Ножки.

Идеальные, точеные ножки, как у статуэтки балерины. Аккуратные икры, симпатичные бедра, тугая, кокетливо задранная вверх попка. Ох, бля…

Голову нужно было срочно проветрить. И чем быстрее-тем лучше.

Тимур даже не стал пытаться забраться в холодный душ, знал, что не поможет.

Слава богу, что она отвернулась, занимаясь приготовлением еды для ребенка, и он, короткой перебежкой, спрятался за стойку. Возбуждение было слишком сильным, а спортивные штаны — слишком тонкими. Если бы Морковка опустила взгляд, его грязные мысли не стали бы для нее тайной за семью печатями.

Поэтому, как только она ушла, Тимур быстро переоделся, пять минут тоскливо полистал список контактов в телефоне, раздумывая над тем, с кем можно приятно и «вкусно» провести ночь, но так ни на ком и не остановился. Не хотелось ни Лизу, явно ждущую его визита, ни Машу, которая была просто королевой глубокого минета, ни Яну, балдеющую от анального секса. Хотелось другую — ту, которая за закрытой дверью мятным голосом пела колыбельную.

Ладно, часика бесцельного катания по городу должно хватить, чтобы успокоить член и вернуть голове контроль над телом. Две недели под одной крышей с Морковкой могут оказаться не такими уж беззаботными.

Тимур едва сдержался, чтобы не заехать в первый же попавшийся магазин женской одежды, который еще работает в это время, и купить ей наглухо застегнутую пижаму «в пол» и еще такой же халат. Не для Морковки — для собственного спокойствия.

Хорош же он будет, если наброситься на девчонку, да еще и на своей же территории.

Давненько ему так не рвало крышу. Стоя на светофоре, Тимур пытался припомнить, когда же в последний раз хотел женщину вот так — сразу. Женщину, которая не извивалась в ночном клубе с невидимой надписью над головой «Отдамся самому смелому», а босая, с мокрыми волосами и без намека на косметику на лице, смущенно обживалась на его холостяцкой кухне. Странное дело, но даже с Владой все было не так. То есть, конечно, заняться с ней сексом хотелось, но потребность была комфортно-терпимой, вполне компенсируемой поцелуями. Поцелуями, мать его. Тогда он сам себе удивлялся, что не пытается стащить с нее трусики на первом же свидании.

С Аси хотелось стащить все и сразу. А лучше порвать.

Стояк никуда не девался. Тимур с разочарованным стоном откинулся на сиденье, пытаясь отыскать во внешности гостьи парочку изъянов. Они должны быть. Грудь у нее не большая. Неполная тройка? Под майкой четко просматривался округлый сочный контур. Наверняка тугая, как спелое яблоко.

Охо-хо, старик, нашел изъяны, называется. Теперь к фантазиям о том, как под ладонями может ощущаться ее задница, прибавились мысли о груди. Ну что за на хер.

В первом же крупном супермаркете Тимур купил пару упаковок памперсов, коробку со смесью, благо, быстро запоминал названия. На автомате бросил в корзину детские гигиенические салфетки, пенку для купания в желтой упаковке с хохочущими зайцами, детский стиральный порошок. Помогло — отвлекся на мысли, что еще может пригодиться ребенку на первое время. Судя по тощей сумке, вещей там было немного.

Домой вернулся в третьем часу ночи, насторожился, когда увидел слабое свечение в гостиной. Поднялся на второй этаж, поставил пакеты с покупками в углу около лестницы. Свет работающего телевизора слабо освещал гостиную.

Тимур обошел диван, и почти не удивился, увидев ее, уснувшую полусидя, с прижатым к животу ребенком. Не сказать, чтобы в такой позе ей было удобно, видимо, совсем вымоталась и отключилась.

Проклятье, и на ней все та же пижамка. И одна бретелька сползла с плеча.

Ключицы у девчонки тонкие, просто птичьи косточки-смотреть страшно, кажется, даже взглядом можно переломить надвое.

Тимур беззвучно выдохнул сквозь до боли сжатые челюсти. Осторожно, стараясь не разбудить, взял Тима на руки. Хвала богу, у Дани в прошлом году родились близнецы, было на ком потренироваться. Странно, но ребенок даже не проснулся, только поворочался, взмахнул ручонками — и затих.

— Тимур? — Ася взмахнула ресницами, резко распрямилась.

— Я просто отнесу его в кровать, Морковка, не шуми.

Она поднялась, пошатываясь пошла следом. Переложив малыша в кровать, Тимур причесал пятерней волосы, избегая желания поправить штаны, потому что эрекция, мать ее, снова вернулась. Развернулся, собираясь поскорее уйти и не искушать судьбу — и чуть не сшиб Морковку с ног. Она, как крохотная кегля после страйка, зашаталась, но успела сориентироваться и вцепилась в его свитер на груди.

— Держу, держу, — шепотом успокоил Тимур, когда девчонка перепугано пискнула.

Ох, бля, еще как держит: за бедра, крепко, пофигу, что даже слишком крепко.

— Прости, я не хотела. — В полумраке он почти не видел ее лица, но слышал сожаление в голосе, и стыд, и вину, и еще целую кучу всякой фигни, которую она успела себе придумать за время его отсутствия. — Я сьеду в ближайшие дни.

Извини, пожалуйста.

— Маленькая, тебе говорили, что глупости женщину не красят? — Он потянул ее выше, на себя, чуть не застонав от ощущения прижавшегося к его выпуклости живота.

— Говорили, — шепотом ответила она, выдохнула — и поерзала, как будто пыталась окончательно убедиться, что эта твердость точно не бляха ремня.

Ну вот, Тимур, сейчас она залепит по морде — и будет, между прочим, права.

Секунда, вторая, третья… И никакой возмущенной пощечины, ни слова, ни упрека.

Только горячее дыхание ему в шею, и отчаянно комкающие свитер кулачки. И твердые, словно вишневые косточки, соски, болезненно трущиеся об его грудь. Он медленно, из последних сил держа себя в руках, повел ладонью вверх по ее бедру, позволил пальцам поиграть краем майки, отчего Ася поднялась на цыпочки, вытянулась струной.

— Морковка…

Детская возня и первый капризный крик грохнулся между ними бетонной стеной.

Тимур сразу разжал пальцы, но все равно показалось, что недостаточно быстро, потому что Ася нервно дернулась в сторону: раз, второй. Обошла его по широкой дуге и бросилась к сыну.

«Сваливай отсюда, Бес, пока она не повернула голову».

Он быстро вышел, на ходу стаскивая свитер, чувствуя острую потребность сбросить напряжение. Наверное, зря все-таки не поехал к Лизе — так, чего доброго, и яйца до утра посинеют.

Спалось паршиво. И не потому, что изредка он слышал детский плач, а потому, что вместе с ним в памяти воскресали воспоминания о том, что он еще никогда не был так близок к тому, чтобы заняться с незнакомой девушкой сексом прямо на полу.

Наверное, спал он все-таки меньше, чем не спал. Выбрался из кровати в шесть утра, принял душ, переоделся — и вышел, надеясь, что все-таки увидит Морковку и извинится за свинское поведение. Это просто его личный недотрах, нечего пугать девчонку, которая и так дрожит, как заяц от каждого неосторожного слова.

Ася возилась на кухне. Слава богу, на этот раз в спортивном костюмчике. Не то, чтобы это совсем большое облегчение для воспаленной фантазии, потому что ткань все так же плотно обнимала ее приятные глазу изгибы, но тот факт, что одежды на Морковке в принципе стало больше, приносил облегчение.

— Доброе утро, маленькая, — обозначил он свое присутствие, когда понял, что девчонка, увлеченная своими мыслями, не заметила его появления.

Она резко повернулась: красные щеки выдали волнение, дрожащие, сцепленные перед собой пальцы дрожали, взгляд настойчиво избегал натыкаться на его, Тимура, лицо.

— Доброе утро, — еле слышно поздоровалась она.

И — о чудо! — протянула ему чашку кофе. Правда, при этом покраснела еще больше.

Похоже, стесняться совершенно всего — это ее личная фишка, с которой, будь жизнь не такой паршивой, он бы с удовольствием пободался.

— Ты сделала мне кофе? — Тимур подошел ближе.

— Без сахара, — сказала она, очень-очень стараясь не отвести взгляд.

— Ты же не спала почти, не стоило вставать в такую рань.

— Я все равно хочу поработать пару часов, пока Тима спит.

Тимур взял чашку, сделал глоток, выдохнул, жмурясь от удовольствия. Надо же, угадала, как он любит.

Застрявшая между ними неловкая пауза грозила перерасти в настоящее недоразумение, если они не поговорят о том, что случилось.

— Я хотела извиниться за то, что из-за ребенка тебе пришлось уйти из собственного дома.

Что? Так вот чем она забила свою рыжую головку?

— Я просто хотел проветриться, маленькая, — ответил он. Подробности причины упустил: не говорить же Асе, что у него вчера чуть штаны не лопнули. — Люблю покататься по городу. Я купил кое-что, оставил возле лестницы.

— Я верну деньги, — спрятав взгляд в пол, пробормотала она.

— Не нужно, это мелочи.

— Это совсем не мелочи, — осмелев до того, чтобы немного повысить голос, возразила Морковка, но голову так и не подняла. — Я чувствую себя очень неловко.

Ты же должен понимать.

— Я понимаю только то, что тебе это облетит жизнь, а мне не стоит ровным счетом ничего. Слушай, ну, правда, это же просто памперсы и детские салфетки.

Нашла, за что благодарить Она как-то обреченно опустила плечи, всем видом показывая, что не согласилась, но поддалась. Наверное, у нее проблемы не только с доверием, но и с тем, чтобы принять помощь. Можно сколько угодно распинаться о том, что это просто мелочь, не стоящая внимания ерунда, но она все равно останется в плену своих тараканов.

— Я благодарна тебе за все, что ты сделал, — пробормотала Ася, путаясь в словах.

— Мне тяжело представить, чтобы я делала, если бы не встретила тебя, и ты не убедил меня принять твою помощь. Наверное, ничего хорошего бы не случилось.

Я бы хотела как-то отблагодарить в ответ, но я всего лишь… 0 общем, я хочу сказать, что я не могу сделать то, что ты…

То есть она подумала, что ночью, в комнате — он пытался склонить ее к сексу в качестве благодарности? Охо-хо.

— Остановись, — перебил он ее попытки сказать, что она не собирается спать с ним в качестве благодарности.

Морковка вскинула голову, посмотрела на него взволнованным взглядом, тяжело дыша и отчаянно пытаясь казаться смелее. Как тот заяц из мультика «Самый смелый»: лучше от перепуга грохнуться в обморок, чем показать страх. Хорошее качество. Не все люди на это способны, а тем более — вот такие маленькие Аси.

Одно фигово — что ей сказать, чтобы успокоить? Что он не хотел с ней секса?

Вранье, потому что еще как хотел и она это точно почувствовала.

— У меня тяжелый период в жизни, маленькая, и иногда меня немного заносит.

Не принимай на свой счет. И точно выбрось из головы мысли о том, что со мной нужно расплачиваться… гммм… интимными услугами..

«Правда, в последнее время случайных девушек не хочется от слова совсем, — уже про себя добавил он».

Это все Влада. Ее появление заставило жизнь совершить кульбит, сделать сложным то, что раньше было проще простого.

— Ты мне нравишься, Морковка, — с улыбкой сказал он, не видя ни единой причины не признать очевидный факт. — Но у меня и в мыслях не было пользоваться твоим положением. Я вроде не похож на человека, у которого проблемы с тем, чтобы обеспечить себе интересную ночь.

— Прости. Я всегда все невпопад говорю.

Она закрыла лицо руками, отчаянно замотала головой.

Хотелось обнять ее, напомнить, что жизнь состоит не из одних только придурков, но руки, во избежание еще одного недоразумения, лучше держать при себе.

— Хватит уже извиняться за все на свете. — Наверное, слова прозвучали слишком резко, потому что девчонка дернулась, словно от крепкой оплеухи.

— Я постараюсь, — согласилась она, успокаиваясь. И даже улыбнулась: осторожно, но чертовски нежно.

Тимур пожелал себе терпения, практически силой выколачивая из головы мысли о ее маленьком теле в своих руках в полумраке комнаты. Ну нафиг.

Прежде, чем уйти, он взял у нее номер телефона, и тут же набрал в ответ, убедившись, что Ася внесла его в список контактов. С нее станется «случайно забыть», куда положила визитку. Морковка нарочно повернула к нему экран телефона, с какой-то полуигривой улыбкой показывая, как его подписала.

— Сказочник, — хмыкнул Тимур. И в свою очередь показал, что «обозвал» ее Морковкой.

Наверное, со стороны выглядит просто по-идиотски: не школьники же давно, а дали друг другу прозвища. Но менять ничего не хотелось.

Он одним махом допил кофе, еще раз поблагодарил и двинулся к лестнице, но Ася его остановила.

— Может быть ты… напишешь, когда будешь ехать домой? — заикаясь, предложила она.

— Я приготовлю ужин.

— Я поздно возвращаюсь, маленькая.

Но ее слова обескуражили. Так странно: незнакомая девчонка спрашивает, когда он вернется с работы, чтобы откормить чем-то вкусным после тяжелого дня.

Звучит как… что-то совершенно необычное. Обычно, девушки его спрашивали, когда они встреться, чтобы хорошо потрахаться. Впрочем, вряд ли хоть одна из тех умела готовить.

— Ты моя гостья. Не служанка.

— Я вкусно готовлю, — очень уверенно сказала Ася. — И… мне будет приятно.

Тимур растерянно покатал во рту серебряный шарик пирсинга, кивнул, соглашаясь, даже не пытаясь представить, каким будет этот ужин, и в который раз отбиваясь от мыслей о том, что это ее «мне будет приятно» прозвучало как вызов его длительному воздержанию.