— На потоке осталось четыре неинициированных студента. Кто именно — говорить не буду, они сами знают, — ритором по Выживанию оказался знакомый весельчак из тату-кабинета.

В начале урока он встретил меня радостным: «Вспоминаешь меня, крошка. Я был твоим первым… по руне»! И потом продолжил тренироваться на мне в остроумии.

— Каждый человек нам дорог, и если, предположим эта славная рыжулька оказалась бы неинициированной, а я не приложил бы все усилия для ее, так сказать, взросления, то очень бы расстроился. Вы, кстати, знаете в каких условиях происходит включение полного контура, а?

Он ходил по полю вдоль нашего строя и с удовольствием вещал, время от времени останавливаясь перед выбранной жертвой и буравя ее глазами. Лысина, сплошь покрытая рунами, блестела на солнце, форменная сорочка болталась расстегнутой, открывая облепленный майкой великолепный пресс.

Ритор Сантана почесал толстыми пальцами живот и вопросительно поднял бровь.

— В основе три С, — ответил Олаф, который ухитрился стать последним в ряду Бет, рядом с первым из Гамма, то есть со мной. И теперь старался время от времени коснуться меня то рукой, то плечом. — Страх. Схватка. Секс.

— Молодец, — похвалил его Сантана. — Действует на выбор любой из трех эффектов, но, к сожалению, с результативностью по убывающей. Поэтому чаще всего инициация происходит от страха. Иначе бы мы запустили вам на первый тест грудастых девок, а кому не подошли бы девки, достались бы бравые Стражи для взаимопомощи.

Под дружный «понимающий» мужской смех лысый подмигнул Ледке, стоящей с открытым в восхищении ртом.

— Это точно, мы бы справились сами, — засмеялся гундосый Уго. На встрече с претором именно он сомневался в моем праве на должность старшей в группе. А сегодня на завтраке намеренно подставил подножку в ожидании, что я растянусь, роняя поднос с содержимым по середине зала. Сама я удержалась с трудом, а поднос успел подхватить меланхоличный Мартин Вега. Он окончательно перешел в нашу с Моникой компанию и заметно повеселел.

— Есть среди девчонок неинициированные? — с любопытством выкликну кто-то из Альфа. — Мы готовы содействовать до победного результата.

Стоявшая по правую руку от меня Моника раздраженно фыркнула.

— Такая инициация происходит в очень редком случае, — успокоил горячие головы Сантана, — нужен пик эмоций, нечто запредельное.

— Не всякий сможет, — проговорил негромко знакомый бархатный голос.

— Да ладно, Райден, — оживился Олаф, — ты так говоришь будто сам кого-то инициировал.

После небольшой паузы, когда все, включая ритора, затаили дыхание, Камачо с той же протяжечкой заметил:

— Не инициировал. Но смог бы.

Я, несколько последних секунд отчаянно пытавшаяся запустить замершее сердце, выдохнула и, не удержавшись, едва слышно процедила сквозь зубы:

— Хвастун.

Поймав заинтересованный косой взгляд нервничающей Моники.

— Пси-активных девушек, — повысил голос Сантана, продолжая наслаждаться нашим вниманием и даже не пытаясь урезонить посмеивающихся парней, — именно девушек — очень мало. Для инициирования нужна девственность и очень жесткий акт. Для шока. И помутнения сознания.

— Практически изнасилование, — прогудела Аделаида.

Смех поутих, попасть под судебное расследование не хотелось никому. Девчонки и так вешались на шею, рисковать ради призрачно возможного чужого инициирования выглядело глупо.

Я хмуро пыталась вспомнить, когда у меня был шок, но он упорно не вспоминался. Нервничала — да, но в руках себя держала, все прекрасно помню. Что-то не так было с нашим поцелуем в кладовой, но расспрашивать ритора при всех было опасно.

— Сегодня мы проведем еще один тест, чтобы вы оценили собственные силы. Страх у вас уже был, когда встречались с нашей Медузой-17, помните монстра в клетке? Хотя неинициированные его не видели, а только ощущали действия, поверьте, для них это было еще страшнее. А сегодня мы перейдем ко второму пункту — Схватке. Медуза-17 была совершенно безопасна, на них во всех академиях первый тест проводят. Тварей мы на вас выпускать пока не будем, не ждите, — ритор хмыкнул и еще раз прошелся перед строем, играя мускулатурой, — сражаться будете друг с другом.

— А потом секс? — никак не мог уняться кто-то из альф.

— Обязательно, — после небольшой тяжелой паузы подтвердил Сантана. — Тех, кто покажет себя слабаком и трусом, лично вые..у.

И стало тихо. Ритор скорее всего пошутил, но таким серьезным голосом, вообще не похожим на его удалые разглагольствования до этого, что стало страшно. Ну его, вдруг.

В полной тишине хрустели веточки под ботинками лысого. Даже птицы затихли. Или мне так показалось.

— Вы разделитесь на группы. Первыми соберут желающих составить им компанию потенциальные старшие, названные претором. Если останутся неприсоединившиеся, они тоже могут скучковаться между собой. Или выполнять тест в одиночку. Ваше дело — пройти тест и избежать моего «особого» внимания. А сейчас. Камачо. Борн. Маккой. Шаг вперед.

* * *

Я шагнула вперед и развернулась лицом к строю. Вот и время истины. Как говорил мой папа: «Взвесимся, подружки».

Рядом скалился Олаф. В нескольких метрах от нас невозмутимо высился Камачо, не такой квадратный как Борн, но остро опасный в своей иллюзорной неподвижности заряженного револьвера.

Сантана поцокал языком, преувеличенно внимательно нас изучая.

— Взгляните на этих… лидеров. Ха. Чуть не сказал парней, но в этом году среди нас маленькое чудо — девчонка, сразу замеченная нашим мудрым претором и, кстати, еще раньше, очень умным мной. Хотя и по другой причине.

Ритор хохотнул.

Мы — и потенциальная троица старших, и ряд студентов — стояли неподвижно и молча, настороженно изучая мужчину, со всей бдительностью несчастливцев, находящихся в присутствии гремучей змеи. Никто уже и не думал ухмыляться или подхватывать его шутки.

— Всем группам мы выдадим карты, а каждому студенту — личного клеща, даже неинициированные получат тварь хаоса на ухо. Ха! Клещи — это системы связи и не только. Что бы вы ни сказали — мы услышим. Если запросите помощь… окажем. Ваша задача — дойти до финиша, отмеченного на карте. До полуночи. Последние десять тормозов и инвалидов, пришедших последними или сдавшихся, получат по сто штрафных очков. Поэтому — только вперед. А сейчас — подойдите к тому лидеру, которому вы доверяете или просто считаете его меньшим дегенератом, чем остальные два. Если не выберете никого — сколотите собственную группу.

Некоторое время все стояли, пытаясь осознать грядущий контакт с созданием хаоса. Я вспомнила волосатого паука на столе секретаря Рохо и брезгливо вздрогнула.

— Эй, вы двигаетесь или решили сразу сдаться, малыши?

Строй очнулся, распался, к нам начали подходить.

Близнецы Вега подошли ко мне вдвоем, но, к моему удивлению, первым двинулся Мартин. А Моника — с заметной задержкой, сначала бросив взгляд на Райден, потом на Олафа и только после этого на меня.

— Задумалась над третьим С? — сочувствующе шепнула я подруге.

Она посмотрела тоскливо, дрогнула искусанные тонкими губами.

— Раскрыла меня? Да, инициированный у нас Мартин, а я — так… приложение, — хмыкнула она.

Еще в комнате секретаря, после того, как она не увидела лежащего на столе клеща, стало понятно, что подруга не с полным контуром. С каждым днем подвешенность положения напрягала ее все больше, это чувствовалось. По тому, как она тяжело засыпает, как часто смотрит в одну точку, что для активной энергичной Моники было неестественно. Но я не знала, что она готова идти на серьезные риски.

У меня сжалось сердце. Во многом мы думали похоже, но, в отличие от нее в похожей ситуации я планировала поступать на следующий год, а не искать травмирующий секс.

— О чем вы, я не услышал? — переспросил обернувшийся Мартин.

— Прошу Стеллу меня сильно испугать или хорошенько побить, — сказала Моника.

— Как человек ответственный, выполню в лучшем виде, — я постаралась перевести все в шутку, но мы обе понимали насколько положение серьезно.

Третьей, когда уже почти все разбились на команды, подошла Аделаида. Она молча кивнула и уверенно встала у моего плеча. Задержалась Ада скорее всего из-за Ледки, которая махала мне руками, строила извиняющиеся гримасы, но все же пошла за Глорией к Райдену.

Кто меня поразил, так это Эстер, присоединившаяся к нам вместе с худощавым жилистым молодым человеком, постоянно переминающимся и заглядывающим куда-то поверх наших голов. Дескать, я не с ними, а остановился случайно, по досадной ошибке.

— Это Лукас, — представила она его строго. И, чтобы не возникло недопонимания, добавила, — мы думаем встречаться. Лукас из очень хорошей семьи, но неинициированный Гамма. Стелла, надо помочь.

И настойчиво посмотрела мне в глаза. Я вспомнила зов Аделаиды во время первого теста и поежилась. Становиться старшим хотелось все меньше, тянуло сбежать куда-нибудь от ответственности. Одной. Но в сторону финиша.

Нас стало шестеро, и всего на двух человек больше оказалось в командах Райдена и Олафа. Крупные мужчины боролись за власть по-серьезному. И у Альф, и у Бет проявились неформальные лидеры, которые подходили к каждому сомневающемуся и обещали успех, возможность проявить себя и теплое место рядом. В итоге образовалось несколько маленьких групп не только у Гамм.

Сантана хлопнул в ладони и рявкнул на все наше бурлящее сообщество.

— Эй, кони дикие. Получаем клещей, карты, на которых увидите пункты, где вы обязаны отметиться. И сообщаем мне первый выбранный путь. Внимание, решают только командиры, остальным заткнуться и привыкать к боевому подчинению.

Мамочка, мысленно ахнула я, когда мне сунули в руки мохнатую многоножку и приказали разместить ее прямо на ухе. Мамочка моя дорогая, ты была сильная и храбрая, ты сражалась настоящим воином, но посмотри сюда, это же совсем другое! Мне с этим не бороться надо, а к себе лепить!

Серое существо дергало конечностями и тоже не показывало восторга. Когда я поднесла его подрагивающей от омерзения рукой к уху, клещ щелкнул и, выпустив из ног крошечные иголки, вцепился мне в кожу и прилип.

Вот почему клещ, а не паук, — заторможенно подумала я, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание.

Со стороны команды Райдена донесся истошный визг Ледки.

* * *

— Мальчики, Райден, не надо, пожалуйста. Ааа! Я его боюсь!

Закрыв ладонями уши, девушка кругами бегала вокруг Райдена, но далеко не удалялась. Кричала она, а стыдно было мне. Многие повернулись и с покровительственным превосходством смотрели на женскую истерику во время важного задания.

Я поймала несколько любопытствующих взглядов в свою сторону, если у Райдена в группе оказалось всего две девушки, то в моей-то были все оставшиеся четыре.

И до сих пор кроме меня никто не взял клеща. Крупные, немногим меньше ладони, пушистые страшилки ползали по подносу, который ритор положил прямо на траву, но наружу не вылезали.

— Я тварей не боюсь, — решительно сказала Моника, — но вообще ничего не вижу.

— Надеть их придется всем, так что давайте сделаем это быстрее. Повернись, Вега, помогу, — схватив создание хаоса за мягкое тельце, я убрала с уха подруги мешающие пряди и быстро присоединила тут же впившегося коготками клеща.

Через пару секунд вся моя команда уже помогала друг другу.

— Три команды из семи полностью вышли на связь, поздравляю командиров, — неожиданно раздался в ухе голос ритора. — Разбирайте веревки, инструменты, фляги и упаковки с едой. У вас есть время до полуночи, чтобы отметиться на трех точках маршрута и затем добраться к финишу. Десять неудачников, которые придут последними получат штрафы. Те, кто сойдет с дистанции и не придут вообще, будут рассматриваться на отчисление. Остальное сообщу командирам лично. Как будете готовы — отправляйтесь. И, да, щеглы, теперь я вас все буду слышать. От дяденьки Сантаны не скроются все ваши жалобы и слезы.

Он продолжал и дальше, но я уже слушала в пол-уха, прекрасно знакомая со всем этим моральным нагнетанием. В некотором смысле это тоже проверка, на полицейских курсах так приучают работать под давлением.

Научишься отстраняться от ора и издевательств, значит, так же спокойно будешь выполнять свою работу в ситуации опасности, когда все вокруг истерят и выплескивают негативные эмоции на полицейского.

— Ну как, Маккой, выбрала маршрут? — Олаф заглядывал мне через плечо на карту, хотя у него была совершенно такая же.

— Выбрала, — задумчиво кивнула я.

До первой вешки можно было дойти тремя способами. Очень длинной дорогой, серпантином кружащей между озерцами и скалами. Второй путь выглядел самым коротким — прямо через скальные развалины и лес. И средний по длительности вариант через песчаные холмы.

— Скажешь мне, рыжуля, куда пойдешь? — промурлыкал здоровяк, наклоняясь к самому уху и вызывая теплым дыханием мурашки. — Вдруг мы отправимся вместе, и я смогу тебе помочь.

— Или я тебе, — поддержала я. Олаф мне нравился уверенностью, всегда собранный и улыбчивый, но он был главой другой команды. И… мне не нужна была односторонняя благотворительность. — Мы пойдем по длинной дороге.

— Хм, — Олаф сдерживался, но было видно насколько он разочарован. Аккуратно убрал с моего виска выбившуюся прядь и отвел руку, когда я нахмурилась. — Боишься, твои не справятся с трудностями? Жаль. А я поведу своих через песчаные холмы. Будет намного быстрее. Волнуюсь за тебя, рыжуль, последними же придете.

Команда насторожено молчала, делая вид, что укладывает небольшие рюкзаки и вообще не слышит, о чем мы разговариваем с Борном.

Зато через десятки спин и голов на нас с Олафом смотрел Райден. Который вообще забыл мое имя.

Мне очень-очень захотелось погладить здоровяка по плечу. Нежно. Чтобы кто-то вообще всю память потерял, вместе с упавшей челюстью. Но сразу одернула себя: какое мне дело до его комплектации.

Очень, кстати, симпатичной комплектации, если судить по душевой… Проклятье!

Я силой заставила себя отвернуться.

— Извини, Олаф, нашей команде пора.

— Да ладно, — раздалось в ухе, — первой собралась команда Маккой? Создаю канал отдельный связи только для семи командиров групп. Слышите, мужланы, пока вы третесь со своими инвалидами на поляне, девчонка уже направляется в путь за сказками.

— Мы еще посмотрим кто кого, — сказал Олаф. И его голос продублировался через клеща.

Отдаленно прозвучало чье-то хмыканье.

— Не споткнись, Маккой, — а это уже Райден отметился в командирском канале. С личными пожеланиями.

— Взвесимся, подружки, — пропела я остальным главам групп и махнула своей команде.

Вперед.

* * *

Год назад, когда папа окончательно удостоверился в моей решимости поступать в ГАС, меня, наконец, начали тренировать. И учили не умению драться, не силе. Отец сосредоточился на развитии выносливости. Я бегала, прыгала, ползала и даже забиралась на деревья с весовыми отягощениями, практически с рассвета до заката, сначала с частыми, а потом — непредсказуемо случайными перерывами. А еще нужно было успевать учиться в выпускном*.

— А не добавить ли нам, доча, небольшую тренировочку? Немного пробежаться и парад посмотреть? — говорил папа всего через час после того, как я отрысила свое на марш-броске вслед за его курсантами.

— Пусть все парады на свете горят огнем, — проникновенно сообщала ему я, раздумывая, лежать пластом дальше или второй раз пообедать.

— Это необычный парад, — мечтательно продолжал папа, — в соседний городок несколько Стражей приедут. Представляешь?

Через пятнадцать минут мы уже двигались в сторону соседей, причем я мчалась впереди родителя. А потом так и повелось: то в пяти километрах отличный ресторанчик открывался, то в лесу капли хаоса видели, а вдруг я «рядом с примитивной тварью инициируюсь»… Вскоре я привыкла бегать ПОСЛЕ того, как устала. И поняла, что двигаться без усталости можно довольно долго. Главное для бегуна — хорошая дорога, удобная обувь, мотивирующая цель и нормальное питание.

Пополнеть я уже не боялась, килограммы стекали с меня будто воск со свечи.

Когда горящий взгляд моих глаз через полгода тренировок сменил выражение с «где бы упасть и забыться» на «что бы такое найти съедобное… Ну или поймать», соседи начали шарахаться при виде нас с отцом, испуганно бормоча: «Замучил, бугай, сиротинку».

Прежде чем дать команду и отправиться от стартовой поляны, я подошла к ритору.

— Сэр, — негромко проговорила я.

— Что тебе, Маккой? Если домогаться, то после теста, пока я занят. Или ты настаиваешь?

— Ха-ха, — старательно произнесла я, выговаривая каждую букву. — Вы для меня слишком величественны и опытны. У меня просто вопрос. Могу я говорить со своей командой так, чтобы нас никто не слышал? Кроме вас, конечно.

— Запомни свои слова, и вернемся к вопросу моей величественности через месяц, — хохотнул Сантана, — когда ты опыта наберешься. А насчет слышимости, я сам управляю каналами и всегда буду объявлять подключения к общему или командирскому. Так что вещай своим, что там хотела. А я послушаю.

После старта, я некоторое время соображала на бегу, потом развернула карту и сообщила своим:

— Карты есть у всех, поэтому деталей не объясняю, сами увидите. Обратите внимание на отсутствие масштаба на них. Полное время теста — до полуночи. И если та горная гряда, которую мы видим справа, и есть первое препятствие по прямой, то самая короткая дорога до первой нашей отметки отпадает категорически.

— Почему? — с интересом спросил бегущий за сестрой Мартин.

— Потому что прямой путь через скальные массивы — удел самых подготовленных, для остальных это — высокий травматизм и быстрая усталость. Мы готовы потерять кого-нибудь из самых слабых?

Ответом были только похмыкивания.

— А через холмы? — Аделаида топала сзади, причем достаточно тяжело, нужно на привале к ней присмотреться.

— Вот с холмами вопрос. По ним точно побегут Беты с Олафом и еще минимум половина групп. А это значит — конкуренция, драки за воду, которой в песках почти нет. Сколько воды во фляжках?

Я отстегнула от пояса чересчур легкий контейнер и потрясла.

— Меньше половины, — глухо сказала Моника, сделав осторожный глоток, — я согласна с решением Стеллы. Дорога — она и есть дорога. Шагая по песку и ямам, мы выдохнемся за час. А по утоптанному и удобному можем идти долго.

Больше моих решений не обсуждали. Через час мы приблизились к первой обязательной отметке.

— Привал! — объявила я. — Отдыхайте и ждите. Я добегу до отметки вон в том леске и скоро вернусь.

Народ упал как подкошенный. И на меня, бодро припустившую в лесок, смотрели с неверием и уважением. Признаться, вот на такие успехи я и рассчитывала. Биться в толпе сильных конкурентов, которым четко обозначили, что разрешена Схватка — наша команда не потянула бы никак. Да меня хорошо толкни, и я подлечу да на ветке повисну. Нет уж, мы тихонечко, раз-раз ножками, раз-раз.

Уже подбегая к контрольной точке, я услышала откуда-то справа оглушительное верещание, споткнулась и чуть не полетела носом в кусты. Ничего себе, даже уши заложило.

И это далеко. Представляю радость услышать такой звук вблизи — гарантированная потеря слуха.

На поляне передо мной показался совершенно гладкий столб. Хмыкнув, я натерла ладони землей и аккуратно полезла наверх. Хорошо, что я одна. Если бы на маршруте оказались конкуренты, за столб пришлось бы драться или пропускать кого-то вперед. А так лезь себе наверх и посвистывай.

Я взглянула на вершину столба и уронила челюсть. На верху вертикального гладкого бруса был закреплен прозрачный шар. И все. Шар с какой-то мелкой зеленой россыпью на дне. Мамочки!

Еще один вопль неизвестного происхождения просто снес меня со столба, заставив сильно хлопнуться седалищем о землю.

Да что это за фигня орел по всему полигону?

— Включаю канал для глав групп. Две команды отметились в контрольных точках по своим маршрутам, — объевшимся сметаной котом зазвучал в моем ухе ритор. — Борн и Камачо, по очереди, ну-ну. А где же остальные пять команд-хлюпиков?

Я внимательно посмотрела вверх и вспомнила лекцию Фуко. Нам подложили целую горсть зеленых тарахтелок. Скорее всего они так орали при касании к шару.

Походив по поляне, я подобрала пару подходящих камушков, заткнула свободное от клеща ухо ладонью и с третьего раза попала по шару. Вопль прозвучал такой, что я, даже ожидая шума, от боли сиганула с поляны.

— И Маккой, — с удовлетворением сказал Сантана. — причем единственная без физических потерь в команде. Умная и осторожная как лиса. Мне скоро вам прозвища надо будет давать. Маккой, хочешь быть Лисой? Хотя чего я спрашиваю, все равно назову как захочу. Райдена так и тянет назвать Мачо. Он у нас девушку на себе несет, которая ножку сбила. Ай-яй-яй, мозолька у нее, горе какое. Но пусть несет, пощшупает заодно. А я с другой новостью…

Над полигоном прозвучал еще один оглушительный крик тарахтелки.

Я уже возвращалась ко своим, но слушала Сантану внимательно. Когда ритор начинал говорить чуть тише и медленнее, следовало быть настороже.

— Мы с вами не в игры играем, командиры. Поэтому у всех команд, прошедших одну из вех, сейчас таких четыре из семи, появятся дополнительные сложности. Один из ваших людей ослеп. Вы же не думали, что клещи только звуки умеют передавать?

Ахнув, я изо всех сил бросилась к своим.

* * *

Если каждая пройденная контрольная точка будет приносить командам все новых инвалидов, до полуночи к месту сбора добредут только несколько счастливчиков.

— Чего затихли? — осведомился Сантана. — На каждом этапе отягощения будут меняться, так что слепой у вас будет только на один этап. Зато два командира, чьи группы оказались первыми, могут переназначить отягощения на других людей или другие команды. А! Круто же! Добегаете первыми и наа! — делаете слепым кого-то из ваших врагов. Блеск! Так что я сейчас отключаю всех, кроме Олафа и Райдена. С каждым из этих любимцев фортуны я поговорю наедине, чтобы они переназначили слепоту на других. И, когда в командах остальных неудачников появятся вторые слепые, знайте, их вам перекинули наши бравые парни.

И отключился.

Вот… чтоб Сантана весь плесенью покрылся, весельчак недоделанный! То есть после прохождения каждой из трех контрольных отметок в команде будет появляться новый инвалид, а снять проблему можно будет только, если первым достигнешь следующей вехи.

Я вылетела на поляну и попала в эпицентр настоящей паники. Мои однокурсники кричали, стучали по несчастным клещам, вызывали нагло игнорировавшего их Сантану.

Посреди хаоса стояла Аделаида, молчаливая и потерянная. Ее глаза смотрели прямо, совершенно бессмысленно и отрешенно.

— Тихо! — рявкнула я и тут же успокаивающе ровно сообщила. — Это по правилам теста. В каждой команде, прошедшей веху, появляется отягощение. Сейчас слепота. Как только дойдем до следующего пункта, отягощение поменяют. Кто пришел первым, перекидывает инвалидность в другие команды.

— Трындец! — высказалась Моника. — Они же нас всех перессорят.

* * *

— Значит, не все так прямолинейно, как кажется, — сказала я. — а пока не стенаем, а двигаемся. Порыдаем потом. Аделаида, как ты?

— Не уверена, что смогу бежать, — глухо ответила девушка. Ее кудряшки окончательно прилипли к голове, мокрым от волнения шлемом, по лицу тек то ли пот, то ли слезы.

— Мне приходилось пару раз бегать слепой, страшно, но можно, — как можно более успокаивающим тоном постаралась сказать я, — представьте, как нам повезло, по ровной дороге-то. А остальные команды своих через буреломы и камни ведут.

Народ приободрился. Я заметила, что однокурсники все быстрее принимают мои решения и все меньше задают вопросы, словно чем опаснее ситуация, тем больше они нуждаются в едином командире. А кто поможет мне?

Я старалась держать лицо, а самой хотелось проораться. Желательно в голос. И обязательно на Сантану.

Мы же только из семей, из тихих защищенных мирков собственных домов и безопасных привычек. Какие отягощения? Какие «передачи» инвалидностей в соседние команды?

Зато моя команда почему-то быстро успокоилась, и вскоре с прибаутками, сменяясь по очереди, уже помогали Аделаиде, поддерживая ее с двух сторон за локти.

Солнце палило, шелестели ветви деревьев, через час народ совсем расслабился и даже не отреагировал на очередной вопль тарахтелки.

— Стоп, команда, небольшой привал, — сообщила я. И села первая, сейчас мне нужно было собрать все силы. Руки задрожали, не от усталости, а от осознания приближающейся беды.

Ребята разместились на траве, допивали жалкие остатки из фляг, поглядывали довольно. А что. Все целы, двигается отлично, идем к цели.

— Это был восьмой сигнал тарахтелки, — я быстро разминала ноги.

— И что? — осведомился Лукас. Он чувствовал себя уверенней и даже начал улыбаться.

— А команд семь. Значит кто-то прошел вторую контрольную веху.

Все замерли. В прошлый раз нас пронесло, кроме Аделаиды никто не ослеп. Это означало, что и Олаф, и Райден поступили по-джентельменски, не тронув нашу команду. Но поступят ли так другие, те, кто сейчас пришли первыми? Многим проще валить слабых, считая, что у нас все равно нет шансов стать настоящими Стражами. И скоро на нас посыплются валом чужие отягощения.

Я всмотрелась в мгновенно помрачневших однокомандником и сообщила:

— У нас только один шанс. Я сейчас побегу одна через лес, и постараюсь взять обе оставшиеся вехи. Не сходите с дороги, скоро будет озерцо, наберите воды во фляги. Если будут появляться новые отягощения, не паникуйте, приноравливайтесь и идите вперед. После третьей вехи я за вами вернусь.

— Но как же ты без отдыха? — растерянно спросил Мартин. С каждым часом он держался все уверенней и меньше поглядывал на сестру. Даже сейчас первым задал вопрос, обычно он дожидался, когда начнет Моника.

— Считайте, отдохнула, — преувеличенно бодро сказала, поднимаясь на ноги. — Теперь следующее. Монику и Лукаса я не могу назначить вместо себя старшими по определенным причинам. Аделаида пока тоже не сможет.

— Я беру отвод, — Мартин соображал быстро и становиться ответственным за всех не горел желанием.

— Эстер — ты старшая, что делать уже знаешь, — я приветливо кивнула застывшей от неожиданности Бетте. Все, я скоро буду.

И побежала, сопровождаемая напутствиями. Одна.

Кто бы знал, как мне страшно. Но другого варианта дойти всей команде я не видела. Оставалось рискнуть.

Ботинки легко выстукивали дробь по лесной земле, сминая иссохшие веточки и упавшие листья. Я старалась не думать, как там в командах, но мысли возникали сами.

Кого там несет Райден? На кого они с Олафом переназначили слепоту? Справится ли Эстер, которая не успела приобрести авторитет?

Бежала, ровно дыша, время от времени сверяясь с картой. Поневоле вздрагивая от внезапных лесных звуков. Дико боясь и в то же время ожидая девятого крика тарахтелки. Но его все не было.

До самой второй контрольной точки.

— Слабая, вся тонкая-звонкая, но упрямая, — раздался в ухе голос Сантаны, — и удивительно быстрая. Нарекаю тебя прозвищем Стрела, Маккой.

Он замолчал.

А я должна была собирать камешки, отмечаться, торопиться, но стояла неподвижным обелиском, памятником личному удивлению. Потому что прямо под МОЕЙ вехой лежал Райден. И смотрел на меня.