– Сегодня каждый из вас лицом к лицу встретиться с Хаосом, со своей судьбой, страхами и трусостью. И заглянет в глаза смерти.

Такими словами декан Блейк Корган начал свою вступительную речь на открытии традиционного обряда Инициации.

Марори, как самую мелкую, девчонка покрупнее и понахальнее вытолкала вперед, а сама заняла ее место. Кандидатов на инициацию было девять. Восемь новичков с Первого круга потрошителей и она – вынужденная третьекурсница. Место, где проводилось «торжество», находилось глубоко в подземельях Дра’Мора. Сначала кандидатов и их старост – а, точнее, одного старосту, потому что Аситаро, ожидаемо, не явился – собрали перед центральной башней, пересчитали по головам, проверили, все ли документы в порядке. Староста дал последние наставления. Марори стояла в сторонке и делала вид, что знает все и без наставлений. Что отчасти было правдой: Кулгард и Даган поделились своими воспоминаниями и дали пару советов, а Ниваль сказал, что от всего этого толку чуть и значение имеет лишь то, как быстро она сможет одолеть фэлфаэра. Эашу, как строгий учитель нерадивой ученице погрозил ей пальцем и сказал, что ждет ее вечером у себя для празднования инициации.

В общем, ни один из них не выразил открытого ободрения, но Марори чувствовала их поддержку. Скупую, но искреннюю. Последним, уже утром, был Ним. Ни свет ни заря он появился на порог ее комнаты, весь запыхавшийся и потрепанный, как после бессонной ночи. Глаза сияют, губы припухли, как у зацелованной барышни. Одного взгляда достаточно, чтобы понять – с зазнобой дело сдвинулось с мертвой точки. Ни слова ни говоря, Ним всучил ей какой-то порядком потасканный коготь на кожаном ремешке.

«Мой талисман, на удачу, – серьезно заявил он, потом нахмурился и добавил: – Я сам его заколдовал. Три недели убивался, но вроде получилось. Я испытал».

Марори хихикнула и в свою очередь сказала, что по нему видно, как именно он его испытывал. А потом торжественно нацепила амулет на клейменое запястье.

После формальной части новичков передали Мастеру Тарну – первому среди преподавателей практического владения холодным оружием. Марори никак не могла определиться со своим к нему отношением. С одной стороны, он был строг, но справедлив, умел донести суть того или иного движения, поставить шаг или выпад, и всегда проявлял достаточное терпение. С другой стороны, в большинстве случаев все это на нее не распространялось. Мастер Тарн всего дважды обращался лично к ней: первый раз, когда Марори чуть не сшибла его с ног, и тогда она узнала, что не только профессор дохляк умеет испражняться ругательствами на головы студентов. И второй, когда явилась на занятие с новенькой косой. Его интересовало, откуда у такой нерадивой студентки столь замечательное оружие. На что Марори ответила то же, что и остальным: это ее собственность, прежде всего, остальное не имеет значения.

– Сегодняшняя инициация кому-то из вас может стоить жизни, – сказал Мастер. Он стоял перед студентами, заложив руки за спину, расслабленный и одновременно напряженный. – Все вы были предупреждены об этом до того, как подали заявки. Тем не менее, я должен еще раз напомнить, потому что как только мы приступим – никто не сможет выйти за пределы Круга. Подумайте, готовы ли вы пожертвовать жизнью ради того, чтобы подтвердить свое право называться Потрошителем. Я знаю, что некоторые из вас думают, будто преподаватели нарочно напускают страха, чтобы проверить ваши нервы.

Так вот – чушь собачья! – Он шагнул вперед – так, чтобы заглянуть в глаза каждому из студентов. Мастер остановился около Марори, вперил в нее строгий взгляд. – Некоторые из вас самонадеянно полагают, что достаточно подготовлены. Предлагаю им вышвырнуть свои розовые очки и трезво оценить реальность.

«Зря надеешься», – мысленно ответила ему девушка.

Она так долго морально измывалась над своей смелостью, что, в конце концов, заставила себя поверить, что сможет. И вера эта настолько окрепла, что сломать ее сейчас означало бы сломаться самой навсегда. Она – проклятокровная, она – нильфешни, и она имеет такое же право находиться здесь и испытать себя, как и остальные.

Не дождавшись ответа, Мастер огласил начало инициации.

Участникам дали веревку – одну на всех. Каждый должен был взяться за нее, чтобы в итоге получилось что-то вроде ожерелья из человеческих и не совсем человеческих тел. Потом им завязали глаза. Послышался пронзительный скрежет камня о камень, повеяло холодом.

Их куда-то повели.

Они долго спускались по бесконечно длинным и крутым ступенькам. Марори регулярно спотыкалась, один раз чуть не завалила всю процессию. Идущий следом горгул выругался на ее неуклюжесть. Потом были почти горизонтальные переходы, наполненные запахами сырости и соли. Где-то высоко над головой отчетливо слышался звук падающих капель.

А потом процессия резко остановилась. Настолько резко, что Марори с размаху клюнула носом спину идущего впереди. Тот шикнул, выплюнул какое-то нелицеприятное слово. В неведении, с завязанными глазами, она чувствовала себя рыбой, которую несут на сковородку, но которая продолжает думать, что ее выбросят обратно в реку.

Над головами студентов пронеслось: «Круг нарушен». Что это может означать?

Марори не успела над этим поразмыслить, с ее лица сдернули платок. Сначала все было черным, потом из темноты проступили оттенки серого, и она увидела стоящего перед собой Мастера Торна. В одной его руке был меч, в другой – пылающий синим камень. Обычный кусок гранита, кое-где покрытый мхом, но его буквально разрывала бушующая внутри стихия. Остальные студенты рассредоточились по залу, в центре которого пылала точно такая же синяя стихия. Казалось, саму землю рвет чем-то чужеродным, только и ждущим подходящего момента, чтобы сломить связывающие ее оковы.

– Айра, – Мастер поднял руку, – боюсь, ваше присутствие в сложившихся обстоятельствах подвергнет жизни других студентов неоправданному риску.

И прежде чем Марори успела опомниться, он обрушил осколок ей на голову.

Мир вспыхнул синим и погас.

Девушка пришла в себя на полу, в кромешной темноте. Голова раскалывалась. Она с трудом села, пошарила вокруг, с облегчением обхватила древко косы. Когда глаза привыкли к темноте, Марори поняла, что находится в том же зале, только на этот раз нет ни синего пламени, ни студентов, ни Мастера Торна. Только разбросанные вокруг осколки камней и забрызганные чем-то темным стены.

Она поднялась, используя оружие в качестве опоры. Ноги дрожали. На голове, в том месте, куда ударил Мастер, запеклась кровь. Даже невесомое прикосновение разбередило уснувшую боль, от которой перед глазами запасали черные точки. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть и подождать, пока приступ утихнет, прежде чем решать, что делать дальше.

Что они говорили перед тем, как все пошло не так?

Круг нарушен.

Так, а теперь нужно попытаться вспомнить, что это означает. Круг – место, в котором создается временный разрыв для того, чтобы инициируемые студенты могли попасть в Хаос. И чтобы держать разрыв под контролем используются одни из сильных печатей. Печати наносили на большие округлые камни и располагали те на идеально равном расстоянии друг от друга по всему периметру Круга.

Разрушить Круг невозможно. Вернее, делать этого ни в коем случае нельзя, потому что последствия этого непредсказуемы. Губительны.

Марори сложила пальцы, вытягивая из не-Материи простейший Свет. Одна из первых материализаций, которая ей удалась на практических занятиях. Пламя затанцевало на ладони, освещая зал.

Судя по расположению рунных камней, Круг занимал большую часть зала – но Марори стояла за его границей. Изредка в пределах границ появлялись неясные тени: силуэты то ли людей, то ли существ. Девушка шагнула ближе, чтобы рассмотреть их получше, и тут же чуть не угодила в распахнувшуюся перед самым носом аномалию. Сгусток пустоты возник из ниоткуда. Он проник в Круг и некоторое время блуждал по нему, то собираясь в оформленный шар, то расползаясь, словно сбитый с толку рой пчел. Он будто выискивал подходящую по размеру брешь и остановился, когда нашел такую. Вытянулся, пытаясь протиснуться в невидимую трещину, но не успел – одна из теней материализовалась и шагнула к нему, с размаху полоснула мечом.

Мастер Торн! Он выглядел так, точно вывалился из жестокого сражения: остатки некогда красивого кожаного доспеха заливала кровь, одна щека рассечена до самого подбородка, вторая обезображена свежим ожогом.

Сгусток беззвучно рассыпался надвое. Торн секунду смотрел на Марори, а потом растворился, как будто и не существовал.

Пламя в ее ладони погасло, и создать новое получилось только с третьей попытки. Девушка не видела, но чувствовала тяжесть, которая расползалась по стенам ритуального зала. И именно она блокировала попытки использовать не-Материю.

Когда новое пламя озарило помещение, Марори ошарашено уставилась на смотрящего на нее призрака. Он замер на расстоянии касания: белесая сущность, вся в колючках, израненная собственным капающим с них ядом. Взгляд, полный жаждой крови, уперся в нее, пасть распахнулась в немом крике. Призрак протянула руки, но наткнулся на невидимую преграду. Он попытался снова – и снова безуспешно. Марори попятилась. Нельзя бояться. Страх – худший враг. Нужно трезво оценивать свои шансы, чтобы не умереть дурацкой смертью.

Круг разорван. Другие студенты и Мастер вошли в него. Зачем? Ее оставили потому что посчитали слабым звеном? Плевать. Даже она может оказаться полезна. Например тем, что прямо сейчас побежит и позовет на помощь всех, кого нужно.

Марори ринулась к лестнице. Голова разрывалась на части, ноги не слушались. Плевать. Нужно бежать как никогда быстро, потому что ее промедление может стоить кому-то жизни. Один пролет, другой. С каждым шагом дыхания становилось все меньше. Она хватала воздух ртом, запрещая себе останавливаться. Горло жгло, каждый вдох ранил гортань.

Еще немного.

Она выбежала в просторный коридор, заполненный светом факелов. И остановилась. Куда дальше? Студентов вели с завязанными глазами, потому что им не полагалось знать, где расположен ритуальный Круг. Слишком опасное знание, слишком сильно искушение сунуться в Хаос и попытаться выискать фэлфаэра посильнее, взамен уже существующего. Ниваль рассказывал, что два года назад, когда они сами были зелеными новичками, студент Четвертого круга попытался разбередить брешь в Хаос. Только из-за его неумения дело не приняло действительно трагический оборот. Кончилось тем, что драморца буквально по кускам соскребали со стен. Двух его товарищей, которые должны были держать брешь под контролем, вообще не нашли. Но никто за пределами тайного зала не пострадал.

Марори попыталась вспомнить весь путь на инициацию от начала до конца. Откуда они пришли? Как будто повернули налево, значит. Она метнулась вправо и обреченно застонала. Четыре прохода и четыре коридора – одинаковые, как близнецы. Проклятье!

За спиной раздалось шипение. Она среагировала быстрее, чем могла и помыслить. Перехватила косу двумя руками, отпрянула в сторону, заняла защитную стойку. Так она сможет держать противника на расстоянии.

Никого.

Но в воздухе отчетливо ощущается колебание. Какое-то движение. Ветер? Нет, вряд ли. Как будто кто-то невидимый ходит перед самым носом и никак не решится обозначить свое присутствие. Вот воздух потянуло чуть вправо – Марори потихоньку развернулась следом. Снова шипение. Она почти наугад, на звук, полоснула косой и тут же сместилась, меняя стойку, готовая в случае необходимости с равной вероятностью атаковать и обороняться.

И враг обозначил себя.

Она вывалилась из щели между мирами, что разодрала плоть реальности: утопающая в складках собственного жира огромная личинка с раззявленной пастью и сотней лап, каждая из которых оканчивалась серповидным когтем. Тварь с влажным хлюпаньем упала на пол и отползла на некоторое расстояние, полосуя тишину скрежетом стальных лап. Лоснящаяся жиром шкура была идеально гладкой и чистой, без намека хоть бы на царапину. Личинка развернулась – вальяжно, словно королева на смотре. Совсем не так, как положено бы двигаться в схватке с сильным противником.

Марори облизала сухие губы. Это что же, тварь собирается с ней играть, точно кошка с мышью? Ну и ладно, это можно использовать с пользой для себя. Если тварь потеряет бдительность, разобраться с ней будет проще. В теории, конечно, но другого плана у Марори не было. Нужно притворяться, нужно вызвать удар на себя, заманить фальшивой слабостью. И когда треклятая личинка попытается ее сожрать – она покажет, что даже беззубая жертва может огрызнуться.

Девушка сделала несколько нарочито неуклюжих попыток атаковать. Хотя, если честно, не все из них вышли наиграно паршивыми. Одна так уж точно натурально поганой. После серии выпадов Марори «неудачно» приземлилась на ногу, из-за чего ее повело в сторону. Девушка взмахнула руками, будто пыталась удержать равновесие. Личинка тут же атаковала в ответ.

Ничего подобного Марори не ожидала. Тварь поднялась над ней половиной корпуса, а ее лапы-серпы заработали слаженно и споро, словно адская овощерезка. Вот только овощем предстояло стать девчонке. Она было отпрыгнула, разрывая расстояние, но на деле оказалось, что при желании тварь может двигаться ничуть не медленнее ее. А с четом перевеса в оружие – так дело и вовсе попахивало бедой.

Марори с трудом уходила от ударов – парировала, уклонялась, блокировала. Один из последних полоснул ее по плечу. Девушка непроизвольно охнула. Нет, она не позволит разделать ее, будто какую-нибудь закуску!

Почуяв первую кровь, личинка продолжила натиск. Серпы мелькали над головой, у груди, норовили подрубить ноги. Марори билась изо всех сил. Тело работало почти без участия мозга, в дело шли все навыки, что девчонка успела получить на тренировках. Проклятье! Как же мало было этих тренировок!

Личинка приперла жертву к стене. Взгляд Марори скользнул по пылающему в держаке факелу. Тварь зашипела, разбрызгивая вокруг себя зловонную слюну, вспахала лапами-клинками стену в том месте, где только что была голова девушки. Новая атака – на этот раз коготь вспорол крутку на груди. Ткань лопнула, предательски гостеприимно разошлась в стороны.

Но это стоило того, потому что Марори добилась своего – перебросила косу в свободную руку, выхватила факел и с остервенением ткнула им личинке в самую пасть. Воздух наполнился смрадом, как если бы в огонь бросили свежую дохлятину. Личинка шипела и пятилась, пятилась и шипела. Лапы-серпы бесцельно колотили воздух, жирное тело покрылось судорожной рябью.

– Больно, да?! – Марори выплюнула всю злость прямо в горящую морду и пустила в ход оружие.

Коса рассекла личинку надвое – легко, непринужденно. Еще один замах, чтобы наверняка. Ровные полосы обозначили места ударов. Куски тела отслоились друг от друга, обнажая гнилые внутренности. Спустя несколько секунд они уже расплывались по полу уродливыми серыми лужами.

Марори перевела дух и тут же вскрикнула, скорчилась в приступе боли. В ладони шаровая молния взорвалась, волосы встали дыбом. Глаз в рукояти косы дрожал, словно собирался вырваться из стального плена. Его зрачок раскалился, а лезвие стало сперва красным, потом почернело, ощерилось зазубринами. Но что самое поганое – пальцы точно приморозило к древку – не отпустить. Что-то вторгалось в нее, просачивалось под кожу, разбегалось по телу с током крови, проникало в самое нутро, распаляло и заводило. Марори с трудом держалась на ногах, но ничего не могла противопоставить в ответ. Только с ужасом понимала, что уже чувствовала все это раньше. В тот день, когда впервые взяла косу в руки. Оружие точно так же пыталось подчинить ее своей воле, как будто оно – главное, а она лишь необходимый инструмент, придаток. С ужасом девушка видела, как ее собственные пальцы вытягиваются, ощериваются когтями, как по тыльной стороне ладони ползут вспухшие вены.

– Хватит! – рявкнула она что есть силы. – Ты будешь подчиняться!

Глаз исторг сноп белых искр, древко накалилось добела, но Марори продолжала держать его. Держала и плакала от боли, скрипела зубами, но сопротивлялась.

И коса покорилась. Лезвие спрятало «зубы», древко вновь стало холодным, лишь лезвие так и осталось угольно-черным, испещренным кровавыми шрамами. Марори не знала, откуда пришло понимание, но была уверена – больше такого не повториться. Она доказала, что способна удержать и получила право владеть.

Вот только сил не осталось даже на то, чтобы улыбнуться собственной смелости.

Что дальше? Она собиралась сделать шаг, а вместо этого повалилась на колени, как стреноженная лошадь. Кровь из плеча струилась по руке. Девушка оторвала болтавшийся на лоскутах рукав, с горем пополам забинтовала порез. А когда подняла голову, наткнулась на три пары смотрящих на нее глаз. Смотрящих из пустоты.

Да что же они, так и будут лезть из ниоткуда?!

Глаза качнулись на начавших проявляться головах. черепах, лишь немного обтянутых ярко-алой плотью. Марори сглотнула, поползла назад. Встать она не успеет, хоть расшибись. Никто бы не успел. Трое обрели очертания: туши мяса, утыканного костями. Или наоборот – наросшее на кости мясо? Кое-какие гнилые доспехи с большими прорехами, остатки шлемов и щитов. Как будто злой гений сгреб все, что отыскал в старой могиле, сформировал подобие воина и вдохнул жизнь в получившуюся тварь.

Один из мертвых солдат замахнулся ржавым мечом. Марори выставила перед собой косу – понимала, что против троих ей не выстоять, но покорно подставлять шею под сталь не собиралась. Не на эшафоте!

В стороне раздался свист, похожий на тот, которым хозяин подзывает собаку. Костяные воины как по команде подняли головы. Хрясь – лезвие топора сходу снесло одному голову. Остальные попятились. Кто-то рванул Марори за плечо, вскинул на ноги.

– Не помню, чтобы учил тебя обороне в стойке «сижу на заднице», – прогрохотал над головой знакомый голос.

Кулгард, слава Светлым!

Они появились из ближайшего коридора, высыпали как горох из рваного мешка – студенты разных курсов, все сплошь вооружены и готовы к схватке. Среди них – Мастера боя, декан собственной персоной. Над всей разношерстной компанией маячила увенчанная массивными рогами голова самого Магистра.

– Как? – только и спросила Марори.

Рядом, с темно-синей косой наперевес, появился Ниваль. Зевнул в свойственной ему манере полного пофигиста.

– Один второкурсник струсил и дал деру. Староста заловил его в коридоре и устроил допрос с пристрастием. Ну и дальше по накатанной: экстренный сбор боевого кулака и айда колошматить гадов.

– Вовремя мы, – высунулся из-за плеча Кулгара хищный оскал Дагана.

Прежде чем костяные воины успели хотя бы устрашающе пощелкать пустыми челюстями, студенты Пятого круга (они хорошо выделялись среди прочих одинаковыми черными кольчугами) разорвали их в клочья. В буквальном смысле этого слова.

– Айра Милс! – Голос Магистр расколол воздух над головой, а заодно и ее только-только реанимированную смелость. – Какого черта вы тут делаете?!

– Я. – Марори была слишком взвинчена, чтобы попытаться защищаться достойно. Поэтому выдала первое, что пришло на ум. – Я подала заявку на инициацию, Магистр, еще несколько недель назад, получила разрешение ее пройти.

Он посмотрел на нее так, словно видел впервые в жизни. Она понятия не имела, почему, но что-то подсказывало – именно ее Магистр Дамиан меньше всего ожидал здесь увидеть.

Магистр несколько секунд прижигал ее взглядом, а потом кончиком здоровенного меча указал на серую жижу, оставшуюся после личинки. – Это вы сделали, айра Милс?

– Я, – нерешительно ответила она. Ее как будто обвиняли в том, что она слишком грубо обошлась с чуть ли не безобидным существом.

– Самостоятельно? Одна? – Он удивленно поднял бровь.

– У меня не было выхода.

Несколько пар глаз уставились на нее так, если бы она отрастила рога или без спроса нацепила соларский нимб.

– Простокровка из Дра’Мора в одиночку разделалась с маровым слизнем, – констатировал Магистр. В глазах однокурсников Марори читала вопросы, но никто не посмел задать их раньше Дамиана.

– Нильфешни из Дра’Мора, – рискнула поправить девушка. До нее начал доходить смысл происходящего, очень хотелось дать себе хоть секундную слабость и громко, чтобы слышали все-все-все, прокричать о своей личной победе. Значительной победе, раз Магистр лично ее отметил.

– Полагаю, пришло время поздравить Третий круг Потрошителей со стоящим пополнением. Если, конечно, оно переживет сегодняшний бедлам. Занимайте свое место в ряду товарищей, айра Милс.

– Моя цыпочка, – раздалось из-за спины.

Эашу. Он тоже не остался в стороне. Даже боевой лук притащил – тяжеленный, судя по виду.

– Эта тварь тебя все-таки задела, – он насупился, лаская взглядом перебинтованное плечо.

– Ничего, живая же, а эта так – боевое крещение. – Даган собирался дать ей привычную пацанскую затрещину, но Марори вовремя увернулась.

– Как она будет противостоять Хаосу, если до сих пор не привязала фэлфаэра?

Ложку дегтя в бочку меда принес. Крэйл Шаэдис собственной персоной. Он еле ковылял, сгорбленный и весь какой-то взъерошенный, как старый потрепанный гриф – с виду еще более неприспособленный к происходящему, чем сама Марори. Если бы не мечи – алые метровые клыки чистой стали, которые он волочил за собой, будто две непосильные ноши. Девушка ожидала, что товарищи предложат ему уходить пока цел, но те, напротив, воспрянули духом. Крэйл ободрил их даже больше, личное присутствие Магистра. Взявшего на себя командование обороной Дра’Мора.

«Он же Чемпион резни», – вспомнились слова Нима. Лучший из лучших, побивший даже старших. Только вот на чемпиона похож еще меньше, чем на последнего отпрыска Перворожденных. И он прав, чтоб его – фэлфаэра у нее до сих пор нет.

– Слушай сюда, Марори Милс, – сказал Крэйл, глядя ртутными огнями из утробы своего капюшона, – сейчас все подземелье под Дра’Мором кишит порождениями Хаоса. Это минус, потому что одна убитая личинка еще не значит, что ты справишься с остальными. Но есть и плюс – потому что в Хаосе тебе было бы сложнее ловить этих тварей в нематериальной оболочке. Соображаешь?

Еще как соображала!

– Крэйл дело говорит, – поддержал Кулгард.

– В физической форме эти твари сильнее, – предупредил Даган, – но если одолеешь его – можно приручить, пока он не превратился во что-то вроде этого. – Он мечом указал на зловонную лужу.

– Только учти, увидела подходящего фэлфаэра – и ори изо всех сил, чтобы мы не вмешивались. Это дуэль один на один.

– Моя цыпочка сама завалила марового слизня, хватит ей сопли вытирать, Кулгард.

К Потрошителям присоединились некроманты и адепты Плетения. Последним отдали указание запечатать каждую щель между мирами – старшекурсники в сопровождении старост и Мастера Плетения, в компании Потрошителей с Пятого круга и десятка живодеров из внутренней охраны отправились вниз. Их провожали подбадривающим улюлюканьем и пожеланием натолкать Хаосу по самые не хочу. Марори с удивлением обнаружила, что и сама выкрикивает пожелания, и в самых некультурных словах. Ну и плевать, они – ее братья и сестры, даже если многие вообще не знают о ее существовании, или видят в ней чужачку. Она все равно хочет, чтобы все вернулись живыми.

– Братья и сестры, – повторила девушка себе под нос.

И как будто прозрела. Увидела то, что все время лежало на поверхности, а она ходила около, спотыкалась – и отказывалась видеть. Она одна из них. Всегда была одной из них. Ее место с самого начала – рядом с ними: часто злыми, грубыми и совершенно невыносимыми дра’морцами, которые знали, что такое стоять не на жизнь, а на смерть ради тех, кто слабее.

– Третий круг, где ваш староста? – Магистр снова был рядом. Четвертому кругу приказали держать вторую линию обороны и вырезать порождения Хаоса, пока первая волна не восстановит Круг. Пришла очередь Третьего принимать разнарядку на жаркий вечер.

– Мы бы тоже хотели это знать, – сказал Ниваль.

Магистр нахмурился, потом окинул группу взглядом, остановился на Крэйле.

– Шаэдис, до разбирательства ты за старшего. Хаос расползся по учебным аудиториям, парочку тварей вы убили по пути сюда, но там их десятка три. Ничего такого, с чем бы не справился Третий круг, – он зыркнул на Марори, – и нильфешни с одной очень интересной косой. Айра Милс, нам будет, о чем поговорить, когда кончится эта вакханалия. Держитесь вместе, не геройствуйте. И, Крэйл, – это твой шанс.

Тот никак не отреагировал.

Они пошли в один из коридоров. Лестнице позволяла идти только по двое, но, чтобы не мешать друг другу в случае внезапного нападения, расположились шахматным порядком. Марори шла в центре группы, подстраиваясь под общий шаг. Как же удивительно странно больше не чувствовать страха, не поддаваться отчаянию и слабости.

Она наконец-то стала собой.

И даже если все пойдет плохо, все разрушится – она, нильфешни из Дра’Мора, больше не станет плакать и прятаться.

Учебный корпус представлял собой жалкое зрелище. Стены покрылись слизью, смердящий мох буквально на глазах расползался по углам и забивался в щели, чтобы поглубже пустить там корни. Впрочем – не мох.

Нечто столь же с виду мягкое и податливое, но вовсе не столь же безопасное. Все происходило стремительно: корни стремительно вгрызались в камень, прорастали, почти тут же рождая гнилостный бутон. Тот раскрывался зеленоватыми чуть фосфоресцирующими лепестками, затем быстро усыхал, скукоживался и через считанные секунды издыхал. А из его останков вылезали змеистые отростки колючей лозы, норовящие схватить первого встречного.

Из распахнутых дверей аудиторий сочился туман, дверь напротив намертво «залепил» желтый желатиновый студень, в котором отчетливо виднелись спутанные внутренности – то ли его собственные, то ли сожранной неосторожной жертвы.

Охота начиналась.

Благо, добычи оказалось сверх меры. Материализовавшиеся фэлфаэры, которых поначалу было совсем немного, будто намеренно поджидали охотников и вывалили на них приличным числом. Разные, уродливые, опасные. Пауки с человеческими головами вместо тел, големы из плоти и камня, тлеющие в собственной злобе абалисы, крысы с собачьими мордами, ходящие на руках порождения кошмаров. Некоторые оказались достаточно серьезными противниками, чтобы уничтожать их исключительно группами. Марори быстро подхватила тактику: пока Эашу обстреливал порождения стрелами, она в паре с Даганом разыгрывала настоящее представление – поочередно отвлекали врага, атакуя его по возможности с тыла. Когда треть коридора осталась позади, они настолько отточили работу в команде, что даже находили время переброситься подбадривающими выкриками и дружескими словесными пинками.

Она отвлеклась лишь раз, чтобы увидеть в деле хваленого Чемпиона резни. Крэйл действовал в одиночку, планомерно и расчетливо, как мясорубка. Находил цель и шел на нее, как будто зачарованный. Клинки, почти неуловимые взгляду, танцевали короткий танец, рассекая жертву на части, выискивая самое слабое место, чтобы не дать противнику даже подобия шанса на вменяемый контрудар. Разделавшись с одним, шанатар отправлялся на поиски нового куска плоти. Ни грации, ни стиля, бездушное методичное кромсание, от которого кровь стыла в жилах. Или нет – в его бездушии и крылась грация. Он не делал лишних движений, не искал эффектных пируэтов. Эффективность – вот чего он добивался. И именно это завораживало.

Они преодолели почти весь коридор, когда со стороны одной из аудиторий донеслись характерные звуки схватки. И тут же – женский крик о помощи из противоположной. Переглянувшись, Марори и Даган бросились на звуки боя, остальные – спасать несчастную.

Центральная аудитория профессора дохляка, какая ирония. Девушка только переступила порог, сразу почувствовала противный запах, которым пропитались даже стены. Принадлежности профессора, которые тот раскладывал в любовном, одному ему понятном порядке, валялись на полу, в луже крови, рядом с лежащим ничком студентом в робе адепта Плетения. И еще чуть дальше, отбиваясь от огнедышащего абалиса, крутился Аситаро. Точнее сказать, он отступал под натиском противника. Глыбообразная тварь, чье все в трещинах тело буквально алело от бушующего в нем жара, теснила его к разделочному столу. Темный сильно припадал на правую ногу, но все еще отчаянно сопротивлялся, хотя и был безоружен. Если не считать оружием тяжеленную свечную стойку, которую он где-то раздобыл.

Первой мыслью Марори было ликование. Огромное, всепоглощающее чувство того, что справедливость – не пустой звук в этом мире. Вот он, ее обидчик, еле стоит на ногах, тяжело дышит и выглядит обреченным.

А потом абалис зарычал, извернулся и боднул ушастого огненной башкой. Эльф попытался увернуться, но раненая нога подвела – стопа подвернулась, и он повалился на спину, как сброшенный с ветки жук. Его одежда медленно тлела, часть волос сгорела, обнажив в роскошной шевелюре проплешины. И Марори с удивлением обнаружила не врага, который с самого дня ее появления только то и делал, что портил ей жизнь, а испуганного парня, который оказался совершенно беспомощен перед превосходящим противником. Невольно вспомнился Крэйл с его мясорубкой, и сразу стало понятно, почему многие по-прежнему видят в нем настоящего Чемпиона резни. Тот бы никогда не дал свалить себя с ног, каким бы немощным и изможденным не был.

Марори сама не поняла, как оказалась между абалисом и эльфом, и успела отразить удар. Лапа абалиса напоролась на лезвие косы. Тварь взвыла, но под натиском его мощи девчонка едва удержалась на ногах. Одновременно с этим из глубины аудитории вылетел еще один абалис. Этого перехватил Даган: ловко, как бы играючи, отбил несколько атак, а потом обманными движениями увлек его за собой, тем самым оставляя Марори поединок один на один.

Абалис раскрыл огромную зубатую пасть и зарычал, изрыгая клубы дыма и жара. Марори полоснула сверху вниз, целя ему в лоб – туда, где из вывороченной кожи проглядывал крошечный островок пульсирующей ткани.

«Порождения Хаоса» глава третья – «Огненные твари и их разновидности», – краем сознания вспомнила девчонка. Книга, с которой она провела не одну бессонную ночь. Абалиса тяжело одолеть, он быстро регенерирует и крайне невосприимчив к физическим повреждениям. Но и у него есть уязвимое место – то самое пульсирующее пятно на лбу, под которым клокочет вспученный лавой крохотный мозг.

Неудача! Едкий дым выедал глаза, вызывал обильное слезотечение. Толком не прицелиться.

Марори заняла атакующую стойку. Она сможет, потому что она больше не боится.

Абалис развернулся боком, крутанулся, размахивая передними лапами, словно ветряк. Марори вскользь парировала один удар, потом еще один и увернулась, забирая вправо. Она старалась пропускать всю мощь твари мимо себя, вскользь по лезвию косы. С его прямыми атаками ей ни за что не справиться, не устоять. Аситаро отползал в укрытие под столом. Впрочем, абалис потерял к нему интерес – как и всякое алчущее порождение Хаоса его интересовала охота, забава. И он нашел подходящую замену подпорченной хромой игрушке.

Марори сделала несколько обманных выпадов – старалась не дать противнику атаковать в ответ. Нужно немного времени, чтобы прийти в себя, чтобы восстановилось зрение. Но долго абалис обороняться не намеревался. А потому основательно испытал ее нервы на прочность. Рычал, гудел низким трудным гулом, как ветер в дымоходе, плевался огнем. Марори не разрешала себе поддаваться боли, хотя от одного пропущенного удара на плече осталась обожженная трехпалая отметина. Плакать и жалеть себя она будет потом, когда переведет дух над телом поверженного врага. У которого, кстати говоря, будто второе дыхание открылось. Он выплюнул ей под ноги огненный сгусток и тут же атаковал со всей мощью и остервенением. Дым из его пасти повалил столбом. Марори отскочила. Она больше не помышляла об атаке, сосредоточившись исключительно на обороне. И пятилась, пятилась. В душе зашевелилась паника. Одна убитая маровая личинка – это ничто. С чего она взяла, что вдруг перестала быть неумехой?

За спиной абалиса, пошатываясь на нетвердых ногах, замаячила фигура Аситаро. Он смотрел на Марори и не двигался. Пока абалис таранил ее своей массивной тушей, эльф отступал к двери. Ожидаемо, хотя до последнего хотелось верить, что темный вмешается хотя бы из чувства долга, что какая-то паршивая девчонка вступилась за Чемпиона резни.

И Дагана не видно, как будто и он решил оставить ее на растерзание огненному страшилищу.

Когда она задницей почуяла, что отступать больше некуда, в голове что-то выключилось. Как будто невидимая рука вырубила предохранители, и сумасшедшая машина агонии заработала на полную мощь. Страх? Чувство самосохранения? Наверное. но в какой-то извращенной форме. Она не разменяет свою жизнь абы на что, она покажет, что и разозленный заяц чего-то да стоит. Она отрастила клыки и когти и теперь может дать сдачи, даже если придется разменять на эту браваду остаток жизни.

Марори парировала выпад когтистой лапы и резко бросилась в сторону, выбросив косу на вытянутой руке так, чтобы лезвие смотрела точно в раззявленную дымящуюся морду. Она почти попала. Коса взрезала воздух в каком-нибудь сантиметре от цели.

Тварь зашипела.

И отступила.

И тогда девчонка поняла, что сможет победить. Она больше не отступала, не оборонялась, а пустилась в круговой танец. Она маленькая и слабая, но гораздо более проворная. Сначала абалис лишился передней лапы. Из обрубка на пол хлынула огненная кровь, стены аудитории разорвал звериный крик боли. Он еще сопротивлялся, еще пытался атаковать, зачастую даже яростнее, чем до того, но Марори лишь продолжала кружиться рядом. На шаг, но быстрее, на движение, но раньше. В какой-то момент ей даже показалась яростная обида в рыке твари, которая неожиданно поняла, что выбрала не того противника.

Когда коса срезала уязвимую кожу на макушке абалиса, Порождение Хаоса изрыгнуло лаву пополам с копошащимися лентами огненных внутренностей. И растеклось ядовитой лужей.

Девчонка не нашла сил даже на улыбку, с трудом перевела дух, отступила, тяжело дыша. А ведь глаза все еще слезятся. И тут она увидела ковыляющего к двери Аситаро. Если бы не раненая нога, эльфа бы давно и след простыл. Марори хотела было махнуть рукой, но тут из кармана темного что-то выпало и, звякая, покатилось по полу.

Адова печать!

Проклятая кровь – не вода, даже если ее всего пара капель, да и те сомнительного качества. Но Марори жестко заткнула небеснорожденную часть себя, что взывала к жалости и предлагала забыть и простить. Плевать на его подлости, плевать на попытки вытравить ее из Дра’Мора. Но он собирался бросить ее на растерзание абалису, от которого она же его и спасла. Потрошители должны стоять друг за друга горой, потому что если не полагаться на товарища – как еще выстоять и выжить? Может быть она и самое слабое звено в цепочке Третьего круга, но уж точно никогда бы не оставила своего в беде. Даже если это ушастый треклятый гад Аситаро.

Марори подобрала печать, догнала эльфа и без жалости толкнула в спину. Тот не удержался и упал ничком, правда, довольно резко развернулся, прижигая ее ненавистным взглядом. Она приставила к его горлу лезвие косы, надавила, пока на шее не обозначился кровавый след. Взгляд Аситаро из ненавидящего стал перепуганным. Должно быть, выглядела она соответствующе, раз эльф всерьез решил, что сейчас его прирежут. Ни слова не говоря, Марори вдавила колено ему в грудь, вытравливая из легких хриплые потуги вздохнуть.

– Добро пожаловать в Дра’Мор, фальшивка, – прошипела прямо в перепуганное лицо и со всего размаху влепила печать эльфу в лоб.

Аситаро, прищученный лезвием, боялся даже вдохнуть.

Марори отняла печать от кожи темного, с нарочитой аккуратностью спрятала в карман.

– Будет у меня на случай, если забудешь, какой ты трус.

И встала, чувствуя, как от злости дрожат руки. Не оборачиваясь, пошла прочь. В дверях ее встретил Крэйл. Окровавленные лоскуты свисали с его тела, бинты волочились по земле, мокрые от крови. Капюшон сполз с лица, обнажая исполосованное шрамами и кровоподтеками лицо, клыки выпирали наружу, словно у дикого пса. И тем не менее, он улыбнулся.

– Перестала я быть жалкой милой девочкой? – спросила Марори, проходя мимо.

– Нет, но научилась хорошо притворяться. И он поковылял следом.

В коридоре их ждали остальные, и пополнение в виде некроманток-первокурсниц. Все кроме одной выглядели растерянными и определенно не готовыми к происходящему ни морально, ни физически. Та как раз перебинтовывала запястье Эашу. Рядом стоял распахнутый саквояж со всякими мазями и странного цвета склянками, откуда дьяволица со знанием дела выуживала необходимое. Увидев Марори, инкуб отшвырнул припарку и сорвался с места. Раз – и сграбастал Марори в охапку.

– Ты в порядке, цыпочка?

Ох и мастер же он играть. И забота звучит искренне – не подкопаться, и сжал так, что ни вздохнуть, ни выдохнуть.

– Вроде да, – ответила Марори, не имея ни малейшего понятия, куда деть руки. В одной она сжимала древко косы, другая безвольно висела вдоль тела, онемевшая от растекшейся боли – давал знать о себе «подарок» абалиса. – Ты меня задушишь.

– Я волновался.

– Все в порядке, у меня были хорошие учителя.

Эашу не поверил, отстранил ее, осмотрел с ног до головы и, едва увидев ожег, вверил заботам некромантки. Дьяволица тут же принялась за дело.

– Девушек нужно отвести в безопасное место, – прохрипел Крэйл. – Здесь только под ногами будут путаться. Ниваль, Эашу – займитесь. Отвечаете за каждую головой.

Инкуб что-то недовольно промычал, но шанатар был непреклонен.

– Даган и Кулгард – на вас левое крыло. Я видел следы секачей, скорее всего пауки успели свить гнездо. Его нужно найти, иначе за час размножатся, как чума.

Те без лишних разговоров убежали в указанном направлении. Марори с опаской посмотрела на Крэйла. То есть, получается, что.

– Ты пойдешь со мной, – сказал он коротко, – в правое крыло. И держись на расстоянии, если не хочешь попасть под руку.

Она не спорила, послушно отправилась следом. Интересно, почему он вдруг решил взять ее с собой? Из нее не ахти какой напарник. А может потому и взял, чтобы обезопасить товарищей? Развязать им руки. Сам-то Крэйл, каким бы немощным ни выглядел, прекрасно справлялся в одиночку.

А вдруг это какая-то уловка?

И все же Марори испытывала облегчение и. радость? Крэйл в качестве напарника придавал уверенности, что сегодняшнюю ночь она все же переживет.

– Я видел ахасов, – не поворачивая головы, прокаркал Крэйл, – ими тут все кишит. Одной тебе не безопасно.

– Я не видела ни одного, – забеспокоилась Марори. – Почему кроме нас двоих никто их не видит?

– Потому что все ахасы – от крови шанатаров. Это мы их создали, и мы ими управляли. Какое-то время. А ты видишь лишь тех, что натасканы убить тебя. Впрочем, это не означает, что остальные не захотят тобой полакомиться.

– Каким образом?

Крэйл издал что-то похожее на стон отчаяния пополам с раздражением.

– Этот разговор, нильфешни, лучше отложить на потом.

– Хранители говорили, если мы будем. вместе, случиться что-то плохое. – Марори не сразу сообразила, что произнесла это вслух. Почему именно рядом с ним она перестает себя контролировать и мелет несусветную чушь? Только ли потому, что боится? Или из чувства благодарности, что Шаэдис, каким бы злым и бешенным он ни был, уже несколько раз спасал ее от неприятностей?

– Этот разговор, Марори Миллс, мы тоже отложим на потом. Но чтобы ты не натворила глупостей.

Он так резко остановился и схватил ее за запястье, что они едва не стукнулись лбами. Ни слова ни говоря, приблизился носом к ее раненому плечу. Некромантка-дьяволица перебинтовала рану, но повязка все равно намокла от крови. Он жадно и шумно вдохнул носом. Марори почувствовала, как его тряхнуло. Он притягивал ее все ближе и ближе, как будто собирался вдавить в себя. А потом так же резко отступил, вскинул голову и уставился на спутницу ярко-горящими алыми глазами.

Она ничего не смогла сделать – отшатнулась. Хотелось поддаться желанию немедленно, сию секунду уносить ноги куда подальше. Как она могла думать, что рядом с этим непредсказуемым существом ей будет безопасно?

Крэйл снова сгорбился.

– Никогда! Слышишь? Никогда, что бы ни случилось, даже если я буду подыхать, буду выкручивать тебе руки, угрожать разорвать на куски – не позволяй мне пить твою кровь.

Она открыла рот, чтобы спросить – почему, но шанатар пресек попытку резким взмахом руки и молча зашаркал дальше.

Одна аудитория, вторая. В третьей они расправились с целым выводком туманников. Крэйл шагал натужно, как будто каждый пройденный метр давался ему неимоверными усилиями, но в бою он оживал: переставал сутулиться, куда-то девался горб, а движения становились резкими, выверенными, просчитанными наперед. Он как будто заранее знал, откуда ждать удар и действовал на опережение. И все, что он вытворял своими клинками, представляло собой безобразное кровавое совершенство.

Марори же досталась участь девчонки, с открытым ртом наблюдающей невероятное феерическое представление.

Крэйл не соврал, когда сказал об ахасах. На парочку таких они наткнулись, как только завернули в правое крыло корпуса. Здесь стоял полумрак, часть ламп валялась на полу, часть раздражающе моргала и потрескивала. Ищейки накинулась сразу с двух сторон, и от одной Марори с успехом отбилась самостоятельно. Второго ахаса Крэйл безжалостно раздавил. Еще одного он же прищучил парой минут позже, когда они с Марори вытаскивали из-под завалов обвалившейся колонны преподавательницу Плетения. Она снабдила их пожеланием «выпотрошить всех к такой-то матери».

– Мастерская Плетения, – сказал Крэйл, останавливаясь перед полуприкрытыми дверьми.

Марори и без его подсказок прекрасно знала это место – здесь она провела чуть ли не единственные радостные часы за все время учебы. До сегодняшнего дня. Потому что вкус победы над противником, превосходящим тебя по силе, стоил всех многих часов страданий и насмешек. И изучение Плетения не шло с ним ни в какое сравнение.

– Я пойду один, – Крэйл потянул на себя одну из дверей.

– Мы вдвоем пришли – и дальше тоже пойдем вместе. – Не дожидаясь ответа, Марори взялась за ручку другой двери. – А если я такая неумеха, что страшно доверить мне спину, об этом стоило подумать раньше.

Крэйл перехватил ее руку, заставил посмотреть на себя. Страшно хотелось отвернуться, потому что смотреть на его изможденное лицо и хищные клыки невыносимо противно и почему-то больно. Чего стоит жизнь, когда становишься вот этим – то ли полуживым, то ли полумертвым? Когда понимаешь, что одним своим появлением вызываешь у окружающих приступ отвращения.

Девушка вырвала руку, Крэйл ничего не сказал, открыл дверь и поковылял внутрь. Внутри стоял затхлый тяжелый воздух. Лабораторный инвентарь валялся под ногами: разбитые колбы, тусклые кластерные кристаллы, осколки ископаемых минералов, книги. И ни звука, ни шороха. Полное умиротворение, которое чаще называют затишьем перед бурей.

А потом раздался всплеск. Марори непроизвольно выдохнула. Ну вот, что-то все-таки происходит. Она пошла на звук и вскоре увидела его источник: он барахтался в луже собственной крови. Девчонка, ее ровесница. Часть лица превращена в месиво, глаз вывалился из глазницы и уродливо повис на пучке нервов и сосудов. Одной рукой несчастная пыталась затолкать в живот собственные внутренности, другой судорожно хватала пустоту.

Марори не смогла побороть приступ тошноты, и ее вывернуло под ноги. Во рту стало кисло и приторно, перед глазами маячили глянцевые белесые внутренности.

Это невозможно, чтобы вот так.

Этого не может быть.

И ее снова вырвало.

Когда желудку уже попросту нечего стало исторгать, Марори вытерла рот рукавом и заставила себя подойти к несчастной. Та продолжала сжимать в кулаке собственные кишки, но больше не шевелилась. Марори понимала, что они бы все равно ничем не смогли ей помочь, но ее грызла совесть: может, если бы они с Шаэдисом пришли раньше у девчонки было бы больше шансов выжить.

Все это время Крэйл безучастно ходил между столами, кашляя в кулак и вороша книжные завалы. Вспомнились рассказы Нима о том, что шанатар собственными руками кому-то там раздавил голову. Ничего удивительного, что зрелище ужасной смерти его не трогает.

Двери в Мастерскую с грохотом захлопнулись. Марори резко развернулась, позабыв о том, что рвота сделала ее ноги слабыми, а мысли вязкими. Крэйл в один миг оказался рядом, скорченный, но зловещий со своими оскаленными багровыми клинками. Стало так тихо, что девушку оглушали даже звуки собственного безумно грохочущего сердца. И все же, несмотря на полное отсутствие тому видимого и слышимого подтверждения, она ясно ощущала, что их с Крэйлом компанию разбавил кто-то третий. Она вопросительно посмотрела на шанатара: тот стоял неподвижно и лишь изредка судорожно вздрагивал. Но когда их взгляды встретились, Марори поняла – он чувствует то же, что и она. Что же, по крайней мере теперь она убедилась, что не сходит с ума.

– Не делай резких движений, – произнес Крэйл едва слышно. – Спугнешь.

– Кого? – так же тихо спросила она.

– Твой билет в успешную инициацию.

Не успел стихнуть его голос, как тишину нарушил первый чужеродный звук: странная противная смесь металлического скрежета и низкого гула, как будто поблизости готовился взлетать вертолет. Марори невольно втянула голову в плечи, пошарила взглядом вокруг, надеясь увидеть источник.

И увидела.

Сгусток черного густого дыма, маслянистого и непроглядного. Он крутился, как маленький торнадо, и рос буквально на глаза. Девушка выдохнуть не успела – а тот уже стал вдвое выше. Крэйл настойчиво оттеснил ее назад, но и вперед лезть не спешил. Марори вспомнила его слова о том, что поединок с фэлфаэром – дуэль один на один, и любое стороннее вмешательство разрушит и без того нестабильную тончайшую связь между ловцом и Порождением Хаоса.

– Крэйл. – Она сглотнула, не в силах пошевелиться, когда из вихря стала материализовываться мощная фигура. – Мне. как-то. не по себе.

– К черту сопли, Марори Милс. Тебе нужен фэлфаэр или ты решила снова пожевать сопли?

В оформившейся фигуре Марори сразу узнала Сатиса, потому что в книге «Порождений Хаоса» именно его изображение выглядело нарочито гротескным, как будто Сатиса рисовал авангардист со слов слепого, которому рассказал глухой. Поэтому, когда вихрь вокруг него вспыхнул и исчез, она почти не удивилась, что между оригиналом и рисованными копиями оказалось мало общего. Массивная туша Сатиса заполнила собой значительную часть Мастерскую, отрезав путь к отступлению – Марори не очень хотелось проверять, что будет, если попробовать прошмыгнуть у монстра между ногами.

Ну, почему не старая добрая многоножка?

В общем и целом, Сатис сильно походил на оскверненную фигуру Анубиса. Длинные шакальи уши, мощный торс, прикрытый черными доспехами. В каждой руке он сжимал по серпу, с лезвий которых стекала черная жижа. Тонкие густые струйки падали на пол, где превращались в зло шипящие черные лужицы. Марори точно знала – лучше бы туда не ступать. Выгравированные на серпах руны частично скрывала запекшаяся кровь.

Из распахнутой пасти Сатиса вырвалось облако пара, а сам он негромко и как будто даже безобидно зарычал.

Марори не дала себя обмануть. Сатису – Гончей кошмаров – станет доверять разве что безумец. Потому что он был редкой и крайне хитрой тварью и, невзирая на массивное сложение, предпочитал убивать исподтишка.

«Лучшая тактика в поединке с Сатисом – заставить его сражаться в открытую, лицом к лицу, и ни за что не позволять пропадать из виду», – гласила отпечатанная в памяти выдержка из учебника. Марори похвалила себя за то, что жертвовала сном в угоду зубрежке. И никогда в жизни, как сейчас, так сильно не гордилась своим статусом «ботаника».

Жаль только, что обилие теоретической информации практически не давало преимуществ в бою.

Страшно представить, во что она превратится, если хотя бы один из его серпов попадет в цель. Марори вдруг отчетливо увидела себя «после» этой встречи – в обличие девчонки, умершей с собственными внутренностями на руках. Малодушно захотелось сбежать, забиться в какую-то безопасную нору, откуда Сатису ее никак не выковырять, и переждать до появления охраны или старшекурсников, или кого угодно, у кого хватит силенок тягаться с таким страшилищем.

Надо было остаться там, в коридоре. И не показушничать своей глупой решимостью.

– Ты сможешь, – твердо сказал Крэйл.

Он держал мечи опущенным и не похоже, чтобы собирался становиться с ней плечом к плечу. Серьезно?! Он будет стоять в стороне и смотреть, как эта махина разрывает ее на кусочки?! Слишком жестоко даже для маньяка Крэйла Шаэдиса.

– Это сильный фэлфаэр, Марори Милс. Поймай его, приручи – и больше никто и никогда не будет сомневаться в твоем праве быть частью Дра’Мора.

– Он убьет меня, – пискнула она.

И поняла, что совсем недалека от истины. Как долго она продержится, прежде чем Сатис Гончая кошмаров выпотрошит ее? Крэйл точно чокнутый, если думает, что у нее есть хоть пол шанса. Максимум, на что она рассчитывала, готовясь к инициации – захомутать какого-то слабенького таракана, которыми сегодня ночью кишмя-кишит весь корпус. И то, что ловить их в материальной оболочке значительно проще, она приняла как манну небесную. А тут получается, что Шаэдис за нее расписался, будто она вот так запросто одолеет Сатиса, раритетного фэлфаэра, на которого даже смотреть страшно.

– Не убьет, – на потрескавшихся губах Крэйла появилась жестокая улыбка – и шанатар растворился без следа. Исчез в свойственной ему манере.

А Сатис, чиркнув серпом об серп, двинулся на единственное попавшее в поле его зрения существо.

На Марори.

Конечно, сколько можно ждать? Раз появился – чего бы не оттяпать голову одной глупой девчонке?

Лучшее, что Марори могла сделать – занять глухую оборону. Кулгард говорил, если противник слишком силен, нужно сначала изучить его. Нет неуязвимых врагов, есть невнимательные воины. Нет непобедимых соперников, есть недостаточно сосредоточенные. Другого варианта выкрутиться девушка не видела. Против трехметрового оскаленного человекошакала побежденный маровый слизень и абалис теперь казались безобидными слабаками.

«Ищи брешь», – скомандовала она себе, одновременно отражая первую атаку. Вернее – уходя от нее. Слишком огромными и опасными выглядели серпы в руках противника, чтобы пытаться их парировать. В желании избежать удара, Марори спиной налетела на что-то твердое и плоское, присела. Над головой что-то скрежетнуло. Девушка выдохнула и зажмурилась. На миг показалось, что это ее голова катится кубарем по полу, но нет – всего лишь сбритая Сатисом верхушка кристальной пирамиды – кластерной конструкции, водруженной на большую тумбу, в которую она и влетела спиной. Кластер, цокая, покатился по полу, бухнулся около убитой студентки.

Светлые милостивые! Кровь и заряженный кристалл! Гремучая смесь, грозящая привести к возмущению Плетению. И рядом нет никого, кто бы смог его контролировать. Неподконтрольный выброс скорее всего обернется хаотическим всплеском энергии.

Достаточно сильным, чтобы на какое-то время отвлечь порождение Хаоса.

Марори не стала дожидаться светопреставления, а что есть духу бросилась в противоположный конец Мастерской, как заяц, петляя между поваленными столами, стульями, широченными шкафами и разбросанным инвентарем. Ей в спину донесся бешеный вой Сатиса, которому явно пришлось не по душе позорное бегство жертвы.

Она как раз успела сигануть в укрытие под столами, когда кристальный кластер «ожил». Мастерскую озарила яркая вспышка, Марори зажмурилась, но глаза все-равно обожгло слепящим светом. Одновременно с этим раздался душераздирающий полный боли вой Сатиса.

Марори невольно улыбнулась. А затем выбралась из укрытия, на ходу молясь Светлым и Темным и всем Неназванным помочь ей хоть чуть-чуть. Она наступала. Вспышка действительно ослепила Сатиса, но не сделало его полностью слепым. Наверное, сейчас у него перед глазами пляшут десятки ярких бликов. Спляшет и она, став еще одним бликом.

Только не расслабляться. Сарис хоть и утратил часть прежней прыти, но по-прежнему оставался смертельно опасной тварью. Только. слишком крупной для места, порядочно заваленного всяким хламом. Рост и мощное сложение играли против него, делая неповоротливым.

Взбодрившись, Марори провела несколько простых атак. Она легко балансировала с ноги на ногу и не переставала двигалась. Та же тактика, что и в схватке со слизнем. С той лишь разницей, что под ноги приходилось смотреть внимательней – раз споткнулся, упал и вряд ли уже поднимешься.

В какой-то момент она рискнула хватануть громадину по сухожилиям, чтобы стреножить. Была уверена, что не промахнется, но Сатис как будто знал, куда нацелен удар. Коса рассекла пустоту. Инерция не нашедшего сопротивления удара, в который Марори вложила много силы, потащила ее вперед. Сатис, воспользовавшись случаем, лихо развернулся и по широкой дуге попытался скосить ее сначала одним, а потом и другим серпом. И у него получилось. Лезвие полоснуло Марори по лопаткам, высекло фонтан горячих брызг боли. Девчонка упала ничком и лишь в последний момент кубарем откатилась от занесенной пятки. Бах! Из-под ноги порождения во все стороны брызнули осколки гранита. Марори поднялась, пошатываясь на слабых ногах. Спина горела, будто к ней приложили раскаленную сковородку. Движения стали вязкими, приходилось прикладывать усилия, чтобы не разжать ослабевшие пальцы.

Вдох-выдох, вдох-выдох.

Сатис, почуяв первую кровь, окончательно слетел с катушек. Он обрушил на жертву серию сокрушительных ударов, от которых Марори только и успевала, что пятиться. Она падала и вставала, чтобы упасть снова. Косой она хоть и отводила его удары, но слишком сильными были они и слишком ослабели собственные руки. Каждая атака будто заколачивала ее в пол. Если бы полуслепота Сатиса, он давно искромсал бы ее на куски.

В конце концов он окончательно опрокинул Марори, занес обе руки для удара – эбонитово-черный жнец смерти, существо, не знающее жалости и сострадания. Она выставила перед собой косу, ни на что не надеясь. Знала, что совершенно ничего больше не может противопоставить этому губительному натиску, но упрямо сопротивлялась.

Слева что-то мелькнуло, темное и неуловимое. Сатис вскинул голову, навострил уши. Собака, которая вдруг нашла новую игрушку. И отвернулся, потеряв к старой всякий интерес.

Крэйл? Марори быстро отползла в сторону, поднялась. Ободранная, грязная, испещренная синяками и кровоподтеками. Но живая. И даже способная вырвать у смерти пару вздохов. Шанатар не пускал в ход оружие, хотя, помня его клинки в деле, Марори была уверена, что ему-то разделаться с Сатисом гораздо проще, чем ей. Но Крэйл оставлял это право ей, первоклассно играя роль приманки – рваной каркающей тряпкой носился по мастерской, появляясь то тут то там, чем изрядно злил Сатиса.

Ощущение полной невероятности происходящего странным образом повлияло на настроение. Гори оно все синим пламенем! Хватит таскать сопли, хватит делать вид, что она не хотела этого. Могла сбежать, пока была возможность, никто (и Шаэдис в том числе) не держал ее на привязи, не заставлял тягаться с непосильным противником.

Она осталась сама, потому что поверила, что сможет.

Потому что сегодня такая совершенно чокнутая ночь, когда даже замухрышка-нильфешни может чего-то стоить! Сколько можно прятаться? Она стала частью всей этой мясорубки для сумасшедших проклятокровных. Она должна испытать свою волю, и даже если станет одной из списка «летальных исходов» – не отвернется.

Возможно поддержка Крэйла вселила в нее новые силы, возможно так сошлись звезды или сжалились Светлые, Темные и Неназванные, но Марори умудрилась провести против Сатиса пару хороших атак. С нарочито громким криком бросилась на него, а когда тварь ударила серпами, просто упала ей в ноги и прокатилась между ними, уже лежа вспоров противнику подколенное сухожилие. Сатис взвыл, было хотел развернуться, но раненая нога подогнулась – и порождение рухнуло на одно колено. Снова ударило, но девчонки на месте уже не было. Проворным вихрем обогнув гада, она забежала ему за спину и полоснула по руке. Конечность с неприятным влажным шлепком упала на пол.

Сатис громогласно и обреченно застонал.

– Сейчас, – в самое ухо прохрипел Крэйл.

Марори окинула взглядом окружавшее их разрушение, метнулась к перевернутому столу, оттуда – на покосившийся книжный шкаф, с которого чуть не грохнулась. Близость скорой победы пьянила, заставляла позабыть о защите и осторожности. Но слишком близкой казалась вожделенная победа. Несколько шагов, отделявших ее от тяжело дышащего Сатиса, она буквально пролетела, двигаюсь по самой кромке покачивающегося шкафа. Флакон с кровью, которую следовало «скормить» порождению, ожидаемо разбился давно и в дребезги. Плевать! В нем нет необходимости, потому что на Марори и так места живого не было.

Поэтому, как только башка Сатиса появилась в пределах ее досягаемости, она не раздумывая прыгнула на него и со всего размаху припечатала окровавленной пятерней.

Девушка ждала какого-то феерического представления: взрывов с искрами, огнем и молниями, но все ограничилось небольшим жжением в ладони. Правда, Сатис взревел и буквально протаранил шкаф, по которому секунду назад бежала Марори, силясь сбросить с себя неожиданную обузу. Но девчонка вцепилась в его шерсть мертвой хваткой. Понимала, что теперь-то все целиком и полностью зависит только от нее. Больше никакой помощи! Ни от кого!

– Ты мой! – изо всех сил заорала девушка. Ничего ритуального, просто отчаянный крик боли, ликования и страха, который она не могла (и не хотела!) сдерживать. – Мой, Сатис!

И порождение Хаоса замерло, затихло, опустилось на колени свесив голову. Марори осторожно соскользнула на пол. Короткая стычка взглядов и оглушающее: «Подчиняюсь» в голове.

А потом Сатис рассыпался в пепел.

Девушка какое-то время стояла оглушенная. Схватка еще бушевала в ее крови, а в сознании медленного и неуверенно формировалось понимание: она победила. Сколько бы так простояла, не знала и сама, но внимание привлек появившийся Крэйл. Согнувшись пополам, он опирался на поваленную колону, тяжело дышал и прижимал руку к животу. Он порывался поднять голову, но каждый раз та тяжело падала ему на грудь. Марори собиралась обрушить на него сначала тысячу ругательств, потом – две тысячи благодарностей, но выдавила из себя лишь какую-то глупою банальщину.

– Крэйл? – Она подошла ближе, присела на корточки. – Ты ранен? Дурацкий, трижды дурацкий вопрос. Да он едва живой!

– Ерунда, – прохрипел Шаэдис. И медленно, как срубленное дерево, обрушился на нее. Пальцы Марори тут же утонули в насквозь мокрых от крови лохмотьях его одежды.

Светлые, на нем места живого нет!

Девушка подставила ему плечо. Крэйл только выглядел худым, на деле же оказался невероятно тяжелым и долговязым. Она едва могла идти.

– Крэйл Шаэдис, потерпи немножко, – шептала она. Не ему – себе. Шанатар если и не находился в полной отключке, то был близок к ней и вряд ли слышал хоть слово.

В голове вертелось так много мыслей, что она попросту заперла их на воображаемый ключ. До более подходящего момента. Сейчас главное не дать шанатару умереть. Позвать на помощь нельзя – на крик тут же сползутся все недобитые порождения Хаоса. Кто знает, какие еще раритеты остались на свободе, и как много их тут расхаживает. Нужно отвести Крэйла в безопасное место. Лазарет подошел бы, но для этого нужно сначала спуститься на первый этаж, а оттуда по подземному переходу в соседний корпус. Простая задача, отягощенная двумя серьезными обстоятельствами.

– Только попробуй окочурится, Шаэдис, – приговаривала она на ходу и периодически останавливалась, чтобы перевести дух и как бы ненароком проверить, есть ли у «ноши» пульс. – Ты должен выздороветь, потому что у меня к тебе есть несколько серьезных вопросов. Ты же последний из редких, ископаемый Принц-из-чего-то-Там. Я запрещаю тебе умирать, слышишь?

Когда они кое-как спустились на первый этаж, в теле Марори не осталось ни единой мышцы, которая бы не болела. Впереди оставался коридор, который теперь казался бесконечной дистанцией на выживание. А Крэйл тем временем подавал все меньше признаков жизни.

– Давай ты еще немножко потерпишь, Шаэдис? Здесь осталось-то ничего – раз плюнуть, за час одолеем.

Он едва заметно дернул головой.

– Марори Милс, – прошелестел так тихо, что она сперва приняла его слова за собственные шаркающие шаги. – Если Эашу. Я ему.

Что именно шанатар собирался сделать для Эашу, ему не дал сказать собственный тяжелы кашель. После этого изо рта Крэйла вырывались разве что хрипы.

В лазарет она буквально на четвереньках вползла, таща Крэйла на себе, как навьюченный мул. Внутри было не протолкнуться от стонущих дра’морцев. Марори несколько раз попросила о помощи, но снующие тут и там санитарки даже не обратили на них внимания. Пришлось брать быка за рога, то есть – хватать за руку спешащую с полным подносом шприцев Ирри Данва.

– У меня тут еле живой Крэйл Шаэдис, – прямо в лицо медсестре, прошипела она, – и отфутболить нас не получится, потому что я здесь камня на камне не оставлю, если понадобится.

Ошалевшая горгулья несколько секунд таращилась на зарвавшуюся студентку, потом увидела валявшегося на полу Крэйла – и принялась за дело. Вместе они оттащили шанатара на носилки, а оттуда – в операционную. Оказывается, такая была и в Дра’Море, на случай, если придется срочно реанимировать нерадивых или невезучих студентов.

– Он не должен умереть, он ископаемый шанатар, – приговаривала Марори, пока Ирри Данва осторожно, но настойчиво, выводила ее за дверь.

– Он в надежных руках, – уверяла горгулья, – пойдем, тебя саму нужно заштопать.

Манипуляционную отвели девушкам, парней принимали в кабинете терапии. Горгулья усадила Марори на кушетку, помогла ей раздеться. Вокруг места, куда приложилась пятерня абалиса, одежду пришлось обрезать, а запекшиеся в ране лоскуты размачивать антисептиками.

– У тебя будет шрам, – сказала Ирри Данва, сочувственно глядя на щеку Марори, – я зашью аккуратно и сделаю компрессы, но он будет долго заживать и все равно останется след.

– Крэйл выживет? – Состояние собственного лица Марори не беспокоило. Было бы что портить, в конце концов. – Он помог мне, и из-за меня ему так досталось.

– Доктор позаботится об айре Шаэдисе.

Звучит не слишком убедительно.

– Он сказал, что ему нельзя прикасаться к моей крови, – скорее самой себе, чем возившейся с ее ранами Ирри Данва, сказала Марори. – Почему?

– Уверена, что хочешь услышать это от меня, а не от него самого?

Марори уже открыла рот сказать, что она просто хочет знать, не важно от кого – и передумала. Крэйл выживет. Обязан выжить хотя бы для того, чтобы лично обо всем ей рассказать. Хватит секретов и недоговорок.

– Я думаю, Крэйл сам мне все расскажет.

Судя по одобрительной улыбке, ответ Ирри Данва устроил.

– Сейчас будет больно, – предупредила горгулья, выуживая из кейса с хирургическими инструментами тонкую ярко-голубую иглу, потом протянула пациентке пузырек, – вот, выпей.

Марори послушно приняла пузырек, на дне которого плескалось что-то мутное, порцией на один глоток.

«За инициацию», – отсалютовала про себя и проглотила все до капли.