Инна звонит рано утром, нет еще и семи. На автомате нажимаю «ответить», бубню в трубку сонное приветствие, но глаза еще закрыты.

— Ты дома? — сразу переходит к делу Инна.

— Угу.

Вот каждый раз с ней так: приезжает ко мне, чтобы потрахаться, знает, что для нее я всегда безотказен и доступен, но все равно устраивает показательную ломку. Любит, чтобы я уговаривал, хоть прекрасно знает, что к себе домой я привожу только элиту. Тех, у кого на меня, сука, безлимитный абонемент.

— Никуда не уходи. Я буду через пару часов.

Мычу «хорошо» в ответ, радуясь, что у меня есть хотя бы еще сто двадцать минут, чтобы просто поваляться в постели.

Обычно я так рано не встаю: мой «рабочий день» заканчивается ближе к утру. Как раз сейчас должен бы ложиться. Но вчера я честно бездельничал, и расслаблялся в приятном одиночестве под пиво и футбол — обычное мужское времяпрепровождение. Тем более игра вышла, как по заказу: игроки рвали друг друга за мяч, и интрига сохранилась до самого свистка.

Откладываю телефон в сторону и еще с минуту лежу с закрытыми глазами, потом все же заставляю себя завести будильник на восемь. Отрубаюсь, кажется, еще раньше, чем доношу телефон до тумбочки.

Противное пиликанье раздражает и въедается в сонный мозг примерно, как работающий за соседней стеной перфоратор. Точно уже восемь? Вроде только уснул.

Время на телефоне: 8:10 и я уже пропустил первый звонок. Хорошо, что умная техника знает повадки лентяев и названивает повторно, как надоедливая любовница.

Теперь точно надо вставать. Не могу позволить себе встретить Инну с сонной мятой рожей и запахом изо рта. А потому первым делом ныряю под душ — холодный, бодрящий, чтобы аж яйца в горох превратились. Я красивый засранец с хорошим тренированным телом и почти полным отсутствием волос на теле. Ни намека на пивное пузо, ни обглоданных ногтей, ни дырявых носков. Те, кто готовы платить за время со мной приличные деньги, хотят видеть рядом с собой породистого самца, готового не только поулыбаться идеальной улыбкой и поддержать беседу, но и способного оттрахать до состояния «я больше не могу кончать, да и вообще охрипла». Приходится полировать фасад, чтобы притягивать женское внимание и желание. А уж дальше дело техники и опыта.

Я как раз успеваю проветрить квартиру и привести в порядок кровать — у меня просторная светлая студия в одной из новостроек. Куплена на заработанные деньги. Ничего экстраординарного, но тут поработал дизайнер и когда мои денежные мешки на ножках заваливаются в гости, им приятно чувствовать себя в комфортной обстановке. Ни одна женщина уровня Инны и ее неразлейвода-подружки Лизы не придут в хрущевку или в барыжник, где вся мебель стоит дешевле, чем их недельные траты на маникюр.

Когда решу завязать со своим занятием — будет жаль съезжать, но это решенный вопрос, логическое завершение карьеры дорогой бляди, которой я и являюсь, только с восемнадцати сантиметровым членом и без силикона в губищах, сиськах и жопе. По той же причине и чисто из практических соображений не завожу дружбу с соседями по дому. Просто киваю, если сталкиваемся на лестничной клетке. Интересно, что они думают о парне, который сваливает куда-то ночью, а возвращается под утро? Наверное, что я хирург или парамедик, и работаю по ночам. В этом отношении мужчинам проще, потому что для моралистов идущая с ночного дежурства молоденькая медсестричка — почти наверняка блядь, а шляющийся до утра молодой мужик — сто процентов пахарь и «я у мамы гордость».

Обычно Инна не перезванивает после предупреждения о своем визите — сразу набирает номер квартиры в домофоне. Но сегодня делает исключение.

— Можешь спуститься? Мне тут кое с чем помочь надо. — Голос в трубке явно восторженный. Последний раз я слышал эти же нотки… ммм… когда они с подруженькой решили устроить мне тройничок.

Я морщусь, потому что те воспоминания не удалось утопить даже в бутылке водки. Лихорадочно пытаюсь придумать пути отступления на случай, если не ошибся. Можно сказать, что простыл или что подозреваю ветрянку.

Блядь, Руслан. Они же ВИП, этих баб трахать нужно без всяких «нет» — красиво или не очень, смотря как им приспичит.

— Ты где? — Сую ноги в кроссовки.

— Внизу. На стоянке.

— Две минуты.

Колесо что ли пробила?

Набрасываю толстовку — октябрь еще радует теплом, но утром уже по-осеннему холодно. Быстрым шагом, почти бегом, спускаюсь по лестнице — второй этаж, лифт ни к чему.

На улице ветрено, да еще и мелкая изморось сеет. На ходу застегиваю молнию на толстовке. Хотел встретить дорогую гостью с голым торсом — она прется гладить меня, словно статую Давида в музее — но, видимо, придется отложить. Реальные болячки ни к чему. Да и не люблю я валяться с соплями, до кислой отрыжки накаченный горячими лимонными чаями.

Инна машет рукой, стоя возле огромного черного «Рендж-Ровера». Зачем ей этот вездеход? Последнее время ездила на своем «мерине» и радовалась, что наконец-то нашла машину мечты.

— Привет, — она улыбается, пытаясь повернуться так, чтобы порывы ветра не сильно трепали наверняка свежую прическу. Напрасно — укладка уже испорчена и больше напоминает завалы колючего валежника.

Инне сорок пять, она неплохо выглядит для своих лет и пытается держать себя в тонусе, но получается это, честно говоря, не очень. Хотя, какого хера миндальничать в своей голове? Хуево она выглядит. Готова платить любые деньги, чтобы другие сделали ее лучше, но не готова впахивать для этого сама. И это нежелание медленно, но верно превращает когда-то упругое тело в морщинистую квашню. Утрирую, конечно. Сейчас все далеко не так плачевно, но лет через десять…

— Ты неожиданно рано, — улыбаюсь в ответ. — Можно поздравить с обновкой?

Она переводит взгляд на машину, жмурится, как на ярком солнце, затем резко выбрасывает в мою сторону руку. Что-то валится из распахнутого кулака. Ловлю на автомате.

Ключи.

— Себя поздравь. Он твой.

Наверное, в этот момент моя рожа вытягивается слишком сильно, потому что Инна не может сдержать смех.

Она обходит этот почти танк, едва касаясь его пальцами и не сводя с меня глаз, и время от времени загадочно покусывает ярко накрашенные губы.

Мои услуги стоят недешево. Очень недешево. Иногда мне обламывались дополнительные «чаевые» за особенное усердие в постели или эффектно выполненную роль эскорта. И машина у меня есть: вполне себе среднеклассовый «Ниссан», чтобы не позорно было привозить клиенток на всякие вечера выпускников и корпоративы, куда меня заказывают как украшение на зависть всем бывшим школьным королевам или коллегам из серпентария.

Но, блядь! Этот монстр лямов пять стоит!

— Это спортивный вариант, — говорит Инна. — Разгоняется до ста километров примерно за пять секунд. Самая полная комплектация, все дела.

Я бы хотел, но просто не могу устоять на месте. Обхожу монстра — хоть не бегом — и сажусь на водительское сидение. Запах нового салона бьет в ноздри, будоражит желание тут же завести двигатель и вжать педаль газа в пол, проверить, действительно ли всего за пять секунд?

— Как-нибудь покатаешь меня на этой штуке, — Инна останавливается у открытой двери. — Мне сказали, эту машину должен водить только настоящий мужчина. Как думаешь, справишься?

Поворачиваюсь к ней, нарочито небрежно постукивая пальцами по рулю. Достаю из загашника самую горячую полуулыбку. Такими штуками я на рядовых баб не разбрасываюсь, это — только для Инны. Она сразу наповал: глаза сверкают влажным блеском желания, губы открываются и язык скользит по губам, оставляя скользкий мокрый след.

Пиздец, она на двадцать лет старше меня, нормально, что это представление ни хрена меня не заводит, и в штанах ничего не шевелится, но, когда дойдет до порева — все будет в порядке. В такие моменты мой член и моя голова прекрасно работают отдельно друг от друга.

— Разве я давал повод усомниться в себе? — подыгрываю ей.

— Мы давно не виделись. Мало ли, что могло случиться.

— А поверить на слово?

— В какое время живем? Никому верить нельзя, даже любимой кошке.

— Может, прямо здесь? — киваю на заднее сидение. Окна тонированы, места сзади навалом — никаких проблем, чтобы поиметь щедрую дарительницу, не отходя от кассы.

— Нет, — мотает головой Инна, — хочу горячий душ и куник.

Куник, блядь.

Улыбайся, Руслан, это просто работа. Радуйся, что не впахиваешь за гроши у станка.