Разрыв
Темнота манила, засасывала вглубь водоворота и стискивала в объятьях.
Темнота обещала покой.
Но ничего не происходило.
Холод пробирал до костей. Рита бы взвыла от отчаянья, что охватило ее, если бы могла. Она помнила все до мельчайших подробностей. Все ощущения, слова, детали, что происходили в последнее время, прокручивались в ее голове нескончаемым потоком.
Рита отправилась на зов подруги, приехала и прождала ее невесть сколько в какой-то глухомани на автобусной остановке. Когда же Дашка-дурашка так и не появилась, она села в такси и немыслимым образом оказалась перед домом Брагина. Как тут не поверить в проведение? Мало того, что Рита мучилась вожделением к этому мужчине каждый чертов день, она даже план по захвату «штампа» в его паспорте придумала! И успела поспорить на их совместную свадьбу, будто бы она состоится всего через месяц! Да еще и с противной Катькой! Рита вообще не любила проигрывать по жизни. Признать же поражение перед Катькой, было сродни самой изощренной пытки. Зачем только она начала подначивать Риту в ординаторской? Знала же, что если посильнее надавить на эгоизм, то Рита согласится на любую, даже самую безумную глупость. Вот и согласилась на свою голову! Бес попутал, не иначе.
Возможно, Рита и была слишком самоуверенна, эгоистична и даже жестока, но она никогда не страдала иллюзиями. Поэтому сомнений по поводу исхода будущих событий не испытывала. Заранее уже смирилась с проигрышем, но сдаваться просто так, даже не испробовав хотя бы одну попытку, не собиралась. Не в ее правилах. Внутри Риты разрослась уверенность в себе и последующих действиях. Она знала, что справится с любым исходом, пусть даже придется видеть торжество Катьки и терпеть ее обидные шуточки каждый день. Только никто не предупредил, что уверенность эта была ложной и испарится при первой же бреши в броне…
После того, как Рита оказалась на пороге дома объекта «Х» она впала в несвойственную ей робость и несколько часов подряд топталась на лужайке. Вследствие чего вымокла до нитки под ливнем, нашла и притащила в дом Брагина бродячего котенка, довела мужика до шока от своей наглости, а еще умудрилась заболеть. И это после феерического секса! Самоуверенная стерва, которую Рита тщательно лепила из себя сознательные годы жизни, должна была покорить Брагина искусством сексуального ублажения или же, на крайний случай, вкусным завтраком после. Но никак не соплями, жаром и робким блеяньем под нос.
Изначально все пошло не так. Все!
И куда только делась та «самоуверенная стерва» с первым же прикосновением Брагина? Испарилась. Исчезла.
Да Рита в жизни не испытывала такого крышесносного оргазма, как в объятьях Федора Ивановича Брагина, ведущего хирурга больницы под номером восемь, завидного холостяка и бабника до мозга костей. И что уже скрывать… Она вообще никогда ранее не испытывала удовольствия, отдаваясь тем мужчинам, которым надо было отдаваться…
Оставшись в доме Брагина больше, чем на несколько часов, позволив странной заботе, что неожиданно проявилась в нем, окутать себя – Рита совершила самую огромную ошибку, на которую только была способна.
Ее защита, выстроенная годами тренировок и убеждений в правоте собственной эгоистической позиции, окончательно пала в тот момент, когда Рита застала Федора у плиты, готовящего ей завтрак.
Такого домашнего. Такого открытого. Такого… ее.
Эти новые открытия пугали Риту до желудочных колик. Она готова была развернуться на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси и бежать. Бежать, пока ноги не откажут от усталости, а из головы выветрится вся романтическая дурь.
Спасаться бегством было не в ее стиле и наверняка выглядело до нельзя трусливо, но Рита не видела иного способа спастись от неминуемых разрушений, которые ожидали ее в будущем, если она позволит себе даже помечтать остаться рядом с Брагиным. Этот мужчина никогда не станет довольствоваться одной женщиной, за время работы с ним, она могла в этом убедиться, как никто другой. А Рита, как оказалось, не из тех женщин, кто будет способен делиться. Особенно тем, что начнет считать своим по праву. А она ведь непременно начнет! Зачатки собственницы уже пробуждались в ней, особенно в тот момент, когда Брагин не захотел говорить о женщинах на фотографиях. А ведь выглядел на них крайне счастливым. Таким, каким никогда не мог быть рядом с ней…
И вместо того, чтобы сбежать и попытаться спастись от боли, что уже стала разливаться в ее груди, она позволила себе нырнуть в Брагина еще глубже, утонуть и… остаться.
Как оказалось зря.
Страшный удар не заставил себя долго ждать.
Непрошенные гости, непрошенная правда, непрошенное потрясение.
Все это случилось с ней настолько быстро и в такой короткий срок, что Рита всерьез стала опасаться за собственный рассудок. Если осознать то, что в мире существуют не только люди, но и нечисть, она еще худо-бедно смогла, то известие о причислении близких ей людей к мистическим существам – сводило с ума.
Чувство глубокого предательства вгрызалось в ее плоть, словно червь, поедающий сочную мякоть.
Даша, Брагин…
Как она могла доверять людям, что не делали этого взамен? Ведь о каком доверии может идти речь, когда ты скрываешь что-то? И ладно если это что-то о количестве партнеров в сексе или противном грибке на ногтях, но не тогда, когда оно о самом главном! О тебе самом!
Рита понимала, что никоим образом не имеет права обвинять кого-то в недосказанности, особенно Федора, что и так вел себя крайне странно последние сутки, но ничего не могла с собой поделать. Она чувствовала себя преданной, обманутой, растоптанной. Точно перед ее носом захлопнули дверь в страну чудес и оставили корпеть над невыученными уроками, как провинившуюся девчонку!
Толком еще не успев осознать всю глубину случившегося, она из одного безумия тут же нырнула в следующее. Когда Ян Кенгерлинский предложил добровольно отдать свою кровь, чтобы найти Дашку-дурашку, она не раздумывая, согласилась. Да и как могло быть иначе? Пусть подруга скрывала многое, пусть теперь вполне могло оказаться, что Рита на самом деле ее совершенно не знала, но это все меркло по сравнению с одной единственной истиной, которая вдруг ей открылась.
Она могла потерять единственного близкого ей человека. Навсегда.
И если был хоть малейший шанс для того, чтобы отыскать и вернуть Дашку-дурашку, то она ни за какие коврижки не отказалась бы использовать его на все сто десять процентов.
Только вот штука с обрядом дала сбой.
Рита это ясно поняла, когда ощутила себя беспомощней котенка. Жизнь вытекала из ее запястья вместе с кровью. Но самым страшным было не то, что она могла умереть вот так… посреди чужой квартиры, в малознакомой компании и от магической фигни. Самым страшным оказалась мысль о бесполезности всего происходящего.
Черт! Даже на пороге смерти она продолжала строить из себя стойкую альтруистку! Когда только успела заразиться этим чувством? Ну не дура ли?
Сжав зубы, Рита дала очередное разрешение взять еще крови, хотя все в ее организме просто вопило обратное. И только тогда, когда черная дыра портала все-таки появилась прямо в центре комнаты, успокоилась.
Ведь все было не зря. А о последствиях можно подумать потом…
Она даже была почти счастлива, упав в объятья темноты.
До того самого момента, когда ее не укутал всепоглощающий ужас.
Глупо было сейчас об этом думать, когда ничего исправить уже невозможно, но Рита не могла остановиться. Она слишком многое не успела, слишком многое не попробовала, слишком многое не сказала. Как возможно умереть, ни разу не испытав любви? Оказалось, что возможно. И Рита это четко осознавала, на примере своей никчемно прожитой жизни.
По крайней мере, она отчаянно сопротивлялась тягучему притяжению, что манило ее к белому свечению внутри коридора темноты. Пока… не увидела того, с кем не ожидала больше никогда встретиться.
В ореоле сияния, что казалось белым окном в конце темного коридора, стояла ее мать.
Рита затаила дыхание, разглядывая знакомую и одновременно совершенно незнакомую ей женщину.
Ее детские воспоминания никогда не были радужными. Мать запечатлелась в памяти вечно пьяной, агрессивной и отчаявшейся женщиной. В то время, когда другие девочки играли с куклами и беззаботно проводили дни и ночи, Рита пыталась справиться с голодом и побоями.
Горькая обида вновь сдавила горло, готовая вот-вот выплеснуться наружу упреками и ненавистными обвинениями. Рита задрожала, вглядываясь в лицо той, кто послужила точкой ее личного не возврата. Ведь именно на примере собственной матери Рита создала образ, которому следовала столько лет. Она просто пошла от обратного.
Именно из-за матери-пьяницы решила возложить все хорошее в себе на алтарь эгоизма, только чтобы больше никогда не выживать, а жить по-настоящему. Она боялась позволить себе чувствовать, чтобы не сбиться с пути к достижению поставленной цели. Ведь если бы ее мать не растворилась в мужчине, который бросил ее и собственного ребенка при первой же подвернувшейся возможности, все сложилось бы иначе.
Рита давно ждала возможность, чтобы высказать накопившуюся боль в лицо виновницы всех ее бед. Она не успела сделать этого ранее.
Зарекшись отомстить матери той же жестокой монетой, она поступила учиться в медколледж в другой город и ждала удобного момента на расстоянии. А когда мать неожиданно сильно сдала, слегла и сгорела за какой-то месяц от цирроза печени, Рита искренне растерялась. Там, на кладбище, среди похоронной процессии, состоявшей всего из нескольких человек, она впервые поняла, что ненависть – это совершенно не то чувство, которое всегда испытывала к матери.
И вот теперь, встретившись после стольких лет при более чем странных обстоятельствах, у Риты появился шанс все исправить.
Что-то изменилось.
Рита точно не могла сказать что именно, но ясно ощущала эти изменения всеми фибрами души. Может быть дело было в ней, а может, в чем-то другом…
В ее матери больше не было боли, отчаянья, злобы или ненависти. В глазах, которые так часто снились Рите по ночам, она более не видела отвращения к себе. И сейчас этот материнский взгляд послужил для нее лучшим сокровищем. Она ведь все время стремилась только к одному – любви матери.
И на самом деле тогда, на кладбище, сидя у свежей могилы, пришла не обвинять, а сказать то, что никогда не решалась озвучить вслух.
– Я тебя люблю…
Эти три простых слова, тогда так и не сорвались с ее губ, за то сейчас она смогла признаться и… простить.
– Я тебя люблю, – словно эхо повторила мать и протянула к ней руки, впервые зазывая в объятья.
Рита готова была сорваться с места и ринуться в них настолько отчаянно, насколько ей всегда хотелось это сделать. Но ноги налились свинцовой тяжестью, каждое движение давалось с трудом и Рите пришлось прикладывать максимум усилий только для того, чтобы просто сделать следующий шаг.
– Иди ко мне доченька, – звала мать. – Я так скучала…
– Иду! Я сейчас! Подожди! – кричала Рита, стараясь побыстрее переставлять ноги.
Как бы ей не хотелось скорее прикоснуться к матери, но та не приближалась с каждым шагом, а наоборот, становилась отдаленней. Когда ее образ покрылся туманной дымкой, Рита отчаянно вскричала:
– Нет, пожалуйста! Не уходи! Я хочу к тебе!
Темнота толкнула ее в грудь, какая-то немыслимая сила утягивала на себя. Обратно. Туда, где царил холод и пустота. В жизнь, где ее никто не ждал.
Голос Брагина пробивался к ней, словно сквозь толщу воды. Он был глухим и невнятным, некоторые слова Рите даже не удавалось толком разобрать. Ей овладевал такой дикий холод, что казалось, будто кости рушатся изнутри.
Рита невыносимо сильно хотела провалиться обратно в темноту.
Это было немыслимо, но она точно пребывала в двух местах одновременно. Рядом с Брагиным, пытаясь даже что-то слабо ему отвечать и в коридоре темноты недалеко от матери. Рита до сих пор видела, как мать протягивала к ней руки и зазывала уйти туда, где ей обязательно будет хорошо.
Да, ей действительно хотелось уступить и попробовать быть счастливой рядом с этой женщиной. Уж если она в детстве была лишена материнской любви, то почему сейчас не может компенсировать все потери?
Пусть решимость покориться зову и овладевала Ритой, но какая-то часть ее души продолжала твердить, что все происходящее сейчас – неправильно.
Почему? У Риты не было ответов.
Да и она не стала бы утверждать, что хотела бы их получить. Почему бы просто не позволить себе, им, второй шанс? Почему не позволить себе быть счастливой и обрести наконец семейные узы?
– Здесь мама. Она зовет меня, – решила признаться Рита. – Я хочу к ней.
Нет, она, конечно, никоим образом не собиралась оправдывать решение, которое приняла, перед этим мужчиной. Но что-то дернуло ее за язык прежде, чем она смогла хорошенько подумать, – насколько это было возможно в ее теперешнем состоянии, – и заткнуться.
– Нет! Слышишь меня? Рита, не смей идти к ней! Глупая девчонка! Не смей! – вскричал он и даже сквозь преграду, что искажала его голос, Рите показалось, что она услышала неприкрытую мольбу и отчаянье.
Почему он так ведет себя с ней? Кто она для него? Очередная секс-игрушка? Девочка-среда или девочка-суббота? Если так, то зачем проявлять заботу и те чувства, которыми никогда не станешь баловать просто вещь?
Рита была растерянна, ее силы казались на исходе, но Федору удалось поколебать решимость уходить вслед за матерью. Всего одной фразой. Удивительно, как действовал на нее этот мужчина! Никто не смог взбунтовать ее разум так, как он. Даже на пороге смерти она была зависима только от одного его желания…
– Я так много не успела ей сказать…
– Скажешь потом, – напряженно прошипел Брагин.
Ноздри Риты защекотал его запах. Мята, свежескошенная трава и мужской аромат. Так пах для нее Брагин. Даже после одной ночи с ним, она больше никогда не сможет забыть этот запах и перепутать его с кем-либо еще.
Брагин навис над ней, словно напоминая о той власти, которую над ней имел. И пускай Риту однозначно пугала реакция своего тела, но душа стремилась ухватиться хотя бы за призрачную надежду счастливого будущего. Возможно даже будущего с Брагиным. Рита сама толком не понимала, почему ей так отчаянно сильно хотелось быть рядом с этим мужчиной, это просто не подлежало объяснениям.
– Когда? – захныкала она, толком не разбирая, о чем говорит. О своем желании быть с ним или с матерью? – Я хочу сейчас. Она такая красивая и… зовет меня. А здесь… холодно.
Брагин грязно выругался.
И в тот же самый момент Рита ощутила, как что-то проникает ей под кожу. Теплое, приятное, живое. Словно крошечный шарик поцеловал ее ладонь, ту, которую поглаживал Брагин. Тепло распространилось под кожей, разлилось чем-то горячим и устремилось прямиком к груди. От жара, что мгновенно окутал тело с головой, Рита задохнулась.
– Что… ты… делаешь? – спросила она, снова вглядываясь в лицо Федора, будто увидела его впервые.
Его глаза отливали серебряным свечением. От этого фантастического видения Рита захлебнулась восторгом. Она никогда прежде не видела ничего подобного.
– Не отпускаю тебя.
– Зачем? Меня здесь ничего не держит, – сникла она.
– Я буду твоим якорем, Рита. Держись за меня, – Брагин коснулся ее щек нежным движением, только тогда она поняла, что плакала.
Видение матери померкло, а через несколько секунд и вовсе исчезло.
– Вот так, – тепло улыбнулся он, не переставая оглаживать ее волосы. – Хорошо. Теперь все будет хорошо.
Рита нахмурилась. Ее сознание было сумбурным, мысли непослушными, она до сих пор не могла понять, что произошло и почему так холодно…
Комната начала кружиться и разъезжаться черными точками.
Резкий звук, похожий на сигнал клаксона, резанул по барабанным перепонкам. Рита вскрикнула.
– Черт. Не смей закрывать глаза! Слышишь меня, Рита?! Не смей. Ребята уже здесь! Мы почти продержались!
Рита не могла справиться с навалившейся вдруг усталостью, холодом и болью. Чем больше она старалась сопротивляться этому, тем меньше оставалось сил. Вскоре каждый вдох давался с огромным трудом.
Перед глазами все расплывалось. Побледневшее и хмурое лицо Брагина потеряло фокус. Со зрением Риты творилось что-то неладное. Да и совсем телом также.
– В больницу не поеду, – упрямо прохрипела она, когда услышала оглушающий топот ног.
Голова разрывалась от боли.
– Упрямая девчонка! – вскричал Федор, посылая в ее голову новые вспышки боли своим криком. – Но будь по-твоему. Только оставайся со мной. Живи!
Рита собиралась дать Брагину достойный ответ в обязательном порядке. Она никогда не лезла за словом в карман. Дашка-дурашка еще со времен колледжа дала ей прозвище «Рита – дерзкий язычок» и каждый последующий день после этого она только подтверждала правильность выбора данного прозвища. Рита хотела поразить Брагина своей стойкостью перед болью, дерзостью и смелостью. Даже находясь в такой незавидной ситуации, все ее мысли сводились к мужчине, который продолжал держать ее за руку. Только прежде, чем успела придумать достойный ответ – силы покинули ее.
В следующий раз, когда невесомость исчезла и Рита стала медленно приходить в себя, усталость никуда не делась. Было такое ощущение, что вся тяжесть мира свалилась на нее и придавливает к кровати, мешая вдохнуть воздух полной грудью. Открыть глаза удалось не сразу. Первые шесть попыток потерпели крах. Когда же это простое движение покорилось ей, и веки распахнулись, поначалу Рита не увидела ничего, кроме расплывшегося серого пятна. Понемногу зрение приобретало фокус и с очертанием предметом к Рите возвращались воспоминания о произошедшем.
Даша. Жнецы. Ян. Обряд! Портал. Мать. Федор.
Федор!
– Как ты себя чувствуешь? – наклонился он, заглядывая в лицо.
Рита недоуменно нахмурила брови. Он что читает ее мысли? Стоило только подумать о нем, как Брагин оказался тут как тут. Или же он никуда и не уходил?
– Я не смогу оценить твое состояние и помочь, если ты будешь молчать, – продолжал он. – Где болит? Что ты чувствуешь? Тебе что-то нужно?
– Слишком много вопросов, – скривилась она, закашлявшись.
Горло словно наждаком скребли.
– Вот выпей, – Брагин приставил к губам Риты стакан с водой, на вкус она оказалась немного солоноватой, но жажду утолила быстро. – Тебе надо много пить, чтобы скорее восполнить утерянную жидкость.
Дискомфорт в горле больше не ощущался.
– Что это было? – спросила Рита, слабо отталкивая руку Брагина со стаканом от себя.
– Лекарство, его состав максимально близок к…
– Я не об этом, – отмахнулась она. – Что это было за странное тепло, которое я чувствовала от тебя прежде, чем отключилась? Почему я видела мать, а ты просил не слушать ее? Что со мной случилось? Ну, ты понимаешь, о чем я…
– Если честно, то совсем не понимаю, Рита, – оборвал ее Брагин. Он приставил стул ближе к кровати и присел, не разрывая зрительного контакта. – Ты была слишком слаба после обряда, много крови потеряла. Совсем неудивительно, что тебе многое могло померещиться.
– Хватит выставлять меня дурой!
– Рита, я… – Брагин потер переносицу. – Послушай, тебе стоит успокоиться, давай обсудим все позже. Когда ты полностью поправишься.
– Успокоиться? – Рита задыхалась от гнева. – Успокоиться? Да что ты говоришь, Федор Иванович! Меня столько лет обманывали, что я даже привыкла к роли наивной дуры. Но больше такого не повторится. Я не фарфоровая, понял? Уж если я смогла принять, что нечисть и вся эта магическая фигня существуют, то и к другим новостям буду более чем готова!
– Рита…
– Послушайте меня внимательно, Федор Иванович Брагин, – от такого официального обращения она заметила, как Брагин невольно вздрогнул. – Повторять я больше не буду. Либо вы сейчас рассказываете мне все, как есть и больше не скрываете ничего, пытаясь запудрить мне мозги, либо я навсегда исчезаю из вашей жизни, Федор Иванович.
– Рита!
Она несколько секунд молча всматривалась в ошарашенное лицо Брагина, пытаясь успокоить дыхание. Откуда только силы взялись на такую экспрессию? Рита всегда была уверена, что гнев самый плохой помощник в любой ситуации, но сейчас только он придавал ей силы держаться наплаву и узнать правду, которую заслужила. Пусть даже эмоции мешали трезво мыслить, Рита не жаловалась. Она боролась с желанием дать Федору оплеуху за это лицемерие и прижаться к его груди. Противоречия, что бунтовали в ней, отнимали последние крохи сил.
– Что ж я все поняла, – первой нарушила затянувшуюся тишину Рита. Голос звучал глухо и даже как-то хрипло, словно боль, которая неожиданно проснулась в сердце, явственно слышалась в каждом слове. Рита не хотела, чтобы Федор понял ее эмоциональное состояние. Это было бы слишком позорно. – Выйдете, я хочу привести себя в порядок и уйти.
Почему он не смог рассказать ей все? Неужели так трудно довериться? Хотя как можно довериться девочке-субботе? Разочарование раздирало грудь Риты. Она должна была быть готова к такому повороту событий. Ведь знала же, что так и будет! Знала же, что Брагин не тот мужчина, которому стоит отдавать собственное сердце! Но продолжала надеяться на исключение из правил.
Зря.
Черт. Черт! Черт!
Чтобы не расплакаться прямо перед Брагиным, она отвернулась и со злостью бросила сквозь зубы:
– Уйдите!
– Рита…
– Я прошу вас! Хватит!
– Ты не можешь уйти! Ты слишком слаба! Ты отказалась от госпитализации, и ребята сделали переливание крови прямо у меня в доме. Ты хоть знаешь, сколько правил я попросил их нарушить, только чтобы угодить тебе?! Прошло менее суток, когда твое состояние перестало быть критическим. Ты под моей ответственностью!
– Ответственностью? Так это теперь называется? – ее стал душить истерический хохот. – Засуньте эту ответственность, Федор Иванович, поглубже в свою накачанную задницу!
Рита прекрасно понимала, что перегибает палку в своих обвинениях. Но остановиться уже не могла. Эмоции, которые накопились за несколько дней, требовали выход, иначе грозились разорвать Риту изнутри.
Федор шумно втягивал воздух широко открытым ртом. Его лицо покрылось красными пятнами. Казалось, он сдерживался из последних сил, чтобы тут же не перевернуть Риту на живот и хорошенько выпороть. По крайней мере, это желание ясно отпечаталось на его лице, Рите не составило большого труда его прочесть.
– Вызовите мне такси, Федор Иванович, я больше и минуты не останусь в вашем доме, – вздернула подбородок она, откинула одеяло в сторону и стала подниматься с постели.
Тело плохо слушалось. Пришлось крепко сцепить зубы, так, что они даже заскрипели, только бы не выдать свою слабость. Рита привыкла играть роли, носить маски. И сейчас, она чувствовала, что эта маска, которую нацепила перед Брагиным, была самой тяжелой из всех предыдущих. Было непривычно больно вновь натягивать ее на свое истинное лицо.
– Я не отпущу тебя. – Обманчиво спокойным голосом сказал Брагин.
– Нет? Тогда я возненавижу вас.
Брагин отшатнулся:
– Да что с тобой такое?!
– Со мной как раз все в порядке, это вы слишком погрязли в собственной лжи. Я больше не буду в этом участвовать. Не хочу чувствовать себя грязной дешевкой.
– Вот, что ты чувствуешь рядом со мной?
Рита закусила губу.
– Хорошо. Жаль, что ты оказалась именно такой, какой я и думал ранее. Будь, по-твоему, Ри-точ-ка-Маргориточка, – усмехнулся Федор, резко встал со стула, опрокинув его, и покинул комнату.
Она не помнила, как собралась. В одной ночной сорочке, в которой оказалась, и шерстяных носках, Рита спустилась на первый этаж. Все было, как в тумане. Движения, мысли, ощущения. Словно кто-то внутри нее нажал на стоп-кран и заблокировал все неприятные чувства. Защитная реакция? Возможно.
Даже слабость в теле не помешала ей подольше задержаться в этом доме. Рита не стала задумываться, в чем была причина всего этого, сейчас ей это играло на руку. Она вообще не чувствовала собственного тела. Все происходило так, будто бы Рита наблюдала за всем со стороны.
Брагин в коридор не вышел.
Она так и не смогла найти Лютого. Котенок не попался ей на глаза по пути к входной двери. А ходить по дому, где она в любой момент рисковала наткнуться на Брагина и передумать или свалиться в обморок, было более чем плохой идеей.
Сдавленные рыдания вырвались из нее лишь в салоне такси, когда автомобиль завернул за угол и выехал на центральное шоссе.
Рита красиво попрощалась с мечтой.