Облако Оорта выплясывало величественную сарабанду, капая случайными кометами из изморози безвременья на сковороду Солнца.

Человеческий разум мыслит метафорами, но это метафоры существа, которое торило путь эволюции где-то на просторах саванны или на морском берегу, а никак не в беспредельных просторах космоса. Возьмем, к примеру, явление с устоявшимся названием «Пояс астероидов», которое поясом в прямом смысле не является. Когда первый космический зонд вершил свой беспримерный полет к Юпитеру, ему предстояло в какой-то момент пересечь Пояс, и многие в Центре управления полетом были серьезно озабочены этим обстоятельством – дескать, аппарат совершенно не застрахован от столкновения с каким-нибудь шальным астероидом.

Специалисты даже не подозревали, что у двух выпущенных случайным образом в акваторию Тихого океана бактерий гораздо больше шансов встретиться. Если пересчитать все каменные осколки в Солнечной системе, то наибольшее их количество действительно кружится между орбитами Марса и Юпитера. Пометьте точками их положение в пространстве – получится размытое кольцо, масса которого в пропорциональном отношении больше, чем любая планета. Правда, если попытаться отобразить какую-нибудь точку в соответствующем масштабе на бумаге, то никакой струйный плоттер не сможет начертить подобное микроскопическое пятнышко.

Если приблизиться к Поясу на космолете и пялиться до одурения в иллюминатор в надежде увидеть непрерывный поток бесформенных каменных глыб, то ничего не получится. До тех пор пока не отправитесь подобно монахам нео-Дзэн на осторожную, хорошо продуманную и хорошо оснащенную охоту за небесными камнями.

В сущности, облако Оорта не является облаком, а представляет собой полую сферу, ближняя поверхность которой располагается в тысяче астрономических единиц от Солнца – в двадцать пять раз дальше, чем пролегает орбита Плутона, а дальняя – в тридцать раз дальше. Возможно, даже в сто раз – что составляет примерно одну треть расстояния до ближайшей звезды. В пределах этой сферы сосредоточено громадное число кусков замерзшего льда и снега, состоящих из водорода, метана, аммиака и воды, перемешанных с частицами пыли, мелкими камнями и осколками более твердых пород. Эти грязные «снежки» представляют собой так называемые «кометы в состоянии ожидания» и сосчитать их так же невозможно, как песчинки во всех пустынях Земли.

Несмотря на несметное их количество, пространство самого облака выглядит даже более пустым, нежели пояс астероидов. Как бы склеенная из множества кусков, внешняя поверхность облака Оорта существует исключительно в воображении астрономов, равно как и то, что никогда не было протокометного ядра и вихря из межзвездных снежинок, а всегда была, есть и будет лишь пустота, помноженная на пустоту, плотность которой всего-навсего чуть-чуть превышает плотность абсолютного вакуума.

Большинство льдинок испытывает сильнейшее воздействие ближайшей звезды – Солнца. Кроме того, их тянут к себе гравитационные поля Нептуна и Урана, а приблизившись к Солнечной системе, они попадают в сферу действия куда более массивных Сатурна и Юпитера. На притяжение же остальных планет льдинки реагируют точно так же, как человеческое ухо на шепот, произнесенный на противоположной стороне земного шара.

Изредка произвольные законы динамики хаоса сближают траектории пары протокомет до критического предела. Сталкиваются они редко, но на мгновение могут оказаться в притягательном объятии общего гравитационного поля. Как любовники, кружащиеся в танце, они качаются на волнах космической гармонии, затем расстаются; их слияние так и не завершилось, остается лишь память о том, что могло бы из этого выйти…

Псевдооблако Оорта дрожит. Незначительные колебания плотности пульсируют в туманном веществе.

Иногда звездные любовники сближаются настолько, что гравитационные возмущения радикально преобразуют направление их движения. Еще реже может возникнуть серия краткосрочных столкновений, каждое из которых усиливает предыдущее. А порой в результате подобного свидания одна из протокомет уходит по направлению к Солнцу, и ее круговая орбита трансформируется в вытянутый эллипс, чтобы через какое-то время вечный холод псевдооблака Оорта сменился для космической странницы на огненную геенну фотосферы.

Только в этом случае она становится настоящей кометой, а не «кометой в состоянии ожидания». Она будет стремиться к своей цели все быстрее и быстрее, разрезать планетные орбиты подобно лисице, стремительно пересекающей опустевшее на миг скоростное шоссе… Она ощутит, как с каждым мгновением Солнце становится все больше, ярче, жарче… Уже при приближении к орбите Марса более легкие газы начинают таять, а затем кипеть. На подлете к земной орбите лед расплавится, а чуть позже получившаяся из него вода превратится в настоящий кипящий поток. Так как ледяное сердце кометы к тому времени будет достаточно разогрето светилом, испаряемые с ее поверхности молекулы образуют пылевой хвост; тот растянется на многие миллионы километров и образует скошенную дугу. Не редкость и появление дополнительного хвоста из ионизированных частиц, виновником которого, конечно же, является солнечный ветер.

Возбуждение достигает высшей точки, когда комета, приближаясь к адскому вихрю солнечной фотосферы, ощутит неумолимую силу тяготения родительской звезды, подобно мотоциклисту в головокружительном аттракционе «гонки по вертикали». Закруглив конец своего эллиптического пути с поистине бешеной скоростью, комета снова начнет долгое погружение в мерзлую пустоту, где составляющие ее компоненты вновь начнут замерзать…

И уже особо не торопясь, комета будет продолжать утомительное путешествие по направлению к псевдооблаку Оорта – первое из многих циклов бесконечного сна и фиолетового пробуждения, – до тех пор, пока все ее вещество не превратится снова в снег и пыль. Остатки небесной странницы могут сиять в земной атмосфере метеорными потоками как бриллиантовые ожерелья. Некоторые фрагменты бывшего кометного облачения будут захвачены поясом астероидов, большинство же просто присоединится к куче орбитального мусора, который кружит по Солнечной системе.

Пруденс завтракала, Мозес кормил тушканчика, а Черити Одинго просматривала сообщения сети Экстранет. Внезапно ее внимание привлек броский заголовок: «БОЛИВИЙСКИЙ БУЛОЧНИК ОБНАРУЖИЛ МЕШКИ С ПОДАРКАМИ ОТ РЕМЕШКОВ».

– Пру, ты когда-нибудь встречалась с Ремешками? Пруденс прожевала хлебец из смеси злаковых.

– Сталкивалась пару раз.

К чему Маленькой Сестре знать о ее встречах с Ремешками?..

– Зачем они дарят некоторым людям целые состояния? Старшая сестра нахмурилась.

– Это длинная история, Трещотка. Ремешки – закрытый для посторонних клан, они редко вступают в контакт с обычными людьми, но уж если такое случилось, тогда их щедрость выходит за грань понимания. Таким образом я получила «Тиглас-Пильсер» – хотя оформлено все это как благодарность за оказанную помощь.

Ответ не удовлетворил Черити.

– Мне всегда хотелось узнать, как ты умудрилась стать владелицей корабля. Интересно, чем ты помогла монахам?

Пруденс заколебалась с ответом.

– Будешь смеяться, но я перевела для Ремешков одну древнюю табличку… Конечно, они любят медитировать, но еще больше любят деньги и, самое главное, умеют их делать и посему в состоянии преподносить щедрые дары. А почему тебя это заинтересовало?

– В сеть поступило сообщение, что булочник из Кочабамбы вышел из дома поутру и нашел за порогом кубический ярд чистого вольфрама.

– Да, это похоже на Ремешков. Время от времени они делают такие подарки. Обычно дарят вольфрам, хотя порой предпочитают иные металлы. Я слышала, что один парагвайский фермер нашел в своем свинарнике куб осмия.

– Подумать только, кусок осмия размером с грейпфрут стоит бешеных денег! – присвистнула Черити. – Что же говорить о кубическом ярде. И кто эти благодетели?

– Окутанная тайной монашеская секта нео-Дзэн, называющая себя Путь к Целостности.

Черити набрала поисковый код на клавиатуре уникомпа, голограммный экран тотчас же высветил поле комментария.

– Так, кое-какая информация имеется. Тибетское слово «бде-ба» часто переводится как «хороший», но более точным будет значение «полезный» в смысле «качественный». Так как в подтексте оно подразумевает действие в противоположность к понятиям пассивного рода… Господи, да кто напридумывал всю эту белиберду?

– Если жаждешь ознакомиться с этимологическим комментарием, не забывай, что имеешь дело не с классической литературой. – Пруденс взяла с тарелки еще один хрустящий хлебец. – Боже мой, сестренка, ты и не представляешь, какое наслаждение могут доставить свежие продукты!

– Кушай на здоровье! Тебе не помешало бы немного поправиться.

– Залогом здоровья является нормальный метаболизм, Трещотка. Доказательство тому – стройность моей фигуры. Космистов, склонных к полноте, моментально разносит. Но если настаиваешь, я готова съесть еще ломтик манго. Космисты называют его Кукушкиным Гнездом.

– Что-что? Манго так называют?!

– М-м-мф, – причмокнула от удовольствия Пруденс и помотала головой. – Нет, конечно! Гнездом Кукушки называют монастырь Путь к Целостности, возведенный на астероиде из группы Хильда. Странно, что ты ничего не слышала. Он достаточно известен. Впрочем, догадываюсь, Мозес и возня со зверушками отнимают все твое время… В начале прошлого века открыли, что некоторые астероиды богаты редкоземельными металлами. Сейчас большей частью Пояса владеет монастырь. Монахи накопили несметные сокровища и могут позволить себе роскошь раздавать часть своего богатства. Выбор счастливчиков обычно осуществляется с помощью лотереи.

Черри вернулась к вопросу, который волновал ее больше всего:

– Говорят, что на подаренном кубе выгравировано стихотворение.

Пруденс кивнула:

– Правильно, это Король Грифов. Вот почему монастырь называется Кукушкиным Гнездом.

Брошенная на стол вилка со звоном отлетела в угол.

– Пруденс, я понятия не имею, о чем идет речь! Ты называешь монастырь Кукушкиным Гнездом из-за его связи с грифами?

– Ради Бога, извини. Эти строки озвучил Король… Впрочем, лучше-ка я начну с самого начала. Разреши показать тебе кое-что.

Пруденс обошла стол и попыталась разглядеть крошечное изображение на экране уникомпа.

– Трещотка, купи ты плоскопленочный экран – они дешевле песка под ногами. Взгляни-ка сюда!

Она ткнула пальцем в кнопку, и на дисплее возник этнический азиат: на голове – традиционная тройная повязка в виде поросячьего хвостика и бледно-голубое одеяние монаха нео-Дзэн. Фоном ему служило увеличенное изображение раскрытого манускрипта. Прикосновение к другой кнопке вызвало надпись: «ЗАКОН БУДДЫ СРЕДИ ПТИЦ». Губы зашевелились, монах заговорил:

«Эта курьезная, но чарующая рукопись носит заметный отпечаток влияния секты Бка'-бргуд-па. Считается, что она написана неким ламой в семнадцатом столетии. Позже, в 1904 году ее опубликовали в Тибете под названием «БАИА ЧАОС РИНЧЕН 'ПРЕН-БА», что означает «ДХАРМА СРЕДИ ПТИЦ: ДРАГОЦЕННАЯ ГИРЛЯНДА» – Понимаю, – сказала Черити, но по ее недоуменному взгляду было видно, что она ничего не понимает.

Пруденс активировала комментаторский блок.

«Дхарма – справедливость, которая подчеркивает закон Будды. При свободном перефразировании: взгляд Будды на мир».

Монах тем временем продолжал вещать:

«Книга по своей сути является упрощенным изложением основных принципов буддизма, выраженных автором в виде дискуссии между различными птицами: попугаем, грифом, белой куропаткой, голубем… Дискуссия ведется под предводительством Короля Птиц – Кукушки».

– Ух ты! – воскликнула Черити.

– Тс-с, Маленькая Сестренка. Послушаем монаха. «… На границе между Индией и Тибетом, как сообщает нам «БАЙА ЧАОС», возвышается лесистая гора, прозванная Приятной Драгоценностью. Там живет великий маг Сарака; живут там и другие святые. Кроме них, на горе обитает множество птиц и животных – настоящий рай на Земле. Бог Авалокитешвара и индийский принц, сын раджи Варанаси, случайно превращенный в кукушку, вошел в совет птиц и стал учить их дхарме».

Пруденс остановила ВидиВиклип.

– Путь к Целостности, – сказала она, – подобно остальным орбитальным монастырям был основан для проведения горнорудных разработок на астероидах, где условия жизни исключительно суровы и совершенно не подходят для «золотой лихорадки», во взрывоопасной атмосфере которой, так уж исторически сложилось, развивалась аналогичная отрасль на Земле. Мирские старатели, алчные и агрессивные, могли поубивать друг друга за какой-нибудь пустяк, поэтому почти на всех работах заняты монахи. Первоначально орбитальные монастыри по разработке природных ресурсов основывались разными религиозными общинами, но только буддисты нео-Дзэн умудрились сделать рудники процветающими. Очень скоро они прибрали к рукам весь Пояс астероидов. Монастырь Путь к Целостности был основан сектой, учение которой восходит к упомянутой рукописи «БАЙА ЧАОС, или ДХАРМА СРЕДИ ПТИЦ». Поэтому вся монастырская верхушка носит имена различных птиц согласно их статусу. Главу Пути к Целостности зовут Кукушкой.

– Так вот почему ты назвала монастырь Кукушкиным Гнездом! – торжествующе сказала Черити.

– Это лишь одна из причин. Нео-Дзэн очень странная секта. Очевидно, бог Авалокитешвара, пребывая в птичьей ипостаси, настойчиво советовал своим последователям находить наивысшую пользу в том, чтобы одаривать бедняков. Кукушкино Гнездо имеет высший индекс продаж: их богатство неисчислимо. Они инвестировали деньги в технологию Ремешков. Они создали так называемую Новую Тибетскую Обитель, на предприятиях которой изготавливают самые большие и мощные масс-драйверы в Солнечной системе. Монастырь является основным поставщиком минералов, добытых на астероидах, так как распоряжается продукцией большинства более мелких общин.

– Ну конечно, – хмыкнула Черити, – в монастыре обитают исключительно скромные и миролюбивые монахи. Обычно они ведут размеренный и праведный образ жизни – за исключением привычки бомбардировать время от времени Землю, точнее подворья бедняков, кусками редкоземельных металлов в лучших традициях своего духовного пастыря.

– Ты права, сестренка, вторая причина, по которой монастырь называется Гнездом Кукушки, заключается в том, что по ним, монахам нео-Дзэн, психушка плачет.

Младший монах по имени Нагарджуна (птичий ранг – Дрозд) из небесного ламаистского монастыря Путь к Целостности размышлял о наставлении Совета Птиц и в конце концов счел его довольно странным.

Чтобы не сказать противоречивым.

«Нужно помнить, что лень и медлительность мешают творить добро», – говорил Великий Журавль. Возразить по существу Дрозд не мог – в конце концов, безделье мешает всему, за исключением сна. Однако как тогда истолковать слова Короля Грифов: «Мудрые остерегаются соблазна постоянной занятости»?

Да к тому же наступил Упосадха-день.

Вероятно.

Буддийский календарь является также и лунным. По преданию, Будда родился в клане Готама в полнолунный день месяца весакха ровно через десять лунных месяцев после того, как его матери Махамайе приснилось, что серебристо-белый слон необычайной красоты вошел в ее лоно через бок – знамение, которое было интерпретировано как рождение либо властелина мира, либо Будды. Даже на Земле сочетание лунного календаря с временами года, зависящими от вращения планеты вокруг Солнца, доставляло любителям прикладной астрономии множество хлопот, к тому же вращение земного шара вокруг собственной оси, несоизмеримое ни с лунным месяцем, ни с солнечным годом, вносило в расчеты дополнительную путаницу. Что же говорить об астероиде из группы Хильда, вращающиеся вокруг наклонной оси в течение трех часов двадцати девяти минут и нескольких иррациональных секунд? Календарные заморочки земных наблюдателей по сравнению с головоломкой, которую предстояло разрешить наблюдателю из монастыря небесного, выглядели просто пустяками.

Ветвь Небесного Дзэн-буддизма, исповедуемая монахами Пути к Целостности, была религией синкретической, то есть вобравшей в себя множество различных течений. Наряду со всеми Теравада Последователями – теми, кто ведет свое происхождение от Пали Старших первой буддийской сангха, монашеской общины, в которой изучали и сохраняли учение Просветленного, – орбитальный монастырь соблюдал в каждом лунном месяце четыре священных дня: полнолуние и новолуние, плюс восьмой день каждого полуцикла. Именно по этой причине и началась головная боль у Нагарджуны, ибо безумное сочетание периодичности вращения небесных тел грубо вторглось в сферу действия священного канона.

К сожалению, рукописи не давали четкой инструкции, откуда следует определять фазы Луны: с Земли или из одного из ламаистских монастырей? Тот факт, что Нагарджуна находился не там и не там, а торчал на астероиде весом около семидесяти тысяч тонн, чья поверхность была густо испещрена окислами редкоземельных металлов, проблемы не решал. Священные книги, в особенности «Бхикху-патимоккха», полагали истинным либо одно положение наблюдателя, либо другое, и по крайней мере один источник – «Патисамхда-магга» – уверял, что право на существование имеют оба. В те времена, когда монастыри еще не мотались по небесным орбитам, различия в положении наблюдателей не имели особого значения, но как только люди начали разрабатывать Солнечную систему, стало очевидно: для тех, кто должен трудиться вне родной планеты в течение долгого времени с огромным напряжением сил, предпочтителен монашеский образ жизни… Именно тогда и зародилась Большая Путаница.

Впервые она проявилась на базе, возведенной монахами Пути к Целостности вблизи Южного полюса Луны. Наблюдать фазы Луны можно с любой точки, только не с нее самой. Даже для монаха нео-Дзэн Луна, наблюдающая Луну, вызывала оторопь. И хотя вполне в духе Дзэн оставить вопрос без ответа, уже в самом начале мудрецы с лунной базы сообразили, как следует поступать. Фазы Луны легко наблюдались из Кукушкиного Гнезда, тем более что в распоряжении монахов имелась обсерватория, расположенная в двух милях от ламаистского монастыря… Когда же с астероида поступили первые данные, оказалось, что фазы, наблюдаемые из Кукушкиного Гнезда, редко совпадают с фазами, наблюдаемыми с Земли.

Итак, Нагарджуна сидел на обломке скалы в скафандре традиционного для монахов нео-Дзэн голубого цвета и размышлял. Он точно знал, что сегодня не Упосадха-день по монастырскому расписанию, так как ранее наблюдал Луну на голографическом экране уникомпа, и такого идеального яркого круга ему в этом лунном месяце видеть еще не доводилось. Но что, если статус священного дня определялся с Земли? Припомнить же, какие правила существуют для подобного рода казусов, он, к сожалению, не мог. Связаться по радио с монастырем и через уникомп узнать, определяется ли Упосадха-день по земным расчетам? Пожалуй, так поступать нельзя.

Точнее говоря, можно, если последует отрицательный ответ, и уж точно нельзя, если положительный. Причиной дилеммы являлось то обстоятельство, что и монахи и миряне одинаково должны соблюдать в Упосадха-дни пять основных заповедей: бесповоротно отрешиться от убийства, воровства, лжи, наркотиков и блуда. К тому же монахи и монашки обязаны воздерживаться от секса, не принимать пищу позже середины дня, не развлекаться, не носить драгоценностей, не употреблять косметику и не спать в удобной постели. Конечно, в условиях пониженной гравитации любая постель была удобной… но нюанс подобного рода уже никого не волновал.

Вообще-то существовало восемь заповедей, которые следовало неукоснительно выполнять. Семь из них могли быть опущены из-за трудностей, вызванных несовершенством лунного календаря, однако обращение к сети Экстранет по традиции относилось к развлечениям, даже когда запрос касался науки. Если бы Нагарджуна работал, то смог бы вызвать нео-Дзэн буддистский телескоп на Луне, но в этом случае вызов был бы причислен к развлечениям.

Правда, можно просчитать все прямо сейчас, а результаты посмотреть завтра, но, согласно все тем же правилам, использование уникомпа приравнивалось к развлечениям. Ибо тогда монахи могли бы записать все то, что им не позволялось смотреть в Упосадха-дни, и ознакомиться с этим позднее, а такое Зеленые Попугаи – старшие монахи – полагали несовместимым с духом самоотречения.

Нагарджуна не мог также проконсультироваться и получить совет от своих наставников, ибо для этого требовалось опять же воспользоваться уникомпом. Как же быть? Выполнять свои обязанности – и заработать презрение Королевского Грифа? Или увиливать от них, пользуясь благосклонностью Великого Журавля? И в том и другом случае можно навлечь на себя гнев Кукушки – верховного ламы орбитального монастыря.

Нагарджуна поклялся, что до тех пор, пока не выяснится, священный ли сегодня день, он не позволит услышать себя никому из Длиннохвостых Попугаев. Для страховки пришлось даже отключить микрофон.

Главное – остановиться на каком-то из двух вариантов. А на каком – пусть за него решат Птицы.

В перчатках, неприспособленных для такого рода манипуляций, он все же умудрился расстегнуть накладной карман на колене и вытащил вакуумную упаковку с копией Священного Текста, скрученной в свиток. Потом, дабы не поддаться искушению, зажмурился, на ощупь открутил стопорную гайку со свитка и какое-то время слушал шорох разворачиваемой бумаги, после чего снова открыл глаза.

Идея заключалась в том, что следовало остановить прокрутку, не зная заранее, в каком именно месте, и выполнить то, о чем говорилось в строчке, попавшейся на глаза первой.

Мед, накопленный пчелами для собственных нужд, не может служить для иных целей.

Эта цитата из обобщающей проповеди Кукушки всегда вышибала слезу у впечатлительного Нагарджуны. Он отдал приказ скафандру высушить влагу, пока стекло шлема не успело запотеть.

Теперь следовало обдумать, какой смысл вложен в пророческую строку.

Обдумывание заняло у него примерно полчаса, но в конце концов он догадался, что к чему: во-первых, это никакой не парадокс, во-вторых, цитата намекает не на действия, а на мотивы. Лень и медлительность являются помехой в производстве дел, что означает: человек не должен предаваться праздности. Соблазн постоянной занятости заключается не в том, чтобы работать, а в том, чтобы делать пустую работу. Соображение же о накопленном пчелином меде наводило на мысль: человек не должен блюсти лишь собственные интересы.

Следовательно, во-первых, Нагарджуна должен выполнить свои обязанности, а во-вторых, даже если не повезло и сегодня – Упосадха-день, ему удастся объяснить Белой Куропатке, ламе, которому он подчинялся непосредственно, любые свои действия.

Нагарджуна глубоко вздохнул, активировал уникомп, встроенный в скафандр, и вызвал ЛАОССГК.

* * *

– Крем для загара – десять сортов, один ящик; крем-сода, освежающая газированная вода – ого, двадцать упаковок. – Кэшью Тинторетто сверяла листы накладных с файлом уникомпа, содержащего бесконечный список инвентаря и провианта. Она обливалась потом, пропылилась с ног до головы и сильно нервничала. – «Криптон», солнцезащитные очки, – двенадцать пар. Джонас, как ты думаешь, каждому хватит по четыре пары? Ведь можно потерять, сломать дужки, усесться на них, наконец…

– Перестань суетиться. – Джонас открыл чемоданчик с ВидиВи-камерой и заглянул внутрь. – Четыре пары на каждого из нас более чем достаточно, но не забудь про матросов. А вы, шеф, готовы к пресс-конференции? До начала остается не больше десяти минут.

– Не будем спешить, – сказал Бейли. – Чем дольше ожидание, тем больше ажиотаж, чем больше ажиотаж, тем громче раструбят о нашей затее СМИ!

Кэшью, передохнув, вернулась к своей инвентаризации:

– Печатка – пятьсот… Что?! Зачем нам столько мужских перстней?

– Дай-ка взглянуть! – Джонас бросил взгляд на крохотный экранчик. – Ты не обратила внимания на перенос: первый слог остался на предыдущей строчке. Так что имеются в виду вовсе не золотые шайбы, которые навинчивают на пальцы нувориши, а «твердая копия» таблиц, определяющих положение лун Юпитера. Ее получают из памяти уникомпа с помощью принтера, и называется она «распечатка». Цифра 500 относится не к числу ювелирных украшений, а к страницам. Это такие большие листы, которые удобно раскладывать на столе…

– Эй, ребята, а ведь мы забыли про обеденный стол!

– Не паникуй, – бросил Бейли лениво, – лучше загляни-ка в раздел «корабельное имущество».

– Ладно. – Кэшью пролистала инвентаризационный файл. – Да, есть какой-то встроенный стол.

Бейли довольно осклабился:

– Наравне со встроенными стульями, парусами, двигателем для безветренной погоды и корпусом, способным противостоять проискам стихий.

– Только не стоит тратить на меня столько сарказма!.. Провиант – пять фунтов. Какого дьявола так мало?! Сухари – шесть пакетов, галеты… Джонас, что означают термины: «сухари» и «галеты»? Следует ли столь серьезно относиться к старинным морским традициям?

– Все должно быть достоверным, – сказал Бейли. – Для нашего путешествия это самое главное.

– Цинга – по одному случаю на каждого члена экипажа. – Съязвив, Кэшью перевела уникомп в режим ожидания и присела на грубо обтесанный камень, явно из кладки разрушенной давным-давно тюрьмы. – А это преддверие Преисподней уж точно достоверное.

Бейли пожал плечами, окинул скользящим взором безжизненный туф, из которого был образован крошечный остров.

– А чем плоха деревня Гори? Живописна по-своему. И порт Нассау тоже неплох. Очень и очень ВидиВизуален. Жаль, что великолепие форта святого Михаила не сохранилось до наших дней.

Джонас вставил новую память в видеокамеру. Это была ручная модель «судзуки-73», и он трясся над ней, как императорский пингвин над яйцом.

– Не понимаю, чего ты тащишься от этой рухляди? – съязвил Бейли.

– Рухляди? Да это настоящий шедевр технологии Предпаузного периода! Он стоит кучу денег, ибо таких вещей в наше время не делают.

– Я считала, что Пауза и наступила-то потому, что технология тогда не работала, – подала голос Кэшью.

– А вот и нет, – ответил Джонас. – Технология работала, и работала превосходно, но сдуру обзавелась интеллектом.

– А-а, – понимающе протянул Бейли.

В XXIII веке каждый помнил об опасности, которую принесла с собой ИТ – Интеллектуальная Технология. Самое смешное, что камнем преткновения явилась вовсе не ИТ сама по себе. Любой управленец знает, что проблемы машинного производства связаны не с машинами, а с людьми. У людей время от времени возникают идеи. К сожалению, они не всегда настолько хороши, чтобы быть внедренными в производство. К числу таких идей можно отнести и выпуск машин, похожих на человека.

Просчет стал очевиден к 2072 году. Пауза накапливалась в течение долгого периода. Так как уровень жизни постоянно рос, вместе с ним нарастало и движение АТС – Антитехнологического сопротивления; простая жизнь кажется куда привлекательнее, если не нужно вкалывать от зари до зари. Тем временем каждое изделие от консервной открывашки до небоскреба становилось с помощью ИТ все более и более приспособленным для лучшего обслуживания потребителя. Все шло замечательно – до тех пор, пока интеллектуальные машины не начали совершать глупости. В частности, одна такая машина уничтожила неоперившуюся еще марсианскую колонию.

ИТ-компьютер, обнаруживший очаг возгорания под главным куполом, собрался было включить разбрызгиватели, но счел это опасным для здоровья людей, поскольку проведенный им попутно анализ воды в пожарных баках обнаружил бактерию легионеллу. Тепло – необходимое условие для неконтролируемого размножения этой опасной бациллы, поэтому по всем санитарно-гигиеническим нормам использовать для тушения пожара зараженную воду не рекомендовалось. Поскольку медицинские приоритеты выше всех прочих, у колонистов не осталось ни одного шанса на спасение.

Катастрофа на Марсе вызвала вспышку ярости неолуддитов на Земле: они громили ИТ-машины на конвейере, выбрасывали их из окон небоскребов, сжигали на импровизированных аутодафе…

– Джонас, если твоя камера – ИТ, зачем ее используешь?

– Вспомни хорошенько, к чему привела Пауза. Лучше ИТ-машины, способные совершить глупость, чем никаких машин!.. Если быть честным до конца, то машинный интеллект мне по душе. Например, во время съемки я предпочитаю автоматическую выдержку, а вот, скажем, делать всегда четким передний план – настоящий идиотизм. Он совершенно бесполезен, в частности, в том случае, когда необходимо снять пасущееся вдалеке стадо слонов, а в фокусе оказывается никому не нужная ветка кустарника, попавшая в кадр на переднем плане.

Кэшью бегло просмотрела список вопросов, которые могли задать репортеры.

– Знаете ли вы, что в XVIII веке этот остров был центром атлантической работорговли?

– Нет, – покачал головой Бейли, – будем надеяться, что газетчики об этом тоже пока не пронюхали. Может, начнем экспедицию с другого места?.. Хотя нет, мы должны стартовать именно отсюда.

Кэшью помахала в направлении материка:

– Почему? В Дакаре лучше гавань, насыщенная ночная жизнь и в каждом приличном заведении кондиционер.

– Достоверность, чистая достоверность и ничего кроме достоверности, – произнес Бейли с пафосом.

Во главе своих единомышленников он вошел в конференц-зал. За ним шествовала Кэшью, которая по дороге успела освежить макияж и привести в порядок прическу. Замыкал шествие Джонас с драгоценной «судзуки-73» наперевес.

Нео-Дзэн монахи первоначально закрепились на Луне, используя се в качестве промежуточного звена между Землей и Поясом астероидов, с помощью которого они надеялись освободиться от земной зависимости. Следствием этой стратегии стало развитие лунной промышленной инфраструктуры, базировавшейся исключительно на наличии воды. Последнюю добывали всего в двух районах естественного спутника Земли: на Северном и Южном полюсах. Громадные запасы льда сохранились благодаря отвесным стенам кратеров, предохраняющих замерзшую воду от солнечного света; в остальном лунная поверхность была суше пустыни Сахары. Почти вся вода испарилась в течение нескольких минут три с половиной миллиарда лет назад, когда Луна была вырвана из мантии Земли ударом небесного тела размером с Марс. Под воздействием солнечного света молекулы воды разложились на атомарный водород и кислород; потом первый, как самый легкий газ среди всех существующих, покинул материнское лоно. К настоящему времени большинство других газов, более тяжелых, чем водород, тоже улетучилось. Ученые предполагали, что на полюсах процесс испарения шел менее активно и кое-какие молекулы воды успели охладиться и замерзли.

Буддисты, которые верили в Пояс (Пояс астероидов) и Пряжку (Луну), выстроили базы на обоих лунных полюсах, а с помощью найденной там воды сумели наладить горнодобывающую отрасль. По Солнечной системе циркулировали невнятные слухи: мол, монахи нео-Дзэн нашли намного больше воды, чем полагалось по теории, – но никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть этого, поскольку никаких данных на сей счет не публиковалось.

Так как орбитальные шахты в Поясе астероидов – и их владельцы-монастыри – со временем стали процветать, буддисты смогли активизировать свою деятельность на Луне. Но зарегистрировать ее с Земли даже с помощью телескопа средней мощности было нельзя, к тому же «ультра-зеленое» движение АТС оттягивало на себя столько внимания, что человечество потеряло всякий интерес к происходящему на Луне. И тогда Ремешки, как насмешливо называли земляне обитателей Пояса астероидов за место проживания и пристрастие оснащать свои скафандры обилием старательской амуниции, подняли голоса в защиту лесных сурков и стали требовать объявления их (сурков) святыми. Технологическая Пауза разбила население Земли на два лагеря, потом каждый из них разделился пополам – самый эффективный путь к уничтожению человечества!

В результате миллиардный Китай выбрал один путь, а все остальное человечество, которое стало называть себя Организацией Экологически Ответственных Наций (ОЭОН), – другой. ОЭОН восстановила отдельные отрасли, необходимые для эффективного управления окружающей средой, которые после Паузы стали фатальной смесью высоких и низких технологий: компьютерам разрешалось лишь выполнять приказы, и они делали это наилучшим образом. Так– как психология стала основным показателем дизайна, инженеры-конструкторы делали все, чтобы зацепить потребителя на крючок либо легкостью управления, либо видимостью контроля. Люди, получившие соответствующее образование, всегда могли взять верх над машиной. Технология стала уделять большее внимание повседневной жизни, а фундаментальная наука зачахла, и, стало быть, все, что находилось вне сиюминутных потребностей, оказалось пущенным на самотек. Таким образом, к тому времени, когда влияние монахов нео-Дзэн стало очевидным, они претендовали на всю лунную поверхность. Земля прореагировала с запозданием, и, осознав зависимость от потока минералов, поступающих с Пояса и Пряжки, не могла не согласиться с требованиями.

Так как горнодобывающая активность монастырского сообщества усиливалась с каждым днем, его руководство стало понимать: благополучие их беспокойного бизнеса не следует подвергать ударам извне. Не исключено, что какой-нибудь шальной астероид или комета столкнется с монастырем, Луной или, что хуже всего, с Землей – их духовным домом (и чего уж там скрывать, основным потребителем). Даже близкое прохождение тяготеющей массы могло вызвать нежелательные сбои производства, повредить шахтное оборудование или вообще привести к катастрофе.

Что же придумали монахи, чтобы предотвратить столкновение с приближающимся небесным телом? А, например, запустить навстречу целое облако скальных осколков, чтобы перемолоть его в пыль. Или перевести незваного гостя на другую орбиту, хотя это обходилось недешево.

Развитие службы предупреждения о входящих в Солнечную систему опасных визитерах было и в интересах Земли – таким образом, возникла ЛАОССГК (Лунная автоматическая оптическая система слежения за глубоким космосом). Для наблюдения монахи использовали комплекс из нескольких сот телескопов, а также сложные оптические интерферометры, в которых применялись хитроумные устройства с жидкокристаллическим индикатором для суммирования входящих фотонов. С помощью ЛАОССГК велась неусыпная слежка за положением удаленных тел, что могло указать на возможное приближение кометы из облака Оорта или какого-нибудь своенравного астероида.

Нагарджуну определил в астероидные дежурные Белая Куропатка, имея в виду скорее испытание его характера, нежели насущную необходимость, ибо с обязанностями дежурного легко справлялась автоматика. По-настоящему адепты Пути к Целостности осознали свое предназначение лишь во времена Паузы. И не только осознали, но и всячески поддерживали приверженцев своего учения в стремлении преодолевать трудности. При каждом монастыре проживали молодые послушники, в чью обязанность вменялось посменное наблюдение в рамках ЛАОССГК и определение принадлежности любого прибывающего космического тела.

Система функционировала уже полстолетия, и до сих пор худшим из всех зол было прохождение малой кометы на расстоянии двух миллионов миль от среднего шахтного комплекса. Одним словом, когда Нагарджуна записал информацию, поступившую от главного компьютера, и просмотрел результаты сканирования, ему хватило нескольких секунд, чтобы зарегистрировать новую комету, обнаруженную ЛАОССГК. В этом не было ничего необычного – в год регистрировалось 3 – 4 кометы; правда, данная гостья явно направлялась внутрь Солнечной системы.

Но представляла ли она опасность?

Солнечной системе повезло, у нее был свой собственный вакуумный пылесос – газовый гигант, чье мощнейшее гравитационное поле всасывало все попадающие в сферу его притяжения небесные тела, тем самым, защищая более хрупкие внутренние планеты. Вполне вероятно, что без Юпитера на Земле никогда не зародилась бы жизнь. Конечно, и его прикрытие не давало стопроцентной гарантии. Иногда шальные глыбы пересекали орбиту гиганта не в том месте и не в то время, избегая гравитационной западни, и тогда могла произойти катастрофа, вроде той, шестьдесят пять миллионов лет назад, когда непрошеный каменный гость уничтожил динозавров.

Нагарджуна дал команду компьютеру проверить данные.

Во-первых, существовала вероятность ошибки, ведь комета очень далеко, а с такого расстояния трудно произвести точные расчеты – через десять – пятнадцать лет нежеланный пришелец мог быть выметен Юпитером. Или, возможно, пролетит мимо, после чего совершит одну-две попытки самопожертвования в плотной атмосфере газового гиганта. Эффект от этого будет равен взрыву миллиона водородных бомб. Существовало, в частности, несколько старинных записей о столкновении Юпитера с кометой Шумейкера-Леви в XI столетии и зарисовок того, что могло быть ее остатками, исполненных рукой Кассини в 1690-м году. Поглощение кометы вызвало несколько огромных пульсаций, которые сотрясали экзосферу в течение двух недель. Впрочем, для планеты-голиафа это было не более чем слону дробина.

Скопировав данные в память уникомпа, Нагарджуна вернулся в монастырь, неся в клюве две новости, хорошую и не очень: разведан астероид, богатый редкоземельными элементами, и получен прогноз о прибытии в систему возможного Убийцы Динозавров. За первую новость, скорее всего, похвалят, реакция же на вторую новость будет зависеть от того, священный ли сегодня день.

Бейли перегнулся через перила и обозрел толпящуюся в вестибюле прессу, в то время как Джонас снял несколько панорамных планов.

– Это для менеджера отеля. Вот же повезло счастливцу – впоследствии его заведение упомянут в путеводителях!

Кэшью при виде толпы всегда ощущала смущение.

– Скорее всего, он озабочен шумом и суматохой, которые могут спугнуть постояльцев.

– Шум и суматоха, не говоря уже о потасовках, – вот те краеугольные камни, на которых зиждется журналистика, Кэш. А ведь это наш выход, давайте же насладимся шумихой!

Они спустились к беснующейся толпе.

Пресса снимала экспедицию, Джонас снимал прессу. А еще он успевал демонстрировать избранные кадры на громадных плоских экранах. Каждый уникомп обладал крошечным экранчиком, который, по понятной причине, для публичных демонстраций не годился. Кроме того, там же, на экранчике, периодически возникали голографические портреты присутствующих. Однако мощности лазерного луча не хватало, и эти изображения трудно различались глазом, особенно при ярком освещении, поэтому визуальную информацию из памяти уникомпа приходилось отображать на громадном экране с помощью инфракрасного излучения. Технология производства плоских экранов была недорогой, и публичные экраны можно было увидеть повсюду, буквально на каждом шагу, в виде рулонов гибкой пленки с самоприлипающей изнанкой – разрежь с помощью ножниц и лепи к любой поверхности. Энтузиасты таскали с собой скрученные в рулон экраны как зонтик или трость. Широкая спина, обширное чрево или мощное бедро тоже могли стать импровизированными дисплеями.

Тем временем вопросы сыпались как из рога изобилия. Репорера из журнала «Порочный» интересовала тема отваги двух мужчин и одной женщины, которые собирались заточить себя на маленьком кораблике в течение двух недель. Джонас уточнил, что вместе с ними поплывут шестеро моряков, имеющих навыки в судовождении. Репортер кивнул и что-то быстро спросил через уникомп Кэшью.

– Без проблем, – ответила она, – я уверена, что мальчики будут блюсти себя.

– Джимайма Рейнольде, запрос Экстранет! – представилась высокая блондинка в первом ряду. Рядом с ней менял кассету в широкоугольной камере качок в майке цвета хаки. – Вы и в самом деле не собираетесь пользоваться навигационными подсказчиками?

Бейли держал паузу до тех пор, пока не удостоверился в том, что его лицо попало в кадр.

– Все правильно. Мы не будем слушать подсказок с орбиты – в этом-то и заключена соль нашего предприятия. Мы воспользуемся более древним опытом навигации, потому не берем с собой ни одного современного прибора. Вестибюль охватило волнение.

– Никакого подвоха, господа! Как доказательство верности нашим принципам, мы добровольно лишили себя помощи со стороны сети Экстранет, за исключением разве что компьютерной обработки математических данных. Чтобы предупредить следующие вопросы, отвечу заранее: у нас нет страховки, всю ответственность мы берем на себя!

И все же брифинг не прошел без сучка и задоринки. Тучного репортера из Экс-би-си замучила неистовая жара, и он бросил с нескрываемым раздражением:

– Для чего вам понадобилось стартовать с такого забытого Богом куска суши?

– Чтобы вам, шустрые парни, жизнь медом не казалась! Раздалось несколько сухих смешков – паром из Дакара не справлялся с объемом пассажирских перевозок, и местные рыбаки проявили похвальную инициативу. Проблема же состояла в том, что баркасы заливало водой, а запах рыбы не выветривался несколько суток.

– Да нет, – ухмыльнулся Бейли, – это шутка. На самом деле место старта связано с Варином и де Хайесом, которые отчалили отсюда пять столетий назад. Мы же лишь следуем заразительному примеру.

– Почему они стартовали отсюда? – поинтересовался другой журналист, связанный с «Экстра-миром».

– Узнай из глобальной сети, Владимир. Ведь ее можно забросить в любое время.

– В ее недрах навалом всякой дребедени, Бейли, и до черта навороченных средств для определения нужного материала. А сколько упакованной информации, попробуй-ка вырази все это собственными словами!.. Я же прошу одного: дай мне цитату, которую можно использовать. Ну как, по рукам?

– Идет. Большинство присутствующих здесь тоже хотят приобщиться к информации из первых уст. Вот вам сетебайт: МЫ СОЗДАЕМ ИСТОРИЮ ВНОВЬ. Предварительная информация или то, что считается ею в наши дни: Варин и де Хайес отправились в экспедицию по приказу французского короля Людовика Четырнадцатого. Остров Гори – крайняя западная точка Африки, и французы только что приобщили его к своим колониальным владениям, так что место старта – результат логического выбора.

– Хотите сказать, что их путешествие было как бы научной и увеселительной прогулкой, так, что ли?

– Да. Они взяли множество астрономических приборов, включая два телескопа. У нас на корабле имеются аналоги обоих.

– Вы еще не видели свой корабль. Почему?

– Из-за своего корабля. Он доставлен в Дакар, но экипаж отбуксирует его к острову только завтра. Для предварительных испытаний.

– Какой тип судна вы используете?

– Реконструкцию последнего парусного судна второго тысячелетия, любезно предоставленную САИМ – Сенегальской Ассоциацией истории мореплавания. Корабль со странным названием «Танцроуфт», собственно говоря, построен на два столетия позже, но старая посудина – это все равно старая посудина, верно?

– По закону на корабле должен быть мотор для непредвиденных ситуаций, – пояснил Джонас, – однако мы отказались от него, оставив только паруса. Экипаж – добровольцы из САИМ.

За скобками остался тот факт, что на шесть вакансий претендовало более двухсот человек, и во избежание кривотолков члены команды были избраны жеребьевкой.

– Куда вы намерены приплыть?

– В Гваделупу, – ответил Бейли, рассматривая карту Карибского моря.

Джонас установил уникомп в режим просмотра местных новостей.

– Прямо в то место, куда указывает красная стрелка.

– Вы уверены, что сможете плыть, ориентируясь по спутникам Юпитера?

– Джонас, – сладким голосом произнесла Кэшью, – расскажи всем о нашем пари.

Уши журналистов мгновенно встали торчком, ибо возник не только профессиональный, но и чисто человеческий интерес. Даже самый тупой мог бы сообразить, о чем идет речь. Джонас колебался, однако путей к отступлению у него не осталось.

– Я поставил на кон недельную получку, что в финале путешествия экспедиция отклонится не больше чем на сто ярдов от расчетной точки.

– Все слышали?! Теперь, Джонас, у пари есть независимые свидетели, – победоносно воскликнула Кэшью, после чего обратилась к уникомпу: – Скопируй финиш-координаты, чтобы они послужили доказательством моего выигрыша.