Разойтись, как в море корабли?

– Я поняла тебя, – борясь с подступающими слезами, сказала я. – Считай, что ничего не было. Это же твоя обычная практика? Я вот, – неопределенно махнула рукой, точно стряхнула пыль с ладони, – видишь? Уже забыла.

Нельзя описать чувство, когда сердце разрывается на части. Человечество просто еще не придумало слов, которые были бы способны на такое. Вот и я не стала пытаться облечь в какую-либо форму то, что сейчас чувствовала. Пустое это.

– Ничего не было? Забыла?!

Было невыносимо находиться с ним в одной комнате, ощущать тепло его кожи и помнить сладость поцелуев, в тоже время прекрасно осознавая, что тебя просто использовали, как временный товар. И что самое ужасное, я ведь думала, что вполне готова к такому повороту событий, так отчего же сейчас настолько мучительно больно?

– Именно! – притворно улыбнулась я и, больше не имея сил, чтобы сдерживать слезы, рванула из комнаты.

– А ну стоять! – донеслось вслед, а потом Ян крепко сгреб меня в охапку, отрезая все пути к бегству.

– Пусти!

Ни одно из моих брыканий не возымело должного эффекта. Хватка у Кенгерлинского была поистине железной.

– Что ж ты постоянно бежишь от меня, не выслушав?!

– Я услышала все, что мне было необходимо! И все поняла, не тупая, повторять дважды не надо!

– Ни черта ты не поняла, Даша! – рычал Ян мне на ухо. – Я только имел в виду, что с этого момента между нами никакого контракта!

– Как? – он хочет разорвать со мной все отношения, чтобы поскорей избавиться?

– А вот так! – Ян развернул меня к себе лицом и заставил приподнять подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом. – Ты почему так побледнела? Проклятье, женщина, я не знаю, как объяснить, чтобы ты поняла!

– Я… я… поняла. Никакого контракта.

Как мы вновь оказались на диване, и не заметила даже, очнулась от собственных невеселых мыслей лишь тогда, когда Ян вытирал с моих щек слезы. От нежности, которая сквозила в его движениях, я расплакалась еще больше. Позор!

– Теперь мы будем действовать сообща, – приговаривал Кенгерлинский. – Ты и я. Будем доверять друг другу.

– Доверять? – неверующе уставилась на него, как на снег посреди лета.

– Да, детка. Я хочу, чтобы… Ну в общем, мы вместе будем принимать решения, как… Черт, – Ян закатил глаза. – За что мне эта пытка?! В общем, между нами теперь будет доверие. Я не знаю, получится ли, ничего прежде у меня… И… Не было, а тут… В общем, я предлагаю нам попытаться.

– Это значит, что между нами теперь не должно быть никаких тайн и лжи?

Кенгерлинский скривился, а потом нехотя кивнул.

– Думаю, мне стоит кое-что о себе прояснить, – мрачно начал Ян, немного отодвинулся от меня и уставился в незажженный камин хмурым взглядом. – Я и правда не знаю каково жить в детдоме, но как расти без родителей знаком не понаслышке.

Если раньше мне было просто стыдно за те слова, сказанные в порыве эмоций, то сейчас я готова была провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать той боли, что прозвучала в голосе Яна.

– Прости, – потупила взгляд. – Я сказала, не подумав, просто… как-то слово за слово и… понеслось.

– Я не для того затеял этот разговор, чтобы ты извинялась, – отмахнулся он.

Было видно, что Кенгерлинский нервничал. Мне, знающей его, как самоуверенного эгоиста, такое поведение стало в новинку. К тому же, не знаю, что было тому виной, то ли наша мистическая связь, о которой Ян прожужжал мне все уши, то ли еще что, но рядом с ним нервная дрожь передавалась и мне. Я заражалась беспокойством, точно простудой. Чем больше Ян затягивал молчание, тем хуже и неспокойнее мне становилось.

– Продолжай, пожалуйста, – попросила я и дотянулась рукой к его руке.

– Хорошо, – он, сжав в ответ мои пальцы, облизал свои пересохшие губы и приглушенно выдохнул. – Я еще никогда и никому об этом не рассказывал. И уж если выбирать того, кто первым услышит обо мне правду, то это должна быть ты, а никто другой.

Я кивнула. Атмосфера в комнате достигла пика нагнетания.

У Яна дернулся уголок рта:

– Анисья, моя бабушка, всегда отличалась изобретательностью и хитростью. Недаром она долгое время была Верховной Банши клана жнецов. Она отлично умела просчитывать жизнь на несколько ходов вперед. И знаешь, такой навык не раз спасал нам жизни. Иногда мне хочется думать, что эти черты перешли и мне по наследству, – он перевел дух и грустно улыбнулся. – После того, как Анисья сбежала с моим отцом из поселения, они длительное время скрывались. Не знаю, каким образом ей удалось приобрести этот особняк и начать новую спокойную жизнь, Анисья никогда особо не любила говорить о прошлом. Да и я не спрашивал…

Лицо Яна, исполненное холодной красоты, еще никогда прежде так сильно не притягивало мой взгляд, как сейчас. Оно словно светилось глубокой печалью и… чувством вины.

– Мой отец, Мефодий, как рассказывала Анисья, кардинально отличался от нее самой. В нем почти не было Силы, вместо внутреннего стержня, который часто путают с жестокостью, Мефодий унаследовал от предков душевную мягкость и уступчивость. Он никогда не шел на открытые конфликты, стараясь решить все проблемы мирным путем. Анисья могла лепить из сына все что угодно, как из пластилина. До того времени, пока он не встретил Элену, мою мать. И тогда пришли перемены, – с кривой улыбкой заметил Ян. – Не скажу, что эти перемены порадовали мою воинственную бабушку, скорее наоборот. Но над силой истинной любви даже она не имела власти. Родители поженились. В те времена жить было нелегко, под гнетом изменчивой власти и их новых и новых указов, средств для существования катастрофически не хватало. Когда отец узнал, что мать носит меня под сердцем, он решил пойти на риск – записался наемником и уехал с экспедицией в Африку. Из уважаемого доктора мой отец в одночасье стал вором, он добывал артефакты и переправлял краденные товары на судне через границу. Добытых денег должно было хватить, чтобы обеспечить мне безбедное рождение, детство и юность. Бабушка и мать умоляли отца вернуться и больше не ввязываться в рискованные операции, но он решил иначе.

Я боялась даже дышать, чтобы не спугнуть этот момент. Ян Кенгерлинский впервые открывался передо мной, распахнув двери в душу! Сейчас я видела его настоящим и не могла не признать, что вляпалась в этого мужчину безнадежно и по уши.

– Почти перед самым моим рождением отцу предложили сделку, за которую он выручил бы столько денег, сколько получил за все те месяцы риска. Естественно отказаться от такой выгоды он не смог, даже не смотря на то, что моя мать была практически на сносях. – Ян усмехнулся. – Заказчик в подробностях описал все ловушки и опасности, какие могли встретиться на пути к артефакту, за которым отправился отец. Только забыл упомянуть одну маленькую деталь: в поселении, где хранился артефакт, бушевала чума.

Я ахнула, зажав рот ладонью. Рассказ Яна воспринимался, как страшная сказка на ночь, но почему-то манил и поглощал в самый эпицентр действия, отчего мне стало казаться, что все происходило лично со мной.

– Когда отец понял, что заражен, было уже слишком поздно. И даже зная, что своим решением может убить не только всю свою семью, но и половину населения на материке – вернулся домой. Возможно, не смог отказать себе в удовольствии попрощаться с родными и, попытаться дожить до моего первого вдоха. Возможно, просто чума помутила его разум. Я не знаю, – Ян пожал плечами и отвел взгляд. Во время всего разговора он старался не встречаться со мной глазами, точно стыдился своего прошлого. – До моего рождения отец не дожил, мать умерла при родах, а чума, которую отец притащил в себе, заразила бабушку и меня. Болезнь быстро распространилась за пределы особняка. Погибло много людей. Не имею даже и малейшего понятия, как Анисье удалось вылечить нас. Может, заключила сделку с самим Дьяволом… Только именно тогда, она умыкнула меня у смерти в первый раз. А я так и не смог избавиться от мысли, что виноват в смерти обоих своих родителей.

Ян сделал небольшую паузу.

– Артефакт Анисья так и не отдала заказчику. Она сделала из его частей несколько амулетов. Достоверно я знаю о двоих. – Кенгерлинский снял с шеи свой амулет, покрутив его в руках. – Внутри него находится часть артефакта. Амулеты, подобные моему, призваны служить хозяину, охранять его от смертельных опасностей, увеличивать Силу и подстраиваться под малейшие изменения. Имея много общего, каждый амулет одарен своей особенностью. Мой может генерировать и наделять меня новыми способностями тогда, когда я в этом наиболее нуждаюсь. Что может делать твой – не знаю. Да и как он у тебя оказался тоже. Анисья не стала бы наделять подобным оружием своих врагов.

– Мой тоже из того артефакта?

– Да.

– Но это невозможно! Мне его оставила мама!

Ян пожал плечами:

– Видишь выемку по правому краю камня? – зная, что он за мной наблюдает, я кивнула, внимательно рассматривая амулет. – Нажми на нее. Видишь? Это часть артефакта.

Прямо в моих пальцах верхняя часть кулона отодвинулась и я смогла рассмотреть непонятную частицу чего-то, что было сокрыто внутри камня. Странный материал был крохотным, с неровными краями, испуская из себя всполохи, цвета янтаря.

Ян поднялся с дивана, подошел к бару и налил в стакан жидкость. Я была уверена, что это любимый напиток Кенгерлинского – виски. Но, как только Ян вернулся и присел обратно, поняла, что ошибалась. В граненом стакане была просто вода. Он смочил горло и хрипло продолжил:

– Анисья не говорила о мести, не делилась своей болью, не рассказывала о проклятии, которое наложила на весь твой род, даже ни разу не открыла мне глаза на преступления Демьяна! Она держала все в себе. Понимаешь? Даже после того, как осталась одна с новорожденным мной на руках, не сломалась! Единственную откровенность, которую я от нее добился, это история родителей и моего рождения. На протяжении многих лет, когда на меня лег груз знаний Анисьи, я ломал голову над тем, почему она так поступила?! Почему не подготовила меня и не объяснила все? И до сих пор, Даша, ответ мне неизвестен…

– А ты у нее спрашивал?

– Не у кого спрашивать, детка. Мертвые не говорят, если сами того не захотят. Сколько раз я пробовал призвать Анисью, она осталась безразлична.

– Прости.

Я осторожно надавила на верхнюю часть камня кончиком пальца и кулон вновь стал целым, точно все метаморфозы мне просто приснились.

– Забей, – нахмурился он. – Я никогда не отличался ангельским характером, а постоянная жизнь в тени своей великой бабули совсем сорвала мне крышу.

– Неужели все было настолько плохо?

– Поверь, детка, со мной из прошлого ты бы не хотела встретиться, – он склонил голову и оперся локтями о колени. – Когда началась война и объявили призыв на фронт, я записался в первые ряды добровольцев. Зачем? Хотел доказать Анисье и себе, что могу намного больше, чем просто быть непутевым внуком Верховной Банши.

– Доказал? – немного грубовато спросила я. То, что Ян так глупо, из-за собственного эгоизма, рисковал собственной жизнью – злило меня.

– Доказал, – хрипло засмеялся он. – Меня убили.

– Как?!

– Не будем вдаваться в подробности. После того, как я словил грудью столько свинца, что не было смысла выковыривать пули, делая из меня решето, – проснулся на коленях у Анисьи. Представь мое удивление, детка, ведь я помнил все, что случилось! Моя бабка не додумалась ни до чего лучшего, чем заключить повторную сделку со Смертью. На этот раз ставки оказались более высокими. Мою жизнь Анисья обменяла на свою, озаботившись тем, чтобы дальше я оказался в относительной безопасности без ее опеки. Она просто отдала меня в служение Смерти, избавив от необходимости быть обычным человеком. Так я стал Вестником, а к вине за гибель родителей прибавилась вина за лживое геройство бабки и ее смерть!

– Мне так жаль…

– Но и это еще не все, – добавил Ян. – Перед тем, как угаснуть на моих руках, Анисья заставила меня принести кровную клятву. Она взяла с меня слово отомстить Демьяну за то, что разрушил наш род и обязала убивать каждую Банши твоей кровной линии.

– Господи! – я вскочила на ноги и нервно прошлась по комнате. Это же значит, что… – Ян! Моя мать… Ты… Она…

– Нет, – покачал головой он. – Когда я к ней добрался, она была уже мертва. Но твою бабку, прабабку и прапрабабку убил именно я.

– Господи Боже мой!

– И не только их, Даша, – приглушенно продолжал он. – Я поставил себе цель уничтожить как можно больше Банши. Даже не из твоего рода. И прекрасно справлялся с задачей. Меня не останавливало знание, что они бессильны. Отправляясь на охоту, я не жалел никого. Малейшая призрачная возможность, что когда-нибудь Демьян найдет способ вновь наделить Банши прежней силой, подталкивала меня к линчеванию всех подобных тебе, кого мог только выследить. На протяжении почти столетия я успешно уничтожал Банши. Пока не наткнулся на тебя. Ты – моя первая осечка.

– Нет, перестань! Я больше не хочу об этом слушать!

– Я не жду, что ты сможешь простить меня или понять, но…

– Хватит! Замолчи!

Рассказ Яна оказался слишком невероятным и болезненным для меня. Еще не оправившись от первого шока, я не хотела погружаться в раздумья обо всем, что пришлось услышать. После того, как Кенгерлинский открыл мне душу, показав черноту, давно поселившуюся там, я не могла сейчас просто взять и уйти. Даже не знаю, что меня останавливало именно так поступить. Было бы намного легче и проще, чем продолжать разговор. За неимением других вариантов, я решила перевести тему.

– Если у нас минутка откровенности, тогда и мне стоит тебе кое-что рассказать, – думать о том, какой вселенский груз после сбивчивых объяснений Яна свалился на мои плечи, не хотелось. А с учетом, что повела я себя во время разговора, как самая обыкновенная истеричка… и вовсе не прибавляло оптимизма.

То, что собиралась рассказать – мучило, я давно хотела поделиться догадками с Яном, но все никак не решалась.

– Перед тем, как ты убил моего друга… Артема, я кое-что поняла.

– Я не убивал твоего друга, – отрезал Кенгерлинский.

– Хорошо, я скажу по-другому. Перед тем, как ты убил то, что притворялось моим другом…

– Демона.

– Да, – я поморщилась. – Его. Мне показалось, что я его знаю. Понимаешь, это существо напомнило мне о прошлом, в котором был Гарик и то, что с ним связано.

– Кто такой Гарик?

– Мой сводный брат. Был. Он мертв. В одно время брат стал вести себя странно и демон напомнил мне об этом. Ян, он сказал, что был тогда Гариком и что будет приходить за мной всегда, пока не заполучит в собственное пользование!

– Брат контактировал с твоей кровью?

Мне не хотелось говорить всего. Точнее мне хотелось, но тошнотворный спазм сдавил горло, и я не смогла признаться в страшном изнасиловании братом.

– Да. Он меня… Да, он контактировал с кровью.

– Понимаешь, Даша, – Кенгерлинский подошел, взял мои дрожащие руки в свои теплые ладони. От этого простого, но такого необходимого сейчас мне жеста, страх немного отступил и дышать стало значительно легче. Мы вернулись на диван и сели в опасной для моего спокойствия близости. – Проклятие твоей крови действует так, что изгоняет из сосуда душу, освобождая тело для любого демона, который пожелает его занять. Если твой брат действительно был заражен, то вполне допустимо, что один и тот же демон мог занять тело и Гарика, и Артема.

– Но… Как? Я… Он! Господи! – я сжалась в комок, подтянув колени к груди. – Я его… Он мертв! Это невозможно! Ведь невозможно? Он же за мной больше не придет? Ты же его убил окончательно? Правда?!

Ян прижал меня к себе, даря успокоительное тепло в объятьях, но нервная дрожь все равно не проходила. Перед внутренним взором так и мелькали ужасные сцены из прошлого. Что если Бальтазар придет за мной? Что если он опять повторит то, что вытворял со мной Гарик? Или все те ужасы подарил мне демон? Господи, я не могу об этом думать!

– Ты только не волнуйся, Даша, – спокойным голосом начал Ян. – Но если мы решили ничего друг от друга не скрывать, то я обязан тебе сказать все, как есть. Демона невозможно убить, уничтожив оболочку сосуда. Таким образом, мы можем его изгнать на тот слой Бездны, откуда он пришел, лишь на время. До тех пока эта тварь не подыщет новый подходящий сосуд.

– Что?!

– Но со мной тебе не угрожает никакая опасность. – Поспешно добавил он. – Я позабочусь о тебе, детка. Пожалуйста, верь мне.

– Ян…

– Не плачь, Даша. Ну, ты же сильная девочка, успокойся, – уговаривал он. – Мы обязательно найдем выход. Не зря же я провожу эксперименты с твоей кровью.

Осознание последних сказанных слов ударило меня в грудь, точно молнией. Части пазла почти собрались, но я не желала верить в их правдивость.

– Что ты делаешь?! – округлила глаза я, подняла голову с груди Яна, заглядывая ему в глаза.

Кенгерлинский поморщился и чертыхнулся губами. Он явно был не в духе, что проговорился.

– Да, я провожу опыты с твоей кровью, чтобы отыскать спусковой механизм проклятия и взять его под контроль, – методично, словно малому ребенку, стал объяснять он.

Еще сильнее взвиться от гнева, чем я, было невозможно:

– Что ты делаешь?!! Я-то думала, что там… в квартире мне почудилось, а ты проводишь опыты над людьми? И над Артемом тоже?

– Да.

Кенгерлинский ответил это так просто, точно мы обсуждали погоду за окном или марку новой машины, появившейся на рынке.

– Да, как ты можешь?! Ты… Ты!

Я вырвалась из объятий Яна, отсела подальше и сжала кулаки. Вот почему с ним не может быть все просто? Почему я должна чувствовать себя, как на чертовом колесе, то вверх, то вниз?!

– Даша! Да я же это все из-за тебя затеял! Я же хочу помочь, избавить тебя от проклятия!

– Да ты что?! И многого ты добился? – съязвила, складывая руки на груди.

Он зло прищурился, громко выпуская воздух сквозь стиснутые зубы:

– Нет. Ничего нового не узнал. Сначала подопытный испытывает сильнейшую тягу к объекту, к тебе, то есть, а потом демон полностью овладевает сосудом и идет на уничтожение объекта. Тебя.

– А Марьяна? Она тоже в числе «подопытных»? – не могла успокоиться я.

– Кто?

– Девочка из автобуса.

– Нет. Она мертва. Я не смог бы проводить опыты над детьми.

– Господи, Ян! Ты ее убил!

– Проклятье, Даша! Почему из твоих уст это звучит так противно и осуждающе?! Да мы поступили гуманно по максимуму! – развел Кенгерлинский руками. – Эта девочка все равно была обречена. Мне надо было подождать, пока она не загнется в муках, а ее тело займет кто-то из Призрачных демонов? Если тебя это успокоит, то девочка ничего не почувствовала, она умерла быстро. Я позаботился об этом.

– Раз ты такой гуманный, то почему себя не предложил на роль подопытной крысы? – увидев настоящий шок в глазах Яна, который сменился мукой, я прикрыла рот ладонью, по-настоящему испугавшись того, что брякнула.

– На меня проклятие не действует, – глухо ответил он.

– Почему?

– Думаешь, перед тем, как Анисья создавала проклятье, она бы не подстраховалась от его воздействия и не защитила бы себя и своих прямых потомков?! Или тебе бы хотелось, чтобы было по-другому?

– Нет! Что ты… Просто, – я стыдливо замолчала, кусая губу. Ну, вот и как объяснить все, что чувствую? Столько противоречий… – Прости. Я совершенно не то имела в виду. Просто мне нужно переварить это все. Наверное, я еще не готова к такого рода откровенности. Это страшно.

– Поздно, детка, – покачал головой Ян. – Процесс уже запущен. Я должен тебе многое о себе рассказать, если мы вообще еще рассчитываем на доверие.

– Не сегодня, Ян.

Меня настигло отчетливое осознание, что еще больше грязи и гадости я просто не выдержу. Сорвусь. Сломаюсь.

Я направилась к выходу из кабинета.

– Даша! – почти отчаянно вскричал Ян.

– Пожалуйста. Не сейчас. Я больше не могу.

– Даша! Останься.

От продолжения неприятного разговора меня спас звонок мобильного. Первое время я остановилась и просто ошарашено прислушивалась, не до конца осознавая, что это за звук. После того, как я вернулась из портала и ускоренно пошла на поправку, Ян подарил мне телефон. Он сказал, что это необходимо для того, чтобы я постоянно находилась на связи. Позвонить кому-нибудь самостоятельно я по-прежнему не могла. В адресной книге был только номер телефона Кенгерлинского, а воспроизвести по памяти мобильник Ритки, как тогда на автобусной остановке, не получалось. Когда я осознала, что этот звук принадлежит рингтону моего мобильника, который сунула в кармашек платья по привычке, задалась вопросом, кто мог звонить на этот номер, если его знал только Ян?

– Алло…

– Даша? – послышался знакомый, но сильно взволнованный голос.

– Федор Иванович?

– Дашенька, мне очень нужно с тобой поговорить! – Они что сегодня все сговорились? – Ты сможешь сейчас со мной встретиться?

– Зачем?

– Это срочно! – настаивал Брагин.

Я перевела взгляд на мрачное и тревожное лицо Кенгерлинского и рассеяно проговорила в трубку:

– Нет, не думаю, что…

– Это важно! Если не приедешь, пострадают твои близкие. И не смей никому говорить о нашей встрече!

Все внутри меня похолодело от страха.

– Ну ладно… Где?

– Пустырь, где раньше был старый корпус центральной больницы, знаешь?

– Да.

– Я там буду через полчаса.

– Хорошо. Я приеду.

– Спасибо, – Брагин замялся, а потом с большей теплотой в голосе продолжил. – Спасибо тебе, девочка.

Перед тем, как положить трубку я еще несколько секунд молча стояла, слушая тишину в динамике, а потом отключила вызов и решительным шагом вышла в коридор.

– Кто звонил? Ты куда? Стой! Даша! – нагнал меня встревоженный Ян.

Сначала я сжалась, собираясь ничего не говорить, но потом передумала, поняла, что Кенгерлинский просто так не оставит меня в покое. Значит, необходимо было ему рассказать правду. Или же хотя бы часть ее.

– Мне надо встретиться с Брагиным.

– Что? Нет! Я не разрешаю!

– А что, похоже, будто я спрашиваю твоего разрешения?

– Даша! – прорычал он. – Не глупи! Ты никуда не пойдешь! Это может быть ловушкой!

– Эмма Эдуардовна, вызовите мне, пожалуйста, такси! – игнорируя Кенгерлинского, прокричала домоуправительнице, что как раз вытирала пыль с деревянных поручней лестницы.

Женщина прервала занятие, невозмутимо кивнула, а после скрылась в столовой.

– Даша! Ты не можешь так уйти! Не после того, как я тебе все рассказал! – Ян схватил меня за руки у самой входной двери, притягивая к себе, точно пытался оплести собственным телом.

– Перестань! Мне нужно подумать, Ян. Господи, да отойди ты! – вскричала я, сильно пихнув его в грудь. Кенгерлинский отскочил на несколько шагов, растерянно потирая место удара. Шарф соскользнул с моей шеи, оставшись в руках Яна. – Ты давишь на меня! Отступись! Дай мне время подумать!

– Черта с два я отступлюсь! Особенно тогда, когда ты принадлежишь мне по праву!

– По какому такому праву?

– Я выиграл тебя у Зверя. Теперь ты моя.

– Ты хоть понимаешь, что несешь? Я что, по-твоему, вещь? С ума сошел?

Он обвел меня диким взглядом:

– Нет! Как ты не понимаешь, что эта встреча может быть опасной?! Почему он не пришел ко мне в особняк? Почему решил вызвать тебя на открытое пространство? Где он назначил встречу? Я не могу так рисковать!

– Беспокоишься, что твоя месть может сорваться?

– Дура!

– Конечно дура, раз повелась на все то, что ты мне вешал! Ложь! Тебе просто выгодно приручить меня, вот ты и стараешься!

– Что ты несешь? – всплеснул руками Ян. – Ты хоть сама слышишь?

Я тяжело дышала, так же, как и Кенгерлинский. Еле сдерживалась от порыва подправить ему физиономию своими ногтями. Весь шок трансформировался в неконтролируемую агрессию, которой необходимо было дать выход.

– Я не отпущу тебя одну!

– Хорошо, – выдохнула я, глуша эмоции. – Поехали вместе со мной.

– Что?

– Давай только быстрее. Меньше разговоров, Ян, больше дела!

– Ты предлагаешь мне поехать вместе? – непонимающе нахмурился Кенгерлинский.

– Ты оглох или стал плохо соображать? – язвительно сыпала я. – Только захвати мне, пожалуйста, кофту из спальни, боюсь, что в одном платьице мне будет слишком прохладно.

Некоторое время Ян внимательно изучал меня взглядом. Точно сканировал.

– И ты меня дождешься? – с сомнением спросил он.

Я кивнула.

– Две минуты, детка, – улыбнулся Кенгерлинский и кинулся вверх по лестнице.

Как только его широкая спина скрылась за поворотом лестницы на втором этаже, я осторожно открыла дверь и выглянула наружу. Желтобокое такси уже стояло почти у порога. Я должна была обезопасить Яна от последствий того, что могла принести эта встреча. Даже если выглядело это как нельзя глупо. Брагин сказал, что пострадают мои близкие. А кроме Риты, Яна и Эммы Эдуардовны я не считала таковыми больше никого.

Тихо закрыв за собой дверь, я быстро преодолела необходимое расстояние и заскочила в салон.

– Поехали! – решительно скомандовала таксисту.

Эта неожиданная встреча подвернулась как нельзя кстати. После всего того, что вывалил Ян в кабинете, мне остро необходимо было отвлечься. Свежий воздух подействовал отрезвляюще. Я пообещала себе подумать обо всем позже, но именно сейчас мне требовалось хоть немножко свободы. Слишком тесно было в объятьях Кенгерлинского, слишком приятно и слишком опасно для моего душевного спокойствия.

Я обязательно вернусь и мы обо всем поговорим, после этой передышки. Наверняка, она пойдет на пользу нам обоим.

Кенгерлинский, конечно, придет в настоящее бешенство, обнаружив, что я так легко обвела его вокруг пальца, но, в конечном счете, успокоится, когда я вернусь целая, невредимая и умиротворенная. Для того чтобы эти жуткие знания улеглись в голове, необходимо время. И лучше его провести вдали от мужчины, что сносит мне крышу одним своим присутствием и считает своей, точно я выгодно приобретенная вещь! Злость новым витком всколыхнулась в моей груди, уязвленная гордость требовала скорого реванша. Я отмахнулась от назойливых и неприятных эмоций, уставившись невидящим взглядом в окно.

Вскоре, как из виду скрылся особняк, я откинулась на сиденье и запретила себе думать о Яне.