Элиот подъехал к кирпичному дому в стиле ранчо, расположенному в окрестностях Форт-Уэрта. В свете уличного фонаря он мог видеть, что дом выглядел точно так, как и прошлой весной, когда он бывал здесь. Теперь, правда, листья кленов уже покраснели, но трава все еще оставалась зеленой.

Мэри, как он сказал Лианне и Терману, была хорошим человеком. Честно говоря, Элиот даже не мог вспомнить, почему они перестали встречаться. Просто эта связь оборвалась, как и большинство его любовных связей. Иногда это происходило потому, что женщину начинало раздражать его слишком повышенное внимание к работе, а не к ней. Тогда Элиот вычеркивал эту женщину из своей жизни, понимая, что не сможет дать того, что ей требуется.

Однако с Мэри дело обстояло иначе. Просто в один прекрасный день Элиот вдруг вспомнил, что очень давно не звонил ей. С их последней встречи прошло слишком много времени, чтобы как ни в чем не бывало возобновить отношения. И Элиот так и не позвонил.

Эта связь не оставила никаких неприятных воспоминаний. Ему не за что было злиться на Мэри. А значит, и у Эдварда не было причин для злости.

Если только не произошел какой-нибудь инцидент, о котором он не помнил. Элиот не мог больше полагаться на свою память. Возможно, Мэри чем-то рассердила Эдварда.

Элиот сидел в машине, уставившись на дом. Конечно, следовало бы предварительно позвонить. Если сейчас она не откроет дверь, он выяснит только то, что Мэри нет дома. А если откроет, то что он ей скажет? Именно поэтому он и не позвонил предварительно.

Элиот распахнул дверцу машины и заставил себя пройти по дорожке к входной двери. Ему казалось, что он пробирается по зыбучим пескам, хотя на самом деле шел по гладкой бетонной дорожке.

Белокурая привлекательная женщина открыла дверь почти сразу, и Элиот испытал шок, потому что с трудом узнал свою бывшую любовницу. Нет, она совсем не изменилась, просто среди других воспоминаний, имевших для него значение, Элиоту не удалось сохранить в памяти ее черты.

Но прежде чем он успел проанализировать это открытие, приветливое выражение на лице Мэри сменилось злобной маской.

— Что тебе нужно? — грубо спросила она.

Хороший вопрос. Элиот не знал, как ответить на него. Он хотел узнать, жива ли она и здорова, и теперь, когда выяснил это, ему от нее больше ничего и не требовалось. Однако внезапно Элиоту захотелось узнать что-нибудь об их отношениях, например, почему ее черты исчезли из его памяти.

Женщина сделала шаг назад и попыталась закрыть дверь.

— Подожди, Мэри, — взмолился Элиот.

— Ради чего? Чтобы ты попользовался мною, унизил, а потом снова вышвырнул?

— Прости, я не знал, что так поступил с тобой. У меня не было такого намерения.

Мэри сложила руки на груди и уставилась на Элиота.

— Не было намерения? Да, тебе удалось меня одурачить. Ты бессердечный негодяй. Познакомившись с тобой, я решила, что ты просто тюфяк. Поэтому и не удивилась, когда ты перестал звонить. Но ты снова появился и принялся обхаживать меня, дарить цветы, водить в хорошие рестораны, плести чушь о том, как сильно любишь меня. Мне бы сразу следовало понять, чем все это кончится. Ты что, ловишь кайф от этого? Значит, ты просто болен, Элиот Кейн. Очень болен.

Элиот хотел спросить, что он ей сделал плохого… то есть что плохого сделал Эдвард, однако на самом деле ему было страшно услышать ее ответ.

— Извини, — пробормотал он и повернулся, чтобы уйти. — Он не имел права так поступать с тобой. Мне очень жаль.

— Он? Да это же сделал ты! Что еще за чепуха насчет «него»? Ты что, совсем уже докатился? Имей, по крайней мере, мужество отвечать за собственные поступки!

Ругань Мэри преследовала Элиота весь путь до машины, продолжала звучать в ушах и когда он уехал. Однако все проклятия меркли в сравнении с ее обвинением.

Имей мужество отвечать за собственные поступки.

Пицца, которую они заказали, оказалась сухой и безвкусной, хотя доставили ее из любимой пиццерии Лианны. Поэтому когда зазвонил телефон, Лианна отложила в сторону вилку и перестала притворяться, что ест.

Терман подошел к кухонному буфету и снял трубку настенного телефона.

— Алло?

Только когда Терман посмотрел на Лианну с легкой улыбкой и покачал головой, Лианна, затаившая дыхание, смогла вздохнуть.

Около минуты Терман внимательно слушал собеседника.

— Похоже, полетел генератор, но ты же знаешь, я плохо разбираюсь в машинах. Лучше скажи мне, где ты, и я за тобой приеду. — Он что-то записал на листке бумаги. — Возвращайся в машину и запри дверцы. Я постараюсь приехать побыстрее. — Терман повесил трубку. — Это Ширли, у нее сломалась машина, и она застряла в южном районе.

Лианна знала, что Ширли — подруга Термана и его партнер по бриджу.

— Вы хотите, чтобы я осталась здесь на тот случай, если Элиот позвонит до вашего возвращения?

Терман лукаво усмехнулся.

— Мне показалось или я действительно услышал нотки желания в твоем предложении?

— Но Элиот может испытывать стресс после всего того, что произошло сегодня. Ему потребуется общение с человеком, а не с автоответчиком.

— Да, вероятно, — согласился Терман. — Хорошо, оставайся здесь и отвечай на телефонные звонки. Если Элиот позвонит до моего возвращения, поговори с ним, подготовь, если что-то понадобится, к моему приезду. Не думаю, что до разговора со мной он попытается позвонить этой женщине. — Он взял ключи от машины и направился к двери. Дикси вскочила и побежала за ним. Терман остановился в нерешительности, переводя взгляд с собаки на Лианну.

— Ширли застряла в опасном районе города, — возразила Лианна. — Берите с собой Дикси. Вы вернетесь скоро, может, даже успеете до звонка Элиота. А по телефону мне никто не причинит вреда.

Терман сделал знак Дикси следовать за ним.

— Запри за мной дверь, — напомнил он Лианне.

Глаза Лианны округлились.

— Я, пожалуй, запишу этот приказ на диктофон, чтобы ни вы, ни Элиот не утруждались постоянно повторять его.

Терман открыл дверь, затем повернулся к Лианне.

— Ты права, кто-то должен ждать здесь звонка Элиота, но не пытайся дурачить меня насчет того, почему тебе хочется этого. Надеюсь, что ты хоть себя не дурачишь.

И прежде чем Лианна успела ответить, Терман вышел на улицу.

Нет, она не обманывала себя. Лианну слишком заботило благополучие Элиота, но это могло причинить ей вред и ничем не помочь ему. Она здорово рисковала, поскольку существовала очень большая вероятность того, что в конечном итоге она потерпит поражение и ничего не приобретет.

Прибравшись на кухне, Лианна уселась перед телевизором и попыталась расслабиться. Но уже к первой рекламной паузе она осознала, что совершенно не помнит, что же происходило в комедийном сериале, который она вроде бы смотрела. И когда спустя пятнадцать минут зазвонил телефон, Лианна схватила трубку еще прежде, чем смолк первый звонок.

— Лианна, это Терман. Элиот не звонил?

Пальцы Лианны, сжимавшие трубку, расслабились.

— Нет.

— Ладно, мы ждем тягач, который заберет машину Ширли. Не рискуем оставить ее здесь на ночь. Приеду, как только смогу. Ты в порядке?

— Не волнуйтесь, Терман, у меня все хорошо. Сижу перед телевизором и скучаю.

— Выключи эту чертову штуковину и почитай книгу. До встречи.

Лианна послушалась и выключила телевизор. Взяв какой-то журнал, она безуспешно попыталась сконцентрироваться на содержании одной из статей.

Наконец раздался стук в дверь. Отбросив журнал, Лианна поспешила встретить Термана. Она уже сняла цепочку и отодвинула засов, но тут ей пришло в голову все же поинтересоваться, кто стоит за дверью.

— Терман, это вы? — спросила Лианна.

Ответа не последовало, и Лианна со страхом осознала, что она одна в доме. Револьвер Элиота остался в ее спальне. Дикси — с Терманом, дверь уже почти открыта, а человек, постучавший в дверь, не называет себя.

— Лианна? — Прозвучавший наконец-то голос невидимого собеседника принадлежал Элиоту. Или Эдварду.

— Да? — Дрожащими пальцами Лианна попыталась задвинуть засов.

— А где Терман? Вы одна?

— Терман вышел на минутку. Он сейчас вернется, — ответила Лианна дрожащим от страха голосом. Собеседник, без сомнения, слышал это.

— Тогда я подожду в машине. — Пока Лианна прислушивалась к звуку удаляющихся шагов, ей пришло в голову, что Эдвард так просто не ушел бы. Если только он не скорректировал свое поведение, чтобы как можно лучше изображать Элиота.

Она чуть-чуть приоткрыла дверь и выглянула на улицу. Ее взору предстали широкая прямая спина, все тот же синий костюм. Мужчина направлялся по дорожке к машине. Если бы только она могла увидеть номер!.. Но машина стояла к ней боком.

— Элиот! — прошептала Лианна и затаила дыхание.

Он резко обернулся, и в свете фонаря, горевшего над крыльцом, она увидела смятение и страх на его лице и поняла, что это Элиот.

— Что вы здесь делаете одна? — недовольным тоном спросил он.

— Жду вас. — От облегчения у Лианны едва не закружилась голова. — Все в порядке. Терман уже едет сюда. Входите.

Он замялся, но Лианна знала, что ему просто необходимо поговорить с кем-нибудь, если уж он решился приехать, не позвонив предварительно.

— У Термана возле камина лежит кочерга. Обещаю, что буду держать ее на коленях, — с улыбкой пошутила она.

Элиот не улыбнулся в ответ. И хотя его лицо казалось высеченным из камня, Лианна догадалась, как мучительно для него сознавать, что при общении о ним необходимы такие меры предосторожности.

— А куда уехал Терман? — поинтересовался Элиот.

— За своей приятельницей, у которой сломалась машина. — Лианна шагнула назад, распахнула дверь и протянула руку навстречу Элиоту.

Этот жест, похоже, развеял сомнения Элиота, и он медленно двинулся к дому.

— У меня есть хорошая новость. Мэри Ланден жива и здорова. — Подойдя к порогу, Элиот замялся, но затем вошел в дом.

Лианна закрыла за ним дверь, подумав, что нет необходимости запирать ее. Ведь тот, кого она боялась, кто угрожал ее безопасности, уже находился в доме. Она сама его пригласила.

— Я ездил к ней домой, — заявил Элиот.

Он взглянул на нее в упор, словно предупреждая, что не намерен обсуждать свое право на самостоятельные поступки. Лианне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, о ком идет речь. Она жестом предложила Элиоту сесть на диван.

— При виде меня она отнюдь не обрадовалась. — Руки Элиота впились в колени так, что костяшки пальцев побелели.

У Лианны не было желания выслушивать подробности, но она была вынуждена.

— И что произошло?

— Мэри обвинила меня в том, что я использовал ее, унизил, а потом бросил. Я не знал, что ей ответить. Извинился, сказал, что он не имел права так обращаться с ней. — Элиот поднес руку к глазам, словно пытаясь отгородиться от мучительного воспоминания. — А она меня отругала. Сказала, что я должен сам отвечать за свои поступки, а не обвинять в них «его».

Лианна накрыла ладонью руку Элиота, и, когда он поднял на нее глаза, она увидела в них страдание.

— Она живой человек, — еле слышно проговорил Элиот, — и слова ее справедливы. Я не имел права так обращаться с ней.

Его слова заставили Лианну задрожать. Впервые Элиот напрямую связал себя с Эдвардом. А он тихо продолжал, словно разговаривал сам с собой:

— Ведь я, как и он, обошелся о ней бесчеловечно. Просто не посчитал ее за человека. Я вообще плохо схожусь с людьми, даже приучил себя к мысли, что мне это только во благо. Правда, теперь я в этом не уверен. — Элиот покачал головой и отвернулся. — Можно стакан воды?

— А как насчет пива?

— Да, с удовольствием выпил бы сейчас пива.

Похоже, Элиота обрадовала возможность прекратить разговор о Мэри Ланден, Эдварде, а также о его собственном неумении сходиться с людьми. Лианне, напротив, не терпелось продолжить беседу, узнать побольше о его неудачах в отношениях с окружающими. Как врачу ей был интересен этот аспект, а как женщине — хотелось побороть предубеждение Элиота. Вероятно, догадавшись о ее намерении, он постарался уйти от этой темы.

Открыв холодильник Термана, чтобы достать пиво, Лианна заметила недоеденную пиццу. Она подумала, что Элиот, наверное, не ужинал. Немного еды ему не повредит. Лианна разогрела пиццу в микроволновой печи и отнесла Элиоту вместе с пивом.

Пиццу он принял с благодарностью.

— Даже не мог представить себе, что буду испытывать голод после всего того, что произошло сегодня.

Лианна села в кресло напротив него.

— По мнению ведущих физиологов, еда — первейшая потребность человека. Самая основная. Вы не можете постоянно жить на нервах, обязательно необходим перерыв.

Пока Элиот поглощал пиццу и пиво, Лианна заметила, что он постепенно успокаивается. Сначала он жевал вяло, потом более оживленно, исчезло напряжение в плечах, разгладились морщины вокруг глаз.

— Моя мама всегда говорила, что еда помогает в любой ситуации, — сказала Лианна. — К этому выводу она пришла без всяких физиологов.

Элиот поставил пустую тарелку и банку из-под пива на кофейный столик, откинулся на спинку дивана и несколько минут пристально разглядывал Лианну, словно хотел понять, что творится в ее голове и сердце.

— Вы знаете обо мне все, — произнес он наконец. — Знаете все мои проблемы, страхи и унижения. У меня такое впечатление, будто я стою перед вами абсолютно голый, а вы полностью одеты, да еще закутаны в шубу. Расскажите мне о своих родителях. Они еще живы? Где вы выросли? Здесь, в Далласе?

Лианна поняла, что Элиот пытается разрушить защитный панцирь, которым она старалась окружить себя. Он жаждал более близких отношений, однако его вопросы напомнили Лианне об отце, его болезни и самоубийстве, о проблемах Элиота, и она насторожилась, сказав себе, что не должна терять бдительность.

Ей показалось, что Элиот ступил за опасную черту. До сих пор он сторонился ее ради ее же собственной безопасности. А теперь, похоже, пытался сблизиться с ней.

— Нет, я родилась не в Далласе, выросла в небольшом городке в Оклахоме. Мой отец… умер, когда мне было шестнадцать, мама второй раз вышла замуж и сейчас живет в том самом городке.

— Что случилось, Лианна? Откуда эта внезапная холодность? — Элиот лукаво улыбнулся. — Если бы это произошло со мной, вы бы захотели загипнотизировать меня и выяснить, что творится у меня в голове.

Лианна через силу улыбнулась.

— Мы поменялись ролями? Теперь вы пытаетесь оценить мое психическое состояние?

Но Элиот не подхватил ее шутливый тон.

— Мне надо знать о вас не меньше, чем вы знаете обо мне. Возможно, мне не нравится, что вы знаете обо мне все, а я о вас — ничего. Расскажите мне, как умер ваш отец. А с матерью вы близки?

Лианна смутилась. Ей не хотелось рассказывать Элиоту о своем детстве, да и не следовало вести такие разговоры с пациентом. Однако он уже не был ее пациентом. Перед ней сидел мужчина, который хотел находиться с ней в равном положении. И не понятно, каким образом, но его настойчивый взгляд сумел вытащить из нее слова — подобно тому, как его физическое прикосновение притягивало к нему ее тело.

— Мой отец был чудесным человеком. Профессор английской литературы, истинный джентльмен. Когда я была маленькой девочкой, он сажал меня на колени и читал мне стихи Томаса Элиота. Но потом он заболел. — Лианна пыталась говорить ровным голосом, отстраняясь от смысла слов, от чувства ярости, страха и печали. Элиоту было достаточно и своих трудностей, так что не стоило добавлять к ним еще и ее проблемы. — Отец начал страдать приступами депрессии. Когда мне было шестнадцать лет, он покончил с собой. Застрелился из револьвера. Я видела, как он нажал на спусковой крючок.

Элиот, запрокинув голову, тихо застонал.

— Господи, Лианна, простите. — Он снова посмотрел на нее. — Теперь мне понятно, почему вы не хотели брать мой револьвер. Я не должен был настаивать.

— Ничего, все в порядке. Это произошло много лет назад. — Сомнение, написанное на лице Элиота, подсказало Лианне, что он ей не поверил.

— Да, и мои родители погибли много лет назад. Но вы с Терманом считаете, что их смерть до сих пор оказывает определенное влияние на меня.

Лианна кивнула, признавая правильность его замечания. Ей трудно было это отрицать.

— Поступок моего отца вызвал у меня желание помогать людям, страдающим умственными расстройствами.

— И заставил держаться от них на безопасном удалении.

Лианна смело взглянула в глаза Элиоту. Он заслужил право знать всю правду о том, почему она вынуждена избегать его.

— Да.

— Значит, у вас имеется двойная причина держаться подальше от меня: Эдвард и трагедия, случившаяся с вашим отцом. Похоже, мой первый порыв сблизиться с вами был обречен на неудачу еще в самом зародыше. — Элиот поднялся с дивана. — Благодарю за пиво и пиццу.

— Нет! — Лианна тоже вскочила, не желая так отпускать его. Ведь он может больше никогда не повторить своей попытки. Она подошла к дивану, села, взяла Элиота за руку и потянула вниз. — Поговорите со мной. Элиот, это может стать переломным моментом!

Не отнимая руки, Элиот опустился на диван рядом с Лианной, повернулся и в упор посмотрел на нее. Глаза его сверкали.

— Черт побери, вы больше не мой врач! И я не желаю говорить с вами о переломных моментах и прочих вещах, связанных с психиатрией. Вы — первая женщина, с которой мне захотелось по-настоящему сблизиться, но у меня ничего не получилось. — Элиот поднес свободную ладонь к щеке Лианны. — Так, может, этот ваш чертов переломный момент уже настал? Если даже я больше никогда не увижу вас, все равно ваше лицо будет храниться в моей памяти лет двадцать. Я не забуду те чувства, которые вы пробудили во мне. Господи, как я хочу вас, Лианна!

Элиот поднес руку Лианны ко рту и, склонив голову, провел губами по ладони, касаясь языком чувствительной кожи. Другая его рука легла на шею Лианны и притянула ее голову ближе. Губы Элиота поймали губы Лианны и нежно, возбуждающе заскользили по ним.

Сильные руки Элиота прижали Лианну к мускулистому телу, и ей захотелось раствориться в нем, отдаться во власть его силе, забыть обо всем, кроме желания и страстных, упоительных чувств, которые он вызывал в ней. Лианна тоже обняла Элиота, гладя его широкую спину.

Губы Элиота покрывали поцелуями лицо Лианны, нежно касаясь век, кончика носа, щек, шеи, а затем вновь впились в ее губы. Дыхание Элиота было горячим и учащенным, пронзая манящей сладостью каждый нерв Лианны. Горя желанием, она ответила на поцелуи Элиота, их языки соприкоснулись, усиливая возбуждение.

Груди Лианны, прижатые к груди Элиота, жаждали его прикосновений и ласк, чтобы отправиться в безумное путешествие из реального мира в мир наслаждений… Внезапно Элиот отстранился от Лианны и внимательно вгляделся в ее лицо. Глаза его горели золотистым огнем. Он усадил Лианну к себе на колени. Она откинулась на спинку дивана, обтянутую грубой на ощупь тканью.

Пальцы Элиота взялись за верхнюю пуговицу ее блузки, и она помогла ему расстегнуть ее. Теперь ничто не мешало Элиоту ласкать ее грудь, и она замерла в ожидании блаженства.

И тут Элиот отшатнулся, оттолкнув Лианну в сторону. Она вскочила с дивана и дрожащими руками застегнула пуговицу, пытаясь успокоить возбужденное тело. А он, закрыв лицо ладонями, простонал:

— Господи, что я делаю!

Лианна опустилась на диван рядом с ним. Возбуждение не отпускало ее.

— Все в порядке, — шепнула она, хотя прекрасно понимала, что это не так.

Элиот вскочил. Глаза его вновь засверкали, но на этот раз от ярости.

— Нет, не в порядке, — возразил он, как бы озвучив мысль Лианны. — Я не смею подвергать вас такой опасности!

— Не надо винить себя. Мы оба ведем себя глупо, — проговорила она, не испытывая никакого сожаления.

— Мне очень жаль, Лианна. Простите меня! Но вы находитесь наедине с мужчиной, который в любую минуту может совершить покушение на вашу жизнь, а я совсем потерял контроль над собой. Мне надо уйти.

С этими словами Элиот направился к двери. Лианна понимала, что ему действительно лучше уйти, однако не хотела этого. Вместе им было так хорошо, эмоционально и физически, а теперь он уходит, оставляя ее одну. Ей хотелось уговорить его остаться, но она знала, что делать этого не следует.

— Успокойтесь, Элиот. Вы не сделали мне ничего плохого. Ничего не случилось.

Уже взявшись за ручку двери, Элиот обернулся.

— Но мог сделать. А этого нельзя допустить.

— Тогда уйду я, — предложила Лианна. — Ведь Терман хочет поговорить с вами, да и вам необходим этот разговор. Оставайтесь здесь, а я пойду домой.

— Терман ждет от меня всего лишь звонка, — возразил Элиот и тут же вышел, закрыв за собой дверь.

Когда Лианна выбежала на крыльцо, она успела только увидеть, как он сел в машину и уехал.