Театрик на улице Масок, рядом с которым, по словам Криса, вылезли они с медоедом, оказался в очень темном месте. По какой-то причине рядом с входом не горели фонари, зато стояли два частично трансформированных оборотня, держа в лапах небольшие осветительные артефакты.

Рядом с ними крутил головой и что-то щебетал заходящей публике маленький остроносый человек в цветном шелковом сюртуке и двухцветных, умопомрачительно безвкусных штанах.

Я немедленно поняла, что обязательно узнаю у декана, как это возможно — трансформироваться частично? Выглядела частичная трансформация страшно, при этом точно была практичной. Оборотни преобразовали только головы. Тела были человеческие, зато вытянутые волчьи морды находились полностью в животной ипостаси. И обнюхивали каждого проходящего.

— Вызову Родди и Кая, — решил Крис.

Я с ним была абсолютно согласна.

Шли мы в приличный театрик, а попали в какое-то необычное место. Посетители, толпившиеся в медленно двигающейся очереди, выглядели взволнованно. Они тихо смеялись, переглядывались, о чем-то неразличимо переговаривались. Здесь явно лучше было держаться компанией. Хотя на вид место и казалось безопасным, но какая-то тревожность плыла в самом воздухе.

Самое важное, что никаких паролей пришедшие не произносили, зато передавали охраняющим оборотням круглую сумму в пять золотых с каждого.

— У тебя есть деньги? — спросила я Криса.

Он кивнул. Значит, заходим. Сейчас начнется представление. Родди с Каем появятся минимум через час. Столько бродить вокруг театрика, не вызывая подозрений, не получится.

Крис достал летунов, быстро написал пару строк и отправил друзьям.

К нашему удивлению, оба охранника у входа, несмотря на то что находились через дорогу, вздрогнули и начали нервно вглядываться в темноту. Прижав меня в небольшую декоративную нишу за каменной колонной соседнего дома, Крис прошептал в ухо: «По-моему, у них определители магии в руках. Видишь, огоньками сияют?»

Я побоялась выглянуть сразу, решив поверить ему на слово. Еще пару минут мы просто стояли, втискиваясь в нишу. В принципе можно было и еще так постоять, это было приятно, но времени действительно почти не осталось, поэтому мы нехотя отлепились друг от друга и с независимым видом двинулись к очереди.

За несколько лиц перед нами рычал и ярился надменный военный-оборотень, чей зверь, скорее всего, был потерян, так как руку полностью заменял сложный артефакт. Так и не добившись разрешения на проход, он ушел, громко ругаясь. И когда, двигаясь маленькими шажками, мы подошли к двери — узнали, в чем было дело.

Оба охранника уставились на нас и зарычали.

— Артефакты, — сказал маленький остроносый человечек. — Если у вас есть магические предметы, вы обязаны сдать их.

Волки протянули нам по мешочку. Крис положил туда пачку летунов и штук пять небольших разнокалиберных коробочек непонятного мне назначения.

Артефакт изменения внешности я оставила лежать в кармане со времени трансформации в доме Ера. Этот полицейский предмет не должен был определяться поиском. И действительно, определители магии на него не отреагировали.

Вместо мешочка Крису выдали небольшой номерок с индивидуальной руной. И мы прошли внутрь. Туда, где удивительно красиво переливался по стенам визийский шелк, звучала завораживающая музыка и разливалась аура. Легкая, ненавязчивая, кружащая голову волна присутствия белых вампиров. Множества белых вампиров. Повелителей страсти.

— Крис? — тихо спросила я. — Что происходит?

— Мы попали в театр, где показывают романтические истории, — прошептал он, — я пару раз бывал на таких. Играют вампиры Белого Крыла, поэтому все кажется очень волнующим. Зрители сопереживают любовной линии спектакля. Не волнуйся.

— А… Тогда нормально.

Но было не очень нормально, потому что у меня пересохли губы. Аура страха, даже в своей дикой воздействующей форме, практически не брала меня. И, узнав о своей приближенности к сильной крови примарха, я тайно решила, что теперь вообще не поддамся аурам вампиров.

Но оказалось, что это страха во мне было мало. Черному Крылу почти не за что было зацепиться в моей не обремененной страхами и горем душе. И сильная первобытная кровь выстроила защиту, почти полностью ограждая от черной ауры печали и испуга. А вот аура вожделения…

Зрители, пришедшие на спектакль, представляли весь социальный срез города. Добротно и слишком тепло для ранней осени одетые торговцы, их румяные, дородные спутницы с горящими глазами, тонущие в многочисленных оборках. Слишком фривольные наряды для статуса жен.

Видимо, в этой среде царила мода на полноту. У некоторых было неясно, обвешана девушка салом по нос или кружева так неудачно топорщатся. Может быть, эта неопределенность задумывалась специально.

Тяжело расхаживали по театральному холлу высокие военные, явно с животным огнем в крови. Для меня было необычно, как откровенно, совершенно не стесняясь, перемигивались они с ярко наряженными человеческими девушками, стоящими отдельными небольшими группками.

Один такой красавец с холеным лицом, обвешанный наградными лентами, остановился и смерил меня изучающим взглядом. Такое впечатление, что ожидался мой восторженный «ох» и раболепное подползание.

Я подчеркнуто равнодушно мазнула по нему взглядом и отвернулась. На какой-то момент показалось, что в толпе мелькнул мистер Фитстоун, но как я ни вглядывалась, так его и не увидела.

Зрители были явно взбудоражены ожиданием спектакля. Особенно удивляли шумные группки говорливых и перевозбужденных девиц и молодых людей.

Когда зазвенел приглашающий колокольчик, все ринулись в зал, пытаясь захватить места как можно ближе к сцене.

— Держись за мной, — сказал Крис и пошел, рассекая толпу. Не то чтобы я была слаба и не могла пройти сама. Нет. Судя по двери столовой, сил в моем человеческом теле явно прибавилось. Но смущала сама необходимость кого-то отталкивать или не пропускать, а здесь явно не брезговали и более тяжелыми мерами воздействия.

Девица в соседнем ряду вдруг выдернула стул из-под уже садившейся на него рыженькой девушки и нахально уселась на него сама.

— Не подерутся, — сказал Крис и потянул меня на два свободных сиденья, — в таких местах отличная служба охраны. Тихо препираться еще можно, а вот скандалистов быстро выкинут из зала без возврата оплаты.

И правда, пострадавшая рыженькая гневно фыркнула, но пошла искать другое место.

Когда свет в зале потух, уменьшившееся было присутствие белой ауры вернулось. И разлилось под мерно стучащую нервную музыку. Как биение сердца, тревожная мелодия заставляла обернуться и замолчать ранее спорящих или переговаривающихся людей. Все быстро рассаживались по местам. Я схватила и сжала руку Криса. Стало жарко и трудно дышать.

На сцене зажегся свет и начался спектакль. Показывали историю рыбачки, влюбившейся в молодого аристократа из семьи оборотней. Она любила его, он ее, а мешали им ее отец и жених. Да-да, у героини был жених.

— Присмотрись к актерам, — шепнул Крис, — это белые.

Только после его слов я поняла, что веселые, разукрашенные и беззаботные персонажи на сцене все были вампирами, включая главную героиню.

Внезапно один из актеров, тех самых «друзей жениха», вышел в зал, протянул руку девушке, сидящей у центрального прохода, и вывел ее на сцену.

— Актеры в зале? — спросила я Криса.

— Не похоже. Мне кажется, она зритель.

Присмотревшись, я тоже в этом уверилась. Девушка смущалась, но шла гордо и радостно. Играющие персонажи легко и ненавязчиво стали обращаться к ней, как к подруге главной героини. И девушка начала сама произносить фразы, реагируя на ход пьесы. Чаще всего не в тему и слишком манерно, но восполняя энтузиазмом незнание роли и отсутствие актерского таланта.

Самое удивительное, что уже через пару минут она самозабвенно целовалась с кем-то из друзей «аристократа». Действие все больше захватывало зал, все переживали из-за каверз отца и жениха, ахали во время любовных сцен. А сцены разворачивались все горячее.

В некоторых местах я начала стыдливо отворачиваться, так как происходящее показалось чрезмерно интимным для открытого показа. Потом обратила внимание, что зрители в зале также не чураются некоторых вольностей. На нашем ряду уже активно целовались несколько пар.

Оглядываясь, мы с Крисом вдруг увидели Родди, заглянувшего в зал и напряженно всматривающегося в темноту. Не заметив нас, он втянул голову и закрыл дверь из холла. Крис, поднявший было руку, чтобы махнуть другу, опустил ее. Бросив: «Я за ним. Скоро приду», — поднялся с места, а затем поспешил в холл ловить уходящего Родди.

Еле слышная вначале музыка играла все явственнее. А тяжелая аура страсти становилась все насыщеннее, как будто ее усиливали эмоции сидящих в зале людей. Я чувствовала себя неуютно, губы пересохли. Быстрее бы возвращался Крис.

Из зрителей выдергивали все больше девушек, а затем и молодых людей. Они становились массовкой сцены и вскоре уже свободно расхаживали под ярким светом в полураздетом виде.

И тут на сцену для роли сына начальника порта вытянули… Джейкоба Ирбиса, заместителя Итана. Которого тут же взяла в оборот одна из подружек невесты. Она его крутила, обнимала, потом прижала к заднику сцены и вдруг неожиданно толкнула за занавески. Вот только что был, а уже нет.

Я завертела головой, сжала руки в кулаки в полной растерянности. На моих глазах утянули предполагаемую жертву. Виски сдавило от волнения, все тяжелее становилось дышать. Где-то рядом вполне мог находиться мистер Фитстоун. Вдруг мне не показалось и он здесь? Тогда весьма вероятно, что сейчас Ирбиса увели не просто так. Если я буду медлить, мы можем больше не увидеть второго приора следаков.

И что я медлю и трушу?

Возможно, другая девушка так и просидела бы тихо, ожидая мужчину-защитника, но чего я совершенно не умела, так это оставаться равнодушным наблюдателем, когда кто-то нуждался в помощи. Поэтому когда ко мне подошел один из актеров и подал руку, я в ответ протянула свою. В случае чего я буду громко кричать или превращаться. Друзья рядом. Медлить нельзя, нужно действовать. И я рискнула. И пошла на сцену.

Вампиры работали на грани фола.

С одной стороны, они использовали только естественную ауру без влияния и силового воздействия, то есть все эмоции зала рождались самими людьми во время просмотра спектакля.

Но вампиров было так много, что эти эмоции усиливались многократно, зрители буквально источали желание. По букве закона никаких нарушений, да и в театр приходили по собственному желанию, понимая, на что идут. Но, дыша концентрированной аурой страсти, я понимала, как легко тут потерять голову, как близка потеря людьми контроля над ситуацией.

Вампир, который меня привел, подхватил за талию и начал странный танец. Вокруг кружились пары. Рыбачка произносила обвинительный монолог, сообщая отцу, что скорее умрет, чем бросит возлюбленного. И мотала ногой вперед-назад над деревянным бортом муляжа лодки, изображая готовность расстаться с жизнью, бросившись в пучину вод. А мы, участники этой фантасмагории, танцевали сумасшедший водоворот на заднем плане.

Мой партнер практически дышал мне в шею, но почему-то с каждой секундой становилось все легче выдерживать давление собранных воедино аур. Я была возбуждена, однако разум полностью очистился от дурмана, и вампир удивленно поднял голову, осознав, что питание моими чувствами идет необъяснимо медленно.

Меня так и тянуло показать ему язык. Понимая, что надо играть, я, наоборот, закатила глаза и, насколько могла, изобразила переполненность томлением. Дескать, млею и трепещу, о, желанный красавец.

Блондинчик приободрился, решив, что эмоции просто развеиваются в потоке конкуренции, и потащил меня к шторам.

Как только мы оказались за кулисами, он прижал меня к какому-то ящику с декорациями и попытался поцеловать.

— Ой, как вы смеете? — взвизгнула я. — Подлец! Нахал!

И с огромным удовольствием двинула блондинчика коленом в то место, где нахальства сконцентрировалось особенно много. С изумленным хеканьем «желанный» согнулся вдвое. Согласно урокам отчима, стоило бы приложить той же коленкой в практически подставленный подбородок, но тогда образ оскорбленной невинности несколько потускнел бы. Поэтому я бросила страдальца и, распространяя визгливо-возмущенное: «Немедленно вон из этого вертепа», демонстративно побежала по коридорчику, тут же нырнув за ближайшую штору и затаившись.

За шторой было пыльно, но вполне удобно. Некоторое время мой соблазнитель мотался по проходам с недовольным: «Вот же сучка проклятая». Я краснела, но не выходила. Сучка — это к Люпусам, оборотням-волкам. А я не такая. Я — кошечка.

В конце концов мой преследователь решил, что случайная пташка нашла выход и покинула закулисье. Повздыхав, он вернулся на сцену. Оставшись одна, я почувствовала себя блохой, вцепившейся в мягкое подбрюшье бультерьера. Бегай где хочешь, пока не выкусили страшные челюсти.

Для знакомства с родителем Криса я надела консервативное платье и сейчас несколько сожалела об этом. Красться в нем было совершенно неудобно. В узком коридоре, заставленном реквизитом из различных спектаклей, подол постоянно цеплялся за выступающие конечности брошенных манекенов или гарды позолоченных деревянных мечей. Я осторожно отцепляла ткань, собирала в узел оборки юбки и на цыпочках подбиралась к дверям, цепочкой тянувшимся вдоль темного прохода.

Почти все комнаты были заняты. В них целовались и тискались парочки. Театрально наряженные вампиры с густо покрытыми гримом лицами обнимали людей, а может, и оборотней. По виду не всегда можно определить, а запахи в моей человеческой ипостаси уже не определялись.

Что было удивительно, никто из вампиров не переходил черту. Максимально, что я увидела — это небольшой беспорядок в одежде. Никаких поползновений на честь, зато массовое попрание достоинств. Может быть, им для питания и не нужна итоговая страсть?

Так думала я, пока не заглянула в очередную комнату и не застыла от шока.

У стены, опираясь на нее и закинув наверх голову с закрытыми глазами и блуждающей улыбкой, стоял Джейкоб. Он был переодет в какой-то серебристый халат с распахнутыми полами. В районе бедер у него двигалась светлая голова с длинными каскадными локонами. На видимой части обнаженных ног ало блестели капли крови. Вторая девушка, тоже из белых, сидела на полу, удовлетворенно вытирая рот. Она была облачена только в полупрозрачное белье и шляпу.

В комнате плескалась отнюдь не естественная аура. На Джея влияли, вытягивали из него желание, и он отдавал, широко, мощно, скорее не страстно, а… покровительственно. Допускал до тела.

У меня мгновенно поднялись тоненькие волоски на руках, помчались по телу мелкие мурашки, сворачивая узел зарождающегося желания. Неизвестно к кому, непонятно для чего. Чистое, бессмысленное вожделение. Стыдное и неприятное.

Девушка между бедер Ирбиса постанывала, издавала чмокающие звуки, извивалась.

Я растерялась, не зная, что делать: то ли уйти, то ли прервать эту вакханалию. И внезапно почувствовала в сгустившейся ауре, густым киселем заполняющей мои легкие, явные «копченые» следы. Здесь точно ранее присутствовал мой знакомец с черной аурой и вплел капли своего флера в окружающий тяжело колыхающийся эмоциональный концентрат.

Я открыла рот, еще не уверенная, что же произнесу дальше, как за моей спиной раздался шепот:

— Все, что здесь происходит, происходит по желанию молодого человека. Воздействие оказывают по его просьбе, согласно установленным ограничениям и разрешительным правилам. Если хотите, спросите.

Я медленно обернулась за спину и пересеклась взглядом со стоящим в коридоре мистером Дьюком. А ведь была уверена, что даже в человеческом теле неплохо слышу и чувствую, намного лучше, чем обычный человек. Так вот, Дьюк подошел абсолютно беззвучно.

Он склонил голову набок, с удовольствием рассматривая мое ошеломленное лицо.

— Хорошо-о, — простонал в комнате заместитель приора, — добавь еще огня, малышка. Хочу, чтобы у меня мозги вскипели.

Осторожно прикрыв дверь в комнату, я растерянно захлопала ресницами, давая себе время собраться с мыслями.

Вариантов было два. Изобразить привычную провинциальную смущенность («Ах, меня нечаянно притащили со сцены и бросили, а я заплутала. Какая радость, что нашли меня!») или честно сказать: я здесь специально, веду расследование и мне не нравится запах в комнате.

В человеческом теле и думать было бы нечего — только вариант слабой малышки. Но теперь, с появлением кошки, меня раздирали совершенно противоречивые чувства. Хотелось быть храброй, сильной и уверенной. Такой, какой меня знали друзья. Такой, какой хотели видеть мама и отчим. Какой я всегда мечтала стать сама.

Пришло время или не пришло? Пожалуй… нет. Осторожность взяла верх над эмоциями. Здесь я была одна, вокруг вампиры, риск слишком велик, поэтому я пересилила себя и рвущуюся на свободу кошку. Сыграю слабость и нахрапистую наивность.

Вампир рассматривал меня с явной заинтересованностью, только что не облизывался. Его пронзительные серо-голубые глаза с удовольствием обегали мое лицо и ладную фигурку. Четко вырезанные губы скупо, сдержанно улыбались. Меня взвесили, оценили и даже мысленно ценничек навесили.

Я деликатно начала:

— О, мистер Дьюк. Вторая встреча за вечер, но вы так вовремя… А что вы тут делаете?

Он завис на секунду от неожиданности.

— Простите, мы знакомы?

О, покинутые небеса. Я же без амулета! О… О… Припалила кошка шерстку. Как говорит моя мама, «Самая лучшая память — у отъявленных лжецов. Если не можешь запомнить, что говорила раньше, лучше не лги».

Пришлось сознаваться, так как придумать ничего не получилось. Поймали на горячем.

— Э… Я Мари Ерок. Мы общались сегодня в доме Ера.

Он вздрогнул, и, хотя тут же взял себя в руки, я поняла, что несколько смешала зародившиеся было планы вампира.

— Эм… Мисс Мари. Я владелец этого заведения. В череде других. Сюда прибыл на встречу. И вдруг имею счастье видеть вас… Вы удивительно быстро восстановились после произошедшего.

— Ах, пустое. Фамильные артефакты Ера и не на такое способны. Я здесь совершенно случайно. Пришла со сцены и заблудилась.

— О…

Вампир никак не мог пересилить себя и жестко поговорить с незваной гостьей на своей территории, ведь она была так непосредственно очаровательна и мила. Да еще неизвестная фигура в опасном раскладе Ера — Денари.

Я набралась наглости и порывисто схватила мистера Дьюка за холодную, твердую как камень ладонь. Нельзя давать ему время подумать. Заодно проверю, был ли он в нише во время нападения на Криса… Увы, нет. Запах и ощущение от вампира были сладко-острыми. Странное смешение, но никак не «копченое».

— Признаться, — зашептала, наклоняясь, — очень растерялась, когда увидела тут мистера Джейкоба Ирбиса. Так и сказала соседям по ряду и однокурсникам: «Это же Джейкоб Ирбис, заместитель приора! Куда он пошел?» А тут оказалось, что он…

После этих слов ни я, ни Джейкоб не должны были «исчезнуть» в этих стенах, все-таки в свидетелях целый ряд. Потом я попыталась покраснеть. Надулась изо всех сил. Надеюсь, в темноте была не очень заметна разница между «стеснительно заалела» и «побагровела от натуги».

Мистер Дьюк похлопал меня по руке и деликатно отстранился, но глаза были холодны и отстранены, уже ни малейшего сочувствующего тепла.

— Прошу вас пройти со мной, здесь не место юным мисс. Сюда приходят в основном для получения удовольствий, которые мы даем одним своим присутствием.

Когда мы пошли по длинному коридору, он внезапно заинтересованно блеснул глазами и… осторожно отпустил ауру. Что могу сказать? Это была явная угроза для заблудшей девушки. А еще этим, приноровясь, точно можно убивать.

Никакого воздействия, просто естественно накопленная аура, «небольшое» усиление моих чувств. Моих всегда неровных желаний. После эмоционального спектакля. После того, что я увидела в комнате за дверью.

Это оказалось страшным оружием. Меня затрясло. Как же приятно и как томительно! Запретно. Отчаянно нельзя здесь и рядом с этим существом!

Плавно, как будто наступила на охранный артефакт, я сжала кулаки, вонзив небольшие острые ноготки в мякоть ладоней. Те несколько вампиров на сцене — ничто по сравнению со всего одним, который стоял передо мной. Старым, очень старым вампиром. Собравшим вековые соблазны в своей иссохшей душе. Скорее всего, в этом театре кормились не только молодые. Потому что такому монстру точно требовалось много эмоций. И он их попытался вызвать у меня. И почти…

— Будьте добры, — сказала я, — не могли бы вы убрать ауру? Мне некомфортно.

Сожалея, он посмотрел на мои мгновенно припухшие губы и воспитанно выключил сияние.

— Знаете, меня впервые за последние год или два просят об этом. Обычно люди не умеют спрашивать или предлагать вампиру. Вы очень интересная девушка.

Я пожала плечами. Да я потом бы не просила, я чем посерьезнее поубеждала. Только не млеть рядом с ним.

Мы вышли в небольшую промежуточную комнату-перекресток. На одной из дверей было написано: «Зрительный зал».

Дьюк мягким движением пригладил абсолютно белые волосы. И легко поклонился.

— Надеюсь, впредь вы будете осторожны в своих передвижениях. А за… вашим Джейкобом Ирбисом я присмотрю. С ним ничего не случится.

— Я все равно его завтра порасспрашиваю. Надеюсь, вы не обидитесь. Мне же надо уверить друзей, что все законно? Это наша будущая профессия — все проверять.

И я нежно взглянула на хозяина театра. Этот… сатир ответил мне не менее нежным взглядом.

— Конечно, прелестный цветок. Это ваше право — расспросить мужчину о его интимных шалостях, а потом рассказать друзьям. Он будет в восторге поделиться с вами деталями личной жизни и своими сексуальными предпочтениями.

Вот же… Пиявка…

Мы скалились друг на друга. Боюсь, в это время маска наивности не то чтобы сползла с меня, а я бы сказала, слетела, как осенний лист под зимним ветром.

— Ну… Я пойду.

— Всего хорошего, мисс.

— Как жаль.

Мягкий, бархатно-шелковый голос, не шелестящий, как у Дьюка, а с перекатисто-камешковыми нотками, раздался в комнате. Оказалось, пока мы с хозяином театра играли в гляделки, нашу компанию разбавил еще один присутствующий. По-моему, его звали Джастин. Молодого человека в синем камзоле, который меня как-то провожал вечером. Я была в тапках и без амулета. А он — просто проводил.

Мистер Дьюк кивнул пришедшему и распахнул для меня дверь.

— Мисс Мари Ерок, невеста Кристофера Ера, к сожалению, нас покидает.

Меня явно выпроваживали.

— Я уже не невеста, пока претензии мисс Денари не будут сняты. И очень вас прошу проследить за Ирбисом. Меня, признаться, тревожит поведение оборотня в вашем театре.

И тут началось. Новопришедший рыкнул, глаза его, до этой поры мягкие и добродушные, мгновенно залились красным.

— Странное поведение оборотня? У тебя явно есть новости, которыми ты готов поделиться со мной, да, старина Дьюк?

Даже разбуди меня рык глубокой ночью, во время самого увлекательного сна, даже услышь я его во время необычайной опасности, когда нельзя отвлекаться, да в любой ситуации… Я узнала бы эти рычащие дикие нотки. Так на меня сорвался примарх во время нашей ночной пробежки с Крисом.

— Нет, Люшер, нет! — мистер Дьюк отступал назад мелкими шажками, отрицательно мотая головой. — Ты неправильно понял. Котенок приходит к девочкам поиграться, не более.

— Студент с моего факультета Джейкоб Ирбис, заместитель приора факультета, — торопливо сообщила я, — сейчас находится под воздействием, а в комнате пахнет горелым. Там раньше был вампир, который управлял вампирами-оборотнями.

И примарх взвился в прыжке, красивом и страшном. Его лицо то выдвигалось, превращаясь в длинную морду, то возвращалось к человеческому облику, как в ритмичном мигании. Волосы превратились в короткую, но пышную гриву-воротник тусклого серого цвета.

Приподняв вампира за шею трансформированными лапами с когтями, он прижал его к стене, приблизив меняющуюся морду.

— Это нападение, — прохрипел предупреждающе Дьюк, вцепившись в руки атакующего тоже начинающими преобразовываться ладонями. И резко отпустил ауру. Она взвилась с такой скоростью, что у меня в ушах засвистело.

Примарх тяжело задышал, но хватку не уменьшил.

— Считай, это не нападение. Это совет, пиявка. Отвечай: кто стоит за пропажей оборотней в городе? Твои дети?

У меня в этот момент от эмоций подгибались ноги. Поймала себя на том, что начинаю мурчать.

То ли Джастин, как он представился когда-то вечером, то ли Люшер, как звал его вампир, повернул голову в мою сторону и внимательно несколько секунд вслушивался в мое мурчание.

После этого он вернулся к Дьюку.

— Я тебя отпускаю на пол, а ты убираешь ауру. Девочку-то случайную пожалей.

Они медленно расцепились, аура растворилась, как и не было, и желание любоваться примархом уменьшилось.

— Я вообще впервые слышу про вампиров-оборотней, — заявил как ни в чем не бывало одергивающий одежду вампир. — И девочка какая-то не случайная. Шпионов мне начал засылать, Люшер?

Примарх также превратился в приглаженного аристократа без намека на животность. Оба стояли друг напротив друга мирные и вежливые, как будто не начинали устрашающую трансформацию в преддверии боя. Холодные и спокойные. Только я держалась за дверь, пытаясь унять дрожь в ногах.

— Люшер, пойдем я тебе все покажу. Потом ты мне принесешь извинения за ошибку, и мы сядем за стол переговоров, что и планировали. Мисс Ерок, всего доброго и лучше сюда не приходите.

С таким недружелюбным напутствием Дьюк двинулся обратно по коридору. Выждав несколько секунд, пока хозяин театра скроется за поворотом, примарх вдруг рванул ко мне и прижал всем телом к многострадальной двери.

— Поганый ошметок этот Дьюк, — с чувством произнес он, — но сейчас сказал сущую правду. Нечего такой как ты тут делать.

Все-таки аура вампира задела примарха, потому что он уверенно впился в мой рот жестким вкушающим поцелуем.

И тут же, получив коленом по нижней мужской части, хекнул ошеломленно. К моему удивлению, его не согнуло. Он степенно отстранился и вообще издал звук скорее от удивления, нежели от боли. Кабан редкостный.

— Никто, я повторяю, никто не давал вам право или разрешение целовать малознакомую девушку, — сказала я с достоинством, распахнула дверь и продолжила: — Надеюсь, вы поймаете «копченого» вампира, превращающего оборотней в своих птенцов. Или мы это сделаем сами, с друзьями, уважаемый примарх Люшер или как вас там. Прекрасного вечера.

Надела амулет. И вышла в зал. Гордо. На трясущихся ногах.

Никогда не понимала, как другие девушки разрешают молодым людям себя хватать силой. «Позволила один раз — позволила всегда», — замечала моя мама, пресекая как знаки неуважения от заносчивой соседки миссис Фламберг, так и заигрывания соседа.

Я на всю жизнь запомнила урок моего одноклассника Патрика. Хватал меня и ласкал, считая просто добычей. Именно добычей я тогда и была. Но сейчас я взрослая девочка и сама выбираю, с кем целоваться. Где Крис, проклятые небеса?! Где он, когда так нужен?