Десятки лет науку о строении и развитии животного организма сковывала легенда о бессменной и бессрочной службе нервных клеток.
Неизносимые, неизменные, вечные частицы нервной ткани — такими до сих пор изображаются нервные клетки во всех учебниках микроскопической анатомии. В таком виде представляло их себе воображение исследователя и в живом организме. Так говорилось о них во всех научных трудах, посвященных нервной системе. Все частицы организма подлежали смене, для всех частиц обнаруживались способы постоянного самообновления— кроме нервных клеток. Из учебника в учебник, из книги в книгу переходило нелепое утверждение, что человек растет и развивается с тем же числом нервных клеток, какое оказалось в его нервной ткани в момент рождения. Ни одной нервной клетки не возникает будто бы заново в нервной ткани в течение всей жизни человека. За пятьдесят, сто, сто пятьдесят лет— крайний срок человеческой жизни — тонны живого вещества в человеческом теле будут разрушены и вновь восстановлены путем обмена веществ. А крошечные комочки вещества, от которого зависят тончайшие и важнейшие функции организма — связь всех его частей друг с другом и связь всего организма с внешней средой, — должны, в согласии с обветшалой догмой учебников, работать бессменно в течение всего этого срока.
Это представление неверно. Оно противоречит научному воззрению на свойство живого. И все же оно держится в науке, как последний довод вирховско-вейсмановской трактовки жизни. Оно держится в науке не потому, что имеются факты, подтверждающие это воззрение, а потому, что еще мало накоплено фактов, опровергающих его. Уверенность в том, что самообновление нервной ткани и восстановление утраченных нервных клеток невозможны, задерживала работу ученых в этом направлении.
И все же такие факты есть — разрозненные, случайные, полузабытые, но внушающие надежду на то, что тайна самообновления нервной ткани будет раскрыта и притом в недалеком будущем.
Сколько исследований сделано над восстановлением хвоста у аксолотля и тритона! А кто из исследователей поинтересовался тем, что происходит при восстановлении хвоста с нервной тканью? Восстанавливается ли при этом спинной мозг, залегающий в позвоночнике? Возникают ли при этом двигательные нервные клетки, приводящие в движение мышцы хвоста, и как они возникают? Эти вопросы не привлекали внимания исследователей.
А между тем при восстановлении хвоста у аксолотля происходит развитие того отдела спинного мозга, который располагается в хвосте. И спинной мозг развивается со всеми своими частями: нервными клетками, образующими скопления — ядра, пучками нервных волокон и особыми нервными органами — спинномозговыми узлами.
В старых работах, выполненных в те времена, когда ученые еще не испытали тлетворного влияния вирховско-вейсмановских домыслов, можно найти описания опытов с восстановлением различных частей мозга у высших позвоночных. Восстановление частей головного мозга описано у такого близкого человеку животного, как мартышка.
Вот почему можно с полной уверенностью допускать возможность восстановления нервной ткани. И здесь мы вправе ожидать повышения восстановительной реакции на повреждение нервной ткани у высших позвоночных животных.
В нашей лаборатории Т. И. Зеликина изучила скорость и совершенство восстановления нервов у низших позвоночных — аксолотля и лягушки — и у представителя млекопитающих — крысы.
Нерв, снабжающий конечность, перерезался на определенном уровне и вновь сшивался.
Нервным волокнам — отросткам нервных клеток— предоставлялось пройти длинный путь через всю отмершую часть нерва, за линию разреза.
Через неделю, две, три микроскоп открывает в мертвом нерве вросшие в него из живой части нерва волоконца. Еще неделя, две — волоконца проходят все дальше, их становится все больше и больше. Кожа вновь обретает чувствительность — животное отдергивает уколотую лапку. Нерв восстановился.
И по скорости, и по совершенству восстановления нерва крыса превосходит аксолотля и лягушку.
Лягушка, даже после восстановления чувствительности, надолго сохраняет несовершенное строение восстановленного нерва. В нем мало волокон! — значительно меньше, чем до повреждения. Он тонкий, непрочный. А у крысы восстановленный нерв обладает почти тем же количеством волокон, что и до повреждения. По толщине он почти неотличим от неповрежденного нерва — такого же нерва противоположной стороны тела.
Восстановительная реакция организма на повреждение нерва не слабеет, а усиливается у высших позвоночных — в полном соответствии с высоким уровнем их жизнедеятельности и высоким уровнем процессов самообновления в организме.