Когда раздался сигнал подъёма, Хаген открыл глаза и сразу подумал: «Не дай бог, сегодня заставят драться на деревянном ринге!»
Регенерация не завершилась, до полной шкалы здоровья не хватало четверти. Боль в шее осталась, придётся идти к Марку Борковски. Быть может, доктор не так ужасен, как считают остальные? За завтраком Хаген ел ещё быстрее, чем другие. Подчистив всё на блюде, он начал оглядываться: еды не хватило, процессы, происходящие в организме, требовали больше топлива.
Система даже заботливо пояснила:
Недоедание
Поглощено 1536 ккал, белков – 102 г, жиров 109 г, углеводов 140 г.
Не хватает ещё минимум 900 ккал!
Если бы не официальный тон сообщения, то можно представить, что система, как заботливая мама, переживает, что сынок плохо кушает.
Хаген взял свой поднос и вернулся к стойке раздачи еды:
– Можно мне ещё?
Заключённый, стоявший на раздаче, отрицательно покачал головой:
– Каждая порция строго рассчитана, извини, брат.
Потирая больную шею, Хаген зачем-то вернулся за стол, он чувствовал себя таким голодным, будто вообще не ел. Неожиданно на поднос перед ним лёг бургер.
– Держи, боец, – сказал Генерал.
Хаген схватил бургер, развернул и остановился:
– Вы уверены?
– Абсолютно. В тюрьме голод – это такое же нормальное состояние, как и неволя. Но, если к ней можно привыкнуть, то к голоду – никогда.
– Но разве вы не голодаете?
– Я старый, мне много жрать не надо. Да и вообще, то, как ты наказал расистскую суку, достойно вознаграждения.
Генерал сел рядом и положил на стол свой неизменный планшет. Наклонился и негромко проговорил:
– Блинки Палермо понравился твой стиль. Он хочет внести тебя в Список, – слово «список» Генерал выделил такой интонацией, что стало ясно – это какой-то особый «список».
– Список чего?
Генерал поднял один лист на планшете и показал Хагену:
– Время от времени Блинки устраивает между нами целый турнир. Кто достигнет вершины списка, победив остальных участников, получит столько положительных записей в личное дело, что досрочно вылетает из тюрьмы на волю.
Хаген с сомнением посмотрел на планшет:
– Что, даже те, кто сел на сто лет?
– Конечно, нет. Понятно, что участвуют те, кто имеет шанс на досрочное освобождение. Хотя многие заключённые, которые присели надолго, тоже дерутся. Просто так, от отчаяния. За это они получают некоторые послабления режима.
Хаген затолкал в рот последний кусочек бургера:
– Я согласен. Но не верится, что это так работает…
Генерал решительно поднялся из-за стола:
– «Молочный глаз», может, и не самый лучший человек в мире, но он умеет держать слово. И выполняет свои обещания не из-за честности, а из-за того, что так проще заставить нас драться. Если он хоть раз обманет – никто ему не поверит.
Хаген тоже встал. Офицер на выходе из столовой бросил ему пакет с едой на обед. Он едва успел поймать: плечо свела резкая боль. Совладав с нею, Хаген спросил Генерала:
– Ведь эти драки на деревянном ринге не просто развлечение?
– Само собой, ты же слышал, что даже на тебя делали ставки. Среди гангстеров много обеспеченных людей. Палермо использует их тягу к развлечениям, зарабатывая на ставках. Я не знаю сумм, но поговаривают, что на финальном бою доходит до семизначных цифр. Палермо поднимает столько бабла, что это позволяет ему удержаться на плаву, затыкая деньгами совесть проверяющих комиссий, которые посещают тюрьму.
Хаген тяжело вздохнул: боль в шее и предплечье словно давила на лёгкие. Генерал истолковал по-своему:
– Ты не вздыхай. Бои на деревянном ринге – не самое гуманное развлечение, но это позволяет Блинки Палермо манипулировать гангстерами. Они к нему хорошо относятся, поэтому в нашей тюрьме самый низкий показатель бунтов или разногласий между заключёнными и администрацией, – Генерал засмеялся. – Пару лет назад нашему боссу даже вручили диплом ассоциации тюрем США «Директор года». Все хотят знать, как он достиг такого уровня спокойствия. Просят даже проводить обучающие лекции для сотрудников других тюрем.
Хаген кивнул и начал мять пакет в руках. Голод не проходил, но он понимал, что если съест всё сейчас – будет страдать в обед…
Генерал понимающе заметил:
– Добавку у нас не дают, но её можно покупать. Вообще, есть специальный магазин для заключённых, можно там прикупить кое-чего. Но это право надо заслужить.
Шагая под присмотром надзирателей в мебельный цех, Хаген раздумывал: где взять денег, чтобы купить еды. Тюремного рациона не хватало для прокачивающегося организма.
Вот же парадокс: попав в тюрьму, он испытывал те же проблемы, что и на воле: недостаток денег и условий для нормальных тренировок.
* * *
Чарльз уже был на рабочем месте: прикручивал роликовые направляющие для выдвижного ящика стола. Хаген удивился, как он умудрялся оказываться здесь раньше него?
Добрый старичок ласково поприветствовал Майка, осведомился: как тот провёл ночь? Словно в тюрьме была разница между ночами. Потом заметил опухший нос Хагена, но только многозначительно хмыкнул. Показал отвёрткой на бесконечный ряд шкафов и столов:
– Нужно до двенадцати дня успеть.
– Будет сделано, сэр.
Чарльз добродушно улыбнулся и немедленно рассказал историю про то, как дети, которые жили близ его фермы в Луизиане, пошли на заброшенную мельницу, где сладко пахло старой древесиной и травой, а потом сломали себе ноги и руки, провалившись сквозь гнилые доски пола.
Хаген уже стал привыкать к трагическому концу всех историй Чарльза. Интересно, за что его вообще посадили? За пессимизм?
Превозмогая боль в теле, Хаген усиленно работал. Приходилось часто нагибаться, вставать на четвереньки, а то и вообще, ложиться на пол, прикручивая детали в труднодоступных местах. Было больно, но весь объём работ он выполнил к сроку. Конечно, можно было бы и поскорее, если бы старик тоже участвовал. Но с приходом Хагена тот отбросил отвёртку и сел в кресло читать книжку. Впрочем, Хаген не спорил, всё же он у него в подчинении, а ссориться с начальством в его планы не входило.
– Готово, сэр, – сказал Хаген, утирая пот.
– Молодец, – похвалил Чарльз, не отрываясь от чтения. – Можешь отдыхать… до конца рабочего дня. Я же вижу, как ты устал. Выбирай любой диван.
Хаген не стал противиться такому замечательному предложению босса, добрался до ближайшего дивана и рухнул на него. Взял свой пакет с обедом и за минуту сточил всё, что в нём было. Система наконец-то удовлетворённо отметила, что запаса калорий хватало на перестройку организма.
Перед тем, как уснуть, Хаген открыл свои характеристики и вложил очко в «Выносливость»: если сегодня снова будет драка – он выйдет чуть более стойким к повреждениям. Само собой, в «Силу»: бить врага надо будет сильно, с расчётом на нокаут. Ведь на деревянном ринге победой считалось только полное выведение из строя одного из бойцов. Добавил по очку и в «Ловкость», и в «Удачу».
Оставшиеся два навыка приберёг на будущее, когда закончится откат «Тактической паузы». Что бы там ни говорил Деметриус, а умение останавливать время (пусть и не на самом деле) слишком соблазнительное, чтобы его игнорировать. Майк решил вложиться в новое умение, но система отказала:
Повышение навыка «Тактическая пауза» до второго уровня требует значения характеристики «Восприятие» не ниже 10.
На втором уровне время навыка повышалось до двух с половиной секунд, с приростом в одну десятую за каждый новый уровень скилла. Причём, каждый уровень требовал повышения восприятия на десять пунктов. По сути, недостижимая задача для одного года действия лицензии.
Эх, всё предусмотрели эти марсианские программисты!
Тогда Хаген повысил «Комбо ближней дистанции» до третьего уровня, заодно отметив, что с каждым уровнем в комбо добавлялся или новый удар, или новое движение. Всего имелось пять уровней этого приёма.
Потом Майк повысил «Защиту руками» до третьего, улучшил «Удар ногой» до шестого и апнул «Удар кулаком в прыжке сверху». Надо продолжать удивлять Блинки Палермо своими умениями, чтобы поскорее выбраться из этой проклятой тюрьмы… к которой он уже начал привыкать. Вот уж чего от себя Майк не ожидал!
Проснулся он через несколько часов по внутреннему будильнику интерфейса, как раз в конце рабочего дня. Проснулся отдохнувшим, бодрым… и со зверским чувством голода. Полоса здоровья была почти полна, не хватало пары процентов до сотни. Шея слегка побаливала, но не так сильно. Тоже хорошо: можно избежать визита к доктору Борковски.
Чарльза Ивенса уже не было, осталась только его книжка. Хаген не утерпел и посмотрел обложку… Ничуть не удивился, узнав одну из брошюр святого Айэна, которые распространял Джимми.
В центре цеха начинали готовить ринг. Хаген свыкся с мыслью, что сегодня будет драка, но его обыскали и отконвоировали из мебельного цеха наравне с остальными заключёнными. Он едва успел спросить у Генерала: в чём же дело?
– Не терпится подраться, боец? – засмеялся Генерал. – Прибыла новая партия заключённых, будем пробовать их на ринге. А ты уже в списке, не спеши, скоро тебе придётся весьма несладко. Наслаждайся «свободным временем», хе-хе, если в тюрьме что-то может быть свободным.
* * *
Первым делом Хаген наведался в столовую и поужинал. Чувство голода прошло, а система не возмущалась недостатком калорий. Но это не успокаивало. Ведь если сейчас он решит выйти во двор и как следует потренироваться, сожжёт калории, а подкрепиться будет нечем. И что тогда?
Так что Майк решил действовать осторожно, постепенно наращивая нагрузки. Пробежал один круг по тюремному двору, потом второй. Система не возмущалась. Тогда начал тренироваться в обычном режиме, насколько это возможно без доступа к тренажёрам. Приседал, отжимался, растягивался. Вспоминал все упражнения, какие только можно. К тренажёрам не только не подходил, даже не смотрел в ту сторону, хотя до него доносились агрессивные предложения «подойти и попробовать».
Игнорируя провокации, он долго-долго боксировал с тенью.
Тренировка пошла на пользу, даже боль в шее прошла, сменившись приятной усталостью. Хаген покинул тюремный двор, не обращая внимания на выкрики представителей обеих банд о том, что на деревянном ринге «воздух ударит в ответ». Поднялся в свою камеру и взял на полке буклет Эйприл. Её мобильного он не помнил, но на буклете были указаны номера телефонов её курсов по крав-мага.
Перед перемещением в эту тюрьму среди многих прочих бумаг Хаген подписывал договор о «Телефонной привилегии». То есть ему позволялось изредка совершать звонки десяти любым людям, которых укажет в договоре. Чтобы совершить звонок, он должен написать письменное заявление, указав цель разговора. Само собой, за любое нарушение этой привилегии он лишался. Находясь в оцепенении, он не придал большого значения этой бумажке, только отметил с сожалением, что в его жизни не наберётся десяти человек, которым он хотел бы позвонить. Даже у гангстеров было больше друзей и родных, чем у него…
Тем не менее в первый же день он написал заявление о звонке Эйприл Коннел. Целью указал «личное», но и сам не знал: что он ей скажет? Он всё время хотел ей позвонить, используя эту возможность, но первые дни в тюрьме выдались такими насыщенными, что даже позабыл об этом.
Теперь решил воспользоваться этим звонком. Телефоны были установлены возле комнаты отдыха, но звонить из них можно было только после того, как надзиратель подтверждал, что заключённый имеет на это право.
Сейчас, к концу дня, желающих позвонить было так много, что Хагену показалось, будто он стоял в очереди на карусель в парке развлечений.
– Какая тёлочка, – сказал один из заключённых. – Дай покатать мне её ненадолго?
Хаген развернулся. Говоривший был среднего роста, очень худой и с перекошенным вправо лицом, отчего напоминал лабрадора, который выглядывал из окна едущего автомобиля. А то, что он, приоткрыв рот, высунул кончик языка, глядя на фото Эйприл, завершало сходство.
Тревор Лиф, 26 лет
Очков здоровья: 12000.
Уровень 5.
Боев/побед: 121/12.
Вес: 87 кг.
Рост: 169 см.
Текущий статус: заключённый.
Отношение: безразличие (8/10).
Сопротивляемость вашей харизме: низкая (6/10).
Майк решил ничего не отвечать, но Тревор продолжил:
– Тебе жалко? А? Что? Жалко? Да?
Хаген не мог понять, чего добивался Тревор. Не нужно быть знатоком человеческих душ, чтобы заметить, что тот его боялся, но при этом что-то вынуждало его лезть в бутылку, нарываясь на конфликт.
– Иди к чёрту, пока жив, несчастный… – коротко ответил Хаген. Система подтвердила, что он нанёс урон словом, но победы не присудила. Вероятно, Тревор оказался слишком никчёмным соперником.
– Ещё и обзываешься, – выпятил нижнюю губу Тревор. – Поэтому придётся увести её у тебя.
Далее произошло нечто, что живо напомнило Хагену детство: Тревор выхватил буклет и, идиотски похохатывая, побежал прочь. При этом на его лице были такие испуг и отчаяние, что становилось непонятно, зачем он всё это делает. Майк бросился за ним, не задумываясь не только о нелепости поступка, но и о том, что за ним может скрываться что-то иное, кроме непонятной дурости Тревора.
Тот свернул в один из коридоров, которые были открыты в дневное время. Этот соединял тюремный блок с библиотекой.
Словно устав бежать, Тревор замедлился, позволяя Хагену себя догнать. Потом развернулся: в его руке торчало что-то острое и блестящее. В полумраке можно было разглядеть, что это осколок стекла, обёрнутый тряпками и бумагой. При этом Тревор продолжал дрожать и бояться:
– Отойди, я не хочу тебя убивать.
– Да ты и не сможешь, – сказал Хаген.
Один в один, как учила Эйприл, он сделал шаг, уклоняясь от возможного удара заточкой, которого так и не последовало. Вывернуть слабую руку Тревора было делом одной секунды. Тот завыл от боли и присел под воздействием болевого приёма. Осколок выпал и разбился.
– Пусти, пусти, – ныл Тревор.
Хаген вырвал буклет из другой руки незадачливого грабителя и отпустил его. Система снова проигнорировала победу.
«Дем? Что случилось? Где моя победа в честном поединке? Может, мне надо его вырубить?»
«Поединка не было, чувак. Оппонент и не собирался драться с тобой».
– Они меня заставили, я не хотел, – подтвердил вдруг Тревор и начал собирать осколки стекла.
Теперь Хаген увидел, что с обоих концов коридора к нему приближалось несколько человек. Все были в робах, повязанных на поясе – отличительная черта «Суреньос Фамилиа». Тревор попросту заманил его в ловушку, подальше от надзирателей!
Бежать было некуда. Хаген сложил буклет и сунул в карман. Один из гангстеров толкнул ногой Тревора:
– Не умеешь резать, не пытайся, дурак.
Парень виновато поклонился, втянул носом повисшую соплю и убежал, унося осколки в кулаке. А четверо гангстеров обступили Хагена. Все они были серьёзными противниками даже поодиночке. Тот, что вёл себя в этой компании как главный, носил прозвище Цезарь.
Рикардо «Цезарь» Альварес, 33 года
Очков здоровья: 34000.
Уровень 14.
Боев/побед: 393/302.
Вес: 110 кг.
Рост: 179 см.
Текущий статус: член банды «Суреньос Фамилиа».
Отношение: презрение (8/10).
Сопротивляемость вашей харизме: высокая (4/10).
Остальные тоже не ниже тринадцатого уровня. Только один, как всегда, боялся, судя по низкой сопротивляемости харизме. В любой компании нападающих есть один, который боится. Такого нужно игнорировать, ведь, удостоверившись, что ему ничего не грозит, боязливый и не будет лезть в драку. Хаген смутно припомнил, что видел этого парня вчера на деревянном ринге. То есть тот знал, на что Хаген способен, поэтому старался стоять от него подальше, из всех сил скрывая тревогу. Майк ухмыльнулся: этот парень трусил, даже осознавая их численное превосходство.
Как и при встрече с фанатами святого Айэна Хаген понимал, что нет смысла спрашивать: «Что вам надо?» В данной ситуации что-то спрашивать – это показать слабость. Он спокойно позволил Рикардо подойти вплотную и выдержал свирепый взгляд его узких глаз.
– Брикс передаёт тебе привет, – сказал Рикардо.
– И ему всего хорошего.
– Он в одиночке, поэтому мы передадим кое-что ещё.
Хаген ожидал, что именно после этих слов Рикардо ударит, даже успел заранее поставить блок, но он ещё не понимал, что тюремная драка всегда грязная. В левом боку у Хагена расцвела сильная боль, мгновенно распространившаяся по телу.
Получен урон: 3000.
Хаген испугался, что это воткнули в бок другую заточку, но урон был небольшой. К счастью, это оказался только удар по печени, сопровождаемый ещё двумя по почкам:
Получен урон: 2300.
Получен урон: 2400.
Всего три удара, а почти половину шкалы здоровья слизнуло! Эти люди умели бить коротко и точно.
В коридоре, негде было развернуться, невозможно атаковать тех, кто стоял по бокам, поэтому единственной целью Хагена оказался главарь группы. На нём и сосредоточился. Сначала провёл полюбившееся комбо, но только один удар из четырёх оказался результативным – завершающий боковой.
Вы нанесли урон: 19000 (удар рукой).
Блок игнорирован.
Кто-то попытался схватить Хагена сзади за руки, временно лишив возможности ударить. Но он выскользнул, как выскальзывал на ринге от удушающих приёмов, и продолжил атаковать Рикардо.
Вы нанесли урон: 4000 (удар ногой).
При этом на него продолжали сыпаться удары помощников Рикардо. Терпя давно забытую боль, от которой в глазах появились слёзы, Хаген сосредоточился лишь на одном: добить Рикардо!
Тот уже был весьма потрёпан, пару раз бесцельно махнул кулаками, но Хаген увернулся и, чуть ли не сидя на корточках, ударил гангстера в живот. Рикардо сложился пополам и заревел. Этот рёв прозвучал ещё громче оттого, что отразился эхом от стен коридора.
Рикардо повалился на пол.
Поздравляем! Вами повержен противник в честном поединке!
Заработано очков опыта: 3 (утроенный опыт за победу над противником выше уровнем).
Набрано очков опыта на текущем (8) уровне: 8/8.
Вы подняли уровень: +1!
Ваш текущий уровень – 9!
Набрано очков опыта на текущем (9) уровне: 1/9.
Доступны системные очки основных характеристик: 1.
Доступны системные очки боевых навыков: 1.
Вместе с Рикардо упал и Хаген. Сжался, закрывая голову от ударов… Столб света, как всегда возникший в самый неподходящий момент, окутал его, но Хагену было не до столбов и наслаждения. Он умирал.
Вместе со столбом начал меркнуть и свет в конце коридора. Вот и конец. Вот теперь и убьют…
* * *
Питер Хаген сидел за барной стойка «У Чака» и пил уже третью кружку пива, заедая третьей тарелкой орешков. Его мысли были заняты племянником. Прошло много времени, а он так и не навестил его в тюрьме, как обещал.
– Понимаешь, – сказал он Чаку Моррисону. – Всю жизнь Майки был э-э-э… никем. Потом с ним произошло это преображение, когда он стал бойцом на ринге.
Чак слушал так, как умели только хорошие бармены: у клиента должно создаваться впечатление, что заведение существует только для того, чтобы он смог высказать своё горе за стойкой.
– Это была чудесная перемена, – согласился Чак.
– Вот-вот, как чудо какое-то. Но сейчас… я боюсь приехать к нему и увидеть, что он снова расклеился. Как бы он ни храбрился, но он всю жизнь был слабенький. Не верю, что он выдержит в тюрьме.
Чак погладил усы и громко, подчёркивая важность своих слов, сказал:
– Тем более ты должен его навестить! Ему нужна твоя поддержка!
Питер вздохнул:
– Я знаю. Но меня удерживает в городе один человек. Некий коп по имени Риггс обещает найти что-то, что поможет Майки. Сегодня наконец-то назначил мне встречу.
– Он бывший коп, – поправил Чак. – Часто захаживает сюда в компании мистера Ховелла. То есть не сюда, а в стрип-бар.
– Стоп, Ховелл – это тот тип, который и засадил Майка в тюрьму? Точно, я же видел его на суде. А Риггс его дружок?
– Ага.
– Что же ему нужно от меня? – Питер Хаген поднялся из-за барной стойки. – Эх, знал бы раньше, не тратил бы время. Поеду-ка я к Майки.
– На твоём месте я бы ненадолго остался.
У стойки появился Риггс. Отставной коп попросил у Чака сделать ему одно светлое пиво и прожаренных до черноты крылышек. После чего отвёл Питера к отдельному столику:
– Ты человек военный, Питер, поэтому буду прямолинеен, не стану ходить вокруг да около…
Риггс замолчал, ожидая, когда официант расставит на столе пиво и ведро крылышек. Питер Хаген тоже молчал, хотя его бесила эта манера всех копов: делать важную паузу.
Риггс не спешил говорить, оценивая выдержку Питера. Спокойно отпил пива, откусил крылышко и начал жевать. В ответ на это Питер Хаген поднялся из-за стола и пошёл прочь.
– Эй, эй, вернись, – засмеялся Риггс. – Ты крутой, я понял. Что, если я скажу, что у меня есть запись с камеры, из которой ясно: твой племянник не нападал, а наоборот оборонялся?
– Ты что, хочешь продать эту запись мне? – нахмурился Питер, сжимая кулаки. – Знай заранее, денег у меня нет.
– Нет-нет, ты что! – Риггс тоже сжал кулак и стукнул по столу. – Я хочу не только вытащить Майки из тюрьмы, но и немного заработать на этом.
– Заработать?
– Да. Поделю на двоих с Майки.
Риггс степенно отпил пива, взял горсть орешков, но есть не стал, а только понюхал и слизал соль:
– Нельзя мне их, проклятые болячки. А раньше так любил…
– Засунь эти орешки себе знаешь куда? – не вытерпел Питер. – Кончай свои коповские паузы! На меня они не действуют!
– Действуют, – ухмыльнулся Риггс. – Вон как завёлся. Ладно, слушай мой план. Мы снимаем с твоего племянника обвинение Горецки, а заодно немного припугиваем ту девку, Алексу Хепворт. Попросим у неё компенсацию за то, что не будем поднимать шум, обвиняя их в подтасовке улик.
– Компенсацию? Ты говоришь о шантаже?
– Нет, мы не будем борзеть, как шантажисты, а попросим тысяч шестьдесят, не более, по тридцать кусков мне и Майку. Поверь мне, уж я-то знаю, на чём попадаются шантажисты. Ломят такие цены, что жертве проще заявить в полицию, чем решить вопрос малой кровью. Небольшую сумму проще заплатить, чем начинать скандал.
Питер помотал головой:
– Мне нет дела до бабок. Я хочу, чтобы Майка выпустили. И вообще, нельзя ли обойтись без шанта… без компенсации? Просто помочь Майки выйти?
Риггс удивился:
– Зачем упускать выгоду? Кроме того, требование денег всегда придаёт веса твоим словам. Алекса Хепворт такой человек, который поверит, что ради денег мы пойдём на многое.
– Ладно, убедил. Насколько это поможет Майки?
– Без дела Горецки ему сидеть от силы пять месяцев. Если будет вести себя примерно, выйдет через два.
– Более того, – оживился Питер. – Этот срок он может провести в тюрьме менее строгого уровня. Его могут перевести в местную тюрьму?
– Верно мыслишь. А в нашей тюрьме у меня куча знакомых. Будет жить, как в отпуске.
– Что требуется от меня?
– Поговори с тем сволочным адвокатом, что вёл дело Майка Хагена.
– Чего я должен от него добиться?
– Правды.
– Каким способом?
Риггс допил пиво, громко поставил кружку и усмехнулся:
– Ты же военный человек, знаешь, что иногда правду можно узнать только одним способом.
Питер Хаген сжал кулак и вопросительно посмотрел на Риггса.
– Ага, – кивнул тот. – Именно так. Но я не могу в этом мараться.
– Почему ты решил, что я могу?
– А ты просто обязан: он ведь твой племянник.
Питер промолчал. Расценив его молчание, как сомнение, Риггс стал уговаривать:
– Ради нашей страны ты марался в таком дерьме, что не страшно будет ради Майкла начистить рожу какому-то там адвокатишке.
– Я не об это жалею, а о том, что придётся задержаться. Я хотел навестить Майка.
– Вот и отлично, навестишь его с хорошей новостью.
* * *
Хаген лежал в своей камере и смотрел на потолок. Роман тоже лежал и смотрел на потолок. Сокамерники размышляли.
Тогда, в коридоре, когда Майк уже почти отключился, прощаясь с жизнью, побои вдруг прекратились. Он услышал спасительный голос:
– А ну оставьте его! Камрады, вы сошли с ума? Вы не в курсе, что Фино и Форд вам яйца отрежут, если узнают, что вы его загасили?
– Нам плевать, что они скажут!
– Да ну? Повтори мне это в лицо! – Это уже был голос самого Фино.
Пока Фино изощрялся в испанских ругательствах, Роман поднял Хагена и прислонил к стене. Майк увидел, что в коридоре напротив гангстеров из «Суреньос Фамилиа» стояли бандиты из «Пайрус Бразерс». Те, кстати, тоже носили робы, повязав их на поясе, но чтобы отличаться от соперников, делали узел на боку.
Здесь же был и Форд. Недовольный:
– Фино, твои шакалы чуть не лишили нас нужного человека. Ты забыл над чем эти «компьютерщики» работают?
– Сам ты шакал, ниггер, – огрызнулся Фино.
Но крыть ему было нечем. Форд прав. Фино подошёл к Хагену и взял его за подбородок:
– Живой? Извини, мои ребята были неправы. Больше этого не повторится.
Хаген не помнил, то ли он кивнул, принимая извинения, то ли просто уронил голову. Роман повёл Хагена в камеру, поспешно утирая кровь и приводя в порядок его одежду, чтобы надзиратели не заметили.
Фино подошёл к слабо шевелящемуся Рикардо, ткнул его ногой:
– Да уж, теперь тебе нет смысла идти на деревянный ринг. Синеглазка тебя уже отделал.
В камере Хаген пришел в себя окончательно и сразу же подвергся шутливым нападкам Романа.
– Камрад, ты здесь пару дней, а уже избил половину гангстеров. Ты всегда был такой крутой или у тебя какой-то секрет? Это как-то связано с «характеристиками» и «остановкой времени», которые тебе приснились, а? Скажи, а, может, ты супергерой, а?
– Я ведь тоже получаю неслабо. Разве у супергероев такое бывает? Если бы не ты, вообще убили бы.
– Это точно, камрад, – согласился Роман. – Будешь мне всю жизнь благодарен.
– Spa-si-bow, – блеснул знанием языков Хаген.
– Но я тоже буду тебе благодарен, если ты останешься живым до тех пор, пока не установим сервак. А там делай, что хочешь, камрад, хоть об стену убивайся. Хотя… Если дойдёшь до конца турнира на деревянном ринге, то это с тобой и случится.
– То есть? – Хаген привстал на кровати. – Ты о чём?
– Уже третий год подряд победителем деревянного ринга становится некто по кличке Удав. Я его не видел, его держат в другом тюремном блоке, там, где особо тяжкие на пожизненном. Не знаю, где Блинки Палермо откопал этого камрада, поговаривают, что специально выторговал у другой тюрьмы, добившись перевода в свою.
– И что?
– Удав так ненавидит всех, кто выходит на свободу, что с удовольствием калечит их на ринге, лишь бы не дать выйти. Это выгодно и для Блинки Палермо, ведь он как бы держит слово. Только вот Удава уже три года никто не может загасить.
Хаген встревожился:
– Но если я его одолею, то Палермо сдержит слово?
– Конечно, говорю же, он специально нашёл непобедимого бойца, чтобы прекратить выпускать на волю победителей. А Удав – это такой победитель, который никогда не освободится. Ну, лет через триста разве что.
Хаген задумался. Надо узнать побольше про этого Удава. Какой у него стиль боя? Что нужно прокачивать, чтобы наверняка его победить?
– Удав или не Удав, – глухо произнёс Хаген, – но я выйду отсюда победителем.
– Ага, удачи, камрад, только не забудь сервак мне собрать.
А этот русский тоже непрост. Ведь сначала говорил, что ничего не знал о деревянном ринге, а теперь выдал столько информации. Может, его и стоит расспросить? Но Хаген понимал, что Роман не расскажет ничего такого, что не считает нужным.
Перед сном, ожидая выключения света, Хаген всё же взял с полки над унитазом один из журналов Айэна. Обложка как раз обещала помочь тем, кто оказался в тюремном заключении. «Твоё тело в темнице, но дух на свободе», – значилось на ней. Хаген начал читать… и не заметил, как втянулся!
Он несколько раз останавливал чтение и проверял обложку. Ведь если не знать, что святой Айэн – это двуличный лжец, который использовал веру, как способ разбогатеть, то его проповеди были весьма интересными.
Хаген не вытерпел и протянул брошюру Роману, рассказывая кратко, кто такой этот Айэн:
– Как так может быть? Он же сволочь, а если читать его проповеди, то начинаешь верить. Такие мудрые мысли!
Роман пробежался глазами по первой проповеди, быстро пролистал остальные и бросил журнал обратно:
– Конечно, у него мудрые мысли. Ведь его тексты – сплошная компиляция. Понадёргал умных фраз популярных философов и из руководств по личностному росту. Даже из речей некоторых президентов украл метафоры. Для легковерных последователей и так сойдёт.
– Хм, ты уверен?
– Камрад, не забивай себе мозг второсортным суррогатом, лучше иди в тюремную библиотеку и читай первоисточники. Может, чтение отвлечёт тебя от мордобития.
Дав этот мудрый совет, Роман отвернулся, не желая продолжать беседу. Впрочем, Хагену было, что почитать, и без библиотечного чтива.