Но случилось в этом году и другое событие, важное для меня с точки зрения моей собственной судьбы как посла России в Армении. Мои декабрьские телеграммы в Центр способствовали снятию санкций с Армении, но они и поставили крест на моем пребывании там. Не сразу я уехал оттуда, но последние семь с лишним месяцев жил и работал, зная, что уеду, и зная, что все об этом знают. Такое знание не вдохновляло, но я тем не менее работал как ни в чем не бывало до самого дня своего отъезда, ибо я свою командировку в Армению рассматривал как серьезную политическую и дипломатическую миссию, как мой личный вклад в становление межгосударственных российско-армянских отношений, и поэтому к каждому шагу в этом плане относился должным образом и дорожил каждым днем.
Должен сказать, что 1994 год был отмечен активизацией отношений, что проявилось в целом ряде визитов и переговоров, которые теперь велись уже не только в Москве, но и в Ереване.
После январского визита в Москву премьер-министра Гранта Багратяна Россия поддержала просьбу Армении в МВФ, который выделил кредит для зоны бедствия. 16 февраля в Москве на уровне премьер-министров было подписано межправительственное соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве на 1994 год. Россия оказала Армении помощь хлебом, доставив в феврале-марте муку и зерно по воздуху. По настоянию посольства была отсрочена ликвидация государственной проектно-строительной фирмы «Армуралсибстрой», которая продолжала работать в зоне бедствия. 15 марта в Ереван прилетел главком российских погранвойск Андрей Иванович Николаев. Его встречи с армянским руководством завершились подписанием соглашения о порядке комплектования погранвойск России и прохождении службы в этих войсках гражданами Армении. В ходе бесед было подтверждено совпадение стратегических государственных интересов России и Армении. Армянское руководство пошло на выделение бюджетных средств для финансирования своего участия в материально-техническом обеспечении погранвойск России в Армении.
17 марта в Москве было заключено межправительственное соглашение о расконсервации и возобновлении промышленной эксплуатации АЭС в Мецаморе. Российская сторона взяла на себя инженерно-техническую часть, поставки ядерного топлива, содействие армянским эксплуатационникам в создании органов управления атомной энергетикой, а также системы контроля и учета ядерных материалов. Договорились и о совместной работе на АЭС в период ее восстановления и запуска.
В тот же день было оформлено межправительственным соглашением приобретение в собственность России многоэтажного здания с прилегающим земельным участком на улице Григория Просветителя в городе Ереване для размещения в нем всех служб посольства и квартир для сотрудников. Это приобретение обошлось нам в 8 миллионов долларов, которые были списаны с армянского государственного долга России. «Российское правительство приобрело для своего дипломатического представительства здание, достойное великой страны и тех отношений, которые сложились за века между двумя нашими народами.» Так оценила это событие газета «Российские Вести», корреспондент которой получил всю необходимую информацию от меня. Купчая была оформлена Ереванским горсоветом 28 апреля 1994 года.
18 марта у меня состоялся разговор с госминистром Арменаком Казаряном. По поручению президента и премьер-министра он советовался со мной по поводу дальнейшей судьбы армянской госделегации, подобной той, что в Москве возглавляет посол Олеандров. Я самым настойчивым образом повторил ему то, что уже говорил и президенту, и премьер-министру, и руководству МИДа: надо восстанавливать госделегацию Армении незамедлительно и оформить это указом президента, а вот в будущем, может быть, предусмотреть создание смешанной комиссии для контроля за выполнением совместных решений, договоренностей и соглашений. 1 июня президент подписал указ о госделегации для ведения переговоров с Россией во главе с Арменаком Казаряном, и она приступила к работе.
В марте 1994 года армянское руководство, наконец-то, решило назначить в Москву полномочного посла, упразднив должность постпреда, унаследованную от советских времен. Через меня запросили агреман на Юрия Израэловича Мкртумяна, доктора наук, этнографа, с опытом работы в ЦК КПА. Агреман был дан через две недели, 21 марта. Указом президента посол был назначен 1 июня. Он прослужил в Москве до мая 1997 года.
23 марта замгоссекретаря США Тэлбот поднял шум по поводу того, что Российская таможня якобы потребовала уплаты пошлины при поставке в Армению закупленного на американские деньги российского семенного зерна, около 1700 тонн, которое американцы собирались раздать армянским крестьянам в качестве гуманитарной помощи. Забеспокоилась и ереванская пресса. Мне позвонил встревоженный министр сельского хозяйства Ашот Восканян. Я отбил телеграмму в Москву. Оттуда мне дали знать, что 28 марта это зерно было освобождено от пошлины. Ашот Восканян вновь позвонил мне 9 апреля, чтобы поблагодарить за содействие. «Самолеты с зерном начали прибывать в Ереван», – сообщил он. А пресс-служба МИД России сделала очень любопытное заявление: «Отменив таможенный сбор в размере 750 тысяч долларов, Россия таким образом приняла участие в совместной с США гуманитарной акции». Ну и дела! Интересно, состоялось ли бы такое «участие», не подними шума Тэлбот и не вмешайся в это дело российский посол в Ереване?
20 апреля Комитет Госдумы по делам СНГ, во главе которого стоял Константин Затулин, побывавший в Ереване в середине месяца и посетивший там президента и вице-президента Армении, принял Заявление, осуждающее геноцид армян в Турции в 1915 году. Этот шаг затулинского комитета, подтвержденный в 1995 году самой Госдумой, имел важное значение для российско-армянских отношений. Буквально накануне поездки Затулина в Ереван я оказался в Москве по своим делам, пошел к нему в его офис на Варварке, и мы с ним долго обсуждали армянские дела. Он учинил мне форменный допрос с пристрастием, слушал внимательно и показался мне человеком, который стремится вникнуть в суть происходящего. Думаю, я не ошибался. Затулин понимает проблемы межнациональных отношений на постсоветском пространстве значительно лучше, чем многие наши патентованные политологи и знатоки национального вопроса.
В мае состоялся визит в Армению президента Российской академии наук, а в конце месяца открылся Фестиваль русской музыки и было подписано соглашение о сотрудничестве между министерствами культуры России и Армении.
8 июня в Москве Россия и Армения заключили межправительственное соглашение о поставках драгоценных металлов и драгоценных камней армянским ювелирам в 1994 году, а 17 июня я участвовал в координационном совещании руководителей золотодобывающих предприятий стран СНГ в ереванском Доме журналиста. Оттуда вместе с председателем «Роскомдрагмета» Евгением Бычковым, Вигеном Читечяном и министром промышленности Ашотом Сафаряном ездил к президенту, который выдвинул идею превращения ежегодных договоренностей между Россией и Арменией по драгметаллам в постоянное рамочное соглашение. Я поддержал эту рациональную идею.
Вечером 8 июня в Ереван прилетел с большой свитой Павел Сергеевич Грачев. С ним прибыли замначгенштаба генерал-полковник Виктор Михайлович Барынькин, командующий сухопутными войсками генерал-полковник Владимир Мамедович Семенов, главком инженерных войск генерал-полковник Владимир Павлович Кузнецов. Было еще несколько генералов и старших офицеров. Была и пресс-дама, забыл фамилию. Она все почему-то молчала и пресс-конференций не устраивала. Грачев сам просвещал Павла Фельгенгауэра и других журналистов, когда считал нужным.
На аэродроме к делегации подключились Федор Михайлович Реут и посол.
С ходу поехали к президенту. Он принимал Грачева окруженный Вазгеном Саркисяном, Сержиком Саркисяном и Вано Сирадегяном. Принимал очень радушно и беседовал сверхдоверительно. Так же вел себя и Грачев, показавший прекрасное понимание ценности, вернее, бесценности для России такого стратегического союзника, как Армения. В основном говорили о переводе российских войск в Армении на статус военной базы и их сотрудничестве с армянской армией, которое должно быть, по мнению Левона Тер-Петросяна, включено «как крепкий орешек» в российскую военную доктрину. Особо важно, сказал он, укрепить систему ПВО.
Говорили и о Карабахе.
И о том, что кое-кто из турецких военных не скрывает своих антироссийских намерений в Закавказье. Грачев ответил полным пониманием, подчеркнув, в частности: «Наши стратегические интересы в Армении очень велики. Это – передовые рубежи России. Все сделаю, чтобы группировка войск вдоль границы с Турцией обозначилась как сильная. Турецкий генерал, который сделал антироссийский выпад, уходит в отставку. Да и мой приезд сюда заставит их призадуматься». Правильно! Не обязательно бряцать оружием, но показывать время от времени свой флаг просто необходимо: это – не мера устрашения, но мера сдерживания, понятная военным, за каким бы бугром они ни находились. Толковым политикам – тоже.
Очень деловой была беседа в Канакерском полку на следующий день в присутствии Вазгена Саркисяна. Грачев неоднократно интересовался моим мнением. Я поддержал некоторые идеи офицеров, служивших в Армении, и особый упор сделал на необходимости укрепления ПВО самолетами-перехватчиками, без которых небо Армении остается практически незащищенным. Я об этом говорил еще в 1992 году, в том числе в беседах с нашими военными. «Посол прав, – сказал Грачев, – он за самую суть ухватился. Нужна здесь авиация. И она здесь будет». Соглашение о сотрудничестве в области ПВО было подписано в Москве 3 ноября 1994 года.
После Канакерского полка гуляли на коньячном заводе. Пили за командиров, за Отечество, за Карабах, за Армению, а я предложил тост за российскую армию как опору нашей политики здесь.
Вечером 9-го проводили Грачева и его команду в аэропорт. Они полетели в Тбилиси, а потом в Баку. Интересно было бы узнать, за что пили они там, в гостях у сладкоречивого Алиева.
8 июля я вручил Левону Тер-Петросяну полученный из Москвы диппочтой экземпляр книги Б.Н. Ельцина «Заметки президента» с дарственной надписью. Естественно, мы не ограничились протокольным обменои любезностями, а обсудили некоторые проблемы и среди них вопрос о том, что делать с «нечистой» ратификацией договора о статусе российских войск. Говорили и о том, как достойно отметить 50-летие Победы. Важно было, в частности, не дать «приватизировать» этот всеобщий праздник какой-то части левой оппозиции. Поползновения такие мы в Ереване наблюдали, когда торжественное собрание в зале Оперы 9 мая 1994 года группа ветеранов превратила по существу в национал-коммунистический антиправительственный шабаш.
Левон Акопович напомнил о своей просьбе к Ельцину инициировать на «большой семерке» в Неаполе обсуждение возможностей создания стабилизационного фонда для национальной валюты Армении и поддержки расконсервации Армянской АЭС. Эту просьбу я передал в Москву 6 июля. Сейчас президент попросил меня проинформировать Ельцина дополнительно, что, если именно он предложит внести в повестку дня этот вопрос, его поддержат Германия и Британия. Я слова Тер-Петросяна срочно передал в Москву, оттуда они пошли к Ельцину в Неаполь. Ельцин просьбу Армении выполнил. Я об этом узнал утром 12 июля по «Маяку». А потом из письма Ельцина армянскому президенту от 2 августа, в котором говорилось, что «семерка» проявила понимание, но свое отношение к поставленным вопросам не конкретизировала. Однако сам Ельцин увидел в решениях «семерки» некий «потенциал поддержки стабилизации и развития экономики наших государств» и обещал «настаивать на обеспечении реального прогресса в этом направлении».
12 июля в Ереван прилетела наша госделегация во главе с Олеандровым. Ее приняли президент и другие руководители Армении. Она провела интенсивные переговоры с Арменаком Казаряном и членами армянской госделегации по целому ряду вопросов. Наибольшее внимание участники переговоров уделили проектам договора о военной базе и прилагаемых к нему соглашений. 15 июля делегация отбыла на родину. Олеандров заявил журналистам, что доволен результатами переговоров.
18-20 июля в Ереване принимали директора Федеральной миграционной службы Татьяну Михайловну Регент. Она подписала соглашение о защите работников-мигрантов. С Грантом Багратяном и его министрами она обсуждала проблемы беженцев.
14-18 августа в Армении находилась делегация министерства по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, и я познакомился с молодым, но очень деловым министром Сергеем Кожугетовичем Шойгу. 17 августа состоялось подписание соглашения о сотрудничестве в области предупреждения промышленных аварий, стихийных бедствий и ликвидации их последствий. В беседе с вице-президентом Гагиком Арутюняном наш министр высоко оценил армянский опыт действий в чрезвычайных ситуациях, отметив, что этот опыт должен стать предметом широкого изучения в остальных странах СНГ, с которыми у России к тому моменту не было соглашений, подобных подписанному с Арменией. Впрочем и с подавляющим большинством других государств тоже. Армения оказалась в компании с Италией, Германией и Финляндией. В беседах с премьер-министром Грантом Багратяном, вице-премьером Вигеном Читечяном, директорм Госуправления по чрезвычайным ситуациям С.Г. Бадаляном говорилось и о том, что можно сделать для воссоздания единой транспортной системы России, Грузии, Абхазии и Армении, хотя бы для перевозки гуманитарных грузов.
С Шойгу мы совершили поездку и в район Спитакского землетрясения. Он интересовался, что сделано с тех пор, и с грустью констатировал, что до полного восстановления нормальной жизни там еще очень далеко. С ним было приятно общаться и в чисто личном плане. Я проникся к нему симпатией и на прощание подарил ему большую хрустальную бутыль с отличным коньяком из своего личного запаса. К сожалению, в 1999 году он здорово разочаровал меня.
Последним важным визитером из Москвы при мне был Андрей Иванович Николаев, во второй раз прилетевший в Армению в том году. 19 августа он и госминистр Вазген Саркисян подписали соглашение о межгосударственных воинских перевозках в интересах охраны внешних границ государств-членов СНГ. С Левоном Тер-Петросяном он обсуждал вопросы совместной защиты армяно-иранской и армяно-турецкой границ и сотрудничества между погранвойсками России и Армении.
На протяжении последних месяцев я еще помогал «Аэрофлоту», который решил, наконец, открыть свою постоянную авиалинию из Шереметьева в Звартноц и возложил ведение переговоров на своего представителя в Ереване Юрия Герасимовича Мнацаканова. Вот ему-то я и помогал как мог. В конце концов, открытие этой авиалинии состоялось, но уже без меня.