1. Если Христосъ состоитъ изъ двухъ естествъ и пребываетъ въ двухъ совершенныхъ природахъ, то скажи, по какой онъ неописуемъ — по той ли, которая восприняла (Божественная), или по той, которая воспринята (человеческая)? И если — по первой, то Онъ будетъ описуемъ по второй, и наоборотъ. Если же Онъ (неописуемъ) по обеимъ, то какъ же это? Разве не изъ обеихъ образовалась одна сложная природа, при одномъ сложномъ и свойстве? Онъ можетъ быть ни описуемъ, ни неописуемъ, но описуемо–неописуемъ, какъ составленный изъ двухъ и не совершенный ни по одному изъ двухъ. Если же это (такъ), то какимъ образомъ Христосъ не окажется по своей сущности отличающимся отъ Отца и отъ насъ? Отъ насъ — по причине, что мы изобразимы по сложному телу, а отъ Отца — по той, что Онъ вследствіе несложной природы никакимъ образомъ не можетъ быть описуемъ.
2. Такъ какъ свойство каждой природы неотделимо отъ нея, въ человечестве же Христа (заключается) описуемость, то, если Онъ не можетъ быть изображаемъ по человечеству, очевидно, (описуемость) удалена. Если же она удалена, то куда перешла? Разве въ природу Его Божества? Но если это (такъ), то Троица получила прибавленіе, принявши не принадлежащее ей по природе свойство, — а это невозможно. Если же она не сюда перешла, то где же она можетъ находиться? Если же она уничтожилась, то по необходимости, вместе съ нею, уничтожилась и ея природа, къ которой это свойство относится, такъ какъ невозможно отделить одно отъ другого, — какъ согласно признается.
3. Неописуемое съ описуемымъ (суть явленія) или одного и того же порядка, или же различнаго. И если — одного порядка, тогда (пришлось бы признавать) и Бога–Слово одной и той же сущности съ воспринятою плотью, такъ какъ Оно неописуемо. Ибо свойства того же самаго разряда и одной и той же природы должны существовать неизменно. Если же (неописуемое и описуемое) суть различнаго порядка, то, во всякомъ случае, и Слово, будучи различной сущности по сравненію съ плотью, въ отношеніи ея, очевидно, и можетъ быть описуемо; вообще, соответственно каждой сущности Божества Его и человечества, вследствіе соединенія принадлежащихъ имъ свойствъ двоякаго рода, Оно есть описуемо и неописуемо, равно какъ видимо и невидимо, осязаемо и неосязаемо.
4. Если свойства матеріальныхъ и сложныхъ (предметовъ) — матеріальны и сложны, то какъ же Христосъ можетъ быть неописуемъ по телесному виду? Ведь неописуемое — нематеріально и несложно, тело же — матеріально и сложно. Ибо необходимо, чтобы свойство не допускало измененія сравнительно съ природой и не воспринимало ничего для себя чуждаго отъ свойства противоположнаго. Но если Онъ неописуемъ, то одно изменилось сравнительно съ другимъ (свойство съ природой), а также (необходимо признать), что матеріальное нетождественно съ нематеріальнымъ, и несложное — съ сложнымъ. Следовательно, Христосъ описуемъ по телу, — иначе оказалась бы перемена въ неизменномъ и сложность — въ несложномъ.
5. Если Христосъ есть Богъ и человекъ, то не по той же самой природе, по которой Онъ — Богъ, Онъ есть также и человекъ. Очевидно, что и не по тому же самому свойству, по которому Онъ — неописуемъ, Онъ также и описуемъ, такъ какъ одно различается отъ другого; и ни природы, ни существующія вместе съ ними свойства не могутъ придти въ то общеніе, которое (заключалось бы) въ тожестве и равенстве по существу. Если же это (такъ), то какимъ образомъ Христосъ, состоя изъ обоихъ (природъ и свойствъ) и познаваемый по обеимъ (сторонамъ), не является (вместе) описуемымъ и неописуемымъ?
6. Богъ явился людямъ въ образе описуемомъ или неописуемомъ? И если явился въ образе неописуемомъ, то, очевидно, и въ невидимомъ, такъ какъ то и другое, — я разумею неописуемое и невидимое, — принадлежатъ къ одному и тому же разряду, — Какъ же ученики говорили: видехомъ Господа (Іоан. 20, 25)? Следовательно, (Онъ явился въ образе) описуемомъ, хотя и невидимъ по Божественной природе. Если же (Онъ явился въ образе), который можетъ быть начертанъ, то кто решится сказать, что описуемое — неописуемо, — если не дойдетъ до крайней степени безумія?
7. Если говорить, что Христосъ только описуемъ — значитъ лишать Его Божества, свойство Котораго — неописуемость, то очевидно, что и называть Его только неописуемымъ — значитъ лишать Его человечества, свойство котораго — описуемость. И одинаково нелепо — какъ вздорно сказанное Павломъ Самосатскимъ, что Христосъ — простой человекъ, а не вместе и Богъ, такъ и неразумное сказанное Манесомъ Персидскимъ, что Христосъ — только Богъ, а не вместе и человекъ. Итакъ, смотрите. — съ обеихъ сторонъ стремнина! Какой бы изъ двухъ нечестивыхъ ересей вы ни думали избежать, по необходимости окажетесь въ сообществе съ другою, такъ какъ вы примыкаете къ обеимъ. Ибо, если вы скажете, что не следуете Павлу, то зачемъ вы манихействуете, не изображая Христа, какъ бы безтелесное Слово, — чего избегаетъ Павелъ? Если же вы скажете, что не манихействуете, то зачемъ же вы следуете за Павломъ, уча, что Христосъ есть какъ бы облеченный теломъ человекъ, — чего избегаетъ Манесъ? Такимъ образомъ, манихействуя, вы следуете за Павломъ и наоборотъ.
8. Если вы исповедуете Христа въ Божестве и человечестве и не колеблетесь относительно этого, то что вамъ препятствуетъ сказать, что Онъ по одному описуемъ, по другому же неописуемъ, будучи познаваемъ въ свойстве каждой изъ двухъ природъ? По той (природе), по которой Онъ — Богъ, Онъ не подлежитъ описуемости, равно какъ (не подлежитъ) зренію и воспріятію. По той же (природе), по которой Онъ — человекъ, Онъ подпадаетъ описуемости, равно какъ — зренію и качественному определенію, — если не на словахъ только вы признаете Его въ Божестве и человечестве и на самомъ деле не считаете Христа безтелеснымъ и потому — неописуемымъ.
9. Признаете ли вы простое однимъ, а сложное — другимъ, или же (считаете) то и другое однимъ и темъ же? И если (вы признаете) первое, то во всякомъ случае вы, вместе съ нами, должны сказать, что Христосъ описуемъ и неописуемъ, какъ состоящій изъ того и другого. Ибо природа каждаго изъ этихъ двухъ созерцается въ противоположныхъ свойствахъ, я разумею (природу) простого и сложнаго. т. е. Божества и человечества, — подобно тому, какъ, напримеръ, въ отношеніи огня и воды — ни огонь (не устремляется) внизъ, ни вода (не поднимается) кверху, ни сухость не есть влажность, ни влажность не есть сухость. Поэтому, ни описуемость не есть неописуемость, ни неописуемость не есть описуемость. Ибо, въ силу природной противоположности, одно отделяется отъ другого насколько возможно более;—темъ более, конечно, (это справедливо) по отношенію къ третьему сопоставленію, чемъ по отношенію къ двумъ. Если же (признать Христа) только неописуемымъ, то какъ не предполагать второго? И хотя вы не говорите (прямо), но предполагаете одну простую (и вместе) сложную природу Божества и человечества, то вы, вместе съ Северомъ, какъ бы допускаете смешанное состояніе огня–воды (ὑδρόπυρον). Ведь единствомъ свойства доказывается вместе и единичное содержаніе природы.
10. Утвержденія противоположны отрицаніямъ и те и другія ни мыслятся, ни называются однимъ и темъ же, при чемъ утвержденіе есть описуемость, а отрицаніе — неописуемость. Христосъ же состоитъ изъ двухъ (естествъ) — изъ Божества и человечества. Въ какомъ же состояніи находятся свойства этихъ естествъ? Въ числе этихъ (свойствъ) есть и противоположныя другъ другу и не смешанныя въ одно; а затемъ, соответственно двойству сущностей, и свойства суть двоякаго рода, среди которыхъ мыслятся и называется описуемость, а также и неописуемость. Если же это не такъ, но (Христосъ) — только неописуемъ, то безпорядочно смешано то, что не должно быть смешиваемо, и однимъ именемъ называется то, что (на самомъ деле носитъ) различныя имена. И (въ такомъ случае) будутъ и мыслиться и называться тожественными (такія состоянія, какъ) гулять и не гулять, беседовать и не беседовать, существовать и не существовать и, наконецъ, быть описуемымъ и не быть описуемымъ, а это весьма неразумно.
11. Изъ неописуемаго и описуемаго не (получается) одно только неописуемое, равно какъ не (получается) изъ Божества и человечества одинъ только Богъ. Ибо природы, хотя и соединенныя въ (единой) ипостаси, не пришли въ измененіе одна въ другую и, конечно, не переменили собственныхъ названій, но и после соединенія въ единомъ Лице сохраняютъ двойство, — и въ действительности и по наименованіямъ. Следовательно, и ихъ свойства находятся въ точно такомъ же состряніи, не изменялись въ своемъ природномъ качестве и не потеряли двойного наименованія, но остаются во Христе неповрежденными; въ числе ихъ согласно признаются — описуемость и неописуемость, хотя бы вы, безбожники, и не хотели (признать это).
12. Если, какъ говоритъ божественный Епифаній, все, что (находится) въ человеке, и (есть) человекъ, и если Единородный, пришедши, воспринялъ все, что есть человекъ, дабы, будучи Богомъ, вполне совершить все, относящееся ко спасенію, въ совершенномъ человеке, не утративъ ничего человеческаго; то, если бы Онъ не былъ описуемъ по телу, было бы оставлено не просто случайное, но главное и важнейшее, такъ какъ самое первое свойство человека то, что онъ можетъ быть изображаемъ по телесному виду. Следовательно, кто запрещаетъ изображать Христа, тотъ, мужи, долженъ быть названъ однимъ именемъ съ темъ кто отрицаетъ плоть Христа, какъ самъ святой объясняетъ въ тридцать второй главе «Ересей». Такого (еретика) и блаженный Макарій анафематствуетъ въ своихъ синодикахъ.
13. Темъ, которые спорятъ упорнее и говорятъ, что Христа, когда Его изображаютъ, разделяютъ на двухъ Сыновъ, согласно съ Несторіемъ, — следуетъ отвечать, что это значитъ не разделять Его, но именно судить въ высшей степени здраво. Ибо какъ въ богословіи то, что составляетъ особенность (Божескихъ) Лицъ, не разделяетъ одной природы Божества, но общее по природе различается ипостасно; такъ и въ ученіи о домостроительстве , наоборотъ, то, что составляетъ особенность природы, не разделяетъ единой ипостаси Бога Слова, но то, что имеетъ общую ипостась, различается по природе. Если бы при описуемости вводило разделеніе то, что составляетъ особенность человеческой природы, то, следовательно, и здесь одну природу разделяло бы Нерожденное, Рожденное и Исходящее, — то, что составляетъ отличительную особенность трехъ Лицъ; но, конечно, не разделяетъ, хотя они между собою различны. Следовательно, и здесь неописуемость Божества и описуемость человечества, — хотя они и противоположны между собою, — (не разделяютъ) единаго Лица Христа.
14. Если на основаніи того, что Богъ Слово воплотился, нельзя сказать, что приняли тело Отецъ и Духъ (Святый), хотя Троица по природе нераздельна; то и на основаніи того, что Онъ описуемъ по человечеству, нельзя сказать, что вместе описуемо и Божество, хотя по ипостаси оно неотделимо отъ плоти: если тамъ связь природы не сливаетъ ипостасей, то здесь тожество ипостаси не выводитъ (обе) природы изъ собственныхъ границъ.
15. Если Христосъ въ отношеніи Божества не можетъ быть изображаемъ, подобно намъ, то въ отношеніи человечества Онъ не есть неописуемый, подобно Отцу, и не можетъ являться утратившимъ то и другое или — скорее — переменившимъ одно свойство на другое, и быть, какъ Богъ, описуемымъ, а какъ человекъ. неописуемымъ. Если же, имея все, что принадлежитъ Отцу, Онъ имеетъ и неописуемость, то, очевидно, имея и все, что свойственно человеку, имеетъ также и описуемость, будучи совершеннымъ въ обоихъ отношеніяхъ, а не на половину совершенный по каждой изъ двухъ сторонъ.
Печатается по изданію: Творенія преподобнаго отца нашего и исповедника феодора Студита въ русскомъ переводе. Томъ первый. — СПб.: Изданіе С. — Петербургской Духовной Академіи, 1907. — С. 217–222.