Мы занимаем стол в ближайшей кулинарии: кажется, у нас с Авророй взаимная любовь к простым местам, где готовят простую сытную еду и не морщат нос от вопроса «А есть ли в меню «Пепси» без сахара?»

У нас одно на двоих какое-то по истине бездонное ведерко с картошкой-фри, пара сливочных соусов и еще одно ведерко с куриными крылышками в хрустящей панировке. И я, подперев щеку кулаком, любуюсь тем, как Аврора наслаждается едой. Не жует капустный лист с постным лицом и чувством выполненного перед желудком долга, а щедро макает мясо в соус с паприкой и аппетитно обгладывает косточки. Правда, большую часть всего этого она сбросит уже завтра утром: бегает вокруг дома хоть в дождь, хоть в туман, и намекает, что рано или поздно, но мне придется составить ей компанию.

Я готов вернуться в спорт. Я чертовски сильно этого хочу, но не раньше, чем разберусь с тараканами своей жизни. В идеале, выведу их хорошим средством, но сгодится и пара приемов, которые научат их маршировать и плясать под мою дудку. Я устал, что прошлое меня определяет - и, пожалуй, эти слова стоят того, чтобы высечь их на личных скрижалях души.

Почему я доверился интуиции? Потому что в мире есть лишь две вещи, ради которых человек пойдет на все: любовь и деньги. Любовь бывает всякая: любовь родителей к своим детям, любовь патриота к родной стране, любовь мужчины к женщине. А вот деньги предельно просты: их нужно как можно больше и это не обсуждается. Вся разница лишь в личном отношении каждого из нас. Шэ’ар всегда был заложником денег, потому что любил красивую жизнь. Я просто менял дорогие тачки, потому что это было частью имиджа беззаботного капитана-красавчика, но в «Атласе» мне было плевать на то, есть ли у меня дизайнерское джакузи или мазня модного криворукого художника. А Шэ’ар всегда был одержим идеей купить все, что можно купить, и даже то, что купить нельзя. И ради этого он мог сделать все.

Когда я сложил простые и очевидные вещи, долго не мог перестать на себя злиться. Все же так предсказуемо и легко выполнимо для человека, умеющего ждать.

— Я помню, что пил какие-то желтые таблетки, круглые и противные, - неожиданно прорывает меня. Образы наваливается скопом, и я безумно рад, что рядом есть Аврора, которой я могу просто «проговаривать» их вслух, зная, что она все запомнит и не упустит ни одной детали.

Закрываю глаза, сжимая в пустой ладони призрачный пузырек. Белый, с красной полосой сверху и синей - внизу. Названия нет, но мне сказали, что это - витамины. И что их обязательно нужно класть под язык и рассасывать до полного растворения. Под тонкой сахарной глазурью - горькая гадость, после которой во рту сухо, будто в пустыне. Есть еще таблетки - прозрачные желатиновые капсулы, наполненные мелкими белыми гранулами. Эти нужно пить перед сном. Они для того, чтобы я лучше спал и не был таким рассеянным и вечно все забывающим. Вместе с воспоминаниями возвращаются и жуткие головные боли. Знаю, что это лишь эхо прошлого, но даже воображаемая боль настолько сильна, что я откидываюсь на спинку диванчика и закрываю глаза рукой.

Что-то ускользает от меня. Что-то намного важнее сегодняшнего открытия, но наше с Авророй уединение нарушает звонок ее телефона. Она так характерно смотрит на экран, что это красноречивее слов озвучивает имя звонящего. Почему он до сих пор не оставит ее в покое? Почему находит, невзирая на смену номера и постоянную прописку в «черном листе»?

— Я отвечу, если ты не против. - Протягиваю руку - и Аврора, немного поколебавшись, вкладывает его в мою ладонь.

Шэ’ар сразу несет какую-то дичь, и я, чтобы не вникать в его романтический пафосный влюбленный бред, четко и ясно произношу:

— Покушение на убийство с отягощающими обстоятельствами. - Я ни черта не смыслю в юридических вопросах, но, кажется, это должно звучать именно так. - Присвоение денег, подлог и подделка документов. Мне продолжать?

В трубке полная тишина, и я слышу лишь работающий на заднем фоне кондиционер. И приглушенный писк селектора, которым Шэ’ар вызывает секретаршу.

— С твоим прошлым и психушкой я бы даже не стал пытаться переиграть меня, - наконец, говорит он.

— Проверим?

— Ма’ну? - испуганно шепчет Аврора, но я рукой призываю ее молчать.

Она сглатывает, и паника растекается по ее щекам бледными пятнами.

— Хочешь разговор тет-а-тет? - спокойно спрашивает Шэ’ар. - Чтобы снова показать, что мордобой - вершина твоего развития.

— Да или нет? - повторяю я. Меня больше не взять этим подтруниванием и попыткой вывести из себя. Некоторые приемы никогда не работают дважды. - По-моему, ты просто боишься. Наверняка прямо сейчас от страха сморщиваются чьи-то крохотные яйчишки.

В трубке поселяется долгая, совершенно беззвучная пауза. Уверен, что этот мудак просто прикрыл динамик рукой, чтобы я, не дай боги, не услышал его злость. Отлично. Я хочу его разозлить, хочу расшатать, как лодку, чтобы потом просто утопить одним завершающим пинком. Потому что моя жизнь - лишь препятствие на пути к его цели, которую он пестовал так много лет, что и подсчитывать противно. И я должен знать все. Не придумывать, не фантазировать. Он сам мне скажет, потому что я не оставлю ему выбора.

Начинает казаться, что Шэ’ар просто выключил телефон, но я держусь и не проверяю. Не хочу отрывать телефон от уха, чтобы не нарушать цепочку событий. Они идут друг за другом в правильной последовательности, как будто мы с Судьбой, наконец, играем в одной команде и сейчас она дала хороший пас, который я должен поймать и донести до зачетной зоны. Даже если это будет стоить проломленной башки. Нет, даже если это будет стоить жизни - я должен, потому что Красный ворон никогда не роняет мяч.

Телефон оживает: Шэ’ар назначает встречу в том самом кафе, где и раньше. Вся разница во времени. Обычно мы «виделись» днем, но сегодня встреча будет в девять вечера, за час до закрытия. Я почти разочарован, потому что был уверен, что он выберет безлюдное место, чтобы свести со мной счеты.

Соглашаюсь коротким «Я буду» и заканчиваю звонок. Еще несколько секунд верчу телефон в руке, прежде чем вернуть Авроре. Но и она не спешит его забирать.

— Аврора, я должен.

— Должен что? Совать голову в гильотину? - Боль в ее голосе ранит.

Мне очень хочется взять ее за руку, которая лежит на столе и нас разделяет всего пара сантиметров. Пальцы с короткими, покрытыми бесцветным лаком ногтями мелко дрожат, и Аврора нервно сжимает их в кулак.

Нам так о многом нужно поговорить, что разговаривать, по сути, не о чем. Это может прозвучать странно, но именно так и есть. Так бывает, если накупить много любимой еды или совершить набег на магазин видеофильмов: когда перед тобой все, то выбор, с чего же начать, выматывает сильнее забега на длинную дистанцию. Так же и с разговорами: я просто не знаю, с чего начать.

— Ты имеешь право поступать, как считаешь нужным, - сдается она, не дождавшись моего ответа. Поднимается, потеряв всякий интерес к еде. - Мне нужно рисовать. И аппетит пропал.

Домой едем молча, а когда приезжаем, Аврора выскакивает из машины и опрометью несется прочь, как будто ей невыносимо противно дышать со мной одним воздухом. И одиночество болит сильнее, чем все шрамы на моем теле.