Соня засыпает примерно на середине сказки, и я даже не могу точно сказать, когда это произошло. Минуту назад она еще вовсю смеялась и требовательно елозила пятками под одеялом, и вот – уже спит, устроив ладошку под пухлую щеку. Даже хочется разбудить и сделать так, чтобы она дослушала сказку, потому что самое интересное именно в конце, но внутренний голос подсказывает, что дело совсем не в сказке, а в моем желании еще раз увидеть, как она хлопает ресницами, когда переживает за героя, или услышать забавный детский смех.

Так что приходится взять себя за шиворот, подоткнуть одеяло и выйти, на всякий случай оставив включенным ночник и не до конца прикрыв дверь.

Мы с Таней сегодня спим на диване, а он у меня из тех, что не предназначены для сна, поэтому придется изображать двух змей в период спаривания, и прижиматься друг к другу больше, чем полностью.

Моя малышка как раз удобно устроилась на подушке и встречает меня тоже порядком сонным взглядом. Приходиться подвинуть ее, устроиться поудобнее, хоть ноги безбожно свешиваются с противоположной стороны, и переложить Туман на себя. Она, уже более оживленно, приподнимается на ладонях, нарочно делая вид, что не замечает, как кончик ее косы щекочет мне нос.

— Я бы не справился без тебя, - говорю чистую правду. – До сих пор не верю, что ничего не разбито, не сломано и все стены на месте.

— На твоем месте, Дым, я бы не радовалась заранее, потому что впереди еще целый завтрашний день, а фокус с мытьем улиток я уже использовала, и он будет недоступен еще недельку.

— Придется купить еще парочку, - поддакиваю ее серьезному виду.

И пока она не начала развивать тему возможного завтрашнего Хаоса в моем уютном жилище, притягиваю ее к себе, заставляя замолчать самым приятным и доступным мне способом.

Почему-то именно сегодня, хоть и хочу ее как безумный, мне хочется нежности и никуда не торопиться. Возможно, впервые в жизни провести лучшую часть ночи просто зацеловывая ее всю до макушки до пяток, хоть я и начал с губ.

Таня постепенно «просыпается»: сама перехватывает инициативу, даже немного недовольно ворчит, когда пятнаюсь вернуть себе право управлять ее губами. Приходиться довольствоваться тем, что могу положить руки ей на бедра и прижимать к своему паху достаточно плотно, чтобы она выдохнула мне в рот сладкий протяжный стон.

В моей фантазии уже проносится картина того, как мой малышка будет лежать подо мной, голая и совершенно расслабленная, но в этот момент Таня резко напрягается и шарахается от меня, как черт от ладана. Ее взгляд устремлен в сторону двери, и когда я запрокидываю голову, вижу стоящую в дверях сонную Соню с игрушкой в обнимку.

— Мне стласно… - признается она, и Таня быстро спрыгивает на пол.

Секунду я смотрю на то, как Туман обнимает мою племянницу, берет на руки и обещает, что будет лежать рядом всю ночь, и отгонять от нее плохие сны.

На секунду – или минуту? – я вдруг вижу ее через пару лет, но уже с нашей дочкой, у которой, возможно, будут такие же соломенные волосы и яркие зеленые глаза.

И эта мысль меня не пугает.

Абсолютно.

*********

Полночи я просто лежу на диване, пытаясь сосредоточиться на том, что он категорически не приспособлен для сна, но вместо этого мысли то и дело соскальзывают то в воспоминания о том, как меня изваляли в снегу, то наш совместный поход по магазинам, то купание улиток. Будь они неладны. Может, все дело в них?

Убедившись, что уснуть так и не получится, хоть суббота – чуть ли не единственный лень, когда я могу реально отоспаться, спускаю ноги на пол и выхожу на балкон, курить. И думать, хоть только что дал себе зарок больше не впускать в голову мысли о будущем. Все было проще, пока на горизонте не было девчонки с улыбкой, от которой меня тянет улыбаться в ответ, ее причудами, которые мне, взрослому цинику, хочется поощрять и которыми я – вообще труба – даже наслаждаюсь. Все было намного проще, пока у будущем, о котором я изредка задумывался, рядом не было никого подходящего, а был просто я: убежденный холостяк.

Когда на часах уже почти пять утра, все-таки изменяю своему решению не тревожить девчонок, и заглядываю в спальню. Они лежат в обнимку, громко в рассинхрон сопят, словно пытаются угнаться друг за другом, а рядом, глядя на меня печальными тряпичным глазами, лежит игрушечная сова. Честно, я испытываю к ней почти братское сострадание, потому что в этот момент мы похожи: тоже не у дел, и тоже не можем уснуть. И хоть рядом достаточно места, чтобы я улегся рядом, внутренний циник орет и ругается матом: «Не делай этого, мужик, и так вляпался по самые помидоры».

Да, кажется, действительно вляпался.

И весь следующий день – одно огромное тому подтверждение. Начиная тем, как мы втроем чистим зубы и устраиваем утреннюю пробежку по квартире от ребенка, которая изображает маленького вампира, и заканчивая вечером, когда я лично усаживаю Туман в такси и, как обычно, беру клятвенное обещание писать мне постоянно в дороге и сразу же, как зайдет в дом.

Через час приезжает Андрей: взъерошенный, не выспавшийся, но с огромной коробкой в руках, которая, для секретности, упакована в оберточную бумагу с совятами. Пока Соня, изображая взрослую, собирает свои вещи, мы с братом пьем кофе и говорим о своем, о мужском. В конце концов, я не выдерживаю и все же спрашиваю, почему он до сих пор никого себе не нашел.

— Потому что выбираю мать и жену, - усмехается он, очень плохо пряча грусть. – Это, как ты понимаешь, в два раза сложнее.

— Не сказал бы. – Вспоминаю, какой ажиотаж был повсюду, где появлялся за руку с Соней.

— Это пока ты просто «милый классный мужик с ребенком», - понимающе смеется Андрей. – А когда ты мужик, который не хочет никого приводить в дом и вместо тусы в клубе читает сказки ребенку – ты бракованный товар. У нас все как у одиночек с прицепом, только член между ног.

Уже когда они собраны и Андрей нахлобучивает на дочку шапку, Сова вспоминает о кексах, несется на кухню и со словами «Мы испекли!» вручает их Андрею. Брат вертит угощения в руках и логично интересуется, когда я научился готовить, потому что прекрасно знает, какой хреновый из меня повар.

— А это мы с Таней готовили, - опережает меня малышка, и я нарочно громко откашливаюсь, чтобы привлечь ее внимание. Она тут же прикрывает рот сложенными крест-накрест ладонями, и виновато моргает.

— Таня, значит, - хмыкает Андрей.

— Не твоего ума дело, - на всякий случай пресекаю возможные вопросы, но Андрей передергивает плечами и, взяв Соню на руки, выходит.

В моей квартире пусто. Спокойно и, когда я через час навожу порядки, возвращая все вещи на свои места, чисто.

Идеально, как я люблю.

И совершенно невыносимо тихо – хоть вали на хрен за три девять земель.