Level Up. Нокаут

Сугралинов Данияр Саматович

Лагно Максим Александрович

«Плакса» Майк Хаген, как и Филипп Панфилов, был отобран и получил интерфейс дополненной реальности. Вот только его любимой игрой был файтинг боев без правил – наверное, потому, что в жизни он боялся боли и ни разу не дрался, и интерфейс подстроился под него.

Сможет ли Хаген распорядиться им правильно? Поможет ли ему это выбраться из той унылой бездны, которой была его жизнь?

 

Глава 1. Галлюцинация

Майк Бьорнстад Хаген, хоть и имел в своей родословной скандинавские корни, был так же похож на викинга, как чихуахуа на дога. «Плакса Майки», «Малыш Майки», «Доходяга Майки» и даже просто «Эй ты, членосос!» – как его только не называли, но никогда «мистер Хаген».

Единственный раз, когда это почти случилось, был в банке, куда Майк забрёл в надежде получить кредит на дом. «Простите, мистер Хаген, но ваш кредит не одобрен», – сказал тот клерк, не скрывая ухмылки. И Майк бы охотно ему врезал, если бы умел драться.

Дом… Мечтами о собственном доме для него и малышки Джесс он жил все три года, что они были вместе, пока Джессика не сбежала с тем громилой-дальнобойщиком из Аризоны. Или из Техаса? Да, уже не важно.

Важно то, что следующие пять лет Хаген больше ни с кем не встречался, и не потому, что так уж сильно любил и тосковал по Джессике, – нет. Просто он был никому не интересен, даже татуированной толстухе Шейле из магазина напротив. Та торговала комиксами, а Хаген частенько заходил за новыми выпусками «Rat Queens» и «Extremity».

Как-то, хорошо выпив в баре «У Чака», Майк набрался смелости и пригласил ее в кино на очередных «Мстителей». Чувствуя себя смелым и разбитным, Хаген заявил: «Подружка, как насчёт выгулять твоё роскошное тело с самым отвязным парнем на районе?» – «Отвязным? – оторопела Шейла. – Ты это о себе?» И выдала классическую речь о том, что будь Хаген последним мужчиной на планете, даже тогда она бы никуда с ним не пошла. Дослушивать Майк не стал. Уже поняв, что получил отказ, он впал в ступор, а мозг включил стандартный защитный механизм, который Хаген начал практиковать ещё в младших классах, каждый раз, когда его обзывали уродом и закидывали объедками в школьной столовой: ничего не слышу, никого не вижу. Едва передвигая непослушные ноги, он вышел из магазина комиксов и больше никогда туда не заходил. Комиксы пришлось заказывать онлайн, а это совсем не то, вы же понимаете. Нет, никакой злости на Шейлу Хаген не затаил, но возвращаться в её магазин ещё раз? Хуже унижения не придумаешь.

В тот вечер, когда он вернулся с работы, была пятница сразу после Дня благодарения. Впрочем, для Хагена все эти семейные праздники ничем не отличались от прочих дней. Отца он никогда не видел, а мать ушла из жизни несколько лет назад.

Мама – единственный человек в жизни Хагена, который искренне его любил. Кто-то мог бы сказать, что её любовь была чрезмерной, но только не сам Малыш Майки. Она была и мамой, и лучшим другом, и самым интересным собеседником. Джесс претендовала на такую роль, и в какой-то момент даже казалось, что успешно, но потом она сбежала, а когда Хаген вернулся к матери из первого самостоятельного «круиза по жизни», как выразился дядя Питер, мама уже была смертельно больна. Врачи давали тридцатипроцентный шанс на успешное излечение, но денег на оплату клиники все равно не было. Да и пришлось бы ехать в Филадельфию, а как, если здесь и работа, и жилье? Кто бы его отпустил?

Мама умерла в жутких мучениях, Хаген провёл с ней все последние дни, держа за руку, не в силах унять слезы.

Первый год после её смерти Майк будто учился жить заново. Привыкал готовить, с переменным успехом пытался стирать одежду и просыпаться вовремя. Мать, опекавшая сына, ушла, её места никто не занял, и второй раз в жизни (первый был тогда, когда он ушёл к Джесс) Хаген принял самостоятельное, взрослое решение. Не сдаваться, не опускать руки. Без особых целей, плывя по течению, но – жить!

И он научился. Мамину готовку заменила еда из китайской забегаловки, раз в неделю Хаген ходил в прачечную, а утром его поднимал будильник. Жизнь почти наладилась, но мамы все равно очень не хватало.

Из всей гипотетической родни Хаген знал только дядю Питера – старшего брата матери. Бывший военный, прошедший Ирак и Афганистан, в свои редкие наезды тот пытался подключаться к воспитанию Хагена, добавляя мужской руки в образовательную программу, но ничего путного из этого не выходило. Плюнув, дядя Питер остановился на трех краеугольных камнях важных для каждого мужчины: умении постоять за себя, помощи матери и соблюдении правила: «никогда не ныть!»

Все три пункта провалились.

Хаген до истерик боялся физической боли и предпочитал сразу сдаться или убежать, нежели «стоять за себя», хотя и мечтал научиться драться, как знаменитый «Могучий Мышонок» Деметриус Джонсон – чемпион UFC в наилегчайшем весе. При росте сто шестьдесят сантиметров и весе меньше пятидесяти семи килограмм этот величайший боец одиннадцать раз защитил титул! Маленький Хаген часто представлял, как станет достойным наследником Джонсона: Плакса Хаген, сто пятьдесят девять сантиметров, пятьдесят шесть килограммов, чемпион UFC! Три раза «ха».

Помощь матери? Это было скучно, куда скучнее игр на консоли и чтения комиксов, да и не требовала мать ничего такого от единственного сына.

А вот насчёт «не ныть» – Хаген и сам старался, но ничего не получалось. А что ты сделаешь, если слезы сами наворачиваются на глаза, стоит только услышать что-то обидное? Даже сейчас, когда Хагену уже под тридцатник, он, бывало, не мог сдержаться. Взять хотя бы того тупого покупателя – мистера Горецки – с его чёртовым ноутбуком. В магазине техники, где Хаген работал, никто кроме него не разбирался в компьютерах, и каждый раз, когда мистер Горецки, рыская по нелегальным сайтам для взрослых, наматывал на жёсткий диск своего лаптопа очередной вирус, кому приходилось разбираться с этим? Конечно, Малышу Майки. А мистер Горецки в достаточной мере прокачал свои навыки «Наглость» и «Хамство», чтобы всегда обвинять в заражении ноутбука именно его.

В общем, в ту пятницу, когда мистер Горецки снова пришёл в магазин, в выражениях он не стеснялся. Вместе с запахом чеснока и лука, от которого Хагена чуть не стошнило, он изрыгал ругательства. «Тупорылый урод» и «прыщавый ублюдок» были самыми мягкими оскорблениями в его речи, полной эпитетов и характеристик. «Хорошо быть таким смелым, – думал Хаген, чувствуя, как плотину прорвало, и слезы ручьём катятся из глаз, – когда ты два метра ростом, а твои предплечья объёмом шире, чем моя нога». В общем, денёк выдался так себе, хоть и пятница.

В растрёпанных чувствах Хаген побрёл в бар Чака, где, помимо основной задачи напиться, он все ещё надеялся познакомиться с какой-нибудь чикой. Неважно с какой, лишь бы у неё была дырочка между ног. Он даже заметил одну: та одиноко сидела за барной стойкой и глушила чистый виски, – но подойти так и не решился, хотя и порывался. А когда, наконец, отлепил зад от стула, было уже поздно: незнакомка вульгарно хохотала над тупыми шутками какого-то хлыща в костюме и при галстуке.

Так что Хаген, залившийся дешёвым пойлом, пошёл домой и всю дорогу жалел себя. В своей холостяцкой берлоге он немного поиграл в любимый файтинг боев без правил на PlayStation, представляя, что колошматит ненавистного мистера Горецки, глянул по кабельному какой-то дешёвый хоррор и уснул.

Незадолго до полуночи он проснулся, чтобы сходить отлить. Тогда-то все и случилось.

Путь от дивана до уборной в его небольшой съёмной квартирке занимал от силы шагов пять, но и их Майк не смог преодолеть, не споткнувшись. Ловкость никогда не была его сильной стороной, но уж по ровному-то полу дойти до уборной у него всегда получалось даже в хлам бухим.

Но в этот раз, когда он встал с дивана и, пошатываясь, направился в туалет, мир словно мигнул. На пару секунд Хаген будто завис во вселенском ничто, не чувствуя притяжения, движения воздуха при дыхании, запахов, звуков и света. Он даже не ощущал себя самого. Его окружила тьма.

А когда мир вокруг вернулся, тело незамедлительно стало выполнять всю ту серию панических команд, которые выдавал мозг: судорожно задёргалась диафрагма, в поисках равновесия замахали руки, переступили ноги. В общем, Хаген свалился на пол, больно ударившись подбородком и едва не прикусив язык, а потом долго не решался встать, ловя «вертолёты» – знакомое каждому хоть раз сильно перепившему человеку состояние мировращения. В глазах летали белые мошки, выстраиваясь в странные символы, больше похожие на руны Хищников из известного всем киноблокбастера. Сдерживая подкатившую рвоту, Хаген затих. Он лёг на спину, прикрыл глаза в ожидании момента, когда придёт в норму, но хаотичное движение мошек не прекратилось.

Он пытался проморгаться, протереть глаза руками, но природа светящихся точек была не физической. Минут через десять они исчезли. Отдышавшись, Хаген осторожно поднялся, медленно и твёрдо ставя ногу при каждом шаге, добрался до уборной и сделал то, ради чего проснулся.

Потом вернулся в комнату, разделся и завалился спать, сбросив одежду на пол.

* * *

Следующим утром его разбудила дикая жажда. Наступила суббота, и на работу идти было не надо.

Потянувшись, он хрустнул костями и побрёл к холодильнику. Апельсиновый сок, пачку которого Майк допил залпом, закончился, и стоило подумать о том, чтобы сходить в супермаркет за продуктами. Сев за небольшой обеденный стол, половина которого была завалена деталями от разных компьютеров: видеокартами, модулями памяти, сетевыми платами, – Хаген понял, что что-то не так. И дело не в головной боли после вчерашних шести пинт пива.

Из его поля зрения никак не исчезал какой-то объект, больше похожий на компьютерную иконку. Он заметил её после пробуждения, но сначала решил, что это соринка, попавшая в глаз или повисшая на ресницах.

Майк моргнул, но соринка не исчезла. Напротив, она вроде даже увеличилась в размерах. «Надо умыться», – подумал он и побрёл в ванную. Поплескав в лицо водой, решил побриться. Делал он это нечасто, не видя смысла ежедневно скрести бритвой кожу и тратить на это время, но сегодня – почему бы и нет? Удивившись такому порыву, Хаген нанёс на ладонь гель и, смотрясь в зеркало, стал наносить его на лицо.

Тут-то его и пробрало. В отражении над белобрысой головой с засаленными жидкими волосами висело две строчки текста, примерно так же, как в какой-нибудь чёртовой компьютерной игре.

Майк «Плакса» Хаген, 29 лет

Уровень 1.

С пеной на лице Хаген провёл рукой над головой. Не встретив сопротивления, ладонь прошла сквозь текст. Что за розыгрыш? Он внимательно осмотрел зеркало, но не нашёл следов какого-либо вмешательства.

Но тогда что это? Галлюцинация?

Страшная догадка посетила Майка, и он отшатнулся от зеркала. Ноги подогнулись, и Хаген опустился на пол. Неужели рак? Такой же, как у мамы? Но тогда что… Ему же ещё нет и тридцати, он не успел увидеть жизнь, познать её радости, каждый день думая, что все ещё впереди, что у него ещё будет время стать сильным, таким же как Могучий Мышонок. А женщины? У него не было никого, кроме Джесс, а при мысли о том, что время упущено, и до конца своей короткой жизни ему уже не суждено познать хоть кого-то ещё, Хаген беззвучно заплакал.

Он плакал не сдерживаясь и в конце концов заревел, вот только мамы, чтобы обнять и прижать к себе, рядом не было, а вместе со слезами из него словно вытекала жизнь. Навалилась чёрная депрессия, пропало желание что-либо делать, и Хаген просто смыл слезы и пену, вытер полотенцем лицо и вернулся в кровать. Там он закрыл глаза и лежал до вечера, не в силах ни уснуть, ни встать.

За окном давно стемнело, когда Хаген понял, что больше так не может. Тело занемело, мышцы требовали движения, а в голове мысли о скорой смерти наконец-то уступили место основным инстинктам: жажде, голоду, желанию жить! Жить захотелось до зубовного скрежета, и он решил разобраться.

Резво вскочил с кровати, потянулся и сел, глядя в темноту квартиры. Но, куда бы Хаген ни посмотрел, на краю поля зрения маячил какой-то 3D-объект. Выглядело это как на киносеансе, вот только стереоочков на Хагене не было.

Сфокусировав взгляд, он увидел, что объект среагировал. До этого момента плоская, иконка вдруг начала вращаться вокруг своей оси, как ёлочная игрушка, потревоженная лапкой кота, и оказалась кубом, на каждой грани которого был силуэт человеческой головы. При определённом ракурсе он напоминал самого Хагена.

Парень протянул руку в сторону куба, и тот словно принял приглашение: увеличившись в размерах, подплыл к ладони. Хаген дотронулся до него кончиками пальцев, ощутив лёгкое прикосновение. Куб дрогнул и раскрылся в окно. Если это была галлюцинация, то очень качественная.

На всю высоту появившегося окна стоял обнажённый по пояс 3D-Хаген в спортивных трусах в боевой стойке. Смотрелось это смешно: тощий, с выпирающими рёбрами, но зверским выражением лица. Ниже модели Хагена шла плашка с текстом. Активная вкладка делилась на два столбца. Первый гласил:

Майк «Плакса» Хаген, 29 лет

Уровень 1.

Очков здоровья: 4000.

Боев/побед: 0/0.

Вес: 56 кг.

Рост: 159 см.

Майк перечитал текст, внимательно всматриваясь в каждую строчку, и внезапно получил всплывающее пояснение к каждой из них. К первой строке появилась дополнительная информация: его национальность, дата и место рождения, город проживания, гражданство.

Вторая разъясняла, как повышаются уровни. «Опыт» рос в поединках, причём в любых, в зачёт пошла бы и уличная драка, и тренировочный спарринг. Главное, противник должен быть половозрелым. Для перехода на следующий уровень требовалось одержать число побед, равное текущему. Поражения опыта не давали, но и не отнимали. При победе над более сильным соперником прогресс шёл быстрее, но насколько именно не уточнялось.

Второй столбец отображал, по всей видимости, физические характеристики.

Основные характеристики

Сила (1).

Ловкость (2).

Выносливость (4).

Хаген пробежался взглядом по списку, поочерёдно фокусируясь на каждом пункте.

Единица «Силы» равна 10 % от среднестатистических показателей силы человека.

Влияет на наносимый урон.

Единица «Ловкости» равна 10 % от среднестатистических показателей ловкости человека.

Влияет на шанс уклонения и точность ударов.

Единица «Выносливости» равна 10 % от среднестатистических показателей выносливости человека.

Влияет на регенерацию и объем здоровья, а также на скорость роста усталости при физической активности.

Из всего этого стало понятно, что Хаген очень слаб, слабее любого среднестатистического человека в десять раз, в пять раз менее ловок, и в два с половиной менее вынослив. Но это он и так знал с самого сопливого детства. «Тоже мне, новость», – подумал он.

Важнее было то, что для получения второго уровня необходима лишь одна победа над кем угодно. Каждый левел ап давал Хагену очко характеристик, за счёт которого можно было повысить силу, ловкость или выносливость, и одно очко приёмов.

Так что, развивать уровень приёмов можно было не только тренировками, а силу – не только в тренажёрном зале.

Обдумав это, он перешёл ко второй вкладке.

Она оказалась неактивной, а изображён на ней был силуэт атакующего Хагена.

Майк, не задумываясь, ткнул пальцем и увидел ряд иконок со схемами различных приёмов. Удар рукой, апперкот, удары ногой – нижний, средний, высокий, захваты и приёмы в партере. Все иконки были серого цвета с наложенной на них пиктограммой замка. Цветной оказалась только одна – с прямым ударом рукой. В её правом нижнем углу на круглой зелёной плашке горела цифра «1».

Хаген сфокусировал взгляд, и над иконкой всплыл поясняющий текст:

«Удар рукой» первого уровня

Урон: 100.

Тренируйте приём для его улучшения.

Ниже шёл прогресс-бар, заполненный на 2 %.

Для галлюцинации воспалённого мозга это было чрезмерно детально. Где-то на периферии сознания Хаген отметил, что в понедельник надо будет обратиться к врачу и пройти обследование. На всякий случай провериться не помешает.

По какому-то наитию Хаген встал в боевую, в его понимании, стойку и стал бить по воздуху. Правой, левой, левой, правой. Нанёс около сотни ударов, имитируя бой с тенью, чуть не споткнулся о геймпад, лежащий под ногами, вспотел и выдохся, но оно того стоило. Потому что заполнение прогресс-бара удара едва заметно увеличилось и достигло 3 %!

До поздней ночи, прерываясь лишь на перекусы и посещение уборной, Хаген колотил воздух. Невысокая «Выносливость» сказывалась – он быстро уставал. В левом «углу» поля зрения, сразу под иконкой с его портретом (с цифрой «1» – текущим уровнем) открылись индикаторы очков «здоровья» и показатель «бодрости». Полностью теряя эту самую бодрость, он выдыхался и не мог даже поднять рук. Очки «здоровья» так же не были фикцией, что Майк проверил, ударив кулаком в стену. Руку пронзила боль, внизу появился системный текст о полученном уроне «100», а зелёная полоска здоровья немного сократилась.

Второй уровень приёма «Удар рукой» Хаген получил к полуночи. Его кулаки охватило пламя: виртуальное, но выглядящее пугающе реальным. Оно горячило, но не жгло, и Майк даже не успел запаниковать. Взмокший, истекающий потом, он радостно улыбался, глядя на свои руки, с которых медленно сходил огонь, и на сияющий перед глазами системный текст:

Поздравляем! Вы повысили уровень приёма «Удар рукой»!

Хаген открыл окно характеристик и убедился, что уровень приёма действительно повысился.

«Удар рукой» второго уровня

Урон: 200.

Тренируйте приём для его улучшения.

С повышением уровня повысился и урон. Невероятно!

Майка охватил азарт, знакомый каждому геймеру, хотя бы единожды качавшему своего персонажа в компьютерной игре. Лучи взошедшего солнца уже пробились сквозь неплотно задёрнутые шторы, а он все ещё ожесточённо молотил воздух, с негодованием замечая, что теперь на каждый процент прогресса требуется на сотню ударов больше. Двести ударов – 1 % роста навыка. На первом уровне хватило сотни, на третьем понадобится триста.

Но Система, как Хаген прозвал то, что внезапно поселилось в его голове, показывая мир через интерфейс компьютерной игры, этим не ограничивалась. Посреди ночи, изнывая от голода и не найдя в холодильнике ничего питательного, он сделал заказ в круглосуточной пиццерии. Измождённое тело требовало калорий и срочно! Так что Майк попросил сразу две «мексиканы» и, едва за курьером захлопнулась дверь, накинулся на них, урча как кот, дорвавшийся до сливок.

После еды – от пиццы не осталось ничего, и даже крошки начинки, выпавшие на дно коробки, он подобрал и съел все до последней оливки – Система выдала новое уведомление.

Поглощено 2536 ккал, белков – 207 г, жиров 169 г, углеводов 360 г.

С насыщением исчез дебаф «Голод», повисший в правом верхнем краю поля зрения, но появился новый – «Недосып», снижающий уровень бодрости на 25 %.

Под утро «Недосып» развился до второго уровня и уронил бодрость уже на 50 %. Майк стал быстрее уставать и все чаще был вынужден прерываться, чтобы восстановить силы. С первыми лучами солнца, когда прогресс-бар «Удара рукой» достиг 67 %, «Недосып» вдруг резко скакнул до четвёртого уровня и снизил бодрость до 99 %, заодно повесив на Хагена новый негативный эффект «Усталость». Этот дебаф ничего не снижал, но полностью останавливал регенерацию бодрости. Так что пришлось ложиться спать. Впрочем, расстроился Хаген не сильно: все тело болело, руки были ватными, а в глаза будто набился песок. Он провалился в сон, едва коснувшись головой подушки.

 

Глава 2. Добрый день, мистер Горецки!

В понедельник Хаген посетил клинику, пожаловавшись врачу на необъяснимые галлюцинации. Задумчиво похмыкав, доктор отправил его на магнитно-резонансную томографию мозга. Обследование не нашло в голове Хагена никаких патологий, а потому врач диагностировал переутомление, назначил курс успокоительного и порекомендовал уйти в отпуск.

На три недели Майк обрёл свободу: на работе отнеслись с пониманием, это был его первый отпуск за много лет. Уходя из магазина, Хаген с внутренним злорадством увидел, как мистер Горецки, пришедший за своим ноутбуком, ищет его взглядом и не находит. «Я вам крайне не рекомендую, мистер Горецки, в ближайшие три недели бродить по нелегальным сайтам», – подумал он.

Над Горецки прямо в воздухе плавал поясняющий текст:

Грегор ‘Лось’ Горецки, 38 лет

Уровень 4.

Очков здоровья: 22000.

Боев/побед: 9/6.

Вес: 114 кг.

Рост: 190 см.

«Офигеть! – подумал Майк. – Очков здоровья в пять раз больше, чем у меня!» Получалось, что показатель «Выносливости» Горецки был равен шестнадцати. А вот посмотреть другие данные Хагену не удалось. Он пробовал «раскрыть» окно с профилем здоровяка, но система выдала какое-то непонятное уведомление: «Недостаточный уровень навыка „Познание сути!“» Такого навыка он за собой вообще не замечал, но решил обязательно разобраться с ним позже.

В драке с Лосем Хагену не светило ничего. Даже с удвоившимся уроном для победы над таким противником надо нанести не меньше восьмидесяти ударов, а это просто не реально…

– Вот ты где, жопоголовый! – Хаген, погруженный в свои мысли, упустил момент, когда был обнаружен мистером Горецки. Тот навис над непроизвольно сжавшимся Майком и криво усмехнулся: – Бери ноги в руки и тащи мой ноут, придурок!

Хаген соорудил на лице максимальную приветливость:

– Добрый день, мистер Горецки!

– Ещё три секунды моего терпения, и день для тебя станет недобрым! Живо тащи мой ноут! В этот раз мы его тщательно проверим, все ли ты починил, как надо!

– Я в отпуске, мистер Горецки. Пожалуйста, обратитесь к другому сотруднику.

В голове Хагена крутились мысли о том, какого же уровня «Силы удара» ему надо достичь, чтобы одним махом уложить такого гиганта, как Лось. В математике Майк всегда был силен и, быстро произведя расчёты, выяснил, что требуется сто шестидесятый уровень, а займёт такая прокачка почти десять лет ежедневных двенадцатичасовых тренировок. Но это с текущим уровнем «Силы», а ведь её тоже можно подкачать…

– Эй, ты, задрот! Ты что, завис? Может, тебе врезать, чтобы перезагрузился, тормоз?

Хаген вернулся в реальность и на расстоянии ладони от своего носа обнаружил искривлённое злобой лицо Горецки, который продолжал выплёвывать не только обидные слова, но и слюну. Хаген машинально вытерся. На крик собрались другие продавцы-консультанты и пара покупателей, озабоченно глядя на разворачивающуюся сцену, но не вмешиваясь. Кто-то вызвал администратора.

– Простите, мистер Горецки, но вам надо прекратить оскорблять меня, – на остатках самолюбия выдавил Майк дрожащим от обиды голосом. – В настоящий момент я не являюсь сотрудником DigiMart, так как нахожусь в отпуске. Пожалуйста, обратитесь к другому специалисту.

– Ты совсем тупой? – сделал вид, что удивился, мистер Горецки. – Мне плевать! Ты в магазине, ты принимал мой компьютер, ты его чинил – тебе и отвечать за исправность!

– Простите, мистер Горецки, – вмешалась подошедшая Лекса – старший администратор магазина. – Разрешите, я вас обслужу. – Она взяла Лося под руку: – Позвольте вашу квитанцию, и я все принесу.

Лось, оценивающе осмотрев Лексу, ухмыльнулся. Замена ему понравилась.

– Твоё счастье, слизняк, что у вас работают такие симпатичные девушки, – сказал Лось Хагену на прощание.

Уводя его, Лекса обернулась и едва заметно сделала знак Майку, разрешая идти. Он кивнул в ответ и, чувствуя, как горят уши, побрёл на выход. «Это плохо, плохо, плохо!» – бормотал он себе под нос. Надо же было такому случиться, что пик его унижения пришёлся на появление Лексы: единственной девушки в магазине, которая не относилась к Хагену, как к куску дерьма. Она ценила его умение быстро определить неполадку и починить любой компьютер и всегда находила ободряющее слово, хваля за работу. А ведь она младше на три года, но уже главный администратор. Хорошенькая, жаль, что у него нет шансов.

Впрочем, о Лексе он забыл, стоило оказаться на улице. В жизни Хагена появилась цель, причём цель оцифрованная и понятная.

Никогда и ничего в жизни он так не желал (даже Джесс после первого свидания), как научиться драться. И не столько драться – это вообще-то больно, – сколько укладывать любого противника с одного удара, не затягивая бой. Примерно так, как это делал цыган Микки из фильма Гая Ричи. Все-таки терпеть он не умел. Хаген представил, как Горецки бьёт его кулаком в нос и содрогнулся.

После той ночи, когда он тренировал «Удар рукой», проснулся Майк только после обеда. Разбитый – ныла каждая мышца в дряблом теле, – но в неожиданно прекрасном настроении. Он попробовал потренировать удар, но тело отреагировало острой болью, и тогда, не зная, чем себя занять, Майк взялся за изучение интерфейса.

Бешено вращая глазами, он обнаружил ещё несколько ранее незамеченных иконок. Зацепившись за них взглядом, «вытащил» на панель. Одна из них называлась «О программе», и, открыв её, Хаген увидел следующее:

Augmented Reality! Platform. Home Edition

Версия 7.2

Copyright © 2101–2118 «Первая Марсианская компания»

Авторские права защищены.

Зарегистрирована на Майка Бьорнстада Хагена.

S/N L5L-7702B-1412010.

Годовая однопользовательская лицензия.

Премиальный аккаунт.

Дата активации: 24.06.2018 09:00.

Дата окончания: 24.06.2019 08:59.

«Гугл» ничего не знал ни о «Первой Марсианской», ни об «Augmented Reality! Platform». Но Хаген недолго ломал голову. Он прочитал слишком много комиксов, чтобы удивиться. Все просто: каким-то образом, пока не важно каким, он получил интерфейс дополненной реальности из будущего. Майк легко мог представить, что с подобными интерфейсами в XXII веке будет ходить каждый землянин, а судя по названию компании-разработчика, и марсианин тоже.

Главное, что он уяснил: времени не так много, – и, если Майк хочет исполнить свою детскую мечту, – дорог каждый день.

Около часа он потратил на «Настройки», конфигурируя интерфейс так, как ему хотелось. Там было много приятных мелочей: от внутреннего системного будильника, мягко поднимающего в фазе быстрого сна, когда пробуждение максимально комфортно, до вывода в поле постоянного обзора различных данных. Всякие полезные вещи, такие как: текущее время, частота сердечных сокращений, температура окружающей среды, затраченные с момента пробуждения калории и много всего, что можно посмотреть и в смартфоне, но с интерфейсом проще.

Также Майк вывел в поле зрения прогресс-бары основных характеристик: силы, ловкости и выносливости. Преодолевая боль, полчаса поколотил воздух и заметил, что они тоже подросли. Не так быстро, как «Удар кулаком», но все же. Самое большое увеличение дала «Выносливость», а прогрессировала она, как заметил Хаген, когда он тренировался на остатках бодрости, преодолевая частое прерывистое дыхание, боль в груди и налившуюся тяжесть в плечах.

Среди основных иконок было ещё две: «Проверить наличие обновлений» и «Техническая поддержка», – но обе при нажатии выдавали ошибку:

Невозможно установить соединение с сервером обновлений.

Возможно, сервер недоступен, или требуется проверка настроек подключения к вселенскому инфополю.

Вселенское инфополе? Серьёзно? Это такой интернет будущего?

Закончив изучать интерфейс, Хаген вернулся к тренировкам. Он включил музыкальный ТВ-канал, встал в центре комнаты и стал выбивать дух из невидимого противника, представляя перед собой мистера Горецки. Этим он занимался до поздней ночи, пока окончательно не вымотался. Приняв душ, отрубился и спал всю ночь как убитый.

Так прошло воскресенье. В понедельник он сходил в клинику и продолжил дома избивать воздух, стараясь максимально ускориться. Тем же занимался и во вторник, а к вечеру среды Хагена озарило, и он сделал открытие.

Из диванной подушки собрал некое подобие боксёрской груши, подвесив её на крючок вместо аляповатой картины с изображением самки гориллы в дамском вечернем платье и шляпке. Картина называлась «Закат на побережье Атлантики», но в кричащих кислотными цветами многоугольниках Хаген всегда видел только гориллу и никогда закат.

Оказалось, что, если лупить не воздух, а подушку, навык растёт в несколько раз быстрее.

К концу той же недели, когда Хаген прокачал «Удар рукой» до восьмого уровня, а урон до 1600 очков за счёт наконец-то повысившейся «Силы», до него дошло: надо идти тренироваться в боксёрский зал. Такой как раз находился на его улице и принадлежал какому-то старому мексиканцу.

* * *

Ранним воскресным утром на пороге боксёрского зала, что по улице Рузвельта, появился Хаген. Мистер Гильерме Очоа ничем не выдал своего удивления, увидев на пороге тщедушного парня. Мистер Очоа сохранил спокойствие, даже когда Хаген заявил, что хочет тренироваться. Но когда этот хилый – соплей перешибёшь – хоббит с взлохмаченными светлыми волосами, бесцветными бровями и ресницами, и тоненькой шеей пояснил, что желает тренироваться каждый день не менее чем по двенадцать часов, мистер Очоа не выдержал и расхохотался.

Молодой человек не смутился. Терпеливо выжидая, когда владелец боксерского зала отсмеётся, он не отводил своих синих – цвета лазурного моря – глаз, ничем не выдавая раздражения. А раздражение в нем было, мистер Очоа за свои семьдесят лет научился разбираться в людях. Старый мексиканец так хохотал, что из его большого искривлённого носа вылетела сопля. Но и тогда молодой человек проявил выдержку. Дождавшись, пока старик отсмеётся, Хаген вытащил из внутреннего кармана смятую пачку купюр:

– Этого будет достаточно за первый месяц, мистер Очоа?

Старик посерьёзнел, пересчитал деньги и кивнул:

– Этого хватит на три месяца. А если ты ещё поможешь мне с уборкой зала по вечерам, то и на полгода.

После этого мистер Очоа протянул ему руку:

– Добро пожаловать в мой боксёрский клуб, малыш… Как тебя там?

– Майки, – кивнул молодой человек, отвечая на рукопожатие. – Но можете звать меня Хаген.

– Малыш Майки, стало быть? Что ж, когда планируешь приступать? Если думаешь…

– Можно сейчас? – перебил его Хаген.

– Кхм… – поперхнулся старик. – Сейчас?

– Да, сейчас, – повторил хоббит.

Очоа оценивающе осмотрел Майка с головы до ног, присвистнул, обвёл рукой пустой зал и сказал:

– Зал в вашем распоряжении, молодой человек! Раздевалка – там.

Может быть, Хагену показалось, но вроде бы в голосе старика проскользнула нотка уважения. Такое было с ним впервые в жизни, и Майку это понравилось.

Через пять минут переодевшийся Хаген воодушевлённо лупил грушу. Из-под безразмерных гавайских шорт, свисавших ниже колен, виднелись тонкие – можно пальцами обхватить – ноги. Под обширной футболкой с рукавами по локоть скрывалось хлипкое тело, а неуклюжие удары не двигали грушу ни на дюйм. И только исподлобный взгляд суровых синих глаз говорил о том, что этот малыш – малыш Майки – настроен серьёзно.

Так что к середине дня мистер Очоа сжалился над парнем и пошёл ставить ему удар.

* * *

К концу второй недели в зале Хаген окреп физически и духовно. Премиальный аккаунт интерфейса, как оказалось, давал трёхкратный буст прокачке любых навыков и характеристик. Об этом Майк узнал, заглянув в раздел «Помощь». Виртуальный помощник оказался на порядок продвинутей, чем Siri, легко распознавал голосовые вопросы и незамедлительно давал на них ответы. Так, Хаген узнал, что боевой навык, добираясь до уровня кратного десяти, получал дополнительную способность. Например, «Удар рукой» на десятом уровне приобретал 50 % вероятность пробить любой блок. А на тридцатом делал это гарантированно.

Впрочем, в этом Хаген убедился уже в конце первой недели тренировок, когда развил свой единственный приём до десятого уровня.

В зале Очоа, помимо ринга и боксёрских груш, оказалась и штанга с гантелями. Туда на второй день старик его и направил, научив нескольким упражнениям на разные группы мышц. К тренировкам добавились силовые упражнения с отягощениями, и это, вкупе со зверским аппетитом, намного ускорило прирост силы. Хаген налегал на мясо, курятину и рыбу, пока не догадался купить огромную банку с протеином. С того дня он выпивал не меньше трёх порций коктейля в день. И это помимо обычной еды. Из-за тренировок чувство голода не покидало его даже ночью: он просыпался и готовил себе коктейль, выпивал и снова брёл спать.

Так что за пару недель набрал несколько килограммов и даже почему-то слегка подрос.

К окончанию отпуска его характеристики выглядели так:

Майк «Плакса» Хаген, 29 лет

Уровень 1

Очков здоровья: 9000.

Боев/побед: 0/0.

Вес: 61 кг.

Рост: 160 см.

Основные характеристики

Сила (5).

Ловкость (4).

Выносливость (9).

Хаген прибавил пять килограмм и повысил все характеристики. Он стал сильнее, повысившаяся «Выносливость» увеличила его выживаемость, давая больше времени на переломный удар, и только «Ловкость» росла не так быстро.

Ни одного нового приёма он не открыл, решив сделать ставку на единственный в его арсенале «Удар рукой». Как бы противник ни уклонялся, в будущем высокий уровень позволит наносить молниеносные удары, которых просто невозможно будет избежать.

«Удар рукой» шестнадцатого уровня

Урон: 8000.

+50 % вероятности игнорировать любой блок.

Тренируйте приём для его улучшения.

Столь невероятный урон был следствием коэффициента силы. При прежнем показателе, равном единице, Хаген наносил бы 1600 урона – по сотне за каждый уровень навыка. Но 1600 умножались на уровень «5» силы, а восемь тысяч – это восемь тысяч. Сам себя он уложил бы почти с одного удара, и это при повысившейся «Выносливости»! А вот себя прежнего – до интерфейса – просто размазал бы.

В последний день отпуска Хаген подошёл к владельцу зала:

– Мой отпуск заканчивается, мистер Очоа. Завтра на работу. Я приду сразу после неё, вечером.

– Приходи, когда тебе удобно, Малыш, – пожал плечами старик.

– Спасибо, мистер Очоа! На сегодня я закончил…

– Подожди, Малыш, – перебил его Гильерме и указал в дальний угол зала, где с тенью на стене состязался меднокожий парень с неприметным лицом. – Как насчёт спарринга с Хуаном? Он тоже новичок, хоть и занимается уже больше полугода, но не так, как ты, – заходит раза три в неделю, бывает, что и пропускает. У меня тут ребята все серьёзные, я никак не мог подобрать ему партнёра.

– Можно попробовать, – пожал плечами Хаген.

Он посмотрел на Хуана внимательней:

Хуан Мануэль Герреро, 26 лет

Уровень 3.

Очков здоровья: 13000.

Боев/побед: 7/5.

Вес: 78 кг.

Рост: 184 см.

– Хорошо. Жди, – приказал Очоа и направился к будущему спарринг-партнёру Майка.

Сложный соперник, подумал Хаген, глядя на посмотревшего в его сторону Хуана Герреро. Высокий, руки длинные, очков здоровья в полтора раза больше. Но с чего-то надо начинать. Не идти же на улицу драться со старушками, чтобы поднять уровень.

По завершении одного из спаррингов Очоа расчистил ринг и позвал Герреро с Хагеном. Они стукнулись перчатками. Герреро кивнул, и Хаген ответил тем же.

– Готовы? Деритесь! – дал команду Очоа, и тренировочный поединок начался.

Герреро кружил вокруг Хагена, все время заходя слева, но соблюдая дистанцию. Подойти ближе? Можно нарваться. Ждать атаки? А получится блокировать или уклониться от удара? Хаген кружился на месте, старясь всегда быть лицом к лицу с активно перемещающимся противником, и выжидал. Ждал шанса на удар, который может стать единственным возможным за весь бой.

– Смелее! – воскликнул Очоа, подбадривая соперников. – Деритесь! Смелее!

Противник пошёл в атаку, имитируя удары, активно работал корпусом, сбивая с толку, и в какой-то момент Хаген понял: сейчас! Не успев осознать что-либо, он интуитивно выбросил руку в лицо атакующего, одновременно пытаясь заблокировать левой удар Герреро. Уже почти прочувствовал касание чужой перчатки о свою, как контакт прервался.

Вы нанесли урон: 8000 (удар рукой).

Блок игнорирован.

Следующая картинка снилась Майку несколько ночей подряд в слоу-мо. Вот он выбрасывает руку, вот его кулак пробивает плохо поставленный блок встречным ударом и впечатывается в скулу Герреро. Сначала запрокидывается голова соперника, россыпь капель пота по инерции взлетает в воздух, а следом отрывается от пола и сам соперник.

Так Хаген выяснил, что если удар наносит более чем 50 % урона от общего количества очков здоровья соперника, то это стопроцентный нокаут. Именно туда Герреро и улетел: в нокаут. А самого Хагена накрыла волна неземного удовольствия, и даже оргазм блек в сравнении с этим. Так Система отреагировала на его первое повышение уровня.

Охваченный видимым только ему столбом света, Хаген не слышал, что говорит Очоа, зато чётко видел системное уведомление:

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Вы подняли уровень: +2 (утроенный опыт за первую победу над противником выше уровнем)!

Ваш текущий уровень – 3!

Доступны системные очки основных характеристик: 2.

Доступны системные очки боевых навыков: 2.

В тот же вечер, ложась спать, Хаген, проконсультировавшись у виртуального помощника, закинул системные очки в «Силу» и «Ловкость». Сначала хотел все направить на развитие силы, но оказалось, что повышать любую характеристику более чем на один пункт за раз смертельно опасно. Система об этом предупреждала однозначно:

Внимание! Системой обнаружено неестественное повышение характеристики «Сила»: +1.

Ваш организм будет перестроен в целях соответствия заявленному показателю (6) проявляемой силы и скорости мышечного сокращения носителя.

Будет применена: гипертрофия мышечных волокон, сухожилий, связок…

Там было ещё много всего про повышение уровней внутримышечного креатинфосфата, гликогена, про механизмы внутри и межмышечной координации и тому подобного. Но в самом низу жирным шрифтом в красной рамке было написано:

Предупреждение

Перестройка организма потребует значительных затрат питательных веществ. Рекомендуется употребить в пищу не менее 300 грамм животного белка, 1200 грамм углеводов, 90 грамм жиров…

В противном случае, резервов организма носителя может не хватить для полноценной перестройки.

Категорически запрещается неестественное повышение характеристик более чем на 1 пункт! Возможен летальный исход!

Схожий текст и предупреждение система вывела после добавления очка в «Ловкость»:

Внимание! Системой обнаружено неестественное повышение характеристики «Ловкость»: +1.

Ваш организм будет перестроен в целях установления соответствия заявленному показателю (5) проявляемой ловкости – двигательно-координационных способностей – носителя.

Будет применено: преобразование центральной нервной системы и развитие эластичности мышц, сухожилий, связок и суставных сумок…

Ниже шло предупреждение о летальном исходе и необходимости употребить в пищу большого количества белка, жиров и углеводов, помимо нескольких литров воды.

Так что за следующие два часа Хаген поглотил гору жареной курятины и пару пицц, запивая все водой и газировкой. За едой он вдруг подумал, что мысль о драке с мистером Горецки не вызывает в нем страха. С повышением «Силы» его урон теперь равен 9600, и это с запасом покрывало необходимые для нокаута 50 % от количества здоровья Лося.

А потом лёг спать.

Засыпая, он улыбнулся. Завтра новый день – первый день его оставшейся жизни.

Он продолжит прокачку и рано или поздно поучаствует в боях без правил, а там… Кто знает, может, и он когда-нибудь поднимет над головой чемпионский пояс. Но до этого ещё далеко, а вот завтра…

Хаген снова улыбнулся. Завтра он пригласит на свидание Лексу.

 

Глава 3. Прощайте, мистер Горецки

Всё «завтра» Хаген провёл за своим прилавком, копаясь в Xbox одного парня. Консоль залили пивом, но что именно перегорело, сразу было не определить. Все его мысли занимало данное самому себе обещание пригласить на свидание Лексу, но всякий раз, когда она проходила мимо, Майк паниковал.

Как начать разговор? «Привет, пошли со мной на свидание?» или «Эй, крошка, что делаешь сегодня вечером?» Нет. За «крошку» Лекса, пожалуй, его прибьёт или прожжёт тем убийственно-презрительным взглядом, каким обычно девчонки смотрят на лузеров. А после такого на перспективе свидания с ней можно ставить крест, это точно.

Но девушка сама заметила его интерес. Хаген ощущал направленные на него взгляды, но не смотрел в ответ, вместо этого пытался спрятаться за корпусом приставки, понимая, что задай Лекса вопрос по работе – он не сможет ответить. От вчерашней уверенности не осталось и следа. Язык словно присох к гортани, Хаген часто пил – с утра это была уже пятая банка колы, – но ничего не помогало. При одной мысли о том, что его могут поднять на смех и унизить отказом, он умирал, каждый раз переживая собственную смерть. Майк как-то читал в одном мужском журнале, что именно так все парни реагируют на отказ, а потому боятся подходить к красивым девчонкам, но этот научный факт его не успокаивал.

Чтобы как-то повысить уверенность, он несколько раз вызывал интерфейс, любуясь своими достижениями. И тут же закрывал: разве это достижения? То ли дело «Могучий Мышонок» Деметриус Джонсон. Или Доминик Крус, или… да много их. И все лучше Плаксы Хагена.

Разглядывание статов отвлекало, но стоило Лексе мелькнуть между прилавков, Хаген вжимал голову в плечи, боясь спровоцировать её на разговор.

Так прошло полдня, а во время обеденного перерыва он выполз из-за прилавка и помчался в уборную. Все время обеда он провёл перед зеркалом, боксируя со своим отражением. Прогресс навыка был не таким быстрым, как от тренировки в зале, но вполне ощутимым. Шкала постепенно заполнялась, а разгорячённый Майк сопровождал каждый удар резким выдохом.

До следующего левел апа «Удара рукой» оставалось совсем чуть-чуть, когда в дверь постучали. Это была Лекса.

Хаген выскользнул из комнаты, стараясь не смотреть девушке в лицо. Рубашка сотрудника DigiMart прилипла к спине, он тяжело дышал, сжимая и разжимая кулаки.

– Что с тобой? Ты что, там… – Лекса ухмыльнулась, наблюдая за тем, как парень отчаянно мотает головой. – Ага. Ладно, это не моё дело, но…

– Лекса…

– Да?

– Я… вечером… и ты. Давай?

– Что?

– Ну, того. Чтоб ужинать.

Лекса расхохоталась:

– Ну, ты и тип, Майк. Прости, но не в этой жизни. И уж точно не с тобой.

Лекса почти слово в слово повторила речь татуированной толстухи Шейлы… Майк лихорадочно думал, что ответить и как спасти положение, но девушка уже скрылась в туалете. Она громко щёлкнула замком, да ещё и проверила: закрыто ли? Словно ожидала, что потный и бормочущий Майк ввалится вслед за ней.

Он так расстроился, что позабыл о еде. Всплыло сообщение о дебафе «Лёгкий голод», понижающем удовлетворённость и метаболизм, но он просто отмахнулся.

Расстроенный, он сидел на своём месте, не зная, можно ли, а главное, нужно ли исправлять ситуацию. Потом взял себя в руки и решил, что если хочет, в конце концов, стать сильным, то потреблять пищу необходимо.

До конца перерыва осталось десять минут. Пришлось бежать в закусочную Tasty Dog, которая располагалась через дорогу от DigiMart. Её содержали пакистанцы. В ней делали хот-доги, в которых попадались тонкие коричневые веточки, сильно напоминавшие лапки тараканов. Все местные об этом знали и обходили закусочную стороной, а пакистанцы содержали её только для прикрытия торговли героином. Но наркоманы, которые всегда толпились у входа, с удовольствием пожирали и хот-доги, и специфическую начинку из тараканьих лапок.

– Привет, Кудрат, – Хаген кивнул знакомому парню за прилавком, протягивая деньги. – Мне хот-дог.

– Как всегда, Майк? – расплылся в вежливой – как пакистанец это понимал – улыбке. – Добавить зелени?

– Э… Да, – согласился Хаген. – И побольше кетчупа с майонезом.

Невозмутимый Кудрат все с той же улыбкой сделал ему хот-дог и что-то пожелал, но Майк был уже не здесь.

Доедая на ходу и стараясь не облиться соусом, он вернулся на работу.

До вечера теребил нутро проклятого Xbox, прокручивая в голове разговор с Лексой. Почему так трудно найти нужные слова? Ведь раньше он как-то мог общаться с Джесс? Хотя… общение с ней было похоже на разговор с телевизором. Она никогда не обращала на Хагена внимания и по большей части говорила сама, не парясь над тем, слушает ли её Майк. Говорила и говорила… От него она требовала только одного: чтобы счета были оплачены. А, и чтобы не ревновал. «Ревнуешь, значит, не доверяешь, – говорила Джесс. – А если нет доверия, то о какой любви может идти речь?» Майк соглашался, продолжал любить и скрывал, что ревнует. Но это не помогло.

Так прошёл день: в тяжёлых раздумьях, изредка вспыхивавшей надежде, что скоро все изменится к лучшему, и в ремонте игровой консоли. Он её все-таки починил. Запустил игру Injustice: Gods Among Us, выбрал персонажа – Бэтмена – и стал драться с Суперменом.

Один из перков работы мастером по ремонту техники: можно было играть хоть весь день, объясняя, что так тестируешь работу починенной приставки при длительных нагрузках.

– Всем пока! – попрощалась Лекса.

– Давай, Лекса, до завтра, – ответил второй продавец по имени Веймин, мелкий тщедушный китайский паренек, смешно коверкающий слова.

Хаген поднял голову, но девушка даже не посмотрела в его сторону. Повесив на плечо сумку, она вышла, крутя на пальце ключи от машины.

Хаген отложил геймпад от Xbox в сторону и тоже стал собираться.

Почему так происходит? А что, если общение с девушками выглядит так же, как осваивание новых ударов? Если нужные слова скрываются под таким же замком, как «Апперкот», «Удар ногой», «Уход от удара» и всё то, что он скоро разлочит, прокачиваясь в спортзале?

Значит…

С бабами так же. Пытайся – и всё получится.

То, что Лексы больше не было рядом, придало уверенности. Хаген схватил куртку и выбежал из магазина.

Если уж он смог повысить урон, боксируя воздух, то сможет добиться Лексы, сотрясая воздух словами.

Главное – стараться.

* * *

В глубине души Хаген надеялся, что опоздает, и Лекса уже уехала… Но она была на стоянке. Открывала дверь своей старой бежевой «Тойоты». Стараясь не думать, Хаген подбежал к ней:

– Лекса, подожди. Ты не так меня поняла.

Лекса устало открыла дверь:

– Всё я поняла, Майк. Я была слишком добра к тебе, а ты, как настоящий лузер, решил, что интересен мне.

– Но я думал…

– Иди к чёрту, Майк. Хватит меня преследовать.

Каждое слово Лексы вбивало голову Майка всё глубже и глубже в плечи. У него даже не осталось сил, чтобы развернуться и убежать, как удирал он в детстве с игровой площадки, когда дети, объединившись, начинали закидывать его песком или банками от сока.

Вдобавок за спиной послышался рёв двигателя. Перед машиной Лексы остановился огромный пикап, раскрашенный голыми женщинами и языками пламени. Открылась дверь. С водительского места спустился Горецки. Уверенно подошёл к Лексе:

– Наконец-то я тебя дождался, крошка. – Он захлопнул дверь её машины и перегородил подход рукой: – Как насчёт выгулять твоё роскошное тело с самым классным чуваком на районе?

– Мистер Горецки, я устала, давайте в другой раз.

Хаген раскрыл рот: Горецки говорил точь-в-точь то, что он сам сказал Шейле. Но какой эффект! Шаг за шагом Хаген отступал. Не хотелось, чтобы этот брутальный тип переключил внимание на него…

Лекса попыталась сбросить руку Горецки с двери. Но тот перехватил девушку за талию и прижал к себе:

– Не строй из себя недотрогу, сучка. Я знаю таких, как ты. Ты любишь плохих парней.

– Отпусти.

Горецки просунул руку меж ног Лексы:

– Плохой парень – это я. А ты, сучка, уже течёшь.

– Убери руки!

– Да-да, крошка, сопротивляйся, тебя же это заводит?

Хаген уже почти отошёл от машины Лексы. Но его зрение вдруг заволокла красная пелена.

Праведный гнев

Вы испытываете ярость, столкнувшись с явной несправедливостью.

+3 ко всем основным характеристикам.

+100 % бодрости.

+50 % уверенности.

+75 % силе воли.

+75 % силе духа.

−50 % самообладания.

Эффект активен, пока справедливость не будет восстановлена, а вы уверены в своей правоте.

Принять?

– Да-а-а! – вслух заорал Хаген, сжимая кулаки.

И Лекса, и Горецки замерли.

– Ты что-то провонял, урод? – голос Горецки звучал одновременно неуверенно и насмешливо.

До Хагена дошло, что тот реально не заметил его, когда вышел из своего разрисованного пикапа. Будто не было тут никакого Хагена.

Это его разозлило.

Нет, конечно, Хаген злился и раньше, но гнев вымещал мысленно. В фантазиях он давно избил до смерти всех своих обидчиков. Начиная с рыжего Дэнни – в начальной школе тот регулярно мазал свои козюли на сэндвичи Хагена, которые мама заботливо упаковывала утром в ланчбокс, – кончая тем мудаком, притащившим сегодня залитый пивом Xbox.

Впервые в жизни Хаген ощутил, что всю накопленную ненависть можно вложить в кулаки, а кулаки применить к челюсти обидчика.

Перед глазами покраснело ещё сильнее. Хаген встал в стойку, представляя себя на восьмиугольном ринге. Вытянул руку и поманил Горецки пальцем, как делал это персонаж в игре UFC 2.

Горецки отпустил Лексу:

– Ты чего, жопоголовый, набухался?

Майк «Плакса» Хаген снова поманил пальцем Грегора «Лося» Горецки. Вразвалочку тот направился к Майку:

– Я этот палец тебе в жопу засуну, ублюдок.

– Майк, он же убьёт тебя! – крикнула Лекса. – Я зову полицию!

Потроша сумочку, девушка принялась искать телефон.

– Лучше звони в скорую, – отозвался Майк.

– Да, жопоголовый, тебя увезут отсюда в чёрном мешке.

Горецки был совершенно уверен в своём превосходстве. Подойдя к Хагену хотел легонько ткнуть того в бок, полагая, что «жопоголовый» тут же сломается, но Хаген, не опуская рук, легко ушёл и оказался за спиной Горецки.

Лекса в удивлении опустила телефон. 911 она ещё не набрала…

Горецки грузно развернулся. Ровно для того, чтобы встретиться с кулаком Хагена. Лось увидел вечернее небо, кусок рекламного билборда… и с грохотом приземлился на багажник машины Лексы.

Вы нанесли урон: 14400 (удар рукой).

Баф праведного гнева бустанул характеристики, и удар вышел намного сильнее, чем Майк ожидал. Горецки не мог произнести ни слова. И лежал на спине как парализованный, выкатив глаза.

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Получено очков опыта: 1.

Набрано очков опыта на текущем (3) уровне: 1/3.

Хаген проигнорировал сообщение. Он вообще перестал замечать что-либо, кроме поверженного соперника. Глупая рожа, стеклянный взгляд, струйка крови из разбитого носа. Всё это стало символом мести за годы унижений. В его лице Майк видел и рыжего Дэнни, и дальнобойщика, с которым сбежала Джесс, и доктора, который с фальшивым сожалением отказался лечить маму, и менеджера банка, не одобрившего кредит, и тысячи лиц всех тех, кто унижал, смеялся и бил Хагена на протяжении его жизни.

Наконец-то Хаген нанёс ответный удар! Наконец-то враг повержен. Наконец-то…

Майк почувствовал, что в его плечо вцепились тонкие женские пальцы. Сквозь гул, который стоял в ушах, прорвался голос Лексы:

– Майк! Майк! Прекрати! Майк!

Красная пелена исчезла. Хаген обнаружил, что сидит верхом на Горецки. Вместо лица у того кровавая лепёшка. Красные брызги стекали по крылу бежевой «Тойоты» Лексы. Хаген испуганно поднялся:

– Я… я… он… умер?

Лекса присела и пощупала пульс. Поднялась:

– Жив. Что ему сделается!

– Надо бы скорую…

– Я уже вызвала.

Девушка открыла дверь своей машины:

– Поехали отсюда.

– Но… но… он. Надо дождаться…

Лекса смерила Хагена взглядом:

– Чувак, ты меня удивляешь. То ты вонючий задрот, то хладнокровный боец, то снова задрот. Ты уже определись.

Хаген кивнул. Оттащил Горецки к бордюру. Аккуратно расположил на траве возле знака парковки. Лось пришёл в себя. Попытался что-то сказать, пуская кровавые пузыри.

– Прощайте, мистер Горецки… Простите…

Хаген быстро отбежал и сел на переднее сиденье «Тойоты».

Когда они выехали с парковки, туда как раз сворачивала «Скорая помощь», оглашая окрестности воем сирены и освещая все вокруг сине-красными бликами.

* * *

Проводив взглядом скорую, Хаген откинулся на сиденье. Лекса приглушила музыку и спросила:

– Тебе куда?

Хаген назвал адрес боксёрского зала Очоа. Лекса кивнула и свернула на нужную улицу:

– Ну, Майки, расскажи, что произошло? Ты всегда умел так драться?

– Хотел научиться всю жизнь, но начал недавно.

Хаген удивился, что больше не заикался при разговоре с Лексой. Может, баф ещё не прошёл? Отсюда и уверенность и сила духа? Он опустил солнцезащитный козырёк, на обратной стороне которого было зеркало. Пригладил волосы. Заметил, что лицо покрыто каплями крови.

– Салфетки в бардачке, – сказала Лекса.

Хаген принялся вытирать щеки.

– Сказать, что ты меня удивляешь, значит ничего не сказать, – продолжала Лекса. – Как вообще можно вырубить одним ударом такого здоровяка? Ты настолько его ниже, я видела, как тебе пришлось встать на цыпочки, чтоб дотянуться.

– Дело не в длине, – усмехнулся Хаген, – а в умении.

– Зато в ближайшие дни мы точно не увидим Горецки в магазине!

Остаток пути Хаген продолжал ощущать повышенную «Уверенность». Спокойно болтал, не прятал взгляд. Вот бы всегда жить с таким бафом!

– На месте, – Лекса перегнулась через руль, чтобы прочесть вывеску над боксёрским залом. – Так вот ты куда ходишь. А ты загадочный парень, Майк Хаген.

– Сам себя удивляю. Кстати, насчёт моего предложения…

– А это было предложение? – улыбнулась она. – Звучало как неразборчивое мычание.

Хаген прокашлялся:

– Давай, завтра после работы сходим куда-нибудь?

Лекса пожала плечами:

– Почему бы и нет? Только не куда-нибудь, а придумай что-то прикольное. Продолжай меня удивлять. Мне… мне понравилось.

Когда Хаген вышел, она произнесла:

– И спасибо, что помог.

А Майк уже знал, что лучшим ответом на её благодарность будет ободряющая молчаливая улыбка.

 

Глава 4. Правильный ответ

Спарринг с Хуаном Герреро не прошёл незамеченным, бой «своего» с хилым гринго смотрели все присутствовавшие, и тем неожиданнее была победа Хагена. На парня обратили внимание. Ещё в раздевалке к нему подходили какие-то незнакомые парни и представлялись. Другие бойцы только поглядывали, оценивая Хагена: его тщедушное телосложение не вязалось с такой победой. Майк буквально ощутил их недоверие и скепсис. Похоже, все считали, что ему просто повезло. Впрочем, сам он думал так же.

Стараясь не замечать вызывающего внимания недоброжелателей, Хаген переоделся в свой старенький тренировочный костюм. Штаны были коротковаты, а на подмышке куртки зияла дыра, которую когда-то зашивала мама. А сейчас стало неважно. Не важно, во что ты одет, важно то, что ты делаешь в этой одежде. А Хаген собирался стать сильнее.

Он начал тренировку с разминки, хотя и полагал, что драка с Горецки сама по себе была хорошей разминкой, после которой он ещё не успел остыть. Потом попрыгал, но ловкости не хватало, и скакалка постоянно путалась в ногах, что вызывало смех окружающих. Однако Хаген сохранял безразличное выражение лица. Не всё сразу.

После серии упражнений к нему подошёл старик Очоа с боксёрскими лапами:

– Будем повышать выносливость рук. Вчера я заметил, что ты их быстро опускаешь. Если противник будет уходить от твоих ударов, то сможет попросту тебя вымотать.

– От моего удара трудно уйти, – ответил Хаген, вспоминая стеклянное выражение глаз нокаутированного Лося… – А мне хватит одного.

И тут же получил чувствительный удар в лоб боксёрской лапой.

Получен урон: 93 (удар «лапой»).

Текущее значение очков здоровья: 8907.

– Не будь самоуверенным, парень, просто потому, что тебе вчера немного повезло, – спокойно сказал Очоа. – Хуан недооценил тебя и пропустил удар. Так вышло, что нокаутирующий. Но бокс – это не казино. Ты либо тренируешься, выкинув из головы все лишнее, и побеждаешь, либо считаешь себя непобедимым… – старик ухмыльнулся. – И тебя быстро ставят на место. Чего хочешь ты?

– Тренироваться.

– Зачем?

– Чтобы побеждать не случайно.

– Хм… Правильный ответ, сынок. Тогда начнём!

Вставая в стойку, Хаген снова подумал о Лексе и тут же получил лапой по лбу.

– И сотри с лица этот идиотский мечтательный взгляд, парень! Сосредоточься!

Очоа нахмурился, и Майк потряс головой, выкидывая ненужные мысли.

Он бил по лапам под монотонные наставления тренера:

– Первый способ избежать усталости рук – это научиться расслабляться. Ты вообще не расслабляешься. Ты выходишь на ринг и напрягаешься так, будто боишься даже того, что противник просто посмотрит в твою сторону. Парень, на ринге он не только будет на тебя смотреть, но и бить. Бить больно и расчётливо. Да, ты должен быть готов, но это не значит, что надо напыжиться и окаменеть. Не держи руки неподвижно.

Хаген попробовал расслабиться, но сила удара тут же упала.

– Посмотри, что ты делаешь сейчас, – продолжал Очоа. – Расставляешь локти, держишь кулаки у лица. Готов поспорить, что изо всех сил их сжимаешь. Это изматывает. С таким подходом ты выйдешь во второй раунд выжатый. А всё от того, что не давал себе отдыха.

Хаген бил по лапам, расслабляя и напрягая руки. Очоа говорил, что надо давать им «дышать». Что значит – дышать? Но Очоа не пояснял, только ругал или – очень редко – хвалил. Когда старик устал, он снял лапы и показал на грушу:

– Продолжай. Запомни, сейчас тебе важно не завалить с первого удара, а подготовиться к тому, что противник продержится на ринге дольше тебя. А если ты вымотаешься до того, как успеешь нанести свой коронный удар – проиграешь.

И Хаген бил. Расслаблял руки, старался дать им «воздуха», не понимая, что это значит. Но постепенно сам заметил, что при ненапряженных руках удар перестал терять силу. Сначала редко, потом чаще и чаще.

– Злее! Злее! – повторял старик. – Ты думаешь, в бою сколько раундов? Три? Неправильно! Это только на виду три. А перед ними – ещё двести или пятьсот. И после них столько же. В боксе, да и не только, в любом противоборстве слабости не место! Кто злей, кто сильней – тот чемпион!

Хаген даже не заметил, сколько времени прошло. Мимо внимания прошло то, как поредела толпа посетителей, и зажегся уличный фонарь за окном. Тяжело дыша, он лёг на грушу, обхватив её, чтобы не упасть.

Поздравляем! Вы повысили уровень приёма «Удар рукой»!

Текущее значение приёма: 17.

Показатель силы увеличился! Сила: +1.

Текущее значение: 7.

Майк устало улыбнулся. Он вымотался и не имел сил даже поднять руку, но управлять интерфейсом оказалось возможно и мысленными командами. Майк открыл свой единственный боевой навык:

«Удар рукой» семнадцатого уровня

Урон: 11900.

+50 % вероятности игнорировать любой блок.

Тренируйте приём для его улучшения.

Он стал сильнее. Но одного сильного удара мало, ведь противник не будет стоять на месте, и попасть по нему станет той ещё задачей. Кроме того, противник будет бить, а выстоять в ожидании своего шанса на удар – не менее важно. Так что скоро ему придётся подумать о том, как повысить меткость и выносливость.

Подошёл Очоа:

– Парень, хватит на сегодня. Ведро и швабра на обычном месте, в кладовке. Приступай к уборке.

И ободряюще хлопнул по плечу.

* * *

Хаген принял душ, переоделся и пошёл в кладовку. Оттуда он выкатил в зал телегу со швабрами и моющими средствами. Он уже полюбил эти тихие часы, когда все уходили из клуба, оставляя после себя тягучий запах пота и дезодоранта. Зал, казалось, замирал, и лишь некоторые груши, неизвестно почему, едва заметно покачивались…

Старик Очоа тоже собирался домой. Доверяя Хагену, он выдал ему дубликат ключа и коды от сигнализации.

Самое время побыть одному. Майк взялся за тряпку и, машинально натирая инвентарь, погрузился в свои мысли…

– Эй, братан! – чей-то голос вернул его в реальность. – Как там тебя?

К Хагену подошёл один из тех парней, с которыми он знакомился в раздевалке, но забыл, как того зовут. Слишком много имён было произнесено одновременно, не дав возможности заякорить их в памяти. Тем более, он так редко знакомился с новыми людьми, что не выработал умения запоминать имена с первого раза.

Парень – типичный латинос: широкие шорты, красная бандана на лысой голове, клетчатая рубашка и обязательная татуировка в виде слезинки под глазом. Один из тех, кто или косил под чоло, или был мелким членом банды. Хаген всегда избегал их, хотя в том районе, где он рос, этих ребят было очень много. Мама говорила, что от них сплошные проблемы, и чтобы малыш Майки и думать не смел не то, что общаться – близко к ним подходить! Но такие обычно подходили сами, моментально вычисляя, к кому из школоты можно прибыльно подъехать и вытащить, не напрягаясь, монету-другую. Так что уже к старшим классам он и сам убедился, что среди них много жестоких парней, которые могут не просто стукнуть, но и ножом полоснуть. Или вообще, как в кино, носят ствол, заткнув за ремень спереди, прикрыв клетчатой рубашкой…

Хаген инстинктивно напрягся и втянул голову в плечи.

– Братан, отличный бой был! – живо заговорил парень, изображая его вчерашний удар. – Сам не видел, но мне братья скинули видео. Как там тебя?

– Майк. Майк Хаген.

– Гонсало Эррера, – протянул ему ладонь парень. – Короче, ты красавец, бро! Ну надо же – с одного удара уложил Хуана! Ха-ха!

– Э… спасибо…

– Ты это, брат, хочешь заработать?

– Нет.

Такой ответ, видимо, был настолько неожиданным, что чоло слегка подвис, как обновляющаяся Windows. Но Хаген запомнил наставление мамы, которая смотрела сериалы на FOX и всё знала об уличных бандах: «Никогда, Майки, не соглашайся на предложения хулиганов. Они скажут, что ты можешь заработать: согласишься и станешь толкать мет, а потом тебя арестует DEA». Бог знает, откуда она взяла, что незнакомые чоло предложат торговать метом, но Хаген не хотел огорчать маму. Пусть даже она на том свете.

– Э-э-э, брат?

Хаген обмакнул швабру в ведро, выкрутил воду и провёл по полу:

– Я не буду продавать наркотики.

Чоло снова подвис, обдумывая его ответ, а потом заржал, хлопая себя по коленям, и долго не мог успокоиться. Все это время Хаген внешне невозмутимо драил пол: он развеселил латиноса, и это уже неплохо. Отсмеявшись, Гонсало сказал:

– Какие наркотики, бро? Я чистый. Я говорю о боях, брат. О настоящих боях на настоящем ринге! Интересно? А? И вообще, что за стереотип, мужик? Не суди по внешности! Ты посмотрел на меня и сразу все решил что ли? Мексиканец – значит, преступник? Нет, брат! Я боксёр, и не принимаю наркоту! И не торгую!

Хаген промолчал, что собеседник воспринял, как сомнение:

– Слушай! – латинос убедился, что Хаген отставил швабру. – В одном закрытом клубе в районе Бакхед-Айленда проводят бои без правил. Участие открыто для всех, кроме настоящих спортсменов. Да они и сами не стали бы мараться в таком. Так что на ринге дерутся парни вроде нас с тобой – обычные ребята! Да, босота и голодранцы, но богатеньким в это и смысла нет ввязываться: платят так себе. Хуан тоже выступал. Пока ты его, ха-ха, не вырубил!

Майк не ответил и продолжил водить уже сухой тряпкой по полу. Он просто опустил голову и не смотрел на собеседника, желая только одного: чтобы тот поскорее ушёл. Мамин страх перед бандитами из телесериалов навсегда въелся в душу.

– Не ссы, бро, драки хоть и настоящие, но в целом всё это шоу для развлечения посетителей клуба. Так что тебе заплатят даже за поражение. А если понравишься публике, то владельцы клуба предложат контракт. Будешь регулярно выступать. Один мой брат сейчас звезда клуба! Он даже процент со ставок получает. Новую тачку купил недавно. Веришь?

Майк кивнул, но у него не было никаких сомнений. На хрен эти подпольные бои и на хрен этого мексиканца. Драться на ринге, на виду у сотен людей? При постоянной угрозе пропустить удар, после которого начнётся боль, смешанная с унижением? Ну уж нет… То есть да, но потом, не сейчас. Он не готов.

Хаген часто представлял себя победителем на ринге, но то были фантазии. Даже Очоа сказал, что победа над Хуаном – это случайность. Нет, нет, надо сначала тренироваться, как говорил Очоа.

– Ну, ты чего решил, бро?

– Мне жаль, но я не готов драться, – признался Хаген.

– Ты шутишь? Хуан родился готовым к драке, а ты его нокаутировал.

– Это случайность…

– Случайность мне в зад! Короче, Майк, запомни адрес: Бакхед-Айленд, двенадцатая улица, там на весь дом вывеска клуба Dark Devil, не пропустишь. На входе скажи, что от меня. От Гонсало. Понял?

Майк кивнул. Мексиканец протянул ему руку, Майк в ответ протянул свою, и Гонсало замысловато, как бандиты из маминых сериалов, пожал. На прощание приложил свой кулак к груди:

– Надеюсь, встречусь с тобой на ринге, бро.

«Не дай бог!» – мысленно перекрестился Хаген.

Он проводил Гонсало взглядом и облегчённо вздохнул, когда за тем закрылась дверь. Не такой уж он и страшный, этот Гонсало Эррера. Ни пистолета, ни ножа… Наркотики тоже не предложил. Может, мама преувеличивала опасность?

 

Глава 5. Чистая победа

Хаген так спешил поскорее увидеться с Лексой, что пришёл в DigiMart раньше обычного. В магазине был только его коллега, Веймин. Китаец передвигал на полках коробки с тостерами, раскладывая их покрасивее.

Интерфейс системы развернул над продавцом текст:

Веймин ‘Кот’ Сюань, 25 лет

Уровень 22.

Очков здоровья: 25 000.

Боев/побед: 346/234.

Вес: 75 кг.

Рост: 161 см.

Блин, даже Веймин боец! Что уж говорить про его невероятное количество побед! Двадцать второй уровень! Майк ошеломлённо вчитывался в строчки профиля напарника.

– Привет, Майк, – сказал Веймин, не поворачивая головы.

Китаец обладал поразительным слухом. Иногда мог замереть посреди зала, прислушиваясь, а потом, схватив бейсбольную биту, шёл в подвал. Двигался он бесшумно и быстро. Через несколько минут возвращался, вытирая биту салфетками:

– Сегодня сразу двух завалил.

Он имел в виду крыс.

Ежедневно Веймин убивал несколько грызунов, которые шныряли по складу с товарами электроники. Жрать там было нечего, но они зачем-то грызли коробки, убивая товарный вид. Ни ловушки, ни крысиная отрава на них уже не действовали, а потому между китайцем и крысами завязалась настоящая вражда. Владелец магазина – мистер Ховелл – даже сделал за это Веймина сотрудником месяца.

Интересно, в бои и победы Веймина записываются поверженные вредители? Если так, то… Это же чит!

Хрум! Веймин хрустнул огурцом: он постоянно грыз их, и это было странно.

– Ты все время огурцы ешь? – поинтересовался Майк.

– Нельзя недооценивать пользу клетчатки! – подняв вверх огрызок, загадочно произнёс китаец. – Улучшает перистальтику кишечника!

Хаген хмыкнул и прошёл за свою перегородку, переоделся в фирменную майку DigiMart и принялся за работу. Сегодняшняя задача – ноутбук с разбитым экраном. Хаген привычно набрал в браузере адрес форума мастеров по ремонту электроники. Вбил модель ноута и погрузился в чтение. Потом перешёл по ссылке на Youtube, где какой-то мастер разбирал и чинил точь-в-точь такой же ноут с такой же проблемой. И думать особо не надо, просто повторяй последовательность действий на видео.

Время летело незаметно, но в какой-то момент краем глаза он уловил, что Веймин напрягся и замер. Определив источник звука, китаец развернулся и, мягко ступая, пошёл к двери в подвал, как настоящий кот, почуявший добычу. По пути он взял биту, всегда ждущую хозяина в углу.

Выяснив, какой надо искать экран для замены, Хаген стал ждать возвращения Веймина. Но время поджимало. Вчера Майк потратил весь день на чёртов Хbox, а за ноутом клиент должен прийти до обеда. Он посмотрел на стеклянную входную дверь: никого из сотрудников ещё не было. Охранник – бывший коп, имя которого Хаген, как всегда, не запомнил – отправился в закусочную к пакистанцам. Ему нравилось, что наркоманы, чувствуя копа, разбегались при его появлении. Для старика это было хоть какое-то подтверждение собственной значимости.

Хаген вышел из-за перегородки и направился в подвал. Спустился по лестнице и увидел, что Веймин стоит в центре зала с битой. Рядом валялись две дохлые крысы. У одной из них чуть подёргивался хвост: Веймин размахнулся, раздался чавкающий звук и писк. Хаген ощутил, как к горлу что-то подкатило, когда его коллега в один прыжок преодолел пару метров и снова воткнул биту в пол. Третья крыса была раздавлена.

– Это рекорд, – несколько удивлённо заметил Веймин. – Три за утро. Расплодились, твари.

– Ничего, пока у мистера Ховелла есть ты, он может экономить на службе по борьбе с вредителями.

Хаген подошёл к полке с экранами и начал искать нужный.

– Подожди, а кто за залом смотрит? – спросил Веймин.

– Ну, наш коп там рядом…

– Мистер Риггс ходит по утрам к пакистанцам!

Хаген растерянно посмотрел на Веймина. Тот замер, прислушиваясь. Сорвался с места:

– Кто-то шарит по полкам, бежим!

Оба мгновенно взлетели по лестнице и вбежали в зал. Сбылись их худшие опасения. Спугнутые бывшим копом наркоманы, вероятно, паслись у магазина. Отметив, что никого в зале нет, трое ворвались внутрь. Один пытался взломать кассу, двое других сгребали в рюкзаки мобильники, срывая их с проводов на стендах.

– А-а-а-а! – закричал Веймин, взявшись за биту, как за меч, и бросился на ближайшего наркомана.

Он успел. Удар, и грабитель повалился на пол, рассыпая мобильники.

Майк подскочил к тому, что был у кассы.

На страже закона!

Вы испытываете негодование, столкнувшись с нарушителями закона.

+3 ко всем основным характеристикам.

+50 % бодрости.

Эффект активен, пока законность не будет восстановлена.

Сжав кулак, Хаген перегнулся через прилавок и врезал вору снизу в челюсть. Из-за неудобного положения удар получился слабым – не в полную силу, – но вполне достаточным для того, чтоб нарик рухнул без сознания.

Вы нанесли урон: 5950 (удар рукой).

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Получено очков опыта: 1.

Набрано очков опыта на текущем (3) уровне: 2/3

Хаген почувствовал удовлетворение от осознания того, что существуют люди слабее его. Пусть и наркоманы. Охваченный адреналиновым взрывом и бафом, он развернулся, чтоб достать последнего. И уже сделал, было, шаг по направлению к нему, когда тот достал что-то из кармана своего худи и направил на Майка:

– Стоять, сука! Стоять, а то грохну! Застрелю, сука, понял?! Застрелю!

На Хагена никогда не наводили оружие. И он не сразу осознал, что вот эта невнятная штуковина в дрожащей, покрытой струпьями руке грабителя способна разом забрать его жизнь. Вот так вот. За секунду. Выстрел. Падение. Прощальное сообщение от интерфейса и смерть… И никакого тебе перерождения на респе.

– Застрелю, застрелю, сука! – сбивчиво орал наркоман. – Открывай кассу, сука, кассу открывай, застрелю, сука!

Хагену внезапно стало очень страшно. Ноги задрожали, и всё негодование и геройство куда-то улетучились. Хотелось пасть на колени, заплакать и умолять не убивать.

Он открыл кассу, но денег там почти не было – лишь несколько долларов мелкими купюрами и два четвертака, как обычно по утрам.

Наркоман перевёл пистолет на Веймина, который продолжал держать биту, как двуручный меч:

– Бросай свою палку, узкоглазый! Грохну!

Веймин отбросил биту. Ствол снова перешёл на Хагена. По подбородку наркомана потекли слюни. Он истерично кричал, брызгая ими во все стороны:

– Давай бабки, что стоишь?! Замочу, сука, застрелю!

Хаген вытащил купюры и монеты, протянул грабителю и автоматически произнёс:

– Пожалуйста, сэр.

– Ты, сука, издеваешься? Застрелю, застрелю, заст…

Хагена обдал ветерок. Он едва успел заметить, что это был Веймин. Тот высоко подпрыгнул и в полете пнул нарика в висок. Это произошло молниеносно. Голова грабителя дёрнулась, капюшон худи слетел с головы, обнажая бледное лицо, покрытое такими же язвами, как и руки. Вши-и-и-их – и нарик уже на полу.

Веймин мягко приземлился, сказал что-то по-китайски и плюнул на бездыханного врага.

– Что? – глупо переспросил Хаген.

– Чистая победа! – перевёл Веймин. – Фаталити!

У Хагена продолжали дрожать ноги и руки. Всё казалось, что кто-то наводит на него пистолет. Он так и замер за кассой, не в силах сдвинуться с места.

Веймин деловито взялся за руки одного наркомана:

– Помоги мне.

– Что ты хочешь сделать?

– Утащить отсюда, пока Риггс не вернулся.

«Точно, мистер Риггс», – вспомнил Майк имя охранника. Он вышел из-за кассы и взял наркомана за ноги:

– А разве мы не скажем? Полицию надо вызвать…

– Понимаешь, мы ведь как-никак виноваты. Оставили зал без присмотра. Да и Риггса накажут за то, что ушёл.

Один нарк пришёл в себя. Пуская кровавые пузыри, совсем как Горецки недавно, он стал умолять не сдавать его копам. Веймин погрозил кулаком:

– Тогда тащи своих дружков отсюда.

Наркоман с готовностью поволок тело соучастника к стеклянным дверям главного входа.

– Эй, – крикнул Веймин. – Через чёрный ход, придурок.

– Простите, сэр, – нарк потащил тело в обратную сторону.

Пока он пыхтел, Хаген и Веймин собрали телефоны и выправили перекосившиеся полки с товарами. Пистолет Веймин забрал себе. Хагену не хотелось даже смотреть в сторону оружия – ничего общего не хотелось иметь с этим инструментом для отправки на тот свет.

Вооружившись швабрами, коллеги смыли следы крови с пола.

Входная дверь открылась, и вошёл Риггс, покручивая седой ус:

– Чёртовы пакистанцы, куда только патрульные смотрят? Я в толпе за минуту вычислил дилера! Нет, парни, в мои времена копы были лучше! При мне даже травку боялись толкать. А сейчас паки героин чуть ли не мешками продают! Нет, копы стали хуже. Молодёжь не уважает старших. Молоко на губах не обсохло, а думают, что всё знают. Не ценят опыт стариков!

Покачивая головой, Риггс уселся на своё привычное место у дверей и развернул газету. Веймин и Хаген переглянулись: старика хватил бы удар, узнай он, что здесь произошло за его короткое отсутствие.

Хаген вернулся к ремонту ноутбука, а Веймин на своё рабочее место, то есть прохаживался вдоль рядов, ожидая покупателей. Постепенно приходили остальные сотрудники: одни через главный вход, другие через чёрный. Но Лекса всегда являлась с центрального. Хаген то и дело отрывался от ремонта, ожидая её появления.

Его сердце дрогнуло, когда девушка, многократно отразившись в стеклянных дверях, вошла в магазин. Хаген выпрямился, заулыбался, помахал рукой:

– Привет, Лекса!

Даже Риггс оторвался от газеты и посмотрел поверх неё на Хагена, удивлённый тем, что тихоня осмелился подать голос.

– Всем привет, – Лекса скользнула по Майку взглядом. Таким же вежливым и безразличным, как по остальным.

У Майка задрожали ноги, словно на него опять навели пистолет.

С другой стороны, почему Лекса должна вести себя иначе? Разве за ночь Хаген изменился? Стал красивее и выше? Может, разбогател и добился успеха? Нет. Он остался таким же низким и щуплым неудачником, который смог однажды удивить, вырубив Горецки, но не более того. Для девушки это ещё не причина, чтоб вешаться на шею.

Через час ноутбук был готов и передан менеджерам сервисного отдела, а Хаген принялся за следующую работу.

Больше до обеда не произошло ничего важного. Хаген снова подгадал так, чтоб догнать Лексу на стоянке – почти на том самом месте, где отправил в астрал Горецки.

– Привет! – преувеличенно бодро сказал он. – Я тут подумал… А что если поужинать…

– Майк, – вздохнула Лекса. – Я же тебе говорила. Поужинать я и сама могу. Это скучно. И кино не надо предлагать. Я-то думала, в тебе кроется тайна. Типа, днём ты скромный работник сервисного центра, а ночью – супергерой, нокаутирующий злодеев.

– Лекса…

– Но мне кажется, ты и ночью скромный сотрудник сервисного центра.

Всё, сейчас Лекса сядет в машину и уедет. Хаген беспомощно огляделся, словно призывал каких-нибудь хулиганов, желательно слабеньких, которые нападут на девушку, а он её снова спасёт. А как иначе произвести впечатление?

Лекса помедлила, но, не дождавшись ответа, открыла дверь машины.

– Но я хочу пригласить тебя на…

– Прости, я не пойду. Нет времени на ерунду.

– …подпольные бои без правил! – Хаген сам не осознал, что выпалил.

Лекса остановилась:

– Настоящие?

– Да.

– Ты будешь там драться?

– Нет… Не знаю. Может быть. Потом.

– А вот это интересное предложение, Майк Бьорнстад Хаген! – воскликнула она, и Майк в восторге мысленно застучал копытом об асфальт: Лекса даже знает его второе имя!

– Тогда до вечера? – чуть хрипловато спросил он, чувствуя, как замерло сердце.

– О’кей, – кивнула она и села в машину.

Когда Хаген вернулся в магазин, охранник Риггс снова с подозрением на него посмотрел. Проводив взглядом, поднялся и подошёл к кассиру:

– Что-то в последнее время этот мелкий уродец странно себя ведёт. Не заметил? То грустный, то весёлый, то закрывается подолгу в туалете. Сейчас, смотри, насвистывает и шагает расправив плечи.

– Да, есть такое, – кивнул кассир. – Он всегда был странным. Хотя… что необычного в том, что человек насвистывает?

– Я заметил, что он повадился ходить к пакам. Может, подсел? Ведь не за тараканьими хот-догами он туда ходит?

– Как бы он не ограбил магазин…

– Не бойся, – ухмыльнулся Риггс. – Пока я на охране, ни одна сволочь сюда не пройдёт.

После утреннего приключения Хаген и Веймин ещё не разговаривали, но время от времени встречались глазами. Веймин подмигивал, а Хаген отвечал наклоном головы. Подмигивать в ответ он боялся, так как знал, что выглядит от этого ещё нелепее.

Сделав перерыв в ремонте, Хаген подошёл к Веймину:

– Хотел сказать, что ты круто вырубил того нарка. Кунг-фу?

– Карате. Но вообще-то началось всё с обычного «Мортал Комбата». Я с детства фанат этого файтинга, поэтому захотел научиться и в жизни также прыгать и пинать. Как Лю Кан! Для этого и ходил на тренировки.

– Я тоже хотел бы так уметь, – задумчиво произнёс Хаген.

– Да и ты мощно заехал другому нарику! Не подумал бы, что такой… э-э-э, спокойный человек, как ты, способен на это.

Хаген покраснел:

– Я недавно открыл в себе… способности. Тренируюсь понемногу.

Не зная, как продолжать беседу, Хаген развернулся, чтобы уйти. Но Веймин его остановил:

– Кстати, про утро… Мы же забыли про камеры. Там всё записано!

– И что теперь делать?

– Ничего. Скрестим пальцы и будем надеяться, что записи никто не просматривает. Насколько я знаю, через некоторое время старые видео удаляются, чтобы освободить место для новых.

– Может, лучше рассказать? Хотя бы Лексе.

– Думаешь, нас наградят за то, что оставили магазин без присмотра? Да и Риггса жалко. Уволят же. И нас заодно. Устроили тут бои без правил.

Хаген хотел сказать, что ему дела нет до Риггса. Всё равно бывший коп относился к нему как все: презирал и обзывался. А когда Лось унижал Хагена, коп смеялся и хвалил «мистера Горецки» за «хорошее чувство юмора». Хаген ответил:

– Так ему и надо, если уволят. Сам виноват, зачем ходить к пакистанцам, будто всё ещё настоящий полицейский? Воображает, что ведёт расследование.

– Кто ходит к пакистанцам? – Риггс вышел из-за полок с товаром. – Что вы тут шепчетесь? Работы нет?

Веймин быстро ушёл, Хаген тоже направился к своему уголку.

– Я слежу за тобой, парень, – раздалось ему вослед. – Не вздумай устроить чего, я быстро с тобой разберусь.

«Вот и помогай после этого людям, – грустно подумал Хаген. – Старый пердун даже не знает, что мы спасли его задницу».

До самого вечера он просидел, сгорбившись над ремонтируемым ноутбуком. Изредка выпрямлялся, чтобы посмотреть на Лексу, но натыкался на грозный взор Риггса. Бывший коп так скучал по расследованиям, что у всех подозревал преступные намерения.

Начало темнеть. Пришёл сменщик Риггса, другой отставной коп, но моложе.

Вспомнив утро, Хаген подумал: а что будет, если вместо людей он станет побеждать животных? Ну, например, как Веймин крыс? Будет это учитываться системой? Если да, то он нашёл хороший способ быстро прокачаться! Реальный чит, ведь за каждый левел ап он получает очки характеристик!

Решив попробовать, Хаген дождался ухода всех сотрудников, взял биту Веймина и спустился в подвал, где начал ходить вдоль полок с коробками товара, держа орудие наготове:

– Ну, выходите, твари. Сейчас я вас…

Хагена охватил невиданный ранее азарт. Как и в случае с наркоманом, он почувствовал, что представляет собой силу. Это он – Хаген – способен побеждать, а не быть вечно побеждённым. Конечно, любой бы рассмеялся, узнав, что Хаген торжествует, одержав верх над торчком, или что собирается раздавить крысу битой, но для него любая победа – достижение.

Человек, который выигрывал только в фантазиях, радовался любому доказательству своей силы, вернее, её наличия.

За ящиками со стиральными машинами что-то зашуршало. Подражая Веймину, Хаген замер, стараясь отследить передвижение зверька. Медленно приблизился, слегка присел… Улучив момент, когда серое тельце метнулось мимо него, со всего размаху стукнул. Бита отскочила от пола, вырвалась из рук и ударила в лоб.

Получен урон: 396 (удар битой).

Потирая ушиб, он подобрал биту. Снова притаился. На этот раз надо рассчитать силу удара…

Очередная крыса бросилась бежать через пустое пространство подвала. Хаген настиг её и снова ударил. На этот раз бита ткнулась в мягкое. Тело крысы деформировалось. Пролетев по инерции, она ударилась о коробку с какой-то техникой, оставив кровавый след.

Но сколько Хаген ни вглядывался, никакого системного сообщения не появилось.

Жаль… Хороший был бы чит. Ведь во многих играх персонажу приходится таскаться по подвалам, уничтожая грызунов, но, видимо, это не случай Хагена. Победы над крысами, птицами и собаками не идут в счёт. Или, быть может, надо бить кулаком?

Представив, как он гонялся бы по подвалу за крысами, пытаясь их нокаутировать, Хаген засмеялся и пошёл наверх.

Ладно, пора ехать домой и готовиться к встрече с Лексой.

 

Глава 6. Давайте драться!

Тот чоло – Гонсало – был прав, потому что пропустить вывеску Dark Devil мог только слепой. Буквы, стилизованные под пламя, полыхали на крыше невысокого строения. У входа стояли ряды машин, а поодаль от них сгрудились мотоциклы. Это место почти кричало: «Смотрите, тут всё незаконно! Тут можно арестовать любого и сразу же выяснить, что он в чём-то виноват».

Вероятно, у владельцев были хорошие связи с мэрией: на противоположной стороне улицы стояли сразу две патрульные тачки. Копы поглядывали на очередь у входа, лениво следя за шумными байкерами. Было видно, что они скорее охраняют сам клуб.

– Вау, интересное место! – воскликнула Лекса. – Никогда не бывала в таком!

А Хаген смотрел на неё, выходящую из машины, раскрыв рот. Девушка была в тёмно-красном коротком платье. С причёской она сделала что-то такое, отчего стала ещё красивее. Высокие каблуки её туфель царапнули асфальт, и от этого звука у Хагена стало пусто в животе. Он вдруг испугался, что зашёл слишком далеко, ведь Лекса – это не толстуха Шейла и не шлюха Джессика, она как девушка из кино или рекламы, ну, или хотя бы как ведущая прогнозов погоды на телеканале… Самая настоящая высшая лига, куда до неё Хагену, который едва доходил ростом ей до плеча. Не может же он регулярно спасать её от приставучих Горецки, чтобы поддерживать к себе интерес?

– Ну, что с тобой? Веди внутрь! – приказала она.

– Да, да, – забормотал Хаген, оглядываясь. – Внутрь. Э-э-э…

Он повёл Лексу к концу длинной извивающейся очереди, где они встали за двумя накачанными парнями в обтягивающих майках.

– Жаль, что нам надо в очереди стоять, – вздохнула Лекса.

– Сейчас, – пробормотал Майк, набрался храбрости и обошёл толпу, не обращая внимания на гневные возгласы. Лекса тоже оставила очередь и пошла за ним.

Хаген замер возле охранника. Тот был запредельно огромным: двухметровая гора мускулов. И даже не повёл глазами в его сторону.

– Э… Я… мне… Гонсало…

Ноль внимания.

– Мне сказали… Тут…

Охранник молча его отодвинул, как корзину для белья, пропуская внутрь какую-то девушку в белой шубке, но Хаген вернулся, вновь оказавшись лицом к лицу с громилой, и попробовал повысить голос:

– Простите, сэр, мне сказали… я от Гонсало. Эррера который…

Охранник снова его сдвинул, не прилагая усилий, пропустил следующих посетителей и, едва разжав губы, бросил в сторону Хагена:

– Ещё раз подойдёшь, вылетишь отсюда.

Хаген прочитал пояснение системы:

Энрике «Бугай» Ноэль, 29 лет

Уровень 21

Очков здоровья: 50000.

Боев/побед: 402/214.

Вес: 130 кг.

Рост: 204 см.

Да… Такого одним ударом не перешибёшь.

– Но мне Гонсало сказал…

Бугай посмотрел на Хагена. Смутившись, тот отошёл, чуть не наступив на ногу Лексе. Вот так опозорился! Хотел произвести впечатление, а получилось наоборот.

Лекса вдруг выступила вперёд:

– Эй ты, боров. У тебя проблемы со слухом? Ты не слышал, что тебе сказал мистер Хаген? Мы от Гонсало… как его там… Эррера. Специальное приглашение! Отойди в сторону и дай нам пройти!

Бугай ухмыльнулся, показал на Лексу пальцем:

– Проходи. – Перевёл палец на Хагена: – А ты – в очередь.

– Ты тупой или глухой? Или одновременно? Нас ждёт Гонсало Эррера.

Хаген увидел, как из-за спины Бугая появился Гонсало:

– Откуда такая красавица знает меня, но я не знаю её? Конечно же, я жду тебя! Я Гонсало Эррера.

– Лекса, – протянула руку девушка.

Гонсало заметил скромно стоящего Хагена:

– Здорово, бро! Хорошо, что пришёл! – Повернулся к охраннику: – Пропусти, они со мной.

Но Бугай пропустил только Лексу. Когда подошёл Хаген, снова занял всю дверь, только взглядом показав, мол, проходи. Пришлось позорно протиснуться в щель между ним и косяком.

«Когда мой урон достигнет пятидесяти тысяч, ты первый, кто его получит», – мстительно подумал Хаген.

* * *

Гонсало вёл их через залы клуба, перекрикивая музыку:

– Ринг установлен в подвале. А здесь, наверху, танцпол, бары, столики. Для бойцов на ринге есть скидка.

Лекса шла рядом с Гонсало, оставив Хагена позади. Вертела головой и показывала пальцами:

– Ой, это же Си-Джей, рэппер. И его подруга – фотомодель из России.

– Да, – кивал Гонсало. – А рядом с ними сын мэра. А вот за тем столиком сидит сценарист из Голливуда. А ещё чуть дальше какой-то режиссёр из Европы. Вон тот дедок за столиком слева – продюсер из UFC. Я с ним не знаком, не знаю, что он забыл в этой дыре. Но среди этих небожителей стало популярно ходить в такие места, как наш клуб. Поэтому ты не смотри на обстановку, мы специально поддерживаем вид, будто это нелегальное заведение, которое содержит мафия, хотя на самом деле давно есть все разрешения и документы.

– Почему ты говоришь «мы»? Ты что, учредитель?

– Нет, куда мне. Я простой парень. Но я давно дерусь на ринге. Просто помогаю организовывать бои. Рисую турнирную сетку, придумываю бойцам звучные клички. Всякое такое.

– Как интересно! – воскликнула Лекса. – А я всего лишь администратор в магазине.

Хаген безучастно смотрел на неизвестных ему людей, стараясь не отстать от Лексы. Его печалило то, что девушка о нём забыла. Слушала только Гонсало, смеялась его шуткам. Вообще вела себя так, будто не было рядом никакого Хагена.

Эррера провёл их к бару, помог Лексе взгромоздиться на высокий стул, а сам устроился рядом. Хагену стула не хватило, поэтому пришлось стоять, чуть ли не подбородком упираясь в высокий бар.

Гонсало подозвал бармена:

– Кто что будет?

– Дайкири, – сказала Лекса.

– Пиво, – сказал Хаген.

– Я просто воду, мне ещё на ринг идти, – заключил Гонсало.

– Буду болеть за тебя! – сказала Лекса.

– Чего болеть, детка? Лучше поставь на меня деньги. Хотя, если бы дрался Майк, я сам бы ставил на него. У него такая внешность, что никто не подумает. Без обид, бро. Ты не передумал?

Хаген отпил пиво и покачал головой:

– Я не готов.

– Бро, если бы не видел твой бой с Хуаном, подумал бы, что трусишь.

Лекса вдруг согласилась:

– Если бы не видела, как ты уложил Горецки, тоже подумала бы, что трусишь. Что с тобой не так?

Хаген пожал плечами, стараясь не смотреть им в глаза. Не мог же он признаться, что с ним всё не так? Что он действительно трусит? Что ему страшно даже представить, как чужой кулак летит ему в лицо: ломает нос, разбивает губы, крошит зубы… Тут он отчётливо увидел свою кровь на ринге. И помотал головой, отгоняя наваждение.

Гонсало посмотрел поверх головы Хагена. Кивнул кому-то и повернулся к Лексе:

– Всё, вам разрешено спускаться в подвал. Прошли проверку.

– Проверку? – удивилась Лекса.

– Конечно. Ты думаешь, в помещение с рингом пускают кого попало? Охрана на входе – это для посетителей клуба. Для тех, кто хочет смотреть бои – дополнительная проверка. Всё-таки они не совсем легальные. Точнее нелегальны ставки, которые делают на бойцов. Это запрещено в нашем штате. Но пока отпрыск мэра получает свою долю, можно не бояться копов.

Хаген сидел, повесив голову. Он никогда не бывал в таких клубах. Он вообще не бывал в клубах. Всё-таки это тебе не бар «У Чака», где можно заказать пинту дешёвого пива, забиться в угол и пить, поглядывая на девушек. Здесь все посетители что-то собой представляли, все не простые люди, а если простые, то либо крутые бойцы, либо красивые девушки. А ещё режиссёры, дети политиков, богачей…

Майку казалось, что он самозванец, который незаметно проник в клуб. Сейчас явится Бугай, возьмёт его за воротник и вытащит на улицу.

Лекса и Гонсало поднялись с барных стульев и пошли в сторону двери в подвал, скрытой занавесками. Причём так, будто не было рядом никакого Хагена! Майк сделал большой глоток и поплёлся за ними, оставив на барной стойке горстку долларов, оплачивая своё пиво и коктейль Лексы.

* * *

Спуск в подвал охранял такой же двухметровый силач, что и на входе в клуб, словно брат-близнец Бугая.

Само помещение было небольшим: половину занимал ринг – обычный боксёрский, прямо как в зале старика Очоа. Подступы к рингу были огорожены низеньким заборчиком, а напротив него находился с десяток сидячих мест, установленных на возвышении. Без пояснений понятно, что места для VIРов. Остальные зрители стояли вокруг, как в зоопарке. По рингу прохаживался мужчина с микрофоном в руках в пиджаке и галстуке-бабочке.

Гонсало растолкал людей и подвёл Лексу к заборчику у ринга.

Хаген тоже оказался рядом. Увидев на покрытии бурые пятна, он отвёл глаза, чтобы не стошнило.

Гонсало уже положил руку на талию Лексы и что-то шептал ей на ухо. Хаген почувствовал, как у него краснеют уши: привёл девушку в клуб для того, чтоб с ней обнимался другой! Майк попробовал втиснуться между ними. Лекса удивлённо вскрикнула, а Гонсало спросил:

– Прости, бро, так вы что, вместе, вы пара? Я бы и не подумал.

– Никакая мы не пара! – поспешно поправила Лекса. – Мы просто вместе работаем.

Прежде чем Хаген успел что-то сказать, Гонсало кивнул, оттёр Хагена в сторону и снова начал шептать Лексе на ухо. Она хохотала, запрокидывая голову. Её глаза блестели.

Хаген заметил, что поясняющий текст системы иногда появлялся сам по себе над теми людьми, которые или чем-то досадили, или могли стать соперниками. Вот и сейчас над Гонсало всплыло сообщение, которое Хаген не вызывал:

Гонсало «Килла» Эррера, 26 лет

Уровень 6.

Очков здоровья: 37000.

Боев/побед: 25/20.

Вес: 77 кг.

Рост: 187 см.

Система как бы намекала, что вот он – твой противник, – готовься к драке. Но драться с Гонсало Хаген не хотел…

Толпа вокруг взревела, заставив вздрогнуть. Люди потянулись к рингу, оттесняя Хагена всё дальше от Лексы и Гонсало. Он барахтался среди мужских и женских тел, но вернуться на прежнее место не мог. Там теперь стоял какой-то благообразный старик, похожий на школьного учителя. Старик орал и тряс кулаком.

На ринг вышли два бойца. Конферансье объявил имена, которые Хаген, конечно же, не запомнил. Противники разошлись по углам, а конферансье прокричал в микрофон:

– Давайте драться!

Ударил гонг. Бойцы сошлись в центре и стукнулись кулаками, приветствуя друг друга. Оба встали в стойку. Хаген заинтересовался: ему всегда нравилось смотреть по телевизору файтинги UFC. А здесь ведь всё живьём!

Он протиснулся между старичком и вторым зрителем. Оба были выше него, поэтому Хаген выглядывал чуть ли не из-под их локтей.

Бойцы на ринге не кидались в бой – ходили кругами, прощупывая чужую оборону редкими выпадами. Чувствуя, что бой не такой зрелищный, как надо, конферансье восторженно кричал, преувеличивая важность происходящего. Даже Хагену стало скучно. Он перевёл взгляд на Гонсало и Лексу, и зрение его помутилось. Они уже явно обнимались. Лекса смотрела на прыгающих по рингу бойцов, а Гонсало чуть ли не залез ей под платье.

Неужели Горецки прав? Неужели Лекса именно из тех, кто любит плохих парней? Тогда ему никогда не сравниться с Гонсало. Может, Хаген и разбирался лучше в поломанных игровых приставках, да только для девушек этот скилл явно не на первом месте.

Действия на ринге наконец-то стали развиваться. Боец в синих шортах провёл серию ударов, загоняя противника в угол. Перейдя в глухую оборону, тот закрылся руками. Толпа восторженно ревела, полностью заглушая ринг-аннонсера.

Хаген снова посмотрел на Лексу. К Гонсало подошёл официант, передал девушке коктейль и что-то сказал. Гонсало кивнул Лексе, а сам отправился с официантом. Хаген мгновенно двинулся сквозь толпу, работая локтями и не обращая внимания на недовольных зрителей, и скоро оказался рядом с девушкой.

– О, Майки, я думала, ты ушёл.

– Нет, я не ушёл, Лекса. Стоял тут и всё видел.

– Что всё? О чем ты? – Лекса непонимающе нахмурилась, но потом просветлела лицом. – Спасибо, Майки! Мне очень нравится это место, спасибо, что привёл. Гонсало пообещал, что в следующий раз зарезервирует для меня место в VIP-ложе.

– В следующий раз… – глупо повторил Хаген. – Но разве мы… ты и я… Лекса, я хотел бы с тобой поговорить.

Но девушка не слушала. Он закричала, поднимая руку с коктейлем. Хаген посмотрел на ринг. Боец в синих шортах лежал неподвижно. Из носа стекала струйка крови, заливая грязное покрытие пола. А тот боец, что недавно прятался в углу, прыгал, тряс руками и победно кричал.

– Первая драка и первый нокаут! – объявил конферансье. – Вечер начался с сюрприза! Обещаем, их будет ещё больше!

Начался перерыв, и конферансье ушёл с ринга. Вместо него из динамиков зазвучал новый хит Си-Джея.

Бросив последний взгляд на Лексу, Хаген выбрался из толпы, намереваясь уйти из клуба. Он решил, что утром уволится из магазина, чтобы никогда больше её не видеть, но у выхода остановился, завидев Гонсало. Тот уже переоделся в шорты и разминался, боксируя воздух. Конферансье стоял рядом.

Зрение Хагена заволокла знакомая красная пелена, и он познал новый дебаф.

Вспышка ревности (1 час)

Вы испытываете ревность к объекту влечения.

Внимание: возможен спонтанный инрейдж!

Внимание: ваш агро-радиус повышен.

– 75 % самоконтроля.

– 1 к ловкости.

+4 к силе.

+2 к выносливости.

Он помотал головой, злясь на самого себя. Почему он снова бежал? Почему он боялся? Ведь Очоа говорил, что в боксе нет места слабости. Почему же Хаген постоянно её проявлял? У него же есть загадочный интерфейс! Вероятно, у единственного на планете! Не делает ли это его кем-то типа супергероя?

Сжав кулаки, он уверенно подошёл к Гонсало. Тот приветливо улыбнулся:

– Майки, бро, прости, что так вышло с тёлкой. Она сама запрыгнула на меня. Без обид?

– Нет.

– Бро, что с тобой?

– Я буду драться на ринге.

– О’кей, бро, давай чуть позже. Я тебя внесу в список. Первый бой оказался каким-то дерьмом. Вот меня и попросили выйти пораньше.

– Нет… бро… Я буду драться с тобой.

– Но бро…

Между ними вклинился конферансье:

– То, что надо! Зрители любят неожиданности. Только ты, Килла, не убивай этого задохлика сразу. Погоняй немного по рингу, чтоб протянуть время.

Гонсало обернулся к конферансье:

– Этот задохлик победил Хуана Мануэля.

Конферансье недоверчиво оглядел Хагена:

– Хм… что-то не верится. Тем лучше. Как тебя зовут? Майк? Давай, Майк, беги в раздевалку, тебе помогут подобрать одежду и перчатки. Как тебя объявить?

Хаген помолчал. Стало стыдно за кличку, которую дала ему система. Он нерешительно сказал:

– Майк… «Плакса» Хаген…

 

Глава 7. Лоу-кик

Хаген быстро пожалел о своём решении, и даже дебаф «Ревность», почти лишивший его здравомыслия, не стал помехой.

Он пожалел об этой глупой выходке уже тогда, когда ему подбирали шорты. С ними, кстати, пришлось повозиться: едва нашли самый маленький размер. Та же история случилась с «ракушкой», защищающей пах. Хаген слышал, как за спиной кто-то пошутил:

– А зачем этому карлику яйца? Будто кто-то захочет с ним трахаться!

Взрыв гогота заставил его сжаться.

Он жалел и тогда, когда ему давали примерить и выбрать перчатки, причём, не боксёрские, как в зале у Очоа, а тонкие, с обрезанными пальцами. Хаген уже знал, что такие применяются именно в смешанных единоборствах: специально, чтобы было удобнее захватывать соперника…

Вот об этом он особенно жалел. Как он будет драться, обладая лишь одним ударом? А что, если Гонсало знает кучу приёмов? Из джиу-джитсу или тайского бокса? Или вообще умеет прыгать и пинать, как Веймин? Это же не зал Очоа, где все соблюдают правила! Что если…

– Капу держи, – грубо сказал кто-то из обслуживающего персонала.

Хаген вставил в рот мокрую от воды капу, чувствуя, как она распирает губы и больно скребёт дёсны.

– Нормально?

– Нет. Неудобно.

– Тебе и так сойдёт.

Его хлопнули по плечу:

– Готов. Иди на ринг! Народ уже бесится из-за перерыва.

Пошатываясь, Хаген вышел из раздевалки и словно упал с обрыва в бушующий океан. Рёв толпы смешивался с речитативом Си-Джея, превращаясь в неразборчивый гул. Да… не так Майки представлял себе первый выход на ринг. Ни тебе входной музыки, ни девочек в бикини, ни команды поддержки. А ведь когда-то он мечтал, что его входной музыкой будет Lose Yourself Эминема.

Из толпы в него прилетел жёванный, пахнущий водкой ломтик лайма, кто-то специально вынул из коктейля. Попали в глаз, и Хаген поплёлся дальше, потирая веко.

На ринге уже прыгал Гонсало. Под восторженный гул толпы чоло проводил серию быстрых ударов по воздуху. Его татуированная спина блестела под софитами.

Шагая к рингу, Хаген вспомнил очередное поучение Очоа. «Без разминки нет никакого бокса, – говорил старик. Великий Майк Тайсон – твой тёзка – разминался перед боем минут десять, пока на лице не выступал пот. Для простых смертных это уже усталость, для настоящего боксёра – только начало». Да уж, сейчас Хаген умрёт на ринге, подтвердив, что он и есть простой смертный.

Но дебаф недаром уменьшил здравомыслие. «Чёрт с ней, с разминкой! – решил Хаген. – Это же бои без правил, можно и без разминки. Главное, заехать гаду в челюсть, остальное не важно».

Влезть на ринг Майку помогли, но он всё равно слегка запутался в канатах. Толпа отреагировала смехом. Конферансье поднялся с другой стороны и говорил что-то в микрофон. Вероятно, нечто смешное про Майка, потому что народ отвечал новыми взрывами хохота. А Майк всегда чувствовал, когда смеялись над ним, даже если и не понимал, над чем именно.

Он обернулся и поймал в толпе взгляд Лексы. Девушка не улыбалась и выглядела слегка встревоженной. Она переживала за Хагена! Это вселило уверенность. Он расправил плечи и помахал ей. Лекса ответила лёгким кивком… и перевела взгляд на Гонсало.

Ринг-анонсер поправил галстук-бабочку и вышел в центр:

– Как я и обещал, очередной сюрприз. В левом углу всеми любимый начинающий, но невероятно перспективный боец – Гонсало «Килла» Эр-ре-ра! У парня большое будущее!

Последние слова ведущего потонули в рёве толпы. Когда гомон стих, Хаген уловил что-то о себе:

– …в правом углу… будущее туманно, особенно после боя с Киллой! Майк… «Плакса» Ха-ген!

Под хохот зрителей в сторону ринга полетели кусочки льда и фруктов из коктейлей.

Ринг-анонсер сунул Майку микрофон:

– Расскажи немного о себе. Почему ты «Плакса»?

– Э-э-э… я… не знаю.

– Зато мы сейчас узнаем! Давайте драться!

Ударил гонг. Майк вздрогнул, а Гонсало быстро пересёк ринг, вытянув кулаки в его сторону. Майк отскочил назад, прикрывая голову. Видение разбитых губ и раскрошенных зубов мелькнуло в мыслях. Зал снова оглушил хохотом.

Хаген покраснел и тоже протянул кулаки. Гонсало вовсе не нападал, он просто подался вперёд для приветствия.

– Ты как, бро? – озабоченно спросил Гонсало. – Уверен, что хочешь продолжать? Тебе, наверное, трудно освоиться на публике?

Хаген кивнул и стукнул кулаками по кулакам Гонсало. Он вспомнил бой с Хуаном, тот, конечно, проходил в иных условиях: зрителями было несколько посетителей зала да старик Очоа. Надо просто взять себя в руки, представить, что ты не посмешище для тысячи зрителей, а один на один с противником. Которого, скорее всего, не победишь. Но можно и проиграть, это ерунда.

Главное, чтоб не было слишком больно…

* * *

Первый же короткий удар Гонсало в скулу Хагена привёл того в чувство. Нет, всё-таки больно будет. Судя по всему, будет ещё больнее, ведь Гонсало специально ударил несильно, давая ему освоиться на ринге.

Получен урон: 2150 (удар кулаком в скулу).

Хаген занял боксёрскую стойку, всё как учил Очоа: корпус повёрнут к противнику, правое плечо вздёрнуто, голова опирается на него подбородком. Левая рука прикрывает, правая готова к удару. Он почти замер на месте, поворачиваясь вслед за Гонсало.

Тот расслаблено двигался по дуге, как стрелка спидометра. То к левому краю, то к правому. Руки держал чуть иначе. Один раз двинул ногой, будто бы ударяя, но Хаген успел отступить. Вот как с таким драться? Он ведь даже не подпустит, чтобы можно было нанести удар. Хаген постоянно одёргивал себя, замечая, что снова напрягает руки. Этак он устанет ещё до начала боя! Так, собраться!

«Если останусь жив, обязательно попрошу Веймина, чтоб научил меня бить ногами», – подумал он, уходя от очередного обманного замаха Гонсало.

Впрочем, если бы Хаген разбирался в тонкостях кикбоксинга, то отметил бы, что Гонсало совершал множество ошибок: часто открывался, не выносил таз при ударе ногой. Но Хаген не знал. Ему казалось, что противник невероятно техничен. Кроме того, он всё время чувствовал на себе его взгляд, направленный точно в переносицу. Словно лазерный прицел снайперской винтовки. Сам же Хаген часто фокусировался то на ногах, то на руках противника, боясь пропустить начало замаха.

Два быстрых шага, поворот, и Гонсало нанёс ожидаемый удар ногой. Но не в голову, как предполагал Хаген, а в нижнюю часть тела. Хаген закачался, едва удержавшись на ногах. Взрыв боли распространился от середины левого бедра, заливая всё тело. Перед глазами поплыло. Стараясь не заплакать, Хаген автоматически, не отдавая себе отчёта, выбросил вперёд правую руку. Ведь Гонсало, проводя лоу-кик, чуть ли не полностью раскрылся. На секунду, но Хагену нужно было даже меньше, чтобы провести встречный…

Кулак со свистом рассёк воздух. Гонсало уже отступил на безопасное расстояние.

До Хагена, как из подвала, донёсся голос конферансье:

– Дамы и господа, теперь мы видим, что «Плакса» Майки полностью оправдывает своё имя. Слёзы поражения… Несчастный… – остальные слова ложного сожаления потонули в гомоне.

Хаген не мог понять, что это гудело: толпа или его голова.

Он провёл перчаткой по лицу. Так и есть, от вспышки боли он заплакал, хотя самого себя убеждал, что сдержался. Слёзы не мешали видеть отчётливое сообщение:

Получен урон: 4500 (удар ногой в бедро).

Получено повреждение левой ноги: –100 очков здоровья каждую минуту.

Внимание! У вас осталось менее 40 % очков здоровья!

Рекомендуется немедленно прекратить бой и получить медицинскую помощь!

Гонсало уже праздновал победу. Подняв руки, он раскланивался на все стороны. Зрители отвечали возгласами поддержки. Какие-то две одинаково сексуальные тёлочки в одинаковых коротких обтягивающих майках пробились к заборчику, поближе к Гонсало, и посылали ему воздушные поцелуи.

Хаген стёр потоки слёз и обернулся, отыскивая Лексу. Девушка также встревоженно смотрела на бойцов, но теперь явно переживала за Хагена. Приложив ладони ко рту рупором, прокричала:

– Майк, хватит! Уходи с ринга!

Гонсало вернулся в пружинящую стойку, покачиваясь и перенося вес с ноги на ногу. На его лице уже не читалось сожаления или заботы, одна только жажда унизить соперника. И Гонсало намеревался сделать это наиболее болезненно для Майка. Так тому, по крайней мере, казалось.

«Хватит, прекращай, ты проиграл», – слышался за спиной голос Лексы. Впрочем, Хаген не был уверен, действительно ли она кричала или ему казалось.

– Сдавайся, бро, – шепнул Гонсало, надвигаясь на Хагена.

Хаген помотал головой. Безо всяких интерфейсов и подсказок он осознал, что боль от удара можно стерпеть или позже сходить к врачу и загасить болеутоляющими. Но боль от унижения останется на всю жизнь. Уйти с ринга сейчас – это признать поражение, будучи ещё на ногах, это стыд, который будет преследовать всегда. Уж Хагену ли об этом не знать? Ему, который всю жизнь подвергался унижениям! В каждом своём детском воспоминании он уходил с условного ринга. Сбегал из класса, обливаясь слезами и умоляя больше не бить. Мчался с детской площадки, ревя от того, что хулиганы натянули ему на голову пакет с мусором. За милю обходил «опасные» территории, едва сдерживая страх.

Ну уж нет! Не для этого он тренировался и не для этого нокаутировал Горецки. Пусть Лекса выберет не его, но хотя бы не потому, что он слабак!

Хаген встряхнулся и, забыв о боли, вернее, загнав боязнь в дальний уголок сознания, сосредоточился на Гонсало. На этот раз он не водил глазами, а держал взгляд на лице противника. Даже выбрал точку фокусировки: вытатуированная слезинка под глазом.

Атака была молниеносной. Второй лоу-кик Гонсало провёл в то же самое бедро, в то же самое место, и система уже не предупреждала о необходимости посетить доктора:

Получен урон: 2500 (удар ногой в бедро).

Получено повреждение левой ноги: –150 очков здоровья в минуту.

Снова боль, но Хаген лишь выковырял пальцем и выплюнул раздражающую капу. Зрение осталось ясным. Если «Плакса» и ревел, то где-то внутри, не мешая Хагену отметить, что второй удар оказался слабее предыдущего. Гонсало или устал, или расслабился, готовясь к лёгкой победе. Вряд ли он жалел противника, целя в то же самое повреждённое место. И на этот раз он был открытым дольше. Видимо, решил, что Хаген не способен чем-либо ответить на удары.

Гонсало снова победно поднял руки. Тёлочки посылали ему поцелуи, но тот смотрел только на Лексу, и она ему улыбалась!

Резко обернувшись к Майку, вместо очередного лоу-кика он решил эффектно добить того кулаком. Хаген попытался блокировать. Почти получилось. Тем не менее, кулак Гонсало достал до лица, хотя и не в полную силу:

Получен урон: 500 (удар рукой в челюсть).

– Что? – удивился Гонсало и снова провёл любимый лоу-кик.

Хаген банально отпрыгнул назад, не обращая внимания на то, что толпа сопроводила бегство смехом.

– Бро, мы тут не в догонялки играем, – рассмеялся Гонсало, наступая. – Я думал, ты притворяешься плаксой, а ты он и есть. Трус жопоголовый! Зачем полез на ринг?

* * *

Далее всё произошло так, как Хаген и представлял в трусливых видениях: кулак, как в замедленной съёмке, врезался в челюсть, из перекошенного рта вылетел комок кровавых слюней, череп слегка деформировался, и из рассечённых губ заструилась кровь. Вероятно, кое-какие зубы были выбиты. Крошки эмали проскользнули в горло, царапая его.

Только вот произошло это не с ним, а с Гонсало.

В тот самый момент, когда тот нанёс очередной удар в бедро, Хаген снова выбросил кулак навстречу. И Гонсало не успел уйти. От удара он отлетел на несколько футов, упал на ринг и по инерции проскользил по нему. Только канаты остановили движение тела. Нокаутированный валялся напротив двух сексапильных тёлочек, которые только что посылали ему воздушные поцелуи и недвусмысленные намёки «позвонить попозже».

Тяжело дыша, Хаген смотрел не на противника, а на сообщение системы:

Вспышка ярости (10 секунд)

+5 ко всем характеристикам.

Вместе с недолгой тишиной в зале перед лицом появилось второе сообщение:

Вы нанесли урон: 23800 (удар рукой в голову).

Блок игнорирован.

Он никак не отреагировал на то, что конферансье выскочил на сцену и что-то восторженно кричал, бегая вокруг победителя, а потом схватил его за руку и поднял её вверх. В тёмном зале забесновалась толпа. Хаген только сейчас отметил, как резко бьют по глазам прожекторы, иногда скрывая за своим светом зал.

Оказывается, не так уж и страшно выступать перед толпой. Главное, не видеть её.

Охваченный эйфорией от повышения уровня, он замер, боясь выдать себя перед публикой. Системные уведомления плыли перед глазами, а Майк задумчиво смотрел и смотрел на надпись. Сообщение терпеливо ждало и не исчезало.

В нос Хагену ткнулось что-то твёрдое. Он наконец-то сфокусировал взгляд. Буквы сообщения растаяли.

Конферансье, который был, конечно же, выше Хагена, нависал над ним и совал в лицо микрофон. Он явно ожидал какого-то ответа.

– Ч… что? – переспросил Майк.

– Ха-ха, твоё недоумение красноречивее любого ответа!

Конферансье развернулся и прокричал в микрофон:

– Наш герой должен был бы назвать себя не «Плаксой», а «Счастливчиком»! Ведь эта победа явно результат стечения обстоятельств. Многие из вас подозревают, что драка подставная? Но уверяю, посмотрите на Киллу. Разве такой нокаут можно имитировать?

Майк испуганно посмотрел в угол ринга. Гонсало лежал там, скрючившись, словно у него болел живот. Мужчина в красной майке – типа местного доктора – пытался перевернуть его на спину. Другой обмахивал полотенцем. Но, ничего не добившись, принялся оттягивать парню веки. Наклонившись, он что-то кричал Гонсало в ухо. Тот только вяло кивал, не разгибаясь и не давая перевернуть себя на спину, явно не понимая, что от него требовали эти люди, что произошло, и где он вообще находился.

Конферансье продолжал развлекать публику:

– Ну, признавайтесь, кто поставил на Плаксу? Где этот новоявленный богач?

Хаген направился к Гонсало, но конферансье резко повернул его в противоположную сторону:

– Выход там, парень. Или ты хочешь остаться на следующий раунд? Ха-ха, нет, хватит на сегодня сюрпризов.

Проводив Хагена до ограждения ринга, наклонился и шепнул, прикрыв микрофон ладонью:

– Жди в раздевалке, бабки принесут туда. Ты молодец!

Развернувшись к зрителям, он фальшиво засмеялся в микрофон:

– Да уж, «Плакса» Майки многих заставил сегодня рыдать. Признавайтесь, кто из вас поставил на победу Киллы? Я уверен, что все!

Разочарованный недовольный гул был ему красноречивым ответом.

 

Глава 8. Без поражений нет побед

Хаген снова запутался в канатах, спускаясь с ринга. Он пошёл к тому месту, где должна была стоять Лекса, но её там не было. Место девушки занимал тот благообразный старик, похожий на пожилого учителя математики, который яростно кричал во время боя. Он накинулся на Хагена, прижимая к своему животу (да, старик тоже был выше Хагена):

– Спасибо тебе, сынок! Я ведь поставил на тебя пятьдесят баксов! Просто от того, что ты похож на моего внука. А ты превратил эти пятьдесят баксов в пять тысяч!

Дедок тряс перед его лицом квитанцией. Майк кое-как вывернулся из его объятий и пошёл в раздевалку. По пути его кто-то подбадривал, кто-то кричал «бу-у-у-у!», а кто-то просто смотрел с недоверием. Некоторые видели в нём обманщика, вошедшего в сговор с администрацией, чтобы заработать на ставках. И даже жуткое состояние Гонсало их не убедило.

Есть такой тип людей, что везде ищут заговор, обманы и махинации. По работе он часто встречал подобных личностей, и почему-то именно у них постоянно ломались компьютеры, а виноватыми были, конечно, производители, «специально запрограммировавшие» поломку. Когда же Хаген говорил, что виноваты сами пользователи, они заявляли, что он тоже в заговоре. А потом оставляли жалобы на сайте DigiMart, изощряясь в оскорблениях и катая жалобы на «некомпетентных» сотрудников магазина.

Вот и сейчас какой-то бородатый мужчина в джинсовой куртке загородил ему путь:

– Эй, парень, думаешь, я не знаю, что вы специально решили нас обобрать?

– О чем вы, сэр? – не сразу понял его погруженный в свои мысли Хаген.

– О вашем чёртовом сговоре! Я за милю чую запах обмана! И сдаётся мне, от этого несёт дерьмецом!

– Простите, сэр, – пробормотал Майк. – Вы ошибаетесь, сэр.

– Да кто поверит, что ты смог нокаутировать Гонсало? Ты! Червяк ты навозный!

– Вы же всё сами видели.

– Я видел отлично поставленную фальшивку. Мы ходим сюда, чтоб смотреть настоящие бои, а не ваш долбанный рестлинг!

Хагену же так всё надоело, что он просто молча пошёл вперёд, не отвечая. Бородатый хоть и вёл себя агрессивно, но больше наседать не стал. А вдруг это ничтожество и в самом деле ударит? Всё-таки после его удара Гонсало «Килла» Эррера улетел в астрал очень реалистично.

В спину Хагена посыпались оскорбления. За ними – трубочки от коктейлей и кусочки льда. Что же это такое? Ведь Майки только что победил на ринге, почему же он снова бежал, как в детстве с площадки? А злые дети снова все против него… За что они его ненавидели?

В раздевалке ждал второй врач. Он с выражением полного равнодушия и безмятежности играл на телефоне в Clash of Clans: Майк сразу узнал знакомые звуки. Врач не особо спешил оторваться от своего занятия, сначала завершил нападение на вражескую деревню и только потом спрятал телефон, и спросил:

– Ты в порядке, парень?

– Да, – сказал Хаген и упал на лавку.

Возбуждения битвы схлынуло. Оказалось, что у него ужасно болело бедро, куда Килла засаживал свои коронные лоу-кики. Оказалось, что голова гудела на самом деле, а не из-за толпы – последствия удара в скулу. Оказалось, что даже дёсны кровоточили, разодранные дурацкой капой.

Только сейчас Хаген понял, что он вовсе не шёл победоносно сквозь толпу, а едва тащился, хромая и качаясь, а зрители восприняли его состояние, как плохую актёрскую игру! Конечно, они его возненавидели. И во всем этом виноват он сам.

– Эй, да ты не совсем в порядке… – воскликнул врач.

Он достал из сумки-холодильника пакет льда и приложил к гематоме на бедре. Хаген посмотрел на это лишь мельком. Его ужаснул вид кроваво-синего чернеющего пятна, растёкшегося по ноге. Врач скучающе осмотрел лицо Хагена, равнодушно поворачивая его голову, как мяч. Холодные пальцы в перчатках впивались в щёки, и Хаген представил, что его осматривает патологоанатом.

– Слушай, а ты молодец, – сказал вдруг доктор. – Тебе здорово досталось, а держишься. Хотя… был бы на месте Гонсало кто-нибудь поопытнее, тебя сейчас откачивали бы прямо там на ринге. Или, скорее всего, везли бы в реанимацию, – он пожал плечами. – Такое здесь часто бывает.

Майк хмыкнул. Вообще, он заметил, что людям словно нравится его запугивать. Но его и стращать не надо было, он боялся сам и заранее. Ведь боль – это то, чего он стерёгся больше всего.

И все-таки. Неужели, оказалось, что он способен «держаться»? Хотя и непроизвольно заплакал, как в детстве…

– А разве Гонсало не опытный? – поинтересовался он. – В смысле, я слышал, как его встречала публика.

– Килла? Да он больше ведёт себя, как опытный. Все эти повадки чоло, татуировки, а сам он знаешь откуда?

– Откуда?

– Из приличной семьи. Его родители переехали в наш город лет десять назад из Сиэтла. Отец адвокат, мать заведует научной лабораторией на заводе косметики. Ну, того, что возле нашего города, знаешь же? Гонсало вообще-то и сам не дурак, он даже колледж окончил, но скрывает это от всех. Ведь, по его мнению, настоящий бро не должен ходить в колледж. Тоже мне чоло, выросший на улицах. На видеоклипах он вырос, а не в банде.

Врач убрал руку.

– Держи лёд сам, – сказал он. – Советую завтра сходить в больницу и сделать рентген, чтобы убедиться, что в кости нет трещины. Остальное само заживёт.

Разговорчивый доктор умолк, обрабатывая рану на лице Хагена. А он, наконец-то, вызвал сообщение системы, которое ранее проигнорировал: было не до того. Он был на ринге, избитый и едва держащийся на ногах. Что бы там интерфейс ни писал, это могло подождать. Кроме того, Хаген прекрасно знал, что увидит, поэтому откладывал приятный момент на потом:

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Заработано очков опыта: 2 (удвоенный опыт за победу над противником выше уровнем).

Вы подняли уровень: +1!

Ваш текущий уровень – 4!

Доступны системные очки основных характеристик: 1.

Доступны системные очки боевых навыков: 1.

Набрано очков опыта на текущем (4) уровне: 1/4.

Вот это настоящая награда! Эх, жаль, что нельзя сразу вложить все очки в «Выносливость»: перестройка организма требует времени и состояния сна. Но Майк чувствовал себя так плохо, что понимал: резервов не хватит для перестройки за ночь… Сначала надо вылечиться, прийти в норму и тогда…

Заодно проверил показатели здоровья: «2255». Негусто, но побольше, чем было на ринге, а значит, восстанавливается потихоньку. По крайней мере, интерфейс не призывал срочно идти в больницу или писать завещание. Интересно, а что если здоровье упадёт до нуля? Будет ли это смерть? Или ноль очков здоровья – это просто пороговый показатель, после которого смерть ещё не наступит, но уже будет не нужно демонстрировать пользователю, сколько этих очков осталось?

Время от времени дверь раздевалки открывалась, заходили какие-то люди: то ли бойцы, то ли ещё кто-то. Они впускали волну запахов: смесь пота, духов и алкоголя. Врывался и гомон толпы, комментарии конферансье и прочие звуки. На ринге шёл новый бой, машина развлечений не останавливалась.

Большей частью вошедшие не обращали на него внимания. Видимо, привыкли видеть на ринге всякое. Только один мужчина, одетый в спортивный костюм, усмехнулся Хагену:

– Там какой-то дед с ума сошёл из-за тебя. Закричал, что ты послан ему богом, что он выиграл пять кусков. Якобы старикану как раз столько не хватало на лечение чего-то там в кишках. Судя по тому, сколько он заказывает в баре, угощая шлюх, от выигрыша скоро не останется ни цента. Да и не бережёт дед свои кишки, заливая таким количеством бурбона.

Не зная, что ответить, Майк промолчал. Он смотрел на каждого вошедшего с надеждой. Всё ждал, что дверь откроется и появится Лекса. Куда она делась? Не смогла смотреть на происходящее? Нет, нельзя не заметить, как ей было интересно наблюдать…

Врач завершил работу, ещё раз напомнил о необходимости посетить больницу и вышел. А Хаген всё сидел и сидел, ожидая Лексу. Потом он всё же встал, подошёл к шкафчику, куда сложил свою одежду, и начал медленно переодеваться. Натягивая штаны, отметил, что, пока он дрался, кто-то обчистил карманы. В бумажнике не осталось ни доллара. Да уж, элитный клуб. Строгая система охраны, большие гости из больших городов…

Или это он – Хаген – такой невезучий? Только ему повезло на ринге, как судьба подкинула эту мелкую гадость?

* * *

Дверь снова открылась, и Хаген с надеждой выглянул из-за шкафа, но вместо Лексы вошёл тот лысый мужик, которого Гонсало назвал продюсером UFC:

– Вот ты где, парень! Ты-то мне и нужен!

– Зачем, сэр? Если хотите предложить мне драться, то я не смогу. Я не готов, – Хаген замялся, ведь он то же самое говорил перед боем с Гонсало. – И вообще у меня трещина в ноге…

– Какая трещина, парень? И ты много на себя берёшь, полагая, что я сразу предложу тебе контракт. Во-первых, меня зовут Люк Лукас. – Он сунул Хагену широкую крепкую ладонь. – Во-вторых, ты дерёшься, как мудак. Прости, друг, но это правда. И твой противник – такой же мудак. И клуб этот мудацкий. Сборище мудаков.

– Тогда зачем я вам?

Люк Лукас ответил не сразу, сначала какое-то время внимательно изучал Хагена, словно тот врач, что вертел его голову. Майк смутился, сгорбился и принялся застёгивать ширинку. Люк Лукас пожевал губами, сплюнул, достал из кармана пиджака блестящий портсигар и вынул из него сигарету. Неспешно прикурив от зажигалки, которая лязгала при открытии, как дверь автобуса, он деловито произнёс:

– Я продюсер, работаю на UFC. Ты знаешь, кто такой продюсер?

Хаген шмыгнул носом:

– В UFC нет продюсеров.

– О, ещё один всезнайка. Хочешь сказать, что меня нет? Ты не смотри, что я старый, сверну тебя в узелок и в шкаф затолкаю. Тебе же не привыкать к этому? Ведь так с тобой в школе поступали?

Хаген осмелился поднять голову и сфокусировался на Люке. Над ним тут же проступило сообщение:

Люк ‘Койот’ Лукас, 54 года

Уровень 122.

Очков здоровья: 69000.

Боев/побед: 1859/1202.

Вес: 102 кг.

Рост: 192 см.

Что? Майк не поверил своим глазам. Сто двадцать второй уровень? Такое возможно? Да откуда они такие берутся? Хагена охватила безнадёга. Уровень Койота казался недостижимым.

Люк Лукас выпустил дым ему в лицо, испытывая его характер. Стараясь не закашлять, Майк присел на корточки и начал завязывать шнурки, а Люк прошёлся перед ним и сказал:

– Продюсер – это человек, который должен видеть будущее. Не просто видеть, но и заранее знать, как из этого будущего делать деньги.

Хаген нарочито медленно вытягивал язычки из кроссовок, надеясь, что странный посетитель потеряет к нему интерес и уйдёт.

– Любой хороший продюсер – это аналитик, – продолжал Люк Лукас. – И аналитик, и звездочёт, и прорицатель. Он умеет видеть потенциал даже в таком сборище мудаков, как этот клуб.

Майк разогнулся, мельком глянул снизу вверх на Люка и отвернулся. Достав из шкафчика куртку, он начал разглаживать на ней складки.

– Скажи, парень, ты знаешь кто такой Деметриус Джонсон?

– Конечно! Чемпион в наилегчайшем весе! Могучий Мышонок победил…

– Эй, не рассказывай мне, кого он победил, без тебя знаю. – Люк Лукас стряхнул пепел на ботинки Хагена. – Ты, парень, мудак, но в тебе есть интересный потенциал. И тебе нужно больше тренироваться. Все те годы, что ты провёл в каком-то убогом зале…

– Я недавно начал тренироваться.

Люк Лукас посмотрел на него с соболезнованием:

– Не ври мне, парень. Видно же, что ты кое-что знаешь, но у тебя не было нормального учителя.

– Но я на самом деле недавно начал трени…

– Да и умом ты большим не отличаешься, раз пытаешься меня убедить, что недавно начал. Такой удар не сразу вырабатывают. Но кроме удара у тебя ничего и нет. Двигаешься ты, как старая леди в пробке, стойка у тебя, как у мартышки, которая приготовилась метать дерьмо в другую мартышку. Кроме того, что у тебя за проблема со слезами? Я видел плачущего боксёра, только это были последствия множественных травм головы и победы в чемпионате. Да… после победы некоторые бойцы становятся чувствительными, как девственницы. Но плакать во время боя? Это что-то новенькое.

Хаген спохватился. Не рассказывать же ему про Augmented Reality! Platform. Про интерфейс, который может направлять развитие боевых качеств не хуже тренера. Про то непонятное преимущество, которое ни с того ни с сего появилось у него перед глазами, в реальное существование которого он и сам не до конца верил.

Люк Лукас затянулся посильнее:

– Я к тому, что время пройдёт, а ты так и останешься мудаком, который дерётся в подобных клубах, потешая старых извращенцев. В UFC нехватка хороших бойцов в наилегчайшем весе. Потому Деметриус и защищает свой титул который год подряд. Мало, очень мало бойцов твоего роста и телосложения. Все, дьявол их побери, вымахали по два метра ростом и весят по центнеру и больше! Мы, американцы, превращаемся в динозавров! Так и вымрем… Чёртов Клинтон, чёртов Обама, чёртовы демократы и их проклятые гей-реформы. Впрочем, я не об этом.

Люк затушил сигарету о скамейку, бросил окурок на пол и достал из внутреннего кармана пиджака визитку:

– Два раза в год мой продюсерский центр проводит отборочные соревнования среди бойцов-любителей. У тебя есть шанс быть замеченным. Конечно, для начала тебе надо переехать из этого дрянного городишки. Но самое главное – записаться на тренировки к настоящему учителю, а не к тому мудаку в занюханном спортзале, где ты колотишь мудацкие груши.

Хагену стало обидно за Очоа, но визитку он взял.

– Позвони мне, когда приедешь, я порекомендую тебе хорошего наставника. И не тяни! Время идёт, мы не молодеем… Эх…

Люк Лукас махнул рукой и вышел из комнаты.

* * *

Проверив, не забыл ли чего, Хаген закрыл дверцу шкафа и тоже собрался уйти, рассчитывая найти Лексу и проведать Гонсало, чтоб извиниться. Он не до конца понимал, за что ему извиняться, если это была честная битва, но мама учила соблюдать правила вежливости. В дверях раздевалки он столкнулся с официантом.

– Простите, сэр, вам просили передать. – В руки Хагена ткнулся тонкая трубочка из долларов, а официант продолжил: – Кроме того, попросили оставить на баре ваш номер телефона. Вас пригласят на следующие бои.

– Хорошо, спасибо.

Хаген сунул деньги в задний карман джинсов и поспешил в зал. На ходу он вспоминал слова Люка Лукаса, что продюсер – это предсказатель. И то, что он бросил по поводу его – Хагена – будущего. Чёрт, неужели действительно стоило бы уехать?

Оглядывая толпу, Майк тихо прошептал:

– А что… хорошая попытка начать новую жизнь, где никто не знает, что ты жопоголовый неудачник. Почему нет?

Так как Хаген переоделся, никто не узнавал боксёра-плаксу. Впрочем, на него никто и не смотрел. Всё внимание зрителей было приковано к рингу, где выступали новые бойцы. То были реально огромные боровы, настолько мускулистые и крупные, что казалось, для них не оставалось места на ринге. Снова вспомнились слова Люка Лукаса о динозаврах. Хаген никогда не думал, что его телосложение может быть преимуществом.

Оба бойца предпочитали грепплинг – единоборство, совмещающее в себе технику всех борцовских дисциплин с минимальными ограничениями на болевые приёмы. Они быстро сошлись, пообнимались некоторое время, словно разлучённые любовники, но вскоре ринг затрясся после того, как одна туша кувырком бросила другую и захватила в удушающий приём. Как бы ни был озабочен Хаген, он заинтересовался. А что бы делал он, если бы такое вытворил Гонсало? В этой позиции сложно бить в ответ, тем более нечего думать о нокауте. Чёрт подери, да он и вправду везунчик! Но где гарантия, что в следующей битве его не победят?

Хаген сам удивился тому, что так буднично подумал о следующем бое. Ему казалось: он ещё не решил, стоит ли продолжать драться на ринге клуба Dark Devil. И вдруг сам себе подаёт это как свершившийся факт.

Он брёл среди зрителей, огибая ринг. Миновал бар, где спал тот дедушка, что поставил на победу Хагена. Сейчас он, сложив седую голову на руки, пускал слюни на воротник.

А потом Майк увидел Лексу.

Девушка сидела на корточках перед Гонсало, у которого из ноздрей торчали длинные окровавленные ватные тампоны. Один глаз полностью был закрыт вздувшимся синяком.

Позабыв обо всех сомнениях, Хаген подошёл к ним и встал за спиной Лексы.

Оба врача тоже были рядом. Один монотонно повторял:

– Итак, Килла, снова спрошу: где ты, и какой сейчас год?

Гонсало отвечал глухо, как простуженный. Кровавые ватки дёргались при разговоре, как бивни тюленя:

– А? Да! Док, хватит меня проверять, я в порядке.

– Ты знаешь, что случилось?

Гонсало подвис, глядя куда-то вдаль:

– Э… – просипел он, задумавшись. – Был бой?

– Тебя нокаутировали! – сказал доктор.

– Нокаутировали? – тупо повторил Гонсало. – Не, док, ты что-то путаешь. Бой был.

– Что же по-твоему произошло?

– Я… я… бой был… – и Гонсало снова тупо уставился на доктора. – Или бой будет?

Второй доктор начал менять пропитанные кровью тампоны.

Хаген с ужасом смотрел на человека, пострадавшего от его удара. Одно дело, когда наблюдаешь чей-то нокаут на ринге из зрительного зала или по телеку, другое – когда понимаешь, что причина чужого страдания – это ты. Одновременно с этим в душе, чуть ли не впервые в жизни, появилось удовлетворение. Недаром смешанные единоборства называют «искусством». Хаген чувствовал, что завершил что-то значимое, достиг какого-то важного пункта в жизни, хоть его и смущало то, чем оно обернулось для Гонсало. Всё-таки тот был приветлив и дружелюбен с ним.

Словно почувствовав, что о чем тот думает, Гонсало перевёл стеклянный взор на Хагена и, не узнавая, повторил:

– Да, док, бой был. Ну, получил я немного. Без поражений нет побед.

 

Глава 9. Хай-кик

Сердце Хагена колотилось так, что дрожали руки. Волнение, которое испытывал Майк, было безумным коктейлем из радости от победы, переживаний за Гонсало, раздирающей душу ревности и страха потерять, даже не начав отношений, Лексу. Но главное, что его беспокоило, – это ожидание, предвкушение чего-то важного, что может или свергнуть его в бездонную пропасть неразделённой любви или вознести на вершину счастья.

Хаген тронул Лексу за плечо. Девушка вздрогнула, поднялась и посмотрела на него. Что-то в её глазах было такое, что отличалось от обычного снисходительного взгляда на Майка. Он плохо знал людей и не мог понять, что в ней изменилось. Решив, что девушка просто устала, он молча пошёл следом.

Они пересекли зал и поднялись в ночной клуб, откуда, протиснувшись сквозь толпу, вышли на улицу. Очередь в клуб исчезла: все, кто хотел войти, уже или вошли или направились искать счастья в другое место. На входе стоял другой охранник, впрочем, не сильно отличаясь комплекцией от своего коллеги Бугая Энрике.

Холодный ночной воздух освежил, но будто бы усилил боль и усталость. Майк начал хромать ещё сильнее.

– Ты… ты сможешь вести машину? – озабоченно спросила Лекса.

– Да, ерунда, – отмахнулся Майк, делая вид, что те удары, которые он пропустил, лишь пустяк.

– Тебе сильно досталось, – засомневалась она. – Надо завтра сделать рентген, чтоб убедиться, что нет трещины.

Майк пожал плечами:

– Ок.

– А ты сильнее, чем выглядишь! – вдруг воскликнула девушка. – Ну, я не в обиду говорю, просто…

– Не оправдывайся. У меня дома есть зеркало. Я знаю, как выгляжу. Как чёртов слизняк.

Майк попробовал улыбнуться, но вскрикнул от боли, чувствуя на губах вкус крови: снова открылась какая-то ранка. Так что он мрачно поджал губы и, чтобы не отстать от Лексы, зашагал быстрее, превозмогая боль.

Скорее бы добраться до дома и лечь в кровать. Даже те чувства, что он испытывал к девушке, отступили на задний план: если бы Лекса сейчас вздумала отдаться ему прямо здесь, например, в машине (как он много раз фантазировал), то Хаген смущённо потёр бы лоб и попросил: «Давай перенесём это на завтра?»

Впрочем, Лекса была реальной, а не из фантазии, поэтому и не планировала отдаваться. Когда они дошли до её машины, она открыла дверь, но не села за руль, а достала из бардачка пачку сигарет и закурила.

– Я не знал, что ты куришь. Мистер Ховелл против того, чтоб сотрудники…

– А я не знала, что ты нокаутируешь людей в подпольных боях без правил, – ответила Лекса. – Мистер Ховелл может идти к чёрту. Мы же не в DigiMart сейчас. Кстати, он мой дядя. Только не рассказывай никому в магазине. Не хочу, чтобы меня воспринимали как родственницу босса. Я тяжело работала, чтоб добиться своего места. И дяде Ховеллу плевать, чья я родственница. Спрос одинаковый.

– Ого, я не знал…

Лекса затянулась и посмотрела сквозь дым на Хагена:

– Конечно, не знал. Поэтому я тебе и рассказываю. Чёрт возьми, Майки, иногда тебе лучше молчать, чем озвучивать очевидные истины.

– Прости, буду молчать, – Майк поджал губы, снова чувствуя вкус крови.

– Подержи, – Лекса передала Хагену сигарету. Он преданно вцепился в неё, отметил следы помады на фильтре. Было в этом что-то интимное, что-то такое, чего с Хагеном никогда не происходило. Не считая отношений с Джесси, но она его предала и вообще, о ней вспоминать не хотелось.

Лекса снова нагнулась, пошарила в бардачке и достала салфетки. Подойдя к Хагену, она повернула его лицо так, чтобы падал свет фонаря, и стала вытирать кровь с губ:

– В детстве мечтала быть медсестрой. Не врачом, а именно медсестрой. Хотелось ухаживать за солдатами, раненными на войне. Странная мечта, не правда ли?

– М-м-м, нормальная, – промычал Хаген. – Я мечтал быть бойцом. Меня так часто били, что ни о чём другом, кроме мести, я и мечтать не мог.

– Мечты тем и отличаются от целей, что остаются мечтами, – задумчиво произнесла Лекса, явно цитируя чьи-то слова. Кого-то известного, но кого именно, Майк вспомнить не смог.

Она скомкала салфетку и бросила в бардачок. С чувством выполненного долга вынула из дрожащих пальцев Хагена сигарету и глубоко затянулась. Майк заметил, что при этом она слегка прикрывает глаза, и тень длинных ресниц делает её ещё красивее.

Чтоб как-то унять волнение и заполнить паузу в разговоре, он спросил:

– А… э… ты… ты говорила, что любишь раненых, но вот ты же не захотела помочь Горецки, когда я его того…

– Блин, Майки, тебе точно лучше молчать, чем говорить! На кой черт ты его вообще вспомнил? Он-то здесь при чем?

– Прости.

– Вот! А теперь просишь прощения не зная за что! Что ты за человек такой, Майки? Чтоб раз и навсегда закрыть этот вопрос, признаюсь: с Горецки такое дело… Я сама немного виновата в том, что дала ему ложные надежды. Понимаешь, я давно одна, всё свободное время занято магазинами, их ведь три в городе. Подруги мои все разъехались. Живу одна. Есть собака – Рекс. Он, конечно, очень милый, и все такое, но… Эй! Ты чего ржёшь, извращенец? Рада, что сумела тебя насмешить.

– Извини, Лекса, я не специально, – держась за разбитую губу, сказал Хаген.

– Проехали! В общем, Горецки и его брутальные ухаживания на короткое время мне понравились. Правда. О чем я думала? В общем, я быстро опомнилась, когда поняла, что он за человек. А он возомнил чёрт знает что! Решил, что это я так ломаюсь, набивая себе цену. В результате ты набил ему морду. Спасибо, конечно, но хватит его вспоминать.

Лекса достала телефон и включила:

– Ого, три ночи! – она быстро загасила окурок и так же быстро села за руль. Опустив окно, она сказала: – Завтра не приходи на работу. Подлечись, посети врача. Действительно проверь, вдруг трещина?

– Спасибо! Хотел попросить выходной, но не знал с чего начать.

– Неважно с чего начать, главное – правильно кончить! – прыснула Лекса. – Тебе спасибо! Мне давно не было так весело! Страшно весело, – она хмыкнула. – Пока, Малыш Майки!

Хаген отошёл от машины. Он не мог сдержать глупую улыбку. Он знал, что ему нельзя бессмысленно улыбаться, ведь так он становился ещё нелепее, но едва мог стерпеть. Хорошо, что Лекса не видела.

– Стой, стой! Лекса, постой! – он вдруг сорвался с места и быстро заковылял за уезжающей «Тойотой».

– Чего ещё?

– А когда мы сможем увидеться? Снова…

Лекса опустила окно:

– Уоу, полегче! Прости, но не надо на меня давить.

– Конечно, конечно.

Машина снова тронулась, но едва проехала несколько метров, как Хаген опять закричал:

– Стой, стой!

– Господи, Майки, ещё немного и ты потеряешь все набранные очки. Чего ещё?

Хаген кашлянул в кулак:

– А ты… ты на кого поставила?

Лекса закатила глаза:

– Ну вот, я тебя предупреждала, Майк Бьорнстад Хаген! Всё, ноль симпатии к тебе!

Майк сник, но встрепенулся, когда она улыбнулась:

– Поставила двадцатку на Гонсало. Не повезло! В следующий раз буду умнее.

Лекса, наконец, уехала. Проследив, как её «Тойота» скрылась за углом, Майк похромал к своей тачке. Теперь он улыбался от уха до уха. Неужели свершилось? Неужели сбываются его мечты?

Как сильно преобразилась жизнь, но как мало изменилось на самом деле!

Взять тот же страх. Нет, конечно, человек без страха – это или псих, или пьяный. Но тот испуг, что Хаген испытал на ринге, оказался несколько иным. Это было нечто, перед чем нужно выстоять. Тогда как детский ужас ощущался как необходимость от опасности сбежать…

И вот впервые в жизни он получил возможность не сбегать, но привычка взяла верх. Хаген признался, что если бы не канаты ринга, то он попытался бы смыться уже после первых ударов Киллы.

Благодаря интерфейсу в нем словно росла вторая личность, которая всячески пыталась быть не похожей на старого Хагена, но тот – настойчивый, как рекламный баннер, – запарывал все потуги нового стать лучше.

Продолжая улыбаться, Хаген сел в машину, положил руки на руль… И на него навалилась такая усталость, что он даже не был уверен, что способен повернуть ключ зажигания.

Он закрыл глаза. Уши снова заполнил гул толпы. Крики поддержки смешивались с возгласами одобрения, но Хаген, как всегда, видел только плохое, ему казалось, что все зрители настроены против него. Вдруг в воспоминаниях начали всплывать – то одно, то другое – добродушные лица. Тот похожий на школьного учителя старичок был весьма добр. Два парня в баре тоже искренне радовались его победе. Наверное, ради шутки поставили на Майка и возликовали, что мелкая ставка выросла в знатную сумму.

«Много хороших людей вокруг, но мы их не замечаем или отталкиваем, ожидая подвоха и опасаясь встречи с плохими», – подумал Майк.

В голове снова промелькнули сцены боя. Вот прыгающий по рингу самоуверенный Гонсало, вот он же замедленно падает, разбрызгивая кровь и пот, а Хаген стоит, как актёр на сцене. Страх ему настолько мешает, что он пропускает даже тот момент небывалого счастья, которое даёт система после победы над противником и получения нового уровня. Хаген так боится, что путает тот столб света, что появляется при левел апе, с прожекторами над рингом.

Страх не дал насладиться победой… Раньше он помогал Хагену выжить, теперь начал мешать…

Хаген всхлипнул и проснулся. Оторвав голову от руля, он огляделся. Ему показалось, что он проспал здесь до утра, но с момента расставания с Лексой прошло всего десять минут. Помотал головой, растёр лицо руками. Нет, надо ехать, пока окончательно не вырубился.

Он проверил и убедился, что его телефон так и стоит в док-станции. Хорошо, что забыл взять его с собой в клуб, а то стащили бы в раздевалке: контингент там без высоких моральных устоев. Включив мобильник, он проверил, нет ли пропущенных звонков и сообщений. Ничего. Хотя ему редко кто писал, кроме спамеров и дяди Питера, который постоянно слал мотивирующие картинки про армию. Дядя был хуже: его спам требовал ответов.

Хаген порылся и нашёл в плейлисте Lose Yourself Эминема. Сделав звук погромче, он завёл двигатель.

– Что ж, раз у меня не было входной музыки, будет хотя бы выходная, – сказал Хаген, выруливая с улицы.

Как в продолжающемся сне он доехал до дома, где едва смог подняться по ступеням, ведущим в его апартаменты. Ввалившись в комнату, он зажёг свет и привалился плечом к стене. Нога разболелась ещё сильнее. Надо было добраться до ванны: найти в аптечке обезболивающие, что остались после маминой болезни.

– Так! – он подбодрил себя, как Очоа на тренировке. – Соберись! Хватит страдать. Ты победитель или кто?

Прихрамывая, он прошагал до ванной комнаты. Долго стоял перед раковиной и плескал на лицо холодную воду. По идее, надо принять душ, смыть пот и кровь. Сначала засомневался, не отложить ли на завтра, но тут же одёрнул себя: «Я всю свою жизнь откладывал на завтра. Хватит!»

Кряхтя и постанывая, разделся и встал под струи воды. Так как места, куда бил Гонсало, и без того горели, Хаген понижал температуру до тех пор, пока вода не стала настолько холодной, что слегка заглушила боль. Хаген, который даже в жаркое лето натягивал на голову шапочку, как советовала мама, вдруг осознал, что принимает ледяной душ. В голове промелькнули и бесследно испарились мысли о простуде, менингите, пневмонии и прочих болезнях от переохлаждения, полный реестр которых он заучил благодаря маме.

День полный сюрпризов.

Выйдя из душа, он, как мог, коряво приклеил на рану свежий пластырь, который отыскал в шкафчике в коробке с лекарствами. Запах фармакологии сразу напомнил дни, когда болела мама. Он так и не осмелился выкинуть ни единой её вещи. Даже полупустые упаковки с таблетками, которые предназначались для больных на терминальной стадии рака.

Отыскав там же обезболивающие, Хаген зажал одну пилюлю в кулаке и пошёл к холодильнику, чтобы чем-нибудь запить. На середине комнаты он вдруг остановился и огляделся. Нет. Сегодня точно какой-то день переоценки ценностей.

«Господи, как я живу? – подумал он. – Какой-то бардак, словно поселился на дне мусорного контейнера. Вдруг… Вдруг Лекса зайдёт в гости, что она увидит? Неужели вот это всё? Похоже, пока я на работе, здесь обитает какой-то бездомный!» При мысли о них Майка передёрнуло: бомжи явно были рассадниками всех известных и неизвестных медицине инфекций.

Окна квартиры были завешаны какими-то грязными тряпками, из-за чего тусклое освещение придавало комнатам ещё более унылый вид. Когда мама была жива, эти тряпки были шторами. Но без её заботы потеряли всякий вид. То же самое касалось и кухни: газовая плита выглядела так, будто пакистанцы из Tasty Dog жарили на ней свои тараканьи хот-доги. При маме пол блестел, при Хагене перестал отличаться от тротуара. Но тротуар хотя бы иногда подметали выпускники школы, выполняя общественно полезные работы.

Казалось, что без маминого надзора даже мебель резко рассохлась и покосилась. Куда-то вдруг делись все стулья, диван стал жёсткий, а на матрасе в кровати Хагена появилась вмятина, в которую он каждую ночь проваливался, как в яму…

Если Лекса увидит всё это, у неё сразу улетучится любое романтическое чувство! Если оно вообще было.

Хагену стало кристально ясно, почему к нему так презрительно относились окружающие. Это оттого, что он сам относился к себе как к дерьму. Разве это Горецки заставлял Майки всегда смотреть в пол и отвечать каким-то бубнежом под нос? Разве это злые дети накидали полную комнату мусора? Разве это дядя Питер, который видел на войне реальную смерть товарищей, заставил Хагена бояться даже тени ветки за окном?

Странно, что все эти мысли навалились именно сейчас. Когда одержана очередная победа, когда девушка, которая казалась недостижимой мечтой, только что вытирала его кровь. При этом не морщилась, а выражала истинную заботу. Почти… как мама. Почему именно сейчас, когда появился Люк Лукас, который помог фантазии Хагена, дав ей направление?

Самое обидное, что эта мечта всегда была осуществима, причём безо всякого интерфейса. Просто надо было перестать быть дерьмом, жить в дерьме и бояться всякого дерьма, которого в мире хватает.

Хаген разжал кулак и посмотрел на раскрошившуюся пилюлю. Нет уж, хватит убегать от боли. Терпи. Её будет много. Хныкай, рыдай, будь «Плаксой», но терпи и бей в ответ, Малыш Майки!

Майк издал утробное рычание, зародившееся где-то в самых глубинах его проснувшейся души. Он поднялся с дивана и преувеличенно гордо дошёл до помойной корзины. Высыпал туда белый порошок с ладони. Минуту назад он просто бросил бы крошки на пол. Но не теперь! Начинать надо с мелочей.

По дороге в спальню он отмечал, что завтра выкинет первым. Например, к чему здесь несколько поломанных PlayStation? Причём, ещё третьей серии, кому они нужны? Пустить на детали? Тогда отнеси в мастерскую; почему они лежат дома, собирая пыль?

Задержался возле шкафа…

И ещё.

Как бы ни было больно…

Нужно выкинуть мамину одежду. Или хотя бы отнести в пункты приёма пожертвований. По Fox News недавно была передача про то, что в бывшем СССР людям не в чем ходить, так их тиранят авторитарные режимы.

Хаген ещё не додумался до того, чтобы наравне с прочим мусором выбросить из головы мусор пропаганды. Как и мама, он верил телевизору. Пока верил.

Но ещё больше он полагался на чудесный интерфейс в своей голове. Закрывая глаза и проваливаясь в сон, он всё же вызвал его ненадолго: полюбоваться на доступные очки навыка и характеристики.

Да, всё же это был прекрасный день.

 

Глава 10. Снова хочешь получить по морде?

Наутро Лекса проснулась позже обычного. Рекс – стареющий питбуль – уже сидел у кровати и трепетно ждал, когда хозяйка поднимется, нащупает ногами тапочки, возьмёт с кресла халат и, шаркая подошвами, пойдёт на кухню. Умный пёс не торопил хозяйку: утренний ритуал был отработан до мельчайших деталей, как смена караула у Букингемского дворца.

Лекса прошла на кухню, а Рекс занял место между холодильником и шкафом. Все шло своим чередом: хозяйка посетила небольшую комнату, куда Рекс редко заглядывал, там было сыро и резко пахло шампунями. Потом приготовила еду и заварила в шумной машинке кофе, после чего села за стол и принялась делать одновременно несколько дел: сушила волосы феном, кусала тост, запивала его кофе и читала новости с экрана смартфона.

В такие моменты Лекса нередко разговаривала с собакой:

– Эх, Рексик, мне сегодня даже кофе не помогает… Спать охота, сил нет.

Рекс приоткрыл рот и шумно задышал, реагируя на обращение хозяйки. Из всего непонятного набора звуков он готовился вычленить сочетание знакомых, таких как: «Пошли гулять» или «Ну, подставляй шею», тогда он знал, что нужно встать и дождаться, когда на ошейнике лязгнет замок от поводка. Это было бы сигналом к тому, что можно начинать радоваться, виляя обрубком хвоста. И даже пару раз осторожно гавкнуть.

Но сегодня хозяйка выбивалась из графика.

Такое, конечно, бывало. Особенно в тех случаях, когда она приходила домой поздно ночью или под утро. От неё резко пахло дымом сигарет и алкоголем. Иногда она была весёлая, иногда садилась на пол, обнимала Рекса и плакала: «Почему же мне так не везёт? И не дура, и красивая, а живу как собака… Без обид, Рекси…»

Рекс в ответ быстро дышал, показывая, что внимательно слушает. Он уже знал, что утром после такого хозяйка не встанет рано, не попросит подставить шею под поводок, не кинет со стола кусочек ветчины. Она будет спать и спать, пока солнце не поднимется высоко. А ему придётся буквально поджимать яйца, стараясь не сделать лужу у двери.

Пёс слегка загрустил, представив, что сегодня будет один из таких дней, полных страдания и боли, ведь хозяйка произнесла знакомое слово «спать», но Лекса поднялась из-за стола, потянулась, раскинув руки в стороны, и произнесла долгожданное: «Пошли гулять».

Было раннее утро, хотя и позже обычного времени пробуждения. Рекс радостно бежал вперёд, натягивая поводок, а хозяйка шла за ним, попивая кофе из кружки с крышкой. Обнюхав кусты у дома, Рекс уверенно повёл хозяйку к тем зарослям на пустыре, где можно было гадить, не подвергаясь штрафу за неуборку фекалий.

Алекса Хепворт, администратор сети магазинов DigiMart, жила в одноэтажном таунхаусе, снимала там половину дома. Район был не самый хороший, но и не трущобы.

За стеной проживали тихие соседи – пожилая пара из Миссури. По своим семейным поводам: то в честь дня рождения внука, то в день смерти сына в Афганистане, то в очередную годовщину брака, – они приносили ей на подносе горелое печенье. Лексе приходилось делать вид, что она рада угощению, и выбирать то, которое посветлее, чтобы попытаться съесть.

В таунхаусе напротив жили поляки – одинаково пухлые и круглые муж и жена – и такое количество их детей, что Лекса толком не знала их числа. То ли трое, то ли полсотни. Дети были такие же пухлые и почти не различались по половым признакам. Имена их тоже были заковыристые, так что выяснить, кто из них девочка, а кто мальчик, становилось сложно. Поэтому Лекса называла их просто «милые детишки». Поляки исправно отмечали все католические праздники, ругали русских и Путина, проклинали разрешение на торговлю медицинской марихуаной и однополые браки. Вообще, они считали, что Америка катится ко всем чертям и нужно переезжать отсюда как можно скорее.

Последним соседом, который тоже жил здесь давно, был вечно-начинающий белый рэппер Easy Sammy C. Он постоянно и громко слушал музыку, что-то неразборчиво начитывал и ездил в перекошенном старом кадиллаке, который тоже разрывался от басов. Пятый год Лекса жила тут – пятый год рэппер начинал свою карьеру. За это время ему перевалило за тридцать, и его наряды смотрелись всё нелепее, а рэп звучал всё неразборчивее. Но Изи Сэмми не унывал, рассылал всем соседям демки и мучил Лексу ссылками на свои видео, в которых он рассекал на своём перекошенном Кадиллаке мимо того пустыря, где любил гадить Рекс.

Конечно, с её доходами и одиночеством можно было найти жильё получше, но она обитала тут с того дня, как переехала от родителей. Половина таунхауса была по карману начинающей сотруднице DigiMart. Она работала усердно, дядя Ховелл дал однозначно понять, что ни родственные узы, ни совпадения по знаку Зодиака не повлияют на его отношение к ней. Никаких привилегий!

При всём этом он регулярно просил её сделать что-то, выходящее за рамки обязанностей. А если Лекса говорила, что это не входит в задачи администратора, то дядя Ховелл вскидывал седые кустистые брови и удивлялся: «Мы же не чужие люди, неужели откажешь дяде?»

Лекса вздыхала и обещала себе, что однажды займёт место Ховелла, и тогда держитесь все! Она покажет на что способна, вялый бизнес вырастет до небес. Например, она несколько раз говорила дяде, что DigiMart почти не приносил прибыли, что лучше снести это старое здание ко всем чертям, а на его месте построить многоэтажный молл.

Но дядя её не слушал, а делал жест типа: иди отсюда, занимайся тем, о чем я попросил, а не фантазируй.

* * *

В детстве мама таскала Хагена в больницу всякий раз, как читала в газете или слышала по телевизору о новой инфекции. Спустя много лет он уже сам возил маму по больницам. У него образовалась стойкая неприязнь к людям в халатах, к их проницательности и снисходительности.

Вот и этот врач – доктор Ротсон – не поверил, что Хаген занимался настоящими боевыми искусствами. Он прикрепил рентгеновский снимок голени Майка к доске и равнодушно произнёс:

– Трещины нет, можете не переживать.

Хаген сидел на кушетке и смотрел на непонятный набор чёрных и белых пятен на снимке. Доктор с сомнением поджал губы:

– Как вы, говорите, получили эти повреждения? На ринге?

– Да.

– А синяк на лице тоже там?

– Тоже.

– Боксёр, значит? – доктор Ротсон демонстративно смерил Хагена взглядом. – К психиатру давно обращались? В вашем файле указано, что вы проходили магнитно-резонансную томографию мозга. Есть жалобы на что-то?

– Уже нет, док.

Врач вернулся за свой стол и начал набирать что-то на планшете, а Хаген терпеливо ждал: торопиться было некуда. Он ещё раз осмотрел кабинет врача, в интерьере которого ему понравилось сочетание минимализма и уюта. Здесь не замечалось ничего лишнего, но было достаточно предметов, делавших комнату не столь холодной, как другие медицинские кабинеты, которые он видел. А видел он их предостаточно: от школьных лазаретов до грязных палат в общественных больницах.

– Страховка? – спросил Ротсон.

– Нет.

– Тогда свободны. Вы больше не больны, – усмехнулся врач.

Оплатив медицинские услуги, Хаген вышел из клиники. Он, хоть и прихрамывал, но чувствовал себя отлично. Проснувшись утром, Майк первым делом проверил показатели здоровья и системные сообщения, которые он теперь мог изучить внимательно.

Майк «Плакса» Хаген, 29 лет

Уровень 4.

Очков здоровья: 9000.

Боев/побед: 4/4.

Вес: 61 кг.

Рост: 160 см.

Доступны системные очки основных характеристик: 1.

Доступны системные очки боевых навыков: 1.

В углу поля зрения завис суточный дебаф повреждения левой ноги, отнимающий очко от ловкости. Майк решил, что переживёт. Даже с дебафом ловкости у него больше, чем месяц назад.

Тем более что грели душу нераспределённые очки характеристик. Пожалуй, грели не меньше, чем мысли о Лексе. Даже информация о повреждении не мешала. Но сначала хотелось дождаться полного выздоровления, а пока что Хаген с удовольствием прикидывал, куда бы вложить полученное очко. В силу или в ловкость?

Опыт всех его четырёх боёв указывал на то, что пора бы улучшить свои шансы на уклонение и меткость ударов. В том же в бою с Гонсало он дважды пропустил шанс нокаутировать. С другой стороны, был соблазн увеличить урон до более внушительного. Хотелось поскорее стать настолько грозным, чтобы ни охранники-бугаи, ни пожилые продюсеры UFC не казались непобедимыми монстрами.

Дойдя до парковки, Хаген сел за руль, достал телефон и написал Лексе сообщение, уже второе за утро: «У меня всё хорошо, трещины нет. Спасибо за выходные». Подождал пять минут, надеясь на ответ и с замиранием сердца следя за индикатором, который должен отобразить, что собеседник что-то печатает. Но «собеседник» ничего не печатал.

Ладно, Алекса Хепворт – девушка занятая, с утра до вечера мотается по делам трёх магазинов.

По дороге домой Майк заехал в Walmart и закупился моющими и чистящими средствами, полиролью для мебели, новой шваброй и двумя вёдрами. Не забыл прихватить и упаковку крепких объёмистых мешков для мусора.

Он всерьёз решил очистить свою жизнь от грязи и пыли прошлого.

* * *

Во время прогулки до пустыря Лекса успела переговорить с дизайнерской фирмой, обслуживающей DigiMart, утвердила пару макетов для рекламных листовок, внесла правки в текст для страниц в социальных сетях, который сочинил копирайтер, написала несколько писем поставщикам и подтвердила возврат бракованного товара.

– Что ж, Рекси, вчера была необычная ночь, поэтому обычный день будет кстати…

Алекса выполнила ещё десяток мелких задач, но решение одной никак ей не давалось: несколько раз она открывала мессенджер и начинала писать сообщение Майку, но почему-то не могла найти верный тон. После случая с Горецки она опасалась давать парням ложные надежды. Что, если Майк истолкует её вопрос о здоровье, как некую заинтересованность в нём лично?

Она вспомнила, как года три назад принимала Майка на работу. Он уже тогда странно на неё поглядывал. Майк был жалок, его уши нелепо торчали, словно Хаген, как слонёнок Джамбо, умел ими шевелить, собираясь взлететь. Ну и рост. Лексе казалось, что даже сидя за столом, она выше Хагена. Новый сотрудник на собеседовании боялся смотреть в глаза, отвечал что-то себе под нос, приходилось просить его повторить сказанное. Тогда он вздрагивал и пытался говорить отчётливее. Но, если начало фраз звучало разборчиво, то их окончание снова пропадало в бормотании.

Лекса отчасти понимала раздражение Горецки. Ей иногда тоже хотелось схватить Хагена за шиворот, потрясти, прикрикивая: «Да говори же ты внятно, чёрт тебя подери!»

Именно тогда она убедилась, что если какой-нибудь человек настолько неудачник в жизни, то у него должно быть какое-то одно супердостоинство. Хаген умел чинить бытовую технику. В первый же день испытательного срока он исправил всё, что накопилось от предыдущего мастера, бездельника и неряхи, который уволился и уехал в Индию, чтоб отрастить бороду и познать самого себя. Хаген одинаково спокойно брался ремонтировать и пожарный датчик, и стиральную машину, и новейший ноутбук Apple, который теоретически ремонту не поддавался.

На этом достоинства Хагена заканчивались. До недавних пор…

Лекса задумчиво посмотрела, как Рекс нашёл нужное место и начал делать свои дела, настороженно поглядывая по сторонам.

«Хм, – подумала девушка. – Насчёт ложных надежд…»

Она выбрала из списка контакт под именем «Гонсало-Килла» и быстро напечатала: «Привет, ты как? В порядке? Я тут подумала, что если мы…» и открыла вкладку с эмодзи, выбирая тот, который изображал чашечку кофе. Но отправить не успела. Телефон задрожал, а на экране высветилось фото дяди Ховелла.

– Доброе утро, мистер Ховелл.

– Ты почему ещё не в офисе?

– Я немного задержалась, потому что… – Лекса стала спешно придумывать причину. Не рассказывать же, что провела ночь в клубе, наблюдая бои без правил, где выступал один из сотрудников DigiMart? – Я…

– Хватит выдумывать оправдания, у нас и без того появились проблемы. Чтобы через пять минут была в головном магазине! Эта проблема большей частью твоя!

– Но что именно случилось? – удивилась она, но дядя уже отключился.

Он всегда вёл себя как суровый персонаж из фильмов. Никогда не говорил по телефону, в чём конкретно проблема. Например, когда на складе второго магазина прорвало трубу, он позвонил и сказал только: «Скорее, ты должна это увидеть!» Или, когда открывали третий магазин, и дядя искал подходящее помещение, он загадочно проговорил: «Скорее приезжай, у меня кое-что есть для тебя!»

Иногда ей казалось, что дяде не хватало в жизни тайны, поэтому он пытался делать загадку из всего подряд. И, как в кино, люди должны были немедленно перескочить из одного кадра в другой, мгновенно оказавшись там, куда он их звал.

Лекса скорее потащила Рекса домой. Пёс слегка упирался, так как время прогулки ещё не закончилось. Мимо проехал кадиллак, из окна которого высунулся Изи Сэмми:

– Йоу, ты заценила мой новый трек?

– Отличный бит и флоу, – бросила Лекса, скрываясь за дверью. – И текста мудрые.

По опыту Лекса знала, что любой творческий человек ищет только одобрения. На самом деле она не дослушала новый трек рэпера, выключив на середине, ведь разобрать, о чём он там читал, было совершенно невозможно. В погоне за скоростью читки Сэмми превращал любой вразумительный текст в невнятный бубнёж.

* * *

Хаген сидел перед шкафом, выгребая из него мамины платья, куртки и старомодные кофты, которые та хранила со времён собственной молодости. Решиться на это было непросто.

«Прости, мама, я никогда не желал делать тебе больно, – глотая слёзы, думал он. – Никогда не хотел, чтобы ты плакала, и никогда не огорчал тебя, но сегодня я очищаю свой шкаф. Я очищаю свою жизнь».

Маминых шмоток оказалось на два больших мешка. Может, вот от кого у Хагена страсть собирать ненужное барахло?

Среди её одежды, впрочем, попалась и плотная военная куртка, которую забыл дядя Питер, когда приезжал навестить больную сестру.

Дядя Питер всегда казался Хагену грозным солдафоном. Когда у него заканчивались слова, он не стеснялся доносить свою точку зрения кулаками. А так как слов у него было немного (не считая ругательств), то к кулачным аргументам он переходил частенько. Поэтому соседи избегали спорить с ним о ближневосточной политике, нелегальных эмигрантах и о том, кто возьмёт Супербоул.

Сейчас эта куртка дяди Питера показалась Хагену каким-то редким доспехом. Он даже пригляделся к ней, ожидая увидеть что-то вроде «Куртка военной доблести, +1 к силе», но система молчала.

Тем не менее Хаген поднялся, открыл зеркальную дверцу шкафа и натянул куртку. Короткая на дяде, на Хагене она смотрелась как плащ, но ему понравилось собственное преображение. Если немного подкачаться, куртка всё равно будет ему большой, но её можно будет носить. В кармане обнаружилась пачка Camel, дешёвая зажигалка и старые билеты лотереи Powerball. И дядя, и мама играли в эту лотерею, как одержимые, надеясь сорвать джекпот. А вот и мамы нет, и джекпот не сорван, а билеты остались.

От разглядывания себя в зеркале Хагена оторвал сигнал телефона. Путаясь в дядиной куртке, он достал из кармана джинсов мобильник, ожидая прочесть ответ Лексы, но вместо этого увидел другое. Писал Гонсало: «Йоу, бро, как ты? Надеюсь, я успел тебя хорошенько отделать, прежде чем улетел в нокаут?» Несколько идущих подряд смайлов подтверждали, что Гонсало шутит.

Хаген боялся разговора с Гонсало. Ему казалось, что после произошедшего тот станет врагом навеки, поэтому добродушный тон сообщения его удивил. «Я хромаю, но в остальном нормально, – ответил Хаген, а потом подумал и дописал. – У тебя классный лоу-кик!»

Ожидая ответа, он вынес мешки, освободил второй шкаф, где обнаружилось множество старых журналов: все о моде и жизни знаменитостей. Мама сначала смотрела ток-шоу о звёздах Голливуда, потом читала журналы про них, а после, освоив Интернет, комментировала все их посты в социальных сетях.

«Ок, бро, намёк понял, научу… Как выйду из больницы, хе-хе».

«Ты в больнице? – встревожился Хаген. – Неужели всё так плохо? Какой адрес?»

«Не переживай, жить буду, просто лёгкое сотрясение. Вообще-то буду рад, если навестишь».

Гонсало скинул координаты. Хаген пообещал, что обязательно приедет сегодня, и ещё рьянее принялся за уборку.

Он заполнил мусором ещё один мешок, а в другой покидал все электронные устройства, которые потеряли свою актуальность много лет назад. Старые PlayStation, нерабочие Xbox, корпусы каких-то древних телефонов (зачем он столько лет их хранил?) В глубинах хлама Майк раскопал антикварный Gameboy, который можно было бы выставить на eBay, но аппарат не работал.

Под конец нашлась и PSP. Её Хаген выкинуть не смог. Донёс до мешка, вытянул руку, но не смог разжать пальцы. Вместо этого нашёл зарядку, включил и проверил – работает! Нахлынули воспоминания: ему исполнилось пятнадцать лет, и он устроился на летнюю подработку в ремонтную мастерскую. Тогда он уже неплохо разбирался в электронике и компенсировал своё неумение наладить отношения с людьми тем, что налаживал работу бездушной аппаратуры. На зарплату и купил это чудо техники под названием Play Station Portable. Ему пришлось отстоять огромную очередь на старте продаж в недавно открывшемся DigiMart…

Позже, кстати, этот DigiMart и стал причиной того, что владелец мастерской разорился. Но это всё позже. А тогда Хаген, заполучив PSP, начал играть. Он и раньше геймил, но или в игровые автоматы, или на очень старой приставке, чуть ли не старше него. А тут: целый мир в кармане! Сколько времени он провёл за тем же файтинг Tekken…

Хаген открыл меню PSP. Надо же, даже сохранения игр остались!

– K.O! You win! – отчётливо прозвучало в мыслях.

Мог ли пятнадцатилетний Хаген представить, что похожие слова будут произнесены в реальности, когда он победит на реальном ринге?

Нет, эту игрушку он не будет выбрасывать. Он оставил PSP на зарядке и принялся искать в мешке с электроникой коробку с дисками. Не успокоился до тех пор, пока не отыскал Tekken, а заодно и Mortal Kombat: Unchained, потом наткнулся на WWE SmackDown! – первая игра для него, действие которой проходило на ринге, и которая окончательно заинтересовала его боями без правил. Впрочем, дальше игр и телека увлечение не дошло. Майк слишком боялся боли.

«Стоп! Если так будет дальше, я снова начну собирать мусор!» – подумал Хаген и решительно выбросил все диски, оставив только Tekken. Его он и вставил в PSP. Он сам не знал, зачем ему эта старая игрушка, но чувствовал в ней что-то важное для себя. Ценное воспоминание, которое нельзя выбрасывать.

Взвалив на плечо мешки со старой одеждой и электроникой, Майк пошёл к машине и забил ими багажник с задним сиденьем. Пока ходил туда-сюда, убедился, что стал меньше хромать.

Проверил показания системы: до восстановления ноги осталось чуть больше двенадцати часов. Ого, может ли быть такое, что он регенерировал быстрее, чем это положено обычному человеку? Отличная новость, если и вправду так.

По пути в больницу Майк остановился у супермаркета, где стояли контейнеры для сбора пожертвований. Недолго думая, скинул туда все мешки, словно навсегда сбрасывая груз прошлого, и уехал не оборачиваясь.

* * *

Дядя встретил Лексу у входа в магазин. Это было что-то новенькое. И это пугало.

– Он с раннего утра поджидал меня! – не здороваясь, он перешёл сразу к делу.

– Кто?

– Парень настолько обнаглел, что открыто угрожает мне. Но пока что я не уверен, есть ли у него основания.

– Да у кого какие основания и на что?

Дядя Ховелл провёл Лексу в офисное помещение. Не обращая внимания на её вопросы, он продолжил:

– Парень вообще наглый, я его сам уже хотел ударить, нельзя со мной разговаривать в таком тоне!

– Да о ком ты?

– Сложно поверить в то, что он говорит. Но если то, что он рассказал, правда, то мы в таком дерьме, что я и не знаю, как мы из него выплывем.

– Дядя Ховелл, я не понимаю, что… Твою мать!

Дядя распахнул дверь в свой кабинет, и Лекса увидела, что в дядином кресле, задрав ноги на стол, сидит большой мужик. Под бейсболкой виднелся бинт, а половина лица заклеена пластырем. Во второй половине Лекса узнала знакомый похотливый оскал:

– Привет, крошка, давно не виделись.

– Мистер Горецки? Что вам здесь надо? Снова хотите получить по морде?

– Алекса! – прикрикнул дядя. – Что ты несёшь?

Горецки убрал ноги со стола и поднялся:

– Пришёл лично, чтобы рассказать тебе, что скоро вас засудят. Вы должны мне миллионы!

Лекса спокойно возразила:

– Тогда я подам ответный иск за сексуальные домогательства. И тогда уже ты будешь должен.

Горецки усмехнулся:

– Не пытайся меня запугать. Я консультировался с юристом. У тебя нет доказательств.

– Но и у тебя их не густо.

Дядя Ховелл встал между ними:

– Поэтому я и предлагаю решить всё мирно, без суда.

Горецки сжал кулак:

– Никаких договоров, я вас засужу! И особенно вашего жопоголового сотрудника. Вы все на коленях будете просить у меня прощения! Кстати, где он? Спрятали от меня? В прошлый раз он трусливо меня ударил, когда я не ожидал нападения…

– Майка сегодня нет. Но поверь, он может отделать тебя так же, как и в прошлый раз.

– Алекса! – снова прикрикнул дядя. – Не говори ничего такого, что можно будет использовать против тебя.

– Тогда пошёл вон отсюда, – Алекса показала Горецки на дверь.

– Ах так, да? Ладно. Встретимся в суде!

– Давай, давай, – Лекса выпроводила Горецки, вернулась в офис и упала в кресло. Закрыла лицо руками и, едва сдерживая слёзы, сказала:

– Мистер Ховелл… дядя, что же нам делать?

Ховелл подошёл к барному шкафчику, достал бутылку скотча и два стакана. Налил, бросил немного льда и протянул стакан Лексе:

– Во-первых, перестань ныть. Я присмотрелся к этому Горецки, знаю такой тип людей. Они любят доводить до слёз тех, кто физически слабее. Твои слёзы – его радость, для этого он и приходил. Во-вторых, расскажи, что именно произошло? Кто этот Хаген? И почему он избил этого здоровяка?

– Майкл Хаген работает у нас мастером по ремонту техники.

– Он, должно быть, серьёзный боец? Странно, что я не замечал его раньше.

– Ах, нет же, дядя, Майк вовсе не боец… Точнее, выглядит не бойцом, хотя дерётся… Я запуталась.

– Я тоже. Подожди, это не тот ли дурачок, что вечно сидит за прилавком и хлопает ушами?

– Он самый. Невысокого роста.

– Невысокого? Его едва видать за прилавком. Хм, и это он избил Горецки?

– Я сама видела… Если бы не вмешалась, то вообще убил бы.

Дядя задумчиво посмотрел на то, как Лекса отпила скотч, поморщилась и поставила стакан на стол.

– Где сейчас этот Хаген?

– Я дала ему выходной.

– Почему?

– Он болен.

– Алекса! – прикрикнул дядя. – Не ври мне, я же всегда вижу, что ты врёшь.

– Вчера он участвовал в подпольных боях без правил. Ему крепко досталось! – выпалила Лекса. – Я вместе с ним ходила.

– Что? Тоже на ринге дралась?

– Да нет же, бои проходили в клубе Dark Devil. Он меня пригласил, типа свидания было.

– Слышал про это место, его сынок мэра держит. Да уж, Алекса, не буду спрашивать, как тебя туда занесло, и почему тебя вечно тянет на плохих парней.

Позвякивая льдом в стакане, дядя ходил по кабинету. Лекса, утерев слёзы, следила за ним, пытаясь прочитать на морщинистом лице решение. Лекса полагала, что она сильная и независимая женщина, но столкнувшись с угрозами Горецки, поняла, что вся её независимость ничего не стоит в сравнении с жизненным опытом дяди.

Тот со стуком поставил стакан на стол:

– Дело такое. Насколько я понял вашу ситуацию, свидетелей драки Майка и Горецки не было?

– Не знаю, это же парковка, мало ли кто там был.

– Допустим, ты единственный свидетель. Таким образом, у Горецки нет доказательств.

– Но я набрала 911 со своего телефона. Если начнут разбираться, почему я вызвала, то…

– Да. Это плохо. Будем решать проблемы по мере поступления. Но сначала я советую уволить этого Майка. Странный он парень, а я странностей не люблю. Дерётся на ринге, напал на клиента…

– Дядя, он не напал. Он меня защищал.

– Забудь об этом. У Горецки есть сильный аргумент: всё произошло на территории нашего магазина, а в избиении участвовал наш сотрудник! Хороший юрист способен состряпать из этого иск на миллион. Надеюсь, этот дурак Горецки не найдёт хорошего юриста. Заодно оштрафуй мерзавца Хагена за нападение на клиента.

– Но ведь получается…

– Да, мы должны сделать так, чтобы всё свалить на Майка. DigiMart должен остаться в стороне от всего этого. Тогда есть возможность перевести дело в личный конфликт между Майком и Горецки. А не Горецки против DigiMart.

Лекса схватила стакан и сделала глоток:

– Мы же поступаем бесчестно!

– Это бизнес. Думаешь, Горецки будет тебя жалеть, если появилась возможность отсудить кучу денег? Я сейчас поеду на встречу с нашими юристами и посоветуюсь, но не думаю, что они найдут иную линию поведения, кроме как всё отрицать и валить на Хагена.

Лекса поднялась с кресла и подошла к зеркалу, чтоб поправить макияж и удалить следы слёз. Дядя хотел было выйти из кабинета, но на пороге остановился:

– Да, и ещё. Попроси Риггса отсмотреть записи с камер за тот день. У нас ведь есть камеры на парковке?

– Вроде бы нет.

– Всё равно, камеры на обратной стороне магазина могли захватить кусок паркинга.

– Хорошо, – дрожащим голосом ответила Лекса.

– Не переживай, – неожиданно тепло сказал дядя. – Этот идиот дал нам время подготовиться. Надо было сразу подавать в суд, а не приходить сюда и угрожать.

Дядя вышел, а Лекса глубоко вздохнула, поправила одежду и тоже вернулась в зал.

Похоже, этот день будет долгим и очень тяжёлым. Надо бы порыться в сумочке, найти и выпить «Алка-Зельтцер»…

* * *

Хаген ожидал увидеть Гонсало, который неподвижно лежит на кровати, опутанный трубками, а рядом тревожно пищит медицинское оборудование. Но парень встретил его на ногах, вполне себе живой. Лицо его было всё ещё вздуто, глаз заплыл, а голова обмотана бинтом, но он улыбался и крепко пожал руку, даже приобнял Майка:

– Здорово, бро, самый быстрый кулак на Диком Западе!

Майк тоже попробовал улыбнуться. Он с опаской смотрел на Гонсало, недоумевая, как тот может быть таким весёлым? Ведь Майк чуть не сделал его инвалидом, победив на глазах у публики. Причём в тот самый момент, когда сам Гонсало уже был уверен в своей победе. Должно быть, вдвойне обидно?

Такое поведение восхитило Майка, и он невольно зауважал его ещё больше. Гонсало «Килла» Эрерра явно знал о жизни что-то такое, что ещё не было известно Хагену.

Гонсало, не отпуская Майка, сдвинул его, рассматривая:

– Крутой плащ.

– Вообще-то куртка.

– Хм, выглядит как плащ. Но тебе идёт. Ещё надо вот так сделать… – Гонсало поднял воротник его куртки. – Вот так ещё круче, настоящий стрит-стайл, одинокий волк Большого Города.

– Ты вообще как? – спросил Хаген.

– Жить буду, говорю же. Просто врач потребовал, чтобы я провёл пару дней под наблюдением. Скучно здесь, сил нет. Может это, бро, возьмём по пиву?

– А где? Разве в больнице можно? Или тут рядом есть бар?

– Нет, конечно, – Гонсало показал на свой больничный халат. – И не пойду же я в этом.

Гонсало открыл дверь и выглянул в коридор, поманил Хагена:

– Видишь вон ту дверь в конце коридора? Там пожарная лестница, на ней пациенты собираются тайком от сиделок и медсестёр, чтобы покурить. Часто к нам интерны присоединяются, они весёлые парни, травку приносят. Буду ждать тебя там, а ты сгоняй в магазин, тут недалеко, купи упаковку пива. Проставишься? Ты же получил деньги за победу?

– Да-да, конечно! – закивал Майк.

– Вот и отпразднуем! – широко улыбнулся мексиканец.

Уходя, Хаген услышал, как Гонсало сказал ему вслед:

– Хромаешь, значит, и я тебя неплохо отделал!

По дороге Хаген написал Лексе ещё одно сообщение. Потом, стоя в очереди на кассе, осмелился и набрал номер. Но Лекса не ответила, а звонок переключился на голосовую почту. Хаген спрятал телефон поглубже в карман дядиной куртки, решив, что не стоит быть таким надоедливым. Просто у девушки, наверняка, дел по горло.

На лестничной площадке действительно стояло несколько человек в больничных халатах и даже один мужчина с переносной капельницей. Он сидел на ступеньках, широко расставив ноги, открывая всё своё хозяйство, курил и рассказывал:

– Завтра всё и решится, буду я жить или нет. Прогнозы пятьдесят на пятьдесят. Возможно, это моя последняя сигарета в жизни!

Гонсало сидел рядом и сочувственно похлопал по плечу:

– Не унывай, бро, ты сильный, ты выживешь, а потом сам трахнешь эту дамочку с косой! А! Вот и наше пиво!

Гонсало взял из рук Хагена упаковку и раздал бутылки всем желающим. Все чокнулись, сделали по глотку. Мужчина с капельницей затушил окурок:

– Есть у кого ещё сигареты?

– Мы спортсмены, мы не курим, бро, – усмехнулся Гонсало и сделал большой глоток пива.

Хаген вспомнил про дядину пачку Camel, достал и протянул мужчине вместе с зажигалкой:

– Угощайтесь.

– Так это была не последняя сигарета в моей жизни! – воскликнул мужик с капельницей и усмехнулся.

Гонсало подтолкнул Майка наверх по лестнице. Они поднялись на несколько пролётов и вышли на крышу. Солнце начинало клониться к закату. У парапета стояли несколько пластиковых стульев. Эррера сел на один из них и пригласил Хагена:

– Это интерны поставили, по вечерам после смены отдыхают тут.

Хаген с опаской присел, поглядывая вниз. Мексиканец сделал глоток пива и сказал:

– А ведь я всё про тебя знаю, Майк.

– Что?

– Ты ведь ненастоящий боец, бро!

У Хагена сразу мелькнуло подозрение, что Гонсало открыл его секрет и откуда-то знает об интерфейсе! Но откуда? Как Гонсало мог догадаться? И почему он так спокоен?

Хаген отставил пиво и упавшим голосом спросил:

– А как ты… узнал?

Гонсало, прищурившись, смотрел на заходящее солнце, пробивающееся сквозь ветки деревьев:

– Мы с тобой похожи, бро. Я тоже иногда выдаю себя не за того, кем являюсь.

Хаген собрался с мыслями и успокоился: кажется, Гонсало вовсе не об интерфейсе говорил.

– Мы с тобой отличаемся, конечно, но есть и общее. Мы оба пытаемся стать лучше, и оба выбрали для этого спорт. Знаешь, как я окончательно понял, что ринг – это моё навсегда?

– Как?

– Господь дал мне знак. Несколько лет назад я двигался в одной банде чоло, которая крышевала мелких торговцев дурью. Конечно, защищали мы их, по сути, от самих себя или таких же типа-гангстеров, но постепенно вошли во вкус. Это стало приносить реальное бабло. Мы даже стали силой на районе. Понемногу все братья купили себе большие тачки, прокачали их как следует, купили оружие. Начали даже расширять свои территории и разнообразили операции. Тогда я и стал ходить в зал к Очоа, хотелось стать ещё круче. Выучить эффектные приёмчики, чтобы красивее бить тех бедолаг, кто отказывался от нашей защиты. Вообще-то я ещё в колледже занимался боксом… – Гонсало хмыкнул: – Да, я ходил в колледж! Странно, да, что я так и не стал ни доктором, ни адвокатом, ни кем-то ещё из тех шишек, что ходят в клуб? Не суть. Короче, однажды всю нашу банду накрыли копы, потому что мы трясли тех, кто оказался под их защитой. Повязали почти всех, кроме меня и ещё нескольких парней. И знаешь, почему мне повезло?

– Ты одумался?

– Ха-ха, Майки, ты забавный! Никто не способен одуматься, пока не случится что-то, что заставит одуматься. Нет, просто в тот момент я был на тренировке в зале Очоа, а не тусил с остальными в гараже, где была наша база. Именно тогда я понял, что Господь показывает мне путь. Это был знак. Поэтому я решил всё бросить да серьёзно уйти в спорт. Ну, настолько серьёзно, бро, насколько это возможно для любителя. Я увидел свой путь. Тут вопрос, каким ты видишь свой. Ведь ты не боец, бро.

– Почему? – обиделся Хаген.

В конце концов, разве он не победил Гонсало на ринге? Как это «не боец»?

– Ты слишком боишься, когда выходишь на ринг, бро. А для того, чтобы преодолеть страх, начинаешь считать партнёра врагом. Я же видел, как ты меня боялся. А потом решил, что я твой враг, и тебе стало легче, да? Ведь бояться врага не так зазорно, не так ли, бро?

Хаген не знал, что ответить, поэтому неопределённо кивнул.

– Тебе важно понять, малыш Майки, что партнёр – это не враг. Конечно, у тебя могут быть натянутые отношения с тем, с кем ты дерёшься на ринге. Но на ринге даже самый лютый враг – это такой же брат-спортсмен. Победить его – это не значит убить из-за ненависти. Бойцовский спорт – это противостояние двух мастеров, а не двух врагов.

Гонсало замолчал, а Хаген какое-то время думал над его словами. Потом он задумчиво посмотрел на красный шар заходящего солнца и признался:

– Спасибо, Гонсало, я много сомневался в себе.

– Да не грузись ты так! – ухмыльнулся Эррера, – я иногда люблю пофилософствовать, всё же бывал на лекциях. – Он толкнул Хагена в бок: – Ну, а про меня, что ты думаешь?

Хаген тоже ухмыльнулся:

– Что мама была права, и ты реальный гангстер.

– Не знаю, причём тут твоя мама, но я давно завязал с бандой. Конечно, банда – это не комната с игровыми автоматами, из которой ты можешь выйти, когда закончатся четвертаки. Из банды нельзя выйти. Но мне повезло, она сама как бы ушла от меня. Сейчас многие братья до сих пор сидят в тюрьме, но я поддерживаю с ними связь. Повторяю, из банды нельзя выйти. Это такое дерьмо, в которое наступаешь только раз в жизни, но уже навсегда.

Слова Гонсало так запали в душу, что Хаген молчал, провожая его до палаты. Там он сердечно попрощался, пожелал удачи мужику с капельницей и вышел на парковку.

В машине проверил телефон: во время разговора на крыше он даже забыл о Лексе. Сердце его радостно забилось, когда он увидел непрочитанное сообщение от неё: «Я продляю твои выходные до пятницы. Позже сообщу, когда нужно будет прийти на работу».

Вот так вот, сухо. Ни «привет», ни «прощай».

Хаген попробовал перезвонить, но звонок снова был перенаправлен на голосовую почту. Он в очередной раз напомнил себе, что Алекса Хепсворт – деловая девушка. Это её стиль общения.

Воодушевлённый откровенным разговором с Гонсало, он поехал в спортзал. Лёгкая хромота – это ещё не причина, чтобы не потренировать удар на груше, кроме того, Хаген честно исполнял свои обязанности уборщика.

Ведь уборщики делали мир чище.

 

Глава 11. Психологическая победа

Майк Бьорнстад Хаген был доволен собой и проделанной за день работой. Комнаты, избавленные от хлама, преобразились: вдруг выяснилось, что они не такие уж и тесные. А окна большие и светлые, если убрать с них идиотские занавески. «Неужели мы сами себе создаём тесноту, чтобы потом жаловаться, что нет места?» – подумал Хаген.

С хламом покончено, пора перейти к настоящему обновлению. Нужно выпрямить и перекрасить стены, поменять пол, а самое главное – полностью сменить всю мебель. Кособокие диваны и кресла должны быть на помойке. Вместо них надо купить новые.

– А вот здесь, – Хаген остановился в углу, – можно поместить боксёрскую грушу на стойке.

Конечно, это всё требовало денег, а на зарплату мастера по ремонту чего угодно не особо разгуляешься. Кроме того, Хаген помнил, что его цель – собрать побольше денег и переехать в Лас-Вегас. Там, в тренировочном центре UFC, и проходили отборочные чемпионаты продюсерского центра Люка Лукаса.

Ладно, чёрт с ней, с мебелью. Деньги важнее. Хаген подсчитал, что ему нужно будет копить более полугода, чтобы обеспечить себе два месяца жизни в Лас-Вегасе. Причём копить не зарплату мастера по ремонту, а усиленно драться на ринге клуба, зарабатывая как можно больше.

Удовольствие этих дней омрачало упорное нежелание Лексы отвечать на его звонки: она отделывалась молчанием. А когда Хаген, позабыв об обещании не быть настойчивым, слал ей сообщение за сообщением, отделывалась короткими фразами: «Лечись», «Отдыхай», «Сейчас нет срочного ремонта», «Я скажу, когда выйти на работу».

Он даже порывался взять и приехать, но побоялся, что Лекса рассердится. Хаген давно перестал хромать, дебафа не было, но не объяснишь же ей это. Ему даже нравилось, что она так заботилась о его здоровье. Всё-таки несколько дней выходных в наши времена – большая роскошь.

Пробовал писать и Гонсало, но тот почему-то тоже не мог встретиться, сославшись на дела в клубе.

Тем не менее впервые за долгие годы он был доволен собой. Мало того, что привёл дом в порядок, так ещё и появились люди, которым он мог писать и звонить!

Ещё больше Майк обрадовался, когда наконец-то использовал отложенные очки характеристик. Он всё же выбрал «Выносливость», посчитав, что, чем больше он проведёт времени на ринге, не выматываясь, тем выше шансы нокаутировать противника.

А вот куда вложить очко приёмов засомневался. Выбор был невелик, но Майк продолжал пялиться на доступные умения:

Удар рукой (17)

Удар ногой (0)

Не пора ли научиться проводить такие же лоу-кики, как Гонсало? Или вообще попросить Веймина научить бить ногой в прыжке? Всё это было соблазнительно…

А что, если не вкладывать ни туда, ни сюда, а разлочить «Апперкот» или «Уход от удара»? Эх, если в спортзале есть тренер, то в интерфейсе только виртуальный помощник, который не намного красноречивее справочника. А так хотелось бы обсудить свой выбор с живым человеком.

Майк решил оставить это очко неиспользованным: пусть судьба подскажет, что с ним делать.

* * *

Не зная, на что ещё убить время, Хаген зашёл в «Бар у Чака». Так как был ещё день, а посетителей мало, сам Чак – пожилой усатый хозяин – стоял за барной стойкой, облокотившись на её деревянную обшивку, и клевал носом над чашкой кофе. За столиком внутри расположилась компания дальнобойщиков. Они шумно жевали, иногда хохотали, поглядывая на телевизор, где «Лос-Анджелес Доджерс» бились с «Хьюстон Астрос».

– Одно пиво, пожалуйста.

Чак встрепенулся, зевнул, поглаживая усы. Подошёл к кранам и начал наливать пиво, поглядывая на Хагена:

– Я вспомнил тебя, парень, ты ходил сюда с Питом? Ветераном всех наших войн.

– Дядя Питер?

– Да, отличный мужик, каждый вечер посещал бар. У нас тут иногда стриптиз по вечерам был, ты в курсе? Нет? – Чак хмыкнул. – Твой дядя, бывало, по три сотни за вечер девочкам оставлял!

Из-за столика с дальнобойщиками грянул дружный хохот. Чак недовольно посмотрел на компанию:

– Вот из-за таких пришлось отменить стриптиз.

– Почему?

– Этот народ никак не хочет понять, что стрип-танцы – это не бордель. Как в баре стали появляться дальнобойщики, девочки отказались выступать. Этим нужны не танцовщицы, а шлюхи. А я таких не держу.

Чак поставил перед Хагеном кружку пива и тарелку с орешками:

– Куда, кстати, исчез твой дядя? Он всегда эти орешки заказывал в двойном количестве.

– Он в Сиэтле живёт. В те дни, когда вы его видели, он приезжал, чтобы проведать сестру, то есть мою маму. Она умерла.

– Да? – Чак нахмурился. – Очень жаль.

От компании отделился один дальнобойщик – высокий парень в бейсболке и жилетке – и направился к бару. Он слегка подвинул Хагена, хотя места было предостаточно, и крикнул, словно Чак был где-то далеко:

– Эй, дед, оглох от старости? Мы хотим ещё крылышек, с голоду дохнем; у тебя тут бар или что?

– Вам принесли целое ведро, – спокойно ответил Чак. – Сейчас жарят ещё, подождите, пожалуйста.

– Снова ждать? – скривился дальнобойщик. – Твоему бару стоило назваться иначе. Например, «Подождите, пожалуйста». Или «Долгая дорога из кухни»!

Дальнобойщик посмеялся над своей шуткой и сел за барную стойку, после чего снял пропотевшую бейсболку, взъерошил волосы и посмотрел на Хагена. Майк благоразумно отодвинулся, утаскивая пиво и орешки.

– Ну что там, Стив? – крикнул дальнобойщику кто-то из их компании.

– Жарят! Не ори! – завопил в ответ Стив.

Даже в помещении они повышали голос так, будто сидели за рулём грузовиков и переговаривались через открытые окна, перекрикивая шум ветра и моторов.

Чак перегнулся через стойку к Хагену:

– Недавно дальнобойщики выбрали обводную магистраль нашего города частью своего маршрута. Что-то там изменилось, стало выгоднее через нас гонять. Теперь по вечерам в баре не протолкнуться. Не стоило бы мне жаловаться, доходы выросли в два раза, но и риск настолько же. Знаешь же, эти ребята – народ непредсказуемый. Обычно нормальные, но иногда…

– Знаю, – сказал Хаген, вспоминая свою бывшую, Джессику, сбежавшую с одним из них. – Иногда сволочи попадаются.

Неожиданно тарелка с орешками отъехала от Хагена: несгибаемые пальцы Стива с чёрными каёмками под ногтями уволокли её к себе. Стив достал горсть орешков и, не отрывая от Хагена взгляда, закинул себе в рот:

– Орехи, а? Ты же не возражаешь, если я угощусь? А то крылышки всё ещё жарят.

Хаген выдержал паузу и не отвёл взгляд:

– Конечно, бро, угощайся. Я себе ещё закажу.

Стив повернулся к друзьям:

– Ха, он меня «бро» назвал. Слышь, Даг?

– Пошёл ты, Стив, мы смотрим игру. Когда там крылышки?

Стив обернулся к Чаку:

– Когда там крылышки? Парни интересуются.

– Пять минут.

– Пять минут, Даг! – проорал Стив своим «парням».

Чак отстранился от Хагена и отошёл к шкафу, достал тарелку и зашелестел пакетом. Скоро перед Хагеном опустилась вторая тарелка орехов. Но только он занёс руку, как и эта порция отъехала к Стиву.

– Извини, «бро», – он хмыкнул, – мне кажется эти орешки лучше.

Хаген не представлял, что делать. Происходящее так напоминало унижения в школе, что его первой мыслью было сделать вид, что ничего не произошло и уйти. Но… Что-то заставило его сидеть на месте. Хаген сам не осознавал, почему вместо того, чтобы сбежать, выбрал иное: жестом велел Чаку поставить ему третью тарелку орешков.

– Сынок, ты уверен?

– Люблю пиво с орешками.

И снова Хаген не понимал, зачем это сказал. Ни пива, ни орешков он особо не любил. Просто дядя Питер, воспитывая Хагена, приучил ходить в бар и пить горькое пиво: по его мнению, это должен уметь «настоящий мужчина». А потом Хаген и сам подсел на этот лёгкий алкоголь, полюбив чувство заёмной смелости и пофигистичности. Но вот закусывать орешками, да чем угодно, так и не полюбил, просто заливаясь пивом по уши.

Чак наклонился к Хагену и прошептал:

– Он услышал, что ты назвал дальнобойщиков сволочами, вот и занозился.

Хаген кивнул в ответ. Поглаживая свои усы, Чак попробовал образумить Стива:

– Не хочешь вернуться к своим дружкам? Крылышки скоро будут готовы.

– Папаша, мне и тут хорошо! Тут же мой «бро»! – Стив так хлопнул Хагена по плечу, что тот ударился грудью о кружку пива, расплёскивая на куртку.

Чак прошелестел пакетом и поставил перед Хагеном очередную тарелку. Действуя словно бы не по своей воле, Хаген повернулся к Стиву и сказал:

– Протянешь ещё раз свои руки, пожалеешь.

Сказал и сам обомлел. Откуда это у него? По идее, надо бы сейчас посмотреть на дальнобойщика Стива, прочесть его статы, вдруг он тоже какой-нибудь супербосс восьмидесятого уровня, но не хотелось поворачиваться, чтобы не растерять непонятно откуда взявшуюся уверенность.

Тарелка осталась на месте.

Хаген взял орешек и выпил пива. Тут в его щёку что-то ткнулось. Ещё раз и ещё.

Стив кидал в него орехами и посмеивался. Смех отдавался в памяти болезненными воспоминаниями чего-то унизительного, такого, после чего всегда хотелось спрятаться в своей комнате и не выходить из неё никогда.

В этот момент голова и тело Майка стали действовать раздельно. Пока мозг лихорадочно придумывал, как достойно, не потеряв лица, разрулить конфликтную ситуацию, рука, словно подчиняясь неведомой силе, зачерпнула из тарелки горсть орешков и бросила в лицо Стива.

В следующую секунду стул под Хагеном куда-то исчез, мелькнуло встревоженное лицо Чака, усмехающаяся рожа Стива, и Майк очутился на полу, ударившись затылком. Выбитый Стивом барный стул покатился по кафельному полу, дребезжа и подскакивая.

Получен урон: 233 (ушиб головы).

– Джентльмены, прекратите, я вынужден буду вызвать полицию!

– Заткнись, папаша, а то мы тебе тут весь бар разнесём, пока копы приедут.

Чак погладил усы и достал из-под доски бара мобильный телефон, но набирать номер не стал, всё же угрозы дальнобойщиков могли касаться не только бара. Да и племянник Питера повёл себя весьма странно…

Хаген рывком поднялся на ноги и занял боксёрскую стойку. Качнув головой, он, наконец-то, изучил профиль противника:

Стив «Джобс» Мокли, 36 лет

Уровень 6.

Очков здоровья: 7250.

Боев/побед: 55/15.

Вес: 93 кг.

Рост: 191 см.

Судя по соотношению боёв-побед, Стив «Джобс» из тех, кому не важно, кто прав, лишь бы получилась драка, и были набиты морды, а чьи – дело десятое. Ну и количество очков здоровья свидетельствовало, что образ жизни Стива не предрекал ему беззаботной старости. Жареные крылышки сделали за Хагена половину работы.

Набив рот орешками, Стив жевал и смеялся, глядя на Хагена:

– Ты чего, малыш, уже набухался? Да уж, тебе нельзя делать больше трёх глотков пива. – Он повернулся к товарищам: – Слышь, Даг? Тут малыш хочет кулачками помахать.

– Пошёл ты, Стив, – отмахнулся Даг.

Никто из компании дальнобойщиков не обратил внимания на конфликт. Видимо, привыкли к тому, что Стив задирал всех, кто по какой-либо причине ему не нравился. Все сидели спинами к бару и смотрели на экран телевизора.

Хаген несколько удивился, что не испытывал ни «Праведного гнева», ни «Вспышки ярости». Впрочем, и без подсказок системы Хаген не ощущал в себе большой злобы к Стиву, хотелось просто, чтобы он прекратил свои дурацкие насмешки. Поэтому Хаген примирительно сказал:

– Я был резок, осуждая всех дальнобойщиков, прошу прощения.

Стив отправил в рот ещё горсть орешков:

– Не, малыш, я сначала тебе морду разобью, а потом можешь извиняться, сколько угодно.

Прожевав орешки, Стив выплюнул в сторону Хагена шелуху. И тут же резко кинул в него тарелку, но Майк успел выставить кулак, разбив её на лету. Думая, что своим манёвром отвлёк внимание противника, Стив попробовал небрежно ударить Хагена в живот.

В очередной раз Майк убедился, что его внешность и рост – это некоторое преимущество, особенно для бытовых драк. Никто не принимал его всерьёз: называли «жопоголовым», «малышом», «коротышкой», а потом…

Потом произошло вот что: Хаген легко увернулся от вялого удара, зашёл справа и ткнул Стива в скулу левой.

Вы нанесли урон: 3400 (удар рукой).

Майк умышленно нанёс удар не в полную силу. Этого было достаточно, чтобы Стив откинулся на бар и на некоторое время потерял способность осознавать происходящее.

– Ну, ты, сынок… даёшь, – сказал Чак, глядя на то, как Стив пытается удержаться на ногах, хватаясь за барную стойку. Потом он обеспокоенно посмотрел на остальных: – Как бы чего не вышло теперь…

Хаген расслабился и попытался урезонить противника:

– Сэр, давайте мирно разойдёмся…

Вместо ответа тот схватил барный стул, поднял над головой и ринулся на него. Вероятно, это было привычное оружие для Стива, он сумел размахнуться и ударить Хагена:

Получен урон: 933 (удар в левое плечо).

От повторного удара стулом Майк успел уйти. Больше не ограничивая и не сдерживая себя, подскочил к Стиву «Джобсу» Мокли, нанёс короткий, резкий удар в нос и отступил.

Из ноздрей Стива мгновенно потекли два густых ручья крови. Продолжая сжимать стул, он медленно, как подрубленная сосна, повалился, увлекая за собой грохочущую мебель.

Вы нанесли урон: 9400 (удар рукой).

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Заработано очков опыта: 2 (удвоенный опыт за победу над противником выше уровнем).

Набрано очков опыта на текущем (4) уровне: 3/4.

Пока Чак, разинув рот, пытался осознать произошедшее, Хаген непроизвольно улыбнулся такому исходу дела. Лёгкая победа! Спасибо за прокачку, Стив.

* * *

Теперь потасовка не могла не привлечь внимания дружков Стива. Все одновременно повскакивали с мест и двинулись к бару. Двое… четверо… пятеро. Толпа запестрела сообщениями системы, Хаген не успевал читать, кто есть кто. Впереди шёл самый крупный – человек-гора. Хаген подумал, что это и есть Даг, но система показала иное:

Тимоти «Уитни» Версетти, 44 года

Уровень 30.

Очков здоровья: 18 200.

Боев/побед: 440/435.

Вес: 121 кг.

Рост: 196 см.

Вот так вот нехитро Augmented Reality! Platform дала Тимоти никнейм в честь самой высокой горы в Калифорнии. А может, он сам себя так называл? Эх, а пожирание крылышек не сильно повлияло на его очки здоровья…

– Ты бы бежал, сынок, – подсказал Чак. – Я сам с ними разберусь, успокою.

Хаген опустил руки, но с места не сдвинулся. Он ещё в школе набегался. Отныне он будет бегать только во время разминки перед тренировкой.

Тимоти остановился, сложил руки на груди и уставился на Хагена. Кто-то поднял Стива и положил на диванчик. Из-за спины Тимоти выскочил невысокого роста вертлявый парень. Он стал наскакивать на Хагена, выкрикивая:

– Да он его стулом ударил, я видел!

– Нет, это Стив хотел ударить меня, но…

– Да я всё видел, Стив спокойно сидел, ел орехи, а ты его сзади стулом, ка-а-ак!

Парень вёл себя один в один, как Дональд Дак: закатывал рукава клетчатой рубашки, показывая, что вот-вот начнёт драться с Хагеном. Поэтому тот ничуть не удивился, прочитав:

Даг «Дональд» Уилсон, 28 лет

Уровень 4.

Очков здоровья: 9800.

Боев/побед: 30/5.

Вес: 61 кг.

Рост: 161 см.

Хаген смотрел на своего двойника. Как и Майк раньше, этот парень знал толк в поражениях. Только Даг был на год моложе и на пару сантиметров выше. И очков здоровья у него побольше: у Хагена осталось менее девяти тысяч хэпэ.

Близко Даг не подскакивал, так как прекрасно знал, что Хаген уложил Стива вовсе не стулом. Вероятно, он хотел спровоцировать главаря группы, человека-гору Тимоти, на то, чтобы он сам дрался с Хагеном, отомстив за коллегу.

– Успокойся, Даг, – сказал, наконец, Тимоти. – Ты же знаешь, что Стив всегда сам напрашивается. И получает.

– Да я же видел, как этот коротышка его стулом, стулом!

Зная, что сейчас решается его судьба (Тимоти сковырнул бы Хагена одним пальцем), Майк спокойно подошёл к бару, сделал глоток пива и сказал Дагу:

– Коротышка? Не намного короче тебя… – И неожиданно добавил: – Жопоголовый.

Черт, как же приятно оказалось назвать кого-то этим самым словом! И назвать заслуженно, а не ради того, чтобы оскорбить, как делал Горецки.

Тимоти ухмыльнулся Хагену:

– А ты не борзей, коротышка.

– Вот-вот, вали его, Тим, он же тебя вообще не уважает!

– Крылышки готовы, – вдруг объявил Чак. – Кто крылья заказывал? Два ведра!

– О! – Тимоти развернулся и пошёл к столу, на ходу бросив Дагу. – Он в твоём распоряжении, сами решайте… жопоголовые.

Остальные заржали и потянулись за Тимоти, а Стива переложили на другой диван. Тот уже очнулся и сидел, ощупывая собственное лицо и не понимая, что же произошло. Чак принёс ему льда, салфетки и поскорее вернулся за барную стойку, не желая пропустить возможную драку Хагена с парнем похожим на него точь-в-точь.

Хаген спокойно сидел, попивая пиво маленькими глотками. Даг, лишённый поддержки компании, слегка растерялся:

– Эта… Пошли, выйдем! Урод.

– Зачем? – Хаген хладнокровно взял несколько орешков. – Я тебя и здесь отделаю.

– Эй, не зли меня, уродец!

– И ты меня не зли, – Хаген намеренно громко раскусил орех. От этого звука Даг вздрогнул и отступил на шаг.

Хаген резко встал. Даг снова дёрнулся, но остался на месте. Он неуверенно теребил рукав рубашки, то закатывая, то снова скатывая его. Хаген взял барный стул и подвинул к Дагу:

– Ну? Хочешь меня ударить стулом? Как твой дружок?

– Захочу – ударю.

Хаген попробовал наклонить голову набок, хотел, чтобы шея хрустнула: так делали некоторые бойцы, но у него почему-то ничего не получилось. Тем не менее и этого оказалось достаточно.

– Да пошёл ты, – ответил Даг. – Нет времени. Не хочу пропускать игру из-за тебя.

Развернувшись, Даг отошёл к своему столику и преувеличенно весело стал кричать, подбадривая игроков на экране.

Хаген сел было обратно, но чуть не свалился от возникшего сообщения системы:

Вы нанесли критический урон словом!

Психологическая победа: 100 %.

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Вы подняли уровень: +1!

Ваш текущий уровень – 5!

Доступны системные очки основных характеристик: 1.

Доступны системные очки боевых навыков: 1.

И тут же совершенно неожиданное:

Разблокирован и доступен навык «Познание сути I» (пассивный).

Теперь вы можете подключиться к вселенскому инфополю и считывать информацию о себе и окружающем мире в пределах уровня навыка.

Познание сути? Что это ещё такое? Хаген беспомощно огляделся, словно кто-то смог бы ему всё объяснить. Только сейчас он отметил, что у него дрожали руки, а майка пропиталась потом, будто он попал под дождь. Вот тебе и психологическая победа… Не так-то легко она и далась.

А Чак вышел из-за бара, сел рядом и, усиленно поглаживая усы, проговорил:

– Ну, парень, вот это да. Мало того, что ты отправил в нокаут этого дурака, так и его подружку одним взглядом уделал. Я много чего в жизни видел, в баре чего только не бывает, но это что-то новенькое.

– Да? Почему? – спросил невпопад Хаген и неуверенно потёр лоб.

Всё вдруг как-то навалилось: «Познание сути» какое-то, какая-то психологическая победа, молчание Лексы. Он ещё от боя с Гонсало не отошёл, а тут чёрт знает что.

– У меня заведение весёлое, доброе, – продолжал Чак. – Но иногда в него приходят невесёлые люди, которые портят всем настроение.

– Очень жаль, сэр.

– Ты мне тут не «сэркай»! Какой я тебе «сэр»? Зови меня просто Чак.

– Хорошо, Чак.

– Я вообще к чему это всё… – Чак пожевал губами, – хочешь поработать? Мне нужен парень с таким ударом, как у тебя.

– Кем поработать?

– Ну, сынок, ясно же кем. Охраной. Вышибалой будешь. Я планирую всё же вернуть стрип-танцы в бар, слишком хорошие деньги это приносило. Но без охраны не очень спокойно, вот и подыскиваю людей.

– Я? Вышибала? – Хаген прокрутил в голове сцену того, как он пытается вывести из бара какого-нибудь двухметрового пьяного хулигана, типа человека-горы. – Вы действительно весёлый человек, мистер Чак! Вышибала, ха-ха!

– А ты не смейся, ты подумай над предложением. Понятно, что ты не один будешь. Можешь найти помощника.

– Спасибо, но у меня есть работа.

Чак встал со стула, принёс веник и стал сметать орехи с пола:

– Как хочешь, моё дело предложить. Но, если что, имей в виду. Да, и передавай привет дяде.

– Обязательно.

Хаген оставил на баре скомканные доллары и вышел. Надо найти спокойное место, чтобы выяснить, что это за «Познание сути» такое.

Но одно было ясно без размышлений: сегодня Хаген одержал психологическую победу не только над Дагом, но и над самим собой. Над врождённой трусостью, которая мешала жить.

 

Глава 12. Тупой, уродливый, бесчувственный неудачник

По дороге домой Майк несколько раз порывался остановиться у обочины и начать разбор новинок интерфейса, но постоянно себя одёргивал. Нет места спокойнее, чем дом. Кроме того, он стал подозревать, что в нём произошли какие-то изменения, которые притягивают неприятности.

Ожидая зелёного огня светофора, Хаген усмехнулся: а что, если все эти конфликты, которые посыпались на него после приобретения интерфейса, – как бы навёрстывание упущенного? Типа возвращение долгов за все те драки, стычки, раздоры и оскорбления, которых он всю жизнь избегал?

Вот и сейчас сзади кто-то раздражённо просигналил. Подняв ворот дядиной куртки, как научил Гонсало, Хаген высунулся из окна и показал средний палец. Осмелился бы он сделать это раньше? Конечно, осмелился. И делал. Но только так, чтобы среднего пальца не увидел тот, кому он предназначался. А то мало ли…

Зайдя в апартаменты, Майк стянул с себя куртку… и ужаснулся. Как он мог быть таким безответственным? А что, если Стив оказался бы такого же уровня, что человек-гора? Сейчас бы он – Хаген – лежал на диванчике в баре, прикладывая лёд к носу. Если бы вообще выжил. Откуда только взялась эта уверенность? Скорее всего, от пива.

Хаген упал на диван и закрыл глаза.

Итак, что же даст непонятное «Познание сути» первого уровня? Эта иконка интерфейса была неактивной и требовала вложения очка характеристик. После использования свободного очка она вспыхнула, и открылась вкладка с характеристиками.

А вместе с ней системное сообщение:

Произведён расчёт дополнительных основных характеристик носителя:

Интеллект (6).

Восприятие (5).

Удача (1).

Харизма (1).

Майк смотрел на цифры в скобках и чувствовал, как горят уши. Нет, он всегда знал, что он никчёмный уродливый неудачник, но получить тому прямое доказательство – зверский удар по самолюбию. Интеллект только вроде развит более-менее, но это логично: а иначе как бы он чинил сложные устройства? Но Хаген подозревал, что шесть – это все равно мало. В школе он не блистал, да и «тормозом» его звали не просто так. Так что он и без подсказок знал, что не самый блестящий ум. И даже вообще не блестящий.

Пояснение виртуального помощника было непонятным. Хаген не был книгочеем. Читал он медленно и, доходя до конца предложения, забывал его начало. Вообще, обычно ограничивался комиксами, руководствами по эксплуатации и диалогами персонажей в играх (да и то вечно жал кнопку «пропустить»).

В общем, он совершенно потерялся, читая и перечитывая по несколько раз пояснения к характеристикам.

Показатель удачи  – это усреднённая комбинация соотношений удачных и неудачных решений носителя в бою и повседневной жизни. Само значение удачи или неудачи оценивается по степени вреда или пользы, которые получает носитель после совершённого выбора.

Влияет на показатель шансов нанести критический урон и пробить блок противника.

– Твою мать, о чем это они? – воскликнул Хаген. – Почему такая простая вещь, как удача, объясняется так неудачно? И кто тут «носитель»? Я? Не очень-то вежливо со стороны разработчиков интерфейса!

Ну, носил он как-то дяде Питеру сумки, и что из этого? Или они про то, что они с Веймином регулярно помогали разгружать новые поступления? Майк плюнул и продолжил копаться в интерфейсе.

Описание характеристики можно было развернуть, чтобы прочесть подробнее, но, как Хаген и ожидал, подробности оказались ещё более туманными. Ясно было немногое: на текущем уровне одна единица удачи повышала шанс пробить блок на один процент. Немного, но с удачей всегда так, её ведь нельзя нормально измерить в цифрах. Этот плюс один процент способен решить исход всей драки (или не решить).

Интеллект  – совокупный показатель эффективности мозговой активности, как в бою, так и в повседневной жизни.

Повышает скорость обучения новым приёмам, скорость развития способностей.

Влияет на эффективность принимаемых в бою решений.

Втайне Хаген надеялся, что прокачанный интеллект сделает его гением. Быть очень умным – быть богатым, Майк это хорошо понимал. Криптовалюта, биржа, инвестиции, примерно как тот чувак с волшебными таблетками NZT-48.

А если не финансы, то наука. Вроде бы яйцеголовые хорошо зарабатывают? И без всякого риска на ринге: сидят по своим сверкающим стерильным лабам и варят мет.

Было бы круто.

Но нет, все характеристики помогали развитию исключительно бойцовских навыков.

И даже харизма имела отношение к поединкам. С нею было чуть иначе, чем ожидал Хаген, но тоже вполне понятно:

Харизма контролирует гармоничное сочетание содержания речи с выражением лица, жестами и телодвижениями.

Влияет на силу вербальной и психологической атаки.

Помозговав, Майк понял, что к чему с этим параметром. Грубо говоря, повышай харизму и сможешь гонять трусов, типа Стива, просто грозным движением бровей. Хаген вспомнил, что перед выходом на ринг бойцы UFC частенько начинали стычку с угроз в сторону противника. Конечно, словесная перебранка было частью шоу для потехи публики, но Хаген, побывав на настоящем ринге, уже понимал, что любое бойцовское шоу базируется на реальном умении бойцов, а значит, и психологическая атака или умение ей противостоять – немаловажная часть собственно драки.

Любитель орешков Стив «Джобс» не даст соврать.

А ещё он понял, что харизма – одна из немногих характеристик, что могла бы помочь ему в улучшении отношений с людьми вне ринга. В расширенном пояснении Майк долго перечитывал, но в итоге понял следующее:

Среди физических признаков, по которым человеческие особи судят о другой человеческой особи, основную информационную нагрузку несут изменения выражения глаз, движения губ, бровей, рук, ног, шеи и плечевого пояса. Каждый из этих признаков имеет свой код, расшифровка которого осуществляется особью на подсознательном уровне. В случае несоответствия мимической реакции или жеста реальному состоянию человека может возникнуть недопонимание или спровоцироваться конфликт.

Его низкий уровень харизмы система объясняла так:

У вас настолько низкая техника эмоционального самовыражения, что окружающие не только не понимают, что вы хотите продемонстрировать, но и испытывают отвращение к вашему поведению.

Текст недвусмысленно был выделен красным. Ничего нового. Хаген и сам знал, используя аналоговый интерфейс под названием «зеркало», что не красавец.

А вообще, все один в один, как пытался учить дядя Питер. Приезжая в гости, он неизбежно начинал его муштровать:

– Ты чего смотришь в пол? Голова тяжёлая? Гляди прямо на собеседника! И чего ты там шевелишь губами, когда тебе что-то говорят? Выглядит так, будто ты материшься! Клянусь богом, Майки, так и хочется отвесить тебе подзатыльник или натянуть трусы до плеч!..

– Жопоголовый, – прошептал тогда Майк, ему показалось, что дядя произнёс это мысленно.

Показатель восприятия был совокупностью остроты его органов чувств: зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания. Он как-то влиял на реакцию, шанс уклонения и критического урона, но без подробностей.

Да… всё в интерфейсе работало на бойцовские качества, в нормальной жизни – крутись сам.

Хаген подумал, что лучше бы он увлекался Sims. Тогда его интерфейс наверняка был бы заточен на прокачку социальных навыков.

Впрочем, в остальном, если не обращать внимания на значения цифр, ничего особенного, всё как в играх. Просто пока непонятно, как прокачивать харизму, удачу и интеллект.

Ещё открылись дополнительные приёмы. Их оказалось так много, что Хаген растерялся, когда же он их все освоит? Или же надо, как в некоторых играх, выбрать себе класс и прокачивать определённую ветку? Но сколько он ни искал, никаких классов не было.

Разобравшись с характеристиками, Майк перешёл непосредственно к «Познанию сути». Первая же строчка описания заставила его подпрыгнуть на диване и открыть глаза во всю ширь:

Идентификация предметов, влияющих на характеристики носителя.

Идентификация людей/существ.

Отображение отношения людей/существ к носителю.

Окинув взглядом комнату, он остановился на скомканной дядиной куртке, что лежала рядом на диване:

Куртка военного образца

+3 к харизме.

+30 % к уверенности.

Прочность: 36/100.

Так вот откуда уверенность в драке с дальнобойщиками! Хаген поспешно разгладил куртку и аккуратно разложил на столе. Ценная вещь! Но в плохом состоянии: надо пришить недостающие пуговицы, поправить подклад да заменить обветшалую ткань в карманах. На воротник необходимо пришить что-то вроде кожаной подкладки, а то он уже чуть ли не насквозь протёрся. Черт, и при этом нет уверенности, что её свойства сохранятся после ремонта.

Хаген бросился с жадностью изучать каждый предмет в комнате, но сообщений системы не появлялось. Он ожидал, что будет как в играх: описание каждой безделушки, вес, цена… Вероятно, Augmented Reality! Platform показывала описание вещей, у которых были бонусы, что логично: к чему читать пустые статы простых предметов?

Хаген подошёл к шкафчику, на котором лежала PSP. Ностальгия давно прошла, играть в какие-то файтинги совсем не тянуло. Зачем, если можно пойти вечером в зал к Очоа и спарринговать до упаду, точнее, до нокаута? Или пойти в бар Чака и дождаться очередных задиристых дальнобойщиков. Или просто ходить по неспокойным улицам, ожидая рэндомной встречи с хулиганами. Нет, последнее лучше не практиковать, ведь они могут начать драку не с кулаков, а сразу с ножей или пистолетов. Против этого у Хагена ещё не было приёмов.

Над игрушкой появилась надпись:

Очень старая, но ещё рабочая PSP-1000.

Класс предмета: талисман.

+2 к удаче.

Радиус действия: 500 метров.

Вес 220 гр.

Прочность 12/100.

Стоимость: в текущем состоянии не имеет коммерческой ценности.

Сделать вашим талисманом?

Конечно, да!

У Хагена мелькнула тревожная мысль: а что, если среди вещей, отданных на благотворительность, были ценные предметы? С другой стороны, даже если у маминого платья будет плюс десять к интеллекту, не будет же Хаген таскать его на ринге?

Натянув куртку, он положил PSP во внутренний карман и тут же убедился, что показатели и харизмы, и удачи выросли. Конечно, глупо постоянно ходить в этой куртке с увесистой игрушкой в кармане, но Хаген ни капли не сомневался, что оно того стоит.

* * *

Осталось вложить два очка умений. В прошлый раз он решил отдать это решение судьбе, и судьба скоро ответила: у Хагена зазвонил телефон.

– Привет, – сказал Веймин.

– Привет, бро, – Хаген неосознанно копировал поведение и словечки Гонсало.

– Б-бро? Э-э-э, что? Майкл, ты третий день не появляешься на работе…

– У меня выходной по болезни. Ногу повредил. Алекса Хепворт знает, она же и дала мне выходные.

– Понятно. Слушай, здесь что-то странное происходит. Риггс сегодня вызвал меня в комнату охраны и устроил настоящий допрос.

– Старик Риггс, похоже, скучает по своей полицейской работе.

– Да, но он много расспрашивал именно о тебе.

Копируя тон Гонсало, Хаген уверенно успокоил:

– Бро, я дольше тебя работаю в DigiMart, Риггс всё время такой. Ему иногда взбредает в голову, что среди сотрудников могут оказаться скрытые агенты спецслужб. Начинает всех допрашивать. Наверняка подозревает тебя в работе на китайскую разведку. Когда я поступал на работу, он проверял меня на причастность к немецким спецслужбам, хотя Бьорнстад не германское имя, а норвежское.

– Ха-ха, да, он расспрашивал, где я родился и откуда приехал. Говорю: я из Ридинга. А он спрашивает: это Северный или Южный Китай? Я говорю: это Массачусетс, недалеко от Бостона. Ха-ха. Да, наверное, ты прав, это очередные заскоки пожилого человека. Ну ладно, пока. Хотя… Я считаю, тебе надо приехать и разобраться, почему Риггс копает под тебя.

– Ладно, так и сделаю, спасибо Веймин. – И пока тот не отключился, Хаген поспешно спросил: – Подожди, а ты можешь меня научить пинать, как Лю Кан?

– Э-э-э… Ты же ногу повредил.

– Уже всё зажило. Заодно обсудим Риггса!

– Вообще-то странная просьба… Если бы не видел, как ты расправился с тем наркоманом, послал бы тебя к чёрту.

– Думаешь, он научит?

– Ха-ха! Ну хорошо, приезжай ближе к вечеру, обсудим.

Хаген вызвал интерфейс и вложил оба очка в «Удар ногой».

«Удар ногой» 2-го уровня

Урон: 1000.

+2 % вероятности игнорировать любой блок.

Он сделал верные выводы из драки со Стивом: пора разнообразить свои приёмы. Нельзя не признать, что противник очень эффективно выбил из-под него стул. Если бы Стив не был обманут внешностью Хагена, то успешно добил бы его, не дав даже подняться.

Не теряя времени, он поехал в спортивный магазин, чтобы купить напольную грушу.

AthleticSmart – самый большой магазин спорттоваров в городе – являлся ответвлением торговой «империи» Ховелла. К сожалению, администратор там имелся свой, поэтому не было шансов на случайную встречу с Лексой.

Майк хотел купить напольную грушу той же конструкции, что была в зале у Очоа, на широком треножнике и пружинах. Благодаря длинной рабочей части можно бить как в нижний, так и в верхний уровень, что весьма важно для Хагена.

Но также важно было и то, что стоила она дороже простой… Хаген подсчитал остатки денег и вздохнул. Принялся ходить от одной груши к другой, прикидывая, будет ли это полезным вложением последних денег. Хаген рассчитывал восполнить потери на ринге Dark Devil, но когда это ещё будет? Не лучше ли начать копить на переезд?

В соседнем отделе, где продавались штанги, гантели и прочие спортивные снаряды, ходил очень мускулистый парень, одетый в майку без рукавов и длинные шорты, что было слегка не по сезону. Качок был настолько бугристый и одновременно гладкий, что не верилось в его реальность, хотелось пощупать бицепсы и убедиться, что они не из пластика. Даже татуировки на такой коже казались росписью по фарфору. Качка сопровождала девица такой же нереальной красоты. Её тёмные, туго обтягивающие ягодицы, штаны для йоги подчёркивали изящество фигуры. Волосы её были светлые и блестящие, словно из нейлона.

Хаген залюбовался обоими. Ведь он вряд ли будет так выглядеть, даже если прокачается до миллионного уровня. Генетику не переделать, изучая приёмы.

Вероятно, малорослый и щуплый Хаген в своей непонятной куртке-плаще, которая перекосилась из-за тяжести PSP, лежащей во внутреннем кармане, выглядел не очень спортивно. Поймав взгляд Хагена, качок ухмыльнулся и что-то сказал спутнице. Она надула губки в усмешке. Говорили они негромко, но достаточно для того, чтобы до Хагена донеслось «долбанный фрик», произнесённое качком.

Хаген прищурил глаза и прочитал:

Сайлас «Кен» Копф, 23 года

Уровень 9.

Очков здоровья: 19 000.

Боев/побед: 156/120.

Текущий статус: атлет.

Отношение: презрение (8/10).

Сопротивляемость вашей харизме: высокая (9/10).

Хаген с любопытством разглядывал новые строчки в описаниях людей. Что это за сопротивляемость? Прочитал короткое пояснение: чем ниже сопротивляемость особи, тем выше шанс того, что «носитель» (то есть Хаген) будет способен манипулировать поведением этой особи. При попытках развернуть описание выскакивало предупреждение, что необходимо развить «Познание сути» до второго уровня. Как и зачем ему манипулировать другими «особями» Хаген пока не понял.

Ещё его удивило, как быстро менялся у Кена показатель отношения.

«Презрение» сменилось «Безразличием», продержалось пару секунд, потом снова вернулось, и цифры тоже скакали. Эта строка вела себя как датчик, который не мог найти точное значение. Видимо, так выглядело непостоянство человеческой натуры при попытке отобразить её в интерфейсе.

– Чего уставился? – спросил качок Кен. – Перепутал магазины? Да, это не секс-шоп, урод.

– Разве нет? – мгновенно переспросил Хаген. – Откуда тогда здесь надувные куклы?

«Презрение» Кена сменилось на «Недовольство». Он не понял смысла издёвки, но подозревал, что она всё же была.

Хаген перевёл взгляд на подружку Кена. И снова улыбнулся никнейму от системы:

Эйприл «Барби» Коннел, 21 год

Уровень 16.

Очков здоровья: 25 000.

Боев/побед: 204/127.

Текущий статус: инструктор по крав-мага.

Отношение: безразличие (10/10).

Сопротивляемость вашей харизме: предельно высокая (10/10).

Ого, а Барби-то покруче Кена оказалась. Хотя Хаген не помнил толком, что такое крав-мага, кажется, какая-то разновидность йоги? Но разве те, кто занимаются йогой, спаррингуются? Майк снова, в который раз за этот день, запутался.

Девушка абсолютно не интересовалась Хагеном, хотя качок Кен пытался развеселить подругу, отпуская шуточки в его сторону. Улыбалась Барби неискренне. Качок явно был на взводе из-за проблем с Барби. Отсюда и показушная враждебность к Майку, который посмел ухмыляться, глядя на его девушку.

Чтобы не злить пластикового качка, Хаген прошёл дальше, легонько постукивая по грушам. Все они были простые, на круглой подставке. Такие пригодны разве что для наработки количества ударов. Хагену хотелось чего-то основательного и тяжёлого. Чтобы спортивный снаряд был максимальным вызовом его силе и выносливости.

Наконец остановился возле той, что искал. Тяжёлая груша ростом с человека (то есть сильно выше Хагена) на массивном треножнике с болтами, которые фиксировали её на полу. Майку показалось, что такая модель надёжнее, чем многочисленные мешки с основой, заполненной водой или песком.

Хаген толкнул тело груши, она тяжело отклонилась и вернулась назад. Отлично.

– Эй, гномик, зачем тебе груша с такой отдачей? Ведь отпружинит и убьёт тебя, – заржал качок, поглядывая на Барби.

Она вздохнула и через силу улыбнулась, пожав плечами.

– Мне надо отрабатывать удары, – сказал Хаген. – Но… будешь плохо себя вести, придётся тренироваться на тебе.

Хаген резко ударил по груше. Вложил все доступные ему 11900 урона. Хлопок был такой оглушительный, что один из продавцов вскрикнул от неожиданности. Тело груши отклонилось далеко от Хагена и со скрежетом и свистом вернулось на место. Плохо прикрученные болты подставки даже слегка вышли из пазов в полу. Возвратное движение груши оказалось такое сильное, что Хаген вынужден был увернуться, как во время настоящего спарринга.

– Я сейчас тебе покажу, как надо тренироваться, – рассердился Кен.

Он направился к Хагену, перешагивая через разделявшие их штанги и гантели.

– Сайлас, прекрати, – остановила его Барби. – Не устраивай разборок, у тебя уже висит одно предупреждение в полиции. Хочешь снова отправиться на общественно полезные работы? Соскучился по оранжевому жилету?

– Не переживай, я не трону коротышку. Я просто покажу ему, как надо бить.

Качок встал напротив покачивающейся груши и демонстративно размялся, растирая свои пластиковые мускулы. Постоянно косясь на Барби, надеясь поймать её одобрительный взгляд.

Хаген… Хаген тоже поглядывал на красотку. Ведь её строка «Отношение» сменилась с безразличия на «Слабый интерес».

Качок встал в стойку и с резким «Хых!» ударил по груше. Раздался второй громкий хлопок. Как и после удара Хагена тело груши значительно отклонилось, но сложно было понять, у кого удар сильнее. На этот раз прибежал продавец:

– Джентльмены, как я понял, вы заинтересовались этим снарядом?

Качок Кен со скрипом сжал кулак перед лицом Хагена:

– Понял, как надо бить?

– Не совсем, – усмехнулся Хаген. – Приходи в спортзал, мне как раз нужно отработать удары ногой. Заодно покажу тебе, как надо бить на самом деле.

– Ты наглый. Приду. Где и когда?

Хаген назвал адрес спортзала Очоа и добавил:

– Бываю там каждый вечер.

– Жди, – бросил Кен и вернулся к Барби.

Оба пошли вдоль рядов. Хаген проводил взглядом девушку, с трудом оторвался от её нижней части, обтянутой трико для йоги, чтобы прочитать:

Отношение: интерес (5/10).

Сопротивляемость вашей харизме: высокая (9/10).

Хаген так толком и не понял, зачем нужна сопротивляемость, но ему понравилось уже то, что она понизилась на один пункт.

А продавец продолжал говорить, присев на корточки и показывая на подставку груши:

– Позвольте, поясню. Это старая модель, мало кто использует механическое крепление. Но вы легко можете зафиксировать снаряд на полу и без необходимости сверлить дыры и устанавливать специальную платформу. Более того… э-м-м-м… сэр, на эту модель существенная скидка.

– Беру, – кивнул Хаген. – Записывайте адрес доставки.

Скидка, вот это удача!

За установкой груши прошёл остаток времени до вечера. Убедившись, что груша прочно привинчена к полу, Хаген попробовал пару раз ударить ногой, но вышло слабенько, неуклюже. Сам Майк едва не падал назад, когда груша пружинила и толкала в пятку, как настоящий противник. Хм, а качок Кен оказался прав.

Надо ещё долго-долго учиться, чтобы система оповестила о повышении навыка «Удар ногой» до значительного уровня.

* * *

Хаген приехал к DigiMart в тот час, когда большая часть сотрудников уже разошлась. Риггса тоже сменил ночной охранник – высокий парень по имени Мюрто. Бывший военный, поэтому Майк не боялся того, что старик утащит его в свою комнату и начнёт допрашивать, вспоминая былые навыки.

Веймин тоже уходил в это время, но Хаген видел, что тот бродит между рядов, ожидая его. «Тойота» Лексы была на парковке, значит, и девушка тут: как всегда задержалась после рабочего дня

«Какая она трудолюбивая», – с нежностью подумал Хаген.

Он так спешил, что не заметил неподалёку машину мистера Ховелла. Тот никогда не задерживался так поздно, ведь для этого была Лекса. Майк прошёл мимо ночного охранника, показывая свою карточку сотрудника. Хаген привык, что он самый незаметный работник, и его мало кто из коллег помнит в лицо.

Увидев Хагена, Веймин заговорщически отвёл его в сторону:

– Мне кажется, Риггс нашёл видео, где мы отколотили тех торчков.

– С чего ты так решил?

– Ну, он долго сидел в серверной, потом ходил в кабинет мисс Хепворт, потом вернулся с ней, и они – уже вдвоём – долго там пробыли.

– Почему ты думаешь, что они смотрели видео?

– А что ещё можно делать в комнате, где есть только комп с архивами камер наблюдений?

Хаген кивнул:

– Даже если и нашли, то что с того? Разве мы плохое дело совершили? Риггс нам должен быть благодарен.

– Что-то он не очень был дружелюбен, когда допрашивал меня о тебе. Мол, не замечал ли я за тобой жестокого поведения, не нападал ли ты на людей. Я и говорю ему: это Хаген-то на людей нападал? Да он людей боится, как дикий оленёнок… без обид, Майк.

– Никаких обид.

– Мистер Риггс, говорю я, вы же сами знаете, что малыш Майки скорее расплачется, чем ударит кого-либо… без обид.

Хаген хмыкнул.

– Выгораживал тебя, как мог. Знаешь, я сам уже не понимаю, что ты за человек. То дрожишь при разговоре с Горецки, то вдруг валишь нарика с одного удара, теперь захотел научиться удару ногой… Ладно, ты готов? Где будем тренироваться? Я хожу в один зал, где изучают восточные единоборства, но там нужно заранее записываться. Да и… не пустят тебя туда. Без обид.

Хаген так задумался над словами Веймина о Риггсе и странном поведении Лексы, что не сразу ответил. Действительно, почему она не перезванивала, почему откладывала выход Майка на работу, ведь он прекрасно знал, что в срочном ремонте скопилось много девайсов. Да и повреждённая нога не помеха мастеру по ремонту.

– Ну так что? – спросил Веймин.

– Подожди меня в машине, – сказал Хаген. – А я проведаю Лексу… мисс Хепворт, то есть.

– Не лучшее время, – крикнул вслед Веймин. – Там у них совещание какое-то.

Хаген взбежал по лестнице на офисный этаж. В коридоре было темно, только из приоткрытой двери кабинета мистера Ховелла лился свет. Сердце Хагена стучало как после второго раунда. Почему он так переживал?

Открыл дверь, вошёл:

– Добрый вечер.

Мистер Ховелл сидел за столом, по бокам стояли два человека в деловых костюмах, показывали ему какие-то бумаги. Алекса Хепворт со стаканом сока в руке занимала место возле третьего юриста и слушала его рассказ про какие-то «требования по претензии», «обращение в суд» и прочее. В таких юридических терминах, которые хоть и звучат как человеческий язык, но совершенно непонятны непосвящённому.

– Алекса? – грозно спросил Ховелл, не глядя на Хагена. – Что он здесь делает? Почему он вообще ещё здесь?

Юристы тоже укоризненно поглядели на девушку.

А Хаген посмотрел на Лексу, вызывая её профиль.

Возраст, умения – всё это его не интересовало. Хотя Майк заметил, что у неё был второй уровень и несколько боёв: вероятно, ходила в детстве на какие-то единоборства.

Его интересовала только строка «Отношение». Он ожидал увидеть всё что угодно: раздражение, отвращение, слабый интерес…

Но увидел совсем другое:

Текущее отношение к вам: неприязнь (10/10).

Сопротивляемость харизме: крайне высокая (10/10).

Неприязнь? Мать вашу, «Неприязнь»? После всего того, что он совершил на её глазах? Защитил от домогательств Горецки, победил на ринге… и получил в награду неприязнь?!

Это обескураживало. Он надеялся хотя бы на «Интерес». Да пусть даже «Безразличие», всё лучше, чем позорная «Неприязнь».

– Мистер Ховелл, дядя, я ему всё объясню, – пролепетала Лекса.

– Иди и объясняй, – приказал Ховелл и отвернулся к юристам, забыв о Майке.

Лекса пересекла комнату и вытолкнула Хагена в коридор:

– Пойдём в мой кабинет, поговорим.

Все эти дни Хаген мечтал поговорить с Лексой. Но сейчас он почему-то совсем не чувствовал себя счастливым.

 

Глава 12+1. Деловой урок

Алекса Хепворт давно не чувствовала себя так отвратительно. Тягостные подозрения, что она поступала неправильно, вынуждали постоянно оправдываться. Самое обидное, что оправдываться приходилось перед собой, ведь окружающие её не осуждали, а наоборот поддерживали.

Дядины юристы подробно разъяснили, что можно говорить, когда состоится суд, а чего нельзя. Эти хитрецы, для которых подлость – всего лишь рабочий процесс, ограниченный законами штата, заставили выучить ответы на все возможные вопросы, которые могли бы задать адвокаты противоположной стороны.

Господи, можно подумать, Хаген способен нанять каких-то там адвокатов. С его-то наивностью?

Чем дальше заходило дело, тем больше Лекса понимала, что ради спасения компании она и дядя собрались утопить беспомощного тридцатилетнего ребёнка, каковым, по сути, являлся Хаген. И пусть этот ребёнок способен свернуть кому-то челюсть на ринге (или на парковке), но от этого он не переставал быть наивным и доверчивым. Такого обмануть как у младенца конфетку отобрать.

Можно сколько угодно махать кулаками, но в цивилизованном мире побеждал тот, на чьей стороне хорошие юристы. И у Горецки эти юристы были. Точнее, недавно появились. Сначала его интересы представлял какой-то безнадёжный краснолицый алкоголик в потёртом вельветовом пиджаке со значком профсоюза юристов города Агрест.

Алкоголик из Агреста намеревался долго и монотонно обвинять DigiMart, не соглашаясь на переговоры. Чтобы отвести удар от фирмы, Ховелл предложил Горецки услуги своих адвокатов, а заодно пятьдесят тысяч долларов в обмен на то, чтобы истец забыл все претензии к DigiMart и полностью перенёс их на Хагена.

Лекса присутствовала на этих переговорах.

– У меня самые лучшие юристы в городе, – сказал дядя Ховелл. – Они гарантируют, что Майка упекут в тюрьму на максимально возможный срок, удовлетворяя ваше чувство мести, мистер Горецки.

– Идите в жопу, – ответил тот на предложение. – Десять миллионов – вот сколько мне надо.

Алкоголик из Агреста наклонился и прошептал что-то ему на ухо.

– Пятнадцать миллионов и разойдёмся без суда.

Горецки уверенно сидел в кресле, закинув ноги на стол. Дядя Ховелл медленно поднялся, снял пиджак. Старомодные подтяжки блеснули пряжками под светом ламп. Он немного напоминал старого детектива, который собирался отметелить арестованного негодяя, чтобы выбить показания. Даже Горецки почувствовал, что вёл себя слишком вызывающе.

Дядя тихо подошёл к Горецки, сдвинул его ноги и сам сел рядом на стол:

– В нашей экономической ситуации пятнадцать миллионов – это нереальная сумма. Да весь мой бизнес столько не стоит.

– Это не мои проблемы, – ухмыльнулся Горецки, показывая чёрные щели выбитых Хагеном зубов.

Алекса с уважением смотрела на дядю, она ещё не видела его в такой ситуации. Теперь же убедилась, что недаром он известен как самый жёсткий и расчётливый бизнесмен в городе.

– О’кей, сынок, хочешь проблем? Тогда мы выдвинем встречный иск о сексуальных домогательствах. Моя племянница до сих пор в глубочайшей депрессии.

Алекса поспешно кивнула, изображая страдание. Горецки нервно стрельнул глазами по сторонам. Алкоголик из Агреста снова наклонился и что-то прошептал на ухо.

– Я и Алекса, – забормотал Горецки, – находились в некоторых отношениях… Она посылала смешанные сигналы, которые могли быть двояко истолкованы…

– Прекращай это дерьмо, парень, – сказал дядя. – Зачем племянница общалась с таким, как ты, я не знаю, пусть это остаётся на её совести, но факта сексуального преследования не опровергнуть.

– Простите, сэр, это надо ещё доказать, – сказал юрист-алкоголик.

– Докажем, Алекса Хепворт – единственный свидетель.

– Ещё есть Майк Бьорнстад Хаген.

– Вряд ли он будет говорить что-то против себя.

Юрист наклонился к Горецки. Выслушав его, тот быстро выпрямился:

– Я принимаю ваше предложение.

Дядя Ховелл, выдерживая паузу, поднялся, прошёл до своего кресла. Делал он это нарочито медленно, вынуждая Горецки нервно постукивать пальцами по столешнице. Так же медленно дядя налил себе виски (алкоголик из Агреста громко сглотнул) и поднял взгляд на Горецки:

– Я что-то напутал. У меня нет пятидесяти тысяч. Есть только сорок. Ну и гарантия, что Майк будет в тюрьме.

После некоторых сомнений, Горецки согласился и подписал всё. Он и его вельветовый юрист вышли. А дядя, дождавшись, когда затихнут шаги в коридоре, засмеялся:

– Ну и дурак же он. Полмиллиона бы точно вытянул из этой лотереи.

– Если мы можем обыграть Горецки, зачем нам входить с ним в соглашения? – спросила Лекса.

– Видишь ли, то, что сделал Хаген, всё равно остаётся серьёзным преступлением. Говорю же, если не взять Горецки под свой контроль, он нас разорит. Нам повезло, что Горецки туповат.

– Жопоголовый, – мстительно вставила Лекса.

– Плюс репутационные убытки. Представь, что будут думать люди, узнав, что наши сотрудники избивают клиентов до полусмерти? А этот Майк серьёзно его покалечил. Если честно, наше дело настолько хлипко склеено, что мы обязаны взять его в свои руки, чтобы оно не рассыпалось и не придавило нас обломками.

Это был серьёзный деловой урок, ведь дядя сбил цену с пятнадцати миллионов до сорока тысяч…

И вот теперь, стоя напротив счастливо улыбающегося Хагена, Алекса чувствовала себя отвратительно. Хуже, чем после выпускного, когда очнулась наутро в постели с тем парнем, которого презирала все годы учёбы. Хаген даже чем-то напоминал его: такой же несуразный, наивно влюблённый. Стоял и ждал, чего же такого интересного расскажет ему обожаемая Лекса?

Она же хотела крикнуть: «Беги, беги прямо сейчас, уезжай из города, из штата. Уезжай туда, где тебя не найдут!» Но вместо этого набрала побольше воздуха и принялась строго отчитывать, выкладывая строчка за строчкой тот текст, что её заставили выучить юристы. Зачитала пункты договора, упомянула, что Хаген по собственной воле вступил в конфликт с уважаемым клиентом DigiMart Грегором Горецки.

– Но я… ты… – Хаген даже не мог вымолвить ни слова, изумлённый то ли обвинениями, то ли тем, что Горецки назвали «уважаемым». Тот же был болью в заднице для всех сотрудников DigiMart.

Не глядя на Хагена, Лекса неумолимо продолжала утверждать, что конфликт хоть и проходил на территории компании, но являлся исключительно личным делом Майка и Грегора. В случае необходимости она сможет подтвердить это в суде.

– Но ты же видела… – Майк пропустил упоминание о суде. – Он же тебя… Он же напал на тебя!

– Я видела то, что видела, мистер Хаген, сэр. И не побоюсь повторить это в суде. Вы едва не убили этого муд… этого несчастного.

Только сейчас Алекса заметила, что Хаген был одет в какой-то крутой то ли плащ, то ли куртку. И выглядел менее придурковато, чем обычно. Или это в ней так играло чувство вины, приукрашивая Майка?

Отгоняя эти мысли, она перешла к тому, что ознакомила Хагена с решением о его увольнении, а также о штрафе за действия, порочащие кодекс чести сотрудника DigiMart. В качестве компенсации репутационных потерь из жалования Хагена вычитался штраф… который почти равнялся самому жалованию. Также Хагену выдавалась плохая рекомендация, где его характеризовали, как личность с неустойчивым поведением, даже опасным для работы в сервисных предприятиях.

– Очень жаль, мистер Хаген, но мы обязаны указать в личном деле эпизод вашего немотивированного нападения на Грегора Горецки.

Лекса говорила всё это как заведённая, а сама мысленно повторяла:

«Господи, какая же это чушь… Мы сделали из Майка какого-то маньяка, хотя он был самым безобидным человеком на свете. Мы отдаём его на съедение. Теперь на стороне Горецки не мускулы и наглость, а кое-что что посильнее: окружной суд».

Лекса вдруг вскрикнула и отпрянула. Она так забылась, что не заметила, как Хаген положил ей руку на плечо:

– Я всё понял, Алекса, хватит говорить. – Странно, что маленький Хаген смотрел куда-то поверх её головы, словно читал что-то позади неё. – Прости, что принёс тебе столько неприятностей.

От этого Лексе стало ещё хуже: он ещё и извинялся!

Хаген сгрёб бумаги со стола:

– Это всё?

– В-всё… Завтра нужно ещё прийти подписать, сдать…

Хаген отворил дверь:

– Хорошо. Заодно заберу свои вещи.

– Майк!

Он обернулся.

– П… прости… Пойми…

– Я понимаю, Лекса. Хотя нет, не понимаю, но принимаю.

Хаген давно ушёл, а Лекса всё сидела, сложив руки на коленях. Что было бы, если бы она предупредила Майка, что увольнение – не самое страшное из грозящего ему?

А в голове вдруг всплыли строчки песни Изи Сэмми, она наконец-то разобрала: рэппер-неудачник читал о том, что если бы все люди перестали делать то, что их вынуждают делать другие, то несправедливость исчезла бы сама собой.

Лекса быстро поднялась, поправила причёску и вернулась в кабинет дяди Ховелла, неся на лице улыбку победительницы. Носить маски ей не привыкать.

* * *

После разговора с Лексой Хаген ощутил, что из него будто вынули нечто, придававшее его существованию хоть какой-то смысл. Как ни странно, эта потеря принесла облегчение. Ведь чувство веры в других людей – это тоже груз. Если его сбросить, то станет гораздо легче. Быть может, поэтому негодяям проще жить? Они не носили в душе ничего такого, что заставляло бы их беспокоиться об окружающих.

– Ты чего так долго? – спросил Веймин. – Соскучился по работе? Или тебя заставили починить очередной ноутбук Горецки, отравленный порносайтами?

– Горецки? – переспросил Хаген.

– Да, он приходил, пока тебя не было. Не знаю, у него будто какие-то дела с Лексой.

Хаген открыл двери своей машины, приглашая Веймина внутрь:

– Это теперь не важно. Я больше не работаю в DigiMart.

– Вот это новость. А почему?

– За порчу репутации компании. За нарушение кодекса чести сотрудника DigiMart. Чёрт ещё знает, за что.

Веймин шутливо притворился испуганным:

– Нарушение кодекса чести? Я его даже не читал. Вдруг за это тоже уволят? Но серьёзно, Майкл, за что?

Хаген посмотрел на Веймина, читая статы:

Веймин ‘Кот’ Сюань, 25 лет

Уровень 22.

Очков здоровья: 25 000.

Боев/побед: 350/236.

Вес: 76 кг.

Отношение: отличное (10/10).

Сопротивляемость вашей харизме: средняя (5/10).

Он не только слегка набрал вес, но и количество боёв. Приятными были его отношение и сопротивляемость харизме. Значит, хорошие отношения – это путь к манипуляции? Поэтому он смог так легко уговорить Веймина потратить своё время на его обучение удару ногами.

– Ты много тренировался? – вместо ответа спросил Хаген.

– Ага, как ты догадался? Из-за работы в магазине стал реже ходить на уроки к мастеру, потерял сноровку. После нападения торчков я решил, что надо бы больше тренироваться.

– Спасибо, что согласился научить меня.

– Пожалуйста. Мой мастер говорил, что если у тебя что-то плохо получается, попробуй обучить этому другого, сразу поймёшь собственные ошибки.

Войдя в апартаменты Хагена, Веймин оценил обстановку:

– Чисто, минималистично.

– Хочу приспособить свободное пространство под тренировки.

– И груша что надо! – с этими словами Веймин подпрыгнул и в развороте пнул по снаряду.

После того, как они переоделись и провели небольшую разминку, Веймин подвёл Хагена к груше:

– Для начала покажи, что ты умеешь.

Хаген несколько раз пнул, стараясь целиться как можно выше.

– Понятно, – сказал Веймин. – Умеешь примерно ничего. Если основная стойка у тебя нормальная, то с ударом ногой типичная проблема: ты неустойчивый. Даже груша сбивает тебя с ног.

Веймин подтащил стул.

– Вот, для начала опирайся на него, привыкай держать баланс. И не старайся сейчас бить сильно или высоко. Понятно, тебе хочется ударить сразу в голову. Но пока тебе нужно просто научиться сохранять равновесие и не падать. И ещё момент: после удара не жди, резко забирай ногу назад.

– Я разве жду? – удивился Хаген. Ему казалось, что он бьёт, хотя и слабо, но быстро.

Веймин встал напротив него:

– Давай, бей ногой.

Хаген приноровился и пнул… и в ту же секунду взлетел, увидев потолок своей комнаты, и приземлился на спину. Веймин как-то супербыстро не только перехватил его ногу, но и сделал подсечку. Грохнувшись на паркет, Хаген с улыбкой смотрел вверх. Китаец оказался ещё более техничным, чем он ожидал. Это хорошо, это именно то, чего ему не хватало: нового подхода к драке. Бокс – это хорошо, но кроме рук у бойца есть ноги, голова, в конце концов. «Удар головой» тоже значился в списке неразлоченных умений.

Почти час Хаген пинал грушу, держась за стул. Веймин постоянно поправлял, показывал и делился секретами. Под конец кивнул:

– Всё плохо, машешь ногами, как резиновый человек. Прогресса, конечно же, ещё нет, но скоро будет. Ты парень настойчивый, я заметил… Хотя раньше этого в тебе не было. Или было?

– Сам не знаю, – пожал плечами Хаген. – Просто… Просто я быстро учусь. Особенно с таким классным учителем.

– Ну, какой из меня учитель, – улыбнулся Веймин. – Ладно, мне пора, девушка заждалась.

Пока Веймин расчёсывался перед зеркалом, Хаген проверил его статы:

Отношение: приятельское (4/10).

Сопротивляемость вашей харизме: низкая (3/10).

Ого, как всё поменялось, надо бы подробнее просмотреть описание, разобраться, что значили все эти градации отношений… но позже. Ещё он заметил, что рядом со строками статов виднелся крошечный треугольник, который почти терялся на фоне. Мысленно коснулся его. Над верхней строчкой статов появился прямоугольник, выделяющий определённую строку.

Интуитивно он понял, что эта опция позволяет закрепить избранную строчку над тем, кому она принадлежала. Теперь, куда бы ни пошёл Веймин, Хаген видел неисчезающее сообщение с прогресс-баром:

Отношение: приятельское (3/10).

Причём прогресс-бар едва заметно рос.

– Огромное спасибо тебе, Веймин, – сказал Хаген. – Для меня сегодня был важный урок.

– Да ладно, дружище, ты преувеличиваешь.

Веймин скромничал, но Хаген видел, как снова дрогнул прогресс-бар. Захотелось сказать новому товарищу ещё что-то приятное, но он благоразумно сдержался: не стоит превращать свою благодарность в лесть.

Веймин собрался и ушёл, а Хаген продолжил тренировку.

Сам не заметил, как вошёл в некий поток, где был только он, груша и удар по ней. Он словно бы плыл, летел, как герой аниме, навстречу груше. Вкладывал в каждый удар надежду, ненависть, боль, разочарование… Всё то, что заставила сегодня испытать Лекса, всё то, что Хаген ещё не был готов спокойно обдумать. Бил правой ногой, потом левой, потом снова правой. Стал почаще убирать руки со стула, стараясь держать равновесие, как учил Веймин.

Неизвестно, сколько бы ещё он пробыл в таком состоянии, если бы после очередного удара ногу не охватило виртуальное синее пламя:

Поздравляем! Вы повысили уровень приёма «Удар ногой»!

«Удар ногой» третьего уровня

Урон: 1500.

Тренируйте приём для его улучшения.

Только тут Хаген спохватился. Он совсем забыл про свои клининговые обязанности в зале Очоа! Поспешно принял душ, теряя драгоценные минуты. Старик Очоа не любил, когда люди опаздывали или не держали слова.

Кое-как вытерся, надел на босу ногу ботинки и выбежал из апартаментов.

* * *

Хотя Хаген и торопился, но приехал в зал Очоа уже под самое закрытие. Там оставалась лишь пара-тройка новичков: явно офисные задохлики, которые решили «изменить свою жизнь и прийти в форму» – прыгали вокруг лёгких груш, стараясь ударить посильнее.

Сам тренер сидел на скамейке, вытирая шею полотенцем. Видимо, сегодня старик дал себе волю и активно поработал.

– Я думал, ты не придёшь, – сказал он, пытливо вглядываясь в лицо Хагена.

– Были проблемы с работой.

– Большие?

– Меня уволили.

– Оставляй проблемы у входа в мой зал. Здесь, у нас, нет проблем, но есть задачи. А ты их в последнее время не решаешь.

Хаген торопливо сходил в подсобку, выкатил тележку с принадлежностями уборщика. Очоа продолжил:

– Почему пропустил тренировку? Или тебе нравится просто мыть полы?

– Я тренировался. Дома.

Очоа поднялся:

– Ладно, твоё дело, малыш, вот держи, – сунул Хагену бумажку с номером телефона. – Приходил какой-то парень с девицей. Искали тебя. Забыл, как зовут: Айлас, Шмайлас…

– Сайлас?

– Чёрт его знает. Говорит, ты обещал с ним спарринг?

– Боюсь, тренер, не спарринг, а полноценный бой.

– Малыш, ты же понимаешь, что здесь не клуб с боями без правил, где вы тусуетесь с Гонсало? Да, Майкл, я не одобряю ни тебя, ни его. Считаю, что вам рано на настоящий ринг, даже такой позорный, как в клубе. Но это ваше дело.

– Простите, но Сайлас очень хотел вызвать меня на бой. Вот я и пригласил.

Очоа усмехнулся:

– То, что он очень хотел, я заметил. Ещё я заметил, что тебя здесь не было, когда он пришёл на этот самый бой. Он мне так и сказал, что ты струсил. Если вызываешь кого-то – держи слово.

– Я просто не смог… Не думал, что он сегодня заявится.

– Ну-ну. Я так и сказал. Короче, малыш, вот его номер. Завтра в семь вечера освобожу вам ринг. Я присмотрелся, этот Шмайлас – плохой боец, почти такой же плохой, как ты. По окончанию уборки, как обычно, закрой всё за собой.

Очоа кивнул на прощание и ушёл в свой кабинет. Потом Хаген услышал, как закрылась дверь чёрного хода, там тренер обычно парковал свой джип.

Хаген принялся за уборку. Вымыл полы, протёр скамейки, поправил слегка обвисшие канаты ринга. Расставил гантели и блины для штанг и сделал перерыв.

Раз этому Кену так не терпелось получить, то зачем заставлять его ждать?

Хаген набрал номер. Как только на том конце ответили, сразу, без приветствий и вступлений, произнёс:

– Жду тебя завтра в том же зале, куда ты приходил сегодня.

– А-а-а, гномик, добрый вечер. А где гарантия, что завтра я не увижу то же, что и сегодня? То есть то, что ты трусливо сбежал.

Сайлас обзывался, но то ли в результате действия «Харизмы», то ли Очоа что-то ему рассказал, но Хагену почудилось, что уверенности у пластикового качка поубавилось.

– Не увидишь. Приходи в семь.

– Договорились, приду. Как будем драться? Чисто бокс или смешанные?

– Мне без разницы, как тебя побеждать, – уверенно ответил Хаген, хотя предпочёл бы бокс: удар ногой был всё ещё слабеньким.

– Договорились, гномик. Раз нам обоим без разницы, то будет микс-файт!

Кен-Сайлас бросил трубку, а Хаген спокойно, насвистывая что-то из детских мотивов, вернулся к уборке. Больше ему не надо торопиться и спешить утром на работу. Он осознал, что после того, как из его жизни окончательно исчезнет DigiMart, Ховелл, настырный Риггс и прочие сотрудники компании – она поменяется.

Лучше станет или хуже, но теперь ничего не будет, как прежде.

Даже он сам.

 

Глава 14. Мелкий чёрт

Утро нового дня Хаген начал, как всегда, с тренировки: сначала пробежал несколько километров, потом посвятил время отработке ударов ногой.

Прекратил, когда система сообщила о лёгком голоде. С удовлетворением посмотрел на четверть заполненный прогресс-бар и отправился на кухню. За завтраком он погрузился в сёрфинг по интерфейсу, отыскивая полезные настройки.

Хаген любил играть в файтинги не только оттого, что они позволяли реализовать ему скрытого бойца. Ему нравилась ясность этих игр: вот ты, а вот твой враг. А вот и команда «Fight!» И ты дрался. Точнее, твой персонаж дрался, бесстрашно пёр вперёд, проводил серии ударов, вдалбливая противника в землю. Или так же умело блокировал, уходил, перекатывался…

В файтингах Хаген достиг высокого мастерства. Но в тех же RPG его бесила необходимость ходить по каким-то локациям, отыскивать всякую рухлядь и бесконечно разговаривать со всеми встречными-поперечными. Его раздражали многочисленные окошки с описаниями предметов. Майк начинал скучать, получая квест, а после вообще забывал, кто его послал и куда, и что нужно сделать. Хотелось сразу в драку.

Но когда появился Augmented Reality! Platform, его жизнь превратилась в RPG, в которую, в отличие от других, было нескучно играть. Даже слово «играть» тут неуместно, он стал так жить. Боль и смерть в ней были настоящими, что придавало «игре» особенность. Как и всякий хлам, который приобретал здесь решающую ценность.

У него возникла мысль: раз есть некие предметы, дающие бонусы к характеристикам, то почему бы целенаправленно не попробовать их найти?

Для начала он отправился в торговый центр: в обувной магазин. Долго ходил между рядов, осматривая и ощупывая каждый ботинок, кроссовок или сапог. Даже продавцы махнули на него рукой, не приставая с вопросами: «Чем вам помочь?» Видимо, решили, что Хаген один из тех странных посетителей, что ходили часами, выбирая товар, а в итоге выбирали не покупать вообще ничего.

Хаген рассчитывал, что спортивная обувь обязательно должна давать бонусы. К сожалению, система молчала. Ни тебе кроссовок с плюсом к ловкости, ни ботинок, прибавляющих к силе.

И только в отделе с необычной обувью он нашёл сапоги, расшитые странными узорами, о которых система сообщила:

Русские валенки

+20 % морозоустойчивости.

+3 к выносливости.

−1 к ловкости.

Внимание! Бонус работает только при отрицательной температуре воздуха.

Прочность: 99/100.

Стоимость: $59.

Да уж, невелик улов.

Немного посомневавшись, Хаген вызвал виртуального помощника. В первые дни использования интерфейса он слегка пугался чужого голоса в своей голове. Тот как бы служил напоминанием, что с Хагеном, возможно, что-то не так.

Негромко спросил:

– Помощник… э-э-э, сэр, где мне найти уникальные предметы?

– Уточните запрос, носитель, – мгновенно откликнулся Голос.

– Где мне найти предметы, дающие плюсы к характеристикам?

– Уточните запрос, носитель.

– Где мне найти предметы, прибавляющие… э… скажем, мою силу?

– Местоположение подобных предметов неизвестно, – ответил Голос, и Хаген явственно представил, как тот пожал плечами.

– Так, стоп. Я нашёл парочку у себя дома! Почему-то же они были уникальными.

– Уникальными являются предметы, имеющие предысторию, эмоционально связанную с носителем интерфейса. Например, носитель провёл много времени с PSP, что определило его символическую ценность…

– А куртка?

– Так называемая «Куртка дяди Питера» принадлежала человеку, в высокой степени повлиявшему на мировоззрение носителя. У носителя устойчивая ассоциация с этим предметом, что придаёт ему уверенность в собственных действиях.

– Хм… Понятно. А можно не называть меня «носителем»?

– Можно, мистер Майк Бьорнстад Хаген, сэр, – Голос будто издевался над ним.

– Достаточно просто «Майк».

– Принято, Майк.

* * *

Ясно, раз уникальные предметы не валялись где попало, то не стоило и тратить время на их поиск. Хаген покинул супермаркет и поехал в DigiMart.

Но мысль о ценных объектах всё равно не отпускала: вдруг можно найти некий ультимативный предмет, во много раз повышающий силу? Припоминая Skyrim – последнюю RPG, в которую играл, – Хаген спросил:

– А можно крафтить уникальные предметы? То есть, создавать самому?

– Теоретически да, Майк. Но, по опыту населения локального сегмента Галактики, вероятность создания подобного предмета менее одной триллионной процента.

– Это много или мало в рамках Augmented Reality! Platform? – непонимающе переспросил Хаген.

– Это недостижимо, Майк.

Хорошо, что у виртуального помощника голос лишён эмоций, а то Хаген подумал бы, что тот снова издевался. Конечно, Майк понимал, что одна триллионная – это мало. Но ведь у себя дома он нашёл сразу два таких предмета!

Хотя он и уверял себя, что с DigiMart покончено, что это прошлое (пусть только вчерашнее), что его ничего не связывает с этой компанией, но при виде знакомой вывески сердце забилось сильнее. Более четырёх лет он провёл в углу за стойкой, углубляясь в недра всяких устройств. И всё это время он следил за Лексой, став молчаливым свидетелем её карьерного роста.

Эх, вернуться бы в прошлое и сказать самому себе, что…

Хм, а что сказать-то? Что, мол, не бойся, пригласи её на свидание? Но ведь она отказала бы. Хаген был никем и ничем. Безмолвный наблюдатель чужой жизни и чужого успеха. Да и сейчас он не бог весть кто.

Путь от парковки до главного входа сопровождался таким же внутренним напряжением, как путь из раздевалки на ринг.

– Обнаружено неестественное повышение сердечного ритма и психогенное нарушение дыхания, – отчеканил Голос в голове. – Рекомендую сделать серию дыхательных упражнений.

– Ох, помолчи, пожалуйста, – сказал Хаген. – Почему ты раньше не обращал внимания на сердечный ритм?

– Вы не проявили интереса к голосовой активности виртуального помощника, и эта функция была временно приостановлена.

Болтовня с помощником отвлекала от мыслей о Лексе. Поэтому Хаген спросил:

– А как можно настроить параметры того, когда помощник вмешивается, а когда нет?

Перед глазами Хагена появилась плашка «Настройка уведомлений», на ней один единственный слайдер, трогательно напоминавший подобный в Windows. Передвигая его от значения «Уведомлять всегда» до «Никогда не уведомлять», Хаген выбрал среднее. Теперь помощник должен умалчивать о мелких изменениях в организме, но сообщать о серьёзных нарушениях.

Было время обеденного перерыва, но Риггс сидел у дверей со своей неизменной газетой. Хаген ожидал, что старый коп начнёт измываться, допрашивать, но он доброжелательно посмотрел поверх очков, отложил газету и приветливо произнёс:

– Добрый день, мистер Хаген.

«Издевается, – подумал Хаген, угрюмо кивая. – Радуется, что меня увольняют».

Хаген поднялся на офисный этаж, передал в отдел кадров подписанные бумаги, получил другие документы и спустился вниз к своему углу.

Ни Алексы, ни мистера Ховелла он не встретил. Это к лучшему. Но он не мог не признаться, что не отказался бы взглянуть на Лексу в последний раз.

Собрал свои вещи: скинул в рюкзак набор инструментов для ремонта ноутбуков, который купил за свой счёт, так как те, что предоставила компания, были отвратительными, и стопку комиксов Rat Queens. Вот и всё его барахло. Остались кружка, почерневшая от кофе, старая бейсболка с логотипом DigiMart и ещё какие-то мелочи, но на них Хаген решил не обращать внимания. Раз это не уникальные предметы, то и чёрт с ними.

В торговом зале легко отыскал Веймина. Прогресс-бар с отношением всё так же висел над его головой, показывая вчерашнее значение.

– Помощник, – сказал Хаген негромко, – я правильно понимаю, что низкая сопротивляемость харизме делает человека подверженным моей психологической атаке?

– Да, Майк, – подтвердил Голос. – Особенно, если он боится вступить в бой с вами.

– Не понимаю, зачем мне атаковать Веймина, который дружески ко мне расположен? И я не считаю, что он меня боится.

– Харизма влияет не только на вербально-психологическую атаку. Она так же определяет степень вашего влияния на особь в боевой обстановке.

– Что ещё за боевая обстановка? – удивился Хаген.

Помощник на секунду задержался с ответом, словно искал что-то в базе данных:

– Это образное выражение, сэр.

– Ладно, разберусь.

Хаген и Веймин тепло поздоровались, обменялись незначительными фразами. Потом Веймин спросил:

– Не жалеешь, что потерял работу?

– Жалею, конечно. Это ведь был мой стабильный источник дохода. С другой стороны, рад, что разделался с этой страницей в моей жизни. К тому же у меня есть план… – Майк помолчал. – Кстати, а ты не хотел бы тоже бросить этот дурацкий торговый зал?

– Хм… – Веймин слегка растерялся. – Конечно, хотел бы, но у меня не большой выбор. В колледж не поступил, образования никакого. Мне стыдно перед теми китайцами, что не родились в Америке, а переехали из Китая: они все доктора или учёные. Я рад, что хотя бы в торговле закрепился.

– Но ты же отличный боец!

– Спасибо, конечно, – снова хмыкнул китаец. – Но что мне с этим делать?

– Есть работа, где наши умения пригодятся больше, чем тут.

– И что же это?

– Поехали со мной. У тебя как раз обеденный перерыв. Выслушаешь предложение и сам решишь.

Веймин оглянулся, задумчиво поправил коробки с товаром, передвинул ценники и вдруг тряхнул головой:

– А почему бы и нет? Далеко ехать?

* * *

В баре «У Чака» было шумно и людно. Посетители торопливо ели, разговаривали, стучали стаканами. Кто-то спал, откинувшись на диванчике, кто-то кидал дартс. Обычный обеденный час пик. Официанты шныряли в толпе, протискиваясь чуть ли не между ног, протаскивая за собой вёдра фирменных крылышек Чака.

Сам владелец встретил Хагена на том же месте за барной стойкой всё над той же чашечкой кофе. С той разницей, что в этот раз он не клевал носом, а внимательно оглядывал шумный зал, знаками направляя официантов то к одному, то к другому столику. Этим он напоминал футбольного тренера, который руководил ходом игры. Только вместо мячей его подопечные забрасывали еду в ненасытные рты посетителей.

Все столы были заняты, а новые клиенты продолжали входить, Чак виновато разводил руками, показывая, что мест больше нет. Сложив ладони рупором, кричал им:

– Приходите послезавтра, мы открываем новое здание. Сделаю для вас специальную скидку.

Отхлебнув кофе, Чак наконец-то обратился к Хагену:

– Итак, сынок, ты всё-таки решился? А он твой напарник?

– Да. Веймин дерётся ещё лучше меня.

Чак развязал фартук с логотипом бара и бросил его официанту. Тот проворно занял его место за барной стойкой, а Чак, подхватив Хагена и Веймина под руки, провёл через весь зал. Они прошли во внутренние помещения, миновали короткий коридор и очутились в большом зале.

Он был в два раза больше, чем «Бар у Чака», в дальней части тускло блестели шесты для стрип-танцев. На высокой стремянке стоял рабочий и цеплял тяжёлые бархатные занавески, второй помогал снизу. Столиков тут было в два раза больше, чем в первом зале, а вдоль стены шла длинная барная стойка. Пахло свежей краской и строительной пылью.

– Как видите, я всерьёз расширяюсь, хе-хе, уже всё отстроено, документы готовы, через два дня открытие. У этого бара будет отдельный вход, а называется он «Снова у Чака». Планирую, что в старом заведении будет упор на кулинарию и тихие компании, а «Снова у Чака» получится развлекательный, сюда начнут ходить все горлопаны и любители посвистеть. Но я слегка новичок в таком большом бизнесе, всю жизнь содержал маленький бар, где знал каждого посетителя. Про охрану никогда не думал… Обращался в агентства, но они за свои услуги ломят такие цены, что мне придётся брать второй кредит. Вот и решил организовать всё своими силами. Точнее, вашими. Ну, что скажете?

Хаген пожал плечами:

– Мне нужны деньги. Так что я согласен.

Веймин проявил больше интереса:

– Быть вышибалой в стрип-баре? Это… это веселее, чем стоять весь день у рядов с соковыжималками!

– Значит, договорились? Теперь, Майк, твоё первое задание.

Чак снова подхватил парней под руки и провёл через зал к выходу. Открыл двери, и они вышли из здания, оказавшись на другой стороне квартала. Прищурив глаза от яркого солнца, Хаген с недоумением смотрел на группу людей с плакатами и транспарантами, стоявшую напротив.

Увидев Чака, они закричали:

– Бесстыдник!

– Богохульник!

– Не позволим развращать нашу молодёжь!

Надписи на плакатах призывали покаяться и закрыть заведение, оскорбляющее нравственность.

– Мне не повезло. На соседней стороне этой улицы располагается какая-то церковь «Святого Айэна Уилсона». А эти люди – его малочисленные последователи, жертвы налоговой лазейки для некоммерческих и благотворительных организаций. Сам мистер Уилсон отнюдь не дурак, использует налоговые льготы при скупке недвижимости в городе. Он тоже хотел купить землю, где сейчас стоит мой второй бар. Но опоздал, вот и мстит мне, натравив своих фанатиков.

– Но, сэр, что мы можем сделать? Вам надо обратиться в полицию.

– Э-э-э, сынок, у них всё согласовано с властями, они получили все разрешения на пикетирование и манифестацию. Святой Айэн – чёртов Уилсон – хорошо знает не только Бога, но и законы штата. Единственное, чего я смог добиться, – это чтобы они не приближались к моему зданию. Но эти святоши один хрен стоят слишком близко. Могут сильно испортить мне день открытия, просто заблокировав подъезд к парковке. Да и мне неприятно, когда какие-то сумасшедшие называют меня бесстыдником и богохульником.

– Но что можно сделать? Побить их всех? – недоумевал Хаген.

– У меня есть предложение для святого Айэна, но он меня игнорирует и не хочет общаться. Я несколько раз пробовал с ним поговорить, но его охрана меня не допускает. Ты же человек новый, сможешь добраться до него и передать моё предложение.

– Какое?

– Десять тысяч долларов. Просто скажи ему это и добейся ответа. Да или нет. Лучше «да», чем «нет». Айэн – человек деловой, поймёт, что лучше получить хотя бы это, чем совсем ничего. – Чак хлопнул Майка по плечу: – Можешь приступать прямо сейчас, Айэн всегда в это время находится в храме имени себя.

Когда Чак ушёл, парни переглянулись. Веймин ожидал, как поступит Хаген, а Хаген увидел, что сопротивление харизме у Веймина подскочило сразу на два пункта. Признак того, что он начал сомневаться в Хагене.

Тогда Майк поднял воротник дядиной куртки и сказал:

– Жди меня здесь.

Он пересёк улицу и остановился перед входом в здание с вывеской «Церковь святого Айэна Уилсона». Если издалека оно выглядело аккуратным домиком, то вблизи стало видно, что это простой сарай, выкрашенный в белый цвет.

Набравшись смелости, Хаген вошёл внутрь выполнять свой первый квест. Жизнь приобрела ещё больше сходства с RPG.

* * *

В сарае было пусто, видимо, все прихожане собрались на митинге против богомерзкого стрип-клуба. Часть помещения занимали стулья. У противоположной стены стоял стол, а на стене висел большой портрет бородатого мужчины в сиреневой накидке. Судя по благочестивому выражению лица, самого святого Айэна. Под портретом была дверь: её охранял крупный лысый парень в такой же сиреневой накидке.

Хаген приблизился и прочитал:

Лиам «Голиаф» Галлахер, 29 лет

Уровень 7.

Очков здоровья: 29000.

Боев/побед: 202/181.

Текущий статус: воин святого Айэна.

Отношение: безразличие (8/10).

Сопротивляемость вашей харизме: высокая (8/10).

– Мне надо к мистеру Айэну Уилсону, – сказал Хаген.

– Святому Айэну Уилсону, – поправил Голиаф. – Хотите стать членом нашей церкви? Тогда возьмите брошюру вот на том столике, а так же будьте готовы сделать первоначальный взнос…

– Нет. Я по работе.

Лиам смерил Хагена взглядом и отвернулся:

– Тогда уходи. Шеф… то есть, святой Айэн, отдыхает.

– Но это важно и не займёт много времени.

– Он даровал мне право решать, что важно, а что нет. Ты не важен.

Хаген шагнул вперёд, Лиам тоже двинулся вбок, перегораживая дверь. Майк ещё подался навстречу, приблизившись вплотную:

– У меня предложение к вашему… э-э-э… лидеру.

Вместо ответа Голиаф наложил свою пятерню на лицо Хагена и оттолкнул:

– Я же сказал, изыди, мелкий чёрт.

Толчок был такой сильный, что Хаген засеменил назад, но не удержался и упал, раскидывая стулья.

Получен урон: 102 (ушиб плеча).

Получен урон: 45 (ушиб локтя).

Зрение покрыла знакомая красная пелена:

Праведный гнев

Вы испытываете ярость, столкнувшись с явной несправедливостью.

+3 ко всем основным характеристикам.

+100 % бодрости.

+50 % уверенности.

+75 % силе воли.

+75 % силе духа.

−50 % самообладания.

Эффект активен, пока справедливость не будет восстановлена, а вы уверены в своей правоте.

Хаген вскочил и встал стойку. Вдобавок ко всему появилось короткое сообщение с самым настоящим квестом. Окошко мерцало, привлекая внимание:

«Майкл и Голиаф».

Одержите победу в бою над Лиамом Галлахером, чтобы получить новые достижения.

Время выполнения 10 минут 59 секунд… 58 секунд…

Отсчёт пошёл.

Хм, это что-то новое. Неужели квесты открылись с «Познанием сути»?

Чувствуя прилив сил, Хаген, не опуская кулаков, начал приближаться к Голиафу. Тот усмехнулся, наклонил лысую голову вправо и влево, хрустя позвонками.

«Как они это делают?» – с завистью подумал Хаген.

Голиаф тоже сжал кулаки:

– Ну, ты и дурак, мелкий чёрт.

Хаген уже видел, что противник допустил огромную ошибку: недооценил соперника. Все они её допускали. Раз за разом. Совершенно не закрываясь, Голиаф попёр на Хагена. Снова занёс растопыренную пятерню, намереваясь так же презрительно оттолкнуть, но тот проворно ушёл, пригнулся и ударил Голиафа левой в бок:

Вы нанесли урон: 17000 (удар рукой).

Голиаф завыл, согнулся и отскочил назад. Он так ударился о дверь покоев святого, что хлипкая стена затряслась, а портрет накренился. На шум вышел сам Айэн. Выглядел он менее величественно, чем на портрете, и был слегка встревожен:

– Что такое? Что вам надо?

– У меня предложение от мистера Чака Моррисона, вашего соседа из бара напротив. Десять…

Голиаф уже разогнулся и ринулся на Хагена. На этот раз он вёл себя осторожнее, от удара правой ушёл, а удар левой блокировал, проведя встречный.

Получен урон: 5500 (удар в скулу).

Хаген отступил. Он уже обнаружил слабое место этого Голиафа. Надо бить в корпус, а не в голову, он её хорошо прикрывал. Или легко переносил удары в неё. Впрочем, по тому, как противник двигался, было ясно, что прямой по печени до сих пор отдавался невыносимой болью. Лицо Голиафа даже побелело, а сам он непроизвольно пытался согнуться, но вынужден был распрямляться и держать оборону.

Святой Айэн уже взял себя в руки и насмешливо сказал:

– Вы не должны бояться ничего, кроме греха, дитя моё. Греха и Лиама Галлахера, воина добра и света.

Ободрённый присутствием кумира, будто получив какое-то жреческое благословение, «воин добра и света» снова пошёл в атаку. Действовал тот быстро, Хаген едва смог увильнуть: кулак Голиафа всё же коснулся губы. Нижние зубы Хагена резко заболели, а во рту появился привкус крови.

Получен урон: 3500 (удар в челюсть).

Но Майк не стал отступать, как ожидал противник. Вместо этого он на автомате, как во время тренировки дома, выбросил вперёд левую ногу, впечатывая её туда же – в печень.

– Ах, ты… – зашипел Голиаф, сгибаясь пополам.

Вы нанесли урон: 2400 (удар ногой).

Не останавливаясь и пользуясь тем, что лицо Лиама оказалось на его уровне, Хаген провёл последний удар кулаком.

Вы нанесли урон: 17000 (удар рукой).

Голиаф разогнулся, будто хотел встать на мостик, застыл так на секунду и обвалился на пол, словно предназначенное к сносу здание, которое заминировали и взорвали.

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Заработано очков опыта: 2 (удвоенный опыт за победу над противником выше уровнем).

Выполнен квест «Майкл и Голиаф».

Заработано очков опыта: 2.

Набрано очков опыта на текущем (5) уровне: 4/5.

В голове у Хагена слегка шумело. Зубы побаливали. Подойдя к перепуганному святому Айэну, он утёр рукавом кровь:

– Мистер Чак Моррисон попросил узнать, согласны ли вы на десять тысяч? Да или нет?

– Дитя моё, я не вступаю в сделки с дьяволом, – пролепетал святой.

Хаген склонил голову набок… раздался хруст. Наконец-то! Наконец-то у него это получилось!

– А всё же?

Святой Айэн Уиллсон помедлил, поправил свою сиреневую накидку, потом картину на стене, покосился на кулак Хагена и улыбнулся. Развёл руками:

– А всё же, мистер Чак не дьявол, а просто заблудившийся грешник. Я принимаю его предложение. Ибо сказано: «Покрой грехи брата твоего, и Господь твои грехи покроет»…

* * *

Веймин в нетерпении переминался с ноги на ногу, поглядывая на здание храма. Сегодня был жаркий, солнечный день, но он не спрятался в тень, ожидая Хагена. Когда Чак ушёл, фанатики церкви святого Как-Его-Там немного покричали в лицо Веймина, обзывая развратником и греховодником. Кто-то даже бросил:

– Убирайся в свой Вьетнам, узкоглазый! – но быстро затих, испугавшись обвинений в расизме.

Убедившись, что китаец не реагирует на их вопли, митингующие умолкли и сели на землю, прикрывшись от солнца плакатами.

Веймин начал сомневаться: стоит ли уходить со спокойной должности в DigiMart, пусть и не прибыльной, но стабильной? Мисс Хепворт недавно сказала, что ей потребуется помощник в администрировании сети магазинов, и намекнула, что Веймин один из кандидатов.

А тут, в баре, всё как-то странно и непривычно. Неизвестно ещё, как отнесётся его девушка к известию о том, что теперь он будет проводить всё время в стриптиз-клубе. Она ведь скромница, даже сексом не могла заниматься при включённом свете. Наверное, она бы одобрила требования этих фанатиков.

Да и самому Хагену непривычна новая должность, это видно по его поведению. С другой стороны, малыш Майки смог его поразить. Кто бы подумал, что в нём кроется столько силы и напористости? Даже Горецки, который недавно приходил в магазин с перебинтованной головой, спрашивая: нет ли тут Хагена, – назвал его не «жопоголовый», а «злобный карлик». Правда, потом все равно сказал «Жопоголовый!», но это было брошено не о Майке, а одному из консультантов, задевшему мистера Горецки коробкой с ноутбуком.

Сопоставив события прошлых дней, Веймин стал подозревать, что это Хаген и отделал Горецки. И если так… Вот это новость!

Фанатики снова подняли шум: из дверей бара появился Чак, неся поднос с большим бокалом холодного чая, в котором позвякивали кубики льда.

– На, освежись, – предложил Чак, выискивая Хагена. Он посмотрел на двери храма. – Как там наш малыш?

– Ещё не выходил.

– У этого святого в охране есть бывший боксёр. Он даже начинал карьеру, но получил сильное сотрясение мозга, после чего бросил спорт и стал истинно верующим в святого Айэна. Даже удивляюсь, как по-разному люди сходят с ума.

Веймин обеспокоился:

– Вот думаю, не пойти ли за ним?

– Не бойся, малыш справится, – Чак погладил усы и добавил, – я надеюсь.

Неожиданно наступила тишина: это замолчали фанатики. Дверь храма открылась, появился бородатый мужик в сиреневой накидке и повелительно поманил их к себе. Фанатики развернулись и пошли прочь. Айэн скрылся в храме, вместо него в дверях появился Хаген.

Он шёл нетвёрдой походкой и тяжело дышал. Губа была в крови, на скуле краснел ушиб.

– Господи Иисусе! – воскликнул Чак. – Получил наш Малыш! Жаль, конечно, что не смог убедить…

Подойдя к Веймину, Хаген взял бокал с чаем и, шумно отдуваясь, выпил. Достал со дна лёд и приложил к губе.

– Ты как? – участливо спросил Веймин.

– Бывало и хуже, – ответил Хаген, сплёвывая кровь.

– Ты, сынок, не расстраивайся, – сказал Чак. – Я сам найду управу на этого фальшивого пророка. Если надо, дойду до федерального суда!

Хаген сунул руку в карман своей куртки и достал брошюру церкви. Казалось, что он сейчас спросит: «Как узнать, что вы прощены?» – но вместо этого протянул её Чаку и сказал совсем другое:

– На последней странице указаны банковские реквизиты. Святой Айэн велел перевести десять тысяч сюда. Ещё он сказал, что прощает вас, хотя и уверен, что вы сгорите в аду.

Чак разинул рот и перекрестился. Веймин, глядя на него, хотел сделать то же самое, но вовремя отдёрнул руку.

– Дела… – только и молвил владелец бара.

 

Глава 15. Хвост виляет собакой

Хаген давно умылся и утёр кровь. Сейчас он сидел за столом в «Баре у Чака», прикладывая к ушибам пакет льда. Веймин уже ушёл в DigiMart, унося с собой прогресс-бар, на котором значилось:

Отношение: друг (8/10).

Сопротивляемость вашей харизме: крайне низкая (1/10).

Неизвестно, что подразумевал помощник под «боевой ситуацией», но можно было не сомневаться в Веймине: он не отступит и не предаст. Перед уходом китаец пообещал, что сегодня уволится, а послезавтра выйдет на новую работу.

Ещё он взволнованно спрашивал:

– Слушай, Майк, а что надеть? Спортивную одежду? Или наоборот пиджак и брюки, плюс тёмные очки? Или что-то ещё? Как одеваются вышибалы?

Хаген хотел ответить, что понятия не имеет, во что одеваться, но вовремя спохватился: неуверенный ответ обязательно навредит харизме. Успокоил друга:

– Надень то, в чём тебе комфортно. Хоть шорты.

– Эй, парни, только никаких шорт, – сказал Чак, услышавший разговор. – Вышибалы в шортах – это несерьёзно. У меня бар в южном стиле, одевайтесь нормально, в джинсы. И во имя святого Айэна, только без ковбойских шляп, пожалуйста!

– Китайский вышибала-ковбой в стриптиз-баре… Пожалуй, это слишком даже для меня, – ухмыльнулся Веймин, уходя.

– Ты забыл, что ты ещё и кунгфуист! – крикнул Хаген ему вслед.

Официант, присланный Чаком, поставил перед ним ведро крылышек и меню:

– Это за счёт заведения.

Хаген благодарно кивнул Чаку, который стоял за баром, но ведро с крылышками отодвинул в сторону. Мистер Моррисон немного обиделся, но Хаген слишком хорошо знал разрушительное действие жареной пищи на организм.

При поддержке виртуального помощника он пробежался по меню бара, выбирая наименее вредную еду. Но у Чака почти всё было вкусно, а значит, вредно.

Официант принёс заказ, снова напомнил, что это за счёт заведения. Потом тронул Хагена за плечо:

– Простите, вы, вероятно, не заметили, но у вас куртка порвалась.

Так и было: в драке с Голиафом надорвался рукав бесценной дядиной куртки. Хаген запаниковал, срочно вызвал статы, но убедился, что харизма не уменьшилась. А вот прочность куртки упала до катастрофической – 5/100.

– Помощник, – мысленно спросил Хаген, – что станет, если прочность предмета упадёт до нуля? Исчезнет?

– Исчерпавший запас прочности предмет теряет свои бонусные характеристики. После полной потери прочности бонусные характеристики восстановлению не подлежат.

– А если сдать предмет в ремонт до потери прочности?

– Прочность повысится, но уже не до того значения, что было первоначально.

– Чёрт побери, значит, у всех предметов есть ресурс выработки?

– Да.

Вот ещё проблема. Хотя и не самая серьёзная: ведь сегодня вечером ещё и бой с Сайласом «Кеном». А он противник не слабый.

Хаген был уверен, что Кен вполне серьёзно отнесётся к предстоящему бою. Он не допустит ошибок Голиафа или Стива «Джобса». Более того, Кен, возможно, посмотрел видео победы над Герреро. Конечно, с того времени Хаген прокачался, но всё же.

Хаген аккуратно принялся за салат: беспокоила распухшая губа. Флегматично пережёвывая пищу, он продолжил думать.

Итак. Допустим, Кен знал и о нокаутирующем ударе Хагена, и о преимуществах и недостатках маленького роста. Значит, с Кеном нужно быть крайне осторожным, тут необходима тактика… А как её выработать? Чтобы распланировать бой, неплохо посмотреть хотя бы один бой Сайласа: выявить его особенности, попытаться найти слабые стороны. А сейчас он знал про него только то, что у Кена удар не слабее. Ну и ещё: у него потрясающе красивая девушка, которая, возможно, не очень-то уважала своего парня.

Перед Хагеном возникла пугающая перспектива нокаута. На этот раз не отправить кого-то, но отправиться самому. Он не заметил, как машинально подцепил из ведра жареное крылышко и стал жевать, размышляя.

Как же всё быстро поменялось. Новая драка чуть ли не каждый день. Мог ли он представить раньше, что его жизнь станет стремительной и полной опасностей?

Майк вспомнил «доинтерфейсные» времена, когда мог целый день смотреть сериалы, онлайн играть в Mortal Kombat или листать комиксы. Никаких обязательств. Ешь, что хочешь, жри крылышки тоннами, пей колу галлонами. С его тщедушным телосложением можно было не бояться потолстеть.

А теперь регулярные тренировки, работа над собой, повышение мастерства, многочисленные драки с незнакомыми людьми, сопровождаемые обязательной болью…

Хаген отложил недоеденное крылышко и поднялся из-за стола. Хотел бы он вернуть то время? Господи, конечно, нет. Кажется, что он вообще не жил тогда, а если и жил, то как какой-то таракан, поглядывая на мир из щели в стене.

Хаген попрощался с Чаком и пошёл на парковку перед баром. По пути достал телефон, нашёл на карте ближайшее бюро по ремонту одежды. Ближайшее и вообще единственное на весь город бюро под названием Reknitting Express оказалось довольно далеко от бара: в Норт Хиллс.

* * *

Ребята из Reknitting Express делили здание с химчисткой, вероятно, те принадлежали одному владельцу. В тесной приёмной с какими-то арабскими плакатами и календарями на стенах Хагена встретила восточная женщина с головой, покрытой платком. Хаген снял куртку, показал разрыв:

– Надо залатать рукав, потом пришить пуговицы, а вот тут, где воротник, тоже как-то поработать, чтобы не рвалось дальше… – Хаген поднял голову. – Вы меня понимаете?

Женщина кивала, не произнося ни звука.

– Сколько времени займёт?

Указала на календарь, на завтрашний день.

– А что так долго? Мне сейчас надо, понимаете?

Та кивнула и показала два пальца.

– Два часа?

Снова кивок, и женщина показала растопыренные ладони.

– Десять баксов? Однако… Я за два часа успеваю ноутбук починить.

Естественно, за срочность пришлось заплатить ещё десять долларов. Хотя два часа… та ещё быстрота. Двадцать баксов за куртку; такая же новая стоила бы чуть дороже! Но за плюс три к харизме не жалко и тысячи, если бы она у Хагена была, конечно.

Деньги таяли. Хорошо, что подвернулась работа у Чака. Надо попросить у него задаток, а то по счетам невозможно будет заплатить.

Восточная женщина взяла куртку и ушла в соседнюю комнату. В приоткрывшуюся дверь Хаген увидел, что там сидели ещё несколько швей в платках и строчили на машинках.

Майк растерянно постоял, посмотрел на непонятные плакаты и вышел под палящее солнце. Он вспомнил, что каждую весну мама говорила: «Весна наступила раньше обычного», – и что это последствия глобального потепления. Майк соглашался, хотя не видел разницы. Иначе, лет через десять по логике мамы лето наступало бы на Рождество.

Здание Reknitting Express и химчистки одиноко стояло у дороги. Справа шли пустые поля, слева виднелся забор завода косметики. Даже непонятно: откуда здесь брались клиенты?

Хаген потрогал губу. Ему показалось, что она раздулась ещё больше. Острая пульсирующая боль тоже стала сильнее и беспокоила.

Майк засомневался, а стоит ли сегодня драться с Кеном? Что если отложить или перенести хотя бы на завтра? Одна мысль о том, что и без того разбитую, опухшую губу снова могут повредить, бросала в дрожь. Он, конечно, старался заглушить страх перед болью, но иногда, как сейчас, тот вырывался из-под контроля.

Выхватил телефон и набрал Кена, в ожидании ответа планируя, как построить фразу так, чтобы качок не принял перенос боя за трусость. Или это и была трусость?

– Хелло, – сказал приятный женский голос.

Хаген сразу понял: это Барби. Он даже забыл её настоящее имя. Но помощник услужливо пробубнил: Эйприл «Барби» Коннел.

То ли дунул промозглый ветер, то ли без дядиной куртки было не так уютно, но Хаген почувствовал, как от её голоса у него похолодела шея:

– Я… Мне… Это я. Мне Кен… Здравствуйте. Я Майк, – спохватился Хаген. – Тот, с которым Кен, то есть Сайлас, собирался проводить бой.

– Привет, Майк. Меня зовут Эйприл. Я тебя помню. Сайлас не может сейчас ответить. Что ему передать?

– Нет, спасибо, я позже…

– Позже не получится, Майки. Перед каждым боем Сайлас прерывает контакты с внешним миром, долго медитирует и только потом идёт на ринг. В такие дни я отвечаю на его звонки. Вчера он очень разозлился, что тебя не было в зале. День медитации был потерян. Да и я не рада вторые сутки быть его секретаршей.

– Но у меня небольшая проблема. Хотелось бы перенести бой на завтра.

Голос Барби стал строже:

– Небольшая проблема? Я думала, что рост – это единственное, что у тебя небольшое.

– Я не боюсь, просто у меня уже сегодня было… столкновение… Я это… думаю, может…

– Эх, Майки, а я даже заинтересовалась твоей наглостью. Ты ростом чуть выше тренажёра, а дерзкий, – она засмеялась. – Сайлас так взбесился! А мне нравятся люди, которые могут его взбесить.

Хаген почувствовал, как холод с шеи перебрался на лицо и сменился жаром стыда. Дядя Питер как-то говорил, что армия – это единственное место, где ты не имеешь права сказать «нет». Зато на гражданке «нет» – лучший ответ на любые предложения, которые тебе хотя бы немного не нравятся.

Раньше Хаген не придавал значения словам дяди. Теперь же убедился, что в них есть рациональное зерно. Чёрт возьми, даже его куртка была ценной.

Сказать Барби «нет» Хаген вдруг не смог. Стало стыдно перед ней, хотя он видел девушку один раз в жизни. Даже её лицо запомнилось меньше, чем нижняя часть тела.

– Эй, Майки-бой? Так что мне передать Сайласу?

– Я буду в семь.

Барби приятно улыбнулась. Некоторые девушки умели улыбаться так, что это чувствовалось даже по телефону:

– Нет, Майки, так не пойдёт. Давай, я передам ему, что ты звонил и предупредил, что порвёшь его на ринге!

– Что-что?

– Ещё добавлю, что ты назвал его долбанным ублюдком и дерьмом собачьим!

– Э…

– А ещё передам, что ты честил его уродом!

– Но он не урод.

– Конечно, он не урод. Я не слепая. Но, слушай, это его так разозлит! – она снова засмеялась.

Хаген ухмыльнулся:

– Тогда передай ещё, что он похож на надувную куклу.

– Ха-ха, точно! Ладно, пока, Майки.

Эйприл отключилась, а Хаген с минуту простоял, сжимая телефон, пытаясь сформировать мнение о ней.

Это раньше Хаген считал, что он странный и не похож на остальных людей. Но теперь с каждым днём убеждался, что «остальных» людей нет. Каждый со своей «придурью», как говорил дядя Питер. В сравнении со всеми новыми знакомыми, Хаген как раз был стандартным ничтожеством, потратившим большую часть своей жизни на то, что боялся жить.

Что же, значит, драка неизбежна? Ну и… отлично!

Боль? Ещё лучше! Если болит – значит, жив. Будет нокаут? И ладно: очухаешься, поздравишь соперника, проанализируешь свои ошибки и повысишь мастерство. Более того, Хаген будто бы всю жизнь провёл в нокауте и только сейчас начал приходить в себя.

Беседа с Барби странным образом воодушевила, даже губа будто стала меньше болеть.

* * *

Молчаливая восточная женщина вынесла куртку. Хаген придирчиво оглядел работу и остался доволен. Даже если Reknitting Express не оправдывали второе слово в названии, то обязанности свои выполняли качественно. Рукав был пришит так, что не видно следов. Все пуговицы на месте, воротник – как новый. Даже дыры в карманах заштопали, хотя на это Хаген и не указывал. Теперь прочность куртки была 32/100, чуть меньше, чем изначально. Но, если на то пошло, износ любого предмета неизбежен.

Он сел в машину, осмотрел себя в зеркало. Хм, а губа, оказывается, не так сильно вздулась, как ему казалось. Надо бы заехать в аптеку и купить бинтов, ваты, лейкопластыря: теперь все эти вещи ему нужны в большем количестве, чем раньше. Но денег слишком мало, надо экономить.

Зазвонил телефон:

– Здорово, бро, как ты?

– Хорошо, Гонсало, спасибо.

– Бро, зови меня Килла, что за официоз.

– О’кей, Килла… бро.

– Во, так-то лучше. Я слышал у тебя сегодня бой? Мы с парнями решили устроить небольшой тотализатор. Я ставлю на тебя, но те, кто тебя не знают, ставят на нового парня. Ты в деле?

– А мистер Очоа разрешил?

– Старику не обязательно об этом знать. К тому же мы не миллионы ставим. Просто ради прикола. По десять, по пятьдесят, не больше. Я поставил на тебя.

Хаген задумался. Хотелось признаться Гонсало, что лучше рассчитывать на «нового парня», так как сам Хаген не был уверен в своей победе. Наоборот, думал, что проиграет. Но признаться в этом не смог. Если уж проигрывать, то хотя бы с таким видом, будто собирался победить.

Он достал бумажник и пересчитал:

– Я на мели. Могу поставить двадцатку.

– Отлично! Внесу за тебя!

Распрощавшись с Гонсало, Хаген обратился к помощнику:

– Система дала мне никнейм «Плакса» из-за того, что я плачу от боли?

– Совершенно верно, Майк.

– Заслужить новый никнейм – это квест?

– Нет, это просто идентификатор, который меняется вместе с изменениями поведения.

Легко сказать: измени поведение. Но Майк всегда плакал от боли. Он не мог это контролировать. С детства привык: больно – слёзы – заботливая мама дует на ранку и ругает других детей, которые посмели тронуть её сыночка.

Хаген посмотрел на сиротливое здание Reknitting Express, на крыше которого сидели какие-то облезлые птицы, потом на пустырь, где от ветра шевелилась жухлая трава, на проносящиеся мимо машины… Всё это было так серо, так одиноко, что он почувствовал, как в глазах защипало. Почему так получилось, что, несмотря на новые знакомства, он ощущал полное одиночество? Чёртов плакса, готов ныть из-за жалости к себе!

И тогда Хаген сделал то, что делал очень редко: открыл мессенджер и посмотрел переписку с дядей Питером. Вообще, он давно отключил оповещения этого чата, чтобы не видеть мотивационные армейские картинки, которые дядя массово рассылал по всем контактам.

«Привет, дядя Питер. Как вы? У меня в жизни много нового. Занялся единоборствами, хожу в спортзал. Давно не виделись с вами», – напечатал он и тут же закрыл чат, не нажав «Отправить». Его раздосадовала собственная сентиментальность: этак он никогда не избавится от клички «Плакса».

Как и все военные, дядя Питер был лёгок на подъём, поэтому мог приехать проведать племянника даже после одной строчки в мессенджере. После того, как обанкротилась его фирма по установке домашних охранных систем, он использовал любой предлог, чтобы мотаться по стране, наведываясь к родственникам и боевым товарищам.

Хаген завёл двигатель и влился в поток машин, проносящийся мимо одинокого здания. Норт Хилл Роуд была той самой транспортной магистралью, строительство которой недавно закончилось, после чего её облюбовали дальнобойщики. На развязке Хаген повернул налево, чтобы выйти на дорогу в ту часть города, где он жил. Направо шло шоссе в сторону Вайнвуд Маунт: района, где обитала Лекса.

Стыдно признать, но года три назад, когда его страсть к Лексе буквально сносила голову, он проследил за ней. Сам не зная зачем, сопроводил старый розовый «Шевроле», на котором она тогда ездила. Припарковался напротив её таунхауса и наблюдал. Как девушка вышла из машины, как поздоровалась с соседями и направилась к своей двери…

Когда Лекса обернулась, вжался в сидение, сползая на пол. И с тех пор чувствовал себя виноватым, ещё больше робея перед ней.

Но, слава святому Айэну, всё закончилось.

* * *

В зале Очоа было оживлённее, чем обычно. Сам старик слегка растерянно стоял у ринга и теребил полотенце на своей шее. Увидев Хагена, он удивился вслух:

– Не понимаю, что за переполох? Обычный ученический бой, а пришло много людей. Ты погляди только: один смазливее другого. У нас здесь что, конкурс красоты какой-то?

И точно, среди зрителей можно было сразу угадать друзей Сайласа «Кена» и Эйприл «Барби»: такие же пластиковые красавцы и красотки. Если бы не разница в одежде, можно было бы представить, что их всех достали из одной коробки.

– Простите, сэр, я не знал, что он позовёт столько народа.

– Ничего, ничего, – взмахнул полотенцем Очоа. – Семеро из них купили годовой абонемент в мой зал, не торгуясь. Такая публика обычно ко мне не ходит, выбирают гламурные спортивные заведения в центре. Хотя у меня есть подозрение, что они будут ходить сюда, как в экзотическое место. Сделают сотню селфи, мол, вот какие мы демократичные да вернутся в свои сверкающие спортзалы. Но мне без разницы, главное: заплатили.

Очоа сопроводил Хагена до раздевалки и только сейчас заметил следы на его лице:

– А это ещё что?

– Подрался.

– Ты меня удивляешь, Малыш! Когда ты впервые появился на пороге моего зала, тебя в нокдаун можно было щелчком свалить. А теперь дерёшься каждый день? Что за проблема? Что-то серьёзное?

– Разошлись в вопросах веры.

– И кто победил?

– Фальшивый идол был повержен, тренер!

– Аминь.

– Deus vult!

– Ладно, переодевайся, остряк, – улыбнулся Очоа. – И давай, готовься к бою. Твой противник тоже недавно пришёл: закрылся в моём кабинете и медитирует. Ох уж эти любители покрасоваться.

К Очоа подошёл какой-то качок в до неприличия коротких шортах и попросил сделать с ним селфи. Старик тяжело вздохнул и изобразил приветливую улыбку. Вероятно, качок из тех, кто оплатил годовой абонемент.

Хаген закрыл дверь раздевалки и прошёл к шкафчику. Вынул оттуда перчатки, шлем и «ракушку». Всё это было новое, в пакетах с эмблемой AthleticSmart. Странно… Неужели Очоа разорился на покупку? Не может быть, старик не был богачом и точно не покупал ничего лишнего за свой счёт. Всю экипировку спортсмены носили свою.

Он развернул пакет со шлемом и замер: на упаковке красовался сам Сайлас «Кен» Копф. Он был сфотографирован на ринге в шлеме и перчатках. Так вот кто он такой: персонаж из рекламы AthleticSmart! Теперь Хаген припомнил, что видел качка на билбордах у дороги, по телевизору и на прочих рекламных материалах.

Вот тебе и казус: Хаген будет драться с бывшим коллегой, ведь Сайлас косвенно работал на мистера Ховелла. Старая работа не хотела отпускать?

Майк переоделся, нацепил шлем и посмотрел в зеркало. Новая экипировка контрастировала со старой майкой «Лос-Анджелес Доджерс», а с той, в свою очередь, совсем не сочетались гавайские шорты, в которых он впервые пришёл в зал Очоа.

Взялся за перчатки. То были настоящие профессиональные инструменты. Хаген уже немного научился разбираться в экипировке. Эти перчатки сразу показывали серьёзность намерений Сайласа. Вместо липучек здесь была шнуровка. Хаген такими не пользовался. Кулак в ней лежал не как в мягкой подушке перчаток для спарринга, а словно голый. Конечно, после боя с Гонсало в перчатках без пальцев эти выглядели вполне мирно. Но всё равно…

В тот момент, когда он пытался чуть ли не зубами завязать шнуровку, в дверь постучали:

– Эй, можно?

Вошла Эйприл, одетая в короткую теннисную юбку и майку. Блестящие волосы девушка собрала в два хвоста по бокам головы, из-за чего напоминала Харли Квинн, если бы у той существовала добрая версия.

Она была прекрасна. Не так, как Лекса, конечно, в Лексе было что-то помимо красоты. Но от Эйприл было сложно отвести взгляд. Хаген даже забыл закрыть рот, так и стоял со шнурком в зубах. Вообще всё это напомнило ему сцены из порно, которые происходили в раздевалках. А этих картин Хаген видел предостаточно.

– Так и знала, что тебе нужна помощь!

Она подошла к Хагену, взяла за руку, затем натянула перчатку и как следует зашнуровала. Майк почувствовал, какие сильные и уверенные у неё движения. Стараясь не выдать волнения, посмотрел статы и закрепил над Барби постоянный прогресс-бар:

Отношение: интерес (8/10).

Сопротивляемость вашей харизме: высокая (8/10).

Зашнуровывая вторую перчатку, Барби говорила:

– Владелец этого зала рассказал мне кое-что про тебя. Ты полон сюрпризов, а мне это нравится.

– Это заметно, – хмыкнул Хаген.

Барби сделала злое лицо, отчего стала ещё больше похожа на Харли Квин:

– Не остри! Я тебя в два счёта сломаю.

– Это тоже заметно, – не смог сдержать улыбку Майк.

– Короче, вот, что тебе надо знать про Сайласа. Он, быть может, и болван, и любит выпендриться, но уже изучил два твоих боя. Первый – запись в этом зале, второй – в клубе. Кстати, меня тот бой немного впечатлил.

– Тот бой и меня…

– Заткнись и слушай! – Барби дёрнула шнуровку. – Он знает, как ты дерёшься, а ты не знаешь, как дерётся он.

Хаген решил не напоминать, что и сам об этом подумал. Было интересно, к чему клонила девушка.

– Он будет ждать твоего удара. Он знает о нём и готов. Скорее всего, предпочтёт войти в клинч, сдерживая тебя. То есть готовься к тому, чтобы вовремя уйти. Если он тебя захватит… – Барби выразительно посмотрела на Хагена. Она была чуть выше него (почти все люди были чуть выше Хагена): – Если захватит и повалит, тебе конец. Дальше пойдут его любимые удушающие и болевые приёмы. Из-под его туши ты уже не поднимешься. Уяснил?

Майк кивнул. Дверь распахнулась, и заглянул Гонсало:

– Эй, бро, насчёт твоих двадцати… – уставился на Барби, подмигнул, – упс, бро, забей. Позже. Вы хотя бы носок на дверь повесили?

– Зачем ты мне всё это рассказываешь? – спросил Хаген, когда дверь закрылась.

– Хочу, чтобы ты победил.

– Почему? Разве вы не…

– Да, мы пара. Но это не отменяет того, что он самолюбивый мудак. Ему нужен урок. Так что я хочу, чтобы ты его наказал, поколебал тщеславную самоуверенность. Видеть не могу, как он напыщенно ходит и говорит. Да он даже дышит пафосно!

Хаген криво усмехнулся:

– Ага, и нет большего наказания для такого красавчика, чем быть побеждённым уродом вроде меня.

– Именно так.

Презрительный тон Барби никак не вязался с тем, что прогресс-бар интереса поднялся на один пункт. Если бы не эта информация, Хаген бы сильно расстроился. Но теперь всё стало иначе. Она скрывала свой интерес к нему.

– Ну, ты понял?

– А что мне будет за это? – Хаген произнёс фразу и удивился, оказывается и без дядиной куртки он способен быть уверенным.

– Что будет тебе? – Барби смерила его взглядом, провела пальцем по его подбородку и резко царапнула ногтем по верхней губе. – Я тебя не сильно покалечу за наглость.

Её прикосновение пробрало до дрожи. Как в старые времена Хаген засмущался и опустил голову. Забормотал:

– Хорошо. Да…

Так как слов не хватало, он ударил по воздуху в подтверждение своего согласия.

– Вот это мой мальчик! Ещё совет: береги свой главный удар до лучшего момента. Проводи больше обманных движений, жертвуй динамикой, старайся запутать внимание Сайласа. Твой удар должен быть нанесён тогда, когда он не будет ожидать. Но так как ждать он будет всё время, ты должен хорошо его замаскировать.

Хаген был поражён: откуда инструкторша по йоге столько знала?

– Ещё Сайлас страшно переживает за свой нос, знал бы ты, сколько денег он вложил в пластику! Направляй все обманные атаки на лицо. Не сбоку, не снизу, а прямой удар в лицо. Этого он будет бояться.

Дверь снова распахнулась, заглянул Очоа:

– Время.

Хаген двинулся на выход, но Барби удержала его за руку. Наклонилась к лицу и, обжигая дыханием, прошептала:

– Сделай это.

Кивнув, Хаген вставил капу, поправил шлем и пошёл в зал, весь преисполненный решимости. Барби будто зарядила его на победу, что тут же подтвердила система новым бафом:

Воодушевление (до конца боя)

+1 ко всем характеристикам.

+3 очка к уровню любого приёма.

+50 % к скорости освоения навыков.

Внимание! Откат эффекта: -1 ко всем характеристикам (12 часов).

Принять?

– О, да! – крикнул Хаген, поднимая руки и ударяя перчатками.

* * *

Конечно, выход на ринг зала Очоа вовсе не напоминал то же самое в Dark Devil. Не было ни враждебной толпы, ни темноты. Хаген и чувствовал себя намного увереннее, чем тогда. Воодушевление помогало проще относиться и к страху боли, и к страху поражения.

Хаген влез на ринг одновременно с Сайласом, который был одет в борцовский костюм с логотипами AthleticSmart, где только можно. Система тут же отреагировала на его появление знакомым – вторым за день – мигающим сообщением:

«Хвост виляет собакой».

Одержите победу в бою над Сайласом по просьбе Эйприл, чтобы получить новые достижения.

Очоа тоже удивил своим преображением: вышел на ринг в выцветшей голубой рубашке с галстуком-бабочкой. Настоящий олдскульный рефери.

– Бойцы, на середину, – позвал Очоа.

Хаген подошёл как обычно, а Сайлас «Кен» пересёк ринг, постоянно прикладывая перчатки к груди и делая поклоны в сторону зала. Типа, весь такой философский буддист.

Очоа предупредил, что будет судить строго, кратко обрисовал правила, проверяя перчатки бойцов. Потом развёл противников по углам ринга. Выждал паузу, во время которой зал наполнили редкие крики поддержки. Килла и его друзья, поставившие на Хагена, свистели, а друзья Сайласа подбадривали его аплодисментами.

Оставшись один в углу, Хаген шёпотом спросил:

– Помощник, куда лучше вложить временное очко умения? Разлочить новое или усилить имеющееся?

– И то, и то имеет свои преимущества и недостатки, – откликнулся помощник. – Исходя их текущей ситуации, целесообразнее усилить «Удар ногой».

Точно! Если верить Барби, Сайлас не будет ждать именно этого удара. Если, конечно, верить ей…

Хаген нашёл взглядом Эйприл. Она стояла у самого ринга, ближе к его углу. Поймав его взгляд, подмигнула и даже сложила губки, будто целует.

Даже Хагену было ясно, что Барби просто использовала его, чтобы позлить своего дружка. Но прогресс-бар над ней выдавал истинные чувства девушки. Не могла же она обмануть Augmented Reality! Platform?

Её жест перехватил Сайлас и мгновенно вспылил. От его благодушия и медитативного состояния не осталось и следа.

– Я уничтожу тебя, гномик, – заявил Сайлас, размахивая кулаками. Очоа даже пришлось прикрикнуть на него, отгоняя обратно в угол.

– Не ты первый мне это обещаешь, – ответил Хаген.

Воодушевление – это, конечно, хорошо, но очень уж страшен был качок: гора рельефных мускулов. Успокаивая себя, Хаген вызвал свои статы:

Сила (8).

Ловкость (6).

Выносливость (11).

Интеллект (7).

Восприятие (6).

Удача (4).

Харизма (2).

Удар рукой 17 уровень.

Урон: 13600.

Удар ногой 6 уровень.

Урон: 3600.

Вообще-то неплохо, но сильно пугала разница в очках здоровья. У Хагена их было всего чуть больше десяти тысяч: ещё не восстановился полностью после драки с Голиафом. А вот у Сайласа: двадцать тысяч очков хэпэ. Больше, чем ранее. Неужели, так помогла медитация?

Очоа вытянул руки:

– Бой!

Хаген ждал этой команды, но прозвучала она всё равно внезапно. Противники сошлись, ударились перчатками.

Сайлас сразу прикрылся и начал обходить Хагена.

Майк же, не поднимая высоко руки, примеривался к обманным манёврам. Барби была права: особые – победные – удары надо прятать. И уж точно противник не ожидал, что этим сюрпризом будет удар ногой!

Но и Сайлас имел кое-что в запасе. Он быстро вышел вперёд, замахнулся рукой – Хаген отклонился и тут же получил правой ногой в бедро.

Получен урон: 3000.

Чёртов лоу-кик! Кен решил действовать, как Гонсало? Прихрамывая, Хаген отступил. Противник не развил атаку, уйдя в оборону. Его идеально красивое лицо не портила даже рамка шлема и выступающие формы капы. Хаген начал догадываться, что Сайлас боялся его больше, чем он того заслуживал!

И сделал то, что Сайлас ожидал: провёл несколько мощных ударов руками. Нырок, удар в бок, апперкот, отход и удар через верх. Всё, как учил Очоа. Удар в бок Сайлас блокировал, от апперкота уклонился так стандартно, словно они спарринговались под присмотром тренера, но последний – прямой, на самом излёте сил – удар пробил блок. Правда, попал Хаген не в нос, как планировал, а в подбородок:

Вы нанесли урон: 10000 (удар рукой).

Поздравляем! Вы повысили уровень приёма «Удар рукой» до 18 уровня!

Жаль, но шлем смягчил удар. Голова Сайласа откинулась, словно он увидел что-то интересное на потолке. Вероятно, он сейчас сильно расстраивался, что пропустил именно тот удар, к которому готовился!

Сайлас не дал себя добить, проворно уклонился от повторного нападения и ринулся вперёд. Избегая столкновения, Хаген отбежал, но упёрся спиной в канаты, Сайлас навалился на него, вжимая ещё больше. Его туша заслонила свет ламп, Хаген будто оказался в спальном мешке, который кто-то застегнул снаружи и держал. Именно так над ним издевались мальчишки в тот единственный раз, когда он поехал в летний лагерь.

Мелькнуло лицо Очоа, внимательно следящего за боем, ещё чьи-то незнакомые лица. Потом знакомые – это Гонсало беззвучно раскрывал рот и сжимал кулак, призывая Хагена бороться.

Сайлас не только зажал Хагена, но и сыпал ударами. Из-за неудобного положения они получались не сильные, но многочисленные. Не все проходили, но и этого было достаточно. Особенно болезненными были удары коленом:

Получен урон: 910.

Получен урон: 680.

Получен урон: 355.

Получен урон: 320.

Перед лицом Хагена очутилась рука в синей рубашке. Судья Очоа развёл бойцов. Но Хаген не понимал по какой причине. И ему было не до этого. Он смотрел на полоску очков здоровья, сравнивая со своей:

Сайлас «Кен» Копф: 10000.

Майк «Плакса» Хаген: 4835.

Да уж, как обычно бывает в жизни, всё прошло не так, как планировалось. Причём, для обоих бойцов.

– Готов? – спросил Очоа у Сайласа. Повернулся к Хагену: – А ты?

Оба кивнули и снова сошлись. На этот раз ещё медленнее, чем в начале боя. Оба тяжело дышали. У Сайласа на подбородке остался красный след. У Хагена болела не только ранее разбитая губа, но и другие части тела, повреждённые противником.

Судя по движениям, Кен намеревался снова перейти к захвату. Теперь он был ещё осторожнее и уклонялся от каждого обманного движения Хагена, выгадывая момент, когда тот устанет бить по воздуху, чтобы пройти короткую дистанцию между ними. Хаген отчётливо понял, что сейчас именно Сайлас готовился применить коронное движение, а не он. Почувствовал себя загнанной жертвой.

Нырок, удар, нырок, удар… Всё без толку. Сайлас двигался быстро, а после того, как Хаген терял позицию, начинал контратаку. В один из таких подходов Хаген не успел сориентироваться, и его снова окутала тьма спального мешка. На этот раз он оказался даже не на канатах, а на полу ринга.

Хаген пытался встать, но Кен наваливался, придавливая к полу. Перехватив руки, он пытался провести болевой приём. Напрягая все мышцы, Хаген выскальзывал, но Сайлас неумолимо повторял захват. Дурацкая майка «Лос-Анджелес Доджерс» собралась складками, мешая движениям.

Получен урон: 1000 (болевой приём).

Внимание! У вас осталось менее 40 % очков здоровья!

Рекомендуется немедленно прекратить бой и получить медицинскую помощь!

Со стороны их положение выглядело так, будто Сайлас в одиночку копошился в углу ринга, настолько его тело закрывало Хагена. Лишь изредка мелькала то перчатка, то нога, то часть раскрасневшегося лица Майка в немного перекосившемся шлеме.

Получен урон: 1000 (болевой приём).

– Эй, вставай, не разочаровывай меня! – раздалось где-то возле Хагена.

Майк успел краем глаза заметить Эйприл, после чего её снова перекрыл Сайлас.

Как ни странно, но поддержка девушки косвенно помогла. Сайлас отвлёкся на неё, чем дал Майку возможность напрячься и выскользнуть. Оба бойца снова оказались на ногах.

У Хагена всё плыло перед глазами, люди слились в одно пятно, Очоа тоже мельтешил, как голубая тучка.

– Ты в порядке? – спросила тучка.

Хаген мотнул головой, фокусируясь:

– Да, тренер.

– Уверен?

– Да… Уверен…

Очоа покачал головой, но дал сигнал продолжить бой, показывая, что Сайлас ведёт по очкам. Но противник не спешил праздновать победу. Он был так же осторожен, как и в начале, хотя менее подвижен: сказывалось постоянное напряжение.

Сайлас снова попробовал пнуть. Хаген даже не ухом повёл. Не от того, что был спокоен, скорее у него наступило какое-то безразличие. Бой почти проигран. Не проще ли сдаться сейчас, чем дарить Сайласу возможность нанести последний удар?

Ещё обманное движение ногой от противника, Хаген снова не шелохнулся. Красивое лицо Сайласа растянулось в усмешке: он догадался о состоянии Майка. Третий удар кулаком пришёл в бок. Хаген вскрикнул от боли и согнулся.

Так вот как чувствовал себя Голиаф, получив в печень?

Получен урон: 2000.

Система заверещала алертами, сигнализируя всеми способами: от мигающего красным поля зрения – мало Майку своей крови на глазах – до тревожного Голоса в голове:

Последний шанс!

Крайне вероятен летальный исход! Немедленно выходите из боя!

+10 к ловкости на 10 секунд… 9…

Горькая ирония: появилась нереально усиленная ловкость, чтобы было легче сбежать…

Хаген каким-то чудом, не разгибаясь, смог уклониться от удара снизу. Перчатка Сайласа со свистом разрезала воздух. Так как Хаген, едва разогнувшись, отошёл назад, противник провёл удар ногой.

Хаген увернулся, поймал его ногу, совсем, как сделал это Веймин, обучая удару. Но подсечку сделать не удалось: Сайлас выдернулся из захвата.

Нырок, обманный удар, ещё одно обманное движение… Сайлас полностью закрывал лицо от сильного удара рукой. Хаген резко отошёл назад и со всей силы пнул в открывшийся корпус: в мощную грудь, обтянутую костюмом для борьбы.

Вы нанесли урон: 9600 (удар ногой).

От удара Сайлас почему-то упал вперёд: сначала на колени, потом на руки. Тут же оттолкнулся от ринга, пытаясь подняться, но его мотало в стороны. На четвереньках он подобрался к канатам и попытался взобраться, опираясь на них, но руки соскользнули. Сайлас упал лицом в пол и перевернулся на спину.

Широко расставив ноги, старик Очоа склонился над Сайласом и повёл неумолимый отсчёт, хотя и так всё было ясно:

– …шесть, семь, восемь…

Хаген почувствовал, что ринг уходил у него из-под ног, словно кто-то медленно вытягивал его. Пришлось тоже взяться за канаты.

– Десять! Бой окончен!

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Заработано очков опыта: 2 (удвоенный опыт за победу над противником выше уровнем).

Заработано очков опыта: 2 (удвоенный опыт за победу на грани поражения).

Вы подняли уровень: +1!

Ваш текущий уровень – 6!

Хагена окутал знакомый столб света, и накатило чувство необычайного удовольствия, которое на время перекрыло все болезненные ощущения. Майку даже почудилось, что он не упал только благодаря этому световому столбу.

Выполнен квест «Хвост виляет собакой».

Заработано очков опыта: 2.

Набрано очков опыта на текущем (6) уровне: 5/6.

Даже последнее сообщение о том, что в силу вступил откат: минусовой дебаф к каждой характеристике на 12 часов, – не омрачил радости победы.

Хотя зрение у Хагена продолжало расплываться, что сопровождалось головокружением, но элементы интерфейса читались чётко, особенно прогресс-бар Эйприл:

Отношение: сильный интерес (5/10).

Сопротивляемость вашей харизме: средняя (5/10).

 

Глава 16. Первая база

Хаген лежал на диване и смотрел телевизор. Не зная подоплеки, можно было подумать, что вернулись прошлые дни, когда именно так он проводил всё свободное время. Но виртуальный помощник предупредил, что регенерация будет идти быстрее, если сохранять максимальную неподвижность.

Конечно, восстановление займёт меньше времени, если обратиться к врачу, а потом уже обеспечить себе полную неподвижность. Но денег не было. Гонсало выдал ему выигрыш с его ставки, но там было что-то около ста баксов. Сумма комичная: чего ещё ожидать от шутливого тотализатора?

Виртуальный помощник уже намекнул один раз:

– Позвольте напомнить, сэр…

– Что ещё? – Майк уже начал жалеть, что разрешил помощнику инициировать разговоры и давать советы.

– Согласно проведённому анализу населения локального сегмента Галактики, процесс чтения является наиболее распространённым способом повышения показателя «Интеллект». Чтение повышает возможности человека обмениваться информацией с другими людьми. Кроме того, когнитивные процессы…

Хаген схватился за голову:

– Нельзя ли попроще объяснить?

– Если вместо того, чтобы пялиться в телек, начать читать книги по боевым искусствам, а также военному делу, то можно стать умнее, сэр.

Читать Хаген решительно не хотел:

– А можно как-то без книг обойтись?

– Да, сэр, документальные фильмы по этим же темам повышают интеллект вполовину медленнее.

– А комиксы?

– Данные по комиксам и графическим романам отсутствуют.

Хаген зевнул:

– Ну, я ещё подумаю. Может, почитаю. Или гляну чего-нибудь на YouTube.

– Позвольте вывести список рекомендуемого для начального уровня? Он базируется на читательском гиде для офицеров United States Military Academy…

– Нет, нет, – спохватился Хаген. – Я слишком пострадал от боя. Башка хуже работает…

– Позвольте заметить, сэр, согласно данным последнего сканирования, ваши интеллектуальные способности находятся на прежнем уровне, на каком были до боя с Сайласом. Весьма невысоком, сэр. Рекомендую обратить на это внимание.

– Может, данные устарели? Как часто ты сканируешь?

– Каждые пять миллисекунд, сэр.

– Круто. Как время отклика LCD-монитора. Ладно. У меня есть целых шесть очков опыта, могу вложиться парочкой в Интеллект.

– Это повысит скорость обучения новым приёмам. Но знаний не прибавит.

– Ясно. Спасибо. А теперь помолчи.

Для надёжности, Хаген вызвал слайдер настройки уведомлений и переместил с середины поближе к «Никогда не уведомлять». Удовлетворённо откинулся на диван и снова обратился к телеку.

Найдя спортивный канал, он начал смотреть какой-то боксёрский поединок. Удивительно, но теперь Хаген воспринимал драки по телеку иначе. Он уже на автомате отмечал ошибки или удачные проходы. Ставил себя на место то одного, то другого бойца, анализировал и представлял: а как бы поступил он? При этом чувствовал, что просмотр драк – это всё-таки не учёба. Взглянул на грушу, слегка склонившуюся в углу комнаты… У него зачесались кулаки, так тянуло тренироваться и повышать навыки.

Но нет, надо находиться в покое. Иначе до завтрашнего дня не восстановишься. Будет открытие «Снова у Чака» – развлекательного комплекса с уклоном в стриптиз. Мало ли что произойдёт? Надо быть, если не в форме, то не такой развалиной, как сейчас.

Чужой бой дразнил, поэтому Хаген переключился обратно на сериалы. Но сюжет не отвлекал от мыслей о собственной прокачке. Шесть очков! Целых шесть очков. Огромный прогресс. Если бы не опасность умереть во время перестройки организма, давно бы раскидал…

Хаген проверил шкалу здоровья, хотя и делал это недавно:

4562/10000.

Выросла на десяток пунктов. Такими темпами до завтрашнего утра у него будет тысяч шесть-семь. Вполне терпимо…

Хаген заснул и проспал до тех пор, пока в дверь не позвонили. Это был Веймин, одетый в синие джинсы, клетчатую рубашку и жилетку.

Сегодня был первый день работы в баре, и в первый же день Хаген не явился, отчего сильно переживая:

– Как там мистер Моррисон? Сильно ругался, что меня нет?

Веймин внёс в комнату пакет из аптеки:

– Расстроился немного, но отнёсся с пониманием, узнав, что у тебя был бой. Очень надеялся, что завтра на открытии ты будешь. Ты ведь глава службы безопасности стрип-бара всё-таки!

Хаген и Веймин одновременно засмеялись. Веймин выложил на стол медикаменты:

– А если серьёзно, то никаких происшествий не было. Разве что один дальнобойщик по имени Даг возмущался, что крылышки приготовлены хуже, чем в прошлый раз. Требовал, чтобы вызвали повара, мол, сейчас он ему объяснит на кулаках, как правильно готовить. Но я его быстро успокоил.

– Старина Даг. Безобидный тип.

– Ага. Но мистер Моррисон сказал, что самая веселуха начинается вечером. Люди выпивают, теряют контроль. Случаются драки. И зачастую, сказал он, драку можно остановить, всыпав всем сторонам конфликта. – Веймин помог Хагену сменить пластыри и бинты, рассказывая: – Всё бы хорошо, но моя девушка, узнав, где я теперь работаю, устроила скандал. Она же из строгой семьи. Услышала «стрип-клуб» и сразу представила, что я там в оргиях участвую.

– А ты что? – понимающе ухмыльнулся Майк.

– Я тоже вспылил. Обвинил её в том, что она не поддерживает мой выбор. Предложил прийти да посмотреть, что нет там никаких оргий. Э-э. Ну, я надеюсь, что нет… Короче, разругались, спали в разных комнатах… Вот что мне делать? Она же не права!

Хаген отдал Веймину деньги за медикаменты и ответил:

– Посмотри вокруг. Я вообще один живу, и довольно давно. У меня нет девушки… И не предвидится. У тебя же счастье под боком. Цени то, что имеешь, а не мечтай о том, чего не может быть.

– Хм… – задумался Веймин. – Наверное, ты прав. Но мы никогда так сильно не ругались.

– Радуйся, что есть с кем ругаться! Поверь мне, это лучше, чем сидеть одному напротив телевизора.

– Ты снова прав, дружище. Ладно, я пошёл в бар.

Веймин ушёл, а Хаген упал обратно на диван, возвращаясь в неподвижность. Чёрт возьми, он только что снова столкнулся с тем фактом, что он бесконечно одинок.

* * *

Мистер Чак Моррисон считал, что всё пропало, что жизнь его испорчена, что он зря взял кредит и открыл второй бар. Теперь он обанкротится и потеряет всё…

Родственники и друзья убеждали, что дела идут отлично, и именно такого заведения, как «Снова у Чака», не хватало в этой части города. Они признавались, что завидовали его предпринимательскому таланту. Но Чак всё равно переживал и постоянно хватался за сердце, чувствуя предательское покалывание.

Наплыв посетителей в день открытия нового бара начался прямо с утра. Привлечённые скидками, которые Чак опрометчиво пообещал сегодня дать, они толпами валили в оба бара: занимали столики, заказывали и заказывали, будто других дел в жизни не было, кроме как сидеть здесь!

Повара не справлялись с потоком заказов. Официанты сбились с ног, бегая от столика к столику. И это всего лишь в полдень, до наступления обеденного часа пик!

– Вот тебе и деловой урок, – сказал он Веймину, поглаживая усы. – Никогда не предлагай скидку тем, кто и так готов покупать.

– Но разве это не повышает лояльность клиентов?

– Ровно до тех пор, пока ты способен выполнять свои обязательства. А мы, как видишь, слегка перестарались. Мои крылышки хорошо разбирали и без скидок.

Вдобавок ко всему, Чак переживал, что главное развлечение вечера – грандиозное стрип-шоу – грозило превратиться в стандартные танцульки вокруг шеста. Танцовщиц не хватало. Хотя набор начался задолго до окончания постройки второго здания.

Даже сегодня, в день открытия, приходилось отсматривать претенденток, которые могли хотя бы временно создать иллюзию массового шоу. Чак Моррисон разрывался между своим офисом – крохотной комнаткой за баром, – у двери которого уже выстроилась очередь из девушек, кухней, где страдали повара, требуя увеличить число помощников, и залом «Снова у Чака», где сидели друзья и важные люди, в том числе из мэрии, с которыми надо было обязательно выпить, поболтать, уделить внимание.

Друзей у Чака внезапно оказалось так много, что если выпить с каждым, то можно было не дожить до начала церемонии открытия.

Ещё напрягала ситуация с поварами: они реально грозили взбунтоваться, если Чак немедленно не отыщет хотя бы ещё одного помощника.

– Доброе утро, мистер Моррисон, – сказал Хаген, подходя к нему.

– Ты опаздываешь, – сухо ответил Чак, но тут же поправился, – прости, я понимаю: у тебя были причины, но ты сам видишь, что происходит.

Хаген был одет в свою военную куртку со стоячим воротником, а лицо закрывали солнцезащитные очки. Подняв их, он оглядел зал. Чак увидел, что под глазами Хагена синели фингалы.

– А что происходит? Отлично же! Куча посетителей, большая прибыль. Гости ведут себя прилично, никто не буянит… Вы просто слишком сильно переживаете, мистер Моррисон.

Чак усмехнулся и хотел что-то ответить, но к нему подбежал официант:

– Мистер Моррисон, главный повар бросил фартук и сказал, что не продавался в рабство!

Тут, внося запах кухни, появился сам повар – тучный чёрный мужчина, почти ровесник Чака:

– Дружище, если ты рассчитываешь, что я буду надрывать свою чёрную задницу в таких условиях, то уверяю, сэр, те времена давно прошли!

– Понимаю, но потерпи немного. Это только сегодня!

– Я бы потерпел, но мы подводим клиентов, люди недовольны, они долго ждут. В итоге все думают, что это я не справляюсь.

Неожиданно на выручку пришёл Хаген. Он подозвал Веймина:

– Извини, бро, что поднимаю ещё один расовый стереотип, но ты наверняка умеешь хорошо готовить?

– Ха-ха, раз я китаец, то сразу и повар-кунфуист? – Веймин резко оборвал смех. – Но вообще-то да, умею.

– Сможешь помочь на кухне?

Лицо Веймина вытянулось:

– Но я же в охране…

– Умоляю, Веймин, помоги! – вмешался Чак, протягивая фартук. – Буду очень благодарен.

Китаец посмотрел на Хагена, тот слегка кивнул. Веймин вздохнул и начал повязывать фартук. Ему явно не хотелось на кухню, и Майк решил приободрить друга:

– Зато, когда твоя девушка узнает, что ты работаешь на кухне, поверит, что не участвуешь в оргиях.

– Верно, – оживился Веймин. – Сделаю селфи на фоне кастрюль и вышлю ей.

Повар и Веймин ушли. Чак отправился в свой «офис», перед баром уже скопилась кучка девушек, ожидавших собеседования.

Предстояло потрудиться. По опыту Чак знал, что многие претендентки или не умели танцевать, или не умели нормально говорить по-английски. А ведь многим клиентам – грустным одиноким мужчинам – было достаточно поговорить с красивой девушкой в стрип-клубе, чтобы раскошелиться на выпивку или приватный танец. Одни танцовщицы отказывались исполнять лэп-дэнс, другие наоборот решали, что здесь открывается бордель, и были готовы на всё. Наконец, некоторые из претенденток были так уродливы, что даже полумрак и косметика не могли им помочь.

* * *

Хаген стал прогуливаться по залам.

Обходил столики, осматривал всех посетителей. Увидел знакомую компанию дальнобойщиков: неразлучные Даг «Дональд» и Стив «Джобс» сидели рядышком. Интересно, они вообще из города выезжают или вечно сидят в барах? Оба сделали вид, что не узнали Хагена, у обоих сопротивляемость харизме была «средняя».

Вообще в «Баре у Чака» было спокойнее, чем в «Снова у Чака». В первом было много семейных, люди не пили с утра, а просто наслаждались дешёвыми и вкусными крылышками. Во втором люди пришли именно праздновать открытие, пока все трезвые, но было заметно, что некоторые весьма не прочь стать пьяными, и как можно скорее.

Шло время. Нахлынула ожидаемая волна обедающих. В большом баре мгновенно стало так же тесно, как в маленьком. Хаген наведался на кухню, убедиться, что Веймин ловко орудует ножами, а главный повар доволен поддержкой сноровистого помощника.

Работа вышибалы оказалась спокойнее, чем представлялось Майку. Ничего не происходило, но Хаген не жаловался: нарваться на драку с чуть менее, чем семью тысячами очков здоровья стало бы бесславным концом карьеры в профессии вышибалы.

Толпа схлынула. Близилось время вечернего отдыха. В баре «Снова у Чака» появились рабочие и начали подвешивать пиньяту в виде гигантской голой женщины. Её должны были разбить мистер Моррисон и его партнёры на церемонии открытия.

Хаген напрягся: в зал вошла знакомая фигура в сиреневой накидке. Сам святой Айэн в окружении трёх последователей. Чёрт возьми, разве он не согласился взять деньги и не устраивать скандалов?

Святой Айэн дошёл до пустого столика, дождался, когда один из приспешников выдвинет ему стул, и мягко сел, подняв своей накидкой волну воздуха, как дама пышным платьем. Посмотрел в меню, подставленное другим сопровождающим, и небрежно выбрал ведро фирменных крылышек. Официант кивнул и убежал выполнять заказ.

Хаген проследовал за ними и встал поодаль, сложив руки на груди. В кино так делали все вышибалы, а другого источника информации о профессии у Майка не было. Присмотревшись, он убедился, что ни один из последователей святого Айэна не являлся угрозой в плане драки. Голиафа не было, так что, если начнут дебоширить – справится сам. Один их последователей тронул Айэна за плечо и показал на Хагена.

– А, мой маленький грешник, – сказал Айэн. – Готов к тому, что будешь наказан за все свои прегрешения?

– А вы готовы объяснить, зачем святой явился в этот… э-э-э… вертеп разврата?

Вернувшийся официант поставил перед фанатиками вёдра с крылышками. Айэн взял одно и откусил:

– Всего лишь хочу отведать жареных крылышек, которые все так расхваливают.

– Наслаждайтесь, сэр, – кивнул Хаген, убедившись, что фанатики не собираются что-либо устраивать, а спокойно едят, запивая, как и все остальные, пивом.

– И ты наслаждайся. Господь наказывает некоторых при жизни. А тебя, видать, наказал ещё до рождения, ха-ха, маленький нечестивец.

Приспешники поддержали своего кумира подобострастным смехом. Хаген смутился и пошёл прочь, думая: «Дался им мой рост? Вот удивятся, когда закончу выздоровление и вложу все шесть очков в силу. Стану ростом как все…» А что? Вот и решение вопроса: куда потратить накопленные очки.

От размышлений его оторвал официант:

– Майк, в «Баре у Чака» проблемы, скорее!

Хаген уже не хромал при ходьбе, но во время бега нога начинала болеть. Как можно более быстрым шагом он поспешил за официантом. Ещё в коридоре, который соединял оба бара, Майк услышал громкую ругань, мужской и женский голос:

– Я сказал…

– Пусти…

Перед дверью офиса Чака образовалось пустое пространство. Небритый парень в кожаной куртке тащил за руку упиравшуюся девушку. Она была красива, на высоких каблуках, которые царапали пол. Явно одна из соискательниц на место танцовщицы. Сумочка соскользнула с её плеча, оттуда вывалилась косметика, телефон и прочие мелочи.

– Я сказала, отпусти меня, сволочь!

– Не позволю! – кричал небритый парень.

В баре было много запахов, но Хаген явственно почувствовал душок алкоголя, исходящий от парня.

– Простите, сэр, что происходит? – вежливо поинтересовался он, подходя к парочке.

Парень проигнорировал вопрос. Ну конечно, как обычно… Девушка тоже скользнула по Хагену взглядом, не догадываясь, что перед ней целый начальник охраны! Обернулась к парню:

– Я не обязана отчитываться перед тобой в своих поступках.

Небритый помахал перед ней пальцами, показывая кольцо:

– Ты моя жена. И должна делать, что я говорю.

– Пошёл ты, я не твоя собственность!

– Ты аморальная сука!

– Я не обязана соответствовать твоим представлением о морали!

Судя по всему, подобная беседа происходила между молодыми супругами не впервой.

– Леди, джентльмен… Прекратите беспорядок, – неуверенно сказал Хаген и подумал: «Да уж, надо бы поработать над своей речью. Неужели, придётся читать книжки?»

Парень снова схватил девушку и сильно дёрнул: она поскользнулась, раздался хруст сломанного каблука.

– Смотри, что ты наделал! Убери руки!

– Не сопротивляйся – хуже будет.

Хаген прокашлялся и громко сказал:

– Сэр, девушка попросила убрать руки.

– Не лезь не в своё дело, малец, – огрызнулся небритый.

Хаген снова возмутился. Малец? Изучил его статы:

Теренс Уорд, 24 года

Уровень 4.

Очков здоровья: 15000.

Боев/побед: 23/17.

Вес: 95 кг.

Рост: 177 см.

Текущий статус: риелтор.

Отношение: неприязнь (8/10).

Сопротивляемость вашей харизме: высокая (8/10).

Да он, Хаген, старше его! Какого…

Теренс потащил девушку к выходу:

– Я не разрешаю тебе трясти сиськами перед этими… – он оглянулся на Хагена. – Перед этими уродами и извращенцами.

– Отпусти!

Хаген пошёл за ними:

– Я вас в последний раз предупреждаю…

– Последний? – ухмыльнулся Теренс. – А что, был первый? Извини, я не слышал. Ты бы на табуреточку встал, а то от пола тебя не слыхать.

В этот момент девушка изловчилась и ударила мужа сумочкой. Железная пряжка разбила ему бровь до крови.

– Ах ты, сука… – изумился он. – Давно пора тебя вразумить…

Размахнулся, чтобы ударить её раскрытой ладонью, но его руку перехватил Хаген. Правда, не успел ничего предпринять, отвлёкшись на мигающее сообщение:

«Мир и порядок»

Восстановите мир и порядок в заведении у Чака Моррисона, чтобы получить новые достижения.

Теренс выдернул свою руку:

– Да что тебе вообще надо?

– Мир и порядок, сэр.

Вместо ответа Теренс размахнулся, громко выдохнул и… ударил пустой воздух. Хаген за полсекунды поднырнул под него, оказавшись сзади. Парень развернулся, чтобы достать коротышку, но не смог, вместо этого охнул, взмахнул руками, словно удивляясь несправедливости мира и отсутствию в нём порядка, после чего как-то замедленно осел на пол и прислонился спиной к стене, будто решил отдохнуть.

Наблюдавшие сцену посетители даже не заметили, когда Хаген провёл короткий удар в подбородок.

Вы нанесли урон: 12600 (удар рукой).

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Заработано очков опыта: 1

Выполнен квест «Мир и порядок».

Заработано очков навыка: 1.

Вы подняли уровень: +1!

Ваш текущий уровень – 7!

Ух, опять столб света и удовольствия. Вроде бы Хаген привык к его эффекту, но казалось, что с каждым новым уровнем и столб выше, и удовольствие длится дольше, доза как бы увеличивалась, чтобы компенсировать привыкание… Вдруг столб света задрожал и исчез.

– Ты что сделал, дурак?

Получен урон: 3.

Получен урон: 12.

Получен урон: 7.

На Хагена посыпались мелкие частые удары. Девушка хлестала его сумочкой по голове, приговаривая:

– Получи! Получи, уродец!

Бросив сумочку, она присела рядом с мужем, взяла его голову в ладони и стала осыпать поцелуями:

– Терри, Терри, ты жив? Ответь! Ты в порядке?

Тот с трудом поднялся. С недоумением посмотрел на Майка и вдруг сказал, утирая рукавом кровь:

– Простите, что устроил беспорядок. Не вызывайте полицию, пожалуйста.

– Не будем. И это… Приходите ещё, – невпопад ответил Хаген.

Потирая затылок, Майк собрал рассыпанные девушкой предметы и проводил парочку до выхода. А когда вернулся, зрители уже разошлись по своим столикам, со смехом обсуждая произошедшее. Только у барной стойки стояла Эйприл. И Хаген почему-то не удивился, увидев её тут.

С усмешкой она сказала:

– Женщины, да? Никогда не поймёшь, что им надо, а если и поймёшь, то не догадаешься – зачем.

* * *

Барби… Нет, Хагену вдруг перестало нравиться так её называть. Эйприл была одета скромнее, чем в прошлые разы: обычная серая футболка, потёртые джинсы. Её длинные белые волосы убраны под бейсболку с надоедливым логотипом AthleticSmart. Вероятно, она тоже была моделью для рекламы.

– Как там Сайлас? – спросил Майк.

– Лечится, страдает, медитирует… Я не знаю. Мы больше не живём вместе.

Хаген тоже подошёл к бару и присел рядом с Эйприл:

– Жаль. Вы были отличной парой.

Эйприл махнула ладонью:

– Все так говорят. Мне уже надоело такое слышать. Нет, мы были ужасной парой. Сайлас – самовлюблённый павиан. Я… Я тоже непростая. Высоко себя ценю. Мы были слишком хороши друг для друга. Не знаю, любил ли он меня, но я его точно возненавидела.

Хаген посмотрел на Эйприл и спохватился:

– А ты что здесь делаешь? Пришла устраиваться танцовщицей?

– Что? – удивилась девушка. – С чего ты взял? Просто пришла поблагодарить, ведь бой с Сайласом дался тебе нелегко.

– Но ведь мы и так собирались драться, за что благодарить меня? – удивился Хаген.

– Сама не знаю, – засмеялась Эйприл. – Мне просто нечего делать, вот и решила повидаться. После боя ты был слегка не в себе. Называл меня почему-то Барби…

Майк засмеялся:

– Да? Не помню… Хорошо же мне твой Сайлас мозги встряхнул.

Хаген хоть и чувствовал смущение, но почему-то именно с Эйприл оно переносилось проще. Гораздо проще, чем с Лексой.

Дверь офиса Чака открылась. Он выпроводил последнюю соискательницу. Перевёл взгляд на Эйприл и спросил:

– Вы, мисс, тоже танцовщица?

– Что? Нет же! Не понимаю, почему все об этом спрашивают?

– Простите, мисс. Тогда добро пожаловать в «Бар у Чака». Также у нас есть второй зал, где сейчас начнётся церемония открытия заведения «Снова у Чака». Весь день до семи вечера скидки на бар и фирменные крылышки. Бар у Чака! Вы мой гость!

Отбарабанив рекламный лозунг, мистер Моррисон погладил усы, подмигнул Хагену и ушёл.

А Майк продолжил болтать с девушкой. Узнал, что она действительно подрабатывала моделью в рекламе AthleticSmart. Она и Сайлас стали лицами компании. Её папа – военный, который находится сейчас где-то в Израиле, участвуя в совместной военной программе. Мама работает главой рекламного отдела на заводе косметики. В школе Эйприл была чирлидершей (как будто могло быть иначе!) А в колледж ещё не поступила, но раздумывает, не пойти ли, как папа, по военному делу. Хотя, конечно, уже поздно, ей скоро двадцать два, а она всё не решилась. Ещё Эйприл любила петь в караоке, а два года назад снялась в боевичке категории «Б» в эпизодической роли эстонской шпионки. Но её карьера кинозвезды закончилась на том, что режиссёр попытался приставать, из-за чего пришлось сломать ему нос.

Чем больше Эйприл говорила о себе, тем больше мрачнел Хаген. Действительно, а что представлял собой он сам? Почти тридцать лет, а добиваться в жизни хотя бы чего-то начал лишь сейчас. Да и то: устроился в бар вышибалой. Не самый прямой путь к мечте! Но с другой стороны… она у него есть! Не смутная несбыточная, а Мечта, путь к которой хоть и сложен, но существует.

– Я планирую участвовать в любительских соревнованиях UFC, даже дойти до профессиональной лиги.

– Ха, а ты не старый для этого? – вырвалось у Эйприл. – Прости, не подумала…

– Может, и старый, но всё равно добьюсь участия и… победы.

Эйприл положила свою ладонь поверх его:

– Я верю, что у тебя получится.

Хаген почувствовало, что от её прикосновения у него покраснели уши. Смущённо поправив солнцезащитные очки, он кашлянул в кулак и предложил:

– Идём посмотрим, как мистер Моррисон будет бить пиньяту?

В «Снова у Чака» уже начиналось веселье. Свет был приглушён, цветные фонарики плясали на телах ещё одетых стриптизёрш, которые медленно танцевали у шестов. На столах у посетителей появилось больше бутылок, шотов и кружек с пивом.

В центре зала, вокруг пиньяты, собрались зрители. Веймин и главный повар тоже были здесь.

– Серьёзно? – усмехнулась Эйприл. – Пиньята в форме голой девушки? Это ультра-сексизм. Хотя… чего ещё ждать от стрип-клуба?

Хаген и Эйприл прошли сквозь толпу и встали рядом с Веймином. Мистер Моррисон уже переоделся в белый костюм и стал напоминать южного землевладельца эпохи Марка Твена. Его партнёр – высокий, сухой старик лет восьмидесяти – вынес две бейсбольные биты. С одного подиума спустилась стриптизёрша и завязала им глаза.

Старички подняли биты и по команде начали колотить. Толпа ободряла, подсказывая, куда бить. Хагену даже стало страшно, что они заденут друг друга. Но скоро пиньята помялась и развалилась, оттуда посыпались блёстки, конфеты, какие-то монеты и купоны на бесплатные обеды в «Баре у Чака». Кто-то бросился это подбирать, но в целом люди просто поздравили партнёров и продолжили праздновать.

На подиумы вышли дополнительные стриптизёрши, музыка стала громче. Танцы развязнее. Хаген не знал, куда смотреть. Его ужасно тянуло взглянуть на оголяющихся девиц… Раньше он не видел ничего подобного. Не считая видеороликов, конечно. Но при Эйприл стеснялся даже повернуться в ту сторону.

Эйприл же не понимала мучений Хагена. Попивая безалкогольный коктейль, следила за танцами, делая замечания:

– Эта хорошо двигается. А вот эта явно ленится. А вон та брюнеточка немного стесняется…

К ним подошёл Веймин:

– С кухней покончено, босс! Возвращаюсь к обязанностям вышибалы! Разрешите приступать? – тут он заметил Эйприл и спросил, – танцовщица? Новенькая?

Эйприл в ответ засмеялась, Хаген не удержался и тоже расхохотался.

– Чего я такого сказал? – недоумевал Веймин.

– Ничего такого, что мы ещё не слышали.

Отсмеявшись, Эйприл поднесла коктейль ко рту, но кто-то из проходящих мимо толкнул её под локоть, пьяно извинился и убежал дальше.

– Ну вот, – сказала Эйприл. – Это знак, что мне пора идти домой. Здесь становится тесно и пьяно. А я не люблю пьяных.

Она потянулась, и обтягивающая футболка выгодно обрисовала грудь. Затем сняла бейсболку и поправила волосы: теперь она больше напоминала ту куколку, на которую оборачивались все мужчины. Веймин тоже загляделся, потом мотнул головой, вспоминая свою девушку, и ушёл.

– Я провожу тебя до выхода, – сказал Хаген и двинулся вперёд, расталкивая толпу как профессиональный охранник.

– Я припарковалась вон там, – сказала Эйприл, показывая чуть ли не на конец квартала.

– Далековато.

– Все места были заняты.

Хаген пошёл с Эйприл до самой машины.

* * *

– Странное место, – призналась Эйприл по дороге.

– Почему?

– Этот мистер Моррисон вовсе не похож на человека, который открывает стрип-клубы. Тем более не похож его партнёр. Два милых дедушки: один выглядит как полковник Сандерс, второй как усатый Санта-Клаус из молла.

Хаген припомнил, что его всю жизнь воспринимали иначе, чем он сам хотел бы:

– Откуда ты знаешь, как выглядят владельцы стрип-баров? Мы часто ошибаемся, когда судим людей по внешности.

– Если честно, побывав в этом заведении разок, не хочу возвращаться. Не моё место. И что все так любят эти крылышки? Жареное, жирное, острое. Полный набор вредного. Смотреть было противно, как люди это ели. А потом жалуются, что желудок болит да вес набрали.

– Зря ты так.

– Быть может. Я тебя мало знаю, Майк, но уверена, этот бар тоже не твоё место. Отсюда ты вряд ли попадёшь в спорт. Только в ещё большие неприятности, вот и всё.

– Мистер Моррисон – прекрасный человек, а крылышки делает для тех, кому они нравятся. Если тебе не по нутру, так не ешь.

Эйприл обернулась, чтобы что-то ответить, но её прервал грубый голос:

– Стоять.

Из темноты быстро вышли четверо. В свете фонаря было не различить деталей, но можно увидеть в общих чертах, что лица враждебные.

Сердце у Хагена дрогнуло и забилось сильнее. Можно было не задавать вопросы, типа: «Кто вы такие?» и «Что вам надо?» Всё было ясно по краю сиреневой накидки, что выглядывала из-под куртки одного из нападающих.

Майк настороженно замер, Эйприл оценивающе разглядывала незнакомцев. Четверо молча обошли и окружили их. Бежать, впрочем, всё равно было некуда: одну сторону тротуара перегораживал чей-то красный джип с рогами на крыше, припаркованный поперёк дороги, в нарушение всех правил, другую контролировали двое. Кричать и звать на помощь? Можно оставить этот вариант на крайний случай, хотя всё равно слишком далеко от входа в бар – из-за музыки никто не услышит.

Видимо, фанатики святого Айэна решили, что надо помочь Господу наказать грешников. Эйприл не знала, кто это такие, поэтому спросила:

– Что вам надо?

– От тебя ничего, – сказал предводитель.

– Да, – поддержал его второй фанатик. – Ты одна из тех мерзких стриптизёрш из притона? Твоё место у Дьявола.

– Да вы все сговорились, что ли? Не стриптизёрша я.

Хаген пробежался взглядом по статам. Опасными из всей компашки оказались только те двое, что вели беседу.

Джилл Нейман, 32 года

Уровень 7.

Очков здоровья: 32000.

Боев/побед: 121/119.

Текущий статус: воин святого Айэна.

Отношение: презрение (10/10).

Сопротивляемость вашей харизме: средняя (4/10).

Второй, пониже ростом:

Билли «Боксёр» Блэнкс, 27 лет

Очков здоровья: 28000.

Уровень 9.

Боев/побед: 210/174.

Текущий статус: воин святого Айэна.

Отношение: ненависть (8/10).

Сопротивляемость вашей харизме: средняя (4/10).

Остальных двоих можно было не то, чтобы не принимать в расчёт, но и большой опасности от них Майк не видел: один третьего уровня, а второй так вообще никогда в жизни серьёзно не дрался. Его уровень сопротивляемости харизме Майка был на нуле. Можно быть уверенным: он сбежит от драки, стоит Хагену занести над ним кулак.

– Раз вам ничего от меня не надо, то я пойду? – спросила Эйприл.

– Иди, распутница, – сказал Билли «Боксёр», но спохватился, – э, нет, стой, ты же копов вызовешь.

– А кто мне прикажет стоять? Ты что ли?

– Я, – кивнул Билли и вынул кулак из кармана куртки. В свете фонарей блеснул металл кастета.

Остальные фанатики, как по команде, вытащили оружие. Джилл достал из-за спины, из рюкзака, чёрную бейсбольную биту, которую почти не было видно в темноте. У третьего нападающего в руке щёлкнул и сверкнул нож. Только четвёртый громко икнул и сделал шаг назад.

Хаген уже достаточно подрался, чтобы понимать: уговоры не подействуют. Нет смысла предлагать «мирно разойтись» или «решить вопрос без драки», когда тебя окружили и готовятся избить. Но теперь, увидев оружие, он испугался так же сильно, как и тогда, когда вышел на бой с Гонсало.

– Слушайте, – пролепетал он. – Что вам действительно надо? Мы решили вопрос с Айэном Уилсоном… Он получил деньги.

– Святой Айэн ничего не знает, – прервал Джилл. – Мы сокрыли свои планы от него, за что, несомненно, будем наказаны. Но ты будешь наказан раньше.

– Да за что? – взмолился Хаген.

– За нашего брата Лиама, которого ты подло изувечил.

– Из-за тебя он в госпитале! – Билли всхлипнул и утёр щёки кастетом. – Он в коме! Неизвестно, выживет ли наш брат вообще!

– Что? – Хаген действительно был потрясён.

Он чуть не убил человека! Или убил… Ещё неизвестно. Ему подумалось: что сказала бы мама, если была бы жива? Ясно, что. Он отчётливо услышал в голове её голос: «Сынок, ты в кого превратился? Неужели в убийцу? Жаль, но я мертва и не смогу больше тебе помочь…»

Губы задрожали, на глазах почти выступили слёзы. Хаген был готов встать на колени и просить у фанатиков прощения, но голос Эйприл привёл его в чувство:

– Если Майки грохнул одного из вас, придурков, то я уверена, он того заслуживает.

– А ну молчи, шлюха! – замахнулся битой Джилл.

Нет, он не собирался бить, хотел только напугать, но Эйприл совершила неожиданное. Накинула кофту, которую весь вечер держала в руках, на голову того нервного типа с ножом. Едва уловимым движением схватила его за запястье, дёрнула на себя и пнула по яйцам. Тип резко согнулся и тут же получил второй пинок в лицо, накрытое кофтой. После этого Эйприл быстро отбежала назад.

Скрестив ноги, тип вяло махнул ножом по тому месту, где была девушка, потом выронил его, чтобы сомкнуть руки на ушибленном месте. Сел на корточки, потом упал набок, согнувшись так, словно хотел забраться внутрь самого себя. У него вырвался такой громкий стон, что его, вероятно, услышали даже в шумном стрип-баре.

И Джилл, и Билли успели сориентироваться, а четвёртый фанатик снова громко икнул и отбежал назад. Заныл с безопасного расстояния:

– Мы же хотели их только испугать, братья… Я не хочу драться, насилие – это путь в никуда!

Всё это заняло три-четыре секунды, а Хаген уже встал в стойку. Не мог же он теперь извиняться? Теперь только один путь – путь насилия, что бы ни утверждал поклонник Айэна: святого, который почему-то окружил себя одними головорезами.

Джилл размахнулся, а Хаген провёл стандартный в челюсть, но он слишком боялся биты и бил несмело, а потому фанатик ушёл от удара и огрел Хагена по спине. Вот так вот: то, чего больше всего боишься, то в итоге и получаешь! Пора бы уже привыкнуть к этому! Джилл целился, конечно, в голову, но и Хаген интуитивно смог отклониться. С ужасом представил, что было бы, если бы получил со всей силы? Голова раскололась бы, как та пиньята?

Получен урон: 4200 (удар битой).

От удара что-то даже хрустнуло в спине. Острая боль пробежала по позвоночнику и отдалась в затылок, вышибая из Хагена настоящие потоки слёз.

Разворачиваясь и прикрываясь от повторного удара, Хаген успел увидеть, что «Боксёр» Билли наступал на Эйприл, тяжёлый кулак с кастетом рассекал воздух с неестественным свистом, будто кто-то невидимый озвучивал удары, как в старых гонконговских боевиках. Эйприл отступала, уворачиваясь. При этом она успевала хлопать себя по карманам кофты, что-то отыскивая. Вероятно, хотела достать телефон и вызвать полицию. Добравшись до мусорных баков, двинула один в его сторону, Билли ухмыльнулся и отбил бак ногой.

Хаген перенёс внимание на Джилла. Надо скорее с ним покончить! Не обращая внимания на угрозы биты, попёр на него. Нырок, удар в бок, но кулак лишь скользнул по куртке, запутавшись в ней. Майк не видел, но чувствовал, как тяжёлая дубина уже несётся к его голове. Кто окажется быстрее: бита или кулак его левой руки, нацеленный в подбородок противника?

Где-то вдали, в стороне бара, уже раздавались крики. Драку наконец-то заметили.

Кулак впечатался в лицо Джилла.

Вы нанесли урон: 12600 (удар рукой).

Снова раздался хруст, будто Хаген бился с пакетом чипсов. Но бита всё же опустилась на голову Майка… Правда, нокаутированный Джилл уже выпустил её из рук. Она просто стукнулась о череп, нанеся болезненный, но не убийственный удар.

Получен урон: 1220 (удар битой).

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Заработано очков опыта: 1

Разблокирован «Приём против удара дробящим оружием»

Тренируйте приём для его улучшения.

Не обращая внимания на многочисленные сообщения системы, Хаген бросился на помощь к Эйприл, но «Боксёр» Билли почему-то уже катался на земле и кричал, закрыв лицо руками. Эйприл стояла над ним, тяжело дыша и вытянув в сторону руку с… газовым баллончиком.

Помахала им:

– Вообще-то вот самый лучший приём против хулиганов! – увидев слёзы на лице Хагена, спрятала своё оружие. – Ой, прости, тебя тоже задело, что ли?

– Ага, – Хаген утёрся полой дядиной куртки. – Задело немного.

Знала бы Эйприл, что газ здесь совсем ни при чём…

 

Глава 17. Проблема роста

Хаген редко принимал в жизни какие-либо прямые решения, а если и принимал, то сразу же о этом жалел. Но после стычки с фанатиками «святого» Айэна он определился твёрдо и раскаиваться не собирался. Едва оправившись от ударов битой, он пришёл в офис к мистеру Чаку Моррисону и твёрдо сказал:

– Простите, сэр, но я не смогу работать у вас.

– Почему? – удивившись, погладил усы Чак. – Ты прекрасно справился. Лучшей охраны и пожелать нельзя! Или ты испугался? Но заверяю тебя…

– Испугался, – согласился Хаген. – Испугался того, что застряну тут надолго. Понимаете, у меня есть мечта, с которой работа в вашем заведении никак не вяжется. Я уже и так провёл половину жизни, занимаясь не тем.

– Понимаю, – вздохнул Чак. – А Веймин?

– Он останется. Ему тут понравилось. Только, ради бога, не просите его снова помогать повару. Это тоже не его дело. И почаще кормите огурцами, он их любит.

– Что же, раз это твой выбор, сынок, то… уважаю. Но сожалею. Соседство с религиозными шизиками оказалось опасным. Мало ли, что им взбредёт в голову в следующий раз.

– Обещаю, сэр, что найду подмогу Веймину. Я хожу в спортзал, там полно людей, кому придётся по душе ваше предложение.

– Договорились.

Офис Чака был чуть больше коробки из-под холодильника, поэтому до двери Хагену долго идти не пришлось, он просто протянул руку и толкнул створку:

– До свидания, сэр.

– Постой, – Чак с трудом вылез из-за одноместной школьной парты, которая была у него вместо стола. – Много дать не смогу, но всё равно, это твоё.

Чак вложил в руку Хагена несколько купюр. Тот хотел было вернуть, но Чак остановил:

– Давай, сынок, без вот этого всего. Просто возьми и положи в свой пустой карман, о’кей? Я достаточно пожил и сразу вижу человека, у которого в бюджете дыра. И это не подачка, а оплата твоей работы.

– Спасибо, сэр.

Они пожали друг другу руки, и Хаген вышел в лёгком смятении. Майк почти пожалел, что отказался от работы, но, вспоминая слова Эйприл… Да, это не его место. Его место там, на ринге, в противостоянии с другими спортсменами, а не в борьбе с пьяными неудачниками, религиозными экстремистами и ревнивыми мужьями стриптизёрш.

В этот же день он закупился продуктами, ведь в последнее время питался чем попало, не имея средств на спортивное питание.

Перед сном Хаген вызвал интерфейс, убедился, что шкала здоровья полна и принялся размышлять, как распределить очки опыта и умений.

– Эй, да что тут думать? – воскликнул Майк и ввалил сразу четыре в показатель силы. Но добавилось только одно.

Внимание! Категорически запрещается неестественное повышение характеристик более чем на 1 пункт! Возможен летальный исход!

– Ах ты ж, чёрт побери, совсем забыл…

Ограничение упростило решение. Майк добавил по одному очку ко всем характеристикам. Оставалось одно, которое он решил сохранить, чтобы спустя некоторое время вложить в силу или выносливость.

Среди привычных сообщений о неестественном повышении характеристик Хагена зацепило это:

Внимание! Обнаружено неестественное повышение характеристики «Харизма»: +1.

Будут запущены соответствующие процессы перестройки организма носителя:

Увеличение роста носителя на 3 см…

– Рост! Рост! – вслух закричал Хаген, увидев то, что хотел. Он даже не стал дочитывать полное описание всех тех изменений, что система была готова произвести с его внешностью.

Давняя фантазия начала сбываться. Даже будучи взрослым, Хаген мечтал, что учёные (как в комиксах) изобретут способ увеличивать рост. Съел таблетку и стал выше. Или вошёл в специальную камеру усиления роста, а вышел баскетболистом. Всю жизнь ему казалось, что его рост – источник проблем. С годами Хаген понял, что его трудности гораздо больше и глубже, чем просто длина тела. Но мечта стать выше никуда не делась.

Свободное очко навыка тоже заставило подумать. Вроде бы, какой смысл разблокировать навыки, которые всё равно толком не знаешь, как использовать? Взять, к примеру, «Удар головой». Хаген представил, как он бьёт кого-то лбом, и его передёрнуло: нет уж, голову надо беречь. А вот «Удар кулаком в прыжке сверху» выглядел заманчиво. Он и со стороны весьма эффектно выглядел. А главное, сила равнялась сумме урона от «Удара кулаком» и одной десятой от «Удара ногой». Каждый новый уровень приёма давал дополнительные десять процентов.

Итак, «Удар кулаком в прыжке сверху». Готово!

Настало время разобраться со всеми этими градациями любви-ненависти людей, а также их сопротивлением его харизме. Раз эти строки находятся в статах по умолчанию, значит, они важны. Он вызвал виртуального помощника… но спросил вдруг совсем не то, что собирался:

– А можно мне тебя переименовать?

– Майк, – помощник говорил бесстрастно, но мнительному Хагену почудился снисходительный тон. – У меня нет имени, так что технически меня нельзя переименовать.

– Хорошо, могу ли я дать тебе имя, чтобы не обращаться, типа, эй, помощник виртуальный?

– Конечно, Майк, сэр.

– Тогда назову тебя Деметриус, не возражаешь?

– Нет.

– А ты можешь стать чуть человечнее?

– Сэр, я не человек.

– Хотя бы притворяйся. Сири на айфоне звучит как живая, а ты из будущего, но говоришь как робот из фильмов прошлого.

Вместо ответа перед Майком мигнула иконка и надпись «Перезагрузка». После чего бодрый голос в голове осведомился:

– Так лучше, Майк?

– Намного.

– Как ты, бро?

– Отлично, Деметриус… А голос у тебя…

– Манера речи, тембр голоса и интонационные параметры синтезированы из голосовых сэмплов чемпиона UFC Деметриуса Джонсона.

– Класс! А теперь расскажи мне, Деметриус, как разобраться во всей этой шкале людских отношений ко мне?

– А чего неясного? – удивился Деметриус. – Отношение к тебе делится на две группы: особи твоего пола и противоположного. Показать таблицу? Сортировка от худшего к лучшему.

– Давай.

Шкала отношения к носителю идентичного пола:

Смертельная ненависть

Сильная ненависть

Ненависть

Презрение

Неприязнь

Безразличие

Хорошее

Отличное

Приятельское

Дружеское

Друг

Шкала отношения к носителю противоположного пола:

Смертельная ненависть

Сильная ненависть

Ненависть

Презрение

Неприязнь

Безразличие

Слабый интерес

Интерес

Сильный интерес

Влюблённость

Любовь

– И каждое из них измеряется от одного до десяти? – спросил Хаген. – По достижению десятки переход на новый уровень отношения?

– Верно, Майки.

У Хагена перехватило дыхание:

– А вот у Эйприл ко мне «сильный интерес»… после него идёт…

– На самом деле всё это весьма зыбко, Майки-бой, так что не облизывайся на неё раньше времени. Человеческое чувство – вещь непостоянная. Например, твои действия могут в считанные секунды вынудить особь сменить презрение на смертельную ненависть или интерес на влюблённость. А любовь запросто скатится до ненависти, если будешь вести себя как мудак.

– Понятно, спокойной ночи, Деметриус.

Вместо этого помощник предупредил стандартным тоном:

– Внимание, обнаружены слабые симптомы начинающегося тревожного невроза.

– Господи, Деметриус, я же просил объяснять человечнее!

– Ну, сам посмотри, ты дал имя виртуальному помощнику, который вообще не личность, ты пожелал мне спокойной ночи. Ты начинаешь сильно переживать из-за своего одиночества.

– Какие будут рекомендации?

– Тебе по-человечески или по-научному?

– Дем!

– Хорошо, хорошо. Успокойся, – в голосе Деметриуса Майк услышал улыбку. – Советов много. В первую очередь найди себе девушку. Затем займись осуществлением поставленных целей по переезду в Лас-Вегас. Перестань жалеть себя, начинай работать. Да, и ещё: ты так и не отправил сообщение дяде Питеру. Возможно, он единственный родственник после мамы, чьё присутствие тебе кое в чём поможет.

– Девушку, – проворчал Хаген. – Где её искать? Эйприл слишком крута…

– Ищи где угодно, но точно не на порносайтах.

– А ты разве…

– Да, Майк, я знаю про тебя больше, чем «Гугл», «Амазон» и «Фейсбук» вместе взятые. Но не расстраивайся: не забывай, что я всего лишь голос, озвучивающий систему.

– Теперь ты ещё и шутник?

– Ты сам хотел человечности, парень.

Хаген потянулся к телефону, открыл чат, где так и висело неотправленное сообщение для дяди. Прибавил: «Буду рад вас видеть». Отправил и наконец-то лёг спать.

* * *

Наутро Майк первым делом ощупал себя. Чёрт, ничего не изменилось. Конечно, три сантиметра – не тот рост, после которого он должен проснуться, уперевшись головой в потолок. Но всё-таки хотелось чуда.

Он подбежал к зеркалу, вызвал статы. Всё верно: рост теперь был «163 см», а вес «66 кг». Впрочем, он всё же обнаружил изменение: трусы стали чуть сильнее обтягивать ноги.

– Ух ты, а что если… – Хаген оттянул трусы и заглянул туда. Нет, там, вроде, всё по-прежнему.

Майк пригляделся к себе. Ему показалось, или взгляд стал жёстче и увереннее? Волосы гуще? Он улыбнулся сам себе в зеркало, и увиденное ему понравилось: он стал… красивее?

Воодушевлённый, Хаген решил, что оставшееся очко вбросит сегодняшним вечером в показатель харизмы …

После пробежки он приступил к тренировке. Раз за разом Майк пытался воспроизвести тот удар, что был на иконке: фигура Хагена отталкивалась ногой, а кулак обрушивался на врага. Кроме этого нашёл обучающие ролики на «Ютубе».

Конечно, мало что получалось. Каждый удар не наносил ожидаемого урона, он получался даже слабее, чем рукой. При этом Хаген ощущал, как сильно он раскрывается. Ему не надо было кого-то со стороны, чтобы сказать, что он напоминает в этот момент падающий вертолёт, размахивая руками, как лопастями.

Ясно, что улучшение шло в связке с «Ударом ногой». Тогда он стал менять ноги и удары, силу и вектор движения, словом, пробовал всё, что только можно. Конечно, для основательного изучения нужно искать настоящего учителя. Но снова просить Веймина было неудобно: он-то не откажется, но за любую работу надо платить, а денег у него почти не было.

Тогда Хаген списался с Гонсало, объявив, что хочет драться в ближайшие выходные.

«Отлично, бро, – ответил тот. – Я посмотрю, кого против тебя выставить, вечером у Очоа встретимся и обсудим».

Кроме того, он посетил AthleticSmart и потратился на новую спортивную одежду. Ещё было свежо воспоминание о том, как в бою с Сайласом его подвела майка «Лос-Анджелес Доджерс». Никаких больше обносков, только новая профессиональная одежда. Ещё бы взять такие же перчатки, что принёс Сайлас, но позже. Пока это для него слишком дорого.

Теперь Хаген замечал Эйприл везде: на упаковке одежды для тенниса, на этикетках йога-пэнтс, даже провёл целую минуту, глядя на гигантский билборд в торговом зале, где Эйприл позировала на татами в кимоно. Он уже узнал, что крав-мага это вовсе не разновидность йоги, как он глупо предполагал, а боевое искусство, разработанное израильскими военными. Эйприл была прекрасна и опасна.

После драки с фанатиками они не виделись. Распрощались, конечно, дружески. Прежде чем уехать, Эйприл даже посмеялась:

– Эй, Майки, а мы отличная команда, как Бэтмен и Робин!

Да, она смеялась, а Хаген видел, как нервно теребила при этом пряди волос. Всё-таки эти фанатики здорово их напугали. Её телефона Хаген не знал. А если бы и знал, то не стал бы звонить. Какой смысл? Пригласить в другой бар, на другую драку? Что он может предложить таким девушкам, как Эйприл или Алекса?

Наученный опытом с Лексой, Хаген уже не строил радужных планов, не набивался на свидание, вообще решил не показывать девушкам свою заинтересованность. Теперь ему было достаточно того, что прогресс-бар над Эйприл показывал «Сильный интерес (4/10)». И Хаген почувствовал себя читером.

Даже если интерес Барби к нему и был по непонятной причине «сильный», Хаген всё равно не знал, что с этим делать. Весь его сексуальный опыт сводился к тем редким соитиям, когда Джессика – его единственная подруга – приходила домой поздно ночью пьяная в хлам. Она будила Хагена, взбиралась на него и прыгала, пока сама не засыпала. Хорошо ещё, что не облёвывала. В трезвом виде она избегала его, как могла. Ссылалась то на месячные, то на головную боль, то на ещё что-то. По части отмазок она была изобретательной. Джессика – чемпион мира по отмазкам, подумал Хаген и криво ухмыльнулся.

Да, Эйприл проще, чем Алекса, но всё равно она – девушка с билборда. Ради своего каприза заставила Хагена драться до полусмерти, а своего парня злила, чтобы он тоже дрался жестоко. Как там говорил Гонсало? На ринге нет врагов, а только партнёры? Ну-ну, ровно до тех пор, пока между ними не появится такая куколка, как Эйприл.

Словом, прежде чем работать над отношениями с девушками, надо поработать над отношением к самому себе.

Эти мысли плавно подвели к совету Деметриуса найти себе девушку. Легко сказать: найти. Нет, конечно, можно найти кого-то, кто стоит вдоль дороги. Но с проститутками Хаген тем более не общался. Ну, если не считать Джесс, которую дядя Питер не одобрял, называя не иначе как «шлюха».

Майк доехал до магазина комиксов, где стояла за прилавком Шейла, татуированная пышка, что так гадко как-то его отшила.

Подняв воротник дядиной куртки, Хаген уверенно вошёл в магазин и остановился возле Шейлы, рассматривая уценённые комиксы. Пышка несколько раз поворачивалась к нему, пока сама вдруг не спросила:

– Эй, а ведь мы знакомы!

– Не знаю, не помню.

– Да-да, ты предлагал выпить, да? Тебя Хэнком зовут, правильно? Сегодня я свободна.

Хаген ещё раз осмотрел пышное тело, которое могло покрыть трёх таких, как он, и выбежал из магазина. Господи, насколько же он отчаялся? Конечно, он ничего не имеет против толстых людей, в конце концов, его самого всю жизнь унижали из-за физического недостатка. Но зачем ему эта Шейла, когда он знаком с совершенно иными девушками? Зачем ему местечковый чемпионат, если он метит в высшую лигу? Добьётся ли он чего-то, если будет довольствоваться малым? Конечно, к Шейле «малое» совсем не подходило…

Нет уж, если у него и появится девушка, то точно та, которая не будет являться воплощением отчаяния. Отчаяния у него самого хватает на двоих.

Прыгнув в машину, Хаген бездумно гнал и гнал, пока не очутился на Норт Хилл Роуд, прямо возле того поворота на Вайнвуд Маунт – района, где жила Лекса. Стараясь не думать, зачем он туда едет, он надавил на педаль газа. Вот и знакомый таунхаус. Хаген был здесь несколько лет назад, но помнил каждую деталь.

Вот и окна Лексы… Припарковавшись там же, где и в прошлый раз, он наблюдал за дверью, ловил движение, готовясь снова спрятаться. Неожиданный стук в окно со стороны водителя заставил его встрепенуться.

Его машину обошёл какой-то белый мужчина, одетый в широкую куртку и штаны. Он оказался немолод, у него были то ли белые, то ли седые волосы. Напоминал постаревшего рэпера, знаменитого где-нибудь в начале 2000-х.

– Ёу, бро, ты ищешь таунхаус в аренду?

– Н-нет… то есть да, – спохватился Хаген, выдумывая причину того, почему он сидит в машине и смотрит на чужие двери.

Рэпер показал на таунхаус Лексы, где только сейчас Хаген заметил знак о сдаче в аренду:

– Отсюда недавно съехала одна клёвая чика. Долго жила здесь… Апартаменты чистые, проводку недавно починили. Заселяйся, а я буду твоим соседом.

– Очень приятно.

– Меня зовут Изи Сэмми или просто Сэмми Си, слышал?

– Может быть, – ответил Хаген. – Меня зовут Майком.

– Майк, бро… – Изи Сэмми сунул руку в карман широкой куртки, отчего Хаген вдавил себя в кресло и панически стал нащупывать ручку закрытия окна. Ему показалось, что Изи Сэмми сейчас достанет пистолет и ограбит.

Что-то блеснуло в его руке. Он сунул в окно машины Майка коробочку с компакт-диском:

– Я вообще-то музыкант. Хочешь купить мой новый альбом? Все, кто слушали, говорят, что это новое слово в хип-хопе, понимаешь? Всего десять баксов, бро.

– Но у меня нет…

– Да ладно, бро, чтобы у белого парня не было десяти баксов?

Хаген не стал говорить, что, во-первых, Изи Сэмми сам белый, во-вторых, что ему не на чем слушать компакт-диски. Так что он просто достал десятку, получил взамен диск и наставления затараторившего Сэмми:

– Там на обложке мои контакты во всех соцсетях, зацени видео на «Ютубе», вообще буду рад комментам, бро! Йо!

– Спасибо, Сэмми, я поеду.

Закрыв поскорее окно, Хаген выехал на дорогу, удивляясь, зачем он сюда вообще явился? Чтобы потерять деньги на приобретение какой-то чепухи? Майк забросил диск на заднее сиденье и всю дорогу до спортзала Очоа ругал себя за этот нелепый порыв. Даже если бы он увидел Лексу, что бы ей сказал? Или он надеялся, что она, как и Шейла, передумает и согласится выпить?

Чёртов Деметриус озадачил поиском девушки! Будто он и без него не знал об этом. Он и без подсказок искал! Дебаф сексуальной неудовлетворённости все время маячил на краю поля зрения, да и спонтанные эрекции случались все чаще. Достаточно было просто увидеть обнажённую часть женского тела! А в наше время чуть ли не каждая реклама включает это! Хорошо хоть тренировки гасили пыл неудовлетворённой плоти и давали выход тестостероновым взрывам.

Чёртов Деметриус! Одно название, что «помощник»! Не мог, что ли, нормально объяснить, как и где искать девушек?

* * *

Спортивный зал Очоа встретил Хагена знакомой атмосферой: запах пота, выкрики, удары по грушам, тяжёлое дыхание спортсменов и та незабываемая аура, которая появлялась в помещениях, где множество людей на протяжении многих лет старались преодолеть себя.

«Да, – подумал Хаген в очередной раз. – Это точно моё место. В баре не было таких чувств. Ну, разве что на голых девушек там можно смотреть…»

Он помотал головой: «Так, сейчас не место мыслям о голых девушках!»

Обменявшись приветствиями со знакомыми, Майк рассказал про вакансию вышибалы в заведениях Чака. Тем, кто заинтересовался, раздал скидочные купоны на обеды, где был указан адрес бара. Покончив с обещанием мистеру Моррисону, прошёл в раздевалку.

Новые спортивные штаны и специальная майка сидели отлично, при этом можно было не бояться, что повторное увеличение «Силы» или «Харизмы» сделает одежду неподходящей по размеру. Экипировка отлично тянулась, можно расти и расти.

Когда Хаген уже завершил разминку и приступил к отработке удара ногой, к нему подошёл старик Очоа, протягивая картонную коробку:

– Прости, что отвлекаю. Это тебе вчера курьером доставили.

– От кого? – удивился Хаген.

– Да откуда мне знать? – вспылил старик.

Хаген отнёс коробку на скамейку. Очоа дал нож, чтобы вскрыть упаковку. Пока Майк разрезал липкую ленту, старик стоял за его плечом и сопел. Ему тоже было интересно: что же там такое внутри? А внутри… оказались те самые профессиональные перчатки на шнуровке, в которых Майк победил Сайласа.

– Ничего не понимаю, – удивился Хаген, доставая перчатки.

Очоа перестал сопеть и вынул со дна коробки буклет:

– Хе-хе, может, так поймёшь?

На обложке буклета была та же фотография Эйприл в кимоно с подписью «Уроки крав-мага для женщин под руководством Эйприл Коннел». На обороте адрес спортивного зала и время проведения занятий.

Держа перчатки на вытянутой руке, Хаген прочитал возникшее сообщение системы:

Перчатки доблести

+25 % к скорости обучения навыкам, связанным с ударами рукой.

Прочность: 94 /100.

– Хороший инструмент, – одобрил Очоа. – Кстати, как раз хочу поставить тебя в спарринг с одним бойцом. Точнее, это он хочет с тобой потренироваться. Готов?

Поражённый этой своеобразной весточкой от Эйприл, Хаген не сразу понял, что именно спрашивает Очоа:

– Спарринг? Зачем? С кем? То есть… да, согласен, готов.

Очоа помог зашнуровать перчатки доблести, рассказывая:

– Боец он неплохой, но ходит ко мне нерегулярно, из-за этого медленно прогрессирует. Он работает в каком-то офисе, мелкий клерк. Из них получаются самые злые бойцы-любители, даже не знаю почему. Так что готовься к агрессивному, атакующему стилю.

Хаген машинально кивал, а слова «агрессия и атака» заставили его задуматься. Но не о предстоящем спарринге. «Действительно, что мне мешает быть агрессивнее и атаковать? Почему все женщины в моей жизни принимают решения за меня? Даже мама, как бы двусмысленно это ни звучало. Раньше я оправдывался тем, что урод, коротышка и неинтересный. Но, быть может, хватит уже?»

Размышления прервал Очоа:

– Давай на ринг, парень. Хотя… я сомневался, ставить ли вас в спарринг.

– Почему?

– Да из-за проблемы роста. – Заприметив, что Хаген нахмурился, Очоа поправился: – Не обижайся, у вас это взаимная проблема.

Стараясь сосредоточиться на бое, Хаген похлопал себя по голове, словно выбивая лишние мысли. Залез на ринг, скоро появился и соперник.

Хаген тут же понял, о какой проблеме говорил Очоа.

Хилтон «Клерк» Демар, 27 лет

Очков здоровья: 22500.

Уровень 9.

Боев/побед: 217/181.

Вес: 99 кг.

Рост: 206 см.

Текущий статус: помощник директора коммьюнити-центра.

Отношение: хорошее (2/10).

Сопротивляемость вашей харизме: средняя (5/10).

Парень был два метра ростом! Он выглядел как те надувные фигуры – скайденсеры, – что стоят возле торговых центров. Такой же худощавый, а при ходьбе он так же махал руками и ногами, словно под ним установлены мощные вентиляторы. Понимая нелепость ситуации, Хилтон виновато улыбался, его большие белые зубы светились на чёрном лице.

Очоа влез на ринг:

– Господа, давайте без кровопролития. Микс-файт буду судить по балльной системе. Три раунда по три минуты. Согласны?

– Да, тренер, – ответили оба.

Очоа подозвал Гонсало и Герреро, назначая их боковыми судьями. Старик явно полюбил организовывать спарринги, как серьёзные соревнования. Пора ему уже вынести из офиса и поставить гонг, чтобы отмечать начало раундов.

– Почему ты именно со мной хочешь драться? – спросил Хаген Хилтона Демара, когда они сошлись для приветствия.

– Извини, друг, но я хожу в спортзал, чтобы выпустить пар. А ты очень напоминаешь моего сволочного начальника. Такого же роста.

– Э-э-э…

– К тебе никаких претензий, просто хотелось бы поколотить босса, хотя бы в виде тебя.

– А ты уверен, что поколотишь?

– Уверен, – самодовольно улыбнулся Клерк.

– Не переходи мостов, пока до них не добрался, – предупредил Хаген и шумно втянул воздух носом.

Спаррингующиеся разошлись в стороны, вставили капы. При этом Хилтон продолжал растягивать губы в доброй улыбке. Очоа скомандовал:

– Бойцы, на середину.

С первым же шагом возникла мигающая табличка:

Первый удар

Нанесите первый результативный удар в поединке, чтобы получить новые достижения.

Хаген даже улыбнулся. Кажется, впервые ему предстояла драка, в которой не будет злобы, не будет презирающего или недооценивающего его соперника. Хилтон «Клерк», например, продолжал смотреть слегка виновато, как бы извиняясь за то, что вызвал на бой.

Очоа дал команду начинать.

С первых же секунд схватки Демар продемонстрировал свой стиль. Он атаковал почти бездумно, желая взять противника напором, не давая возможности контратаковать. Длинные ноги клерка, казалось, настигали Хагена в любой точке ринга. А из-за разницы в росте любой удар ногой оборачивался для Хагена хай-киком в лицо.

Большую часть раунда Хилтон провёл в атаке, а Хаген в обороне, постоянно ускользая. Один раз удар рукой прилетел прямо в голову, но Хаген успел поставить блок. Система тут же отреагировала:

Поздравляем! Вы повысили уровень приёма «Защита руками»!

Тренируйте приём для его улучшения.

Как Хаген ни старался, но выражение, что лучшая защита – это нападение, полностью подтвердилось. Он так и не провёл результативного удара, вынужденный всё время обороняться. Впрочем, Демар тоже не достиг чего-либо стоящего. Ещё Хаген обнаружил, что совершенно не понимает тех знаков, что показывали ему судьи. Он знал, что так ему сообщают о результативности боя и прочее, но расшифровать их не мог. О судейских сигналах стоило прочитать, раз он собирался на чемпионат.

На помощь тут же пришёл Деметриус, который стал переводить:

– Хилтон ведёт в два очка.

Это сообщение так ошарашило, что Хаген чуть не пропустил удар:

– Почему? Он ведь даже не задел меня!

– Судьи оценивают технику боя, пока что Хилтон проявляет большее мастерство. До конца раунда тебе надо срочно провести результативную атаку.

Отчаявшись, Хаген прыгнул вперёд, надеясь ударить Хилтона в корпус. Кулак почти коснулся противника, когда Майк вдруг оказался у канатов, причём лёжа на боку. Перед глазами всё поплыло, будто он заехал в автомойку. Гонсало что-то говорил, беззвучно шевеля губами.

– Нокдаун, минус три очка, – пояснил Деметриус.

Хаген поспешил встать на ноги.

Получен урон: 5000 (удар в голову).

Табличка квеста тоже скорбно мигнула красным и растаяла:

Квест провален!

Вы не смогли нанести первый результативный удар.

Хаген кое-как встал, принял стойку, но раздалось спасительное: «Раунд». Хаген отошёл в свой угол и сел на подставленный Гонсало табурет:

– Да уж, бро. Вообще-то ты вправе был отказаться от боя. Слишком уж вы несопоставимые соперники. Я и сам не представляю, как дрался бы с этим дылдой.

– Отказываться? И не подумал бы. Я не для этого тренируюсь.

Гонсало пожал ему перчатку:

– Я и не сомневался в тебе, бро. Тогда надо поднапрячься. Пять баллов – это не шутка. Притом, что он явно тебя давит своей напористостью. Постарайся добраться до него, будь техничным, не рассчитывай на нокаут. Используй всё, что умеешь.

– Бойцы, на середину! – крикнул Очоа.

Размахивая своими несуразно длинными конечностями, Хилтон радостно вывалился на ринг. Даже сейчас он всем своим видом продолжал извиняться. Это разозлило Хагена. Молодчик уверен в своей победе, причём уверен в лёгкой победе! Ну, уж нет…

Очоа дал знак, бойцы сблизились. Снова началось то же, что в первом раунде. Хилтон держал Хагена на расстоянии «вытянутой руки». И ноги. А так как и ноги, и руки у него были длинные, то и расстояние выходило таким, что не преодолеть за один рывок.

Скайденсер нависал, надвигался на Хагена, как великан из кошмарных снов. Размахивая кулаками, выкидывал вперёд ногу или пытался ударить коленом. При этом сохранял виноватое выражение лица, мол, прости, друг, такой уж я уродился.

Хаген решил не останавливаться ни на секунду: нырял, отпрыгивал, уходил и подходил. На последней минуте это принесло плоды: после серии манёвров Хаген обнаружил, что успешно избежал всех выпадов соперника. Толчок ногой, прыжок и удар сверху в незащищённое лицо.

Вы нанесли урон: 12580 (удар кулаком в прыжке сверху).

– Отлично, – отреагировал Деметриус. – Два балла за удар, один за технику. Итого: пять – три.

Но прыжок вывел Хагена из равновесия, кулак ослабленного Хилтона попал в ухо. Хоть и прикрытое шлемом, оно слегка оглохло.

Получен урон: 2500 (боковой удар в голову).

– Раунд, – снова объявил Очоа, останавливая Хилтона Демара, который ринулся развивать атаку.

На этот раз Гонсало не стал давать советы. Просто протянул полотенце и помог напиться из бутылки. Хаген тяжело дышал, почти задыхался. Вывод: такие длинные бои он ещё не совсем способен вытянуть.

– Бойцы, на середину, – крикнул Очоа.

На этот раз скайденсер вышел медленно, едва шевелился. Он тоже вымотался, словно из-под него убрали вентиляторы, и теперь он медленно опадал на землю.

– Бой.

Хаген и Хилтон закружили вокруг центра ринга. Каждый ждал выпада соперника, экономя силы.

– Майки, чувак, – подсказал Деметриус. – Хилтон выигрывает, ему не надо атаковать, ему нужно просто продержаться до конца раунда.

– Я знаю, – стиснул зубы Хаген.

Деметриус вывел перед Хагеном отсчёт времени.

00:02:12.

Оказывается, уже почти минуту они кружили безрезультатно! Как ни странно, Хагену понравилось драться вот так вот: осмысленно. Внимательно следить за техникой, а не биться интуитивно из последних сил, пытаясь вырубить соперника разом. Ну, или не быть вырубленным самому. Выносливость надо однозначно подтягивать!

00:01:59

Хилтон выбросил вперёд длинную ногу, Хаген парировал коленом. Очоа ходил рядом, посматривая то на бойцов, то на телефон с секундомером.

00:01:01 – Хаген попробовал повторить удар в прыжке, но был блокирован и отброшен назад. Хилтон не позволил обмануть себя дважды. Тут же снова пнул, но Хаген увернулся. Незамедлительно поднырнул под руки противника и провёл прямой в лицо, но снова встретил блок.

Ух, а ведь у него было 53 % шанса его пробить! Видимо, Хилтон Демар хорошо освоил умение защищаться.

00:00:32

– К-хм, – сказал Деметриус, тщательно копируя тон озабоченного тренера. – Время…

– Знаю, – попытался сказать вслух Хаген, но мешала капа. – Знаю!

Дедлайн

Вы испытываете нехватку времени для победы.

+2 к ловкости до конца схватки.

+2 к восприятию до конца схватки.

Воспользовавшись неожиданным бафом, Хаген сделал прыжок в сторону Демара. Одним движением отвёл руки противника, оторвался от земли и запрыгнул на великана, обхватывая его туловище ногами. Держась за шею этого худощавого гиганта правой рукой, левой нанёс три слабых удара по голове прикрытой шлемом, после чего был так сильно отброшен назад, что едва смог устоять на ногах.

Хаген приготовился нанести четвёртый, решающий удар, но в его грудь упёрлась ладонь Очоа:

– Раунд.

– Ух ты! – закричал Гонсало. – Я и не знал, что ты так умеешь!

Вы разблокировали «Захват ногами».

Тренируйте приём для его улучшения.

Очоа с улыбкой смотрел на бойцов, оба согнулись, как старички, оба дышали так, что заглушали его слова:

– Итак, джентльмены, ничья. Будете продолжать?

Хаген выплюнул капу и посмотрел на Хилтона Демара. Тот сделал то же самое. Переглядывались так секунду, потом оба улыбнулись и сказали:

– В другой раз перейду этот мост.

– Попозже.

– И это правильно, – согласился Очоа. – Я бы и не позволил дополнительный раунд. Вы на ногах едва стоите. Ничья.

* * *

В раздевалке Демар снова извинился:

– Тебе сложно было со мной, понимаю. Но вот захотел драться именно с тобой и всё тут. Понимаешь?

Хаген тоже вежливо улыбался, парируя:

– Да ничего сложного, бро.

И на ринге, и за рингом Хилтон Демар был милейший и скромнейший человек. Истинный клерк, который сохранял своё спокойствие только тем, что дрался на ринге, выплёскивая гнев. Хотя, глядя на его доброе лицо, сложно было поверить, что у клерка был какой-то негатив. Его легко представить в белой рубашке и галстуке, сидящим где-нибудь в приёмной коммьюнити-центра.

Приняв душ, Хаген вернулся в зал и нашёл Гонсало. Тот уже закончил тренировку и ждал:

– Обсудим твоё выступление? Я договорился, тебя поставят на третий бой. Первыми пойдут новички для разогрева.

– А я не новичок?

– Скажем так, ты уже почти не новичок.

– Хорошо, кто мой противник?

Гонсало покрутил головой, выискивая кого-то в зале:

– Куда же он подевался? Только что тут был…

– Ты про кого?

– Ты не понял что ли? Хилтон Демар – твой противник на ринге в Dark Devil. Публика его любит за интеллигентность. Всякий раз, побеждая кого-либо, извиняется и приглашает посетить курсы рисования или креативного письма в их коммьюнити-центре. У него фишка такая.

– Меня не приглашал, – усмехнулся Хаген.

– Ну, так он ещё и не победил.

Хаген не знал, как отреагировать на новость. Было даже как-то неудобно выйти на ринг против такого милейшего человека!

– Насчёт фишек, тебе тоже надо что-то придумать. Не забывай, Dark Devil – это развлекательное заведение. Да, ты будешь драться по-честному, но элементы шоу тебе необходимы.

Хаген почесал голову:

– Костюм что ли какой-то?

– Не, костюм это слишком, у нас же не Луча Либре. Тебе надо придумать, как ты будешь выходить, как будешь приветствовать публику. Они запомнили тебя как Плаксу, с этим и придётся работать.

Хаген снова почесал голову:

– Что-нибудь придумаю.

– О’кей, бро, дальше. Подбери себе какую-нибудь входную музыку.

– О, у меня есть! Eminem…

– Не-не, бро, ни в коем случае. У нас многие снимают на видео, выкладывают на «Ютуб». Если правообладатели узнают, нас затаскают по судам. Никаких знаменитостей, их музыку надо лицензировать. Если у тебя есть лишняя сотня тысяч, то о’кей.

– А ты что используешь?

– Треки моих братьев по бывшей банде.

– А можно…

– Неа, бро, ищи что-то своё, что соответствует твоему духу. И бесплатное.

Покончив с планированием, Гонсало распрощался и ушёл. Вообще скоро все разошлись, наступил тот момент, когда Хаген переодевался в старую одежду и выкатывал из подсобки телегу с моющими средствами.

Покончив с уборкой, он закрыл зал и пошёл к своей машине. Открыл заднюю дверь и пошарил на сиденье, отыскивая диск Easy Sammy C. Когда нашёл, над ним висело описание системы, которого ранее не было:

Диск с песнями непризнанного таланта

+1 к силе в первую минуту боя.

Прочность: 99 /100.

Тело побаливало после драки с Хилтоном. И хотя в левом ухе всё ещё было ощущение лёгкой глухоты, в целом настроение было приподнятое и боевое.

Майк усмехнулся. Ему понравилось, когда есть чёткая, понятная и ясная цель. На завтра все определено.

Завтра решится, кто победил в сегодняшней ничьей.

 

Глава 18. От дома к дому

Питер Хаген прочитал сообщение племянника утром. Побросал необходимый минимум вещей в свой старый военный рюкзак и уже через пару часов подъезжал к аэропорту. Ещё через час, сидя в самолёте, снова перечитал сообщение Майка и задумался.

Нервно пощипывая свою седую бородку, Питер ругал и укорял себя. После смерти сестры он сомневался, что глупенький племянник выживет один. Намекал, что готов пожить немного с ним, помочь, но Майк, как обычно, втянул голову в плечи, умудряясь при этом смотреть куда-то в землю, и буркнул:

– Н… с… с…

– Что? Говори громче, сколько раз я тебя учил, солдат!

– Говорю, нет, спасибо, я сам.

«Солдат»! Воспитывая Майка, Питер произносил это слово всё с большей и большей иронией. Уж если кто и солдат, то точно не этот несчастный маленький ублюдок. Если бы не сестра, Питер давно бросил бы все попытки привить ему знание жизни, научить малыша не сбегать от опасности под мамину юбку. Но всё зря. У парня не было нормального отца, но имелась слишком любящая мама.

А мать – это что? Мать готова умереть за своё дитя. Парню нужен отец. То есть тот человек, который скажет, что если надо драться, то дерись, а не думай о том, как уцелеть. Человек, который покажет, как именно драться, а если не умеет сам, то хотя бы продемонстрирует на своём примере, что такое настоящий мужчина.

Хотя… отец Хагена тот ещё мужчина: бросил двухлетнего малыша и Хелен да сбежал чёрт знает куда. Питер пробовал его найти, да негодяй колесил по стране, скрываясь от ответственности. Поэтому Питер был уверен, что трусость Майка – наследство папаши: Хагены никогда не были трусами.

И вот теперь племянник окончательно рехнулся. Что значит «занялся единоборствами»? Одна из тех дурацких видеоигр, за которыми парень просиживал всё детство? И юность, и молодость, впрочем, тоже. Стал чемпионом среди задротов? Так он и был им всю жизнь.

Эх, говорил же он Хелен:

– Лучше отправь мальчишку в военный летний лагерь. Или на бокс, раз уж парень так хочет драться. Вместо того чтобы он целыми днями играл.

Но сестра сомневалась:

– Майки слишком слаб. Да и был он в лагере, дети его чуть не задушили. Представляешь, засунули в спальный мешок и не выпускали. А бокс… ты в своём уме? Там же все инвалидами становятся! Пусть лучше в игры играет. Он и тостер сам починил, представляешь? Есть у него тяга ко всякой технике.

Хелен так боялась, что с её Майки произойдёт нечто плохое, что теперь, когда её не стало, с ним случилось, вероятно, всё то, от чего она его ограждала: жестокая реальность бытия.

Вот парень и чокнулся.

С этими мыслями Питер уснул и проснулся от прикосновения стюардессы. Когда он вышел из аэропорта, уже стемнело. Договорился с таксистом, бросил свой военный рюкзак на заднее сиденье, сел и достал телефон. Первоначальным планом Питера было совершить боевой наскок, то есть появиться перед племянником внезапно. Но он передумал. Набрал номер, но Майк не ответил. Тогда Питер написал сообщение: «Привет, племянник, совершенно случайно оказался поблизости от вашего города, вот и решил навестить, как ты и предлагал. Адрес дома не изменился?»

Ответ пришёл не сразу: «Дядя Питер! Вы вовремя! Приезжайте прямо сейчас в клуб Dark Devil, на охране скажите, что вы от меня: от Майка „Плаксы“ Хагена. У меня сегодня бой на ринге! Поторопитесь, пожалуйста, выхожу на ринг через час». И следом пришли координаты клуба.

Питер показал карту таксисту.

– Si, senor, – кивнул тот, и они поехали.

Вот очередное подтверждение, что малыш Майки рехнулся. Теперь ещё и ринг какой-то. И что за «Плакса»? Вот какой нормальный боец назовёт себя «Плаксой»?

Питер представил, что Хаген устроился работать тем комичным персонажем, какие иногда развлекают публику на поединках: типа клоуна. Или ещё хуже, стоит в толпе, воображая себя на ринге. Доигрался малыш. Он и без того был странным парнем, а теперь и вовсе…

Питер припомнил, что в Ираке дважды видел, как временно сходили с ума солдаты. Причём в самой разной обстановке. Один парень прямо во время зачистки очередного здания в Тикрите вдруг принялся собирать на асфальте какие-то невидимые цветы, смеялся и показывал их товарищам. А второй рехнулся вообще просто так. Вечером лёг спать нормальный боец, а наутро проснулся шизик, который утверждал, что Саддам выкопал под его койкой туннель и заложил бомбу.

Вот и малыш Майки не выстоял… Эх, жизнь ломает слабых.

Питер Хаген почувствовал, что ему надо срочно вмазать пару шотов бурбона. А потом ещё пару. Интересно, тот бар с усатым барменом ещё работает? Надо будет наведаться: весёлое место, а крылышки – объеденье.

* * *

Как ни странно, но когда Питер с запинкой объяснил, что он здесь по приглашению некоего Плаксы, охранник Dark Devil сразу же отошёл в сторону, приглашая внутрь. Даже если Майки и клоун, то администрация клуба хотя бы знает его.

Первым делом Питер протолкнулся к барной стойке и заказал бурбон. Постепенно стал убеждать себя, что не так уж всё и плохо. Ведь он старался и помогал племяннику, как мог.

Лет пять назад Питер пригласил переехать к нему в Сиэтл. Он тогда открыл свою фирму по установке систем домашней безопасности. Именно там, в Сиэтле, Майки был вынужден жить самостоятельно, без маминой заботы и покровительства. Парень оказался весьма хорош в работе с электроникой. Конечно, это не спасло фирму от банкротства, но поначалу дела шли хорошо, дядя Питер делил с ним доходы. Там же малыш Майки повстречался с Джессикой. Точнее, это она где-то подцепила парня, воспользовавшись его незнанием жизни и людей.

Питер Хаген был резко против Джессики, а вот сестра, как всегда, только радовалась за малыша.

– Наконец-то у малыша настоящая девушка, – улыбалась она.

– Да шлюха она настоящая. Причём из тех, кто лезет не в трусы, а в карман.

Но сестра вздыхала и просила относиться к малышу Майки помягче.

«Вот тебе и помягче, сестрёнка», – подумал Питер, приканчивая второй шот. Заказал бутылку пива и направился к двери, которая, как он понял, вела в зал с рингом.

Питер Хаген больше всего любил футбол и бейсбол, но бокс или смешанные боевые искусства уважал, поэтому с интересом смотрел на ринг: один боец зажал второго в углу и молотил по голове. Тот вывернулся, хотел отступить, но был обхвачен победителем. Перебросив его через себя, более сильный из соперников обхватил его шею ногами. Через пару секунд после болевого приёма второй боец усиленно застучал кулаками по рингу, признавая поражение.

Толпа отреагировала гулом раздражения. Кому интересно смотреть, когда кто-то сдаётся? Куда увлекательнее, если проигравшего с ринга выносят санитары! Толпе нужна кровь, а не спортивное поражение.

Под крики зрителей бойцы поднялись на ноги и разошлись. Вместо них по рингу пробежал мальчишка со шваброй, вытирая кровь. Мальчишка скрылся, и появился ринг-анонсер: его золотистый галстук-бабочка искрил под прожекторами.

– А теперь, леди и джентльмены, кто из вас хочет записаться на курсы креативного письма? Сайлас «Клерк» Хилтон приглашает вас!

Заиграла классическая музыка и на ринг, как на подиум, вступил длинный чёрный парень, одетый в чёрные спортивные брюки, в чёрных кожаных перчатках и белой майке. Толпа в зале уплотнилась. Хилтона приветствовали криками поддержки. Кто-то пробежал мимо Питера Хагена, сжимая в кулаках какие-то бумажки. Делают ставки, догадался он.

– Его соперник… – драматическая пауза. – Парень, который не только заставил рыдать многих из вас, но и сам ревел за компанию! Майк «Плакса» Хаген, леди и джентльмены!

Классическая музыка сменилась каким-то душераздирающим хип-хопом, в котором нельзя было разобрать ни слова. На ринг взобрался по пояс голый боец в красных шортах и ярко-зелёных перчатках на шнуровке. Это был малыш Майки, нет сомнений, но одновременно и не он. Подтянутое стройное тело, осанка, разделение мускулатуры на узлы мышц, которое выгодно подчёркивалось контрастным светом прожекторов.

Питер Хаген чуть не выпустил бутылку из рук.

Майк тем временем энергично поклонился зрителям, но, когда разгибался, провёл перчаткой по лицу, словно утирая слёзы. Зал ответил смехом и поддержкой.

– Ну да, подкачался немного, – дядя сделал глоток пива. – Судя по всему, вы оба клоуны, которые выступают в перерыве между настоящими спортсменами.

Сказал это… но сам себе не поверил. Очень уж профессионально двигался малыш Майки. Когда это он успел натренироваться? И почему именно сейчас? Ведь Питер несколько раз предлагал ему пойти на занятия каким-нибудь спортом, но племенник опускал голову и бубнил что-то невнятное.

А сейчас выглядел так, будто прибыл из параллельной Вселенной, из той версии, где Майк слушал дядины советы и не прятался за маминой защитой. Дядя так возбудился, что начал пить пиво частыми глотками. Продрался поближе к рингу:

– Не верю, не может этого быть… Ну дела!

А двойник задрота-племянника активно рвался в бой. Ринг-анонсера сменил судья. Проверив перчатки бойцов, он махнул рукой, разрешая начинать.

Майк мгновенно подскочил к Хилтону и провёл серию ударов в корпус. Хилтон зажался, блокируя большую часть из них. Вцепившись в бутылку, Питер следил за Майком. Сам не заметил, как начал комментировать:

– Слишком, близко, отходи, отходи! – А когда Майк, словно услышав совет, отступал, то Питер облегчённо вздыхал: – Вот так, держи дистанцию. Молодец! Жди, когда откроется.

Схватка вообще выглядела так, будто Хилтон не ожидал напористости от Майка. Он старался достать его длинными ударами, но незамедлительно получал в корпус. Пробовал бить ногой, но Майк грозился захватить её. Хотя непонятно, к чему бы это привело. Вряд ли Майк справился бы с двухметровым великаном в партере.

Вероятно, Хилтон тоже понял, что переход в грепплинг даст ему громадное преимущество. Но сделать это оказалось нелегко. Хаген буквально проходил под его захватом, даже не нагибаясь. Казалось, что у клерка не было никаких возможностей. Но в очередной момент, когда Майк выкрутился из цепких объятий, Хилтон выпрямился, резко отошёл назад и со всей силы врезал Майку в голову. Тот успел поставить блок одной рукой, но сильный удар тем не менее заметно его покачнул. Второй удар – ногой в лицо, – опрокинул Майка на ринг.

Зал взорвался криками. Кто-то бросил в Майка дольку лимона, но охрана мгновенно направилась к хулигану. Скрутила его и повела на выход.

Майк упал на спину, тут же перевернулся и встал на четвереньки.

– Вставай, вставай! – орал дядя Питер, размахивая бутылкой и обливаясь пивом.

Вместе с Питером то же слово орал и весь зал, но малыш Майки словно бы услышал именно дядю. Повернул голову в его сторону. Питер поймал взгляд его голубых, как у Хелен, глаз.

Не понятно: узнал его племянник или нет.

– Вставай, малыш, – закричал Питер таким голосом, каким он последний раз орал на поле боя. – Покажи ему из чего сделаны Хагены!

Но на малыша надвинулась гигантская тень – это Хилтон занёс ногу для удара. Питер не мог не отметить, что противник странным образом улыбнулся, будто заранее просил у Майка прощения.

* * *

Утро этого дня Хаген начал с того же: выпрыгнул из кровати и подбежал к зеркалу. На этот раз влитое очко «Харизмы» произвело заметный эффект. Ещё три сантиметра, ещё больше изменений в лице. По бокам губ даже появилось что-то вроде мужественной складки, подбородок стал шире и квадратнее.

Нельзя сказать, что из зеркала на Хагена смотрел незнакомый человек. Это, несомненно, был он – малыш Майки. Но одновременно и не он. Будто двойник из параллельной Вселенной. Двойник, у которого жизнь изначально сложилась лучше.

На этот раз он внимательнее прочитал данные о трансформации: кроме роста были внесены изменения в форму костей черепа, а также скорректированы лицевые мышцы. Была проведена гармонизация выражения лица, жестов и телодвижений с эмоциональным состоянием.

Заинтересовали строки отчёта:

7. Улучшена идентификация своего эмоционального состояния.

8. Улучшена идентификация эмоционального состояния другой особи.

– Дем, что это значит? – воскликнул Майк, перечитывая строчки текста.

– То, что ты станешь лучше понимать, что с тобой происходит, и как на это реагировать, – невозмутимо пояснил помощник. – И соответственно, лучше понимать, что происходит с другими людьми.

– А раньше я не понимал что ли?

– Да ты и сейчас не особо понимаешь, но теперь всё-таки будешь меньше тупить.

Хаген даже обиделся. Подумал: а не вернуть ли стандартный голос помощника? Что-то эта человечность начала раздражать! Хм, или это уже эффект улучшенной идентификации?

За завтраком он съел просто гору еды: подчистил всё, что было в холодильнике. Восстанавливал запас сил после обновления.

На сегодня у Хагена было запланировано две поездки. Но так как он не выработал привычку чёткого планирования, то даже самому себе не мог сказать, куда двинется в первую очередь.

Одеваясь, ощутил, что рубашка стала давить в плечах. Пришлось отыскать в гардеробе ту сорочку, которая раньше была ему велика. Теперь оказалась в самый раз. Если ещё сверху натянуть и дядину куртку, то будет жарко, но денег на обновление гардероба нет.

Обувь тоже начала жать. Сев за руль, Хаген обнаружил, что нужно слегка откатить сидение назад, ноги не вмещались.

– Деметриус, у тебя есть мнение о том, правильно ли я развиваю свои характеристики?

– Чувак, стратегия и тактика прокачки – это полностью твоя забота. Если считаешь, что нужно качать харизму – качай, мне-то что?

– Но?

– Но, если рассуждать с точки зрения рациональности распределения доступных очков, то у тебя очень низкий показатель удачи. Из-за этого ты часто ловишь критические удары. Если хочешь оставить «Удачу» на текущем уровне, то надо сбалансировать прокачкой «Выносливости». Она у тебя слишком мала.

Хаген завёл двигатель:

– А если прокачаю удачу до предела, мне будет везти в казино?

Деметриус фыркнул:

– Конечно. Но только в том случае, если там начнётся драка. Вот в драке тебе и повезёт, ага.

– Понятно. То есть ни лотерея, ни внезапное получение наследства, ни случайно найденный чемодан с деньгами мне не светят?

– Зато на ринге твоего противника может ударить инсульт. Вероятность такого исхода две сотых процента при максимальных значениях показателя удачи.

– А ещё что?

– Ты будешь пробивать любой блок, как картон, а восемьдесят процентов твоих ударов приведут к нокауту. При условии, конечно, что у тебя будет соответствующая сила удара и уровень изученности приёма. Короче, много параметров и зависимостей. Показать таблицу?

– Не-не, только не таблицу! Я всё понял, спасибо.

Первым пунктом посещения был муниципальный госпиталь. Серое мрачное здание, которое больше напоминало тот заброшенный завод, на который приезжают герои дешёвых боевиков для окончательной битвы с врагами.

Хаген уже догадался, что многие неудачи в его жизни – это результат чрезмерной заботливости мамы. Но он всё равно был ей благодарен хотя бы за то, что она никогда не жалела денег на врачей. При всей их бедности, она всегда водила Майки в самые лучшие больницы, поэтому в муниципальном госпитале он не бывал ни разу.

Теперь, шагая по переполненным коридорам, где больные сидели и лежали прямо вдоль стен, он ужасался тому, что святой Айэн, обладая огромными средствами от махинаций с недвижимостью, не смог обеспечить своему телохранителю нормальное лечение. Конечно, на всё воля Божья, но и самому нельзя терять человечности, не так ли?

В справочной Майк узнал расположение палаты, где лежал Голиаф.

Приоткрыв дверь, заглянул внутрь. Голиаф сидел в кресле-каталке перед телевизором, похудевший и осунувшийся. На стене уже висел плакат святого Айэна, на столе виднелись засохшие цветы и стопка религиозной литературы. Голиаф повернул голову в сторону Майка, но явно не узнал его. Отвернулся обратно к телевизору.

Отношение: безразличие (10/10).

Сопротивляемость вашей харизме: крайне низкая (10/10).

Хаген молча закрыл дверь и пошёл прочь.

Да, он всё ещё страдал от известия, что чуть не убил Лиама «Голиафа» Галлахера. Ранее он поделился своими сомнениями с Гонсало, и тот заверил:

– Майк, ты собираешься идти на чемпионат по боям без правил. Скольких ещё ты вырубишь, покалечишь или уложишь на больничную койку? А сколькие покалечат тебя? Каждый выбрал свой путь, ты не должен быть в ответе за то, что кто-то на этом пути подвернул ногу или разбил нос.

Хагена больше потрясло не то, что Гонсало прав, а то, в какую форму он облёк свою мысль.

– Дем? – мрачно спросил он. – Это из-за чтения?

– Именно. Гонсало много читал в колледже.

Хаген заехал в городскую библиотеку и взял первую книгу из читательского гида для офицеров United States Military Academy.

* * *

Вторым пунктом посещения стал спортивный комплекс «Хаймарк». Новенькое здание близ городского парка. Зажав в кулаке буклет с уроками по крав-мага, Хаген подошёл к стеклянной стене первого этажа. Спортивный зал был почти пуст: Майк специально подгадал так, чтобы попасть в промежуток между занятиями.

– Кого-то ищешь? – раздалось за спиной.

Эйприл была одета в спортивный костюм, на шее висело полотенце, в руке она держала бутылку воды.

– Девушку ищу, – честно ответил Хаген.

– Какую?

– Ту, которая подарила мне боксёрские перчатки. Хочу поблагодарить. Очень хорошая вещь. Может, я ей денег за них должен?

– Ха, не говори ерунды, Майки-бой! Когда я съезжала от Сайласа, прихватила перчатки, они тебе нужнее, чем ему. У Сайласа весь гараж забит экипировкой из AthleticSmart.

Эйприл провела Хагена в спортивный зал. Он был настолько чистый, блестящий и просторный, что зал Очоа казался реальной дырой.

– Значит, тут ты ведёшь свои занятия, – сказал Хаген и прикусил язык. Вспомнил, как Лекса потешалась над ним из-за того, что он озвучивал очевидные факты.

– Угу, аренда высокая, но у меня курсы недешёвые.

– Эх, а я как раз хотел выучить приёмы крав-мага против дубинок и ножей.

Эйприл засмеялась:

– Нет, Майки, у меня тут полный матриархат, курсы только для женщин.

– Ты потрясающе круто справилась с фанатиком.

Эйприл поправила выбившуюся прядь:

– Ох, тот случай. Вспоминать страшно! Представляешь, я преподаю боевое искусство. Каждый день рассказываю женщинам, как защитить себя… Я даже в соревнованиях регулярно участвую, но вот чтобы моё умение так внезапно пригодилось в реальности… Никогда бы не подумала.

Так вот почему она так нервничала после стычки с фанатиками. Она не применяла свои знания где-либо, кроме показательных выступлений и соревнований! Хаген почувствовал себя намного опытнее и мудрее. Это придало духу:

– А частные уроки?

Эйприл оценивающе посмотрела на Хагена:

– Ты как-то изменился. Выше стал как будто. Или причёска новая?

– Расту, интересуюсь новыми возможностями. Так как насчёт ножа?

Эйприл убрала полотенце с шеи и отошла к стойке с мелкими спортивными снарядами. Вернулась и передала Хагену оранжевый пластиковый нож:

– Вот тебе спортивный макет. Разувайся и выходи на татами.

Вышла вслед за ним и встала напротив:

– Первое правило боя с противником, у которого есть нож, – это не драться с противником, у которого есть нож.

– Как это? – изумился Хаген. – Ты же обезвредила того фанатика.

– Мне повезло, что он не умел использовать своё оружие. Как я поняла, они даже и не собирались нас калечить, а хотели напугать.

– Мы так перепугались, что покалечили их.

– Именно, – улыбнулась Эйприл. – Когда я жила с папой в Израиле, ходила на уроки крав-мага, которые вёл ветеран Освободительной Армии. Он нам так и сказал, что все приёмы против ножа – ерунда. Если на тебя нападает человек, который умеет орудовать ножом, он тебя всё равно порежет. Хоть ты все приёмы изучи.

– Тем не менее вы изучали приёмы против ножа. Да и здесь преподаёшь.

– Изучали, преподаю, – вздохнула Эйприл. – Но эти приёмы помогут, когда перед тобой неуверенный боец, как наш фанатик. Достать нож – достал, а пользоваться толком не умеет. Как и ты сейчас.

Хаген взялся за макет иначе:

– Лучше?

– Нет. Ты держишь его, как домохозяйка, которая чистит морковку. Нож должен упираться в ладонь, у тебя же он соскальзывает, то есть ты не сможешь нанести колющий удар.

– Я же просил приём против ножа, – засмеялся Хаген. – А не как им правильно пользоваться.

– Ладно, атакуй меня.

Хаген взялся покрепче за макет и поднял руку… Перед его лицом что-то пролетело, рука сама дёрнулась в сторону, а Эйприл уже оказалась сзади. Хаген почувствовал её тело, прижатое к его спине, а у своего горла пластиковый нож.

– Говорю же, – Эйприл отпустила Хагена. – Против тех, кто не умеет бить, можно применять любые приёмы.

Эйприл повторила, поясняя Хагену, что именно она сделала, и как правильно выворачивать запястье противника. Под её руководством он несколько раз повторил движения, пока не стало получаться почти как у неё.

– Ну, для начала пойдёт, Майки-бой, – похвалила Эйприл.

Разблокирован «Приём против удара холодным оружием».

Тренируйте приём для его улучшения.

– Теперь попробуй ещё раз напасть.

Хаген снова замахнулся. На этот раз Эйприл ударила по руке ногой – нож отлетел.

– Ты снова держишь неправильно. У того, кто хотя бы знает правильный хват, я бы не смогла выбить оружие. Попробуй теперь колющий удар.

Хаген выполнил указание, пытаясь воткнуть нож, как рыцарь вонзал бы меч. Эйприл отступила в сторону, перехватила запястье, снова выбила нож. Потом крутанула руку Хагена. От резкой боли он присел и тут же упал на спину после подсечки. Не отпуская руки, девушка подобрала нож и села на Хагена сверху.

Майк давно позабыл о каких-то там приёмах. Множественные соприкосновения с телом Эйприл одурманили его. Подумал, что она могла бы обезоружить любого, просто прижавшись.

Эйприл наклонилась, чтобы шутливо провести ножом по его горлу. А Хаген вдруг притянул её к себе и поцеловал. Это длилось то ли минуту, то ли час. Где-то вдали зала раздался смешок. Это заставило Эйприл встать с него. Слегка растрёпанная и раскрасневшаяся она заявила:

– Интересный приём.

– Прости, я… случайно…

– Почему ты извиняешься? Если бы я не хотела, то давно свернула бы тебе шею.

Хаген расплылся в улыбке.

– Ладно, иди отсюда, – Эйприл поправила одежду. – Мне пора начинать урок, уже группа собирается.

– Но мы… ты… я… – Чёрт возьми, куда подевалась вся прокачанная харизма? Почему он опять лопочет, как и раньше? – Я вечером дерусь в клубе Dark Devil, придёшь?

– Я подумаю. Обувайся и уходи уже.

Хотя Эйприл гнала его, Хаген был счастлив. Не так счастлив, как с Лексой, когда все его мечты были призрачными, а фантазии безудержными, а как-то проще, увереннее.

* * *

Начиная бой с Хилтоном, Хаген был уверен, что победит. Не может не победить. Ведь в прошлый раз он почти выиграл, не так ли? Он уже знал технику Хилтона, поэтому, пользуясь минутным бафом силы, начал атаковать ещё интенсивнее, чем это делал сам Хилтон, выводя его из равновесия.

Более того, с началом боя снова появился квест «Первый удар», и он его успешно выполнил, получив одно очко характеристики и одно навыка.

И далее система радовала сообщениями:

Поздравляем! Вы повысили уровень приёма «Защита руками» до 2 уровня!

Поздравляем! Вы повысили уровень приёма «Удар ногой» до 4 уровня!

Впрочем, зарождающийся успех омрачила одна деталь. Читая статы Хилтона перед боем, Хаген отметил, что очков здоровья у того стало намного больше: целых 30000.

– Дем, как это может быть? Ошибка системы?

– Augmented Reality! Platform не допускает ошибок в определении характеристик.

– Но в прошлый раз у него было двадцать две тысячи! У меня хорошая память на цифры.

– Скорее всего, Хилтон «Клерк» Демар использовал биологически активные вещества, усиливающие физическую активность организма.

Хаген так и не решил, стоит ли презирать соперника за использование допинга. Тут ещё не ясно, не является ли интерфейс в голове более сильным нарушением.

Как бы там ни было, но к середине боя у Хилтона здоровья оставалось чуть более половины от прежнего показателя. Он уже не улыбался, а сосредоточенно пытался не проиграть. Хаген даже заметил, что Хилтон почти готов признать поражение…

Ведь так? Ведь Хаген почти победил? Ещё немного и конец боя!

Отчего произошло так, что он снова свалился в нокдаун?

Неужели Хилтон смог обмануть, завести в ловушку самоуверенности?

Все эти многочисленные размышления были длительными по сути, но заняли долю секунды реального времени. Ровно столько, чтобы успеть встать на четвереньки. Нужно сделать усилие и подняться… Но тело упрямо не хотело подниматься.

Через перчатки Хаген ощущал, как дрожит ринг под шагами Хилтона.

Как говорил Очоа, боец должен помнить о двух вещах: о своих недостатках и достоинствах противника. Как только упустишь одну из них – будешь нюхать ринг.

А поверхность ринга была своеобразно красивой. Какие-то трещинки, пылинки, складки… И капли крови срывались с носа, падали и разбрызгивались, как краска с кончика кисти.

Вокруг Хагена бушевал океан голосов. Все призывали встать. Будто бы он сам не хотел подняться! Но попробуй это сделать, когда головокружение тянет тебя книзу, и так и хочется уткнуться лицом в ринг и сдаться.

Система тоже беззвучно вопила, забрасывая сообщениями:

Получен урон: 3000 (удар в голову).

Получен урон: 5200 (удар ногой в лицо).

Нокдаун!

Внимание! У вас осталось менее 40 % очков здоровья!

Среди лиц в толпе он увидел дядю Питера. Тот что-то кричал, подбадривая.

«Милый дядя, – подумал Хаген. – Я не ценил твоей заботы. Всегда хотелось, чтобы ты оставил меня в покое».

Стало ужасно обидно, что дядя увидит поражение племенника. После стольких-то побед? Хаген выпрямился и сел на коленях, пытаясь прийти в себя.

Честь и достоинство

Вы испытаете сильнейшее чувство долга.

+2 ко всем характеристикам до конца схватки.

Все умения повышаются на 50 % до конца схватки.

Полная нечувствительность к боли до конца схватки.

Эффект активен, пока не докажете, что вы не позор фамилии Хаген. Что вы – победитель!

Майк почувствовал какой-то лёгкий ветерок. Он не видел, что это было, но знал, что сейчас получит удар ногой. Успел поставить блок и поднялся. Хаген уже уяснил, что на ринге весь мир может исчезнуть за одну секунду, а вот возвращаться будет медленно и неохотно. Поэтому не надо ждать полного прояснения, надо отдать себя на волю инстинктов, подкреплённых интерфейсом.

Почти не разбирая, что перед ним, Хаген бросился вперёд, кажется, проскользнул под руками Хилтона. Дылда всё не мог приспособиться к росту Хагена, даже увеличившемуся на шесть сантиметров.

Кажется, Хилтон ещё пару раз ударил, Хаген не обратил внимания на количество урона, он просто шёл вперёд. Бил Хилтона в корпус, в живот, ещё куда-то. Иногда чувствовал блок, иногда знал, что отлично ударил в корпус.

Сейчас Хаген знал одно: нельзя останавливаться ни на секунду. Не дать противнику собраться, отойти, защититься. Нужно переть на него, как маленькая злая лавина, сметая всю его оборону. Хилтон должен почувствовать себя несчастным сноубордистом, который пытается уехать от снежной лавины, которую он сам и вызвал.

При этом зрение Хагена оставалось мельтешением неясных пятен, поверх которого виднелись отчётливые сообщения системы.

Вы нанесли урон: 18000 (удар рукой).

После этого сообщения то пятно, которое было Хилтоном, сжалось, уменьшившись до роста Хагена. Но он продолжал бить туда, где предположительно должно быть лицо. Или туда, где был корпус, или интуитивно уклонялся от ответных ударов, которых не видел, но предполагал, что они должны быть.

Хаген остановился лишь после того, как раздался настойчивый голос Деметриуса:

– Чувак, всё, всё уже!

Зрение вернулось: Хилтон сидел на ринге, опираясь одной рукой и выставив вперёд вторую. Но она постоянно падала, он пытался поднять, но долго удержать руку в таком положении не мог.

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Заработано очков опыта: 2 (удвоенный опыт за победу над противником выше уровнем).

Разблокировано «Комбо ближней дистанции». Усложняйте комбинацию ударов для его улучшения.

Выполнен скрытый квест «Дюжина!».

Поздравляем! Вы совершили двенадцать побед подряд.

Заработано очков опыта: 2.

Заработано очков навыка: 2.

В уши Хагена ворвался восторженный гул толпы в зале. Вот это бой, не то, что предыдущий! Толпа ценила шоу, она была благодарна обоим бойцам. Но этого мало. Зал скандировал:

– Кончай его, кончай!

Судья тоже не торопился завершать схватку. Ведь он присутствовал для имитации серьёзности, от него мало что зависело на ринге. Он тоже был шоуменом и понимал, что гораздо круче, когда одного из бойцов вынесут на носилках. Ожидал, что Хаген эффектно добьёт противника.

Но Майк «Плакса» Хаген долго не думал. Зубами дёрнул шнуровку правой перчатки, сбросил её на землю и подал руку Хилтону, помогая подняться. Крики в зале выразили смешанную реакцию толпы: одни одобрили такое поведение, вторые (скорее всего те, кто поставил на победу нокаутом) возмущались.

Хаген помог Хилтону спуститься с ринга. Клерк поблагодарил кивком:

– Ты это… приходи к нам на курсы креативного письма. Скидку сделаю для тебя.

– Я подумаю, – засмеялся Хаген.

* * *

Хаген сидел в раздевалке, а врач, знакомый по битве с Гонсало, заталкивал в ноздрю Хагена вату:

– Прогресс, в прошлый раз ты едва выжил. А теперь можно хоть снова на ринг выпускать.

Перед Хагеном появился дядя Питер:

– Прогресс? Да это, мать вашу, революция! Вот это да, вот это я понимаю! Майки, ты ли это вообще? Эй, марсиане, куда вы девали настоящего Майки?

Дядя шутливо осматривался, а Хаген едва удержался, чтобы не сказать, насколько дядя был прав насчёт марсиан!

– Это я, дядя. Тот самый малыш Майки. Просто за ум взялся.

Дядя Питер глотнул пива:

– Всегда говорил сестре: Хелен, оставь парня в покое, пусть сам решает свои проблемы. Всегда говорил: пусть парень играет в боевые игры, вырастет – будет драться по-настоящему.

– Да ладно, дядя, вы же были против видеоигр, – засмеялся Хаген.

– Да? Возможно, уже не помню.

– Я-то помню, вы злились из-за того, что ни разу не смогли победить меня в Mortal Kombat. Даже когда я поддавался.

– Да и сейчас не рискнул бы против тебя выйти. Ни в игре, ни в реальности.

Врач ушёл, а Хаген начал переодеваться. Действительно, в сравнении с прошлым разом, был явный прогресс. Конечно, он чувствовал усталость и боль, но они были терпимыми. А главное: ни слезинки! Возможно, сказалось временное отключение болевых ощущений?

Дверь в раздевалку раскрылась… Хаген с надеждой обернулся… но то был всего лишь официант. Как и в прошлый раз передал рулончик долларов, сопровождая благодарностью за отличный бой.

Хаген небрежно сунул деньги в карман куртки.

В душе поднималось огорчение: он так и не встретил Эйприл. Сколько не вглядывался, так и не увидел её. Она попросту не пришла. Тогда зачем был этот поцелуй в спортзале? Кто поймёт этих женщин, что им надо!

Хаген раздражённо захлопнул дверцу шкафчика.

– Эй, да это же моя куртка? – спросил дядя. – Так вот где я её забыл!

– Хотите забрать?

– У меня две таких. Ты же знаешь, я не слежу за модой. Ношу то, к чему привык. Оставь себе, к тому же тебе очень идёт.

– Спасибо. Куртка… она очень помогает мне.

По дороге домой дядя вдруг спросил:

– Ты что планируешь делать? Давай, я заброшу рюкзак к тебе, да наведаемся в бар к тому усатому старикану? Он ещё жив? Крылышки были у него м-м-м, до сих пор помню вкус.

Хаген молча сосредоточенно рулил, глядя на ночную дорогу:

– Знаете, я не могу сегодня. Простите, что не составлю вам компанию.

– У тебя что-то болит?

– Нос немного болит. Но…

– Понятно. И кто она? Только не говори, что снова спутался со шлюхой Джессикой! Лучше бы её реально марсиане утащили.

Хаген поморщился:

– Нет, не Джессика. Теперь я понимаю, что вы были правы насчёт неё.

– Конечно, прав. Если бы я ошибался, то остался бы лежать на мостовой в Фаллудже.

Когда они вошли в апартаменты Хагена, дядя отметил перемену в обстановке. Пару раз стукнул по груше в углу, вернулся к дивану и взял со столика книгу:

– «От дома к дому», военные мемуары штаб-сержанта Дэвида Беллавия. Это же книга об иракской войне, верно?

– Да, немного интересуюсь.

– Тебя точно подменили марсиане!

Дядя заинтересованно начал листать страницы, а Хаген пошёл принимать душ.

Сквозь шум воды услышал звонок в дверь, какие-то голоса. Интересно, кто бы это мог быть? Гонсало, что ли? Майк ушёл, не попрощавшись с ним. Голоса стихли. Потом в дверь ванной комнаты постучал дядя:

– Ладно, Майки, раз ты сегодня занят, я в бар к усатому, а потом в отель. Перенесём семейную встречу на завтра.

– Какой отель? Подождите! – Хаген поспешно выключил воду, кое-как вытерся и повязал полотенце.

Когда открыл дверь ванны и выбежал в комнату, то дяди не было. Вместо него стояла Эйприл.

– Ты?

– Прости, мне стало неприятно находиться в этом клубе. Пяти минут не выдержала. Ты же знаешь, не люблю скопления пьяных людей. Этот твой дядя был? Ты немного похож на него.

– Эйприл, – Хаген подошёл к ней. – Я хотел сказать…

– Так, Майки-бой, на чём мы остановили нашу тренировку?

– Вот на этом, – Хаген обнял девушку.

* * *

Утреннее солнце пробивалось сквозь покосившиеся жалюзи, оставляя на боксёрской груше жёлтые полосы света. Хаген лежал рядом с Эйприл. Подперев голову ладонью, он смотрел на спящую девушку.

Смотрел и недоумевал: за что ему это счастье? Барби… То есть Эйприл не просто симпатичная девушка, она прекрасная, волшебная, она… Хаген даже не знал, какие слова подобрать. Нет, надо прокачивать интеллект, слов явно не хватает. Казалось, что Эйприл досталась ему незаконно, что вот-вот вернётся кто-то, кто отберёт её и накажет Майка за похищение.

С другой стороны… Почему бы и нет? Он ведь не просто так получил всё это. Он вложил много сил, пота, перенёс столько страданий.

Нет, теперь жизнь пойдёт только вверх, к новым победам и новым свершениям. Он прокачает харизму – станет ещё лучше, прочитает все книги из списка Деметриуса… Хотя до сих пор не ясно, почему они все по военному делу? Он будет работать ещё больше. Выберется из этой дыры, переедет в Лас-Вегас, станет чемпионом UFC и всех прочих чемпионатов. Он станет достойным Эйприл.

Хаген и вчера задумывался о себе и о ней. Посреди ночи, когда они, обессилев, лежали в кровати, он прямо спросил:

– Чем я тебе так интересен? Я ведь не красавец, как этот Сайлас.

– Этим и интересен. Тем, что ты – не он.

– Тем, что урод? Но я уже не так страшен, как раньше, я работаю над собой…

– Сайлас – это какой-то муляж бойца. Как тот пластиковый нож, с которым мы тренировались. У него в башке полно философской чепухи, всякие сопли и слюни напыщенных Кунг-фу Панд и Каратэ-пацанов. В тебе этого нет. Ты чем-то напоминаешь мне оружие. Серьёзное оружие, которое ещё не осознаёт своей силы. И окружающие тоже не знают твоей силы. Иногда ты выглядишь жалким, Майки-бой, но тем опаснее то, что зреет у тебя внутри. Эта опасность… затягивает.

– Из-за меня один человек чуть не стал инвалидом. Я сначала переживал, а потом понял: какая разница? Ведь не я первый напал на него!

– Вот про это я и говорю.

Потом они продолжили «тренировку». Под руководством Эйприл Хаген выучил столько новых «приёмов», что к своему стыду признал, что впервые занимался сексом по-настоящему. То, как у него было с Джессикой… Это как сравнивать полноценный ужин в ресторане с быстрым перекусом холодным хот-догом с картонной сосиской.

Глядя на спящую красавицу, Майк снова и снова спрашивая себя: неужели жизнь так прекрасна, а он не знал? Неужели…

В дверь сначала постучали, а потом позвонили. Эйприл что-то промычала и накрыла голову подушкой. Путаясь в штанинах, Хаген кое-как натянул джинсы. Хорошо, что он в эту ночь не вложился в рост! Иначе не влез бы в одежду. Или ходил бы как хипстер затянутый в узкие джинсы.

В дверь снова требовательно постучали. Судя по уверенности, это домовладелец: пришёл поговорить насчёт арендной платы. Хаген достал деньги, полученные вчера и пошёл открывать.

Но на пороге стояли два копа. Один близко у двери, второй поодаль, положив руку на кобуру.

– Майк Бьорнстад Хаген?

– Да. А что…

– Сэр, у нас ордер на ваш арест. Вы готовы пройти с нами?

– Это ошибка, я уверен. В чём меня обвиняют?

– Сэр! – повысил голос первый коп. Второй расстегнул кобуру.

В лицо Хагена ткнулась какая-то бумага. Строчки запрыгали перед глазами: «окружной суд…», «должен быть доставлен без промедления…» и прочее, он даже не стал читать до конца, перепуганный тем, что второй коп постукивал кончиками пальцев по кобуре.

– Сейчас, только оденусь…

– Как вам угодно, сэр, мы ждём.

Хаген закрыл дверь. Эйприл уже стояла, прикрывшись одеялом:

– Почему полиция? Что произошло?

Хаген только пожал плечами и начал одеваться:

– Какое-нибудь недоразумение.

Майк ошибался.

 

Глава 19. Вот и всё

Досадное недоразумение выросло в гигантскую проблему.

Хаген уже привык, что время имеет странное свойство растягиваться. За одну секунду на ринге можно обдумать тысячу мыслей. За неделю в суде можно так и не понять, что же происходит.

Какой-то мужчина с бакенбардами уверял, что «дело сложное», что «противоположная сторона учла все нюансы». Хаген не сразу вспоминал, что этот мужчина – его адвокат. Как его там зовут? Роберт Солк, точно.

Мистер Солк пытался до последней минуты бороться за своего клиента. Но как-то всё равно не особо самоотверженно. Вероятно, из-за того, что у Хагена не было денег.

Вообще, на слушаниях Хаген иногда впадал в состояние, похожее на перманентный нокаут. Казалось, сейчас пройдёт шум в голове, зал суда рассеется, всё это недоразумение перестанет существовать.

Но недоразумение не исчезало, а усложнялось, обрастая деталями.

Хагена обвинили не только в нападении на Грегори Горецки. Откуда-то, как чудесное явление, взялся святой Айэн и подтвердил, что обвиняемый ворвался в храм, устроил там многочисленные разрушения, а также покалечил одного из преданных последователей истинной веры, который пытался остановить кощунственные действия этого безбожника.

– Я, мои братья и сёстры, все мы скорбим и надеемся на неотвратимое наказание. Земной суд должен быть таким же справедливым, как и небесный, – сказал он, поправляя сиреневую накидку.

Далее, что совсем уже было дико, появилась неразлучная парочка: Стив «Джобс» и Даг «Дональд». Стив подтвердил, что «этот громила избил его, когда он случайно взял орешек с его тарелки, перепутав со своей». А Даг поклялся:

– Да-да, это именно он меня избил, ещё и сто баксов отобрал.

Позже, конечно, история про сто баксов не подтвердилась, про повод тоже: помогло свидетельство Чака Моррисона. Тем не менее, факт избиения Стива Чак отрицать не мог:

– Всыпал он ему как следует, что было, то было…

– Они вертят делом, как хотят, – позже сокрушался адвокат с бакенбардами. – Ты чего такого сделал, парень, что лучшие юристы города решили упечь тебя в тюрьму?

Суду было предоставлено видео с камер наблюдения, где виднелась парковка DigiMart. Хаген с недоумением смотрел на свою драку с Горецки со стороны. Действительно, всё выглядело так, будто Горецки просто подошёл к нему, чтобы что-то сказать или спросить, но Хаген набросился на него и начал избивать. Того момента, когда Горецки первым замахнулся, почему-то на видео не оказалось…

Даже судья удивился:

– Многие говорили, что вы невысокого роста, но сейчас я смотрю, вполне среднего и весьма спортивного телосложения. Зря вы пустили своё спортивное дарование на избиение беззащитных людей.

В ответ Хаген только беззвучно открывал рот. У него не было слов, чтобы опровергнуть эти утверждения. Ведь они не были чистой ложью, хотя и правдой становились только при взгляде с определённого ракурса. Не рассказывать же, что он всю жизнь был несчастным слабаком, а потом стал видеть какие-то сообщения системы и слышать голоса? Что за одну ночь он способен стать выше и сильнее?

Вместо Хагена слова для защиты пытался найти мистер Солк. Но он тоже вёл не в ту сторону. Хотел убедить присяжных, что Хаген просто вспыльчивый мастер боевых искусств.

Впрочем, ещё адвокат намекал, что есть возможность поменять тюрьму на психиатрическую клинику, но психушки Хаген боялся ещё больше. Да и не считал он себя психом. Раньше, быть может, и сомневался, всё ли с ним в порядке, но после этих событий, после встречи с Эйприл… он понимал, что, напротив, он стал нормальным.

Он начал жить как настоящий человек, а не как испуганное существо, за счёт которого самоутверждались окружающие.

* * *

На суде Хаген повстречал людей, которых считал выбывшими из его жизни. Например, Алексу Хэпворт. Она выглядела такой же красивой и притягательной, хоть и поменяла причёску и стала носить очки в тёмной оправе. Выглядела более строгой, деловой, уверенной. В ней не осталось и намёка на ту Лексу, что вытирала Хагену кровь и признавалась, что обожает раненых мужчин.

Совершенно не запинаясь и не сбиваясь (но и не глядя на Майка) она подтвердила, что была свидетелем драки Хагена и Горецки, но не знает причины. Вероятно, из-за того, что мистер Хаген плохо выполнял свою работу. Горецки часто бывал недоволен качеством ремонта, что и стало причиной ссоры. И, конечно же, нет, она не думает, что причиной ссоры стала она.

Хаген слушал её с некоторой усмешкой. Был ли он в неё влюблён? Ещё как! Вероятно, она первая настоящая любовь в его жизни. А что теперь? Теперь… Хаген стал видеть в её жестах и тоне то, чего не замечал раньше. Лекса – несчастная девушка, которая не способна заводить нормальные отношения из-за того, что отдала все свои силы карьерному росту. Она уже ощущала себя наследницей торговой сети мистера Ховелла. Но оставалась бесконечно одинокой…

Ещё более одинокой, чем был когда-то Хаген.

Отношение: интерес (8/10).

Сопротивляемость вашей харизме: средняя (7/10).

Система не врала и не ошибалась: сейчас Лекса интересовалась Хагеном более, чем когда-либо. Но было ли это интересно Хагену? Уже нет.

Пока говорил Горецки, Хаген внимательно изучал его лицо и жесты. Раньше он боялся даже поднять голову или посмотреть в его сторону. А теперь только удивлялся: как он мог его бояться? Ведь Горецки – это практически Даг «Дональд», только жирнее и выше. Даже сейчас Хаген ощущал подавленность Горецки: тот не понимал, что за перемена произошла с этим жопоголовым. Бывший заклятый враг действительно боялся посмотреть в его сторону. Они словно поменялись ролями. Теперь Хаген был страшным и грозным, а Горецки забитым неудачником, что-то лопочущим о «моральном и физическом уроне».

Отношение: смертельная ненависть (10/10).

Сопротивляемость вашей харизме: низкая (7/10).

Даже статы подтверждали то, что Хаген знал и так: встреться они с Горецки снова в драке, то он победил бы его одним движением бровей.

А Хаген уже привык к тому, что часто побеждал. Пусть через страшные усилия, через боль и страх. Даже противники выше уровнем оказывались не такими уж и несокрушимыми. Он привык, что в случае сильной опасности появится какой-нибудь очередной баф или скрытое умение, а, может, волшебный предмет. Когда его арестовали, он был уверен, что скоро всё образуется, судебная система поймёт, что ошиблась. Его выпустят с извинениями. Поэтому с недопониманием слушал своего адвоката, который в очередной раз печально сообщил, что «всё плохо», противоположная сторона давно подготовилась, и у них множество неопровержимых и тщательно подтасованных улик.

– Они хотят засадить твою задницу, Хаген, – сказал мистер Солк. – И они сделали для этого всё. Я же приложу все усилия, чтобы уменьшить срок, но одно ясно: ты будешь сидеть.

– Да почему? Что я такого сделал?

– Ничего особенного. Но у меня есть подозрения о сговоре между Ховеллом и Горецки. Грегори тебя ненавидит и готов на всё, лишь бы тебе было плохо. Ховелл и Хэпворт обменяли тебя на свободу от иска Горецки.

– Разве такое возможно?..

– Парень, ты на скамье подсудимых, разве не видишь, что не только возможно, но и случилось? И я понимаю их подход: разменивая твою свободу на свои доходы, они выигрывают. Это бизнес, парень. Тебе не повезло, и ты стал товаром в этой сделке.

– Если будет обнаружен сговор, это мне поможет?

– Это никак не повлияет на исход дела.

* * *

Люди мелькали перед Хагеном, как на экране выбора персонажа в какой-нибудь игре. Они будто появлялись из тумана и снова пропадали. Например, всплыл охранник Риггс. Он выглядел совершенно так же, как и раньше, только не хватало газеты и очков.

Уже после оглашения приговора он наведался прямо в камеру к Хагену, воспользовавшись знакомствами среди местных охранников. Странным образом начал с ходу извиняться:

– Прости, что не смог сказать ничего в твою защиту на суде.

– А вы разве собирались? – Хагену не хотелось ни говорить, ни думать, ни даже смотреть на людей, связанных с проклятой сетью DigiMart.

– Не спеши осуждать. Дело такое… Помогая собрать улики против тебя, я просмотрел все данные с камер наружного наблюдения. Я видел, что ты и Веймин сделали с теми наркоманами. И я благодарен вам, что выручили, не подставили меня. К сожалению, я стал свидетелем того, что DigiMart играет нечисто… Когда показал эту запись Ховеллу, он не отреагировал. Тогда я понял, что они попросту хотят засадить тебя, чтобы избежать каких-то больших проблем.

– Ну и что? – устало спросил Хаген. – Какая теперь разница?

– А такая, что я видел оригинал записи твоей драки с Горецки. Там явно видно, что он первый на тебя напал.

Хаген оживился:

– То есть можно доказать…

– Вот за это я и прошу прощения. Я не догадался сразу сохранить копию… А как начался суд, я проверил, но было поздно, запись была та, что мы видели на суде. Попробовал расспросить Лексу, но она или прикидывалась, или действительно ничего не знала. Тогда пошёл к Ховеллу, мы с ним давно знакомы, вместе пьём иногда пиво… Даже ходили в новый стрип-клуб «Снова у Чака», слыхал про такой? Да, прости, я лишнее болтаю. Из разговора я понял, что Ховелл в курсе того, что видео отредактировано. Экспертную оценку подлинности твой адвокат не заказывал. Даже странно, что он не поставил под сомнение подлинность записи. Конечно, против тебя есть и другие улики, говорят, ты храм разрушил?

Хаген схватился за голову:

– Мистер Риггс, пожалуйста, не надо мне тут детектив рассказывать. Раз всё не имеет смысла, то зачем вы меня обнадёживаете?

Риггс строго посмотрел на Хагена:

– Я коп, пусть и бывший, и я это дело так не оставлю. Если смогу найти доказательства того, что видео редактированное, то с тебя снимут обвинения, хотя бы по этой части. За остальное, конечно, придётся сидеть.

– Делайте, что хотите, – выдохнул Хаген.

Он не верил, что полоумный дед, следящий за пакистанскими продавцами хот-догов, способен что-то поменять.

На другой день у Хагена была целая серия встреч. Хмурый дядя Питер явно не находил слов. Мало того, что племянник стал бойцом, так он ещё и натворил такого, о чем он не знал, что и думать.

– Я не был в тюрьме, Майки… Не думаю, что она чем-то похожа на армию. Но есть общее: ты полностью меняешь свои привычки. Ты начнёшь жить по законам, придуманным не тобой. Поэтому тебе важно уметь быть гибким, подстраиваться, но не забывать себя.

Хаген был благодарен дяде за поддержку. Более того, дядя оплатил задолженность по аренде апартаментов и пообещал позаботиться о вещах Хагена, которые решил перевезти на склад индивидуального хранения.

Кстати, святой Айэн тоже потребовал компенсировать те разрушения, что устроил Хаген в храме. Но после вынесения приговора милостиво простил Хагена, что вызвало волну одобрения в рядах его поклонников. Они были поражены величием Айэна, не обращая внимания на то, что все «разрушения» заключались в двух поломанных стульях.

К сожалению, дядя был беден, как и все честные военные, поэтому он не мог помочь с оплатой штрафа, который достигал такой суммы, что Хаген и не представлял, как он вообще будет его выплачивать. Он не владел каким-либо имуществом, продажа которого покрыла бы долг. У него конфисковали старый автомобиль, какие-то вещи… всё это вышло в столь смехотворную сумму, что даже сам Хаген удивился, что вся его жизнь – это какие-то несколько тысяч долларов и огромные долги.

Продолжая хмуриться и качать головой, дядя исчез в тумане. Вместо него появилась Эйприл.

Она первой начала разговор:

– Я долго к тебе не приходила, потому что не было сил. Всё произошло как-то быстро, я ещё не успела понять своё отношение к тебе.

– А ты будешь… – открыл Хаген рот.

– Навещать? Не знаю, постараюсь, но если тебя отправят в тюрьму далеко от города, то не обещаю.

– Нет, недалеко.

– Но всё равно, ты же знаешь, что я…

– Да, ты не любишь скопления людей.

Хаген поник, а Эйприл постаралась смягчить его уныние:

– Прошу тебя, не рассчитывай на что-то большее от меня. Цени то, что есть.

– Мне нравится, что ты сказала «есть», а не «было».

– Вот и хорошо. – Эйприл задумалась, поправила прядь волос, упавшую на лоб. – У меня брат сидел шесть месяцев за какую-то махинацию с налогами. Знаешь, о чём он пожалел больше всего? О том, что не взял с собой фотографии родных и близких. Поэтому, Майки-бой, не забудь о том, что в тюрьме бумажные фото, бумажные книги и журналы имеют большую ценность, чем на воле.

Эйприл пожала ему руку через решётку и исчезла. Вместо неё появился Веймин. Он изумлённо повторял:

– Ну, ты даёшь, вот я не ожидал. Так и знал, что это ты отделал этого Горецки.

Полагая, что отвлечёт Хагена от мрачных мыслей, Веймин кратко рассказал, что ему всё нравится в работе на Чака, что у него в подчинении сразу трое бойцов. Что та тёлка, у которой ревнивый муж, всё-таки устроилась стриптизёршей, а супружник каждый вечер торчит на её выступлениях, высматривая тех, кто следит особенно внимательно. Приходится за ним приглядывать, чтобы не цеплялся к посетителям. Заведение «Снова у Чака» приобрело известность, даже подняли цены на алкоголь сразу в два раза, но и это не отпугнуло посетителей.

Веймина сменил Гонсало. Он сочувствовал:

– Бро, вот же как бывает в жизни… Никогда бы не предположил, что ты окажешься по ту сторону решётки. Чёрт, даже я смог избежать этого, хотя меня могли бы закрыть лет на тридцать. Но ничего, ты держись, я попробую что-нибудь придумать. Не забывай, мои братья до сих пор там, а моё слово пока что имеет вес.

* * *

Вот и всё. Выхода нет. В схватке с правоохранительной системой нет надежды на то, что Хагена вынесут с ринга. Нет, его выведут.

Позже: то ли секунду, то ли сутки спустя, – под охраной полусонного копа с дробовиком его провели до автобуса и усадили на место. На ногах бренчали кандалы, руки тоже были скреплены железом, а тело облегал оранжевый комбинезон. Наконец-то одежда по размеру…

Второй охранник наклонился и прикрепил кандалы к ножке сиденья. Так поступали с преступниками, у которых в деле указано «повышенная агрессивность». Грегори Горецки очень постарался отомстить, устроив всё так, чтобы Хагену было наименее комфортно отбывать срок.

Какой глупый и бессмысленный сон!

Хаген опустил глаза, чтобы удостовериться: оранжевый комбинезон всё так же на нём.

Это не сон. Он действительно трясся в автобусе, стекло которого было покрыто мелкой металлической сеткой, поверх которой шли толстые прутья решётки. На сиденье впереди сидел какой-то лысый парень. Вся его шея до самого подбородка была покрыта узорами татуировки. Он постоянно перекрикивался на испанском с другим лысым, который оккупировал заднее сиденье. Хаген не знал испанского, но понимал, что обоим парням отчего-то весело.

«Как они могут веселиться? – подумал он. – Ведь мы едем не на экскурсию. Мы, вашу мать, едем в тюрьму!»

А весёлые парни продолжали перебрасываться шутливой руганью и ржали друг над другом:

– Cabron!

– Besa mi culo, puto!

Если бы не тюремный антураж и татуировки прямо на лицах некоторых пассажиров, можно было представить, что Хаген едет в школьном автобусе. Не хватало только, чтобы кто-то бросил в него огрызок или выпотрошил рюкзак. Тогда Хагену приходилось ползать по полу, подбирая свои вещи, падая от каждого рывка автобуса. Когда-то это ужасно веселило его одноклассников… А ведь для того, чтобы прекратить унижения, достаточно было разбить пару носов, хулиганы перенесли бы свои нападки на кого-то другого.

Каким бы мрачным ни было настроение, Хаген улыбнулся: в тюремном автобусе он чувствовал себя безопаснее, чем в школьном. Вероятно, от того, что большая часть пассажиров, как и он, была пристёгнута к ножкам сидений.

А ещё теперь он умел качественно и быстро разбивать носы.

Хаген впал в некую дремоту, прислонившись лбом к железной сетке на стекле. Перед глазами проносились сцены прошлого, наслаиваясь на вид за окном. А в голове звучал чей-то вопль, словно бы Деметриус сошёл с ума. Но то был не Деметриус. Виртуальный помощник вообще молчал, потому что не возникало ситуаций, где требовалось бы его мнение. Или иногда напоминал:

– Пропущен очередной день тренировок. Внимание, без постоянной поддержки физической формы, твои характеристики начнут снижаться. Выносливость достигла опасного минимума. Высокая вероятность того, что через сутки она снизится на один пункт.

Но второй голос в голове продолжал вопить, заглушая помощника.

Это был голос самого Хагена:

«Вот и всё. Конец. Жизнь закончилась. Ведь тюрьма – это как смерть. Мама, мама… знала бы ты, что со мной произошла одна из тех страшных вещей, которые не давали тебе спать по ночам. Ты защищала меня, когда я подвергался нападкам других детей, ты научила меня избегать общения с хулиганами, извращенцами, торговыми агентами и теми „подозрительными“ соседями – парой пожилых геев, – что жили через дом от нашего. Я до сих пор помню их фамилию и до сих пор их боюсь. Хотя и понимаю, что они были безобидными людьми. Да, мама, защищая меня, ты научила бояться всего, чего боялась сама. Ты даже представить не могла, что твоего малыша Майки приговорят к сроку за нападение и унижение в общественном месте. А также за порчу имущества и за ещё одно нападение и унижение в общественном месте. Итого: два года, мама. Вдобавок на меня навесили штраф, сумма которого превосходит твоё усталое воображение. Вот так вот, мама, наши суды тоже умеют проводить убийственные комбо близкой дистанции».

Мама не отвечала.

 

Глава 20. Белые, чёрные и белые

Перед выходом из автобуса с заключённых сняли кандалы и наручники. Хагена поразило, как быстро произошло избавление от оков. Секунда, и ты уже чувствуешь свободу, хотя и приехал в тюрьму.

Принимающий офицер выстроил вновь прибывших. Разъяснил, что делать и как вести себя дальше, а под конец добавил:

– Главное требование: не разговаривайте с нами, ясно? Не задавайте вопросов сотрудникам исправительного учреждения, не спрашивайте что да как. Всё, что вам необходимо знать, вы узнаете тогда, когда будет надо. Мы вам не друзья! Постарайтесь как можно скорее понять, что ваша свобода закончилась. Это избавит вас от лишних проблем.

Тот туман, что сопровождал Хагена всю поездку, продолжал смягчать нелепость происходящего. Словно его разум отгородился от мира тёплым одеялом, предоставив тело Хагена офицерам тюремного заведения.

Тело исправно выполняло приказы: снимало одежду, мылось, терпело бритьё и медицинский осмотр. Губы покладисто отвечали «да, сэр» и «нет, сэр». Хагену уже объяснили, что здесь нет места фразам: «я не знаю» или «я подумаю». Туман помогал перенести стыд от того, что Хаген был голым среди сотни таких же голых мужчин.

Потом другой сотрудник исправительного учреждения проводил отбор личных вещей. У Хагена было всего четыре фотокарточки. Он и мама, он и дядя Питер, и просто мама. Четвёртая: даже не фотокарточка, а тот рекламный буклет с фотографией Эйприл в кимоно.

Охранник долго вертел PSP, включил и проверил все папки, отыскивая запретные материалы. Осмотрел дисковод. Потом отложил в коробку с запрещёнными вещами:

– Давно таких не видел. У меня в детстве такая же была. А твоя ещё и рабочая! Умели же делать, не то, что сейчас. Но не могу пропустить.

Оставалось надеяться, что Хаген будет находиться в радиусе пяти сотен метров, попадая под действие консоли.

Камера, куда надзиратель привёл Хагена, была размером с тот закуток в DigiMart, в котором он починял ноутбуки. Даже немного просторнее, потому что в камере не было ничего, кроме двух кроватей по бокам и унитаза у стены. Над унитазом навесной шкафчик. Никаких окон, только вентиляционное отверстие. Над дверью лампа, прикрытая решёткой. Словно в тюрьме даже свет должен быть под арестом.

На одной кровати имелись следы того, что она уже занята, из-под кровати выглядывали концы синих шлёпанцев, а на стене была прилеплена страница из порножурнала.

Хаген принялся раскладывать свои вещи на второй кровати.

Надзиратель стоял в раскрытой двери, облокотившись на решётку, и указывал, как правильно расстилать постельное бельё. Если верить бейджу, надзирателя звали Джим Баумгартнер. Хаген с безразличием повиновался его указаниям. Вполуха выслушал наставления Джимми о том, как пользоваться унитазом, как вести себя во время команды «Отбой», как проходить перекличку. Узнал о том, что нельзя делать и что можно. Почти ничего нельзя, впрочем. Список правил был длинный, и часто попадались совершенно дикие предупреждения:

– Постарайся не дрочить, когда твой сокамерник не спит.

– Ч… Что?

– Не мастурбируй, говорю, не дави одноглазого змея, не передёргивай. Ты, парень, к тюрьме непривычный, я сразу таких вижу. Трудно придётся. Да и вообще онанизм неугоден Господу. Ты веришь в Бога?

– Верю, – ответил Хаген.

– Молодец. Вера помогает выйти из любых испытаний. В церковь ходишь?

– Нет, – признался Хаген. – После смерти мамы, ни разу не был.

– Это плохо. – Джимми оглянулся по сторонам, сунул руку себе под рубашку и достал парочку мятых журналов: – На вот, почитай правду. Многое в этой жизни станет ясным.

Хаген взял журналы: с обложки на него пялился бородатый мужик в сиреневой накидке. Святой Айэн с осуждением смотрел на Хагена, как бы злорадствуя: «Я же предупреждал, что ты плохо кончишь!»

Прежде чем выйти, Джимми задержался у кровати сокамерника и содрал со стены страницу из порнографического журнала.

– Богомерзкие мудаки, – сказал он и скомкал лист, запихивая в свой карман. – Откуда они их только достают?

Когда Джимми вышел, Хаген обречённо сел на кровать. Ему хотелось заплакать, он даже пытался выдавить из себя хотя бы слезинку, надеясь, что это поможет, но безуспешно.

Майк «Плакса» Хаген перестал быть плаксой.

– Чувак? – осторожно подал голос Деметриус. – Обнаружено серьёзное ухудшение твоего психологического состояния.

– Твою мать, Дем. Я в тюрьме, среди насильников и убийц. Что мне хохотать, что ли?

– Здоровый смех повышает жизненные показатели на одну сотую процента. В твоём депрессивном состоянии было бы полезно улыбнуться.

– Да пошёл ты.

Словно обидевшись, Деметриус вывел перед глазами Хагена системное сообщение:

Внимание! Навык «Психологическая атака» временно утерян.

Для возвращения навыка необходимо поправить своё психическое равновесие.

Хаген безучастно смахнул сообщение.

Дверь камеры была открытой, но Майк боялся не только выйти, но даже выглянуть наружу. Он столько времени боролся со страхом боли, с боязнью выйти на ринг… а теперь, когда победил эти страхи, появился новый. Даже не страх – ужас. Ужас перед неизвестностями тюремной жизни.

В памяти всплывали обрывки историй про тюрьму. Какие-то сцены из сериалов, выпуски новостей, ролики на YouTube… Казалось, выйди из камеры, и тебя захватит водоворот неизвестности. Мнилось, что все заключённые – это изверги и бандиты, только он – Майк Хаген – оказался тут случайно: единственный невиновный среди них.

– Чего расселся? – раздалось вдруг из коридора. Джимми снова заглянул в камеру. – Обед. У тебя двадцать минут.

Хаген хотел сказать, что не голоден, но дебаф «Голод» вынудил подняться с кровати и выйти из камеры. Как бы там ни было, но необходимо привыкать к новому дому.

* * *

В столовой всё происходило быстро и чётко. Заключённые строем подходили, брали еду, рассаживались и быстро её поглощали. Хаген никогда не видел, чтобы люди ели с такой скоростью, будто соревновались. Он заворожённо смотрел, как исчезает еда с подноса у соседа напротив. Тот – огромный чёрный парень – вдруг поднял на него глаза:

– Брат, тебе повезло, что я добрый. Если будешь так пялиться на кого-то другого, то не выйдешь отсюда живым. Понял?

Хаген быстро опустил взгляд в свой поднос. Нужно снова возвращаться к старой привычке: смотреть куда угодно, но только не в глаза кому-либо. Видимо, в тюрьме это воспринимается иначе.

Покончив с едой, заключённые поднимались, складывали подносы в огромный ящик и шли на выход. Стоящий у дверей охранник брал со стола бумажный пакет и кидал в руки каждому заключённому.

– Что это? – спросил Хаген, когда к нему прилетел такой же.

– Хавка для ланча, – ответил охранник.

– Шевелись, бро, – кто-то ударил Хагена в спину. Явно намеренно и явно локтем.

Получен урон: 322.

Не оборачиваясь и стараясь не согнуться от боли, он поскорее вышел в зал тюремного блока. После вполне мирной столовой он показался зловещим местом. Всюду ходили люди, и все они были угрожающего вида. А даже если и не были, то сознание Хагена дорисовывало опасность. Ведь каждый из заключённых мог быть членом банды или убийцей…

Он всё время ожидал, что на него нападут: ударят, оскорбят, – словом, сделают всё то, что делают в тюрьме с героями любимых маминых сериалов. Приготовился дать сдачи, жалея, что забросил тренировки.

Мимо Хагена прошла группа обнажённых по пояс чоло. Накачанные татуированные тела, агрессивная походка, уверенные жесты… Вот эти точно убийцы!

Малыш Майки с удовольствием вернулся бы в камеру… но он совершенно потерялся. Он не представлял куда идти. Все три яруса тюремного блока были одинаковыми. Хаген помнил, что его камера находилась где-то посередине этажа, но какого именно? Прижав пакет к груди, он медленно отошёл спиной к стене. Стало чуть менее страшно, когда знаешь, что сзади никто не накинется.

Почувствовав спиной стену, Майк закрыл глаза и попытался унять панику.

Да, теперешний страх не напоминал тот, что возникал на ринге. Когда ты на ринге, то понимаешь, что не сможешь бояться долго. Ужас в драке заканчивался вместе с самой дракой. Не важно, ты победил или тебя. Но в тюремном блоке страх будет длиться столько же, сколько и тюремное заключение.

Хаген сделал глубокий вдох. Жить два года в таком кошмаре? Но разве не жил он всю свою жизнь, каждую секунду опасаясь, что его ударят и оскорбят, а он не сможет ответить?

В каком-то смысле нет разницы между тюрьмой и тем образом жизни, что вёл Хаген до получения интерфейса. Теперь он хотя бы может унять панику мыслью о том, что способен ответить ударом на удар.

Хватит бояться.

Хаген решительно открыл глаза и тут же отпрянул, ударившись затылком о стену: прямо на него, приблизившись вплотную, смотрел какой-то худощавый парень с блестящей лысой головой, но густой рыжей бородой.

Хаген выпустил из рук пакет и приготовился драться, даже вызвал статы «противника»:

Роман «Интел» Каменев, 24 года

Очков здоровья: 15000.

Уровень 6.

Боев/побед: 76/61.

Вес: 83 кг.

Рост: 175 см.

Текущий статус: программист.

– Эй, полегче. Извини, камрад, не хотел напугать. – Роман нагнулся, поднял пакет и вернул Хагену. – Смотрю, ты чуть на пол не сползаешь, подумал, что тебе плохо.

– Спасибо.

Русский говорил на прекрасном английском, только слово «камрад» намеренно выделял акцентом, словно пародировал Нико Белича из GTA IV.

– Ты в порядке? Не болен? – продолжил Роман. – Есть какие-то болезни или приступы, о которых я должен знать?

– Зачем тебе знать о моих болезнях?

– Ну, я же твой сокамерник, мало ли что. – Роман улыбнулся: – Потерялся, да? Когда я впервые попал за решётку, тоже не знал, как найти свою камеру. Это нормально. Главное, не бойся.

– Я не боюсь.

– Не заливай. Все боятся, ну, кроме матёрых гангстеров. Но и они боятся.

– Кого?

– Других матёрых гангстеров. А все вместе они трусят перед надзирателями. А надзиратели перед матёрыми гангстерами. Тюрьма – это место, где все друг друга боятся.

– Что-то не похоже, что все тут в ужасе…

– Привыкли. И ты привыкнешь. Главное, не пытайся уйти в себя, закуклиться. Я же знаю, ты сейчас хочешь скорее вернуться в камеру, забиться в угол кровати. Но, камрад, у тебя нет шансов. Нельзя в таком состоянии провести два года.

– Откуда ты знаешь, что у меня два года?

– Я многое знаю. Я же, типа, этот… как их там… «русский хакер». Пойдём во двор. У меня сегодня выходной, у тебя тоже. Наслаждайся, хе-хе, свободой, как бы иронично это не звучало.

– Почему?

– Завтра тебя припашут на работу – не останется времени на то, чтобы жалеть себя. Меня зовут Роман, можно звать «Интел», мой старый ник, под которым рубился в LoL.

– А я Майк. Можно звать Хаген. Это моя фамилия.

Про никнейм «Плакса» благоразумно умолчал.

Роман оказался одним из тех людей, которые умели говорить без остановки обо всём о чём угодно, но при этом ничего не рассказать о себе.

– Короче, в тюрьме есть всё то же, что на свободе, только достать сложнее, – рассказывал он, пока они выходили во двор. – Если тебе нужна дополнительная еда, бухло, трава, порножурналы – ты это всё найдёшь. Куришь?

– Нет.

– Скоро закуришь, камрад. Тут делать нечего, все начинают курить. Именно в тюрьме и армии курение табака является наиважнейшим фактором социализации.

«Будто я хочу социализироваться с бандитами», – подумал Хаген.

– Я, вообще-то, спортсмен, – сказал он, оглядывая двор.

– Да тут все спортсмены, камрад.

Хаген уже заметил, что большинство молодых людей на дворе были атлетами, словно бы он находился в огромном спортивном зале. В центре двора стояли тренажёры, но все они были заняты. Многие заключённые были раздеты по пояс. Отжимались, приседали. Две или три пары спарринговались. Хаген невольно потянулся к ним, оценивая технику боя.

Но Роман одёрнул:

– Но одно в тюрьме такое же, как на свободе, – несправедливость. Ты будешь наказан за малейший промах, совсем так же, как на свободе. Ведь из-за этого ты сюда попал? Из-за того, что люди, у которых есть власть, решили тебя использовать для спасения своих задниц?

Хаген даже возмутился:

– Да откуда ты всё знаешь?

– Не всё, но кое-что. Я просто предупреждаю тебя: не лезь в компании, о которых ничего не знаешь.

– Но ты же говорил, что надо социализироваться… Нельзя закукливаться.

– Да, но и мозги не теряй. Скажи, ты на свободе подошёл бы к такой толпе?

Хаген присмотрелся к огромным татуированным амбалам: у всех было грозное выражение лица, все демонстрировали ежесекундную готовность драться за место под солнцем.

Покачал головой, признаваясь:

– Нет…

– Если тебе охота заниматься спортом – занимайся. Бегай, прыгай, делай отжимания. Кровати в наших камерах можно откручивать от пола и поднимать вместо штанги. Главное, чтобы надзиратель не видел. Но когда на этаже дежурит Джимми, то можно. Джимми – свой парень. Ладно, вот и он сам, мне надо с ним переговорить. А ты давай, делай свою тренировку. Я же вижу, как тебе не терпится.

Роман взял у Хагена пакет с ланчем и отошёл к Джимми, который прятался от солнца под козырьком входа в тюремный блок.

* * *

Хаген и в самом деле был захвачен желанием устроить себе изматывающую тренировку. Во время суда он полностью забросил их, но вид заключённых, которые занимались спортом, напомнил ему о том, что тренировки нельзя прерывать.

Деметриус уже несколько раз намекал, что скоро все показатели упадут. Но Хаген сильно переживал, ему было не до прокачки.

Майк несмело вышел на дорожку, окаймлявшую весь двор, и ещё более несмело пробежал несколько шагов. Ему казалось, что все на него смотрят. Ускорился. Как выяснилось, заключённые – все эти гангстеры и насильники – интересовались Хагеном так же, как и люди на свободе: то есть не интересовались вообще.

Тогда Хаген втопил во всю силу.

Бег дал ему ощущение свободы, чувство возвращения в собственное тело, из которого его выбило на время суда. Все остатки тумана выветрились из головы. Он отчётливо понял: он здесь надолго. Надо привыкать к постоянному лязганью замков, к дребезжанью связки ключей на поясах надзирателей, к вышкам охранников; привыкать к тому, что весь мир покрылся сеткой и решётками.

Он снова ощущал свои мускулы, силу, выносливость… даже вызвал статы, которые давно не смотрел. «Выносливость» и «Сила» угрожающе мигали. То же самое было с «Ударом рукой» и «Комбо ближней дистанции».

Ничего, скоро он всё исправит.

– Дем? Ты тут? Прости, что накричал на тебя. Как мне вернуть утерянный навык? Как восстановить психическое равновесие?

– Чувак, начни ментальное восстановление вот с чего: перестань общаться со мной, как с реальным человеком. Я не человек. Не надо посылать меня, а потом извиняться за это.

– Ладно, далее.

– Далее нужно вернуть прежние силы. Именно падение физических показателей угнетает твоё душевное состояние.

– Ясно.

Хаген заметил, что один тренажёр освободился. Недолго думая, он свернул с дорожки и уселся на раскалённое от солнца металлическое сидение. Нагрузка уже была выставлена на максимум, поэтому он с усилиями начал выжимать вес, сводя и разводя руки.

Ох, как же он соскучился по тренировкам! Теперь Хаген недоумевал: почему он так упал духом, что забыл свою мечту? Без ежедневного прогресса нет пути в UFC.

– Pinche idiota! – Раздалось над его ухом. – Сраный ублюдок!

Кто-то невидимый схватил Хагена за воротник, стащил с сиденья и бросил на землю. Хаген вскочил на ноги: перед ним стоял тот парень – латинос – который был в автобусе и перекрикивался с другим. Майк узнал его по густой татуировке, поднимавшейся до самого подбородка, напоминая кофту с горлом.

Лоренцо «Брикс» Рейес

Очков здоровья: 32000.

Уровень 13.

Боев/побед: 211/133.

Вес: 90 кг.

Рост: 178 см.

Текущий статус: член банды «Суреньос Фамилиа».

– Hijo de tu puta madre! – выкрикивал Лоренцо, наступая на Хагена.

Вокруг них быстро образовалась плотная толпа, скрывая происходящее от взглядов надзирателей. А те, что были на вышках, спокойно смотрели сверху, покуривали и ухмылялись.

– Я не понимаю… – ответил Хаген, спешно вспоминая школьные уроки испанского. – No… no puedo hablar… español.

– Чёртов ублюдок, каброн, я тебя научу hablar español!

Хаген хотел отступить назад, но уткнулся спиной в стену из заключённых, его толкнули обратно, и он полетел прямо на Лоренцо. Успел заметить, как тот изловчился для удара…

Самого удара уже не увидел. Вместо этого в лицо врезался яркий свет – это было солнце. Хаген лежал на разогретом покрытии тюремного двора, заслоняясь от слепящих лучей рукавом.

Получен урон: 8000 (удар в лицо).

В голове гудело. Ничего не соображая, Хаген интуитивно начал подниматься, как делал бы это на ринге, одновременно выходя из зоны удара Лоренцо. Так же безотчётно отклонился назад… Вовремя! Перед самым носом просвистел кулак. Хаген мгновенно ударил в открывшийся бок противника. Вложил весь страх, всё отчаяние, накопившееся за время судебного процесса.

Вы нанесли урон: 14400 (удар рукой).

Среди зрителей послышался лёгкий гул удивления. Судя по всему, никто не ожидал от Хагена не только ответа, но и такой техничности. Лоренцо ненадолго согнулся, погладил бок ладонью и ринулся вперёд. Тут Хаген понял разницу между Лоренцо и всеми теми бойцами, что встречались ему ранее.

Лоренцо не спортсмен, он тренированный бандит. Если тот же Лиам «Голиаф» долго охал, держась за бок, то Лоренцо вёл себя так, словно был нечувствительным к боли. Первый его удар Хаген смог как-то блокировать, но потом короткая вспышка, снова солнечные лучи и темнота. Но он не потерял сознание, а просто уткнулся лицом в пахнущее резиной покрытие тюремного двора.

Получен урон: 2000.

Система, как обычно, предупреждала, что осталось очень мало здоровья, что нужно срочно выходить из боя. Вот ещё одно отличие: из тюремной драки нельзя уйти. По крайне мере, не дальше самой тюрьмы.

Вы потерпели поражение в честном поединке!

Итого количество боёв/побед: 13/11.

Голос Романа прозвучал, как спасительный звон гонга:

– Камрады, камрады, шухер!

Толпа мгновенно рассосалась. Все вернулись к прежним делам: болтали, курили или делали упражнения. Хаген убрал сообщение о своём первом поражении и сел, стараясь удержать равновесие. Но горизонт всё время заваливался, а небо и земля стремились поменяться местами.

Хаген не видел Романа, но услышал у своего уха быстрый шёпот:

– Ни в коем случае не рассказывай, что произошло.

Горизонт перестал качаться, и Хаген увидел, что к нему быстро приближался Джимми и ещё два охранника.

– Так, что такое? – осведомился Джимми. – Кто это сделал? Не раздражайте меня, сволочи. Ведь я и так знаю. Это ты, Лоренцо? Ты был на тренажёрах, я видел. Иди сюда. Сюда, я сказал.

Лоренцо встал перед Джимми, покорно выпрямившись, как полагается заключённому при разговоре с начальством.

– Сэр, никак нет, сэр! – выкрикнул он.

Джимми повернулся к Хагену. Один охранник уже помог ему подняться.

– Это он тебя избил?

– Пф… кх…

Хаген удивился, что вместо слов он выплюнул кровь и какой-то крошечный камешек, который непонятно как оказался во рту. Не сразу дошло, что это не камешек, а кусочек собственного зуба.

Хаген прокашлялся и ответил, как учил офицер коррекционного учреждения:

– Сэр, нет, сэр.

– Что «нет, сэр»? – рассвирепел Джимми. – Тогда я тебя закрою в штрафной изолятор, вместо Лоренцо. А ну рассказывай, что произошло? Не ври мне, иначе я устрою тебе такую жизнь, что живым отсюда не выйдешь.

– Я это…

Хаген посмотрел сначала на Лоренцо. Сжав кулаки, тот мрачно отвернулся куда-то в сторону. Потом на Романа. Тот беспечно улыбался, глядя в небо.

– Я это… упал с тренажёра, сэр.

Кто-то откровенно заржал позади толпы. Джимми грозно оглянулся:

– Молчать, уроды! – Повернулся к Хагену: – Упал, говоришь? Так вот, значит, какой ты? Помнишь, новичок, я тебе говорил, что тебе трудно придётся?

– Сэр, да, сэр.

– Так вот… э-э-э, Майк Хаген, я ошибался, тебе не будет трудно. Тебе будет невыносимо. Ты у меня каждый день будешь падать с тренажёров. Ясно?

– Сэр… да… сэр…

– А теперь в медчасть! Пошёл, пошёл, я сказал!

Один охранник грубо схватил Хагена за локоть и поволок внутрь тюремного блока.

* * *

В медицинском кабинете Хагену утёрли кровь, поставили тампоны и занесли в дело факт получения увечья по причине неосторожного обращения со спортивными тренажёрами.

Доктора звали Марк Борковски, это был краснолицый седой толстячок. Хаген ещё никогда не видел человека, настолько всем недовольного. Вытирая Хагену кровь и вставляя тампоны, он безостановочно жаловался:

– Опять вы дерётесь. А что будет, если я уволюсь? Я единственный медик на всю это чёртову тюрьму. У нас уже целый год нет медицинского директора, а управляющий тюрьмой не хочет переводить меня на эту должность. Спрашиваешь, почему?

Хаген и не думал спрашивать. Он вообще был в ужасе от того, что сейчас придётся вернуться обратно в тюремный блок.

– Я тебе скажу: почему. Тогда некому будет вас, идиотов, лечить. Управляющий не доверяет мне. – Неожиданно Марк пощупал плечо Хагена: – Боксёр? Да, парень, скоро пойдёшь на «деревянный ринг».

– Деревянный ринг? – переспросил Хаген, выходя из задумчивости. – Что это?

– Лучше тебе не знать, парень. Лучше притворись слабаком, а не бойцом.

Продолжая сетовать на то, что финансирования недостаточно, чтобы содержать нормальную медицинскую службу, Марк осмотрел его рот. Потрогал осколок верхнего зуба пальцем:

– Зубу конец. Могу вырвать.

– А разве нельзя…

– Нет! На ремонт или наращивание не рассчитывай. Вот выйдешь на волю, тогда и разоряйся на дантиста.

Выпроводив Хагена из кабинета, Марк Борковски передал его охраннику, напутствуя:

– И больше не водите их ко мне с такой ерундой. Подумаешь, нос разбили. Тут тысячи носов, а я один.

Охранник повёл Хагена обратно по тёмным коридорам, открывая и закрывая решётчатые двери. Втолкнул в зал тюремного блока и закрыл дверь.

Лоренцо и ещё несколько таких же явных мексиканских головорезов сидели за столиком поодаль. Стараясь унять дрожь в руках, Хаген несмело направился к лестнице, где его поджидал Роман, придерживая пакет с ланчем.

– Эй, vato, – крикнул Лоренцо. – Иди сюда.

Хаген испуганно посмотрел на Романа, взглядом спрашивая: надо ли обращать внимание? Роман выпучил глаза и зашипел:

– Конечно, камрад, иди.

Хаген подошёл к банде. По дороге сделал глубокий вдох и успокоился. Если надо будет снова драться – он будет. Даже если убьют. Иного выхода всё равно нет.

Над бандой запестрили окошки со статами, но Хаген не стал их читать, убирая с глаз. Все члены банды «Суреньос Фамилиа» были на шесть-десять уровней выше Хагена. Нет даже смысла вглядываться в такие детали.

Те немногие заключённые, что были в зале, стали потихоньку собираться вокруг, но делали это так, чтобы не привлекать внимания охраны. Всем было интересно, что произойдёт с новеньким, который так технично пробил Лоренцо в бок.

Сколько бы Хаген ни дышал, дрожь в руках не проходила. Тогда он просто спрятал их за спину. В центре толпы сидел крупный латинос, конечно, тоже лысый. У него были смешные усики, похожие на два крысиных хвостика, прилипшие к его верхней губе.

Фелипе «Фино» Пенья, 33 года

Очков здоровья: 50000.

Уровень 27.

Боев/побед: 370/352.

Вес: 101 кг.

Рост: 183 см.

Текущий статус: глава банды «Суреньос Фамилиа».

Глаза Фино были постоянно полуприкрыты, будто он щурился от яркого солнца.

Лоренцо соскочил со стола, на котором сидел и тоже заложил руки за спину.

– Ты Майк Хаген? – спросил Фино. Говорил он медленно и негромко, приходилось делать усилие, чтобы его расслышать.

– Да, – Хаген чуть не добавил «сэр, да, сэр», но удержался.

– Тебе привет от Гонсало «Киллы». Он попросил присмотреть за тобой.

Тут вмешался Лоренцо:

– Но мы не обязаны присматривать за каждым куском белой задницы, что понравилась этому el puto Гонсало.

Фино медленно повернул голову к Лоренцо:

– Заткнись, Брикс. Не прерывай меня. – Повернулся к Хагену и продолжил: – Да, мы не сиделки, чтобы присматривать за кем-либо. Но Гонсало – наш брат, да и ты доказал, что не стукач. Так что будь спокоен, но не наглей.

– А ты за всех не говори, – раздалось вдруг за спиной Хагена.

Он испуганно обернулся. Что ещё за очередное вмешательство? Там образовалась группка из чёрных парней. Впереди стоял огромный мужик, раздетый по пояс, по чёрным мышцам тёк пот, будто он только что вышел из душа.

Блейк «Форд» Али, 29 лет

Очков здоровья: 45000.

Уровень 24.

Боев/побед: 300/278.

Вес: 110 кг.

Рост: 195 см.

Текущий статус: глава банды «Пайрус Бразерс».

Фино ответил, не глядя на Блейка:

– Повторяю, можешь не бояться, ты под нашей защитой.

– Тогда приглядывай за своей сучкой, как бы её не придушили в углу, – вызывающе прокомментировал его слова Блейк.

Хаген находился между двумя бандами, ощущая агрессию, исходящую от них.

– Не собираюсь я быть ничьей сучкой, – ответил Хаген. – И не нужна мне ничья защита, сам разберусь.

– Уже поздно, мы…

– Эй, чего собрались? Всем разойтись.

Образовавшиеся группы латиносов и чёрных разогнал отряд охранников. Используя дубинки и окрики, они рассекли толпу, оттесняя членов банд по разным сторонам зала.

Лоренцо успел выкрикнуть Хагену:

– Эй, каброн, между нами ещё не всё кончено. Встретимся на деревянном ринге.

Тут же появилось мигающее окошко:

«Реванш»

Одержите победу над противником, которому ранее проиграли.

Хаген не стал ждать, когда его ударят дубинкой и поскорее отступил в сторону лестницы к Роману. По дороге он наткнулся на стальное плечо лысого белого парня с кельтскими татуировками на шее. Тот двинул его локтем:

– Смотри, куда прёшь!

– Простите, сэр, – бросил Хаген, даже не интересуясь, кто это был.

* * *

Добравшись до Романа, которого уже считал другом, он отдышался. Тот отдал ему пакет с ланчем и повёл наверх, на второй ярус:

– Ну, ты, камрад, даёшь. Ты в своём уме?

– Что такое? – испугался Хаген.

– Ты вообще ничего не понимаешь?

– Н… нет… я не знаю!

– Смотри, здесь две главные банды. «Суреньос» и «Пайрус», то есть латиносы и чёрные. Латиносы тоже вроде белых, но на самом деле нет. Между этими бандами постоянная грызня.

– Из-за чего?

Роман даже остановился:

– Ты шутишь? Не из-за чего. Если угодно: из принципа, чтобы выяснить, кто в блоке главный, и у кого яйца сильнее звенят.

Хаген и Роман остановились у перил и стали смотреть вниз на зал тюремного блока. Охранники прекратили разгон заключённых, но остались в зале, следя за их передвижениями.

– Камрад, ты зачем на тренажёры полез? Здесь всё поделено между ниггерами и латиносами. То же самое с телевизорами в комнате отдыха. Не вздумай переключить канал, если телек смотрят чёрные или латиносы. Можешь очнуться на столе у доктора Броковски с заточкой в боку. Или вообще на том свете.

– То есть на тренажёры нельзя?

– Вообще никуда нельзя. Здесь всё принадлежит или латиносам, или чёрным.

– А белым? – как всегда невпопад спросил Хаген.

– Белым принадлежит весь остальной мир за пределами тюрьмы. Но здесь мы никто. Есть в этом некая вселенская справедливость, а, камрад?

Хаген вынул из носа засохшие тампоны. Мусорных корзин на этажах не было, пришлось положить их в пакет.

– Есть ещё третья банда, – продолжил Роман. – Ну, как банда… Скорее, стая. Стая белых супремасистов. Зовут себя «Дикие парни». Жалкое сборище качков, которых не трогают ни чёрные, ни латиносы только оттого, что «Дикие парни» держатся вместе, а зачинщиков драки с ними накажут охранники. У белых хорошие связи с администрацией. Вообще-то тебе, как белому, полезно с ними дружить, если хочешь получать ништяки с воли.

– И зачем мне это знать? – простонал Хаген.

– А затем, что они не любят белых, которые тусят с ниггерами или латиносами. Короче, ты даже белым занозил. Тот чувак, который тебя толкнул у лестницы, и есть главарь «Диких парней». Он послал тебе намёк, да ты его не понял. Короче, ты только появился здесь и сразу перед всеми накосячил. Даже наш Джимми разозлился.

Хаген привычно схватился за голову:

– Мать вашу, я ничего не понимаю. Я не хочу быть в банде, или под бандой, или продвигать превосходство белых… Я вообще не хочу здесь быть. И… и почему ты используешь слово на букву «н»? Разве можно так отзываться об афроамериканцах?

– Когда ниггеры не слышат – можно, – хмыкнул Роман.

Они вошли в свою камеру. Майк тут же упал на кровать, закрыл лицо руками и уткнулся в подушку, от которой пахло какими-то дезинфицирующими химикатами.

Роман посмотрел на стену, где ранее висела страница из порножурнала:

– Эй, а куда моя подружка делась? Неужели ушла к другому?

– Фотографию Джимми забрал, – пробубнил Хаген в подушку. – Он назвал тебя богомерзким мудаком.

Роман огляделся и присел на корточки. Потом встал на колени и залез под свою койку. Вылез оттуда с порнографическим журналом:

– Джимми – хороший парень. Нам с ним ещё работать предстоит. Так что не зли его.

Хаген сел на кровати и удивлённо посмотрел на Романа:

– Ты о чём?

Роман пролистал журнал, нашёл разворот. Аккуратно отогнув скрепки, вытащил лист. С оборотной стороны обложки отклеил кусочек липкой ленты и повесил листок на стену:

– Слушай, камрад, этот твой Гонсало в натуре el puto, он оказал тебе плохую услугу. Если ты на воле не был в банде, то тебе нет нужды вступать в банду здесь или вставать под их защиту. Был ты по жизни сам по себе, вот и оставайся сам по себе. Но есть в произошедшем и хорошая сторона: ты познакомился со всеми тремя нашими работодателями.

– Чего-чего?

– Камрад, настало время рассказать, почему тебя подселили именно ко мне…

 

Глава 21. Неси свой квест

Роман, почесав нос, начал издалека:

– Как я и упоминал, тут отбывают срок несколько главарей банд. Латинос Фино и афроамериканец Форд – это только самые активные представители. Но, кроме них, здесь чалятся и более важные люди. Например, правая рука босса турецкой мафии, есть какой-то важный камрад из Украины, который продавал старое советское оружие в страны Африки. Его посадили до того, как оружие понадобилось его стране. Я даже знаю одного пакистанца, который наладил сбыт героина через точки продажи хот-догов. Причём, владельцам закусочных этот побочный бизнес так понравился, что они даже забросили основной. На этом и спалилась одна точка: в хот-догах нашли непонятные примеси…

– Останки насекомых?

– Ага, что-то вроде того. Им устроили санитарную проверку да нашли пакет героина под посудомоечной машиной. Словом, здесь сидят люди, которые наладили криминальный бизнес, который продолжает работать. А им хотелось бы этим бизнесом продолжить управлять.

Роман поднялся с кровати и выглянул в коридор. Убедившись, что их не подслушивают, понизил голос:

– Обычно это делается через встречи на свиданиях. Передают вести через родственников или друзей. Кроме того, тем заключённым, что показали себя подающими надежды на исправление, разрешён ограниченный доступ к отправке электронной почты. Конечно, эти письма строго проверяются. Послания приходится шифровать так, чтобы дежурный офицер не заподозрил шифровку. Самый отчаянный способ связи с внешним миром – это приобрести мобилку и совершать звонки напрямую. Но все этого способа боятся.

– Почему?

– Это сильное нарушение правил. По сути, за обнаружение мобилки тебе могут накинуть ещё два-три года сверху. Сначала для этого существовали специальные подставные лица: заключённые, которые за деньги соглашались хранить телефоны, которыми на самом деле пользовались те, кто боялся получить срок. Но после очередной внезапной проверки один такой подставной камрад раскололся и выдал имена всех, кто пользовался его мобилкой. Рассказал, кто на какие номера звонил, кому какие СМС предназначались. После этого случая все боятся использовать подставных людей. По крайней мере, до тех пор, пока не решится вопрос: как сделать так, чтобы некоторые не узнавали слишком много.

Хаген пожал плечами:

– Это всё интересно. Но при чём тут я?

– Ты пока что ни при чём. Тут больше речь обо мне. Сам подумай, какой открывается рынок, а? Десятки главарей банд изнывают от невозможности связаться с корешами на свободе. Они теряют репутацию, территории, а главное – деньги. Большие деньги.

Роман замолчал, прыгнул на кровать и лёг, будто отдыхал. Мимо двери прошёл охранник. Подозрительно посмотрел на Хагена и на его распухший нос. Скользнул взглядом по Роману и пошёл дальше.

– Кстати, изучай повадки охраны. Засекай время: они ходят мимо нашей камеры каждые двадцать минут. Так что, считай, у нас теоретически есть двадцать минут, чтобы делать что угодно, без угрозы быть замеченными.

– А зачем мне это?

– Если кто-то решит воткнуть в тебя заточку, сейчас для этого самое лучшее время.

Хаген громко сглотнул:

– А зачем кому-то втыкать…

– Тюрьма – место непредсказуемое, здесь все на взводе. Вдруг кому-то не понравится, как ты посмотрел на него во время обеда?

Хаген с ужасом вспомнил того парня в столовой, который ел так быстро, что невозможно было отвести взгляд.

– Но ты, камрад, не ссы. Я тебя не пугаю, а предупреждаю. Нужно знать такие детали для тех дел, к которым мы готовимся.

– А к чему мы готовимся?

Роман спрыгнул с кровати, встал на четвереньки и вынул из-под кровати чёрную картонную коробку. Открыл крышку и подозвал Хагена:

– Глянь.

Коробка была наполовину наполнена компьютерными деталями: старый жёсткий диск, кулер от ноутбука, шлейфы, какие-то сетевые платы, которые устарели ещё в те времена, когда Хаген был маленьким. Коробка немного напоминала те ящики в мастерской DigiMart, куда Хаген скидывал старые детали от разобранных компов.

Пока Хаген рылся в деталях, Роман продолжал:

– Я, вообще-то, сам программист. Если угодно, хакер, за это и сижу. Но у меня на воле осталось несколько неоконченных дел. Например, куча взломанных банковских аккаунтов, с которых я незаметно для владельцев списываю небольшие суммы. С каждого по доллару, но тысяч десять в месяц набиралось. У меня много ещё чего, среди прочего – криптовалюты. Я столько лет ими занимался, готовился, изучал рынок, копил… и вот, когда они показали дичайший рост, я оказался в тюрьме. Теоретически, я миллионер. Практически – никто. Я не могу работать отсюда без интернета.

Хаген вынул из коробки материнскую плату и процессор:

– Они не подойдут друг к другу.

– Отлично, Майки, ты мне уже нравишься. Ты уже понял, что я хочу создать свой нелегальный сервак, через который все желающие – за большие деньги, само собой, – получат защищённый способ общаться с волей?

– Не совсем понимаю, зачем именно сервер.

Роман закрыл коробку и задвинул обратно под кровать:

– На эту идею меня натолкнули мои собственные нужды. Когда рассказал идею стартапа местным боссам, они её поддержали. Эти детали – всё, что мы смогли собрать в тюрьме. Не поверишь, что иногда здесь хранится… Но, как ты понял, сделать из этого комп я не могу. Даже если бы проц подходил к материнской плате. Я в железе плохо разбираюсь. Когда стартовали криптовалюты, я был в доле с чуваком, который построил майнинг-ферму. Но чувака тоже посадили.

Хаген пожал плечами:

– Я тоже не смогу ничего собрать из этого старья.

– Но ты сможешь, если будут нужные детали? Твоя задача и заключается в том, чтобы сделать это, а также подумать, как и где его разместить, чтобы подключиться к тюремной сети. Когда Гонсало попросил своих братанов присмотреть за тобой, они первым делом спросили, кто ты. Он сказал, что ты боксёр, но работаешь мастером по ремонту компьютеров. А самое главное, Гонсало заверил, что ты не стукач. Тогда боссы задействовали все свои связи на воле. С помощью подкупа и угроз добились того, что ты теперь в моей камере. Даже забавно было наблюдать, как, позабыв расовые предрассудки и гангстерские разборки, они начали действовать вместе. Всё-таки желание вздрючить тюремную систему объединяет. Теперь твой ход, камрад.

– Это несложно, но детали…

Роман достал из-под матраса листок:

– Вот тут примерная схема сетей. От тебя требуется набросать список необходимого оборудования. Имей в виду, что слишком большие детали протащить нельзя. Лучше тебе и не знать, в каких частях тела сюда приходят некоторые вещи… Так что сервер должен быть мощный, объёмный, но маленький и бесшумный. Кроме этого, надо будет расставить несколько точек доступа, чтобы наши клиенты могли подключаться к скрытому вай-фаю из своих камер.

Хаген посмотрел на листок:

– А как его подключать к тюремной сети? Ведь там пароль, безопасность…

– Камрад, это предоставь мне. Дай мне только комп, всё остальное – моя забота. Так ты в деле? Помни, что отказ – это смертный приговор. Заточка, тюремный врач Марк Борковски, морг и все дела. Но, если ты согласен, никто тебя здесь не тронет. Кроме надзирателей, конечно.

– А если мы попадёмся?

– Если попадёмся, то забудь про два года. Будешь сидеть все десять.

– Можно мне подумать?

– Подумать над тем, хочешь ли ты жить? Конечно, камрад! Но долго не тяни. Люди в тюрьме становятся весьма терпеливыми, но у нас этого времени нет. Гангстеры – народ простой, они считают, что раз ты «компьютерщик», то можешь «сделать интернет» даже из этих дерьмовых деталей. Они не понимают разницу сокетов или типов памяти.

Хаген лёг на кровать и закрыл глаза. Перед ним уже некоторое время маячило окошко квеста:

Жизнь или смерть

Необходимо выжить и выбраться из тюрьмы раньше срока.

«Дем? – мысленно спросил Хаген. – Почему этот квест такой странный? Обычно все квесты связаны с дракой…»

«Противостояние, драка, битва, столкновение, схватка. Всё это требует боевого духа. Как и твоя задача выйти отсюда не просто живым, но и победителем».

«Победителем кого?»

«Чувак, как всегда, победителем себя самого. Это твой квест».

«Квест, так квест…» – вздохнул Хаген.

Перед тем, как заснуть, он открыл свои характеристики. Ещё со времени схватки с Хилтоном «Клерком» Демаром у него болтались четыре неиспользованных очка опыта и два навыка.

Хаген даже отругал себя за то, что из-за судебного процесса забыл о подобном богатстве… Впрочем, хорошо, что не потратил. А то вложил бы всё в «Харизму», чтобы удивить Эйприл своим превращением в пародию на Сайласа «Кена». Господи, как же он был тогда наивен…

+1 в «Силу», «Ловкость», «Выносливость», «Интеллект».

Очень хотелось бы повысить «Удачу», но пока что, если вспомнить драку с Лоренцо, лучше вкладываться в насущные характеристики. Вряд ли он успеет повысить собственную удачливость так, что при следующей встрече Лоренцо «Брикс» свалится от инсульта, как обещал когда-то Деметриус.

Очки навыков Майк вложил в «Удар рукой» и «Удар ногой». Эти умения сейчас самые необходимые для выживания.

Перед тем как уснуть, полюбовался:

Майк Бьорнстад Хаген, 29 лет

Очков здоровья: 12000.

Уровень 7.

Боев/побед: 13/11.

Вес: 66 кг.

Рост: 166 см.

Текущий статус: заключённый.

Удар рукой девятнадцатого уровня.

Урон: 17100.

Удар ногой пятого уровня.

Урон: 3500

«Плакса» теперь был заменён на «Бьорнстад». Кажется, как говорила мама, с одного из скандинавских языков это переводилось как «медведь» или типа того.

* * *

Своё первое настоящее киберпреступление маленький Рома Каменев совершил ещё в двенадцать лет в России. В классе распространился слух, что учитель литературы – педофил. Роман пообещал, что получит удалённый доступ к его домашнему компу и найдёт доказательства. Пользуясь тем, что преподаватель был добр к мальчикам и постоянно обменивался с ними какими-то играми, он попросту записал на флэшку «хакерскую» программу, позволявшую получить удалённый доступ к компу, на который она автоматически устанавливалась.

Как выяснилось, никакого детского порно у препода не было. Но Романа захватила сама идея того, что можно проникнуть на чей-то компьютер или в телефон и наблюдать за действиями человека как бы из-за плеча. Роман смотрел на то, как учитель открывал какие-то сайты, болтал со знакомыми в соцсетях, скачивал пиратские фильмы и сериалы, а, пока они качались, писал от поддельного имени комментарии на политических сайтах.

С этого момента Роман понял, что он хочет делать: взламывать чужие секреты. А так как его родители были далеки от сферы IT, то он стал много времени проводить на соответствующих ресурсах. К пятнадцати годам у него за плечами было достаточно правонарушений для посадки. Возможно, и посадили бы, если бы в четырнадцать его родители окончательно не эмигрировали в США.

Роман продолжал развивать свои таланты. Он и сам не заметил, в какой момент его «хакерство» стало… злом. Поначалу он, как и все идеалисты, следовал «Манифесту хакера»: боролся с системой, взламывал и дефейсил сайты правительственных организаций.

Причём малолетний хакер ещё не задумывался о том, что его выбор: сайт правительства какой страны взломать, – совсем не его мысль, а результат того, что кто-то уже раньше взломал его мозг, вложив в него идею, что есть государства «плохие», а есть «хорошие». Позже, повзрослев, он понял, что вообще-то, наверное, все по-своему плохие. Что надо в первую очередь думать о себе, а не о мифической справедливости, которой он бредил, вывешивая на взломанный сайт ливийской больницы карикатуру на Пророка.

С тех пор Роман следовал не тому, что правильно, а тому, что приносило больше денег. К своим двадцати двум годам он создал хакерскую группировку, объединившую людей со всего мира. Они брались за любые заказы, не делая различия, кто их цель: «Гринпис» или аккаунт террористической группировки в Instagram.

Само собой, скоро его поймали и посадили. В хакерском сообществе он на недолгое время стал звездой, потому что не сдал ни одного из своих товарищей, взяв всю вину на себя. Вот так вот, неожиданно для себя, он проявил благородство. За что получил на три года больше, чем положено. Самое забавное, что в прессе его окрестили «русским хакером», но он-то лучше всех знал, что в его группе не было ни одного человека из России, кроме него. Да и он всю жизнь считал себя американцем, а так как его родители специально поехали в «тур на роды» в США, у него давно было гражданство.

Ради какой-то непонятной меры безопасности первые два года Романа часто перевозили из тюрьмы в тюрьму. Позже он догадался: ему не дают наладить там жизнь и завести криминальные связи. Вероятно, действительно подозревали в работе на КГБ. Позже от него отстали, оставив в этой тюрьме, далёкой от родного Сан-Диего.

И вот впервые за два года ему привалила возможность снова заняться привычным делом: «ломать систему» и зарабатывать деньги. Только бы этот странный Майк Хаген не подвёл…

Под утро Роман проснулся от того, что его сокамерник пыхтел где-то на полу, пришёптывая: «Пятьдесят пять, пятьдесят шесть…»

– Камрад… ты чего? – зевнул Роман.

– Тренируюсь. Отжимаюсь.

– Почему ночью?

– Уже почти шесть утра.

Роман снова зевнул:

– Вообще-то, после команды «Отбой» запрещается ходить по камере и делать иные действия, кроме как использовать унитаз.

Хаген не ответил. Поднялся и стал боксировать воздух, перемежая ударами ногой.

Роман хотел спросить Хагена о его решении: будет ли тот работать над сборкой и установкой сервака? Но провалился в сладкий утренний сон:

– Камрад… через полчаса подъём… Дай поспать…

* * *

Наутро, после переклички и прочих процедур, Хаген подошёл к Роману:

– Прости, что помешал выспаться. В общем, я согласен работать над «стартапом». С чего начинать?

– Отлично! В первую очередь ты должен заслужить доверие тюремного начальства. У тебя отсутствуют предыдущие криминальные записи. Начальство таких любит. Из них получаются хорошие стукачи или примерные заключённые, которые, выйдя из тюрьмы, больше в неё не возвращаются.

Роман показал Хагену на высокого седого афроамериканца в идеально чистой и выглаженной тюремной робе, которая сидела на нём, как военный мундир. Седой держал в руке планшет с бумагой и делал какие-то пометки.

– Его зовут Генерал. Этот человек ответственен за набор персонала для работы в мебельном цеху. Мебельный цех – это местный Google, все мечтают там работать.

– Почему?

– Там платят двадцать баксов в неделю – огромная сумма по нашим меркам! Кроме того, удобно получать вести или ништяки с воли. Именно через этот цех тебе будут передавать необходимые детали. Там же ты найдёшь инструменты для работы. Понятно, это будут не компьютерные наборы, но всё равно лучше крутить шурупы отвёрткой, чем ногтем. И напоследок приятный бонус: за трудовые дни сокращают срок.

– Но я не умею делать мебель.

– Придётся научиться, камрад. Пожалуйста, постарайся, за тебя уже замолвили словечко, если тебя выгонят, то…

– Да, я помню. Заточка – Марк Борковски – морг.

– Верно, камрад. А знаешь, почему за Борковски сразу идёт морг, а не больничная койка? Потому что, если попросят серьёзные люди, дядя Марк отправит в морг, даже если выживешь после заточки.

Хаген уверено усмехнулся:

– Хватит меня пугать. Лучше скажи, что такое «деревянный ринг»?

Роман покачал головой:

– Это другой способ поскорее выбраться из тюрьмы… Но лучше не лезь в это, камрад.

– Почему?

– Потому что высок шанс, что ты не выберешься из тюрьмы, а попадёшь к Марку Борковски, ну а потом в морг.

– А точнее нельзя?

– Под «деревянным рингом» подразумеваются бои без правил, которые устраивает начальство среди заключённых. Но я об этом ничего не знаю, только слухи.

– Ты же хвалился, что знаешь всё.

– Кое-что лучше не знать. Почему ты вообще спрашиваешь?

– Вчера этот испаноязычный парень сказал, мол, «встретимся на деревянном ринге».

– Мля, – непонятно выругался Роман. – Майк, давай лучше сосредоточимся на наших железках. Мы ведь оба с тобой «компьютерщики»? Давай ими и останемся. Да, я понял, что ты немного увлекаешься боксом. Но в здешних боях реально убивают, там нет судьи, который остановит бой. Там есть только наш любимый доктор, который придумывает погибшим бойцам фальшивые медицинские заключения. А если с тобой что-то случится, то меня отправят в морг вслед за тобой. Держись от ринга и драк подальше.

Майк хотел сказать, что сам разберётся, от чего ему держаться подальше: его начало раздражать покровительство Романа. Но тут к ним подошёл Генерал и выкрикнул, глядя на Хагена:

– Майкл Бьорнстад Хаген! Есть такой?

– Сэр, да, сэр!

Генерал неторопливо сделал в своём списке какую-то пометку:

– С сегодняшнего дня поступаешь на недельный испытательный срок в мебельный цех. Будешь хорошо работать – примут на работу официально и начислят жалование. Есть вопросы?

– Сэр, нет, сэр!

Генерал жестом велел Хагену присоединиться к отдельной группе заключённых.

– Удачи, камрад, – сказал Роман и отошёл к другой группе, которую отправляли на работы по благоустройству тюремного двора.

Среди группы мебельного цеха оказался и Лоренцо «Брикс» Рейес. При виде Хагена он ухмыльнулся и провёл пальцем по шее. Сначала Хаген хотел сделать вид, что не заметил, но в нём уже поднимался прежний гнев на обидчиков. Почему он должен позволять кому-то запугивать себя?

– Hueles a mierda, – сказал Брикс, повторяя жест.

Хаген спокойно поднял руку и показал Лоренцо средний палец.

– Ты покойник, сука, – Брикс мгновенно перешёл на английский. – Покойник, понял? Урою!

Лоренцо рванул с места и побежал на Хагена, но его сдержали товарищи, успокаивая на испанском и английском:

– Тихо, тихо, ты хочешь потерять место в цеху?

Лоренцо вырывался из их рук. Он не кричал, а громко шипел, чтобы не привлечь внимание охранников:

– Pinche puta! Не сегодня, не завтра, но жди смерти, тварь.

Хаген смело подошёл к нему:

– Достаточно! Хватит меня запугивать, ты! Таким, как ты, меня не запугать. А вот тебе стоит опасаться таких, как я.

– Плевать, что там тебя защищают. Для меня ты уже мёртв ублюдок, pendejo.

– Хватит пугать меня покойниками, я сам могу сделать тебя покойником. Или бей или заткнись.

В ответ Лоренцо зарычал, вырвался из рук друзей и провёл удар, но Хаген был готов к этому и легко ушёл. Так же легко отскочил и от выпада ногой. Хаген понимал: у него пока что мало шансов против Лоренцо. Он ему проиграет, если не поможет какой-нибудь нежданный баф, а, как показала вчерашняя стычка, волшебные бафы куда-то исчезли. Но молчать в ответ на оскорбления Хаген тоже не собирался.

На Лоренцо наскочили охранники и оттеснили к стене. Появился Джимми. Не глядя на Хагена, он сразу подошёл к латиносу:

– Я говорил тебе не дёргаться? Не можешь дождаться своей очереди? Тогда жди её в «дыре».

Лоренцо быстро притих и опустил голову в землю. Но все чувствовали, что от него исходит ненависть, которая не сулила Хагену ничего хорошего. Джимми приказал отвести его в штрафной изолятор.

Так же, не глядя на Хагена, Джимми приказал Генералу увести свой отряд на рабочие места. Кстати, во время стычки Генерал оставался невозмутимым, даже не шелохнулся, когда Лоренцо махал кулаками вблизи от него. Он спокойно сделал пометку в списке и скомандовал:

– За мной.

Хаген и остальные заключённые, сопровождаемые охранниками, потянулись в коридор. Майк уверенно шагал и улыбался, глядя на оповещение:

Разблокирована «Психологическая атака».

Тренируйте приём для его улучшения.

Хагену даже не надо было спрашивать Деметриуса, он и так чувствовал, что его психологическое состояние улучшилось.

Адреналин – вот что помогает избавиться от дурных мыслей.

 

Глава 22. Деревянный ринг

В просторном и огромном мебельном цехе после бесконечных решёток и тесных камер тюремного блока ощущалось настоящее пространство свободы. Справа шла выкрашенная в красный цвет перегородка с окном, забранным решёткой; стояли охранники с огнестрельным оружием. На полу начерчена красная линия, а на стену нанесены большие белые надписи: «Проход за линию запрещён! Огонь на поражение!»

Заключённые подходили к линии и останавливались. Надзиратель получал из окошка инструмент и передавал заключённому.

Хаген оценил меры безопасности: всё-таки бывшим убийцам и бандитам выдавали на руки отвёртки, молотки и пилы. Страшно представить, что они устроят, если пронесут что-нибудь в тюремный блок.

Генерал распределил рабочих по местам. Одни уверенно встали за станки и начали пилить большие листы дерева. Кто-то колотил по деревянным деталям, собирая стулья, кто-то шлифовал и полировал готовые изделия. Цех живо напомнил Майку тот, что снимал дядя Питер в Сиэтле, когда они работали над установкой систем домашней безопасности. Там тоже надо было иногда собирать коробы или шкафы, вписывающиеся в интерьер заказчика.

Генерал провёл Хагена через весь цех, шагая строгим чеканным шагом, как на параде. Майка так и подмывало спросить: не настоящий ли он генерал? Но он благоразумно решил держать язык за зубами.

Они пришли в другой конец цеха. Вдоль стены выстроились многочисленные разноцветные пластиковые коробки. Напротив них стояли готовые шкафы без ручек или столы с выдвинутыми ящиками с дырами вместо замков.

– Ты же «компьютерщик»? – спросил Генерал. – Попробуй поработать здесь. Не облажайся.

– Но что я должен делать?

Генерал чётко развернулся и отмаршировал обратно, пропадая за нагромождениями недоделанной мебели.

– Фурнитуру будем прикручивать, – ответил чей-то дребезжащий голос. Но при этом никого не было рядом.

– Э… э… сэр?

– Отвёрткой умеешь орудовать?

– Да.

– Дальтонизм?

– Простите, сэр?

– Цвета различаешь нормально?

– Да.

– Жёлтый ящик в левом ряду, третий сверху, – сказал невидимый голос.

Хаген подошёл к стене пластиковых ящиков, нашёл жёлтый и открыл. Ящик оказался полон мебельных петель.

– На светлую мебель ставишь те, что серебристого цвета, а на тёмную – те, что золотистого.

– Сэр, я…

– Приступай, нам нужно до обеда оснастить все единицы, что произвели вчера в цеху. После обеда их заберут и притащат новые.

Хаген взял несколько серебристых и золотистых петель. Шурупы уже были вставлены в гнёзда. На одном из столов лежал чехол с отвёртками. Выбрал нужную, нерешительно замер, огляделся и спросил невидимку:

– Сэр? С чего начинать?

Под одним из столов он заметил какое-то движение. Оттуда выполз низенький – Хаген теперь мог с уверенностью называть некоторых людей невысокими – старичок с круглыми очками в чёрной оправе. У него было невероятно доброе лицо и белые волосы, а очки придавали сходство с сильно постаревшим Гарри Поттером. Даже не верилось, что человек, излучающий столько доброты и позитива, сидел в тюрьме.

Он посмотрел на Хагена:

– Я Чарльз Ивенс. А ты Майк, я знаю. Насчёт тебя поступали кое-какие распоряжения, но имей в виду, я ничего не знаю. Если тебя сцапают – всё буду отрицать.

– Сэр, я…

– Не прерывай меня. Первый подарок для тебя должен поступить вместе с пересменкой охраны, то есть в следующий понедельник. Ищи в одном из ящиков, я не знаю в каком именно.

Хаген осмотрел стену:

– Но их так много…

– Не моя проблема. В конце рабочего дня ты должен положить в тот жёлтый ящик записку с заказом. Я не знаю, что тебе надо, и не рассказывай, меня это не волнует. Чем меньше я знаю, тем тебе будет проще отпираться, если поймают.

Хаген поспешно кивнул.

– А теперь, Майк, за работу. Смотри внимательно, показываю один раз.

Чарльз ловко приподнял дверцу высотой в два раза больше него, приставил к шкафу и чуть ли не за секунду прикрутил петлю. Потом встал на табуреточку и прикрутил вторую. Также старик показал, как вставлять замки и приделывать полкодержатели, опоры и прочие мелочи мебельной фурнитуры.

– Теперь ты.

Хаген быстро приноровился прикручивать петли и ручки. Это оказалось легче, чем работать с электроникой. Чарльз одобрительно кивнул:

– Молодец. С остальным сам разберёшься. Замки для мебели хранятся в синих коробках. Ручки для раздвижных шкафов – в сиреневых. Короче, разберёшься. Вообще, все размеры стандартизированы, так что не перепутаешь. Работай, мальчик, а дедушка отдохнёт.

Чарльз сел в одно из офисных кресел и достал из кармана маленькую книжку.

* * *

Майк погрузился в работу настолько, что она быстро превратилась в конвейер. Никаких трудностей в прикручивании шурупов не возникало. Поэтому он частенько возвращался мыслями к «заказу» Романа.

Собрать компьютер небольших размеров – задача простая. Более того, давно существовали варианты миниатюрных компов, размером с визитную карточку, который и собирать не надо. Единственное, что останавливало от того, чтобы попросту заказать такой девайс, – это требования к мощности и объёмам. Зачем и что собирался Роман там хранить? Зачем ему целый сервер?

Для начала Хаген прикинул, можно ли просто разобрать и перенести по частям какой-нибудь ноутбук. Но всё же решил, что это слишком непредсказуемое занятие. Ведь мало ли кто окажется на той стороне. Вдруг человек сломает детали?

Размышляя, Хаген залез внутрь большого платяного шкафа и прикручивал щеколды. Снаружи раздался стук.

– Обедать пора, – сказал Чарльз.

– Так быстро? – Хаген вышел из шкафа.

Чарльз по-доброму улыбнулся:

– А ты думал, почему все хотят на работу устроиться? Не от трудолюбия же. Хоть какой-то способ протянуть время. На воле большинство из них были чёртовыми лентяями. Но в тюрьме они готовы делать любую скучную работу, лишь бы не просто так болтаться по двору.

Хаген и Чарльз разложили ланч, который им выдали в столовой ещё за завтраком. Найдя на столе с инструментом карандаш, Хаген составил список необходимых деталей, записывая на пустом бумажном пакете. Не только название, но и бренд. У некоторых компонентов указывал детальные спецификации, чтобы их смог купить даже непосвящённый в компьютерные дела человек. Без привычной помощи форумов и YouTube пришлось туго, но Хагена спасала хорошая память на цифры и названия.

Пришёл Генерал со своим неизменным планшетом и спросил Чарльза:

– Докладывайте, мистер Ивенс, как он справился?

– Парень толковый. Сразу видно, что и на воле не ленился. Выполнил всё в срок. Отличный помощник.

Генерал сделал пометку в планшете и ушёл.

Время до вечера пролетело так же незаметно.

Чарльз не был болтуном, как Роман, но время от времени он внезапно начинал рассказывать. То про своё деревенское детство в Луизиане, подробно описывая, как ловил карасей в каком-то пруду возле фермы. То про то, как работал на комбайне, восторгаясь красотой пшеничного поля или вкусом свежего хлеба. То про своего друга, который купил «Форд Мустанг», и они гоняли по трассе близ их городка. Но почему-то все его прекрасные истории заканчивались кровавой катастрофой. В озере кто-то тонул, а потом находили его распухшее тело, объеденное теми самыми карасями. В комбайн затягивало какого-то уснувшего ребёнка и ему отрубало ноги, а друг на «Мустанге» насмерть сбивал каких-то людей.

Хаген с ужасом слушал, не понимая, как всё это уживалось в столь добром на вид дедушке. В конце рабочего дня он был уже рад избавиться от его компании. Так спешил уйти, что чуть не забыл положить список с деталями в жёлтый ящик.

Когда Хаген вернулся к выходу из цеха, все заключённые уже выстроились в очередь, сдавая инструменты в окошко. К Хагену подошли Генерал и надзиратель. Последний тщательно обыскал Хагена, удостоверившись, что тот ничего не припрятал. Этот обыск заставил Майка испугаться: а как он вынесет детали? Про это Роман ничего не говорил. Не дай Бог, скажет, что нужно прятать детали внутри себя.

Из задумчивости его вывел Генерал, он стоял напротив и что-то сосредоточенно писал в планшете. Поймав взгляд Хагена, кивнул:

– Не спеши уходить, у тебя здесь ещё дела.

Генерал приказал Майку присоединиться к группе из десятка заключённых и ждать. Хаген не мог не отметить, что все они были молоды и спортивного телосложения.

Очередь в окошко закончилась, вооружённые охранники собрали остальных заключённых в отряд и вывели из цеха. Остался Генерал и тот надзиратель, что обыскивал Хагена.

– Так, парни, начинам работать, у нас десять минут, – крикнул Генерал, как командир на поле боя.

Заключённые рассыпались по цеху. Одни начали стаскивать в свободный центр большие офисные столы, другие, натянув нитки, рисовали на полу мелом огромный… восьмиугольник.

– Чего встал? – толкнул Хагена один заключённый. – Помогай.

– Что мы делаем? – Хаген ухватился за стол, помог перевернуть его и поставить на ребро вдоль меловой линии восьмиугольника.

– Арену, мать его. Ты не в курсе, что ли?

– Нет…

– Странно, раз тебя оставили, значит, будешь участвовать.

Хаген бросил стол и подошёл к Генералу:

– Сэр, что здесь происходит, сэр? Что я должен делать?

Генерал сухо улыбнулся:

– Ты лучше подумай о том, чего не должен был делать.

– То есть?

– Своей задиристостью ты заставил обратить на тебя внимание. Любишь подраться, парень? Будет тебе сегодня драка. В нашем исправительном учреждении созданы все условия для таких, как ты.

Хаген вздрогнул. Произнося «таких, как ты», Генерал явно и саркастично его процитировал. Генерал хлопнул Майка планшетом по груди:

– Добро пожаловать на деревянный ринг, боец.

Хаген обернулся. Все столы были уже установлены вдоль меловых линий, формируя что-то вроде октагона, как на ринге UFC. Один заключённый ходил в центре и размахивал веником, сметая мусор, второй шёл за ним со шваброй.

* * *

Майк был в смятении. Как реагировать? Должен ли он возмутиться, что его без спроса записали на какие-то состязания? Или он должен невозмутимо принять вызов, каким бы странным этот вызов ни был. Всё-таки ему предлагают драться, не этим ли он хотел заниматься? Ведь время идёт, годовая лицензия закончится, и преимущество ускоренной тренировки исчезнет.

Генерал неправильно истолковал сомнения Хагена:

– Ты имеешь полное право отказаться… Если, конечно, трусишь.

– Я не боюсь. Ну, разве что немного.

Обычно бесстрастный Генерал вдруг подобрел:

– Слушай, ты же понимаешь, что деревянный ринг проводится не без участия администрации тюрьмы? Будешь хорошо драться – будешь получать положительные записи в личное дело. В этой тюрьме попадание на ринг и победа на нём – это значит быть на хорошем счету у начальства. Ни прилежный труд, ни поведение не дадут этого. Отметки о хорошем поведении здесь дают за хорошую драку на деревянном ринге.

Хаген с удовольствием повёл плечами и хрустнул шеей:

– Я всё понял.

– Вот и молодец. – Генерал показал лист на планшете: – Твой бой будет первым, а противник, вот он.

Хаген проследил за рукой Генерала.

Брайан «Скульд» Хёрст, 27 лет

Очков здоровья: 20000.

Уровень 8.

Боев/побед: 138/34.

Вес: 87 кг.

Рост: 178 см.

Текущий статус: член банды «Дикие парни».

Отношение: презрение (8/10).

Сопротивляемость вашей харизме: высокая (4/10).

Хагену показалось забавным, что Брайан пытался быть похожим на викинга, хотя при этом имел карие глаза, а цвет щетины на голове явно свидетельствовал о том, что он не блондин. Недостаток нордичности Скульд восполнял переизбытком нордических татуировок. Там были и какие-то письмена, руны и колючие узоры, перетекающие в свастики. Но весь этот антураж разбивался о то, что Майк знал, изучая скандинавскую мифологию. Был у него такой период в жизни: увлечение корнями. Так вот, насколько он помнил, Скульд – носительница смерти, аспект будущего, одна из трёх сестёр-норн – богинь судеб. Но Брайан об этом точно не знал, когда выбирал себе прозвище…

Как бы там ни было, оказалось, что Скульд – тот самый парень, которому он помогал носить стол. Что же, противник как противник. Не самый страшный. После поражения от Лоренцо Хаген опасался, что снова проиграет, а потом снова и снова… и никогда уже не сможет побеждать, но со Скульдом заранее почувствовал себя сильнее. Это была не глупая самоуверенность, а просто понимание своего превосходства.

Вероятно, Хаген был большим викингом, чем хотел бы казаться сам Скульд.

Вдруг охранники зашевелились и начали сгонять заключённых в одну кучу, не стесняясь использовать дубинки. Не сделали скидки даже Генералу. Получив палкой по шее, он растерял всю свою солидность и встал вместе со всеми.

Через ворота цеха, те, что выходили во двор и были под охраной, в зал ступила группа людей. Даже по походке и уверенности было ясно: это они здесь власть.

В центре вышагивал немолодой, крупный мужчина в строгом костюме и при галстуке. Один глаз был полуприкрыт, что создавало впечатление, будто мужчина хотел подмигнуть, но так и не смог поднять веко. Это выглядело бы комично, если бы не общее выражение лица… Оно излучало такую жестокую уверенность, что Генерал в сравнении с ним казался каким-то недотёпой. Хаген прочитал:

Блинки «Молочный глаз» Палермо, 57 лет

Очков здоровья: 53000.

Уровень 134.

Боев/побед: 9000/8911.

Вес: 102 кг.

Рост: 184 см.

Текущий статус: директор исправительного учреждения.

Отношение: безразличие (10/10).

Сопротивляемость вашей харизме: крайне высокая (10/10).

У Хагена слегка отвисла челюсть, он ещё не встречал бойцов с такими статами. Настоящий босс уровня! Тут же промелькнула мысль: это же сколько левелапов он получит, если победит Блинки Палермо в «честном поединке»? Директор тюрьмы немолод, это даёт преимущество Хагену… забавный был бы баг в системе, если можно было бы мочить пожилых боксёров, прокачиваясь с нереальной скоростью.

Хотя ясно, что нет никакого бага. Augmented Reality! Platform явно сделали не индийские программисты на аутсорсе.

Боссы расселись, благо стульев и кресел в мебельном цеху хватало. Но это было не всё. Двери, ведущие в коридор между тюремными блоками, открылись и вошли Блейк «Форд» Али, Фелипе «Фино» Пенья и ещё несколько заключённых, тоже какие-то важные шишки. К счастью, Лоренцо среди них не было, он сидел в одиночке.

– Они будут драться? – спросил Хаген шёпотом у Генерала.

– Нет, зачем? Сегодня они тоже простые зрители.

Окружённые вооружёнными надзирателями, боссы банд встали возле ринга. Так как они были всё-таки заключёнными, сидеть им не полагалось. Кроме того, на ногах и руках были лёгкие кандалы. Это не помешало им тут же разжиться сигаретами и закурить. А Блинки Палермо даже отправил им парочку бутылок пива.

Хаген мало разбирался в тюремных правилах, но даже ему стало ясно, что это невиданное нарушение.

– Палермо – фанат боевых искусств, – продолжал Генерал. – Ещё и старый извращенец, ему нравится наблюдать, как люди дерутся насмерть.

– Что странно, мать его, – вмешался Брайан. – Ведь любые драки в блоке жестоко останавливают. А иногда так охота навешать белому, который тусуется со спиками.

– Расовый бунт – это тебе не драка на деревянном ринге, – отозвался Генерал. – Палермо тоже боится потерять место и оказаться вместе с нами.

– И это всё равно не останавливает его от организации боёв без правил? – удивился Хаген.

Генерал посмотрел на него:

– Ты с какой планеты, сынок, с Марса? То, что такой гангстер, как Блинки Палермо, не только не сидит в камере, но и возглавляет тюрьму, где сидят бандиты мельче него, только показывает, как прогнила вся эта сраная система.

Услышав про «сраную систему», Хаген решил не продолжать расспросы. По опыту знал, что это обязательно перейдёт в разговоры о политике, а в ней он ничего не понимал.

Палермо повелительно взмахнул рукой. Генерал суетливо выбился из толпы заключённых, подбежал к рингу и взял наизготовку свой планшет:

– Первые бойцы! Майк Хаген и расистская сука Брайан по кличке «Скульд».

Брайн вытолкнул Хагена:

– Пошли, я надеру тебе задницу на потеху нашему боссу.

* * *

Хаген перелез через столы и вышел на ринг. Встретился взглядом с «Молочным глазом» Палермо и мгновенно отвёл его, очень уж был страшен директор тюрьмы.

Скульд разделся по пояс и начал быстро разминаться. Палермо наклонился к одному из надзирателей, тот выслушал его, подошёл к рингу и стукнул Брайана дубинкой:

– Начинайте.

Хаген тоже снял верхнюю часть робы, нерешительно замер: снимать ли ботинки? Но Брайан остался в обуви, поэтому не стал. Они сошлись в центре деревянного ринга, Хаген протянул кулаки для приветствия… и едва успел поставить блок. Брайан не стал церемониться и попробовал заполучить лёгкую и подлую победу.

«Так, Майки-бой, – сказал сам себе Хаген. – Забудь все спортивные правила. Как там говорила Эйприл? Я напоминаю серьёзное оружие, которое не осознаёт своей силы? Сейчас её осознает расистская сука».

Вдобавок замигало окошко квеста:

«Неуязвимый боец»

Одолей соперника, потеряв менее 4000 очков здоровья.

Подлая выходка Скульда вызвала крики одобрения, а Блинки Палермо заинтересованно подался вперёд в кресле, неотрывно глядя на Хагена.

Бойцы кружили, не начиная атаку. Хаген присматривался к противнику, отыскивая слабые точки. Их было предостаточно: и руки он держал плохо, и ноги не сгибал, да и вообще, впервые Хаген понял, что он уже не тот новичок в боксе, что раньше.

Неожиданно Скульд сказал:

– Ты чего такой уродливый? Твоя мама трахнулась с газонокосилкой?

Хаген болезненно дёрнулся. Давно его так не оскорбляли. Ведь он улучшил «Харизму»… Сначала даже удивился: за что это оскорбление? Почему? Ведь он даже не знаком с этим чёртовым расистом. Упоминание о маме болезненно отозвалось в сердце. Это подтвердило и сообщение системы:

Получен критический урон словом.

−1 от всех характеристик на 1 минуту.

– И на лице у тебя какое-то дерьмо. Ой, извини, это и есть твоё лицо?

Значит, не только он, Хаген, способен атаковать противника словом. Хотя… чему тут удивляться? Ведь тот же Горецки когда-то был способен буквально утрамбовать потоком отборных ругательств. Да и сейчас бы смог, если бы не боялся кулаков. Да, старина Горецки был мастером словесных поединков.

А Скольд не унимался:

– Вообще-то ты в своей семье самый красивый, да? Сразу после своего папаши-газонокосилки.

– А ты, жопоголовый, чего завис? – улыбаясь, ответил Хаген. – Может, тебе врезать, чтобы ты перезагрузился, тормоз?

Как ни странно, банальный призыв напасть первым сработал: противник сделал выпад. Но там, куда он метил, Хагена уже не было. В следующий миг Скульд получил удар снизу в челюсть.

Вы нанесли урон: 17100 (удар рукой).

Брайан «Скульд» Хёрст попятился, задрав голову и прикрыв глаза рукой, словно смотрел на солнце. Ноги подогнулись, и он мягко обвалился на пол. Хаген потрогал неподвижное тело ногой и повернулся к зрителям, пожимая плечами.

Блинки Палермо довольно откинулся на спинку кресла, на его строгом лице мелькнула злобная улыбка. Даже полуприкрытый глаз оживился. Директор тюрьмы достал из внутреннего кармана сигару и прикурил от зажигалки, подставленной охранником.

Генерал одобрительно кивнул, радуясь, что «расистская сука» так быстро проиграла. Фелипе «Фино» оставался невозмутимым: облокотившись на края ринга, он попивал пиво, а чёрный Блейк «Форд» вообще не смотрел на драку, общаясь с другими заключёнными и покуривая.

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Заработано очков опыта: 2 (удвоенный опыт за победу над противником выше уровнем).

Выполнен квест «Неуязвимый боец».

Заработано очков опыта: 1.

Заработано очков навыка: 1.

Выполнен скрытый квест «Что это было?».

Одержана победа нокаутом в первые 10 секунд боя.

Заработано очков опыта: 1.

Заработано очков навыка: 1.

Набрано очков опыта на текущем (7) уровне: 7/7.

Вы подняли уровень: +1!

Ваш текущий уровень – 8!

Доступны системные очки основных характеристик: 1.

Доступны системные очки боевых навыков: 1.

Долгожданный столб света спустился на Хагена. Как же было приятно иметь в жизни возможность получать вознаграждение за достижения. Искупавшись в только ему видимых лучах славы, Хаген начал перелезать через столы, освобождая ринг для новых бойцов, но Генерал его остановил:

– Куда? Бой не закончен.

Хаген посмотрел на то, как двое заключённых отволокли Скульда за ноги и перебросили через борта ринга:

– А по мне, так вполне закончен.

– Нет, боец, тут тебе не фитнес-клуб. Будешь драться, пока в состоянии. Но даже если не в состоянии – будешь драться.

Блинки Палермо пыхнул сигарой и, не поворачиваясь к боссам банд, сказал:

– Эй, Фино, Форд, ставлю пять тысяч на Синеглазку. Выдвигайте своего бойца.

– Твою Синеглазку уже отметелил мой парень. За это и сидит в одиночке, – отозвался Фино. – Освободи его, тогда и посмотрим.

– Ну уж нет, я нарушать закон не собираюсь.

После этих слов Палермо все дружно захохотали, будто он сказал невесть что смешное. Форд затушил сигарету и подозвал одного из заключённых, плотного и высокого чёрного парня, сказал что-то на ухо и хлопнул по плечу. Парень быстро содрал с себя робу и майку и перемахнул через ограждение ринга.

– Пять тысяч на моего бойца, – сказал Форд.

– Пять тысяч на… – Фино перевёл взгляд с Хагена на бойца от Фино. – На… на Синеглазку. Да, точно, на него. Не подведи меня, Майк…

Хаген прочитал статы нового противника:

Джейкоб «Ножницы» Коллинс, 25 лет

Очков здоровья: 33000.

Уровень 11.

Боев/побед: 184/65.

Вес: 103 кг.

Рост: 189 см.

Текущий статус: член банды «Пайрус Бразерс».

Отношение: безразличие (9/10).

Сопротивляемость вашей харизме: крайне высокая (9/10).

Ножницы – парень высокого роста. У него длинные руки и ноги. Чем-то напомнил Клерка, но ниже и не такой худощавый, а вполне мускулистый, с раскачанной грудью. А то, как он двигал ногами, обещало мощный удар на дистанции.

Объявилось окошко квеста:

«Убрать за 60 секунд»

Одержи победу над противником за 1 минуту.

Отсчёт с первого удара в бою.

Джейкоб «Ножницы» тоже не стал церемониться с приветствиями. Но хотя бы не начал со словесной перепалки. Он сразу двинулся на Майка, подпрыгнул и ударил с разворота пяткой. Блок Хагена не выдержал, хотя и смягчил удар:

Получен урон: 2200.

Противник стремительно развивал атаку: держась на одной ноге, бил и бил по Хагену другой ногой, оправдывая свою кличку: движение ноги действительно напоминало лезвие режущих ножниц.

Получен урон: 3000.

Оказавшись вдруг рядом с Хагеном, Джейкоб «Ножницы» резко обернулся вокруг себя и ударил локтем в грудь. У Хагена перехватило дыхание, опять некстати вспомнился случай в летнем лагере, когда его едва не задушили в спальном мешке. Раскинув руки, Хаген попятился назад.

Получен урон: 2300.

Внимание! У вас осталось менее 40 % очков здоровья!

Мир привычно поплыл перед глазами… Сколько раз уже Хаген бывал в такой ситуации? Снова и снова он возвращался в то оглушённое состояние, в котором сложно определить, где находился враг… Можно рассчитывать только на неведомую силу, типа того, когда Люк Скайвокер с завязанными глазами бил световым мечом по тренажёру.

Но Хагену было даже хуже, чем с завязанными глазами. Мало того, что стало трудно дышать, всё троилось и четверилось, а пот заливал глаза, превращая поле зрения в текучее месиво, но вдобавок вокруг ринга толпились неясные фигуры, скрывая противника. Всё это отвлекало, мешало сфокусироваться на драке.

Система вдруг объявила:

Разблокировано умение «Тактическая пауза»!

Способность краткосрочно уравнивает шансы в случае, если носитель проигрывает бой в незнакомой обстановке во враждебном окружении.

+25 к восприятию (2 секунды).

+25 к интеллекту (2 секунды).

+25 к ловкости (2 секунды).

+1000 % метаболизма (2 секунды).

Расплывшийся мир резко фокусируется и становится чётким. Все заключённые, надзиратели и работник из администрации замирают. Хаген будто оказывается в музее восковых фигур.

Вот Блинки «Молочный глаз» Палермо замер, слегка привстав в кресле и подняв сжатые кулаки. Из его перекошенного рта выпадает сигара, дымок которой тоже застыл, как на фотографии. Один из надзирателей цепенеет с пальцем в носу, а глаза косит на падающую сигару босса. Ковыряясь, он словно задумывается: не подхватить ли её?

Фелипе «Фино» Пенья стоит у края деревянного ринга, вцепившись в него руками. Он вытягивает и напрягает татуированную шею, глядя прямо на Хагена. Широко раскрыв рот, что-то кричит. У его губ замерзают брызги слюны.

Звуки исчезают. На две секунды становится нереально тихо. Только Хаген отчётливо слышит свой сиплый вдох. Кроме того, окружение становится светлее: можно разглядеть детали в самых тёмных углах мебельного цеха.

Две секунды. Вдох – выдох.

Две секунды дают Хагену столько информации об окружающем мире, что, кажется, он мог бы успеть за это время избить всех, кто стоит в зоне досягаемости его кулака. Ведь все они сейчас – неподвижные восковые фигуры. Хаген видит даже движение секундной стрелки золотых часов Блинки Палермо, хотя тот находится на другой стороне ринга.

Успевает разглядеть и своего соперника, который замер во втором развороте, намереваясь снова ударить локтем другой руки. Этот удар, несомненно, добил бы Хагена.

Но именно из-за эффектного приёма локтем Ножницы оказался достаточно близко для того, чтобы Хаген провёл серию ударов, то самое «Комбо ближней дистанции».

Когда он наносит первый удар из комбо, звук и подвижность мира возвращаются. Секундная стрелка на часах Палермо переваливает два деления. В уши Хагена обрушиваются крики: особенно громко орёт Фелипе «Фино» – что-то грязное на испанском.

Все три удара комбо достигают цели, ведь в памяти Хагена ещё держится образ неподвижного противника, позволяя отметить слабые точки его позиции.

Размахивая ногами-ножницами, Джейкоб отлетает к краям ринга и рушится на столы, раскидывая их в стороны. Так и замирает, напоминая поломанную куклу, выброшенную на помойку.

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Заработано очков опыта: 3 (утроенный опыт за победу над противником выше уровнем).

Вдох-выдох. Нарушенное дыхание восстанавливается с трудом.

Выполнен квест «Убрать за 60 секунд»!

Вы одержали победу на 45 секунде!

Заработано очков опыта: 1.

Заработано очков навыка: 1.

Поздравляем! Вы повысили уровень приёма «Комбо ближней дистанции» до 2 уровня!

Набрано очков опыта на текущем (8) уровне: 6/8.

После этих радостных сообщений появилось грустное: о сильных травмах и соответствующих дебафах. Уровень здоровья падал и будет падать ещё долго, если Майк не получит медицинскую помощь. А у него и без того осталась лишь четверть.

Впрочем, Хаген и без подсказки чувствовал сильную боль в левой части шеи и всего предплечья. Он даже не помнил, когда успел пропустить удар в эту область. Держась за шею, он сел на один из столов, стараясь окончательно восстановить дыхание.

– Ха-ха! – кричал Палермо. – Вот так Синеглазка! Молодец! Вот это я и называю «примерное поведение».

Фелипе «Фино» вторил директору:

– No manches! Ni madres!

Блейк «Форд» не отвечал им. Присев над поверженным товарищем, он старался привести его в чувство. Скованные кандалами руки не позволяли поднять голову Джейкоба. Сначала тихо, а потом всё громче стал требовать:

– Врача! Его надо к доктору!

Блинки Палермо взял из рук надзирателя сигару, которую тот всё же успел подхватить, и вставил в рот:

– Зачем к доктору? Он ведь жив ещё. Или ты хочешь угробить парня? Эй, кто там? Оттащите его в камеру, дайте лекарств: тайленол какой-нибудь. Если завтра будет хуже, тогда и отправим к доку Борковски на отпевание, а пока что будем надеяться, что парень выживет.

Хаген хотел было подойти к Джейкобу, извиниться, как-то помочь… Но понял, что нет сил. Ему самому надо было к доктору. К нормальному доктору, а не к Марку.

– Пить, – попросил Хаген стоящего рядом Генерала.

– Боец, здесь тебе не столовая. Никто воду не принесёт.

– Держи, бро, – сказал Фелипе «Фино». Гремя кандалами, он подошёл к Майку и отдал свою бутылку пива.

Хаген выпил всё, что в ней оставалось. Потом поднялся и перекинул ногу через стол, намереваясь наконец-то уйти с деревянного ринга.

– Да куда ты всё время лезешь? – остановил его Генерал. – Я разве не сказал тебе, что будешь драться, пока можешь драться?

– Но… я не могу…

– И про это я тоже сказал. Если не можешь – всё равно будешь драться.

А Блинки «Молочный глаз» Палермо радостно пускал сигарный дым:

– Эй, Форд, давай своего следующего бойца. Сейчас Синеглазка перебьёт всю «Пайрус Бразерс».

Форд, продолжая сидеть перед Джейкобом, посмотрел на Палермо снизу вверх, его спокойное чёрное лицо исказила ненависть:

– Надо это кончать.

– Что кончать? Твою банду?

Форд вскочил на ноги и подставил руки надзирателю:

– Я выйду против Синеглазки!

– Хо-хо, будет весело! – Палермо кивнул, и надзиратель расстегнул Форду наручники. Присел, чтобы снять и кандалы на ногах, но Палермо остановил: – Эй, нет, на ногах оставь. Вы же все знаете, я справедливый человек. Синеглазка слишком слаб против тебя.

– Плевать!

Форд перелез через столы и направился к Хагену, мелко перебирая ногами и гремя кандалами. Хаген тяжело поднялся и приготовился к драке…

* * *

…Очнулся Майк от того, что кто-то схватил его за яйца.

– Прости, случайно, – сказал голос.

Разлепив глаза, Хаген обнаружил, что лежит на спине, а над ним проплывает потолок тюремного коридора. Жёлтые лампы под решётчатыми кожухами – свет и тьма, свет и тьма – сменяли друг друга с чёткой периодичностью. Майк попробовал пошевелиться, но голос попросил:

– Не дёргайся. Или сам хочешь шагать?

Хаген не понимал, что происходит, но шагать однозначно не хотел, да и не мог. Потолок закончился, послышался звон ключей, характерный грохот замка и скрип дверей. Вместо потолка коридора теперь виднелся высокий свод тюремного блока.

Хаген взлетел ещё выше. Тут до него дошло, что его попросту несли по ступенькам в камеру. Несли как труп.

«А что случилось-то? – подумал Хаген. – Я же просто прикручивал мебельную фурнитуру, болтал с добряком Чарльзом… Очень милый человек. Потом… потом… Дем?»

«Чувак, расслабься, это скоро пройдёт. У тебя краткосрочная потеря памяти».

«Потеря памяти… Не помню… Почему?»

«Ты был в сильнейшем нокауте. Прокачивай выносливость, чтобы это не повторилось».

«Но с кем я дрался? Кто меня так?»

«Скоро вспомнишь».

Хагена принесли в родную камеру и бросили на кровать. Над ним нависло бородатое лицо Романа:

– Камрад… ты всё-таки попёрся на этот ринг… Зачем тебе это?

Хаген попытался сесть на кровати, но не получилось:

– Ринг? Зачем? Не помню никакого ринга… Зачем-то надо было.

– Эх ты, – Роман отошёл к своей кровати и сел. – Ты хотя бы передал список?

– Список… Какой список?

– Ну, наш, с деталями. – Роман потёр лоб и непонятно высказался: – Yop tvayu mat!

Хаген наконец-то смог сесть:

– Список! Да, Роман, всё сделал, положил в ящик… в синий… Или жёлтый? Я не помню. Но точно положил, написал все детали. Если их принесут, будет тебе мощный сервак. Хоть и не знаю, зачем тебе такой.

Роман что-то говорил, но Хаген снова лёг, закрыл глаза и почти уплыл в сон. Но вдруг вздрогнул. Воспоминания резко вернулись к нему: все три драки отчётливо припомнились, впечатались в сознание, как те две секунды «Тактической паузы», когда замер мир.

Майк вспомнил, что драка с Фордом оказалась самой короткой. Он просто увидел его кулак, потом потолок мебельного цеха, а следом уже потолок тюремного коридора. Вот и сообщение, которое он раньше пропустил:

Вы потерпели поражение в честном поединке!

Итого количество боёв/побед: 16/13.

Нет, рано спать! Надо разобраться с доступными очками, а также выяснить…

«Деметриус? Что это было, когда появилась пауза на две секунды? Неужели я могу останавливать время?»

«Чувак, ты же не супермен и не в Матрице! Ты не можешь остановить время, не льсти себе».

«Но те две секунды…»

«На короткий период скорость твоих реакций в мозгу увеличилась в разы. Твой метаболизм ускорился. Ты, если сказать проще, стал быстрее думать и обрабатывать огромное количество информации. То, что тебе показалось остановкой времени, было всего лишь сверхвысоким восприятием мира. В принципе ты и под грибами так сможешь, хе-хе, только вот драться не получится», – Майку показалось, или он действительно услышал смешок?

«Но всё равно, если прокачаю характеристики до таких же значений…»

«Нет, ты не способен всё время жить в таком режиме. У тебя попросту не хватит ресурсов организма. Пять секунд – это предел для паузы, да и то, после них наступит мощный откат. Несколько дней будешь жить как овощ: двух слов связать не сможешь. Ты же сжигаешь тысячи килокалорий в короткое время, буквально разрушаешь на топливо свою плоть! Крайне не рекомендуется использовать подобное состояние больше, чем на две секунды. Пять приведут к необратимым изменениям в твоём мозге, мышцах и скелете».

«Хм, а почему это умение сейчас заблокировано?»

«Для твоей безопасности», – равнодушно поведал Деметриус.

Хаген открыл свои характеристики и сразу увидел, что строки «Интеллект» и «Восприятие» были серыми, он не мог вложить в них полученные очки!

«Дем?»

«Откат умения. На сорок восемь часов блокируется прокачка данных характеристик. Кстати, когда используешь это умение повторно – период отката увеличится в два раза и будет нарастать в такой прогрессии».

«Сурово!»

«Всё имеет свою цену».

Хаген вдруг почувствовал что-то неладное. Открыл глаза и повернул голову в сторону кровати Романа. Тот сидел на ней, забравшись с ногами, и, приоткрыв рот, смотрел на Хагена:

– Камрад, ты чего? Тебе совсем плохо? Ты после драки двинулся или был таким?

– В смысле?

– Ты разговариваешь с кем-то о каких-то характеристиках, об остановке времени и, чёрт знает, о чём ещё.

– Приснилось что-то. Спокойной ночи.

Хаген отвернулся к стене и мгновенно заснул, отложив распределение очков на завтра, а Роман ещё какое-то время наблюдал за странным соседом, о чем-то активно размышляя.

 

Глава 23. Примерное поведение

Когда раздался сигнал подъёма, Хаген открыл глаза и сразу подумал: «Не дай бог, сегодня заставят драться на деревянном ринге!»

Регенерация не завершилась, до полной шкалы здоровья не хватало четверти. Боль в шее осталась, придётся идти к Марку Борковски. Быть может, доктор не так ужасен, как считают остальные? За завтраком Хаген ел ещё быстрее, чем другие. Подчистив всё на блюде, он начал оглядываться: еды не хватило, процессы, происходящие в организме, требовали больше топлива.

Система даже заботливо пояснила:

Недоедание

Поглощено 1536 ккал, белков – 102 г, жиров 109 г, углеводов 140 г.

Не хватает ещё минимум 900 ккал!

Если бы не официальный тон сообщения, то можно представить, что система, как заботливая мама, переживает, что сынок плохо кушает.

Хаген взял свой поднос и вернулся к стойке раздачи еды:

– Можно мне ещё?

Заключённый, стоявший на раздаче, отрицательно покачал головой:

– Каждая порция строго рассчитана, извини, брат.

Потирая больную шею, Хаген зачем-то вернулся за стол, он чувствовал себя таким голодным, будто вообще не ел. Неожиданно на поднос перед ним лёг бургер.

– Держи, боец, – сказал Генерал.

Хаген схватил бургер, развернул и остановился:

– Вы уверены?

– Абсолютно. В тюрьме голод – это такое же нормальное состояние, как и неволя. Но, если к ней можно привыкнуть, то к голоду – никогда.

– Но разве вы не голодаете?

– Я старый, мне много жрать не надо. Да и вообще, то, как ты наказал расистскую суку, достойно вознаграждения.

Генерал сел рядом и положил на стол свой неизменный планшет. Наклонился и негромко проговорил:

– Блинки Палермо понравился твой стиль. Он хочет внести тебя в Список, – слово «список» Генерал выделил такой интонацией, что стало ясно – это какой-то особый «список».

– Список чего?

Генерал поднял один лист на планшете и показал Хагену:

– Время от времени Блинки устраивает между нами целый турнир. Кто достигнет вершины списка, победив остальных участников, получит столько положительных записей в личное дело, что досрочно вылетает из тюрьмы на волю.

Хаген с сомнением посмотрел на планшет:

– Что, даже те, кто сел на сто лет?

– Конечно, нет. Понятно, что участвуют те, кто имеет шанс на досрочное освобождение. Хотя многие заключённые, которые присели надолго, тоже дерутся. Просто так, от отчаяния. За это они получают некоторые послабления режима.

Хаген затолкал в рот последний кусочек бургера:

– Я согласен. Но не верится, что это так работает…

Генерал решительно поднялся из-за стола:

– «Молочный глаз», может, и не самый лучший человек в мире, но он умеет держать слово. И выполняет свои обещания не из-за честности, а из-за того, что так проще заставить нас драться. Если он хоть раз обманет – никто ему не поверит.

Хаген тоже встал. Офицер на выходе из столовой бросил ему пакет с едой на обед. Он едва успел поймать: плечо свела резкая боль. Совладав с нею, Хаген спросил Генерала:

– Ведь эти драки на деревянном ринге не просто развлечение?

– Само собой, ты же слышал, что даже на тебя делали ставки. Среди гангстеров много обеспеченных людей. Палермо использует их тягу к развлечениям, зарабатывая на ставках. Я не знаю сумм, но поговаривают, что на финальном бою доходит до семизначных цифр. Палермо поднимает столько бабла, что это позволяет ему удержаться на плаву, затыкая деньгами совесть проверяющих комиссий, которые посещают тюрьму.

Хаген тяжело вздохнул: боль в шее и предплечье словно давила на лёгкие. Генерал истолковал по-своему:

– Ты не вздыхай. Бои на деревянном ринге – не самое гуманное развлечение, но это позволяет Блинки Палермо манипулировать гангстерами. Они к нему хорошо относятся, поэтому в нашей тюрьме самый низкий показатель бунтов или разногласий между заключёнными и администрацией, – Генерал засмеялся. – Пару лет назад нашему боссу даже вручили диплом ассоциации тюрем США «Директор года». Все хотят знать, как он достиг такого уровня спокойствия. Просят даже проводить обучающие лекции для сотрудников других тюрем.

Хаген кивнул и начал мять пакет в руках. Голод не проходил, но он понимал, что если съест всё сейчас – будет страдать в обед…

Генерал понимающе заметил:

– Добавку у нас не дают, но её можно покупать. Вообще, есть специальный магазин для заключённых, можно там прикупить кое-чего. Но это право надо заслужить.

Шагая под присмотром надзирателей в мебельный цех, Хаген раздумывал: где взять денег, чтобы купить еды. Тюремного рациона не хватало для прокачивающегося организма.

Вот же парадокс: попав в тюрьму, он испытывал те же проблемы, что и на воле: недостаток денег и условий для нормальных тренировок.

* * *

Чарльз уже был на рабочем месте: прикручивал роликовые направляющие для выдвижного ящика стола. Хаген удивился, как он умудрялся оказываться здесь раньше него?

Добрый старичок ласково поприветствовал Майка, осведомился: как тот провёл ночь? Словно в тюрьме была разница между ночами. Потом заметил опухший нос Хагена, но только многозначительно хмыкнул. Показал отвёрткой на бесконечный ряд шкафов и столов:

– Нужно до двенадцати дня успеть.

– Будет сделано, сэр.

Чарльз добродушно улыбнулся и немедленно рассказал историю про то, как дети, которые жили близ его фермы в Луизиане, пошли на заброшенную мельницу, где сладко пахло старой древесиной и травой, а потом сломали себе ноги и руки, провалившись сквозь гнилые доски пола.

Хаген уже стал привыкать к трагическому концу всех историй Чарльза. Интересно, за что его вообще посадили? За пессимизм?

Превозмогая боль в теле, Хаген усиленно работал. Приходилось часто нагибаться, вставать на четвереньки, а то и вообще, ложиться на пол, прикручивая детали в труднодоступных местах. Было больно, но весь объём работ он выполнил к сроку. Конечно, можно было бы и поскорее, если бы старик тоже участвовал. Но с приходом Хагена тот отбросил отвёртку и сел в кресло читать книжку. Впрочем, Хаген не спорил, всё же он у него в подчинении, а ссориться с начальством в его планы не входило.

– Готово, сэр, – сказал Хаген, утирая пот.

– Молодец, – похвалил Чарльз, не отрываясь от чтения. – Можешь отдыхать… до конца рабочего дня. Я же вижу, как ты устал. Выбирай любой диван.

Хаген не стал противиться такому замечательному предложению босса, добрался до ближайшего дивана и рухнул на него. Взял свой пакет с обедом и за минуту сточил всё, что в нём было. Система наконец-то удовлетворённо отметила, что запаса калорий хватало на перестройку организма.

Перед тем, как уснуть, Хаген открыл свои характеристики и вложил очко в «Выносливость»: если сегодня снова будет драка – он выйдет чуть более стойким к повреждениям. Само собой, в «Силу»: бить врага надо будет сильно, с расчётом на нокаут. Ведь на деревянном ринге победой считалось только полное выведение из строя одного из бойцов. Добавил по очку и в «Ловкость», и в «Удачу».

Оставшиеся два навыка приберёг на будущее, когда закончится откат «Тактической паузы». Что бы там ни говорил Деметриус, а умение останавливать время (пусть и не на самом деле) слишком соблазнительное, чтобы его игнорировать. Майк решил вложиться в новое умение, но система отказала:

Повышение навыка «Тактическая пауза» до второго уровня требует значения характеристики «Восприятие» не ниже 10.

На втором уровне время навыка повышалось до двух с половиной секунд, с приростом в одну десятую за каждый новый уровень скилла. Причём, каждый уровень требовал повышения восприятия на десять пунктов. По сути, недостижимая задача для одного года действия лицензии.

Эх, всё предусмотрели эти марсианские программисты!

Тогда Хаген повысил «Комбо ближней дистанции» до третьего уровня, заодно отметив, что с каждым уровнем в комбо добавлялся или новый удар, или новое движение. Всего имелось пять уровней этого приёма.

Потом Майк повысил «Защиту руками» до третьего, улучшил «Удар ногой» до шестого и апнул «Удар кулаком в прыжке сверху». Надо продолжать удивлять Блинки Палермо своими умениями, чтобы поскорее выбраться из этой проклятой тюрьмы… к которой он уже начал привыкать. Вот уж чего от себя Майк не ожидал!

Проснулся он через несколько часов по внутреннему будильнику интерфейса, как раз в конце рабочего дня. Проснулся отдохнувшим, бодрым… и со зверским чувством голода. Полоса здоровья была почти полна, не хватало пары процентов до сотни. Шея слегка побаливала, но не так сильно. Тоже хорошо: можно избежать визита к доктору Борковски.

Чарльза Ивенса уже не было, осталась только его книжка. Хаген не утерпел и посмотрел обложку… Ничуть не удивился, узнав одну из брошюр святого Айэна, которые распространял Джимми.

В центре цеха начинали готовить ринг. Хаген свыкся с мыслью, что сегодня будет драка, но его обыскали и отконвоировали из мебельного цеха наравне с остальными заключёнными. Он едва успел спросить у Генерала: в чём же дело?

– Не терпится подраться, боец? – засмеялся Генерал. – Прибыла новая партия заключённых, будем пробовать их на ринге. А ты уже в списке, не спеши, скоро тебе придётся весьма несладко. Наслаждайся «свободным временем», хе-хе, если в тюрьме что-то может быть свободным.

* * *

Первым делом Хаген наведался в столовую и поужинал. Чувство голода прошло, а система не возмущалась недостатком калорий. Но это не успокаивало. Ведь если сейчас он решит выйти во двор и как следует потренироваться, сожжёт калории, а подкрепиться будет нечем. И что тогда?

Так что Майк решил действовать осторожно, постепенно наращивая нагрузки. Пробежал один круг по тюремному двору, потом второй. Система не возмущалась. Тогда начал тренироваться в обычном режиме, насколько это возможно без доступа к тренажёрам. Приседал, отжимался, растягивался. Вспоминал все упражнения, какие только можно. К тренажёрам не только не подходил, даже не смотрел в ту сторону, хотя до него доносились агрессивные предложения «подойти и попробовать».

Игнорируя провокации, он долго-долго боксировал с тенью.

Тренировка пошла на пользу, даже боль в шее прошла, сменившись приятной усталостью. Хаген покинул тюремный двор, не обращая внимания на выкрики представителей обеих банд о том, что на деревянном ринге «воздух ударит в ответ». Поднялся в свою камеру и взял на полке буклет Эйприл. Её мобильного он не помнил, но на буклете были указаны номера телефонов её курсов по крав-мага.

Перед перемещением в эту тюрьму среди многих прочих бумаг Хаген подписывал договор о «Телефонной привилегии». То есть ему позволялось изредка совершать звонки десяти любым людям, которых укажет в договоре. Чтобы совершить звонок, он должен написать письменное заявление, указав цель разговора. Само собой, за любое нарушение этой привилегии он лишался. Находясь в оцепенении, он не придал большого значения этой бумажке, только отметил с сожалением, что в его жизни не наберётся десяти человек, которым он хотел бы позвонить. Даже у гангстеров было больше друзей и родных, чем у него…

Тем не менее в первый же день он написал заявление о звонке Эйприл Коннел. Целью указал «личное», но и сам не знал: что он ей скажет? Он всё время хотел ей позвонить, используя эту возможность, но первые дни в тюрьме выдались такими насыщенными, что даже позабыл об этом.

Теперь решил воспользоваться этим звонком. Телефоны были установлены возле комнаты отдыха, но звонить из них можно было только после того, как надзиратель подтверждал, что заключённый имеет на это право.

Сейчас, к концу дня, желающих позвонить было так много, что Хагену показалось, будто он стоял в очереди на карусель в парке развлечений.

– Какая тёлочка, – сказал один из заключённых. – Дай покатать мне её ненадолго?

Хаген развернулся. Говоривший был среднего роста, очень худой и с перекошенным вправо лицом, отчего напоминал лабрадора, который выглядывал из окна едущего автомобиля. А то, что он, приоткрыв рот, высунул кончик языка, глядя на фото Эйприл, завершало сходство.

Тревор Лиф, 26 лет

Очков здоровья: 12000.

Уровень 5.

Боев/побед: 121/12.

Вес: 87 кг.

Рост: 169 см.

Текущий статус: заключённый.

Отношение: безразличие (8/10).

Сопротивляемость вашей харизме: низкая (6/10).

Майк решил ничего не отвечать, но Тревор продолжил:

– Тебе жалко? А? Что? Жалко? Да?

Хаген не мог понять, чего добивался Тревор. Не нужно быть знатоком человеческих душ, чтобы заметить, что тот его боялся, но при этом что-то вынуждало его лезть в бутылку, нарываясь на конфликт.

– Иди к чёрту, пока жив, несчастный… – коротко ответил Хаген. Система подтвердила, что он нанёс урон словом, но победы не присудила. Вероятно, Тревор оказался слишком никчёмным соперником.

– Ещё и обзываешься, – выпятил нижнюю губу Тревор. – Поэтому придётся увести её у тебя.

Далее произошло нечто, что живо напомнило Хагену детство: Тревор выхватил буклет и, идиотски похохатывая, побежал прочь. При этом на его лице были такие испуг и отчаяние, что становилось непонятно, зачем он всё это делает. Майк бросился за ним, не задумываясь не только о нелепости поступка, но и о том, что за ним может скрываться что-то иное, кроме непонятной дурости Тревора.

Тот свернул в один из коридоров, которые были открыты в дневное время. Этот соединял тюремный блок с библиотекой.

Словно устав бежать, Тревор замедлился, позволяя Хагену себя догнать. Потом развернулся: в его руке торчало что-то острое и блестящее. В полумраке можно было разглядеть, что это осколок стекла, обёрнутый тряпками и бумагой. При этом Тревор продолжал дрожать и бояться:

– Отойди, я не хочу тебя убивать.

– Да ты и не сможешь, – сказал Хаген.

Один в один, как учила Эйприл, он сделал шаг, уклоняясь от возможного удара заточкой, которого так и не последовало. Вывернуть слабую руку Тревора было делом одной секунды. Тот завыл от боли и присел под воздействием болевого приёма. Осколок выпал и разбился.

– Пусти, пусти, – ныл Тревор.

Хаген вырвал буклет из другой руки незадачливого грабителя и отпустил его. Система снова проигнорировала победу.

«Дем? Что случилось? Где моя победа в честном поединке? Может, мне надо его вырубить?»

«Поединка не было, чувак. Оппонент и не собирался драться с тобой».

– Они меня заставили, я не хотел, – подтвердил вдруг Тревор и начал собирать осколки стекла.

Теперь Хаген увидел, что с обоих концов коридора к нему приближалось несколько человек. Все были в робах, повязанных на поясе – отличительная черта «Суреньос Фамилиа». Тревор попросту заманил его в ловушку, подальше от надзирателей!

Бежать было некуда. Хаген сложил буклет и сунул в карман. Один из гангстеров толкнул ногой Тревора:

– Не умеешь резать, не пытайся, дурак.

Парень виновато поклонился, втянул носом повисшую соплю и убежал, унося осколки в кулаке. А четверо гангстеров обступили Хагена. Все они были серьёзными противниками даже поодиночке. Тот, что вёл себя в этой компании как главный, носил прозвище Цезарь.

Рикардо «Цезарь» Альварес, 33 года

Очков здоровья: 34000.

Уровень 14.

Боев/побед: 393/302.

Вес: 110 кг.

Рост: 179 см.

Текущий статус: член банды «Суреньос Фамилиа».

Отношение: презрение (8/10).

Сопротивляемость вашей харизме: высокая (4/10).

Остальные тоже не ниже тринадцатого уровня. Только один, как всегда, боялся, судя по низкой сопротивляемости харизме. В любой компании нападающих есть один, который боится. Такого нужно игнорировать, ведь, удостоверившись, что ему ничего не грозит, боязливый и не будет лезть в драку. Хаген смутно припомнил, что видел этого парня вчера на деревянном ринге. То есть тот знал, на что Хаген способен, поэтому старался стоять от него подальше, из всех сил скрывая тревогу. Майк ухмыльнулся: этот парень трусил, даже осознавая их численное превосходство.

Как и при встрече с фанатами святого Айэна Хаген понимал, что нет смысла спрашивать: «Что вам надо?» В данной ситуации что-то спрашивать – это показать слабость. Он спокойно позволил Рикардо подойти вплотную и выдержал свирепый взгляд его узких глаз.

– Брикс передаёт тебе привет, – сказал Рикардо.

– И ему всего хорошего.

– Он в одиночке, поэтому мы передадим кое-что ещё.

Хаген ожидал, что именно после этих слов Рикардо ударит, даже успел заранее поставить блок, но он ещё не понимал, что тюремная драка всегда грязная. В левом боку у Хагена расцвела сильная боль, мгновенно распространившаяся по телу.

Получен урон: 3000.

Хаген испугался, что это воткнули в бок другую заточку, но урон был небольшой. К счастью, это оказался только удар по печени, сопровождаемый ещё двумя по почкам:

Получен урон: 2300.

Получен урон: 2400.

Всего три удара, а почти половину шкалы здоровья слизнуло! Эти люди умели бить коротко и точно.

В коридоре, негде было развернуться, невозможно атаковать тех, кто стоял по бокам, поэтому единственной целью Хагена оказался главарь группы. На нём и сосредоточился. Сначала провёл полюбившееся комбо, но только один удар из четырёх оказался результативным – завершающий боковой.

Вы нанесли урон: 19000 (удар рукой).

Блок игнорирован.

Кто-то попытался схватить Хагена сзади за руки, временно лишив возможности ударить. Но он выскользнул, как выскальзывал на ринге от удушающих приёмов, и продолжил атаковать Рикардо.

Вы нанесли урон: 4000 (удар ногой).

При этом на него продолжали сыпаться удары помощников Рикардо. Терпя давно забытую боль, от которой в глазах появились слёзы, Хаген сосредоточился лишь на одном: добить Рикардо!

Тот уже был весьма потрёпан, пару раз бесцельно махнул кулаками, но Хаген увернулся и, чуть ли не сидя на корточках, ударил гангстера в живот. Рикардо сложился пополам и заревел. Этот рёв прозвучал ещё громче оттого, что отразился эхом от стен коридора.

Рикардо повалился на пол.

Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!

Заработано очков опыта: 3 (утроенный опыт за победу над противником выше уровнем).

Набрано очков опыта на текущем (8) уровне: 8/8.

Вы подняли уровень: +1!

Ваш текущий уровень – 9!

Набрано очков опыта на текущем (9) уровне: 1/9.

Доступны системные очки основных характеристик: 1.

Доступны системные очки боевых навыков: 1.

Вместе с Рикардо упал и Хаген. Сжался, закрывая голову от ударов… Столб света, как всегда возникший в самый неподходящий момент, окутал его, но Хагену было не до столбов и наслаждения. Он умирал.

Вместе со столбом начал меркнуть и свет в конце коридора. Вот и конец. Вот теперь и убьют…

* * *

Питер Хаген сидел за барной стойка «У Чака» и пил уже третью кружку пива, заедая третьей тарелкой орешков. Его мысли были заняты племянником. Прошло много времени, а он так и не навестил его в тюрьме, как обещал.

– Понимаешь, – сказал он Чаку Моррисону. – Всю жизнь Майки был э-э-э… никем. Потом с ним произошло это преображение, когда он стал бойцом на ринге.

Чак слушал так, как умели только хорошие бармены: у клиента должно создаваться впечатление, что заведение существует только для того, чтобы он смог высказать своё горе за стойкой.

– Это была чудесная перемена, – согласился Чак.

– Вот-вот, как чудо какое-то. Но сейчас… я боюсь приехать к нему и увидеть, что он снова расклеился. Как бы он ни храбрился, но он всю жизнь был слабенький. Не верю, что он выдержит в тюрьме.

Чак погладил усы и громко, подчёркивая важность своих слов, сказал:

– Тем более ты должен его навестить! Ему нужна твоя поддержка!

Питер вздохнул:

– Я знаю. Но меня удерживает в городе один человек. Некий коп по имени Риггс обещает найти что-то, что поможет Майки. Сегодня наконец-то назначил мне встречу.

– Он бывший коп, – поправил Чак. – Часто захаживает сюда в компании мистера Ховелла. То есть не сюда, а в стрип-бар.

– Стоп, Ховелл – это тот тип, который и засадил Майка в тюрьму? Точно, я же видел его на суде. А Риггс его дружок?

– Ага.

– Что же ему нужно от меня? – Питер Хаген поднялся из-за барной стойки. – Эх, знал бы раньше, не тратил бы время. Поеду-ка я к Майки.

– На твоём месте я бы ненадолго остался.

У стойки появился Риггс. Отставной коп попросил у Чака сделать ему одно светлое пиво и прожаренных до черноты крылышек. После чего отвёл Питера к отдельному столику:

– Ты человек военный, Питер, поэтому буду прямолинеен, не стану ходить вокруг да около…

Риггс замолчал, ожидая, когда официант расставит на столе пиво и ведро крылышек. Питер Хаген тоже молчал, хотя его бесила эта манера всех копов: делать важную паузу.

Риггс не спешил говорить, оценивая выдержку Питера. Спокойно отпил пива, откусил крылышко и начал жевать. В ответ на это Питер Хаген поднялся из-за стола и пошёл прочь.

– Эй, эй, вернись, – засмеялся Риггс. – Ты крутой, я понял. Что, если я скажу, что у меня есть запись с камеры, из которой ясно: твой племянник не нападал, а наоборот оборонялся?

– Ты что, хочешь продать эту запись мне? – нахмурился Питер, сжимая кулаки. – Знай заранее, денег у меня нет.

– Нет-нет, ты что! – Риггс тоже сжал кулак и стукнул по столу. – Я хочу не только вытащить Майки из тюрьмы, но и немного заработать на этом.

– Заработать?

– Да. Поделю на двоих с Майки.

Риггс степенно отпил пива, взял горсть орешков, но есть не стал, а только понюхал и слизал соль:

– Нельзя мне их, проклятые болячки. А раньше так любил…

– Засунь эти орешки себе знаешь куда? – не вытерпел Питер. – Кончай свои коповские паузы! На меня они не действуют!

– Действуют, – ухмыльнулся Риггс. – Вон как завёлся. Ладно, слушай мой план. Мы снимаем с твоего племянника обвинение Горецки, а заодно немного припугиваем ту девку, Алексу Хепворт. Попросим у неё компенсацию за то, что не будем поднимать шум, обвиняя их в подтасовке улик.

– Компенсацию? Ты говоришь о шантаже?

– Нет, мы не будем борзеть, как шантажисты, а попросим тысяч шестьдесят, не более, по тридцать кусков мне и Майку. Поверь мне, уж я-то знаю, на чём попадаются шантажисты. Ломят такие цены, что жертве проще заявить в полицию, чем решить вопрос малой кровью. Небольшую сумму проще заплатить, чем начинать скандал.

Питер помотал головой:

– Мне нет дела до бабок. Я хочу, чтобы Майка выпустили. И вообще, нельзя ли обойтись без шанта… без компенсации? Просто помочь Майки выйти?

Риггс удивился:

– Зачем упускать выгоду? Кроме того, требование денег всегда придаёт веса твоим словам. Алекса Хепворт такой человек, который поверит, что ради денег мы пойдём на многое.

– Ладно, убедил. Насколько это поможет Майки?

– Без дела Горецки ему сидеть от силы пять месяцев. Если будет вести себя примерно, выйдет через два.

– Более того, – оживился Питер. – Этот срок он может провести в тюрьме менее строгого уровня. Его могут перевести в местную тюрьму?

– Верно мыслишь. А в нашей тюрьме у меня куча знакомых. Будет жить, как в отпуске.

– Что требуется от меня?

– Поговори с тем сволочным адвокатом, что вёл дело Майка Хагена.

– Чего я должен от него добиться?

– Правды.

– Каким способом?

Риггс допил пиво, громко поставил кружку и усмехнулся:

– Ты же военный человек, знаешь, что иногда правду можно узнать только одним способом.

Питер Хаген сжал кулак и вопросительно посмотрел на Риггса.

– Ага, – кивнул тот. – Именно так. Но я не могу в этом мараться.

– Почему ты решил, что я могу?

– А ты просто обязан: он ведь твой племянник.

Питер промолчал. Расценив его молчание, как сомнение, Риггс стал уговаривать:

– Ради нашей страны ты марался в таком дерьме, что не страшно будет ради Майкла начистить рожу какому-то там адвокатишке.

– Я не об это жалею, а о том, что придётся задержаться. Я хотел навестить Майка.

– Вот и отлично, навестишь его с хорошей новостью.

* * *

Хаген лежал в своей камере и смотрел на потолок. Роман тоже лежал и смотрел на потолок. Сокамерники размышляли.

Тогда, в коридоре, когда Майк уже почти отключился, прощаясь с жизнью, побои вдруг прекратились. Он услышал спасительный голос:

– А ну оставьте его! Камрады, вы сошли с ума? Вы не в курсе, что Фино и Форд вам яйца отрежут, если узнают, что вы его загасили?

– Нам плевать, что они скажут!

– Да ну? Повтори мне это в лицо! – Это уже был голос самого Фино.

Пока Фино изощрялся в испанских ругательствах, Роман поднял Хагена и прислонил к стене. Майк увидел, что в коридоре напротив гангстеров из «Суреньос Фамилиа» стояли бандиты из «Пайрус Бразерс». Те, кстати, тоже носили робы, повязав их на поясе, но чтобы отличаться от соперников, делали узел на боку.

Здесь же был и Форд. Недовольный:

– Фино, твои шакалы чуть не лишили нас нужного человека. Ты забыл над чем эти «компьютерщики» работают?

– Сам ты шакал, ниггер, – огрызнулся Фино.

Но крыть ему было нечем. Форд прав. Фино подошёл к Хагену и взял его за подбородок:

– Живой? Извини, мои ребята были неправы. Больше этого не повторится.

Хаген не помнил, то ли он кивнул, принимая извинения, то ли просто уронил голову. Роман повёл Хагена в камеру, поспешно утирая кровь и приводя в порядок его одежду, чтобы надзиратели не заметили.

Фино подошёл к слабо шевелящемуся Рикардо, ткнул его ногой:

– Да уж, теперь тебе нет смысла идти на деревянный ринг. Синеглазка тебя уже отделал.

В камере Хаген пришел в себя окончательно и сразу же подвергся шутливым нападкам Романа.

– Камрад, ты здесь пару дней, а уже избил половину гангстеров. Ты всегда был такой крутой или у тебя какой-то секрет? Это как-то связано с «характеристиками» и «остановкой времени», которые тебе приснились, а? Скажи, а, может, ты супергерой, а?

– Я ведь тоже получаю неслабо. Разве у супергероев такое бывает? Если бы не ты, вообще убили бы.

– Это точно, камрад, – согласился Роман. – Будешь мне всю жизнь благодарен.

– Spa-si-bow, – блеснул знанием языков Хаген.

– Но я тоже буду тебе благодарен, если ты останешься живым до тех пор, пока не установим сервак. А там делай, что хочешь, камрад, хоть об стену убивайся. Хотя… Если дойдёшь до конца турнира на деревянном ринге, то это с тобой и случится.

– То есть? – Хаген привстал на кровати. – Ты о чём?

– Уже третий год подряд победителем деревянного ринга становится некто по кличке Удав. Я его не видел, его держат в другом тюремном блоке, там, где особо тяжкие на пожизненном. Не знаю, где Блинки Палермо откопал этого камрада, поговаривают, что специально выторговал у другой тюрьмы, добившись перевода в свою.

– И что?

– Удав так ненавидит всех, кто выходит на свободу, что с удовольствием калечит их на ринге, лишь бы не дать выйти. Это выгодно и для Блинки Палермо, ведь он как бы держит слово. Только вот Удава уже три года никто не может загасить.

Хаген встревожился:

– Но если я его одолею, то Палермо сдержит слово?

– Конечно, говорю же, он специально нашёл непобедимого бойца, чтобы прекратить выпускать на волю победителей. А Удав – это такой победитель, который никогда не освободится. Ну, лет через триста разве что.

Хаген задумался. Надо узнать побольше про этого Удава. Какой у него стиль боя? Что нужно прокачивать, чтобы наверняка его победить?

– Удав или не Удав, – глухо произнёс Хаген, – но я выйду отсюда победителем.

– Ага, удачи, камрад, только не забудь сервак мне собрать.

А этот русский тоже непрост. Ведь сначала говорил, что ничего не знал о деревянном ринге, а теперь выдал столько информации. Может, его и стоит расспросить? Но Хаген понимал, что Роман не расскажет ничего такого, что не считает нужным.

Перед сном, ожидая выключения света, Хаген всё же взял с полки над унитазом один из журналов Айэна. Обложка как раз обещала помочь тем, кто оказался в тюремном заключении. «Твоё тело в темнице, но дух на свободе», – значилось на ней. Хаген начал читать… и не заметил, как втянулся!

Он несколько раз останавливал чтение и проверял обложку. Ведь если не знать, что святой Айэн – это двуличный лжец, который использовал веру, как способ разбогатеть, то его проповеди были весьма интересными.

Хаген не вытерпел и протянул брошюру Роману, рассказывая кратко, кто такой этот Айэн:

– Как так может быть? Он же сволочь, а если читать его проповеди, то начинаешь верить. Такие мудрые мысли!

Роман пробежался глазами по первой проповеди, быстро пролистал остальные и бросил журнал обратно:

– Конечно, у него мудрые мысли. Ведь его тексты – сплошная компиляция. Понадёргал умных фраз популярных философов и из руководств по личностному росту. Даже из речей некоторых президентов украл метафоры. Для легковерных последователей и так сойдёт.

– Хм, ты уверен?

– Камрад, не забивай себе мозг второсортным суррогатом, лучше иди в тюремную библиотеку и читай первоисточники. Может, чтение отвлечёт тебя от мордобития.

Дав этот мудрый совет, Роман отвернулся, не желая продолжать беседу. Впрочем, Хагену было, что почитать, и без библиотечного чтива.

 

Глава 24. Лут

Дни потянулись однообразной вереницей.

После первого стресса Хаген привык к жизни в тюрьме. Оказалось, всё не так и страшно и течёт своим однообразным, но понятным чередом: заключённые ели, спали, работали, прогуливались или тренировались во дворе, читали, играли в шахматы или карты, а также смотрели телевизор.

Последнее развлечение было тоже однообразным. В комнате отдыха имелось два телека, установленных на противоположных стенах. Один смотрели латиносы, второй – чёрные. На первом постоянно крутились южноамериканские сериалы на испанском и португальском; на втором гремел музыкальный канал, посвящённый исключительно хип-хопу.

Время от времени противоборствующие группировки телезрителей пытались заглушить звук друг друга, выкручивая громкость на максимум. Но так как это заканчивалось приходом надзирателей и раздачей ударов дубинками, то подобные конфронтации были редкостью. Хаген не мог не отметить, что работа надзирателя напоминала работу вышибалы. Неважно, кто начал первым, важно восстановить порядок. Ну, с той разницей, что любой клиент Блинки Палермо был бы рад, если бы его вышвырнули из этого заведения.

Впрочем, Майк редко смотрел телевизор. Он записался в библиотеку и всё время, свободное от работы и тренировок, посвящал чтению. Сначала он проштудировал список военной академии. Большинства книг в тюремной библиотеке не было, но библиотекарь – бывший журналист, севший за шантаж какого-то политика компроматом, – оценил интересы Хагена и достал эти книги.

Ему открылся удивительный мир военного знания. С одной стороны, всё это вело к одному: смерти и страданию, с другой – нельзя было не восхититься, как точно проработана наука победы одних армий над другими.

Многие тактические приёмы можно было применить и на деревянном ринге: как и на войне, там не было правил. Вообще, Хаген научился драться грязно. Бить в пах, в горло, хватать за части лица, то есть делать всё то, за что его навсегда дисквалифицировали бы в спорте. Соответствующие приёмы даже появились в списке разблокированных. Единственное, чем он себя оправдал, так это тем, что не применял их так часто, как остальные бойцы, да и не вкладывал в эти приёмы очки навыков. Ещё Хаген гордился тем, что он всех приучил начинать бой с приветствия. Теперь любой, выходящий против него, уважительно протягивал кулаки. Хоть что-то он привнёс из мира честных боёв в это бессистемное рубилово.

Соревнования за вершину турнирной таблицы, где призом была свобода, начались.

Два-три дня в неделю проходили битвы между заключёнными. Вроде бы, не так уж и часто, но за одну сессию Хагену, как и остальным, приходилось драться по несколько раз. Если раньше Майк и без подсказки системы знал, сколько провёл боёв, ибо помнил каждую драку, то теперь их стало слишком много.

Из-за возросшего количества боёв выросло и количество получаемых очков опыта. К тому же Система, словно подхватив безумный ритм деревянного ринга, подкидывала к каждой драке очередной квест, что давало ещё больше очков. Если раньше это богатство Хаген трепетно подсчитывал, то теперь почти бездумно рассовывал по основным характеристикам: ведь на всё хватит, ещё и останется! Куда именно вкладывать очки зависело не от какой-то стратегии, а от банальной возможности подкрепить свою прокачку необходимым количеством калорий.

Хаген получал свою еженедельную зарплату за работу в цеху и тут же тратил деньги на еду. А когда получил доступ к тюремному магазину и обнаружил, что там есть даже спортивное питание, то тратил всё на него. Но даже этого не всегда хватало, чтобы обеспечить равномерное потребление. Даже если не мучил голод, начинали мешать стеснённые условия камеры. Роман давно и с подозрением следил за тем, как Хаген отходил ко сну, распределяя перед этим очки:

– Камрад… Иногда мне кажется, что, когда ты вот так ложишься спать, то наутро просыпаешься будто бы больше. Или выше? Черт, да и то, и другое! И с лицом что-то не то… Как-то неуловимо оно меняется! Бьюсь об заклад, что если сравнить тебя с твоими же фотографиями до тюрьмы…

Хагену оставалось только пожимать плечами:

– Тюрьма меняет людей.

Да… Ему пришлось много драться. Схватки стали однообразными. Конечно, не все, но большинство. Драка с кем-то перестала быть событием. Что было к лучшему, это позволяло тщательнее работать над стилем, прокачивать те приёмы, что были заброшены. А если выходил соперник слабее, то изучать новые приёмчики, используя живой тренажёр.

Особенно сильным противникам Хаген учился проигрывать с минимальным для себя уроном. Хотя проигрывать на деревянном ринге вообще-то не рекомендовалось, можно было попросту не вернуться на него. Поэтому только победа, любой ценой, любыми усилиями!

Блинки «Молочный глаз» Палермо испытывал особое наслаждение, наблюдая, когда человек находил в себе резервы для того, чтобы вырвать победу у противника. Само собой, с помощью интерфейса именно Хаген стал тем бойцом, кто удивлял зрителей, уничтожая противника в тот момент, когда, казалось бы, всё потеряно.

Противники подбирались «от фонаря», ведь никто на деревянном ринге не проводил взвешивания и не делил участников на категории. Тем более никто не смотрел на опыт бойцов. Иногда против Хагена выходили настолько нелепые и слабые противники, что он чуть ли не издевался над ними, затягивая бой и прокачивая умения.

Но иногда появлялись тренированные спортсмены выше уровнем на несколько пунктов. Бывало даже и до десяти. Тогда, само собой, бои превращались в жестокое испытание, где целью становилась не столько победа, сколько выживание.

Чаще же всего бойцы были равны Хагену: кто-то чуть сильнее, кто-то чуть слабее.

Вообще, принцип отбора оставался непонятным. Генерал, который был ответственен за ведение Списка, не распространялся о системе турнира. Хаген подозревал, что не было никакой системы. Генерал писал что-то наугад. Люди дрались так, как этого желал Блинки «Молочный глаз» Палермо.

Тем не менее происходил некий отсев. Образовалось несколько групп наиболее сильных и эффективных бойцов, в одну из которых вошёл и Хаген. Причём в качестве явного лидера. Это была первая в его жизни группа, где он оказался на переднем плане, а не за спинами более успешных людей.

Борьба за свободу начала происходить между этими группами. Против Хагена больше не выставлялись слабаки третьего уровня, которые чуть ли не мочились в штаны при виде него. Теперь драки происходили между примерно равными друг другу соперниками.

Чем дальше шёл турнир, тем яснее и строже становилась турнирная таблица. Скоро Хаген увидел своё имя в списке тех, кто претендует на главный приз – выход на волю. Только вот его главный конкурент Удав к воле совсем не стремился.

Раздражало и то, что Палермо, будто нарочно, проводил бои Удава, устраняя из цеха Хагена. Хитрый директор понимал, что Хаген, как почти профессиональный боец, может многое почерпнуть, зная о технике боя противника.

Хаген пытался расспрашивать других бойцов, но они ничего не могли рассказать, только хрипели и сипели что-то невнятное:

– Ну… эта… сломал он меня.

– Бро, я чуть не сдох там.

Или:

– Этот Удав – зверюга. Чудовище!

– Знал бы, что там будет этот монстр – не попёрся бы на грёбаный деревянный ринг!

Выяснилось только то, что его кличка происходила от любви к удушающим приёмам. Хоть какой-то намёк на то, чего ожидать от финального боя с этим своеобразным боссом уровня, охраняющим выход из тюремного данжа.

* * *

Но нельзя сказать, что все эти дни существования Хагена были заполнены мебельной фурнитурой и драками. Тюремный образ жизни с его жёсткой дисциплиной и регламентом наложил отпечаток на Майка Бьорнстада Хагена. Майк стал собранным. Намного собраннее, чем на свободе.

Ритм, в котором он стал жить, сам помогал распределить время и расставить приоритеты. Если на воле, бывало, Хаген метался, теряя фокусировку и не зная, за что хвататься: изучить удар ногой или головой? Найти работу или выполнить ещё что-то из десятка задач? В тюрьме выбирать не приходилось: после пяти вечера наступало «свободное время», которое заключённые посвящали чему угодно.

Хаген – тренировкам и самообразованию.

Чтение открыло ему не только мир военной науки, но и вообще мир. Хаген со стыдом вспоминал, что когда-то был восхищён случайно пролистанной проповедью святого Айэна. Теперь-то он понял, что мошенник не только обманывал своих последователей, но и воровал идеи и мысли тех, кто о нём вообще ничего не знал.

Сколько бы Хаген ни избегал разговоров о политике, но чтение материалов по военному делу столкнуло его с политикой лицом к лицу. Более того, он понял, что любая война – это всего лишь финальный раунд в политическом турнире. После войны проигравшая сторона часто обнуляла свои достижения, а победитель получал бонусы, прокачивая свою армию ещё сильнее.

Становилось даже немного не по себе от понимания, что наука того, как наиболее эффективно убивать массу людей с помощью другой массы людей и военной техники была развита человечеством гораздо лучше, чем любая другая.

Было не по себе уже от того, что это вообще наука. Что этому можно научиться теоретически, а потом воплощать практически.

Поначалу было не по себе.

А потом Хаген всё понял. Как говорил Деметериус, у войны много синонимов: противостояние, драка, битва, столкновение, схватка. Но победы нельзя достичь никогда. У войны, как явления, нет конца. За каждой выигранной битвой идёт другая. Как и за каждой проигранной.

И люди постоянно стремились к победе. Часто ценой жизни: собственной, отряда, армии, а то и целой страны. Из века в век человек, если считать все человечество конкурирующим за жизненное пространство видом, регулярно дрался сам с собой. Совсем как тот чувак из старого фильма, который варил мыло.

Майк даже на свой конфликт с Лоренцо посмотрел иначе. Это было что-то вроде холодной войны. Вся их вражда произошла лишь от того, что они ничего не знали друг о друге, а первое знакомство было в споре. По каким-то там своим тюремным понятиям Лоренцо должен был наказать Хагена, но у него это не выходило: сначала посадили в одиночку, а после выпустили на волю, так как срок отсидки закончился. Но и тут чоло не успокоился: через друзей передал Хагену весточку, что будет ждать его на свободе и там уже прикончит. Хаген слышал достаточно угроз и уже не пугался. Хочет прикончить? Ну, пусть попробует.

Майк подозревал, что подобное глубокомысленное чтение было назначено Деметриусом не только для развития интеллектуальных способностей. Ведь для этого можно было изучать химию или биологию. Английскую литературу XIX века, в конце концов. Но у него всё чаще мелькала мысль, что какая-то неизвестная сила готовит его к чему-то, скрывая истинную цель.

Выходя на ринг, Хаген научился представлять, что он – это маленькая армия, которая ступила на поле боя с другой маленькой армией. Его характеристики – это что-то вроде тылового снабжения. Навыки – ударная сила армии. А в центре – он, Хаген. Полководец. И от того, как он выстроит свою армию, какие войска бросит в бой первыми, а какие прибережёт, зависел исход боя. Планирование поединка вышло на первый план. Конечно, другие заключённые были плохим материалом для тренировки этого умения, но пока что можно довольствоваться и этим.

Ранее в опасные моменты боя Хаген ощущал, что им начинает двигать та самая сила, которая дала ему интерфейс. Именно она помогала выстоять в схватке с противниками гораздо сильнее него. И поначалу внушала страх, а теперь Хаген понял, что сила – это он сам. Даже если внешняя сторона и была, то дрался-то Хаген. И побеждал он, а не неизвестное нечто.

По крайней мере, он был в этом уверен.

* * *

Но посмотреть телевизор иногда тянуло. После чтения, изучения испанского и уроков русского у Романа хотелось расслабиться, дать разуму прийти в себя перед началом тренировки.

Однажды Хаген сидел на стуле напротив телевизора, где мелькал музыкальный канал. Неожиданно на экране показалось знакомое лицо. Голос за кадром вещал:

– Путь Изи Сэмми Си к славе был трагичен и полон борьбы. Более двадцати лет на хип-хоп сцене… менее тридцати просмотров на YouTube. Изи Сэмми был на грани отчаяния и депрессии, но он не сдавался.

Фото сменилось на видео, где говорил сам рэпер:

– Всё поменялось в тот день, когда один неизвестный боксёр поставил мой трек в качестве входной музыки на ринге. В зале оказался музыкальный продюсер, до которого наконец-то дошла моя музыка. Он прослушал мой диск и… Уже через сутки я летел в Калифорнию для записи альбома!

Кадры с Изи Сэмми сменились на панораму огромного зала. На сцене прыгал новый хип-хоп кумир, а голос за кадром продолжил:

– За три недели альбом неизвестного рэпера взлетел на вершины хит-парадов. Сначала в США, потом в Великобритании, а теперь и в Японии.

Снова показали Сэмми, который был увешан золотыми цепями:

– Я не знаю, кто был тот чувак, благодаря которому меня услышали, но я точно знаю, что если бы не его поступок, моё творчество не было бы оценено. Чувак, если ты меня слышишь, то знай одно: не сдавайся, иди упорно к цели. Однажды и твои тексты… э-э-э, то есть твои кулаки… короче… ты победишь! – прозой он говорил хуже, чем стихами.

Изи Сэмми продрался сквозь толпу фанатов и сел в лимузин. Далее началась реклама мирового тура новой хип-хоп звезды.

Хаген тайком утёр предательскую слезу и пошёл в тюремный двор. Пора было отрабатывать контратаку против болевых приёмов. В дни, свободные от деревянного ринга, Хаген усиленно тренировался. И латиносы, и чёрные разрешили ему изредка пользоваться тренажёрами. Правда, он чувствовал, что это ровно до того времени, когда он и Роман «сделают интернет».

Кстати, в комнате отдыха имелась и старенькая PlayStation 3. По иронии судьбы ей владели неонацисты «Дикие Парни». Но, так как ни чёрные, ни латиносы не подпускали их к своим телевизорам, то качкам со страшными татуировками в виде черепов, свастик и кельтских узоров приходилось заниматься тонкой дипломатией, упрашивая «грязных ниггеров» и «вонючих спиков» дать время, чтобы поиграть на приставке. Спики и ниггеры иногда снисходили, давали время… но большей частью играли сами. Угрюмые неонацисты стояли в стороне, дожидаясь, когда одному из цветных надоест, чтобы подхватить его джойстик.

Забавно было смотреть, как реальные гангстеры, в чьих огромных ручищах пропадали контроллеры от приставки, возбуждённо играли в GTA V, совершая многочисленные преступления, наказанием за которые было попадание в виртуальную полицию и лишение пары тысяч ненастоящих долларов.

Хаген убедился, что если в одном месте собрать толпу мужчин, то это место неизбежно превратится в школьный двор. Тут были те же правила, те же игры, те же группировки. Даже тот же страх перед «взрослыми», то есть перед тюремной администрацией. Над слабыми «ребятами» здесь так же издевались, забирали еду и обижали.

На этот раз Хаген не был среди тех, кого обижали. Многие заключённые уже знали о силе кулаков Синеглазки, поэтому с каждым днём становилось всё меньше и меньше тех, кто хотел бы проверить, так ли он хорош, как говорят.

Впрочем, Хаген не превратился и в того, кто обижал слабых. Он даже простил Тревора, который завёл его в смертельную ловушку в коридоре. Тот так удивился доброте Майка, что начал всячески подхалимничать, выражать заботу и льстить. Ходил за Хагеном как слуга. Выдвигал стул в столовой, вызывался бегать в библиотеку и приносить книжки. «Shestiorka!» – заметив это, презрительно сказал Роман по-русски, но Майк его не понял, а переспрашивать не стал.

Майк столкнулся с очередным прозрением: смотреть на то, как кого-то унижают, было трудно, но ещё труднее, когда кто-то готов унижаться сам.

Его угнетал вид перекошенного лица Тревора, готового выполнить любой приказ хозяина. Благодарность забитого человека тяготила. Тем тяжелее было показать ему кулак и сказать:

– Отстань от меня, пока цел, ж… Трев! – слово «жопоголовый» застряло в горле.

Раньше ему и в голову не пришло бы угрожать кому-то, особенно столь безобидному, но теперь он осознал, что люди – и слабые, и сильные – прислушиваются к чужим словам только тогда, когда эти слова сопровождаются демонстрацией силы. Важнее то, что демонстрация силы может обходиться без унижения: то, чего так и не понял Горецки.

Тем временем, «стартап» Романа Каменева развивался полным ходом.

Каждый понедельник Хаген начинал с того, что долго и утомительно обшаривал каждый ящик с фурнитурой, отыскивая очередную деталь. Реально, это напоминало обследование сундуков и могил в Skyrim. Только вместо амулетов или золота Хаген обнаруживал то процессор, то планку памяти, то жёсткий диск, от которого шёл такой запах, что Хагена чуть не стошнило. Он представил, каким образом эту небольшую коробочку пронесли в тюрьму…

Когда все детали оказались в наличии, Хаген за пару часов собрал комп, установив всё в самодельный деревянный корпус.

– Всё готово, – сказал он вечером этого дня Роману. – Но как мы пронесём его сюда?

– Это не твоя проблема. Теперь готовься к самой сложной части операции. Отложи незаметно нужные тебе инструменты. Их принесут вместе с коробкой, но потом нужно будет вернуть. Каждая отвёртка пронумерована и записана.

– Хорошо, а когда?

– Это может произойти в любой день. Постарайся не умереть на ринге. В ту же ночь, как сервак окажется у нас, надо будет его установить. Хранить под кроватью опасно.

Через несколько дней в тюремном блоке произошла массовая драка. Никто не знал, из-за чего всё началось, но было поломано много столов и стульев, и даже диван в комнате отдыха. Когда появились надзиратели, драка так же быстро рассосалась, даже было неясно, кого наказывать. Все отрицали своё участие, уверяя, что «только смотрели и случайно попали в замес». Сгоряча сначала хотели наказать всех, а потом устроить децимацию, но пронесло.

На другой день в цеху все заключённые строгали новую мебель взамен поломанной. Тогда Хаген и понял, что коробку с компом доставят вместе с ней.

* * *

Пару дней спустя после непонятной драки, приближаясь к двери камеры, Хаген чуть не столкнулся с Джимми, который выходил, держа… ту самую коробку со старыми компьютерными деталями, что хранилась под кроватью у Романа! Сердце Хагена остановилось. Всё пропало! Их раскрыли! Теперь конец всем мечтам… Перспектива сидеть несколько лет замаячила в сознании. Но Джимми подмигнул и сказал что-то странное:

– Я рекомендую не забыть имя Бога в рисунке.

– Что? – На всякий случай Хаген поспешно кивнул. – Имя бога, да. Обязательно.

Джимми спокойно пошёл дальше, а Хаген вбежал в камеру. Роман, сидя на кровати, листал какой-то журнал.

– Джимми нашёл детали? Что теперь будет?

Роман испугался тона Хагена, но, поняв смысл слов, расслабился:

– Камрад, я же говорил, что Джимми на нашей стороне.

– Он знает про сервер?

– Нет, конечно! – теперь Роман испугался. – Не вздумай ему даже намекать на это!

– Но детали в коробке…

– Джимми думает, что мы собираем машинки для татуировок. Это, конечно, тоже незаконно, но нарушение мелкое. А сумму от наших работодателей Джимми получает большую. Вот он и закрывает на это глаза. Правда, ему немного стыдно перед Богом, поэтому он убеждает всех заключённых делать татуировки с крестом или с именем бога, желательно белого бога. Хотя у тех же латиносов других сюжетов и не бывает. Короче, не переживай, камрад.

– А зачем он забрал коробку?

– Это значит, что сегодня среди ночи нам не дадут спать. Администрация устроит «внезапный» шмон. Так что убедись, что у тебя нет ничего запретного. Травка, таблетки, колющее или режущее?

– Ничего такого у меня и на воле не было.

Роман залез под кровать и вынул несколько порножурналов. Пролистал их, тяжело вздохнул и подошёл к унитазу:

– Прощайте, милые.

Театрально утирая слёзы, Роман рвал страницы на мелкие кусочки и спускал в унитаз.

– А что стало причиной внезапного шмона? – спросил Хаген, демонстрируя познания тюремной лексики.

– Наверное, администрация получила инсайдерскую инфу о незаконной активности в нашем блоке. Плюс недавняя драка вынудила повысить бдительность.

Хаген испугался:

– А что если шмон из-за стартапа?

Роман нахмурился:

– Надеюсь, нет, камрад… Надеюсь, обычная фигня: наркотики, заточки, сексуальное насилие. – Роман шмыгнул носом и непонятно выругался. Что-то там на «би».

Как он и предсказывал, в три часа ночи в камерах вспыхнул свет. Все ярусы тюремного блока быстро заполнились многочисленными надзирателями. Видимо, для скорости их собрали со всей тюрьмы. У всех надзирателей были белые медицинские перчатки на руках, а сопровождали их не простые охранники, а какие-то военные в камуфляже и с автоматами.

Разбившись на группы – три надзирателя и один военный в каждой – они начали методично обследовать все камеры. Заключённых выводили наружу, ставили к стенке и тщательно обыскивали.

Заложив руки за голову, Хаген стоял лицом к стене и зевал, пока надзиратели осматривали постель, одежду, предметы гигиены. Один опустился перед унитазом и начал светить в него фонариком. Потом издал победный возглас:

– Что-то есть!

– Камрады, это не то, что вы думаете…

Засучив рукава, надзиратель шарил в дыре унитаза и наконец вытащил комок мокрой бумаги. Он уже понял, что ошибся, но всё же рявкнул:

– Молчать, без тебя разберёмся.

Тем не менее шмон не прошёл безрезультатно. Как уверял Роман, любой внезапный обыск давал положительный итог. Было найдено несколько тайников с заготовками для изготовления заточек. Найдено несколько самих заточек, а так же инструменты, похищенные из цеха. Оставалось только изумляться, как люди умудрялись протащить всё это под строгим надзором?

По результатам обыска в одиночки было посажено с десяток заключённых. Вместе с ними забрали Романа. Его обвинили в попытке забить канализацию мусором, спровоцировав тем самым недовольство заключённых.

Хаген пожалел «камрада», но в душе был немного рад, что в ближайшие дни сможет спокойно прокачиваться, не чувствуя на себе пристальный взгляд сокамерника.

* * *

А через некоторое время, выйдя из одиночки, Роман встревоженно заявил:

– Придётся нам сделать дерьмовые тюремные татуировки, камрад.

– Почему?

– Джимми не должен заподозрить, что мы собирали детали не для татуировочной машинки. А после шмона он что-то заподозрил. Он даже узнал, что детали от компьютеров.

– С чего ты решил?

– Он недавно расспрашивал меня, почему это мы – «компьютерщики» – делаем только машинки, а татуировки себе не набиваем? Это и в самом деле подозрительно. Особенно у тебя, камрад.

Майк никогда не думал о татуировках. Точнее никогда не думал, что он будет вынужден сделать татуировку.

Через день Роман принёс и положил на кровать папку с листами:

– Нашёл лучшего мастера в нашем блоке. Он реальный татуировщик, на воле работал в салоне. Выбери себе картинку по вкусу, но это должна быть заметная вещь, чтобы Джимми увидел. То есть маленькие значки на запястье или на ноге не пойдут. Лучше забить предплечье, чтобы было видно в майке без рукавов.

– А ты сам не рад? – спросил Хаген.

– Чему тут радоваться? – буркнул Роман. – У меня есть классная татуха на левой ноге. Есть недобитая на правой. Их делал один мастер в одном стиле. А теперь придётся лепить корявые каракули на плечо, где у меня было запланировано совсем другое.

– Разве тюремный мастер плохо рисует? – Хаген посмотрел на первый лист в папке. – Выглядит не хуже, чем те, что делают на воле. Хотя я не разбираюсь…

– Вопрос не в том, как рисуют, а чем. Ты не представляешь, из какого токсичного дерьма делают самопальные чернила. Из жжёной пластмассы, пасты из ручек, горелой бумаги… Да и сама машинка, которую мы с тобой якобы собираем, то ещё чудо техники. Аппарат для пыток.

Хаген без интереса листал каталог, высматривая рисунок. Ему было без разницы, что ему нарисуют, лишь бы это помогло отвлечь Джимми от подозрений, но на одной странице он замер, не веря своим глазам. Над изображением стилизованной морды медведя возникло сообщение системы:

Татуировка «Бьорн»

Класс предмета: талисман.

+5 к удаче.

+4 к харизме.

Требует активации.

Срок действия: 25 лет.

Под «активацией» подразумевалось то, что рисунок нужно нанести на тело для начала работы. Хаген уверенно ткнул пальцем в медведя:

– Я эту хочу, сколько времени займёт?

– В тюрьме деньги важнее времени, камрад, ведь время нам не принадлежит, а вот деньги… такая татуха будет стоить баксов двести.

– У меня нет столько…

Роман задумался и выдал:

– Ладно, но ты мне будешь должен две тысячи, как окажешься на свободе.

– Почему две?

– Ценность доллара в тюрьме и за её пределами разная. Тюремный доллар стоит десяти обычных.

Хаген посмотрел на медведя. Пролистал весь каталог, убедившись, что татуировка «Бьорн» была единственной содержавшей бонусы. И согласился.

Татуировщик набивал рисунок на левое предплечье несколько сессий. Процесс затягивался и от того, что нужно было постоянно следить, чтобы не появились надзиратели. У татуировщика была собственная сеть из заключённых, которые надзирали за надзирателями, предупреждая об их приближении.

Всё было готово через неделю. Когда кожа окончательно зажила, и покраснение прошло, система оповестила, что талисман «Бьорн» активирован.

Хаген вывел подробную статистику:

Майк «Бьорн» Хаген, 29 лет

Уровень 18

Очков здоровья: 29000.

Боев/побед: 65/59.

Вес: 67 кг.

Рост: 166 см.

Основные характеристики

Сила (16).

Ловкость (14).

Выносливость (29).

Интеллект (17).

Восприятие (16).

Удача (15).

Харизма (14).

Изученных приёмов тоже стало много. Удар коленом, подсечки, подножки, бросок через бедро… всё это и многое другое было освоено хотя бы на первом уровне. Майк даже разлочил «Удар головой», который помог выиграть последний бой, отправив противника в эффектный нокаут чуть ли не к ногам Блинки Палермо.

Но, конечно, решающими в драке оказывались прокачанные прямые удары рукой и ногой. Просто и эффективно.

* * *

Хаген ждал битвы с Удавом. Он прямо чувствовал, что свобода рядом, на расстоянии одной драки. Ладно, пусть ещё не свобода, но сокращение срока, что тоже неплохо. Но за несколько дней до финальной битвы Хаген получил знак, что победа над Удавом действительно приведёт к свободе, причём быстрее, чем он полагал.

– Майк Хаген, – в камеру заглянул Джимми. – К тебе посетители.

Надзиратель ввёл Хагена в комнату для свиданий, где стоял гул голосов и рыданий.

Двухметровый неонацист, раскрашенный татуировками, как стена в гетто, стоял на коленях перед своими детьми, обнимал их и плакал, не скрывая слёз. Какой-то чёрный парень из «Пайрус Бразерс» тоже плакал, сидя напротив молодой женщины в трауре: он получил весть, что отец умер, так и не дождавшись выхода сына из тюрьмы. Вообще, атмосфера в комнате была угнетающей, вдобавок, за всеми этими человеческими трагедиями следили вооружённые охранники.

За одним из столов сидел дядя Питер и какой-то смутно знакомый мужчина в пиджаке и жилете. Дядя был почему-то понурый, а у мужчины красовался под глазом мощный синяк, со следами безуспешной попытки замазать его тональным кремом.

Когда подвели Хагена, дядя Питер с недоумением посмотрел на него, потом за спину, потом снова на него:

– Ма… Майки?

Дядя Питер явно ожидал увидеть всё что угодно, но не накачанного татуированного мужика среднего роста.

– Да, дядя, – усмехнулся Хаген. – Это я. У нас, похоже, уже традиция: удивлять вас при каждой встрече.

Они крепко обнялись, Хаген попытался не задеть Питера кандалами.

– Надеюсь, мы больше не встретимся в этой комнате, – сказал дядя, поглядывая на ревущего неонациста и рыдающего гангстера.

– Почему?

Дядя бесцеремонно пнул под столом мужчину с фингалом. Тот вздрогнул, поднялся и кашлянул. Хаген узнал его: это был адвокат Роберт Солк.

– Мистер Хаген, – бодро начал адвокат. – В вашем деле неожиданно открылись новые обстоятельства. Могу заранее вас поздравить, скоро все обвинения со стороны Грегора Горецки будут сняты. В этом случае, учитывая уже проведённое время в федеральном исправительном учреждении, вам останется отбыть около двух месяцев и трёх дней.

Хаген не верил своим ушам. Посмотрел на дядю, потом с недоверием на адвоката. Почувствовал, как защипало в глазах. Едва сдержался, чтобы не стать снова «Плаксой».

Он выслушал пояснения адвоката, рассказ дяди о внезапной помощи Риггса. Подписал какие-то бумаги.

– Время вышло, – объявил надзиратель.

Напоследок ещё раз обнялись с дядей.

Возвращался Майк в камеру в приподнятом настроении. Вот так дела! Может, ну его к чёрту, этого Удава? Потерпеть пару месяцев и выйти спокойно? Но он тут же остановил себя: время идёт, лицензия заканчивается, а как её продлить неизвестно. Да и лишняя пара месяцев в тюрьме – это очень и очень неспокойно!

Надо идти до конца. Что он потеряет от проигрыша? Ничего, кроме здоровья. Но в случае победы приобретёт свободу.

В камере его встретил Роман:

– Сегодня будем ставить.

И скосил взгляд на свою кровать.

Эта новость слегка омрачила настроение Хагена. Когда свобода так близка, стоило ли рисковать, нарушая правила тюрьмы? С другой стороны, отказ автоматически приведёт к смерти, это понятно.

Кроме того, за это время Хаген понял, что обещания нужно выполнять, иначе никакой авторитет не выдержит травли со стороны заключённых. И тогда Майк точно будет валяться, истекая кровью, а помощь не придёт. Причём, зарежет его какой-нибудь никчёмный дурак вроде Тревора.

– Сегодня так сегодня, – вздохнул Хаген, падая на свою кровать.

Интересно, как там Эйприл?

 

Глава 25. Воля к жизни

Охранник провёл дубинкой по прутьям решётки:

– Твой выход.

Хаген неторопливо отложил комикс и поднялся. За прошедшее время он прочитал столько умных книг, что когда вчера в библиотеке наткнулся на стойку с комиксами, не сразу вспомнил, что это такое. А потом нахлынули воспоминания о прошлом… К сожалению, в библиотеке не было его любимых серий, поэтому взял комиксы наугад.

Тем временем, гремя ключами, Джимми открыл дверь. Роман, который спал на соседней койке, всхрапнул и проснулся. Сел, почёсывая шею, и посмотрел, как Хагена выводят из камеры.

– Удачи, камрад, – сказал ему вслед.

– Spasiba, – ответил Майк.

Шагая вслед за охранником по узкой дорожке, Хаген начал потихоньку разминаться. Делал махи руками в стороны, вверх-вниз. Конвоир отошёл немного, давая Майку пространство.

– Можно? – спросил Хаген.

Тот кивнул, отодвигаясь ещё дальше и прижимаясь к перилам. Хаген прошёл до конца коридора быстрым шагом. Вернулся приставным. И так несколько раз. Большинство заключённых спали. Но кое-кто проснулся и приник к решёткам, наблюдая разминку. Кто-то подбадривал:

– Удачи, Майки, я поставил на тебя три пачки сигарет.

– Давай, Малыш, сделай это!

Кто-то наоборот предсказывал:

– Сегодня твоя тощая попка отведает настоящих пинков!

А другой явно не выспался:

– Отсоси, Хаген! Хватит топать, спать мешаешь!

Джимми жестом показал, что нужно поторапливаться. Хаген закинул левую ногу на перила, растягивая мышцы. Потом правую. Охранник нетерпеливо толкнул, понукая идти дальше.

Они спустились по лестнице в зал, пересекли его. Проходя мимо того коридора в библиотеку, где его чуть не убили, Хаген не утерпел и бросил взгляд на потолок, хотя Роман предупреждал: «Как установим сервак, забудь о нём, даже не смотри в ту сторону, камрад. Надзиратели – люди тренированные. Сразу почуют неладное».

Именно в этом коридоре неделю назад они и запустили «стартап».

Как всегда, для отвода внимания надзирателей была устроена провокация, даже двойная: сразу в нескольких камерах испортились унитазы, и вода полилась наружу, а заключённые затеяли драку, обвиняя друг друга в намеренной порче труб.

Пользуясь шумом и специально организованной неразберихой, Роман и Хаген пробежали в этот коридор. Хаген влез на плечи Роману и встал в полный рост, как акробат в цирке на спине лошади. Похвалил себя за то, что когда-то вложился в рост, был бы ниже – не достал бы. Открутил облицовочную панель и, проявляя просто чудеса скорости и сноровки, установил коробочку с компьютером, после чего подключил все провода. Тогда он снова с добротой вспомнил дядю Питера. Ведь если бы тот не заставил его работать над установкой систем домашней безопасности, то сейчас Майк не имел бы необходимого опыта…

Потом они поменялись местами: Роман взгромоздился на Хагена и занялся какими-то своими хакерскими процедурами. Хагену было любопытно, он даже пытался подсматривать, но Роман внимательно следил за этими попытками и топал по плечу:

– Не дёргайся, всё равно не поймёшь, что я делаю.

Хаген увидел только тусклый свет экрана смартфона. Как выяснилось, раньше Роман хранил этот смартфон в полиэтиленовом пакете в одном из душевых отделений, запрятав глубоко в сточную трубу.

Снова смена позиции: Хаген с такой же быстротой прикрутил на место облицовочную панель и спрыгнул на пол. По коридору уже пошла цепь надзирателей, загоняя заключённых обратно в тюремный блок.

– Ты, камрад, теперь будь осмотрительнее. Наши боссы больше тебя не защищают, так что есть вероятность получить привет от Лоренцо.

– Постараюсь.

– Я, конечно, намекнул им, что если вдруг что сломается, ты сможешь всё исправить, но они не приняли замечание всерьёз. Знаешь же этих юзеров, пока у них всё работает, они и не думают о техподдержке.

Очередные беспорядки так взбесили Блинки Палермо, что он объявил в тюремном блоке бессрочный «локдаун», когда всем заключённым запрещалось выходить из камер. Жизнь резко поменялась. Ни работы в мебельном цехе, ни прогулок и тренировок в тюремном дворе, ни даже телевизора: только четыре стены и твой сокамерник. И это всё двадцать четыре часа в сутки. Но Роман только посмеялся:

– Это прекрасно! Самое время протестировать работу нашего стартапа под нагрузками.

Роман не распространялся, чем был занят на своём серваке. А Хаген следовал заветам Чарльза и не лез в те дела, которые его не касались, чтобы меньше знать, когда кого-нибудь поймают.

Хотя примерно представлял, чем занят Роман: пытается продать свои запасы криптовалюты. Или купить. А, может, и то, и другое вместе, кто его знает.

У боссов банд тоже были припрятаны смартфоны, наверняка они их заранее извлекли из тайников, предполагая, что случится «локдаун». Теперь все инвесторы в стартап Романа Каменева наслаждались круглосуточным доступом в Интернет, совершенно не страдая от тех суровых наказаний, что наслал на них Блинки «Молочный глаз» Палермо.

Ну, а Хаген посвящал внезапно освободившиеся двадцать четыре часа в сутки тренировкам и чтению. Но без пробежки по двору это стало ещё сложнее. Только и оставалось, что до одури отжиматься. На ладонях, на кулаках, на пальцах. На одной руке. На двух пальцах одной руки… Но тренированное тело быстро привыкало к нагрузкам. Отжиматься приходилось всё больше и больше. Было даже смешно представить, что если «локдаун» продлится, то скоро весь день Хагена будет состоять из одной непрерывной сессии по отжиманию. Приходили даже мысли усадить Романа на шею и так делать приседания, чтобы нагрузить ноги, но сокамернику было не до, как он выразился, «этих качелей».

Воспользовавшись предложением Романа, Майк написал всем письма. И дяде, и Веймину, и Гонсало, и даже Эйприл. Правда, именно ей Хаген не знал, что толком рассказать. Про то, как её фотографию чуть не утащил местный дурачок, а он мужественно защитил честь девушки? Хотел ещё вложить и своё фото, но Роман предостерёг:

– Палево!

Ещё он написал Люку «Койоту» Лукасу, но получил стандартную отписку, снабжённую ссылкой на регистрацию на отборочные. Что вообще-то тоже неплохо! Не теряя времени, Хаген зарегистрировался.

И вот дней десять спустя, когда «локдаун» ещё не закончился, Хагена посреди ночи неожиданно повели на деревянный ринг.

Он не знал точно, но чувствовал, что сегодня он будет драться на этом ринге в последний раз.

* * *

Джимми открыл двери, заводя заключённого Майкла Хагена туда, куда арестантов не пускали, то есть в служебные помещения, связывающие тюремные юниты. Почему-то на этот раз его повели не привычным путём, как на работу в мебельный цех.

Пока шли по плохо освещённым коридорам, Майк продолжал разминку. Бежал приставным шагом или спиной вперёд. Отпрыгивая, делал на ходу резкие повороты. Забегая подальше, падал на землю и отжимался. Пока не подходил Джимми и не тыкал концом дубинки в спину:

– Вставай, вставай.

Так они дошли до тюремного юнита № 2. Пересекли такой же пустой зал, который днём заполнялся заключёнными в робах. Те смотрели телевизор, играли, читали или, сбившись в кучки, слушали музыку. Этот юнит был как брат-близнец юнита № 1, того, где отбывал срок Майк.

Перешли в такой же похожий мебельный цех, где заключённые днём вытачивали детали и собирали такую же офисную мебель. Хаген даже подумал: а нет ли здесь своего Чарльза Ивенса – мастера по прикручиванию мебельной фурнитуры? Сейчас центр помещения очистили: раздвинули станки по углам. Недоделанными офисными столами огородили ринг, по углам поставили кресла, которые тоже производились в этой тюрьме. Словом, был создан такой же деревянный ринг, что и в мебельном цехе № 1.

Большая часть ламп на потолке была потушена, остались лишь те, что располагались над самодельной ареной. Выглядело это, конечно, солиднее, чем в родном цехе. Сразу видно: финал турнира, а не рядовая драка во славу директора тюрьмы.

– Ну, чего встал? Иди на ринг, сучка, – сказал Джимми, подтолкнул Майка и отошёл.

«Сучка? – удивился такому обращению Хаген. – Эх, Джимми, Джимми, неужели такое количество начальства, собравшегося посмотреть бой на деревянном ринге, так испугало тебя?»

Начальство как раз расположилось на креслах в тёмной части цеха. Их присутствие выдавали вспыхивающие то тут, то там огоньки сигарет и сигар. Вместе с дымом доносился и запах алкоголя. Снова вспомнилось сравнение с войной: те, кто начинают противостояния, так же попыхивают сигарами, склонившись над картами, а их солдаты на поле боя вынуждены умирать на войне, на которую их затащили против воли.

Присутствовали здесь и какие-то заключённые, но Хаген их не знал. Вероятно, большие и богатые гангстеры из другого юнита. Фино и Форд оставались в своих камерах. Впрочем, Блинки очень заблуждался, думая, что наказал их. Те и сами были рады, ведь теперь у них есть интернет!

Хаген скинул майку, закатал брюки до колен и пристегнул на специальные петельки, чтобы не падали во время боя. Этот способ модифицировать экипировку подсказали другие бойцы деревянного ринга.

Он был доволен своим телосложением, хотя кто-то назвал бы его хлипким на вид. Но ровно до тех пор, пока не разглядел бы его крепкие рельефные мускулы. Конечно, для кого-то он оставался «малышом», особенно в сравнении с некоторыми чернокожими, которые, переступив порог тюремного юнита, сразу же шли в качалку, где им уже подготовили место братья. Но для самого себя…

Майк сделал несколько быстрых ударов по воздуху. Среди зрителей кто-то одобрительно хмыкнул. Джимми достал свою мобилку и включил музыку. Хаген не без удовольствия узнал трек новой хип-хоп звезды Изи Сэмми.

Все эти действия напоминали школьный спектакль: на фоне картонных декораций дети разыгрывали сцены из тюремной жизни.

В освещённое пространство ринга вышел Удав – крупный кубинец, чуть ли не в два раза выше Хагена. Его кожа казалась нестерпимо бледной из-за контраста с тёмными татуировками. Удав встал в угол, сложил руки на груди и замер, презрительно поглядывая на Хагена.

Майк впервые порадовался тому, что мама умерла: ни к чему ей такое видеть и знать. Её сынок – её малыш Майки – не только сел в тюрьму, но и дерётся там с татуированными амбалами, зарабатывая пропуск на волю. Хм, да что там… ведь по сравнению с собой из прошлого он сам татуированный амбал!

Хаген перелез через ограждение из офисных столов и встал в свой угол самодельного ринга. Итак, с чем тут придётся иметь дело?

Луис «Удав» Ригондо, 34 года

Очков здоровья: 40000.

Защита: 70.

Уровень 23.

Боев/побед: 249/248.

Вес: 154 кг.

Рост: 207 см.

Текущий статус: пожизненный заключённый и чемпион деревянного ринга.

– Защита? Это ещё что за подарок? Дем…

– Очень редкая способность мышечного каркаса человеческой особи. Требует тяжёлого телосложения и долгой тренировки, – мысленно ответил незримый помощник.

– Короче, это броня у него что ли?

– Можно и так сказать. До семидесяти процентов силы твоего удара будет поглощаться этой так называемой броней.

– Святой Айэн! Почему я только сейчас об этом узнал?

– Потому, чувак, что ты ещё не встречал таких бойцов, как Удав.

– Эту защиту можно пробить?

– Конечно, каждый твой результативный удар будет понижать её на единицу-другую.

– Не густо.

– Ты владеешь большим количеством приёмов, комбинируй их, увидишь, что не так уж и высока эта цифра.

– А что, если…

– Эй, ну начинайте уже, – крикнул Блинки Палермо из темноты. – Динь-донг! Ха-ха!

Удав тут же разомкнул руки. Расставив их по-медвежьи, он двинулся на Хагена. Майк принял стойку и провёл первый удар. Удав легко уклонился, продолжая наступать. Главное, не попасть в его захват: сломает позвоночник.

Хаген отступил к ограде, изучая повадки противника. С ним он ещё не дрался, поэтому не знал, чего ожидать. Но много слышал о его победах: Удав «душил в объятьях».

Так быстро и даже прозаично начался последний бой Майка «Бьорна» Хагена на деревянном ринге.

* * *

Как Хаген и предполагал, в первые минуты боя происходил не бокс, не драка, а его попытка убежать от асфальтового катка. А то, что Удав был молчаливым, лишь изредка пыхтел и гукал что-то неопределённое, как гигантский спящий младенец, добавляло его фигуре нереальности.

Двигался Удав не слишком быстро, но был способен совершать резкие и проворные скачки, даже выпады, одновременно раскрывая свои смертельные объятья, как некий гигантский робот-трансформер, созданный из самого большого экскаватора в мире. Ручищи Удава со свистом шли на сближение. Достаточно было просто попасть между ними, чтобы навсегда потерять здоровье, а то и жизнь.

Теперь понятно, почему никто не мог его победить: этого неуязвимого монстра нужно долго-долго молотить, прежде чем он разожмёт объятья. И это никому не удавалось: кубинец дожимал быстрее.

Несколько раз Хаген начинал атаку, но вынужден был отходить: слишком опасно. Он уже сталкивался с таким типом противников, как Удав, хотя борцы были редкостью для тюремной драки. Ну не любили заключённые тискать других заключённых на виду у остальных. Эта редкость добавляла Удаву опасности.

Ещё Хаген сделал вывод, что подобная беготня от удушающих приёмов – это то, что пытались делать все бойцы до него… Все они проигрывали именно из-за такого решения. Ведь со своей нечеловеческой устойчивостью к ударам Удав мог гоняться за жертвой гораздо дольше, чем та могла от него убегать. Выносливость Хагена тоже рано или поздно сломалась бы.

Нет, тут нужно что-то иное. Тоже начать бороться? Но с Удавом это ещё бессмысленнее, чем бегать.

– Эй, у нас тут не Бостонский марафон! – закричал кто-то из зрителей.

– Да, – подал голос Блинки Палермо. – Если бы я хотел смотреть как ты, Синеглазка, бегаешь, отправил бы тебя на полигон для дрессировки сторожевых собак.

– Это не бегство, сэр, – ответил Хаген. – Это стратегические манёвры.

– Кончай маневрировать, а то начинаешь нервировать.

Хаген и Палермо привыкли обмениваться репликами во время боя. Хаген даже убедился, что директор тюрьмы по-своему мудр. Конечно, он злодей и не совсем нормален (будто во всей этой системе есть кто-то нормальный), но в том, что он устроил в своей тюрьме, имелся баланс. Драчуны дрались, не давая своим пристрастиям выйти за пределы ринга. По крайней мере, настолько, насколько это происходило в других тюрьмах. Поэтому тюрьма Палермо считалась самой тихой в США, при том, что здесь содержались опасные преступники.

Прекратив отступление, Хаген сосредоточился, поднырнул и нанёс свой коронный удар рукой.

Кубинец не только заблокировал удар. Он, перехватив руку Хагена, вывернул её, потянул на себя, выставив навстречу свой покатый лоб. Их головы встретились. Крики зрителей мгновенно стихли, вместо них Хаген услышал треск собственного черепа, который перешёл в звон. «Вот это мастерский удар головой…» – успел оценить Хаген.

Получен урон: 8200 (удар головой).

Внимание! Нокдаун!

До восстановления 3… 2…

Но Удав на этом не остановился. Кубинец снова дёрнул Хагена и перебросил через плечо. Падение на бетонный пол мебельного цеха – это не приземление на пружинящий пол ринга… Система выдала сразу несколько сообщений о повреждениях. Не обращая на них внимания, Хаген мгновенно откатился. В то место, где он недавно лежал, со всей силы врезался огромный кулак. Удав завопил, схватившись за разбитую кисть. Кажется, это был первый внятный звук, который он издал за время боя. И это был крик боли, что очень хорошо.

– Лёд, лёд! – закричал Палермо.

Удаву тут же поднесли ведро со льдом, куда он погрузил руку. Вот так вот: придётся противостоять не только его силе, но и начальственной заботе.

Подниматься на ноги Хагену было и больно, и страшно, казалось, что после броска на бетон в теле не осталось ни одного целой кости. Среди сообщений было и такое:

Получено повреждение: ушиб таза.

– 10 очков здоровья каждую минуту (25 минут).

– 2 к ловкости.

– Простите, сэр, что ваш питомец пострадал, – выдохнул Хаген, потирая поясницу. – Дальше будет ещё хуже, обещаю.

Блинки Палермо только рассмеялся, оценив шутку.

– Я тебе не питомец, – заревел Удав и бросил в Хагена ведро со льдом.

Душ из воды и ледяных кубиков только освежил. Майк утёрся.

Расставив руки, Удав снова устремился на Хагена. Хотя под ногами и был бетонный пол, но казалось, что это ринг дрожал под поступью рассерженного гиганта.

Обманное движение влево, Удав послушно тоже взял влево, а Хаген, резко отойдя вправо, от души, со всей силы и со всей возможной точностью ударил по полностью раскрытому лицу кубинца.

Вы нанесли урон: 1560 (удар рукой).

Защита снижена до 69.

Какой небольшой урон! Словно Хаген вдруг ослабел до той степени, с какой начинал свой путь бойца… Пренебрегая осторожностью, Хаген стал наносить беспорядочные удары. Как выяснилось, если Удав блокировал, то защита всё равно уменьшалась. Это хороший знак!

Майк смог провести сразу несколько серий, снизив защиту до пятидесяти восьми. Особенно удачно получалось бить в те моменты, когда Удав раскрывался, собираясь схватить подвижного Хагена. Тогда он бил точно в лицо, одним ударом сбивая защиту кубинца на два-три пункта.

Успех окрылил. Защита – всего сорок четыре!

Он хотел продолжить бить в таком же темпе и на такой же дистанции, но это было ошибкой… Получив очередной удар в подбородок, Удав почему-то даже не покачнулся. Он просто развернулся и сгрёб Хагена в свой смертельный захват. Тут же перешёл в партер, опускаясь на одно колено и продолжая удушать.

– Так что не спеши прощаться, Майки… – донёсся глухой голос кого-то из зрителей. – Видать, ты ещё побудешь с нами.

– Я слишком хорошо изучил этого парня, – ответил ему Блинки Палермо. – Синеглазка сейчас что-нибудь придумает.

– Ставлю ещё, что ему конец!

– Принимаю.

Хаген слишком поздно спохватился и понял, что, увлёкшись, он начал выдыхаться. Надо было дать себе передышку, заставить Удава снова побегать… Теперь поздно. Он извивался в стальных ручищах кубинца, бил куда-то наугад. Система подтверждала, что удары доходили до цели, что защита снизилась до двадцати трёх… но захват не ослабевал. Опять начался приступ старого детского страха: спальный мешок, из которого невозможно вылезти. Даже если расстегнёшь замок, рука хулигана затолкнёт обратно в душную темноту.

Хаген давно попрощался с тюрьмой и всеми людьми тут. Он уже был почти на воле. Стало невероятно обидно, что эта важная битва окончится так нелепо, так позорно. Что он потеряет несколько месяцев. Более того, если не выйти сейчас, то про отборочные раунды UFC вообще можно забыть: они пройдут и закончатся без него…

Система сначала исправно показала все полученные увечья и, наконец, оповестила:

Внимание! У вас осталось менее 40 % очков здоровья!

Да, давно Хаген не видел этой надписи. В последнее время он побеждал на деревянном ринге до её появления. Сколько ни напрягал тело, сколько ни рвался – всё безрезультатно. Неподвижная туша Удава словно навеки зафиксировала эту позицию. На Хагена будто вывалили самосвал жидкого цемента, который теперь быстро застывал, лишая любых надежд выбраться на волю. Во всех смыслах.

Разве что…

Воля к жизни

+50 к силе на 10 секунд.

На это время мышцы… и суставы способны на невероятный бросок

Но Хаген не стал читать пояснение. Вообще его иногда удивляло: на что рассчитывала Augmented Reality! Platform, когда давала к десятисекундному бафу пояснение, которое нужно читать чуть ли не половину отведённого времени?

Ему было достаточно почувствовать то, что его тело стало почти каменным. Сколько бы Удав ни пытался давить, он больше не продвигался ни на миллиметр.

С появлением системного бафа боль в костях и мышцах резко ослабла. На шестой секунде Хаген стал постепенно освобождаться от захвата. Он представил тот случай в летнем лагере, представил, что больше не задыхается во влажной темноте и духоте спального мешка, а смог просунуть палец в замок-молнию и медленно, но уверенно раскрывал замок всё больше и больше. Глоток свежего воздуха, ещё один…

Зрителям этих изменений в теле Хагена заметно не было, но их почувствовал Удав. Он изумлённо гукнул, ощущая, что жертва превратилась в монолит, словно бы он пытался побороть статую. На девятой секунде Хаген сделал рывок и отбросил Удава на пару метров.

Блинки «Молочный глаз» Палермо прокомментировал это серией восхищённых нецензурных ругательств. Остальные зрители повторили примерно то же.

Пока Удав поднимался с колена, Хаген уже вскочил на ноги, чувствуя, что после невероятного напряжения все мышцы ослабли. Шатающейся походкой направился к Удаву, который тоже не вполне очухался. Заодно и дочитал:

На это время мышцы и суставы способны к невероятному сопротивлению на растяжение или давление. А так же к одному сильному броску.

После броска падение всех характеристик: –2 на 20 секунд.

– 50 % ко всем навыкам на 10 секунд.

Ага, так вот откуда такая слабость. Невозможность нормально двигаться и действовать руками? Но и Удав был не вполне боеспособен. Но в те секунды, когда восстанавливались навыки, Хаген всё же решил идти на противника. Пусть слабо, но бить его!

И он продолжил, чередуя удары руками и ногами. В процессе ощутил, как силы вернулись. Главное, снести эту чёртову защиту, после чего Удав перестанет быть непобедимым, а будет обычным бойцом, а значит, вряд ли выдержит несколько полноценных ударов рукой…

Защита – два! Прекрасный результат, если бы Хаген не чувствовал усталость рук. Майк выдохся. Нужно отдыхать, а так как на деревянном ринге нет перерывов, то придётся отдыхать в обороне и отступлении. Удав тоже почувствовал смену тактики:

– Устал? А я нет! – и уверенно попёр на Хагена.

Второго захвата он не выдержит! Впрочем, было заметно, что противник врал. Он тоже устал, пот тёк с него ручьями, а в затишье между выкриками зрителей можно было слышать его тяжёлое дыхание. Это заметил и Блинки Палермо:

– Быть может, устроить перерыв?

Удав бросил на директора взгляд, полный надежды. Вот оно! Нельзя дать ему отдохнуть, пусть даже ценой собственной усталости. Кто знает, вдруг его защита восстановится? Хаген сплюнул:

– Теперь ясно, почему твой питомец был непобедим, ведь за него постоянно вписывался непобедимый директор.

– Хе-хе, – отозвался Палермо. – Я понял намёк, ладно. Никаких перерывов, так даже интереснее.

Погрустневший Удав наступал не так активно, даже руки держал менее уверенно. Всё же он смог повторить захват руки Хагена и хотел повторить удар головой, но на этот раз Майк уклонился. Раз-два-три-четыре-пять. Все удары комбо были результативные. Первые два полностью снесли защиту. Остальные попали в челюсть, в шею и в живот.

Удав всхлипнул, словно его не ударили, а беспричинно и обидно оскорбили. Он раскрывал рот, хватая воздух, но тот словно не хотел лезть в его лёгкие. Чтобы хоть как-то ответить Хагену, он начал хаотично размахивать кулаками, позабыв обо всех своих приёмах, один удар даже попал в цель, отобрав у Хагена ещё несколько тысяч очков жизни. И от этого в голове зазвенело: первый предвестник того, что второй удар снова отправит его в нокдаун.

Хаген бросился на противника, входя в клинч и останавливая убийственные удары. Уперевшись лбом в плечо противника, он провёл ещё три коротких удара в живот кубинца.

После чего полетел куда-то вниз. Его тело резко потеряло опору. Удав упал на спину, а Хаген сверху, но тут же попытался встать, как ему казалось, с необычайной быстротой. Он даже принял стойку, готовясь отразить контратаку…

Но атаковать было некому.

Блинки Палермо перелез через ограждения ринга. В одной руке – сигара, в другой – стакан виски. Перешагнув тушу Удава, он схватил Майка за руку.

– Вот! Вот так вот! Вот вам всем! – орал Блинки. – Синеглазка вздрючил всех вас! Нет, это Блинки Палермо вздрючил всех вас! Ха-ха-ха!

Выкрики доносились до Майка сквозь свист в голове, и этот свист нарастал, будто где-то рядом на посадку шёл авиалайнер.

– Эй, Синеглазка, смотри, он готов продолжить! Непорядок, надо завершить бой.

Палермо подвёл шатающегося Хагена к Удаву, который встал на четвереньки и собирался подняться. Как бы ни было неприятно Хагену, но ради свободы приходилось выполнять прихоти Палермо. Противно было от того, что это делало каждого заключённого – даже самого крутого супергангстера – немного похожим на… Тревора. Да, для Блинки «Молочного глаза» Палермо они все были как Тревор: покорные игрушки, исполнители его воли.

Как можно аккуратнее и мягче Хаген ударил Удава, придерживая его за голову. Потом так же бережно положил потерявшего сознание на бетон:

– Пожалуйста, лежи так, не вставай больше, ты проиграл…

Сообщение о победе Хаген отогнал, не читая. Не такая уж и достойная победа оказалась. Пусть и в честном поединке.

– Новый чемпион, – кричал Блинки. Он сунул Хагену стакан с виски. Пришлось отпить, чтобы не злить директора.

На Хагена нацепили кандалы. Сунули под руки ком с его одеждой и повели обратно.

– Эй, Синеглазка, а ты подумай над таким предложением. Зачем тебе свобода, а? Оставайся на весь свой срок у меня. Станешь новым питомцем. Шучу-шучу, не сверкай глазами, вали в свою камеру.

Сопровождаемый шумом садящегося внутри головы авиалайнера, Хаген шагал за Джимми, который, вероятно, впервые присутствовал на деревянном ринге. Поэтому всю дорогу причитал, крутил головой и сокрушался о том, до чего же греховны люди:

– Даже лучшие из нас подвержены влиянию Дьявола.

«Он Блинки Палермо считает лучшим? – подумал Хаген. – Да, у Джимми серьёзные проблемы с выбором кумиров».

– Ну, камрад, что там? Кто победил? – Роман не спал, как и многие заключённые в период «локдауна», ведь силы девать было некуда. Люди томились и днём, и ночью.

– Блинки «Молочный глаз» Палермо, – вяло ответил Хаген. – Он всех нас победил, сделав своими, как ты говоришь, shestiorka…

Как только голова Хагена коснулась подушки, он мгновенно заснул. А через час уже прогремел сигнал к пробуждению. На этот раз вместе с ним раскрылись и двери камер. Наконец-то закончился «локдаун»!

Истомившиеся заключённые высыпали из камер с резвостью детей, которые дождались окончания дождя и побежали на игровую площадку. Снятие режима все связали с победой Хагена, поэтому многие его встретили шутливыми криками одобрения. Мол, вот он – наш освободитель!

Хагена клонило в сон, у него не было сил. Он даже ел медленно. Но в душе уже зарождалась радость. Нет, конечно, он не ожидал, что с деревянного ринга его сразу выведут за ворота тюрьмы. Было даже сомнение, что Блинки Палермо сдержит слово…

День победы обещал быть таким же унылым, как и прочие. Заключённых построили и распределили. Группу Хагена повели в мебельный цех на работу. Генерал шёл рядом и рассказывал:

– Поговаривают, что вчерашняя победа сделала нашего директора богаче ещё на полмиллиона. Есть даже мнение, что он специально дрессировал Удава, при этом подыскивая бойца, который смог бы его победить. За три года все привыкли, что Удав – чемпион, все на него ставили, а тут ты.

– Да, тут я… – зевнул Хаген.

– Блинки до сих пор радуется. Но ты не переживай, я обещаю, он тебя отпустит.

Хаген с сожалением посмотрел на полное достоинства лицо Генерала. Как он может что-то обещать? Будто от него что-то зависело… Даже его списки ничего не значили для тех, кто заставлял их вести. Вероятно, поэтому несчастный Генерал так цеплялся за свой дурацкий планшет, ведь он давал ему иллюзию собственной значимости. Но вслух Майк сказал другое:

– Спасибо, Генерал. Раз обещаешь, то так и будет.

– Всегда рад помочь, боец, – кивнул Генерал.

Чарльз Ивенс, как всегда, был на месте.

– А-а-а, молодой человек. Как провели ночь? Инструменты там же. – Старичок уселся на кресло и достал брошюру с проповедью Айэна. – Нужно до обеда прикрутить…

Хаген сгрёб инструменты одной рукой, второй взял Чарльза за шиворот и поставил на ноги:

– Вот и прикручивайте.

– Что? Но… Молодой человек, как вы смеете…

Хаген встряхнул Чарльза:

– Вы не согласны работать?

Посмотрев в сонные и злые глаза Хагена, старичок мелко закивал головой:

– Согласен, согласен. Почему бы и нет?

– Вот и отлично. И не шумите. А то я проснусь в плохом настроении.

Хаген улёгся на диван, а Чарльз отправился прикручивать замки к столам, рассказывая при этом историю о том, как одни дети в Луизиане не слушались старших, и пошли ночью гулять по железнодорожным путям. Всем им отрезало ноги выше колена. А одному особо дерзкому мальчику вообще оторвало голову.

Но Хаген уже не слышал этой поучительной истории. Он давно спал.

 

Глава 26. Существа из мяса и костей

Медленно, но верно бюрократические шестерёнки начали работать. Адвокат Роберт Солк, чей фингал давно прошёл, и чьё уважение к дяде Питеру сохранилось, активно работал. Хаген несколько раз встречался с ним, подписывал бумаги и получал заверения:

– Осталось ещё немного, сэр, и вас переведут в тюрьму с лёгким режимом.

Впрочем, Хаген вдруг перестал оценивать режим тюрьмы Блинки Палермо как тяжёлый. Слишком сильна стала привычка. Гангстерские боссы относились к нему если не с уважением, то хотя бы с безразличием. А в таком месте безразличие – это гораздо лучше, чем когда тобой интересуются.

Хаген продолжал читать и тренироваться, а работу в мебельном цеху справедливо делил напополам. Чарльз Ивенс больше не строил из себя босса, понимая, что если Хаген разозлится, то всю работу придётся делать самому Чарльзу.

В одну из ночей Майку приснился странный сон: будто он оказался в некоем просторном белом помещении, скованный по рукам и ногам, а перед ним стояли три нечеловеческих сущности. Они о чем-то поговорили, а потом Хаген бегал по лабиринту с ловушками и чудовищами, пытаясь выжить. Чем все закончилось, Майк так и не понял, хоть и пытался, впечатлённый яркостью сновидения.

Впрочем, к полудню из головы всё выветрилось, и Хаген забыл, что ему вообще что-то снилось.

Тем временем до официального перевода в другую тюрьму оставалось два или три дня.

– Наконец-то от меня отселят странного камрада, который считает, что он способен останавливать время, – добродушно ворчал Роман. – Подумать только: остановка времени! Да кому она нужна в тюрьме-то? Здесь пригодилось бы ускорение, чтобы все бегали, как в фильмах Чарли Чаплина.

– Ага, – отвечал Хаген. – Наконец-то к тебе подселят кого-нибудь нормального, типа Тревора. Будете вместе листать порножурналы.

Конечно, Роман шутил. Он и Хаген слишком сдружились и привыкли друг к другу.

Да, всё было хорошо, пока не стало резко плохо…

Среди ночи в камере вспыхнул свет. Хаген подскочил на кровати. По ярусу гремел топот множества ног. Роман уже стоял перед унитазом, пытаясь смыть воду, но экран смартфона предательски светился внутри.

– Bilyat! – сказал Роман. Хаген уже знал, что «bilyat» – одно из удивительных русских ругательств, которое могло выражать, как и крайнюю степень изумления, так и выражение неимоверного ужаса.

В данном случае, кажется, было второе: спросонья Роман забыл, что перед облавой воду всегда отключают, как раз для того, чтобы заключённые не избавились от улик. Русский сунул руку в унитаз и вытащил смартфон:

– Да и я дурак, додумался спустить в унитаз смарт…

Двери уже давно были открыты, в камеру ворвались надзиратели. Романа скрутили, вырвали из рук телефон. Хагена тоже скрутили, их обоих вывели в коридор и поставили лицом к стене.

– Почему Джимми не предупредил? – шёпотом спросил Хаген.

– Кто его знает, какая теперь разница… мы попались, камрад. Ты, главное, всё отрицай, как договаривались. Вся вина на мне.

Хаген пожал плечами. Вина и так была вся на Романе. У Хагена даже смартфона не имелось.

Шмон продолжался, а Хагена и Романа, заковав в кандалы, повели в соседнее здание. Там их разделили. Майка повели дальше и втолкнули в комнату для допросов. Там уже сидел за столом Блинки Палермо, дымил сигарой, а один из надзирателей стоял рядом, придерживая стакан с виски.

– Эх, Синеглазка, Синеглазка… Я был так добр к тебе, а ты вот как отплатил? Или ты всё же захотел остаться в моей тюрьме?

Хаген старался сохранить самообладание и отвечал так, как они заранее условились с Романом:

– Сэр, при всём моём уважении, сэр, я не совсем понимаю, о чём речь.

– Знаешь, куда можешь засунуть своё уважение ко мне? – Блинки выпустил облако дыма, как разгневанный дракон. – Ты, тварь, думаешь, что мне нужно ваше уважение? Да вы все здесь не люди, я могу сделать так, что любой из вас исчезнет и мне ничего не будет. Вы жалкие существа из мяса и костей!

Блинки говорил так, будто сам был не из мяса и костей.

– Простите, сэр, – Хаген не знал, что отвечать.

– Ты читать умеешь?

– Сэр?

– Отвечай на вопрос!

Надзиратель, который стоял за спиной Хагена, ударил дубинкой по ногам, и Майк повалился на колени:

– Да, умею.

– Видишь, что написано на моём бейдже? – Блинки отстегнул с пиджака бейдж и ткнул Хагену в нос.

Прочесть было невозможно, но он и так знал, что там:

– Да, сэр: «директор тюрьмы».

– Вот именно. Я здесь директор. Не ты, не твой вонючий русский друг, не ублюдочные гангстеры Фино и Форд. Вы все для меня одинаковое отребье. И если думаете, что способны обмануть меня, то вот вам сюрприз. Никто не может обмануть Блинки Палермо. Наоборот, это я вас всех обманул.

Далее Блинки Палермо рассказал, что о существовании сервера узнали из-за мелочи. Какой-то кретин, играя на приставке в GTA V, подключился к скрытой беспроводной сети, чтобы поиграть онлайн. Проходивший мимо надзиратель, хорошо знавший интерфейс игры, сразу обратил внимание на онлайн-режим. Он не стал мешать игроку, но доложил об этом начальству. Скоро смогли обнаружить и место подключения, и сам сервер.

Сначала Палермо хотел тут же его уничтожить, но придумал кое-что другое. Он позволил гангстерам пользоваться интернетом, ожидая того, когда они удостоверятся, что всё в порядке, и никто ни о чем не догадывается. Потом привлёк тех специалистов из ФБР, что когда-то выследили и арестовали хакера Романа Каменева. Они начали перехватывать и расшифровывать траффик. Теперь осталось только ждать и собирать информацию из переписки гангстеров, которые становились всё менее и менее скрытными.

Парни из «Суреньос Фамилиа» и «Пайрус Бразерс» позабыли прошлые разногласия и решили провести совместную сделку. Банда Форда занималась в основном наркотиками, а банда Фино – оружием. Вот они и договорились помочь друг другу: наметили большую сделку по обмену партии героина на партию оружия.

Состояться сделка должна была сегодня. Оба гангстера невероятно гордились, что смогли обстряпать такое дело, не выходя из тюрьмы.

Блинки Палермо пыхнул сигарой:

– Прямо сейчас федералы арестовывают тех, кто был на месте сделки. А мы зачищаем вас. Блестящая операция, за которую мне пришлют благодарственное письмо из ФБР.

– Я честно рад за вас, сэр.

– А теперь за себя порадуйся. Фино и Форд будут сидеть ещё десять лет. И знаешь что? Они решили, что это вы – «компьютерщики» – сдали переписку копам. Хе-хе, ты понимаешь иронию? Они считают вас стукачами. Так что ваши дни сочтены.

У Хагена закружилась голова. Да, это удар такой силы, что от него не оправиться. Хотя… у Блинки всё равно нет ничего против Хагена. Он не имел права задерживать его в тюрьме. По документам он уже через пару дней отправится в другую тюрьму.

Палермо понял ход мыслей Хагена:

– Ага, надейся, надейся. Конечно, тебя скоро перешлют отсюда, но убить могут в любую секунду, начиная с этой. И поверь мне, в моей власти помешать этому. Но и в моей же власти… смотреть в другую сторону.

Понимая, что выхода нет, Хаген всё же попробовал сохранить каменное выражение лица. Нельзя давать повода директору для торжества. Блинки Палермо отпил виски, затянулся и сел на край стола:

– Но ты же знаешь, Синеглазка, я справедливый человек… А ну, отвечай, сука!

– Да, сэр, вашу справедливость все знают и ценят.

– Вот. Поэтому я дам тебе шанс самому убить Фино и Форда.

Хаген посмотрел в его единственный глаз, догадываясь, на что намекал Блинки Палермо.

Директор дал знак охраннику, Хагена подняли на ноги.

– Решим это прямо сейчас, – сказал Блинки.

* * *

На этот раз мебельный цех был пуст.

Стенки деревянного ринга сдвигали не заключённые, а надзиратели. Из зрителей был только сам Блинки Палермо и несколько его помощников. Хагена вывели на ринг и сняли кандалы. Он стал привычно разминаться, гадая, кого поставят первым: Форда или Фино? В темноте раздалось бренчание цепей, и на ринг вывели Форда… А за ним и Фино.

– Готовься сдохнуть, стукач, – пообещал Форд, обнажая свои чёрные мускулы.

– Готовься сдохнуть дважды, крыса, – выплюнул Фино, боксируя воздух.

Хаген встревоженно посмотрел на Блинки Палермо. Тот самодовольно кивнул:

– Я же говорил, что дам тебе шанс с ними расправиться? Я держу слово.

– Но их же двое!

– Эй, Синеглазка, я справедливый человек, ты разве забыл? Вас тоже двое.

С другого конца ринга вытолкнули Романа Каменева. Тот подслеповато щурился, словно не понимая, зачем он здесь. Русский впервые видел деревянный ринг.

Хаген обречённо оценил противников:

Блейк «Форд» Али, 29 лет

Очков здоровья: 45000.

Уровень 24.

Боев/побед: 302/280.

Вес: 110 кг.

Рост: 195 см.

Текущий статус: глава банды «Пайрус Бразерс».

Фелипе «Фино» Пенья, 33 года

Очков здоровья: 50000.

Уровень 27.

Боев/побед: 370/352.

Вес: 101 кг.

Рост: 183 см.

Текущий статус: глава банды «Суреньос Фамилиа».

Поодиночке, быть может, он и справился бы с ними. Но сразу с двумя… Романа с его шестым уровнем можно было не принимать в расчёт.

Но Роман так не считал. Он встал рядом с Хагеном и поднял кулаки:

– Давай покажем этим козлам, камрад! Представляешь, они решили, что мы настучали копам. Тупые юзеры!

– Не пытайся оправдываться, – ответил Фино. – Кто ещё мог настучать?

– Да пошли вы в жопу, – отозвался Роман. – Раз вы настолько тупые, то нет смысла вам объяснять, что я не стал бы палить свою собственную идею. Я, как и вы, потерял кучу бабок. Побольше, чем вы оба.

Тут уже не вытерпел Блинки Палермо:

– Хватит болтать! Здесь что, Конгресс США? Эй, кто там ближе, помогите им начать…

Несколько охранников замахали дубинками, отгоняя бойцов от края ринга.

Фино и Форд действовали неслаженно, они были уверены в победе. Да что там, даже Хаген был уверен в их победе. Только Роман бесился, видимо, потерял немало криптовалюты:

– Ага, давайте, идите сюда, покажу вам kuskinu mati!

Фино оказался ближе к Роману и махнул кулаком:

– Помолчи.

Удар был резкий, быстрый, даже Хаген не успел бы его блокировать. Роман попятился и упал на ограждение ринга:

– Козёл, тебе повезло. Сейчас я тебя… Дай только встать…

Фино хотел прикончить Романа, но перед ним вырос Хаген и оттолкнул.

Гангстеры стояли так: Фино спереди, а Форд чуть слева, – оба начали бить Хагена. Он успевал блокировать один удар Фино, но тогда прилетала нога Форда: тот умело использовал удары ногой.

Получен урон: 6000 (удар ногой).

Получен урон: 4300 (удар рукой).

Получен урон…

Да, такими темпами его загасят за минуту. Но и Хаген успел отвечать. Например, замахиваясь ногой, Форд сильно открывался. Причём, сам этого не замечал: так был уверен в своей неуязвимости. Именно в такой момент Хаген и всадил ему кулак в печень.

Вы нанесли урон: 35200 (удар рукой).

Один точный выверенный удар, и Форд, согнувшись, выпал из боя. Но Фино, в свою очередь, воспользовался занятостью Хагена и сделал свой ход.

Получен урон: 8000 (удар рукой).

Нокдаун!

Внимание! У вас осталось менее 40 % очков здоровья!

Опять чёртов нокдаун! Впрочем, хорошо, что не нокаут! Или… лучше бы нокаут, чтобы закончить в беспамятстве эту позорную схватку.

Хаген свалился на столы рядом с Романом.

– Сейчас, камрад, я помогу! – закричал русский и с неожиданной стремительностью набросился на Фино. Он махал руками и ногами, разбрызгивая собственную кровь, которая ручьями текла из носа. Кажется, он даже смог задеть гангстера за подбородок.

– Ах ты…

Удар Фино – и Роман описал дугу в воздухе, прилетая обратно, после чего рухнул на столы, раскинув руки и ноги. Русский так и замер.

– Да, в этом Сталинграде русские не победили, – засмеялся Блинки Палермо.

Фино и Форд обступили Хагена. Форд пытался зайти сзади, чтобы схватить за руки. Поняв их манёвр, Хаген отступал, не давая кому-либо зайти в тыл. Длинные удары ногами Форда Майк блокировал. Оба гангстера пока что не решались нападать: опасались кулаков Хагена.

Блинки Палермо это злило:

– Не, ну вы что, и правда, тупые, как говорил Роман? Чего вы крутитесь? Вас двое! Наваливайтесь на Синеглазку, валите на пол и запинывайте!

Фино и Форд подталкивали друг друга локтями, мол, давай, ты первый, а я уж помогу…

– А ну вперёд, а то всех в одиночку на месяц! На два месяца!

Фино и Форд ринулись на Хагена. Его кулаки скользнули по их телам, не нанося большого урона. Секунда: и он уже лежал на полу. Ботинок гангстера впечатался в грудную клетку… Второй прилетел в лицо – Майк успел блокировать. Совершая нечеловеческое усилие, Хаген захватил ногу и крутанул. Думал, что повалит Форда, но только сорвал ботинок с его ноги. Впрочем, это дало время подняться и занять стойку.

Внимание! У вас осталось менее 20 % очков здоровья!

Немедленно…

Да к чёрту эти сообщения!

Тогда система наградила Хагена очередным идиотским, на первый взгляд, бафом. Такой уже появлялся во время боя с Сайласом «Кеном».

Последний шанс!

Крайне вероятен летальный исход! Немедленно выходите из боя!

+10 к ловкости на 10 секунд.

Хаген охватила бессильная злоба. Хватит тянуть и надеяться, что случай поможет изменить ход боя. Это тюрьма, из этого боя нет выхода, кроме того, который разрешит закон. А закон здесь – Блинки Палермо.

Хаген приберегал использование тактической паузы. Хорошо, что не послушался Деметриуса и вкладывал в это умение очки. Он рассчитывал хоть немного снизить количество очков жизни у противников, чтобы наверняка вырубить хотя бы одного из них во время паузы. Но если использовать её во время бафа, который давал прирост к ловкости, то…

Нет времени высчитывать вероятности! Точнее, вот оно – время – остановилось!

Тактическая пауза второго уровня

+29 к восприятию (2,5 секунды).

+29 к интеллекту (2,5 секунды).

+29 к ловкости (2,5 секунды).

+1300 % метаболизма (2,5 секунды).

Господи, как хорошо и тихо… От Блинки Палермо, оказывается, было столько шума, будто за боем следил целый стадион…

Тёмное пространство мебельного цеха озаряется мистическим светом, видны даже окурки на полу и блестящие головки шурупов в табуретах… Фигуры надзирателей за оградой ринга стоят тёмными силуэтами. Хаген видит кусок ночного неба за окном, и его поражает количество звёзд. Все они яркие, а небо не тёмное, а светло-синее, как на рассвете. Он различает звёзды своим простым зрением так, будто смотрит на них в телескоп!

Вдох…

Оборачивается на противников. Форд замер в нелепой позе, натягивая на ногу ботинок. Фино, широко расставив ноги, бьёт Хагена прямо в лоб… кулак замер у лица, почти касаясь Хагена. Отлично. Так как он уже нанёс Форду ощутимый урон, то Фино становится самым опасным противником. Самым опасным? О нет…

Выдох…

Хаген оборачивается и смотрит на замершего Блинки Палермо. Вот, кто самый опасный здесь! Вот, кого надо вырубить первым! Хаген молниеносно оказывается возле Блинки, заносит кулак, чтобы снести неподвижное лицо ненавистного директора…

Смотрит в его выцветший старческий глаз. Улавливает то, что у Блинки от ужаса расширяется единственный зрачок… Кажется, он догадывается, что происходит нечто невероятное… Хаген сдерживается: если он ударит, то останется тут лет на двадцать, а то и на всю жизнь. Ведь он готов убить его. Вместо этого награждает директора тюрьмы щелчком по носу…

Вдох…

Майк возвращается на ринг.

Выдох…

Хаген видел достаточно. Он отбил кулак Фино и провёл сначала один простой удар в лицо.

Вы нанесли урон: 35200 (удар рукой).

И левой добавочный в висок – Фино рухнул на бетонный пол. Даже не оборачиваясь в сторону Форда, который уже нацепил ботинок и спешил на помощь, Хаген совершил сильный удар ногой, совсем как в те дни, когда учился этому приёму у Веймина. Только на этот раз держался не за стул, а за стол из ограждения деревянного ринга.

Вы нанесли урон: 19200 (удар ногой).

Попал точно в переносицу. Форд упал на колени, проехался по полу, как рок-звезда по сцене, и ткнулся лицом в столы. Наступила тишина.

Точнее, Хаген понял, что в цехе давно была тишина. Только какой-то надзиратель тихо выругался, упомянул дьявола и тут же кратко помолился, завершив всё это возгласом:

– Святая Дева Мария Гваделупская! Что это было?

Самое страшное случилось не с поверженными гангстерами, а с Блинки Палермо. Он словно не вышел из тактической паузы. Так же сидел, замерев на кресле, и глядел в одну точку.

Сигара давно вывалилась из его пальцев.

Не сводя с директора тюрьмы взгляда, Хаген попятился, чувствуя, что земля ушла из-под ног. Сел на какой-то стол. Система заваливала сообщениями о победе, доступных очках и ужасных дебафах за тактическую паузу. Даже Деметриус активизировался и ехидно сообщил, что в ближайшие двадцать четыре часа у Хагена будет значительное ослабление когнитивных способностей.

Очнувшийся Роман придержал Майка, не давая упасть.

А Блинки Палермо всё не двигался.

Взгляд его мутного глаза помутнел ещё сильнее, а старческий рот начал вытягиваться, раскрываясь как в беззвучном крике.

Надзиратели ещё ничего не поняли, но Хаген уже знал, ведь Augmented Reality! Platform никогда не ошибалась:

Блинки «Молочный глаз» Палермо.

Очков здоровья: 0.

Текущий статус: труп.

Словно дав Хагену дочитать свои статы, директор, наконец, завалился на бок и упал. Надзиратели всполошились, окружили его, начали поднимать.

Откуда-то прибежал Марк Борковски.

Романа и Хагена заковали в наручники и быстро повели прочь. А из-за спины доносились слова Марка Борковски:

– Сердечный приступ… всё…

Тем не менее доктор распорядился, чтобы Блинки потащили в медицинскую часть.

Вернувшись в камеру, Роман предложил обсудить произошедшее с утра на свежую голову, а сейчас лечь спать. Майк легко согласился. Правда, уснул не сразу, но уснув, провалился в бездонную бездну…

Светало. Хаген проснулся в каком-то незнакомом месте. Что бы это ни было, тюрьмой оно однозначно не являлось. Это был, скорее, лес, хотя и лес какой-то странный. Кругом буйствовали оранжевые, фиолетовые и синие цвета, а также все их оттенки. Стволы деревьев в несколько метров в обхвате, а с веток свисала какая-то странная тварь… змея? Змея с двумя головами?

Тварь зашипела. Майк отпрянул, вскочил, сделал несколько поспешных шагов прочь, после чего огляделся. Хаген стоял у большого белого камня. Небольшая полянка вокруг, заросшая необычной растительностью, большими странностями не отличалась, но вот небо… Мириады звёзд светили так ярко, что казалось, до них можно дотянуться. А из-за горизонта виднелись два восходящих солнца! Одно больше, чем обычно, а второе размером не больше луны. Вот только луна не пылает так ярко…

Сам он был одет в гражданское, примерно в то, что носил на воле. Никаких травм, шрамов, вообще никаких последствий прошедшего сдвоенного поединка с Фино и Фордом.

Какой странный сон. То, что он спит, было однозначно, но чёткость и реализм сновидения потрясали.

– Дем? – с нарастающим беспокойством Майк позвал помощника, но тот не откликнулся.

За спиной послышался шорох кустов. Обернувшись, Майк увидел человека в скафандре, который выбирался из леса.

– Привет!

Человек дотронулся до шлема, и тот съехал назад, открывая лицо. Хаген подумал, что он молод, но вот глаза… В глазах была боль.

– Ты кто?

– Не бойся, я тебя не трону, – сухо произнёс странный человек. – Ты же только с перерождения? Какая жизнь?

Хаген неопределённо пожал плечами. Дядя Питер учил, что если не понимаешь вопроса, то лучше уточнить, но сейчас, кажется, не тот случай. То, что поначалу Майк принял за скафандр, оказалось чем-то иным: какой-то военной экипировкой матово-чёрного цвета. В руке человек держал два кинжала, с одного из которых стекала зелёная слизь, а с другого клубился чёрный дым. С человеком с таким оружием лучше быть начеку, не провоцируя его незнанием или непонятливостью.

– Ты Бьорн? – не дождавшись ответа, человек решил задать более понятный вопрос.

– Бьорн? Как ты узнал? Вообще, меня зовут Майк. Майк Хаген.

– А я Фил. Фил Панфилов. У тебя все нормально, Майк? Ты как будто не в себе…

Очнулся Майк весь в поту. Рядом дрых Роман, а кругом нависала все та же тюремная камера.

 

Глава 27. Сияющие авто

Когда наступил срок, Хагена перевели в тюрьму родного города.

Вот уж не думал, что его возвращение произойдёт именно так… Впрочем, пробыл он тут недолго, пару недель, да и условия содержания сильно отличались от тех, что были в империи Блинки Палермо. Здесь разрешалось всё. И мобильные телефоны, и интернет, и неограниченный доступ к тренажёрам. Конечно, тут были свои местные главари: какие-то мелкие гангстеры из тех, что до сих пор воруют автомагнитолы, – но они как-то быстро признали, что Хагена лучше не трогать. А сам он не наглел, предпочитая спокойно досидеть срок.

За несколько дней до выхода пришло сообщение от Гонсало:

«Бро, я так жалею, что не смогу встретить тебя. Но знаешь, где я? Ты не поверишь – в Лас Вегасе! Да-да, бро, я тоже получил приглашение от Люка Лукаса и буду участвовать в отборочных. Короче, жду тебя здесь, я уже снял квартиру, так что не беспокойся о жилье. Просто приезжай скорее».

Следом пришла фотка Гонсало на фоне спортивного здания с логотипом UFC и плакатом с датой начала отборочных соревнований. Почему-то именно эта мирная фотка друга стала для Хагена символом того, что кошмарный период жизни в тюрьме закончился.

Словом, однажды вечером за его спиной последний раз прогрохотало железо тюремных ворот, и он оказался на воле. Странно, что в душе ничего не поменялось…

Хотя нет, вот же:

Выполнен квест «Жизнь или смерть».

Поздравляем, открыт второй уровень «Познания сути»!

Далее шло описание новых возможностей, но суть их сводилась к тому, что теперь Майк мог больше, а интерфейс стал шире. Читать все не хватило времени, но кое-что стало доступным сразу.

Например, этот любопытный навык дополнил Систему мини-картой, на которой отображались иконки всех живых существ в радиусе ста метров. Увеличение радиуса зависело от улучшения «Восприятия». Сейчас на противоположной стороне дороги стояли двое, отмеченные зелёным: значит, дружественные персонажи. Это были дядя Питер и… мистер Риггс? Старый коп был одет во всё чёрное, в солнцезащитных очках и с зубочисткой в зубах.

Хаген чувствовал, что карта, на которой отмечены все возможные цели с подробными статами, – не единственное новшество. Но всё это нужно будет изучить попозже. Дождавшись, когда проедут машины, Майк перебежал через дорогу.

После того, как он крепко обнялся с дядей, Риггс отвёл Хагена в сторону:

– Не буду долго рассказывать, но вот твои деньги.

Хаген с недоумением смотрел на внушительную пачку долларов, отправленную Риггсом в его сумку. С ещё большим недоумением отметил в углу своего зрения появление строки: $30 000. Augmented Reality! Platform взялась контролировать бюджет.

– Откуда деньги, мистер Риггс?

– Подарок от Алексы Хэпворт, хе-хе. Но девочка очень сердится на нас. Лучше уезжай из города, она не даст тебе жить здесь.

– Я и не собирался здесь жить. И почему она сердится именно на нас? Зачем она вообще дала деньги, и при чём тут вы?

– Да какая тебе разница? Тебе не нужны лишние тридцать тысяч? О’кей, давай я заберу их себе.

Риггс сделал вид, что хочет забрать деньги из сумки, но Хаген дёрнул её на себя. Ну уж нет, эти деньги ему как раз нужны для поездки в Лас-Вегас.

– Ого, какие повадки ты приобрёл, парень! Теперь-то ты не упускаешь выгоды? Ладно, прощай, парень. Я тоже уеду отсюда. Отправлюсь к брату в Луизиану, он уже который год зовёт ловить рыбу. А ещё хочет отреставрировать мельницу девятнадцатого века и сделать в ней отель для туристов.

Услышав про Луизиану, озеро и мельницу, Хаген вздрогнул: вспомнился старик Чарльз Ивенс. Все его истории с грустным финалом происходили в Луизиане. Тюрьма всё не хотела отпускать.

Риггс отправился к своему джипу, а Хаген спросил:

– Сэр… Лекса… Вы давно её видели: мисс Хэпворт? Как она?

– Хо-хо, сынок, когда я её видел, она была очень зла! А вообще-то, девчонка прекрасно себя чувствует. Пока ты был в тюрьме, успела подмять под себя весь бизнес Ховелла. Теперь это он у неё на побегушках, а бежать она заставляет старика в одном направлении: в сторону пенсии. Кстати, если тебя будет мучить ностальгия, то не советую посещать DigiMart.

– Почему?

– Его уже нет. На его месте сейчас строится молл. Говорю же, как эта Лекса приобрела власть, она быстро всё поменяла.

Риггс распрощался, сел в джип и уехал. А Хаген немного постоял, как бы пробуя на вкус позабытые слова и образы: «Лекса», «DigiMart»… Нет, ничего, кроме полустёртых образов. Сейчас все они казались неважными. А ведь не так уж много времени прошло. Когда это было? Казалось, что давно. Но Хаген вёл счёт дням, как и всякий заключённый. Всего лишь пару с небольшим месяцев назад его привезли на автобусе вместе с остальными арестантами в тюрьму. Тогда Хаген получил робу, номер и осознал, что он больше не свободный гражданин США, а собственность Департамента Исправительных Учреждений.

Он все ещё не мог прийти в себя.

– Майки, осторожно! – вдруг крикнул дядя.

Хаген увидел, что прямо на них шагал какой-то растрёпанный латинос, держа в вытянутой руке нож. На мини-карте этот «юнит» подсветился мигающим красным. Если бы не подсказка системы, Хаген ни за что не узнал бы в этом тощем наркомане грозного Лоренцо «Брикса».

Быстро же он испортился за короткое время…

– Не ждал меня, ублюдок? – крикнул Лоренцо, размахивая ножом. – А я ждал!

– Ты ждал сам себя? – не растерялся Хаген.

– Что? Тебя, я тебя ждал! Ублюдок, шутник, да? Сейчас посмотрим, кто будет смеяться.

* * *

Но смеяться было не над чем. С Лоренцо «Бриксом» всё было ясно: вышел на волю и тут же сел на героин. Судя по всему, тюрьма была тем местом, которое и удерживало Лоренцо от смерти. Всё же там достать тяжёлые наркотики было невозможно.

Очков жизни у него было так мало, что Хаген боялся даже дышать в его сторону, с его-то силой можно и убить ненароком. Держась на расстоянии от ножа, он дал дяде знак, что сам разберётся:

– Бро, зачем ты разрушаешь свою жизнь?

– Какой я тебе «бро»? Я сейчас твою жизнь разрушу!

– Ну, смотри, ты лезешь на меня с ножом, хотя в прошлый раз в тюрьме ушатал меня с первого раза простым кулаком. Разве тебе недостаточно той победы? Почему ты продолжаешь эту глупую ссору?

– Потому что ты оскорбил меня!

Хаген как можно более страдальчески и одновременно ехидно сказал:

– Оскорбил? Чем? Тем, что сел на твой тренажёр? Видишь, я даже признаю, что он твой, хотя он ни черта не твой. У тебя вообще мало своего в жизни, да? Да и жизни самой мало осталось. Вот ты и цепляешься за бредовую идею наказать меня за оскорбление.

– Заткнись, заткнись! – Лоренцо, как ему казалось, яростно взмахнул ножом. – Сучка! Убью!

Хаген спокойно шагнул в сторону, просто взял Лоренцо за руку и выковырял из пальцев нож. Лоренцо сначала трепыхался, потом вдруг закрыл лицо руками и сел на землю.

Квест «Реванш» завершён.

Вы одержали победу над противником, которому ранее проиграли.

+1 очко опыта.

+1 очко навыка.

Хаген осмотрел нож:

– О’кей, бро, я не буду ничего говорить про твоё состояние. Ты сам всё понимаешь.

– Я хочу умереть…

– Тебе недолго осталось.

– Ублюдок…

– Нет, просто мне повезло чуть больше.

– Что мне делать?

– Не знаю, но лучше тебе вернуться в тюрьму. Там твой тренажёр, твои братаны. Там хоть какая-то надежда на то, что ты выкарабкаешься.

– Ублюдок, – сказал Лоренцо и поднялся. – Верни нож.

– Нет. Мне он понравился.

– Ублюдок. Я хочу кого-нибудь порезать и сесть в тюрьму, разве ты не понял?

– Понял. Но не надо никого резать. Придумай что-то менее опасное для других.

Лоренцо развернулся и заковылял прочь. Остановился и повернул голову:

– Что передать, когда я вернусь к Блинки Палермо?

– Передай Роману, что я помню про долг и скоро закину деньги на его счёт. И пусть поменьше сидит в сети.

Майк не стал упоминать, что Блинки «Молочный глаз» Палермо оставил этот бренный мир и теперь сторожит грешников, помогая Дьяволу отправлять их в котлы. А может, устраивает бои без правил среди чертей.

Лоренцо показал средний палец и пошёл прочь. Но Хаген смотрел не на это, а на то, что рядом с суммой денег появилась иконка ножа. Что же это напомнило? Какой-то элемент интерфейса знакомой игры…

Хаген спрятал нож в сумку, иконка исчезла.

* * *

Дядя Питер кашлянул:

– Майки? Не думал, что когда-нибудь скажу это… но тебе больше не нужна моя помощь.

– Ещё как нужна, дядя! Особенно сейчас.

– Да? И в чем же?

– Вы ведь на машине… Подбросите к дому Эйприл?

Дядя замер на секунду, не понимая суть задачи. Потом рассмеялся:

– Поддел старика! Конечно, поехали. Как это я сразу не подумал? После тюрьмы…

Но по дороге дядя Питер всё-таки уговорил Хагена, и они сначала заехали к Чаку. Старик был рад, расчистил им место у бара. Поставил ведро горячих крылышек. Налил пива.

Прибежал Веймин. Увидев Хагена, замер, не веря своим глазам. Потом они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спине.

– Вот это мужик, – стучал кулаком Веймин. – Ну, ты даёшь! Ты чем в тюрьме занимался: жрал анаболики?

– Прикручивал мебельную фурнитуру.

Хаген чувствовал себя непривычно в баре. Почему все курят? Почему пьют? Почему громко играет музыка? Ещё и острые ножи на столах… кто их пронёс сюда? А что, если зайдут надзиратели? И телевизор… почему белые спокойно смотрят своё дурацкое шоу о поиске талантов, а чёрные не переключили на хип-хоп-канал? Кто им позволил? Когда в бар вошла компашка дальнобойщиков в тёмно-синих бейсболках, которые напоминали те, что были у надзирателей, Хаген даже хотел вскочить со стула и приготовиться к шмону. Ведь недаром надзиратели толпой ввалились?

Хагену потребовалось усилие воли, чтобы объяснить самому себе все эти странности. Он не в тюрьме! Сделав глубокий вдох, он потянулся к ведру с крылышками… и обнаружил, что оно пустое.

Чак Моррисон, дядя Питер и Веймин с каким-то сожалением смотрели на Хагена.

– Ч… что? Что такое?

– Ну, ты… даёшь, – только выдохнул Веймин.

– Эх, жизнь… – вздохнул Чак и дал официанту знак принести ещё ведро.

Хаген почувствовал, что краснеет. По тюремной привычке он ел быстро: сожрал всё ведёрко за пару минут:

– Простите.

– Бывает, – кивнул дядя. – Я после Ирака подозрительно смотрел на каждый быстро движущийся пикап: вдруг там шахиды? Да и сейчас поглядываю… хотя понимаю, что это глупость.

– Это пройдёт? – спросил Хаген.

– Мои закидоны? Нет. Твои пройдут, не так уж и долго ты сидел.

Стараясь есть медленно, Хаген рассказал про свой план поездки в Лас-Вегас. Предложил Веймину вместе идти на отборочные.

– Интересная идея, мне нравится, – задумался китаец.

– Эй, эй, – всполошился Чак Моррисон. – А кто останется у меня работать?

– Герреро отлично справится, – ответил Веймин. – Он тренировался, стал очень опытным бойцом. Главное, не говорить ему про отборочные.

– Ну ладно, – вздохнул Чак. – Хотя ты мне нравишься больше в качестве начальника охраны. Ты ответственный, а Герреро разгильдяй. Постоянно лапает танцовщиц!

– Твоя девушка, Веймин, не против поездки? – поинтересовался Хаген.

– Мы с ней расстались, – грустно ответил Веймин.

– Жаль…

– Да это к лучшему, мы с ней окончательно стали чужими. Я задумался не над выбором ехать или нет. Конечно, ехать. Просто нужна машина, деньги…

– На первое время у меня всё есть. Возьмём старый грузовичок да поедем не спеша. Нужно уже завтра стартовать.

Веймин тряхнул головой:

– Договорились. Сегодня дорабатываю последний день, всыплю последних тычков пьяным посетителям и соберу вещи.

После бара пришлось завернуть и к Очоа. Об этом Хаген сам попросил. С трепетом в душе вошёл в зал, в котором многое для него произошло в первый раз. Здесь всё осталось по-прежнему. Хотя, быть может, сделалось более старым. Как и сам Очоа. Он поприветствовал Хагена без особых чувств, сдержанно, хотя в глазах мелькнула гордость. Старик считал Хагена своим воспитанником.

– Хочешь возобновить тренировки? – коротко спросил он.

– Нет, я уезжаю в Лас-Вегас, буду участвовать в отборочных любительского чемпионата по миксфайту.

– Хорошая цель, молодец. Хотя Город Потраченных Зарплат – не лучшее место для карьеры. Вообще, я думал, что ты пойдёшь по чисто боксёрской линии, но миксфайт тоже неплохо.

Хаген достал деньги и отсчитал:

– Это за тренировки, что я должен был вам.

Очоа невозмутимо принял деньги, отсчитал несколько купюр и вернул:

– Тогда это зарплата уборщика, которую я тебе должен.

Гордый старик.

– Спасибо вам за всё, – сказал Хаген.

– Себя благодари, я только создавал условия, ты же создавал всё остальное.

Очоа отвернулся и захлопал в ладоши, подбадривая какого-то толстозадого типа-боксёра, который повис на груше:

– Это не твоя девка. Бей, а не висни на ней!

Ну всё, теперь можно спокойно уезжать. По дороге к дому Эйприл (адрес Хаген легко нашёл на карте) дядя спросил:

– А может, лучше ей позвонить?

– Нет, – мотнул головой Хаген. – Не знаю, насколько тут уместно это сравнение, но когда администрация тюрьмы устраивает шмон, она никогда не предупреждает. Если я сейчас позвоню Эйприл, она обрадуется, назначит встречу в каком-нибудь дерьмовом кафе, чтобы мы попили кофе и поговорили о жизни.

– Ясно.

– Я не хочу кофе, я хочу…

– Да я понял, обстановка ясна. Также докладываю: мы прибыли на место, можно начинать десантирование.

Хаген посмотрел на маленький опрятный домик. Эйприл жила тут с отцом, которого, как он знал, давно не было: тот снова пропадал где-то в Израиле. Хаген взял свою сумку и открыл дверь.

– Спасибо, дядя. Особенно за то, что вытащили меня из тюрьмы раньше срока.

– Не за что. Обычная военная операция по спасению пленного. Из мирных жителей никто не пострадал, кроме одного продажного адвоката. Если серьёзно, то нам пора попрощаться. Мне нужно вернуться в Сиэтл, там мои сыновья объявились, твои братья…

Хаген хмыкнул:

– Помню, помню… как же они надо мной издевались в детстве.

– Словом, я скучаю. Но обещаю: как ты освоишься, приедем к тебе в Город Грехов, будем болеть в чемпионате.

Хаген кивнул и вышел. Дядя проследил, как он дошёл до дверей дома, и позвонил. Скоро дверь раскрылась, дядя услышал удивлённый женский голос. Хаген обернулся и махнул рукой, дядя тоже махнул и поехал. Он улыбался, представляя, как сейчас будет трястись крыша домика Эйприл.

* * *

Утро следующего дня напомнило Хагену то, когда его арестовали. Только Эйприл не спала, а смотрела на него:

– Да уж, ну ты даёшь, Майки-бой. Я и не знала, что можно столько раз подряд.

Хаген сел на кровати:

– Я тоже не знал.

Эйприл лениво потянулась и зевнула. За ночь они ни разу не уснули. То разговаривали, то «тренировались». Хаген рассказывал тюремные истории. Особенно Эйприл умилило то, что ему пригодились её уроки по отбиванию атаки с ножом. Ещё Хаген рассказал о планах перебраться в Лас-Вегас. Эйприл их поддержала, но далее не продолжала.

– Что теперь? – она снова зевнула.

– Попробую купить старую машину да поеду за Веймином. Сегодня же отправимся в дорогу. – Хаген сделал паузу и добавил: – Хочешь… хочешь поехать со мной?

– Прости, Майки-бой, я так и знала, что попросишь. Нет, не поеду. Это не значит, что мы расстанемся, но у меня есть своя жизнь. Мои курсы, мой спортзал, папа скоро вернётся… Я не могу всё это бросить. Кроме того…

– Да, я помню, ты не любишь большие скопления пьяных людей.

– Вот именно, а Лас-Вегас – это мировая столица пьяных людей.

Хаген не жалел о решении Эйприл. И не унывал при отказе, ведь они не навсегда расстаются. Он принял душ, оделся и вернулся в спальню. Эйприл всё так же лежала под одеялом и листала что-то на экране смартфона.

– Прости, что не приготовила завтрак, у меня нет сил.

Хаген присел на кровать:

– Тогда найди мне ближайший магазин, где можно взять старую тачку.

Эйприл забила поисковый запрос и стала перечислять названия. Когда она произнесла: «Сияющие авто Грегори Горецки», – Хаген остановил её:

– Что-что? Повтори! Какой адрес?

Эйприл продиктовала. После этого они попрощались.

– Когда осяду в Городе Грехов, дам тебе знать: навещай, – предложил он. – Пару дней можно потерпеть скопление пьяных людей.

– Хорошо, Майки-бой. А теперь дай мне поспать. Мне ещё людей тренировать сегодня…

Когда дверь дома Эйприл закрылась за его спиной, Хаген посмотрел предыдущие сообщения системы. После завершения квеста «Жизнь или смерть» он помнил, что выскочил новый квест, но не стал с ним разбираться, отложив на потом. Теперь же прочитал:

Старый враг.

Встретьтесь с Грегори Горецки для окончательного выяснения отношений.

Хаген не понял значение этого квеста. Что ему делать? Снова бить Горецки? Но это же глупо… Тем не менее он принял квест.

Место, где был магазин Горецки, Майк нашёл легко. Магазин подержанных авто располагался чуть дальше Reknitting Express: того ателье, где когда-то починили драгоценную куртку дяди Питера. Жаль, что ценный предмет где-то затерялся. Лишнее очко харизмы никогда не помешает.

Бизнес Горецки размещался в большом сарае, огороженном сеткой. Над сараем торчало лицо с подписью: «Сияющие авто Грегори Горецки». А во дворе стояли старые тачки, ни одна из которых не сияла. Кроме той, что принадлежала самому хозяину: большого пикапа, разрисованного пламенем и голыми женщинами.

Сам Горецки сидел на корточках перед старым джипом со снятыми колёсами и что-то крутил. На нём был покрытый масляными пятнами комбинезон, а на голове потёртая бейсболка. Хаген уверенно перешёл двор и остановился неподалёку, сложив руки на груди. Почувствовав чьё-то присутствие, Горецки повернулся и встал:

– Сэр? Вам что-то нужно?

– Ага, на тебя посмотреть.

– Сэр?

– Хочу раз и навсегда решить одну проблему.

Горецки приподнял бейсболку, вглядываясь… Он не сразу признал в этом лысом, накачанном и татуированном человеке своего заклятого врага. Он слабо улыбнулся, хотел сказать: «Ах, так это ты, жопоголовый?» – но из его рта вырвался лишь сиплый писк, а сказал он вовсе не то, что намеревался:

– Мистер Хаген? Сэр, простите, я давно признал свою ошибку. Мы уже всё решили с вашим дядей и с вашим адвокатом, я отказался от всех обвинений.

Хаген ничего не отвечал, просто медленно приближался к Грегори «Лосю» Горецки: человеку, который устроил ему в жизни много проблем, но и… одновременно поспособствовал тому, что Майк «Плакса» Хаген стал тем, кем являлся сейчас: уверенным бойцом Майком «Бьорном». Который, нет никаких сомнений, порвёт всех на отборочных, а после станет чемпионом в любительской лиге. А потом и в профессиональной.

С ужасом всматриваясь в необычайно грозное лицо Майка, Горецки попятился. Он вдруг понял: Майк пришёл его убивать. Ведь он не знал, что подобное выражение лица приобретают все, кто выжил в тюрьме. И что оно ничего не значит. По тюремному двору с иным выражением лица ходил только Тревор: беспечный и несчастный дурак.

Хаген наступал, Горецки пятился и пятился, опрокинул ведро с водой, банку с машинным маслом, споткнулся об инструменты:

– Мистер Хаген, сэр, я не понимаю, что вам надо… Я уже принёс все мыслимые извинения. Вы снова вынуждаете меня обратиться в полицию…

В ответ на это Хаген выразил на лице такое неодобрение, что Горецки проглотил продолжения фраз, его речь превратилась в какое-то бормотание, очень напоминающее то, как бубнил когда-то сам Хаген. Горецки был выше Хагена, но сейчас казалось, что он всё равно смотрел на него снизу вверх.

Опустив голову, Горецки продолжал отступать, пока не упёрся спиной в небольшой стеллаж, уставленный бутылками с машинным маслом. Потеряв равновесие, упал спиной назад, опрокидывая полки.

Хаген наклонился над ним и занёс руку… Горецки сжался, сделался в два раза меньше и прикрыл лицо руками, ожидая удара. Хаген схватил его за плечо, рывком поднял и поставил перед собой. Отряхнул с комбинезона невидимые пылинки и сказал:

– Спасибо тебе.

После чего развернулся и пошёл прочь со двора. Приоткрыв глаз, Горецки с недоумением следил за Хагеном. А тот остановился возле пикапа, разрисованного огнём и голыми женщинами:

– Твоя тачка?

– Э… моя, сэр…

– Сколько стоит?

– Она не продаётся.

– Да ладно, написано же: «Сияющие авто», – а здесь только эта тачка сияет. Кроме того, ты ведь не откажешь старому знакомому?

Как бы невзначай Хаген потянулся, хрустнув костями.

– Двадцать тысяч, – быстро сказал Горецки.

– Вот тебе пятнадцать, – Хаген достал из сумки деньги. – Договорились?

– Бе… берите… ключ в замке.

Хаген поблагодарил кивком, открыл дверь и запрыгнул в пикап. Выезжая со двора, он помахал Горецки рукой из открытого окна.

The End.

 

От авторов

Спасибо, что прочитали нашу книгу!

Это был первый опыт соавторства и для Данияра, и для Максима.

Майка Хагена, как и всю вселенную Level Up, придумал Данияр. Первые две главы этой книги были написаны им как рассказ для американского сборника LitRPG «You’re in Game! 2».

Главный герой рассказа не выходил из головы создателя и требовал продолжения своей истории. Так что Данияр продумал сюжет отдельной книги о Майке, Макс внес свои идеи, и текст пошел.

Работа строилась так: Макс писал очередную главу, исходя из плана сюжета, потом по тексту проходился Данияр, немного исправляя текст под стилистику оригинального Level Up.

Кроме того, почти все расчеты, механика, статы и характеристик были на Данияре. Макс сразу признался, что математика – это не его.:-)

Но большая часть текста – это заслуга Макса, и можно смело сказать, что если бы не он, этой книги бы не случилось – Данияр был занят написанием «Испытания», и не мог уделять «Нокауту» больше нескольких часов в неделю.

О том, как Майк будет проходить Испытание на Пибеллау, можно будет почитать в третьей книге серии Level Up о Филе Панфилове – «Level Up 3. Испытание». И пусть там Майк будет далеко не главным персонажем, то, чему он научился, пригодится всем «социально значимым».

Обо всех новостях этой серии книг (включая то, будет ли продолжение «Нокаута» – зависит не от нас с Максом) вы можете узнать, подписавшись на группы:

– группа Level Up во «Вконтакте»: https://vk.com/levelupkniga

– группа Level Up в Facebook: https://www.facebook.com/levelupsugralinov/

– группа Макса Лагно во «Вконтакте»: https://vk.com/6side

Ссылки

[1] Лэп-дэнс – в буквальном смысле, танец на коленях сидящего перед танцовщицей мужчины. Основная «изюминка» этого приватного танца – это постоянные прикосновения, в том числе, почти незаметные со стороны, и непрерывный физический контакт.

[2] Cabron – (исп.) ублюдок.

[3] Besa mi culo, puto! – (исп.) Поцелуй меня в зад, сучка!

[4] LoL–League of Legend, компьютерная игра.

[5] Грубое испанское ругательство.

[6] Сукин сын!

[7] Vato – (исп. жарг.) чувак, пацан.

[8] El puto – (исп.) оскорбительное обозначение гомосексуалиста.

[9] White supremacy – превосходство белых. Неонацистская концепция, на которой строится философия некоторых банд в США.

[10] Hueles a mierda – (исп.) пахнешь дерьмом.

[11] Pinche puta – (исп.) шлюха.

[12] Pendejo – (исп.) идиот.

[13] Спик – (англ. жарг.) презрительное прозвище испаноязычных американцев, плохо говорящих по-английски. «No spika da english», – обычно отвечают они в ответ на английскую речь, за что и получили прозвище «Спик».

[14] No manches! Ni madres! – (исп. жарг.) Серьезно? Да не может быть!

Содержание