Воздушная мощь — решающая сила в Корее

Стюарт Дж. Т.

Часть V.

Взгляд на будущее в свете прошлого

 

 

Один сотрудник редакции журнала «Эр юниверсити куотэрли ревью» однажды сравнил корейскую войну со своеобразно поставленной пьесой, имеющей таинственный и курьезный характер. В этой пьесе выступали очень странные артисты, изображавшие причудливый конфликт с запутанным сюжетом, одурачивающим зрителя и опрокидывающим все расчеты экспертов и военных пророков. В заключение он сказал, что по большинству крупных проблем и аспектов эта война не была похожа на вторую мировую войну. По своему характеру она также не соответствовала представлениям военных стратегов о третьей мировой войне.

В начале военных действий в Корее американские сухопутные войска и военно-воздушные силы, находившиеся в Японии, далеко не соответствовали требованиям обстановки.

Жесткие ограничения в бюджетных ассигнованиях, основанные на ложном чувстве безопасности, обусловленным монополией США на атомную бомбу, ослабили до опасного уровня военную мощь Соединенных Штатов. Хотя эти американские вооруженные силы, по общему мнению, имели боевую подготовку на уровне второй мировой войны, они не были готовы к такой войне, какую им пришлось вести в Корее, так как она отличалась комплексом новых условий, более сложных, чем когда-либо встречавшиеся.

Для того чтобы читатель мог лучше оценить применение и эффективность воздушной мощи в Корее, нам кажется целесообразным сделать обзор изменявшихся целей войны и основных политических решений, которые оказали столь большое влияние на исход войны.

 

Туманные цели

Соединенные Штаты вступили в корейскую войну в соответствии с решением Совета Безопасности Организации Объединенных Наций от 27 июня 1950 года, предлагавшим, «чтобы страны-участницы… оказали Корейской Республике такую помощь, какая ей будет необходима для восстановления международного мира и безопасности в данном районе».

Немедленной реакцией на это предложение был приказ президента Трумэна американским военно-воздушным и военно-морским силам оказать помощь Южной Корее. Почти одновременно командующему вооруженными силами США на Дальнем Востоке было предоставлено право в случае необходимости использовать и сухопутные войска.

Целью вмешательства Соединенных Штатов было восстановление мира и порядка в стране, как необходимых предпосылок ее объединения демократическим путем. Такая постановка вопроса объясняет появление популярного и в то же время ошибочного термина «полицейская операция», который применялся для названия наших военных операций в Корее в начальный период войны. Однако скоро стало ясно, что конфликт по своему размаху и напряженности боевых действий перерос рамки простой полицейской операции и приобрел все отличительные особенности настоящей войны, ставшей в действительности самой ожесточенной и самой дорогой из войн, в которую Соединенные Штаты были когда-либо втянуты.

Все надежды уладить конфликт в духе Устава Объединенных Наций исчезли после вступления в войну китайских народных добровольцев. Стало ясно, что если Корея и будет объединена, то это будет осуществлено силой оружия. Причем вопрос о том, на какой основе она будет объединена, решится победителем:

Теперь Объединенные Нации преследовали такие же военно-политические цели, что и их противник. Так продолжалось до лета 1951 года, когда обе стороны, очевидно, поняли, что война будет длительной. К этому времени обе стороны пришли также к выводу, что объединить Корею силой никогда не удастся. Военные и политические цели воюющих сторон вновь совпали и сводились к заключению перемирия на самых выгодных условиях, за которым должно было последовать политическое решение корейского вопроса.

Эта изменчивость цели отличала корейскую войну от всех крупных войн, имевших место в американской истории. Первая мировая война велась с целью разгрома государств Центральной Европы в целях «сохранения мира для демократии». Вторая мировая война велась, чтобы разгромить силы германо-итало-японской оси и вынудить эти государства к безоговорочной капитуляции. В ходе войны имелось очень мало ограничений. Соединенные Штаты применяли все виды оружия, которые были в их распоряжении, независимо от того, когда они появились, и они использовались там, где это могло дать наибольший эффект.

К сожалению, эти простые правила не господствовали в Корее. Это была война, которую Объединенные Нации вели в соответствии с правилами, требовавшими ограничения конфликта рамками Кореи, чтобы избежать открытого советского вмешательства и в то же время быть в готовности встретить любые осложнения, которые могли возникнуть. Самое худшее заключалось в том, что Объединенным Нациям так и не удалось схватиться с их настоящим врагом — СССР.

 

Ограниченная война и атомная бомба

Еще не известно точно, что заставило Северную Корею начать вторжение в Южную Корею. Однако можно, не боясь впасть в ошибку, сделать несколько общих предположений. Осуществление Советским Союзом взрыва атомного устройства в 1949 году и наличие у него небольшого запаса атомного оружия в 1950 году, очевидно, считалось достаточной гарантией против возможного применения западными странами атомного оружия. В июне 1950 года общая военная мощь союзников не была равна военной мощи коммунистического блока. Находясь далеко от стран Запада, Южная Корея была самым слабым звеном «западного» (кавычки наши. — Ред.) мира, созревшим для идеологического воздействия со стороны коммунистической Северной Кореи. Общая позиция стран Запада дала северокорейцам уверенность, что конфликт будет передан для разрешения в Организацию Объединенных Наций. И, наконец, ни США, ни СССР не были готовы к глобальной войне.

Когда западный мир поднялся на защиту Южной Кореи, то он оказался «со связанными руками». Объединенные Нации не хотели заменять одну форму агрессии другой. Они не хотели разрушать страну, уничтожать ее население и доводить обе стороны до такого состояния, которое сделало бы послевоенное восстановление трудно осуществимым. Кроме того, США не хотели провоцировать СССР на открытое вступление в войну или же расширить войну за пределы Кореи из опасения, что война могла перерасти в глобальный конфликт.

По этим причинам в начале войны военно-воздушным силам было строго запрещено наносить удары по городам, гидроэлектростанциям и другим целям. Только Когда в ноябре 1950 года в войну вступили имевшие значительное численное превосходство китайские народные добровольцы, генерал Макартур санкционировал разрушение гражданских объектов, обслуживающих вооруженные силы противника.

На протяжении всей войны военно-воздушным силам было запрещено наносить удары по целям, расположенным в Маньчжурии, или преследовать северокорейские истребители за рекой Ялуцзян. Не известно, знал ли противник о такой политике в первые месяцы войны, но вскоре он получил твердые заверения, что военные действия не будут перенесены за пределы Кореи и что атомная бомба будет применена только как самое последнее средство.

Реакция мировой общественности на заявление президента Трумэна от 30 ноября 1950 года, в котором указывалось на возможность применения атомной бомбы, была слишком спонтанной и позитивной, чтобы обмануть русских и заставить их думать, что это не являлось подлинным намерением американцев.

Выступление президента Трумэна имело место на пресс-конференции в ноябре 1950 года, когда потери вооруженных сил США в Корее возросли до 31 028 человек, и как в Конгрессе, так и в прессе увеличилось число голосов, требовавших применить атомную бомбу. Президент сказал, что США предпримут любые действия, которые потребует военная обстановка в Корее, и применят все виды оружия, которые США имеют в своем арсенале. Он добавил, что вопрос о применении атомной бомбы активно обсуждался, но что он не хотел бы видеть ее примененной по невинным людям, не имеющим никакого отношения к военной агрессии. Позднее Белый дом опубликовал заявление, что применение атомной бомбы может быть санкционировано только президентом, но пока что он не дал распоряжения командующему вооруженными силами на театре военных действий сделать это.

Это заявление на пресс-крнференции вызвало быструю и бурную реакцию. В Англии 100 членов парламента от лейбористской партии обратились с петицией к премьер-министру Эттли, требовавшей в случае применения атомной бомбы отзыва английских войск из Кореи.

Представитель французского правительства настаивал на политике умеренных мер. Крупнейшие газеты Англии, Франции и Ирландии критиковали линию Макартура и требовали, чтобы Объединенные Нации не предоставляли ему неограниченной свободы действий в Корее. Этот вопрос открыто обсуждался в Конгрессе США, причем были высказывания как за, так и против применения атомной бомбы.

Через 3 дня премьер-министр Эттли полетел в Вашингтон для серьезных переговоров с президентом Трумэном. 8 декабря было опубликовано их совместное коммюнике, в котором говорилось, что Объединенные Нации не изменили задачи, которую они возложили на их страны, и что вооруженные силы США и Великобритании будут продолжать выполнение своих обязательств. В комментариях к этому коммюнике указывалось, что боевые действия будут ограничены территорией Кореи и что собственно Китай не подвергнется нападению. Трумэн выразил надежду, что международная обстановка никогда не потребует применения атомной бомбы.

Уинстон Черчилль в своих едких комментариях по поводу переговоров между Трумэном и Эттли заявил, что было бы «глупо» доказывать, что Запад не должен первым применить атомную бомбу и что такая постановка вопроса равносильна тому, если бы сказать: «Не следует никогда стрелять до тех пор, пока тебя не убьют».

Теперь уже была утрачена возможность влиять на намерения китайских коммунистов в Корее с помощью угрозы расширить зону войны или применить атомное оружие. Объединенные Нации вновь подтвердили свое намерение воевать с коммунизмом только в Корее и только применяя обычное вооружение.

Здесь не оспаривается решение ООН (США) географически ограничить войну только границами Кореи. Фактически это было разумным решением по многим причинам: американская политика сопротивления коммунизму в любом месте была выразительно подчеркнута перед всем миром; политика США, направленная против умышленного развязывания третьей мировой войны, не была скомпрометирована; обе воюющие стороны получили известные выгоды.

В отношении последнего соображения следует заметить, что, в то время как о маньчжурском «убежище» как о районе базирования китайских военно-воздушных сил и основном источнике, снабжавшем наземные войска китайских добровольцев, было сказано и написано очень много, об «убежище», которым пользовались вооруженные силы Объединенных Наций, говорилось очень мало.

Япония и остров Окинава были буквально наводнены огромными открытыми складами предметов снабжения для военно-воздушных сил, военно-морского флота и сухопутных войск. Боевая подготовка военно-воздушных сил и сухопутных войск там проводилась непрерывно, без угрозы нападения со стороны противника.

На огромных военно-морских базах шла лихорадочная деятельность. Военные корабли Объединенных Наций беспрепятственно бороздили воды, омывающие западное и восточное побережья Кореи, и ни разу не подверглись нападению с воздуха, с суши или с моря. Военно-воздушные силы совершали боевые вылеты с авиабаз Японии и острова Окинава с самого начала и до конца войны: их действия лишь в небольшой степени стеснялись необходимостью соблюдать осторожность в отношении возможных ударов авиации противника, которые так никогда и не были нанесены. Вызывает удивление, что Советская Россия не заявляла протеста в ООН против операций военно-воздушных сил, проводившихся из-за пределов Кореи.

Здесь также не осуждается решение Объединенных Наций (в первую очередь США и Великобритании) не применять атомного оружия в Корее. Самым главным фактором, определившим это решение, было намерение США не начинать третьей мировой войны. Никто не мог с достаточной уверенностью предсказать, какая цепь событий могла бы последовать за взрывом атомной бомбы в Корее.

Было нетрудно предположить, что за взрывом атомной бомбы, произведенным вооруженными силами ООН в Корее, немедленно последовало бы атомное возмездие с маньчжурских баз со стороны Китая (или России). Это в свою очередь вызвало бы ответные атомные удары со стороны американских военно-воздушных сил по этим базам, и тогда сразу же могла бы начаться третья мировая война.

Следует также иметь в виду, что в то время атомное оружие не было еще столь обычным в военном арсенале стран, как это имеет место сейчас, и другие страны могли бы обвинить США за ведение жестокой и варварской войны.

Можно было предвидеть, что в результате использования атомного оружия мы могли бы потерять гораздо больше, нанеся ущерб моральной поддержке, оказываемой нам со стороны других стран, чем выиграть, причинив материальные потери противнику.

И, наконец, в Корее имелось мало целей, заслуживавших нанесения по ним атомных ударов в той конкретной исторической обстановке. Здесь следует принять во внимание такие факторы, как стоимость атомного оружия, его наличие и необходимость создания соответствующих резервов на случай глобальной войны, наличие таких калибров атомного оружия, которые были необходимы для поражения имевшихся целей, и многие другие вопросы. По соображениям секретности автор, к сожалению, лишен возможности подробно рассмотреть любой из этих аспектов.

Применение атомных бомб уменьшило бы потребность в силах и значительно упростило бы боевые действия авиации. Тем не менее военно-воздушные силы смогли успешно выполнить поставленные перед ними задачи.

Однако с чисто военной точки зрения автор относится отрицательно к категорическим заявлениям ООН (США) о том, что война будет ограничена исключительно территорией Кореи и что атомное оружие не будет применено. Психологические и материальные выгоды, полученные коммунистами от знания этих условий, были огромны. Таким образом, Маньчжурия стала узаконенным, неприкосновенным «убежищем» северокорейцев.

Китайцы были заверены в том, что военно-воздушные силы противника не нанесут атомных ударов по территории их отечества. Более того, заявив, что мы не применим всех видов оружия, имевшихся в нашем распоряжении, мы непроизвольно согласились вести войну с помощью живой силы, то есть такого вида ресурсов, который у коммунистов имеется в изобилии.

Интересно подумать над вопросом, вступили бы в ноябре 1950 года в войну китайские народные добровольцы, если бы знали, что мы (американцы. — Ред.) были намерены ограничить войну лишь территорией Кореи. Небезынтересно также поразмыслить, затянулись ли бы более чем на 2 года переговоры о перемирии, если бы северокорейцы не были уверены в том, что мы не собираемся применять атомное оружие.

Ошибка заключалась не в том, что было принято решение не выносить войну за пределы Кореи и не применять атомного оружия, а в том, что мир не получил от этих решений никакой пользы.

 

Воздушная мощь решает проблему

С исторической точки зрения отличительной особенностью воздушной войны в Корее явилось то, что там впервые выступила на сцену реактивная авиация. Однако ограничения, наложенные на боевые действия ВВС ООН, не позволили им полностью решить задачу по уничтожению военно-воздушных сил противника. Господство в воздухе над Кореей было завоевано Объединенными Нациями в самом начале конфликта и ни разу не уступалось противнику на протяжении всех трех последующих лет войны. Однако наши военно-воздушные силы вынуждены были воевать на условиях, выгодных противнику.

Из-за того, что мы не могли наносить удары по военно-воздушным силам противника на их основных базах в Маньчжурии, нам никогда не представлялось возможным сделать больше, чем нанести им некоторый ущерб, и то только тогда, когда командование китайских военно-воздушных сил давало возможность нам встретиться с их авиацией. Таким образом, мы были ограничены таким видом боевых действий, которые в условиях войны на суше называются «сдерживающими действиями». Возможность достижения окончательной победы полностью исключалась, и военно-воздушные силы Объединенных Наций были втянуты в такую войну, в которой обе стороны не имели строго определенных задач.

Рис. 118. Властелином воздушных просторов Кореи был истребитель американских военно-воздушных сил F-86 «Сэйбрджет». По своим летно-техническим характеристикам «Сэйбрджет» примерно соответствовал северокорейскому истребителю МиГ-15. Разница состояла лишь в том, что первый имел лучший прицел и пилотировался более подготовленными летчиками.

Самолеты, а также вооружение и оборудование для северокорейских вооруженных сил поставлялось из СССР. Живую силу, конечно, выделяли красный Китай и Северная Корея.

Военное имущество накапливалось в «безопасной» Маньчжурии и направлялось по мере необходимости в Северную Корею. Так как стратегическое применение воздушной мощи против СССР или Маньчжурии не предусматривалось «основными правилами» конфликта, то боевые действия ВВС против сухопутных войск сводились в основном к «сдерживающим действиям»; примерно то же самое можно сказать и о действиях ВВС против противника в воздухе.

Воздушная война против противника на земле сводилась к частичному решению задачи по изоляции района боевых действий (то есть к срыву подвоза живой силы, предметов снабжения, вооружения и боевой техники из тыла к фронту) и к оказанию непосредственной авиационной поддержки войскам, находившимся на поле боя.

Относительно узкая полоса между линией фронта и рекой Ялуцзян значительно уменьшала возможности применения военно-воздушных сил для полного выполнения задачи по изоляции района боевых действий, и усилия авиации можно сравнить с усилиями человека, пытающегося пальцами заткнуть отверстие в плотине. Вообще, как правило, имелось достаточно пространства для оказания непосредственной авиационной поддержки наземным войскам. Исключение имело место только в ноябре 1950 года, когда в войну вступили китайские народные добровольцы и наши войска находились на берегах реки Ялуцзян. В этой обстановке, до отхода наземных войск Объединенных Наций в южном направлении, военно-воздушные силы фактически были лишены возможности проводить боевые действия из-за недостатка территории для нанесения ударов.

В течение первого года войны, который характеризовался быстрым изменением наземной обстановки, результаты боевой деятельности авиации при осуществлении изоляции района боевых действий и непосредственной авиационной поддержки были весьма высокими. Тогда противник был вынужден вести боевые действия на открытой местности и военно-воздушые силы нанесли огромный ущерб его ресурсам. В действительности успехи авиации в течение первого года ожесточенных боевых действий и крупных продвижений сухопутных войск были столь значительны, что многие из несведущих людей (в том числе многие офицеры военно-воздушных сил) были убеждены, что войска противника, находящиеся на фронте, могли быть задушены голодом исключительно с помощью боевых действий авиации.

Однако когда летом 1951 года начались мирные переговоры и обе стороны согласились на ничейный исход конфликта, то достигнутые ранее высокие результаты в изоляции района боевых действий и в оказании непосредственной авиационной поддержки стали быстро уменьшаться. Наземные войска обеих сторон заняли стабильные позиции, и уже больше не существовало былой напряженности в ведении боевых действий. В течение двух последующих лет войны боевые действия наземных войск ограничивались отдельными изолированными боями, проводившимися с целью захвата более выгодных позиций вдоль стабильной линии фронта.

Хотя эти бои и были самыми кровопролитными за все время войны, однако вследствие ограниченного масштаба они имели относительно небольшое влияние на общие боевые возможности, а равно и потребности вооруженных сил обеих сторон в предметах снабжения и пополнениях.

Так как обе стороны совершенно оставили мысль о крупных наступательных операциях, то потребности сухопутных войск китайских народных добровольцев были небольшими; они имели возможность обеспечивать себя и даже создавать некоторые резервы за счет предметов снабжения, которые достигали линии фронта, просачиваясь через стену, воздвигнутую ни их пути в Северной Корее в результате операций военно-воздушных сил по изоляции района боевых действий.

К лету 1952 года противник на линии фронта и в прилегающих к ней тыловых районах Северной Кореи почти полностью зарылся в землю. Сухопутные войска противника на фронте были надежно укрыты в хорошо замаскированных дотах, имевших земляное покрытие толщиной в несколько футов. Это требовало от авиации осуществлять бомбометание по целям величиной с «бочку», но основная трудность заключалась в том, чтобы отыскать эти цели.

За линией фронта в Северной Корее днем не было абсолютно никакого движения ни по железным, ни по шоссейным дорогам. На рассвете поезда останавливались и укрывались в бесчисленных туннелях, которыми так богата Северная Корея. Колонны грузовиков скрывались в пещерах в склонах холмов. Применялись все способы и приемы маскировки, чтобы скрыть их от глаз летчиков военно-воздушных сил Объединенных Наций, которые беспрепятственно бороздили небо Кореи. Эти линии коммуникаций оживали только в сумерках. Однако даже и тогда средства транспорта были столь рассредоточены, что военно-воздушные силы не могли остановить их движение.

Сопоставление наших потерь с ценностью уничтоженных целей убедило командование военно-воздушных сил в том, что платить приходилось слишком дорого. За уничтожение случайного танка, паровоза, нескольких грузовых автомашин или небольшой группы военнослужащих противника приходилось расплачиваться самолетом, стоимость которого составляла полмиллиона долларов.

Военно-воздушные силы начали искать более выгодных путей для компенсации своих потерь, в связи с чем широкие масштабы деятельности авиации по изоляции района боевых действий и по оказанию непосредственной авиационной поддержки были постепенно сокращены.

Без решительного наступления сухопутных войск Объединенных Наций не было никаких надежд выкурить противника из его нор, и военно-воздушные силы перешли к нанесению массированных ударов по избранным системам целей для того, чтобы вынудить противника заключить соглашение о перемирии. Удары по этим системам целей (гидроэлектростанции и ирригационные плотины) очень хорошо описаны в третьей части книги, и нет необходимости более останавливаться на этом вопросе.

Перейдем к анализу различных фаз воздушной войны в Корее.

 

Эффективность воздушной мощи

Так называемая «стратегическая» война в Корее продолжалась меньше 2 месяцев. Когда бомбардировщики В-29 впервые прибыли на Дальний Восток, положение сухопутных войск было настолько критическим, что эти самолеты пришлось использовать исключительно для изоляции района боевых действий путем нанесения ударов по железнодорожным станциям и основным мостам на железных и шоссейных дорогах. К началу августа наземная обстановка в известной степени стабилизировалась и появилась возможность переключить средние бомбардировщики на нанесение ударов по промышленным центрам Северной Кореи. Основная военная промышленность, обеспечивавшая всем необходимым вооруженные силы Северной Кореи, а позднее и войска китайских народных добровольцев, находилась не на территории Кореи. Однако несколько промышленных предприятий Кореи играли значительную роль в обеспечении ведения войны противником. В их число входили: местные химические заводы, производившие основные исходные продукты для производства боеприпасов; нефтеперегонные заводы и заводы синтетического горючего, которые выпускали примерно 250 тыс. т топлива в год; несколько арсеналов, производивших стрелковое вооружение и боеприпасы для него, а также небольшое количество артиллерийских снарядов; некоторые из крупнейших металлургических заводов, которые производили ежегодно примерно 50 тыс. т твердых сплавов на кобальтовой основе, марганца, высококачественной стали, магния, чугуна и алюминия, и, наконец, 2 крупных паровозо — и вагоноремонтных завода.

В течение августа и сентября промышленность Северной Кореи испытала на себе тяжесть воздушных бомбардировок; удары наносились по тем заводам и фабрикам, которые могли обеспечивать ведение противником войны. К октябрю 1950 года эта задача была выполнена и сколько-нибудь значительное производство промышленной продукции в Северной Корее было прекращено.

Так как вооруженные силы противника могли обеспечиваться всем необходимым извне, то эти бомбардировки имели лишь небольшое влияние на исход войны.

Рис. 119. Одной из 18 так называемых «стратегических» целей, разрушенных осенью 1950 года, был нефтеперерабатывающий завод в Вонсане. Этот завод хотя и был небольшим по американским масштабам, но покрывал значительную часть потребностей Северной Кореи в горючем до тех пор, пока «Суперфортресы» не разрушили его в результате ночных бомбовых ударов.

Переходя далее к рассмотрению борьбы за господство в воздухе, нельзя не обратить внимания на весьма странную особенность этой войны — наряду с тем, что северокорейские вооруженные силы были отлично оснащены танковым и артиллерийско-стрелковым вооружением, они располагали крайне мизерным количеством самолетов.

Отсутствие решительного сопротивления в воздухе со стороны противника являлось одной из главнейших особенностей боевых действий в Корее. Когда началась война, командующий ВВС Дальневосточной зоны генерал Стрэйтмейер высказал мнение, что любые уроки, извлекаемые из опыта войны в Корее, должны быть сделаны с той оговоркой, что корабли морского флота Объединенных Наций беспрепятственно действовали в прибрежных водах, самолеты военно-воздушных сил фактически не встречали противодействия в воздухе и наземным войскам не нужно было опасаться ударов авиации противника. Он постоянно предупреждал, что подобная степень превосходства в воздухе не может никогда быть обеспечена во всеобщей войне. Если бы превосходство в воздухе было на другой стороне, то можно сказать почти наверняка, что вся Корея оказалась бы в руках противника.

Пожалуй, самую лучшую оценку эффекта непосредственной авиационной поддержки дал генерал-майор У. Ф. Дин. Он говорил: «Несомненно, что военно-воздушные силы значительно ослабили первоначальную угрозу со стороны северокорейцев, наступавших в южном направлении. Весьма сомнительно, чтобы без такой непрерывной поддержки с воздуха южнокорейским солдатам, растянутым тонкой цепочкой вдоль линии фронта, удалось бы выдержать жестокую атаку со стороны противника, имевшего огромное численное превосходство».

Генерал Уокер, цитируя генерала Дина, дополнил данную им оценку усилий авиации. Авиационная поддержка обеспечила успех первой американской дивизии, стремительно брошенной в Корею, несмотря на то, что последняя была введена в бой без какого-либо предварительного планирования авиационной поддержки. Военно-воздушные силы уделяли главное внимание и направляли все свои усилия на удержание основной оборонительной полосы… «до того момента, когда была устранена угроза для наших войск, удерживавших линию фронта». При отступлении на юг летом 1950 года генерал Уокер рассчитывал главным образом на маневренность воздушной мощи. На утренних совещаниях своего штаба он указывал слабые места в положении сухопутных войск, с тем чтобы присутствовавшие там представители командования ВВС могли в соответствии с этим распределить силы авиации и усилить войска на фронте. В начале августа он писал: «5-я воздушная армия обеспечила полную поддержку всех наших операций… Ее самолеты уничтожали танки противника, которым удавалось преодолеть нашу оборону… Ее усилия имели громадную ценность для наших войск и позволили сохранить много-много жизней наших пехотинцев».

Полный эффект непосредственной авиационной поддержки не был известен до ноября 1950 года, когда штабом генерала Макартура был издан отчет, составленный на основании материалов допроса военнопленных, документов противника и других материалов.

Согласно показаниям военнопленных, руководители Северной Кореи считали, что США будут обеспечивать материально-техническое снабжение войск Южной Кореи и посылать туда советников, но они не пойдут на открытое вмешательство в конфликт сухопутных и военно-воздушных сил Объединенных Наций. Противник уделял очень мало внимания прикрытию с воздуха и мероприятиям наземных войск по отражению ударов авиации.

Направляя в начале войны основные усилия на обеспечение непосредственной авиационной поддержки, военно-воздушные силы Дальневосточной зоны могли уделять лишь крайне ограниченное внимание операциям по изоляции района боевых действий. Тем не менее в течение первых месяцев войны было разрушено около 58 мостов и 31 мост поврежден.

Первая широкая программа по изоляции района боевых действий имела своей целью сорвать доставку предметов материально-технического обеспечения и живой силы по железным дорогам, идущим в Корею с Севера, сорвать перевозки на железных дорогах, связывающих основные районы Кореи, и, наконец, прекратить подвоз непосредственно к районам боевых действий.

Было принято решение разрушить железнодорожные мосты и сортировочные станции в Пхеньяне, Хамхыне, Сеуле, сортировочную станцию в Вонсане и много других целей на железных и шоссейных дорогах. К середине сентября ВВС США Дальневосточной зоны могли заявить, что все намеченные цели и еще дополнительно 140 железнодорожных мостов и 93 моста на шоссейных дорогах, ведущих к Пусанскому плацдарму, были выведены из строя.

Однако снабжение к сражавшимся на фронте северокорейским войскам продолжало поступать. С помощью колонн грузовиков, передвигавшихся в ночное время, и армии носильщиков, насчитывавшей в своем составе примерно 300 тыс. человек, каждый из которых переносил на себе в темное время суток около 20 кг груза на расстояние 19 км, противник ежедневно доставлял из района Сеула на фронт около 500 т груза.

По американским нормам, это, конечно, было небольшим количеством. Однако было подсчитано, что потребности северокорейской дивизии в необходимых ей для ведения боя предметах снабжения составляли лишь 50 т в день. Оценивалось также, что дневная потребность северокорейского солдата в предметах снабжения составляла менее 3,6 кг, хотя с такой оценкой очень многие не были согласны.

Были немедленно привлечены для ночных действий легкие бомбардировщики; они производили разведку железных и шоссейных дорог, нанося удары по любой заслуживающей внимания цели, которую они обнаруживали. Такие боевые действия авиации были невыгодными, так как за каждый разбитый грузовик или уничтоженный поезд приходилось платить неимоверно дорогой ценой. Но они знаменовали собой начало нового способа ведения боевых действий, который применялся до самого конца войны.

Командование военно-воздушных сил было недовольно отсутствием специальных самолетов, спроектированных для поиска, обнаружения и нанесения ударов по вооружению и боевой технике противника на земле в ночное время. Некоторые считали, что военно-воздушные силы не справляются со своей задачей. Однако материалы допросов военнопленных говорили об обратном.

Военнопленные считали, что действия военно-воздушных сил явились важнейшим фактором, парализовавшим работу системы снабжения их войск. Эти операции по изоляции района боевых действий настолько серьезно ослабили систему снабжения северокорейских вооруженных сил, что лишь путем самой жесткой экономии и использования трофейных продуктов, а также доставки в первую очередь боеприпасов и топлива удавалось удержать свои позиции и предпринимать ограниченные наступательные действия.

Рис. 120. К началу 1951 года фактически все железнодорожные станции противника сколько-нибудь значительных размеров выглядели подобно изображенной на этом фотоснимке. Противник мобилизовал огромное количество местного населения и создали по всей Северной Корее запасы строительных материалов. Эта рабочая сила неуклонно восстанавливала разрушенные при бомбардировках участки железных и шоссейных дорог почти с такой же скоростью, с какой они разрушались.

По сведениям, полученным от военнопленных, более половины тоннажа предметов снабжения, предназначавшегося для фронта, уничтожалось в пути следования. В связи с тем, что колонны транспорта передвигались только в ночное время, расстояние, покрываемое ими за сутки, сократилось до 48 км. Разрушение железных и шоссейных дорог редко задерживало доставку предметов снабжения более чем на 1 или 2 дня, однако в сумме эти задержки, по сути дела, сорвали материально-техническое снабжение войск, находившихся на фронте.

В течение войны было испробовано много способов по изоляции района боевых действий. «Операция удушения», упоминавшаяся в статье генерала Уэйлэнда, с точки зрения военно-воздушных сил была успешной. Однако результаты этой серии ударов по железным и шоссейным дорогам не оправдали данное этой операции название.

Другой разновидностью операций по изоляции района боевых действий явились рассмотренные в третьей части книги удары авиации по железнодорожным мостам в Синандзю и Нёнми. Некоторые из применявшихся приемов так и не дали ожидаемых результатов. Одним из таких приемов явилось нанесение ударов по уязвимому пункту железных и шоссейных дорог у Вадонга. Вадонг — небольшой провинциальный город Северной Кореи, расположенный на полпути между Синандзю и Вонсаном. Сам по себе город не представлял важной цели для нанесения ударов с воздуха. Однако в нескольких километрах к востоку от него в узком горном ущелье пересекаются основные железная и шоссейная дороги, связывающие между собой восточные и западные районы страны. Если бы удалось блокировать это ущелье, то все движение по железным и шоссейным дорогам между западным и восточным побережьем Кореи было бы остановлено. Для самолетов авиации Объединенных Наций в этом случае не было бы больше необходимости патрулировать ночью по этому опасному маршруту. Один из офицеров, разрабатывавших план этой операции, доказывал, что взрывы бомб в ущелье несомненно вызовут обвалы, в результате которых связь между западной и восточной частями Северной Кореи будет полностью прекращена. Другие офицеры, участвовавшие в разработке операции, согласились с ним (большинство из них, вероятно, ничего не смыслили в области геологии). В результате для проведения операции были выделены небольшие силы бомбардировочной авиации. Первый налет не дал никакого результата. Был запланирован еще удар, за ним другой, третий — до тех пор, пока на эту неудачную цель не было сброшено 1800 т бомб. Обвала так ни разу и не произошло. Взамен был разрушен виадук через ущелье, который был восстановлен противником через несколько недель. Люди, готовившие эти операции военно-воздушных сил, были крайне огорчены сопротивлением, которое оказывала им «мать-природа».

Последним аспектом воздушной войны в Корее явилось массированное применение авиации против избранных систем целей. Разрушение этих систем целей должно было придать большую убедительность аргументам представителей Объединенных Наций за столом переговоров в Панмыньчжоне.

Разрушение двух из этих избранных систем целей очень хорошо иллюстрировано и рассмотрено в третьей части книги, посвященной ударам авиации по гидроэлектростанциям и ирригационным плотинам.

Самым большим препятствием, стоявшим на пути военно-воздушных сил к выполнению этих задач, явилось получение санкции правительства на нанесение ударов по этим системам целей.

Даже после получения санкций существовали опасения, что политические и психологические последствия могут оказаться очень неблагоприятными и будут иметь гораздо больший отрицательный эффект, чем достигнутый в результате этих ударов военный успех. Вызывает большое удивление, что, кроме крайне резкого протеста пхеньянского радио, реакции с других сторон не последовало.

Удары по ирригационным плотинам, по-видимому, окончательно убедили противника в том, что Объединенные Нации совершенно серьезно желали заключить перемирие в Корее. Об этом свидетельствует тот факт, что ход переговоров изменился в лучшую сторону. И, как свидетельствует история, вскоре в Корее наступил не окончательный неустойчивый мир.

 

Стоимость войны в воздухе

Во что же обошлись американскому налогоплательщику 3 года боевых действий военно-воздушных сил в Корее?

Стоимость войны в долларах установить точно трудно, так как, несмотря на то, что в корейской войне непосредственно участвовало менее 10 % боевого состава ВВС, косвенно там участвовало более половины всех американских военно-воздушных сил.

Прямые издержки ВВС США Дальневосточной зоны оцениваются от 1,5 до 3 млрд. долл. Это никоим образом не означает, что ВВС не могут полностью отчитаться за истраченные ими средства. Это означает только, что люди не могут сойтись во взглядах и решить, можно ли те или иные затраты отнести на счет корейской войны.

Пожалуй, достаточно точно стоимость боевых действий авиации в Корее можно определить на основе процентного соотношения ассигнований на ВВС США Дальневосточной зоны за 3 года войны к общим ассигнованиям на все ВВС США за это же время. Исходя из этого, можно подсчитать, что ведение воздушной войны в Корее обошлось США примерно в 4 млрд. долл. Эта сумма составляет около 20 % расходов на сухо-путные войска в Корее.

В течение последнего года войны в Корее в боевых действиях по оказанию непосредственной авиационной поддержки принимало участие примерно 17 авиационных крыльев американских ВВС. В их число входило 3 авиационных крыла бомбардировщиков В-29, 7 истребительных авиационных крыльев (все были вооружены истребителями F-84 и F-86), 2 авиационных крыла бомбардировщиков В-26, 4 авиационных крыла транспортной авиации и 1 разведывательное авиационное крыло. Это представляет значительную часть боевого состава ВВС США первой линии, исключая из общего состава Стратегическое авиационное командование.

Читатель без труда поймет, что это было именно так, если он вспомнит, что оптимальная численность боевого состава регулярных ВВС США для последних лет была установлена в количестве 137 боевых авиационных крыльев.

В число упомянутых 17 авиационных крыльев, обеспечивавших с воздуха боевые действия в Корее, не входят другие части ВВС, базировавшиеся в Японии, на острове Окинава, на Филиппинах, на острове Гуам, которые выполняли задачи по обороне этих районов.

По приближенным подсчетам, военно-воздушные силы США потеряли в период корейской войны в общей сложности около 2000 самолетов (кроме того, авиация ВМС и авиация корпуса морской пехоты потеряли более 1200 самолетов, а потери авиации сухопутных войск составили несколько сот легких самолетов). Менее половины этих общих потерь были понесены непосредственно в ходе боевых действий, остальные самолеты были списаны вследствие дефектов материальной части, аварий и других причин. Распределение общих боевых потерь самолетов в значительной степени соответствовало опыту второй мировой войны. Минимальный процент боевых потерь приходился на долю перехватчиков «Сэйбрджет». Было потеряно только 58 самолетов этого типа. Минимальное же абсолютное количество потерь имели бомбардировщики В-29. Наибольшее количество потерь имели истребители-бомбардировщики, которые хотя и совершили только примерно одну треть общего количества самолето-вылетов, но на их долю пришлась почти половина общих потерь самолетов. Это объясняется тем, что истребители-бомбардировщики в значительно большей степени, чем другие самолеты, испытывали на себе огонь всех наземных средств ПВО противника.

Таким образом, общие потери ВВС США составили ориентировочно более 20 авиационных крыльев, что означает, что в среднем за год терялось от 7 до 8 авиационных крыльев. Общие потери составили от 1/4 до 1/3 общего числа авиакрыльев регулярных ВВС в начале войны.

Рис. 121. Левое крыло этого истребителя F-84 было повреждено в результате обстрела из стрелкового оружия. Во время посадки левая стойка шасси сложилась от полученного повреждения. Под самолет был подведен трос и с его помощью самолет был убран с взлетно-посадочной полосы. После этого был потушен пожар. Самолет оказалось возможным отремонтировать и возвратить в строй.

Потери северокорейских военно-воздушных сил были также высокими. Известно, что авиация Северной Кореи и китайских народных добровольцев потеряла в воздушных боях с самолетами Объединенных Наций примерно 1000 самолетов. Основываясь на нашем собственном опыте, мы можем предположить, что. по скромным подсчетам, противник потерял по меньшей мере еще 400 самолетов во время их следования к своим базам. Кроме того, исходя из опыта второй мировой войны, можно предположить, что противник потерял дополнительно 1400 самолетов в результате аварий и катастроф в ходе боевой подготовки, в результате отказов материальной части и по другим причинам.

В итоге получается, что противнику корейская война стоила по меньшей мере 2800 самолетов и ему ни разу не удалось установить свое господство в воздухе над Северной Кореей. При этом наибольшие потери противник понес в реактивных истребителях МиГ-15. Истребителями «Сэйбрджет» было уничтожено свыше 850 северокорейских реактивных истребителей. Основываясь на опыте второй мировой войны и войны в Корее, можно с уверенностью предположить, что противник потерял в общей сложности около 2000 реактивных истребителей.

В конце войны китайские ВВС имели в своем распоряжении от 1500 до 2000 «мигов» (причем почти все они базировались в Маньчжурии), в то время как, по достоверным данным нашей разведки, в начале войны у них вообще не было частей, вооруженных такими истребителями. Это означает, что за годы войны советские поставки истребителей МиГ-15 в Китайскую Народную Республику составили по меньшей мере 4000 самолетов. Этого количества самолетов достаточно для вооружения 20 американских истребительных авиационных крыльев, то есть такого числа крыльев, сколько их насчитывалось во всем боевом составе американских ВВС.

Этот огромный вклад Советского Союза в создание воздушной мощи Китая позволил ему значительно укрепить свое положение и создать третьи в мире по численности военно-воздушные силы, уступающие только США и СССР.

 

Результаты-уроки

После 3 лет ожесточенных боевых действий на территории Кореи воюющие стороны закончили войну почти на том же рубеже, с которого они начали боевые действия 25 июня 1950 года.

Полный мир, однако, не был достигнут в Корее, так как было подписано лишь соглашение о перемирии. И после трехлетнего периода споров о «нарушениях» перемирия между представителями вооруженных сил Объединенных Наций у противника начало складываться впечатление, что окончательный мир в Корее так никогда и не наступит.

В соответствии с соглашением о перемирии обе стороны — Объединенные Нации и китайские народные добровольцы — постепенно вывели свои вооруженные силы из Кореи. Но каждая из сторон создала вооруженные силы соответственно в Северной и Южной Корее — Народную армию Северной Кореи и армию Корейской республики. Таким образом, две мощные военные машины, разделенные проволочными заграждениями, продолжают противостоять друг другу и, очевидно, готовы снова начать войну.

Извлекли ли США из опыта ведения войны в Корее какие-нибудь поучительные для себя уроки на будущее?

С чисто тактической и технической точки зрения военно-воздушные силы почерпнули мало такого, что могло бы пригодиться в глобальной войне. Причиной этого были многие ограничения, при которых велись боевые действия. Тактика и техника, применявшиеся в корейской войне, в основном базировались на доктринах и способах ведения боевых действий, характерных для второй мировой войны. Основное отличие состояло в том, что боевые действия проводились на околозвуковых скоростях. Тем не менее, рассматривая вопрос в целом, большое значение имело то обстоятельство, что эта война еще раз подтвердила, что воздушная мощь является решающей военной силой.

Без военно-воздушных сил сухопутные войска Объединенных Наций летом 1950 года были бы наверняка выброшены с Корейского полуострова или они были бы разгромлены сухопутными войсками китайских народных добровольцев зимой 1951/52 года.

Без военно-воздушных сил не было бы экономичного способа оказать в 1952–1953 годах давление на противника с целью ускорения заключения перемирия.

Далее, без больших сомнений можно предположить, что с помощью военно-воздушных сил можно было добиться окончательной победы в Корее, если бы это не было связано с риском вызвать начало третьей мировой войны.

Для любой страны, которая может оказаться втянутой в ограниченную войну, большую ценность представят 2 очень важных психологических урока.

Во-первых, самое вредное с военной точки зрения состоит в предоставлении противнику гарантий, что ограниченная война не будет перенесена на его территорию. На примере корейской войны коммунистический Китай получил громадный психологический и физический выигрыш, когда Объединенные Нации фактически дали ему гарантию в том, что боевые действия будут ограничены районом, расположенным южнее реки Ялуцзян. Если бы угроза немедленного возмездия постоянно висела над Маньчжурией, то положение китайцев было бы куда более сложным.

Рис. 122. Бомбардировщики В-29 «Суперфортрес» в 1945 году являлись для японского населения предметом ненависти и страха. Во время корейской войны некоторое количество В-29 летало с огромной авиабазы в районе Токио, и реакция японских граждан свидетельствовала о длительном и стойком впечатлении, которое они оставили. Работающие в поле крестьяне не обращали внимания на скоростные реактивные самолеты, но они всегда бросали работу и смотрели вверх, когда пролетали бомбардировщики В-29.

Во-вторых, нелепо пытаться даже в пределах ограниченного географического района вести войну посредством только живой силы и запрещать своим вооруженным силам пользоваться тем оружием, для применения которого они созданы. Давать противнику в этом отношении гарантию просто смехотворно.

Как уже было сказано выше, автор не имеет ничего против принятого решения не применять в Корее атомного и бактериологического оружия. Однако следовало бы сделать так, чтобы угроза их применения постоянно висела над головой противника.

Что же обещает будущее для западного мира?

Во-первых, можно с уверенностью предположить, что «холодная война» с коммунизмом будет продолжаться в течение неопределенного времени.

Во-вторых, национальная политика США требует оказывать вооруженное сопротивление агрессии, где бы она ни возникла. Таким образом, американский народ должен морально и физически быть вновь готовым вести ограниченную войну в любой части земного шара.

Если США не допустят повторения двух величайших ошибок корейской войны, то их вооруженные силы могут вновь во всеоружии встретить конфликт и решить любую проблему. Все большее и большее значение будет иметь решимость не запрещать американским вооруженным силам применять все виды оружия, имеющиеся в их распоряжении. Масштабы применения того или иного вида оружия должны определяться характером поставленной задачи. Например, американские сухопутные, военно-морские и военно-воздушные силы для обеспечения достаточной мощности огня все в большей и большей степени становятся зависимыми от применения ядерного оружия. Если лишить их этого оружия, то США будут вынуждены воевать с коммунизмом посредством живой силы, которая в коммунистических странах имеется в изобилии.

Рис. 123. Вертолет Н-5, применявшийся в войне в Корее.

Возможно, что авиация найдет в будущем небывалое до сих пор применение. В конце 1951 года полковник Р. С. Слипер, преподаватель Военно-воздушного колледжа, написал статью «Воздушная мощь, холодная война и мир», в которой он убедительно ратует за использование воздушной мощи в качестве основы для убеждения в необходимости поддержания таких международных отношений, которые заложат основу прочного мира во всем мире.