Фыркнув, я с высоко задранным носом проследовала в дверь. Очень хотелось строить из себя снежную лэри, как в той сказке, которую читают детям. Однако вместо должного эффекта гордости и недоступности я как следует споткнулась о высокий порог, после чего была позорно за шкирку поймана Сиэлем. Он бережно поставил меня на ноги, словно хрупкую вазу, а после отступил назад. Наверняка всему виной был мой гневный взгляд и губы, сжатые в одну линию. «А чего ты хотела, Сати? Расшибить себе голову? Хоть бы спасибо сказала, неблагодарная!» — заговорила моя совесть. С моей совестью были шутки плохи, а потому я временно капитулировала.

— Спасибо! — буркнула я.

— Всегда пожалуйста, Сатияра, — улыбнулся дракон и снова сделал рукой приглашающий жест, на что я еще раз фыркнула и все-таки вышла в коридор. На сей раз он отнюдь не был пыльным и мрачным, мне было приятно в нем находиться. Под высоким потолком всюду парили осветительные артефакты, делая помещение удивительно светлым, на стенах были развешаны многочисленные гобелены, а под ногами приятно пружинила оливковая ковровая дорожка. Пока я осматривалась, герцог закрыл дверь и подошел, любезно предложив свой локоть:

— Прошу, амадина, — тихо сказал он, а я с минуту подумала и решила все-таки воспользоваться предложенной рукой, а заодно повыпытывать из него информацию.

— Амадина, значит, — тихо согласилась я, пока мы медленно шли по коридору. — Что это значит? Гостья?

Сиэль подобного вопроса явно не ожидал и поперхнулся от неожиданности, остановившись, внимательно посмотрел на меня:

— Примерно так, — как-то чересчур натянуто ответил он и вдруг принялся рассказывать о гобеленах, точнее, об историях, изображенных на них. Подобная смена темы разговора сперва поставила меня в тупик, а после разозлила. Дождавшись, пока Сиэль сделает паузу в своём быстром и ярком рассказе, я перебила его.

— Ты мне зубы-то не заговаривай, дракон! — сердито гаркнула я как раз в тот момент, когда рассказ о сумеречной битве набирал обороты, впервые обратившись к нему на «ты», отчего спохватилась и добавила: — …те. Не заговаривайте. Прошу прощения.

— Поздно, — ухмыльнулся Сиэль. — Я все слышал, и я глубоко оскорблен.

При всей серьезности его речи, выражение его породистого лица было откровенно дурацким.

— И я требую загладить вину передо мной, — Он опустился до заговорщицкого шепота.

— Интересно, каким это я образом могу загладить свою вину? — спросила я, уперев руки в бока и изобразив самый воинственный взгляд, какой только умела. Откровенно говоря, в этот самый момент у меня коленки от страха дрожали, и, будь я на месте герцога, давно бы себя за волосы оттаскала, а он крепился.

— Я прошу самую малость: поцелуй прекрасной лэри исцелит уязвленную душу старого дракона.

— Нет! — категорично заявила я.

— Ай-ай-ай! — покачал головой герцог. — Вот так и приглашай в собственный дом, и будь радушным хозяином, а в ответ что?

— А я, знаете ли, не напрашивалась! — упрямо строя из себя крепость, ответила я.

— Тогда придется повременить с обедом. Срочно созовем совет лэров и выясним, какое же наказание возлагается на оскорбившую сторону, — с задумчивым видом пробормотал себе под нос Сиэль. Из всего рассказа я уловила только два момента: «отложим обед» и «наказание». Если со вторым пунктом еще можно было поспорить, то с первым — нет.

— Ладно, — сдавая позиции, промямлила я, — будет вам поцелуй.

Мужчина победоносно улыбнулся, словно выиграл только что в маготерею целое состояние, на что я добавила:

— После обеда! Иначе хоть на суд, хоть на каторгу. — И руки так картинно на груди сложила.

— Идет, — согласился герцог и вновь предложил мне свой локоть. Всю дорогу до столовой мы прошли молча, хоть меня и распирало от желания вновь затеять спор. Я считала про себя до ста, на третьей сотне мужчина вежливо открыл передо мной массивные двери из красного дерева, приглашая:

— Прошу.

Дважды повторять ему не пришлось, потому что, терзаемая голодом, я, словно горная козочка, быстро и резво проскочила внутрь. Остановившись, огляделась по сторонам: что ж, у Сиэля неплохой вкус, и тут видна рука мастера. Столовая представляла собой квадратное помещение с огромными панорамными окнами и собственным выходом в сад (или на террасу, я не рассмотрела точно). Стены были баклажанового цвета с белоснежным причудливым принтом, а также с многочисленными портретами, развешанными по периметру. В центре стоял огромный круглый стол, персон на пятьдесят, накрытый белоснежной скатертью и полностью сервированный, а вокруг него — аккуратные деревянные стулья. Блюд не наблюдалось вовсе, только чистые пустые приборы, что натолкнуло на мысль: «Обманул, гад!» Пришлось затолкать ее подальше, потому что звучала она абсурдно. Я повернулась на каблуках и выразительно посмотрела на Сиэля, на что он демонстративно прошел к выделяющимся инкрустированными камнями двум стульям и отодвинул один из них:

— Лэри позволит поухаживать?

Внутри «лэри» боролись две стороны: одна таяла от умиления, потому что никто за мной никогда не ухаживал, а вторая, задрав нос, ворчала: «Что-то здесь нечисто!» И, конечно же, я послушалась первую.

— Благодарю, — тихо сказала я и со всей грацией, какая у меня только была, аккуратно присела. Герцог бережно подвинул стул и последовал моему примеру. Мы сидели настолько близко, что у меня начали электризоваться волосы, а сердце снова ощутило ту неповторимую волну нежности и защиту, которую посылал дракон внутри Сиэля.

— Можно это прекратить? — спросила я и облизала пересохшие губы. Герцог возле меня вздохнул и задумался на минуту, постукивая пальцами одной руки о столешницу, второй он снова теребил подбородок. Наконец, озарение снизошло на Сиэдя, и он повернулся в мою сторону, протягивая ладонь:

— Думаю, дракон будет спокойнее, если ты ненадолго возьмешь меня за руку, — немного робко сказал он и кивнул в мою сторону, ожидая ответного жеста. Я нутром ощущала какую-то опасность, спрятала руки под стол и нервно щипала себя. Увидев мое колебание, Сиэль улыбнулся: — Ну же, я ведь не кусаюсь!

— Еще как кусаетесь! — ответила я, но все же руку протянула. Едва наши ладони встретились, как ощущение тепла вокруг увеличилось стократно, а потом почти сразу же исчезло. Я удовлетворенно вздохнула и хотела забрать назад руку, но герцог мне ее не отдал. Вместо этого он прикрыл глаза и принялся что-то шептать себе под нос. Мое сердце сжалось и ухнуло вниз, глаза расширились от страха, а ноги заледенели. — Что вы делаете? Отпустите!

Но отпускать никто и не думал, вместо этого Сиэль лишь крепче ухватил мою ладонь, продолжая накладывать заклятие. Я ожидала любых последствий — от мгновенной смерти, до насилия. Но случилось то, чего я ожидать никак не могла. Как только герцог закончил шептать, за столом один за другим засияли портальные всполохи, и уже через несколько мгновений все стулья оказались заняты многочисленными мужчинами и женщинами. «Точно обманул, гад!» — только и успела подумать я.

— Это еще что такое? — прошипела я Сиэлю на ухо, стараясь не повышать голос, но говорить как можно более сердито. От неожиданности герцог вздрогнул и, наконец, выпустил мою пострадавшую конечность, — Только не говорите, что сюрприз!

Мужчина непонимающе взглянул на меня, затем окинул присутствующих строгим взглядом, под которым они перестали шушукаться и притихли, поднялся с места и, раскинув руки в стороны на манер извиняющегося жеста, радостно объявил:

— Сюрприз! Франшуза, гости прибыли, подавай обед!

Тотчас отворились двери, и одна за другой прошествовали с полтора десятка Франшуз с серебряными тарелками и подносами наперевес, а я непонимающе вытаращилась на происходящее. Сиэль к этому времени уже уселся на своё место и видимо, пожалел мою хрупкую психику, потому что шепнул мне на ухо:

— Не бойся, это не у тебя в глазах двоится. Франшуза — одна из последних сумеречных метаморфов, в ней живут сразу шестнадцать личностей. Когда-то я спас ее от смерти, в благодарность она осталась помогать с поместьем.

Тем временем гул нарастал. Гости принялись перешептываться, изредка поглядывая на меня и качая головами. Наконец, один из них, особенно упитанный и при этом невероятно мощный мужчина, не выдержал. Он встал с места и, потрясая кулаком, громогласным раскатистым голосом сказал, словно скомандовал (я даже по струнке вытянулась):

— Сиэлиус, сын, что здесь происходит?! Кажется, пару сотен лет назад ты четко дал понять, что не желаешь иметь с нами ничего общего. Я требую объяснений, сейчас же!

Вместо ответа Сиэль снова поднялся, вот только из доброго и обаятельного мужчины, он превратился в холодного и жестокого. Маска равнодушия отразилась на его идеальном лице, и сам он как будто стал на голову выше. От герцога исходили мощные силовые волны, заставлявшие незамедлительно свернуться в комочек, заползти в самую далекую нору и не высовываться. Присутствующие ахнули и замолчали, сердитый бородач, который только что кричал и требовал объяснений, неверяще раскрыл рот. Клянусь, на миг мне показалось, что в его желтых глазах сверкнули самые настоящие слезы.

— Не может быть! — ахнул отец Сиэля, отодвинул стул и за пару шагов достиг нас. Он без слов обнял сына, заключив в могучие объятия, стиснул его, словно ребенка, и рассмеялся: — Ах ты, подлец! Столько крови попил, и на тебе!

— Элиус, мой дракон проснулся, но ты вот-вот заставишь его снова заснуть, как и меня. Вечным сном! — проворчал Сиэль, на что его перестали прилюдно тискать и отпустили. Затем герцог обратился к присутствующим: — Как вы уже поняли, я позвал вас сообщить счастливую новость: мой дракон жив.

— Изумительно! — захлопала в ладоши дама в фиолетовом платье.

— Мы счастливы! — хором ответили два абсолютно идентичных молодых мужчины.

— Но, позволь спросить, — прокряхтела преклонных лет дама в траурном черном платье, — почему рядом с тобой рабыня? И как мог проснуться дракон, коль его амадина ушла в закат по твоей вине?

После слов старушки в столовой повисла угрожающе напряженная тишина, даже Франшузы словно замерли.

— Бабуль, и я рад тебя видеть, — просиял, тем не менее, Сиэль. Он высвободился из объятий Элиуса, подошел к сердитой женщине и без спросу ее поднял, стискивая в объятиях, на что она возмутилась:

— А ну, не переводи тему, бесстыдник! Старую драконицу так просто не проведешь.

— Что ты, и в мыслях не было! — добродушно ответил герцог, потом бережно возвратил бабулю на стул и заботливо поцеловал в седую макушку, отчего драконица проворчала что-то гневное себе под нос. Расправив плечи, Сиэль вернулся ко мне, показательно поднял бокал, который одна из Франшуз любезно наполнила вином, и заговорил: — Ты права, бабуля. Дракон когда-то не вынес ухода своей любимой, а я был спесивым глупцом, не понимавшим, что выбор дракона был и моим собственным. Но тогда я думал лишь о статусе, богатстве, о том, что пастушка не пара дракону, тогда как нужно было смотреть сердцем. И вот дракон вновь узрел быстрее человека ту, что тронула мою душу. Усмешка судьбы, не иначе.

Я внимательно слушала трогательную речь Сиэля, едва не всплакнула, а еще от разыгравшегося любопытства (или, может быть, и от голода) едва не начала жевать собственную руку, которой придерживала упавшую челюсть. Слишком много потрясений, мое бедное сердечко может и не вынести таких испытаний! Подумать только, еще совсем недавно я была уверена, что драконов нет, что они лишь выдумка или вымерли давно. А теперь я сидела в окружении целой драконьей семьи и слушала слезливое признание вернувшегося к истокам дракона. Как же мило, что он встретил свою любовь, что величественная рептилия вернулась в этот мир! А еще я, наконец, узнала, что же значит «амадина». Что никакая это не гостья, как соврала мне Франшуза. Так, минуточку. Так это я, что, любимая дракона?

— Стойте-стойте-стойте! — Я набралась смелости, чтобы обратить на себя внимание. — Здесь наверняка случилась ошибочка, я абсолютно уверена, что очутилась тут совершенно случайно. Пожалуй, я пообедаю в другом месте. Была рада познакомиться, мне пора.

Договорив, я заулыбалась, поворачиваясь во все стороны, картинно поклонилась, тихонько встала и собралась уже уходить, как бабуля достаточно громко гаркнула:

— А ну, сесть! — К слову, даже стекла зазвенели.

Я моментально подчинилась, сама не зная, почему. Просто рухнула на стул и опасливо замерла. В это же время Сиэль укоризненно протянул:

— Ну, бабуль, перестань, ты ее пугаешь.

— И правильно делаю! — фыркнула старушка, критично осматривая меня. — Я не допущу, чтобы амадина пострадала, а в безопасности она только рядом с тобой! Костьми лягу, если потребуется! Ты только посмотри на нее… Да она же не только рабыня, она же…

— Я знаю, — низким спокойным голосом перебил ее герцог, и снова от него разошлись леденящие душу силовые волны. Драконица звучно захлопнула рот и обиженно посмотрела на внука, ожидая объяснений, и получила их: — Бабуль, ты мне сама говорила, что людские дела не нашего драконьего ума дела, так?

— Говорила, — согласилась старушка и гордо задрала нос вверх.

— Вот и прекрасно! — улыбнулся Сиэль и взял меня за руку. Я ощутила теплые успокаивающе волны, расходящиеся по всему телу от ладони, даже сама немного расслабилась. И, да, у меня в голове была такая каша, что хоть ложку доставай и ешь. Стоит добавить, что все остальные присутствующие внимательно следили за диалогом, поворачивая головы то в одну, то в другую сторону. Развлекались, не иначе.

— Ты кое-что забыл, мой дорогой, — ласково улыбнулась старушка и показательно поднялась, вид при этом у нее был царственный: идеальная осанка, горделивый наклон головы, ясный взгляд. — Пока еще я глава этого рода, и ты будешь считаться со мной, хочешь ты этого или нет. Я сегодня же приеду погостить и лично проконтролирую вашу ситуацию.

И снова повисла угрожающе опасная пауза.

— Даория, прошу, не горячитесь, — нарочито спокойно заговорил отец Сиэля, при этом одной рукой нервно теребя косматую бороду, а пальцами другой выстукивая ритм по столу. — Дело житейское, молодое. Может, они сами как-нибудь разберутся? В конце концов, сын только вернулся в семью; вы бы не спугнули, а?

— Элиус, тебя еще забыла спросить! — фыркнула бабуля и гневно сверкнула желтыми очами. — Вот уйду в закат — делай, что знаешь, а пока сиди и помалкивай.

Как ни странно, дракон действительно замолчал. Вздохнул и молча кивнул.

— С бабулей лучше не ссориться, — шепнул мне на ухо Сиэль. — Она на самом деле очень добрая, просто сердится сейчас. Я же ее любимый внук, наследник, а сбежал, поджав хвост, как самый последний трус.

И снова меня распирали два чувства сразу: это желание сбежать немедленно из этого цирка шапито, а еще острая необходимость разузнать, что же там за тайна спрятана в недрах семьи.

— А сейчас — обед, или я а себя не отвечаю! — в завершение всем распрям гаркнула Даория, показательно взялась за приборы и принялась подгонять ближайшую из Франшуз, чтобы та ей накладывала еду. В тот же момент все присутствующие согласно загалдели и принялись за трапезу. Откровенно говоря, аппетит у меня пропал, я просто следила сейчас за драконьим семейством и глупо хлопала ресницами. Бабуля заметила мое замешательство и приказала:

— Сиэлиус, мой мальчик, будь добр, проследи, чтобы твоя бедная амадина не осталась голодна. А то, глядишь, помрет от голода, а мне опять все за тебя расхлебывай.

— Бабуль, не утрируй! — отмахнулся герцог и, тем не менее, принялся активно наполнять мою тарелку. Повернувшись ко мне, тихо добавил: — Кажется, у нас неприятности на ближайшие пару недель.

— Не у нас, а у тебя, дракон! — сердито фыркнула я в ответ. — Я на такое не подписывалась!

— Два! Теперь уже два, — ухмыльнулся в ответ Сиэль, на что я непонимающе прошипела:

— Что два?

— Теперь ты мне должна два поцелуя. — И улыбка до ушей.

— Еще чего! Мы договаривались только на один! И то я еще подумаю, — фыркнула я.

— О, моя милая амадина, запомни: с драконом не торгуются. Никогда.

— Это мы еще посмотрим! — фыркнула я и принялась активно набивать рот многочисленными закусками, мясом и овощами. Потому что, если бы я этого не сделала, то моя упрямая натура потребовала бы продолжения разбирательств и доказательства своей невиновности, а сейчас нужно было помолчать. И подумать, конечно.

Стол ломился от огромного количества блюд — казалось, их больше сотни видов. Скажу по правде: еще никогда в жизни я не видела столько угощений. Приступая к еде, я наивно полагала, что обед продлится достаточно долго, чтобы я смогла попробовать хотя бы десятую их часть. Однако драконы ели угрожающе много и катастрофически быстро. Создавалось ощущение, что это не я едва не падала от голода, а они. Особенно бабуля, у нее был поистине здоровый аппетит. Франшузы то и дело сновали с новыми подносами и тарелками, однако и новые деликатесы сметали в считанные минуты. Я прыснула в кулак и едва не подавилась, когда отец Сиэля чуть не подрался с соседом из-за румяного молочного поросенка, запеченного с яблоком во рту. Хорошо, что вовремя подоспела еще одна Франшуза и принесла второго такого же.

Когда я, наконец, прикончила свою тарелку, драконы успели смести все остальное.

Сладкое красное вино горячило кровь, и уже после пятого глотка мне стало жарко. А еще вдруг почему-то пропал страх, зато откуда-то проснулась храбрость и ее вечная спутница — глупость. «Сати, молчи, только молчи», — мысленно говорила я себе, чтобы сдержаться. Получилось.

— Благодарю вас всех за то, что приняли назад непутевого балбеса, — снова поднялся с места и заговорил мой герцог. — Я вас не подведу.

В ответ на слова благодарности сперва близнецы синхронно принялись стучать кулаком по столу, потом к ним присоединились мужчины, а затем и женщины. Наконец, встала Даория и, улыбнувшись, сказала:

— Да продолжится наш род, да восславится наша кровь, да сгинут наши враги, да благоволят нам боги, так тому и быть! — торжественно объявила старая драконица и залпом выпила вино из бокала. За ней повторили все остальные, и я тоже решила не выделяться. Я старалась, как и драконы, в пару глотков осушить бокал, вот только подавилась из-за ужасного грохота и неожиданно распахнувшихся главных дверей.

— Караул! — заорал сумасшедшим басом Баян и, как обезумевший, ворвался в столовую, с ходу вскочил на стол и в несколько прыжков оказался возле меня, перебив при этом уйму посуды. Драконы удивленно вытаращились, а бабуля от шока крякнула. Пони же развернулся возле меня, аккуратно опустил белоснежную попу прямо мне в тарелку, закрывая своей внушительной фигурой от многочисленных взглядов, и воинственно заявил: — А ну, не обижать Сати! Сперва вам придется иметь дело со мной и с моими опасными зубами!

И клацнул зубами, чтобы присутствующие понимали, что он не шутит. Я уронила голову на руку и тихонько захныкала — то ли от смеха, то ли от слез. Интересно, как еще стол выдержал немаленького пони? Ах, да, он же предназначен для драконов, наверняка чем-то защищен. В общем, проблем было много, стало еще больше. Я не знала, как на подобную выходку отреагируют опасные рептилии, пусть и в человеческом облике. Стоило ожидать, что Баяна разорвут на клочки, или испепелят на месте, или подадут на ужин.

— Вот! Смотри и учись, бестолочь! — ласково улыбаясь, сказала Даория (хотя улыбка ее была больше похожа на оскал), глядя при этом она прямо Сиэлю в глаза, а рукой указывала на пони. — Вот как нужно защищать свою амадину.

И опять повисла угрожающая тишина. По драконам было видно, что они не сердиты, а скорее, едва сдерживаются от смеха. Тем не менее, Сиэль выглядел расстроенным.

— Баян, а ну, слезь со стола! — гневно прошипела я и дернула пони за длинную гриву. — Я сама тебя сейчас съем! А ну, брысь!

Повернувшись ко мне, Баян изучил обстановку, затем он внимательно осмотрел собравшихся, будто убедился, что все в порядке и живы-здоровы. Закончив осмотр, пони неуклюже шлепнулся со стола на пол и спрятался за моим стулом. Напоследок он высунул из-за спинки стула голову и добавил, смущенно хлопая ресницами:

— Прошу прощения, учебная тревога. Можете продолжать и не обращать на меня внимания.

Я все так же и сидела, подперев голову рукой и боясь поднять глаза.

— Обед закончен, — нервно объявил герцог и поднялся на ноги. — Я обязательно посещу каждого из вас в знак уважения. До скорых встреч!

Как только Сиэль объявил об окончании трапезы, драконы один за другим сперва прошептали заклинание, а после пропали в сиянии многочисленных порталов. Последней открыла пространственную щель Даория; перед тем как исчезнуть, она внимательно посмотрела на меня и предупредила:

— Прибуду завтра. До скорых встреч!

Хотя мне показалось, что это была самая настоящая угроза.

— Так-так-так, на чем это мы остановились? — тут же выразительно ухмыльнулся Сиэль и сделал вид, что глубоко задумался, тем самым отвлекая от затянувшейся портальной щели и напоминая, что у кого-то неприятности. И этот «кто-то» — я! Моментально покраснев, как юная и неопытная лэри (впрочем, я такой и была), я аккуратненько встала со стула и маленькими шажочками пошла к выходу. Дракон сделал вид, что не заметил моего отступления, а потом, когда я была уже почти на свободе, рванул к двери и через мгновение прижал меня к ней.

— Так дело не пойдет, за тобой должок, моя дорогая.

Сквозь сияющие желтые глаза на меня внимательно смотрел дракон. И выжидал, не спеша, наслаждаясь моим замешательством.

— Хорошо, — сказала я, быстро облизнула пересохшие губы и зажмурилась, дрожа от страха и ожидая жестокого и резкого поцелуя, — слишком уж взбудоражен был герцог. Однако жестокости не последовало. Сперва он поцеловал меня в шею — так трепетно и нежно, едва касаясь кожи и тяжело дыша, что ноги подкосились, и стон невольно вырвался из моих губ. И был тут же пойман губами Сиэля, такими мягкими и горячими, словно у него был жар. Углубив поцелуй, дракон тяжело задышал, а потом быстро отстранился, сделав шаг назад, я же интуитивно подалась вперед.

— Какая ненасытная! — поддел меня Сиэль, на что я насупилась и буркнула:

— Вовсе нет!

Я хотела начать препираться, доказать, что это он не прав, но вдруг заметила остолбеневшего Баяна за спиной у герцога. Пони стоял неподвижно, словно застыл, и смотрел на меня, не мигая широко распахнутыми глазами. Его уши были повернуты вперед, словно он внимательно слушает, а рот раскрыт от удивления так сильно, что на пол потихоньку капали слюни. Но, надо отдать ему должное, Баян быстро пришел в себя, встрепенулся и в своей излюбленной манере пробасил:

— Я тут спасать ее несусь со всех ног, а она целуется? — Всхрапнул, мотнул головой и добавил: — И вино все без меня выпили. Возмутительно!

Повернувшись, герцог окинул взглядом пони и потребовал:

— А ну, брысь на конюшни, тут животным не место!

Баян же, оскорбленный до глубины души, всхлипнул и быстренько метнулся ко мне, потерся розовым носом о мою ладонь и ответил:

— А я и не животное! Я — фамильяр, между прочим. К вашему сведению, нам положено быть рядом с хозяевами круглосуточно, иначе наши фамильярские связи ослабевают и истлевают, и сами мы кирдык.

— Что за чепуха?! — возмутился герцог. — Какой еще пони-фамильяр?!

Я тоже хотела возмутиться: ведь кусочек души человека не так-то просто приживить коту или собаке, и уж куда сложнее — всем более крупным. Но вовремя заметила, как Баян мне подмигнул, и промолчала, кивнув.

— Экспериментальной породы! — гордо задрал голову пони, а потом он посмотрел на меня: — И вообще, нам пора отдохнуть после обеда.

* * *

— Ну что за несправедливость, как можно?! — искренне возмущался Баян, развалившись на пушистой шкуре возле моей постели, на которой как раз лежала я, удобно устроившись на животе и подложив ладони под подбородок. А пони все сокрушался. — Я тоже хочу свою собственную кровать! Фамильяр я или где?

— Ты — фамильяр понарошку, — улыбнувшись ответила другу. — И свою постель я тебе не отдам, нет! Так и знай, на конюшни отправлю.

Баян отвечать мне не стал. Он изобразил оскорбленную невинность, обиженно фыркнул и повернулся ко мне хвостом. Вот же артист! Однако, выдержав картинную паузу, Баян снова заговорил:

— Может, сделаем набег на кухню, а? — И посмотрел на меня трепетным взглядомсовершенно милого и доброго существа.

— Ну уж нет! Ты сам выпроводил Франшузу, а она несла подносы с ужином, между прочим! — возмутилась я, на что пони обреченно вздохнул и поник, словно глубоко раскаивается. А потом заговорил таким бедным и несчастным голосом, будто его били, мучили, истязали:

— Ты не понимаешь! Я, как увидел ее, сразу обомлел. Она меня в дом пускать не хотела, представляешь? Как какую-то скотину подзаборную! Я же думал, тебя тут убивают, а она: «Ждите на конюшне, у меня инструкции». Вот я и погорячился слегка.

В ответ я вздохнула и зажмурилась.

Его «слегка» — это мягко сказано. По факту, стоило управляющей открыть двери и войти, как Баян издал пронзительный крик и одарил ее мощным пинком обеих задних ног сразу. Понятное дело, Франшуза вывалилась в коридор, а мой ужин на нее. Еще рычащие угрозы Баяна, раздавшиеся сразу после нападения… В общем, метаморф, ворча себе под нос, быстренько унес ноги. И ужин больше не принес, вот мы и сидели голодные и холодные.

— Иди пощипли травку, если так голоден. В конце-то концов, ты же конь! — не выдержала я тихого и непрекращающегося завывания под кроватью.

— Травка — это запас на голодное время, — опротестовал мое предложение Баян и обреченно вздохнул.

Так мы и провели вечер — оба жутко голодные, но слишком упрямые, чтобы сдаться или уступить. Я ведь требовала извинений перед Франшузой: она же не виновата, что герцог запретил пускать животных в дом. К тому же, мы ведь не знаем, какая из личин метаморфа была виновницей.

Как следствие, я полночи ворочалась и не могла заснуть, а когда все же засыпала, во сне мне являлись вяленые колбаски и паштет, а еще ватрушки и булочки с корицей. Во время очередного пробуждения я подавилась волосами и едва не получила от этого сердечный приступ: как оказалось, Баян каким-то образом пробрался на широкую постель и заснул с самого края, не разбудив при этом меня. Я прогнала незваного гостя, ворчащего о жестокости и моем маленьком черном сердце.