Часть 1

Процесс

1

— Встать, суд идет!

Подавив тяжкий вздох, я поднялась со скамьи. В мыслях против воли пронеслись строки дурацкой блатной песни: «на скамье, на скамье подсудимых». Я не большой любитель подобного жанра, но вот засело в голове, давно уже, с самого первого заседания, да так поразительно прочно. Еще радует, между делом, то, что я не сижу тут, как настоящие подсудимые, в металлической клетке, хотя дело на меня заведено самое что ни на есть уголовное. Судят меня по 118 в части третьей статье прекрасного уголовного кодекса нашей не менее прекрасной Российской Федерации. Звучит она как: «причинение средней тяжести вреда здоровью по неосторожности»…

Хотя бред это все. Никакой неосторожности и в помине не было! Я не по неосторожности нанесла ему этот средней тяжести вред. Я стреляла намеренно, и если бы умела делать это лучше, и пистолет был бы настоящий, а не травматический, убила бы эту сволочь к чертям собачьим, как искренне хотела в тот момент. Я не думала тогда о последствиях. Ни о чем я тогда не думала. Мне просто хотелось разрубить трижды проклятый узел, связавший меня с этим человеком, пусть даже таким изуверским способом. Точнее будет назвать это не узлом даже. А узами. Узами брака. Потому что нанесла я, согласно статье 118 в части третьей, тот самый средней тяжести вред собственному мужу…

2

— Настя!

Я оглянулась на меня высокий визгливый голос, звавший меня откуда-то из недр длинного, плохо освещенного коридора. Ко мне, торопливо семеня на высоких каблуках, спешила Регина, редактор нашего затрапезного кабельного канала, где я тружусь в спортивной редакции вот уже без малого год.

— Настя! Тебя не дозовешься. Не слышишь что ли?

— Извини, Региша! Я в наушниках, вот и не слышу ничего.

По правде говоря, мне бы хотелось уже свалить, наконец, из редакции на свежий воздух. Потому что на часах восьмой час, на дворе конец мая, а тепло как летом, еще светит солнце, к тому же пятница. Пятница-развратница. И меня давно заждались друзья, которым давно не терпится отправиться на дачу, жарить шашлыки и наслаждаться классной погодой, теплом и молодостью. Вместо этого передо мной маячила перспектива общаться с неинтересной мне Региной, от которой, как я знала, совсем не просто отвязаться.

— Скажи мне, Настя, ты в кадре работала?

Неожиданный вопрос. К чему бы это?

Под работой в кадре подразумевались разного рода съемки. Из своих восемнадцати лет этим я занималась, не соврать бы, лет эдак пять. Потому что с тринадцати лет, с самого практически детства вся моя жизнь была неразрывно связана с телевидением.

Не то чтобы я об этом мечтала. Уж во всяком случае, не больше, чем другие девочки моего возраста иногда мечтают сниматься, например, в кино, или просто попасть «в телевизор». Просто мне вот повезло больше других. Да и повезло ли? Как сказать. В любом случае, иной жизни, с телевидением никак не связанной, я для себя давно уже не представляю…

3

Началось все довольно скучно — с переезда. В новом районе я не знала решительно никого, друзей у меня не было. Все старые друзья остались в прежнем районе, до которого теперь было не меньше часа езды, а новых завести все не удавалось. Я постоянно сидела дома, и понятия не имела, чем бы себя, помимо школы, таким интересным занять.

Напротив моего дома, прямо через дорогу, располагался Дом культуры. Там был неплохой для спального района концертный зал, и даже нечто вроде кинотеатра. В концертном зале часто выступали разные знаменитости, в кинозале крутили всякие, в основном старые, фильмы. Еще, насколько я знала, там базируются разные студии для детей: танцевальные, вокальные и всякие другие. Однажды мама, видя мои томления в гордом одиночестве, предложила сходить разведать, нет ли там чего-то подходящего для меня. Я с большим скепсисом, присущим всем подросткам отнеслась к этой идее.

В первую очередь, потому, что прекрасно знала — никакими особенным талантами природа меня не наградила. Я не умею ни петь, ни танцевать, ни рисовать… да ничего я не умею. Редкий человек безо всяких талантов. Разве что симпатичная, и то с большой натяжкой. Длинные, до лопаток, густые светло-русые волосы, серые глаза, пухлые губы — ничем не примечательная внешность. В моем возрасте девчонки начинали уже красится, на мне же любой макияж, если это не легонький слой туши на ресницах да прозрачного розового блеска на губах, выглядел как тонна дешевой штукатурки. Я пробовала завивать волосы щипцами, и если у всех моих одноклассниц этот фокус удавался, и они получали в результате красивые кудри разной степени завитости, то у меня, в лучшем случае, кудри держались ровно десять минут до выхода на улицу. В худшем, вместо завитых локонов на моей голове образовывалось нечто, сравнимое разве что с муравейником или стогом прошлогоднего сена — я в детстве была в деревне, и имела представление, как это выглядит. Совсем как моя прическа после щипцов… в общем, внешность у меня странная. Вроде симпатичная, но какая-то нефункциональная. Стоит ли говорить, что мальчикам я не нравлюсь? Мальчики сейчас пошли непростые. Им не нравятся девчонки с косами, без тонны косметики, которые не курят, не гуляют до ночи, а сидят дома с книжками. Нет, вовсе не хочу сказать, что я такая вся правильная и хорошая. Я бы и сама дотемна гуляла, красилась, и может даже курила бы — это очень эффектно выглядит, в самом деле. Но для того чтобы вести такую вот светскую подростковую жизнь нужна какая-то компания. НЕ курить же в потемках в одиночку? Не солидно как-то…

Мои новые одноклассники принимать меня в свою компанию не хотят. Да и мне, если быть до конца откровенной, эти люди совершенно не интересны. НЕ потому что со мной не дружат. Просто они мне не нравятся. Завистливые и злые. В глаза друг с другом дружат, а за спиной гадости говорят. Разговоры у них однообразные и глупые. Скучно все это. Вот и сижу одна постоянно в результате. Тоже невесело.

В Дом культуры, я, тем не менее, сходила. Вместе с мамой на концерт. Именно мама тогда заметила на стеклянных дверях в фойе объявление: «Детская телевизионная студия приглашает активных и общительных мальчиков и девочек 11–16 лет пополнить свои дружные ряды. У нас будет весело и интересно, обещаем».

4

Так началась моя телевизионная карьера. И понеслось… Мы не просто занимались в телевизионной студии. Мы в ней жили. Съемки репортажей, выездные мероприятия различного значения, от районных, до всероссийских. Организация, постановка и ведение концертов. Участие в проекте местного кабельного телеканала, под непревзойденным в своей не оригинальности названием «Детское ТВ», суть которого сводилась к тому, что всем съемочным процессом занимались дети, то есть подростки. То есть мы. Разумеется, руководили нами взрослые люди, которые, как я уже позже поняла, делали на этом себе имя, красивые строчки в резюме, какие-то даже гонорары. А мы, дети, делающие детское телевидение, ничего, кроме захватывающей и насыщенной интересными событиями жизни, не имели. Впрочем, жаловаться грех. Вряд ли многие могут похвастаться таким вот ярким и полным неординарных событий детством. Мы были реальными звездами местного пошиба, и некоторые конкретно звездили. Мы регулярно приходили домой за полночь. Постоянно общались с таким количеством интересных и даже очень известных людей, что страшно себе представить. Сюжеты на нашем «детском тэ-вэ» нередко были совсем не детские, и сделано это было, конечно, не случайно. Просто детям все может сойти с рук. Даже каверзные вопросы известным политикам, например, и прочим знаменитостям. Оттенок желтизны в нашей деятельности уловить было при всем желании невозможно — мы же дети! Но, вне всякого сомнения, он присутствовал. И это заметил кто-то, кто, по идее, заметить этого не должен был. «Детское ТВ» прикрыли, редакцию расформировали. Кто-то из наших ребят остался на телевидении, кто-то подался на радио. Кое-то в журналистику пошел. А некоторые вообще бросили это неблагодарное дело, решив поискать себя на ином, более спокойном поприще.

Я же на тот момент уже полгода трудилась в редакции другого кабельного канала, которые расплодились последние годы как грибы после дождя. И потому крах нашего «детского тэ-вэ» пережила стоически. Если честно, мне было уже все равно. Отчасти потому, что работа «на голом энтузиазме» меня порядком утомила. Нет, конечно, весело, интересно, но были и очевидные, да что там, я бы сказала, гигантские минусы во всей этой телевизионной кутерьме.

Например, учёба. Я и без того была далеко не отличницей, а с появлением «телевизора» в моей жизни, скатилась до откровенного безобразия. И это не удивительно, потому что уроки делать было банально некогда. Да что там уроки, иногда даже поесть времени не оставалось! В школе к моей славе… ну ладно, известности, «широкой известности в узких кругах», отнеслись совсем неоднозначно. Фигово, надо сказать, отнеслись. Если прежде меня просто игнорировали, то теперь начали откровенно гнобить. Причем и одноклассники, и учителя, чего я уж совсем не ожидала. Не спасло моего бедственного положения и то, что я, по просьбе нашей директрисы уговорила редакцию снять сюжет о моей школе к ее юбилею. И даже то, что этот сюжет с директрисой в главной роли показали по телеку аж два раза, с повтором… Директриса взвилась под потолок от возмущения, якобы она ужасно вышла в кадре! Ну как будто в том моя была вина!!! НЕ я же, в самом деле, откормила ее до двухсот килограмм живого веса при росте в метр с кепкой! Не я выкрасила ее волосы в жуткий баклажанный цвет, и не я подбирала к этому шокирующему цвету помаду морковного оттенка и бирюзовый костюм… При таких исходных данных сам факт попадания «в телевизор» можно считать редкой удачей, и даже счастьем. Но нет, наша Анна Иванна своего счастья не оценила. Наоборот, мне же претензии выставила. Моя репутация в школе упала намного ниже плинтуса…

Чтобы оградить свою нервную систему от стрессов, связанных со школой, я решила ее совсем не посещать. НЕ самое мудрое решение, но что делать. Школа такого пренебрежения к себе не прощает. И однажды встал вопрос о моем отчислении. Кое-как, со слезами, соплями и мольбами я закончила девятый класс, и от греха подальше, забрала документы. Под грозные напутствия директрисы и классной, сводившиеся к тому, что место таким как я в ПТУ или в пивном ларьке… Ни в ПТУ, ни в ларек я, конечно, не пошла, а отправилась в школу-экстернат, где спокойно и без нервов проучилась последующие два года Десятый и одиннадцатый классы я до сих пор вспоминаю как прекрасный сон. Ни тебе неадекватных учителей, ни пришибленных одноклассников. Ни нудных уроков… Наоборот, все по-взрослому, по-деловому. Пришли, сдали экзамен, и «до свидания». Не учеба — мечта!

Теперь меня уже ничто не отвлекало, и все свои силы, всю себя без остатка я стала отдавать ему, богу моей жизни — телевидению. Вот где кипела настоящая жизнь! Там появились друзья. Там даже любовь повстречалась. Правда, любовь довольно быстро прошла и увяла, но ненадолго. Появилась новая. Однако ближе к получению школьного аттестата я как-то резко устала. Не надоело, нет. Утомилась просто. Захотелось каких-то перемен. К тому же, пора было определяться, что же делать дальше. Куда-то поступать… Логично, что с моим бурным телевизионным прошлым (и настоящим), дорога мне одна — на журфак.

Но я реалист… Поэтому иллюзий на счет, университета, например, не питала.

Зато вспомнила о своем детском разряде по плаванию, и о своем тренере, папином школьном друге, который помимо тренерской деятельности, преподавал в институте физкультуры и спорта. И уже в июне я стала студенткой этого самого физкультурного института, факультета спортивной журналистики. В спортивной журналистике я понимала, как хрюшка в апельсинах, ну и пусть… Научусь. Не боги же горшки обжигают? В целях обжига горшков в сентябре я отправилась трудоустраиваться по объявлению, замеченному в институте. Устроилась я в спортивную редакцию кабельного телеканала «Кислород», где проработав год за небольшую, но стабильную зарплату, и встретила теперь в длинном коридоре Регину.

Говорят, путь на экран лежит через диван. А я в своих мемуарах когда-нибудь обязательно напишу, что я на экран попала по объявлению. Потому что нечего на диванах разлеживаться! Объявления надо лучше читать…

— Ну, так что, Настя? — торопит меня Регина — Ты в кадре работала когда-нибудь?

Скажите пожалуйста, какая нетерпеливая…

— Работала, Региночка. Неоднократно. Могу видео принести. А тебе зачем?

— Видео? — вопросом на вопрос ответила Регина — Видео это хорошо. У нас сегодня что? Пятница? Плохо-плохо…

Ну, это, знаете ли, кому как!

— Вот что! — задумчиво тянет Регина. — Ты мне в понедельник кассету принеси, я покажу кое-кому.

— Одну?

— Что одну?

— Одну кассету?

— А у тебя их много? — удивляется Регина.

— Штук сорок может, наберется, но у меня не все записи есть…

— Сорок? — женщина аж присвистнула — Это откуда же у тебя столько?

— Да было дело — мне не хочется вдаваться в подробности, потому что обсуждения моей блестящей телевизионной карьеры в юные годы, по ощущениям, растянется еще на три часа.

— И что ты в редакции спортивных новостей делаешь? Сорок эфиров, с ума сойти! Ладно, тащи свои кассеты, сорок не надо, одной хватит, мне в понедельник. Есть место ведущей новой программы о путешествиях. Если тебя возьмут, будешь у меня в долгу. Все, пока-пока! Мне пора.

И убежала. А я осталась переваривать. Еще и в долгу останусь. Вот как! Я мало что поняла, только суть уловила. В общем-то, слухи ходили давно и упорно, редакция у нас небольшая, сплетни разносятся быстрее сквозняка. О программе про путешествия я слышала. О том, с какими боями наш канал выбил у средства на этот проект, тоже была в общих чертах в курсе. О том, что жадные спонсоры уже месяц не могут утвердить ведущую, тоже сплетничали кому не лень. Все им были не хороши. Нужно было, чтобы дешево, сердито, молодо красиво, и еще как-то так необычно… Всему этому значения я не придавала. Причем тут я? Ну, правда, причем? Мне восемнадцать лет. Я редактор спортивных новостей. Мы, то есть наш «Кислород», позиционирует себя как телеканал для активных людей. Не чисто спортивный, но все сделано с акцентом на здоровый образ жизни, активный отдых. Наш зритель молод, катается на велосипеде летом, на сноуборде зимой. В отпуске не лежит тюленем на пляже. По утрам бегает, по вечерам ходит в фитнес-клуб. Любит футбол и теннисные турниры.

Ну, это в идеале. Как там, в реальности дело обстоит, никто не знает. Рейтинги у нас так себе. Наверное, на спортивных передачах да на футбольных трансляциях еще держимся. Ведущие у нас есть, и не одна, они все смазливые, взрослые, чьи-то жены-дочки-любовницы, не удавшиеся модели или актрисы. У них своя работа — лицом в кадре светить. У меня своя — новости искать, и красиво их подавать. К чему теперь Регина собралась именно меня ведущей пристраивать, я абсолютно не понимала. Ну и ладно. Вряд ли из этого что-то вообще выйдет. Поеду я лучше на шашлыки, а то скоро уже суббота начнется, а я все на работе торчу, как последний трудоголик!

5

— Вызывается потерпевший, Суворов Сергей Алексеевич!

Боже мой! Явление Христа народу! Да неужели сам наш потерпевший, эта жертва женского произвола в чистом виде, почтит заседание своим присутствием? Я начинаю сочиться ядом, едва услышав до боли знакомую фамилию. Которую вот уже три долгих года ношу сама. Безо всякой гордости, надо сказать, ношу.

Суворова. Супруги Суворовы. Тьфу! Просто бесит одно это словосочетание. Удивительно, как можно настолько возненавидеть человека, что плеваться тянет от одной его фамилии? Тем временем, Суворов Сергей-свет-Алексеевич, проходит в зал заседаний. Давать показания сейчас начнет. Явился, не запылился. Три заседания, закончившиеся ничем, посылал за себя своих адвокатов, где еще нашел таких мерзких типов, все не перестаю удивляться. Прикрывался справкой о своем подорванном здоровье. Мной подорванным, естественно. Моим неловким выстрелом из «травмача» ему в бедро. В волосатое такое крепкое бедро.

Волос на теле у моего прекрасного супруга всегда было в разы больше, чем на голове. С волосатой головой я видела его только на фотографиях. Нелепое, хочу заметить, зрелище. Лысина, и как следствие, выбритые под ноль остатки былой роскоши волос, подходит ему куда больше. Так он мужественнее, брутальнее, что ли, смотрится. Вот он, образец мужественности, явился судиться с женой, которую за пять лет знакомства и три года брака довел до белого каления. Да так, что она (я то есть) не помня себя, выстрелила ему прямо в ляжку!

Выглядит он кое-как. Бледный, похудел, и взгляд несчастный. Ах, ты ж наш бедняжечка! Сиротинушка. Жертвочка наша. Судья сейчас слезу пустит, а эту железобетонную бабищу, кажется, может растрогать разве только самый ядреный лук. Да, чувствую, светит мне ограничение свободы на срок до трех лет. Или арест до шести месяцев. Штрафом я тут не отделаюсь, это точно. С таким воловьим взглядом нашего пострадавшего мне впаяют по максимуму. Но вот что странно…

Ведь не идиот же мой супруг, в самом деле? И не мог о не понять, что не по неосторожности пальнула я в него из этого трижды проклятого пистолета, а вполне себе специально! Намеренно. И пристрелила бы, как пить дать. И села бы лет на пятнадцать… Да, невесело.

Но почему он заявил, что это я по неосторожности? Якобы я взяла пистолет, подумав, что это зажигалка. И случайно на курок нажала. И случайно он выстрелил. И случайно угодил ему, Суворову нашему, в бедро. Хорошо не в глаз. Был бы не Суворов, а сразу Кутузов. Не смешно, но что еще мне остается? Помимо сарказма?..

Чем больше я знаю Серегу, моего некогда любимого мужа, тем более ему удивляюсь. Если ты хочешь меня посадить, проучить, так скажем, ибо есть за что, так к чему тут комедии ломать? Давай уж сразу «по чесноку», как говориться, так и напиши в заявлении: «Жена моя, Анастасия Суворова, в девичестве Жданова, имела в состоянии аффекта желание меня убить, но выбрала для этого не тот способ и метод. Не умея стрелять, схватила забытый нашим другом впопыхах травматический пистолет, да и стрельнула наугад. Целилась в голову, попала в бедро. Нормально! Это в ее, Настином, стиле. Это ей свойственно. Так что судите ее, сучку мою благоверную, по всей строгости закона, то есть не по 118, а по 119 статье «угроза убийством и причинение тяжкого вреда здоровью».

Я изучила уголовный кодекс, особенно шестнадцатую его главу, вдоль и поперек. Поэтому хорошо понимала, по какой статье меня надо судить. Однако рваться признавать свою вину мне что-то не хотелось. Переживет супружник и без моего раскаяния. Тем более, с того незабываемого дня, как я нанесла ему этот неосторожный вред, я Сергея Алексеевича так и не видела. Защищать меня взялся тот самый друг, чьим пистолетом и на чьей даче произошла вся эта душу рвущая драма. Серегин друг, не мой. Они знакомы миллион лет, и подружились задолго до нашего с ним знакомства. И вот этот человек не Серегу теперь защищает, а меня. А его, мужа моего, адвокаты-представители какие-то реальные уродцы, тетка и дядька невменяемые, между собой договориться не могут. Вот на прошлом заседании отвод суда объявили. К чему, зачем? Непонятно… Сергей как потерпевший отсиживался дома, лечил подраненное бедро, или еще какие-то, уже не мною поврежденные части тела. Потому что вот сейчас предстал перед глазами присяжных заседателей, ну и моими, которые бы вовек его не видели, с привязанной рукой. Ну, руку это точно не я! Зуб даю!!!

Что-то шевельнулось во мне, какие-то давно забытые чувства. Не к нему лично, а вообще. А может, и к нему… Эх Серега- Серега… Как мы докатились с тобой до жизни такой. До стрельбы, до суда? А?

6

Уже в понедельник меня утвердили на роль ведущей. Отсмотрев в полдень видео с моими эфирами, к двум часам дня меня пригласили в кабинет какого-то там главного редактора, мне доселе незнакомого, и огласили свой вердикт:

— Анастасия, вы приняты! ВЫ будете работать ведущей в новой программе нашего телеканала «Мир на ладони». Поздравляем! Вот, изучите контракт, если что-то непонятно, сразу спрашивайте. Но время не тяните. У нас сроки поджимают, надо работать. У вас есть действующий загранпаспорт?

— Есть, — растерянно пролепетала я.

Вот так новости! Моего мнения даже не спросили, хочу ли я, смогу ли? Поздравляем, и все тут! Еще ни к месту вспомнила Регину, и ее слова в пятницу: «будешь мне должна!». Теперь я всем кругом должна. И редакции, и Регине лично…Без меня меня женили. Ошарашенно прижимая к себе папочку с контрактом, который мне еще предстояло изучить, я шла по коридору и принимала от всех подряд поздравления с новым назначением. Все вокруг ликовали и светились счастливым участием, а я толком и не понимала, как мне надо реагировать… Радоваться или печалиться. Мне нравилось работать у нас в спортивной редакции. Коллеги- молодые парни, я единственная девочка, самая маленькая к тому же… Начальник, наш шеф, бывший спортивный комментатор, которого выгнали за чересчур эмоциональное комментирование матчей, а если точнее, то за отборную матерщину в прямой эфир. И тот осел в редакции спортивных новостей. Мы все его обожали, и он отвечал нам взаимностью. Ко мне относится просто как к родной. Многому меня научил. В том числе, материться как извозчик. До моей работы под руководством Яна Ильича я и полвины слов таких не знала, которые теперь у меня в ежедневном употреблении. Это скверно, девушка не должна ругаться как пьяный сапожник. Но у Ильича это так смешно получается, так естественно, и так заразительно… Заслушаешься! И что же теперь? Мне придется оставить все, Ильича с его отборной лексикой, и идти в «Мир на ладони»? НЕ хочуууууу!

Там такие все противные. Регина, небось, в первых рядах будет там светиться, которой я теперь по гроб жизни должна. Страшно не люблю влезать в долги. А за такой карьерный взлет вовек не расплатишься! Эх!

Однако никто из коллег моего уныния в упор не видел, и разделять не желал. Парни из «спорта» требовали отвальную, Ильич шумно радовался за меня, вопил: «Не х** девке молодой сидеть в новостях, х*** всякой заниматься! Мордой посветишь, мир посмотришь! НЕ х** какая-то!» и все в таком духе. Я как-то даже немного воспрянула. Села читать контракт. Ничего сверхнепонятного там не было. Своей подписью я подтверждала, что являюсь дееспособной совершеннолетней гражданкой, вполне отвечающей за свои поступки. Что обязуюсь выполнять все команды режиссеров и продюсеров касательно съемочного процесса, не срывать по своей дури этот самый процесс, и прочие детали. Дойдя до раздела «Гонорар» я не могла сдержать эмоций! Да я стану просто миллионером! Таких денег я и в глаза прежде не видела, не то, что не получала. Ого-го! Вот так повезло. Остается надеяться, Регина с меня половину себе не потребует, в качестве компенсации. Хотя, пусть и так, все равно недурно получится. Куплю себе машину. Или хоть права получу.

Мечты немедленно унесли меня вдаль, и я уже представляла себя в новенькой, с гонораров купленной машинке. Как подъезжаю я на этой новой машинке к воротам своей бывшей школы, и обрызгиваю из огромной, никогда не просыхающей лужи Анну Иванну, посылавшую меня в ПТУ. Однако неплохо бы вернуться в реальность. Анна Иванна в луже это, конечно, хорошо, но есть вопросы и более насущные.

Институт, например. Я как бы очница. Пред светлые очи преподавателей являюсь, конечно, не часто, но тем не менее… А сейчас как это все будет выглядеть? Улетела на съемки куда-нибудь в Перу или в джунгли Амазонки, ждите нескоро. И отпуска на сессию теперь никто мне не даст. Не тот случай. Что же, прощай диплом? А ну как повториться история со школой, и начнут меня гнобить всем миром за славу и всенародную любовь?

А ну и что? Пускай! Тогда пережила, переживу и сейчас. Нам не привыкать! Зато денег заработаю, и славу, славу тоже! Стану звездой, куплю машину, и еще кучу всего, а вы все сдохните от зависти! И диплом куплю, если надо будет. Вот так!

В порыве боевого куража я подписала заявление, и понесла его в свою новую уже редакцию, в кабинет с наклеенной на дверь бумажкой, где черным по белому напечатано «штаб «Мир на ладони». Ушла в штаб. Привет, новая жизнь!

7

Я парила в эйфории. Все оказалось намного круче, чем я могла представить себе в своих самых смелых мечтах. Никакое «детское ТВ» не шло даже в сравнение с темп, что судьба подкинула мне сейчас. Мы снимали цикл программ про восточную Европу. Начинались съемки в Чехии. В уютной сказочной Чехии, с ее средневековыми замками, мощными улочками и прочими дивными местами. Я никогда прежде не бывала здесь, а теперь облазила, казалось, каждый уголок.

Против моих ожиданий, у нас оказался славный коллектив. Меня, как самую маленькую, снова все оберегали, холили и лелеяли. Режиссеры и операторы нарадоваться не могли моим рабочим навыкам. Жесткая школа детского тэ-вэ даром для меня не прошла, все уроки, полученные в свое время, теперь как нельзя лучше пригодились. В общем, я нашла себя в «Мире на ладони».

А еще я влюбилась! Ромка, ассистент режиссера, оказался просто кладезем знаний и эрудиции. Потому что не поленился и не пожадничал купить дорогущий туристический путеводитель со множеством красочных фотографий, картинок и сносок. К тому же, он досконально изучил его еще в Москве, и едва мы пересекли границу Чешкой Республики, принялся сыпать фактами, подчерпнутыми из путеводителя. Это я потом узнала. А тогда была в огромном восторге. Не только от знаний и ума, но и от незаурядной внешности. Такой высокий, красивый брюнет с зелеными глазами, был этот Ромка. Я пропала буквально на второй день. Да нет, на первый! Оказалось, творческие экспедиции очень сближают. Уже через три дня мы с Ромкой так сблизились, что практически все свободное время проводили только вдвоем. Сказать, что я была счастлива — значит не сказать ничего. Я была в эйфории.

Но все когда-нибудь заканчивается. Закончилась и наша восточно-европейская экспедиция. В последний день перед отлетом на родину мне исполнилось девятнадцать. Мы до утра бродили с Ромкой по ночной Праге, целовались… а на утро улетели.

Москва встретила нас мрачно и пасмурно. Я бродила по дому и не знала, куда себя деть. По возвращении из экспедиции нам дали неделю отпуска, чтобы прийти в себя, акклиматизироваться, и с новыми силами приступить ко второй части работы над программой — озвучке. За всю неделю Ромка мне даже не позвонил. Звонить первой противоречило моим принципам. Я ждала, и сходила с ума от этого ожидания. Простая мысль о прелести курортного романа, которая и заключается в том, что у этого романа просто нет будущего по возвращении, мне как-то даже и не приходила в голову…

Наконец пыточный отпуск закончился, и я с радостным визгом кинулась на работу. На работу, на работу! Я и не думала сразу прощать Ромку, но хоть какие-то внятные объяснения от него услышать хотелось. Каково же было мое изумление, когда он, как ни в чем не бывало, сказал мне: «привет!», и скрылся за дверью своего крошечного кабинета, который делил еще как минимум с пятью коллегами. Естественно, устраивать разборки мне не позволила гордость. Но я была буквально раздавлена. К тому же очень выводили из душевного равновесия сочувствующие взгляды коллег по экспедиции, от которых, конечно, не укрылось ни наше «гуляние под луной», ни прочие подобности… От прежней эйфории не осталось и следа. Я жила и работала на автомате. Сталкивалась с Ромкой буквально каждый день, и ему хоть бы что… Ходит смеется, улыбается…Ну как так можно?!

Наконец, мы завершили злополучную озвучку моей несчастной Чехии. Все серии смонтировали, наложили звук, музыку, и даже специально отснятые вставки с рекламой главного спонсора. Дело осталось за малым — пустить плод наших трудов в эфир, и посмотреть, как примут программу зрители. То, ради чего, собственно, все и затевалось. Конечная цель мероприятия.

Премьера была назначена уже на новый телесезон, на сентябрь. Однако раньше, в честь окончания утомительного съемочного и после-съемочного процесса, так называемого пост-продакшн, руководство канала решило устроить нам вечеринку. На программу «Мир на ладони» у канала, точнее у его руководства, были наполеоновские планы. Рейтинги падали, смотреть нас никто не хотел. Программа о путешествиях, доступно и понятно изложенная, хорошо снятая, к тому же с акцентом именно на материальную доступность путешествий для народных масс, должна была поправить плачевное состояние. Мы все, во всяком случае, на это уповали. Хотя я — нет… Я была занята совсем другими переживаниями. Своими личными драмами. И идти на корпоратив совсем не хотела. Там был Ромка со своей красивой и самодовольной наглой рожей, смотреть на которую что-то не было никакого желания. Однако отвертеться мне не удалось. Все мои робкие попытки сослаться на занятость и плохое самочувствие резко обрывались. Было велено собираться и идти. Ведущая звезда канала — существо подневольное. Надо так надо. Я накрасилась, нацепила голубое платье, каблуки, и нехотя поплелась на вечеринку. Ехать надо было на метро, и довольно долго, почти на другой конец Москвы. Я живу в спальном районе, на самой конечной станции зеленой ветки, а редакция базируется между Белорусской и Савеловской. С противоположной от меня стороны географии. Работа рядом с домом — это же не для нас!

Проклиная всех на свете, словно склочная старуха в приступе маразма, я тряслась в громыхающем, как адская машина, вагоне. Субботним вечером в метро было непривычно пусто. Лишь влюбленная парочка пристроилась наискосок от меня, и принялась целоваться. Ну лучше места не нашли, чем около меня, бедной девочки с разбитым сердцем. Мне откровенно захотелось плакать, но я сдержалась. Хватит уже страдать, надоело!!!

В редакции было весело, играла музыка, все расслабленно попивали вино и жевали колбасу с сыром. Что я тут делаю, я упорно не понимала. Выслушав хвалебные и благодарственные речи от «главных», получив их напутствия на ближайшую пятилетку: «чтоб так же, и еще лучше», я стала прикидывать, вежливо ли будет уже сбежать, как рядом со мной возник мужчина.

— Добрый вечер, Настя! Примите мои поздравления.

— С чем это? — не подумав, выпалила я, и тут же спохватилась. Меня с окончанием работы над первой в жизни программой поздравляют. А я туплю… Ну не овца ли?

— Спасибо — поспешно протараторила я.

— Сергей — вместо «пожалуйста», представился мужчина.

Я принялась его рассматривать. Высокий, крупный, лысый. ОН, если я ничего не путаю, представитель нашего главного спонсора. Курирует программу со стороны инвестора, следит, ни просто ли так мы разбазариваем подотчетные денежки. Так же в его обязанности входит отслеживать, чтобы реклама его работодателя в нашей программе появлялась в нужном объеме и количестве. Он довольно часто болтается по редакции, но лично с ним я, кажется, и не общалась никогда.

— Анастасия! — улыбаюсь я.

— А я знаю, — смеется Сергей.

Точно. Он знает, как меня зовут. Все меня теперь знают. Это уже слава начинается, да? А улыбка у него приятная. И вообще он симпатичный. Глаза добрые, ресницы длинные такие, и густые. Мне б такие, в самом деле! Интересно, а сколько ему лет? На первый взгляд лет двести. Ну, или сорок. А сейчас, присмотревшись, понимаю, что он молодой. Тридцати наверняка еще нет. Это лысая голова сбивает с толку.

Откуда не возьмись, появился Ромка. Краем глаза замечаю его в двух шагах от нас. Вот сволочь! Я думала не пришел, или уже ушел. А он вот он! Тут как тут! Светит своей неземной красотой прямо под моим носом. Ну и что?! А я тут со спонсором болтаю, между прочим. Не тебе чета! Взрослый, богатый мужчина. Облысеть уже успел! Не то, что ты, идиот!

И я усиленно начинаю флиртовать с Сергеем. Тот даже немного растерялся, кажется, не верит своему счастью. Или просто слегка обалдел от моей развязности. Зато я понимаю, что своего добилась — Ромка в упор смотрит на нас, и глаз не сводит. Если бы взгляд умел прожигать, на мне бы уже пара дырок появилась! Зацепила! Ха-ха! Так тебе и надо.

МЫ болтаем с Сергеем, я на автомате улыбаюсь и хлопаю глазами, а сама боковым зрением слежу за Ромкой. Где он, где? Сергея кто-то отвлек, он извинился, и отошел от меня. Я решила пробежаться до нашего штаба, и забрать свою сумку. Дело к ночи, пора бы, правда, по домам. Может, кто-то еще собирается, поищу компанию, чтобы не тащиться в одиночестве к метро, и не скучать в вагоне. Мой путь лежал мимо Ромкиного кабинета. Я не то чтобы подслушала или подглядывала, вовсе нет, совсем нет! Просто там была нараспашку открыта дверь. И этот гаденыш внутри обнимался с какой-то девицей, в которой я без труда узнала Юльку из отдела рекламы, выдающуюся со всех сторон девушку. Особенно выдавалась в ней грудь пятого размера. И крутые бедра еще заметно выдавались. Помимо всего прочего, Юлька была уже года два как замужем. Ну что это такое, а?! Мое, начавшее было подниматься настроение, снова рухнуло куда-то в пропасть. Стало обидно и за себя, и за незнакомого мне Юлькиного мужа особенно. Фу, какая гадость! И с этим червяком я ходила за ручку по всей Чехии, на глазах у всех чехов, не говоря уже о своих коллегах… Позор! Позорище… Стыдобища!!!

— Настя! А я вас везде ищу! Куда вы пропали?

Куда я пропала? Никуда не пропала! Просто опозорилась на всю Восточную Европу. И все! Делов то?!

— Сережа! Я домой собираюсь, на самом деле. Уже поздно, а мне ехать далеко.

Я всеми силами стараюсь развернуть Сергея в противоположную от неприглядной картины чужой страсти сторону. Конечно, он не может знать, что еще недавно на месте пышной Юльки была его покорная слуга, но и без того картина была омерзительна. Совокупляющиеся червяки и то посимпатичнее будут. Наверное.

— Вас подвести до метро? Я на машине.

— Это было бы здорово!

Я готова расцеловать спонсора прямо в лысину за такое своевременное предложение! Оставаться на одном квадратном километре, не говоря уже об одном помещении с Ромкой, Юлькой и прочими у меня нет больше никаких сил. Я с топотом молодого коня несусь за своей сумкой, и под удивленный взгляд Сергея, с тем же топотом выбегаю прочь из офиса.

— Настя, у вас все в порядке?

А чем, собсвтенно, обусловлены сомнения?

— Да, все хорошо, я просто устала немного. И душно!

Душно — это железный аргумент. Им еще в девятнадцатом веке тетки пользовались, которые корсеты носили. Чуть немного душно стало, они сразу в обморок. Обморок бы сейчас был как нельзя уместен, ноя без корсета. Какая незадача!

Мы усаживаемся в спонсорскую машину. Синяя красивая тойота «рав 4». Джип, но не большой, пугающий своими габаритами, а элегантный и негромоздкий. Хочу себе такой же!

— Вам на Севеловскую или на Белорусскую удобнее?

— Мне на Белорусскую, я на зеленой ветке живу, только в самом низу. Но вы можете ехать, как вам удобно. Высадите просто где-то по пути — я решаю проявить немного любезности, чтобы не до конца отпугнуть от меня Сергея, и так шокированного, вероятно, моими неадекватными реакциями.

— В самом низу Замоскворецкой? В самом деле? Там мы соседи, получается. Я в Братеево живу.

— Да, это вообще рядом со мной. Пешком дойти можно.

Мы еще несколько минут обсуждаем наше неожиданное соседство, и меня потихоньку отпускает. Все-таки очень вовремя подвернулся мне Сергей, не то я бы совсем в истерику впала. Хотя мне-то что убиваться? Ну, противно, ну и что… Юльке вот не стыдно, а я чего же буду? Я мужу не изменяю. Я вообще не замужем. Ну, влюбилась в идиота, с кем не бывает? Каждый должен это пережить. Неприятно только, что работаем вместе, но и это поправимо. Буду просто его не замечать. Это не так сложно, главное, побороть приступ тошноты, когда в следующий раз столкнусь с этим мерзким типом где-то в коридоре. Ни о каких душевных муках, помимо омерзения, говорить уже не приходилось…

И вообще, надо прекращать эти любовные страдания. Нужно начинать выбирать нормальных мужчин, а не сопляков-бабников. Вот, например, Сергей… А что? Чем не кандидат.

Я смотрю на него украдкой, и мне отчего-то становится грустно…Он не уродливый, даже наоборот. Приятный во всех отношениях. Лысина, хоть и старит его, но совсем не портит. Даже идет ему, я бы сказала. Придает мужественности. Его можно назвать красивым. К тому же он успешный. Машина вот недешевая, а это показатель. Не мужчина, а клад…Но при одной мысли об этом всем мне сразу же хочется плакать. Ну не то это! Совсем это все не то. Да он красивый, богатый, успешный, прекрасный. Но мне НЕ НРАВИТСЯ! Может, я просто неправильная. Может, мой удел — мерзкие твари со смазливыми физиономиями, вроде Ромки, я не знаю. В хороших парней влюбляться мне еще доводилось. Тянет вечно на плохих.

8

«Мир на ладони» не обманул возложенных на него ожиданий. Программу стали смотреть, рейтинги телеканала «Кислород» медленно, но верно ползли вверх. Было принято волевое решение приступать к съемкам второго сезона «Мира», выход которого в эфир был назначен на декабрь. А это значило, что работать предстояло стахановскими темпами, нестись на всех порах в Австрию, в Альпы, которым и был посвящен второй сезон, снимать там, а потом денно и нощно монтировать, озвучивать и заниматься всеми прочими приготовлениями. На планерке, посвященной целиком и полностью нашей программе, которая грозила, наконец, вытащить канал из бездонной ямы низких рейтингов, нам четко дали понять, чего от нас ждут. Невозможного! И заодно пообещали немного повысить гонорары, на что наши спонсоры все же дали согласие после долгих и мучительных раздумий.

Об учебе мне предстояло на время забыть. Я скрепя сердце задвинула на третий курс, малодушно прикрывшись командировочным удостоверением, которое в деканате долго не хотели принимать. И отбыла в новую экспедицию. Второй сезон «Мира» посвящался Альпийским горам. Нам предстояло объехать несколько стран: уже упомянутую Австрию, Швейцарию, Францию, а так же карликовое Княжество Лихтенштейн, которое граничит со Швейцарией и Австрией, о чем я узнала только что. Все это казалось куда интереснее, чем грызть гранит науки в институте физкультуры и спорта. Впрочем, оказалось, не казалось. Альпийские пейзажи покорили меня, наверное, навсегда! Хоть я и не влюбилась. Ну, в человека не влюбилась. Зато влюбилась в новые места. Они того стоили. И они, в отличие от парня, не предадут. Не станут потом делать вид, что мы незнакомы, и не будут тискать замужних девок по углам!

Не то чтобы я так сильно страдала из-за предательства Ромки. Вовсе нет, я довольно быстро о нем и думать забыла. Тем более, что он оказал мне неоценимую услугу, написав заявление об уходе через пару недель после премьеры «Мира на ладони». Я только рада была, что не придется больше любоваться на его гадкую рожу в коридорах…

Но все это был опыт. И крайне негативный. Было бы мне лет тридцать, я может, и значения этому не придала. Но мне-то всего девятнадцать. И я еще верю в чистую любовь. В сказки верю. А тут такая вот суровая реальность. Теперь заводить служебные романы я зареклась. А помимо работы я не бывала практически нигде. Против воли вспомнилось детское ТВ, которое заменило мне на несколько лет все: и дом, и семью, и школу. Похоже, все возвращается. Только теперь у нас все по- взрослому. Телеканал Кислород, программа «Мир на ладони». И жирный-жирный крест на личной жизни. Однако, несмотря на унылое душевное состояние, во всем остальном моя жизнь не уставала меня радовать. У меня была любимая работа, приносившая помимо неплохих денег, еще и массу удовольствия. Я путешествовала по красивым местам. И вообще все было у меня хорошо. К тому же, к неустроенности в личной жизни очень быстро привыкаешь. И начинаешь воспринимать свое одиночество как нечто само собою разумеющееся. Особенно, когда совершенно нет времени на эту тему убиваться и страдать.

Альпийские съемки закончились, и мы, уставшие, но полные свежих впечатлений и окрыленные «чувством выполненного долга», вернулись домой. В этот раз вся съемочная группа единогласно решила отказаться от недельного отпуска-отходняка от экспедиции, и через пару дней после возвращения приступить к дальнейшей работе над программой. Время катастрофически поджимало. Премьера назначена на декабрь, а на календаре конец октября. Мы рисковали элементарно не успеть подготовить материал к премьере. Потянулись суровые рабочие будни. Мы дневали и ночевали на студии, писали озвучку, доснимали недостающие вставки. Работа накрыла меня с головой, моя семья теперь узнавала меня только по фотографии…

В один из таких дивных вечеров, засидевшись в редакции допоздна, я столкнулась в коридоре с Сергеем. Его я не видела с того памятного вечера, когда застала лобызающихся в каптерке червяков, и Сережа подвозил меня после этого до дома. Честно, я совсем позабыла о нем. Не до него мне было. А теперь, столкнувшись нос к носу, мне отчего-то стало неловко. Все-таки странно я себя вела в нашу последнюю встречу. Глупо, и вообще… Со стороны, наверное, совсем это дико смотрелось: смех невпопад, неуклюжий флирт, дрожащие руки. Но Сергей, увидев меня, расплылся в улыбке:

— Настя! Как я рад встрече!

Рад? Вот уж чего не ожидала, так искренней радости.

— Спасибо. И я. Как дела?

— Да вот, заехал поправки в бюджет внести, и засиделись. А ты уходишь уже?

Я, вообще-то планировала еще немного посидеть, но вдруг на меня камнем навалилась усталость, и мне немедленно захотелось домой. И Сережа, добрая душа, наверняка довезет меня прямо до квартиры…

— Да, я как раз собиралась. Сейчас, только куртку захвачу.

По пути за одеждой, я заметила свое отражение в зеркале. Интересно, чему так обрадовался Сережа? Поводов для радости что-то незаметно. В нашу прошлую встречу, несмотря на душевный упадок, выглядела я не в пример лучше. А сейчас? Ни грамма косметики, бледное лицо, синяки под глазами от хронического недосыпа. Серая толстовка с капюшоном, в которой так уютно вздремнуть на столе, пока никто не видит. Вздувшиеся пузырями на коленях джинсы. Не слишком чистые волосы стянуты на затылке в тугой хвост. Ни дать, ни взять — красавица! Либо парень очень вежлив, либо… либо я ему нравлюсь. А может, и правда, нравлюсь?

Это давно забытое чувство — нравится мужчине! Как это приятно. Давненько я такого не испытывала. Общаюсь уже полгода я исключительно с коллегами, у нас тут настоящее братство. Никакого флирта, никаких романов. Чисто деловые отношения. Червяк Ромка не в счет. Он не мужчина, так недоразумение. Тоже давно позабытое. Боже мой, как так можно жить? Во что я превращусь к двадцати годам? В неврастеничную трудоголичку в растянутой фуфайке, с серо-желтым от недосыпа и никотина лицом? Я не хочу так! Я хочу снова стать девочкой. Платьица носить. На свидания ходить. Мальчикам нравится…Странное стечение обстоятельств — стоит мне повстречаться с Сергеем, как немедленно я теряю душевное равновесие. Неспроста это все, ой, неспроста.

9

— Потерпевший, представьтесь.

— Суворов Сергей Алексеевич, 11 ноября 1973 года рождения.

Сейчас начнет в кратком пересказе озвучивать свою биографию. Весьма волнующе. Я перестаю вслушиваться в этот малоинтересный бубнеж, но не могу отвести от него глаз. Потому что он смотрит на меня в упор. Прямо в глаза. Глаза в глаза. Я не выдерживаю первой, и отвожу, наконец, взгляд. Это плохо, плохо. Не держу удар. Но…Я, в самом деле, больше не могу. Я так устала, что этого просто не передать словами. Весь мой боевой настрой куда-то улетучился. Скверно. Я снова поднимаю глаза на Сережку. Он отвечает на вопросы судьи прокурора, что именно он говорит, я не слушаю. Знаю лишь, что он будет вытаскивать меня. Снова и снова. Рассказывать легенды и байки из склепа, которым ни один здравомыслящий человек, включая судью и того же прокурора в жизни не поверит. Про зажигалку, притворившуюся пистолетом, про случайный выстрел.

И только мы с ним будем знать истинную правду. Как все было на самом деле.

Я смотрю на этого мужчину, которого за пять лет знакомства успела и любить, и ненавидеть… И даже едва не убить. И понимаю, что виновата. Я виновата перед ним. Больше, намного больше, чем он передо мной. Чувство вины прикрывает все остальное. Даже здравый смысл. На глаза против воли наворачиваются слезы. А он все смотрит на меня в упор. И видит, что я плачу. К чему попытки что-то скрыть?

Да, пока его не было, все было намного проще. Веселее даже. Я бравировала, сочилась сарказмом, меня откровенно забавляла вся эта кутерьма с судом и следствием, весь этот дешевый балаган с непредумышленным вредом… а теперь я увидела его. И до меня, кажется, только теперь дошло, что я натворила. Я хотела убить собственного мужа. Живого, теплого человека. Любимого… Пусть раньше, но любимого. Пускай разлюбленного. Или нет? Я теперь вообще ничего уже не понимаю.

В любом случае, это все ужасно. Так ужасно, что я уже не делаю вид, что мне все равно. По щекам в три ручья текут слезы. Похоже, у меня уже не осталось выбора.

— Настя, что с тобой? — в полголоса спрашивает Вадим, мой адвокат, друг семьи, бывший (или не бывший, не знаю уже) друг Сергея.

— Ничего, — я стараюсь говорить спокойно, но дрожащий голос выдает мое состояние.

— Может, перерыв попросить?

— Я хочу сделать заявление.

— Настя?

— Вадим, я хочу сделать заявление!

Мне на секунду показалось, что Вадим с Сергеем переглянулись, и даже какие-то знаки друг другу показали. После этого мой адвокат что-то написал на листочке, и передал его через секретаря судье.

— Объявляю перерыв! — громогласно рявкнула судья, всклочила и убежала, хлопнув дверью, да так молниеносно, что никто даже встать не успел. Не проявив должного уважения к суду, я проследовала к выходу из зала заседаний. Вадим поторопился выйти за мной.

— Настя, что ты творишь? Какие заявления, со мной не посоветовавшись? Мы договорились без самодеятельности. Или нет?

— Договорились. Я хочу дать признательные показание. Все, как было рассказать.

— Насть, ты что шутишь, что ли? На три года сесть хочешь? — Вадим стремительно выходил из себя.

Я молча спускаюсь на первый этаж, и выхожу из здания суда. На улицу, на воздух. Потравиться никотином на лоне природы. Вокруг здания, на территории суда растут красивые, высокие тополя, отлично выполняющие функцию этого лона. Даром, что пуха по колено — июнь месяц, как-никак.

— Анастасия! Хватит дурить! — продолжает наседать на меня адвокат — Кому ты хочешь лучше сделать этим геройством? Сереге? Себе?

— Хочу очистить совесть от грехов. Ответ устраивает?

— Не устраивает!!! Настя… Ну все же будет хорошо. Ну, покарают тебя штрафом, и все. Даже условное не дадут, обещаю.

— Мне хоть кто-то объяснит, к чему тут весь этот цирк вообще? — я окончательно теряю контроль над собой, и почти ору. На меня начинают оборачиваться случайные зрители. Шекспир отдыхает, что и говорить.

— Не кричи. — откуда из-за плеча доносится до дрожи знакомый голос. Я оборачиваюсь — Сережа.

Я не видела его два месяца. Сегодняшняя «игра в гляделки» в зале заседания не считается. Последний раз мы виделись в начале апреля, когда его увозила карета скорой помощи, а я осталась разбираться с милицией, вызванной этой самой скорой на огнестрельное ранение. Тогда меня трясло так, что теперешнее состояние вполне можно назвать образчиком спокойствия и смирения духа. Я не смогла выдать ничего более-менее членораздельного сотрудникам бравой милиции, и они, поняв всю бесполезность их присутствия, сами от балды заполнили протокол, да уехали восвояси. И я осталась одна. Потом приехал Вадим, напоил меня чем-то…. Что было потом, я не помню.

А потом мне пришла повестка в суд.

И вот мой муж воплоти стоит передо мной. И говорит: «не кричи». Я послушалась. Что еще мне оставалось делать?

— Вадим, можно мы поговорим? — голос просто каменно-спокойный. Вадик исчез, как будто не было. И мы с Сережей остались наедине.

— Настя…

— Что с рукой? — я снова замечаю повязку на левой руке.

— Бандитская пуля.

— Смешно, — я оценила юмор.

— Да в аварию попал, стекло треснуло, порезался.

— В аварию? Боже мой… — все попытки выразить сочувствие в нашей с Сережей ситуации покажутся не более уместными, чем его шутка про бандитскую пулю. И я это прекрасно понимаю. Но и промолчать не могу, — Серьезно?

— Да нет, пустяки. Дело житейское. До свадьбы заживет.

Что за праздник петросянов сегодня? Кто кого перехохмит? Шутки, однако, просто на редкость не смешные. Удивительно даже.

— Я вот что сказать хотел, Настя. Я… я прошу тебя, не нужно делать никаких признаний и никаких показаний давать не надо. Пожалуйста. Все будет хорошо, тебя, скорее всего, оправдают. Только давай без глупостей.

— Сережа! — я снова перестаю себя контролировать — Сережа, я стреляла в тебя. Я хотела тебя убить, и убила бы тогда, если бы не случайность. А ты мне сейчас про глупости говоришь… Как мне с этим жить-то теперь?

Он смотрит на меня. Он должен меня ненавидеть, я не знаю… презирать? Но ничего похожего и в помине нет в его взгляде. Мне, во всяком случае, не видно. Скорее уж теплом каким-то веет от него. Спокойствием. Умиротворенностью… И отвечает он мне тихо и проникновенно:

— Спокойно. Не убила же. Давай мы с тобой после, между собой разберемся. Без привлечения судебных органов. Как нам жить дальше, и вообще… Я прошу тебя, Настя, еще раз — хватит чудить. Довольно. Больше будет просто перебор.

Развернулся и ушел. Я так и не поняла, что он хотел этим сказать. Смысл просьбы донес вполне конкретно, но остальное… Между собой, значит, разберёмся. Ну, так и разобрались бы сами. Не я же в суд на него подавала, в самом деле? Наоборот, он со мной судится. А теперь что, на попятную? Ладно. Ладно…

10

Премьера второго сезона «Мира на ладони» прошла на ура. Меня стали узнавать на улицах, даже пару раз попросили автограф. Это было так мило, так трогательно, потому что оба раза это были дети. Детей ведь не обманешь, им если кто-то нравится, значит, заслуженно и всерьез.

Впереди маячил новый год. Каникулы, корпоратив и прочие телевизионные вечеринки. А там и новая экспедиция, которая сейчас в стадии переговоров. Вот утвердят бюджет, и узнаем, куда поедем снимать к весне. Ходят слухи, что это будет Лазурный берег Франции. Хорошо бы, что уж там… Но пока думать об этом было еще рано. Сначала праздник детства новый год!

В средине декабря в редакции началось странное оживление, с предпраздничной кутерьмой, как мне показалось, нисколько не связанное. Коллеги шептались в коридорах и курилке, и поглядывали на меня. Я сначала терялась в догадках, что это они так страстно стали обсуждать, а потом как-то позабыла об этом. На меня тяжким грузом навалилась зимняя сессия, которую из-за кучи долгов и хвостов я начала сдавать несколько раньше. Погруженная в свои учебные дела, я немного растерялась, когда шеф «Мира» вызвал меня в свой кабинет. Без предисловий и преамбул мне объявили, что нашу программу номинируют на премию «Проект года» как «лучшую программу о путешествиях на российском телевидении», а меня лично до кучи на «лучшую ведущую познавательных программ» Это было, бесспорно круто, но как мне казалось, малореально. Я ж не Николай, Дроздов, в самом деле, да и мы далеко на канал Дискавери, чтобы взять и такую премию отхватить, всего полгода существуя в природе.

Я поделилась с шефом своими размышлениями, но он довольно резко меня оборвал:

— Умная ты, как я посмотрю. Даже чересчур! Разумеется, никому наш Кислород в комплекте с твоим «Миром на ладони» даром не уперся. Это бизнес, не понимаешь что ли? Премия проплаченная, спонсоры подсуетились. И делается это не для тебя, Насти Ждановой, нашей звезды полей и огородов. Для дела делается. Рейтинги, рекламодатели, инвесторы. Канал в полной дыре. В дырище! Чудом не закрылись. Надо все шансы использовать. Поэтому одна из премий будет наша, там точно еще не известно какая, может, программе, а может тебе дадут статуэтку. Там еще денежная премия в комплекте, но на неё не рассчитывай, это я тебе сразу говорю. Хватит с вас лучшей программы или там лучшей ведущей. Все поняла?

Я с детства весьма понятливая. Сообразительная, я бы сказала. Поэтому даже говорить ничего не стала. Просто молча кивнула. Чего же непонятного? Все предельно ясно…

— Вот и все. Иди, потом поговорим.

Я с каменным лицом вышла прочь. Внутри меня забурлили нешуточные страсти. Эмоции хлестали практически через край. Вот оно как значит. Поняяяятно… Дело, значит, которым я жила последние месяцы, которым дышала, которое для меня стал буквально всем, для остальных — обычный инвестиционный проект? Все на продажу, да? Ни я как ведущая, ни наша программа для канала особой ценности не представляем. Да мы бы заслужили эту чертову премию своим потоми кровью, своей работой день и ночь, допустим в следующем году! Сенкевич, Дроздов, они что, покупали себе премии? Да в жизни не поверю! А эти барыги?… да как их еще назвать, барыги и есть, решили подстраховаться, и проплатить нам приз. Для рейтингов. Для собственного успокоения. И как дальше жить в этом продажном мире?

Очередная иллюзия разбилась в пыль. Чем больше я работаю на телике, тем меньше он мне нравится. Может потому, что на нем надо именно работать, а я буквально им живу?

С самого начала мне скучно было в рамках красиво причесанной и накрашенной говорящей головы. Детское ТВ помимо расшатанных нервов, дало мне отличную школу, по-настоящему уникальный опыт. После той работы, когда мы делали сюжеты из ничего, проходя по очереди все этапы от идеи до монтажа, просто тарабанить кем-то другим написанные фразы совсем не интересно. Еще в первой экспедиции я стала потихоньку включаться в работу. Рылась в справочниках, путеводителях, книгах, выискивая действительно интересные и не банальные места и факты, придумывала, как «повкуснее» подать их зрителю. И моя заслуга есть в том, что мы сделали действительно качественную, интересную программу, аналогов которой на российском телевидении нет. При этом, мы низкобюджетный кабельный телеканал, а не богатый федеральный. Это знаете ли, ощутимая разница!

«Мир на ладони» давно уже перестал быть просто работой. Это был мой настоящий мир, в котором я жила, которому посвящала иногда по 20 часов в сутки. Давно уже на второй план ушли все прочие мои интересы. Семья, учёба, личная жизнь — на все я давно задвинула. Я похудела, сама того не желая, потому что забыла, когда нормально питалась в последний раз: то кофе, то булочка, то стакан водички… И что я заслужила этим титаническим, нереальным просто трудом? Купленную премию!

11

Во мне что-то сломалось тогда. Перегорело, что ли. Так уже было когда-то на все том же Детском ТВ, кошмаре моего детства. Теперь у меня появился новый кошмар, уже моей юности — «Мир на ладони»… Ну ладно, не будем о грустном.

Так или иначе, я сделала для себя определенные выводы: никому мои усилия не нужны. Их никто не оценит. Нам просто купят премию. Не удивлюсь, если и рейтинги покупные. А что? Вполне логично это предположить. Это не мы такие классные, с нашей программой. Это спонсоры у нас крутые, денег не жалеют нам на премии. Вот как.

Так ради чего я тогда так горю на работе? А? Ради чего я толком не учусь, позабыла, как выглядят мои друзья. Родители уже не чают со мной пообщаться по-человечески, а не на бегу. Нелишне было бы завести парня. Да хоть на свидание какое-то сходить. Жить начать, а не работать. Все! Хватит! С нового года начинаю новую жизнь! Работаем по графику, выходные и отпуска теперь — святое. Наработалась. Достаточно. Мир на ладони. Он никуда не убежит.

Вручение премии было назначено на 28 декабря. Редкая по своей глупости идея — зачем это делать под новый год-то? Но организаторам виднее, мое мнение уж точно им не интересно. Меня неприятно задело, что получать премию, а что мы ее получим, сомнений ни у кого не было, видимо, кто-то растрепал про спонсорскую благотворительность, из всей съемочной группы поехала я одна. Ни наш главный режиссер Андрей, ни оператор Славик не удостоились чести быть приглашенными на вручении премии программе, которую делали непосредственно они. Получать заветные статуэтки будут директор канала, которого я видела раньше всего пару раз, лоснящийся Павлов; шеф-редактор «Мира на ладони», жесткий и истеричный на мой непредвзятый взгляд, Лосев; и продюсер Кислорода, а заодно и «Мира», рубаха-парень Витька Турский. Ну и я. А, еще спонсор с нами поедет, мой сосед Сергей. Странная компашка подобралась. Я никого, кроме Сергея, толком не знала. Нет, и с Лосевым, и с Турским была давно знакома, но общаться с ними мне как-то не доводилось. Разве что по общим вопросам. Они же начальство, а я кто? Обычная рабочая лошадка. У меня с руководством канала мало точек соприкосновения…Не то чтобы это меня смущало. Меня не так просто смутить. Мне кажется, при определенной доле куража, на спор, например, я могла бы и голой по Красной площади пройтись. Но какой-то момент неловкости во всем этом был. Дело в том, что я уверена — есть люди куда более достойные получать эту, пусть и нечестную, но все-таки премию. Чей вклад в общее дело намного значительнее моего. НО моего мнения, опять же, не спросили. И я, молча и покорно, отправилась получать проплаченную статуэтку.

Зал, в котором нам предстояло провести сегодняшний вечер, гудел и стрекотал. Столько народу, ничего себе! Я вручение подобных премий прежде только по телевизору лицезрела, лично присутствовать не доводилось. Бог даст, не последний раз. Хотя если так, как в этот раз премировать будут… Ну его! Спасибо, обойдемся. От нечего делать я принялась рассматривать разношерстную толпу зрителей, участников и номинантов. Полно знакомых лиц, их еще называют медийными. Да, посидеть пару часов в такой компании дорогого стоит. Телеведущие, какие-то актеры, музыканты. Всякие «Большие стирки», программы «Окна» и прочий позор российского телевидения. Им, вероятно, тоже премии вручат. Таким же путем, как и наша, добытые, не иначе. НЕ удивилась бы! Да так, оно, наверное, и есть…

Наконец, свет в зале погас. Нашего спонсора все не видно, его место свободное через кресло от меня. Я сижу между Лосевым и Турским, хоть не с Павловым, одна радость. С ним было бы совсем неловко. Тем более я тайком фотографирую на телефон всяких известных персонажей. Для бабушки с дедом и родителей. Они еще автографы взять кое у кого попросили, но это уже перебор. Я тут тоже, извините, не просто так пришла. Тоже медийная личность, а не кот чихнул! Интересно, а меня тоже кто-то фоткает на телефон исподтишка? Сомневаюсь. Хотя… хотелось бы, не скрою.

В зале играет музыка, и сверкает лазерное шоу. Эффектно. Чем-то цирк напоминает. Ну а чем не цирк-то, в самом деле? Тут я замечаю около себя какую-то возню и копошение. Это явился наш припоздавший спонсор Сергей, и просит Лосева пересесть, освободив ему кресло рядом со мной. Что ему интересно от меня надо? Речь толкать заставит, чтобы про спонсора сказать не забыла? НЕ боись, Серега! Меня уже давно проинструктировали, что упоминание светлого имени нашего генерального спонсора — главное и основное условие сего действа. И что забыть это сделать — равносильно тут же, немедленно потерять работу. Я уж подготовилась, слова выучила. Моя работа, хоть и приносит сплошные разочарования, но все-таки мне еще дорога.

— Привет, Настя! Волнуешься? — прямо на ухо шепчет мне спонсор.

— Привет! Нисколько.

— А я что-то нервничаю. Еще в пробку встрял, думал, не успею на твое награждение. Вся Москва стоит, представляешь?

Я не отвечаю. Мое награждение? Значит, мне дадут премию, да? Именно этого как раз я и хотела меньше всего. Отдуваться всем коллективом перед собственной совестью за оплаченный приз — это еще ничего. А вот личная награда — уже совсем другое дело. За такое ответственность ни на кого не переложишь. Печально…

— Слушай, — не унимается Сергей — как тебе идея отпраздновать премию? Нас наградят одними из первых, не обязательно ведь сидеть до конца. Сбежим и посидим где-нибудь. Давай?

Очень интересно! А потом мы что сделаем? Полежим? Что они там все, с ума посходили?! Сначала мне премию купили, ради дела, разумеется, а как же еще. А теперь меня под спонсора подкладывают. Тоже вероятно ради дела! Каково, а? Ну, просто слов нет. Я стараюсь не выдавать своего бешенства, но это дается мне с большим трудом. Я коброй прошипела:

— Видишь ли, Сергей, я совсем не вижу повода для праздника. Я эту премию не заслужила, ее проплатили!

— Тссс — это Турский зашикал на меня со страшными глазами. Видимо, слишком громко получилось. И правда, не для посторонних ушей эта информация.

— Так вот, — уже тише, почти в самое ухо Сергею я продолжаю свою гневную тираду, — я отмечать ничего не собираюсь! Хочешь — бери вон Лосева, Павлова и с ними отмечай. Но без меня!

Уффф! Как я зла! Ну как я зла!!! Не была бы подневольной, вскочила и убежала бы отсюда сию же минуту. Сергей смотрит на меня с нескрываемым изумлением, разбавленным с омерзением. Его понять как раз не трудно. В понимании таких людей, как он, этих «бизнэсмэнов» или как там правильно, такая реакция не лезет нив какие рамки. Ни в какие ворота просто не лезет. Любая другая баба от восторга закатила бы глаза, и тут же кинулась ему на шею, по пути стаскивая чулки и прочую амуницию. И правильно, наверное, сделала бы…

Я начинаю успокаиваться, и смотрю на сцену. Там все какое-то шоу показывают. Турский снова пытается делать мне страшные глаза, но я демонстративно его не замечаю. Наконец, он прекращает пялиться в мою сторону, и переключает свое внимание на собственный телефон. Но меня не покидает ощущение, будто на меня кто-то смотрит. В упор. Я поворачиваюсь к Сергею. Так и есть. Вот кто прожигает меня взглядом. Что, никак не оправится от потрясения? Какой кошмар!!! Такое не просто пережить.

— Настя, — снова приближается ко мне спонсор — Настя, извини, я не хотел тебя обидеть.

— Хорошо. Извиняю! Забудь об этом.

Больше он ничего мне не сказал. Конечно, я окончательно потеряла свое лицо в глазах Сергея. С этим не поспоришь. Ну и черт с ним. Мне как-то все равно, что он там обо мне думает. Я-то о нем не думаю вообще! Пусть считает меня идиоткой, тупой курицей, да кем угодно! Мне глубоко по барабану! Я получу свою незаслуженную премию, потому что это часть моей работы. Но делать вид, что это все приносит мне неимоверное счастье, я не буду. Так же, как и делать вид, что мне безумно нравится Сергей…

Вот черт!!! Ведь он мне действительно нравится! С нашей с ним последней встречи, когда я однозначно решила, что меня тянет исключительно к плохим парням, а вот к хорошим — совсем наоборот, я все чаще ловила себя на мыслях о Сергее. Искала взглядом, как бы случайно, его в коридорах редакции. А его все не было. Я как-то даже об этом сожалела. Мне хотелось бы снова покататься с ним вдвоем в машине по вечернему пустому городу. Пообщаться по-человечески, а не как обычно: в стрессе, на нервах, на бегу… Просто показалось тогда, в нашу последнюю встречу, что я ему нравлюсь, вот и напридумывала всего себе. Разного. Нафантазировала. Дурочка я, вот кто…

Ну, нафиг я ему нужна? В самом деле, зачем? Я — часть инвестиционного проекта, за меня, как за эту саму часть, заплатили деньги. Теперь я могу быть в полном распоряжении спонсора. Потому что интересна нашему спонсору я исключительно как Анастасия Жданова, медийная вся из себя личность, ведущая рейтинговой программы, лауреат премии, все дела… Моя личность вне медийной ее сущности, то есть девочка Настя девятнадцати лет, которая любит, море, солнце, тяжелый рок и ночные прогулки, тут совершенно никого не волнует. Потому что это бизнес, черт его дери… А вот фигушки вам! Я вам не бизнес проект. Отвалите…

А вообще обидно. Хотя… Сама придумала, сама обиделась. Это так типично для меня. Ладно. Пойду получать оплаченную статуэтку, стиснув зубы и волю в кулак. А о Сергее постараюсь не думать. Я окончательно пропала в его глазах, так и он в моих отнюдь не вырос. Все. Финита ля комедия…

12

По возвращении с новогодних каникул, нас ждали нововведения. На первой в новом году планерке нам объявили, что «Мир на ладони» меняет концепцию и формат. С этого года мы будем выпускаться не каждый телесезон, а дважды в год: к летним отпускам, и к новогодним праздникам. В принципе, вполне логично, и видимо, экономически более целесообразно. Так же изменилось финансирование: теперь на наш проект денег выделялось едва ли не в полтора раза больше, чем изначально. Причем бюджет утвердили только на первый сезон. Иначе говоря, «Мир» стал намного, намного дороже. Нас ознакомили с планом экспедиций, теперь мы будем ездить несколько раз, то есть снимать частями, а не сезон целиком. А потом уже отснятый материал распределять по выпускам. Тоже вполне логично.

Ближайшая экспедиция намечалась на февраль. Мы летели с Израиль, Иорданию и Египетский Синайский полуостров. Все, в общем, рядом, и там сейчас тепло. Далее, уже в марте, буквально за пять дней планировалось снимать Арабские Эмираты, а потом, в апреле уже — Лазурный Берег и княжество Монако. Больше до самого октября командировок не предполагалось. Всю весну и лето нам предстояло работать над «Миром на ладони», в Москве, в нашей уютной студии. Спокойно, а не «галопом по европам», как мы привыкли. Вне всякого сомнения, проект выходил на качественно новый уровень.

Я тоже выходила на новый уровень. Когда всем вручили новые контракты, я бегло прочитала свой, и у меня возникли кое-какие вопросы. После того, как я их озвучила, по рядам понесся неодобрительный гул. «Зазвездила!», услышала я откуда-то с галерки. Что ж, если обсуждение условий своей работы — это признак звездной болезни, пускай! Я для себя твердо решила, что гореть на работе я больше не буду. Хватит с меня горения! Бизнес есть бизнес. Это всего лишь работа. Настоящая жизнь должна быть где-то еще… Например, за пределами редакции канала «Кислород».

Однако перспектива в феврале отправиться на юга меня очень порадовала. НЕ смотря на то, что это, конечно, будет не отпуск, а съемки, я планировала покупаться и позагорать. Отдохнуть, не душой, так телом. Или хотя бы душой. Меня вымотал ушедший год. Все меня достало: мой трудовой подвиг, простой в личной жизни. Премия еще эта подкосила. Да вообще все!

Но я хозяйка своему слову: я решила в этом году начать новую жизнь, и я ее начну. Теперь все будет иначе, все будет по-другому. Знала бы тогда, чем в итоге для меня это все обернется…

13

Начав тот год со смены жизненных ориентиров, я закончила его… сменой фамилии. В начале января поставила перед собой цель изменить свою жизнь к лучшему, а уже в декабре вышла замуж. Конечно, не такие глобальные перемены я себе нафантазировало. Все получилось как будто само собой…

С января жизнь как-то стала налаживаться. Я работала в соответствии с графиком и режимом., даже, не побоюсь это произнести, в соответствии с трудовым законодательством! И мне это нравилось. Руководство поупиралось для приличия, но необходимые коррективы в мой контракт все-таки внесло. Теперь у меня был вполне определенный график работы, прописанные выходные дни. Все переработки оплачивались дополнительно. Популярности в коллективе такие новшества, мне, разумеется, не добавили. На телевидении так не принято. Принято работать на износ, до изнеможения, как ломовая лошадь. Засиживаться допоздна, а иногда до самого утра, забыв про личную и семейную жизнь, и получая за это три копейки. Безусловно, жалуясь на жизнь, и несправедливую судьбу, но ничего не предпринимая для того, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию. НЕ говоря уже о том, чтобы в корне ее изменить. Я не хочу сказать, что мне удалось сломать систему. Но для себя я определенные бонусы выбила. В этом мире каждый сам за себя. Вот так…

Мы отсняли Синайский полуостров с Израилем и Иорданией.

Я оторвалась на съемках в полной мере. Это был просто праздник какой-то! Никогда еще за всю мою жизнь мне не доводилось выбираться из зимы в лето. И это оказалось прекрасно!

Временами я так окуналась в это свое нежданно-негаданно навалившееся счастье, что забывала о том, что все-таки нахожусь на работе. Но поработали мы на славу, очень плодотворно. Я всегда стараюсь смотреть на свою работу, на весь «Мир на ладони» объективно, но без ложной скромности могу сказать, что именно этот, «Синайский» цикл «Мира» оказался самым лучшим из всех, снятых как до, так и после.

Безусловно, больше всего меня поразила Петра. Одно из новых семи чудес света, древний город, вырубленный прямо в скале, огромный и неприступный, поражал своими размерами, своей какой-то нереальной, неземной и дикой красотой. Для туристов открыта лишь малая часть Петры, но нас, как представителей телевидения запустили дальше, в глубь города, где нет ни души, лишь безмолвные скалы да высеченные прямо в них дома и древние языческие храмы.

Где-то далеко, в заснеженной Москве, бушевал серый и мрачный февраль, короткие дни сменялись длинными безрадостными ночами. А здесь — здесь был настоящий праздник. Тот, который всегда с тобой. Море, голубое, как на глянцевых открытках, палящее яркое солнце. И кажется, нет места счастливее…

Однако праздник пришлось оставить на месте, а самой вернуться в февральские московские будни. Не стану скрывать, что где-то в глубине души зародилось желание бросить к чертям собачьим эту Москву, эту, гори она синим пламенем, телевизионную карьеру, и остаться здесь. Да хоть аниматором в отеле. Да все равно! Однако, задушив на корню все эти революционные мысли, и скрепя сердце, я во главе всей съемочной группы потащилась домой. Тем более в начале марта мне снова грозил маленький кусочек праздника, в виде экспедиции в Арабские Эмираты.

НЕ смотря на то, что со стахановскими подвигами на ниве телевидения было покончено, и жить стало несколько проще, нашлось время на учебу и даже на друзей, в личной жизни до сих пор было глухо, как в танке. Может, я просто привыкла быть одна? Поначалу мое одиночество напрягало и расстраивало, а потом я смирилась. Успокоилась. Приняла как должное. И все…

Меня это как-то даже пугало. Мне всего ничего лет, в моем возрасте девушки должны, мне так кажется, вести несколько другой образ жизни. С парнями встречаться, на свидания ходить. Влюбляться… А у меня все ни как у людей! Стоит влюбиться в кого-то, так он обязательно окажется каким-то проходимцем… Нет уж, одной как-то спокойнее. Или я просто трус.

Работы было все так же много. Даже перестав занимать все мое жизненное время и пространство, это чертово телевидение не сдавало свои главенствующие позиции в моей жизни. Впрочем, были в этом и определенные плюсы. Например, работа здорово отвлекала от несовершенства моей личной жизни. Или, скорее, ее полного отсутствия.

В начале марта мы сняли Эмираты. Всего за четыре съемочных дня наша группа объездила все более-менее интересные места, которых в этой удивительно, ни на что не похожей стране оказалось немало.

На меня Эмираты произвели двойственное впечатление.

С одной стороны, там очень чисто, даже стерильно, и, конечно, безумно красиво. Особенно поражает воображение тот факт, что каких-то тридцать лет назад здесь не было ровным счетом ничего, кроме пустыни да Персидского залива. Но однажды нашли нефть… и все изменилось до неузнаваемости. Теперь здесь красиво, роскошно, нарядно, а в воздухе буквально витает аромат денег.

Но была и еще одна, обратная сторона — меня не покидало ощущение искусственности. Словно весь этот роскошный и дорогой антураж ни что иное, чем декорация к фильму о красивой жизни. Только центральные персонажи здесь не знойные голливудские красавицы и мачо, а шейхи в арафатках и закутанные до бровей в дорогие шелка мусульманки, увешанные золотом. Ну, может еще богатые туристы. Себя я не могла отнести ни к одной из этих категорий, поэтому с трудом находила себе место во всей этой мраморно-позолоченной, искусственной красоте.

К тому же, мы столько работали, что я устала в этой поездке, наверное, как нигде и никогда. Может, еще и от усталости впечатления от Арабских Эмиратов получились смазанными и не самыми радужными. В любом случае, я была очень рада закончить, наконец, эту экспедицию, и отправится домой.

Мы как раз успевали на женский день восьмое марта. К этому великому празднику наш спонсор приурочил банкет, посвященный, впрочем, совсем другому событию. Компания, которая с самого начала спонсировала Кислород, которая давала деньги на самые разные проекты, совершенно не рентабельные, как оказалось в дальнейшем, поставила перед собой задачу превратиться в медиа-холдинг. Во имя этой великой цели они выкупили Кислород у наших предыдущих владельцев, которые и не чаяли уже от него избавиться. Не смотря на успешность «Мира на ладони», телеканал был и оставался убыточным. Чем грозили нам, рядовым сотрудникам, эти перемены, мы пока могли только предполагать. Мне, наверное, нечего было бояться увольнения или сокращения, ведь наша программа, по сути, держит весь канал на каком-то относительно плаву. Но ходили упорные слухи о том, что Кислород изменится, и перемены эти коснутся всего! Абсолютно. Ну и ладно. Поживем, увидим.

Мы попали корабля на бал. Наш бывший спонсор, и нынешний владелец не просто закатил для нас банкет. Это было настоящее выездное мероприятие в загородном отеле, аж на три дня, с пятницы до воскресенья. Празднований подобного масштаба Кислород еще не видывал. Я удивлялась только, чему они так радуются-то? Что такие праздники закатывают? Прикупили разбитое корыто по сути, в которое денег вваливать и вваливать, и то не факт, что поплывет… Впрочем, я свое мнение держала при себе. Потому что цель мероприятия была очевидна — показать рядовым сотрудникам, что теперь, с новым владельцем, их жизнь тоже изменится к лучшему. Да-да… Хотелось бы верить.

Но в Звенигород, я, тем не менее, поехала. Отработав пятницу в офисе, как полагается, до 5 вечера, мы тронулись в путь на электричке. Спонсоры предоставили автобус, но всего один, и на нем еще в полдень уехало все руководство канала. Нам предстояло добираться своим ходом. Это называется субординация? Или социальная лестница? Я часто путаю эти понятия.

Та пятница была нашим первым рабочим днем после возвращения из Эмиратов, поэтому я, как и вся моя съемочная группа, еще не очень хорошо въезжала в обстановку. Сказывалась разница во времени и общая акклиматизация организма. Зато мы были загорелыми и свеженькими, не то, что наши коллеги, измученные московской зимой и авитаминозами. Еще утром, перед своим отъездом к месту народных гуляний, наш новый продюсер Антон, руководивший «Миром на ладони» с начала этого года, дал строгий наказ не балбесничать до вечера, и не строить грандиозных планов на выходные. Потому что в понедельник уже в 9 утра начиналась ударная работа по пост-продакшн нового сезона «Мира», и отмазки в виде похмельного синдрома и головных болей не принимались. Мне очень нравился Антон. НЕ как мужчина, конечно, как продюсер. Он жуткий зануда и бюрократ. Штрафовал за опоздания. НЕ поощрял переработок. Любил повторять, что рабочее время дано для работы, а не для всякой фигни, и раз задерживаешься допоздна — значит, сачковал в рабочее время. Как я с ним была солидарна! Однако, популярности методы Антона в редакции Кислорода не приобрели. Все так и продолжали подтягиваться в офис к одиннадцати, курить и сплетничать до ужина, и только к вечеру втягиваться в трудовой процесс. По правде, я одна разделяла склонность Антона к дисциплине. Мне нравилось уходить ровно в восемнадцать ноль-ноль, и регулярно отдыхать по выходным. Видимо, не тот путь я избрала для себя. Не стоило мне работать на ТВ…

Поболтавшись нашим бодрым коллективом в электричке чуть больше часа, и еще немного в автобусе, мы прибыли, наконец, в пункт назначения. Здесь уже стоял дым коромыслом. Руководство наше и еще куча каких-то нам, рядовым сотрудникам, незнакомых, но видимо, имеющим непосредственно отношение теперь к нашему телеканалу, людей, вовсю отмечали женский день, и прочие события. Все обильно выпивали за счет щедрого спонсора, и прекрасно проводили время. Нам не терпелось к ним присоединиться. Едва я уселась за столик, откуда-то из нетрезвой толпы коллег вынырнула знакомая фигура.

— Здравствуй, Настя.

Сергей! Аппетит немедленно пропал. Мы не виделись с Сергеем с того самого памятного 28 декабря, когда мне вручили премию, и я взбесилась на его предложение ее отпраздновать. Могу сказать, что с радостью не видела бы его еще столько же, если не больше — никакого удовольствия от общения с этим типом я больше не получу, наверное, никогда. Стало стыдно от одной мысли, что когда-то давно, еще в прошлом году, почти что в прошлой жизни, он мне вроде бы даже нравился. Или я ему нравилась. В общем… Черт! Щеки начали гореть от смущения. Вот не дура я, а? Сама себе напридумывала чего-то, а теперь…

Теперь руки у меня дрожат, я вся в смятении, и даже не знаю, что сказать. Еще в памяти всплыл его взгляд тогда, в зале вручения этой приснопамятной премии. Таким взглядом он одарил меня, когда я отказалась с ним продолжить вечер. Смесь презрения с удивлением. Наверняка он тоже помнит наш этот последний разговор. Мдааа… Дорого бы я заплатила, чтобы оказаться сейчас где-то подальше. Надо было все же остаться аниматором в Египте, а не цепляться за призрачные телевизионные надежды!

— Как дела? Как добрались? — тем временем допытывается мой собеседник.

— Отлично, спасибо.

Разговор не клеится. Свалил бы он уже куда-нибудь, что ли. Но Сереже, кажется, очень приятно в моей компании. Он все расспрашивает меня и расспрашивает: о съемках, об Эмиратах, о самолете, обо всем подряд. Я стараюсь отвечать вежливо, но получается все как-то односложно. Ну не могу я расслабиться в его обществе. Напрягаюсь. Рука сама собой потянулась за сигаретами. Я стала безбожно много курить в последнее время.

— Настя, ты куришь? — укоризненно спрашивает Сергей.

Ох, Боже мой! Вот чего мне сейчас точно не хватало, так это пропаганды здорового образа жизни и лекций о вреде курения. Я довольно резко ответила:

— Представь себе! А еще выпить люблю. У меня вообще масса недостатков.

И снова этот взгляд, полный удивления и презрения. Я не перестаю разочаровывать Сережу. Снова и снова я делаю это опять. Впрочем, в этот раз это была намеренная провокация. Я надеялась, что он, наконец, оставит меня в покое, и я смогу хотя бы поесть в спокойной обстановке. О том, чтобы весело провести время, речи уже не шло. С появлением Сергея настроение откровенно упало до нуля. Ну что за удивительный человек, этот Сергей. Сколько я с ним знакома, ни разу не обходится без косяка. Какой-то человек-косяк, а не Сережа.

— Мне кажется, ты немного преувеличиваешь, — наконец, после длинной паузы, выдал Сергей. И улыбнулся. Абсолютно обезоруживающая улыбка, изменившая его до неузнаваемости. Еще секунду назад на меня свысока смотрел суровый дядька, а теперь улыбался приятный и привлекательный мужчина. Я как-то автоматически улыбнулась в ответ. А он продолжал:

— Что за поразительная тяга к саморазрушению?

— Я просто работаю на телевидении! Здесь так принято, — ответила я, и внезапно рассмеялась.

Сергей рассмеялся вдогонку. Напряжение неожиданно спало. Мне стало как-то легко и спокойно. Комфортно. Уютно даже…

— Может, стоит поменять работу? До добра такая «деятельность» не доведет.

— Ну что ты, как можно! — с наигранным изумлением отвечаю я. — Я же звезда практически, надежда российского телевидения. Лауреат, между прочим, премии престижной, да…

При упоминании о премии мой собеседник снова помрачнел. И следа не осталось от того веселого парня, с которым я только что мило и весело болтала. Снова на меня смотрел суровый и серьезный лысый дядька. Чем-то его взгляд напомнил мне мою давнюю учительницу Анну Иванну. Как будто голая стоишь при всем честно народе… Неприятные ассоциации, что и говорить.

— Настя…

Что-то мне это все не нравится. Эти официальные обращения, эти паузы. Зря я про премию эту заговорила. Дернул же черт!

— Настя, я хотел извиниться. Ты обиделась тогда на меня, на вручении этой чертовой премии…

Как точно подмечено. Чертова премия! Как поразительно точно у нас с Сергеем совпадают мысли!

— Я совсем не хотел тебя обидеть, ничего такого не имел в виду… А ты так разозлилась, думал, убьешь меня тогда…

Вот оно как. Так задела, оказывается парня. Уж сколько времени прошло, а он все позабыть не может. Это не работа меня до добра не доведет, а я сама, и мой идиотский характер.

— Ничего, Сереж. Это ты меня извини. Я погорячилась тогда, сорвалась. Нервы, знаешь ли…

— Понимаю.

— Это вряд ли, — меня словно прорвало. — Просто мне так обидно стало тогда! За все. И за проплаченную премию, и за то, что никого из съемочной группы не позвали, за все отдуваться мне одной пришлось. Нечестно это все. Несправедливо так.

— Угу — угрюмо согласился Сережа — несправедливо. Думаешь, не понимаю? Мне и самому это противно, что ты думаешь? А куда деваться-то? Я с таких мероприятий предпочитаю сваливать при первом удобном случае. И тебя тогда хотел с собой прихватить. А ты обиделась…

Мне стало так стыдно! Я такого о нем надумала, а он такой славный, на самом деле, парень. Наорала на него ни за что…

— Извинииии, — проблеяла я, отводя взгляд.

— Да ладно, что уж там! Дело прошлое. Но имей в виду, мое приглашение остается в силе.

— Какое приглашение? — удивилась я. Меня куда-то пригласили, а мне не сказали, да?

Сергей рассмеялся, снова на глазах преображаясь.

— Настя, ну и ну! Вот память девичья. Я тебя с прошлого года в ресторан зову, а ты не помнишь?

Снова, в который раз за вечер, мне пришлось заливать краской до самой макушки. Ну как можно быть такой дурочкой? КАК?!

14

Судебное заседание перенесли на неделю. Всем спасибо, все свободны. Всем приятных выходных.

Меня эта история порядком утомила. Ну, сколько можно-то уже? То выходные, то праздники. Топчемся по кругу, и все никак ни к чему не придем. То ли я виновата, то ли не виновата. То ли вред, то ли не вред. То ли вообще польза. Надоело!

Сергей подозрительно быстро скрылся из зала заседания, а когда я вышла на улицу, его машины уже и след простыл. Уехал, наверное. Дела, дела… А я-то что волнуюсь? Поеду-ка и я домой.

Загвоздка состояла в том, что дома-то у меня теперь и не было. Домой теперь означало «к родителям». От родительского дома я за четыре почти года жизни с Серёжей успела отвыкнуть. К тому же мои родители здорово переживали всю эту катавасию с судом, как и с событиями, ему предшествующими. Обстановка была напряженная, нервная. Все разговоры только об одном. У них в голове не укладывалось, как я, хорошая девочка, радость семьи, гордость родителей, едва не отправила к праотцам их любимого зятя. При том, что родственникам с обеих сторон была выдана облегченная версия, та самая, с непредумышленным вредом. Ну, стрельнула зажигалка, с кем не бывает, правда?

Сережиным родителям было проще. Отец жил в Минске, и не приезжал в Москву никогда, даже на нашей свадьбе не присутствовал. А мать еще в девяносто-лохматом году укатила из Белоруссии в Израиль, сказались еврейские корни. Это называлось «воссоединение семьи». Моя свекровь после недолгих раздумий решила оставить мужа и сыновей, и воссоединиться с двоюродными родственниками, которых видела прежде только на фото. Сергей тогда уже жил в Москве, а его брат Вовка служил в Белорусской армии. Спустя пару лет Вовка перебрался к матери, и счастливо живет в городке Ришон-Ле-Цион уже много- много лет.

Мои же мама с папой были рядом. У них эта драма разворачивалась буквально на глазах. О перипетиях последнего года нашей семейной жизни они не знали, но догадывались. Потому что не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять — в семье их дочки твориться форменный беспредел. Причем поддают жару явно с обеих сторон. Но даже в самых страшных догадках они не могли предположить, чем закончится этот со всех сторон такой удачный брак. Судом и уголовщиной!

Однако, кроме как к родителям, идти мне оказалось некуда. Все жилье принадлежало Сереже. Одна его квартира, в соседнем Братеево, давно сдавалась в аренду. Это было очень выгодно экономически, арендная плата как раз покрывала плату по кредиту за вторую квартиру, на Шаболовке. Которую я ненавидела всеми фибрами души. С которой и начался этот конец. Который, в свою очередь, продолжился теперь в суде…

Хорошо хоть машина принадлежала мне. Подарочек от Сережи, но оформлена она была на меня. Последняя радость. Остатки былой роскоши. Сев за руль, ехать домой я раздумала. Поеду, куда глаза глядят. Глаза поразительным образом глядели в сторону Шаболовки. По удивительно пустой пятничной Москве до своего теперь уже бывшего дома я добралась за двадцать минут. Дом образцового содержания. Огороженный двор, охрана, шлагбаум на въезде. Интересно, меня пустят во двор? Хотя, что я там буду делать? Я оставила машину на противоположной стороне улицы, и решила пройтись вдоль забора. Сережин джип я заметила сразу. Тойота Рав 4. Этот парень никогда не изменяет своим пристрастиям. Попробовал было пересесть на, Лексус, не тут-то было. RX300 у нас не прижился, стал барахлить, и пришлось срочно его продавать. И снова мой муж пересел на «Равик», и снова жизнь наладилась. Сережка любит машины, и они отвечают ему взаимностью. За четыре года совместной жизни у нас побывало в общей сложности шесть машин: четыре Сережины, и две мои. Все Тойоты, как на подбор. Даже Лексус не выделился из общей массы…

Сережин Серебристый Рав 4, слегка побитый после недавней аварии, был припаркован на своем обычном месте. Значит, он дома. Здорово. На моем же месте теперь стоит Ауди ТТ. Странно, раньше такой в нашем дворе не водилось. Чья это, а? Тем удивительнее этот факт, что все машиноместа пронумерованы и закреплены за квартирами. Сережино место имеет номер 8, мое — 9. Оба принадлежали всегда нам, с самого переезда сюда два с половиной года назад. А теперь…

Меня осенила внезапная догадка. У Сергея появилась женщина! Это ее Ауди ночует теперь на моем месте номер 9. А она ночует теперь рядом с ним. В моей кровати. С моим мужем. В носу защипало, из глаз хлынули слезы. Скорее прочь от этого проклятого двора, от этого проклятого дома! Как можно дальше. И быстрее.

Я почти бегом понеслась к своей машине, не разбирая дороги. Кое-как отперев замок и закрывшись от посторонних глаз тонированным стеклом, я дала волю слезам. Я и представить не могла, что это будет так больно. Только теперь, кажется, до меня дошло, что я окончательно и бесповоротно потеряла мужа. Сергея в моей жизни больше нет… И виновата в этом только и исключительно я. Моя заслуга. Гордись, детка. Гордись!

Я не знаю, сколько я проревела, запершись в машине. Время словно остановилось. Из оцепенения меня вывела вибрация телефона. Надо же, отключила звук в суде, а включить забыла. И давно он у меня вибрирует, интересно, пока я тут истерикой развлекаюсь?

— Алло, Настя? — до боли знакомый голос ответил на том конце провода. Сергей. Что ж за наваждение такое. У него на меня локаторы встроенные, не иначе!

— Что! — резко и грубо отвечаю я. Сама свой голос не узнаю. От слез звучит как из железного ведра.

— Ты где сейчас?

— Тебе-то какое дело! — ору я нечеловеческим голосом.

— Ответь, пожалуйста, где ты. И что у тебя с голосом? Ты плачешь?

— Вот еще! Еду я, за рулем, понятно?

— Где? — никак не унимается муж.

— Да что ты привязался? По Каширке еду, в крайнем левом ряду. Скорость под 120. Ты овдоветь хочешь раньше времени, чтобы с разводом не морочиться?

— Фуу, успокоила! — выдохнул в трубку Сережа — я уж испугался за тебя!

Он идиот, или прикидывается?

— Твоя машина стоит уже час около дома. А ты трубку не берешь. Я начал нервничать.

Скажите, пожалуйста, нервный какой!

— Все уезжаю, успокойся. Не стоит тратить нервные клетки, они не восстанавливаются.

— Милая, ты плакала? И что ты тут делаешь? — а голос вкрадчивый, нежный. Добрый, хороший муж. Все как всегда. Он хороший, я — дерьмо!

— Так, мимо проезжала.

— Понятно. Не уезжай, я спущусь сейчас. Ладно?

— Прохладно! — рявкаю я, и завожу машину.

Валяйся дальше со своей телкой на Ауди, я в этом фарсе больше не участвую! Словно ведьма на помеле, я помчалась знакомыми дворами и переулками в сторону Тульской, вылетела на Варшавку, и за считаные минуты оказалась на Каширском шоссе. Уже на подъезде к дому телефон пропиликал сообщением. Припарковавшись, я прочитала его, заметив краем глаза шесть не отвеченных вызовов. Ого, я популярна!

«Настенька, зачем ты так? Я же попросил не уезжать».

Руки зачесались позвонить ему или ответить. Но я себя сдержала. Хватит с меня на сегодня эмоций. Перебор.

И все же к ночи я не выдержала. Сила воли ни к черту, нервы — тем более.

«Чья Ауди стоит теперь на моем месте?», без лишних предисловий написала я смс.

Ответ не заставил себя долго жать: «Добрый вечер. Не спится?».

Господи, да если бы суд присяжных знал Сережу так, как знаю его я, меня бы оправдали еще на первом заседании!!! Да что там, сняли бы все обвинения, а его посадили бы лет на двадцать! Потому что на самом деле он — чудовище!

15

Остаток вечера я провела, мило общаясь с Сережей. Он оказался очень приятным, у нас было много общих тем. Я, наконец, успокоилась, расслабилась. Напряженность, одолевавшая меня в его обществе с самого начала нашего знакомства, волшебным образом испарилась. Ей на смену пришла настоящая симпатия. Я не флиртовала с ним, он не пытался заигрывать, мы просто приятно общались. Удивительно, на самом деле. Но здорово.

Коллеги, знакомые и не знакомые, веселились вокруг нас на полную катушку. Выпитого алкоголя хватило бы, наверное, на армию. Ближе к полуночи поступило предложение продолжить вечеринку в бассейне. Мне эта идея не пришлась по душе. Во-первых, я устала, и хотела спать, во-вторых, перспектива любоваться нетрезвой толпой в бикини и плавках меня совсем не прельщала. К тому же, купальник захватить я и не сообразила. С некоторым трудом отвязавшись от назойливых приглашений «искупаться», я отправилась на поиски своего номера. Сергей куда-то запропастился, пока я отбивалась от ребят. Ну и пусть. А мне уже баиньки пора, глаза буквально слипаются.

На выходе из банкетного зала меня окликнули:

— Настя!

Это был Сергей.

— Куда ты, Настя? В бассейн?

— Нет уж, поздновато для купания. Мне спать пора.

Сергей, казалось, обрадовался.

— Я провожу.

Мы шли вдвоем по полутемным длинным коридорам отеля, и пушистое ковровое покрытие заглушало наши шаги. Музыка из банкетного зала осталась где-то за спиной, а вскоре совсем стихла. Стало как-то уютно, тепло, по-домашнему. Вот мы и пришли.

— Спокойной ночи, — в полголоса сказала мой спутник, и улыбнулся мне.

— Спокойной ночи, — ответила я и добавила, — спасибо за эскорт.

Сергей помолчал, я тоже не знала, что бы еще сказать…

— До завтра, — наконец, собрался с мыслями Сережа. Мне показалось, он хотел сказать что-то другое, но я сочла нужным скрыться за дверью, пробормотав что-то типа «пока»… Хотя звучало это как «бубубу»… Ну и ладно!

Как же, в самом деле, хочется спать! Кое-как умывшись, я растянулась на удивительно мягкой отельной кровати. Белая простынь приятно захрустела под спиной. Мне здесь положительно нравится! Уже проваливаясь в сон, я вспомнила бабушкино гадание.

Я была еще совсем маленькой, наверное, и в школу не ходила, когда мы с бабулей поехали отдыхать в санаторий. Я по сути своей страшная домоседка, привязанная к дому, к семье, чего по моей работе, конечно же, не скажешь. И обычно с большим трудом засыпаю в незнакомой обстановке. Конечно, сейчас-то, со своей кочевой телевизионной жизнью, привыкла уже к новым местам, к отелям, гостиницам, и казенным кроватям, повидавшим на своем веку всякого. А вот в детстве с этим были определенные проблемы. Я крутилась, вертелась, волновалась, и никак не желала засыпать в незнакомой обстановке. И бабушка, чтобы меня, наконец, угомонить, рассказала мне о старинном гадании, заключавшемся в следующем — перед тем, как уснуть там, где еще ни разу не ночевала, нужно произнести заклинание: «сплю на новом месте — приснись жених невесте!»

Не знаю, правда ли есть такое гадание, или бабушка проявила тогда креатив, но эта история крепко врезалась в мою детскую память. Уж сколько лет прошло, и я давно уже взрослая девица, а все по привычке перед сном на каждом новом месте повторяю про себя эту фразу, про жениха с невестой. Стоит признаться, что ни разу еще гадание не сбылось, и снилась мне после заклинания, по большей части редкая ерунда. А в этот раз… В этот раз мне приснился Сергей. В общем, ничего удивительного в этом не было — он чуть ли не единственный человек, с кем я общалась весь вечер. Но вот само содержание сна…

Мне снился огромный и очень красивый корабль. И словно плывем мы на этом прекрасном деревянном судне под парусами с ним вдвоем. И ни единого человека рядом, только я и он. А вокруг дивной красоты море, ярко-бирюзовое, лазурно-синее небо, и белоснежные, словно пена, облака. Очень красивый сон. И удивительно приятный.

Но мне не суждено было досмотреть его до конца. На самом интересном месте прямо по глазам резанул убийственно яркий свет. А секунду спустя меня разбудил лошадиный топот и не менее лошадиное ржание моих соседок по номеру: Милы из отдела рекламы и ассистентки режиссера моей программы Алисы. Нетрезвые девицы вернулись, наконец, со своей пенной вечеринки, и подняли жуткий шум.

— Ой, Насть, а ты спишь что ли? — смутилась Мила.

— Нет уже. Проснулась, — хрипло рявкнула я, прикрываясь подушкой в надежде защитить глаза от яркого света.

Алиска оказалась то ли потрезвее, то ли посообразительнее, и догадалась выключить люстру, оставив лишь приглушенный свет из прихожей.

— Ну, прости, — пробубнила Милка, и почему-то захихикала.

— Что ржем? — сердито поинтересовалась я из-под подушки.

— Да я подумала, ты со спонсором ушла, — продолжала глумиться Мила, — а ты тут одна?

— Мил, ложись спать, — не выдержала Алиса, — Настя, ну ее! Реклама вообще пить не умеет. Ваньку на руках выносили, чуть не утонул, бедняга.

Ванька, он же Иван Поповских — начальник отдела рекламы, точнее И.О. Прежнего начальника уволили за пьянство на рабочем месте. Но это, видимо, оказалось заразительным…

— А ты чего в бассейн-то не пошла? — поинтересовалась из ванной Мила.

«Чтобы рож ваших пьяных не видеть!», чуть было не ответила я. Но в последний момент передумала. Зачем коллег расстраивать?

— Купальник забыла.

— Что ж ты мне не сказала? — расстроилась Алиса, — я из Эмиратов привезла десяток, на распродаже урвала. За сущие копейки. Подделка под Викторию Сикрет, очень хорошая. У нас размер с тобой одинаковый, я бы тебе подарила один безвозмездно.

Алиска добрая душа, вечная наша палочка-выручалочка.

— Спасибо, друг. Да что уж теперь?

— Нет, ты возьми все равно! — Алиса вошла в раж благотворительности, и кинулась к шкафу потрошить свою сумку. И полминуты не прошло, как на моей кровати оказался целый ворох ярких цветных тряпок. Видимо, не судьба мне сегодня поспать! Теперь будем купальники мерить.

— Какой тебе нравится? Выбирай, — не унималась Алиска.

Я уже поняла, что просто так я не отделаюсь.

— Желтенький, — подавив вздох, я сделала выбор.

— Ну и отлично. Он твой!

Сердечно поблагодарив коллегу, я снова попыталась заснуть. Девчонки на удивление быстро улеглись, и я не заметила, как провалилась в сон.

Следующее пробуждение было приятнее предыдущего. Мои соседки мирно спали, и это было не удивительно, потому что часы показывали самое начало девятого. Но я почувствовала себя выспавшейся, захотелось встать. Взгляд упал на желтый купальник на стуле… Тут ведь есть бассейн? Отличная идея! Пойду поплаваю. Алискин купальник оказался мне тесноват в груди, но это было, в общем, не важно. Кто меня увидит в восемь утра, после корпоративной попойки? Вот именно, никто. Поэтому, решив не смущаться откровенности своего декольте, я нацепила отельный халат, и отправилась на поиски бассейна.

Против моего ожидания, в бассейне я оказалась не одна. Кто-то плавал с противоположной его части. Ну и пусть плавает, места всем хватит. Главное, верх от купальника не потерять в ответственный момент…

Я погрузилась в холодную воду. Не самое приятно ощущение по началу, зато потом… Потом по телу разлилось волшебное тепло, такое приятно, такое бодрящее. Я обожаю плавать! Плавание — единственный вид спорта, не вызывающий у меня приступа неконтролируемого отвращения. Куда только родители не пытались отдать меня в детстве: в фигурное катание, на художественную гимнастику, на бальные и спортивные танцы. Все бесполезно! Только бассейн мне сразу полюбился. Даже медальку какую-то получила, и разряд. Потом, конечно, забросила это дело. Но плавать просто так, для себя, обожаю до сих пор.

Мой единственный сосед по бассейну тем временем вылез на берег, и я осталась в воде одна. Как здорово! Может, свалит сейчас, и я поплаваю в гордом одиночестве, не боясь оконфузиться в любой момент?

Однако парень не собирался никуда уходить, напротив, он заметил меня, и теперь направлялся в мою сторону. Уже через пару секунд я без труда узнала в нем Сергея. Ну как, как это называется?!

А раздетый Сергей был удивительно хорош. Я думала, он полноват. Ничуть не бывало! Он крупный, рослый, покрытый мышцами товарищ. То, что в одежде я принимала за полноту, без одежды оказалось отлично развитой мускулатурой. Мокрые плавки облегали все то, чего порядочной девушке видеть вообще ни к чему. Под порядочной девушкой я себя имею в виду…

Я некстати вспомнила свой недавний сон, про корабль, и все прочее. И теперь вот плавки мокрые, и вся эта мускулатура. Мне кажется, я уже покраснела до корней волос. Интересно, в воде это очень заметно? Гармонирует моя краснота с желтым тесным бюстгальтером? А Сергей уже поравнялся со мной, и уселся на бортик бассейна. Дальше делать вид, что я его не вижу, стало бы совсем неприлично. Что ж, буду надеяться, что Алискин купальник не подведет, и не соскочит. Иначе это будет уже полный финиш. Только так я перед Сергеем еще не опозорилась!

— Доброе утро! — гулким эхом разнеслось под стеклянной крышей, покрытой несвежим мартовским снегом.

— Привет! — я делаю вид, что совсем не смущена, и вообще очень рада встрече.

— Как водичка?

— Бодрит, — ответила я.

Сергей как-то удивительно легко соскользнул в воду, и поплыл под ней мимо меня. Развернулся, вернулся ко мне, и вынырнул на расстоянии вытянутой руки от меня.

— И правда, бодрит! — рассмеялся он. Я рассмотрела, как слиплись от воды его ресницы. Симпатично слиплись.

— Пойдем, — безо всякой вопросительно интонации в голосе, сказал Сергей. Я растерялась и согласилась, уже у самого бортика сообразив про купальник.

Сергей поднялся по лесенке первым, и галантно подал мне руку. «Эх, была-не была», подумала я, и начала выходить из воды.

Страшное не случилось. Бюстгальтер остался на месте, за что я была готова его расцеловать. Но несоответствие его размера с моим для Сергея не осталось незамеченным. Он отнюдь не с глаза мне смотрел, пока помогал выйти из бассейна. Я, впрочем, тоже смотрела совсем не в глаза.

Оказавшись на бортике, я, наконец, подняла взгляд вверх. Сергей не выпускал мою руку. Мы простояли с ним так довольно долго. Или мне просто так показалось? Скорее всего, просто показалось. Я слегка смутилась, и опустила глаза. Взгляд зацепился за его бицепс. Он был потрясающий! Именно это место я считаю самым привлекательным в мужчине. И никакое другое! Все остальное по сравнению с бицепсом явно отходит на второй план. В Сережин бицепс я готова была влюбиться!

Он тем временем отпустил, наконец, мою руку, и галантно накинул мне на плечи махровый отельный халат, брошенный на лежаке рядом с бортиком бассейна. Это все было так приторно и как-то по-голливудски, что мне немедленно захотелось все испортить, сказать какую-нибудь гадость, или пошлость. Я сдержала себя с огромным трудом, продолжая украдкой любоваться его бицепсом. По мне, вся эта сцена порядком затянулась.

Обстановку спасли мои любимые коллеги. Толпа еще не протрезвевших ребят ввалилась в бассейн с песнями, плясками, и едва ли не с цыганами, медведями и балалайками. Шоу маст гоу он, как говорится. Парни, как я вас люблю!

Сергей моей нежности к коллегам явно не разделил. Их появление его совсем не обрадовало.

— Настя, я уезжаю в двенадцать. Ты останешься?

Я задумалась всего на пару секунд, и решила:

— Наверно, нет. Захватишь меня по дороге? — и мило улыбнулась, глядя Сергею прямо в глаза.

16

Мы уехали в тот день вместе, на глазах у всей изумленной публики. Без сомнения, все коллеги без исключения тогда уверовали в то, что у нас роман. А романа-то никакого и не произошло. Сережа довез меня до дома, высадил галантно, как всегда, помог донести сумку до подъезда, и вежливо попрощался. И все!

Даже банально номера телефона не записал. А я-то уж обрадовалась. Мне все не давал покоя его бицепс. Очень он оказался хорош. Вкупе с воспоминаниями о мокрых плавках, и корабле из моего сна все это давало странные результаты. Он снова мне нравился! Точно! Опять! Какая-то непостоянная фигура в моей жизни, этот Сережа. То он мне не нравится, то нравится, то вызывает отвращение. То снова нравится, и я влюбляюсь в его бицепс до кучи. Качели-карусели какие-то, что ж такое!

Я понимаю причины всему этому безобразию. Я устала от одиночества. Я хочу любви. Принца хочу. Я же девочка, а не Ленин на броневике! Не железный Феликс, в самом деле!

Эти мысли вогнали меня в кромешную апатию. Двери лифта не успели открыться на моем этаже, как я уже залилась слезами. Бедная я несчастная! Никто меня не любит, никто не понимает! Пойду я на помойку, наемся червяков!.. Однако перспектива заночевать на помойке вырисовывалась с пугающей очевидностью. Родители уехали на выходные в гости за город, а я, кажется, забыла дома ключи. Перерыв все карманы, сумки и закоулки, ключей я так и не нашла! Прекрасно! Просто замечательно!!! Только я так могу, только я так умею!

Поугрызавшись над собственной бестолковостью, я немного успокоилась, и решила поехать к бабушке. Ехать всего ничего, на Рязанский проспект. На метро час всего, да и того меньше. Бабушка не выгонит, накормит и спать уложит.

Мысль о бабушкиных пирожках вселила в меня оптимизм, и я отправилась обратно. Первым, кого я встретила на выходе из подъезда, был Сергей.

— Привет! — от удивления выпалила я, хотя это было глупо — мы уже виделись сегодня, и даже здоровались.

— Настя! — он несказанно обрадовался меня увидеть. А я ничего не понимала…

— Представляешь, я ключи забыла от дома! А предки уехали до воскресенья! Поцеловала вот закрытую дверь, — внезапно мне стало смешно от осознания всей нелепости ситуации.

— И ты из-за этого расплакалась?

— Я?

— У тебя тут размазалось… — проговорил Сергей, и провел пальцем по моей щеке.

Точно! Я же только что плакала. Из-за тебя, между прочим. Уже и забыла!

— А что ты тут делаешь, собственно? — решила я перевести тему.

— Тебя жду! — ответил он, протягивая мне связку ключей, — Твои?

Ну, точно же помню, что брала их с собой! Я же сама лично запирала дверь вчера утром!

— Спасибо!

— Настя, это судьба, наверное, — нерешительно сказал Сережа, и нерешительно замолчал.

— Что именно? — я вконец развеселилась — что я Маша-растеряша, ключи у тебя в машине посеяла?

— Да… Нет… Ладно, неважно…

Я засунула руку в карман пальто, поглубже. Там завалялась моя визитка. Кислород всем нам сделал их еще в прошлом году. У меня их целая стопка дома лежит, ни разу еще не пришлось воспользоваться. А одна в пальто завалялась. Я обнаружила ее, пока копалась по карманам в поисках ключей. Это точно судьба.

— Сереж, — я протянула ему свою визитку, — позвони мне как-нибудь. И спасибо. Пока.

Тяжелая железная дверь подъезда глухо захлопнулась за моей спиной. Я не могу поверить, что я это сделала! Мама учила меня, что навязываться мужчинам это плохо и аморально. Но сейчас я уверена, что поступила правильно. Он так и стоял бы столбом, и мямлил какую-то чушь. А ведь он почти на десять лет меня старше, кто бы мог подумать…

Ну и ладно! И назовем это не навязываться, а проявлять инициативу!

Хуже будет, если он мне не позвонит.

17

Сергей позвонил мне, когда я истратила весь свой баланс на идиотские и бессмысленные смс-ки… Я так и не выяснила, чья это была Ауди, что стояла на моем месте на парковке. Это чудовище просто откровенно глумилось надо мной. Да окажись он рядом в тот момент, я бы точно убила бы его. В этот раз бы не промазала. И как я могла жалеть о том, что стреляла в него? Он все это заслужил…

Не сумев отправить последнее сообщение, я разревелась от злости. В этот момент он мне и позвонил. На автомате я подняла трубку, но ответить не смогла — меня душили рыдания. Злые слезы, казалось, комком подкатили к горлу, и я просто задыхалась от них. Не то, что говорить, вдохнуть глоток воздуха не могла. НЕНАВИЖУ! Ненавижу его! Ни один человек в мире не доводил меня до такого исступления!

— Настя? Алло! Ты что молчишь?

Я только всхлипнула в ответ.

— Эй, ты что? Плачешь что ли?..

Я молчу. Он говорит:

— Жаль, что я не рядом.

О, это точно, жаль! И жаль, что нет ружья! Будь ты рядом и будь у меня ружье… Мне уже нечего терять!

— Да не реви… Все хорошо! Я просто хотел тебя позлить.

Я снова молчу. Слушаю.

— Сосед с седьмого, Димка, ты не помнишь его, наверное, попросил место на время. Для машины его девушки. Я согласился. Все равно она пока свободно. Пока…

Теперь мне это все было уже безразлично. Я никак не могла понять, почему это так задело меня несколько часов назад. Откуда эта тупая ревность, к этой Ауди. Для чего? Сейчас у меня к нему ничего не осталось, кроме ненависти. Ни ревности, ничего… Я не понимаю, как я могла любить этого человека. За что?

— Настя, ты слышишь меня? Знаешь — он усмехнулся. Но как-то не очень весело — я не думал, что ты ревнуешь. Серьезно. Я бы не смог ревновать человека, которого не люблю. А ты можешь. Ты уникальная личность.

Это комплимент, что ли? Спасибо! Чертовски приятно.

— Ну, ты молчи дальше, ладно. Ладно! Ты прости меня, и не обижайся, — голос звучит так глухо. Готова поспорить, он уткнулся сейчас лицом в левую ладонь, опустив голову. Он всегда так делает, когда нервничает, устал или с трудом подбирает слова.

— Я не обижаюсь, — у меня прорезался голос, — я давно уже на тебя не обижаюсь.

И это правда. Обидой эти чувства точно не назвать. Однако меня немного отпустило. Я уже не ненавидела его. Я просто безумно, бесконечно устала.

— Настенька, я виноват перед тобой…

Боже мой, что это еще за откровения? Обычно это я всегда была кругом виновата. Во всем. Всю нашу совместную жизнь… А теперь что? Все изменилось? Правда?

— За что? — я так растерялась от этих извинений, что выпалила первое, что пришло в голову.

— Да за все! Ты и сама знаешь. Я во многом был не прав.

Я молчу, теперь уже от шока. Сергей впервые в жизни признал, что он неправ. Он не умеет этого делать. Уж кто-кто, а я-то прекрасно это знаю. Что там с ним творится? Что?

— Ладно, Настя… Уже поздно. Совсем поздно. Ложись спать. Спокойной ночи. Сладких снов.

Я не успела ничего ему ответить, как он отключился. Меня снова трясло. От всех нервных перипетий сегодняшнего дня. Сплошной стресс. Еще мне не понравился его голос. Что с ним там происходит? НЕ натворит ли он там чего-нибудь…

Конечно, Сережа сильно себя любит, и вполне себе адекватный парень, но сейчас… что-то меня стали мучить странные сомнения. Я успокаивала себя, как могла, что за годы знакомства и совместной жизни с Суворовым не замечала за ним склонности к суициду. Но успокоиться никак не могла.

На табло электронных часов тускло светились цифры. Начало третьего. Я совсем потеряла счет времени, а дело уже к рассвету. На мобильном нет денег, ладно… Ладно.

Есть же городской, в конце концов. Не в селе живем. Я в кромешной тьме пробралась на кухню, за трубкой домашнего радиотелефона. У этих дурацких трубок есть странная особенность — в них садится батарейка в самый ответственный момент. Вот и сейчас экранчик показывал заряд в одно деление.

Трубка совсем разрядилась, экран погас, а до Сережи я так и не дозвонилась. Мобильный был отключен, домашний молчал. Попытки внять доводам разума, которые бормотали о том, что Серега просто спит, сотовый разрядился от нашей с ним многочасовой перепалки, а домашний он тупо не слышит, были бессмысленными. На меня наступала настоящая паника.

Промучившись минут двадцать, я приняла волевое решение: поеду на Шаболовку. Пусть я буду пробитой дурой, идиоткой последней, но я туда поеду. Я должна убедиться, что с ним все в порядке. Странное рвение, учитывая мое недавнее неудачное покушение на его жизнь… Но я должна!

Потому что именно в этот момент я окончательно осознала, что люблю его. Час назад ненавидела, а теперь люблю. От любви до ненависти, как известно, один шаг… И всего полшага — обратно.

18

Удивительно, но моя первая в жизни попытка проявить инициативу в отношениях с мужчиной оказалась на редкость удачной. В субботу днем я сунула Сереже свою слегка помятую визитку, а уже вечером в воскресенье была приглашена на свидание. Мне вручили скромный, но нарядный букет, потом отвезли в уютное и не пафосное кафе. Мы ужинали при свечах, играла негромкая музыка, в общем, все было до тошноты романтично. Но совсем неплохо.

Я уже и не верила, что будет в моей жизни такого рода романтика. Да ладно, вообще хоть какая-то романтика. Свидания под луной, свечки, цветочки… все это было из разряда фантастики. Давно забытых снов. Да и было ли? Что-то не припомню… Разве что редкие эпизоды. Да… Молодость прошла, а я и не заметила. Чертов трудоголик!

Зелёный свет, который я зажгла Сереже своей визитной карточкой, его даже как-то окрылил. ОН, это крупный, взрослый, лысый, почти тридцатилетний дядька просто не решался пойти со мной на сближение. Как я его понимаю! Будь я на его месте, я бы за три улицы обходила девиц, подобных мне. Потому что я, мне кажется, вообще не создана для романтических ухаживаний, флирта. Это в душе я девочка, мечтающая о прекрасном принце. В жизни, в обыденной жизни я слегка цинична, саркастична… еще я жесткая. Я часто использую обсценную лексику. В местах, подобных этому уютному кафе, я чувствую себя не в своей тарелке. Поэтому много курю, и постоянно норовлю сказать какую-то гадость. Я странная девушка. Откуда во мне взялся такой изъян, я даже не представляю. В детстве, когда все девчонки наряжали куколок, я лазила с парнями по деревьям и крышам гаражей. Приобретению навыков правильного построения взаимоотношений с противоположным полом это явно не поспособствовало…

За, без малого, двадцать лет жизни у меня не было более менее длительных отношений. Я в этом плане неудачница. Были любови, влюбленности, встречи, свидания. Но то, что принято называть отношениями, у меня не получалось. Больше месяца никто рядом со мной не выдерживал. Все мои парни сбегали от меня, кто куда. Я что-то побаивалась, что Сергея ждет та же участь.

И это было обидно. Сергей мне нравился. И его бицепсы, и вообще он сам. Я рассмотрела его как мужчину, наконец-то. Так сказать, в комплексе. Почти год знакомы, и вот свершилось. Он отличался от всех остальных парней, которые были в моей жизни.

Во-первых, возрастом. Нас с Сережей разделяло ни много ни мало десять лет. Это, по правде говоря, внушительная разница. Да и социальный статус, в отличие от всех моих прочих ухажеров, выгодно его от них отличает. Еще меня подкупила его скромность. Не-наглость, я бы сказала. У него была масса возможностей, но он ни одной не воспользовался. Может, конечно, его порывы сдерживались не внутренними качествами, а странностью моей персоны… Но это все неважно. Важен итог. Я проявила инициативу. И у нас свидание. С цветами. При свечах…

Сергей, наконец, расслабился. Я тоже. Дабы избежать неловких ситуаций, я решила молчать. Черт с ним, буду много курить, но главное — молча. Говорил, в основном он. Я слушала. Слушать его было интересно.

Сергей, конечно, неординарная личность. Всего добился сам. Приехал в середине девяностых из Минска, двадцатилетним парнем. Без связей, без знакомств, без копейки в кармане, сумел менее чем за десять лет построить карьеру, обзавестись собственной квартирой и недешёвой машиной. Да уж, молодец, конечно. Многим бы у него поучиться. Хотелось бы и мне к своим тридцати добиться аналогичных результатов. Слава Богу, я вовремя вспомнила о своем решении молчать, и не озвучила эти свои соображения. Просто кивала и улыбалась. На Сергея мои загадочные улыбки подействовали очень ободряюще, он продолжал с утроенной силой распушать передо мной хвост, не хвастаясь, но и не скромничая. Поведал о своей спортивной карьере — он занимался греко-римской борьбой более десяти лет, и сейчас держит себя в форме. Ведет здоровый образ жизни. Имеет два высших образования: техническое и экономическое. В общем, не парень, а герой. Хоть сейчас в космос запускай!

Свидание можно было счесть вполне удачным. Меня отвезли домой, проводили до входной двери, и пожелали спокойной ночи.

Я была довольна. Мне даже показалось правильным и логичным такое завершение вечера. Появилось ощущение растущих крыльев за спиной, и это несмотря на избитость метафоры. Наконец, я встретила хорошего парня. И должна постараться его не отпугнуть. Нечасто мне везло на хороших парней.

А если честно, никогда…

19

Я больше не Железный Феликс! Я не трудоглик-одиночка и не Ленин на броневике. Я счастливая влюбленная девушка. Где-то позади, словно в другой жизни, остались все сомнения, одиночество и поставленный было крест на личной жизни. Наконец-то в моей жизни все хорошо. Любимая работа и любимый человек. Это так прекрасно, что в это даже сложно поверить.

Первые дни, недели, месяцы эйфорического счастья я не забуду никогда. Эти воспоминания останутся со мной до конца моей жизни. Они будут сначала радовать меня, возрождая в моей душе те мгновения ни с чем несравнимого счастья, а потом… Потом настанет момент, когда воспоминания начнут прожигать меня насквозь, причиняя мне лишь невыносимую душевную боль. И сила этой боли сможет сравниться лишь с силой этого абсолютного, нереального счастья.

Но это будет, нескоро, потом. А пока я была счастлива как никогда.

В апреле я улетала снимать Лазурный берег. А сразу по возвращении из экспедиции переехала к Сергею.

Сережа очень понравился моим родителям. И тем, что он взрослый, и тем, что успешный, и своим отношением ко мне. Они дали добро на наше совместное проживание до свадьбы, хотя прежде в один голос утверждали, что «гражданский», фактический брак без штампа в паспорте — едва ли смертный грех и крайне унизительное, уязвимое положение для девушки. Я не могла взять в толк, что же все-таки унизительного в том, чтобы жить под одной крышей с любимым человеком, не отметив предварительно это событие походом в загс в шикарном белом платье, и не накормив толпу родственников и знакомых в ресторане за свой счет. Но факт оставался фактом — родители желали сначала выдать меня замуж, и только потом отпустить на чужую территорию. Однако, для Сережи они все-таки сделали исключение.

Нам было очень хорошо вместе. Мы успешно миновали этап притирки, столкновения характеров, и абсолютно не ссорились. Мне казалось в тот момент, что я нашла свой абсолютный идеал мужчины, потому что вся наша совместная жизнь полностью отвечала всем моим представлениям о счастливой семейной жизни. Все было точно, как я мечтала в детстве. Казалось бы, так не бывает… И все-таки!

От глаз коллег, естественно, перемены в моей личной жизни, не укрылись. Как ни старалась я держать свои отношения с Сережей в тайне, сделать это, если ты работаешь на телевидении, практически не возможно. Коллеги шептались за моей спиной, кто-то завистливо вздыхал, кто-то откровенно глумился над моим «карьерным ростом». Но я ни с кем этого не обсуждала, и постепенно все как-то успокоилось. Появились новые темы для обсуждения, да и работы было много — впереди была горячая пора, новый сезон. Пора было готовить к эфиру весь отснятый материал «Мира», да и помимо нашей программы, занятий на канале хватало.

В июле мне исполнялось двадцать лет. Я, панически боявшаяся прийти к этому, как мне казалось, рубежу, никчемной карьеристкой и одиночкой, живущей лишь работой и «Миром на ладони», получила ко дню рождения необычный, хоть и предсказуемый подарок. Сережа сделал мне официальное предложение стать его женой, к огромной и очевидной радости моих родных. Да и к моей тоже, что скрывать?

Предложение Сережи я приняла, не раздумывая.

Лет с двенадцати или тринадцати, точно не помню, я отчего-то была уверена, что непременно умру старой девой. Что никто не возьмет меня замуж. И это казалось мне страшнее самой мучительной смерти! Моя добрая мама часто подливала масла в огонь, ругаясь на мой скверный характер, и уверяя, что с таким характером взять меня замуж желающих не найдется. С годами эта уверенность только крепла, а последние, до встречи с Сережей события моей жизни, только подкрепляли ее. Я где-то внутри уже смирилась с этой участью, хотя надежда еще и теплилась. Но, в общем, я уже готова была к печальному финалу: однажды я умру в одиночестве, и мой хладный труп сожрет овчарка. Нечто аналогичное было описано в книге «Дневник Бриджит Джонс». Даром что героине было хорошо за тридцать, и больших собак я, в принципе, люблю…

А Суворов взял да и перевернул все мое мировосприятие. Я не умру в одиночестве, и у меня не совсем ужасный характер, раз такой парень хочет на мне жениться.

Уже позже, намного позже, я задумалась, а любила ли я вообще Сергея когда-нибудь. Или это была влюбленность, увлечение взрослым привлекательным мужчиной, его обаянием, его силой, мужественностью и тем фактом, что он без ума от меня. В тот момент, я, конечно, ответила бы на этот вопрос однозначно. Да, я люблю этого человека. Да, я хочу за него замуж, жить с ним всю жизнь, рожать от него детей, и очень желательно лет через сто умереть с ним в один день.

И только немного позже я во всем этом засомневалась. Потому что тогда я представления не имела, за кого собираюсь замуж.

20

Подготовка к свадьбе вытеснила из моей головы все остальные мысли. Куда-то подевалась та ироничная особа, с большой долей сарказма относившаяся ко всей этой кутерьме с платьями, лимузинами, ресторанами и прочей подвенечной атрибутикой. Я выбирала «платье на один раз», будто от этого выбора зависела как минимум вся моя дальнейшая жизнь. Сергей только смеялся надо мной, но по-доброму. Периодически напоминал мне о моем недавнем презрительном отношении к «девичьим розовым соплям», типа ленточек и цветочков на машинах, украшений из воздушных шаров в ресторане, и тому подобным мелочам. Я только отгрызалась, и этим еще больше веселила Сережу.

Жениться мы сначала решили осенью, но потом я поняла, что ничего не успею за два, и даже за три месяца. Все-таки хотелось сделать незабываемую свадьбу. Денег у Сережи на это мероприятие было достаточно, а вот желания заниматься подготовкой я у жениха что-то не наблюдала. Все предсвадебные хлопоты свалились на мои хрупкие девичьи плечи. И я мужественно перенесла мероприятие на декабрь. Сережа предложил пожениться в ноябре, на его день рождения, но эта идея мне совсем не понравилась. Ноябрь — самый тоскливый месяц в году. Хуже него только февраль. А декабрь — это же сплошной праздник! С самого начала месяца уже живешь в радостном предвкушении чуда. Пускай холодно и сыплет снег, зато настроение какое, а?! Подав, в итоге заявление, выяснилось, что дата регистрации нашего брака выпадала на 28 декабря. Памятная дата вручения той злосчастной премии, которая, в конечном счете, сыграла такую важную роль в наших с Серёжей отношениях. Я сочла это знаком судьбы…

А судьба, тем временем, готовилась нанести мне удар. Или пинок. В первую очередь, по самолюбию. И я впервые задумалась: а что я знаю, собственно, о человеке, с которым вот-вот свяжу свою жизнь? Помимо его кристальной биографии и общих анкетных данных…

В начале декабря мы застряли в пробке. Снегопад затормозил все движение, Москва встала, и казалось, выбраться нам не грозит, по меньшей мере, еще пару часов. Но я была совершенно спокойна. Сережа забрал меня с работы, мы сидели вдвоем в его машине, мне было тепло, спокойно и хорошо. Так хорошо, что я не сразу заметила, что мой мужчина как-то чересчур напряжен.

— У тебя что-то случилось? — наконец, дошло до меня, что с Сережей что-то не так.

— Да все в порядке, устал немного, — ответил он, не глядя на меня, и уткнулся лицом в левую ладонь. Потер глаза, снова не глядя в мою сторону, уставился в лобовое стекло.

— Эй, ну ты тормоз что ли, проезжай! — ни с того ни с сего вдруг заорал мой будущий муж не слышавшему его водителю впереди стоящего автомобиля.

— Сережа…

— Что? — слишком резко ответил, слишком резко посмотрел на меня. Сколько жести во взгляде, Боже мой!

— Ничего, — я отвела взгляд в сторону. Продолжать диалог мне расхотелось, настроение упало до нуля.

— Не обижайся, Настюш. Эй, ты обиделась?

— Нет, я в восторге. Ты орешь, ругаешься, продолжай, мне очень нравится! — язвлю я.

— Настенька, прости, малыш. Я весь что-то на нервах.

— Да нет, просто устал немного, а так все в порядке, — передразниваю его, подражая интонации.

— На самом деле, не только. Я давно хотел поговорить с тобой. Да все случая не было.

Теперь уже напряглась я. Что это он собрался мне сказать? Я буквально кожей почувствовала, что мне не понравится то, что скажет сейчас мой любимый. А он продолжал:

— Я очень надеюсь, что ты все правильно воспримешь, спокойно выслушаешь меня. И примешь как данность.

Пауза, похоже, затянулась, и не будет ей конца.

— Ну? — поторопила я Сергея — я слушаю!

— Сегодня день рождения у одного очень важного для меня человека, — наконец, собравшись с мыслями, начал он.

— И? — я все не понимала, к чему же он клонит.

— И этот человек… В общем, это мой сын.

Сначала я не поняла, потом мне показалось, что я ослышалась. Потом до меня, наконец, дошло — у Сережи есть сын. И я узнаю об этом меньше, чем за месяц до нашей свадьбы. Чудесно, ну просто чудесно!

Я молчала, наверное, полчаса. Сергей тоже не решался заговорить со мной. Потом, видимо, его утомило затянувшееся молчание, и он тихим, вкрадчивым голосом начал рассказывать историю появления на свет своего сына.

Все просто и банально. Сергей вернулся из армии, и собрался переезжать в Москву. В это время познакомился с девушкой. «Ничего серьезного, просто секс, не более того», уточнил он. Как будто это в корне меняло дело! Потом он уехал, и они, естественно, расстались. А через некоторое время оказалось, что она беременна.

— Я не мог, просто не мог бросить своего ребенка!

Он говорил твердо, с напором. Не оправдываясь, а именно констатируя факт. С той девушкой никаких отношений у них больше не было, через некоторое время после рождения ребенка она вышла замуж. Но Сергей, тем не менее, дал сыну свою фамилию, общается с ним периодически, и помогает деньгами. Хороший, заботливый отец.

Все это, безусловно, должно было только возвысить его в моих глазах. Я, по идее, должна была бы зауважать его еще больше, чем уважала до того. За его благородство и честность. Но, увы…

Что-то во мне словно оборвалось. Я спрашивала сама себя: «что, тебе было бы легче сознавать, что он бросил этого ребенка на произвол судьбы, как последний мерзавец?» И тут же отрицательно отвечала на этот вопрос. Но эти новые обстоятельства так глодали меня изнутри, что я уже не хотела ничего: ни свадьбы, ни вообще видеть Сережу.

В полном молчании мы приехали домой, и я решила лечь спать. Утро вечера мудренее. Подумаю об этом завтра! Не вышло.

Сергея, очевидно, возмутил мой бойкот, и он перешел в наступление:

— Настя, ты не любишь детей?

Мне показалось, или я отчетливо услышала вызов в этом невинном вопросе? Намеренная провокация? Меня сосем несложно спровоцировать.

— Я не люблю, когда от меня скрывают своих детей! А против детей я, в общем, ничего не имею!

Это была наша первая ссора. Меня словно прорвало, и из меня хлестали злые слова, словно я не я, а фонтан Дружбы Народов на ВВЦ. Сергей слушал меня с олимпийским спокойствием и поразительным хладнокровием. Его не смутили мои нелестные эпитеты в адрес мужчин, не способных удержать свои органы под контролем разума, и не задумывающихся о последствиях случайного секса. Он просто молчал и слушал. Без выражения каких-либо эмоций на лице. Словно каменное изваяние. А я бесилась, орала и неистовствовала, хотя сама понимала всю бесполезность, напрасность и нелепую глупость этой сцены. Ребенку уже девять лет. И этого мальчика никакие сцены уже не могли отменить. Да и… какая, в общем разница? Меня задел, обидел и вывел из себя отнюдь не факт существование у Сережи сына. Я негодовала потому, что он не счел нужным мне об этом рассказать!

О каком доверии может идти речь, если от меня все девять месяцев, что мы вместе, скрывали такой немаловажный факт? И ведь ни разу, подлец, не обмолвился! А что еще он от меня скрывает?

Наконец, я устала негодовать. Выдохлась, и замолчала на полуслове. Сергей все с тем же непоколебимым, окаменелым видом, продолжал изучать меня. Этот взгляд, которым он прямо, холодно и без эмоций, смотрел на меня сейчас, я знаю уже давно. С этим его взглядом я познакомилась, если можно так выразиться, намного раньше, чем с его обладателем. Я и забыла, что он может ТАК смотреть. Уже давно у Сережи для меня были совсем другие взгляды. Полные тепла, нежности, любви… Но не сейчас.

— Именно поэтому, — наконец, изрек мой будущий муж, — я не говорил тебе ничего о сыне. Предвидел реакцию.

Встал, и ушел в ванную. Поговорили.

Я так и осталась истуканом сидеть на своем месте. Переваривать последнюю фразу. Как искусно этот человек выставил меня же виноватой! Как мастерски, можно сказать профессионально! В два счета я оказалась плохой, злой мачехой из сказки про Золушку, или какой-то подобной феноменальной глупости. Сережа наш благородный рыцарь, а я? Идиотка, истеричка, ревнивая дурочка, кто там еще? О, можно массу эпитетов привести. Один другого не лучше. Именно так выставил меня сейчас Сергей. Обдав до кучи огромной порцией презрения.

С какой интересной, новой стороны открылся мне накануне свадьбы мой будущий муж! И как же дальше с этим жить?

Мы помирились, когда я уже засыпала. Сережа, наконец, покинул свое ванное убежище, нашел меня под одеялом в нашей постели, обнял и сказал:

— Ну, все, хватит. Я на тебя не злюсь.

21

Я мчалась по предрассветной Москве, как сумасшедшая. Гнала по пустым дорогам с нереальной для моей машины скоростью. Я вообще нечасто быстро езжу. Сегодняшние сутки — скорее исключение. А сейчас я даже не смотрела на спидометр. Потому что ехала к нему…Я боялась не успеть, опоздать. Боялась того, что, возможно, будет поздно. Что я никогда больше не скажу ему, что люблю его. Как сильно я люблю его. Все остальное в тот момент было для меня уже не важно. Только увидеть его, только обнять его… Только чтобы он был… Все!

Оказавшись у запертых ворот во двор на Шаболовке, ко мне ненадолго вернулась способность трезво рассуждать. Ключей у меня нет. Сейчас глубокая ночь. Как я интересно, попаду внутрь? Однако заспанный охранник, видимо, увидав меня в камере наблюдения, без вопросов открыл мне дверь. Я, забыв его поблагодарить, побежала к подъезду. Подъезд был заперт, а ключей у меня нет… И это даже не смешно!

Все, что оставалось мне сделать, это только позвонить в домофон. Надеясь и веря в то, что мне все-таки откроют. Меня трясло, руки дрожали, и я не с первого раза попала в нужные кнопки…

Все бесполезно. Мне никто не открывал. Слезы текли по моим щекам, а я и не заметила, когда начала плакать. Вдруг дверь протяжно пискнула, и открылась. Мне навстречу, едва ли не в объятия, вывалилась девушка весьма специфической внешности. Даже не смотря на мое состояние, на душившие меня слезы, я не могла не сообразить, что передо мной представительница древнейшей профессии. Или, попросту, проститутка. Интересно, подумалось мне, кто это в нашем престижном доме пользуется услугами ночных бабочек?

— Здрасти! — тем временем проронила девушка.

— Привет! — растерянно ответила я, и посторонилась, чтобы выпустить путану из подъезда.

— Все в порядке?

Видимо, мой вид просто требовал задать подобный вопрос.

— Надеюсь, — вздохнула я, и зашла в подъезд.

Тяжелая бронированная дверь захлопнулась за моей спиной, издав глухой и короткий стук. В голове мелькнула шальная мысль: уж не к Сереже ли приходила ночная фея? И тут же разозлилась на себя за это предположение. Что-то я откровенно тупею на собственных глазах. Нервы что ли, дают о себе знать? «Хватит дурить!» приказала я себе, и отправилась к лестнице. Ноги не слушались меня, и вместо уверенного твердого шага, я плелась, едва переставляя конечности. Мне было жутко. Впервые в жизни мне действительно было ТАК страшно. Сжав кулаки, впившись ногтями в ладони, я заставляла себя идти. Какие огромные лестничные пролеты в этих старых сталинских домах! Какие высокие ступени, и как их много… Только дойдя до третьего этажа, я вспомнила о существовании лифта. Пожалуй, схожу сейчас к Сереге, увижу, что с ним все хорошо, и сдамся в сумасшедший дом. Пускай полечат!

Четвертый этаж. Металлическая дверь, обитая бежевой матовой кожей. Мы покупали эту квартиру уже с этой дверью. Она красивая, но сейчас такие уже не в моде. Что ждет меня за этой дверью? Я боялась даже предположить.

Не решившись позвонить, я нажала на дверную ручку. Дверь с тихим скрипом отворилась. Это привело меня в ужас. Казалось, сбывались все самые страшные мои предположения. Боже мой, нет…

Нет!

Я зашла в квартиру, и словно некая потусторонняя сила вселила в меня уверенность. Откуда-то взялась решимость, оставившая меня, едва я вышла из машины и направилась сюда. Твердым шагом я прошла в кухню и включила верхний свет. Никого. Лишь пустая бутылка из-под виски на столе. Газ отключен, и это уже хорошо! Отлично!

Развернувшись на каблуках, с не покидающей меня уверенностью я шагнула в прихожую. И на третьем решительном шаге в полной темноте с размаху врезалась в Сергея.

— Настя! — хриплым шепотом проговорил он — Сумасшедшая! Я чуть охрану не вызвал…

А мне стало уже все равно. Все мое напряжение, весь ужас пережитых часов, казалось, разом навалились на меня, лишив меня всего: сил, мыслей, желаний. Я просто обвила его руками, прижалась к нему, и все… пропала. Я помню, что было дальше, в деталях, но как-то отстраненно. Словно со стороны наблюдала, как она целовал меня, как подхватил на руки, как отнес в спальню, как раздел. Как вошел в меня. И словно откуда-то издалека я слышала свой голос, повторявший в шизофреническом шепоте: «я люблю тебя! Я не могу без тебя! Люблю»…

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/