1.

Над просыпающимся Белым Городом носились, всполошено хлопая крыльями, стаи породистых крапчатых голубей - голубей из королевской голубятни.

- Смотри, смотри! - сказал сын булочника своему приятелю из лавки кондитера. - Вон и король! Там, на крыше! - указал в сторону белокаменного дворца: там, на крыше самой высокой башни просматривалась тонкая фигура человека с длинным шестом в руках.

- Ага, каждое утро сам гоняет, - покивал светлой кудрявой головой сын кондитера, расставляя на витрине яркие коробки со свежей пастилой.

- Это занятие для того, кому трудиться не надобно, - буркнул толстый и румяный булочник, выходя из лавки с корзинами пирожков и сахарных кренделей. - А ты, лодырь, принимайся за работу - бери метлу, мети в пекарне, - приказал он сыну.

- Купи и мне голубей, папка, - хихикнул мальчуган.

- Голубей? - хмыкнул булочник, поставил корзины на тележку-прилавок и почесал затылок, сдвигая на сторону запорошенный мукой колпак. - Что ж, давай договоримся: коль ни разу тебя за месяц не отругаю, куплю к празднику Доброго Солнца пару пташек. Веселись, забавляйся. Но если ты им времени больше уделять станешь, чем работе, запеку подарок в пирог да выставлю в продажу. Слад? - и протянул сыну руку.

- Слад! Слад! - радостно воскликнул мальчик и поспешил скрепить уговор рукопожатием. - Эй, метелка! Где ты там? - побежал вприпрыжку и грохоча башмаками в лавку - проявлять себя старательным работником.

- Вот так-то, - подмигнул булочник сыну кондитера, который с завистью проследил за приятелем.

Тот прикусил с досады губу, набросил на пастилу полотенце, чтоб мухи не садились и с криком "папка!" нырнул в свою лавку. Так спешно, что запнулся о давно знакомый порог. Торопился, видимо, тоже какой-нибудь слад отцу предложить. А булочник захохотал, держась за бока:

- Ох, умора с этой детворой!

Через минуту смех его прекратился - он увидал кое-что интересное: в начале Песочной улицы, на которой располагались его лавка и лавка кондитера, показался всадник с красным копьем в руке, за ним - еще один и еще, тоже с копьями. Все трое - на тонконогих вороных лошадях, в черных, кожаных куртках с нашитыми на грудь стальными кольцами, в странно блестящих, узких штанах бронзового цвета и в необычных круглых шлемах с длинными, похожими на ленты, красными перьями по бокам. Голени всадников были охвачены кожаными гетрами, ступни - спрятаны в прочные тупоносые башмаки, а плечи - покрыты бурыми, мохнатыми шкурами. Странные воины - таких булочник еще не встречал, а в свое время повидал много разных удивительных чужестранцев.

За конниками на улицу медленно въехали два небольших фургона, а за ними - еще три всадника. Булочник на всякий случай отступил под навес лавки и коснулся рукой шнурка, протянутого над порогом и связанного с тревожным колокольчиком на крыше дома: такие были в каждой лавке и, в случае какого-либо происшествия, создавали много шума, призывая на помощь городскую стражу.

Когда весь этот караван неспешно поравнялся с ним, он удивился еще раз и довольно сильно - даже не сдержал возгласа "ого!": все конники оказались молодыми женщинами, темнолицыми, черноглазыми и полногубыми, а их блестящие обтягивающие штаны перестали существовать, потому что превратились в голые, мускулистые бедра, загоревшие до темно-бронзового цвета. Булочник ухмыльнулся, рассматривая крепкие коленки девушек. Но у всадниц на поясах, плетеных из кожаных лент, висели серьезного вида мечи, и он не решился убрать руку с сигнального шнурка.

Одна из женщин (видимо, старшая в отряде) с улыбкой кивнула ему и, подняв правую руку вверх, поздоровалась:

- Приветствую.

- Добрый день, - стараясь не дрожать голосом, отозвался булочник.

- Мы из Черной Дружины. Из Чинарии. Слыхал? - голос девицы-воина был довольно низким: наверное, ей не раз приходилось громко и решительно отдавать команды.

- Нет, - честно признался булочник.

- Хорошо, - чуть дернула бровью всадница. - Где живет ваш король?

- Во дворце.

- Где дворец?

- А это вон туда езжайте, по нашей улице, потом налево - на площадь попадете. А с площади - от главного храма направо, по широкому тракту, что липами обсажен. И в его конце - дворцовые ворота, кованные, черные. За ними - дворец. Ну, и король где-нибудь там будет, - подробно объяснил булочник, а сам подумал: "да-да, ко дворцу и езжайте - там пусть с вами гвардия разбирается".

- Спасибо тебе, мужчина, - странно поблагодарила всадница и тут бросила взгляд на румяные булочки, бока которых соблазнительно выглядывали из-под белых салфеток, укрывавших корзины с выпечкой. - Это еда?

- Конечно, - булочник ответил и не сдержался - хихикнул.

Девушка-воин нахмурилась, да так грозно, что пришлось веселому толстяку сделать и свое лицо серьезным. Он тут же исправился: достал несколько булочек и протянул собеседнице:

- Я вас угощаю! Вы наши гости, а в Белом Городе гостей любят и уважают. Берите - булочки свежайшие, только из печки.

- Спасибо, - повторила благодарность всадница, приняла выпечку, одну пышку укусила сама, другие передала ближайшим подругам, еще одну, подъехав к фургону, опустила в руку, что потянулась к ней из-за полотнища повозки. - Это вкусно.

- Конечно вкусно. Я плохого хлеба не пеку, - с гордостью ответил булочник. - У меня и покупатели все не абы что - и лорды и бароны…

Он бы еще долго мог распространяться по поводу состоятельности своих булок, но девушка махнула рукой, как бы говоря "хватит болтать", и коротко, четко сказала что-то на непонятном языке - от этого ее слова остальные всадницы и обе повозки тронулись с места, чтоб следовать далее по улице, в сторону площади.

- Счастливого вам пути, - поклонился вслед чинарийскому обозу булочник и тут услыхал, как в одном из фургонов заплакал ребенок. - Ишь ты, еще и малыша с собой таскают.

* * *

- Папка! Папка! - звонко и требовательно проорал рыжий королевич Гарет в окошко, через которое можно было выбраться на крышу Зоркой башни, на площадку, откуда гоняли голубей.

- Ваша милость, не высовывайтесь, ради всего святого! - хватал шустрого мальчугана за расшитую серебром курточку гувернер - мастер Вавил - невысокий мужчина лет сорока, плотный, круглолицый и совершенно седой.

- Папке можно - и мне можно! - возразил королевич и уже сунул ногу, обряженную в бархатный сапожок, в окошко.

- Бу! - с таким пугающим возгласом в окне появилась взъерошенная голова со страшно выпученными глазами.

Напугались и Гарет, и мастер Вавил: оба шарахнулись, уцепившись друг за дружку подальше от окна. А король Фредерик - причина их испуга - захохотал, сверкая белоснежными зубами, весьма довольный своей выходкой. Потом легко и бесшумно, словно кот, впрыгнул на чердак и закрыл ставни:

- Нельзя тебе на крышу, Гарет. Пока. И в следующий раз слушайся учителя. Он, как и я, плохого не посоветует.

- Когда ж мне будет можно на крышу? - надулся мальчик, недовольно пряча руки за спину.

- Обещаю: я тебе первому сообщу, когда будет можно, - вновь рассмеялся король, сел на узкую скамеечку у стены, и потянул из-под нее свои любимые сапоги - невысокие, со шнуровкой - стал обуваться (на крышу он всегда выбирался босиком: так было удобнее).

- Государь мой, - подал голос гувернер. - Хочу заметить, что в последнее время его милость лорд Гарет все чаще проявляет некоторую строптивость характера. Например, вчера вечером он отказался от вечернего молока, а сегодня утром не вымыл уши!

Фредерик нахмурил брови, глянув на покрасневшего сына:

- Ну и как это понимать? Ты забыл? Сегодня я планировал взять тебя на прием в Дом Хлебной Гильдии. И что? Ты намерен ехать туда с грязными ушами? - задав последний вопрос, он сердито дернул шнурки левого сапога, затягивая узел.

- Я исправлюсь! - выпалил Гарет.

- Это касается не только мытья ушей, - король строго поднял вверх указательный палец и взялся шнуровать правый сапог.

Мальчик понимающе закивал:

- Я не буду больше капризничать.

- Рад, что мы поняли друг друга, - смягчив тон, ответил Фредерик и похлопал сына по плечу - Гарет улыбнулся, заблестел зелеными, как ягоды крыжовника, глазами. - А теперь, насколько я помню, тебя ждет математика?

- Государь, вы правы, - напомнил о себе гувернер. - Подошло время утренних уроков. Прошу вас, ваша милость, - и почтительно поклонился наследнику престола.

Королевич вздохнул и, буркнув "угу", побрел к лестнице, что вела вниз на галерею.

Ему было пять лет, и он больше любил проводить время с отцом, чем сидеть в классной комнате, слушая лекции по разным наукам, которые монотонно читал мастер Вавил. Поэтому и побежал Гарет с утра пораньше на чердак - очень уж хотелось лишний раз побыть рядом с Фредериком. Но больше всего мальчику нравились занятия в фехтовальном зале и езда верхом. А еще - сидеть рядом с отцом на мраморной скамье в парке (или на его коленях) и слушать занимательные истории о прошлых временах, особенно - о бесстрашных Судьях Королевского дома.

Фредерик так интересно рассказывал, что чудаковатый мастер Линар (королевский доктор и придворный изобретатель), услыхав однажды повествования короля, сказал:

- Все эти истории следовало бы записать в книгу да размножить. Очень уж они интересны и поучительны. Пусть бы их все читали, особенно - молодежь.

Король улыбнулся тогда на его замечание:

- Уважаемый мастер, если вы за это возьметесь, я присвою вам еще одно звание - придворного писателя.

- О, государь, э то хлопотно и отнимет у меня то время, которое я берегу для своих технических и медицинских изысканий, - покачал головой Линар. - Почему бы вам самому не начать записывать свои же истории? Кто может сделать это лучше?

Фредерик рассмеялся:

- Вы думаете, у меня, у короля, больше свободного времени, чем у вас, доктор?

Он был прав. И Линар тоже согласился.

Король есть король. Это обычный человек, обремененный лишь своим маленьким делом, своей семьей и домом, может выкроить из жизни немного минут для чего-то отвлеченного. У короля же вся страна - это его семья и надо стараться уделять внимание каждому, по мере сил и возможностей, даже в ущерб своим самым близким людям.

Фредерик понимал, что мало уделяет внимания Гарету. Да разве сложно было это понять? Одно нынешнее утреннее происшествие на чердаке сказало ему "твой сын скучает, твой сын хочет быть с тобой, как можно чаще и дольше".

Он думал об этом, стоя на верхней террасе Зоркой башни, куда спустился вслед за сыном и гувернером с чердака. Опираясь локтями о балюстраду, молодой государь рассеяно смотрел на столицу своего королевства, над которой носились потревоженные им пестрые голуби.

"Вместо баловства в голубятне ты бы лучше лишний раз наведался к Марте и в детскую", - буркнул сам себе Фредерик. Однако тут же признался, что в последнее время ему частенько желалось хоть пару минут побыть наедине с самим собой, в тишине и покое. Когда-то, еще Судьей, он нередко пребывал в полном одиночестве, и оно никак не тяготило, наоборот, казалось обычным, естественным и очень полезным состоянием: ничто и никто не мешал думать, строить логические цепочки, принимать решения.

Так и теперь, гоняя птиц на башне и грызя при этом ореховой печенье, Фредерик пускал на волю свои мысли, решая довольно серьезные проблемы. Махая шестом с белой тряпкой на конце, он детально обдумал свою речь для собрания в Доме Хлебной Гильдии. Вопрос там планировали разбирать важный - выбор поставщиков пшеницы для королевских зернохранилищ.

Но после разговора с Гаретом думать о делах Фредерику совершенно не хотелось. Хотелось погрузиться в мысли о семье. Ведь у короля теперь был не один сын. И пусть младший Донат еще малыш-карапуз, которому и года не исполнилось, но ему тоже необходимо внимание отца. Как и супруге - черноглазой красавице Марте…

* * *

Донат родился холодным февральским утром.

Не стихала разъярившаяся за ночь метель, окна спальни, где рожала королева, были плотно закрыты и задернуты портьерами, а в камине трещали большие березовые поленья, передавая огромной комнате необходимое тепло.

Фредерик был с супругой в этот час - он так захотел. И как ни кричали на короля, совершенно не стесняясь, повитухи, государь нахмурился, топнул ногой и не вышел вон.

Сидя в изголовье супруги, держал ее за руку, он смотрел без отрыва в огромные черные глаза и улыбался, нежно, ласково, то и дело касаясь губами ее чистого белого лба, покрытого крупными горошинами пота.

Марта рожала тихо и спокойно, позволяя себе изредка лишь тяжкий вздох. И все шло хорошо. Ее пальцы крепко стискивали пальцы супруга, ее глаза наполнялись слезами, но не слезами боли.

- Это будет сын, - шептала она, целуя руку короля, - я хочу подарить тебе сына. Верного защитника стране, доброго друга и брата Гарету. Я смогу, смогу…

У нее все хорошо получалось, и через пару часов в королевской спальне громко заплакал сморщенный и красный младенец-мальчишка.

- Донат! Донат! - с восторгом объявил Фредерик, осторожно принимая от повитухи убранного в пеленки сына и целуя его крохотный нос. - Донат родился.

- Донат? - с легким удивлением спросила Марта.

- Да…Или ты против? - король, самозабвенно пританцовывая, качал на руках своего крохотного потомка.

- Я хотела назвать его твоим именем, - улыбнулась королева. - Но я решила - назову Фредом второго сына. Он у меня будет - я уверена…

- Милая моя, милая моя, - пропел сияющий Фредерик и сел на постель супруги, опустил в ее руки ребенка, - ты решила восстановить наш Королевский Дом?

- Просто ты - мужчина, у которого должно быть много сыновей, - ответила, улыбаясь, Марта. - И я очень хочу этого.

- Ах, во мне столько счастья, что кричать хочется, - выдохнул король и обернулся на звук открывшейся двери - в проеме мелькнула рыжая голова королевича Гарета.

Одна из повитух уже махнула запретительно рукой в сторону мальчика, но король опять пошел в контратаку:

- Иди ко мне, лисенок! Посмотри на младшего братца!

Гарет с готовностью влетел в спальню и вспрыгнул на колени отца, любопытно вытянул шею в сторону хныкающего вороха пеленок на руках Марты:

- У, какой мелкий, сморщенный. На лягушку похож.

- Представь себе: ты был таким же, - усмехнулся Фредерик. - И я был таким, и все.

- Ты? - округлил глаза Гарет. - Я думал: ты всегда был большим!

Король засмеялся на его слова, задорно и счастливо. Поцеловал старшего сына, поцеловал жену и осторожно коснулся губами щечки новорожденного…

 

2.

Светлые, отчего-то полные карамельного (именно карамельного) аромата, воспоминания Фредерика прервались зычным криком рыцаря Элиаса Круноса:

- Государь мой! Государь мой!

Светловолосый богатырь в ярких бирюзовых одеждах, громко топая сапогами внушительного размера, влетел на террасу, где Фредерик безмятежно любовался чистым небом и голубями над столицей, перевел дух и объявил:

- У меня новости! Будешь рад! - наедине он общался с королем, как с приятелем, и Фредерик никогда на это ему не пенял, потому что сам не был приверженцем принятой при дворе субординации. - У дворцовых ворот - посланники из Чинарии!

У государя лицо стало белым, а глаза округлились:

- Чина…, - не договорил - поперхнулся от волнения. - Бежим! Бежим!

Он выскочил на галерею первым и понесся по коридору с той скоростью, которой бы и породистая скаковая лошадь позавидовала. Элиас старался не отстать, но на поворотах ему приходилось тормозить, чтоб не завалиться на бок. Фредерик же с этим справлялся легко - легко вспрыгивал на стену (абсолютно не жалея роскошных шелковых шпалер), пробегал по ней по диагонали пару метров мелкими шажками, минуя опасный вираж, и вновь оказывался на полу. Все это проделывал стремительно и бесшумно, в отличие от топочущего и пыхтящего Элиаса.

Но на последнем повороте - уже у парадной лестницы - затормозили оба. Чтоб не сбить с ног поднимавшихся королеву Марту и ее дам.

- Фред, боже, что случилось? - увидав короля, спросила она. - Куда летишь?

- Милая, прибыли посланники от Тайры! Я лечу их встречать! - выпалил Фредерик, на ходу поцеловал красавицу-жену в щеку и понесся дальше, прыгая через две-три ступеньки, мимо прижавшихся к мраморным перилам фрейлин; от ветра, что поднялся из-за короля, у дам с шелестом взметнулись вверх многослойные шелковые юбки.

Марта чуть нахмурилась: ей не особо понравилась такая поспешность супруга, а еще не понравилось то, что он забыл пригласить ее за собой встречать гостей из Чинарии. Это догадался сделать Элиас:

- Госпожа моя, позвольте сопроводить вас, - учтиво поклонился рыцарь (ему уже разонравилось по-мальчишески носиться по коридорам и лестницам).

- Спасибо, Элиас, - улыбнулась Марта. - Поспешим.

* * *

У Фредерика сердце в груди бешено заколотилось, когда он выбежал на парадное крыльцо и увидал в начале дорожки, ведущей ко дворцу, повозки и всадниц в чинарских шлемах и с красными копьями в сильных руках.

Пока он спускался по каменной лестнице и бежал с совершенно не подобающей королю скоростью к прибывшим, из одного фургона вышла высокая полная женщина в длинном белом платье, причудливом тюрбане и со смуглым малышом на руках.

Девушки-воины как раз спешились, шагнули навстречу королю и сняли шлемы.

- День добрый, - поклонилась одна из них - старшая, - мы из Чинарии, от капитана Тайры к королю Фредерику.

- Я. Это я Фредерик! - спешно закивал молодой человек, не отрывая глаз от темненького ребенка с большими светлыми, серыми глазами, и голос его неожиданно сбился в сиплость.

- Мы привезли тебе сына, король Фредерик, - опять поклонилась девушка-воин. - И сердечный привет от капитана Тайры.

Фредерик, широко улыбнувшись, протянул руки к малышу, и женщина в белом платье (наверняка, кормилица), улыбнувшись в ответ, передала ему ребенка.

- Здравствуй, кроха, - шепнул отец сыну.

Тот что-то прогудел в ответ и цепко ухватился за ворот куртки Фредерика. Пухлые теплые пальчики, смуглые щечки, широко раскрытые, полные младенческого удивления, глаза, нежный рот, редкие, но темные кудряшки на макушке… "Глаза мои, мои глаза - как и хотелось Тайре", - подумалось Фредерику.

- Как его зовут? - спросил он у дружинницы.

Та встрепенулась, потому что тоже позволила себе невольную улыбку, глядя на отца с сыном, тряхнула коротко остриженной головой и ответила:

- Имя мальчикам дает отец. Таков обычай в Чинарии. Назови ребенка, а мы скажем его имя капитану Тайре.

- Почему ж Тайра сама не приехала? Она обещала: если будет сын, то привезет его мне сама.

- Потому что кроме сына Тайра родила и дочку, - опять улыбнулась дружинница. - Получились двойняшки. Дочь, как ты и хотел, капитан назвала Корой. И у девочки тоже серые глаза, как у тебя.

Фредерик на миг потерял дар речи - так потрясла его эта необычная весть.

- М-марта! - обернулся он к подошедшей супруге. - Ты слышала? И сын, и дочь! У меня еще и дочь!

Его лицо сияло таким счастьем (а это происходило нечасто), что Марта отбросила куда подальше заскрежетавшую мелкими зубами ревность и обняла Фредерика и малыша, которого он держал его руках:

- Рада за тебя, милый, - шепнула она королю. - Я прикажу готовить праздничный обед - такие хорошие новости надо достойно отметить. - Затем обратилась к гостям. - Прошу вас отдохнуть в нашем дворце. Здесь у вас ни в чем не будет нужды…

* * *

Так у Фредерика появился еще один наследник - смуглый, чернявый и странно сероглазый Эльберт. С сыном Марты у него была разница всего в месяц, а то и меньше.

Нахмуренный бука Донат в тот же день встретил сводного братца, подсаженного к нему в манеж, возмущенным кряхтением и ударил погремушкой по голове. Эльберт скривился и оглушительно заревел, демонстрируя прекрасные легкие.

- Прекрасный горлопан! - расхохотался Фредерик, протягивая сыну в утешение сахарную палочку. - Вырастешь - дам тебе полк, будешь им командовать. - Затем погрозил развоевавшемуся Донату. - А ты смотри, бука, не обижай младшего. - Вручил точно такую же палочку и ему, так что оба карапуза затихли и зачмокали губами, наслаждаясь вкусненьким.

- Они поладят, - заверила короля Марта, присаживаясь рядом с манежем в мягкое кресло.

- А как насчет тебя? - вдруг спросил Фредерик. - Я вижу: ты подавлена.

- Я устала.

- Неправда, - нахмурился молодой человек. - Ты недовольна тем, что сегодня произошло.

- Сегодня произошло много хорошего, и я всем довольна, - возразила Марта, чувствуя, что начинается тяжелый разговор, которого она не в силах избежать.

Фредерик понял и решил не усугублять:

- Милая, я прекрасно понимаю: тебе неприятно знать о том, что было между мной и Тайрой в Эрине. Но оно было. И не по моей воле… Но я ни в коей мере не оправдываюсь! - он поднял вверх руку, предваряя слова супруги о том, что не стоит сейчас виниться (а Марта - Фредерик и это заметил - уже готова была прервать его именно такими речами). - Я просто представляю тебе факты, от которых не отмахнешься и на которые глупо обижаться. Тайра - это мое прошлое, и я его принимаю, целиком и полностью, как принимаю и своего сына от Тайры, как готов принять, если надо будет, свою дочь. Она в моем сердце уже сейчас. Как и Эльберт, и Гарет, и Донат, и ты. Всем там есть место, поверь. И я бы очень хотел, чтоб там, в моем сердце, меж вами не было раздора. Это нужно не только мне - это нужно нашей семье, королевской семье. Это нужно всему нашему государству. Обстановка в нашем доме влияет на обстановку в Королевстве…

- Ты всегда можешь положиться на меня, - вдруг сказала Марта, прикладывая палец к его красноречивым губам. - Не объясняй мне большего, иначе я стану себя презирать, за глупость.

Фредерик покачал головой, видя, что глаза ее мерцают слезами:

- Прости - я должен был это все сказать.

- Конечно, - кивнула Марта. - Ты король, ты Судья. Я просто на минуту забылась - подумала, что я жена простого человека.

- Это не так.

- Я знаю. И постараюсь больше об этом не забывать.

Фредерик улыбнулся, поцеловал ее руку:

- Мне самому очень часто хочется быть простым человеком…

Тем временем у королевичей рассосались сахарные палочки, и карапузы вновь стали громко воевать - с криками рвать друг у друга забавную деревянную лошадку.

- Да, прибавиться шуму во дворце, - засмеялась Марта.

- Будь с парнями построже, - сказал Фредерик. - И нянькам скажи, чтоб не миндальничали, не потакали капризам. Пока они малыши, я не могу заниматься ими так, как должно. Но через три года, господа хорошие, - он наклонился в манеж и щелкнул по лбу каждого, чтоб привлечь их внимание, - через три года, господа лорды, я начну делать из вас мужчин… А сейчас мне пора, - король выпрямился, - из-за Эльберта я перенес начало приема в Доме Хлебной Гильдии, но не могу же я все совершенно отменить. Можно мне поцеловать тебя? - обнял жену за тонкую талию.

Марта с удовольствием ему это позволила. Малыши в манеже теперь сидели тихо-тихо - их успокоил строгий голос отца…

* * *

Идиллия, счастье, безмятежность, которые, казалось, уже навеки установились в семье короля и во всем дворце, разрушились в среду. После полудня. В парке, на лужайке с изумрудной шелковой травой, залитой солнечным светом.

Фредерик учил Гарета фехтованию. Все проходило как обычно: отец показывал приемы, используя обычную палку, медленно и точно, а сын повторял, стараясь все проделать быстрее, но без потерь в точности и четкости.

- Пусть клинок станет тобою, - шептал король в розовое, мягкое ухо королевича, - твоей рукой, твоей мыслью. Наши мысли часто селятся в наших руках, и потому едины с ними. А мысль быстра - нет ничего и никого быстрее. Но твой клинок должен стать ею - мыслью. Тогда не будет тебе равных.

И Гарет понимал, хоть речи Фредерика и были временами слишком мудреными для пятилетнего мальчика. Тело королевича понимало, что делать с рукой, отяжеленной мечом. В свои юные годы он освоил и отточил сложный удар Южного Ветра и многие другие приемы.

- Не бойся промаха, - учил отец мальчика под сенью древних кленов, что шумели ветвями и листьями - словно рукоплескали успехам юного лорда. - Промах откроет тебе неожиданное преимущество. Главное: увидеть его и правильно использовать. Он также станет неожиданным для твоего врага, и этим тоже принесет тебе пользу. Если подчинишь себе промахи - нет тебе предела, и даже твоя ошибка будет твоей победой.

И Гарет все прописывал в своей голове - это было несложно. Ему казалось: вспоминаются временно забытые знания. Фредерик, глядя, как виртуозно и легко его сын управляется с детским мечом, ощущал себя на небесах: "Вот оно, моё бессмертие - в сыне, что взглядом и движениями похож на меня".

У него в последнее время часто ныло сердце. Так, едва заметно - потягивало что-то с левой стороны груди. Фредерик не обращал внимания. К тому же он считал, что знает причину: когда-то несколько лет назад он был ранен стрелой как раз в левую подмышку, а чуть позже - получил болтом из арбалета под левую ключицу. Так что левая сторона его груди имела полное право ныть время от времени. И молодой человек уже привык к тому, что в сырую погоду старые раны давали о себе знать. В такие моменты он просто пил травяные настои мастера Линара и ограничивал себя в резких движениях: проще говоря, меньше тренировался.

В этот раз все началось именно с этой занудной боли в левой подмышке. И как обычно Фредерик ни капли внимания ей не уделил - встал в позицию, что показать Гарету очередной хитрый удар.

- Этот прием как раз для тебя - он для низкорослых воинов. Называется Злая Коса. Пока ты маленький, он будет твоей коронкой, - сказал сыну. - Будь внимателен.

И Фредерик разогнал палку-меч по дуге, снизу вверх и наискось, подрубая левую ногу воображаемому противнику, но тут его самого словно кто-то ударил в левый бок - резко, сильно, заставив тело переломиться так, как сникает дерево от мощного удара топором. Перехватило дыхание, стало мало света, в глазах все запрыгало, и, словно тающий снег, потекли четкие контуры, сливая все окружающее в один мутный ком. Будто издалека услышал король испуганный крик Гарета:

- Папка!

- Кого-нибудь, - упав в траву, прошептал Фредерик. - Позови кого-нибудь.

Ему еще хватило сил перевернуться с объятого острой болью левого бока на спину, он еще увидел абсолютно чистое голубое небо, зубчатые листья кленов и испуганное, с широко раскрытыми глазами, лицо сына. Потом все это - цветное, яркое - крутнулось в одну большую черную дыру и проглотило его, вместе с болью…

 

3.

Так было почти каждое утро, исключая пасмурные дни: солнце прокрадывалось мягкими лучами сквозь невесомые занавеси на высоком окне и украшало пятнами света шелковые покрывала королевской кровати. И почти каждое утро мужчина и женщина, мирно спящие в этих покрывалах, пробуждались от вкрадчивых солнечных поползновений, тянулись друг к другу и начинали любовные игры с нежными поцелуями и жаркими объятиями.

В этот раз все вышло по-другому.

Свет привычным курсом проплыл по шелку кровати, чуть задерживаясь в складках простыней, и замер на белом, неподвижном мужском лице. Ни единый мускул не дрогнул на нем, даже ресницы закрытых глаз не отозвались на шаловливое заигрывание солнечных зайчиков. Тогда солнце продолжило поиски жизни в огромной комнате и скользнуло золотистыми щупами к темноволосой молодой женщине, которая спала, подобрав под себя ноги, в мягком, широком кресле у постели. Спала тревожно: вздрагивали пальцы ее тонких рук, стискивая белое льняное полотенце; вздрагивала поникшая голова, тревожа разметанные по спинке кресла волосы; шевелились изящные губы, бормоча что-то непонятное.

Тут лучи добились желаемого: веки, по которым они скользнули, широко распахнулись, обнаруживая темную бездонность больших, красивых глаз, с губ сорвался громкий прерывистый вздох (такой, какой бывает у человека, только-только вынырнувшего из холодной воды), а правая рука, выпустив полотенце, взметнулась ко лбу, чтоб отбросить за ухо прядь волос, упавшую на лицо.

- Господи. Который час? - пробормотала она и, чтоб удовлетворить свой вопрос, глянула на часы: высокие, напольные с причудливым медным маятником в виде фрегата, они величаво темнели лакированными, дубовыми боками в дальнем углу спальни и глухо отсчитывали минуты. - Семь. Скоро семь утра… Фред, Фред, - позвала дама неподвижно лежащего в постели мужчину. - О, неужели ты и сегодня не проснешься? - в ее покрасневших глазах заблестели слезы, а голос задрожал, грозясь озвучить всхлип.

Она отбросила лоскутный плед, укрывавший ее колени, покинула кресло и подошла к маленькому круглому столику, где стоял серебряный колокольчик на золотом подносе. Позвонила, нервно, требовательно.

Высокая резная дверь открылась - в спальню явился величавый, толстый и совершенно лысый господин в богато расшитой золотом ливрее королевского камердинера. Он церемонно поклонился и поздоровался так, будто явление государя объявил:

- Доброе утро, ваша милость! Чего изволите?

- Зови Линара, Орни и этого старика, что вчера приехал, - приказала Марта.

- А как его величество? - позволил себе поинтересоваться камердинер.

- Никаких изменений, Манф. Потому - торопи господ лекарей со сборами.

- Да, ваша милость, - опять поклонился Манф и пошел выполнять распоряжение королевы.

Через минут двадцать у постели короля Фредерика собрались целых шесть человек. Пришли званые Мартой знатоки лекарского дела - мастер Линар, его супруга Орнилла и знахарь Брура из далекой страны Азарии, а также явился лорд Гитбор, Судья Южного округа Королевства. Последним, бесшумно закрыв дверь, зашел камердинер Манф.

- Мда, - таким неопределенным и невнятным словом начал мастер Линар свою речь, посмотрев на бледное и недвижное лицо короля. - Так и есть: никаких изменений, - и он почесал за ухом, ероша каштанового цвета волосы (когда-то доктор ходил лысым, выбривая не только щеки, но и макушку, как камердинер Манф, но, женившись, был вынужден позволить волосам покрыть голову - так затребовала супруга Орнилла: по ее словам, блестящий череп мужа часто пускал ей в глаза зайчики, что было малоприятным). - Предлагаю опять попробовать ледяную ванну. В прошлый раз государь отреагировал…

- Отреагировал, как же, - скептически фыркнула Орнилла, нащупывая едва слышимый пульс на шее Фредерика. - У него просто кожа посинела и пошла пупырышками - вот и вся реакция. Я изначально была против. Человек болен неизвестно чем, а его в лед! Так и горло, и легкие застудить можно. Что тогда делать будешь?

Пустив в супруга стаю упреков, она сложила руки на груди, озабоченно нахмурившись. Встретилась взглядом с Мартой и сокрушенно покачала головой, отвечая на немой вопрос королевы:

- Не ждите от меня чудес. Я с такой хворью не встречалась. Вы же помните: мои бодрящие настои на государя не подействовали. Будто камень поили, а не человека.

- Помню, помню, - согласно кивнула Марта и в отчаянии закусила губу. - Но что же? Как же? Ведь прошло почти пять дней, а он - как труп, холодный, неподвижный. Сколько так может продолжаться?

- Такое уже было - там, в Эрине, - отозвался Линар, извлекая из кармана куртки некий инструмент, сильно напоминавший шило сапожника. - И про это я тоже говорил, - он взял безвольно лежащую на поверхности покрывала руку Фредерика и уколол ее "шилом" в подушечку безымянного пальца - вяло выступила рубиновая капелька крови, и все. - В другое время за такое государь не поскупился бы на выражения для меня… И в который раз я спрашиваю мастера Бруру: что нам делать? - грозно возвысив голос, повернулся к знахарю.

Тот, вечно сгорбленный и сжатый в комочек старик, держался, как обычно, в тени и пытался как можно дольше оставаться незамеченным.

Фредерик после победы в Эрине над азарским князем Хемусом забрал знахаря, служившего князю, с собой в Южное Королевство. Во-первых, убивать жалкого и забитого старика (пусть даже он и натворил много злого) было делом, недостойным короля, рыцаря и просто мужчины; во-вторых, Брура мог оказаться очень полезным, как человек, знающий тайны трав и минералов. К тому же и мастер Линар намекнул Фредерику о том, что был бы не против вести свою медицинскую и химическую практику, пользуясь знаниями старика. Однако долгий переезд из Эрина в Королевство совершенно подкосил здоровье Бруры, и его не довезли до столицы, а оставили в Цветущем замке - фамильной крепости Фредерика - чтобы поправлялся. Там он пробыл всю зиму, весьма суровую по сравнению с родной азарской зимой, всю весну и начало лета. Брура подхватывал по очереди неизвестные ему ранее простуды, и спасла его только чудесная настойка дамы Ванды, медовая с перцем, которая заставляла старое нутро трепетать и гореть, а хвори - уступать выздоровлению захваченные ранее позиции в теле.

И вот теперь - в июле-месяце за ним приехали гонцы из Белого Города. Чтоб вести в столицу и спасать неожиданно и надолго впавшего в беспамятство короля…

Брура вздрогнул, услыхав из уст Линара свое имя, и сделал шаг назад, к окну, словно желая спрятаться за портьерой. Но отвечать пришлось - старик это понимал.

- Простите меня, - заговорил он, робким, дрожащим голосом, - простите, милостивая госпожа! - он увидел, как блестят от слез глаза королевы, как дрожат ее губы, и упал перед ней на колени, понимая - она не будет на него гневаться.

- О, нет! - простонала Марта. - Вы опять! Опять бросаетесь мне в ноги!

- Встаньте-встаньте, мастер Брура, - Манф взялся поднимать знахаря. - Вы же знаете: у нас так не принято, и их величества такого не любят. Очень не любят.

- Кто знает, кто знает, - пожал плечами Линар, с усмешкой глядя, как камердинер отряхивает Бруре коленки и поправляет смявшуюся одежду. - Еще пара таких падений и, возможно, государь очнется, чтоб наорать на неслуха.

- Говорите же, мастер Брура, - затребовала Марта, махнув доктору рукой - "молчи!".

- Если бы я мог, то в сию же минуту обнадежил вас, милостивая госпожа. Если бы мог, то сразу же исцелил бы государя, - низко поклонившись, сказал старик. - Но я ничего не могу. Да, я знал, что такое может быть - что смертный сон может повториться. И разве я скрывал это? О, нет. Я все рассказал и вам, и милостивому государю Фредерику. И даже про возможность смерти я не умолчал, хотя боялся, очень боялся говорить о ней вам и вашему супругу. И сейчас повторю, хоть дрожат мои колени, и не от старости дрожат: король может не проснуться…

- О, боже! - не сдержала стона Марта.

- Смертный сон обрушился на государя по твоей вине, - напомнил Линар. - Твое зелье заставило короля забыть себя и пойти против своих же воинов. Твое зелье терзало его голову, и оно - причина смертного сна. Так неужели ты не знаешь какого-либо противоядия? От своего же собственного яда? Хоть подскажи!

Брура молчал.

- Отец, милый, - вдруг заговорила Марта, обращаясь к старику, и умоляюще сложила руки. - У моего мужа - целое государство, и он нужен своей стране. У моего мужа - трое сыновей, и он нужен им больше, чем я. У моего мужа - дочь где-то далеко-далеко, и я знаю: он рано или поздно отправился бы к ней, чтоб увидеть, обнять, поцеловать. И это мне надо падать вам в ноги, чтоб просить - помогите нам всем! - и Марта, в самом деле, спрятав лицо в ладонях, опустилась на колени, но тут все бросились к ней - и Брура первый - чтоб поднять и успокоить.

- Все, что хочешь, все, что пожелаешь, - бормотала королева, цепляясь красивыми, молодыми пальцами за сухие, узловатые руки знахаря.

А у Бруры в голове эхом звучали только два ее слова: "отец, милый". Последний раз его так называла лет погибшая дочка, лет шестьдесят назад. Он даже вспомнил, когда именно это было: дочь, худенькая чернявая девушка, уходила к ручью собирать ракушки для бус и издалека помахала ему вот такой же тонкой, как у Марты, рукой: "Отец, милый, я скоро вернусь и напеку лепешек!" Но не вернулась - ее через пару дней принесли на грубой мешковине крестьяне, прочищавшие оросительный канал. Опозоренную, изломанную, мертвую. И Брура никогда больше не ел ее медовых лепешек…

Марту, давшую волю слезам, Линар и Судья Гитбор усадили в кресло, а Орнилла уже подсовывала ей стакан воды, в которой своевременно растворила щепотку зеленого порошка - успокоительное.

- Милостивая госпожа, - сказал Брура, вновь подходя к Марте и вновь касаясь ее руки. - Я постараюсь, я буду искать нужные составы. А пока надо ждать. Государь Фредерик очнется - я уверен. Его тело, дух очень сильны - их мощь еще в Эрине удивили меня. То зелье, которое я ему давал при Хемусе, уже давно убило бы обычного человека, но государь Фредерик до сих пор жив…

- Конечно, - весьма довольно кивнул Судья Гитбор. - Фредерик из особой породы. Судью просто так не сломать! Так что верьте Бруре, милая государыня, - он, насколько позволяло брюшко, поклонился Марте. - Король проснется и еще порычит на нас всех.

Королева улыбнулась, сквозь слезы, но все-таки.

- Что ж, - напомнил о себе мастер Линар. - Не будем терять времени, мастер Брура. Идемте. Моя лаборатория к вашим услугам.

- Лаба-что? - подивился незнакомому слову азарский знахарь.

- Идемте, идемте, старина, - понимающе улыбнулся молодой доктор и взял старика за руку. - Покажу вам свое хозяйство. Вам должно понравится… Орни, ты с нами?

Та отрицательно мотнула головой:

- Я останусь с королевой. Не думаю, что будет правильным оставлять ее одну.

Линар согласно кивнул и вышел с Брурой из спальни.

- Я тоже вас оставлю, - сообщил Марте Судья Гитбор. - Сегодня слушания в Зале Решений по вопросу обновления дорог в Северном округе. Не люблю я всю эту болтовню, но ничего не поделаешь, - Южный Судья не изменял своей привычке сетовать на проблемы вслух. - Жаль государя нашего там не будет. Он бы решительно стукнул кулаком по столу (это у него славно выходит), и все вопросы отпали бы. От хороших дорог стране много пользы, потому что торговля идет бойчее и налоги от этого растут. Только не все в Финансовом Совете это понимают.

- У вас все получится, - Марта вновь улыбнулась на его ворчание. - Вы всегда рядом в самые тяжелые минуты.

- Это судейская привычка, - как бы оправдывался лорд Гитбор, ответно улыбаясь в седые усы. - Ну, я побежал. Если можно назвать бегом моё ковыляние.

Королева улыбнулась еще шире, и Южный Судья сам себя похвалил: он ведь добивался именно этого: чтоб леди отвлеклась от горьких мыслей. С целью закрепить результат, лорд Гитбор поцеловал Марту в руку и попросил не унывать. С тем и вышел.

- Мне кажется: наш господин Южный Судья в молодости был побойчее некоторых теперешних молодых людей, - заметила Орни. - Да и сейчас он не промах. Жук - сам себе на уме.

- Ваше величество, будут еще какие-нибудь распоряжения? - спросил Манф у Марты.

Королева покачала головой. Тогда Орни ответила за нее, бойко и громко:

- Конечно, будут! Пусть нам принесут завтрак в соседнюю комнату: что-нибудь вкусное с умопомрачительными запахами. Говорят, аромат курицы с чесноком кого угодно на ноги поднимет! Да еще - вина молодого. И яблочного снега на десерт. Сладкое замечательно поднимает настроение, - Орни ободряюще подмигнула Марте - та ответила улыбкой и согласным кивком.

С некоторых пор они крепко сдружились. Особенно после того, как Орни легко справилась с первой болезнью маленького Доната - кишечными коликами - а чуть позже состряпала замечательную мазь для десен королевича, которые начали болеть из-за режущихся зубов. Надо сказать, мастер Линар, знающий много чудесных снадобий для заживления ран и лечения лихорадок всех видов и мастей, сдавал позиции перед детскими хворями. Скорее всего, потому, что у него ранее почти не было пациентов столь юного возраста.

- А следовало бы подучиться в этом направлении, - такое замечание Орни регулярно делала супругу. - Во-первых, у короля куча детишек, во-вторых, сам скоро отцом станешь.

В самом деле, она уже могла похвастать округлившимся животом. Всего-то пять месяцев, а уже было заметно. Наверное, из-за худобы знахарки. Как ни хорошо жилось ей в королевском дворце, а крупнеть и толстеть, как у того же Линара или Элиаса, у хрупкой Орни не получалось. "Сгорает во мне все, как в печке: и курятина, и оленина, и колбасы жирные", - смеялась знахарка…

- Государыня, я жду вас в гостиной, - сказала она и вышла из спальни вслед за Манфом.

Марта задержалась. Чтоб еще раз наклониться к неподвижному Фредерику и еще раз поцеловать белые, почему-то твердые губы больного. Если бы не едва заметное дыхание, он ничем бы не отличался от мертвого. У королевы опять задрожали губы-предатели. Ее не оставляла надежда, глупая, детская, что, как в сказке про спящую красавицу, он проснется от поцелуя. Только жизнь не сказка - чудес в ней не бывает. Не случилось и сейчас.

Вздохнув, Марта прошла в гостиную. В самом деле, глупо сидеть день и ночь у постели. Разве это способно вернуть Фредерику сознание?

"Надо держаться самой и заниматься детьми", - дала себе приказ королева и, оказавшись в соседней комнате, где ее ждал накрытый к завтраку стол, не могла не улыбнуться: кроме Орни и Манфа, который взялся прислуживать им за трапезой, там уже был и шустрый Гарет.

- Доброе утро, мама, - мальчик поздоровался, не отрывая зеленых, полных тревоги, глаз от Марты, и подбежал, чтоб поцеловать ее в руку. - Как папа?

- Он спит, - королева погладила мальчика по лохматой голове. - Наверное, он очень устал…

 

4.

- Вот тебе! Умрите, гады! - грозно прошипел королевич Гарет, одним солдатиком опрокидывая сразу троих.

Каштановые брови мальчика были грозно сдвинуты, губы поджаты: игра - дело серьезное. Особенно - игра в войну.

- Конница левого края наступает с холма и разбивает отряды врагов, - бормотал он, переставляя группку оловянных всадников. - А вот сам король ведет в бой свою гвардию, - передвинул на передний край белого рыцаря в шлеме, украшенном крохотной короной. - Ура! Победа!

Гарет сидел на постели отца и занимал сам себя игрушечной армией, благо размеры кровати позволяли развернуть широкомасштабные боевые действия и при этом совершенно не тревожить спящего. Хотя малыш иногда специально задевал локтем или ногой Фредерика: по мнению королевича, отец слишком надолго заснул, и надо было его разбудить.

Марта разрешила Гарету посидеть в спальне короля и взяла с него обещание, что он будет вести себя тихо. Королевич обещание держал - не шумел: даже слова "Ура! Победа!" произносил шепотом. Но и только. Зато первое, что он сделал, оставшись один, это залез отцу на грудь и стал его тормошить, приговаривая "давай, вставай!". То же самое Гарет предпринял тогда, в саду, когда Фредерик не окончил демонстрацию хитрого приема а, побелев лицом и сломавшись телом, упал в траву. И мальчик думал, что у него получилось бы растормошить отца, если бы не прибежавшие Марта, Линар и целый полк слуг: они не позволили королевичу дергать Фредерика.

Гарет ошибся - сейчас с побудкой тоже ничего не получилось.

Надувшись и оставив отца в покое, мальчик занялся своей коробкой с солдатиками и исподволь целиком погрузился в игру. Все-таки пятилетнее дитя не может долго печалиться.

Итак, битва на покрывалах завершилась победой войск Гарета, и королевич на минуту вновь заскучал.

Потом его внимание привлекли звуки, что доносились из парка: там кто-то бранил кого-то за криво подстриженные кусты. Бросив оловянных человечков, Гарет перелез через ноги Фредерика, чтоб оказаться на другой стороне кровати. Сполз вниз и подбежал к окну: хотелось посмотреть, как отчитывают нерадивого садовника. Подоконник был высоковат, и королевич стал забираться на мягкую скамейку, чтоб уже оттуда видеть желаемое.

- Смотри - не свались, - услыхал он хриплый, усталый голос отца.

Гарет забыл о садовниках и свалился-таки со скамейки, бросился обратно в постель, чтоб обхватить Фредерика за шею, чтоб ткнуться в его грудь лбом и радостно прошептать "папка!". Папку он любил больше всего на свете.

Фредерик довольно улыбнулся и обнял сына в ответ, только сделать это удалось почему-то лишь левой рукой - правая отказалась двигаться. Молодой человек закусил нижнюю губу:

- Гарет.

- Да, пап.

- Ударь меня в правую руку.

- Зачем? - удивился мальчик.

- Надо. Давай. Только сильно, - нахмурился король.

Гарет чуть отстранился, сжал кулачок и, правда, изо всей своей пятилетней силы ударил отца в правое предплечье. Фредерик нахмурился еще больше:

- Слабо бьешь! Я ничего не чувствую!

Гарет ударил еще раз, замахнувшись сильнее.

- Слабо! - выкрикнул молодой человек, оттолкнул сына и ударил сам себя.

На лице его было полное отчаяние. Поведя вокруг глазами, он заметил рассыпанных по покрывалу оловянных солдатиков, схватил одного и вонзил острие крохотного копья себе в правую кисть. Потом еще раз. Выступила кровь, темная, вялая.

- Черт! - простонал Фредерик, упав обратно в подушку и зажмурившись.

Гарет с испугом вжался в спинку кровати, не отрывая взгляда от отца. Тот открыл глаза, заметил, в каком состоянии парнишка, и взял себя в руки, успокоительно улыбнулся:

- Прости. Я просто не до конца проснулся. Я не хотел тебя пугать.

Мальчик кивнул, опять потянулся к Фредерику. Тот обнял сына, так же - только левой рукой, и попросил:

- Позови мастера Линара.

- Позову, - кивнул королевич. - Я всех позову. И маму. Она так плакала, так плакала. Надо ее порадовать.

- Да, конечно. Ее тоже. Обязательно, - растерянно пробормотал Фредерик.

Гарет пестрым клубком скатился с кровати, споткнулся о ковер, упал, тут же, не издав ни звука, поднялся и понесся к выходу. Там, пыхтя, открыл тяжелую дверь и с криком "папа проснулся!" выскочил в гостиную.

Король между тем вновь покосился на свою онемевшую руку, пробормотал: "Надеюсь, я ее просто отлежал". Но эта мысль утешала слабо: рука, кроме того, что не двигалась, была неприятно холодной и даже мешала - Фредерику казалось, будто что-то острое и ледяное уперли ему в плечо.

Встав с постели, обнаружил, что рука еще и странно тяжелая: висела плетью, ее пришлось поддерживать левой. Вообще, он чувствовал себя ужасно слабым: ноги предательски задрожали, когда молодой человек сделал пару шагов по комнате, а в глазах потемнело. Фредерику пришлось опуститься в кресло.

В этот миг открылись двери - вбежали Марта, мастер Линар и Манф. Но первым был шустрый Гарет. Он сиял глазами и лицом и с разбегу запрыгнул отцу на колени, вновь обнял его за шею.

- Привет всем, - улыбнулся король вошедшим. - Наверняка, я напугал вас. Прошу простить, - тут же получил поцелуй в щеку от супруги - это немного разогнало тревожную муть в его груди.

- Как себя чувствуете? - спросил Линар, взяв Фредерика как раз за правое запястье, чтоб прослушать пульс.

Он тут же удивленно взметнул вверх брови, обнаружив, как холодна рука короля, а тот нервно дернул ртом и обратился к сыну:

- Иди к себе. Манф проводит.

Гарет послушно кивнул: дуться на отца за то, что он его отсылает, у мальчика даже мысли не было, так он обрадовался его пробуждению. Поэтому королевич так же весело, как и запрыгнул, покинул колени короля и вприпрыжку побежал вон из спальни. Камердинер Манф, величаво поклонившись Фредерику, Марте и Линару, выплыл за мальчиком.

Когда за Гаретом и Манфом закрылась дверь, Фред начал спрашивать:

- Что со мной случилось?

Линар коротко все рассказал.

- Шесть дней, - прошептал молодой человек, - шесть дней я был, как труп. Я ничего не помню. Лишь то, что упал в парке, под кленами. А потом открыл глаза и увидел, что лежу в своей спальне.

- Но ведь все хорошо, - поглаживая плечо короля, отозвалась Марта, и ее голос был бархатно-ласков.

- Все хорошо, - рассеянно повторил слова супруги Фредерик.

- Пошевелите пальцами, государь, - попросил доктор, рассматривая голубые ногти правой руки короля.

Тот хмыкнул:

- Я уже пробовал. Ничего. Рука не двигается. И боли не чувствует. Что с ней такое?

- Я… ну… бывает… это временно, - сбивчиво начал Линар. - Временная неподвижность конечности. Вы слишком долго ею не пользовались и вот…

- Скажите сразу, что не знаете, - буркнул Фредерик. - Зато я знаю - это все от той дряни, которой поил меня хемусов Брура! Где он кстати?

- Он здесь, во дворце, вместе со своим учеником - немым Димусом. Живут в моих покоях, работают в моей лаборатории, - заговорил Линар. - Я предоставил ему все свои порошки, травы и прочее. Он пытается сделать нужное вам лекарство.

- И как успехи? - хмыкнул молодой человек.

- Пока успехов нет, - вздохнул доктор.

- Их и быть не может! - ожесточенно выпалил Фредерик. - Подумайте хорошенько: Брура - из Азарии. И все то, что он использовал - травы, корни, минералы - азарское. У нас - страна другая, земля другая, погода другая. То, что растет у них на каждом шагу, совершенно не растет у нас. Разве он сам вам такого не говорил?

Линар помолчал, пораженный его словами. Затем ответил:

- Он сетовал пару раз на то, что не может найти нужного порошка в моей лаборатории. Но он сказал, что попытается найти ему замену.

- Нашел?

- Нет. Но…

- Глупости ваши "но", - отмахнулся Фредерик. - Чем вы замените воду? Ничем. Чем вы замените золото? Ничем, - мгновение помолчал и спросил. - Брура сказал, сколько мне осталось?

- Государь мой!

- Бросьте, - скривился король. - Я не ребенок. И не разнеженный вельможа. Что он сказал?

- Примерно два месяца, - за доктора ответила Марта, тихо и спокойно. - Возможно -раньше, возможно - позже, но смерть возьмет тебя. Брура сказал: в тебе много скрытой силы, которая борется с его отравой.

Фредерик смолк, взъерошил здоровой рукой волосы - как обычно в те моменты, когда был особо озабочен. Потом проговорил, глухо:

- На смерть - плевать. Но прожить остаток жизни калекой - это уж слишком.

- Государь мой, - вновь взял слово Линар. - Это дело поправимое. У меня есть различные мази, которые чудеса творят. Знаете, у лорда Гитбора как-то нога онемела - застудил. Так он пару недель попользовался моими мазями, поделал травяные припарки, и все прошло. И со смертью - это вы рано задумались. Если даже Брура не найдет нужных составных здесь, мы вполне можем для спасения вашей жизни отправится в Азарию, добыть нужные травы, минералы. Я об этом уже думал.

- Если вы отправитесь в Азарию, я вряд ли дождусь вашего возвращения, - хмыкнул Фредерик. - Месяц туда, месяц - это самое малое - на поиски в Азарии, месяц обратно. Кто поручится, что я столько выдержу? - он откинулся на спинку кресла, посмотрел куда-то в расписанный лиственными узорами потолок, пробормотал. - Я скоро умру. Что ж, лорды моего рода всегда мало жили…

На какие-то пару минут в комнате зависла тишина. Но Марта нарушила ее, резко, возмущенно:

- Не смей такого говорить!

- Моя смерть не должна быть неожиданностью, - добавив стальные ноты власти в голос, заметил Фредерик. - Кто предупрежден, тот вооружен. А тешить себя пустыми надеждами я не собираюсь - это глупо и вредно.

- Это не пустые надежды! У тебя есть все шансы поправиться! - еще ожесточенней ответила Марта.

Фредерик улыбнулся:

- Умница моя, я это знаю, что у меня есть шанс. Выбор есть в любой ситуации. Но это не значит, что, надеясь на лучшее, я не должен планировать худшего. Я должен думать в разных направлениях. Понимаешь?

Марта закусила губу, но кивнула. Она испытывала досаду от того, что Фредерик лишний раз напомнил о своем статусе короля и намекнул ей на ее забывчивость.

- Но так как я все-таки не сегодня вознамерился помереть, я бы желал чего-нибудь съесть и чего-нибудь выпить, - продолжал молодой человек. - Шесть дней с пустым животом: боюсь, я ног не потяну.

- Все сделаем, - кивнул Линар и шустро выскочил за дверь.

Король подождал, когда затихнет звук его шагов, и открыл рот, чтоб кое-что сказать супруге, но Марта опередила, не желая очередных объяснений с его стороны:

- Я помогу тебе одеться, - сказала, улыбаясь. - Не возражаешь?

- Куда уж мне возражать, - Фредерик усмехнулся и, если бы обе руки его работали, развел бы обеими руками, а так получилось - одной. - Я теперь слабак - не то слово.

- Но-но, - погрозила пальцем королева. - Не прикидывайся, - и принялась хозяйничать в гардеробной.

Через полчаса Фредерик, обряженный в свою любимую домашнюю одежду (куртку и штаны из мягкой шерсти песочного цвета), с правой рукой, подвязанной на черную ленту, перебрался в гостиную. Там уже ждал стол, покрытый веселой, клетчатой скатертью и отягощенный большим количеством тарелок с закусками и горячими блюдами.

- Помидоры! Цыпленок! Вино! - обрадовался король. - Наконец-то! - и без особых церемоний приступил к трапезе.

Фредерик прекрасно понимал, что после вынужденной голодовки живот не следует сильно нагружать, поэтому держал себя в руках. Разве что вина позволил себе больше, чем обычно, и быстро захмелел. Но ему так и хотелось: с помощью винного духа прогнать тяжкие мысли, которые давили голову и не позволяли груди свободно дышать. Хмель не раз уже доказывал свою состоятельность в этом деле.

- Иди ко мне, родная, - позвал он Марту и с огромным удовольствием обхватил здоровой рукой ее тонкую талию, когда она послушно опустилась на его колени. - Я могу ошибаться, но, кажется, я видел тебя во сне, - шепнул Фредерик. - И ты плакала. А я подошел, чтоб тебя утешить, и от этого проснулся.

- Ты в самом деле меня утешил. Когда проснулся. И, пожалуйста, больше не огорчай, - Марта обняла его и поцеловала. - Да и еще кое-что.

- Что же?

- Поскорее набирайся сил. Мне страшновато спать одной…

 

5.

"Брура, Брура, Брура, тебе никогда этого не сделать, - бормотал старик-знахарь себе под нос, рассматривая три разноцветных кристалла. - Нужного нет. Вороньего камня нет. И заменить его нечем. Да и с ним вряд ли что получится".

Громкий храп прервал его мысли, и старик сердито покосился на спящего ученика: немой Димус каким-то чудом смог устроиться на узкой скамье возле стены и теперь оглашал комнату-лабораторию раскатистыми руладами. Немудрено: за высокими окнами давно была глубокая ночь.

Брура отхлебнул бодрящего чаю (пил его, чтоб не сморил сон) и еще раз пролистал свои книжицы. Непростые книжицы - старинные, от отца доставшиеся, со страницами из человечьей кожи, из женской, когда-то мягкой и теплой. Именно на таком азарские знахари Круга Семи Камней записывали свои рецепты и формулы. Записывали особыми шифрами (у каждого был свой), чтобы кто-нибудь непосвященный не мог узнать их премудростей. Передавать знания трав и минералов знахарь или знахарка могли лишь своим детям. Когда-то Брура делился всем, что знал, с дочерью. Она делала успехи, особенно хорошо разбиралась в травах и кореньях. Но дочь умерла, и все надежды Бруры погрузились вместе с ней в могилу.

Он долго жил один. Это всегда его тяготило, но под старость одиночество начало язвить все сильней и сильней. И старик взял себе в дом сирот, братьев-близнецов Димуса и Мурина, как бы в ученики. Только обучал он их без особого желания. Так - самым простым и незначительным вещам: как головную или желудочную боли успокаивать, как синяки и бородавки сводить, как раны и болячки всякие заживлять. Более важные секреты старик не хотел отдавать людям чужой крови. "Умрет все вместе со мной, раз уж отобрало у меня небо и жену, и дочку", - решил Брура.

Но многочисленные знания, запертые в голове знахаря, стали пропадать, забываться. Так истлевают, умирают, незаметно, но неотвратимо, на дальних полках библиотек давно забытые книги, никому больше не поверяющие своего содержания. Паутина и плесень становятся украшением для их обложек и корешков, когда-то даже позолоченных; жуки и мыши вместо любопытных читателей тревожат их страницы - грызут и точат бумагу, пергамент, приближая конец.

Поэтому Брура не спал, ворошил свои книги, ворошил свою память, но не мог найти ясного ответа на вопрос, как вернуть здоровье Фредерику. Мешали не только старость и забывчивость - мешал страх: знахарь боялся наказания, которое могло обрушиться на него. Он не сомневался, что король покарает за неудачу. И покарает жестоко. Фредерика Брура волей-неволей приравнивал к князю Хемусу, скорому на суд и расправу.

В лаборатории Линара старику уже многое было знакомо. За несколько дней он перезнакомился со всеми пузырьками, коробочками и баночками многоумного королевского доктора. Только здешние свитки и книги Брура не трогал - он не знал языка, на котором они были написаны. Да и не содержали они в себе ничего необходимого знахарю - за это старик мог поручиться…

Заболело за ребрами, слева.

"Сердце, - подумал Брура, прижимая ладонь к груди. - Ну, ты, старое, еще против меня выступи…"

Он опять взялся за кружку с чаем, но хлебнуть не успел - дверь в лабораторию бесшумно приоткрылась и появилась фигура в длинной темной одежде. Знахарь кашлянул - от неожиданности у него в горле пересохло - не готов он был видеть позднего визитера.

- Доброй ночи, - вполголоса поздоровался Фредерик и, мягко ступая, прошел к столу, за которым сидел Брура. - Простите, если напугал.

- О, совсем не напугали, - ответил старик и испугался еще больше: голос-то предательски сорвался.

- Да ну, не лукавьте, - улыбнулся молодой человек. - Вы так глаза округлили, будто привидение увидали.

Он присел в кресло напротив, скосил глаза на всхрапнувшего Димуса, вздохнул:

- А мне не спится. Потому, видать, что за шесть суток выспался, - сказав, хмыкнул. - Я вот бродил сейчас по парку, увидал свет в окне лаборатории, зашел поговорить с вами.

- А как вы узнали, что это я здесь?

Фредерик пожал плечами:

- А кому еще тут быть? Линар бессонницей не страдает. К тому же он любит свою молодую красивую жену и не допустит, чтоб она спала одна. Ученик Линара - Грег - тоже соня известный. А вы - старик. Старикам всегда плохо спится. Тем более, в месте, которое им кажется небезопасным. Я не прав? - его глаза, посмотревшие в упор на Бруру, были схожи с серой сталью, лгать которой невозможно, и старик признался:

- Правы.

Молодой человек вновь пожал плечами, как бы говоря "ну, вот видите". И тут же сморщился, как от боли, глухо пробурчал:

- Треклятая рука. Будто лед у тела.

- Позволите посмотреть?

Вместо ответа Фредерик развязал шнурки воротника, стянул вниз рукава куртки, рубашки, оголил правое плечо. Брура, покивав, взялся его прощупывать.

- Позволите лечить? - опять спросил знахарь.

- А получится? - с недоверием спросил молодой человек.

- А попробуем.

Брура неожиданно перестал бояться. Даже плечи его, вечно опущенные вниз в раболепном поклоне, всегда готовые принять тычки и удары, слегка расправились, а впалая, тощая грудь развернулась. Не особо заметно, но это произошло. Может потому, что Фредерик оказался почти полной противоположностью прежнему господину Бруры - князю Хемусу. Говорил спокойным, даже скучающим голосом, и ни разу еще знахарь не видел, как он гневается. А теперь, забредя на огонек, цельный король Южного Королевства сидел напротив, в кресле, и запросто общался с ним, с ничтожным Брурой.

Старик принялся шумно копаться в своем плетеном коробе, где хранились готовые снадобья, и через минуту извлек оттуда пузатый глиняный горшочек, плотно закрытый деревянной пробкой. Потянув за медное колечко на крышке, откупорил его, и по комнате разошелся довольно едкий для ноздрей и глотки запах. И Брура, и Фредерик тут же закашлялись, а Димус недовольно закряхтел во сне.

- Уф, что за отрава? Дышать невозможно, - кривился король. - Даже глаза слезятся.

- Это бальзам, - прикрыв нос ладонью, ответил знахарь. - На змеином яде и ядовитых травах.

- Ты хочешь мазать меня этой дрянью?! - на лице Фредерика отразились и брезгливость, и опасение.

- Эта дрянь может вернуть вам власть над собственной рукой, - с поклоном ответил Брура. - Но если вы не желаете…

- Очень даже желаю, - решительно кивнул Фредерик и подставил плечо.

Знахарь взял специальный шпатель для мазей и предупредил:

- Будет больно. Очень.

- То, что надо, - опять кивнул молодой человек. - Надоело ничего не чувствовать.

Брура тоже кивнул и приступил к работе. Быстро и ловко, тонким слоем ядовитой мази он умастил плечо и руку короля, плотно закрыл горшочек и вернул его в утробу плетеного короба, потом сказал:

- Теперь надо ждать. Действует оно не сразу. Но когда начнет - вы почувствуете.

- Хорошо, - Фредерик набросил край куртки на больную руку и откинулся в кресле. - Пока время есть, поговорим. Я ведь и шел поговорить.

- Да, слушаю, - старик вернулся на свой табурет.

- Я спрашивал Линара, я спрашивал Марту, но не думаю, что услышал правду. Сколько мне осталось жить?

У Бруры вновь заныло в левой груди - вернулись старые страхи. Он дернул руку к кружке с чаем. Движение получилось неверным - кружка опрокинулась, но до пола не долетела: Фредерик легко ее поймал и вернул на стол:

- Не стоит шуметь. И не стоит бояться. Сколько бы мне ни осталось, я не собираюсь тратить время на смертный приговор для вас. Виновника того кошмара, что творился в Эрине, я уже казнил… Ну, и сколько дней вы мне отмерите?

- Ваша милость добры и милосердны, - Брура склонился головой к крышке стола. - И я был бы счастлив напророчить вам многие десятилетия, но этого не получится. Два месяца - столько я вам обещаю. Потом - неизвестно.

- А ваши снадобья?

- Я пытаюсь, я ищу нужный состав. Но не нахожу. То зелье, которым Хемус приказал поить вас, чтобы убить вашу память, делалось мной по старинному и сложному рецепту. И оно изначально не имеет противоядия. Мне приходится искать его.

Фредерик скрипнул зубами - ничего нового, подкрепляющего надежды, он не услышал.

Тут как раз и плечо дало о себе знать - легким пощипыванием - и молодой человек расцвел:

- Началось! Я руку чувствую!

Через минуту радость на его лице сменилась недовольной гримасой:

- Аа. Горит огнем.

- Все правильно. И это только начало, - заметил Брура.

- Верю-верю, - прокряхтел Фредерик и схватился за плечо.

Боль нарастала со страшной скоростью и становилась невыносимой. Когда-то он испытал нечто подобное, выпив вина с хитрым зельем в шатре князя Хемуса. Разница была лишь в том, что сейчас болело не все тело, а лишь места, принявшие ядовитую мазь - плечо и рука. Казалось, они в кипяток погрузились.

- Чеорт, - прошипел молодой человек, скрючившись в кресле. - У тебя все всегда такое болючее?

Брура пожал плечами:

- Лечение - почти всегда мучение.

- Хорошо сказал, складно, - покивал-оценил Фредерик. - И как долго мне терпеть?

Знахарь подошел, помог рычащему королю встать и повел его к свободной кушетке у окна. Димус не занял ее потому, что это было спальное место учителя.

- Ложитесь - будет легче, - устроив Фредерика, Брура присел рядом; видя, что на лбу молодого человека выступили крупные капли пота, он вытер их полотенцем, взяв его с подоконника. - Терпеть придется до тех пор, пока вся мазь не войдет в вашу кожу. Часа два - не меньше.

Фредерик коротко и зло ругнулся.

- Мне тоже есть, что вам сказать, ваша милость, - продолжил говорить знахарь (так он вздумал отвлечь короля от боли). - Мне кажется, шансов излечиться у вас больше, чем вы думаете.

- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Фредерик, открывая закрытые было глаза.

- Я не единственный на свете знахарь. В Азарии есть Круг Семи Камней - что-то вроде гильдии травников и камневедов. Среди тех, кто в него входит, - мастера поискусней моего. Кто знает, вдруг один из них сумеет приготовить лекарство, нужное вам.

Фредерик тем временем опять заскрежетал зубами, громко, жутко - у него в глазах уже темнело от боли, и он плохо вникал в слова знахаря. Брура, видя, что король близок к обмороку, замолчал и поднес к губам молодого человека стакан с водой.

- Что ты говорил? - более-менее вернувшись к жизни, спросил Фредерик. - Круг Камней?

- Круг Семи Камней, - повторил старик. - Более сорока лет я сам был его членом. Но потом мне пришлось уйти.

- По причине?

- Я был не самым лучшим знахарем, - вздохнул Брура. - Еще я состарился, и у меня не было детей. Те, кто не дают потомства, не нужны Кругу. Бездетность - проклятие.

- Тогда почему тебя взял к себе князь Хемус? Мог бы выбрать знахаря получше.

- Он никого не мог выбрать. Круг Семи Камней - в заповедной горе. Простому человеку нельзя туда подниматься. За ослушание боги убивают. Но те, кто живут в заповедной горе, знают способы задобрить богов, - старик хитро улыбнулся.

- Я понял, - тоже улыбнулся, сквозь гримасу боли, Фредерик. - Мне надо ехать в Азарию, показаться тамошним умельцам… О, черт! Сколько ж еще терпеть?

Брура осторожно, кончиком указательного пальца коснулся его плеча, которое огнем горело - даже кожа покраснела.

- Терпите, милостивый государь. Столько, сколько нужно…

Брура вдруг замолк на полуслове, опять с испугом уставившись на дверь. Фредерик, чересчур занятый своей болью, не обратил на это никакого внимания. Тем более - к дверям он лежал затылком.

Дверь же приоткрылась - в темном проеме возникло белое лицо Марты. Она бросила быстрый взгляд на короля, который, скрежеща зубами и хватаясь за больное плечо, явно не подремывал на кушетке, потом, изменив выражение лица с растерянного на грозное, глянула на Бруру, что сжался в комок на своем табурете.

- С-скотина, - хрипло, по-звериному вырвалось у нее.

В ту же секунду, совершив прыжок, достойный дикой кошки, Марта оказалась возле знахаря и, не жалея тонких пальцев, вцепилась ему в горло.

- О, боги! - только и успел пискнуть Брура, падая навзничь на пол.

Королева не выпустила его - опрокинулась следом, оказавшись сверху. И жала, жала тощую шею старика. Тот в ужасе хрипел, видя, сколько пылающей, беспощадной ярости в ее черных, бездонных глазах. Толстые косы Марты тяжело упали на лицо и грудь Бруры и, казалось, превратились в змей, который тоже хотели обвиться вокруг знахаря и придушить его.

- Подлая тварь! - рычала королева. - Надо было еще в Эрине тебя убить!

- М-марта! - это уже вскрикнул Фредерик, увидав, что делается. - Пусти его! Пусти! - он попытался встать с кушетки, но его скрутила очередная жестокая судорога - и король упал на колени.

Шум от заварухи очень вовремя разбудил Димуса. С громким воем он подхватился со своей лавки, чтоб спасать учителя. И спас - без особых церемоний перехватил Марту за пояс и отдернул от Бруры. Королева зло закричала, пытаясь вырваться, но немой держал крепко и разжимать объятий не собирался.

- Марта, замолчи! - стальным голосом затребовал Фредерик, вползая обратно на кушетку. - Иначе сюда вся гвардия сбежится! Мне этого не надо!

Марта послушно смолкла.

- Он лечил меня, глупая, - объяснил молодой человек, откинувшись на подушку. - Просто от лечения жутко больно… глупая…

- Пусти, пусти, - Марта ударила Димуса по рукам. - Я поняла, поняла.

Тот послушно расцепил руки, и королева, не теряя ни секунды, бросилась к мужу:

- Что это за лечение? Ты себя в зеркало видел? Лицо, как у покойника, - провела рукой по его впалой и бледной щеке.

- Зато мне лучше, - улыбнулся Фредерик и показал Марте, что может слегка шевелить пальцами правой руки. - Чуть-чуть, но…

- Ы-ы! - испуганно замычал Димус, опускаясь на колени возле простертого на полу Бруры.

- Что такое? Что? - Фредерик нашел силы, чтоб встать и подойти ближе - и Марта его поддержала.

Брура несмотря на то, что его горло было свободно, продолжал хрипеть, лежа на полу. Так, будто ему не хватало воздуха: широко разевал рот и выпучивал глаза. А еще - прижимал руки к сердцу. Похоже, оно решило дать сбой.

 

6.

- Линара! Зови скорей Линара! - приказал Фредерик Димусу.

Сам сел рядом с Брурой, приподнял его запрокинутую голову и положил себе на колени, чтоб у старика не напрягалась шея, и чтоб легче дышалось.

Немой закивал и бросился вон из лаборатории.

- Что с ним? Неужели это из-за меня? - дрожащим голосом спросила Марта.

- Отчасти. Он сильно испугался - смерти испугался. А у старика, похоже, слабое сердце, - кивнул Фредерик, ощупывая пальцы знахаря.

- Что ты делаешь? - удивилась королева, не понимая его манипуляций.

- Я плохо помню, - бормотал молодой человек. - Но на пальцах есть особые точки. Когда у человека захлебывается сердце или приступ падучей, нужно надавить на эти точки, и больному полегчает. Только я делал это один раз - лет десять назад. Одному старику. Я принес ему дурные вести - о гибели его сына и невестки. Случилось вот такое самое - сердце бедняги отказалось работать. Тогда у меня получилось - старик вернулся к жизни… Правда, он через месяц все равно умер - горе доконало… Но точки эти есть, они могут помочь, - и Фредерик все мял пальцами холодеющие ладони Бруры, совершенно забыв о собственной болящей руке. - Давай, старичок, не огорчай меня…

- Из-за меня, из-за меня… господи, - прошептала Марта, прижимая руку к губам.

- Я тебя ни в чем не обвиняю. Ты думала: он убивает меня, кинулась меня спасать. И поверь: если бы я увидел тебя в подобной ситуации, бросился бы делать то же самое - душить твоего мучителя. И я бы удушил, - хмыкнул Фредерик. - Принеси воды - это его оживит.

Марта встрепенулась, услыхав просьбу супруга, прыгнула к столу, дрожащими руками наполнила стакан водой и подала Фредерику, плеснув еще по дороге на пол.

- Успокойся, милая, успокойся, - мягко повторил король, - поддержи ему голову - одной рукой я не справлюсь, - и стал поить Бруру.

Тот, превозмогая судорогу, сжимавшую горло, сделал пару глотков. При этом давился и булькал - получалось плохо.

Фредерик убрал стакан в сторону и продолжил изучение узловатых рук знахаря, спокойно, без лишней суеты и спешки.

- Кажется, здесь, - молодой человек тряхнул головой, нащупав искомое. - Давай, старичок, покажи, что я не ошибся, - и надавил большим пальцем в мякоть ладони: один раз, второй, третий.

Брура, в самом деле, вдруг спокойнее задышал, посветлел лицом, и спина его перестала выгибаться. Король довольно улыбнулся и, отпустив руку знахаря, похлопал старика по морщинистым щекам, чтоб взбодрить еще больше - и Брура открыл глаза, мутные, полные боли и смертного ужаса, но живые.

- Сердце, - прошелестел он и по громкости уступил, наверное, даже мыши. - Моё сердце.

- Да-да, вижу-вижу, - успокоительно и вкрадчиво, как заболевшему ребенку, говорил Фредерик, поглаживая старика по голове. - Самое страшное - уже позади. Сейчас тебе будет все лучше и лучше. Вот и Линар прибежал, - посмотрел на доктора, который, громко топоча ногами, влетел в лабораторию. - А с ним - его волшебная сумка. Ну-ка, господин доктор, займитесь делом, - и хотел встать, отойти в сторону, чтоб пропустить Линара к Бруре.

- Нет-нет, - знахарь вцепился в запястье короля, крепко-крепко, как утопающий хватается за того, кто его спасает. - Не отходите. Слушайте. Мне мало осталось. Я хочу успеть сказать, - тут он опять захрипел, потянул руку к воде - и Марта, не медля ни секунды, сунула вновь наполненный стакан в корявые, старческие пальцы азарца.

Сделав глоток, Брура продолжил, с большим трудом, часто останавливаясь, чтоб сделать вдох поглубже, а на его лбу, изрытом глубокими морщинами, проступила нехорошая испарина:

- Круг Семи Камней. Самый восток Азарии, горы - Красные Перья. Димус знает, Димус проводит, - при этих словах немой, стоявший за спиной Фредерика, согласно замычал и энергично закивал. - Там будет башня из черного камня - ее зовут Крупора. На Крупоре - колокол. Бейте в него два раза в полночь, когда месяц в небе. К утру с гор, из Круга, придет человек с закрытым лицом и с посохом, обвитым змеиной кожей. Покажете ему вот это, - знахарь пошарил у себя на груди и вытащил за кожаный шнурок из-за ворота некую бляшку из тусклого темно-красного металла, сунул ее в ладонь Фредерика. - Не потеряйте, иначе он убьет вас и всех, кто с вами будет. Скажете человеку с посохом, что я - Брура - вам это дал, и скажете, что вам нужен мастер Ахмар. И главное: скажете, что меня - Бруры - больше нет. Я умер от своего старого сердца…

В этом месте его прервал Линар:

- Никто тут не умрет. Пустите меня, государь, - и тронул Фредерика за плечо.

- Не надо, - прошептал знахарь. - Мне почти сто лет. Мне вполне хватит, - и он закрыл глаза, потом вдруг подхватился весь, как человек, забывший что-то важное, опять вцепился пальцами в руку короля. - Моя мазь! Больше ее не касайтесь! Во второй раз она отравит! - тут все его тело дернулось, и Брура, захрипев, испустил дух. Похоже, на это последнее предупреждение у него ушел весь остаток сил.

- Боже, боже, - прошептала Марта, закрывая лицо руками. - Из-за меня. Это из-за меня! - застонав, она упала в обморок; Димус успел подхватить ее и осторожно опустил на кушетку.

Фредерик тут же оставил Бруру, чтоб кинуться к жене, поднял ее косы, что свесились на пол, и бережно уложил на подушку, вокруг головы.

- Бедная моя, как же тебе со мной тяжело, - поцеловал супругу в белую щеку.

Мастер Линар молча протянул ему флакончик с нюхательными солями.

- А что Брура? - спросил король.

- Ему я уже не помогу, - мрачно ответил доктор. - Если бы на минуты две-три раньше, я бы что-то смог сделать. Но… увы… Что вообще тут произошло? В моей лаборатории? Мне бы очень хотелось узнать, - теперь он ворчал, очень плохо сдерживая раздражение и досаду.

- Потом, потом, - отмахнулся Фредерик и занялся женой: поднес к ее ноздрям пахучий пузырек, и Марта, расчихавшись, открыла глаза и с рыданием обхватила руками молодого человека, словно боялась, что он куда-нибудь исчезнет.

Без лишних слов король обнял ее в ответ, насколько сильно, насколько мог это сделать одной рукой - правая до сих пор болела, пусть меньше, но весьма чувствительно.

- Фред, Фред, я этого не хотела, не хотела, - шептала Марта сквозь слезы.

- Родная, как же тебе со мной тяжело, - повторил Фредерик, чувствуя, как тиски новой боли начинают щемить сердце…

* * *

- Что ж, деваться мне некуда… поеду в Азарию, - сказал Фредерик таким тоном, будто говорил об увеселительной прогулке в Серебряную Пущу - роскошный лес, что подступал к стенам Белого Города с севера.

Король, расслабленно качая ногой, сидел на подоконнике в своем кабинете и смотрел, как бегает по траве в парке сын Гарет.

Было далеко за полдень, на небе не наблюдалось ни облака, как и положено летом, и королевич с несколькими детишками из числа дворянских отпрысков шумно и беззаботно играл в пятнашки под нежно-зелеными кронами ореховых деревьев. На скамье у кустов облепихи сидел гувернер Гарета - мастер Вавил. Он почитывал какую-то книжку, наверняка очень умную, и время от времени бросал внимательный взгляд на резвящихся мальчишек.

Фредерик вздохнул и погладил локоть правой, по-прежнему подвязанной руки - там сделалось неприятно: будто закололи в кость тысячи иголок.

- Какое у вас сопровождение? - спросил Судья Гитбор из необъятного, крытого медвежьим мехом кресла, что стояло у камина.

- Шесть рыцарей - шесть лучших из моей гвардии. Все элитные мечники и отличные лучники. Трое прекрасно управляются с копьями. Среди них - Элиас. Кроме того, мы возьмем с собой ружья. С такими парнями и вооружением мне черт не страшен. Да и сам я кое-чего стою, даже с одной рукой.

- Правая, что же, совсем никак?

Фредерик опять вздохнул:

- Не совсем, а почти. Кое-что мазь Бруры сделала: рука теперь болит. Часто. И пальцами я слегка двигаю. Но даже яблока им не удержать. Что уж про меч говорить…

- Как вы поедете? Через Эрин? - задал следующий вопрос Гитбор.

- Это слишком долго. Поедем напрямую - через ваш округ и дальше.

- Но дальше - болота - Хворова топь! Вы что? Через нее попретесь?! - Южный Судья даже из кресла подпрыгнул.

- У меня есть выбор? Я и так чудовищно рискую, отправляясь туда, где всяк мне враг, - холодно ответил король. - А через болото раза в три быстрее получится. Хочу быстрее разобраться с этой проблемой.

- Если получится вообще! - Гитбор даже ладонью по столу хлопнул. - Чтоб меня перекосило! Мальчишеского в вас так и не убыло! Хворова топь - гиблое место. Туда почти никто не ходит.

Фредерик улыбнулся:

- Вы сказали "почти" - этого вполне довольно. Если кто-то туда ходит, то и мы пройдем. В конце концов, топи - часть моего государства. А мы очень мало про них знаем. Да и что мальчишеского в том, что я желаю как можно быстрее спастись от болезни?

Южный Судья фыркнул, вернулся обратно в кресло и налил себе из хрустального графина клюквенного морсу в бокал и принялся ворчать:

- Ну да. Вот именно теперь, с одной отвисшей рукой, самое время туда прогуляться. Может, у вас и голова местами онемела? Или вы таким образом решили свести счеты с жизнью - чтоб не ждать двух месяцев?

Фредерик пожал плечами: довольно резкие выпады старика никогда не были ему обидны. Гитбор тем временем отхлебнул настойки и неожиданно сказал:

- Она не отпустит вас одного.

- Марта? Отпустит. Сейчас не та ситуация, чтоб ей упрямиться.

- Как так?

Фредерик довольно улыбнулся:

- Она опять ждет ребенка.

Южный Судья не смог не улыбнуться в ответ:

- Да у вас либо пусто, либо густо. Радостная весть.

- Разве не этого вы от меня требовали? Королевству нужна королева и ватага королевичей. По-моему, меня стоит похвалить.

Лорд Гитбор упреждающе поднял вверх указательный палец:

- Но-но, Королевству в первую очередь нужен король.

- Если что - это будет Гарет…

- Это будете вы, и не отбрыкивайтесь от короны! Кстати, я не первый раз делаю вам такое замечание. Поэтому с полным правом сейчас обзову вас бараном, до которого с первого раза не доходит!

- Мальчишку я еще терплю, но с бараном - тут у вас перебор, - нахмурился Фредерик, оставляя подоконник. - Поэтому говорю вам, уважаемый лорд Гитбор, попридержите язык.

Гитбор тоже встал, тоже сдвинул седые брови, грозно-грозно, и его лоб прорезали глубокая вертикальные морщины. Он посмотрел на короля, который выжидательно застыл перед ним, и сказал:

- У меня никогда не было сына. У меня никогда не будет сына. Но вольно или невольно я вижу сына в вас. В свое время я жалел, что после смерти лорда Гарета лорд Конрад взял вас к себе на воспитание… А сейчас я, наверное, сказал вам то, что сказал бы сыну. Но все-таки вы мне не сын. Я забылся. Простите, государь, - и он сдержанно поклонился.

Фредерик вздохнул - как-то не стало у него ни слов, ни желания сердиться. Поэтому он прогнал тучи с лица и направил разговор в другое русло:

- Через месяца два-три я надеюсь вернуться. И здоровым. В мое отсутствие прошу вас традиционно взять на себя мои обязанности по управлению государством.

Гитбор опять поклонился:

- Как пожелаете, государь. Но если вы не против, я вызову лорда Бертрама из его округа. Мне нужна подмога. Я старик - по другому не скажешь - и мне, возможно, осталось меньше того, что вам отмерил азарец Брура. Если где-то есть лекарство от вашей хвори, то от старости, что меня точит, еще ничего не придумали.

- Мое вам согласие, - кивнул Фредерик. - И моя вам рука, - улыбнулся все еще нахмуренному старику. - И можно мне тоже признаться: когда вы рядом, с вашими советами или даже с бранью, у меня чувство, что это отец рядом со мной.

Лорд Гитбор все понял и примирительно пожал руку молодого человека.

* * *

Марта перебирала струны тонкими пальцами, извлекая из старинной лютни тихую, печальную мелодию, и вполголоса пела - для Фредерика. Они сидели вдвоем у фонтана в деревянной беседке, убранной в виноградную лозу.

* * *

* * *

Фредерик, слушая, пребывал именно в том состоянии, которое считал полным счастьем. Он отражался в прекрасных темных глазах супруги, и для него нежный голос пел старинную песню-признание девушки. Даже его правая рука-предатель, которая сейчас покоилась на перилах скамьи, на солнце, не тревожила острой болью, а наполнялась приятным теплом, словно лучи света вливались в нее и оживляли.

Марта закончила петь и отложила лютню в сторону - на мягкий стульчик. Фредерик не дал коленям супруги пустовать: растянувшись на скамье, устроил на них голову и, довольно жмурясь, как сытый кот, улыбнулся своей красавице:

- Твой голос - чудо. И песня тоже.

- Все только для тебя, - ответила Марта, поглаживая его подернутые сединой волосы. - Когда ты едешь?

- Завтра.

- Так скоро?

- Чем быстрее, тем лучше. Ты же знаешь…

- Знаю, все знаю. Не стоит лишний раз объяснять.

Они минуту помолчали, не отрывая глаз друг от друга.

- Тогда ты и это должна знать: я все силы приложу, чтоб вернуться, - заметил Фредерик.

- А ты должен знать: если не вернешься, я жить не буду, - вдруг ответила Марта, и голос ее ничуть не дрожал.

Король хотел было нахмуриться, сказать что-нибудь грозным, приказным тоном, но передумал. Вместо этого поднял руку, чтоб погладить жену по щеке:

- Я не могу ехать в Азарию и думать о том, что, умерев, убью и тебя, и лишу своих детей матери.

Марта поняла и расплакалась, обхватив голову мужа руками, уткнувшись лицом в его грудь:

- Фред, Фред, прости, прости…

- Никогда, - зашептал ей Фредерик, - никогда больше не проси у меня прощения за свои слова. Никогда я не слышал от тебя ничего такого, за что тебе надо просить прощения. И, уверен: никогда и не услышу. Запомни это, милая. Ты моя жена, моя королева, моя часть, моё целое. Слышишь?

- Слышу.

- Не плачь.

- Не буду…

Она вдруг ахнула, будто вспомнила что-то важное, выпрямилась и сдернула с расшитого жемчугом пояса небольшой бархатный кошель:

- Я же забыла, совсем забыла! - растянув пестрые шнурки кошелька, достала два небольших овальных медальона из белого золота. - Их сегодня доставили от ювелира. Я хотела, чтоб это был подарок ко дню нашей свадьбы. Только праздник этот нескоро, а ты… Но ты посмотри. Мастер очень старался, - протянула их королю, открыв тонкие крышечки.

Фредерик посмотрел. Улыбнулся. Внутри изящных медальонов, украшенных мелкими сапфирами, были превосходно выполненные миниатюрные портреты его и Марты.

- Как кстати. Этот - с твоим прекрасным лицом - поедет со мной в Азарию. Я буду носить его, не снимая, - сказал молодой человек.

- Я свой тоже ни за что не сниму, - пообещала супругу королева.

 

7.

Второй раз за месяц булочник с Песочной улицы, выкладывая рано утром на прилавки свежие булочки и крендели, увидал возле своей лавки отряд вооруженных всадников. Только теперь это были не девушки-воины, а мужчины, и ехали они со стороны Королевского дворца. А еще - в одном из рыцарей булочник узнал короля Фредерика - по мышастому жеребцу, чья могучая шея была украшена ожерельем из волчьих клыков. Этот конь звался Мышкой и был известен, если не во всем Южном Королевстве, то в столице уж точно, как любимый государев скакун.

- Утро доброе, господин булочник, - весело поздоровался с хлебопеком высокий, широколицый и кареглазый рыцарь-блондин в блестящем панцире и с тяжелым мечом при поясе. - Есть ли у тебя нынче плетенка с абрикосами?

- И про кексы с изюмом спроси, - подал голос король, чуть придержав мышастого.

- Как же, как же, все есть, - торопливо отвечал булочник и, взяв корзинку, принялся укладывать в нее стребованное, причем кексов - побольше, - все свежее.

Сложив выпечку и накрыв ее салфеткой, он принял из рук кареглазого рыцаря деньги, сунул их в карман фартука и низко поклонился Фредерику:

- Приятно вам откушать, государь мой, - потом так же низко поклонился другим всадникам. - Приятно вам откушать, господа рыцари.

- А тебе - успешной торговли, дружище, - ответно кивнул Фредерик.

Он легко тронул бока Мышки пятками, и скакун, тряхнув головой, зарысил дальше по улице. Управлять им было одно удовольствие: серый, казалось, читал мысли седока и слушался с полуслова, полужеста. Именно за это замечательное качество Фредерик и выбрал Мышку себе под седло для поездки в Азарию.

Следом за государем направил коня сэр Элиас Крунос, уже принявшийся за поглощение любимых плетенок с абрикосами. Похожей выпечкой баловала молодого рыцаря супруга Роксана. Она вместе с малолетним сыном Гедиусом уже более двух лет жила в Осенней усадьбе - поместье родителей Элиаса - и часто-часто присылала мужу, служившему в столице, гонцов с ласковыми письмами, румяными булками и толстыми колбасами. Из-за пристрастий к сдобе и свинине Элиас за последний год прибавил в объемах - поплотнел и покруглел. Правда, это никак не сказалось на его качествах воина. Наоборот, увеличение веса придало ударам рыцаря сокрушительную силу. Даже Фредерик признал это во время одной из тренировок: Элиас так саданул государя деревянным мечом, что тот, хоть и отразил удар, а отлетел метров на пять назад и врезался спиной в двух других рыцарей, наблюдавших за поединком с безопасного (так им казалось) расстояния. "Ну, ты кабан! - заметил тогда Фредерик, потирая ушибленный при падении бок. - С тобой я больше не дерусь!" Зато сделал Элиаса одним из наставников в Северном рыцарском корпусе, где обучались военному делу сыновья северных баронов. Молодой Крунос, которому едва исполнилось двадцать шесть лет, легко, как бархатную куртку, носил стальной панцирь гвардейца, в совершенстве владел своим фамильным мечом, метательными ножами и наручным арбалетом, когда-то принадлежавшим лорду Конраду - Судье Северного округа. Поэтому сомнений в том, что Элиас будет сопровождать короля в Азарию, ни у кого не возникло с самого начала.

За Элиасом, который блистал панцирем и высоким шлемом, двигался мастер Линар, вооруженный длинным мечом из южной стали, небольшим круглым щитом, средним луком и колчаном стрел к нему. Грудь и спину доктор самонадеянно отяжелил кольчугой из крупных пластин, и теперь - из-за жаркого летнего солнца - взмокал под ней, но собирался и дальше мужественно терпеть тяготы похода.

За скакуном доктора на упитанной лошадке соловой масти ехал хмурый Димус, а уже за ним семенил толстоногий мул, груженный тремя коробами, плетеными из толстых ивовых веток. Короба были набиты соломой, в одном находились банки, склянки, мешочки со всякими целебностями и прочий лекарский скарб, во втором содержались два пестрых почтовых голубя - Крупка и Озорник. А в третьем покоились десять железных яблок-бомб. По мнению Линара, без всего этого поездка в Азарию не могла обойтись. Еще у мастера под курткой на груди были запрятаны книжицы покойного Бруры - Линар намеревался потихоньку-полегоньку изучать записи знахаря.

Фредерик не хотел брать в поход взрывных штук, считая, что бомбы - лишняя тяжесть, и она замедлит движение отряда. Но доктор настоял, его поддержали Судья Гитбор, Марта и Элиас, и король уступил. Правда, предупредил Линара, что при первых же признаках неудобств со стороны бомб, он прикажет выбросить их в ближайший овраг. "А мула пустим на жаркое", - сердито буркнул под конец Фредерик.

Сам король снарядился в дорогу, как обычно - без особых изысков. В кожаных куртке и штанах, в простых сапогах под колено он выглядел чуть ли не обычным оруженосцем на фоне того грозного сопровождения, которое являли собой его рыцари. К седлу лошади короля был приторочен мешок с минимумом необходимых в походе вещей: сменой одежды и обуви и с теплым плащом. Из боевого снаряжения Фредерика взял только надежный и легкий шлем-салад без забрала, тонкую кольчугу, не раз испытанную в боях и одеваемую под куртку, и верный белый меч, который пришлось теперь поместить не за спину (как он привык), а к поясу, на правый бок, под леворучный захват. Болезную же руку молодой человек облек в латный рукав и подвесил на прочный ремень, чтоб хоть обороной помогала, если придется воевать.

Их небольшой отряд быстрой рысью пронизал пока еще дремлющую столицу и выехал через Лучистые Ворота за городские стены.

Фредерик сперва пустил Мышку в галоп, но под кронами березовой рощи остановил коня. Чтоб обернуться и посмотреть на город. Он понимал, что, возможно в последний раз видит эти длинные стяги на высоких башнях и гордые белые стены. За ними - его жена и дети. И их он тоже, вполне возможно, этим утром видел последний раз…

Прощание с Мартой вышло коротким, спокойным и обычным: поцелуй и объятие, тихая просьба женщины "береги себя", твердое обещание мужчины "конечно, милая". Разве что рука королевы чуть дольше задержалась на шее мужа, и голос ее чуть дрогнул, самую малость. Фредерик заметил, но не подал вида, не сказал ни слова. Потому что смысла говорить о том, что они оба давно поняли, не было…

Вспоминая сейчас эти минуты, краткие и тяжелые, молодой человек с досадой поджал губы, сам себе приказал "не закисать!", рявкнул Мышке "вперед!" и поскакал дальше, уверенно сжимая левой рукой поводья. Элиас, Линар и остальные последовали его примеру.

* * *

Первый день их путешествия прошел безо всяких интересностей и неожиданностей. Тракт желтой лентой мирно тянулся себе через поля, леса, луга и уютные деревеньки на юг; музыкально щебетали над этим всем невидимые жаворонки, сходящие с ума от летней жары; с тонким писком мелькали туда-сюда шустрые трясогузки, пересекая дорогу, как челнок ткача - звенящие нити основы. Крестьяне, попадавшиеся на пути, останавливались, снимали шапки и низко кланялись всадникам, правильно угадывая в них важных персон.

Фредерик молчал - идиллические картины, царившие вокруг, никак не отражались ни в его глазах, ни в душе. Элиас, ехавший рядом, попытался разговорить государя, памятуя, что тот любит пообщаться, но не угадал. Король на вопросы отвечал либо односложно, либо вообще не отвечал - хмыкал или пожимал плечами (точнее - одним плечом, левым). По всему было видно: не хотелось ему отрываться от своих мыслей. И Элиас придержал коня, чтоб поравняться с мастером Линаром и оставить Фредерика в одиночестве.

Но доктор тоже был занят - перелистывал одну из книжек Бруры, пытаясь для начала в рисунках разобраться. Поэтому гвардеец отстал еще больше и сблизился с рыцарями. Те не особо скучали: двое дремали (было видно, что они в совершенстве овладели этим искусством - спать в седле), еще двое с громким хохотом обсуждали свои похождения по столичным кабакам, а последний что-то самозабвенно вырезал из деревянной чушки.

- Скучновато, - заметил Элиас, чтоб влиться в компанию.

- А мы с Люком как раз песню затянуть удумали, - ответил ему рыжий Аглай. - Вливайся, братишка.

- И то дело, - кивнул древорез Генрик и отправил свои поделку и ножик в поясной кошель. - Ну, а какую?

- Какую-нибудь веселую, под стать хорошей погоде, - сказал Люк.

- Конечно, веселую, - отозвались, проснувшись, Мартин и Платон.

Аглай и Люк начали - их первые удалые вопли заставили шарахнуться в сторону лошадь мастера Линара. Фредериков Мышка тоже отреагировал, дернув головой. К запевалам, узнав текст, присоединились остальные рыцари, и над полем, которое они как раз проезжали, понеслось:

* * *

* * *

Мастер Линар недовольно косился на веселых горлопанов - они мешали ему читать и думать. А Фредерик ехал впереди и улыбался, слушая нехитрые припевки своих рыцарей. как бы там что ни складывалось, а жизнь была хороша…

* * *

Вечером, у разложенного на лесной поляне костра, король тренировал левую руку, приучая ее к тем хитрым приемам, которые до недавнего времени в основном проводила правая. Обеими руками Фредерик владел одинаково хорошо, но были кое-какие выпады и удары, которые левой были знакомы хуже.

Неискушенному в фехтовании могло бы показаться, что у молодого человека нет причин беспокоится о собственной боеспособности: старинный белый меч свистал и сверкал серебряными бликами, выполняя сложные элементы, подчиняясь твердой руке и быстрой мысли хозяина. Элиас, сидевший напротив на ворохе папоротниковых листьев, затаив дыхание следил за боевым танцем короля: такие выступления его всегда восхищали. Из приемов судейского фехтования гвардеец постиг лишь самую малость, и даже эта малость далась ему с трудом. "Все потому, что осваивать их следует с детства, чтоб приучить к ним растущие кости и мышцы", - говорил Фредерик. Именно поэтому Элиас не упускал случая хоть посмотреть на то, что ему не удавалось. Например - на прыжки. Ноги Фредерика, казалось, имели под кожей не кости и не мышцы, а пружины. И кроме прыжков - гвардеец прекрасно знал - эти ноги могли наносить смертельные удары в голову или туда, куда заблагорассудиться хозяину. Вот последними возможностями Элиас не мог похвастать: его ноги еще могли прыгать, пусть не особо высоко и быстро, но вот ударять ими так же ловко и точно, как кулаками, молодой рыцарь не умел: не хватало гибкости.

Сам Фредерик был теперь недоволен: некоторые движения левая рука исполняла без необходимой скорости и точности и быстро уставала. Слишком быстро. Возможно, это являлось следствием недавнего шестидневного беспамятства, от которого молодой человек еще не совсем оправился.

Когда от пота взмокли волосы, лоб и спина, Фредерик остановился и тут же скрипнул зубами - правая рука решила, что пора напомнить о себе и опять колко заболела в локте.

- Боюсь, когда мы доберемся до Азарии, я развалюсь совершенно, - пробормотал он, присаживаясь у костра на свою кучу папоротников и устраивая меч рядом.

- Боишься? Удивительно, - пожал плечами Элиас. - Если бы я так управлялся с мечом, да еще левой рукой, я бы ничего не боялся. И не забывай, что ты совсем недавно серьезно заболел.

- Ничего не боятся только дураки, - нахмурился Фредерик. - А страх бывает разным. Я не боюсь погибнуть в бою - я всегда к этому готов. Но я боюсь того, что перестану быть хозяином своему телу. Проще говоря - стану калекой. Я уже им становлюсь, - он опять скрипнул зубами и потер упрямо болящий локоть. - И, признаюсь тебе, братишка, такого ужаса я еще не испытывал. Наверное, потому, что никогда не думал так попасться.

Элиас ничего не ответил. Он вдруг представил себя на месте короля, и сам пришел в ужас от такого будущего. Быть сильным, молодым, здоровым человеком, уверенным в своих силах; быть прекрасным наездником, мечником, стрелком, бойцом. А потом враз лишится всех этих своих доблестей. "Да это наказание какое-то", - подумалось парню.

- Брура не говорил мне, - продолжал тем временем Фредерик, подбрасывая в спокойное пламя мелкие хвойные веточки, - но, кажется, онемение расползается по моему телу. Я не знаю, через сколько дней превращусь в неподвижный кусок мяса. Но если это произойдет, я не хочу жить таким. Не хочу, чтоб вы таскались со мной, как с мешком. Слышишь? Не желаю, чтоб таким увидела меня жена и сыновья, мои подданные. Ты понимаешь? - он пронзительно глянул на Элиаса.

Того словно ледяной водой окатило. И язык занемел.

Фредерик, не слыша ответа, переспросил, голосом низким и раздраженным:

- Ты понимаешь? - и дернул рыцаря за плечо.

- Ты хочешь, - хрипло начал Элиас, - чтоб я тебя…

- Точно, - выдохнул король. - Ты молодец.

- Я не смогу, - мотнул головой гвардеец.

Фредерик дернул краем рта - недовольно. Кинул еще одну веточку в костер - резко, нервно. Буркнул - разочарованно:

- Я думал: ты мне друг.

Поднял глаза к темнеющему небу - там волшебно замерцали первые звезды - и пожал плечами:

- Что ж, попрошу врага.

- Кого? - дернулся Элиас.

- Димуса, - Фредерик кивнул в сторону немого битюга, который сидел с другой стороны костра и с видом человека, предвкушающего знатное застолье, нанизывал на прутики мясо куропаток и свиное сало. - Он не откажется. Я убил его брата, я хотел убить Бруру. В сущности из-за меня Брура и погиб. У Димуса очень мало причин отказать мне в этой маленькой услуге. К тому же, спорим: он все сделает быстро - с эдакой-то силищей…

- Ты ненормальный! - так Элиас высказал свое отношение к государевым планам.

- Ты не сказал ничего нового относительно моей персоны, - заметил Фредерик. - Я же, как обычно, просчитываю все варианты.

Гвардеец так сжал кулаки, что ногти впились в ладони, и сказал, цедя слова сквозь зубы:

- Хорошо. Если желаешь, я сделаю это. Своим мечом. По шее. Коротко, без боли…

- Рад слышать, - кивнул король и протянул Элиасу руку для пожатия.

- Только момент для сего деяния уж позволь мне определить самому.

Фредерик опять пожал плечами:

- Надеюсь на тебя, братец…

 

8.

Без малого пять дней понадобилось Фредерику и его отряду, чтоб добраться из Белого Города до Южного округа. С погодой им повезло. Дождь если и являлся, то тихим и теплым моросилой, совершенно не раздражая путешественников. Он весьма кстати прибивал пыль на тракте и освежал траву, цветы и листья на деревьях и кустах.

Лето выдалось на редкость хорошим.

Не менее приятными были и заезды в попадавшиеся на пути деревеньки: их жители в большинстве своем проявляли славное хлебосольство и не досаждали любопытством. Города и крупные поселки отряд Фредерика избегал. В них молодого государя могли узнать и задержать для каких-нибудь торжественных приемов и прочих мероприятий приветственного толка. Что и говорить - короля Фредерика в его государстве уважали и любили. Мэры городов, присылая в столицу на Благородное Собрание ежегодные депеши о состоянии дел в своих хозяйствах, всегда прикладывали к деловым бумагам и письмо королю с приглашением посетить их вотчины и поучаствовать в каких-нибудь празднествах. И Фредерик по мере сил и желания удовлетворял просьбы подданных, хотя и не любил шумные гуляния и пышные торжества.

За время путешествия король, несмотря на почти безостановочную скачку, скромные трапезы, ночевку под открытым небом и прочие "приятности" походной жизни, заметно окреп и у него, по причине этого, поднялось настроение. Фредерик громко и довольно музыкально (сказывалось разностороннее вельможное образование) пел вместе с рыцарями все их задорные песни, на привалах ел с завидным аппетитом и охотно рассказывал всевозможные байки из своего судейского прошлого. Кстати, мастер Линар, вооружившись чистой тетрадью, гусиным пером и чернилами (все это он предусмотрительно захватил с собой в путешествие) поспешал записывать за государем его краткие, но богатые на яркие образы рассказы. Из ряда таких:

- Проезжал я как-то через город Кориндол, - вещал Фредерик, обгладывая крыло индюшки. - Ну, знаете: небольшой такой городишко на реке Руниле. Там как раз ярмарка была колбасная - местные колбасники умением своим ежегодно хвастаются. Вот гулял я меж рядов торговых, пробовал присмаки мясные и тут слышу вопли: "Украли! Украли!" Вижу: несется, скамейки с товаром опрокидывая, молодец-удалец в драной куртке, а под мышкой у него - окорок свиной, здоровенный. За ворюгой - народу целая армия, бегут, орут, стражу зовут. Ну, думаю: дурак парень - сразу столько тырить. Однако кое-что умное он сделал: когда нагонять его стали, окорок краденый он в погоню швырнул. И очень удачно - сразу трое опрокинулось. Похохотал я знатно. Только упускать воришку не собирался. А чтоб ногам работы не давать - очень бегать не хотелось, живот колбасами набивши, - дернул я связку сосисок с крюка ближайшей лавки, раскрутил, как следует, да и заарканил торопыгу…

- Сосисками?! - изумился Мартин.

- Не может быть! - замотал недоверчивой рыжей головой Аглай.

- Может, может, - ответил Фредерик, швыряя обглоданную кость подальше в кусты. - В Кориндоле, между прочим, с тех пор во время колбасной ярмарки и турнир особый проводится - заарканить связкой сосисок чучело воришки.

- Вот это дааа! - протянули Мартин, Аглай и Люк в один голос, забыв про свои куски жареной индюшки.

- Точно-точно, - отозвался Платон. - Я слыхал про такие состязания. С каждым годом в Кориндол все больше и больше народу приезжает, чтоб посмотреть на эту хохму.

- Надо бы как-нибудь туда наведаться - увидать сосисочное диво, - сказал Люк.

Они похохотали и звонко чокнулись фляжками, полными светлого пшеничного пива, которое им продали в одной придорожной деревеньке. Мастер Линар тоже смеялся, довольный тем, что новая страничка его тетради заполнилась интересной и забавной историей.

- А, решили все-таки попробовать писательство? - спросил Фредерик доктора.

- У меня выпадают свободные минутки - буду их заполнять, - кивнул Линар.

- Моё вам благословение, - государь даже поклонился. - Буду рад с вашей помощью оставить своим детям свои рассказки…

Два дня спустя спокойствие, которое сопровождало путешествие Фредерика и его рыцарей, было нарушено. Небольшой отряд из шести всадников, вооруженных копьями и длинными мечами, преградил им дорогу на въезде в Сырую рощу.

- Это кто такие? - спросил Линар у Элиаса.

Гвардеец пожал плечами: знак черного меча, перевитого двумя сосновыми ветками на красном поле, что красовался на щитах конников, был ему незнаком.

- Это люди барона Руфуса из Ладного замка, - ответил за Элиаса Фредерик, прекрасно знавший все гербы Южного Королевства. - Мы сейчас на его земле.

- Господа, дальше ехать нельзя, - сказал, выезжая вперед, капитан рыцарей Крепкого замка.

- На каком основании? - осведомился Фредерик, выезжая чуть вперед.

- Таков приказ благородного барона Руфуса, владетеля этих земель, - ответил капитан.

- Вот как? - молодой человек нахмурился. - Насколько помню, дороги в Королевстве принадлежат королю, и закрываться могут лишь с его ведома.

Капитан помедлил с ответом на его замечание: он пристально всматривался в лицо Фредерика и через минуту, взметнув от удивления брови, снял шлем и склонился почти к самой шее своего рыжего жеребца:

- Простите, государь. Я не сразу вас узнал. Я Милан Крес, капитан дружинников барона Руфуса.

- Вы не ответили, капитан, - строго заметил Фредерик. - Почему барон Руфус приказал закрыть дорогу?

- Для вас, государь, дорога открыта, - рыцарь опять поклонился, а король заметил, что на лице его была досада и растерянность, и нахмурился еще больше:

- Меня это не устраивает. Дорога должна быть открыта для всех.

- В здешнем лесу появились разбойники…

- И это повод закрывать тракт? Это повод устроить на них облаву, и сообщить обо всем Судье Гитбору!

- И то и другое сделано, мой король, - ответил капитан, но Фредерик уловил в его голосе нехорошую неуверенность, которая говорила о том, что Милан лжет, причем лгать он начал еще тогда, когда сказал о разбойниках.

- Интересно получается, - государь, чуть поджав губы, начал выстраивать ловушку неумелому вруну. - Сперва вы говорите, что дорога для меня открыта; потом говорите, что в лесу, через который я могу ехать, есть разбойники. А с ними вы, судя по всему, до сих пор не разобрались. То есть вы со спокойной совестью отправляете меня, своего короля, в лес с разбойниками? И если бы я не настоял, даже не предупредили бы меня о такой опасности?

Лицо капитана побледнело и вытянулось.

- Я думаю, вы лжете, сэр Милан, - сказал, выделив интонацией слово "лжете", Фредерик. - Где сам барон Руфус?

- В своем замке.

- Я желаю видеть вашего господина. Проводите нас в его крепость.

- Конечно, государь, - глухо ответил капитан Милан. - Позволите мне отдать приказы своим людям?

Фредерик разрешительно кивнул, а сам повернул Мышку на боковую тропу, которая, если верить карте, вела к Ладному замку.

* * *

Крепость Руфуса была приземистым строением и сильно отличалась от замков центральных земель Королевства, которые в основном стремились вверх, башнями и стенами. Объяснялось все болотистой местностью, которая не позволяла строить что-то монументальное и высокое. Кстати, тропа, ведущая в замок, скоро сменилась широкой насыпной дорогой, которая тянулась как раз к воротам. Вдоль нее раскинулась болотистая равнина, весьма живописная в это время года, благодаря болотным цветам, которые распустились, усыпав пестрыми лепестками частые холмики с сочной, изумрудной травой.

- Если бы не комары, здесь было бы приятно гулять, - заметил мастер Линар и вдруг резко остановил коня. - О! - покинув седло, бросился куда-то в бок. - О!

- Что случилось? - обеспокоено крикнул ему Люк.

- Бледная кругСвинка! - провозгласил доктор, вырывая из земли какой-то невзрачный цветок с длинными и тонкими корнями.

Фредерик сокрушенно покачал головой. То же самое сделали Элиас и другие рыцари.

- Да ее тут много! - радостно вопил Линар, дергая еще и еще восхитившие его травы. - Это редкая удача! Редкая! Круговинка - отличное средство против воспаления горла. У ней все полезно: и корни, и стебель, и цветок! А если ее смешать с соком луговой рябушки, она помогает от болей в кишках.

- Это, конечно, замечательно, - отозвался Элиас. - Но, по-моему, не ко времени.

- Езжайте, езжайте, - Линар замахал им уже собранным "букетом". - Я догоню - не могу не запастись впрок. Дорога ж одна и замок рядом - не потеряюсь, - и перепрыгнул через встречную лужу на соседний травяной островок.

- Димус, останься с ним - поможешь, если вдруг наш мастер накосит стожок-два ценной травы, - приказал король немому и поскакал дальше - к воротам крепости, хмурой из-за каменных стен, подернутых темным мхом.

* * *

Скоро Фредерик, Элиас и остальные рыцари сидели в прохладной гостевой зале Ладного замка, потягивали из серебряных рюмок клюквенную настойку и слушали объяснения барона Руфуса - плотного сорокалетнего мужчины, совершенно лысого, но с пышными седыми усами, которые, по всему было видно, он регулярно расчесывал густым гребешком.

- Да-да-да, мой государь, - говорил Руфус, взволнованно жестикулируя - от этого рукава его просторного красного кафтана взметывались и даже хлопали, - я поспешил с принятием решения перекрыть дороги через Сырую рощу. Но это сделано лишь с целью обезопасить путешественников и торговые караваны. Я не хочу, чтоб на моих землях случилось что-нибудь ужасное. А капитан Милан просто был растерян вашим появлением, вот и нагородил чепухи.

Фредерик кивал с самым благодушным видом. Молодому человеку уже расхотелось кого-либо за что-либо отчитывать: его вполне прилично приняли в замке Руфуса. Столовая, куда провели короля и Элиаса, оказалась уютной и светлой, что выгодно контрастировало с мрачным видом замка; настойка, которую барон собственноручно разлил по рюмкам, была на редкость ароматна и вкусна; а блюда, в данный момент выставляемые слугами на широкий стол, смотрелись очень аппетитно и обещали неземное наслаждение.

Обед, бесспорно, получился славным. После походной жизни лучшего нельзя было желать. Правда, барон постоянно сетовал на то, что государя он принимает чересчур скромно:

- Ах, кабы мне заранее знать, что осчастливите вы нас своим приездом. Уж я бы все, как положено, устроил. Похлопотал бы ради такого высокого гостя, - сыпал угождающими речами Руфус.

- Все замечательно, - отвечал ему Фредерик. - Да и не люблю я пышные приемы. Предпочитаю, чтоб просто все было, по-домашнему. Вот как у вас, - он улыбнулся барону. - К тому же, долго беспокоить вас своим присутствием я не намерен. Есть неотложные дела…

- Оставайтесь столько, сколько ваша душа пожелает, государь мой, - встав, поклонился Руфус. - И ничем вы нас не побеспокоите.

* * *

А рыцари короля, не принимавшие участия в этом обмене любезностями, наворачивали картофельные шарики со сметаной, телячьи ребрышки и прочие разносолы.

После сытного и вкусного обеда уставшего Фредерика совершенно разморило, и он выказал желание подремать в кресле у окна. Откинувшись на спинку и устроив ноги на подставленный Руфусом пуфик, король набросил на лицо платок, чтоб лучи солнца не тревожили глаза, и спокойно расслабился. Гостеприимство усатого барона не давало повода сомневаться в безопасности Ладного замка.

Барон убедившись, что король устроился с должным комфортом и больше ничего не желает, предложил государевым товарищам пойти на свежий воздух - подышать и взбодриться.

Место для отдыха каждый выбрал себе по душе. Люк с Аглаем и Мартином пошли балагурить с румяными прачками, которые развешивали на заднем дворе простыни и рубашки. Генрик, Платон и сам барон Руфус устроились на скамье у конюшен, чтоб посмотреть, как укрощают молодого пегого жеребчика. А государев друг Элиас Крунос пошел в замковый садик и свалился под густые кусты акации. Он перевернулся на спину и расслабленно вдохнул полной грудью теплый воздух, насыщенный ароматами здешних цветов. Парню вдруг вспомнились синеглазая женушка Роксана и сын-карапуз, самозабвенно пускающий слюни. Закрыв глаза, он совершенно забыл обо всем, погружаясь в приятные видения о родном крае…

Фредерику же виделось море. Оно качало его теплыми зелеными волнами, легко и осторожно, как мать качает колыбельку с ребенком.

Потом откуда-то сверху, будто из солнца, послышался отчаянный шепот:

- Пом-могите. Помогите мне, сэр!

На просьбы о помощи Фредерик всегда реагировал молниеносно. Но в этот раз, смахнув с лица платок, распахнув пошире глаза и увидав висящее в проеме окна существо явно женского пола (об этом говорили длинные юбки, колыхаемые легким ветром, и торчавшие из них ножки в темно-синих, бархатных башмачках), король от неожиданности замер в кресле. "Ведьма?! Средь бела дня?!" - вот первое, что он подумал.

- Помогите! - с мольбой в голосе зашептала дама. - Я ж упаду!

Фредерик, присмотревшись, увидел наконец, что дама висит в воздухе не благодаря каким-либо чарам, а посредством веревки, связанной из каких-то обрывков, сдобренных кружевом. Дама держалась обеими руками за конец веревки, которой еще много не хватало даже для того, чтоб спуститься на подоконник, и опасно скользила вниз - тонким пальчикам не доставало цепкости и силы.

- Падаю-уу! - отчаянно запищала она, выпучив на Фредерика голубые очи.

Молодой человек в секунду покинул кресло, резво вскочил на подоконник и как смог, одной рукой, подхватил срывающуюся девушку. Чуть-чуть не опрокинулся сам, но устоял и поспешил сойти вниз. Переведя дыхание, объявил:

- Все, порядок.

Спасенное существо, зажмурившись, облапило его руками и ногами, как кошка - ствол дерева, и не желало отпускать.

- Вы, конечно, легки, как пушинка, - сказал Фредерик, с удовольствием отметив, что от рыжеватых волос девушки пахнет луговыми цветами, - только если нас увидят, то неправильно истолкуют ситуацию.

- Ой! Да! Меня не должны видеть! - девушка пришла в себя и стремительно покинула объятия молодого человека. - Вы приехали с королем? А где король? Мне нужно его увидеть! Как можно скорее! Боже, как я хочу пить! - это вырвалось, когда она увидала обеденный стол, с которого не убрали кувшины с вином. - У меня пересохло в горле. Наверно, от страха.

Она цопнула первый попавшийся бокал, наполнила его и жадно выпила. Тут же закашлялась - вино оказалось для нее крепковатым.

Фредерик пока с нескрываемым интересом рассматривал "ведьму". Лет ей было, наверное, пятнадцать. Может, и меньше. Свежее, румяное, круглое лицо, ясные глаза, нежная кожа, растрепанная коса, - все, как у ребенка. Даже фигура: никаких женственных округлостей, никакой плавности в движениях. Худа, угловата, порывиста - явный подросток.

- Вы кто? - спросил Фредерик, когда девушка закончила кашлять.

- Это я королю скажу, - ответила растрепа.

- Вообще-то, король - я, - сообщил молодой человек.

- Да ну? - девица смерила его недоверчивым взглядом. - Небритый король?

- Нынче я не при параде, - объяснил Фредерик простоту своего облика. - Путешествую.

- Чем докажете? - она все еще не доверяла.

- Ну, короны и мантии с собой не захватил, уж простите, - молодой человек, не сдерживая улыбки, поклонился. - Вот мой меч. Вполне королевский, - и указал девушке на белый клинок, мирно лежащий на скамье у стены.

Она ловко дернула государево оружие из ножен и не сдержала восхищенного "ах!" Фредерик понимающе закивал: драконы, украшавшие меч, не могли не восхищать. Девушка, вернув клинок на место, опять ухватила короля за руку и зашептала, быстро-быстро и очень взволнованно:

- Я Бланка, дочка барона Руфуса. Папочка уже неделю держит меня взаперти - в комнате, которая над этим залом…

- Зачем? - удивился Фредерик.

- Я хотела пойти против него. Я хотела скакать к Южному Судье и рассказать, что в темнице замка мой отец держит детей из села Багрянка…

- Зачем?! - король удивился еще больше.

- Они - заложники. Отец хочет, чтоб их родители - багрянцы - сожгли свои дома и ушли с его земли.

- Зачем?!! - Фредерик уже не просто удивился - он возмутился.

- Багрянцы пришли сюда из Азарии…

- Ну.

- Отцу они не нравятся. Они краснокожие! - объяснила Бланка.

Фредерик сказал "о!" Это означало, что он сбит с толку.

- Таак, - потратив минуту на раздумья, протянул король низким и недобрым голосом, - то есть, барон Руфус считает, что у краснокожих можно брать детей в заложники, чтоб сгонять их с места?

- Да, он так считает, - вздохнула девушка.

- Может, вы путаете, леди? Может, они просто скверные работники? Разозлили этим вашего отца?

- Нет, не путаю. Я ж сама возмущена. Я хотела убежать из замка и ехать к Судье Гитбору. Только отец меня предупредил - посадил под замок. А сегодня смотрю в окошко - новые люди в замок прибыли, вы, то есть. И моя горничная, что еду мне носит, сказала "сам король к нам в гости завернул". Тут я и решилась сделать из простыни веревку и вниз спуститься, чтоб уже самому королю все рассказать.

- Где эта ваша темница? - Фредерик спросил так требовательно и нахмурился так грозно, что у Бланки все сомнения в его принадлежности к короне пропали; она лишь уточнила:

- Прямо сейчас? Прямо туда?

- Сейчас и туда, - решительно кивнул молодой человек, беря свой меч и пытаясь застегнуть его ремни.

- Позвольте - помогу? - сказала Бланка, видя, что король слабо справляется. - А вы что? Ранены? - она кивнула на подвязанную правую руку.

- Слегка. Но это ничему не помешает, - ответил Фредерик и, пока девушка застегивала его пояс, натянул латный рукав и закрепил его на плече пряжками. - Ну, куда идти?

 

9.

Проход к спуску в цокольный этаж, где располагались камеры, Фредерику и Бланке преградил здоровенный стражник в кожаном панцире и тяжелом шлеме с рядом мелких шипов на налобнике.

- Ну и ёж, - буркнул себе под нос Фредерик, и громко приказал. - Дай пройти!

- Без приказа барона я никого сюда не пускаю! - низким и равнодушным голосом ответил стражник и легко перебросил из правой в левую и обратно боевую дубину, длиной и толщиной не уступающую ноге здоровяка Мышки.

Фредерик сделал шаг назад, чтоб обеспечить себе, в случае чего, достаточно места для маневров при атаке. По его расчетам с "медведем" подобных размеров и силы сражаться надо было издали, покалывая и изматывая.

Но пока молодой человек хотел решить дело без опасных телодвижений.

- Если ты не в курсе, сообщаю: я король! - важно заявил он. - И мой приказ: пропусти меня!

Стражник, набычившись, крепко задумался над этими словами. Фредерик вежливо не мешал мыслям курсировать в его необъятном черепе и терпеливо ждал результата соображений. Наконец, воин моргнул, тряхнул головой и ответил, не сделав ни шагу с места:

- Мой господин - барон! И я слушаю только его приказы!

- Черт, - буркнул молодой человек. - Опасный поворот. Леди Бланка, - он повернулся к девушке, которая сжалась в комочек у него спиной, - вас эта туша послушает?

- Это Палом. У него прозванье Дубина. Не только из-за дубины - еще из-за мозгов. Точнее - из-за их нехватки, - осипшим от страха голосом сообщила дочь Руфуса. - Он никого не слушает, кроме моего отца.

- Как интересно… Что ж, с тупыми спорить бесполезно, - Фредерик дернул из ножен меч. - Давай дорогу, животное! Или скажешь голове "прррощай"! - зарычал он на стражника.

Палом лишь ухмыльнулся и качнул в руке дубину. Худощавый парень да еще с подвязанной правой рукой не казался ему серьезным противником.

Тогда Фредерик стремительно прыгнул вперед, чем вызвал громкое "ой!" у Бланки, и хватил стражника клинком сверху вниз по шипастому шлему. Под сводами коридора загуляло звучное "дзанн!"

Убивать Фредерику не хотелось - хотелось просто оглушить здоровяка. Удар, который он нанес, именно это и предполагал. Однако у Палома череп оказался таким же прочным, как и кованный шлем - стражник лишь прижмурился и дернул головой в сторону. Так, будто кто резко махнул у него перед глазами ладонью. Нельзя было сказать, что выходка Фредерика оставила его равнодушным - Палом разозлился. А разозлившись, маханул дубиной справа налево по противнику.

Король ловко присел под страшной массой мореного дуба, что неслась в него - и оружие стражника врезалось в стену. В разные стороны, как от взрыва, с грохотом полетели осколки древней кладки. Бланка, присев и схватившись за голову (в нее попало несколько камешков), испуганно закричала и куда-то умчалась. Ее словно осенило: надо бы разыскать и привести сюда на подмогу королевских рыцарей.

Фредерик не отвлекался: выпрямляясь, он ударил мечом снизу вверх и рассек смертоносную дубину в тонком месте - в руках у Палома остался жалкий обрубок длиной в полтора локтя. Все остальное, наиболее опасное, свалилось на каменные плиты пола.

- Ха-ха! - довольно выкрикнул молодой человек и, не дожидаясь, когда враг придет в себя после такого потрясения, как потеря любимого оружия, ударил стражника пяткой - сиречь, каблуком - в удобно выпяченный тяжелый подбородок. - Есть! - как обычно озвучил свою победу.

Палом, больше не возражая, безвольно и гулко опрокинулся на спину, перекрыв собой проход в темницу. Фредерик коротко выдохнул, перепрыгнул через стражника и побежал вниз по ступеням, но на полпути замер. Ему навстречу снизу замелькали огоньки факелов - вверх торопилась, всполошенная шумом, нижняя охрана.

- Назад, - сам себе приказал король, быстро-быстро перебирая ногами, вернулся к Палому и, перепрыгнув его еще раз, затаился за поверженным стражником. - Торопитесь в засаду, ребята.

Он решил использовать обычную в таких случаях тактику: тот из ребят, кто первым поднялся по ступеням, получил от внезапно выпрыгнувшего из своеобразной засады Фредерика прямой и мощный удар кулаком в переносицу. Получив, махнул руками, как птица, и улетел назад, опрокидывая товарищей. Правда, кое-что пошло не так, как рассчитывал король: один из товарищей, высокий и худой воин, умудрился увернуться, плотно-плотно прижавшись к стенке. У него в руках был короткий меч, и с ним солдат храбро кинулся на врага - Фредерика, чтоб отомстить за попадавших в кучу соратников.

- Нна! - рубанул он короля справа, видя, что перед ним левша.

Молодой человек принял вражий меч на закованное в латы плечо, как на щит - рука, как ни странно, никак не отреагировала. Боли не было. Разве что самого Фредерика здорово отбросило в сторону.

- И еще! - стражник опять ударил, опять справа, но добиться успеха не удалось - король уклонился и в ответ махнул своим мечом - его белый клинок с очередным "дзанн!" попал в шлем противника; у последнего голова оказалась, не в пример Палому, нормальной - воин упал, оглушенный.

- Ха-ха! - чуть ли не пропел молодой человек и опять нырнул в темный, сырой и холодный коридор, чтоб спуститься в подвал.

Где-то на нижних ступенях ругались, звеня железом, "падшие" стражники. У них уже не было желания торопиться наверх помогать товарищам - они пытались затушить разгоравшееся пламя. Неудивительно: вместе с воинами Фредерик опрокинул в подвалы и их факелы.

- Где вода? Воду сюда! - орали они друг на друга и плескали из своих фляжек на огонь, скакавший по соломе и всякому мусору, что усыпал каменный пол, а потом взялись и собственными куртками тушить.

Король поравнялся с ними.

- Где вода?! - хором рявкнули ему воины, в дыму и потемках приняв за своего.

- Где азарские выродки?! - не растерялся Фредерик. - Их надо вывести!

- На! - кинули ему связку ключей. - Первая камера ихняя! Остальные пустые!

Единственную, запертую на висячий замок, дверь государь нашел сразу. Открыл ее и гневно нахмурился: в дальнем углу, на соломе, сидел парнишка лет четырнадцати, босой, грязный и оборванный. К нему жались еще двое детей - совсем малыши. Все трое были темноволосы и краснокожи, но Фредерик подошел ближе и увидал, что у одного из крох заплыли гноем глаза, а у второго покрылся нехорошими язвами ротик, а у подростка на лице и оголенных руках виднелись синяки и кровоподтеки. "Так, злиться будешь потом", - сказал себе король и улыбнулся детям:

- Идти можешь? - спросил у юноши.

- Н-наверно, - ответил тот разбитыми губами.

- Пробуй, - Фредерик протянул ему руку.

Парень поднялся.

- Бери какие есть пожитки и валим отсюда! - приказал молодой человек, подхватывая на руку одного из малышей.

- Я беру Сами, - паренек взял другого ребенка.

- Ты молодец, - кивнул ему Фредерик. - Ну, бежим. Осторожно - в коридоре пожар.

Он выскочил из камеры первым и в три прыжка оказался у лестницы наверх. Узкий коридорчик был в дыму. Зато нигде не наблюдалось стражи: они потушили огонь и убежали прочь, чтоб переждать дымовуху.

- Вон и выход, - Фредерик кивнул на светлый проем где-то вверху. - Осилишь подъем?

Парнишка кивнул и решительно двинулся вперед.

Тут в проходе резко потемнело, и раздался голос Элиаса:

- Фред! Ты там, что ли?

- Здесь! Здесь, братишка! - радостно отозвался Фредерик, взбираясь за мальчиком, и тут же закашлялся - дым, как ни крути, мешал дыханию.

Азарский паренек чувствовал себя намного хуже: он был ослаблен заключением, тащил на себе пусть маленького, но ребенка, а тут еще и нехватка воздуха. Ноги бедолаги подкосились, и он сполз по стенке вниз.

Тут на него опустились большие руки гвардейца Элиаса, взяли в охапку и быстро-быстро понесли к выходу. Фредерик же прибавил скорости и веселей запрыгал по ступеням, следом за крепкими и громкими сапогами приятеля.

- Ура! Ура! Живы! Все живы! - юная Бланка хлопала в ладоши и прыгала, совершенно растрепывая косу - так она встретила вылезших из подвала Элиаса и государя.

Она торжествующе смотрела на отца. Девушка не боялась - за ее спиной находились рыцари короля, и их руки лежали на перекрестьях знатных мечей.

Барон Руфус, с лицом, на котором не осталось и следа былого добродушия, стоял напротив, в окружении своих дружинников. Те выглядели так же грозно и были при оружии, в кольчугах и шлемах.

Фредерик, выбравшись, вдохнул полной грудью свежего воздуха и отдал ребенка, которого нес, подбежавшему Люку. Сам оборотился к Руфусу:

- Барон, вы арестованы. С этого момента ваша дочь - леди Бланка - полноправная госпожа этого замка и всех ваших земель, как и должно наследнице. Отдайте свой меч моему рыцарю Аглаю. Так как в темнице сейчас дымно и неуютно, вас запрут в ваших покоях…

- Нет, так не будет, - вдруг перебил его барон.

Фредерик недоуменно приподнял бровь:

- Не понял.

- Из-за каких-то краснорылых ублюдков я не пойду под суд! - уже громче и ожесточенней ответил Руфус.

- Вы забылись. Это приказ короля! - рявкнул Элиас.

Он передал детей, которых вытащил, Димусу и встал внушительной богатырской фигурой рядом с Фредериком.

- Господа, держим ряд, - тут же приказал остальным рыцарям король, видя, что барон и его люди настроились на драку.

Гвардейцы шагнули вперед, наполовину обнажив клинки.

- Черт меня дери! - выкрикнул Руфус. - Неужели вы, король Южного Королевства, будете драться со своим верным бароном, со своим соотечественником, из-за оборванцев-чужаков?!

- С недавних пор они такие же мои подданные, как и вы, барон. Они имеют полное право на моё заступничество. И я буду драться с вами за детей, которых вы похитили из родного дома, - объяснил Фредерик. - Такое не только в нашей стране, такое всюду считается преступлением. Тяжким. И вы, господа, - теперь он обратился к дружине Руфуса, - если будете помогать своему господину, который решился на нарушение закона, также приравняетесь к преступникам. Если же пойдете против меня сейчас, усугубите свое положение, превратившись в государственных изменников. Надеюсь, вы помните, каково наказание в этом случае?

- Да разве мы не можем сладиться? - уже по-другому заговорил Руфус, видя, как изменились выражения лиц у его верных воинов, как они ступили чуть назад; барон засомневался, что сможет убедить их пойти против короля.

- Сладиться? - спросил Фредерик и выжидательно сложил руки на груди.

- Конечно. Я сегодня же верну детей в Багрянку, их родителям, и все. А вы, государь мой, езжайте себе дальше с миром, будто ничего не было. И все, - объяснив подробности слада, Руфус улыбнулся.

Фредерик наморщил лоб, минуту поразмыслил над этим предложением, потом сказал, недобро растягивая слова:

- Вот как. Интересно-интересно… Барон, сколько вам лет?

Руфус даже вздрогнул от столь неожиданного вопроса.

- Я спрашиваю потому, что вы сейчас себя ведете, как нашкодивший мальчишка, - пояснил король. - Вам ли в вашем возрасте не знать, что законы надо соблюдать, в противном случае - за нарушение закона надо отвечать. И какими-то "будто ничего не было" вы не отделаетесь…

- Государь мой! - этот весьма громкий вопль мастера Линара заставил всех вздрогнуть.

Доктор, держа в каждой руке по бомбе, несся по коридору, намереваясь пополнить собою ряды защитников короля и детей-азарцев.

- Государь мой! - кричал лекарь, сверкая глазами. - Только прикажите - и я взорву весь этот замок!

Он, конечно, блефовал, но это было весьма кстати, и Фредерик ухватился за это "кстати":

- Да-да, - кивнул в сторону Линара, - он, в самом деле, может развалить ваши старинные стены. И за пару минут… Господа, - король опять заговорил с капитаном Миланом и остальными воинами барона, - если вы сами сейчас арестуете барона, я посчитаю это свидетельством вашей преданности мне и помощью правосудию. Это значит очень много. Замок тогда точно не пострадает.

Руфуса разоружили в одну секунду.

- Отлично, господа, - улыбнулся Фредерик дружинникам Ладного замка, которые подвели к нему арестованного, - я вами доволен, как король и как Судья…

Мастер Линар, видя, что ситуация разрешилась мирно, убрал бомбы в сумку и приблизился к стражнику Палому, который все еще лежал у стены в глубоком беспамятстве.

- Бог мой, какое чудище! - вырвалось у него. - Государь мой, с какой дури вы один метнулись вызволять заложников? Могли бы сразу меня, Элиаса и других парней позвать. А то один, с одной рукой, и против эдакого быка!

Фредерик, ухмыляясь, подошел к нему, тоже глянул на Палома.

- Уважаемый доктор, что вы видите?

- Вижу кучу мяса, которую вы завалили, государь. Рядом - еще одну, помельче, - Линар скосил глаза на второго оглушенного - тот уже пришел в себя и сидел на полу, качаясь и держась обеими руками за болящую голову.

- Ключевое слово - "завалил", - заметил Фредерик. - Одной рукой.

Линар посмотрел на него и вздохнул, кивая:

- Я понимаю.

- Отлично! - тряхнул головой король. - Еще: поняв, зарубите на носу - я не калека! Кстати, займитесь детишками, которых мы из темницы вытащили. Всем троим сейчас очень нужна помощь.

Линар поклонился и подошел к азарскому пареньку, который сидел недалеко на полу, прислоняясь к стене. Рядом с ним находилась Бланка. Она заботливо поила бедолагу водой из фляжки, взятой у Элиаса, и одновременно вытирала разбитый лоб парня своим платком.

- Привет, я доктор. Ну, как дела? - спросил Линар, присаживаясь на корточки.

- Неплохо, - юноша белозубо улыбнулся. - У меня царапины да пара синяков. Вы посмотрите малышей, пожалуйста. Моя сестра - Сами - жаловалась на глаза.

- Детей унесли в комнаты, - сказала Бланка. - Здесь им не место.

- Да, конечно, малыши - в первую очередь, - согласился Линар.

Доктор оставил их, зато подошел Фредерик. С ним - Элиас. Король, видя, что паренек хочет встать, протянул ему руку, чтоб помочь. Бланка опередила всех, посыпав громкими и восторженными фразами:

- Ваше величество! Вы - самый лучший король! Вы - самый лучший воин! Вы - самый смелый и добрый…

- Согласен-согласен, со всем согласен, - поспешил остановить ее Фредерик. - Но давайте это все - в другое время и в другом месте. Сейчас есть дела поважнее, - он повернулся к бывшему заложнику:

- Ты храбрый малый. Как тебя зовут?

- Ратми, ваше величество, - юноша низко поклонился, прижав правую руку к сердцу.

- Давно ли вы пленники барона Руфуса?

- Я не считал дни - в моей камере не было окна.

Фредерик кивнул, спросил далее:

- Зачем барон вас захватил?

- Мой отец - староста в деревне Багрянка. Меня, мою сестру и еще одного малыша воины барона взяли в заложники, чтоб мы ушли с земель барона, - тут парнишка побледнел, из красного став синеватым, и сильно покачнулся.

- Все-все, договорим после, - сказал Фредерик, подхватывая Ратми. - Элиас, отведи его туда же, куда отнесли малышей. Пусть Линар попотчует парня каким-нибудь волшебным зельем.

- Я сама отведу! Сама! - вызвалась Бланка, подставляя юноше свое худое плечико.

- О, юная леди, вы достойны всяческих похвал, - улыбнулся король. - Помогать тем, кто в беде - это прекрасно. При случае порекомендую вашему батюшке брать с вас пример, - и уважительно поклонился девушке.

Когда Бланка и Ратми удалились, а дружинники Руфуса унесли Палома, Фредерик остался один на один с Элиасом. И вот теперь гвардеец наконец получил возможность высказать королю кое-что наболевшее:

- Ты извини, но ты опять вел себя, как ненормальный!

- Элиас, братишка… ну, ты знаешь, - ответил Фредерик и расхохотался.

 

10.

Озорник, пестрый почтовый голубь, громко хлопая крыльями, сорвался с руки короля и взмыл высоко над крышами Ладного замка. Сделав круг над самой высокой крепостной башней, он стрелой полетел на север, неся на лапках деревянный цилиндр с письмецом.

Фредерик и Элиас проводили птицу глазами. Всего несколько минут - и она скрылась из виду.

- С такой скоростью лорд Гитбор не сегодня-завтра получит наше сообщение, - сказал рыцарь.

- Вот и хорошо, - кивнул государь. - Получив его, Гитбор вышлет в Ладный замок своих людей, и они довершат то, что мы начали - наведут здесь порядок. Нам же пора двигаться дальше. Но вначале - отвезем детей в Багрянку. Тем более, что это по пути.

Преступного барона Руфуса определили в ту же самую комнату, где он держал под замком дочь. Фредерик, памятуя, как юной Бланке удалось бежать, распорядился заколотить там окно крепкими досками. А девушке король сказал:

- Теперь, юная леди, вы - полноправная госпожа Ладного замка и всех земель, что за ним закреплены. И, мне кажется, ваши подданные должны быть довольны этим фактом. Надеюсь, вы будете заботиться о своих белокожих крестьянах так же, как о краснокожих.

- Всенепременно, - ответила государю Бланка сложным взрослым словом и сопроводила ответ церемонным поклоном. - А что будет с моим отцом?

Фредерик на несколько минут задумался: надо было выстроить обвинительную картину и высчитать соответствующую меру наказания. Обмозговав все более-менее, он ответил:

- Похищение людей с целью шантажа или получения выкупа карается весьма сурово. А в случае барона Руфуса есть множество обстоятельств, которые отягощают вину: похищение маленьких детей, их истязание. Это все нарабатывает вашему отцу смертную казнь.

Бланка невольно ахнула, побледнела. Затем спросила, не совсем владея голосом:

- И это никак не поправить? Я понимаю: он очень виноват. Но могу ли я просить милости для него?

- Просить можете. Вы его дочь, вы сыграли большую роль в раскрытии преступления вашего отца, и ваше слово на суде будет весомым. И, возможно, смягчит его наказание.

- А если я… если я, - забормотала девушка и вдруг закусила нижнюю, вишневую губку.

Фредерик приподнял одну бровь, с интересом глядя на юную баронессу. Конечно, в богато расшитом серебром платье, с волосами, убранными не в простую косу, а в причудливую и высокую прическу, украшенная золотым гребешком, тяжелыми серьгами и фамильным ожерельем, Бланка уже не походила на девчонку-растрепу, но что-то от сорванца в ней осталось. Например - голубые глаза бегали, поблескивая, румянец так и жег белую кожу круглых щек, а по-детски тонкие пальчики машинально рвали в клочки платок из розового шелка.

- Ну-ка, ну-ка, - хитро прищурившись, заговорил король, - что там у вас в потайных кармашках, леди Бланка?

- В кармашках? - не сразу поняла девушка, а потом - улыбнулась. - Ах, в кармашках. Да. Если я скажу, что это из-за меня отец разгневался на азарцев?

- Так я и думал, - вздохнул Фредерик. - Вы ведь хорошо знакомы с Ратми?

Бланка еще больше залилась румянцем и опустила глаза, совершенно скрыв их за пушистыми ресницами:

- Ну да. Я и Ратми давно знаем друг друга… Но мой отец с первого же дня, как увидел азарцев - когда они пришли просить разрешения жить и работать на наших землях - сразу их невзлюбил. Это вам всякий в Ладном замке скажет. Просто узнав о Ратми, он словно в демона оборотился.

- И как все было? С чего началось?

Бланка заулыбалась, вспоминая:

- В мае все было. Я возвращалась из Полынки - городка небольшого - с праздника. Небо в тот день еще с утра хмурилось, грозу обещало. А когда мы въехали в Сырую рощу, тут уж совершенно потемнело, ветер страшный налетел, холод, дождь, гром, и молнии застегали по сторонам. Страшно было. Очень-очень!

- Верю, - кивнул Фредерик.

- Мы поскакали быстрей, торопясь в замок, но тут молния ударила в одно старое дерево, и оно рухнуло прямо на дорогу, прямо на нас. Тогда Валент погиб - один из моих рыцарей. Его вместе с лошадью раздавило. А моя Грушка испугалась грохота, огня и понесла. Без дороги, в лес, в болото понесла. Вот тогда мне еще страшней стало! - глаза Бланки во время рассказа округлились от волнения; девушка, казалось, заново переживала все страхи того ненастного дня: она опять неслась по бездорожью на перепуганной, закусившей удила, лошади, ветер, сучья рвали ей платье и волосы, дождь стегал по скрюченному телу холодными струями, вокруг ударяли смертоносные молнии, а с неба несся гулкий рык майской грозы.

Фредерик, обладавший хорошим воображением, представил себе то же самое и пришел к выводу, что - да, тогда в Сырой роще было очень страшно.

- Ратми остановил Грушку. Вырос перед ней, как из-под земли, ухватил за поводья, повис на них, и Грушка остановилась, - продолжала рассказ Бланка. - Так вовремя! Очень вовремя! Там впереди был такой глубокий овраг, а его на дне его - упавшая, старая, сухая осина. Если бы мы туда свалились - нанизались бы на ее сучья, как мясо на вертел.

- А что Ратми делал в роще?

- Они ветки резали - для крыш. Ратми не один был - с другими ребятами. Их гроза в лесу застала, и они спрятались в первой попавшейся яме, чтоб переждать. Оттуда Ратми меня и Грушку и увидел. И побежал спасать. И спас! - последнее девушка сказала с нескрываемой гордостью за своего азарского друга.

- Что ж, парень - молодец. Это я уже говорил.

- Да. А потом они дали мне свои плащи и взяли меня с собой, в свою деревню. Я была вся мокрая, перепуганная, поцарапанная, в порванной одежде. Я со страху идти не могла - Ратми меня почти все время нес и говорил разные добрые слова, чтоб я не боялась. А в его деревне меня очень хорошо приняли, хоть и не знали, что я баронская дочка. Они, в самом деле очень хорошие люди…

- А почему вы себя не назвали?

- Я с перепугу ни одного слова произнести не могла - у меня словно язык онемел, - объяснила Бланка.

- Да-да, от сильного страха такое бывает, - согласился Фредерик.

- Потом, когда меня переодели в сухое и дали горячего чаю, я смогла рассказать, кто я и откуда. К вечеру гроза утихла, и азарцы отвезли меня домой, в замок. Ратми всю дорогу ехал рядом и срывал для меня самые красивые цветы. Когда мы были у ворот нашей крепости, у меня большой букет набрался. А на прощание я поцеловала Ратми в щеку. Отец это увидел. Он стал кричать, прогнал азарцев, даже не поблагодарил их за мое спасение…

- Дальше можете не рассказывать, - остановил Бланку король. - Картина ясная.

Он нахмурился, обдумывая то и это. Девушка молчала, встревожено следя за выражением его лица, потом не выдержала - спросила, тихим, дрожащим голосом:

- Это плохо? Плохо для моего отца?

Фредерик приподнял обе брови, как бы говоря пространное "кто знает… кто знает…" Истории, в которых мешались злодеяния и дела сердечные, всегда были для него головной болью. Поди ты разбери, как судить того, кто совершил проступок по причине страсти, ревности или иных составляющих того компота, который именуют любовным пылом. Вот и теперь: благородный барон пошел на преступление из-за того, что его дочь уделила слишком много внимания простолюдину и чужаку. Вполне возможно, Руфус уже занимался вопросом замужества дочери и подбирал ей наиболее выгодную партию, а тут вмешался какой-то краснокожий мальчишка Ратми, полунищий азарский беженец. "Мда. Чувства барона мне понятны, - размышлял Фредерик, посматривая на Бланку, которая сидела в кресле напротив, сложив на коленках руки - пальцы были белыми, потому что их девушка сжимала изо всех сил. - Только понимать - не значит принимать". Потом ему вспомнилось и то, что сам он был женат на Марте, которой никак не разрешалось быть королевской супругой. А Кора? "Кора, Кора, - думал он, и старая боль приправила горечью его мысли, - мы с тобой когда-то тоже наплевали на всякие условности. Разве было кому от этого плохо?…"

Рыжеватые и непослушные волосы, сверкающие глаза, пусть голубые - не зеленые - но с теми же бесовскими огоньками, румяные щеки, алые губы. Чем-то Бланка напоминала Кору. Не столько внешне, сколько внутренним огнем и озорством, решительностью и смелостью: не всякая баронская дочка решится спускаться из окна на веревке из простыней, чтоб спасти каких-то крестьянских детей.

- Так что же? Ваше величество? - напомнила о своей проблеме Бланка, видя, что король слишком уж задумался.

- Жаль - я уже послал сообщение Судье Гитбору. И там нет ни слова о предыстории, повлекшей совершение преступления вашим отцом, леди. Но я напишу подробное письмо с тщательно подобранными словами и оставлю его здесь, для лорда Гитбора, если он сам явиться, или для его доверенного человека. Уверен, ситуация разрешится вполне благополучно. То, что вы рассказали, в какой-то мере оправдывает вашего отца.

- Спасибо, государь, - Бланка, встав, низко поклонилась.

- Также, для поддержания порядка, я оставлю здесь одного из моих гвардейцев. И попрошу у вас замены: мне нужен хороший воин в сопровождение. Кого порекомендуете?

- Я? Ой, - девушка были сбита с толку. - Я не знаю…

Фредерик улыбнулся:

- Простите, я оплошал. Такой вопрос лучше задавать вашему капитану.

- Ну да, - улыбнулась в ответ Бланка. - Наверное…

* * *

Фредерик приказал Мартину остаться в Ладном замке. Его место в отряде короля занял воин Фран. Ему - высокому и широкоплечему парню - было чуть больше тридцати лет. Фран уже восемь лет служил в дружине барона Руфуса, и капитан Милан отозвался о нем, как об отменном мечнике.

Азарские дети, вызволенные из подвала, благодаря усилиям мастера Линара и заботам двух горничных, которые взялись ухаживать за малышами, чувствовали себя гораздо лучше и могли отправляться в дорогу - в родное село. Их посадили в небольшую крытую повозку, Ратми дали лошадь, еще снарядили телегу с провизией для голодающих крестьян, и к вечеру Фредерик, его рыцари, леди Бланка с сопровождением и бывшие узники Ладного замка выдвинулись в сторону Сырой рощи. Село Багрянка располагалось как раз за ней. Именно поэтому барон Руфус запретил проезд через рощу. Он хотел взять Багрянку в кольцо, не позволяя никому ни выехать из селения, ни приехать в него.

Сгустились сумерки, воздух стал сырым и прохладным, и Фредерик приказал зажечь факелы, а сам завернулся в теплый плащ. У него заныла рука, и молодой человек подумал, что это, возможно, от холода.

- Почему бы вам не остаться в моем замке? Подлечите руку. Она же вас беспокоит, - предложила королю Бланка, видя, как он левой рукой "баюкает" подвязанную правую.

Фредерик поблагодарил, сухо, коротко, и только. И девушка поняла, что далее на эту тему говорить не стоит. Она попридержала свою белую кобылу, чтоб поравняться с Ратми. Юноша улыбнулся ей, сверкая большими темными глазами. Бланка покраснела и протянула ему руку.

- Госпожа моя, ваша милость безгранична, - так сказал Ратми, нежно целуя узкую ладошку девушки. - Отныне я ваш верный слуга, ваш раб.

А Бланка смущенно молчала и улыбалась.

Когда почти вся роща была пройдена, скакавший впереди Элиас увидал невысокую каменную изгородь крохотной деревни - Багрянки. Возле нее копошился босой краснокожий человек, одетый в одни широкие холщовые штаны, подпоясанные веревкой. Он замазывал щели между валунами какой-то грязью, которую черпал прямо руками из тачки. Увидав приближающихся рыцарей, он, не теряя ни секунды, бросил работу и перепрыгнул через починяемую изгородь, чтоб убежать куда-то за приземистый, крытый соломой, домишко.

- Пугливые, - сказал Элиас, повернувшись к Фредерику.

- Ну да, - согласился тот. - И это неудивительно.

Они подъехали вплотную к деревне и тут вынуждены были остановиться - из-за забора на них совершенно негостеприимно ощерились копья и стрелы, корявые, но вполне смертоносные. Пять мужчин, шесть женщин и восемь подростков, и мальчики и девочки, были готовы дать нешуточный бой приезжим.

Фредерик, натянул поводья, остановив Мышку, и поднял вверх руку, обратив ладонь в сторону багрянцев:

- Эй-эй! Мы к вам с миром, - сказал он четко и громко, а для подтверждения снял шлем с головы и слегка поклонился. - Добрый вечер.

- Вы кто? - не особо вежливо выкрикнул один из крестьян, судя по самой длинной и густой бороде - староста поселка. - Зачем к нам?

- Мы из Ладного замка. Привезли вашу пропажу, - сообщил Фредерик.

Дальше говорить не понадобилось: Ратми спрыгнул со своего коня, вытащил из повозки малышей и кинулся к односельчанам. Те радостно закричали, бросились обнимать своих детей. Ратми наспех рассказывал, что и как произошло в Ладном замке, и через минуту багрянцы с благодарными поклонами окружили всадников. Вперед опять вышел староста и простерся ниц перед копытами королевского Мышки. Его примеру последовали все остальные сельчане, и взрослые, и дети.

- Вот черт, - прошипел Фредерик. - Элиас, подними их и скажи, что я такого не приемлю. Может, там в Азарии и принято валяться в грязи перед знатью, но у нас свои порядки. Если они хотят тут жить, пусть их соблюдают!

Элиас исполнил приказ короля, и староста, поднявшись, начал объясняться:

- Это правда: в наших краях есть обычай - ударять лицом в землю перед тем, кого почитаешь больше отца и матери. Простите нас. Мы всего лишь хотели выказать вам, государь, нашу благодарность. Простите глупых крестьян, - и поклонился, низко-низко.

- Я понял, понял, - сказал Фредерик. - Для выражения благодарности не обязательно распластываться в пыли. Мне важнее, чтоб вы жили в моей стране спокойно и достойно и чтили ее законы. Барон Руфус преступил их, и вы знаете, что с ним случилось. Мне жаль, что мой соотечественник оказался таким. Ведь в нашей Первой Книге записано, что нельзя притеснять пришельцев.

- Закон гостеприимства священен и для нас, - кивнул староста. - И позвольте нам приветить вас в нашем селении, чтоб вы в этом убедились. Мы так рады, что наши дети вернулись к нам, что хотели бы устроить небольшой праздник. Прошу вас, будьте почетными гостями на нем. Прошу и вас, леди Бланка, - крестьянин поклонился королю, потом - юной баронессе.

Фредерик бросил взгляд на потемневшее небо, прислушался к ветру, который начал шумно раскачивать кроны деревьев в роще. Желание отправляться в путь такой неуютной порой у короля было чрезвычайно слабое. К тому же рука разболелась. В Ладном замке на ее долю выпало неслабое испытание, и теперь она требовала вполне заслуженной заботы. Поэтому король решил принять приглашение багрянцев и остаться в деревне на ночь.

Староста выделил им свою хижину, небольшую, скромную, но теплую и чистую.

Мастер Линар сразу взялся осматривать руку короля. Усадил Фредерика на низкую кровать, стянул с него кольчужный рукав, куртку и рубашку. Над локтем обнаружился большой кровоподтек.

- Вам все-таки досталось, - проворчал доктор.

Король устало зевнул и попросил воды. Линар, качая головой, подал ему кружку и потянулся за лечебными мазями.

Снаружи в дом заглянул Элиас:

- Вы скоро? Там уже жаркое стряпают. Ради нас трех барашков завалили! Пир будет знатным!

- Ты опять голоден? - удивился Фредерик. - За столом у Руфуса ты ел за двоих, если не за троих…

Багрянцы накрыли столы прямо под открытым небом, которое обещало безоблачную ночь. Посередине горел большой костер, освещая веселое собрание. Надо всем растекался аппетитный запах жареной баранины и свежих крупяных лепешек с приправами.

Фредерика и Бланку усадили на почетные места, староста с поклонами поднес им деревянные кубки с душистым вином - и праздник в Багрянке начался, под звездным небом, под звуки азарской дудочки. Этой музыкой пирующих забавлял Ратми. Он устроился прямо на земле, напротив баронессы, и больше для нее, чем для окружающих, выводил простые, но приятные уху мелодии.

Пока Бланка улыбалась черноглазому парню, Фредерик начал деловой разговор со старостой, который сидел рядом:

- Вы ведь пробрались через болота, чтоб попасть из Азарии в наши земли?

- Да, ваша милость.

- Мне и моим людям необходимо в Азарию. И самым коротким путем. Это как раз через топь. Нам нужен проводник.

Крестьянин немного подумал, затем сказал:

- Я, Муссен, могу быть вашим проводником. Своих людей я сам вел через топи. Не скрою: мы многих потеряли. Виной тому и страшные хищники, которые живут среди болот, и ядовитый пар из гниющей трясины - из-за него у людей бывает кровавый кашель и видения, сводящие с ума. Но, если бы мы остались в Азарии, то погибли бы все - от мечей князя Хемуса. Так хоть часть нашей общины спаслась.

- Отлично, - кивнул Фредерик. - Завтра утром будьте готовы ехать с нами… А вам, юная леди, - он оборотился к Бланке, - позвольте пожелать осмотрительности. У розы кроме красоты и аромата есть шипы. То же можно сказать и о любви.

- Вы тоже против моей… дружбы с Ратми? - нахмурилась баронесса.

- Дружите на здоровье. Только замуж не торопитесь, - улыбнулся Фредерик, видя, что девушка плохо поняла его первые слова. - Завтра меня здесь не будет, и вы будете полноправной хозяйкой себе и своим владениям. Не наделайте глупостей - это мой вам королевский приказ…

 

11.

Лошадь безнадежно увязла задними ногами и испуганно ржала. Ее круп медленно, но верно, погружался в зеленую трясину, как ни тянули за поводья Димус и Линар. Они лишь рвали бедному животному губы.

- Бросьте, - приказал Фредерик, спуская повязку с лица. - Бесполезно. Поберегите силы, - и он вернулся к Мышке.

Димус послушался, бросил поводья гибнущей лошади. Линар - нет. Тонул его конь, крепкий, выносливый, верно служивший шесть лет. Болота уже отняли у доктора мула вместе со всей драгоценной поклажей - бомбами и запасом лечебных средств. Даже корзина с последним почтовым голубем утонула - так быстро, так жадно поглотила трясина оступившегося мула. Это случилось на второй день их похода через Хворову топь. Теперь вот оступился конь. Линар не хотел сдаваться.

- Оставьте его, - король повторил приказ, глядя, как мастер уже в одиночку тянет за поводья. - Он и так мучается. Аглай, пристрели.

Рыцарь, ни минуты не медля, натянул лук и пустил меткую стрелу в глаз лошади. Та дернулась, уронила голову в булькающую трясину и быстро-быстро ушла в нее. Линар, грязный с ног до головы, еще пару мгновений постоял рядом, наблюдая за пузырящейся грязью, потом вымыл лицо водой из объемной фляги и вернулся к остальным.

- Скоро стемнеет, - сказал Фредерик проводнику. - Надо искать место для ночевки.

- Впереди - озеро. Его можно пройти вброд. За ним - довольно большой остров. Мы увидим его издали - там даже деревья растут. Там и заночуем, - ответил Муссен.

Они шли по болотам уже шесть дней. И этот переход был тяжелым. Путникам досаждало все и сразу: мошки-кровососы, тучами снующие вокруг, сырость и холод по ночам, дневная жара, зловонный туман, почти неподвижно висевший над бурыми, гниющими просторами топи. Чтоб уберечься от испарений, люди заматывали свои лица и морды лошадей льняными тряпками, смоченными в воде; чтоб спастись от кровососов, пользовались небольшими вениками из пахучих прутьев. Их в большом количестве захватил с собой Муссен. Веники полагалось поджигать, так, чтоб они тлели, окутывая путников душистым облаком зеленоватого дыма. Он-то и отгонял мошек и комаров…

Озеро, что раскинулось перед рыцарями, было темно-бурым - темная стоячая вода - и походило на полированную крышку дубового стола. Хоть оно и выглядело мрачно и негостеприимно, однако в воздухе здесь оказалось меньше того зловония, что царило над топью. И комаров убыло.

Фредерик с удовольствием убрал с лица тряпку и вздохнул полной грудью:

- Удивительно. Здесь пахнет прелой древесиной. Это приятней болотного смрада.

- Осторожней, ваша милость, - к молодому человеку подошел проводник. - Эти воды спокойны, но они темны. А хороший воздух не только нам приятен, но и разным тварям.

- Что за твари? - нахмурился король.

- Плавающие змеи. Огромные и такие же черные, как здешняя вода. Они питаются зелеными свиньями, которые живут на болотах и приходят к озеру на водопой. Змеи нападают ночью. Обвиваются вокруг жертвы и душат. Потом - глотают целиком.

- Ну и дрянь, - отозвался, покашливая, Элиас. - Давайте, что ль, быстрей проедем это озеро. Пока не стемнело. Лошади пройдут?

- Пройдут. Дно здесь крепкое, - кивнул Муссен. - Но могут быть ямы. Поэтому я пойду впереди и буду прощупывать дорогу.

На остров они выбрались уже тогда, когда совсем стемнело. Было приятно наконец почувствовать под ногами что-то более надежное и твердое, чем зыбкая трясина. Меж тонких берез наспех разбили лагерь: Элиас и Платон взялись ставить палатки для ночлега, Аглай и Люк зажгли факелы и отправились собирать растопку для костра, Генрик и Фран занялись лошадьми, а Димус с Муссеном разворошили мешки с провизией, собирая "на стол". Фредерик, как обычно, решил бездельничать: он застелил плащом ровное и мягкое моховое местечко и растянулся на нем в полный рост, чтоб считать звезды на небе. Линар не мог себе позволить бить баклуши: он приступил к обозрению своих уцелевших лекарских запасов. На это ушло немного времени - все, что осталось, помещалось в небольшой заплечной сумке.

- Вся круговинка пропала, - сетовал доктор, перебирая мешочки и коробочки. - Все, что возле Ладного замка собрал - все утопло. И водяной гриб, и голубичные корни… Чертово болото!

- Бомбы пропали, голубь - вот что печально. Лошадей жаль, - отозвался Фредерик. - А травы вы еще нарвёте.

- Круговинка была бы очень кстати теперь, когда к нам подкрадывается болотный кашель. Элиас первый сдался, хоть и здоровяк, - говорил Линар. - Слышали, как кашляет? Да и остальные уже не могут похвалиться легким дыханием.

Фредерик кивнул, помрачнев. У него самого уже второй день першило в горле, но пока только першило. По его расчетам из Хворовой топи они должны были выбраться через дня два. "Продержимся или нет? - постоянно спрашивал сам себя король. - Если на пути будут попадаться такие озера, где можно подышать более-менее чистым воздухов, то вполне продержимся".

- Как ваша рука? - спросил Линар. - У меня есть еще немного мази. Если болит…

- Не болит, - ответил Фредерик.

Он солгал: рука ныла, еще с утра. И уже не только в локте, а в самом плече, и неприятно отдавала в позвоночник. Но молодой человек знал, что мази, успокаивающей боль, у доктора осталось мало, поэтому решил беречь ее для самого крайнего случая, когда терпеть уже будет невозможно. Поэтому на привалах король предпочитал лежать и поменьше двигаться - при таком поведении рука вела себя спокойно.

Аглай, взявшийся за обязанности кострового, разжег огонь, и на сыром острове стало веселей: трещали, стрелялись березовые поленья, взметывались искры, воздух потеплел и наполнился запахами крестьянской избы - дымом и хлебом - потому что Люк разместил над костром нанизанные на прутья ломтики ржаных лепешек.

Когда с нехитрым ужином было покончено, уставшие путники расползлись по палаткам, чтоб сдаться снам. Часовыми оставили Платона и Люка.

Фредерику не спалось. Все тело было каким-то расслабленным, голова и мысли в ней - тоже. Казалось бы - самое то состояние, чтоб уснуть, но глаза не закрывались. Что-то дрожало в нем. Казалось, от головы до пяток, по костям, пробегали волны странного тепла, щекочущего, колкого. Пересохло во рту.

Он взял фляжку и выпил воды. На последнем глотке заложило уши. Фредерик зевнул, чтоб вернуть слуху ясность. Вместе со звуками ночного болота - писком комаров, шелестом древесных крон и шумом камышей - в уши прорвалось нечто, похожее на детский смех.

"Дети? Здесь? Бред".

Король заставил себя закрыть глаза - необходимо было поспать, чтоб не сникнуть завтра днем в седле.

Опять смех. Так смеются дети, когда задумывают озорство, которое явно не одобрят взрослые.

Фредерик выполз из своей палатки, осмотрелся. В черном небе висела полная луна - зеленоватое пятно - странно большая, странно расплывчатая. Благодаря ее свету многое было видно: вот Платон, сгорбившись, сидит у слабо горящего костра, опершись на ружье, похоже, дремлет; чуть дальше, за молодыми ивами неподвижно, словно статуи, высятся лошади. Они даже не фыркают. Это тоже странно, но еще странней - детский смех. Он опять донесся до ушей Фредерика - со стороны озера.

- Что случилось? - к королю подошел Люк.

- Дети, - ответил Фредерик. - Слышишь?

Рыцарь замотал головой:

- Не слышу. Откуда тут дети?

- Тихо, - приказал ему Фредерик, присматриваясь к берегу озера, укрытому сонно качающимися камышами. - Там!

Он их видел - маленькие темные фигурки, мелькающие в зарослях - и побежал туда.

- Нет там никого, - опять сказал Люк, но в голосе его сквозило сомнение; потоптавшись пару секунд на месте, он заспешил за государем.

- Вот же они, - прошептал Фредерик, протягивая руку к глазам, которые смотрели на него из камышей.

- Ваша милость! Стойте! - послышался сзади крик азарца Муссена. - Это обман! Стойте!

Молодой человек невольно обернулся на вопль проводника, а когда возвратился взглядом к прежнему месту, то остолбенел - перед его лицом покачивала головой вставшая из воды огромная змея, черная, блестящая. Ее неподвижные желтые глаза, похожие на ночные фонари Белого Города, бесстрастно смотрели на короля. Из широкой, будто ухмыляющейся, пасти высунулся раздвоенный язык и коснулся лица молодого человека. Холодно, липко.

Фредерик дернулся назад, оступился на скользком берегу и упал навзничь. Он плохо соображал, что сейчас делать. Змея вновь приблизила голову к его лицу, вновь коснулась языком носа, щеки и зашипела, а короля потянуло на тошноту.

- Пошла прочь, тварь! - прогремел над озерным берегом голос Элиаса, и змея, зашипев еще громче, раскрыла странно белую пасть и бросилась развернувшейся пружиной на храброго рыцаря, который спешил на помощь королю.

Оглушительно бабахнуло ружье - Элиас грамотно выбрал, с чем идти против такого необычного врага. Выстрел получился удачным - пуля пробила змее голову, и чудище шумно рухнуло на землю, забилось в конвульсиях. В ивняке громко ржали, рвались с привязи испуганные лошади, проснувшиеся от шума воины побежали их успокаивать.

- Силы небесные, - выдохнул Фредерик, роняя голову в траву.

К нему наклонился Линар, помог встать:

- Целы?

- Цел.

- Вы зачем к воде пошли? Муссен же говорил: змеи ночью нападают.

- Дети, - растерянно ответил, оглядываясь, Фредерик. - Где-то здесь бегали дети…

- Это обман. Это видения, - сказал, подходя ближе Муссен. - От болотного воздуха у вас в голове помутилось.

Уже никто не спал - все собрались возле подстреленной змеи. В ней было метров семь, не меньше. И чудище еще жило - толстое блестящее тело подрагивало в судорогах, а из пасти неслось затихающее шипение.

- Какая огромная, - присвистнул Люк.

- Отличный выстрел, - похвалил Элиаса Генрик.

- Если честно: по такой дуре тяжело промахнуться, - ответил рыцарь.

- Она вас не тронула, - сказал королю Муссен. - Это странно.

- Просто Элиас, как добыча, привлекательнее - он толще и крупнее, - ответил Линар.

- Нет-нет, - покачал головой азарец. - Змея щупала государя языком - она его нюхала. Она не признала в нем еды.

- Не иначе, я для нее ядовитый, - Фредерик пожал плечами.

- Что ж, и это возможно, - Линар почесал за ухом. - Из-за…

- Эй-эй! - закричал вдруг Платон. - Гляньте! Гляньте! Она не одна! Там еще куча гадов!

Он был прав. Со стороны камышей опять донеслось громкое шипение, а сами они ходуном заходили, словно коровье стадо выбиралось из воды на берег. Лошади рыцарей взбеленились с новой силой, обрывая поводья.

- Кто-нибудь! Держите их! - приказал Фредерик, а сам побежал за своим мечом.

- Бери коня и уезжай отсюда! - закричал ему Элиас, перезаряжая ружье. - А мы прикроем.

- Нетушки, - мотнул головой Фредерик. - Если я для них ядовитый, так мне с ними и воевать - ничем же не рискую.

- Чертово болото! - в который раз обругал здешние места Линар. - А я предлагаю сваливать отсюда всем вместе!

- Отступать перед какими-то жирными червями?! - возмутился король Южного Королевства. - Да я себя уважать перестану! Эй! В бой! - приказал он рыцарям и, свистнув мечом, ринулся в камыши, где уже подняли головы и распялили пасти не менее пяти водяных змей, размерами не уступающие убитой. - Получи, тварь! - первым же ударом перерубил шею ближайшей.

Мимо свистнули две стрелы и впились в голову еще одной змее - это Генрик и Аглай подняли луки. Снова бабахнуло, в два раза громче - Элиас и Платон воспользовались ружьями и свалили еще двух чудищ. Остальные, сообразив, что не на тех напали, повернули назад и скрылись в воде.

Фредерик, не теряя времени, подобрал булыжник и метнул змеям вслед. Камень с громким плеском ухнул в воду - у молодого человека от этого звука вдруг снова заложило уши. А потом еще и в затылке заломило.

- Что за черт? - пробормотал король, наклонив голову к правому плечу, и обернулся к своим рыцарям. - Что за черт?! - воскликнул громко и возмущенно, потому что у Элиаса и Платона вместо человеческих лиц теперь были змеиные.

Змееголовые рыцари сверкнули в него глазами и спросили:

- Сэр?

При этом у них обоих получилось такое леденящее кровь шипение, что Фредерик шарахнулся в сторону. Змееголовые шагнули к нему, дергая раздвоенными языками, и король с грозным криком пошел в атаку.

Элиас, успев предупредить Платона воплем "берегись!", откинулся назад, на спину, пропуская над собой клинок государя и спасая, таким образом, свою жизнь. Но, как всегда, уступил в скорости - лезвие королевского оружия пусть и не достало плоть, зато, сверкнув белой молнией, располосовало куртку на груди гвардейца. Упав, Элиас поспешил откатиться в сторону - под соседние кусты. Платон плохо соображал, что происходит, но, слушаясь совета товарища, успел выставить для защиты ружье и отбил страшный удар, который Фредерик нанес ему в голову. Отбив, упал на бок - ноги подкосились. А король торопился со вторым ударом, но со спины на него налетел Аглай, обхватил за плечи, крепко сцепив руки в замок, не дал поднять меч для нового замаха. Фредерик зло прошипел "измена!" и попытался вырваться. Однако к Аглаю присоединился Люк, а потом и Элиас решил, что наступила пора вмешаться, и, выпрыгнув из-под кустов, ухватил короля за ноги, дернул и повалил всех троих в траву. Тут и Фран подоспел - хапнул вооруженную руку Фредерика, которая еще пыталась колоть и рубить, выбил из нее меч.

- Пустите, твари! - рычал, беснуясь, молодой человек: перед его глазами теперь были только отвратительные змеи, которые обзавелись руками-ногами и теперь пытались убить его.

Рыцари навалились на короля, норовя обездвижить. Данная тактика поначалу была успешной, но стоило Элиасу чуть ослабить хватку ног Фредерика, как одна из них вырвалась, резко согнувшись в колене, и сразу выпрямилась, нанеся гвардейцу подлый удар пяткой в пах. Элиас ахнул, выпучив глаза, и, крутнувшись в клубок, отпал в сторону, как насосавшаяся пиявка.

Положение молча спас Димус. Он заступил на место потерявшего боеспособность Элиаса, облапив могучими руками опасные ноги короля.

- Ссуки! - яростно шипел Фредерик.

Все что ему оставалось - это изловчиться и укусить Люка за руку. Не мешкая, он это сделал - рыцарь взвыл, не уступив в громкости Элиасу.

Линар, остолбеневший и по этой причине бездействовавший во время неожиданной схватки, сорвался с места, кинулся к своей сумке, дрожащими руками стал перебирать склянки. Через минуту нашел, что искал - флакон с усыпляющим составом. Намочив им платок, он бросился к куча мала, в которую превратились Фредерик и сдерживающие его рыцари. Навалившись на спину укушенного и сыплющего крепчайшие проклятия Люка, он со словами "держите его крепче" прижал мокрый платок к перекошенному от ярости лицу короля. Тот забился еще сильней - возмутила наглая выходка Линара - но, сделав пару вдохов, наконец-то затих и обмяк. Уснул.

- Бог ты мой, какой он все-таки сильный, - с облегчением произнес Аглай и разжал руки, которые, надо сказать, болели от огромного напряжения. - Мне казалось: я медведя сдерживаю.

- Причем, бешеного, - мрачно отозвался Люк, тоже отпуская Фредерика, и занялся осмотром укушенной кисти. - Кровь. Проклятие.

- Да что ж такое? - сдавленно вопросил Элиас, все еще отходя от болевого спазма, скрутившего тело.

Линар, убедившись, что король не двигается, поспешил к гвардейцу, который качался по траве:

- Здорово досталось?

- Здоровее некуда, - просипел тот и вдруг закашлялся, громко, хрипло.

Доктор помог ему встать и повел к костру.

- Эй! - позвал их Фран. - А с государем что делать?

- Надо бы его связать, - предложил Люк, заматывая первой попавшейся тряпкой кровоточину на руке. - А то очухается - перебьет нас всех, возможно уже втихую.

- Да-да, - закивал Муссен, выбираясь из шалаша (он там сидел, сжавшись в комок, пока рыцари воевали со своим королем). - Тот, кого одолевают болотные видения, может или сам убиться или тех, кто рядом, поубивать. Ему кажется, что вокруг него чудовища, а не люди.

- Чертово болото! - процедил сквозь зубы Линар и вернулся к своим сумкам - искать что-нибудь от кашля, для Элиаса.

А немой Димус сел на корточки возле короля и принялся своим поясом опутывать ноги спящего.

 

12.

Фредерик проснулся и ужасно возмутился тому, что его руки и ноги оказались связаны. Когда же он обнаружил, что рядом с ним в палатке сидит и преспокойно дремлет мастер Линар, похрапывая и совершенно не собираясь освобождать своего короля, возмущение молодого человека выплеснулось такими словами:

- Черт знает, что творится!

Линар громко хрюкнул, дернулся и открыл глаза.

- Объяснитесь, мастер! - без лишних разговоров затребовал Фредерик, пытаясь выкрутиться из веревок.

- А? Да. Это вынужденная мера, - доктор проморгался, отгоняя сон. - Этой ночью вы нас чуть не угробили, - и пустился в рассказ о последних событиях.

- Бог мой, - король, перестав вертеться, отказывался поверить в то, что услышал. - Но я ничего не помню!

- Что ж тут необычного? - пожал плечами Линар. - Что-то похожее было с вами в Эрине, когда вы рубили в капусту своих же рыцарей, считая себя верным воином князя Хемуса. Помните? Вы тогда и меня чуть не убили.

На это замечание Фредерик промолчал. Воспоминания об эринских похождениях были для него тяжелы. Пусть он и выиграл малой кровью решающую битву на границе, но в селе Охваты, находясь в забытьи, вызванном зельем Бруры, он пошел против своих и убил многих славных витязей Южного Королевства. Среди них был Марк - один из тех, кого Фредерик, еще будучи Судьей Западного округа, считал помощником и другом. И Марк, и другие рыцари, погибшие от меча короля, иногда являлись к молодому человеку во сне, молчаливыми и мрачными фигурами. Ничего не говорили - просто стояли и смотрели. Даже во взглядах их не обозначалось никаких чувств. Фредерик же просто ждал, когда они уйдут…

Линар заметил, как потемнело лицо короля при упоминании об Эрине, и смолк. Потом сказал:

- Я просто привел пример…

- Не оправдывайтесь, - ответил король. - Вы все сказали и сделали правильно. Если мои мозги поддались болотному мороку, мне лучше быть связанным. Я не хочу, чтоб список тех, кто умер от моей руки, пополнился вашими именами.

- Все верно. Но я надеюсь, вам уже лучше?

- Лучше. Но рисковать мы не будем. Нам еще два дня болото топтать. Я вполне выдержу такое положение.

Линар улыбнулся:

- Ну, не думаю, что мы совершенно лишим вас свободы.

Сказав это, он принялся развязывать Фредерика:

- Сейчас время завтрака, а кормить вас с ложки я не берусь.

- Как там Элиас? - спросил молодой человек, потирая шею, которая слегка ныла.

- Элиас кашляет, Люк и Фран тоже. Я пою их своими настоями - помогает. Но, как говорит Муссен: самое главное - до чистых мест добраться, тогда все мороки и болезни (если они нас, конечно, не доконают) сами собой пройдут, - Линар вдруг сам закашлялся.

Фредерик похлопал его по содрогающейся спине, надеясь, как это хоть немного поможет доктору:

- Ничего, мы все тут парни крепкие. Сдюжим…

* * *

Дальнейшее их следование по Хворовым топям обошлось без особых приключений. Если не считать встречи с небольшим стадом зеленых кабанов, про которых рассказывал Муссен. Эти низкорослые и толстоногие свиньи, цветом шкуры схожие с трясиной, вылетели на людей из обширного и густого кустарника. Визжа и взбрыкивая, они пронеслись мимо, петляя меж ног у перепуганных лошадей, бросились всей куцехвостой компанией в черные воды озера и споро поплыли к тому острову, который утром покинули рыцари. Происшествие вызвало громкий хохот, а потом и кашель у путников и набившее оскомину "чертово болото" - у Линара.

- Господа, мы все-таки не зря через топь пошли! - смеялся Фредерик, сдерживая растревоженного и пляшущего на месте Мышку. - Это ж получше цирка бродячего.

Через топь они, в самом деле, пошли не зря. Потому что через день болота кончились. Копыта рыцарских коней и сапоги самих рыцарей ступили на довольно твердую землю, покрытую невысоким, но густым лесом.

К середине дня, на привале, который устроили возле встретившегося на пути огромного валуна, Фредерик развернул карту:

- Земли за Хворовой топью обозначены весьма схематично. Ничего определенного. Что ж, будем полагаться на то, что есть, а еще - на знания нашего проводника, - и он подозвал Муссена. - Куда мы вышли?

- Это уже Азария, ваша милость. Колючий лес, - принялся рассказывать азарец. - Он небольшой. За ним - каменистая пустошь, потом - степи, моя родина. Раньше там было много селищ, но теперь они разрушены: князь Хемус постарался. За степью - пустыня - Бликуша. Там живут кочевники - блики. Хотя, возможно, уже не живут, - Муссен почесал за ухом. - Не могу поручиться за то, что говорю правду, ваша милость. Слишком давно я не был в родных краях.

Фредерик понимающе кивнул, откусил от яблока, которое ему перекинул из сумки с провизией Элиас, пожевал и сказал:

- Ты выполнил обещание, провел нас через болото, и теперь можешь быть свободен. Требовать от тебя большего я не желаю. Конечно, через топь назад одному тебе сложно будет пробираться, но ты можешь поехать на запад, в Эрин, и уже оттуда возвращаться домой. Путь неблизкий, но он безопаснее. А в Эрине правит мой кузен - лорд Климент. Я составлю для тебя охранную грамоту: с ней в его землях тебя всюду ожидает гостеприимство.

Муссен поклонился, прижав руку к груди:

- Ваша милость очень добры, беспокоясь о таком простом крестьянине, как я.

- Что же ты ответишь на мое предложение?

- Возможно, я еще смогу быть вам полезен, - азарец поклонился еще ниже. - Как проводник уже по Азарии. Вы ведь здесь впервые?

Фредерик опять кивнул.

- Азарские земли сильно отличаются от земель Южного Королевства. И ваш немой Димус не сможет многого вам объяснить. Поэтому позвольте мне ехать с вами дальше, чтобы знакомить с моей родиной.

- А он прав, - отозвался Линар, с шумом появляясь из соседнего кустарника. - Мне, например, очень интересно узнать, что это за колючки, - протянул азарцу темно-красную веточку, усыпанную крючкообразными шипами. - Я за них плащом зацепился, и не смог отцепиться. Только руки ободрал, а плащ пришлось оставить.

Муссен не торопился брать веточку. Он осмотрел ее издали и сообщил:

- Эти колючки называют паучий зуб. Если вы сейчас же не промоете царапины, к вечеру они распухнут, и будет жар.

Доктор только глаза выпучил, посмотрел на свои окровавленные ладони, как на злостных врагов, и устремился к ручейку, еле слышно журчавшему из-под валуна, где по локоть сунул руки в воду.

- И много тут подобных сюрпризов? - мрачно спросил Фредерик.

- Много, ваша милость, - Муссен тряхнул головой. - И я не могу позволить, чтоб спаситель моих детей отправился по моей стране без должного сопровождения. Посему, позвольте мне ехать с вами дальше.

- Ты удивительно здраво рассуждаешь, - ответил король. - Мне приятны твои слова. Но мы едем на восток - к Красным Перьям.

У азарца вытянулось лицо:

- Это нехорошие горы. Это заповедные горы. Там живут колдуны и маги. Обычным людям нельзя туда являться. Маги их убивают. Зачем вы туда едете? Это очень-очень опасно.

Фредерик опять откусил от яблока, пожал плечом:

- У меня есть к ним одно очень важное дело. Думаю, оно поможет мне остаться в живых при встрече с этими грозными магами. Тебе я говорю о нашем походе лишь для того, чтоб ты подумал: стоит ли тебе ехать с нами? Нужна ли тебе эта опасность?

Муссен задумался, крепко задумался. Фредерик терпеливо ждал ответа, доедал яблоко и наслаждался свежим ветром, который был лишен тех нехороших запахов, которыми привечала Хворова топь. Сейчас дышалось легко и приятно, и молодой человек чувствовал, как с каждой минутой освобождается от болотных ядов его грудь и голова. То же, судя по довольным лицам, испытывали и его рыцари, сидевшие на солнышке у валуна и поглощавшие лепешки и колбасы.

- Я решил, государь мой, - сказал, наконец, Муссен. - Я еду с вами. Какая мне может угрожать опасность, если рядом мечи короля и его славных рыцарей?

Фредерик улыбнулся:

- Что ж, добро пожаловать в мой отряд.

Азарец сел рядом и тут же принялся что-то чертить палочкой на земле:

- Идти нам надо на восток. В Красных Перьях берет начало речка Сибил. Рождаясь в горах, она падает вниз, в ущелья и течет, местами прерываясь, через всю Азарию. Нам надо выйти к ней и ехать вдоль русла, против течения. Это самый простой путь к Красным Перьям.

- А мы попадем к черной башне? К Крупоре? - спросил, рассмотрев рисунки Муссена, Фредерик.

Азарец передернулся лицом:

- Вы и о ней знаете?

- Я много знаю, но не все.

- Крупора стоит в Душном ущелье. Сибил от него недалеко. Так что, мы попадем к черной башне, если так будет нужно вашей милости.

Король вопросительно посмотрел на Димуса. Немой, слышавший то, что говорил Муссен, энергично затряс головой, подтверждая слова земляка.

- Отлично, - сказал Фредерик. - Болото мы прошли, в живых остались. Следующий этап нашего путешествия - дойти до реки Сибил. Если господа рыцари перекусили и отдохнули, предлагаю двигаться дальше.

Никто не высказался против предложения государя. Настроение у рыцарей, выбравшихся из неприятного болота, было приподнятым, поэтому, закончив с трапезой, они проворно оседлали резвых жеребцов, и весело поскакали по азарской земле дальше на восток. Только Линар, который лишился всех своих лошадей, сидел понурый за спиной у Генрика. Однако через несколько минут мастер оживился - ехать и не замечать удивительного окружающего мира было невозможно. Колючий лес оказался густо населен всевозможным зверьем и полон неизвестными доктору растениями. Муссен едва успевал ответить на один вопрос, как от Линара без промедления следовал второй и третий.

К концу дня и лес закончился - перед рыцарями раскинулась каменистая равнина, покрытая редкими пучками какой-то рыжей травы. Кое-где громоздились кучи серых валунов, проносились, скакали, гонимые теплым ветром, огромные "перекати-поле".

- Здесь много ядовитых змей, пауков и жуков, смертельно ядовитых, - сразу предупредил Муссен. - А еще ночами охотятся дикие кошки. Но кошки нам не опасны.

- Угу, - подтвердил Димус.

- Ну и местечко, - буркнул Аглай, передернув плечами.

- В таком случае, предлагаю ехать без ночевки, - сказал Фредерик. - Зажжем факелы - и вперед.

Все дружно закричали "да!" - спать на земле, по которой ползали всякие ядовитые твари, никому не улыбалось…

* * *

Опасения Муссена насчет того, что им придется ехать через обезлюдевшие земли, подтвердились: на следующий день, только взошло солнце, путники увидали впереди черную изгородь сожженной, явно необитаемой, деревни.

- Когда-то здесь был большой поселок, - сказал Элиас, первым въезжая на селище.

- Эта деревня называлась Бойкури. Ее жители умели работать со змеиной кожей: славные делали пояса, кошели, даже башмаки. А еще - добывали розовые кристаллы для украшений, - отозвался Муссен. - Я не раз приезжал сюда из своего поселка меняться. Жители Бойкури наверняка ушли в болота и оттуда - в степи Королевства. Им не по нраву был Хемус и его порядки. Вот князь за строптивость и сжег деревню. И тех, кто решил остаться.

- Думаешь, такие были? - спросил было Фредерик, но тут же смолк: с высокого шеста, явно специально вбитого посреди разрушенного дома, черными глазницами пялился на мир человеческий череп, давно лишенный нижней челюсти. - Памятка от Хемуса. Мда, так уж выходит, что помнить о нем будут не только в Азарии, но и много где еще.

- Главное - не сама память. Главное - какова память, - заметил Аглай, хмуро осматривая руины. - Давайте пополним запасы воды и уедем из этого места. Тут смертью веет. А мы, как никак, за жизнью сюда прибыли.

Фредерик кивнул и двинул коня вдоль того, что раньше представляло собой деревенскую улицу, - искать колодец. Пока ехал, не увидел ни одного целого дома: все было разрушено до основания. Кое-где сиротливо торчали дымоходы печек, черные, как и все в убитых Бойкури.

Колодец нашелся, но он разочаровал путников - был доверху засыпан песком.

- Нехорошо, - нахмурился король. - Наши фляги скоро опустеют, - он вновь повернулся к Муссену. - Есть ли где еще какое село?

- Дальше на юг есть деревенька Валкури. Только, боюсь, она встретит нас точно так же, - вздохнул азарец. - Лучше нам направить лошадей прямиком к Сибил. Уж ее-то Хемус точно не засыпал. Там воды всем хватит.

- Сколько ж отсюда до Сибил?

- Дня четыре. А если быстро скакать да без особой нужды не останавливаться, то и того меньше. Если повезет, встретим мировой колодец.

- Это еще что? - спросил Элиас.

- Это колодец, который никому не принадлежит, никакой деревне, никакому хуторянину. Мировые колодцы степняки копают у торговых трактов, для путников. Такие колодцы нельзя засыпать, нельзя портить в них воду. Каждый, кто приходит к мировому колодцу, должен забыть про все свои дрязги, про вражду и свару. Тех, кто нарушает эти обычаи, проклинают боги, - рассказывал Муссен. - Когда-то мой отец и я вместе с односельчанами копали такой колодец. Намаялись за день, а воды все не было видно. К вечеру каждый повалился спать там, где стоял. Вот как устали. И той ночью мне приснился сон: пришли ко мне белокожая дева в золотом платье, с золотыми волосами и золотыми глазами. В руке у нее был золотой кувшин. Дева взяла меня за руку и отвела к огромному узорчатому камню, который лежал недалеко от того места, где мы копали. Там вылила на камень чистую воду из своего кувшина, посмотрела мне прямо в глаза и улыбнулась. Я проснулся, разбудил отца, рассказал свой сон. Тогда мой отец сказал, что это Степная Душа явилась ко мне и показала правильное для колодца место. Я отвел всех к узорчатому камню, и там мы стали копать. И все у нас получилось. И в колодце том никогда вода не убывала. Потому что он благословен самой Степной Душой! - темные глаза азарца во время этого повествования сияли, как звезды, а немой Димус смотрел на земляка с почтением, даже благоговением.

- Какая занимательная история, - сказал мастер Линар. - Я обязательно ее запишу. Как только у нас будет привал.

- Надейтесь на свою память, доктор, - отозвался Фредерик, забирая поводья Мышки для того, чтоб сорвать коня в галоп. - В ближайшее время привала не будет.

Линар вздохнул, поправил ремни сумок, что крест-накрест пересекали его грудь, и как следует уцепился за пояс Генрика - предстояла долгая (по мнению доктора) скачка.

 

13.

Воды Сибил - широкой извилистой речки, на берега которой выехали рыцари Королевства - были мутными, желтыми и теплыми, но это были воды. Фредерик зачерпнул полную горсть и выпил, наслаждаясь тем, в чем пришлось себе отказывать два последних дня. Весь путь до реки он прикасался к фляге только затем, чтоб напоить Мышку. Рыцари его отряда точно так же поступали и со своей водой - отдавали ее лошадям. Потому что от здоровья и резвости животных зависела жизнь людей. Скакуны отблагодарили хозяев - быстро и без особых приключений довезли до реки, лихим галопом преодолевая ровную, как стол, жаркую азарскую степь.

Фредерик со смехом закрылся рукой, оберегая лицо от шквала брызг - Элиас и Люк, разбежавшись, с громким хохотом и гиканьем попрыгали в воду с обрыва. Сам король уже вымылся, выстирал свое исподнее, почистил сапоги и теперь, совершенно голый, улегся животом на белый песок маленького речного пляжа и набросил на голову платок. Пока сохла одежда, желалось подремать. Солнце было в зените и здорово припекало, обещая за короткое время разрумянить кожу. Воздух же постепенно наполнялся запахом жареного мяса: невдалеке на углях Димус и Муссен жарили четырех толстых птиц, похожих на куропаток. Их подстрелили из луков Генрик и Люк, отправившись на охоту в степь. Они принесли добычу к костру, отдали азарцам для разделки и опять ушли на промысел - хотели набить дичи про запас.

Ниже по течению купали лошадей Аглай и Фран.

Все было таким спокойным и обыденным, что засыпающему Фредерику стало казаться, что он лежит на берегу озера возле родного Цветущего замка. Шелестели волны о песок, мерно, вкрадчиво; прилетела ярко-синяя, пучеглазая стрекоза, села на руку, потревожив колким щекотанием…

- Простите, сэр, но вы подгораете, - раздался голос вездесущего Линара, и на тело короля опустился плотный плащ - испуганная стрекоза моментально дернула в сторону. - Элиас! У тебя тоже плечи, как свекла, красные! Вылезай из воды и одевайся! Не хватало мне еще возиться с твоими ожогами!

Фредерик лениво усмехнулся, подумав, что доктор взял на себя обязанности заботливой нянюшки для всей их честной компании. Он уже хотел озвучить эту мысль и подобрал для этого весьма едкие словечки, но тут до него донесся резкий звук боевого рожка Генрика.

- Ого! - такой звук вызвался у короля вместо саркастичного замечания Линару - молодой человек подскочил, схватил рубаху, штаны и уже привычно, используя практически одну руку, оделся, ловко справляясь со шнурками; сверху набросил кольчугу. Подумал, не закрыть ли лицо платком - в Азарии многие могли узнать в нем Реда Лунного Змея. Но не стал: за все время путешествия он не брился, и отросшая борода была ему отличной маскировкой, как и взлохмаченные, месяца два не стриженые волосы.

Сапоги Фредерик оставил на песке, а вот меч прихватил и бросился за доктором, который тоже поспешно вооружился, - подниматься на обрыв, чтоб узнать по какой причине тревога.

Генрик и Люк со всех ног бежали им навстречу, лихо перепрыгивая через встречные кусты. За ними, на коротконогих пегих лошадках, улюлюкая, торопились странные мохнатые всадники с кривоватыми копьями - человек десять. Двое из них размахивали арканами.

- Ого! - повторил свой крик Фредерик. - Господа! К бою!

Господа рыцари, полуодетые, мокрые, но с грозным оружием в руках, стали рядом с государем, плечом к плечу, готовясь отражать атаку неожиданного противника. А мастер Линар совершенно преобразился, опоясавшись мечом и натянув тугой лук. Он, видимо, хотел показать, что не зря так серьезно вооружился, отправляясь в поход, хотя последняя серьезная заруба у доктора была три месяца назад, в Белом Городе, и во время тренировочного боя.

Генрик и Люк, добежав, пополнили ряд товарищей и тоже натянули луки в сторону всадников. Муссен и Димус тем временем забрали с угольев мясо и спрятались за спинами рыцарей.

- Это блики! - предупредил Муссен.

Фредерик кивнул, принимая его информацию к сведению. Затем начал отдавать приказы:

- Платон, Элиас, когда вояки подъедут достаточно близко, пальнете из ружей по первым всадникам, по лошадям. Если их это не остановит - слово лукам. А пули берегите.

Но стрелять не пришлось. Блики, галопом летевшие на них, увидели, что бежать или отступать рыцари не собираются, а даже, наоборот, намерены защищать свои позиции, и приостановили пегих лошадок метрах в ста от южан. Не прекращая улюлюкать, они стали крутиться на месте, довольно воинственно крича и потрясая оружием. А мохнатыми они казались из-за того, что все без исключения носили накидки из лохматых, рыжих, звериных шкур и такие же остроконечные шапки.

- Да это просто дикари, - хмыкнул Линар и, пользуясь заминкой, поправил застежки у кольчуги, которую он надел наспех, а потому - не совсем правильно.

- Дикари или нет, они вполне опасны, - возразил Фредерик и крикнул бликам. - Эй! Что вам надо?

- Вам что надо? - отозвался один из всадников. - Вы на землях нашего князя! Великого князя Галера!

- Да тут что ни князь, то сразу великий, - опять хмыкнул доктор.

- Тише, тише, не мешайте диалогу, - шикнул на него король, а бликам ответил. - Мы ничем не тревожили и не будем тревожить вашего князя. Мы отдохнем здесь на берегу и поедем дальше, своей дорогой…

Ему не дали договорить - расхохотались, и весьма недобро: так, так смеются люди над тем, кто сказал откровенную глупость. Фредерик нахмурился - он был уверен, что ничего подобного не говорил.

Вдоволь насмеявшись, блики продолжили беседу:

- Вы охотились на землях нашего князя! - заявил их командир. - Вы топтали землю нашего князя! Вы должны платить за это! Золотом!

- Ничего себе! - возмутился Элиас. - Может нам и за те кучи платить, что наши лошади тут навалили?

- Брааатец! - Фредерик не сдержал хохота, как и остальные рыцари. - Эдак мы разоримся!

- Эй вы, белые морды! - опять закричал южанам блик. - Тех, кто не платит, князь Галер убивает!

Теперь расхохотался Элиас:

- Ну пусть ваш Галер приедет и убьет нас. А мы тут подождем. А за морды, за белые, ты, красная морда, лично мне ответишь! - и чтоб убедить азарца, что слов на ветер королевские гвардейцы не бросают, парень взмахнул своим старинным мечом, да так, что у Платона и Люка, стоявших рядом, от поднявшегося ветра на голове шевельнулись волосы, а в ушах засвистало; даже Фредерик на эту демонстрацию силы и удали сказал восхищенное "ого!"

Блики, похоже, раззадорились не хуже молодца Элиаса: они все разом развернули своих коней против рыцарей, наставили на них копья. Командир соизволил еще предупредить противников "сейчас вы умрете!", и конники с уже знакомым улюлюканьем понеслись в атаку.

Фредерик кивнул Платону и Элиасу. Те кивнули в ответ, подняли ружья, прицелились и выстрелили, как один.

Две пегие лошади, что вырвались вперед, с диким ржанием опрокинулись, получив по пуле в грудь, а их седоки с воплями, теряя оружие и шапки, слетели в густую степную траву.

- Отлично. Луки к бою! - скомандовал Фредерик и поднял руку с мечом, но тут же поправился. - Стоп-стоп.

Это он сказал потому, что нападающие опять сдержали своих коней, хотя до рыцарей оставалась пара десятков метров. Азарцы испугались грохота выстрелов, дыма, огня и того, как быстро и непонятно вышли из строя их товарищи.

Заминка со стороны всадников длилась несколько минут - они совещались. Наконец, их командир бросил свое копье в руки ближайшему воину, спешился и уже на своих двоих направился к южанам.

- Интересно, - обронил Элиас.

Фредерик шикнул на гвардейца, требуя тишины и внимания.

- Смотрите в оба, - приказал он, также не отрывая внимательного взгляда чуть прищуренных глаз от приближающегося воина.

Тот остановился и вдруг спросил тихим, совершенно не тем враждебным голосом, каким выкрикивал требования и угрозы:

- Лунный Змей?

Фредерик, услышав эти два слова, в миг узнал человека:

- Ирс! Сотник Ирс!

- Да, это я, - азарец широко улыбнулся в кудрявую смоляную бороду и низко поклонился. - Простите дурака - не сразу вас узнал. Хотя должен был…

Ирс сильно изменился за те полтора года, что прошли. Его красное лицо потемнело и осунулось, меж широких черных бровей появились две длинные и глубокие складки, сделавшие лицо суровым и озабоченным. Да и сам он - было видно - исхудал.

- Что ж теперь? Вы оставите нас в покое? - Фредерик, отметив для себя все изменения в облике Ирса, не спешил менять тему и бурно радоваться встрече со старым знакомым.

Бывший сотник невольно дернул взглядом в своих воинов, что крутились неподалеку, и опять поклонился:

- Простите, отпустить вас просто так я не могу. Но могу пригласить в замок моего господина - князя Галера. Как почетных гостей. Уж я постараюсь, чтоб вам оказали достойный прием.

Фредерик с досадой скривил рот, пользуясь тем, что никто не может этого увидеть, буркнул:

- Нет у меня времени гостить. Да и не хочу я, чтоб по Азарии новости обо мне разошлись. А если мы откупимся? Сколько надо-то?

- Вряд ли это теперь поможет, - покачал головой азарец. - Мои ребята видели ваше необычное оружие, они поняли, что вы непростые путники. Даже если вы отдадите сейчас все свое золото, мои люди расскажут о вас своему господину, и он захочет видеть вас. Князь Галер снарядит за вами всю свою дружину - он такой. Лучше стать его другом, чем записаться в его враги.

- Подраться любит? - полюбопытствовал Элиас. - Так мы тоже не белошвейки.

- Сэр, дадим им бой! - решительно предложил государю Люк.

- Мы только прибыли в Азарию. Что ж? Сразу так воевать с первыми встречными? - возразил Фредерик. - Нам еще много дней ехать на юг. Предлагаете делать это с погоней на плечах? Если бы со мной была армия - без вопросов, но армию я не захватил. И еще - нам предстоит и возвращение. А это - через те земли, в которых вы сейчас предлагаете набедокурить. Ну что? Соображаете?

- Надо принять предложение этого парня? - спросил Линар.

- Светлая голова у вас, доктор, - король не сдержал улыбки. - Времени у меня еще много. Погостим денек-другой у здешнего аристократа и двинем дальше.

- А что если князь решит нас пленить? - высказал опасения Линар.

- Не решит, - отозвался Ирс. - Я назову вас своими боевыми братьями. Это многое значит. Я ведь боевой брат князя Галера. Так что вы станете и его боевыми братьями. А боевое братство у азарцев крепче кровного. Так-то.

- Звучит неплохо, - пробормотал король, а его больная рука вдруг резко заболела, словно хотела возразить…

* * *

- Нехорошо сейчас в Азарии, - вполголоса рассказывал Фредерику Ирс, пока они шагом ехали к замку Галера - крепости Гали-Курь. - Один князь был - один хозяин был - один закон, один порядок был. Теперь князей много. У каждого свой порядок, свой закон - бестолково и страшно все стало. Простой человек не знает, кого слушать, чьи законы соблюдать. И князья эти постоянно воюют - каждому ведь хочется главнее и важнее быть. Там, в Эрине, на границе много азарцев полегло - страсть как много. Единицам удалось на родину вернуться. Только думается мне: в усобицах, который нашу страну душат, еще больше людей сгинуло и гинет каждый день, каждый час. И не хотят князья остановиться. Льют кровь, будто вода это, а не кровь. А все потому, что не князья они вовсе, нет в них того, чтоб заботиться о своих людях, воинах и крестьянах. Всех-то князей благородных вырезал вместе с семьями князь Хемус, когда только-только в Азарии править начал. Знать азарская не желала его правителем видеть, вот он и их кровью свой трон и закрепил. И княжеские шлемы всяким подхалимам роздал. А многие из них - приблуды безродные, - тут Ирс зашептал уж совсем тихо. - Вот как мой благородный Галер. Кем был? Разбойничал: в пустыне Бликуше у него большая банда была, нападали на торговые караваны, на мирные поселки. А к Хемусу с головорезами своими подался и князем стал. Потому что людей, Хемусу неугодных, резал и еще под нож свой просил… Много таких. И такому я теперь служу, потому что нет мне другого пути. Хотел домой к себе вернуться, коровами заняться, жениться, детей завести. Вернулся - деревни, как и не было - пепелище черное, костями белыми украшенное. Раньше меня один такой князь-приблуда до моего села добрался, поучил уму разуму моих земляков. Ну, я ему отомстил, отомстил, - азарец сказал и скрипнул зубами, нахмурился.

Фредерик не стал любопытствовать, что за месть заварил Ирс своему обидчику. Одно понял: она увенчалась смертью князя-приблуды.

- Вот через эту месть я Галеру боевой брат, - вздохнул бывший сотник. - Хотя и его шею мне частенько перерезать хочется. Потому что и у Галера на счету деревень с людьми сожженных - тьма… Может, когда-нибудь так я и сделаю - с Галеровым горлом. Когда уж совсем терпение да совесть потеряю…

Фредерик дернул бровью: не понравились ему ни рассказ азарца, ни его настроение. Страшным человеком предстал Ирс, признавшись в том, что готов переступить через боевое братство и убить Галера. Отчаявшимся человеком. Отчаявшийся на все готов бывает…

Азарец вдруг странно посмотрел на короля. Очень странно. Потом сказал:

- Быть может, вы?

- Что - я? - настороженно спросил Фредерик, чувствуя резкий поворот в нехорошую сторону.

- Быть может, Лунный Змей сделает то, что не удалось Великому Воину?

"Только не это! - испуганной птицей пронеслась мысль в голове короля Южного Королевства. - Второй раз быть Змеем я не сдюжу…"

- Конечно! - засверкав глазами, жарко зашептал Ирс. - Хемус помешался - Великий Воин отвернулся от Хемуса, отдал его в руки Лунного Змея! И Змей наказал смертью Хемуса и тех, кто шел за ним. А теперь Змей вернулся, чтоб вытащить Азарию из той пропасти, куда столкнул Хемус!

Фредерик пришел в ужас, услыхав такую трактовку азарского предания. Зато бывший сотник сиял лицом так, как сияет боками медный кувшин, начищенный старательной посудомойкой. У Ирса все сходилось тютелька в тютельку.

- Вы все вернете на круги своя! Даже лучше сделаете! Вы объедините наш народ, накажете лже-князей и вернете спокойствие и мир в Азарию! - продолжал строить планы азарец. - Покарав Хемуса, Лунный Змей не бросил на произвол судьбы Азарию. Змей вернулся, чтоб спасти ее!

"Господи, боже мой! - стонал мыслями Фредерик. - Мне просто нужно к башне Крупоре в Душное ущелье!" А его рука болела все сильнее и сильнее, словно говорила "Ага! Я ж тебя предупреждала!"

- Гали-курь! - торжественно объявил Ирс, указывая на длинный и высокий частокол, что украшал небольшой лысый холм посреди степи, и приказал одному из своих воинов. - Труби, чтоб нас встречали.

Тот затрубил в рог, низко, протяжно. Со стен крепости ответили похожим звуком.

- Добро пожаловать в замок князя Галера, - весело сказал Ирс Фредерику и махнул рукой воинам в узкой сторожевой башенке. - Это я - Ирс! Со мной - славные гости!

Двустворчатые ворота распахнулись с громким скрежетом, и путники увидали довольно широкий двор, освещенный двумя кострами, разложенными в железных жаровнях. К кострам сбегались люди - встречать вернувшийся дозор и посмотреть на гостей. Все они, без исключения, были худы и плохо одеты, а многие щеголяли необутыми ногами.

- Ну, вперед, - с таким вздохом молодой человек тронул пятками бока Мышки, и серый послушно вошел в Гали-Курь, за пегим жеребцом Ирса.

- Никто не узнает, кто вы, - успел еще шепнуть королю бывший сотник. - До поры, до времени. Не забудьте: для князя вы - эринцы, которые сражались со мной на стороне Хемуса и потому, как предатели, вынуждены из родной земли податься в Азарию.

Фредерик ответил "я помню" и поднял глаза на того, кто вышел, гулко топая, на высокое крыльцо большого бревенчатого дома, претенциозно именуемого замком.

Князь Галер оказался высоким, толстым человеком, облаченным в просторные одежды, украшенные богатой серебряной вышивкой. Из-за этого всего он сильно отличался от своих подданных. В зубах хозяин Гали-Кури держал длинную изогнутую трубку, а в руке - большую глиняную кружку, полную явно не воды. Сам князь заметно покачивался, громко икал и взгляд имел осоловевший. На потомственного аристократа он смахивал с большим трудом - это Фредерик отметил в первую очередь. Зато на головореза - вполне. Из-за шрамов, безобразивших его широкое краснокожее лицо.

- Ирс! - с нескрываемой радостью проревел князь, распахивая свои хмельные объятия бывшему сотнику, который поднимался по ступеням на крыльцо. - Где тебя носит? Мне без тебя ужинать скучно.

- Теперь вам будет еще веселее, - пообещал Ирс. - Я не один вернулся. Я гостей привел, - ступил чуть в сторону, указывая князю на Фредерика и его рыцарей. - Случайно в степи встретил. Это эринцы, мои давние товарищи. Мы вместе воевали под красным стягом Хемуса. Они - мои боевые братья.

- О! Это ладно. Если они воевали за Хемуса, значит они славные витязи, - сказал Галер, присматриваясь к гостям, которые не спешили покидать седла. - Ирс, твои братья - мои братья. Таков обычай. Я рад видеть их у себя и буду привечать их так, как привечаю тебя. Пусть дадут лошадям волю и проходят в мой дом. Ужин простывает…

 

14.

- Убейте его, - шепнул Ирс Фредерику.

У того кусок свиной колбасы встал поперек горла: вне всяких сомнений просьба Ирса оказалась неожиданной.

- Убейте Галера - сейчас самое время, - опять шепнул азарец.

Он был пьян. В подобном состоянии пребывали почти все, кто сидел за широким столом в трапезной зале Гали-Кури. Кроме Фредерика и его рыцарей. В незнакомом и явно враждебном месте они не могли позволить себе такой роскоши, как хмельная расслабленность. К тому же ни у одного из них сейчас не было оружия: по азарским обычаям за братский стол не полагалось его брать.

Князь Галер не уделял гостям особого внимания. Находясь в изрядном подпитии и после нескольких дополнительных кружек довольно крепкого вина, он мирно заснул, уложив лицо на тарелку, как на подушку.

Вообще, Фредерику казалось, что они попали на гулянку в не самый процветающий бандитский притон, а не на ужин к "великому князю Галеру". Помещение, которое носило громкое название "трапезная", представляло собой широкую комнату с низким, закопченным потолком, бревенчатыми стенами, земляным полом и крохотными окошками. Из мебели наблюдался лишь лавки да длинный стол, за которым и происходило пиршество. Освещалось все до невозможного просто - факелами. Вдоль стен примостились широкие, грубо сработанные из досок, сундуки, покрытые неопрятными рогожами. "Похоже, здесь, где едят, там и спят", - подумал Фредерик и оказался прав: одного из пирующих, который уснул и брякнулся, подобно князю Галеру, в тарелку, более стойкие товарищи вытащили из-за стола и перебросили (по-другому нельзя было назвать их действо) на один из сундуков.

Стол ломился от кушаний и выпивки, и это тоже производило неприятное впечатление. По мнению Фредерика, настоящий князь не имел права заниматься обжорством в то время, когда большинство его людей были голодны и оборваны. "Ирс прав: Галер - всего лишь разбойник. И княжеский титул ничего не поменял. Он, как обычно, прожирает то, что ему досталось, не думая о будущем".

- Убейте его, - промычал бывший сотник и тяжело привалился к больному плечу короля: рука, нывшая все последнее время, ответила усилением боли, но молодой человек лишь крепче стиснул зубы, приказал себе "терпеть!". Выявлять свою слабость в Гали-Кури он не собирался, как, впрочем, и убивать Галера по просьбе пьяного Ирса.

Вонь от большого количества немытых, пьяных людей и дым от факелов мешал нормальному дыханию, и Фредерик, оттолкнув уже храпящего азарца, поспешил уйти из трапезной - хотелось наружу, втянуть в легкие свежего ночного ветра. На выходе столкнулся с прислугой, несущей к столу очередное блюдо с мясом. Увидел огромные, черные глаза, полные испуга, на худом лице девочки лет пятнадцати и вежливо посторонился. Она, прижав к себе блюдо, замотала головой, отказываясь принять его любезность, забилась в угол.

- Как угодно, - буркнул Фредерик и прошел дальше - в сени, оттуда - на крыльцо, там прислонился спиной к перилам и задышал полной грудью, глянул в небо. Улыбнулся - оно оказалось почти таким же, как на родине: та же бездонность, те же созвездия. Только цвет был более синий…

Кто-то толкнул его в сапог. Опустив взгляд вниз, молодой человек увидал круглые темные глазенки малыша лет шести. Худенький, с запавшими щечками, в одной драной рубашке, он стоял, босой и грязный, под крыльцом и дергал Фредерика за ногу.

Король присел, чтоб быть ближе к ребенку, спросил:

- Тебе чего?

Дитя открыло рот и ткнуло туда пальцем.

- Ты немой? Есть хочешь? - понял Фредерик. - Ну, подожди, я тебе чего-нибудь принесу. В трапезной-то столы ломятся, - пробормотал, недовольный тем, что увидел.

Не успел сделать то, что задумал - рядом появился Элиас:

- Фред, там свара!

- Ну и что? Мужики напились - пусть дерутся, - король равнодушно зевнул.

- Они с нашими дерутся!

- С какой радости? Я уходил - все было мирно, - Фредерик если и заинтересовался, то чуть-чуть.

- Ты ушел - девчонка с тарелкой зашла. Князь этот упитый как раз проснулся, цапнул ее, стал прямо на столе раскладывать. Его болваны гоготать принялись, наши - девку спасать.

- Пооонял, - уже с озабоченностью в голосе протянул король и решительно вернулся в дом.

В трапезной развернулась нешуточная битва по всем правилам трактирной драки: летали и грохотали уже разломанные скамейки, кружки, тарелки и то из съедобного, что могло использоваться в качестве метательных снарядов. Фредерик дернул головой в сторону, спасая лицо от несущейся в него жареной куропатки - мясо, пролетев мимо скулы, врезалось в дверной косяк, оставило на нем жирный след и упало вниз.

Король выругался, коротко и грубо, окончательно пожалев о том, что принял приглашение Ирса и приехал в Гали-Курь.

- Парни! Вломите эринским свиньям! - из своего угла орал князь Галер.

Одной рукой он грохотал по столу, второй - держал за волосы ту самую служанку, с которой столкнулся, выходя и залы, Фредерик. Огромные глаза девчонки были наполнены слезами, лицо из красного стало каким-то пепельным, из носа текла кровь, а тощие руки прижимали к плоской груди лохмотья разорванного платья.

В Короле проснулся Судья. Сузил глаза и принялся за дело:

- Элиас, мы достанем его.

- Кого? - гвардеец не сразу понял, что и как делать.

- Эту сволочь, - пояснил Фредерик, кивнув в сторону Галера, который уже волок служанку в боковую комнату, намереваясь довершить то, что начал, без возникших в трапезной неудобств. - Давай, перехватим гада! - и коротким, хлестким ударом левой руки, снизу вверх по челюсти, свалил пьяного дружинника, который с самым боевым воплем налетел на него.

Не дожидаясь Элиаса, король пошел вперед, освобождая себе дорогу сильными и быстрыми ударами, уже ног, то приседая, то подпрыгивая. И те, чьей голове или печени выпадала встреча с его сапогом, опрокидывались на пол, теряя всякую боеспособность. Фредерик бил, как всегда - не оставляя себе права на повторный удар.

Элиас как раз опомнился, понял намерения государя, поспешил следом и даже обогнал Фредерика, взяв на себя труды по очищению пути к Галеру. Князь, хоть и был пьяным, но заметил то, что стал целью двух гостей-эринцев весьма грозного вида, и прибавил в скорости, торопясь покинуть зал.

Тогда король Южного Королевства предпринял следующее: перепрыгнул обезображенный разоренными блюдами стол и оказался как раз на пути князя к выходу. Схватил Галера за горло и надавил особые точки. Азарец не успел ничего: ни перехватить руку напавшего, ни уклониться. Едва слышно ахнув, он выпустил скулящую девушку и рухнул на бок, выпучив глаза. Служанка, получив свободу, кинулась под стол.

Драка в трапезной тут же прекратилась.

- Отлично, - одобрил затишье Фредерик. - Замечательно. А сейчас приступим к делу. Элиас!

- Здесь!

- Подними эту тушу на стол, - молодой человек, не скрывая презрения, указал на Галера, который все видел, все слышал, лежа на полу, но не мог ни ответить, ни пошевелиться.

Гвардеец в секунду исполнил приказ и взвалил обездвиженного князя туда, куда было велено, громко и без особой бережности.

- Я не знаю ваших законов, господа, - начал говорить Фредерик, с неудовольствием отмечая, как после драки и прыжков вернулась боль в правую руку. - Но я уверен: насилие над женщиной - в вашей стране такое же преступление, как и в нашей. Я прав?

- Ты что сделал с нашим князем?! - вместо ответа завопил один из дружинников Галера и бросился на Фредерика, сжав кулаки.

Его остановил и уложил на пол Элиасов кулак.

- Я прав? - опять спросил король Южного Королевства, одобрительно кивнув гвардейцу.

- Прав! Прав! - это крикнул Ирс, вовремя пробуждаясь (он всю драку проспал, как и еще несколько перебравших вина дружинников). - Он прав, ребята! Насильничать бабу нельзя! Ну, разве что во время войны, и вражью бабу, - добавил он, почесав затылок.

- Война не дает права нарушать закон, - ответил Фредерик. - И тот, кто позволяет себе такое во время войны, - преступник вдвойне. С него и спрос вдвойне… Но теперь речь о другом. Ваш князь насиловал девушку. А вы - его дружина - ничего не сделали, чтоб помешать этому. И вы, и ваш князь - преступники.

- Ёк! - выругался один из дружинников. - Он нам тут проповедь читать удумал. Бей белых свиней! - вооружившись ножкой, отломанной от скамьи, он кинулся на Линара (тому не повезло оказаться к нему ближайшим).

Доктор не дал себя в обиду: ловко присел, а приседая, ударил противника кулаком в пах. Нетрудно было одержать победу: слишком уж много вина выпил азарец.

- Если еще кто дёрнется, передавлю князю горло, - предупредил Фредерик, положив пальцы на шею Галера, и каждый из тех азарцев, кто кинулся было в новую атаку, поумерили пыл, ступили назад.

Рыцари короля собрались рядом с государем, образовав небольшое, но надежное кольцо.

- Что ж вам нужно? - хмуро спросил Фредерика другой дружинник.

- Мне нужно наказать насильника и уехать из вашей крепости. Она мне порядком надоела, - вздохнув, признался молодой человек. - Элиас, выноси преступника на двор. Люк, Аглай, Фран, позаботься о том, чтоб там было светло и собрались все, кто есть в Гали-Кури. Платон, Генрик, прихватите наше оружие и заприте дружинников Галера в трапезной. Ирс, будь с нами, если ты решился. Доктор, не отходите от меня ни на шаг. Ну и ты, вылезай, - убрав из голоса грозу и металл, он протянул руку служанке, которая сидела, сжавшись в комочек, под столом и пыталась закутаться в разорванное платье. - Не бойся. Я дам тебе свой плащ.

Девушка замотала головой, отказываясь, выставила вперед ладошку, как бы защищаясь. Фредерик не стал тратить время на уговоры: схватил ее за вытянутую руку и дернул к себе - бедняга лишь ахнула, чуть не потеряв лохмотья. Король, как и обещал, набросил на ее тощие и сутулые плечи плащ и повел наружу.

Он решил устроить суд. Потому что вытворенное Галером причислил к мерзости, которую необходимо было выявить и примерно наказать.

Когда Элиас, отяжелив плечи князем Галером, вышел на крыльцо дома, двор был ярко освещен факелами и жаровнями и полон перепуганной челяди. Человек тридцать собралось. Все уже знали, что стало причиной ночного сбора, но никто не знал, чем он закончится.

- Жители Гали-Кури, - начал Фредерик, - сегодня ваш хозяин - князь Галер - прямо в трапезной зале, упившись вином, взялся насиловать вот эту девушку.

- Это Дина! - выкрикнула из толпы одна женщина.

- Князь ее сразу же трахнул. В курятнике! - отозвался еще кто-то.

- Он Дину каждый день пользовал! Когда хотел, тогда и пользовал! - подал голос третий. - Особенно по пьяни.

- А кого он не пользовал? - возразила женщина. - Он пользовал, кого хотел и когда хотел, как и его головорезы. Да и пьяным он постоянно ходил.

То, что князь находился сейчас в руках белых гостей, недружелюбно к нему настроенных, а дружина Галера сидела под замком в доме, придало челяди смелости, и они наперебой начали перечислять все преступления своего явно нелюбимого господина. Когда люди на минуту замолчали, вперед вышел, сильно прихрамывая на сухую левую ногу, старик лет семидесяти и сказал:

- Злых дел Галер совершил много. Но все это - злодеяния одного последнего года. Кроме меня тут никого не осталось из тех, кто помнит прежних хозяев этой крепости. И только я, наверно, могу рассказать, как три года назад убил Галер моего хозяина и мою хозяйку и их детей - двух мальчиков, едва из младенчества вышедших. Всех, кто жил в крепости Малех-Курь, убили Галер и его люди. Только меня они не тронули, просто избили до полусмерти. Я глухим и немым прикинулся. На три долгих года. Жить-то и старикам охота. Хвала небу - дожил и до суда справедливого.

Фредерик внимательно слушал, и брови его сходились теснее и теснее. То же происходило с лицами Элиаса и остальных рыцарей Южного Королевства. Рассказ старика закончился, и король, за пару минут прокрутив в голове все невеселые истории, которые преподнесли ему жители Гали-Кури, огласил свое решение:

- Что ж, картина нарисовалась подробная и отчетливая: Галер - убийца и насильник, бессовестная, отвратительная личность, - он наклонился к князю, которого Элиас взвалил на поручни крыльца, как свернутый ковер, и вновь сжал пальцами его шею (чтоб вернуть способность двигаться) и подождал, пока Галер откашляется и встанет. - Вы все слышали?

Тот молчал, затравленно озираясь.

- Эти люди говорили правду? - Фредерик задал следующий вопрос.

На него также не последовало ответа.

- Молчите. Значит, согласны со всем, что сказано, - заключил король и опять обратился к жителям Гали-Кури:

- Как у вас наказывают насильников и убийц?

- Вешают! И Галера вешать надо! - понеслось со всех сторон, громко и уверенно, а кто-то даже мотком веревки замахал.

- Что ж, так и поступим. Ирс, готовь виселицу. Люк, вяжи князю руки.

Бывший сотник не скрывал своей радости: совершалось то, о чем он просил Фредерика. Несколько мгновений понадобилось азарцу, чтоб сделать из веревки петлю, набросить ее на шею князя и затянуть, а свободный конец перекинуть через балку, державшую навес над крыльцом.

- Молитесь, если умеете, Галер. Сегодня вас повесят. И никто этому не помешает, - проговорил Фредерик.

- Грязные свиньи! - выкрикнул приговоренный. - Ублюдки!

Он хотел наговорить еще много злых и малоприятных слов, но нетерпеливый Ирс не дал: ухватился за конец веревки и с громким "э-эх!" вздернул Галера над крыльцом. Князь задергался, захрипел, страшно выпучив глаза, и начал медленно опускаться. Он был грузный, и силы одного человека было мало, чтоб удержать его на высоте достаточное для удушения время. Ирс выругался, упираясь ногами в доски крыльца: его сапоги заскользили. Помог стоявший рядом Люк: тоже схватился за веревку, и уже вдвоем они подняли Галера под самую балку. Тот задергался в конвульсиях, чернея лицом, вывалил наружу странно огромный язык, весь в белом налете, обгадился и умер, распуская вокруг себя зловоние.

Все смотрели на казнь без отрыва, затаив дыхание. Только Фредерик отвернулся и брезгливо скривил губы. В бытность Судьей он не редко казнил преступников через виселицу и знал, как отвратительна для глаз такая смерть. Видеть все ее "прелести" сейчас у него не было желания.

Тут из крепости послышался громкий стук, через минуту - еще один, посильнее, сопряженный с треском ломающегося дерева.

- Парни князя очухались и, похоже, громят дверь, - сказал Платон.

- Пусть громят, - отозвался Ирс. - Встретим их тут!

- Драться? - хмыкнул Элиас. - Вот это дело…

Фредерик хотел высказаться насчет драки, но не успел и слова проронить, потому что дружинники Галера уже снесли дверь с петель и, вооруженные короткими мечами и ножами, полные желания спасти своего господина, с топотом и руганью вылетели на крыльцо. На минуту там и замерли, увидав болтающиеся в воздухе ноги князя. Тут Элиас и Люк отпустили веревку, и тело повешенного обрушилось на ступени. Наматывая на себя веревку, оно покатилось вниз, под ноги ахнувшим людям.

- К бою! - зычно приказал Фредерик, выхватывая свой меч из рук Платона.

Его рыцари дружно оголили клинки и ступили против разъяренных и пьяных дружинников, прикрыв короля. Те не стали медлить с атакой - бросились всем скопом, не прекращая орать и браниться. Зазвенела-замелькала боевая сталь.

- Бей эринцев! - по-звериному оскалившись, проорал кто-то из дружинников и сразу получил арбалетный болт в горло - от Элиаса.

Схватка на крыльце заняла всего несколько минут: рыцарям Южного Королевства и самому Фредерику не понадобилось много времени и сил, чтоб одолеть пьяных азарцев, которые нападали почти одновременно и поэтому мешали сами себе на крыльце, непригодном для большой зарубы.

Южные клинки никому не дали пощады: их удары и выпады несли только смерть. Дружина князя Галера полегла вся на ступенях его же крепости, залив кровью темные бревна.

- Все, - сказал Фредерик, опуская сверкающий красными бликами меч. - Все получили по заслугам.

Он вздохнул, глубоко-глубоко, потому что во время боя чуть сбил дыхание, и увидел, каким алым пламенем загорается восход. Словно наступающий день обещал продолжение кровавой ночи.

- Чертова Азария, - буркнул король Южного Королевства, опять кинув взглядом на удавленного Галера, на порубленных дружинников. - Разве для этого я сюда ехал?

Через секунду его досада увеличилась втрое, потому что Ирс, разгоряченный битвой, опьяненный не столько вином, сколько победой в схватке, принялся орать во всю силу своих азарских легких, указывая на Фредерика:

- Лунный Змей! Это же Лунный Змей! Я узнал его еще там - на берегу Сибил! Я просто молчал, потому что не пришло ему время открыться! Да, это Ред Лунный Змей! Я воевал с ним в Эрине! Я видел, как грозен его меч! Он наказал кровавого Хемуса и теперь явился, чтоб наказывать князей, которые служили Хемусу, которые слушали его приказы! Которые продолжают лить кровь своих земляков!

Фредерику до чесотки в левом локте захотелось ударить кричащего азарца в зубы.

- Сэр, что он несет? - зашептал королю Линар.

Тот не успел ответить, потому что люди во дворе, внимательно прослушав вопли Ирса, дружно начали кричать:

- Лунный Змей! Лунный Змей!

- Сумасшествие какое-то, - пробормотал Фредерик: у него кружилась голова, не прекращая, болела правая рука, жутко хотелось пить и спать.

- Что же вы? Поговорите с нами, - Ирс, сверкая улыбкой, подскочил к молодому человеку. - Самое время! Вы избавили Гали-Курь от Галера. И у вас тут нет врагов. Есть лишь те, кто вам благодарен, кто пойдет за вами!

Фредерик посмотрел на него взглядом обреченного. Желая, чтоб все это поскорее закончилось, он приветственно вскинул руку с мечом, и азарцы завопили еще громче. Потом затихли, понимая, что сейчас услышат слова Лунного Змея.

- Сегодня я судил вашего князя. И приговорил его к смерти. И вы со мной согласились. Потому что никому не дозволено совершать такие ужасы, которые совершал Галер. За преступление всегда приходит расплата. И сегодня вы все в этом убедились. Я надеюсь, в Гали-Кури больше не будет никого, хоть немного похожего на Галера…

- Наша крепость уже не Гали-Курь, - старик-азарец воспользовался паузой в речи Фредерика. - Ее название - Малех-Курь. И возвращая старое название, мы вернем сюда старые порядки, когда все здесь были сыты, довольны и ничего не боялись. Не так долго правил Галер, чтоб мы привыкли к его зверствам.

Молодой человек одобрительно кивнул старику:

- Отрадно слышать такие уверенные слова. Сейчас самое время убрать всю грязь отсюда… и отдохнуть, - слово "отдохнуть" он прошептал - для Линара, который уже четверть часа с беспокойством посматривал на него. - Черт, как же я устал…

 

15.

Что за дрянное место? Душно, темно, а в ушах - какие-то надоедливые звуки. Словно бубнят недовольно какие-то беззубые ворчуны: нудно, непонятно…

Фредерик махнул рукой, будто собрался отогнать надоедливую муху, и от этого мгла разлетелась на клочья, будто всполошенная стая ворон. Стихли ворчуны, прорвался воздух в легкие.

Все вокруг было серым: небо висело низко, прогибалось и колыхалось, походя на огромный кусок парусины, наполненный водой; мелкий песок бесшумно рассыпался под ногами. До самого затуманенного горизонта - серая пустыня под серым небом. И так - куда ни глянь.

Внезапный стук копыт чуть не оглушил. Фредерик невольно зажал уши руками (успел еще радостно заметить, что обе руки здоровы) и оглянулся на звук: со страшной скоростью летела на него гигантская, вороная лошадь. Песок тучами взметывался из-под ее огромных копыт, глаза полыхали белым огнем, а зубы скалились в страшной ухмылке. И Фредерик вдруг заметил: морда лошади очень похожа на искаженное предсмертной гримасой лицо князя Галера.

- Ого! - вскрикнул молодой человек, прыгая в сторону, чтоб спастись.

Прыжок удался - страшный конь пронесся мимо и исчез, но земля вдруг ушла из-под ног - под ними распахнулась глубокая яма, и Фредерик полетел в нее, закричав. Упал - опять в темноту, духоту, больно ударившись правым боком.

- Фред! Фред! Дай руку! Дай мне руку! - это Марта звала его откуда-то сверху.

Конечно, она может его отсюда вытянуть. Она всегда рядом, когда сил не хватает. Только дотянуться бы.

А руки не поднимались. Все тело перестало двигаться. Даже крикнуть, сказать, прошептать, промычать - ничего он не мог.

- Фред! Что же ты? Руку! - все громче требовала Марта и тянулась к нему сверху.

Руку. Руку… Руки-предатели! Тело-предатель! Вот оно - страшное, непоправимое: не можешь говорить, не можешь двигаться. И ты - никто, и ты пропал…

* * *

- Ваша милость, ваша милость, - кто-то шептал и тормошил его за плечо.

Король недовольно заворчал и открыл глаза. Чувствовал он себя преотвратно: тело разбито, словно, в самом деле, рухнуло с изрядной высоты, голова раскалывается, глаза болят от света, хотя в комнате, где он спит - полумрак из-за опущенных занавесей. Сколько он спал? Явно, недолго. Он совершенно не отдохнул.

Настроения никакого - проснувшаяся память тут же представила ему картины казни Галера, битвы с его дружиной.

- Какого черта вы меня будили? - недовольно спросил он, поворачиваясь к Линару. - Я совершенно не выспался.

- Сэр, вы спите уже шестые сутки, - доктор, удивленно округлив глаза, развел руками. - И это очень похоже на то состояние, в котором вы пребывали в королевском дворце. Что-то вроде забытья. Я вас бужу каждое утро, но вот только сейчас удалось поднять вас с постели.

Фредерик тоже изумился, услышав, как он себя проявил. Только бодрости и настроения эта новость ему не добавила.

- Это повторилось, - пробормотал он, садясь обратно на кровать и взъерошивая волосы на макушке, порывисто, озабоченно. - Значит, оно может повториться еще раз. И когда это будет, никто не знает. Даже я сам…

Молодой человек потеряно осмотрелся. Местом, где он находился, была небольшая комната, довольно убогая по обстановке: низкая и жесткая кровать, небольшой стол с глиняным кувшином и двумя большими плошками, у узкого окна с одной занавесью из темно-синего полотна, три трехногих табурета и сундук из черного дерева. На полу у кровати лежало нечто вроде ковра из шкуры какого-то зверя.

Поведя глазами от кувшина к лицу Линара, на котором явно просматривалась сильная тревога, Фредерик вдруг осознал, что не помнит, как очутился в этой комнате. Нахмурив брови, прижав руку ко лбу, король попытался выудить провалившиеся в некую дыру нужные воспоминания, но не вышло - только виски стало ломить сильнее.

- А где мы вообще? - наконец, спросил он у доктора.

- Не помните, - сокрушенно покивал Линар. - После того, как вы поговорили с жителями Гали-Кури, вы сказали, что очень устали. Я намекнул этому азарцу, этому Ирсу, что вам незамедлительно нужно отдыхать. Он и провел нас в эту комнату. Вы двигались, будто уже заснули. Только глаза были открыты и не мигали. Я вел вас за руку, спрашивал вас о самочувствии, но ни слова вы мне не сказали. А когда я и Ирс усадили вас на кровать, вы повалились и уснули уже совершенно. Так и проспали шесть дней. Только одно меня успокаивало - ваше сердце во время этого сна работало вполне нормально… А как ваша правая?

Фредерик ощупал локоть, предплечье больной руки - никаких новых ощущений.

- Даже не болит. Думаю: все же моё длительно забытье было вызвано сильной усталостью. Я, в самом деле, очень притомился, - вздохнул молодой человек и тут же вздрогнул - его живот громко буркнул и заурчал, напоминая о том, что его давно не наполняли.

- Да-да-да, - спохватился Линар, услыхав такие красноречивые нутряные звуки, - завтрак скоро будет. Я прикажу, чтоб вам принесли сюда.

Он ушел, а Фредерик стал умываться. Вытерся широким полотенцем, одел чистую рубашку и штаны, которые ждали на одном из табуретов. Затянул завязки на вороте и рукавах, и отметил про себя, что уже отлично справляется одной рукой.

Изрезанная щелями дверь чуть слышно скрипнула, в комнату бесшумно скользнула глазастая Дина с подносом в руках и небольшой корзиной на локте. Она устроила ношу на стол, достала из корзины две чашки, размером и формой схожие с яйцом, маленький чайник с плетеной ручкой и глубокую тарелку, накрытую салфеткой. Приготовив стол для завтрака, она ступила в сторону и низко поклонилась Фредерику.

Король оценивающе посмотрел на нее и остался доволен: выглядела Дина намного лучше, чем в ту неспокойную ночь. Лицо девушки почти полностью избавилось от синяков и ссадин, которыми наградил ее Галер; темные волосы были аккуратно собраны в косу и завернуты вокруг головы венцом; не стало прежних лохмотьев - их заменили длинная белая рубашка с веселой вышивкой по вороту, и верхняя, безрукавная туника из коричневого полотна, прихваченная в талии узким черным пояском. На шее Дины красовались бусы из мелких желтых камушков, в ушах поблескивали серьги, и это больше всего порадовало Фредерика: значит, она постепенно оправлялась от кошмара, носившего имя Галер.

Король кивком поблагодарил девушку за заботы, сел за стол и взялся изучать принесенное. Дернул полотенце с подноса и улыбнулся: из глубокой миски казали румяные бока круглые пирожки, в пузатом глиняном горшочке ожидали бобовая каша с мясом, на деревянных тарелках - маленькие, поджаристые колбаски и некие толстые, зеленые, в темные крапины, стебли, по виду - очень сочные.

- Это что? - спросил он Дину.

- Это степной лук. Он вкусный. И здоровья вам прибавит, светлый господин, - ответив, девушка вновь низко поклонилась.

Фредерик удивленно приподнял брови:

- Почему ты меня так называешь?

Девушка улыбнулась, но глаз на него так и не подняла:

- Вы же светлый. Очень светлый. И волосы, и лицо, и руки, и глаза. И то, что вы спасли меня, и наказали Галера, и помогли всем в Малех-Кури, - это светлое, доброе дело…

- Что ж, - пробормотал молодой человек, берясь за ложку. - Проверим, каков на вкус этот ваш лук. А ты не стой, присядь где-нибудь.

Дина послушно опустилась на один из табуретов и сложила руки на коленях - узкие красные ладошки. Короткие пальцы с мелкими, круглыми ногтями принялись теребить концы пояса. Фредерик отправил в рот первую ложку каши, прожевал и начал беседу; ему хотелось, чтоб девушка вела себя менее скованно:

- Тебе сколько лет?

Она вздрогнула, моргнула пару раз, словно удивилась, что с ней заговорили, потом ответила, еле слышно:

- Пятнадцать.

- Ты ведь тут недавно. Откуда сама?

- У моих родителей был небольшой караван из мулов и ослов. Сколько себя помню, мы возили товары через степи и пустыню. Всю Азарию вдоль и поперек изъездили. А два месяца назад караван наш разграбили какие-то бандиты. Недалеко отсюда случилось - на водопое. Там обычно всегда тихо и мирно, но сейчас все в Азарии по-другому… Маму, папу убили, - губы Дины при этих словах задрожали, и ей пришлось смолкнуть, чтоб не дать прорваться слезам. - Тогда почти всех в караване убили: погонщиков, охрану, торговцев. Кого не убили, в рабство забрали. И меня забрали. Чтоб продать. И продали чуть позже: за пару золотых в Гали-Курь, - тут она зубами невольно скрипнула и затихла, с такой силой сжав кулачки, что костяшки побелели, а пальцы хрустнули.

- Что дальше будешь делать? - спросил Фредерик, не желая, чтоб она надолго погружалась в мрачные воспоминания. - Здесь останешься?

- О, нет! Нет! - Дина внезапно громко вскрикнула, бросилась к ногам молодого человека - тот от неожиданности дернулся и даже колбасой поперхнулся. - С вами, светлый господин! С вами я хочу! Уехать! Уехать отсюда!

Уцепившись за колено короля, уткнувшись лицом в его бедро, она заплакала, тихо, жалко и очень горько. Так плачет одинокая, обиженная сирота, которой некому пожаловаться, не от кого ждать утешения и ласки, и осталось только одно - поверять свою кривду слезам. Фредерик сперва растерялся, но затем погладил Дину по голове, заговорил тем голосом, которым разговаривал с Мартой, вполголоса и бархатно:

- Ну-ну, малышка. Зачем же так плакать? Ты совсем не жалеешь свою красоту.

Дина наконец подняла на него глаза - большие, черные, наполненные слезами, удивленные:

- Я? Красивая?

- Конечно, - уверенно ответил король. - А разве кто-то говорил тебе обратное?

- Н-нет.

- Потому что это было бы неправдой - сказать тебе, что ты некрасивая. Ты очень красивая и милая, и впереди у тебя - много хорошего, - говоря, Фредерик ловил пальцем слезы на ее щеке и смахивал их в сторону. - А я на этот счет не ошибаюсь.

Девушка уже улыбалась. Вытерла глаза рукавом, всхлипнула последний раз, и спросила:

- Но вы же возьмете меня с собой, светлый господин?

Фредерик вздохнул, глянул мимо Дины в окно: там виднелся забор, и с кола на кол прыгала какая-то шустрая длиннохвостая птичка, посвистывая и пощелкивая.

- Я не могу. Нельзя тебе со мной ехать.

- А куда вы едете?

"Ребенок, чистый ребенок, - подумалось молодому человеку. - Так прямо спрашивать, не думая о том, стоит ли спрашивать и будет ли ответ на вопрос".

- Я еду туда, где не место милым девушкам, - ответил он и ткнул Дину пальцем в лоб.

- Но здесь я не могу жить. Здесь столько злого со мной было. И люди - они знают, что со мной было. Мне стыдно…

- Было. Было, малышка, - теперь Фредерик приложил палец к ее мягким губам. - Теперь уже не будет. Я обещаю. Ты подожди. Я заберу тебя на обратном пути. И отвезу в другую страну, где все для тебя будет по-новому. Я или мои рыцари. Хорошо?

- Хорошо! Я вам верю! Вы ведь Лунный Змей! Светлый Лунный Змей! - сияя глазами, ответила девушка. - Я подожду. Это ведь недолго?

- Недолго.

- Я рада, - с жаром прошептала Дина и обняла Фредерика за шею, прижалась щекой к его щеке. - Я счастлива. Спасибо, спасибо. Такой ужас позади. И все это вы сделали, мой светлый господин, - и поцеловала его в щеку, потом резво поднялась и потянулась к чайнику:

- Я вам налью?

- Давай, - кивнул Фредерик, размякнув от нежных знаков внимания, - и себе тоже. Мне веселей будет.

- Мне нельзя, - улыбаясь, вытерла еще одну слезинку, что притаилась во впадинке у носа. - Это мужской напиток.

Молодой человек пожал плечом и взялся за горячую чашку - оттуда замерцало золотистыми искорками. Сделал небольшой глоток. Дух захватило - питье оказалось крепким. Жаром и резкостью оно напомнило королю огненный напиток далекого Снежного графства.

- Хорошая вещь, - сказал Фредерик, ощутив, как разливается тепло по всему телу: оно проникло даже в больную руку, в самые кончики пальцев. Благодаря этому король сделал то, что ему давно не удавалось: приподнял правую руку, потянулся ко второй чашке, взял ее и понес ко рту. И выпил, и пальцы его ни разу не подвели.

- Получилось! - прошептал он, не скрывая радости. - Что за чудо такое?

Дина не успела ответить - снаружи донесся звук рога, резкий, тревожный. Фредерик же дернул пальцами и уронил чашку, и прямо себе на колени. Благо, она была почти пуста, и штаны и ноги короля не пострадали.

- Надеюсь, это не то, о чем я подумал? - пробормотал он, подходя к окну и выглядывая наружу.

Ответом его словам стал громкий крик дозорного:

- Тревога!

Почти в ту же секунду в комнату забежал, хлопнув дверью, Линар и сказал то же самое:

- Тревога, ваша милость!

- Точнее, - потребовал Фредерик и взял свой меч, который был прислонен к спинке кровати.

- С востока к крепости движется большой конный отряд.

- Насколько большой? - король стал натягивать сапоги и чертыхнулся - правая рука вновь отказалась слушаться; тут ему помогла Дина: ловко и быстро затянула все шнурки на голенищах. - Спасибо, милая.

- Дозорный насчитал три десятка.

- Если это неприятель, мы легко расстреляем их из луков и ружей. Ну, пошли смотреть…

* * *

На узеньком мостике для наблюдения, что крепился над стеной Малех-Кури, помещались лишь двое человек, поэтому дозорный слез, уступая место Фредерику и Элиасу.

Гвардеец взобрался быстрее и протянул руку королю.

- Жаль, нет с нами линарского дальновида. Пропал в болоте, бедняга, - посетовал Фредерик, прикладывая ладонь козырьком ко лбу и всматриваясь в выгоревшую от солнца степь. - Да. Их около тридцати. У них есть луки. Почти у всех. И плотно набитые колчаны. И копья. Но их луки меньше наших.

- Значит, дальность наших стрел больше. Можем расстрелять их, пока не подъехали ближе, - сказал Элиас.

- А если они едут с мирными целями?

- Они едут либо для того, чтоб напасть на замок, либо для того, чтоб навестить друга Галера, - принялся рассуждать гвардеец. - Не думаю, что друзья Галера и нам друзья.

- Предлагаешь оглоушить их внезапным нападением? - король почесал затылок.

На стены тем временем собрались жители Малех-Кури, чтоб посмотреть на всадников. Те ехали неторопливо, и до замка им оставалось мили две.

- Ирс, ты знаешь, кто это?- позвал Фредерик бывшего сотника.

- Знаю, ваша милость, - отозвался азарец. - Это старые знакомцы покойного князя - Тохир и банда. Я их по лошадям узнал - они все на соловых ездят. Знак у них такой. Грабежом промышляют. А к Галеру приезжают торговать.

- Мда. В этих местах что ни личность, то бандит, - покачал головой король.

- Они, ваша милость, и людьми торгуют, - добавил Ирс, сообразив, что это ко многому может подтолкнуть Лунного Змея. - И это Тохир продал Дину и еще нескольких людей Галеру. Наверняка, и сейчас едут, чтоб добро награбленное сбыть.

- Это так! Ирс правду говорит! - загалдели люди на стенах.

Фредерик встретился взглядом с Элиасом.

- По-моему, не будет ничего плохого в том, что мы постреляем по головорезам, - заметил рыцарь. - Пока они сообразят, что к чему, мы значительно проредим их ряды. Разве не справедливо будет наказать их за злодеяния? Так, как мы наказали Галера.

- Это будет справедливо, - ответил, нахмурившись, Фредерик. - Готовьтесь к бою. Ирс! Собери всех, кто может сражаться, вооружи и поднимай на стены.

- Ваша милость! - с восторгом завопил азарец. - Позвольте поднять ваше знамя!

- Знамя? Какое знамя? - брови короля в который раз за утро удивленно взметнулись вверх.

- Фред, за ту неделю, что ты проспал, произошло много интересного, - вполголоса сообщил государю Элиас. - Они тебе знамя нарисовали. Все, как положено: черное с белым драконом…

- Что?! - Фредерик даже дернулся и чуть не оступился с мостика.

Элиас поймал его за локоть и продолжил, как ни в чем не бывало:

- А еще Ирс послал двух соколов-вестников каким-то своим друзьям, чтоб они ехали со своими дружинами сюда - тебе присягать. Скоро, должно быть, прибудут…

- Что?! И ты… и вы, мои парни, всему этому дали добро?! Пока я спал?! Что за…

- Ваша милость! - напомнил о своей просьбе Ирс.

Фредерик выругался в сторону, а азарцу ответил:

- Давайте, поднимайте! Если уж воевать, так под знаменем, - и стал спускаться с мостика: внизу его ждал Линар со шлемом и кольчугой в руках.

 

16.

Защищать Малех-Курь от неожиданных гостей были готовы все. И все были готовы делать это под знаменем Лунного Змея. Оно уже развевалось высоко над сторожевой башенкой - черное с белым крылатым драконом.

Да, уже никто из жителей этого замка не сомневался в том, что с ними Ред Лунный Змей. И все без исключения взгляды, которые Фредерик ловил на себе, содержали в себе восхищение и надежду. Лица азарцев, их глаза сияли. Словно впереди - не опасная и смертельная битва, а большой веселый праздник, полный приятных сюрпризов.

Кто он для них?

Тот, кого они хотели видеть: герой, легким взмахом руки избавляющий от всех бед. Сперва бедой был Галер - этот самодур и изувер. С ним покончено, легко и просто. И жить от этого всем в Малех-Кури стало легче. Вон тот немой малыш, что просил у короля еды: он уже не выглядит голодным, и одет не в лохмотья и на лице его - улыбка. И так - в лучшую сторону - преобразился каждый в крепости.

Теперь беда - это отряд бандитов, что близится к стенам их замка. И разве сложно будет справиться с ними?

- О нет, это будет легко, - пробормотал Фредерик, одевая салад.

Линар уже застегнул его латный рукав, опоясал короля мечом и подал ему боевые перчатки.

- Сколько времени прошло со дня нашего отъезда из столицы? - спросил молодой человек доктора.

- Больше месяца.

"Значит, мне осталось меньше месяца, - подсчитал Фредерик. - Интересно, успею ли я за это время навести порядок в Азарии? Может быть…"

- Сэр, - прервал его размышления Линар, - у нас мало времени, и после этой заварухи мы немедленно отправимся дальше на юг. Никакие местные легенды о Лунном Змее нас не остановят! Вы не должны делать то, чем бредит этот Ирс и остальные азарцы. Эти глупости, эти сказки…

И тут Фредерик его удивил. Глядя в степь, трава которой волновалась под ветром, король пробормотал:

- Может быть, я прибыл сюда именно для этого? Может, не для того, чтоб добраться до заповедных гор и спасти свою жизнь?… Вы верите в судьбу, мастер? - он вдруг прижал руку к груди, на которой покоился медальон с портретом Марты, прошептал. - Прости, милая, похоже, я попался…

- Нет, сэр! Три раза нет! - воскликнул Линар. - Вы король своей страны, а не этих треклятых земель! Придите в себя! В конце концов, у вас три сына! И дочь! И еще будет ребенок!

Фредерик вздрогнул. Словно его кто ткнул палкой меж лопаток. Вздрогнул, глянул на доктора:

- Я не сплю. Я не брежу. Я просто смотрю на всех этих людей, и вижу свое отражение в их глазах. Да, я - король Южного Королевства - это есть. Да, я - муж и отец. Но я никогда не перестану быть Судьей. И, похоже, сама жизнь не дает мне перестать быть им. Она подсовывает мне дела, - молодой человек чуть заметно улыбнулся, - а не в моих правилах отмахиваться от них. Вчера я наказал Галера. Сегодня в моих силах - наказать Тохира и его банду. Завтра я обрублю руки еще какому-нибудь негодяю. И всегда буду это делать. И уж точно буду это делать тогда, когда меня просят. А они, - Фредерик кивнул на азарцев, замерших на стенах крепости, - они просят меня. И это мое дело - откликаться на просьбы о помощи!

Он взбежал по лесенке на стену, еще раз прикинул, какое расстояние осталось проехать всадникам, чтоб их достали стрелы и прокричал:

- По местааам! Ружья, луки к бою! И лошадей готовьте!

Аглай, Люк, Генрик и Фран послушно натянули тетивы, Платон и Элиас подняли ружья. Вместе с ними приготовили свое стрелковое оружие и те азарцы, кто умел с ним управляться. Несколько человек побежали к конюшням - седлать скакунов.

- Смотреть - не мазать! - грозно предупредил Фредерик и махнул рукой. - Давай!

Зазвенели тетивы, бабахнули ружья - началась битва.

- Молодцы! Многих свалили! - прокричал государь, наблюдая за результатами первого залпа. - Еще давай!

Со стороны отряда Тохира неслись крики, брань, испуганное ржание лошадей - там совершенно не ожидали такого неласкового приема со стороны замка. Банда потеряла около десяти бойцов и четырех лошадей. Но второй залп они встретили, приготовившись - укрывшись круглыми щитами, а потом ответно выстрелили из своих луков. Правда, от их стрел получилось мало толку - лишь несколько из них долетело до стен крепости, а, долетев, всего лишь вонзились в нижние части бревен ограды.

- Эй! Что за ёк?! - проорал в сторону Малех-Кури один из всадников. - Это я - Тохир! Вы что - очумелки обпились?!

- А ты что - глаза потерял? - закричал ему Ирс. - Чье знамя над нами? Знамя Лунного Змея! И в нашем замке он теперь хозяин! А Галера, урода и злодея, Лунный Змей повесил! Как собаку бешеную! И с тобой то же будет, если пойдешь против него!

- Что за ёк?! - опять выругался Тохир.

- Тупой он, ваша милость, совсем тупой, - ухмыляясь, сообщил Фредерику Ирс.

- Да хоть безголовый, - ответил молодой человек. - Я намерен их перебить. Ребята, луки, ружья не опускать! - приказал он своим рыцарям. - Целься! Стреляй!

И стрелы, и пули полетели уже в спины всадников, сшибли еще пару воинов в густую, степную траву. Тохир решил отступать - на штурм крепости, где (по его мнению) власть захватили сумасшедшие, он не желал идти.

- Он поступает разумно, - одобрил его тактику Фредерик. - Теперь дело - за ногами наших лошадей. Коня мне! - и прыгнул со стены на спину Мышки, которого подвел Димус. - Ребята, по седлам!

- Сэр, зачем это? - крикнул Линар. - Зачем их преследовать?!

- Зачем? Затем, что когда я и мои парни уедем отсюда, бандиты могут вернуться и перерезать всех в Малех-Кури… Если я делаю дело, то до конца. Открыть ворота! В погоню! - крепко сжав поводья, он первым полетел в степь, за показавшими спины разбойниками.

Далеко за стенами замка короля нагнали его рыцари и другие воины. Всего из замка выступило более двадцати конников, кто с мечом, кто с копьем, и многие были готовы следовать за Фредериком хоть на край света.

- Фред, сбавь скорость! - крикнул ему Элиас. - Поверь, мы с парнями все сделаем не хуже тебя.

- Не смей мне указывать! - довольно резко отозвался король, а глаза его при этом гневно полыхнули. - Я пока в состоянии махать мечом!

И Элиас смекнул, почему все так, а не иначе. Он уразумел то, что понял Линар в замке Руфуса, когда сделал Фредерику замечания касательно драки с дружинниками барона: король ни за что на свете не позволит обнаружить в себе болезненного и беспомощного человека. И те приступы слабости, которые с ним случаются, только распаляют его, заставляя совершать почти безумные поступки. Вот как сейчас: с одной здоровой рукой, совершенно не оправившись после тяжелого недельного сна, скакать в атаку на азарских разбойников. "Что ж, безумствуй, но - под моим надежным прикрытием", - подумал гвардеец и дал себе указание не отставать от государя ни на шаг.

Всадники Тохира, увидав, что из крепости за ними выдвинулся прыткий отряд, развернули лошадей: драка в чистом поле казалась им более легкой, чем осада замка.

- Давайте, ребятки! Снесем долой дурные головы! - с таким боевым кличем Тохир повел своих парней в атаку.

С кровожадным ревом разбойники кинулись в бой.

- Этого мне и надо, - прошептал Фредерик, замотав повод на болезную руку и левой выхватывая свой белый меч.

Мощным ударом он сразил первого попавшегося разбойника: ловко пригнулся под грозящее копье и всадил клинок врагу подмышку, дернул назад. Успел увидеть, как хлынула кровь из раны падающего бандита, делая черной бурую куртку, и с воинственным рыком повернулся к следующему. Но проявить себя еще раз не удалось: налетели остальные воины и заработали мечами не менее быстро и смертоносно. Особенно старался Ирс: он с лихими криками вышибал шестопером из седел всех, кто осмеливался напасть на него.

Элиасу повезло рубиться с Тохиром, и атаман сыпал на противника самые страшные оскорбления, какие знал. Надо сказать, он превосходно владел своей длинной и широкой саблей, и гвардейцу пришлось использовать все свое умение, чтоб уберечься от сверкающего лезвия азарца.

- Ты что ль Лунный Змей?! - спросил Тохир у рыцаря, когда их клинки с громким звоном сшиблись, а лица сблизились.

- Я не Змей. Но тебе от этого не легче! - ответил Элиас, от всей души ударяя противника в скулу левым кулаком, обряженным в боевую перчатку.

Бандит от этого дернулся в седле, чуть не упав, а его лошадь шарахнулась в сторону, и на минуту враги разъехались. Элиас торопился вернуться к противнику, чтоб не дать Фредерику перехватить бой, и чертыхнулся, увидав, что не поспел: король с довольным криком "ага!" уже скрестил меч с саблей Тохира.

Фредерик не дал азарцу и минуты - ударил снизу вверх, и оружие разбойника вылетело у него из руки. Сверкая, пронеслось над головой Элиаса и нырнуло в траву.

- Есть! - объявил король и приставил конец меча к межглазью противника и спросил, как-то очень по-деловому. - Людьми торгуешь?

Тохир не ожидал такого вопроса и промычал что-то невразумительное, собираясь с мыслями, затем кивнул - "торгую".

- Смерть тебе, - коротко объявил приговор Фредерик и быстрым толчком выпрямил согнутую в локте руку - острие белого клинка легко, как горячий нож в масло, вонзилось в голову разбойника; темная, густая кровь потекла-закапала на крупный нос, на черную бороду Тохира. Азарец, выпучив глаза и раскинув руки, беззвучно опрокинулся на спину - на круп своей лошади.

Его смерть окончила битву.

В живых из бандитов остался лишь один - юноша лет шестнадцати, невысокий и худой. Рыцарь Люк выбил его из седла простым ударом кулака, и парень весь бой провел, валяясь в траве без сознания. В чувство его привел Ирс: слез с лошади и пнул лежащего ногой в бок. Когда юноша, охнув, открыл глаза, бывший сотник ухватил его за курчавую голову, дернул вверх, ставя на колени, и замахнулся окровавленным шестопером, чтоб раскроить парню череп.

- Ирс! Стой! - крикнул азарцу Фредерик.

- Зачем "стой"? - возразил тот. - Пусть умрет. Он такой же злодей, как и все в банде Тохира.

- Я - нет! Я - нет! - завопил парень, цепляясь за руку Ирса, цепляясь за последнюю надежду на жизнь. - Не убивай! Не надо! Я у Тохира за конюха был! Я не разбойничал! Я вам тайник, тайник покажу! Там добра много!

- Тайник? - заинтересовался Ирс, опуская шестопер. - Тайник - это важно…

* * *

Красное солнце торопилось на запад, окрашивая степь в розовое и оранжевое, а воды Сибил - в багровое.

На юго-запад, вдоль высокого берега реки, торопился отряд в двадцать всадников. Впереди, на более резвых и длинноногих скакунах, неслись Фредерик и его рыцари, чуть позади - воины из Малех-Кури с капитаном Ирсом во главе.

За спиной Элиаса Круноса сидел, крепко уцепившись за пояс рыцаря, парнишка Кир - последний из шайки Тохира. Он зорко следил за окрестностями, боясь пропустить отметки, по которым можно было определить место разбойничьего тайника.

Фредерик, расслабившись в седле, дышал легко и свободно. Верный Мышка не скакал - летел, унося короля дальше и дальше от Малех-Кури. Они вырвались, наконец, из этого азарского замка, который последнее время цепко держал их в своих стенах. Поиски тайника банды Тохира явились отличным предлогом покинуть крепость и продолжить путь на юг, к горам Красные Перья. Фредерик решил, что все, обнаруженное в схроне, он передаст Ирсу и его людям - для улучшения жизни в Малех-Кури, - но сам не станет возвращаться. Точнее, он желал вернуться - за Диной - но только после победы над своим недугом. Молодой человек так и сказал девушке у ворот крепости, куда она вышла провожать воинов:

- Ты помни: я про тебя не забуду. Я вернусь и заберу тебя в Эрин. Если ты к тому времени не передумаешь.

- Не передумаю, нет-нет, - сияя глазами, отвечала Дина, взяв его за здоровую руку. - Я бы сейчас хотела ехать с вами, очень-очень. Но я понимаю: сейчас нельзя, - она смущенно заулыбалась и потянула что-то из кармашка. - Можно сделать вам подарок?

- Подарок? - удивился Фредерик и улыбнулся ей в ответ. - Что ж, буду только рад получить от тебя подарок.

Ему достался плетеный из тонких и прочных травяных стеблей шнурок, на который были нанизаны четыре бусины разного цвета - белая, синяя, черная и красная.

- Это браслет-оберег. Мне его смастерила одна умелица из нашего каравана, - рассказывала Дина, повязывая шнур королю на правое запястье. - Мне он помог - меня не убили… Белый камушек - агат - хранит вас ясным днем, синий лазурит - в вечерних сумерках, темный аметист - мрачной ночью, а красный сердолик - в веселый утренний час. А еще я каждый день буду просить небо беречь вас и ваших друзей.

- Здорово, - довольно кивнул Фредерик и в благодарность поцеловал девушку в руку. - Мне теперь нечего бояться…

Но ему было страшно. Каждую минуту страшно. От того, что собственное тело может в любую минуту подвести.

"Вот я. Еду вперед, уверенно сижу в седле. И глаза мои все видят, а рука правит лошадью. Но кто поручится, что через минуту я не свалюсь в траву, будто меткой стрелой меня сшибло? - вспыхивали и не гасли тревожные мысли. - Да, рядом верные мне люди, но сам я? Сам я себе уже не верен…"

- Вон там! Там! - вдруг заорал Кир, замахал рукой, указывая на груду больших белых камней впереди. - Там все и запрятано!

Фредерик с шумом выдохнул воздух - вопль парня застал его врасплох, заставил вздрогнуть.

Рыцари тем временем спешились и принялись растаскивать валуны.

Тайник - большая яма, обложенная изнутри синеватыми речными гладышами - оказалась доверху набита всевозможными сокровищами. Тут были одежда, богатая и попроще, знатное оружие, посуда, медная и серебряная, несколько позеленевших от плесени мешков с зерном, пара сундучков с монетами и украшениями, и еще куча неинтересных Фредерику и рыцарям Южного Королевства вещей. Зато Ирс и его парни пришли в восторг от открывшегося изобилия.

- Да один этот красавец двух дойных коров стоит! - объявил капитан, потрясая широким, изогнутым кинжалом с белой рукоятью и с богато украшенными ножнами.

- Отлично, - сухо отвечал Фредерик, продолжая сидеть в седле. - Пристрой это барахло. Да смотри - чтоб с пользой для всех в Малех-Кури и окрестностях. Буду ехать обратно - проверю.

У Ирса тут же интерес к тайнику и пропал:

- Как же так? Ваша милость! Вы не едете с нами обратно?

- Нет.

- Но как же так? - вновь спросил азарец. - Я ж вести товарищам разослал, чтоб под ваше знамя всех верных вам собрать…

- Ты сделал это, не спросясь, - ответил Фредерик. - Я ведь говорил: у меня есть дела в ваших краях. И я не могу отвлекаться на что-то другое.

- Но как же так? - в третий раз пробормотал Ирс, потерянно глядя на короля.

Молодой человек вздохнул. Не смог он просто взять и растоптать все чаяния бывшего сотника (и не его одного) о лучшей жизни для Азарии. "Что ж, раз все именно так складывается, стань частью азарской сказки, - взялся беседовать сам с собой Фредерик. - Хоть попытайся изменить все здесь к лучшему. Начало вроде вышло неплохое… Только сперва - отгони смерть от себя. Чтоб не ударила в спину в самый неподходящий момент. Она ведь любит это делать…"

- Хорошо, - король кивнул Ирсу. - Сделаем так. Я и мои парни едем на юг, вдоль русла Сибил. Как разберешься с этим добром награбленным, как встретишь тех, за кем послал, езжайте за мною в Душное ущелье. Знаете, где это?

- Небо светлое! - вскричал капитан. - Это ж место проклятое! Зачем вы туда…

- Как знаешь, - отмахнулся от него Фредерик. - А мне туда надо. Прощай, - сказав, поворотил Мышку и уже хотел дать шпоры, но Ирс быстро-быстро, как таракан, выкарабкался из ямы и схватился за стремя короля:

- Ваша милость! Простите! За вами - хоть к демонам в котел! Поедем, все туда поедем. Это вы правильно решили - чуть повременить. К нужному часу я всю Азарию соберу и под ваше знамя представлю.

- Точно-точно. Верно-верно, - кивнул Фредерик. - Рад, что ты все понял. Ну, до встречи, - и протянул азарцу руку…

- Фред, ты серьезно? - чуть позже, когда нагруженный разбойничьим добром отряд Ирса медленно удалялся в сторону Малех-Кури, спросил короля Элиас. - Серьезно хочешь собрать тут армию и развоеваться с местными князьками?

Фредерик молчал, вновь погрузившись в мысли. На этот раз они были стройным рядом ясных лучей, а не темным и тревожным водоворотом.

- Почему нет? Если все получится, мы значительно расширим пределы нашего государства. Эрин уже наш, благодаря моему кузену Клименту, чья курчавая башка и широкие плечи покорили княжну Уну. Азария - за Эрином. Я могу увеличить свои владения почти вдвое. И без особых затрат. Я отличный хапуга, - молодой человек рассмеялся, а потом хмыкнул. - Только, как сказала когда-то крошка Агата, накой мне столько?…

 

17.

Днем азарская степь очень сурова к тем, кто ей чужой. В высоком лазоревом небе - ни облака, белое солнце не светит и греет, а слепит и жарит; порывистый ветер горяч и сух, нет в нем свежести и легкости; трава бледная и пожухлая, воды реки теплые и горькие, они плохо утоляют жажду.

Путникам очень хотелось найти хоть какую-нибудь тень и переждать полуденную жару. Но не было ни дерева, ни камня. Только степь: от копыт коней и до самого горизонта.

Фредерик дернул ворот рубашки, чтоб открыть грудь, вытер пот со лба, хлебнул воды из фляжки и сморщился - противный вкус. Он уже давно снял и шлем, и куртку, и кольчугу, оставшись в одной льняной рубахе, но прохладней телу не становилось. Молодой человек задыхался и истекал потом, как и каждый в его отряде.

Вечером, когда злое солнце скрылось за темный горизонт, совершенно вымотанные жарой странники остановили своих таких же уставших лошадей и разбили небольшой лагерь на берегу Сибил. Выложили на дорожную скатерть припасы из Малех-Кури и сами повалились рядом - отдыхать и перекусывать.

Фредерик к еде не притронулся. Выпил воды и откинулся спиной на брошенное в траву седло. Расслабился, глядя в ночное небо. Жутко хотелось спать, но сперва надо было предоставить мастеру Линару больную руку на ежевечерний осмотр.

Доктор, покончив с ужином, приступил к своим обязанностям. Смотрел, щупал локоть и плечо короля и хмурился - вид конечности ему не нравился: на коже проявились голубоватые разводы, мышцы истончились, сустав распух.

- Болит? - спросил Линар, нажимая большим пальцем на одно из темных пятен.

- Нет.

Мастер покачал головой и полез в свою сумку - за мазями. Натирая ею Фредерика, попробовал поднять старую тему:

- Вы совершенно себя не бережете, сэр. Я еще понимаю: безумствовать так, когда есть силы и здоровье. Но сейчас, когда вы больны…

- Хотите историю, мастер? - Фредерик перебил его неожиданным вопросом. - Вы ведь давно не пополняли свою тетрадь с рассказками.

Линар не сразу нашел, что ответить. Поэтому кивнул, не совсем уверенно.

- Это невеселая история, - начал король, засовывая здоровую руку себе под голову. - Про мое первое дело. В деревушке Родники… Правда, красивое название - Родники?

- Да, сэр.

- Да, - повторил Фредерик, призакрыв глаза. - И такая дрянь там случилась… Мне было двенадцать лет. В Родниках я оказался не специально - мимо проезжал вместе со своими парнями. Дождь начался, мы и завернули в деревушку - переждать непогоду. Устроились в первом попавшемся доме - у старушки одной. Надо сказать, село то было махонькое, заброшенное, от дорог и тропинок далеко. Одна улочка, пять или шесть хижин всего - вот и все Родники… Стали мы печь растапливать: плащи, сапоги просушить хотелось, похлебку сварить, чаю сообразить. Бабуля обрадовалась: так-то живо у нее в доме стало. Сама она совсем уж дряхлая была: подслеповатая, глуховатая, маленькая, сухонькая, еле ходила, на палку кривую опиралась, - молодой человек помолчал.

Ему вдруг ясно и четко вспомнилась куча мелочей, на которые он обратил тогда внимание в убогом жилище старушки: подкова над порогом, ржавый серп на подоконнике маленького кривого окна, до рыжего высушенные венички укропа над печкой, лоскутное одеяло на низкой кровати - единственное яркое пятно в серо-бурой избушке…

- Что же дальше? - спросил Линар, и Фредерик прерывисто вздохнул, потому что дальше рассказывать надо было очень нехорошие вещи:

- Дождь затянулся. Мы и поужинали, и обсохли, а ненастье продолжалось. До самой темноты. Мы решили заночевать. Устроились на полу - на плащах. Потом раздались крики. Откуда-то с улицы. Странные какие-то, нутряные. То ли ребенок, то ли кот кричал. Я поначалу не мог разобрать. У бабки спросил. Она сказала, что это сосед дочку свою воспитывает: "Разбила, видать, дура, горшок, вот он ее и поучает, чтоб ловчей руками ворочала". Но я тогда почувствовал. Первый раз чутье Судьи во мне проснулось. Почувствовал, что врет старушка. Врет и боится правду говорить. Поэтому взял свой мальчишеский меч и пошел в разведку. Мне хотелось все выяснить самому. Я вдруг понял: сегодня я стану настоящим Судьей, здесь - в Родниках - мое первое дело… Я выскочил наружу. Вопли, ужасные вопли того, кому делали очень больно, доносились не с улицы, а из соседней хаты. Я перемахнул через плетень, запрыгнул на крыльцо этого дома. У меня все внутри дрожало и холодело, а крики вдруг стали слабеть. И я заторопился: вышиб хлипкую дверь, ворвался внутрь и там, на куче какого-то тряпья, увидел мужика. Голого, тощего, грязного. Он трахал женщину. Из-за шума, который я поднял, он бросил свое занятие и быстро-быстро уполз куда-то в темный угол. И тогда я увидел, что он трахал не женщину, а девочку. Это она кричала и она стонала. Лежала в вонючих тряпках, тоже голая, тоже грязная, с раскинутыми ногами, и ее колотило, как в жестокой лихорадке. У нее были разбитые, распухшие коленки, живот, грудь, лицо - все в синяках. Он бил ее, жестоко. И ему это нравилось, - Фредерик смолк, видя, как побелело и вытянулось лицо Линара, замотал головой. - Нет, нет. Эта рассказка не для вашей тетради, мастер. Она - для моей памяти…

- О, нет, - теперь спохватился доктор. - Я просто… Перед глазами просто эта картина. Вы так рассказываете…

Король опять покачал головой:

- Прошу извинить. Я был неправ, решив рассказать вам эту историю.

- Сэр, я сам взялся записывать все ваши рассказы. И я сам решу, быть этой истории в моей тетради, или нет, - твердо ответил Линар.

- Он увидел, что я - мальчишка, - хмыкнув, продолжил Фредерик. - Он бросился на меня из того угла, в котором попытался спрятаться. Эти его грязные руки, они потянулись к моей шее. Я махнул мечом не глядя - я зажмурился… не от страха - от отвращения. И отхватил ему одну кисть. Начисто срезал. Он завопил, повалился, забрызгивая все вокруг кровью… А та девочка - это была его родная дочь. Он насиловал собственную дочь. Держал ее в доме, на цепи, как собаку, и насиловал, когда хотел. Кормил объедками, бил. Но самое ужасное было то, что все в Родниках это знали. И всем было наплевать. Целых четыре года им было наплевать на то, что рядом происходит такой кошмар… Я снес негодяю голову. Мне было двенадцать, но я сделал это одним четким и сильным ударом. Во дворе его же дома, возле поленницы. Его выволокли туда из дома мои парни. Все это время шел дождь. Бедная девочка стояла рядом. Мы укутали ее в плащи, дали ей чаю. Она слышала приговор, видела казнь, но все стояла и бормотала что-то, а в ее глазах я видел безумие. Я решил, что увезу ее подальше от Родников, в свое поместье, например, где о ней будут заботиться. Я подошел, чтоб сказать, что я решил. А она вдруг закричала, громко, визгливо - у меня даже в голове все помешалось. Замахала руками, сбросила с себя плащи и помчалась к реке. А там кинулась в воду. Я бежал следом, хотел и в реку за ней нырять, но мои парни меня удержали. Наверное, они поступили правильно. Что-то с ней было бы, с безумной, останься она жива. Навряд ли что-то хорошее…

Я приказал сжечь мерзкий, вонючий дом. А жителей Родников, которые следили за всем из окон своих домишек, - выпороть. Всех. Даже старушку, у которой мы собрались ночевать. И ни минуты я больше не задержался в этом селе. Мы уехали, несмотря на дождь и темноту…

Линар судорожно сглотнул. Фредерик закрыл глаза и продолжил:

- Когда я рассказал обо всем Судье Конраду, он не промолвил ни слова. Он просто взял из стоек меч моего отца и отдал его мне. И я понял: я все сделал правильно, я стал Судьей. Судья - это тот, кому не все равно, что где-то творится зло. Судья не сидит на месте и не ждет, когда его попросят быть Судьей. Пока жив, он ищет зло, как волк ищет добычу. Находя - убивает… Мне не все равно, мастер, вы понимаете? И я хочу, чтоб такими же были мои сыновья. Этому я хочу их учить, когда вернусь домой. Судей должно быть больше, чем таких, как Галер. А то в последнее время все наоборот… И, если что, вы расскажете моим сыновьям обо мне, все смешное и все печальное. Вы, Элиас и остальные… Мои рассказки хоть немного меня заменят.

- Я все понимаю, - тихо, но вполне ясно ответил Линар.

Фредерик еще раз вздохнул и вдруг пожаловался:

- Что-то у меня ощущение, что я одним легким дышу: тяжело и больно. Похоже, моя хворь не дремлет - расползается по телу…

- Вам бы поесть, сэр, - заметил доктор. - Вы со вчерашнего вечера ничего не ели. Только воду пьете.

Молодой человек мотнул головой. Почему-то сами мысли о еде вызывали у него чуть ли не тошноту.

- Тогда - спите, сэр. Сон всегда хорошее лекарство для больного, - ответил Линар и подал королю плащ, чтоб тот укрылся.

Фредерик послушно закрыл глаза, ему ведь, в самом деле, именно этого хотелось - спать… Закрыл глаза - и полетел.

По траве, по воде, по воздуху, над песками, над степью, над болотом. Назад-назад, домой-домой. Там - в беседке, увитой виноградными ветками - королева Марта в светлом платье, перебирает пальцами струны на лютне и поет, тихо-тихо. Даже не поет - шепчет. Так же тихо катятся слезы по ее белому лицу. Надо сесть рядом, обнять супругу, вытереть эти горькие капли, осторожно касаясь нежной кожи щек. Рука королевы кладет лютню в сторону, прижимается к его груди - к сердцу. "Тебе не все равно, - шепчет Марта. - А я, а дети, а дом родной - это тебе не все равно?…" Фредерик не хочет отвечать - хочет держать ее в своих руках и крепкими, жаркими объятиями доказывать, что не все равно…

* * *

- О чем вы так долго балагурили? - спросил Линара Элиас, вернувшийся от реки, где он умывался и стирал рубаху.

- Плохо дело, - хмуро ответил доктор, в сотый раз перебирая мешочки и коробочки в своей лекарской сумке. - Хворь затягивает короля, как трясина. Медленно, но верно. С каждым днем ему хуже и хуже: он худеет, он слабеет. Я же не знаю, чем помочь. Пересмотрел все тетрадки этого Бруры и ничего не понял, ничего не узнал. Моя мазь если помогает, то очень, очень слабо. Как сказала бы моя шустрая Орни - "ты опять в луже, мастер". А он, - Линар кивнул на спящего Фредерика, - он, похоже, смирился с тем, что смерть подбирается ближе и ближе… Что-то будет завтра?

Элиас молчал, нервно дергая траву и перетирая ее меж своих огромных ладоней. Слова о том, какую просьбу он обещал выполнить, если болезнь совершенно одолеет короля, пытались вырваться наружу. Но молодой человек мотнул головой и крепче стиснул зубы и губы. Он правильно рассудил: Фредерику не понравится его болтливость. И он вполне может разорвать с ним все узы дружбы, если узнает, что их договор стал известен еще кому-то. Поэтому молодой рыцарь бросил истерзанные пучки травы в костер и сказал:

- Что будет - то будет. Не больше и не меньше из того, что положено.

Линар посмотрел на парня с нескрываемым удивлением, а тот отмахнулся, видя, что такими фаталистическими речами ошеломил доктора:

- Не думаю я, что, сидя и в сотый раз обговаривая наши проблемы, мы что-то изменим к лучшему. А самое лучшее сейчас, что надо сделать - это пойти спать, чтоб завтра утром продолжить путь бодрыми и отдохнувшими. Потому что завтра, как и сегодня, будет очень жарко.

- Точно-точно! - отозвался на его слова Аглай. - Видали, каким кровавым было солнце на закате? Верный знак - завтра жара.

Линар развел руками и проворчал, будучи совершенно недовольным событиями прошедшего дня:

- Ну, коли так, то и я пойду в траву упаду. Авось, хоть во сне что хорошее увижу да услышу, - раздраженно швырнул в сторону лекарскую сумку, которая так же не в первый раз его разочаровывала, и побрел в сторону своих седла и попоны - сооружать из них ложе и почивать.

Но бедолаге-доктору очень долго не удавалось заснуть, как бы уютно он ни устраивался. Сперва ему казалось, что спокойно отдыхать мешают степные кузнечики, громко стрекочущие, фыркающие невдалеке лошади и шуршание травы от ветра и от шагов двух караульных - Франа и Генрика. Потом стал раздражать храп Люка и Аглая, которые почивали рядом. Затем в сонную, но упрямо думающую, голову завернула спасительная мысль об усыпляющих каплях, и доктор пополз искать несправедливо кинутую сумку. Еще через минуту, найдя нужный флакончик и надышавшись паров из него, Линар уснул наконец. Там, куда приполз. И отсутствие седла под головой и согревающей попоны на плечах его совершенно не обеспокоило.

Его сон, больше похожий на провал в бездонный колодец, был прерван встряхиванием и громким басом Платона:

- Эй-эй! Ну-ка, подъем!

Доктор подхватился и, охнув, упал обратно. У него страшно затек весь левый бок: и рука, и нога не слушались, а голова болела, как если бы он весь прошлый вечер пить горькие настойки вперемешку со сладким вином. Более-менее расшевелившись и осмотревшись, Линар вдруг увидел, что все собрались в дорогу и ждут только его, хотя восток только-только начал светлеть. Было, наверно, часа четыре утра

Фредерик уже высился в седле: держался уверенно и бодро и поправлял крепеж латного рукава. Увидав, что доктор вопросительно смотрит на него, усмехнулся и сказал:

- Со мной - порядок. А вот вы, мастер, больно разоспались. Уж не от моих ли сказок на ночь?

- После ваших сказок, сэр, мне наоборот пришлось кой-чего принять, чтоб уснуть, - ворчливо заметил Линар, встал и пошел искать свои сапоги. - Так что из-за этого я и проспал.

- Торопитесь, мастер, - отозвался король, одевая шлем. - Нам надо проехать, как можно большее расстояние, пока местное солнце-жаровня не вошло в силу.

- А завтрак?

- Если хотите - завтракайте в седле, - пожал плечом Фредерик. - Лично я перекушу днем, на привале, - сказал и дал серому шпоры - Мышка, тряхнув гривой и пару раз строптиво вскинув крупом, быстрее ветра понес короля к еще ночному западному горизонту. За ним, не менее резво, полетели и все остальные.

Доктор споро затянул шнурки на сапогах, плеснул себе в лицо воды из фляжки и прыгнул на своего коня, пегого и большеголового, которым его одарили в Малех-Кури. Кое-как приладив сумки и забрав поводья, он поскакал за быстро удаляющимися товарищами, крича на всю степь:

- Меня подождите!…

Запланированный Фредериком перекус не состоялся. Именно тогда, когда солнце поднялось на убийственную высоту и принялось жарить азарские просторы, намекая путникам на то, что пора бы остановиться для отдыха и обеда, ехавший впереди Генрик привстал на стременах, чтоб лучше осмотреть горизонт, и объявил:

- Битва!

В самом деле - впереди виднелось огромное облако бурой пыли, в котором то и дело мелькала сталь. Резкий порыв ветра, бросившийся в лица путников, донес до их ушей звуки боя: звон оружия, гневные крики сражающихся, вопли боли и лошадиное ржание.

- Серьезная битва, - заметил Элиас, застегивая ремешки свободно болтавшегося на голове шлема; так, на всякий случай.

Фредерик поднял руку, приказывая всем остановиться. Надо было решать, что делать.

- Предлагаю объехать, - сказал запыхавшийся Линар. - Накой нам ввязываться? Мы устали, наши лошади тоже. Какие из нас воины?

- Мастер прав, - отозвался Аглай, наблюдая за боем. - Наверняка, это какие-нибудь два местных великих князя лупят друг друга. Нам что за дело?

Король внимательно выслушал обоих и хотел уже сказать свое слово, но смолк, увидав, что происходит впереди. Наблюдать становилось все интереснее: одна из воюющих сторон развернула горячих вороных коней и начала стремительно удирать.

- Ого! - не сдержал возгласа Генрик. - Кажись, битве конец!

Те, за кем осталось поле боя, ринулись в погоню, победно крича, улюлюкая, размахивая мечами и потрясая копьями. Вороные же значительно оторвались от преследователей. Фредерик прищурился, присматриваясь к всадникам, и выкрикнул, хлопнув себя ладонью по колену:

- Да это Черная дружина! Смотрите, что делают!

Он угадал их тактику. Простую и легкую. Убегавшие дружинницы хоть и неслись, сломя голову, но делали это кучно и организованно, а их преследователи сильно растянулись, отстав друг от друга. Поэтому в определенный момент - по сигналу своего командира (пронзительному свисту) - девы-воины развернули черных скакунов и с леденящим душу визгом бросились в новую атаку на врагов. Те никак не ожидали такого поворота. Что и помогло дружинницам в первые минуты нападения без особых усилий посшибать многих наземь и разбить вражье войско на несколько маленьких отрядов.

- Что, господа? Поможем дамам? - весело спросил товарищей Фредерик и, не дожидаясь ответа (он был уверен, что никто не выступит против) крепче взял поводья и ударил Мышку пятками в бока. Плясавший все это время от нетерпения конь, кинулся в бешенный галоп: он понимал, что скоро окажется в сражении.

- Вот это дело! - развеселился Элиас, опуская забрало шлема и пришпоривая своего жеребца.

- Дело как раз для нас! - отозвался Люк, берясь за лук и дергая стрелу из колчана. - Заявим о себе, братишки! - крикнул он остальным рыцарям.

Те не замешкались - сорвали коней за Элиасом и Фредериком в сторону жаркой баталии.

- Уф! - выдохнул мастер Линар, совершенно безрадостно надевая шлем и берясь за меч. - Надеюсь лишь на то, что дамы разберутся с врагом до того, как мы подоспеем, - воевать, будучи утомленным дорогой и жарой, доктору не улыбалось.

Чаяния мастера не исполнились: государев Мышка, конь Элиаса и лошади всех остальных скакали слишком быстро, чтоб их седоки опоздали в битву.

Вооруженные луками рыцари, подлетая к месту боя, для начала пустили стрелы во врага и ни разу не промахнулись, а уже после с грозными криками, обнажив сияющие клинки, вломились в ряды всадников, которые рубились с черными дружинницами.

Элиас, как обычно, стремился не отставать от короля и всячески прикрывал его от нападающих. Большой фамильный меч гвардейца и изящный белый клинок Фредерика, рубившие и коловшие точно и смертельно, очень скоро дали понять противникам, что к неожиданным союзникам Черной Дружины могут приближаться лишь те, кто твердо решил лишиться жизни.

- Вы за нас? - раздался за спиной Фредерика звонкий голос.

Король обернулся и на минуту забыл о том, что надо драться.

- Тайра? - что ни говори, а не ожидал он увидеть ее именно здесь, именно сейчас.

- Я, - чуть дрогнула голосом капитан Черной Дружины и тут же крикнула, взмахнув саблей. - Берегись!

Без лишних вопросов Фредерик пригнулся, и над его затылком свистнул увесистый вражеский кистень. Как ни шустр оказался молодой человек, а железная чушка зацепила-таки задник шлема, и салад слетел с его головы, ударился мышастому в глаз. Конь, и без того разгоряченный битвой, дико заржал и встал на дыбы. Фредерик, державшийся в седле только шенкелями, выронил меч и уцепился здоровой рукой за поводья, чтоб не свалиться, но тот, кто ударил короля кистенем, сделал еще одну попытку. Фредерик кое-как увернулся, спасая обнаженную голову и стараясь не вылететь из седла, и смертоносная чушка со всего маху врезалась в больное плечо, защищенное сталью. Это спасло от немедленной гибели, но не от падения: молодого человека опрокинуло наземь вместе с лошадью. Мышка, падая, сильно подмял всадника под себя, перекувырнулся и опять встал на свои четыре копыта. Вскидывая крупом, понесся куда подальше.

- Черт, - прохрипел Фредерик, силясь подняться, но тело, по которому словно телега проехала, совершенно не слушалось - он повалился ничком в изрытую копытами и сапогами землю. Рядом, чуть не размозжив голову, вздыбила траву лошадиная нога…

- Фред, Фред, - его перевернули, обхватили за шею, плечи, приподняли. - Живой? Живой.

- Тайра, - он опять произнес это чинарийское имя. - Вот так встреча…

- Держись, - Тайра сжала руку молодого человека. - Мы тебя вынесем.

- Вынесем! - уверенно тряхнул головой в сверкающем шлеме возникший откуда-то справа Элиас.

- Давайте, - прошептал король и скривился от сильной боли, которая принялась жалить его руку, плечо и спину. - Только смотрите в оба.

- Обижаешь, братец, - ухмыльнулся гвардеец, беря Фредерика на руки.

 

18.

Линар, рубившийся неподалеку и наносивший ощутимый урон противникам, все видел и поспешил за Элиасом, забыв о своих бранных подвигах. Гвардеец так быстро, как это было возможно, тащил короля из боя. Тайра и две ее девушки-воина прикрывали их отход, саблями и булавами опрокидывая тех, кто пытался напасть.

Они выбрались на более-менее спокойное место, и гвардеец опустил Фредерика на траву. Тот был в сознании, чуть слышно рычал, скаля зубы от боли.

Доктор практически свалился с седла, так торопился-поспешал к своим обязанностям.

- Я ведь предлагал: не соваться, объехать эту заваруху, - бормотал он, сдергивая с короля помятый кистенем и падением латный рукав. - Что теперь? Ну, что теперь?

- Делай дело и не ной! - довольно грубо отозвалась Тайра, зорко следя, чтоб никто им не мешал; через минуту она радостно замахала своим дружинницам, которые погнали врагов с поля боя. - Ги! Ги! - это означало "Бей! Бей!" по-чинарийски.

Капитан поймала повод своей лошади, легко взлетела в седло и приказала дружинницам:

- Вам быть тут! Защищать их! - указала на Фредерика и Линара. - Я - в бой, - опустив забрало, черной птицей понеслась за всадницами.

Элиас решил, что будет несолидным отстать от женщин, и тоже вскочил на коня, чтоб следовать за Тайрой.

Линар не отвлекался. Отбросив в сторону государевы латы, он разорвал куртку и рубашку Фредерика, чтоб добраться до руки.

- Больному месту всегда достается, - молодой человек еще пробовал шутить.

Доктор не улыбался - он хмурился. Очень уж нехорошим был вид у короля: лицо посерело, а вокруг глаз означились темные круги. Дышалось ему с трудом, с хрипами. Поэтому Линар сделал справедливое замечание:

- Вам лучше молчать, сэр.

Фредерик кивнул и вдруг до крови закусил губу:

- Я прошу: дайте мне уснуть. Сил нет терпеть - тело будто кто на части рвет.

Доктор выполнил его просьбу, и через пару вздохов король закрыл глаза и погрузился в милосердный сон без боли и сновидений.

- Как все плохо, - пробормотал Линар, убирая платок с лица Фредерика…

Черная Дружина победила в битве на берегах Сибил. БСльшая часть войска девушек устремилась в погоню за разбитым и отступавшим врагом, а небольшой отряд с капитаном Тайрой во главе вернулся к месту баталии, точнее - туда, где Линар врачевал Фредерика.

- Что? Как? - покидая седло, спросила воительница у доктора.

- Все плохо, - повторил мастер свои невеселые слова.

- Как? Почему? - опять задала вопросы Тайра. - Он что-то сломал? Ранен?

- Нет. Сильно ушибся.

- Ушибы, царапины - не повод умирать, - встав на колени возле Фредерика, она сняла боевую перчатку и вытерла кровь, что сочилась из ссадины на лбу молодого человека. - Он спит!

- Он болен, - ответил Линар.

Черные брови Тайры сперва взлетели вверх, потом нахмурились. Она выпрямилась, подозвала к себе одну из девушек, сказала ей несколько четких фраз на чинарийском, и вновь повернулась к Линару:

- Мы станем лагерем недалеко. Нам надо похоронить убитых, подлечить раненых. Вы едете с нами, - сказав все это, капитан внимательно посмотрела на рыцарей Фредерика - всех без исключения высоких и статных парней - они уже навоевались, щедро заляпав доспехи вражьей кровью, спрятали грозные мечи по ножнам и теперь ехали к своему королю, мимоходом приглядываясь к дружинницам. Оценив их небольшой отряд, Тайра предупредила. - Без глупостей в бабском лагере, ребята.

"Ребята" ответили ей самыми приветливыми улыбками, на которые только были способны их заросшие бородами суровые лица.

* * *

Фредерик проснулся, открыл глаза - уткнулся взглядом в темное полотнище шатра. Затылок ощутил неприятно твердую подушку, правые плечо и бок - колючий холод. Зато к левой стороне тела будто грелки, полные жарких углей, приложили. Голова болела, во рту пересохло. Все ощущения, вернувшиеся к молодому человеку с пробуждением, оказались гадкими. Но это его не сильно расстроило. Он уже привык к болезненным выходкам тела.

Король скосил взгляд в бок - в ту сторону, откуда доносилось ровное похрапывание: мастер Линар исправно выполнял свой долг, отдыхая не где-нибудь, а у ложа больного государя, на полу, на бурой овечьей шкуре. Чуть поодаль Фредерик увидел скамейку, на ней - высокий кувшин с водой. Он для молодого человека сразу стал наиболее желаемым предметом в палатке.

Фредерик попробовал сесть. Это удалось, но пришлось столько усилий приложить, что, сев, король чуть не упал обратно: закружилась голова и потемнело перед глазами.

- Чтоб мне лопнуть, - шепнул он, придя в себя.

Вздохнув, опять заметил, что дышать теперь получается лишь одним легким, часто и сипло.

Кувшин притягивал взгляд, манил к себе, но Фредерик крепко засомневался, что сможет до него добраться без падения. "Ты - развалина. Признай это и действуй соответственно", - приказал он сам себе, но зубами от досады скрипнул.

Линар тут же подхватился со своего "ложа":

- А? Что?

- Пить хочу, - хрипло ответил король и тут же смолк, пораженный слабостью своего голоса.

Доктор, протирая глаза, подал ему кувшин, и Фредерик удивился еще больше, не сумев поднять его ко рту.

- Неудивительно. Это от голода. Вы дня три ничего не ели. А еще - болезнь, - сказал Линар, помогая королю напиться. - Я принесу вам лепешек и мяса.

- Мы где? - молодой человек схватил собравшегося выйти доктора за рукав куртки.

- В чинарийском лагере. Ваша… кхм… леди Тайра предоставила вам один из своих шатров.

- Как все странно, - пробормотал Фредерик, лохматя пальцами волосы на макушке. - Очень странно. Она здесь… Почему они все здесь?

- Леди Тайра говорила, что они отправились в Азарию выручать своих похищенных сестер и мстить похитителям, - ответил Линар. - Так она сказала мне и Элиасу. Но, может, вам она скажет больше…

- Где мой меч?

- Под вашей кроватью, сэр. И ваш смятый шлем тоже. Что ж, будете есть?

Король кивнул.

Когда доктор вышел, Фредерик откинулся на спинку кушетки и хотел задуматься о том, что было, что есть и что делать дальше, но не получилось: к нему заглянула Тайра.

Молодой человек сразу заметил: она ничуть не изменилась за то время, что они не видались. По-прежнему высока и стройна, со свежим, юным лицом, и та же толстая коса из смоляных волос перекинута на левое плечо. Ловкое, сильное тело женщины-воина угадывалось под тонким покровом короткой желтой туники, перетянутой широким поясом из разноцветных шнуров. Только взгляд у Тайры сейчас был совершенно не подходящий ее боевой внешности: взволнованный и даже робкий.

- Здравствуй снова. Линар говорил: ты проснулся, - сказала она, улыбнувшись, и присела рядом с Фредериком на кушетку, дотронулась до его лба. - Как голова?

- Спасибо, ничего.

- Ты прости. Это из-за меня ты отвлекся, - она виновато дернула губами.

- Мало ли что в бою бывает, - пожал плечом Фредерик.

Тайра посмотрела на него, спросила, тихо-тихо:

- Я рада тебя видеть. Можно тебя обнять?

- Можно.

Получив разрешение, она обвила короля руками, прижавшись щекой к его плечу, и замерла, прислушиваясь к дыханию и сердцу Фредерика. Он тоже замер, наслаждаясь этим теплым и ласковым порывом грозного капитана Черной Дружины.

- Как наша дочь? - спросил, наконец, молодой человек. - Где она?

- В Чинарии, - отвечала Тайра, поглаживая его предплечье и с удовольствием отмечая, как тверды тамошние мышцы. - На войне ей нечего делать. А как наш сын?

- В Белом городе, со своими братьями. Он замечательный, - сказал и поцеловал смуглый висок - благодарно.

Тайра поняла это по-своему: дернулась повыше, чтоб прижаться губами к его губам, поцеловала жарко, страстно, но губы Фредерика не ответили - остались неподвижны и холодны. Она отпрянула, опустила руки, покачала головой:

- Прости. Забылась. Ты не Ред - ты Фред. Просто я не могу выбросить из головы все то, что было. Хотелось бы, да не выходит… У мужиков это просто, у баб - нет, - она горько усмехнулась.

Король ничего не ответил - не было сил. Даже начинать расспросы о том, как и почему чинарийки оказались в Азарии да еще ввязались в бой с местными, не стало желания. Хотя именно об этом он и хотел говорить с воительницей. И Тайра поняла.

- Ты совсем плох, - сказала она, опять касаясь его лба. - Одна тень от тебя осталась. Да и та бледная.

- Болею, - ответил Фредерик и закрыл глаза.

Тайра нахмурилась, тронула молодого человека за непослушную руку:

- Здесь что? - задрала рукав рубашки, нахмурилась еще больше - конечность до самого плеча была посиневшей и холодной, как лед. - Ты не болеешь. Ты умираешь! - она прыгнула к выходу и закричала:

- Приведите Экуму! Живо!

Приказав, вернулась к молодому человеку, взяла кувшин с водой, поднесла к его губам:

- Пей. Тебе надо много пить.

- Ты знаешь, что со мной? - спросил Фредерик, послушно сделав два глотка.

- Я вижу, что с тобой, - ответила Тайра, распуская шнуры на его рубашке, чтоб осмотреть грудь, и остановилась, увидав медальон, который отдал королю Брура. - Это что? - голос ее стал низким, лицо изменилось в сторону грозного. - Откуда?

Фредерику пришлось рассказать. Он постарался сделать повествование как можно более кратким.

- Ясно, - выслушав его историю, кивнула капитан Черной Дружины. - Говорю сразу: я против того, чтоб ты ехал к Крупоре. Я, и каждая в моем войске, каждая из Чинарии ненавидят тех, кто живет в Красных Перьях. Твари, которые носят вот такие бляшки, - она взмахнула медальоном Бруры, - делают из нашей кожи страницы для своих гадких книг. Они очень ценят кожу чинарских женщин. И на нас охотятся, чтоб продать в Красные Перья. Поэтому мы здесь - мы преследовали мерзавцев, похитивших наших сестер. Они собирались продать наших девушек тварям из Круга Семи Камней.

- Красные Перья - моя последняя надежда, - ответил Фредерик. - И если я буду жить, я смогу разобраться и с этим делом. Убивать людей и делать книги из их кожи никому не позволено.

- Ты будешь жить. Но не благодаря тварям из Красных Перьев. Экума много умеет, много знает. Ее иглы творят чудеса… Я не пущу тебя к Крупоре, Фред. Тебе все равно никто там не поможет, - Тайра решительно сдернула медальон Бруры с груди молодого человека и швырнула его подальше в угол шатра. - Вот так. Будь моя воля, я бы сравняла Красные Перья с землей, и каждого из их обитателей закопала бы живыми в ту проклятую землю…

Она была готова говорить еще и еще, с возмущением и гневом, но пришлось замолчать - в шатер вошли мастер Линар с обещанными лепешками и мясом на деревянном блюде, за ним - высокая глазастая дружинница. Она вела за руку маленькую худую женщину в длинном черном балахоне с капюшоном. Ее лицо отличалось от лиц других чинариек: узкое, с желтоватой кожей, и по нему сложно было определить возраст. Фредерик внимательно присмотрелся к женщине и сделал досадное открытие: ее черные глаза оказались тусклыми и неподвижными - слепыми.

- Это Экума - наша веда, - говорила между тем Тайра. - Ей много лет. Она уже не видит, но руки ее творят чудеса.

- Веда? - спросил Линар, с пренебрежением глядя на слепую. - Ведьма, что ли?

Капитан Черной Дружины наградила его свирепым взглядом и суровыми словами:

- Может, ты и друг Фреда, но и другу Фреда я не позволю говорить так об Экуме. Следи за словами, парень!

Линар опустил глаза и невольно сделал шаг назад: он помнил, что капитан Тайра не стеснялась при случае пускать в ход кулаки.

- Чем же мне поможет слепая бабушка? - спросил Фредерик.

Экума вздрогнула при звуке его голоса, обратила лицо к молодому человеку, разомкнула тонкие бесцветные губы и заговорила, скрипуче, но безо всякого акцента:

- Твой голос холоден. Он как из могилы. Ты умираешь.

- Благодарю. Я, так уж вышло, об этом ничего не знал, - кисло ответил король (теперь и в его взгляде, которым он смерил слепую, засквозило пренебрежение).

Теперь и на него Тайра грозно нахмурилась.

- Не сердись, дочка, - улыбнулась Экума. - Не время сейчас сердиться.

Отпустив руку дружинницы, которая привела ее в шатер, слепая веда, уверенно ступая, подошла к Фредерику и коснулась длинными тонкими пальцами его правого локтя. Король замер - у него появилось ощущение, будто теплый ветер обвеял больную руку, и она это почувствовала. С локтя пальцы Экумы скользнули к плечу молодого человека, потом - к шее и наверх - к скуле, остановились на виске.

- Хворь давно ест тебя, - зашептала Экума так, будто сообщала Фредерику страшную тайну и боялась, что кто-то еще ее услышит. - Смерть давно ходит вокруг тебя. Но ты сильный, очень сильный. Поэтому до сих пор жив. Однако, так не будет всегда… Я могу тебя вылечить. Хочешь? - не дождавшись ответа, улыбнулась и сказала. - Конечно, хочешь. Жить все хотят. Особенно те, кого любят, те, у кого есть дети…

- Как вы будете лечить? - перебил ее Линар.

Экума направила на доктора свои незрячие глаза, наклонила голову на бок, отчего ее рот заметно перекосился:

- Сперва я выпущу из него отравленную кровь. Потом он будет пить мои настои. Потом я пущу в дело золотые иглы. Если выживет, будет жить долго и без болезни.

- Не позволю! - рявкнул Линар так громко, что все, кто был в шатре, подпрыгнули.

Фредерик поднял левую руку, требуя тишины. Он не желал слышать шумные споры о методах лечения болезни. Болезни, которая медленно убивала именно его.

- Мастер, я вас очень уважаю и очень ценю, - проговорил король. - Но позвольте сегодня я сам решу, что мне делать с моей хворью. Не думаю, что чем-то рискую, доверившись этой даме.

Доктор покачал головой:

- Да-да, сэр, я и забыл: вам ваша жизнь уже давно недорога…

Высказав этот упрек, он сунул руки за пояс, чтоб не дать им сжаться в кулаки, и вышел наружу. Тайра усмехнулась и хлопнула себя по бедру:

- Это он правильно сделал! Кроме ворчания от него нет толку!

Фредерик не стал возражать, хоть и посчитал, что капитан не совсем права. Он глянул на Экуму, которая терпеливо ждала, когда улягутся страсти.

- Когда вы начнете меня лечить?

- Времени очень мало. Поэтому прямо сейчас. Если ты согласен, - ответила слепая, доставая из складок своего балахона маленький стилет из голубоватой стали.

- Согласен, - кивнул молодой человек.

- Ты можешь поправиться, но можешь и умереть, - предупредила Экума, прикасаясь пальцами к его левому запястью. - Ты силен, но я не волшебница.

- Согласен, - вновь кивнул Фредерик.

- Принеси мне таз, дочка, - обратилась слепая к Тайре. - Пустим парню кровь.

Через какое-то время Фредерик смог видеть, как вяло и неохотно бежит из надрезанного правого запястья кровь на дно таза и расползается темным, неприятно пахнущим пятном по рыжей меди. Так же медленно затуманивалась его голова. "Безумие, - пульсировала мысль, - чистое безумие. Все это больше похоже на самоубийство, чем на лечение".

Тайра была рядом, с тревогой следила за белеющим лицом молодого человека и крепко сжимала в ладони его здоровую руку.

- Ты боишься дочка? - спросила Экума. - Не надо боятся. Возьми кружку воды и размешай в ней вот это, - протянула капитану небольшой полотняный мешочек с травяным сбором. - Надо дать парню настоя.

Тайра не сразу послушалась: ей не хотелось оставлять Фредерика, который медленно, но верно погружался в бессознание.

- Делай, что говорю, и делай быстро, - слепая толкнула капитана в бок. - Если я все буду делать одна, мы потеряем время.

Тайре пришлось слушаться.

Веда начала растирать руку Фредерика, и кровь из раны на запястье побежала быстрее.

- Чувствуешь, как жизнь уходит? - Экума прошептала вопрос королю на ухо. - Сейчас ты приблизишься к смерти, посмотришь на нее, дашь ей взять себя за руку. И вот когда она решит, что достала тебя, когда успокоится и улыбнется тебе беззубым ртом, я дерну тебя обратно. Согласен? - и скрипуче хихикнула.

- Ты сможешь? - с огромным усилием спросил Фредерик, чувствуя, что и прямо держать голову сил не осталось.

- От тебя зависит. Вдруг тебе понравится на той стороне, - улыбнулась веда.

Она приняла из рук Тайры кружку с водой, которая стала красной от травяного порошка, и поднесла королю. Молодой человек выпил, не без помощи капитана, которая поддержала его за плечи.

- Теперь - иглы. Мои иглы, - пробормотала веда и, распахнув балахон, сняла с груди небольшую кожаную сумочку и бережно, как что-то чрезвычайно хрупкое, положила ее на скамеечку. Затем опустилась рядом на колени и раскрыла сумочку, словно конверт. Внутри, в специальных складках, были вколоты тонкие длинные иглы, украшенные головками из мелких красных камешков. Штук тридцать, не меньше. Экума осторожно вытянула одну и поднесла к лицу Фредерика. - Красиво, правда? Им больше сотни лет. Они достались мне от матери, а ей - от ее матери. Сделал их один ведун из Крылатого города. Он же научил кого-то из моих предков врачевать ими… И ведун этот умер, и города его нет, а учение здесь, во мне, - веда прикоснулась к своей голове. - Это не больно, совсем не больно, но это лечит. Многие болезни. Даже те, которые, говорят, нельзя вылечить. Попробуем, Ред Лунный Змей?

Король облизал губы. Они пересохли и горели, не смотря на то, что он только-только выпил настоя. Во рту был странный металлический привкус, и это усиливало жажду.

- Давай же, - хотел сказать Фредерик, но из-за слабости у него получился какой-то странный хрип, похожий на последний выдох умирающего.

- Это не больно, - повторила Экума и воткнула первую иглу в неподвижную руку молодого человека, в костяшку указательного пальца. - Мухи и те больнее кусают, - и всадила следующую иглу - в соседнюю костяшку. - А сейчас - спи. Так тебе будет покойнее, - сказав, невесомо коснулась пальцами межглазья Фредерика, и он заснул, как по волшебству, уронив голову на подушку…

 

19.

Тайра сидела на лошадиной шкуре возле костра, что был разложен у ее шатра, и крутила в руках медальон Фредерика. Она тишком сняла его с шеи короля, который, как обычно, крепко уснул после лечения иглами, и вышла из палатки. Теперь, поджав губы и нервно перебирая пальцами цепочку, рассматривала светлое лицо Марты, которая мягко улыбалась из золотого обрамления. Рассматривала и сравнивала с собою. И сама же себе говорила, что глупо, очень глупо так поступать. "Тем более, что ты уже давно все расставила по своим местам", - хмыкала Тайра. А в голове ее до сих пор крутились воспоминания об эринских ночах, которые она проводила вместе с Редом Лунным Змеем. Яркими картинами и тягучими ощущениями заявляли они о себе…

Шум со стороны ближайших палаток отвлек чинарийку от мыслей и воспоминаний. Где-то в лагере вызревала ссора. Тайра догадалась о ее причине, поэтому вздохнула, встала, сунула подвеску Фредерика за пазуху и пошла восстанавливать мир и порядок в стане.

Вздорили Мили и Жания, рослые юные дружинницы из правого ударного звена. Переругивались, употребляя крепкие чинарийские словечки, и толкали друг дружку в грудь и плечи. "Еще минута - и покатятся по песочку", - подумала Тайра.

Причина ссоры дам - рыжий, круглолицый сэр Аглай - стоял неподалеку и довольно ухмылялся. Конечно, парню льстило то, что из-за него цапались две симпатичные девчонки.

- В чем дело? - Тайра вклинилась между дружинницами как раз вовремя: Мили уже протянула мускулистую руку, чтоб ухватить Жанию за ее мелкие и короткие косички, и чуть не попала капитану пальцем в глаз. - Вот же малолетки дурные! - рявкнула Тайра (малолетками она называла тех в войске, кому еще не исполнилось двадцати лет, а Мили и Жании было по восемнадцать).

Девушки смолкли и замерли, но ничего не ответили. Только обстреливали друг друга колючими взглядами, сжав ладони в кулаки.

- Из-за тебя все? - повернулась капитан к Аглаю.

- Оно-то да, - ухмыльнулся рыцарь, разведя руками. - Только разве ж я виноват, ваша милость?

И он рассказал, как было дело. Оказывается и Мили, и Жания почти одновременно принесли ему ужин. А пока молодой человек решал, из какой тарелки взять колбасу, лук, лепешки и из какого кувшина хлебнуть вина, девицы принялись выяснять отношения.

Тайра вздохнула. Парень, в самом деле, был невиноват. Разве только тем, что имел диковинную внешность, которая не могла не привлекать: рыжие волосы, светло-карие глаза и россыпь мелких веснушек на носу и скулах. "Такого тяжело не заметить, - подумала капитан. - Только это не оправдывает девчонок".

Она оборотилась к Мили и Жании, которые вновь принялись шипеть друг другу малоприятные обещания, и рявкнула:

- Ссор в лагере быть не должно! Кто не понимает, тому я сломаю копье, обрежу стремена и с позором отправлю домой. Хотите?

Дружинницы затихли, еще пару минут постояли, виновато опустив чернявые головы, и разошлись в разные стороны. Это было знаком того, что они приняли к сведению слова капитана.

- Тебе надо было самому их остановить, - сказала Тайра рыцарю.

- Ну, нееет, - начал отмахиваться Аглай. - Соваться меж девчонок?! Нееет, мне моя жизнь дорога.

- Мои слова о том, что ссор в лагере быть не должно, относятся и к тебе, и к твоим товарищам, - строго заметила капитан. - Допуская вас сюда, я хорошо знала, что могут быть такие стычки. Но надо стараться их избегать, а если возникли - немедленно гасить. Прими это во внимание и не отмахивайся от моих приказов.

Рыцарь поклонился, соглашаясь со словами Тайры, ведь они были весьма разумны.

Тайра погрозила ему пальцем для лучшего закрепления своих распоряжений и отправилась в ежевечерний обход по лагерю.

В последние несколько дней она частила с такими проверками. Потому что не была уверенна в том, что жизнь в лагере течет, как обычно. Свара, подобная распре Мили и Жании, произошла и вчера. Что там случилось конкретно, Тайра так и не узнала, но за то, что причиной стычки явился Люк, она могла поручиться. "Мужик в стане - беда", - вспомнила капитан старинную чинарийскую поговорку.

Похожего не случалось в Эрине, когда Черная дружина воевала под знаменами кровавого князя Хемуса. Девушки-воины там вели себя по-другому и держались особняком, стараясь даже не общаться с мужчинами. Азарские и эринские ратники Хемуса не внушали им доверия, потому что в большинстве своем являлись изрядными негодяями. А к выбору отцов для своих детей чинарийки всегда подходили очень серьезно. И, насколько Тайра помнила, никто из дружинниц не выбрал себе в постель спутника из воинов князя. Как и сама капитан - сразу же, решительно и даже грубо, отвергла все предложения сумасшедшего Хемуса.

Рыцари Фредерика были совершенно другого замеса. Во-первых, отборные воины Южного Королевства имели самую замечательную внешность: все, как на подбор, являли собой стройных, широкоплечих и приятных на лицо молодцев и пока не обнаружили в себе каких-либо отрицательных черт. Во-вторых, в бою с азарцами, оказывая помощь Черной Дружине, они продемонстрировали завидную отвагу и великолепное владение оружием. Такое чинарийки всегда ценили. Кроме того, они приятно удивляли девушек тем, что вежливо кланялись им при встрече, помогали сесть в седло, придерживая стремя, а в первые же дни своего пребывания в лагере отстранили дам от разной тяжелой работы хозяйственного толка. В общем, вели себя с воительницами так же вежливо и галантно, как и с дамами в Белом Городе.

"Неудивительно, что девчонки начали по ним вздыхать. Да так дружно", - хмыкала Тайра, наблюдая, как со стороны речки идут Генрик, Фран, Люк и Элиас. У них на каждом плече было по коромыслу с двумя полными ведрами. Рыцари шли не одни - их сопровождали те дружинницы, которым на сегодня поручили снабдить лагерь водой. Девушки в отличие от парней топали налегке, о чем-то беседуя друг с дружкой, хихикая и перебрасываясь с молодыми людьми всякими бестолковыми, но веселыми фразами. А у Франа в темных волосах лохматился венок из рыжей степной травы.

"Началось, - улыбнулась Тайра. - Интересно, в чьей палатке он сегодня будет ночевать?"

С такими мыслями, все еще перебирая пальцами цепочку с медальоном короля Южного Королевства, она обошла весь лагерь и вернулась к своему шатру уже тогда, когда совершенно стемнело. Вновь присела на шкуру у почти потухшего костра и бросила в пламя небольшую связку хвороста.

Тайре принесли свежего кобыльего молока в деревянной плошке и кусок лепешки. Черствой, но приятно пахнущей тмином. Капитан благодарно кивнула дружиннице и подвинулась ближе к огню - с наступлением сумерек в степь заглянул прохладный ветер.

Она уже отхлебнула молока и откусила хлеба, когда легкий шорох заставил оглянуться.

Из шатра вышел Фредерик. Худой, лохматый, пошатывающийся, но лицо его сияло.

- Привет, - сказал он Тайре и сел рядом, протянув босые ноги к костру. - Бока совсем отлежал.

- Экума просила тебя лежать и не вставать, - заметила Тайра.

- Она уже разрешила, - улыбнулся молодой человек, поблескивая глазами. - Смотри, - и показал капитану правую руку: согнул-разогнул локоть, сжал и разжал пальцы. - Чудо какое: не болит, не мерзнет, слушается… Ты знала, что говорила: моя болезнь прошла. Всего пять дней, и я как заново родился, - голос Фредерика был полон радостных интонаций.

Пять дней и пять ночей Экума поила короля красным настоем и вонзала золотые иглы в его тело, выбирая определенные точки на руках, плечах и шее молодого человека. И древнее врачевательское искусство вернуло Фредерику здоровье, каким бы удивительным это ни казалось…

- Очень рада, что все получилось, - Тайра коснулась своими пальцами выздоровевшей руки государя. - Теперь тебе не надо ехать к Красным перьям, - она невольно вздрогнула и вопросительно глянула на молодого человека, опять увидев на его шее подвеску Бруры. - Как понять?

- Мне все равно придется ехать к Крупоре, - ответил Фредерик, пожимая плечами. - У меня там встреча - это раз. Я хочу проверить - правда ли, что тамошние ведуны занимаются всякими зверствами. Это два…

- Хочешь проверить? - усмехнулась Тайра. - Тебе моего слова мало? Тогда спроси у любой в моем лагере. Каждая скажет, что поганые траводавы из Красных Перьев - вечный кошмар для чинариек. Спроси у любого в Азарии - каждый скажет: из женской кожи знахари Круга Семи Камней делают страницы для своих книг. Вот так-то!

Король Южного Королевства с большим удовольствием потянулся, разводя руки в стороны и раскрывая грудную клетку для вдоха, самого большого, на какой только он был способен. Потянувшись и наклонив туда-сюда затекшую шею, он продолжил говорить:

- Если так, думаю: в моих силах прекратить безобразия азарских траводавов. И это три… Ну, а бляха Бруры поможет мне попасть в запретные пещеры.

- Это хитро, - Тайра энергично кивнула, и глаза ее тоже заблестели: ей понравилась задумка Фредерика. - Очень хитро. Мы пойдем с тобой!

- Кто "мы"?

- Я и мои девки! - капитан решительно ударила себя ладонью по колену.

Молодой человек открыл рот, чтоб ответить на такое заявление, и вдруг уцепился взглядом за заманчиво белевшую в сумерках плошку с молоком и ароматную лепешку. Этот свой нехитрый ужин Тайра на время беседы отложила в сторону. Ноздри короля резко раздулись. Капитан не могла не заметить такого резкого изменения выражения лица Фредерика и засмеялась, позабыв на миг о Красных Перьях и "поганых траводавах":

- Поешь, славный витязь. На пустой живот и безделье не в радость. К тому же, тебе надо крепнуть. Хворь много от тебя забрала.

- Ты опять права: я слаб, как котенок, - смехом на смех ответил Фредерик. - Но я голоден, как волк. Хороший знак, правда?

Молоко и хлеб исчезли быстро, благодаря озверевшему аппетиту поправившегося короля, и Тайра приказала принести еще еды Сама же решила продолжить начатую тему:

- Так ты слышал? Мы с тобой. Мы всегда мечтали разгромить злое место, где погибло много наших девушек

- Поехав со мной, вы провалите мои планы, - сказал Фредерик, допивая вторую плошку молока.

- Как так?

- Просто: знахари с гор сразу поймут наши замыслы, увидав у подножия своих гор армию чинариек… Хотя, - тут он смолк и задумался, и лицо его просияло от новой идеи. - Это же просто, как мыльный пузырь! Вы поедете со мной. Но не все. И связанными. Уж извини…

Тайра с удивлением взметнула брови, но так же быстро вернула их обратно и расхохоталась:

- Я понимаю тебя, хитрая голова! Змеиная голова! О! Ты - Лунный Змей! Это точно!

Фредерик кивнул. Он был очень доволен тем, что капитан так быстро все поняла. Внезапно лицо его изменилось: он увидел цепочку своего медальона, которая золотой петлей свисала из-за пояса капитана.

- Зачем он тебе? - голос короля стал глухим.

Тайра опять все быстро поняла. И протянула ему медальон со словами:

- Прости, взяла без спроса. Красивая штука. Никогда не видела рисованных лиц. Твоя жена как живая…

Фредерик проверил исправность замочка и вернул подвеску на шею:

- Как славно. Я думал, что потерял его. В последнее время я был очень неловок.

- Красивая жена, - улыбнулась Тайра. - Она родила тебе сына?

- Да, его зовут Донат. Он и Эльберт погодки. Еще немного подрастут и начнут чубить друг друга, - Фредерик тоже улыбнулся, вспомнив о своих бойких наследниках.

- Они твои сыновья. Сыновья всегда похожи на отцов, - чинарийка пожала точеными плечами.

- А дочки? На кого похожи дочки?

Тайра вздохнула - вспомнила о малышке, которую пришлось оставить на нянек. Ей очень хотелось увидеть дочь именно сейчас, но еще больше желалось показать ее Фредерику. Но пока она могла только рассказать:

- У твоей дочки твои глаза. Кора еще слишком мала, чтоб можно было сказать, на кого она похожа. Круглые щеки, нос-пупырышка, - Тайра опять вздохнула, согнула ноги, подтягивая их к себе, обхватила руками голени и уложила на колени голову, прикрыв глаза: она в этот миг видела перед собой малышку. - Она смешная. И кудрявая. У нее рано появились зубы. Сейчас уже полный рот зубов, но первые прорезались очень рано - ей полугода не было. Она кусала меня за грудь, когда я ее кормила, - Тайра тихо рассмеялась. - Маленькая мышь… Она любит возиться в песке. Впрочем, все дети любят песок и грязь. Из грязи можно делать все, что угодно…

- Я бы очень хотел ее увидеть, - прошептал Фредерик. - Хотел был подарить ей что-нибудь. И тебе… Если бы я знал, что встречу тебя…

- Ты можешь ехать со мной в Чинарию после того, как мы разберемся с поганцами из Красных Перьев, - сказала Тайра. - Это будет получше всех подарков…

Их беседу прервали. У костра, всколыхнув пламя, появилась фигура Элиаса, из-за темноты казавшаяся гигантской. Рыцаря пошатывало. В руке гвардейца качалась причина нетрезвости - небольшой кожаный бурдюк, а за его спиной слышался тихий женский смех. Бурдюк был сильно съежен, смахивая на огромную изюмину, и Фредерик вмиг догадался: большая часть того, что плескалось в нем, уже перекочевала в живот бравого воина.

- Мои глаза не врут? Ты здоров? - спросил Элиас, кивая на правую руку Фредерика, которая уверенно держала над огнем пруток с нанизанным на него ломтиком хлеба.

- Поздравь меня, братишка, - весело отвечал король. - Мне обещали: хворь не вернется. Мне осталось лишь вернуть свой родной вес, а то ветром сносит.

- Здорово! Не зря мы, стал быть, в такую даль отправлялись. За это надо выпить! - тряхнул лохматой светлой головой гвардеец и довольно неуклюже плюхнулся на траву рядом с Фредериком и протянул ему бурдюк. - Славное винцо, пробуй.

Молодой человек с готовностью отхлебнул питья, и чмокнул губами от удовольствия: оно оказалось сладким и крепким, но не обжигало, а согревало. Фредерик почувствовал, как резво побежала по жилам кровь, обленившаяся за пять дней лежания, как запылало лицо и уши, а мысли уподобились легкому пуху, который порывы ветра поднимают все выше и выше над землей. И даже за облака…

- Медовуха на пяти травах, - сообщила Тайра. - Прогоняет печать, лечит сердце, - взяв из рук короля бурдюк, тоже сделала пару глотков. - Твое здоровье, Фред.

- Здорово, - повторился Элиас и толкнул государя в плечо. - Я, стал быть, могу забрать назад свое обещание?

- Какое?

- То самое, - буркнул рыцарь, многозначительно округлив глаза.

- А, - вспомнил Фредерик и покивал головой. - Конечно, братец. Знаю: это давило на тебя. Но я еще кое-что знаю: на друга Элиаса всегда можно положиться. В любом деле, - и протянул гвардейцу открытую ладонь.

- Добро, - тот опять тряхнул головой, пожимая государю руку.

Они еще хлебнули медовухи, опустошив бурдюк, и расслабленно откинулись на траву.

- Как там парни? - спросил Фредерик. - Не безобразничают?

- Не беспокойся. Все ведут себя исключительно вежливо, - отвечал гвардеец. - А как же иначе в дамском обществе.

- Ха! - отозвалась на эти слова Тайра.

Рядом запрыгал свет от факела, и у костра появилась длинноногая и круглолицая девушка с большими, блестящими глазами и с двумя толстыми, длинными косами. На ней была туника рыжего цвета, расшитая красным бисером, ожерелье из деревянных колец и бусин и широкие бронзовые браслеты на запястьях. Увидав Элиаса, чинарийка широко улыбнулась, сверкнув крупными белыми зубами, протянула ему смуглую руку, сказав:

- Я искать тебя. Идем.

Фредерик вопросительно посмотрел на приятеля - тот крякнул с досады, отведя глаза в сторону. Но король ничего ему не сказал, лишь улыбнулся и покачал головой.

- Идем, Эли-ас, - повторила чинарийка, нараспев проговаривая имя рыцаря.

Это было нехорошо - вынуждать даму долго себя упрашивать. Поэтому гвардеец буркнул Фредерику и Тайре "прошу прощения", встал с травы, взял девушку за руку и ушел вместе с ней в сторону дальних палаток.

- Твои парни не безобразничают, - сказала Тайра, повернувшись на живот и подперев голову руками: ее большие влажные глаза неожиданно напомнили Фредерику Марту. - Они любят моих дружинниц. Почти каждую ночь. Я знала, что так будет. Твои парни хороши - мои девки это сразу увидели. Что ж, пусть будет так. От них родятся крепкие девчонки.

- А если сыновей?

- Девчонки выпьют настои Экумы и родят девчонок. Экума много умеет. То, что я родила мальчика, было необычно. Но я не пила настоев Экумы, когда любила тебя. Экумы не было с нами в Эрине - она побоялась Хемуса и не поехала с нами. Мы сами тоже не хотели ехать - ты это помнишь…

Фредерик молчал, глядя на огромную луну, что сияла в небе. Она была не полная: до идеального круга не хватало примерно четверти. Ее свет, мягкий, голубоватый, притягивал, завораживал и туманил голову.

- Лунный Змей, - прошептала Тайра ему в ухо. - Ты спишь?

- Почти, - ответил Фредерик.

- Я очень боялась, что Экума не сможет тебя вылечить. Я очень боялась, что ты умрешь… И теперь я очень рада, что ты здоров, - рука чинарийки осторожно коснулась волос молодого человека. - Пойдем, я уложу тебя спать, милый, - шепнула Тайра, поглаживая его заросшую бородой щеку. - Ты совсем размяк от медовухи.

 

20.

Фредерик брился. Напевая что-то легкомысленное из репертуара уличных музыкантов Белого Города, он безжалостно расправлялся с бородой, которой заросло его лицо за последний месяц. Зеркалом ему служил гладкий и великолепно начищенный щит Тайры, бритвой - собственный кинжал, а в тазу на скамеечке исходила паром горячая вода.

Стоя на коленях у щита и водя по щекам лезвием, король мурлыкал себе под нос:

* * *

* * *

Бритье доставляло Фредерику огромное удовольствие, потому что брился он правой рукой - так, как это всегда делал с того самого дня, когда решил, что пух на его щеках и подбородке созрел для лезвия. Снизу вверх, сверху вниз, быстро, ловко. Вспучил щеку языком, потом - верхнюю губу, потом - вторую щеку. Закончив скобление, вытерся льняным полотенцем и расхохотался, глядя на себя в щит: его лицо сильно загорело, а вот места, покрытые до сего времени бородой, остались светлыми. Вид был, что и говорить, потешный.

- Ничего-ничего, - успокоил сам себя, - несколько дней езды на азарском солнцепеке - и все выправится.

Надев чистую рубашку, король взялся за сапоги.

Полог шатра откинулся, вошла Экума, прощупывая своей резной тростью путь.

Фредерик в один прыжок оказался рядом с ней, взял женщину под руку и усадил на скамеечку. Веда заулыбалась:

- Тайра права: ты добр и учтив.

- По-другому с почтенными дамами не умею, - ответил король, присаживаясь напротив. - К тому же, я обязан тебе жизнью.

- Не мне, - возразила Экума, протягивая руку и касаясь щеки молодого человека. - О, ты побрился. Не любишь быть заросшим? - она засмеялась. - Можно я ощупаю твое лицо? Я ведь еще не знаю, как ты выглядишь. Я никогда не "рассматриваю" людей пальцами без их разрешения. Даже когда они без памяти.

Фредерик ответил "можно", и прохладные, чуткие подушечки пальцев веды забегали по его лбу, носу, скулам, губам и подбородку. Быстро и легко, словно кто пером щекотал.

- Понимаю, понимаю, - бормотала Экума, изучая брови короля.

- Что? - спросил тот.

- Понимаю, почему капитану Тайре не спится по ночам, - улыбнулась слепая, и улыбка ее на этот раз вышла с лукавинкой. - Ты не забыл, что я сказала? Не мне ты обязан жизнью.

- Но кому, если не тебе, я обязан? - удивился молодой человек.

- Тайре. Я не лечу мужчин. И только по ее просьбе я пользовала для тебя свои иглы. Ну, как ты себя чувствуешь?

- Отлично, - сказал Фредерик. - Немного слаб, но быстро войду в силу.

- Это хорошо. Набирайся сил. Но лечение не закончено. Я дам тебе красный порошок. Будешь мешать с водой и пить, пока он не закончится, - Экума выудила из своей кожаной, расшитой бисером, торбы холщовый мешочек, плотно завязанный красной тесемкой, и отдала его Фредерику.

Король поблагодарил, сунул порошок в карман штанов.

- Тайра говорит: ты едешь к Крупоре, ты хочешь пробраться в Круг Семи Камней, - чуть помолчав, молвила веда.

- Тайра все тебе рассказывает? - молодой человек нахмурил брови.

- Наверно, все, - ответила слепая. - Как и все в Черной Дружине. Слишком давно я с ними… Я хочу помочь тебе и твоим людям. Знахари из Круга Семи Камней очень опасны…

Фредерик хмыкнул:

- Ты не первая, кто говорит мне об этом…

- Тише-тише, не отмахивайся от помощи слепой старухи, - вновь улыбнулась Экума. - Один из ведунов Круга Семи Камней чуть не убил тебя. Разве не так? А ведь он был не самым искусным.

На это замечание король согласно промолчал.

- Ведуны из Красных Перьев очень коварны, - продолжала Экума. - Они умеют делать такие яды, от которых само небо темнеет. Их отрава годится и в пищу, и в питье, и на острие меча, стрелы или ножа. Маленькая царапина - и нет человека.

- Чем же ты можешь помочь? Неужели есть такое средство, что от всего всегда помогает?

- Такого средства не бывает, - она опять сунула руку в пеструю торбу и вытащила деревянную бутылочку, плотно закрытую рыжей пробкой. - Здесь тоже яд. Он - для стали. Уравняем тебя и твоих воинов с ведунами из Красных Перьев.

- Неплохо.

- А вот это - змеец, - слепая дернула с шеи один из многочисленных шнурков; на нем висел камушек размером с горошину, зеленоватый, полупрозрачный. - Он чернеет, если его опускают в отравленное питье или еду.

- Еще лучше, - улыбнулся Фредерик, принимая бутылочку и змеец. - Я в Азарии, как на празднике. Постоянно кто-то что-то дарит. И все какое-то прям волшебное.

- Что тебе еще подарили? - спросила веда; в ее голосе сквозило любопытство, что было удивительно.

Молодой человек протянул руку и поднес свое запястье со шнурком Дины к пальцам слепой. Та ощупала все камушки и заулыбалась еще шире:

- Оберег. В четыре цвета, из рум-травы… Какой ценный подарок тебе сделали. Такое носят до конца жизни. А если дарят, то лишь тому, кто остался в сердце. Ты нравишься здешним девушкам, Лунный Змей.

- Не думаю, что это плохо, - усмехнулся Фредерик.

Веда задумчиво покивала. Потом наклонилась ближе к молодому человеку и шепнула:

- Тайре плохо.

- Как?!

- Ей плохо без тебя.

Король промолчал.

- Ты что же, только в бою смелый? - Экума, спрашивая, чуть наклонила на бок голову, и так получилось: ее неподвижные глаза оказались напротив глаз молодого человека.

Фредерику не хотелось вести беседу на подобную тему. И он опять промолчал.

- Ты прав: я не должна вмешиваться, - веда будто прочитала его мысли. - Только помни: она спасла тебе жизнь. Это многое значит.

- Такого я не забываю, - ответил король.

- Это хорошо, - кивнула Экума. - Не забудь же и про мои дары.

Фредерик покачал в руке бутылочку с ядом. Судя по весу, отравы там было много.

- Откуда ты столько знаешь? - спросил молодой человек. - И про мою болезнь, и про Красные Перья? Ты ведь не из Чинарии?

- Нет. Я из тех мест, которых давно нет, - Экума сказала и сложила губы в печальную улыбку. - Давай-ка, я тебе расскажу. Крылатый город был когда-то в Красных Перьях. Под самым небом мы жили - на плато меж горных хребтов. Ветры горные веяли, крутили наши мельницы. От мельниц все в Крылатом городе зависело: вода по желобам бежала, в кузнях огонь раздувался, жернова зерно мололи, пилы лес пилили. Особенно же врачевателями наш город славился. И было к нему много дорог проложено: приезжали и приходили люди из разных земель, чтоб излечиться в Крылатом городе от своих хворей…

- Что же с ним случилось? - спросил Фредерик, искренне заинтересовавшись этой историей.

Веда опять чуть помолчала, уставив слепые глаза куда-то вверх. Вспоминала, наверное, свой город и свою былую жизнь: конечно, там было много светлых моментов. Потом Экума вздохнула и продолжила:

- Почему все изменилось, не знаю. Я слышала про княжеского лекаря, которому порядки в нашем городе не понравились. Может, его обидели, может, он сам кого обидел… Слышала: он отравил князя Крылатого города и всю его семью. Слышала: он заключил договор с народом Рыжего склона - с руи, с маленькими злобными людьми, что жили в тамошних пещерах. Правда это или нет, но они пришли к нашим стенам ночью, и кто-то открыл им ворота. И почему-то стража наша крепко спала. Крылатый город был разрушен. Ветряные мельницы сожжены. Когда они падали - горы стонали и дрожали от грохота… Почти всех жителей убили. Кого не убили - забрали с собой, в пещеры Рыжего склона. Как рабов и для забавы. Мне было шестнадцать. Со мной забавлялись. Все, кто хотел. Когда я беременела, меня поили зельем из черной моркови, и я теряла ребенка. Так было пять раз. Я никогда этого не забуду, хоть мне уже и не больно вспоминать, - Экума смолкла, облизала ставшие сухими губы, и Фредерик, до этого момента будто завороженный рассказом веды, встрепенулся и подал ей кружку воды.

- Что же дальше? - спросил король.

- Дальше, - пробормотала слепая. - Дальше я перестала беременеть, хоть была еще молода. Потом меня взял к себе в дом один из знахарей руи, один из ведунов Круга Семи Камней. Он сказал, что я ему приглянулась. Да, у него жилось неплохо. Меня никто больше не бил, меня хорошо кормили, и хозяин хотел, чтоб я всегда была рядом с ним. Он любил меня. Даже взялся обучать своим премудростям. Он него я узнала многие тайны трав и минералов. Я уж думала: вот моя судьба и устроилась. Мы ведь были, как муж и жена… Я ошибалась. Когда остальные члены Круга Семи Камней узнали о том, что мой хозяин обращается со мной, как с супругой и посвящает меня в свои знахарские тайны, они разгневались. Ему приказали убить меня. Но он не сделал этого, хотя ему угрожала смерть. Мы бежали с Рыжего склона. За нами была погоня. Мой хозяин погиб, защищая меня. А я, спасаясь от стрел руи, прыгнула в трещину в скалах. Руи думали: я умерла. В чем-то они были правы. Я умерла для прежней жизни… Я долго пролежала на дне той ямы, в которую свалилась. Там внизу рос горный мох, очень густой и мягкий; он-то и не дал мне разбиться насмерть. Пока заживали мои раны, я ела жуков и червей, чтоб не умереть с голоду, пила росу с моховых стеблей. Поначалу у меня были мысли о том, чтоб умереть. Но однажды они пропали. Ко мне в яму залетела мелкая пичужка. Я спала, а она разбудила меня звонким чириканьем. Сидела рядом, смотрела черными глазами-бусинами и чирикала. А еще - дергала из мха разных козявок. Я протянула к ней руку: так радостно было видеть рядом хоть кого-то из мира, что остался наверху. Птица больно клюнула меня в палец и упорхнула туда, откуда прилетела. Наверно, это был знак. Кто-то сказал мне: "Хватит сидеть в своей щели, Экума! Выбирайся наверх, Экума! Что бы ни случилось, ты - человек, а люди не живут среди червей". Я выбралась. Не только из ямы, но и из Красных Перьев. Я много скиталась, со мной всякое бывало. Прошло много лет, а сколько - мне и не упомнить. Только одно я хорошо помню: Круг Семи Камней разрушил мой город и мою жизнь. И мне всегда хотелось, чтоб они за это заплатили…

* * *

В шатер вошел Линар. В руках он держал начищенные кольчугу, латный рукав и салад Фредерика, вмятины на котором выправила чинарийская мастерица кузнечного дела.

- Рад видеть своего государя в добром здравии и в хорошем настроении, - а вот голос у мастера был довольно тусклым.

Экума пожала королю руку и вышла из палатки.

- Благодарю, - кивнул Линару Фредерик и взялся надевать свою потертую кожаную куртку. - Но что за мрачные тучи на вашем лице?

Доктор вздохнул:

- Слишком многое говорит мне "ты в луже, мастер". Какой я после всего этого королевский лекарь?

- О, вы не правы, - возразил Фредерик, завязывая шнурки на вороте и рукавах. - То, чем я хворал, стало для вас совершенно незнакомым делом. К тому же, с самого начала было известно, что вы ничем мне не поможете. Ведь потому мы и отправились в Азарию. Так что зря вы унываете, мастер. Лучше расскажите мне про свои новые штуки. Тайра говорила: вы что-то мудреное мастерите.

Доктор пожал плечами:

- Да так. Баловство одно. Даже не знаю, стоит ли беспокоить вас такими пустяками.

- Очень даже хочу обеспокоиться, - улыбнулся Фредерик, берясь за сапоги.

Линар опять вздохнул и вытянул из кармана куртки странную вещицу: в деревянную планочку были вставлены два полукруглых стеклянных осколка, почему-то закопченных до черноты, а к концам планочки крепились еще две палочки.

- Это для чего? - спросил король, рассматривая "новую штуку" Линара.

- Позвольте, - молвил доктор и, взяв из рук Фредерика неизвестную конструкцию, водрузил ее молодому человеку на нос, заведя боковые палочки на уши.

- Темно, - сообщил король, глядя на мир сквозь закопченное стекло.

- Так и надо. Это защита для глаз от солнца. Здешнее солнце очень яркое, а туч на небе совершенно не бывает. У меня, например, к вечеру глаза болят. Вот и сделал тенеглаз.

- Тенеглаз, - повторил Фредерик новое слово, наклоняясь к щиту, чтоб оценить свое отражение уже с конструкцией на носу. - Странно выгляжу. Будто дырки на лице. Да и темно.

- Чтоб оценить достоинства тенеглаза, надо выйти наружу, на солнце. В шатре толку от него нет. Даже наоборот - неудобно.

Фредерик послушался и, покинув шатер, расхохотался:

- Забавно, право слово! - снял тенеглаз и прижмурился от яркости утреннего солнца, вернул штуку Линара на нос, и глаза сами собой раскрылись пошире, будто сумерки на него опустились. - Я прошу: сделайте и мне такое. В здешних местах это очень нужная вещь!

- Берите его, государь, - поклонился Линар, а в голосе мастера заметно сквозило довольство тем, что его изобретение оценили по достоинству. - Я сделаю себе другой.

Король опять снял и опять надел тенеглаз. И опять рассмеялся: очень забавляло его такое резкое потемнение.

- Так и поеду! - тряхнул он головой.

- Домой? - осведомился доктор.

- К Крупоре, мастер…

- Войско! Войско на подходе! - крикнула, прилетев на вороном коне, Тайра. - Всадники. Идут с севера. Под твоим знаменем, Фред!

- Похоже, наша встреча с моей новой армией состоится раньше, чем я думал, - пробормотал Фредерик, надевая кольчугу и салад…

* * *

Капитан Ирс из Малех-Кури, широко улыбаясь, чуть перегнулся в седле, чтоб пожать руку королю Южного Королевства. Как положено: правую руку для правой руки.

- Я вижу: ты поправились, твоя милость, - сказал азарец. - Рад этому.

- А я вижу: ты нашел много желающих встать под мое знамя. И сделал это очень быстро, - в тон ему и с похожей улыбкой ответил Фредерик.

- Четыре с лишним сотни, - объявил Ирс, указывая на всадников, что крутились чуть позади, под черным флагом с белым драконом. - Но это еще не все. Через три дня прибудет еще столько же с востока. Многие узнали о тебе. Многие думают то же, что и я: ты здесь, чтоб вернуть мир в Азарию. Девчонки Тайры с нами?

- Они будут с нами, если мы будем с ними в их деле.

- Понял…

 

21.

Король натянул поводья, останавливая горячего Мышку на вершине холма. Поправил тенеглаз, который во время скачки сполз на кончик носа. Еще раз подумал о том, что эта штука весьма необходима в краях, где много солнца.

Земля, что раскинулась перед Фредериком, была залита солнцем: бурая, каменистая равнина Вриба, с редкими островами серой травы и одинокими чахлыми деревцами. Река Сибил прорезала этот край узким, извилистым руслом и напоминала трещину в испекшемся каравае. А за равниной высились горы, похожие на огромные куски гончарной глины. Красные Перья. Где-то там, в Душном ущелье, ждала Фредерика башня Крупора. "Если ехать напрямик, без остановок, то к завтрашнему утру вполне возможно быть на месте", - просчитал молодой человек.

- А это еще кто? - пробормотал, видя большое войско, стоявшее лагерем на берегу Сибил, как раз у него на пути.

- Армия князя Чипура, - сообщил Фредерику подъехавший слева Ирс. - Его флаг - черный боевой серп на желтом поле.

- Наш союзник?

- Наш враг. Про то, что Ред Лунный Змей прибыл в Азарию, не только нашим друзьям стало известно. Кое-кто жаждет убить тебя раньше, чем ты соберешь войско и станешь угрожать их власти.

- Не скажу, что это неожиданно, - король Южного Королевства пожал плечами.

- Дадим бой? - осведомился Элиас, подъезжая к государю справа.

Фредерик на минуту задумался, не отрывая взгляда от вражьего лагеря, в котором уже трубили тревогу.

- Их много, но и нас не мало, - напомнил Ирс. - И говорю уверенно: мои парни рвутся в бой. Чипур не лучше Галера. Такой же негодяй.

Государь подумал еще немного и обернулся к своему гвардейцу:

- Ну что, Элиас? Ломанем Чипура? - спросил, застегивая ремешки салада под подбородком.

- Не терпится рискнуть поправленным здоровьем? - ухмыльнулся рыцарь, опуская забрало своего шлема.

Фредерик ответил коротким смешком. Элиас правильно заметил: ему не терпелось. Испытать окрепшее тело, налившуюся силой руку. "Здоровым быть здорово. Но понимаешь это, лишь заболев", - подумал король.

Последнее время он много тренировался, заставляя правую вспомнить все, что она призабыла за время хвори. И знания о том, как владеть мечом, возвращались быстро. Но Фредерику все равно нужен был реальный, а не тренировочный, бой, чтоб окончательно убедиться в своей состоятельности…

- Мы бьем их? - спросила, приближаясь, Тайра.

- Они мешают проехать. Мы бьем их, - утвердил Фредерик. - Начнем со стрел. Затем - твои пращи. Третий удар - копья. С места не двигаемся. У нас отличная позиция - мы на возвышенности.

- Ясно, - чинарийка тряхнула головой, спрятанной в черный шлем, развернула вороного к своей дружине и поскакала вдоль первого ряда, высоко подняв красное копье и крича. - Мо грэ! - при этом голос она специально сделала пониже.

Девушки-воины, потрясая своими копьями, отозвались капитану неким дружным, воинственным воплем. Потом разделились на несколько отрядов и быстро рассредоточились по холмам. Фредерик не мог не полюбоваться на их четкие действия.

- Прекрасно организованы, - сказал он Элиасу, заметив, что гвардеец тоже без отрыва следит за маневрами чинариек.

- Да, не хуже нашей армии, - согласился тот.

Король оторвал взгляд от ряда дружинниц, похожего на черную траурную ленту, и посмотрел в ту сторону, где, подчиняясь громким приказам командиров, строились в боевой порядок отряды князя Чипура.

- Кто это? Посланник? - спросил Фредерик, указывая на всадника с длинной палкой в руках: он отделился от рядов дружины Чипура и теперь скакал к ним навстречу.

- Точно так, - отозвался Ирс. - У него на палке - шкура зайца. Это знак посланника. Он едет, чтоб сказать нам что-то.

- Что ж, это правильно: прежде чем биться, нужно поговорить. Вдруг обойдется без драки? - заметил доктор Линар, уже принарядившийся в боевые кольчугу и шлем, опоясавшийся мечом, но вполне допускавший вариант мирного решения проблемы.

Фредерик же, облокотившись на луку седла, просто молча ждал, когда посланник начнет орать свое послание. Тот уже подъехал на приемлемое расстояние и начал:

- Эй, Лунный Змей! Это ведь ты? Это ведь твое знамя?

- Да, это ведь я! - отозвался молодой человек, подняв вверх правую руку.

- Если это ты, Ред Лунный Змей, то слушай слово моего господина - князя Чипура! - махнув палкой со шкуркой зайца на острие, прокричал посланник.

- Что за слово?

- Мой господин, великий князь Чипур, говорит тебе: убирайся с нашей земли! Можешь забрать всех тех, кто служит тебе, и убираться. Или мой господин убьет тебя и всех, кто с тобой! Мой господин верит в силу Великого Воина. Он всегда ему помогал и нынче поможет побить тебя!

- Категорично, не спорю, - пробормотал Фредерик. - Эй, посланник! Скажи своему великому господину, что я намерен ехать прямо и никуда не сворачивать. Если Чипур уйдет с моей дороги, я скажу "спасибо" и поеду себе дальше. Но коль Чипуру будет угодно драться, мы примем вызов и удобрим здешнюю землю вашей кровью.

- Вы все умрете! - яростно пообещал всадник, отбросил долой палку посланника и направил коня к своим рядам.

- Вот и поговорили, - Фредерик пожал плечами и взялся за небольшую сумку, притороченную к седлу и до этого времени не открываемую.

Из нее король достал свой наручный, белый, судейский арбалет, быстро проверил исправность механизма и закрепил оружие, как обычно, на левое предплечье. Раньше, пока правая бездействовала, он не пользовался арбалетом, чтоб не отяжелять руку, которой приходилось орудовать мечом. Теперь же левая получила возможность обрядиться привычным стрелковым оружием, и Фредерик с довольной улыбкой затянул ремешки крепежа.

Закрепив и арбалет, и запас болтов, взялся командовать:

- Луки к бою! С места не сходить, пока не затрублю атаку. Ждем врага.

Рать Чипура начала битву, сорвавшись в резвое наступление. Всадники и пешие одной громадной ревущей массой понеслись на войско Фредерика. Они улюлюкали, натягивали луки, посылая впереди себя тучу стрел. О меткости они, похоже, не совсем заботились. Скорее - о том, чтоб запугать противника.

- Лучники! Давай! - рявкнул Фредерик и махнул обнаженным для такого случая клинком. - Стрел не жалей!

Сотни жал понеслись в наступающих. Первый ряд всадников сломался: раненые лошади полетели кувырком, пробитые стрелами люди повалились на землю. Но атака продолжалась. Воинов у Чипура было много.

- Пращи! К бою! Давай! - выкрикнул Фредерик следующий приказ.

Черная дружина не медлила. С разудалым "е!" чинарийки раскрутили ремни и зашвыряли врага увесистыми камнями. Те с грозным свистом прошили воздух и обрушились на головы людей и лошадей, нанеся очередной урон неприятелю.

Но князя и его бойцов уже не волновало то, что их число сокращается. Они находились в том состоянии, когда кровь ударяет в голову и в схватку несешься, совершенно не думая о том, противник какого количества и какого характера ждет тебя впереди. С диким "ааа!" конница великого Чипура налетала на Фредерика и его воинов. Сзади торопились отставшие пешие.

- Копья! Копья в лёт! - проорал король Южного Королевства и крепче сжал поводья, готовясь дать шпоры Мышке; а тот нетерпеливо приседал под ним, топотал ногами, храпел и дергал головой, желая незамедлительно, сейчас же нестись в битву.

Копья улетели далеко вперед, чтоб поразить цели, и ряды наступавших смешались, их атака утратила первоначальную стремительность.

Фредерик затрубил, призывая к ответному наступлению. Через секунду, не отрывая рога от губ, пустил мышастого с холма. Мышка, заржав, прыгнул, проказливо вскинув крупом, и помчался навстречу противнику, закусив удила и распустив пышный хвост. За королем, грохоча копытами и звеня оружием, не менее стремительно двинулись отряды Тайры и Ирса.

- Бей! - ревел Фредерик, держа меч наизготовку, и государю вторили его рыцари, не отстававшие ни на шаг.

- Гиии! - вопила где-то слева Тайра, размахивая сверкающей саблей, и в этот призыв вливали свои голоса остальные чинарийки.

Их армии с жутким грохотом сшиблись где-то на середине склона. Как две вздыбленные волны. И началась заруба.

Фредерик первым делом выпустил два болта в воинов, которые неслись на него, голося что есть мочи "ура!". Попал их лошадям в головы, и всадники опрокинулись, ломая копья и открывая королю проход вглубь вражьего войска. Молодой человек сделал еще два метких выстрела. Мышка тем временем с громким ржанием вломился в ряды противника. Тут уж Фредерик дал волю своему белому мечу. От первого же удара отлетела в сторону чья-то рука с булавой. Потом клинок короля со страшной силой и скоростью начал рубить все то, что угрожало его жизни. Его левая, укрытая небольшим овальным щитом, отбивала удары налетавших врагов, правая - каждому наносила только смертельную рану. Мышка, сдерживаемый лишь шенкелями, помогал хозяину: бил врагов передними и задними ногами и кусался.

Элиас громил врага рядом, стараясь не терять государя из виду. Его огромный меч при каждом ударе отправлял на тот свет не одну, а несколько душ, легко пробивая кольчуги и кожаные панцири. Единственным, чем не мог похвастать гвардеец, была скорость. Неудивительно: большая масса меча Элиаса требовала больше времени для замахов, чем легкий клинок Фредерика. Поэтому очень скоро рыцарь получил рану: чей-то метательный нож попал ему в ногу, над коленом.

Гвардеец коротко выругался, вырвал нож из бедра и швырнул в воина, который со звериным воплем замахнулся на него мечом. Нож попал под козырек шлема - в глаз, и вопль оборвался. Боец, так и не закрыв онемевшего рта, залился кровью и опрокинулся на товарищей.

Элиас же разъярился и так хватил первого попавшегося всадника мечом, что тот опрокинулся наземь вместе с лошадью, подминая пехотинцев.

Где-то слева неистовствовали шестоперами и мечами Ирс и его воины. Справа - с оглушающими визгами крушили врага саблями и копьями дружинницы Тайры.

Фредерик заметил витязя в сияющей кольчуге и высоком шлеме, на крупном белом жеребце. Витязь держался под княжеским знаменем и лихо прибивал увесистой булавой налетавших на него воинов Ирса, а вражьи удары отбивал большим круглым щитом.

- Эй! Чипур! - крикнул ему король, нисколько не сомневаясь в том, что это князь. - Неси мне свою голову!

И он вздыбил Мышку, чтоб серый, опускаясь, свалил копытами прыгнувшего вперед пехотинца.

Чипур махнул в сторону Фредерика булавой, проорал так, что его крик перекрыл все звуки битвы:

- Твоя голова для моей булавы!

- Давай! - ответил молодой человек. - Эй! Круг нам! Круууг! - и замахал мечом, требуя места для поединка.

И бой на минуту остановился: воины освободили достаточно пространства для схватки своих командиров, а сами приготовились ждать результата сечи.

- Бей его, Фред! - крикнула королю Тайра, потрясая саблей, алеющей от крови.

- Фред! Фред! - заорали ее дружинницы, взметнув вверх клинки и копья.

Их вопль подхватили все в воинстве под стягом Лунного Змея.

Поредевшая армия Чипура с не меньшим рвением стала выкрикивать имя своего предводителя. Словно от того, чья сторона громче орала, мог зависеть исход поединка.

Фредерик покрепче стиснул пальцами рукоять меча и поскакал оправдывать надежды своих воинов.

Князь сделал то же самое.

Первый удар нанес Чипур. Своей булавой, ярко алой от крови, он хватил короля слева, целя в голову. Фредерик чуть откинулся назад, поймав вражий ком железа на щит. Щит дал заметную вмятину, а Мышка присел под всадником, но в то ж время, зло храпя, вцепился зубами в шею княжеского жеребца. Удачно - на белой шкуре коня выступила кровь. Фредерик, выпрямившись, проявил себя не хуже: сперва обманным финтом заставил Чипура отвести руку со щитом в сторону (будто для парирования атаки) и, когда открылась грудь, перестроил движение своего клинка и вогнал острие в щель между кольчугой и наплечником князя. Глубоко.

Войско Фредерика отозвалось на эту удачу своего предводителя ликующими воплями, топотом ног и звоном оружия.

Чипур зарычал, ударил щитом снизу вверх, желая попасть по руке противника. Но тот уже выдернул меч из раны и отправил его в следующую атаку - в шею князя, под левое ухо. Удар получился очень сильным - острие, легко войдя в плоть (как игла, окончив работу, вонзается в игольницу), перебило позвоночник. Рычание князя прекратилось, его руки выронили булаву и щит, а сам он, после того, как Фредерик дернул меч из его шеи, опрокинулся на круп лошади, напоминая марионетку, у которой махом обрезали все управляющие нити.

Воины Лунного Змея заорали еще громче. А дружинницы добавили в этот вопль свое лихое улюлюканье.

- Есть! - не стал и Фредерик молчать. - Есть! Ха-ха! - он замахал мечом, а серый Мышка, понимая, что они только что одержали важную победу, заплясал на месте, закружился, выбрасывая комья земли из-под могучих копыт.

Но через минуту король сдержал свое ликование и оборотился к дружине убитого князя:

- Эй, вы! Если желаете судьбы своего Чипура, можете продолжать драться. Но я предлагаю вам сдаться!

- Драться! Драться! - прокричал кто-то срывающимся голосом из рядов дружины.

Вперед на тонконогом пегом коне выехал юноша в богатом снаряжении - совсем еще мальчик. Он высоко держал свой меч и кричал:

- Я тебя вызываю! Я убью тебя, Лунный Змей!

Фредерик нахмурился. Он без особого труда догадался: кто, очертя голову, может так кинуться в бой именно сейчас. Только сын. Но вот сражаться с мальчишкой у короля не было никакого желания. Поэтому Фредерик демонстративно вернул меч в ножны и опять крикнул, обращаясь к дружинникам князя:

- Что ж ответите?

Те молчали, а сын Чипура гневно выкрикнул ругательство, пришпорил своего пегого и понесся на молодого человека.

"Вот черт!" - успел подумать Фредерик, щитом отбивая резкий выпад мальчика. Щит сослужил ему еще службу: король ударил им в ответ - пегого жеребца в голову. Конь испуганно заржал, его ноздри заполнились кровью, и он упал на бок, подмяв под себя всадника.

Сын Чипура зло рычал, дергаясь под лошадью. Пегий, храпя, вскочил и понесся прочь. Юношу, чья нога запуталась в стремени, протащило несколько метров по земле. Потом он все же освободился и, сильно хромая, побежал искать оброненный меч.

- Ваша милость, убей его, - сказал Ирс, подъехав к Фредерику.

- Я детей не убиваю, - ответил тот.

- Этот парень не ребенок, - возразил Ирс. - Он в доспехах, у него оружие, он вместе с отцом отправился на войну. И в сегодняшней битве он положил не одного и не двух, а многих наших парней. И он вызвал тебя. Ты должен ответить…

Юноша не дал азарцу сказать все то, что он желал:

- Эй, Лунный Змей! Или на меня у тебя уже духу не хватает? - проорал он, отбрасывая в сторону оборванный и висевший на одном ремешке наплечник. - Ко мне! Иди ко мне! - заголосил парень, и в его голосе неожиданно отчетливо проступил звериный рык. - Горло тебе вырву!

- Нехилая угроза, - пробормотал Фредерик и спешился, чтоб уравнять позиции.

Еще он перекинул Люку щит и шлем, потому что юный противник тоже лишился данных предметов, упав с лошади, и обнажил меч.

Сын Чипура с довольным криком "ага!" ринулся в отчаянную атаку. Сделал выпад - Фредерик, не поднимая вооруженной руки, увернулся, отклонив корпус влево. Юноша сделал еще выпад - король отстранился вправо. Спасаться от меча мальчишки было легко - Фредерик безошибочно угадывал, как он станет нападать. По взгляду, по движениям тела. На рубящий удар сверху молодой человек взметнул для защиты свой клинок и, парировав, оттолкнул прочь меч юноши. Так сильно, что парень не удержался на ногах - ахнув, упал на спину.

- Есть желание продолжить? - осведомился король.

Мальчик встал на ноги, потирая ушибленный локоть. Смотрел свирепо, исподлобья. И в его темных глазах яростно горело желание растерзать в мелкие клочки того, кто спокойно стоял напротив, расслабленно опустив вниз руку с мечом.

- Ну? - Фредерик от злого взгляда, которым его жгли, сам распалился и сделал пригласительный жест рукой. - Быстрей, если решился!

Юноша с криком бросился вперед, ударил справа налево, по дуге, намереваясь рассечь врага пополам. Король низко-низко присел, пропуская смертоносное лезвие над головой - ветер, поднятый свистнувшим мечом, взъерошил его волосы. Выпрямляясь, ударил противника в живот, но не острием, а рукоятью меча. Мальчик опять ахнул, согнулся пополам от дикой боли в кишках и повалился на землю.

- Не советую больше подниматься, - сказал вполголоса Фредерик, наклонившись к юноше.

- Убей меня, но не играй, как с котенком! - прохрипел тот, нисколько не убавляя злобы в глазах.

Король понял - этот парень для него всегда будет источником повышенной опасности.

- Ты прав: ты не котенок. Вставай и атакуй, - сказал молодой человек. - Обещаю: ты умрешь быстро.

Фредерик сдержал слово: легко отразив довольно слабый удар юноши, оборвал его жизнь быстрым и коротким уколом в голову, в глаз, полный ярости…

Этим смертельным ударом закончилась Врибская битва. Дружина Чипура (все, что от нее осталось) опустила оружие перед Лунным Змеем и его воинами.

- Победа! Победа! - орал, ничуть не сдерживая своих восторгов, Ирс. - Все слышите? Черное знамя Фреда приносит лишь победу!

- Удача сопутствует нам, - сказал Фредерику мастер Линар, вкладывая навоевавшийся за день меч в ножны. - Но может не стоит ее испытывать дальше?

Король Южного Королевства снял салад, перекинул его в руки Элиаса и провел рукой по взмокшим волосам. Потом кивнул в сторону Красных Перьев, которые темнели из-за наплывавших сумерек:

- Видите эти горы, мастер? Там, насколько я знаю, обосновалась банда живодеров. Думаете: зная это, я поверну назад?

- Нет, государь.

- Так тому и быть, - сказал молодой человек, а его верный скакун Мышка затряс головой, словно подтверждая слова хозяина…

* * *

Далеко-далеко, на стольный Белый Город тоже опускались сумерки. Небо уже наполнилось глубокой вечерней синевой, украсилось первыми крупными звездами и луною, полноте которой не хватало самой малости. Робко дышал прохладный ветер, остужая нагревшиеся за долгий солнечный день камни городских стен и домов. Ему радостно шептали приветствия листья деревьев.

Прекрасный город замирал. Затворились все его широкие ворота. Жители переделали кучу важных дел, решили много вопросов и теперь готовились отдыхать. Там и тут зажигались фонари, маня к себе неспокойную мошкару и ночных бабочек, притихшие улицы наполнились ароматами вечерних трапез. Закрылись колодцы, калитки, двери хлевов и конюшен. Вот-вот на столицу должна была снизойти ночь.

Королева Марта, проводившая вечер в главной башне государева дворца, вздохнула, отложила в сторону вышивание и встала, чтоб встретить вошедшего к ней лорда Гитбора.

- Милая леди, мне доложили: вы не обедали, - заметил старик, присаживаясь в кресло напротив кресла королевы.

Марта не ответила - пожала плечами и вновь потянулась к пяльцам.

- В другое время лучшей картины я не мог бы и желать своим глазам, - пробурчал Гитбор, останавливая руку королевы. - Доброй жене, ожидающей возвращения супруга, самое место за вышиванием. Но не теперь. Теперь я прошу вас, ваше величество, отужинать со мной.

Марта открыла рот, чтоб отказать, но лорд сразу же замотал головой:

- Нет-нет. Я в последнее время не могу трапезничать в одиночестве. Поэтому прошу нижайше разделить со мной ужин. Иначе рискую сильно похудеть.

Королева улыбнулась, и это было согласием.

- Только скажите мне, милый сэр Гитбор, не было ли ответа с юга? - тихо спросила она, касаясь сморщенной руки лорда.

Старик не стал напоминать ей о том, что этот вопрос она уже задавала сегодня: и утром, и днем. Он лишь отрицательно покачал головой. Последние вести от Фредерика прилетели к ним более месяца назад: с сообщением о преступлении барона Руфуса. После этого - ничего. Хотя лорд Гитбор лично отправил уже троих почтовых голубей на дальний юг.

- Как же так можно? И как я могу: сидеть и ничего не делать, - прошептала Марта, и зажмурилась, чтоб удержать набежавшие слезы.

- Сидеть и ничего не делать, конечно, не надо, - согласился Гитбор. - Для начала идемте в столовую. Я заказал повару рыбу в морковной глазури, картофельные шарики и множество прочих кулинарных безобразий. Ну а завтра…

- Что завтра?

- В городе становится душно и пыльно. Лето в самом разгаре. По-моему, самое время королевской семье перебраться в Теплый снег.

- А потом?

Лорд улыбнулся в пушистые усы:

- Потом, милая королева, мы совершим еще одно маленькое путешествие - к южной границе. Вы не против ехать со мной в разведку?

Молодая королева не стала вскрикивать или прыгать от радости. Покинув свою скамеечку, она крепко и сердечно обняла старого лорда.

- Дети, дети, - заворчал, невольно краснея, Гитбор, - когда ж вы перестанете делать глупости?…