Три недели спустя.

Две полоски.

Два красных штриха на белой полоске теста.

Я медленно опустилась на пол, чувствуя, что просто не могу стоять на ногах.

Все началось с того, что дней десять назад я вдруг поняла, что месячные задерживаются уже на несколько дней, а в этом отношении мой организм всегда работал как часы. Аврора всегда удивлялась, как это я точно знаю, когда и что ждать, и могу планировать свое расписание. Конечно, я сразу вспомнила, что в тот день, когда Р’ран узнал не очень приятную новость о своем происхождении, мы не предохранялись. К сожалению, об этом, кажется, помнила только я, потому что с тех пор мой монстр больше никогда не забывал о презервативе.

Я списала задержку на нервы: слишком много всего произошло в последнее время. Лэрс чуть не умер, но Р’ран сделал все, чтобы брат получил почку. Операция по пересадке прошла успешно, и доктора ставили самые оптимистичные прогнозы. И я еще никогда не видела Р’рана таким довольным, хоть он сделал все, чтобы скрыть это от окружающих. Даже от меня. Наверное, должно пройти больше времени, прежде чем этот упрямец перестанет прятаться в свою скорлупу хотя бы со мной.

Последние несколько дней меня буквально преследовала тошнота. Утром, стоило подняться с постели, и на протяжении всего дня. И, конечно, я сразу вспомнила о том единственном разе. И снова отогнала мысли о беременности. Не может быть, чтобы это случилось с первого же раза, да еще и в наш второй секс.

Но вчера, когда даже Р’ран заметил, что я выгляжу нездоровой и мне пришлось отделаться невнятным объяснением про то, что я просто не очень хорошо переношу местную воду, стало ясно – больше тянуть нельзя. Я дождалась, пока Р’ран отправится на пробежку, и сделал тест.

Как бы я ни храбрилась, что ничего страшного не произошло, и я - не моя сестра Аврора, и со мной этого точно не случится, принять реальность все равно не удалось. Я - беременна. И это ребенок моего монстра. Который уже несколько раз обмолвился о том, что заводить семью в ближайшее время не входит в его планы. Конечно, он говорил это между прочим, не опускаясь до намеков. Хотел бы сказать прямо – сказал бы. Если уж я что и знаю о своем монстре, так это то, что его прямолинейностью можно асфальт укатывать.

Я все-таки нашла силы подняться и сполоснула лицо прохладной головой. Тошнота ударила в горло, но получилось сдержаться.

Что делать? Что мне делать?

Я вернулась в гостиную нашего номера, посмотрела на собранные к отъезду сумки. Теперь, когда жизни Лэрса ничто не угрожало, пришло время вернуться домой. Для меня это было еще и возвращением в жизнь, где мы с Р’раном больше не будем жить под одной крышей, не будем просыпаться в одной постели и не будем просто молча смотреть дурацкие фильмы по кабельному. Скоро я вернусь в ту жизнь, где стану девушкой, которая носит ребенка от мужчины, не готового к семейным отношениям. И мне придется как-то сказать ему об этом.

— Ты правда в порядке? – спросил Р’ран, уже когда самолет поднялся в воздух.

— Нервы, - отмахнулась я, пытаясь изобразить самый беззаботный вид. – Вернемся домой, я перестану дергаться из-за того, что сплю в чужой постели – и все наладится.

— Я надеялся, что мое присутствие в этой постели несколько скрасит этот дискомфорт, - с характерными дразнящими нотками в голосе сказал Р’ран.

— Это была единственная причина, по которой я не спала на диване в гостиной.

Мой монстр держался и ни разу не подал виду, что нервничает из-за теста ДНК. Он сдал его на следующий день после того, как Лэрсу успешно пересадили почку и выпала возможность ненадолго отлучиться. Я была с ним все время, хоть Р’ран и пытался – в который уже раз – от меня избавиться. В конце концов, он официально признал меня самой упрямой женщиной на свете и сдался.

— Я не хочу, чтобы ты возвращалась на работу к Марку, - вдруг заявил он, разглядывая меня так, будто собирал данные для детектора лжи.

— Не вижу ни единой причины бросать эту работу. Меня устраивает зарплата и график, и я делаю то, что люблю.

Я не стала говорить, что Марк очень не радужно отзывался о перспективах моей дальнейшей карьеры после того, как узнал, что мне нужен отпуск за свой счет. Честно говоря, была уверена, что он меня уволит, но видимо предыдущие заслуги и торжественное обещание продолжать выполнять хотя бы часть работы дистанционно несколько поумерили его пыл.

— Мне, Шпилька, хватило того, что ты и так все время висела на телефоне. Я просто стал ассом терпения, потому что не хотел вмешиваться, и потому что ты была рядом. Но я не собираюсь сидеть один по вечерам, потому что ты будешь устраивать своему придурку-боссу очередную деловую встречу или переманивать к нему клиентов из других контр. Ты вообще в курсе, что это противоречит профессиональной этике?

— Ты вообще в курсе, что так поступают абсолютно все? – вернула я.

Р’ран прищелкнул языком и, стрельнув в меня взглядом, недвусмысленно постучал ладонями по коленям. Я быстро перебралась к нему на руки, наслаждаясь, вероятно, последними днями наших отношений. Вряд ли такой человек как Р’ран изменит своим принципам и вдруг воспылает желанием стать папочкой. А я совершенно точно не стану делать аборт. Понятия не имею, когда решила это, но сейчас, в эту секунду, я точно знала, что ничто в пределах этой Вселенной не заставит меня избавиться от ребенка от любимого мужчины. Даже если в итоге ради сохранения его жизни я потеряю свое сердце.

— Послушай, я просто пытаюсь сказать, что ты вполне можешь найти другую работу, где тебя не будут эксплуатировать за гроши двадцать пять часов в сутки. Я бы хотел сказать, что буду рад видеть тебя в роли моей помощницы… снова, но это будет перечить моим принципам не иметь своих секретарш на рабочем месте. Хотя, знаешь… - Р’ран погладил большим пальцем мою нижнюю губу, заставляя мое сердце пропустить пару ударов. – Я буду очень рад, если ты как-то навестишь меня в обеденный перерыв или заедешь в конце рабочего дня, и мы нарушим те пункты моих принципов, в которых я не занимаюсь сексом на рабочем столе, диване и в лифте.

— Кстати, твоя новая помощница правда сидит на столе? – На самом деле этот вопрос беспокоил меня куда больше, чем я пыталась показать. – Сколько ей лет?

— Это имеет значение?

— Имеет, если ты собираешься и дальше созерцать ее голые бедра!

— Ты ревнуешь? – Он даже не скрывал, что доволен.

— Ни капли не ревную, - фыркнула я, мысленно разрывая девчонку на крохотные кусочки, наслаждаясь тем, как ее обезличенная голова сдувается, словно воздушный шар. Надо же, оказывается, я та еще собственница. Вот совсем-совсем собственница, до жгучего желания спрятать моего монстра ото всех женских взглядов на свете. Но я скорее откушу себе язык, чем признаюсь ему в этом. – Просто ты должен понимать, что раз ты имеешь право на длинноногую помощницу, то и я имею право работать на… Марка.

«Невысокого, лысеющего, обремененного животом Марка».

Я мысленно нервно хихикнула.

— Ты ревнуешь, - растягивая слова, словно лакомство, повторил Р’ран, одновременно ощутимо ущипнув меня за задницу. – Моя жадная Шпилька.

— Не уходи от ответа. – Мне удалось вывернуться так, чтобы шлепнуть его по руке – и меня почти сразу скрутил приступ тошноты.

Оставшуюся часть полета я просидела в туалете, уговаривая себя не плакать и через дверь убеждая Р’рана, что со мной все в порядке.

А когда мы приземлились, нас уже ждала помощница Р’рана: женщина немного за сорок, в строгом брючном костюме, с пучком на затылке и почти полным отсутствием макияжа на лице. Мой триумф на лице Р’ран разбавил ощутимым шлепком по заднице и хитрой улыбкой, в которой читалось: «Ну как, Шпилька, одобряешь?»

А потом женщина протянула ему конверт - и лицо Р’рана снова превратилось в непроницаемую маску. Он быстро сорвал защитную пленку, вынул лист, пробежал по нему взглядом – и не произнес ни звука. Только молча протянул мне бумагу. Я знала, что там – догадалась.

Результат теста подтвердил слова доктора – мой монстр, в самом деле, не был сыном своего отца.

— Р’ран, мне… жаль, - пробормотала я, чувствуя себя безмозглой дурой, которая в такой тяжелый момент не может найти правильных слов.

— Садись в машину Нана, - проигнорировав мои слова, приказал Р’ран. – Я отвезу тебя домой. И сделай одолжение – просто молчи.

Мы не произнесли ни слова, не обменялись даже взглядом, а на прощанье Р’ран даже не вышел из машины. Он вообще будто забыл о моем существовании. И мне оставалось лишь верить, что эта встреча не станет последней.

Маргарита сразу поняла, что что-то случилось, да я и не старалась скрыть свое беспокойство. Впрочем, вопросов у сестры прибавилось, особенно после того, как меня, едва я сняла обувь, снова затошнило - и пришлось срочно бежать в туалет. Я провела там достаточно много времени, то рыдая в голос, то опустошая, кажется, совершенно пустой желудок, не в силах справиться с рвотными спазмами. Можно даже не сомневаться, каким будет первый вопрос Марго, когда я выйду из своего темного убежища. Но мне было все равно. Я сидела на холодном полу, поставив босые ступни на крохотный пушистый коврик, пытаясь придумать, что делать дальше. Если мой токсикоз – боги, поверить не могу, что это происходит со мной! – продолжится в том же духе, то ни о каком выходе на работу не может быть и речи. Висеть на шее Марго я тоже не буду – это исключено. И ребенок остается в любом случае, даже если я больше никогда не увижу Р’рана.

Я прижала ладони к животу, уговаривая крохотную жизнь внутри себя быть хоть чуточку терпеливее и дать мне перевести дух. Наверное, все дело в том, что кровь моего монстра – чистая, лунная, не желает приживаться в моем совершенно простокровном теле. А что если…

Нет, ни за что. Я мысленно мотнула головой, отгоняя тревожные мысли. Ребенок будет со мной, я выношу его так или иначе, даже если придется все девять месяцев ходить в обнимку с бумажными пакетиками.

Марго ждала меня на кухне. Молча поставила передо мной чашку с липовым чаем и терпеливо ждала, пока я выпью хотя бы половину. Потом посмотрела сосредоточенным, почти всезнающим взглядом, и задала только один вопрос:

— Сколько уже?

— Три недели.

— Так уверенно ответила, - немного удивилась сестра.

— Мы всего раз не предохранялись.

На миг лицо сестры осветила слабая надежда и я, догадавшись, о чем она думает, поспешила ее разочаровать.

— Я сделала два теста, Марго. Я жду ребенка. От Р’рана Шад’Арэна.

— И поэтому он привез тебя домой, а сам испарился в неизвестном направлении?

— Он не знает.

Взгляд, которым меня наградила Марго, был полон разочарования. Ну да, я сама от себя не в восторге. Как в дешевой мелодраме получается: она беременна, но не говорит ему, потому что думает, что ребенок все испортит. Правда в том, что я была уверена в том, что действительно все испортит. Не наши отношения, у которых с самого начала были очень туманные перспективы развиться во что-то настоящее. Он разрушит моего монстра. То хорошее в нем, что он так старательно прячет от людей. Мне проще отпустить его, не искать встречи и ни на что не надеяться, храня в сердце мечту об Идеальном мужчине, чем увидеть, как он превратиться в холодного расчетливого Р’раниса, которому не нужны дети, подгузники и прочие «утяжелители» личной свободы. Тем более, все это не нужно ему теперь, на сломе жизни, на грани крушения всего, во что он верил.

— Ты должна ему сказать, Нана. Это глупо. Ты же любишь этого мужчину.

— Но он не любит меня. – Я сказала это вслух – и ничего не произошло. Разве что стало чуточку легче на душе. Все верно, Р’ран никогда не говорил, что любит меня. Даже в постели, даже просто, чтобы сделать мне приятно. Хотя, конечно, он делал приятно всеми другими доступными способами. – Мы не расстались, Марго. У Р’рана тяжелый период в жизни. Ему не до меня, поверь. Возможно, когда пройдет время…

— Глупости! – Сестра встала и с резким, до звона в ушах оглушительным хлопком, ударила ладонью по столу. Я чудом удержала чашку от падения. – Ты не можешь решать за двоих. Ты должна быть ответственной, если уж так получилось. А ведешь себя, как эгоистка.

— Я стараюсь быть разумной и не использовать розовые очки.

— Ты обязана обо всем сказать Р’рану. Он… он производит впечатление мужчины, который понимает значение слова «ответственность».

О да, я уверена, что он понимает. И именно поэтому я не скажу ему ни слова.

Потому что мне мало стать матерью его ребенка. Мне мало быть обузой, которую он будет обеспечивать из чувства долга. Потому что я жадная маленькая дурочка, которая хочет его сердце – целиком и полностью. И не по принуждению, не под прессом чувства вины и необходимости совершить правильный поступок, а потому что он любит меня. Все остальное лишь полумеры, получувства. И полужизни, в которых ни один из нас не будет по-настоящему счастлив.

— Я люблю тебя, Маргарита, но пожалуйста, в этот раз позволь мне самой принять решение. В конце концов, Р’ран может вернуться.

Она поморщилась от откровенной фальши, с которой прозвучали эти слова, но мне было все равно. Я поднялась к себе в комнату, дрожащими от слабости руками переоделась в пижаму, крем глаза поглядывая на себя в зеркало. И только теперь заметила, что метка на моем плече исчезла совсем. А это значит, я снова буду спать без сновидений, и ночь больше не будет наполнена сладкими запахами и звуками. Это было очень символично. Все рано или поздно кончается.