Некто неизвестный испортил периметр, изменив руны. Это дало возможность опасной твари проникнуть в ГАС, но, по иронии судьбы, она инициировала Лири и стала зависимой от девочки. Если это случилось недавно, то связь можно попытаться разорвать. И сделать это лучше специалисту, а не нам.

Горячий летний воздух даже вечером выбивал испарину. Девочка по дороге разомлела и даже задремала на плече Райдена.

— Эй, — тихо прошептала кукла.

Я посмотрела вниз и обнаружила, что черная тень, которую отбрасывала девочка, исчезла. Изгнанный хаосит опять нашел дорогу в куклу.

Спина Камачо закаменела, а я застыла с занесенной для шага ногой.

— Я никому не хочу причинить вреда, — прошелестел хриплый голос, — но…

— Но? — надо учиться хладнокровию у Альфы, никакого возмущения, спокойный вопрос.

— Но мне без разницы, вылечу я в Хоас из-за повреждения спутника или, если вы позовете специалиста по разрыву связи. А вот для Лири различие есть.

— Ты угрожаешь здоровью ребенка?

— А мне терять нечего. Если вы расскажете кому-нибудь из ваших, я уйду. Но девочку целой не оставлю.

— Тварь, — глухо пробормотал Райден, — чего ты хочешь?

— Дайте мне пару-тройку дней или откройте периметр, и я уйду сам. Человечек мне не нужен, она хилая, я уже понял. Просто мне нужно время на решение. Обещаю, пока вы не трогаете меня, я не травмирую ее, это не в моих интересах.

Говорил хаосит быстро, взволнованно. Убираться обратно к себе ему не хотелось категорически.

— Мы подумаем, — проронил Альфа. — Но с условием, что девочку ты больше никуда не гоняешь, сидишь в кукле.

И я, уже было решившая поспорить, замолчала. «Подумаем» — звучало весомо и при этом давало нам необходимую как воздух отсрочку. Ну уж нет, монстр, отпускать тебя никто не будет, ты слишком опасен, и это уже доказано. Но нам тоже нужно время, чтобы определиться кому из риторов можно довериться.

Отца мы на прежнем месте не нашли. Опираясь на импровизированный костыль из обструганной палки, он поджидал нас у своего домика.

При виде малышки лицо его просияло и поток тихих, путанных благодарностей обрушился на нас. Занеся спящую девочку в дом и положив на кровать, Камачо задал самый важный для нас сейчас вопрос:

— Мистер Пьюнжик, вспомните, пожалуйста, поточнее. Когда именно произошли изменения в поведении Лири? Может быть она заговорила о невидимой подружке, стала везде и всюду носить с собой куклу, начала капризничать и меньше вас слушаться.

Садовник поправил грубыми загорелыми ладонями розовое лоскутное одеяльце дочери и нахмурил брови. Весь его дом, включая комнату малышки, неожиданно оказался довольно дорого обставленным и очень чистым. Словно хозяйка ушла из него совершенно недавно. В прихожей я даже заметила небольшую дамскую сумочку, висевшую на крючке.

Но больше всего, конечно, вокруг было детских вещей и игрушек. Такое ощущение, что хозяин дома поставил себе цель превратить помещение в подобие игрушечного магазина.

— Когда началось? А вы правы, недавно Лири стала себя необычно вести. Примерно две недели назад.

Мы с Райденом переглянулись. Вот и момент истины. Значит нарушение периметра академии, после которого начала развиваться яичница и внутрь ГАСа попала вселившаяся в куклу тварь, все это произошло ДО приезда первокурсников. Преступника нужно искать среди риторов и обслуживающего персонала.

— Постойте, — обеспокоено сказал садовник, уже закрывая за нами калитку. — Вы же не просто так меня расспрашивали? Что происходит?

В определенном смысле он прав. Отец имеет права знать, что происходит с его дочерью. Но если тварь заподозревает хоть что-то или садовник наобум обратиться к кому-нибудь за помощью, ребенок может пострадать.

— Мы подумали, не наш ли приезд так испугал малышку, — пряча глаза, ответила я.

Угу, испугал, только не Лири, а хаосита, и тот гонял ребенка по ночам, пытаясь вырваться. Но мы это скажем претору или одному из риторов, которые выйдут из подозрения. Сейчас в ГАСе живут несколько преподавателей. Те, которые уже ведут у нас занятия и пару человек, которых мы еще не знаем лично, по расписанию их занятия начнутся на днях. Всех их предстоит проверить. И найти хотя бы одного, которому можно будет доверять.

Калитка хлопнула, закрывая от нас расстроенное лицо мистера Пьюнжика. И я вздохнула:

— Райден, мы не можем рисковать девочкой, надо быстрее выбрать кого-то из риторов и все рассказать. Вдруг есть шанс даже через две недели разорвать связь.

— Не говоря уже о том, что мы, как будущие Стражи, не можем подвергать гражданских опасности проживания вместе с тварью, даже если ее можно заткнуть, окуная в воду. Завтра попробуем найти самого надежного, надо думать, Маккой. Пока тварь надеется вырваться, девочке и ее отцу ничего не угрожает.

Я вспомнила решительную маленькую мисс Лири и фыркнула. Вот у кого характер ого-го, кремень. Разобралась сама и нашла как приструнить хаосита, оценивает ее поступки как «плохие и хорошие», воспитывает…

Райден скинул пострадавший от камней и воды китель, перекинул его через руку и вдруг остановился, пристально на меня посмотрев.

— Маккой, я просил меня бросить. Почему ты не послушалась?

Он обнял меня за талию, я вздрогнула и заозирались, слишком близко уже были жилые корпуса.

— Эй, Маккой, я к тебе обращаюсь.

Он притянул меня к себе.

* * *

— Не совсем понимаю. Ты ждешь от меня объяснений, почему нужно бороться за твою жизнь? Или как я смею принимать решения самостоятельно?

— Борись за меня, — горячие ладони проникли в под расстегнутый китель, угнездившись на талии, прямо на тонком трикотаже майки. — И я буду сражаться за тебя. Это так важно. Мой отец погиб, потому что его бросили. Когда ты вернулась за мной на полигоне, я чуть с ума не сошел от радости. Но сейчас…

Он притиснул меня к себе до боли, выдохнул шумно в волосы.

— Маккой, постарайся прислушаться к тому, что говорю. Верь мне. У озера я хотел активировать руну Освобождения, боялся тебя задеть и не успевал объяснить. Мы могли погибнуть оба. Очень тебя прошу, когда я говорю что-то делать в трудную минуту — просто верь мне.

Откуда я знаю что за символы нанесены на единственном наследнике семья Камачо, если он сам их все не знает? По собственному давнему признанию.

Ужас возможной потери никак не хотел уходить, он вымораживал каждую клетку тела, и. я продолжала трястись даже в теплых объятиях.

— Очень испугалась, — пожаловалась я. Нырнула ладонями под ткань сорочки на его спине, почувствовала, как Райден делает тоже самое. Когда он успел стать настолько близким, до кинжальной боли страха за него.

— Ты дрожишь, — тихо сказал он. Над головой шумели кроны деревьев, накрывая нас пологом. Я вцепилась пальцами в теплую кожу спины, но этого было так мало, чтобы в полной мере ощутить, что он жив и все позади.

— Поцелуй меня, — прошептала я. — Пожалуйста, поцелуй быстрее.

Дыхание сбивалось, мне нужен был воздух, из его рта. 27f66c

Вместо поцелуя меня подхватили на руки и куда-то понесли. Причем несколько первых минут, казалось, Райден сам не знает куда бежать, потому что он сделал небольшой круг между деревьев, но потом сориентировался и рванул более целеустремленно.

Я подтягивалась, обхватив его шею и сама жадно целовала, прикусывала его подбородок, пытаясь добраться до краешка губ.

— Маккой, — прошипел он, и мы приземлились на какую-то лавочку, рядом с увитой плющом оградой. Кажется, мы оказались где-то на границе территории, ужин мы пропустили, вокруг было темно и тихо. И хотя мы находились по-прежнему опасно близко от жилых корпусов, но мне лично было сейчас все равно. Камачо явно тоже. В полутьме его глаза опасно ко мне приблизились, и вместе с отчаянным долгожданным касанием губ я почувствовала его горячую руку на своем животе.

Никогда у нас раньше не было такого поцелуя. Яростного, смнающего. Меня — пили и пила в ответ я. Его язык танцевал у меня во рту словно играл на струнах где-то очень глубоко внутри меня. Он дергал и я звенела, звенела, звенела.

Его сорочка никак не хотела расстегиваться и последние пуговицы издали тихий хруст, когда я рванула за обе полы. В ту же секунду майка на мне поднялась рывком до подмышек, и мы, наконец, дорвались до тела друг друга.

Его твердый живот то напрягался каменно, то становился так мило, нежно упругим. Стучало по моим пальцам его сердце, рвалось ко мне, залезало в ладонь. Голову кружило, шелк его волос упал на мои лоб и щеки.

Камачо застонал мне в губы, когда обе его ладони накрыли мою грудь, открывшуюся под сдернутым наверх до треска лифом.

Шершавые от тренировок пальцы погладили, потерли и сжали вершинки. Меня впервые трогал парень. Это… совсем не стыдно, это пронзительно правильно.

* * *

Он опрокинул меня на скамейку, торопливо и бережно одновременно. И в этом противоречии был он весь. Решительный, пренебрежительный, самоуверенный внешне и нежный, трогательный, оберегающий, когда мы были вместе.

— Не двигайся, пожалуйста, дай мне посмотреть на тебя.

От холода соски сжались в торчащие кнопки. Райден коснулся одного подушечкой указательного пальца и честно сказал:

— Меня сейчас разорвет. Это так красиво.

Волосы падали ему на лоб, широкие плечи закрывали небо. Нечестно, у меня руки не такие длинные, я никак не доставала до сидящего на моих бедрах Альфы. Поэтому просто дернула его к себе ближе за полу сорочки. Я тоже хочу трогать.

И он поддался, наклоняясь, давая доступ к твердому телу, чуть подрагивающему под любопытными пальцами. Гладкая кожа на рельефных мускулах. Горошены маленьких сосков. Плато мощной груди. Отлаженная породистая машина, заточенная на будущие противостояния. Райден.

Он и я.

Мы то изучали друг друга, водя по телу, словно рисуя карты, то бросались целоваться как одержимые. Звездное небо качалось над моей головой и сиял рунами Райден.

Не знаю когда, но мои брюки оказались стянуты до бедер.

— Стелла, — прошептал Камачо почти неслышно, целуя мочку уха.

Его палец коснулся к чему-то очень чувствительному у меня внизу, ждущему и… благодарному. Стало безумного горячо, я пыталась говорить, но не могла. Цеплялась руками за сверкающие рунами предплечья, тянула носочки, беспомощно ахала. Он шептал что-то неясное, сгреб мои волосы руками, не давая мотать головой, целовал остро, быстро и жадно в шею, подбородок, в дрожащие губы. Он всходил надо мной звездой, заслоняя сейчас весь мир. Еще несколько нежных движений. И белое ослепительное пламя расцвело перед мои глазами.

Мой тихий вскрик что-то включил в Райдене, заставив тело под руками раскалиться. Я вспомнила сны и провела по нависшему надо мной Альфе вниз, до плотной каменности в паху под брюками.

Уткнувшись лицом мне волосы, он часто и хрипло задышал, приподнялся бедрами выше, давая доступ. Пуговицы оказались тугие. Я гладила подрагивающий бугор, другой рукой пыталась расстегнуть брюки. Пальцы не слушались. Грубая ткань. Выскальзывающие костяные кругляши, которые упорно неподдавались. Сбившееся дыхание. Мое или его, уже неважно.

Райден внезапно застонал, прижал мою ладонь к твердости. Он шипел и ругался, отчаянно горячо выдыхая прямо в ухо, запуская мурашки по шее. Затем осторожно лег на меня всем тяжелым телом.

— Я же не закончила, — пискнула я. — В смысле ты.

— Маккой, — вернулся он к официальному поименованию. Потерся носом и продолжил нахально валяться на мне. — Помолчи немного, а? Не позорь меня. Убери руку и сделай вид, что ты ничего не заметила.

— Заметила что?

Он продолжил лежать, хмыкая мне в волосы. Затем хмыканье перешло в фырканье, Камачо рассмеялся и поцеловал меня в висок.

— У меня все отлично. Я счастлив.

Хм. Прозвучало действительно довольно. Я убрала его волосы назад, чтобы получше рассмотреть выражение лица, но что-то пошло не по плану. И мы опять принялись целоваться. Если есть на свете дело, которым можно заниматься вечно, бьюсь об заклад, это точно поцелуи.

Когда Альфа попытался снова опустить руку вниз, я запротестовала:

— Поздно уже. Девчонки начнут волноваться, меня и на ужине не было. Представляешь, что Моника может напридумывать?

Камачо отстранился и со вздохом слез с меня, становясь на ноги рядом со скамейкой.

— Ты права, а мне нужно в душ. Я грязный…. после озера.

И расплылся в медленной улыбке, рассматривая открывшуюся перед ним картину.

— Райден, — зашипела я, — ты куда смотришь? Отвернись сейчас же.

Пришлось спешно подтягивать одежду прямо под его довольным взглядом, потому что кое-кто даже не подумал прислушаться к моей просьбе и отвернуться. Я так торопилась, что чуть не навернулась со скамейки. Хорошо, он хоть колено подставил.

Сев, застегивалась, повернувшись боком, щеки горели, но все равно под его взглядом было скорее волнующе и весело, чем стыдно.

— В следующий раз, Камачо, я тоже тебя буду в упор рассматривать. Посмотрю, как ты задергаешься.

— Быстрее бы следующий раз. В упор так в упор. Ради тебя я готов подвергнуться этой пытке, — он уже натянул китель, пригладил волосы и ухитрился выглядеть даже более аккуратно чем я. — Ты будешь пытать меня, внимательно осматривая с головы до пят, осыпая комплиментами, но я постараюсь стоически все вытерпеть. Вот увидишь, я продемонстрирую терпение уровня легенды, ни слова жалобы, ни капли слезы.

— Ну, ты…, - я чуть не потеряла дар речи. Вести интимные разговор оказалось намного сложнее, чем обычные. Не поймешь, где смешно, а где серьезно, и что имеется в виду под намеками. Не беседа, а сплошные иносказания. — Ты бесстыдный!

— Да, Маккой, я такой. Ты даже меня обязательно накажешь. По своему мило и в следующий раз. Как мы уже договорились.

Меня подхватили на руки, привычно легко, и понесли. Попытки вырваться ни к чему не привели, да я не особенно и старалась. Ладно, пока темно, можно еще чуть-чуть понежиться в его объятиях.

Завтра будет сложный день, придется придумать способ определения преступника, испортившего камни. Так почему хоть немного не продлить ощущение счастья, птицей бьющееся в груди.

Выйдя на дорожку, ведущую в сторону женского крыла жилого корпуса Камачо остановился, чтобы отпустить меня на землю. Но не успел. Раздался тихий торопливый перестук по щебню и из-за поворота выскочил оглядывающийся назад Уго. В руках он нес коричневую коробку и явно спешил, потому что чуть не снес нас. С трудом затормозив в самый последний момент.

Так и застыли. Камачо со мной на руках. Уго с коробкой. Приплыли.

Фонарь жилого корпуса очертил нас кругом света, слишком резкого после темноты леса. Ласкес смотрел настороженно и предсказуемо неприязненно. Пряди черных волос изломанными линиями окружили его лицо, масляно падали на щеки, но даже эта завеса не могла скрыть настороженно сверкающие глаза.

Камачо поставил меня на ноги и спокойно сказал:

— Все, Маккой, твой корпус уже рядом. Дохромаешь.

Я подтянула челюсть на место, с облегчением вспомнив о травме ноги на дуэли. Только вот от расстерянности впала в ступор — какая именно нога у меня была пострадавшей, правой или левой хромать? Одна точно побаливала, но при зашкаливающих эмоциях я ничего сейчас не чувствовала.

— Ой, не надо песен, — процедил Ласкес и перехватил ящик поудобнее, — я же вижу, что ты ее лапал. Ха! Маккой у нас, наконец-то позорнулась, раздвинула перед тобой ноги? И куда шли?

— Во-первых, куда и откуда мы шли — не твое дело. Все домысли — идиотские, — сказал Камачо и сделал мне знак рукой. Дескать, что стоишь, я же сказал «иди отсюда». — Во-вторых, еще раз скажешь, что быть со мной позорно и на дуэль тебя вызову лично. Легко уже не отделаешься.

На тропинку выскочил и резко затормозил еще один парень. Я его вспомнила, он был вторым из парочки подпевал, которые вечно следовали за Уго. А вот их третий приятель, нарушивший правила поединка, уже отчислен.

— Твою за ногу! — выругался появившийся. — Что происходит?

— Камачо с Маккой втихую развлекается, — с ухмылкой сообщил Ласкес и добавил. — И, внимание, это не оскорбление! Теперь я знаю, встречаться с нашим золотым наследничком Райденом — не позор, а редкостная удача. Рыжей дико повезло удачно сос…

Плохо знакомый мне гасовец вздрогнул и начал что-то успокаивающе бубнить Уго на ухо, а Камачо поступил просто.

— Дуэль, — прервал он Ласкеса и широко улыбнулся.

— Хрен тебе, — мгновенно отреагировал тот, — я не дурак с тобой связываться.

— Уже связался, — Камачо расстегнул много повидавший сегодня китель.

— Прекратите! — вмешался приятель Ласкеса. — Это была неудачная шутка, мы уходим.

Он встал между Райденом и Уго, примиряюще поднял руки.

Райден обернулся и обнаружил меня, так и застывшую сусликом.

— Маккой, я же просил мне доверять. Иди к себе, будь добра. Если останешься здесь, скажут, что подрались из-за тебя.

— Да нужна она мне! — продолжал распалять себя Уго.

А я повернулась и пошла в корпус. На всякий случай хромая на обе ноги. Хуже нет — стать участником лихой мужской потасовки. Судя по настроению третьего, ничего серьезного случиться не может. Да и не захотят парни вылететь из ГАСа из-за такой глупости.

Пыжится Уго больше в моем присутствии, значит, прав Райден, надо уходить, не провоцировать придурка. Странно, что за коробку он тащил глубоким вечером.

Никогда раньше не представляла что такое смятение чувств. Обычно я точно знала, рада я или грущу. Моя троюродная сестра Тефа Роджерс считает путаницу эмоций признаком тонких, чувствительных натур.

— В девушке должна быть тайна, неопределенность, — говорила она, любуясь своим отражением в зеркале. Когда я ждала результатов поступления, мы часто болтали с ней по вечерам. Сестра, считающая себя шикарной столичной штучкой, считала своим долгом поделиться со мной секретами привлекательности. — Эля, тебе не хватает манкости, русалочьей загадки. Ты слишком прямолинейна и всегда знаешь чего хочешь. Это категорическая ошибка. Знаешь, что должна делать настоящая девушка? Танцевать в эмоциях, запутываться в них, не понимать что происходит. Разреши себе теряться, открой в себе принцессность.

Признаться, тогда я только пожимала плечами. Не понимая, как это можно переживать одну эмоцию за другой, погружаясь в переживания. А сейчас… Кажется, я становлюсь то ли принцессой, то ли русалкой, если руководствоваться определениями сестры.

Понимаю ли я, что дальнейшие отношения с Райденом неминуемо приведут к тому, что о нас узнают? Увы, и встреча с Уго — это первый звонок.

Готова ли я разорвать нашу связь? Я даже вздрогнула. Ни за что. Разве можно своими руками уничтожить хрупкое ощущение счастья от простого нахождения рядом, от возможности смотреть на него, ловить восхищенные встречные взгляды.

Я замотала головой. Но ведь учеба для меня важнее всего, я дала себе слово, что моей цели стать Стражем ничего не помешает. А сейчас вместо мыслей о учебе, кусаю губы, волнуясь о парне.

У самой двери в корпус до меня дошло. Пока я переживала о себе, Райден сейчас рискует ради меня. Если дело дойдет до драки, штрафные баллы получат все участники скандала.

С большим трудом, чуть не за шкирку волоча себя по коридору, я таки дошла до нашего блока. Свет в холле не горел, и, к моему облегчению, Моники в комнате не оказалось. Не включая светильник, я быстро переоделась, вытащила припасенную вчерашнюю библиотечную булочку и прислонилась лбом к оконному стеклу.

Надо перекусить, а я вместо этого смотрю в темноту. Как там Райден? Чем закончилась стычка?

Надеюсь, драки не будет. Несмотря на всю агрессивность Уго, коробку из рук он не выпускал, сам с кулаками не лез. Около часа я как сомнамбула то смотрела в темный парк, то меланхолично жевала булку, откусывая крошечные кусочки.

От щелчка выключателя зажегся свет, я оглянулась, обнаружив взъерошенную, Монику. Волосы обычно аккуратной подруги светлым ореолом торчали во все стороны, одна лямка майки свисала с плеча.

— Ты не поверишь, — громко сообщила она, — Камачо!

— Подрался?

Мой голос звучал хрипло, с нервным скрежетанием.

— Почему подрался? — растерялась соседка. — С чего ему с ней драться?