Кто эта женщина и почему она говорит Тимуру, что любила его?

Ася переминалась с ноги на ногу, стоя в пороге рядом со здоровенной фигурой Макса, и думала только о том, что, наверное, не стоило так наряжаться ражи поездки в офис и похода по магазинам.

Она нарочно, чуть ли не впервые за год надела короткую юбку и в пару к ней — высокие замшевые сапоги, закрывающие колени, на высокой устойчивой платформе. И вид своих ног в зеркале заставил сердце биться учащенно. Равно как и реакция Макса, когда она вышла к нему в таком виде. И еще шубка: белая норковая шубка с большим капюшоном, едва прикрывающая попку. Когда они вчера зашли в салон меха, Влада даже не дала ей смотреть на ценники, сразу сказав, что ее это точно не должно интересовать, и что лучшее, на что она может посмотреть — реакция Тимура, когда он увидит ее в обновках.

С этими мыслями Ася ехала в офис. С этими мыслями она поднималась на лифте и шла за Максом, слыша в спину вопросы: «Кто это?» и «К кому это у нас такие гости?»

Потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы держать спину прямо, а голову высоко. И только когда Макс о чем-то переговорил пойманной в коридоре девчонкой, среди шепота в спину появилось явное: «Это жена Тимура Александровича» и «Я и не знала, что у него ребенок есть».

Почему-то от всего этого хотелось то ли плакать, то ли смеяться. И поскорее попасть в безопасное тепло объятий мужа.

И вот он, муж: в компании какой-то миниатюрной рыжей девушки, которая, казалось, как раз собиралась взобраться к нему на стол, как кошка, и только их с Максом появление нарушило ее планы.

— Ася, привет. — Тимур порывисто поднялся из-за стола, пошел к ней на встречу.

Девушка — точнее, женщина, примерно его же возраста — смерила ее вопросительно-надменным взглядом. Вот уж кто точно знает себе цену и не тушуется, одеваясь так, будто каждый выход на работу равнозначен выходу на подиум.

«Что же она говорила про любовь? — толкалась в голове единственная мысль, в то время, как все мышцы словно задеревенели. — Она же что-то говорила… Что любит?

Что любила?»

— У нас весь день аврал был, — после поцелуя в щеку, сказал Тимур. Потом повернулся к рыжей красотке и сухо бросил: — Можете идти, Анна Николаевна. Я вас понял и вопрос закрыт.

— Слушаюсь и повинуюсь, Тимур Александрович, — нараспев, буквально обволакивая его голодным взглядом, сказала женщина. Потом окинула Асю прохладным взглядом, с минуту смотрела на ребенка, и, не сказав ни слова, вышла.

— Ты не голодна? — Тимур взял телефон. — Можно заказать еду из ресторана, мне все равно нужно дождаться звонка от Стаса.

Ася отрицательно покачала головой.

Та женщина — голова непроизвольно повернулась ей вслед, хоть от красавицы уже и след простыл — она не просто сотрудник. Что-то между ними было настолько явным, что, если хорошо присмотреть, его можно было бы увидеть или даже попробовать пальцами. Отношения? Служебный роман? Рыжая смотрела с откровенным пренебрежением, как будто чувствовала за собой весомое превосходство.

— Ася, давай помогу раздеться, — вытащил ее из хаотичного потока мыслей голос Тимура.

— А где Макс? — Кабинет был пуст, кроме них с Тимом и Тимура внутри больше никого не было.

Хотя нет, кое-что было: запах духов. Жасмин, ваниль и, кажется, мед.

Духи той женщины. Анна как там ее?

— Он ушел и даже попрощался. Что с тобой?

Тимур небрежно бросил шубку на диван, подтянул их с Тимом к себе.

— Кто эта женщина? — глухо, совсем не узнавая свой голос, спросила Ася.

И отчетливо поняла, что узнает и почувствует — если он скажет неправду.

И тогда это станет концом всему.

Тимур нахмурился, еще раз посмотрел в сторону двери. На минуту Асе показалось, что он делает все, лишь бы найти повод не отвечать на ее вопрос, но первые нотки обиды утихли и стало понятно, что он просто подбирает слова.

— Садись, — он за плечи подвинул ее к креслу, подтолкнул, вынуждая сесть. — Кофе хочешь?

Ася мотнула головой. Пусть уже скажет? Почему тянет? Почему нельзя просто ответить на простой вопрос? Может, потому, что не стоило и спрашивать?

— Это мое прошлое, Морковка, — явно подбирая нужные слова, ответил Тимур.

Оперся бедрами на край стола, с какой-то растерянной усталостью развязал узел галстука, стащил его и растерянно повертел в руках, словно не знал, куда деть. В итоге бросил на стол. — У которого не очень хорошее лицо, как ты понимаешь, иначе мне бы не было так неприятно о нем рассказывать.

Неприятное лицо? Это он, конечно же, фигурально выражается, потому что та женщина могла быть какой угодно, но не некрасивой.

— Я лезу не в свое дело, — пробормотала Ася. В самом деле. С чего вдруг решила, что должна задавать такие вопросы?

«Потому что он мой муж, мы вместе живем и спим в одной постели, — кружился в голове самый очевидный ответ. — Даже если это все случилось слишком быстро».

— Ты должна спрашивать обо всем, что тебя волнует, — настоял Тимур. — Не скажу, что я рад, что ты стала свидетелем этой сцены, но мне нечего скрывать. Просто не хочу, чтобы ты придумала то, чего нет. Я не имею привычки брать на работу своих бывших женщин, и не взял бы Аню, но ее взял Стас и он просто был не в курсе, что у нас есть общее прошлое.

«А у нас нет общего прошлого», — подумалось ей с горечью. Как будто даже у той рыжей красавицы прав на Тимура было больше, чем у нее, и только потому, что когда-то они были связаны общими эмоциями.

— Мы встречались, — сказал Тимур в лоб. — Давно, больше трех лет назад. Она была женой моего начальника, я-простым айтишником. И я прекрасно осознаю.

Что роль любовника меня ни черта не красит, но тогда мне было плевать. Я просто увлекся ею и все, что мы делали, казалось, как минимум нормальным, хотя и не правильным. Мы встречались больше года: тайком ото всех, чтобы не появились сплетни. Аня говорила, что любит меня и что только благодаря мне оживает. Ее муж был состоятельным человеком сорока лети, как ты понимаешь, девушке ее лет хотелось приключений на свою пятую точку. А я просто потерял голову. — Тимур пожал плечами, как будто говорил о том, с кем давно смирился и за что себя простил. — И все-таки, мы были вместе достаточно долго, чтобы я привязался к ней. Потом она сказала, что беременна и что отец ребенка я, потому что у ее мужа детей быть не может. Я просил оставить ребенка, бросить мужа и уйти ко мне.

Тошнило от одной мысли, что моего ребенка просто вырвут, как лишний кусок мяса, как что-то, что более бесполезно, чем аппендицит. Она отказалась. Потом мы столкнулись в офисе, я не сдержался, повысил голос и сказал то, что подчиненный никак не мог говорить жене своего босса. Поползли сплетни. Я уволился по собственному. Потом Аня пришла ко мне и сказала, что прощает меня и хочет, чтобы мы снова были вместе. Меня роль мальчика из шкафа больше не устраивала, и я поставил вопрос ребром: либо она с мужем, либо со мной. И тогда я узнал, что она не для того обхаживала состоятельного мужика, терпела его капризы и прихоти, чтобы поменять это все на нищего айтишника. Так и сказала — нищего. Хотя нищим я не был, но до доходов ее мужа, конечно же, было как до звезды. Аня ушла, на прощанье пообещав, что я обязательно приползу к ней. Кажется, тогда я первый и последний раз в жизни послал женщину не косвенно, а буквально. Потом я узнал, что она уехала вместе с ним в Японию.

Ася зачем-то кивнула, машинально сняла с Тима комбинезон, благодаря Тимура за эту паузу, за то, что она может переварить услышанное.

— Недавно я столкнулся с ней в салоне, когда покупал кольца, — продолжил он. — Она дала понять, что хочет вернуть прошлое, а я дал понять, что собираюсь жениться и прошлое меня нее интересует. А буквально на днях узнал, что Стас взял ее на должность директора по персоналу, которого агентство прислало на собеседование. Мы уже подали заявку на новую кандидатуру. Аня узнала об этом и пришла выяснять отношения. Вот как раз ты застала эту сцену.

Вот так просто жизнь еще раз доказала, что прошлое достанет их всех. Рано или поздно, догонит и ударит в спину.

— Она очень красивая, — пробормотала себе под нос Ася, снова и снова вспоминая и рыжие волосы, и миниатюрное сложение.

— Мне это уже давно безразлично, маленькая. Правда.

Ася подняла взгляд, всматриваясь в его лицо. Господи, она же ревнует. Так сильно, что хочется бросить все, выбежать в коридор, найти наглую вертихвостку и выцарапать ей глаза. Сердце кольнуло так сильно, что она невольно прижала ладони к груди. И перед глазами пронеслись картины того, что будет, если Тимур вдруг отвернутся к другой женщине.

— Морковка, ну что такое? — Тимур поднялся, аккуратно обнял их с Тимом. — Чувствую себя каким-то мудаком за то, что у тебя глаза на мокром месте.

— Совершенно не за что извиняться, — шмыгнула носом она.

Отогнать образы никак не получалось. А ведь такое было раньше, с Игорем.

Наверное, каждая женщина рано или поздно, но задумывается, что с ней будет, если она вдруг останется одна. Образы Игоря, ушедшего к другой женщине раздражали и злили, хоть тогда ей казалось, что эти чувства и есть ревность. Но она могла на десять лет наперед рассказать свой жизненный план шаг за шагом.

И… больно не было. И когда осталась на улице единственное, о чем она жалела, так это что не успела собрать достаточно денег.

Мысль о том, что вот завтра или послезавтра Тимур пропадет из ее жизни растаптывала напрочь. Превращала в горстку перетертых болью костей и плоти.

Она не пропадет, сможет позаботиться о себе и сыне, даже если для этого придется грызть зубами землю, но что делать с жизнью, в которой не будет его, Тимура?

— Маленькая, у меня есть прошлое, и я не скрывал, что в этом прошлом есть женщины. Вероятно, их намного больше, чем могло бы быть, но я просто отрывался.

— Тимур прижался лбом к ее лбу, и она потянулась к нему, подставляя щеку под теплое дыхание с нотками табака. — Ты — моя жена, нам хорошо вместе, и я никогда не буду таскаться с другими женщинами у тебя за спиной. И я рассчитываю, что ты тоже не будешь засматриваться на других мужчин.

— Ты шутишь, да? — Она почти застонала. — Где ты — а где другие мужчины.

— То есть ты считаешь меня неотразимым? — Тимур осторожно улыбнулся, разбивая часть нависшего над ними напряжения.

— Я считаю, что ты самый красивый, умный и потрясающий мужчина из всех, кого я знаю, — Вот так, от всей души, бесхитростно, даже если это дорога в один конец, даже если женщина не должна говорить мужчине, что он для нее идеал и другого просто не будет.

Тимур еще крепче прижал ее к себе, уткнулся губами в макушку.

— Если у нас возникнуть какие-то сложности или нас заест рутина — мы будем говорить об этом, хорошо? Как сегодня. Спрашивай обо всем, хорошо? Я взрослый мужик, неудобные вопросы не ставят меня в тупик, и я не хочу, чтобы дурацкие недомолвки встали между нами клином.

— Хорошо, — пообещала она. И, не удержавшись, спросила: — Долго она будет здесь?

По-моему, она не то, чтобы все забыла и отпустила.

— Чуть-чуть еще, маленькая. Я понимаю, что можно пинками вытолкать, но она женщина. Я же не придурок какой-то, ну правда.

Конечно, он не придурок. Он хороший нормальный мужчина, из тех, которые не выпячивают прошлые обиды, как ордена и не мстят прошлому за обиды. Это слишком мелочно, не для такого большого сердца, как у Тимура.

— Морковка, мне чихать на всех женщин, кроме тебя. Ты мне веришь?

Она хотела сказать, что верит и будут бороться за их хрупкое счастье, но слова встали в горле. Больно и сладко, и в груди горит оттого, что они шаг за шагом идут друг к другу. И если нужно пройти по горячим углям, чтобы побороться за их отношения — пойдет. Еще и станцует. Потому что отношения — это всегда не просто.

И праздники рано или поздно заканчиваются.

— Тимур, — она подняла голову, безмолвно потянулась губами для поцелуя.

— Ты мое сокровище, — пробормотал он, стирая дурные мысли убийственно нежным касанием губ. — Быстро по магазинам, а потом — домой. Хочу тебя ото всех спрятать.

— Я всеми руками «за».