пали те, кто считал себя твердо стоящим, и наоборот. Мы стараемся поревновать подвизающимся, для которых Христос — укрепление. Из сил выбиваюсь, несчастный, стать их общником. К ним и вы сопричислены во Христе Иисусе, издавна прославившем вашу жизнь, именно, осмелюсь сказать, с тех пор, как в нынешнем веке возгорелась ревность. Кому ты советовал написать, я написал. Приветствуй доброе свое содружество. Окружающие меня горячо целуют тебя.

Послание 223(411). Патриции

Мне кажется, что я никогда не виделся с твоим благородством и не писал тебе. Теперь решился на последнее по побуждению духовного моего сына Петра, близкого к тебе. Он отзывается о тебе с большой похвалой и говорит, что очень многие удостоились от тебя чести и милости. Это свойство доброй души — благодетельствовать всем, а прежде всего родным и близким. Брат говорит также, что ты не прикасаешься гнусной ереси христоборцев. И с этой стороны ты достойна великой похвалы за то, что соблюдаешь верность своему владыке Христу, равно как и своему покойному супругу.

Но как мне не вспомнить об этом муже! Ведь, хотя я не знаком с тобой, честнейшая, но с ним, приснопамятным, я был знаком. Я питал к нему горячую любовь за его совершенное благочестие и богобоязненность. Уверен, что и он меня любил. Но что было, то прошло, и Бог да упокоит его. Ведь бедственно не на войне вообще умереть, а во грехе, что может со всяким случиться даже и в постели. Итак, будь, госпожа, благодушна относительно своего главы, которого в скором времени увидишь, надеюсь, в радости, — именно, когда с последней трубой восстанут все, чтобы получить воздаяние за совершенное в жизни. Вот видишь, как я начал и как окончил! Мое письмо оказалось написанным по долгу к моему господину и искреннему другу, твоему супругу. Продолжай благочестивую жизнь и будь милостива ко мне.

Послание 224(412). Другой патриции

Это письмо к моей госпоже вызвано духовным сыном, аввой Петром, родственником твоего благочестия. Ведь ты непрестанно благодетельствовала и ему, и братии аввы Еводия, и другим, принадлежащим к нашему ничтожному монастырю. Ты заслуживаешь благодарности за это, воздаяния, пожелания тебе обильных благ. Дающий же семя сеющему и хлеб в пищу подаст обилие посеянному вами и умножит плоды правды вашей (2 Кор.9:10), чтобы ты с Божественной помощью изобиловала всем. Это — награда тебе в сей жизни и условие вечной жизни в царстве небесном.

Мы наслаждаемся твоими щедротами во всех видах. Сверх этого, у нас на глазах предлог для памяти — подушка, лежа на ней, мы подолгу молимся о тебе. А еще что? Я узнал, что ты блюдешь веру, как свою главу, обладая мудростью змеи, по Писанию (Мф.10:16), и невинностью голубя. О, похвальное твое благочестие! Ты знаешь, что в очах Божьих это выше всего. Ты действительно воспитана на божественном и доподлинно знаешь, что все человеческое — мимолетно. И да сохранит тебя Господь до конца непобедимой, вне общения с еретиками, отлучающего от Бога, во всех отношениях славной и разумнейшей.

Послание 225(413). К чаду Илариону

Радуйся, чадо авва Иларион! Скажи, как ты поживаешь, как проводишь время гонения? Ты теперь на свободе, а раньше был не только в темнице, но подвергся ранам за Христа. Впрочем, ты и теперь в гонении, и за это ожидает тебя скорая награда. И прежде, и теперь я молюсь об одном — о том, чтобы благоугодно в Господе пережить эту нашу жизнь. Твои спутники да будут спутниками Христа, твое общество — обществом апостольским, ибо это делание учеников Христовых. Так прославьте, чада мои, Бога делами вашими, ибо мы на пороге смерти.

Ты ловил рыбу и был уловлен Господом во святой чин монашества. Так и впредь твоя ловля пусть всегда имеет своим последствием уловление тебя Богом на доброе. Созерцая глубину моря, прославляй Бога, своего Творца. Ловя рыбу, прославляй Питателя своего Господа. Продавая свой улов для удовлетворения своих нужд, делай это как прилично монаху, а не мирянину. Плетя свою сеть, вырабатывай добрые помышления, — можешь выбрать псалом, песнь, сладкопение. Принимая пищу, старайся не причинять соблазна; в питии соблюдай умеренность; во сне — достаточность. Все благообразно и по чину да бывает (см. 1 Кор.14:40), чтобы Господа прославляли те, кто смотрит на нас. Остерегайтесь и искушения, чтобы не увлечься им. Поэтому должно жить не в беззаботности и безразличии, но со страхом и бдительностью, ожидая от Бога помощи в перенесении всего за Христа. Да, чадо мое, молю тебя, так шествуй. Укрепляй окружающих тебя, внушай им страх и трепет перед Богом, внушай им не делать ничего дурного, ибо мы всегда перед очами Его, — это истина. Я получил от тебя рыбу, улов благословенных твоих рук. Бог да благословит твою ловитву. Приветствуй брата Феофилакта и других верных. Мое братство искренно приветствует тебя.

Послание 226(414). Чаду Нилу

Приветствую тебя, Нил, возлюбленное мое чадо. Получил твой подарок — рыбу. Чем отблагодарить тебя за то, что ты опять вспомнил меня от трудов рук своих? Не могу ничем, кроме своей грешной молитвы. Да вложит тебе в сердце Господь Свой страх в большей мере, чтобы и на земле, и на море ты Ему воздыхал, Ему работал. Ведь ты, чадо, знаешь, что мы все смертны, что в скором будущем расстанемся со своим телом, что дадим отчет за всю свою жизнь, даже за каждое свое слово и косой взгляд, до помышления включительно. Что я говорю? Господь обещал, что мы ответим даже за невольные и в неведении совершенные дела. Какими поэтому мы должны быть? Быть в страхе, трепете, готовыми к доброму ответу. Страшно судилище разбирательства! С одной стороны — огонь неугасимый, с другой — царство небесное. Первый предназначен для грешников и отвергнувших заповеди Господа, а второе — для блюстителей закона.

Поэтому умоляю тебя, живи преподобно, чисто, ибо ты — перед Богом. Очищаешь ли сети, закидываешь ли удочку, тащишь ли рыбу, — все это, чадо, да будет во славу Божию. На ловле ли, на рынке не ведите себя, крестоносцы, как миряне, а по примеру апостолов, промыслом которых я и предложил вам заниматься, ведите себя со страхом и трепетом. Горе мне, если я не стану делать вам внушений. Да, сын мой возлюбленный, помни Благодетеля твоего Бога: где и в каком состоянии ты был некогда, и теперь каков ты и в какой славе! Прославь Бога в своей жизни, чтобы Бог прославил тебя во веки. Это тебе от меня. А ты уже вместо меня, утверди своих спутников и внуши им это, и мир от Господа да венчает вас в единомыслии. Молись и ты о моем смирении. Приветствуют тебя братья твои.

Послание 227(415). Не надписанное

Я слышал, блаженнейший отец мой, что ты заключен и как бы в пещи огненной подвергаешься испытанию со стороны нечестивых. О, если бы я имел возможность прийти в темницу, где ты содержишься, облобызать мою священную и честную главу, воспев тебе слова хваления, ибо ради Христа ты терзаем, алчешь, жаждешь, в притеснениях, в ограничениях и бедствиях. Вероятно, и воздухом ты не можешь свободно дышать. Не стану говорить об уничижениях, издевательствах, угрозах, — о всем другом, чем сопровождается темничное заключение и что вошло в привычку угнетателей. По поводу всего этого я, смиренный, огорчаюсь за твою святыню, волнуюсь, трепещу, стенаю, испрашивая тебе молитвенно, насколько могу, грешный, терпения, уменьшения и окончания подвига. И верю, что Тот, Кто начал в лице вас мученичество за исповедание Его, и совершит его в славу Своей державы, в похвалу Своей Церкви, в торжество нас, ничтожных и бездеятельных.

Все наши взирают на вас. Мы все на вас опираемся подобно тому, как готовящиеся к состязанию во вторую очередь одушевляются победой предшественников, или наоборот, сокрушенные их поражением не имеют уже мужественного духа. Молим вас, вдохните в нас мужество. Да, да, умоляем ваши отеческие сердца, дайте нам своим непобедимым бегом знамение победы, а не наоборот, — это да не приходит на мысль. Будьте для нас венцом, радостью, надеждой и свидетельством перед лицом Христа, Который вместе с вами, богодостойными, дарует и нам беспорочно совершить надлежащий нам подвиг исповедания Его.

Послание 228(416). Двум сестрам Ирине и Кале

О, несчастье! Начинаю письмо стенаниями, огорченный вашим горем и вместе с вами плача, как — хотя это сравнение и очень дерзновенно, — благий Христос плакал вместе с Марфой и ее сестрой по поводу смерти Лазаря. Ведь покойный — друг мне, друг близкий по крови. Он добрый Божий человек, исполнитель заповедей Господних, он — Мосх [ ] и по имени, и по благоуханию своих правых дел.

Тогда также по поводу смерти Лазаря много иудеев пришло в Вифанию вместе с сестрами оплакать добродетельного человека. Ведь друг Христа мог ли не быть любим всеми? Но теперь, о, горе! Смерть совершилась даже не на глазах; а ведь последние слова и прощальный взгляд приносят большое утешение. Умершего целуют, сопровождают стенаниями. Порой окружающим кажется, будто он мигает глазами, двигает рукой, что–то тихо говорит, — а воспоминание об этом и после похорон доставляет горюющим немалое утешение. В данном случае нет ничего подобного. Поэтому я верю, ваше горе — безутешно, тем более что вы остались одни, без защиты и помощи.

Тяжело страдание, глубока рана, безутешно расставание. Ведь, действительно, и его, и ваша жизнь представляла собой что–то необычное: брат с двумя сестрами, неженатый с незамужними, девственник с девственницами! Все признаки благородства были свойственны и вам, — возраст совершенный, наружность благообразная, имущество богатое, доходы изобильные. И все же брака, который необходимо привел бы к разлуке, вы нисколько не предпочли взаимной любви. Как хорошо и как приятно жить братьям вместе (Пс.132:1). Я еще не говорил о завещанной от матери благотворительности, в виде милостыни, молитв, псалмопения, воздержания, скромности, благочестия, гостеприимства, и, наконец, — что самое главное, — совершение всего этого в православии. А как нам назвать устройство сиротского приюта и все, что там делается, — снабжение сирот всякого возраста имуществом и приданным и все другое? О, чудо! Умирая, покойный оставил вам сорок сирот, — и вы продолжаете его дело. Необычайный слух, дело святых — эти сироты вместе со многими другими и оплакивают истинного отца сирых.

Богоподражательная благодетель! Таковы его и ваши дела. Память о нем и по смерти его питает сирот, раздает милостыню, души нищих исполняет благ. Это да ослабит ваше острое горе, превратив его в радость, в надежду на ожидающие его вечные воздаяния. Верю, что и вы наследуете это, хорошо, как и прежде, проводя остающееся нам время жизни, во Христе Иисусе, оберегающем вас, как две зеницы очей благочестия.

Послание 229(417). Чаду Евсевию

Я получил, чадо, твое письмо и по той любви и покорности, какие ты питаешь к моему смирению, вполне уразумел, что ты боишься Бога. Ведь любовь к игумену и желание его лицезреть есть признак богоцелебного смирения. Итак, благодарение Богу, что искры веры остались в тебе неугашенными, и да останутся они такими навеки! Твой добровольный выезд сюда был бы очень приятен. Все же ты хорошо сделал, воздержавшись, ибо случайный приезд сюда может подать повод к искушению.

Молю тебя, чадо мое, оберегай себя от всего дурного. Место твоего пребывания да будет далеко от соблазнов, ибо мест, чреватых опасностью падения, следует избегать. Будь во всяком случае с одним или с двумя братьями. Ибо написано: Горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его (Еккл.4:10); плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся (Гал.5:17). Дадим преимущественное значение не плоти, которая доведет нас до дна ада, а духу, ибо благодаря ему мы будем жить в вечной радости. Поэтому есть, пить и спать будем мерой и весом. Победителю готовится венец. Не посрамись, чадо мое, но всячески представь себя непорочным, как подобает служителю Божьему. Ревнуя, поревнуй Господу в православии, ибо нынешние гонители отрекаются от Него в лице Его иконы. Избегай всякого общения с ними, как яда змеиного. Христос да будет тебе помощником во всем.

Я получил от тебя теперешние, равно как и прежние подарки; за это да благословит тебя Бог отца моего. Приветствуй брата Елевферия и передай ему, что он очень утешил меня тем, что по приказу эконома сделал сапоги для братии; за это Бог его да упокоит. Все, что я внушил тебе, сообщи и ему. Я рад, если вы неразлучны друг с другом. Молитесь о моем смирении. Благодать Господа да будет с вами.

Послание 230(418). Чаду Евфимию

Из писем я узнал о твоей скорби, чадо мое возлюбленное, — о том, что ты скитаешься с места на место, убегая и скрываясь от нечестивых. Как не быть тебе в скорби и стеснении? И несмотря на это, укрепляемый надеждой, радуйся, ибо ты страдаешь за Христа, принявшего за тебя смерть. Ты ступил на стезю святых, которые скитались среди многочисленных горестей, лишений, стеснений, сделавшись нищими, укрываясь под скалами, блуждая по горам, как беглецы, лишенные города, жилища, среди разнообразных ран и смертельных опасностей, чтобы приобрести Христа. Так и ты, чадо, во всех своих бедствиях туда обращай свои взоры, их примером утешайся, стой благородно, как подвижник Христов.

Теперь время мученичества. Блажен, кто перенесет эти немногие скорбные дни, за которые предстоит венец вечный, слава неизреченная. Горе отрекшемуся и предавшему икону Христову, ибо его ожидает участь, подобная Иудиной. А ты, чадо, подвизайся еще добрым подвигом, вынося все бедствия. Смотри, одни из братьев твоих в темницах, а некоторые подверглись бичеванию со Христом. Не страшись и не падай духом перед тем, кто властен над плотью. С тобой Христос, и ты все перенесешь по Его мановению. Молись и о моем смирении, чтобы мне спастись о Господе. Приветствуют тебя братья, живущие при мне. Благодать с тобой.

Послание 231(419). Игумену Феофану

Правда, поздно, но все же я узнал, многожеланный и славнейший отец, что ты схвачен иудействующими и лжехристианами. О, как они не постеснялись наложить руку на человека Божиего, на мужа преподобного, на тело, изможденное долголетними подвигами и сильной изнурительной болезнью! Но те, кто на Самого Христа простерли руку поругания и гонения, на какое только беззаконие не способны?

Благодарение Богу за Его неизреченную милость, что тебя, больного смертельной болезнью, Он сделал более, чем других, крепким духом, так что ты стал глашатаем истины, мужественно изобличил язык еретичествующий и остался совершенно непоколебимым в исповедании Христа. Это — верх твоих аскетических подвигов. Это высшая точка твоего богомудрого ведения. Ты угодил Богу, любящему тебя; сделал приятное Ангелам, наблюдавшим за твоей похвальной жизнью. Ты увенчал свою голову венцом исповедничества. Вместе с Церковью Христовой ты и для меня, жалкого и ничтожного, стал столпом спасения. Радуйся и веселись надеждами на воздаяние в бесконечные века. Молись, чтобы и мне, нижайшему твоему сыну, шествовать вслед за тобой. Прошу тебя, святейший, приветствуй своего сподвижника, — я разумею отца моего, экзарха.

Послание 232(420). Чаду Каллисту

Я не забыл тебя, чадо мое возлюбленное Каллист, но помню и имею тебя в сердце своем в любви Христовой. Я очень рад, что ты сблизился с экономом и служишь ему. Говорю правду: мне кажется, что это за мной ты ходишь и служишь. Господь мой да явит тебя полезным во всех случаях. Прежде всего ты хорошо послужил покойному отцу нашему, затем моему приснопамятному Арсению и, наконец, теперь эконому. И в этом, и в другом случае, как уже сказано, ты ходил за мной и послужил мне, смиренному. Это сверх того, что ты послужил по должности келаря.

Я рад, что во всех случаях ты заслуживаешь одобрения, способен, обходителен, верен, любезен, терпелив, отцелюбив, сообразителен, ловок, настойчив, блюдешь закон, не уклоняешься от веры и исповедания Христа. Таким и оставайся, утверждайся и радуйся, ибо велика тебе награда от Бога. Хотелось и мне иметь тебя теперь при себе, но отныне, благодарение Богу, ты больше покоишь меня издали, покоя эконома — мои очи, мою душу — и не только дома, но и в его путешествиях к братьям. Да будет тебе с избытком благодать от Бога. Молись о моем смирении. Целуют тебя твои братья.

Послание 233(421). К Кассии, дочери кандидата

Я получил то, что ты прислала мне ради Господа. По какой причине, благоговейная, ты вспомнила обо мне, смиренном? Будучи отпрыском от доброго корня, ты привыкла благотворить. Слышно также, что ты оказываешь благодеяние духовному нашему сыну Дорофею, который недалеко от тебя заключен в темницу за Христа. Ты знаешь, что делаешь, — таким образом ты принимаешь участие в его подвижнической борьбе. Думай, что в лице нашего сына ты питаешь нас, грешных.

Чем мы можем воздать тебе? Молитвой и словом убеждения. Как я узнал, ты еще с детства избрала добрую жизнь ради Бога и стала невестой Христа. Не ищи и не люби больше никого. Кто может быть прекраснее Его? Его красота пусть еще ярче сияет в твоем сердце, дабы ты угасила всякую страсть, изменчивую и тленную. Решительно избегай взглядов мужчин, хотя бы даже и скромных, чтобы не быть как–нибудь пораженной, или не поразить. Ожидает тебя небесный чертог: там ты увидишь Того, к Кому прилепилась, и с Ним будешь вечно радоваться. Мало это слово, но оно достаточно для убеждения твоей честности. Да будешь спасена, дщерь Христова.

Послание 234(422). Чаду Мелетию

Сначала на основании писем брата Иоанна, а теперь — твоего письма, чадо Мелетий, я прославил благого моего Бога за твое раскаяние и исповедание. И благодарение Господу, что от начала и до известного времени не напрасным оказалось твое доброе послушание. Я признаю и свидетельствую перед тобой, что, подобно прочим, ты пострадал от ревности, а не по умыслу. Вследствие этого, положившись на свою собственную праведность и рассудительность, вы отреклись от божественного и спасительного подчинения, увлекшись и нетвердо следуя за несбыточным. Это подтвердили и подтвердят время и действительность. Но покончив с этим, я опять перейду к благодарению.

Я обрадовался, чадо мое возлюбленное, насладившись общением с тобой через письмо. Радуюсь о тебе и о тех, кто не впал в заблуждение. Я твой, хотя и грешный, отец и положу за тебя смиренную мою душу. Тебе все прощено. Отныне будем стоять. Будем служить Господу в покорности, избегая прихотливого и коварного демона. Так мы можем спастись о Господе. Для меня неважно, чтобы ты был здесь впредь до умирения Церкви Божией, только блюди себя в целости, всегда молясь о моем смирении.

Послание 235(423). Чаду Ипатию

И это твое письмо я прочел, любезное мое чадо. Во всех отношениях согласен с твоим желанием и телесно быть около меня, проистекающим из сердца, пылающего верой. Но твое намерение, хотя и свидетельствует о твоем убеждении, однако несвоевременно, ибо совершенно бесполезно. И не смей делать ничего подобного. Нужно согласиться с тем, что определил Господь. Разве ты не знаешь, что вместо нас Бог печется о нашем спасении?

Что ученик единодушен с учителем, это можно узнать не столько по телесной близости, сколько по неразрывному духовному общению в образе мыслей и любви. Что же? Разве мы телесно любим друг друга, и разве плоть служит орудием нашей любви? Если это так, мы — самые жалкие из всех людей. Наша любовь бесстрастна, чтобы этим указывать в нас сынов бесстрастного Бога. Поэтому совершенно нет нужды в телесном общении. Согласись с этим и в смирении стань по мере сил помощником братьев твоих. Молись и обо мне, смиренном. Целуй братьев Лукиана и Еводия. Троица да соблюдет вас троих с тем, кому вы служите []. Братья низко кланяются тебе. Целуй человека Божия.

Послание 236(424). К брату, архиепископу Иосифу

Мне всегда приятно писать твоей святыне и тем приятнее, чем большее расстояние нас отделяет. Письмо приближает меня к честному твоему лицу, слова обращения доставляют мне облегчение, как и в настоящем случае, когда я грустно настроен вследствие предания некоторыми игуменами истины.

Да знает твое преподобие, что Иосиф, совершитель прелюбодейного брака, игумены фотинудский, ираклийский, мидикийский, милийский, иполихнийский, гулейский, и, горе мне грешному, даже флувутский, по безрассудной простоте впали в обман. После того, как единодушно оказали небольшое сопротивление, они будто по соображениям удобства (экономии) были увлечены привыкшим к этим делам Иосифом во след сатаны, войдя в неоднократное общение с нечестивыми. За это милостиво отпущенные на свободу, они уловляют своим падением нетвердых. По обычаю и Никейский митрополит делается причиной падения для епископов. Они приглашают изгнанных последовать их примеру. И если рука Божия не поспешит нас укрепить, то и мы, остальные, погибнем.

В чем же дело? В том, что и на этот раз, как видно, дело идет о нас, смиренных, вместе с немногими. Восстань же, о, человек Божий, как архиерей Христа, истинного Архипастыря, и именно с такой силой, насколько ты превосходишь всех главизной священства, исключая одного того, что содержится в тайне. Прославь же Бога в теле и душе своей. Конечно, ты не будешь оставлен на острове. Возможно, что тебе предстоит по–прежнему искуситься, чтобы и здесь получить более блестящий венец.

Да, да, брат, до какого времени мы дожили! Все же благодарение Соблюдшему нас. И сие от Бога (Флп.1:28), — говорит апостол, что нам дано не только веровать во Христа, но и страдать за Него. Господь не презрел нашего смирения в прошлом. И теперь, я уверен, Он не обойдет тебя, честнейший. Но как тогда, так и теперь прославится Господь в теле твоем, творя с избытком Свою милость во славу твоей добродетели. Поэтому, преподобный, простри и мне посредствующую руку, чтобы мне укрепиться и спастись от настоящей горькой зимы. Стой и умоли Бога, чтобы буря превратилась в легкое веяние Святого Духа. Да будет. Низко кланяюсь братьям и прошу их усиленно молиться о моем смирении. Окружающие меня припадают к твоим ногам.

Послание 237(425). Чаду Навкратию

Что особенного в моей жизни и слове, что вы так хлопочете обо мне, чадо, и скорбите, несмотря на такое расстояние и столь великое искушение, не ставите ни во что ни труд, ни опасности, чтобы посетить мое смирение? И это вы делаете беспрестанно и с такими издержками на подарки. Далекое вы сделали близким, неудобоисполнимое — легким, пустыни — удобными для проезда. Вы поразили взоры, открыли во славу Господа уста всех, кто только постиг дела вашей веры и любви. Кто среди других так преуспел представить своим отцам доказательство искренней любви? Благословен Бог, сделавший вас такими, соответственно вашей добродетели и несмотря на мое убожество. Ведь открыто признаю, что я грешен и ничтожнее всех людей, хотя ты, побуждаемый любовью, большими похвалами пытаешься отклонить меня от подобных высказываний.

Я принимаю, любезный, твои желания, принимаю твое ухаживание за стариком. Ты поддержал меня, как дитя, ходил за мной, как брат, берег, как отец. И если, как собрат по трудам, ты потрудился вместе со мной или, как ученик, восполнил мои недочеты, то да воздаст тебе добром Господь Бог отца моего, пусть приложит тебе духа к духу, силу к силе, разум к разуму до полной меры. Да будет. Итак, молись о моем смирении, чтобы хотя бы на будущее время своей жизни я шествовал, как угодно Господу. Я был бы очень рад, если бы было позволено быть у меня брату Адриану. До сентября по многим причинам воздержись посылать сюда кого–либо, исключая разве случая крайней необходимости. Узнав о делах некоторых игуменов, я, несчастный, восстенал. Да укрепятся прочие отцы, утверждая нас малодушных. Приветствуй братию по обыкновению. Много приветствует тебя и мое братство. Будь здоров о Господе. Позаботься также и о теле, ибо я немало огорчился, узнав о твоей внутренней болезни.

Послание 238(426). Чаду Игнатию

По твоим письмам я наблюдаю твое сердце, добрый мой Игнатий, и радуюсь твоей убежденности и искренней любви. Только жалею, что я недостоин иметь таких сынов о Господе, столь меня любящих и готовых на все ради меня, негодного. Если бы возможно было, вы исторгли бы очи свои и отдали мне (Гал.4:15). Кто, подобно мне, славен своими учениками? Кто своими грехами ниже меня? Никто. Но молись, чадо, и настойчивее, чтобы я мог подвигаться в добродетели и служил не упреком, а гордостью.

И я именем Господа нашего Иисуса Христа молю, чтобы вы, главы братства, были теперь твердыми, непреклонными в вере, всегда усердными к делу Господа. От них да прострется прямота и на подчиненных. Станьте для всех примером благотворительности, твердости. Смотрите, как другие впадают в нечестие, будьте боязливыми, а главным образом, осторожными, сердечными, учительными и поддерживайте ближних, чтобы каждый день получать венец.

Ты доставил мне, чадо, удовольствие присылкой тетрадей, но я вернул их, чтобы ты вновь прислал их мне уже заполненными. Целуют тебя живущие при мне твои братья.

Послание 239(427). Августе Марии [ [295] ]

Теперь нужно славить Бога за каждого человека, твердо выступающего в защиту истины Христовой, ибо ничто на земле, до собственной плоти включительно, не может быть поставлено выше нашей непорочной христианской веры. Но особенно следует славить Его за тебя, потому что ты и из–за царского достоинства, и из–за женской природы, и всего, что в том и в другом состоянии трудного, по–видимому, могла бы и уступить, и отречься от благочестия, но на самом деле, наоборот, благородно воспротивилась, получив венец исповедничества и нисколько не увлекшись привязанностью к земным предметам.

Твое настроение, госпожа моя, действительно царское, душевное достоинство — возвышенное. Ты блаженна, скончав свой подвиг. В сем роде ты воздвигла знамя своей богопочтенной добродетели. Имя твое стало хвально на небе и на земле. Вот теперь по своей добродетели ты царствуешь в мире в большей степени, чем когда была увенчана златоукрашенной диадемой. Благословенна ты в царицах. Теперь ты слава монахинь. Теперь ты свет для мира; правда, ты была им и раньше, но не в такой мере.

Молю тебя, стой еще, не падай духом, ибо Бог — твой Покровитель и от Его силы падет пред тобой всякий, кто вознамерится повергнуть тебя. Раньше ты подверглась неизгладимому оскорблению от царя и супруга, — и из–за этого как долго и как сильно волновалась Церковь Божия! Не случится ли то же и теперь? — Тогда дьявол мог это сделать, ибо имел силу над державным. Но теперь не то, ибо от тебя зависит предпочесть лучшее. Бог, на Которого ты уповаешь, верен дать тебе венец за несение подвига. Только прошу тебя ради Христа Иисуса, твоего Владыки и Жениха, еще немного, еще несколько перенеси оскорбления и угрозы, которые перед твоей твердостью разлетятся, как морская пена. Из духовной любви прими мое письмо. Воздай мне за него святой твоей молитвой.

Послание 240(428). Вдове спафария

Еще раньше я от многих слышал о твоей выдающейся богоугодной жизни. А теперь и по опыту, по твоей посылке моему ничтожеству, я узнал, что у тебя в сердце есть семена благочестия, ибо ты помнишь страждущих за Христа. Поэтому же, как слышно, ты избегаешь общения с еретиками. Благодарение Богу за твою скромность.

Ты, госпожа моя, была супругой известного и всем любезного доброго человека. Добродетельный муж твой был давно нам знаком. Вы всегда любили монахов и снабжали нуждающихся. И теперь, как я узнал, под вашей благословенной кровлей нашел гостеприимство наш сын Литоий. Имена же прочих, за которыми ты ухаживала, ты сама знаешь. Благ твой труд, благословенно вдовство. Пребывай во всех отношениях угождающей Христу и да получишь, уважаемая госпожа моя, за нас награду в вечной жизни.

Послание 241(429). Жене ипата

Прочел твое письмо, уважаемая. За твое здоровье я, смиренный, прославил Бога. Говоря о здоровье, я имею в виду не столько телесное, — ибо для некоторых оно бесполезно, когда не ведет к исполнению заповедей добродетели, — сколько душевное, ибо его нужно всегда желать. Из чего я об этом знаю? Из того, что хранишь себя целой от общения с богоборной ересью, из страха перед Богом и по вере православной. Поэтому и я рад, что стал советником столь божественно настроенной женщины.

По поводу твоего несчастья, я немало с тобой погоревал, что ты постоянно подвергаешься бедствиям. Как могу, ничтожнейший, молюсь, чтобы по милости Божией рассеялись несчастья, посыпавшиеся на тебя, также о милости Божией чадам и слугам твоим. А ты, почтенная женщина, с благодарностью переноси печали, ибо кого любит Господь, того наказывает (Прит.3:12). Ведь через печали можно достигнуть вечной жизни. Советую тебе относиться к подчиненным с пощадой, умеряя строгость, как говорит апостол (Еф.6:9), зная, что и над вами самими и над ними есть на небесах Господь. Я знаю, что ты относишься к ним человеколюбиво. Не тяготись моим напоминанием, сделанным по любви. Господь мой да сохраняет тебя всегда беспечальной и прямо шествующей по пути Его заповедей.

Послание 242(430). Игумену Макарию

Еще до чтения, как только я взял в руки святое письмо твоего блаженства, богочестный отец мой, моя смиренная душа почувствовала облегчение. А когда я прочел письмо и узнал причины запоздания его, освободился от всяких подозрений, в тайне огорчавших мое смирение. Удостоверившись, что духовная любовь твоего боголюбия остается по–прежнему искренней к нам, ничтожным, я прославил благого моего Бога. О, всеобщий примиритель, Боже и Господи, пусть она всегда остается неизменной! Знай, боголюбивейший, что мы искренно любим тебя и сохраняем неразрывный союз любви; например, еще раньше мы были ею побуждены написать тебе, когда ты приступил к подвигам благочестия, но не потому, что наше ничтожное письмо могло принести какую–нибудь пользу или было в силах укрепить. Презренные и в слове, и в жизни, мы далеки от этого, а действуем, как того требуют условия времени и чувство любви. Поэтому же мы были принуждены написать и другим отцам и братьям.

Хорошо и вполне справедливо сказала твоя честность, что нужно пользоваться обстоятельствами, ради гонителей и не по–братски мыслящих. Кто не восстенает над их падением? Так оно упорно и опасно для всей Церкви! Или, потеряв рассудок, они думают, что действуют наиболее удобным образом? О, дурное начало и корень! Ты знаешь, отец, о ком я говорю. По его примеру и прочие увлеклись этим безумием. Но можно ли без слез вспомнить о флувутском игумене? Относительно прочих это дело привычное и не так поразительно. Но об этом муже что сказать? Что думать? Как упал ты с неба, денница (Ис.14:12)? Как повержен столп, восходивший до небес?

Я почти оцепенел, услышав об этом, — так все показалось мне совершенно невероятным. Я давно знал его непосредственно. И когда я ехал сюда в ссылку, увиделся с ним по пути и выслушал свидетельства о готовности к мученичеству; тогда он, по его словам, убедил даже Никейского митрополита не входить в общение с еретиками и пригрозил ему отделиться от него, если это сделает. И вот таковой стал общником христоборцев. И что заслуживает особенного сожаления, он, как я слышал, совершенно не сокрушается о своем нечестии, не желает обратиться к Богу даже со словом молитвы о прощении за это. Не дивно ли это, человек Божий? Не исполнилось ли слово пророка, что и пророк и священник осквернились (Иер.23:11). Кто даст главе моей воду и очам моим источник слез, чтобы плакать о столь великом поражении (Иер.9:1). Честные и почти золотые сосуды превратились в сосуды глиняные (2 Тим.2:20).

Но что я плачу о чужих несчастьях? Обращу лучше плач на самого себя. Как мне спастись от лукавого? Сильные поскользнулись, а я, слабый, как выдержу предстоящую борьбу? Поэтому прошу твое преподобие, хоть ты, избранник Божий непреклонный, стой крепко, утвердившись на недвижимой вере Христовой. Укрепляй и утверждай своей стойкостью вместе со многими другими, в ком есть дух жизни, и мою худость, готовую все перенести за Христа и ради Христа, но недостойную по своим неисчислимым грехам. Великая десница Господня да соблюдет тебя, моего отца и владыку, крепким и сильным с помощью Божией против врагов Божиих.

Послание 243(431). Игумену Афанасию

Я уже давно беспокоился и хотел узнать о твоем преподобии. Нужно ли говорить, какое удовольствие и радость принесло мне твое письмо? Узнав о твоем здоровье, о телесном состоянии и о состоянии честной твоей души, я отложил заботы и прославил благого Бога нашего. Ведь каково твое письмо! Оно полно братской любви, проникнуто божественным мужеством, пышет огненной ревностью, изобилует истинными дарами Духа. И это, несмотря на то, что ты в оковах, сидишь в тюрьме.

О, прекрасное твое исповедание! О, стойкое сердце! Ты претерпел за Христа бичевание не один раз, а дважды. Будучи избит, ты гордился, изгнание ты принял с радостью. Мучения за Бога стали для тебя предметом наслаждений. Поэтому я величаю тебя своим отцом и отцом многих, борцом за благочестие, столпом и утверждением истины и, конечно, исповедником Христовым.

О тебе нельзя сказать, будто ты, пройдя первый круг в беге мученичества, затем ослабел и обратился назад, подобно поскользнувшимся сторонникам Иосифа. К ним вполне применимо такое выражение: никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия (Лк.9:62). Велико их нечестие, еще больше их позор в мире и осуждение на мельничный камень за соблазн (Лк.17:2).

Но ты один за другим совершил много прекрасных подвигов, и я уверен, — с помощью Божией еще совершишь до получения венца за все. Радуйся, сильный Афанасий! Радуйся, носящий великое и почетное для всех имя, оно дано тебе вполне справедливо [ ]. Радуйся, многоколесное прозябение Господа, Который, видя тебя, утешается. Как юноше содержать в чистоте путь свой? — Хранением себя по слову Твоему (Пс.118:9). Радуйся, дражайший мой сын и отец, сын по силе любви, отец — по достоинству, мой собрат по трудам и сподвижник, если только можно принять в расчет и меня, негодного, ибо я ничего хорошего не сделал и не внес в Церковь Божию. А если что и сделал, то только по Божией милости и с помощью вашего примера и взаимной поддержки, дабы за дарованное нам, по ходатайству многих, как написано, многие возблагодарили за нас (2 Кор.1:11).

Таково небольшое приветствие от меня, ничтожного. А ты, священная глава, созидая на добром основании, соверши себя в дом Божий, будь готов до крови пострадать за исповедание Христа. Молитвенно всегда желай и мне того же, чтобы я по своим грехам моим не был отлучен от священной вашей троицы, равным образом и от прочих равночестных вам отцов. Ведь есть еще такие, чьи колени не преклонялись пред Ваалом (3 Цар.19:18).

Послание 244(432). Монаху Филиппу

Мы рады получать известия о тебе, духовное чадо. По какой же именно причине? Ранее, в присутствии эконома и братии ты перед Богом и избранными Ангелами открыто заявил, что ты — чадо наше, и сопричислил себя к прочим братиям. Теперь же, по успении твоего отца по плоти, ты был избран предстоятелем тамошней братии при посредстве брата и чада нашего Феодула, посланного от эконома и представляющего наше лицо и подчиненных ему братьев, сообща содействовавших твоему избранию. Мы, смиренные, силою Святого Духа утвердили постановление — быть тебе игуменом тамошнего монастыря. Мы приняли это решение, как если бы сами выбрали тебя и поставили во главе той братии, и через тебя взяли всех под свое руководство. Мы радуемся этому и считаем тебя своим последователем и учеником между тамошними монахами, руководителем других о Господе.

Имей в виду, чадо, что ты должен жить боголепно и по правилам, подражая нашему братству и следуя всем заповедям Божиим. А так как теперь особенно требуется сохранение православия, то блюди себя, чадо, совершенно устраняясь от общения с еретиками. Будь готов ко всякой печали и притеснению за Христа, за Которого всюду идет война гонения. Мужественно выдерживай нападения врагов веры, не падай, не предавай истины, чтобы не предать Христа.

Если нужно будет подвергнуться гонению, прими его с радостью, ибо хорошо быть скитальцем вместе со Христом. Если обстоятельства потребуют и дальнейших подвигов, отдай тело свое на бичевание и кровопролитие во свидетельство за Христа. Одновременно побуждай к таким же страданиям и своих подчиненных, уча, вразумляя, умоляя, укрепляя, вооружая, как добрый передовой воин Христов.

Во время своего земного странствия благоугоди Богу, призвавшему тебя Себе на службу; не предавайся пристрастию к земному, ибо все — преходяще и чуждо нам. Ибо все люди — пресельники и скитальцы на земле. Где произведший тебя на свет? Не отошел ли? Не покинул ли он все, взяв с собою лишь ношу своих дел, добрую или худую?

Если ты так управишь свое жительство, то пребудет с тобою дух моего смирения. Я признаю, что ты — мой честный брат, родное чадо, принимающее участие в нашем братстве, точнее сказать, в уделе святых. Ты получил в управление паству Христову, бодрствуй, паси, трудись, как Иаков, и в холод умственной ночи, и в жару дневную, укрепляя ослабевшее, возвращая заблудшее, перевязывая сокрушенное, молитвами отгоняя духовных хищников, во всех случаях являя собою образец добрых дел, чтобы благоугодным пастырством сделать себя достойным небесного царства.

Молись и о нас, чтобы мы шествовали, исполняя то, чему учим по заповеди Божией. Будь здоров, боголюбивый муж.

Послание 245(433). Куратору Константину

Написать тебе, добродетельный человек, побудило меня доброе известие о тебе, честнейший, дошедшее до моего слуха. Какое же? А то, что, кроме других своих добродетелей, которыми ты обладаешь по милости Божией, ты соблюдаешь незлобивость, сохраняешь православную веру, как сокровище, в тайне честной своей души и удаляешься от общения с еретиками. Я принес Богу великое благодарение по тому поводу, что миряне, наравне с монахами, стараются благоугодить Господу, уклоняясь от бездны ереси. Действительно, брат, это бездна и сеть диавола. Попавшего в эту сеть общение с еретиками отлучает от Христа и отгоняет далеко от стада Господня.

Каково различие света и тьмы, таково же и православного причащения от еретического общения. Первое просвещает, второе — омрачает; одно соединяет со Христом, другое — с диаволом; одно оживляет душу, другое — убивает. Ты хорошо делаешь, что стремишься к источнику жизни, а не черпаешь из смертоносной чаши нечестия, конец которого — вечная гибель.

Считаю тебя вполне блаженным. Но смотри, как ты начал свою жизнь, так и окончи ее силой Христа, ибо Он ради благого конца примет тебя в Свое царство и в славу. Единоверный брат, молись и о нас грешных.

Послание 246(434). Епископу Сисою

Возлюбленное мое чадо, брат и отец! Получив письмо твоей святыни, я прославил благого Бога нашего за то, что у тебя есть и смирение, и крепкая вера, и горячее рвение, и благодушие в терпении, и мудрость в слове, которой не мог противостоять сын погибели и неразумная тварь. Благодарение Богу, давшему тебе открыто говорящие уста и язык, поражающий еретическое суесловие.

Я узнал, что ты осужден на пытку, и тебе, родной мой сын и многожеланный отец, теперь предстоят награды за дальнейшие подвиги. Прошу тебя — стой, молю — мужайся, простираю руки — побеждай, припадаю к ногам твоим — яви дела силы Божией в сей немощной плоти. Пусть палач откажется от следующих за тобой, побежденный твоими подвигами.

Воссияй среди епископов, как свет для меня; отличись среди монахов, жизнь моя; увенчайся с исповедниками, мое сердце и глава моя. Да восхвалят за тебя Бога небо и земля; да прославят Его иереи и иерархи, также и монахи, каждый находя в тебе сродные черты для украшения своего достоинства.

Пусть мы бедствуем, голодаем, истаиваем от жажды, нищенствуем, прибавлю, терпим бичевания, пусть у нас ноги в колодках, на шее узел, меч, наконец, впереди костер — что это в сравнении с небесным царством, в сравнении с обещанными благами?! С другой стороны, возможно ли, чтобы страдающий за Христа не получил помощи от Христа, Который не попускает нам искуситься больше, чем мы можем вынести? Разве не Христос умерщвляет и живит? Не будем, брат, падать духом, ибо говорится: Уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией (Рим.8:38,39). Такие надежды я питаю относительно тебя. И ты, отложив похвалы, которые не по достоинству расточаешь мне, молись также обо мне, ибо я — последний среди всех людей.

Послание 247(435). Чаду Виссариону

Письмо твое, чадо, я прочел с удовольствием; из него я узнал о твоем здоровье, терпении и утешении. Блажен ты, чадо мое, Виссарион, страдающий за Христа, осужденный нечестивцами на темничное заключение; оно для тебя слава и венец. Что, по твоему мнению, испытывают критяне, узнав, что ты — исповедник Христов? Ты прославил свой род, отечество, меня, недостойного, и, конечно, своих братьев.

Изощряй свой ум в познании Божественных истин, заграждай уста нападающих на тебя еретиков, ибо Христов образ есть Сам Христос, конечно, не по природе, а по имени, ради которого почитается, и наоборот [ ]. То же касается образов Богоматери и каждого из святых.

В терпении своем стяжи себе награду. Поминай и меня, грешного, молись, чтобы мне достигнуть совершенного спасения.

Послание 248(436). Чаду Ипатию

В письмах твоих, чадо, мне понравилось, что ты стремишься к тому же и любишь именно то, что и я люблю о Господе. Поэтому я принимаю и прежнее твое предложение, и позднейшее смирение. Итак, чадо, благоугождай Богу вместе с братом Лукианом. Неприлично, да и соблазнительно жить вам отдельно не только потому, что вы братья, но еще и ввиду того, что вы далеки от меня. Разве не достаточно одной разлуки, неужели нужна вторая? О, какое зло! Прошу вас обоих, не делайте этого, хотя бы наперекор диаволу, завидующему вашему единодушию и внушающему вражду между вами или сближение с другими братьями, чтобы тем или иным путем добиться вашей разлуки. Но мы, проникая в его замыслы, приневолим свои природные склонности и путем смирения привлечем к себе милость Божию, чтобы нам не разлучаться. Да будет с вами Христос.

Кто выше между апостолами? Иоанн предоставляет Петру говорить к народу. Когда же говорит Павел, Петр умолкает. Ведь целью апостолов было не захватить первому власть, а выполнить нужное, и поэтому у них соблюдался порядок. Поступайте так же и вы, подражая святым.

Я рад, что вопрошающие получают от тебя слово, и не простое, а с советом, но без особенной нужды не попадайте на глаза женщинам, встречи с ними допускайте в крайних случаях, это необходимо, чтобы в то время как мы заботимся об исцелении других, нам самим не оказаться пораженными и не поразить. Имей в виду, что склонность к блужданиям бесполезна и разрушает душу. Сохрани мне себя в целости.

Послание 249(437). Чаду Вассиану

Чадо мое Вассиан, я опять навещаю тебя письмом и приветствую о Господе. Стой, торжествуй, радуйся, что за Христа удостоился быть в темнице, в уединении, в огорчении, в тесноте. Немного позже, к концу подвигов воссияет тебе неизреченная радость. Поэтому смирись, чадо, укрепляйся о Господе, помышляя о вечной награде, ибо будешь вечно торжествовать.

Смотри, как диавол каждому строит козни, ища нашей погибели, стараясь подвести нас к преткновению, омрачить ум. Не уступай ему. Бодрствуй даже в темнице, ибо здесь, когда мы уединены и никто не развлекает нас, он особенно ожесточается. Прибегай к рукоделию, чтению, стихословию, молитве, небесным размышлениям, дабы он не сразил тебя, незанятого, застигнув без дела. Чем чаще он мечет в тебя стрелы, тем больше укрепляйся в страхе Божием. Не поддадимся ему ни в каком случае. Великое дело — спасение, но для этого нужны и великие подвиги. Да простится тебе прошлое, бывшее до этого времени. Ныне я начал, — скажи и ты: вот изменение десницы Всевышнего (Пс.76:11).

Поминайте мое смирение. Тебя приветствуют твои братья, окружающие меня. Господь с тобою.

Послание 250(438). Чадам Еводию и Иоанну

Теперь, когда я получил твое письмо, чадо мое возлюбленное, я с удовольствием узнал о твоей истинной вере и любви, а равно, о благородной и священной твоей ревности, какую ты питаешь к истине Божией, будучи готов перенести все ради Бога. Благословен Господь, так устроивший и уготовавший.

Это очень обрадовало меня, усилило мою любовь к тебе и, наконец, укрепило меня. Ибо когда вы проливаете свою кровь за Христа, я, смиренный, укрепляюсь. Дух Святый да сохранит вас в этом расположении. Слова: за Тебя умерщвляют нас всякий день (Пс.43:23) указывают именно на эту готовность и расположенность. Я говорю о многих, потому что слышал, что при тебе живет теперь и брат Иоанн, также возлюбленное мое чадо.

Прошу вас, молитесь и обо мне, смиренном, чтобы мне совершить о Господе предлежащий нам подвиг, не только видимый, но и умственный. Живущие со мною братья ваши целуют вас. Благодать да будет с вами. Аминь.

Послание 251(439). Чаду Дорофею

Опять пишу тебе, любезное мое чадо. Твое письмо, которое я получил, содержало ответ на мои прежние письма.

Итак, спрашиваю, как поживаешь? Как проводишь свои дни? Знаю, что хорошо, разумею, что по правде Божией. Может ли быть что–нибудь приятнее, чем страдания за истину? Но для тела, — ты заключен в темницу, и очень плохую темницу, — это весьма печально. Кроме того, как мне сообщили, хлеб, который тебе подают, несъедобен. Но что это в сравнении с невыносимым твоим надзирателем, военным тюремщиком, а не монахом и тем более не игуменом?

Однако пришло время явиться и людям Божиим, и, наоборот, плевелам, которые на прелюбодейном соборе прикрывались греховными оправданиями. Их нынешние дела подтвердили, что и прежние они совершали в нечестии. Так поступали они. А ты, чадо мое возлюбленное, по примеру прошлого и теперь страдаешь за Христа, живя в тюрьме за Него, одиноко, но не один, ибо с тобою Христос и страж жизни твоей — Ангел.

Прошу, будем ожидать Господа, уготовляющего нам венцы за терпение. Хотя и мучит нас нетерпение, однако, будем наслаждаться надеждой. Если и терпим стеснение в нуждах, будем одушевляться упованием. Что ж? Разве Бог не в силах невидимо одождить хлебы или вообще что–нибудь иное съедобное? Но Он дает место нашему терпению, чтобы прославить и возвеселить нас во веки. Да, чадо, молю, переноси все с мужеством, проводя день за днем, и продолжительность времени пусть не внушает отчаяния душе твоей. Ибо мир этот, как сновидение. Все пройдет. А творящий волю Божию будет жить вечно и не умрет. Укрепляя постоянно этими мыслями свою душу, радуйся, что награда твоя велика на небесах (Мф.5:12).

Послание 252(440). Чаду Дорофею, другому

Здравствуй, добрый Дорофей! Да будет тебе благодать и милость от Бога и Господа Иисуса Христа, укрепившего тебя предать себя на бичевания и раны ради Него, на заключение и изгнание. Откуда у тебя это благо? Из безвестных ты стал известным, из незнатных славным, из последних среди братьев твоих о Господе — великим и почтенным. Видишь, как я смиренно беседую с тобою? Многие постарше тебя сильно желают получить от меня хотя бы одно слово, а тебе я написал хвалебное письмо. Так Бог прославляет прославляющих Его.

Хвали Бога, благодари Его, что сотворил тебе великое и дивное, так что ты теперь называешься Его исповедником среди христиан. Воссияв в Церкви, ты затмил собою многих епископов, игуменов и подвижников. Имей в виду свое признание, посмотри на свою славу. Не воздремли, не отпади, терпеливо подвизайся до смерти, ибо говорит Писание: претерпевший до конца спасется (Мф.10:22). Блюди себя со всякой осторожностью, чтобы не впасть тебе в какую–нибудь позорную страсть. Соблюсти свою совесть чистой от греха — это уже великое мученичество. Постоянно очищай себя покаянием, слезами, молитвами, молясь и обо мне, грешном, да избегну всякого злого деяния. Низко кланяются тебе твои братья, окружающие меня. Бог да соблюдет тебя, мое возлюбленное чадо, невредимым во всех отношениях и без ущерба, чтобы тебе исполнить предлежащий тебе подвиг о Господе. Аминь.

Послание 253(441). Чадам Титу и Филону

Добрый Тит и добрый мой Филон, какое дивное зрелище! Среди многих своих братьев именно вы избраны Богом быть Его исповедниками и за это оказаться в темнице! Конечно, это потому, что вы возлюбили много и поистине уверовали. Итак, благодарю Бога моего и Господа, сотворившего вам величие. Смотрите, братия, стойте, как я вам и раньше писал, мужественно, без робости, крепко, ибо вы призваны Богом. Прославьте Его в членах своих, не слушайте еретических наставлений. Не склоняйтесь пред темничными злоключениями, помня слова: многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян.14:22).

Поминайте и меня, грешного. Приветствуют вас окружающие меня братья. Господь да будет с вами. Аминь.

Послание 254(442). К Николаю повару

Как, по твоему мнению, я могу оценить твои посылки и милостыни, возлюбленный муж? Тысяча талантов не доставила бы мне большего удовольствия, ибо это посылки от православного человека, сохраняющего любовь к древнему благочестию и не увлеченного в общение с ересью. Меня сильно удивляет, что среди огня ты остаешься неопаленным. Конечно, по Божию Промышлению ты и впредь останешься таким, чтобы принести Богу великий дар — дар собственного спасения. Я очень утешился и ублажил тебя за то, что моего письмоносца, бывшего на чужбине, ты в праздничный день пригласил к участию в обильной трапезе. За это Господь в день Суда да даст тебе ложе рядом с Авраамом и Исааком (Мф.8:11), да внидешь в радость вечную.

Послание 255(443). Мирянину Исидору

Я опять причинил тебе, человек Божий и искренний мой друг, затруднение своими посылками. За это да возмерит тебе Господь небесной наградой, которую ты просишь от Господа и ради которой ты ведешь девственную и благоговейную жизнь, молясь в церкви, пребывая в трудах благочестия, как почитатель монашества, как искренний человек, живя дома безвыходно, как патриарх Иаков.

Еще прошу, держись благочестия и удаляйся от еретического общения, памятуя об ответе, который мы должны будем дать на Судище Христовом. Помни о нас, уважаемый и любезнейший мой, творя святые молитвы.

Послание 256(444). К игумении

Брат возвестил мне, что видел тебя, уважаемая, здравствующей духом и терпеливо сохраняющей надежду. И я прославил благого нашего Бога, и в слабой природе явившего Свою силу.

Действительно, блаженна ты среди монахинь и даже вообще среди женщин. В эти дни, когда не только женщины твоего образа и постриженницы, но почти все монахи и игумены Византии увлечены, ты с немногими другими предпочла пострадать за Христа, но не вступать с еретиками в общение, отлучающее от Христа. Ибо всякий, вступающий в подобное общение, отделяется от Христа, подобно Иуде, и становится соучастником предавших Христа на распятие. Ведь уничижающие и отвергающие икону Христа и равным образом Богородицы и каждого из святых — такие же гонители и распинатели Христа, как и древние иудеи.

Смотри, раба Христова, не посрами Призвавшего тебя к исповедованию Его. Ты — семя святых, не говорю о плотском твоем происхождении, хотя и оно свято, но разумею первомученицу Феклу, Февронию, Евгению, Матрону и им подобных. Я упомянул о Матроне, ибо в ее времена свирепствовала ересь и, так как многие из монахинь решительно отказывались от еретического общения, как и вы теперь, то проклятые еретики в припадке несдержанного безумия насильно раскрывали им уста и вливали свое причастие. Но то, что делается чужою рукой, не является добровольным. Так и тебе предстоит много соблазнов за Христа. Но мы ни в коем случае не склонимся. Христос — наш Помощник, хотя бы нас искушали даже до крови. Ради Господа, молись о нас, чтобы и мы, грешные, не отпали от Христа.

Послание 257(445). Иоанну, епископу Халкидонскому

Я уже давно, подобно объятому страстью, желал войти в письменное общение с твоею отеческой святыней, приветствовать тебя и сообщить тебе, какова и сколь велика моя любовь к тебе. Благодарение Богу, это желание мое, наконец, исполнилось, когда в виду одинаковых наших с тобой страданий за истину моя давняя любовь к тебе особенно усилилась. Ведь там, где единомыслие в вере, там, разумеется, и союз любви. А где союз любви, там главное сокровище — Бог, за Которого и ради Которого страдают.

Но наше страдание и не заслуживает упоминания, ибо с разных точек зрения оно ничтожно. А страдания твоего преподобия и тебе подобных являются для всех деяниями величайшей славы, ибо вы решили подвергнуться опасностям и перенести всякие мучения за Христа. Ведь как горько, что твое богочестие пребывает в заключении далеко от столицы, что ты ежедневно терпишь труды и связанные с изгнанием болезни и заботы о необходимом и для тела, и для духа, и все это, несмотря на телесную болезненность и непривычку, хотя, с другой стороны, ты достаточно укрепил себя в добровольных трудах подвижничества.

Однако, хорошо, что из целого собора епископов Церковь сначала сделала тебя, твердейший из отцов, украшением сонма исповедников, а теперь и стражем своих благочестивых догматов. Может ли быть иначе, коль скоро ты страдаешь за веру и не подчиняешься гонителям Христа, хотя им самим и кажется иначе. Ведь икона Христова есть Христос точно так же, как образ Креста есть Крест. Не говорю уже об иконе Богородицы и кого–либо из святых, ибо ты, божественная и священная глава, сам знаешь это, — можешь и нас, непосвященных и немудрых, посвятить и умудрить в этом.

Как понимать это ужасное нечестие? Это — подготовка к пришествию антихриста, как бы образ его, который и борется с образом Христовым, ничем не отличающимся от Первообраза. Такова природа того, о чем мы говорим. Поэтому, чем больше сила нечестия у христоборцев, тем пышнее у нас торжество исповедников, совершенно не уступающих древним Христовым мученикам. Их венец да получишь и ты, треблаженный.

Молись о мире Церкви и о том, чтобы и мне, ничтожному, по величайшей тяжести грехов, которую ношу, не отстать, следуя по твоим стезям.

Послание 258(446). Чаду Евфимию

Будь здоров, любезное мое чадо Евфимий. Не перестаю поминать тебя в своих смиренных молитвах, всегда помня о твоей нелицемерной вере и любви, как ты с первого же дня прекрасно пребывал во смирении и как в самый день разлуки обнаружил свойства своей любви и постоянной готовности к послушанию, как–то раз пришел и принес мне необходимое в дом задержавшего меня архонта, в другой раз совершил морское путешествие и укрепил во мне прекрасные надежды относительно братий, содержащихся под военной стражей в Студийском монастыре.

Также ты хорошо рассудил, что, несмотря на опасность, со всей братией анафематствовал врага Антония, уничтожавшего святые иконы. За это ты подвергся бичеванию с прочими девятью братьями, отличающимися мужеством. Ты совершил, чадо, подвиг мученика, воина Иисуса Христа.

О, возвышенный твой ум! О, твердость твоего сердца! Ты первый был бичуем за Христа и со Христом и после ударов поднялся окровавленный и с растерзанной плотью. Ты не испустил жалобного вопля, не пал на лицо свое, а произнес слова, которые повторяют все: «Не бойтесь, братья, — это ничего не значит». О, святой твой язык! Эти слова пристыдили грозного мучителя, который приказал еще бить тебя за это, и воодушевили твоих братьев подвизаться по твоему примеру и, — что самое главное, — были угодны Богу, уготовляющему тебе венец правды. Только, чадо, будем подвизаться до конца добрым подвигом. Верю, что Бог, открывший для вас этот подвиг, силен и совершить его.

И будучи в изгнании, брат, словом и делом помогай изгнанным вместе с тобою. Молись и обо мне, смиренном, чтобы я мог все перенести ради Христа, ныне гонимого через посредство святой Его иконы. Приветствуют тебя окружающие меня твои братья. Благодать Господа Иисуса Христа да будет со духом твоим. Аминь.

Послание 259(447). Чаду Иперехию

Хорошо, Иперехий, хорошо, дитя мое. Хороший подвиг ты удостоился совершать ради Христа: был бичуем, заключен в темницу, изгнан, сопричислен к исповедникам Христовым. Откуда тебе такая милость, этот дар небесный, — видеть свою кровь пролитою за Христа и тело истерзанным бичеваниями? Смотри, брат мой, не забывай об этом благодеянии, задремав, не отпади от Бога. Прошу, бодрствуй над своим спасением, чтобы претерпеть до конца. Ведь блаженство достигается не одним лишь началом, а и совершением подвигов. Ты испытал боли от ран, перенеси, чадо мое, и труды подвижнические, отгоняя от своего сердца лукавые помышления, которыми человек побуждается к деланию греха. Страшен Бог. Он — огонь, потребляющий Своих хулителей. Будем избегать дерзости, этой двери греха. Твое жилище пусть будет свободно от соблазнов и преподобно.

В твоем распоряжении псалом, песнь, молитва. Читай, плачь. Всегда помни о смерти, о дне Суда, когда все предстанет обнаженным и неприкрытым. Какой будет страх и трепет для подобного мне грешника и какая радость и веселие для праведника! Да, чадо, будем строго наблюдать за собой, чтобы свое сокровище, то есть душу, представить Богу в целости и чистоте. Правда, она оскверняется худыми помышлениями, но опять очищается чрез покаяние слезное.

Молись обо мне, грешном, чтобы мне совершенно спастись. Живущие со мною твои братья приветствуют тебя. Благодать с тобою. Аминь.

Послание 260(448). Чаду Афродисию

Радуйся, Афродисий, чадо мое, вернее — чадо Бога, за Которого ныне и идет борьба. Что произошло с тобою, что ты так твердо решился дать свою плоть за Христа и так стойко, подобно адаманту, вынес многочисленные язвы? Радуйся, воин Христов! Смотри, к чему призвала тебя благодать, как ты сразу взошел на высоту добродетели, освободившись от прежних недостатков. Ты прославил Бога, чадо мое, почтил страданиями твоего тела и меня, грешного. Вместе со славной дружиной ты воссиял среди братии, как утренняя звезда, стал столпом Церкви Христовой. Блажен ты, и благо тебе (Пс.127:2).

Но имей в виду, что твое дело в настоящую минуту еще не окончено. Нужно быть твердым до конца, чтобы таким образом получить венец. Мужественно переноси бедствия изгнания. Будь готов даже умереть за святую икону Христову. Берегись дерзости. Бдительно следи за невидимыми врагами. Радуйся в надежде. Переноси огорчения. Бодрствуй в молитвах. Молись, чтобы вместе с вами спасся и я, грешный. Приветствуют тебя окружающие меня твои братья. Господь с тобою.

Послание 261(449). Чаду Аммону

Радуйся о Господе, чадо Аммон. Целую тебя устами сердца своего. Венчаю тебя похвалами за то, что ты хорошо подвизался, был бичуем за Христа и легко вынес многочисленные язвы. О, если бы мне удостоиться облобызать твою плоть, растерзанную за Христа, если бы и мне, грешному, приобщиться твоим страстям! А расположение твое я уже разделяю. Я рад, что у меня, грешного, такое чадо, кровь которого вместе с кровью его сподвижников–братьев стала свидетельством за истину Церкви Божией, ссылка которого есть изгнание ереси.

Ты в одно мгновение принял раны, и видишь, какими похвалами тебя воспевают. Что же будет на всеобщем Суде, когда Господом будут приняты в небесное в Его царство благословенные Отца Его? Поэтому будь смел, стой. Не останавливайся, как бы уже закончивший свой путь. Впереди еще подвиг, еще состязание. Если будет нужно, отдадим себя на заключение за святую икону Христову. Да, чадо мое, прошу, не вознерадим о нашем подвиге, об изгнании. Заслуживает похвалы не тот, кто только начинает, а тот, кто доканчивает дело Божие.

Нас ежедневно окружают мысленные враги, стреляющие в нас стрелами помышлений. Не упускай их из виду. Облекись в броню веры, любви, надежды. Я слышал, что ты содержишь себя чистым от дерзости, и рад этому, ибо дерзость — мать всех пороков. Бог да вдохнет в тебя, чадо, мужество, да укрепит и приготовит тебя на всякое дело доброе.

Молись и обо мне, грешном, о моем спасении. Если при тебе живет твой брат по плоти и духу, а мое чадо — приветствую его. Окружающие меня твои братья целуют тебя. Благодать с тобою. Аминь.

Послание 262(450). Чаду Симеону

Радуйся, чадо Симеон, благодатью призванный исповедать Христа. Видишь, Христос не возгнушался тобою за твое прежнее отступление, но благоволил тебе быть бичуемым ради Него, подвергнуться издевательствам, темничному заключению, и, наконец, изгнанию вместе с подобными тебе братьями. Чем ты воздашь Господу за это, что равноценное принесешь? Только тем, что с долготерпением и совершенной верой соблюдешь полученную благодать неотъемлемой.

Поэтому бодрствуй, трезвись, остерегаясь козней диавола, чтобы он как–нибудь не проник, как–нибудь не подкрался. Избегай вида женщин. Живи, не меняя места. Это я говорю потому, что, как слышал, ты оставил келлию с целью врачевания. Теперь, чадо, время не лечения, а мученичества. Если хочешь лечить — врачуй словом болящих душою. А лечить телесно больных позволительно только в том случае, если это удобно делать, живя дома и не переходя с места на место, и то лишь благочестивых мужчин, а не женщин. Это я тебе советую из любви.

Пусть предметом твоего попечения и душевного трепета будет закон Вышнего, занимайся рукоделием, ибо безделье — мать греха. Принимай и далее раны за Христа и даже славную смерть, если Господь удостоит тебя этого. Молись и обо мне, грешном, чтобы мне получить полное спасение. Живущие при мне братья приветствуют тебя. Господь да сохранит тебя невредимым во всех отношениях. Благодать с тобою. Аминь

Послание 263(451). Пресвитеру Феофилакту

Твое письмо, честнейший, открывает твои добродетели: своим надписанием оно обнаруживает твое смирение, своим содержанием — силу. Доказательством величайшего твоего благочестия, священный муж, служит то, что ты соприсутствовал мученикам, разделяя их рвение и подвиги, что ты собственными руками похоронил святого Фаддея.

Мне больно за тебя по поводу нечестивой подписки. Но не горюй. Она уже тает и, по мере твоего раскаяния, испарится. Переноси горе и время возбранения священнодействия, до тех пор пока Христос не возсияет весну Православия, Тогда прославишься за дела, совершаемые теперь тобою ради Христа, разумеется с полным восстановлением и признанием твоей священнической степени.

Послание 264(452). Чаду Виссариону

Любезное мое чадо, хотя я и не получил ответа на мои письма, по причине, известной письмоносцу, однако не ленюсь писать, несмотря на то, что вместе с братом Николаем и заключен под строгий присмотр. Итак, радуйся, мученик за истину, радуйся, исповедник Христов; радуйся, гордость моя и Церкви. Слышишь, с какими словами обращаются к тебе! Все это дало тебе прекрасное послушание, правая вера, терпение в заключении, бесстрашная и мужественная твердость, принятие бичевания, растерзание плоти, излияние крови, раны от ударов. До какой высоты они подняли тебя! Как преобразили! Ты и еще возвысишься и возвеличишься, если только, святой сын мой, до конца претерпишь все, что может с тобою случиться. Ибо Господь сказал: Претерпевший до конца спасется (Мф.10:22). Если тебя вновь подвергнут побоям, Христос будет тебе Помощником. Разве ты не знаешь, что, чем сильнее страдания за Христа, тем выше слава и утешение?

Переноси, сын мой, уединение, темницу, стеснение и малодушие. Воздыхай ко Христу, отсекай вражие наущения. Заботься о переживаемом дне и не думай о завтрашнем. Кто дал тебе терпение на сегодня, даст и на завтра, если доживем.

Это все, что я хотел сказать тебе. Не переставай молитвенно желать того же и нам, грешным. Мир тебе от Христа.

Послание 265(453). Чаду Иоанну

Уяснив смысл твоего письма, чадо мое, я возблагодарил Бога моего за то, что ты остаешься невредимым, спасшись из рук гонителей. Будь осторожен, чтобы тебя опять как–нибудь не схватили. Если же это и случится, чадо мое, с твердой душой переноси все за имя Божие, взирая на пример подвизавшихся и теперь подвизающихся братьев.

Превозмогай все верою во укрепляющего нас Христа, призвавшего тебя воспевать Его в рядах пресвитеров. Живи, как священник, будь благочестив, очищая себя, дабы в чистоте приближаться к Чистому. Молись и о нас, чтобы дела наши соответствовали нашим словам, ибо я — грешный человек. Господь да пребудет со духом твоим.

Послание 266(454). Чаду Еводию

Получив твое письменное объяснение, возлюбленное чадо, я отложил печаль смиренной моей души, грустившей по поводу происшедшего. Ведь пасть даже на словах — немалое дело. Что говорит об этом Господь? Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф.10:32), и наоборот (33 ст.).

Но раз уж это случилось, милостив Бог простить наши прегрешения. Позволив же себе это, убойся Бога и не иди дальше. Пожалей свою душу и меня, смиренного, взирая на подвизающихся братьев. Падшие жалки и здесь, на земле, и там, на небе, если только они не принесут достойного покаяния. О наших делах ты узнаешь со слов письмоносца. Молись о нашем спасении.

Послание 267(455). Игумену Никите

Еще до получения твоего письма, преподобный, узнав со слов письмоносца о твоих делах, а теперь и прочитав об этом, я громко воспел хвалу Господу за то, что отец — в сонме отцов и светило — в ряду светил. Ведь следовало этому быть; следовало, чтобы похвально прошедший искус послушания и своим законным житием достигший игуменства не оказался в рядах увлекшихся по грехам моим вслед за сынами века сего, а как можно скорее отсек себя от них мечом духовным и обнаружил раскаяние более громкое, чем поражение, взошел на высоту исповедания Христова и осветил мир лучами истины. Таковы дела твоей отеческой святыни, возвеселившие православных и поразившие противников, принявших удар от оружия, которое они считали своим. Ведь не так поражает стоящий, как тот, кто по падении восстает силою Господа.

А наше состояние совсем не таково, как о нем с похвалой отзывается твоя дружба, ибо дружба, как говорят, обыкновенно скрашивает истину. Я, смиренный, далек от чего бы то ни было хорошего. Твоя богоумилостивительная молитва да поможет мне стать полезным в каком–нибудь отношении и не лишиться общей с вами части, доли святых, в подвиге, который мы теперь проходим.

Смысл этого подвига, думаю, понятен твоему богочестию и заключается в том, что подвизающиеся за икону Христову подвизаются за Самого Христа. Одно от другого неотделимо и в положительном, и в отрицательном смысле. Нынешние исповедники с большим правом, чем прежние, достойны выслушать от Господа: блаженны невидевшие и уверовавшие (Ин.20:29).

Мой спутник приветствует твою святыню, а я — истинного Арсения, мужа по образу мыслей и пламенной ревности, твоего истинного сына, а моего любезного брата.

Послание 268(456). Силенциарию Антиоху

Твое письмо достойно твоего благочестия, ибо в то время, когда большинство избегает даже приветствовать нас, ты сам пишешь и просишь писать тебе, высказывая недовольство нашим молчанием. По плоду видно, чья ты отрасль — золотого рода, благочестивого корня. Поэтому я тебя люблю, как и твоего блаженного родителя, горячо привязанный ко мне друг. Удивительно, как в эту зиму неверия не увял цвет твоей добродетели, оставшись чистым от еретического общения, судя по тому, как ты пишешь; молюсь, чтобы он и впредь оставался таким. А ведь избежать этого трудно, особенно человеку чиновному, да еще в такое время, когда почти все, из страха человеческого и по пренебрежению к любви Божией, дали увлечь себя. По Промышлению Божию будь сохранен и спасен и от одного, и от другого, наиболее любезный мне во всех отношениях.

Послание 269(457). Григорию

Посылки должны сопровождаться письмами. А ты, наилучший из друзей, — я прибавил бы, и самый крепкий из благочестивых, — утешил меня столь обильными и столь разнообразными подарками, письмо же пожалел послать, хотя мог щедро одарить и им из тайных сокровищ своего сердца. Но чтобы не казаться односторонними, мы к первому приложим и второе, т. е. вместе с ответным подарком пришлем и письмо.

Видишь, как я философствую в это время философии? Ибо философия есть средство избежать гибели от ереси, к которой Бог да соблюдет тебя непричастным. За блага, которыми ты нас, смиренных, напитал, да даст тебе Господь в награду вечные блага.

Послание 270(458). Чаду Лукиану

Адам, где ты (Быт.3:9)? Это Божий глас не только к нашему праотцу, но и к каждому из тех, кто отпал от Божественных заповедей. Так, где же ты, чадо и брат? От какой славы мы уклонились, покрывшись покровом позора? И я, усматривая в твоем поражении собственное падение, стенаю и плачу над тобою! Увы мне! Чему ты подвергся! Что стало с тобою!

Но восстань, ибо Бог — Бог кающихся. Обратись к этому первому и последнему лекарству покаяния, — исповедай перед всеми свое беззаконие, чтобы Господь простил тебе грех общения с нечестием. Достаточно указать на это, ибо думаю, что ты в сокрушении и очень огорчен. Близ Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет (Пс.33:19).

Послание 271(459). Мирону

Я задержался с письмом к твоему богочестию из страха перед искушениями, поскольку не имел достаточных сведений. А когда точнее узнал, кто и каков мой господин, узнал, что он хорош и благочестив, я охотно начертал послание, чтобы отблагодарить — и с полным основанием — за то, что ты вспомнил о моем смирении, даже не имея со мною непосредственного знакомства. Это особенно драгоценно в настоящее время, когда даже близкие и друзья, по–видимому, из человеческого страха оставили меня, совсем не думая о Боге и заповедях. Это произошло потому, что одни перестали приносить плод любви, а другие потерпели жестокое крушение в вере, с головой погрузившись в волны ереси.

Но благо тебе, господин мой, что ты, управляемый и любовью, и верой, спасаешь корабль души своей, под веянием Духа направляясь в гавань спасения. Поэтому я прославил благого моего Бога, радуясь тому, что и здесь Он имеет неотпавших, в тайне исповедующих, что Он по бесконечному милосердию соделался человеком. Ибо те, которые не почитают икону Его телесного образа, открыто отвергают, что Он принял наш образ. Поэтому их следует называть иудействующими, хотя притворно они и признают, что Христос принял наше естество.

Ведь, кто из людей не может быть изображен, разве что какой–нибудь изверг, потерявший человеческое лицо? А тот, кто имеет лицо, разве не изобразим? И если Христос имел лицо, в которое плевали богоубийцы, ясно, что Он описуем, то есть изобразим. Если же Он имел лицо и все же не изобразим, как это кажется нечестивым, тогда получается, что Он — призрачное видение. И таким образом манихействующие иконоборцы впадают в нечестие Валентина. Их заблуждения да избегнешь и ты, и всякий другой, близкий тебе по добродетели и благочестию.

Прими, друг, это малое послание, как большое, за все то, что ты прислал моему смирению, которое не может отплатить тебе ничем лучшим.

Послание 272(460). Георгию Мифанину

О, как прекрасна природа твоей души, друг добрый и верный, друг искренний и боголюбивый, друг, разделяющий страдания и условия жизни. Справедливо говорит Писание, что обретший себя приобрел сокровище, состоящее не из золота, а накопленное со Святым Духом. Таков ты для нас, смиренных, одного посещая, другого с пути принимая к себе, за иным ухаживая, другого утешая, а за иного, взятого под стражу, давая поручительство. Ты знаешь, о чем я говорю. И чего только ты не делал и не говорил, доброго и полезного, как и подобает боголюбивому мужу и милосердному человеку, особенно в эти дни, когда и простое дружеское приветствие для нас очень важно. Вот что мы, грешные, получаем от тебя, честнейший.

А тебя Господь да наградит Своими вечными благами. Поэтому, не тяготись совершить до конца свое божественное дело пред лицом спасающего тебя Бога.

Послание 273(461). Парду Мифанину

Пишу твоей честности по чувству долга, ибо ты человек Божий, истинный и верный друг. Такой друг узнается в несчастиях, если он не стыдится своей дружбы, но сохраняет знаки любви к Богу и ближнему. А кто действует иначе, те лукавы и человеконенавистники, ибо изменяют свои отношения, смотря по времени и обстоятельствам.

Ты сам знаешь, какое добро творишь. Об этом свидетельствуют и пользующиеся им наши братья, сильно тебя отягощающие, но и горячо тебе благодарные за то, что ты стал для них прибежищем и питателем, очень обязательным и гостеприимным, не приспособляющимся к обстоятельствам, как другие, но боящимся Единого Страшного Бога, Которому ты и служишь в лице братьев. В день воздаяния да объявит Он, что ты благоугождал Ему, оказывал Ему гостеприимство, питал Его.

С такими надеждами радуйся и веселись, человек Божий, и будь уверен, что этим прекрасным своим делом ты приобретаешь великое богатство, богатство не гибнущее, а пребывающее во веки, служащее к приобретению царства небесного. Будь здоров о Господе.

Послание 274(462). Чаду Геннадию

Я прочел твое письмо, возлюбленное чадо. Ты жалуешься, что во время гонения переходишь с места на место, объятый страхом и заботой. Это само собою разумеется под понятием бегства, а кроме этого еще бывает стеснение в предметах необходимости. Но да возвеселит тебя и облегчит твои страдания Господне обещание блаженства: Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное (Мф.5:10). Разве это обетование не в силах устранить всякое горе и тесноту? Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову (Мф.8:20). Видишь, насилие делает тебя подражателем Бога. Употребляющие усилие восхищают царство небесное (Мф.11:12). Переноси, чадо, ради Христа, как ты и раньше переносил, не только гонение, но и темницу. Кто умножает познания, умножает скорбь (Еккл.1:18). Ты в юности был победителем. Так неужели, став еще разумнее и войдя в возраст, ты не будешь им в большей степени? Да, чадо, молю: всячески ограждай себя, чтобы спастись, как серна от силков и птица от сетей. Молись обо мне, грешном.

Послание 275(463). Чаду Клидонию

Только сейчас я нашел время ответить тебе, чадо возлюбленное. Я рад, что ты здоров. Но мне не нравится, что ты уединился, хотя это и произошло не по твоей воле, а потому, что брат Нил задержан. Пожалуйста, постарайся сблизиться с одним из братьев и, по возможности, с рассудительным. Ты знаешь, что каждому угрожает враг, и поэтому требуется душевная безопасность. Как это тебе пришло в голову отправиться к авве Леонтию? Хорошо было бы, если бы ты заранее узнал, что он огражден от ереси. Этому и я был бы рад, как раньше советовал блаженному Феодулу. А так как он примкнул к еретикам, дав подписку и приняв общение, почему и отступил от него тот блаженный, то твое отшествие к нему означало только то, что ты уподобился ему и погубил все: и послушание, и исповедание Христово.

Стой же, чадо мое, в обладании истиной. Не переходи с места на место беспорядочно, без нужды. Конечно, Бог, Сказавший: не отступлю от тебя и не оставлю тебя (Нав.1:5), — не презрит тебя, если ты будешь ходить в чистоте сердца, будет покрывать тебя, питать и всячески промышлять о тебе.

Однако теперь — время печали, и нужно быть терпеливым. Блаженны изгнанные ради Христа. Пусть это тебя радует и облегчает твои страдания. А брат твой по плоти, будучи сам плотью, желает, чтобы и ты стал плотью. Зачем пишешь мне о таких вещах? Взирай на подвизающихся братьев твоих по духу и стремись подражать им, чтобы стать венценосцем. Бог да сохранит тебя, чадо мое. Молись и обо мне, грешном.

Послание 276(464). Главному врачу Евстратию

И раньше, с тех пор как я удостоился приветствовать тебя, я знал об истинности твоей любви, но не знал еще, какова она и сколь велика. От духовного нашего сына Адриана мы услышали о тебе столько хорошего, и это сообщение внушило нам такую любовь к тебе (особенно еще и потому, что ты стоишь выше ереси, оставаясь, как среди пламени, неопаленным общением с ересью), что мы горячо возблагодарили благого нашего Бога и намерены предстать твоему честному лицу и обнять тебя от всего сердца. Благодарение Господу, имеющему избранных и в Византии в настоящее трудное время, когда под видом преследования и бесчестия святых икон подвергается гонению Сам Христос с Пречистой Матерью Своею и слугами. Ведь уничижение образа есть открытое бесчестие Изображаемого, хотя этого не понимают гонители Христа. Разве оскорбляющий изображение животворящего Креста не оскорбляет самого Креста? Оскорбляет. Так же должно думать и относительно образа, то есть иконы Христовой.

Да дастся им обращение и да прекратится нечестие. А тебя вместе с госпожою твоею супругой, — нашей, как говорится, родственницей, — да сохранит Господь и на будущее время целыми и невредимыми во всех отношениях. За благодеяния же и гостеприимство, которые с самого начала и до сих пор ты оказываешь брату письмоносцу, сообщающему о тебе очень много хорошего, да воздаст тебе Господь обильными наградами. А за то, что ты лишился своих доходов, отказавшись трапезовать вместе с начальником нечестия, да дастся тебе небесное сокровище духовных дарований.

Послание 277(465). Брату, архиепископу Иосифу

Ныне я удостоился узнать о твоем здоровье и духовном преуспеянии не только из почтенного письма, но и из устного сообщения доброго Дионисия, который укрепил мою смиренную душу, изложив подробно все, что собственными глазами видел во время своего странствования. Не останавливаясь на этом, буду говорить о том, что более достойно внимания: что ты служишь Богу, ради Которого твое пустынножительство и злоключение, удаление от лица, но не от сердца нашего, а также разлучение со всей Богом данной тебе паствой. Печально все это. Разве нет? Ты истинно возлюблен и ею, и нами, и при этом отлучен от нее и от нас, словно мечом. Но, желанный и святейший, ты имеешь великую надежду на Бога. И твоя Церковь, и мы сильно гордимся тобою, ибо ты уже один раз перенес это за истину и теперь еще страдаешь со Христом. В сем да усовершит Божественная благодать твой добрый подвиг для получения венца правды в день праведного Суда Господня.

Ты, отче, боишься внутренних невидимых врагов больше, чем видимых, и не без основания, а как разумный, как опытный и твердый воитель. Пред ними и я, несчастный, устрашаюсь, ибо с каждым вздохом проникает в нас огненная стрела. Она не покидает меня и в сновидениях, не только наяву. Но в этом случае единый защитник — страх Божий. Где он бодрствует, там спят страсти. Итак, прошу твое преподобие, непрестанно защищай меня своими молитвами, чтобы мне спастись от сетей вражиих. Следует ли говорить о том, что мы, недостойные, постоянно обращаемся к воспоминанию о вас? Прежде своего спасения мы с сокрушенным сердцем молим у Господа твоего спасения, благоуспешности и избавления от всех опасностей. Окружающие меня братья скромно приветствуют священную твою главу. Усиленно приветствую братьев, особенно доброго Афанасия, горячо решившегося словом и делом спострадать тебе о Господе.

Послание 278(466). Чаду Анфу

Получение твоего малого письма, возлюбенное чадо, стало для меня весьма великим событием, ибо с меня достаточно знать, что ты жив, здоров и служишь святейшему епископу и отцу. И в дальнейшем, дражайшее мое чадо, будь здрав телом и духом, дабы я, смиренный, слыша об этом, радовался. Непрестанно молись о моем спасении, как возлюбленный сын, как цветок добродетели, как от начала возлюбивший непорочность. Спасайся.

Послание 279(467). Игнатию, епископу Милетскому

Так как я до сих пор не знал точно места ссылки твоей отеческой святыни, то и не удостоился написать тебе, хотя и имел к этому желание и трепетал духом. А теперь, когда брат наш Дионисий, возвратившись оттуда, сообщил нам, что видел твое преподобие и принес нашему ничтожеству приветствие от тебя и извещение о том, где находится и какова местность, где ты пребываешь, мы, смиренные, сильно обрадовались и охотно написали письмо. Ведь мы, почтеннейший, издавна объяты любовью к тебе и почитаем тебя не только как знакомого и брата по монашеству, но и как исповедника за Христа, за Которого и ради Которого произошли гонение и ссылка. Но благодарение Господу, явившему тебя в настоящее время столпом и утверждением истины, не поколебавшимся от ударов противных ветров, но в крепости Святого Духа сохраняющим в чистоте таинство благочестия.

Ты, конечно, знаешь, сколько человек и великих, по моим грехам соблазнилось. Кто по ним не возопит со слезами? В частности, по поводу игумена Мидикийского, ради так называемой экономии увлеченного друзьями Иосифа в нечестие против Христа. Это, богомудрый, совершенно нетерпимо и неприемлемо, ибо кто творит зло под видом добра, тот впадает в сугубый грех. А что он делает дурное и пользуется именем добра как прикрытием, о том свидетельствует божественный Василий. И так они, помимо собственного падения, делаются причиной соблазна для многих других. Впрочем, Мидикийский игумен, осознав свое поражение, исповедал свое падение, и как я узнал, сильно раскаялся и удалился в бегство, тем самым оставив для назидания своим ученикам и всем благомыслящим великий пример раскаяния. Стоят же по благодати Христовой при содействии епископов прежде подвизавшиеся о Господе игумены монастырей: Чистых, Пикридийского, Павлопетрийского, Агравского, Далматского и Макарий Пелекитский.

Итак, молись, желаннейший отец, о мире Церкви, а затем и обо мне, грешном и нижайшем, чтобы, удостоившись следовать за вами, и я вместе с вами, святыми отцами, пришел к Богу.

Послание 280(468). Игумену Иоанну

Это мое письмо — ответ на два послания твоей святыни, так как я не имел в своем распоряжении письмоносца, но правильнее было бы сказать, потому, что ты и так духовно постигнул мои мысли, о чем сообщил мне принесший письмо. Благодарение Богу, что пребываешь в здравии, честнейший отец, перенося уничижение за Христа, за Которого и ради Которого — изгнание и злострадание, лишение собственности и удаление от близких. Ты получаешь грустные сведения о беззакониях, творимых в монастыре, и знаю, что эти известия огорчают тебя.

Да и может ли быть иначе? Ведь монастырское достояние отчасти и твоих рук дело, плод трудов, наследство от родителей, сборы и пожертвования от многих других, ибо ты был смотрителем царских имуществ и за это получал немалое жалованье и плату натурой, да и сам ты — знатного происхождения, имеешь много родственников, — и благодаря всему этому богато обставил монастырь. Но с чем только не приходится мириться, раз обстоятельства привели к тому? Дерзай, честнейший, ибо немного спустя получишь и это, когда благий Бог путем достаточного искуса, как огнем, испытает твердость нашей надежды на Него. Да даст тебе Христос несравненно лучшее и вечное сокровище на небесах за то, что ты теперь оставил все ради Него, получив вечную славу и в монашеском чине, и во всей Церкви Божией. Прошу, пусть не огорчается твое сердце воспоминаниями и слухами о печальном, ибо, напоминаю, написано: Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха (Евр.12:4). Силен Бог вместе с искушением дать и исполнение надежды. Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом (Евр.11:1). Поэтому, отче, нам необходимо терпение, чтобы получить от Бога обещанное.

Я уже в полной мере убедился в твердости твоего исповедания истины и полного согласия с ней. И скажу, да вменится тебе это в милость и прощение всех совершенных грехов. Это же не постыдился признать пред Богом и некоторыми людьми даже глава иерархии.

Но перейдем к нашим избранным. Где теперь находится кружок аввы Иосифа, под видом экономии впавший ныне в нечестие и отколовшийся не только от нас, смиренных, но и от главы? Раньше они лицемерно говорили ему хорошее, а оказалось, что они соединены с ним не духовно, а из человеческих соображений. Приняв его и вступив в общение с противником–христоборцем, они вместе со Христом оттолкнули и нашего истинного патриарха.

Да узрит и смилуется Господь — молитвами твоими и всех святых — и посетит вскоре Свою Церковь, оскверненную диким вепрем. Не переставай, желанный, поминать меня, грешного, дабы я избавился от всякого дела лукавого, идя вслед за вами, исповедниками Христовыми.

Послание 281(469). Чаду Григорию

На твое давнее письмо отвечаю только теперь и отвечаю не на то, что ты писал, ибо оно несогласно с долгом послушания, а на то, о чем я узнал по слухам. Мне угрожает пастырское осуждение, и горе мне, несчастному, если я не стану в требуемой мере наставлять! Ибо если бы я знал, что со словом обращаюсь к человеку, не привыкшему к послушанию, то я не решился бы сказать даже слово. Но так как все–таки обращаюсь к привыкшему, то вот и пишу при свидетелях — Боге и Ангелах, с целью и умолить, и наставить, и знаю, что буду говорить с имеющим уши слышать.

Брат Григорий, помяни дни прошлые, вспомни о своей сыновней преданности, вспомни о моей любви, — правда, смиренной, но, как известно всем, искренней. Вспомни, что цари и архиереи оказались бессильными оторвать нас друг от друга, хотя и старались всяческим образом, ибо союз истинной любви не разрывен ни при каких обстоятельствах. Когда же это прекратилось с твоей стороны, то внезапно произошло поражение и разлучение.

Горе мне, несчастному! О, диавольское ухищрение! Как крепок был ты в делах послушания, честен и славен, заслуживал доверия, подавал приходящим много даров! Что случилось, чадо мое? Что отлучило тебя, сердце мое? Не огорчил ли я тебя наказаниями, которые назначал для укрощения твоих желаний? Признаюсь, что сделал это только ради Бога и твоей души. Если же это было как–нибудь несправедливо, прости. Вспомни, что я, так сказать, насиловал свою природу и нарушал порядок подчинения, имея целью твой покой. С другой стороны, признаю твои достоинства, — я не настолько неблагодарен, сын мой, чтобы не помнить — что ты, последовав Христу через меня, был оскорбляем, заушаем, заключен в темницу, положил свою душу до крови. Ты слышал царские ответы. Ты знаком с придворными темницами, с заключением в монастыре святого Маманта. Помнишь нашу темничную жизнь, нашу тесную взаимную близость, которой дивились и цари, и священники, и все другие.

Что же потом нас разлучило? То, что мы вошли в соглашение с архиереем, когда гонение утихло и соблазн был устранен. О, искушение! И чего ты хотел? Чтобы состоялся собор, как говорил ты, и была устранена причина. А кто же будет заседать и отлучать? Не видишь ли, что ты говоришь несообразности? Наоборот, архиерей не должен был делать царю уступки, равным образом и его предшественник, при котором Церкви угрожала большая опасность, и из–за экономии которого и происходит очередная опасность [].

Оставь это, чадо. Что было, то прошло, и Бог им судья. Итак, я верую, что для Бога моего более славно и прилично примирение, чем противодействие по отношению к человеку благомыслящему и знающему меру и достоинства противодействия. Это доказало время, когда первоиерарх со многими другими получил венец исповедничества, и хотя я, смиренный, противодействовал архиерею, однако принял и принимаю общение с ним, после того как он перенес вину на царствующего. И не думай, брат, что я говорю это из любоначалия, как будто превозношусь или торжествую над твоим смирением. Ни в коем случае. Я готов, если это может быть благоугодно Богу, не только сказать тебе — я грешен, но и послушаться тебя.

Молю тебя, чадо мое возлюбленное, Сам Бог просит чрез меня — не ожесточайся. Знай, что ты несешь на себе ответственность и за окружающих тебя чад моих. Молю тебя, не дай мне обмануться в надежде на вас обоих, — я разумею также и возлюбленного моего Василия, писать которому особо мне нечего. Если же вы (чего да не будет!) не послушаетесь, — я, смиренный, объявляю себя невинным в вашей крови. А вы сами увидите, как и знаете, какое наказание и связание от Бога следует за непослушание.

Послание 282(470). Жене протоспафария

Жалея и боясь, как бы своим письмом не причинить тебе, госпожа моя, труда, я не писал раньше. А ты, не знаю, каким образом встретив письмоносца, наполнила его руку деньгами, послав их нашему смирению для упокоения. Зачем было причинять убыток твоему благословенному дому? Зачем ты меня усиленно питаешь? Но все Измеряющий мерой и весом да вознаградит тебя и окажет тебе прием в царстве Своем. Да внимает Он твоей вере и возносимой молитве. Да утолит всякое твое горе и трепет и даст тебе мирную и спокойную жизнь. Поминай и нас в своем чистом и православном служении. Я слышу, что ты держишься православия. Держись и впредь.

Послание 283(471). Василию, архимандриту Римскому

Раньше я не писал по понятной причине. Но теперь пишу моему возлюбленному и святому отцу. Ибо с кем другим из здешних я могу беседовать, как не со старинным своим знакомым, другом, отцом, защитником, единодушным, единомысленным со–ревнователем и помощником, и советником, и всем, что только можно сказать в отношении близости, заботливости и защиты, — ради Бога и добродетели, которою ты облекся в своей божественной жизни. В первой из Церквей Божиих ты сияешь, как действительно возлюбленный и выдающийся по своим достоинствам. Оттуда ты как бы сияешь лучами до концов земли силой всюду прославленной своей богоименности и своего поистине царского имени. Таков ты и столь велик, человек Божий и достолюбезный отец.

Причина того, почему мы написали и вновь послали верного нашего сына Евфимиана, заключается не в чем ином, как в том же, о чем говорилось и в прежних письмах, которые принесли Дионисий и этот же самый Евфимиан, мои искреннейшие и возлюбленные сыны. Хотя они и не принесли нам письменных ответов, но твоими словами и словами священного Мефодия, и письмом боголюбивейшего епископа Моновасийского достаточно воодушевили наши смиренные сердца, сообщив доброе и вполне богоугодное, достойное действительно апостольской души, — что было сказано с сочувствием, по подражанию Христу и по внушению Духа и преданию Отцов, и было подтверждено святейшим апостольским отцом — папой. И мы, смиренные, этого именно и желали так сильно, — чтобы чрез посредство первопрестольной и богодарованной власти и по влиянию владыки вашего государства нам была оказана помощь.

До сих пор мы не смели просить об этом высшем благе. Но раз по мановению Божию эта мысль возникала в священном сердце, то к этому ведут и обстоятельства, об исполнении этого молимся и мы, недостойные, а прежде всего, да будет это во славу Божию, которой да послужит величайшая польза Его Церкви. Как един Господь, едина вера, един Бог, так, разумеется, и едина Церковь, хотя она возглавляется у вас. Поэтому, владыки мои, заботясь о нас, вы обеспечиваете себя, ибо говорит Писание: Страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены (1 Кор.12:25–26). Мы, грешные, напоминаем об этом вам, святым, к вашей славе, но никак не наставляем, и то лишь потому, что это Послание исходит по Божию определению от блаженнейшего апостольского отца. Кроме тебя, прекрасного сподвижника и достойного советника и во всех отношениях верного духу апостольства, кто мог бы присоединиться, содействовать и усиленно желать исполнения божественных нужд? Как и раньше, при прежних обстоятельствах, ты вместе с апостольским главой Христовой Церкви явился богоугодно ревнующим Господу, как защитник и покровитель истины. Молю твою святую душу творить память обо мне, во всех отношениях грешном, чтобы мне спастись каким–нибудь образом.

Послание 284(472). Иоанну, епископу Моновасийскому, и игумену Мефодию

Богочтимым и духовным моим отцам Иоанну, боголюбивейшему епископу Моновасийскому, и Мефодию, благоговейнейшему игумену, — Феодор, грешный монах и игумен Студийский. Доброе решение приняла ваша заботливая святыня, уйдя от этой душетленной бури и направившись к спокойной пристани Церкви, первостепенной среди всех Церквей, не для того, чтобы обеспечить свои собственные дела, но по Божественному внушению, памятуя об общей пользе, что заслуживает высшей похвалы. Это выяснилось как из вашего священного письма, так и из слов возвратившихся наших возлюбленных сынов.

Благословен Бог, и мысль внушивший, и давший средства, и оказавший помощь вам быть хорошо там принятыми. Вы устремились, один скорее другого, как верные ученики к Богоносному гробу. И оба вы стали вестниками радости, по отношению к которым стража еретиков оказалась бессильной и благодаря которым наша смиренная просьба с буквальной точностью дошла до слуха апостольского отца, и вы оба ясно поняли и запомнили все, что по воле Божией было решено в его сердце.

Как почетно ваше плавание, как славен подвиг, совершенный вами здесь и сделавший вашу добродетель более значимой, как если бы двумя мужами было совершено общее спасение. Не терновый исповеднический, а песенный хвалебный венец из богосплетенных роз приличествует вам, подражателю Предтечи и истинному Мефодию [], ибо твое деяние есть как бы полезный для Церкви Христовой путь добродетелей.

А что еще остается впереди, вы сами, мудрые, знаете, хотя бы мы и умолчали. Бог, начавший через вас благое и столь спасительное для Его Церкви дело, да доведет его до конца. Вы же, как мы уверены, конечно, сделаете все, что от вас зависит. Поэтому напоминаем и просим вас, не переставайте обращаться и молить, доколе не будет доведено до конца то, что боголепно внушено святому первопрестольнику. С этою целью мы и послали Евфимиана, возлюбленного нашего сына, чтобы он также был точным вестником всего того, что здесь делается. Благоволите приветствовать всех соревнователей и святых, и особенно почтеннейшего моего архимандрита. Со своей стороны и мы, где будет возможно, постараемся сообщать о вас хорошие вести и приветствовать от вашего имени, кого следует.

Послание 285(473). Живущим во святом граде Иерусалиме монахам — Исааку и Арсению

Благоуспев послать одного из возлюбленных наших братий во Святую Землю, мы, смиренные, с любовью приветствуем всякого отца, там живущего, не говоря уже о вас, святейшие отцы, ибо близость ваша за короткое время вселила в наше смиренное сердце такую любовь, что мы постоянно вспоминаем о вас и о ваших высоких качествах, вашем прекрасном обращении и красноречии. Ибо где смиренномудрие, там и всякое благое дело. Эта добродетель вашей святой двоицы и по сей день освящает нас своим благоуханием. Вы оказались достохвальными в большей мере, чем все другие пришедшие к нам с востока, оставив нам, любящим вас, добрые воспоминания.

Какова цель посольства брата, о том он скажет сам. Я думаю, что она и вам не безызвестна, ибо еще когда вы были в Византии, этот вопрос обсуждался. Именно, державный возжег еретическое пламя против святых икон, которое охватило всю Церковь и погубило почти всех людей, покорившихся нечестию. Но он уподобился Ахаву или Навуходоносору, который, уничтожив все святые изображения, поставил только свое. Не желавший ему кланяться тотчас предавался огню мучений. Говорить о подробностях считаю лишним, ибо они содержатся в письмах к вашему Святейшему Патриарху [], к тому же и брат может о них сообщить. Я, нижайший ваш брат, прошу о том, чтобы вы ради любви о Господе отверзли письмоносцу милостивое сердце, помогли ему пройти к Святейшему Патриарху и поклониться ему, а также прошу вас помогать ему во всех других случаях, которые будут касаться вашего братолюбия, ибо он еще имеет при себе письма к другим лицам, а также и наше невежественное сочинение.

Итак, как братья и общники нашего смирения, а особенно — как служители Божии и защитники общих интересов, благоволите уделить внимание брату, принять его и всячески посодействовать ему; а если Бог даст, он опять будет послан к вам при необходимости. Ваше письмо, отправленное нам, мы получили и узнали, по какой причине вы не успели отбыть на запад, выехав из Константинополя.

Послание 286(474). Игумену Никите

Еще раньше узнав о происшедшем с твоей святыней по моим грехам несчастии, я, бедный, немало восстенал, сильно восплакал, пролив слезы любви и грустно причитая. Что может быть нестерпимее, чем несчастье друга? Но, узнав по благоволению Бога, что Он не попустил твоим прежним подвигам остаться тщетными, а воздвиг тебя опять на прекрасную борьбу, я воодушевился, возблагодарил Господа, обращающего печаль в радость для всех благочестивых. Ведь очень печально встретить преткновение в том, от кого, по присущей ему добродетели, ожидал победы. Но хорошо то, благородный, что ты одержал победу более значимую, чем твое поражение. По этой победе Божия Церковь опять признала в тебе своего питомца, зачислив тебя в список своих исповедников. Таково Божие человеколюбие, одаряющее благоуспешных и укрепляющее восставших.

Горе дурному обществу или собранию. Я уверен, что ты, честнейший мой, изъят из него. Я предсказывал это ухищрение, имея в виду предыдущие случаи. Таков тот, кто ныне здесь правит всем. Уже давно считая простой уступкой нарушения Евангелия и действуя с помощью насилия, он и теперь совсем не считает гибельным общение с еретиками, из которого проистекает и отречение от Христа, Богородицы и всех святых чрез отречение от Их икон; так что и бывшие всегда твердыми были уловлены его пагубным примером. И это понятно. Ведь тот, кто после первых своих нечестий не раскаялся, каким образом мог бы явиться пред Богом твердым и свободным от нечестия? Поэтому прошу и умоляю тебя, отец мой, открыто заявив об отвержении зла, уже совершенно созревшего во многих отношениях, доведи до конца нынешнее божественное исповедание, молясь и обо мне, грешном.

Послание 287(475). Монаху Антонию

Получив письмо твоей любви и уразумев его, я сильно восстенал о происшедшем бедствии, а особенно о падени тех, кого считали людьми особенными.

От подобного падения спасся и твой отец, а мой единодушный брат. Как прежде его падение огорчало меня, более, чем чье–либо, так теперь меня сильно обрадовало его восстание. Особенно я похвалил, брат, твои заботы о своем наставнике. Ибо сердечные и горячие слова твоего убеждения суть действительно знаки любви истинного ученика и плач искреннего чада. Встреча с христоборной ересью, присоединение к ней, даже однократное общение с ней есть для увлеченного душевная смерть. И это — после мужественного сопротивления, и это — несмотря на священническую и игуменскую степень. Поэтому ты вполне справедливо, разумнейший, восплакал, с полным сознанием ты возрыдал, в несчастии отца усматривая окровавленную одежду, вернее — растерзание умственным зверем, говоря словами Писания приблизительно так: «Хищный зверь съел его (Быт.37:33); но не Иосифа Прекрасного, которого некогда оплакивал Иаков и которого братья продали на сторону, с хитростью указав на хитон; а моего отца растерзал человекообразный зверь Иосиф, уже привыкший уловлять сочувствующих его нечестиям, а не уступкам экономии».

Он, брат, и раньше увлек немало людей к нарушению Евангелия. Он, объявив приобщение за уступку, беззаконно увлек убежденных им с собою в падение. Таков он. А ты, восплакавший, обеими руками схвативший отца и возвративший его к прежнему исповеданию, ты — блажен. Это в действительности так. Радуйся, что он теперь живет в Господе, хотя раньше был мертв. Ведь говорит же Писание: Он уязвил — и Он исцелит нас и в третий день восставит (Ос.6:1–2). Кто же? Тот, Кто воздвиг от гроба четверодневного Лазаря и оживотворил твоего, а также и моего отца. Торжествуй, торжествуй и больше не плачь, подобно Марфе, то есть по мере возможности помогай ему и на будущее время. Я и ему написал.

Послание 288(476). Сергию, надзирателю над сборщиками подоходного налога

Я давно уже написал бы твоему благородию, наученный не забывать о дружеском долге, но перемена обстоятельств сделала мою руку неподвижной и внушила мне опасение, как бы не стать противным даже и близким друзьям, изменившимся в дурную сторону. Особенность этой перемены составляет движение не вперед, а в обратном направлении. Но так как обладающий большими знаниями и от отца унаследовав православие не принадлежит к числу этого рода людей, то я убедил себя приступить к письму. И вот я обращаюсь к тебе, моему владыке, искренне любимому мною, которому особенно любезно удаляться от общества и приближаться к Богу, которому свойственно мало думать о кесаре и об окружающих его.

Каким же образом, друг, — я воспользуюсь более смелым словом, — ты, будучи таковым среди доступных наблюдению, дал себя увлечь? Достаточно ограничиться этими указаниями на предмет, из уважения к облекающему тебя достоинству. Но вот горе, природа человека изменчива! Вот что делает время с теми, кто, приноравливаясь к текущим обстоятельствам, меняет свои убеждения! Но не так бывает со стойкими и всегда одинаково относящимися к одному и тому же. Молюсь, смиренный, о том, чтобы ты, хотя и стоишь в самой средине бурного потока, был как можно меньше обрызган солеными житейскими волнами и сохранил хитон православия незапятнанным и непорочным.

Послание 289(477). Чаду Навкратию

Небольшим письмом отвечаю тебе, чадо возлюбленное, на твои пространные похвальные речи, которые я выслушал с большим страхом. Ведь я не таков, а подобен брошенному на перепутье по мертвости греховной, ибо ни словом, ни делом никогда не благоугождал Богу. По вашей молитве да будет мне дано с этого времени начать жить благочестиво чрез приобретение нового сердца, ненавидящего и гнушающегося поистине мерзкого греха и любящего единственно привлекательную и любезную добродетель, которая есть Бог.

А ты, доброе дитя, трезвись, совершая по отношению ко всем дело благовестника чрез свое прекрасное служение. Я знаю, что ты трудишься в самых разных направлениях и, как эконом Божий, заботишься о многих. Не бойся, хотя державный и гремит угрозами, ибо Бог даровал нам не дух боязни, а дух силы и любви и скромности. Если враги не слушаются и знамений, не удивляйся, а долготерпи, ибо иначе ни они не придут к исполнению своих грехов, ни Божии люди — к получению мздовоздаяния. Ведь все святые получили обетования благодаря надежде, вере и терпению. Поэтому не спрашивай о времени и сроке окончания зол, — они тогда улягутся, когда это будет полезно для нас. Посему с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса Христа (Евр.12:1–2), Который, умилостивляемый совокупными молитвами святых, верую, доведет наш подвиг до конца. Приветствуй всех братьев, особенно δ и λ []. Живущие со мною низко тебе кланяются.

Послание 290(478). Ему же

Хотя мы, чадо возлюбленное, и не получили твоего письма через брата Феодула, вышедшего без твоего ведома и как бы иным путем, однако сочли за лучшее написать тебе, сообщая, что по Христовой милости здравствуем телесно. По вашим молитвам и по желанию блаженного моего отца да будет нам, смиренным, даровано и душевное здравие, ибо я ни сам по себе, ни в делах своих не имею силы. А Бог силен ради вас спасти и меня, к которому вы относитесь с любовью, равно как и я к вам. Ибо кто другой для меня — и слава, и радость, и желание, как не вы, и особенно ты, верный и любезный, после Бога все доставляющий мне в этой жизни? Поэтому я радуюсь твоей жизни и успехам. Молю благого моего Бога дать тебе в большей мере разум, совершенную предусмотрительность и полнейшее смирение, чтобы ни мне, ни другим не обмануться в своих надеждах и в своей уверенности в тебе, ибо ты в устах очень многих являешься примером добродетели. Смотри, чадо, каково твое дело, знай, что кто умножает познания, умножает скорбь (Еккл.1:18), и что удостоившийся похвалы, будь он божествен и мудр, с великим трепетом принял огонь ревности. Блюди себя, чтобы и по внутреннему человеку быть необоримым в жестокой и непрерывной борьбе с диаволом, и по внешнему — чрез находчивость и благоразумие во всех случаях.

К нам уже пришел брат Протерий. Чрез него, — конечно, если только Бог даст вам продолжать свое пребывание там, — мы будем получать от тебя письма и отвечать. Как сын мира, чадо мое, по примеру Христа примиряй своих братьев. Знай, что мы имеем все нужное в достаточном количестве. Да буду о Господе счастлив в тебе, чадо, упокой мою душу своим телесным здравием. Мои приветствуют тебя. Крепко целую братьев. Благодать с тобою.

Послание 291(479). Ему же

Когда ты перестанешь, чадо, величать нас словами? До каких пор не прекратишь возвышать нас похвалами? Думаю, что ты делаешь это по двум причинам: во–первых, влекомый любовью, которая обыкновенно, как говорит Иоанн Богослов, во многом скрадывает истину; во–вторых, — что я считаю главным, — с целью своими похвалами укрепить мою бедную расслабленную душу. Итак, да поможет Господь — не по твоим высоким словам, ибо они обильны и чрезмерны, но по святым вашим молитвам — немного мне исправиться и не отпасть совершенно от подражания достойно подвизающимся. Немало меня огорчили твои прежние страдания и особенно твои телесные болезни. Но что говорит апостол? — Благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен (2 Кор.12:10). В болезни, — прошу, — пользуйся лекарствами, ибо многие нуждаются в твоем здоровье, а особенно я, смиренный. А относительно тайных болезней души — да укрепит тебя Врач душ и телес, как и укрепляет всегда, когда мы слабеем в этой непрерывной борьбе тела смирения нашего, но все же не падаем духом, стараясь скорее подняться. Возобновление борьбы заслуживает венца, а не укоризны. Всегда да спасает тебя, честнейший брат, благий Бог наш.

Послание 292(480). Ему же

Наши дела, всегда желанное чадо мое Навкратий, сводятся к тому, что от подвигов мы переходим к подвигам, от огорчений к огорчениям. Но так как это — ради Христа, то, значит, не печально, а очень радостно. И нам дано от Бога страдать за Христа. Ныне радуюсь в страданиях моих за вас (Кол.1:24), — вот слова апостола, приложимые и к нам, недостойным, ибо все это написано в наставление нам (1 Кор.10:11), чтобы, когда окажемся в подобных условиях, имели бы спасительные лекарства.

Как я слышал, люди в отмщение разграбили монастырь. Но по этому поводу можно привести два соображения: одно, — что Бог премудр и силен, когда захочет, добром объединит то, что насилием разделено; другое, — что ради Христа мы должны быть готовы отказаться и от едемского рая. К тому же и мы, и разграбившие монастырь, и все вообще — странники и пришельцы на сей земле. Довольно об этом. Порываюсь узнать, какой оборот примут ваши дела. Наши вам уже известны, Господь дает терпение переносить злострадания изо дня в день. А с другой стороны, как же мы пострадали? — Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим.8:18), если только мы будем подвизаться до конца. Поэтому я, бедный, молюсь о том, чтобы вы получили венцы, всегда сподвизаясь Христу. Молись и ты Господу о нас, чтобы нам как–нибудь избавиться от лукавого. Приветствуй своих сподвижников–братьев.

Послание 293(481). Чаду Силуану

Ты, чадо желанное, начертал мне письмо, достойное твоего благоговения. И я воспрянул духом и возблагодарил благого моего Бога, что в тебе жива надежда на меня, грешного, пылает любовь, сильна ревность. Также и я о тебе немного горюю и страшусь, сохранишь ли ты все это, ибо Любящий прилежно наказывает. Да будешь сохранен для меня, любезное мое чадо, как сын света в это темное время безумного восстания на Христа. При свидании с X. ты подробно узнаешь, как, подвергшись бичеванию с братом Николаем, я был заключен в темницу. Мне хотелось бы видеться с тобою, где это нам будет возможно, ибо нужно и устно переговорить.

Что ты, брат, так обособился? Прошу, не делай этого. Ведь вы сходитесь двое в одно место, чтобы приносить пользу друг другу и мне, смиренному. Не ленись постоянно поминать меня в своей молитве, чтобы я благоугодил Господу и избавился от лукавого. Брат Николай приветствует тебя.

Послание 294(482). Анне монахине

Отвращение матерей от детей есть нечто временное, ибо тотчас, влекомые природными склонностями, они опять обращают их к себе, вдвойне усиливая любовь и доставляя им всяческое утешение. Что значит это вступление? — А то, что и ты, почтеннейшая, на короткое время вознегодовав на нас, смиренных, опять не удержалась открыть нам о Господе сердце, полное привычного сострадания. Поэтому, как и свойственно матери, ты одарила нас, объяснилась и оказала милость вдвое большую, чем былое негодование. Итак, благодарение Богу, даровавшему радость и нам, грешным, посредством печали. Ведь не зря говорится: кто радует меня, как не тот, кто огорчается от меня, — хотя мы и недостойны этих слов. Да дарует нам тебя Господь на многая лета, чтобы ты и огорчала, и радовала нас, а также и молилась о моем спасении, как и я — о твоей святыне.

Послание 295(483). Чаду Игнатию

Всякий раз, возлюбленное чадо, как получаю твое письмо и нахожу в нем выражение истинной веры и любви, которую ты питаешь к Богу и моему смирению, я радуюсь и прославляю Господа моего, молясь о том, чтобы ты пребывал в этих чувствах, которыми очищается душа и вырабатывается готовность к подвигам. Видя, как схватывают твоих братьев, вовсе не думай, что ты можешь избежать гонителей. Посему будь готов, не падай духом. С тобою Бог. Это я говорю не для того, чтобы ты вел себя вызывающе, но чтобы старался не быть увлеченным и не оказался неподготовленным. Бог да будет с тобою, как бы Он ни устроил твою жизнь. Молю тебя, чадо, прославь Бога в теле и в духе своем.

А то, о чем ты напомнил, обстоит совсем не так: я, грешный, нечистый, говорю теперь, не бросаясь в опасности, а с большою сдержанностью и осторожностью, без излишней требовательности, но и без послаблений, хотя подвергшие нас бичеванию теперь накрепко заключили нас с братом Николаем. Молись же, сын мой, чтобы под охраной я был сохранен о Господе и был готов перенести все, к чему бы Он ни призвал. Приветствует тебя брат. Приветствуй разумного брата [].

Послание 296(484). Игумену и исповеднику Феофану

Любезен сыну отеческий голос, и наоборот. Поэтому опять пишу тебе, ибо я твой сын о Господе, увы, не походящий на своего добродетельного отца. Но твои исповеднические страдания — слава для меня. Человек в старости, в тягчайшей болезни, не поднимающийся с постели, испытывающий сильные страдания, ежеминутно ожидающий смерти — и при этом изгнан из преподобной обители, оторван от священного братства, содержится под стражей, лишен необходимых услуг! И ничто из вышесказанного не сломит его любви ко Христу; на все вопросы он твердо отвечает так, как исповедует.

Ты, блаженный отец, истинный венценосец–мученик. Как велика твоя слава, как богат наградами твой подвиг! Твои непроизвольные, болезненные страдания за исповедание Христа вменяются тебе Богом и благодарными почитателями в произвольные. Ты утвердил православных, посрамил противников, а с ними прибавлю, — и прикрывающих свои грехи или слабости приличными поводами или какими–то другими причинами. Но Начальник исповедания твоего Христос да будет и Совершителем для тебя. Молитвенно пожелай того же и мне, твоему сыну. Если при тебе отец мой экзарх, приветствую его, смиренный.

Послание 297(485). Патрицию Леонтию

Я должен святой твоей душе, издавна так преданной моему смирению и отдавшей себя в заложники не только телом, но и духом, — писать не чернилами и не на бумаге, а если бы было возможно, кровью на коже. Не относись с недоверием, господин, к тому, о чем я буду говорить. Ведь правда, что твое благочестие оказало по отношению ко мне в изобилии такие благодеяния и заботы, каких не обнаружили ни иерархи, ни священники, ни монахи, ни семейные и почти никто из близких и друзей. И если бы твое величие могло увидеть мое сердце, оно сильно удивилось бы ему. Но это так и есть, и потому я не перестану писать тебе, и даже по смерти, может быть, буду невидимо писать невидимому.

А теперь я, бедный, молюсь, чтобы ты остался цел и душою, и телом: и избежал, если не дыма, то, по крайней мере, огня еретического. Молись, господин мой, и о моем смирении, дабы Христос довел до конца то, что начал туне в нас, недостойных, избавляя нас от видимых и невидимых врагов.

Послание 298(486). Мирянину Григоре

Я прочел твое письмо, человек Божий. Вот тебе и новые исповедники, — разумею братию эконома. Продолжай свое святое дело, свое приношение Господу. Посвяти себя служению. Хотя это дело и опасно, но Бог — Избавитель, ибо Он поставил тебя служителем Его мучеников, утешителем исповедников, помощником преткнувшихся. Проходи свое божественное служение. Христос идет пред тобою, не падай духом.

Твои сушеные смоквы я получил на словах, а не в действительности, по причине заключения. Я отослал их пресвитеру; благодарение Богу за то, что он, призванный Богом, сослужит тебе. Молись обо мне, брат и участник страданий.

Послание 299(487). Чаду Навкратию

Радостно я возблагодарил благого нашего Бога, узнав из твоих писем, чадо мое и желанный брат, что ты живешь о Господе и пребываешь неизменно в истине веры Божией. И хотя я, грешный, забочусь обо всех, но о тебе, особо любимом и честном, тревожусь не без основания, потому что ты стоишь выше всех в братстве и, что еще важнее, ходишь среди сетей нечестивых. Но где Бог и Божия правда, там бессильно все человеческое. Столь твердого в вере ничто никогда не сможет поколебать, даже если бы поколебалась земля, и горы двинулись в сердце морей, как воспевает святой Давид (Пс.45:3). Поэтому, отложив всякое колебание, с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса (Евр.12:1–2). Он да даст нам силу и крепость перенести за Него страдания до крови, то есть до смерти. И блажен верующий, что сказанное Им исполнится.

Время не позволяет мне сказать еще что–нибудь пространно. Прибавлю только вот что, — как можно чаще обращайся к Богу с горячей молитвой о том, чтобы я, недостойный по своим грехам, был отнесен к твоей части и к числу подобных тебе. Живущий со мною брат твой приветствует тебя.

Послание 300(488). Чаду Протерию

Как печально твое письмо, чадо, сообщающее о таких великих бедствиях, так что, услышав о них, я был поражен и горестно восстенал. Однако нужно это вынести и усиленно молить Бога, чтобы Он сжалился из человеколюбия, пощадил святые церкви и не дал Своего удела в поношение.

Конечно, дым есть предвестник большого пожара. Он сожжет все, если не будет рассеян веянием Святого Духа. Бодрствуйте, — говорит апостол, — стойте в вере, мужайтесь, будьте тверды (1 Кор.16:13). Подули ветры, пошли дожди, и, как говорится в Евангелии, дом тот упал (Мф.7:27). Блажен основанный на Камне Христе. Он не упадет, но выдержит, со Христом победит и будет вечно ликовать с мучениками. Должно быть соблазнам, чтобы обнаружились верные Христовы.

Это письмо, если возможно, покажи братьям исповедникам, а затем остающимся на свободе. И они, гонимые и выносящие гонения под покровом Божиим, — блаженны. О себе нам нечего сказать. Скажу только, что пришел человек от стратига, сменившего начальника стражи, и пожелал видеть нас. А увидев, даже и не поклонился, хотя мы через окно и оказали ему знаки уважения, и не пожелал нам здоровья, а лишь посмотрел и ушел. Что будет дальше, покажет время.

И пусть (твой доверенный) возьмет письма, которые принесет письмоносец, и с Господом отправится в свой путь. А ты после того, как царь выступит в поход, приходи и принеси нам известия о происшествиях и о здоровье братьев. Будь и ты, чадо мое возлюбленное, сохранен о Господе в целости от окружающих тебя искушений. Почившие о Господе блаженные братья помолятся о нас.

Послание 301(489). Игумену Иоанну

Наше вынужденное молчание происходило от того, что отсюда взят брат наш, боголюбивейший архиепископ. Затем, мы не получали ответа на письма, посланные нами твоей отеческой святыне. Наконец, от того, что мы содержимся под строгим присмотром и не имели времени наслаждаться письменной беседой с тобою. А теперь с помощью Господа мы пишем и искреннейше приветствуем тебя, видя тебя умственным взором, как лицом к лицу, и приобщаясь к твоей духовной и святой ревности. Ибо твое боголюбие не только не чуждо нашей смиренной душе, но очень любимо и любезно и всегда содержится нами в памяти.

Хвалю твою любовь к Богу, славлю твою воздержанность, твою любезность к ближнему, простоту, радостное настроение, приветливость. По благодати Христовой ты обладаешь не только этими качествами, но и большими. А теперь воспеваю и твою стойкость в исповедании Христовом. Было бы несправедливо лишить тебя, благоуспевшего в стольких отношениях, этой похвалы. Но, положив основание, тебе следует украшаться и прочим. Не станем дивиться, отец, тому, что гонение оказалось продолжительным. Ведь теперешнее не похоже на прошлое. Нам следует и еще подвергнуться искушениям, если только мы стремимся идти по следам наших отцов. Однако верую, что Господь не замедлит посетить нас, если только мы сохраним чувство благодарности Ему и среди горестей. Прошу тебя, пиши и ты нам, чтобы у нас был повод вновь написать тебе. Вместе с этим молись, чтобы и мы, недостойные, были спасены. Низко кланяюсь тем, кто решился служить твоему преподобию.

Послание 302(490). Николаю, повару

Мое письмо свидетельствует, что я помню о тебе, добрый друг. Да и можно ли забыть о тебе, так прекрасно расположенном к нам, а правильнее сказать — ко Христу? Это видно из того, что посреди еретического огня ты остаешься не опаленным, сохраняя в своем сердце источник Православия, в котором да будешь сохранен до конца. Это первое и самое главное. Во–вторых, из того, что братья наши, приходя туда, находят у тебя спасительную пристань от волнующей всех ереси; отдохнув там, благодаря твоему любезному для всех приему, они опять возвращаются к нам.

Какой радостью нас это наполняет! Какая награда ждет тебя за божественную службу, ибо Господь говорит: Кто принимает вас, принимает Меня (Мф.10:40). Итак, брат, ты чрез братьев принимаешь Христа, Его покоишь. И Он примет тебя в небесное царство за то, что ты здесь оказываешь гостеприимство Ему чрез братьев. Здравствуй о Господе.

Послание 303(491). Мирянину Константину

Бог открыл нам многообразные пути спасения во всякое время, а особенно теперь, когда соблазны проникли в Церковь Христову и верные Божии испытываются, как в горниле. Одни подвизаются, заключенные за слово истины в темницах, другие — бичуемые и пытаемые; иные предпочли бегство, став по степени страданий на втором месте; некоторые переходят с места на место, везде оказывая словом помощь; иные тайно служат заключенным; иные принимают странствующих по дорогам ради Господа (Мф.25:35). Вот эти пути; их больше, чем я перечислил. И ты, человек Божий и верный служитель, являешься одним из таких, оказывая гостеприимство братьям нашим, странствующим во Христе. Блажен ты, и благо тебе (Пс.127:2). Ты приносишь дар Богу. Пожалуйста, продолжай дело, за которое взялся, — для того, чтобы, подвизаясь с труждающимися в этом служении, вместе с ними получить и награду от Бога, Который засчитывает все, что делается.

Послание 304(492). Чаду Протерию

Твой приезд, возлюбленный, взволновал меня. А прочитав твое письмо, я даже не поверил, что оно было подлинно, — так быстро ты обучился. Слава Господу, я перестал волноваться, возблагодарил Бога, с удовольствием принял ваше доброе решение: одному ехать в столицу, а другому пред Пасхой прибыть сюда, захватив с собою и все нужное к празднику. За то, что ты так заботишься о нашем смирении, да напитает тебя Господь от Своих духовных дарований.

Мы здравствуем телом; если же вы молитесь, то и духом. Поэтому, отложив тревогу о нас, с надеждой и радостью еще более горячо отдайся молитве. По милости Бога, по молитвам блаженного отца моего, а также и вашим, мы с благодарением, долготерпением и выносливостью проходим предлежащий нам подвиг, — и вот я совершенно неожиданно стал таким, каким никогда и не был с тех пор, как осознал, что есть добро и зло.

Это Божий дар, а не от наших дел; только и впредь не тяготитесь молить Бога за нас, как и мы молимся за вас. Если Святой Отец [] оставил этот вопрос без ответа, то как мы, неучи, можем разрешить его? Впрочем, настоящая ересь есть во всяком случае отречение от Христа. Это ясно и по другим основаниям, ясно также и из слов, сказанных в Патерике одному брату, обуреваемому блудом: «Лучше тебе не оставить ни одной блудницы, чем отречься от почитания иконы Христовой». Значит, это не простая ересь, а ересь отречения от Христа. Если же кто–нибудь, ссылаясь на недоумение Лествичника, станет выбирать, впасть ли в блуд, или увлечься в ересь, ибо одно предпочтительнее другого, такого пусть устрашит решение, заключающееся в Патерике. И пусть он не предается ни блуду, ни христоборной ереси, ибо и то, и другое есть прелюбодеяние (измена Богу). Хотелось бы сказать еще больше, но письмо не вмещает. Будь здоров. Возвратившись, приветствуй братьев. После того, как с помощью Божией вернешься к братьям, приходи опять.

Послание 305(493). Ипату Захарии

Опять пишу и не перестану писать, благодаря твою богоугодную любовь к нашему ничтожеству в силу твоей ревности по Христе и добродетельного нрава, — любовь, которую издавна и с самого начала ты оказывал нам, туне благотворя, туне оказывая милость, туне уже подвергаясь опасностям, не боясь трудных условий, а являя образец добродетели, не тяготясь многочисленностью нуждающихся в уходе, но окрыляемый надеждой на дары Божии. Все это свойства истинного христианина, боящегося Бога, помышляющего о дне смерти и ответа на Страшном Судилище Христовом. Также добродетельна и сочетавшаяся тебе пред Богом супруга, и даже ваши дети. И понятно, ибо от доброго корня и отрасли могут быть добрыми. Думаю, что и подчиненные тебе таковы же, ибо каково начальство, таковы в большинстве случаев и подчиненные. Что можно прибавить к этому? Разве только выражение божественного Давида: Так благословится человек, боящийся Господа! Благословит тебя Господь с Сиона, и увидишь благоденствие Иерусалима (Пс.127:4–5) со всем своим домом, вселюбезный мой господин.

Послание 306(494). Эконому

Я слышал, как прекрасно твоя честность подвизалась за Христа. Ты был подвергнут бичеванию и заключен в темницу. И я возблагодарил Владыку Христа, снова призвавшего тебя к Его исповеданию, — возблагодарил не только потому, что ты вообще принадлежишь к святому образу, но и потому, что состоишь в подчинении у меня и принадлежишь к моему монастырю. По примеру того, как блаженный мой отец подчинился священному Феоктисту и, подвизавшись, просиял в добродетели, также и твоя слава и мученичество вменяется мне, смиренному.

Итак, благо, добрый эконом, воин Христов, превзошедший и, правильнее сказать, пристыдивший многих игуменов. Ты, будучи еще в положении овцы, явился недоступным для еретического уловления, а те, кого считали за пастырей, — похищены умственным волком чрез падение или общение, или еретическую подписку, и теперь являют всем жалкое зрелище, из привязанности к земному или жалости к плоти предав Христа Бога нашего, Единую Истину. Итак, радуйся истинный пастырь по своим делам, радуйся мученик Господень, что стоишь выше. И впредь мужайся. Ты подвергся бичеванию со Христом, взят под стражу, как и Он. Вот, прими и заушения, пригвоздись, прободись копьем, взойди на крестные страдания. К этому призывает нас слово Божие и требует долг. Если умрем, то будем жить со Христом. Если претерпим, то воцаримся вместе с Ним. Таковы обещания Неложного. И еще, добрый брат и желанный отец, не переставай всегда поминать меня, молясь, чтобы и я с тобою достиг призвавшего нас Бога.

Послание 307(495). Чаду Тимофею

Что я слышу? И ты, чадо Тимофей, устремился вместе с мучениками Божиими, ревнуя, поревновал о Господе, отказавшись от бегства, предал себя на мучения! Как блаженно твое решение! Как приятен Богу пыл твоего сердца, благодаря которому ты и раньше был известен многими добродетелями! А теперь ты воссиял еще сильнее, явившись истинным мучеником за Христа, хотя гонителям Христа и кажется иначе. Ты можешь вместе со Христом радостно сказать: Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания (Ис.50:6). Благословен Бог, укрепивший тебя, так что ты, будучи растерзан ста пятьюдесятью ударами, не пожертвовал спасением, а наоборот, обличил нечестивого палача, удары которого останутся за ним навек (конечно, если он не раскается).

Претерпев горечь истязания в течение какого–то мгновения, какую вечную славу ты получил, добрый брат! Как святой камень, ты положен в созидание исповедания Христова на радость своим братьям и сподвижникам, в торжество мне, грешному, а также боголюбивейшему архиепископу и всем благочестивым. Кто не воспоет, услышав о твоем подвиге? Кто из знакомых не ублажит тебя? Христос увенчал тебя с неба, приветствовал тебя лик святых. Но будем, любезное чадо, стоять, и впредь мужаясь, ибо одно хорошее начало еще не заслуживает ублажения, а требуется также и довершение подвига, с благородным перенесением темничных трудностей. Христос соприсутствует, не попуская нам искуситься более, чем мы можем вынести, но даруя тебе твердость до смерти и к концу подвигов подавая победные венцы. О добрый Тимофей, молись и обо мне, недостойном, чтобы и я вместе с вами, святыми, был спасен о Господе.

Послание 308(496). Чаду Игнатию

Я прочел написанное тобою, любезное чадо, и с радостью внимаю твоему голосу. Мои действия не таковы, как ты думаешь, а пусты и ничтожны. Однако если ты говоришь, что мои слова приносят тебе пользу, пиши — и без всякой задержки получишь ответ. Догадываюсь, что в это гонение ты влачишь стесненное существование, как и другие, укрывающиеся подобно тебе. Да утешит тебя надежда. Будь осторожен в своих делах вместе с добрым Евсевием, которого также приветствую.

Приобщение из рук еретиков есть яд, а не простой хлеб, не телу только вредит, а чернит и омрачает душу. А о том, чтобы бросать его, хотя бы и тайно, нужно говорить не мне, а лучше применить к действующим из страха следующее выражение: И из начальников многие уверовали в Него; но ради фарисеев не исповедывали, чтобы не быть отлученными от синагоги, ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию (Ин.12:42–43).

Молитвы за богослужением принадлежат православным. К чему же это поведет, если они читаются у еретиков? Ведь они мыслят не так, как составитель молитвы, и не веруют в самый смысл ее слов. Каждое же тайнодействие учит, что Христос соделался истинным Человеком, а они, хотя на словах и признают, но на деле отрицают это, утверждая, что Он неизобразим. Это подобно тому, как если бы кто говорил: «верую в Отца и Сына и Святого Духа», — а мыслил бы, что Отец и Сын и Святой Дух суть одна ипостась, трояко именуемая. (Что является догматом безумного Савеллия.) Что же? Неужели мы скажем, что такой верует в Троицу? Ни в каком случае, хотя бы он это и утверждал. Точно также и в данном случае: он верует не так, как говорит, хотя тайнодействие и православно.

Но хотя бы и тот исповедал символ веры, и другой молился за богослужением, он скорее оскорбляет Литургию и издевается над ней, ибо и волхвы и обаятели прибегают к божественным песням в отношении к бесноватым. Если нет православного совершителя крещения, для некрещеного лучше креститься от православного монаха, а если нет и монаха, то от православного мирянина — при произнесении слов: «крещается такой–то во имя Отца и Сына и Святого Духа», — чем умереть непросвещенным. И такое крещение действительно, ибо «по необходимости и перемена закона бывает» (см. Евр.7:12), как это доказано относительно древности.

Послание 309(497). Августе Марии

Снова я получил письмо от твоей скромности и подвижнического терпения и возблагодарил Господа за то, что пребываешь в том же расположении, в том же исповедании Христа, что обладаешь и убедительным словом, сознанием и добродетельной жизнью, проникнутой верою. Это тебе, как поистине царствующей над страстями, подобает похвала и одобрение, а не нам, грешным и ничтожным, хотя ты и благоволишь так говорить.

А то, что раньше я написал о брате, — сказал это не как о чем–то дурном, да не будет, — но по причине того, что здоровое для одних делается причиной соблазна для других. Мы же получили от апостола заповедь: не подавать брату случая к преткновению или соблазну (Рим.14:13). Поэтому я и не настаивал, чтобы брат был выпущен из темницы. А если он освобожден, ему не полезно входить в женские дома. Это не должно огорчать тебя, госпожа моя, ибо ты знаешь, что я забочусь о твоей безукоризненной и доброй славе, как о славе родной матери, что так и есть, ибо Господь сказал: Кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь (Мф.12:49). Если бы я относился к тебе иначе, то и раньше не писал бы и не устраивал твоих дел. Зная об этом, оставь печаль и усиленно молись обо мне, смиренном, как и я молюсь о тебе.

Послание 310(498). Чадам Еводию и Иоанну

Ваше обращение обрадовало меня. Соединившись вместе, вы оба уверили меня в вашем здоровом состоянии, сообщили о том, что вы укрываетесь, выразили вашу любовь к нам, грешным, и вашу готовность к исповедничеству, подобно братьям; а вообще послание ваше подтверждает, что вы действительно ученики Христовы. Убеждаясь в этом, могли ли мы не радоваться и не торжествовать? Но Тот, Кто обнимает вас покровом человеколюбивого Своего Промышления, да заботится о вас и на будущее время, питает, руководит вас, как изволит, на свободе ли вы, или схвачены гонителями. Не бойтесь, если произойдет второе, ибо Кто попустит вам заточение, Тот даст вам силу перенести за Него подвиги. А обо мне, смиренном, не переставайте творить молитву спасения. По вашей просьбе я написал вам обоим. Спасайтесь, многовозлюбленные братья.

Послание 311(499). Чаду Анатолию

Промедление с твоим ответом, чадо священное, навело меня на печальные мысли, так как и твой перевод, и это освобождение, насколько можно понять из обстоятельств того и другого, есть падение. Чем иным это могло бы называться, ведь так неестественно, чтобы кто–нибудь в это гонение вдруг был бы отпущен и мог идти куда угодно? Это немало тревожило меня. Но, узнав истину из твоего письма, я, смиренный, получил облегчение, возликовал и прославил моего Бога. Господь Бог мой Своим Промышлением да сохранит тебя от подобного падения и от еретического общения.

Будь осторожен в выборе места и образа жизни. Следующим письмом сообщи подробнее о способе своего освобождения и спасения честной своей души. Старайся, стремись приблизиться к Богу посредством удаления от страстей. Ведь смерть близка. Вот, чадо, преставился и честной мой восприемник, блаженно скончавшись в исповедании Христовом. Этот человек был изгнан в состоянии тяжелой болезни и не был уловлен нечестивыми. Что же мы скажем? Не будем ли тверды сердцем? Не изощримся ли страхом и любовью к Богу снести все по примеру наших братьев? Да, умоляю, сын мой возлюбленный, моя слава и гордость, не станем прельщаться видимым, ибо оно преходяще, но будем держаться небесного, ибо это — вечно. Об этом довольно.

А что касается Савватия, то не печально ли, что он так держал себя и после падения ожесточился? О чем же еще сказать? Только о том, чтобы ты переносил все, что он причинил тебе, а мы, смиренные, молились о его обращении.

Послание 312(500). Иоанну, (епископу) Халкидонскому

Ты благоволил написать к нижайшему чаду, как отец, как мудрый, наставил нас, несведущих в божественном, похвалил недостойных, обратился к нам, как разносторонний учитель, побуждаемый любовью. Твое смиреннейшее слово ясно показывает нам, хотя и против твоего желания, высоту твоей добродетели. А что ты ободрил нас, чтобы мы опять тебе писали и не прерывали переписки, это нас очень обрадовало и внушило уверенность, что мы нашли искусного пастыря, о котором говорит Слово.

Кажется, никто еще из твоего чина так не говорил и не привлекал к себе, чтобы, даже не получая писем, благоволил отвечать. Говорят, что им властями запрещено рассылать письма. Прости мне, блаженнейший, что я обратил внимание на эти ухищрения. Ведь, если мы должны соблюдать то, что державный призывает делать против Бога, то почему бы нам и не еретичествовать, или быть лишь наполовину православными? Но не знаю, почему эти епископы так поступают. А ты просветил, утвердил, наставил, сказав все, что подобает говорить истинному иерарху.

О, священная глава, мы совершенно не таковы, как ты нас величаешь. Мы нищие и грешные и лишь молимся о том, чтобы не отпасть совершенно от священного общества твердо стоящих о Господе. А что ты сказал о ереси, это так, ибо она действительно враждует с истиной, пользуясь одним оружием — властью. Если это отнять у нее, то без особенных усилий и она исчезнет, именно тогда, когда будет заглажено беззаконие, за которое послан этот бич.

Огорчает меня, что твоя святыня на своем слабом теле выносит бедствия заключения. Но да дастся тебе сила от Бога, на Которого ты надеешься и ради Которого ты все счел за сор, избрав вначале монашеское совершенство, а теперь — исповедническую стойкость. Не оставляй, святейший мой отец, молитвы обо мне, нижайшем чаде твоем.

Послание 313(501). Игумении Анне

Ты написала мне, — так и следовало. Из твоего письма я точнее узнал о твоем спасении и возблагодарил Бога за то, что ты так и остаешься в своем добром расположении и исповедании Христа и ни во что не ставишь ни свое одиночество, ни темничное заключение. Не падай духом, ибо Христос, за Которого и ради Которого ты страдаешь, с тобой. Имей в мыслях победы блаженных жен, подвиги, терпение и искушения дев. Обращай взоры на небеса, на упокоение, уготованное святым, на незаходящий свет, на неизреченную радость, на бесконечную жизнь, а затем на противоположное — на наказания грешников, на тьму кромешную, геенский огонь, ядовитого червя, неразрешимые узы, на бездну, на ад.

Воспоминая об этом, облегчай свое малодушие, укрепляйся в терпении, отгоняй страсти, просвещайся душой, готовься к лучшему подвигу, ибо нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим.8:18). Если в этом ты будешь оставаться твердою, то послужишь Богу, обрадуешь Ангелов, посрамишь демонов, снискав себе величайшую славу и вечное имя в сем веке. Молись о нас, грешных.

Послание 314(502). Игумену Иоанну

Если ты не пишешь, то, я уверен, не по лености, а из–за местных неудобств и отсутствия письменных средств. А если бы я не стал писать твоему преподобию каждый раз, как случается письмоносец, то справедливо заслуживал бы множество упреков от тебя. Но побуждаемый любовью, я готов не чрез такие промежутки, а почти каждый день обращаться к тебе, моему отцу и многопобедному исповеднику Христову.

Итак, блаженный, терпи и дальше побои и побеждай, молясь и обо мне, своем чаде, дабы я шел вслед за тобой. Если при тебе есть еще соисповедники, целую с тобою и их и прошу их священных молитв в помощь спасения.

Послание 315(503). Игумену Никите

Хочу получить от тебя ответ на посылаемые письма и не умолкну, пока не получу. Потому и теперь обращаюсь к твоему преподобию, исполняя долг любви и сообщая о себе, несчастном, что я жив по твоим святым молитвам, ежеминутно сильно грешу пред Богом и страстно желаю вместе с вами, святыми, послужить Христу в вере, действующей любовью (Гал.5:6).

Ты, конечно, узнал, что общий отец многих и мой священный восприемник, истинный Феофан, отошел ко Господу. Блажен он, достойно подвизавшись в монашестве и к концу жития соделав прекрасное заключение — исповедание Христа, — несмотря на эту невыносимую болезнь, и упадок сил, и телесную старость. Однако он торжествовал, как юный телом, чтобы сделаться утверждением и опорой для твердо стоящих и обличением для уклоняющихся к лукавству для извинения грехов (Пс.140:4). Его молитвами, а также и вашими, отцы мои, да спасусь и я, грешный. Много приветствую моего почтенного брата Арсения.

Послание 316(504). Игумену Иоанну

С радостью получил твое святое письмо, еще с большей радостью прочел его, ибо оно прислано моим отцом и в то же время исповедником. Благодать, милость и мир тебе от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа.

Что только ты ни превозмог, человек Божий, мужественный помышлением, твердый и стойкий сердцем? Во–первых, — темницу, отделившись, как сын света, от обманутого брата. Затем — задержание и опять заключение. И где? Там, откуда надеялся освободиться. Но случилось иное. Бог соделал тебя обличением предшественника и следовавших за тобой. Так что прошу тебя, отец мой, ни с кем из них не входи в общение. Но как поистине непорочный исповедник Христов соблюди себя неприкосновенным, дабы, будучи и именуемый светилом мира, еще сильнее сиять в добродетели. В молитвах твоих поминай и меня, во всех отношениях негодного и не имеющего ничего достойного одобрения, хотя ты из любви и прилагаешь к нам различные похвалы.

Послание 317(505). Игумену Афанасию

Много причин, почему я опоздал с письмом твоей святыне. Во–первых, строгий тюремный надзор, как сообщит письмоносец. Затем, задержание эконома. Прочие причины трудно изложить. Благодарю Бога моего, что удостоился теперь подать голос. Мне всегда приятно говорить с тобой и слушать твой голос, ибо ты человек добрый, подвижник Христов, единодушный, единомысленный, питающий ко мне особенную, отличную от других, любовь о Господе. Но теперь, отец, станем оплакивать настоящие события.

Ты видишь, что мы возвратились к прежнему состоянию, когда не имели во главе Господа. Все уклонились, сделались равно непотребными (Пс.13:3). Все храмы запущены, святилища осквернены, все собрания богохульствуют, а Христос почивает. И никто не достоин возбудить Его молитвой, чтобы Он запретил ветрам и этой злой буре ереси. Если кто и достоин, то все же это еще несвоевременно, ибо Он Сам знает, когда полезно врачевать и когда отсекать. Поэтому должно ожидать с большим терпением наилучшего и Всеведущего Врача, Который не попустит, чтобы Его Церковь была побеждена.

А ты скажи нам, какова твоя темница и как ты живешь в ней, есть ли вблизи остаток истинного богопочитания, или тобою возобновленный или сам по себе сохранившийся в православии; есть ли у тебя на руках книги, питает ли тебя благодарный ученик, как Илию; последовал ли он, как Петр и Иоанн, за тобой взятым, хотя не к Анне и Каиафе, но к, подобно им, иудействующим. Сообщи об этом. А затем, молись, чтобы Христос явился и умиротворил Церковь и спас меня, несчастнейшего, но очень любящего тебя.

Послание 318(506). Монаху Василию

Узнав, что и ты схвачен нечестивцами, священный Василий и отпрыск Великого Василия, и пострадал за Христа, я обрадовался, прославил, восхвалил, возблагодарил Господа, ибо Он призвал тебя приобщиться Его страстям чрез раны, принятые тобою на спину и через теперешнее темничное заключение.

Ведь следовало, чтобы ты, столь любомудрый и боголюбивый, не явился чуждым награды исповедников богопочитания, но принял вместе с другими участие в этом, получил имя и стал светом для сидящих во тьме.

Стой, мужественный, и впредь не страшась ничего. С тобою Христос, побеждающий в нас, и победивший крепкого, и свергший его нам под ноги.

Послание 319(507). Чаду Геннадию

Я прочел, чадо, твое письмо; оно — выражение надежды и любви. Но мы не таковы, как ты говоришь и думаешь, мы грешны и лишены света. Впрочем, вера твоя да спасет тебя, где бы ты ни был, как от убийственной ереси, так и от всякого грешного деяния.

Ты прекрасно делаешь, что стремишься избавиться от тлетворного мира. Избавление же от него заключается в бегстве от греха, совершение которого есть вечная смерть, а удаление — бесконечная жизнь. Живущий так никого не боится, ни перед кем не падает духом. Желаю тебе так провести жизнь. Того же и мне всегда молитвенно желай, возлюбленный мой сын.

Послание 320(508). Чаду Каллисту

Твое письмо, чадо, немногословно и хорошо, ибо достаточно только отметить, что ты здоров. А так как ты часто пишешь мне и, кроме того, я получаю письма от многих лиц, поэтому и мое письмо коротко. Знай, что я здоров и молюсь о тебе.

Послание 321(509). Чаду Клидонию

Что восхваляешь меня, непохвального, чадо? Почему просишь о скорейшем избавлении от печали? Второе понятно, однако, должно терпеливо ждать, когда призрит Господь и исцелит болезнь людей Своих. Как страждущий не может исцелиться раньше, чем находящееся у него внутри вещество не будет поглощено горячкой, так же точно и Церкви Божией невозможно получить мир, пока болезнь от наших грехов не будет по достоинству заглажена бичующей нас ересью. Ведь она — бич Божий, немного вразумляющий любящих Его, а потом, в нужное время, исцеляющий.

Это издавна и с самого начала применяется к нам. Но если такое вразумление посылается послушным, то какое же осуждение грозит непослушным и гонителям! Конечно, несоизмеримое по своей тяжести. Поэтому, брат, будем стоять и терпеливо ожидать Господа, чтобы прославиться с Ним.

Я рад, что ты не одинок. Но что сказать относительно Леонтия и двух братьев? Тебе известна, как ты сказал, порочность и того, и других: один впал в полное нечестие и руководит иудействующими, а те двое ищут, как бы вместе с собою погубить и тебя. Но ты, чадо возлюбленное, оставайся сыном света. Не уподобляйся тем нечестивцам, которые отступили от Бога и продали себя сатане. Христос твой покровитель. Он да сохранит тебя. Побольше молись обо мне.

Послание 322(510). Чаду Мелетию

С тех пор, как узнал об увлечении жалкого Григория через нечестивую подписку, я стал опасаться, чадо, за тебя. А когда получил твое письмо с извещением о твоем разлучении с ним, то я возопил о нем, погибшем, и о том, как притворно они оба казались богочестивыми, — ведь и Василий, конечно, одного с ним образа мыслей. Но за твое спасение возблагодарил Бога моего, что не поглотил тебя змий, но, как из морского кита, ты вышел из тлетворной ереси.

Оставайся, чадо мое любезное, как ты есть в своем спасении, и привлекай себя и других братьев, увлеченных по неведению или, скорее, по непослушанию, от меня, недостойного, а правильнее сказать — от Бога. Ведь, кто неразумно отделился от своего пастыря, разве не отлучился от истины? А истина есть Бог, сохраняющий и утверждающий, и если Он попустит, чтобы тебя схватили христоборцы, то да даст силу и крепость перенести за Него всякие страдания, даже до смерти.

Послание 323(511). Чаду Иакову

В своем письме ты хвалишь меня разными способами, но я не чувствую, чтобы имел что–нибудь хорошее. А тебе я молитвенно желаю закончить начатое дело Божие — мучение за исповедание Христа.

Поэтому, чадо мое любезное, сноси темничное заключение, очищая внутреннего человека, отгоняя губительные помышления. Таким образом, ты будешь всегда готов к смерти за Христа. Блажен не только тот, кто начал хорошо, но кто и завершил достойно дело Христово. Я также оплакиваю брата Лукиана, ибо по моим грехам он сражен, а загладить поражение трудно. Всегда молись о нем и обо мне, грешном.

Послание 324(512). Чаду Евпрепиану

Когда ты, пришедши ко мне в Анатоликон, сказал, что хотел бы укрыться от гонения, — я отклонил тебя от этого. Когда же ты отстал от братьев, я подумал, что ты сделал это главным образом из любви к тишине, и не счел это за большую ошибку с твоей стороны. Поэтому я мысленно представлял, что ты живешь в горах около Прусы и работаешь Богу, и радовался. А теперь я услышал, что ничего подобного нет, а что, якобы ради удобства, чтобы не увлечься в ересь, ты отрастил себе волосы, оделся в белые одежды, живешь один и, как старший или попечитель, служишь игуменье, покупаешь животных, отправляешь и принимаешь грузы, входишь и выходишь. Я поразился, лишился сил и стал как мертвец. Горе мне, жалкому!

Брат, что ты сделал! Как ты вообще осмелился сделать это? Бывший раньше, во время прелюбодейного дела, исповедником, теперь, в иконоборческое время, ты стал христопродавцем, божественное обратив в торговлю. Прежде щепетильный даже относительно взгляда, теперь ты состоишь работником у женщины, чтобы не сказать хуже. Совершенно бежавший от своих, ты теперь обратился вспять, стал плотью и кровью, не живя с братьями; оставивший родину, ты стал по сути преступником.

Божественный Василий в одном месте говорит: «Ты и сенатора погубил, и монахом его не сделал». И это потому, что тот жил не вполне по правилам, удержав часть своих денег. А ты, извини, не погубил монаха, а отрекся. Как именовать тебя? Монахом? Но ты отрастил волосы. Впрочем, ты говоришь, что внутри носишь черную одежду и в сердце не отрекся от нее. Так теперь говорят все те, кто примкнул к ереси. Лучше бы тебе, человек, присоединиться к еретикам и затем раскаяться, чем, отвергнув святой образ, остаться нераскаянным. Ибо, отвергнув его, ты попрал Сына Божия, не почитая за святыню Кровь завета (Евр.10:29), надругавшись над Духом благодати. Поэтому ты не достоин вкушать даже освященную пищу: хлеб, воду.

О, что ты сделал, и это несмотря на то, что был наперсником! Ты низвел меня до глубин ада, напоил меня чашей смертной. Тобою овладел дьявол, как хотел. Но пробудись, доброе мое чадо Евпрепиан. Ты обманут сатаной, думая обмануть его. Когда ты раньше лишь несколько дней, в силу обстоятельств, ради послушания к отцу и служения носил белое и ходил с открытой головой и ночью через крышу проник ко мне в темницу, — тогда можно было на время вернуться домой, сбросить покрывало и мантию с головы и потом продолжать божественное дело. Но то, что ты теперь делаешь, есть отвержение образа. Пожалей себя, брат, и меня, недостойного твоего отца. Как только получишь письмо, остриги волосы, сбрось белые одежды, присоединись к кому–нибудь из братьев, живи, как живут и прочие твои братья, и тотчас мне напиши, чтобы я тебе опять ответил. Я знаю, что ты сделал все, считая это хорошим. Но разбери и увидишь, что это дело лукавого.

Послание 325(513). Жене спафария Флавия

Во время искушения испытываются истинные друзья, становясь прибежищем, наподобие причалов для захваченных бурею. Ты, поистине благороднейшая из женщин, искони и с самого начала и причал, и прибежище для многих душ, лишенных крова и пищи. Среди монахов нет почти никого, кто бы не величал твоего имени и не говорил о твоем гостеприимстве, если не по своему собственному опыту, то услышав от испытавших, как и я сам. Я слышал о тебе, не только будучи еще там, но и отделенный большим расстоянием. Кто же сообщил мне о тебе? Те, кого ты приняла и кому послужила во время этой нечестивой ереси.

Молюсь Богу моему, чтобы ты пережила ее, управляемая осмысленным разумом благочестия, с которым ты свыклась и с которым с самого начала сжилась. Оно да представит тебя Богу в день небесного Его откровения, чтобы ты с милостью получила вечную жизнь. Этого я, грешный, от лица братии Игнатия молитвенно желаю тебе, честнейшая госпожа.

Послание 326(514). Монахине Марии

От наших братьев, которых твое боголюбие благоволило угостить и укрыть от преследующих зверей, до нас дошел слух о добром имени, правых делах и добродетельной жизни твоей.

Благодарение Богу, спасающему многих, которые в житейской скромности сохраняют божественное достоинство. И Христос, в Свое пришествие по плоти, отвергши славу мирскую, избрал слабых и уничиженных, чтобы посрамить богатых и гордых. Ручательством за такую твою жизнь служит принятие братьев. Укрывая их, думай, что укрываешь Христа, ибо их бегство бывает ради Него. Сохраняй и в себе добродетель во славу спасения, в котором да будешь соблюдена, еще более возрастая в добре, боголепно охраняемая. Приноси Господу старческую добродетель, как блаженная Анна или кто–либо другая из прославленных, послуживших Богу в маститой старости.

Послание 327(515). Чаду Афанасию

Я рад, чадо, получив твое участливое письмо. Я не только наслаждаюсь им, потому что слышу в нем твой голос, но и веселюсь, видя твое духовное преуспеяние. Итак, прибегай к письмам, ибо этим приносишь пользу и в одном, и в другом отношении: и мне, и себе. Чем больше черпать из колодца, тем больше расширяются его струи. Тоже происходит и с языком, излагающим письма. В себе же я не вижу ничего хорошего, хотя бы ты расточал по моему адресу и большие похвалы. Чем больше ты меня хвалишь, тем больше стесняешь, ибо я чувствую свои слабости. Если же какое–нибудь из наших слов вам кажется полезным, это должно приписать Богу, от Которого ради вас и в слепом открывается свет и в неразумном оказывается малый и скудный разум. Его следует брать; не стесняться, а всегда поучаться в слове Божием из страха пред угрозой и в надежде на награду.

А то, что ты бродишь во все стороны, меняя места из страха пред гонителями, разве это не явление времени, разве это не страдание, не печальное явление? Но так как это ради Христа, то да будет оно радостно и да ведет к совершенству. Да сотворит Бог благо доброму спафарию, оказывающему тебе ради Христа гостеприимство и уход. Он и мне многократно оказывался полезным. Сейчас я написал архиепископу. А не писал раньше, как ты и думал, потому что не получал ответа на прежние письма. Ведь, кто из всех на свете для меня дороже него? Это понятно и справедливо. Видишь ли злобу дьявола? — Письма исчезли. Но, слава Богу еще, что они не попали в руки властям.

Почил мой духовный отец, как ты мне сообщил. Но прочти мое письмо к архиепископу и из него ты узнаешь, как я восстенал и что сказал и о других лицах. Да упокоится и стратиг, одноименный со мною, за то, что в последние дни он помянул меня, недостойного. Как ты славен, если тебя приглашают такие люди в таких случаях. Да явишься еще более преподобным и избранным среди многих, ибо ты один служишь Господу всех. Чем больше будешь Ему прилепляться, тем больше будешь возвышен и почтен, так как прав Сказавший: Я прославлю прославляющих Меня, а бесславящие Меня будут посрамлены (1 Цар.2:30).

Почему ты, брат, соблюдаешь такой трехдневный пост? То, что ты порабощаешь и подавляешь плоть, это хорошо, но соблюдай меру. Делай, что можешь сделать, сохраняя телесное здоровье, а это самое лучшее. Итак, молись о спасении меня, смиренного. Живущий со мною приветствует тебя. Целую твоих.

Послание 328(516). Чаду Анатолию

Пишу ли тебе, чадо, или нет, память о тебе не исчезает из моей смиренной души не только в виду внимательности души твоей с самого детства, — ведь, твое настроение не детское и не младенческое, а старческое и мужественное, коль скоро ты не был увлечен ни сильными нападениями, ни дурными делами, — но еще и потому, что ты состоишь при моем единственном брате, а твоем отце.

То, что между всеми ты избран им на общие злоключения, то есть для услужения, — это показатель твоей немалой добродетели. Проходи свое служение так, как если бы ты все и говорил, и делал пред очами Господа. За это тебя ждет великое утешение. Вера твоя чиста, и смиренная моя любовь Христова к тебе все более крепнет. В этих немногих словах достаточно силы. Горячо молись, чадо любезное, обо мне, грешном своем отце.

Послание 329(517). Чаду Евхаристу

Мне очень нужно написать тебе, чадо, хотя ты сам и не просил об этом. Возможно ли, чтобы ты не заслуживал похвалы и не был оценен по достоинству, если почти один несешь на себе труды и странствия, опасности и всякие положения, прислуживая святому архиепископу? Твое дело достойно одобрения, твои действия подвижнические. Ты решился ходить среди сетей, по раскаленным углям. Но укрепляйся еще, чадо, и мужайся. Исполняй свое служение, умножь свой талант, чтобы тебе было хорошо, и ты был блажен навеки. Наконец, молись и обо мне, смиренном своем отце.

Послание 330(518). Льву

Хорошо ты сделал, духовное чадо, написав нам письмо, хотя и краткое, но с достаточной силой выражающее твой разум и доказывающее, что ты сын нам не только по монашескому чину, но и по образу жизни. Впрочем, ты и по другой причине имеешь право обращаться к нам, как сын, будучи чадом и чадом ближайшим, нашего брата, боголюбивейшего архиепископа. Ведь то, что из всего множества клира ты один стал его последователем и вместе с выдающимися из братьев проходил гонения и подвиги, это доказательство большой близости к нему, а также, конечно, и твердой любви к Богу. За это и мы, смиренные, и любим, и ухаживаем за тобою, и считаем тебя в числе наших братий.

Послание 331(519). Константину

Ради чего я пишу твоей честности? Ради доброго твоего православия, ибо ты не присоединился к гонителям Христовым, предоставив помышлениям идти, куда идут, но как опытный кормчий крепко держишь руль в руках, направляя свой душевный корабль в тихие пристани Православия, при веянии Духа пресекая еретические волнения.

Узнав об этом от любезного брата нашего, который передаст тебе письмо, я решил, что хорошо бы написать тебе, чтобы сблизиться с твоей любовью. Это для христианина необходимо, особенно теперь, когда тело Христово мечом ереси сечется от дьявола. Оставайся, добрый муж, по промышлению Божию невредимым и продолжай доброе строительство на этом основании из золота, серебра и драгоценных камней (1 Кор.3:12), чтобы стать тебе храмом Божиим. Да будет.

Послание 332(520). Пресвитеру

Если кто–нибудь зимою увидит розу, он, конечно, бежит посмотреть на это необыкновенное зрелище, а указавшему выражает благодарность. Таким и ты, святой Божий человек, оказался для нас в зиму неверия, а открыл тебя, живую православную розу, возлюбленный мой сын, податель сего письма. Я увидел тебя не чувственными, а умственными глазами, и прибежал к тебе не ногами, а письмом, обонял тебя не носом, а духом, и очень приятен мне этот запах, а особенно Господу, Который да сохранит тебя от рук еретиков, дабы, когда минет этот сильный мороз и настанет теплая погода, ты вошел в сплетение венца Его славы. Подари нам лучшее, что ты имеешь, — свои священные молитвы.

Послание 333(521). Чаду Феодулу

Я чувствую удовольствие, чадо мое, получив твои письма. Жаль только, что ты в таких трудах и в тюрьме. Но должно терпеть все, ибо это ради Христа. А не увлечет ли за собой твоего сожителя–брата неблагодарный ученик и предатель истины Леонтий? Ведь он получил и Воскитий, как Иуда, наследовавший виселицу, и стал притеснять там живущих братьев. Я думаю, то же захочет сделать и с тобою. Но, брат, по примеру блаженных братьев стой даже до крови, чтобы вместе с ними спастись о Господе. Горячо молись обо мне. Приветствуй брата.

Послание 334(522). Чаду Симеону

Только сейчас собрался написать тебе, чадо мое возлюбленное. Братья сообщат о причине замедления. О чем ты раньше написал, я прочел и согласился со всем, ибо это вытекает из доброго расположения. Похвально, что ты хорошо живешь во спасение себе и сожителям своим и в назидание внешним, не обнаруживая непоседливости и склонности к блужданиям, а переживая гонение в спокойствии, с чувством благодарности и терпением. Поэтому ты стал любезен и для своих хозяев, и для слушателей. Так продолжай свое дело, умудряясь божественным, просвещая умы, избегая врага, приближаясь к Богу, чтобы, достигнув Его, наследовать царство небесное.

Как и раньше я писал тебе, если кто из братьев дурно ведет себя, окажи помощь, или написав, или лично отправившись к нему. Акакий, твой племянник по плоти, состоит в числе служащих мне и пишет мне. Эконом схвачен. Молись обо мне, грешном. Живущий при мне брат приветствует тебя. Приветствую твое братство. Господь с тобою.

Послание 335(523). Чаду Евфимию

Радуйся о Господе, добрый Евфимий. Через письмо я удостоился опять увидеть тебя и обнять, как мое око, как сердце, как сына света, как исповедника Христова. А почему поздно — письмоносец скажет о причинах. Нужно еще терпеть. Поэтому, брат, будем долготерпеливы, чтобы получить обетования Божии, живя во славу Божию благообразно, с тщательным соблюдением всех заповедей Его. Молись обо мне, грешном, да спасусь. Мой брат приветствует тебя. Господь с Тобою.

Послание 336(524). Чаду Ефрему

Благодать тебе от Господа, чадо Ефрем. Вот опять я навещаю тебя чрез письмо. Как ты живешь? Как терпишь? Как идет твое дело? Я знаю, что хорошо, ибо изгнание и заключение — ради Христа. Я опоздал с посещением, но о причине сообщат братья. Терпеливо ожидай Господа. Неотступно проводи каждый день, как воин Христов, отгоняя помышления, просвещая душу памятованием о Боге и вечных благах. Мир есть сновидение, а добродетель пребывает вечно. Будем стремиться к ней, чтобы Бог прославился в нас и мы спаслись. Молись обо мне, грешном. Брат Николай приветствует тебя. Господь с тобою.

Послание 337(525). Чаду Афродисию

Добро, чадо мое Афродисий, добро, чадо мое возлюбленное! Мир тебе от Господа, на Которого твоя надежда, ради Которого изгнание и заключение. Хорошо ли ты себя чувствуешь? Терпеливо ли ожидаешь Господа? Да внимает Он тебе, да слышит твою мольбу, охраняя и покрывая тебя, как зеницу ока. Почему посещение запоздало, сообщит брат. Стой еще, долготерпи, молись еще; Господь ускорит посетить народ Свой. Только бы мы служили Ему со страхом и трепетом. Видящим и слушающим тебя яви себя ангелом во плоти, богоявленным светилом, чтобы через тебя прославился Бог. Молись и о спасении меня, грешника. Приветствует тебя живущий при мне брат. Господь с тобою.

Послание 338(526). Чаду Иперехию

Благо, Иперехий, благо, чадо мое. Перенеси трудное время, перенеси изгнание, озлобление. Почему посещение опоздало, расскажут братья. Впрочем, я еще раз послал тебе письмо, в котором дал тебе свое прощение. И ныне Бог да простит тебя и за то, и за все. Отложи печаль. Каждый отец и наказывает, и опять утешает. А невоспитанный и ненаказанный не имеет никакой ценности. А ты будь полезным, испытанным, как и пострадал ради Христа. Следи за собою, чадо, какое место жительства себе выбираешь, как живешь; избегай поводов к падению, средств и мест, удобных для падения, чтобы тебе, как сыну света, спастись. Потерпи еще. Молись обо мне грешном. Приветствует тебя живущий со мною. Господь с тобою.

Послание 339(527). Чаду Аммону

Добрый Аммон! Радуйся радостью великою, ибо твое изгнание и заключение — за Христа. Вот я опять пишу. А если несколько поздно, о причине сообщат братья. Однако я всегда взираю на тебя духом и молюсь о твоем спасении. Молись и обо мне, грешном. Одинок ли ты или живешь с братом? Очень желаю, чтобы он был с тобою, ибо и он, подобно тебе, — мое чадо. С радостью слышу, что ты хорошо живешь и имеешь хорошее устроение. Будь таким в еще большей степени, в качестве доброго примера для своих братьев. Наше дело, как мучеников Христовых, должно сиять для всех во славу Божию. Да будет тебе от Господа сила, милость, мир, благословение, вечное спасение. Молись обо мне, твоем брате. Приветствует тебя живущий при мне. Господь с тобою.

Послание 340(528). Чаду Стефану

Радуйся, честнейшее мое чадо, Стефан! Да умножатся тебе от Бога благодать, милость и мир. Братья сообщат о причине, почему я замедлил с посещением. Всегда, даже если и не пишу, имею тебя в сердце. Итак, мужайся и укрепляйся о Господе, мужественно перенося ради будущих благ нынешние печальные обстоятельства. Благодушно день за днем шествуй по правому пути Божию, отгоняй страсти, очищай сердце, благоугождай Богу, Которому ты принес себя в жертву, ради Которого подвергся бичеванию и изгнанию. Если до конца терпеливо будешь ожидать Его, Он воздаст тебе в качестве награды царство Свое. Молись о нас. Брат мой целует тебя. Господь с тобою.

Послание 341(529). Чаду Симеону

Радуйся, чадо мое, Симеон! Вот опять к тебе мое слово; а почему пишу тебе несколько поздно, расскажут братья. Как ты чувствуешь себя, как живешь? Смотри, чадо, на деле Божием, которое тебе даровано Им, созидай доброе обращение, надежду, долготерпение, твердость в заключении. Я слышал, что ты иногда выходишь в мир, и опечалился, ибо это не есть хотение Божие и неполезно для души твоей. Христос призвал тебя на мученичество, а не на врачевание тел, на то, чтобы находиться на одном месте и очищать себя от всякого зла, а не на то, чтобы блуждать и гоняться за несбыточным. Не огорчайся, чадо мое, что делаю тебе замечание, а блюди себя отныне, благоугождай Богу и молись обо мне, грешном. Брат Николай приветствует тебя. Господь с тобою.

Послание 342(530). Чаду Парфению

Радуйся, желанное мое чадо, добрый Парфений, сын истинного света. Опять беседую с тобою через письмо, опять вижу и обнимаю тебя. Причину опоздания сообщат братья. Но память о тебе не исчезает у меня из сердца. Молюсь, чтобы ты пребывал неповрежденным, уготованным на всякое благое дело. Как прекрасен твой путь, — исповедание Христа! Как похвально твое терпение, ибо оно дарует царство небесное! Не падай же духом, сын мой, потерпи еще немного. Господь близок к ожидающим Его. Как велика будет твоя радость при разлуке с местом или телом. Но кто теперь достоин второго? Бойся Бога, будь к себе внимателен, ненавидь наслаждение, как дело пагубное. Люби Бога, как единственную радость, и Он да соблюдет тебя в целости до конца. Молись обо мне, грешном. Мой брат приветствует тебя. Господь с тобою.

Послание 343(531). Чаду Игисиму

Благодать тебе от Бога, Игисим, возлюбленное мое чадо. Я поздно посещаю тебя, но о причине скажут братья. Прошу и молю тебя, выноси и терпи свое изгнание и заключение. Наблюдай за местом и образом своей жизни, чтобы она была о Господе. Следи за невидимыми врагами, чтобы они не проникли в тебя: это может случиться, если допустишь в себя лукавые помышления. Если мы не будем уступчивы, то нам предстоит хотя и ежедневная брань, но и ежедневное увенчание. Так и живи, как Ангелы, как мученик Христов. Если даже враг осилит или ранит тебя, поскорее восстань, очистись, утвердись. И выйдя, таким образом, из опасного положения, спасайся, молясь и обо мне, грешном. Живущие при мне целуют тебя. Господь с тобою.

Послание 344(532). Чаду Дорофею

Будь благословен от Господа, чадо мое Дорофей. Благодать тебе и милость, сила и крепость. О причине замедления с посещением скажут братья. Наблюдай, брат, в какой среде ты вращаешься, как живешь. Не отчаивайся, но терпи, не падай духом, а жди, не открывай доступа лукавым помышлениям, но если восстанут, противостань, напрягай против них все усилия, и они во имя Господа отойдут, обратятся в бегство. Пой известные тебе псалмы. Молись почаще, в сердце со страхом Божиим, на устах со славой Божией, чтобы был соблюден неприкосновенным. Наконец молись обо мне, грешном. Живущий при мне брат приветствует тебя. Господь с тобою.

Послание 345(533). Чаду Петру

Ты не перестаешь в каждом своем письме хвалить нас, недостойных. А мы, чувствуя свои недостатки, скорее стенаем, чем радуемся, ибо мы не таковы, как ты нас изображаешь. Однако, чадо возлюбленное, мы принимаем твою веру, из которой и проистекают эти твои слова. Ответ, который ты от меня просил, в особой заметке я сообщил всем вообще, ибо многие спрашивают о том же, а каждому отдельно мне отвечать трудно. Молись более горячо о моем смирении, чтобы я, грешный, был спасен о Господе. Опять получил от тебя посылки. Когда же ты перестанешь? Пусть Господь воздаст тебе все, чего ты желаешь. Приветствует тебя живущий при мне, а я — живущих при тебе.

Послание 346(534). Эконому монастыря Символа

Получил письмо от твоей любви, прочел его и познал твое смиренномудрие, ради которого Господь возвышает любящих Его. Поэтому и ты удостоился в нынешнее мученичество приобщиться Его страстям. А что христоборцы, побежденные твердым твоим терпением, отпустили тебя, это совсем не позор, а победа для тебя. Благоугождай Богу на месте, где живешь. Когда кто–нибудь по совести подвизается и очищает себя от восстающих демонских помышлений, то это есть ежедневное мученичество. Будь всегда благодушен, в добром здоровье и доброй славе. Не забывай молиться обо мне, грешном. Кланяюсь живущим с тобою братьям.

Послание 347(535). Брату, архиепископу Иосифу

Когда я услышал твой голос, о, многожеланный; возликовал мой смиренный дух, мне показалось, что вижу тебя воочию, всецело прилепившись твоему священному лицу, черты которого никогда не покидают меня и не покинут, даже если бы имеющие власть разлучить нас телесно сослали тебя далеко за Кадикс.

Это потому, что любовь моя стремится к тебе, что само собою разумеется. А ты, святейший, любя и восхваляя нас, как брат, и не можешь допустить в нас недостатка, достойного порицания, ибо это противоречит естественным условиям. Иначе мог ли бы ты, расточая похвалы, нарушать истину? Как ты знаешь, я грешен, сам нуждаюсь в свете и не сияю. Терплю ради Христа ничуть не больше твоего и всякого другого сопротивляющегося в это смутное время. О, если бы хотя столько же! В какое положение привел Господь нашу Церковь, как искушаются все! Как будто в горниле, и, однако, мало оказалось золотых, а почти все свинцовые. Ведь Господь сказал: и враги человеку домашние его (Мф.10:36). Возьми, например, прежде всего Леонтия. Он, как дикий зверь, преследует своих соучеников и опустошает церкви Божии. Да обратит его Господь, а нас да укрепит на предстоящий подвиг, на который должно смотреть не иначе, как на мученичество за Христа, равносильное древним.

Ты еще раньше подвергся гонению за истину, заключен в темницу, в уединение, испытал много зол не раз, а дважды. Ныне переносимыми страданиями ты вступаешь на третью ступень. Тройной венец подобает тебе, преподобнейший, от Святой Троицы. Пусть Фессалоника, сверх прежнего, вечно украшается и твоими подвигами. Пусть и Феодор радуется и гордится своим братом, сам не обладая ничем похвальным. Благородство духа в том и заключается, чтобы жить по смерти. Это и есть предмет, которого мы просим у Господа. Это — залог бесконечного царства, которого вместе с тобою да сподоблюсь и я, несчастный, подражая твоему православию и правой жизни. Живущий при мне вполне раболепно целует тебя, как и я — священного Анфа.

Послание 348(536). Чаду Литоию

Закончив опровержение иконоборцев, я опять получил ямбы, и это доставило мне труд. Однако, чадо, ты хорошо сделал, поставив меня в известность о них. Средний акростих не соблюдается. Не во всех стихах он начинается с седьмого слога, но в разных различно. Иногда он стоит в средине следующего слога; а в таком случае это не акростих. Впрочем, посмотри, как я составил, и узнаешь точно. Получи тетради, прочти их и, переписав, тотчас верни обратно. Береги их тщательно, не говори о них нечестивцам. Это может повлечь к смертной казни. Но если кто из верных, прочитав, найдет какой–нибудь недостаток или несоответствующее слово, или мысль, то пусть или сам, пробежав, исправит, или лучше сообщит мне. Я написал их не без цели, но кажется, в стихах заключен большой смысл истины. Поминай нас, чадо, чтобы мы всегда спасались о Господе, как и мы делаем это относительно тебя.

Послание 349(537). Чаду Феодулу

Уйдя из среды, ты, чадо, нисколько не погрешил, поскольку Бог попустил этому быть, хотя, с другой стороны, это не есть дело совершенства. Впрочем, примирись с братом, с которым ты живешь и которого я приветствую. Спасайтесь оба и друг за друга в страхе Божием ходатайствуйте, скрываясь и здесь, и там, по горам и вертепам от еретических зверей и проходя путь блаженства. Молитесь и обо мне, грешном, чтобы спастись. Живущий со мною приветствует вас.

Послание 350(538). Чаду Навкратию

Узнав, что ты выздоровел, хотя и не окончательно, от тягчайшей болезни, с которой боролся, я, возлюбленный, возблагодарил Господа. Болезнь, посылаемая нам от Бога, промышляющего о нашей жизни, есть упражнение для нашей души, и потому нам следует относиться к ней благодушно. Апостол говорит: когда я немощен, тогда силен (2 Кор.12:10). Так должно судить об этом.

Откуда это неистовство жалкого Леонтия против нас, что он так сильно огорчает братьев и без чувственного кровопролития источает их кровь, иссушая их плоть? Но да исполнится слово Господне: и враги человеку домашние его (Мф.10:36). Разве и Господь не Своим собственным учеником был предан на смерть? Обрати внимание, кому уподобляются подвизающиеся? — Христу первомученику. А мучитель на кого стал похож? — Не только на неблагодарного Иуду, но и на богоубийц Пилата и Каиафу. Как ты знаешь, для злого Леонтия настоящее есть последствие прошлых событий: от покровительства прелюбодеянию он перешел к иконоборству или, правильнее сказать, к христоборству и своим нечестием так приблизился к державному, что и именем своим стал похож на него. Имя того — Лев — собственное, имя этого — Леонтий — производное, как от огня — пламя, из железа — стрекало. Но близок Господь ожидающим Его, сокрушит Он стрекало и размягчит железо. Поэтому, брат, не станем огорчаться в страданиях, имея в виду, что долготерпение ведет всех любящих Бога к испытанию и умножению венцов, как издревле и с самого начала это было со святыми. Итак, пусть это время продолжается, умножаются мученики, искушается неподдельное золото. Никто, не очистившись достаточным плавлением и не обнаружив твердости веры, не может быть угоден очистителю золота Богу.

А дело Евпрепиана причиняет мне, грешному, огорчение. Однако должно молиться о нем. То, о чем ты спрашивал, я и сам знаю, обстоит не так. Эти люди, как монахи, так и монахини, хотя и носящие всегда снаружи белые одежды, светоносцы — внутри, и втайне святые. Это есть один из видов экономии (приспособления), по виду напоминающий лицемерие, и состоит в том, чтобы на определенное недолгое время или на определенном месте менять внешность, или привычки, или обращение. К первому прибегал святой Авраамий, ко второму — святой Давид, а к третьему — святой Петр. Когда грозят два бедствия — падение или уклонение, лучше избрать легчайшее, т. е. второе. Лучше быть тайным монахом и не касаться нечестия, хотя бы под предлогом недостаточности сил, чем быть совершенно отвергнутым.

Ты через письмоносца устно передал, что в восьмой главе есть ошибка, противоречащая канону святого Петра []. Я этого не знал. Да соблюдается канон. Кто такой я, несчастный, чтобы отменять каноны? Однако, и в прочих главах: и в тех, которые ты сейчас попросил, и в тех, которыми я отвечал на вопросы других, — я советовал, но не давал правила или закона, общеобязательного по отношению к внешним. Это для меня непозволительно и не в моей власти. Я священник, хотя и недостойный, а не иерарх. Лишь ему и лицам его чина принадлежит право издавать всеобщие каноны и законы.

Послание 351(539). Чаду Тимофею

Усиленно потерпи Господа, возлюбленное мое чадо Тимофей, ибо написано: Если терпим, то с Ним и царствовать будем (2 Тим.2:12). Какое великое обетование стать царем на небе, если совершишь мученичество за исповедание Господа. Сказанное пусть не кажется тебе странным. Апостол и Богослов говорит: Соделал нас царями и священниками Богу и Отцу Своему (Апок.1:6). Зачем и говорить об этом? Бог повелел человеку быть даже богом. Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы (Пс.81:6). Таким образом, этого достоинства достигает всякий, кто не умер от греха и не подпал нечестию.

Поэтому, брат, будем стоять, не умрем смертью греха, чтобы сделаться богами и царями. К тому же темницы, горести, стеснения, голод, огонь, меч, тысяча родов смерти, — ничто не может отлучить от любви Божией (Рим.8:35). Пусть нечестивцы прибегают к каким угодно мучениям. У меня решительно нет сил, а по грехам недостаток во всем. Но слово истины в силах доказать, что требуется. Благодатью Христовой ты начал это и, как слышу, обнаруживаешь в этом большую ревность. Но молись и обо мне, гнусном, чтобы я поревновал идти вслед за тобой. Живущий при мне приветствует тебя.

Послание 352(540). Монаху Василию

Что это за звезда благочестия воссияла над нами с запада? От нее идут светлое сияние слова и блестящие лучи жизни. Твой восход — как восход солнечный, твои исповедания — мученические, хотя по устроению Исповедуемого тебе до сих пор и не дано принять участие в подвиге бичевания, может быть, для того, чтобы запозданием дара благий Бог способствовал воспламенению в твоей душе более сильного стремления получить его. Подобно этому и матери, помимо детей одаряя прочих родственников, тем разжигают в детях стремление к получению даров. А с другой стороны, это делается, может быть, и с тою целью, чтобы на будущее время не исчезла кровь мученическая, которою и время просвещается, и почва освящается, и утверждается общество православных.

Я рад и поздравляю тебя со внесением в список исповедников. Обняв тебя духом так же, как бы видел тебя воочию, целую тебя, ценю тебя, как единомышленника, как отца или, по крайней мере, брата, — но не так, как ты из большого смиренномудрия говоришь, — на тебя смотрю и ухаживаю, и в присутствии невидимого Бога подаю руку мученику для того, чтобы нам одинаково мыслить и исповедовать даже до крови, а не как–нибудь, и не отрекаться от создавшего нас Христа Бога нашего, ни от Богородицы, ни от кого из святых. Ведь ясно, что при отвержении чьего–либо образа отрицается и сам изображаемый, ибо и первообраз, и образ суть одно и то же по чести и по силе. А если это так, как говорят богоносные Отцы, то разумеется — и в положительном, и в отрицательном смысле. Равным образом, не отвергается ли Животворящий Крест, когда оскорбляется его образ? Ясно, что отвергается. Разве и Христос не низлагается, если возражают против Его образа? Безусловно, низлагается. Что говорит Господь? — Отвергающийся вас Меня отвергается (Лк.10:16).

Человек есть образ Бога, но искусное изображение Его в телесном виде есть образ более близкий, чем человек, потому что между образом и первообразом Христа больше сходства, чем между различной у каждого степенью усвоения Божества и Самим Божеством, хотя и принято в известном смысле говорить о богоподобии. Следовательно, в переносном смысле слова Господа можно понимать как: «Отвергающий Мою икону, Меня отвергает»; иначе и быть не может, хотя с этим не согласны отрекшиеся от Христа. На этом остановимся, чтобы не слишком увеличивать размеры письма. Оставь, святой, похвалы касательно меня, ибо я не имею и не совершил ничего хорошего, но молись о моем ничтожестве. А что наш ученик, брат Ипатий, заслуживает похвалы, это достоинство отрасли, а не корня, ибо очень часто, особенно в вопросах воли, и от дурного корня произрастают прямые ветви.

Послание 353(541). Игумену Макарию

Достаточно времени прошло в молчании, и потому считаю нужным обратиться к твоему отеческому преподобию с жалким, но все же любезным словом. Кто в наших глазах к Господу ближе тебя, блистающего и жизнью, и словом и, прибавлю, издавна связанного с нами одинаковыми страданиями?

Как ты, лучший из отцов, смотришь на современные события? Не вступление ли это к пришествию антихриста? Изъят из среды Христос в Своем изображении, равно как Матерь и слуги Его, а это признак иудейства или язычества. Управляют не пастыри, а волки, имея таких же в своем распоряжении. Если же где–нибудь случайно окажется овца Христова, они спешат отдать ее на растерзание зверям. Двое из моих прежних учеников, теперь безбожно пастырствуя, неистовствуют сильнее прочих: одних из своих соучеников они поглощают, увлекая их в ересь, иных наказывают сильнее, чем всякого другого. Нужно ли перечислять? Все смешалось и разорено теперь, когда прежнее зло сплелось с нынешним нечестием, все более и более растущим. Для чего я высказал это? С одной стороны, для того, чтобы найти облегчение в жалобе на смущающие мою смиренную душу печали, а с другой стороны, чтобы побудить твою святыню быть более упорным в бдении над истинным православием и молиться благому Богу нашему об отрешении власть предержащих. Я уверен, что Человеколюбец смягчится, ибо ты праведен.

Послание 354(542). Игумену Константину

К прежнему письму присоединяю и это и обращаюсь к твоей отеческой святыне, к которой я отношусь со всем любезным расположением в виду не только еще с самого начала установившихся между нами отношений во Христе, но и одинаковых наших страданий в мученичестве за Христа. Я слышал, что ты сначала прекрасно и горячо подвизался в исповедании в столице, затем был сослан во Фракию, а теперь снова взят и препровожден в Константинополь. О, блаженный, ты проходишь путем благочестия, но радуйся, ибо тебе готовятся на век богосплетенные венцы и нетленные награды. Изреки и нам, смиренным, слова жизни.

Таковы, хотя и вкратце изложенные, твои деяния. Так ли это, или нет, но ты не оставляй усиленной молитвы обо мне, негодном, чтобы я спасся.

Послание 355(543). Михаилу, епископу Синнадскому

Я давно узнал, что разрушители благочестия перевели тебя, столп и утверждение истины, из прежнего заключения и теперь держат в столице. И хотел, было, написать твоему блаженству, но сдерживал себя потому, что уже несколько раз я обращался к тебе, но не удостаивался ответа. Но так как я решил, что для меня, малого и ничтожного, очень много значит услышать от тебя даже одно приветствие, которое я теперь письменно получил через твоего сподвижника, отца моего святого, игумена монастыря Чистых, я радостно воспользовался этим, как поводом написать. Письмо, конечно, не принесет никакой пользы богосовершенной твоей добродетели, ибо я беден и презрен, но доставит утешение мне грешному, как сыну — беседа с достолюбезным отцом, мужественно подвизающимся за Христа.

Представляю себе место, в котором ты содержишься. Это — особенное место казней, не по самому положению, а по злобности державного. Так в одно место сошлись испытанный палач с еще более испытанным борцом. Это зрелище возбуждает в нечестивцах надежду достигнуть желаемого, которую Бог да отвратит, а для нас оно — как призыв к борьбе. Разве не так? Оно есть даже школа изощряемых в мужестве на подвиги. Вот мое краткое обращение к тебе, святейший и вместе любезнейший. Прими его со снисхождением и воздай мне святыми своими молитвами о спасении души.

Послание 356(544). Чаду Тифоию

Твое письмо, брат, хорошо и прилично: в нем нет многословия, но не упущено ничто из важного. Поэтому, прочитав его с удовольствием, я благословил тебя и молитвенно пожелал тебе быть неизменным и в слове, и в деле. Итак, собирай силы и мужайся, всегда приготовляя себя к смерти ради Господа, упражняясь в чтении, в познании догматов истины и именно догматов нашего благочестия. Радуйся и не огорчайся, а благодари Христа, Которому было угодно, чтобы ты достиг такой степени исповедания Его, за которым следует вечная жизнь и неизреченная радость, хотя бы нам пришлось подвергнуться лишению членов, не говоря уже о том, если подвергнемся одиночному заключению, холоду и голоду. Кто не подготовился таким образом — высыхает, как трава, то есть падает, как пали отщепенцы. А ты, чадо мое, стой, переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа (2 Тим.2:3), соверши свое исповедание, простирая руку, как я и раньше написал, прежде всего братьям студийского монастыря, если они еще остаются там о Господе, ибо они прежде всего имеют к тебе отношение, как сподвижники и спутники. Господь да обратит тебя в золото по чистоте твоего сердца. Молись, возлюбленный, о нас, грешных.

Послание 357(545). Чаду Силуану

Я восхвалил Бога моего, чадо, узнав из письма о твоем здоровье. Я рад и даже очень, что ты избежал столичных, присоединившись к брату своему Лукиану, и что живете в месте, где совершенно нет шума, волнения и еретического пламени. Наоборот, там царят спокойствие и тишина, от которых в душе возникают добрые привычки, в частности у тебя — заслуживающее награды дружелюбное чувство печали о нем, и утешение у меня, относящегося к этому не безразлично. Благословен ты, возлюбленный. Господь да пошлет Свое промышление о вашем обществе. Да будет ваше дело преподобно. Молитесь и о нас, грешных, чтобы мы были спасены во всем.

Послание 358(546). Чадам Еводию и Иоанну

Благодаря небольшой записке о вашем здравии и спасении, мы как бы воочию увидели вашу двоицу и радуемся, что вы живете о Господе, хотя и в огорчениях. А разве не так? Ведь вы в гонении. Но надежда да облегчает огорченного. Кто радуется мирскою радостью, не возрадуется на небесах, но и никто, здесь терпящий огорчения ради Господа, не лишится вечного веселья. Взаимно утверждайте друг друга, убеждайте, ограждайте, будьте тверды в образе мыслей, чтобы стать и в деле и слове рабами Божиими, достойными богообетованного блаженства. Пишите неопустительно, чтобы на каждое свое письмо получать и ответ. Молитесь о спасении и нас, грешных.

Послание 359(547). Чаду Симеону

Прочитав твое письмо и узнав, где ты живешь, возлюбленное чадо, и как, со сколькими и какими именно братьями, я, смиренный, вполне успокоился, благословил и тех, и других, а прежде всего тебя, хорошего руководителя, вследствие доброго своего состояния взявшего на себя руководство и других.

Итак, продолжайте жить в единомыслии и мире, проводя время гонения во спасение и блаженство. Ведь Господь в Евангелии назвал вас блаженными. Царство небесное есть великая слава, высшая надежда. Прошу вас, стойте, братия мои, стойте непобедимыми от врагов видимых и невидимых; готовьтесь на случай, если вас схватят, чтобы силой Божией оказаться торжествующими победителями, подобно многим из ваших братьев.

Но пока Богу угодно, чтобы вы оставались на свободе, продолжайте жить хорошо, с одной стороны, относясь друг к другу с любовью и без дерзостей, с другой, подчиняясь друг другу в страхе Христовом, разумеется, по примеру главы, — тебя, брат. Ведь все, что не имеет главы и начала, беспорядочно и полно волнений; да будем далеки от этого. Молитесь о мире Церкви Божией, о всех рассеянных ваших братьях, а особенно о тех, живущих в студийском монастыре, которых безбожный Леонтий притесняет и очень огорчает и которые, все–таки, сильно ему противодействуют, а, наконец, и о нас, грешных, чтобы мы спасались о Господе. Брат ваш Николай весьма много приветствует вас.

Послание 360(548). Мирянину Константину

За все, что ты прислал моему смирению, человек Божий, лилия Православия, пламенный друг, да будет Божие благословение на тебе и на всем твоем доме. Если хочешь приобрести друга, приобретай его по испытании, как говорит Писание (Сир.6:7), ибо он становится общником твоей печали, хранителем веры, и его достоинствам нет меры. Таков ты в своих словах и в делах, которыми их подтверждаешь. Но прошу тебя, оставь это, не утруждай себя слишком. А если не можешь, так же да не оставит тебя благой Бог Своими невидимыми благодеяниями. Он да соблюдет тебя вместе со всем твоим домом невредимым.

Послание 361(549). Кассии

Все, что твоя добродетельность опять сказала нам, мудро и разумно. Поэтому мы с полным правом удивились и возблагодарили Господа, встретив такой ум в юной девице. Правда, это не похоже на бывших прежде, ибо мы, нынешние, и мужчины, и женщины, бесконечно много уступаем им и в мудрости, и в образованности. Во всяком случае, в настоящее время ты сильно выделяешься.

Слово — твое украшение больше, чем всякое тленное благолепие. Но замечательно, что у тебя со словом согласуется и жизнь, и ты не обнаруживаешь односторонности ни в одном, ни в другом отношении, ибо решилась пострадать за Христа в это гонение. Ты не ограничилась бывшим бичеванием, но опять, не будучи в силах противостоять, охвачена горячей любовью к доброму исповеданию. Ты, действительно, знаешь, что добро, или что прекрасно (Пс.132:1), именно — страдать за истину и выбрать мученичество. Золото и серебро, слава и благолепие, и всякое земное мнимое благополучие есть ничто, хотя и называются добром, ибо они мимолетны и исчезают, подобны сновидению и тени. Что же дальше? Следует избрание монашеской жизни, которую ты обещаешь принять по прекращении гонения.

Хотя это и дивно, но меня твое решение не поразило. Почему? Потому что о последующем всякий может заключать по предыдущему. Доказательство может идти и обратно. Если виден дым, — конечно, покажется и огонь. И в данном случае, если есть исповедание Христа, ясно, что воссияет и жизнь в монашеском совершенстве. Как ты блаженна в обоих отношениях! Но не жди, чтобы я возложил на тебя руки и постриг в монахини, ибо я грешен; пусть лучше сделает это тот, от священного возложения руки которого ты освятишься. Низко кланяюсь, как матери света, той, которая произвела тебя на свет и возродила в истинном свете. Получив ее дары, равно как и твои, я принес в дар Господу моему благодарение и молитву за вас обеих. Однако я очень отяготил вас. Но от духовной тяготы да освободит вас «Вземляй грех мира».

Послание 362(550). Игумену Макарию

Я сильно хотел узнать, куда переведено и где содержится твое преподобие. А когда получил твое письмо, — то, смиренный, исполнился радости даже до прочтения его. А прочитав, мог ли я не торжествовать, ибо, мой возлюбленный отец, ты живешь о Господе, подвизаясь добрым подвигом, идя божественным путем, и по апостольскому слову (2 Тим.4:7) соблюдая веру?

Блажен ты, согласно со своим именем, Макарий [], и похвален твой подвиг, и прежде известный, и теперь слышимый, ибо ты ничего не предпочел любви Божией и не увлекся обещаниями, которые теперь притворно дает император. Тебя не поразили и угрозы, отвергнутые тобой. Но ты остался верным воином Христовым, священным исповедником, мучеником еще при жизни, не посрамив прежнего своего жития, наоборот, в сильнейшей степени прославив его настоящими своими делами.

А наши дела совсем не в таком состоянии, как ты, мужественнейший отец, говоришь из любви к нам и крайнего своего смирения, но обстоят так, как мы в своей совести сознаем. Как же? А вот как: мы недостойны и причислиться к вам, по множеству своих грехов. Впрочем, пока мы еще держимся.

Как возлюбленные отвергли еретическое предложение и как думающие о себе высоко поступили наоборот? Их нет нужды перечислять. Их и так знает твоя святыня. Я прибавил бы: и враги человеку домашние его (Мф.10:36). Авессалом не одинок: таких много. Люди лукавые и чародеи, успевая во зле, заблуждаются и увлекают других в заблуждение. Вертепы полны гонимых, великое таинство благочестия подвергается осмеянию, издеваются над изображением Христа, Его Матери и слуг. Об этом ли не жалеть и не плакать? Но, священнейший, простри руку в молитве о разгромленной Церкви, дабы Господь, восстав как бы от сна, запретил мысленной буре и послал тихую миротворящую погоду. Молись и о твоем сыне, и также о состоящем при мне брате, приветствующем тебя, чтобы мы спасались о Господе.

Послание 363(551). Патриции Ирине

Зачем я утруждаю тебя, боголюбивая покровительница монахов? Твои подарки превышают мое достоинство. Достаточно было бы прежних, обильных и частых. К чему же еще и эти? Ты уподобилась пиявице Соломоновой (Прит.30:15), не знающей пределов в благодеяниях и для напитания других источающей свою кровь. За тобой известно не одно это, но и много других свойств: ревность, пламенность, любовь к Богу. Хотя мы немного поскользнулись, но нужно покаяться и продолжать идти путем Господним. Отложи печаль, воспринимай духовную радость, ибо близок Господь к ожидающим Его, так что, когда мы еще говорим слова молитвы, Он отвечает: «Вот Я».

Госпоже Ирине, от которой я получил милостыни, да будет мир от Бога. Надеюсь, что она взойдет на высокую ступень монашеского жития, когда Господь превратит бурю в тихий ветерок.

Послание 364(552). Чаду Павлу

Я прочел, чадо, твое письмо и, прочитав его, возблагодарил Бога, узнав о твоем душевном и телесном здравии. Ты хорошо сделал, написав вообще, особенно сообщив, что твой ум утвержден в вере; да будет таким же и в деле. Поэтому будь внимателен к себе, избегая всякого гибельного для души дерзновения. Удаляйся и лукавых помышлений, как пожара и гибели для сердца. Бойся Бога и в страхе работай Ему, по чину совершая псалмопения и бдения. Не оставайся без дела, но пребывай в труде. Не предавайся смеху, но плачь. Не будь празднословом, а говори лишь полезное. Это я советую не одному тебе, но и Антипатру, и другому брату. Приветствую их и насколько могу, грешный, молитвенно желаю обоим спасения.

Послание 365(553). Чаду Литоию

Я рад слышать, чадо, твой голос, как мать рада слышать голос младенца, особенно потому, что твое скитальчество, то есть бегство, оказалось более надежным, чем наше темничное заключение, коль скоро устроилось так, что ты смог переписать прежние мои письма. Получи и дальнейшие. Я знаю, что ты много потрудился, но, возлюбленный, потрудись и еще. Ведь, награда тебя ожидает не малая, и половины ее было бы достаточно мне, грешнику, для приобретения пользы душевной.

Да благодетельствует Господь твоему хозяину за то, что тот не забыл о дружбе и соблюдает благочестие. Низко кланяюсь ему через тебя. Объясни ему, что в твоем лице он оказывает милостыню мне. Хорошо делаешь, что учишь наизусть главы Священного Писания. Так ты лучше поймешь смысл слов, впрочем, тебе, не в пример другим, дан от Господа дар разумения. Воздай Ему, чадо, деятельною благодарностью за это. Молись о нас. Брат приветствует тебя. Всегда спасайся.

Послание 366(554). Монахиням

Как вы не прекращаете своих благодеяний, так и мы, смиренные, — переписки. Но такой обмен: словом за дело — малозначителен. Я уверен, что вы получите воздаяние и делом, более славным, чем земные дела. Когда же и от кого? От Бога в будущем веке. У Бога ничто не проходит незамеченным, особенно приношение вашего великодушия. И теперь, опять получив от вас подарки, мы вознесли о вас подобающую усиленную молитву, довольствуясь этим и ничего больше не желая, ибо достаточно труда.

А вы, матери и сестры о Господе, подвизаясь добрым подвигом монашеского жития, радуйтесь, укрепляйтесь, стремясь к лучшему, ибо для того, кто идет путем добродетели, нет остановок. Она недостижима, как бы к ней ни приближаться. Блаженны вы, избрав девственную жизнь, поистине ангельскую и небесную. Она требует немало труда и усилий и особенно напряжения, но ведет к получению царства небесного. Поэтому в трудах не следует унывать и падать духом. Ведь не отступают же и не опускают рук стремящиеся к земному благополучию, пока не достигнут желаемого, хотя оно и неверно, и изменчиво, и может как само погибнуть, так и стать причиной вечного мучения. Тем более нам следует не тяготиться, а с одушевлением работать Богу Живому и ждать явления с небес Сына Его в человеческом образе, написание Которого отрицают нынешние еретики. Избегайте погибели, госпожи, Он придет таким же образом, как и вознесся. В каком же виде? Как Человек, могущий быть изображенным, и с тою целью, чтобы судить всех, в том числе и отрицающих то, что Он изобразим.

Прошу вас, точно согласуйте свою жизнь с верою. Замужние, как говорит Писание (1 Кор.7:34), заботятся о мирском, а незамужние — о Господнем. Не будьте, как некоторые, усвоившие дурную привычку и пустословящие лишнее. Жизнь коротка, она вся в настоящем. Порвите прежние мирские отношения и все вместе работайте Христу, ибо недопустима привязанность к двум господам одновременно. Подавляйте плоть, порабощайте ее духу. Очищайте сердце, чтобы быть девственными и по плоти, и по духу, ибо это наиболее ценно и желательно. Это я поставил вам на вид, любя вас о Господе, как свою мать или сестру. А вы молитесь, чтобы я стал исполнителем того, чему учу других. Спасайтесь.

Послание 367(555). Чаду Епифанию

Я опять услышал твой голос, возлюбленное чадо, и мне показалось, что воочию вижу тебя и обнимаю. Ты огорчен, что оставлен на свободе. Да будет благодарение Господу, так промыслившему о тебе. Ты по своему настроению — узник, за свое исповедничество — блажен. К тому же, ты и не знаешь, что принесет завтрашний день. Будь готов и пусть Бог ведет тебя, куда Ему угодно. Всем нужна осторожность, всюду — враг–гонитель. Стремись, чадо мое, ко спасению, где бы ты ни был, молясь и обо мне, грешном твоем отце.

Отправляясь на запад, по возвращении братьев, и взяв, конечно, с собою письма, с помощью своих молитв соверши для меня боголюбезное и необходимое дело. Узнав о том, что там у вас сделано прежними предстоятелями, я поразился и впал в уныние. Как ты не сообщил мне о деле Филагрия? Моя смиренная душа подавлена заботой о нем.

Послание 368(556). Ему же

Твое письмо явилось для меня совершенно неожиданным, любезнейшее чадо. Тот, о ком я думал, что он в Риме, тот пишет мне из Византии. Кого я считал свободным, — пребывает в узах. Что это значит? Это во всяком случае дело Божия Промысла, дабы и ты со священными своими братьями принял участие в страданиях за Христа, ибо ты не только состоишь в числе молящихся, но среди многих отличаешься знаниями и имеешь первенство среди писцов, можно прибавить, и являешься устами моего смирения. Ты уже высказался, в своих письмах прославляя мои дела, а их правильнее назвать твоими, ибо отцовское принадлежит сыну и в своей любви не знает пределов. А я умоляю тебя быть мужественным в подвигах за Христа и выносить все, даже до крови, ибо нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим.8:18).

С другой стороны, ты же и с самого начала решил примкнуть к исповедникам и почти сам предал себя опасности. Теперь, когда ты взят, тебе, брат, устроилось «законное» мученичество, как говорит Писание (2 Тим.2:5). Не отступим, умоляю тебя, не станем жалеть свою плоть, но предадим ее на все, что уготовал Христос, чтобы привести и душу, и тело к бессмертным благам. Пожелай молитвенно того же и мне, грешному. Состоящий при мне брат приветствует тебя.

Послание 369(557). Монашествующим

В настоящее время гонения на Христа в Его образе не только выдающиеся по своему положению или знаниям должны подвизаться, проповедуя и уча слово Православия, но и состоящие в числе учеников должны дерзновенно исповедовать истину и свободно заявлять о ней. Это не мои, грешника, слова, а божественного Златоуста, а также и других Отцов. А если господа игумены, задержанные царем, не поступили по указанному, хотя по своей степени и знаниям они превышают всех игуменов этой страны, а, наоборот, умолчали и, не ограничившись этим, хотя и это преступно, дали еще и подписку не собираться вместе и не учить, то это есть предательство истины, отречение от предстоятельства, разрешение послушников и братьев по чину. На запрещение иудеев учить о имени Христа апостолы ответили так: Судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога (Деян.4:19); и еще: должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян.5:29).

Вот как и в каком смысле им следовало говорить, чтобы через них прославился Бог, чтобы назидать православных, чтобы утвердить монастыри, укреплять томящихся в ссылках. Но что ж? Богу мы предпочитаем монастыри и страданиям за добро — земное благополучие. Где это: буду говорить об откровениях Твоих пред царями и не постыжусь (Пс.118:46)? Где слова, — я не возбранял устам моим: Ты, Господи, знаешь (Пс.39:10)? Где слава и силы нашего чина? Когда император Анастасий начал здесь совершать нечестия, как горячо блаженные Савва и Феодосий сопротивлялись ему, защищая веру, с одной стороны, тем, что злочестивых в Церкви предали анафеме, с другой — послали царю письмо с протестом и с заявлением, что всякой перемене в установлениях они предпочитают смерть!

Как передают, господа игумены говорят: кто мы такие? Во–первых, они христиане, которые теперь, конечно, должны говорить; во–вторых, монахи, которые должны быть совершенно неподкупными, как несвязанные с миром и свободные от него; наконец, они игумены, которые должны от других отгонять соблазн, никому ни в чем не полагая претыкания, чтобы не было порицаемо служение (2 Кор.6:3), как говорит апостол. А они своею собственноручною подписью причинили именно такое преткновение и соблазн, а еще более — унижение.

Нужно ли и говорить об этом? Ведь, если молчание есть отчасти согласие, то как тяжело, когда подпиской распространяют его на всю Церковь! Говорят, что кто тайно священнодействует, доставляет торжество тому, что он скрывает, и что все патриции, не говоря о прочих, православны. Но Христос что говорит? Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф.10:32), и наоборот, в случае отречения.

Все равно, даже если бы они подпиской обязались только не собираться вместе, как они исполнят слова Христовы: приходящего ко Мне не изгоню вон (Ин.6:37)? Приходит кто–нибудь, игумен ли или кто другой, с вопросом, желая узнать истину. Что ответит ему наш игумен? Конечно, — «мне запретили беседовать». Если бы только это, — но может даже принять тебя в монастырь и позволить жить с нами. Христос говорит: прими и научи, а если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя (Евр.10:38). Итак, они письменно обязались повиноваться царю, вопреки Христу. Вот, братия и отцы, как я поистине понимаю их действия. Так как вы настойчиво требовали от меня ответа на предложенный мне вопрос, я и сообщил, призвав Бога во свидетели, получив и уверение, что вы блюдете тайну во избежание искушения. Итак, всеми средствами спасайте свои души, молясь и обо мне, смиренном.

Послание 370(558). Феодор возлюбленным братиям, за Господа содержимым в различных темницах, — радоваться о Господе

Что теперь о нас? Радость и веселье потому, что мы удостоились подвизаться в мучениях за Христа, за слово Божие отданы на заключения и бедствия. Подверглись ранам и поруганиям ради Христа, за нас бичеванного и опозоренного, наконец, и распятого. Кто не восхвалит Бога? Кто не прославит? Радуется восток, веселится запад, торжествует вся Церковь в четырех концах мира. Что я говорю о земном мире? Само небо исполнилось сияния, потому что не только наш верховный святитель, иерархи и священники, игумены и ученики, но и монахини с игуменьями вступили в подвиг мученичества.

Не стану говорить о тех, кто в пустынях, вертепах и пропастях земных в бегстве от гонения за Христа терпит горести, лишения, страдания. С полным правом, возлюбленные и желанные мои братия, радость и венец мой, я радуюсь и сорадуюсь вам. И вы также радуйтесь и сорадуйтесь мне. Вот слова блаженного Павла, приложимые к этому времени: Все это написано в наставление нам (1 Кор.10:11). Он умоляет нас быть его последователями.

Прежде всего, должно признать ту истину, что мы не сдаемся, как того ищут и желают мучащие нас огорчениями и стеснениями. В противном случае, искушение было бы так же невыносимо, как и невидимо наводимое на нас демонами. Но на самом деле искушение таково, насколько его попускает Подвигоположник и наш Сподвижник Христос, соответственно мере и степени силы каждого, открывая подвиг по праведному суду Своему или для омовения грехов, хотя бы мы приступали к страданиям по своей воле, или же, если восходим от славы в славу, — для получения победных венцов.

Мучат ли нас так же, как и Петра и Павла с равночинными, или Георгия и Феодора с равночестными, или Феклу и Февронию с единоверными? Они много возлюбили, соответственно этому и умножились дарованные им от Христа страдания. А у кого любви меньше, слабее и страдания. Итак, нужно жалеть и горевать, когда мало терпим, а не смущаться и тяготиться, если нас сколько–нибудь накажут. Если же мы падаем, — это да не приходит нам даже и на мысль, — то не по Божию попущению, а по нашему расслабленному бессилию, бессердечию и безбожию. Бог даровал подвижнику силы для одоления лукавого, желая, чтобы он вышел победителем, а он, из малодушия, повергнув оружие терпения, погиб. Это подтверждает апостол, говоря: верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1 Кор.10:13).

Здесь, братия, нужно терпение, здесь даруются богосплетенные венцы за добрую веру. Не постыдимся свидетельствовать о Господе нашем. Не отстанем от Фаддея, новопризванного мученика, и других, вместе с ним исповедавших и вслед за ним отшедших, которых вы, конечно, знаете по именам. И ныне Церковь Божия обливается кровью мучеников, орошается также и горестями подвизающихся и разнообразно притесняемых. Заключенные, одинокие, стесненные, отлученные от лицезрения всех, лишенные необходимого, алчущие, жаждущие, не видящие луча солнечного — все они проливают свою кровь, каждый день умирая, как возглашает Павел (1 Кор.15:31), и весь день умерщвляемые, как воспевает Давид (Пс.43:23). Но если с Ним (Христом) умерли, то с Ним и оживем; если терпим, то с Ним и царствовать будем (2 Тим.2:12).

В прежние времена благодать избрала тех, кои были избраны в число мучеников Христовых. Веками появляются мученики. Но Христос сказал: надобно придти соблазнам (Мф.18:7), дабы избранные воссияли, как солнце, а плевелы выступили, как мрак. О, братья, в этом роде, лукавом и развращенном, будем, как светила, сияющие во тьме ереси, ибо Христос избрал нас в торжество Свое, во славу Православия, дабы, как для нас древние, так мы для последующих поколений оказались утверждением и примером и в день пришествия Христа ликовали.

Наше мученичество более явно, чем мученичество древних. Ведь дело идет не о природах или волях во Христе, или о спорных вопросах в этом роде, отрицание которых, будучи чисто отвлеченным, не дает осязательных последствий. Ныне же предмет спора или нечестия не только не отвлечен, но и очевиден, ибо наши противники не только говорят и превратно учат, что Христос, Богородица и все святые неизобразимы, но и уничтожают их изображения, называя божественные образы заблуждением и погибелью для души. О, иудейское и языческое противоречивое нечестие! Вообще, явление, о котором идет речь, есть не что иное, как один из измененных видов иудейства или язычества; иудей или язычник говорит христианину: отрекись от Христа и Богоматери. То же самое говорит и иконоборец, ибо икона Христа и Богородицы носит то же имя: Христос и Богородица. Таким образом, говорящий об отречении от иконы, открыто требует отречения от того, чья это икона.

Это слова не мои, ничтожного. Послушай, что Бог всяческих говорит Моисею: сделай двух херувимов (Исх.25:18), то есть повелел ему сделать изображения херувимов. Если бы имелась в виду природа Херувимов, то едва ли можно было приказать сотворить их. И опять говорит: сделай себе медного змея (Чис.21:8). И здесь также повелевает сделать образ змия.

Но таково по природе соотношение первообразного и производного, что производное, т. е. образ, называется именем первообраза. При отрицании одного, отрицается и другое, ибо они существуют во взаимной связи. Существует Ангел, поэтому существует и изображение Ангела; существует змий, поэтому есть и изображение змия; то же должно думать и относительно всего действительного. В одних случаях они называются образами того, что изображают, а в других, в силу соотношения, называются именем первообраза, а не изображением его.

Об этом говорит и священный апостол: а над ним Херувимы славы, осеняющие очистилище (Евр.9:5), именем первообразов обозначая образы. Выслушай и святого Василия Великого: «Да будет изображен на картине и Подвигоположник в бранях, Христос». Он не сказал: «Да напишется образ Подвигоположника в бранях, Христа», но сказал: «Да будет изображен Христос». Послушай и Григория Нисского: «Вот и Исаак», — он назвал Исааком образ Исаака. Послушай и Иоанна Златоуста: «Вот Ангел в образе». Он не сказал, что видел образ Ангела на иконе, но Ангела. В образе является первообраз, как в образе Креста — Животворящий Крест, поскольку в почитании одно от другого не различаются. Поэтому изображение носит имя первообраза, ибо и образ Креста называется Крестом. Так же мы в праве говорить и в приложении к царю, ко всякому человеку и всякому виду существующего. Божественный Василий говорит, что царем называется изображение царя и Петром — изображение Петра.

Я скажу и нечто высшее: и человек есть бог, как образ Божий. В таком же смысле и Василий назвал Христом образ Христов, ибо он, повторяю, сказал: «Да будет изображен на картине Христос, а не образ Христа. Если противники не согласны с этим, тем они отвергают божественные слова; кроме того, на деле, хотя не на словах, отрицают, что Христос вочеловечился, ибо если Он стал человеком, то, конечно, и изображается; ведь первое свойство человека это — изобразимость. А если Он неизобразим, то и не человек, а бесплотен и, следовательно, еще Христос не пришел, как пустословят иудеи. Таким же образом они исключают и изображение Богородицы и всех святых, как будто она — не Матерь Божия и они — не слуги Христовы. Златословесный говорит: «Твои дела для меня яснее твоих слов».

Итак, вытекает, что иконоборцы поистине иудействуют, а страдающий за иконы страдает за и ради Христа, Богородицы и всех святых. Подвизающийся и восстающий за них есть истинный мученик и исповедник Христов и против этого нельзя ничего возразить. Мученики суть Маккавеи, не согласившиеся нарушить закон вкушением свиного мяса; мученик Предтеча — за истину обличения. Мученик — некто отказавшийся дать овол на построение капища, другой — исполнить нечестивое приказание.

Нужно ли распространяться? Можно ли утверждать, как говорят некоторые несчастные, что подвизающийся за Христа не есть мученик? Наоборот, он — истинный мученик, ни в чем не уступающий пострадавшим от язычников или иудеев, свидетель на небе верный (Апок.1:5).

Вообще, если отрицающий образ Креста распространяет отрицание и на Крест, тем более отвергающий икону Христову распространяет отрицание на Христа. Таким же образом, тот, кто страдает и за Крест, и за его образ, есть в полном смысле мученик; и страдающий за икону — в большем смысле, ибо то есть знак, а это — вид Христа. Прошу вас, святые мои братия, причастники божественного звания, во–первых, поминайте меня, смиренного, молясь, чтобы я на деле доказал то, о чем говорю, и не был побежден от нападений невидимых и видимых. Затем, будьте осторожны по отношению к себе в предстоящем подвиге. Да не возгорится в вас пламя помышлений из–за недостаточности разумения смысла событий, с глубокою мудростью руководимых Промышлением, почему они и недоступны человеческому разуму. Да не случится с вами то, о чем поете в псалмах: едва не пошатнулись ноги мои, едва не поскользнулись стопы мои, — я позавидовал безумным, видя благоденствие нечестивых (Пс.72:2). Лучше внимайте словам Господа: Ждите Меня, говорит Господь, до того дня, когда Я восстану (Соф.3:8); претерпевший до конца спасется (Мф.10:22).

Послание 371(559). Монахиням

Ваше письмо почтенно, приветствие разумно, а известие, — как сказать? Печально или радостно? Отошел мой отец, исповедник Христов, второй Иов, краса монахов, водворитель любви, вселюбезный муж, Божий человек, многослезное око, любознательный ум, обогащенный божественным ведением, великий во смирении, многосторонний в разумении, славный еще до принятия монашества, еще более высокий в монашеском совершенстве. Привязавшийся к любви Божией и поэтому возненавидевший мир, туне отдавший Христу все свое богатое состояние, затем разлучившийся со славной супругой, родом, друзьями и знакомыми, оставивший земное достоинство, дом, город, отечество, и это — несмотря на цветущий возраст, благообразие лица и высоту роста, крепость тела и разносторонность своих способностей, духовных и телесных. Если кто скажет и больше этого, все же не охватит достоинств этого мужа. Он отошел и взошел ко Господу. Где и как? С трудом отторгнутый от паствы вследствие ужасной ереси иконоборства, заключенный в темницу в столице еще на два слишком года, затем сосланный на какой–то остров и там закончивший свой подвижнический путь за Христа. Это горе для меня безболезненно и даже очень радостно. Он не умер, а перешел в вечную жизнь; не земля его покрыла, а небо приняло. Встретил его лик исповедников, дружество подвижников — там истинный свет, там места блаженного упокоения за все те труды и болезни, какие он перенес во плоти в подвигах и исповедании.

Теперь у меня торжество, праздник, веселие, но также и у всех православных, проводивших ныне к Богу, в качестве своего защитника, соревнователя прежде подвизавшихся мучеников. Да веселится Церковь, приобретая еще столпы. Да радуется священное общество, что в мире опять восходят светила, сияющие сидящим во тьме ереси. О, отче, как прекрасен твой путь! Как преподобна твоя память! Как блаженно воспоминание о тебе! Весь ты сияешь, весь любезен. Кто, увидев, не возлюбил тебя? Кто, встретившись, не испытал сладостного чувства? Твое общество заветно, твоя добродетель известна. Что же остается? Поминай как свое стадо, так и меня, сына своего, хотя и ничтожного и презренного. Ты знаешь любовь свою ко мне, как и я свою к тебе. Возопи ко Господу обо всей Церкви. Помолись и обо мне, жалком, чтобы я поскорее пришел к тебе тем же путем, каким ты скончался. Таково мое обращение к общему отцу. А вас я прошу не изменять вере, жить преподобно, чтобы вместе с ним наслаждаться вечной славой, ибо вы его близкие, каждая особенно: одна — как супруга, другая — как родственница супруги.

Послание 372(560). Патрицию Льву

Если ты благоволишь спрашивать о нашей смиренной жизни, как хорошо расположенный, по твоим словам, и связанный взаимной дружбой, то насколько больше я, смиренный, готов написать твоему превосходительному могуществу, узнав о твоем драгоценном здоровье, как бы увидев твое любезное лицо и услышав твой сладчайший голос, когда ты снисходительно принял письмоносца и беседовал с ним. Ведь, ради Бога ты милостиво принимаешь и доступно беседуешь со всяким. Он сообщил мне, что ты сокрушаешься об оказавшихся дерзкими по нашим грехам, стеная и горюя в сердце по поводу каждого происшествия. И вполне прилично, ибо ты — человек Божий, обладающий священным умом, христолюбивой душой, богосовершенным ведением, вдумчивым разумом, искренностью во мнениях. Поэтому ты трепещешь, не будучи в силах по привычке помочь делам и видя в то же время, что Церковь, которую Господь стяжал кровию Своею (Деян.20:28), находится в такой опасности.

О, господин, до каких ужасов мы дожили! Какие бедствия видим! Это — воздаяние за прежние грехи, ибо мы не рассудили иметь Бога в познании чрез соблюдение Его заповедей, но преступили не одну, а много, и наедине, и на людях разодрав Евангелие Христово. Ты, мудрый, знаешь, о чем я говорю. Бог предал нас нашим страстям, чтобы мы не были осуждены вместе с миром, в частности, считающие себя чем–то особенным. Поэтому нечестивые пусть не гордятся собою, как будто они благочестивы. Пусть лучше они признают, что отвержение честной иконы Христовой есть отречение от Самого Христа. Он откладывает еще отмщение из пощады и человеколюбивой милости и в ожидании покаяния. Но, в конце концов, Он накажет нераскаянных.

О разрешении затруднений молись ты сам, как боголюбивый, и не поручай этого нам. Мы не в силах даже свои собственные грехи замолить пред благим Богом. Впрочем, и мы об этом молимся.

Послание 373(561). Монаху Макарию

Мы услышали твой братский голос, возлюбленный, и обрадовались. Нет ничего приятнее духовной дружбы, особенно когда слова и действия о Боге проникнуты одной мыслью, одной душой. Таким ты известен нам давно, с самого начала, и мы, смиренные, молитвенно желаем тебе оставаться в том же настроении, соблюдая неприкосновенным православное учение и устраивая жизнь по учению. Если ты говоришь, что получаешь от нас пользу, это должно приписать Богу, от Которого зависит и наше, и ваше душевное и телесное спасение. Достаточно об этом. У меня нет времени распространяться, так как меня тяготят другие вопросы, нелегко разрешимые.

Что это ты написал о Хиосском епископе? Избегая подозрений, мы и в глаза не видели сего мужа, когда он прибыл сюда, но и не отпустили его без всякого ответа. Ведь, грешно отвергать кого бы то ни было, тем более брата по чину — монаха, получившего епископский сан. Мы испытали удовольствие от того, что он, наконец, хотя и поздно, покинул епископскую кафедру и предпочел прийти сюда [ ] … Но Бог есть Бог кающихся, и это — сильное напоминание [ ] … Нами и прочими, имеющими обязанность врачевать, было поставлено требование, чтобы падший ушел с кафедры, принял запрещение священнослужения с епитимией, до времени наступления мира. Если это сказано человеку открыто, то кто мы, чтобы оттолкнуть приходящего и тем возбудить Божий гнев?

Не негодуй, дивный, на этого мужа, хотя твои слова о том, что он совершил, вполне подтвердились. Мы до настоящего времени не выслушали его и даже, если бы выслушали, не судили бы его теперь именно. Ведь, написано: «По закону вашему не судите человека, не выслушав его предварительно и не узнав, что он сделал» (ср. Втор.1:16). Также и апостол говорит: Обвинение на пресвитера не иначе принимай, как при двух или трех свидетелях (1 Тим.5:19). Затем, не об этом и речь, и мне не дана власть судить, а о том, чтобы принимать, при соблюдении замечаний твоей честности, падших в покаяние или здесь предстоятелям Церкви в приличное время, или Всеобщему Судии — в будущем веке. Поэтому советую твоей милости опустить то соображение до времени [ ] … в раскаянии мужа [ ] … Богу, хотящему спасения человека и станем иметь с ним мир [ ] … ради Господа нашего Иисуса Христа. И, наконец, когда [ ] … если ты ждешь времени, тогда и справедливо [ ] … А теперь молись о нас, чтобы мы спасались и душой и телом, ибо исповедуем, что мы грешнее всех [ ] … Архиепископ приветствует тебя, получив твое устное приветствие. Точно также и все живущие при мне братья. Будь здрав о Господе, брат.

Послание 374(562). Монаху Симеону

Предложенный твоей честностью вопрос должен получить разъяснение от тебя же, ибо ты не из числа не посвященных, но в силах и другим помочь. Что общего у света с тьмою? — говорит апостол. Или какое соучастие верного с неверным (2 Кор.6:14–15)? Поэтому Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? и Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова (1 Кор.10:16)? Ясно [ ] … чаша и хлеб (есть) приобщ [ ] … противоположному. Если это дано, то очевидно, что относительно [ ] … тому и другому причащению, получит в нем и свою долю. А нам следует быть осторожными в таких случаях, с рассудительностью творить возношения (поминание имен), чтобы не пришлось нам услышать: Просите, и не получаете, потому что просите не на добро (Иак.4:3).

 

Приложения

Словарь византийских должностей

Апокрисиарий — ходатай, адвокат по делам церковным.

Архонт — знатный и богатый человек, господин.

Веститор (вестиарий) — один из придворных чиновников, заведывавших царскими одеждами.

Государственный логофет — начальник, заведовавший государственным казначейством.

Ипат — греческий перевод латинского слова «консул».

Ктитор — владелец недвижимого имения, а также строитель церкви или монастыря.

Кандидат — заслуженный воин, состоявший при дворе Римского и Византийского Императора и носивший обыкновенно белую одежду.

Комит — начальник конного отряда.

Консул — должностное лицо в городе или районе, назначаемое в качестве постоянного представителя для защиты юридических и экономических прав Римского государства.

Куратор — заведующий императорскими дворцами.

Магистр — начальник, учитель, должностное лицо.

Мандатор — царский курьер или адъютант.

Логофетодромнион — главный начальник почтового ведомства.

Логофет — хранитель печати, секретарь при Цареградском дворе и Патриархе.

Наместник — исполняющий должность правителя области.

Патриций — римский аристократ.

Протонотарий — старший секретарь.

Протоспафарий — начальник телохранителей (личной стражи) Византийского Императора, сановник и судья.

Саккеларий — казначей.

Силенциарий — пристав государственного совета, принадлежавший к особому корпусу гвардии Византийского Императора, императорский курьер.

Синкелл — живущий вместе с Патриархом или приближенное к Патриарху лицо.

Спафарий — телохранитель.

Стратиг — наместник фемы (административно–военного округа) в Византийской империи в VII–XII вв.

Турмарх — начальник небольшой пограничной области с расквартированным там конным отрядом — турмой.

Хартофилакс — хранитель бумаг при Императоре или Патриархе.