Солнце садилось, последний алый отсвет вечерней зари угасал в окнах из свинцового стекла богатейших домов Эдинбурга. На узких, засыпанных мусором улицах усталые торговцы подсчитывали жалкую выручку и паковали остатки товара, горожане и горожанки спешили по домам.

По мере того как сгущались сумерки, в тесных переулках между домами стали слышны новые звуки, иные голоса. В одиночестве Джонет смотрела в окно, она отметила эту перемену. Голоса зазвучали громче, мужчины хрипло окликали и приветствовали друг друга, выходя из дома, чтобы отправиться в пивную или в бордель. Все чаще в ответ на грубые шутки звучал пьяный хохот.

Джонет отвернулась от окна. После ухода Александра она наконец смогла поплакать вволю и, как ей казалось, выплакала все имевшиеся у нее слезы, но зато трезво оценила свое положение и решила, насколько возможно, примириться с ним.

Чудесного спасения не будет. Почти нет надежды и на отсрочку смертного приговора. Роберт в тюрьме, и дни его, видимо, сочтены. Сама она в плену у Дугласов, они вольны распоряжаться всем ее имуществом и даже жизнью. А человек, к которому она обратилась за помощью, доверившись ему полностью, человек, заставлявший ее смеяться и плакать, умирать от страха и от восторга, оказался тем, кто вверг ее и Роберта в нынешнее бедственное положение.

И ей стыдно было признать, что это ранило ее чуть ли не так же больно, как все остальное.

Вот что бывает, когда доверяешь незнакомцам, особенно таким обаятельным, как Хэпберн из Дэрнэма, сказала себе Джонет. Она получила наглядный урок. Горький урок утраты иллюзий.

За дверью раздался негромкий стук.

— Миледи?

— Да.

— Лорд Дуглас приглашает вас отужинать вместе с ним. Вам нужна помощь?

В голосе горничной слышалась неуверенность. Несомненно, ее хозяева прекрасно знали, что их молодая гостья плачет, и — столь же несомненно — ожидали, что на приглашение поужинать она ответит отказом. Этим утром Джонет непременно отказалась бы, но к вечеру почувствовала себя окончательно сломленной. У нее не было больше сил бороться.

— Нет, спасибо, — ответила она. — Скажите своему хозяину, что я скоро буду.

— Да, миледи.

Дождавшись, пока удаляющиеся шаги не стихли за дверью, Джонет умылась, поправила юбки одолженного ей платья и спустилась по ступеням на первый этаж. Господа ждали ее в гостиной в задней части дома. Слуга с поклоном распахнул перед нею дверь.

Мэрдок Дуглас разоделся в бархат. Джонет двинулась ему навстречу, и его лицо расплылось в улыбке.

— Леди Джонет! Я рад, что вы решили к нам присоединиться.

Она встретила его взгляд.

— А разве у меня был выбор?

Фальшивая улыбка превратилась в гримасу.

— Ну разумеется, милая. Можете в любой момент вернуться к себе в комнату, если пожелаете. Но раз уж вы здесь, — добавил он вкрадчиво, поворачиваясь к стоявшему рядом с ним молодому человеку, — раз уж вы здесь, я бы хотел, чтобы вы познакомились с Томасом.

Томас Дуглас. Человек, с которым они собирались ее обвенчать.

Джонет перевела на него взгляд. Внешне сын ни единой черточкой не напоминал отца. Мэрдок был коротконогий крепыш, Томас — высок и строен. У Мэрдока были жесткие, темные с проседью волосы, у Томаса — шелковистая льняная шевелюра. Глаза у Мэрдока были темно-карие, а у Томаса — небесно-голубые. Более холодной голубизны ей в жизни не приходилось видеть.

Томас окинул ее быстрым взглядом с головы до ног, и Джонет с облегчением отметила, что он испытывает к ней не больше симпатии, чем она к нему.

— Сегодня нам есть что отпраздновать, — с гордостью объявил Мэрдок. — Томас получил новую должность. Он будет работать в Управлении королевского адвоката.

Томас налил три бокала вина и протянул один из них Джонет.

— О, у нас сегодня есть несколько поводов для праздника! Мое новое назначение, арест предателя… — он с нарочитым вызовом бросил взгляд на Джонет, — и нашу помолвку, госпожа.

С этими словами Томас ухмыльнулся и залпом осушил свой бокал.

— За мою будущую жену и наше семейное счастье.

Джонет оцепенела.

— Можете праздновать первые два, если вам угодно, но никакой помолвки не было и не будет. В наше время никто не смеет силой заставить женщину вступить в брак против ее воли. А по собственной воле я за вас никогда не пойду, можете не сомневаться.

— А я вот сомневаюсь, — Томас налил себе еще бокал вина. — Новое назначение предоставляет мне немалые возможности. Могу, к примеру, отдавать распоряжения касательно условий содержания государственных преступников. Можно сделать так, что Мьюр оценит ваше согласие даже больше, чем я сам.

Джонет почувствовала, как ее захлестывает жаркая волна возмущения, а следом пришел страх. Она повернулась к Мэрдоку.

— Я знаю, вы ненавидите моего дядю. Вы сделали все, чтобы его погубить. Но ради всего святого, вы официальный представитель короны! Вы давали присягу! Не могу поверить, что вы можете опуститься до столь низкого вымогательства!

Мэрдок занервничал и бросил сердитый взгляд на Томаса.

— К чему весь этот неприятный разговор? Я уверен, со временем мы все научимся ладить друг с другом.

Он вновь обратился к Джонет:

— Не упустите счастливой возможности, милая. Воспользуйтесь ею, чтобы получше узнать моего сына, и вы перемените свое мнение, вот увидите.

Томас рассмеялся коротким лающим смешком.

— Не стоит тратить время, чтобы подсластить пилюлю, отец. Все мы понимаем, что она останется при своем мнении, и всем нам прекрасно известно, что именно придется сделать, чтобы устроить нашу свадьбу. Лучше бы ей стать посговорчивей. У Ангуса и без того забот полон рот, не хватало еще, чтобы его противники сделали эту девицу своим знаменем. Он же тебя не далее как сегодня предупредил, чтобы никакого общественного скандала вокруг этой свадьбы не было! Я, например, не позволю какой-то строптивой соплячке лишить меня возможности что-то сделать для моей семьи.

— Ну разумеется, все скандалы должны носить исключительно частный характер, — раздался насмешливый голос у них за спиной.

Джонет обернулась. Александр стоял у самого порога, сложив руки на груди и прислонившись спиной к закрытой двери. Интересно, подумала она, давно ли он здесь и все ли слышал?

С данной ему от природы кошачьей грацией Александр пересек комнату и подошел к ним, а потом, налив себе вина, поднял бокал и обратился к Томасу:

— Мои поздравления, Дуглас. Ваше новое назначение, если позволите, можно назвать отличным стратегическим ходом. — Он отхлебнул вина. — Кстати, мы еще не знакомы. Я — Александр Хэпберн.

Прищуренные голубые глаза оценивающе оглядели Александра.

— Ах да, Хэпберн. Я о вас наслышан.

Александр ухмыльнулся.

— Я в этом не сомневаюсь.

Ухмылка вызвала невольный ответный смешок.

— Ваша репутация известна всем, — Томас допил свой бокал. — Кстати, говорят, это вам я обязан возвращением моей сбежавшей невесты?

— Не стоит благодарности, — любезно ответил Александр. — Мы двигались в том же направлении, что и ваша компания.

Джонет едва удержалась, чтобы не выплеснуть вино ему в лицо. Эти люди были омерзительны, но они держали в руках жизнь Роберта. Хуже того, они могли сделать остаток его жизни непереносимым.

И, как ни ужасно это сознавать, ей придется делать то, что они потребуют.

Изо всех сил удерживая дрожь в руке, она поставила на стол так и оставшийся нетронутым бокал вина.

— Прошу меня извинить, лорд Дуглас, но я воспользуюсь правом выбора, который, по вашему любезному заверению, у меня имеется. У вас, господа, так много общего, что я здесь чувствую себя лишней. Желаю вам приятного вечера, — с этими словами она повернулась к ним спиной и направилась к двери.

— Поразмыслите хорошенько над моими словами, — окликнул ее Томас. — Надо назначить дату свадьбы. Никакой спешки. Скажем, через неделю. Меня это вполне устроит.

Томас был весьма доволен собой, но вот его отец определенно впал в дурное расположение духа.

— Я же вам велел оставить нас, Хэпберн. Это приказ.

Александр все еще не сводил глаз с уходящей Джонет. Неделя. Ну ничего, неделю можно растянуть навечно. Он вдруг понял, как это важно для него. Ему следует принять в этом самое деятельное участие.

Он дождался, пока за Джонет не закрылась дверь, затем поднял взгляд.

— Вы хотите сказать, что не ждали меня к обеду, Дуглас? А вот Ангус меня заверил, что поговорит с вами и попросит распространить ваше гостеприимство и на меня.

Он не спеша поднес свой бокал к губам, с вызовом глядя на Мэрдока.

— Не хочу показаться невежливым, но вам следовало бы проверить, как далеко простираются ваши полномочия. Сомневаюсь, что у вас есть право отдавать мне приказы.

Лицо Мэрдока побагровело.

— Это мы еще посмотрим.

Александр улыбнулся.

— Сегодня можете себя не утруждать. Я не собираюсь здесь обедать. Первый вечер в городе. Я собираюсь погулять. Вы меня понимаете. Вернусь поздно. Не ждите меня.

Томас расхохотался, и Александр, ухмыляясь, подмигнул ему, потом повернулся и зашагал к дверям.

— Погодите!

Александр удивленно обернулся.

— Я знаю город гораздо лучше вас. Сейчас захвачу плащ и пойду с вами.

Александр размышлял всего секунду, после чего наградил молодого человека самой ослепительной из своих улыбок.

— Буду счастлив.

* * *

На улицу выплеснулся шум разгоряченных голосов и пьяного хохота. Александр перекинул руку своего спутника себе через плечо и подхватил припев непристойной песни, которую они горланили хором.

— Ногу выше, малыш… тут ступенька, — предупредил он, прерывая пение, и они вместе ввалились через двери трактира «Белый лев» прямо на середину переполненного обеденного зала. Висевшее высоко на стене изображение некого фантастического существа семейства кошачьих подтверждало, что они попали куда нужно, хотя Александр сильно сомневался, что оно когда-либо было белым.

С непринужденностью завсегдатая он захватил стол и усадил Томаса Дугласа на одну из грубых скамей. Молодой человек навалился грудью на липкие от пролитого эля доски стола. Песня оборвалась, перейдя в икоту.

— Отлично, малыш. Я чуть не пропустил этот куплет, — заметил Александр, торопливо оглядываясь вокруг.

«Белый лев» был захудалой таверной, куда богачи заглядывали редко. Здесь не было риска натолкнуться на кого-либо из придворных, но, на его беду, нужный ему человек, похоже, так его и не дождался!

Александр с досадой поглядел на Томаса. Голова у этого малого оказалась крепче, чем он ожидал. Битых два часа они бродили по городу, играли в кости и пили. Прежде чем добраться сюда, они посетили три другие таверны, поглощая при этом неимоверное количество пива. И похоже, за исключением выигранных в кости монет, никакой пользы это ему не принесло.

Вокруг стола, расположенного у самой двери, началась какая-то суета. Александр обернулся и увидел пожилого господина в изрядно поношенной и штопаной одежде, уже пробиравшегося к выходу.

— Постереги-ка наш стол, Том, — на ходу бросил Александр. — Пойду поищу ту девку, о которой я тебе рассказывал. Раньше ее всегда можно было найти здесь.

Он последовал за господином в ветхом платье, искоса наблюдая за тем, как тот отсчитывает несколько мелких монет в подставленную руку трактирщика.

— Не забудьте, — говорил этот господин, — номер третий. Пошлите наверх пинту эля к половине шестого. Мне надо выехать пораньше, понятно?

Вскоре Александр уже стоял один в узком коридоре у двери третьей комнаты, считая от лестницы. Торопливо оглянувшись, он нажал на дверь и нырнул в темноту за нею. Послышался стук кремня об огниво, и угол комнаты осветился.

— О Господи, ты с ума сошел, Алекс. Это же щенок Мэрдока! Какого черта ты его сюда притащил?

Александр улыбкой приветствовал пожилого господина, сидевшего на табурете.

— Привет, Лайл. Я тоже рад тебя видеть.

Пожилой господин тяжело вздохнул, но не удержался от улыбки.

— Черт побери, Алекс! Ты же знаешь, я всегда тебе рад. Но когда я увидел, с кем ты… — он замолчал и недовольно покачал головой.

— Нежданный попутчик, только и всего, — Александр подошел к сидящему и протянул ему руку. — Я действительно рад встрече, Лайл. Давненько мы не виделись.

Хозяин комнаты поднялся на ноги. Не обращая внимания на протянутую руку, он крепко обнял Александра.

— Да уж, черт меня возьми, чуть ли не год прошел! Должен признать, дружище, мне тебя не хватало. Я бы, кажется, отдал правую руку, чтобы увидеть тебя не здесь, а дома!

Александр крепко обнял друга в ответ.

— Мой дом здесь, Лайл, — возразил он. — И согласись, вам с Вулзи гораздо выгоднее получать сведения прямо из рук доверенного лица Ангуса! — Так-то оно так, но одно неверное движение, и ты можешь стать ниже ростом как раз на голову, которая мне, к примеру, очень нравится, — нахмурился Лайл. — Я не могу не тревожиться.

Александр рассмеялся.

— И это говорит Лайл Барроу? Человек, научивший меня этому ремеслу? Человек, устроивший во Франции такую заваруху, что мы еле унесли оттуда ноги? Не думаю, что тебе вообще известно, что означает слово «тревожиться».

Лайл усмехнулся.

— В том-то все и дело, сынок. Будь мы вместе, я бы не испытывал ни малейшего беспокойства, но очень мучительна неизвестность. Кстати, я не единственный, кто о тебе тревожится.

Улыбка Александра угасла. Подтянув к себе табурет, он сел. Хозяин комнаты последовал его примеру.

— Как матушка? — тихо спросил Александр.

— О, прекрасна по-прежнему. У ее ног половина мужского населения Лондона. Некоторые ее поклонники так молоды, что могли бы называть тебя старшим братом.

На лице у Александра промелькнула добродушная усмешка.

— Я рад, что ей весело. Не думаю… — он запнулся, — она ведь ничего не говорила о возвращении домой?

— Полагаю, вновь увидеть Дэрнэм было бы для нее слишком тяжким испытанием.

Александр внимательно рассматривал свои руки.

— Да, конечно. Для меня это тоже было нелегко. Но если бы Дугласы прохозяйничали там еще с годик, Дэрнэм был бы разрушен до основания.

— Кстати, о Дугласах, где мальчишка? Надеюсь, ты его не убил?

— Пока еще нет, хотя соблазн был велик. Прах меня побери, похоже, щенок ко мне привязался!

— Раньше ты никогда не испытывал затруднений с навязчивыми друзьями. Просто пусти в ход свой острый язык. Он все поймет.

Александр улыбнулся, но это была на редкость мрачная улыбка.

— Похоже, он может оказаться мне полезным, и потому пока с ним все в порядке, хотя развлекать его в привычном для него духе обходится мне весьма недешево. Сейчас он внизу. Либо веселится, как умеет, либо отсыпается после большого загула.

— Ну и слава Богу. Не рискую быть застигнутым здесь кем-то из придворных. Ты видишь перед собой главного помощника английского посла. — Лайл отвесил шутливый церемонный поклон. — Я сделал карьеру, не так ли?

— Ты рожден для величия, в этом я никогда не сомневался. Но хотелось бы знать: речь идет о постоянном назначении или это некий тактический ход?

— Боюсь, что второе. Меня послали, чтобы слегка растормошить Ангуса. Выяснить, по какую сторону забора он собирается прыгнуть.

— Он и вправду сидит как на иголках и уже оценивает возможные пути отступления. Интересно, что его так взбесило? Что именно потребовал от него Вулзи? Когда я с ним говорил, Ангус был просто вне себя.

— Всего-навсего передачи англичанам управления над несколькими пограничными крепостями.

Александр выслушал новость не моргнув глазом. Лайл весело подмигнул ему.

— Мы вовсе не рассчитываем на его согласие, но все-таки надеемся кое-что для себя выторговать. Игра продолжается. В ход идут уговоры, подкуп, угрозы. Либо Ангус уступит требованиям Генриха на юге, либо заглотит наживку и переметнется к французам. Своими силами он долго не продержится, это невозможно. Мы это знаем, и французы тоже знают.

— Если он переметнется к французам, Англия будет иметь все основания для нападения.

Лайл кивнул.

— А если он уступит требованиям Генриха, Англия укрепит свои позиции на шотландской границе, — продолжал Александр.

— На это мы и рассчитываем. Разумеется, французы попытаются этому помешать, — отвечал Лайл, нахмурившись. — Сейчас Вулзи находится во Франции, источает мед пополам с ядом и прямо-таки расшибается в лепешку, чтобы удержать договоры в силе и завербовать для Генриха побольше сторонников в деле о разводе. Екатерина [Екатерина Арагонская — первая жена Генриха VIII, с которой он развелся в 1533 г.] все еще упрямится, чтоб ей провалиться. Уйти в монастырь она не хочет, умирать тоже пока не собирается. Один Бог знает, что нашло на Генриха, но он по-прежнему сходит с ума по этой потаскушке Болейн [Анна Болейн — вторая жена Генриха VIII, мать будущей королевы Елизаветы, была обвинена в супружеской измене и обезглавлена в 1536 г.].

— Так вот в чем дело? — спросил Александр. — Ты приехал, чтобы оказать давление на Ангуса?

— Ну и повидать тебя, разумеется, — добавил Лайл.

Александр задумчиво потер подбородок.

— Ты меня извини, Лайл, но я бы сказал, что ты врешь. Вулзи не стал бы рисковать, посылая тебя сюда, если бы не вынашивал какой-то грандиозный замысел. А раз уж послали именно тебя, могу предположить, что выполнение этого замысла решено поручить мне.

Лайл стащил с головы пудреный парик и рассеянно провел рукой по растрепанным золотисто-каштановым волосам.

— По правде говоря, я не хотел с этого начинать разговор, — он пристально посмотрел на друга. — Вина, Алекс? Я привез его с собой. Просто жалко пить в этой вонючей конуре.

— Лучше поделись со мной скверными новостями, Лайл. Лайл тщательно вытер пивную кружку платком и налил себе вина.

— Ты прав, не стоит ходить вокруг да около. Видишь ли, Алекс… — Он помолчал. — Видишь ли, мы хотим, чтобы ты похитил короля.

Александр взглянул ему в глаза.

— Ты, конечно, шутишь.

— Вовсе нет. Мы хотим, чтобы ты помог Якову сбежать от Ангуса и привез его на юг, в Англию.

Александр вымученно улыбнулся.

— Кажется, я все-таки попробую твоего вина.

— Я так и знал, что ты передумаешь. Привез твое любимое как раз по случаю, — усмехнулся Лайл. — Шотландские дурни ни черта не понимают в вине, — добавил он, вспоминая их старую шутку.

Он налил вторую кружку и протянул ее Александру.

— Ты не прогадаешь, если выполнишь заказ Вулзи, Алекс. Можешь назвать любую цену. Он в отчаянном положении. Кресло под ним закачалось. Эта шлюха Болейн вертит Генрихом, как хочет, у Вулзи множество врагов, и они собираются сговориться у него за спиной. Чтобы вернуть расположение короля, ему нужно устроить нечто грандиозное и добиться успеха.

— Например, похитить короля Шотландии?

— Вот именно, — с улыбкой подтвердил Лайл.

Александр отхлебнул щедрый глоток из своей кружки.

— Прости, но на Вулзи со всеми его затруднениями мне наплевать.

— Не надо так торопиться, Алекс. Ты можешь сослужить хорошую службу и Англии, и Шотландии. Ведь Яков наполовину англичанин. Черт возьми, его мать — родная сестра короля! У Генриха нет законного наследника, так что его племянник может по праву претендовать на английский престол. Небольшой визит в Англию только укрепит его положение. Могу тебя заверить, его пребывание в Лондоне станет одним нескончаемым праздником.

Александр испытующе взглянул на Лайла.

— Нескончаемым? Вот именно! Когда он запросится домой, его станут вежливо удерживать.

— Да он не запросится! Господи, что он собой представляет? Мальчишка-сопляк, всего месяц назад отметивший свое шестнадцатилетие. Что он в жизни видел? Ничего. Ты же знаешь, каким Генрих может быть приветливым и милым. Он ни в чем не откажет дорогому племянничку, — с улыбкой заверил друга Лайл. — Ты сам знаешь, как много такой город, как Лондон, может предложить изголодавшемуся по красивой жизни юному недорослю! Весь королевский двор будет к его услугам!

— Да, разумеется. Яков не вернется назад, пока окончательно не превратится в англичанина душой и телом. Люди Вулзи об этом позаботятся.

— Это плохо?

Александр помедлил с ответом.

— Для Англии или для Шотландии?

— В любом случае это было бы предпочтительнее, чем бесконечная кровопролитная вражда между ними.

— Вот тут ты прав.

Александр помолчал, задумчиво потягивая вино, прежде чем задать следующий вопрос.

— А ты подумал, что будет, если этот план не сработает? Мальчика держат в золотой клетке с полутора лет, сначала Олбани, теперь Ангус. Яков — наследник королевского дома Стюартов, Лайл. Кровь должна сказаться. — Он снова отхлебнул из своего бокала. — О, мальчик, конечно, будет благодарен за вызволение из плена. Но ему вряд ли понравится, если его станут удерживать, не важно, вежливо или силой.

— Англия готова пойти на этот риск, — криво усмехнулся Лайл. — Я не занимаюсь политикой, я только выполняю приказы. И ты тоже, — добавил он язвительно.

— Да, но я больше не прислуживаю Вулзи. И уж тем более не занимаюсь подобными вещами, — возразил Александр, глядя прямо в глаза другу. — Я передаю все, что могу разузнать об Ангусе и его бандитах. Это дает мне средства для содержания поместья и моих людей, приносит пользу тебе и помогает держать в узде Дугласов.

Он еще больше нахмурился и поставил на стол свою кружку.

— Пойми, не Ангус, а этот мальчик представляет Шотландию. Так что мне подобное задание не по душе, независимо от того, выполнимо оно или нет.

Лайл пристально наблюдал за ним.

— Ты же знаешь, я бы не стал просить тебя ни о чем таком, что тебе не по душе, Алекс, но попробуй хотя бы поразмыслить вот над чем. Яков скоро достигнет совершеннолетия и сможет править самостоятельно. Ангусу и его людям об этом известно. И как ты думаешь, чего будет стоить жизнь этого мальчика, скажем, через год или два… когда уже станет невозможно делать вид, будто Ангус правит от его имени?

— Ангус — негодяй, не знающий жалости, но на убийство своего пасынка он не пойдет.

— Ангус, может быть, и не пойдет, но ты можешь с такой же готовностью поручиться за Мэрдока?

Их взгляды скрестились. Александр вздохнул.

— Я об этом подумаю, Лайл. Но всерьез я не опасаюсь за жизнь парня. Сквозь тройной заслон, устроенный Ангусом, никому не пробраться. — Он с улыбкой покачал головой. — Никому не пробраться к Якову и не выбраться обратно вместе с ним. Ты сошел с ума, Лайл. Вы с Вулзи оба рехнулись!

— И все-таки это можно сделать, если найти нужного человека. Ты сможешь это сделать, если тебя как следует заинтересовать. — Лайл вдруг тоже заулыбался. — Да, кстати, не стану тебе рассказывать о сюрпризе, который я привез с собой. Тебе надо появиться при дворе. Сам все увидишь.

Александр поднялся.

— Я так устал, что даже гадать не стану.

Протянув руку, он загасил свечу, и они остались в темноте.

— Будь осторожен, мальчик мой, — предупредил Лайл. — Ангус отнюдь не дурак. К тому же город наводнен французами, так что будь осторожен вдвойне. Жизнь многих людей зависит от тебя.

Александр кивнул, поздно сообразив, что в темноте Лайл не может его видеть. Да, от него зависела жизнь многих, но сейчас он думал лишь об одной. Лайл никогда о ней не узнает. А она считает его своим смертельным врагом… Какая горькая насмешка! А может, оно и к лучшему. Уж слишком он увлекся этой девушкой… куда больше, чем следовало.

Вскоре Александр уже входил в дом Ангуса на Главной улице. До рассвета оставалось всего три часа, но Лайл заставил его крепко задуматься, и у Александра совершенно пропало желание спать.

Он легко поднялся по лестнице и прошел по коридору к своей спальне, но, открыв дверь, замер на пороге. Все его чувства были обострены до предела. Кто-то побывал у него в комнате. И этот «кто-то» еще не ушел.

Его рука инстинктивно ухватилась за кинжал. Но тут же он уловил тонкий запах, и холодная, равнодушная тьма наполнилась теплом воспоминаний. Александр закрыл за собой дверь.

— Диана, любовь моя, не пользуйся этими духами, если хочешь застать меня врасплох.

Волнующий грудной смешок раздался со стороны постели.

— Алекс… Значит, ты не забыл. Надеюсь, ты пришел один, дорогой мой, потому что, кроме духов, на мне ничего нет.

Александр с улыбкой задвинул щеколду. Он был уверен, что не ошибся. Он только что обнаружил сюрприз, приготовленный ему Лайлом Барроу. И для этого даже не понадобилось являться ко двору.