— Плетение – это не балаганные фокусы, студентка Шаэдис! До тех пор, пока вы будете так небрежно обращаться с вашим потенциалом, вы не сотворите ничего более стоящего, чем эхо комариного писка.

Старший преподаватель Исанрик, седой эрэлим мощного сложения и крайне скверного нрава, битый час кружил вокруг своих студентов, словно коршун над добычей, раздраженный, что та до сих пор не окочурилась.

Первый день занятий подходил к концу, и Марори чувствовала себя окончательно и бесповоротно опустошенной. В первую очередь из-за собственного неумения справиться с элементарными, по утверждению преподавателя, вещами. В то время как другие студенты с успехом и по щелчку пальцев ткали из невидимых нитей Плетения полноценные стихийные руны, она не могла сделать даже простейший символ. Стоило подцепить Нить, попытаться ее подчинить и начать плести стихийное волшебство, как Нить буквально на глазах вспыхивала и сгорала за считанные мгновения, будто бикфордов шнур. И так – раз за разом, от попытки к попытке. Какую бы стихию она ни пыталась подчинить, итог был один – полное фиаско.

Но и это было не самым страшным.

Куда страшнее была внутренняя злость, которая после каждой неудачи становилась все сильнее. Украдкой, пока никто не видит, Марори задирала рукав формы и поглядывала на осколки своей сигилы. Красные и черные осколки заметно пульсировали и уже успели налиться огнем, от которого по коже растекался неприятный жар.

— Вы в порядке, студентка Шаэдис? – осведомился преподаватель, когда после очередного фиаско она ушла подальше от заполненной студентами тренировочной площадки. – Не припоминаю, чтобы разрешал вам покидать круг.

— Мне необходимо… передохнуть. – Она изо всех сил старалась держать себя в руках. Неужели Магистресса не предупредила о ее «особенности»? Не сказала, что в группе взрывоопасная студентка, которая может вспыхнуть от малейшей искры? – Мне нехорошо.

— Дра’морская коза притомилась. – Невысокая девчонка с крутыми белыми локонами и таким же характером, которую в группе звали «Задира», развеяла безупречный воздушный глиф и, уперев руки в боки, уставилась прямо на Марори. А заодно и вся группа. – По-моему, кому-то срочно нужен носовой платок и горшок.

Марори сделала вид, что понятия не имеет, кому адресованы обидные слова, и сосредоточилась на внутренних ощущениях. Она не имеет права раскисать, тем более сейчас, когда за ее слабость могут поплатиться невинные люди. Даже если слова одной из них заслуживают показательной порки. Вряд ли, если от присутствующих останутся только обуглившиеся кости, это добавит ей любви здешних обитателей.

— Вас это тоже касается, студентка Эмлинд! – Преподаватель Исанрик в мгновение ока сплел водяную сферу и повесил ее над головой провинившейся студентки. Не то, чтобы белобрысую это сильно испугало, но она вернулась на тренировочную площадку. Преподаватель скомкал сферу в кулаке, стряхнул капли с ладоней и снова переключился на Марори. – У вас никогда ничего не получится, если вы станете отступать после каждой неудачи.

— Я не отступаю. Мне просто нужно немного времени.

— Думаете, я не в курсе о том, что вы за химера, студентка Шаэдис? – Эти слова прозвучали до обидного неприятно. – Флоранция поставила меня в известность о том, что с вами могут возникнуть сложности, но это не означает, что вы находитесь на особом счету. Хватит и того, что вы, будучи не в состоянии подчинить себе хоть малую толику Светлого Плетения, оказались среди тех, кто зубами выгрыз право пройти Первый и Второй круги обучения. Считаете, бестолковые попытки сделать то, что вы сделать не в состоянии, прибавят вам хоть толику их любви и уважения?

— Мне не нужно ни их уважение, ни, тем более, любовь, - ответила Марори. – Мне нужно научиться справляться со своим Светлым потенциалом.

— В таком случае ступайте и продолжайте практиковаться до тех пор, пока не свалитесь с ног. Иначе мы с вами никогда не найдем общего языка.

Тело нещадно чесалось от текущего под кожей огня. Марори попыталась сосредоточиться на чем-то спокойном, вспомнить день или час, когда испытывала ничем не замутненное умиротворение. Но память коварно подсовывала то крушащего все вокруг Неназванного, то Вандрика, который смотрел ей в глаза и повторял одно и то же: «Танос и Крээли».

До конца занятий Марори так и не одолела ни одного простейшего глифа. Нити продолжали тлеть, стоило ей попытаться подчинить их, а накопленные усталость и разочарование привели к тому, что она едва стояла на ногах. Когда после боя колокола в тренировочный зал заглянул серафим, Марори сидела там одна и наслаждалась тишиной.

— Выглядишь неважно. – Ти’аль присел рядом с ней, прямо на вытоптанный песок площадки. В форменном пиджаке он казался настоящим франтом, если бы не выглядывающая из ворота рубашки стальная шея и стальная же пластина на затылке. – Ни у кого не получается с первого раза. Даже если этот старый зануда говорит обратное.

— Я просто не знаю, что делаю не так. – Марори зачерпнула горсть песка, медленно пропустила его сквозь пальцы. – Я не могу быть безнадежна, я это знаю. Но это все как лабиринт: куда бы я ни шла, в какую бы сторону ни повернула – везде тупик.

— Некоторым вообще не дано использовать Плетение, но вряд ли кто-то из них считает себя недочеловеком, - заметил он.

С этим нельзя было не согласиться.

— Наша тренировка? – спросила она, когда Ти’аль, поднявшись, протянул ей руку и помог встать. – Уже?

— Через полчаса. Я зашел сказать, что твой друг пришел в себя. Наверное, ты бы хотела с ним поговорить. Могу тебя провести.

Марори с благодарностью последовала за ним.

— Ти’аль, я хотела спросить. – «Или сейчас, или потом вообще неизвестно, когда». – Что ты знаешь про Таноса?

— Ты все-таки одержима этими сказками?

— Просто расскажи. Мне интересно. Я думала, что знаю все о Светлых, но тот человек и его история… Это был словно щелчок по носу, знаешь ли.

Они вошли в лифт, и Марори нарочно поскорее нажала кнопку, чтобы спешащая за ними девчонка оказалась не у дел. Ти’аль, заметив это, смущенно улыбнулся. Удивительно, но, даже будучи стальным двухметровым громилой, он продолжал краснеть от мысли, что остался с девушкой один на один. Поняв, что ее действия могут быть превратно истолкованы, Марори тоже покраснела и шарахнулась в противоположную сторону кабинки.

— Так, о чем это мы. – Ти’аль кашлянул в кулак. – Танос, Тринадцатый Светлый. Его Прокляли за то, что нарушил Завет-на-Скрижалях.

— Какой именно Завет?

— Не вступать в союз с Темными. Темный извратил его мысли, склонил на свою сторону, и Танос рассказал ему обо всех тайнах своих собратьев. В результате Темные напали на Светлых, но не смогли пробить брешь в их обороне, а сами были наголову разбиты. Танос воевал на стороне Темных и, будучи раненым, в надежде исцелиться забрел к Озеру слез. Но его сущность была испорчена, и вода превратила его в камень. В сказке, которую я слышал от своей бабушки, говорилось, что он так и лежит на дне Озера слез. И что в День суда, когда Единый воскреснет и спросит со своих нерадивых Детей, Танос тоже поднимется, чтобы держать ответ за свои поступки.

— Это Озеро слез – оно существует?

— Марори, ты слышала, что я сказал? Это сказка, выдумка, сочиненная много лет назад и с тех пор сотни раз пересказанная и дополненная. Ты же в курсе, что Двенадцать Темных и Двенадцать Светлых…

— В курсе, - перебила она. – Но ведь может быть, что что-то в официальной истории могло затеряться?

— Только не детская страшилка, Марори.

— Ты уверен, что это просто страшилка, а не часть чего-то большего?

— Говоришь, как настоящий охотник за древними истинами, - пошутил он. – Почему это так много для тебя значит? У тебя глаза горят, как будто топчешься на сундуке с сокровищами, дай только ключ в руки.

«Так и есть», - мысленно ответила она.

Двери лифта открылись, и они с Ти’алем оказались в уже знакомом Марори медицинском комплексе. К счастью, медсестра не стала возражать против посещения. Впрочем, судя по ее восторженно-влюбленному взгляду на серафима, ее хорошее настроение было целиком его заслугой.

— Иди, я подожду тебя здесь, - предложил он, «вызвав на себя огонь» неприкрытого женского желания пофлиртовать. Девчонка, судя по возрасту, была практиканткой Пятого круга, и в ее заигрываниях не было ровным счетом никакого криминала.

Ниваля Марори застала за бессмысленным листанием телеканалов. Увидев ее, он широко улыбнулся и сделал звук погромче, после чего похлопал по кровати около себя. Марори прикрыла дверь, села на предложенное место. Выглядел гаст в самом деле намного лучше, чем в день, когда она вытащила его из Хаоса. Теперь о его плачевном состоянии напоминали разве что темные круги под глазами и пара крупных царапин на лице.

— Прости, что я без угощений, - извинилась она. – Выглядишь не особенно хорошо, но сейчас мне хотя бы не хочется над тобой реветь.

— Ерунда, я сказал, чтобы все это, - он взмахом охватил всю комнату, - записали на твой счет. Я слышал, ты у нас теперь девушка с солидным приданым.

Марори осторожно стукнула его кулаком в плечо, и гаст, подыгрывая ей, делано недовольно поморщился.

— Я рада, что ты в порядке, - сказала она от всего сердца. Потому что его возвращение было самым светлым и хорошим событием с момента, как она покинула Дра’Мор. – Когда тебя выписывают?

— Сегодня вечером. Не хочу ни одного дня находиться в этом… пафосном сортире. Они ко мне без перчаток вообще не подходили. Как будто я какой-то паразит. И заставили отвечать на тысячу бестолковых вопросов, якобы в целях безопасности. Поражаюсь, как ты до сих пор не свалила отсюда к такой-то матери. Вроде не в кандалах и не на привязи.

— Есть вещи, которые держат меня здесь покрепче кандалов и веревки, - ответила она.

— Честно говоря, я понимаю, что это не мое дело, но все-таки постарайся не задерживаться здесь слишком долго. Это какое-то тухлое болото, и нильфешни из Дра’Мора в нем точно не место. И кстати, что это за хрень у тебя на руках? – Он взял ее за руку, поднес к глазам опоясанное колючим орнаментом запястье.

Марори аккуратно, но настойчиво освободила руку и прикрыла сигилу рукавом пиджака.

— Это сигила, да? – догадался Ниваль. – Не слишком ли она охренительно большая и странная? Крэйл знает?

— Нет, у меня не было подходящего случая сказать ему.

— Он будет очень зол, - осклабился гаст. – К хреновой матери расковыряет этот клоповник за «сестричку Мар».

— Именно поэтому я очень прошу тебя не говорить ему о моих… метаморфозах. Последнее, что Крэйлу сейчас нужно, – еще одна неприятная история с участием его фамилии. Небеснорожденным и так хватает поводов точить на него зуб. И я здесь по нашему обоюдному согласию. Думаю, Крэйл догадывался, что мое обучение в Эльхайме не пройдет бесследно. – И, чтобы сменить тему разговора, спросила: - Ты что-то хотел рассказать мне про Хаос?

Ниваль сразу стал серьезным и еще немного прибавил звук телевизора. Ведущая программы о разведении каких-то странных существ, похожих на помесь котов и кроликов, как раз рассказывала об особенностях их кормежки.

— Марори, там что-то происходит. Не могу объяснить это на пальцах. – Он нервно покусал нижнюю губу. – В прошлый раз я был в Хаосе, когда ходил туда за своим фэлфаэром. И, поверь мне на слово, это было совсем другое место. Беспорядок и дисгармония, полное отсутствие всего, что можно хотя бы с натяжкой назвать организованным обществом. Все порождения там просто беспорядочно передвигались в пространстве. У них не было цели, Марори, просто голод и жажда убивать все, что вторгается на их территорию. Теперь все иначе. – Ниваль понизил голос до шепота, и Марори пришлось наклониться ниже. – Я видел армию. Несколько тысяч организованных не-живых, которые строили какую-то непонятную громадную хрень. Знаешь, что они делают с теми, кто проваливается в Хаос, с теми, кого утаскивают из реальности? Они их не жрут, хотя должны бы!

— Что же они делают?

— Они их используют как материал. Я не знаю, как описать это… - Ниваль снова пожевал губы. – У них что-то вроде лаборатории, Марори. Звучит абсурдно, как бред сумасшедшего, но я там был и видел все своими глазами.

— Я тебе верю, - не колеблясь ни секунды, ответила она.

Гаст с облегчением выдохнул и продолжил.

— Ну, раз уж ты не считаешь меня сумасшедшим, то вот тебе чистосердечное признание: они разбирают нас по кускам, как какой-то долбаный конструктор. Мясо, кости, кровь, внутренности. Все, до последнего хряща. Создания, которые не знали ничего, кроме голода и злобы, делают вполне осмысленные вещи. Можешь считать меня параноиком, но я уверен, что за всем этим стоит какой-то жутко умный и гениальный мудак.

Вандрик? Все эти эксперименты с противоестественным созданием вполне в его духе.

— И, Марори… Я видел там тебя. В смысле, кого-то очень похожего на тебя. Там, в Пустошах, перед тем, как меня затащило в Разрыв, кто-то очень похожий на тебя вылез из Хаоса. Та засранка разметала нас, как новорожденных котят. Но в Хаосе была другая. Понятия не имею, как это объяснить, но клянусь, что не тронулся умом. Хотя был очень близок к этому.

— Я знаю, о чем ты говоришь. И в том числе из-за всего этого я здесь.

— Надеюсь, происходящему есть разумное объяснение.

— Более или менее, - уклончиво ответила она. Не говорить же ему, что она тоже одна из тех кукол, только не свихнувшаяся. Возможно, где-то на полпути к помешательству, но пока еще в состоянии осознавать себя.

— Я не хочу, чтобы небеснорожденные поганцы знали об этом. Чую, тебе и так тут не сладко.

— Лучше, чем может показаться на первый взгляд.

— Будешь рассказывать эти сказки кому-то без мозгов, - отмахнулся гаст. – Слушай, Марори, ты должна разобраться с этими твоими двойниками, потому что я задницей чую – они тоже колотят все то дерьмо, которое вот-вот попрет наружу.

— Я знаю, Ниваль.

Он вопросительно посмотрел на нее, явно недовольный бессмысленным ответом. Но что она могла сказать?

— Ладно, ты всегда была адски упрямой и замкнутой, - наконец, сдался он.

— Поэтому и выжила среди вас. И стала той, кем стала.

— Постарайся не потеряться здесь, Марори. Мне бы не хотелось в один поганый день скрестить с тобой оружие только потому, что небеснорожденные засранцы промыли тебе мозги своими сказочками, будто со смертью последнего проклятокровного мир станет лучше.

— Разве что они сделают мне лоботомию. Дра’Мор слишком глубоко во мне, вместе с всеми вами. Пообещай, что будешь беречь себя и не лезть на рожон.

— Боюсь, такое обещание было бы ложью, - хмыкнул он. – Я – Потрошитель, мое место в первом ряду. И, по правде говоря, мне до икоты надоело валяться здесь и ничего не делать.

— И почему я не удивлена? Позвони мне, когда доберешься. У Крэйла есть номер.

— Я скажу ему, что они с тобой сделали. Прости, Марори, но, будь я на его месте, я бы хотел знать, что происходит с той, кто мне небезразлична.

Они обнялись на прощание. Уже в дверях Ниваль остановил ее окриком:

— Марори?

Она обернулась.

— Выглядишь просто шикарно с этими крыльями и клыками. И даже в треклятой пафосной форме.

— Какой изящный комплимент! – Она тепло улыбнулась в ответ, прекрасно понимая, как нелегко ему было сказать что-то подобное. – Передай им всем, что талисман всегда со мной, - она сжала в кулаке подвеску из лавового камня, - и береги себя, Ниваль.

Серафим уже ждал ее за дверью.

— Ну, и как все прошло? – спросил он.

— Хорошо. Теперь тренировка?

— Да. Но мне нужно переодеться.

— Проведу тебя до комнаты, если не возражаешь.

— Разве у меня есть выбор? – Слова прозвучали грубее, чем хотелось бы. – Терпеть не могу, когда у меня ничего не получается. Сразу чувствую себя полным нулем, от которого ни пользы, ни толка – зато целый ворох проблем. Но я рада, что сегодня меня сторожишь ты.

— И я рад, что сегодня у меня есть хороший повод пообщаться с тобой просто так.

Его искренность казалось такой подкупающей, что Марори стало неуютно. Злиться на выходки Марроу и Нотхильдиса было легко, ей казалось даже, что они делают это нарочно: издеваются над «малолетней дра’моркой», как любил называть ее спектр, чтобы она не забывала, что приехала в Эльхайм не жить, а выживать. А вот как вести себя с дружелюбным стальным великаном?

— Сегодня тамаката тебе не пригодится, нильфешни, - сказал он, когда Марори вышла из комнаты уже в соответствующей форме и во всеоружии.

— Но разве мы не будем тренироваться?

— Будем, но пока что твое грозное оружие лучше оставить в комнате под присмотром фэлфаэра.

Ей очень хотелось возразить, проявить характер и настоять на своем, но общество серафима действовало умиротворяюще. Рядом с ним она превращалась в какое-то мягкое бесформенное желе.

До тренировочной площадки они добирались в полной тишине. Ти’аль шел впереди, Марори плелась следом и размышляла над словами гаста. Все это так сильно напоминало страшный сон сумасшедшего сказочника, что, несмотря на желание верить другу, вся ее сущность сопротивлялась принимать услышанное на веру. Ниваль был ранен, точнее говоря, он с трудом держался за жизнь. И он пробыл в Хаосе слишком долго, чтобы этот факт можно было с легкостью игнорировать.

Ей стало противно оттого, что она допускает подобные мысли о своем друге, но вытравить их из головы никак не получалось. Кончилось тем, что, когда они оказались на месте, Марори не сразу сообразила, почему Ти’аль остановился и смотрит на нее с улыбкой в наполненных белым туманом глазах.

— Прости. – Она взяла из его рук бутафорскую косу, которая хоть и была меньше ее тамакаты, весила куда больше. Марори примерилась к косе, перехватила древко, вдруг осознав, что чувствует себя и вполовину не так уверенно, как бывает, стоит взять в руки Энигму. – А мы обязательно должны тренироваться с этой штукой?

— Ради твоей безопасности, Марори, - совершенно серьезно ответил Ти’аль. Он распустил узел галстука, стащил его с шеи, бросил на стойку для одежды. Туда же полетел пиджак. Серафим засучил рукава рубашки: белоснежная ткань резко контрастировала со стальными черными канатами мышц. – Понимаю, эта предосторожность кажется тебе обидной, но поверь, хотя бы в этом тебе лучше довериться мне.

Пришлось поверить.

Площадка для тренировок с оружием ближнего боя представляла собой круглую и достаточно просторную арену, огороженную приземистым бордюром. Внутри нее было полным-полно всяких камней, уступов, блоков и столбов, которые, как и в Дра’Море, имитировали естественные преграды и мусор. Даган постоянно журил ее за то, что она не учитывает и половины возможных нюансов, полагаясь исключительно на «авось». И пару раз, науки ради, ей крепко от него досталось за непредусмотрительность.

Поэтому, заходя в круг, Марори внимательно осмотрелась, стараясь запомнить расположение хотя бы наиболее крупных объектов.

— Осторожничаешь, Марори? – подмигнул Ти’аль, когда они встали друг напротив друга. Серафим вооружился бутафорским же мечом: простой узкой полоской железа на рукояти, которая не имела ничего общего с его футуристическим клинком. В отличие от напарницы, он не выглядел расстроенным, скорее, расслабленным и довольным. – Придумала, где будешь прятаться?

— Прикидываю, куда тебя будет интереснее всего уронить, - поддавшись его игривому настроению, вернула она подначивание. – Воображаю, как громко ты упадешь. Пол не проломим?

— Обязательно. Свалимся прямо в Хаос и наведем там шороху.

Она воспользовалась моментом, чтобы напасть. Как учил Ниваль: не ждать подходящего случая и тем более не давать противнику времени продумать подходящую тактику ведения боя. Атаковать первой, всегда и при первой же возможности, в особенности если перевес сил явно не на ее стороне.

Ее стремительный выпад Ти’аль встретил такой же стремительной обороной – и контрактовал в ответ. Легко, но напористо - так, что Марори пришлось уступить добрых пару метров своей половины арены. Когда серафим легко поддел клинком лезвие косы и играючи увел его в сторону, одновременно подталкивая Марори все дальше и дальше к краю круга, их взгляды скрестились за миг до того, как Марори поняла, что теряет равновесие. Ти’аль подхватил ее за талию, дернул на себя – и пропустил удар снизу. Острый край косы вспорол брюки на бедре.

— Играешь не по правилам? – без тени злости хмыкнул Ти’аль, легко уклоняясь от серии ее лобовых атак. – Настоящая проклятокровная коварная девчонка?

— Настоящая я, - оскалилась она в ответ.

— Я уже говорил, что мне до боли в сердце нравятся твои клыки, нильфешни?

Она замешкалась всего на какую-то долю секунды – и серафим в два удара потеснил ее к самому краю. Марори пыталась защищаться, отвоевала несколько шагов, но уже в следующую атаку серафим припечатал ее к гранитному столбу.

— Я думала, небеснорожденные тихони брезгуют коварными уловками, - прошептала она прямо в наполненные белым туманом глаза, когда Ти’аль склонился к ее лицу, лишив возможности двигаться.

— Ты понятия не имеешь, что такое коварная уловка. – Он прищелкнул языком, отодвинулся и с видом триумфатора вернулся в центр арены. – Второй раунд, Марори. Надеюсь, на этот раз ты по-настоящему разозлишься.

Через час, когда она едва шевелила руками и ногами и чувствовала себя совершенно измотанной, Ти’аль предложил сделать перерыв. Серафим выглядел вполне довольным, в отличие от нее: к стыду своему, Марори была вынуждена признать, что провела лишь парочку по-настоящему удачных и стоящих контратак.

— Это все потому, что ты… - «Стальной» чуть было не сказала она, но в последний момент прикусила язык.

— Стальной?

Ти’аль достал из сумки пару бутылочек с минералкой, открыл обе и протянул одну напарнице. Марори с жадностью выпила сразу половину.

— Прости. За языком я слежу еще хуже, чем за обороной.

Вместо ответа серафим осторожно отвел волосы с ее лица, провел стальным пальцем по линии шрама. В этот момент его лицо стало непривычно напряженным, сосредоточенным, как будто именно здесь и сейчас велась настоящая битва, а не несколько минут назад на арене.

— Откуда он?

— Трофей после Инициации. – Чтобы как-то спрятать смущение, Марори уставилась на гонки пузырьков газа в бутылке.

— Я был уверен, что это просто очень приукрашенная ерунда, которой проклятокровные кичатся, лишь бы утереть нам нос. Мы-то не вытворяем ничего подобного.

— Тогда я была бы рада узнать, что все ужасы Инициации существуют лишь на языках дра’морцев.

— А сейчас?

— А сейчас знаю: если бы не Инициация и то, что я пережила потом, я бы никогда так и не узнала истинную цену жизни и дружбы. Так и осталась бы перепуганной девчонкой, боящейся собственной тени.

— Его можно убрать, ты знаешь? Это не очень быстрый процесс и не всегда безболезненный.

— Мне этот шрам дорог как память, - отмахнулась она. И все-таки рискнула спросить: - Почему ты такой добрый? После всего, что случилось с твоими крыльями и с тобой… всем. Ведешь себя так, будто я одна из вас, а не дра’морская мина без предохранителя?

— Потому что ты одна из нас. Разве нет?

Он привычным жестом запустил ладонь ей в крылья, пропустил между пальцами призрачное оперенье, даже не пытаясь скрыть, что процесс ему приятен. И Марори в который раз покраснела, мягко отодвигаясь.

— Я хочу быть твоим другом, - сказал он с улыбкой. – Ты выглядишь как человек, которому категорически не хватает кого-то для простой повседневной болтовни.

Это его признание подействовало как ледяной душ.

Друг. Кто-то для болтовни, да?

Марори поднялась, увеличила расстояние между ними, взяла оружие и шагнула в круг.

— Мне не нужны друзья, - прогоняя из памяти Нима, то приветливо сующего ей скомканный носовой платок, то грозящего выколоть глаз, с горечью отказалась она.

К счастью, Ти’аль не стал лезть с вопросами.

Все было как обычно.

Только остаток тренировки они провели в гробовой тишине, слушая лишь лязг схлестнувшегося оружия и скрип песка под ногами.

Вернувшись в комнату, Марори первым делом проверила сообщения в телефоне и нашла порядка трех десятков сообщений в «БиМ». Чтение решила отложить на потом, но на полпути к душу ее остановил настойчивый стук в дверь.

— Привет, ничего, что я так поздно? – Элна мимолетом глянула на часы на запястье.

— Я уже собиралась отдыхать. – Марори не спешила распахивать дверь шире, всем видом давая понять, что не нуждается в беседе перед сном. Ее внимание привлекли несколько бумажных конвертов, которые староста Третьего круга Адептов нервно перекладывала из ладони в ладонь. – Что-то случилось? Срочное?

— Это приглашения в студенческие женские братства. – Староста передала ей конверты. – Не сочти за наглость, но если тебя интересует непредвзятое мнение, то я бы не рекомендовала принимать ни одно приглашение.

— Не уверена, что у меня вообще есть время на какие-то дополнительные секции и клубы по интересам. Но спасибо за предупреждение. – Она собиралась захлопнуть дверь у гостьи перед носом, но та все-таки ухитрилась протиснуть вперед плечо. – Что-то еще?

— Эльхайм готовится к предстоящему Балу Равноденствия, и я подумала, что тебе, возможно, было бы интересно принять участие.

— Разве его не отменили? – Предложение стало для Марори неожиданностью. В первую очередь из-за того, что никто из ее сокурсников не проявлял ни капли дружелюбия. Вряд ли их так уж обрадует новость о необходимости терпеть «дра’морскую козу» еще и за пределами учебных залов и лабораторий.

— Ну, это все пока разговоры, - Элна закатила глаза, давая понять, что тема «отмены» явно не идет на пользу ее оптимизму. – Нужно же всем нам на что-то отвлекаться, чтобы не думать о всяких грустных вещах и туманных перспективах.

На это Марори возразить было нечего. Но это не отменяло всех прочих вещей, игнорировать которые было бы верхом наивности даже с ее не слишком трезвым взглядом на мир.

— Боюсь, я буду лишним раздражителем, - отказалась она. – И, по правде говоря, у меня нет никаких талантов, которые могли бы быть полезны.

— Все так думают, пока на их пути не появляюсь я! – С нарочитой наигранной гордостью Элна выпятила грудь и похихикала над своей шуткой. – Завтра у нас общее собрание, в семь, в зоне «Ч». Буду рада тебя видеть. И если тебя беспокоит вопрос безопасности, то вот это, - она пощупала свой тощий бицепс, - и у многих старшекурсников отбивало желание трепать языком. И у нас тут такие порядки, что те, кто не помогают варить кашу в общем котле, они… ну, вроде как не у дел. То есть выгнать тебя не выгонят, конечно, но получить приглашение на праздник в обход обязательного вклада будет проблематично.

— Я поняла. - Марори поблагодарила за предложение, заранее зная, что ни за какие коврижки не сунется в это осиное гнездо. – Постараюсь найти время в своем жутко плотном графике.

Недошутка отчаянно хромала на обе ноги, но Элна очень естественно над ней посмеялась и, пожелав доброй ночи, ушла.

После душа, где Марори в который раз долго и пристально рассматривала свою сигилу в зеркале, она вернулась в комнату и, растянувшись на кровати рядом с Сатисом, не без любопытства посмотрела список приглашений. В Дра’Море ни одно женское сообщество не изъявило желания пригреть под своим крылом простокровку, а потом, когда она стала нильфешни, братства и группы по интересам отошли на второй план. После поступления в Эльхайм у нее еще толком не было времени подумать о том, чтобы хоть попытаться включиться в активную студенческую жизнь. Но разве не об этом она так давно мечтала? Быть как все, полной грудью вдохнуть студенческие будни простой семнадцатилетней девчонки.

«Я просто посмотрю», - дала себе зарок Марори, вскрывая первый конверт.

Внутри оказалась непритязательного вида двухсторонняя карта из шершавого плотного картона. «Целомудренные воительницы» - значилось на одной стороне. Далее шел перечень всех обязанностей и прав участниц сообщества, которые, судя по логотипу, позиционировали себя едва ли не боевыми монашками, что мечом и дробовиком несут в мир добро и справедливость.

— Представляешь меня в чем-то подобном? – Марори показала Сатису картинку с логотипа, и порождение вместо тысячи слов прикрыло морду лапой. – Вот и я не представляю.

Марори спрятала приглашение, твердо решив, что ее призвание быть монашкой умерло, так и не родившись.

Потом была пачка радушных пестрых листовок от Сестер радости, Светлых кудесниц и прочих групп с пафосными названиями.

Последний конверт привлек ее внимание приглушенным шоколадным цветом и простым глянцевым тиснением в виде песочных часов. «Мы любим гулять лабиринтами древних загадок», - гласила надпись на матовом вкладыше. К этим словам не прилагались ни пафосные лозунги, ни заманчивые «бонусы», зато внизу был короткий перечень того, над чем «придется поломать голову»: древние знания, загадки, истории без начала и конца, мифология, религия древности. Впрочем, один обещанный бонус Марори все-таки нашла: эксклюзивный допуск в архивы Эльхайма.

Древности и загадки? Может быть, если повезет…

Сатис приподнял голову, зевнул и лениво облизал морду черным языком.

— Стоит рискнуть?

Марори прижалась к костлявому телу порождения, перечитала приглашение еще раз. В памяти всплыло предостережение Элны. Может быть, стоит прислушаться к нему? Кажется, эта небеснорожденная настроена менее агрессивно, чем остальные. С другой стороны (Марори ни капли в этом не сомневалась), если не попробует докопаться до собственных тайн, то будет жалеть об этом ровно столько, сколько ей отмерено до последнего вздоха.

Чтобы отвлечься перед предстоящей зубрежкой очередного тома за Первый круг, Марори перечитала письма в «БиМ»’е. Кулгард строго интересовался, нашла ли она подходящее «железо» и как вообще тренируется. Даган красочно расписывал все «прелести» реабилитации и даже, как бы между прочим, упомянул, что его прогноз из «безнадежен» сменился на «еще может быть полезен обществу». Он не писал об этом, но от Кулгарда Марори знала, что Магистр лично порвал его заявление об отчислении и заявил, что не станет разбрасываться ценными ресурсами в такое неспокойное время. И оставил Дагана помощником на кафедре.

Эашу традиционно слал пачки своих фотографий, где позировал в разной степени обнаженности и не упускал случая напомнить, что у него есть ее личная метка. Фотографии Марори пролистывала, не рассматривая.

Крэйл в мессенджере отсутствовал, и с оглядкой на время она решила, что шанатар занят делами, которые свалились на него вместе с рухнувшей крышей дома.

— Посмотрим, что там за страшная тайна в пакете?

Марори достала из-под кровати дорожную сумку, как всегда собранную на случай, если придется очень быстро уносить ноги. Здесь во внутреннем кармане хранились те самые документы - увесистая стопка, которую она вытряхнула на одеяло. Фотографии, подколотые отдельными группами, отчеты и записи. И флешка. С нее Марори начала первым делом.

Внутри была целая куча файлов, преимущественно текстовых, но в некоторых были целые страницы таблиц и чертежей. Марори потребовалось время, чтобы разобраться, что все это не просто адская мешанина, с помощью которой сводят с ума чересчур любопытных нильфешни, а самые настоящие лабораторные отчеты.

Часть файлов в папке под названием «Образцы» была безнадежна испорчена. Но некоторые все же открывались. Марори выбрала тот, что был подписан одним словом – «Четыре». Внутри было что-то вроде дневника наблюдений: заметки с точным временем и датой. Первая запись была двухгодичной давности, а последнюю сделали незадолго до того, как Марори прибыла в Дра’Мор. После беглого изучения записей стало ясно, что все они сделаны человеком, которому было вверено наблюдение за образцом «номер Четыре». Того время от времени подвергали стрессовым ситуациям, чтобы привести в действие его внутренний катализатор. Судя по записям, ничто не давало нужного эффекта. В конечном итоге записи обрывались на том, что Образец ведет себя странно: отказывается принимать пищу, забился в угол и деградирует буквально на глазах.

Марори помнила, что Марроу упоминал одну Четвертую. Кажется, он говорил, что «копия» устроила Разрыв и попыталась украсть что-то из музея, но погибла.

Файл с цифрой «Одиннадцать» был почти пуст. Пара записей в нем наталкивала на мысли, что этот Образец был бракованным с самого начала, хоть именно на него возлагали какие-то большие надежды.

Файла за номером тринадцать среди них не было. Марори даже не удивилась. Если она и была особенной, как утверждал Вандрик, то шанатар наверняка позаботился о том, чтобы данные о ней ни при каком стечении обстоятельств не попала в чужие руки. Марори не знала, откуда у нее такие мысли, но не сомневалась – ее личное досье спрятано там, где Шаэдис-старший может быть совершенно уверен в его безопасности и секретности.

Внимание Марори привлекла одна из фотографий. На первый взгляд, снимок был совершенно обычный: довольно «мыльный», унылый горный пейзаж с редкими деревьями и почему-то красными шапками снега на вершинах. Но в левом нижнем углу стояла дата. Почти трехсотлетняя дата. На других снимках с пейзажами дат либо не было, либо все они были куда более современными.

Мелочь, которую Марори отложила в стопку, мысленно названную «пересмотреть еще раз». Жаль, что у нее нет поблизости ни одного напарника, который помог ей хотя бы частично упорядочить весь этот бардак.

И все же короткая экскурсия в документы лабораторий Вандрика не прошла бесследно. По крайней мере, теперь Марори точно знала, что была Тринадцатой не просто так, а в соответствии с очередностью своего создания. Не невесть какое знание, но оно давало надежду отыскать других «сестер» и, может быть, узнать, есть ли какое-то спасение от встроенной в нее атомной бомбы с нестабильным взрывателем.

Крэйл все еще пропадал в «офлайне», и Марори, вооружившись учебником под мудреным названием «Сингулярность кристальных кластеров», отложила исследование сумасшедших опытов Вандрика до завтра. В первую очередь потому, что чем больше вникала в суть своего происхождения, тем горячее становилась кровь под кожей. Еще не хватало устроить самовозгорание из-за стопки бумаг и мутного прошлого.

Планшет с включенным «БиМ»’ом положила рядом.

Прочитать пару глав, сделать заметки – и спать. Ничего непосильного.

Она чуть было не выронила книгу из расслабленных пальцев, когда планшет рядом неожиданно «проснулся», пискнул знакомым сигналом входящего звонка. Марори невольно заулыбалась – Крэйл не дождался ее звонка и позвонил сам. А ведь приятно, когда о тебе беспокоятся. Правда, она наверняка выглядит сонной мышью, которую можно разве что поцеловать в нос и завернуть в одеяло.

Марори нажала на зеленую пиктограмму и не сразу осознала, что именно видит на экране. А когда осознала, сон как рукой сняло.

— Крэйл… - с трудом протолкнув через горло его имя, как-то совсем по-мышиному пискнула она.

— Привет, Кусака, - беззаботно подмигнул шанатар и, отбросив в сторону полотенце, прикрывавшее его бедра, шагнул за полупрозрачную ширму душа.

Ударили тугие струи воды, поднялся густой пар.

— Надеюсь, ты не против, - подставив лицо воде, сказал Крэйл. – Прости, я только с тренировки, боялся, что ты уснешь, пока закончу с душем.

— Ага… - прошептала Марори. Жар горячей воды, казалось, передался и ей – щеки буквально горели.

Интересно, что бы было, если бы не этот пар и не капли воды на стеклянной ширме?

Она мысленно щелкнула себя по носу – напрасно. Мысли продолжали крутится вокруг его отросших белоснежных волос, которые шанатар как раз откинул за спину, вокруг его заметно раздавшихся плеч и жилистых рук. Марори даже ущипнула себя за чувствительную кожу на тыльной стороне ладони – и тоже безрезультатно.

— Как дела? – Крэйл выдавил на ладонь гель для душа, принялся натирать им тело.

— Эммм… Ну… В порядке. – Слова давались с величайшим трудом. – А у тебя?

— Никогда не думал, что ремонт дома – это так сложно. Приходится решать кучу проблем. Но самое поганое – это интерьер. Как считаешь, какой должна быть новая гостиная? Есть какие-то пожелания?

— Большой, - выпалила она.

— И?

— И удобной.

— Ты там не спишь?

Он покосился на нее из-за ширмы.

— Ты правда думаешь, что я могу уснуть, глядя на… такое?

«Молчи, Марори! Молчи, молчи, молчи…»

— Надеюсь на лучшее, - усмехнулся он. – Но кто тебя знает, заучку.

— Я не заучка, - делано обиделась она.

— Заучка и есть, - подразнил он, для убедительности показав язык.

Теперь штанга в нем была из какого-то черного блестящего металла.

— Крэйл? – Она поерзала на кровати, все еще веря, что хотя бы сегодня ей хватит сдержанности не выдать очередную глупость.

— Я весь внимание, Марори Шаэдис, - продолжал ухмыляться он.

— Имя "Крээли" тебе о чем-то говорит?

Он сначала нахмурился, как будто пытался решить сложную головоломку, потом выдохнул.

— Марори Шаэдис, ты хоть иногда можешь отвлекаться от своей жутко насыщенной всякими страшными загадками и тайнами жизни? – Шанатар печально хмыкнул. – Погоди пару минут, я закончу – и поговорим.

Марори молча кивнула, перекатилась на спину и прижала планшет к груди, стараясь унять грохот бешено бьющегося сердца. Он обиделся? Похоже на то. Знала ли она, что весь этот «случайный спектакль» вовсе не случайный? Марори зажмурилась, мысленно посыпая голову всякими подходящими обидными словами. Ну и как ему теперь сказать, что все это… слишком? Когда нет возможности хотя бы дотянуться до него, запустить пальцы в волосы, ощутить, какие они жесткие, почувствовать его успокаивающую близость?

Лежащий рядом Сатис посмотрел на нее с неодобрением.

— Прости, веду себя как дура, - сказала она всем им сразу – и самой себе.

Крэйл появился через шесть с половиной минут, уже одетый в домашнюю кофту с капюшоном и потертые дырявые джинсы, явно видавшие виды. Он промокнул волосы полотенцем, а потом пятерней откинул назад.

— Когда я уезжала из Дра’Мора они были намного короче, - зачем-то сказала Марори. – А времени прошло всего ничего.

— Я говорил, что у меня хорошая регенерация. – Он поскреб гладковыбритый подбородок. – Волосы вот растут адски быстро, правда, тогда, когда им вздумается. Наверное, в этот раз это случилось из-за твоей крови. К счастью, это не распространяется на щетину. Ненавижу бриться.

— Тебе идет, - заикаясь и краснея, похвалила она.

— Да? Потому что, честно говоря, как раз раздумывал, не подстричься ли к такой-то матери. В зале жутко неудобно.

Он переместился на кровать: просто бухнулся на спину с планшетом на вытянутых руках.

— Так об имени…

Марори с радостью выдохнула, потому что не могла спокойной смотреть на то, как этот бессовестный шанатар валяется на кровати весь такой расслабленный, и домашний, и доступный. Сейчас, даже в одежде, он казался еще более привлекательным. Хотя бы потому, что раньше она никогда не видела Крэйла таким: почти обычным парнем, который наравне со сверстниками ходит на вечеринки, слушает тяжелую музыку и делает все то, что делают достигшие зрелости молодые мужчины привлекательной внешности.

— Откуда ты его взяла?

— Это имеет значение? – Марори вкратце пересказала все, что услышала от старика в лавке, и сказку, которую узнала от Ти’аля. И чем больше она рассказывала, тем более серьезным становился Крэйл. – Я подумала, что если Танос – это какой-то Светлый из неофициальных мифов, то Крээли может быть одним из Темных. Тем более, что ваши имена…

— … похожи, - закончи за нее шанатар. – Я не знаю никакого Темного с таким именем. Но знаю одну женщину.

— Кто она?

— Моя мать, - нехотя ответил он. – «Крээли» переводится с древнего диалекта, как «последняя кровь». Отец рассказывал, что она назвала меня так, чтобы передать себя. Ерунда какая-то, но вот так.

— А кем была твоя мать?

— Она была прежде всего моей матерью, а остальным я не слишком интересовался. После того, как я… наломал дров, - шанатар поморщился, как от острой боли, но быстро справился с чувствами. – Потом у нас уже не было возможности поговорить. А отец любил повторять, что сделал много чего, чтобы ее заполучить, и что она – его величайшее сокровище.

«Сокровище, которое он упек в «Норсгот», - подумала Марори.

— Ты знаешь, что мои крылья – как у малаахов?

— Прости, Кусака, но мне глубочайше плевать на небеснорожденных выродков, и я точно не интересуюсь их разновидностями. И, если откровенно, мне было бы куда спокойнее и легче, не будь у тебя этих крыльев вовсе.

— Спасибо за прямоту.

— Не обижайся. – Он совсем не виновато оскалился. – Я могу поискать что-то про этого Крээли, попробую выпросить у Магистра доступ в архивы Дра’Мора.

— Я буду очень благодарна.

— Конечно, будешь, куда ты денешься.

Она не смогла сдержать смешок. Явно тыкать другим в то, что они должны поступать по его указке, – в этом весь «ископаемый шанатар», и она просто не представляла его другим. И потихоньку радовалась, что в тот странный вечер брякнула просьбу о поцелуе. Сейчас это все казалось таким далеким и нереально-призрачным, что она боялась, как бы не начала верить, что все это было лишь дымкой приятного сна, которая вот-вот рассеется без следа.

— Ты ничего не рассказываешь о своих успехах, - напомнил Крэйл. – если думаешь, что я полный идиот и не понимаю, что тебе нелегко, и вбила себе в голову, что оставить меня в неведении – это умно, то имей в виду: если раньше ты видела меня просто злым, то имеешь все шансы увидеть бешеным. Поэтому предлагаю прямо сейчас перестать корчить из себя заботливую Марори и рассказать мне обо всем.

Что-то в его голосе заставило Марори поставить большой и жирный крест на своих планах держать его в неведении до поры до времени. Вкупе с обещанием Ниваля обо всем рассказать другу предложение шанатара признаться выглядело его еще одним щедрым подарком.

— Я тебе покажу.

Она поставила планшет на подушки, повернулась спиной и скинула домашнюю кофту с плеч, надеясь, что уродство на ее коже отвлечет его от ее костлявого сложения.

— Твою мать… - донеслось до Марори его с трудом сдерживаемое ругательство.

Она натянула кофту обратно, наглухо застегнула молнию и глубоко вздохнула, прежде чем посмотреть на Крэйла. Сейчас даже расстояние не было преградой для того, чтобы она прочувствовала всю гамму его злости. Для этого было достаточно просто посмотреть ему в глаза.

— Что он сделали с тобой? – сухо поинтересовался он.

— Пытались запечатать мой светлый потенциал, чтобы я могла им пользоваться без страха снова кого-нибудь спалить. Но проклятокровной части меня это не очень понравилось, поэтому я теперь выгляжу вот так. Если постараться, то сигилы почти не видно. – Она изо всех сил старалась выглядеть беззаботной. – Правда, придется забыть об общественных пляжах и бассейнах.

— Каких дров ты наломала, Кусака?

Она снова призналась. И хоть изо всех сил обходила острые углы, рассказ все рано окончательно вывел Крэйла из себя. Шанатар не стал крушить все вокруг, не ругался и даже не разбил стоящий поблизости стакан с минералкой. Но его взгляд… У Марори мурашки побежали по коже от одного вида его ставших совсем черными глаз.

— Чувствую себя куском дерьма из-за того, что своими же руками отдал тебя им в лапы, - наконец, сказал он.

— Мы оба знаем, что этого нельзя было избежать. И если я не смогу подчинить то, что сидит во мне, то в один прекрасный день просто вспыхну – и уничтожу все, что мне дорого. Я просто не смогла бы спокойно жить, зная, что из-за меня могут пострадать те, кого я люблю.

«Ну, или я просто сгорю», - про себя добавила она.

— Я заберу тебя оттуда, - твердо и уверенно сказал он. И хищный блеск в его взгляде не оставил сомнения, что переубедить шанатара не получится. – В этом году Эльхайм проводит долбаный праздник по случаю Равноденствия и встречает дра’морцев. Постарайся продержаться до этого времени, Кусака.

Праздник Равноденствия, до которого осталось чуть больше четырех недель.

— Крэйл, я не уверена…

— Марори Шаэдис, строго говоря, в этом вопросе я не очень интересуюсь твоей уверенностью. Надеюсь, небеснорожденные ублюдки не успели загадить тебе мозги мусором вроде благородства, человеколюбия и самопожертвования?

— Ты невыносим.

— Я плохой парень, Марори Шаэдис, и если придется выбирать между тобой и всем дерьмовым миром, я, держа тебя за руку, с удовольствием посмотрю, как пылает Мироздание.

Это были самые ужасные слова из всех, что она слышала за последнее время.

Ужасные и прекрасные одновременно.

— Эй, Кусака, не вздумай реветь, - уже спокойнее пожурил он. – Пообещай мне, что найдешь способ появиться на этом празднике и будешь готова сбежать оттуда.

— Я постараюсь.

— Это, мягко говоря, совсем не то, что я хочу услышать. Обещание, Марори Шаэдис, – я не согласен на меньшее.

— Обещаю, Клыкастый, и пусть Темные и Светлые будут на нашей стороне.

— Чихал я на Светлых. Эй, Кусака, - окликнул он с заметными нотками озорства в голосе, - надень под праздничное платье что-то кружевное и почти прозрачное. Не то, чтобы я тебя критиковал, но… бюстгальтер в горошек?

Она показала ему язык, пожелала доброй ночи – и нажала «отбой».

Похоже, придется принять щедрое предложение Элны и внести свою лепту в организацию праздника, чтобы потом не ломать голову, как и у кого получить приглашение. А заодно научиться что-то делать со своим рвущимся на свободу светлым потенциалом, чтобы к тому времени, как Крэйл похитит ее, словно принцессу из башни дракона, она точно знала, что не причинит ему вред.

Что-то кружевное и почти прозрачное?

Ох, Светлые, и это он еще не видел ее самые что ни на есть обычные трусики в цветочках.

Марори сунула голову под подушку, краснея и хихикая, словно сумасшедшая.