Hitachi – по-японски «рассвет». Я узнал об этом в прошлой жизни – той, которая была размеренна и понятна. Я знал, чем завершится день и каким будет завтрашний. В той, прошлой жизни, до знакомства с Лехой, у меня была стабильность.

Hitachi – так назывался мой телевизор. Сейчас он лежал на боку, с треснувшим экраном, а я валялся рядом с ним. «Рассвет» на полу, рассвет за окном. Тело ныло, кости захрустели – я встал. Спал я на полу, опять в одежде. Рядом со мной лежал мужик, в котором я признал Кецарика. Возле меня темнела лужа блевотины. Пахло мерзко.

Я распахнул окна и дверь балкона.

В спальне обнаружил еще одного мужика и существо неведомого пола, при пристальном изучении оказавшееся бритоголовой женщиной. Белье раскидано по полу. Я оставил этих двоих досыпать, а сам вернулся к Кецарику и потеребил его за плечо. Тот вскочил, словно и не спал, и, подслеповато рассмотрев меня, заулыбался во весь свой щербатый рот:

– А, Серега!

– Ага, я. Ты как тут?

– Забыл всё, что ли, – надулся он, но тут же сам нашел мне оправдание. – Так мы сколько выпили! Я с дембеля столько не пил!

Батареи водочных бутылок, пятилитровая банка с мутным пойлом, похожим на самогон, банки с соленьями – вот это да!

– Ну ты, Серега, мужик! – восхищенно сказал Кецарик. – Уважаю!

Я ухмыльнулся неожиданной похвале, но был в прострации. Не понимал, как я до такого докатился – сплю на полу в окружении бродяг.

– А Вася где?

– Васька-то? Так Катька за ним приходила, буянила тут. Тащила его домой, мы защищали. Васька схватился за телевизор – так уходить не хотел. Компания-то теплая подобралась, с уважением, с пониманием…

– И телек того, да? – я кивнул на бесполезный зомбоящик.

– Ага, ну так дело житейское, – виновато протянул Кецарик. – Так ты это, ты не переживай того-этого, мы же это… Починим все в лучшем виде, земеля, не боись!

Из спальни вышел… Кепочка! Без головного убора я его сразу и не признал. Ну офигеть!

– Серега, друг! Как ты, жив, братишка?

Я, пребывая в шоке, пожал протянутую руку.

– Братишка, мы твой вопрос решим, отвечаю. Спасибо, что принял, как полагается, уважил, проставился от души.

– Братан, – ответил я ему в тон. – Извиняй, не понимаю, что за проблемы. Капец, башку ломит, ни черта не помню.

– Дык это, с бабой той и хахалем ее. Адрес ты дал, процент от возврата назвал. Все, не переживай. Мы с корешами займемся.

– А какой процент?

– Дык четвертную обещал.

Я припомнил, как в пьяном угаре прослезился, а мужики кинулись меня утешать и выпытывать, что меня беспокоит. Опуская детали, я вкратце обрисовал свои последние злоключения, и они ухватились за идею вернуть деньги, которые я брал в банке для Ксении.

Из спальни, завернутая в простыню, вышла обритая дама. Кепочка окинул взглядом квартиру и поморщился.

– Кецарик, Виолетта, негоже братишке бардак в квартире оставлять.

Кецарик понимающе кивнул и метнулся собирать мусор. Виолетта с достоинством прошествовала в ванную, и оттуда послышался звук льющейся в ведро воды.

– Братишка, наследили мы у тебя. Ща все отдраим, не боись. А что касается всего того, во что ты влез, дак ты это… Мне покойный батя говорил – валиком надо, Радик, валиком… Не спеша, постепенно…

Я безразлично согласился, с интересом наблюдая за развитием ситуации с высоты птичьего полета.

– В ногах правды нет, присядем? – предложил Кепочка.

Пока Виолетта убиралась, мы допили самогон, а поздним вечером мои новые «друзья» засобирались. Кепочка разлил остатки водки, за которой сбегал Кецарик, и поднял стопку.

– Извиняй, Серег, пора нам. Мы бы посидели еще, мужик ты хороший, да пора и честь знать.

– Душевно покутили, – сказал Кецарик. – Спасибо тебе, земеля.

– И это… – замялся Кепочка, выпив водку. – Ты не переживай, мы люди с пониманием. Не твоего уровня мы птички, по низам летаем, не то что ты. Беспокоить тебя не будем больше, не тревожься.

– Валар моргулис, – сказал я.

– Не силен в латыни, – чуть призадумавшись, признался Кепочка.

– Все люди смертны. Это валирийский.

– Правильно сказано. Все смертны, и все должны служить, – согласился он. – У каждого своя служба, свои пути-дорожки. Сегодня наши дорожки пересеклись. Ты к нам с душой, и мы к тебе со всей душой и расположением.

Встали из-за стола. На пороге, обуваясь, Кепочка заметил:

– Вижу, ты имен наших не помнишь. Радиком Низамутдиновичем меня кличут.

– А я Алексей Октябринович, – признался Кецарик. – Но можешь звать Кецариком, привычно мне.

– А я – Виолетта, – сказало создание.

– Не ври, – хохотнул Радик Низамутдинович. – Света она.

– Звезда… – пошло пошутил Алексей Октябринович, за что тут же схлопотал подзатыльник от возмущенной Виолетты.

– Удачи тебе, Серега. Все пройдет, помни. И это, – Кепочка неопределенно поводил рукой в пространстве, – это тоже пройдет.

* * *

Я пошатался по квартире, не зная, чем себя занять. Прибрался, помыл посуду, брезгливо собрал постельное белье и решил не стирать, а выкинуть. Собрал мусор и спустился.

Темнело. Воздух наполнили запахи – города и весны. Было тепло, в свете фонарей на дороге темнели пятна асфальта. Я присел на лавочку и закурил. Жизнь катилась в пропасть, у меня в друзьях завелись бомжи, проститутки и бродяги, и курение не казалось злом. Злом была вся моя жизнь, и беречь ее я не собирался.

Меня слегка шатало – сказывался многодневный запой. А началось все с невинной пары стопок в аэропорту с Лидой…

Мои мысли прервал чей-то голос:

– Не будешь против, если присяду рядом, сосед?

Я поднял голову. Слегка улыбаясь, передо мной стоял Виталий Артуров, он же Артур, ненавидимый всеми сосед-нувориш. Он был одет в белый спортивный костюм с вставками цветов российского флага, а в руках держал пакет из супермаркета, набитый бутылками.

– А, гостей завтра ждем, прикупил бухла, – решил он пояснить.

Он поставил пакет на землю, а сам присел рядом.

– Угостишь цигаркой?

Я молча протянул ему пачку с зажигалкой.

– Че киснешь? – прямо спросил Артур, закурив. Его пальцы украшали массивные перстни.

– Не кисну.

– Да ты себя в зеркало видел, потребитель? Не киснет он. У тебя на роже написано – забухал. За тобой такого раньше не замечал, а в нашей стране бухают по нескольку дней либо алкоголики, либо те, кто грусть-печаль заливает… На алкоголика ты не похож. Так что у тебя случилось?

– Тебе-то что? Докуривай и проходи мимо, не лезь в душу.

– Не борзей, потребитель. Я к тебе с участием ведь.

Артур порылся в пакете, выудил пару банок пива, вскрыл одну и протянул мне.

– Держи.

Я взял пиво и жадно отхлебнул. После самогона оно казалось божественным напитком. Сосед открыл себе банку и продолжил:

– Ну что, так и будешь молчать?

– Слушай, Артур… – обратился я к соседу, не зная с чего начать.

– Да?

– Я вот всегда хотел у тебя спросить. Ты зачем свой мусор у подъезда оставляешь? Здоровый же мужик, до мусорки донести сложно?

– Да тут, понимаешь… – замялся он. – Не я это.

– Не ты? – удивился я. – Да твои же пакеты!

– Пакеты мои, не спорю. Только я всегда все доношу до баков. Это дура моя ленивая. Я ее тыщу раз воспитывал, да у нее в одно ухо влетает, из другого вылетает.

– А что ж ты мне тогда впаривал, что не твой это пакет? Меня еще заставил выкинуть.

– А что я должен был сказать? – взъярился Артур. – Ты мне не друг, не товарищ. Зачем я тебе буду что-то объяснять, да еще и на любимую женщину наговаривать?

– Так можно было…

– Да, можно было и самому отнести, я и собирался. Но тут аккумулятор сел. Если помнишь, мороз, а я на встречу опаздывал. А тут ты вообще некстати появился, я завелся. А что ты не свой пакет понес к мусорке – так спасибо тебе, доброе дело сделал. Я ж не заставлял тебя, а?

Я вспомнил то позорное утро. Он ведь и правда тупо взял меня на понт. И я, испугавшись непонятно чего, под действием всего-то грозного тона, опаздывая на работу, пошел выкидывать его мусор.

– Да и черт с ним, – сказал я. – Я все равно отомстил.

– Да знаю, – усмехнулся сосед. – Как пацан, ей-богу, раскидал у меня под дверью. Моя все убрала, я об этом узнал только вечером и сразу на тебя подумал. Сам заслужил, чего уж там, согласен. Квиты?

– Квиты, – я пожал протянутую руку.

Я рассказал Артуру, что потерял работу и на мне висит кредит. Объяснил, что поссорился с руководством, и теперь меня никуда не берут, уже отчаялся найти нормальное место.

Артур покрутил в руках пустую банку, крякнул, достал еще две.

– А знаешь, сосед, есть у меня для тебя работа.

– Да ты что? Серьезно?

– Ну да. В общем, магазины у меня – знаешь, наверное. Несколько точек, торгуем продуктами в розницу. Хочу их объединить в сеть с единым стандартом – по оформлению, по выкладке, под одним брендом, понимаешь? Ну, и по районам, где точки, отрекламировать все это, раскрутить. Ты же спец, разберешься.

– А…

– Сразу скажу, – перебил меня Артур. – Много платить не смогу, наценка у меня небольшая. Покупатели – в основном вроде соседа нашего, Васьки, да пенсионеры. Дешевле у меня, чем везде. Хочу привлечь семьи со средним достатком, увеличить оборот. А для этого надо переоборудовать точки, одеть девчонок в одинаковую форму, навести лоск, расширить ассортимент. Понимаешь?

– Понимаю! Я возьмусь, Артур! Спасибо тебе. Черт, ты бы только знал, как выручаешь, – я не смог сдержать слов благодарности.

– Я тебя выручаю, ты – меня. Так все устроено, понимаешь, потребитель? – засмеялся Артур. – Поднимешь продажи – будет тебе от меня премия. Детали завтра обговорим, на трезвую голову. Ну что, по рукам?

– По рукам! – воодушевленно ответил я, пожимая ему руку. – Когда начинать?

– Да хоть завтра! Могу тебя с утра с собой забрать. Объедем все точки, сам посмотришь, что к чему, проанализируешь.

– Круто!

Со дна глубокой зловонной ямы я увидел проблески рассвета.

– И еще. Я все понимаю. Что мы, не люди, что ли. Аванс будет.

Он достал бумажник, вытащил несколько купюр и положил на лавочку, не считая.

– Бери.

Он тяжело, с одышкой, встал, взял пакет и попрощался.

– Моя ждет, понимаешь, потребитель? – виновато произнес сосед, подмигнув. Он поежился. – Холодает. Шел бы и ты домой, простынешь. А ты мне здоровый нужен.

Артур широко улыбнулся и, что-то насвистывая, скрылся в подъезде.

* * *

Жизнь снова обрела смысл. В восемь утра я спускался во двор, где меня уже ждал Артур. Мы объезжали точки, потом отправлялись в небольшой офис, где я развел бурную деятельность. Используя старые контакты, привлек хороших спецов в команду. Первое время мы засиживались до поздней ночи, продумывая концепцию нового бренда.

Когда ритм успокоился и все встало на рельсы – креатив закончился, началась плановая работа.

Я зарегистрировался на сайте фрилансеров, в красках расписал свои навыки, выполненные кейсы и подал заявки на несколько проектов.

У меня появились заказы – коммуникационная стратегия небольшого предприятия по производству домашней утвари, медиаплан онлайн-продвижения интернет-магазина для домашних питомцев, диплом по маркетингу.

Успешно завершив их, получил неплохие деньги за работу, хорошие отзывы от заказчиков и поднял свой рейтинг. Эти и следующие заказы дали солидную прибавку к небольшой зарплате, которую я получил у Артура за первый месяц работы.

Я снова обрел уверенность в себе и продолжил следовать плану, написанному в начале года: тренировки, курсы, тренинги, здоровый образ жизни, здоровое питание, отказ от алкоголя и курения.

Жизнь посмеялась надо мной. Все, кого я считал недостойными уважения, действовали совсем не так, как я ожидал. Поступки Артура, Лиды, Михи с Левоном, Риты, Васи, Кепочки и его друзей показали мне, как сильно я ошибался. Их сочувствие, участие и помощь смыли с меня все высокомерие, которое было присуще Резвею версии 2.0. Я самоутверждался за чужой счет, но жизнь показала, что главным и единственным моим противником всегда был я сам.

Будучи слабым, я подсознательно записал их всех во враги. Подлил масла и Леха, со своей теорией здоровой наглости. А ведь он говорил мне, что я его неправильно понял.

Отныне все люди для меня – сволочи и подлецы, когда-то решил я. Пока не докажут обратное.

Я ошибся. Они доказали мне, что подлец – я. А они – хорошие люди.

И пора было возвращаться к старой философии. Все люди хорошие, пока не докажут обратное.

Мне придется учиться этому заново, и, скорее всего, это будет нелегко.

Но иначе мне не вернуть утерянного самоуважения.

* * *

В начале мая случайно встретил в метро Риту. Обрадованный, кинулся к ней. Я поделился последними новостями из своей жизни и импульсивно, как в первый раз, пригласил ее в кино.

– Хорошо, – легко согласилась она. – Только давай не в кино. Погода замечательная. Может, просто погуляем где-нибудь в парке?

– Договорились! Завтра?

– Хорошо, – улыбнулась она. – Позвони ближе к вечеру.

Встреча получилась теплой. Рита общалась со мной так, словно ничего плохого между нами не произошло. Я рассказал ей все, ничего не утаивая, кроме подробностей ночи с Лидкой. Но это была не только моя тайна.

– А ты сейчас свободна? – спросил я.

– Думаю, да, – грустно улыбнулась Рита. – Был у меня один, встречались полгода. Все работу искал, понимаешь? Ночью играл на компьютере, днем отсыпался. Жили-то вместе, всё на виду. Я утром на работу – он дрыхнет. Вечером возвращаюсь – он только проснулся. Меня видит – радуется: наконец-то покушает. Представляешь, ждал меня, чтобы я приготовила ужин. И я готовила, стирала, убиралась, а он все искал работу.

– Нашел?

– Не знаю. Я его прогнала.

– А что же терпела так долго? – спросил я.

– Надеялась, что это временно. Да и потом, одной оставаться не хотелось, а он – красивый, чертяка. Картины писать с него.

Рита заметила мое смущение.

– …Ну, примерно как ты, такой же симпатичный был…

Мы засмеялись. Я оценил ее тактичность.

Мы хорошо погуляли – ели мороженое, запускали «лягушек» в пруду, потом все-таки пошли в кино. Мне было очень хорошо с ней.

Я хотел отвезти ее домой, но побоялся, что она воспримет это как попытку напроситься в гости. Поэтому я чмокнул ее в щечку, поблагодарил за вечер и посадил в такси.

На следующий день я думал о Рите, потом решился позвонить и пригласить на свидание. Она обрадовалась звонку, и я понял, что она тоже обо мне думала.

Мы встречались почти каждый день. Дурачились, гуляли, подкалывали друг друга и ничего не торопили.

В этой затянувшейся прелюдии было что-то изощренно-волнующее.

* * *

Заработав на фрилансе, я решил вернуть парням долг. Мы встретились вечером в пабе, выпили по паре кружек пива, шумно пообщались. И тут они вспомнили о моем обещании заняться ими. Я не стал отнекиваться и, предупредив, что если не придут или опоздают, то могут забыть о моей помощи, назначил им время и объяснил адрес.

Так Левон и Миха начали ходить в тренажерный зал вместе со мной.

Я привел их к дяде Мише. Я едва не расхохотался, глядя на их неуклюжие движения. Но я помнил свои первые тренировки и не подавал виду. Тем более при такой реакции они могли плюнуть и бросить.

Я понимал, что ребята и так испытывают большой стресс, и, как мог, поддерживал их рвение. Стоит отдать им должное: они старались. Я попросил дядю Мишу и Ваню, чтобы они были с ребятами помягче, – творческие натуры обижаются легко.

– Все будет путем, – заверил меня Ваня.

Через минуту на весь зал раздался его сержантский голос:

– Ну, девочки, чего стоим? Животы втянули – и бегом разминаться. Повторять за мной!..

В торговой сети Артура мы подошли к финишной прямой. В один из вечеров, когда я в сотый раз пересматривал рекламный видеоролик, который готовился к ротации на местном телеканале, ко мне зашел Артур. Он закурил.

– Слушай, Серега, разговор есть.

– Все готово, если ты об этом.

– Да я не об этом. В общем, ты же знаешь, я люблю сам все проверять-перепроверять, особенно по тем вопросам, где есть расходная часть.

– Понял уже.

– По поводу размещения рекламы мне посоветовали обратиться в «Расмус Медиа», тебя же оттуда поперли?

Я напрягся.

– И?

– Приехал я к ним в офис, ко мне какой-то прыщавый юнец спустился. Не жалуют в твоем агентстве малый бизнес, как я понял. Дали мне стажера, в общем.

– Юрку?

– Да, вот, – Артур протянул мне Юрину визитку. – Короче, этот потребитель дал мне официальный прайс, а потом вытащил на улицу и пообещал 50 процентов скидки за откат в 15 процентах от общей суммы договора, прикинь?

– А ты? – я жадно всматривался в лицо Артура.

– А что я? Выгодное предложение. На 10 процентов отката ударили по рукам. Деньги я ему уже передал, договор подписал.

– Не понял. А зачем ты мне это рассказываешь?

Артул замялся. Погасил окурок, выдохнул и сказал:

– Так я тебе слил компромат. А как ты им распорядишься – дело твое.

– А ты подтвердишь, если что?

– Ха, да я тебе запись дам! Я все встречи на диктофон записываю, чтобы потом ничего не упустить. Да и вообще, на всякий случай.

По дороге домой я размышлял о том, что происходит в «Расмусе». Что за бизнес они там устроили под носом у руководства? Если замешан Юрка, то однозначно в связке с ним Костя. А Костю всегда покрывал Степаныч! Впервые после увольнения я попробовал без эмоций поразмыслить, в чем же были истинные мотивы Степаныча. Я вспомнил случай, когда после драки с Панченко на Новый год он кричал, что я уже уволен. Тогда Кацюба вступился. Я говорил дерзко, Степаныч точно обиделся. Но при чем тут Юрка?

Уже дома, размышляя над предоставленным шансом, я подумал, что если за Юркой стоит Костя и прикрывает их Степаныч, то наверняка во всем этом замешана и Лидка.

После разрыва с Ткачом ради Кости она, привыкшая к комфорту, не могла жить на одну зарплату. Отношения с Костей значили, что другого богатого спонсора у нее нет. Костя – вчерашний стажер, ему не доверяли больших проектов. А чем меньше суммы договоров, тем меньше и бонусы менеджера проекта. И тогда получается, что я просто им всем мешал.

Красиво разыграли, ничего не скажешь. Посмеялись над дурачком.

Но теперь посмотрим, кому смеяться последним. Я решил не откладывать возмездие.

Утром, наматывая круги на стадионе, я вспомнил командировку, Лидкину потную ладошку, остановился, выматерился, от души плюнул, а потом разбежался и со всей дури пнул пустую пластиковую бутылку.

…Я не воспользовался информацией, полученной от Артура. Я даже не стал брать у него запись разговора с Юркой. Вывели бы стажера на чистую воду, потянули за ниточку, и все вылезло бы на свет. Костя, Степаныч, Лида…

Лида… Я не хотел принимать в этом участия. И дело было не только в ней. Даже если бы не было риска ее зацепить, я бы все равно не стал ничего доносить.

Ведь главное – оставаться человеком.