26, Fe, Железо, 55,847. Эра железных коней.
Все могло бы пойти по-другому, если бы корабли Колумба не затонули сразу же по прибытии в Новый свет. Все могло бы пойти по-другому, если бы на борту этих кораблей не было пушек и пороха. Все могло бы пойти совсем по-другому, если бы карибские индейцы не освоили новую технологию с той же легкостью с какой рыба учится плавать. К тому моменту, как Леопольдо де Пиза открыл Мексику в 1598, и Северная, и Южная Америка переживали начало промышленной революции, Ацтекская империя пала, а Инки расширили свою империю на север захватив всю Мексику и дойдя до границ современного Техаса.
Там они встретили племена Великих Равнин.
Больше нет того овеянного романтикой образа команчей на тропе войны, призраков в кожаных куртках, сидящих на своих "железных конях" как тогда называли мотоциклы. Для вождей инков не было более страшного звука, чем рев двигателей стаи команчей неожиданно налетающей на конвой автомобилей снабжения.
Хотя мы ещё воспринимаем воинов равнин как борцов за свободу, итог той войны можно было предсказать заранее. Промышленная база принадлежала инкам, а история благоволит тем у кого более развитая промышленность.
Апачи и Команчи зарекомендовали себя как храбрые и умелые воины, поэтому их и сегодня используют как наемников для умиротворения коренного населения в тех редких случаях, когда они пытаются вырваться из своих резерваций в Австрии и России.
27, Co, Кобальт, 58,9332. Морской народ
Поставки астероидного кобальта, начатые в 2116 году, осуществлялись на спускаемых аппаратах, спускающихся в тихий океан в северном полушарии. Точка приводнения была неподалеку от побережья Гавайев. По случайности место также оказалось неподалеку от Посейдониса, подземного города, где жил морской народ, собиравшие кобальт на шельфе.
Каждый спускаемый аппарат несет столько кобальта, сколько можно добыть из тихого океана за год. Такие аппараты спускаются каждый день. Ещё до конца недели двадцать тысяч морского народа останется без работы…
Они собрались на общее собрание в амфитеатре СабПасифика.
- И что мы должны делать теперь? - спросил кто-то. - Я потратил все свои сбережения на это, - он показал на жабры, - а теперь у меня нет работы!
- Нам нужны сварочные аппараты и резаки чтобы разобрать эти аппараты. - сказала спикер правительства. Переводчик отображал её слова по мере того, как она говорила.
- Ещё нам нужно около двухсот добровольцев.
Все как один морские жители поднялись на ноги и начали потрясать кулаками в вопле немой ярости. Нет! говорили они Ударить! требовали они и Бунт! начался.
Амфитеатр буквально кипел от гнева.
К тому моменту, как бунт был подавлен около сотни кораблей были потоплены водяными, а все доки и вспомогательные сооружение на Гавайях были уничтожены. Добрая треть водяного народа была убита, а ещё столько же было тяжелораненых.
Той ночью спикер правительства поздно возвращалась домой. Она очень устала. Её любовник аккуратно снял с неё всю одежду, и долго массировал ей спину теплым маслом. Когда масло собиралось в шарики и начинало скатываться, он ловил его серебристой рукой и растирал его обратно.
- Это было сложно? - спросил любовник спикера.
- Рассказать коренной расе людей о том, что их время кончилось? Я не могу придумать ничего более сложного.
- Ну, сейчас это уже сделано.
- Ну, это не совсем так. - она перевернулась на спину, так чтобы видеть через кварцевое стекло парящую Землю, прекрасную, огромную и очаровательно старомодную, и вздохнула - Я действительно не горю желанием спускаться туда завтра и общаться на эту тему с этими, дышащими воздухом.
28, Ni, Никель, 58,69. Что нужно этой стране
- так это хорошие пятицентовые сигары! - сказал секретарь казначейства Бэббинджер, хлопая рукой по поверхности стола. – Кто-нибудь скажет мне, что за идиот это придумал?
- Это был Томас Маршалл, сэр. - неосторожно сказал референт.
- Что?
- Томас Райли Маршалл, 1854 - 1927, вице президент при Вудро Вильсоне (1913-1921), прославился своим остроумием, и больше ничем.
- Спасибо вам. - ответил Бэббидж с горькой иронией. - Спасибо вам за исторический экскурс, мистер Стюарт. Наша экономика находится на грани коллапса, а вы мне рассказываете о остроумном заместителе Вудро Вильсона.
- Честно говоря, сэр. - сказал другой референт - Я не вижу, чем нам повредят персональные нанофабрики. Они снизят цены, это правда, но это же хорошо! Я положил свой старый костюм в мой завод вчера вечером, и теперь у меня есть замечательный костюм от Армани всего за пять долларов лицензионного сбора.
- В этом - сказал Бэббинджер - и есть основная проблема. У нас есть экономическая система, основанная на ограниченности ресурсов и людских потребностях. Если у всех есть хорошая еда, редкие вина и хорошая одежда и все это по цене тряпок и белкового раствора, то кто будет чистить туалеты и убирать мусор? Кто будет делать грязную работу?
- Возможно нам самим придется убирать за собой, сэр. - ответил молодой Стюарт.
Бэббинджер выпучил глаза на своего референта.
- Притворимся, что ты этого не говорил. - он похлопал по карманам. - Черт! Я оставил дома свои сигары.
- Вот сэр. Возьмите одну из моих.
Бэббинджер взял сигару, понюхал её.
- Кубинские, мой любимый сорт. - В нем бушевал гнев. - Господи! Да ты же украл мои сигары. Ты уволен!
Молодой человек и бровью не повел.
- Хорошо, сэр. Я скопил пару сотен долларов, и мне этого хватит до конца моих дней. Я все равно подумывал о смене карьеры. Я полагаю сейчас многие люди тоже обдумывают этот вопрос.
Он остановился у двери.
- Можете оставить сигару себе. Она стоила мне всего 5 центов.
29, Cu, Медь, 63,546. Счастливый пенни.
Хуберт Смакер нашел его в винной лавке - одном из тех забавных маленьким магазинчиков, в которые обязательно заходят лузеры из фантастических рассказов 50-х годов. Их не было тут вчера, и не будет завтра, но сейчас в них продается, и всего за три доллара, картина маслом написанная Леонардо да Винчи, на которой изображен принц эпохи ренессанса, как две капли воды похожий на тебя, или действительно работающее приворотное зелье, которое можно приобрести в обмен на душу. Это было восхитительное место! Полки были уставлены магическими шарами, картами Барсума и Нарнии, рогами единорога, макетами зенитных орудий, старыми телефонами и пергаментными рукописями…
Хуберт Смакер отошел от полок, опасаясь, что они могут сломаться и упасть на него. Он был из тех людей, с которыми происходят разные неприятности. Он был из тех людей, которых называют Хуберт Смакер. Он был ходячим несчастьем. Он был пожалуй самым несчастливым человеком в мире.
Но он читал много фантастических историй с 50-х годов, поэтому он знал, как ему надо поступить. И, увидев слева от кассы, за которой сидел пребывающий в полудреме хозяин, витрину с маленькой медной монеткой, обозначенной как "счастливый пенни", он понял, что она ему нужна.
- Это действительно счастливый пенни? - спросил он.
- Самый счастливый из существующих. - ответил старик.
- Сколько?
Старик назвал цену, она производила впечатление. Но он заплатил сколько было сказано, взял счастливый пенни и, впервые за долгое время чувствуя себя защищенным от будущего, вышел из магазина.
Где, совершенно неожиданно, прямо ему на макушку с неба упал астероид, превративший в руины все на несколько кварталов вокруг.
Когда рабочие пришли разбирать обломки, один из них заметил маленькую медную монетку лежащую в самом эпицентре развалин, блестящую и совершенно чистую.
- Эй, посмотри сюда. - позвал он приятеля. - Это верно самый счастливый пенни в мире.
30, Zn, Цинк, 65,38. Латунь
Тубал-Кайн, трудолюбивый человек, усердно работал в своей кузнице, когда в дверь вошел воин. В это время, в седьмом поколении потомков Адама, война не пользовалась популярностью. Самая первая война, между Каином и Авелем, произвела такое впечатление на людей, что, казалось, война никогда не случится больше. Но Сет-Абель любил инновации.
- Над чем ты работаешь? - спросил он.
Кузнец повернул предмет в горне.
- Лемех плуга.
- Я полагаю, что ты и мне сможешь сделать мне что-то похожее, только подлиннее, прямой и с острым концом.
- Конечно, я могу. - Тубал-Кайн вынул докрасна раскаленный металл из горна. - Такой длины достаточно?
- Да, но я бы хотел, чтобы он был тоньше. Как лезвие. И приделай рукоять на один конец, с небольшим выступом металла над ней.
Тубал-Кайн аккуратно положил длинную полосу латуни на наковальню и при помощи молотка и долота снял лишний металл. Потом он долго ковал её и положил обратно в горн.
- Ты планируешь очень странную жатву. - заметил он, чтобы поддержать беседу.
- Да, кровавую. - Воин лениво взял полоску сероватого металла. - Что это?
- Цинк, именно он придает латуни твердость. Медь придает ей цвет, а цинк - прочность.
- Прочность - это именно то, что мне надо. Сила и возможность одержать победу. Это твой отец научил тебя как смешивать металлы, я прав?
- Нет, это моя собственная придумка.
- Так ты единственный, кто знает, как делать латунь?
- Только я и мои дети.
- Если бы я убил вас троих, то не останется никого, кто бы мог делать какие-то инструменты из латуни?
- Какая смешная мысль! Да, я думаю так и будет.
- Ну, тогда я вернусь завтра. Постарайся сделать так, чтобы твои парни тоже были тут. В последний раз я видел их очень давно. - Воин широко улыбнулся.
Он ушел.
Тубал-Кайн немного подумал. Ему не понравилось направление его мыслей, но он все-таки додумал их до конца. Потом он положил ещё две полоски металла в кузнечный горн.
Когда лезвия были сделаны он тщательно их осмотрел. Они выглядели опасно. Он полагал, что им не придется много пахать землю. Но они вполне могут сгодиться для других целей.
На следующий день он позвал двух сыновей, и дал каждому из них по орудию из латуни. Они оба были хорошими, сильными парнями.
- Спрячьтесь в задней комнате. - сказал он. - Можете подсматривать через щели. Но ни звука.
- Чего ты ждешь? - неуверенно поинтересовался старший сын.
- Я не могу назвать это - это слишком страшно. Теперь идите.
Сыновья сделали, как им было приказано. Тубал-Кайн вернулся к горну и своим мыслям.
Если он ошибается, то все было в порядке. Если же он был прав, тогда он умрет, а сыновья останутся жить. Они сильные и умные. Они знают, что делать. Две смерти будут ужасным, шокирующим событием, но две смерти менее ужасны, чем три. Он надеялся, что ошибается. Он верил, что если он прав, то все закончится здесь и сейчас.
Насвистывая, вошел воин.